Опекун для юной девы

На небольшой ровной площадке, со всех сторон окруженной горными пиками. На краю площадки возвышались строения, небольшие, ничем не примечательные. Примечательным было другое: самолет стоял, а они не чувствовали приземления. Они не чувствовали вообще никакого движения с тех пор, как самолет завис в красном мареве границы, будто в гигантской паутине.
   - Викторыч, может это мираж? – обратился второй пилот к командиру.
   - Ага, и вот эти – тоже?
   К самолету подходили трое. Один впереди, двое чуть следом. В единой форме, которую, наверно, следовало принять за военную. Вот только оружия у подходивших не наблюдалось. Микрофона или рупора, впрочем, не наблюдалось тоже, но когда первый из подошедших заговорил, его услышали все. Каждое его слово.
   - Внимание экипажа и пассажиров. Ваш самолет незаконно пересек границу независимого государства Сибирия, и был принудительно посажен на нашей военной базе. Для проведения переговоров о дальнейшей судьбе пассажиров и экипажа просьба командиру воздушного судна выйти из самолета.
   Пилоты переглянулись.
   - Пойдешь? – немного нервно поинтересовался второй пилот, еще довольно молодой, по-мальчишески стройный.
   - А варианты? – КВС отодвинул кресло и встал, неторопливо оправляя китель. – Забаррикадироваться в самолете? И смысл, Вась? Самим нам отсюда не взлететь, вертикальному взлету не обучены. Судя по тому, как они нас посадили, нас столь же ловко и из самолета достанут, и в порошок сотрут. Лучше уж пытаться договориться, тем более, сами предлагают. Да и, - он взглянул на стоящих возле самолета, - рогов у них нет, хвостов тоже. И по-русски говорят прекрасно. Может, не настолько здесь все и плохо, как по телевизору рассказывают?
   Он подмигнул Василию и вышел из кокпита. Чуть постоял возле выхода, затем решительно вытолкнул дверь наружу. Еще успел подумать, что трапов здесь точно нет, придется задействовать аварийный. И с изумлением увидел, как воздух у его ног уплотняется, образуя полупрозрачные, чуть подсвеченные зеленым ступени.
   - Не бойтесь, они выдерживают любой вес, - доброжелательно сообщили ему с земли, и КВС решительно сделал первый шаг. Поздно уже бояться. Ошибка была его, ему и отвечать. Командир был уже не молод, под пятьдесят, давно уже не так строен, как в юности, и вес, который можно было бы назвать лишним, у него тоже имелся. Но воздушная лестница выдержала. Чуть заметно пружинила под его ногами и вела его прямо к стоящим на земле военным.
   Они спокойно ждали его приближения – молодые, высокие, стройные, в серовато-синих обтягивающих комбинезонах. У старшего – несколько нашивок на груди, вероятно, обозначающих его статус. Лица европеоидные, ничем особо не примечательные. Разве что глаза скрыты непроницаемыми стеклами черных очков, как-то совсем не по погоде и не по уставу. И, совсем уж не по-военному, все трое имели весьма длинные волосы, собранные сзади в строгий хвост.
   Представился:
   - Командир воздушного судна Алексей Ковригин.
   - Начальник пограничной базы «Запад» Сарминоратит ир го тэ Вэнэг, - сказано было очень спокойно, совсем не по-военному, без излишней жесткости или строгости в голосе. – Пойдемте, Алексей. Гроза, похоже, идет за вами, так стоит ли ее дожидаться? – говоривший сделал приглашающий жест в сторону жилых строений, и Ковригину осталось лишь проследовать в указанном направлении. Вопреки его ожиданиям, двое подчиненных Вэнэга за ними не пошли, остались возле самолета.
   - Не беспокойтесь, внутрь они не зайдут, - заметив его взгляд, любезно пояснил местный начальник. – Всего лишь проконтролируют, чтоб и из самолета никто раньше времени не выбирался.
   - Просто полагал, это мои конвоиры. Я ведь арестован? За незаконное пересечение границы?
   - Формально – да. Но зачем нам греметь цепями? Пока предлагаю просто немного побеседовать. И о пересечении границы, и о погоде, и о последних веяниях мировой авиации…
   - Полагаете, вам, как представителю предполагаемого противника, я раскрою все наши военные тайны? – летчик просто шутил, «военных тайн» он не знал, к военным отношения не имел.
   - Ну почему же «предполагаемого»? – чуть усмехнулся Вэнэг. – Вполне себе реального. Которого лучше не трогать, радуясь уже тому, что он не трогает вас.
   - Нарушение вашей границы запланировано не было. Погода. Моя ошибка. У меня на борту дети и…
   - В каждом рейсе есть дети, Алексей. У людей они рождаются часто. Что до всего остального, то сейчас вы сядете в мягкое кресло, и я буду знать об этом даже больше, чем вы.
   
   

***

Минут пятнадцать спустя, Ковригин с трудом мог заставить себя держать глаза открытыми. Голова раскалывалась от боли. Память удерживала лишь то, что он в это самое «мягкое кресло» сел. А потом… Было чувство, что его выворачивали наизнанку и обратно раз восемь без перерыва. При том, что реально к нему не притронулись и пальцем. Вэнэг всего лишь сидел напротив, в точно таком же кресле, и глядел на него непроницаемыми стеклами своих очков. Или нет, очки он все же снимал. Но вот дальше…
    - Выпейте воды, Алексей, - Вэнэг, по-прежнему доброжелательный, вежливый и в очках, протянул пилоту стакан. – Я предложил бы вам чая, но увы, гостей мы не ждали. Я отдал указание привезти чай, да и еду, из ближайшего городка, но на это потребуется время.