Украденная сигара

Ребёнком я мечтал стать пастухом. Сидеть в тени, следить за стадом, покуривая сигарету. Представьте себе! Статный мужчина. В одной руке кнут, в другой - папироса. Одним глазом приглядывает за стадом, а сам, сплёвывая, рассказывает байки малышне. Те слушают, затаив дыхание. В бурном детском воображении это был образ идеала.
Неудивительно, что к пятнадцати годам я стал заядлым курильщиком и казался себе очень взрослым.
Неожиданно началась война. Мужчин забрали на фронт, женщины ушли рыть окопы. Колхозный скот погнали на восток. Сердце замирало от его тоскливого мычания. Решением свыше его гнали дальше от войны.
К концу лета деревня почти опустела. Остались дети, старики и подростки вроде меня. Наступило время сбора урожая, людей не хватало. Мне впервые доверили пасти лошадей - больше некому. Я почти не спал, боялся подвести доверившихся односельчан, и много курил. Папиросы успокаивали и не давали заснуть.
Конец лета и начало осени могли показаться безмятежными, если бы не постоянное ожидание беды и не самолёты, время от времени кружащие над деревней. Мы стали бояться вылезать днём, двигались перебежками и ждали прихода ночи. Под её покровом кое-как собрали урожай.
С приближением зимы беспокойство становилось сильнее. Мы не знали, чего ждать, но мало спали и часто вслушивались. Беда пришла в октябре.
Немцы без боя заняли деревню. С кем воевать, если остались одни немощные да слабые. Мы стали чужими в собственных домах. Нет, нас не прогнали, разрешили остаться, но относились как к мебели или скотине. Пока вели себя тихо, не протестовали и не вмешивались, нас не трогали, но стоило провиниться или попасть под горячую руку - убивали без раздумий.
Желание выжить было сильным, и мы с горечью наблюдали, как они поедают овец и коров, но не вмешивались.
К ноябрю мои запасы папирос закончились. Единственная отдушина исчезла. Не представлялось возможным отыскать новые или скрутить самому. С каждым днём жажда покурить становилась всё сильнее и сильнее. Терпение почти иссякло, мне казалось, я готов на всё ради единственной сигареты. Внезапно мне повезло.
Немцам выдали пайку на месяц - сигареты и одна большая сигара. Затаив дыхание, я наблюдал как прячет ценную коробочку толстый солдат. Едва дождался пока немцы выйдут, и вытащил из нычки сигару. Быстро спрятал её за пазуху, предвкушая как буду медленно и с наслаждением курить.
Тихо пробрался в сарай и перевёл дух. Кругом стояла тишина, лишь вдали на дальнем конце деревни слышалась немецкая речь.
Я спрятался в дальний угол сарая, чтобы меня не сразу заметили. Дрожащими руками вытащил из кармана сигару. Достал тощий спичечный коробок. Зажёг спичку. Поднёс к сигаре. Тонкий дымок поплыл к балкам. Я поднёс сигару к губам, затянулся. Вдохнул божественный аромат. Да, у нас таких не делают.
После первой затяжки я с сожалением погасил сигару. Зима обещала быть долгой, курево нужно экономить. Спрятав сокровище между балок, я вернулся в избу.
Немцы уже вернулись. Они подняли шум, смеялись и потешались над толстым солдатом. Тот, красный от негодования и физических усилий, обшаривал комнату. Быстро и без переводчика я понял причину ярости - та самая дорогущая сигара.
Немец под улюлюканье товарищей полез за диван. Я воспользовался этим. На ватных ногах добрался до печки. За ней прятались родные. Бледные, с застывшей гримасой ужаса на лицах. По их щекам текли дорожки слёз. Я присел возле сестры и старался лишний раз не дышать.
Солдат перевернул диван, не нашёл пропажи и сбил полки возле печи. Мы вздрогнули, подавили рвавшийся наружу крик и сильнее прижались друг к другу. Мне стало душно и жарко. В следующий миг холодно, и пот тонкими струйками потёк по спине и лицу.
Немец не полез за печь, его привлёк стол, но и там пропажа не нашлась. В сердцах солдат пнул ведро, оно отлетело к печи и отскочило от неё. Немец изо всех сил хлопнул дверью и ушёл.
Я с трудом перевёл дыхание. Подойди он ближе, мог учуять запах сигары. Тогда не жить ни мне, ни семье.
Курить резко расхотелось. Даже думать о сигаре без содрогания не мог.
Прошло время. Немцев прогнали, калининская армия отвоевала родные земли, а недокуренная сигара продолжала медленно гнить между балок.

08.05.2010
по мотивам воспоминаний покойного Александра Матвеевича Орлова

Другие истории:
Три вишенки: https://feisovet.ru/Блоги/Гельтищева-Юлия/Три-вишенки
Добраться до дома: https://feisovet.ru/Блоги/Гельтищева-Юлия/Добраться-до-дома