Новая книга "Ферма"

АННОТАЦИЯ
   Каково это очнуться в больничной палате полностью обездвиженной, не помня, что произошло? Каково потом узнать, что твое тело изуродовано, а ты страдаешь от непонятных приступов? Узнать, что у тебя есть муж и дочь-подросток, которых ты совсем не помнишь? И рядом только странный доктор, который совсем не внушает доверия. Вспомнить все. Или лучше не вспоминать? Потому что реальность может оказаться страшнее самого жуткого кошмара.
   

   ГЛАВА 1

   Свет. Он проникает сквозь листву раскидистых деревьев в старом городском парке и от этого кажется зеленоватым. Он падает дрожащими бликами на золотистые кудряшки малыша Адама, который только на прошлой неделе научился ходить, но уже, не ведая страха, бежит по тропинке мне навстречу. Я подхватываю его и слегка подбрасываю вверх. Он заливисто смеется, а я прижимаю его к себе и расцеловываю в пухлые щечки, вкусно пахнущие молочком.
   Свет. Он неприятно бьет по векам. Я понимаю, что я в кровати, а это всего лишь сон. Должно быть, вчера так устала после концерта, что рухнула в постель, забыв завесить шторы. Теперь придется вставать, хотя собиралась проваляться по крайней мере до полудня. В четыре мы собирались с Люси и Адамом в парк, а до этого времени я могла с чистой совестью предаваться праздности и лени. Снова уснуть не получится, но можно сменить дислокацию, расположившись на диване и смотря глупые шоу. Хочу потянуться, но тело все еще сковано сонным оцепенением. С трудом открываю глаза, но тут же зажмуриваю их — прямо надо мной большая круглая лампа, больше напоминающая неопознанный летающий объект. Ее шесть стеклянных горящих ока, похожих на блюдца, направлены мне в лицо. Спросонья пытаюсь понять, почему надо мной этот странный, почти космический предмет, почему вместо шелкового покрывала накрыта простыней, некогда бывшей белой. Все так же жмурясь, перевожу взгляд в сторону и вижу стоящего рядом человека в белом халате в роговых очках, оценивающе смотрящего на меня.
   — С-в- е-е-т, — мое лицо словно покрыто восковой маской, мешающей работе мышц, губы занемели и не хотят слушаться, язык еле-еле ворочается. Я не узнаю свой голос: он надтреснутый и глухой, больше напоминающий хрип.
   Человек отключает лампу.
   — Все хорошо. Вы в безопасности. Я ваш доктор, — его голос уверенный и профессионально-сухой.
   — Г-д-е я?
   — Вы в больнице.
   — Ч-т-о с-о м-н-о-й? — кажется, проходит целая вечность, прежде чем мне удается сформулировать вопрос и произнести его, но доктор терпеливо ждет.
   — Самое страшное в прошлом. Теперь потребуется длительный период восстановления, — он тоже говорит медленно, давая мне возможность понять смысл. — Вы помните, как вас зовут?
   — Ма-ри- я Со- ул. Но-ме- р ст- ра-хо-в-ки …., — но он прерывает меня, говоря, что это пока не важно.
   — Вы помните, что с вами случилось?
   — Нет.
   Что со мной случилось? Я уснула дома, проснулась здесь. Я помню только, что после концерта Джеф вез меня домой. Я жутко устала и не захотела оставаться на фуршет для артистов.
   — Не переживайте. Мы поработаем с вашей памятью, и вы все вспомните, а пока вам нужно отдыхать и восстанавливать силы.
   Доктор прикасается к моему лбу и отсоединяет какие-то проводки, потом отключает аппарат, стоящий на прикроватной тумбочке и собирается уносить его. В этот момент я понимаю, что амнезия не самое страшное, что произошло со мной — я совершенно не могу пошевелиться. Это похоже на паралич. От нахлынувшего страха я начинаю учащенно дышать. Стать инвалидом в тридцать лет и провести оставшуюся жизнь, прикованной к постели или к инвалидному креслу — не завидная судьба. Зато с моими накоплениями я смогу позволить себе лучшее кресло. Прекрасное утешение, мисс Соул.
   Как вообще со мной могло случиться такое? Может, Джеф не довез меня, и мы попали в аварию. Я, вероятно, сломала позвоночник. А что тогда с Джефом?
   А может у меня случился инсульт? В последнее время я работала на износ. Благодаря Джефу я была нарасхват, а он хотел по максимуму это использовать, считая, что фортуна — штука капризная.
   — Я п-а-ра-ли-зо-ва-на? — мне страшно задавать этот вопрос. Пока закрываешь глаза на проблему, ее вроде бы нет. Пока не получаешь прямой ответ, еще есть надежда.
   Доктор не спешит с ответом, он подбирает слова:
   — Мария, не переживайте, двигательные функции со временем восстановятся.
   — Я см-о-гу иг-ра-ть на ро-я-ле?
   — Ходить вы точно сможете, — бросает он.
   Ходить? Звучит обнадеживающе. Минуту назад я переживала, что не смогу полноценно жить, сидя в инвалидной коляске, а теперь я понимаю, что если не смогу играть, все равно буду инвалидом. Лишиться возможности творить музыку, когда твои пальцы рождают звуки, пробуждающие эмоции слушателей, сотни оттенков разных чувств, равноценно потере обеих рук.
   Доктор оставляет меня одну, и я начинаю осматривать палату.
   Она совсем не похожа на те, где мне доводилось бывать ранее, куда Джеф спешил устроить меня при малейшем подозрении на простуду или другое недомогание. Здесь нет ни малейшего намека на уютную и комфортную обстановку. Из мебели только кровать, тумбочка и стул.