ИМИТАЦИЯ

АЛЕКС Д
ИМИТАЦИЯ
КНИГА 1
ЯВЛЕНИЕ КУПИДОНА

АННОТАЦИЯ:

Джером Морган дважды терял все, что ему было дорого. В юном возрасте он оказался втянут в мир преступных корпораций и был вынужден жить по жестким правилам, навязанным его новой семьей, ответственной за все понесённые им потери.
Джерому предстоит преодолеть одно препятствие за другим, обыграть сильнейших врагов, раскрыть секреты прошлого и настоящего. Пережить любовь, предательство, утратить надежду на будущее и обрести ее вновь.
Перепутанные жизненные нити, бешено сменяющихся трагических событий, ведут его к одной и той же загадке — таинственному препарату Купидон, разработанному в лабораториях корпорации, на которую он вынужден работать. Свойства его разрушительны и фатальны в конечном итоге. Но изначально..... они дарят имитацию абсолютного СЧАСТЬЯ.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: жестокие герои, эротика(21+), гибель второстепенных и главных ГГ.
ОГРАНИЧЕНИЯ: 21+
ЖАНР: триллер, эротика

Небо цвета поблекшего пепла.
Каждый миг может стать последним.
Холодно, хоть и по-прежнему пекло,
Нам не надо наград посмертных.

Лишь бы крепко обнять любимых
Под безоблачно-синей гладью.
Ради них сквозь огня лавину -
Пока жив, пока силы хватит.

Макс Лоренс

ПРОЛОГ

Россия. Ростов Великий. 27 ноября 1995 год.
Мама разбудила рано, за окном еще темнела ночь. Поспешно одела меня, повторяя, что нужно торопиться. Куда? Куда торопиться? — не до конца проснувшись, размышлял я. Теплую кровать покидать не хотелось, еще меньше хотелось выходить в трескучий мороз на улицу. Тетя Тоня провожала нас до калитки, плакала, целовала мои лоб и щеки, поправляла шарф и варежки. А потом долго смотрела вслед, я махал ей руками и улыбался, не понимая, почему обычно веселая и улыбчивая тетя Тоня грустит. Мама кутала меня в теплый платок поверх курточки, покачивай при ходьбе, а я дремал в уютном тепле ее рук. Мы долго шли по деревне, через поле и небольшую рощу из заснеженных сосен, которые колыхались на ветру, стряхивая на землю свои белые шапки. Все происходящее казалось продолжением сна, который привиделся мне слишком длинной и холодной темной ночью. Я ощущал на себе приятную тяжесть одеяла и мягкую подушку под головой, и только мамино сердце совсем близко билось так громко…
Так оглушительно громко, надрывно. Бам, бам, бам. Открываю глаза, разбуженный, растревоженный. Бам… Бам… Оглядываюсь — не приснилось. Будила меня мама, одевала, тетя Тоня плакала. Идем куда-то. Торопимся… Куда?
Высовываю нос из теплых объятий, ветер пробирается за воротник. Ледяной, пронизывающий. Прячусь обратно, зябко жмусь. Мама чувствует, что я проснулся, обнимает крепче, защищая от холодных порывов.
— Уже близко. Скоро согреемся, — шепчет ее ласковый голос, белый пар поднимается от теплого дыхания.
Приподнимает меня повыше, тяжело вздыхая от усталости, но не останавливается, чтобы передохнуть. Идет быстрее. Я смотрю вперед, на белое здание вокзала, освещаемое равнодушно-ледяными солнечными лучами. Вижу людей, торопливо поднимающихся по ступеням к резным деревянным дверям. Они везут, несут, тащат чемоданы, тележки, котомки, а у нас ничего нет. Мама несет только меня и небольшую сумку, перекинутую длинным ремешком через грудь. Мороз застывает на ресницах серебристым инеем, но мамино дыхание согревает меня, и я безмятежно улыбаюсь, оглядываясь по сторонам. От размеренного покачивания в теплых объятиях, меня снова клонит в сон, но резкий гудок поезда прогоняет дрему.
Снег. Так много снега вокруг. Хрустит под ногами, кружится в воздухе, белыми мухами оседает на черном пальто мамы и ее светлых волосах, которые рвет ветер, бросая мне в лицо. Воздух дрожит, словно пронизанный серебряным светом, мерцают белыми искрами пушистые ветки запорошенных снегом сосен, расступающихся перед нами. Над крышей вокзала поднимается солнце. Холодное, бледно-желтое на фоне серых облаков. Я обнимаю маму руками за шею, прижимаюсь к ледяной, влажной щеке. Она что-то бормочет себе под нос, одной рукой придерживая меня, а второй натягивает шапку на мою голову плотнее. Прислушавшись к ее нежному голосу, я узнаю считалку, которую мы всегда используем, во время игр, в которых всегда только три участника. Я, тетя Тоня и мама.
Шесть-три, черепаха,
Два-четыре, пальмочка,
Пять на паруснике опять.
Уплывает вслед за ним,
Весь в полосочку дельфин.
Остаешься ты один!
— Мы же не прячемся, мам, — говорю я, заглядывая в ее лицо, в прозрачные голубые глаза, задумчивые, грустные, немного испуганные.
— Мы едем домой, милый, — отвечает она.
— Но наш дом там, — возражаю я, показывая рукой в обратную сторону.
— Нет, Жень. Наш дом совсем в другом месте. Мы поедем в Америку. Тебе там понравится. Все будет хорошо. Никто нас не найдет, мой маленький. — Холодные губы целуют меня в кончик носа, и я вижу, совсем близко вижу ее лицо, мамина щека становится мокрой. Она плачет. Сначала тетя Тоня, теперь мама.
— Я не хочу в другой дом, — с тревогой говорю я, и она останавливается. Долго-долго смотрит мне в глаза.
...