Старая асьенда доньи Ремедиос

Трейлер к роману «Старая асьенда доньи Ремедиос»
   
   Дорога извилистым серпантином ползла вверх в горы Сьерра-Невада, и отряд двигался за лошадьми, которым этот подъём давался не без труда.
   Дождь шёл уже который день, не переставая, и старинная инкская дорога, давно лишившаяся своего покрытия, насытилась водой: земля на ней держалась каким-то чудом. Эвкалиптовые рощи побережья давно сменились цветущими акациями предгорий, а теперь уже по окрестным холмам росли скопления восковых пальм – неестественно длинных и тонких деревьев с задорно торчащими кучками листьев на макушках.
   Капитан Линч по своему обыкновению ходил вдоль цепи носильщиков, присматриваясь к своим людям и перебрасываясь с ними шутками. Поравнявшись с проводником-румберо, капитан сказал:
   – Я думаю, мано Антонио, что нам давно уже надо отдохнуть. А мы всё идём и идём.
   *Мано (сокращённое от «эрмано» – «брат») – обращение к мужчине в Колумбии.
      Мано Антонио – смуглый до красноты индеец с ввалившимися морщинистыми щеками, выступающими скулами, жёсткими складками у рта и воинственным орлиным носом – сошёл с тропы, остановился и ответил:
   – Ничего, сеньор капитан, скоро отдохнём. Сейчас впереди будет асьенда, которую мано Сальвадор всегда посещает, когда бывает в этих местах… Я думаю, что он не минует её и в этот раз.
   Капитан удивлённо вскинул белёсые брови, хмыкнул в ответ и прибавил шаг, стараясь нагнать всадников, едущих во главе отряда. Ему удалось это возле странных зарослей: с обыкновенного, на первый взгляд, зелёного дерева свисала серая пакля растений-паразитов. Пакля свисала отдельными стеблями и путалась, комкалась внизу, создавая причудливые пушистые скопления, что придавало зарослям таинственный и даже сказочный вид. Удивлённый капитан взялся за стремя коня цыгана Сальвадора, собираясь спросить у него об этих зарослях, как всадники и он сам остановились.
   На дороге, прямо перед ними, стояла, подбоченясь, цыганка и улыбалась им бесстыдной улыбкой. Была она молода, среднего роста, одетая в невнятные лохмотья, а между тем высокую грудь её покрывали, переливаясь, нанизанные в несколько рядов золотые мониста.
   – Сальвадор! Я пришла забрать у тебя лошадей, – сказала она, и на её смуглом лице, сменив улыбку, застыла царственная надменность.
   Цыган Сальвадор стал безропотно слезать с коня. Изумлённый мистер Трелони тоже поспешил покинуть седло, и ничего не понимающий капитан помог ему, взяв его коня под уздцы.
   – Ты – подлый обманщик, Сальвадор! Ты обещал мне не встречаться с нею больше! – продолжила цыганка звонким голосом, не обращая внимания на капитана и сквайра, которые в потрясении смотрели на неё.
   Сальвадор молчал по-прежнему. С растерянным и виноватым видом он оглянулся на доктора Легга и ирокеза Райвенука, которые подошли к ним и встали рядом.
   Капитан с улыбкой подал цыганке поводья. Глянув на капитана внимательно из-под мохнатых ресниц, она легко и неспешно (мониста звенели и переливались) села по-мужски на коня и тщательно расправила юбки, чтобы прикрыть босые смуглые ноги. Разобрав повод и так и не сказав больше ни слова, цыганка направила коня вглубь зарослей, потянув другого за собой в поводу. Скоро она скрылась из глаз, и приглушенные травой звуки конских копыт смолкли.
   – Хм, – потрясённо выдохнул капитан.
   – Но какая красавица, – одобрительно заметил доктор Легг с улыбкой.
   – И похожа на чайку, – добавил мистер Трелони.
   – Раньше цыгане были птицами, – с тоской в голосе отозвался Сальвадор.
   Он опять повёл отряд вперёд. И тогда дождь заморосил с удвоенной силой, словно он только и ждал этого.
   
   

****

Асьенда была когда-то великолепна, с прекрасной черепичной кровлей, теперь кое-где разбитой, и деревянным, местами утраченным, резным декором по ставням окон.
   Белые стены этого большого одноэтажного здания тонули в густой зелени высоких мескитовых деревьев. Массивные деревянные ворота главного входа когда-то знавали и лучшие времена. Над домом возвышалась колокольня с узкими трепещущими флагами Кастилии и Леона. Позади дома (капитан специально зашёл туда, чтобы оглядеться на местности) начиналось предгорье, покрытое буйной растительностью.
   И над всей асьендой стоял нежный запах цветущих то ли мандариновых, то ли апельсиновых деревьев.
   Встретили отряд огромные псы, которые выбежали навстречу с громким лаем, и немногочисленные чернокожие слуги. Старый мулат-привратник поздоровался с Сальвадором за руку, как со старым знакомым. Слуги помогли отряду устроиться и отвели комнаты для джентльменов, нагрев им воды и предоставив всё, что надо для умывания.
   Вечером вернулись с полей пеоны* и завели бренчание на гитарах и мараках*. Эти звуки смутно накладывались на сдержанные выкрики приверженцев петушиных боёв. Спустя какое-то время чернокожий мажордом в белой куртке и белых перчатках обошёл комнаты гостей и объявил, что ужин будет накрыт в галерее под одной из арок. В назначенное время капитан пошёл искать эту арку.
   *Пеон – работник, преимущественно, крестьянин, находящийся в кабальной зависимости от помещика или предпринимателя и превращённый ими, таким образом, в наследственного должника.