Вдали от Камелота

Повесил на нитку, надел на шею и носит – не на виду, зато всегда при себе. – Сэр Продитор оставил язвительный тон, сделался хмур и зол: – Бог дал тебе, Сегварид, красавицу жену. Ты не устерёг её. Так что же, мне стоять в стороне, пока другие тешатся?
   Сэр Сегварид испустил мучительный вздох.
   – Что ж, – молвил он тяжко. – Потешился, теперь пора ответ держать.
   Сэр Продитор сузил глаза:
   – Неужто поднимешь на меня меч, Сегварид?
   – Подниму. И мне всё равно, будешь ты защищаться или нет.
   Сэр Продитор проворно отскочил, выхватил меч и изготовился к бою.
   Схватка вышла короткой. Сэр Сегварид не чувствовал в себе гнева, только холодную, сосущую пустоту. Может, потому его удары были расчётливы и точны. Сэр Продитор оборонялся суетливо и неловко, хотя его знали как доброго бойца. Щита при нём не было. Сэр Сегварид бросил свой. Пусть никто не упрекнёт его в том, что бой был неравный. Он ударил с разворота, во всю силу, и разрубил сэра Продитора от плеча до пояса. Отшвырнул меч и скрылся в доме, пройдя мимо кинувшихся к нему слуг, мимо юного Амадана и дружинников, прибежавших на звуки битвы, и мимо леди Эйдин, застывшей на крыльце, как изваяние, в окружении служанок.
   Победа не принесла ему ни почёта, ни утешения. Велика ли доблесть – убить друга? В глаза никто сэра Сегварида не осуждал, даже король Марк выразил понимание, хотя и пожурил за горячность. Надо было, сказал, преподать урок. Но убивать-то к чему?
   Сэр Сегварид и сам этого больше не знал. Жизнь для него потускнела, обессмыслилась. Леди Эйдин стала задумчивой и кроткой, но он не мог даже смотреть на неё. Тьма стояла на дне её глаз, и тьма съедала его сердце.
   Но шли недели, месяцы. Боль утихла, между супругами восстановилось согласие. Леди Эйдин держала себя пристойно, ничем не вызывая мужниного недовольства. Злые языки, правда, болтали, что король Марк всё-таки получил своё, но сэр Сегварид запретил себе слушать.
   Минул год, за ним другой. Сэр Тристрам возвратился ко двору короля Марка и был принят с почётом, но многие замечали, что между дядей и племянником нет прежней теплоты. Юный рыцарь возмужал. Странствуя по Британии, он покрыл себя славой во многих поединках, и ни в одном не потерпел неудачи. Сэр Сегварид не искал с ним ссоры. А сэр Тристрам не являл интереса к леди Эйдин. Если что и было между ними, то осталось тайной.
   
   
   Он настиг обидчика в полутора милях к востоку. Сэр Тристрам ехал лёгкой рысью, будто не опасался преследования, и даже что-то напевал себе под нос.
   Сэр Сегварид закричал, требуя, чтобы наглец остановился и принял бой. Ни слова не говоря, сэр Тристрам развернул коня и помчался навстречу сэру Сегвариду, опустив копьё. Сшиблись. Удар, нанесённый сэром Тристрамом, был так силён, что поверг сэра Сегварида наземь вместе с конём и выбил из него дух. Сэр Сегварид не знал, смог ли причинить сэру Тристраму хоть какой-то урон. Когда он открыл глаза, юный рыцарь стоял над ним, с виду невредимый.
   Повесил на нитку, надел на шею и носит – не на виду, зато всегда при себе. – Сэр Продитор оставил язвительный тон, сделался хмур и зол: – Бог дал тебе, Сегварид, красавицу жену. Ты не устерёг её. Так что же, мне стоять в стороне, пока другие тешатся?
   Сэр Сегварид испустил мучительный вздох.
   – Что ж, – молвил он тяжко. – Потешился, теперь пора ответ держать.
   Сэр Продитор сузил глаза:
   – Неужто поднимешь на меня меч, Сегварид?
   – Подниму. И мне всё равно, будешь ты защищаться или нет.
   Сэр Продитор проворно отскочил, выхватил меч и изготовился к бою.
   Схватка вышла короткой. Сэр Сегварид не чувствовал в себе гнева, только холодную, сосущую пустоту. Может, потому его удары были расчётливы и точны. Сэр Продитор оборонялся суетливо и неловко, хотя его знали как доброго бойца. Щита при нём не было. Сэр Сегварид бросил свой. Пусть никто не упрекнёт его в том, что бой был неравный. Он ударил с разворота, во всю силу, и разрубил сэра Продитора от плеча до пояса. Отшвырнул меч и скрылся в доме, пройдя мимо кинувшихся к нему слуг, мимо юного Амадана и дружинников, прибежавших на звуки битвы, и мимо леди Эйдин, застывшей на крыльце, как изваяние, в окружении служанок.
   Победа не принесла ему ни почёта, ни утешения. Велика ли доблесть – убить друга? В глаза никто сэра Сегварида не осуждал, даже король Марк выразил понимание, хотя и пожурил за горячность. Надо было, сказал, преподать урок. Но убивать-то к чему?
   Сэр Сегварид и сам этого больше не знал. Жизнь для него потускнела, обессмыслилась. Леди Эйдин стала задумчивой и кроткой, но он не мог даже смотреть на неё. Тьма стояла на дне её глаз, и тьма съедала его сердце.
   Но шли недели, месяцы. Боль утихла, между супругами восстановилось согласие. Леди Эйдин держала себя пристойно, ничем не вызывая мужниного недовольства. Злые языки, правда, болтали, что король Марк всё-таки получил своё, но сэр Сегварид запретил себе слушать.
   Минул год, за ним другой. Сэр Тристрам возвратился ко двору короля Марка и был принят с почётом, но многие замечали, что между дядей и племянником нет прежней теплоты. Юный рыцарь возмужал.