Магнолия в твоём саду

Для вида я заглянула к себе — обычная трактирная нора, — и сразу же отправилась дразнить гусей, то есть обследовать жилище моего нового знакомца. Под Вуалью, невидимкой, само собой.
   Ага, так меня и ждали!
   Этот Рош обстоятельно подошёл к делу: магических стражей столько, что ни войти, ни подсмотреть. Россыпи охранных знаков усеивали стены, пол, потолок, занавешивали окно, роились в дымоходе.
   Дымоход многие вообще ленятся защищать, полагаясь на чертят-огарников, которые терпеть не могут потусторонних существ. Как будто сами живые! Но с огарниками я бы поладила. Другое дело — сторожевая магия Коллегии. Тут или переть напролом с громом и канонадой, и тогда окаянник съест меня не соля, или неделю сидеть, подбирая отмычки к эфирным замкам и распутывая силки заклинаний.
   Через соседнюю комнату я вылетела на улицу и заглянула к Стражу Света в окно. Сквозь стекло, замутнённое охранной сетью, был виден тёмный силуэт за столом и бледные пятна каких-то бумаг.
   Хорошо. Если нельзя влезть в окно, то почему бы не войти в дверь? По-людски, так сказать.
   Вернулась к себе, плюхнулась на кровать. Рыхлый тюфяк просел подо мной, как под живой. Вот что значит сытный обед!
   У кровати — сундук, у окна — лавка, у двери табурет с медным тазом и кувшином, вот и вся обстановка. И комната вдвое меньше, чем у окаянника. Ну да я нелюдь негордая.
   Выпустила жгутики и накрепко сплела их с тканью Зримого Мира.
   Теперь — за Завесу Теней, в первый предел, он же Предел Отрешения.
   Серая плоская реальность без света и теней раскрылась, как двери в родной дом. Спокойствие объяло меня, зовя остаться навек, раствориться, забыться... Как всегда. Я парила, впитывая бессуетность Отрешения. Ни мыслей, ни чувств. Можно витать в благостном ничто до конца времён, никуда не торопясь и не боясь опоздать…
   Я так и делала — пока покой не наполнил меня, не стал самой моей сутью. Потом шагнула обратно в Мир. А покой, мой покой, остался, сделавшись якорем, который привязал меня к этому городу, к этой таверне, к этому тюфяку… Две эманации, по двум сторонам Завесы, удержат мой дух и соберут воедино, что бы ни случилось.
   Ну, я готова. Пора в пасть к зверю.
   Проще всего было звякнуть колокольчиком, и в комнату окаянника примчится бойкая служанка: "Что угодно, пресветлый магистр? Ах, вы не звали… Простите, ошибка!" Но за порог он её не пустит и наверняка заподозрит подвох.
   Я вздохнула всем телом — так корабль надувает паруса — и вышла из себя. Якорь остался в комнате. Смотреть на белёные стены, оконце в тёмной решётчатой раме и брусничный закат над крышами… А я сквозь пол и перекрытия стекла на хозяйскую половину, через стену просочилась в главный зал и за первым же столом под лестницей обнаружила того, кто мне нужен.
   Под вечер многие в таверне были навеселе, но этот набрался по самые брови — волосы растрёпаны, бархатный камзол с золотой тесьмой нараспашку, на белом шёлке рубахи винные пятна. По всему, шуранский торговец отмечает удачную сделку с новыми друзьями из местных. Ламайские купчины были одеты строже, пили меньше и явно посмеивались над невоздержанным иноземцем.
   — Ты живёшь здесь, в таверне? — спросила я его в самое ухо.
   Шуранец пьяно икнул:
   — Ага.
   Ни капли не удивился. И лишь передёрнул плечами, когда я, нащупав точку шан на его затылке в месте сочленения теменных костей, тонкой струйкой просочилась внутрь. Трюк со вселением в чужое тело гораздо проще, чем многие думают. Если ты привидение высшего разряда и освоил разделение.
   "Ты пьян, у тебя болит голова, ты хочешь спать, — нашёптывала я изнутри. — Тебе нужно в уборную. Ты же не хочешь обмочиться перед этими задаваками!"
   — Я сейчас, — шуранец резко вскочил, и зал закружился у него перед глазами.
   Пришлось поддержать болвана, чтобы не рухнул носом в объедки, потом увести по лестнице наверх, подальше от шума, чада и съестных ароматов, долетаюших из общего зала.
   Шуранец постоял, прислонясь к стене, и немного пришёл в себя.
   "Ты женат?"
   Утвердительное мычание в ответ.
   "Она не ценит тебя, — закинула я пробный шар. — Ей от тебя нужны только деньги, наряды, женские побрякушки. Она хочет веселиться, танцевать на балах, а твои дела её не волнуют".
   — Эт точно, — шуранец выпятил подбородок.
   Чужой голос в голове не страшил его. Бедняге казалось, что он говорит сам с собой.
   "Ты не можешь ей ни в чём отказать. А почему? Ты когда-нибудь задумывался? — я сделала паузу. — Это чары, приятель. Она околдовала тебя".
   — Ведьма! — пошатнувшись, он схватился рукой за стену.
   "Ты в беде, дружок, — согласилась я. — Но всё можно исправить. Тут же посланец Пресветлой Коллегии — вон его дверь. Не трусь. Магистр Рош свой парень, даром что Страж Света. Вмиг снимет наговор и денег не возьмёт. Только не говори с ним через порог — инквизиторы этого не любят".
   Я подтолкнула балбеса к двери, заставила поднять руку и выскользнула из его тела за миг до того, как тяжёлый кулак ударил о дубовое полотно. Охранные знаки вспыхнули красным. Правильно: простой смертный пьянчуга, никаких потусторонних тварей.
   Лишь за ворот незваного гостя зацепился лоскуток призрачной плоти. Совсем кроха, не больше мушиного глазка. А хозяйки его рядом уже нет — якорь выдернул меня обратно в комнату, едва за дверью послышались шаги.