Магнолия в твоём саду

Проживала? Так вот почему у неё такое странное лицо — портрет рисовали с покойницы! Что там дальше? "…восьми лет отдана в обучение к травнице Берингарии Дро…" И всё такое прочее. А вот это интересно! "…подвергалась дознанию по доносу соседки Фартины Дин Китани, обвинившей её в применении приворотных чар… Донос признан ложным. Установлено, что сердечный друг означенной Фортины, печник Тандерс Мартен, оставил её ради покойной, и означенная Фортина из мести оклеветала соперницу…"
   Надо же. Чтобы инквизиция добровольно выпустила человека из своих лап? Должно быть, эта Фортина сработала совсем топорно. Или за бедняжку Анабеллу кто-то вступился. Так что с ней? Отчего умерла?
   Страж Света оттолкнул от себя бумаги и снова полез в ларец, на этот раз за пачкой квадратных листков. На каждом — жирная черта, в углу подпись: "А.Л.Мартен. Правая рука" или "А.Л.Мартен. Левое бедро". Черты были разной длины и толщины — горизонтальные, вертикальные, наклонные. Видом грубые, корявые, но чувствовался в этой корявости некий умысел.
   Магистр Рош принялся раскладывать листки: "А.Л.Мартен. Лоб", ниже "А.Л.Мартен. Грудь", по бокам "Правая рука" и "Левая рука" всё той же бедняжки Анабеллы, дальше "Левое бедро", "Левая нога" и "Правая нога". Получилось схематичное подобие человеческого тела. Только почему-то без правого бедра.
   — Не успел или не захотел? — пробормотал окаянник себе под нос и откинулся в кресле, задумчиво разглядывая получившийся рисунок. — Нет, не сходится.
   Он стал менять листки местами, располагать так и этак, и чем больше комбинаций он выстраивал, тем отчётливей мне казалось, что где-то я это видела. Точно! На каждой черте — еле заметные засечки. Иероглиф выйдет неполным, но это наверняка он…
   В этот момент сложился "пасьянс" и у окаянника: листки выстроились в веточку из двух вертикальных и четырёх наклонных черт. Седьмую, горизонтальную, Рош пристроил снизу, затем, подумав, переложил наверх. Получился знак "ара" в основном начертании, он же слог "ра" древнего феддийского письма. Сложность в том, что засечка указывает только на горизонтальное расположение, а сверху или снизу, мрак его знает.
   Инквизитор вздохнул и опять передвинул листок вниз. Ну да, это же "правая нога". Та, которая без бедра. Теперь перед нами "ара" в качестве магического символа. Главное его значение, но не единственное — "чувственное познание мира". Если пририсовать ещё одну чёрточку сверху, будет знак классический, общепризнанный. Если добавить вторую черту снизу, образуется символ еретической секты "шрахи", называемый обычно "власть желания".
   — Арас или араш? — окаянник нахмурился. — И при чём здесь печень?
   Про печень я ничего сказать не могла, а на первый вопрос ответ знала:
   — Конечно, араш, дурень! Знак на бедре пропущен, а пропуск — это что? Пустота! Пустота, кроме прочего, значит бесконечность, а бесконечность в сочетании с властью желания… Ты что, не слышал, что араш может читаться как "ненасытность"?
   Глазок говорить не умел, а я сидела в своей комнате и могла шуметь без опаски. Но Страж Света вдруг резко обернулся. Со страху я чуть было не развеяла глазок. Спасибо, удержалась — подняла повыше, к потолку, и тогда стало ясно, что инквизитор не ищет его взглядом, а смотрит на входную дверь. Но там, мрак меня побери, ничего не было!
   Магистр Рош тряхнул головой, и его красивое лицо сморщилось, как от боли.
   — Зачем, о Свет, зачем?
   Он поднялся, подошёл к окну и уставился в вечернюю тьму.
   — Абль гамвиль лак аль хахта шалак, — произнёс глухо, с таким выражением, что меня пробрал озноб.
   На древнефеддийском это означало: "Да воздастся тебе за грех твой".
   Его аура была сгустком мрака.
   

   ГЛАВА 2

   Битый час окаянник сидел, тасуя карточки: "А.Л.Мартен. Правая нога", "Г.С. Роддайн. Левое плечо", "Т. Майси. Поясница"… Мне это наскучило, я выделила из себя новую эманацию и пустила в полёт над городом, не переставая, впрочем, подглядывать за Стражем Света. Тоже мне, мастер сыска. Конторская крыса! Ссутулился, пальцы в чернилах — и на повелителя демонов ничуть не похож.
   Близилась ночь, смертных на улицах становилось меньше, нашего брата — наоборот. У таверны ошивалась парочка змиев, из тех, что любят подкараулить одинокого гуляку и пьют его хмельное дыхание, пока не позеленеют или пока в груди у жертвы не иссякнет воздух. Эти двое вряд ли могли кого-то уморить — больно мелкие, но я всё равно шикнула на них, да так, что оба метнулись за Завесу, как ошпаренные. Пусть знают: "Услада живота" теперь — моё угодье.
   У ратуши я снизилась, чтобы прочесть на столбе объявление о награде за поимку Сормасского потрошителя: "Любому, кто доставит преступника живым или мёртвым, будет выплачено две тысячи динариев". Хорошо сказано. Любому — значит, и смертному человеку, и потустороннему существу. А за сведения? Фи, всего полсотни. Но это, в общем, правильно. И так набежит жулья с пустыми байками... Ладно, завтра наведаюсь сюда ещё разок, взгляну, кто у нас нынче мэром, стоит ему верить, не обманет ли? Может, в открытую предложу свои услуги.
   Призрачная мелюзга у ратуши не показывалась — напротив, через площадь, тянула к небу каменную шею башня главного городского храма.