Место под Солнцем. Отрывок из романа

«Несчастнейший кусок земли!»** – пробормотал он, когда из-под ног его взвилась стая сизарей.
   
   И этим как будто определил всё дальнейшее течение дня.
   
   Потом было посещение Шатле. Увидев дрожащего от холода и перенесённых испытаний распространителя памфлетов, схваченного неделю назад на Новом мосту, Мориньер кивнул коменданту – да, этот.
   Он давно наблюдал за ним. Смышлёный, юркий – мальчишка как нельзя более подходил для того дела, ради которого Мориньер отсыпал сегодня коменданту за освобождение пленника щедрой рукой горсть серебряных экю.
   Мориньер мог бы и не делать этого сам, поручить любому из своих агентов. Но он предпочитал не раскрывать без надобности своих связей. Мало ли когда и для чего они могут пригодиться?
   
   
   Выйдя на свет, мальчишка долго щурился, тёр глаза. Никак не мог взять в толк, что от него требуется. Поняв, что его отпускают, бросился целовать Мориньеру руки.
   — Ты очень себе удружишь, если больше не станешь заниматься распространением этой дряни, – сухо сказал Мориньер, отнимая руки.
   — Но мне надо кормить мать и сестёр! – горестно воскликнул мальчишка.
   — Будешь продолжать – помощь твоя окажется недолгой. Больше предупреждений не будет.
   Мориньер внимательно посмотрел на замершего, сжавшего кулаки подростка. Тот молчал. Глядел на вызволившего его из темницы мужчину с отчаянным вызовом.
    Мориньер скрыл улыбку – он не ошибся. В мальчишке больше сил и характера, чем можно было ожидать, глядя на его хрупкое телосложение и огромные, ангельски-беззащитные, голубые глаза.
   — Ступай домой, – сказал. – Вымойся, приведи себя в порядок. Приходи завтра утром в таверну «Храбрый сизарь». Поговорим.
   
   Позже Мориньера ждала беседа с молодым честолюбивым адвокатом Франсуа Дегре.
   В последнее время дела Дегре шли достаточно хорошо. Он успешно защитил в суде интересы нескольких торговцев. И среди горожан средней руки стал весьма популярен. Однако Мориньер видел, что амбиции молодого юриста простираются гораздо дальше.
   Дегре был исключительно внимателен к тому, что происходило вокруг него: слушал, смотрел, всегда был в курсе. Не упускал ни малейшей возможности узнать больше – вне зависимости от того, касалось ли это напрямую его профессии и дел, которые он вёл, или нет.
   И теперь, сидя напротив и с аппетитом поедая крупного, жирного каплуна, он с готовностью делился с Мориньером информацией.
   
   Сегодня речь снова зашла о последних изданиях «нечестивых» книг. И как тут было не вспомнить Клода Ле Пти – человека, имевшего к написанию, изданию и распространению самой нашумевшей из них непосредственное отношение!
   «Школа девушек», одним из авторов которой и был Клод Ле Пти, изданная несколько лет назад, была почти сразу запрещена к распространению.
   
   Мишель Милло, перу которого, как считали, принадлежала большая часть страниц книги, был приговорён к повешению. «Если его найдут» – такую славную приписку сделали судьи, понимая, что поймать автора теперь не так-то просто. В случае неудачи было принято решение поместить на виселицу его изображение – что, собственно, и было сделано.
   Милло, чьё имущество было конфисковано, скрылся. А Клод Ле Пти, невзирая на запрет, теперь, спустя годы, решил переиздать понравившуюся читателям книгу.
   Информацию об этом принёс Мориньеру Луи Пьо-младший – издатель, с чьего доноса и началось то, первое, дело о «Школе девушек».
   
   — Он собирается отпечатать ещё двести экземпляров книги, – шептал Пьо-младший. – Сто пятьдесят экземпляров на обычной бумаге, и ещё пятьдесят – на самой лучшей, для знати.
   Сложное финансовое положение, в котором оказался Клод Ле Пти, делало его неосторожным. И теперь, разговаривая с Дегре, Мориньер не стал скрывать от собеседника: если Ле Пти попадётся, суд будет коротким.
   — Людовик требует, чтобы оскорбление общественной морали и нравов каралось со всей строгостью. Вы понимаете, что это значит…
   — Он хороший парень, – смущённо проговорил Франсуа Дегре, взглядывая в суровое лицо собеседника. – Молодой только. Вольностей ему подавай.
   — Вольности теперь не в чести, – усмехнулся Мориньер.
   *
   Мориньер знал о дружеских отношениях, когда-то связывавших двух выпускников Клермонского колледжа, и полагал, что Дегре найдет способ передать его слова Ле Пти.
   Клод Ле Пти, как и Дегре, выучился в своё время на адвоката, но в этом качестве не преуспел. Решил зарабатывать на жизнь пером. И довольно скоро стал одним из самых скандальных авторов Парижа.
   Мориньер не был ни в коей мере поклонником творчества молодого поэта-либертена. Но он был уверен: если с писаками-памфлетистами и надо бороться, то далеко не в первую очередь.
   Начинать надо с тех, кто стоит за всеми этими клодами ле пти. Вероломные и бесчестные, пользующиеся горячностью молодых и пылких, эти невидимые вдохновители народных бунтов распространяют нелепые, опасные сплетни. Волнуют толпу.
   Последним, к примеру, был слух о якобы готовящемся повышении налогов. «Десять ливров – за девицу, пять – за новую одежду…» – шептали они тем, кто желал слышать. Разумеется, это была неправда и глупость величайшая. Но глупость, могущая спровоцировать мятеж.