Федорова Екатерина » Дар берсерка

18+! Имеются эротические сцены - и кровавые эпизоды!
   

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Ночь в Йорингарде
    Возле угла женского дома толпились люди. Трепетали лоскуты пламени на концах факелов, рвались по ветру. Тени полосовали лица. И невозможно было понять, как смотрят мужики, с каким выражением.
    Забава равнодушно скользнула по ним взглядом. В уме продолжали звучать слова Харальда. Если бы ты сидела в опочивальне, я успел бы что-нибудь выведать у Асвейг…
    Он был прав.
    Арнлог, шагавший перед Забавой, крикнул:
    – Хегги, возьми десяток парней! Конунг приказал перетащить сундуки из его опочивальни на драккар!
    Потом обернулся, бросил стражникам, державшимся рядом с Забавой:
    – Факелы ниже. И смотрите в оба.
    Её повели дальше. Она шагала как-то одеревенело, рана на ноге снова начала болеть – наверно, от холода, подбиравшегося к телу снизу, под подолом…
    Из-за угла главного дома, как только Забава к нему подошла, выскочил пес. Черной тенью метнулся к ней, гавкнул – один раз, измученно, без задора. Отпрыгнул в темноту, когда воин, шедший рядом с Забавой, чуть не наступил на него.
    А потом затрусил на границе темноты, то и дело поглядывая на хозяйку.
    Выпустили, значит, подумала Забава. Да и то верно – кого теперь охранять в опочивальне?
    Она молча дошла до драккара, подождала, пока на борт закинут сходни.
    – Донести? – коротко предложил Арнлог, замерший перед шаткими досками.
    – Сама дойду, – выдохнула Забава.
    И, ухватившись за его ладонь, ступила на сходни, прогибавшиеся под ногами.
    Крысеныш, оставшийся на берегу, заскулил. Его тоже покусали, подумала Забава. Пес испуган, у него болит нос…
    Пусть хоть кому-то от её жалости польза будет. Да и потом, с ним будет спокойней.
    – Запусти пса на сходни, Торбер, – попросила она, спустившись на палубу с помощью Арнлога. И позвала: – Крысеныш! Иди сюда.
    Торбер, стоявший у сходен, отступил в сторону. Поймал пса за загривок, затащил на доски, рявкнул:
    – А ну пошел!
    Черный кобель, коротко взвигнув и застучав когтями по дереву, взобрался. К берегу уже несли сундуки, и Забава отошла к носу драккара, чтобы не мешать воинам затаскивать их на борт. Застыла, глядя в сторону главного дома.
    Крысеныш жался к ногам, часто дышал, подсовывая лобастую голову ей под ладонь.
    Другие-то псы Харальда злее будут, вдруг мелькнуло у Забавы. Те сейчас не скулили бы. И не ластились так. Что Крысеныш, что она сама – слабые. Самые слабые из всего, что есть у Харальда. Крысеныш на псарне, она в его опочивальне…
    Только с пса какой спрос? Самое большее, дичь на охоте спугнет, залаяв не вовремя. А вот она…
    Что ж я натворила-то, потрясенно подумала Забава. Внутри плеснуло стыдом, жгучим, горящим, выстудить который не мог даже ужас, по-прежнему ворочавшийся внутри.
    Что, если Харальд так ничего и не узнает? Что будет с ребенком?
    И ведь крысы не только её покусали. Ещё Тюру, Гудню, дочку её. Остальных баб.
    Забава коротко вздохнула. Вскинула руку – левую, не ту, к которой прижималась кудлатая голова Крысеныша. Потянулась было к животу…
    Но коснуться его так и не решилась. Ладонь опустилась. Пальцы сжались в кулак, так, что ногти вонзились в кожу.
    Какая ж я мать, пролетело у Забавы в уме. Должна была за свое дитя зубами грызть – или хотя бы позволить Харальду это сделать! Может, тогда он успел бы что-нибудь узнать!
    Забава зажмурилась. Думала, что заплачет – но глаза оставались сухими.
    Арнлог и ещё двое стражников, стоявшие рядом, смотрели на неё. Торбер успел втиснуться между ней и резным бревном на носу драккара. Погромыхивали половицы палубы, на корабль затаскивали сундуки…
   
    Как только Сванхильд пошла к выходу, Огер шагнул к Харальду. Сказал:
    – Я слышал, о чем вы здесь говорили. Могу помочь с допросом…
    – Присмотри лучше за своими людьми, – холодно бросил Харальд. – Собери свой хирд, ярл Огер. И пусть твои мужики сидят там, где их разместили. Наткнусь на кого-нибудь чужого во дворе – потом не жалуйся. А если узнаю, что они этой ночью шатались по берегу возле драккаров, тебе не сдобровать.
    Огер нахмурился.
    – Думаешь, я могу утаить услышанное на допросе, желая навредить твоей жене и наследнику? Или, узнав что-то, подстрою ловушку? Умный человек теперь не свяжется с твоим владением, племянник. А буря, что идет на Йорингард, потопит и твоих родичей. Поэтому для нас умней держаться тебя. Глядишь, вместе с тобой и выплывем. Я сделаю то, что ты приказал, но не трать время на глупые подозрения. Подозревай того, кого нужно.
    Харальд ответил Огеру неласковым взглядом. Развернулся, зашагал к двери.
   
    Как ни странно, но повезло ему сразу. Правда, повезло по-мелкому.
    Первым в женский дом Харальд привел хирдмана Хёскульда. Швед, дюжий мужик лет сорока, постоял на пороге, за которым больше не было половиц. Пару мгновений молча глядел на Гунира, торчавшего из камня, затем неторопливо спросил:
    – А правду говорят, что ты его допрашивал, когда все началось, конунг Харальд?
    – Не врут, – уронил Харальд, стоявший рядом.