Глава 18

Вам продолжают подавать изысканные завтраки и воздавать почести в то время, как мы тут... - голос бедного мальчика прервался от нахлынувших слез и он не договорил. А когда справился со своими чувствами, то голос его зазвучал глухо и отчужденно. - Я вас вовсе не обвиняю, графиня, и не укоряю тем, что вам сейчас легче, чем нам. Я только говорю, что вам никогда не понять страданий тех людей, которые находятся в самом низу жизни, на самом дне!
   - О, мальчик мой, как же ты не прав! Причем, настолько неправ, что это даже видится забавным! - с улыбкой ответила Анжелика. - Да, я графиня, да, мне улыбались принцы и короли, но, несмотря на это, я знала и самую дикую нищету и даже рабство.
   Морис Вернье поднял голову и посмотрел теперь на нее своим единственным, уцелевшим после катастрофы "Ла Валетты", глазом в полном изумлении.
   - Да, да! - уже почти смеясь, продолжила Камилла. - Ты не ослышался. Даже я - урожденная баронесса д`Эсте, прямой потомок короля Филиппа-Августа - я была рабыней. И меня, как и остальных рабов, продавали на невольничьем рынке. Но я никогда - даже в самый безнадежный момент - не чувствовала себя рабыней. Вот в чем разница между тобой и мной. Ты уже сейчас смирился с ролью раба. Тебя еще не продали, не увезли на плантацию - а ты уже оплакиваешь собственную смерть! Запомни, мальчик: ты становишься рабом только в тот миг, когда начинаешь чувствовать себя рабом. И тогда уж не имеет значения то, кем ты был до своего рабства - нищим или герцогом. В рабстве все одинаково ничтожны. Но пока ты в душе, в собственном своём понимании остаешься свободным человеком - тогда еще ничего не потеряно. Цепи - это всего лишь железки. А свобода - это состояние твоей души. Не отдавай свою душу рабской покорности - и ты обязательно станешь свободным!
   С этими гордыми словами Камилла поднялась на ноги, собираясь уйти к другим узникам, но почувствовала, что Морис удерживает ее за краешек платья. Он смотрел на нее снизу вверх, и его глаз опять был влажен от слез. Но на этот раз это были светлые слезы, слезы радости.
   - Госпожа графиня, прошу вас простить мою слабость! Вы правы, конечно же вы правы - я повел себя недостойно. Недостойно свободного француза, недостойно моряка - недостойно мужчины, в конце концов! Благодарю вас за урок, преподанный мне, и еще раз прошу простить и забыть ту слабость перед ударами судьбы, которую я проявил. Только один вопрос, госпожа, еще только один!
   - Да? - улыбаясь, спросила Камилла. Она была рада, что еще в одно сердце смогла вселить уверенность в будущем.
   - Графиня, - чуть слышно, отворачивая лицо и смущаясь, проговорил Морис. - Но можно ли считать себя свободным человеком если ты все-таки остаешься рабом - рабом любви?
   - О, молодой человек, вам уже знакомо счастливое рабство любви? - лукаво удивилась Камилла. - Успокойтесь и утешьтесь - это рабство, хоть и обозначается тем же словом, что и прозябание на плантациях, на самом деле противоположно ему. Полное подчинение своего сердца возлюбленному - или возлюбленной - это как раз и есть самая большая свобода из тех, что дарована нам небесами. Любовь - даже если она безответная - освобождает все родники вашей души, любовь - это высшее состояние свободного человека. Раб не может полюбить. А если он полюбит, то он - уже не раб. Ничтожество раба как раз и состоит в том, что он не способен отдать любви свою бессмертную душу, все те богатства, которые на самом таятся в нем и ждут только мгновения, чтобы проявиться. В этом его трагедия и в этом его мука. Ведь тот, кто не любит - он лишь понапрасну тратит свою жизнь, принесенную в мир именно для того, чтобы любить. А ведь то, что не используется по назначению - оно как бы и перестает существовать. Даже груда золота, зарытая на скотном дворе, ничем не отличается от навоза с которым соседствует. Она не имеет цены до тех пор, пока ее не найдут и не пустят в оборот. Так и богатство нашей бессмертной души - оно как бы не существует пока мы не подарим его другому человеку. А нищим в самом деле является не тот, кто не имеет денег, а тот, кто их имеет, но живет в нищете, их не используя. Так и самый, вроде бы свободный, аристократ, барон, герцог - чье сердце очерствело без любви к другому человеку, на самом деле, при ближайшем рассмотрении оказывается самым жалким из рабов. Он - раб своего честолюбия, или раб своей алчности. Или раб своего азарта. Он - раб. Обязательно. Опустошенная собственная душа и убитая любовь - они мстят за себя, и мстят самым жестоким образом, передавая власть на человеческой душой низменным страстям и безнадежным потугам. Безнадежность всех этих страстей в том, что как бы человек не старался, он не достигнет своей цели. Сколько бы луидоров не скопил за свою жизнь скряга - его богатство все равно ничтожно по сравнению с тем, чем он не владеет. В то же время любящий - даже без гроша в кармане - уже владеет всеми богатствами мира. Мир просто уже не в состоянии дать ему больше, чем у него есть... - тут Камилла прервалась, чтобы произнести с удивлением. - Морис - да ты плачешь?