Глава 5

ГЛАВА 5.

   Установка и оборудование лагеря заняло всю первую половину дня. А когда солнце прошло зенит, и сияющие, будто отполированные прибоем скалы стали уже отбрасывать небольшую тень в сторону востока, вдруг раздался восторженно-удивленный крик одного из матросов:
    - Парус на горизонте!
   Все замерли и, почти одновременно повернувшись, посмотрели в ту сторону, куда указывал Морис Вернье (а это именно он своим единственным глазом первым увидел идущее судно).
   - Парус.. Парус!.. - сначала недоверчиво, а потом все громче и радостнее загомонили люди.
   И даже Эдди Брикел, который все утро безучастно пролежал в сторонке, не делая попытки подняться и помочь, а только время от времени ощупывая синеватый кровоподтек на темени - даже он приподнялся, вглядываясь в горизонт, и кривое подобие улыбки чуть размягчило грубые черты его лица.
   Это звучало невероятно и казалось чудом: парус! в первый же день после кораблекрушения увидеть на горизонте парус! Люди, приготовившиеся к изнурительно-долгому, возможно даже многомесячному ожиданию, теперь и верили и не верили в реальность корабля, на всех парусах приближающегося к их островку. Однако, чем ближе он подходил, тем меньше сомнений оставалось.
   Двухмачтовая шхуна, не слишком богатая с виду, окрашенная выше ватерлинии частично смытой, частично облупившейся лимонно-желтой краской, бросила якорь в полукабельтове от острова. Оно отсалютовало громом холостого пушечного выстрела, приглашая представителей экипажа "Ла Валетты" к себе на борт.
   - Это суденышко такое пузатое, будто преуспевающий бюргер! - презрительно бросила Анита, разглядывая желтобортного гостя, на палубе которого суетились полуголые матросы.
   - Вы не ошиблись, сударыня, - с легкой улыбкой произнес мэтр Бартоломэо. - Похоже, это, действительно, бюргерский корабль.
   И пояснил, удивленно взглянувшей на него Камилле:
   - Голландский торговец, регулярно совершающий рейсы между Старым и Новым Светом. Мадам, я отправлюсь в нашей шлюпке, представлюсь капитану шхуны и переговорю с ним о возможности доставки хотя бы части нашей команды в один из французских портов.
   - Я отправлюсь с вами, - твердо сказала Камилла. - Хочу посмотреть на этого голландца своими глазами.
   - Мадам! - Бартоломэо казался глубоко пораженным. - Даже отдавая должное вашей смелости, должен заметить, что вести переговоры - это не женское дело. Я потом доложу вам во всех подробностях как прошла встреча и какое решение было принято!
   - Нет, капитан, хочу все видеть своими глазами и составить о наших избавителях свое впечатление, - с этими словами Камилла открыла дорожный несессер из голубого бархата на белой камчатой подкладке, отделанный серебром, достала золотой футляр с гребешками и зеркальце итальянской работы.
   Поглядывая в зеркальце, она привела в порядок свои волосы и украсила вырез на груди небольшим жемчужным ожерельем. Поскольку на переодевание платья не было времени да и место не казалось подходящим, то Камилла ограничилась тем, что поверх строгого серого сукна надела глазетную накидку из глянцевитого зеленого шелка с вытканными на нем золотыми и серебряными узорами.
   - Что ж, мадам, - мрачно сказал Бартоломэо, глядя на ее приготовления, - тогда и мне придется кое-что захватить с собой.
   Он махнул рукой своему слуге Жану, и когда тот подбежал, приказал принести из палатки длинноствольный пистолет с испанским кремневым замком.
   - Столь большую ценность как вы, мадам, надо хоть как-то защищать! - объяснил мэтр, засовывая пистолет за пояс так, чтобы он сразу бросался в глаза.
   Кроме того на боку у капитана висела шпага, а четверо гребцов, которых они взял с собой, вооружились ножами. Такие приготовления к визиту на скромную, "бюргерскую" как сказала Анита, шхуну, выглядели достаточно зловеще, но Камилла из своего богатого жизненного опыта знала, что никакая предусмотрительность не бывает чрезмерной - и возражать не стала.
   Впрочем, первая встреча с капитаном голландской шхуны, в противоположность ожиданиям, не носила враждебного характера. Когда Камилла вслед за мэтром Бартоломэо поднялась на борт шхуны, их встретил невысокий, плотный человек апоплексического телосложения в поношенном черном плаще и черной квадратной шапочке протестанта, чуть прикрывавшей его редкие засаленные волосы, переходящие на уровне грязных, некогда крахмальных брыж в светлую, неаккуратно подстриженную бородку. Его голос оказался подстать облику - хриплый и гортанный. Было заметно, что он привык резкими и громкими приказами приводить к повиновению разношерстную компанию полуголых матросов, что сгрудилась сейчас позади него на шкафуте корабля.
   Представившись хозяином шхуны "Святая Елизавета" и, одновременно, ее капитаном Ван-Корном, он низко поклонился Камилле. При этом глаза его в один момент будто обшарили её с ног до головы.
   Фигурой Ван-Корн несколько напоминал мэтра Бартоломэо, но стоило поставить их рядом, как всякое сходство улетучивалась. Отсутствие у Ван-Корна гордой осанки и его беспокойно бегающие водянистые глазки явно выдавали в нем человека низкого происхождения, чья совесть не была обременена высокими моральными принципами.