Камилла и английский джентльмен

Это и была мать сэра Оливера, леди Джудит - он вскользь упоминал о ней, как о фанатичной пуританке. Камилла догадалась кто эта женщина еще до того, как их представили друг другу.
   Лицо леди Джудит стало еще суровее, когда она поняла, кого ей придется принимать под своей крышей и кому оказывать гостеприимство: католичке, папистке, богопротивной и развратной, как и вся ее религия, которая является не более и не менее, как наваждением дьявола. Однако вслух она не выразила чувств, так отчетливо проявившихся на ее лице - лишь ограничилась сухим кивком, с подобающим смирением принимая эту дикую и легкомысленную выходку сына, пригласившего в родовой замок врагов истинной веры.
   Ее сухого кивка удостоилась и Анита, после чего сэр Оливер, вполне, кажется, удовлетворенный радушием встречи, предложил всем пройти внутрь, и ознакомиться с достопримечательностями замка. Он не обратил никакого внимания на явное недовольство матери, и позже Камилла поняла почему. Будучи единственным выжившим ребенком из всех восьми детей леди Джудит, он был любимчиком и знал, что ему позволено все. Поэтому совершенно не сомневался в том, что матери придется смириться с любым его поступком, каким бы неприличным этот поступок ей поначалу ни казался.
   Весело и беспечно молодой лорд Уитернси демонстрировал графине де Вильруа признаки знатности своего рода. Первым делом он провел гостей в, устланный коврами, большой зал, где, как поняла Камилла, располагался своего рода фамильный музей. Стены его были увешаны портретами предков, старинными рыцарскими доспехами, тяжелыми мечами.
   - Вот это - доспехи моего прапрадеда, Ричарда Уитернси, - как бы между прочим, комментировал сэр Оливер. - Он был победителем в знаменитом турнире, устроенном в честь бракосочетания короля Генриха VIII с немецкой принцессой. А рядом доспехи моего прадеда Оливера Уитернси, в честь которого назвали и меня. Его посвятила в рыцари сама королева Елизавета!
   Хвастливые пояснения сэра Оливера, как заметила Камилла, производили большое впечатление на ее дочь. Анита, выросшая в суровых условиях индейцев и колонистов Нового Света, не привыкла к старым родовым замкам и разветвленным фамильным деревьям. Она слушала пояснения сэра Оливера с такими широко открытыми, восхищенными глазами, что Камилле захотелось, презрев приличия, сбить спесь с хозяина. В самом деле - о какой древности рода можно говорить, если память о предках не идет дальше прапрадеда? Ее род, род баронов д`Эсте, прямых потомков Филиппа-Августа, был не в пример древнее! Однако, она все-таки сдержала язвительные замечания и молча выслушала все, вплоть до подробного рассказа о редких заморских вещах, расставленных в грузных шкафах - о венецианском хрустале, китайском фарфоре, индийском жемчуге и туземных божках, вырезанных из слоновой кости в далекой Африке.
   Когда осмотр был, наконец, закончен, сэр Оливер провел их в огромную гостиную, пол в которой был выложен черными и белыми мраморными плитками, стены и свод расписаны золотом и лазурью, а окна и двери увешаны атласными шторами. Посредине пустого гулкого помещения стоял длинный стол, за который гостям и предложено было сесть. Тотчас явившиеся лакеи принялись выносить легкую закуску, которую приказала приготовить леди Джудит, и открывать бутылки с французским вином, специально поднятые из подвалов замка. Поскольку становилось уже темно, то ради гостей была даже зажжена большая люстра под потолком.
   Стол нельзя было назвать чрезмерно обильным, но утомленные путешественники и не хотели особенно есть. Поэтому, слегка отдав должное поданным закускам и вину, они не стали задерживаться за столом, а отправились в отведенные им комнаты для того, чтобы как следует отдохнуть.