Междукнижие

С трудом дождавшись конца ритуала и от всего сердца поблагодарив ведунью, Кеола поспешила в Драконью долину. Приближалась зима, и родители вместе с соплеменниками должны были давно вернуться в насиженные места. Кеола всю дорогу думала, что скажет им, но оказалось, что говорить ничего не надо. Словно и не было этих лет: Кеола окунулась в счастливое беззаботное детство, окруженная любовью семьи и щедро отвечающая им взаимностью.
   Но когда подошел срок возвращаться, у нее не возникло и тени сомнения в своем выборе. Ей предстояло создать собственную семью, и Кеола хотела только, чтобы родители ее поняли.
   – Я помню Кедде: он отличный парень, – заметил отец, уже знавший его историю потери драконьей ипостаси.
   – Он сможет тебя защитить, – согласилась мать, однако тут же спросила: – Но будешь ли ты счастлива среди людей?
   – Я буду счастлива с Кедде, – улыбнулась Кеола, и родители приняли ее решение. И Кеола с легким сердцем отправилась домой.
   Больше суток прошло с того момента, как она в последний раз видела Кедде, и Кеола спешила к нему с подарком и самыми радостными вестями.
   И едва не прокляла себя, когда поняла, что натворила.
   Снег возле дома был утоптан бесчисленным количеством следов. Эти же следы беспорядочно извивались на ведущей к дороге тропке, как будто кто-то много раз менял решение, то порываясь уйти, то возвращаясь в избу, и у Кеолы екнуло сердце.
   Кедде!
   Она же не предупредила: не имела права рассказывать про ведунью. Обещала обернуться к вечеру, а сама заночевала у родителей и только с рассветом сумела с ними распрощаться. Что Кедде должен был думать?
   Ох, как она тогда перепугалась! Не верила, конечно, что Кедде мог что-то ужасное сотворить, все-таки не было в нем больше драконьей ненависти. Но он ведь говорил, что только ради Кеолы в Армелон вернулся. И если вдруг поверил, что она предпочла-таки драконью жизнь…
   Кеола бросилась в дом, забыв, как дышать. Вот же дура эгоистичная: чего стоило хоть на секунду сюда заглянуть, любимого предупредить? А он ночь без нее коротал, уверенный, что она никогда больше не возвратится. Он же больше всего этого боялся! А Кеола опять ударила по больному!..
   Кедде сидел посреди комнаты на полу и яростно выводил углем вокруг себя распахнувших крылья драконов.
   Кеола вздрогнула то ли от щемящей жалости, то ли о душившей ненависти к самой себе. Зажмурилась. Потом решительно отобрала у Кедде кусок угля и на пустом месте изобразила двух державшихся за руки людей. Они, конечно, были совершенно не похожи на них с Кедде, и Кеоле даже пришлось подписать, кто есть кто, а потом она пририсовала им свадебные браслеты и требовательно повернулась к Кедде.
   – Когда?!
   Кажется, пережитое отчаяние затоптало самообладание Кедде, и он наконец присвоил себе Кеолу, подарив ей всю свою страсть, всю нерастраченную нежность и всего себя – такого, каким он был и каким его так любила Кеола. И она не жалела для него себя, снова и снова доказывая, сколь осознанным и окончательным был ее выбор.
   – Прости, – неожиданно попросил Кедде, когда Кеола, счастливая до неприличия, любовалась выражением его лица: каким-то довольно-шальным и немного хитрым, словно Кедде нашкодил и не собирался в этом раскаиваться. – Я замучил тебя своим недоверием. Ты имела полное право обидеться…
   – Я не обиделась, – у Кеолы не хватило сил на возмущение, только на ласковую улыбку. – Я к родителям летала благословение просить. И… – тут она бросилась к валявшейся в углу сумке и выудила оттуда оберег. Снова нырнула к Кедде под одеяло и всучила ему заветный мешочек. – Вот…
   Кажется, тогда ей и удалось убедить Кедде окончательно.
   Потом они пошли к градоначальнику и расписались в знак согласия стать мужем и женой.
   Это был один из самых счастливых дней в жизни Кеолы. Но сегодня, она чувствовала, будет еще лучше.
   Однако Кедде ходил по дому мрачнее тучи, и Кеола не решилась с порога обрадовать его замечательной новостью. Иначе он ни за что не расскажет, что в последние недели его так волнует.
   Это началась в день весеннего солнцестояния. Кедде подскочил с утра с кровати с заверениями, что у него есть замечательная идея и что он должен немедленно ее осуществить. Кеоле, правда, ничего не рассказал, напустив тумана, что не хочет напрасно ее обнадеживать, а потом каждое утро куда-то сбегал и возвращался все более озабоченным. А сегодня, кажется, совсем разочаровался.
   – Не получилось! – закусил губу он, когда Кеола потребовала немедленно объяснит ей, что происходит, и пригрозила пойти на крайние меры. Что это были за меры, она не придумала, но Кедде почему-то сдался без боя. – Не взяла Ойра подарок!
   Кеола вспомнила, что в Долине были приняты праздники в честь богинь, когда те исполняли желание одного из драконов в ответ на его подношение.
   – А что ты загадал? – мягко спросила Кеола, даже не думая потешаться над детской верой в эту традицию. Кедде крепко ее обнял и уткнулся губами в висок.
   – Дочь, – вполголоса пробормотал он. – Ты же так хотела…
   – Я хотела? – изумилась Кеола, но тут же вспомнила их шутливые споры о том, кто у них родится первым: мальчик или девочка.