Йети уже не те!

   — Хорошая киса, — сказала Варвара и погладила терпеливого зверя по голове, а после еще и за ушами почесала.
   
   Котик жмурился довольно, а после опрокинулся на спину и подставил под руку пузо. Варвара с удовольствием почесала его и там. И чесала бы дальше, но стало холодно. Так что пришлось вновь накидывать на себя шкуру, став хоть и не той, но все же йети. Такой, которой и крупный ирбис — что тебе домашний котик…
   
   А вот дед у себя в хибаре печь каменную сложил! Раньше Варвара все недоумевала: зачем, а потом поняла причину — человечка. Ей-то лысой, поди, зимой совсем холодно! Ну вот дед и позаботился. А как в доме тепло стало, и сам чаще не в шкуре, а в своем втором, человечьем облике ходить стал. Ну так ему-то чего? Вон какой! Высоченный, плечистый, матерый… Грудь волосатая, ноги тоже, член — что дрын березовый. Самец. Вот если б такого крепкого да красивого и Варваре в дом, она бы тоже, наверно, ради него печь сложила… Да и в человечьем теле, скинув шкуру, чаще ходила, жопкой крутила, через плечо посматривала — нравится гостю или нет…
   
   Эх… Прав дед: не те пошли нынче йети, не те.
   
   Утро Варвара провела в хлопотах по хозяйству: мыла полы, разбирала шкафы кухонные — пересыпала крупу по туесам берестяным, чтобы мышам окаянным было не разгуляться. Сходила проверила силки и капканы, забрала дичину, а после покушать, понятно, приготовила. И себе, и котику. На первое — супчик из жирненькой куропатки, на второе — нога молодого горного барашка запеченная с чесночком и поданная к столу с брусничным соусом особого приготовления. Ну и на сладкое, к чаю, пирожок с яблочным вареньем из тех самых яблочек с веселыми красными бочками.
   
   Котику, понятно, до пирожка дела не было, хоть и посматривал он на него с интересом, а вот баранинки, что Варвара для него специально сырой оставила, поел с удовольствием, а после вылизался весь старательно и опять улегся прямо на кровать, куда и на трех лапах легко запрыгнул.
   
   За хлопотами Варвара и не заметила, как стемнело. Все-таки надо будет тоже печь сложить. Дед вот и его человечка теперь вечерами перед камельком как уютно вдвоем сидят! А у Варвары мало того что холодина, так еще и тьма-тьмущая! Только и остается, что спать. Всласть позевав и почесавшись, Варвара забралась в кровать, умостилась поуютнее, а после подгребла себе к животу котика. Но тот вдруг запротестовал, выдрался из-под тяжелой лапы, глянул независимо — глаза в темноте так и сверкнули… Варвара уже было расстроилась, но котик, потоптавшись, улегся ровно туда, куда и хотелось, рядышком. Стало понятно: спать в кровати у Варвары котик совсем не против, но выбирать место хочет сам, а не так, чтобы заставили. Свободолюбивый! С тех пор так и спали вместе. И от этого как-то теплее было. Причем не столько телу и без того кудлато-косматому, а вроде и душе. И сны Варваре рядом с ее питомцем стали сниться такие, что ух! Жаркие. Неприличные совсем. Чаще совсем невнятные, такие, что забывались сразу после того, как Варвара глаза поутру разлепляла. Но однажды привиделось что-то такое яркое, такое невероятное!
   
   Будто бы Варвара каким-то чудесным образом оказалась в объятиях совершенно потрясающего парня! Русые волосы до плеч — густые и шелковистые, как шерстка у котика; бородка и усы, которые ему невероятно шли; улыбчивые губы и замечательно ласковые ярко-голубые глаза. А уж тело! Пользуясь тем, что это сон, а не явь, в которой Варвара бы совершенно точно застеснялась так, что и глаз не раскрыть, и руками не прикоснуться, она свое ночное видение рассмотрела с головы до ног, а после еще и ощупала — и прямые широкие плечи, и рельефную, покрытую очень брутальными, короткими, но густыми волосками грудь, и живот в валиках мышц и со впалым пупком, и длинные сильные ноги — тоже немного волосатые. А еще Варвара в своем сне поцеловала парню все, до чего дотянулась, а после зависла над его мужским естеством, любуясь мощью возбуждения и совершенством формы. Интересно, какая на вкус начинка у этого роскошного самца? Наверняка намного вкуснее, чем у Васятки.
   
   Но парень, едва Варвара тронула ему член самым кончиком языка, засмеялся и перекатился набок. А после ухватил ее за плечи и подтянул наверх, уложив к себе лицом. Его улыбчивые губы оказались мягкими, но настойчивыми. И целовал он Варвару так, будто та был очень вкусной и очень желанной, а ладонь его при этом прошлась по спине, после скользнула на грудь и сжала ее нежно. Варвара выдохнула, парень рыкнул бархатисто, не разрывая поцелуя, а потом его пальцы пробрались ей между ног… Он ласкал Варвару там и при этом продолжал ее целовать, отрываясь от губ только для того, чтобы демонстративно и при этом невероятно порочно облизать себе палец — тот самый, что после оказывался там, внизу, обводя клитор, погружаясь в девственное отверстие…
   
   Дальше во сне все было неявным, лишенным деталей. Да и откуда им было взяться, если раньше у Варвары никогда ничего подобного не было? И все же кое-что оставалось очень ярким — сила рук, сжимавших ее так, будто она была чем-то невероятно ценным; нежность