Биоритм - мафиозный любовный роман в антураже города антиутопии

Страшное время ожидание закончилось. Скрип открывающейся двери вывел Изуми из оцепенения. Это был конец. Артал не пришел за ней, он не спас ее, и ей больше не на что надеется. Она одна в этой жизни, всегда была одна, тот краткий миг, когда Артал был с ней остался в прошлом. Он как тепло летнего дня в ее душе, как море, залитое солнцем, как ветер, несущей свежесть в пыльном городе. Это лишь воспоминания, которые не вернуть. Есть реальность – ее жизнь завершится прямо сейчас.

- Позовите Артала! Слышите, я его сестра! Скажите, что я здесь! – кричала она, пока ее волокли за руки по мрачному коридору.

Когда сопротивляющуюся Изуми втащили в зал, она еще кричала его имя, но парни в черном, как будто оглохли. Обведя взглядом пространство, девушка застыла от страха – это был зал суда, но почему-то полутемный. Освещена было лишь она, а там, где дожжен был сидеть судья, в глаза слепил прожектор.

- Ваша честь, мы привели подсудимую, - произнес голос рядом с ней, - Изуми, двадцать один год, внучка бывшего правителя Тюметея – Бойнака. Обвиняется в побеге из Чакара.

Слушая это, Изуми уже не могла сдержать слез. До этого она не плакала, не разрешала себе раскисать. Ведь надежда умирает последней, и она так надеялась, что произойдет чудо – Артал спасет ее. А сейчас, слыша голос без эмоций, она потеряла надежду. Надежды больше нет. Ничего нет, есть последние секунды жизни, и все… Слезы лились из глаз, размывая картинку вокруг.

- За побег, по закону воронов – смерть.

Эти слова окончательно добили. Ее трясло, ноги стали ватными, в ушах шумело, а перед глазами все плыло.

- Нет! Я не хочу умирать! Так нельзя, слышите – нельзя! Я ничего не сделала, я лишь хотела вернуться домой, - она кричит, захлебываясь в словах, - Позовите Артала! Артал – спаси меня!

Яркий свет, слепивший ее гаснет, а она, стирает ладошками слезы с глаз, через которые так тяжело рассмотреть того, кто сидит в кресле судьи. Его образ ей знаком, но слезы не дают сфокусировать четкость картинки, и, наконец, она видит, кто перед ней.

- Ты, - не узнав своего голоса, произнесла Изуми.

В кресле сидит Артал, она натыкается на пустоту в его глазах, как дуло пистолетов и замирает. Те, кто стоял подле нее уходят, а она и не пытается бежать. Куда ей бежать, если всю жизнь она бежала к нему, но оказалась, только отдалялась. Это перевернутое расстояние, когда ее стремление быть с ним, трансформировалось в удаление от него. И все что она делала в жизни, только увеличивало расстояние между ними. Теперь он перед ней, а она чувствует пропасть, которая их разделяет и эту пропасть уже не преодолеть. Они сами ее выкопали, она своей ложью, а он местью ей.

Еле держась на ногах, Изуми делает несколько шагов к нему. Чуть ближе, хотя холод идущей от Артала морозит кровь в венах. Она натягивает на замершие, подрагивающие пальчики рукава свитера и делает еще шаг.

- Насладился зрелищем? Я жалко выглядела… Ты это хотел увидеть?

- Я предупредил – сбежишь, накажу, - говорит Артал, а Изуми чувствует, как горечь от такой любви просачивается через нее, обескровливая сердце, которое пока еще бьется.

- За что накажешь… за мою любовь к тебе, - уже нет гордости, она слезами вылилась, они здесь вдвоем и нет смысла врать. Итак ложь, ее ложь убила в Артале всечеловеческое, тогда зачем сейчас продолжать лгать.

- За предательство меня. За то, что врала говоря, что любишь. Я ведь понял бы – если не любишь, что ж, так и скажи, но ты врала, играла моими чувствами, а потом бросила. У меня погиб отец, ты нужна была мне Изуми, как воздух нужна. Я жил тобой, боготворил тебя, - его голос был безразличен, в нем не было эмоций, - но это в прошлом.

- Ты поделился со мной своей болью, я приняла ее, - она сделала еще шаг к так и сидящему в кресле Арталу, - а мою боль сможешь ли ты вынести? Я звонила тебе, но слышала голоса тех, кто разделял с тобой ночи. Я сбежала от деда к тебе, умоляя приехать за мной, но ты не услышал меня. Моя свадьба – она не по любви была, а от безысходности. Я хотела сбежать от деда, и раз мне это не удалось, то решила, что выйдя замуж, смогу обрести свободу. Сколько ночей я плакала и молила небо, чтобы ты услышал меня и приехал за мной. Но ты не слышал. Я ведь звонила тебе, уже не до гордости было. Ведь я верила, что ты любишь меня, - ее голос осекся, - Любил, - произнесла Изуми, - Хотела сказать тебе – «Спаси!», но трубку опять взяла та, кто с тобой. Знаешь, как это больно? – она теребила растянутые рукава свитера, - Как больно слышать, что тебя забыли, променяв на других, а ты еще любишь и веришь в любовь. Я ведь ради любви к тебе даже гнева деда не побоялась. Вот смотри, - она повернулась к нему спиной, потянув свитер вверх. Вязанная ткань оголила ее спину в так и незаживших шрамах. – Мне от них не было так больно, как сейчас, когда ты все это делаешь со мной. Ты мне так ни разу не перезвонил, ни разу…

Развернувшись, она видит мрак ночи в его глазах. В его лице нет эмоций, но уже все неважно. Сейчас он слушает ее, пусть и не слышит, но у нее есть шанс сказать все то, что она так долго копила в своем измученном сердце: