ПРОЛОГ 

– Что-то не так?

Парень молчит, опускается на корточки и, закрыв глаза, прикладывает раскрытую ладонь к земле. Я боюсь издать малейший звук, хотя видимых причин для страха не наблюдается.

– Беги, – строго говорит Уильям, открывая глаза.

– Что? – переспрашиваю, делая шаг вперед.

– Я сказал, беги! – командным тоном произносит он, поворачивая ко мне голову.

В шоке от происходящего застываю с немым вопросом: «что происходит?». Но вместо ответа, спустя пару мгновений, начинаю чувствовать, как земля еле ощутимо содрогается под ногами.

– Да объясни же мне, что происходит?! – требую, чувствуя, как страх цепкими пальцами заключает тело в тиски. Смотрю на Уилла и вижу такую же панику в его зеленых глазах.

– Лесные создания, они нападают. Ты должна убежать в особняк и спрятаться как можно лучше! – уверенно отвечает парень, а сам идет вперёд, в сторону приближающегося топота десятка копыт.

– Что? В смысле? – шокировано переспрашиваю я, а после хватаю его за руку, пытаясь остановить. – Куда ты? Нам в другую сторону, пошли отсюда. Быстрее! – выкрикиваю, так как ветер поднимается до такой степени, что в ушах гудит.

– Нет, я не могу. Мой долг защищать поместье. Я должен присматривать за лесом. Моя работа сдерживать их! – выкрикивает друг, сжимая мои пальцы. – Уходи!

– Я не пойду без тебя! – не унимаюсь, но Уильям вырывает руку из моих пальцев и мчится в сторону леса.

Не могу его здесь бросить. Если к нам навстречу бегут какие-то существа, возможно, те самые, что стреляли в меня, то они убьют его! Ведь он без оружия, без какой-либо защиты. Он не справится в одиночку!

Несмотря на то, что сердце колотится как сумасшедшее, руки трясутся от страха, а паника охватывает тело, я уперто заставляю ноги двигаться вперед, следом за высокой фигурой.

Внезапно раздается протяжный раскат грома, настолько мощный, что уши закладывает. Поднимаю глаза – небо затягивается черными тучами. Как это вообще возможно? Пару минут назад были видны звезды!

Упрямо следую дальше, но волосы закрывают лицо. Останавливаюсь, пытаюсь их убрать, путаюсь в подоле собственного платья и падаю на зеленую траву, при этом громко и нецензурно выражаясь.

Да что происходит? Меня словно сама природа задерживает.

Ищу Уилла глазами, он замер посреди дороги. Между ним и лесом небольшое поле, длиной не более километр-полтора. Звук шагов становится громче, отчетливее. Пока  никого не вижу, только чувствую, как подо мной земля дрожит сильнее прежнего. Брюнет же стоит неподвижно, смотрит строго перед собой. Словно фокусируется на цели. А после начинает делать какие-то странные движения руками и, я готова поклясться своей почкой, что воздух вокруг него начинает искрить.

Завороженная происходящим, приподнимаюсь на локтях, чтобы отчетливее рассмотреть происходящее. Мерцание вокруг пальцев Уилла становится сильнее и сильнее. Он вскидывает руки, и небо озаряет ударом молнии, таким ярким, что, всего на мгновение, но становится так светло, как при свете дня. Он делает непонятные движения ещё раз, и на землю опускается туман, погружая густой лес в свою серость.

После Уильям вытягивает руку в сторону и из его ладони вылетает искра. Она начинает увеличиваться с каждой секундой, пока не превращается в огненный шар. Обжигающий клубок падает прямиком в старинный (судя по виду) сосуд, внешне напоминающий кубок из фэнтези-фильмов, размером примерно мне по пояс и объемный как бочка. Слышится шипение, похожее на звук подожженного фитиля фейерверка. Следом за ним раздается глухой «взрыв», и небо озаряется алым цветом. Небольшие сгустки пламени разлетаются по сторонам, зажигая новые сосуды, стоящие по всему периметру поместья.

Как я понимаю, это либо сигнал для жителей, либо активация своеобразной защиты. Что же получается, Уильям сейчас применяет магию? Настоящую, что ни на есть магию, о которой я только в книгах читала и видела в фильмах? Не верю своим глазам! Вижу все воочию, но не могу отделаться от мысли, что это сон.

Всматриваюсь вдаль. Воздух перед, язык не поворачивается его так назвать, но магом, приобретает еле заметный красноватый оттенок. В современных фильмах происходящее называли бы электромагнитным полем. Правда, для его создания используются нанотехнологии, а не волшебные пальцы.

Топот копыт становится громче, воздух – тяжелым и влажным, затрудняющим дыхание. И, когда небо в очередной раз окрашивается алым, сигнализируя о срабатывании следующего «кубка», смотрю не на друга, а на туман, который местами приобретает черные оттенки. С каждой секундой это пятно увеличивается и обретает форму, точнее, очертания чего-то или кого-то...

Поднимаюсь на ноги, не обращая внимания на ноющее колено, которое ободралось во время падения, хотя обычно я неженка и на такую боль реагирую остро. Опешив, опускаю руки по швам и смотрю вдаль, видя, как из густого тумана появляется нечто для меня совершенно непостижимое. На нас надвигается целый отряд (сказала так, будто бы знаю, сколько должно быть человек, чтобы звать группировку отрядом). Пока плохо вижу всадников, но могу однозначно сказать – это не люди…

ГЛАВА 1 Луна Бьёрк 

Несколькими днями ранее.

А все начиналось так безобидно, когда я, чтобы скопить денег, устроилась на подработку в небольшой книжный магазинчик.

Работать полный день у меня не получается, так как я учусь на третьем курсе экономического факультета местного колледжа. Моей начальницей (она же владелица магазина) является Мари Хольм – пожилая женщина, которая всю свою жизнь провела в Бергене и ни капли об этом не жалеет. Я же в свои двадцать лет, наоборот, мечтаю быстрее закончить учебу и умчаться познавать большой и прекрасный Мир, которым сложно наслаждаться в этом маленьком (хоть и красивом) городке, построенном на семи холмах. 

Мне нравится работать у Хольм, она не достаёт меня вопросами и является ненавязчивой старушкой. Я прихожу в магазинчик на два-три часа после занятий по будням и сижу полную смену в субботу. Но зарплата крошечная, поэтому нужно бы подыскать более высокооплачиваемое место.

Сегодня как раз длинный день. Особого потока покупателей не наблюдается, утром зашла одна пара студентов и на этом все. От скуки я решаю перебрать полки со старыми книгами, которые не выставляются на продажу, а являются собственностью начальницы.

Книжный шкаф стоит как-то криво, поэтому я, как истинный борец за красоту и аккуратность, решаю его подвинуть. Результатом моих потуг, весьма безуспешных кстати, становится лишь приземлившаяся мне на темечко книга, лежавшая наверху стеллажа.

Издав протяжное «Ау», растираю ушибленную голову и поднимаю книгу с пола. Издание старое, написанное на норвежском языке, но с использованием давно устаревшего диалекта. Видимо, книга лежала раньше в отделе мистики, фэнтези или чего-то паранормального, так как посвящается описанию древних ритуалов, направленных на получение разных «бонусов». В этом руководстве по волшебству можно найти обряды для управления погодой: призыв дождя, сильного ветра, уменьшения метели или предотвращение шторма. Также в книжке расписаны любовные привороты, призывы удачи, гадания на будущее и многое другое. Я сама не заметила, как увлеклась перелистыванием немного пожелтевших страниц, вчитываясь в каждый обряд и улыбаясь. Вот же интересно люди раньше жили.

От затягивающего чтения меня отрывает звонок телефона. Это Марта, одна из моих лучших подруг. 

– Привет, трудящимся. Чем планируешь заниматься сегодня вечером? – она всегда веселая и бодрая, словно сидит на кофеине.

– Ещё не знаю, а у тебя есть предложение?

– Можно зависнуть у тебя дома. Фильм посмотреть или сходить в ночной клуб, чтобы немного размять булки.

– Даже не знаю, это все уже приелось. А ты Астре звонила?

– Да, она ответила примерно так же, как ты. Вы такие скучные домоседки! Никуда не вытащишь. Вот скажи мне, чем таким-эдаким нам заняться, чтобы не из категории «приевшегося»? – недовольно спрашивает Марта, не хотящая сидеть дома в единственный выходной.

Тяжело вздыхаю и опускаю взгляд на книгу, раскрытую на странице с ритуалом, обещающим помочь найти то, что «давно ищешь». Счастье, любовь, сундук с золотом? Все что угодно! Кто от такого откажется?

– А как тебе идея погружения в мир предков и единения с природой? – хитрым голоском спрашиваю я, отходя от стеллажа и усаживаясь за свое рабочее место, опуская книгу перед собой.

– Я вот сейчас вообще не поняла, на что ты намекаешь. Предлагаешь напиться и притвориться викингами? – сквозь смех предполагает подруга, и я хихикаю в ответ.

– Ты почти угадала, выпивку мы точно возьмем. Я нашла книжку с древней магией и предлагаю собраться на маленький шабаш, будем наколдовывать мне перемены в жизни! – с явным смешком в голосе произношу, так как воспринимаю затею не более чем способ необычно провести время.

Во всю эту мистику мне не особо верится, да и кто вообще в наше время хоть во что-то верит?

– Так, допустим. Ты меня заинтриговала. Что для этого нужно? – спрашивает Марта, и я начинаю зачитывать необходимые «ингредиенты»:

– Нужно полнолуние, жертва, кровь для начертания узоров, куча каких-то трав и большой костер. Знаю, звучит как-то слишком зловеще, но мы не станем никого убивать, да и кровь нам не понадобится, возьмем кетчуп.

– Ага, кетчуп. Давай уже более качественно подойдем к процессу! У меня есть хна.

– Ладно, берем. Тогда звони Астре, а я по дороге домой зайду к подруге моей бабушки, которая лечится исключительно травами. Видите ли, не признает она таблеток.

– Хорошо, договорились. А где встречаемся?

– Ой, подожди! А сегодня вообще полнолуние?

– Минутку, сейчас проверю, – слышу звук быстрого нажатия клавиш клавиатуры и вглядываюсь в окно, пытаясь по солнцу определить положение луны (да уж, знаю, занятие бесполезное, но мне хочется принять участие). – Да, сегодня как раз первый день полнолуния. Всё сходится Бьёрк, видать сама судьба решила вмешаться в твою рутинную жизнь.

– О да, сочным т ударом по голове, – хихикая, отвечаю я, прикладывая пальцы к темечку, что все ещё неприятно ноет. – Встретимся у меня в восемь, выпьем по бокалу вина, соберемся и пойдем искать место в лесу, но не очень глубоко в чаще, а то это как-то страшно.

– Думаешь, после вина нам будет страшно? – ехидно уточняет Марта, и я поджимаю губы, качая головой из стороны в сторону.

– Смотря, сколько вы его принесете.

– Достаточно, ну для храбрости так точно! – голос подруги вновь веселеет. Её настроение очень заразное, поэтому и я тут же чувствую себя в разы лучше.

– Все, пока. Встречаемся у меня, – прощаюсь и кладу трубку. Вкладываю в книгу закладку, чтобы не потерять страницу, и отправляю находку в рюкзак.

До конца рабочей смены пришла лишь одна женщина, полчаса расспрашивала меня про все возможные книги, но в итоге так ничего и не купила. Это придает мне ещё большего желания провести ритуал. Мало ли, а вдруг сработает, чем Один не шутит?

По дороге домой, как и обещала, захожу к «травнице». Предоставляю ей бумажку с заранее выписанными названиями необходимых мне растений, сказав нечто вроде: «Привет, мне прямо невероятно нужны все эти штуки, для приготовления кое-какой мази».

И нет, я не растеряла правил этикета: мы, норвежцы, – люди с радикальной социальной демократией и на «вы» обращаемся только к Королю, Королеве и членам Королевской семьи. Ко всем остальным, вне зависимости от пола и возраста, идет обращение на «ты» или просто по фамилии.

Женщина очень странно на меня смотрит, несколько раз переспрашивает: «зачем мне это» и уточняет «не попала ли я в какую-то секту». Но все же растения дает, правда, в обмен на услугу: я должна взять её пса к себе на следующие выходные, потому что она хочет съездить в гости к дочери.

Уже через три часа, выпив две бутылки вина на троих, мы поднимаемся по высокому склону лесополосы, подбирая удобное местечко. Уйдя достаточно далеко от жилых домов, но не настолько, чтобы чувствовать себя отрезанными от всего Мира. Мы останавливаемся на небольшой поляне и принимаемся активно собирать ветки для костра.

В качестве жертвы Астри принесла охлажденную тушку курицы, чем вызывает наш с Мартой дикий смех. Но, несмотря на него, девушка настаивает на участии «гостьи», ведь: «раз сказано принести жертву, то нужно выполнять».

Когда луна поднимается высоко по небу, осветив поляну холодными лучами, а часы пробивают полночь, мы начинаем наш ритуал:

Редкие порывы ветра с каждым разом все выше и выше поднимают яркие язычки пламени, разнося горстку обжигающих искр по всей округе. Снимаю рубашку, оставшись в тонкой черной майке, и принимаюсь наносить причудливые узоры на тело, срисованные со старых страниц книги. Краской мне служит хна медного цвета, как и договаривались. Правда, пока открывала тюбик, в нее попала капля крови.

Начало так себе, знаю, но мы же просто дурачимся.

Первый символ, похожий на ствол дерева, окружённый рунами, оставляю на правом предплечье. Для второго приходится задрать майку, в районе солнечного сплетения рисую нечто в виде трех соединенных треугольников. И завершающим становится круг с исходящими от него лучами, который я черчу на левом плече.

Закончив с основными приготовлениями, под тихое хихиканье подруг, бросаю в огонь пучок высушенных пряных трав. Он тут же вспыхивает, словно полит керосином. От неожиданности прикрываю глаза рукой и смотрю на удивленных девчонок. С каждой секундой становится все интереснее. Перевожу взгляд на разгоревшийся костер, вверх поднимается тонкая серая дымка, наполняя воздух необычным, сладковатым ароматом, немного пьянящим сознание, как алкоголь. Странное чувство, но притягательное.

Беру книгу в руки, принимаюсь читать «заклинание», которое должно помочь «найти то, что ищешь». Язык ломаный, но я подготовилась и выписала транскрипцию. С каждым словом, срывающимся с моих губ, ветер усиливается, а костер разгорается сильнее, словно оживает, приобретает сознание.

– Луна, что-то это уже не так весело, пойдем домой, – обращается ко мне Марта. Но я не реагирую на ее призыв, поглощенная чтением, будто каждым написанным словом книга завораживает меня, гипнотизирует и приказывает не останавливаться.

Вдали блестит молния, озаряя ночное небо голубыми вспышками, а затем раздается оглушительный раскат грома, от которого мои подруги дружно взвизгивают.

­– Серьезно, Луна, перестань, это не смешно! – не унимаются девочки, но я больше не слушаю и не вижу их.

Мир вокруг начинает вращаться, затягиваясь в тугой узел. Тело становится легким, почти воздушным, будто бы его и вовсе нет. С севера дует такой ледяной ветер, что наш большой костер вмиг потухает. Через секунду вновь сверкает молния, и небо проливается густым дождем.

В моих глазах темнеет.

Пошатнувшись, падаю назад, но не ощущаю удара от столкновения с почвой, а продолжаю лететь в пугающей темноте.

Все это кончается так же внезапно, как и началось.

Слышу глухой удар о холодную землю и тут же теряю сознание.

***

Когда прихожу в себя, первым делом замечаю, что на улице светло. Недалеко слышится журчание реки и пение птиц. До меня доносятся приглушенные женские голоса, их смех и перешептывания.

Самочувствие замечательное. Впервые за многие годы жизни, после сна ничего не болит. Тело настолько расслаблено, что кажется почти воздушным, будто бы я парю над облаками или кутаюсь в них, как в мягкую перину. Воздух такой свежий, почти сладкий, невозможно надышаться. Мне на секунду мерещится, что кто-то перебирает пальцами мои белые волосы, аккуратно расправляя их по зеленой, слишком мягкой траве. Каждая клеточка кожи приятно покалывает, вызывая неописуемое, ни с чем несравнимое удовольствие.

До последнего не хочу открывать глаза, наслаждаясь дивным сном (очевидно же, что сном), но звучный треск ветки сбоку вынуждает меня сделать это.

Я распахиваю глаза, оценивая ситуацию. Я все ещё в лесу, но теперь на какой-то опушке, окруженной высокими, ветвистыми деревьями. Странно, не помню такого места в городе. И здесь как-то слишком тепло. Ветер ласковый, без привычной морозной свежести.

Приподнимаюсь на локтях, и тело тут же наполняется тяжестью. С трудом занимаю сидячее положение и осматриваюсь. После вчерашней глупости картинка плывёт перед глазами, ведь иначе я никак не могу объяснить того, что мне только что привиделось: как миниатюрные девушки в коротких зелёных платьях скрылись за деревьями и как будто бы слились с ними.

Встряхиваю головой. Растираю глаза грязными руками, пытаясь пробудиться от наваждения. Но ничего не происходит.

– Очень смешно девочки. Выходите! – зову подруг, которые устроили этот розыгрыш. Но они упорно продолжают игру, сохраняя молчание.

Поднимаюсь на ноги, только сейчас понимая, что на мне нет кроссовок, джинсов, да и майки, впрочем, не наблюдается. Секундное замешательство, пока я осматриваю свое тело, облаченное в платье из живых цветов и листьев… Что за?..

– Так, это уже ненормально! Вы что, меня раздели?! И когда вы успели сделать платье? Астри, Марта выходите, это совсем не смешно! – кручу головой в поисках подруг, так как боюсь шевелиться в наряде, который держится… О, боги, даже не знаю на каком святом духе.

Долгое время ответом мне является лишь тишина, но затем земля под ногами начинает ходить ходуном. Мои подруги, конечно, не модели, но и топот такой не смогли бы вызвать. От странности ситуации внутри зарождается липкое чувство страха, поэтому я решаю уйти прочь и, наконец, выглянуть за непроглядное кольцо деревьев, чтобы понять, где нахожусь.

Медленный шаг, помимо моего желания, переходит в стремительный бег, так как звук чужих шагов, сотрясающих землю и больше напоминающий стук копыт, приближается. Мне приходится схватить платье под грудью, потому что одна из стебельковых бретелек уже порвалась, а я не хочу выйти к людям голой.

Воздух разрезает пронзительный свист, и через мгновение я чувствую острую, обжигающую боль на правом плече, из-за чего громко вскрикиваю. Но не останавливаюсь и продолжаю бежать, даже после того, как мои, и без того большие глаза, расширяются от ужаса при виде стрелы, вонзенной в ствол дерева недалеко от меня! Настоящей, мать его, стрелы, чей наконечник только что разрезал мою кожу, выпустив алые капли крови.

Пытаюсь протиснуться между густо растущими деревьями, но в какой-то момент мои, далеко не идеальные бедра застревают. Тело охватывает паника, потому что я не могу вырваться, а очередной «свист» пронзает воздух прямо над головой. Я еле сдерживаюсь, чтобы не начать кричать в голос, ещё секунду, и я бы залила весь лес слезами, но чья-то тонкая рука настойчиво хватает меня за предплечье, и вытягивает наружу, оставляя странную опушку за спиной.

Как и предполагалось, от моего трения платье порвалось. Хватаю его одной рукой под грудью, а второй придерживаю на бедре, чтобы не потерять юбку, пока страх гонит вперед, подальше от этого места. Я не пытаюсь анализировать, продолжается ли погоня, а продолжаю бежать по инерции.

Запыхавшаяся, с раскрасневшимися щеками и глазами на мокром месте, выбегаю на лесную дорогу и вижу его – предел мечтаний любой девушки. Высокий, сбитый, широкоплечий, до неприличия красивый мужчина, со своей симметричной челюстью, высокими скулами, волевым подбородком, черными, слегка вьющимися волосами, сидящий верхом на мощном жеребце.

Застываю на месте, как вкопанная, словно ноги вросли в почву длинными корнями. Но, видимо кони на ходу так быстро останавливаться не умеют…

Дальше действия происходят, как в замедленной съемке. Идеальный мужчина натягивает поводья, из-за чего его скакун встает на дыбы. Я с перепуга все-таки отпрыгиваю в сторону, и с размаху врезаюсь головой прямо в круп гнедой лошади, ехавшего рядом с ним парня. Причем врезаюсь так сильно, что «звезды» в глазах появляются.

Более неловкого момента в моей жизни ещё не было, так как после удара мои пальцы разжимаются, и слышится треск платья. Благо я падаю пятой точкой на землю раньше, чем это делает моя юбка…

Мужчины о чем-то говорят между собой, но их голоса доносятся до меня так неправильно, словно пропущены через старый виниловый проигрыватель, вращающийся на медленной скорости.

Когда перестаю растирать глаза руками, пытаясь вернуть реальную картинку, замечаю, что их взгляды прикованы ко мне. В них заметен интерес, но и что-то еще, чего я не могу разобрать, так как не умею читать мыслей. Мой идеал (которому на вид можно дать лет тридцать пять) говорит что-то парню помоложе. Тот спешивается, подходит ко мне и присаживается на корточки.

– Сильно ударилась? – незнакомец обращается ко мне, внимательно разглядывая не только раскрасневшееся лицо, но и, очевидно, странный наряд.

Я же чувствую, как с каждой секундой силы покидают мое тело. Веки тяжелеют, и оставаться в сознании становится невероятно сложно.

Пытаюсь понять, что здесь творится, но не могу с логической точки зрения объяснить происходящее. Возможно, старуха дала мне какие-то неправильные травы (с причудами так сказать) и это их последствия.

– Нет, но мне нужно вернуться в город. Кажется, я заблудилась, – отвечаю слишком медленно, будто бы пьяна, хотя ни капли не пила со вчерашней ночи.

Мужчины переглядываются, и тот, который необычайно красивый, говорит парню возле меня:

 – Заберем её с собой в поместье, а потом решим, что делать.

Не совсем понимаю, о каком поместье идет речь. Может какой-то загородный дом? Но не столь важно, там явно будет телефон и прочие блага цивилизации, а значит, я смогу вызвать такси и уехать домой.

Парень протягивает мне руку, чтобы помочь подняться, и я с удовольствием хватаюсь за неё, но в последний момент выдергиваю ладонь и прижимаю к своей груди:

– Прости, но моё, – язык не поворачивается называть остатки цветов чем-то цельным, но мне приходится, – платье порвалось. Не мог бы ты одолжить свой плащ?

Кстати о плаще, эти мужики странно одеты. А судя по стрелам, преследовавшим меня чуть ранее, я предполагаю, что где-то тут проходят средневековые бои ролевиков, или что-то вроде. То, как я попала в эту саму «игру», где мои подруги, одежда или мобильный, остается загадкой, но я очень надеюсь, что мне удастся все выяснить в ближайшее время. Ещё примечательным является то, что пока я лежала на опушке, погода была теплой, такой прямо летней, а сейчас кожа покрывается мурашками, и каждое дуновение ветра неприятно пробирает до костей.

Незнакомец с густой шевелюрой кудрявых смолянисто-черных волос, снимает темный плащ и накидывает мне на плечи. Просовываю руки в рукава, запахиваюсь, пытаясь следить за тем, чтобы грудь не «вышла поздороваться». Пальцы путаются в тонком шнурке в районе бедер (у высокого человека она бы была на поясе), и когда мне все же удается затянуть узел покрепче, хватаю парня за руку, и он плавно поднимает меня с земли.

Ноги такие ватные, тяжелые. Мне с трудом удается держаться на них и не терять равновесие.

– Я помогу тебе взобраться, – спокойно произносит он, указывая на лошадь.

– Что? Мы поедем на ней? – я вроде бы и понимаю, что альтернативного транспорта здесь нет, но раньше никогда не скакала верхом, поэтому немного побаиваюсь этих мощных животных с огромными зубами.

– А, если она меня укусит? – шепотом спрашиваю я, чтобы не позориться ещё больше.

Парень улыбается, издает тихий смешок, и берет мою руку, прикладывая раскрытой ладонью к широкой шее коня.

– Не бойся, погладь его. Он тебя не тронет, если ты не будешь причинять ему вред. – Тихо поясняет незнакомец, примерно моего возраста (на вид я бы не дала ему больше лет этак двадцати трех – двадцати четырех).

– Уильям! – раздается громкий голос мужчины моей мечты, и мы вдвоем, почти синхронно поворачиваемся к нему. – Ничего не слышишь? – спрашивает брюнет, как-то многозначительно глядя на парня рядом. Я, очевидно, не понимаю ни подтекста вопроса, ни того самого взгляда.

– Ничего, – прислушавшись, отвечает Уилл. И я отчетливо слышу встревоженные нотки в его голосе. – Прости, закончите знакомство в другой раз, – с улыбкой говорит мне парень.

Он обхватывает руками мою талию и поднимает вверх, усаживая боком коню на холку. Затем сам ставит ногу в стремя и ловко запрыгивает в седло. Его руки обхватывают поводья по обе стороны от моего тела, и мне становится максимально неловко.

Я полуголая, в чужом плаще, сижу верхом на коне чуть ли не в объятиях незнакомца, пусть и симпатичного на вид, но это к делу не относится!

Конь начинает движение, и от паники, которая меня точно бы охватила, спасает лишь то, что на тот момент я уже засыпаю. Чтобы я не свалилась на землю, Уиллу приходится придерживать меня одной рукой за пояс. Он о чем-то разговаривает с прекрасным взрослым мужчиной, чье имя мне так и неизвестно, но я уже не слышу их, проваливаясь в полудрему.

ГЛАВА 2 Луна Бьёрк

Тепло чужого тела так приятно обволакивает, что мне даже удается не обращать внимания на дискомфортные ощущения от верховой езды без седла. Спасибо Уильяму, что он не пускает своего скакуна галопом, а то я, скорее всего, пару дней даже нормально сидеть не смогла бы.

Не знаю точно, сколько времени я тихо сопела в крепких объятиях, но когда открыла глаза, обнаружила, что мы уже выехали из леса и проезжаем вдоль незнакомого поселения с маленькими домами, окруженными огородами, садами, плантациями и загонами. А впереди возвышается огромный трехэтажный дом – особняк дворцового типа.

Я что, все ещё сплю? Не могла же я пешком покинуть территорию Бергена! У нас в городе нет поселений, хоть и есть одна старинная крепость, но её я видела сотни раз, она не похожа на этот особняк. Плюс, местность равнинная, мне не удается увидеть ни одного холма. Картинка довольно однообразная: впереди поселения, сзади лес. Нет набережной, нет крутых склонов, нет аккуратных, выкрашенных в разные цвета двухэтажных домиков, плотно стоящих по всей набережной и поодиночке раскиданных по вершинам.

– Где я? – не удержавшись, начиная ерзать на месте, и нервно оглядываюсь по сторонам.

– Прошу, перестань дергаться, а то ты скинешь нас обоих. Мы везем тебя в дом Генри, первого сына Эдгара Хранителя. Там о тебе позаботятся, а то ведь ты на ногах толком стоять не можешь. А позже, когда придешь в себя, расскажешь Генри откуда ты. Он обязательно поможет тебе добраться домой. – Спокойно отвечает Уилл, а я с трудом удерживаю глаза раскрытыми.

В его словах есть доля здравого смысла. Однако большая часть рассказа напоминает какой-то несусветный бред. Видать парни заигрались и, судя по моему наряду, подумали, что я тоже состою в их «клубе».

– Хорошо, но мне нужно позвонить, – добавляю сонным голосом. Опираюсь спиной на мужскую грудь, опуская голову на его плечо, чувствуя, что опять отключаюсь.

– Позвонить? – спрашивает второй мужчина, придерживая коня, позволяя Уиллу догнать себя. – Что это такое?

– Я не знаю, – отвечает парень, слегка пожимая плечами, что, наверняка, сложно сделать с грузом в виде почти спящей тушки. Хотя мои компаньоны, скорее всего, думают, что я уже третий сон вижу.  

– Кто она? ­– не унимается взрослый мужчина с прекрасным лицом, на что Уильям отвечает с небольшим раздражением:

– Да откуда мне знать? Я видел то же самое, что и вы, милорд, так что придержите вопросы для лесной красавицы.

– Хочешь так её называть? – с тихим смешком в голосе интересуется идеал.

– А почему нет? Мы нашли её в лесу в наряде из цветов возле священной рощи. Да и она такая красивая… – даже с прикрытыми глазами я отчетливо ощущаю на себе внимательный взгляд. Надеюсь, что он направлен исключительно на лицо, а не на распахнутый плащ, который я не могу поправить, чтобы не выдать своего бодрствования.

– Как скажешь, Уильям. Я, пожалуй, буду звать её гостьей, пока мы не узнаем имени.

– Ваше право, тем более вам и так есть на кого заглядываться, – намного мягче отвечает Уилл, а я тихонько огорчаюсь, что «идеал» уже занят. Но, с другой стороны, возможно, они продолжают играть свои роли. Это даёт мне маленькую, но всё же надежду на то, что сердце таинственного всадника свободно.

После я все-таки отключилась, потому что в следующий раз открываю глаза, только когда лошадь останавливается недалеко от входа в старый, я бы даже сказала старинный, особняк.

– Милорд, помогите мне её снять, а то опять рухнет, – обращается парень к рослому мужчине и тот, без раздумий, слезает с лошади и подходит к нам.

– Не нужно, я сама смогу, – сонным голосом протестую я, но, кажется, меня никто тут всерьез не воспринимает. Иронично, учитывая, что не я здесь взрослый человек, бегающий по лесу в костюме.

Милорд (мне срочно нужно узнать его имя) вытягивает руки, обхватывает мою талию и медленно тянет на себя, причем так легко и ненавязчиво, словно я невесомая пушинка. Это так волнительно, что от неожиданной близости перехватывает дыхание. Чтобы удержать равновесие, мои руки ложатся ему на плечи и задерживаются там ещё на несколько коротких мгновений, после того, как ноги касаются земли. Следом спешивается Уилл и тут же берет меня под руку, замечая, что тело как-то стремительно наклоняется.

– Спасибо, – тихо произношу я, наконец-то начиная убирать руки с накаченных плеч. Однако моё серебряное кольцо с маленьким красным рубином в тонкой оправе, цепляется за ткань его плаща. Я поджимаю губы, ощущая всю неловкость момента, и тихо добавив: – Минутку, – начинаю медленно высвобождать палец, старясь не оставить затяжку и не оторвать камень.

 Спутники первые несколько секунд стоят молча, но когда аккуратные попытки отделиться перерастают в нервные дерганья, широкоплечий брюнет обворожительно, но скорее снисходительно, улыбается и кладет свою руку поверх моей, желая помочь. Да только, что-то идёт не так…

Когда наши руки соприкасаются, тело будто разрядом тока прошибает. Глаза широко распахиваются, сердце начинает колотиться, как сумасшедшее, а дыхание сбивается так, словно я только что сдавала норматив по бегу.

Весь Мир меркнет, оставляя только его, – прекрасного мужчину с холодно-голубым цветом глаз, ямочкой на волевом подбородке, ровным носом и удивительно-аккуратными губами. Все мои рецепторы сходят с ума, а тело буквально тянется навстречу незнакомцу, чьего имени я даже не знаю.

Такого в моей жизни никогда не было, это чувство совершенно необъяснимое. Меня неистово влечет к нему, как мотылька к пламени. Я не могу противиться, не могу убрать руку, не могу произнести ни единого звука. Ведь мне необходимо ощущать тепло его кожи, чувствовать горячее дыхание, приятную ломоту в теле от сильных прикосновений, вкус его губ…

Странное наваждение, что обрушилось на меня словно гром среди ясного неба, было прервано Уильямом, который, не понимая, почему мы застыли, разъединяет наши руки.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спрашивает парень, а я молчу, не в силах отвести взгляда от незнакомца. Помимо воли, продолжаю изучать его широкие плечи, выдающуюся грудную клетку, массивные, сильные руки, подтянутый живот, накаченные ноги... Он кажется таким огромным, что мы с Уильямом теряемся на его фоне, становясь крошечными.

– Нет, – строго говорит мужчина, благодаря чему я, хоть немного, отрезвляюсь. – Покажи её целителю и выдели  комнату на первом этаже. Надеюсь, до завтра гостья оправится, – отстраненно распоряжается он, а после разворачивается и уходит, оставляя нас наедине.

– Все хорошо? – как-то недоверчиво уточняет Уилл, а я и не знаю, что ответить.

– Да, – произношу спустя несколько мгновений молчания, повернув голову в сторону  парня, что смотрит на меня таким обеспокоенным взглядом, что как-то не по себе становится. – Можно меня сразу в комнату? Не нужны мне ваши целители, только сон, – слово «целители» я произношу с такой интонацией, как будто бы говорю впервые. Не стану же я обижать их увлечения, каждый развлекается, как может. За примером даже ходить далеко не нужно, мы с подругами вчера вечером вели себя ненамного разумнее.

– Хорошо, – сразу соглашается спутник и, передав лошадей другому человеку в такой же странной одежде (да тут и правда целый клуб ролевиков), ведет меня в здание.

Возможно, я просто под кайфом и все вокруг лишь галлюцинация? Да, пожалуй, этот вывод является самым логичным в данной ситуации. Я никогда в жизни не принимала наркотиков, даже травку не курила, поэтому не имею ни малейшего представления о том, как чувствует себя человек под воздействием: что он видит, делает и все такое. Главное – дождаться, пока воздействие закончится.

Без слез о той комнате, в которую меня привели, толком и не рассказать. Она маленькая, серая. С односпальной, низкой, узкой кроватью на пружинах. Деревянным столом у окна, на котором стоят свечи и подсвечник «фонарик» (такие на террасы ставят, для декора). Окно завешено плотной тканью, а у кровати стоит стул то ли с ночной рубашкой, то ли платьем.

Я теряюсь: мне нужно благодарить Уилла за эту комнату или проклинать? Но сон берет верх над телом, поэтому я все же говорю тихое: «спасибо» и, закрыв за парнем дверь, принимаюсь бороться со шнуровкой. Крепкий узел не подчиняется пальцам и не поддается на мои мольбы, поэтому я падаю на кровать в чём была, и мгновенно засыпаю.

Проснувшись лицом в подушку, я медленно приподнимаюсь, пытаясь понять, где нахожусь. К несчастью, я все еще в мрачной маленькой комнате, значит, часть с ролевиками не глюк.

На столе горит свеча, кто и когда её зажег, неизвестно. Встав с кровати, я подхожу к окну и отодвигаю штору, на улице темно. Я проспала весь день? Вот это я понимаю, старушка Лорссен уходит в отрыв со своими травами. Если меня, молодую девушку, они вырубили почти на сутки, то какой же эффект оказывают на неё?  

В любом случае, главное сейчас другое – меня больше не клонит в сон, в теле не чувствуется тяжесть, и это радует.

Сложно не заметить, что остатки цветочного наряда сыплются с меня, как иголки со старой елки, оставляя дорожки по всей комнате. Надевать любезно предоставленное мне «платье» не особо хочется, но быть голой хочется ещё меньше. Разобравшись со шнуровкой, я надеваю серую, хлопковую ночнушку, а сверху закутываюсь уже в родной плащ.

Поправив примятые после сна волосы, я решаю выглянуть из комнаты. В коридоре, освещенном с помощью больших свечей, стоящих на чуть выступающих подоконниках, пусто и тихо.

Любопытно, они из принципа не используют электричество или просто не хотят оплачивать его в таком огромном особняке, явно взятом в аренду?

Возвращаюсь в свои «хоромы», беру светильник «фонарик», судя по его весу, сделанный из настоящего железа, а не пластмассы – точно не из Китая. Выхожу в коридор и двигаюсь наугад. Кричать и звать людей я не решаюсь, потому что атмосфера дома какая-то пугающая. Здесь не чувствуется сырость старого особняка (что странно), привидения не скрипят цепями, до слуха не доносится странный скрежет или другие звуки, просто некомфортно, словно я не должна тут находиться. Из-за этого мне  побыстрее хочется выйти на улицу, добраться до ближайшей трассы и уехать на попутке домой.  

Открываю первую попавшуюся дверь и тихо прохожу внутрь, в нос тут же ударяет запах навоза. Дверь за мной шумно захлопывается, поднимая громкое лошадиное ржание.

Отлично, я нашла конюшню. Ай да я, ай да молодец.

 Начинаю толкать дверь, но она не поддается, видимо замок заклинило или он защелкнулся. Нужно искать другой выход, а для этого необходимо пройти мимо животных в открытых стойлах, то есть, они запросто могут врезать мне задними копытами. Мне не хочется рисковать и идти между рядами, но альтернативы нет.

Медленно иду вперед, подмечая, что здесь удивительно чисто, как для конюшни. К моим ступням даже навоз не липнет, видимо часто убирают.

Прижимаю «фонарик», стараюсь двигать тихо. Посматриваю влево на задние копыта, стараясь держаться подальше. Да, видимо, сбиваюсь с маршрута, потому что в следующую секунду начинаю визжать от ощущений, как что-то прикасается к моей голове, хватая за волосы.

Светильник вылетает из рук и падет на пол. Стекло с характерным звуком разбивается вдребезги, и осколки разлетаются во все стороны. Я же пячусь назад, цепляюсь ногой за торчащий в полу колышек и плюхаюсь на спину, прямо на тюк сена.

ГЛАВА 3 Луна Бьёрк

– Тише малыш, тише! – слышу знакомый голос, но боюсь раскрыть глаза, ожидая смертельного удара тяжелых копыт.

Секунда, ещё одна и еще, ничего не происходит. Лошадь недовольно фыркает, её успокаивает мелодичный мужской голос, и я решаюсь посмотреть на своего спасителя. На долю секунды в голове мелькает мысль: «а вдруг это мой таинственный идеал?».

Приоткрываю один глаз, но не вижу лица мужчины, потому что свет падает на него сзади, но даже по силуэту понимаю, что пора подниматься и начинать собирать раскатанную по всему полу губу, – это не он.

– Ты в порядке, не ударилась? – спрашивает «спаситель» наклоняясь ко мне. Это Уилл, теперь я его отчетливо вижу. – Кажется, это начинает входить в привычку. Что ты не поделила с моим конем? – с улыбкой спрашивает парень, и я медленно перевожу взгляд на животное за его спиной.

– Так это он? Серьезно, опять? – рука инстинктивно тянется ко лбу, которым я треснулась об этого самого жеребца утром. – В своем оправдание могу сказать – он первым начал, – сквозь улыбку говорю я, хватая протянутую мне руку и Уилл помогает подняться. Смахиваю сено, выравниваюсь, тяжело вздыхаю: – Спасибо, – говорю, поворачивая голову к парню.

Вообще, он прилично выше меня, поэтому под «поворачиваю» имею в виду «задираю голову».

– Рад помочь. Ты что тут делаешь? – он такой беззаботный и невероятно милый, это немного смущает, но в хорошем смысле. Может хоть сейчас у меня получится выяснить, что происходит и позвонить домой?

– Да я, – в этот момент моя босая нога опускается на осколок, и я звучно шикаю, мысленно прокручивая все известные мне ругательства.

– Что, что случилось? – замирает брюнет, настороженно глядя на меня, прыгающую на одной ноге.

– Стекло, оно впилось в ногу, – поскуливая от боли, говорю я, хватаясь одной рукой за парня, чтобы не шлепнуться, так как больно ставить раненную конечность на пол.

– Пойдем к свету, – он указывает рукой в сторону, откуда льется свет, и я активно киваю. – Тебя понести или допрыгаешь? – простодушно уточняет Уильям, тактично не нарушая границ моего личного пространства.

– Допрыгаю, только придерживай меня, пожалуйста, – полным решимости голосом произношу я, не желая злоупотреблять добротой.

– Хорошо, ­– соглашается Уилл и, придерживая меня обеими руками, медленно ведет вглубь конюшни к столу, на котором находится канделябр с зажженными свечами. Возле стола стоит стул, рядом висят полочки со всякими примочками для лошадей. Сбоку на крючках болтаются уздечки и седла. На старом столе также стоит небольшая плетеная корзина, лежат какие-то бумаги, широкие гребни и прочие мелочи.

Не могу не заметить, что это полноценная конюшня, что странно. Если и допустить мысль о том, что все участники игрищ привезли с собой по скакуну, разве они стали бы настолько детально обустраивать помещение? Сомневаюсь.

Уилл подтягивает тюк сена к столу и садится напротив, опуская взгляд к моей правой ноге, из ступни которой торчит кусочек стекла.

– Я помогу? – он такой добрый, что я не могу отказаться.

– Угу, – произношу сквозь плотно сжатые губы и тут же отворачиваюсь, чтобы не смотреть на процесс.

Парень берет канделябр, снимает его со стола и ставит на пол, чтобы лучше видеть рану.

– Не волнуйся, стекло одно и оно небольшое. Я достану его на счет пять, хорошо? – его голос приглушенный, внушающий веру в лучшее.

– Подожди, а почему пять? – поворачиваю голову к Уиллу, и именно в этот момент он выдергивает осколок, а я дергаюсь, издавая громкое: «ай».

– Молодец! И совсем ведь не страшно было, – улыбается брюнет, показывая мне небольшой кусочек стекла размером не более одного сантиметра.

– Ты даже не начал считать! Кто так делает? – возмущаюсь, но беззлобно.

– Я, – простодушно отвечает парень, пожимая плечами.

– Спасибо, Уилл. Никогда не думал стать врачом? – с долей язвительности интересуюсь я, глядя на собеседника, который поднялся с места и тянется за кожаной сумкой, висящей на крючке.

– Кем? – уточняет он, и я закатываю глаза. Точно-точно, у них же это не так называется. – Что это я, в самом деле. Прости, ­– театрально извиняюсь, немного склонив голову, а после торжественно произношу: – Целителем.

– Я кое-что в этом смыслю, – на этих словах Уильям садится на прежнее место, держа в руках кусочек светлой ткани и маленькую стеклянную бутылку с неизвестной жидкостью.

– А что у тебя там, перекись? – интересуюсь, указывая на пузырек.

– Нет, отвар из разных трав, который поможет снять воспаление, и ускорит процесс заживления раны, ­– он говорит все это так спокойно и уверено, что будь у меня при себе Оскар, я бы его тут же вручила.

– Позволишь тебя подлатать или продолжим говорить, пока кровь заливает пол? ­– Уилл многозначительно смотрит мне в глаза, а после указывает на маленькую алую лужу, которая успела образоваться под ступней.

– Да, пожалуйста, – немного убавив пыл, прошу я, внимательно наблюдая за действиями парня.

На самом деле он очень привлекательный. До загадочного незнакомца ему, конечно, далеко, но тем не менее. Уильям отличается высоким ростом и жилистым телосложением. Пусть я не видела его без рубашки, но пока он вел меня к освещенному участку, успела подержаться за его бицепсы. У него выразительные, большие глаза. При свете свечи трудно сказать, какого конкретно цвета, но не карие, серые или зеленоватые. Нос имеет небольшую горбинку, которую видно только в профиль, но она его не портит, скорее придает определенного шарма. Нижняя губа пухлая, верхняя чуть тоньше. Улыбка красивая, добрая и открытая. Волосы темные, вьются, совершенно обворожительно закрывают уши и частично шею, иногда ниспадают на лоб. Подбородок овальный, узкий, слабовыступающий, высокие скулы. На левой щеке три маленьких родинки, а может и больше, сейчас толком не разглядеть. 

 Увлеченная детализацией нового знакомого даже не замечаю, как ловко он обработал крошечную рану и закрепил повязку.

– Готова, теперь можешь снова бегать по округе, как лесная нимфа, – с улыбкой заявляет Уилл, поднимая на меня взгляд, а я тут же вспоминаю его разговор со взрослым мужчиной, когда он назвал меня красавицей. Помимо воли, начинаю ощущать легкое смущение, из-за чего отвожу взгляд в сторону, и закусываю ноготь большого пальца левой руки.

– Пить хочешь? – он протягивает мне бурдюк с водой, и я с жадностью делаю несколько глотков. – Я требую плату, – подобное заявление прогоняет прочь все милые чувства, и я возвращаю к парню взгляд полный непонимания и неприкрытого возмущения.

– Плату? – решаю сначала уточнить, может мне просто почудилось.

– Именно так, – он как-то слишком загадочно улыбается, что я решаю подыграть.

– Допустим. И чего же ты хочешь? – мне любопытно. Уильям, будто бы почувствовав это, нарочно держит паузу. – Ой, да брось! Говори уже, – не сдержавшись, требую я, – никогда не умела сдерживаться, слишком эмоциональная.

– Назови мне свое имя, – просит брюнет, не сводя с меня изучающего взгляда. Мое поведение его явно забавляет, словно это я здесь чудик из другого мира.

Я могла бы продлить эту игру ещё на пару «действий», но не хочу растягивать интригу, тем более такую пустяковую.

– Меня зовут Лу̀на с ударением на первый слог.

Для норвежцев мое имя вполне обычное, но американцам лучше пояснить доступно.

Что? С чего я взяла, что он американец, а не норвежец? Да тут все очевидно: разговорный язык, внешность не скандинавская и акцента нет (у меня он отчетливо слышен, когда говорю не на родном языке). Я бы заподозрила в нем англичанина, так как черты лица подходят под привычный образ, но у тех тоже достаточно четкая и узнаваемая дикция, а в речи Уилла не слышны напыщенные нотки.

– Красивое имя. Приятно познакомиться, Луна, – говорит парень, немного склоняя голову и тут же возвращая на меня пронзительный, внимательный и изучающий взгляд.

– Взаимно, Уильям, – подражаю его манере склонять голову, а затем, как бы ненавязчиво, ведь мне нет никакого дела, и вообще я случайно вспомнила, спрашиваю: – А как зовут мужчину, который утром был с тобой в лесу?

Взгляд парня меняется. Он выравнивает спину и смотрит на меня с небольшим прищуром: – А что, он тебе понравился? – ехидно спрашивает Уилл, а я чуть ли не захлебываюсь возмущением, хватая воздух рваными глотками.

– Что? Нет! Ещё чего, я просто поинтересовалась, – отмахиваюсь, хотя, наверное, этим жестом больше выдаю себя, чем создаю образ незаинтересованной дамочки.

– Ну-ну, – задумчиво произносит брюнет, отводя взгляд. Всего на секунду, но мне кажется, что в светлых глазах промелькнула грусть.

 – Уилл, а у тебя, случайно, телефона с собой нет? – спрашиваю с надеждой в голосе.

– Э… не уверен, что понимаю тебя, – он пожимает плечами, а я тяжело вздыхаю. Собственно, ничего удивительного.

 – Ладно, давай перейдем к сути. Мои родители уже изнервничались, да и подруги, так что мне пора домой, – поднимаюсь со стула, ставя раненую ногу на носочек. – Далеко до трассы? – раз затея с телефоном провалена, решаю сразу ловить попутку. – И вообще, где мы? Мы что выехали за территорию города? Берген далеко? – ставлю руки в боки и смотрю на Уилла. Он мгновенно меняется в лице, теперь его выражение отчетливо передает обеспокоенность.

– Не знаю, что такое Берген, но поблизости нет таких поселений. В любом случае, Луна, подожди до утра, ночью за пределами особняка опасно, – предупреждает меня парень, поднимаясь с места.

– Ничего страшного. Я знаю несколько приемов самообороны и смогу за себя постоять. Не переживай, – важно заявляю, а после смотрю вниз на голые ноги. ­– А можно где-то раздобыть какую-нибудь обувь? – вопросительно смотрю на брюнета, понимая, что с таким внешним видом не каждый водитель рискнет остановиться, подумав, что я городская сумасшедшая. Нужно хотя бы обуться.

– Сейчас я вряд ли тебе что-то найду. Давай я проведу тебя в комнату, а утром все обсудим? – начинает настаивать он, из-за чего я напрягаюсь. Это уже на похищение смахивает.

– Где я, Уильям?

– В Форест Трайбе, – медленно отвечает собеседник, внимательно следя за каждым моим движением.

– Что ещё за Форест Трайб? Возле Бергена нет таких городов! Хватит играть в свои дурацкие игры, скажи мне правду.

– Я говорю тебе правду, – растерянно отвечает Уилл, а я психую. Он прямо-таки непрошибаемый. – Ой, короче! – раздраженно говорю и иду к массивной двери, которая как раз находится в поле зрения.

– Луна, подожди, так нельзя делать.

– Отстань, я устала от этого представления, мне нужно домой! – брюнет хватает меня за руку в отчаянной попытке утихомирить пыл, но я резко выдергиваю руку и распахиваю дверь, делая несколько поспешных шагов вперед.

Улица встречает меня прохладным воздухом и темнотой, буквально! Я смотрю вдаль и не вижу огней города, фонарей, больших строений, мобильных вышек или хоть чего-то знакомого, тех же холмов! Впереди лишь темный лес, освещенный луной и маленькие одиночные дома, в окнах которых не горит свет.

Я словно отрезана от всего мира, и от осознания этого у меня начинается паника. Голова идет кругом, сердце в груди болезненно сжимается, и пульс выстукивает по вискам с огромной скоростью. Мне становится как-то совсем нехорошо, и я пошатываюсь. Дышать сложно, но воздух вокруг неожиданно приобретает уже знакомый сладковатый аромат с пьянящим воздействием. Тело начинает слабеть, становится мягким и безвольным. Пытаюсь стряхнуть это наваждение, но руки не слушаются, и я падаю назад, но меня ловит Уильям, при этом опасливо оглядываясь по сторонам.

– Прости, я не хотел, чтобы так вышло. Тебе нужно отдохнуть, поэтому я отнесу тебя обратно в комнату, а утром поговорим.

Я против! Не хочу ни в какую комнату, не хочу спать! Мне нужны ответы, объяснения. Хочу домой! Пытаюсь протестовать, но не могу произнести ни единого звука. Голова становится тяжелой, а картинка перед глазами расплывается. Парень подхватывает меня на руки и несет через конюшню обратно в ту жуткую комнату.

– Пожалуйста, не злись на меня, но тебе нельзя убегать ночью, там опасно, – тихо повторяет брюнет, пронося мне вдоль длинного коридора.

Неужели он меня чем-то опоил? Но как? Он же не мог знать, что встретит меня в конюшне.

Боги, вот это я вляпалась…

ГЛАВА 4 Генри

Утро встретило Форест Трайб серым, тяжелым туманом с пробирающей до костей сыростью. Звук порывистого ветра, отражающийся от старых стен особняка, напоминает протяжный вой дикого зверя. Небо, затянутое грязными тучами, не пропускает ни единого луча солнца, а лишь срывается мелким дождем. Я стою у большого окна северной части здания, глядя на ведущую в лес тропу, по которой уже давно должен был вернуться Уильям. Он задерживается, что бывает крайне редко.

Спустя некоторое время вдали показывается всадник, и я тут же выхожу на улицу, чтобы встретить его у входа. Морозный ветер сразу же заставляет пожалеть, что я не накинул плащ, но желание разузнать обстановку сильнее чувства холода.

Парень останавливает коня возле меня и быстро спрыгивает на землю. Его плащ покрыт мелкими каплями дождя, а нос раскраснелся от холода.

– Доброго утра, милорд. Чем я заслужил личную встречу? – с издевкой интересуется Уилл, перекидывает поводья через голову коня и  направляется к конюшне.

– Ты сегодня в добром настроении, Уильям. Могу ли я воспринимать это как хороший знак? – спокойно спрашиваю я, следую за спутником.

– Хотелось бы вас обрадовать, милорд. Да только нечем, – его голос вмиг теряет задорные нотки и становится мрачным.

Мы входим в помещение, парень скидывает капюшон, передает поводья в руки конюху и поворачивается ко мне.

– Все настолько плохо? – брови строго сдвигаются к переносице, и я смотрю на Уилла требовательно, желая получить все подробности немедля.

– Не настолько, но и радоваться нечему, – устало отвечает он, снимает кожаные перчатки и кивает в сторону двери, ведущей в особняк, намекая, что лучше поговорить наедине.

– Пойдем, – мгновенно соглашаюсь я и, без каких-либо раздумий, направляюсь в личную библиотеку.

Всю дорогу по оживленным прислугой коридорам мы идем сохраняя молчание, но, как только за нашими спинами захлопывается тяжелая дверь, Уильям продолжает рассказ:

– В лесу тревожно, причем переполошился не только мелкий зверь, но и волшебные создания. Что-то их побеспокоило, может даже испугало, я не знаю. Не рискнул близко подъезжать к священной роще, слишком уж громко завывал ветер, предупреждая об опасности. Все лесные духи прятались в тени, но боялись они не меня, а тех, кто обитает за кольцом плотно растущих деревьев.

Уильям расстегивает промокший плащ и скидывает его с плеч. Кладет на спинку высокого стула, подвигает тот ближе к камину. Сам также остается стоять возле горящего пламени, протягивая к нему руки.

– Что-то или кто-то? – многозначительно глядя на брюнета, уточняю я, намекая на нашу неожиданную гостью.

– Думаешь это Луна? – усмехается он, поворачивая ко мне голову.

– Луна? Ты успел узнать её имя или это твоя новая версия «лесной красавицы»? – переспрашиваю с нескрываемым любопытством.

– Я бы сам не додумался её так назвать, потому что не знаю, что это вообще за слово такое. Она сама так представилась.

Недоверчиво смотрю на собеседника и скрещиваю руки на груди, мне не нравится эта ситуация.

– А когда это ты успел с ней пообщаться? Не помню, чтобы вчера вы с ней знакомились. Или это произошло по дороге в комнату для слуг?  

– Нет, мы встретились ночью в конюшне, когда она пыталась сбежать из особняка, – спокойно отвечает брюнет, глядя на танцующие языки пламени в камине.

– Как ты убедил её остаться?

– Вы не хотите этого знать, – его голос становится холодным, а выражение лица –  напряженным. Я сразу понимаю, о чем он говорит, и да, действительно не хочу ничего слышать.

Безмолвно киваю и подхожу к Уиллу, легко касаясь рукой его предплечья, чтобы вынудить парня повернуться ко мне.

– Ты уверен, что она не имеет к этому отношения? – смотрю в глаза собеседника, тем самым призывая сказать правду.

– Может она и замешана, но вряд ли является причиной. Нет повода её опасаться, она обычный человек. Я видел её кровь – она красная, такая же, как у нас с тобой. Возможно, а может и скорее всего, она не принадлежит нашему Миру, но не несёт в себе угрозы. Луна даже не понимает, где находится.

Я не могу доверять его словам безоговорочно, но он верит в то, что говорит, а это уже показатель. Тяжело вздыхаю и отвожу взгляд, наблюдая за тем, как потрескивает полено в камине, нужно время обдумать услышанное.

– А ты разве ничего не почувствовал, когда коснулся её? – неожиданно спрашивает Уилл и я, выдержав небольшую паузу, спокойно отвечаю:

 – Нет. А ты ощутил что-то необычное?

Не хочу рассказывать ему о том странном помутнении, которое случилось со мной, когда крошечная девичья ладонь растворилась в моей руке. Я в принципе не хочу об этом даже думать, так как это было чем-то нереальным и явно навязанным мне. Правда, не знаю кем, раз наша гостья просто человек. Но я уверен, что впредь это не повторится.

– Да, – отзывается Уильям, глядя на меня. – В её жилах течет совсем другая энергетика: пульсирующая, дикая, манящая. Она не похожа на нашу, но и не похожа на ту, что излучают лесные создания. Это что-то совсем новое, непостижимое...

– Ты ею заинтересовался? – спрашиваю прямо, без каких-либо подводных камней.

– Было бы странно, если бы я остался не заинтересован, учитывая, что наша гостья прибыла из другого мира. Не находишь? – а вот Уилл ответил иначе, увиливая и чего-то недоговаривая. – С ней нужно поговорить, объяснить, что она не сможет так просто добраться домой. И сказать, что мы попытаемся ей помочь, как только старец вернется. 

Он прав, мы же не можем держать её закрытой в комнате вечно. Если она просто жертва случайно попавшая в наш мир, то не заслуживает, чтобы с ней обращались как с пленницей.

– Хорошо, я схожу к ней, – тяжело вздохнув, утвердительно заявляю я.

– Что? Почему ты? Разве у тебя нет кучи важных «милордских» дел? – тон собеседника меняется на возмущенный. Ему однозначно не нравится принятое решение. – Я сейчас свободен, тем более мы с ней считай подружились, – продолжает настаивать парень, на что я громче и строже отвечаю:

– А затем ты усыпил её, – в комнате повисает тишина, и еле заметно кивнув, парень отворачивается обратно к огню.

– Слушаюсь, милорд.

Еще несколько мгновений строго смотрю на собеседника, пытаясь припомнить, как я себя вел в его возрасте. Мой характер был взрывным. Я был эмоционален и порывист, как ветер. Меня было сложно переубедить, я творил множество глупостей. Уильям же более сдержан, он умеет контролировать свои эмоции, хотя все его мысли на лбу написаны. Но важно не это, главное – он умеет промолчать в нужный момент. Заслуга это его характера или вынужденная мера из-за происхождения, я не знаю. Суть от этого не меняется.

– Проверил защиту на окраинах поместья? – мой тон серьезный, но не строгий.

– Да. Всё на месте. В случае чего, мы будем готовы, – холодно отвечает Уильям, и я киваю. – Это хорошо, а теперь ступай.

Парень поворачивается, забирает плащ и склоняется в театральном поклоне – всем своим видом выражая недовольство. Я никак не реагирую, лишь дожидаюсь, пока он выйдет из библиотеки.

Выхожу следом и направляюсь к нашей гостье, запертой в маленькой комнате для прислуги. Утром ей занесли воду и еду. Я был там и видел, как она мирно спала в постели, с трудом преодолевая странное желание подойти и прикоснуться к её белоснежной коже. Но сейчас это наваждение прошло, и я готов к разговору.

Захожу в покои, оглядываюсь. Луна все также безмятежно дремлет. Прохожу вглубь комнаты и присаживаюсь на стул возле кровати, рассматриваю аккуратные черты её лица. Она молода, не старше Уильяма, которому пару небесных светил назад исполнилось двадцать две весны. Большие глаза, длинные ресницы, овальная форма лица с ярко выраженными скулами и высоким лбом. Белые густые волосы, доходящие до лопаток, немного вьющиеся. На подбородке с левой стороны маленькая родинка. Губы красивые, чувственные, манящие.

Так, достаточно.

Отодвигаюсь и поднимаюсь со стула, отходя к окну. Распахиваю штору, желая разбудить незнакомку ярким светом, но тучи так и не рассеялись. На поместье обрушился проливной дождь, настырно тарабанящий по стеклу. Странно, что до этого момента я его не слышал.

Возможно, и правда лучше отправить сюда Уильяма? Пусть он с ней разговаривает. У него уже получилось найти к ней подход и его мысли не улетучиваются в сторону от одного лишь взгляда.

Уилл говорил о том, что чувствует «особую» энергетику Луны, может быть, и я её ощущаю? Только в какой-то извращенной форме.

Убедив себя в правильности, только что осенившей меня идеи, решаю немедля покинуть комнату, но сзади раздается тихое, немного испуганное, но точно возмущенное:

– Уже уходишь? Может, сперва нужно мне что-то объяснить?  

ГЛАВА 5 Луна Бьёрк

Я просыпаюсь неожиданно, порывисто. Понимаю, что не одна в комнате. Со мной высокий, широкоплечий мужчина с огромной спиной, закрывающей собой половину окна. Он задумчиво смотрит вдаль, а я внимательно изучаю его, пытаясь понять –  это сон или тот самый «идеал» решил лично проведать меня в комнате, в которой, к слову, я нахожусь не по доброй воле. Собираюсь подняться, но незваный гость безмолвно разворачивается и уходит.

Минуточку! В этот раз они так просто от меня не отвертятся! Им придется объяснить, что здесь происходит, и почему я не могу уйти домой.

Театрально громко кашляю, приподнимаюсь на локтях и заявляю:

– Уже уходишь? Может, сперва нужно мне что-то объяснить?  

Плевать на то, что Уилл обращается к нему на «вы». Для меня это какой-то пень с холма, а я не должна выказывать уважение похитителю!

Мужчина, видимо, не ожидал такого дерзкого обращения, поэтому, сперва застывает на месте, а после медленно разворачивается. Его взгляд удивленный, но при этом изучающе скользит по моему силуэту, отчего мне становится как-то не по себе. Опускаю босые ноги на холодный пол и поднимаюсь с кровати. Недовольно скрещиваю руки на груди, глядя на собеседника с вызовом:

– Итак, я слушаю. Кто ты такой и на каком основании ты со своим дружком удерживаешь меня в этом допотопном особняке?

– Прости? – в этот раз уже недовольно переспрашивает мужчина. Все никак из роли великого правителя не выйдет.

– Ты слышал меня, мне нужны ответы. Немедленно вызовите мне такси, и я уеду домой! – продолжаю настаивать на своем, пока могу, потому что, как бы я не храбрилась, мне становится страшно от всего происходящего.

– Тебе никто не удерживает против воли. Мы помогли тебе, привезли в свой дом, защитили от возможных опасностей, и мы после этого плохие? – его тон строгий, недовольный. К слову, голос поставлен хорошо, меня словно преподаватель в колледже отчитывает за дурное поведение, из-за чего я начинаю робеть и теряться.

– Допустим, что да. Вы забрали меня с той опушки, когда мое состояние было… странным. Теперь я чувствую себя хорошо и готова уйти. Я могу это сделать?  – важно вздергиваю подбородок, пытаюсь держать образ непоколебимой стойкости, смелости и решимости. Хотя на фоне собеседника я выгляжу не просто не устрашающе, а смешно.

– Куда? Где твой дом? ­– он делает шаг навстречу, а я чуть дергаюсь назад, инстинктивно желая отступить, но сдерживаюсь.

– Ага, может ещё адрес прописки назвать и рассказать, где запасной ключ прячу? – возмущенно уточняю, выдерживая зрительный контакт строгих, но невероятно притягательных глаз собеседника.

Он усмехается и возвращается к окну, указывая рукой на открывающийся из него вид.

– Подойди ко мне, посмотри вдаль и скажи, ты видишь свой дом отсюда? Тебе вообще местность эта знакома? Неужели ты, правда, настолько глупа?

От последней фразы я даже рот возмущенно приоткрываю, готовясь излить негодование, но мой мозг не успевает одновременно выдумывать ответные колкие заявления и переваривать информацию относительного местонахождения.  

В груди зарождается зерно волнения, вызванное ощущением тревоги и опасности. Что-то в этой ситуации не складывается и, как я не пытаюсь разложить все звенья в цепочке, мое странное перемещение в незнакомый город, заполненный ролевиками, нельзя  объяснить логически.

Я безмолвно продолжаю стоять на месте, потому что боюсь подходить и выглядывать на улицу. Ведь, если все то, что я видела, не являлось частью бреда от дурмана и какой-то штуки, которой меня опоил Уилл, то я нахожусь так далеко от дома, насколько это вообще возможно.

Мужчина сохраняет молчание, ждет моих действий, смотрит выжидающе. Закусываю нижнюю губу, делаю глубокий вдох, демонстративно подхожу к нему и начинаю рассматривать округу: все тот же проклятый лес, небольшие фермы и полное отсутствие прогресса. Пальцы опускаются на подоконник, выстукивая нервный бит. Пульс учащается, и паника начинает сдавливать горло.

– Где я? – интересуюсь тихо, не глядя на собеседника.

– Ты в Форест Трайбе, – спокойно отвечает он, и я чувствую его взгляд на своем лице, от чего зарождающийся истерический крик удушающее сдавливает горло.

– А мы находимся далеко от Бергена?

Мужчина молчит.

 – Мы хотя бы в Норвегии? – голос дрогнул, но я плотно сжимаю губы, обхватываю пальцами выступающий край подоконника, пытаясь сдерживаться.

Собеседник молчит, лишь тяжело вздыхает.

– В Швеции? Финляндии? Дании? Великобритании? – начинаю перечислять все находящиеся рядом страны, но он не отвечает. Поворачиваю к брюнету голову (читать: задираю голову). – Мы хотя бы в Европе? Америке? – мои глаза округляются, я смотрю на все так же идеального мужчину требовательно, но в то же время с неприкрытой мольбой.

– Нет. Ничего из этого рядом с нами нет. Мой мир объединяет семь королевств, одно из которых Форест Трайб. Я могу рассказать об оставшихся шести, если ты захочешь, но, боюсь, тебе это ни о чем не скажет и не поможет. Уилл сказал, что ты относишься к другому миру, поэтому не можешь так просто уйти домой. Мне жаль, но сейчас я ничем не могу помочь.

Он замолкает, а я отворачиваюсь к окну, глядя как капли дождя стекают по стеклу длинными дорожками. Мне нечего сказать. Я не понимаю, что делать дальше и не хочу верить в этот бред, но все мои чувства кричат о том, что это правда. Глаза наполняются слезами – это лучше истерики с рукоприкладством, но намного больнее. Пытаюсь быть сильной, но большая соленая капля все же скатывается по щеке. Я тут же смахиваю её ладонью, шмыгая носом.

 – Как ты попала сюда? – выждав некоторое время, интересуется мужчина.

– Я не знаю, – отвечаю отстраненно.

Не буду же я рассказывать про какой-то дурацкий ритуал, ведь этот мир явно не то «что мне нужно». Да и сам обряд был совершен без жертвы, без крови и обычными нами, среднестатистическими норвежскими девчонками. Мы не могли пробудить древнюю магию, заставить её танцевать под наши дудки, пропитать тела силой и сотворить портал в другой мир из сухих веток да медной хны. Всему должно быть другое объяснение, но я его не знаю, и от этого становится ещё печальнее.

– Возможно, все станет понятно, когда вернется старец, – на выдохе произносит брюнет, пытаясь успокоить либо меня, либо себя.

– Какой ещё старец? – на автомате переспрашиваю. Не уверена, что я на самом деле вникала в суть его слов, слишком уж была погружена внутренним самобичеванием, растворяясь в безысходности с горьким вкусом боли и отчаяния.

– Мудрец, который прожил больше ста лет. Он знает всю историю и видит будущее. Его зовут Торвальд, он давно рассказывал мне о каком-то пророчестве, что приведет чужеземца в наш Мир, но я был слишком молод, чтобы запоминать старые сказки. Он сможет объяснить, что привело тебя к нам и, скорее всего, ответит, как найти дорогу домой.

– А когда он вернется? – впервые за долгие минуты общения в моем голосе появляется искренняя заинтересованность.

– После каждого затмения небесного светила, Торвальд отправляется в Маунтейн Трайб на три дня, забирается на самую высокую гору и проводит какие-то обряды для единения с силой природы, – он рассказывает спокойно, без нервов и снисхождения (как объясняют маленькому ребенку), за что ему большое спасибо. Однако когда он начинает мяться, я настораживаюсь.

– И давно он ушел? – спрашиваю, не выдержав затяжной паузы.

– Вчера утром, прямо перед тем, как мы нашли тебя в лесу.

– То есть, он завтра уже вернется? – интересуюсь с надеждой в голосе.

– Не совсем.

– В смысле? – поворачиваюсь к мужчине и смотрю на него пристально, а он хмурится как человек, который хочет сообщить плохую новость.

– Он вернется через тридцать ночей.

– Что? – протяжно спрашиваю, пока мои глаза расширяются до неприличного размера.

– Путь далек. Дорога в одну сторону занимает примерно пятнадцать ночей, и то, если погода хорошая. Здесь мы ни на что не можем повлиять, остается только ждать.

– А я не могу поехать к нему?  

Мужчина хохотнул, и я смотрю на него со всем недовольством, на которое только способна.

– Конечно же, нет.

– Это все потому, что я девушка? – спрашиваю сощурившись, поставив руки на талию.

– Разумеется.

– Да как ты смеешь?! – возмущаюсь я, девушка двадцать первого века, живущая в век феминизма и женской независимости. Да только забыла, что сейчас нахожусь явно не в таком мире.

– Тебя убьют раньше, чем ты доберешься до соседнего поместья, потому что путь лежит через лес, – строго заявляет брюнет, скрещивая огромные руки на своей излишне накаченной груди (да, так я пытаюсь развеять образ идеала, но минусы у меня весьма сомнительные).

– Я смогу пройти через лес, пусть это и будет волнующе, но тем не менее! Я же не белоручка. Да, я ребенок асфальта, но и дома у нас было множество деревьев, я готова! – самоуверенности мне не занимать. Но, даже не глядя на выражение лица мужчины, стало ясно, что я не понимаю, о чем говорю.

– Тебе нужно опасаться не деревьев, а тех, кто обитает за ними. Не скажешь от кого ты бежала, сверкая пятками? – он делает шаг ко мне, и дышать становится трудно, опять это наваждение.

– Я просто испугалась!

– Кого? – продолжает настаивать.

– Никого, просто испугалась звука! – я упрямо не хочу признавать его правоту, потому что для этого нужно поверить в то, что происходило на опушке, но к такому я не готова.

– Какого звука? Ты сама все знаешь, чувствуешь. Я видел страх в твоих огромных глазах, и заметил резаную рану на плече, оставленную стрелой. Это лес в тебя пустил стрелу?

– Нет, я порезалась о ветку, – я слишком уперта, чтобы отступить, поэтому продолжаю стоять на своем, чем, видимо, вывожу собеседника из равновесия. Он подается вперед, хватает рукав плаща и дергает вниз, оголяя плечо, правда, не то.

– Ха! – важно заявляю – моя теория подтвердилась – раны нет. Мужчина открыл левое плечо, а порез-то у меня на правом.

Однако глаза брюнета округляются, его рука зависает в воздухе возле моей кожи, а взгляд прикован к узору. Я не понимаю, чего он так уставился, рисунков что ли никогда не видел?

– Откуда это у тебя? – он аккуратно проводит большим пальцем по символу, похожему на солнце, будто пытается стереть его границы. От его прикосновения мурашки пробегают по коже, и я вздрагиваю.

– Это просто рисунок, – отвечаю, немного замявшись, но руку не одергиваю. – Хм, а вообще он как-то не так выглядит, бракованная хна попалась. Она должна быть рыжеватой по цвету, а сейчас больше напоминает шрамирование или татуировку белой краской, она словно впиталась кожей. – Провожу пальцем по контуру круга, ощущая небольшую выпуклость на поверхности, как у шрама.

– Откуда у тебя этот символ? – требовательно переспрашивает мужчина, заглядывая мне в глаза.

– Я нарисовала его накануне вечером, прежде чем оказаться в этом проклятом лесу, а что такое-то? – теперь уже требовательно спрашиваю я. Ненавижу, когда человек не может объяснить все сразу.

– А вот что, – нервно отвечает он, начиная расстегивать пуговицы на своем странном, буду называть его «пиджаке».

– Эй, ты чего? – выставляю перед собой руки и отшагиваю назад.

Однако брюнет не останавливается, снимает «пиджак» с плеч и бросает его на кровать, благо под ним просторная рубаха. Но ему и этого мало! Собеседник стягивает ткань через голову, во всей красе демонстрируя свое идеально-накаченное тело, а после поворачивается спиной, указывая большим пальцем на родимое пятно, находящееся на левой лопатке.

Когда я перестаю откровенно глазеть на рельефную спину с накаченными крыльями, то подхожу ближе и начинаю всматриваться в очень знакомый узор. Мои пальцы сами тянутся к чужой коже, повторяя подушечками изгибы рисунка, который в точности такой же, как мой.

ГЛАВА 6 Генри

Резко разворачиваюсь и перехватываю тонкое запястье. Луна вздрагивает, поднимает на меня свои огромные зеленые глаза и смотрит пристально, но не испуганно. Она не пытается выдернуть руку или отпрянуть, чтобы увеличить расстояние между нашими телами, наоборот, девушка делает шаг вперед, останавливаясь настолько близко, что её грудь почти касается моего торса. Гостья протягивает руку к моему лицу (ту самую, которую я удерживаю). Не мешаю ей, но и не ослабляю хватку. Тонкие пальцы касаются щеки, а мой взгляд изучающе замирает на манящих губах. Её рука скользит по лицу вверх, поднимаясь к скулам, а после перемещается в волосы.

Чувствую, как сердце ускоряет ход и моим разумом завладевает непреодолимое желание обладать ею.

Хватаю ткань плаща и властно притягиваю Луну к себе. Её ладонь тут же находит место на моей груди и я, выпустив девичье запястье, обхватываю рукой изящную шею сзади, вынуждая гостью приподняться на носочках. Мы сохраняем молчание глядя друг другу в глаза, из-за чего в комнате становится слишком жарко, и когда её горячее дыхание обжигает мои губы, я почти теряю самообладание.

Не понимаю, что это за проклятье и почему оно действует подобным образом, но меня тянет к ней словно магнитом. Одного прикосновения к её коже хватает, чтобы в теле пробудились необъяснимое желание, а благоразумие улетело в сторону. 

Ветер за окном усиливается, небо больше не плачет дождем, оно обрушивает на землю маленькие кусочки льда, которые с силой тарабанят по стеклу, привлекая мое внимание. Очень вовремя, потому что ещё мгновение, и я испытал бы нектар манящих девичьих губ.

Отступаю на шаг, отводя взгляд к стене, потому что иначе мне не удержать дистанцию и не оградить себя от её открытого, завлекающего взгляда. Теперь уже я начинаю переживать, что Торвальда не будет так долго, и он не сможет уберечь меня от глупых поступков своим мудрым советом.

Боковым зрением замечаю, что Луна немного заторможено, но так же отступает. Закрывает лицо руками, а после отворачивается, делая несколько бесполезных шагов по комнате. Уверен, она ощущает похожее влечение, которому не может противиться. И, кажется, даже знаю чем оно вызвано – мы связаны одной меткой и, вероятно, именно из-за нее блондинку перенесло в другой мир, прямиком ко мне.

Натягиваю рубаху, пытаясь разобраться с хаосом мыслей. Я взрослый мужчина тридцати пяти зим, у меня не должно пропадать самообладание из-за какой-то пигалицы. Да и помимо возраста, есть достаточно причин держаться от неё как можно дальше.

– А что тебе говорили о твоем родимом пятне? – раздается приглушенный голос гостьи, но она не оборачивается.

– Можешь повернуться, я одет, – не разговаривать же мне с затылком.

– Так, что с меткой? – повторяет Луна.

– Говорили, что однажды она сыграет ключевую роль, но никто не знает, когда и в чем. И уж точно не связывали метку с появлением чужеземки, – криво усмехаюсь, натягивая плотную ткань накидки.

– Не делай такое выражение лица, словно ты здесь жертва. Ты хотя бы дома! – недовольно, с долей обиды в голосе произносит гостья, видимо, сделав из моих слов какие-то известные только ей выводы.

– Хочешь, чтобы я относился к тебе как к жертве? – удивленно поднимаю брови и смотрю на девушку в упор.

– Нет, ещё чего, – мгновенно отрезает она.

Благо я не забыл, какого это, когда в жилах бурлит кровь, побуждая на неразумные и импульсивные действия. Правда, для вечного напоминания о юношеской глупости, хватит одного Уилла. Не знаю, как долго смогу терпеть их обоих. 

– И, как тебя зовут? – украдкой спрашивает Луна, словно ей совсем и не интересно. Неужели из нашего разговора ей не стало понятно, что она находится в моем доме? 

– Генри, – коротко отвечаю, помня, что Уилл озвучивал мое полное имя.

– Тот самый, который здесь главный? – все в той же манере спрашивает девушка, и я мягко, немного снисходительно, улыбаюсь её сообразительности, кивая.

– Получается, ты кто-то наподобие короля? – теперь мне кажется, что я слышу неловкость в тихом голосе.

– Нет, меня здесь никто так не называет, у меня нет короны. Я хранитель своего поместья, все обращаются ко мне просто «милорд». Если в твоем мире все иначе, я дам тебе время для перестройки на новый лад. При личных беседах можешь звать меня по имени, но при других людях не выделяйся, тебе не пойдет это на пользу, – мой голос строгий, распорядительный, хотя обычно без надобности я так не разговариваю.

Чужеземка пробуждает во мне не лучшие качества, поэтому я планирую удерживать на расстоянии, а что может быть более действенно, чем образ злого правителя?

– Понятно, – недовольно отзывается Луна, скрещивая руки на груди. – Я могу покидать комнату?

– Да, ты не пленница в моем доме, но выходить за территорию особняка я тебе запрещаю, – сразу отвечаю в приказном порядке.

– В смысле? А кто же тогда пленница в твоем понимании? Я не могу даже во двор выйти? – её брови сдвигаются к переносице, видимо пытается продемонстрировать весь уровень недовольства мной и моими решениями.

 – Ладно, во двор можно, но не за пределы ворот и только в сопровождении кого-то. Это ясно?

– То есть, я в здании, окруженном высоким забором, за который мне нельзя выходить? А прогулки у меня только в сопровождении и под присмотром? – в её интонации слышится какой-то подтекст, но я его игнорирую.

– Да.

– Серьезно? И после этого ты говоришь, что я гостья?! – она настолько заводится, что голос сбивается, поднявшись к высоким нотам.

 – Я всегда могу закрыть тебя в четырех стенах и держать до прибытия старца. Так что, будь благодарна за то, что тебе предоставляют, – говорю грубо, холодно, немного угрожающе. Я не хочу её перепугать, но должен поставить на место, а заодно, максимально оттолкнуть от себя.

Щеки Луны окрашиваются румянцем, делая её кукольное лицо более привлекательным. Я вижу, как она плотно сжимает челюсти от злости, но сохраняет молчание. Правильно, на её месте любой разумный человек прикусил бы язык.

– Ты поняла меня? – строго переспрашиваю.

– Да, – огрызнулась, но подчинилась.  

Я довольно киваю, хватит на сегодня общения. Осталось обозначить основные моменты:

– Кухня на первом этаже, не стесняйся, тебя не морят голодом. Вещи попроси у служанок из соседних комнат, скажешь, я велел тебе что-то найти. Да и вообще, по всем вопросам обращайся только к ним.

Мне не хочется, чтобы она проводила время с Уильямом, поэтому его имя не прозвучало в списке людей, к которым можно пойти.

Почему не хочется?

Да просто так. Не нужно ей это, пусть с женщинами общается, пока мы не найдем способ отправить её домой.

– А почему, если я гость в твоем доме, живу в комнате для прислуги? – норова этой девчонке не занимать.

– Если ты будешь выполнять мои требования, и от тебя не будет проблем, то, так и быть, я предоставлю другие покои. – Я мог бы сделать это и сейчас, но предпочитаю держать её подальше от своей спальни.

– Ладно. Ещё один вопрос: ты говорил о каком-то пророчестве, которое тебе рассказывали в детстве, может у вас в этом огромном здании есть склад или архив, – она цокает языком, понимая, что до меня не доходит смысл её слов, – библиотека?

– Есть. А что?

– Может там находятся какие-то свитки или книги с содержанием этого самого пророчества? – Луна подходит ближе, очень внимательно рассматривая мое лицо, пока я пытаюсь прикинуть, где здесь могут храниться древние записи.

– Я посмотрю и сообщу тебе, если что-то найду, – говорю без тени лукавства. В поисках ответа на вопросы о предсказании и метке она имеет право участвовать, раз является непосредственной виновницей событий.

– Хорошо, – с улыбкой отвечает девушка и в её глазах мелькает шальной огонек. Что-то мне подсказывает, что это не к добру.

Разворачиваюсь и собираюсь уходить, но Луна догоняет меня у самой двери, останавливаясь сбоку.

– Погоди, – она замолкает, переминается с ноги на ногу и теперь, отчего-то, стыдится поднять на меня взгляд. Я стою молча, глядя на гостью выжидающе. – Когда наши руки соприкасаются, ты тоже чувствуешь что-то странное?

Неужели сомневается? Не удивительно, я тоже отказываюсь верить в происходящее.

Быстро обдумываю возможные варианты ответов и почти мгновенно принимаю решение, что правду ей знать необязательно, поэтому говорю безликое:

– Нет.

И, от искушения подальше, удаляюсь из комнаты.

ГЛАВА 7 Луна Бьёрк

– Нет?

Вопрос зависает в воздухе, так и не дождавшись ответа, ведь его сиятельство «зови меня просто милорд» поспешно удалился из комнаты, оставляя меня наедине со своими мыслями.  

Не верю ему ни на одну крону! Этого просто не может быть! То, как он смотрит на меня, как касается, – нельзя сымитировать, подделать. А ведь мы, считай, даже не знакомы. Между нами определенно появилось какое-то притяжение, я бы даже сказала, внеземное притяжение, причем буквально. Когда он находится рядом, внутри все словно переворачивается, каждая частица моего тела тянется к нему, нуждается в его прикосновении, в его тепле. Кожа покрывается мурашками, голова идет кругом, а сердце пытается пробить грудную клетку и выпорхнуть к нему навстречу. Он чувствует нечто подобное, я уверена!

Правда, не понимаю в чем проблема. Ладно я дергаюсь, потому что попала в другой мир, да и не являюсь сторонником близости на первом свидании, но он-то чего? Совесть, моральные принципы, местные законы, о которых я ничего не знаю? А может у них вообще постыдно связываться с пришельцами? Слишком много вопросов, прямо чересчур.

Понятно пока только одно, моя надежда, что помутнение больше не повторится, погибла. Сегодня у меня появилось доказательство, что влечение, возникшее на каком-то непонятном уровне, никуда не делось, более того, оно даже усиливается с каждым разом.

Возможно, все дело в этом узоре? Может, если я сотру его, то в мгновение ока окажусь дома? Интересная теория, я обязана проверить её немедленно.

Снимаю плащ Уильяма, мелкого засранца, который что-то сделал со мной, оголяя плечо. Ох же и отхватит он, когда я снова его увижу.

Так странно, что Генри упорно не хочет пускать меня в лес, а ведь во всех фильмах про перемещения в другие меры или во времени, нужно обязательно прийти на то самое место, откуда появился главный герой, там всегда спрятана разгадка. А возможно, все проще, я произнесла ритуал, стоя дома посреди лесной местности, так может сейчас мне нужно пойти в ту чащу и повторить его заново? Рисунки я помню, а слова… Твою мать! Слова забыла.

Подхожу к миске с водой, что стоит на стареньком столе недалеко от окна, и принимаюсь активно отмывать «клеймо». По другому этот узор назвать сложно, учитывая, что он как-то привязывает меня к хозяину особняка, словно я его собственность. Краска ни в какую не хочет сдавать позиции, хотя должна бы, ведь от моего настойчивого трения кожа уже приобрела багровый цвет. Ладно, это же хна, подожду пару дней. Я не высушила её на солнце, не могла же она вьется намертво, или могла?.. Учитывая, где я нахожусь, наверное, такой мелочи не стоит удивляться.

В любом случае, нужно попробовать как-то попасть на ту опушку и, ну не знаю, может как в «Чужестранке» потрогать какие-нибудь камни, цветы из которых мне делали платье, деревья и, если я вновь увижу тех миниатюрных девушек в зеленых нарядах, то и их тоже. Я даже готова вторую руку подставить для новой стрелы, главное – вернуться домой. А если Уилл охотник или разведчик, то я непременно смогу навязаться ему в компаньоны, он же не знает о запрете Генри, вряд ли мужчина издаст официальный указ.

Привожу себя в порядок и выхожу из комнаты – нужно раздобыть одежду. Впереди по коридору идет женщина средних лет, держа в руках плетеную корзину с постельным бельем (судя по виду). Догоняю незнакомку и одергиваю её за локоть, молча, потому что начинаю сомневаться, как в этом месте принято обращаться к другим людям, чтобы не казаться грубой.

– Прости, не хотела отвлекать, я здесь новенькая, – решаю сразу все пояснить, чтобы женщина, в случае чего, спихнула мое хамство на то, что я нездешняя. – Мне нужна какая-нибудь сменная одежда, помимо этой, – поджимаю губы, пытаясь подобрать уместное слово, – прекрасной ночной рубашки. – Выдавливаю улыбку, которая со стороны выглядит явно криво. – Милорд сказал, что я могу обратиться за помощью к любым слугам, живущим на первом этаже, – замолкаю, потому что только что назвала человека слугой, глядя ему в глаза…

– Так ты будешь работать с нами? – заинтересованно спрашивает незнакомка, но злобы не проявляет, значит, не оскорбилась.

– Не совсем. Я, скорее, гостья, попавшая к вам случайно. Так что, мне не нужен передник или что-то вроде, просто джинсы и какой-нибудь свитер, – вежливо улыбаюсь, но сталкиваюсь с непонимающим взглядом.

– А, ну да, что это я, ­– недовольно бурчу и страдальчески вздыхаю. – Говорю мне бы любые штаны, какую-то рубаху и что-то на ноги.

– А зачем тебе штаны? – подозрительно сощурив взгляд, спрашивает служанка.

– В них удобно и тепло, – растерянно отвечаю, не понимая в чем собственно проблема.

– У нас штаны только охотницы носят, да лучницы, ты к кому из них относишься? Может тебе дать платье с длинным рукавом?

– Я охотница! – быстро отвечаю, пока мне не навязали вещи на свой вкус.

Женщина ставит корзину на пол, а затем, совершенно бесцеремонно, хватает мою руку, рассматривает ладонь и пальцы.

– Не похожа ты на охотницу. Руки нежные, никаких мозолей или царапин.

– Я просто аккуратная, – говорю первое, что в голову приходит. Женщина смотрит на меня с прищуром долгие мгновение, а затем отвечает:

– Ладно, найду тебе что-нибудь. Только ты не шастай по дому полуголой, – она осуждающе окидывает взглядом мой наряд, видимо, это платье в пол у них приравнивается к нижнему белью.

– Хорошо, я подожду в комнате, – киваю и разворачиваюсь на пятках.

– Погоди, как зовут-то тебя, охотница? – с насмешкой переспрашивает служанка.

– Луна, а тебя?

– Сара, – лукаво усмехаясь, отзывается женщина. – Жди, скоро приду.

По моим меркам прошло не менее часа, прежде чем служанка заглянула в комнату с новым нарядом. Она рассказала мне, где тут можно помыться, где находится кухня, объяснила, что на хозяйский третий этаж без разрешения нельзя подниматься, а также каким выходом пользоваться, и попутно растрепала все местные новости, до которых мне не было никакого дела, я ведь даже людей этих не знаю. Но женщина она хорошая, чем-то напоминает Мари, так что я рада знакомству.  

Отмыв запах леса, изумительно подчеркнутый ароматом лошади, и обзаведшись новым, язык не повернется сказать, но бельем, я натягиваю коричневые штаны, просторную бежевую рубашку с небольшим вырезом на груди (выглядит она в точности как мужская, потому что такая была и на Уилле, и на Генри), заправляю края в брюки и всовываю ноги в немного великоватые сапоги. Наконец-то мне дали плащ моего размера, который не тянется по полу, а достает до щиколоток. Оружие я, само собой, не получила, но это к лучшему, что с этим луком делать-то (у охотниц же вроде лук)? Разве что, людей отпугивать.

Завязав волосы в высокий хвост, я выхожу из спальни и при полном параде отправляюсь в кухню, которая располагается за третьей по счету дверью налево. Здесь просторно и светло, в воздухе витает приятный запах свежей выпечки. Заметив у окна большой обедненный стол (для прислуги), я решаю подойди ближе. На одном из десятка стульев, читая книгу, сидит высокий парень, лениво отламывая кусочки мякоти от разломанной пополам булки.

– Ну, здравствуй, Уильям, – мой тон строгий, злобный и похож на тот, которым говорят гангстеры в крутых боевиках, когда приходят забрать чью-то жизнь.

Услышав мой голос, парень медленно поворачивает голову и безмолвно смотрит на меня несколько секунд, совершенно не двигаясь, даже не моргая. Мы как два ковбоя в вестерне. Кто же первый выхватит «револьвер»?

– Привет, Луна. Отлично выглядишь, – он расплывается в улыбке, но видя мой разгневанный взгляд, предусмотрительно поднимается со стула и выставляет перед собой руки. – Только не злись, прошу тебя, давай обойдемся без рукоприкладства. Я ведь ничего не сделал.

– Ага, конечно! А не ты ли меня чем-то опоил? – недовольно спрашиваю, сжимая руки в кулаки.

– Нет, все было совсем не так, – прячет глаза, врет!

Эмоции начинают «бурлить», разгоняя кровь по венам. Никогда не умела их контролировать, особенно эти, не миролюбивые, передавшиеся мне от воинственных предков. 

– Да брось, в ситуации есть много плюсов, например, ты на руках покаталась. Разве тебе не понравилось? Давай пойдем путем мирных переговоров?

Ох, стереть бы эту самодовольную улыбочку с его лица. Понравилось мне? Пф, то есть, я должна быть благодарна? Вот же наглец.

– Путем мирных переговоров? – задумчиво произношу я и делаю ещё шаг вперед, замечая на краю стола небольшую корзинку с красными яблоками. Чем не снаряды?

– А почему нет? Мы же взрослые, воспитанные, – Уилл начинает хихикать, со своих же слов, но уперто продолжает в том же духе, – люди. И мы можем обходиться без какого-либо насилия! Разве нет?

– Да, само собой, ведь все взрослые люди похищают друг друга, – поджимаю губы, пытаясь не только неодобрительной интонацией, но и выражением лица передать, что это сарказм.

– Перестань, я бы не стал тебя похищать. А если бы стал, то точно не прятал бы здесь, – снова растягивает губы в очаровательно-дурашливой улыбке, прямо невинная овечка, случайно проходящая мимо стаи волков.

– А куда, в конюшню бы уволок? – не знаю, как он это делает, но вся моя злость растворяется прямо на глазах. Сложно сосредоточить в теле энергию разрушения, когда в ответ тебе улыбаются и смотрят глазами милого щеночка.  

– Почему сразу туда? Я что, конь? – смеясь, переспрашивает Уилл, явно расслабившись, ведь мой тон стал в разы мягче.

А вот и зря… Резко хватаю первое попавшееся яблоко и швыряю его в парня, целясь в солнечное сплетение.

Однако «снаряд» не попадет в цель, а ловко перехватывается длинными мужскими пальцами.

– Неплохо, – заявляет он, поджимая губы, прокручивая фрукт в руках.

– Неплохо, – отвечаю в той же манере, похвально при этом кивая.

– Хочешь попробовать еще? – с вызовом уточняет Уильям, нарочно меня провоцируя.

– А мне не нужно для этого разрешение, – язвительно парируя, тут же отправляю в собеседника ещё одно яблоко, но он и его ловит!

– Да ладно? – возмущаюсь, но в этот раз не медлю и бросаю оставшийся «снаряд» в высокую мишень. Но, но и ещё раз, но, Уилл снова его перехватывает!

– Что за магия вне Хогвартса? Как ты это делаешь? – эмоционально вскидываю руки в воздух, а после приглушенно ударяю одной по краю стола.

Брюнет, играясь, пожимает плечами, берет все три яблока в руки и начинает ими ловко жонглировать, при этом поглядывая на меня, бесстыдно показывая язык.

– Ой, ой, ой, подумаешь, – важно протягиваю слова, недовольно качая головой из стороны в сторону, – выпендрежник.

– Ах, вот как? – глядя мне в глаза, возмущенно переспрашивает Уилл.

– Именно! – отвечаю язвительно, вальяжно облокачиваясь о край стола.

– Ладно, покажи, на что способна, – хитро произносит брюнет и в следующее мгновение бросает яблоко в меня. Я громко «ойкаю» и пригибаюсь, слыша, как «ядро» пролетает над головой и врезается в стену.

– Эй! – возмущаюсь, выглядываю из укрытия, но в меня летит следующий снаряд, и я лишь успеваю спрятать голову. Парень хохочет, его заливистый смех заполняет все пространство кухни, и я решаю действовать. Подхватываю с пола побитое яблоко, которое чудом пережило столкновение со стеной и на корточках двигаюсь вперед, чтобы появиться с другого края массивного кухонного стола.

– Помни, маленькая лесная девочка, что ты всегда можешь сдаться, – подтрунивает, осознанно и коварно, хочет выманить из укрытия. Но я не поддаюсь на провокацию, сижу тихо, выжидаю.

– Испугалась что ли? – спрашивает тише, заподозрив неладное. 

Поднимаюсь на ноги, ловко выпрыгиваю из укрытия и бросаю фрукт в Уилла. В этот раз парень не успевает его перехватить, но умудряется отклониться. Яблоко с грохотом врезается в глиняный горшок с цветами, стоящий на подоконнике, и тот трескается. Брюнет оборачивается ко мне, волосы спадают ему на лоб, он смотрит на меня широко распахнутыми глазами, и мы почти синхронно произносим сдавленное:

– Упс.

– Это что за шум?! – раздается женский крик из другой комнаты.

Мы, словно нашкодившие дети, какими сейчас и являемся, не сговариваясь, срываемся с места и наперегонки мчимся к двери, ведущей на улицу. Сталкиваемся в дверном проеме, начинаем смеяться, отпихиваем друг друга, пытаясь протиснуться первыми и, в итоге, чуть ли не кубарем вываливаемся на улицу (хорошо, что дождь уже кончился). Благо Уилл хватает меня за талию, успевая поднять за секунду до того, как мой нос познакомится с местными камнями, которыми  засыпана дорожка от кухни к воротам заднего двора. Парень подхватывает меня на руки. Я брыкаюсь. Мы смеемся и наперебой спорим на тему: «кто же в итоге виноват, а следовательно, кто пойдет признаваться и убирать».

Мне настолько весело, что удается на пару минут забыть, в какую передрягу я попала. Однако, когда сзади раздается злое мужское покашливание, развлечение  мгновенно заканчивается. Мы замираем, Уилл плавно ставит меня на землю, поворачиваясь на чужой зов. Перед нами стоит он – мужчина моей мечты, невероятно красивый, но отчего-то рассерженный. Генри смотрит с очевидным недовольством, ещё немного, и от злости в его холодных голубых глазах начнут плясать языки пламени.

– Слушаем вас, милорд, – спокойно отзывается Уильям, добродушно улыбаясь.

Генри делает глубокий вдох и опускает взгляд на руки парня, которые, оказывается, до сих пор находятся на моей талии. Заметив это, Уилл усмехается, поднимает ладони вверх и демонстративно отшагивает.

Я стою тихо, не совсем понимая, что происходит. Мы же просто играли. Да, глупо, потому что как дети малые, но иногда же нужно выпускать пар?

– Что вы тут устроили? Ведите себя спокойнее. – Недовольно произносит Генри, и я улыбаюсь уголком губ, неужели ревнует?

– Как скажете, милорд, – парень прикладывает руку к груди и учтиво кланяется, хотя это больше похоже на издевку.

Генри не отвечает, плотно сжимает челюсть, тяжело выдыхает через нос и медленно переводит взгляд с меня на Уилла и обратно.

Я растерялась, он ждет каких-то действий?

Слышу сбоку тихое шиканье, поворачиваю голову, мой игровой партнер многозначительно поднимает брови, а затем показательно наклонят голову ниже.

– Да, конечно, милорд, – спохватившись говорю я, произнося последнее слово по слогам, а затем немного склоняю голову.

К такой ерунде ещё привыкнуть нужно.

– Милорд! – раздается громкий женский голос из кухни. Генри тяжело вздыхает и, видимо не зная, что нам ещё сказать, разворачивается и уходит.

– У вас тут что, нельзя смеяться прилюдно? – спрашиваю, когда мы остаемся одни.

– Можно, но, видимо, не сегодня, – мягко отвечает Уильям, глядя на открытую дверь, а затем поворачивается ко мне, протягивая руку, – мир?

– Сразу после того, как ты расскажешь мне правду, – спокойно отвечаю, глядя в зеленые глаза собеседника.

– Может, пойдем в дом, а то здесь сыро?

– Пошли, – соглашаюсь не задумываясь. Хочу посмотреть, что делает Генри.

Мы проходим мимо места преступления, оно же кухню, как можно скорее, замедляя ход только в коридоре. Увы, Генри не видно.

– Я не опаивал тебя, – сцепив руки за спиной и повернув ко мне голову, неожиданно начинает свой рассказ Уильям.

– А что это было? – хочу засунуть руки в карманы, но их нет, и это раздражает.

– Сама подумай, чем я мог тебя опоить, своей же водой. Наверное, это реакция на целебный отвар. Ты же была под действием каких-то дурманящих растений, видимо, они между собой не поладили.

Он рассказывает все так спокойно и уверенно, что я не вижу повода не верить его словам. Хотя что-то не сходится, вот хоть убейте.

– Но ты же извинялся, говорил, что не хотел и все такое! – парирую я, глядя парню в глаза.

– Да, так и было, я же не хотел тебя усыплять, поэтому испугался и решил заранее извиниться, – он останавливается и кладет руки на мои предплечья. – Прости, я никогда бы не причинил тебе вреда. Все это лишь недоразумение.

Я хочу спросить о том, почему, раз дело в отваре, воздух вокруг меня резко стал сладковато-пьянящим. Ведь сейчас я была на том же заднем дворе и ничего подобного не почувствовала. Но подумав недолго, отношу вопрос к глупым, и решаю его не озвучивать.

– Ладно, проехали, – улыбаюсь. Уильям зеркально отражает мою эмоцию, а затем отстраняется, склоняясь в каком-то утрированно-галантном поклоне, вытягивая руку.

– Что ты делаешь? – хихикая, уточняю я, но в ответ парень лишь начинает активно дергать кистью, призывая дать ему руку. Выполняю просьбу, вкладываю пальцы в широкую ладонь, и опускаюсь в таком же бессмысленном поклоне, подыгрывая.

– Значит, мир? – поднимая на меня взгляд, спрашивает Уилл.

– Мир, но я за тобой слежу, – шутливо отвечаю, а после выравниваюсь.

Брюнет разгибается следом и подходит ближе, поднимает мою руку вверх и оставляет поцелуй на тыльной стороне ладони. Это так непривычно, даже как-то волнительно, но не сказать, что неприятно. Смущенно отвожу взгляд в сторону и забираю руку.

Окно, возле которого мы остановились, выходит на главные ворота, поэтому, когда в них въехали несколько всадников, направляя жеребцов к входу, я заинтриговалась. Генри стоит на пороге, встречая их лично. Уилл, подмечает мой интерес, первый подходит к окну, наклоняется, ставит локти на подоконник и подпирает подбородок ладонями. Я следую его примеру и становлюсь ближе, чтобы лучше видеть гостей.

На улице стоят три человека: двое мужчин и одна женщина. Генри спускается с крыльца и подает незнакомке руку. Она статная, среднего роста, волосы, собранные в пучок, отливают красивым янтарным цветом, лицо аккуратное, красивое. Женщина взрослая по отношению ко мне, но вряд ли старше милорда. Гостья приветливо улыбается, обхватывает руку моего идеального мужчины и прижимается к нему всем телом.

– А кто эта женщина? – с подозрением в голосе спрашиваю я, не в силах отвести взгляда от разворачивающегося действия.

– Это супруга милорда, – спокойно отвечает Уилл и моя челюсть падает на подоконник рядом с ним.