Волчья дорога. Александр Зарубин
Магазин Книги автора Комментарии (6) Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
Наемная рота идет по свету. Вымороженные дороги Германии, поля тридцатилетней войны — мир правда, уже заключили, но что это — солдатам забыли сказать.
Капитан Яков Лесли не спит уже который день — у него под ружьем сотня разгильдяев и Рейнеке, юнкер. Новобранец. Хороший парень - но часовые крестятся по ночам, говорят что мимо них кто-то бегать повадился. Лохматый, серый и воет под полной луной. Ну и пусть.
Что? Кого он принес на этот раз? Ведьму, рыжую, прямо с пала? Ладно, пригреем, приставим к котлу, раз ведьма — должна уметь. Или не ведьма? Ничего,научится, куда ей деваться. Впереди вольный Мюльберге, там охота в разгаре - закопченные стены, заколоченные, пустые дома. Охотник с волшебным мечом читает "Молот ведьм" на площадях.
Но рыжую Анну мы им не сдадим. Уж больно у них с юнкером красивая любовь получается.
Отрывок «Волчья дорога. Александр Зарубин»
Подходящая деревня нашлась как раз к закату. Сотня с лишним домов на косогоре, каменная церковь, высокая колокольня с покосившимся крестом — с неё, увидев в поле солдат на марше, проворно ударили в набат.
— Уважают, — улыбнулся в усы сержант, — глянь, ребята, колокольным звоном встречают, будто каких королей.
Рота меж тем спокойно разворачивалась из колонны в боевую линию. Проходы между деревенскими домами быстро закрывались самодельными баррикадами. От покосившихся заборов окраины в синее небо потянулись дымки фитилей.
— Ну точно как королей, — ответил Ганс в тон сержанту. — Сейчас салютацию делать будут. Из всех стволов, что зарядить сумели.
— А это наша деревня или чужая? — спросил юнкер. Если парень и волновался перед делом, то старательно не показывал этого. Зря. Капитан на его месте волновался бы.
— Вот поверь, парень. Ни нам, ни им никакой разницы, — сержант сплюнул и под барабанный бой ушёл вперёд — говорить.
Говорил он с деревенскими долго, обстоятельно. Развёрнутая в боевой порядок рота стыла на пронзительном зимнем ветру, держала строй, матеря вполголоса генералов, припозднившихся с роспуском. Зимой, когда поля и огороды уже убраны, добывать квартиры было много труднее.
Сержант с деревенскими всё говорили. Когда капитан замерз настолько, что уже был готов скомандовать штурм — на поле ударили по рукам. Договорились.
— Угадайте, кто мы теперь, господин капитан, — с усмешкой сказал Якову сержант, когда рота обустраивалась в домах на окраине.
— Защитники империи?
— Не угадали. Отдельная команда по ловле бандитов и дезертиров. Посланы их величеством, лично, для очистки дорог, охраны покоя мирных обывателей и развития коммерции. У нас о том и бумага с печатью есть. Почти настоящая, хорошо хоть грамотных в этой глуши не нашлось.
Сержант на полном серьёзе показал внушительный белый листок. Яков глянул и от души, захохотал — заветной бумагой оказалось выданная сержанту полковой канцелярией справка о задолженности.
****
А ночью рота проснулась от грохота выстрелов. Первым делом Яков подумал, что юнкер опять пошел за курятиной и попался, но стреляли слишком много и часто. Ударил набат, звуки стрельбы смешались с сполошными криками крестьян и чьим-то боевым кличем. На улице творился полный хаос. Сараи на околице — к счастью, в противоположной от ротной стоянки стороне — горели, выбрасывая ревущие столбы пламени в чёрное ночное небо. В их свете неверными тенями метались люди, кони. На звоннице, чёрной тенью на огненно-рыжем фоне качались из стороны в сторону колокола. Солдаты Лесли выскакивали из домов, клинки наголо, метались, искали капралов. Лоренцо вытащил знамя, сержант пинками и руганью поднял заспанных барабанщиков. Забили сбор, люди сомкнулись — из толпы в строй. Ганс Флайберг без приказа развернул дежурное капральство поперек улицы навстречу нападавшим. Мушкетёры, прикрыв широкополыми шляпами дымящиеся фитили, встали наизготовку. Их граненые стволы выцеливали в ночь, ожидая сигнала. Яков обернулся, ища взглядом Рейнеке — если он опять отлучился, то мог и попасть в беду. Нет, вот он, спешит к капитану, одна рука на шпаге, другой пытается на ходу застегнуть камзол.
— Что происходит? — бросил НеЛис на ходу
— Застегнитесь, юнкер, не лето. Кто-то грабит деревню.
— Нашу деревню, — уточнил подошедший мастер-сержант, с видом, не предвещавшим налетчикам ничего хорошего.
Тут с противоположной стороны раздался громкий треск, и сразу — истошное блеянье. Похоже, налетчики дорвались до скотного двора.
— Эй, ребята, — крикнул сержант своим, да так, что все прочие звуки испуганно затихли на мгновение, — там какая-то сволочь хочет украсть наш обед. Люди за его спиной захохотали. Забил барабан.
— Рейнеке, держитесь меня. Выступаем, — скомандовал Яков, надвинул на лоб широкую шляпу и махнул рукой. Барабаны пробили частую дробь, рота, сомкнув ряды, пошла, следуя за белевшими в ночи перьями на капитанской шляпе. Яков повел людей не на улицы — в хаосе схватки никто не отличил бы своих от чужих. Вместо этого он вывел солдат в поле, во фланг атакующим. Вышли хорошо, скрытно — всадники в чёрных плащах так спешили ворваться в деревню, что разворачивавшуюся на засыпанных снегом огородах пехоту сразу не заметили. Не заметили, пока люди Лесли не ударили залпом. Снопы пламени разом вырвались из длинных мушкетных стволов, фигуры нападавших — чёрные тени на фоне рыжего пламени — заметались, поворачивая коней навстречу. Первая линия мушкетёров шагнула назад, за спины второй. Вторая, угрюмо ворча, вскинула стволы наизготовку. Ещё залп — слитным, оглушающим рёвом. На той стороне метались и падали люди и кони — гротескные тени, под равнодушным светом луны.
— Вторая — заряжай, — прокричал Ганс. Стрелки отступили назад, срывая с перевязей берендейки с новым зарядом. До Якова донёсся глухой, размеренный стук шомполов.
— Третья — целься.
Мушкетёры третьей упёрли сошки в мёрзлую землю, наклонились, ловя черноту ночи на прицел. Очередное па в заученном танце пехотного боя. Все в роте знали его наизусть и могли станцевать и с закрытыми глазами — неважно, ночь сейчас или не ночь. На той стороне тоже были ветераны — земля под капитанскими сапогами ощутимо дрогнула. Попавшие под фланговый огонь нападавшие развернулись и, горяча коней, лавой пошли навстречу роте.
— Третья — залп, — граненые стволы плюнули огнем, сполох света выхватил у тьмы хрипящие конские морды, всадников в развевающихся подобно крыльям плащах, тускло блестящие клинки и усатые, искаженные яростью лица. Кто-то упал, перелетев через голову, истошно, жалобно заржала, заваливаясь набок, лошадь.
— Пики — к бою, — шестифутовые ясеневые древки задних рядов опустились. Забил барабан. На длинных, игольной остроты жалах хищно сверкнула луна. Всадники осадили коней, сверкнули короткие, злые вспышки пистолетных выстрелов. Под ухом у Якова неприятно просвистел, рванул за волосы холодный ветер. Яков озлился и махнул своим — вперёд. Пехота сделала шаг, древки качнулись. Всадники развернули коней и ускакали прочь — топот копыт растворился в ночи.
Огонь догорал, со стороны деревни ещё стреляли и слышался звук стали, но уже гораздо тише. Основная масса нападавших рассеялась в ночи, теперь селяне добивали тех, кто успел прорваться в деревню. Помощь им явно не требовалась.
— Ваша шляпа, герр Капитан, — окликнули Якова сзади. Кто-то из солдат протянул капитану пробитую в короткой перестрелке шляпу. Лесли и не заметил, как ее потерял.
— Спасибо, — ответил Яков, быстро осматривая ряды. Вроде все на месте. Ганс со своими мушкетерами сосредоточенно заряжает стволы. Сержант остался в деревне — прикрывать обоз. Рейнеке — где юнкер, мать его, — подумал капитан, не находя взглядом в рядах высокой, нескладной фигуры…
Юнкер обнаружился в деревне — растрёпанный, тяжело дышащий и с окровавленной шпагой наголо. За спиной у него сидел, привалившись к стене дома, сержант, держась руками за окровавленную голову. Пока рота выходила из домов в поле, юнец сумел потеряться. Метаться один по ночному полю парень, слава богу, не стал. Вместо этого вернулся обратно в деревню, к сержанту, оставленному сзади прикрывать обоз. Очень вовремя — пара десятков нападавших пыталась прорваться из ставшей ловушкой деревни через их баррикады. В короткой схватке сержант очень неудачно получил саблей по голове, люди Лесли на мгновенье дрогнули. Но тут юнкер влез в бой со шпагой наголо. И сумел продержаться, один против многих, пока не пришла подмога. «Молодец», — подумал капитан, хотя, судя по виноватому лицу, юнкер явно считал иначе.
— Герр капитан, я… — но Яков прервал взмахом руки начавшийся было поток извинений.
— Просто в следующий раз не теряйтесь, юнкер. Ночной бой — дело такое, тут генералы, бывало, и армии теряли. Хорошо, что догадались вернуться. И за сержанта спасибо.
Сержант меж тем при виде капитана собрался, встал и более-менее бодро отдал честь.
— Как Вы, сержант?
— В порядке, герр капитан, мозг не задет. Вот только шляпу мне в решето превратили, ироды. Как у Вас?
— Тоже в порядке. Нападавшие разбежались, кто успел. Интересно, только, кто они такие?
— Какие-нибудь бедолаги, которым не повезло. Времена идут тяжёлые, решили накопить жирок перед долгим миром. Давайте посмотрим, — сержант осмотрел трупы нападавших — их, слава Рейнеке, валялось вокруг довольно — выбрал одного, одетого побогаче, и начал деловито обшаривать карманы.
Достал какую-то бумагу, поднёс к свету, прочитал — и, с хохотом протянул её капитану. Лист, украшенный витиеватой красной печатью, был выдан их светлостью герцогом баварским, графу де…, полковнику драгунского полка о выделении оного графа и его людей в отдельную команду по ловле бандитов, дезертиров и прочих нарушителей мира и спокойствия. В целях очистки дорог герцогства и безопасности коммерции.
Вообще-то офицеру и дворянину неприлично ржать, как лошадь. Тем более пехотному офицеру. Но именно так Лесли и заржал. Ирония судьбы. Сержант меж тем аккуратно соскоблил фамилию и спрятал бумагу себе в карман — пригодится.
Утром рота ушла из деревни. Строем, под барабан. Впереди красовался сержант, накрывший голову вместо потерянной шляпы огромным широкополым беретом времён кайзера Максимилиана. У кого он его забрал, и как такой столетний давности раритет вообще сохранился — история умалчивает. Но выглядел в нём старый, заросший до глаз бородой вояка внушительно — деревенские, на всякий случай, попрятались.
****
Без выхода
«Холодно. О господи, как же холодно. Надо двигаться, иначе замерзну…» — девушка с метлой в руках обходила комнату — единственную комнату небольшого деревенского дома. Закутанная в невообразимый кокон из тряпок — всех, что нашлись под рукой — человеческая фигура двигалась равномерно и как-то механически, не столько подметая, сколько опираясь на метлу. Абсолютно бессмысленная работа — дом был мёртв. Неровная груда кирпичей громоздилась там, где ещё недавно стояла печка. Дыра в потолке на месте рухнувшей трубы была кое-как заткнута — досками, соломой и чем попало.
Внезапно в дверь постучали. Грубо, требовательно. Заходил ходуном косяк, с тихим шелестом посыпалась известка. Девушка вздрогнула, затравленно обернулась на звук. Потом вздохнула, спрятала рыжую прядь глубже под косынку и поспешила открыть, пока очередной удар не вынес дверь с петель.
— Ну, что, девка, надумала? — вошедший, вместе с порывом пронзительно-холодного зимнего ветра мужик был высок, краснолиц и громогласен. Дверь, жалобно скрипнув, едва сумела вместить его широкие плечи и объемное, с трудом обтянутое длиннополой меховой курткой тело.
Девушка опустила глаза — сил смотреть на эти узкие глаза и поросший щетиной двойной подбородок у неё не было.
— Зачем я Вам, господин… у вас же есть жена… — сказала она тихо. Как будто она не задавала этот вопрос день назад. Вошедший господин сельский трактирщик подробно, скаля белые зубы на каждом слове, объяснил тогда.
— Ну, я же тебя не в жёны зову… — опять ухмылка, аж жирные щеки ходуном заходили, — в подавальщицы при трактире.
Да. В служанки. Со всеми, прилагавшимися к такой работе обязанностями. Днём и ночью. День назад она попросила время — подумать. Господин трактирщик милостиво разрешил. А еще сломал в печке трубу. В два удара, заботливо приготовленной кувалдой. Чтобы лучше думалось — пояснил он тогда. Дом на отшибе, мама умерла — заступиться за неё некому. Уйти тоже — на дворе зима, пешком уйдешь разве что на кладбище.
«Надо соглашаться. Помру же», — подумала она, но ее губы, почти против воли ответили противоположное:
— Уйдите, господин. Уйдите, пожалуйста, — ей было странно слышать свой голос. Как будто со стороны.
— Замерзнешь, приходи, — господин вышел, напоследок хлопнув дверью так, что затряслись стены.
Девушка присела на скамью. Платок тихо сполз с её головы, сквозняки заиграли медно-рыжими волосами. Её карие глаза невидяще смотрели в окно. Да и нечего там было видеть — только зимний туман. «Пусть завтрашний день сам о себе позаботится», — так вроде бы говорил сельский пастор на проповеди. Хороший был человек, жаль только, что был, а не есть. Трактирщик его боялся и, хоть и сально заглядывался, но не трогал живущую на отшибе сироту. Но пастора убили проходившие мимо солдаты, и вот… Она вздрогнула. Сквозь стены и тусклую слюду окон ей почудился чей-то взгляд. В последние несколько дней она его часто чувствовала — вечерами, когда тени сгущались под заснеженными ёлками. Наверное, этого стоило испугаться. Наверное. Но измученный мозг упрямо пытался искать надежду даже там, где её отродясь не было. «Может, это ангел? — думала она иногда. — Пастор говорил, они так с небес смотрят за нами…»
Опять шум у двери. На этот раз не грубый стук, а осторожное, почти ласковое царапанье.
На пороге никого не было. Только вязанка хвороста валялась. Раньше ее здесь не было, трактирщик не побрезговал бы унести. И опять знакомое чувство — как будто кто-то смотрит в глаза. Она невольно улыбнулась ласково серому закатному небу.
«Ты всё напутал, милый ангел. Не поможет, печка — то сломана. Но всё равно спасибо», — подумала она, но вязанку в дом все-таки затащила. Осмотрела обломки печи — может, удастся сложить из них подобие очага. Топят же как-то и без трубы, далеко на востоке…
А господин трактирщик тем временем с нараставшей яростью смотрел на зимний лес. Выходил он из своего трактира за дровами, а в лесной домик забрёл по дороге. И вот тебе — там, где всего пару минут назад оставил добрую вязанку, её не оказалось. А ещё на пушистом раннем снегу не было ничьих следов, но этого трактирщик уже не заметил — красная ярость залила глаза, крепкая сучковатая палка сама прыгнула в руки.
— Ещё и воровка. Ну я ей… — прорычал он, разворачиваясь обратно.
На тропинке встала, загородив дорогу, серая неверная тень. Трактирщик, не сбавляя хода, замахнулся — и еще какое-то время не мог понять, почему он лежит, если только что стоял, куда делась из рук изломанная палка, что такое тёплое и густое течёт по груди и руке… И чья кровь капает с кривых жёлтых клыков…
**** Мертвый дом
Небо над дорогой чернело, заволакиваясь тучами. Короткий злой ветер сдувал снег с поросших густым черным лесом холмов у дороги. Капитан Яков Лесли ругался. Ругался он виртуозно, со всем богатым армейским опытом — щедро мешая немецкие слова с английскими и удобряя изящной французской речью. Иногда в цветистых оборотах промеж иных слов мелькала и таинственная kusma’s mother, подслушанная капитаном у шведских костров — эти ребята хорошо разглядели её у себя, в землях полуночных и обещали в Германии всем ее показать. Когда-нибудь, если сочтут немцев достойными. А теперь и Яков возносил ей хвалу, облегчая заодно командирскую душу. Было от чего — рота умудрилась сбиться с пути, потеряв тропу в этом поросшем скелетами деревьев лабиринте. Да еще обоза чуть не лишились — посланный поторопить задние ряды юнкер умудрился свернуть не туда и заблудиться. В итоге день марша псу под хвост и… Капитан с чувством проговорил последнюю фразу, старательно, как бы ни к кому не обращаясь, сплюнул и сказал, уже нормальным голосом:
— Придется ночевать в поле, делать нечего, — солдаты заметно погрустнели. Дело, конечно, привычное, но зимой и в непогоду — приятного мало. Юнкер, всю капитанскую речь простоявший столбом, встрепенулся, оглядел шевелящийся под ветром кроны деревьев и неуверенно сказал:
— Тут, вроде, в той стороне дом есть. Слышите, дымом пахнет…
Капитан ничего такого не слышал, но на всякий случай, приказал проверить.
В той стороне дом и вправду нашёлся. Крепкая деревянная, обложенная понизу тяжёлыми валунами постройка — то ли трактир придорожный, то ли чье-то небогатое поместье. Пара конюшен и каких-то сараев, высокий забор вокруг. Хороший дом, крепкий. Но мёртвый — не дымится на крыше труба, не горит свет в тёмных, забитых наглухо окнах. Сорванные с петель ворота сиротливо лежат на земле. И никого, хотя человеческих следов вокруг немало. Люди Лесли осторожно вошли внутрь, капитан дёрнул дверь — заперто. Огляделся, ударил в неё кулаком. В окне наверху с треском распахнулись ставни, в лицо Якову уставился мушкетный ствол и чей-то голос довольно грубо предупредил Якова, что место занято.
Яков упёр руки в бока и ответил, что такие аргументы и у него найдутся.
Вслед за стволом в окне показался и его владелец, настоящий гигант, мушкет казался в его руках детской игрушкой.
— Эй, господа, этот дом мы первые заняли, — голос у него был под стать росту.
— Имперская армия, рота капитана Якова Лесли. У меня сотня человек под ружьём и все замёрзли как котята. Именем императора открывайте, пока мы не начали греться, подпалив тут все к чертям.
— Подождите. — вмешался ещё один голос. Этот не грохотал литаврами, не рычал и не сыпал командами. Он лился тихо и вежливо — но так, что перебранка разом смолкла. Гигант в окне исчез, зазвенели засовы, и дубовая дверь распахнулась настежь перед капитанским носом.
— Прискорбное недоразумение, господа, — поприветствовали капитана на немецком — правильном, но с чётким французским акцентом.
Яков учтиво приподнял шляпу, поёжился — зимний мороз больно укусил за уши, и внимательно рассмотрел человека перед собой. Невысокая, узкоплечая фигура, ладный и удобный, несмотря на портновские изыски кафтан, утончённое лицо, хоть и не первой молодости.
— Согласен, прискорбное. — ответил Яков. — С кем имею честь?
— Рене, Аббат Эрбле, к вашим услугам. Пользуясь миром путешествую по Германии. Мой спутник принял вас за грабителей.
— По нынешним временам — предосторожность разумная. — согласился капитан, кивнув для порядку.
— Я так понимаю, что грабить никто никого не собирается, так что заходите, господа.
— А где хозяин дома? — спросил Яков, оглядывая еще раз темную в лучах закатного солнца громаду.
— Висел какой-то бедолага на воротах. Наверное, это был он.
— Довольно невежливо с его стороны, — прогрохотал громкий голос. Вниз спустился обладатель мушкета — высокий, широкоплечий, громогласный человек с немыслимо закрученными усами. Яков чуть поморщился — в глаза ударил блеск золотого шитья на его перевязи.
Первый из французов сделал изящный жест в его сторону.
— Разрешите представить моего спутника — Исаак де Брасье, шевалье из Пикардии.
Капитан ещё раз приподнял шляпу, подставив морозу закоченевшие уши.
— Очень приятно, — пробасил гигант.
— Так что с владельцем? — спросил Яков еще раз.
— Мы его похоронили и, раз уж я духовное лицо пусть и без кафедры — прочитали молитву. Больше сделать для бедолаги мы все равно ничего не могли, а ночевать в лесу из-за этого глупо…
— Война, что поделаешь. — пожал плечами капитан.
Вообще-то уже мир, но бедолагу эти тонкости сейчас явно не волновали. Капитан обернулся и махнул своим — располагайтесь, мол. Его люди давно вошли и привычно, без лишней суеты разбрелись по двору, устраивая лагерь.
Последний, ярко-алый луч заходящего за ёлки солнца ударил капитану в глаза, заставил поморщиться. На арке ворот чёрной тенью сидел человек — кто-то из солдат залез срезать верёвку повешенного — на амулеты.
***
Непростой разговор
Все заботы о размещении роты капитан без зазрения совести свалил на сержанта. Пока тот, иногда порыкивая на подчинённых аки лев рыкающий на газелей, носился взад и вперёд, капитан засел в холле. Один невезучий сундук был мгновенно пущен на дрова, весело затрещал огонь в печке. Капитан придвинул стул поближе к поплывшему по зале приятному теплу. Французы расположились напротив, за длинным, изрядно истёртым столом тёмного дерева. Их было двое — гигант и его изящный спутник. И ещё десяток слуг, старший из которых — высокий полноватый парень с наглым лицом что-то долго говорил своему патрону по-французски, опасливо косясь на капитана. Впрочем, слуг француз сразу отослал прочь коротким жестом, велев подать вина, и не беспокоится попусту. Капитан в ответ приказал выставить на стол курицу из юнкерской добычи. Огонь трещал, отбрасывая мерцающие пятна жёлтого света на тёмные балки потолка и белёные стены. Постепенно подходили на огонёк люди капитана — Лоренцо, чернявый и обманчиво-мелкий итальянец, ротный прапорщик, Мушкетер Ганс — этот встал у входа, подперев плечом дверь и глядя в никуда холодными серыми глазами. Потом подошёл погреться и разобравшийся с делами сержант.
Капитан отдыхал и немного бесцеремонно рассматривал французов, а они его — точнее его плащ, небрежно брошенный на один из стульев. Хороший, тёплый плащ, недлинный и с широкими рукавами — покроя, который на восток от Рейна называют мушкетёрским, а на запад — a-la cossak. Шведы привезли его в Германию, вместе с кузькиной матерью, из стран полуночных, а уж у них переняли покрой все, кому не лень. Капитан пару минут удивлялся такому интересу к заурядному, в общем то, предмету гардероба, потом кое-что вспомнил, кивнул на плащ и сказал одно слово:
— Нордлинген, — плащ был французский, трофейный, взятый на поле той, несчастливой для империи битвы. Чужие вензеля капитан спарывал сам и на редкость криво — латинская буква L была ясно видна даже в таком свете.
— Трофейный? Кому-то не повезло.
— Случайно, не Ваш, месье? — мягко усмехнулся капитан. Младший из французов ответил на улыбку улыбкой.
— Нет. Я лицо духовное…
Теперь пришёл черёд капитану удивляться. Француз конечно выглядел сугубо штатским человеком — тонкое, моложавое, очень правильное лицо, длинные, раскинутые по плечам волосы. Дорожный кафтан — неброский, ладный, одинаково годный и для бивачного костра и для дворцовой залы. Руки в перстнях, небрежно державшие отливающий рубином бокал. Изящные, немного женственные кисти рук. Но глаз у капитана был намётанный — шпагу эти тонкие пальцы держат куда уверенней, чем четки.
Француз заметил направление его взгляда и улыбнулся ещё раз — понимающе.
— Да, было время, и я шагал под барабанный бой. Но оставил службу после осады Ла-Рошели — молитвы и проповеди кормят лучше, чем марши и караулы.
— Воистину, — сказал капитан, откинувшись к стене, — что привело Вас в Германию?
— Были на мирном конгрессе, теперь путешествуем. Интересная страна. Интересные люди.
— Дикие, правда, — хохотнул гигантский шевалье.
— Суеверные, я бы сказал, — мягко поправил Эрбле своего спутника. — но интересные. Что нам только не рассказывали в дороге. Настоящий клад, для человека, склонного к сочинительству. Я, сударь, на досуге балуюсь пером, а иные истории, рассказанные в каком-нибудь трактире, стоят греческих трагедий. Например … — тут француз коротким жестом поправил волосы и незаметно тронул пальцами мочку уха… — например, однажды мне рассказали историю о солдате, которого было невозможно убить.
В углу что-то глухо звякнуло. Отсвет пламени пробежал багровым по вину в стаканах и тяжёлым перстням на руке француза. Капитан усмехнулся и ответил коротко.
— Чего только люди не говорят.
— Как ни удивительно. Говорили, пули и клинки просто отскакивали от него, как от заколдованного.
— Не удивлён. Когда новобранец заряжает мушкет — он обязательно просыпет половину пороха на землю. Да и ветераны иногда грешат таким, чтобы не калечить плечо отдачей. А потом рассказывают сказки о заколдованных врагах. Кстати, сказка не говорила, что стало с тем солдатом?
— Умер, — коротко ответил француз. Де Брасье хохотнул и добавил
— Говорят, на него что-то упало.
— Значит, сказка врала, — ответил капитан равнодушным тоном, украдкой покосившись на сапоги.
— Да. — ответил француз мягко. И снова тронул пальцами мочку уха — чуть манерным и так неуместным здесь жестом.
— А Вам не жалко, капитан?
— Не жалко чего?
— Что сказка оказалась ложью?
«Наоборот», — подумал капитан, но не ответил. Не нравились ему эти французские сказки, ой не нравились.
А в этот момент, Магда, набиравшая во дворе воду в ведро заметила как кто-то со всех ног, опрометью бежит напрямик через двор. Лагерные костры плюнули в небо снопом искр, вспышка выхватила высокую, нескладную фигуру и чёрный ёжик волос. Юнкер. НеЛис бежал по двору — в одном сапоге, на ходу пытаясь попасть руками в рукава камзола. Рубашку Рейнеке тоже где-то потерял. Магда улыбнулась, напомнила себе, сколько лет она уже замужем и попыталась сообразить от кого из её подруг это чудо так стремительно убегает.
Что-либо ответить французам капитан Лесли не успел. Дубовая двустворчатая входная дверь с треском распахнулась. На пороге, вцепившись пальцами в доски косяка возник юнкер. Всклокоченный, задыхающийся от быстрого бега. Плащ парень где-то потерял, камзол болтался на одном плече. И вид у него был самый отчаянный.
— Помогите, капитан, скорее. Они её сожгут…
При этих словах итальянец Лоренцо вскочил с места — руки на эфесах клинков.
— Кого — её? Говорите толком, юнкер. — рявкнул Яков не сходя с места.
— Ведьму. Ну то есть не… — на этих словах юнкер сбился, потерял дыхание. Из дальнего угла донёсся хорошо знакомый глухой лязг — Мушкетер Ганс оскалился волком, вскинул мушкет и начал внимательно осматривать курок и полку.
— Подробнее — рявкнул капитан ещё раз. Рейнеке кое-как перевёл дыхание и рассказал.
Оказывается тут недалеко была деревня. Недалеко, милях в пяти к северу. «И как мы мимо неё прошли?» — подумал капитан мельком. Но сейчас это было не важно. Важно то, что местным почудилась ведьма и они решили её спалить. По всем правилам, будто к ним в лапы попалась не несчастная деревенская девка, а сам враг рода человеческого, лично.
— Пожалуйста, капитан, скорее. — проговорил юнкер под конец с самым умоляющим видом.
Через распахнутую настежь дверь в дом ворвался, ударил капитану в лицо холодный зимний ветер. Затрещал, плюнул искрами огонь в очаге.
«И почему все драки обязательно ночью, — подумал Яков, косясь на пламя, — опять не до сна»
А потом встал, нахлобучил на голову шляпу, и начал командовать.
— Лоренцо, вы со мной. Рейнеке, показывайте дорогу.
— В конюшнях были лошади, — бросил фразу из своего угла молчаливый мушкетёр Ганс.
— Наши лошади! — возмутился было французский шевалье.
— Конфискованы именем императора. — отрезал капитан. Ганс у стены невзначай качнул дулом в сторону гостей. Де Брасье хотел было возмутится, но второй француз накрыл его руку своей, призывая к молчанию.
Ганс, берите дежурное капральство и за нами, — капитан развернулся, поймал глазами насмешливый взгляд спокойно сидевшего за столом сержанта и продолжил, — Сержант, какие-то деревенские увальни разинули пасть на нашего солдата. Подымайте людей, такое надо наказать, — тут старый вояка огладил бороду и одобрительно кивнул, — Рейнеке, объясните дорогу. И оденьтесь наконец, не лето.
Зала опустела вмиг только французы остались сидеть, где сидели.
— Наши лошади… — кипятился гигант, заслышав топот копыт на дворе.
— Не волнуйтесь попусту. Капитан — благородный человек, и ничего с нашими лошадьми не случится. А вот ведьма, — тут француз задумался. Его тонкие пальцы рассеяно пробежали по волосам, коснувшись мочки уха, — это может быть интересным…
3060 просмотров | 6 комментариев
Категории: Фэнтези, Роман, Серия, Альтернативная история, Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д., Оборотни, Приключенческое фэнтези, Зарубин Александр
Тэги: александр зарубин, волчья дорога, manbook
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 17,30 алк |
Эксклюзивные авторы (162)
- появились новые книги
Авторы (988)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
25.03.2020, 17:38
> Екатерина:
> Аббат Эрбле? осада в Ла-Рошели? Де Брасье? - не барон ли? :
ну-ну почитаем дальше
14.12.2018, 23:39
> Ната Чернышева:
> Отличная книга!
> Полное погружение в военные реалии средневековья, интересные оборотни, которых оберегает Церковь, конфликт отцов и детей - куда без этого! и, конечно же, любовь...
> Спасибо автору за великолепную Историю!
24.09.2018, 09:13
Подборки книг
#ДраконВедьма #КурортныйРоман #ЛитСериал #МойПарень #Наследница #Некроманты #Попаданка #ПродаМастер #СлужебныйРоман #СнежнаяСказка #Студенты #ШармПервойЛюбви #ЭроЛитМоб Hurt/comfort POV Авторские расы Азиатская мифология Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Ангелы Ассасины Асуры Боги и демиурги Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Воры и воровки всказке Герой – ребенок Герой-телохранитель Гномы и дварфы Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детектив Джен Домашние животные Драконы Драма Жестокие герои Истории про невест Квест Киберфантастика Кинк Космическая фантастика Космические войны Литдорама Любовная космическая фантастика Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Метаморфы Мистика и ужасы Морские приключения Морское фэнтези Некроманты и некромантия Неравные отношения и неравный брак Оборотни Омегаверс Орки Отбор Отношения при разнице в возрасте Пародия Пирамида любви Повседневность Попаданки и попаданцы Преподаватель и ученица Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Путешествия во сне Рабство Редкие расы Свадьбы и браки Светлые эльфы Скандинавский фольклор Славянский фольклор СЛЕШ Смена пола Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стёб Стимпанк Темные эльфы, дроу Фамильяры Фанфик Феи и дриады Фейри Феникс Флафф Фэмслеш Фэнтези Европы Чужое тело Эротическая космическая фантастика Эротическая фантастика Эротическое фэнтези
> Елена:
> Прочитала с удовольствием. В первой главе запуталась с обилием военных терминов и званий(дамам простительно),но все персонажи быстро становятся узнаваемы.+ средневековая Европа,+ первая любовь, + необычный взгляд на оборотней,+простые, адекватные герои(а не агрессивно -розовые-страдающие принцессы-графини) и книга удалась. Спасибо автору.