Двое - не пара. Алена Судакова
Магазин Книги автора Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
"У Бога всего много. Одну любовь отнял, другую дал".
Так любит поговаривать его бабушка. Егор потерял жену больше года назад, но боль не ушла до сих пор. Он живет памятью о прошлых счастливых днях, растит маленькую дочку Леночку и не собирается ничего менять в жизни. Но перемены находят его сами. Из-за здоровья Леночки Егор возвращается в Москву, где сразу же попадает в руки бабушки - затейницы. Марья Никитична твердо убеждена, что внуку необходима жена, а Леночке - новая мама. Вот уже и претендентка на Егора нашлась - соседка Марьи Никитичны по подъезду Саша Туманова. Все было бы прекрасно, да только ни Егор, ни Саша не торопятся становиться парой...
Отрывок «Двое - не пара. Алена Судакова»
ГЛАВА 1
- Ну вот, теперь у нашей мамы есть своя березка и ей не будет грустно, когда мы уедем.
Егор последний раз обошел деревце, притопывая землю и проверяя его на прочность. Потом погладил ствол, прижался щекой. Березка тряхнула листвой - словно ответила. Стоявшая рядом дочка радостно захлопала в ладошки, что-то замурлыкала на своем, понятном одной ей, языке. Какое счастье, что она слишком мала и не понимает, что значит смерть. Для нее лишь "немного грустно", что мамы нет рядом и некому почитать сказку на ночь, некому поправить одеяльце и расчесать непослушные пряди волос - а папа еще такой неумеха! Вот и пусть это блаженное состояние непонимания продлится как можно дольше, и она никогда не узнает, как больно и страшно терять тех, кого любишь.
Егор мыл руки и смотрел, как Леночка деловито ставит цветы в вазочку на могиле матери, как расправляет их лепестки, о чем-то с ними говорит. В этот момент она так походила на Наташу, что в груди вновь заныло. Год прошел, а больно по-прежнему. И никуда эта боль не уйдет, и ничем ее не уймешь, и никак ее не скроешь.
- Папочка, а мамочка не рассердится на нас, если мы уедем?
- Конечно нет, дорогая! Мама знает, что мы ее любим и будем любить всегда. Она нас поймет.
Егор обнял дочку, крепко прижал к себе. Они присели на небольшую резную скамеечку - он сделал ее сам - и некоторое время молчали и смотрели, как трепещут на ветру гибкие березовые ветки.
Осень подкрадывалась незаметно, день за днем. О тепле вспоминалось все реже, а в душе Егора давно поселился холод, холод одиночества, холод потери и безысходности.
Ему давно нужно было решиться на этот шаг и уехать отсюда, но он все медлил, тянул, выжидал. Вот и дотянул до осени. Впрочем, уехал бы он раньше, что это изменило бы? Стало бы легче жить? Ушла бы боль? Покинули бы горькие воспоминания? Нет, ничего такого не произойдет и в его жизни ничего не изменится. К лучшему - особенно.
Леночка склонила голову на его плечо, и Егор ни за что на свете не стал бы спрашивать, о чем она сейчас думает - достаточно взглянуть в ее карие глазенки, чтобы понять - она прощается с матерью. Прощается так, как могут только дети, одновременно оставляя и увозя с собой.
- Доченька, нам пора домой. - Он поцеловал ее в макушку. - Нужно собрать вещи, твои игрушки, попрощаться с друзьями, с бабушкой и дедушкой.
- А они не могут поехать с нами? - Девочка взглянула на него с надеждой.
- Нет, милая. Они останутся здесь, а мы иногда будем к ним приезжать в гости.
Девочка кивнула, тяжело вздохнула и вместо того, чтобы слезть с коленей, обняла Егора еще крепче и спрятала лицо в воротнике его свитера.
- Мне грустно, - прошептала она.
- Я знаю, солнышко, - мягко ответил он. - Но если ты будешь грустить долго, маме тоже станет грустно.
- А чуть-чуть можно?
- Чуть-чуть можно.
Леночка помолчала, а потом спросила:
- Папа, тебе тоже грустно?
- Очень.
Последнее слово Егор выдавил из себя с трудом - мешал говорить вставший в горле тугой комок. Но Ленка, слава богу, ничего не заметила, а то расстроилась бы к вечеру.
- Папочка, а мы приедем к маме когда-нибудь снова?
- Обязательно, солнышко! - пообещал Егор. Только кто знает, когда это будет?
Березка вдруг перестала шелестеть, бессильно опустив ветки вниз. Казалось, она тоже плачет, чувствуя скорую разлуку.
Егор старался не думать об этом, занимался дочерью. Он вымыл ей руки и лицо, надел поплотнее шапочку и застегнул курточку. Присев перед ней на колени, Егор поправил русые - как у покойной жены - волосы, выбившиеся возле ушка.
Стать настоящим отцом ему еще только предстояло. За этот год он с удивлением открыл Леночку заново, заново учился любить ее, воспитывать, узнавал, что она любит и от чего воротит нос. Оказывается, это непростая наука!
- Ну как, ты готова?
Девочка доверчиво вложила теплую ладошку в его руку, большую и сильную. Теперь он для нее опора, защита, семья, мать и отец в одном лице. Год дался им непросто, зато теперь они одно целое, никто и ничто не сможет вклиниться между ними.
Они медленно брели по дорожке. Леночка притихла, молчал и Егор. Ну ничего, они уедут, сменится город, люди, часть печали осядет здесь и станет чуть легче. Может быть... Должно быть.
- Эй, выше нос!
Егор подмигнул дочери, она ответила ему светлой - материнской - улыбкой. Вон и ямочки на щеках, как у Наташки.
Когда они ждали ребенка, он хотел дочку, а Наташка очень жалела, что родилась Леночка и часто повторяла, что вторым у них непременно будет сын. Обязательно будет!
А Егор был счастлив и горд, когда первый раз взял на руки дочь, такую маленькую, хрупкую, с улыбкой как у матери.
Наталья пыталась забеременеть снова, но вдруг начала резко угасать, уходить от него. Егор настаивал на полном обследовании, но она все время отшучивалась, пока однажды врачи не вынесли им страшный приговор - рак... смерть... Смерть не только для нее, но и для него, ведь он тоже умер в тот день, когда Наташа уснула в его руках навсегда, в его крепких и сильных руках, которые не смогли ее сберечь.
И только Леночка, его дочка, его радость давала силы жить, дышать, чувствовать, любить. Да, Егор любил, любил свою маленькую красавицу - взрослых красавиц в его жизни больше никогда не будет!
- Папа, смотри, сколько листьев!
Егор стряхнул с себя мрачные воспоминания и стал помогать дочери искать начавшие желтеть листья.
- Красиво, правда? - Он нашел бледно-желтый кленовый лист и сунул Леночке в руки. - Мама любила осень... Говорила, что все вокруг пылает золотом. Только зачем нам столько золота, правда, малыш? А летом она любила ходить в лес собирать ягоды. Помнишь, какое вкусное варенье из малины она варила?
Леночка, хотя ей и было всего пять, помнила вполне достаточно, а то и больше, чем он сам.
- Зимой маме нравилось кататься на санках! - подсказала она отцу.
- Верно! А весной ей нравилось просто ходить по улице и смотреть, как проклевываются листочки на деревьях. Наша мама романтик... была.
Стараясь не поддаваться грусти, Егор вспоминал все самое светлое, что было в их браке. Он хотел увезти воспоминания с собой: и эти листья в руке дочери, и эту осень, небо над головой, неповторимый запах ельника неподалеку - все то, что составляло здесь его жизнь.
Но Натальи в ней уже не будет... никогда.
Они дошли почти до самых ворот городского кладбища, когда встретили Леночкиных бабушку и дедушку - родителей Наташи.
Егор тепло поздоровался с тещей, но та едва ответила на приветствие кивком и бросилась обнимать внучку.
Нет, Альбина Викторовна была по-своему замечательным человеком и с Егором они всегда ладили. Невысокая, седая женщина чем-то напоминала ему его собственную мать. Тещу он уважал и не стал обижаться за подобное отношение. Смерть дочери раздавила хрупкую женщину, изменила до неузнаваемости. Альбина Викторовна очень страдала, а когда узнала о скором отъезде Егора с Леночкой в Москву, то совсем перестала походить на себя прежнюю. Других детей, кроме покойной дочери, и других внуков у них с мужем не было.
- Здравствуй, Егор.- Тесть, Николай Афанасьевич, высокий, худой старик, протянул для пожатия жилистую руку. - Ты как?
- Нормально, если так можно выразиться, - пожал плечами Егор. - Живу...
Тесть понимающе кивнул - у них было то же самое. В руках он держал букет цветов, леечку и сумку с маленькой лопаткой, чтобы подровнять могилу дочери.
- С утра плачет. - Он показал глазами в сторону жены, ласкающей внучку. - Охохонюшки... Наташки-то нашей почитай второй год уж нету... А слезы не кончаются. Альбина с горя воет по вечерам. Вчера опять "неотложку" вызывал. Хотят госпитализировать - не едет, говорит, зачем? Для кого? Я уж и не в счет...
Егор молчал. Что было отвечать? Для него этот год тоже оказался бесконечным, давившим на плечи неподъемным грузом.
Альбина Викторовна на минуту отвлеклась от Леночки, вскинула глаза и спросила с тихой надеждой:
- Ты не передумал, Егор?
Ему было искренне жаль ее, но ответ был все тем же.
- Нет, Альбина Викторовна, не передумал. - Егор отвел взгляд от женщины. - Я не могу остаться, вы же знаете.
- Конечно, можешь! - с жаром возразила она. - Ну, не хочешь сам, оставь нам внучку, Леночку! Куда ты тащишь ее, на пустое место? Это же ребенок, маленький ребенок! А ты...
Она подавилась слезами, закашлялась, и Николай Афанасьевич бросился ее успокаивать и утешать.
Егор молчал. В глубине души он понимал, что сейчас испытывает бедная теща, но менять решение не собирался. И остаться без дочери тоже не мог - он и дня без нее не выдержит!
- Егор, послушай!..
- Альбина, успокойся! - увещевал ее муж. - Парню и так непросто, оставь его.
- А мне легко? - вскинулась та. - Ты ничего не понимаешь, Коля... У нас никого не осталось, кроме Леночки. Если и ее не будет рядом...
С Альбиной Викторовной случилась истерика. Она никак не могла успокоиться, следом разрыдалась испуганная бабушкиными слезами Ленка, и Егору пришлось бежать в домик администрации за успокоительными каплями для тещи и стаканом воды.
Альбина давно пыталась говорить с ним на эту тему, хотела надавить, разжалобить, урезонить, но он твердо решил, что пока им с дочкой лучше уехать. Это была последняя попытка повлиять на него. Больше шанса у Альбины не будет.
- Ну все, все, кончено! - Николай Афанасьевич усадил плачущую жену на скамейку, заставил выпить капли, а потом крепко взял за руку. - Полно, Алечка, полно!
Егор утирал хнычущей Ленке глаза и нос носовым платком.
- Папа, почему бабушка так сильно плачет?
- Она больше не будет, солнышко! Альбина Викторовна, ради бога...
Кое - как им удалось успокоить и ту, и другую.
Теща никак не хотела смириться с поражением.
- Егор, ты же сам понимаешь, что будет правильно, если Леночка останется с нами. Ты молодой мужчина, у тебя еще будут женщины, дети... А у нас есть только она!
Егор скрипнул зубами - и это он уже слышал... женщины... дети...
- Егор, что ты молчишь?
- Альбина Викторовна, вы же знаете, что это невозможно. Я бы и сам, может быть, остался, но для здоровья моей дочери - и вашей внучки - нужна перемена обстановки.
- Хорошо, что ты помнишь, что она не только твоя дочь, но и наша внучка! Мы тоже имеем право решать ее судьбу! - обиженно бросила женщина.
- Альбина, что ты в самом-то деле! - махнул рукой ее муж.
Она посмотрела на него так, как смотрят на предателей.
- Коля, почему ты защищаешь его, а не меня? - холодно спросила она. - Тебе безразлична судьба нашей внучки? Ты предаешь память дочери!
- Аля, чепуха все это!
- Нет, не чепуха. И я не успокоюсь, пока Леночка не будет жить вместе с нами!
Не выдержав, Егор прервал тещу.
- Дочь я вам не отдам!
Слушая перепалку взрослых, Леночка пряталась за спиной отца.
Егор снова попытался объяснить Альбине необходимость отъезда, хотя делал это уже не раз.
- Альбина Викторовна, она потеряла мать! Врач сказал, что у Ленки сильный стресс. Она стала плохо есть, постоянно плачет, вскрикивает по ночам. Ей необходима смена обстановки, поэтому я увожу ее отсюда, чтобы ничто не напоминало о потере!
- Но почему в Москву, Егор?! Чужой, незнакомый город и так далеко...
- Почему - чужой? Я там родился и вырос, если помните. У меня там осталась родная бабушка.
Альбина Викторовна всплеснула с возмущением руками, вспугнув стаю галок, сидящих на соседнем дереве.
- Бог ты мой, Егор! Какая бабка?! Сколько ей лет?
- Ну, она еще ничего...
На самом деле Марье Никитичне шел восьмой десяток, хотя никто ей таких лет не давал, так она была энергична и деятельна.
- Это я, я бабушка Леночки! - твердила Альбина Викторовна, вытирая платком глаза и нос. - Отдай ее мне, Егор... ради Наташеньки!
Это был словно удар под дых. Егор вскинулся, зыркнул глазами и вновь отказал. Кладбище огласилось рыданиями и всхлипами. Но кого этим здесь удивишь? На то оно и кладбище. Никто и не посмотрел в их сторону, только Леночка еще сильнее прижалась к его ноге.
- Альбина Викторовна, поймите же...
- Нет, это ты наконец пойми! Услышь меня, Егор! Ты всегда казался мне разумным человеком. Мы радовались, что Наташеньке достался такой муж. Но сейчас я тебя не узнаю! Ты так переменился, Егор!
- Смерть изменила нас всех, - вслед жене вздохнул Николай Афанасьевич. - Ты-то вот тоже ... другая стала.
- Я - мать!
- А он - отец, Аля. Пойдем-ка своим путем. Пусть парень сам решает, что делать дальше и как ему жить. Не мешайся под ногами.
- Но как же Леночка? Леночка-то?!..
Женщина нервно теребила в руках платок.
Егору было нестерпимо ее жаль.
- Альбина Викторовна, я не отбираю у вас Леночку! Вы будете видеться, мы обязательно приедем к вам в гости...
Но теща его уже не слышала. Она словно впала в прострацию, потеряв последнюю надежду оставить внучку у себя, и лишь качала головой. Его слова были для нее слабым утешением.
- Мы приняли тебя в семью как родного...
- И я вам очень благодарен за это. Но мы все же едем в Москву, у нас уже и вещи почти собраны, куплены билеты. На вокзале нас встретят. Как только мы устроимся, я вам позвоню. Пойдем, дочка, нам пора.
- Егор, я прошу тебя, умоляю! - неслось ему вслед.
С большим трудом Николаю Афанасьевичу удалось оторвать руки жены от перепуганной насмерть внучки - Альбина Викторовна никак не хотела отпускать ее от себя.
- Иди, Егор, иди, с богом! - Тесть махнул ему на прощание и повел рыдающую жену по дорожке, твердо сжимая ее локоть.
Егор подхватил дочь на руки и, взглянув на стариков последний раз, пошел в противоположном направлении.
Леночка махала бабушке рукой до тех пор, пока могла ее видеть.
- Устала? - Егор поправил дочке шапочку, стер следы от слез.
- Чуть-чуть. Папа, а бабушка теперь всегда будет плакать?
- Ты испугалась? Ничего страшного. Пройдет еще немного времени и бабушка станет прежней... Ну, или почти прежней.
Леночка слушала, чуть склонив голову к плечу. Было видно, что она устала и хочет спать, но до дома еще нужно было добраться.
- А та бабушка, к которой мы едем, она какая?
Егор посветлел лицом. Какая его бабушка?
- Она замечательная, веселая, смешная и очень добрая. Ее зовут Марья Никитична. Она знает много сказок, детских стихов, песенок... А еще она умеет печь очень вкусные пирожки. Она и тебя научить печь пирожки, хочешь?
Подумав, Леночка кивнула.
Переезд давался ей нелегко. Она никак не могла понять, куда уезжают все ее вещи, любимые куклы и мишка, и где она теперь будет спать, будет ли горка во дворе нового дома и найдет ли ее мама, если вдруг захочет к ним вернуться.
- Она найдет тебя обязательно, - успокоил ее отец. - Мама всегда с тобой, вот здесь. - Он приложил ладонь к ее сердцу.
- Даже сейчас? - удивилась девочка.
- Всегда. И когда ты спишь, когда ешь или гуляешь. Мама - частичка тебя!
Они вернулись домой, вернее, туда, где им оставалось жить от силы неделю-другую до отъезда в Москву. Это теперь и домом-то можно было назвать с трудом: голые стены, вся мебель и обстановка продана, почти все вещи собраны и стоят в чемоданах и сумках у стен. Оставалось лишь самое необходимое - Леночкина кроватка, некоторые детские вещи, пара чистых рубашек для него и всюду портреты Наташки. Вот она одна, вот с крошкой Леночкой на руках, а это свадебные...
Егор частенько рассматривал их, одну за другой, вспоминал, переживал все заново, мечтал. Его мечты падали в пропасть и там исчезали, тонули в темноте и холоде.
Сегодня он собрал все фотографии и бережно упаковал их в ларчик вместе с семейным альбомом своих покойных родителей.
Пока он укладывал вещи и готовил нехитрый ужин из жареной картошки, салата и яблочного компота, Леночка уснула в старом кресле, свернувшись калачиком. Егор пытался разбудить дочку, но она расплакалась, и ему пришлось просто переложить ее в кроватку, раздеть и накрыть одеяльцем.
Ужинал он в одиночестве, вяло тыкая вилкой в картошку и не чувствуя вкуса. Кулинар из него никудышный. Самыми удачными его шедеврами были яичница со всевозможными добавками, уха - здесь ее готовили все, от мала до велика, компот и покупные котлеты с картофельным пюре. Леночке не нравилась его стряпня. Иногда им готовила Люба Щедрина, подруга Наташки... Вернее, до Наташи она была его подругой, и он даже подумывал на ней жениться. Но появилась Наталья и от былого увлечения Любой не осталось и следа.
Объясняться было тяжело. А видеть слезы Любы Егор просто не мог и все время отводил глаза. Но ради своей хохотушки - Наташки он прошел и через это. Для нее он сделал бы что угодно, свернул бы горы... вот только от смерти уберечь не сумел.
Леночка спала уткнувшись носом в плюшевого мишку, а Егору спать не хотелось, хоть он и устал сегодня. Сначала он выстирал дочкины платьица, развесил их на веревке сушиться, кое-как заштопал дырку на носочке, затем стал разбирать и упаковывать книги. Они с Натальей были похожи друг на друга, и хобби у них было общим - чтение. Читать они любили, доходило даже до соревнования, кто достанет книгу поинтереснее.
Теперь книги ровными колонками возвышались на полу. Егор взял верхнюю книгу, погладил переплет, пролистнул страницы, находя то заметку от Наташкиного карандаша, то засохший цветок - кажется, он подарил ей его года три назад, сорвал в палисаднике у дома - то фантик от конфеты. Жена частенько использовала вместо закладок то, что было под рукой. Некоторые книги до сих пор пахли ее духами. Казалось, она вышла лишь на мгновение, но скоро вернется и продолжит читать, а потом будет делиться с ним впечатлениями, понравилась ей книга или нет.
За этим занятием Егора застала Люба.
- Пришла помочь собрать вещи, - объяснила она свой приход
- Проходи.
- Не помешаю?
- Да нет, Ленка спит давно, а я так, маюсь бездельем, книги, вот, проверяю...
В подтверждение своих слов Егор потряс в воздухе толстой книжкой с потрепанными краями.
- Хочешь, помогу?
- Давай, - безразлично ответил он, посторонившись и пропустив Любу в квартиру.
Она скинула пальто на единственный стул, а Егор вернулся к своему занятию.
После смерти Натальи Люба частенько навещала его, хотя он убеждал ее, что это совершенно ни к чему. В ее присутствии Егор всегда чувствовал себя не в своей тарелке и до сих пор не мог понять, почему Люба не возненавидела его после того, как он оставил ее ради подруги. А она, напротив, простила их, и его, и Наташу.
На то у Любы был свой резон. Раздевшись, она первым делом проверила, спит ли дочь Егора.
Девочка спала. Люба постояла, посмотрела на нее, сравнивая с покойной матерью - похожа, от этого никуда не деться. А вот от Егора разве что карие глаза, все остальное от предательницы-подруги.
Люба вышла из детской, хорошенько прикрыв за собой дверь.
Егор по-прежнему сидел на полу среди груды книг, не обращая на нее никакого внимания. Словно ее тут и нет.
А она-то надеялась, она-то была уверена, что прошло уже достаточно времени, боль затихла, и Егор волей-неволей вернется к ней. Как было раньше... Как и должно было быть, если бы не Наташка.
Она отняла у нее единственного мужчину, которого Люба любила, разбила все мечты, лишила надежды на счастье. И ведь, казалось бы, не такая красавица, а Егор не мог от Наташки отвести глаз, чуть слюни не ронял, глядя на нее.
Ладно, она, Люба, стерпела его предательство, прошла через боль и слезы, вынесла насмешки знакомых и жалость родственников и даже осталась их подругой, а все только для того, чтобы быть рядом с Егором, чтобы хоть так видеть его, слушать голос, иметь возможность - словно случайно - коснуться его, заговорить с ним. Она ждала и дождалась - Натальи не стало. Теперь путь к Егору был открыт. Во всем этом было только одно "но" - он мог любить только одну женщину. Живую или мертвую, Егор по-прежнему любил свою жену.
Люба долго стояла за спиной Егора и смотрела, как он неторопливым жестом открывает книги, просматривает их, закрывает и раскладывает на несколько колонок. В какое-то мгновение он даже забыл о ее присутствии и вздрогнул, когда Люба примостилась рядом на полу, касаясь его бедром.
- Дай-ка я помогу, так будет быстрее, - уверенно сказала она. - Ты только объясни, какую куда класть.
Егор объяснил и потом долго смотрел на нее странным взглядом, а потом и вовсе отвернулся, снова занявшись книжной рухлядью. Сердце женщины подпрыгнуло в груди от возмущения - ее променяли на книги! А ведь когда-то он смотрел только на нее и для него не существовало ничего, кроме нее, Любы Щедриной!
Как давно это было!
- Егор...
- М-м-м...
Он опять даже не оглянулся в ее сторону. Наташка, отнявшая его при жизни, крепко держала Егора в своих ледяных объятиях и после смерти.
- Ты на самом деле хочешь уехать? Это так необходимо?
Егор молчал. Достав шпагат, он перевязал стопку книг, которые собрался взять с собой - это были самые любимые книги покойной жены. Люба ждала ответа, глядя на него широко раскрытыми голубыми глазами. Было время, он тонул в них с головой и любовался своим отражением.
- Не хочу, но что это меняет? - едва выдавил он из себя и снова замкнулся.
Похожие вопросы Егор слышал за последнее время сотни раз. Его спрашивали друзья, приятели, родственники покойной жены, спрашивало начальство заповедника, где он работал все эти годы. Все удивлялись, так ли ему надо бросать насиженное место, любимую работу и ехать в Москву, где он нужен разве что старой бабке.
И все же он едет.
- Если не хочешь, зачем ты делаешь это? - с болью в голосе спросила Люба. - Не упрямься, Егор! Ты нужен здесь. Тут твоя работа, друзья,.. я, наконец!
Это был самый главный ее аргумент, но Егор упрямо мотнул головой.
- Ленка очень страдает! Она стала плохо есть и спать, теряет вес, часто хнычет - ты же знаешь все сама! Врач предупредил, что если ничего не менять, дальше будет только хуже.
- Неужели для этого нужно обязательно уезжать?!
- Это все, что пришло мне в голову, - признался Егор.
Он и сам испугался, едва эта мысль возникла в голове. Уехать?! Бросить дом, где он был счастлив вместе с любимой женщиной, бросить заповедник, научную работу, могилу Наташки?! Он тут же сказал себе, что никогда так не поступит. А вечером у дочки поднялась температура и она в бреду звала мать. Егор немедленно вызвал участкового врача и тот, убеленный сединами старик, сказал, что это нервное.
- Девочке нужна смена обстановки... И еще, не обижайтесь на меня, я понимаю ваше горе, но... вашей дочери нужна мать.
Егор не вспылил в тот раз только потому, что пожалел его возраст - к старости он всегда относился с уважением. Но Леночке хватит и его одного, он вполне сможет справиться со всем сам и заменит ей мать. Никакой чужой женщине дочь он не доверит, об этом не могло быть и речи!
И все же на следующий день Егор подал заявление об уходе. Директор заповедника долго уговаривал его хорошенько подумать, все взвесить, а потом, поняв, что Егор не передумает, со вздохом поставил свою подпись, добавив на прощание:
- Если захочешь вернуться, Егор, я тебе всегда рад. Таких специалистов, как ты, можно перечесть по пальцам. Кому-то в Москве здорово повезет с тобой!
Егор получил все бумаги, блестящую характеристику и рекомендации. Вдобавок, директор дал телефоны знакомых научных работников, которые могли бы помочь устроиться ему на работу.
Люба тоже продолжала твердить, что он совершает ошибку, срываясь с места.
- Ты уверен, что там твоей дочери будет лучше?
- Вот там и поглядим.
- Ты бросаешь все здесь, там - пустое место... Не остался бы ты на бобах!
- Не волнуйся за меня, не пропаду! - отмахивался Егор от слов Любы.
- Ты - возможно, а Ленка? О ней ты подумал?
- Я только этим и занимаюсь весь последний год! - огрызнулся Егор. - Ты забыла?
- Я-то не забыла, а вот ты забыл, многое забыл...
Нет, ничего он не забыл: ни ее поцелуи, ни объятия, ни жар ее тела и запах кожи и волос. Только вот ей знать об этом не обязательно.
Бросив книги, Егор подошел к окну, ухватился за шторы, скомкал ткань в кулаке, словно та могла удержать его от падения в пропасть.
- Егорушка...
Люба встала позади него, ткнулась лбом в плечо. Ее длинные светлые волосы заструились волнами по его спине. Вдруг стало трудно дышать и пересохло во рту.
- Не надо, Люба...
- Что не надо? Почему не надо?
Она терлась щекой об его спину, громко и часто вздыхая.
- Егор, посмотри на меня!
Он заставил себя обернуться и посмотреть Любе в глаза - в них было столько надежды, перемешанной с отчаянием, что он тут же отвел взгляд.
- Егор, не мучь сам себя! Ты ни в чем не виноват, ты боролся за ее жизнь как мог! - горячие губы Любы коснулись его виска, обожгли дыханием. - Ты не всесилен. Она ушла, а ты жив, Егор, жив! Не хорони себя заживо.
- Разве это можно назвать жизнью?!
Ему хотелось выть и кричать от отчаяния и боли.
Руки женщины легли ему на плечи, проскользили по шее. Губы Любы коснулись подбородка, уголков губ. Егор почувствовал, как закружилась голова и ушел пол из-под ног. Он схватился за Любу, чтобы не упасть.
- Ты устал, устал, любимый! - шептала она. - Отпусти ее, дай ей уйти...
- Не могу, - простонал он сквозь зубы.
- Ты сильный, ты сможешь, а я тебе помогу. Я всегда буду рядом с тобой.
Жар ее тела медленно перетекал к нему, разливался внутри широкой волной. Она сметала все преграды и запреты, что он выстроил в душе.
Словно обезумев, он стал жадно целовать мягкие, полные губы женщины. Они пахли малиной. Она отдалась ему вся, без остатка. Так бывало и прежде.
- Не наказывай себя, любимый, ты должен жить дальше! - твердила Люба, отвечая на его ласки. Она так долго ждала этого, мечтала, злилась, представляя его в постели с Наташкой. Она же и познакомила их по случаю, познакомила на свою беду... Дуреха!
Боль, скопившаяся у него в груди, разрушила хрупкую оболочку, вырвалась наружу, ослепляя Егора своей яростью. Он уже не контролировал свои поступки и желания. Желание жить - оно боролось с глухим отчаянием и было неизвестно, кто кого победит.
Он не заметил, как они оказались в спальне, срывая на ходу одежду. Старая кровать скрипнула под тяжестью тел и этот скрип, похожий на глухой стон, вдруг отдался в его голове, отрезвляя и приводя в сознание.
Люба еще верила, еще цеплялась за него, но Егор вновь замкнулся и потерял к ней интерес.
- Егорушка, ты что?.. Что-то не так?
Он отстранился.
- Люба, мы не должны были... Это неправильно, - начал он, но Люба не дала ему договорить.
- Все она, она, она!
Егор не успел поймать портрет Наташи - Люба бросила его в стену. Раздался звон стекла, портрет упал на пол, а следом заплакала в соседней комнате Леночка. Егор как был, в одних джинсах, бросился к дочери, а Люба, поджав под себя ноги и обхватив голову, раскачивалась на постели, тихонько подвывая. Видно, счастье снова обошло ее стороной.
Он вернулся минут через десять, холодный и чужой, бросил с порога:
- Уходи!
- Егор, послушай меня! - умоляюще попросила Люба, но получила отказ. - Ты не можешь так со мной!.. Ты был моим, а она отняла тебя у меня. Она - воровка!
- Наташа моя жена.
- Мертвая! - закричала Люба - А ты живой, и я живая.
Егор замахнулся, чтобы дать ей пощечину, но вовремя опомнился. Он никогда не бил женщин, тем более тех, кого любил когда-то.
- Уходи, Люба! Между нами ничего не получится. Мертвую или живую, я люблю только Наташку. Другим женщинам в моей жизни места нет.
- Ты так уверен в своих силах?
- Пока - да, - твердо ответил он. Собрав с пола ее вещи, Егор бросил их на кровать. - Иди, Люба. И больше не приходи. Даже на вокзал - так будет лучше!
Она ушла, а он остался один, еще более одинокий, чем был раньше. Теперь у него не было и Любы.
Егор упал ничком на кровать и пролежал без сна до утра.
ГЛАВА 2
Марья Никитична курила всегда, курила сколько себя помнила, и не собиралась бросать дурную привычку сейчас, в старости. Свои семьдесят с лишком лет она практически не ощущала и продолжала оставаться бодрой и подтянутой до сих пор.
Маленького росточка, хрупкая и резвая она поспевала всюду, справляясь сразу со множеством дел и успевая при этом помочь другим.
Помогать страждущим - было ее жизненным девизом, ведь рядом всегда найдется тот, кому нужна твоя забота, внимание, совет. И времени свободного меньше остается, чтобы думать о пустяках вроде преклонного возраста и всяких болячек.
Очередной "жертвой" для помощи Марья Никитична наметила собственного внука.
Егора она не видела лет семь. В последний раз он приезжал в Москву едва женившись. Невестка Марье Никитичне понравилась. Веселая, обходительная, с ямочками на щеках, Наташенька была в их доме точно солнышко. И Егор при ней стал спокойнее, взрослее. Казалось, жизнь наладилась, внук счастлив, правнучка вот народилась. Грех было жаловаться на судьбу.
Известие о болезни невестки застало Марью Никитичну врасплох. Горе всегда приходит неожиданно, разрешения не спрашивает. Егор старался не волновать ее и рассказывал обо всем скупо, но за его редкими письмами и звонками стояло такое отчаяние и боль, что Марья Никитична все понимала без лишних слов.
Да и как не понять? Однажды она уже пережила такое же горе, когда хоронила дочь и зятя, родителей Егорши, погибших в автокатастрофе. Только одной ей было ведомо, как она устояла на ногах, как не сдалась под натиском боли и мало-помалу возвращалась к жизни, заново училась дышать, верить, чувствовать. А на руках оставался Егор. Он тогда только-только перешел в десятый класс. Впрочем, парень всегда рос не по годам серьезным и вдумчивым, чтобы стоило беспокоиться за его судьбу. Марью Никитичну он не обременял. Сам закончил школу, сдал выпускные экзамены, затем сам поступил в Университет на биологический факультет - ему всегда нравилось возиться с животными - и окончил его с отличием. Ему предлагали учиться и дальше, но Егор взял распределение в крупный сибирский заповедник, куда и отбыл вскоре, поцеловав бабку на прощание и пообещав часто писать.
Но разве могут письма заменить живого человека?!
Только тогда Марья Никитична поняла, что осталась совсем одна.
Она страшно скучала по внуку, с нетерпением ожидая очередной весточки или звонка. Редкие наезды Егора в Москву только усиливали одиночество. От отчаяния она выкурила в то время вагона три папирос. И кто знает, что было бы дальше, если бы однажды ей в голову не пришла идея помогать людям, делая всех вокруг счастливыми.
А теперь в поле ее меценатской деятельности попадал Егор - можно ли придумать для старушки развлечение лучше, чем обустройство счастья собственного внука! Кто сможет помочь лучше родной бабки? Никто - в этом Марья Никитична была уверена на все сто.
Она еще раз перечитала письмо от Егора, в котором он сообщал, что возвращается жить в Москву вместе с пятилетней дочкой.
Правнучку Марья Никитична видела лишь на фотографиях. Бедная малышка! Ребенок, росший в большой любви, лишился самого дорогого - материнской защиты. Конечно, Егорша старался и даже убедил сам себя, что сможет заменить Аленке мать, только все это было блажью, голым упрямством. На нем одном ребенка не поднимешь. Да и самому Егору рановато в бобыли записываться - еще сорока не стукнуло и волос седых пока не нажил, чтобы одному-то жить. Сколь ни изводи себя, ни мучь, Наталью не вернуть, а жить дальше как-то надо.
Марья Никитична уже пыталась завести разговор на эту тему, но пока внук был далеко, у нее ничего не получалось. Егор либо отмалчивался, либо ловко направлял ее в другое русло. Для себя он твердо решил, что снова жениться не будет.
Ну решил и решил. Она совершенно не обязана прислушиваться к его мнению. Пусть сначала приедет, устроится, успокоится, а там время покажет, что делать дальше.
Дочитав письмо, каждая строчка которого вопила о помощи, Марья Никитична сложила его и положила в сумочку. Затушив папироску, она оглядела себя в зеркало, надела ботиночки, кокетливую шляпку, послюнявила и убрала выбившийся седой завиток. Жизнь радует только тех, кто радуется ей сам - истина, проверенная собственным опытом.
Захватив сумочку с письмом, Марья Никитична вышла из квартиры. Она спешила во двор, где сегодня был назначен слет старушек-соседок, на чью помощь она могла рассчитывать.
Осенний денек радовал запоздавшим теплом. Светило солнышко, трепетали пожелтевшие листья, весело чирикали воробьи. На соседней свалке - Марья Никитична давно билась за ее перенос в другое место - вороны устроили галдеж из-за куриной косточки.
- Вот ведь серая напасть...
Разгонять пернатых хищниц Марья Никитична не стала и прошла мимо них, прямиком на детскую площадку, где на скамеечке ее дожидались две бабули - "тимуровки". Одну из них - полненькую и круглую, похожую на пончик, с таким же кругленьким пучком на затылке - звали Валентиной Макаровной или просто бабой Валей.
Вторую - худенькую и остренькую, с тугими, мелкими кудряшками на голове - величали Розой Семеновной.
Вместе с Марьей Никитичной, душой, глазами и сердцем их компании, они составляли местный старсовет, от внимания которого не могла ускользнуть ни одна деталь дворовой жизни. Они знали все и про всех и были готовы в любое время прийти на помощь по первому зову. Или без оного, как в случае с Егором.
Марья Никитична важно прошествовала мимо бабулек, пристроилась на лавочке, кивнув шляпкой:
- Привет, девочки. Как поживают ваши болячки?
Обменявшись горяченькими новостями и сплетнями, перемыв косточки соседям и родственникам, посудачив о погоде, о ценах на нефть и продукты, Марья Никитична перешла к главному вопросу.
- Девочки, для нас есть новое дело! - отчетливо произнесла она, глядя на старинных подружек сверху вниз. В их компании она была генератором идей. - Приезжает мой внук!
- Это который? - переспросила круглая старушка.
- Валь, ты что? - удивилась Марья Никитична. - Тебя утром грузовик переехал? Егоршу, что ли, не помнишь?
- Так помню, конечно.
- Сколько же ко мне может приехать внуков, если он у меня единственный?
- А-а-а...
- Ну так вот, - Марья Никитична собралась с мыслями и хлопнула ладонью по колену. - Горе у моего внука большое, год назад умерла жена, осталась дочка сиротой. Нехорошо это!
- Что нехорошо? - переспросила баба Валя.
- А чего ж тут хорошего, коли красивый мужик в расцвете сил живет бобылем? Это нам уже ничего не нужно, а он молодой еще, у него вся жизнь впереди. Вот и надо нам с вами, девочки, подсуетиться и исправить ситуацию!
Марья Никитична замолчала, решив, что сказала вполне достаточно. Однако, ответа от напарниц она не получила. И баба Валя, и Роза Семеновна продолжали молча таращить на нее подслеповатые глаза.
- Ну? - требовательно спросила Марья Никитична.
- Что - ну?
- Предлагайте!
- Чего?
- Валь, ты утром не с того тапочка встала!
Баба Валя обиженно пошамкала губами и надула круглые щеки.
- Марья, ты скажи, что нужно сделать и мы сделаем! - заступилась за подругу Роза Семеновна.
- Что с вас взять, авоськи вы дряхлые! - Марья Никитична закурила очередную папиросу. - Вам везет. Вот у тебя, Валька, сколько детей?
- Господь двоих дал! - с гордостью ответила та.
- А внуков?
- Трое!
- А у тебя, Роза?
- Вместе четверо будет.
- Вот я и говорю - везет! А моя дочь с зятем давно меня на том свете ждут. Один Егорша и есть да Аленка, правнучка моя. - Марья Никитична с трудом сдержала слезы. Затянулась глубже, выпустила струйку дыма. - Как я уйду и оставлю их совсем одних, неухоженных, необогретых? Аленке нужна мать, а Егорше - жена. Жена ему нужна, - повторила она с нажимом. - Об этом, девочки, и толкую вам битый час.
Поняв, что от них требуется, старушки зашевелились, стали наперебой предлагать Марье Никитичне кандидатуры на роль невестки.
- Да вот, хотя бы, внучка Польки Хохловой, - предложила баба Валя. - Дианой звать - красиво!
- Валь, ты в своем уме? - фыркнула Марья Никитична. - На кой ляд моему внуку такая? Она ж шалава, все по мужикам да по мальчикам бегает. Не годится. Еще кто-нибудь?
Молчавшая до сих пор Роза Семеновна тоже решила высказаться.
- У Сергеевых, вроде, две девахи растут. Одна-то разведенка, а вторая ничего.
- Так у ней не фигура, а недоразумение! - возразила баба Валя. - Кости да мослы! Вот я в ее годы...
- Так не на дрожжах же ей пухнуть! - хихикнула Роза Семеновна.
- Не спорьте, девочки, - разняла их Марья Никитична. - Кто еще есть на примете?
Старушки загомонили, перебирая вслух всех знакомых барышень. Марья Никитична руководила поиском, безжалостно отбраковывая и отсеивая неподходящих невест.
- В соседнем доме у подруги моей внучка имеется, - сказала Валентина Макаровна. - Анютка...
- Не та ли, что четвертого дня замуж вышла? - заметила Роза Семеновна.
- Ну и что? Девка больно хороша...
- Валь, ты разом спятила! - возмутилась Марья Никитична. - Брать чужую жену! Нам свою надобно. Но не из современных девиц - только и умеют задом вилять да жвачку во рту тянуть!
Они замолчали, уставившись на проходившую мимо девицу в обтягивающих джинсах на бедрах.
- Вон, пошла, пузо голое, трусы торчат, жует как корова на пастбище! Нет, моему внуку такая не подходит!
- Да откуда ты знаешь, каких баб он привечает? Может, она что ни на есть в его вкусе! - крякнула баба Валя.
Марья Никитична удивилась.
- Откуда знаю? Он же мой внук! Моя кровь. Мне ли не знать его пристрастия? Егорше нужна женщина ласковая, покладистая, чтобы и дом полная чаша, и муж ухожен, и дети накормлены - у него ведь маленькая дочь, не забывайте об этом.
- Да где же теперь такую сыскать-то?..
Баба Валя осеклась. Марья Никитична переглянулась с Розой Семеновной - решение само пришло, вернее, подъехало на такси к их дому.
- Вот вам и задачка со всеми известными фигурами! - довольно хмыкнула Марья Никитична и кивнула в сторону машины, из которой вытаскивала и бросала на землю чемоданы невысокая, стройная шатенка.
Старушки приумолкли, внимательно наблюдая, как женщина расплатилась с таксистом, подождала, пока машина уедет и принялась метаться на месте - шаг влево, шаг вправо, словно что-то решая. Затем достала сотовый телефон, нажала несколько кнопок и захлопнула его обратно, так никому и не позвонив.
Достав из кармана распахнутого плаща темные очки, она надела их, подхватила чемоданы и направилась через детскую площадку в подъезд.
Когда она поравнялась с лавочкой, старушки разом воскликнули:
- Здравствуйте, Александра Ивановна!
Женщина споткнулась о камень.
- А, что?.. Ах... Добрый день.
Она ответила им машинально, едва заметив, и почти побежала к подъезду. Марья Никитична удовлетворенно затянулась папиросой; Роза Семеновна была с нею согласна.
И лишь баба Валя осталась в меньшинстве.
- Чужая жена тебе, Марья, не годится! А она чужая любовница!
- Любовница - не жена, - резонно заметила Марья Никитична. - Любовника можно и отворотить. Зато женщина она положительная, вполне годная моему внучку! И характер у нее есть, и жизнь повидала - не соплячка, детишек любит, как-никак детский врач. Вот посмотрите, девочки: мы с Егоршей родня, значит, и вкусы у нас схожие. Мне она нравится. Рано или поздно и внучок мой обратит на нее внимание!
В итоге кандидатура Саши была утверждена единогласно. Марья Никитична объяснила подружкам, что от них требуется: где последить, где встрять, а где и подмогнуть чем-нибудь, чтобы добиться нужного результата.
784 просмотров
Категории: Современный любовный роман, Роман, Сказки для взрослых, Мелодрама, Пирамида любви, Современный любовный роман, Судакова Алена
Тэги: алена судакова, двое не пара
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 16,35 алк |
120,00 руб
Эксклюзивные авторы (207)
- появились новые книги
Авторы (892)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
Подборки книг
#ДраконВедьма #КурортныйРоман #ЛитСериал #СнежнаяСказка Hurt/comfort POV Авторские расы Азиатская мифология Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Ангелы Ассасины Асуры Боги и демиурги Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Воры и воровки Герой – ребенок Герой-телохранитель Гномы и дварфы Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детектив Джен Домашние животные Драконы Драма Жестокие герои Истории про невест Квест Киберфантастика Кинк Космическая фантастика Космические войны Литдорама Любовная космическая фантастика Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Метаморфы Мистика и ужасы Морские приключения Морское фэнтези Некроманты и некромантия Неравные отношения и неравный брак Оборотни Омегаверс Орки Отношения при разнице в возрасте Пародия Пирамида любви Повседневность Попаданки и попаданцы Преподаватель и ученица Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Путешествия во сне Рабство Редкие расы Свадьбы и браки Светлые эльфы Скандинавский фольклор Славянский фольклор СЛЕШ Смена пола Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стёб Стимпанк Темные эльфы, дроу Фамильяры Фанфик Феи и дриады Фейри Феникс Флафф Фэмслеш Фэнтези Европы Чужое тело Эротическая космическая фантастика Эротическая фантастика Эротическое фэнтези
