Его одержимость. Astra Maore
Магазин Книги автора Комментарии (4) Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
Диего Рейес — дьявол. Он держит большую часть криминального бизнеса в городе.
И он обожает ломать женщин.
Его люди находят девушек прямо на улице. Врываются в дома и увозят приглянувшихся Рейесу силой. Могут утащить девушку с поля или с работы.
Никто не знает, как Рейес отбирает жертв. Разве что все они не младше восемнадцати и не старше тридцати. А какими он их возвращает — лучше не думать.
Пройти мимо резиденции Рейеса с непокрытой головой — значит, обречь себя на что-то невероятно ужасное. Хуже смерти.
В книге есть: властный герой, сильная героиня, очень жёстко, нецензурные выражения, много секса, сумасшедшая страсть, обжигающая ненависть, крышесносная ревность, крепкая любовь, хэппиэнд.
Возрастные ограничения 18+
Отрывок «Его одержимость. Astra Maore»
Правда в том, что у каждого своя правда.
ГЛАВА 1. Плата за брата
АНХЕЛИКА
— Анхелика! Хуану ломают пальцы!
Ярко светит солнце, я вся в земле — полю бесконечные сорняки на огороде. Крик Луситы, нашей десятилетней соседки, врывается в обычное рабочее утро.
Хуан — мой тринадцатилетний брат, и он крепко во что-то вляпался.
Я обтираю пальцы о передник.
— Кто? Где? Что произошло?
— Он решил украсть у господина Антонио мясо, когда тот отвернулся. Но парни господина Антонио заметили.
Дело плохо. Хотя нам часто нечего есть, кроме лепешек и овощей, «господин» Антонио не тот тип, с которым стоит связываться.
Теперь Хуана спасет только чудо. И, возможно, мои сбережения, если я хорошо попрошу у Антонио за него.
И то вряд ли поможет. К счастью, я не во вкусе этого похотливого козла. Зато он очень любит жестокие развлечения.
— Не ходи туда, Лус. Я найду сама.
Я срываю с талии передник, хватаю немного скопленных денег и бегу на рынок к мясной лавке. В голове самые страшные мысли. И мать, и отец сейчас на заработках. При них Хуан еще как-то держится. Но он совсем не понимает, как устроен этот мир, и когда лучше не рисковать.
Как я теперь управлюсь с хозяйством без него? Конечно, младшие сестры помогут — они сейчас на уроках в школе. Но мужчина — это мужчина, даже если он импульсивный подросток.
Я молюсь всем святым и бегу быстрее, но перед самым рынком перехожу на спокойный шаг. Если Антонио заметит, как я взволнована, он вряд ли смягчится. Наоборот, придумает издевательство побольнее.
Хуана я вижу издалека. Вернее, его-то я вижу плохо, зато толпу, орущую, что вору мало пальцев, надо руку отрубить — отлично.
Против воли я ускоряю шаг, протискиваюсь сквозь мужские спины и вижу ужасную картину.
Хуан лежит на земле с заломанной рукой, а держит его Густаво. Похожий на вышибалу прихвостень Антонио. Сам мясник до грязной работы не опускается. По крайней мере, не при покупателях.
Густаво замечает меня и мерзко улыбается.
— О, пришла красотка. Хочешь посмотреть на казнь воришки?
Многие знают, что Хуан — мой брат. Потому в их лицах никакой поддержки. Только осуждение и злое предвкушение.
Я вскидываю подбородок.
— Я пришла заплатить за него. Сколько нужно?
— У тебя денег не хватит. Или собой платить будешь? — увы, Густаво в отличие от его патрона, я вполне симпатична.
Я набираю в грудь побольше воздуха, но меня прерывает резкий возглас Антонио.
— Нет. Ты заплатишь ровно за то, что этот сопляк пытался стащить. И пройдешь мимо резиденции Рейеса с непокрытой головой. Тогда я отпущу его.
У меня холодеют ноги.
Резиденция Диего Рейеса — это проклятая часть города. Она огорожена трехметровым забором с колючей проволокой и башенками. В башенках снайперы.
А сам Диего Рейес — дьявол. Он держит большую часть криминального бизнеса в городе. Местных банд, равных по силе его армии, нет.
И он обожает ломать женщин.
Его люди находят девушек прямо на улице. Врываются в дома и увозят приглянувшихся Рейесу силой. Могут утащить девушку с поля или с работы.
Никто не знает, по каким критериям Рейес отбирает жертв. Разве что все они не младше восемнадцати и не старше тридцати. А какими он их возвращает — лучше не думать.
Потому многие девушки в нашем городе специально уродуют себя. Носят ужасную одежду. Кто помладше, притворяются мальчишками. Все прячутся и закрывают окна, стоит машине или людям из армии Рейеса показаться на улице.
Пройти мимо резиденции Рейеса с непокрытой головой — значит, обречь себя на что-то невероятно ужасное. Хуже смерти.
Особенно унизительное потому, что Рейес всегда платит семьям своих жертв. Их выкидывают из ворот с деньгами в карманах, и никто не смеет тронуть девушку, пока она не дойдет домой. За этим люди Рейеса следят, превращая девушек из жертв в продажных шлюх.
Я перевожу взгляд на Хуана. Его лицо белое от боли. И, кажется, Густаво успел сломать ему один палец. Выхода у меня нет.
— Я пройду.
Антонио криво ухмыляется.
— Вико. Иди с ней. Проследи, чтобы не сбежала и выполнила условие. Густаво покараулит сопляка.
— Нельзя, Анхела! — это Хуан. От боли его голос звучит тихо, но я слышу.
Он не успевает сказать ничего больше, потому что Густаво резко дергает его за руку, а следом наступает сапогом на его щеку, прижимая голову к земле.
Я не выдерживаю.
— Прекратите. Обещайте, что с моим братом ничего не случится! — я сдергиваю платок с головы, и черные густые волосы рассыпаются по плечам и спине крупными волнами.
— Нет, куколка, — Антонио гадко улыбается, — я обещал только, что отпущу его после оплаты. Но так и быть. Густаво, не причиняй парню боли. Вико, поторапливайся.
Густаво отпускает Хуана, и он остается лежать на земле. Возможно, его уже успели избить.
Вико — еще один дружок Антонио. Выглядит он более тщедушным, чем громила Густаво и толстый мясник Антонио. Но мне в любом случае никуда не деться.
Голову пронзает ужасная мысль. Вероятно, Хуана специально спровоцировали украсть это мясо. Возможно, люди Рейеса что-то платят осведомителям за девушек.
— Давай, давай. Или тебе нравится смотреть, как твой братик корчится от боли? — от ложного участия в голосе Вико меня передергивает.
До резиденции Рейеса идти несколько кварталов. Чем быстрее мы вернемся, тем меньше шансов, что с Хуаном сделают еще что-то паршивое.
Хотя скорее всего уже не сделают, если я буду сговорчивой.
Я расправляю плечи и иду веред. Дорогу, к сожалению, знаю. Ее каждый знает. Но когда боссом был отец Рейеса, жизнь простых людей была легче.
Господин и госпожа Рейес умерли вместе в автокатастрофе, по слухам кем-то подстроенной. И с тех пор их сын Диего Рейес совсем озверел.
С каждым шагом мне все больше хочется закутаться. Накинуть на плечи шаль, а на голову платок. Но нельзя. Хотя, возможно, это меня и спасет.
Кто в здравом уме вздумает гулять перед резиденцией дьявола? Только шлюха. А реальных шлюх, зарабатывающих этим на жизнь, Рейес почему-то не трогает никогда.
Говорят, Рейесу нравится, когда ему сопротивляются. Если покорно принимаешь свою судьбу, он становится еще страшнее обычного и придумывает такие вещи, которые мало кто выдержит.
Этот дьявол не дает просто безучастно перетерпеть, пока он наиграется.
Но я не буду драться с ним. Не буду кричать. Не дам Рейесу ни малейшего шанса на удовольствие, если меня к нему приведут.
Нужно подготовить своих. Оставить записку для родителей и предупредить всех соседей, чтобы присмотрели за нашими младшими.
Наконец, мы выходим к резиденции. Улица перед ней пустая, вся светлая и залитая солнцем. Это какая-то страшная насмешка судьбы.
Я иду вперед и разглядываю свою тень, тянущуюся по асфальту к ближайшему дому. Рейес его выкупил, и дом совершенно пустой.
Вико идет сзади и сейчас похож на сутенера. Тем лучше.
Мне кажется, я двигаюсь довольно быстро, но когда вдруг слышу с одной из башен свист, шаги сами собой замедляются. Теперь я боюсь пошатнуться и упасть.
Меня заметили. Не могли не заметить.
Сейчас остается молиться всем святым, что мясник Антонио просчитался. Уверена, дозорные меня сфотографируют. Только бы я никому не понравилась. Никому из тех, кто решает женские судьбы.
По слухам Рейес даже не знает, кого к нему приведут. Ему все равно.
Ничем не заколотые волосы падают на лоб, и я смахиваю их привычным жестом.
Свист раздается опять.
Это что-то кошмарное, мерзкое и дьявольски унизительное, но я иду вперед, не сбавляя шаг. Скоро этот длинный пустой дом закончится, и я смогу свернуть в проулок обратно к рынку.
Сама-то резиденция Рейеса на другой стороне улицы бесконечно огромная. Это скорее вооруженная крепость, чем владение. Если всю ее обойти пешком, наверное, понадобится час, не меньше.
Вико этого не требует.
Идет за мной по пятам и, как мне кажется, пожирает меня отвратительным взглядом.
К сожалению, фигура у меня есть. Даже если я оденусь, как парнишка, ничего не спрячу. А для работы в огороде я почти совсем разделась, и тонкая юбка и блузка мало что скрывают.
Впрочем, к сальным взглядам мужчин я привыкла и не боюсь их. Лишь бы руками не трогали.
Когда мы возвращаемся на рынок, я кидаюсь к Хуану. Он уже стоит на ногах и держит в руке мясо.
— Раз вы оплатили товар, приходите снова, дорогие покупатели, — Антонио гнусно ухмыляется.
Больше всего мне хочется сплюнуть ему под ноги, но я отсчитываю деньги и отворачиваюсь. Беру Хуана за плечо и увожу прочь.
— Никто не смотрел, Анхела, клянусь! Этот кусок лежал на самом виду, а потом на меня как налетели!
Мой брат слишком наивен. Я только вздыхаю:
— Обещай, если люди Рейеса меня заберут, никак не мстить. Поклянись мне, Хуан.
Его глаза зло сверкают, хотя у брата действительно сломан мизинец, а на теле и щеке синяки.
— Никогда.
— Нет. Поклянись. Рано или поздно он меня выпустит. А тебе надо заботиться о младших и вести хозяйство, пока не вернутся родители. На кого ты все бросишь? Тебя же просто пристрелят!
— Хорошо, — Хуан нехотя выдыхает: — Клянусь.
Мы оба уже не верим в лучшее. Вопрос, как быстро люди Рейеса придут за мной, идет на часы.
Когда они появляются в конце улицы прямо за нашими спинами, я сую Хуану в руки оставшиеся деньги и шепчу:
— Беги. Ты знаешь, что делать. И помни: ты мне поклялся.
***
ДИЕГО
Ненавижу слабость.
Люди привели мне новую чику. Говорят, ее продал какой-то недоносок за двадцать кусков.
Дебил. Она ему не дочь, не сестра, никто. Дебил не понимает, что я найду его и прирежу, потому что кто он такой? Дерьмо думает, что угодило мне?
Считает, что хорошо знает Диего Рейеса и мечтает стать моим личным сутенером? Идиот.
— Найдите этого ублюдка и приведите сюда.
Мои люди понимают приказ без пояснений. Когда дело касается новой сучки, они чуть ли не на цыпочках ходят, чтобы меня ублажить.
Потому что пока у меня есть новая, не ломанная сучка, я добрый. Никого почти не трогаю. Кроме вот ублюдка, который вообразил, что лучше всех знает Диего Рейеса.
Я смотрю в экран. Камера установлена в купальне.
Я живу в этом городе, где жили мои родители и все наши предки не потому, что он такой охеренный. Просто я чту традиции. В городе ни у кого ни гроша, зато много земли вокруг, где растет то, что я считаю нужным.
А чика ничего. Годная.
Годится выебать и спереди, и сзади. Есть, за что подержаться, но еще не жирная.
— Рамос. Узнай, сколько цыпе лет.
Я отдаю распоряжение своему человеку по мобильнику. Наверняка эта девка давно шлюха.
То, что мне про нее сказали, на то и тянет. Но я все равно ее выебу, потому что вижу то, что заводит меня больше всего на свете.
Вкус, мать его, к жизни. Блеск в глазах. То, как эта чика подбородок держит.
Самая гордая, да?
Отлично.
— Рамос. Как ее зовут?
Девка уже ведет себя не как все. Обычно, когда мои люди приводят девок в купальню, а это каменная кишка с бассейном прямо в полу, девки очень скоро начинают ссаться под себя.
Натурально.
Я разрешаю парням немного их потолкать и немного грязно поскалиться. И все, дело сделано. Как только чика соглашается раздеться, парней ветром сдувает.
Дальше видеть девку могу только я и мои служанки.
Ах ты ж не только гордая, но и бессмертная?
Грязных я не ебу. Противно. Мало ли в каких вшах она там копалась.
— Рамос. Твою мать. Ну что там?
Выясняется, что девка не только возраст говорить не хочет, но и имя. Точно бессмертная.
Понимает, что ли, что парням ее лапать не положено. Максимум в бассейн спихнут. А там она еще башкой приложится. И все. Нет девки.
Ее пихают, а она только к бассейну отступает. А бортики там скользкие.
— Рамос. Все пошли вон. Пришли Франциску, пусть вымоет эту девку. Раны, если есть, пусть ей обработает.
Ты меня зацепила, безымянная чика. Сдохнуть не дам, не надейся.
Зато мы с тобой поиграем.
Франциска — самая тихая и смирная из моих служанок. Посмотрим, как ты будешь с ней обращаться.
Я по привычке хочу закурить, но недавно решил бросить. И похер, кто что об этом думает.
Когда парни уходят, в глазах этой чики нет облегчения. Нет страха. Одна пустота и еле уловимая улыбка на полных губах.
Ну, сучка, думаешь, меня сделала?
Я хватаю бутылку и чуть не отпиваю коньяк прямо из горла. Нервы ни к черту, Диего, да? Из-за необычной шлюхи?
Наливаю на два пальца в стакан и покачиваю его в руке.
Что ты еще выкинешь, шлюха?
Франциска — сестра Рамоса, и ее я никогда не трогал. Но держится она, как сломанная. Плечи опущены, глаза в пол. А эта сучка на ее фоне, как королева.
Даже отсюда видно, что все колени в земле, с поля ее вытащили, а выглядит, будто ей тут все должны.
Франциска принесла полотенца, кувшинчики и явно что-то ей терпеливо объясняет.
Валяй, объясняй. Я пока не ставил сроки. Не нужна мне эта блохастая сюда немедленно. За ней забавно наблюдать.
Чика слушает Франциску без выражения. Но внезапно кивает. Решила стать сговорчивее? Или Франциска на жалость надавила? Мол, если не послушаешься, меня тут за дверью выебут и высушат?
Плевать. Мое терпение на исходе.
Член давно стоит колом. Сразу встал, как я эту чику увидел. Она аппетитная.
Я, блять, бываю непоследовательным. Пытаюсь с этим бороться, но пока работает только с курением.
А чика начинает раздеваться. Как будто знает, что я за ней смотрю. Или не знает, но руки у нее не дрожат. Медленно кофточку расстегивает. Пуговка за пуговкой. Так, что до боли в яйцах хочется рвануть эту ткань, чтоб треснула, а пуговицы к хренам разлетелись.
Кофту она аккуратно расправляет и кладет на табуретку. Бережливая, значит. Можно припугнуть, что сожгу дом ее семьи.
А под кофтой — я едва не вою от разочарования — лифчик.
Нет, в лифчике купаться нельзя. Не прокатит. Это Франциска тебе объяснит.
Лифчик самый простой, а у меня стоит так, как не стоял на элитное белье. Ничего. Я скоро буду в тебе, сучка. Попробую тебя и в рот, и между грудей.
Поммм. Поммм. Мать честная. Они стоячие. Обе не меньше четверки. При стройной талии это смотрится охеренно.
Кожа ровная, без отметин. Соски темно-коричневые, довольно крупные. Все свое, натуральное, конечно же.
Потому я и живу в этом городе. В столице давно нет таких шлюх.
Давай, снимай эту уродливую юбку. Покажи, что у тебя под ней.
Я ловлю себя на том, что почти не дышу.
Ты ответишь за это, сучка.
Юбка ползет с бедер, а я впиваюсь взглядом в ее трусики. Простые, белые, без изысков. Охеренно сочетающиеся с ее смугловатой кожей.
В предках у девки явно благородная кровь. Она в общем скорее светлая. И черты лица правильные.
А у меня вся кровь в паху. Уже время не секу, сколько чика вот так издевательски медленно раздевается.
Юбка, наконец, аккуратно ложится поверх прочего тряпья, и чика берется за трусики.
Ну. Давай. Покажи, что там у тебя.
Я машинально выпиваю весь стакан залпом.
И залипаю в экран, глядя на черный треугольник курчавых волос между ее ног. Едва не рычу от бешенства.
Хочу эту девку сюда немедленно.
Но нельзя. Пока ее не помоют, нельзя никому показывать, насколько она меня завела.
Потом, в моих комнатах, можно все. А пока только ждать, стиснув зубы.
Хорошо, никто не ворвется сюда, кроме смертников. Умные стоят за дверью по стойке смирно. Ждут звон колокольчика.
Мне нравятся некоторые старинные порядки.
Мыться чика решает сама. Явно отказывается от помощи Франциски. Черные волосы разметались по плечам, а я уже вижу их поверх подушки. Хотя, блять, эту девку лучше выебать прямо на полу, чтобы знала свое место.
На подушках потом, если заслужит.
Она уже заслужила ад на земле за то, что пусть и ненадолго, урывками отключает мне голову.
Я наливаю себе еще коньяка и смотрю, как девка моется. Старательно моется. Качественно.
Неужели опять решила меня развести и помыться за мой счет? Дома небось в навозе ходит. А тут и не знает, сколько стоят все эти бутылочки, даже если грамотная.
А она наверняка грамотная. Ну, тем для нее хуже.
А я уже не думаю. Я просто смотрю, как она намыливается. Как поливает себя из крана и ковшика водой. Как черные пряди прилипают к важной горячей коже, будто эта шлюха только что после охеренно жаркого секса.
Все движения неторопливые, размеренные, уверенные. Будто чика на дорогом курорте, который она даже по телевизору не видала.
Блять. Она и впрямь бессмертная. Не представляет, что бывает с теми, кто настолько меня завел.
Хотя «настолько» не было уже лет десять. Вру, лет семь.
Ничего, сучка. Бесконечно ты не сможешь мыться. Сейчас завернешься в полотенчико и вся такая распаренная придешь ко мне.
В горячие и абсолютно не нежные объятия.
Коридор из купальни ведет прямо в «гостевую спальню», где я по первости ебу всех девок.
Некоторые там и остаются. Совсем негодные. Те, кто начинает размазывать слезы, орать, как резаные, и всякое такое.
Я их не режу, зачем. Такой стоит сдавить запястье посильнее, до синяков, и она уже вся твоя. Или пригрозить выебать ее поизощреннее.
Расходный товар. Я сразу жалею, что такую вообще подобрали. Что я потратил на такую свое время. А оно дорого стоит.
Денег мне не жалко.
Жалко, что в этих девках уже никакой жажды жизни нет. Один, мать его, тупой страх. Ломать нечего. Брать нечего.
Как только такие живут, когда Клара — уже нет...
Я смотрю в экран. Безымянная девка вытирает волосы полотенцем, а потом Франциска его забирает.
Да, тут не баня. Я люблю, когда волосы по плечам и никаких причесок. Заявись мне тут в тюрбане, шлюшка.
Нет. По правилам на тебе будет одно полотенце. Ноги босые тоже.
Такая смешная иллюзия защиты.
И я звоню в колокольчик.
ГЛАВА 2. Запах яблок
АНХЕЛИКА
Плакать бесполезно. И слишком активно сопротивляться — тоже.
Я понимаю это, когда люди Рейеса хватают меня под руки и тянут к машине. Можно упасть на землю, чтобы они тянули меня волоком, но я только рассажу себе ноги и могу погибнуть от заражения крови.
Хочешь войну, Диего Рейес? Это будет война.
Из того, что я о нем знаю — Рейеса не разжалобить. И вообще лучше не быть при нем жалкой. Он же хищник, а хищники уважают только силу.
Мне придется стать сильной. Главное, чтобы подонок не тронул мою семью. Наверняка он станет запугивать меня тем, что сделает с сестрами и Хуаном. Нельзя на это вестись.
Простите, мои любимые. Ради вас мне придется стать совершенно равнодушной. Тогда меньше шансов, что он вас тронет.
Пусть святые хранят вас, а за меня уже поздно молиться.
Люди Рейеса запихивают меня на заднее сидение машины. Руки особо не выкручивают и тряпку в рот не суют. Я же не сопротивляюсь.
Знаю, что его слугам особо ничего не разрешено. Девушки рассказывали. Если только сам Рейес не отдаст приказ, эти подонки имеют право только щипать и толкать девушек. И то не сильно, чтобы кожу не попортить.
Рейес не терпит больных. И, говорят, за изуродованных девушек, которые сильно сопротивлялись, лично снес своим людям головы. Отрубил.
Но сам он — настоящий демон и лично может сделать с девушкой что угодно.
Не буду плакать. Не хочу мечтать о том, чтобы не сломаться. Я возьму выше. Я сломаю тебя, Диего Рейес, хотя ты и так переломанный.
Не знаешь простого человеческого счастья и даже на небесах его не узнаешь.
Люди Рейеса ржут надо мной. Говорят, что я зря сижу, будто палку проглотила. Скоро придется глотать другое.
Я не обращаю на них внимание. Пусть говорят, что хотят. Они, хотя и шакалы, тоже понимают только силу. А моя сила сейчас в спокойствии.
Мы въезжаем на территорию поместья Рейеса через одни из ворот. Увы, запомнить особо нечего. Никаких примет. Голые каменные стены и низкие крыши. И впрямь крепость.
Как я ни пытаюсь храбриться, мне больше всего на свете хочется сбежать. Потому я невольно запоминаю дорогу. Но запоминать скоро оказывается нечего.
Люди Рейеса вытягивают меня из машины и сразу нахлобучивают на голову мешок.
А затем кто-то из них сводит мне вместе запястья и тянет за собой. Довольно медленно, так, чтобы я не упала. Но если остановлюсь, руки обожжет болью.
Я послушно переставляю ноги и, кажется, иду куда-то вечность. А когда мне с головы сдергивают мешок, щурюсь от неяркого света.
Мы уже внутри крепости. В каменной норе с дыркой в полу, где тускло поблескивает вода.
Это купальня Рейеса. Здесь девушки моются перед тем, как...
А значит, это мое первое поле битвы. Теперь я уже не буду такой покладистой, хотя все тело горит от чужих мерзких взглядов. Шакалы только и ждут, когда я оступлюсь.
Не оступлюсь, Рейес.
— Как твое имя, шлюха? — спрашивает на вид главный среди этих шакалов. У него большая отвратительная расщелина между передними зубами.
Я мотаю головой, а он отходит куда-то. Другие продолжают стоять вокруг меня кольцом. Обыкновенные парни, но глаза у них совершенно пустые.
— Сколько тебе лет?
Возраст я тоже не говорю. Незачем им знать.
Главный хмурится, и я вижу, что изо всех сил сдерживается, чтобы меня не ударить. Мое сердце колотится быстро-быстро, но я лишь делаю шаг назад, к бассейну, глядя в его черные злые глаза.
Я верю, что он не отыграется на моих сестрах за мое молчание.
А потом этот человек снова отходит поговорить с кем-то и вдруг делает знак прочим уходить.
Такой приказ мог отдать только Рейес. Неужели он уже знает обо всем, что происходит в комнате?
Если так, пусть поймет — он об меня зубы сломает. Я вскидываю подбородок и слегка расправляю плечи. Пусть я всего лишь девчонка, не стану потом стыдиться того, что поклонилась бандиту.
Я остаюсь в полном одиночестве. Даже вода в бассейне тихая. Идут очень напряженные минуты, когда я понятия не имею, чего ожидать.
А потом дверь открывается, и в комнату входит девушка. На вид совсем молодая и очень испуганная.
Но ведь Рейес не держит у себя похищенных. Спустя какое-то время — самое большее, пару недель — он выкидывает всех.
Значит, эта девушка «местная». Из запретной части города, которая веками работает на семью Рейесов. Они и живут здесь, в этой крепости. И если выходят в город, то группами. А потом возвращаются обратно.
Потому что сбежать от Рейесов нельзя. Они находят и жестоко карают за любую ошибку.
Как бы жалко эта девушка ни выглядела, мне она не подруга. Наверняка за Рейеса душу продаст. Помощи можно искать только у таких же, как я, похищенных. Но это невозможно.
К тому же, по слухам, Рейес не любит брать несколько девушек одновременно. Держит каждую у себя, пока не наиграется. Самое меньшее, несколько часов.
На них я и буду надеяться.
Девушка говорит:
— Меня зовут Франциска. А тебя?
Я мотаю головой.
Она никак не реагирует. Просто заученно произносит:
— Ты должна вымыться в этом бассейне. Вот шампуни и полотенца. Потом я провожу тебя к господину.
Я только киваю, хотя на слове «господин» мне ужасно хочется сплюнуть под ноги.
Франциска больше ничего не говорит. Просто стоит со своим добром, как вышколенная служанка.
Теперь чем дольше я буду мыться, тем больше отсрочу самое паршивое, что ждет меня в этом месте.
Неожиданно Франциска добавляет:
— Если хочешь, я помогу тебе.
— Спасибо. Не надо.
Наверняка она сделает все слишком ловко и быстро. Такие вот испуганные на вид девушки больше всего хотят угодить повелителю, чтобы лишний раз их не пнул.
Я сделаю все, чтобы в такую не превратиться. Аккуратно раздеваюсь и неторопливо моюсь, выливая на себя жидкости из предложенных флакончиков. Они чудесно пахнут. Добро Рейеса я экономить не собираюсь. Обойдется.
Надеюсь, меня никто сейчас не видит. Франциска не в счет. А своих людей Рейес за подглядывание убьет.
После работы на огороде так приятно хорошенько вымыться, а потом насухо вытереться хорошими полотенцами.
Жаль, полотенце для волос Франциска у меня отбирает.
— Не положено. Господин любит распущенные волосы.
Я едва не шиплю на нее, но сдерживаюсь. А по комнате раздается звон, удивительно похожий на звук колокола.
Я смотрю на Франциску, и она поясняет:
— Господин зовет тебя. Пойдем. Обувь не надевай.
Вот так прийти к Рейесу в одном полотенце? По спине прокатывается липкий озноб.
Франциска поторапливает:
— Давай. Он не любит ждать. За опоздание накажет.
Я плотнее запахиваю полотенце на груди, вскидываю подбородок и иду за ней.
Оказывается, из купальни куда-то ведет узкий и довольно незаметный коридорчик.
Франциска открывает дверь, кому-то кланяется и застывает в проходе статуей. Видимо, я должна пройти мимо, а потом она закроет дверь.
Выбора у меня особо нет. Я шагаю внутрь и замираю, натыкаясь взглядом на высоченную широкоплечую фигуру.
Мужчина одет в белую рубаху с закатанными по локоть рукавами, отчего его смуглая кожа кажется темнее, и черные брюки.
Он стоит спиной ко мне прямо рядом с внушительного размера кроватью. Окон в комнате нет, только еще одна дверь. На полу лежит дорогой пушистый ковер, а около кровати находится столик.
Я не успеваю рассмотреть, что на этом столике, потому что мужчина разворачивается ко мне лицом.
Я ловлю себя на потрясающе странной мысли. Никто у нас не знает, как Диего Рейес выглядит. Он никогда публично не показывает лицо.
Этот мужчина передо мной дьявольски красив.
У него крупные, резкие черты лица. Высокий лоб, черные глубоко посаженные глаза под густыми бровями, четко очерченные скулы, полные чувственные губы и... густая борода.
Это зрелая, опасная красота, и я на миг замираю, не понимая, что этот человек здесь делает.
А потом понимать становится поздно.
Он делает ко мне не шаг, а скорее бросок. А в его глазах что-то страшное. Темное. Звериное.
Это нечеловеческие глаза, хотя и отчаянно красивые. Диего Рейес и вправду демон.
И я шепчу:
— Ты будешь проклят, если меня коснешься.
***
ДИЕГО
На миг мне кажется, что эта девка просто больная на голову. Я перевидал кучу шлюх, но ни одна не осмеливалась говорить мне такое в лицо.
Может, эта просто не в себе? Может, она и не шлюха?
Я не хочу ебать сумасшедшую.
Останавливаюсь и смотрю в ее глаза цвета морской волны. Удивительный оттенок. Я бы подумал, что линзы, но у этой соплячки даже на нормальную одежду денег нет. Значит, все свое, как и сводящее меня с ума прикрытое одной тряпкой тело.
Прищуриваюсь и улыбаюсь. Зло.
— Да, я уже весь пропах серой. Добро пожаловать в ад, чика.
А она только вскидывает подбородок.
— Я тебе не чика.
У меня изнутри волна гнева поднимается и душить начинает. Стискиваю ладони в кулаки. Сейчас проверю, насколько она поехавшая. И выебу. А потом выкину и забуду. Только имя ее запомню.
Таких мало. Одна на миллион, наверное. Я раньше не встречал.
— И кто же ты? Или мне вздергивать твою родню по одному, пока не сознаешься?
— Меня зовут Анхела Рубио, подонок, — а глаза уже не лазурные. Они темные от гнева и ярко блестят.
Не психованная, значит. Психичка не станет огрызаться. А просто не знающая свое место слишком борзая шалава. Слишком красивая для такой суки.
Я делаю шаг к ней, а она податливо отступает к двери.
Вот так. Скоро ты начнешь бояться. Скоро заорешь и начнешь молотить кулаками в дверь, как многие до тебя.
— Сколько тебе лет? Давно продаешь себя? Отвечай, — я спрашиваю тоном, от которого мои люди ссутся.
А эта не ссытся, она просто делает еще шаг назад, сжимая свое проклятое полотенце так, что костяшки пальцев белеют.
— Восемнадцать.
— Я не привык повторять вопросы, — я делаю широкий шаг и практически заталкиваю девку в угол. Она сама юркает туда. Тупая затея.
Хотя все ее поведение тупое и охеренно меня злит. Почему такая, как она, смеет огрызаться, а Клара... Ненавижу этот долбаный мир.
И эту сучку с проклятыми голубыми глазами начинаю ненавидеть. Ее пухлые губы не должны мне дерзить. Но она видимо не понимает, на что нарывается.
— Я не продаюсь.
— Ты просто очень гордая, да? Или, — меня вдруг пронзает несуразная мысль, — уже вся мокрая? Хочешь меня, куколка?
Ее губы сжимаются в линию, а грудь высоко вздымается, завораживая меня.
Я мотаю головой. Нет. Хотя я и выпил, я буду трезвым.
Поведение этой суки и так слишком сбивает меня с толку. А я ненавижу, когда меня водят за нос.
Я беру девку за подбородок. Довольно крепко, чтобы не рыпалась. На грани боли. Она сама нарывается. Сама меня злит. Я ведь могу немного нежнее, если девка сговорчивая.
А эта видимо любит пожестче, вот и провоцирует.
Ее нижняя губа еще больше выдается вперед. Такая соблазнительно пухлая, что у меня ломит от желания ей вставить.
Но это последнее, что я сделаю. Она цапнет. Мне придется ее наказать, но ходить какое-то время травмированным конченым идиотом, не собираюсь.
Так что все эксперименты на потом. Да. С ней мне начинает хотеться «потом». Ее я хочу увидеть на коленях.
Чика шумно выдыхает, мои пальцы ей мешают. Сбивчиво говорит:
— Ты проклят.
Ой, какие мы грозные.
— Я знаю, чика. А что ты мне сделаешь? Укусишь? — и я сдавливаю ее щеки сильнее и сразу ослабляю хватку. Ее чертова выпуклая губа не дает мне связно думать.
И вообще мне не стоило столько пить.
Чика ничего не говорит, а я жду хоть одного слова, но когда понимаю, что его не будет, что она так и продолжит сверлить меня наглыми светлыми глазами, в которых нет страха, сдергиваю ее тряпку.
Ее руки проскальзывают по ткани, но это бесполезно.
Все ее красивое тело теперь передо мной, и я могу делать с ней что угодно. Все, к чему подталкивает мой поистине адский стояк.
Чика реально сочная, даже уродская камера это передавала. А теперь рядом с чикой мне совсем ведет голову.
Мешает только этот долбаный полный ненависти взгляд. Нельзя быть такой злой, сучка.
Я перемещаю ладонь так, чтобы держать ее за подбородок и приподнимаю ее лицо. Она сильно ниже меня. Не очень удобно, но похер.
Потому что от нее сильно пахнет яблоками. Что-то не помню, чтоб давал Франциске распоряжение покупать яблочные приблуды, и мне кажется, что яблоком пахнет сама эта девка.
Анхела. Тот еще ангелочек.
Я сжимаю ее полную грудь в ладони, другой рукой удерживаю ее за подбородок и втискиваюсь в рот. Конечно, она не собирается поддаваться, только крепче сжимает зубы.
Зря, ангелок. Сопротивление меня заводит. Я и у стены тебя не оставлю стоять. Выебу прямо на полу.
Я наматываю ее волосы на кулак и резко дергаю. Так она невольно откроет рот. Очень ненадолго, но я успеваю почувствовать крышесносный вкус ее языка.
Чика не хочет целоваться. Я все исправлю потом, продолжая сжимать ее груди. Они такие упругие, тяжелые и настоящие, что меня уже совсем ведет.
Какого хера я вообще жду и пытаюсь ее приласкать?
Видимо, совсем пьяный. Но ее волосы не отпускаю. Это не прям страшно, но сильно больно и хорошо учит послушанию.
Тебя привели сюда ради секса, шлюха? Ты знаешь, что тебе заплатят. Так дай мне секс, чего ломаешься?
Между ее плотно сомкнутых ног сухо, и меня это бесит.
Она вся какая-то неправильная. От этих жалящих голубых глаз, до слишком большой груди и этой сводящей с ума светлой кожи.
И яблоко, мать его. Сплошной яблочный запах в воздухе.
Я за волосы вытаскиваю девку в центр комнаты и аккуратно «подсекаю». На полу толстый ковер, головой она не ударится.
А на все остальное мне уже плевать. Она падает, раскинув ноги. Пытается их свести, но я замечаю, какое там все внутри нежное.
Только руки ей надо держать, а расцарапает мне рожу. Может, связать ее чем-нибудь, хотя...
Она же мелкая, хотя и злая. Пытается куда-то укатиться. Глупая. Лучше бы лежала бревном.
Но если ей хочется от меня побегать... Я прямо представляю, как эта голая шикарная задница бегает по лужайке. А потом понимает, что не сбежит.
Надо надеть резинку, а то хер знает, кто ее до меня чпокал. На время я девку отпускаю, и она успевает сесть на пол и подтянуть ноги к подбородку. А еще стащить с кровати одеяло и укутаться им.
Пронырливая сучка.
Ну, хочешь в одеялке, давай в одеялке.
Больше я не собираюсь играть.
Сдергиваю одеяло и опрокидываю девку на спину. Сгребаю ее руки так, чтобы были у нее над головой. Крепко сдавливаю их ладонью.
Между ног у нее по-прежнему сухо. Беда многих шлюх. Играть умеют, а возбуждаться нет.
Я смачиваю пальцы слюной и растираю ей там.
Яблоко сводит с ума. Долбаное яблоко.
Ввожу один палец внутрь. А она его сжимает.
Охеренно. Потрясающе туго. Еще не разработанная.
Вот и глаза горят. Мог бы сгореть — я уже был бы пеплом. Горячая, дьявольски жаркая сучка.
Я добавляю еще один палец. Она не хочет меня пускать. Сопротивляется.
Нет, ангелочек, тут мои правила. И я дико тебя хочу.
А потому перехватываю ее сведенные запястья и пропихиваю член между широко разведенных мной ног.
Туго, мать его. Ужасно туго. И я шиплю от наслаждения.
Если так кайфово в резинке, то без нее будет вообще охеренно.
И я вонзаюсь внутрь на всю длину, чувствуя, как ангелок сжимает меня еще крепче.
Запредельно, нереально кайфово.
Я смотрю в лазурные глаза я вижу... слезы. Что, куколка, не привыкла к таким здоровым? Вижу, тебя имели только мизинцами.
Сейчас мы это дело поправим. И я начинаю двигаться, наращивая темп и сгорая от дьявольского удовольствия. А она ни звука не издает. Ни писка. Ни вскрика.
Одни лишь долбаные слезы смешиваются с запахом яблок. И кровь на ее губах.
Губу себе до крови прикусила?
Хер зачем я слизываю эту каплю языком. Ангелок пытается увернуться, но я уже не играю и не даю ей сопротивляться.
Вхожу в нее мощными, сильными толчками, рыча от удовольствия.
Вот ее я взял точно не зря. С ней еще повторю. Поставлю на колени.
Погашу этот долбаный огонь в ее глазах. Научу называть меня «господином». Она будет сосать и причмокивать от удовольствия. Станет умолять взять ее. Этот запах яблока станет запахом моей личной бляди.
И я кончаю, вонзаясь в нее последним мощным толчком.
А когда вынимаю член, вижу, что резинка вся, мать его, в крови.
Это месячное у нее, или она девственницей была?
ГЛАВА 3. Противоречия
АНХЕЛИКА
Конечно, у меня еще не было мужчин. Когда они уже несколько лет провожают меня сальными взглядами, сложно получать удовольствие от их внимания.
И глупо. Замуж у нас принято выходить девственницей. Но с приданым.
Моя семья его копит, но чувствую, замуж мне придется выйти по расчету. Вернее, пришлось бы. Потому что никто из мужчин меня не привлекает.
И особенно, потому что я приглянулась этому страшному человеку с внешностью и глубоким, обволакивающим голосом совершенства. Я не могу не думать об этом.
Мне не верится в то, что сейчас происходит — правда. Что я уже не на огороде под палящим солнцем, а пленница Диего Рейеса.
Что этот жуткий человек тоже, как и большинство мужчин, хочет меня. И это недвусмысленно видно. Бугор под его брюками здоровенный и отчаянно пугает.
Но в отличие от любых других мужчин, Рейес меня возьмет. Он не может просто на меня посмотреть и отпустить.
Я пытаюсь примириться с этим, продолжая сопротивляться ему. Хочу принять хотя бы мысленно, что именно он овладеет мной. Но получается скверно.
Мерседес, моя старшая сестра, говорила, что если самый первый раз с мужчиной случается по любви, то это вообще не больно.
Я смотрю на огромного Рейеса и не понимаю, как с ним может быть «не больно». Особенно если я так сильно ненавижу его. Ненавижу и презираю.
От него несет алкоголем. Он груб и пьян.
А то, что я читаю в его глазах, ужасающе страшно и странно. Лучше бы его взгляд был пустым, а не таким оценивающе-цепким. Будто Рейес пробует меня, как дорогой алкоголь. Будто я ему по-настоящему нравлюсь.
А меня выворачивает от мысли, что он мной наслаждается.
От его прикосновений мне больно. Я проклинаю его и боюсь этого странного голода в его глазах. Кажется, он вообще его не контролирует и пожирает меня, даже не трогая руками.
Когда Рейес хватает меня за волосы, когда щупает, когда противно сжимает мою грудь и пытается залезть мне между ног, это тоже не так отвратительно, как его взгляд.
Дикий. Странный. Нечеловеческий. Как будто он что-то во мне ищет.
И я закрываюсь. Пусть он возьмет мое тело, зато душу не получит никогда.
Меня начинает знобить, и я стаскиваю одеяло с кровати, когда Рейес отвлекается.
Но когда он разворачивается ко мне, я вижу, что все намного хуже, чем мне казалось.
Я стискиваю зубы, чтобы он не вздумал еще раз трогать меня своим ужасно горячим ртом и колкой бородой, но он больше не хочет целоваться.
Он просто возьмет меня, как какое-то животное.
Я молюсь о том, чтоб выдержать это с достоинством. Чтобы не кричать. Я сильная и выносливая.
Буду просто лежать и быстро ему наскучу. Тогда он меня отпустит. И еще даст денег. Хотя он все равно никогда не расплатится за мою сломанную жизнь.
А потом все происходит слишком быстро. Рейес заводит мне руки вверх и стискивает одной своей ладонью. Я пытаюсь увернуться, но ничего не получается. Этот демон слишком тяжелый и сильный. Его ведет похоть и странный голод, от которого я чувствую жар во всем теле.
Неужели у меня поднимается температура?
Мы лежим на ковре и одеяле, но мне неудобно и слишком твердо. А когда Рейес вдруг трогает меня прямо внизу, у меня чуть не сыплются искры из глаз.
Слишком жестко, неправильно, неприятно.
Он продолжает терзать меня и почему-то хмурится. Выглядит совсем страшным и злым.
Что, я тебе разонравилась, Рейес? Ну так выкинь меня!
А когда он плюет себе на пальцы и вдруг растирает меня внизу, я интуитивно понимаю причину его злости и снова отчаянно бьюсь. Но это бесполезно.
Рейес широко развел мои ноги в стороны и сам лежит между ними.
Мне хочется крикнуть ему в лицо, насколько я его ненавижу, но он только посмеется надо мной.
Ненавидеть уже поздно. Я для него просто аппетитный кусок мяса, стакан алкоголя или сигара. Доступное удовольствие, в котором незачем себе отказывать.
Я смотрю в его лицо, когда он упирается мне между ног своим членом. Хорошо, что он надел резинку. Я не забеременею от этого подонка.
От ребенка я бы не смогла избавиться и думать не хочу, как бы я тогда жила.
Особенно, когда Рейес толкается внутрь меня.
Это больно, тесно и странно жарко. Но больше всего меня пугает не боль, а странное выражение его лица.
Хищное, оскаленное и... полное жажды.
А потом Рейес делает резкое движение, и боль захватывает всю меня. Кажется, болит каждая клеточка моего тела.
А Рейес издает жуткое рычание, словно зверь. И опять это непонятное выражение лица.
Я смотрю на него, чтобы отвлечься от боли. Внутри все горит, как от жгучего перца.
И боль становится сильнее, когда Рейес начинает двигаться.
И вот это — секс? То, о чем мужчины и женщины поют песни?
Я стискиваю зубы изо всех сил, но не могу сдержать слезы. Они сами появляются в уголках глаз. А на губах я чувствую солоноватый вкус крови.
Кажется, я прокусила губу.
И дьявол это тоже замечает. В его глазах что-то темное и пугающее. А то, что происходит дальше, пугает меня больше всего.
Даже сильнее болезненных толчков, каждый из которых словно рвет меня пополам.
Рейес вдруг замедляется, приближает ко мне лицо и... проводит языком по моей губе. Отвратительно, тошнотворно и настолько дико, что по всему моему телу прокатывается чудовищно горячая волна.
И я непроизвольно втискиваюсь в каменный живот подонка, пытаясь спастись от непрошеного жгучего ощущения.
Я совершенно голая, а Рейес без рубахи и в спущенных брюках. Наши тела трутся друг о друга, и это дико и странно насколько, что мне хочется укусить его или расцарапать, чтобы отомстить за свою боль.
Она явно стала меньше после того, как этот дьявол лизнул меня и будто забрал ее часть.
И я ненавижу его еще сильнее.
А он как чувствует. Начинает исступленнее толкаться в меня, вытесняя болью странный окутывающий меня жар.
Скоро все кончится. Рейес не сможет мучить меня вечность. Я терплю из последних сил, а когда он вонзается в меня особенно глубоко, я еле слышно вскрикиваю.
Но это все — он ничего от меня не получил. Ни криков, ни стонов, ни мольбы.
Зато, когда смотрит на резинку и видит, что она вся в моей крови, его лицо опять странно меняется. Будто моя боль ему не нравится.
— Это что? Отвечай. У тебя женское, или я тебя порвал?
Я выплевываю:
— До тебя я была девушкой.
Рейес прищуривается.
— Тогда ты идиотка. Но если это правда, я заплачу твоей семье больше. Мой врач тебя проверит. И если лжешь... — он вдруг протягивает ко мне руку и несильно сжимает мою шею.
Я замираю, а когда он убирает ладонь, заворачиваюсь в одеяло. Оно в моей крови, но наплевать.
— Я слишком презираю тебя, чтобы тебе врать! Мне не нужен врач. Ты наигрался? Тогда выкинь меня!
Смуглое лицо Рейеса темнеет. Он мгновенно успел одеться и смотрит на меня сверху вниз.
— Нет, Анхела Рубио. Пока ты добровольно не отсосешь мне, я тебя не отпущу. Плевать, сколько займет твое согласие. Или ты готова прямо сейчас?
На его лице злая ухмылка. Она его портит... Хотя... именно так и должен выглядеть дьявол, чтобы не вводить никого в искушение.
Между ног все саднит. Он причинил мне такую боль этим своим... и о том, чтобы взять его в рот... Да никогда.
Я вообще не представляю, как можно взять в рот это.
Но какой-то дьявол во мне вскидывает голову и говорит моими губами:
— Не раньше, чем ты добровольно отлижешь мне, подонок.
Я не хочу этого даже в самых диких фантазиях. Все, чего я хочу — свернуться клубком, уснуть и спать, пока не закончится пекущая между ног боль. Если не двигаться, она кажется терпимой.
И я совсем не хочу, чтобы Рейес меня убивал. А теперь он точно убьет, потому что его лицо перекашивает от гнева и чего-то вообще мне не понятного…
Я вся сжимаюсь в комок, когда он опускается и нависает надо мной всей своей страшной мощью.
***
ДИЕГО
Она бессмертная.
И я понимаю, почему, когда сжимаю ее тонкую шею и предупреждаю, чтобы эта наглая и насквозь пропитавшаяся яблоками девка не смела мне врать.
Моя ладонь выглядит на ее шее нелепо. Как будто так не должно быть.
И это ужасно злит. Проще всего растоптать эту единственную чику, которая смотрит на меня без страха. Отдать прямо сейчас Рамосу и другим. Или просто свернуть ей шею.
Но тогда я признаю, что я долбаный слабак.
Что какая-то проклятая девственница меня сделала. Разозлила настолько, что я потерял контроль. Я ей, к херам, не психопат, чтобы действовать импульсивно.
И меньше всего мне нужно, чтобы она померла.
Потому ебать я ее не буду, пока мой врач не разрешит.
Когда-то я нанял бабу осматривать девок. Потому что к мужикам врачам ревновал безумно. Но когда она пару раз меня обманула, то очень пожалела об этом. И тогда я стал работать с Хименесом.
Хименес против меня не пойдет. Он мне жизнью обязан. Так что кое-как, с грехом пополам я его терплю, когда надо какую-то чику осмотреть.
А надо далеко не всех. Самые жуткие сплетни обо мне распускают те, кто потекли от одного моего взгляда. А потом обкончались, стоило им вставить. Эти сучки скакали на моем члене и выли от наслаждения, зато болтают, будто я их резал.
Но я-то знаю, что я на морду ничего, а моя грубость многим даже нравится.
И таких я ненавижу особенно сильно. Потому что с ними словно предаю светлую память Клары.
Ебу их, а на душе поганее некуда.
А почему меня выворачивает от одного вида этой Анхелы, я сам не понимаю. Я и придушить ее прямо сейчас готов, и звать Хименеса немедленно, чтобы не истекла идиотка кровью.
Я убираю руку, а эта дрянь меня выбешивает.
Не нужен ей врач. Презирает она меня. Не ненавидит. Не боится. Презирает, сука такая. Ждет, когда я ее выкину, чтобы ходила по своей зачуханной деревне с гордо поднятой головой.
Никогда я тебя, сука, не отпущу. Никогда. Сдохнешь здесь от старости.
И родню свою не увидишь больше.
А вслух я произношу то, на что эта девка никогда не пойдет. И ухмыляюсь.
Хотя когда-нибудь она мне точно добровольно отсосет, иначе я не я.
Пару мгновений жду ответ, и Анхела меня не разочаровывает. Но говорит не вполне то, что я ожидал. Думал, она просто откажется, а не это.
Я никогда не лизал девок, и ее не собираюсь. А перед глазами прямо вспыхивает картинка, где эта сучка, не помня себя от кайфа, выгибается, закатывает глаза и протяжно стонет мое имя. А потом просит меня «еще». Еще, мать ее.
И меня настолько простреливает возбуждением, что я кидаюсь к ней и спохватываюсь в полушаге от того, чтобы не заткнуть ей чем-нибудь рот.
Наматываю ее волосы на кулак и натягиваю так сильно, что ее лицо кривится от боли. И говорю прямо в ее дерзкие, отвратительно сладкие губы:
— Не злоупотребляй моим гостеприимством, чика. Еще раз назовешь меня подонком, отправишься в подвал. Без еды. Без воды. Без врача. И без одежды.
Я разрываюсь на части. Одна до боли жаждет скинуть ангелка в подвал и «забыть» о ней. Другая пустит мне же пулю в лоб, если я это сделаю.
Потому что искаженное страстью лицо Анхелы так и стоит у меня перед глазами.
Возможно, страсть сломает эту девку лучше любой жестокости. Я смотрю, ей нравится молча страдать от боли. А вот кончать и умолять меня о большем она вряд ли захочет.
И я опять дергаю ее за волосы.
— Поняла? Скажи «да», если поняла.
Она кривится от боли, но кивает молча. А ведь так ей больнее.
Дура. Пока не решила окончательно вывести меня из себя, я отпускаю ее и звоню Хименесу.
Девка сидит, закутавшись в одеяло, и я не представляю, что там с ней. И честно говоря, знать не хочу.
Сам не понимаю, чего так. То ли мне неприятно видеть именно ее кровь. То ли я сорвусь и отъебу ее даже такую больную, когда опять ноги раздвинет…
Стояк не унимается, и я не заправляю рубаху.
Мы просто молчим, пока в комнату не заходит Хименес. Он выглядит таким ученым сморчком, что производит на девок приятное впечатление. Легче дают себя осматривать.
Если эта и здесь станет исключением, я ее тупо пристегну наручниками.
— Что с ней? — Хименес спрашивает у меня знаками. Хорошо вышколен.
— Говорит, что была целкой. Надо проверить, — я отвечаю так же знаками.
— Нужно положить ее на кровать.
Нужно, так нужно. Я не собираюсь спрашивать мнение ангелка на этот счет. Беру ее и прямо в одеялке перекладываю.
Она не ожидает и пищит испуганно. А меня захлестывает волна злости, смешанной с чем-то странным.
Любая ее реакция меня на части рвет.
Блять. Жаль, что курить бросаю. Нервы совсем херами поросли.
Я притащил с собой остатки коньяка и просто выпиваю его. А потом сажусь на стул и наблюдаю за осмотром.
Хименес носит с собой чемоданчик с медицинскими херовинами.
— Позвольте осмотреть вас, госпожа?
Во-во, пусть болтает. А мне нужно решать, что делать.
Если сучка соврала, я просто буду ебать ее, пока не потеряет сознание. А потом... в любом случае ей надо выделить комнату, стражу и какую-то девку, чтобы за ней присматривала.
Франциска не подойдет. Они с сучкой, как день и ночь. Нужна какая-то более норовистая девка, чтобы ангелок почувствовала в ней что-то близкое и начала выбалтывать свои секреты.
Луиса, пожалуй, годится.
Я пишу Рамосу сообщение. Мог бы ему и позвонить, но не хочу, чтобы ангелок услышала про комнату и девку. Пусть ей станет сюрпризом.
Хочу, чтобы она боялась. Чтобы подвал ждала за свою дерзость наглую.
За то, что я здесь сижу и жду, когда долбаный Хименес внятно ответит, что с ней.
Наконец, он заканчивает осмотр и докладывает:
— Была девственницей. Сейчас нужно дней пять, чтобы подзажило все. Или как хотите.
— Спасибо, Хименес. Иди.
Я отпускаю его и смотрю, как Анхела Рубио опять кутается в одеяло. Часть волос остается лежать поверх, и они красиво блестят.
Целкой была, значит. И я ее нехило порвал. Пять дней лучше не ебать.
Мне нужна другая девка немедленно. Прямо сейчас, иначе я думать не смогу с этим сраным стояком.
Чтобы с голубыми глазами обязательно, мать ее. И чтобы выкупалась в яблочных приблудах с ног до головы.
Кто-то из местных.
А крестьянские восстания мне нахер не сдались. Поэтому надо отправить людей к Рубио. Оплатить им девственность Анхелы и купить ее на месяц.
Пока на месяц, чтобы не вопили. И похер, что я впервые покупаю девку так надолго.
Пусть шепчутся, главное, чтобы я сам ее раньше не удавил.
Я поворачиваюсь и натыкаюсь на ее ледяной взгляд. Бесит.
— Ну что, готова отсосать? — ответа не дожидаюсь. — Нет? Ну, тогда будь готова к тому, что родных ты больше не увидишь. Что я отдам тебя своим людям, когда наиграюсь. А еще... — я делаю многозначительную паузу: — У меня живут звери, которые очень любят мясо.
Ангелочек бледнеет, и я считаю секунды. Если она спросит «за что?», то она непроходимая дура. Но в моих планах это мало что изменит.
— Что... ты от меня хочешь?
О, уже без подонка, господин Рейес, какая честь!
— Оближи его, — жестом показываю, что именно.
Я окончательно пьян. Я хочу ее розовый девственный язычок на своем члене. Он должен делать это, а не оскорблять меня.
Ангелок отшатывается. Как предсказуемо.
— Ты проклят, Рейес.
— Да-да, я знаю, чика, — я резко притягиваю ее голову к себе за шею и шлепаю налитым членом по ее губам, сходя с ума от напряжения.
Это просто стояк. Мне необходима физическая, мать ее, разрядка.
Девка слишком меня завела и должна за это ответить. Я смотрю ей в глаза, а в них уже не лед, а странные искры.
Но я не успеваю понять, что это значит. Ангелок просто вдруг открывает свой рот, высовывает язык и касается меня одним коротким жалящим движением.
Голая. Беззащитная. В одеялке одном.
Меня ведет. Мне дьявольски мало. Я хочу долбиться ей в горло, но хер почему резко отпускаю ее.
Потом. Разберусь, когда протрезвею.
А пока быстро заправляюсь, выхожу и даю Луисе распоряжение немедленно заняться долбаной Анхелой Рубио.
1153 просмотров | 4 комментариев
Категории: Любовный роман, Эротика, Роман, Герой-преступник, Жестокие герои (18+), Любовь по принуждению, Современная проза, Эротический современный роман, Maore Astra
Тэги: astra maore, его одержимость, эмоции на грани, любовь и страсть, противостояние характеров, властный герой
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 9,51 алк |
Эксклюзивные авторы (74)
- появились новые книги
Авторы (1226)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
) Мужик
Подборки книг
#Академка и Студенты #Вампиры #ВедьмаИщетЛюбовь #ДворцовыеТайны #Дневник моей любви #КосмическаяСтрасть #КурортныйРоман #ЛитСериал #Любовь на спор #ЛюбовьОборотня #Магический детектив #Наследница #Некроманты #Отбор #Полюбить Дракона #Попаданка #ПродаМастер #СнежнаяСказка #Судьбе навстречу #Фамильяры в деле! #ШармПервойЛюбви #ЭроЛитМоб Young adult Авторские расы / Редкие расы Азиатские истории Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Боги и демиурги Бытовое фэнтези В гостях у сказки Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Гендерная интрига Герой-преступник Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детективное фэнтези Драконы Европейское фэнтези Жестокие герои (18+) Истории про невест Квест / LitRPG Космическая фантастика Литдорама Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Мистика и ужасы Молодежка Морские приключения Некроманты и некромантия Неравный брак / Мезальянс Оборотни Остросюжетный роман Отношения при разнице в возрасте Попаданки Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Рабство Сентиментальный роман Скандинавский фольклор Славянское фэнтези Слеш / Фэмслеш (18+) Служебный Роман Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стимпанк Триллер Фамильяры Фейри Эльфы Эротическая фантастика Эротический современный роман Эротическое фэнтези
> Помню, читала на другом сайте, очень чувственно)
Благодарю!