Древнее празднество началось после заката с торжественного богослужения в главном храме, посвящённом Рогатому богу, олицетворяющему мужское начало. Стоящий на пьедестале древний каменный исполин, украшенный позолоченными оленьими рогами, очень отличался от своих более поздних ипостасей, лукавых и полупьяных.
Держа в правой руке торк – символ луны, а в левой – сжимая змея, Рогатый бог сурово смотрел на свою легкомысленную паству и высших жрецов, формально блюдущих традиции. К его неудовольствию, как и немногих искренних приверженцев, церемония по празднованию Сатурналий сильно изменилась. Под влиянием католического ханжества она утеряла своё основное назначение – таинство единения с природой. Народу не очень это нравились, но кто бы его спрашивал.
Даже ведьмы смирились. Во время церемонии они спокойно стояли в сторонке и ни во что не вмешивались. С низко опущенными капюшонами свободных балахонов они больше походили на скромных монашек, чем на своевольных жриц богов плодородия, которые своей раскованной сексуальностью и духовным единением с природой взывали к её животворящему началу, и она откликалась им буйным ростом трав и невиданной плодовитостью животных.
Ровно в полночь пышная процессия с факелами двинулась к священной роще, и её огненная змея медленно ползла к лесистой горной вершине, на которой находился древний алтарь.
В мёртвой тишине опустевшего храма пронёсся тяжкий стон, и его стены навсегда покинула незримая душа Рогатого бога. Ведьмы тревожно переглянулись, но люди ничего не ощутили.
Когда процессия достигла священной рощи, там уже было всё готово к финальной церемонии. Охотники поймали редкого белого оленя, а пришедшие с утра младшие жрецы, напоили его зельем и вызолотили рога и копыта. Закрыв глаза, он смирно лежал на потемневшем каменном жертвеннике, и лишь временами по его бархатистой шкуре пробегала мелкая нервная дрожь.
Под дробь барабанов и жалобное пение флейт жрецы в рогатых уборах начали священный охотничий танец, древний как мир. Музыка и песнопения становилась всё быстрей, движения танцоров – всё стремительней. Наконец главный жрец гортанно выкрикнул свой призыв Рогатому богу и, схватив приготовленный нож, совершил ритуальное убийство. Брызнула алая кровь из-под ножа, но принесённый в жертву олень снова чудесным образом воскрес. Немного полежав, он поднялся на ноги и с силой ударил копытами по алтарю. Вспыхнул священный огонь, символизирующий возрождение вечно юной природы.
Но затем произошло ещё одно непредвиденное чудо. Вместо того чтобы убежать в лес величественный красавец повернулся к людям. Горделиво подняв голову, увенчанную короной из позолоченных рогов, он долго смотрел на их удивлённые лица. В тёмных глазах священного животного читались нечеловеческая мудрость и всепрощение, а затем он медленно развернулся и неспешно перешёл на бег. У леса он снова обернулся и, отчётливо видимый на странно светлом фоне, словно прощаясь, кивнул головой.
Ведьмы испуганно вскрикнули, а люди из процессии повалились на колени и зашептали молитвы. Но панику предотвратил главный жрец, благообразный старец в белом одеянии. Он торжественно заявил, что это знак наивысшего благоволения Рогатого бога. Повеселевшие люди приободрились и, подождав, когда запалили гигантский факел от огня, воссиявшего на алтаре, с хвалебными песнопениями двинулась в обратный путь. Формальный долг был исполнен, и священная роща опустела. Поэтому никто не увидел, как на алтаре снова появился жертвенный олень, залитый кровью. Он хрипел и бессильно бился, пытаясь подняться на ноги.
Священное животное глянуло туда, куда ушли его неблагодарные дети, и в его глазах навеки застыли смирение и смертная тоска. Олень уронил благородную голову и по священной роще пронёсся неслышимый человеческими ушами стон множества волшебных существ. Горестно стеная, невидимые духи – хранители полей, лесов и рек – собрались к умершему богу, чтобы воздать ему последние почести. И вдруг среди деревьев замелькали поджарые тени. Огромная белая волчица первой прыгнула на неостывший труп оленя и вырвала ему сердце. Подняв окровавленную морду, она завыла, и остальные волки поддержали её торжествующую песню.
«Вот вы и проиграли, ведьмы! Теперь берегитесь!» И по окрестностям пронёсся безумный смех Царицы вампиров.
Нескоро волшебные существа решились выйти к останкам растерзанного Рогатого бога. Усевшись в кружок, они боязливо жались друг к другу и не сводили глаз с груды окровавленных костей. Когда бледная луна осветила место разыгравшейся трагедии, нимфы и сатиры, крохотные феи и кентавры, домовые и лешие, а также множество других полезных духов превратились в горстку сухих листьев.
Преданные старые боги Ойкумены умерли, но люди этого не заметили, и то же самое произошло на Земле. По старой памяти люди будут ставить мисочки с молоком для домовых, и соблюдать древние обряды. Вот только больше некому будет отзываться на их просьбы.
Юлиан неуютно поёжился и наклонился к уху Цветанки.
– Цыплёнок, ты ничего не почувствовала?
– Нет. С тобой всё в порядке? – забеспокоилась она.
– Да. Я о другом, – он обернулся к Рунике. – А ты? Ты что-нибудь почувствовала?
– Нет, – удивилась та. – Что случилось-то?
– Древние боги уходят, – тихо отозвалась Верховная ведьма, поравнявшись с ними. Она внимательно посмотрела на поникшего юношу.
– Вы тоже это почувствовали, барон де Фальк?
– Да, госпожа, – невесело отозвался Юлиан и криво усмехнулся, не замечая, что его кожа слегка засветилась. – Люди уверены, что боги бессмертны. Но это не так. Те, что созданы людьми, умирают, когда иссякает их вера. Вот и сейчас ушёл в небытие кто-то очень значительный, и мир Ойкумены оскудел.
«Тринадцать Ведьминских кругов! – ахнула Верховная ведьма, чувствуя, как разгорается надежда. – Может, ещё не всё потеряно?»
– Не поможете мне, молодой человек? Всё же возраст сказывается.
– О чём вы, госпожа? Такую красавицу впору замуж выдавать! – воскликнул Юлиан, учтиво подхватывая Верховную ведьму под руку.
Она улыбнулась.
– Барон де Фальк, я уже наслышана, что вы дамский угодник.
– Тсс, госпожа! Это секрет, – сказал Юлиан, состроив умоляющую физиономию, и поцеловал руку девушки. – Ни слова об этом моей жене! Иначе, меня постигнет участь Отелло… тьфу! Дездемоны.
Цветанка смерила его укоризненным взглядом, и янтарные глаза юноши весело блеснули.
– Шутка, моя любовь!
– Я и не сомневаюсь, мой дорогой, – повернув голову, девушка сладко пропела: – Господин де Грамон, не составите мне компанию?
– С удовольствием, миледи! – подкрутив усы, бравый капитан подхватил Цветанку под руку, и Юлиану не оставалось ничего другого, кроме как скрежетать зубами, глядя на мило воркующую парочку.
– Отелло и Дездемона… я не знаю таких. О ком это вы, барон? – полюбопытствовала Верховная ведьма, видя, что страсти накаляются.
– Это персонажи пьесы одного талантливого, но пока безвестного драматурга. Если вам интересно, я перескажу сюжет.
– Да-да, сударь! Пожалуйста, расскажите! – наперебой проговорили придворные дамы, стайкой окружившие их, с недавних пор юноша прославился как выдумщик занимательных историй.
– Так кто автор этой замечательной пьесы? – спросила зачарованная Верховная ведьма, выслушав трагический финал с удушением несчастной Дездемоны ревнивым мавром.
– Уильям Шекспир, госпожа.
Утирая слёзы, придворные дамы недоверчиво переглянулись.
– Не может быть, чтобы мы не знали такого талантливого господина.
– О сударь! Лучше сразу признайтесь, что вы сами сочинили эту пьесу, – прощебетала мадам де Ториньи, прижимаясь к боку Юлиана.
Темноглазая живая брюнеточка незамедлительно воспользовалась отсутствием Цветанки, не теряя надежды заполучить его в любовники.
– Увы, милые леди! Как мне ни лестно, но я вынужден отказаться от чести быть автором.
– Хорошо, барон! Я запишу вашу пьесу под псевдонимом. Как вы говорите, Уильям Шекспир?
– Мадам, честное слово это не я!
– Хорошо, барон! Но мы остаёмся при своём мнении, – засмеялись легкомысленные красавицы. – Путь неблизкий, расскажите нам ещё что-нибудь.
– Хорошо. Как вы относитесь к призракам?
Всеобщий испуганный стон показал, что к ним относятся с должным почтением.
– Belle femme! Не нужно падать в обморок! Берите пример с мадам де Ториньи, – предусмотрительно воскликнул Юлиан, видя, что некоторые предприимчивые дамы собираются рухнуть в его объятия. – Поверьте, это был благородный призрак. Юному принцу Гамлету явился его умерший отец…
– О, какой пассаж! Бедный мальчик!
– Скажите, как он выглядел?
– Конечно же, он был красавцем! Это же принц, – безапелляционно заявила мадам де Ториньи и Юлиан, улыбнувшись, поцеловал её ручку.
– Вы правы, мадам. Принц не может быть уродом.
Ответом ему был томный взгляд.
– Барон, зовите меня по имени.
– Merci! Je vous remercie, Иветта!.. Итак, на чём мы остановились?
– На призраке, барон.
– О да!
«Блин! Самый настоящий плагиат!.. Вот и кто я после этого? Бедный Йорик, бедный Шекспир!» – огорчённо подумал Юлиан, когда завершил свою вариацию байки о датском принце. Затем он плюнул на угрызения совести, решив, что его причастность не так уж важна, поскольку сочинения будут по-прежнему числиться за господином Шекспиром. Чтобы подстраховаться, он взял слово с Иветты де Ториньи, держательницы литературного салона и заядлой любительницы театра, что она запишет эти пьесы под псевдонимом и ни словом не намекнёт на его имя. Впоследствии графиня сдержала своё обещание и, дав волю воображению, кое-что присочинила сама.
Верховная ведьма, сославшись на дела, куда-то исчезла и к великому облегчению Юлиана Цветанка вовремя оставила своего воздыхателя и, оттеснив недовольных соперниц, взяла его под руку. Торжествуя, он поздравил себя с тем, что выдержал характер. Ему очень не хотелось портить отношения с капитаном де Грамоном, вызывая его на дуэль. Но он сердился. В последнее время девушка слишком часто пользовала его горькой пилюлей ревности.
«Пора предупредить цыплёнка, чтобы завязывала со своими глупостями», – подумал Юлиан.
Сказано-сделано. Не откладывая дело в долгий ящик, а попросту боясь, что утеряет решимость, он отвёл жену в сторонку и… закатил ей форменный скандал.
