Маковый сок. Викториан Мур
Магазин Книги автора Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
Внимание! Произведена замена обложки.
Ночь Зла, Ночь Печали, Ночь Смерти. Спасаясь из мира, погибающего в огне, обычная девушка упала в мир, умирающий в темноте и холоде. Ночь Зла — время, даже самых храбрых из людей, загоняющее в укрытия. И теперь Лени Беккер, у которой ничего не было, даже воспоминаний о прошлой жизни, оказывается перед сложным выбором. Жить по правилам этого мира, или же изменить их.
Возрастные ограничения 18+
Отрывок «Маковый сок. Викториан Мур»
Глава 1
Сны. Они ссыпались, иссыхали, умирали. День за днём, словно корабли посреди жаркой пустыни, словно кровавая колыбель, словно морок, они ждали пробуждения. День гас, и гасло солнце, гасли часы и гасли секунды — без возврата и вестей. Пробуждение... Болезненное и страшное.
Под пальцами был песок. Меня обнимала полутьма, качала, словно маленького ребенка и весь мир раскачивался вместе с движением ее ласковых рук.
Я открыла глаза и сделала слабое, глупое движение вперед, не отдавая себе отчета в том, нужно ли мне это, и не задаваясь вопросом, зачем. Так делают умирающие, пытаясь спастись от агонии.
Огонь. Меня словно опалило огнем.
Я упала на спину и поднесла руки к глазам. Все, что смогла разглядеть в скудном освещении — это грязь на бледной коже. Выдохнула в воздух — и увидела облачко холодного пара. Но я не чувствовала холода. Неужели, ожоги были настолько глубокими?
Я сжала и разжала руки, решилась сесть, все еще разглядывая свои увечные руки. Нет, они не были оплавлены, они не были покрыты ранами или ожогами. Застонала и обхватила себя ими. Больно. Обожжены были не только руки. Лицо, ноги — все, что не было прикрыто одеждой.
Сильно хотелось пить. Мысль о воде, которая может остудить это жжение вызывала почти благоговение. Я жалко поджала колени, вдыхая и выдыхая, пытаясь собраться с силами, чтобы подняться с пола.
Где я?
Кто я?
Я встала. Одежда была опалена. Я знала, что ткань брюк называется джинсовой, знала, что на верхней части моего тела было надето то, что называли футболкой, но в голове, на месте знаний о том, кто я, и откуда пришла, зияла дыра.
В окна светило красным. В дверном проеме в отдалении сверкала коралловая полутьма. Я шагала сквозь сухую — на удивление сухую, несмотря на холод, — тьму, неверно, искаженно, словно сломанная кукла. Спустя пять босых шагов наконец совладала со своим телом и, закрывая глаза на обожжённом лице — от боли, вырвалась наружу.
Господи. Господи. Чернота вздымалась ввысь, чернота расползалась под ногами, а над всем этим - кроваво-красные небеса с маревом туч. Это не дом. Это не дом.
Я не помнила, как он выглядит, но в сердце ударилась тоска. Это место было чужим.
Монументальные здания — здания высокие, огромные, с массивными парапетами, старые на вид, почти древние, чёрные под алым небом — алым, словно увядающий мак.
Я снова, в который раз, закрыла глаза и подалась назад.
Но я вырвалась. Я убежала.
Откуда?
Зачем?
По прямой стреле моста — железнодорожного! — с гулом проехал состав. Он унесся в туман, окутывающий ночь-не-ночь и исчез, оставив после себя холод. Холод... я обхватила плечи руками, он начал пробирать даже сквозь боль от ожогов.
Вниз вели галереи лестниц, уводившие к нижним ярусам здания. Я была не так уж и высоко, до серых улиц рукой подать. Звать на помощь? Но улицы были пусты. Гулкая пустота ударялась о стены и отражалась от темных мостовых, пустота уходила в кровавое небо, и пустота слышалась мне в переходах зданий. Помедлив, я вернулась назад. Улицы вызывали во мне страх. Кто знает, что может таиться там?
Толкнув какую-то огромную, почти до потолка, дверь, я оказалась в темном помещении. Звук каплющей воды и очертания умывальников подсказали, что здесь есть вода. Изливая из себя слова благословения, я открыла кран, но там не было ничего — только жалкие несколько капель упали на мои ладони. Затем — тонкая струйка. И больше ничего. Я готова была зарыдать от бессилия. Мне было больно. Но здесь не было воды для моих ожогов.
Я вышла из темного помещения и побрела обратно к арке — я была готова даже на воду из луж, лишь бы хоть немного облегчить эти страдания.
Спустившись вниз, и обнаружив, что мостовые здесь из брусчатки, я так же обнаружила, что не так уж и давно здесь прошел дождь. Опасаясь инфекции, я не позволила себе использовать ни воду из редких мелких лужиц, ни сырую землю.
Внезапно, в мои уши ударил звук. Это была сплошная волна, которая толкнула меня на землю. Повинуясь инстинкту, я вскочила, готовая бежать, бежать, спасая свою жизнь.
Уши снова обожгло все той же странной волной звука, и я, не раздумывая, побежала к лестницам, по которым спустилась вниз — мне отчего-то казалось, что проще спрятаться на верхотуре, чем среди переходов в ночной-не-ночной тьме, заблудившись в которых я легко могла встретить смерть.
Подъем занял не так уж и много времени. Звук более не повторялся, и я, хватаясь за колотящееся сердце, сползла по краю арки. Я скорее почувствовала, чем увидела, оглянувшись, то, что было за спиной. И побежала.
Несколько раз я выбегала на балконы, или попадала на переходы-арки между зданиями, и все больше это место казалось мне либо сном, либо Чистилищем — местом, куда попадают после смерти грешники. И я не просыпалась, а Рай, видимо, так и не смогла заслужить своей жалкой земной жизнью. Жизнью, которую даже вспомнить не могла.
Наконец, спасаясь от того, что показалось мне сгустками тьмы, неясным маревом — страшным и опасным, отвратительным в своей сути, я выбежала к месту, которое развеяло все мои сомнения по поводу предназначения этих зданий. Это был железнодорожный вокзал.
Куда-то в темноту уходили железнодорожные пути.
Обнимая себя руками, я спряталась в темноту, из которой выбежала. Здесь, на открытых местах могли быть они.
Я выдохнула, дрожа. И хотела было решиться, что же делать — оставаться внутри, или бежать куда-то в темноту за пределами здания вокзала, как мой нос и рот зажали тканью, похожей на носовой платок. Я вдохнула забытье, и мой мир погас. Последнее, что я увидела, падая на землю — это странный саквояж, стоящий на земле.
Я потерялась в лабиринтах комнат. Глядя в потолок, скрестив руки на груди, я не думала ни о чем. В двери моего рассудка стучалось безумие.
Дни в этом доме, доме, где вечно царил разбавленный керосиновыми светильниками мрак, напоминали один другой, словно близнецы. И я уверилась в том, что умерла. Иначе и быть не могло.
У меня забрали одежду, и выдали какое-то серое платье, которое хоть и было достаточно удобным, но было непривычной одеждой для кого-то, кто привык носить брюки. Золотую цепочку со странным чеканным портретом на кулоне никто не отобрал, и вечерами я могла рассматривать ее, пытаясь вспомнить хотя бы что-то о себе, но память отзывалась пустотой, пустотой и темнотой. Она не давала ответов.
Были только эти одинаковые дни.
Строгие и запуганные слуги. Богатое убранство и всегда занавешенные черными шторами окна. Комнаты, большинство из которых было погружено во мрак ночью, которая не уходила, которая длилась всегда — за исключением нескольких часов, когда был свет, тусклый и сумрачный, багряный. И здесь никто, никто не говорил на моем родном языке. Я смогла распознать язык, или точнее — его диалект, хотя и не знала, как он назывался в том мире, откуда я пришла. Только помнила, что это был иностранный язык, которого я не знала. Резкий, строгий язык, со странными произвольно построенными предложениями
Обучать меня никто не брался. Хоть мое передвижение не ограничивалось, я была на странных правах в этом богатом доме. Иногда мне казалось, что меня боялись. Но кормили хорошо.
Приходили люди, которые, как мне подсказала увечная память, были врачами. Они осматривали меня, один раз — на гинекологическом кресле, постоянно пытались со мной говорить, но я не могла им ответить. Кивали. Уходили и растворялись, словно тени в коридорах.
Ожоги оказались поверхностными и слабыми. Насколько я видела в зеркале, я не сильно пострадала, а мази, которые мне выдал первый врач, которого я увидела здесь, действительно помогли.
На вид мне было около двадцати трех. У меня были вытравленные в белый, отросшие у корней темные волосы и голубые глаза. Жаль, возраст ничего не мог сказать о том, кто я.
Но меня мучал страх. Меня терзала неясная тревога — что-то было не так в том, как на меня смотрели слуги, не так во всех этих осмотрах, не так в том, что на все мои просьбы о разрешении просто выйти на чахлый свет — время, когда мрак за окном был разбавлен золотистым сиянием тусклого солнца, старательно игнорировались.
И именно страх подтолкнул меня к тому, чтобы однажды выбраться в окно, которое кто-то распахнул для проветривания. Взглянув вниз, стоя на парапете, я поняла, почему они не беспокоились о том, что я сбегу. Оказывается, я была заперта на шестом этаже черного, как ночь здания. Из-за штор я не могла увидеть этого раньше.
К горлу подкатило отчаянье, я хотела прыгнуть. Но вместо этого, глядя на черноту небес, выбралась на узкий карниз, и пошла вдоль стены, рискуя оступиться. Снова шел дождь — в этот раз не более пятнадцати минут назад, и воздух был свеж.
Я оскользнулась и упала вниз.
Удар о землю, падение в грязь, было сильным. Кажется, я кричала — вслед за оглушением пришла боль.
И посреди этой боли, нет, ко мне пришла не смерть. Рядом со мной, на дороге, остановился экипаж — я запомнила всхрапывание лошадей, и темную громаду кабинки. Оттуда вышел человек, и медленно направился ко мне. Поднял на руки, и я снова вернулась в темноту — темноту, из которой вышла десятью днями раньше.
Всхлипывая, я засыпала и просыпалась, я видела то длинные коридоры, то прекрасные сады в теплицах, окутанные рыжим полумраком, то строгие высокие дома вокруг, которых не могла понять. И я не помнила. И я не понимала.
Пока не почувствовала однажды чужие холодные руки на своем лбу. Раскрыв глаза, я увидела бледного мальчика, чьи руки остужали мою кожу, словно чудеснейшее из лекарств.
Тут был не один ребенок, их было... сколько их было? Маленьких людей, необычайно серьезных и молчаливых. Здесь были как мальчики, так и девочки.
Ряд кроватей в большом зале с высокими потолками, на которых помимо меня были еще люди, и рядом с каждым стоял такой ребенок, или же группа детей.
Один из них, один из тех, которые молча смотрели на мою кровать, что-то сказал. Я не смогла понять, что. Они переглянулись и улыбнулись. Один побежал прочь, а потом привел за собой бледную черноглазую медсестру, которая окинула меня спокойным взглядом — но, как мне показалось, с какой-то затаенной злостью, — и спросила у меня… что же она спросила? Это ускользнуло от моего понимания.
Я улыбнулась, и попыталась что-то сказать, но меня не поняли. Она подошла, сжала мои руки своими и задала другой вопрос, указывая на судно рядом. Наконец-то до меня дошло. Я отрицательно покачала головой.
Она кивнула — у нее был странный запах, запах мертвых лилий в особняке, запах, ассоциировавшийся с похоронным бюро, — и ушла, как я догадалась, велев троим из детей идти следом.
Я осталась одна в этой странной больнице, чувствуя, как леденеет сердце — еще одно странное место. Но, быть может, если здесь были дети, все не так уж и плохо?
Кожа стала совсем холодной. Я потерла руки. Села в кровати, вопреки всему чувствуя, как появляется совершенно несвойственная обычному времени бодрость. Наверное, в том странном доме мне подсыпали что-то в еду.
Почему-то, несмотря на мрачное ощущение, порожденное отсутствием достаточного освещения в этом странном мире, у меня было ощущение, что я в хорошем месте. Там не было ни одного ребенка, в доме, который я покинула.
Кости все еще болели. Но это была боль скорее от ссадин, чем от переломов. Я упала с шестого этажа. И выжила. Это было… словно бы я заново родилась. И я родилась дважды в этом невероятном месте.
Появилась другая медсестра, и я поразилась тому, какой живой она выглядела. Не чета ни предыдущей, ни некоторым из слуг, которых я видела в том странном доме — том самом, который мне так хотелось назвать мёртвым, назвать мертвенным, назвать блеклым. Было в нём что-то невероятно зловещее.
Она принесла еду. Суп, мясо с кровью, каша, кусок хлеба. Я была невероятно голодна и начала торопливо есть. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с той скудной едой, которой меня кормили в блеклом доме.
— Здравствуйте, — услышала я произнесенное с сильным акцентом. — Как вы себя чувствуете? — Настолько увлеклась едой, что не заметила, как ко мне подошел какой-то мужчина. Не очень высокий, худощавый, с длинными вьющимися черными волосами. Одетый в строгий костюм и черную… мантию?.. нечто, на нее очень похожее.
Я доедала последние крохи. Но отвлеклась и уставилась на него с таким изумлением, что вызвала смущенную улыбку на его лице. Он был немолод — ему было как минимум тридцать восемь.
— Вы говорили во сне, — сказал он, слегка коверкая слова. — И я смог понять, каков ваш родной язык. Это мёртвый язык. Я хочу узнать о вас как можно больше.
— Как вас зовут? — задала я требовательный вопрос.
— Вольф, — ответил он спустя краткую паузу. Он смотрел на меня… да, я осознала, что именно так разговаривают иностранцы, когда пытаются общаться с нашими. Кем бы эти наши не были.
— Меня зовут… — уверенно начала я, и замолчала.
Вольф смотрел на меня с выжиданием. Я открывала и закрывала рот, пытаясь вспомнить, пытаясь вымолвить это проклятое имя, которое никак не шло на мой искалеченный ум. Я сжала и разжала руки. Не помню. Я не помню.
— Понятно. Мёртвый язык. Нет воспоминаний… Это настоящий вызов для меня. Вы были в доме доктора Бронга. Это плохое место. Он препарирует людей живыми. Не распространяйтесь о том, где вы были. Вам нравится еда? Все хорошо?
— Очень вкусно, — помедлив, сказала я.
Он мрачно и как-то сосредоточенно кивнул, бросил задумчивый взгляд в мою тарелку.
— Хорошо. Набирайтесь сил.
— А что это за место? — спросила я, спохватившись.
— Университет… Университет Виллафрид. Вы и вправду не знаете, где вы? — спросил Вольф с подозрением.
— Я не знаю, — ответила я. — Я… Кровавые небеса. Мне не знакомы такие… пейзажи. Это часто бывает?
— Раз в… месяц, — сказал он, подбирая слова с видимым усилием. — В эту ночь нельзя выходить. Вы были снаружи? Как вы выжили?
— Значит, это не была галлюцинация. Там и вправду были какие-то чудовища!..
— Это… Олберих. Мы зовем это… — он помедлил. — Ночь Зла. Даже солнце не являет свой лик в это время, — его произношение вдруг стало чистым, ясным. Он словно цитировал некое произведение.
— Подходит, — сказала я дрогнувшим голосом. — Невероятно подходит. А вы пытались что-то делать с этим?
Он взглянул на меня так, словно я сказала какую-то чушь.
— А… — я поникла. — Значит, так было всегда. Но не я понимаю, — сказала я громким шепотом. — Это не тот мир, в котором я жила. Все было совсем не так.
— А как? — спросил меня Вольф, он сел на стул рядом с кроватью и внимательно в вгляделся в мои глаза.
Мне стало неловко.
— Вы врач, Вольф? — спросила я.
— Я преподаю… общение с умершими и сущностями. Некромантия, — он явно развеселился. — Можете звать меня и так. Я общался с носителями этого языка — вашего языка. Много хамов, мёртвые, а такие невоспитанные, — он с осуждением покачал головой. — Дети вас хорошо вылечили? У вас ничего не болит?
— Дети? Вылечили?
— Да, — он терпеливо кивнул. — Вы, наверное, не знаете… Дети, эти дети лечат. Поэтому они в Виллафрид. Помогают и учатся.
— Они хорошо меня вылечили. Есть небольшая боль в костях…
— Вы чуть не умерли на моих руках тем днём, милая фрау, — он серьезно на меня взглянул своими странными глазами — я не могла понять, какого они цвета, они казались то темно-синими, то темно-зелеными. — Мне очень не хотелось, чтобы вы стали одним из объектов моего изучения.
— Так это были вы? — сказала я тихо.
— Я, — из-за акцента получилось протяжно. — Я был в гостях у доктора Бронга. Не переживайте, фрау, — сменил тему он, увидев, как изменилось выражение моего лица на мрачное и недоверчивое. — Здесь есть специалисты по вашему языку. Вы не будете одна в Виллафрид, это большой университет, вы будете помогать изучать это исчезнувшее… наречение, — с запинкой вымолвил преподаватель некромантии.
— Наречие, — поправила я.
— Память частично сохранилась. Знаете, у мертвых бывают проблемы с тем, чтобы помнить свою прошлую жизнь. Но обычно это значит, что они и не вспомнят ничего, просто рассеются, как дым. Только сильные призраки вспоминают то, кем были. Но вы живая. У вас есть время. Я пойду. Мне хотелось увидеть, кого я спас. Не ходите здесь одна, люди, не знакомые с Виллафрид могут попасть в беду в одиночку.
Сопровождаемый легким запахом пепла и полыни, он поднялся со стула и ушел. Вскоре пришла медсестра, чтобы забрать тарелки. Я легла в постель, чувствуя, как что-то во мне сопротивляется происходящему. Что-то было не так. Очень не так.
Вскоре я уснула. И увидела сон, который уже видела раньше — о длинных, залитых солнечным светом улицах, которые исчезали в слепяще-белом огне.
Категории: Фэнтези, Любовная фантастика, Приключения, Эротика, Роман, Hurt/comfort, Академия, школа, институт и т.д., Мистика и ужасы, Попаданки и попаданцы, Мур Викториан
Тэги: викториан мур, маковый сок
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 7,06 алк |
100,00 руб
Эксклюзивные авторы (201)
- появились новые книги
Авторы (922)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
Подборки книг
#КурортныйРоман #СнежнаяСказка Hurt/comfort POV Авторские расы Азиатская мифология Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Ангелы Ассасины Асуры Боги и демиурги Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Воры и воровки Герой – ребенок Герой-телохранитель Гномы и дварфы Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детектив Джен Домашние животные Драконы Драма Жестокие герои Истории про невест Квест Киберфантастика Кинк Космическая фантастика Космические войны Литдорама Любовная космическая фантастика Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Метаморфы Мистика и ужасы Морские приключения Морское фэнтези Некроманты и некромантия Неравные отношения и неравный брак Оборотни Омегаверс Орки Отношения при разнице в возрасте Пародия Пирамида любви Повседневность Попаданки и попаданцы Преподаватель и ученица Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Путешествия во сне Рабство Редкие расы Свадьбы и браки Светлые эльфы Скандинавский фольклор Славянский фольклор СЛЕШ Смена пола Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стёб Стимпанк Темные эльфы, дроу Фамильяры Фанфик Феи и дриады Фейри Феникс Флафф Фэмслеш Фэнтези Европы Чужое тело Эротическая космическая фантастика Эротическая фантастика Эротическое фэнтези
