Новогодний переполох для ведьмы. Кларисса Рис

Элисинда устало плюхнула на стойку толстую стопку документов, и знакомый, практически уже родной бармен лукаво поднял бровь и покачал головой, понимая, что она опять взяла работу на дом в пятницу вечером, еще и перед самым новым годом. До праздника едва ли больше суток, а девушка упорно продолжает забирать работу на дом.
– Мне как обычно, – сказала она ровным голосом, отмахнувшись от еще не заданных вопросов и ставя точку в этом диалоге взглядов.
Девушка потянулась до хруста в позвоночнике и взяла поставленный перед ней стакан с разноцветным коктейлем с многозначительным названием «Сладкий оргазм после мозготраха от начальства». Прикрыв карие очи, она с удовольствием сделала первый глоток малиновой вкуснятины, чувствуя, как алкоголь растекается по телу приятным теплом и наконец-то замедляет непрерывный поток бурлящих в голове ведьмы мыслей. Глубоко вздохнув она закрыла уставшие после бесконечного рабочего дня, глаза. Ведьма расслабилась, мысленно представив себе, что находится сейчас в отпуске, где-нибудь на краю света и сидит на берегу мерно вздыхающего океана, а вокруг никого и ничего: ни безалаберных подчиненных, ни ежеквартальной отчетности, в которой опять не сходятся цифры, ни возмущенного начальства – лишь только волны и крики белых чаек…
– Если ты хотела сбежать от нашей бездарной реальности, то выбрала неудачное место, Сильдар, – вдруг сказала одна из чаек, и Элисинда вздрогнула и распахнула глаза.
Блаженная иллюзия рассыпалась мелкими осколками сигарного дыма в душном воздухе полуночного бара, снова оставив ее наедине с жестокой действительностью, от которой не было спасения даже в мечтах. Обреченно скосив взгляд направо, она вздрогнула и тяжело вздохнула. Ну конечно же, этот голос ни с чем не перепутаешь, даже в три утра после нового года.
– Орандафой… только тебя мне сейчас не хватало, – вырвалось у нее непроизвольно
Но сидящий рядом Шардланд только оскалился и блеснул ровным рядом зубов. И как она его сразу не заметила? Похоже, слишком погрузилась в свои мысли, иначе ни за что не села бы рядом с ним. Тем более, когда последнее совещание с его участие стоило ей тридцати процентов оклада.
– Сильдар, ты сейчас сидишь в бар для работников фемиды, который находится аккурат напротив главного входа в Высший магический парламент Великобритании, и надеешься, что в пятницу, в последний вечером перед новым годом и этой трудовой неделей не встретишь здесь никого из коллег? – хмыкнул Орандафой и сделал глоток виски из своего стакана. – Вот там, между прочим, отдел спорта, во главе с твоим олухом, почти в полном составе отмечает день рождения Занлака, а через три человека за стойкой секретарь министра экономики вот уже полчаса пытается охмурить Шалинсию из архива, но она крепкий орешек и предпочитает ему Алисию из бухгалтерии суда. Спорим, что всё, что ему сегодня светит, это свидание с собственной рукой?
– Какая вульгарность, – поморщилась Элисинда и безвольно помотала головой, словно пытаясь вытряхнуть оттуда образ добродушного толстяка Саймона, сосредоточенно мастурбирующего на порно.
Чертов Орандафой, теперь эти картинки будут преследовать ее весь вечер и дай боже не ночь.
– Тяжелый денек выдался? – понимающе спросил Орандафой, кивком указывая на лежащую перед ней стопку документов в синей папке. – Или, может быть, тяжелая неделя? Месяц? Год?
– Скорее, тяжелая жизнь, – вздохнула Элисинда и отпила еще коктейля, внезапно остро осознав, как ей не хочется сейчас идти домой и разбирать эти бумаги в гордом одиночестве.
Майкла все равно не будет, он еще вчера вечером улетел в Шотландию, чтобы лично курировать сборную по фехтованию в решающем раунде. Девушка собиралась с помощью небольшой порции алкоголя всего лишь избавиться от напряжения после выволочки, которую устроил ей шеф за косяки ее подчиненных, но в итоге все, от чего она сбегала, – это от желания тратить очередной свободный вечер на неоплачиваемую сверхурочную работу. Все равно никто этого не оценит, и повесит на нее в три, а то в тридцать три раза больше.
– Весь ваш паршивый отдел слишком привык выезжать за счет твоей работоспособности, которую все уже воспринимают как должное и обыденное, – проницательно сказал Шардланд, словно читая мысли девушки и зная заранее, о чем она думала. – Я много раз слышал от твоих подчиненных, как они оправдывают свою лень и некомпетентность тем, что у них есть Сильдар, которая всегда готова из-за своего альтруизма прикрыть им зад и сделать работу сама. Конечно, это не мое дело, но, думаю, при таком раскладе тебе не помешает что-то покрепче этого легкомысленного коктейльчика, либо настоящий, более действенный способ расслабиться и скинуть напряжение, от которого у тебя уже в глазах искриться неконтролируемая магия. Если тебе интересно могу поделиться своими мыслями.
– И какие у тебя есть предложения? – помолчав несколько мгновений, наконец спросила Элисинда.
Орандафой не сказал ей ничего нового и вторую Америку не открыл: все это она и сама уже давно осознавала, однако крутящиеся в голове эфемерные мысли это одно, а вот услышать, как кто-то говорит вслух жестокую неприглядную правду, оказалось довольно странным и… отрезвляющим опытом. У нее в голове, словно что-то переключилось с этот миг. Но сейчас что-то резко менять в жизни было страшно, особенно когда та только совсем недавно обрела относительную иллюзию стабильности и границы нормального.
– Брось, Сильдар, ты не готова к моим предложениям, – отмахнулся Шардланд, и Элисинда недоверчиво приподняла ровную бровь. – Давай я просто угощу тебя хорошим виски, если хочешь.
Она посмотрела на его полупустой стакан и отрицательно покачала головой.
– Нет, спасибо, от него я быстро пьянею, и почему-то мне кажется, что возиться с пьяной дурной Сильдар – это не то, о чем ты мечтал в пятницу после работы за сутки до праздника. Кстати, а что здесь делаешь ты? Люди нашего положению в одиночку пьют в барах, как правило, по двум причинам: либо хотят забыться и напиться до беспамятства, либо подцепить себе развлечение на одну ночь. И, насколько я знаю, у тебя в отделе международного магического сотрудничества дела идут просто прекрасно и никаких проблем у вас не было с момента, как ты его возглавил. Не то что у меня… Твои заслуги недавно отметил сам Министр. Поздравляю, кстати. Это редко кому удается, особенно если учесть, что нам нет и тридцатки.
Орандафой спокойно кивнул, с вежливым интересом слушая ее рассуждения и потягивая виски из своего стакана. Молодой мужчина, словно не обращал никакого внимания, на ее хвалебные отзывы о его работе и успехах. Ему было это не интересно.
– А раз на работе у тебя все отлично, – с энтузиазмом продолжила Элисинда, с радостью ухватившись за возможность поразмышлять о чем-то еще, кроме навалившихся на нее разом горы всевозможных проблем, – то это значит, что у тебя либо что-то не в порядке в личной жизни, либо ты просто вышел на охоту, как наш толстяк из эконома. Который, кстати, сейчас напивается в одиночестве. Ты был прав: наша славная Шалинсия его отшила.
Шардланд усмехнулся и игриво пожал плечами, словно хотел сказать: «Я так и знал».
– А ты не предполагала в своей гениальной голове, что я просто совмещаю приятное с полезным, – подавшись ближе, проникновенно заявил он.
Мужчина окинул ее тяжелым оценивающим взглядом с головы до кончиков дизайнерских туфель, отчего по телу Элисинды прошла горячая волна непонятного пока томления. Она замерла с открытым ртом, совершенно не ожидав такого пошлого намека от Орандафоя, который был известен в Министерстве своей безупречной вежливостью и хорошей репутацией, с таким трудом заработанной после темного прошлого и грязных скандалов его деда в сфере судебной практики.
– Спокойно, Сильдар, – ухмыльнулся он, с удовольствием глядя на выражение шока на ее покрасневшем лице. – Никаких сексуальных домогательств, расслабься, и дыши уже, я же сказал, что ты не готова к моим предложениям. А бревна, такое себе удовольствие.
– Почему это? – взвилась Элисинда, на мгновение словив странное дежавю: словно они снова в школе, и Орандафой опять пытается ее уколоть побольнее, за ее простое происхождение, хотя она пока и не поняла, как именно.
Внезапно ей захотелось доказать и ему, и самой себе, и проклятому жениху, который не баловал ее сексом вот уже три месяца, что нет ничего, с чем она, умница и красавица, лучшая студентка магической Сарбоны за последние сто лет, не смогла бы справиться, и неважно, на что конкретно он там пытается тонко намекнуть уже второй раз за последние десять минут.
– Потому что… – Шардланд выудил из внутреннего кармана пиджака сигарету, вопросительно взглянул на Элисинду и, дождавшись кивка, ловко поджег с помощью дистанционной магии, с наслаждением затянувшись. – Потому что ты никогда не позволишь другому решать за тебя и распоряжаться твоим телом. О чем говорит хотя бы твой авторитарный стиль руководства в отделе. Ты настолько никому не доверяешь, что загнала саму себя в попытках все контролировать и регулировать. А что не получается контролировать, то ты обычно делаешь сама, не доверяя другим. Вот скажи, когда ты на работе в последний раз просто плыла по течению, предоставив своим работягам хоть бы немного самостоятельности? Ты слишком правильная и умная, для того чтобы я сделал тебе хотя бы одно предложение. С тобой скучно в постели, уж прости за откровенность.
– Если я не буду их контролировать и держать в ежовых руковицах, у нас сразу же всё развалится и пойдет по тому месту, на котором ты сейчас сидишь, – отрезала Элисинда, наблюдая за длинными пальцами Орандафоя, между которыми была зажата тлеющая сигарета.
Изящным жестом стряхнув пепел в стоящую на стойке потемневшую от времени пепельницу, он красноречиво поднял брови и усмехнулся. Словно намекая ей, что не поверил в эти сказки.
– Вот видишь, ты настолько любишь все держать под контролем, что, готов поспорить, у тебя даже для личной жизни есть свое расписание, от которого ты не на мгновение не отвлекаешься, – сказал он, снова затягиваясь и выпуская изо рта клуб сизого дыма, который вырвался тоненькой струйкой между его слегка вытянутых губ.
Элисинда в этот момент отчетливо поймала себя на мысли, что сидит и пялится на чужие губы думая о том, что никогда раньше не замечала, какие они у него гладкие и мягкие на вид. Ей вдруг захотелось дотронуться и проверить, так ли это на самом деле, но она тут же пугливо тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли куда подальше. Похоже, микроскопическая доза алкоголя, содержащаяся в коктейле, слишком сильно ударила ей в голову на фоне общей усталости, иначе как объяснить всякие глупости, которые лезут в голову. Еще и по отношению к этой белобрысой моли, от которой она в университете не находила спасения. Чертовски очаровательной моли…
– Сейчас половина восьмого, – не унимался Орандафой, взглянув на висящие на стене часы. – Уверен, что ты просидишь здесь еще около получаса – этого времени как раз хватит, чтобы прикончить твой коктейль, – а затем пойдешь домой, возможно, примешь душ, заваришь себе чашечку зеленого чая и будешь изучать эти дурацкие документы где-нибудь до полуночи, чтобы потом спохватиться, залпом допить мерзкий, давно остывший, ледяной чай и пойти спать. Я прав?
Элисинда нахмурилась, рассматривая парня перед собой. Чертов Орандафой только что в точности расписал ее планы на остаток ближайшего дня. Точнее, так проходил у нее каждый вечер пятницы, поэтому даже планами это назвать было сложно: скорее, устоявшейся рутиной из которой она не могла найти выход. Тем обиднее было то, что даже Шардланд, с которым они, на самом деле, не так уж и часто пересекались в здание парламента, вот так запросто ее прочитал и разложил по полочкам, словно и нет в ней никакой загадки, тайны и крупицы мистики, которые, как говорят, обязаны присутствовать в каждой настоящей женщине. Может, он еще и женщиной ее вовсе не считает? Вон, даже сексуально домогаться отказался, козел!
– А если я скажу, что ты не прав? – резко выпалила она, внезапно оскорбившись таким поворотом событий. – Не прав насчет меня, и я могу совершить что-нибудь незапланированное и… бесконтрольное?
Шардланд смерил ее изучающим взглядом свои пронзительно серых глаз, зажав сигарету между своими сексуальными губами, и недоверчиво покачал головой.
– И что же ты сделаешь, Сильдар? – фыркнул он с неприкрытым любопытством. – Оставишь бармену на пару центов больше чаевых? Или заваришь себе дома черный чай вместо зеленого? О, это будет та еще авантюра! Как думаешь? Кстати, я ведь угадал, что ты пьешь именно зеленый чай? Это так по-Сильдаровски.
– Угадал, – буркнула Элисинда, не разделяя его веселье и только больше хмурясь невеселым мыслям. – Нет, я собираюсь сделать… собираюсь… хм-м…
– Учитывая, что мне уже стало интересно, что из всего этого выйдет, я предлагаю тебе пари, – Орандафой глотнул виски и опалил ее тяжелым взглядом своих серых глаз, словно что-то прикидывая в голове в последний раз. – Ты проведешь следующие двадцать четыре часа до наступления нового года, делая все, что буду говорить тебе я, не пытаясь перехватить контроль над ситуацией и не споря со мной. Четко выполняя каждое мое требование и желание. Обещаю, что не попрошу ничего невыполнимого или компрометирующего, однако из зоны комфорта выйти все же придется. Если справишься, то я…
– Тогда ты расскажешь мне, какие жизненные трудности загнали тебя в пятницу вечером в бар для холостых и одиноких работников. Не одной же мне тут сидеть с душой нараспашку, – перебила его Элисинда, чувствуя, как в ней разгорается азарт: кажется, это пари было именно тем, что ей нужно, чтобы немного встряхнуться и ненадолго выбраться из топкого болота той рутины, в которую превратилась ее жизнь и сделать спасительный глоток свежего воздуха.
Жизнь была пресной, менять кардинально ее она, конечно, не станет, но нельзя отрицать, что в словах чертового Орандафоя есть рациональное зерно: вероятно, ей стоит пересмотреть свой стиль и методы руководства сотрудниками и избавиться наконец от надоевших переработок, которые окончательно ее вымотали и превратили в ходячую тень. А там, глядишь, может, ей так понравится та жизненная анархия, что с настойчивостью коммивояжера пытается впарить ей Орандафой, что она решится и на более кардинальные перемены и уволится. Или пошлет куда подальше надоевшего жениха, который сейчас с любовницей веселиться в горах и выйдет замуж за чертового наследника герцогства Орандаф.
Нет, это она, конечно, загнула, но по крайней мере, следующие двадцать четыре часа точно пройдут весело и помогут ей избавиться от тяжеленого груза, лежащего на хрупких плечах. Тем более в последние годы Шардланд больше ничем не напоминал того высокомерного засранца, каким был в их студенческие времена, и довериться ему до определенной степени Элисинда вполне могла. В конце концов, если ей что-то не понравится, она всегда может послать его к демоновой бабушке и просто переместиться домой. К своим отчетам, черт бы их побрал и сожрал.
– Идет, – после некоторых раздумий согласился на ее условие Орандафой. – А если ты спасуешь и выиграю я, то ты перейдешь работать ко мне в подразделение моим замом.
– Что?! – совсем не ожидавшая такого поворота событий тем более из его уст Элисинда едва не подавилась коктейлем и, выпучив глаза, уставилась на Шардланд, будто у него на лбу только что выросли рога. – Ты с ума сошел?!
– Нет, я вполне нормален и адекватен, если тебе интересно, – спокойно ответил он, выпуская изо рта еще одно облачко дыма, которое окутало его лицо, добавив происходящему сюрреализма.
Элисинда замерла на высоком барном стуле, открыв рот и от возмущения, не находя слов для гневной тирады. Он что, затеял всю эту дурацкую игру только ради того, чтобы просто переманить ее к себе в отдел? Она слышала, что у них нехватка квалифицированных кадров, но не думала, что проблема стоит так остро, раз Орандафой решился вот так взять ее на слабо и заманить в международный, из родного и привычного ей аналитического.
– Ты же не думаешь, что я настолько глупа, чтобы пойти на понижение в должности? – наконец взяв себя в руки и обретя дар речи Элисинда и картинно покачала головой, показывая свое отношение к подобной мысли. – Сейчас мы с тобой находимся на одинаковых позициях в разных подразделениях и можем нормально общаться, не думая о том, что я ниже тебя. И ты считаешь, что я с радостью помчусь работать у тебя на побегушках, только потому что у меня какие-то проблемы в отделе? Никто в здравом уме добровольно не соглашается на разжалование, тем более переход под твое руководство! Это огромный удар по резюме! Да и по самоуважению тоже, знаешь ли!
– Брось ты, сперва дослушай, а потом включай истеричную девицу, тебе кстати не идет. Через два месяца мой шеф уходит на пенсию, и мне уже шепнули, что его место займу я, – выслушав эмоциональный монолог Элисинды, спокойно ответил Шардланд. – Я уже понемногу перенимаю у него дела, но пока неофициально и под строгим грифом секретно. Международный – не только, то, что вы видите в реальности… Хотя в отделе уже догадываются: в нашем тараканике вообще сложно что-то скрывать дольше пяти минут. Даже тебе через сто пятые руки доложили, с какой радостью твоя милый пялит во все отверстия свою секретаршу на рабочем столе. И если бы ты дослушала меня до конца, а не начала орать, как будто я позвал тебя по-быстрому перепихнуться в туалете этого самого бара, то поняла бы, что я предлагал тебе свою нынешнюю должность, а не позицию моего подчиненного. Я займу место своего шефа, а ты мое и одновременно будешь выполнять обязанности моего заместителя и секретаря в важных политических поездках или когда ситуация выходит за рамки красной папки. Ты ничего не потеряешь, Сильдар, просто сменишь сферу деятельности. И поверь мне, я умею ценить такую работоспособность, коей обладаешь ты. Ну а с твоими замашками властного тирана мы разберемся и еще слепим из тебя идеального руководителя, которого волнует, как заткнуть за пояс стерву из Нарвегии, или насколько хорошо можно повеселиться с русскими в бане. Поверь последнее, просто незабываемо…
– Уж не по-твоему ли образу и подобию? – огрызнулась уязвленная таким заявлением Элисинда.
Стоило признать, что предложение Орандафоя и впрямь выглядело заманчиво: она уже давно ощущала себя в своем отделе, будто загнанный в ловушку тушканчик. Возможно, идея начать все заново в другом подразделении имеет рациональное зерно. Тем более, возглавляемый ее собеседником отдел, был одним из крупнейших и имел многие плюсы, которые ей и не светили. Но то, как Орандафой это преподнес, возмутило ее до глубины души. Такие решения нельзя принимать сидя в баре в предновогоднюю ночь еще и после дозы алкоголя, да еще и под давлением дурацкого пари, которое так и манит. Нет, она не поддастся на провокации: веселые пьяные игры нельзя смешивать с важными жизненными решениями.
– А еще мы накинем тебе зарплату, – не обращая внимания на ее колкости, нанес решающий удар Орандафой, как настоящий стратег и дипломат, приберегший самое мощное оружие напоследок. – В отделе есть невостребованные финансовые резервы, чтобы достойно оплатить специалиста такого уровня. Одно твое слово, Сильдар, и я завтра же поговорю с шефом насчет тебя. Соглашайся. У нас на носу важный проекты в следующем годы, и ты мне нужна, как воздух.
Он мягко, но настойчиво заглянул ей в глаза, и она вздрогнула от очередной волны жара. Почему-то последние слова прозвучали немного более лично, чем положено в деловой беседе. Хотя опять же, какая к черту деловая беседа в баре в половине девятого.
– Значит так, Орандафой, – отчеканила Элисинда, и уголки его губ слегка дрогнули, словно он уже догадывался, что она собирается сказать и сдаться. – Я сыграю с тобой в твою игру, и если ты выиграешь, то я обещаю подумать над твоим предложением на трезвую голову и после того, как отдохну и высплюсь. Я отказываюсь принимать такие решения в пятницу вечером под коктейлем и осознанием того, что я буду трахаться с тобой, пока мой благоверный, демон его забодай, тратит деньги на нашу свадьбу со своей любовницей в Куршевеле. И кажется, после того, что ты тут устроил, мне нужен еще один бокальчик.
– Без проблем, Сильдар, – улыбнулся Шардланд, очевидно, полностью удовлетворенный ее ответом: видимо, ничего другого он и не ждал. – Я устрою тебе «Оргазм», – он уверенно затушил третью по счету сигарету в пепельнице и жестом показал бармену, чтобы тот повторил им напитки.
Несколько минут Элисинда молчала и гипнотизировала бокал, просто потягивая свой коктейль и переваривая произошедшее в голове. Орандафой пил виски, курил и деликатно не вмешивался в ход ее мыслей, понимая, что ей нужно обдумать столь неожиданно свалившуюся на нее вакансию и нескромное предложение, от которого она обычно отказалась бы без раздумий. Наконец она улыбнулась собственным думам и подняла на него шально сверкающие глаза. Шардланд изучал ее внимательным взглядом, от которого по коже побежали мурашки предвкушения и заинтригованности.
– Ты был прав, – мягко усмехнулась она, вспомнив слова, сказанные им в начале вечера. – Я была не готова к твоему предложению.
– Я вовсе не это предложение имел в виду, – нагло ухмыльнулся Орандафой, снова пробудив в ней давно позабытое было желание врезать ему по холеной морде. – Итак, вернемся к нашему маленькому и почти невинному пари. На ближайшие двадцать четыре часа ты окажешься полностью в моей власти и будешь делать то, что я тебе скажу, не возражая и не споря. Я создам в твоей жизни локальный контролируемый хаос, о котором ты ничего не будешь знать, и ты не сможешь почти ни на что повлиять в этом маленьком мирке моих прихотей. А чтобы ты не так сильно нервничала из-за всего этого, пожалуй, я дам тебе право вето, которым ты сможешь воспользоваться только один раз, чтобы отменить ту просьбу, которая будет для тебя совсем уж за рамками допустимого. Однако выбирай с умом, Сильдар, возможно, то, что ты отменишь, покажется тебе цветочками по сравнению с тем, что я придумаю на замену.
– Не заставляй меня пожалеть, что я согласилась на эту дурацкую авантюру, Орандафой, – вздохнула Элисинда, чувствуя, как после слов о том, что она «окажется полностью в его власти», по телу прошла нервная дрожь напряжения и некого легкого предвкушения.
– Не беспокойся, Сильдар, твоя безопасность и психическое здоровье на следующие сутки станут для меня главным приоритетом, и я не перейду черту слишком сильно, – серьезно заявил Шардланд, и в его взгляде на миг мелькнуло нечто странное. Не успела Элисинда понять, что это было, как он коварно ухмыльнулся и с места в карьер объявил: – Что ж, время пошло.
Он вдруг отвернулся, взял со стойки свой стакан и начал спокойно пить виски, словно никакого пари между ними и не было. Элисинда недоуменно захлопала глазами, непонимающе глядя на него в упор. Она ждала, что он сразу же прикажет ей забраться на стойку и станцевать чечетку или пойти поцеловать заместителя жениха, однако Орандафой просто сидел и молчал, как будто и вовсе забыл о ее существовании в этом душном баре.
– Ну и? – недовольно пробурчала она, скрестив руки на груди. – Время пошло и всё идет. Я думала, в твоих интересах распорядиться им как можно оригинальнее и изощрение.
– Я и распоряжаюсь, – ухмыльнулся он и смерил ее строгим, вызывающим взглядом. – Ты опять пытаешься перехватить контроль, Сильдар. Что я говорил тебе о том, что ты не должна оспаривать мои приказы и ждать мои слов?
– Я что-то пока не слышала никаких приказов, – упрямо возразила она, совершенно не собираясь вести себя как примерная школьница перед строгим директором.
– В этом и смысл, Сильдар, – Орандафой тяжело вздохнул и закатил глаза, будто разговаривал с очень упрямым и непослушным ребенком, которому не хотелось получить конфетку, да еще и немедленно. – Еще ничего не успело произойти, а ты уже дважды вылезла с попыткой взять ситуацию в свои руки и изменить порядок вещей. Расслабься, пей свой коктейль, сегодня замечательный вечер, ты только что узнала, что человек, который задирал тебя в школе, считает тебя высококлассным специалистом и буквально мечтает заполучить в свои загребущие ручонки. Наслаждайся моментом триумфа. Просто плыви по течению. Неужели это так трудно?
Элисинда уже открыла рот, чтобы возмутиться такому ответу, но остановила саму себя на полуслове и еще раз прокрутила сказанное в голове. И замерла, осознав, что чертов Орандафой прав – во всем, от первого до последнего слова, вылетевшего из этого чертовски сексуального рта. А его признание ее профессиональной компетенции особенно согрело душу. Она медленно, будто нерешительно, облокотилась локтями о стойку, взяла высокий стакан с коктейлем, сделала небольшой глоток и, не торопясь, покрутила терпкую горьковато-сладкую жидкость во рту. И неожиданно поняла, что всегда раньше пила этот коктейль, машинально не чувствуя вкуса и запаха, между делом, быстро проглатывая и ни разу так и не ощутив все оттенки его богатого вкуса, который буквально взрывался на языке нотками малины, мяты и джин-тоника. Как много она, оказывается, теряла в своей жизни, зацикливаясь на мыслях о работе и не позволяя себе наслаждаться сиюминутными удовольствиями и радостями.
Она перевела косой взгляд на Шардланд, который внимательно наблюдал за ней так же краем глаза, попивая свой виски, и робко улыбнулась ему. Он одобрительно кивнул и отсалютовал ей стеклянным бокалом. Какое-то время они просто молча пили, и Элисинда совсем расслабилась, смакуя коктейль и лениво прислушиваясь к гулу голосов за спиной. Суетящийся за стойкой бармен вдруг поднял глаза от шейкера, в котором смешивал очередной напиток для одного из гостей, и задорно ей подмигнул. Элисинда почувствовала, как к ее щекам приливает краска и они вспыхнули от смущения, девушка поспешила прикрыть бокалом предательски растягивающиеся в улыбке губы. Вспомнив все свои визиты в этот бар, она сложила два и два и в очередной раз за вечер поразилась произошедшему: как она могла не замечать, что бармен, похоже, симпатизирует ей? Неужели она так увязла в своих отчетах, что пропустила вообще всё хорошее в своей жизни?
– Ты допила, Сильдар? – вырвал ее из размышлений мягкий голос Орандафоя, и она, переведя взгляд на свой опустевший бокал, заторможено кивнула. – Тогда, прежде чем мы уйдем отсюда и начнем искать приключения на твой симпатичный зад, я хочу, чтобы ты сходила в туалет.
– Что? – Элисинда уставилась на него, совершенно не ожидав ничего подобного.
Орандафой продолжал ее сегодня не просто удивлять: он шокировал ее до глубины души.
– Полтора часа в баре и два коктейля, – невозмутимо продолжал говорить он, не обращая внимания на ее выпученные от шока глаза и отвисшую до стойки челюсть. – Тебе наверняка уже нужно… попудрить носик. Как бы то ни было, неважно: я хочу, чтобы ты сходила в туалет. В мужской.
– Что-о-о?! – чуть громче, чем хотела, воскликнула Элисинда и тут же мило улыбнулась обернувшимся на ее вопль людям за стойкой, показывая, что все в порядке. – И как ты себе это представляешь? Я должна просто так, как ни в чем небывало, пойти в мужской туалет? Зайти и сказать, я тут заблудилась немножко, но не обращайте на меня никакого внимания…
– Именно, – кивнул засранец Орандафой, спокойно допивая свою порцию виски.
– Да кто меня туда пустит? – в шоке она смотрела на него.
– Ну… – он окинул ее взглядом, как будто увидел в первый раз. – Ты же Сильдар. Подруга самого сына министра. Перед тобой в этой жизни должны открываться все двери. Даже туалета.
– Но не дверь мужского туалета! – продолжала настаивать девушка.
– Значит, ты хочешь использовать свое право вето? – невозмутимо осведомился Орандафой, и в его голосе вместе с ехидцей прозвучал намек на прикрытую угрозу.
– Нет, не хочу, – тут же пошла на попятную Элисинда, представив себе, что его извращенный мозг может выдумать вместо этого и все оставшееся время.
– Тогда иди. Я понаблюдаю отсюда. И учти, просто зайти и тут же выбежать обратно не считается. Ты должна провести там как минимум пару минут, поэтому лучше воспользуйся моим советом и все-таки… займись своим очаровательным носиком и хорошенько попудри его.
Вставая из-за барной стойки, Элисинда не удержалась и украдкой показала ему средний палец, прежде чем двинуться сквозь толпу людей, гуляющих в преддвериях нового года к неприметным дверцам, полускрытым нишей в углу задымленного зала. Чем ближе она к ним подходила, тем сильнее ей начинало казаться, что всё это плохая идея и зря она ввязалась в эту сомнительную авантюру с Орандафоем и пошла у него на поводу. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что, кроме нее, никто больше не собирается навестить сие место уединения и раздумий, она решительно выдохнула и, словно ныряя в ледяную воду с головой, распахнула дверь с табличкой, на которой были нарисованы улыбающиеся штанишки с усами. И почти влетела в выходящего оттуда мускулистого красавца в обтягивающей белоснежной футболке и явной степени опьянения. Едва не ткнувшись лицом в белую ткань и чудом избежав конфуза, потому что там наверняка отпечатался бы весь ее дневной макияж разом, включая бежевою помаду, Элисинда просто замерла на входе, тупо хлопая ошеломлёнными глазами.
– Мэм? – густым басом прогудел здоровенный мужчина, вопросительно подняв бровь.
Элисинда стушевалась, но практически сразу же взяла себя в руки и решила идти напролом, как делала иногда на совещаниях, когда дело заведомо было дрянь и как-то надо было отстаивать свою собственную премию.
– Сэр? – в тон ему отозвалась она и, уверенно протиснувшись между его широкой фигурой и дверным косяком, направилась внутрь, как будто ничего странного не происходило.
– Э… мэм? – непонимающе окликнул ее мужчина, и Элисинда, обернувшись, выпалила:
– Что? Вы не видите табличку на двери? Я тоже, между прочим, в штанах! Не смейте дискриминировать меня по моему гардеробу! – и пока он не успел опомниться и как-то среагировать на ее бред, она влетела в кабинку и захлопнула за собой дверь.
Прислонившись вспотевшим лбом к прохладной плитке на стене, она помянула всех богов, их бабушек, матерей, а заодно и всех предков Орандафоя до сто седьмого колена. В красках представляя себе, как будет ему потом мстить, она решила все же воспользоваться по назначению тем местом, куда попала из-за его нездоровой фантазии, а закончив, осторожно выглянула наружу, молясь, чтобы никого больше не встретить. Ей повезло: по счастливой случайности в туалете не оказалось людей, и она благополучно сбежала оттуда на всех парах. Шардланд встретил ее, одобрительно посмеиваясь, и она злобно ткнула его в плечо.
– Я уже говорила тебе, как сильно ненавижу тебя? – прошипела она, плюхаясь на свое место.
– Нет, но я предчувствую, что за сегодняшний вечер мне еще не раз придется это услышать, – спокойно отозвался он и, склонившись ближе, одобрительно сказал: – Ты молодец, Сильдар. Не думал, что ты сможешь, но, похоже, твоя храбрость за эти годы никуда не делась.
– Как и твоя хитрожопость, – огрызнулась Элисинда, впрочем, польщенная до глубины души его искренней похвалой.
– Что есть, то есть, – согласился он, плавно поднимаясь со своего места. – Идем.
– Куда еще? – простонала Элисинда.
Но, поймав многозначительный и насмешливый взгляд Шардланд, только отмахнулась от вопроса, сообразив, что он счел этот простой вопрос еще одной попыткой перехватить контроль над ситуацией. Цапнув со стойки ее документы, он скрутил их в трубочку и сунул в карман пиджака, на который явно было наложено заклятие расширения и антидна, и Элисинда с тоской проводила свои отчеты взглядом, сделав мысленную пометку не забыть их забрать, когда всё закончится и она сбежит от этого дурацкого пари, на которое согласилась в порыве идиотской скуки и .
– Сегодня замечательный теплый зимний вечер, – выйдя из бара, проговорил Орандафой, с удовольствием подставив лицо прохладному воздуху. – Почему бы не вкусить всю его прелесть по полной, Сильдар? Готова?
Элисинда скорчила ему недовольную рожицу, зная, что бесполезно спрашивать его, к чему она там должна быть готова и чего ожидать. Орандафой только усмехнулся и галантно предложил ей свою согнутую в локте руку. Несколько секунд Элисинда с сомнением смотрела на нее, а затем, решив, что, раз уж согласилась в этот день подчиняться, то надо идти до конца даже в таких мелочах, вздохнула и сцапала его за локоть. Гулять, так гулять по полной программе.
– Вот и отлично, умничка моя, – промурлыкал он ласковым и журчащим голосом, явно наслаждаясь ситуацией, и двинулся вперед по улице. – Хорошая девочка.
Он посмотрел на хмурое лицо Элисинды, готовой вот-вот взорваться от возмущения, и расхохотался от столь великолепной картины.
– Тебе слишком сильно это нравится, – буркнула она. – Смотри не привыкни, это только на день. Потом я тебе напомню про все, что было в этот вечер.
– Ну почему же, если ты все-таки сегодня налажаешь и откажешься от пари, тебе придется подумать над тем, чтобы принять мое предложение о работе и занять мое место в международном. Хотя, думаю, ты рассмотришь его в любом случае, даже лежа в моей постели, так что я все равно окажусь в выигрыше. И если ты его примешь, то мне даже не придется отвыкать командовать тобой и наблюдать, как ты послушно исполняешь все, что я говорю.
– Не дождешься, Орандафой. Ты сам говорил, что я слишком хороший специалист, да еще и с управленческим опытом, так просто у тебя не выйдет изменить меня. В рамках своей профессиональной компетенции я собираюсь ставить под сомнение каждое распоряжение, исходящее от тебя и рассматривать его во всей серьезностью. Хотя бы ради того, чтобы отомстить твоей наглой и самодовольной роже за сегодняшний вечер.
– Как хорошо, что я почти никогда не ошибаюсь, а значит, и ставить под сомнение тебе будет нечего, – самодовольно сказал Шардланд, продолжая ее дразнить и резко свернул в сторону огромного торгового центра, сверкающего яркими неоновыми вывесками, облепившими фасад, словно пчелы – улей.
Уже не пытаясь ни о чем спрашивать своего вечернего спутника, Элисинда мрачно плелась за ним, держась за сильный локоть, чувствуя, как внутри поднимается нехорошее предчувствие, чего-то весьма мерзкого. Мельком оглядев схему расположения магазинов, Шардланд кивнул каким-то своим собственным мыслям и потащил Элисинду на третий этаж, а там уверенно направился к одному из самых дорогих бутиков женской одежды во всей столице.
– Ты собираешься заставить меня что-то примерить, а потом сбежать, не заплатив? – все-таки не выдержала она, когда Орандафой, о чем-то вполголоса переговорив с молодой консультанткой, вернулся к ней.
– Пф, Сильдар, я все-таки не вор, а выходец из семьи политических преступников, в крови которых стремление к власти, – закатил глаза он. – Нет, я придумал для тебя кое-что пострашнее. Иди примерь, – он кивнул куда-то за ее спину, и, обернувшись, она увидела приближающуюся к ним продавщицу с ворохом одежды в руках.
Замерев на одно короткое мгновение, Элисинда поняла, как давно нормально не ходила по магазинам и не обновляла свой гардероб. Ее строгий брючные костюмы внезапно показались ей слишком чопорными и скучными. Захотелось ярких цветов и чего-то женственного, летящего и кричаще-вызывающего. Оглядев вешалки в руках продавщицы, Элисинда поняла, что Шардланд попросил принести ей платья. Обернувшись на него, она робко ему улыбнулась, а он лишь сдержанно кивнул ей на дверь примерочной. Договорившись с самой собой, что сегодня вечером надо непременно постараться извлечь максимальную пользу или хотя бы просто опыт из любой ситуации, в которую она попадет по воле этого шикарного засранца Орандафоя, Элисинда решительно направилась вслед за счастливой продавщицей.
Примерив уже третье по счету платье, она даже вошла во вкус и долго крутилась перед зеркалом в примерочной, разглядывая себя во всех сторон и любуясь собственным отражением в зеркале. Она неожиданно отметила про себя, как горят ее глаза от уже давно позабытого азарта, который способен вызвать в женщине шоппинг, а на щеках играет красивый румянец, сделавший ее, как минимум, лет на пять моложе ее настоящего возраста. Волосы ожидаемо растрепались из-за постоянной смены нарядов, и она, тяжело вздохнув и посетовав на свой внешний вид, взяла артефакт и аккуратно прошлась по ним разглаживающим заклинанием, которое, конечно, не распрямило ее непослушные локоны, но хотя бы придало прическе аккуратный, божеский вид. Сделав глубокий вздох, она нерешительно выглянула из примерочной в поисках Орандафоя, всерьез ожидая, что он сбежал и оставил ее одну с кучей дорогущих платьев. Однако Шардланд обнаружился вальяжно лежащим на зеленом диванчике: он с таким неподдельным интересом листал женский журнал мод, что Элисинда не удержалась и, выйдя из примерочной, ехидно спросила сверкая на парня своими карими очами:
– Что, Орандафой, подбираешь себе трендовый образ на следующий бал, после начала нового года или решил пройти тест на то, кто ты в постели: робкая нимфетка или страстная львица?
– Сильдар, – глубокомысленно вздохнул он, откладывая журнал в сторону, – в моем возрасте любому мужчине и без всяких тестов уже пора знать, кто он в постели страстный доминант или ненужная тряпка. И если тебе так интересно, я выяснил, что предпочитаю в сексе, еще в Сорбонне… Хм… а ты весьма интригующе и аппетитно выглядишь в этом платье.
– Правда? То есть, ну, конечно, я всегда потрясающе выгляжу в независимости от того, что именно на мне надето, но конкретно это платье тоже весьма ничего, – спохватилась Элисинда, не желая показывать ему свою неуверенность.
Глаза Шардланд небрежно скользнули по ее телу, слегка задержавшись на открытых ниже колен ногах и чуть более глубоком, чем она привыкла носить, декольте. Его пристальный взгляд почти физически ощущался на разгоряченной коже, и она робко переступила босыми ногами, чувствуя, что, помимо смущения, внутри поднимается горячая волна, от которой вспыхнули щеки и начало сладко тянуть внизу живота. Она уже и забыла, каково это: ощущать на себе внимание мужчины и интересовать его не как компетентный специалист, а как женщина, которой он одним только взглядом серых глаз обещает такое приключение, о котором она не забудет никогда в жизни. Орандафой вдруг резко поднялся с места и в два шага оказался рядом с ней, подняв руку, он аккуратно поправил выбившуюся прядку ее волос и улыбнулся самой очаровательной из своих улыбок.
– Теперь ты выглядишь так, словно действительно готова отпустить ситуацию и наслаждаться жизнью весь этот дикий вечер напролет. Я жду, что ты отбросишь свое желание все контролировать вместе со своим скучным официальным костюмом, от которого появляется оскомина. В любом случае, сегодня ты его больше не наденешь, да и не только сегодня.
– Но… - попыталась возразить девушка.
Его палец мягко, но настойчиво коснулся ее губ, заставив замолчать и не давая возражать его словам, и Элисинда сразу же забыла, что хотела сказать в ответ на его очередной уже далеко не тонкий намек. Единственной мыслью, которая осталась у нее в голове и назойливо билась о подкорку мозга, было то, насколько нежным ощущалось прикосновение длинных пальцев.
– Время пари еще не закончилось не забывай об этом, и ты должна слушаться меня, Сильдар, беспрекословно – строго проговорил Шардланд, и вибрация его голоса отдалась по ее телу колкими мурашками. – Иди в примерочную и принеси мне свой рабочий костюм.
– Может, мне еще начать обращаться к тебе «о мой лорд»? – съязвила Элисинда, приходя в себя, однако послушно направилась в примерочную.
Вернувшись оттуда со своей одеждой, она уже хотела было спросить, что он задумал, но Орандафой забрал у нее костюм, блузку и обувь, передал все это продавщице, которая тут же ловко и аккуратно сложила их и упаковала в фирменный пакет с логотипом магазина.
– Благодарю, – улыбнулся ей Шардланд, и та расплылась в радостной улыбке, довольная, что сумела угодить требовательному покупателю. Подхватив пакет, он скомандовал: – Идем, Сильдар.
– Что? А платье? – растерянно посмотрела она на него.
– Ах да, последний штрих, – ухмыльнулся Орандафой и, потянувшись к ее воротнику, одним резким движением сорвал этикетку с ценником.
– Что ты творишь дурак? Оно же стоит, наверно, целое состояние! – Элисинда покосилась на продавщицу, но та продолжала невозмутимо улыбаться, никак не реагируя на происходящее и только прибывала в каком-то подобие экстаза.
– Отнюдь, – спокойно возразил Орандафой, уже привычно предлагая ей уцепиться за его предложенный локоть. – Не паникуй, Сильдар. Оно уже оплачено и куплено. А этикетку я сорвал, чтобы ты не вздумала его вернуть после сегодняшней прогулки. С тебя станется, но оно очень тебе идет, и я не могу этого допустить. А теперь пойдем, у меня еще остались на тебя кое-какие планы и нам следует их выполнить до полуночи.
– Что? Нет, я никуда не пойду! – Элисинда резко остановилась, перегородив проход, и Шардланд пришлось оттащить ее в сторону, чтобы не мешать желающим войти в магазин. – Орандафой, ты не можешь вот так просто купить мне дорогущее платье! Оно стоит, как три моих месячных зарплаты. А простому работнику нашего министерства на такое года два пахать при этом без еды и воды. Как я в нем на работу появлюсь?
– Сильдар, я уже это сделал, так что смирись и дыши ровнее, – он настойчиво скрестил руки на груди, спокойно глядя на нее сверху вних, и его невозмутимость только подстегнула поднимающуюся внутри Элисинды панику.
– Значит, я верну тебе его полную стоимость! Где этикетка? – затараторила она.
– Нет, не вернешь. Ты оставишь это платье и примешь тот факт, что именно я купила его для тебя и сделал это по собственному желани.. Ты будешь носить его и наслаждаться тем, как потрясающе в нем выглядишь, и учти, Сильдар, если ты сделаешь хоть одну попытку вернуть мне за него деньги или еще каким-то образом отплатить, я куплю тебе еще одно платье в два раза дороже этого. А если продолжишь упрямиться, то к нему присоединяться еще и туфли от Жалор.
– Орандафой, ты переходишь все допустимые границы! Ты… Ты даже не дал мне шанса отказаться от такого дорогого подарка! Воспользоваться твоим дурацким правом вето! Это просто… Я… – Элисинда запнулась и покачала головой, окончательно растерявшись и лишившись дара речи.
В такой ситуации она оказалась впервые и теперь совершенно не представляла, что делать и как переубедить упрямого Орандафоя, который, судя по выражению лица, не намерен был отступать. Подарок стоемостью в две зарплаты, она не могла принять, но и отказаться тоже ситуация окончательно и бесповоротно вышла из-под ее контроля. Она сделала несколько шагов вперед, остановившись у перил, огораживающих пролет с эскалаторами, и бездумно посмотрела вниз невидящим ничего перед собой взглядом.
С самого окончания Сорбонны, когда стало ясно, что дееспособность родителям вернуть не удастся, а их отношения с Майклом окончательно зашли в тупик, она привыкла заботиться о себе сама: зарабатывать на жизнь, оплачивать счета, пробивать дорогу наверх по карьерной лестнице, стремясь построить себе имя. А не быть просто красивой подругой сына министра. Конечно, друзья всегда были рядом и поддерживали ее, но финансово она никогда ни от кого не зависела, последние десять лет, так точно. Она ничего не имела против подарков на праздники, но это дурацкое платье не вписывалось ни в какие привычные рамки. Его цена… Орандафоя даже другом назвать было сложно: до сегодняшней встречи в баре их общение ограничивалось совместными совещаниями и поездками в министерском лифте и самолете. И вот он просто так делает ей безумно дорогой подарок, оправдывая свои действия каким-то дурацким пари. А до этого внезапно предлагает перейти к нему на работу в перерыве между двумя бокалами коктейля. Может, он просто с ума сошел во цвете лет? Или какой-нибудь особо мощный твофл прилетевший в голову во время соревнований по футкостлу вдруг дал о себе знать спустя столько времени? А может, он просто не умеет пить, и ему виски ударило в голову и снесли ее напрочь?
– Сильдар, – мягко проговорил голос Шардланд у нее за спиной, и ей на плечо легла тяжелые мужские руки и осторожно развернули к нему лицом. – Прости, я не думал, что это дурацкое платье так тебя заденет. Поверь, я не пытаюсь тебя каким-то образом оскорбить или умалить тот факт, что ты сильная независимая женщина, которая самостоятельно может себе купить хоть десяток таких платьев. Просто, моей матери они безумно нравились и отец всегда брасал все дела ради того, чтобы порадовать ее платьем из новой коллекции. В магазине до сих пор всегда оставляют экземпляр ее размера, а ты с ней одинаковая. И уж точно у меня нет цели тебя подкупить, чтобы ты приняла мое предложение о работе. Просто…
Он неожиданно умолк, и на его лице появилось задумчивое выражение, словно он сомневался, следует ли продолжать и рассказывать своей собеседнице все.
– Ты весь вечер хотела узнать, что я делал в баре в пятницу вечером и от каких проблем пытался сбежать в алкогольный дурман, – наконец медленно сказал он, будто слова давались ему с огромным трудом перед самым новым годом. – Мой отец болен, Элисинда. Смерть матери в прошлом месяце подкосила его сильнее чем врачи говорили, и он медленно сходит с ума, уже не различая практически ничего вокруг себя. Лучшие специалисты по психическим отклонениям, каких я только смог найти по всему миру, лишь разводят руками и качают головами, сочувствуя мне. Иногда он узнает меня, и все почти как прежде, но порой он становится агрессивным и неуправляемым, видит то, чего на самом деле нет, и разговаривает с теми, кто давно умер. Я пытался переправить его в специализированную клинику, где он находился бы под круглосуточным наблюдением и получал необходимое медицинское высококвалифицированное лечение, но он весьма… Настойчиво отказывается покидать дом. Врачи бывают у него два раза в сутки, а в остальное время он просто бродит по коридорам и… Это же Орандафой-холл, Сильдар. Тебе, как никому, отлично известно, каких чудовищных фантомов там можно обнаружить за каждой дверью и какие страшные воспоминания они могут пробудить в травмированном сознание. И… Это адский замкнутый круг, из которого я не могу найти выход. Дома ему становится все хуже и хуже, и я ничего не могу с этим поделать. Любые попытки увезти его обманом или силой оборачиваются мощным выбросом стихийной магии, словно ему пять лет, а не шестьдесят семь. И я… – он с силой провел рукой по лицу и отвернулся, словно не хотел видеть ее реакцию на свои следующие слова. – Я просто устал, Сильдар. Я не могу бросить отца одного в поместье, но и возвращаться туда, где царит безумие, каждый вечер все тяжелее, словно я сам начинаю медленно сходить с ума и терять рассудок.
Потрясенная до глубины души его нерадостным рассказом, Элисинда сделала шаг вперед и, робко дотронувшись до его руки, сжала ее в своей маленькой ладошки. Шардланд замер, невидящим взглядом смотря в стену за ними, но спустя несколько долгих и томительных секунд тягучего молчания сжал ее руку в ответ.
– Не поверишь, но я не меньше твоего люблю держать всё под контролем, Сильдар. Хотя, конечно, у меня это еще не стало патологией в крайней степени, – мрачно усмехнулся он и повернулся к ней. – Но в последнее время я чувствую, что больше не владею контролем над ситуацией и лишь плыву по течению, ожидая, куда вынесет меня бурная река событий в ад или в могилу. Поэтому, узнав, что у тебя прямо противоположная проблема, я ухватился за возможность вернуть себе хотя бы иллюзию контроля и посмотреть, что между нами может получиться. Пусть всего лишь на один короткий день, но это показалось мне глотком для утопающего. И вот ты стоишь здесь передо мной, такая красивая в этом проклятом платье любимого материного бренда, которое надела, потому что я так захотел, и на мгновение жизнь снова показалась мне прекрасной оттого, что я, как и прежде, сам хозяин своей судьбе.
– Прости, Шардланд, я не знала, – глухо проговорила Элисинда, ощущая волну жгучего стыда за свои необоснованные подозрения в его адрес. – Мне очень жаль твоего отца. Тогда, после суда двадцать лет назад, мы сумели найти… Взаимопонимание с Карнелиусом, а его помощь следствию оказалась неоценимой, и… Он не заслуживает такой участи. А ты тем более не должен так страдать.
Шардланд только молча кивнул и мягко высвободил ладонь из ее озябшей руки. На его лице появилось непроницаемое выражение отстраненной холодности и вежливости, и Элисинда поняла, что он пытается спрятать эмоции обратно туда, откуда они прорвались в этот короткий миг. Интересно, он уже жалеет, что открылся ей, поддавшись сиюминутному порыву чувств?
– Спасибо, что выслушала меня, – сухо сказал он. – Я справлюсь с этим.
– Не сомневаюсь, – мягко проговорила она, давая понять, что его намек понят и тема закрыта.
Черт с ним уже, с этим платьем. В ее жизни случались вещи и пострашнее, чем дорогая тряпка в два ее оклада. Пусть остается, если Орандафою так хочется, тем более если это память о матери.
– А вот справишься ли ты с моим следующим заданием, мы еще посмотрим, – сказал он, явно взяв себя в руки, и его глаза снова задорно блеснули интригой. – Идем, Сильдар.
Он потянул ей руку и увлек ее за собой в сторону эскалатора, и вскоре они очутились на первом этаже, в огромном супермаркете. Шардланд огляделся по сторонам, хитро прищурившись, и у Элисинды снова возникло нехорошее предчувствие, что сейчас будет ой как не по вкусу. Она нервно скользнула взглядом по помещению, где между стеллажами бродили немногочисленные покупатели, очевидно, обнаружившие дома прямо перед праздниками пустой холодильник и решившие пополнить запасы еды.
– То, что надо! – удовлетворенно провозгласил Орандафой и галантно протянул ей руку. – Мисс Сильдар, позвольте пригласить вас на танец в этот чудесный вечер.
Элисинда в очередной раз выпучила глаза, сообразив, что несколько секунд назад в зале как раз заиграла популярная медленная песня, под которую было бы здорово потанцевать где-нибудь в хорошем ресторане или министерском приеме. Но никак не в супермаркете между полками с консервированным горошком и подгузниками на глазах у усталых домохозяек и припозднившихся офисных работников, покупающих себе ужин на холостяцкий желудок.