Планета Ярости. Ната Чернышева
Магазин Книги автора Комментарии (3) Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
+1 бонус при покупке!
Книга-участник бонусной программы Призрачных МировОна рождена была править. Безупречная родословная, идеальные гены, высший статус просто по самому факту рождения...
Но по злой насмешке судьбы она появилась на свет в пещере на планете, далёкой от цивилизации. Кем здесь править? Местными зверолюдьми, стоящими на самой примитивной ступени развития?!
Ярость, запертая в сердце, сжигала душу, не находя выхода. Пока не прошлась по родному лесу с грабежами орда...
В степных капищах древнего жестокого культа нашлось неожиданное спасение: сигнальный маяк звездолёта, сгинувшего на Планете раньше. Но из Степи ещё надо было унести ноги. С раненым соплеменником на горбу: упавшего с небес пришельца степняки собирались принести в жертву своему безжалостному богу...
Однотомник.
Участник литмоба "Космические интриги" на ПродаМане
С этой книгой рекомендуется (но необязательно!) читать книгу "Планета Забвения"
Отрывок «Планета Ярости. Ната Чернышева»
НАТА ЧЕРНЫШЕВА
ПЛАНЕТА ЯРОСТИ
ПРОЛОГ
Багровое солнце уходило за горизонт, окрашивая вечерний туман в цвета засохшей крови. Высокие кроны деревьев выступали из седовато-бурого рыхлого марева как гигантские корабли прошлого. Где-то там, на горизонте, где Лес сливался с небесным светом, жила и дышала давней затаённой враждой Степь…
Эна не раз бывала у реки, за которой начинались бескрайние, поросшие сине-серебристыми пахучими травами просторы. За реку ходить строго-настрого запрещалось. Там легко было пропасть и никогда больше не вернуться домой. И одно Небо знало, где потом искать твои кости. Если ещё останутся от тебя какие-нибудь кости…
На Планете хватало тех, кто не гнушался даже такой, лишённой любых остатков мяса, пищи.
Тоска.
Тусклое сизое небо - как стальная крышка захлопнувшейся ловушки. Враждебная Степь, куда даже просто посмотреть без приступа головной боли не получалось. Знакомый до последней пылинки под ногами Лес и неизведанные просторы за непроходимой скальной грядой.
Маленький, очень маленький мирок, в котором приходилось существовать на грани выживания, особенно под весну, когда сделанные за тёплое время года запасы истощались, а снаружи продолжали идти лютые метели и ни о какой охоте не могло быть и речи.
Вот что значит, родиться не в то время, не в том месте и не у тех родителей!
Солнце неотвратимо сползало под горизонт. Небо темнело, на нём проступали первые звёзды. Где-то там, в недосягаемой черноте простора, неслись от планеты к планете огромные корабли. Кипела интересная и увлекательная жизнь. Не приходилось без конца бить зверя, заготавливать впрок мясо, скоблить и сушить проклятые шкуры, чесать шерсть, прясть шерсть, вязать из той шерсти тёплые полотнища - взамен износившихся. И делить одну пещеру с теми, кого вовек бы не видеть никогда!
Иногда Эна думала, что распиравшие её ярость и отчаяние однажды взорвутся как сверхновая звезда. Вспышка растворит в себе постылый мир целиком без остатка. И родную Пещеру, и исхоженный вдоль и поперёк Лес и даже ненавистную Степь. Иногда ей отчаянно хотелось, чтобы это произошло как можно скорее, и тогда всё закончилось бы уже наконец, так или иначе. А иногда она пугалась собственного страстного ожидания конца до немоты.
Темнота захватила мир окончательно, лишь за Лесом ещё рдела ржавая полоса остывающей зари. Сразу стало ощутимо холоднее. Весна… Хоть деревья уже и распрямились, стряхнув с себя зимние наледь и снег, но до летнего тепла ещё очень далеко. Метели ещё могут вернуться. И пусть снег будет мокрым, какая разница. Замёрзнуть можно и на нём.
Эна мёрзла всегда, сколько себя помнила. Середина лета приносила облегчение, но, прямо скажем, ненадолго. Да и длилось лето недолго, Лес раскинулся в высоких широтах Планеты. Переселиться бы поближе к экватору, да только кто же даст, Степь, что ли? Степняки рады будут сожрать ненавистных соседей, перед ними только дрогни.
Правила выживания в диком мире. Каждый каждого готов сожрать, переварить и удалить из организма. Лишённая всякой цивилизации пастораль. Либо ты жрёшь кого-то, либо этот кто-то жрёт тебя. Без вариантов.
Эна слезла с уступа и пошла вверх по каменным ступеням, когда-то безумно давно прорубленным Отцом. Ступени за долгие годы приобрели глянцевый блеск, но по бокам из щелей и трещин пробивалась вездесущая жёсткая трава, синевато-зелёная с тоненькими рыжими метёлочками. Тронь такую, и тут же поплывёт в воздухе зеленоватая мерцающая пыльца. А по осени на кончике каждого стебелька нальются багровым крохотные круглые плоды. Если их собрать, хорошенько высушить, то в конце зимы можно запаривать в кипятке и пить: бодрит и пахнет зрелой осенью.
Лестница выводила на широкий скальный выступ, над которым зиял вход в пещеру. По вечернему холоду полог из жёстких шкур топотунов был уже опущен и натянут. Эна тихонечко отвела его сбоку и просочилась внутрь. С изнанки полог утепляли вязаные полотнища, прикреплённые внахлёст, в несколько слоёв: серая шерсть Лесных Братьев вполне годилась на пряжу. И сколько долгих зимних вечеров ухнуло в бездну за монотонным вязанием из толстых серых ниток, кто бы знал!
Эна расправила полог и привычным движением закрепила петли в клиньях. В каменных, выдолбленных вручную чашах вдоль стены горело слабое пламя. Фитили тоже крутили вручную из высокой болотной травы, которой давали потом высохнуть как следует. А топливом служила вязкая смола, её в избытке давали по весне деревья Нижнего Леса. Да, смолу тоже приходилось собирать и хранить…
Каменный свод загибался ввысь, и где-то там, среди тусклых бликов от фитильков и очага, можно было разглядеть висячие корни. Наверху росли всё те же деревья, им нужна была влага, и они тянули корни вниз, насколько хватало сил. Кому сил не хватало, тот засыхал знойным летом. Просто, жестоко и действенно. Естественный отбор во всей красе.
Брат снова притащил целую горку мелких камней, ссыпал их в деревянную чашу, которую к слову, вырезал сам, и теперь увлечённо брал по одному и раскладывал перед собой сложным узором. Самое важное дело! Всё остальное подождёт. Эна не прошла мимо. Поддела носком чашу и опрокинула её, камни рассыпались. Брат поднял голову, долго смотрел на неё. В его глазах, казавшихся в пещерном полумраке чёрными, отразилась привычная уже безмятежная пустота. Сейчас он соберёт все рассыпанные камни - по одному! - и снова продолжит.
- Тьфу, - плюнула Эна. - Бестолочь. {Беспамятный}.
Иногда до зуда хотелось толкнуть, ткнуть или даже как-нибудь ранить, лишь бы пробить ороговевшую с годами корку вселенского равнодушия. Чтобы брат заорал, обругал, толкнул в ответ. Но нет. Бесполезно. Родился с неправильными генами, других себе уже не заведёшь.
От очага вкусно пахло запечённой в углях рыбой. Рыба так рыба... рацион не страдал особым разнообразием, особенно по весне. Мать обнаружилась тут же: держала планку. Что-что, а уж за физической формой им всем приходилось следить безоговорочно, иначе сожрут.
- Не обижай брата, Эна, - сказала мать, перекатываясь из планки на пятки.
- Кто его трогал… - буркнула Эна, сгружая рядом с очагом мешочки с солью.
На солончак она сегодня и ходила, весь день ушёл на дорогу туда и обратно. Повезло с пещерой, о соли можно было не беспокоиться.
- Я удивляюсь тебе, дочь, - медленно выговорила мать. - Ты крупнее брата? Тяжелее? Сильнее? Что будет, если он однажды приложит тебя за какую-нибудь твою выходку, ты подумала?
- Не посмеет, - через губу бросила Эна, даже не оглядываясь в сторону брата.
И так ясно, чем он там занят. Камушки свои обратно собирает!
- А он об этом знает?
Пламя бросало на лицо матери рыжие блики, и из-за этого казалось, что напротив сидит кто-то абсолютно чужой, чтобы не сказать чуждый.
Такая вот судьба. Не повезло родиться в пещере, у потерпевших здесь аварию пилотов из различных рас. Каким образом такое зачатие стало возможным, Эна интуитивно остерегалась спрашивать, не без оснований опасаясь, что её с подобным вопросом отошлют куда-нибудь за горизонт. Болезненная тема, с какой стороны ни посмотри. Возможно, мать попала в программу какого-нибудь эксперимента, какие-то смутные представления о чём-то подобном плавали в памяти, не выходя, впрочем, толком на сознание. Да не важно, на самом-то деле. Главное, они родились, Эна и её брат. Здесь. В диком мире, вдали от всех, сколько-нибудь оживлённых галактических маршрутов. И жить им здесь - до самой смерти, наверное.
Девушка сжала кулаки, в который уже раз испытывая жаркий приступ бессильной жгучей ярости.
Как покинуть Планету, если у тебя нет ни подходящего транспорта, ни топлива для него, ни банальных навыков навигации и пилотирования?
Но вслух она сказала совсем другое:
- Возишься с ним, с бесполезным. Тьма с его камнями, пусть на них пырится, сколько пожелает, но хоть бы ворот подъёмника крутил иногда! Воду-то хлещет как не в себя.
- Эна.
- Что - Эна? - прорвало, и остановиться оказалось попросту невозможным, даже если бы она сильно того захотела. - Сколько можно! Кто не работает, тот не ест. И не пьёт!
- Эна, - в голосе матери прорезалась сталь.
- Тебе надо было избавиться от него сразу же, как только стало ясно, что он неполноценен! - резко бросила девушка. - Пользы от него никакой, толку никакого, только ест и гадит. И воду тратит! Вчера едва весь резервуар не спустил просто так, вовремя поймала.
- Вот как ты думаешь, - задумчиво выговорила мать. - По-твоему, я должна была сбросить новорождённого младенца со скалы?
- Ты - {человек}, и не понимаешь ничего! А вот Отец бы понял!
- Не факт.
- О, если бы он был жив сейчас!
- То ты была бы недовольна им ещё сильнее, чем мной.
Эна сжала зубы и бросила в ответ:
- Не факт!
- Довольно, - мать поднялась. - Не хочу больше слушать тебя. Разберись со своими эмоциями, найди слова получше тех, какие только что сказала, и вот тогда мы продолжим разговор.
- Но…
- Эна.
Пришлось проглотить возражение. Эна всегда чувствовала предел, за который лучше не переступать. Проверять, что случится, если всё-таки против здравого смысла шагнёшь в пропасть - не позаботившись о страховке или крыльях, пока ещё не хватало духу.
Поэтому девушка молча смотрела, как мать подходит к брату, садится рядом. Смотрит вместе с ним на эти проклятые камешки. Да, ему станет легче на какое-то время, и, может быть, он даже вспомнит, что воду в резервуар надо закачивать, а не спускать её оттуда. Но потом всё начнётся снова. И закончится чем-нибудь совсем уж нехорошим.
Эна поворошила угли, проверяя, как там рыба. Готова, конечно же. Но есть расхотелось совершенно.
Она припомнила яркие сны, приходившие теперь часто. О небе, затканном сиянием звёзд так, что для тёмных участков не оставалось места, и навигация велась по магнитному указателю компаса. О городах под ярким и тёплым, не чета здешнему, солнцем. О торжестве разума, до которого местным обитателям расти не одну тысячу лет…
И всё это было - где-то там. За горизонтом событий. Далеко от сырой пещеры с полоумным братом и матерью-человеком.
За что?
ГЛАВА 1
Каменная гряда шла с юга на север, повышаясь к северу. Когда-то здесь плескались воды древнего моря, потом оно ушло. О старых добрых временах напоминали выходы ракушечника: забавно, камень слеплен из лучей и раковин древних обитателей Планеты…
Но выше родной пещеры проступала гранитная скала, отполированная ветрами до мрачного серого блеска. Вот там, на плоской, лишённой даже следов растительности, террасе и стоял памятный Камень.
Эна поднялась наверх ранним утром, когда горизонт ещё только начинал алеть, предвещая восход бурого солнца. Ветра не было, стояла зябкая холодная тишина. А у Камня уже сидела мать. Руки на коленях, пятки сомкнуты. Эна тоже умела так сидеть, но недолго.
Девушка дёрнулась было уйти, но потом передумала. Подошла, села рядом. Тишина давила ледяной отстранённостью.
{Тому, кто дорог был при жизни…}
Эна почти не помнила Отца, хотя тот вечер, когда он умер, впечатался в память навсегда. Отец долго болел, последнее время почти не вставал с ложа, но его присутствие всегда ощущалось как ласковое летнее солнце. Он просто был, и можно было сесть рядом, прижаться щекой к родной руке. Заговорить и услышать ответ. Казалось, так оно и останется навсегда.
Но нет.
Отец умер, и в расколотое надвое сердце вошла пустота.
С Камнем разговаривать можно, почему бы и нет. Но он никогда тебе не ответит. А если прижаться щекой, то воспримешь лишь холод - вместо былого тепла.
У подножия Камня горел неугасимый серебряный огонёк. Прощальный дар ушедшему за грань жизни, паранормальное чистое пламя. На него мать силы, Эна знала. Может быть, и зря, ведь выживать здесь очень непросто. Но огонёк горел и угасать не собирался.
- Мне не хватает его, - вдруг сказала мать, а Эна думала, что уже не дождётся разговоров.
Мать была молчаливой. Разговаривала редко. Чаще всего ей хватало жеста или взгляда. Эна подумала, что, возможно, неразговорчивость брат унаследовал от неё… Но если у брата мысли блуждали где-то вдалеке, то мать была вся - здесь и сейчас. Её присутствие иногда… {подавляло}. Вот как сейчас.
- Мне… тоже, - тихо ответила Эна, сглатывая подступивший к горлу комок. - Тоже не хватает. Я вот думаю… Не в упрёк тебе и не в продолжение ссоры. Всё ли ты сделала, что могла? Ведь ты училась когда-то. Ты умела. Ваши человеческие науки: паранормальное исцеление…
- Допрыгни с места до вон той скалы, - невозмутимо предложила мать.
Эна оценивающе посмотрела на скалу.
- Мне не хватит сил, - сказала она. - Я упаду в обрыв и разобьюсь.
- Вот и я… разбилась.
Эна виновато припомнила, как мать болела тогда. Вспомнился свой собственный страх остаться совсем одной, в пещере, рядом с молчаливым братом, у которого не пойми ещё, что на уме. Много дней, сбилась со счёта сколько, и только потом удалось подсчитать по импровизированному календарю на стене пещеры: брат продолжал его вести, как ни странно.
Сорок дней.
От воспоминаний стало ещё холоднее, и пришлось обхватить себя руками, чтобы унять крупную дрожь.
- Бывают случаи, когда жизнь меняется на жизнь, - медленно, размеренно сказала мать. - А бывает, когда жизни недостаточно, и онкология - как раз из таких. В отделении паранормальной медицины где-нибудь в Земной Федерации, да даже Радуарского Альянса - шансы бы были. Консилиум из врачей-паранормалов… кто-нибудь обязательно сумел бы увидеть то, что не увидела я, встроиться в… схему, куда не смогла пробиться я… и вытащить. А здесь я была одна. С почти полностью утраченными навыками. Целительство, Эна, требует постоянного труда. Как мышцы, которые без нагрузки превращаются в дряблые тряпочки. Не зря квалификационный экзамен проводят раз в три года, не реже.
Для матери это была необыкновенно длинная речь. Само по себе необычно. Но ещё необычнее прозвучал смысл сказанного. Мать не сердится больше? Но ведь почти непроизносимые слова прозвучали вчера…
- Ты ведь лечишь Лесных Братьев.
- Верно. Но они - другой народ, и у них всё иначе. И всё равно умирают.
Да. Смерть здесь дышала в затылок всегда, сколько Эна себя помнила. Если не в зубах хищника, так от болезней. Приходили и уходили эпидемии. Неудачные роды уносили юных матерей, а их детям либо везло - в Лесу находилась ещё одна кормящая, - либо нет. Можно было оступиться на крутом подъёме, сорваться со скалы, утонуть в Реке, угодить в лапы степным разбойникам, провалиться под лёд зимой или под землю - летом. Смерть ходила за каждым, родившимся здесь, след в след. И иногда её ледяное дыхание становилось настолько зримым, что удавалось предугадать беду и с ней разминуться, но - почти всегда на пределе сил. После чего
А Камень стоял здесь уже седьмой год. Как дыра, как тяжёлая незаживающая рана. Иногда Эна с ужасом думала, что через двадцать лет скажет о Камне - двадцать седьмой год… Двадцать лет казались каким-то безумным временем, столько не живут, по крайней мере, здесь. А тридцать? Сколько лет матери? Однажды и её Камень встанет рядом с отцовским. Детский страх сбудется: Эна останется в постылой пещере одна.
- Неужели совсем ничего нельзя сделать?! - вырвалось у неё против воли.
- Следи за небом, - ответила мать, не отводя взгляда от Камня. - Может быть, когда-нибудь, кто-нибудь...
- Или нет.
- Или нет, - мать встала, отряхнула колени. - И, тем не менее, следи за небом, Эна. Встретились же однажды здесь две пылинки, отец твой и я. Может быть, однажды повезёт и тебе.
Повезёт… Эна ненавидела зависеть от чего бы то ни было, особенно если это нельзя было взять в руки и разбить, если оно бесит. Она предпочитала действовать - вместо того, чтобы пялиться в стену потухшим взглядом и плакать над неудачами. Неудачи приносили урок, который стоило запомнить на будущее, чтобы не ошибаться впредь. Но и - всего лишь.
Солнце выползло на небо, пригрело. Эна стянула с плеч меховую безрукавку, осталась в рубашке из тонко выделанной кожи топотунов. Ей вспомнился громадный зверь, которого не так -то просто было загнать в ловушку. Один на один на земле даже с поддержкой Лесных Братьев с ним справиться было невозможно. Только яма с вбитыми в дно кольями. И - милосердный бросок ножа в глаз.
Эна не промахивалась. Отцовский десантный нож с гнутой деревянной рукоятью и идеограммой его семейного Древа на торце служил девушке безупречно и верно.
Она выдвинула клинок из ножен и поцеловала его.
- Я не посрамлю тебя, Отец. Никогда.
Гранит равнодушно принимал на себя тусклый багровый свет нового дня. Души Старших не ищут извне. Они приходят изнутри, из наследственной памяти рода, из тех чёрных озёр, что навеки впечатываются в поколения и передаются младшим снова и снова. Если сам механизм наследования не сбит каким-либо генетическими отклонениями. Как у брата.
Эна надеялась на то, что уж с ней-то всё будет хорошо. Она не отдавала себе отчёта, но её злость на брата происходила ещё и из страха самой однажды когда-нибудь оказаться в подобном состоянии. Утратить разум… И мать не поможет, как не может она вытащить из ямы брата. Нет уж, лучше сразу умереть!
***
Летом пришли долгие буйные грозы. Ливень шёл стеной - поистине, состояние мира за пологом пещеры можно было определить как {«вода с прослойками воздуха»}. Всё живое попряталось в укрытиях, даже деревья скручивали ветви вокруг стволов, чтобы устоять перед порывами ураганного ветра.
Слева от входа в пещеру гремел водопад. Там текла обычно тоненькая, шипящая струйка, не замерзающая до середины зимы, когда устанавливаются окончательно сильные морозы. Эту воду можно было пить, хотя для приготовления пищи или технических нужд она не годилась: слишком насыщена газом, да и струйка тоненькая, попробуй котёл набери - ждать придётся половину суток, не меньше.
Но по весне, когда выше в скалах таял снег или летом, в сезон ураганов и гроз, ручеёк превращался в грязный ревущий поток, от которого в любое время можно было дождаться и града камней с высоты. Песчаник и известняк, составлявшие основное тело гряды, особо прочной горной породой не назовёшь. Счастье, что бешеный напор не касался ступеней, а пролетал от них в стороне! Иначе лестница за пару лет основательно бы разрушилась. И как тогда спускаться в Лес на охоту? Только мучиться с вырубанием новых ступенек…
Буйство стихии всегда завораживало. Мощь. Сила. Ярость. Можно бесконечно смотреть на идущий сплошной стеной дождь, пронизанный высверками молний. Особенно хорошо смотреть из надёжного укрытия. Под ливень Эна попадала не раз, будучи в Лесу. И, хотя умела стойко переносить удары бури и там, всё же предпочитала пережидать непогоду в пещере. Здесь, по крайней мере, не вымокнешь насквозь. И одежду не придётся сушить несколько суток, а потом и чинить, если разошлись швы...
Трах! От грохота сотряслись стены, посыпалась сверху каменная крошка. Слух вернулся не сразу. Кажется, молния ударила совсем рядом…
- Отойди от проёма, - немедленно велела мать.
Эна поспешно отступила, несмотря на то, что приказ заставил стискивать зубы до скрипа и отбитой эмали. Никто не смеет приказывать, никто! Уверенность росла изнутри, от того предназначения, которое ждало девушку, родись она {в цивилизации}.
Но молния могла поджечь полог, такое на её памяти уже случалось. Именно поэтому в пещере всегда есть запасное полотнище, даже два. ( И лучше бы к зиме сделать ещё и третье…) Остаться в зиму без защиты от ледяного ветра, задувающего снаружи, очень плохая идея.
Да сплошь кругом идеи одна другой хуже! Остаться без запасов. Остаться без воды. Без одежды. Без жизни. Подчиняться матери, {человеку}, одной из тех, с кем народ Отца воевал вот уже какую сотню лет. Бесит!
Брат снова возился с камешками. Не надоедает ему выкладывать свою проклятую звезду! Но в привычном и обычном внезапно проявилось нечто странное. Эна споткнулась, пытаясь осознать увиденное.
Камешки складывались в слова.
Общий для всего Народа язык, базовый, как его иногда называют, приходит к ребёнку вместе с первым каскадом наследственной памяти. Голосовая речь, а иногда и письменная тоже. Хотя обычно письму детей учат, но случаи врождённой грамотности не так уж и редки. Иногда грамотность смазана, и тогда приходится переучивать, а иногда в память приходят совсем уже древние знания, среди современников уже утраченные.
- Мать! - позвала Эна. - Подойди.
Какое-то время они смотрели на выложенную камнями надпись. Потом Эна поймала взгляд брата. В его глазах уже не было прежней пустоты, но то, что было, немного пугало.
- Ты можешь прочесть это? - спросила мать.
Она не знала высокой письменности Народа. А здесь была именно она. Эна помнила эхом - кто-то из дальних предков занимался археологическими изысканиями. Неприятное ощущение. Не понимать смысла, и вместе с тем уметь читать. И только после прочтения осознавать воспринятое.
- Это имя, - сказала девушка. - Он написал своё Имя. Он взял себе твоё имя, мать. Теперь он у нас - Эн.
А разговаривать не может, всё же. При том, что «чёрное безмолвие» у него в мозаичной форме: голосовые связки всё-таки есть, но не работают, потому что неправильно включившаяся наследственная память их блокирует.
Мать молчала. Эна знала, о чём та думает. Третий круг. Брат не смог стать взрослым снова. К нему снова пришёл первый каскад, в третий уже раз. О, он быстро наверстает утраченное. С ним снова можно будет общаться, даже дружить. Вот только слишком сильно привязываться к нему не стоит. Наследственная память рано или поздно взбунтуется снова. Подарит ли она Эну взрослое Имя или снова отбросит в детство - уже никто не скажет.
А вот! Нечего рождаться с битыми генами. Никто не спасёт. Особенно здесь.
- Плазма, труп или мочало, начинаем всё сначала, - подытожила событие мать. - Планшет с песком. И пусть пишет…
Планшетом называлась плоская длинная чаша, вырезанная из половинки ствола молодого дерева и заполненная песком. По песку удобно было пальцем чертить слова. Эна выучила так эсперанто Земной Федерации - самой захотелось. Голосовая речь пришла при первом каскаде, а вот письменная - нет. А кто не знает языков, тот калека. Даже если это язык недружественной расы.
А за пологом продолжала идти артиллерийская дуэль земли и неба. Гроза разбушевалась не на шутку, и утихать не собиралась. Только глупец высунет сейчас нос наружу. Или неудачник, которого буря застала в дороге.
Как хорошо, что у пещеры было несколько выходов, в том числе и в соседние подземные залы. Когда-то здесь нёсся бурный поток подземной реки. Потом вода ушла, и остались причудливые, заваленные гигантскими камнями полости. В одном из нижних залов обнаружилась удачная каверна: её заполняли льдом, который резали в зимнюю пору на ближайшем озере. И льда хватало до начала новых холодов. От мелких вредителей запасы защищал всё тот же лёд, уложенный высокими бортиками, и плотно накрытый сверху шкурой топотуна.
Каменный потолок нижних залов содержал в себе вкрапления фосфора. Из-за этого можно было приходить сюда безо всяких факелов, что радовало - не нужно занимать на обратном пути и без того нагруженные руки. Своды светились синевато-бирюзовыми звёздами, отражались в полупрозрачных глыбах льда, просвечивали со дна сквозь стоячую воду небольшого озерца.
Можно было бы оборудовать здесь купальню, интереснее вышло бы, чем наверху. И не надо по полдня крутить проклятый ворот, чтобы набрать нужный объём. Вот только вода здесь была безумно холодной. Она обжигала, как кипяток, если оступишься сдуру и всей ногой, по самое колено, в неё въедешь.
В озере водились слепые чёрные рыбы в добрый локоть размером. Эна подкармливала их, чтоб плодились, как следует. Зимой, когда снаружи завывают вьюги, неплохая добавка к обеду. Но слишком много рыбы здесь не бывало никогда, и в ход она шла только тогда, когда наступал совсем уже край. Да и тогда старались не съедать подчистую всё. Что тогда следующей зимой делать? То-то же.
Пока готовилась похлёбка, Эна ушла в дальний конец пещеры. Долго метала отцовский нож в деревянную мишень. И здесь наследственная память ничем не могла помочь ей: Отец, как и все его старшие по прямой линии, не принадлежал к воинскому роду. Навык, самостоятельно приобретённый в течение жизни, передаётся только через два поколения и дальше, это закон. Поначалу Эне помогала мать, для людей это привычно, учиться всему с чистого листа и передавать знания детям через внешнее обучение. Потом девушка взялась экспериментировать сама.
Такой уж тут мир. Не научишься хорошо управляться с ножом, кто-нибудь расторопный однажды управится с тобой. Погибать на чьих-нибудь клыках Эне отчаянно не хотелось…
***
Гроза утихла к середине ночи. Эна проснулась, как всегда, от холода. Очаг прогорел, лишь угли рдели тусклым багрянцем, напомнившим дневное бурое солнце. Девушка разворошила их, добавила заранее выложенные рядом поленья. Подождала, пока не возродится пламя, проследила, чтобы оно не сожрало полено сразу, а перешло в тихое горение. Долго грела руки над огнём, вдыхая горьковатый, чуть щиплющий дымок.
Скорей бы уже уходил сезон ненастий! Тогда придёт в мир летнее тепло, можно будет по-настоящему согреться под солнцем, и не знать горя до середины осени, когда всё вокруг снова начнёт остывать.
Мать и брат спали, прижавшись друг к другу спинами. Так им было теплее. Эна осторожно натянула на них вязаное покрывало. Сама и вязала. Вязать приходилось много, одежда и покрывала изнашивались быстро. Благо Лесные Братья не уставали исправно поставлять шерсть, особенно зимой. Чешешь кого-нибудь из них, и думаешь, что поговорить-то толком с ними невозможно.
Слишком уж примитивный у них разум, под стать Планете. Добыть еды, выспаться, размножиться. Подраться из-за девчонок. Подраться из-за парней. Пойти к соседям, подраться с ними - не из-за территорий, территории союзников под запретом, а просто так, не до смерти, пар спустить, пока степняков на горизонте не видно. Девчачьи драки иной раз заканчивались печальнее, чем юношеские. Мать безропотно латала поверженных, а они лизали ей руки, смотрели умильно и обещали, что в последний раз…
Но шерсть у них лёгкая, тёплая, длинная, из неё получается отменная пряжа. Сидишь потом и вяжешь, вяжешь, вяжешь, пока голова не упадёт на руки от усталости…
Эна надела безрукавку и осторожно просочилась между пологом и стеной наружу.
Воздух тут же обнял холодом. Пахло сыростью, озоном, влажной травой. Гроза ещё ворчала, успокаиваясь вдали, на закате. А над головой тучи уже разорвало, и по небу неслись чёрные клочья, то открывая, то вновь пряча звёзды.
Какое всё-таки тёмное здесь небо… С тем, что приходило во снах, не сравнить.
Быстрые строчки метеоритов вспыхивали и тут же гасли. Мать сказала однажды, что на падающую звезду можно загадывать желание. Если успеешь мысленно завершить его до того, как она погаснет, значит, оно сбудется.
Желание было коротким и одним-единственным. Эна успевала всегда. Но сбываться оно не торопилось нисколько. Человеческое враньё, насчёт звёзд, исполняющих желания, вот что это такое. Не надо ничего загадывать никогда. Всё равно ничего не исполнится.
Эна обхватила себя руками за плечи. Холод усиливался, начинало уже ощутимо потряхивать. Простыть ещё не хватало… весной это быстро. Мать вылечит, конечно же. Но несколько дней лихорадки и противной слабости не миновать.
И всё же что-то мешало уйти обратно. Может быть, потому, что в пещере пахло дымом костра, недавно приготовленной пищей, затхлой сыростью и влагой, неизбежными и постоянными при таком образе жизни. А вот снаружи дышалось легко и полной грудью, особенно после бешеного ливня, вымывшего из воздуха всю, поднятую недавними суховеями, пыль.
Если у свободы и был вкус, то именно этот. Грозовой, холодный, опасный.
Ещё метеоры… Как будто толкнуло что-то, и Эна смотрела, не в силах оторваться. Метеоры двигались странными рывками, хотя должны были нестись по одной траектории - вниз. Яркие искры, не сгорающие через уже в четвёртый раз произнесённое в мыслях желание.
Узнавание пришло, будто удар в лицо.
{Там, наверху, шёл яростный бой}.
Сквозь память прорвалась картинка - как будто смотришь с орбиты, из рубки главного флагмана, что ли. Или на тактическом экране. Эна не смогла бы описать словами увиденное сквозь зеркало чужих воспоминаний, пришедших из глубины души, она и слов-то таких - «тактический экран», «флагман», - пока ещё не знала. Они придут позже, когда сознание разложит на составляющие и пришедшую изнутри информацию и происходящее извне событие.
Но девушка уверена была до дрожи во всём деле, что наблюдает именно воздушный бой, потому что противники явно уже вошли в атмосферу.
Слишком далеко. Никакой надежды до них докричаться, да и к кому кричать - к вероятному врагу? Ведь там может быть кто угодно! Как соплеменники матери, так и соплеменники Отца. Или вообще уже кто-то третий, которому вовсе не обязательно проявлять доброту к живущим в пещере изгоям.
Эна не питала никаких иллюзий. {Cлабых} - убьют.
Но у того, кто свалится на планету, будет работать сигнальный маяк. Эти маяки невозможно уничтожить, их намерено делают устойчивыми к самым агрессивным условиям, какие только могут себе представить. По маякам ориентируются спасательные службы. И вот они-то - спасают всех.
Если нет прямого договора о сотрудничестве, то действует негласный. Ни на одной войне никогда не препятствуют спасателям. Ни на одной войне никто и никогда не использует спасателей как наживку для провокаций или выигрыша в тактической битве. А если такие отщепенцы и возникают иногда, им отгружают ракет и плазмы со всех сторон, и свои и чужие.
Спасение в Просторе - это святое.
Одна точка против двоих. Смерть в космосе красива и мгновенна - пых, и нет ничего, ни трупов, ни обломков, и не нужно потом долго отмывать руки от крови. Смерть в атмосфере, в целом, почти такая же. Обломки, правда, всё же достигают порой поверхности. Пилоты иногда даже выживают, как выжили в своё время Отец и мать.
Две точки ушли ввысь и исчезли. А третья понеслась вниз, вниз… Эна вздрогнула, осознав, что тот отдалённый гул, который она принимала за отзвуки уходящей грозы, на самом деле не имеет к грозе никакого отношения.
Это падал с неба ещё один неудачник, проигравший свой бой.
3888 просмотров | 3 комментариев
Категории: Фантастика, Роман, Космическая фантастика, Эксклюзив, Любовная фантастика, Чернышева Ната, #МодноЧитать, Хиты Продаж, #КосмическиеИнтриги
Тэги: ната чернышева, планета ярости, космос, любовь, герой-нечеловек, дикая планета, space
Это интересно!
– Куда мы идём? – требовательно спросила она.
– Сюда, – ответ по информативности превзошёл все ожидания.
Крепкая ладонь цепко обхватила локоть, направляя. Йеллен резко выдернула руку.
– Пока ты не объяснишь мне, куда мы идём…
Он покачал головой. Поднял палец, мол, «внимание».
– Слушайте.
Она обмерла от ужаса.
В холодном стылом воздухе разносился многоголосый яростный вой. Уцелевшие враги вышли на кровавую охоту.
– Мы здесь одни, – тихо выговорила она, уткнувшись лицом ему в грудь. – Одни на всей планете, и так оно и останется. Так – какая разница? Два года, три. Или сейчас. Ты же понимаешь, что мы приговорены друг к другу, и это с нами навсегда, на всю нашу жизнь!
Он молчал, и сложно было понять, соглашается или возражает.
– Я приняла на себя Взрослое Имя. Я уже не дитя, не знающее своего предназначения. Я готова!
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 11,01 алк |
Эксклюзивные авторы (78)
- появились новые книги
Авторы (1188)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
Читательский отзыв на книгу
Эта книга написана от лица девушки, рожденной на такой планете. И яростно желающей с нее вырваться. Мы сидим с ней на уступе, глядя вниз и рассчитывая, что легче: решиться умереть или продолжать выживать. Но жажда жизни- это одно из самых человеческих качеств. И оно присуще героям книги.
Планета ярости - это клубок страстей и клубок страхов, надежд и ....надеюсь, что приятных неожиданностей.
11.02.2023, 23:36
Подборки книг
#Академка и Студенты #Вампиры #ВедьмаИщетЛюбовь #ДворцовыеТайны #Дневник моей любви #КосмическиеИнтриги #КурортныйРоман #ЛитСериал #Любовь на спор #ЛюбовьОборотня #Магический детектив #Наследница #Некроманты #Новые звезды #Отбор #Полюбить Дракона #Попаданка #ПродаМастер #СемейныеИнтриги #СнежнаяСказка #Фамильяры в деле! #ЭроЛитМоб Young adult Авторские расы / Редкие расы Азиатские истории Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Боги и демиурги Бытовое фэнтези В гостях у сказки Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Гендерная интрига Герой-преступник Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детективное фэнтези Драконы Европейское фэнтези Жестокие герои (18+) Истории про невест Квест / LitRPG Космическая фантастика Литдорама Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Мистика и ужасы Молодежка Морские приключения Некроманты и некромантия Неравный брак / Мезальянс Оборотни Остросюжетный роман Отношения при разнице в возрасте Первая любовь Попаданки Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Рабство Сентиментальный роман Скандинавский фольклор Славянское фэнтези Служебный Роман Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стимпанк Триллер Фамильяры Фейри Эльфы Эротическая фантастика Эротический современный роман Эротическое фэнтези
Йелленкоунраав Бэйлиранен Илария – наша главная героиня. В своей родной цивилизации она была бы принцессой. Старшая по праву рождения, в чьей генетической памяти самое главное слово – Долг. Долг Старшей перед своим родом, перед цивилизацией и перед собой. И во имя этого Долга можно жертвовать собой, своими близкими и родными, вынашивать стратегические планы и участвовать в их осуществлении. Она юная, взбалмошная девушка со взрывным темпераментом. Это её мироощущение и дало название книге: «Иногда Эна думала, что распиравшие её ярость и отчаяние однажды взорвутся, как сверхновая звезда. Вспышка растворит в себе постылый мир целиком без остатка. И родную Пещеру, и исхоженный вдоль и поперёк Лес и даже ненавистную Степь. Иногда ей отчаянно хотелось, чтобы это произошло как можно скорее. И тогда всё закончилось бы уже наконец, так или иначе.» Хочется написать так много о книге! И об упавшем в Степи воине, и о том, как старший брат Эн (тоже представитель Народа Оллирейна) пообещал сестре, что отомстит за нападение гибелью Степи, и выполнил своё обещание довольно безжалостным и весьма опасным способом. Как боролись Воин и Йеллен за своё право на жизнь. Как боролась девушка за свою любовь. Как… Как… Но я не хочу лишать читателей такого удовольствия от чтения книги, где каждое слово точно выверено, пропущено через сердце автора и отзывается радостью или болью уже в сердце читающего. А эти описания Планеты так подробны и красочны, что будто сама я там побывала, кормила и спасала хищную цветочницу, убегала от топотунов, противилась ментальным атакам степняков, посылала мощь паранормы врагов и плавилась от нежности и чувств к Воину.
И закрытой книге я не говорю «Прощай», я говорю ей «До новой встречи!»