Трасса длиною в жизнь. Том 1. Последнее лето детства. Нэйса Соот'Хэссе
Магазин Книги автора Комментарии (2) Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
«Трасса длиною в жизнь. Том 1. Последнее лето детства. Нэйса Соот'Хэссе» в корзине! Перейти в корзину покупок
Знаменитый гонщик, Виктор Щевлёв, вынужден обратиться к психологу. Воспоминания о трагедии случившейся с его одноклассником в старших классах школы не дают ему покоя. Максим стал его наваждением, воспоминания о боли, которая не отпускает без малого десять лет. Была ли это любовь, или что-то более страшное? На этот вопрос он не может ответить даже себе.
Осторожно! Присутствуют сцены моральных и сексуальных унижений.
Слеш, 18+
Первая книга: Трасса длиною в жизнь. Том 1. Последнее лето детства. Нэйса Соот'Хэссе
Вторая книга: Трасса длиною в жизнь. Том 2. Адреналин и другие наркотики. Нэйса Соот'Хэссе
Третья книга: Трасса длиною в жизнь. Том 3. На максимальной скорости. Нэйса Соот'Хэссе
Четвертая книга: Трасса длиною в жизнь. Том 4. Зритель. Нэйса Соот'Хэссе
Отрывок «Трасса длиною в жизнь. Том 1. Последнее лето детства. Нэйса Соот'Хэссе»
Крутило меня всю следующую неделю. Перед глазами поочерёдно стояли то его глаза, то израненные асфальтом коленки.
Я бесился. Не знаю на кого больше — на него или на себя. Не мог понять, какого чёрта он позволяет им это всё. И тем более не мог понять, почему меня так бесит его беспомощность.
Очередной фрик. Да треть школы были такими.
Правда — тут же поправлял я себя — далеко не у всех такие глаза.
На этой мысли меня обычно стопорило и уносило в сторону, потому что она создавала ещё один вопрос — какого чёрта меня вообще интересуют глаза этого мальчишки?
Страшная мысль холодком пробегала по основанию черепа — мне ни разу за все годы не понравилась девушка.
— Пап, а геи — это плохо? — спросил я, не выдержав собственного морального прессинга.
Отец удивлённо посмотрел на меня.
— Геи — это бывает, — сказал он философски.
— То есть, если бы я вдруг… ну, просто вдруг… оказался геем… Тебе было бы пофик?
Я догадывался, как сильно рискую, задавая подобный вопрос, но всегда можно было списать его на мою обычную подростковую дурость — на неё отец мог списать вообще что угодно.
Он долго изучающе смотрел на меня и произнёс фразу, которую я не забуду никогда:
— Вить, ты мой сын и у тебя семнадцать наград, которыми я могу хвалиться перед коллегами. Чтобы меня поразить, тебе надо рассказать мне, что ты трахаешь овечек. Всё нормально, пока все участники процесса довольны. И презики никто не отменял — потому что да, даже геи могут болеть СПИДом.
Меня тогда больше всего удивило то, что он запомнил — что я ляпнул ему первого сентября. И потом, когда я понял истинный смысл всей фразы, мне было очень стыдно за тот, самый первый вопрос.
А ещё после этого разговора я резко успокоился, потому что за всю мою тогдашнюю жизнь не было случая, чтобы мой батя не знал, что делать или сделал что-то не так. И какую бы ересь ни несли пацаны в школе, его мнение значило для меня куда больше.
А на следующий день я опять увидел Максима живьём. И снова целых два раза. Странно, но он если уж попадался мне на глаза, то маячил где-то рядом весь день, и в первый раз я увидел его утром в раздевалке. Он раздевался, стоя прямо у вешалки. В школу он пришел в бежевом пальто до колена, а на шее у него был пушистый белый шарф. Волосы на сей раз были распущены, и я прямо-таки залюбовался этой красотищей. Двигался он как-то… не по-земному. Будто не руки у него были, а крылья. Ломкими такими движениями накинул на крючок пальто — пальто, я заметил, было дорогое, такое даже мне было бы жалко вешать вот так запросто. А может, именно мне, потому что у самого у меня дорогих вещей не было отродясь. Затем медленными круговыми движениями размотал шарф и принялся заталкивать его в рукав. Тоже варварство, если подумать, но тогда так делали все.
Я вроде бы и хотел подойти к нему, спросить, всё ли в порядке и куда он пропал, и в то же время не мог сдвинуться с места. У меня такое чувство бывало разве что когда я видел директрису с нашим журналом наперевес.
А он не заметил меня. Я уверен, что именно не заметил, а не сделал вид, потому что иначе он не сдержал бы дрожи, это я уже понял. Он жутко боялся меня. Так же, как и я боялся его, только совсем по другим причинам. И его, сказать честно, были куда обоснованней.
Он повесил пальто и вышел, придерживая руками перекинутую через плечо сумку, и вид его спины, обтянутой серой водолазкой, перекрыл для меня все женские задницы, которые я когда-либо видел. Сердце гулко стучало несколько минут, пока Пашка не врезал мне со всей дури по плечу и не вернул в мир живых.
— Пойдём после уроков педика Спидозного лечить? — спросил он, весело ухмыляясь.
Я чувствовал, что надо что-то сказать, потому что вряд ли моя физиономия в тот момент могла сойти за покер-фейс Чака Норриса, но язык отказал наотрез, и всё, что я смог выдавить из себя, было короткое:
— Посмотрим.
Мне надо было подумать, и я думал весь день, уверенно получая пару за парой от самых въедливых преподов, но придумать ничего не мог.
Если бы я не пошёл, то просто сошёл бы с ума, гадая, что придёт им в голову на этот раз. Пашка был дурной, но заметил я это почему-то только тогда, когда увидел, как он кормит листьями Максима.
Пашка, мой лучший друг со второго класса, был реальным долбоёбом, которого надо было изолировать от общества. Я ещё не был готов сказать ему это в лицо, потому что восемь лет совместной жизни — это очень много, особенно, когда ты не прожил и двадцати, и ты не помнишь, что с тобой было раньше шести. Мне казалось, что Пашка был со мной всегда. Или я с ним. Чёрт его знает.
А вот Максима я знал вторую неделю, точнее и вовсе тогда ещё не знал. И хотя я уже догадывался, что во мне так переклинило, всё ещё не был уверен, что это у меня надолго.
Я очень жалел тогда, что не поговорил обо всём об этом с отцом, а ограничился всего парой дурацких вопросов. Он-то уж наверняка знал, что мне делать.
Но с этой гениальной идеей я припоздал, и оставалось прокручивать собственные варианты.
Если бы я не пошёл, всё было бы хреново, и я даже не знал бы, насколько. Если бы пошёл… Всё в общем-то тоже было бы хреново. И больше того, мне пришлось бы во всём этом дерьме участвовать.
Простой и действенный вариант — предупредить Максима — мне в тот момент в голову не пришёл, да и не знал я, в каком классе он учится и где его искать.
Я думал долго, но принял решение, когда увидел, как Максима волоком тащат по двору за школу. Обернулся и увидел в дверях Пашку, призывно свистящего мне.
— Пошли, — я одним махом уронил в сумку все учебники и выбежал из класса.
Когда мы пришли, «лечение» было уже в разгаре. Белобрысый держал в руках сумку Максима, а Ванёк из «Б» вытаскивал оттуда тетради одну за другой, наугад вырывал листы и, скомкав, запихивал Максиму в рот. И так мне стало вдруг тошно от этой картины, что я едва не свалил оттуда прямо так, ничего и никому не объясняя. «Ну что в нём такого, что меня крутит?» — думал я и не находил ответа.
Я бы, наверное, всё-таки ушёл, но Ванёк выдернул из сумки очередную тетрадь, и вместе с ней вылетел и раскрылся, падая на землю, откидной блокнот. На открывшейся странице был рисунок. Видимо, предполагалось, что это будет портрет, но пока я мог разглядеть только глаза и краешек чёлки. И что-то цепануло меня в этом наброске, сделанном обычной шариковой ручкой, видимо, в промежутке между решением задач. Я сам рисовал на полях всякую дребедень, но это было совсем не то. Мне почему-то очень не хотелось в этот миг, чтобы кто-то из парней увидел этот рисунок. Он был откуда-то не из их мира, как и весь Максим с его чёртовыми водолазками и пастельными оттенками. Я вдруг заметил, что на нём нет ни пальто, ни шарфа, и от этого внезапно мне стало чуть легче — я не хотел, чтобы они ставили его на колени таким, каким я видел его сегодня утром. Чёрт, я вообще не хотел, чтобы они ставили его на колени, чтобы касались его, чтобы просто смотрели на него.
Но всё, что я осмелился сделать в этот миг — это тихонько поддеть блокнот ногой, задвигая его за крыльцо чёрного входа, а затем, улучив момент, подобрать и спрятать у себя под курткой.
— Всё, — сообщил я через некоторое время. — Надоело. И на тренировку опоздаем. Паш.
— Ок, — Пашка небрежно махнул парням рукой, — мы с вами, пацаны.
— Вали уже, — весело крикнул Ванька и, больше не глядя на то, что творилось у крыльца, я развернулся и пошёл прочь.
С каким-то трудом мне давалось в тот день слушать бесконечный трёп Пашки и совсем невесело было от его дебильных шуток. Рука всё время тянулась проверить, на месте ли блокнот, и в то же время я совсем не хотел, чтобы Пашка заметил эти мои потуги. Раздевался скомкано, стараясь успеть перепрятать эту вещицу, всю тренировку думал только о том, чтобы никто не залез в шкафчик — абсурд само по себе, ребята спокойно оставляли в раздевалке мобильники, и ни у кого пока ничего не пропало, а я боялся за дурацкий блокнот ценой в три рубля.
Так же опасливо я одевался и при первой же возможности отделался от Пашки, соврав, что отец просил по дороге захватить продуктов. В продуктовый, впрочем, я на самом деле пошёл. Мне отчего-то неловко стало за мой имодиум и, поломав голову над тем, что можно купить парню, чтобы не выглядеть при этом ни гомиком, ни идиотом, я решил остановиться на мороженом и двух бутылках пива. Ради налаживания контакта я готов был нарушить режим.
Припёрся я к дверям своего совсем ещё незнакомого знакомого через полчаса и долго звонил, но реакции добиться никак не мог. Я уже решил было, что его правда нет дома и, вознамерившись ждать до самого утра, откупорил первую бутылку пива, когда за дверью послышались шаги и осторожное:
— Кто?
Я тут же вскочил со ступенек, куда пристроился было, и заорал:
— Я!
Наступила тишина. Надо было бы как-то его позвать, но я вдруг понял, что не знаю его имени. Звать же его Спидозным явно было совсем уныло. Так ничего и не придумав, я перехватил пиво и мороженое одной рукой, а другой достал из-за пазухи блокнот и помахал им перед глазком.
Тишина никуда не делась.
— Ты тут? — спросил я.
— Чего ты хочешь? — ответил он тихо.
— Отдать, бля, ну что я ещё могу хотеть?
Ещё несколько секунд тишины, а потом дверь приоткрылась — щель между полотном и косяком, правда, перекрывала цепочка — и в той же щели показалась голова Максима. Волосы его снова были завязаны в узел, ещё более небрежный, чем обычно, а вот место водолазки теперь занимало что-то просторное и бесформенное — к моему немалому разочарованию.
— Я спрашиваю, что ты за блокнот хочешь? — сказал он так же спокойно, хотя в глазах я отчётливо видел искорки страха.
Я уже чуть было не ляпнул, что вообще-то ничего, но в последний момент вспомнил, что благими намерениями выстлана дорога в ад, и ответил:
— Пусти к себе перекантоваться на пару часов.
Я импровизировал. Но, как оказалось, удачно.
Максим поколебался, закрыл дверь — в эти несколько секунд я ощутил, что несусь с небес в эту самую преисподнюю, — а затем снова открыл её, но уже без цепочки.
— Отдай блокнот, — попросил он, протянув перед собой руку. Рука у него была такая же странная, как и всё в нём. Тоненькая косточка на плоском запястье и, как я узнал уже потом, очень сухие ладони.
— Сначала пусти, — потребовал я.
Максим вздохнул и отошёл в сторону, позволяя мне войти. Ничего хорошего он явно не ждал.
***
Виктор прокашлялся, прикрывая рот краешком ладони. Как по мне, так и у самого у него руки были весьма странные — не такие, какие бывают у грубых мужчин. Да он и не был грубым, так что мне было даже странно слушать, как он рассказывает о своей жизни, будто обычный дворовый мальчишка.
— Устал, — сказал он, — сколько ещё у нас времени?
В этот раз мы снова встречались в моём кабинете, за окнами уже темнело, но я не хотел его прерывать. Даже не потому, что сроки наши были так ограничены — просто мне нравилось слушать, как он говорит. Записей на тот вечер у меня больше не было, так что я попросил:
— Продолжайте. Если хотите, я сделаю кофе.
Виктор благодарно кивнул и, не спрашивая разрешения, закурил. Курил он много, так что я чувствовал, что к концу нашего лечения я сам надышусь дымом на три года вперёд.
— С тринадцати лет, — ответил он на мой невысказанный вопрос, поймав мой взгляд на своей сигарете.
— Пашка?
— Он, долбоёб. Знал бы, что за дерьмо… — Виктор зажал сигарету в зубах и махнул рукой.
— Вы так прониклись сочувствием к этому парню?
Виктор дёрнулся, и я с удивлением понял — в самом деле ещё не отболело.
— Да, проникся, — ответил он резко. — Я… Ладно. Я продолжу, хорошо?
Я поставил перед ним чашку и кивнул.
***
— Я — Витя, — сказал я, останавливаясь за дверью и разглядывая коридор. Две комнаты, но свет горел только в одной, и, судя по разбросанным на кровати журналам, она принадлежала подростку.
— Максим, — произнёс он осторожно. Он вообще тогда всё время был таким… осторожным… как косуля, которая вот-вот удерёт в лес.
— А предки где? — спросил я.
— Нету… — он покосился на другую дверь. Нету и хорошо. В тот момент меня особенно и не волновало, как это их «нету».
— Может, заберёшь, а то неудобно как-то, — я ткнул подбородком на две бутылки пива и мороженое в пластиковом контейнере, по моим тогдашним представлениям — верх роскоши и джентльменства.
Он посмотрел на мою ношу и отступил на шаг назад.
— Ну, Макс не тор…
Я увидел, как он съежился и замолк. Глубоко вдохнул, приучая себя к мысли, что общаюсь с болезненным.
— Максим, забери, пожалуйста, — сказал я, старательно выговаривая каждое слово и отслеживая интонации.
— А не боишься? — спросил он осторожно.
— Чего? — я хлопнул глазами, чувствуя, что этот тупняк заразителен. Ну или мы с ним просто говорим на разных языках.
— Ну так я же… — он усмехнулся, — спидозный.
— А это правда? — спросить меня подмывало уже давно, а тактичностью я не отличался никогда.
Максим хлопнул глазами. Видимо, такого вопроса он не ожидал.
— Нет, — выпалил он.
— А чего тогда мозги делаешь?
Максим открыл рот и закрыл обратно. Потом молча взял у меня из рук продукты и понёс на кухню.
— Это куда? — спросил он из полумрака.
Я нащупал выключатель, прошёл следом и опустил на стол блокнот.
— Я не смотрел, — торопливо добавил я, увидев, как Максим бросается к нему и прячет в первый попавшийся шкаф. На самом деле посмотреть хотелось, но как-то так меня приучили, что в чужих дневниках копаться нельзя. А ведь рисунки в блокноте — это почти дневник. Я скорее ощущал это, чем понимал, и позднее оказался прав.
— Так куда это? — повторил он, стараясь поскорее отвлечь меня от мыслей о блокноте.
— Не знаю, — я пожал плечами, — а где сидеть будем?
Он непонимающе посмотрел на меня. Потом на пиво с мороженым.
— Ну я типа решил, что в гости с пустыми руками не ходят, — пояснил я, решив не изобретать велосипед.
Максим посмотрел на меня и, повернувшись бочком, будто собирался драпать, спросил:
— А ты чего вообще пришёл?
Я пожал плечами.
Не знал я, зачем пришёл. То есть, конечно, версия была, но такая тупая, что я ещё не готов был произнести её ни про себя, ни тем более вслух. А объяснение «мне понравилась твоя спина» звучало бы совсем уж дебильно.
— Я проверить хотел, — прорвало меня наконец, — всё ли у тебя в порядке.
Кажется, мой ответ напугал Максима куда больше, чем могло бы напугать признание про мои извращённые мысли относительно него.
— Скажи честно, — сказал он неожиданно довольно жёстко, хотя до того, чтобы дать отпор, тут было ещё далеко.
— Я тебе честно сказал, — я изобразил обиду и тут же понял, что промахнулся, — бля, Максим… ну не еби мозг. Ну пришёл вот, видишь. Захотелось мне. И блокнот вернуть. Если так напрягаю — могу уйти.
Я повернулся к двери и внезапно ощутил, что на локоть мне легла его рука. Хватка была не сильная, но такая тёплая, что я стремительно таял.
— Подожди… не надо. Я не понимаю просто.
Я вздохнул и повернулся к нему.
— Я тоже. Мне просто противно было смотреть, как они тебя… И тошно, что я стою и смотрю. Но я же не знаю тебя, понимаешь? Так может они за дело, чего я буду лезть?
Он долго молчал, а потом сказал:
— Понимаю, — и что-то потухло в его волшебных глазах.
— Да нихрена ты не понимаешь, — взорвался я. — Я познакомиться хочу. Ну… вот. Всех во дворе знаю, а тебя нет.
— А чего раньше-то не хотел? — усмехнулся он одним уголком губ, и я понял, что глаза — это ещё лёгкая кавалерия. Что со мной сделала эта улыбка — я не могу описать. Выстирала и вывернула наизнанку.
— Да я тебя и не видел никогда.
Он посмотрел на меня с таким недоумением, что из его взгляда выветрилось даже разочарование.
— Я тут два года живу, — сообщил он.
Я развёл руками. Ну два. Ну дурак. Дальше-то что?
Усадил он меня в своей комнате. Я с любопытством разглядывал плакаты с дорогими машинами на стенах. Никогда бы по его виду не подумал, что он увлекается гонками. А он резал мороженое на письменном столе и раскладывал по блюдцам. Пиво он тоже поставил на стол, но, отводя глаза, пить отказался. Мне показалось, что если я буду настаивать, он уступит, но настаивать я абсолютно не хотел.
— А чаю дашь? — спросил я, и он торопливо кивнул. Вернулся с заварочным чайником и кипятком, а потом ещё раз сбегал за чашками. Чашки у него были не такие, как у нас. У нас всё разномастное и битое, может потому, что нам с батей на это всё попросту пофик. А у него всё было красиво. И не только чашки, если уж так говорить. Комната тоже была отделана как-то со вкусом, так что приятно просто посидеть, даже на кровати среди журналов.
Чай пили молча. Я продолжал разглядывать машины, которыми никогда в общем-то не увлекался, а он, заметив мой взгляд, начал тыкать в них пальцами и объяснять, что здесь, где и зачем. Как оказалось, он собирал плакаты с гоночными автомобилями.
— Никогда бы не подумал… — не выдержал я.
— Что? — он испытующе посмотрел на меня.
— Ну, что ты…
— Что педик увлекается гонками?
Ложка с мороженым замерла у меня в руке.
— А это правда? — выпалил я.
— Да.
Он спокойно смотрел на меня, а я молчал.
— А что я буду скрывать, — пояснил он, — все и так уже знают.
— Ну, мог бы соврать.
— А я не хочу, — он отвернулся и уставился в окно. Чувствовалось, что мороженое больше не лезет ему в горло.
— А ты уже пробовал?.. — продолжил я со свойственным мне тактом.
— Слушай, отвали, а? — не сдержался он наконец, — Что тебе надо, а? Перекантоваться два часа? Перекантовался уже. Или вали, или давай, говори напрямую. Что там, меня скрытой камерой снимают? Или на сто рэ поспорил, что я тебе отсосу? Так хрен тебе…
— Уймись! — я сам не заметил как встал, только как его тонкие тёплые плечи оказались в моих руках, и ощущение это было таким опьяняющим, что на пару секунд я забыл, что хотел сказать. А он уставился мне в глаза своими очумелыми, испуганными глазами. — Я познакомиться пришёл, — повторил я упрямо, — я же уже говорил. На седьмом этаже живу. Витёк. И мне плевать, гей ты или нет. Пока все участники процесса получают удовольствие, остальное значения не имеет.
Я врал. Откровенно. Потому что, если уж говорить начистоту, мне было ни разу не пофиг. Я был рад, едва не прыгал от счастья, когда он заявил, что гей. Это решало всё. Во-первых, теперь было понятно, что никаких таких чёрных дел за ним нет. Скорее всего его вкусы были единственной причиной его травить. Иногда нам хватало и меньшего. А во вторых, теперь я не чувствовал себя идиотом, который пялится на спину незнакомого парня, пока другие заглядывают девчонкам под юбку. Если я и был неправильным, то нас тут таких было уже двое.
3218 просмотров | 2 комментариев
Категории: Современный любовный роман, Роман, Серия, Hurt/comfort, СЛЕШ, Современный любовный роман, Социально-психологическая драма, Соот'Хэссе Нэйса
Тэги: нэйса соот'хэссе, трасса длиною в жизнь, последнее лето детства
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 6,60 алк |
Эксклюзивные авторы (180)
- появились новые книги
Авторы (928)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
Подборки книг
#всказке #ДраконВедьма #КурортныйРоман #ЛитСериал #Наследница #Попаданка #ПродаМастер #СнежнаяСказка #Студенты #ШармПервойЛюбви #ЭроЛитМоб Hurt/comfort POV Авторские расы Азиатская мифология Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Ангелы Ассасины Асуры Боги и демиурги Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Воры и воровки Герой – ребенок Герой-телохранитель Гномы и дварфы Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детектив Джен Домашние животные Драконы Драма Жестокие герои Истории про невест Квест Киберфантастика Кинк Космическая фантастика Космические войны Литдорама Любовная космическая фантастика Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Метаморфы Мистика и ужасы Морские приключения Морское фэнтези Некроманты и некромантия Неравные отношения и неравный брак Оборотни Омегаверс Орки Отбор Отношения при разнице в возрасте Пародия Пирамида любви Повседневность Попаданки и попаданцы Преподаватель и ученица Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Путешествия во сне Рабство Редкие расы Свадьбы и браки Светлые эльфы Скандинавский фольклор Славянский фольклор СЛЕШ Смена пола Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стёб Стимпанк Темные эльфы, дроу Фамильяры Фанфик Феи и дриады Фейри Феникс Флафф Фэмслеш Фэнтези Европы Чужое тело Эротическая космическая фантастика Эротическая фантастика Эротическое фэнтези
> lena:
> любовь, такая неправильная ,первая, ранимая.еще раз спасибо.