Alter Ego. Часть III. Жизель. Иван Вересов
Магазин Книги автора Комментарии (3) Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
+1 бонус при покупке!
Книга-участник бонусной программы Призрачных МировЭксклюзивная Книга
Еще эксклюзив на Призрачных МирахБелая фата, обручальное кольцо, священные обеты. Две невесты: мифическая Жизель и реальная Катя. А жених один на двоих, и которую из них он предпочтет?
Между тем, главный балетный конкурс страны идет своим чередом, и красивая пара Екатерина Звягинцева и Сергей Залесский оставляют соперников далеко позади. Но главное испытание — третий тур, а недоброжелатели не дремлют. Эгле Каменская не прощает обид.
Внимание! 18+. Откровенные эротические сцены, возрастные ограничения.
Книга первая: Alter Ego. Часть I. Встреча. Иван Вересов
Книга вторая: Alter Ego. Часть II. Танец. Иван Вересов
Третья книга: Alter Ego. Часть III. Жизель. Иван Вересов
Четвертая книга: Alter Ego. Часть IV. Московские звезды. Иван Вересов
Пятая книга: Alter Ego. Часть V. Максим. Иван Вересов
Отрывок «Alter Ego. Часть III. Жизель. Иван Вересов»
Зал не затихал.
— На поклон, на поклон! — запыхтел помреж. — Устроили тут цирк…
— Сережа, что теперь будет? — брови Кати страдальчески надломились.
— Ничего, Катюша, ничего, идем.
— Нет, я не могу больше!
— НАДО! — Сергей чуть не насильно вытащил ее под свет рампы.
Удлиненным полумесяцем надвигался из партера на сцену освещенный оркестровыми лампами стол комиссии, дальше — темный провал зрительного зала.
— Браво, браво, браво! — выделялся из рукоплесканий и криков публики один особенно пронзительный девчачий голос.
Катя засмеялась, стала раскланиваться, Сергей вывел ее вперед, отступил, но она вдруг покачнулась и упала бы, если бы он не подхватил ее на руки.
— Воздушный поцелуй залу, — с улыбкой премьера произнес Сергей, он держал ее за спину и под коленки, не подавая виду, что и сам испугался за партнершу.
Из последних сил сдерживая слезы, она обняла Сергея за шею и, так же лучезарно улыбаясь, послала в зал воздушный поцелуй. Со стороны все это выглядело как красивый поклон-поддержка, только опытный глаз мог бы различить игру и настоящее.
В кулисе Катя разрыдалась чуть не в голос, Сергей, продолжая держать ее на руках, быстрым шагом двинулся в коридор к женским грим-уборным.
— Пропустите, пожалуйста, — просил он, а люди расступались плохо, всем было любопытно, что же произошло.
— Что, что там? Травма у Звягинцевой?
— Надо врача? Где врач!
— Да пропустите же вы! — подоспел Максим, его окрик возымел действие.
— Тише! Спектакль идет! Устроили тут… — снова взорвался помреж. — Уйдите все со сцены, все, кто не занят! Освободите кулисы! Номер двадцать один и номер четырнадцать, приготовились, ваш выход. Где номер четырнадцать?!
— Сергей, что с ней? — Макс пытался заглянуть Кате в лицо, но она пряталась на груди Залесского.
Стасик бежал за ними, он отстал потому, что пробирался с левой стороны сцены за задником и ничего не понял. Услышал только про травму и врача.
— Что случилось? Катя упала? — Стасик тоже пытался разглядеть причину, но осматривал руки и ноги.
— Отстаньте вы от нее! — Сергей остановился, не спуская Катю на пол. — Уйдите, нет никакой травмы, переволновалась она, истерика. Воды принеси, Макс, это ты виноват, что фанеру потеряли!
— А я причем? Я что — звукооператор?
— Надо было проверить, — поддержал Сергея Стасик.
— Не ссорьтесь, пожалуйста… А-а-а-а-а-а-а… — рыдала Катя, — что мы наделали? Что теперь будет?
У Максима зазвонил мобильный, он достал его, чтобы сбросить звонок, но, взглянув на номер, воскликнул:
— Да тише вы! Секретарь комиссии звонит!
— Сережа, ну что ты меня держишь, пусти! — зашептала Катя
— Сиди уже, опять упадешь… Чего он там, Макс?
— Да, спасибо, конечно, — Максим сделал страшные глаза с выражением «заткнитесь все», — нет-нет, с Катей все хорошо, большое спасибо, я ей передам… — Он разъединился и стоял молча, изумленно глядя на Катю.
— Ну что? — дернул его за рукав Стасик. — Что там? Не засчитали?
— Засчитали. Николай Юрьевич спрашивал, все ли с ней хорошо. Просил передать извинения за фонограмму, сказал, что разберется. Еще секретарь говорит, что Катя прошла с «Бабочкой» на третий тур, единогласно.
— Николай Юрьевич? — переспросил Стасик.
— Да, — Максим посмотрел на мобильный так, как будто телефон был из золота и алмазов, — Григоров Николай Юрьевич. Да!!! — вдруг закричал он на весь коридор. — Я знал! — Он широко развел руки и бросился обнимать в охапку сразу всех: Стасика и Сергея с Катей.
***
Катя сидела на банкетке в грим-уборной и развязывала каски. Грим у нее расплылся от того, что вытирала слезы, но она так и не взглянула в зеркало, все еще всхлипывала и бубнила себе под нос.
— Узелок завязался, зараза…
Сергей стоял перед ней с пластиковой бутылкой минеральной воды.
— На, выпей, без газа. А я развяжу.
— Ты сам весь мокрый, переодеться надо, продует. — Она подняла голову. Сергей расхохотался. — Что? У тебя тоже нервы? — встревожилась Катя.
— Нет, это у тебя грим. Посмотри на себя… ха-ха-ха… Бабочка. Катя повернулась к зеркалу.
— Ой! Это я в коридоре такая была?
— Ну-у-у… Да, вроде того.
— Дай скорее полотенце! Нет, сначала костюм надо снять. Нет, прежде узелок этот… Вот что ты смеешься? Я, знаешь, как испугалась с пантомимой. Но мне понравилось! Так было, ты такой — а где же музыка, как мы будем танцевать? А я давай плакать, а тут Стасик такой строгий… А-ха-ха… Вот что Григоров подумал, что мы совсем того?
— Я думаю, он сказал — молодцы. — Сергей отдал Кате воду и начал бороться с узелком. — Вот же затянулся…
— Давай разрежем.
— Нет, ты что?
— А что?
— Примета плохая, и вообще, перешивать потом, не дергайся, я развяжу… Вот, сейчас… Вот и все. Снимай. Ножки не натерла?
— Нет. Дурачок суеверный… Сережа…
Он смотрел снизу в ее милое, измазанное гримом лицо с потеками слез и видел другую Катю. Ту, что на сцене с трепетом крыльев Бабочки говорила с ним. Осталось ли это сейчас?
— Сережа, что? Совсем ужасная, да?
— Да, прямо как та колдунья, хозяйка Фарфареллы, как же ее звали…
— Вот я как сейчас прысну на тебя водой, будешь знать — «колдунья»! Скажи спасибо, что мне колет твой жалко.
— Спасибо…
— Да ты меня нарочно смешишь!
— Конечно, — признался Сергей, — чтобы ты не плакала.
— Да, я почему-то все время плачу, а раньше не было такого, даже если пальцы собью, и то не плачу. Это плохо?
— Не знаю, иногда можно, наверное, но не часто. А то мне тебя жалко. Все, развязал, снимай. Осторожно, — он освободил ножку Кати от каска, взял ее ступню в ладони, — ничего, не сбила вроде. Давай теперь костюм помогу снять, ты же зашитая, тут точно резать придется. Вставай, спиной повернись. Где ножницы?
— У костюмерши.
— Ну тогда грим снимай, я пойду костюмершу поищу, не в шопенке же тебе в гостиницу ехать.
Он вышел, плотно прикрыл дверь. Комнатка была маленькая, похожа скорее на шкаф, чем на грим-уборную, но отдельная и даже с душем и кондиционером. Правда, без окна, от этого Кате стало неприятно. Стены словно сближались, надвигались.
— Что за глупость в самом деле, — Катя сказала это вслух, чтобы ободрить саму себя, но плечи непроизвольно зябко передернулись при звуке голоса, искаженного деревянными перегородками. — Точно здесь шкаф, как у Раскольникова, — продолжала Катя, в поисках жакета раскапывая вещи в рюкзаке. — Прибила бы этого звукооператора! — это она говорила уже своему чумазому отражению в трехстворчатом зеркале. На нее смотрели сразу три Кати — одна в анфасе, а другие боком. — Какой ужас, какой ужас…
Катя взяла с подзеркальника бутылочку с репейным маслом, пропитала им салфетку из вафельного полотенца — таким способом можно было легко и быстро снять любой самый плотный грим. Она стирала его со щек, вместе с гримом уходили и бороздки от слез. Вот же дура, чего ревела!
Катя приблизила лицо к зеркальной поверхности, сморщила нос, широко открыла глаза, критически пригляделась, по-кукольному похлопала накладными ресницами, осторожно отлепила их с верхних век, убрала в круглую пластмассовую коробочку. Там хранилось несколько пар, в том числе и темно-синие для Флорины, и золотистые для Дианы.
Теперь Катя снимала остатки грима с глаз специальным молочком. И еще раз намазала все лицо и протерла мягкой салфеткой. Разобрала прическу, сложила в другую коробочку шпильки, невидимки.
Наконец в зеркале появилась каждодневная, не сценическая Катя. Оставалось только собрать волосы в хвост, кичку закручивать не хотелось. Мыться тоже не очень, лучше в гостинице, чем здесь, в сомнительной душевой. Да и холодно.
Что-то ее тревожило, не конкурсное. Взгляд Сергея! Почему он так смотрел, хотел спросить важное и не спросил. Странные у них отношения, вроде близкие, совсем близкие. Катя улыбнулась отражению, ей приятны и беспокойны были эти мысли.
Да, они спят вместе и моются, и… Сережа трогает ее, целует везде, это не стыдно, ведь они решили пожениться, а жениху и невесте можно. Да и просто можно, дело не в свадьбе, а в любви. Сережа много раз говорил, что любит.
И он всегда танцует с ней через любовь. В глазах его, в руках всегда любовь — поднимает бережно, касается нежно. Катя знала и любила его руки, пальцы, его горячий взгляд, улыбку немного печальную и смущенную.
Жалко, что во время танца целоваться нельзя, в некоторых местах в адажио так хочется! В «Бабочке» много раз хотелось. Прямо там, на сцене, целовала бы его! Катя почувствовала, что снова готова расплакаться. И с чего? Все хорошо, номер засчитали, на третий тур пропустили. Просто… Она прерывисто вздохнула, прижала ладони к лицу, запрещая себе слезы. А как он ее на руках нес и не давал самой идти. Это от любви, не из одного беспокойства? От любви!
— Да что же это такое? Не буду я плакать! Не хочу! Сережа не велел…
Она выключила кондиционер, собрала грим, реснички, кисточки, молочко, гель, масло и остальные мелочи в большую косметичку, затолкала ее в рюкзак. Костюм уже страшно раздражал, он был сырой, хотелось содрать его поскорей, надеть любимую футболку, теплый жакет, джинсы и уйти отсюда на воздух. Как плохо, что окна нет! И Сережа запропал куда-то.
— Надо ему позвонить! — Катя натянула гетры, сунула ноги в лосиные меховые тапки, порылась в малом отделении рюкзака, вынула телефон, набрала номер Сергея, из кармана жакета раздался ответный сигнал. — А, он же мне свой телефон отдал. Все! Не могу тут сидеть, пойду его искать и костюмершу с ножницами…
Она кинула телефон обратно в рюкзак и решительно вышла из гримерки.
Это была плохая, нет, очень плохая идея — искать Сергея в незнакомом театре! Катя сейчас же потерялась в однообразии длинных коридоров. Она забрела сначала снова на сцену, потом в буфет и, наконец, на первый этаж, остановилась у поста охраны.
Люди шли через небольшой вестибюль туда и оттуда, застекленная дверь выпускала из театра на улицу, другая, распашная, открывалась в начало коридора, который вел в здание театра, похожее на Лабиринт Минотавра. Между ними в центре поскрипывал у поста охраны турникет-вертушка.
Катя слишком поздно подумала о том, что, когда уходила, надо было запомнить номер грим-уборной. И взять с собой телефон. Но свой телефон она оставила вместе с Сережиным в кармане жакета. И жакет надо было надеть — холодно, сквозняки. Неуютный театр.
— Вы, девушка, кого ждете? — высунулся из-за оргстекла вахтерской будки охранник.
Катя поняла, что выглядит странновато. С наскоро скрученной прической, без макияжа, в тюлевой шопенке, полосатых шерстяных гетрах и теплых, обшитых мехом тапках. В репетиционном зале такое сочетание никого не удивило бы, но тут, на выходе из театра…
— Нет, я… Заблудилась, наверно.
— Так давайте я по местному позвоню. Кого набрать?
— Я не знаю. Мне надо Сережу…
— Кого? — не расслышал он.
— Сергея Залесского.
— А это кто?
— Танцовщик.
— Ну, милая барышня, — охранник был седой, в летах, тучный, а Катя — напуганная стройная, гибкая, как тростинка, девчонка. Видно, поэтому он счел возможной некоторую фамильярность. — Тут сегодня столько этих танцовщиков. Давайте я лучше в режиссерское управление позвоню. Они там разберутся. Вас как зовут?
— Катя Звягинцева.
Охранник набрал на дистанционной рации короткий из пяти цифр номер, приосанился, кашлянул и исполненный собственной значимости произнес:
— Шестой подъезд, балетная пристройка, тут у меня девочка стоит, потерялась. Еще раз, как вас? — глянул он на Катю.
— Звягинцева… Екатерина.
— Звягинцева Екатерина, — повторил за ней охранник. — Так вы бы прислали кого на шестой, забрать ее.
Но раньше, чем на другом конце связи ответили, из распашных дверей в вестибюль вышел подтянутый, невысокий средних лет мужчина, тоже седой, но гораздо строже и солиднее охранника. Быстро направился к двери, на Катю сначала и не взглянул, и только миновав турникет, затормозил резко, обернулся, удивленно вскинул глаза. Кустистые брови поползли вверх.
— Звягинцева… м-м… Екатерина Викторовна?
— Да, — Катя по школьной привычке сделала реверанс. Не по-театральному суров был этот человек, да и знакомым показался. Где она могла его видеть?
А он вдруг улыбнулся, вернулся через вертушку и протянул ей руку.
— Николаев Петр Евгеньевич.
Только тут Катя вспомнила — она видела его на Сайте конкурса, где фото членов жюри, а Николаев — ответственный секретарь, он откуда-то из правительства, Максим еще говорил об этом.
Охранник почтительно встал, руки по швам и доложил:
— Меры приняты, я вызвал из режиссерского отделения…
— Не надо, я сам провожу, — отмахнулся Николаев. — Ну что, мало вам на сегодня потрясений? А партнер ваш где?
— А он пошел костюмершу искать, мне костюм не снять, ножницы надо. — Катя завела руку за спину, дотронулась до крючков.
— Вот оно что, сейчас мы поищем. И портниху, и ножницы. — Петр Евгеньевич неожиданно галантно протянул руку в сторону распашной двери, предлагая Кате пройти вперед. — Сейчас разберемся.
Охранник стоял до тех пор, пока секретарь и Звягинцева не скрылись в коридоре, и только тогда сел, долго шумно выдохнул и принялся вытирать лоб клетчатым бязевым платком.
***
Катя шла за Николаевым, который уверенно шагал по лабиринту закулисных коридоров и лестниц. Было очевидно: ориентируется он тут, как у себя дома. А Катя через три поворота уже не могла определить, в какой стороне выход на улицу. Чрево театра скрыто от зрителя, он допущен в зал, чтобы из партера, бельэтажа и с ярусов заглядывать в удивительное «зеркало сцены».
Но сцена — лишь вершина айсберга, обманчиво безобидная, на глубине же — целый мир. В него ведет Заветная дверь, закрытая на засов и охраняемая от фанатов строгой билетершей. Только избранные, приближенные могут попасть за кулисы. Там начинается настоящий, не приукрашенный декорациями и подсветкой театр: грим-уборные, репетиционные залы, режиссерские управления, буфеты, цеха костюмеров, бутафоров, машинистов сцены, осветителей. Пять-шесть этажей Фабрики Иллюзий по производству Катарсиса. Идешь, блуждаешь, заглядываешь в гардеробы, в оркестровые фойе. На столах раскрытые футляры музыкальных инструментов, чехлы скрипок, флейт, труб. Сами инструменты в руках музыкантов.
В одном фойе разыгрываются струнные, в другом — духовые. Это похоже на разноголосье оркестра перед началом спектакля, до того как за минуту до появления дирижера все приводит к согласию всемогущий камертон «ля».
Оркестровая яма — как Чистилище, пространство между Идеальным и Реальным. Первое — для зрителя, второе — для тех, кто добровольно посвятил себя труду в замкнутом мире. На репетициях между ними перекидывают мост и над оркестром открывается проход прямо из зрительного зала на сцену. На спектаклях Реальное и Идеальное — разделены.
Катя в первый раз в жизни оказалась в чужом театре одна, в Голландии ее опекали Виктория и целая команда поддержки из балетной студии. Со всей очевидностью можно было утверждать, что бредовая идея отправиться на поиски Сережи обречена на провал.
Единственной надеждой в незнакомом переплетении коридоров и тупиков стал Николаев. Они дошли до лестницы, под ней стояло огромное корыто с водой, похожее на поилку для коров, в углу напротив огнетушитель, над ним на стене был укреплен допотопный телефон с вертушкой и в рамке рядом с ним список внутренних номеров. Катя испугалась, только теперь она подумала, что совсем не знает секретаря жюри. Но страх остаться одной был сильнее.
— Нам наверх? — обреченно спросила она, оглядывая корыто. Николаев обернулся, увидел ее лицо и рассмеялся.
— Извините, я не подумал, что вы здесь ничего не знаете, веду вас, как Сусанин поляков. Не удивляйтесь, это уборщицы тут инвентарь полощут, по лестнице наверх — карман сцены с противоположной стороны от того места, где я вас нашел. Можно сказать, мы прошли под ней.
Катя смутно помнила, кто такой Сусанин, кажется, это русский разведчик, или нет… Сцена — это хорошо, надо вернуться туда. Но Николаев прошел первый пролет лестницы и стал подниматься дальше.
— А куда мы идем? — Катя приостановилась. На лестнице сильно дуло, без кофты, в сырой шопенке ей стало холодно до дрожи.
— Ко мне в кабинет.
— Зачем?
— Чтобы те, кто, наверно, уже ищут вас, смогли сделать это легче и быстрее. Из кабинета я позвоню в радиоузел, они сделают объявление по внутренней связи. А мы пока выпьем кофе… И вы накинете что-нибудь, а то простудитесь перед третьим туром.
Они поднялись еще на этаж, оказались на третьем, снова пошли по коридору. Здесь уже не было похоже на театр, скорее, на учреждение. Равные промежутки от двери до двери, а напротив глухая стена.
Катя про себя машинально считала шаги: «Раз, два, три, четыре, пять — дверь, раз, два, три, четыре, пять — дверь…» Через три счета Николаев остановился.
— Добрались. — Он достал из кармана ключ с кожаным брелоком, открыл и радушно пригласил: — Входите, пожалуйста, располагайтесь, будьте моей гостьей.
— Спасибо.
В надежде согреться Катя охотно вошла и… остановилась в удивлении. Не ожидала она увидеть такой спартанской простоты, почему-то думала, что у Николаева шикарный кабинет с большим столом, дорогой мебелью.
На деле же — окно без шторы, плюшевый диванчик, как в грим-уборной, шкаф, у стены стулья, у стола офисное кресло с высокой спинкой, стол заложен папками, бумагами. На столе раскрытый ежедневник, перекидной календарь, письменный прибор, ноутбук и стационарный телефон. За него Николаев и взялся, но потом положил трубку и снова обратился к Кате.
— Ну, что же вы? Проходите, присаживайтесь, сейчас я найду, чем бы вас утеплить. И чайник поставлю. Прятать приходится, пожарники проверяют, — заговорщицки подмигнул он. Лицо его сделалось добрым, как будто секретарь жюри снял маску. Он раскрыл шкаф, достал зеленую бархатную ткань, развернул и протянул Кате. — Вот, только из прачечной, она мягкая и теплая, закутайтесь. Это штора, повесить не успели. С конкурсом вашим голова у меня пухнет.
Катя стояла неподвижно, тогда он сам подошел, накинул ей на плечи бархат, подвел к диванчику.
Вернулся к шкафу, достал чайник.
— Спасибо, но, может, лучше объявление сначала? Я очень хочу домой, — попробовала возразить Катя, секретарь жюри пропустил ее последние слова мимо ушей.
— Понимаю, переволновались. Как такое могло выйти? С фонограммой…
— Макс говорит, это нарочно.
Катя спохватилась, что зря это сказала, но было уже поздно. Получилось, что она ябедничает, хочет подставить звуковиков.
— Ну что вы, не может быть. Перепутали, на нерве все. А кто это — Макс?
— Наш импресарио, но он русский.
И снова она прикусила язык, когда слово вылетело. Что за человек этот Николаев! Так и хочется все ему рассказать, пожаловаться, чтобы он посочувствовал. Или это от усталости она так раскисла?
— Русский, но прилетел с вами из Амстердама.
— Раньше он тут жил, это друг Сережи.
— Залесского?
— Да, они вместе работали в Петербурге.
— Вот оно что... Ну, посидите здесь, я схожу воды наберу. Только не убегайте!
И как это он догадался? Катя в самом деле готова была потихонечку уйти из кабинета Николаева и теперь уже знакомым путем вернуться на сцену. Там она рано или поздно найдет Сережу, или он ее. Но последние слова секретаря удержали ее на месте. Невежливо сбегать, он хочет помочь и пытается сделать как лучше. Сережа, если вернулся уже в гримерку, то беспокоится, наверно. Почему она свой телефон не взяла? Сейчас бы он ей позвонил… Нет! Не позвонит он и не войдет, ключ от грим-уборной у нее, она его с собой утащила. Надо было в дверях оставить… Надо было сидеть и ждать Сергея! А теперь вон что вышло, Николаев этот, чай… Глупость какая-то! Ладно, пусть чай, только скорее, может, она и успеет вернуться до того, как Сережа схватится искать.
— Не заскучали?
Николаев вернулся с чайником, включил его и сел рядом с Катей на диван. Сначала ей показалось, что он втиснулся в ее личное пространство, расстояния между ними было слишком мало. Это вызвало тревогу, но мимолетную. Потом все улеглось, но Катя вспомнила о запертой грим-уборной и опять заволновалась.
— А можно объявление поскорее? Я ведь унесла ключ от гримерки, там все наши вещи и Сережин телефон.
— Да-да, конечно, объявление! — Секретарь перешел за стол и стал звонить по стационарному телефону. В ожидании ответа снова заговорил с Катей: — Давно вы с Залесским танцуете?
— Нет, с весны.
— И такую программу подготовили, это же… А вот, ответили! Радиоузел? Это Николаев. Примите текст. Объявление по громкой связи… — Николаев продиктовал текст и снова занялся чаем. Домовито, по-хозяйски освободил край стола, с верхней полки шкафа достал салфетку, чашки, сахар, заварку и пакет с печеньем.
— Только вы же человеческую еду не употребляете? А балетного у меня ничего нет.
— Человеческую еду? — засмеялась Катя. — Это почему же, я люблю печенье, даже пирожки.
— Неужели? А как же запрет на мучное?
— Это миф, немножко можно.
Катя согрелась в бархатной шторке, расслабилась, встряска от пережитого волнения отодвинулась в прошлое. Сейчас было хорошо, спокойно. Она не могла объяснить, почему испытывает безоговорочное расположение к этому приятному взрослому мужчине. Он вышел из ряда строгих персон за полукруглым столом жюри и превратился в кого-то близкого. Никогда еще не доверялась она незнакомому человеку так бездумно и поспешно.
— Вы с Сергеем постоянная пара? — спросил Николаев
— Да, — без тени сомнения ответила Катя и удивилась собственной уверенности.
Откуда она может знать такое? Никаких обязательств они с Сережей друг другу не давали. Ни по работе, ни по жизни.
— И оба из России? — Он налил в чашку кипяток, положил пакетик с заваркой. — Сколько сахара?
— Совсем не надо, я несладкий пью, — Катя приняла у секретаря чашку, с удовольствием втянула носом душистый пар. — Да, мы оба из России, но я уехала гораздо раньше, а Сережа меньше года.
— Вы очень хорошо говорите по-русски. А не хотели бы поработать в Большом театре? Вместе с Залесским, разумеется.
— В Большом? Нет, — Катя отпила из чашки, — сейчас точно нет, у нас премьера в Голландии — «Жизель», необыкновенный проект Максима и Адриана.
— А кто это — Адриан?
— Муж моей тети, как это у русских называется…
— Разве вы не русская? Это называется дядя.
— Правда? Я думала все сложнее. По происхождению русская, да, но я так давно уже не живу в России.
— На самом деле все гораздо проще, уверяю вас. Я полагаю, Адриан — кузен принцессы Максимы, он член Парламента?
Катя подумала, что ее предположения об осведомленности Николаева не так уж и беспочвенны. Но вида не подала.
— Да, по материнской линии он родственник принцессы, старинная итальянская фамилия. Он меценат, глава благотворительного фонда и много кто еще, но для меня просто Адриан.
— Понимаю. Ну, а Сергей? — Николаев не завершил вопрос, но Катя поняла. Смутилась. — Извините, — тут же отступил он, — я как медведь в посудной лавке, спрашиваю о личном. Не обижайтесь, вы так с ним танцуете, что невольно задумываешься и о ваших отношениях. Мастерством такого единения не достичь, я, наверно, и не видел еще ничего подобного, только слышал, в мемуарах читал. А вы показали мне истинную пару. Если бы вы согласились танцевать в Большом!
— Нет, нет… в ближайшие годы это невозможно. Мои планы все в Нидерландах, там еще и наша школа, девочки. И… я не хочу возвращаться в Россию. Даже для работы. Не хочу жить тут, мне тяжело.
— Почему?
Катя грела руки о чашку и молчала. Не хотела вспоминать, говорить. Что он знает, этот Николаев! Да если бы не конкурс, она бы ни за что не поехала в Москву. На самом деле и насчет конкурса сомневалась, Максим и Адриан уговорили. Но лучше сказать правду, секретарь не дурак, вон, седой уже — поймет и отвяжется.
— Почему… Все просто — детский дом, — вздохнула она.
— Извините, — повторил он, — я не знал.
— Странно, а мне кажется, вы все про нас знаете, — она подняла глаза и посмотрела на него в упор.
Николаев усмехнулся, покачал головой.
— Нет, это совсем не то, о чем вы подумали. Я не особист и к театру не приставлен. У меня тут функции другие, чисто организационные и представительские. Но… у Сергея ведь гражданство российское? Или двойное?
— Российское… А это плохо?
— В теперешней ситуации не очень хорошо. Если его захотят оставить, то предлог найти не трудно. Семья его здесь, отец, мать, да мало ли…
— Что значит — оставить?! Он свободный человек…
— Конечно-конечно, это я перестраховываюсь. Все будет хорошо, уверяю вас, конкурс закончится, и вы уедете. Вдвоем. Не те времена, в самом деле, когда людей не выпускали из страны или принуждали вернуться. Пейте чай, вот печенье, — он высыпал угощение из пакета на бумажную тарелку, — извините за сервировку. Недаром говорят: стань артистом — и всю жизнь с бумажек будешь есть.
Катя даже не улыбнулась. Ей расхотелось и пить, и есть. Она почувствовала себя неуютно, всякое доверие к Николаеву исчезло. Теперь она думала о нем плохо, что он нарочно ее сюда притащил и сейчас будет шантажировать, вербовать или что-то в этом роде.
— Может быть, мы… вы… еще раз попросите объявить? Или проводите меня до гримерки, я лучше там Сережу подожду, — попросила она.
— Напугал я вас… Ну что делать, хотел как лучше. Предупрежден — значит, вооружен. Хорошо, если разговор наш пустым окажется. Но если нет. Вот вам моя визитка, звоните в любое время. Договорились? Он достал из ящика стола карточку, протянул Кате, а чашку с недопитым чаем забрал.
— Хорошо, я позвоню.
Катя встала, хотела снять импровизированное покрывало, но Николаев не позволил.
— Нет-нет, оставьте, пожалуйста, потом отдадите. В коридорах дует. И давайте договоримся, пусть наше чаепитие останется в тайне. Так будет лучше для всех, не хватало еще сплетен, что вам подсуживают из дружбы. Вдруг я влияю на мнение жюри, — пошутил он.
— А вы можете?
— Могу, — это прозвучало серьезно, без тени улыбки, — но в вашем случае это излишне, вы и так лучшие. Отдыхайте и настраивайтесь на третий тур, не думайте ни о чем, кроме танца.
И снова Катю поразило выражение его лица. Неужели притворяется? Так хороший он или плохой? Выспрашивал или правда хочет помочь? Катя окончательно запуталась, а Николаев сказал:
— А вы правы, давайте повторим объявление.
975 просмотров | 3 комментариев
Категории: Современный любовный роман, Эротика, Роман, Серия, Эксклюзив, Драма, Мелодрама, Современный любовный роман, Вересов Иван
Тэги: иван вересов, alter ego, жизель
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 5,76 алк |
50,00 руб
Эксклюзивные авторы (186)
- появились новые книги
Авторы (890)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
24.08.2019, 20:58
> Всеволод:
> Театральное закулисье - это восторг до трепета. Оно вызывает жгучее, жадное любопытство у непосвященного - у обычного зрителя, который не имеет доступа за кулисы. Поэтому читать мне было невероятно интересно. Столько необычного, нового узнал. Даже проникся театральной мистикой! Но хоть герои романа и проводят больше времени в театре, а танцевать они не перестают и на улице. Это самый невероятный запоминающийся момент третьей части романа Alter Ego, как мне кажется. И за него отдельное спасибо автору - И. Вересову. А ещё хочется поблагодарить за ярких живых персонажей второго план. И за неожиданные повороты сюжета, тоже. Но больше всего за музыку, которая внезапно зазвучала в голове во время чтения.
07.07.2019, 04:11
Читательский отзыв на книгу
02.07.2019, 04:25
Подборки книг
#всказке #ДраконВедьма #КурортныйРоман #ЛитСериал #Наследница #Попаданка #ПродаМастер #СнежнаяСказка #ШармПервойЛюбви #ЭроЛитМоб Hurt/comfort POV Авторские расы Азиатская мифология Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Ангелы Ассасины Асуры Боги и демиурги Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Воры и воровки Герой – ребенок Герой-телохранитель Гномы и дварфы Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детектив Джен Домашние животные Драконы Драма Жестокие герои Истории про невест Квест Киберфантастика Кинк Космическая фантастика Космические войны Литдорама Любовная космическая фантастика Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Метаморфы Мистика и ужасы Морские приключения Морское фэнтези Некроманты и некромантия Неравные отношения и неравный брак Оборотни Омегаверс Орки Отбор Отношения при разнице в возрасте Пародия Пирамида любви Повседневность Попаданки и попаданцы Преподаватель и ученица Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Путешествия во сне Рабство Редкие расы Свадьбы и браки Светлые эльфы Скандинавский фольклор Славянский фольклор СЛЕШ Смена пола Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стёб Стимпанк Темные эльфы, дроу Фамильяры Фанфик Феи и дриады Фейри Феникс Флафф Фэмслеш Фэнтези Европы Чужое тело Эротическая космическая фантастика Эротическая фантастика Эротическое фэнтези
