Меня считают легкомысленной, недалекой, распущенной, хотя никто не может утверждать этого наверняка. А еще я выгодная партия, потому что владею двумя отелями в Тироле. Я понятия не имею, кто отец моего сына. И мне это было совершенно неинтересно... до поры до времени. Но в один день все изменилось, поставив мою жизнь с ног на голову.
Альпийская роза. Сандрин Леманн
- Решайся, Лорена, поедем со мной! Завалить слона - это чертовски уникально!
- Спасибо, родной, но я предпочитаю заваливать миллионеров.
- И часто ты их встречаешь в своих четырехзвездниках?
- Не очень, но они так похожи на тебя, что мне каждый раз хочется схватиться за базуку.
Как хозяева отелей на горнолыжных курортах переживают мертвый сезон - конец лета? А никак. Передав на откуп турагентствам и сайтам бронирование, они просто сваливают в теплые края. И тут уж каждый веселится в меру своей испорченности. Один из моих заклятых конкурентов - владелец трех пятизвездников в Ишгле, Майрхофене и Целль-ам-Зее - уехал в Ботсвану охотиться на слонов. Вернее, на слона. Поездка all-inclusive. В стоимость входит пиво, вино и водка - сколько выпьет, виза и отель, лендровер внаем, чернокожий жулик в качестве гида, егерь, знающий свою паршивую работу, выезд на сафари, убийство одного несчастного животного, смертный приговор властей Ботсваны, услуги адвоката и оправдательный вердикт. 25 тысяч баксов - и дело в шляпе. И поправьте меня, если я что-то упустила. Ах да, трансфер до отеля и до аэропорта, а еще выдворение из страны. Честно говоря, я подумывала, не стоит ли как-то доплатить адвокату и суду Ботсваны (он там, как оказывается, есть!) за то, чтобы смертный приговор таки привели в исполнение. Но врожденная незлобивость натуры (моей, разумеется) почему-то возобладала, и я лицемерно пожелала старине Торстену хорошей охоты, а сама - без претензий - села на самолет до Ла-Валетты.
В аэропорт Инсбрука меня отвезла жена моего брата, по совместительству моя лучшая подруга. Спихнув свою крошечную дочурку бабушке (моей маме, кстати) она поинтересовалась, на каком именно транспорте мне угодно добраться до аэропорта. И, когда я честно ответила, что мне угодно, чтобы она запрягла своих лошадей в карету, она почему-то прикатила на феррари. Правда, увидев мой багаж, раскаялась:
- Если бы ты предупредила, что ты везешь туда весь свой гардероб, я бы зафрахтовала трактор с прицепом.
- Не ной, я оставила половину собранного багажа дома, когда увидела тебя на этой жалкой трахоме. Скажи мне теперь, как я могу вообще ехать на Мальту, оставив дома все мои двадцать шесть самых любимых трахтов?
- Ничего, оттуда ты вернешься в кольчуге и с мечом, - отпарировала Макс. - И не забудь, что ты обещала привезти мне мальтийскую болонку.
- Ни за что. Флориан ее не заметит и придавит ненароком.
Пятизвездник в Сан-Джулиане оказался огромным испытанием для незлобивости и кротости моей ангельской натуры. Первая линия моря, не угодно ли? Мне пять звезд не дают, хотя у моих отелей пешая доступность подъемников и номера больше раза в полтора! Меню в ресторанах не меньше, чем тут, зато у меня официанты и повара в одинаковых ботинках! И у меня фонтаны в фойе! Но, когда меня угораздило позвонить брату и изложить ему все эти соображения, он с блеском доказал, что и ему не чужда некоторая мудрость:
- Туристы крайне редко едят ботинки поваров. Скажу тебе, как родной, по секрету: им всем это абсолютно однофигственно. Поэтому перестань париться по ерунде. Просто расслабься и получай удовольствие.
Чем я и занималась, Господи помилуй меня.
Этого парня я заприметила сразу. Нахальная улыбка в триста зубов, обалденное сочетание вандаммовских мускулов, небесно-голубых глаз и иссиня-черных кудрей. К официантам он обращался на таком махровом швитцере, что им обычно требовалось подкрепление в лице старшего администратора, чтобы понять, чего гость на этот раз возжелал. Правда, парень оказался вежливым и, уяснив, что местным трудно его понимать, любезно перешел на английский, который у него был просто идеальнейший. И это было только во благо, потому что даже я почти никогда не понимала, чего он там лопочет на своем суржике.
Последний вечер на Мальте. Позади была куча развлечений с авантюрно-рыцарским уклоном, поездка на остров Гозо, прогулки по Ла-Валлетте с обязательным разглядыванием порта через бухту, глубоководная охота с поеданием трофеев, зажаренных на костре на берегу моря. В общем, три недели пролетели как один день, и, если уж совсем честно, даже если бы я взяла с собой хотя бы один трахт из тех, которые иногда надеваю дома, у меня не было бы ни единого случая его надеть - я все время гуляла или в бикини, или в шортиках с топом. И вот этот последний вечер, и понимаешь, что отпуск позади, и от этого очень грустно.
И уже когда я подумывала, чем бы мне заняться - то ли начинать паковать вещи, то ли просто и без изысков лечь спать, мне вдруг вспомнился один пункт обязательной программы, который я пропустила. Ночное купание в море голышом. Это же так романтично, черт подери. Уж во всяком случае, лучше, чем чахнуть над чемоданами и страдать по нереализованным возможностям, которые я, разумеется, благополучно прохлопала. И кстати, я так и не купила свитер из козьей шерсти! Я вышла на балкон в своем номере - прямо передо мной вздыхало и искрилось море. Звало и манило.
Сунув в пляжную сумку полотенце, я выскочила из отеля.
По волнам ночной прохлады плыл размеренный шум прибоя, стрекот цикад и чудесный аромат этих вездесущих темно-розовых цветов, от которого сладко кружилась голова. На пляже – ни души. Воровато оглянувшись, я сбросила тунику, под которой ничего не было, и ступила в воду, которая по сравнению с прохладным ночным воздухом оказалась восхитительно теплой.
Плавала я долго, главным образом потому, что от одной мысли о том, что придется вылезать из этой теплой воды, начинали стучать зубы. Будь это мой отель, я бы организовала услугу под названием 'ночное купание' - на пляже стоит такой домик, в который проложен канал из моря, а воздух нагрет до +30, как днем. Пользование услугой стоило бы 100 долларов (в стоимость также включен стакан горячего глинтвейна). Кому жалко денег - купается и бесплатно вылезает на продуваемый холодным ветром ночной воздух. Бррр... Уж на что я сама скупердяйка, а не пожалела бы ста баксов.
Мужчина стоял около линии прибоя и держал перед собой развернутое полотенце. Зрелище было изумительное. Не знаю, кто из них меня впечатлил больше: желтое махровое полотенце - такое огромное, что в него можно было бы завернуть если не взрослого слона (чтоб тебе икалось, живодер Торстен!) то как минимум слоненка, или сам человек. Его, конечно, закрывало полотенце, но я была уверена почему-то, что он одет не обильней, чем я. А на мне был только лак для ногтей и браслет на щиколотке. На нем, ясное дело, и этого не было.
Я не узнала его сразу. Луна освещала только его силуэт и серебрила густые волосы. Я стояла по плечи в воде и смотрела на него, а он на меня. И только когда он заговорил, я сообразила, что это тот самый швейцарец. Я узнала его по изысканному английскому языку дикторов ВВС, хотя его высказывание изысканностью не блистало.
- Я уже плавал, - сказал он. - В воде хорошо. А вот вылезать - полный атас.
Я не двинулась с места и ничего не ответила. Он подождал моей реакции и добавил:
- Если хочешь, чтобы я ушел, скажи.
Ушел? Вместе с полотенцем? Да черта с два!
- Нет. Не хочу, - я шагнула вперед.
Уж чего мне не пристало стесняться - это своего тела. А уж в этой ситуации - когда или покажешься, или замерзнешь - я и вовсе не стала переживать. Он смотрел, как я выхожу из воды. Его силуэт был неподвижен - высокий, широкоплечий, стройный мужчина. Очередной шаг к берегу обнажил мою грудь. Еще несколько шагов - и вода мне по пояс. Я не остановилась. Он не двигался, и я знала, что он смотрит на меня.
Этот парень ничего обо мне не знает. Это в долине Циллерталь, где люди всегда готовы сунуть нос в дела ближнего своего, я не позволяю себе ни одного неправильного телодвижения. Там я сестра некоронованного короля Тироля, хозяйка двух отелей и бывшая любовница преступника и убийцы, который закончил свои дни в камере предварительного заключения.
Дома я сама знаю о себе все. К примеру, то, что мне 27 лет, самое время выйти замуж и родить выводок деток, а я не могу этого сделать. А тут я просто туристка, без имени и места рождения, без возраста и без темного прошлого. Там я 'бедняжка', а тут я свободная и красивая женщина, которая принимает решения без оглядки на чужое мнение. Здесь, вдали от дома, я свободна от груза своего прошлого, от постылой чужой жалости и от себя самой.
И пусть тот, кто ни разу не пытался скинуть с себя кандалы своей настоящей привычной и правильной жизни, первый бросит в меня камень. Я сделала еще несколько шагов вперед - и даже сама пожалела, что шаги эти были довольно быстрые, я не дала ему насладиться зрелищем, но уж больно меня манило это полотенце. Хотелось в него замотаться с головы до пят. И еще хотелось, чтобы он обнял меня поверх полотенца. Я просто чертовски соскучилась по мужским объятиям.
В последние пять лет я не позволяла себе ничего большего, чем просто интрижка, да и то не слишком часто, очень уж это хлопотно. Мой брат умел отвадить от меня того, кто, по его мнению, был недостоин такого сокровища. Его мог бы устроить в качестве моего ухажера разве что Джонни Депп, да и то сомнительно: алкоголик. К тому же, хватало и мужиков, которых интересовала не столько моя неотразимая персона, сколько мои отели. В общем, я привыкла сидеть на голодном пайке в смысле вкусного и здорового секса. А сейчас - вдали от строгого ока Флориана и от длинных ушей и любопытных глаз сограждан - можно позволить себе некоторые шалости.
Я все же остановилась у самой кромки моря, прибой окатывал мои ноги до щиколоток, мужчина не сводил с меня глаз:
- Ты красивая.
- И замерзшая.
Он чуть усмехнулся и обмотал меня полотенцем. И прижал к себе. А потом все случилось как-то само по себе. И никто из нас не попытался этому воспротивиться. Я? Дудки. Мне хотелось этого ничуть не меньше, чем ему. Обнимая меня, он нашел губами мой рот, и первый поцелуй - соленый от моря и дрожащий от озноба - положил начало этой шикарной авантюре.
- Ты дрожишь, - прошептал он, чуть отстранившись. - Пойдем в отель.
- Нет. - Я нашла в себе силы выпутаться из полотенца и накинуть его на мужчину - так, чтобы оно окутало нас обоих, а мы были внутри. Голые и слегка дрожащие. Я от холода, он... черт его знает, от чего. Точно не от холода - его сильное тело было горячим, как печка, и я с удовольствием прижалась к нему.
- Нет... в смысле, ты вообще... - его недосказанный вопрос повис в воздухе, я не дала ему договорить - заткнула ему рот поцелуем. Как ни странно, он еще рыпнулся что-то сказать - ну и болтливый же швейцарец попался, черт бы его подрал. К счастью, на этом он все же решил заткнуться, а то я уже решила, что он сначала захочет 'поговорить об этом' - вот тут я бы его, ей Богу, придушила. Но нет, он оказался понятливым.
Огромное полотенце легло на песок, заменив нам ложе. Мерный шум прибоя, все тот же стрекот цикад и нежный запах цветов, и темное южное небо над головой. Горячие, жадные губы и руки моего безымянного любовника, ураган греховного, запретного и оттого еще более бурного наслаждения. Занимаясь любовью, этот парень что-то бормотал на своем швитцере, так, что я ни черта не понимала, но это возбуждало еще сильнее. Его тихий, низкий, бархатный голос, то, как он горячо шептал в мое ухо или в шею, или жарко опаляя своим дыханием мои губы, сводило с ума. Я напрочь забыла о том, что мне было холодно - мы просто плавились от желания.
Безумие первого раза вылилось в невероятный по своему накалу финал - бешеный вихрь наслаждения затмил все нереализованные возможности отпуска. Я точно знала, что никогда и ни с кем такого не испытывала. Непонятно, что меня так завело? То ли антураж - пустой пляж под мальтийским небом, то ли запретный плод - незнакомец, с которым я никогда больше не увижусь, то ли все, что он делал со мной - а он чертовски хорошо знал, как нужно доставить женщине максимум удовольствия... Но это было классно. И совершенно понятно, что мне потом будет в кайф вспоминать и смаковать каждый момент этой невероятной ночи с незнакомцем на пляже. Я даже была готова придумать звезды над головой, хотя на самом деле их поглощала иллюминация Сен-Джулиана - побережье было настолько ярко освещено, что можно было кое-как разглядеть только Луну.
Я, наверное, была как ребенок, который впервые попал в парк аттракционов. Мне хотелось попробовать все. И мой невероятный любовник с удовольствием шел навстречу всем моим высказанным и невысказанным и даже неосознанным желаниям. Мы пошли плавать, а потом занимались любовью прямо в волнах прибоя. От этого тоже можно получить кайф, если лечь не ногами в сторону моря (потому что прибой накидает песка куда не надо) а параллельно волнам. Потом снова на берегу, обмотавшись полотенцем. А потом ему все-таки захотелось 'поговорить', черт бы его подрал.
- Как тебя зовут?
Очень вовремя спросил. Молодец. Я ответила:
- Не помню.
Он фыркнул:
- Амнезия?
- Ага. Не говори свое имя - все равно забуду.
- Удобно.
- Не то слово. Откуда ты? Или тоже не помнишь?
- Память отшибло напрочь.
- Ты или немка, или австрийка.
- Сейчас поищу паспорт в карманах. Эй, где мой пиджак?
- Какой еще пиджак?
- В котором я купалась.
Идиот, ему понадобилось не меньше минуты, чтобы понять, что я над ним издеваюсь:
- Ты купалась в шубе.
- Тогда тебе не повезло, потому что мой паспорт в пиджаке.
- Черт. Пойдем в отель.
- Зачем?
- Там можно принять душ вместе, а потом повторить все на мягкой кровати. Песок жесткий, а полотенце мокрое и холодное.
- Ну скажите, какой цаца.
- Сам удивляюсь.
В его номере царил невообразимый кавардак, но нам до этого не было никакого дела. Скинув с кровати груду одежды, он бросил меня на простыни, и все пошло с начала. Сильный, красивый и страстный мужик - идеальное вознаграждение для бедной девушки, уставшей от праведной жизни и от каторжного труда на ниве отельного бизнеса. А потом мы уснули в обнимку - два случайных любовника, не знающие имен друг друга, но доставившие друг другу кучу наслаждения.
Я проснулась в 8 утра, и тут же вспомнила о несобранных чемоданах и еще черт знает о чем. Швейцарец спал, разметавшись во сне. Я позволила себе полюбоваться им, совсем чуть-чуть, может минуты две или три, а потом тихо встала, накинула свою тунику и крадучись вышла в коридор.
Вот теперь можно точно сказать, подумала я, нежась в огромной ванне у себя в номере, что отпуск прошел максимально ярко, полезно и полноценно. Финал отлично проведенных трех недель - несколько бурных оргазмов в объятиях какого-то незнакомого мужика. В том и кайф, что он незнаком: встретились, переспали и разошлись как в море корабли. Красота!
Я быстро побросала вещи в чемодан и пошла завтракать.
Мой мимолетный любовник оказался понятливым и тактичным человеком. Он понял, что я не горю особым желанием продолжать знакомство - мы взяли друг у друга максимум того, что каждый из нас мог и хотел дать друг другу. Поэтому, когда он увидел меня в ресторане над тарелкой омлета, он не стал приставать и разводить разговоры. Он подошел ко мне и сказал, снова на своем перфект Инглише:
- Прости, я был неосторожен. Если... если вдруг будут какие-то последствия, свяжись со мной. - Он положил передо мной визитную карточку, отвернулся и вышел из ресторана.
Скажите, какой джентльмен. Откуда ему, бедному, знать, что никаких, как он деликатно выразился, 'последствий' не будет? Глядя ему вслед, я смяла визитку и бросила в пепельницу.
Встретив меня в аэропорту Инсбрука, моя свояченица и подруга Макс сразу выдала:
- Ого, а Мальта пошла тебе на пользу!
- Серьезно? - я чмокнула ее в щечку и потащила в зону выдачи багажа.
- А то нет. Уезжало что-то такое бледненькое и уставшее, зато приехала такая красотка. Глаза блестят, щеки горят. Эй, а ты там не завела себе любовника?
Ну вот за что я люблю Макс - как скажет, так прямо не в бровь, а в глаз. И врать ей я не видела смысла:
- Только не вздумай Флориану проболтаться.
- Да? Завела? - обрадовалась Макс. - Вот и славно. По-моему, тебе давно было пора предпринять что-то в этом роде. Хотя бы просто чтобы расслабиться. Что за мужик?
- Не знаю. Швейцарец.
- Серьезно? - еще больше обрадовалась его соотечественница. - Забавно. Кто такой?
- Не знаю. Парень примерно нашего возраста.
- Откуда он?
- Без понятия.
- Чем он занимается?
- Не в курсе. На Мальте тоже отдыхал.
- А как его зовут?
- Черт его знает.
- Ну и ну, - Макс с недоумением оглядела меня, будто я вдруг превратилась в доисторического ящера. - То есть, постель не повод для знакомства?
Я углядела на ленте подачи багажа свой чемодан и стащила его на пол:
- А нафига мне с ним знакомиться? Я уехала к себе домой, он уедет к себе, и все, что еще? Какая мне разница, как его зовут?
- Ну да, ты у нас девица вольная, - поддела Макс. - Как выглядел хотя бы?
- Ну фактурный мальчик, - пожала я плечами. - Подкачанный, голубоглазый, голос приятный. Вполне достаточно, чтобы провести с ним потрясную ночь.
- Только одну? Или вообще вы все время вместе были?
- Одну. Сегодняшнюю.
- Жаль, что так долго раскачивались.
Мы забрались в ее феррари и поехали в Майрхофен.
Отпуск кончился, начались суровые будни. И они оказались еще какие суровые. Сентябрь промелькнул в хлопотах - я готовилась к началу высокого сезона. В октябре контингент отдыхающих, как обычно, начал меняться. Летние скалолазы, велосипедисты и прогулочники начали уступать место лыжникам. В моих отелях комнаты для лыж стали заполняться разнокалиберными и разноплановыми снарядами, а колышки для сушки обуви понемногу исчезли под горнолыжными и сноубордистскими ботинками, которые распространяли вполне себе привычное и знакомое благоухание. Почему-то в этом году мне казалось, что запах стал сильнее, и я бегала с освежителями воздуха как полоумная и все время заставляла горничных проветривать эту комнату. С бивнями бедного несчастного слоника из Ботсваны явился живодер Торстен и сообщил мне, что его таки приговорили к смертной казни и помиловали - какая жалость! И что он такой крутой добытчик и почему бы нам не... На этом месте пришлось послать его лесом, а Флориан при встрече так на него посмотрел, что слоноубийца увял напрочь.
К концу октября в обоих моих отелях оказались заполнены все номера. Как обычно, мне пришлось удвоить количество служащих, чтобы справляться с потоком отдыхающих. Дел было, тоже как обычно, невпроворот. Помимо обычных вопросов, связанных с размещением и обслуживанием, навалилась идиотская текучка. Кто-то по ошибке увез чужие лыжи в Данию. В ресторане углядели таракана - пришлось срочно принимать меры. В четырехзвездочном отеле не место этим тварям. В вестибюле подрались русские с поляками. Один из гостей (голландец) пропал - три дня отсутствовал, никого не предупредив, и нам, по инструкции, пришлось поднимать по тревоге спасателей и полицию. В итоге его нашли в Майрхофене, где он завис у своей подруги, с которой познакомился на подъемнике. В отеле около станции Глетчербана у меня начались проблемы с арендатором, который держал спортивный магазин. Во время сильного снегопада мне хватило таланта вылететь с дороги и протаранить ограждение, в результате чего моя новая и недешевая машина (Audi Allroad) получила отвратную царапину через обе правые двери и крыло. Племяшка умудрилась заболеть ангиной, и мы всем семейством дико за нее переживали. Разнообразные проблемы копились, как снежный ком, и занимали все мое время. В принципе, все это было вполне себе обычно, ничего особо нового и не бином Ньютона, но почему-то в этом году таких мелочей было больше, чем обычно, и они меня дико злили и утомляли. Я возвращалась домой злая, уставшая и издерганная, ныряла в пенную ванну и так и норовила улечься спать пораньше.
Чтобы успокоить себя и настроиться на позитив, у меня вошло в привычку вспоминать последнюю ночь на Мальте. С тех пор у меня не было ни возможности, ни настроения, ни подходящей кандидатуры, чтобы повторить нечто в этом роде, поэтому я с удовольствием вспоминала своего загадочного незнакомца и восстанавливала в памяти все новые и новые детали нашей миленькой вечеринки в неглиже.
Его акцент. Я не поняла ни черта из того, что он шептал, занимаясь со мной любовью. Ярко-желтое, как цыпленок, полотенце с версачевской каймой по краю. Голубые глаза моего швейцарца и симпатичная родинка под его левой ключицей. И его отвратная манера чмокать прямо в ухо - бррр... Я даже жалела, что ни разу не отплатила ему той же монетой. Но в ухе больше не звенело, и я даже эту мерзкую привычку вспоминала с каким-то извращенным умилением. Ну не дурочка?
Но в этом парне, помимо его очевидной сексуальной доблести, была еще одна положительная черта - он не завалил ни одного слона, при мне по крайней мере.
Я с ужасом ждала рождественских праздников. Как обычно, все номера были раскуплены еще в мае, столики в ресторане забронированы в марте, а в ноябре начался обычный для момента козлеж нанятого персонала. Заранее ангажированный оркестр - с которым несколько лет не было никаких проблем - вдруг выкинул фортель, когда их менеджер поставил меня перед фактом - цены на их услуги выросли на 15% в связи с тем, что их дирижер летом гастролировал на замене в Ла-Скала. Тоже мне Паваротти, больно мне нужны эти понты, если все, что от них требовалось, это играть по вечерам в течение недели Тирольские песенки, при этом просто более-менее попадая в ноты. Потом вдруг сразу семеро официантов заявили, что им надо поднять зарплату на 20%, иначе они уйдут к... слоновьему палачу Торстену. Ну, с этими семерыми козлятами разговор был короткий - идите лесом, и хрен вам еще кто-то в Циллертале даст работу. Побрюзжали, повыступали и вернулись на свои рабочие места. Как часто в это время, подскочили цены на шампанское, пиво и вообще на все продукты. Ну и мне пришлось поднять цены и стоически переносить недовольство клиентов. Пардон, ребята, но у меня не благотворительное предприятие. Я должна получать прибыль, иначе мне не с чего будет закрывать закладные на оба отеля.
Рождество приближалось неотвратимо. Как обычно в это время, мне пришлось оставить обычные свитера и удобные брюки и таки вытащить из шкафа трахт. Что бы я там ни болтала, что у меня их сотня, это все вранье, мне вполне хватало одного. Белая блузка, зеленая юбка, клетчатый жилет и передник. И вот утром в Сочельник я с ужасом обнаружила, что он на мне не сходится. Ну просто никак.
Причем не чуть-чуть, а сантиметров на 10. Какого черта? Когда и отчего я умудрилась так жестоко растолстеть? Диета!!! Кое-как заколов юбку английскими булавками и распустив шнуровку жилета, я доковыляла до отеля в Мадзайте и прокрутилась там полдня, а, собираясь на глетчер, малодушно переоделась в свободное вечернее платье.
С тех пор, как я заделалась отельершей, я успела забыть уже, что такое 'Рождество как семейный праздник' - теперь для меня это был каторжный труд. Кульминация целого года, когда клиенты становятся требовательными как никогда, проблемы валятся подобно лавине, деньги утекают между пальцев со страшной скоростью, а прибыль разлетается на покрытие расходов, которых всегда оказывается трагически много. Подготовка к этому кошмару длится несколько месяцев, и все равно, когда доходит до дела, вдруг оказывается, что ни черта не готово. И это не у меня одной так - все отельеры знают о существовании 'рождественской аномалии'. У моей мамы, которая держит ресторан в Майрхофене, проблемы примерно те же, только в меньшем объеме. Когда у меня еще не было отелей, я всегда помогала ей в Сочельник и Рождество, теперь у меня своих забот полон рот. Мамочке приходится так же нанимать кучу придурков, чтобы пережить эту жуткую неделю, и я помогаю ей подбирать их и провожу через свои книги, чтобы ей не париться с бухгалтерией. Но о том, чтобы мы с ней могли провести праздники вместе, и речи быть не может. У каждой свой фронт работ.
К счастью, есть еще семья моего брата, и в силу специфики их работы, именно Рождество они проводят вместе, и стараются вернуть что-то от праздника и нам с мамулей. Оба профессиональные спортсмены-горнолыжники, причем весьма успешные, они по полгода не бывают дома, мотаясь каждый по своим соревнованиям, зато на Рождество они всегда в Майрхофене и вместе, и про нас тоже не забывают.