С самого рождения я ни капли не походила на уроженку Альбина. Черноволосая, смуглая... Словно поцелованная жарким солнцем южных земель. Неудивительно, ведь и отец, и мать были темноволосыми, темноглазыми...
Иногда бабушка Уоррингтон даже называла меня чертовым отродьем. Разумеется, ласково и исключительно тогда, когда папы не наблюдалось поблизости. Все же отродье было его... А сходство с чертом действительно имелось. И у меня, и отца.
Во всем облике моего могущественного батюшки, лорда Николаса Дарроу, герцога Эрсетского, имелось нечто поистине демоническое. А я пошла и лицом, и фигурой именно в него, чему дорогой отец немало умилялся. Нравом же я куда больше походила на леди Кэтрин, свою матушку.
«Адское сочетание», – неустанно твердил мне брат-близнец Эдвард.
С ним мы имели одно лицо, и в детстве походили друг на друга как две капли воды. Однако, характеры у нас были различны.
Между прочим, младший близнец. Дорогой Эдвард неустанно шутил надо мной, хотя из нас двоих именно я считалась образчиком совершенств по признанию света. Умна, благовоспитанна... И богата. Истинная леди. Такая, какой следует ей быть. Вот разве что вся отмеренная нашей семье красота досталась моей младшей сестре, Эмме. Ее прелесть казалась столь совершенной, что даже неприличная смуглость, наша фамильная черта, нисколько не портила очаровательного личика сестры.
Я утешала себя лишь тем, что Эмме сравнялось лишь шестнадцать, и она, разумеется, не выезжала. Это давало хоть какой-то шанс на приличную партию. Приданое за мною и за младшей давали равное.
Не то чтобы ко мне не сватались. Подобного и быть не могло, учитывая, положение моей семьи и величину моего состояния. Я в свои двадцать лет уже получила дюжину предложений руки и сердца... Но желания ответить согласием так и не возникло. Родители не укоряли меня за излишнюю разборчивость, считая достаточно разумной, чтобы самой решить свою судьбу.
В отличие от сестры, мои черты отличались куда большей резкостью, да и оттенок смуглой кожи слишком сильно напоминал о том, что бабушка моя была цыганкой. Именно цыганкой, а не благородной иберийкой, как считалось.
– Эй, ведьма! Не задерживайся! Гости вот-вот начнут съезжаться! Матушка будет сердиться, если ты опоздаешь! – окликнул меня через дверь Эдвард.
Как всегда возмутительно бестактен.
Оставалось только вздохнуть. Почему я родилась женщиной? Ведь это так несправедливо... Окажись я мужчиной – стала бы наследницей. Я куда более достойна этого, чем брат, подчас ведущий себя как шалопай.
Я уже давно была готова. Просто гипнотизировала собственное отражение в зеркале.
Чудодейственные средства не помогали. В белокожую хрупкую фею я так и не превратилась.
– Я буду вовремя, несчастный черт! – отозвалась я со вздохом. – Леди не опаздывают.
В особенности если леди носят фамилию Дарроу. Папа не единожды напоминал всем своим детям о пунктуальности.
В этот день мы ожидали нового иберийского посла. Прежний ушел в отставку по причине преклонного возраста, чем изрядно расстроил моего почтенного отца. С сеньором Де Ла Вега батюшке удалось сработаться за последние годы... Что же ждать от нового дипломата, пока оставалось неясным.
Отношения с южным государством его величество волновали особенно сильно, так как именно Иберия также занимала главенствующее положение на море, как и Альбин, и отсутствие конфликтов между нашими странами как минимум гарантировало безопасную торговлю.
Прием в честь посла Иберии обещал быть самым пышным в этом сезоне. По крайней мере, родители приложили для этого все возможные и невозможные усилия, пусть обычно и не одобряли излишней расточительности. Они желали расположить к себе нового посла. Я также получила приказание вести себя как можно более мило.
В Иберии ценили не скромность и утонченность, а роскошь и яркость, и, следовательно, необходимо было пойти навстречу вкусам высоких гостей. Тем более, посол прибыл с супругой и двумя сыновьями...
Ради гостей я и была затянута в до неприличия алое платье, которое считала немыслимо вызывающим. Возмутительный цвет, который я всею душою не выносила. Надевая только... Впрочем, нет, на балу даже думать не стоит о том, когда же я надевала алую одежду. Думаю, это шокирует свет, если выплывет наружу.
Матушка возлагала большие надежды на сыновей посла Де Ла Серта, Мануэля и Теодоро. Тем более, что смуглая кожа не должна отпугнуть южан.
Зато их прекрасно отпугнут иные мои свойства...
Да и, признаться, я вовсе не хотела связывать себя брачными узами с иностранцем и покидать родину, своих родных и друзей. Оставалось надеяться на то, что и молодые джентльмены не окажутся впечатлены мною.
Вниз я спустилась с самыми дурными предчувствиями. Мне не нравились шумные сборища, которые устраивали знатные семейства. Все здесь казалосьнаигранным, неестественным... Проводить время я предпочитала в компании своих кузенов, кузин и племянников. Клан Дарроу-Оуэн-Уиллоби-Грей был достаточно обширен, чтобы, общаясь с родственниками, я никогда не чувствовала себя одинокой. Скорее уж, наоборот.
Или же я всегда могла уйти к своей другой родне. Той, о которой никогда не упомянула бы в обществе.
Рядом со мною обычно постоянно находились Элизабет Оуэн и Джейн Уиллоби, племянницы, с которыми мы были ближе всего по возрасту. Они были куда более живыми натурами, но при этом прекрасно ладили со мной, пусть и называли порой занудой. Эти девушки являлись частью моей семьи. Они не раздражали, можно даже сказать, что Элизабет и Джейн являлись моими ближайшими подругами. Посторонние... Посторонние – да, изрядно выводили из себя.
Но я спустилась вниз и заняла свое место подле родителей.
– Улыбайся, дорогая, – мягко велела мне мать, ласково проведя рукой по щеке. – Ты очень мило выглядишь, Ева. Будь любезна сегодня проявить чудеса очарования. Мы с твоим отцом будем рады, если молодые Де Ла Серта проявят к тебе интерес. А ты будешь благосклонна.
В ответ я лишь недовольно нахмурилась. Очаровывать кого бы то ни было я не желала. Да и просто этого не умела. Мое очарование заключалась в моем приданом.
– Мама... Я бесконечно люблю и уважаю тебя и отца, но не стану любезничать с сыновьями посла по указке. Мне отвратительно пустое кокетство, – тихо вздохнула я. Уж эти-то чувства матушка должна была понять, как никто другой. – Тем более, моя привлекательность... Впрочем, мы всегда можем рассчитывать на алчность этих молодых людей. Или же других. Сложно остаться старой девой с таким приданым, как мое.
Мама с усмешкой кивнула, принимая мои слова, но не выразила ни порицания, ни одобрения. Просто позволила меня поступать так, как я сама считаю нужным. Она давно считала нас с братом достаточно взрослыми, чтоб и принимать решения, и отвечать за них.
Стоило нам закончить этот разговор, как главные гости вечера прибыли.
Посол, импозантный мужчина лет шестидесяти, шел по холлу под руку со статной черноволосой красавицей-супругой. Позади него шествовали два смуглых молодых человека дивной красоты...
И мое сердце предательски сжалось.
Тот, что шел справа, чуть более высокий с немного нахальной улыбкой на породистом лице... Создатель... Я видела в своей жизни множество красивых мужчин, куда более красивых мужчин... Но... будь я проклята... Никогда прежде мне не доводилось чувствовать себя... настолько влюбленной. Влюбленной с первого взгляда.
Было что-то в этом иберийце... Чарующее настолько, что мое проклятое здравомыслие махнуло рукою на прощанье и исчезло. Все происходило прямо как в тех романах, которые любила моя племянница Глория и сестра Эмма...
Черные глаза равнодушно скользнули по моему лицу... И на этом всем. Ибериец посчитал меня совершенно недостойной своего внимания и просто следовал правилам вежливости. Так обычно и случалось... Но именно сегодня мне стало до безумия обидно, что даже в этом возмутительно алом платье я все равно осталась невидимкой.
Гости приблизились к нам и ритуал представления по всем правилам высшего света начался. Я только старательно улыбалась, как и следовало послушной дочери. Через несколько минут лицо заболело от этой неестественной улыбки. Они же все понимают, ради чего (ради кого!) меня так нарядили. И теперь потешаются, так как выстрел не попал в цель. В обе цели.
– Моя старшая дочь, леди Ева, – представил меня отец сразу после того, как назвал имя моего брата, стоявшего справа от родителей.
От матери мне достался крайне выразительный взгляд. Она много надежд возлагала на это знакомство. Раз уж я настолько сильно была покорена одним из сыновей посла.
Вот только молодой Де Ла Серта не проявил никакой заинтересованности.
– Добро пожаловать, – пропела я так нежно, как только могла.
Увы, но голосок у меня был далеко не нежным. Слишком уж грудной. На плацу командовать подходит, но не щебетать на светских приемах.
– Сеньорита... Прошу прошения, леди Ева, вы очаровательны, – одарил меня широкой улыбкой Алваро Де Ла Серта. – Счастлив представить вам моих сыновей, Мануэля и Теодоро.
Мануэль... Стало быть, вот как его зовут...
Молодые люди со снисходительными улыбками поклонились. И мне только осталось выразить формально свою огромную радость от подобного знакомства и заверить в своем благоволению ко всему семейству господина посла. Правда, сама я при этом намертво вцепилась в руку брата, намекая, что в ближайшее время именно ему предстоит выполнять роль моего кавалера. Иначе старшие навяжут мне одного из сыновей посла... И вот этого я точно не выдержу, несмотря на все мое фамильное самообладание. К тому же, это наверняка не принесет никакого удовольствия ни одному из молодых иберийцев.
Я же не желала превращать этот вечер в пытку еще для кого-то.
– Не сжимай мою руку так сильно, Первая, – взмолился через минуту Эдвард. – Какое бы сильное воодушевление ты ни испытывала при знакомстве с Де Ла Серта, это не повод калечить родного брата.
Пальцы мои действительно слишком уж сильно сжимали ладонь моего близнеца.
– Потерпи немного, Второй, – еле слышно выдохнула я. – Еще немного и твоя Первая встряхнется и вновь станет собой.
Мы часто называли друг друга именно так. Не только ведьмой и чертом. Близнецы. Первая и второй.
– Будем на это надеяться, – украдкой подмигнул мне Эдвард.
Если младшие Де Ла Серта взирали на меня с равнодушием, то посол и его жена почему-то изрядно воодушевились. Брак с Дарроу, судя по всему, казался им удачной перспективой для сыновей. Должно быть, про нашу младшую, Эмму, они пока не слышали или же считали, что она еще сущий ребенок.
– Леди Ева, я смею надеяться, вы подарите мне и брату по танцу, – с надлежащей галантностью обратился ко мне Мануэль Де Ла Серта, но что-то в его голосе все равно было гадким, неприятным.
Надо мною втихомолку потешались, а я даже не могла дать знать, что прекрасно понимаю это. Он пригласил меня только лишь потому, что так приказали родители.
Я растянула губы в самой обаятельной из улыбок, на которую только была способна.
– Прошу прощения, джентльмены, но я танцую только с моими родственниками, – мягко пропела я.
На меня взглянули с искренним недоумением. Вероятно, иберийцы посчитали это лишь глупым предлогом, чтоб отказаться от танцев с сыновьями Де Ла Серта. Однако я сказала истинную правду. Пусть я и недурно танцевала бальные танцы, но действительно делала это только с кузенами, братом и отцом. Я не выносила общества многочисленных охотников за приданым, которые видели во мне лишь источник обогащения.
– Я крайне разочарован, – с некоторой долей облегчения произнес Мануэль, покосившись на родителей.
Те, казалось, были расстроены моими словами.
– Как и я, – подхватил Теодоро с деланым огорчением в голосе.
Хотя я прекрасно видела: оба брата Де Ла Серта от всей души радовались избавлению от такой партнерши как неприглядная леди Ева Дарроу.
– Увы, наша дорогая Ева действительно имеет такую странную прихоть, – с мягкой улыбкой пояснил мой отец. – Она прелестно танцует, однако же предпочитает не выбирать малознакомых партнеров. Но вам стоит побеседовать с Евой, возможно, ее удастся переубедить.
Мы с папой хитро переглянулись. Беседа со мною была испытанием исключительно для сильных духом. Меня воспитывали так же, как и моего брата Эдварда, не делая никаких различий. Поэтому молодых людей я обычно шокировала.
Другое дело, что мне совершенно не хотелось шокировать или же отталкивать Мануэля Де Ла Серта.
– Разумеется, милорд, – отозвался Теодоро, и тут же начал беззастенчиво разглядывать прибывающих дам, уже не обращая на меня никакого внимания. Второй молодой Де Ла Серта последовал примеру брата.
Не стоило и надеяться, будто эти два красавца станут тратить свое драгоценное время на кого-то вроде меня. Тем более, на прием собралось достаточно прелестных молодых леди.
– Не переживай, Первая, – шепнул мне на ухо Эдвард. – Ты все равно не останешься без мужа. А на этом смазливом нахале свет клином не сошелся.
Пожав плечами, откликнулась:
– А у меня есть повод для переживаний, Второй?
Я ведь с первого взгляда поняла: Мануэль Де Ла Серта мне не достанется. Никогда. Ему скорее приглянулась бы Глория Грей, светлоглазая и белокурая красавица, которая пошла в миссис Эбигэйл Грей, свою мать.
Настроение танцевать пропало вовсе, тем более, молодые люди уже отправились слоняться по залу в поисках других жертв, попривлекательней.
Ожидаемо.
Предсказуемо.
Все равно обидно едва ли не до слез.
– Твое сердце разбито, Первая? – с некоторой долей опаски осведомился у меня брат.
Я ясно улыбнулась.
– Вдребезги. Но я это переживу, Второй.
В конце концов, богатых красавцев, от которых веет страстью и соблазнами, не предусмотрено мирозданием на всех. Мне же небом обещан наверняка кто-то подобный моему отцу, благоразумный и надежный, как скала.
– Потанцуешь со мной? – щедро предложил Эдвард, очевидно поняв, что я все же расстроилась, и желая немного поднять своей сестре настроение.
У нас с ним было одно лицо на двоих, но то, что делало женщину дурнушкой, мужчине лишь добавляло шарма и привлекательности. Эдвард, будущий герцог, красивый и обаятельный, пользовался у дам огромным, порой даже чрезмерным успехом, от которого прятался обычно за Джейн Уиллоби. Ее прочили брату в невесты все светские сплетники.
Брат же пока ни о ком не думал. Считал, что в двадцать лет рано связывать себя брачными обетами.
– Нет, Второй, я лучше проведу время за приятной беседой. Наверняка за неделю появилось с десяток новых слухов. Как можно оставить их без внимания?
Эдвард широко улыбнулся и нырнул в толпу, пытаясь добраться до какой-нибудь кузины или племянницы раньше, чем доберутся до него самого.
Как и ожидалось, молодые Де Ла Серта все свое внимание уделили именно моей племяннице Глории Грей. Мне же оставалось лишь изредка досадливо кусать губы и развлекать себя светскими сплетнями.
Как и ожидалось, посол и его семейство поразили воображение высшего света, и тут же стали главной темой для разговоров. Не имея возможности приблизиться к предмету своих мечтаний, я решила хотя бы узнать о нем и его родственниках как можно больше. Тем более, что матушка неустанно твердила, что сплетни не следует пропускать мимо ушей.
Ей я доверяла в этом вопросе, как и в прочих, ведь не зря же мой властный и могущественный отец считался с мнением матушки и почитал ее одною из умнейших женщин. Именно мама, леди Кэтрин Дарроу, обучила меня тонкому искусству знать все слухи, не прослыв при этом сплетницей.
Уже через полчаса я знала о семействе посла все, что было в силах узнать о людях, прибывших в столицу лишь неделю назад. Разумеется, более всего прочего меня интересовали молодые Де Ла Серта.
Оба брата еще не обручились и, как говорили, не имели сердечных привязанностей на родине и не обзавелись ими здесь. Это до абсурда сильно радовало, несмотря на то, что не давало мне ни единого повода для надежды. Свобода молодых людей делало их законной добычей всех наших девиц на выданье, среди которых имелось достаточно красивых наследниц.
Иберийцы же явно если и хотели выбрать себе невест, то делать это собирались со всем возможным тщанием. Они были очаровательно милы со всеми барышнями, которым их представляли, но ни одной не оказывали знаков внимания, которые позволяли бы рассчитывать на что-то большее, чем один танец. Хотя с Глорией и Мануэль, и Теодоро танцевали дважды, и от третьего танца удерживала их, как мне показалось, лишь опаска прослыть безумно влюбленными в мисс Грей.
Через час слегка запыхавшиеся молодые люди решили передохнуть в обществе дам более почтенного возраста, с которыми сидела также и я. Разумеется, никто в этой компании не имел намерений танцевать, а меня после знакомства и вовсе сбросили со счетов.
– Что вы так бурно обсуждали, сеньоры? – осведомился у собравшихся дам Теодоро Де Ла Серта, даже не пытаясь скрывать лукавства.
Оба молодых человека наверняка прекрасно понимали, кто стал этим вечером главной темой для большинства разговоров.
Мои собеседницы, дамы в высшей степени благопристойные, смешались и достойного ответа подобрать не смогли. Де Ла Серта довольно переглядывались.
И удержаться я не смогла...
– Разумеется, мы обсуждали вас, джентльмен.
Я говорила слишком уж смело... Но, пожалуй, выражение лиц собравшихся стоило того, чтоб на пару секунд забыть, что я леди самых строгих правил.
Сыновья иберийского посла даже не сразу решили, как следует реагировать на мои слова.
В итоге все же засмеялись.
– Вы так откровенны, сеньорита...
Тут произошла заминка.
– Леди Ева, – холодно напомнила я, чуть поджимая губы.
– Ах да! Разумеется! Леди Ева, – небрежно отмахнулся от меня Мануэль Де Ла Серта.
Мне показалось, будто меня походя раздавили как какую-то букашку. Даже имя – и то не сочли нужным запоминать. Имя дочери хозяев дома.
– Вы просто очаровательны, – дежурно улыбнулся мне на это Теодоро.
В горле что-то предательски сжалось.
– Благодарю вас, – безразлично откликнулась я и опомнилась.
Ведь мои собеседницы не представлены семейству посла, что напрочь исключает возможность беседы.
– Леди, позвольте представить вам Мануэля и Теодора Де Ла Серта, сыновей маркиза Альяло, посла Иберии. Рекомендую их как весьма приятных джентльменов, – буквально пропела я. – Джентльмены, счастлива представить вам мою кузину, миссис Грей, друга нашей семьи миссис Диллан, леди Веронику Хартли, которую мы весьма ценим.
Разумеется, дамы в возрасте не могли привлечь внимания иберийцев больше молодых прелестниц, но прозвучавшая фамилия Грей молодых людей изрядно воодушевила, как и явное сходство между очаровательной мисс Глорией Грей и миссис Грей, ее матерью. Поэтому Эбигэйл Грей удостоилась всей возможной предупредительности со стороны иностранцев.
На мою же долю не выпало ничего. Ни лишнего слова, ни взгляда.
Дурнушка, пусть и богатая. И этого никак не изменить..
Но почему-то даже одно присутствие подле меня Мануэля Де Ла Серта делало меня до глупости счастливой. Сохранять фамильную невозмутимость Дарроу становилось все сложней с каждой секундой... Поэтому появление брата я восприняла как благословение Создателя.
– Первая, потанцуешь со мной? Я хочу немного отдохнуть, – обратился ко мне Эдвард, протягивая руку, которую я без раздумий приняла.
Если близнец что-то просил, значит, действительно нужно.
– Первая? – недоуменно переспросил Теодоро Де Ла Серта.
Эдвард широко улыбнулся и подтвердил:
– Первая.
И после меня втянули в очередной контраданс, который помог развеять ту тоску, овладевшую мною.
– Учти, я спасаю тебя, Второй, от общества навязчивых дам, – улыбнулась я близнецу.
А брат спасает меня от сладостного тумана, который воцарился в моей голове, стоило только объекту склонности устроиться поблизости.
– Первая, да ты влюбилась, – с беззлобной насмешкой произнес Эдвард, когда мы сошлись в очередной фигуре танца.
А вот это уже дурно... Брат, конечно, прекрасно знает меня и способен почувствовать мельчайшие изменения моего настроения... Но что, если и кто-то другой сможет также заглянуть в мое сердце?
Нет, подобного я совершенно не хотела.
– Настолько заметно? – взволнованно спросила я, с трудом справляясь со своим голосом.
– Не трясись, совершенно незаметно, – ласково обратился ко мне Эдвард. – Но я же твой близнец, я кожей чувствую, когда с тобой не все в порядке. Де Ла Серта не для тебя, Ева, ты же и сама знаешь.
На лице против воли появилась горькая усмешка.
– Знаю лучше кого бы то ни было... Не бойся, Второй. Пройдет пара недель и твоя Первая думать забудет об всяческих иберийцах.
Никогда я не отличалась влюбчивостью. Симпатии возникали редко и быстро угасали.
Папу даже беспокоила моя холодность, но матушка всегда с мягкой улыбкой говорила, что я всего лишь коплю силы для истинной любви.
И сейчас я ужасалась тому, что случится с моим бедным сердцем, если мама была права на этот счет. Что если Мануэль Де Ла Серта и есть та самая злосчастная истинная любовь?..
Впрочем, нет. Глупость. Все глупость.
– Да, ты словно изо льда. Все никак не могу дождаться, когда в тебе, наконец, заговорит цыганская кровь, и природа начнет бороться с воспитанием.
Я с мягкой улыбкой покачала головой. Насмешник. Подлый насмешник.
– На следующем маскараде я оденусь иберийской цыганкой, и дам тебе вдоволь насладиться огнем в моей крови.
Который и так сдерживает одна только моя воля. Кому как не Эдварду знать об этом?
Платье не меняет человека, который его надевает, но подчас раскрывает скрытые сторон натуры.
– Не могу дождаться, Первая, когда ты выйдешь в свет в подобном виде.
Маскарад... Маскарады я любила куда больше обычных балов. Маска на лице давала подлинную свободу быть собою.
Танец закончился, и я вернулась на свое прежнее место. Разумеется, Де Ла Серта уже покинули почтенных дам. Молодые люди вновь вернулись к танцующим.
Я украдкой вздохнула и не смогла отказать себе в удовольствии полюбоваться на старшего из братьев. Стоило же приглядеться получше, как мне не удалось сдержать дрожи: легкий черный флер тянулся за молодым иберийцем. Флер, который лишь немногие из собравшихся могли увидеть.
– Опять любуешься на предмет своих грез, Первая? – не упустил случая подшутить брат.
На это раз остроты я не оценила.
– Он проклят, Эдвард, – тихо произнесла я, чувствуя, как все внутри меня холодеет.
То, что я заметила, несомненно являлось следом колдовства. Черного колдовства.
Де Ла Серта требовалась помощь. Как можно быстрей. Но ведь нельзя было сказать иберийцу о нависшей над его головой опасностью. Мало кто верил в существование чар и тайных искусств. Те, кто обладал особым даром, никогда не открывались перед посторонними.
– Ты уверена? – переспросил меня озадаченно брат. – Я не вижу ничего подозрительного.
Не видит? Как же так?
– Уверена как в том, что меня зовут Ева Дарроу, – подтвердила я, не пытаясь скрыть обеспокоенность.
Черный след проклятия никуда не делся, сколько я ни моргала. Издалека не удалось понять, чем же наградили молодого Де Ла Серта, но простенькие сглазы никогда не бывают настолько черными.
В колдовстве я была искусней Второго, поэтому не сомневалась в том, что права я, а не Эдвард.
– Тогда нам следует как можно быстрее рассказать все отцу, – вздохнул брат.
И я с ним, разумеется, согласилась.
Верно. Отец наверняка придумает, как помочь Мануэлю Де Ла Серта, не привлекая лишнего внимания и не раскрывая чужакам наших семейных тайн.
– А теперь, Первая, будь любезна, обрати свое внимание на кого-то другого, иначе твой ибериец вскорости решит, будто ты задумала его убить.
Я незамедлительно последовала совету брата и до конца бала старательно не смотрела на старшего сына посла.
И все же, стоило хотя бы на секунду закрыть глаза, как перед внутренним взором вставало лицо Мануэля Де Ла Серта... Создатель, как же красив... И хорошо, слишком хорошо понимает, какое впечатление производит на дам... Нужно как можно быстрее выбросить этого молодого человека из головы, пока я окончательно не потеряла голову от любви..
Быть может, спросить у отца разрешение отбыть в загородное поместье? С глаз долой – из сердца вон.
Идея сбежать показалась мне удачной, но для начала следовало убедиться, что ибериец в полной безопасности и не умрет, пока я залечиваю сердечные раны.
Искуснейшим колдуном среди всего, кого я знала, был мой отец, лорд Николас Дарроу, герцог Эрсетский. Порой мне казалось, будто он всемогущ. Поэтому я не сомневалась, что папа поможет сыну посла.
Однако, внимательно выслушав меня, батюшка с чуть снисходительной улыбкой заверил, что мне лишь показалось и не стоит волноваться попусту. Такой растерянности я уже давно не испытывала.
Проклятие было.