Маскарад... До приезда Де Ла Серта в столицу я жаждала на него попасть, буквально грезила им. После встречи с семейством иберийского посла – мне не хотелось уже ничего. Совершенно ничего, кроме покоя и одиночества.
Когда день бала, наконец, наступил, я почувствовала себя настолько несчастной и разбитой, какой давно не была. Новая встреча с возлюбленным представлялась подлинным адом, который я могу и не пережить.
– Ева, прекрати уже скисать как молоко на жаре! – ободряюще воскликнул брат.
С самого утра он сидел в моей комнате, что-то читая. Как будто без его присмотра я бы могла сбежать.
Видимо, Второй посчитал, что это должно помочь мне почувствовать себя хотя бы немного лучше. Но почему-то не помогало.
– Я не кисну... – равнодушно отозвалась я, отрываясь от окна. – Просто задумалась.
Эдвард вздохнул, прекрасно понимая, что происходит в этот момент в моей душе.
– Даже боюсь спрашивать, о ком. Хотя мне и так все понятно.
Да, я думала о Мануэле Де Ла Серта, иначе и быть не могло. Его перстень, как оказалось, с бирюзой, висел теперь вместе с полученной монетой на цепочке под платьем, скрытый от чужих взглядов.
Бирюза... Символ неизменной любви. Как же иронично. Хотелось бы мне обрести такую власть над собственным сердцем, чтоб можно было тут же избавиться от мучительной привязанности.
– О чем. О погоде, – солгала я, не желая слишком уж сильно тревожить близнеца. – Если похолодает, придется одеваться на маскарад теплей, чем рассчитывала. Не хотелось бы.
Второй красноречиво фыркнул, намекая, что не поверил мне ни на грош. Догадливый...
– Де Ла Серта вовсю болтают о своей очередной встрече с таинственной Чергэн. Кажется, они в очередной раз поражены этой дивной особой. Но почему-то ты вернулась от тети Шанты совершенно убитой. Они обидели тебя, эти иберийские наглецы?
Обидели? Пожалуй, что так... Обращение Мануэля меня покоробило, где-то даже унизило... Но так он вел себя с цыганкой. Ничего недозволительного не произошло. С леди Евой молодые люди держались как полагалось.
– Нет. Просто я глупая, – наконец решила я, как ответить брату. – Выбрось из головы. Ты все равно ничем не поможешь.
Эдвард поднялся на ноги и подошел ко мне, заставил посмотреть ему в глаза.
– Я могу вызвать его на дуэль, в конце концов... – предложил Второй со вздохом.
Какое прелестное решение... Мой брат вызывает на дуэль моего возлюбленного. Интересно, потеря кого принесет мне больше страданий?
– И чья смерть меня, по-твоему, порадует? Твоя? Его? И из-за чего ты планируешь вызвать Мануэля Де Ла Серта? Из-за пренебрежения цыганкой? С леди Евой он ведет себя безукоризненно. Да и вообще, если ты не забыл, вы с ним друзья.
За последние дни сыновья иберийского посла действительно сильно сблизились с Эдвардом и разлучались разве что для того, чтобы поспать. Глядя на это удивительное единение, я чахла все больше и больше. Не видеть возлюбленного оказалось мучительно. Но беда была в том, что и видеть его оказалось попросту невыносимо.
– Друзья... Но, черт побери, Ева, ты мне куда дороже всего семейства Де Ла Серта разом! – воскликнул брат, решительно встряхивая меня за плечи. – Я не желаю видеть, как ты мучаешься из-за Мануэля!
Мужчины... Все для них решается легко и просто с оружием в руках.
– То есть, если умрешь ты или Мануэль, то я буду мучиться меньше? – хмуро уточнила я, заглядывая в глаза Эдварда, точное отражение моих. – К тому же, не забывай, ты не имеешь право умереть. Ты единственный сын наших родителей. К тебе должен перейти титул.
Пусть отец и имел право передать по завещанию титул моему мужу или мужу Эммы, колдовской дар передать так уже не выйдет.
– Ева, прекрати говорить, как неживая!
Второй уже начинал злиться из-за моей отстраненной рассудительности. Я видела, как он сжимал и разжимал кулаки... Следовало срочно успокоить Эдварда. Пока он действительно не пошел устраивать дуэль с моим возлюбленным. Кажется, тот факт, что моя любовь невзаимна, мучил брата куда сильней меня самой.
– Со мной все в порядке, – попыталась успокоить Второго я, напоролась, как на нож, на его скептический взгляд, и исправилась: – Со мной все в порядке, насколько вообще можно быть в порядке в подобном положении. И я пойду на маскарад к Греям, не сомневайся. Не зря же готовила костюм...
Эдвард расхохотался.
– Цыганка нарядится цыганкою... Это, по крайней мере, забавно, не так ли?
Смешно... Если бы я еще могла смеяться к этому времени... Увы, веселье меня покинуло, к вящему ужасу моей семьи. Мне совершенно не хотелось олицетворять собою страдание и тем самым расстраивать родных... Но все никак не удавалось стать прежнею, хотя я и старалась изо всех сил.
Должно быть, сил этих было недостаточно...
– Де Ла Серта – тот, что твой, – собирается нарядиться Арлекином. Как по мне, этот образ куда больше подходил бы Теодоро. Тот еще комедиант.
Спорить с этим было трудно. Младший из братьев действительно отличался более живым характером и подчас неуместным чувством юмора.
– Что ж, буду знать.
Брат чмокнул меня в макушку.
– Но знать ты это будешь никак не от меня. Я пообещал Де Ла Серта, что их тайна уйдет со мной в могилу, – рассмеялся Эдвард.
– Разумеется, дорогой, – вздохнула я. – Кем же решила нарядиться Эмма?
На самое ухо мне шепнули:
– Богиней любви. От этой идеи малышка буквально в экстазе. И вот сестренка попросила меня всенепременно проговориться нашим новым друзьям о том, в каком образе она явится на маскарад.
Кто бы сомневался. Эмме было непременно нужно, чтобы на балу предмет ее страсти наверняка узнал ее среди всех дам.
– Про мой костюм, разумеется, никто не спрашивал? – скорее уж утверждала, чем спрашивала я.
Пусть мы с братом и были фактически неразлучны и весь прошедший месяц посещали семейство Де Ла Серта исключительно вдвоем, я все равно не стала для молодых людей даже другом. Они чурались общения со мною, будто подозревали, что я только и жду удобного случая, чтобы затащить одного из них под венец.
Интуицией Де Ла Серта обладали поистине удивительной.
– Ума не приложу, почему они с тобой не ладят, – покачал головою брат. – Ты ведь отлично сходишься с людьми... Неужели только из-за того, что ты не идеал красоты?
Я сама плохо понимала, по какой же причине попала в немилость. Быть может, дело было в том красном платье, может, в том, что я являлась старшей дочерью, и, прежде чем заговаривать о свадьбе Эммы, согласно правилам приличия родителям следовало выдать замуж меня саму...
– Нет, Второй. Разумеется, нет. Они вполне милы с другим девушками, которые еще менее красивы, чем я сама... Вероятно, Де Ла Серта считают, будто в их жизни меня внезапно стало слишком уж много. Думаю, в следующий раз я заболею, и отправитесь в гости только лишь вы с Эммой.
Если уж эти визиты доставляют такое неудовольствие молодым людям, то следует направить все мое внимание на их мать. Та как раз ко мне благоволила и уже заверяла, будто бы я ее самая близкая подруга в нашей стране. Верить в подобное мне в голову не приходило. Марисоль Де Ла Серта была далеко не так проста, как хотела показать окружающим.
– Надеюсь, ты приняла правильное решение, – пожал плечами брат. – Не забывай, что тот, кто решил убить твоего ненаглядного, вряд ли так легко остановится.
Верно. Если уж он пытался вмешаться, когда я снимала проклятие, то наверняка предпримет новую попытку убить Мануэля.
– Для этого рядом с ним и находишься ты, – пожала плечами я. – Ты не слабей меня самой. И тоже многое умеешь.
Разве что Эдвард был необучен цыганским премудростям. Но ведь это и не так важно.
– Разве ты не хочешь видеть Мануэля чаще? – недоуменно спросил брат, похоже, не понимая, почему я добровольно отказываюсь от встречи с возлюбленным.
Как будто бы для меня в радость замечать пренебрежение в его взгляде каждый раз, как он смотрит на меня.
– Будь моя воля, не встречалась бы вовсе с Мануэлем Де Ла Серта. Каждый раз это лишь боль...
В Эдварде имелось достаточно такта, чтоб после подобного ответа прекратить всяческие расспросы и дать мне собраться с духом. На маскарад следовало отправиться хотя бы ради миссис Грей, которая всегда была добра и заботлива со мною. К тому же, в этом семействе прекрасно знали, что мое здоровье крепче стали, и я не могу внезапно свалиться с недомоганием.
На кровати лежало платье. Яркое, с цветастыми юбками, и блузкой настолько смелой, что надеть ее я могла лишь тогда, когда лицо мое скрыто маской.
Не самое точно подобие тех нарядов, в которых я, под именем Чергэн, бродила по улицам, но в подобном костюме я все же буду чувствовать себя куда легче и свободней, чем в обычных платьях, леди Евы Дарроу.
И уж точно наряд цыганки куда оригинальней, чем коломбины, богини, нимфы и прочие создания, которые неизбежно стаями являются на маскарады.
Я любила костюмированные балы прежде всего за то, что на них можно было не скрывать свой истинной натуры. На маскарадах меня не узнавали никогда, ведь поведение девушки, чье лицо было скрыто, слишком сильно разнилось с тем, как держала себя леди Ева Дарроу.
Какое же это было удовольствие – не быть самой собой.
Разве что радости во мне сейчас не было... Только усталость и обреченность. Всю радость свою я отдала Мануэлю Де Ла Серта.
Солнце уже клонилось к горизонту, следовало поспешить со сборами, если я не хотела задержать домочадцев.
Мы с Эдвардом планировали отправиться в отдельном экипаже без гербов, чтобы не выдать свои костюмы родителям и младшей сестре. В этом заключалось одно из главных удовольствий маскарада. Если мать и отец узнавали нас под маской почти всегда, то Эмма наверняка не проявит должной прозорливости. А значит, и не сможет нас никому выдать.
Одевшись, я пришла к выводу, что яркий, практически на грани вульгарности, наряд шел мне куда больше обычных строгих нарядов. Темные глаза светились лукавым блеском, зубы казались особенно белыми...
Я наверняка буду танцевать сегодня не только с моими многочисленными родственниками мужеского пола. Может быть, даже...
На этой мысли я решительно встряхнула головой. Не следовало надеяться. Тогда не будет и разочарований.
Но как было бы замечательно потанцевать именно с ним, с Мануэлем Де Ла Серта.
– Первая! Ты опять задумалась о чем-то! – окликнул меня через дверь Эдвард. – Поторопись, в конце-то концов! Это невежливо!
Верно. Следовало поторопиться. Правила вежливости никто не отменял.
--Иду! – крикнула я в ответ, набрасывая на себя плащ и беря в руки маску. Следовало как можно лучше укутаться в плащ, чтобы на виду не осталось ни клочка ткани. Я всей душой желала сохранить свое инкогнито этим вечером.
На маскарад, слава Создателю, мы прибыли не первыми. Вышло удачно: легче было затеряться среди снующих гостей.
Бархатную полумаску я надела на себя еще в карете, исключая даже малейшую вероятность того, что кому-то удастся увидеть мое лицо. Темные волнистые волосы, которые сдерживал только повязанный на голову малиновый шарф, свободно рассыпались по плечам.
– Удачно потанцевать, сестрица, – произнес Эдвард, помогая мне выбраться из кареты, затем клюнул меня в щеку и исчез так быстро, как только мог.
Близнец также любил призрачную свободу маскарада, как и я.
На костюмированных вечерах мы всегда ходили порознь. Слишком уж сильно мы были похожи с братом. Один рост, одни черты лица... Не следовало давать любопытным лишнюю подсказку. Не так уж много разнополых близнецов выезжает. Если быть точными, то всего две пары: мы и возмутительно рыжие Уоллесы, с которыми нас с Эдвардом спутать невозможно при всем желании.
Через просторный холл к залу я шла с намеренной величавой неспешностью. Леди Ева Дарроу всегда двигалась стремительно, немного по-мужски. Быстро я поняла, что походка и жесты подчас выдают не меньше лица
А вот молодые Де Ла Серта этой простой истины, похоже, так и не усвоили. Даже если б я не знала, какой костюм выбрал для сегодняшнего бала Мануэль, я бы все равно отличила его по жестам, осанке, которые изучила за время общения до последней мелочи.
Идущий рядом Теодоро предпочел костюм Доктора. Эти двое будто нарочно остановились на образах, которые им совершенно не подходили, разнились с характерами. Странное решение, на мой вкус.
Вот Эдвард оделся палачом. Полностью в его духе. Пусть ему и была присуща некоторая юношеская веселость, за ней скрывалась та же стальная неумолимость, которой отличался наш отец. Эдвард был Дарроу от и до. Это являлось его природой, и на маскараде он демонстрировал ее во всей красе, разгуливая в черном и алом среди собравшихся.
Зал оказался украшен роскошно и с огромным вкусом, который всегда демонстрировала миссис Грей. К тому же во всем убранстве прослеживались иберийские мотивы. Глория Грей явно благоволила к Мануэлю Де Ла Серта, и, подозреваю, именно поэтому ее родители всячески стремились проявить любезность по отношению к семейству посла.
Да, титул маркизы Глории несомненно будет к лицу.
Если так пойдет и дальше, то в этом сезоне Иберия войдет в моду во всей столице, и нам грозит засилье ярких красок. Не то чтобы меня это пугало... Просто легче было удерживать в узде свой характер в надежной скорлупе скромных нарядов.
Да и алое платье все равно не сделало меня ни на йоту привлекательней для Мануэля Де Ла Серта.
Стоило подумать о возлюбленном, как я буквально врезалась в него и его брата, заглядевшись по сторонам.
Я едва не упала, но старший Де Ла Серта помог мне устоять на ногах. Теодоро тут же рассмеялся и выпалил на своем родном языке.
– Да ты просто обречен на цыганок. Впрочем, эта сеньорита куда приглядней твоей знакомой из табора. Разве что не так таинственна.
– Что? – сделала я вид, будто не понимаю чужой речи.
Несколько секунд Мануэль над чем-то размышлял, а потом вдруг с поклоном протянул мне руку.
– Не будет ли очаровательная цыганка столько любезна, чтобы подарить мне этот танец?
Жестокая издевка судьбы, не иначе. Перед балом я не решалась даже надеяться на то, чтоб потанцевать с человеком, которого так глупо полюбила. И вот теперь он внезапно сам пожелал пригласить меня на вальс.
Впрочем, нет. Не меня. Незнакомку в чересчур смелом костюме, который уже собрал множество недовольных взглядов почтенных матрон и восторженных – их дочек.
А незнакомка не нашла ни одной причины для отказа. Возможно потому, что просто не захотела искать.
– Да, – коротко, как-то рвано ответила я и вложила свою ладонь в его, про себя отмечая, насколько же его рука больше моей.
Перчатки с костюмом цыганки смотрелись немного нелепо, но как же хорошо, что они были... Я бы просто не выдержала, если бы прикоснулась к его коже безо всяких преград.
В танце Мануэль Де Ла Серта двигался с природной грацией, которой при всем желании нельзя было обучиться. Казалось, молодой человек чувствовал каждую ноту... И в этом мы с ним были похожи. Музыка была в моей крови так же, как и в его.
– Вы изумительно танцуете, моя красавица, – произнес на иберийском молодой человек.
Возмутительные слова. Возмутительный тон. Но мне было приятно слышать это «моя» из его уст, пусть даже с реальностью фраза Де Ла Серта не имела никакой связи.
Mi bella...
– Это фамильярно, называть меня своей, – заявила я.
Недовольство в голосе было замешано с веселостью, и он, разумеется, понял, что второго все же больше.
Мануэль рассмеялся.
– Я так и знал, что вы понимаете иберийский. Вы так выразительно посмотрели на моего брата... Редко увидишь столько эмоций в этой холодной недружелюбной стране.
Это было, по меньшей мере, невежливо – говорить подобное. Учитывая то, каким любезным оказались мой брат, Эмма, Греи... Да еще множество людей в Альбине, которые проявляли расположение к молодым иностранцам.
– Если чувств не показывают, это вовсе не означает, будто их нет. В Альбине мы называем это вежливостью, сеньор, – наставительно заметила я с легкой полуулыбкой.
Говорить на иберийском мне неожиданно понравилось, пусть я и учила язык только ради того, чтобы ни в чем не уступать брату.
Когда его стали готовить к роли будущего лорда, будущего герцога, я тут же пожелала учить то же самое, что и Эдвард, заявляя, что, в конце концов, именно я старшая.
Никто не стал отговаривать юную леди. Отцу моя решимость, кажется, даже понравилась, и я получила в итоге довольно... мужское воспитание в придачу ко всему прочему.
Но никогда прежде язык Иберии меня не завораживал настолько сильно, как сейчас, когда я говорила на нем с Мануэлем Де Ла Серта.
Язык был чувственным, мелодичным и... страстным, как прикосновение южного ветра.
Рука на моей талии ощущалась совсем иначе, не так, как я привыкла. Слишком смело. Это прикосновение было почти как ласка, нечто на самой грани приличия. Но при этом не возникало ни малейшего желания одернуть нахала или же вырваться.
Молилась про себя я только о том, чтобы Эдвард не заметил вольностей моего партнера... и того, что расстояние между нами слишком уж мало... Подчас Второй все же вспоминал, что он мужчина и мой брат, а я слабая женщина. И вел себя соответственно.
Однако сегодня я совершенно не желала, чтоб кто-то вступался за мою честь.
– Мой брат прав, сказав, что я приговорен к цыганкам, – обаятельно улыбнулся мне ибериец. – Но я совершенно не расстроен этим.
Его рука на талии притянула меня еще ближе.
Создатель... И это его я считала более сдержанным из двух братьев Де Ла Серта? О какой сдержанности вообще может идти речь?
– Вы уверены в этом, сеньор Де Ла Серта? – лукаво переспросила я молодого человека.
Он кивком отметил, что расслышал свое имя, которое я назвала.
– Думаю, да. В любом случае, я хотел бы именно с вами провести этот вечер, сеньорита, – самым бесстыдным образом заявил мне Мануэль Де Ла Серта.
И я обмерла от ужаса и сладкого предчувствия. Потому что сердце при этих словах радостно заколотилось. Казалось, словно я вот-вот лишусь чувств.
Сразу вспомнилась любимая фраза матушки, которую она произносила со своей неизменной сдержанностью. «Уоррингтоны не падают в обморок».
И пусть я была Уоррингтон лишь наполовину, все же не желала нарушать эту славную семейную традицию.
– Вы же знаете, сеньор, если вы танцуете с одной дамою больше двух танцев за вечер, в свете начнут говорить о скорой помолвке, – весело улыбнулась я, понимая, что наши с молодым человеком желания полностью совпадают.
Чего бы только я не отдала, чтоб не расставаться с возлюбленным до конца бала. Но ведь когда маскарад закончится, придется снять маску... И тогда Де Ла Серта увидит, что его дамой была вовсе не очаровательная незнакомка, а леди Ева Дарроу, которую он переносит с огромным трудом.
– Но наши лица сокрыты масками. Разве это не ограждает от любопытных взглядов и пересудов? – парировал ибериец.
Этот танец завершился, но отпускать мою руку не спешили. Мануэль явно относился к тем мужчинам, которые делают именно то, что сказали.
Меня – определенно.
– Вас, подозреваю, узнают к концу вечера все в зале, – не преминула сообщить молодому человеку я.
Однако это предупреждение никак не смутило Мануэля Де Ла Серта.
– В любом случае, плевать на слухи. Будете ли вы моей дамой в этот вечер? Да или нет? Решайте, сеньорита, все зависит только от вас.
Проклиная собственное безволие, я ответила согласием, пусть и понимала, что после маскарада влипну в паутину своего глупого безответного чувства еще сильнее.
На мгновение лицо Мануэля озарила торжествующая улыбка, которая заставила меня похолодеть от дурного предчувствия.
– Раз уж вы знаете мое имя, сеньорита, не будете ли столь любезны, чтоб назвать свое? – спросил он, отведя меня в сторону.
Сказать имя? Нет-нет, этого никак нельзя было делать! Ни в коем разе!
– Нет, – покачала головою я. – Это маскарад, сеньор Де Ла Серта. Тут принято скрывать свои лица и истинные имена.
В черных глазах иберийца я заметила досаду, которую, впрочем, он быстро подавил.
– То есть до конца бала я не смогу узнать, кто вы? – уточнил он, беря с подноса подошедшего официанта пару бокалов с шампанским, один из которых был вручен мне.
– Именно, – подтвердила я, пригубив игристый напиток.
Молодой человек едва слышно пробормотал проклятие, я же милостиво сделала вид, будто ничего не слышала.
– Но вы...
О, я сразу же поняла, куда он ведет. Нетерпеливый ибериец пожелал узнать имя своей партнерши здесь и сейчас, не собираясь мучиться сомнениями и догадками до конца вечера. Предсказуемо. Мне же нужно было до самого конца морочить ему голову и беречь свое инкогнито не меньше девичьей чести.
Пожав плечами, ответила:
– Я просто узнала вас. Вот и все. А вы узнать меня не в состоянии, сеньор. Так что все справедливо. Догадайтесь, кто я, сами.
Найтись с ответом моему кавалеру сразу не удалось, хотя он и искренне пытался.
– Но я хотя бы могу задавать вам вопросы? – в конце концов, практически взмолился он.
Подумав немного, я кивнула.
О леди Еве Дарроу он не знал на самом деле ничего. Попросту не интересовался ее жизнью. Поэтому я могла хоть целиком поведать ему свою биографию – и все равно бы это ни на шаг не приблизило Де Ла Серта к истине.
– Что ж... Тогда я хотел бы сначала спросить, помолвлены ли вы?
Я едва не поперхнулась шампанским от такого вопроса. А когда удалось взять себя в руки, ответила:
– Нет, сеньор, я не связана никакими обязательствами.
Сказав это, я потянула своего кавалера к танцующим.
Кажется, этот ответ пришелся ему по душе. По крайней мере, улыбка молодого человека излучала удовлетворение.
Но не только любопытство Мануэля Де Ла Серта смущало меня и заставляло волноваться. Внезапно я ощутила тяжелый злой взгляд, за которым стояла чья-то недобрая воля. Неужели тот, кто пытался убить старшего сына иберийского посла, явился сюда, на бал, в дом моих родственников?
Хотя чему я удивляюсь... Ведь пришел же он в наш собственный дом. Так почему бы ему не нанести визит и Греям?
Мое напряжение не укрылось от кавалера. Еще бы. В это время наши руки были соединены, а ладонь Де Ла Серта лежала на моей талии. Не удивлюсь, если он чувствовал даже биение моего сердца.
– Что-то случилось? – встревоженно спросил Мануэль, заглядывая мне в глаза.
Разумеется, правды я говорить не собиралась. Да и вообще в мои планы входило отпираться до последнего.
– Нет-нет, – покачала головой я, беря себя в руки. – Все в полном порядке.
Все, и правда, было в порядке. Ведь я рядом с ним сейчас и могу защитить от опасности, если та вдруг возникнет.
Мой партнер весело фыркнул.
– Вероятно, вы заметили брата или отца, не так ли? – по-своему трактовал Де Ла Серта мое внезапное смятение.
Мама учила, что всегда проще, когда человек, задавший вопрос, сам же на него и отвечает. Поэтому спорить я не стала, как и что-либо объяснять.
– Ведь у вас есть брат?
А вот и продолжение увлекательной игры «угадай, кто я».
Да, брат у меня есть, и сеньор Де Ла Серта был с ним прекрасно знаком.
– Есть, – кивнула я. – Как и у большинства собравшихся здесь дам.
Эта не та примета, которая действительно позволит определить, кто я на самом деле. К тому же, я не упоминала, что помимо брата у меня есть еще и сестра.
– Мужчины всегда больше желают сыновей, – усмехнулся Мануэль.
Вероятно, это он решил, глядя на своего собственного отца. По меркам Иберии тот был счастливым человеком: двое сыновей.
– Мой отец желал дочь едва ли не больше сына. Он слишком сильно любит мою матушку, и ему в радость было увидеть ее продолжение во мне.
Папа действительно демонстрировал по отношению к нашей матери ту трепетность, которая была свойственна лишь любви. Родители относились друг к другу с уважением, заботой... и все же любовью. Пусть я и знала, что брак между ними был заключен не по велению сердца, а по велению разума.
Де Ла Серта, казалось, действительно был увлечен моим рассказом. Его интерес ко мне выглядел искренним.
– А у меня есть младший брат. Впрочем, вы и сами знаете об этом.
Я кивнула, подтверждая. Разумеется, я знала. О нем я знала абсолютно все, что было в силах выведать.
– Мой брат такой беспечный, – то ли пожаловался, то ли похвастался мой кавалер.
Возможно, что второе. Теодоро отличался тем неуловимым мальчишеским обаянием, которое не оставляло равнодушными окружающих.
– А ваш?
Эдвард? Каков же на самом деле Эдвард?
– Надежен, как скала, – не без гордости произнесла я. – Он со всем способен справиться сам, без чужой помощи.
Именно так я думала о своем Втором. Тот, на кого можно положиться всегда и во всем. Опора. Истинный сын наших родителей.
– Могу вам только позавидовать, сеньорита, – улыбнулся Де Ла Серта, втягивая меня в очередной танец.
Нас уже начали разглядывать любопытствующие.