Оглавление
- ГЛАВА ПЕРВАЯ.
- ГЛАВА ВТОРАЯ.
- ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
- ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
- ГЛАВА ПЯТАЯ.
- ГЛАВА ШЕСТАЯ.
- ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
- ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
- ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.
- ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.
- ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.
- ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.
- ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.
- ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
- ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.
- ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ.
- ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ.
- ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.
- ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.
- ЭПИЛОГ
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
ПРАКТИЧЕСКИЕ МУЧЕНИЯ
Болтун - находка для злодея!
Народная мудрость
Тяжело в учении - легко в лечении.
Гратий, магистр-целитель первой ступени,
преподаватель Школы Магических Искусств
- Любезный, еще вина!
Трактирщик недовольно поморщился, бросая мимолетный взгляд в окно. Крупные капли дождя, швыряемые ураганным ветром, барабанили по крыше, проверяя на прочность старое, чуть покосившееся здание придорожного трактира, гостеприимно предоставлявшего ночлег и ужин усталым припозднившимся путникам. Последних в обеденном зале было мало. Поздняя осень в преддверии морозов - настоящий «мертвый сезон» для купцов, странствующих рыцарей и прочих искателей приключений. Только особенно отчаянные и рисковые отваживались пускаться в путь во время затяжных осенних дождей, превращающих дороги в непролазное болото.
Отчаянные или ненормальные. Именно ко вторым трактирщик и причислял сидящего за угловым столиком молодого мужчину, уже второй день пропивающего свои кровные денежки. Высокий, худощавый, давно небритый, со сверкающими неутоленной злостью голубыми глазами - единственным ярким пятном на бледном, изможденном то ли длительной болезнью, то ли душевными муками лице, обрамленном темно-каштановыми свалявшимися волосами. На разбойника вроде бы не походил, да и не буянил особо, но только чувствовал хозяин, что не так прост постоялец. Однако и выгнать от греха подальше не решался - один его взгляд наводил необъяснимый ужас, после чего сомнений не оставалось - этот человек способен на все. А уж то, что он - маг, и дураку понятно. Нет, огнешарами он не швырялся, зубодробительные заклинания не декламировал, вихри и град не вызывал и вообще никак не проявлял силу, но было в нем что-то такое, что неизменно отличает колдовскую братию от нормальных людей. Так стоило ли ссориться с неадекватным чародеем, находящимся не в лучшем расположении духа?
Трактирщик считал себя человеком умным и опытным, а потому, не дожидаясь нерасторопных подавальщиц, клюющих носом в столь поздний час, не поленился собственноручно поднести постояльцу очередную бутыль специального крепкого эльфийского, приятного на вкус, но по действию весьма схожего со знаменитым гномьим самогоном.
- Завтра, бают, прояснится, сударь. Никогда в наших краях грозы в начале зимы не бывало, а тут вон какое дело... - вскользь обронил трактирщик, услужливо наполняя кружку клиента.
Тот обжег его ледяным взглядом словно бы застывших глаз, и хозяин вздрогнул, чувствуя, как по спине пробежали мурашки суеверного страха - мужчина был абсолютно трезв. И это после такого количества выпитого!..
- Далеко отсюда до Белокамня? - хрипло бросил темноволосый, не отрывая страшного взгляда от трактирщика.
- До столицы-то, сударь? - пролепетал побледневший хозяин, не замечая, что вино давным-давно наполнило кружку и льется на стол.
- А что, в Берендеевом Царстве есть другой город с таким названием? - усмехнулся странный гость. - Сядь-ка, добрый человек, не суетись...
Под необъяснимой властью льдистых глаз трактирщик шлепнулся на лавку, сжимая дрожащими руками пустую бутылку из-под эльфийского.
- А теперь говори, - предложил постоялец, все так же неотрывно смотря на бедного мужика.
- Недалече, милсдарь чародей, - запинаясь, пробормотал трактирщик. Амулет, висевший на его шее, упорно отказывался сообщать о том, что используется колдовство, однако сопротивляться воле незнакомца не было никакой возможности. - Полдня пути - и вы в столице.
- Недалече, значит, - задумчиво повторил темноволосый, болезненно скривившись при слове «чародей». - А о делах столичных осведомлен ли ты? Сплетни какие, слухи? Не ищут ли кого в вашем царстве?
- Никак нет, сударь, - едва слышно прошелестел трактирщик. - Да и кого искать-то? Царство наше маленькое да мирное, преступников да людей лихих не водится, да и защищено Берендеево наше лучше некуда - ни один маг злокозненный не проникнет, дабы непотребство учинить... Наоборот, только хорошие новости у нас!
Мужчина кивнул, щуря глаза, и ободренный трактирщик продолжил уже более уверенно, почувствовав себя в своей тарелке - ведь сплетни да новости трактиры стороной не обходят:
- Урожай отличный собрали, Баба-Яга шалить перестала, Горыныча, кажется, какой-то богатырь наконец-то приструнил, царский младший сын невесту ищет, старший же с учителями заграничными науками полезными занимается, целительница новая в столицу прибыла, да отправил ее царь-батюшка в деревеньку недалекую - Калинки, сама так захотела. Непростая девчонка-то, бают, со своими причудами, да еще - магичка. Лесники из времянок домой вернулись, как-никак завтрашняя ночь - ночь осеннего разгула нечисти, боязно в лесу оставаться на это время; а еще бают, что...
- Стоп. - Незнакомец встал так резко, что хлипкая лавчонка, не выдержав, рухнула на пол. По его изможденному лицу расплывалась нехорошая улыбка, а в глазах зажегся лихорадочный, нездоровый огонек. - Вот это удача, - едва слышно прошептал он и уже громче добавил: - Столица - место шумное да пыльное... что-то меня на природу потянуло, но и город под боком чтобы был - самое то. Скажи-ка, как до этих ваших Калинок доехать?
Трактирщик, все более и более приходя в себя, подробно объяснил гостю, как добраться до вышеназванной деревни.
- Благодарствую, - отрывисто сказал темноволосый, бросая на стол плату за постой.
- Да куда же ты, милостивый государь? - схватился за голову трактирщик. - Ночь ведь за окном, да и буря не на шутку разошлась! Подождал бы до утра, к чему спешить?
- Я и так слишком долго ждал, - криво усмехнулся незнакомец, рывком запахивая принесенный шустрым мальчишкой плащ и натягивая капюшон. И уже с порога, перед тем как тяжелая дверь захлопнулась, скрывая в ненастной ночи сумасшедшего мужчину, до трактирщика донеслись его последние слова, полные плохо скрываемой ярости: - Вы мне сполна заплатите! Вы оба...
Глухой ропот бессильного осеннего грома сотряс стены трактира. Хозяин устало опустился на лавку и, подперев пухлую щеку ладонью, крепко задумался: а не сболтнул ли он чего лишнего и к чему теперь это приведет...
* * *
- Я не знахарка! Я - це-ли-тель! Целитель! Ясно?!
Колба с желтоватым веществом, описав красивую дугу, расквасилась о противоположную стену - прямое попадание в портрет царя-батюшки. В яблочко! То бишь в нос... Резко запахло валерьянкой. Вслед за этим из распахнутой настежь двери, едва не сбив меня с ног, вылетело нечто растрепанное, тяжело дышащее, с огненными глазами и скрюченными руками. Как упырь, что на практикуме по анатомии нежити вдруг встал с разделочного стола и, чем-то весьма недовольный, попытался задушить и адептов, и хлопнувшегося в затяжной обморок Гратия, проводившего тот урок вместе со мной.
Местная целительница, уже третья за последние полгода.
И с оной нервной особой я должна работать...
Была. Потому что эта разъяренная сударыня, зажав под мышкой свой нехитрый скарб, не оглядываясь, сбежала, как и два ее предшественника.
Я содрогнулась, но все же сунула любопытный нос в приоткрытую дверь. Уютная довольно-таки просторная комната, небольшой столик с пузатой чернильницей и набором перьев у окна, стеллажи с глухими дверками - чтобы зелья не портились на свету... У стола на трехногой табуретке притулился донельзя смущенный бледный мужчина, молодой, с взлохмаченными рыже-каштановыми волосами и обреченным взглядом темно-карих глаз - видимо, пациент.
В груди захолодило, и я попыталась сдать назад, но меня засекли. Мужчина встал и, неловко поклонившись, вновь сел на табуретку. Я вздохнула и шагнула в комнату, стараясь ободряюще улыбнуться. Пациент не дал мне времени опомниться и сразу взял быка за рога:
- Э-э... госпожа... э-э... знах... то бишь... э-э... целитель? Аль не так?
- Да хоть горшком назовите, только в печь не ставьте, - проворчала я, немного волнуясь - все ж таки мирный пациент, да еще подданный дружественного (пока что...) государства. - Что случилось?
- Да вот ведь какое дело, - мужчина заерзал, подозрительно оглядел углы и страшным шепотом поведал: - Я тени не отбрасываю!
Тени за ним и впрямь не наблюдалось. Он сидел с таким несчастным видом, словно я собиралась подписать ему смертный приговор, и только в глазах мелькало любопытство пополам с лукавым ожиданием.
Ах так? Ну посмотрим, кто из нас сейчас повеселится...
- Зубы покажите, - вежливо попросила я.
- Что? - опешил «больной» с очень интересной бледностью и повышенным противоестественным для деревенского простачка обаянием.
- Зубы, - терпеливо повторила я. Мужчина захлопал глазами, но требуемое к осмотру предъявил. Исследовав четыре великолепнейших клыка, я удовлетворенно кивнула и позволила пациенту закрыть рот.
- Ну так что, что со мной? - прерывисто вопросил он, явно смущенный моей постной, без проблесков эмоций, физиономией.
- Отсутствие тени - нормальное явление, особенно - после употребления некоей настойки, действующей таковым странным образом на некоторые расы, - авторитетным тоном дипломированного целителя заявила я. - Вы - вампир.
- Кто?! - страшно оскорбился мужчина, вскакивая на ноги и безуспешно пытаясь скрыть огромнейшее разочарование.
- Вампир, - с удовольствием повторила я. - Иначе как объяснить отсутствие тени и наличие клыков?
Мужчина успокоился, иронично прищурился и снова сел, открыто улыбаясь:
- Ну да... а я и забыл!
- Тогда дам вам микстуру от склероза, - подковырнула я его. Вампиры долго живут, никого не боятся и никогда ничего не забывают - эту истину я усвоила достаточно хорошо.
- Поймите, милая девушка, нелегко жить среди людей, если ты не похож на них, - тихо произнес вампир, перестав изображать из себя деревенского мужика.
- Знаю, - согласилась я. - Но зачем же идти к целителю, предварительно напившись «Мечты вампира»?
- Так ведь скучно, - пожал плечами мнимый больной.
- Теперь понятно, почему они бегут отсюда, не оглядываясь, - хмыкнула я, - вот только со мной этот номер не пройдет. Хоть упыря приводите... и его вылечу!
Вампир смутился, почесал левую ладонь и неожиданно улыбнулся:
- Простите, больше так не буду. Я - Къятт.
- Ярослава, - в свою очередь представилась я. - Нам еще поговорить нужно будет... только не сейчас. Идите, и больше никаких выкрутасов, пожалуйста!
Къятт лукаво подмигнул и быстренько вышел. И тут же послышался надрывно-патетический лозунг:
- Тяжела и неказиста жизнь клыкастого артиста!
Я не выдержала и рассмеялась, падая на стул.
Скучать мне здесь явно не придется. В столице, при дворе Берендея-батюшки, скуке тоже места не было, но - развлечения развлечениям рознь...
Я, конечно, по достоинству оценила гостеприимство самодержца - и уютную светелку в царском тереме, и изысканное угощение, и заботу чернавок, - все было бы замечательно, если бы не одно большое, длинное и не особо блещущее умом «но» по имени Иван.
Засидевшийся в парнях царевич взирал на меня как на ходячую панацею ото всех своих бед на личном фронте. Не ведаю, что он там надумал, но в его кудрявой русой голове почему-то прочно укоренилась мысль, что дипломированный боевой маг и крутая сваха - одно и то же. Позже я все-таки узнала, кто оказался автором потрясающей идеи, вбитой в голову наследничка. Легче не стало, потому что лучший выход для эмоций - это побить зачинщика, а бить пожилого царя недипломатично и крайне невежливо.
Начиналось все вполне безобидно. В первую неделю, во время которой стояла чудесная, нехарактерная для ноября погода, царевич вообще не попадал в поле моего зрения - продолжал бегать по окрестным болотам да озерам с луком наизготовку, заставляя невольно сожалеть о судьбе несчастной юной особы, коей не повезет нарваться на столь резвого и безбашенного жениха на выданье.
За эту дивную неделю я успела осмотреться в Белокамне, освоиться в царском тереме, разложить в светлой горенке свои травки, обзавестись первыми пациентами... Небольшой, уютный город поражал деревянными теремами различной высоты и красоты. Казалось, я перенеслась на страницы столь любимых мною книг сказок, ибо каждый дом здесь походил на картинку, цветную, яркую, от взгляда на которую перехватывает дыхание и в душе что-то тихонько натягивается - от желания увидеть это своими глазами и хоть ненадолго окунуться в другую, волшебную жизнь. А великолепные расписанные вручную церкви с позолоченными куполами, по утрам и вечерам заполнявшие широкие улочки Белокамня тягучим, невероятным звоном колоколов - это же вообще никакими словами описать невозможно! И жизнь здесь текла размеренно, неторопливо, словно само время, удивляясь сказочному городку волшебной страны, нарочно замедлило свой бег, дабы насладиться благостным покоем и редкостным величием каждого мгновения.
А еще меня потрясло местное чудо - Белый Камень, в честь которого и нарекли столицу Берендеева Царства. Собственно говоря, описывать здесь особо нечего - камень он камень и есть, хоть и белого, снежно-искрящегося цвета, хоть и огромный, в два роста человеческих, - но веяло от него чем-то необъяснимым, но восхитительно-волшебным. По преданию, камень этот возложили еще первые сподвижники Создателя, отметив тем самым место силы и защитив его от посягательств порождений тьмы. Услышав впервые сию легенду, я только хмыкнула, сообразив, что теми сподвижниками были не кто иные, как первые маги - Силы, оставшиеся верными Создателю после мятежа, или же даже обережники, ну а порождения тьмы, естественно, - Низвергнутые со своими приспешниками-некромантами. Как бы там ни было, Берендеево действительно оказалось отлично защищено от магической угрозы, непонятной древней нечисти и нежити и прочих неприятностей, что еще весной подобно неудержимой лавине обрушились на остальной мир. Белый Камень, невозмутимый истукан, свидетель прошлых славных эпох, поставленный, возможно, руками моих загадочных и непонятных предков-обережников, превосходно выполнял свою работу, ограждая вверенные ему земли и народ. Вряд ли, конечно, кто-то до конца верил в это, но... Магия здесь была удивительна. Резерв просто-таки переполнялся, заставляя чувствовать прилив сил и желание куда-то мчаться и что-то делать.
Например, в Старгост, отстаивать свою независимость. Хотя делать я этого не собиралась. Нет уж. Они еще сами за мной придут, умоляя вернуться! А мне и здесь неплохо. Столько всего интересного, необычного - глаза разбегаются, не знаешь, за что в первую очередь хвататься! Я уж не говорю о библиотеке, отдельным теремом стоящей на главной площади, близ легендарного Камня. И я позволила себе расслабиться и начать наслаждаться жизнью, а именно с головой зарыться в книги, прерываясь только на еду, сон и прием больных, среди коих оказалось не столько страждущих, сколько любопытствующих. Исцелять эту кошачью болезнь еще никто не научился, ну да для нас преград не существует, а потому мои «пациенты», впервые попав на прием к «ведьме всамделишной», надолго забывали, что такое любопытство, с содроганием вспоминая мою добрую-добрую улыбку и перечисляемые медоточивым голоском методы лечения. Этого, как правило, было достаточно, чтобы недавние «убогие» резвыми мячиками выкатывались прочь, зарекаясь от дальнейших авантюр. Надолго ли их хватало - другой вопрос, да и суть не в этом. Главное, что пока что мои целительские навыки меня не подводили, позволяя успешно ставить на ноги безнадежно, казалось бы, больных. Что удивительно, иной раз я, следуя интуиции, не мудрствуя лукаво водила их к Белому Камню и читала простейшие наговоры из арсенала знахарей, но этого было более чем достаточно.
Все шло столь прекрасно, что просто не могло быть правдой. И точно - одним погожим деньком меня пришпилило стрелой к стеночке светелки - и хвала Светлым звездам, что за рукав рубахи, а не за что-то более ценное и родное, - а вслед за этим дверцу вышиб запыхавшийся, румяный Иванушка с верным луком наперевес...
Как тогда Берендей Берендеевич сына младшего не лишился - одному Создателю ведомо. Видимо, он и уберег олуха от возмездия, ибо я старалась изо всех сил, но так и не догнала улепетывающего со скоростью ветра царевича. А может, это заслуга голенастого недощипанного петуха, подвернувшегося мне под ноги как раз в тот момент, когда кучерявый мерзавец уже практически был в моих руках. Так что утек-таки царевич, оставив меня, злую и подстреленную, сидеть посреди двора в обнимку с нахохлившимся пернатым. Но после драки кулаками не машут, а потому я, сбежав в библиотеку, за очередной редкой книгой совершенно забыла и об Иване, и о его маниакальной страсти к стрельбе по людям. И все бы ничего, кабы на следующее утро царевич не обнаружился за порогом светелки с одной-единственной просьбой - помочь ему найти неуловимую невесту, нагаданную полоумной гадалкой, пока еще кто-нибудь не пострадал. Под «кем-нибудь», полагаю, опять-таки подразумевалась я, а потому мне ничего не оставалось, как с внутренним содроганием согласиться переквалифицироваться из мирной целительницы в непредсказуемую сваху. Почему непредсказуемую? Так ведь в этом деле у меня ни теории, ни практики не было! Ну не луком же, по примеру царевича, вооружаться, в самом деле? Правда, вооружиться все-таки пришлось, но не орудием убиения, а всеми известными народными способами гадания и предсказания.
Невинное, казалось бы, занятие... на первый взгляд.
Уже к концу ноября я поняла - дело плохо, ибо против нашего с Иваном тандема восстало практически все женское население Белокамня. Немудрено - Ивановы методы знакомства приводили в ужас даже меня: пустить стрелу (хвала Создателю, никто, кроме меня, не пострадал), бросить через ворота сапожок сорок последнего размера (угодивший в лоб дюжему кузнецу - едва ноги унесли), натянуть поперек улицы тонкую веревку с целью из услышанных при падении мирного населения слов прояснить картину будущего (картина при этом нарисовалась столь впечатляющей, что Иван полдня после этого ходил красный, как перезрелый помидор, и поминутно вздрагивал), приставать к спешащим по делам женщинам, выспрашивая имена, дабы проверить версию неизвестной (к сожалению!) мне гадалки об Алёнушке...
Ну что тут поделаешь, если в первый раз нам попалась Аннушка - а девушек с таким именем в Берендееве пруд пруди, а во второй раз и того хуже вышло - выкатившись из-за угла темным вечерком и пристав с кокетливым вопросом «Как тебя зовут, девица-красавица?» к покрытой плащом незнакомке, царевич получил краткий, но емкий ответ, произнесенный ломающимся баском: Кондрашка. После этого мощнейшего нервного потрясения я обрела передышку в три дня, во время коей пришлось отпаивать впечатлительного Ивана успокаивающими травками.
Мужская часть населения тоже находилось у последней черты законопослушности в нашем отношении, причем ее переход грозил нам с царевичем не только моральными травмами, но и физическими увечьями. Взять того же кузнеца, который долго потом щеголял синяком во весь лоб, или Кондрашку, подмастерья сапожника, твердо уверовавшего в то, что после наступления темноты по Белокамню шныряют сплошные извращенцы.
Но это, как вскоре оказалось, было полбеды. Когда до меня дорвался старший сын царя, по древней традиции названный в честь батюшки, я поняла: мне конец. Ибо требования отчаявшегося «мученика науки» были прямо противоположны желаниям его ненормального братца, а именно: отвадить от царского терема выводок боярышень, купеческих и прочих дочек и иных девиц благородного и не очень происхождения, устраивающих смотрины едва ли не каждый день и доводящих таким возмутительным поведением несчастного наследника престола до патологической боязни женитьбы. К концу изложения высокой просьбы-приказа я плакала. Сквозь неудержимый, нездоровый истерический смех. В итоге младший Берендей был выдворен из «ведьминой горенки» весьма непривычным для него способом - вылетел пробкой, пересчитав царственным седалищем покрытые ярко-алой ковровой дорожкой ступеньки крутой лесенки. Покончив с воспитательным моментом, я возмущенно возвела глаза к светлому деревянному потолку. А чего он от меня хотел? Чтобы я огнешарами разогнала пестрое (в прямом смысле - от обилия красочных юбок рябило в глазах) собранье перед крыльцом терема?! Спасибо, конечно, но у меня и так репутация не совсем нормальной особы имеется, а если я еще подобное совершу... И тогда я решилась на позорное бегство.
Уломать царя-батюшку было нетрудно - немного отдающий шантажом аргумент «Иначе сгорю на вашей гмарровой работе, и сами потом с Респотом объясняйтесь!» сразил впечатлительного правителя наповал, и еще до первых заморозков я оказалась в Калинках - деревне, достаточно близкой к Белокамню, чтобы не одичать, и достаточно далекой, чтобы ежедневно не видеть и не слышать Ивана с его очередными гениальными идеями по поиску суженой-ряженой и Берендея-младшего с не менее оригинальными предложениями по изничтожению женского населения столицы.
* * *
Выпроводив местного юмориста за дверь, я с любопытством принялась за более тщательный осмотр. Рабочий кабинет меня вполне устроил - при минимуме мебели здесь имелось все необходимое, включая висящий против окна красочный портрет самодержца, который я, движимая состраданием, оттерла от желтоватых капель валериановой настойки. Потом я проверила некоторые колбочки и пузыречки, удовлетворенно хмыкая и потирая ладони. Не знаю, в каком состоянии находились нервы моих предшественников, однако летом они постарались на славу, заготовив множество травок. Некоторые из них до сих пор висели по стенам, наполняя воздух пряным ароматом солнечного луга. Заглянув в смежную комнату, я выдохнула с облегчением, обнаружив чистую и уютную спаленку. Белые занавесочки, полосатые коврики на полу, и, самое главное, - удобная кровать с ворохом подушек. А то я уже боялась, что придется спать на печке, стоящей в отгороженном закутке, обилием посуды весьма напоминающем кухню. Там же аккуратной стопкой были сложены дрова. От печки веяло домашним теплом, и ноябрьский холод остался за порогом, бессильно леденя стекла мелкой моросью дождя.
Я сгрузила сумку с вещами возле кровати, присела рядом и призадумалась. Неумолимо приближался конец ноября, а значит, не за горами и Ночь всех нечистых - праздник разгула нечисти, после которого оная впадала в зимнюю спячку. По крайней мере, большинство, и, к сожалению, не самые опасные виды. Вот лешие засыпали, а зря - оставленный без присмотра лес охотно оккупировала морозоустойчивая нечисть, а про нежить я вообще молчу. Так к чему это я? Да к тому, что местные могут с недоверием отнестись к незнакомому человеку, появившемуся в деревне накануне Ночи жути. К тому же, как я давно уже поняла, для большинства слова «боевой маг» и «колдун» либо «ведьма» были синонимами, а если учесть, что под последними подразумевается сговор человека с нечистью... Интересно, как меня воспримут? И знают ли они, что среди них живет и здравствует вампир-весельчак? Вспомнив Къятта, я усмехнулась. Кажется, один союзник у меня уже есть. Как я убедилась на практике, вампир ведьме может быть не только товарищем, но и другом, причем вполне надежным.
День клонился к вечеру. Особых изменений я не заметила - просто и без того затянутое серыми мрачными тучами небо еще больше потемнело. Дождь, правда, прекратил свою заунывную мелодию, только надолго ли? Я зажгла свечи, посчитав, что с ними уютнее, чем с магическими светляками, разложила вещи, просмотрела запас трав, безжалостно выбрасывая негодные и расставляя баночки-скляночки в удобном порядке. Неторопливое, размеренное занятие захватило с головой, так что громкий стук стал полной неожиданностью.
Закрыв дверцу шкафа, я поспешно кинулась в крохотные сени и распахнула входную дверь. Темнота, хлынувшая с улицы, казалась непроглядной. Надо бы фонарь над крыльцом подвесить, - мелькнула мысль, пока я разглядывала нежданных визитеров.
- Ярослава Владомировна, выручай! - раздался знакомый голос, и в круг света от наспех созданного светляка выступил давешний вампир.
Он лукаво щурил карие глаза и заговорщицки улыбался, вызывая неясные подозрения относительно нормальности ситуации.
- А чего стряслось-то? - осторожно поинтересовалась я, разглядев за его спиной испуганную женщину средних лет, кутающуюся в большой платок. Къятт подтолкнул ее вперед, мол, не съест тебя целительница, и женщина, смущаясь, выдала:
- Коза у меня пропала, уже с ног сбилась, а найти не могу, кормилицу мою единственную, ночью-то волчьи песни нередко слышны, аж жуть берет... А вот Къятт сказал, будто настоящей ведьме животину какую найти - плевое дело...
- Козу? - растерянно переспросила я, буравя взглядом вампира. Тот лучезарно улыбался и хлопал невинными глазищами, не забывая подмигивать мне совершенно уж нагло. - Ведьме?!
Женщина вздрогнула, губы ее задрожали, а ресницы захлопали так часто, что я поспешила успокоить ее:
- Да не волнуйтесь, все нормально. Козу так козу...
- Ой, - счастливо улыбнулась женщина, - и не знаю, как благодарить! Матреной меня звать, я в доме напротив живу, так ежели чего понадобится, деточка, - милости прошу!
И Матрена, одарив меня ласковым взглядом, упорхнула, оставив вампира наедине со мной. Не церемонясь, я протянула руку и втащила Къятта в дом, захлопнула дверь и поняла, что сейчас его придушу, наплевав на собственные недавние размышления насчет дружбы и взаимовыручки.
- Не надо! - правильно понял меня этот проходимец, вжимаясь в стену. - Я помочь хочу!
- И каким же образом? - прошипела я. - Заставляя скотину по темноте искать?!
- По темноте никто не заставляет, можно и с утра, - вякнул было Къятт, но я так на него глянула, что он мигом стушевался и покорно выложил: - Не любят у нас ведьм незнакомых. А если ты сразу с добрых дел начнешь, тебя охотно примут и подлостей делать не посмеют.
Я задумалась. Сама же боялась, как воспримут меня деревенские, не знала, как познакомиться, вот вампир и придумал, а я на него вместо благодарности наезжать стала.
- Къятт, прости, - покаялась я. - Не разобравшись, накричала...
- Сам виноват, - скромненько потупился он, довольно блеснув клыками. - У вампира и шутки вампирские. Мир?
- Мир, - легко согласилась я, пожимая протянутую ладонь.
Къятт расплылся в хищной улыбке и двусмысленно поглазел на мою шею, за что немедленно получил в лоб, и звонко расхохотался.
- Ведьма - это круто! - уважительно постановил он.
- Хуже ведьмы - только вампир, - в тон ему фыркнула я, натягивая куртку и сапоги.
- Ты куда это? - насторожился Къятт, следя за моими сборами.
- Не я, а мы, - многозначительно улыбнулась я.
- Свидание? - оживился клыкастый кавалер.
- Ага, - весело подмигнула я. - С Матрениной козой!
И, не успел вампир возмутиться, как я выпорхнула на крыльцо, подцепив его под руку. Захлопнулась, отрезая нас от тепла и света, дверь, и промозглая ноябрьская тьма приветливо распахнула свои влажные объятия.
- Идеи есть? - деловито осведомилась я. Къятт только тяжело вздохнул. - Тогда разделимся! - предложила я. - Встречаемся на этом же месте, коза от нас не уйдет!
И, воодушевив вампира пламенной речью, я нырнула в стылый мрак, бдительно поглядывая по сторонам и прислушиваясь к шорохам. В противоположную сторону смазанной тенью скользнул вампир, слившись с осенней ночью.
Что ж, охота на козу успешно началась. Вопрос в том, как именно она завершится...
* * *
- И блиночков еще откушай, деточка! - суетилась Матрена, подсовывая лакомства и умиленно глядя на изгвазданных и уставших до невозможности охотников за козами.
Есть хотелось жутко, но спать - еще больше, и я клевала носом, сжимая в руке надкусанный пирожок с капустой. Къятт оказался выносливее, на одном дыхании уписав аж три пирога и умудрившись запить все это мятным чаем, прежде чем уткнуться лицом в стол и сладко засопеть. Я же отчаянно боролась, понимая, что, если не поем, мне и во сне покоя не будет. Пока что была ничья, то есть и спать я не спала, но и живой себя не чувствовала.
Где ты, нечисть, такая привычная, такая родная?! Уверяю, скачущие по ночным огородам козы намного коварнее и опаснее любого тинника либо вурдалака. Я и сама почувствовала себя козой, причем старой и больной (на всю голову), излазив деревню вдоль и поперек, при этом пришло понимание, что есть вещи похуже нечисти, такие, где даже боевой маг бессильно разведет руками, ибо швырять заклинаниями в деревенских олухов категорически воспрещается. Прав был Къятт - надо было утра дождаться, хотя, если учесть, что козу мы буквально выдрали из пасти очень обиженного этим волка, нашли бы мы в таком случае лишь рожки да ножки. А волка даже бить не пришлось - вампир просто до жути обаятельно улыбнулся, и несчастное животное словно ветром сдуло.
Сложнее оказалось пригнать спасенную скотину домой. Она отчаянно сопротивлялась, упиралась копытами в землю, истошно мекала и норовила поддеть злющего Къятта одним-единственным рогом, коий вампир весьма громко и высокохудожественно грозился ей обломать. Почему-то на лохматую козу все его нечеловеческое обаяние напрочь не действовало. Хотя, может, именно оно и послужило причиной столь повышенного внимания рогатой кокетки? Не знаю, каким чудом нам удалось дотащить упирающуюся скотину до Матрениного дома, но к утру мы с этим справились, на последнем издыхании, поддерживая друг друга и больше мешая, чем помогая, доползли до моей избушки, где нас и нашла счастливая возвращением своей любимицы женщина, решившая нас накормить.
Уж лучше бы дала помереть спокойно!..
Я, преодолев себя, вновь впилась зубами в сдобную выпечку, завистливо погладывая слипающимися глазами на мирно почивающего прямо за столом вампира. И лишь доев пирожок, все-таки уснула там, где сидела, даже не услышав, как ушла Матрена.
Пробуждение вышло, на удивление, приятным. Я ожидала боль в затекших шее и руках, но ее не было - вероятно, оттого, что спала я не скрючившись за столом, а на своей постели, правда, поверх покрывала и в одежде, но все-таки. Я что, еще и лунатизмом страдаю?! Не припомню, как до кровати добиралась.
Комнату заливали серые вечерние сумерки. Холодно не было, словно кто-то предусмотрительно протопил печку. Повернув голову, я разглядела на низеньком столике укутанный в пушистое полотенце чайник, чашку и блюдо с пирожками. Во все это кулинарное великолепие была воткнута палочка с пришпиленной запиской, коя гласила: «Доброго вечера, госпожа ведьма!». Я усмехнулась, с кряхтеньем поднимаясь на ноги. Босиком, не утруждая себя поиском домашних лапотков, прошлепала в смежную комнату, даже заглянула за перегородку, где дышала жаром печь, но вампира так и не обнаружила.
- Надо же, полезный какой: хозяйственный и незаметный, - констатировала я, потягиваясь и чуть не мурлыча подобно кошке.
Потом вернулась в спаленку, с аппетитом уничтожила заботливо приготовленный ужин и переоделась. Переплетя косу, решила поискать Къятта, вышла на крыльцо, вдохнула пряного осеннего воздуха, льдинками скорой зимы застревающего в легких, сбежала по ступенькам и лишь тогда вспомнила, что забыла куртку. Холодный ветер безжалостно хлестнул по плечам, намекая, что тонкая ткань рубашки не послужит хорошей защитой от него.
Поежившись, я вернулась к крыльцу, где нос к носу столкнулась с незнакомым мужиком. Неопределенного возраста, невеликого роста, с всклокоченными соломенными волосами и испуганными мутно-зелеными глазами, он уставился на меня как на привидение собственной горячо любимой тещи.
В калитку он не проходил, значит, пролез в дыру в заборе. Интересно.
- А-а, - пробормотал мужик. - А я к ведьме!
- Я тоже, - рефлекторно ляпнула я.
- А что ж не заходишь?
- Только после тебя, мил-человек, - проворчала я.
Мужик сник и опасливо шмыгнул в дверь. Я протиснулась следом, гадая, чего этому странному типу понадобилось от целительницы.
- И не страшно тебе к ведьме на ночь глядя ходить? - в лоб спросил мужик, едва я переступила порог.
Я даже поперхнулась от неожиданности.
- А что, должно? - выдавила-таки я, прокашлявшись.
- Ведьма есть тьмы порождение, Небесам противное да супротив людей злоумышляющее, - наставительно прогундосил тип, воздев крючковатый палец.
Я задумчиво на него покосилась, распознав в мужике доморощенного инквизитора - эдакие чересчур деловые дяденьки, сказывают, обитают в западной части мира, искореняя волшебство подчистую. Уж не знаю, чего они этим добиться хотят, если жизнь и магия - единое целое. Только себе навредят. Мужик тем временем, сделав страшные глаза, продолжал, перейдя на зловещий шепот и просторечные выражения:
- А уж что про ведьму-то энту гуторят-то - страх вымолвить!
- Да? И что же именно? - с кровожадным интересом вопросила я.
- Слыхал я, что она козой однорогой оборачивается, под окна в таком непотребном виде пробирается и жалостливо так мекает, селян-то аж трясет от жути, а она все не уходит! У Гринькиного дома всю ночку нонешнюю вокруг да около бродила, знать, искала чего! А может, по душу Гринькину являлась! Да только Гринька не дурак - выпил для храбрости и всю ночь ей в окно кукиш казал!
Теперь понятно, где Матренину козу носило. Знать бы раньше, где это рогатое недоразумение искать, чтобы всю ночь не бегать по деревне из одного конца в другой... Ладно, поймали все-таки, и на том спасибо. Интересно, а кукиш Гринькин от столь нещадной эксплуатации к утру не отвалился?
- А еще гуторят, будто она верхом на священнике нашем ночью летала! Ей-ей, свояк мой клянется, что сам видал сие безлепие! - вошел в раж мужик. - Его, болезного, потом еле самогоном отпоили!
- Ух ты! - не сдержалась я от восхищенного возгласа.
Поистине, селяне - неистощимый источник конструктивных идей. Летать на ком-то, наверное, гораздо удобнее, чем тратить собственные силы на заклинание левитации. Одна проблема - как уговорить кого-нибудь на «сие безлепие»?
- А сам я видал, как баба эта мерзкая ввечеру возле ворот ползала - не иначе, порчу на кого наводила!
- Заколку искала! - не выдержала уязвленная «мерзкая баба». - Которую потеряла, когда Матренину козу в потемках искала, ту самую, что по Гринькину душу приходила! А нашла свояка твоего... со святошей в обнимку - из корчмы топали, «болезные»! Может, твой свояк сам на нем и летал? По пьяному делу еще и не такие номера откалывают!
Мужичок резко побледнел и погрустнел, задним ходом пытаясь покинуть избушку. Но я с решительным видом преградила ему дорогу, вопросив:
- А чего приходил-то, милейший? Может, болит чего? Или решил мир от ведьмы злокозненной спасти, у дверей ее подкараулив да по темечку чем тяжелым приложив?!
Мужик отчаянно замотал головой, отрицая, и у него из-за пазухи выкатился обмотанный в тряпье булыжник. Я присвистнула. Мужик покраснел и шаркнул ножкой. И как он его поднимать собирался? Камушек-то тяжеленный! И вообще, как с таким булыжником за пазухой ходить можно? Да, чудны дела твои, Создатель! Я щелкнула пальцами, и каменюка рассыпалась в пыль. Мужик еще больше погрустнел, и у него отчего-то зубы заклацали. Жутко так, как у упыря в кустах. Кто не слышал - тому не понять. Я вздохнула и предложила:
- Ты в следующий раз чего-нибудь поинтереснее придумай, а то неудобно даже как-то - на столь злобную ведьму да с каким-то камнем!
И отошла от двери. Несостоявшийся инквизитор пулей выскочил за порог, а я еще и злодейски расхохоталась ему вслед, изрядно прибавив скорости.
- Гениально! - восторженно произнесла темнота, и словно из ниоткуда на крыльце соткался до ужаса довольный вампир. Глаза его сияли, клыки блестели, и вообще, выглядел он на диво свежо и бодро.
- Понравилось? - криво усмехнулась я. - Тогда завтра приходи смотреть продолжение. Чует мое сердце, этот ненормальный не успокоится!
- Хочешь, я его упокою? - плотоядно облизнулся Къятт.
- Да ну тебя, - расстроенно вздохнула я, пропуская вампира в дом. - Плохо это - врагов среди деревенских наживать...
- Не обращай внимания, - отмахнулся Къятт, устраиваясь за столом. - Это же Холь, дурачок местный, великий и неповторимый охотник на ведьм. Он так на всех твоих предшественниц охотился, только они все визжали да ругались, нервные какие-то были, неинтересные.
- Зато вы все здесь, как я погляжу, интересные, - пробурчала я, прищурившись. - Один до икоты своими шуточками доводит, другой вовсе прихлопнуть норовит, и даже скотина у вас какая-то агрессивная! Боюсь даже предположить, чем обернется для меня знакомство с остальными калинкинцами!
- А ты не предполагай, - весело подмигнул вампир, прямо-таки добивая меня своим оптимизмом. - Как там сказал один великий мудрец древности? Дорогу осилит идущий!
- Вот и шел бы ты!.. - возмутилась я, швыряя в вампирюгу ложкой. Он ловко увернулся, ложка отскочила от стены и упала на пол.
- К гостям, - жизнерадостно заявил Къятт, поднимая невинно пострадавший столовый прибор.
Я застонала - гостей с меня на сегодня было более чем достаточно. Однако пакостные народные приметы работали без малейшего сбоя - не успела я выразить вампиру сердечную благодарность за выведение меня из строя, как в дверь очень робко постучались. Я насторожилась. Вроде бы не полоумный инквизитор местного пошиба - тот скорее бы через окно ввалился, с очередным ведьмоуничтожителем за пазухой. Къятт заинтересованно наблюдал за моими действиями, словно ему тут балаганное представление показывали. Да, вампир есть вампир, и ничего с этим уже не поделаешь. Стук повторился, и я резко распахнула дверь. Испуганно пискнув, на меня спланировало нечто высокое, худое, легкое. Хорошо еще, я на ногах устояла. Отпрыгнув на два шага назад, я ошалевшим взглядом окинула очередного гостя. Гостью, точнее. У девушки были такие глаза, словно она зашла к хорошо знакомой подруге, а вместо нее обнаружила огнедышащего дракона, деловито обгладывающего косточки, и отнюдь не говяжьи.
- Э-э, - выдавила из себя она.
- М-м, - нервно подтвердила я. Надеюсь, она не ярая сподвижница незабвенного Хольки?
- Аглая! - обрадованно воскликнул Къятт, приветствуя онемевшую русоволосую барышню, возвышающуюся надо мной на целую голову. - Какими судьбами?
Аглая, узрев знакомое лицо, наконец-то оживилась. Вздохнула, хлопнула серыми глазищами и сформулировала цель визита:
- А мне бы целительницу, вот...
- Я это, - тоже приходя в себя от пережитого потрясения, выговорила я.
- А ведьма где?! - вытаращилась на меня девица.
- Какая?! - опешила я.
- А про которую Холька сказывал, - доверительно сообщило мне это чудо с двумя толстыми косами.
Я истерически всхлипнула. Къятт, правильно поняв мой настрой, подорвался с места и успокаивающе положил мне руку на плечо:
- Сами голову ломаем, и куда она могла подеваться? Может, Хольке просто надо меньше пить? Особенно настоянную на белене смородиновку...
Я снова хихикнула, на сей раз весело. Методы вампира мне определенно нравились. Берешь врага и делаешь из него полного идиота - просто и изящно!
- А-а, - немного разочарованно протянула Аглая. - А у меня тут дело такое... Только при нем я ничего не скажу! - И она сердито стрельнула глазами в сторону Къятта.
- Да я, между прочим, - правая рука целительницы! - обиженно надулся вампир. Я покосилась на свою руку, представила вместо нее клыкастого юмориста и ухмыльнулась:
- С детства мечтала стать левшой! Ты, Аглая, не волнуйся. Проходи, присаживайся... А тебе, Къятт, уже домой пора. Темно как-никак, кто знает, кто по улицам шастать может... Вампиры, к примеру?
Къятт сдавленно хохотнул и с содроганием подхватил:
- Или мелкий однорогий скот, что еще хуже! Ну, я пошел... Завтра забегу.
- Обязательно, - кивнула я, закрывая за вампиром дверь. А потом обернулась к своей первой настоящей пациентке за эти два дня.
А с Холькой я еще разберусь. Пусть только посмеет про меня слухи распускать! Инквизитор недоделанный...
* * *
- Ой судьба моя горькая, голодная! - протянула я, внимательно изучая пугающе пустое нутро холодильного шкафа. Буфет, тщательно осмотренный до этого, тоже не порадовал. В том смысле, что из припасов я там обнаружила масло растительное, муку пшеничную, горох сушеный, крупу в ассортименте, а чуть раньше, до этого, в подполе сыскались различные овощи вроде свеклы, картошки, морковки, репы, капусты, лука... Само по себе, не спорю, сие было просто великолепно, но ведь все это еще приготовить нужно! И если морковку с капустой я еще могла потреблять в сыром виде, то насчет остальных продуктов очень сильно сомневалась. Конечно, в мою голову приходила крамольная мысль, что готовить - не так уж сложно, но я вспомнила свои прошлые кулинарные «подвиги», реакцию друзей на их результаты - и быстро передумала экспериментировать. Мне жить пока что не надоело.
Пользоваться добротой Матрены не хотелось, а посему я села на табурет и крепко призадумалась над перспективами своего дальнейшего существования.
Через несколько минут напряженной работы мысли меня осенило: нужен домовой! Я выскочила из дома, мимоходом подивилась солнечной погодке и понеслась в другой конец деревни - благо что оная и насчитывала-то всего тридцать дворов (зато имела неплохую корчму и собственную маленькую церквушку). Къятт вальяжно сидел на крыльце, греясь на солнышке, и мечтал о чем-то, судя по блаженной улыбке, весьма приятном. Без малейших угрызений совести я пнула его по сапогам. Шапка (красная, с белым околышем - писк местной моды, как и темно-алый кафтан вместо банальной куртки) скатилась с его глаз, а сам вампир поспешно вскочил, недоуменно разглядывая наглую помеху в моем лице.
- Ты чего?!
- Домовой мне нужен! - на одном дыхании выпалила я. - Немедленно!
- Так уж и немедленно?! - усомнился Къятт.
- Да. Если не желает ваш царь-батюшка конфликта с Медером и Росвенной!
- Из-за чего?! - окончательно растерялся бедный вампир.
- Ну, он же обещал, что с меня и волоска не упадет, - прищурившись, пропела я. Историю своей ссылки в эти дивные края я рассказала Къятту не столь давно, причем красочно, в лицах и не скупясь на эмоции. Он поперхнулся едва сдерживаемым смехом, вновь уселся на крылечко и спросил:
- А при чем тут домовой?
- А при том, что без него я помру от голода! - предельно доходчиво изложила суть проблемы я.
- Почему? - недоуменно уставился на меня Къятт.
- Потому что готовить не умею, - буркнула я.
- Только-то и проблем? - весело подмигнул вампир. - Так зачем тебе какой-то мелкий вредный да хамоватый мохнатый шарик? Давай я стану твоим домовым!
Я в задумчивости полюбовалась на его наглые глазки и поблескивающие на солнышке клыки и усмехнулась:
- Еще раз услышу хоть намек на подобное - и ты станешь упырем. С осиновым колом промеж... глаз!
- Убедила! - в притворном ужасе поднял руки Къятт.
- Почему в целительском доме нет домового?
- Предыдущие целители активно в него не верили, - ухмыльнулся вампир.
- Это как? - не поняла я, устраиваясь рядом.
- Прогрессивные попались, ученые, - проворковал Къятт, подозрительно облизываясь. На кого-то другого, может быть, сие и произвело бы нужное впечатление, я же слишком хорошо знала вампиров, чтобы поверить в кровожадность конкретно этого.
- А если серьезно?
- Так и я серьезно! - обиженно надулся Къятт. - Они тут целую пропаганду развернули, доказывая, что нежити да нечисти нет и быть не может, что все это - плод непросвещенного воображения! И ведь все как на подбор, откуда только взялись! Знаешь, это как-то нервирует, когда к тебе подходят и с умным видом начинают доказывать, что ты - псих, потому что веришь в то, что видишь, а того, что ты видишь - и вовсе не существует!
- А... - в полном шоке выдала я. - А! Так ты под упыря тогда косил?! Ну, когда ко мне на прием пришел...
- Да, - расцвел в счастливой улыбке Къятт. - Упырей, говорите, не существует? И вампиров за компанию - тоже? Ну так получите полный клыкастый набор...
- Ну и? - вцепилась в него я.
- А что - и? - улыбнулся Къятт. - Результат ты сама видела...
- Видела, - кивнула я, хихикнув. - Этот твой «результат» меня чуть по крыльцу не размазал! А на мне за что отыграться решил?
- На тебе же не написано, что ты - нормальная! - возмутился он, смущенно опуская глаза. Я даже восхитилась - практически впервые на моей памяти меня назвали нормальной! Хотя, если учесть, что сей шикарный комплимент отвесил вампир со своеобразным чувством юмора... Ну и ладно, все равно приятно!
- Так что же мне тогда делать? - приуныла я.
- Горе не беда, - хмыкнул Къятт. - А почему ты готовить не умеешь?
- Да понимаешь... - призадумалась я. - Я умею. Вроде как. Но почему-то получается несъедобно... Совершенно.
Сколько наставница со мной ни билась, ничего путного так и не вышло. Успокоив себя тем, что хотя бы зелья у меня получаются, Ядвига махнула на мои кулинарные антиталанты рукой.
- Бывает, - кивнул вампир, сочувственно похлопав меня по плечу.
* * *
- Бывает, - намного позже задумчиво повторил Къятт, разглядывая стены и пол моей кухоньки. - Определенно бывает и хуже... но реже!
Я скромненько топталась рядом, стараясь не встречаться с ним взглядом. А по-моему, так даже живописнее стало - неопределенной расцветки пятна органично вписались в общую атмосферу уютного беспорядка. И чего вампиру не нравится?!
- Кашу сам отскребать будешь, - заявила я.
- Это еще почему?! - поразился Къятт.
- Потому, что не уследил, а ведь обещал, что обойдется без жертв, - пояснила я, пятясь к выходу. - И потом, у меня - клиенты! Слышишь, стучат? Так что - удачи! - И я шустро вымелась за шторку, оставив вампира наедине с последствиями обучения готовке одной не приспособленной для этого целительницы.
Однако посетитель если меня и порадовал, то разнообразием антиведьмовских приемов в своем арсенале. Не успела я открыть дверь, как мне в лицо выплеснули не меньше ведра обыкновенной воды, холодной, но, хвала небесам, чистой.
- Обалдел?! - заорала я на Хольку, самозабвенно бормочущего себе под нос какую-то ахинею.
- Сгинь же, тьмы порождение! - торжествующе выдал этот тип в заключение и размашисто меня перекрестил.
К его дикому удивлению, я не загорелась, подобно живому факелу, не рассыпалась пеплом, не распалась на куски, не обратилась в камень... Единственное, чего он добился, - так это довел меня до состояния невменяемой злости. Знаменитый охотник на ведьм вылетел из моей избушки по очень красивой дуге, приземлившись, на радость мелкой детворе и упитанным хрюшкам, прямиком в грязную лужу посреди улицы.
- Псих, - буркнула я, захлопнув дверь и вытирая лицо. И не лень ему было в церковь бегать да ведро святой воды оттуда тащить?
- Что стряслось? - выглянул из-за ширмы Къятт. Вид у него был забавный: на волосах - повязанная на пиратский манер алая косынка, на руках - белые перчатки до локтя, а венчал незабываемый образ кокетливый фартучек с крупными подсолнухами по небесно-голубому фону.
- Местный борец с нечистью перепутал меня с тобой, - фыркнула я, отжимая косу.
- Это как? - заинтересовался вампир.
- Очень просто - устроил ведьме купание в святой воде, ожидая, что она испарится, как вампир!
- Неправда! - воскликнул оскорбленный Къятт. - Вампиры от святой воды не испаряются! Это упыри...
- Ты не мне, а Хольке расскажи, - улыбнулась я. - Сам же говорил: темный народ, им все едино. Вон и меня к семейству упыриных приписал. Ты, кстати, как, закончил уже? Вот и умничка! Собирайся!
- Куда? - опешил вампир.
- За домовым, - подмигнула я. - Потому как мне не только кушать, но и жить хочется!
* * *
- А сметану? Сметану давать будешь? Свежую, и чтоб густая! С кусочками масла...
- Буду, - сквозь зубы, строя Къятту зверские рожи, но ласково отвечала я.
Вампир только руками разводил, и на его виноватой физиономии крупными буками было написано: «Извини, не знал!» Да ясное дело, если бы я сама знала, что так все обернется, ни за что бы сюда не пошла! Где это видано - два часа сидеть в развалинах ветхого дома и упрашивать мелкую нечисть поменять жилище на более комфортное и, что самое главное, - обитаемое! Видно, у этого лохматого характер похуже Прошкиного будет! И оно мне надо?!
«Надо!» - бурно отозвался не кормленный со вчерашнего вечера желудок. А потому я и сидела у неприметной норки и умасливала несговорчивого пакостника, соглашаясь на кабальные условия в обмен на одну-единственную услугу с его стороны - не дать мне помереть голодной смертью.
- Может, припугнуть? - шепотом предложил продрогший вампир. Да, осенний вечер не располагает к долгим посиделкам практически на улице.
Я отрицательно покачала головой. С домовыми общаться очень трудно, особенно поначалу, когда взаимопонимание еще не найдено. Главное здесь - завоевать его доверие. А этого, понятно, угрозами не добьешься. Домовому что? Сидел он тут столько времени, и еще столько же просидит, без проблем... ну или почти без оных. Вот и качает права, условия получше выторговать пытается. Потому как ежели согласится в дом войти да хозяина признать - тут уж все, назад пути не будет. Домовой, от хозяина к хозяину прыгающий, никакого уважения среди мелкой нечисти иметь не будет. И не пожалуешься особо - мол, глаза-то тебе на что, небось видел, к кому жить идешь, так что теперь не ной и не позорься! Да и потом, уйти-то просто, а вот новый дом найти - почти нереально.
Непросто домовым на свете живется, в чем-то им даже посочувствовать можно. Потому-то я терпеливо выслушивала все капризы своего потенциального повара. Это уже потом, когда характерами сойдемся да привыкнем друг к другу, можно будет показать, кто в доме хозяин, а кто - младший по званию. Правда, иногда и так случается, что младшим выходит вовсе не домовой... Но это редко бывает и в основном с теми, кто волю свою проявить боится. А с ними чем строже, тем лучше, особенно если наглеть начинают без меры...
Но это - потом. Сейчас главное - с пустыми руками не уйти.
- А спать я где буду? А печка какая? Беленая али как? А кошка в доме есть? Нет?! Плохо! Заведем! И собаку не мешало бы! А еще... и вот еще что... а как насчет этого... учти... и это... и то... Короче, согласен!
- А?! - переспросила успевшая задремать я. На все вопросы домового я просто рефлекторно кивала, устав от бесчисленных «а что?» и «сколько?».
- Обувку давай, говорю! - сварливо повторил домовой, наконец-то высунувшись из норы.
Мы уставились друг на друга, изучая. Не знаю, глянулась ли я этой вредине, но мне домовенок понравился. Маленький, худенький, в залатанной одежонке, с темно-вишневыми блестящими глазами в обрамлении пушистых ресниц и кудрявыми светлыми волосами. Къятт прервал наши смотрины, бухнув перед домовым прихваченный из дому ботинок. Нечистик поворчал, покряхтел для приличия, потом вздохнул, волчком обернулся вокруг себя, и в обувь запрыгнул уже маленький белый котенок с очаровательным розовым носиком. Я осторожно подняла ботинок и прижала к груди, восторженно разглядывая мурлыкающее чудо.
- Главное, потом не пожалеть, - тяжко вздохнул Къятт, неодобрительно косясь на моего нового жильца.
- На сытый желудок мало о чем жалеть можно, - резонно возразила я, и мы двинулись прочь от ветхой, теперь уже окончательно осиротевшей, избушки.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
НОЧЬ ВСЕХ НЕЧИСТЫХ
Ночь нечистых, праздник древний,
Отмечали всем селом.
До утра народ резвился,
Зато нечисти - облом.
Пригласил упырь русалку
У костра потанцевать -
Мужикам сорвали пьянку,
В прятки им пришлось играть.
Леший старый, дед наивный,
Молодежь решил пугнуть -
Ночь бежал, тропы не видя,
Месяц глаз не мог сомкнуть.
Вурдалак в нору забился,
Призрак злобный не шалит -
Если ряженый поймает,
По клыкам вмиг настучит.
Эй, куда, скажите, люди,
Подевалась нечисть вся?
Знать, народ в нетрезвом виде
Пострашнее упыря...
Из местного фольклора
- Не давись! Жуй лучше! Ну что за молодежь непоседливая пошла! Даже на еду времени нет! Тьфу, ну на кой ты цельный пирог в рот пихаешь?! Вот сама подумай, будет тебе польза какая от этого али нет?! Охо-хонюшки-хо-хо!..
Ворчание домового, как ни странно, совсем не портило аппетита. Наверно, потому, что я уже к нему привыкла. Как и к потрясающе вкусной еде, которую он готовил. Буквально из ничего Кузя мог сотворить настоящий шедевр, и даже нелюбимая мною свекла, приготовленная домовым по особым рецептам, съедалась за милую душу.
- Спасибо, Кузя, ты - прелесть! - поблагодарила я, поднимаясь из-за стола.
- Куда?! - возмутился домовой, грозно сверкая глазами-вишенками. - Столько всего осталось! Кто есть-то будет?!
- Ой, Кузь, некогда! - взмолилась я. - Хочешь, Къятта пришлю? Он не откажется...
- Ага, этот-то никогда не откажется! - беззлобно фыркнул домовой. - Дракона съест и еще попросит! И куда только лезет?! Ладно уж, ступай, непоседа...
Незаметно переведя дух, я выбежала из дома. Да, конечно, это здорово, что мы с Кузей живем душа в душу (вот уж чего не ожидала - ни от себя, ни от домового!), но иногда подобная забота утомляет. Хотя плюсов, конечно, было гораздо больше.
С его появлением в домике воцарился идеальный порядок. А еще домовой растормошил зашуганного предыдущими «специалистами» банника, и с той поры к моим услугам всегда была жаркая банька - с ароматным паром да лечебными веничками. Къятт только диву давался нашему тандему - его собственный домовой лишь пауков да мышей гонять соглашался, а уж о таком обслуживании даже речи не шло. А Кузя и вампира с удовольствием своей стряпней потчевал, не скупился. А еще наловчился в мое отсутствие от Хольки отбиваться, да так, что он все реже и реже «ведьму изничтожать» наведывался. Вот я последнее время и ходила веселая да жизнью довольная. А чего грустить, когда одежда чистая, дома порядок да на столе не пусто? Тем более что осень подходила к концу, обещая снежную зиму. А это в свою очередь означало, что впереди - знатное гулянье. Хотя почему это «впереди»? Уже сегодня! Потому-то я так и торопилась из дома улизнуть, не обращая внимания на Кузины попытки меня задержать.
Ну что со мной может произойти? Я девочка большая, за себя постоять в состоянии, плюс ко всему в здешнем лесу обитает знакомый леший. В принципе, это обязательное для любого чтящего обычаи мага действо - знакомство с местными Хозяевами, однако мне даже напрягаться не пришлось, ибо в калинкинском лешем я с удивлением опознала без вести пропавшего из трехгранского погибшего леса Афанасия, или попросту - Фаньку. Это меня немало порадовало. Во-первых, он был весьма неплохим созданием - в меру добрым, в меру шкодливым, в меру любопытным; во-вторых, я все-таки переживала за его судьбу: лешие без леса долго жить не могут, так же как и лес быстро умирает без своего Хозяина; ну и в-третьих, я представила, как обрадуется Прошка, домовой из «Единорога», узнав, что его приятель жив и здоров, а уже одно это было для меня важно - рыжего негодника я искренне любила.
Так что пропускать веселье я не собиралась. Тем более что с утра установилась отличная, ясная погода, будто и не было вчера противного холодного ливня. С громом. И молниями.
А виноват в оном безобразии был староста Калинок, худой нервный мужичонка, носящий гордое имя Репка. Знать, веселые у него родители были... С фантазией. С невыразимым чувством собственного достоинства глубокоуважаемый Репка выдал, что скорее в начале зимы грянет гроза, нежели он поверит в то, что ведьма - тоже человек. Мне, конечно, все равно, верит он в это или нет: с учетом того, чья кровь течет в моих жилах, назвать меня человеком можно с большой натяжкой, как, впрочем, и дипломированного мага - ведьмой, - но за других-то обидно! Вот я и решила порадовать мужика... А стихии не отказались порадовать меня, невзирая на то, что Светоча у меня уже не было. И, честное слово, я ничуть не пожалела об этой шалости - сегодня утречком Репка был на диво вежлив и кроток, даже не верилось, что накануне я разговаривала именно с ним. А подсушить землю, дабы от луж да грязи избавиться, тоже труда не составило. Стихии - они отзывчивые, стоит лишь правильно попросить их о помощи...
Но все это так, лирика. Главное - праздник!
Праздник, знаменующий конец осени и начало зимы, совпадал с ночью разгула нечисти, что нисколько не смущало охочий до гулянок народ. Еще с утра на опушку местного леса носили угощение, состоящее из корзин со съестным и бочек с темным пивом, бутылей гномьей водки и деревенского первача, валящего с ног даже могучих орков и самых бравых вояк, ягодные наливки вампиров, ярко-алые и густые, словно свежесцеженная кровушка, и легкие игристые вина эльфов, выменянные на недавно прошедшей ярмарке на товары сельскохозяйственного производства. И если кто-то думает, что эльфы молока не любят, а вампиры гордо воротят клыки от жаренной с грибочками картошки, то он в корне ошибается! Покушать-то все любят, особенно - экологически чистые и полезные для здоровья продукты.
А когда осенние сырые сумерки укутали деревню, началось самое главное. Всюду заполыхали, норовя лизнуть извивающимися языками черное неприветливое небо, огромные костры, и на полянке сразу стало тепло и светло. Казалось, все население Калинок и соседней Луковки собралось здесь. По крайней мере, молодежь - уж она-то никогда не упустит шанса как следует повеселиться. А этот праздник мало чем отличается от праздника весеннего полнолуния - те же розыгрыши, проказы, шутки, безудержное веселье... В такие ночи зазеваешься - и наутро без забора останешься, а то и окна грязью замажут, и не поймешь, какое сейчас время суток на дворе.
И это еще самые невинные шалости изо всех возможных. И наказать потом никого не накажешь: а докажи, кто именно это сделал, даже если на месте «преступления» застукал - народ-то ряженый, кто есть кто, не разберешь! А потому, прежде чем из дома уйти, я на него несколько заклинаний наложила, безобидных, но действенных. Так что за сохранность собственного имущества я была спокойна. Тех, кто загодя о помощи в этом же деле попросил, не обидела. Тем, кто предпочитал меня в упор не видеть, навязываться не стала.
Не мои, в конце концов, проблемы - хотят потом свои ворота по окрестным оврагам искать, так пусть развлекаются, мне не жалко!
А народ все стекается и стекается. Тут уже, кажется, и из Ёлкино парни да девушки мелькают... Оно и понятно - не так велики деревни, друг к другу близко находятся, а чем больше народу, тем веселее праздник. Да и вечер выдался замечательным. Чуть морозит, на небе звезды почти с кулак величиной, изо рта пар вырывается, но дышится легко, да и когда холод был помехой для веселья? Под Новый год морозы трескучие стоят, и то ничего - веселье ключом бьет! Песни, пляски, смех - сам Дядька Мороз в изумлении перед дивом таким отступает. А сейчас - это разве холод? Тем более когда костры жаркие пылают, когда вино льется, когда струны рождают полную огня песню...
Мигом смолкли голоса. Девушка, вышедшая в центр большого круга, встав рядом с костром, вторила гуслям и лютне, вплетая слова в мелодию:
- За мои зеленые глаза называешь ты меня...
- Коза! - звонко и задорно донеслось из кустов.
Раздались обидные смешки. Певица яростно сверкнула глазами, и в сторону доморощенных поэтов-песенников полетели березовые полешки, которые, судя по характерным звукам, достигли-таки цели.
Девушка оказалась на диво упрямой, потому как не терпящим возражений, с нотками угрозы тоном завела песню с самого начала:
- За мои зеленые глаза называешь ты меня колдуньей...
Однако насмешники тоже оказались не лыком шиты - и из кустов полилось слаженное продолжение-предложение:
- А за голос назову баньши - только замолчи и не бреши!
Тут уже никто не смог удержаться - и над лесом взметнулся многоголосый хохот. Смеялись до слез, до упаду; певица, надув губки и сжав кулаки, вела прицельный обстрел полешками по вышедшим на поклон пересмешникам; щеки ее раскраснелись, волосы выбились из косы, боевой клич мог напугать и матерого вурдалака... но не местных скоморохов, с радостными воплями удиравших от нее по всей полянке. Все мигом разделились на два лагеря: одни болели за шутников, другие - за обиженную певунью. Я примкнула к первым. Смелые ребята, да и чувство юмора что надо. Хотя чисто по-женски девушку я тоже понимала. Правда, вскоре забег всем наскучил, и праздник начался. Вернее, продолжился с новой силой. Все занимались тем, чем хотели: где-то звенела музыка, где-то пели, где-то танцевали, где-то мерились силой. Даже через костер прыгали - зрелище не для слабонервных!
Горит один такой, чуть ли не до небес, искры звездные вокруг рассыпает, ревет пламя, живет своей жизнью, для иных недоступной, и вот двое разбегаются, отталкиваются в прыжке, взвиваются чуть ли не выше пламени, да так, что аж дух захватывает, - мгновение полета, обжигающий страх, что рухнешь сейчас в ненасытные смертельные объятия, - и вот уже вновь твердая земля, и лишь сердце колотится так, словно сейчас из груди вылетит, подобно искре пламени, да так на небе новой звездой навеки и останется... И в такой момент даже и слов-то не найдешь, разве что кроме...
- Къятт, убью!..
- Да пожалуйста! Только сначала признайся - ведь понравилось же?!
Я посмотрела на вампира, сияющего от удовольствия, и призналась:
- Понравилось! Но тебя все равно побью!..
- За что? Ты же сама этого хотела! - подмигнул Къятт, улыбаясь во все клыки.
Сегодня можно, сегодня еще и не такое увидишь, так что вампир еще душкой покажется! Вон упырь за образиной неопределенного вида гоняется, под свист и улюлюканье парочки закутанных в старые простыни призраков...
Я хотела было снова возмутиться, но прислушалась к себе и с удивлением поняла - а ведь и впрямь хотела! И старый страх, оставшийся на донышке души и время от времени напоминавший о себе, даже не шевельнулся... Не было опасности, не было риска. Даже если бы вампир не рассчитал сил и не удержал меня, что само по себе невероятно, и я рухнула бы в костер, огонь не причинил бы мне вреда. Когда дело касается стихий - места для сомнений и страха просто быть не может.
А потому...
- Давай еще раз?! - восторженно прошу я, и вампир, крепко сжав мою ладонь в своей и обхватив другой рукой за талию, легко отрывает нас от земли. Мимо проносятся горячие искры, звездное небо делается невероятно близким, и сердце вновь пытается вырваться на свободу - на сей раз от счастья.
А над полянкой взметается новая, озорная и одновременно жалостливая, песенка:
Трудно быть на свете упырем презренным,
Для крестьян дремучих пугалом бессменным,
Быть ночным кошмаром для детей и взрослых,
Быть объектом травли чародеев грозных.
В чем его ошибка, в чем же преступленье?
В том, что движет телом лишь к еде стремленье?
В том, что страшен ликом и ума нет явно?
Так страдальца нужно пожалеть подавно!
Дом его навечно во сырой могиле,
Страшно даже выйти, чтобы не побили.
По ночам тоскует по улыбке солнца,
Только не прорубишь во гробу оконце...
Ел бы он лепешки, пивом запивая,
Но теперь пьет кровь лишь, горе заливая.
Из родных и близких - только вурдалаки,
А они не дружат с упырем, собаки!..
Бродит под луною, словно зомби пьяный,
Цыкает зловеще острый клык багряный.
Вы не бойтесь, люди, он же не нарочно -
Стал бы человеком, только невозможно.
Одиноко, братцы, упырю на свете -
Обратится пеплом - вряд ли кто заметит.
Доброго словечка в мире не найдется -
Тяжело же, братцы, упырю живется...
- Жизненная песня, - вздохнул Къятт; глаза его смеялись.
- Что, по собственному опыту знаешь? - подколола я.
- Нет, ты не дипломированный маг, а невежественная деревенская ведьма! - возмутился вампир, впрочем, не очень натурально.
- Прямое попадание в образ! - хихикнула я. - Даешь деревне деревенскую ведьму!
- И откуда ты такая вредная взялась? - хмыкнул Къятт.
- Откуда взялась, там уже нет! - подмигнула я и грустно вздохнула. - Хотя бы и очень хотела быть...
- Скучаешь? - сочувственно покосился на меня вампир.
Скучаю? По синим глазам, по теплой улыбке, по возможности обнять, прижавшись щекой к его груди, и забыть обо всех проблемах - хотя бы на пару минут?..
Безумно...
- Вот еще! - вздернула подбородок я, не желая признаваться в своих чувствах. - Не дождутся! И знаешь, я даже рада, что я - здесь. Никто не диктует, как я должна себя вести, никто не ограничивает каждый мой шаг, не читает нотаций, не запирает в комнате, не следит, не стыдит... Короче говоря, я счастлива!
- Ну да, ну да, - рассеянно покачал головой Къятт. - У меня нет причин тебе не верить.
Я с подозрением посмотрела на вампира, но его глаза были столь честными, что подловить его на очередной колкости не удалось. А вскоре вампира утащили танцевать, и я вздохнула с облегчением - шуточки этого клыкастого меня уже немного достали. И ведь не поймешь - то ли смеется, то ли всерьез говорит...
Ну и ладно. У меня тоже дела найдутся. Правда, не такие приятные, как танцы, но деваться некуда. Еще утром ко мне забежала жена кузнеца, пышнотелая, крепкая, румяная, и сделала несколько необычный заказ. На практике я еще подобным не занималась, зато теорию знала неплохо. Вот и наберусь опыта, раз есть такая возможность. И ведь не зелье, от алкоголя отворачивающее, кузнечихе понадобилось, а эликсир молодости! Словно знала, когда обращаться... В эликсир входят цветки младосила, или, попросту, - молодильника. А цветет он только в Ночь всех нечистых и Ночь весеннего полнолуния, под покровом леса, весьма и весьма неблагоприятного в это время для прогулок.
Немного поколебавшись, я все-таки направилась в лес, кинув взгляд на набирающее обороты веселье. Народу на полянке поубавилось - ясное дело, пакостить пошли! Нескучное предстоит утро, когда добрая половина деревенских по кустам и оврагам свои ворота искать будут, предварительно оттерев окна и двери от вязкого черного дегтя! Нет, я не злая, просто считаю, что раз не сумел свое добро защитить, когда такая возможность была, так нечего потом и жаловаться.
На освещенной опушке я успела позабыть и о времени года, и о холоде, однако по мере погружения в дебри леса и то, и другое ощущалось все более чувствительно. Голые ветви деревьев сиротливо покачивались под порывами холодного ветра, слабый морозец азартно принялся пощипывать нос, и я застегнула куртку на все пуговицы, спрятав руки в карманы. Это не через огонь прыгать, когда враз о наступающей зиме забываешь. Кстати, об огне... Отыщу нужную травку, вернусь назад и, пожалуй, еще раз прыгну. Одна! Я, конечно, не вампир, ни такой силой, ни особой прыгучестью не обладаю, но ведь не обязательно выбирать самый высокий костер, как сделал Къятт, мне и самый маленький подойдет, для первого-то раза!
Я зорко вглядывалась в темноту, разбавленную неярким светом мерцающих холодных звезд, пробивающимся сквозь ветки. Светляка зажигать не стала - незачем: младосил сам по себе испускает слабое золотистое свечение, по которому его и можно найти. Редкое растение; но еще более редким, ценным и желанным лично для меня был цветок невероятной красы, прозванный в народе звездными искрами или, если короче, - искрой. Так звали первую королеву Росвенны, россу, чьей красоте, судя по летописям, не было равных, мою сколько-то там раз «пра» бабушку, в честь которой меня и нарекли при рождении, правда, переиначив имя на эльфийский манер.
Цветы эти я видела лишь на картинке. Округлые прозрачные с серебристыми прожилками листья, невысокий стебель, сплошь усеянный маленькими бутонами - настоящими звездочками: золотистыми, сияющими в темноте. Звездные искры не столь давно превратились в мою навязчивую идею - из-за одного интересного свойства, ставшего мне известным благодаря усердному штудированию библиотеки Белокамня. Именно там, на пыльных полках деревянных стеллажей, среди великого множества книг, я и отыскала настоящее сокровище. Внешне оно выглядело весьма непрезентабельно - ветхая потрепанная книжечка с истертым почти до дыр переплетом, растерявшая изрядное количество страниц. Но именно это меня и привлекло - люблю старинные книги. При прикосновении к ним сразу же возникает чувство сопричастности к событиям давно минувших дней... да что там - веков! Бережно листая хрупкие страницы, я внимательно изучила труд некоего Станияра Знахаря, судя по отрывочным, скупым сведениям в самом начале книги - целителя-самородка, жившего лет двести назад, - и была сполна вознаграждена за это. Ибо на чудом сохранившихся листах ломкой бумаги полувыцветшими чернилами оказался запечатлен рецепт столь вожделенного мною отворотного зелья! Местами слов было не разобрать, кое-где страницы зияли прорехами, но основа для самостоятельных изысканий у меня теперь имелась. С эдаким-то богатством, помноженным на упорство и желание достичь результата, в успехе я не сомневалась. Главное - добыть нужные ингредиенты.
Вот здесь и начиналась головная боль... Большинство из них оказались общедоступными, некоторые, хоть и с трудом, но можно достать, ради малой части придется попотеть, и лишь цветки звездных искр ввергли меня в глубокое уныние. Интересно, два века назад с этим тоже были проблемы или же искры росли на каждом шагу? Сейчас-то их днем с огнем не сыщешь. Хотя при чем тут день? Как и младосил, цвела моя мечта лишь несколько ночей в году.
Куда уж там пресловутому папоротнику с его цветами! Тем паче что этого-то добра всегда хватало - достаточно было поглубже забраться в лес, и вот вам - целые поляны чуда. Только, как правило, в такие дебри люди предпочитают не заходить, а потому и считают, что цветущий папоротник - большая редкость, если не миф. А между тем он более чем реален, другое дело, что людных мест, суеты да громких звуков не любит - враз лепестки сбрасывает, - оттого мало кто его видел.
Среди ветвей то и дело мелькали светящиеся точки: лес наблюдал за мной, с любопытством разглядывая незваную гостью, но вреда не причинял - даже опьяненная разгулом праздника нечисть не рисковала связываться с магом. По крайней мере, пока. Изредка раздавались смешки или задушевный вой; впрочем, страшно не было.
Да, немало рассказывают ужасов о творящихся в эту ночь делах, но почти все - чистой воды выдумка, чтобы нервы пощекотать наивным слушателям. Ночь как ночь, в общем-то. Упыри пачками из могил не встают, вурдалаки в дома не ломятся, русалки на мирное население не нападают, топя всех без разбора в первой попавшейся луже - всякой-разной «жути» творится не больше обычного.
Можно подумать, нечисть только и делает, что измывается над бедными людьми, будто других дел нет! Перед спячкой столько всего успеть надо, в том числе и набегаться всласть по матушке-земле, подышать осенним воздухом, полюбоваться на серебряную луну и звезды... Нечисть ненависти не испытывает, для нее что есть люди, что нет - все едино. Да что там нечисть, ради развлечения ни один упырь не убьет - лишь от голода. И в этом они гораздо безопаснее и предсказуемее человека, который тебе сначала в лицо улыбается, а после в спину нож втыкает.
Я не оправдываю нечисть, я просто стараюсь быть справедливой. Моя рука никогда не дрогнет, если нужно защитить людей от, скажем, вурдалаков - защищу, не рассуждая. Но тех же русалок трогать не буду - потому как особой опасности они не представляют, и не их вина, что мужики, как последние дураки, сами в озеро лезут. Таких грех не утопить. Да и в мире идиотов меньше будет... И леший вреда никакого не приносит. Да, тропки спутать может, кругами ходить заставит - но не каждого! Кто к лесу с уважением относится, кто его Хозяину поклонится да слово доброе скажет - никогда леший того не обидит, через любой бурелом дорожку ровную расстелет. Ведь с чем мы к миру обращаемся - тем он нам и отвечает.
А нечисть... Нечисть нечисти рознь, да к тому же некоторые люди похлеще самых злобных ее представителей будут.
Слабое мерцание у корней кряжистого дуба привлекло мое внимание. На хрупких ломких стебельках покачивались невзрачные на первый взгляд цветы, которым золотистое сияние придавало вид таинственный и слегка пугающий. Бережно оборвать соцветия, не повредив стебель, - задача не из легких, но дергать растение целиком нельзя - корни и листья его бесполезны, только выбросить потом и останется, а так на нем еще цветы распустятся потом. Природа, конечно, на диво богата, но и у нее имеется свой предел, и если каждый будет относиться к ней потребительски, не щадя и не думая о будущем, так ведь и вовсе однажды всего лишиться можно... А уж редкие травы и подавно в особом обращении нуждаются. Без надобности лучше и не касаться, брать больше, нежели нужно - нельзя. Нехитрые правила, несложные, однако отчего-то не все их понимают...
Я потерла озябшие ладони, подняла взгляд. Звезды ярче стали, морозец окреп - видимо, скоро снег первый землю укроет. Давно пора.
А мне пора домой...
Но не успела я пройти и половины пути назад, как вышла на крошечную полянку, на которой горел один-единственный костерок. А вокруг голубоватого колдовского пламени водили хоровод легко одетые босоногие девушки. Распущенные волосы, прикрытые венками из пожухлых листьев да поздних цветов, развевались на ветру, отблески пламени играли на бледных счастливых лицах, а звонкие, завораживающие голоса выплетали немного не вяжущуюся со всей этой обстановкой песню:
Путник случайный, в темные дебри
Леса осеннего ты не пускайся,
Сквозь безобидные с виду деревья
Ты в эту ночь проходить опасайся.
Ночь для людей эта слишком ужасна,
Ты проведи-ка ее лучше дома,
Нечисть гуляет, а это - опасно,
Ночь всех нечистых - и это весомо.
Там хороводы ведьмины водят,
В пляске кружится вся нечисть лесная,
Злобные лешие тропами бродят
И вурдалаков голодные стаи;
Там не найдешь ты ни сна, ни покоя,
Ночь обернется зловещим кошмаром,
Сердце замрет от тоскливого воя,
Утро покажется хлипким обманом.
Ветви деревьев во тьме оживают,
Тянут к тебе крючковатые руки,
Манят к себе, зовут, обещают
В пальцах корявых ужасные муки.
Ночь на откуп нам дана,
Чтоб ее испить до дна...
- Встань с нами в хоровод, не пугайся, откройся ночи и танцу, стань собой! - прожурчала напевная речь обернувшейся ко мне девушки, и черный омут глаз затянул мое сознание.
Я и глазом моргнуть не успела, как оказалась в одной длинной тонкой рубашке, а поверх неизвестно как расплетшихся волос лег венок из кленовых листьев.
- Останься с нами, здесь так хорошо и спокойно, здесь нет тревог и огорчений, здесь лишь покой и гармония...
Блики огня освещают гибкие фигурки, порхающие по жухлой, тронутой морозом траве, и важна лишь незатейливая мелодия, в такт которой живет тело.
Холодные руки, пылающий лоб, и одно желание - согреться.
А огонь - рядом. До него - шаг.
Легкий, скользящий шаг...
- Марш отсюда, плутовки!..
Резкий окрик словно пробудил меня от долгого, тяжелого сна. Я открыла глаза... и еле успела отшатнуться, упав на колени. Еще чуть-чуть - и угодила бы точнехонько в костер!..
Согреться, - навязчиво билось в голове. Я судорожно обхватила себя руками. Что за фокусы? Куда делась моя одежда?! И когда у меня появилась нездоровая привычка бродить по практически зимнему уже лесу в одной рубахе, пусть и длинной?..
Я мотнула головой; на колени скользнул пышный осенний венок.
- Заворожили, одурманили, - неодобрительно прогудело надо мной. - Негоже позволять лесной нечисти брать над собой верх!
- Ага, - шмыгнула носом я, - не позволишь им! Меня, между прочим, никто и не спрашивал...
И, только пожаловавшись на нелегкую судьбу, я посмотрела на собеседника.
- Велигор?!
Верховный друид Златоцветной Рощи довольно рассмеялся, поглаживая серебристую бороду:
- Не думал я, что свидимся здесь, да вон оно как получилось!
Из-за его спины любопытно выглядывал парнишка лет пяти-шести, темноволосый, с необычными прозрачно-серыми глазами. Встретившись с моим ошалелым взглядом, он смело подошел ко мне и набросил на мои вздрагивающие от холода плечи теплый плащ.
- Спасибо, - благодарно простучала зубами я, улыбнувшись ребенку. Тот важно кивнул:
- На здоровье! - и вновь прильнул к друиду.
- Что ты делаешь здесь, Верховный? - посмотрела я на Велигора, поднимаясь. Нахмурилась, потерла одну занемевшую босую ступню о другую, прошептала заклинание и довольно вздохнула, убедившись, что моя одежда вновь на мне, гарантируя, что простуда от принудительного закаливания мне не грозит.
- Ночь всех нечистых - не время для отдыха, - загадочно улыбнулся величественный старец, принимая возвращенный мною плащ. - У друидов много дел...
- Шабаш, что ли? - нервно хихикнула я, мгновенно представив себе белобородых благообразных мужей в длинных балахонах верхом на метлах, летающих над кострами в вихре зажигательной музыки.
- Берегиня, ради Создателя!.. - возмущенно воздел руки к небу Велигор. - Что за странные фантазии?
Я смущенно кашлянула.
- Шабаш - это что? - влез мальчик, блестя удивительными глазенками. Я смутилась окончательно.
- Ильен, любопытство не украшает мужчину! - строго сдвинул брови Велигор и, посмотрев на меня, улыбнулся, поясняя: - Ученик мой. Способный, умный, но, как и все дети, чересчур любознательный. Но это к лучшему. Я прочу Ильена себе в преемники.
Я едва успела прикусить язык. Как-то не задумывалась раньше, откуда берутся друиды. Мне казалось, что они созревают на дубах вроде желудей, причем уже с бородами, в балахонах и с посохами в мозолистых руках. То, что у природных магов тоже бывают дети, привело меня в состояние легкого шока.
- Никогда не видела в Златоцветье детей, - помимо воли выдала я.
- Их никто не видит, - добродушно усмехнулся старый друид. - Сила их невелика, доверчивость и наивность - безграничны, так что за пределы Круга до совершеннолетия дороги им нет, а в самой Роще мы скрываем их от глаз чужаков.
- Я уже не маленький, - с гордостью посмотрел на меня Ильен. - Учитель берет меня с собой везде!
- Да, ты уже взрослый, - улыбнулась я ему. - Бесстрашный и вежливый - настоящий мужчина!
Ильен зарделся и кинул взгляд на Велигора - мол, слышал?! Друид усмехнулся и потрепал его по макушке, взлохматив темно-шоколадные волосы. Ободренный, мальчик перевел глаза на меня и церемонно поклонился:
- Позволь, госпожа, проводить тебя!
Я едва не рассмеялась, но вовремя сообразила, что могу обидеть маленького героя. Вместо этого я улыбнулась и произнесла:
- Не думаю, что мне что-то грозит. Благодаря вам я в безопасности.
- Уверена? - уточнил Велигор. - Эти чуда лесные чуть было заживо тебя не спалили!
- Да не спалили бы, - отмахнулась я. Часть огня спалить ой как непросто... - Сама виновата - расслабилась, задумалась, вот и нарвалась на неприятности. Буду осторожнее впредь. А сейчас - домой, а то меня этот разгул нечисти уже утомил...
- И нам пора, - кивнул Велигор. - И так уже задержались. Будешь в краях наших - заходи, мы тебе всегда рады.
Я судорожно сглотнула и кривовато улыбнулась, вспомнив, какой именно радостью оборачиваются мои визиты в Рощу. Одна из этих «радостей» до сих пор аукается. Вернее, бегает где-то с твердым намерением отомстить мне за все хорошее. Нет, спасибо, больше не надо!
Но вслух я, разумеется, ничего не сказала. Только неопределенно покивала - мол, там видно будет.
На этом мы и разошлись - Велигор с воспитанником растворились в темноте леса, а я, вздохнув, зачем-то уселась к затухающему колдовскому костерку. В ветвях что-то ухало, пищало, хохотало и гремело - то ли нечисть веселилась, то ли деревенские бедокурили. В осенней темноте мне чудились глаза спугнутых Велигором русалок. Да, наверное, и не чудились. Ходили озерные девы вокруг да около, но подойти не решались - крепко боялась друидов лесная нечисть. Я даже почувствовала себя неловко - сижу тут у костерка, не для меня разведенного, ерундой мучаюсь, бедным девушкам развлекаться не даю... Глупо хихикнув, я посмотрела в черное небо и задумчиво, нараспев продекламировала:
- Уж давно над миром сонным ночка темная стоит, так чего ж среди лесочка красна девица сидит? Ведь уж осень, не весна... Дура редкая она!
Подбодрив себя емким диагнозом, я поднялась и побрела прочь. А отойдя на приличное расстояние и обернувшись, увидела отблески воскресшего костра и услышала звонкий девичий смех.
Чужое веселье болью отозвалось в душе. Стало еще холоднее - от нахлынувшего ощущения безнадежности, одиночества и собственной ненужности.
Нужных в калинки-малинки не ссылают...
Окружающая природа как никогда располагала к мрачным размышлениям о смысле бытия. Последние несколько лет конкретно мое бытие сводилось к бесцельному шатанию по миру и поискам своего в нем места. Только вот проблема - все чаще казалось, что места этого просто не существует. Что мир все еще, несмотря на контрзаклинание Респота, опутан Нитями Забвения, отторгая меня, не признавая...
Да, еще и не такая чушь придет в голову во время неспешной прогулки по полному нечисти лесу! Самое забавное - никто не покусился на мрачную девушку, сжав кулаки бредущую в неизвестном направлении. Хотя... ничего удивительного. Нечисть, она ученая, важнейший закон выживания знает назубок: увидал представителя разумной расы не в духе - уноси ноги, пока с корнем не вырвали. Тем паче не рекомендуется приставать со всякими глупостями, особенно гастрономического характера, к расстроенным магам - у нас вообще нервы порой никуда не годятся, сначала угостим заклинанием в лоб, а потом заинтересуемся, а кем же раньше была эта малосимпатичная кучка пепла? Да и, признаться, не до людей сейчас нечисти было. Как и людям - не до нее. У каждого своя пьянка-гулянка, не мешай соседу - и все будут счастливы. Так что, пока я шла через лес, никто из ухающих, воющих, рычащих, стонущих, хихикающих, вздыхающих по кустам не соизволил мною заинтересоваться.
Но все равно было не по себе. Словно крался кто за мной, настигая; нервно оборачиваясь, я никого не замечала, только подозрительно качались потревоженные кем-то ветви, или пожухлая трава шелестела тревожнее, чем обычно. Нахмурившись, я сплела простенькое боевое заклинание, оставив его незавершенным, и пошла дальше. Если что, всего одно слово активирует ловчую сеть, а уж потом я разберусь с преследователем... при условии, что это не плод моего воображения. Иногда лучше перестраховаться. Нечисти, может, и хватит ума со мной не связываться, но за нетрезвый народ не поручусь.
А через несколько шагов надо мной раздался сокрушенный знакомый голосок:
- Ой, прости, Ярославушка!
- За что? - задрала голову я, пытаясь хоть что-то разглядеть, споткнулась и кубарем покатилась под уклон.
Падала я недолго, и все бы ничего, кабы в конце полета меня не ждал овражек, полный какой-то отвратительной болотной жижи. Рванулась вверх, глотнула воздуха, закашлялась, протерла глаза и вновь услышала - на сей раз радостный хохот и шкодливое:
- За это!
- Фанька, змей, на дрова распилю! - взвыла я, выбираясь из овражка.
Пакостливый леший ухнул по-совиному, и мне на голову что-то шлепнулось. Кое-как исхитрившись не скатиться в только что покинутый овраг, я обнаружила в волосах труху осенних листьев.
Смысла бегать по лесу в поисках лешего не было. Кажется, в преддверии спячки Фанька совершенно сошел с ума, раз даже меня не пожалел. Дав себе клятвенное обещание разобраться с хулиганом весной и озвучив эту клятву вслух, как можно громче, я наконец-то продолжила путь.
Не тут-то было! Знакомая дорожка петляла так, что впору было задуматься, а та ли это тропинка? Дважды я вновь выходила к шаловливым русалкам, трижды - к озеру в глубине леса, и тогда мое терпение лопнуло.
- Ну все! - рявкнула я и принялась раздеваться.
Не самое грозное оружие... на первый взгляд. Но на самом деле - то, что целитель прописал! Вывернув одежду наизнанку, я еще и надела ее задом наперед, а в заключение переобула ботинки - с левой ноги на правую и с правой - на левую. Жутко неудобно, зато действенно! Первая от лешего защита. Так что когда я двинулась в дальнейший путь, с трудом переставляя ноги, тропинка вновь «нашлась», больше норов не показывала и вскоре вывела меня из лесу. Повернувшись к деревьям, я от души погрозила им кулаком, еще раз пообещала устроить весной «веселую жизнь» и, переобувшись - на еще одно переодевание просто не хватило сил, все равно сейчас все снимать придется, - зашагала к дому.
Ничего удивительного, что была я злая и страшная, аки гмарр с великого похмелья. Еще издали я приметила, что два шкодника вознамерились стащить створку от моих ворот. Как будто мне нечисти полоумной сегодня не хватило!..
Я криво улыбнулась и пошла прямиком к воротам, сотворив вокруг себя гнилостно-зеленое сияние - из чистой мстительности и желания отыграться за напрочь испорченный праздник. Вполне можно было переждать в кустах - ворота как раз на такой случай заговорены, и хулиганов просто-напросто шарахнет безобидной молнией... для острастки. Но вид бредущей к дому светящейся кикиморы с длиннющими патлами волос, истекающей то ли грязью, то ли кровью (что еще привидится при таком-то освещении!), да еще обряженной в одежку задом наперед, произвел эффект взорвавшейся бочки пороха.
Это определенно того стоило. Давненько я не слыхивала столь потрясающих воплей ужаса и не видывала подобной скорости!
Разрядившись таким образом на невинных детишках, я резко подобрела, настолько, что даже заботливо прикрыла ковриком с крыльца задремавшего собственно под крыльцом Хольку, предварительно выудив из его трепетных объятий взведенный арбалет - еще отстрелит себе чего важное, а я крайней окажусь. Движимая чувством сострадания (ну да, только на такие эмоции и способны утомленные до крайности маги!), я не поленилась отыскать старую метлу, коей, вместо арбалета, и вооружила доблестного охотника на меня - чтобы не было так холодно и одиноко стылой осенней ночкой. И никто теперь не сможет сказать, что я не ценю своих врагов! Просто за все это время Холька мне как родной стал, а родственников, как гласит народная мудрость, лучше любить на расстоянии. А народу я всегда была склонна доверять - выработанный веками опыт заслуживает уважения и доверия.
- Кузенька!.. - тоном умирающего от жажды в пустыне простонала я, едва переступив порог избушки. - Кузя-а-а...
- Ох ты, откуда ж чудо эдакое к нам приползло?! - хлопая шальными глазенками, пролепетал домовой, выкатываясь из-за отгораживающей кухню шторки. - Ой, хозяюшка?! Ты, что ли?!
- Ага, - скорбно подтвердила я.
- Ну и ну, - вздохнул Кузьма, с грустью обозревая грязные следы на свежевымытом полу - от обуви и стекающей с меня воды. - Иди-ка ты, пожалуй, в баньку! В эдаком-то виде я тебя пущать дальше порога не намерен!
- Кузя, какая баня?! - возопила я. - Спать хочу, а ты...
- Дак ежели ты вот так вот спать ляжешь, сама же поутру пожалеешь! Одни только волоса под корень состричь придется! - фыркнул домовой, выталкивая меня на улицу. - Иди-иди, Орешко с вечера баньку топит, как чуяли, что ты такой красоткой явишься...
Выпихнув меня на крыльцо, Кузьма захлопнул дверь. Пару раз стукнув в нее кулаком, я смирилась со своей судьбой и поплелась к бане, что позади избы располагалась. Под оханья старого банника стянула грязную одежду и нырнула в пахнувшее ароматным паром жаркое нутро баньки. Горячая вода, мыло и настои душистых трав вернули меня к жизни. Напоследок облившись прохладной водицей, я завернулась в огромное полотенце и, поблагодарив Орешко, добежала до избушки, вдыхая ночную прохладу. А там уж Кузя расстарался - на столе пыхтел пузатый самовар, дымилось блюдо с пирожками, на сковородке шипела поджаристая картошечка с аппетитными грибочками...
Ну что еще нужно вымотавшейся ведьме для полного счастья?! Правильно, крепкий здоровый сон! И в этот вечер мое счастье было полным, ибо, утолив голод, я немедленно отправилась спать, и никакие непрошенные кошмары не омрачили мой заслуженный отдых.
* * *
Холь Картоха по прозвищу Великий Инквизитор, мастерски растворяясь в ночных тенях, осторожно коснулся предварительно окропленной святой водой калитки и бесшумно приоткрыл ее. Бдительно осмотрелся по сторонам, убедился, что никто его не видит, и скользнул в образовавшуюся щель, мысленно готовясь провалиться в Бездну к пресловутым гмаррам. Но в таком святом деле, как уничтожение ведьмы, было бы преступлением излишне печься о собственной жизни. Холь и не пекся, но, обнаружив, что все еще стоит на твердой земле, не смог сдержать вздоха облегчения. Затворив за собой калитку, зашагал дальше, настороженно прислушиваясь к доносящимся со стороны леса отзвукам веселья.
В доме было тихо. Проклятый домовой, науськанный ведьмой, спал, не подозревая о неурочных гостях. Оно и к лучшему, а то день ото дня пакости мелкого демона становились все изощреннее. В прошлый раз, пытаясь проникнуть в дом через окно, Холь получил стрелу в лоб - и хорошо еще, что вместо наконечника у нее имелся желеобразный, жутко липкий шарик. Впрочем, если учесть, что шарик этот пришлось отдирать целую ночь... и что после физиономия Великого Инквизитора неделю пылала ярче сигнального костра... Холь стиснул зубы и мысленно поклялся, что на сей раз вредная девчонка от него не уйдет. А после можно будет и дружком ее заняться, чтоб клыки не распускал...
При этой мысли он немного скис, вспомнив задворки заброшенного дома, ночную тьму, полную луну на небе и ласково улыбающегося вампира, дружелюбно рассказывающего, что с ним, с Холем, будет, если с головы ведьмы упадет хоть один волос. Пожалуй, сначала стоило поработать с вампиром...
Холь подкрался к крыльцу, вытащил из-за пазухи арбалет, взвел его и пристроился на ступеньке, выжидательно поглядывая на калитку. Когда ведьма соизволит вернуться домой, он не знал, однако Инквизитор никуда не торопился. Подождет, чай, не царского роду-племени, ничего не отвалится...
Скрип калитки заставил Холя подпрыгнуть на ступеньке. Сам не заметил, когда успел задремать, и теперь, спросонья, как следует не прицелившись, выпустил болт в фигуру, застывшую у забора. Раздался короткий резкий свист, и болт, резко изменив траекторию полета, впился в старые темные доски.
- Так-то у вас гостей привечают, - насмешливо протянул хрипловатый голос, заставивший Холя похолодеть - столь явственно в нем, обманчиво-мягком, звучали нотки угрозы.
- А ты кто таков, что ночами по чужим избам шастаешь? - оставив высокий слог для других случаев, огрызнулся Холь, судорожно шаря по карманам в поисках еще одного болта. Хотя то, как ловко незнакомец отбил летящую к нему смерть обычным кинжалом, и потрясло Картоху, сдаваться без боя он не намеревался - петушиный характер давал о себе знать, возмущенно вопия что-то о гордости и величии.
- Я-то? - задумчиво переспросил мужчина, скользящим шагом подходя ближе. - Ищу я кое-кого... Девушку одну. Не поможешь, добрый человек?
- Это ведьму-то нашу? - недовольно нахмурился Холь, дрожащими руками сжимая арбалет.
- Ведьму? - усмехнулся незнакомец, по-прежнему скрываясь в густых тенях. - Пожалуй... Если она у вас недавно и кличут ее Ярославой... А ты кто такой? Уж не охраняешь ли ее?
- Еще чего! - фыркнул Холь, вдруг успокаиваясь и чувствуя странное доверие к незнакомцу. - Это не ее охранять нужно, а от нее... Шел бы ты отсюда, парень, я ведьму покарать пришел, а тут ты под ногами путаешься... Вот вернется из леса, с этой бесовой гулянки...
- В очередь, милейший, - хмыкнул ночной гость, оказываясь на расстоянии вытянутой руки. - Я - первый в списке претендентов на роль карателя... Уж извини, ничего личного.
Холь ничего не успел понять, как что-то тяжелое опустилось на затылок. Внезапно перед глазами оказалась замерзшая земля и высокие черные сапоги, а после Великий Инквизитор ничего уже не видел и не ощущал...
* * *
Найти место празднества оказалось делом нетрудным. Даже из деревни отлично были слышны веселые крики и песни и видны отсветы костров. В самой деревне тоже становилось многолюдно - хихикая, ряженые проворно снимали створки ворот, пачкали окна и двери, сооружали перед калитками отвратного вида чудищ из соломы и другого подручного материала. В общем, отводили душеньку на славу. На шагающего по улице в сторону леса мрачного парня внимания никто не обращал.
На поляне вовсю кипело веселье. Разудалые песни, пляски, хороводы... Прыжки через огонь. Костры всех размеров горели на поляне, и каждый мог выбрать себе препятствие сообразно своей силе, ловкости... и смелости.
Рэнт де Парэл, кузен наследника престола Островов, маг в прошлом и беглец - в настоящем, остановился на краю освещенного круга, взглядом пытаясь отыскать ту, ради которой сюда и пришел. Посредине пылал самый высокий костер. Столь высокий, что через него, как вскользь отметил Парэл, никто не решался прыгать. Почти никто...
Две темные на фоне яркого огня фигурки взвились в воздух в невероятном прыжке, на сотую долю мгновения, показавшуюся вечностью, зависли над ревущими языками пламени и изящно приземлились по другую сторону, после чего парень, задорно смеясь, бросился бежать от возмущенной девушки. Рэнт усмехнулся, отдавая должное красоте прыжка, и хищно замер, вцепившись в деревце, у которого стоял: девушка резко обернулась, смотря, казалось бы, прямо на него, и в алых отблесках бывший маг заметил длинные золотистые волосы, заплетенные в косу, и серые глаза, в которых танцевали огненные саламандры.
- Вот и все, - выдохнул Рэнт, до хруста сжимая в кулаке тонкие ветки. - Отбегалась... радость моя!
Оставалось только выждать, когда девчонка останется одна... Темноволосый парень, казалось, не собирался покидать ее, весело что-то рассказывая под ее звонкий смех. Однако любое ожидание всегда вознаграждается по достоинству, и вот уже темноволосого утащили в круг танцующих, а девушка, еще немного постояв и полюбовавшись на безумство ярких красок праздника, тяжело вздохнула, грустно улыбнулась и пошла... в лес!
Такой удачи Рэнт не ожидал - поразительно ловко ускользавшая ранее добыча сама шла ему в руки.
Довольно ухмыльнувшись, он двинулся следом, стараясь раньше времени не выдать своего присутствия и одновременно не выпустить из виду одинокую фигурку, неторопливо бредущую по холодному неприветливому лесу.
Отовсюду слышалось зловещее шипение, мелькали налитые кровью глаза, что-то хватало за ноги, словно специально задерживая, но напасть на сжимающего меч, недобро ухмыляющегося мужчину никто - или, вернее сказать, ничто, - так и не решился. Пусть в нем, стараниями одной слишком много о себе возомнившей девчонки, и не осталось ни капли магии, зато физической силы и жестокости, помноженных на жажду крови, было хоть отбавляй. И обитатели леса это чувствовали, следя за чужаком внимательными глазами, но не предпринимая ничего против него. И Рэнта такой расклад вполне устраивал.
Скользнувшего же вслед за ним огромного черного волка, словно смешавшегося с тенями и растворившегося в них, он не заметил...
Девушка шла по полному нечисти лесу, как по залитой солнцем лужайке, и ни агрессии, ни страха не чувствовалось в ее душе. И лес ее не трогал, а ведь это было бы так просто... Обманчиво просто, одернул себя Рэнт, вспомнив ощущения от соприкосновения с ее силой. Безобидная миловидная внешность, хрупкость, наивные обезоруживающие глаза - все это служило сосудом для невероятной мощи, коей покорились бы все крепости мира... а она, дурочка, не хочет этого понять! Так зачем же наделять подобной силой того, кто не может ею правильно воспользоваться?! Он, Рэнт Парэл, смог бы! И сможет... Прямо сейчас. Он заберет ее дар, отомстит за то, что маги Совета сделали с ним. Обряд Наены ей медом покажется по сравнению с тем, что он для нее приготовил. Хотя...
Рэнт затаился за разлапистой елью, спасаясь от настороженного взгляда обернувшейся девушки и обдумывая неожиданную идею. Пожалуй, стоит дать ей еще один шанс. Пусть выбирает, с кем она - с ним... или против него. В первом случае она будет королевой мира, во втором - умрет. Медленно. Мучительно. Лишившись последней крохи силы.
Или не умрет. Пожалуй, гораздо забавнее будет выкачать из нее силу, до неузнаваемости изменить рисунок ауры и отправить как можно дальше - на другой конец мира, туда, где ее никто никогда не найдет. И никто не сможет помешать ему. Никто.
Мирослав, сам того не желая, облегчил ему задачу, отправив невесту сюда, в самое безопасное место... Да, если бы не случай, приведший Рэнта в трактир близ Калинок, сия деревушка на самом деле могла бы считаться безопасной.
Собрав какую-то невзрачную травку, Ярослава двинулась дальше и свернула на чуть приметную тропку. Тогда Рэнт решил, что пора поздороваться... Но не успел.
К костру на полянке близ лесного озера они вышли неожиданно, а уж как девушка оказалась в кругу танцующих русалок, Парэл так и не понял. Зато то, что проказливая нечисть лишает его удовольствия отомстить, осознал хорошо. Прорычав сквозь зубы нечто невнятное, но угрожающее, он шагнул было вперед... Но и здесь опоздал. Зашипел чуть слышно, отпрыгивая в сторону и падая на землю, стараясь даже не дышать.
Верховного друида Златоцветной Рощи он не ожидал увидеть даже в кошмарном сне.
Хвала небу, старик не почувствовал чужого присутствия. Зато предложил проводить девчонку до дома...
Гмарр!..
Рэнт с силой сжал кулаки и расслабился, услышав вежливый отказ. Попрощавшись, друид вместе с мелким мальчишкой исчез, но еще некоторое время Парэл боялся пошевелиться, до тех пор, пока не услышал переливчатый смех и негромкий напев. Подняв голову и выглянув из-за деревьев, он увидел вернувшихся русалок и зло выругался, решив, что потерял Ярославу. Подскочив с земли, пронесся мимо озерных дев, уворачиваясь от их холодных рук и не слыша ласково журчащих речей, выскочил на первую попавшуюся тропку и едва не врезался в девчонку, неспешно идущую по ней. Схоронился за деревом, перевел дух и уже привычно заскользил следом, с ужасом ощущая, что сердце бьется чуть ли не в горле. А тут еще девушка что-то почувствовала, почти на каждом шагу нервно оглядываясь и ускоряя шаг. Пора было кончать со всеми этими играми...
Сейчас или никогда, - твердо решил Рэнт. Но уже в прыжке откуда-то сверху он услышал голос, просящий прощения у мелкой ведьмы, после чего та неожиданно споткнулась и рухнула вниз. Не успевший остановиться Парэл врезался в невесть откуда возникшее на его пути дерево, попытался откатиться в сторону, но не смог - над ним навис потрясающих размеров черный волк, скаля внушительные клыки и сверля его недобрым взглядом жутко светящихся зеленым глаз. Сердце сумасшедше дернулось в груди, но страшный зверь исчез, и что-то липкое обхватило бывшего мага со всех сторон, а потом с отвращением оттолкнуло.
Так Рэнт и добрался до деревни - прямой дорогой, летая от дерева к дереву, в полной мере ощутив себя мячом, который так любят катать в дворовой пыли дети. А уж как к деревенскому частоколу вылетел - так и оторопел. Ибо на него, скрипя, стеная и ухая, двигалось нечто невообразимое - кошмар друида, пригрезившийся после употребления крепчайшего гномьего самогона. Оно напоминало оживший столетний дуб, обзаведшийся корнеобразными ногами, когтистыми руками и мощными челюстями с впечатляющим набором клыков.
Трусом Рэнт себя не считал. Но дураком - тоже. А потому уже через минуту и духу его в Калинках не было.
- Эхе-хе, - проскрипел леший, устроившийся в развилке дубоподобного чудища, одобрительно похлопывая того по замшелой коре.
Кряхтя и вздыхая, дерево медленно поползло к лесу, оставляя за корнями-ногами глубокие борозды в подмерзшей землице...
Черный волк, добросовестно проследивший за выдворением незваного гостя из Калинок, совершенно по-человечьи усмехнулся, продемонстрировав внушительные клыки, махнул хвостом и неспешно затрусил в сторону деревни.
* * *
- Свидимся еще, красавица, поговорим, - прохрипел Рэнт, зло щуря потемневшие до синевы глаза. Занимался новый рассвет, вдалеке курились дымки над избами Калинок. - Не в этот раз, так в следующий... Не уговорами, так силой! От меня ты теперь нигде не укроешься...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
СЛИЯНИЕ
Душа душу знает, а сердце сердцу весть подает.
Народная мудрость
- Убили! Люди добрые, погубили-и-и!
Подскочив и запутавшись в одеяле, я оказалась на полу. Не знаю, как кого, но меня панические вопли спозаранку совершенно не вдохновляют. Соображается в такой обстановке исключительно плохо, да и реакция зачастую подводит.
- Таких не берут в разведку, - пробурчала я, поднимаясь.
Истерика на улице тем временем набирала обороты. Натягивая брюки, я чуть было во второй раз не упала. Причиной стала одна-единственная фраза, зато какая!
- Да на кого ж ты нас покинула, Ярослава Владомировна!
Недоуменно хмыкнув, я набросила на себя рубашку и, не обуваясь, вылетела на улицу. Выругалась и метнулась обратно в избу - за неделю, прошедшую с праздника, снега намело по колено, а я еще не совсем из ума выжила, чтобы разгуливать по нему босиком. Обувшись, сбежала по скользким ступенькам крыльца, толкнула калитку - и замерла.
Ровно посреди дороги, напротив моего дома, ничком лежала... я. Те же рост, фигура, волосы... только вот платьев я не ношу. Значит, все-таки не я...
Понимаю, как это звучит, но, учитывая мой недавний опыт внетелесного существования, когда Роланд буквально вырвал меня из-за Грани, все вполне объяснимо.
- Пропустите! - послышалось с противоположного края набежавшей толпы, и в середину вылетел взъерошенный Къятт в наспех натянутой куртке. Узрел причину переполоха, побледнел и упал рядом на колени, запустив руки в волосы.
- Яра!..
- А? - отозвалась я, бесцеремонно пробиваясь к вампиру.
- Ты?.. - поднял на меня ошалелый взгляд Къятт.
Улица мигом погрузилась в молчание. Пугающее такое, одним словом - гробовое.
- Я, - кивнула я. - Причем та, которая стоит, а не которая лежит!
- А докажи! - вякнул кто-то из толпы.
- Без проблем, - хмыкнула я, подошла к девушке и осторожно перевернула ее на спину - с помощью еще не пришедшего в себя вампира.
На описанном ранее наше с нею сходство заканчивалось. Милое бледное личико, глубокие тени под закрытыми глазами, посиневшие губы... Намокшая от крови ткань зеленого платья на боку.
- О небо, - прошептала я и рявкнула: - Все прочь, здесь вам не балаганное представление! Къятт, неси ее в дом... Ты, - я отловила Деньку, мелкого парня тринадцати лет от роду, - поможешь! Живо ко мне, воду на огонь... Сам знаешь!
Денька, не раз уже помогавший мне, понятливо кивнул и рванул к крыльцу, открывая двери для вампира с девушкой на руках, я побежала следом, смахнула все со стола на пол, велела Къятту положить раненую... Осторожно отклеила окровавленную ткань от бока, ножом вспорола одежду, открывая взору поврежденное тело. Плохая рана, глубокая, с такими долго не живут... К тому же потеря тепла... Кто знает, сколько девушка пролежала на морозе?!
Ничего, еще не все потеряно. Дышит - значит, способна бороться за жизнь. А я помогу. Как смогу.
Для начала - обмыть рану. Потом - прикрыть ее ладонями. Сосредоточиться... Безмолвно закричать от боли, невольно взятой на себя. Пропуская сквозь ладони силу, срастить разорванные сосуды, мышцы, ткани... Остановить кровотечение. Вдохнуть жизнь в уже почти безвольное тело, заставить биться утомленное болью сердце... И скользнуть в спасительную темноту, уже не сознавая, кто я и где...
...и вернуться обратно, чтобы почувствовать все прелести состояния, когда противная слабость разливается по телу, а в глазах двоится.
- М-м-м, - промычала я, тряся головой. Сфокусировав зрение, убедилась, что с девушкой все в порядке - на щеки вернулся румянец, а рана затянулась, оставив белесую полоску шрама. - Къятт, отнеси ее в спальню... Денька, иди домой, а то мамка заругает... И спасибо тебе...
Парнишка, довольно улыбнувшись и натянув куртку, шустро вымелся за порог. Вампир, осторожно подняв девушку на руки, перенес ее в мою комнатку.
Я же повалилась на освободившийся стол, морщась от подкатывающей к горлу тошноты. Леший, плохо-то как... Неудивительно, впрочем, - девушка почти перешагнула Грань, еще немного - и понадобился бы некромант, согласный вытащить ее в мир живых, и не факт, что он бы помог... Отлетевшую душу невозможно вернуть в тело. А готовую его вот-вот покинуть - чрезвычайно трудно заставить остаться. Мне, образно выражаясь, пришлось пришивать душу к телу нитями собственной силы, а не просто сращивать поврежденные ткани. Ювелирная работа... выматывающая до предела.
- Выпей. - Мне в руку настойчиво ткнулась кружка с чем-то ароматным и горячим. Оторвав голову от стола, я сделала глоток и благодарно улыбнулась вампиру:
- Ты прелесть...
- Не я, а Кузя, - усмехнулся Къятт, присаживаясь рядом. - Твой домовой, едва ты начала лечить девчонку, сразу же кинулся заваривать эту травку...
- Среброцвет. Помогает восстанавливать магические силы. Кузя тоже прелесть... А как наша раненая?
- Спит. И, судя по всему, это надолго. Знаешь, я ведь, как ее увидел, сразу о тебе подумал...
- Не ты один, - задумчиво пробормотала я. - Раньше мне казалось, что здесь быть такого не может - чтобы на улицах людей... вот так запросто...
- Как оказалось, всего лишь показалось, - невесело усмехнувшись, скаламбурил Къятт. - Тебе, между прочим, тоже не мешало бы отдохнуть. Все равно она раньше вечера не проснется.
- Твоя правда, - зевнула я. - Я сейчас не то что до вечера - до завтрашнего утра бы проспала...
- Тогда я пойду, вернусь вечером, проверю, как у вас дела, - постановил вампир, поднимаясь из-за стола.
Я вяло кивнула, а когда за ним закрылась дверь, вздохнула и полезла на печку - кровать все равно занята, да и знобило меня что-то. Уже засыпая, почувствовала, что Кузя укрывает меня теплым одеялом, приговаривая еле слышно:
- Спи, хозяюшка, отдыхай, ни о чем не переживай... Я ужо за всем пригляжу, да, ежели чего, тебя разбужу...
Благодарно засопев, я свернулась в уютный клубочек и замерла, впитывая живительное тепло, исходящее от беленой печки. И уже сквозь сон услышала густой медный звон, сдавленное оханье и Кузино злорадное:
- Кто к нам в окошко полезет, у того голова ни в одну шапку не влезет! С новым рогом тебя, Великий Инквизитор!..
* * *
- Я - целитель, между прочим! И опыт у меня немалый! Так почему я должна все это выслушивать, словно зеленая адептка, которой указывают на ее промахи? И кто?! Знахарь!
- И надо тебе так расстраиваться? Не обращай внимания!
Такое отношение вампира к проблеме окончательно вывело меня из себя. Наверное, дело было в том, что у проблемы оказались красивые изумрудно-зеленые глаза и острый язычок. Звалась она Алёной и являлась знахаркой, о чем, очнувшись, сообщила в первую очередь. Причем в таких выражениях, что я едва не усомнилась в своих профессиональных навыках. Ну какая ей разница, как именно и из чего я заварила противовоспалительный сбор?! Ведь не указывала же она мне, когда я ее с того света возвращала, что именно нужно делать, и, тем не менее, я справилась! С другой стороны, я могла бы промолчать и не вступать в научно-философские споры, памятуя о том, что передо мной - больной человек. Но я тоже была не в лучшей форме, а потому не смогла сдержать эмоций... Что только позабавило забежавшего на огонек Къятта, удобно развалившегося за столом.
- Знахарь - не результат усилий учителей, а одаренный природой человек, - улыбаясь, пропела Алёна, помешивая горячий чай.
- И слабейший в мире маг, - ехидно добавила я, наблюдая, как за окошком лениво падает снег.
- А зачем нужна магия, если ты можешь слышать каждую травинку, чувствовать сердцем и душой каждый цветок? - не сдавалась знахарка.
- Затем, чтобы возвращать к жизни неблагодарных гордецов, - проворчала я, жадно косясь на очередную порцию настоя среброцвета.
Нет, так нельзя. Если без меры потреблять стимуляторы, потом и вовсе без них не обойтись...
- И правда, - неожиданно вздохнула девушка. - Прости, меня занесло. Спасибо тебе за то, что ты сделала...
- Это мой долг, - без выражения ответила я. - Ты бы поступила точно так же.
- Да. И, боюсь, теперь у тебя будет конкурент - ибо я хочу остаться здесь, - хмыкнула Алёна.
- Пожалуйста, мне не жалко, - пожала плечами я. - И конкуренции я не боюсь. Тем более что специализации у нас несколько... разные. И вообще, замучилась я уже лечить банальные простуды, заговаривать от падежа скот, спорить с банниками да овинниками, не говоря уж о порче и сглазе... Да, вот тебе добрый совет - не готовь приворотные зелья. Если что, потом виноватой останешься. А то и битой.
- Что ж... - протянула Алёна, прищурив глаза. - Учту. Только где мне жить?
- А этот вопрос уже к старосте, - ухмыльнулась я. - И не бойся, он у нас ласковый и вежливый, для него будет честью устроить на постой новую ведьму...
- Я не ведьма! - возмутилась девушка. - И... почему новую?
- Потому что любят у нас в деревне все новое и необычное, - подмигнула я Къятту. - А вот то, что ты не ведьма, Хольке-Инквизитору доказывать будешь.
- А это еще что за зверь? - недоверчиво посмотрела на меня Алёна. Как раз в этот самый миг со стороны двери послышались испуганный визг, грохот, заливистый лай, удаляющиеся завывания и победный Кузин возглас:
- Хватай врага за бока! Врешь, не уйдешь! Долго тебе будет вспоминаться, как в чужой дом тайком пробираться!
- Это не зверь, - буркнула я, томимая нехорошим предчувствием. - Это Картоха... В смысле Инквизитор Великий. Познакомишься еще, а насколько близко, будет зависеть от дальности полета серебряного болта или длины ручки очередной ведьмобойной сковородки... - Заметив безмерное удивление в глазах знахарки, я усмехнулась и добавила: - Не бери в голову, подружись с домовым и спи спокойно... - и без перехода рявкнула: - Кузьма!
- Ась? - отозвался домовой от двери.
- Кузенька, - душевно начала я, - а скажи мне, сокол ясный, кто только что лаял возле калитки?
- Так... энтот... пес, - почесал маковку он.
- Пес, - протянула я. - Откуда?!
- У соседей одолжил... ненадолго, - стушевался домовой. - Да не гляди ты на меня так, хозяюшка, я его верну! Если хочешь, прямо сейчас!
- Хочу, - кивнула я, - причем - немедленно!
Кузя тяжело вздохнул и с несчастным видом поплелся возвращать лающее чудо.
- Не любишь животных? - удивленно спросил Къятт.
- Люблю, - улыбнулась я. - Только здесь я все равно надолго не задержусь, и привыкать к питомцу не хочу. С собой потом не заберешь, а вот скучать будем оба...
- А как же Кузя? - заинтересовался вампир.
- Кузю - в ботинок и домой, - решительно произнесла я. - Думаю, ему в Медере понравится!
- Ты что, из Медера? - уставилась на меня знахарка.
- Из Росвенны она, - заложил меня Къятт.
- А...
- А в Медере у нее жених, - беззаботно выложил этот клыкастый болтун.
- А здесь чего забыла? - фыркнула девушка.
- Уже не помню, - процедила я, взглядом обещая Къятту все муки бездны на земле.
- Ну и ладно, - пожала плечами Алёна.
На редкость нелюбопытная девушка, даже завидно. Такая никогда ни в какие неприятности по собственной глупости не влипнет. Нож в боку - не в счет. Как заявила Алёна, врагов у нее нет - не успела еще обзавестись, на новом-то месте... А вот кошель с золотом у нее был. Да сплыл. Вернее, тем же ножом и срезали...
Лиходея так и не нашли. В то, что это кто-то из калинкинцев, мне не верилось - мало ли чужаков прохожих? Ищи теперь ветер в поле...
- Вы как хотите, а я спать пошла, - прервала мои размышления знахарка. - Завтра с утра к старосте наведаюсь, жилье чтобы подыскал...
- Я с тобой пойду, - кивнула я и предвкушающе улыбнулась. - Во избежание, так сказать, накладок...
- Добрая ты, - чуть слышно фыркнул вампир.
- Знаю! - подтвердила я, потирая руки. - А еще - ласковая...
- Да, - рассмеялся Къятт. - Твое ласковое слово - пуще дубины!
- Фи, как грубо! - поморщилась я. - У вас, мужиков, одно насилие на уме. А я барышня воспитанная, нежная... и вообще, дубина - дура, огнешар - молодец!
* * *
- Ложись!
Над головой, опалив волосы на макушке, пронеслось что-то обжигающе-горячее, грозно взвыло, соприкоснувшись с землей, оглушительно взорвалось. Подняться на ноги после такого оказалось серьезной задачей. Размытые нудными осенними дождями дороги, не спешившие замерзать, превратились в жадные, припорошенные снегом болота, неохотно отпускающие свою добычу. Небо, кутающееся в хмурые свинцовые тучи, на западе прорывалось кровоточащей раной заката. Над погружающимся в морозные сумерки трактом медленно таял сизый дым. Рядом кто-то надсадно кашлял, в промежутках поминая не самыми добрыми словами колдовскую братию.
- Какого... лешего... ты это сделал?! - выбравшись из грязной лужи, притаившейся под тонкой корочкой ледка, хрипло поинтересовался Мирослав.
- Выбора не было, - буркнул пепельноволосый маг, безумным взглядом обводя место сражения и клочки одежды. Все, что осталось от противника - троих магов разбойного вида, из которых Мирослав, очевидно окончательно повредившийся в уме, ринулся добывать информацию о Парэле.
Вручную.
- Предупреждать надо! - рявкнул Фотий, переставая терзать ненормативную лексику и выбираясь из овражка, куда его смело взрывной волной.
- В следующий раз так и сделаю, господин советник! В письменном виде! - огрызнулся Мит. - А ты, твое высочество, иди-ка сюда! Это ж надо...
- Ерунда, - попытался было отмахнуться наследный принц, но маг, не слушая возражений, уже бормотал с трудом вспомненное заклинание исцеления, наложив ладони на глубокую кровоточащую царапину, тянущуюся от виска и заканчивающуюся в опасной близости от глаза.
- Шрам будет, - просипел Мит, бледнея, после чего покачнулся и, закатив глаза, попытался плавно осесть на изрытую колесами телег и схваченную слабым морозцем дорогу.
- Гмарр! - Фотий рванулся к нему, оскальзываясь и спотыкаясь, но Мирослав уже подхватил чародея, не дав тому растянуться на холодной земле.
- Нам нужно найти место для отдыха, - устало проговорил он, убедившись, что маг пребывает в глубоком обмороке. - Последние три дня мы вообще как-то об этом забыли...
- Последние три дня нам как-то не до того было, - проворчал советник, помогая другу поднять Мита. - Здесь рядом деревня есть, придется остановиться там, пока наш чародей не поправится...
- С ним ничего страшного, - вздохнул Мирослав, осторожно сгружая мага на его коня. Умное животное скосило глаз на бесчувственного хозяина и вздохнуло в унисон с принцем - за последнее время Мит в подобном состоянии пребывал слишком часто. - Магическое переутомление. Пока еще - не истощение, хвала Создателю.
- И откуда столько чудищ развелось, - вздохнул Фотий, припомнив весь встреченный на пути «зверинец», в роли укротителя коего и пришлось выступать Миту.
- Все оттуда же, - усмехнулся Мирослав. - Ты, брат, из Медера нечасто выезжал, откуда тебе подобное видеть было... Во всем мире эти чудища - норма жизни. Особенно в приграничных районах... И вблизи кладбищ и курганов.
- Да, в том, что у нас нет магии, есть свои плюсы!
- Минусов тоже хватает, - не согласился с ним Мирослав. - А чудищ прекрасно заменяют разбойники и прочий лихой народ. Как бы сказала Яра, экологическая ниша все равно занята - закон природы.
- Скучаешь, - скорее утвердительно, нежели вопросительно, сказал Фотий, заметив, как погрустнел его друг.
- Скучаю, - признался тот.
- Так, может, хватит уже этих гонок? В Медер он больше не рискнет вернуться, а что нам еще надо? Давай заедем в Белокамень, заберем Ярославу - и домой, а?
- Не все так просто, - покачал головой Мирослав. - Пока что это невозможно.
- Почему?! - не понял Фотий.
- Магистр Респот считает, что в Ярином состоянии покидать Берендеево нельзя. Я склонен ему доверять...
- Тогда почему я не слышу уверенности в твоем голосе?
- У меня нехорошее предчувствие, - мрачно отозвался принц.
- Ой, да ладно тебе! - поморщился советник.- Оставь предсказания Ярославе, у нее лучше выходит!
- Это так, - улыбнулся Мирослав.
- Тогда прекращай выдумывать ужасы, нам бы с настоящими разобраться, - хмыкнул Фотий. - О, кажется, деревню мы нашли! Надо на постой попроситься, мага нашего подлечить...
Мирослав огляделся. За разговорами друзья не заметили, как вышли к небольшой деревеньке; в сгущающихся сумерках приветливо светились окошки, над припорошенными снегом крышами вились прозрачные дымки, уходящие в темное небо; лаяли собаки, учуявшие поздних гостей. Безошибочно определив в стоящем чуть поодаль здании трактир, Мирослав двинулся туда, ведя под уздцы Гранита и коня Мита. Фотий шел за ним, с любопытством вертя головой. Советник и в самом деле нечасто покидал пределы Медера... Да и в родном королевстве чаще бывал в городах, а потому деревенская жизнь являлась для него загадкой. А загадки Фотий любил.
* * *
- Состояние нестояния, - едко прокомментировал Мит, попытался сесть, рухнул обратно и печально добавил: - И несидения тоже... Леший, я в этом вашем Медере совершенно разучился нормально колдовать! Позор!
Мирослав и Фотий сочувственно покивали, наблюдая за попытками мага вернуть контроль над своим телом. Маленькая комнатка трактира была залита зимним солнцем. Выделенная Миту кровать находилась у занавешенного яркой шторкой окна, за которым угрожающе порыкивал сидящий на крепкой веревке пес. На подоконнике, состроив презрительно-высокомерную мордочку, восседала рыжая кошка, наблюдая за своим страшным, но на данный момент абсолютно беспомощным извечным врагом.
- Ох, уволю-у-усь, - кряхтел Мит, сражаясь с собой за право подняться на ноги. - Вернусь в Школу, к невесте-е-е... К адептам! Во мне пропадает преподавательский талант!..
- Не ворчи, талант, я тебе отпуск дам, - хмыкнул принц. - Бессрочный.
- С начальства хоть медный грош, - ухмыльнулся маг, кое-как садясь. - Вы бы хоть поесть принесли, изверги...
- Сейчас, - кивнул Фотий, исчезая за дверью.
- Ну, как наши дела, народный мститель? - иронично приподнял бровь Мит.
- Он был здесь, - нахмурился Мирослав. - Трактирщик рассказал. Правда, ничего больше узнать мне не удалось. Его то ли запугали, то ли... Не знаю. Но пошел мерзавец в Калинки. Это деревня, недалеко отсюда... Отправимся, как только ты сможешь сидеть в седле.
- Я уже почти могу, - вздохнул маг, потягиваясь и радуясь возвращению сил. - К вечеру буду как новенький.
- Отлично! Не зря я с теми ребятками поговорил, не соврали...
- Ага. Поговорил. Только, позволь тебе напомнить, разговаривают обычно при помощи слов, а не кулаков! Особенно - с магами!
- Если слов не понимают, кулаки - последний аргумент, - проворчал Мирослав. - И вообще, чем ты недоволен? Результата я все-таки добился!
- Точно! Как я мог забыть! Ведь в результате ты едва не лишился глаза! - неодобрительно хмыкнул Мит. - Скажи спасибо, тебя еще не сильно зацепило, иначе такой красавчик получился бы... Я все-таки боевой маг, а не целитель!
Мирослав рефлекторно потер шрам, пересекающий левый висок, и криво улыбнулся, признавая правоту мага.
- Завтрак подан, - пропыхтел советник, вваливаясь в комнату с груженным едой подносом. - Угощайтесь, господа!
- Ближе к вечеру отправимся в путь, - проговорил Мирослав, нервно сцепив ладони в замок. - И так уже столько времени потеряли...
* * *
Свинцовые морские волны ласково поглаживают стены величественной крепости, щедро вызолоченные рассветом. Ветер игриво треплет волосы присутствующих и черные стяги с серебряной луной и семью звездами над ней. Знакомый герб, узнаваемые цвета... Идеальную картину портит водруженная в середине площади - для вящего обзора - плаха. Скучающий палач в алом плаще и черной маске в который уже раз пробует остроту орудия своего кровавого труда - огромный топор с хищно поблескивающей кромкой лезвия внушает ужас с первого взгляда.
Народ притих в ожидании зрелища. О да, загадочна душа человека - никогда не пропустит узаконенного убийства ближнего своего. Даже детей к подобным развлечениям приучают чуть ли не с пеленок...
Мужчина с обручем на высоком челе, восседающий в роскошном кресле, явно чем-то недоволен. Сомневается в правильности своего решения? Возможно. Но прерывать казнь не собирается, нервно выбивая пальцами тревожную дробь по подлокотникам кресла.
Сам виновник «торжества» спокоен и невозмутим, и лишь в глазах цвета полуденного майского неба прячутся горечь и боль...
Небо и земля меняются местами, из их круговерти соткана другая картинка - три неподвижные фигуры на холодных камнях, равнодушное пожатие плеч, холод в сердце...
- Выбирай, - шепчет знакомый хриплый голос, и в наступающей темноте резко, с жалобным стоном, обрываются струны гуслей...
...и я просыпаюсь от собственного крика. За печкой заполошно ойкает домовой, ветер мерно метет невидимой метлой по крыше, в окошко струится мягкая ночь...
- Голова моя дырявая, - дрожащим голосом пробормотала я, с досадой ощущая, что ночную рубашку можно выжимать - будто не спала тихо-мирно в собственной постели, а в озере купалась.
- Хозяюшка, случилось чего? - боязливо сунул нос в открытую дверь спальни Кузя.
- Спи, все в порядке, - не очень уверенно улыбнулась я, переплетая растрепавшуюся косу.
Тщетно. Руки дрожали и не слушались. Я встала, не обуваясь, прошла на кухню, при мерцании светляка нашла с вечера приготовленный отвар, о коем благополучно забыла перед сном, и одним махом осушила кружку. Стало легче. Еще раз выругав себя за забывчивость и успокоив Кузьму, я вернулась в спальню, переоделась и нырнула под одеяло. Отвар особых травок подействовал быстро. Вскоре из головы улетучились бессвязные обрывки тяжелого полусна-полуяви, стерев тревогу, и я вздохнула с облегчением. Конечно, Респот меня за это по головке не погладит - блокировать дар, по его словам, опасно, - но иначе я не могла. Каждое видение тянуло из меня жизненные силы. Кроме того, некоторые из них не сбывались, только впустую трепали нервы, а я и так их крепостью похвастаться не могла. А потому, найдя в библиотеке Белокамня, в одной из старинных книг, рецепт отвара, перекрывающего видения, я без раздумий им воспользовалась. И ни разу с тех пор не жалела!
- К гмаррам видения, - пробормотала я, натягивая подушку на голову. - У меня - отпуск!..
То, что видения имели на сей счет иное мнение, мне в голову не пришло.
* * *
- Ночью люди спят, - бурчал Фотий, едва поспевая за принцем, - а не прыгают по кочкам, подобно козам!
- Надо было собираться быстрее, я предупреждал, - бесстрастно отозвался Мирослав, не сбавляя шага.
- Я не виноват, что меня ноги не слушались, - огрызнулся Мит, замыкающий цепочку. За поводья он держался крепко, боясь споткнуться и растянуться на земле. Лошадка не возражала, привыкнув к причудам хозяина.
- Чем раньше доберемся до Калинок, тем лучше, - отрезал Мирослав. - И вообще, где вы видите ночь? Рассвет в мире, господа, так что выше голову...
- Вредительский совет, ваше высочество, - усмехнулся Фотий. - Тут даже под ноги глядя упасть можно, а уж если и вовсе не смотреть...
- Хорошо хоть в метель нас не потащил, - проворчал маг. - Видимо, не все еще потеряно!
- Смотря для кого, - флегматично ответил принц. - Подождите здесь, полянка слишком подозрительная, разведать надо, не болото ли...
Отдав поводья Гранита Фотию, он зачем-то вытащил из ножен меч и осторожно шагнул на зеленеющую, несмотря на сильную ночную метель, травку. Прошел несколько шагов, убедился в твердости земли и, обернувшись, приглашающе махнул рукой.
Выскочившую буквально из-под земли тень, метнувшуюся к нему, Мирослав не заметил...
- Осторожно! - в голос взвыли маг и советник.
Поздно. Мощный удар сбил принца с ног, в безумном хороводе завертелись небо и земля, снежная крошка запорошила глаза. Меч, выпав из разжавшейся ладони, отлетел в сторону. Мита, рванувшегося на помощь, отбросило туда же.
- Защитное поле, - прохрипел маг, стирая с подбородка струйку крови. - Эта тварь магически защищена!..
- Оно его убьет, - прошептал Фотий, бессильно сжимая кулаки.
Мит, не тратя времени на разговоры, пытался снять барьер, однако пока ничего не получалось.
Мирославу же приходилось худо. Отшвырнуть огромную тварь, похожую на обросшего чешуей медведя, не получалось - та, мертвым грузом навалившись на принца, лишила его возможности сражаться. Мощные лапы надавили на грудь, да так, что воздух мгновенно вышибло из легких, отвратительная морда с оскаленными клыками неотвратимо приближалась к незащищенной шее, постепенно преодолевая сопротивление слабеющих рук. Каким-то чудом Мирославу удалось вывернуться, схватить меч и нанести удар... который, скользнув по груди чудовища, не причинил тому ни малейшего вреда. Заревев, тварь с новыми силами бросилась на юркую и непоседливую добычу, подмяла под себя и замахнулась когтистой лапой...
* * *
Проснулась я в сумрачный предрассветный час, когда по-зимнему ленивое солнышко все еще раздумывало, а стоит ли сегодня продираться сквозь затянувшие печальное небо тучи - напоминание о недавно прекратившейся метели. Голова отозвалась глухой болью в висках - последствие вышедшего из-под контроля ночного видения. Хотелось пить. С трудом поднявшись, я накинула куртку прямо поверх ночной рубахи, постояла немного, прислушиваясь к растущей в душе непонятной тревоге, и, покачиваясь, пошла к двери.
Опомнилась лишь у ворот. Морозный воздух ударил в лицо, проясняя сознание, и я удивленно моргнула, недоумевая, что забыла на улице в такую рань, да еще в таком виде. И босиком! Выбивая зубами дробь, быстро, стараясь не касаться обжигающе-ледяного снега всей стопой, направилась было к крыльцу, но успела сделать лишь несколько шагов...
Раньше неприятности, доставляемые видениями, скромно ограничивались испорченным ночным отдыхом, небольшой головной болью и отвратительным настроением. Сейчас же я словно обезумела. Меня кидало из стороны в сторону, швыряло на колени, вздергивало на ноги и вновь толкало на заснеженную дорожку. Голова просто раскалывалась, перед взором быстро мелькало что-то разноцветное и ослепительно яркое, а потом...
Глаза запорошило колючим снегом, спина отозвалась дикой болью, словно меня приложило обо что-то твердое; в груди в бешеном ритме заходилось сердце, ребра, похоже, были сломаны... если не все, то большинство. Левую руку я не чувствовала вообще, правая слушалась с трудом, а прямиком перед моим носом очень непривлекательная образина размахивала кулаком величиной с небольшую наковальню. Сомнений в том, куда именно сейчас грохнется эта «наковальня», не возникло. Как и в том, что на сей раз видение может вылиться во вполне ощутимые физические повреждения.
На рефлекторном уровне шепнув Обезболивающий Наговор и изловчившись пнуть недружелюбную зверушку в живот, отчего еще и нога разболелась, я откатилась в сторону, краем глаза полюбовалась на глубокую ямку на том месте, где только что лежала моя голова, вскочила на ноги, несколько отстраненно подивилась на размер своих сапог (а откуда, собственно говоря, они взялись?!), а затем, решив не отвлекаться на такие мелочи, хлопнула в ладоши, привлекая внимание злобствующей твари.
- Посмотри на меня, - с издевкой предложила я, отмечая, что голос тоже не мой, хотя и не чужой, - именно так выглядит смерть, приходящая к особо отвратным чучелам!
«Чучело» посмотрело, оценило размер морального вреда и, взревев, кинулось на меня - отстаивать свои честь и достоинство.
* * *
- Что он делает?! - ошарашенно пробормотал Фотий, во все глаза наблюдая за творящимся на полянке безобразием.
- Развлекается, - предположил Мит с не меньшим удивлением.
- Минуту назад он даже дышать не мог, - возразил советник.
- Тебя это огорчает? - хмыкнул маг. - Вот гмарр! Когда это у нашего наследничка появилась привычка решать проблемы при помощи магии?!
- Медерцы не владеют ма... - начал было Фотий - и осекся, увидев, как его принц швыряет в воющую тварь огнешар за огнешаром.
- Ой, мать моя магия, - наконец устало выдохнул Мирослав, когда огромная туша без движения рухнула на землю. Обведя присутствующих лихорадочно горящим взглядом, принц слабо улыбнулся и последовал примеру своего поверженного врага.
* * *
- Ой, мать моя магия!.. - простонала я, лежа на снегу и созерцая голубое небо. - И за что ж ты так меня невзлюбила?!
Ответа не последовало. Хотя я и так его знала: природу, а тем паче магию, - не обманешь. Вот и аукнулось потребление блокирующих настоев да отваров. Расплата оказалась жестокой.
Я провела рукой по боку и полюбовалась на окрашенные кровью пальцы. Все-таки этот зверь неизвестной породы успел меня задеть. И задеть серьезно... Скосив глаза, я увидела, как по посеребренной инеем дорожке расплывается багряное пятно, и не сразу сообразила, что кровь-то - моя собственная, и вообще-то ее не так уж и много в организме, чтобы поливать ею снег. Попробовав встать, я со стоном рухнула обратно. Гмарр!.. Что-то странное творится - на той заснеженной поляне, применив Обезболивающий Наговор, я заметила, что он подействовал не так - не только снял боль, но и срастил кости. То есть чисто теоретически у меня просто не может быть сломанных ребер и руки!.. Или может? Светлые звезды, за что же так со мной?! Истечь кровью во дворе собственного дома от собственных галлюцинаций - просто шикарно! Жаль, оценить некому...
Я попыталась позвать на помощь, но из горла вырвался лишь невразумительный тихий хрип. Чувствуя, что теряю сознание, я рывком перевернулась на живот - и утонула в разбавленной алыми вспышками боли темноте беспамятства.
* * *
- Перестань скрежетать зубами, выпадут раньше времени! - недовольно бросила Алёна, склонившись надо мной.
- Больно! - огрызнулась я, чувствуя, как по примороженным конечностям разливается тепло - результат благотворного влияния пышущей жаром печи и какой-то редкостной гадости, насильно влитой в меня вампиром.
- Ясен пень, - невозмутимо отозвалась знахарка. - А ты чего хотела? Как-никак не по шелку гладью вышиваю! Къятт, дай ей еще отвара...
- Да идите вы оба... лесом! - чуть не взвыла я, быстро пробормотала Обезболивающий Наговор - в который уже раз! - и уже спокойнее добавила: - Методы у тебя дикие!
- Какие уж есть, - откликнулась Алёна, деловито накладывая на мой только что заштопанный бок повязку.
- Магией и надежнее, и быстрее, и не больно! - продолжала ныть я, получая странное наслаждение от созерцания недовольных знахарки и вампира. А вот и не сделаете ничего, я - больная, а значит, мне по определению капризничать положено...
- Ты где так умудрилась? - вздохнул Къятт, впихивая мне в руки кружку с принесенным Алёной зельем. - Когда я уходил, вроде все в порядке было!
- А никак! Это все видения...
- Видения неспособны переломать кости и распороть бок, - ехидно заметила знахарка, чуть ли не силой заставляя меня выпить горькое содержимое кружки.
- Ты права, - откашлявшись и одарив ее не слишком дружелюбным взглядом, ответила я. - Это моя шизофрения!
- Дело поправимое, - хмыкнула девушка. - Желтый дом скорби и не такое лечит...
- Уверяю тебя, такое даже целителю-архимагу не по плечу, - устало вздохнула я, одновременно пытаясь осмыслить, а что, собственно говоря, являет собою это загадочное «такое».
Видения... Видения - это ерунда, когда умеешь их контролировать и отделять от реальной жизни. Я умею. Вернее, до сегодняшнего дня думала так. А оказалось, что ни лешего я не знаю и не могу! Нет, это определенно было видением! Но не того, что лишь будет, а того, что уже происходит.
Вот тут и начинались вопросы... И первый из них - а такое вообще возможно? Теоретически - да, но для этого требуется особый ритуал, несколько опытных магов и настроенный на направляющего человек, готовый принять в свое тело его сознание - призывающий. И не столько принять, сколько отдать управление собой чужому разуму. Для чего это нужно? Да хотя бы для помощи тому, кто в ней нуждается. Так маги могли приходить на подмогу воинам, оказавшимся в плачевном положении. При этом не требовалось тратить время на перемещения. Схема проста, как все гениальное: приходит вызов - строится Круг Слияния - призывающий получает помощь. Или, как еще один пример, Слияние использовали для прямой передачи информации. То есть разведчику не нужно пересылать сообщений, которые могут перехватить, - он лишь внимательно слушает, позволяя услышать и связанному с ним магу. Но все это уже неактуально. Подобные Слияния проводили в столь давние времена, что упоминания о ритуале остались лишь в немногих книгах, кои мне посчастливилось читать. Объясняется это тем, что, во-первых, Слияние - дело не одного или двух часов, а многомесячного упорного труда, когда происходило привыкание, установление связи призывающего-направляющего, а во-вторых, если есть действие, то будет и противодействие - контрзаклинания, рушащие связь, оказались весьма эффективными и простыми в применении. Однако все, что произошло, очень живо напомнило мне Слияние. Вот только не помню, когда это я стала направляющей и кем является мой призывающий! Я, конечно, порой страдаю приступами «девичьей памяти», но не до такой же степени!
- Готово! - постановила Алёна с удовлетворением на славу поработавшего человека. - Теперь поспи, во сне силы восстанавливаются...
- Не хочу я спать! - из внезапно и не к месту проснувшейся вредности проворчала я. - Мне надо... ой...
- И я говорю, что надо, - ласково пропела знахарка, укрывая меня одеялом и победно улыбаясь.
Ну я ей еще припомню, как больных сонным отваром опаивать!..
Как-нибудь потом... не сейчас... может... быть...
* * *
Странно, но порой и мне снятся приятные сны. Видимо, для разнообразия. На сей раз сон был условно приятным. То, что рядом, держа меня за руку, с растерянным видом сидел Мирош, мне невероятно нравилось, и если бы не слова, что он тихо произносил... Суть речи сводилась к тому, что я способна найти неприятности даже сидя за печкой. Недовольно поморщившись - в конце концов, это же мой сон! - я перевернулась на другой бок. Картинка, к моему огорчению, исчезла, сменившись видом светлых досок, зато звук остался. Какой-то неправильный сон, решила я, переворачиваясь обратно. Поймала теплую улыбку и пропала...
- Что ты здесь делаешь?! - выдохнула я, когда наконец-то нашла в себе силы отцепиться от жениха, оказавшегося вполне материальным.
- Ты не поверишь... Сижу! - вновь улыбнулся он.
- А, - покивала я, незаметно потирая возмущенные слишком активным поведением ребра, - отлично, но не мог бы ты сидеть не на моей ноге?
Полюбовавшись на подскочившего парня, я снова опустилась на подушки и выжидательно на него уставилась.
- Мы вообще-то целителя искали... а нашли тебя, - устав играть в переглядки, сдался Мирош. Пододвинул стул и, оседлав его, строго воззрился на меня: - И теперь меня мучает один вопрос... Какого лешего, любимая моя, здесь делаешь ты?!
Ой, они изволят гневаться! Все добрые и светлые чувства, проснувшиеся было в душе, сладко зевнули и вновь свернулись калачиком, основательно придавив протестующую совесть.
- Ты не поверишь, любимый... Лежу! - отплатила той же монетой я.
- Верю! Причем с разорванным боком и переломанными костями... - нахмурился Мирослав. - Я же просил тебя ни во что не ввязываться!
- Я не ввязывалась! - возмутилась я. - Тихо-мирно жила, никого не трогала... Я не виновата, что мои видения окончательно спятили!
- И ведь, заметь, не врет, что странно! - послышался от двери полный плохо скрытого ехидства голос.
- Хоть ты и зараза, Мителлиус, но я тоже тебя люблю, - фыркнула я, разглядев ухмыляющегося мага.
- Что ты имел в виду? - вздохнул Мирош, понимая, что от меня все равно больше ничего не добьется.
- Про Слияние слышала? - хмыкнул Мит, усаживаясь на другой стул. - Так вот, не знаю, как уж так получилось, но ты была направляющей, а Мирослав - призывающим... Хотя чему я удивляюсь, вы вообще на редкость странная парочка, ничего нормального в вас я пока что не увидел!
- Так это тебя то чудище убить пыталось?! - охнула я, резко сев на постели и вцепившись в Мирослава.
- Так это ты с той тварью расправилась?! - одновременно со мной воскликнул он, смотря на меня со смесью ужаса и восхищения.
- Леший, - вздохнула я, с тоской глядя на Мита. - И кто это может объяснить?
- На меня даже не надейся, я в обережниках не разбираюсь, - замотал головой он. - Респота спроси, а еще лучше - Владыку россов, наверняка много интересного узнаешь...
- Не сомневаюсь, - мрачно улыбнулась я, про себя поминая Реан’аттара не самым ласковым словом. - Узнаю. Если кое-кто вообще пожелает со мной разговаривать...
В последнее время Его Безупречнейшая Неотразимость чересчур часто удостаивал меня чести лицезреть свою сиятельную особу, слава всему, исключительно во сне - и все для того, чтобы уговорить найти Светоч, стать тем, кем должна быть и этим исчерпать все сыплющиеся на меня неприятности. Если в чем ему и нет равных - так это в наивности... или в коварстве. По отношению ко мне. Стоит ли решать одни проблемы путем приобретения других, более серьезных? Что же касается обмена информацией - готова спорить на что угодно, что Владыка скорее согласится жить в нашем грешном мире, чем рассказать все начистоту. То ли это особенность такая расовая, то ли прогрессирующая паранойя - кто знает? Хотя я склонна считать, что загадочные недомолвки Реан’аттара - всего-навсего простое проявление врожденной вредности. В этом случае куда предпочтительнее пресловутая паршивая овца, с которой, как известно, хоть шерсти клок, в отличие от мудрого и совершенного (в своем эгоизме) Владыки россов.
На этой печальной ноте дверь в комнату вновь распахнулась, являя сияющего Фотия.
- Еще один! - изумленно выдохнула я вместо приветствия. - А вот теперь живо отвечайте, что вы все забыли в Берендеевом Царстве?
Мальчики скромно опустили глаза и неловко замолчали, после чего поведали очень занимательную историю...
* * *
Послеобеденное солнышко низко висело над горизонтом, намекая на скорые сумерки. Крепчающий морозец озорно щипал щеки и нос, дыхание серебристым инеем оседало на воротнике длинной куртки. Ветра, зло колющего лицо и пробирающегося под самую теплую одежду, не было. Сотканный зимушкой-искусницей снежный ковер искрился на солнце подобно ограненным алмазам - глаз не отвести.
Так здорово просто стоять, облокотившись на забор, и ни о чем не думать... Конечно, Алёна возмутилась, увидев, что я без ее ведома встала с постели, но знахарку успокоил Мит, заверив, что подлечил меня - в меру своих возможностей, естественно. Не спорю, возможности у мага были потрясающие, зато знания явно хромали, так что мое полное выздоровление стало результатом нашей совместной работы: я подсказывала заклинания и методы лечения, Мит щедро делился силой, после чего заявил, что быть бойцом намного проще, чем целителем.
- Я рад, что тебе здесь нравится, - тихо сказал Мирослав.
- Нравится, - кивнула я, умолчав о том, что дома было бы лучше. Но, видимо, в глазах сия мысль все же мелькнула, потому как Мирош покаянно вздохнул:
- Это моя вина, что Рэнт до сих пор на свободе... Каждый раз, когда мне казалось, что он у меня в руках, ему удавалось уйти!
- Ну и леший с ним! Свое он уже получил...
- Видимо, нет, если осмелился вновь взяться за старое! - неодобрительно покосился на меня жених.
И я впервые заметила, что на его левом виске, теряясь в волосах, извивается тонкая полоска шрама... Совсем свежего, надежно скрытого до этого момента отросшими прядями. А под глазами залегли тени, да и в самой синеве затаилась усталость.
- Мирош, - схватила его за руки я, повинуясь внезапному порыву, - давай вернемся домой, пожалуйста! Забудем все, что было раньше! Не будет ни времени, ни расстояний, ни опасностей, ничего, кроме нас!.. Мне страшно...
Мне и в самом деле стало страшно - что если мы сейчас расцепим руки, отведем взгляды, то навсегда потеряем друг друга. Детский, панический, необъяснимый страх, который я оказалась не в силах побороть...
А он не заметил. Не понял. Обнял, как маленькую, и терпеливо начал объяснять:
- Я больше всего на свете хочу этого. И очень скоро, обещаю, так и будет. Просто сейчас это невозможно. Пока Рэнт на воле, я не смогу поручиться за твою безопасность, и...
- Да выкинь ты из головы этого ненормального! - выкрикнула я, вырываясь и уже не вполне себя контролируя. - Не стоит он того!
- Позволь мне самому решать, кто и чего стоит! - отрезал Мирош, мрачнея.
- Отлично, - сквозь зубы процедила я, замирая, хотя больше всего хотелось устроить небольшое землетрясение вкупе с ураганом и наводнением. Или, что больше бы соответствовало погоде, снежную бурю. - Решай. Только ответь на один вопрос!
- На какой? - устало, как на неразумного ребенка, посмотрел на меня Мирослав. Даже так? Не буду разочаровывать! А потому с вызовом бросила:
- Чего стою я?
- Ярослава, что ты имеешь в виду? - слегка растерялся он.
- Лишь то, что уже сказала, - пожала плечами я. - Ответь! Чего, по-твоему, стою я? Назови мою цену, раз ты столь уверенно говоришь о своем праве решать такие вопросы!..
- Я могу сейчас сказать что угодно, - медленно проговорил Мирош, - но больше своей жизни дать все равно не смогу...
- Ну так и дай! - всхлипнула я, судорожно вцепившись в его плечи. - Жизнь, а не смерть! Неужели так трудно?!
- Ты преувеличиваешь!
- О да! Конечно! Сколько у тебя было шансов выжить, если бы не случившаяся с нами странность? Нет, ответь мне! С переломанными костями, разорванным боком и размозженной головой!.. Не отводи взгляд! Посмотри мне в глаза и скажи: сколько?!
Землю все-таки ощутимо тряхнуло. Испуганно ойкнул домовой, по привычке подслушивающий под дверью. Где-то взвыла собака. Ее истерическое послание подхватили другие, и началось в деревне веселье...
Это меня и остановило. Судорожно вздохнув, я спрятала лицо в ладонях и попыталась успокоиться. В том состоянии, до коего меня довел мой драгоценный, я могла бы разнести все вокруг в радиусе нескольких верст и не заметить.
Поистине, любовь - страшная сила! Ее бы да в мирных целях...
- Я же ради тебя... - прошептал Мирош, положив руки мне на плечи.
- Ради меня возвращайся в Старгост, - через силу ответила я, мучительно приходя в себя. Призванная, но не нашедшая выхода сила разочарованно кипела в душе, неохотно подчиняясь воле.
- А ты? - рискнул спросить Мирош, словно боясь, что я вновь буду доказывать необходимость вернуться с ним. Я резко убрала ладони от лица и задумчиво на него посмотрела. Легко, едва касаясь, провела кончиками пальцев по шраму, стирая его, и вздохнула.
- Мне лучше остаться, - наконец произнесла я, хотя хотелось сказать совсем другие слова.
- Лучше? Для кого?
- В первую очередь - для тебя, - невесело улыбнулась я. - Поступай как знаешь. Я люблю тебя и верю тебе. Хотя порой и не понимаю...
Сила вихрем кружила в самом сердце, требуя выпустить ее, и я позволила, немного усмирив и смягчив ее воздействие. В результате ясное небо затянули белые тучи, и из них посыпались невесомые хлопья снега.
Летом бы разразилась гроза, - рассеянно подумала я, ловя ладонью крупные снежинки.
- Пойдем в дом, любимая, - предложил Мирош, вновь привлекая меня к себе - видимо, принял магическую дрожь за обычный озноб. Нет, так я вообще раскисну и разревусь! - Ты замерзла...
- В день, когда это произойдет, меня с позором выгонят из магов, - отстранившись, усмехнулась я и зачерпнула полную горсть снега. Холод освежал, разгоняя мрачные, тяжелые мысли, зато медленно тающий в руках белый ком навевал другие, не отмеченные особой серьезностью и занудностью. - О, а вы, ваше высочество, что-то слегка посинели... Не по нраву вам морозы?
- А что в них хорошего? - пожал плечами Мирослав. - Снега по колено, ветер за шиворот задувает... Холодно!
- Ну так это не проблема! Я с радостью помогу тебе согреться! - пакостливо прищурилась я и, пока Мирош не успел ничего понять, бросила в него снежок и, крикнув: - Догоняй! - понеслась к калитке.
Несколько мгновений царила изумленная тишина, а потом послышался топот погони и заманчивое обещание превратить меня в снеговика. Только сказать было легче, чем сделать. Несмотря на все уговоры Мирослава стоять смирно и не дергаться, пока из меня создают шедевр снежной скульптуры, я бегала по улице, хохотала и уворачивалась от щедро бросаемых снежков, не забывая устраивать ответный обстрел.
Много позже, устало прислонившись к забору, я толкнула Мироша, более всего сейчас напоминающего снежного человека, в бок:
- Я тебе как снеговик снеговику говорю... Зима - чудесное время года!
- Полностью с тобой согласен, - усмехнулся он, с грустью обозрел свои заснеженные брюки и, неожиданно выкрикнув: - Попалась! - схватил меня в охапку, закружил и уронил в пушистый сугроб, в коий я провалилась с головой, как в глубокий омут...
Коварный, расчетливый, хитрый, мстительный тип! Ну, сейчас я ему покажу, где раки зимуют! Вернее, как!..
В самый разгар обоюдного утопления в сугробах откуда-то сверху раздался задумчивый глас магистра Аверона:
- Чем бы дети не тешились, лишь бы деревню с землей не сровняли! - после чего маг активно включился в потеху, азартно улепетывая от нас по заснеженной улице, то и дело проваливаясь в сугробы и зовя на помощь удобно угнездившегося на соседских воротах внезапно оглохшего Къятта, с интересом наблюдающего за весельем.
Вскоре мне стало жаль бедного вампира, рискующего от хохота надорвать живот. Одно легкое движение рукой - и Къятт сверзился в нашу куча-малу, став новым и наиболее перспективным кандидатом на роль снеговика...
Из Матрениных ворот неспешно выплыла небезызвестная коза, обвела нашу теплую компанию презрительным взглядом и, решив для себя непростую дилемму, с разгону влетела в хохочущий и визжащий ком, предлагая новую забаву - «забодай всех вас коза».
- Ей, наверное, козел нужен! - весело прокричал Фотий, повиснув на заборе.
- А я что, так на него похожа?! - взвыла я, прибавляя скорости, ибо сейчас коза с истинным упрямством своего рогатого племени гонялась именно за мной.
- Ну просто одно лицо... пардон, сударыня, морда! - заржал Мит, мимо которого я только что пробежала.
- Ах так! - разозлилась я, резко останавливаясь. Изумленная коза, не успев сманеврировать, пронеслась дальше, а побледневший Мит только и успел пролепетать:
- О нет! - после чего серенький козлик с одним рогом привлек нездоровое внимание такой же однорогой козы.
- Ставлю на Мита! - азартно сверкнул глазами вампир.
- А я - на козу! - хмыкнул Мирослав.
Я высказаться не успела, зато успела забраться на забор и ничуть о том не пожалела, ибо все ставки вмиг стали неактуальны - обиженный маг неожиданно принял сторону хитрой бестии, и теперь уже два представителя мелкой рогатой пакости гоняли по улице отчаянно верещащего вампира и громко обещающего лишить кое-кого премиальных принца - под дружный хохот невесты и советника последнего.
* * *
А на следующий день «карательная экспедиция» покинула Калинки.
Без меня.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
БУЛЬОН ИЗ КУРЬИХ НОЖЕК
Не так страшен черт, как ведьма.
Народная мудрость
Хочешь жить - умей врать.
Не умеешь врать - хоти жить дальше...
Ярослава
- Туточки недалече, девонька! Всего-то и надоть, что лесок миновать, вот деревенька наша и будет! - соловьем заливался мужик, то и дело оборачиваясь и рискуя навернуться с облучка в наметенные по бокам дороги сугробы.
Сама дорога походила на едва заметную тропку, замысловато петляющую среди снежных завалов. Однако шустрая лошадка не замечала никаких неудобств, лихо мчась к темнеющей стене леса. Сани, выстланные изнутри сеном и стегаными одеялами, послушно катились за мохнатой кобылкой, рассекая полозьями искристо-белое полотно. Я, закутанная до кончика носа в теплый плащ поверх куртки, вязаной теплой шапки, штанов с начесом и валенок, мрачно хмыкала в ответ, поглядывая на «лесок». Судя по всему, его было легче объехать, нежели проехать насквозь. Мужичок же, словно не замечая крепчающего к вечеру мороза, бодро правил к едва расступающимся деревьям, и все, что мне оставалось, так это надеяться на здравомыслие возницы. Подняв глаза, я полюбовалась на рдеющее небо, возвещающее скорый приход ночи и нешуточный мороз, в который лучше сидеть в избе, у жарко натопленной печи, а не путешествовать по окрестным деревням.
- А ужо как Былько порадуется-то, увидав, что нашел-таки я справную лекарку! - не замолкал возница, нарушая мрачное величие заснеженного, заледеневшего в объятиях зимы леса. - Ты уж, девонька, вылечи его, болезного, с осени самой мается, а лекаря своего у нас и нетути...
- Вылечу, - простучала зубами я, поспешно растирая потерявший чувствительность нос и мысленно желая Алёне всего самого «хорошего».
Когда в Калинки заявился мужичок в запряженных лошадкой санях и слезно принялся вымаливать у старосты Репки лекаря для больного брата, знахарка невозмутимо заявила, что здесь нужен настоящий специалист, и величавым жестом указала на меня, заверив просителя, что после моего лечения больные резвыми козликами скачут.
- Не ездила бы, - вдруг тихо проговорил вампир, наклонившись ко мне. - Не нравится мне этот тип!
- Да? - удивленно подняла на него глаза я. - А по-моему, тип как тип! Даже уважения заслуживает - по такому морозу брату лекаря ищет!
- Причем с осени, - едва слышно пробормотал Къятт, но я лишь пожала плечами - отказать нуждающемуся в помощи я не имела права. О чем уже начинала жалеть...
Лошадка нырнула под ветви деревьев в тот момент, когда закат уступил место сумеркам. На небо часто высыпали звезды, яркие, крупные, льдисто мерцающие. Мороз, оставив в покое мой нос, принялся за растирающую его руку, вгрызаясь невидимыми тупыми зубами почти до кости. Зашипев, я поспешно сунула ладонь под плащ, одновременно втягивая шею и пряча нос в поднятом воротнике куртки.
Речко же все было нипочем. Он неподвижно сидел на облучке, ни разу не поправив ни теплого, распахнувшегося на груди тулупа, ни съехавшую на бок лохматую шапку-ушанку... Говорить он, кстати, тоже перестал. Сразу после того, как за нами сомкнулись охраняющие дорогу деревья.
Забыв про мороз, я нервно обернулась и сползла обратно, лихорадочно обдумывая сложившуюся ситуацию.
Позади саней дороги не было - лишь лесная чаща, глухая, непроходимая, заповедная. А сами сани, как, впрочем, и лошадь, и вовсе не оставляли за собой следов.
* * *
Къятт стоял у околицы и напряженно вглядывался вслед удаляющимся саням. Что-то очень беспокоило его. Что-то важное...
- К лешему, - наконец мрачно решил он, воровато оглянулся, убеждаясь, что праздных гуляк не наблюдается, опустился на четвереньки, склонил голову...
Через миг по заснеженной дороге, строго по свежим, подозрительно неглубоким следам полозьев, бежал крупный черный волк, а еще через миг он с изумлением увидел, что сани, вместо того чтобы свернуть по направлению к Рядкам, мчатся к лесу.
Зарычав, зверь прибавил скорости. Мощные лапы легко отталкивались от снега, едва касались его - только для того, чтобы вновь взвиться в длинном прыжке.
Но все оказалось напрасным. Едва сани въехали под сень спящих деревьев, как... пропали. От неожиданности волк забыл о прыжке, тяжело приземлился на все четыре лапы, пропахал в снегу глубокую борозду и увяз в сугробе. Рыкнул, рванувшись вверх, подтянулся, выполз на снег и завыл от отчаяния - следы, лошадиные и саней, кончались аккурат на границе заметенного поля и темной громады леса.
- Создатель милосердный, какой же я болван!.. - обреченно простонал вампир, тяжело поднимаясь на подгибающиеся ноги и вглядываясь в нетронутое снежное покрывало, устилающее землю под сенью мрачных деревьев.
* * *
- Вот тебе, целитель, и братец болезный! - нараспев протянула я, задумчиво глядя вослед улепетывающему во все лопатки Речко. Где-то шагов через десять он кувыркнулся через преградившую путь ветку, и дальше помчался уже не деревенский мужик, а неясная размытая тень, теряя на бегу огромные валенки, ватные штаны, тулуп и ушанку.
- Вот поганец! - выругалась я, впитывая очередной огнешар, и натянула рукавички. Ладони во время недолгого боя успели основательно замерзнуть.
Несмотря на то, что поле битвы осталось за мной, я все же проиграла, ибо вредный ночнарь сбежал, так и не сказав, в какой стороне Калинки. А гоняться за лесным духом-шутником по высоченным сугробам среди деревьев было делом гиблым - все равно что воду решетом черпать.
- Придет весна, Фаньке нажалуюсь! - очень громко пообещала я, надеясь, что безобразник услышит.
Ну почему мне так не везет - даже безобидные вроде бы создания пытаются меня провести! Интересно только, зачем я ночнарю понадобилась. В то, что его братцу действительно требуется срочная лекарская помощь, не верилось вовсе - хотя бы потому, что братцев да сестриц у него отродясь не водилось. Просто поразвлечься захотелось, до полусмерти испугав человека? В это я не верила тем более. Не почувствовать во мне мага ночнарь не мог. А с нами нечисть, как я уже говорила, без особой нужды, только из одного пакостливого характера, связываться не любит. Потому как знает, что себе дороже выйдет. В данном случае ночнарь отделался подпаленной шкурой и лошадью, по какой-то причине оставшейся смирно стоять на месте.
Хм, лошадь... Я еще раз посмотрела на нее. И лишь сейчас, в пробивающемся сквозь деревья свете луны, разглядела ее истинный облик. Стройная, изящная, невесомая, словно сотканная из снежной метели. Неужели кэльпи? Тогда неудивительно, что под ней не проседал снег. Лошадки водяного способны вовсе следов не оставлять. Но получается, что Хозяин вод тоже замешан в моей «прогулке»? Кэльпи не так-то просто поймать, а уж нечисть, ворующая у нечисти, и вовсе явление невероятное. Я нахмурилась, чувствуя, что снова попадаю в неприятную историю. Если уже не попала. А, леший, сейчас не время для долгих размышлений - мороз шутить не любит, и проводить ночь в лесу мне не хотелось. Нужно выбираться. А если учесть, что попытка открыть портал в столь враждебно настроенном месте чревата самыми неожиданными последствиями, из которых путешествие в другую часть мира - самое безобидное, ничего другого мне не остается.
Вздохнув, я шагнула к кэльпи. Лошадка тревожно всхрапывала и косилась на меня диким глазом. Я, в свою очередь, покосилась на поводья. Как управлять этим корытом - санями то есть, я не представляла. Ладно, учиться никогда не поздно. И вообще, можно ведь и распрячь кэльпи, а потом попытаться проехаться верхом...
Решив для начала испытать первый вариант, я залезла на облучок и, заискивающе улыбнувшись лошади, робко потянулась к поводьям...
Как я успела отдернуть руку, ума не приложу! Вот уж не думала, что шея лошади может поворачиваться под таким углом и с такой скоростью! Хотя у лошади и не может...
Хорошо же, зверюга! Кто кого, так? Ты сама этого хотела!
Я изловчилась, подхватила поводья, и проклятая водяница рванула с места, как гончая, взявшая заячий след.
Взвизгнув, я кубарем покатилась с саней, не выпуская, однако, поводьев. Мои пальцы разжались на второй минуте феерического полета; посадка в глубокий сугроб вниз головой была мягкой, но малоприятной...
Снег забился под ворот и шапку, противно растекался по спине мокрой зябью. Отплевавшись и оттерев залепленные глаза, я со злостью стащила шапку и от души шмякнула ею о едва заметную тропинку, которую медленно, но неуклонно заметала пробудившаяся метель. Ветер нещадно трепал волосы, мороз пытался отодрать уши с носом в придачу. Отчистив шапку от снега, я натянула ее на голову. Огляделась. Да, весело. Незнакомый ночной лес в разгар зимы. Упырей по кладбищам ловить и то безопаснее, чем лечить людей по глухим деревенькам!
Стоит ли говорить, что никаких кэльпи в пределах видимости не наблюдалось?
* * *
Ноги категорически отказывались идти, я тащила их вперед невероятным усилием воли. Снег, казалось, жил собственной жизнью, выворачиваясь из-под подошв в самый неподходящий момент. Раз пять я хлопалась носом в сугробы, каким-то чудом вставала и шла дальше. Отряхивать снег с одежды было гиблым делом - его хватало и снизу, и сверху, - и потому через непродолжительное время я стала живо смахивать на очень мрачного снеговика. Морковкой служил мой собственный нос, цветом не уступавший полезному овощу.
Я настолько устала, что даже не удивилась, когда из-за очередного сугроба выскочило что-то маленькое, верткое и черное. И попыталось атаковать. Я только фыркнула от досады и отпихнула его ногой.
- Ты кто?! - выщерилось козлиными зубами существо. Хвост с пушистой кисточкой на конце нервно подрагивал.
- Ведьма в пальто! - хмуро огрызнулась я, пытаясь обойти еще одну неспящую нечисть справа.
- А что ж ты не спрашиваешь, кто я? - осклабился навязчивый тип.
- А мне до свечки, - просветила я его, заходя слева. Но он был тут как тут.
- А я черт! - торжественно и немного обиженно провозгласил черный. Я остановилась, смерила его недобрым взглядом и от души посоветовала:
- Иди ты к лешему!
- Только-только от него! - неизвестно чему обрадовался черт. - Сонный он, правда, вялый, но гостеприимный! Медовуху пили, в эдакий мороз - самое то!
Я почувствовала, что закипаю.
- Слушай, ты, мелочь лесная, - процедила я сквозь зубы. - Ну, погулял, выпил, так дуй себе дальше, чего тебе надо-то?
- А я... это... - смутился черт, почесывая лохматую макушку. - Может, душу продашь, а? Не то... - и он угрожающе выставил зубы и рога.
Ну и нахал! Я на секунду замерла с открытым ртом, а потом расхохоталась. Нечистик сжался и попытался обойти меня, но, запнувшись о подставленную ногу, полетел в сугроб.
- Значит, так, - отсмеявшись, постановила я. - Сейчас ты выведешь меня из леса, доведешь до ближайшей деревни, а потом исчезнешь со всей доступной тебе скоростью, и чтоб я тебя больше никогда не видела! А не то...
- Понял! Не дурак! - испуганно пропищало из сугроба.
Я довольно хмыкнула и потерла озябшие руки. Жаль, варежек нечисть не носит, иначе отобрала бы - в качестве моральной компенсации...
* * *
- Если через пять минут не появится жилье, я тебя прямо здесь и сейчас на какой-нибудь декокт пущу! - проклацала зубами я, пытаясь пнуть понурого черта. Тот тонко взвизгнул и вовремя отскочил в сторону, спасаясь от тяжелого валенка.
- Уже скоро, госпожа волшебница! - захныкал черт, обиженно косясь на меня. - Еще чуть-чуть, самая малость осталась!
Я привычно покривилась. Слова эти я слышала уже раз двести, все те битых три часа, что бродила вслед за чертом по пугающе тихому ночному лесу - благо метель прекратилась столь же внезапно, как и началась.
Время от времени казалось, что это всего лишь сон. Слишком уж нереальным было происходящее. Полнейшая тишина, мягкое сияние снега в лунном свете, мириады звезд на черных небесах, рогатый проводник, крадущийся в двух шагах впереди... Смирившись, я вздохнула и вновь зашагала за чертом, бездумно глядя по сторонам. Рук я уже давно почти не чувствовала, теперь начинали замерзать ноги. Через каждые пять шагов я подпрыгивала, пытаясь согреться, на ходу шевелила пальцами, разгоняя по стопам кровь, однако в упорстве мороза сомневаться не приходилось. Заклинания тепла долго не держались, а костер разводить было опасно - деревья росли слишком часто, и не думая редеть, что наводило на некоторые размышления... Например, о бессовестном вранье рогатого, утверждающего, что жилье уже близко.
Очень хотелось спать. Сугробы казались мягкими, и так некстати вспомнилось, каким теплым может быть снег, если в него поглубже закопаться...
А откопают тебя только по весне, в виде «подснежника», - одергивала я себя, пугаясь собственных мыслей. Сладок сон в зимнюю ночь под пуховым снежным одеялом. Сладок и вечен. Неохотно отдает зима свою добычу. Нашептывают колыбельную песнь ветви деревьев, кружат в сонном хороводе звезды на небе... Заметет метель, отпоет вьюга, обнимет мороз - сладок сон в зимнюю ночь...
- Я люблю пробужденье весны, соловьиные песни ночей, я люблю ароматы садов и сверкающий в полдень ручей... - бормотала я себе под нос, усиленно представляя все названное. Становилось теплее, но чья-то воля по-прежнему давила на душу, исподволь сковывая ее корочкой пока еще хрупкого ледка.
- Жилье, как и уговаривались! - пискнул черт, вырывая меня из тревожного забытья.
Я дернулась, огляделась и успела заметить, как метнулся в сторону мой чернявый проводник. Но немедленно забыла про него, потому как прямо передо мной стояла изба. Настоящая, деревянная, древняя правда, но не в этом суть - над крышей вился дымок, возвещающий о теплой печке. Даже то, что домик расположился в лесу в гордом одиночестве, не могло омрачить моей радости. Которая, однако, длилась недолго. Какая-то неправильность, балансировавшая на грани восприятия, наконец-то оформилась в ясное осознание проблемы.
Я мрачновато хмыкнула: невысокий частокол венчали оскаленные, выбеленные временем черепа, а из-под низа кособокой избушки торчали две здоровущие куриные лапы.
* * *
У печи было жарко. Я довольно щурилась, вздыхая и позевывая - растекающееся по венам блаженное тепло, подобно подогретому со специями вину, погружало в легкую полудрему, заставляя забыть обо всем. Я бы и забыла, поддавшись на уговоры уставшего тела, однако некоторым было все равно, чего я там желаю. А потому, вместо того чтобы, свернувшись в клубочек, заснуть на печи, мне приходилось выслушивать вопли, из нее доносящиеся. Когда мне это основательно надоело, я отлепилась от теплого бока печки и приоткрыла заслонку. Оттуда немедленно выпало нечто маленькое, костлявое, в покрытых сажей лохмотьях. Прокашлявшись и перестав крутиться волчком, это нечто ухнуло, распрямилось, встряхнулось и грозно уставилось на меня, хрипло цыкнув:
- Не чую я твоего энтого... энфенкта!
- А эффекта от одной процедуры и не бывает! - пропела я, с искренним любопытством разглядывая слегка подкопченную Бабу-Ягу.
Бодрая такая старушка, деловитая, хваткая - в смысле, едва я появилась на пороге, ухватилась за лопату и предложила меня зажарить. Совсем одичала в такой глуши. Я, конечно, замерзла, да так, что зуб на зуб не попадал, и погреться бы не отказалась, но чтобы жариться... Нет, спасибо!
Все это я и объяснила старушке, вежливо и доходчиво, благо что к этому времени гоняться за мной она уже перестала, сломленная давним недугом - радикулитом. Бабу-Ягу мне стало жаль, хотя композиция из застывшей посреди избушки загнутой крючком старушки получилась что надо. Налюбовавшись необычной статуей и выслушав заковыристые ругательства в свой адрес (а еще говорят, что это молодежь невоспитанна и распущенна! Да мы и слов-то таких не знаем!), я все-таки разогнула вредную бабку, сообщив, что могла бы попробовать вылечить ее застарелую хворь. Старушка мигом забыла о кровожадных планах и поклялась, что не тронет меня... по крайней мере до тех пор, пока я хоть немного не облегчу ее страданий.
Повздыхав про себя, потому как магия на бабку не действовала, драться с пенсионеркой было ниже моего достоинства, а домой хотелось сильно, я все-таки решила помочь страждущей, а заодно подумать над вариантами возвращения в Калинки. А вообще, ситуация не радовала. Нечисть здесь странная какая-то. Сначала русалки чуть было не заморочили, леший, даром что знакомый, в трех соснах полночи водил, ночнарь на лошадках водяного в лес заманил, загадочный мохнатый черт, про которого я лишь в сказках читала, стращать пытался, а теперь еще и Баба-Яга вздумала разнообразить за мой счет свой рацион... Что-то здесь не то. Не бывает так! Слишком много совпадений...
Но для начала нужно избавиться от бабки-каннибалки, а уж потом увязывать разрозненные петельки в единый узор.
Перво-наперво я заявила, что радикулит не любит тепла - в отличие от костей, после чего наивная лесная бабка, ни на миг не усомнившаяся в моих словах, беспрекословно полезла в пышущую жаром печь. Я прикрыла за ней заслонку и подумала, что от меня бы там и пепла не осталось... а ей ничего, ухает только, как любители горячего парка да целебных веничков в баньке. Вот что значит старая закалка! Куда уж нам с такими-то тягаться...
После «баньки» я сделала бабке массаж, без зазрения совести попрыгав на ее спине, не удосужившись снять незадолго до этого надетых, уже высохших и приятно-теплых, валенок. Кости скрипели, а Яга даже не охнула, разомлев на коврике перед печью. Устав прыгать, я решила применить еще одно средство - замотать ее на ночь в шерстяной платок и уложить на печку, для «согреву». Бабка покорно замоталась и легла, да только, как я ни пыталась, дверь за всю ночь так и не открыла. Зато заметила в сенцах кое-что весьма интересное... Быстренько прикинув, как это может помочь, я, довольно улыбнувшись, безмятежно проспала остаток ночи на лавочке близ печи, абсолютно не опасаясь быть съеденной во сне - Яга еще не совсем с ума сошла, чтобы до полного исцеления зажарить единственного доступного ей лекаря. Так что утро я встретила в полном комплекте, на всякий случай украдкой осмотрев руки-ноги, чтобы удостовериться в отсутствии укусов и наличии пальцев и иных частей тела, столь же нужных и любимых. От завтрака, любезно предложенного бабкой, я вежливо отказалась, с содроганием представив, из чего - вернее, кого - он может быть приготовлен.
Следующим этапом лечения я объявила прогулки на свежем воздухе. Бабка подивилась, но спорить не стала - уже пройденные этапы явно положительно сказались на ее старых костях, а потому она покладисто вышла из избы и даже позволила мне вытащить на свет белый ступу с помелом.
- Свежий воздух тонизирует и поднимает настроение, активная работа плечевого пояса помогает справиться с остеохондрозом, а все вместе насыщает организм кислородом, столь необходимым для полного выздоровления пациента, - самозабвенно вещала я, прекрасно сознавая, что Яга едва ли понимает хотя бы половину моих высказываний. Однако перебивать бабка не смела, кивала и поддакивала, с нетерпением ожидая перехода от теоретической части к практической.
Разочаровывать я ее не стала, но и в ступу не пустила, объявив, что движения помела должны быть особыми, иначе никакой пользы от прогулки не будет. Яга смирилась и согласилась на то, чтобы я продемонстрировала «движенья особливые», что мне и надо было. Запрыгнув в ступу, я взяла в руки помело и улыбнулась. Управлять сей конструкцией я умела лишь в теории, но ничего сложного, как мне представлялось, в этом не было.
А все-таки жаль бабку. Не виновата же она, что нечистью уродилась! Да и попала я к ней исключительно по собственной глупости... И потом, она же так на меня надеется, надо бы совет какой на прощание подкинуть.
- Да, еще одно, - глубокомысленно изрекла я, примериваясь к ступе. Она легонько завибрировала, показывая, что к полету готова.
- Что? - насторожила острые ушки бабка.
- От ревматизма и радикулита отлично помогает проверенное средство, - заявила я, поднимая транспорт на локоть от земли.
- Какое?! - нетерпение ничего не замечающей Яги достигло наивысшей точки, и я с огромным удовольствием выдала:
- Бульон из курьих ножек!
Проклятия и старый сапог не достигли цели, потому как я резко послала ступу вверх и вперед, подальше от надоевшего леса, плотоядно скалящегося частокола и беснующейся Бабы-Яги, которой отчего-то сильно не понравился профессиональный совет. Что ж, не мои проблемы! Я помахала бабке рукой и полетела навстречу восходящему солнышку.
Пролетая над опушкой, я заметила черное пятно на ослепительно-белом снегу. Перехватила помело и, кровожадно рыкнув, пустила ступу вертикально вниз. Черный комок метнулся было в сторону, но судьба сегодня решила повернуться к нему задом. И не просто повернуться, а придавить вышеозначенной частью тела...
Днище глухо вдарило по рогам, вгоняя нечистого в сугроб. Выпрыгнув из ступы, я запустила руку в снег и выволокла оттуда ослепшего, оглохшего и до смерти перепуганного черта.
- Ну, здравствуй, дружок, - ласковым до жути голосом произнесла я. Черт обреченно дернулся и затих, потупив поросячьи глазки.
- Здравствуйте, госпожа волшебница, - наконец-то вежливо выдавил из себя он, покорившись неизбежному.
ГЛАВА ПЯТАЯ.
ФИЛОСОФИЯ БЕССМЕРТИЯ
Если прожитые годы - мое богатство, то я предпочитаю бедность.
Кощей Бессмертный
Признаю, некоторые личности имеют все основания меня не любить. Я - не подарок, но чтобы за это убивать... Простите великодушно, но в мире я не одна такая! А если расправляться со всеми, кто тебе нечаянно больную мозоль отдавил, человечество вскоре вымрет.
Поэтому, слушая откровения несчастного, припертого к дереву нечистика, я все больше убеждалась в мелочности и злопамятности отдельных представителей разумных рас.
Загадка вышла что надо: высокий, худой, зловещий, обладающий такой силой, что смогла испугать самого черта...
А ведь Мит предупреждал, что покушение на этого персонажа мне аукнется... Накаркал, колдун несчастный!
Нечистый готов был поклясться собственной шкурой, что это был именно Бессмертный - ничьих приказов, опричь Кощеевых, никакая нечисть исполнять не станет. Пришлось поверить, тем паче что версия казалась более чем правдоподобной.
Не спеша отпускать перепуганного, ушибленного на голову черта, я задумалась. И что дальше? Возвращаться домой и кротко дожидаться новой каверзы? Ну уж нет! Враг показал свое лицо, и теперь у него есть все шансы по нему получить! Благо что дорогу до некогда так разочаровавшего меня Кощеева «дворца» я худо-бедно помнила. Не заблужусь. Хотя зачем мне самой ноги трудить? Я перевела взгляд на нечистика, в глазах которого читалась тоскливая покорность судьбе.
- Вот что, - протянула я, прищурившись. - Доставь-ка меня к Кощею, тогда отпущу...
- Но... - вякнул было черт, но я, дернув его за хвост, закончила-таки предложение:
- ...а иначе станешь моей подопытной нечистью. Уничтожающие зелья на тебе испытывать буду!
Пискнув от ужаса, чертик обреченно сжался, и в тот же миг в глазах потемнело, в ушах засвистел ветер, и мы в прямом смысле слова уткнулись носом в самый настоящий дворец несколько угрожающего вида. Ошеломленно оглядевшись, я обнаружила, что стою на узком уступе, вырубленном в почти отвесной скале, в которую, казалось, врос и сам дворец.
- Эт-то что? - прохрипела я, стараясь не смотреть вниз.
- Дворец Кощеев, - грустно молвил нечистик, болтаясь на хвосте, крепко зажатом в моей ладони. - Отпустите, госпожа ведьма, а?
- Да пожалуйста, - рассеянно ответила я, разжимая руку, и лишь потом до меня дошло, что несчастный болтался над пропастью. - Извини, я нечаянно! - крикнула я, осторожно свесившись с уступа.
В ответ, пришедший снизу, я услышала столько интересного о ведьмах вообще и о себе в частности, что аж рот от удивления открыла. Хотя чего от нечисти ждать? Вот и я не буду.
Убедившись, что на моей совести нет размазанного по камням чертика, я перевела взгляд на дворец. Вот бы парни увидели! А то смеялись надо мной, когда я недоумевала, чего это Кощей в избушке ветхой ютится, если ему по статусу дворец положен. Все-таки права я оказалась!
Прямиком перед моим носом возвышались внушительные железные ворота. Я подошла ближе и подергала за массивную ручку. Не добившись результата, налегла на створку плечом... и снова бесполезно. Ворота не поддавались. Немного помявшись, я зажмурилась и ударила по воротам чистой силой. Как меня откатом не смело в пропасть - не знаю. Очнулась я на самом ее краю, ошалело тряся головой и пытаясь разогнать пляшущие перед глазами разноцветные круги.
- Ну и как же мне внутрь попасть?! - рыкнула я, поднимаясь на ноги.
- А ты стучать не пробовала? - сварливо отозвался дребезжащий голос.
Я во второй раз едва не сверзилась вниз и уставилась на недовольно скривившиеся пухлые малиново-глянцевые губы, проступившие на воротах.
- Э... - выдавила из себя я. На большее меня не хватило.
- Молодежь, - презрительно процедили губы. - Чего вылупилась - дыру протрешь!
- Извините, - пискнула я.
- Ненормальная, - среагировали ворота.
- Это почему?! - возмутилась я.
- Нормальные с воротами не разговаривают, - с наслаждением просветили меня сложившиеся в ехидную ухмылку губы.
- А еще они их не бьют, - проникновенно сообщила я и ударила ногой по створке.
Ворота заверещали, словно резвый поросенок, схваченный за крученый розовый хвостик, и резко распахнулись - меня вновь чуть не смело в пропасть. Лишь невероятным акробатическим кульбитом удалось избежать «счастья» оказаться в компании обиженного рогато-мохнатого.
- Проходи, злыдня, - проскрипели ворота. - Всего нехорошего!..
- Знаешь... - протянула я задумчиво, отряхивая колени от снега. - Обратно я ведь той же дорогой пойду! Так что... до скорого, дорогуша!
Ворота придушенно ахнули, подавились невразумительным ругательством и заткнулись. Люблю молчаливые предметы интерьера! От них нервы целее. И кулаки с ногами. Я осторожно проследовала в негостеприимно распахнутые ворота. Ничуть не удивилась бы, схлопнись они как раз тогда, когда я перешагивала порожек. Но ничего такого не произошло, и я благополучно миновала странного сторожа и ступила в огромный пустой холл. То есть абсолютно пустой. Даже без окон и дверей. Даже без вредных ворот, через которые я сюда попала.
- Гмарр, - потрясенно сообщила я мозаичному полу и, немного подумав, добавила: - Кроэх ллин’два отр эгле ролл дрэж эгле флерт оф!*
*Непереводимое восклицание.
В огромном зале раздался кашель, навевающий мысль о жестокой простуде.
А вот, кстати, и она сама... наверное. Высокая, статная, коса толстенная пшеничного цвета через плечо перекинута, почти до пола достает, сарафан алый, бархатный, очи синие, хм, злые, уши в тон сарафану, а то и ярче. А дышит-то как, бедняжка! Как вытащенная на берег русалка, вот-вот задохнется.
- Ты... это... сейчас... про кого?! - наконец грозно вопросила красавица, указывая на меня белой ручкой.
Я покраснела не хуже девицы. Ну да... эльфийские ругательства в сочетании с вампирьими «перлами» и бывалого моряка в ступор вгонят, не говоря уж о менее привычных - и более приличных! - гражданах.
- Про жизнь в целом, - буркнула я, сообразив, что морок-то, вероятнее всего, именно сия девица и навела. Как некоторые представители нечисти боятся крепких выражений, так и большинство мороков или иллюзий, особенно если они созданы дилетантами, можно разрушить при их же помощи. - И про это место в частности! А ты кто?
Эх, вежливость, ау, где ты?! Да и была ли ты когда-либо у меня?..
- Я - хозяйка замка, - гордо возвестила девица, вздернув курносый носик.
- Да ну?! - не поверила я. - Замок-то - Кощеев!
- Ну да. А дом моего мужа - и мой дом тоже, не так ли? - изогнула черную, старательно подведенную угольком бровку девица.
- Кхм... - только и смогла высказать я, во все глаза разглядывая это чудо природы.
Нет, я еще понимаю - дочка там, внучка... Но жена?! Седина в бороду, бес в ребро и новые проблемы вместо заслуженной пенсии?
- Чего уставилась? Василиса Патрикеевна я, в девичестве - Прекрасная, по мужу - Бессмертная! - горделиво приосанилась хозяйка замка в пасторальном стиле. - А вот ты кто такая?
- Я? - чуть растерялась я и как можно наглее выдала: - Я - представитель Межрасового Совета Магов. Провожу проверку магической лояльности мифических и сказочных персонажей.
Прекрасные очи моей собеседницы медленно съехались к переносице, и она часто ими захлопала, морща очаровательный лобик. Все верно - Прекрасная! Хвала Светлым звездам, не Премудрая, а то в два счета вышвырнула бы меня за ворота, а те с радостью бы сопроводили дружеским пинком для ускорения.
- А от меня ты что хочешь? - наконец дозрела до вопроса Василиса.
- Мужа твоего, - хмыкнула я и добавила, узрев хищно раздувшиеся ноздри госпожи Бессмертной: - Для делового разговора.
- А-а, - враз поскучнела девица. - Так в библиотеке он... С утра. Книжки свои умные читает. Дверь в углу видишь? Туда иди.
Я пожала плечами, сбросила тяжелые валенки и куртку с шапкой и не без опаски прошествовала к указанной двери. Подозрительно осмотрела ее, даже прикоснулась к бронзовой ручке, но никаких губ, ушей и прочих частей тела на ней так и не появилось, а потому я, решившись, постучала.
- Войдите! - глухо отозвалось из-за двери, и я приняла приглашение.
Библиотека оказалась небольшой светлой комнатой, битком набитой книгами. Однако никакого беспорядка не было - здесь царили уют, гармония и поразительная чистота. За письменным столом возле окна сидел худой мужчина. Высокий, я бы даже сказала длинный, чуть нескладный, лысый... ой, друг мой маг, а недруг - нечисть, так это же и есть Кощей! Скелетообразный вневозрастной бритоголовый субъект! И ничего не страшный, напротив - приклейте ему роскошные волосы, подкормите чуток - и получите почти что эльфа. Ну такого... средней паршивости, на любителя, но все же. К тому же - сногсшибательно зеленоглазого, всем фольклорным колдуньям да породистым котам на зависть. Субъект тем временем отложил в сторону перо и лист бумаги и подслеповато сощурился в мою сторону.
- Здравия желаю, - смущенно буркнула я, застряв в дверях.
Немая сцена длилась недолго...
- Опять ты!.. - обреченно простонал Кощей. - Сгинь, нечисть!
- Э-э... - смущенно замялась я. - Так я тогда это... случайно! Правда-правда!
- Мне от этого легче не было! - вскочив на ноги, с неожиданной силой рявкнул Кощей - у меня на макушке аж волосы зашевелились, даром что в косу заплетены были.
- Ясненько, - пробормотала я. - Нас тут не любят и не ценят... - И, подражая Кощею, резко сменила тон: - Мотив налицо, сударь!
- Ась?! - ошалел худосочный подозреваемый.
- Агась! - с издевкой кивнула я. - Покушение на обережника, милейший, - все равно что преступление против мира в целом!
- Ты это о чем? - насторожил уши Кощей.
- О нескольких попытках избавиться от моей, признаю, не слишком удобной персоны! - мило улыбнулась я, устраиваясь в кресле, и выложила всю историю моих непростых взаимоотношений с берендеевской нечистью, подкрепив рассказ выводом о причастности самого Бессмертного.
- Не было такого! - уперся Кощей.
- Скажи еще, что у меня крыша поехала, вот и кажется невесть что! - хмыкнула я, глядя на него снизу вверх.
- Очень даже может быть, - неожиданно выдал Кощей.
- Что?! - поперхнулась я.
- Светоч-то твой где, берегиня? - ехидно прищурился Кощей, а я вдруг покраснела - помимо воли. - Вот-вот... Так знай, девонька: обережники, добровольно отказавшиеся от Светоча, нередко сходили с ума... Хе-хе... Безумный обережник - что может быть ужаснее для мира? Чистая сила, лишенная разума... Сила, способная стереть с лица земли города и села, уничтожить все и всех...
Мне резко стало плохо. Кровь отхлынула от щек, а на глаза навернулись слезы. Вот только этого мне и не хватало - свихнуться!
Светлые звезды!.. Иногда я сама себе напоминаю бочонок с порохом, на днище которого спокойненько горит свеча. И не знаешь, когда именно рванет...
- Что приуныла, деточка? - задушевно проскрипел Кощей, возвращая меня в реальность. - Не бойся, тебе до безумия еще далеко. Авось придумаешь, что делать-то... берегиня.
- Но у меня, как ты сам заметил, нет Светоча, - возразила я.
- И значит, ты теперь - не берегиня, так? - прищурил левый глаз Кощей.
Я уверенно кивнула, а он едко рассмеялся.
- Иди-ка сюда, деточка, - поманил Кощей, открывая невидимую дверцу в стене. - Иди, не бойся...
Я вздохнула и последовала за исчезнувшим в потайном ходе Бессмертным. Пахнуло прохладой, и я оказалась в маленькой светлой комнатке с возвышающимся посередке камнем в форме усеченного конуса, на верхушке которого лежало... злополучное яйцо.
Я тихонько застонала, вспомнив, как едва не стала причиной конца Кощея. Он чему-то улыбался, стоя рядом с бесценным артефактом, и внимательно наблюдал за мной. И чего ждет, чтобы я покраснела? Да пожалуйста! Я покраснела, причем так, что даже уши запылали. Кощей довольно ухмыльнулся. Я старательно подавила кривую усмешку. Пусть порадуется, мне не жалко.
- Что это, по-твоему? - вкрадчиво вопросил Бессмертный.
- Яйцо, - пожала плечами я.
- А в яйце?
- Игла, - уже раздраженно ответила я.
- Верно, - кивнул Кощей. - А в игле...
- Твоя смерть, - сквозь зубы процедила я, а вредный сказочный персонаж, к моему удивлению, весело расхохотался. До слез.
Я терпеливо ждала, когда Кощей успокоится, разглядывая злополучное яйцо. Левый мизинец противно заныл, и я передернулась, вспомнив процедуру сращивания артефакта.
- Ты что, веришь в эту чушь?! - наконец навеселился Кощей.
- Верю, - буркнула я.
- С каких пор?
- С тех самых, как иглу сломала! - проворчала я.
- Да, жаль было бы потерять столь милую вещицу, - хихикнул Кощей. - Видишь ли, она дорога мне как память... Потому и на вас осерчал тогда - больно уж привык я к этой безделушке.
- А?! - глупо хлопнула глазами я.
- Да, именно так. Когда-то игла действительно хранила меня. До тех пор, пока я не стал тем, кем стал... А легенда осталась. Пусть, красиво же, разве не так? А игла... окошко в прошлое. Не больше.
Я возмущенно что-то промычала, подбирая слова для точного, но цензурного описания своих чувств. Не получилось. Кощей же явно наслаждался произведенным эффектом. Хрыч старый!.. Мне, между прочим, больно было!.. А он...
Стоп. Чего это он говорил? Игла хранила его, пока он не стал тем, кем стал... То есть...
- То есть Светоч только хранил меня, позволив окрепнуть, и, по сути, не так уж мне и нужен? - с замиранием сердца спросила я.
- Именно так, - подтвердил Кощей. - Ты сделала первый шаг к своей судьбе, впервые взяв его в руки, но сейчас тебе не нужны проводники.
- А безумие? - робко пискнула я.
- Шанс есть, - хмыкнул Кощей. - Как и на то, что все обойдется. Хотя я бы на твоем месте не очень-то беспокоился об этом.
- Почему это? - подозрительно прищурилась я.
- Ты уже безумна, - развел руками Бессмертный. - Подумать только - заявиться к предполагаемому убийце в гордом одиночестве и при этом выдвигать требования и даже угрожать! Право слово, я сражен наповал...
- Не прекратишь язвить - действительно сражу, причем безо всяких игл, яиц и прочего барахла, - недружелюбно огрызнулась я.
- Ой, напугала! - насмешливо округлил глаза Кощей, окончательно делаясь похожим на нахального мальчишку.
- Не напугала - предупредила, - поправила я, с истинно королевским видом прошествовав к выходу из сокровищницы.
- Предупрежден - значит, вооружен! - не сдавался Кощей, следуя за мной.
- Кто к нам с чем и зачем - тот от того и того! - поддела его я, переиначив любимую фразу Талля. Бессмертный сердито фыркнул, как лишенный сметаны кот, не находясь с ответом.
- Ведьма, - наконец ворчливо бросил он, невежливо выпихивая меня из библиотеки.
- Ведьма - это звучит гордо! - с пафосом выдала я. А потом как-то резко погрустнела и тяжело вздохнула: - Слушай, твое бессмертное величество, но если это не ты устроил на меня охоту, то кто тогда?..
- А что, у тебя мало врагов? - удивленно приподнял брови Кощей. - Странно, судя по твоему характеру...
- Враги... - задумчиво протянула я.
Вот в них-то у меня недостатка не было. Но кто мог знать, что я в Берендееве? И, самое главное, кто мог настроить против меня свободолюбивую и несговорчивую нечисть? Уж явно не Рэнт, на которого я невольно грешила. Тут маг нужен, причем сильный... и злобный.
- Но ведь неофициально вся нечисть подчиняется тебе, - нахмурилась я. - Потому-то я сразу на тебя и подумала. Да и подданные твои на тебя грешат... Неужели ты не можешь призвать их к порядку?
- Могу, - прищурил зеленые глаза Кощей. - Но надо ли?
- В смысле, боишься конкуренции со стороны сильнейшего, не так ли? - сделала я самые невинные глаза.
- Ты мне не соперница, берегиня, - на удивление спокойно хмыкнул Кощей. - Я древние законы не нарушаю. Есть дети природы и магии - нечисть, духи, стихии, есть те, кто над ними - такие, как я, ставшие мифами, легендами или, к прискорбию, банальными страшилками для детей, - а есть те, которые над миром, одновременно являющиеся его частью и душой. Так мне ли враждовать с той, чья жизнь является залогом существования всего?
Под конец его монолога я лишилась дара речи. Собственное место в мире вновь показалось чем-то нереальным и недостижимым, а жизнь - странной до невозможности штукой. Я считала, что, избавившись от Светоча, перестану быть берегиней, однако то, что происходило сейчас, полностью опровергало все мои доводы и рассуждения. Суть проблемы наконец-то начала доходить до меня, и от этого волосы непроизвольно порывались встать дыбом. Берегиня - это не Светоч, который можно снять, не должность, с которой можно уволить, не работа, про которую можно забыть. Это - моя кровь, непрерывно текущая в жилах, моя жизнь, для чего-то нужная миру. Не потому ли он так упорно не желает моей смерти? Ведь я так часто была в полушаге от Грани...
- Тяжело быть последней из своего рода, - вздохнул Кощей, с сочувствием глядя на меня.
- А я последняя? - сдавленно переспросила я.
- Кто знает? - протянул Бессмертный. - Даже Владыка россов не даст тебе ответа на этот вопрос, хотя для Реан’аттара он - первостепенный.
- Почему? - ухватилась я за эти слова, как голодный вурдалак - за тщедушного рыцаря.
- Потому! - спохватившись, отрезал Кощей. - И вообще, шла бы ты уже, Ярослава Владомировна, домой. Не хватало еще, чтобы берендеевцы объявили поход против нечисти, посмевшей покуситься на их целительницу!
- Как же, объявят они... разве что благодарность, - поморщилась я. Бритоголовый «эльф» ухмыльнулся, потом вздохнул и проговорил:
- А насчет помощи не переживай - приструню я нечисть распоясавшуюся, напомню проклятущей, кто здесь хозяин! А заодно вытрясу из неслухов, кто приказал тебя с дороги убрать... и кто именем моим честным прикрывается, дело недоброе задумав!
- Спасибо! - искренне обрадовалась я.
- Обожди благодарить, - прервал мои восторги Кощей. - Вот ежели выясню чего - тогда дело другое будет. А сейчас ступай-ка ты домой. Да в лес пока без надобности не суйся - предателей везде сыскать можно, не всех страхом да уговорами возьмешь...
- Да что со мной случится, - махнула рукой я, - сдачи давать мы тоже обучены!
- А ты не перечь старшим! - прикрикнул Кощей, грозя мне пальцем. - Пока ты жива - мир в относительном равновесии. С гибелью каждого из обережников он и так терял что-то важное, ценное, невосполнимое. А что будет, если еще и последний из вас исчезнет?!
- Спасибо, что так беспокоитесь о моей жизни, - оскорбленно фыркнула я. - Растрогана до кончиков волос!
И в самом деле обидно! Выходит, все пекутся обо мне исключительно потому, что я - какая-то важная деталька сложного мирового механизма, без которой произойдет серьезный сбой и, как следствие, - крах. А сама по себе я абсолютно ничего не представляю! Угораздило же меня родиться непонятно кем непонятно для чего...
- Не обижайся, - улыбнулся Кощей. - Лучше прислушайся к моим советам и запомни - каждое существо важно само по себе. Просто некоторые имеют для мира особую ценность. Таков закон мироздания.
- А я думала - старческий маразм, - буркнула я себе под нос, так, чтобы Бессмертный не услышал. Проверять бессменного царя всея нечистой силы на терпимость к ехидным шпилькам не хотелось - я не самоубийца, хоть иногда на это и похоже.
- Я тебе провожатого найду, - продолжал тем временем Кощей.
Я и глазом не успела моргнуть, как он исчез. Зато проявилась его вторая половина - высокая, светловолосая и стервозная до зубной боли.
- Поговорили? - зло прищурив глаза, поинтересовалась она. В хрустальном голоске явно слышалась угроза.
- Поговорили, - невозмутимо подтвердила я, надевая свою одежку.
- И как?
- Что - как? - немного растерялась я.
- Как тебе мой муж? - Угроза зазвенела более отчетливо.
- Симпатичный, - ляпнула я, не подумав.
Василиса Бессмертная, в девичестве - Прекрасная, стала просто красной. Как вареная свекла. Я с интересом наблюдала, как ее раздувает от негодования, гадая, как мне от нее отбиваться, если вдруг задумает глаза выцарапать либо волосы повыдергивать. Однако обошлось - вернулся сияющий Кощей.
- Василисушка! - ласково начал он. - Что ж ты нашей гостье чая не предложишь?
- С беленой? - ехидно уточнила его женушка.
- Предпочитаю с волчьей ягодой, - не удержалась я.
- Всегда пожалуйста! - откликнулась Василиса.
Ничего не понимающий Кощей молча наблюдал за обменом любезностями между мной и своей супругой.
- Василиса... - начал было он, но передумал, махнул рукой и обратился ко мне: - Проводник мой живо тебя до дома доставит. Только ты уж над ним не издевайся, а то он и так жизнью обиженный...
- Я над блаженными не глумлюсь, - с достоинством отозвалась я, бросая на Василису многозначительный взгляд. Та скрипнула зубами, но смолчала.
- Прощай, Ярослава Владомировна, - усмехнулся Кощей, делая непонятный пасс левой ладонью. - Искренне надеюсь, что нам с тобою больше не доведется свидеться... при подобных обстоятельствах!
Пространство подернулось туманной дымкой, рассыпалось серебристыми звездочками, и я обнаружила, что стою на заснеженном уступе перед закрытыми воротами. Последние, кстати, благоразумно прикидывались обыкновенными железными створками, помня мою угрозу и не желая проверять, не пошутила ли я.
- И где же проводник? - проворчала я, поежившись от резкого колючего ветра.
- Здесь я, - неуверенно пискнуло из-за наметенного перед воротами сугроба. Я заинтересованно заглянула туда - и не смогла сдержать злорадной улыбки.
- Это судьба, - ласково прожурчала я, выуживая из снега знакомого печального черта. - Итак, голубчик, отправь-ка меня домой... И без нездорового чувства юмора! Иначе эта наша встреча последней не будет, обещаю.
- А если сделаю все, как вы сказали? - обреченно хлюпнул пятачком нечистик.
- Тогда мы больше не увидимся... ежели сам мне дорожку перебежать не вздумаешь, - благодушно улыбнулась я, подчеркнуто аккуратно ставя черта на хрустящий под ногами снег. - Все понял?
- Ученый уже... - едва слышно буркнул он, вовлекая меня в очередное перемещение.
Перед глазами мелькнуло звездное небо, земля ушла из-под ног... и я оказалась сидящей в сугробе, наметенном перед воротами. Со стороны последних послышался подозрительный скрип, похожий на ехидное хихиканье, а черт смущенно поскреб в пушистом затылке когтистой лапкой, опасливо косясь на меня.
- Ну и? - проворчала я, выбираясь из сугроба. - Что все это значит?
- Не ведаю, госпожа волшебница, - дрожащим голоском пропищал нечистик. - Наверное, я ослаб...
Я окинула его скептическим взором. До чего дошла современная нечисть! В былые времена собственный хвост бы проглотила, но в слабости не призналась, особенно магу, а сейчас только ныть и горазда!
- Кроэх, - выдохнула я излюбленное ругательство эльфов. Именно так они называли самые неприятные ситуации, хотя слово это имеет более глубокий потаенный смысл... впрочем, вот это пусть останется тайной, тем более все равно мало кто верит, что эльфы могут неприлично выражаться.
Чертик страдальчески дернулся и сморщился. Вряд ли он знает эльфийский язык, зато смысл уловил безошибочно. А подобные обороты речи нечисть почему-то очень не любит...
- Извини, - усмехнулась я, задумчиво покусывая губы. - Иди-ка ты... ну, куда тебе надо, короче. Без тебя обойдусь.
- Но Его Бессмертие... - заикнулся было черт.
- Я же говорю, что все улажу, - нетерпеливо прищелкнула пальцами я. - Иди, пока я добрая. А то у меня как раз нечисти для очередного опыта не хватает...
Черт охнул, вытаращил глазенки, обернулся вокруг себя и исчез. Вот симулянт шерстяной! Сил у него нет! Эх, зря отпустила, надо было надавить пожестче, а не жалеть «бедного маленького» рогатого! Я раздосадовано вздохнула и как бы невзначай заехала в образовавшийся на воротах глаз локтем. Тоненько взвизгнув, глаз исчез. Будет знать, как мне в спину рожи корчить!
Первым делом я попыталась открыть малые врата. Но то ли я устала, то ли местность была неподходящая, то ли отсутствие Светоча сказалось, - ничего у меня не получилось.
Что же, возвращаться к Кощею и просить нового проводника? Или рискнуть и открыть портал? А если по-другому попробовать?
Я прикрыла глаза, выкинула из головы посторонние мысли и сосредоточилась на одной-единственной. Потянулась к ней, как росток к солнышку, улыбнулась и тихо позвала. И вскрикнула от неожиданности, когда в плечо ткнулось что-то теплое, мягкое, сопящее. Резко обернулась - и крик повторился, только на сей раз он был полон радости. И как я раньше не догадалась поступить подобным образом?!
Сметанка стояла смирно, пока я висла на ее шее, рассказывая, какая она молодчина. Потом вопросительно фыркнула, освобождаясь и поворачиваясь ко мне боком. Я потрепала ее по гриве, осторожно коснулась тонкого рога - видимо, лошадка посчитала, что скрывать свой истинный облик здесь не от кого, - и вскарабкалась на спину. Обхватила за шею, памятуя об особенностях передвижения на единорогах. Сметанка тоненько заржала, пружинисто прыгнула вверх...
Эх, пожалуй, с полетами на единорогах могут сравниться только прыжки через костер!
ГЛАВА ШЕСТАЯ.
ВЕСНА
Дети - цветы жизни. Но не всем по плечу быть садовниками!
Ярослава
Весенний дождичек, порадовавший звонкой дробью по давно превратившемуся в лужи снегу, закончился. Беспечные птахи, воспевая приход долгожданного тепла, порхали средь начинающих зеленеть ветвей. Сияющий чистотой дом как нельзя более соответствовал весеннему настроению, которое изрядно портил хмурый, словно в неурочное время разбуженный медведь, вампир. Нахохлившись, он сидел за столом в светлой горнице, заменяющей рабочий кабинет, демонстративно отгородился от меня играющей роль вазы бутылью с охапкой веточек трогательно-пушистой вербы и упорно игнорировал напеченные Кузьмой румяные пирожки. Я же игнорировала вампира, отчаявшись достучаться до него и решив наслаждаться жизнью.
Как ни странно, но Къятт дулся на меня из-за моего нежелания возвращаться в Старгост. Сие заманчивое предложение я получила еще в середине зимы, когда вернулась из злополучного леса. Даже не думала, что мое исчезновение наделает столько шума! Тем не менее, вернувшись, замерзшая, голодная, но живая я обнаружила в Калинках не только встревоженного вампира, в буквальном смысле рвущего на себе волосы, но и старшего сыночка царя Берендея, своего оболтуса-друга Мителлиуса Аверона, собственного жениха и не менее родного наставника, грозящего перевернуть вверх дном все Берендеево. Царевич, бледный, с тоской во взгляде, убеждал Респота, что вины его батюшки здесь нет, но архимаг принципиально не слушал, и на его эмоциональные вопли с любопытством сбежались все жители деревни. В центре всеобщего внимания оказался и Великий Инквизитор Картоха, донельзя несчастный, трясущийся и клянущийся всем на свете, что и пальцем меня не трогал и не прикапывал в особо глубоком сугробе, дабы избавиться от улик. Мирослав молчал, но, судя по тому, как судорожно цеплялся за него Мит, молчание сие было предвестником решительных действий, сопоставимых по последствиям с землетрясением. При таком раскладе мое скромное явление (Сметанка приземлилась за околицей, дождалась, пока я спешусь, и отправилась домой) осталось незамеченным, так что пришлось брать дело в свои руки и, протолкавшись поближе к стоящему в эпицентре суматохи Картохе, вежливо поинтересоваться, а что же здесь происходит? О чем сразу же и пожалела...
Великий Инквизитор упал в обморок - видимо, уверился, что небо вняло его мольбам и избавило от меня мир, а тут такой облом случился, - и все внимание переключилось на меня. Я была осмотрена, затискана, затащена в избу, подальше от посторонних глаз, после чего всеобщая любовь и нежность резко сошли на нет, превратившись в подозрение и обиду - мол, раз жива, значит, и церемониться со мной нечего. Я обиделась в ответ и наотрез отказалась сознаваться, где была, на все вопросы отвечая одно - в Рядках, лечила брата Речко. На завывания Къятта о том, что в Рядках и духа моего не было, как, впрочем, и Речко с его братцем, я лишь пожимала плечами - мол, где была - сказала, верь - не верь, не мои проблемы. Мит понимающе ухмылялся - уж он-то мигом просек мою позицию и знал, что теперь меня с нее и упряжкой быков не сдвинуть. Респот речитативом вещал о моей безалаберности, могущей однажды стоить мне жизни. Мирош по-прежнему молчал, стоял рядом, не выпуская моей ладони из своей, и задумчиво смотрел на меня. Я упорно не поддавалась никаким психологическим воздействиям, решив, что все, чего я добьюсь откровенным рассказом, ограничится тем, что меня увезут из Берендеева... и сошлют куда-нибудь еще, в горный монастырь, например, где я уже сама от тоски в пропасть спрыгну. Нет уж! Мне самой теперь интересно, кто на меня так взъелся, вот и выясню все... сама! Тем более что и Кощей обещал помочь...
А эта компания явно не понимала, что я хочу есть и спать, а не слушать их домыслы относительно моих умственных способностей. Тогда я в первый раз отказалась возвращаться в Медер либо в Росвенну, заявив, что мне и тут неплохо. Кое-как выставив гостей за порог, я заперлась, велела Кузьме гнать всех прочь и, наскоро перекусив, завалилась спать прямо на печку. И только утром обнаружила, что Респот успел подбросить мне подарочек в виде магического Зеркала. Отчитавшись перед наставником, что у меня все в порядке, я с тоской подумала, а так ли это на самом деле - ведь теперь я оказалась под пристальным наблюдением...
Во второй раз я отказалась покидать Калинки уже в конце зимы, когда Къятт едва успел вытащить меня из проруби. Попотеть ему пришлось изрядно, так как затаившийся под толщей льда водяной силой и упорством, к сожалению, обделен не был.
Алёна ехидно хихикала при виде нас, интересуясь, кто же такой добрый превратил нас в четырехногое и двухголовое чудище, но мы с вампиром на подначки не реагировали - вволю наоравшись друг на друга, мы уже были не в состоянии злиться на окружающих. К тому же, «чудище» не всегда было четырехногим, порой щеголяя и шестью конечностями. Полагаю, Къятт искренне верил, что я не замечаю, как иногда за мной на почтительном расстоянии следует внушительных размеров черный зверь. Вампир-оборотень, ну и шутка природы... Вернее, любви. Лично я с трудом могла представить, как может истинный оборотень поладить с вампиром... И теперь результат этого лада молча злился на мой третий отказ немедленно собрать вещи и отправиться к жениху под крылышко.
На сей раз меня чуть было не затоптал невесть откуда взявшийся бык, огромный, как дракон, и злой, как обокраденная мною Яга. От быков бегать я уже давно научилась - спасибо Миту за посильную помощь, так что в результате никто не пострадал - ни я, шустрее кошки взлетевшая на высокие и крепкие ворота старосты, ни бык, вовремя пойманный хозяином и не успевший ни разу боднуть эти самые ворота. Если б успел, то пошел бы не в теплый коровник, а старосте на шашлык... Только к тому времени Къятт уже был болен паранойей...
- На прошлой неделе и вовсе чуть не стащили, мешок на голову накинув! Вот достанут тебя таки в один вовсе не прекрасный день, - буркнул наконец вампир сердито, - будешь знать!
- Не буду! - улыбнулась я. - Потому как к тому моменту мне уже будет все равно...
Про мешок я вспоминать не любила. Мало того что испугалась, так еще чуть не задохнулась. Впрочем, зря Къятт волнуется - незадачливые похитители век помнить будут, как с магами шутить... Жаль только, что они слишком быстро убежали, ни лиц рассмотреть, ни расспросить толком не удалось.
- Тьфу, я за нее переживаю, а она смеется! - разозлился вампир. - Неужели так трудно быть осторожной и не бродить одной?
- Да я и так уже забыла, когда последний раз была в блаженном одиночестве, - поморщилась я. - Кстати, надо в лес сходить, Фаньке про ночнаря рассказать - вдруг узнает, кто на меня клык точит.
- Ходил я уже, - отмахнулся вампир, - ночью сегодняшней. Не знает леший ничего - проспал всю зиму, как пенек, раскачаться не может.
Я разочарованно вздохнула - Кощей тоже ничем порадовать не мог, отчаявшись найти рискнувшего прикрываться его именем злодея.
Дробный стук спас меня от дальнейших размышлений. Я рванула к двери и распахнула ее, не пытаясь выяснить, кому понадобилась. Однозначно - не Великому Инквизитору. Тот после памятных зимних событий напрочь забыл дорогу к моему домику - как и о том, что когда-то совершенно искренне считал меня исчадием зла. Каяться в прошлых грехах, конечно, не спешил, но и изничтожить путем, скажем, обливания святой водой тоже уже не пытался. Этому обстоятельству я была весьма рада, зато Алёне теперь доставалось за двоих, ну да знахарка наша не робкого десятка, Картохе от нее тоже попадает...
Гость, стоявший на пороге, старательно кутался в плащ и производил впечатление тяжело больного человека.
- Мне целитель нужен, - хрипло шепнул он, стараясь еще ниже натянуть и без того закрывающий все лицо капюшон.
- Я целитель, - осторожно отозвалась я. - Проходите!
Я посторонилась, пропуская незнакомца в избу. Тот рыбкой юркнул в уютное тепло, тяжело осел на лавку, не снимая плаща.
- Чем я могу помочь? - вежливо спросила я. Гость замялся, но все же ответил:
- Я хотел бы поговорить наедине, если это можно.
- Не думаю, что я помешаю, - уперся насторожившийся вампир. - Воспринимайте меня как помощника целителя.
- Боюсь, тогда разговора не получится, - медленно качнул головой незнакомец.
- Не мои проблемы, - буркнул вампир.
- Къятт, выйди, - попросила я и пристально посмотрела на него.
Вампир скрипнул клыками, осуждающе хмыкнул, накинул куртку и вышел, хлопнув дверью. Впрочем, я не сомневалась, что далеко не ушел - наверняка расположился на крыльце, готовый, в случае чего, выбить дверь... ведьмохранитель, и смех и грех! Еще один сторож любопытно пыхтел за кухонной шторкой, не спеша показываться неизвестно кому, но не расслабляясь ни на миг. Кузя маленький, но бьет сильно - Инквизитор Картоха свидетель. Или пострадавший, что точнее. Я невольно умилилась - надо же, сколько у меня защитников! Жаль даже, что у гостя вполне мирные намерения и им не придется порвать его на мелкие клочки...
- Ну вот мы и одни, - повернулась я к гостю. - Этого хотел? Так яви же миру светлый лик свой, царевич златокудрый! Не дай погибнуть нам во тьме невежества, незнанья красоты...
- Прекрати издеваться! - проворчал «незнакомец», выпутываясь из плаща. - Я здесь инкогнито!
- Заметила, - пожала я плечами. - А раз так, бросаться на колени и лобызать твои заляпанные грязью сапоги... кстати, мог бы и снять, полы только что помыла! - вовсе не обязательно?
- Вообще-то нет, но если ты так хочешь - мешать не буду! - ухмыльнулся Берендей-младший, тем не менее поспешно снимая злополучную обувь.
- О, что тебе мои желанья! - с трудом удерживая хохот, прижала ладонь к сердцу я. - Разве кто-либо достоин касаться священной грязи с обуви самого наследника престола?! Кстати, а что ты здесь забыл?
- Наконец-то, - проворчал царевич, - а то я уж думал, что пребывание в деревне не пошло тебе на пользу!
- Ошибаешься, очень даже пошло, - возразила я, усаживаясь напротив. - Вижу, ты тоже решил сюда перебраться?
- Я решил помощи просить, - мрачно ответствовал Берендей. - Бросила нас на растерзание батюшки, и горя не знаешь!
- Это точно, - согласилась я. - По сравнению с тем, что вы с братцем в Белокамне устроили, здешняя жизнь кажется мне малиной. Выкладывай, что стряслось, коли пришел... Как там в сказаниях: что, добрый молодец, невесел, буйну голову повесил?
- Это все отец! - простонал Берендей, старательно отводя взгляд от висящего на стене портрета царя-батюшки. - Окончательно меня достал! «Корону, - говорит, - до тех пор не получишь, покуда жену в терем царский не приведешь!» И в чем ведь штука-то - мне до короны дела пока нет никакого, даром что искусству править обучен! Мне от угроз отцовых и горя бы не было, кабы он день-деньской не охал, то за поясницу, то за сердце хватаясь! И глядит с таким укором, что впору со стыда под землю провалиться! На жалость давит, ясное дело, понимаю хорошо, да все одно грузом на душе лежит, покоя не дает... Помоги, а?
- Чем? - опешила я. - Нет, я, кончено, могу царя подлечить, здоровье поправить, но кто ему помешает притворяться и дальше? А уговаривать его отстать от тебя я не собираюсь, уж прости - он отец, а из родительской головы мысли относительно чада любимого ничем не выбьешь!
- И что мне теперь делать?! - убито поинтересовался царевич, глядя на меня с такой тоской, что мне аж неловко стало.
- Ну... женись, что ли? - неуверенно предложила я, понимая, впрочем, какой получу ответ.
- Не хочу! - взвыл Берендей, кулаком по лавке стукнув да чуть ее на две половинки не раскроив. - Ты хоть «невест» моих видела? А, по глазам вижу, что да!
Видела. Налюбовалась, пока в Белокамне жила - каждый день, почитай, возле терема дежурили, старшего сына царя поджидая. И прекрасно понимаю беднягу - таких «умниц да милашек» специально искать будешь - не сыщешь... Да, понимать - понимаю, но сделать-то все равно ничего не могу!
- А от меня-то ты чего хочешь?! - не выдержала я. - Меня уже твой братец младшенький со своей манией достал, а теперь еще и ты! Отказывайся тогда от трона и в монастырь уходи!
- Ага! - возмутился Берендей. - И корону Ваньке оставить?! Я еще из ума не выжил!
- А раз так, вот и решай, что для тебя важнее: собственное «хочу - не хочу» или судьба родного царства! - постановила я, а в следующее мгновение в комнату вломился готовый к бою вампир.
Только узрев его на пороге, воинственного и собранного, я поняла, что разговор наш с Берендеем по интонациям и громкости на мирный никак не походил. Къятт явно был сбит с толку несоответствием открывшейся его взору картины дружеских посиделок и недавнего эмоционального звукового сопровождения.
- Не стой на пороге. Заходи и закрой дверь, дует, между прочим, - вздохнула я. Вампир, ни слова не говоря, выполнил указания, подошел к царевичу, отвесил ему положенный поклон и так же молча встал рядом со мной, переводя вопросительный взгляд с меня на Берендея и обратно.
- Смотрю, ты превосходно справляешься с охраной Ярославы, - улыбнулся своему будущему подданному наследник престола Берендеева Царства.
- Да, твой батюшка подобрал хорошего соглядатая, - поддакнула я.
- Я не соглядатай, а охранник!
- Это не батюшка! - в один голос отозвались парни, а я хищно прищурилась.
Не батюшка, значит? А кто тогда?
Но учинить допрос не получилось...
- Ярослава! - Дверь без предупреждения распахнулась; застывшая в проеме Алёна не пылала дружескими чувствами.
- Это не я! - по инерции выпалила я, подскакивая на месте и соображая, что могло произойти.
- Ясен пень не ты! - рявкнула знахарка. - Картоха это! Поймаю заразу - запеку в костре, до хрустящей корочки!.. Ведь совсем ненадолго отлучилась...
- А... что произошло? - поинтересовалась я.
- Этот гад все окна и двери в моей избе заколотил! - яростно проговорила Алёна. - А у меня роженица на руках! А все травы, зелья, все необходимое - в избе! А избу...
- Помню, Картоха заколотил, - кивнула я, сообразив, что девушка в шоке. - Ничего страшного, веди ее сюда! Так, парни, выметайтесь отсюда... Оба! Хотя нет, идите Алёне помогите, а я пока здесь все подготовлю...
Знахарка, очнувшись, выбежала на улицу. Берендей с Къяттом поспешили за ней. Я постояла, собираясь с мыслями и вспоминая, что может понадобиться, и принялась за дело.
Ребята вернулись быстро - знахарка жила неподалеку. Къятт с царевичем вели под руки молодую женщину, бледную, тяжело дышащую. Бросилась в глаза ее необычная красота - почти белые, искрящиеся серебром волосы, яркие темно-желто-зеленые глаза...
- В мою комнату, - скомандовала я парням, и те поспешили выполнить распоряжение. Вслед за ними бежала Алёна.
- Всё там, - быстро ответила я на ее вопрошающий взгляд.
Одобрительно кивнув, знахарка скрылась в моей спальне. Посреди комнаты остался стоять лишь высокий молодой мужчина, бледный донельзя, с полными тревоги темными глазами. Он то и дело ерошил и без того спутанные светло-русые волосы и нервно кусал почти бескровные губы.
- Все будет хорошо, - убежденно проговорила я, беря его за руку и насильно усаживая за стол. Нахмурилась, соображая, где находится успокаивающее зелье, и улыбнулась - верный Кузя, словно прочитав мои мысли, уже поставил перед будущим отцом стакан воды и флакончик темного стекла. - Выпей, ну же! - требовательно сказала я, накапав в воду положенное количество зелья и придвигая стакан к невменяемому мужчине. Впрочем, на меня он никак не реагировал, пришлось поить силой. Лишь после этого у него появился осмысленный взгляд. Мужчина быстро огляделся, будто только что заметив, где находится, и попытался встать:
- Ал... Авея!..
- С ней все будет хорошо, - удержала его я. - Тебя как зовут?
- Ар, - выдохнул он после едва заметной паузы.
- Хорошо, Ар. Допей, полегчает...
- Я к ней! - заявил он.
- Вот уж глупости, - фыркнула я. - Там тебе точно не место!
Как бы в ответ на эти слова, из спальни пробкой вылетели Къятт и Берендей.
- И не мешать мне! - заявила Алёна, выглядывая в комнату. - Сидите тише мыши! А еще лучше, прогуляйтесь, вечер дивный...
- Это мысль, - воодушевилась я. - Посидим на крылечке, нечего тут обстановку нагнетать! - И я, подгоняя парней, включая Ара, пошла к выходу.
- Яра, милочка, далеко ли собралась? - нагнал меня ласковый голос Алёны.
- До калитки, - вежливо ответила я, оборачиваясь.
- Ну уж нет, ты мне здесь понадобишься, - отрезала знахарка.
- Я? - растерялась я. - Зачем?! Я все равно ничего не знаю... вернее, знаю, но не умею!
- Ничего! - хищно улыбнулась девушка. - Пора из образованного теоретика делать опытного практика! Ну чего встала, как столб верстовой? Вскипяти еще воды... для начала!
* * *
Когда я наконец выползла из избушки, над деревней занимался рассвет. На диво прекрасный, чистый, словно самый первый из увиденных... Указав дрожащей рукой на дом кинувшемуся ко мне Ару и проскрипев:
- Мальчик... - я рухнула на лавочку, рядом с Къяттом и уснувшим Берендеем, ошалевшим взглядом вперившись в светлеющее небо и вслушиваясь в эхо, поднятое торопливыми шагами новоиспеченного отца и звучным хлопком закрывающейся двери.
- Девица-красавица, что ж ты так на упыря-то похожа? - присвистнул вампир, с интересом разглядывая мое усталое, ничего не выражающее лицо.
- А? - переспросила я, скосив на него левый глаз.
- Плохо дело, - покачал головой Къятт. - Что, страшно было?
- Не то слово, - выдохнула я. - И, знаешь, кажется, я окончательно определилась со специализацией... И не в пользу целительства!
- А что так? - хмыкнул вампир.
- Ломать - не строить, - грустно улыбнулась я. - И вообще, я, как оказалось, та еще трусиха...
- Заметил, - саркастически кивнул Къятт.
- Не издевайся, - вздохнула я. - Много ли надо храбрости для того, чтобы убить упыря, развоплотить призрака или извести крысолаков! Каждый дурак справится... А целители... или знахари... Алёна, она знаешь какая? Спокойная, умелая, выдержанная... А у меня до сих пор руки дрожат.
- Первый раз - он трудный самый, - философски изрек вампир. - Опыт приходит со временем.
- Нет уж, - твердо сказала я. - Никакого опыта. Человечество не выдержит, если я над ним буду эксперименты проводить. Я уж лучше по старинке... над нежитью...
- Где нежить?! - всполошился царевич, подпрыгивая на лавочке.
- Сидеть, - удержала его за рукав я. - В округе все спокойно.
- Уже все? - уставился на меня Берендей.
- Да, - кивнула я.
- И... как?!
- Мальчик, - улыбнулась я.
- Здорово! - одобрил Берендей.
- Вот-вот, - вкрадчиво начала я. - Дети - это здорово! Видел бы ты, как Ар засиял! Вот женишься, станешь папочкой...
- Не дави на больную мозоль, а? - простонал Берендей, и я признала, что фокус не удался.
- Ярослава, ты где? - выглянула из избушки Алёна. - Иди-ка сюда. Да клыкастого с кудрявым прихвати, нечего вам мерзнуть.
В избушке было тепло, тесно и светло - Ар сиял ярче вешнего солнышка, бережно держа Авею за руку и всматриваясь в крошечное личико сладко спящего младенца. Но, стоило нам с вампиром боязливо приблизиться, как ребенок распахнул глаза. Желто-зеленые, как у матери. И улыбнулся. Я смущенно улыбнулась в ответ, понятия не имея, как вести себя с детьми.
- Ты ему понравилась, - констатировала Авея. - Хочешь подержать?
- Хочу... Но не буду! - скороговоркой произнесла я, прячась за Къятта.
- Ярослава, - засмеялся Ар, - он еще маленький и не кусается...
- Зато я - большая и неуклюжая, - вздохнула я. Алёна уничижительно хмыкнула и покачала головой, а потом решительно проговорила:
- А теперь вон отсюда все! Авее отдых нужен.
- Оставайтесь здесь, сколько потребуется, - сказала я Ару, едва Алёна захлопнула за нами дверь моей спаленки. Знахарка за ночь успела поведать мне, что Ар и Авея - неместные, что идти-то им и некуда - ждать никто не ждет, а с ребенком продолжать путь - не самое умное решение. Мужчина благодарно пожал мне руку. - Тебе тоже отдых не помешает, - критическим взглядом оглядела его я. - Устраивайся либо на лавке, либо на печи, а ежели чего, Алёна тебя разбудит.
- А как же ты? - обеспокоено вопросил Ар. - Ты едва на ногах держишься!
От пережитого ужаса, - подленько хихикнул внутренний голос. Отмахнувшись от него, я вцепилась в вампира и вздохнула:
- Для того и существуют друзья, чтобы делиться пищей и кровом. Верно?
- Пошли уж, друг, - хмыкнул Къятт. - И ты, царевич, не отставай - в тесноте да не в обиде, место всем найдется.
Уже в доме вампира, обнявшись с лавкой, я пробормотала:
- Будить только при условии, что мною начнут обедать... В любом другом случае я отобедаю разбудившим!.. - и мгновенно провалилась в блаженный сон.
* * *
Ар и Авея покинули Калинки через месяц, когда солнышко начало пригревать по-летнему, а деревья наконец-то оделись в нежно-зеленую дымку листьев. Все это время они жили у меня, и я уже привыкла спать на печке, под добродушное ворчание хозяйничающего Кузьмы, который, кстати, искренне привязался к молодой паре и ребенку. Как, впрочем, и я, хотя поведение супругов поначалу казалось несколько странным. Они почти всегда запинались в своих именах - словно хотели сказать одно и, внезапно опомнившись, в последний момент меняли на другое. О себе, опять же, рассказывали мало и неохотно, но тут я их понимала - я тоже не люблю, когда моей жизнью кто-то интересуется. А еще меня смущал Ар... вернее, его аура. Сколько я ни вглядывалась, но ничего не видела, в то время как интуиция вопияла о том, что передо мной - маг. Спросить прямо я стеснялась, вот и мучилась над этой загадкой, не понимая, в чем дело. Может, разгадка была во мне самой - я могла ошибаться. Или же в самом мужчине - в мощном блокирующем щите, например. А в остальном и Ар, и Авея были замечательными людьми, веселыми, улыбчивыми, любящими друг друга.
А еще малыш... Если сначала я не решалась даже приближаться к ребенку, то в один прекрасный день обнаружила, что без малейшего страха держу его на руках. Авея от души смеялась, глядя на мои неловкие попытки наладить общение. У ребенка никаких проблем с этим не возникало - он не плакал, не хныкал, не пугался, а тянул ко мне ручонки и радостно улыбался, наверняка недоумевая, почему у меня дрожат руки... Ар хватался за любую работу, чтобы скопить хоть немного денег, и в избушке появлялся лишь под вечер, однако и он с удовольствием возился с сыном, осваивая нелегкое искусство - быть отцом. Получалось у него замечательно.
С именем малыша родители решили не ломать голову, неизвестно почему доверив это важное дело мне.
- Дай ему имя! - при молчаливом согласии Ара попросила Авея, вручив мне ребенка.
- Почему я? - растерянно выдохнула я.
- Не знаю, - протянула она, - просто чувствую, что ты дашь ему верное имя... которое убережет его от многих проблем в жизни...
И хоть бы кто поинтересовался, готова ли я к такой ответственности?!
- За результат не отвечаю, - честно предупредила я, но эти беспечные существа только улыбнулись, полностью вверяя мне судьбу мальчика.
Создатель мой!.. Так, а теперь, Светлые силы, подскажите-ка мне, шепните... намекните...
Я закрыла глаза и даже дышать перестала. А потом, когда тишина в комнате начала звенеть, торжествующе выдохнула и произнесла только что услышанное, кем-то подсказанное имя:
- Владэн!
Оберегающий.
- Мне нравится! - улыбнулась Авея.
- Мне тоже, - кивнул Ар и как-то странно, одобрительно и вместе с тем благодарно, посмотрел на меня.
Точно маг, - мелькнула шальная мысль. Только почему-то не может воспользоваться силой...
- Вот ты и стала названой матерью, Ярослава, - рассмеялась Авея. - Надеюсь, это тебе не в тягость?
- Ну что ты, - смущенно пробормотала я, - мне это в радость! Главное, вы сами обо мне не забывайте... А то ведь я даже не знаю, где вас искать! И... если когда-нибудь Владэну будет нужна помощь, я всегда помогу.
- И я! - заявил запыхавшийся Берендей, впущенный Кузьмой. - Не против, если я буду его названым отцом?
- Почтем за честь! - склонил голову Ар.
- Алёны здесь нет, - ехидно пропела я, передавая сладко посапывающего Владэна Авее. Берендей отчаянно покраснел и ответил мне неубедительно недоумевающим взглядом.
Все это время царевич провел в Калинках, воспользовавшись гостеприимством Къятта, и даже Великий Инквизитор сообразил, ради чего Берендей не покидает захудалую деревеньку. Ради кого. Правда, понял он это ценой нескольких синяков и уязвленного самолюбия, после чего зарекся обзывать Алёну ведьмой и строить против нее козни. И началась у Холя Картохи на редкость скучная и однообразная жизнь... Зато мечты царя-батюшки, кажется, были как никогда близки к осуществлению.
Так и пролетел месяц... Несмотря на все уговоры, Авея и Ар ушли, не забыв, разумеется, своего сына. Прощание было долгим и эмоциональным. У всех глаза были на мокром месте, а когда впряженная в телегу лошадка, увезшая новых друзей, скрылась из вида, я и вовсе разревелась, осознав, насколько дороги стали мне эти люди.
Впрочем... кто знает, может, мы еще встретимся? Должна же я увидеть, каким вырастет Владэн!
* * *
- Царь-батюшка, ну что же мне, огнешарами его до столицы гнать?! - почти плакала я, битый час доказывая Берендею-старшему, что не могу заставить его сына вернуться в терем сию же минуту.
Царь по другую сторону Зеркала вздыхал, охал, хватался за сердце и заламывал руки, всем своим видом говоря, до чего его довел наследничек. Последний же, зараза, сидел на моем крыльце и в компании знахарки лузгал семечки, ничуть не смущаясь, что я вынуждена успокаивать его отца.
Правда, потом я отыгралась, в отместку превратив семечки в тараканов, за что была заклеймена позором как черствая особа, не способная понять романтичности момента. Куда уж романтичнее - щелкать семечки на чужом крыльце, любуясь на закат солнца и пьяного старосту Репку, назло жене танцующего на крыше дома на фоне этого самого заката!..
Плюнув на них, я хлопнула дверью и ушла к Къятту, благо что вампир философски относился к периодически ночующим у него личностям, то и дело жалующимся друг на друга.
А миром правила весна... Нежные ароматы цветущих вишен и яблонь, пьянящее вино жасмина и черемухи... Теплые ночи, сладкое пение соловьев... Мрачный вампир с очередной нотацией, почему это я в одиночестве хожу по деревне... Сказка! Улыбнувшись, я чмокнула клыкастого няня в щеку, тем самым вогнав его в краску и нейтрализовав на некоторое время, обосновалась на нагретом за день деревянном крылечке и, вслушиваясь в весеннюю ночь и наслаждаясь ее ароматами, незаметно для себя заснула...
Пробуждение вышло на редкость оригинальным. Къятт ночью не решился потревожить меня, просто накинул на плечи теплый плед, но не это меня возмутило, а то, что, проснувшись от странно знакомого звука и рефлекторно скатившись вниз по ступенькам, я разлепила глаза и обнаружила на том месте, где только что сидела, весело покачивающую ярким оперением стрелу.
От созерцания оной меня отвлек радостный вопль:
- Алёнушка!
- Убью! - устало, но клятвенно пообещала я, поворачиваясь к перемахнувшему заборчик детинушке. Тот хлопал голубыми глазами и на редкость глупо улыбался. Впрочем, стоило ему разглядеть меня, как улыбка сползла с симпатичной мордашки, как снег с земли под лучами весеннего солнышка.
- Ярослава?! - обреченно простонал он. - Опять ты!..
- Нет, милый, - фыркнула я, - это мне впору хватать себя за голову и вопиять: «Опять ты!». Каким ветром тебя сюда занесло, Иванушка?!
Младший отпрыск царя виновато пожал широкими плечами и обезоруживающе улыбнулся:
- Так батя послал... За Берендеем! Вот я и пришел...
- А стрелял зачем? - уныло вопросила я, вытряхивая плед и вновь усаживаясь на крылечко.
- Гадалка же велела... - растерянно проговорил парень, тряхнув буйными русыми кудрями.
- Снова за свое?! - уставилась на него я. - Я думала, ты понял, как это опасно для окружающих!
- Да нет, не опасно! - махнул рукой Иван. - После того, как ты уехала, я вообще ни в кого больше не попал! Жаль, имя не совпадает, а то на тебе бы женился!
- А я бы на месте от счастья померла! Или, что вероятнее, от стрелы в сердце! - едко ухмыльнулась я. - Как же дурь эту из тебя выбить, скажи? Или ты не успокоишься, пока меня не пристрелишь?!
А это идея... Лук со стрелами словно на меня заговорены. В свете последних событий... Надо бы спросить, кто их дал нашему... царевичу. Но только я хотела задать этот вопрос, как от калитки послышался веселый смех и задорный голосок знахарки:
- Кто это тут меня звал?! - после чего пред нами появились Алёна и Берендей, которые, сдается мне, всю ночь неизвестно где гуляли.
- Ванька, ты как здесь оказался?! - вторил девушке старший сын царя-батюшки.
Иван страдальчески поморщился и повернулся к вновь прибывшим... Восторженно ахнул, кинулся к Алёне и вопросил:
- Ты - Алёнушка? Выходи за меня!
- Приплыли, - вздохнула я, наблюдая, как Берендей наливается краской, а Алёна хлопает ресницами, пытаясь осознать, кто этот тип и чего ему от нее надобно.
- Ванька, - пришел в себя Берендей, - да я тебя сейчас...
- А ты вообще не вмешивайся! - огрызнулся его младший братец.
- Я не гадалка, но большие неприятности предсказать тебе сумею! - прорычал Берендей, сжимая кулаки.
- Вы чего это? - беспомощно охнула Алёна, переводя взгляд с одного братца на другого. Те же были похожи на двух столкнувшихся посреди пастбища бычков - сильных, упрямых, бешеных и таких же глупых.
- Мальчики, - проворковала я, вклиниваясь между ними, - а ну-ка успокоились! Берендей, Алёна, погуляйте-ка вы в другом месте... А мы с Иванушкой пока поговорим... Да не сопротивляйся ты, малыш, я ведь и магией могу, ежели по-хорошему не поймешь... Берендей, Алёна, вы еще здесь?! Иван, дурень, не вырывайся, хуже будет!.. Ай! Ну вот, сам виноват...
Усадив магически успокоенного царевича на ступеньки, я выдохнула и задумалась, с чего начать разговор по душам. Хотя хотелось мне совсем другого - прибить гадкую гадалку, сумевшую так качественно промыть пареньку мозги. Поняв по глазам младшего царевича, что глупить он больше не будет, я освободила его от невидимых пут и присела рядом, так, чтобы видеть выражение его лица.
- Иванушка, - задушевно начала я. - Скажи-ка, сколько тебе лет?
- Осьмнадцать ужо... осенью будет, - вздохнул царевич.
- И зачем тебе в столь юном возрасте жениться? Успеешь еще! Тем паче тебе не в цари идти... А вот брату твоему - самая пора.
- Но мне ж гадалка... - заикнулся было Иван, но тут уж я вскипела:
- Покажи мне эту вредоносную бабу, и я сама ей будущее предскажу! Несчастливое, зато недолгое!
- А это и не баба вовсе, - огорошил меня Иван. - Мужик это был...
- Чего?! - не поняла я. - Какой еще мужик?!
- Обычный, - пожал плечами царевич. - Предсказателем назвался... Я его гадалкой по привычке кликал.
- Ах так, - протянула я. - А каков он из себя?
- Высокий, худой, - задумчиво принялся перечислять парень, - темноволосый, глаза... голубые, кажется. Недобрые какие-то... Да. Он мне и лук дал, и стрелы, сказал, они меня к судьбе приведут...
-