Кровь Первых. Елена Антошина

Оглавление

• ГЛАВА ПЕРВАЯ.
• ГЛАВА ВТОРАЯ.
• ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
• ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
• ГЛАВА ПЯТАЯ.
• ГЛАВА ШЕСТАЯ.
• ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
• ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
• ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.
• ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.
• ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.
• ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.
• ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.
• ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
• ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.
• ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ.
• ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ.
• ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.
• ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.
• ЭПИЛОГ

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

ПРАКТИЧЕСКИЕ МУЧЕНИЯ

Болтун - находка для злодея!
Народная мудрость

Тяжело в учении - легко в лечении.
Гратий, магистр-целитель первой ступени,
преподаватель Школы Магических Искусств

- Любезный, еще вина!
Трактирщик недовольно поморщился, бросая мимолетный взгляд в окно. Крупные капли дождя, швыряемые ураганным ветром, барабанили по крыше, проверяя на прочность старое, чуть покосившееся здание придорожного трактира, гостеприимно предоставлявшего ночлег и ужин усталым припозднившимся путникам. Последних в обеденном зале было мало. Поздняя осень в преддверии морозов - настоящий «мертвый сезон» для купцов, странствующих рыцарей и прочих искателей приключений. Только особенно отчаянные и рисковые отваживались пускаться в путь во время затяжных осенних дождей, превращающих дороги в непролазное болото.
Отчаянные или ненормальные. Именно ко вторым трактирщик и причислял сидящего за угловым столиком молодого мужчину, уже второй день пропивающего свои кровные денежки. Высокий, худощавый, давно небритый, со сверкающими неутоленной злостью голубыми глазами - единственным ярким пятном на бледном, изможденном то ли длительной болезнью, то ли душевными муками лице, обрамленном темно-каштановыми свалявшимися волосами. На разбойника вроде бы не походил, да и не буянил особо, но только чувствовал хозяин, что не так прост постоялец. Однако и выгнать от греха подальше не решался - один его взгляд наводил необъяснимый ужас, после чего сомнений не оставалось - этот человек способен на все. А уж то, что он - маг, и дураку понятно. Нет, огнешарами он не швырялся, зубодробительные заклинания не декламировал, вихри и град не вызывал и вообще никак не проявлял силу, но было в нем что-то такое, что неизменно отличает колдовскую братию от нормальных людей. Так стоило ли ссориться с неадекватным чародеем, находящимся не в лучшем расположении духа?
Трактирщик считал себя человеком умным и опытным, а потому, не дожидаясь нерасторопных подавальщиц, клюющих носом в столь поздний час, не поленился собственноручно поднести постояльцу очередную бутыль специального крепкого эльфийского, приятного на вкус, но по действию весьма схожего со знаменитым гномьим самогоном.
- Завтра, бают, прояснится, сударь. Никогда в наших краях грозы в начале зимы не бывало, а тут вон какое дело... - вскользь обронил трактирщик, услужливо наполняя кружку клиента.
Тот обжег его ледяным взглядом словно бы застывших глаз, и хозяин вздрогнул, чувствуя, как по спине пробежали мурашки суеверного страха - мужчина был абсолютно трезв. И это после такого количества выпитого!..
- Далеко отсюда до Белокамня? - хрипло бросил темноволосый, не отрывая страшного взгляда от трактирщика.
- До столицы-то, сударь? - пролепетал побледневший хозяин, не замечая, что вино давным-давно наполнило кружку и льется на стол.
- А что, в Берендеевом Царстве есть другой город с таким названием? - усмехнулся странный гость. - Сядь-ка, добрый человек, не суетись...
Под необъяснимой властью льдистых глаз трактирщик шлепнулся на лавку, сжимая дрожащими руками пустую бутылку из-под эльфийского.
- А теперь говори, - предложил постоялец, все так же неотрывно смотря на бедного мужика.
- Недалече, милсдарь чародей, - запинаясь, пробормотал трактирщик. Амулет, висевший на его шее, упорно отказывался сообщать о том, что используется колдовство, однако сопротивляться воле незнакомца не было никакой возможности. - Полдня пути - и вы в столице.
- Недалече, значит, - задумчиво повторил темноволосый, болезненно скривившись при слове «чародей». - А о делах столичных осведомлен ли ты? Сплетни какие, слухи? Не ищут ли кого в вашем царстве?
- Никак нет, сударь, - едва слышно прошелестел трактирщик. - Да и кого искать-то? Царство наше маленькое да мирное, преступников да людей лихих не водится, да и защищено Берендеево наше лучше некуда - ни один маг злокозненный не проникнет, дабы непотребство учинить... Наоборот, только хорошие новости у нас!
Мужчина кивнул, щуря глаза, и ободренный трактирщик продолжил уже более уверенно, почувствовав себя в своей тарелке - ведь сплетни да новости трактиры стороной не обходят:
- Урожай отличный собрали, Баба-Яга шалить перестала, Горыныча, кажется, какой-то богатырь наконец-то приструнил, царский младший сын невесту ищет, старший же с учителями заграничными науками полезными занимается, целительница новая в столицу прибыла, да отправил ее царь-батюшка в деревеньку недалекую - Калинки, сама так захотела. Непростая девчонка-то, бают, со своими причудами, да еще - магичка. Лесники из времянок домой вернулись, как-никак завтрашняя ночь - ночь осеннего разгула нечисти, боязно в лесу оставаться на это время; а еще бают, что...
- Стоп. - Незнакомец встал так резко, что хлипкая лавчонка, не выдержав, рухнула на пол. По его изможденному лицу расплывалась нехорошая улыбка, а в глазах зажегся лихорадочный, нездоровый огонек. - Вот это удача, - едва слышно прошептал он и уже громче добавил: - Столица - место шумное да пыльное... что-то меня на природу потянуло, но и город под боком чтобы был - самое то. Скажи-ка, как до этих ваших Калинок доехать?
Трактирщик, все более и более приходя в себя, подробно объяснил гостю, как добраться до вышеназванной деревни.
- Благодарствую, - отрывисто сказал темноволосый, бросая на стол плату за постой.
- Да куда же ты, милостивый государь? - схватился за голову трактирщик. - Ночь ведь за окном, да и буря не на шутку разошлась! Подождал бы до утра, к чему спешить?
- Я и так слишком долго ждал, - криво усмехнулся незнакомец, рывком запахивая принесенный шустрым мальчишкой плащ и натягивая капюшон. И уже с порога, перед тем как тяжелая дверь захлопнулась, скрывая в ненастной ночи сумасшедшего мужчину, до трактирщика донеслись его последние слова, полные плохо скрываемой ярости: - Вы мне сполна заплатите! Вы оба...
Глухой ропот бессильного осеннего грома сотряс стены трактира. Хозяин устало опустился на лавку и, подперев пухлую щеку ладонью, крепко задумался: а не сболтнул ли он чего лишнего и к чему теперь это приведет...

* * *
- Я не знахарка! Я - це-ли-тель! Целитель! Ясно?!
Колба с желтоватым веществом, описав красивую дугу, расквасилась о противоположную стену - прямое попадание в портрет царя-батюшки. В яблочко! То бишь в нос... Резко запахло валерьянкой. Вслед за этим из распахнутой настежь двери, едва не сбив меня с ног, вылетело нечто растрепанное, тяжело дышащее, с огненными глазами и скрюченными руками. Как упырь, что на практикуме по анатомии нежити вдруг встал с разделочного стола и, чем-то весьма недовольный, попытался задушить и адептов, и хлопнувшегося в затяжной обморок Гратия, проводившего тот урок вместе со мной.
Местная целительница, уже третья за последние полгода.
И с оной нервной особой я должна работать...
Была. Потому что эта разъяренная сударыня, зажав под мышкой свой нехитрый скарб, не оглядываясь, сбежала, как и два ее предшественника.
Я содрогнулась, но все же сунула любопытный нос в приоткрытую дверь. Уютная довольно-таки просторная комната, небольшой столик с пузатой чернильницей и набором перьев у окна, стеллажи с глухими дверками - чтобы зелья не портились на свету... У стола на трехногой табуретке притулился донельзя смущенный бледный мужчина, молодой, с взлохмаченными рыже-каштановыми волосами и обреченным взглядом темно-карих глаз - видимо, пациент.
В груди захолодило, и я попыталась сдать назад, но меня засекли. Мужчина встал и, неловко поклонившись, вновь сел на табуретку. Я вздохнула и шагнула в комнату, стараясь ободряюще улыбнуться. Пациент не дал мне времени опомниться и сразу взял быка за рога:
- Э-э... госпожа... э-э... знах... то бишь... э-э... целитель? Аль не так?
- Да хоть горшком назовите, только в печь не ставьте, - проворчала я, немного волнуясь - все ж таки мирный пациент, да еще подданный дружественного (пока что...) государства. - Что случилось?
- Да вот ведь какое дело, - мужчина заерзал, подозрительно оглядел углы и страшным шепотом поведал: - Я тени не отбрасываю!
Тени за ним и впрямь не наблюдалось. Он сидел с таким несчастным видом, словно я собиралась подписать ему смертный приговор, и только в глазах мелькало любопытство пополам с лукавым ожиданием.
Ах так? Ну посмотрим, кто из нас сейчас повеселится...
- Зубы покажите, - вежливо попросила я.
- Что? - опешил «больной» с очень интересной бледностью и повышенным противоестественным для деревенского простачка обаянием.
- Зубы, - терпеливо повторила я. Мужчина захлопал глазами, но требуемое к осмотру предъявил. Исследовав четыре великолепнейших клыка, я удовлетворенно кивнула и позволила пациенту закрыть рот.
- Ну так что, что со мной? - прерывисто вопросил он, явно смущенный моей постной, без проблесков эмоций, физиономией.
- Отсутствие тени - нормальное явление, особенно - после употребления некоей настойки, действующей таковым странным образом на некоторые расы, - авторитетным тоном дипломированного целителя заявила я. - Вы - вампир.
- Кто?! - страшно оскорбился мужчина, вскакивая на ноги и безуспешно пытаясь скрыть огромнейшее разочарование.
- Вампир, - с удовольствием повторила я. - Иначе как объяснить отсутствие тени и наличие клыков?
Мужчина успокоился, иронично прищурился и снова сел, открыто улыбаясь:
- Ну да... а я и забыл!
- Тогда дам вам микстуру от склероза, - подковырнула я его. Вампиры долго живут, никого не боятся и никогда ничего не забывают - эту истину я усвоила достаточно хорошо.
- Поймите, милая девушка, нелегко жить среди людей, если ты не похож на них, - тихо произнес вампир, перестав изображать из себя деревенского мужика.
- Знаю, - согласилась я. - Но зачем же идти к целителю, предварительно напившись «Мечты вампира»?
- Так ведь скучно, - пожал плечами мнимый больной.
- Теперь понятно, почему они бегут отсюда, не оглядываясь, - хмыкнула я, - вот только со мной этот номер не пройдет. Хоть упыря приводите... и его вылечу!
Вампир смутился, почесал левую ладонь и неожиданно улыбнулся:
- Простите, больше так не буду. Я - Къятт.
- Ярослава, - в свою очередь представилась я. - Нам еще поговорить нужно будет... только не сейчас. Идите, и больше никаких выкрутасов, пожалуйста!
Къятт лукаво подмигнул и быстренько вышел. И тут же послышался надрывно-патетический лозунг:
- Тяжела и неказиста жизнь клыкастого артиста!
Я не выдержала и рассмеялась, падая на стул.
Скучать мне здесь явно не придется. В столице, при дворе Берендея-батюшки, скуке тоже места не было, но - развлечения развлечениям рознь...
Я, конечно, по достоинству оценила гостеприимство самодержца - и уютную светелку в царском тереме, и изысканное угощение, и заботу чернавок, - все было бы замечательно, если бы не одно большое, длинное и не особо блещущее умом «но» по имени Иван.
Засидевшийся в парнях царевич взирал на меня как на ходячую панацею ото всех своих бед на личном фронте. Не ведаю, что он там надумал, но в его кудрявой русой голове почему-то прочно укоренилась мысль, что дипломированный боевой маг и крутая сваха - одно и то же. Позже я все-таки узнала, кто оказался автором потрясающей идеи, вбитой в голову наследничка. Легче не стало, потому что лучший выход для эмоций - это побить зачинщика, а бить пожилого царя недипломатично и крайне невежливо.
Начиналось все вполне безобидно. В первую неделю, во время которой стояла чудесная, нехарактерная для ноября погода, царевич вообще не попадал в поле моего зрения - продолжал бегать по окрестным болотам да озерам с луком наизготовку, заставляя невольно сожалеть о судьбе несчастной юной особы, коей не повезет нарваться на столь резвого и безбашенного жениха на выданье.
За эту дивную неделю я успела осмотреться в Белокамне, освоиться в царском тереме, разложить в светлой горенке свои травки, обзавестись первыми пациентами... Небольшой, уютный город поражал деревянными теремами различной высоты и красоты. Казалось, я перенеслась на страницы столь любимых мною книг сказок, ибо каждый дом здесь походил на картинку, цветную, яркую, от взгляда на которую перехватывает дыхание и в душе что-то тихонько натягивается - от желания увидеть это своими глазами и хоть ненадолго окунуться в другую, волшебную жизнь. А великолепные расписанные вручную церкви с позолоченными куполами, по утрам и вечерам заполнявшие широкие улочки Белокамня тягучим, невероятным звоном колоколов - это же вообще никакими словами описать невозможно! И жизнь здесь текла размеренно, неторопливо, словно само время, удивляясь сказочному городку волшебной страны, нарочно замедлило свой бег, дабы насладиться благостным покоем и редкостным величием каждого мгновения.
А еще меня потрясло местное чудо - Белый Камень, в честь которого и нарекли столицу Берендеева Царства. Собственно говоря, описывать здесь особо нечего - камень он камень и есть, хоть и белого, снежно-искрящегося цвета, хоть и огромный, в два роста человеческих, - но веяло от него чем-то необъяснимым, но восхитительно-волшебным. По преданию, камень этот возложили еще первые сподвижники Создателя, отметив тем самым место силы и защитив его от посягательств порождений тьмы. Услышав впервые сию легенду, я только хмыкнула, сообразив, что теми сподвижниками были не кто иные, как первые маги - Силы, оставшиеся верными Создателю после мятежа, или же даже обережники, ну а порождения тьмы, естественно, - Низвергнутые со своими приспешниками-некромантами. Как бы там ни было, Берендеево действительно оказалось отлично защищено от магической угрозы, непонятной древней нечисти и нежити и прочих неприятностей, что еще весной подобно неудержимой лавине обрушились на остальной мир. Белый Камень, невозмутимый истукан, свидетель прошлых славных эпох, поставленный, возможно, руками моих загадочных и непонятных предков-обережников, превосходно выполнял свою работу, ограждая вверенные ему земли и народ. Вряд ли, конечно, кто-то до конца верил в это, но... Магия здесь была удивительна. Резерв просто-таки переполнялся, заставляя чувствовать прилив сил и желание куда-то мчаться и что-то делать.
Например, в Старгост, отстаивать свою независимость. Хотя делать я этого не собиралась. Нет уж. Они еще сами за мной придут, умоляя вернуться! А мне и здесь неплохо. Столько всего интересного, необычного - глаза разбегаются, не знаешь, за что в первую очередь хвататься! Я уж не говорю о библиотеке, отдельным теремом стоящей на главной площади, близ легендарного Камня. И я позволила себе расслабиться и начать наслаждаться жизнью, а именно с головой зарыться в книги, прерываясь только на еду, сон и прием больных, среди коих оказалось не столько страждущих, сколько любопытствующих. Исцелять эту кошачью болезнь еще никто не научился, ну да для нас преград не существует, а потому мои «пациенты», впервые попав на прием к «ведьме всамделишной», надолго забывали, что такое любопытство, с содроганием вспоминая мою добрую-добрую улыбку и перечисляемые медоточивым голоском методы лечения. Этого, как правило, было достаточно, чтобы недавние «убогие» резвыми мячиками выкатывались прочь, зарекаясь от дальнейших авантюр. Надолго ли их хватало - другой вопрос, да и суть не в этом. Главное, что пока что мои целительские навыки меня не подводили, позволяя успешно ставить на ноги безнадежно, казалось бы, больных. Что удивительно, иной раз я, следуя интуиции, не мудрствуя лукаво водила их к Белому Камню и читала простейшие наговоры из арсенала знахарей, но этого было более чем достаточно.
Все шло столь прекрасно, что просто не могло быть правдой. И точно - одним погожим деньком меня пришпилило стрелой к стеночке светелки - и хвала Светлым звездам, что за рукав рубахи, а не за что-то более ценное и родное, - а вслед за этим дверцу вышиб запыхавшийся, румяный Иванушка с верным луком наперевес...
Как тогда Берендей Берендеевич сына младшего не лишился - одному Создателю ведомо. Видимо, он и уберег олуха от возмездия, ибо я старалась изо всех сил, но так и не догнала улепетывающего со скоростью ветра царевича. А может, это заслуга голенастого недощипанного петуха, подвернувшегося мне под ноги как раз в тот момент, когда кучерявый мерзавец уже практически был в моих руках. Так что утек-таки царевич, оставив меня, злую и подстреленную, сидеть посреди двора в обнимку с нахохлившимся пернатым. Но после драки кулаками не машут, а потому я, сбежав в библиотеку, за очередной редкой книгой совершенно забыла и об Иване, и о его маниакальной страсти к стрельбе по людям. И все бы ничего, кабы на следующее утро царевич не обнаружился за порогом светелки с одной-единственной просьбой - помочь ему найти неуловимую невесту, нагаданную полоумной гадалкой, пока еще кто-нибудь не пострадал. Под «кем-нибудь», полагаю, опять-таки подразумевалась я, а потому мне ничего не оставалось, как с внутренним содроганием согласиться переквалифицироваться из мирной целительницы в непредсказуемую сваху. Почему непредсказуемую? Так ведь в этом деле у меня ни теории, ни практики не было! Ну не луком же, по примеру царевича, вооружаться, в самом деле? Правда, вооружиться все-таки пришлось, но не орудием убиения, а всеми известными народными способами гадания и предсказания.
Невинное, казалось бы, занятие... на первый взгляд.
Уже к концу ноября я поняла - дело плохо, ибо против нашего с Иваном тандема восстало практически все женское население Белокамня. Немудрено - Ивановы методы знакомства приводили в ужас даже меня: пустить стрелу (хвала Создателю, никто, кроме меня, не пострадал), бросить через ворота сапожок сорок последнего размера (угодивший в лоб дюжему кузнецу - едва ноги унесли), натянуть поперек улицы тонкую веревку с целью из услышанных при падении мирного населения слов прояснить картину будущего (картина при этом нарисовалась столь впечатляющей, что Иван полдня после этого ходил красный, как перезрелый помидор, и поминутно вздрагивал), приставать к спешащим по делам женщинам, выспрашивая имена, дабы проверить версию неизвестной (к сожалению!) мне гадалки об Алёнушке...
Ну что тут поделаешь, если в первый раз нам попалась Аннушка - а девушек с таким именем в Берендееве пруд пруди, а во второй раз и того хуже вышло - выкатившись из-за угла темным вечерком и пристав с кокетливым вопросом «Как тебя зовут, девица-красавица?» к покрытой плащом незнакомке, царевич получил краткий, но емкий ответ, произнесенный ломающимся баском: Кондрашка. После этого мощнейшего нервного потрясения я обрела передышку в три дня, во время коей пришлось отпаивать впечатлительного Ивана успокаивающими травками.
Мужская часть населения тоже находилось у последней черты законопослушности в нашем отношении, причем ее переход грозил нам с царевичем не только моральными травмами, но и физическими увечьями. Взять того же кузнеца, который долго потом щеголял синяком во весь лоб, или Кондрашку, подмастерья сапожника, твердо уверовавшего в то, что после наступления темноты по Белокамню шныряют сплошные извращенцы.
Но это, как вскоре оказалось, было полбеды. Когда до меня дорвался старший сын царя, по древней традиции названный в честь батюшки, я поняла: мне конец. Ибо требования отчаявшегося «мученика науки» были прямо противоположны желаниям его ненормального братца, а именно: отвадить от царского терема выводок боярышень, купеческих и прочих дочек и иных девиц благородного и не очень происхождения, устраивающих смотрины едва ли не каждый день и доводящих таким возмутительным поведением несчастного наследника престола до патологической боязни женитьбы. К концу изложения высокой просьбы-приказа я плакала. Сквозь неудержимый, нездоровый истерический смех. В итоге младший Берендей был выдворен из «ведьминой горенки» весьма непривычным для него способом - вылетел пробкой, пересчитав царственным седалищем покрытые ярко-алой ковровой дорожкой ступеньки крутой лесенки. Покончив с воспитательным моментом, я возмущенно возвела глаза к светлому деревянному потолку. А чего он от меня хотел? Чтобы я огнешарами разогнала пестрое (в прямом смысле - от обилия красочных юбок рябило в глазах) собранье перед крыльцом терема?! Спасибо, конечно, но у меня и так репутация не совсем нормальной особы имеется, а если я еще подобное совершу... И тогда я решилась на позорное бегство.
Уломать царя-батюшку было нетрудно - немного отдающий шантажом аргумент «Иначе сгорю на вашей гмарровой работе, и сами потом с Респотом объясняйтесь!» сразил впечатлительного правителя наповал, и еще до первых заморозков я оказалась в Калинках - деревне, достаточно близкой к Белокамню, чтобы не одичать, и достаточно далекой, чтобы ежедневно не видеть и не слышать Ивана с его очередными гениальными идеями по поиску суженой-ряженой и Берендея-младшего с не менее оригинальными предложениями по изничтожению женского населения столицы.

* * *
Выпроводив местного юмориста за дверь, я с любопытством принялась за более тщательный осмотр. Рабочий кабинет меня вполне устроил - при минимуме мебели здесь имелось все необходимое, включая висящий против окна красочный портрет самодержца, который я, движимая состраданием, оттерла от желтоватых капель валериановой настойки. Потом я проверила некоторые колбочки и пузыречки, удовлетворенно хмыкая и потирая ладони. Не знаю, в каком состоянии находились нервы моих предшественников, однако летом они постарались на славу, заготовив множество травок. Некоторые из них до сих пор висели по стенам, наполняя воздух пряным ароматом солнечного луга. Заглянув в смежную комнату, я выдохнула с облегчением, обнаружив чистую и уютную спаленку. Белые занавесочки, полосатые коврики на полу, и, самое главное, - удобная кровать с ворохом подушек. А то я уже боялась, что придется спать на печке, стоящей в отгороженном закутке, обилием посуды весьма напоминающем кухню. Там же аккуратной стопкой были сложены дрова. От печки веяло домашним теплом, и ноябрьский холод остался за порогом, бессильно леденя стекла мелкой моросью дождя.
Я сгрузила сумку с вещами возле кровати, присела рядом и призадумалась. Неумолимо приближался конец ноября, а значит, не за горами и Ночь всех нечистых - праздник разгула нечисти, после которого оная впадала в зимнюю спячку. По крайней мере, большинство, и, к сожалению, не самые опасные виды. Вот лешие засыпали, а зря - оставленный без присмотра лес охотно оккупировала морозоустойчивая нечисть, а про нежить я вообще молчу. Так к чему это я? Да к тому, что местные могут с недоверием отнестись к незнакомому человеку, появившемуся в деревне накануне Ночи жути. К тому же, как я давно уже поняла, для большинства слова «боевой маг» и «колдун» либо «ведьма» были синонимами, а если учесть, что под последними подразумевается сговор человека с нечистью... Интересно, как меня воспримут? И знают ли они, что среди них живет и здравствует вампир-весельчак? Вспомнив Къятта, я усмехнулась. Кажется, один союзник у меня уже есть. Как я убедилась на практике, вампир ведьме может быть не только товарищем, но и другом, причем вполне надежным.
День клонился к вечеру. Особых изменений я не заметила - просто и без того затянутое серыми мрачными тучами небо еще больше потемнело. Дождь, правда, прекратил свою заунывную мелодию, только надолго ли? Я зажгла свечи, посчитав, что с ними уютнее, чем с магическими светляками, разложила вещи, просмотрела запас трав, безжалостно выбрасывая негодные и расставляя баночки-скляночки в удобном порядке. Неторопливое, размеренное занятие захватило с головой, так что громкий стук стал полной неожиданностью.
Закрыв дверцу шкафа, я поспешно кинулась в крохотные сени и распахнула входную дверь. Темнота, хлынувшая с улицы, казалась непроглядной. Надо бы фонарь над крыльцом подвесить, - мелькнула мысль, пока я разглядывала нежданных визитеров.
- Ярослава Владомировна, выручай! - раздался знакомый голос, и в круг света от наспех созданного светляка выступил давешний вампир.
Он лукаво щурил карие глаза и заговорщицки улыбался, вызывая неясные подозрения относительно нормальности ситуации.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

НОЧЬ ВСЕХ НЕЧИСТЫХ

Ночь нечистых, праздник древний,
Отмечали всем селом.
До утра народ резвился,
Зато нечисти - облом.

Пригласил упырь русалку
У костра потанцевать -
Мужикам сорвали пьянку,
В прятки им пришлось играть.

Леший старый, дед наивный,
Молодежь решил пугнуть -
Ночь бежал, тропы не видя,
Месяц глаз не мог сомкнуть.

Вурдалак в нору забился,
Призрак злобный не шалит -
Если ряженый поймает,
По клыкам вмиг настучит.

Эй, куда, скажите, люди,
Подевалась нечисть вся?
Знать, народ в нетрезвом виде
Пострашнее упыря...
Из местного фольклора

- Не давись! Жуй лучше! Ну что за молодежь непоседливая пошла! Даже на еду времени нет! Тьфу, ну на кой ты цельный пирог в рот пихаешь?! Вот сама подумай, будет тебе польза какая от этого али нет?! Охо-хонюшки-хо-хо!..
Ворчание домового, как ни странно, совсем не портило аппетита. Наверно, потому, что я уже к нему привыкла. Как и к потрясающе вкусной еде, которую он готовил. Буквально из ничего Кузя мог сотворить настоящий шедевр, и даже нелюбимая мною свекла, приготовленная домовым по особым рецептам, съедалась за милую душу.
- Спасибо, Кузя, ты - прелесть! - поблагодарила я, поднимаясь из-за стола.
- Куда?! - возмутился домовой, грозно сверкая глазами-вишенками. - Столько всего осталось! Кто есть-то будет?!
- Ой, Кузь, некогда! - взмолилась я. - Хочешь, Къятта пришлю? Он не откажется...
- Ага, этот-то никогда не откажется! - беззлобно фыркнул домовой. - Дракона съест и еще попросит! И куда только лезет?! Ладно уж, ступай, непоседа...
Незаметно переведя дух, я выбежала из дома. Да, конечно, это здорово, что мы с Кузей живем душа в душу (вот уж чего не ожидала - ни от себя, ни от домового!), но иногда подобная забота утомляет. Хотя плюсов, конечно, было гораздо больше.
С его появлением в домике воцарился идеальный порядок. А еще домовой растормошил зашуганного предыдущими «специалистами» банника, и с той поры к моим услугам всегда была жаркая банька - с ароматным паром да лечебными веничками. Къятт только диву давался нашему тандему - его собственный домовой лишь пауков да мышей гонять соглашался, а уж о таком обслуживании даже речи не шло. А Кузя и вампира с удовольствием своей стряпней потчевал, не скупился. А еще наловчился в мое отсутствие от Хольки отбиваться, да так, что он все реже и реже «ведьму изничтожать» наведывался. Вот я последнее время и ходила веселая да жизнью довольная. А чего грустить, когда одежда чистая, дома порядок да на столе не пусто? Тем более что осень подходила к концу, обещая снежную зиму. А это в свою очередь означало, что впереди - знатное гулянье. Хотя почему это «впереди»? Уже сегодня! Потому-то я так и торопилась из дома улизнуть, не обращая внимания на Кузины попытки меня задержать.
Ну что со мной может произойти? Я девочка большая, за себя постоять в состоянии, плюс ко всему в здешнем лесу обитает знакомый леший. В принципе, это обязательное для любого чтящего обычаи мага действо - знакомство с местными Хозяевами, однако мне даже напрягаться не пришлось, ибо в калинкинском лешем я с удивлением опознала без вести пропавшего из трехгранского погибшего леса Афанасия, или попросту - Фаньку. Это меня немало порадовало. Во-первых, он был весьма неплохим созданием - в меру добрым, в меру шкодливым, в меру любопытным; во-вторых, я все-таки переживала за его судьбу: лешие без леса долго жить не могут, так же как и лес быстро умирает без своего Хозяина; ну и в-третьих, я представила, как обрадуется Прошка, домовой из «Единорога», узнав, что его приятель жив и здоров, а уже одно это было для меня важно - рыжего негодника я искренне любила.
Так что пропускать веселье я не собиралась. Тем более что с утра установилась отличная, ясная погода, будто и не было вчера противного холодного ливня. С громом. И молниями.
А виноват в оном безобразии был староста Калинок, худой нервный мужичонка, носящий гордое имя Репка. Знать, веселые у него родители были... С фантазией. С невыразимым чувством собственного достоинства глубокоуважаемый Репка выдал, что скорее в начале зимы грянет гроза, нежели он поверит в то, что ведьма - тоже человек. Мне, конечно, все равно, верит он в это или нет: с учетом того, чья кровь течет в моих жилах, назвать меня человеком можно с большой натяжкой, как, впрочем, и дипломированного мага - ведьмой, - но за других-то обидно! Вот я и решила порадовать мужика... А стихии не отказались порадовать меня, невзирая на то, что Светоча у меня уже не было. И, честное слово, я ничуть не пожалела об этой шалости - сегодня утречком Репка был на диво вежлив и кроток, даже не верилось, что накануне я разговаривала именно с ним. А подсушить землю, дабы от луж да грязи избавиться, тоже труда не составило. Стихии - они отзывчивые, стоит лишь правильно попросить их о помощи...
Но все это так, лирика. Главное - праздник!
Праздник, знаменующий конец осени и начало зимы, совпадал с ночью разгула нечисти, что нисколько не смущало охочий до гулянок народ. Еще с утра на опушку местного леса носили угощение, состоящее из корзин со съестным и бочек с темным пивом, бутылей гномьей водки и деревенского первача, валящего с ног даже могучих орков и самых бравых вояк, ягодные наливки вампиров, ярко-алые и густые, словно свежесцеженная кровушка, и легкие игристые вина эльфов, выменянные на недавно прошедшей ярмарке на товары сельскохозяйственного производства. И если кто-то думает, что эльфы молока не любят, а вампиры гордо воротят клыки от жаренной с грибочками картошки, то он в корне ошибается! Покушать-то все любят, особенно - экологически чистые и полезные для здоровья продукты.
А когда осенние сырые сумерки укутали деревню, началось самое главное. Всюду заполыхали, норовя лизнуть извивающимися языками черное неприветливое небо, огромные костры, и на полянке сразу стало тепло и светло. Казалось, все население Калинок и соседней Луковки собралось здесь. По крайней мере, молодежь - уж она-то никогда не упустит шанса как следует повеселиться. А этот праздник мало чем отличается от праздника весеннего полнолуния - те же розыгрыши, проказы, шутки, безудержное веселье... В такие ночи зазеваешься - и наутро без забора останешься, а то и окна грязью замажут, и не поймешь, какое сейчас время суток на дворе.
И это еще самые невинные шалости изо всех возможных. И наказать потом никого не накажешь: а докажи, кто именно это сделал, даже если на месте «преступления» застукал - народ-то ряженый, кто есть кто, не разберешь! А потому, прежде чем из дома уйти, я на него несколько заклинаний наложила, безобидных, но действенных. Так что за сохранность собственного имущества я была спокойна. Тех, кто загодя о помощи в этом же деле попросил, не обидела. Тем, кто предпочитал меня в упор не видеть, навязываться не стала.
Не мои, в конце концов, проблемы - хотят потом свои ворота по окрестным оврагам искать, так пусть развлекаются, мне не жалко!
А народ все стекается и стекается. Тут уже, кажется, и из Ёлкино парни да девушки мелькают... Оно и понятно - не так велики деревни, друг к другу близко находятся, а чем больше народу, тем веселее праздник. Да и вечер выдался замечательным. Чуть морозит, на небе звезды почти с кулак величиной, изо рта пар вырывается, но дышится легко, да и когда холод был помехой для веселья? Под Новый год морозы трескучие стоят, и то ничего - веселье ключом бьет! Песни, пляски, смех - сам Дядька Мороз в изумлении перед дивом таким отступает. А сейчас - это разве холод? Тем более когда костры жаркие пылают, когда вино льется, когда струны рождают полную огня песню...
Мигом смолкли голоса. Девушка, вышедшая в центр большого круга, встав рядом с костром, вторила гуслям и лютне, вплетая слова в мелодию:
- За мои зеленые глаза называешь ты меня...
- Коза! - звонко и задорно донеслось из кустов.
Раздались обидные смешки. Певица яростно сверкнула глазами, и в сторону доморощенных поэтов-песенников полетели березовые полешки, которые, судя по характерным звукам, достигли-таки цели.
Девушка оказалась на диво упрямой, потому как не терпящим возражений, с нотками угрозы тоном завела песню с самого начала:
- За мои зеленые глаза называешь ты меня колдуньей...
Однако насмешники тоже оказались не лыком шиты - и из кустов полилось слаженное продолжение-предложение:
- А за голос назову баньши - только замолчи и не бреши!
Тут уже никто не смог удержаться - и над лесом взметнулся многоголосый хохот. Смеялись до слез, до упаду; певица, надув губки и сжав кулаки, вела прицельный обстрел полешками по вышедшим на поклон пересмешникам; щеки ее раскраснелись, волосы выбились из косы, боевой клич мог напугать и матерого вурдалака... но не местных скоморохов, с радостными воплями удиравших от нее по всей полянке. Все мигом разделились на два лагеря: одни болели за шутников, другие - за обиженную певунью. Я примкнула к первым. Смелые ребята, да и чувство юмора что надо. Хотя чисто по-женски девушку я тоже понимала. Правда, вскоре забег всем наскучил, и праздник начался. Вернее, продолжился с новой силой. Все занимались тем, чем хотели: где-то звенела музыка, где-то пели, где-то танцевали, где-то мерились силой. Даже через костер прыгали - зрелище не для слабонервных!
Горит один такой, чуть ли не до небес, искры звездные вокруг рассыпает, ревет пламя, живет своей жизнью, для иных недоступной, и вот двое разбегаются, отталкиваются в прыжке, взвиваются чуть ли не выше пламени, да так, что аж дух захватывает, - мгновение полета, обжигающий страх, что рухнешь сейчас в ненасытные смертельные объятия, - и вот уже вновь твердая земля, и лишь сердце колотится так, словно сейчас из груди вылетит, подобно искре пламени, да так на небе новой звездой навеки и останется... И в такой момент даже и слов-то не найдешь, разве что кроме...
- Къятт, убью!..
- Да пожалуйста! Только сначала признайся - ведь понравилось же?!
Я посмотрела на вампира, сияющего от удовольствия, и призналась:
- Понравилось! Но тебя все равно побью!..
- За что? Ты же сама этого хотела! - подмигнул Къятт, улыбаясь во все клыки.
Сегодня можно, сегодня еще и не такое увидишь, так что вампир еще душкой покажется! Вон упырь за образиной неопределенного вида гоняется, под свист и улюлюканье парочки закутанных в старые простыни призраков...
Я хотела было снова возмутиться, но прислушалась к себе и с удивлением поняла - а ведь и впрямь хотела! И старый страх, оставшийся на донышке души и время от времени напоминавший о себе, даже не шевельнулся... Не было опасности, не было риска. Даже если бы вампир не рассчитал сил и не удержал меня, что само по себе невероятно, и я рухнула бы в костер, огонь не причинил бы мне вреда. Когда дело касается стихий - места для сомнений и страха просто быть не может.
А потому...
- Давай еще раз?! - восторженно прошу я, и вампир, крепко сжав мою ладонь в своей и обхватив другой рукой за талию, легко отрывает нас от земли. Мимо проносятся горячие искры, звездное небо делается невероятно близким, и сердце вновь пытается вырваться на свободу - на сей раз от счастья.
А над полянкой взметается новая, озорная и одновременно жалостливая, песенка:

Трудно быть на свете упырем презренным,
Для крестьян дремучих пугалом бессменным,
Быть ночным кошмаром для детей и взрослых,
Быть объектом травли чародеев грозных.

В чем его ошибка, в чем же преступленье?
В том, что движет телом лишь к еде стремленье?
В том, что страшен ликом и ума нет явно?
Так страдальца нужно пожалеть подавно!

Дом его навечно во сырой могиле,
Страшно даже выйти, чтобы не побили.
По ночам тоскует по улыбке солнца,
Только не прорубишь во гробу оконце...

Ел бы он лепешки, пивом запивая,
Но теперь пьет кровь лишь, горе заливая.
Из родных и близких - только вурдалаки,
А они не дружат с упырем, собаки!..

Бродит под луною, словно зомби пьяный,
Цыкает зловеще острый клык багряный.
Вы не бойтесь, люди, он же не нарочно -
Стал бы человеком, только невозможно.

Одиноко, братцы, упырю на свете -
Обратится пеплом - вряд ли кто заметит.
Доброго словечка в мире не найдется -
Тяжело же, братцы, упырю живется...

- Жизненная песня, - вздохнул Къятт; глаза его смеялись.
- Что, по собственному опыту знаешь? - подколола я.
- Нет, ты не дипломированный маг, а невежественная деревенская ведьма! - возмутился вампир, впрочем, не очень натурально.
- Прямое попадание в образ! - хихикнула я. - Даешь деревне деревенскую ведьму!
- И откуда ты такая вредная взялась? - хмыкнул Къятт.
- Откуда взялась, там уже нет! - подмигнула я и грустно вздохнула. - Хотя бы и очень хотела быть...
- Скучаешь? - сочувственно покосился на меня вампир.
Скучаю? По синим глазам, по теплой улыбке, по возможности обнять, прижавшись щекой к его груди, и забыть обо всех проблемах - хотя бы на пару минут?..
Безумно...
- Вот еще! - вздернула подбородок я, не желая признаваться в своих чувствах. - Не дождутся! И знаешь, я даже рада, что я - здесь. Никто не диктует, как я должна себя вести, никто не ограничивает каждый мой шаг, не читает нотаций, не запирает в комнате, не следит, не стыдит... Короче говоря, я счастлива!
- Ну да, ну да, - рассеянно покачал головой Къятт. - У меня нет причин тебе не верить.
Я с подозрением посмотрела на вампира, но его глаза были столь честными, что подловить его на очередной колкости не удалось. А вскоре вампира утащили танцевать, и я вздохнула с облегчением - шуточки этого клыкастого меня уже немного достали. И ведь не поймешь - то ли смеется, то ли всерьез говорит...
Ну и ладно. У меня тоже дела найдутся. Правда, не такие приятные, как танцы, но деваться некуда. Еще утром ко мне забежала жена кузнеца, пышнотелая, крепкая, румяная, и сделала несколько необычный заказ. На практике я еще подобным не занималась, зато теорию знала неплохо. Вот и наберусь опыта, раз есть такая возможность. И ведь не зелье, от алкоголя отворачивающее, кузнечихе понадобилось, а эликсир молодости! Словно знала, когда обращаться... В эликсир входят цветки младосила, или, попросту, - молодильника. А цветет он только в Ночь всех нечистых и Ночь весеннего полнолуния, под покровом леса, весьма и весьма неблагоприятного в это время для прогулок.
Немного поколебавшись, я все-таки направилась в лес, кинув взгляд на набирающее обороты веселье. Народу на полянке поубавилось - ясное дело, пакостить пошли! Нескучное предстоит утро, когда добрая половина деревенских по кустам и оврагам свои ворота искать будут, предварительно оттерев окна и двери от вязкого черного дегтя! Нет, я не злая, просто считаю, что раз не сумел свое добро защитить, когда такая возможность была, так нечего потом и жаловаться.
На освещенной опушке я успела позабыть и о времени года, и о холоде, однако по мере погружения в дебри леса и то, и другое ощущалось все более чувствительно. Голые ветви деревьев сиротливо покачивались под порывами холодного ветра, слабый морозец азартно принялся пощипывать нос, и я застегнула куртку на все пуговицы, спрятав руки в карманы. Это не через огонь прыгать, когда враз о наступающей зиме забываешь. Кстати, об огне... Отыщу нужную травку, вернусь назад и, пожалуй, еще раз прыгну. Одна! Я, конечно, не вампир, ни такой силой, ни особой прыгучестью не обладаю, но ведь не обязательно выбирать самый высокий костер, как сделал Къятт, мне и самый маленький подойдет, для первого-то раза!
Я зорко вглядывалась в темноту, разбавленную неярким светом мерцающих холодных звезд, пробивающимся сквозь ветки. Светляка зажигать не стала - незачем: младосил сам по себе испускает слабое золотистое свечение, по которому его и можно найти. Редкое растение; но еще более редким, ценным и желанным лично для меня был цветок невероятной красы, прозванный в народе звездными искрами или, если короче, - искрой. Так звали первую королеву Росвенны, россу, чьей красоте, судя по летописям, не было равных, мою сколько-то там раз «пра» бабушку, в честь которой меня и нарекли при рождении, правда, переиначив имя на эльфийский манер.
Цветы эти я видела лишь на картинке. Округлые прозрачные с серебристыми прожилками листья, невысокий стебель, сплошь усеянный маленькими бутонами - настоящими звездочками: золотистыми, сияющими в темноте. Звездные искры не столь давно превратились в мою навязчивую идею - из-за одного интересного свойства, ставшего мне известным благодаря усердному штудированию библиотеки Белокамня. Именно там, на пыльных полках деревянных стеллажей, среди великого множества книг, я и отыскала настоящее сокровище. Внешне оно выглядело весьма непрезентабельно - ветхая потрепанная книжечка с истертым почти до дыр переплетом, растерявшая изрядное количество страниц. Но именно это меня и привлекло - люблю старинные книги. При прикосновении к ним сразу же возникает чувство сопричастности к событиям давно минувших дней... да что там - веков! Бережно листая хрупкие страницы, я внимательно изучила труд некоего Станияра Знахаря, судя по отрывочным, скупым сведениям в самом начале книги - целителя-самородка, жившего лет двести назад, - и была сполна вознаграждена за это. Ибо на чудом сохранившихся листах ломкой бумаги полувыцветшими чернилами оказался запечатлен рецепт столь вожделенного мною отворотного зелья! Местами слов было не разобрать, кое-где страницы зияли прорехами, но основа для самостоятельных изысканий у меня теперь имелась. С эдаким-то богатством, помноженным на упорство и желание достичь результата, в успехе я не сомневалась. Главное - добыть нужные ингредиенты.
Вот здесь и начиналась головная боль... Большинство из них оказались общедоступными, некоторые, хоть и с трудом, но можно достать, ради малой части придется попотеть, и лишь цветки звездных искр ввергли меня в глубокое уныние. Интересно, два века назад с этим тоже были проблемы или же искры росли на каждом шагу? Сейчас-то их днем с огнем не сыщешь. Хотя при чем тут день? Как и младосил, цвела моя мечта лишь несколько ночей в году.
Куда уж там пресловутому папоротнику с его цветами! Тем паче что этого-то добра всегда хватало - достаточно было поглубже забраться в лес, и вот вам - целые поляны чуда. Только, как правило, в такие дебри люди предпочитают не заходить, а потому и считают, что цветущий папоротник - большая редкость, если не миф. А между тем он более чем реален, другое дело, что людных мест, суеты да громких звуков не любит - враз лепестки сбрасывает, - оттого мало кто его видел.
Среди ветвей то и дело мелькали светящиеся точки: лес наблюдал за мной, с любопытством разглядывая незваную гостью, но вреда не причинял - даже опьяненная разгулом праздника нечисть не рисковала связываться с магом. По крайней мере, пока. Изредка раздавались смешки или задушевный вой; впрочем, страшно не было.
Да, немало рассказывают ужасов о творящихся в эту ночь делах, но почти все - чистой воды выдумка, чтобы нервы пощекотать наивным слушателям. Ночь как ночь, в общем-то. Упыри пачками из могил не встают, вурдалаки в дома не ломятся, русалки на мирное население не нападают, топя всех без разбора в первой попавшейся луже - всякой-разной «жути» творится не больше обычного.
Можно подумать, нечисть только и делает, что измывается над бедными людьми, будто других дел нет! Перед спячкой столько всего успеть надо, в том числе и набегаться всласть по матушке-земле, подышать осенним воздухом, полюбоваться на серебряную луну и звезды... Нечисть ненависти не испытывает, для нее что есть люди, что нет - все едино. Да что там нечисть, ради развлечения ни один упырь не убьет - лишь от голода. И в этом они гораздо безопаснее и предсказуемее человека, который тебе сначала в лицо улыбается, а после в спину нож втыкает.
Я не оправдываю нечисть, я просто стараюсь быть справедливой. Моя рука никогда не дрогнет, если нужно защитить людей от, скажем, вурдалаков - защищу, не рассуждая. Но тех же русалок трогать не буду - потому как особой опасности они не представляют, и не их вина, что мужики, как последние дураки, сами в озеро лезут. Таких грех не утопить. Да и в мире идиотов меньше будет... И леший вреда никакого не приносит. Да, тропки спутать может, кругами ходить заставит - но не каждого! Кто к лесу с уважением относится, кто его Хозяину поклонится да слово доброе скажет - никогда леший того не обидит, через любой бурелом дорожку ровную расстелет. Ведь с чем мы к миру обращаемся - тем он нам и отвечает.
А нечисть... Нечисть нечисти рознь, да к тому же некоторые люди похлеще самых злобных ее представителей будут.
Слабое мерцание у корней кряжистого дуба привлекло мое внимание. На хрупких ломких стебельках покачивались невзрачные на первый взгляд цветы, которым золотистое сияние придавало вид таинственный и слегка пугающий. Бережно оборвать соцветия, не повредив стебель, - задача не из легких, но дергать растение целиком нельзя - корни и листья его бесполезны, только выбросить потом и останется, а так на нем еще цветы распустятся потом. Природа, конечно, на диво богата, но и у нее имеется свой предел, и если каждый будет относиться к ней потребительски, не щадя и не думая о будущем, так ведь и вовсе однажды всего лишиться можно... А уж редкие травы и подавно в особом обращении нуждаются. Без надобности лучше и не касаться, брать больше, нежели нужно - нельзя. Нехитрые правила, несложные, однако отчего-то не все их понимают...
Я потерла озябшие ладони, подняла взгляд. Звезды ярче стали, морозец окреп - видимо, скоро снег первый землю укроет. Давно пора.
А мне пора домой...
Но не успела я пройти и половины пути назад, как вышла на крошечную полянку, на которой горел один-единственный костерок. А вокруг голубоватого колдовского пламени водили хоровод легко одетые босоногие девушки. Распущенные волосы, прикрытые венками из пожухлых листьев да поздних цветов, развевались на ветру, отблески пламени играли на бледных счастливых лицах, а звонкие, завораживающие голоса выплетали немного не вяжущуюся со всей этой обстановкой песню:

Путник случайный, в темные дебри
Леса осеннего ты не пускайся,
Сквозь безобидные с виду деревья
Ты в эту ночь проходить опасайся.

Ночь для людей эта слишком ужасна,
Ты проведи-ка ее лучше дома,
Нечисть гуляет, а это - опасно,
Ночь всех нечистых - и это весомо.

Там хороводы ведьмины водят,
В пляске кружится вся нечисть лесная,
Злобные лешие тропами бродят
И вурдалаков голодные стаи;

Там не найдешь ты ни сна, ни покоя,
Ночь обернется зловещим кошмаром,
Сердце замрет от тоскливого воя,
Утро покажется хлипким обманом.

Ветви деревьев во тьме оживают,
Тянут к тебе крючковатые руки,
Манят к себе, зовут, обещают
В пальцах корявых ужасные муки.

Ночь на откуп нам дана,
Чтоб ее испить до дна...

- Встань с нами в хоровод, не пугайся, откройся ночи и танцу, стань собой! - прожурчала напевная речь обернувшейся ко мне девушки, и черный омут глаз затянул мое сознание.
Я и глазом моргнуть не успела, как оказалась в одной длинной тонкой рубашке, а поверх неизвестно как расплетшихся волос лег венок из кленовых листьев.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

СЛИЯНИЕ

Душа душу знает, а сердце сердцу весть подает.
Народная мудрость

- Убили! Люди добрые, погубили-и-и!
Подскочив и запутавшись в одеяле, я оказалась на полу. Не знаю, как кого, но меня панические вопли спозаранку совершенно не вдохновляют. Соображается в такой обстановке исключительно плохо, да и реакция зачастую подводит.
- Таких не берут в разведку, - пробурчала я, поднимаясь.
Истерика на улице тем временем набирала обороты. Натягивая брюки, я чуть было во второй раз не упала. Причиной стала одна-единственная фраза, зато какая!
- Да на кого ж ты нас покинула, Ярослава Владомировна!
Недоуменно хмыкнув, я набросила на себя рубашку и, не обуваясь, вылетела на улицу. Выругалась и метнулась обратно в избу - за неделю, прошедшую с праздника, снега намело по колено, а я еще не совсем из ума выжила, чтобы разгуливать по нему босиком. Обувшись, сбежала по скользким ступенькам крыльца, толкнула калитку - и замерла.
Ровно посреди дороги, напротив моего дома, ничком лежала... я. Те же рост, фигура, волосы... только вот платьев я не ношу. Значит, все-таки не я...













Понимаю, как это звучит, но, учитывая мой недавний опыт внетелесного существования, когда Роланд буквально вырвал меня из-за Грани, все вполне объяснимо.
- Пропустите! - послышалось с противоположного края набежавшей толпы, и в середину вылетел взъерошенный Къятт в наспех натянутой куртке. Узрел причину переполоха, побледнел и упал рядом на колени, запустив руки в волосы.
- Яра!..
- А? - отозвалась я, бесцеремонно пробиваясь к вампиру.
- Ты?.. - поднял на меня ошалелый взгляд Къятт.
Улица мигом погрузилась в молчание. Пугающее такое, одним словом - гробовое.
- Я, - кивнула я. - Причем та, которая стоит, а не которая лежит!
- А докажи! - вякнул кто-то из толпы.
- Без проблем, - хмыкнула я, подошла к девушке и осторожно перевернула ее на спину - с помощью еще не пришедшего в себя вампира.
На описанном ранее наше с нею сходство заканчивалось. Милое бледное личико, глубокие тени под закрытыми глазами, посиневшие губы... Намокшая от крови ткань зеленого платья на боку.
- О небо, - прошептала я и рявкнула: - Все прочь, здесь вам не балаганное представление! Къятт, неси ее в дом... Ты, - я отловила Деньку, мелкого парня тринадцати лет от роду, - поможешь! Живо ко мне, воду на огонь... Сам знаешь!
Денька, не раз уже помогавший мне, понятливо кивнул и рванул к крыльцу, открывая двери для вампира с девушкой на руках, я побежала следом, смахнула все со стола на пол, велела Къятту положить раненую... Осторожно отклеила окровавленную ткань от бока, ножом вспорола одежду, открывая взору поврежденное тело. Плохая рана, глубокая, с такими долго не живут... К тому же потеря тепла... Кто знает, сколько девушка пролежала на морозе?!
Ничего, еще не все потеряно. Дышит - значит, способна бороться за жизнь. А я помогу. Как смогу.
Для начала - обмыть рану. Потом - прикрыть ее ладонями. Сосредоточиться... Безмолвно закричать от боли, невольно взятой на себя. Пропуская сквозь ладони силу, срастить разорванные сосуды, мышцы, ткани... Остановить кровотечение. Вдохнуть жизнь в уже почти безвольное тело, заставить биться утомленное болью сердце... И скользнуть в спасительную темноту, уже не сознавая, кто я и где...
...и вернуться обратно, чтобы почувствовать все прелести состояния, когда противная слабость разливается по телу, а в глазах двоится.
- М-м-м, - промычала я, тряся головой. Сфокусировав зрение, убедилась, что с девушкой все в порядке - на щеки вернулся румянец, а рана затянулась, оставив белесую полоску шрама. - Къятт, отнеси ее в спальню... Денька, иди домой, а то мамка заругает... И спасибо тебе...
Парнишка, довольно улыбнувшись и натянув куртку, шустро вымелся за порог. Вампир, осторожно подняв девушку на руки, перенес ее в мою комнатку.
Я же повалилась на освободившийся стол, морщась от подкатывающей к горлу тошноты. Леший, плохо-то как... Неудивительно, впрочем, - девушка почти перешагнула Грань, еще немного - и понадобился бы некромант, согласный вытащить ее в мир живых, и не факт, что он бы помог... Отлетевшую душу невозможно вернуть в тело. А готовую его вот-вот покинуть - чрезвычайно трудно заставить остаться. Мне, образно выражаясь, пришлось пришивать душу к телу нитями собственной силы, а не просто сращивать поврежденные ткани. Ювелирная работа... выматывающая до предела.
- Выпей. - Мне в руку настойчиво ткнулась кружка с чем-то ароматным и горячим. Оторвав голову от стола, я сделала глоток и благодарно улыбнулась вампиру:
- Ты прелесть...
- Не я, а Кузя, - усмехнулся Къятт, присаживаясь рядом. - Твой домовой, едва ты начала лечить девчонку, сразу же кинулся заваривать эту травку...
- Среброцвет. Помогает восстанавливать магические силы. Кузя тоже прелесть... А как наша раненая?
- Спит. И, судя по всему, это надолго. Знаешь, я ведь, как ее увидел, сразу о тебе подумал...
- Не ты один, - задумчиво пробормотала я. - Раньше мне казалось, что здесь быть такого не может - чтобы на улицах людей... вот так запросто...
- Как оказалось, всего лишь показалось, - невесело усмехнувшись, скаламбурил Къятт. - Тебе, между прочим, тоже не мешало бы отдохнуть. Все равно она раньше вечера не проснется.
- Твоя правда, - зевнула я. - Я сейчас не то что до вечера - до завтрашнего утра бы проспала...
- Тогда я пойду, вернусь вечером, проверю, как у вас дела, - постановил вампир, поднимаясь из-за стола.
Я вяло кивнула, а когда за ним закрылась дверь, вздохнула и полезла на печку - кровать все равно занята, да и знобило меня что-то. Уже засыпая, почувствовала, что Кузя укрывает меня теплым одеялом, приговаривая еле слышно:
- Спи, хозяюшка, отдыхай, ни о чем не переживай... Я ужо за всем пригляжу, да, ежели чего, тебя разбужу...
Благодарно засопев, я свернулась в уютный клубочек и замерла, впитывая живительное тепло, исходящее от беленой печки. И уже сквозь сон услышала густой медный звон, сдавленное оханье и Кузино злорадное:
- Кто к нам в окошко полезет, у того голова ни в одну шапку не влезет! С новым рогом тебя, Великий Инквизитор!..

* * *
- Я - целитель, между прочим! И опыт у меня немалый! Так почему я должна все это выслушивать, словно зеленая адептка, которой указывают на ее промахи? И кто?! Знахарь!
- И надо тебе так расстраиваться? Не обращай внимания!
Такое отношение вампира к проблеме окончательно вывело меня из себя. Наверное, дело было в том, что у проблемы оказались красивые изумрудно-зеленые глаза и острый язычок. Звалась она Алёной и являлась знахаркой, о чем, очнувшись, сообщила в первую очередь. Причем в таких выражениях, что я едва не усомнилась в своих профессиональных навыках. Ну какая ей разница, как именно и из чего я заварила противовоспалительный сбор?! Ведь не указывала же она мне, когда я ее с того света возвращала, что именно нужно делать, и, тем не менее, я справилась! С другой стороны, я могла бы промолчать и не вступать в научно-философские споры, памятуя о том, что передо мной - больной человек. Но я тоже была не в лучшей форме, а потому не смогла сдержать эмоций... Что только позабавило забежавшего на огонек Къятта, удобно развалившегося за столом.
- Знахарь - не результат усилий учителей, а одаренный природой человек, - улыбаясь, пропела Алёна, помешивая горячий чай.
- И слабейший в мире маг, - ехидно добавила я, наблюдая, как за окошком лениво падает снег.
- А зачем нужна магия, если ты можешь слышать каждую травинку, чувствовать сердцем и душой каждый цветок? - не сдавалась знахарка.
- Затем, чтобы возвращать к жизни неблагодарных гордецов, - проворчала я, жадно косясь на очередную порцию настоя среброцвета.
Нет, так нельзя. Если без меры потреблять стимуляторы, потом и вовсе без них не обойтись...
- И правда, - неожиданно вздохнула девушка. - Прости, меня занесло. Спасибо тебе за то, что ты сделала...
- Это мой долг, - без выражения ответила я. - Ты бы поступила точно так же.
- Да. И, боюсь, теперь у тебя будет конкурент - ибо я хочу остаться здесь, - хмыкнула Алёна.
- Пожалуйста, мне не жалко, - пожала плечами я. - И конкуренции я не боюсь. Тем более что специализации у нас несколько... разные. И вообще, замучилась я уже лечить банальные простуды, заговаривать от падежа скот, спорить с банниками да овинниками, не говоря уж о порче и сглазе... Да, вот тебе добрый совет - не готовь приворотные зелья. Если что, потом виноватой останешься. А то и битой.
- Что ж... - протянула Алёна, прищурив глаза. - Учту. Только где мне жить?
- А этот вопрос уже к старосте, - ухмыльнулась я. - И не бойся, он у нас ласковый и вежливый, для него будет честью устроить на постой новую ведьму...
- Я не ведьма! - возмутилась девушка. - И... почему новую?
- Потому что любят у нас в деревне все новое и необычное, - подмигнула я Къятту. - А вот то, что ты не ведьма, Хольке-Инквизитору доказывать будешь.
- А это еще что за зверь? - недоверчиво посмотрела на меня Алёна. Как раз в этот самый миг со стороны двери послышались испуганный визг, грохот, заливистый лай, удаляющиеся завывания и победный Кузин возглас:
- Хватай врага за бока! Врешь, не уйдешь! Долго тебе будет вспоминаться, как в чужой дом тайком пробираться!
- Это не зверь, - буркнула я, томимая нехорошим предчувствием. - Это Картоха... В смысле Инквизитор Великий. Познакомишься еще, а насколько близко, будет зависеть от дальности полета серебряного болта или длины ручки очередной ведьмобойной сковородки... - Заметив безмерное удивление в глазах знахарки, я усмехнулась и добавила: - Не бери в голову, подружись с домовым и спи спокойно... - и без перехода рявкнула: - Кузьма!
- Ась? - отозвался домовой от двери.
- Кузенька, - душевно начала я, - а скажи мне, сокол ясный, кто только что лаял возле калитки?
- Так... энтот... пес, - почесал маковку он.
- Пес, - протянула я. - Откуда?!
- У соседей одолжил... ненадолго, - стушевался домовой. - Да не гляди ты на меня так, хозяюшка, я его верну! Если хочешь, прямо сейчас!
- Хочу, - кивнула я, - причем - немедленно!
Кузя тяжело вздохнул и с несчастным видом поплелся возвращать лающее чудо.
- Не любишь животных? - удивленно спросил Къятт.
- Люблю, - улыбнулась я. - Только здесь я все равно надолго не задержусь, и привыкать к питомцу не хочу. С собой потом не заберешь, а вот скучать будем оба...
- А как же Кузя? - заинтересовался вампир.
- Кузю - в ботинок и домой, - решительно произнесла я. - Думаю, ему в Медере понравится!
- Ты что, из Медера? - уставилась на меня знахарка.
- Из Росвенны она, - заложил меня Къятт.
- А...
- А в Медере у нее жених, - беззаботно выложил этот клыкастый болтун.
- А здесь чего забыла? - фыркнула девушка.
- Уже не помню, - процедила я, взглядом обещая Къятту все муки бездны на земле.
- Ну и ладно, - пожала плечами Алёна.
На редкость нелюбопытная девушка, даже завидно. Такая никогда ни в какие неприятности по собственной глупости не влипнет. Нож в боку - не в счет. Как заявила Алёна, врагов у нее нет - не успела еще обзавестись, на новом-то месте... А вот кошель с золотом у нее был. Да сплыл. Вернее, тем же ножом и срезали...
Лиходея так и не нашли. В то, что это кто-то из калинкинцев, мне не верилось - мало ли чужаков прохожих? Ищи теперь ветер в поле...
- Вы как хотите, а я спать пошла, - прервала мои размышления знахарка. - Завтра с утра к старосте наведаюсь, жилье чтобы подыскал...
- Я с тобой пойду, - кивнула я и предвкушающе улыбнулась. - Во избежание, так сказать, накладок...
- Добрая ты, - чуть слышно фыркнул вампир.
- Знаю! - подтвердила я, потирая руки. - А еще - ласковая...
- Да, - рассмеялся Къятт. - Твое ласковое слово - пуще дубины!
- Фи, как грубо! - поморщилась я. - У вас, мужиков, одно насилие на уме. А я барышня воспитанная, нежная... и вообще, дубина - дура, огнешар - молодец!

* * *
- Ложись!
Над головой, опалив волосы на макушке, пронеслось что-то обжигающе-горячее, грозно взвыло, соприкоснувшись с землей, оглушительно взорвалось. Подняться на ноги после такого оказалось серьезной задачей. Размытые нудными осенними дождями дороги, не спешившие замерзать, превратились в жадные, припорошенные снегом болота, неохотно отпускающие свою добычу. Небо, кутающееся в хмурые свинцовые тучи, на западе прорывалось кровоточащей раной заката. Над погружающимся в морозные сумерки трактом медленно таял сизый дым. Рядом кто-то надсадно кашлял, в промежутках поминая не самыми добрыми словами колдовскую братию.
- Какого... лешего... ты это сделал?! - выбравшись из грязной лужи, притаившейся под тонкой корочкой ледка, хрипло поинтересовался Мирослав.
- Выбора не было, - буркнул пепельноволосый маг, безумным взглядом обводя место сражения и клочки одежды. Все, что осталось от противника - троих магов разбойного вида, из которых Мирослав, очевидно окончательно повредившийся в уме, ринулся добывать информацию о Парэле.
Вручную.
- Предупреждать надо! - рявкнул Фотий, переставая терзать ненормативную лексику и выбираясь из овражка, куда его смело взрывной волной.
- В следующий раз так и сделаю, господин советник! В письменном виде! - огрызнулся Мит. - А ты, твое высочество, иди-ка сюда! Это ж надо...
- Ерунда, - попытался было отмахнуться наследный принц, но маг, не слушая возражений, уже бормотал с трудом вспомненное заклинание исцеления, наложив ладони на глубокую кровоточащую царапину, тянущуюся от виска и заканчивающуюся в опасной близости от глаза.
- Шрам будет, - просипел Мит, бледнея, после чего покачнулся и, закатив глаза, попытался плавно осесть на изрытую колесами телег и схваченную слабым морозцем дорогу.
- Гмарр! - Фотий рванулся к нему, оскальзываясь и спотыкаясь, но Мирослав уже подхватил чародея, не дав тому растянуться на холодной земле.
- Нам нужно найти место для отдыха, - устало проговорил он, убедившись, что маг пребывает в глубоком обмороке. - Последние три дня мы вообще как-то об этом забыли...
- Последние три дня нам как-то не до того было, - проворчал советник, помогая другу поднять Мита. - Здесь рядом деревня есть, придется остановиться там, пока наш чародей не поправится...
- С ним ничего страшного, - вздохнул Мирослав, осторожно сгружая мага на его коня. Умное животное скосило глаз на бесчувственного хозяина и вздохнуло в унисон с принцем - за последнее время Мит в подобном состоянии пребывал слишком часто. - Магическое переутомление. Пока еще - не истощение, хвала Создателю.
- И откуда столько чудищ развелось, - вздохнул Фотий, припомнив весь встреченный на пути «зверинец», в роли укротителя коего и пришлось выступать Миту.
- Все оттуда же, - усмехнулся Мирослав. - Ты, брат, из Медера нечасто выезжал, откуда тебе подобное видеть было... Во всем мире эти чудища - норма жизни. Особенно в приграничных районах... И вблизи кладбищ и курганов.
- Да, в том, что у нас нет магии, есть свои плюсы!
- Минусов тоже хватает, - не согласился с ним Мирослав. - А чудищ прекрасно заменяют разбойники и прочий лихой народ. Как бы сказала Яра, экологическая ниша все равно занята - закон природы.
- Скучаешь, - скорее утвердительно, нежели вопросительно, сказал Фотий, заметив, как погрустнел его друг.
- Скучаю, - признался тот.
- Так, может, хватит уже этих гонок? В Медер он больше не рискнет вернуться, а что нам еще надо? Давай заедем в Белокамень, заберем Ярославу - и домой, а?
- Не все так просто, - покачал головой Мирослав. - Пока что это невозможно.
- Почему?! - не понял Фотий.
- Магистр Респот считает, что в Ярином состоянии покидать Берендеево нельзя. Я склонен ему доверять...
- Тогда почему я не слышу уверенности в твоем голосе?
- У меня нехорошее предчувствие, - мрачно отозвался принц.
- Ой, да ладно тебе! - поморщился советник.- Оставь предсказания Ярославе, у нее лучше выходит!
- Это так, - улыбнулся Мирослав.
- Тогда прекращай выдумывать ужасы, нам бы с настоящими разобраться, - хмыкнул Фотий. - О, кажется, деревню мы нашли! Надо на постой попроситься, мага нашего подлечить...
Мирослав огляделся. За разговорами друзья не заметили, как вышли к небольшой деревеньке; в сгущающихся сумерках приветливо светились окошки, над припорошенными снегом крышами вились прозрачные дымки, уходящие в темное небо; лаяли собаки, учуявшие поздних гостей. Безошибочно определив в стоящем чуть поодаль здании трактир, Мирослав двинулся туда, ведя под уздцы Гранита и коня Мита. Фотий шел за ним, с любопытством вертя головой. Советник и в самом деле нечасто покидал пределы Медера... Да и в родном королевстве чаще бывал в городах, а потому деревенская жизнь являлась для него загадкой. А загадки Фотий любил.

* * *
- Состояние нестояния, - едко прокомментировал Мит, попытался сесть, рухнул обратно и печально добавил: - И несидения тоже... Леший, я в этом вашем Медере совершенно разучился нормально колдовать! Позор!
Мирослав и Фотий сочувственно покивали, наблюдая за попытками мага вернуть контроль над своим телом. Маленькая комнатка трактира была залита зимним солнцем. Выделенная Миту кровать находилась у занавешенного яркой шторкой окна, за которым угрожающе порыкивал сидящий на крепкой веревке пес. На подоконнике, состроив презрительно-высокомерную мордочку, восседала рыжая кошка, наблюдая за своим страшным, но на данный момент абсолютно беспомощным извечным врагом.
- Ох, уволю-у-усь, - кряхтел Мит, сражаясь с собой за право подняться на ноги. - Вернусь в Школу, к невесте-е-е... К адептам! Во мне пропадает преподавательский талант!..
- Не ворчи, талант, я тебе отпуск дам, - хмыкнул принц. - Бессрочный.
- С начальства хоть медный грош, - ухмыльнулся маг, кое-как садясь. - Вы бы хоть поесть принесли, изверги...
- Сейчас, - кивнул Фотий, исчезая за дверью.
- Ну, как наши дела, народный мститель? - иронично приподнял бровь Мит.
- Он был здесь, - нахмурился Мирослав. - Трактирщик рассказал. Правда, ничего больше узнать мне не удалось. Его то ли запугали, то ли... Не знаю. Но пошел мерзавец в Калинки. Это деревня, недалеко отсюда... Отправимся, как только ты сможешь сидеть в седле.
- Я уже почти могу, - вздохнул маг, потягиваясь и радуясь возвращению сил. - К вечеру буду как новенький.
- Отлично! Не зря я с теми ребятками поговорил, не соврали...
- Ага. Поговорил. Только, позволь тебе напомнить, разговаривают обычно при помощи слов, а не кулаков! Особенно - с магами!
- Если слов не понимают, кулаки - последний аргумент, - проворчал Мирослав. - И вообще, чем ты недоволен? Результата я все-таки добился!
- Точно! Как я мог забыть! Ведь в результате ты едва не лишился глаза! - неодобрительно хмыкнул Мит. - Скажи спасибо, тебя еще не сильно зацепило, иначе такой красавчик получился бы... Я все-таки боевой маг, а не целитель!
Мирослав рефлекторно потер шрам, пересекающий левый висок, и криво улыбнулся, признавая правоту мага.
- Завтрак подан, - пропыхтел советник, вваливаясь в комнату с груженным едой подносом. - Угощайтесь, господа!
- Ближе к вечеру отправимся в путь, - проговорил Мирослав, нервно сцепив ладони в замок. - И так уже столько времени потеряли...

* * *
Свинцовые морские волны ласково поглаживают стены величественной крепости, щедро вызолоченные рассветом. Ветер игриво треплет волосы присутствующих и черные стяги с серебряной луной и семью звездами над ней. Знакомый герб, узнаваемые цвета... Идеальную картину портит водруженная в середине площади - для вящего обзора - плаха. Скучающий палач в алом плаще и черной маске в который уже раз пробует остроту орудия своего кровавого труда - огромный топор с хищно поблескивающей кромкой лезвия внушает ужас с первого взгляда.
Народ притих в ожидании зрелища. О да, загадочна душа человека - никогда не пропустит узаконенного убийства ближнего своего. Даже детей к подобным развлечениям приучают чуть ли не с пеленок...
Мужчина с обручем на высоком челе, восседающий в роскошном кресле, явно чем-то недоволен. Сомневается в правильности своего решения? Возможно. Но прерывать казнь не собирается, нервно выбивая пальцами тревожную дробь по подлокотникам кресла.
Сам виновник «торжества» спокоен и невозмутим, и лишь в глазах цвета полуденного майского неба прячутся горечь и боль...
Небо и земля меняются местами, из их круговерти соткана другая картинка - три неподвижные фигуры на холодных камнях, равнодушное пожатие плеч, холод в сердце...
- Выбирай, - шепчет знакомый хриплый голос, и в наступающей темноте резко, с жалобным стоном, обрываются струны гуслей...

...и я просыпаюсь от собственного крика. За печкой заполошно ойкает домовой, ветер мерно метет невидимой метлой по крыше, в окошко струится мягкая ночь...
- Голова моя дырявая, - дрожащим голосом пробормотала я, с досадой ощущая, что ночную рубашку можно выжимать - будто не спала тихо-мирно в собственной постели, а в озере купалась.
- Хозяюшка, случилось чего? - боязливо сунул нос в открытую дверь спальни Кузя.
- Спи, все в порядке, - не очень уверенно улыбнулась я, переплетая растрепавшуюся косу.
Тщетно. Руки дрожали и не слушались. Я встала, не обуваясь, прошла на кухню, при мерцании светляка нашла с вечера приготовленный отвар, о коем благополучно забыла перед сном, и одним махом осушила кружку. Стало легче. Еще раз выругав себя за забывчивость и успокоив Кузьму, я вернулась в спальню, переоделась и нырнула под одеяло. Отвар особых травок подействовал быстро. Вскоре из головы улетучились бессвязные обрывки тяжелого полусна-полуяви, стерев тревогу, и я вздохнула с облегчением. Конечно, Респот меня за это по головке не погладит - блокировать дар, по его словам, опасно, - но иначе я не могла. Каждое видение тянуло из меня жизненные силы. Кроме того, некоторые из них не сбывались, только впустую трепали нервы, а я и так их крепостью похвастаться не могла. А потому, найдя в библиотеке Белокамня, в одной из старинных книг, рецепт отвара, перекрывающего видения, я без раздумий им воспользовалась. И ни разу с тех пор не жалела!
- К гмаррам видения, - пробормотала я, натягивая подушку на голову. - У меня - отпуск!..
То, что видения имели на сей счет иное мнение, мне в голову не пришло.

* * *
- Ночью люди спят, - бурчал Фотий, едва поспевая за принцем, - а не прыгают по кочкам, подобно козам!
- Надо было собираться быстрее, я предупреждал, - бесстрастно отозвался Мирослав, не сбавляя шага.
- Я не виноват, что меня ноги не слушались, - огрызнулся Мит, замыкающий цепочку. За поводья он держался крепко, боясь споткнуться и растянуться на земле. Лошадка не возражала, привыкнув к причудам хозяина.
- Чем раньше доберемся до Калинок, тем лучше, - отрезал Мирослав. - И вообще, где вы видите ночь? Рассвет в мире, господа, так что выше голову...
- Вредительский совет, ваше высочество, - усмехнулся Фотий. - Тут даже под ноги глядя упасть можно, а уж если и вовсе не смотреть...
- Хорошо хоть в метель нас не потащил, - проворчал маг. - Видимо, не все еще потеряно!
- Смотря для кого, - флегматично ответил принц. - Подождите здесь, полянка слишком подозрительная, разведать надо, не болото ли...
Отдав поводья Гранита Фотию, он зачем-то вытащил из ножен меч и осторожно шагнул на зеленеющую, несмотря на сильную ночную метель, травку. Прошел несколько шагов, убедился в твердости земли и, обернувшись, приглашающе махнул рукой.
Выскочившую буквально из-под земли тень, метнувшуюся к нему, Мирослав не заметил...
- Осторожно! - в голос взвыли маг и советник.
Поздно. Мощный удар сбил принца с ног, в безумном хороводе завертелись небо и земля, снежная крошка запорошила глаза. Меч, выпав из разжавшейся ладони, отлетел в сторону. Мита, рванувшегося на помощь, отбросило туда же.
- Защитное поле, - прохрипел маг, стирая с подбородка струйку крови. - Эта тварь магически защищена!..
- Оно его убьет, - прошептал Фотий, бессильно сжимая кулаки.
Мит, не тратя времени на разговоры, пытался снять барьер, однако пока ничего не получалось.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

БУЛЬОН ИЗ КУРЬИХ НОЖЕК

Не так страшен черт, как ведьма.
Народная мудрость

Хочешь жить - умей врать.
Не умеешь врать - хоти жить дальше...
Ярослава

- Туточки недалече, девонька! Всего-то и надоть, что лесок миновать, вот деревенька наша и будет! - соловьем заливался мужик, то и дело оборачиваясь и рискуя навернуться с облучка в наметенные по бокам дороги сугробы.
Сама дорога походила на едва заметную тропку, замысловато петляющую среди снежных завалов. Однако шустрая лошадка не замечала никаких неудобств, лихо мчась к темнеющей стене леса. Сани, выстланные изнутри сеном и стегаными одеялами, послушно катились за мохнатой кобылкой, рассекая полозьями искристо-белое полотно. Я, закутанная до кончика носа в теплый плащ поверх куртки, вязаной теплой шапки, штанов с начесом и валенок, мрачно хмыкала в ответ, поглядывая на «лесок». Судя по всему, его было легче объехать, нежели проехать насквозь. Мужичок же, словно не замечая крепчающего к вечеру мороза, бодро правил к едва расступающимся деревьям, и все, что мне оставалось, так это надеяться на здравомыслие возницы. Подняв глаза, я полюбовалась на рдеющее небо, возвещающее скорый приход ночи и нешуточный мороз, в который лучше сидеть в избе, у жарко натопленной печи, а не путешествовать по окрестным деревням.
- А ужо как Былько порадуется-то, увидав, что нашел-таки я справную лекарку! - не замолкал возница, нарушая мрачное величие заснеженного, заледеневшего в объятиях зимы леса. - Ты уж, девонька, вылечи его, болезного, с осени самой мается, а лекаря своего у нас и нетути...
- Вылечу, - простучала зубами я, поспешно растирая потерявший чувствительность нос и мысленно желая Алёне всего самого «хорошего».
Когда в Калинки заявился мужичок в запряженных лошадкой санях и слезно принялся вымаливать у старосты Репки лекаря для больного брата, знахарка невозмутимо заявила, что здесь нужен настоящий специалист, и величавым жестом указала на меня, заверив просителя, что после моего лечения больные резвыми козликами скачут.

ГЛАВА ПЯТАЯ.

ФИЛОСОФИЯ БЕССМЕРТИЯ

Если прожитые годы - мое богатство, то я предпочитаю бедность.
Кощей Бессмертный

Признаю, некоторые личности имеют все основания меня не любить. Я - не подарок, но чтобы за это убивать... Простите великодушно, но в мире я не одна такая! А если расправляться со всеми, кто тебе нечаянно больную мозоль отдавил, человечество вскоре вымрет.
Поэтому, слушая откровения несчастного, припертого к дереву нечистика, я все больше убеждалась в мелочности и злопамятности отдельных представителей разумных рас.
Загадка вышла что надо: высокий, худой, зловещий, обладающий такой силой, что смогла испугать самого черта...
А ведь Мит предупреждал, что покушение на этого персонажа мне аукнется... Накаркал, колдун несчастный!
Нечистый готов был поклясться собственной шкурой, что это был именно Бессмертный - ничьих приказов, опричь Кощеевых, никакая нечисть исполнять не станет. Пришлось поверить, тем паче что версия казалась более чем правдоподобной.
Не спеша отпускать перепуганного, ушибленного на голову черта, я задумалась. И что дальше? Возвращаться домой и кротко дожидаться новой каверзы? Ну уж нет! Враг показал свое лицо, и теперь у него есть все шансы по нему получить! Благо что дорогу до некогда так разочаровавшего меня Кощеева «дворца» я худо-бедно помнила. Не заблужусь. Хотя зачем мне самой ноги трудить? Я перевела взгляд на нечистика, в глазах которого читалась тоскливая покорность судьбе.
- Вот что, - протянула я, прищурившись. - Доставь-ка меня к Кощею, тогда отпущу...
- Но... - вякнул было черт, но я, дернув его за хвост, закончила-таки предложение:
- ...а иначе станешь моей подопытной нечистью. Уничтожающие зелья на тебе испытывать буду!
Пискнув от ужаса, чертик обреченно сжался, и в тот же миг в глазах потемнело, в ушах засвистел ветер, и мы в прямом смысле слова уткнулись носом в самый настоящий дворец несколько угрожающего вида. Ошеломленно оглядевшись, я обнаружила, что стою на узком уступе, вырубленном в почти отвесной скале, в которую, казалось, врос и сам дворец.
- Эт-то что? - прохрипела я, стараясь не смотреть вниз.
- Дворец Кощеев, - грустно молвил нечистик, болтаясь на хвосте, крепко зажатом в моей ладони. - Отпустите, госпожа ведьма, а?
- Да пожалуйста, - рассеянно ответила я, разжимая руку, и лишь потом до меня дошло, что несчастный болтался над пропастью. - Извини, я нечаянно! - крикнула я, осторожно свесившись с уступа.
В ответ, пришедший снизу, я услышала столько интересного о ведьмах вообще и о себе в частности, что аж рот от удивления открыла. Хотя чего от нечисти ждать? Вот и я не буду.
Убедившись, что на моей совести нет размазанного по камням чертика, я перевела взгляд на дворец. Вот бы парни увидели! А то смеялись надо мной, когда я недоумевала, чего это Кощей в избушке ветхой ютится, если ему по статусу дворец положен. Все-таки права я оказалась!
Прямиком перед моим носом возвышались внушительные железные ворота. Я подошла ближе и подергала за массивную ручку. Не добившись результата, налегла на створку плечом... и снова бесполезно. Ворота не поддавались. Немного помявшись, я зажмурилась и ударила по воротам чистой силой. Как меня откатом не смело в пропасть - не знаю. Очнулась я на самом ее краю, ошалело тряся головой и пытаясь разогнать пляшущие перед глазами разноцветные круги.
- Ну и как же мне внутрь попасть?! - рыкнула я, поднимаясь на ноги.
- А ты стучать не пробовала? - сварливо отозвался дребезжащий голос.
Я во второй раз едва не сверзилась вниз и уставилась на недовольно скривившиеся пухлые малиново-глянцевые губы, проступившие на воротах.
- Э... - выдавила из себя я. На большее меня не хватило.
- Молодежь, - презрительно процедили губы. - Чего вылупилась - дыру протрешь!
- Извините, - пискнула я.
- Ненормальная, - среагировали ворота.
- Это почему?! - возмутилась я.
- Нормальные с воротами не разговаривают, - с наслаждением просветили меня сложившиеся в ехидную ухмылку губы.
- А еще они их не бьют, - проникновенно сообщила я и ударила ногой по створке.
Ворота заверещали, словно резвый поросенок, схваченный за крученый розовый хвостик, и резко распахнулись - меня вновь чуть не смело в пропасть. Лишь невероятным акробатическим кульбитом удалось избежать «счастья» оказаться в компании обиженного рогато-мохнатого.
- Проходи, злыдня, - проскрипели ворота. - Всего нехорошего!..
- Знаешь... - протянула я задумчиво, отряхивая колени от снега. - Обратно я ведь той же дорогой пойду! Так что... до скорого, дорогуша!
Ворота придушенно ахнули, подавились невразумительным ругательством и заткнулись. Люблю молчаливые предметы интерьера! От них нервы целее. И кулаки с ногами. Я осторожно проследовала в негостеприимно распахнутые ворота. Ничуть не удивилась бы, схлопнись они как раз тогда, когда я перешагивала порожек. Но ничего такого не произошло, и я благополучно миновала странного сторожа и ступила в огромный пустой холл. То есть абсолютно пустой. Даже без окон и дверей. Даже без вредных ворот, через которые я сюда попала.
- Гмарр, - потрясенно сообщила я мозаичному полу и, немного подумав, добавила: - Кроэх ллин’два отр эгле ролл дрэж эгле флерт оф!*

*Непереводимое восклицание.

В огромном зале раздался кашель, навевающий мысль о жестокой простуде.

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

ВЕСНА

Дети - цветы жизни. Но не всем по плечу быть садовниками!
Ярослава

Весенний дождичек, порадовавший звонкой дробью по давно превратившемуся в лужи снегу, закончился. Беспечные птахи, воспевая приход долгожданного тепла, порхали средь начинающих зеленеть ветвей. Сияющий чистотой дом как нельзя более соответствовал весеннему настроению, которое изрядно портил хмурый, словно в неурочное время разбуженный медведь, вампир. Нахохлившись, он сидел за столом в светлой горнице, заменяющей рабочий кабинет, демонстративно отгородился от меня играющей роль вазы бутылью с охапкой веточек трогательно-пушистой вербы и упорно игнорировал напеченные Кузьмой румяные пирожки. Я же игнорировала вампира, отчаявшись достучаться до него и решив наслаждаться жизнью.
Как ни странно, но Къятт дулся на меня из-за моего нежелания возвращаться в Старгост. Сие заманчивое предложение я получила еще в середине зимы, когда вернулась из злополучного леса. Даже не думала, что мое исчезновение наделает столько шума! Тем не менее, вернувшись, замерзшая, голодная, но живая я обнаружила в Калинках не только встревоженного вампира, в буквальном смысле рвущего на себе волосы, но и старшего сыночка царя Берендея, своего оболтуса-друга Мителлиуса Аверона, собственного жениха и не менее родного наставника, грозящего перевернуть вверх дном все Берендеево. Царевич, бледный, с тоской во взгляде, убеждал Респота, что вины его батюшки здесь нет, но архимаг принципиально не слушал, и на его эмоциональные вопли с любопытством сбежались все жители деревни. В центре всеобщего внимания оказался и Великий Инквизитор Картоха, донельзя несчастный, трясущийся и клянущийся всем на свете, что и пальцем меня не трогал и не прикапывал в особо глубоком сугробе, дабы избавиться от улик. Мирослав молчал, но, судя по тому, как судорожно цеплялся за него Мит, молчание сие было предвестником решительных действий, сопоставимых по последствиям с землетрясением. При таком раскладе мое скромное явление (Сметанка приземлилась за околицей, дождалась, пока я спешусь, и отправилась домой) осталось незамеченным, так что пришлось брать дело в свои руки и, протолкавшись поближе к стоящему в эпицентре суматохи Картохе, вежливо поинтересоваться, а что же здесь происходит? О чем сразу же и пожалела...
Великий Инквизитор упал в обморок - видимо, уверился, что небо вняло его мольбам и избавило от меня мир, а тут такой облом случился, - и все внимание переключилось на меня. Я была осмотрена, затискана, затащена в избу, подальше от посторонних глаз, после чего всеобщая любовь и нежность резко сошли на нет, превратившись в подозрение и обиду - мол, раз жива, значит, и церемониться со мной нечего. Я обиделась в ответ и наотрез отказалась сознаваться, где была, на все вопросы отвечая одно - в Рядках, лечила брата Речко. На завывания Къятта о том, что в Рядках и духа моего не было, как, впрочем, и Речко с его братцем, я лишь пожимала плечами - мол, где была - сказала, верь - не верь, не мои проблемы. Мит понимающе ухмылялся - уж он-то мигом просек мою позицию и знал, что теперь меня с нее и упряжкой быков не сдвинуть. Респот речитативом вещал о моей безалаберности, могущей однажды стоить мне жизни. Мирош по-прежнему молчал, стоял рядом, не выпуская моей ладони из своей, и задумчиво смотрел на меня. Я упорно не поддавалась никаким психологическим воздействиям, решив, что все, чего я добьюсь откровенным рассказом, ограничится тем, что меня увезут из Берендеева... и сошлют куда-нибудь еще, в горный монастырь, например, где я уже сама от тоски в пропасть спрыгну. Нет уж! Мне самой теперь интересно, кто на меня так взъелся, вот и выясню все... сама! Тем более что и Кощей обещал помочь...
А эта компания явно не понимала, что я хочу есть и спать, а не слушать их домыслы относительно моих умственных способностей. Тогда я в первый раз отказалась возвращаться в Медер либо в Росвенну, заявив, что мне и тут неплохо. Кое-как выставив гостей за порог, я заперлась, велела Кузьме гнать всех прочь и, наскоро перекусив, завалилась спать прямо на печку. И только утром обнаружила, что Респот успел подбросить мне подарочек в виде магического Зеркала. Отчитавшись перед наставником, что у меня все в порядке, я с тоской подумала, а так ли это на самом деле - ведь теперь я оказалась под пристальным наблюдением...
Во второй раз я отказалась покидать Калинки уже в конце зимы, когда Къятт едва успел вытащить меня из проруби. Попотеть ему пришлось изрядно, так как затаившийся под толщей льда водяной силой и упорством, к сожалению, обделен не был.