Царь вампиров. Николай Боевкин

Оглавление

• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• Главарь на секунду замешкался и переложил шпагу в левую руку. Это было непростительной ошибкой. Грильон бросился вперед и нанес сокрушительный удар прямо в сердце.
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25

ГЛАВА 1

— Твою мать! — рявкнул Дэн Сверчкофф, ввалившись в лабораторию и с грохотом захлопнув за собой тяжелую стальную дверь. — Дебилы!
Присутствующие с любопытством уставились на начальника, вернувшегося с совещания в высших сферах, нетерпеливо ожидая продолжения. Однако его не последовало. Дэн уже выплеснул раздражение, копившееся в нем весь удручающе долгий путь от директорских апартаментов до родного офиса. Надо было продолжать работу.
Пожалуй, стоит пояснить, почему Сверчкофф сбросил заряд отрицательной энергии на сослуживцев, а не разбрызгал его потихоньку в неимоверно длинных коридорах или в лифте. Вовсе не из-за склочного характера или оголтелого начальственного пыла, частенько присущего новоиспеченным руководителям младшего и среднего звена.
Нецензурная лексика и оскорбительные высказывания в адрес коллег, пусть даже и вышестоящих, были страшным табу в Агентстве. За это легко можно было вылететь с работы, невзирая на должности и заслуги — Директор жестко следил за психологическим климатом, царящим в его колоссальной команде. А лаборатория «G» Управления научных исследований и техники была одним из немногих мест в огромной штаб-квартире Агентства национальной безопасности США, расположенной в Форт-Миде, штат Мэриленд, где не устанавливалось никаких средств контроля: ни прослушки, ни видеонаблюдения. Директорский офис, само собой, ну, и еще максимум пара-тройка помещений также избежали общей участи.
Что же касается подчиненных: во-первых, стукачество не поощрялось в этой элитной спецслужбе США. Это пусть «шпиены ЦРУ-шники» строчат доносы друг на друга, мы — белая кость и выше этого. Да, мы читаем чужие письма, но даже при этом остаемся джентльменами. Случается, приходится выполнять и грязную работу — посмотрите, в каком мире мы живем — но если не мы, то кто же? Таков был неписаный «кодекс» сотрудника АНБ.
«Defending Our Nation», «На защите нации» — лозунг Агентства не давал права на чистоплюйство и бездумное следование бесчисленным моральным нормам. «Профессионализм» и «эффективность» — между этими понятиями всегда будет стоять жирный знак тождества. Но вот черту, которая лишает человека или организацию чести, нельзя переступать ни при каких обстоятельствах.
Ну, а во-вторых, все сотрудники обожали своего руководителя за его безумный талант и страстное служение делу и за глаза иногда называли его «Богом», а Всевышнему вполне можно простить мелкие слабости.
Этого лестного прозвища Дэн удостоился пару лет назад, когда изобрел вакцину против вируса вампиризма. И хотя работала она пока не особенно эффективно (порядка десяти процентов, по последним данным), и стоила настолько дорого, что о промышленном производстве не могло быть и речи — это был настоящий прорыв, позволяющий надеяться на победу над самой страшной угрозой, нависшей над человечеством за последнюю тысячу лет.
Откуда они взялись — никто не знал. В Америке поговаривали, что гадость эта вырвалась когда-то из стен секретных военных лабораторий разгильдяев-русских, а в Кремле во всем подозревали длинную руку Пентагона; остальные обвиняли и тех, и других. Но все это были дела уже давно минувших дней, и истина вряд ли станет когда-либо достоянием гласности.
Люди только что справились с глобальными межгосударственными, этническими и религиозными противоречиями, терзавшими несчастную Землю на протяжении всей истории ее существования. Казалось, что вот-вот будет достигнута та точка, о которой мечтали предыдущие поколения, называя ее кто «Утопией», кто — «Коммунизмом», а некоторые — даже «Раем».
И вот — новые, небывалые катаклизмы. Похоже, кому-то, имеющему немалые полномочия во Вселенной, счастье и спокойствие землян — прямо как острая кость рыбы фугу в горле.
Между прочим, коллеги Дэна из конкурирующих подразделений имели другую точку зрения и в своем кругу называли его не иначе как «Маньяк». Они любили рассказывать новичкам в буфете, что окончательный вид грандиозной формулы вакцины явился Дэну во время бурного секса с подругой. Якобы Маньяк, стукнутый непонятно какими ассоциациями, вдруг вскочил, не завершив начатого, и бросился к компьютеру к вящему неудовольствию партнерши.
«Мой Бог!» — только и смогла вымолвить при этом бедная девушка. Вот оттуда-то и пошла вторая кличка, — судачили завистники, гаденько усмехаясь и потирая потные ладошки.
Конечно, близким гениев всегда было, ох, как несладко. Понимать должна эту прописную истину своими куриными мозгами. Крашеных блондинок с пятым номером бюстгальтера и смазливой мордашкой — пруд пруди, а гении рождаются раз в сто лет. Гениальность же Дэна не оспаривал никто, даже его злейшие научные оппоненты.

***

Раздраженный Дэн не успел пройти в свой кабинет, как раздалась негромкая трель внутреннего телефона. Лайза Хаффман, симпатичная рыжеволосая секретарша, взяла трубку.
— Шеф, — вполголоса позвала она, подняв указательный палец вверх.
Стало быть, руководство вызывает к себе «на ковер». Если бы хотело переговорить по телефону, Лайза просто перевела бы вызов.
Объясняться знаками было вполне в духе лаборатории «G», нечего тратить драгоценное рабочее время на ерунду. Нет, посторонние разговоры в этих стенах были тоже в порядке вещей, но здесь просто необходимо определиться — либо вы работаете, либо отдыхаете. Но уж если работаете — извольте заниматься делом, а не имитацией кипучей деятельности.
Кроме того, по отсутствию должного почтения на лице секретарши Дэн сразу догадался, что вызывает его не Директор Агентства, а «всего лишь» непосредственный руководитель — начальник Управления научных исследований и техники Пол Раттлиф. И дело было вовсе не в пренебрежительном отношении лично к Полу — просто Джон Миллз был у сотрудников Агентства на особом счету. Ведь именно он возродил из руин былое величие АНБ.
ЦРУ и ФБР уже давно потирали руки в ожидании того светлого дня, когда колосс-конкурент рухнет под гнетом своей собственной тяжести. И их надежды имели куда как веские основания. Организация — огромная, бюджет — неимоверный, а какой, спрашивается, результат? Отношения с русскими уже давно потеряли былую остроту, а широкое распространение гражданской криптографии привело к тому, что правительство не могло контролировать даже тинейджеров, обменивающихся по электронной почте пасквилями на своих преподавателей.
И вот, когда нашествие вампиров приобрело такой размах, что им пришлось заняться на федеральном уровне, Директор добился, чтобы борьбу с этой напастью поручили именно АНБ.
А сделать это было очень даже непросто. Молодой, энергичный глава ЦРУ провел часовую презентацию, подготовленную в лучших медийных традициях его офисом общественных связей. Добротно набитая видеоклипами, устрашающими графиками и трехмерной анимацией кинематографического качества, она доказывала как дважды два, что только эта мощнейшая организация сможет предотвратить катастрофу.
Шеф ФБР, напротив, был человеком старой закваски и недолюбливал «эти мультики», не проясняющие, по его мнению, а только затуманивающие картину. Он пришел на судьбоносное совещание с объемным 700-страничным аналитическим докладом, содержащим убедительнейшие аргументы в пользу Бюро.
Руководитель АНБ выступал последним. Конкуренты напряженно ожидали, из какого рукава и какие козыри достанет сейчас шеф криптографов. Собственно говоря, сильных карт у него на руках быть не должно, но все же, чем черт не шутит? От этих паразитов-математиков всего можно ожидать.
— Господин Президент, я не собираюсь тратить даром Ваше драгоценное время, — сказал Миллз, и соперники поникли, поняв, что практически уже проиграли.
Проклятье, опять политические и адвокатские приемчики берут верх над неброской работой беззаветных тружеников! Когда же Господь пошлет Президента, способного осилить текст объемом более двух-трех страниц?!
— Скажите только, — продолжил Директор АНБ, — как Вы полагаете, где сосредоточены лучшие мозги Соединенных Штатов, и кто владеет максимальным объемом информации?
С этими словами он эффектно поклонился и проследовал на свое место.
Да, с первым доводом спорить было невозможно. Действительно, лишь АНБ имело возможность нанять на работу любого специалиста, которого бы только пожелало. Что касается второго — каждому американскому школьнику сейчас известно, сколько йоттабайт информации хранится в колоссальных базах данных секретного дата-центра Агентства в Блаффдейле, штат Юта: дотошные журналисты прожужжали этими цифрами все уши.
— Больше — не значит лучше, — едко пробурчал себе под нос глава ЦРУ так, чтобы это услышали все.
И в чем-то он был, безусловно, прав. Кроме того, речь Директора АНБ была несколько куцей, в ней отсутствовал последний, решающий аргумент, этакий риторический «контрольный выстрел».
— Да, стареть стал наш Джон, — подумал, воспряв духом, шеф ФБР, а ведь мы с ним одногодки.
— Господин Президент, — уже с места, как бы между прочим, слегка приподняв указательный палец, заметил Миллз. — Еще хочу доложить Вам, что мои ученые приспособили криптографические компьютеры для обработки генетической информации, и теперь мы можем обсчитывать модели в четыре с половиной триллиона раз быстрее, чем самые производительные, из существующих на сегодняшний день, вычислительные машины.
Это был полный триумф. Почти бесполезные в последнее время «цифровые молотилки» Агентства, стоившие в свое время налогоплательщикам нескольких годовых бюджетов и ставшие уже притчей во языцех, в очередной раз вознесли его на недосягаемую высоту.

***

Дэн тяжело вздохнул и направился к выходу. Как ненавидел он эти вязкие разговоры ни о чем! Нет, видать, сегодня ему так и не дадут нормально поработать.
Невзирая на указующий в небеса перст секретарши, Дэн спустился двумя этажами ниже и вошел в кабинет Раттлифа.
— Давненько не виделись, — пошутил Пол, поскольку оба они только что были на совещании.
— Да уж, это точно.
— Чего ты опять взбеленился у Директора? Хоть ты и ходишь у него в любимчиках, но приличия ведь нужно соблюдать.
— Просто мне надоело в сотый раз повторять, что нам, как воздух, необходим собственный спецназ, работающий с вампирами в поле. У нас постоянно не хватает материала, каждый экземпляр приходится буквально с боем выдирать у военных. Помимо всего прочего, всем теоретикам — и психологам, и физиологам, и нам, генетикам, требуется работать в теснейшем контакте с профессиональными охотниками. Привычки, особенности, нюансы — всего этого не почерпнешь из чужих отчетов. Нужно самим участвовать в настоящих операциях — само собой, в составе отрядов, имеющих реальный боевой опыт.
— Ты же прекрасно знаешь, что Директор не любит рисковать лучшими «мозгами». Да и Президент против дублирования в работе.
— Но армия, флот, и даже ФБР имеют такие подразделения. И только АНБ — головная организация по борьбе с вампирами — не имеет! А на риск «мозгам» придется пойти — все прорывы сейчас делаются исключительно на стыках областей.
— Ладно, собственно, я и хотел сказать тебе, что мне все же удалось убедить Директора сделать определенные шаги в этом направлении. В ближайшее время к нам прикомандируют нескольких профессиональных бойцов, а там видно будет.
— Но этого же крайне мало! — возразил Дэн. — Один такой микроскопический отряд даже не сможет выйти на операцию — ему нужна поддержка, прикрытие и все такое. Не мне вам говорить о подобных вещах — это же азбучные истины!
— Пока это все, — приподнялся Раттлиф с места, показывая, что разговор закончен.
— Кто-то здесь только что говорил про риск, — недовольно буркнул Дэн, который терпеть не мог эти заросшие жирными бляшками чиновников бюрократические артерии, через которые почти невозможно прокачать кипящую кровь энтузиастов своего дела. — При отсутствии необходимых сил и средств он вырастает многократно!
Раттлиф благоразумно промолчал. Как опытный аппаратчик, он прекрасно понимал, что в этих играх совсем не обязательно оставлять за собой последнее слово.
Дэн направился к дверям, но потом передумал и вернулся.
— Пол, есть еще одна проблема. Разрешающая способность нашего электронного микроскопа на исходе, мы не можем продвигаться дальше прежними темпами.
— Но ведь ему всего год, он самый лучший!
— Уже нет, в Массачусетском технологическом институте месяц назад завершили строительство значительно более мощной модели.
— А ты помнишь, какие деньги мы за него отвалили? — глаза Пола расширились от неподдельного ужаса. — Половину годового бюджета Управления! А новый во что обойдется?
— Не знаю, наверное, дороже. Но теперешний ведь, видимо, можно будет потом продать?
Пол Раттлиф схватился руками за голову.
— Нет, только на будущий год.
— Но мы же будем простаивать! Полгода! Разве мы можем сейчас себе это позволить? Может быть, мне обратиться к Директору напрямую и попытаться убедить его выделить деньги из резервного фонда?
— В этом нет необходимости, — пошел на попятную Пол. — Не беги впереди паровоза!
Вдруг он остановился на полуслове и озадаченно потер переносицу.
— Послушай, Дэн, а ты-то здесь при чем? С микроскопом ведь работают физиологи.
— Да, но их результаты нужны МНЕ! Пояснить вам технические детали пересечения наших интересов?
— Но за это направление отвечает Янг, — опять пропустил мимо ушей последние слова Дэна Пол. — Пусть он и хлопочет. Тебе вечно больше всех надо. Твои заявки и так всегда выполняются в первую очередь. Все криптографические компьютеры «Эшелона» находятся в твоем полном распоряжении. По-моему, грех жаловаться на отсутствие внимания со стороны руководства.
Раттлиф рассердился уже не на шутку.
— Вы хотите сказать, что Крис к вам не обращался по этому вопросу? — пришла очередь удивиться уже Дэну.
— Не помню такого, — пожал плечами Раттлиф.
Дэн пристально посмотрел на него. На первый взгляд казалось, Пол говорил вполне искренне.
— Ну, с этим как раз проблем не будет. Поверьте, Пол, это действительно очень важно.
— Ладно, что-нибудь придумаем. И давай договоримся, что каждый будет заниматься своим делом. Я буду доставать деньги и оборудование, ты — доводить вакцину, а физиология — епархия Криса. Есть установленные процедуры взаимодействия подразделений, и не нужно заниматься самодеятельностью.
— Меня это вполне устраивает, — легко согласился Дэн.
Поднявшись в свою лабораторию, он проследовал в комнату релаксации, включил едва слышную психоделическую музыку, установил на генераторе запахов профиль «Подсыхающая трава» и задумчиво опустился в кресло.
Все сотрудники знали, что в таком состоянии его лучше не трогать. И не трогали.

***

В 17:15 Дэн набрал номер внутренней связи.
Он всегда был сторонником четкого соблюдения рабочего графика. Хотя в случае необходимости, конечно, мог вкалывать круглыми сутками, но рассматривал такой режим как исключение из правил. Постоянный аврал приносит делу больше вреда, чем пользы. Уставший мозг не способен рождать свежие идеи. А от этих идей зависела сегодня ни больше ни меньше, как участь всего человечества.
— Наташа, привет! Как насчет того, чтобы поужинать сегодня вместе?
— А ты уже освободился?
Что за дурацкая манера у этих баб отвечать вопросом на вопрос! Сначала определись — «да» или «нет», а затем уж уточняй, если понадобится. Как будто ее решение зависит от того, освободился он уже или еще нет. В общем, будем трактовать любопытство как скрытую форму согласия.
— Жду тебя через полчаса в «Красном лобстере», — не допускающим возражения тоном сказал Дэн.
— Извини, не смогу.
Вот тебе и согласие! Какого же дьявола тогда спрашивала?
— Давай через час, — после небольшой, но эффектной паузы продолжила она.
— OK.
С Наташей Грей Дэн познакомился во время работы над вампирским проектом, она была сотрудницей лаборатории «Р» и занималась физиологической стороной проблемы. Данное подразделение было единственным, созданным в АНБ «с нуля» для исследований по этой новой для Агентства тематике. Основной задачей лаборатории была разработка ядов, безвредных для людей, но смертельных для вампиров. Идея заключалась в том, чтобы сделать человеческую кровь для них несъедобной.
Несколько лет напряженных исследований ни на йоту не приблизили к поставленной цели. Но неимоверные усилия все же не пропали даром — была изобретена сыворотка, препятствующая превращению укушенных людей в вампиров. Правда, вводить ее нужно было очень быстро — не позднее, чем через полтора часа. Пока что противоядием снабжались только специальные подразделения и группы риска, но не за горами был тот день, когда эти ярко-красные ампулы станут непременным атрибутом любой аптечки.
Наташа была незаурядной девушкой. Красивая, спортивная, яркая, с великолепной фигурой, она выделялась в любой компании. Но это не удивительно — у Дэна всегда была очень высокая планка в отношении женщин.
Самым поразительным было то, что в этой милой головке прятались отличные мозги. Хотя она подключилась к работе меньше чем за полтора года до создания сыворотки, ее вклад в дело был весьма значительным. И характер у девушки тоже замечательный — легкий, веселый, доброжелательный, с редко присущим женщинам изумительным чувством юмора.
Такое сочетание было настолько невероятным, что ради него Дэн нарушил железный принцип, которому неукоснительно следовал всю жизнь — не заводить романов на службе.

***

Дэн вошел в ресторан «Красный лобстер» в шесть с небольшим. Выискивая взглядом свободный столик, он неожиданно увидел Наташу, неторопливо потягивающую свой любимый коктейль. Судя по наполненности бокала, она находилась здесь уже довольно давно.
— Удалось освободиться пораньше, — отодвинув от себя пустой стакан, ответила она на незаданный вопрос.
— Почему же не позвонила? — удивился Дэн.
— Какие же вы все-таки бестолковые, мужики! Тебе нужно было бы прийти сюда, когда приглашал, и терпеливо ждать, надеясь на чудо. Даже если бы я опоздала — что с того? У меня образовалось бы чувство вины, появилось бы стремление ее загладить, нужно продолжать? А так — опоздал ты, тебе сегодня и замаливать грехи.
Вот это называется — «умыла»!
— Хорошо, — ухмыльнулся Дэн. — Я так и понял, что платить опять придется мне.
— Нет, так просто ты на этот раз не отделаешься.
Дэн подозвал официанта и велел подавать. Единственной проблемой этого заведения была его крайняя неторопливость, так что заказывать блюда приходилось заранее.
— Расскажи, что за скандал ты устроил сегодня на совещании у Директора, — попросила она. — Из наших никто толком ничего не знает.
— Да все по поводу вампирского спецназа. Противно, но, похоже, только скандал зачастую может сдвинуть дело с мертвой точки. Пол сказал, что к нам скоро прикомандируют несколько человек из армии, хоть что-то для начала.
— Слушай, я, кажется, знаю человека, который может быть нам весьма полезен. Один из лучших специалистов в стране, командир роты спецназа «V» морской пехоты.
— Так он из «дубленых загривков»? А как у них там с боевым опытом?
— Очень солидный. И в серьезных переделках тоже бывал — однажды их отряд попал в засаду, и живым удалось выбраться только ему одному. Кроме всего прочего, он отличный парень, с ним будет приятно работать.
— А откуда ты его знаешь?
— Все тебе расскажи! — кокетливо рассмеялась Наташа, доставая из сумочки мобильник. — Ну что, набрать его, поговоришь сейчас?
— Да нет, такие дела по телефону не решаются. Давай лучше в ближайший уикенд смотаемся к твоему моряку, на месте и разберемся. Я выпишу командировку. Где он сейчас? В Норфолке?
— Кэмп-Лежен, Северная Каролина.
— Отлично. Подальше, конечно, но ничего. Ну что, договорились?
— Я не против.
— ОК.
— Слушай, Дэн, а ты никогда не задавался вопросом, откуда взялись эти древние легенды про вампиров? — вдруг задумчиво проговорила она. — Князь Дракула и тому подобное? Просто небылицы? Откуда тогда такое предвидение? Или что-то было на самом деле? Куда, в таком случае, они исчезли и почему появились вновь? Не кажется тебе все это довольно странным?
— Антинаучный бред, сказки средневековые.
— Как знать… На мой взгляд, антинаучно — это игнорировать информацию, какой бы неправдоподобной она ни казалась.
— От этой информации и так голова пухнет. Ну, разберись на досуге, если больше заняться нечем.
— Ну, конечно, только ты один во всем Агентстве пашешь…
— Ладно, не заводись, — примирительно сказал Дэн. — Да, кстати, — продолжил он, — я был сегодня у Раттлифа и выбил для вас новый микроскоп, ну, тот, о котором ты говорила.
— Как тебе это удалось? — удивленно подняла она брови. — Крис обращался с этим к Полу по-моему раза три, но все без толку.
— Что значит «обращался»? В столовой или по телефону? Ну, вы как дети, честное слово. Нужно написать заявку-обоснование и направить ее официально. Вы что, не знаете, как функционирует бюрократическая система? Передай, пожалуйста, Крису, чтобы завтра же он так и сделал, пока Пол снова не забыл.
— Какой ты умный! — Наташа приподнялась со стула и поцеловала его в висок. — За ум женщина может простить мужчине почти все, — вздохнув, сказала она, опустившись обратно.
— Я надеюсь, мое сегодняшнее прегрешение попадает под это определение? — улыбнулся Дэн.
— Само собой. Но индульгенций не будет, так и знай!
Расправившись с омаром, они не спеша наслаждались игристым белым вином. Вечер пора было завершать.
— Ну что, поедем ко мне? — спросил Дэн.
— Да нет, пожалуй.
— А что, в прошлый раз тебе не понравилось? — чуть было не вырвалось у него от неожиданности, но он вовремя прикусил язык. Боже, какая пошлость!
Дэн был явно обескуражен, да и не мудрено — он не сталкивался с отказом женщин уже очень давно. Последний раз такое случалось в школе, что совсем не удивительно — ботаник есть ботаник.
Чтобы преодолеть свою затюканность, Дэн умудрился поступить в военную академию Вест-Пойнт. И хотя, разочаровавшись в военной карьере, ушел оттуда после второго курса, вспоминал он эти годы всегда с удовольствием и благодарностью.
В стенах училища вчерашний хлюпик научился бегать кроссы, падать, драться, не жалея себя и соперника, и самое главное — обращаться с женским полом. «Ни одна телка не посмеет отказать парню, одетому в форму кадета Вест-Пойнт», — вопрос ставился только так, и никак иначе.
«Если мужчина внутренне уверен, что возьмет женщину — ей уже не отвертеться», — учили закаленные в битвах с противоположным полом старшекурсники.

***

Они начали целоваться уже в лифте. Потом, ввалившись в квартиру, спотыкаясь и разбрасывая одежду, в точности, как это показывают в фильмах, направились в спальню. Входную дверь все же захлопнули на всякий случай.
Без труда преодолев эшелонированную оборону из элегантного офисного костюма и строгой блузки, Дэн молниеносным движением расстегнул лифчик. Но, расстегнув, не спешил его стаскивать. Прелюдия — это главная часть любовного действа. Все, что будет потом, на девяносто процентов зависит от того, насколько барышня дошла до кондиции. Хотя и принято считать, что активную роль играет мужчина, если хорошенько подумать, станет совершенно ясно, что все происходит с точностью до наоборот.
Дэн частенько использовал этот незамысловатый прием. По его наблюдениям, уже расстегнутый, но еще не снятый бюстгальтер распаляет женщину гораздо сильнее, чем два бокала мартини. К тому же, в отличие от последних, не имеет неприятного последействия. Психика слабого пола совершенно не выносит неопределенности и пограничных состояний. Поэтому в определенные моменты небольшие паузы намного эффективнее энергичных действий.
Но пережимать тоже нельзя — она уже нетерпеливо стонала, запуская коготки ему в спину.
Неожиданно перед глазами Дэна поплыли красные круги, он почувствовал, что какая-то мысль поднялась по спинному мозгу и уже мелькнула в голове, еще не сформировавшись до конца. Он закусил губу и задрожал от напряжения, инстинктивно предчувствуя что-то грандиозное. Как в прошлый раз.
Коготки… Кошки… Мышки…
— Крысы! — заорал вдруг Дэн, кидая бедную Наташу на постель.
Как же он до сих пор не догадался?! Он ведь читал когда-то давно, что в старые времена моряки бросали пойманных крыс в бочку и морили голодом, пока те не начинали пожирать друг друга. Последней оставалась самая сильная и жестокая особь, которую объявляли «Царем крыс» или «крысиным волком» и отпускали на волю. И Царь начинал расправляться со своими подданными. Вот так же надо и с вампирами!
Наташа с испугом смотрела на его растрепанные волосы и горящие фанатичным огнем глаза. Ее желание тоже куда-то стремительно улетучилось.
— А из него самого получился бы неплохой вампир, — с содроганием подумала девушка, вставая с кровати и набрасывая халатик.
Обессиленный Дэн рухнул на постель.
— Свари, пожалуйста, кофе, — жалобно попросил он.
Наташе Дэн, безусловно, нравился. Симпатичный, обаятельный, талантливый — о таком парне можно только мечтать. Смущали лишь слухи о его бесконечных амурных похождениях. Стало быть — либо влюбчив, либо неразборчив. Вот и выбирай, подруга, что тебе больше нравится. Если только не оба «подарочка» вместе, это уже вообще гремучая смесь. А тут еще такие закидоны…
— Ну и влипла ты, мать! — вздохнула она, направляясь в кухню.
Через четверть часа Дэн встал, принял душ и поведал Наташе суть задуманной операции.
— Нужно как можно быстрее встретиться с твоим моряком, — сказал он.

***

Следующим утром, миновав бесчисленные кордоны, охраняемые вооруженными до зубов морскими пехотинцами, Дэн, не заходя к себе, поднялся на восьмой этаж и вошел в приемную директорского офиса, прозванную остроумными сотрудниками «чистилищем». Директор был справедлив, но строг. Небольшое уютное помещение, удобный кожаный диван, несколько кресел, и, конечно, стол секретаря. На эту должность назначались только мужчины — кто-то из дальновидных предшественников Миллза ввел эту традицию задолго до грандиозного «минетгейта», едва не стоившего президентской должности Биллу Клинтону.
Все кресла были заняты, и секретарь кивком предложил Дэну присесть на диван — в ногах правды нет. Когда Директор освободится — неизвестно. Дэн ухмыльнулся и отрицательно покачал головой — мол, и так сидим целыми днями.
Но не только соображения профилактики геморроя удержали его — поговаривали, что именно в «чистилище» приводят по ночам «исповедовать» молоденьких уборщиц дежурные офицеры. А куда еще прикажете деться? Ведь это единственное помещение, не снабженное средствами видеонаблюдения. Входы в кабинет Директора, а также сверхсекретные профильные исследовательские лаборатории контролировались отдельной системой управления доступом.
Конечно, это было очень рискованно. Зато какой выброс адреналина! Заурядная интрижка стремительно вырастала до уровня всепоглощающей страсти.
Удивительно, но подобно обманутому супругу, узнающему об измене последним, Директор, по долгу службы осведомленный обо всем на свете, до сих пор ничего не знал о двойном использовании своей приемной.
Наконец секретарь распахнул заветную дверь, и собравшиеся вошли в святая святых Агентства — кабинет Директора.
Джон Миллз возглавлял АНБ уже более двадцати лет. В отличие от стародавних времен, когда должность Директора была чисто титульной, а всю реальную работу выполнял его гражданский заместитель, Миллз руководил Агентством сам.
Сегодняшнее совещание целиком было посвящено идее Дэна насчет Царя вампиров.
Директор был, как всегда, краток. Он раздал докладную записку, подготовленную за ночь Дэном, руководителям подразделений и приказал подготовить заключение по ней до завтрашнего утра.

***

Лаборатория Дэна «отпочковалась» от отдела математических исследований Управления, занимающегося изысканиями в области криптографии. Отдел уже много лет фактически сидел без дела. Уже разработанные шифровальные системы были настолько совершенны, что не требовали каких-либо кардинальных доработок.
Одно из основных в прошлом направлений, создающее внешне очень стойкие, но имеющие потайные ходы шифраторы для «криптографических невежд», умерло вообще. Попробуйте навязать кому-нибудь сегодня использование нового, неизвестного шифра вместо прекрасно зарекомендовавших себя публичных систем, изученных вдоль и поперек лучшими математиками во всем мире!
Задачи взлома шифров перешли практически в раздел научной фантастики. Несколько групп отдела бились над решением фундаментальных проблем математики типа дискретного логарифмирования и факторизации, что позволило бы дешифровать асимметричные системы, но пока безуспешно. Существенную помощь им могли бы оказать коллеги из отдела компьютерной техники, пытающиеся построить сверхбыстродействующий квантовый вычислитель, однако там тоже было глухо.
Что же касается классических симметричных систем, то подходов к успешному тотальному перебору существующих 256-битных ключей не зарождалось даже в головах самых извращенных мечтателей. Количество комбинаций такого ключа настолько громадно, что вполне может конкурировать с числом атомов во Вселенной. Названий для описания этих чисел попросту не существует.
Для дешифрования даже самых слабых на сегодняшний день 128-битных ключей требовалось полное переосмысление устройства компьютера. В рамках этой темы над разработкой вычислительных систем на базе белковых молекул и трудилась группа математиков и генетиков во главе с Дэном.
Эта группа и составила костяк лаборатории «G», образованной в АНБ сразу после запуска вампирского проекта.
В общем-то, положа руку на сердце, сказать, что работа отсутствовала совсем, было бы лукавством. Мелочевки и текучки всегда предостаточно в любой организации, какую ни возьми. Однако потрясающая глупость псевдо-девиза АНБ «Возможно все, на невозможное просто требуется больше времени», запущенного в массы досужими журналистами, стала очевидной всем, а не только специалистам.
Хотя, конечно, чисто формально, подобное высказывание вполне справедливо, но скажите, кому на самом деле может потребоваться ключ, взломанный через такое количество тысячелетий, которое ни за что не выговорить даже самому изощренному трепачу? Можно выразить эту мысль и по-другому: «Существует вероятность, что любой ключ будет вскрыт не более чем за секунду». Вот только величина этой вероятности в практическом измерении равна нулю.

***

Вернувшись в лабораторию после совещания у Директора, Дэн одним ловким движением пальца сбросил с лежащей на краю стола стопки чистый лист бумаги, взял остро отточенный карандаш и начал составлять план работ.
Конечно же, он был с компьютером на «ты», но когда дело требовало ясного ума и полной сосредоточенности, неизменно переходил на дедовские привычки. Разве можно привести мозги в порядок, расслабленно рисуя забавные узоры или просто геометрические фигуры в программе Painter? А вбивать текст имеет смысл только тогда, когда ты хотя бы приблизительно представляешь, о чем будешь писать.
Затачивать свои карандаши Дэн не доверял никому — ни секретарше, ни тем более специализированным машинкам. Он делал это только вручную, терпеливо снимая тонкую стружку острым, как бритва ножом с лезвием из твердой японской стали. Конус заточки занимал чуть ли не четверть длины карандаша, так что, использовав всего половину, его приходилось выбрасывать. Дэн, безусловно, сочувственно относился к идеям защиты окружающей среды и экономии ресурсов, но в данном случае полагал, что эти расходы не напрасны.
К сожалению, никто из сотрудников не мог помочь Дэну в проведении операции. Все мероприятия были чисто организационные — добыть где-то «материал», «выбить» дополнительные помещения. И самое главное — форсировать подготовку оперативной группы.
Собственно, он и сам-то лично тоже сделать ничего не мог, все равно придется «транслировать» задания Раттлифу, который «пробросит» их Миллзу, Директор договорится с руководителями соответствующих ведомств, те «спустят» указания своим подчиненным… Торжество чиновничьей бессмыслицы.
Дэн набрал номер начальника Управления.
— Пол, по моим расчетам нужно сформировать пять групп по пять особей. Стало быть, потребуется пять боксов и двадцать пять экземпляров.
— А почему бы не использовать уже имеющихся?
— Вы что, предлагаете остановить работы по совершенствованию вакцины? Да и потом, нужны перворазрядные особи, а не абы кто. Двадцать пять — это при условии, что мы сами будем осуществлять отбор. Стало быть, и о транспортировке придется позаботиться.
— Вообще-то окончательное решение еще не принято, — напомнил Раттлиф.
— По-моему, нет ни малейших сомнений, что первую фазу Директор одобрит. А ломать сейчас копья насчет заключительной — совершенно не имеет смысла, может ведь вообще ничего не получиться.
— Добро, не будем терять времени понапрасну.
— Да, кстати, я сегодня хотел смотаться на базу морпехов в Северной Каролине, как у нас насчет самолета? Это около шестисот миль, на машине получится очень долго.
— Нормально, наверное, я сейчас выясню. А что ты там забыл?
— Да все насчет нашего вчерашнего разговора, хочу завербовать там нескольких «охотников». В свете последних событий, как вы думаете, на что мы можем теперь рассчитывать?
— Думаю, человек на десять — пятнадцать. Больше — уже психологически другая категория.
— Это было бы просто замечательно.
— Моя секретарша перезвонит тебе, когда оформит поездку. Пока.
После этого Дэн позвонил Наташе.
— Готовься, сегодня едем. Как, кстати, зовут твоего морпеха?
— Совсем скоро он будет уже «твоим», — не поддержала фамильярности она. — А зовут его Питер Пэн.
— Что же я, бестолочь, не догадался сразу спросить?
— «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет», — процитировала Наташа. — Дэн, не пора ли перечитать Шекспира?
— Ладно, все равно уже поздно отыгрывать назад.

ГЛАВА 2

Она постепенно угасала. Часы, дни и месяцы тянулись бесконечной чередой, и она уже потеряла счет времени: может быть, прошел только год, а может — и все сто.
Периодически впадала в забытье, и тогда в голове мелькали знакомые картинки. Вот они с Гербертом бегут по залитому солнцем сосновому лесу. Она чувствовала запах хвои, а потом, лежа на спине, с восторгом смотрела в бездонное голубое небо. А вот они прячутся от дождя в стогу сена и целуются, целуются…
Потом Герберт исчез. Говорили, что он вампир, но она не могла поверить. Почему же он не загрыз тогда ее саму? Соседи шарахались от нее, как от зачумленной.
Все это время она пыталась выбраться, но ничего не получалось. Слежавшаяся земля хотя и тяжело, но понемногу подавалась, но потом рука натыкалась на камень. Он был повсюду, ровный и шероховатый, как будто тщательно подогнанный умелыми каменотесами. И она потеряла надежду.
…Сказочно привлекательный мужчина с благородными чертами лица бережно взял ее за руку. Затем он сделал небольшой надрез маленьким острым ножом. Сзади ее цепко держал за волосы антипод красавца — уродливый одноглазый коротышка. Прекрасный господин дождался, пока несколько капель крови упадут в стакан и затем ловко — как завзятый аптекарь — перевязал ей палец. Потом он подошел к столу, открыл большой флакон из толстого стекла, добавил в стакан немного прозрачной зеленоватой жидкости и осторожно размешал.
Это ведьмаки! Она пропала… Страх сжал горло, и не было сил даже закричать. Она лишь тяжело дышала. Герберт, милый Герберт, — трепетало испуганное сердце, — даже если ты вампир, приходи же быстрее и спаси меня, пока не поздно! О, святая Кунигунда, покровительница, помоги!
Красивый господин тяжело вздохнул и пристально посмотрел на нее. Нет, не похож он на ведьмака! Какие грустные глаза… Впрочем, что она о них знает? Старушечьи пересуды? А второй-то очень даже похож — уж больно отвратная морда!
Грустный красавец опять приблизился, одним движением сорвал с нее платье до самого пояса и поволок на постель. Господи, смилуйся, позволь побыстрее умереть! Но подтащив ее к свету, негодяй почему-то отказался от своего гнусного намерения. Он медленно и внимательно осмотрел ее шею и плечи, а затем грудь и руки. От отвращения она лишилась чувств и очнулась, когда он удивленно хмыкнул и запахнул одежду назад. Она не понимала, что происходит.
Господин еще раз вздохнул и кивнул своему подручному. Ее крепко связали и натянули на голову колпак. Последнее, что она увидела — это его виноватый взгляд. Такой же, как у Герберта в тот день, когда она лишилась невинности. Бедный, глупенький Герберт!
Затем ей повесили на шею что-то тяжелое и долго-долго везли куда-то, перекинув через седло. Потом грубо, как мешок, сбросили вниз, и не успели руки ощутить мягкую и влажную свежую землю, как немыслимая боль пронзила грудь.
Она никак не могла взять в толк, что же случилось. Ей вонзили в сердце деревянный кол — так ведь убивают вампиров. Но она же не вампир?! Но почему тогда она до сих пор жива — с такой раной, без пищи, воды и воздуха? А если и вампир — почему она не умерла? Мысли путались.
А во что они превратили ее левую грудь, которую так часто ласкал Герберт, приговаривая, что она у него самая любимая, потому что — маленькая. Ее тело сотряслось от беззвучных рыданий, а слезы, если бы еще оставалось, чем плакать, ручьями хлынули бы из глаз.
И наяву, снова и снова, в голове пульсировали одни и те же вопросы: кто она теперь, где сейчас Герберт, за что с ней так обошлись?
А в бреду она опять, уже в который раз, бежала по ослепительному сосновому лесу, тряслась, связанная, как куль, на крупе лошади и смотрела в виноватые глаза прекрасного благородного господина…

ГЛАВА 3

На крупнейшей военной базе Корпуса морской пехоты, расположенной недалеко от Джексонвилля, облаченный в офисный костюм Дэн впервые после долгого перерыва вновь почувствовал себя «ботаном».
Майор Питер Пэн, широкоплечий загорелый мужчина в шикарной форме морпеха, крепко пожал руки Дэну и Наташе.
— Добро пожаловать! Друзья зовут меня — Пит (это, само собой, персонально Дэну).
Каждое его движение излучало такую уверенность и силу, что Дэн почувствовал уколы ревности.
— Интересно, откуда они все-таки знают друг друга? — подумал он.
Несколько минут хозяин и гости из вежливости обменивались общими фразами. Наконец Дэн решил, что пора брать быка за рога.
— Пит, мы уже давно изучаем вампиров в неволе. Но сейчас нас очень интересует, каковы они в реальной жизни. Расскажите, что вы об этом знаете, как боретесь с ними. Может быть, подробности каких-то операций. Здесь важны именно мелочи.
— Да не мастер я рассказывать. Пойдемте, покажу вам наши «игрушки». А пока задавайте конкретные вопросы.
— Хорошо, тогда первый — как вы их распознаете?
— А никак. Ну, вырабатывается со временем какая-то интуиция, но включается она далеко не всегда. Впрочем, есть один стопроцентный способ.
— Не может быть! — изумилась Наташа. — Наша лаборатория уже давно бьется над этим. Нет, по внешним признакам, без анализа крови — это совершенно невозможно!
— И тем не менее.
— А что я всегда пытаюсь вбить в голову нашему начальству?! — торжествующе произнес Дэн. — Теории — это, безусловно, замечательно, но иногда нужно спускаться на грешную землю.
— Эх вы, пробирочные души! — рассмеялся Пит. — Так вот, поясняю, вампира можно определить наверняка, когда он бросается на вас. И тогда у вас есть всего четверть секунды, чтобы выстрелить. В мою роту собирали бойцов с феноменальной реакцией со всей 2-й дивизии, а это около сорока пяти тысяч человек. Кроме того, хромает ваша наука! Ведь сами вампиры как-то узнают друг друга.
— Ты уверен? — в очередной раз удивилась Наташа.
— Абсолютно.
— А вот это просто великолепно! — подняв палец вверх, со значением пробормотал Дэн.
Майор Пэн распахнул двери тира, и они вошли внутрь. Вдоль стен тянулись стеллажи с поблескивающими сталью допотопными «Кольтами» M1911A1 45-го калибра и суперсовременными незнакомыми Дэну короткоствольными автоматами. Другого вооружения здесь не было.
— Ничего себе, — весело присвистнул Дэн. — Не так я представлял себе арсенал спецназа! Даже у нас в Вест-Пойнте было куда богаче.
— Так вы военный? — удивленно поднял брови Пит.
— Да нет, продержался только два курса.
— Что, выперли за неуспеваемость? Или за нарушение дисциплины? — понимающе улыбнулся Пит.
— Добровольно ушел, люблю быть сам по себе.
— Подчиняться не любите? — ухмыльнулся Пит.
— Скажем так — не люблю подчиняться беспрекословно. Работа в АНБ — это ведь тоже отнюдь не «вольные хлеба». Но вот растворяться в начальстве — действительно, терпеть не могу.
— Для того чтобы вырастить кристалл, необходимо сначала растворить первооснову, — философски заметил Пит.
— В очередной раз убеждаюсь, что наши военные учебные заведения дают прекрасное фундаментальное образование, — с некоторой долей ехидства ответил Дэн. — Но человек не подчиняется законам физики и химии. Армия растворяет множество людей, а кристаллов получается не так-то и много. Не хочется остаться вместе с большинством в отходах этого технологического процесса.
— Здесь уж все в ваших собственных руках, — пожал плечами Пит.
— И все-таки, почему спецподразделения имеют такое скудное вооружение? — вернулся к интересующей его теме Дэн. — Похоже, я насмотрелся голливудских фильмов.
— Да нет, Голливуд здесь не при чем. Важна специфика работы. Например, по действующим нормам экспедиционный отряд морской пехоты, участвующий в десантной операции, обеспечивается всем необходимым на пятнадцать суток. Так что вполне возможна ситуация, когда придется драться оружием, захваченным у врага. Поэтому подразделения MEU учат пользоваться всем, что стреляет и взрывается. У них и арсеналы — ого-го! Контр-террористические отряды — там отборные бойцы, каждый из которых имеет свои предпочтения. Кто-то вместо штатных штурмовых винтовок любит старые добрые M-14, а некоторые — даже советские АКМ-ы, тоже, обратите внимание, довольно древняя модель. Другим нравится что-нибудь поновее, типа «Хеклер и Кох» 416. Командование обычно смотрит на это сквозь пальцы — делалось бы дело.
— Значит, тоже широкий выбор. А что у вас?
— А мы просто пользуемся самым эффективным на сегодняшний день оружием против вампиров, ничего другого даже близко нет. Проверено!
— Вот, уже началось что-то интересненькое, — обрадовался Дэн.
— Особенности строения вампиров таковы, что у них очень мало уязвимых зон, — начал объяснять Пит. — Пищеварительная система в зачаточном состоянии, органов выделения и размножения попросту нет. Плюс чудовищная способность к регенерации. Да что я говорю, — спохватился он. — Вы же приехали с персональным физиологом!
Наташа фыркнула.
— Практически остаются только две критичные точки — сердце и голова, — продолжил Пит. — Но разнести их нужно вдребезги, поэтому мы используем максимальные калибры и экспансивные пули. Ну, вы это все прекрасно понимаете, если учились в Вест-Пойнте, — он не удержался, чтобы не подколоть Дэна.
— Растолкуйте теперь необразованной девушке, что это за экспансия такая, — попросила Наташа.
— В головной части пули делается специальная выемка, и при попадании в цель она раскрывается, в несколько раз увеличиваясь в поперечном сечении, — пояснил Пит.
— А, понятно, разрывные, типа «дум-дум».
— Нет, это разные вещи. Разрывные содержат заряд, а вот «дум-дум» — это действительно экспансивные.
— Но ведь они были запрещены Гаагской декларацией еще в позапрошлом веке, — удивилась она.
— Иначе их не остановишь, — вздохнул Пит.
— Вообще-то эта декларация распространяется только на ведение военных действий, — вмешался Дэн. — Подобные боеприпасы достаточно часто используются полицией и для самообороны, они свободно продаются в магазинах.
— Типично мужская логика. То, что официально признано негуманным на войне, оказывается, вполне допустимо в мирной жизни.
— Отчасти ты права, только мужчины здесь совершенно не при чем. Это просто жизнь, а у медали, как правило, две стороны. В каком-то смысле экспансивные пули гораздо безопаснее для окружающих, поскольку меньше рикошетят. И против нападающих они значительно более действенны, особенно если те находятся в состоянии аффекта.
— А почему?
— Порой в горячке люди почти не замечают пуль, пробивших их навылет, если, конечно, не задеты жизненно важные органы, и способны даже после этого много чего натворить. А так выстрел сбивает их с ног. Но повреждения, конечно, при этом более серьезные. Между прочим, именно экспансивными пулями убили Леннона. Если бы этот подонок Чепмен использовал обычные, Джона, вероятно, удалось бы спасти.
— Понятно. Тебе, как всегда, удалось выкрутиться. Пит, ты говорил что-то про оружие, — напомнила она.
— Да, — продолжил майор. — И вот именно данные образцы подходят для наших целей практически идеально. Например, обычный пистолет может и не остановить изголодавшегося вампира, а этих «Кольтов» они боятся, как огня.
— Замечательно, — снова вставил слово Дэн. — Надо будет и нам завести такие же, будем с Наташей отстреливать проклятых упырей.
— Не советую, пистолет — это оружие самозащиты, с его помощью вы сможете только отбиться, и то, если умеете пользоваться.
— Я хорошо стрелял в свое время, — самоуверенно заметил Дэн. — Да и модель знакомая.
— А вы ничего не слышали про технику уклонения от пуль? Ею владеют многие «вамы».
— Ну, это уж совсем из области кино.
— Давайте попробуем, — ухмыльнулся Пит.
С этими словами он взял со стеллажа «Кольт», проверил, что тот не заряжен и протянул Дэну. Потом отошел на шесть-семь шагов.
— Стреляйте!
Дэн уверенно поднял руку и нажал на спуск.
Но за мгновенье до этого Пит с кошачьей ловкостью отпрыгнул в сторону. Потом упал, покатился по земле; затем, как заправский брейк-дансер, через спину вышел в стойку на руках, сделал несколько сальто и кувырков. Дэн заметил, что двигается он рывками, преимущественно в поперечном направлении, тем не менее, постоянно удаляясь. Наконец Пит нырнул в боковой проход и через мгновение вернулся обратно, как ни в чем не бывало.
— Сколько раз успели выстрелить? — невозмутимо спросил он.
— Пять.
— Наташа, ну и как, попал он хоть раз?
— Я и сам прекрасно видел, что нет, — тяжело вздохнув, честно признался Дэн, возвращая оружие.
— То-то же.

***

— Послушай, Дэн, не хочется мне использовать этих «V», — сказала Наташа, когда майор ушел. — Нехорошо это.
— Малыш, а ты представляешь себе, какова ставка в этой игре? Тут не до сантиментов!
— Дэн, я уже не раз говорила тебе, что мне очень нравится, когда ты так называешь меня в постели или на романтическом ужине. Но сейчас мы работаем!
— Но ведь мы одни.
— Какое это имеет значение?! — взорвалась она. — Как будто ты не понимаешь, что сейчас это звучит не ласково, а покровительственно. И я не потерплю такого тона от коллеги!
— Успокойся, пожалуйста, я все понял. Заметано, кол-лега.
— Так вот, не будем спорить, не отвечай мне сейчас. Просто поразмысли на досуге. Теперь ты в запале, перед тобой грандиозная цель, и ты не видишь ничего кроме нее, это вполне понятно. Но когда все это закончится, как ты будешь себя чувствовать? Не будут сниться невинные люди, которых ты обрек на страшную смерть?
— Увы, это уже не люди.
— Да хоть бы и так, но они ни в чем не виноваты перед нами! А мы, напротив, виноваты, что не смогли их защитить! Ты и я.
— Мы делаем все, что можем, и даже больше.
— Для них это уже не важно. Их мы уже не уберегли. Инфицированные ВИЧ медицинским путем тоже ни в чем не виноваты. Они — жертвы вовсе не собственного легкомыслия, а лишь преступной безответственности клиник и неспособности государства наладить действенный контроль. Разве не так? Твой эксперимент и так умопомрачительно жесток, в любом случае он может быть оправдан только чрезвычайностью обстоятельств. Но бросать в этот ад живые существа, просто волею случая оказавшиеся не в то время и не в том месте?!
— Хорошо, я подумаю, обещаю. Все, закончили работать, малыш, — и он обнял ее, зарывшись лицом в волосы.

***

— Я, конечно, извиняюсь, — раздался через некоторое время насмешливый голос майора. — Что это с вами? — уже встревоженно спросил он, заметив покрасневшие Наташины глаза.
— Не обращай внимания, чисто рабочий момент, — вздохнув, ответила она. — Нет, правда, все нормально, — продолжила Наташа, заметив недоверчивый взгляд Пита.
— Очень жаль, что даже в мужских играх без слабого пола не обойтись, — туманно заметил Дэн.
— Я поговорил с начальством, забирайте хоть всех.
— Спасибо, Пит, — извиняющимся тоном произнес Дэн. — Но мы подумали, что особи, не имеющие опыта реального вампиризма, вряд ли окажутся полезными в нашей работе. «Лучше меньше, да лучше» — как сказал кто-то из великих.
— Ну, как знаете.
— Пит, есть еще один вопрос, собственно, ради него мы и приехали в Кэмп-Лежен. АНБ затевает очень серьезную операцию, которая может в корне переломить ситуацию с «V». Полагаю, что в течение нескольких дней на уровне Объединенного комитета начальников штабов будет достигнута договоренность о прикомандировании Агентству отряда вашего профиля. Как вы лично смотрите на то, чтобы помочь нам?
— А что будет входить в мою задачу?
— На первом этапе нужно будет отобрать пару десятков самых кровожадных экземпляров. На втором — понаблюдать за ними в ходе нашего эксперимента. Здесь нам тоже без вашей интуиции не обойтись. Заключительная часть — разведывательно-поисковые операции и уничтожение самых опытных и опасных тварей. Так как?
— Вы же знаете наш девиз, — просто ответил Пит.

***

На следующий день все опять собрались на совещании у Директора.
Собственно, первая фаза операции ни у кого сомнений не вызывала — физиологи дали заключение, что селекция «вампирского волка» вполне возможна. Следующий этап также не грозил никакими осложнениями. В чем, в сущности, был риск? Выпустить на свободу всего одного вампира, пусть даже и очень опасного? Это же капля в море.
Так что дебаты вызвала лишь третья, заключительная фаза.
— Как вы собираетесь ликвидировать Царя, когда он выполнит свою миссию? — спросил Миллз.
— Вживим в него «маячок» и будем отслеживать местоположение со спутников. Как только понадобится — вышлем группу спецназа, — ответил Дэн.
— А если он обнаружит и избавится от «маячка»?
— Исключено, ведь он даже не узнает о его существовании. Наш источник сигнала практически не материален. Мы загоним в кровь «вам-вама» изотопы, а от них так просто не избавишься.
— Этот термин, я так понимаю, означает «вампир вампиров»?
— Точно так.
— Сами придумали или было что-то такое?
— Мы ступили на совершенно неизведанное поле, в прошлом ничего подобного не было. Так что приходится делать все самим. Даже терминологию изобретать.
— А вот в этом вы ошибаетесь, молодой человек, — раздался вдруг чей-то скрипучий голос.
Присутствующие удивленно уставились на 85-летнего Сэма Мейси, внештатного консультанта Директора. Перебивать собеседников на совещаниях считалось дурным тоном. Разве что в исключительных случаях.
— Прости, Джон, что нарушаю правила, — обратился Мейси к Миллзу, — но боюсь, что могу забыть. Черт-те что творится у меня с головой. Иной раз всплывет какая-то мысль, а уже через секунду исчезает. И ведь, главное, прекрасно помню, что была неплохая идея, но вот какая именно — хоть убей. Не дай вам Бог, ребята, дожить до моих лет.
В зале заседаний прошелестел негромкий почтительный смешок. Все знали, что этот ископаемый старик — первый руководитель самого Миллза. И уважали безобидную сентиментальность Директора.
— Когда я вышел на пенсию и стал здесь редко показываться, — продолжил Мейси, выразительно взглянув на Миллза, — то вдруг понял, что для того, чтобы не сойти с ума, свободное время нужно чем-то активно заполнять. И еще я обнаружил, что за все эти годы работы в АНБ я не прочитал ни одной книжки.
— Мистер Мейси, — строго сказал Директор, хотя в уголках его губ гуляла едва заметная улыбка. — Мы с удовольствием послушаем ваши байки. Но не могли бы вы сразу изложить суть дела, тем более, если боитесь потерять нить.
— Какого еще дела? — удивленно спросил ветеран.
Повисло гробовое молчание.
— Ладно, уж и пошутить нельзя, — с ухмылкой продолжил он, и было слышно, как присутствующие дружно выдохнули.
— Так вот, пробовал я читать художественную литературу, биографии разные, но понял — не по мне это. Скукотища.
Миллз уже понял, что легче будет не перебивать старика, и терпеливо ждал. Дэн раздраженно забарабанил пальцами, но тут же спохватился.
— А потом все же нашел своего конька, — Мейси воспринял реакцию публики как должное. — История! Вот это — мое! Господи, чего я только не прочитал — благо, что сейчас даже самые старинные манускрипты можно добыть, не выходя из дома. Так что мой вам совет, ребята — берегите глаза, на старости лет очень пригодятся.
Он торжествующе обвел окружающих взглядом.
— Так вот, сейчас я вспомнил, что в свое время натыкался на мемуары одного французского дворянина, заключенного в Бастилию. Кажется, его потом казнили. Он упоминал о какой-то операции против вампиров, проведенной в XVII или XVIII веке, точно уже не помню. Причем не только во Франции, но и по всей Европе.
— Спасибо, мистер Мейси, — поспешно сказал Дэн. — Это очень ценная информация.
— Что-то тут не сходится, — заметил Директор. — Он что, прямо в Бастилии свои записки писал? Если его потом казнили…
— Ну, не знаю, — протянул Мейси. — Впрочем, вполне возможно, подобные вещи практиковались тогда. К примеру, маркиз де Сад. Кое-что он чуть ли не на туалетной бумаге накропал.
— Неужели тогда уже была туалетная бумага?.. Так на чем мы остановились, кто помнит? — пошутил Миллз, и сотрудники дружно заржали уже в полный голос.
— На том, что Царь будет «светиться» изотопами, — ответил Дэн.
— Хорошо, а как мы определим момент завершения операции?
— Очень просто. Мы будем ходить за ним по пятам и собирать погибших вампиров. Когда вампиры закончатся, он примется за обычных людей. Это и будет сигналом. Отличить одних от других можно по анализу крови.
— А если он займется людьми сразу?
— Это будет означать, что наш эксперимент провалился. Но Рэт будет постоянно под нашим контролем, и как только его поведение нам не понравится, мы тут же уничтожим его.
— Так вы уже и имя ему придумали?
— Если вы не возражаете, сэр.
— Не рановато ли? — недоверчиво покрутил головой Директор.
— Просто я уверен в успехе, — твердо ответил Дэн.
— А как мы поймем, кто напал на человека, Рэт или обычный вампир?
— Мы ведь будем точно знать, в какое время он находился в каждой точке. Остальное — дело криминалистов.
— Он что, сумеет отличить людей от вампиров?
— Все вампиры умеют делать это, сэр.
— Как?
— Этого мы пока не знаем.
— Но ведь, в принципе, можно будет сделать и несколько вам-вамов? Чтобы ускорить процесс?
— Конечно, только пока мы не можем прогнозировать их взаимоотношения. Если с первым все получится, мы вернемся к этому вопросу.
— Хорошо. Вы меня убедили. Что вам понадобится?
— Двадцать пять вампиров, пять боксов и пятнадцать спецназовцев, сэр, — начал загибать пальцы Раттлиф.
Тут у Дэна неожиданно мелькнула одна мысль, и он поднял руку.
— Лучше — шестнадцать.
— Вы неисправимы! — улыбнулся Директор. — Все степени двойки покоя не дают?
— Что-то вроде того, — поддержал шутку Дэн. — Хорошо бы привлечь к этому делу майора Пэна из Вторых морских экспедиционных сил и его парней. Это лучший отряд, как нам удалось выяснить.
— А его, случаем, не Питером кличут? — насторожился Миллз.
— Нет, сэр, его зовут Пит. И он обладает уникальным опытом. А вы давно не перечитывали «Ромео и Джульетту», сэр?
— У меня уже давно нет времени читать что-либо кроме служебных докладов, Сверчкофф, и у вас, насколько я понимаю, его тоже быть не должно, — проворчал Директор.
— А мы держимся на старых запасах, — дерзко парировал Дэн.
— Ладно, сейчас же позвоню командиру Корпуса морской пехоты, — рассмеялся Миллз. — Боксы и размещение спецназа — за вами, Шелл, — обратился он к начальнику службы технического обеспечения. — А насчет вампиров я договорюсь завтра, на заседании Комитета начальников штабов. Думаю, с этим проблем не будет.
— И еще одно, сэр, — опять встрял Дэн. — Мы хотели бы отбирать вампиров сами.
— Хорошо.
— Кстати, совсем забыли, — внезапно осенило Дэна. — Нужно ведь еще оборудовать пункт наблюдения за боксами. Желательно в нашем корпусе.
— А чем вам Центр оперативной поддержки не подходит? — удивился Раттлиф. — Там уже давно все оборудовано.
— Тем, что не стоит подробности нашего эксперимента держать у всех на виду.
— Согласен, — кивнул Миллз. — Есть еще вопросы, сомнения?
Ни вопросов, ни сомнений ни у кого больше не было.
— Тогда все. С Богом, ребята.

***

После совещания Дэн сразу же перезвонил Питу.
— Собирайся, думаю, что сегодня получишь приказ. Пятнадцать человек.
— Если хочешь, чтобы я помогал вам в офисе, то нужно шестнадцать. Мы работаем пятерками, как в моем любимом хоккее: два защитника и три нападающих. Только вот голкипера у нас нет, так что хвосты подчищать некому.
— Я и имел в виду — ты и пятнадцать бойцов.
— Хорошо. Если сегодня получу приказ, то послезавтра будем у вас.
— Время не ждет, Пит. Давай так — ты прибываешь немедленно по получении приказа, только прихвати несколько человек для конвоирования вампиров. Я договорюсь, чтобы за вами прислали самолет. А остальные ребята подтянутся, когда соберутся.
— Пусть будет по-твоему.
— И еще одна просьба — захвати, пожалуйста, несколько лишних комплектов снаряжения, на заключительной стадии операции мы будем работать вместе с вами.
— Несколько — это сколько? — устало вздохнул Пит.
— Ну, пять.
— Так «ну» или «пять»?
— Пять, пять, не злись, — рассмеялся Дэн, вспомнив своего офицера-воспитателя в Вест-Пойнте. Все военные устроены абсолютно одинаково.

***

Колеса машины взаимодействия американских спецслужб завертелись с головокружительной скоростью. Через два дня стали поступать собранные Питом по всей стране вампиры.
Дэн позвонил Раттлифу.
— Пол, я хочу привлечь парней Пита для наблюдения за вампирами. Вся информация, конечно, записывается, но ведь должен же кто-то ее просматривать. Распорядитесь, пожалуйста, насчет пропусков.
— Это очень непросто, Дэн, ты ведь знаешь, какой у нас режим. Морпехам запрещается доступ в секретные помещения.
— Они не охранники, Пол, а эксперты по вампирам. Это совсем другое дело.
— Но почему ты не хочешь поручить наблюдение кому-нибудь из своих?
— Во-первых, все они теоретики, а здесь нужны люди, понимающие подноготную клиентов. Далее — у них и так полно работы. И потом, вы представляете, что там будет твориться? Нет, мне нужны закаленные люди, я не хочу потом навещать своих ребят в психушке.
— А может, обойдемся на первых порах «полосатыми» пропусками? А там видно будет.
— Но ведь их нужно будет постоянно сопровождать! Кто этим будет заниматься? Пол, эти ребята ведь не с улицы пришли, какой-то допуск у них есть. Давайте выдадим пока «синие» карточки и будем оформлять на «Top Secret», как консультантов.
— Дэн, «черные» пропуска — это серьезная ответственность. Зачем их давать?
— Да потому что это сотрудничество надолго, неужели не понимаете? А персонал с уровнем «Secret» обычно работает только в ожидании завершения оформления полного допуска.
— Хорошо, на кого конкретно нужно выписать пропуска?
— На всех. Пять вольеров, три смены, как раз пятнадцать человек. Двенадцать часов — дежурство, потом — сутки отдыха.
— Ладно, что-нибудь придумаем.
Через шесть дней все камеры были заполнены. Несколько экземпляров поступило даже от союзников по НАТО. Первая фаза эксперимента стартовала.

ГЛАВА 4

Блестящий Версаль беззаботно нежился в июньской утренней свежести. Шелестели обдуваемые легким ветерком кроны деревьев, звонко шипели, заглушая птичьи трели, упругие струи фонтанов. Невозможно было даже представить себе, что где-то вдали гремят сражения, и тысячи солдат остервенело режут друг друга, а оставшиеся в живых жгут захваченные села, убивают ни в чем не повинных крестьян и пускают по кругу попавших в их лапы женщин, заглушая этими зверствами мысли о том, что на другом конце Европы с их собственными женами и дочерьми обходятся точно так же.
Граф де Грильон шел, позвякивая шпорами, по грандиозной лестнице Послов королевского дворца. Громадный вестибюль, отделанный великолепным разноцветным мрамором из карьеров Ранса, Кампаны и Лангедока, был призван подавить своим величием дипломатов других государств подобно тому, как готический собор внушает безотчетное благоговение вошедшим в него прихожанам. Поднимаясь по ступеням, залитым светом, послы и прочие визитеры лицезрели вначале установленный в нише бюст его величества, пронзительно-белым пятном выделяющийся на этом цветастом фоне. Затем они следовали мимо фресок, воспевающих блестящие военные победы монарха, постепенно приближаясь к перекрывающему свод стеклянному куполу, как бы совершая восхождение к символу, с которым отождествлял себя хозяин дворца, — солнцу.
Аудиенция у короля не сулила ничего хорошего. Неужели он что-то пронюхал? Ведь они с герцогиней были так осторожны!
Обер-церемониймейстер маркиз де Брезе провел графа через задние комнаты в приемную, предназначенную для встреч в узком кругу, называемую также благодаря своему основному назначению «кабинетом париков».
Людовик XIV, одетый в золотисто-коричневый кафтан, украшенный изящной золотой вышивкой, восседал на кресле. Король-солнце был уже немолод, его некогда красивое лицо покрывала густая сеть морщин. В последнее время Людовик быстро уставал и часто раздражался. Его величество по-прежнему любил хорошую шутку, только вот шутить с ним отваживались теперь очень немногие.
Придворные побаивались перепадов настроения короля и предпочитали устраивать свои дела через его внебрачных детей, которым слабеющий монарх безмерно потакал во всех капризах. Но самым надежным считалось покровительство теперешней фаворитки его величества, маркизы де Ментенон. Даже министры чаще всего предварительно согласовывали с ней свои действия. Хотя маркиза не участвовала в заседаниях Государственного Совета, большая часть текущей работы велась в ее покоях под ненавязчивым, но неусыпным контролем.
Возвышение нынешней царицы Версаля не было стремительным — поначалу король ее вообще терпеть не мог. Госпожа де Ментенон, тогда еще мадам Скаррон, служила у предыдущей фаворитки, маркизы де Монтеспан, гувернанткой побочных детей его величества. Когда отпрысков вывозили на воды, воспитательница регулярно присылала подробные отчеты о поездках. Читая эти письма, Людовик мало-помалу изменил свое отношение к гувернантке. Письма были замечательными — мадам Скаррон немало почерпнула у своего покойного мужа, известного литератора, в доме которого часто бывали лучшие умы того времени. Поль Скаррон был прикован к креслу ревматизмом (хотя некоторые судачили, что виной всему — перенесенная в молодости дурная болезнь), но не потерял своей потрясающей жизнерадостности. А его жена стала хозяйкой модного интеллектуального салона. Репутацию будущая фаворитка имела безукоризненную, несмотря на близкую дружбу со знаменитой куртизанкой Нинон де Ланкло.
Постепенно король сблизился с воспитательницей и вскоре уже не мог без нее обходиться. Маркиза де Монтеспан была в бешенстве — соперница сильно уступала ей в происхождении, имела вполне заурядную внешность, и к тому же — о, Боже! — была на шесть лет старше. Недаром злые языки говорили: «Французский король — противоположность другим государям: у него молодые министры и старая любовница». И что самое обидное — ведь она сама, своими собственными руками вознесла эту безродную выскочку, дочь убийцы, появившуюся на свет в тюрьме! Почему не сгинула мерзавка навсегда в суровой крепости Ньора, почему не выбросили ее за борт, уже признав умершей, при возвращении с Антильских островов?!
Красавица экс-фаворитка устраивала Людовику дикие сцены ревности, тем самым окончательно отдаляя его от себя. Дряхлеющий монарх бурным увлечениям молодости предпочитал теперь спокойные отношения, и госпожа де Ментенон, обладая ровным характером, большим тактом и отменной рассудительностью, прочно заняла место в его сердце. Она добилась даже тайного бракосочетания с королем, чего не удавалось ранее ни одной другой пассии. Более того, Людовик, всю жизнь на дух не переносивший вмешательства женщин в политику, советовался теперь с де Ментенон по любому вопросу.
По счастью, до участия новой фаворитки в приватных встречах в «кабинете париков» дело пока не дошло.
Чуть позади короля стояли канцлер Франции граф де Поншартрен, а также совмещавший должности министра финансов и государственного секретаря по военным делам господин Шамильяр. Последний снискал расположение его величества настолько, что ему одному доверили посты, которые по отдельности исполняли знаменитые Кольбер и Лувуа, благодаря искусной игре на бильярде. Людовик и сам был великолепным игроком, поэтому ему очень недоставало достойного соперника. К тому же Шамильяр был весьма скромен и тактичен, так что ему частенько удавалось обыгрывать короля, не причиняя тому обиды.
Грильон отвесил его величеству изысканный поклон.
— Мы очень довольны вами, граф, — ласково улыбнулся Людовик, поджав верхнюю губу, что было вовсе не признаком заносчивости, как считали многие, а просто особенностью строения лица.
Грильон снова учтиво поклонился, уставившись на украшенные крупными драгоценными камнями пряжки королевских башмаков.
— И предки ваши всегда верой и правдой служили нашей короне.
Ох, не к добру такое начало!
— Маршал Бервик сообщил мне, что при Альмансе вы опять отличились. Наша доблестная кавалерия разбила оба фланга противника, но вражеская пехота прорвала оборону в центре.

***

— Ужин у короля начинается в десять, — подумал Грильон, отрешенно пробираясь, как сомнамбула, через толпу придворных. — Значит, Поншартрен освободится около одиннадцати.
— Граф, граф, — послышались голоса, и дамы окружили его плотным кольцом. — Расскажите, расскажите, как там в Испании.
— Как обычно, — улыбнулся Грильон, отвлекаясь от своих размышлений. — Мы снова победили.
— «Снова!» Скажете тоже! А как же Турин и Рамильи? — возбужденно загалдели политически подкованные дамы.
— Ну, конечно, — едко заметила острая на язычок принцесса де Субиз. — Вы еще напомните нам Гохштедтское сражение, когда Савойский и Мальборо захватили не только всю нашу артиллерию с обозом, но и тридцать четыре кареты с французскими дамами.
— Я полагаю, мадам, что нашлось немало тех, кто им позавидовал, — парировал Грильон.
— Фу, граф, вы просто невозможны, — раздалось со всех сторон.
— Прошу прощения, милые доны, — разыграв удивление, ответил тот по-каталански, — я имел в виду вовсе не то, что вы себе вообразили, — перешел он опять на французский. — Позавидовать должны были Савойскому и Мальборо. Представляете — семнадцать карет с француженками на каждого? И потом — все, о чем вы только что говорили, находится очень далеко от Испании.
— В такой ситуации я бы этим господам как раз не позавидовала, — ледяным голосом отчеканила принцесса.
В последние годы госпожа де Субиз постоянно пребывала в язвительном настроении — особняк Гизов, купленный не так давно ее мужем и почти полностью перестроенный, постоянно требовал новых вложений. Богатство, нажитое благодаря тому, что супруг сквозь пальцы смотрел на интрижку благоверной с его величеством и даже признал своим сына, как две капли воды похожего на короля, таяло на глазах. А надежд на новые милости особенно не было — поговаривали, что маркиза де Ментенон взяла с принцессы клятву встречаться с Людовиком только на людях и не чаще, чем позволяют приличия. Впрочем, госпожа де Субиз была настолько ловка, что извлекала немалую выгоду даже из положения бывшей любовницы короля.
— Когда же кончится, наконец, эта противная война? — посетовала низенькая и полненькая мадемуазель Шуэн, любовница дофина.
— Боюсь, что еще нескоро. Впрочем, полагаю, что в Испании в этом году активных боевых действий уже не предвидится.
— Несносные мужчины, когда же им надоест воевать! — вздохнула толстушка, колыхнув неимоверным бюстом.
Злые языки утверждали, что именно выдающимися формами эта простушка приворожила наследника престола.
— Напротив, сударыня, войну по большей части поддерживают дамы — те, что стремятся держать своих мужей подальше от дома.
— А мужчины и рады развлекаться там с испанками вместо того, чтобы заниматься собственными женами, — презрительно заметила побочная дочь короля Франсуаза Мария де Бурбон, муж которой славился неуемным распутством.
— Герцог Орлеанский, мадам, только что вместе со мной участвовал в кровопролитном сражении, — ответил ей Грильон. — Уверяю вас, ему там было вовсе не до развлечений.
— И все же, граф, поведайте нам, каковы испанки? — живо поинтересовалась какая-то дама.
— Они восхитительны… — ответил тот. — Но француженки все же лучше, — галантно добавил он после акцентированной паузы.
— Скажите, господин де Грильон, почему вы не носите вами же придуманный галстук? — спросила, раскрасневшись от смущения, молоденькая дочь бригадного генерала де Карвуазена.
— Я освободил место, чтобы придумать что-нибудь новое после битвы под Альмансом, — ответил граф.
Придворные дамы дружно рассмеялись. Однако они явно льстили Грильону, поскольку моду на галстуки «а-ля Стейнкерк» ввел вовсе не он, а сам маршал Люксембург, прозванный «Обойщик Нотр-Дам» за то, что после Неервиндена захваченными полководцем вражескими знаменами были увешены все стены собора. Дело было так.
В августе 1692 года французские войска во Фландрии стояли неподалеку от местечка Стейнкерк. Вильгельм Оранский напал на лагерь на рассвете, когда его никто не ждал. Союзники принялись методично выкашивать поспешно выдвинутый заспанный французский авангард. Обезумевшие от ужаса солдаты бросились врассыпную, сея хаос и панику. Назревала катастрофа. В эту критическую минуту наспех одетый Грильон, тогда еще совсем молодой человек, собрал своих драгун и с ходу атаковал неприятеля. Упоенные легкой победой союзники уже не ожидали серьезного сопротивления и в смятении остановились. На помощь подошел полк Полье во главе с принцем де Конти. Вместе со спешившимися кавалеристами Грильона они какое-то время сдерживали натиск пришедшего в себя противника. Это дало французским войскам живительную передышку. Люксембург подтянул элитные гвардейские подразделения Королевского дома и, перейдя в контрнаступление, наголову разбил врага.
После блестящей победы под Стейнкерком маршал появился перед его величеством в довольно экзотическом облике. Вместо того чтобы повязать галстук как положено, он небрежно намотал его на шею, а концы просто просунул в петлицу. На недоуменный вопрос короля, горячего приверженца прекрасного во всех проявлениях, и не терпящего неаккуратности даже в мелочах, Люксембург пояснил, что именно в таком виде предстал перед ним офицер, вовремя подоспевший со своим отрядом и остановивший неприятеля. Шутка очень понравилась Людовику, и он повторял ее потом многократно. Дошло до того, что галстуки, повязанные таким необычным образом, носили даже некоторые патриотически настроенные дамы.
Сам же Грильон своей главной заслугой в том сражении считал вовсе не галстук, и даже не те драгоценные мгновения, которые он выиграл для перегруппировки войск, а использованную им новую тактику конной атаки. Собственно, тактика, конечно, была вовсе не нова — шведы использовали ее уже очень давно. Но во Франции кавалеристам предписывалось подойти к противнику на расстояние выстрела, разрядить в него все имеющиеся заряды, и только потом бросаться вперед со шпагами наголо. Иногда взаимная перестрелка продолжалась в течение нескольких часов.
В то памятное утро соображать было некогда, и исполнять обычные боевые приемы — тоже. Поэтому граф приказал своим драгунам пустить лошадей в карьер и ударить по неприятелю безо всякого промедления, пренебрегая встречным огнем. Грильон действовал тогда по наитию, но потом, поразмыслив, пришел к выводу, что так необходимо атаковать всегда. Получалась сплошная выгода — во-первых, у неприятеля нет времени придти в себя, перестроиться и организовать достойное сопротивление. Во-вторых, стрельба на таком расстоянии все равно почти бесполезна, а заряженные пистолеты будут гораздо нужнее в ближнем бою. А третье — и самое главное — солдаты довольно быстро привыкают стоять под обстрелом несмотря на то, что рядом падают убитые товарищи. Привыкнуть же к виду несущихся на тебя во весь опор всадников невозможно.
Грильон подступался с этими нововведениями к маршалу Люксембургу, а позже и к другим полководцам, но так ничего и не сумел добиться. Инерция и неспособность сановников принимать самостоятельные решения без указания короля были для Франции того времени настоящим бичом.
Перебрасываясь с дамами остроумными репликами, Грильон вдруг заметил, что герцогиня Мантуанская, поймав его взгляд, изгибом роскошных бровей указала на выход. Эта молодая красавица, по которой три года назад сходили с ума все мужчины Парижа, сбежала недавно из Италии от старика мужа, державшего ее взаперти в великой строгости. Брак не задался даже раньше, чем начался, поскольку свадебные галеры с невестой едва не попали в лапы африканских корсаров. По счастью, обратное путешествие прошло безо всяких происшествий.
До встречи с Поншартреном была еще масса времени, которое нужно было как-то скоротать, и Грильон согласно прикрыл веки. Сюзанна Генриетта удалилась, а граф в целях конспирации тут же отвернулся, даже не проводив ее взглядом. Хотя это стоило ему больших усилий. Поразительную красоту свою герцогиня унаследовала от прабабки, Габриэль д’Эстре, официальной фаворитки и властительницы сердца Генриха IV, отравленной сотню лет назад сторонниками семейства Медичи.
Вдруг всеобщий гвалт многократно усилился, и придворные разом пришли в движение. Выход короля к мессе — сразу сообразил Грильон. Воспользовавшись случаем отделаться под благовидным предлогом от дам, он пробормотал какие-то извинения, покинул галерею и спустился по главной лестнице. Дойдя до покоев герцогини, граф незаметно оглянулся по сторонам и нырнул в дверь, тотчас же утонув в пенных волнах белокурых волос.

***

Грильон уже битый час, несмотря на столь позднее время, ждал приема у канцлера Франции. Тот еще не возвращался от его величества. И вот, наконец, Поншартрен появился в сопровождении двух вооруженных мушкетами гвардейцев, которые находились при нем неотлучно. Стражники, облаченные в голубые суконные мундиры с короткими рукавами, шли, как всегда, впереди, заслоняя собой хранителя печати. Их одежду украшали вышитые серебром палица Геркулеса и девиз «Erit haec quoque cognita monstris», что означало: «Это отведают чудовища». Под монстрами подразумевались две самые страшные угрозы для государства — ересь и бунт. Канцлер был единственным чиновником во Франции, которого охраняла королевская гвардия.
Граф де Поншартрен был очень мал ростом, видимо поэтому он носил высокий заостренный к верху парик и длинную черную мантию. На худом и невыразительном лице сияли умом и живостью глаза.
Канцлер много работал и исполнял свои обязанности чрезвычайно усердно, однако был лишен какой-либо инициативы. Но человеком чести он был, несомненно, и очень прост в обращении.
Поншартрен не терял времени даром — он успел подготовить и подписать у Людовика приказ, который интересовал Грильона. А поставить государственную печать, без которой никакой королевский акт не имел юридической силы, было и вовсе делом техники — печать эта постоянно болталась у канцлера на груди.
— Мой помощник будет приносить вам, граф, копии поступающих документов, касающихся этого дела, — сказал Поншартрен. — Я дал поручение сделать подборку из архива, она будет готова через несколько дней. Не пугайтесь, в первый раз бумаг будет очень много.
— А что насчет денег? — поинтересовался Грильон.
— Все как обычно — составьте смету и подайте ее Шамильяру. Пишите побольше — все равно срежут: министр финансов любит показную экономию.
— Не сомневаюсь — насколько я понимаю, казна сейчас практически пуста.
— Ну, не все так трагично, — улыбнулся Поншартрен. — Да и сомневаюсь, что у вас будут такие уж большие расходы.
— Как знать.
— Советую вам обратиться к д’Аржансону, ситуацией в Париже он владеет лучше, чем кто бы то ни было. Кроме того, у него обширная сеть соглядатаев.
А это мысль — тут же осенило Грильона.
— Господин канцлер, мне вот что пришло в голову, — сказал он. — Не могли бы вы приказать своим информаторам сообщать о людях, заподозренных в вампиризме? Это сильно бы упростило мою задачу.
— Я уже дал такое распоряжение, — кивнул Поншартрен.
— Действительно, похоже, правы те, кто считает графа весьма дальновидным человеком, — подумал Грильон.
— Неплохо было бы еще заручиться поддержкой маркизы де Ментенон, — продолжил канцлер. — Тем более что она вам симпатизирует.
— И как это сделать?
— Я подумаю. Для начала нужно выяснить, посвятил ли ее король в это дело.
— Вы думаете, маркиза еще не в курсе?
— Не знаю.
— Но вы же регулярно встречаетесь с ними…
— Да, это так. Но инициатива здесь не может исходить от меня — его величество ведь приказал держать все в тайне. Если король или госпожа де Ментенон сами поднимут этот вопрос — я что-нибудь придумаю, чтобы организовать вашу встречу.

***

Покинув апартаменты канцлера, Грильон обогнул дворец и ухнул три раза филином. Одно из окон второго этажа приоткрылось и из него выпала, разматываясь на ходу, веревочная лестница.
Когда-то они встречались в небольшом доме, расположенном к югу от дворца около ворот Сатори, подаренном герцогине королем. Луиза Франсуаза со свойственной ей иронией называла его в зависимости от ситуации: то Désert, что означало «Пустынь», если речь шла о шумном застолье, то Dessert — «Сладкое блюдо», когда подразумевалось тайное амурное рандеву. Супругу не нравилось ни то, ни другое, и он как-то пожаловался Людовику на обильные веселые трапезы благоверной. К тому же на уютное шато имели виды ее брат с сестрой — граф Тулузский и герцогиня Орлеанская. Поэтому место свиданий пришлось переменить.
Отчаянно раскачиваясь во все стороны, граф полез вверх. Переваливаясь через подоконник, он зацепился шпорой и с грохотом упал внутрь.
— Тише, граф! — зашипела герцогиня де Бурбон. — Вы разбудите весь Версаль!
— Вряд ли кто-нибудь в Версале уже спит, — ухмыльнулся Грильон.
— Тем более!
— Прошу простить меня, сударыня, — вздохнул граф. — Я долго был на войне и немного растерял сноровку.
— Как же в таком случае вы штурмуете вражеские крепости? — рассмеялась она.
— На стены карабкается пехота, любовь моя, — ответил он. — А кавалерия — это совершенно другое дело. Лошади лазают по веревочным лестницам гораздо хуже меня.
На самом деле де Грильон немного лукавил — драгуны были способны сражаться в пешем строю, но граф совершенно искренне считал себя в первую очередь кавалеристом.
— Представляю себе, — прыснула герцогиня. — Однако из ваших слов также можно понять, что и опочивальни испанских сеньорит вы тоже приступом не брали. Так ли это?
— Совершенно верно, сударыня.
Немного придя в себя, он втянул лестницу внутрь и затворил ставни.
— Видите ли, в Испании не принято лазить в окна, подставляя спину под выстрелы мужей, отцов и братьев. Опасность там встречают лицом к лицу.
— Ах вот, значит, в чем дело!
— Сегодня, моя милая, вы будете беспрекословно выполнять все мои приказы, — неожиданно заявил граф, уклоняясь от скользкой темы.
— Приказывают обычно дамы, сударь, — улыбнулась она. — А кавалеры им повинуются. Что изменилось?
— Да, но только если этот кавалер — не король.
— Вы стали королем? — удивленно проговорила она. — Странно, я бы об этом знала.
— Нет, сударыня. Хотя, наверно, и мог бы при определенных обстоятельствах, — дерзко ответил Грильон, намекая на свою древнюю родословную, но тут же прикусил язык. — Но что вы скажете на это? — протянул он герцогине бумагу с королевской печатью.
— «Предъявителю сего, графу де Грильону…» и так далее, — прочитала она, приблизившись к свече, — «…оказывать всемерное содействие во всех вопросах…» и тому подобное.
— Ну так как?
— Сегодня я повинуюсь, граф, — чуть помедлив, ответила она. — Но берегитесь — если я увижу это еще раз, то расскажу королю, как вы используете его приказы. А уж если услышу что-либо подобное от других дам… — она выразительно округлила глаза.
Герцогиня вполне имела возможность исполнить свою угрозу, поскольку была побочной дочерью Людовика от госпожи де Монтеспан. В последнее время бывшая мадмуазель де Нант имела очень большое влияние на короля, который не мог отказать ей буквально ни в чем. Встречая малейшее сопротивление, герцогиня Луиза Франсуаза де Бурбон начинала злиться, кукситься и выказывать явное недовольство по любому поводу, пока отец не сдавался.
Зачем же графу де Грильону было связываться со столь высокородной и капризной особой? Ведь в Версале было немало не менее привлекательных женщин, крутить романы с которыми было бы гораздо спокойнее и безопаснее. Но ведь скакать во весь опор в атаку на пики неприятеля или стоять в строю под вражескими пулями тоже не очень спокойно и совершенно небезопасно. По всей видимости, Грильон включил эту ядовитую штучку в свою коллекцию просто из принципа. Разве мог уважающий себя кавалер страшиться придворных интриганок больше, чем австрийских кирасир?
— Черт меня дернул так шутить, — подумал граф. — И почему это красивые женщины обычно начисто лишены чувства юмора? Вы правы, сударыня, — высокомерно сказал он вслух. — Негоже использовать так королевские приказы. Я должен немедленно отбыть, чтобы применить его по прямому назначению. Прощайте.
С этим словами Грильон забрал у герцогини бумагу, сунул ее за пазуху и повернулся к окну.
— Любимый мой, я же пошутила! — воскликнула она, хватая его за рукав. — Я никуда вас не отпущу!
Граф обернулся. Он колебался.
— К тому же королевский приказ отдан, и он должен быть непременно исполнен, — жарко прошептала она, прижавшись к нему. — Разве не так?
— Ну, в общем-то… — промямлил Грильон.
— И потом — это может быть весьма забавным. А вдруг мне понравится? Тогда я, пожалуй, возьму свои слова обратно. Но только те, что касаются лично меня, — замурлыкала она.
— Тогда я, пожалуй, останусь, — слегка улыбнувшись, передразнил герцогиню граф.
— Приказывайте, мой повелитель! — страстно воскликнула она.
— Начнем, я думаю, вот с чего…

***

Следующим утром Грильон, задумчиво покачиваясь в седле и клюя носом после ночных забав с герцогиней де Бурбон, возвращался из Версаля к себе домой. Необычность и масштабность предприятия несколько обескураживали его. Как же подступиться к столь мудреному делу?
Прежде всего необходимо как следует выспаться. Это даже не обсуждается.
Итак — первым делом нужно собрать как можно больше информации об этих самых вампирах. Придется опять тащиться к Симону.
Через несколько дней Поршартрен пришлет бумаги, нужно будет их прочитать. Он сказал, что будет много. Интересно, много — это сколько?
Затем — нанести визит начальнику полиции: канцлер прав, у д’Аржансона в Париже обширная агентурная сеть, пригодится.
Да, потребуются еще помощники. Была бы обычная вылазка — здесь бы никаких проблем не возникло, среди его соратников сколько угодно отважных и преданных дворян, проверенных в боях и походах. Но благородные рыцари не очень-то подойдут для борьбы с нечистью. Кто тогда?
Остаются простолюдины, среди них нужно отыскать лихих людей, которые не боятся ни Бога, ни Черта. Стало быть, ему придется вербовать в свою команду отпетых уголовников. Не очень приятно, но деваться некуда. И здесь тоже без помощи д’Аржансона не обойтись.

***

За полчаса до полуночи Грильон постучал в неприметную дверь на окраине Парижа. Сюда пускали только тех, кто знал условный сигнал — два сильных удара, затем двойной, потише, и, наконец, еще один сильный. Через несколько минут дверь приоткрылась, и он с трудом протиснулся внутрь. За спиной лязгнул засов.
— А, так это вас, мессир де Грильон, черти принесли в такое позднее время, — хмуро проворчал одетый в черную мантию высокий старик, отведя в сторону руку со свечой.
— Что-то ты не особо радушен сегодня, Жюльен, — усмехнулся граф. — Что, монеты, никак, завелись?
— Да какие там к дьяволу монеты! — раздраженно воскликнул алхимик. — Все эти проклятые опыты сжирают! Реактивы дорожают, реторты бьются, что за проклятие... Извините, — спохватился он, — что-то я сегодня не в духе, не клеится ничего с утра.
— Так прервись — может, завтра повезет.
— Господин граф, не суйтесь туда, где ничего не понимаете! — гордо изрек старик. — Если бы все было так просто! Пойдемте вниз, мне нужно за реакцией приглядывать, а то как бы чего не вышло.
— Жюльен, давно хотел спросить тебя, — поинтересовался Грильон, спускаясь по добротной каменной лестнице. — Объясни, как тебе удается услышать стук в дверь из своего подземелья?
— О, сударь, есть такая наука о распространении звука, «акустика» называется, — довольно захихикал старик, настроение которого обычно менялось с невероятной скоростью.
Они вошли в довольно просторный подвал, большую часть которого занимал огромный деревянный стол, весь уставленный разномастными колбами, замысловато соединенными стеклянными трубками. Под несколькими сосудами полыхали горелки, в колбах булькали разноцветные жидкости, а из открытых емкостей поднимался белый пар.
Грильон закашлялся.
— Что-то сегодня у тебя слишком тяжелый воздух, — пожаловался он.
— Aqua Regia или «царская водка», — радостно ответил алхимик. — Реакция идет уже четыре дня, но пока без толку, — тут же помрачнел он.

***

Генерал-лейтенант парижской полиции Марк-Рене д’Аржансон был человеком громадного роста с грубыми, топорными чертами лица. Обычно он носил огромный черный парик и длинный, до самых пят, черный плащ. Запоздалые прохожие, завидев в переулке ночного города мрачную фигуру начальника полиции, в ужасе шарахались в сторону, а маленькие дети, едва взглянув на него, начинали горько плакать даже при свете дня.
Родился будущий блюститель порядка в Венеции, и окрестили его в честь покровителя этого города — святого Марка. Некоторые даже полагали, что громадный парик свой маркиз носит в подражание гриве грозного символа апостола — льва.
Д’Аржансон внушал страх и ненависть всем парижским преступникам. Он был поразительно работоспособен и лично вникал буквально во все дела — от ликвидации бандитских шаек до невинных бытовых склок. Впрочем, ореола бессребреника над генерал-лейтенантом тоже не было — поговаривали, что он немало заработал на поставках продовольствия в неурожайные годы.
— Господин д’Аржансон, соблаговолите прочитать, — протянул де Грильон начальнику полиции королевский приказ. — Я не хочу, чтобы вы подумали, что мой визит носит личный характер.
Граф совершенно сознательно не употребил слово «маркиз», поскольку прекрасно знал, что генерал-лейтенант не любит пользоваться пожалованным ему Людовиком XIV титулом.
— Я очень рад, что это дело поручили именно вам, граф, — ответил д’Аржансон, мельком взглянув на бумагу. — Вы подошли к нему чрезвычайно обстоятельно.
— Какое дело? — удивился Грильон.
— О вампирах, разумеется, — не моргнув глазом, ответил начальник полиции.
— Я знал, что у вас прекрасная агентура, маркиз, но даже не подозревал, насколько, — изумленно промолвил граф, от неожиданности совершенно забыв о неуместности титулов.
— Спасибо за лестный отзыв, господин де Грильон, но все же не настолько хороша, как вы это себе только что представили, — улыбнулся д’Аржансон. — И потом, я не имею привычки шпионить за королем. Все гораздо проще. Дело в том, что это моя идея.
— Вот как?
— Месяц назад я предложил его величеству создать специальный орган, который занимался бы исключительно вампирами.
— В таком случае я не понимаю, почему король поручил это мне, а не вам самому?
— Я полагаю, что из Версаля виднее.
— Пусть так, — согласился Грильон. — Однако в настоящее время я не располагаю какими бы то ни было ресурсами. Могу я просить вас о том, чтобы ваши люди собирали и передавали мне информацию по вампирам?
— Да, конечно, я буду присылать вам все, что касается этого дела.
— У меня есть к вам еще одна просьба, господин д’Аржансон, — продолжил Грильон. — Мне нужно знать места, где можно отыскать матерых уголовников.
— В тюрьме, — сурово ответил начальник полиции.
— Это само собой разумеется, но вы меня не поняли. Мне нужно завербовать для этого предприятия закоренелых преступников. Честно говоря, я не очень представляю себе моих драгун, гоняющихся за вампирами. Хотя и не понятно, насколько можно доверять бандитам, другого выхода я не вижу. Что скажете?
— Еще раз убеждаюсь в мудрости его королевского величества, — без тени улыбки ответил д’Аржансон. — Он подыскал прекрасную кандидатуру для этой сложной миссии. Вы на верном пути, граф, осталось только довести мысль до логического конца.
— Вы имеете в виду… Черт, как же я сразу не догадался?! — выругался Грильон. — Не просто преступники, а преступники, сидящие в тюрьме! А еще лучше — приговоренные к смертной казни!
Начальник полиции слегка поклонился, маскируя ехидную усмешку. Но Грильон, обычно самолюбивый до болезненности и не терпевший даже намека на превосходство в отношении своей персоны, на этот раз не заметил неприкрытого сарказма.
Покидая особняк д’Аржансона на Вьей дю Тампль, Грильон невольно бросил взгляд на соседний дом маршала д’Эффиа, где жил когда-то бедняга Сен-Мар, миньон Людовика XIII, казненный в возрасте двадцати двух лет. Потом он двинулся в противоположном направлении, спустился по улице Барр мимо церкви Сен-Жерве к Сене и свернул на набережную. Стоял чудесный летний день, и граф, несмотря на то, что торопился, непроизвольно замедлил шаг. Пройдя по течению реки мимо апофеоза французского правосудия и главного центра развлечений черни — Гревской площади, он приблизился к кварталу, от которого шарахался каждый здравомыслящий парижанин. В середине зловонного царства скотобоен, неопрятных таверн и грязных узких улочек, где случайного прохожего запросто могли зарезать вместо поросенка даже белым днем, стояло массивное четырехугольное здание, внушающее обывателям настоящий ужас — суровая тюрьма Шатле.
Незавидна судьба человека, попавшего в эти мрачные стены. Большое мужество требуется невиновному для того, чтобы не признаться в чем угодно после жестокой пытки водой или, как ее еще называли местные остряки, «пытки питьем». Когда-то здесь, готовясь к смерти, написал свою «Балладу о повешенных» приговоренный по ложному обвинению к этой унизительной казни Франсуа Вийон.
 
Развеет ветер нас. Исчезнет след.
Ты осторожней нас живи. Пусть будет
Твой путь другим. Но помни наш совет:
Взглянул и помолись, а Бог рассудит.

По счастью, покровительство тогдашнего парижского прево спасло от неминуемой гибели этого блестящего поэта, бродягу, магистра искусств, уголовного преступника и философа. Да будут здравствовать меценаты!
— Месье де Грильон!
Высокий молодой человек, весь обвешанный оружием, преградил ему дорогу. А, это шевалье де Кревкер, бретер и забияка. Только его сейчас не хватало!
— Вот так встреча, граф, я не видел вас уже сто лет!
— Мое почтение, сударь. Я с удовольствием поболтаю с вами в другой раз, а сейчас очень спешу.
— Полноте, господин де Грильон, перекинуться парой слов не займет много времени. Вот смотрю я на вас — вы ведь великолепный стрелок, но почему-то при одной только шпаге.
— В Париже я не ношу с собой пистолетов, — нетерпеливо ответил граф.
— С каких это пор?
— С тех самых, как один мой знакомый герцог — по понятным причинам я не могу назвать его имени — отстрелил себе детородный орган, забираясь в окно к любовнице.
— Вечно вы шутите, граф! — рассмеялся шевалье.
— На этот раз я говорю совершенно серьезно.
— Слово дворянина?
— Слово дворянина!
— Что-то я не слышал ничего подобного, — с сомнением в голосе протянул де Кревкер.
— Неудивительно, кто же будет распространяться о таких вещах?
— А как же тогда узнали об этом вы?
— Я лез в соседнее окно, — скромно потупился Грильон.
— Вот это да! Везунчик вы, сударь!
— И в чем же состоит мое везение, позвольте узнать? В том, что эта участь не постигла меня самого? — усмехнулся граф.
— Ну как же, такое приключение!
— Честно говоря, я бы предпочел на этот раз обойтись без приключений. Ведь вместо свидания с обольстительной красоткой мне пришлось тащить несчастного герцога к хирургу.
— Хорошо, но ведь там были дамы! — сообразил вдруг шевалье. — Невозможно даже представить, чтобы они не разнесли эту пикантную новость по всему Парижу!
— Это был монастырь, — пояснил Грильон.
— Я так и знал, сударь, что встреча с вами принесет мне огромное удовольствие.
— Взаимно, господин де Кревкер. А теперь разрешите откланяться.
— Позвольте полюбопытствовать, куда вы теперь направляетесь.
— В Шатле, — уже на ходу ответил ему граф.
— В таком случае сегодня нам с вами не по пути, — засмеялся ему в спину шевалье.

***

Парижский прево Шарль Буше, сеньор д’Орсэ, рассеянно вертел в руках королевский приказ, предписывающий всем, и ему, стало быть, в том числе, оказывать подателю сего, графу де Грильону, всемерное содействие в любых вопросах.
Мысли прево были далеко от Гранд Шатле. Как надоели ему убогие тюремные камеры, как опостылели неопознанные трупы выловленных из реки утопленников и убитых ночью горожан, которые свозили сюда каждое утро. Эта грязная работа никого не прославит в веках. А на противоположном, левом берегу Сены затевалось теперь грандиозное строительство, которое его величество поручил возглавить лично ему. Предстояло облачить в камень новую просторную набережную, расчистив мерзкий Лягушатник, расположенный прямо напротив великолепного дворца Тюильри. И король даже хочет назвать эту набережную его, Орсэ, именем! А тут приходится заниматься такой ерундой…
Граф де Грильон сидел напротив прево и уже четверть часа терпеливо пытался изложить суть своего дела.
А дело было весьма странным. Де Грильон требовал немедленно освободить пятерых приговоренных к смерти преступников, причем не мог даже толком объяснить, кто же конкретно ему нужен.
Имена, клички? Не знает. Может быть, конкретные воровские профессии? Это ему совершенно безразлично. Тогда что?
— Мне нужны люди решительные, тертые, но желательно — не самые подонки, для одного очень опасного, но важного для Франции предприятия, — уже в который раз повторил одно и то же граф.
— Так что, «отправители»? Это на их жаргоне означает — убийца, — никак не мог взять в толк прево. — Решительнее не найдете.
— Пусть будут убийцы, но это не принципиально. Мне нужны люди, на которых можно положиться. Встречаются такие в уголовной среде?
— Несомненно, граф, — со знанием дела ответил Буше. — Нередко даже у самых отъявленных негодяев имеется ярко выраженный «кодекс чести». Только понятия эти, как бы вам сказать… Несколько своеобразные.
— Это не так важно. Главное — чтобы были хоть какие-то. Господин д’Орсэ, тут ведь вы гораздо лучше, чем я, понимаете, что к чему. Я всецело полагаюсь на вас. Да, кстати, есть ли среди них бывшие солдаты? Наличие военной подготовки было бы большим плюсом.
— Так бы сразу и сказали, — обрадовался прево, получив хоть какую-то зацепку. — Сейчас посмотрим.
Он подошел к шкафу и стал перебирать уголовные дела.
— Вот, смотрите. Ну, фальшивомонетчики и шулеры вам не нужны, не так ли?
Граф согласно кивнул головой.
— Кидалы и взломщики — наверное, тоже.
— А кто такие — кидалы?
— Те, которые продают фальшивые драгоценности.
— Ну, взломщик, возможно, мне бы и пригодился, отложите одного.
— Могу предложить отличный экземпляр — Жильбер Фурнье, один из лучших в своем деле. Только он приговорен не к казни, а сослан на галеры. Подойдет?
— Вполне.
— Что у нас дальше? Братья-близнецы Мерсье, утопили в реке королевского сборщика податей с двумя стражниками. Но налоги здесь не при чем — за сестру, кажется, мстили. Точно, — с удовлетворением заметил Буше, полистав бумаги.
— Хорошо.
— Мишель Венсан, наемник, зарезал двоих в пьяной драке, — прево вопросительно посмотрел на графа.
— То, что надо, — кивнул Грильон.
— А вот и бывший солдат, как по заказу. Жак по кличке «Кривой», фамилия неизвестна, говорит, что потерял глаз в битве при Стейнкерке. «Бретонец», то есть — вор. Возможно, что и убийца. Но то, за что его приговорили сейчас, — прево брезгливо передернулся, — нет, на Жака это не похоже.
— Отлично, месье д’Орсэ. Пока достаточно, если будет нужда — зайду к вам еще раз. А этих я забираю.
— Хорошо, граф, пишите расписку, — прево пододвинул Грильону бумагу и чернильницу.
Потом он несколько раз дернул за шнур колокольчика. Никакой реакции не последовало. Прево раздраженно позвонил еще. Граф старательно переписывал фамилии из приговоров. Наконец Буше не выдержал, поднялся и высунулся из двери.
— Капрал, где тебя черти носят? — оглушительно закричал он.
Коридорное эхо разнесло клич чуть ли не по всей тюрьме. На зов прибежал испуганный конвоир.
— Быстро приведи сюда Фурнье, обоих Мерсье, Венсана и Кривого, — рявкнул прево.
— Так ить Жака вешают сейчас, — пролепетал капрал.
— Где? — Грильон вскочил, бросив перо.
Чернила замысловатыми кляксами расплылись по тексту.
— Так ить там — во дворе.
— Чертов де Кревкер! — в сердцах воскликнул граф.
Со всех ног он бросился в коридор. Стражники на выходе в тюремный двор преградили ему дорогу. Грильон, не желая тратить время на то, чтобы отдубасить их как следует, что бы он непременно сделал в другой ситуации, просто нырнул под растопыренные руки. Сбитая шляпа покатилась по полу, но поднимать ее было некогда.
Выскочив из сумерек каземата на улицу, залитую ярким солнцем, граф понял, что немного опоздал. Прямо на его глазах палач ударом ноги выбил бочонок из-под пороха, на котором стоял осужденный. Бывший солдат, а нынешний вор, в натянутом на голову черном капюшоне и со связанными руками, задергался на перекладине.
Но Грильон был не из тех, кто вот так смиряется с поражением. Чаще всего веревка сразу же ломает повешенному позвонки, но у этого проходимца шея, похоже, довольно крепкая, так что можно еще побороться.
— Именем короля! — прогремел он, подняв в воздух стаю жирных ворон, с любопытством наблюдающих за экзекуцией.
В мгновение ока граф пересек тюремный двор, неуловимым движением выхватив шпагу. Потом подпрыгнул, поскольку тело находилось довольно высоко, и молниеносным ударом разрубил веревку, рискуя отсечь висельнику макушку.
Осужденный шлепнулся на землю, тяжестью своего тела разломав на куски бочонок и извиваясь в предсмертных конвульсиях. Грильон с трудом снял веревку и сорвал капюшон.
— Ну, прямо Диоген, — усмехнулся он, отпинывая в стороны обломки бочки. — Интересно, что бы сказал в такой ситуации древний философ? Наверное, не стал бы сетовать на то, что я заслоняю ему солнце?
Нестерпимо яркий свет обрушился из могильной темноты на приговоренного к смерти, вонючий от его собственных испражнений воздух сказочной амброзией ворвался в разрывающиеся от удушья легкие. Он подумал, что уже находится в раю, не может же ад пахнуть так чудесно. Хотя странно, ведь преисподняя — самое подходящее для него место за все его прегрешения. Так всегда ему говорил священник.
Первое, что увидел перед собой «бретонец», с трудом разлепив веки, — это непостижимо красивое лицо с клиновидной бородой, небольшими аккуратными усами, длинными, ниспадающими прядями вьющихся волос и огненным нимбом над головой.
— Господь, — прошептал потрясенный Жак. — Ты пришел ко мне! Хвала тебе, Иисусе! Я невиновен, ты ведь знаешь!

ГЛАВА 5

Дэн жил в небольшом доме на тихой улочке под названием Келли Корт. Когда он впервые попал в эту квартиру, то сразу понял, что нашел нужный вариант. Просторная, но в то же время уютная гостиная окнами выходила на густые заросли лесопарка; а шелест листьев — это вам не рев автострады.
Второй этаж устраивал его как нельзя лучше: с одной стороны — в окна никто не заглядывает, с другой — топать высоко каждый день не нужно. Ну, и выскочить тоже можно будет в случае чего, — шутил уже сам с собой Дэн. Даже в окно. Ну, мало ли что случается в жизни.
Местоположение жилья было просто замечательным — буквально в двух шагах от работы. По прямой, от кровати до служебного кресла — меньше километра, но это, конечно, если бы Дэн смог перескочить через забор из колючей проволоки и проводов под высоким напряжением, не угодив при этом в лапы бдительных морских пехотинцев, охраняющих Агентство.
Прямо за окном, не видное за высокими деревьями, располагалось приземистое здание суперкомпьютерного центра — там, не покладая процессоров, сутками напролет трудились вычислительные машины АНБ. Именно они, родимые, внесли основной вклад в создание анти-вампирской вакцины. Правда, близость дата-центра никаких особых преимуществ Дэну не давала — это место было одним из наиболее закрытых в Агентстве, и допускались туда только инженеры-электронщики. Компьютеры с массово-параллельной архитектурой терпеть не могут суеты и дилетантов. Кроме шуток, ему не раз рассказывали, что как только в центр прибывает какая-нибудь высокопоставленная комиссия, вычислительные системы тут же начинают отчаянно сбоить.
Обстановка квартиры не отличалась каким-либо определенным стилем, но и до продуманной эклектики было очень далеко. Дэн признавал в вещах только одно свойство — удобство, а как они выглядят и насколько сочетаются между собой, не беспокоило его ни в малейшей степени. В общем, женской руки в облике этого жилья явно не хватало.
Слева от входной двери располагался кухонный отсек. Матовый пластик был выбран исключительно с точки зрения практичности ухода. Бытовую технику и столы Дэн подбирал главным образом по принципу «только не стекло и не нержавейка» — что он, нанялся, в самом деле, постоянно оттирать поверхности от невесть откуда появляющихся там отпечатков пальцев? Конечно, если у вас есть прислуга, и вы хотите, чтобы она не простаивала ни секунды — тогда другое дело.
Справа, вдоль внутренней стены, стоял купленный по случаю черный кожаный диван, на который, наверное, за все это время никто так и не присел: пищу Дэн и иногда забредающие на огонек гости принимали за обеденным столом, а телевизора, этой главной поддержки расслабленного лежебочества — не было вовсе. Время, необходимое для выбора хотя бы десятка содержательных программ из шестисот с лишним каналов, конечно же, могло быть потрачено с куда большей пользой. По Интернету можно посмотреть, если вдруг объявится нечто выдающееся, в крайнем случае.
В углу между окном и правой стеной располагался — правильной к свету стороной — компьютерный стол: самый настоящий офисный монстр, который почти никто не ставит в гостиных. И стоял на нем не какой-нибудь очередной хлипкий «бук», а фундаментальная стационарная рабочая станция в корпусе «Full Tower». Дэн терпеть не мог вечно бликующих и подслеповатых мониторов лэптопов — заветной мечты любого окулиста.
Да и мощности портативного компьютера Дэну явно не хватало, ведь домашняя машина не была подключена по соображениям безопасности к вычислителям дата-центра. Поэтому приходилось довольствоваться обычной потребительской моделью, которую он, впрочем, всегда собирал самостоятельно. Проблема была даже не в том, что он не доверял продавцам готовых изделий. Просто у разных людей совершенно различные критерии, предъявляемые к персональной ЭВМ. Производители оптимизировали все что угодно: быстродействие, цену, комплектацию, но только не главную для Дэна характеристику — тишину. Удивительно, но мощную и одновременно бесшумную машину вы не купите в компьютерном магазине ни за какие деньги. И приходилось бедняге Дэну самому, засучив рукава, оборудовать свой персональный мультипроцессор заказными системами охлаждения. Однако результат того стоил. Друзья Дэна, являющиеся поклонниками «тяжелых» программных приложений, неизменно удивлялись, что с первого взгляда совершенно непонятно, работает его компьютер или нет. И в самую нестерпимую жару, когда многие боялись даже включать свои машины в некондиционируемом помещении, вычислитель Дэна, поблескивающий внутри корпуса огромными медными радиаторами, над которыми беззвучно вращались низкооборотные 140-миллиметровые вентиляторы, работал под высокой нагрузкой как часы.
Впрочем, компактный ноутбук здесь тоже был — что-то ведь нужно брать с собой в поездки.

***

Отныне рабочий день Дэна и Пита начинался с отчета о наблюдении за вампирами. Пока эти отчеты были на редкость скудными, то есть не происходило ровным счетом ничего. Вампиры обменивались иногда дежурными фразами, а чаще всего просто дремали, экономя силы.
Потом Дэн целый день сидел за компьютером, разрабатывая модель «вампирского волка». Нужно было написать довольно сложную программу, собирающую вместе отдельные элементы, сконструированные в специальном графическом редакторе.
Пит, чтобы не отвлекать Дэна от работы, отвечал на телефонные звонки, а также периодически наведывался к своим ребятам на срочно оборудованный пункт наблюдения.
Завершив очередной кусок кода, Дэн откинулся на спинку кресла и улыбнулся. Ему почему-то вдруг вспомнилось, как он познакомился с Наташей.
— Есть повод для веселья? — поднял на него глаза Пит.
— Да так, ерунда, пришло кое-что в голову, — отмахнулся Дэн.
— Ну-ну, — Пит опять уткнулся в свои бумаги.
Впервые Дэн увидел Наташу на мозговом штурме, который Директор ввел в самом начале работ по вампирскому проекту. Встречи эти проходили в первый вторник каждого месяца. Никакого начальства, только лучшие специалисты из различных подразделений.
Бессменным руководителем брэйн-сторминга был научный советник Миллза Эдвин Хоггард, грузный 45-летний мужчина, малодушно зачесывающий остатки волос на внушительную лысину. Для порученного дела Хоггард подходил идеально — с одной стороны, он обладал блестящей эрудицией по широкому кругу вопросов, с другой — давно уже вышел из статуса, заставляющего многих людей «тянуть одеяло на себя». Хоггард никогда не предлагал своих идей, но внимательно следил, чтобы остальные присутствующие не уходили в беспредметные прения, а уж тем более не переходили на личности.
Вообще, положение Хоггарда в корпусе советников Директора АНБ было достаточно необычным. Все остальные полтора десятка консультантов четко делились на возрастные группы — кто-то из острых на язык интеллектуалов Агентства, начитавшись в свободное от работы время хроник наполеоновских войн, окрестил их «Старой гвардией» и «Молодой гвардией»; прозвище, как это частенько бывало в этих стенах, основательно прилипло.
Старую гвардию составляли руководители структурных подразделений, которые много в свое время сделали для АНБ, но в силу возраста уже не могли справляться с лавиной низвергающейся на них информации. Однако не использовать уникальный опыт и накопленные обширные знания, выпроводив ветеранов на пенсию, Миллз считал непозволительной роскошью. И хотя «старики» время от времени засыпали на совещаниях, иногда они выдавали такие идеи, что мгновенно и многократно окупали все затраченные вложения. Немаловажным фактором Директор считал и социальную функцию — пусть все видят, что в «конторе» не забывают о былых заслугах.
В большинстве случаев бывших высокопоставленных сотрудников АНБ ждало совсем другое будущее. Не секрет, что хотя рядовые служащие получали в Агентстве гораздо больше, чем их коллеги в коммерческих фирмах, про руководство такого сказать было нельзя. Наоборот, их должностные оклады были существенно ниже по сравнению с топ-менеджерами крупных корпораций. Поэтому начальники среднего и высшего звена, проработав в АНБ десять-пятнадцать лет и заслужив солидную репутацию, уходили обычно в связанные с государственными заказами коммерческие компании. Там «бывших» принимали с распростертыми объятиями — уж кому, как не им, лучше других известны потребности Агентства. Да и «продавить» интересы фирмы через своих старых сослуживцев им тоже было гораздо проще.
Впрочем, лоббирование это было достаточно невинным — Миллз самолично внимательно следил, чтобы его организацию невозможно было обвинить в каких-либо злоупотреблениях. Он принял АНБ в период упадка, когда само существование учреждения вызывало у многих большие сомнения, так что любой коррупционный скандал легко мог стать последним. Ну а позже, когда Агентство вновь оказалось на коне, тем более стало не до финансовых махинаций. Да, дружба — дружбой, старые связи — это замечательно, но эффективность и интересы дела — прежде всего. Ведь АНБ находилось теперь на острие самой тяжелой и жестокой войны, когда на карту поставлены не просто интересы различных партий или народов, но и само существование человечества.
И Агентство, действительно, было не узнать. Оно уже не пребывало, как еще совсем недавно, в летаргическом сне застоя, но и не гудело растревоженным ульем, как когда-то в дни массированных террористических атак. Оно работало. Не надрываясь, поскольку никто не знал, сколько продлится эта гонка, а на финише всегда должен оставаться запас сил для последнего рывка. Но и не расслабляясь, не отвлекаясь на мелочи, неторопливо и мощно, как гигантский асфальтоукладчик.
А вот в Молодой гвардии «служили» напористые, амбициозные и где-то даже немного наглые ребята около тридцати. Они были преисполнены карьерных устремлений и самозабвенно «рыли землю», пытаясь всемерно приблизить тот светлый день, когда удастся, наконец, занять должности, оставленные в свое время стариками.
В общем, Эдвин Хоггард занимал особое место в этом кипящем сплаве силы и мудрости, замешанном многоопытным Миллзом. В каком-то смысле можно сказать, что он представлял собой уникальное изделие, отлитое из этого импровизированного котла. И именно поэтому с ролью дирижера лучших музыкантов Агентства Хоггард справлялся блестяще.
Поначалу Дэн терпеть не мог эти сборища. Он легко «заводился» и в горячке часто позволял себе наговорить лишнего. В итоге не только отсутствовал какой-либо полезный для работы результат, но и приходилось мириться с сослуживцами, угощая в зависимости от тяжести столкновения кого пивом, а кого — виски 12-летней выдержки.
Но потом, глядя на Хоггарда, Дэн сменил тактику. Теперь он чаще всего сидел на заседаниях мозгового штурма с расфокусированным взглядом, отрешенно ловя реплики, брошенные другими, и пытаясь выудить рациональное зерно даже из самых бредовых идей. Так доисторический человек ловил взглядом в темноте пещеры искры, высеченные его кремнем, чтобы потом бережно раздуть из них живительный огонь.
И вот однажды на такой встрече что-то вдруг вывело Дэна из его обычного полукоматозного состояния. Выступала какая-то сексапильная девица и несла невообразимую чушь.
— Что за фифа? — Дэн легонько толкнул локтем сидящего рядом Криса Янга, руководителя лаборатории физиологии.
— Эта, как ты выражаешься, фифа — Наташа Грей, очень толковый сотрудник, — несколько раздраженно ответил Янг. — Между прочим — моя правая рука.
— Ну и здоров ты руки отращивать, Крис, — не удержавшись, усмехнулся Дэн. — Прямо как Шива.
— А ты полагаешь, что один достоин святости? — в тон ему ответил Янг.
— Слушай, если твоя помощница такая звезда физиологии, почему ее раньше не было на наших посиделках?
— Ну, ты даешь! — удивленно ответил Крис. — Наташа уже с полгода как регулярно здесь бывает.
— Серьезно? — вздохнул Дэн. — Странно.
Хотя ничего странного на самом деле не произошло. Конечно, если бы Дэн увидел такую красотку где-нибудь в баре или на улице, то непременно обратил бы на нее внимание. А на службе он женщин просто не замечал — то есть не идентифицировал гендерную принадлежность коллег. И дело было вовсе не в опасениях быть обвиненным в харрасменте. По глубокому убеждению Дэна, служебные романы и сексуальные домогательства на рабочем месте характерны для контор, где больше нечем заняться. А у АНБ в настоящее время дел было невпроворот.
Сотрудники работали вдохновенно и самоотверженно, как в те благословенные времена, когда их предшественники «кололи» советские шифры и внедряли «жучки» в посольства враждебных, а порой и союзнических государств. Да, приходилось идти и на такое, а куда деваться? Иногда знать планы друзей гораздо важнее, чем замыслы врагов. И ответственность при работе со «своими» стократ выше. Реалии невидимого фронта таковы, что противник все равно рано или поздно обнаружит ваши «закладки» или утечку информации и сменит скомпрометированные ключи. И отношения с ним от этого не ухудшатся — просто некуда уже. А вот союзники вполне могут и обидеться, обнаружив, что вы шпионите за ними. Ну, или сделают вид, что обиделись, если это им будет выгодно: всем же понятно, что в этом мире — каждый за себя.
Впрочем, потуги эти в беспрерывном противостоянии с врагами в мирное время — не более чем «накачивание» шпионской мускулатуры. Все равно, как показывает опыт, подгадать к моменту «Ч» пик формы не получается. Это как соревнование снаряда и брони — время жизни любого достижения очень мало, и противник быстро принимает ответные меры. Так что в определенном смысле тренироваться на своих даже предпочтительнее.
Дэн прислушался к выступлению физиологини более внимательно. В общем, бред, конечно, но какая-то свежесть в ее словах все же была. Он задал пару вопросов, разгорячился, как обычно, ну и «понеслось». Пришлось Хоггарду вмешаться, в очередной раз разводя яростных спорщиков в разные углы ринга.
После завершения заседания Дэн подошел к Наташе.
— Э-э-э… мисс Грей, — виновато сказал он, покосившись на зеленый бейджик, болтающийся на ее груди. — Я сегодня погорячился и хочу загладить свою вину, угостив вас чашечкой кофе.
— Не беспокойтесь, все нормально, — пожала она плечами. — Небольшие столкновения — это непременный атрибут брэйн-сторминга, они позволяют оживить дискуссию.
— Нет, я настаиваю, — не отставал Дэн. — Дело в том, что мне свойственна некоторая горячность в служебных делах. Увлекаюсь и ничего не могу с собой поделать. К несчастью, не вы первая пострадали от моего напора, и здесь уже давно заведена традиция — я непременно угощаю тех, кого обидел на совещании.
— Ну что же, — улыбнулась она. — Традиции нужно уважать. Только пойдемте в кафетерий корпуса 2A, там гораздо уютнее.
— Об этом не может быть и речи, — решительно воспротивился Дэн. — В кафетерии АНБ можно обсудить с друзьями будущий уикенд или потолковать с коллегами на несекретные служебные темы. Но он решительно не подходит для акта покаяния.
— Ну, хорошо, — сдалась она. — На сегодняшний вечер у меня уже есть планы, а вот завтра я свободна. Позвоните мне в конце рабочего дня.
— Непременно, — с чувством выполненного долга ответил Дэн. — Только бы не забыть, — добавил он уже про себя.

***

Позвонить следующим вечером Дэн, конечно же, забыл. В половине шестого он вышел из лаборатории и почти уже добрался до лифта, как спохватился и, чертыхаясь, вернулся на рабочее место.
Подвинув к себе аппарат внутренней связи, Дэн отметил про себя, что собирается звонить по защищенному серому, в отличие от городских, телефону засекреченной девушке по имени Грей.
— Здравствуйте, мисс Грей, это Дэн Сверчкофф, — сказал он, хотя мог бы и не трудиться, поскольку вызывающий абонент уже высветился на аппарате Наташи.
— Добрый вечер, Дэн, — ответила она.
— Вы не забыли, что сегодня мы собирались сходить в кофейню?
— Боюсь, что вы удивитесь — не забыла, — засмеялась она. — Боже! Рабочий день уже закончился.
Интересно, подумал Дэн, она действительно выпала из времени либо пытается сгладить неловкость от его несколько запоздалого звонка?
— Я знаю одно хорошее местечко на Аннаполис роуд, — предложил он. — Либо мы можем сходить куда-нибудь на ваше усмотрение.
— Меня ваш вариант вполне устраивает.
— Тогда что, встретимся там через двадцать минут? Знаете, где это находится?
— Ну уж нет! — возразила она. — Если вы приглашаете меня, то должны и отвезти туда сами. А то — что же это будет за покаяние? Каяться — так каяться!
Вот бабы, опять подумал Дэн, прокручивая ситуацию до конца. Дай им только палец, так они тебе всю руку отхватят. Сначала доставь домой, потом завези на работу, а там и до кофе в постель недалеко.
— Хорошо, — не выдал он своего недовольства. — Тогда встречаемся через десять минут на выходе.
— Идет.

***

Дэн дождался Наташу под козырьком корпуса 2B и они вместе прошли на автомобильную стоянку. Пространство вокруг комплекса зданий АНБ представляло собой сплошную громадную парковку, раскинувшуюся на площади более тридцати гектаров и вмещающую около десяти тысяч машин, так что найти нужный автомобиль было не всегда просто.
Около сотни ячеек перед самым входом было зарезервировано для руководства и инвалидов. Дэн, не достигший к счастью статуса ни тех, ни других, проследовал дальше. Добравшись до нужного места, он молча распахнул перед Наташей дверцу своего небесно-голубого «Лексуса», жестом приглашая ее в салон.
— Какой необычный цвет, — насмешливо заметила она, утонув в мягком кресле. — Не боитесь быть неправильно понятым?
— Нет, не боюсь, — равнодушно ответил он. — Мне это абсолютно безразлично. От цвета нужно только одно — функциональность. Такая машина хорошо заметна на дороге даже в темное время суток. Плюс — меньше греется на солнце. Ну, и ориентир отличный — вам, например, было бы гораздо легче найти ее на стоянке, если бы мы подошли порознь.
— Вот оно в чем дело, — улыбнулась она. — Значит, любите катать с ветерком малознакомых девушек? Пожалуй, мне следовало воспользоваться своей машиной.
— Еще не поздно переиграть, — пожал он плечами, заводя мотор.
— Да ладно вам, я пошутила. Поехали. Только непременно с ветерком, — она снова не смогла сдержать свой острый язычок.
Дэн скосил на нее взгляд и ткнул клавишу, открывающую верхний люк.
— Кстати, вы не ошиблись, — попытался подыграть он. — Я специально выбрал модель с блокиратором крыши. Так что можете высовываться наружу без опаски.
— В таком случае вы непоследовательны, — усмехнулась она. — Дамочки такого типа обычно предпочитают кабриолеты.
— Как же я раньше не додумался! — сокрушенно вздохнул Дэн. — Огромное вам спасибо, мисс Грей, за подсказку. Дьявол, сколько возможностей упущено безвозвратно!
Наташа с любопытством взглянула на него. Да, этому «фрукту» палец в рот не клади!
Дэн, взвизгнув покрышками, рванул с места, хотя обычно никогда так не поступал, а перед контрольно-пропускным пунктом резко вдавил педаль тормоза. Если бы Наташа не была пристегнута, она бы, наверное, разбила себе лицо о переднюю панель.
— Пожалуй, вы были правы насчет того, чтобы переиграть, — натянуто сказала она, отстегнувшись и дернув дверную ручку. — Лучше поздно, чем никогда.
Но дверь оказалась заблокированной.
— Поздно — это сплошь и рядом то же самое, что никогда. Ты попала в лапы «Маньяка», — прогнусавил Дэн утробным голосом.
Наташа на мгновение напряглась, но затем расслабленно откинулась на спинку сиденья.
— Тьфу, черт, это ведь одно из его прозвищ в АНБ, — вдруг вспомнила она. — Вот паразит! Какую-нибудь впечатлительную особу вполне могла и кондрашка хватить…
Наташа была в замешательстве, решая, как ей реагировать — обидеться, разозлиться или рассмеяться. Определиться она так и не успела.
— Не сердитесь, мисс Грей, — примирительным тоном сказал Дэн. — Пожалуй, эта шутка была уже слишком. Не бойтесь, я вовсе не «гонщик». И вообще — впредь обещаю быть паинькой.
— Ладно, проехали, — вздохнув, буркнула она, защелкивая ремень безопасности.

***

Усевшись за столик в уютном кафе, Дэн даже не подумал брать в руки меню.
— Не возражаете, если я угощу вас на свой вкус? — спросил он. — Здесь готовят отличный кофе по-венски. Обычно его нет в меню, но если попросить, то для постоянных клиентов сделают не хуже, чем в самой Вене.
— А вы сравнивали? — ехидно ухмыльнулась она.
— Да, довелось, я был в Австрии на конференции. И специально зашел в знаменитое кафе «Захер», это по соседству с венской оперой. Кофе был просто чудесным, недаром он славится на весь мир. А вот фирменный торт, который тоже называется «Захер», особого впечатления не произвел. Нет, он довольно вкусный, но я ожидал чего-то большего.
— Наверное, вы заранее настроились на что-нибудь из ряда вон выходящее.
— Возможно. Так что, я заказываю?
— Конечно, очень интересно будет попробовать.
Поднявшись с места, Дэн подошел к стойке и долго шептался о чем-то с барменом.
— А знаете, — продолжил он, вернувшись, — однажды со мной произошел довольно забавный случай, также связанный с пирожными. Как-то были мы в Москве, и там в одном заштатном заведении с громкой вывеской «Эстерхази» я взял фирменное пирожное с одноименным названием. Оно было просто бесподобно. А затем через пару лет приехал в Будапешт и, конечно же, не удержался от соблазна сходить в одну из известнейших кофеен Европы — «Жербо». Ей уже чуть ли не двести лет. Так вот, тамошнее оригинальное пирожное «Эстерхази» сильно уступало московскому. Я был просто поражен. Хотя, конечно, обстановка в духе эпохи Австро-Венгерской империи весьма впечатлила.
— Вы так вкусно рассказываете, что я прямо обзавидовалась. Вообще-то я ужасная сладкоежка.
— Давайте, я закажу вам что-нибудь. Здесь можно отведать очень приличное «Тирамису».
— Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз. А где еще удалось побывать?
— Да много где. Раньше в АНБ было принято участвовать в различных научных симпозиумах, обычно не реже, чем раз в год. Я тогда занимался белковыми процессорами и много разъезжал, общался с коллегами из разных стран. Однажды прибыл на конференцию во Францию, она проводилась в европейском центре компании Ай-Би-Эм. Стоило лететь за океан, когда до Армонка, штат Нью-Йорк, отсюда рукой подать!
— Ну, и какие же десерты готовят в Париже?
— Не могу сказать, — засмеялся Дэн. — Во-первых, я не был в Париже. Центр Ай-Би-Эм находится на юге Франции, в Монпелье. А во-вторых, до десертов там дело не дошло. Лягушки, улитки и все такое.
— И как? — Наташа брезгливо поморщилась.
— Очень понравились мидии, их варят в различных соусах и подают в чугунных кастрюльках. Остальное, знаете ли, на любителя.
— Здорово!
— Да, интересные были времена. Вы-то их не застали, если работаете у нас недавно. После развертывания вампирского проекта стало не до конференций.

***

Дэн подвез Наташу к дому, вышел из автомобиля и галантно распахнул перед ней дверцу.
— Спасибо за чудесный вечер, — без тени лицемерия сказал он. — Ваша машина осталась на стоянке Агентства, правильно я понимаю? В котором часу за вами завтра заехать?
— Спасибо, не надо, — ответила она. — Я уже договорилась, меня забросят на работу.
— В таком случае — до свидания.
— И вам всего доброго, мне тоже очень понравилось, — сказала Наташа на прощание. — Чудное заведение, — лукаво уточнила она немного спустя.
Дэн улыбнулся и включил двигатель. Знаем, мол, мы все ваши дамские приемчики.

***

Так получилось, что в следующий раз Дэн и Наташа пересеклись только через два месяца. После очередного мозгового штурма она подошла к нему.
— Что-то вы сегодня явно не в ударе, господин Сверчкофф.
— Если вы здесь не в первый раз, то должны были уже заметить, что это мое обычное поведение, — парировал он.
— Вот это мне и удивительно. Довольно странно одному из лучших аналитиков Агентства сидеть и отмалчиваться, когда другие пытаются нащупать новые подходы, вы не находите?
— Не нахожу, — устало вздохнул Дэн. — У каждого здесь своя роль: одни генерируют идеи, другие — доводят их до ума. Какое-то время назад я заметил, что на этих совещаниях у меня лучше получается последнее.
— Стало быть, используете тактику наших подопечных? Подпитываетесь чужими мыслями? — ехидно ухмыльнулась она.
— Так оно и есть. А вы, наверное, думаете, что очень легко — выискивать крупицы здравого смысла в этом потоке сознания?
— Да нет, не думаю, конечно.
— Почему-то свои идеи приходят мне в голову где угодно, но только не здесь. Видно, требуется время на вынашивание. Боюсь только подтолкнуть ваш пытливый ум, мисс Грей, к куда более изощренным ассоциациям.
— Да уж мы наслышаны о ваших озарениях, — рассмеялась она. — Так что гоню все изощренные ассоциации прочь. Вы правы — от них один вред.
Дэн счел за лучшее промолчать.
— А скажите, для того, чтобы пригласить коллегу на чашечку кофе, вам сперва необходимо его оборать, или возможны другие варианты? — осторожно осведомилась она.
— Конечно, вполне возможны, — улыбнулся Дэн.
Она вопросительно смотрела на него.
— Мисс Грей, не хотите ли выпить со мной чашечку кофе сегодня вечером? — он уже понял, что от нее так просто не отделаешься.
— Хотя все мое существо требует сказать, что сегодня я занята, к сожалению, это было бы неправдой. Так что с удовольствием принимаю ваше приглашение.
— Ну, «штучка», — подумал Дэн. — Вообще-то такая невинная ложь — типичная женская тактика, — сказал он вслух. — Можете не стесняться.
— Вы все понимаете слишком буквально, — улыбнулась она.
— Да, есть такой грех. А куда бы вы хотели сходить?
— Туда же, где мы были в прошлый раз.
— Вообще-то здесь есть и другие интересные заведения, могу вам их показать.
— Знаете, я довольно консервативна. Предпочитаю проверенные места и знакомых людей.
— Что-то по поводу последнего я не уверен, — опять подумал Дэн. — Тогда в 17:30 возле моего голубого «Лексуса»? — спросил он. — Я позвоню вам и скажу, где он припаркован.
— Нет, давайте встретимся в это же время прямо там. Мне так удобнее.
— Отлично, — с облегчением ответил Дэн. — До встречи.

***

Дэн задумчиво сидел в кафе за пустым столиком вот уже четверть часа.
— Привет, — окликнула его Наташа, прервав тем самым размышления на тему, когда ему будет удобно слинять отсюда.
— Добрый вечер, — ответил он. — Что будем заказывать?
— Все то же самое.
— «Нельзя войти в одну и ту же реку дважды» — так учили древние. Здесь, например, есть очень вкусное мороженое.
— Я и не собираюсь дважды, — улыбнулась она. — Это, несомненно, будет уже другой кофе по-венски.
— Хорошо.
Дэн встал и подошел к стойке бара.
— Как вам работа в АНБ? — спросил он, вернувшись. — Нравится?
— И да, и нет.
— А что так?
— Платят, конечно, хорошо, да и исследования важные и интересные.
— А контра?
— Ответственность и интенсивность гораздо выше. Раньше я работала в свое удовольствие, а сейчас приходится вкалывать.
— Что, не хватает времени на личную жизнь? — улыбнулся Дэн.
— Да нет, не в этом дело, — не поддержала она темы. — Постоянное нервное напряжение, вот этого я не люблю.
— Так стресс нужно своевременно снимать! Давайте закажем по коктейлю — другому.
— Секс, наркотики, рок-н-ролл? Увы, этого хватает ненадолго, как показывает опыт предшествующих поколений.
— Точно, — нарочито горестно вздохнул Дэн. — И на службе хлопот не оберешься. Мне через полгода проходить очередной тест на полиграфе, так что с наркотиками придется повременить.
— В университете я в основном теорией занималась, — продолжила Наташа. — Могла позволить себе длинные ногти. А сейчас — десятки анализов каждый день, тут не до маникюров. С кровью постоянно работать — тоже удовольствие ниже среднего.
— Что, неужели так и не привыкли?
— Да нет, привыкла, небезопасно только это, чуть зазеваешься — и вирус подцепишь. Неприятно.
— Так у вас же есть противоядие.
— Да, с тех пор, как оно появилось, стало несколько спокойнее, по крайней мере, форс-мажор уже не страшен. Согласитесь, неплохой стимул был. Вот мы и опередили вас! — засмеялась она. — Над вами-то не капает…
— Ой-ой-ой, какие мы го-о-ордые, — насмешливо протянул Дэн. — Впрочем, лично вам есть, чем гордится. Крис сказал мне, что идея сыворотки принадлежит именно вам.
— Он, как всегда, преувеличивает, — немного смущенно ответила она. — К результату привела довольно длинная цепочка идей, без любой из которых дело зашло бы в тупик. И идеи эти принадлежали самым разным людям. Мне просто посчастливилось дать стартовый импульс.
— Не скромничайте, задать правильное направление поисков — это самое главное. Так значит, вот оно в чем дело — сыворотку вы прежде всего для себя, любимых, разработали, — он не мог долго оставаться серьезным.
— Да ладно вам. К сожалению, самое опасное — это когда сам не заметишь контакта с вампирской кровью. А тогда даже противоядие не спасет.
— Ну, вот и стимул для дальнейшей работы, — подытожил Дэн. — Значит, в скором времени можно надеяться на очередной прорыв.
Разговор прервал официант, принесший кофе.
— Ага! — рассмеялась она, увидев две одинаковые кружки. — Вы тоже не любите экспериментов?
— Просто за компанию, — улыбнулся он. — Кстати, вы были совершенно правы — сегодня работает другой бармен.
— Ну вот видите.
Наташа зачерпнула ложечкой взбитых сливок, попробовала их и зажмурилась от удовольствия.
— Боже, какая прелесть! У вас действительно прекрасный вкус.
— Рад был показать вам это место.
Потом она покосилась на Дэна, и, поколебавшись немного, махнула рукой.
— Мне больше нравится по-другому. Надеюсь, вы меня простите. Впрочем, какие могут быть церемонии среди коллег.
И она отхлебнула прямо из кружки, оставив на верхней губе симпатичные белые «усики».
— Одно удовольствие смотреть на вас, — улыбнулся он. — Можно самому ничего не заказывать. Сплошная экономия.
— Завидую вам — сама я ни за что не могу удержаться. Я довольно спокойно отношусь к обычной еде, но вот отказаться от десерта — это выше моих слабых сил.
— Значит, не нравится вам у нас, — вздохнул Дэн после небольшой паузы. — А я люблю быть на переднем крае. Многие еще не понимают этого, но под гладью внешне спокойной жизни сейчас идет самая настоящая война, не на жизнь, а насмерть. Пока потери микроскопические, но эта битва в корне отличается от всего, что было раньше. Как в шахматной партии — сначала длительная позиционная борьба за какую-нибудь несчастную пешку, а потом у одного из соперников рушится сразу все. Геометрическая прогрессия — страшная штука.
— Надеюсь, вы не меня имеете в виду? Я-то ведь здесь. Если бы не то, о чем вы сказали — ноги бы моей не было в вашем шпионском гнезде.
— Народ вас не забудет, — насмешливо ответил Дэн. — А что, — он отъехал на стуле немного назад, зажмурил один глаз и сложил пальцы прямоугольником, изображая экран фотокамеры. — Вы будете прекрасно смотреться в граните. Жанна д’Арк c пробиркой вместо меча.
— Вы можете хоть изредка быть серьезным? — начала сердиться она. — Просто для разнообразия?
— Конечно, — он приложил все усилия, чтобы стереть с губ улыбку. — Только напрасно вы называете нашу контору шпионским гнездом. Эти времена давно уже прошли. Сейчас совсем другие цели и задачи, даже если не касаться вампирской тематики.
— Стены помнят все, — пожала она плечами.
— Да нет, это над людьми довлеют старые предрассудки.
— Как бы то ни было, а я скучаю по своему университету. Там у меня осталось много друзей.
— Я вас умоляю, какие проблемы в век Интернета, видеозвонков и авиакомпаний-дискаунтеров? С вашей зарплатой можете летать туда хоть каждый уикенд.
— Наверное, вы правы, барьер больше психологический, чем пространственный.
— Ничего, когда-нибудь все это закончится.
— А знаете, — бросила она на него лукавый взгляд. — Пожалуй, я предпочла бы мрамор. Афина Паллада со шприцем вместо копья и ноутбуком вместо щита. Как вам?
— Да, я вас понимаю. Только стоит ли брать за образец богиню-девственницу? На вашем месте я бы оставил возможность для маневра.
— Все-таки мужчины неисправимы, — рассмеялась она.
На выходе из кафе, перед тем, как расстаться, Дэн предложил.
— Наташа, а как вы отнесетесь к тому, чтобы завтра поужинать вместе?
— Очень положительно отнесусь.
— А что говорит вам ваше существо? — он не удержался, чтобы слегка не подколоть.
— Мое существо говорит мне, что завтра оно будет очень голодное.

***

С тех пор они ужинали вместе почти каждый день. Но кофе пили теперь исключительно дома, то у него, то у нее. Специально для этого Дэн приобрел два одинаковых профессиональных агрегата чудовищных размеров. Потому что пить кофе в публичных местах стало для них весьма небезопасно.
— Ну что, по чашечке? — спрашивал Дэн, обнимая Наташу.
— С удовольствием, — ворковала она.
Это было началом любовной игры. Ровно через двадцать секунд монстрообразная автоматическая офисная кофе-машина выдавала две чашки великолепного капучино. Наташа не признавала никаких ложечек и трубочек, которые только портили вкус, отхлебывая душистый напиток прямо через край.
Он, довольно быстро опустошив свою чашку, с улыбкой наблюдал, как она, полузакрыв глаза, смакует кофе. Дождавшись завершения этого ответственного процесса, нежно целовал ее в сладкие от сливок губы.
Самым проблематичным было потом как-то добраться до спальни. Что удавалось далеко не всегда.

ГЛАВА 6

Граф де Грильон отвез освобожденных бандитов в одно из фамильных поместий недалеко от Парижа. Начать их перевоспитание он решил с душеспасительной беседы.
— Я выбрал вас из всех парижских подонков для выполнения ответственной и опасной миссии. Король Франции в моем лице дарует вам жизнь и принимает к себе на службу.
— Сам король? — недоверчиво спросил один из братьев Мерсье.
— Вот именно. Если бы вы умели читать, я показал бы бумагу.
— Я умею, — процедил сквозь зубы Жильбер Фурнье.
Грильон пожал плечами и подал ему королевский приказ. Взломщик, беззвучно шевеля губами, начал водить по буквам грязным пальцем. Граф брезгливо поморщился, но ничего не сказал.
— Все правильно, — с глубоким вздохом, как после тяжелой работы, изрек Фурнье.
— А откуда мы знаем — может, ты подсадной? — возразил наемник Мишель Венсан.
Глаза Фурнье налились кровью, но сказать он ничего не успел.
— Браво, Венсан, — ответил за него Грильон, несколько раз оглушительно хлопнув в ладоши. — Я вижу, подобралась отличная команда. Если не веришь своему брату-уголовнику, может быть, поверишь мне? Надеюсь, слова дворянина тебе будет достаточно? Только учти, что я заколол двух титулованных особ, усомнившихся в моем слове.
Движения графа не увидел никто. Но острие его шпаги уперлось прямо в горло наемника.
— Дьявол! — воскликнул потрясенный Венсан.
— Всего лишь батто-дзюцу, никакой чертовщины, — спокойно ответил ему Грильон. — Если будешь себя хорошо вести — я тебя тоже научу.
— А что за служба-то? — спросил, облизнув пересохшие губы, Венсан.
— Служба во славу короля и на благо Франции. Мы будем выслеживать и уничтожать вампиров. Если кто-то боится этой нечисти — милости прошу обратно в Шатле.
Насупленные лица бандитов при этих словах непроизвольно вытянулись. В воздухе повисла напряженная пауза.
— Вампиры — так вампиры, — хрипло рассмеялся наконец наемник. — Не думаю, что они страшнее пенькового галстука.
— Мы сделаем все, что прикажете, хозяин, — заискивающе проговорил Жак.
— Говори за себя, косоглазый, — перебил его взломщик.
— Я тебе, барсук, счас прочищу дымоход! — разъярился Кривой.
— Захлопни клюв, тётя!
— А ну заткнитесь вы, оба! — прикрикнул Грильон. — Так ты иного мнения, Фурнье?
— Нет, сударь, но не люблю, когда решают за меня.
— Отлично. А вы, Мерсье?
— Мы согласны, — сказал один из братьев-близнецов, обменявшись с другим взглядом.
— Учтите, что здесь вас никто не будет охранять. Но если сбежите — я ничем уже не смогу вам помочь, — предупредил граф. — И чтобы у меня без свар!
На следующий день он доставил своих людей в мастерскую оружейника.
— Эмиль, сними с них мерку. Нужно будет изготовить шесть комплектов лат, наподобие старинных рыцарских.
Оружейник смерил вчерашних уголовников подозрительным взглядом — с каких это пор простолюдинов экипируют, как благородных людей? Неужели граф решил для забавы устроить потешный рыцарский турнир?
— Только лат не совсем обычных, — продолжил Грильон. — Из толстой воловьей кожи. Так, чтобы прикрывали все тело, и не очень бросались при этом в глаза. В общем, что-то среднее между турнирными доспехами и обычной одеждой.
— Что-нибудь придумаем, — с сомнением покачал головой Эмиль.
— Да, и забрало на шлеме не должно подниматься, — уточнил граф. — А снизу шлема сделай такой раструб со всех сторон, чтобы защитить шею и горло. И про перчатки не забудь. Учти, что даже самые свирепые собаки не должны их порвать.
— Хорошо, господин граф.
— И еще — забрало с внутренней стороны должно быть закрыто стеклом.
— Вы что же, мессир де Грильон, собрались обходить чумные бараки? Может, еще нос, куда лекарства кладут, приделать, как у венецианского «Medico della Peste»?
— Да нет, не стоит.
— Это срочно?
— Да, очень. Плачу двойную цену.
— Тогда — будет готово через месяц.
— Поторопись. «Medico della Peste», говоришь? Что ж, это мысль...
Вернувшись назад, Грильон вывел уголовников во двор, выложил пару пистолетов, порох и пули.
— Кто из вас умеет стрелять? — спросил он.
Как и ожидалось, с огнестрельным оружием умели обращаться только Жак и Венсан.
— Венсан, ты будешь учить Фурнье, а ты, Жак — братьев Мерсье. Мне нужно будет уехать, вернусь через две-три недели. Смотрите только, не перестреляйте мне слуг.
Они грубо рассмеялись.
— И еще одно, — сказал граф на прощание. — Если будете цепляться к служанкам — я лично приведу положенный вам приговор в исполнение. Так и знайте.
— Не волнуйтесь, господин граф, — сказал один из братьев Мерсье, смерив остальных мрачным взглядом. — Уж этого мы не допустим.

***

Госпожа де Ментенон приняла Грильона в апартаментах, которые служили ей одновременно столовой и спальней. По соседству располагался большой кабинет, которым, впрочем, маркиза почти никогда не пользовалась, предпочитая работать в своих покоях.
Фаворитка сидела в кресле недалеко от камина; по другую сторону камина стояло кресло короля — теперь оно пустовало, поскольку Людовик XIV находился сейчас на заседании Государственного Совета.
— Это я посоветовала его величеству поручить дело именно вам, граф, — сказала она.
— Вот как? — удивился Грильон.
Он расположился на складном стуле, предназначенном обычно для министров, работающих тут поочередно.
— Поначалу король хотел учредить специальное ведомство во главе с д’Аржансоном, — продолжила маркиза.
— И почему же вы были против, мадам? Начальник полиции — человек очень толковый и старательный, — теперь уже граф ничуть не удивился.
— Вот именно — начальник полиции. У д’Аржансона полно других забот. К тому же вновь созданное министерство неминуемо погрязнет в бумагах. Работать оно начнет не ранее чем через полгода, а то и позже. Нет, для этой миссии необходим человек, который может посвятить ей всего себя без остатка. Человек решительный, который будет действовать без оглядки на циркуляры и не побежит согласовывать каждый свой шаг с его величеством. Такой, как вы.
— Обещаю приложить все силы, чтобы оправдать столь лестную оценку, — поклонился, встав со стула, Грильон.
— Сядьте. Я попросила Шамильяра, чтобы он финансировал вас безо всяких проволочек.
— Спасибо, это очень кстати.
— Граф, я хорошо знала вашу матушку. Чудесная была женщина, царствие ей небесное! Как жаль, что она покинула нас столь рано…
— Люди живы, сударыня, пока о них помнят.
— Вы правы, мой друг. Так вот, на правах ее подруги: я знаю — вы храбры до безрассудства. Но тут так нельзя, это не война. На карту поставлено будущее Франции, а может… Обещайте… нет, поклянитесь памятью вашей матушки, что будете осмотрительны.
— Клянусь.
— Хорошо.
Она поднялась с кресла. Грильон торопливо вскочил.
— Подойдите ко мне.
Граф приблизился. Мадам де Ментенон наклонила ему голову, надела что-то на шею, поцеловала в лоб и перекрестила.
— В этой ладанке — драгоценная реликвия, частица Животворящего Креста. Я вымолила ее у настоятельницы монастыря в Пуатье специально для этого случая. Храни вас Господь!

***

Грильон отправился в Лион, чтобы навестить там алхимика Джакоба Моро. Но весь этот неблизкий путь не принес какого-либо результата — Моро не смог сообщить ему ничего нового. Граф вначале решил было плюнуть и вернуться в Париж, но потом для очистки совести все же заехал в Гренобль.
Пьер Дюран, в отличие от Жюльена Симона, не ютился в скромном домике, а занимал почти целое крыло в особняке герцога де Ледигьера, на которого работал уже много лет.
— Удивительно, — подумал граф, — как причудливо порой переплетена жизнь. Это ведь молодую вдову предыдущего герцога де Ледигьера безуспешно осаждал Карл Фердинанд Мантуанский перед тем, как жениться на Сюзанне Генриетте д’Эльбеф. Но 25-летняя красавица, только что потерявшая мужа в итальянской кампании, ответила старику категорическим отказом. В ход была пущена тяжелая артиллерия — канцлер Франции и министр иностранных дел долго уговаривали строптивицу. Разгневанный король приказал применить все возможные средства, кроме насилия, чтобы принудить ее принять предложение союзного монарха. Но все усилия оказались напрасными. Видя такое удивительное упорство, Людовик переменил свое мнение и даже похвалил прилюдно госпожу де Ледигьер за то, что она предпочла остаться его подданной, вместо того, чтобы самой стать государыней. Изнывающему от любви герцогу Мантуанскому пришлось искать себе другую невесту. Мадемуазель д’Эльбеф тоже отнюдь не стремилась к этому союзу и приводила те же самые доводы, что и мадам де Ледигьер, но не выдержала напора и в конце концов сдалась.
Вначале Грильон нанес визит вежливости самому герцогу. Поболтав о том — о сем, он попросил разрешения побеседовать с придворным алхимиком.
— Что это вы, граф, тоже заинтересовались золотом? — подозрительно улыбнулся де Ледигьер.
— Отнюдь, меня интересуют познания алхимиков совсем в другом металле, — успокоил его Грильон.
— И в каком же?
— Речь идет о железе.
— Интересно, — герцог был заинтригован. — Неужели вы собираетесь открыть скобяную лавку?
— Нет — меня волнует только оружие. Посмотрите вот на результат моих последних изысканий.
Грильон наполовину вынул шпагу из ножен, показав лезвие, покрытое причудливым узором, слегка напоминающим текстуру древесины. Этот рисунок получался наложением множества слоев, которые неведомый восточный оружейник намертво сковал вместе, придав клинку свойства одновременно твердости и гибкости. Ослепительно-белой волной сверкнула смертоносная режущая кромка.
— Изумительная сталь, ничего подобного я никогда не встречал.
— Понятно, — ответил шестой герцог де Ледигьер, сам достаточно равнодушный к фехтованию. — Приглашаю вас пообедать с нами, граф.
Поделившись за обедом с хозяином и хозяйкой, которая приходилась племянницей самой мадам де Монтеспан, последними парижскими сплетнями, Грильон отправился в лабораторию алхимика. Про себя он отметил, что герцог де Ледигьер либо очень рисковый, либо не особенно дальновидный человек, коль скоро предоставил место для проведения химических опытов непосредственно в своем доме.
— Месье Симон писал мне о вас, господин граф, — встретил Грильона ученый на пороге своей лаборатории. — И у меня даже есть кое-что интересное — это самый старинный трактат о вампирах. Его составил один монах-францисканец сто семьдесят лет назад.
Грильон молча протянул увесистый кошель с золотыми луидорами и вопросительно посмотрел на алхимика. Тот кивнул, взял деньги и выложил на стол потрепанный том.
— Между прочим, здесь находится самое точное описание внешности вампира, — заметил Дюран.
Граф открыл книгу и полистал ее.
— «Вампира можно отличить по огромным острым клыкам и мертвенно бледным щекам...» То же, что и везде, — он удивленно взглянул на алхимика.
— А вот и не то же! — назидательно произнес тот. — Вы понимаете разницу между фразами «Вампира можно отличить…» и «Вампир выглядит так…»?
— Вы имеете в виду, что вампир может выглядеть и по-другому? — озадаченно спросил Грильон.
— Вот именно! Иногда, я подчеркиваю, иногда — вампиры выглядят действительно так, как описано. Но потом, когда отъедятся, они становятся неотличимыми от обычных людей. И, как ни странно, многие уважаемые ученые при толковании этого раздела впадают в элементарную логическую ошибку.
— Так значит, распознать сытого вампира невозможно?
— Невозможно. Могу только сказать, что переход этот происходит не мгновенно, так что многие признаки проявляются довольно долго, но уже в несколько стертой форме.
— Ну хорошо, а что тебе известно об уничтожении вампиров?
— А вот здесь эта замечательная книга содержит неточность! — радостно ответил ученый. — Не деревянный кол, а именно осиновый, это очень важно. Мне достоверно известен случай, когда использовали дуб — и что же? Через год этот вампир появился опять! А осина работает очень надежно, проверено многократно.

***

Вернувшись из Гренобля, Грильон проинспектировал своих людей и остался весьма доволен результатами.
После разговора с Пьером Дюраном он ввел новые занятия — по стрельбе из мушкета и фехтованию на дубинках. А после того, как от оружейника привезли доспехи, бои стали проводиться в полном защитном облачении.
— Самое главное: внимательность и аккуратность, — не переставал внушать своим подопечным граф. — Нельзя допускать ошибок — это смертельно опасно. Ходить все время в снаряжении нелегко, я знаю, но другого выхода нет. Если кого-то из вас покусают вампиры — его придется убить.
Особенно выделялся на всех занятиях Кривой Жак. Несмотря на отсутствие одного глаза он стрелял точнее всех, в бою на дубинках ему также не было равных, хотя Жак и не отличался богатырским сложением. Его физические недостатки компенсировались настолько редкостным рвением, как будто Кривой ставил смыслом жизни разнести в клочья очередную мишень или выйти победителем из каждого поединка.
Поразмыслив, Грильон назначил его старшим на время своих многочисленных отлучек для поддержания дисциплины в этой разношерстной команде. Одно только ему не особенно нравилось — поистине собачья преданность Жака, которую тот демонстрировал постоянно. Что это — действительно Кривой чувствует себя в неоплатном долгу после спасения от виселицы, или просто делает вид, усыпляя бдительность? Поживем — увидим, — решил Грильон.
— Жак, возьми братьев Мерсье, нарубите осиновых кольев, — велел граф.
— Сколько нужно, хозяин?
— Для начала полтысячи хватит. Это пятьдесят раз по десять. Только смотри не перепутай, должна быть именно осина.
— Обижаете, хозяин, я вырос в лесу, — обезображенное шрамом лицо Жака расплылось в довольной улыбке.
— Откуда ты родом?
— Из Мулена. Отец мой был лесничим.
— А где больше любишь жить — в городе или в деревне?
— В деревне, конечно.
— Вот и я тоже, — усмехнулся Грильон. — Предпочитаю поместье, а живу в Париже.

***

Перед тем, как отправиться в свою первую экспедицию, Грильон решил еще раз навестить Симона.
— Жюльен, — посмотри вот, все ли здесь правильно, — протянул он алхимику бумагу, испещренную четкими, уверенными каракулями.
— Кто это писал? — недоверчиво осведомился тот.
— Я сам. Это инструкция для меня и моих людей. Чтобы не пришлось таскать с собой фолианты.
Симон внимательно изучил документ.
— Да, все в принципе правильно. Только учтите, что серебро должно быть высшей пробы.
— Я уже отправил заказ своему ювелиру в Роттердаме. К нему никогда не было ни малейших претензий.
— И все же я бы посоветовал вам, сударь, непременно проверить кресты у кого-нибудь еще. Это чрезвычайно важно.
— Я так и поступлю, Жюльен. А в остальном — все ли соответствует действительности?
— Да, все правильно.
— Послушай, в этом деле есть одна загвоздка. Непонятно, как отличить вампиров от людей, ведь явные признаки проявляются во внешности далеко не всегда. Можно, конечно, застигнуть его на месте преступления, но это ведь тоже получится не очень часто. А как быть во всех остальных случаях?
— Не знаю, сударь, — ответил алхимик. — А вы убивайте всех подозрительных, ничего страшного, если прихватите кого-нибудь лишнего.
— Король приказал мне истребить вампиров, а вовсе не население Франции, — возразил ему Грильон. — Значит, нужно придумать какой-то надежный способ.
— Мне ничего подобного не известно, — пожал плечами Симон.
— Жюльен, а почему бы тебе самому не заняться этим делом? Я хорошо заплачу.
— Нет, сударь, это невозможно, — покачал головой алхимик. — Я не могу забросить свои опыты.
— Да никуда твои опыты не убегут, — продолжал настаивать граф. — Ну, если хочешь — найми себе помощников, сможешь одновременно заниматься и тем, и другим.
— Ну уж нет, — испуганно ответил Симон. — Чтобы я допустил в свою лабораторию неизвестно кого…
— Я понимаю, золото, конечно, это очень важно. Но представь на секунду, что кому-то удалось найти способ получения философского камня. Изготовят груды золота. Кому оно тогда будет нужно?
— Ошибаетесь, сударь, — глаза алхимика лихорадочно заблестели. — Золото всегда останется золотом.
— Испании не помогли сокровища, добытые для ее короны конкистадорами. Разве не так?
— Я мыслю несколько другими категориями.
— Скажи мне, сколько лет алхимики занимаются этими поисками?
— Не меньше тысячи.
— Вот видишь, и никому пока еще не удалось. Я же предлагаю тебе реальное золото, — для вящей убедительности граф потряс перед его носом увесистым кошельком. — И славу, если добьешься результата.
— Как это — никому? У Луллия получилось, у Зейлера, и у других тоже.
— Но ведь некоторые обвиняют их в мошенничестве, — вкрадчиво заметил Грильон.
— Нет, я не верю.
— Допустим. Но тогда ты уже не будешь первым, не так ли? Я же предлагаю тебе абсолютно новое поле деятельности, вампирами так подробно никто из ученых еще не занимался.
— Нет, сударь, и не уговаривайте, — упрямо мотнул головой Симон.
— Хорошо, — помрачнел Грильон. — Король дал мне неограниченные полномочия. Я заставлю вас, алхимиков, помочь мне. Давно что-то ничего не было слышно про «Огненную палату».
— Вы не можете так поступить со мной, — заныл старик, покрывшись в одночасье холодным потом.
— Еще как могу, и не только с тобой. В общем, выбирай — испанский сапог или деньги, — жестко ответил граф.
— Ладно, есть у меня одна зацепка, — вздохнул, сдаваясь, ученый; видимо, для себя он сделал выбор уже давно и просто набивал цену.
Грильон, щадя самолюбие Симона, с трудом подавил чуть было не вырвавшееся у него с губ: «Так-то лучше».
— Что за зацепка? — заинтересованно спросил он.
— Я слышал, что у вампиров гораздо быстрее заживают раны. Нужно сделать надрез и засечь, за сколько времени свернется кровь.
— Это уже кое-что, — обрадовался Грильон. — Но слишком неудобно в полевых условиях. Нужно придумать чего-нибудь попроще.
— Только учтите — для опытов мне понадобятся живые вампиры, — перешел на деловую ноту алхимик.
— Будут тебе вампиры.
— И их надо будет где-то содержать.
— Давай поставим клетки у тебя в подвале.
— А кто их будет охранять?
— Я пришлю людей.
— Потребуются дополнительные расходы на реактивы.
— Не волнуйся, ты получишь все, что необходимо, — заверил граф.
— Хорошо, господин де Грильон, — поджав губы, сказал алхимик. — А теперь прощайте — у меня много работы.
— Спасибо, Жюльен, я знал, что могу на тебя рассчитывать.
Но Симон, погрузившись в свои мысли, ничего ему не ответил.

***

Он бежал по зыбкой песчаной равнине, выбиваясь из сил. Спасаться от разъяренной толпы было не впервой, но сейчас обычное спокойствие изменило ему. Первобытный ужас сковывал движения, и селяне уже давно настигли бы беглеца. Но в том-то и заключался весь кошмар, что на селян преследователи были совсем не похожи.
Мешковатые увальни в диковинных шлемах с поблескивающими забралами передвигались медленно, но очень уверенно. Загонщики цепко держали след и, пользуясь численным превосходством, обступали его с обеих сторон, не давая свернуть и постепенно прижимая к берегу моря. Совсем не то, что неорганизованное человеческое стадо. И разве люди отважились бы охотиться на вампира ночью?
Странные существа вцепились в свою жертву мертвой хваткой, и он уже почти не надеялся выкрутиться. Они действовали методично и не торопясь, убежденные в успехе своего предприятия. В его ноздрях стоял омерзительный запах соленой воды. Даже живительная луна не помогала, а скорее мешала сегодня. И когда вдалеке, как бы захлопывая ловушку, показалась неясная одинокая фигура в темном, до пят, плаще, вампир испытал почти облегчение. Вот сейчас все и разрешится...
В обычной ситуации он без колебаний бросился бы на любого и будь, что будет. Но сейчас враги действовали с неумолимостью мельничного жернова, порождая неуверенность в своих силах и животный страх, безотчетный и алогичный, какой у людей вызывают бесплотные привидения.
Но нет, его так просто не возьмешь! Он еще покажет этому охотнику, на которого его гонят преследователи, словно свора злобных собак! Он…
Призрак резким движением откинул назад капюшон, обнажив в ярком лунном свете длинные седые волосы, белое, как мел, лицо с горящими глазами и невообразимого размера клыки.
Обессиленный вурдалак рухнул на колени. А он-то думал, что врали старики, рассказывающие жуткие байки о чудовищах, пожирающих вампиров. Оказывается — правда! Он вдруг отчетливо ощутил обреченность людей, попадавших раньше в его лапы. Ведь теперь они поменялись местами.
Загонщики приблизились и крепко связали вампира по рукам и ногам. Граф де Грильон — а это был он — снял ужасающую маску, радуясь и одновременно удивляясь произведенному эффекту.
Братья Мерсье поволокли вампира к воде, чтобы погрузить его в лодку.
— Неплохо сегодня получилось, первый блин не вышел у нас комом, — удовлетворенно заметил Грильон. — Но если мы будем тратить столько сил на поимку каждого вампира…
— Но этот нужен был нам целым и невредимым, — напомнил Жак. — В следующий раз можно будет смело пускать в ход мушкеты.
— Да, конечно. Но…
— Смотрите, хозяин, — Жак вытянул руку вдоль морского берега.
— Что ты имеешь в виду?
— Вот это поможет нам ловить их.
На воткнутых в песок кольях сохли рыбацкие сети.
— Да он не так глуп, как кажется, — уязвлено подумал граф.

***

Вот уже два месяца отряд Грильона рыскал по всей стране. Но информации, поступающей от канцлера и начальника полиции, было крайне мало. Надо было налаживать собственную агентурную сеть. Граф долго думал, каким образом это можно сделать, и нашел единственно возможный вариант. Он срочно вызвал своего главного помощника.
— Послушай, Жак, а ты в авторитете в криминальной среде?
— В среду кто? Что-то я вас не понял, хозяин.
— Ну, пользуешься ты уважением у преступников?
— Можно и так сказать, — осклабился Жак.
— А скажи мне, уголовные кланы общаются друг с другом, или каждый сам по себе?
— Забивают стрелку иногда, когда нужно что-нибудь перетереть.
— Мне нужно найти человека, которому поверят другие преступники. Поможешь?
— Конечно, хозяин.
— И еще. У воров есть свой жаргон, растолкуй мне, что там к чему. Боюсь, иначе я не смогу говорить с ними на одном языке. Я едва понял, о чем ты только что сказал.
— Да на раз, хозяин.

***

Грильон с Жаком сидели в трактире напротив Бринеля — главаря одной из самых влиятельных парижских банд.
— Я ловлю вампиров и мне нужна помощь, — объяснял граф. — Хочу заключить с тобой сделку.
— Гремите, ваша милость.
— Вот здесь, — Грильон положил на стол небольшой, невесомый с виду сверток, — сотня одинаковых записок с моим адресом. Их нужно распространить среди ваших людей в Париже и других городах. За это получишь… — граф бросил перед собой мешочек, который тяжело звякнул, упав на почерневшие доски. — Там сто экю, по монете за каждую записку.
Сидящие за соседними столами посетители кабака уставились на них. Глаза Жака полезли на лоб, и он незаметно вытащил из-за пояса длинный нож. Граф очень сильно рисковал, показав в этом вертепе свой кошелек. Если бы не присутствие Бринеля, Кривой не дал бы сейчас за их жизни и ломаного гроша.
— Нельзя нам у фликов пшеницу брать, — лицо главаря бандитов было непроницаемо, как у опытного картежника. — Что скажут люди?
— Я вовсе не полицейский. Служу только королю.
— Но мы-то ему не служим, сударь.
— А вам и не нужно. Просто сделай работу и получи за нее деньги. То бишь — «пшеницу».
Последовала тяжелая пауза.
— Тосвя лод, трэм, дона чмоп, — сказал вдруг Жак.
Грильон удивленно взглянул на своего слугу.
— Не чух предъяву метипо, — ответил Бринель.
— Братва типро не дебу.
— Ну, допустим, что я соглашусь, — сквозь зубы процедил после минутного раздумья Бринель. — И что с этими малявами делать?
— Вот что. Если кто-нибудь из ваших узнает о местонахождении вампира — пусть напишет мне по этому адресу. В письме укажете место, куда нужно положить деньги. Я заплачу по сто ливров за каждого.
— Вы слишком высокого мнения о нас, ваша милость, — усмехнулся бандит. — Большинство наших не умеют даже читать.
— Думаю, что за эти деньги они без труда найдут грамотея. Не прибедняйся — чеканить фальшивые монеты и подделывать векселя у многих из вас получается очень неплохо.
— Качать на кого-то королевским слугам — это западло по-нашему. Никто на такое не пойдет.
— Знаю, поэтому никогда не предложил бы тебе ничего подобного. Но здесь случай особый — это ведь не люди, а вампиры.
— Ну и что?
— Разве на них распространяется воровской этикет? Ну, как это… понятия…
— Не знаю, — поскреб затылок Бринель. — Никогда не думал об этом.
— Так задумайся, и поймешь, что — нет. И учти еще, что страдает от вампиров не король, а простые люди, такие вот, как ты или Жак. Поэтому то, что я служу его величеству, в данном случае роли не играет.
— От блатных король тоже не страдает, — ухмыльнулся Бринель.
— Ошибаешься, в Версале щипачи орудуют по-черному, только карманы береги. Не знаю как насчет самого Людовика, но уж принцев и принцесс обкрадывали неоднократно.
— Неужели?
— Можешь не сомневаться.
— Ну, это не наши. Видать, у них там свои урки.
— Это не важно. А важно то, что вампиров становится все больше и больше, скоро от них совсем житья не будет. Но тогда уже может быть слишком поздно. Неужели тебе это безразлично?
— Хорошо, сударь, я согласен, — кивнул головой Бринель и положил на кошелек графа свою огромную лапу.
Кривой вздохнул с облегчением и залпом допил свою кружку.
— Что ты ему сказал? — спросил Жака Грильон, когда они вышли на улицу.
— Ну, это воры так промеж себя говорят, чтоб чужие не догадались. «Надо помочь, мэтр» я сказал.
— Ясно, инверсия, стало быть.
Жак, конечно, ничего не понял, но беспокоить хозяина расспросами не решился.

***

Ставка Грильона на преступное сообщество себя полностью оправдала. Со всей страны поступали «наколки», и его отряд метался по Франции, уничтожая вампиров.
Подручные графа по очереди дежурили в лаборатории Жюльена Симона, карауля подопытных вампиров, а во время выездов кому-то приходилось сидеть там безвылазно.
В перерывах между отлучками Грильон занимался финансированием и канцелярской работой.
Однажды он сидел у себя в кабинете, разбирая почту. Внезапно на пороге показалась фигура Жака.
— Хозяин, месье Симон просил вас срочно пожаловать к нему.
— Жак, я же велел тебе ни при каких обстоятельствах не покидать свой пост, — укоризненно сказал граф. — Надо было дождаться смены.
— Месье Симон сказал, что это очень срочно. Я проверил все клетки перед уходом, так что не извольте беспокоиться.
— Хорошо, пойдем. Ну, если этот алхимик снова попросит денег…
— Вряд ли, хозяин — до этого он никогда так страшно не кричал. Иначе бы я не осмелился…
Встревоженный Грильон вскочил на лошадь и пустил ее галопом.
Когда они с Жаком подъехали к дому алхимика, уже смеркалось. Граф требовательно забарабанил в дверь, затем опомнился и постучал условленным образом. Дверь открылась почти сразу, видимо, алхимик уже давно поджидал их.
— Я нашел, господин де Грильон, я нашел, — исступленно шептал Симон, впуская их в дом.
Никогда еще граф не видел ученого в таком возбуждении. Все трое незамедлительно проследовали в подвал.
— Вот он, — алхимик осторожно взял со стола колбу с прозрачной зеленоватой жидкостью.
— Что это? — удивленно спросил Грильон.
— Тот самый экстракт, о котором вы меня просили. Он позволит распознать вампира. Сейчас покажу.
Симон достал из груды медицинских инструментов ланцет и проколол себе палец. Хирургический нож со звоном отправился в стоящую под столом корзину. Грильон заметил, что все руки алхимика покрыты множеством микроскопических ранок. Затем ученый выдавил несколько капель крови в пробирку и добавил туда немного жидкости из колбы.
— Смотрите, — сказал он, разболтав содержимое и поднеся ее к масляной лампе.
— Я ничего не вижу, — печально ответил граф.
— И правильно, — захихикал алхимик. — Ничего и не должно быть. Жак, помоги мне.
Кривой подошел к клетке, надел кожаные перчатки и, грубо схватив находившегося там вампира, вытянул его руку наружу. Симон взял пробу крови, разбавив ее своим экстрактом.
— А теперь?
— О, Боже! — воскликнул Грильон, увидев, что от пробирки идет загадочный, как будто внутренний свет.
— Вампир, — сказал алхимик, хотя и так было все ясно.
— И что же, эта смесь светится в темноте?
— Нет, только под лампой, — ученый отошел на несколько шагов и пробирка плавно потухла.
— Жюльен, ты великий ученый, — восхищенно сказал граф.

***

После изобретения экстракта, позволяющего выявлять вампиров, работать стало гораздо проще, и Грильона больше не мучили кошмары, вызванные мыслями о понапрасну загубленных жизнях.
Однако вскоре выяснилось, что начиная с какого-то момента количество вампиров стабилизировалось. Несмотря на то, что их активно уничтожали, поголовье вурдалаков оставалось постоянным. И это невозможно было объяснить только естественным размножением. Грильон тщательно изучил бумаги и увидел, что большинство неофитов недавно прибыли из других стран.
Королевский приказ об искоренении вампиризма на территории Франции оказался невыполнимым.

ГЛАВА 7

Первое ЧП с вампирами произошло ровно через месяц. Наблюдатели доложили, что все видеокамеры одновременно отключились на пять минут, и затем так же синхронно включились опять.
— Неужели технический сбой? Или все же что-то другое? — озадаченно подумал Дэн.
Они с Питом прослушали аудиодорожки, соответствующие пропавшим видеокадрам. Во всех был записан какой-то странный шип. Наверное, действительно, глюки регистратора.
Но на следующий день позвонил один из морпехов Пита.
— Послушайте, Дэн, у нас, похоже, проблема.
Дэн тут же ткнул клавишу громкой связи и подал знак Питу.
— Я только что заступил на смену, — продолжил дежурный, — и обратил внимание, что один клиент лежит точно в той же позе, что и сутки назад. Можете сравнить видео и убедиться сами.
— Войдите с ребятами в вольер и посмотрите, что с ним. Только осторожно! — приказал Пит.
Через пять минут телефон зазвонил снова.
— Его загрызли, сэр.
Дэн подскочил на стуле. Началось!

***

Пит приподнялся со своего места и вырвал трубку из рук Дэна.
— Так, ребятки, быстро пробежали по остальным боксам и посмотрели, что к чему.
Дэн передвинул телефон к нему поближе. Сам он уже ни секунды не сомневался в результате проверки. Так оно и вышло. В каждой из четырех оставшихся камер было найдено по одному мертвому вампиру.
— Значит, это был не сбой! Как же им удалось отключить систему? И как они смогли договориться? Ну, ладно, четыре бокса расположены рядом, допустим, незаметно перестукивались, но пятый ведь находится в совершенно другой части здания! — размышлял вслух Дэн.
— Слушай, а может, все гораздо проще? — спросил Пит. — Система сбойнула, а они этим воспользовались.
— Ну, систему-то нужно проверить по-любому, — согласился Дэн и пригласил специалиста по видеонаблюдению.
Тот тщательно покопался в проводах и разъемах, просмотрел видео и выдал свое заключение.
— Действительно, картинка выглядит так, как будто были нарушены контакты. Но сейчас все нормально. Может быть, кто-то из монтеров возился в коммуникационном шкафу и задел случайно?
— А сколько шкафов на пути от камер до нашего сервера?
— Два, один там, где установлены камеры, другой — возле вашего пункта наблюдения.
— Значит, все пять концов сходятся только в нашем шкафу?
— Да, так оно и есть.
— И больше нет точек доступа?
— Есть, конечно, но там нужно вскрывать полы, а это целая история. Чтобы никто не заметил — вряд ли выйдет.
— А насколько просто получить доступ к коммуникационным шкафам?
— Хм, они заперты, естественно, но не думаю, что там такие уж сложные замки.
— А охрана?
— Охрана в коридоре, но конкретно у шкафов — по-моему — нет. Вы лучше уточните в отделе физической безопасности.
— Ну, что я тебе говорил! — торжествующе воскликнул Пит.
— Погоди! — остановил его Дэн. — А видеонаблюдение там хотя бы есть?
— Да нет, не ставилось такой задачи. Входы в кабинеты, терминалы доступа — это да, под присмотром.
— Что и требовалось доказать, — опять встрял Пит.
— Все равно непонятно, — все еще сомневался Дэн. — Допустим, кто-то что-то там задел. Но как вампиры об этом узнали? На камерах ведь не написано, проходит сигнал или нет. Максимум — подается ли питание.
— А вот в этом вы ошибаетесь, господин Сверчкофф, — откликнулся спец по видеонаблюдению. — У нас интеллектуальные камеры, лампочка там мигает при любых проблемах, даже на сервере видеозаписи. Чтобы нам сразу было видно, если что-то не в порядке.
— Тогда ясно, — отозвался Дэн. — Правильно ли я понимаю, что речь идет о трех шкафах — возле блока с четырьмя боксами, возле отдельного бокса и здесь, у нас, около регистратора?
— Совершенно верно.
— Продиктуйте мне, пожалуйста, их идентификаторы.
Отпустив инженера, Дэн позвонил начальнику отдела технического обеспечения, а также в службу M51 и договорился о том, чтобы в перечисленных коммуникационных шкафах сменили замки, приставили к ним охрану и проводили любые работы только в его, Дэна, личном присутствии.
И только после этого он впервые взял трубку аппарата прямой связи с Миллзом, установленного чуть больше месяца назад.
— Господин Директор, у нас прошел первый тур. И на редкость организованно.

***

Через неделю ситуация повторилась практически один к одному. Разница была только в том, что картинка видео немного отличалась от прошлого раза, да и синхронизация отключений была не абсолютной, а так — в пределах трех-пяти секунд.
Дэн снова позвал специалиста по видеонаблюдению.
— Что у вас опять творится? — раздраженно ткнул он в экран монитора.
— Ничего особенного: камеры, как обычно, бесстрастно фиксируют изображение, — равнодушно ответил тот.
— Но сигнала-то нет!
— С сигналом все в порядке! Неужели вы не видите, что объективы заклеены? — удивленно спросил инженер.
— Как заклеены? — хором изумились Дэн с Питом.
— Конечно, заклеены, это же ребенку ясно.
— И кто же их заклеил?
— А я почем знаю!
— Хорошо, — после некоторого раздумья продолжил Дэн.

***

Дэн и Пит сидели в кабинете, задумчиво уставившись друг на друга.
— В принципе, пока все идет хорошо, — сделал попытку успокоить прежде всего себя самого Дэн. — Не нравится мне только, что мы не знаем, что там у них происходит.
— Да уж, — вздохнул Пит. — Надеюсь, Дик и его ребята сделают все как надо, и мы получим, наконец, интересное кино.
— Черт, совсем забыл! — спохватился вдруг Дэн. — Нам же нужно куда-то деть вампиров, пока инженеры будут работать.
— Да в чем проблема-то? По очереди распихаем в оставшиеся четыре камеры, ничего страшного.
— Нет, так не пойдет, — возразил Дэн. — Нельзя допустить, чтобы они могли общаться.
— Согласен, — ответил Пит. — Тогда без Пола не обойтись.
— Дьявол! Неохота мне к нему обращаться по пустякам, и так уже волком смотрит!
— Так что же тогда делать? Может, к нам на базу их пока отправить?
— Сейчас разберемся.
Дэн опять связался с Диком.
— Слушай, я хотел бы уточнить — сколько времени займут работы по оборудованию вольеров?
— А сколько их?
— Пять штук.
— Тогда так. На каждую: два часа — подготовка, плюс часа четыре, максимум — шесть собственно на монтаж.
— И когда вы сможете приступить?
— Тут такие дела. Мы можем начать часа через три, но оборудовать пока получится только четыре камеры. Пятую — где-нибудь через неделю, сейчас нет под рукой столько комплектующих.
— Это плохо.
— Дэн, здесь я уже ничего не могу сделать. И так иду на приличный риск — вдруг будет срочный заказ, а ты меня выпотрошишь полностью. Кстати, пришли свою бумагу как можно быстрее, чтобы мне хоть чем-то можно было прикрыть задницу.
— Хорошо, я уже как раз пишу, — для минимизации лжи Дэн включил монитор и начал параллельно забивать свободной рукой поля шаблона заявки. — Так в пятую ты ничего не сможешь поставить? Может, хотя бы аудиоканал перекроем?
— Нет, вот аудио как раз — точно нет. Видеокамеры, возможно, смогу поставить, но вот сколько точек — пока не знаю.
— Ладно, давай хоть что-то.
— Постараюсь.
— Договорились. Тогда жду твоих инженеров у себя в девятнадцать ноль-ноль.
— ОК.
— От четырех до шести часов на камеру, — медленно повторил, положив трубку, Дэн. — Слушай, Пит, а давай приведем их сюда, к нам, в комнату релаксации. Как-нибудь перекрутимся.
— А почему бы и нет?
— Распорядись тогда, чтобы твои ребята туда их доставили и покараулили. Только наблюдателей не трогай, организуй лучше внеочередную смену. От греха! Думаю, это не проблема?
— Конечно, нам не привыкать. Начнем с четвертого этажа?
— Нет, наоборот, с седьмого. Отдельно стоящая камера должна быть обязательно оборудована полностью.
— Почему?
— Не знаю. На всякий случай. Все-таки нельзя абсолютно исключить возможность того, что они как-то общаются между собой. А там вероятность гораздо меньше.
— Хорошо, — кивнул Пит. — Я лично прослежу за всем, не уйду, пока работы не завершатся.
— Брось, это же больше суток может занять.
— Ну и что? Так мне будет спокойнее.
— Как хочешь.
Дэну тоже пришлось задержаться на работе — необходимо было завершить разработку программы генетического моделирования. В десятом часу он, наконец, закончил и загрузил задание на обсчет в главный компьютер вычислительной системы АНБ.
На самом деле, конечно же, это был не один компьютер, а целое суперкомпьютерное «облако», состоящее из нескольких вычислителей, построенных в разные годы, имеющих различную архитектуру и даже расположенных не в одном месте. Но для конечного пользователя, каковым и являлся Дэн, все это выглядело просто как одна громадная машина.
Создавалось данное чрезвычайно дорогостоящее «облако» в свое время как ядро системы «Эшелон» — глобальной сети перехвата и дешифровки сообщений, передаваемых по всевозможным телекоммуникационным системам — от телеграфа до спутникового телевидения и интернет-трафика. С тех пор утекло уже много воды, и какие только масштабные проекты не были реализованы, от старой системы почти ничего не осталось, но в среде сотрудников название прилипло к ней намертво.
В настоящее время шпионить за иностранными дипломатическими миссиями и секретными объектами потенциального противника уже не было нужды, поэтому система «Эшелон» применялась в основном для отслеживания криминальной ситуации. Старые задачи по инерции тоже выполнялись, хотя отчеты уже давно не ложились на стол Президенту. Хотя — спецслужбы должны смотреть дальше и глубже, чем текущие политики, в этом и заключается их профессионализм. Мало ли как ситуация повернется в будущем.
Но поскольку информацию не нужно было обрабатывать в реальном времени, а просто хранить «на всякий случай», вычислительное ядро «Эшелона» практически простаивало — до тех пор, пока не открылся проект «V», и Дэн не загрузил его по самые уши своими генетическими моделями. Но сейчас все менее приоритетные задачи необходимо было приостановить, чтобы сосредоточиться на главном — создании цифрового вам-вама.

***

Когда следующим утром Дэн пришел на работу, несколько ошалевший от недосыпания Пит был еще там.
— Как дела? Конец близок?
— Все нормально, ребята Дика классно работают, — зевая, ответил полуночник. — Три камеры завершили, только что принялись за четвертую, а на последнюю у них нет комплектующих.
— Дик же сказал вчера, что установит в последней хотя бы часть видеокамер?
— Какие-то непредвиденные расходы.
— Ладно, но остальные-то хотя бы будут оборудованы полностью?
— Вроде — да.
— Так «вроде» или «да»? — ехидно уточнил Дэн.
Пит понимающе хмыкнул и, сделав резкий выпад, в шутку легонько ткнул его кулаком под дых.
Дэн включил компьютер, и, с удовлетворением отметив, что построение предварительной генетической модели завершено, начал ее тестировать. Пит в полудреме сидел за столом, периодически наведываясь в комнату релаксации, где под присмотром его бойцов находилась последняя партия вампиров, чтобы убедиться, что там все в порядке.
Прошло два часа. Наконец Дэн отодвинулся от компьютерного стола и с наслаждением потянулся. Затем потыкал пальцем по клавишам телефона.
— Привет! Я, кажется, закончил разработку модели.
— Вот это да! — ответила Наташа. — Что, уже построил?
— Пока предварительную, естественно. На первый взгляд, вполне адекватная. Еще немного подергаю ее сегодня и в аккурат под выходные запущу на счет. Слушай, это дело нужно срочно отметить, заходи на чай с пирожными.
— А какие пирожные? — заинтересовалась она.
— Пока не знаю, сейчас сгоняю в первый корпус.
— Погоди, так у тебя их еще нет, я правильно поняла?
— Я же говорю, сейчас пойду и куплю.
— Вот балда, кто же приглашает девушку на виртуальные пирожные? — насмешливо вздохнула она. — Не боишься, что она ответит тебе виртуальным сексом?
— Какие же они виртуальные? Самые что ни на есть реальные. Просто находятся пока в другом месте.
— Мужской прагматизм меня порой просто поражает! Ты что, беспокоился, что меня нет на месте, или у меня диета, и все твои неимоверные усилия по добыванию этих пирожных пропадут даром?
— Как-то это слишком жестко звучит в твоей интерпретации. А что если просто позвонил поинтересоваться, не хочешь ли ты пирожных?
— Нет, извини, все было совсем не так. Если бы ты просто спросил, было бы совсем другое дело. А ты именно пригласил! Причем пригласил к себе, а не в кафетерий!
— Хорошо, я тебе сейчас все объясню, — попытался вывернуться Дэн. — Я просто хотел узнать, какие пирожные ты любишь, но ты же не дала мне слова сказать!
— Час от часу не легче! Вкусы девушек нужно выведывать исподволь, а не прямо в лоб: «Милашка, а какую позу ты предпочитаешь в три часа утра?», — пробубнила она последнюю фразу протокольным голосом. — Только так ведь можно преподнести приятный сюрприз! Всему-то вас нужно учить!
— Ладно, будет тебе сюрприз!
— Никаких пирожных я не хочу! — отрезала она.
— Так: вдохнуть и не торопясь досчитать до пяти, — подумал Дэн. — Один, два, три, четыре…
— А кофе у тебя хотя бы есть? — наконец прервала Наташа затянувшееся молчание.
— Есть, конечно. Только чур — без сливок! — засмеялся он.
— Хорошо, на кофе сейчас зайду, — смилостивилась она.
Дэн положил трубку и искоса взглянул на Пита. Тот ехидно ухмылялся.
— Ну, а ты кофе будешь, или тоже хочешь сюрпризов?
— А то! Взбодриться мне явно не помешает.
— Ну, а меня уже основательно взбодрили.
— Да ладно тебе прибедняться, — засмеялся Пит. — Только намекни, что вы с Наташей расстались — сюда через пять минут пол-Агентства сбежится.
— Почему тогда именно сюда?
— Ну, ты ведь ее к нам пригласил, — лукаво ответил тот.
Дэн достал чашки, но не торопился запускать кофе-машину.
— Давай уж, чего тянуть? — удивился Пит.
— Подождем чуть-чуть, кто знает, сколько она будет ходить, так и кофе остынет.
Наконец в дверь постучали, Дэн нажал кнопку кофе-машины и пошел открывать. Первую чашку он поставил перед Наташей, вторую — перед Питом.
В это время зазвонил телефон, Пит поднял трубку, и безмятежное выражение мигом слетело с его лица. Он вскочил, опрокинув на себя дымящийся кофе.
— Грызня во втором отсеке! — майор сразу же перешел на привычный для себя лексикон.
Он бросился к выходу, чуть не снеся по пути компьютер Дэна. Но Дэн находился ближе к двери, поэтому ему удалось выскочить раньше. Оба со всех ног понеслись на наблюдательный пост.
— Может, послать туда ребят? — крикнул на бегу Пит.
— Ни в коем случае! — вполоборота откликнулся Дэн. — Пусть идет, как идет.
Ворвавшись к наблюдателям, Дэн уставился на громадный, разделенный на секции монитор, транслирующий изображения из второй камеры. Как вовремя они успели ее оборудовать!
Три вампира кружили по вольеру, выставив вперед полусогнутые руки с длинными острыми ногтями и грозно ощерив клыки. Иногда кто-то из них неуловимым движением бросался вперед, но затем мгновенно отскакивал.
— Двое на одного или каждый за себя? — спросил запыхавшийся Дэн.
— Черт их знает, я такого не видел никогда, — изумленно ответил Пит.
— Просто-таки ритуальные танцы, — нервно хихикнул сидящий за экраном здоровенный рыжий морской пехотинец по имени Конор.
— Танцы? — переспросил Дэн.
— Желторотики, что с них возьмешь, — усмехнулся Конор.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, не матерые они, сразу видно.
Дэн обернулся к Питу.
— Переведи.
Тот пожал плечами.
— Не обращай внимания, это просто наш внутренний жаргон.
— Так что, вамы делятся на «матерых» и «желторотых»? — опять обратился Дэн к морпеху.
— Да, и очень четко.
— А что, промежуточных состояний не бывает?
— Да в том-то и дело, что — нет.
Дэн удивленно покосился на Пита.
— Это правда?
— Ну да.
— Что же ты мне об этом раньше не сказал?
— Я думал, ты в курсе.
— Но это же совсем разные весовые категории!
— Да, разные. Но что это означает на практике? Ты что, хочешь производить отбор по группам? А смысл?
— Смысл в том, что условия состязаний неравные, вамы-ветераны имеют серьезное преимущество. Может, вообще селекцию нужно было проводить только среди них?
— И где взять столько матерых? Их приблизительно процентов двадцать попадается. Это значит — устремить эксперимент в бесконечность. И потом — бои не всегда выигрывают ветераны. Здесь — как в спорте: опыт против молодости. Не все так однозначно.
— А у тебя есть статистика поединков?
— Нет, я навскидку сказал.
— Значит, нужно ее собрать. Боюсь, что по факту получится практически то же самое, как если бы мы проводили отбор только среди матерых. А желторотиков, выходит, бросили в эту мясорубку просто на убой.
— Вот только не нужно их жалеть.
— Вот только не нужно врать самим себе! — разъярился Дэн. — Получается, что мы выводим «вампирского волка» не из двадцати пяти, а всего-навсего из пяти особей!
— И что же ты предлагаешь? — Пит тоже перешел на повышенные тона.
— Во-первых — произвести классификацию и выяснить реальную картину, — Дэн почти мгновенно успокоился, хотя взять себя в руки ему было очень непросто. — Кстати, а как вы различаете их между собой?
— Затрудняюсь сформулировать, — развел руками Пит. — Конор, можешь объяснить?
— Да это ж видно невооруженным глазом, — отозвался морпех.
— Ну, вот видишь, словами это выразить не так просто. Сам поймешь, когда побольше опыта будет.
— Ладно, посмотрим, — вздохнул Дэн. — Не будем паниковать раньше времени.
— Слушай, а может все-таки мне подтянуться поближе? — спросил Пит. — Так, на всякий случай.
— Нет смысла, — ответил Дэн. — Все равно ведь ты не сможешь опекать их постоянно. И потом — мы не знаем, как должен происходить естественный отбор. Может быть — это как раз то, что нам нужно?
— А ведь камера номер четыре у нас может в любой момент остаться без наблюдения!
— Точно! — спохватился Дэн. — Вот за этими хорошо бы посмотреть!
— Иду, — отозвался Пит и выскочил из помещения.
В течение почти получаса Дэн наблюдал за маневрами вампиров.
— А ведь Конор прав! — неожиданно пришло ему в голову. — Действительно, чем-то напоминает шаманские пляски. Или даже — отчаянную демонстрацию агрессии. Так псы, разделенные забором, злобно бросаются друг на друга, грозя разорвать противника на мелкие части. А если вдруг окажутся носом к носу — тут же успокаиваются. Бряцание оружием. Какие-то боевые танцы аборигенов. Бесконтактный вампирский стиль. Только вот зачем?
Постояв в задумчивости еще минут пять, Дэн решил, наконец, вернуться на рабочее место.
— Сообщи мне, если они перейдут вдруг к решительным действиям, — попросил он наблюдателя.

***

На своем столе Дэн обнаружил записку: «Спасибо, кофе был, как всегда, превосходный. И компания — тоже. Н.».
— Вот язва, — подумал он и продолжил тестирование модели.
Когда работа была уже почти завершена, в кабинет ввалился Пит.
— В четвертой все тихо, а третью закончат через час, — доложил он.
— Отлично, и я скоро доделаю. Сегодня же загружу программу на главный компьютер — и месяца полтора можно будет курить. Этот уикенд мы с тобой, несомненно, заслужили.
— Тогда я съезжу к ребятам на базу. Ты не против?
— Да нет, конечно. Слушай, позвони Конору, спроси — как там у него дела во второй?
— Вроде успокоились, — сказал Пит, выслушав подчиненного.
— Странные какие-то игрища. Они как будто делали вид, что сражаются. Ты не находишь?
— Не скажи, Конор говорит — одного все-таки маленько порвали, лежит, раны зализывает. Да и что мы знаем про то, как вампиры разбираются между собой?
— Это точно, — согласился Дэн. — Но будем надеяться, что скоро благодаря Дику мы все узнаем.

***

Дэн рисовал карандашом смешные фигурки, собирая вместе разбегающиеся мысли. Только что Пит положил перед ним свои выкладки. Получалось плохо, хотя и не настолько, как он опасался вначале. Всего в их распоряжении было семь матерых вампиров, двое из которых уже погибли. По состоянию на сегодняшний день один ветеран стоил четверых желторотиков. То есть если привести все к единому знаменателю, получается, что они выводят Царя приблизительно из двенадцати полноценных вампиров вместо двадцати пяти планируемых. Это с одной стороны.
Зато с другой! Обрывки фраз, брошенных когда-то разными людьми, сплелись, наконец, воедино. Спину и плечи Дэна ломило, как и всегда в предчувствии нового прорыва.
Он незамедлительно связался с секретарем Миллза.
— Джек, подскажите, пожалуйста, как мне найти Сэма Мейси.
— Сэм приезжает, как правило, только на регулярные совещания у Директора.
— Это значит — с восьми утра по вторникам и четвергам, — подумал Дэн. — А нынче у нас как раз вторник.
— Но сегодня вы его уже не застанете, совещание давно закончилось. Хотите, я устрою вам встречу в четверг? Позвонить?
— Нет, это слишком долго, — ответил Дэн. — Можете мне дать его домашний адрес?
— Конечно, о чем разговор. Записывайте.

ГЛАВА 8

Министр иностранных дел маркиз де Торси был единственным высокопоставленным чиновником Франции, которому удалось избавиться от навязчивой опеки королевской фаворитки госпожи де Ментенон. Для этого маркиз применил единственно возможную тактику — он общался с Людовиком только на заседаниях Государственного Совета, куда де Ментенон не допускалась, сославшись на отсутствие необходимости в регулярных встречах.
Ибо рабочие совещания с другими министрами всегда проходили в апартаментах фаворитки. Она не принимала участие в обсуждениях, лишь немногословно отвечала, когда король ее о чем-нибудь спрашивал. Как правило, де Ментенон рассеянно вязала, иногда забиралась в постель и закрывала полог, причем даже в этом случае никто не понижал голос. Но она была в курсе всего и активно направляла его величество в сторону нужных ей решений.
Как только появлялось какое-то спешное дело, Торси, подыскав удобный момент, тут же направлялся непосредственно к королю.
Маркизу де Ментенон, мечтающую распространить свое влияние на иностранные дела, такое положение жутко бесило, и она люто ненавидела Торси, но открыто воевать с ним все же не решалась.
Когда Грильон понял, что его деятельность выходит за пределы Франции, ему неминуемо пришлось обратиться к этому, пожалуй, самому способному министру при стареющем короле.
— Я с интересом слежу за вашей деятельностью, граф, — сказал маркиз, — задействовать в своих интересах криминальные кланы — это поистине блестящий ход.
Торси ведал почтой и посылками, поэтому его обязанностью было просматривать письма и докладывать его величеству обо всех почерпнутых из них секретах.
— Замечательно, господин министр, — не моргнув глазом, ответил Грильон, — значит, мне не придется терять время на введение вас в курс дела. — Как выяснилось, большая часть вампиров проникает сейчас во Францию из-за рубежа. И бороться с ними нужно там, а не здесь. Поэтому мне крайне необходима ваша помощь. Я бы хотел воспользоваться агентурой Министерства иностранных дел.
— Только одно условие, граф — ничего не записывать. Ни теперь, ни после.
— Хорошо, маркиз, — согласился Грильон.
— Если забудете — приходите снова, я повторю вам еще раз. Таковы правила. Впрочем, наверное, нет необходимости рассказывать сразу все? Куда вы намерены ехать?
— Сначала Англия, изолированность острова придется очень кстати.
— Великобритания, — поправил министр. — С первого мая сего года.
— Понятно. Далее — Испания и Португалия, нельзя оставлять неприкрытые тылы. Потом — Савойя, Швейцария, итальянские княжества, Фландрия, германские государства, и, наконец, империя Габсбургов. А там видно будет.
— Н-да, вы широко замахнулись, — скептически заметил Торси. — Тем более что сейчас там почти везде идет война. Работать очень трудно. Впрочем… Пожалуй, с Великобритании тогда и начнем. Могу вас обрадовать — благодаря усилиям Лувуа мы имеем очень неплохую шпионскую сеть на территории враждебных нам государств.

***

Четыре месяца Грильон, как безумный, гонялся за вампирами по Европе. Дело продвигалось чрезвычайно медленно, и граф был близок к отчаянию. Но вот однажды ему пришло письмо от Пьера Дюрана. Алхимик писал о каком-то деле, не терпящем отлагательства и настолько секретном, что его невозможно доверить бумаге. Граф, не мешкая, отправился в Гренобль.

***

По счастью, герцог де Ледигьер с семейством укатил в Париж, и Грильону не пришлось тратить драгоценное время на протокольные мероприятия.
Граф, бросив поводья слуге, нетерпеливо вбежал в лабораторию алхимика.
— Господин де Грильон, — таинственно сказал ученый, выглянув за порог и затем плотно прикрыв двери, — я хочу сообщить вам нечто важное.

***

Вернувшись в Париж поздно ночью, Грильон направился прямо в особняк де Торси на улице Вивьенн. Дворецкий не желал его пускать, но граф пригрозил вызвать подкрепление и взять здание штурмом.
Заспанный государственный секретарь по иностранным делам принял Грильона в кабинете, зябко кутаясь в халат.
— Маркиз, мне срочно нужны проездные документы. Я со своими людьми должен как можно быстрее попасть в Трансильванию.
— А до утра нельзя было подождать?
— Извините, господин министр — нет. Дело не терпит отлагательств.
Де Торси скептически покачал головой.
— Хорошо, завтра все будет готово, — сказал он. — Лучше всего добираться через Вену и Пресбург. Только позаботьтесь о переводчике.
— Маркиз, я в той или иной мере владею практически всеми европейскими языками, так что как-нибудь сам разберусь.
— Нет, не разберетесь, — возразил де Торси. — Венгерский не имеет почти ничего общего с другими языками.
— Как такое возможно?
— Не знаю, но это факт.
— Хорошо, благодарю вас за совет.
— В Вене найдете моего человека, он поможет вам. Запомните — Йозеф Майер, живет напротив церкви Марии Магдалины.
— Спасибо, маркиз.
— Вот, возьмите, — де Торси подошел к бюро и протянул Грильону половину замысловато разорванной игральной карты. — Так вы с Майером узнаете друг друга. Как только встретитесь — немедленно уничтожьте обе части.
— Ого! — не смог скрыть улыбки Грильон, — пиковая дама! Веселая примета! Только роковой красотки мне там не хватало…
— Ну, уж не обессудьте, — маркиз был слишком серьезным человеком, чтобы шутить в такое время и в таком месте. — В Венгрии можете обратиться за помощью к князю Трансильвании Ференцу Ракоци, — продолжил де Торси. — Я его уже известил о вашем визите.
— Известили? Когда? — изумился Грильон.
— Сразу после нашей первой встречи. Я имею сношения с князем через доверенного человека.
— Это-то понятно, мы ведь поддерживаем восстание в Венгрии. Но откуда вы знали тогда, что мне может понадобиться помощь Ракоци?
— Предвидение, сударь — вот высший уровень дипломатии.
— Еще раз сердечно благодарю вас, господин министр!
Граф де Грильон учтиво поклонился и торопливо вышел.

***

Они шли по узким улочкам Вены, и Майер рассказывал леденящую душу историю графини Батори. Грильон молчал — его немецкий оставлял желать лучшего, а в Европе пылала война за испанское наследство, так что привлекать к себе внимание на территории враждебного государства было смертельно опасно.
Элизабет Батори родилась в знатной венгерской семье: ее дядю Иштвана избрали королем польским и великим князем литовским, другой дядя, Криштоф, получил княжество Трансильванию. Незадолго до своего пятнадцатилетия Элизабет вышла замуж за Ференца Надашди. Супруг, командовавший венгерской армией в войне против султана, был суровым солдатом, своей жестокостью наводившим ужас даже на видавших виды турок, прозвавших его «Черным беем». Почти все время он проводил в походах, изредка навещая юную жену.
Своенравная, гордая, любящая развлечения Элизабет невыносимо скучала под неусыпным надзором добродетельной и строгой свекрови. Но когда та умерла, в молодой женщине стал все сильнее проявляться дикий нрав далеких кочевых предков, усугубленный кровосмесительством: Батори часто вступали в брак со своими родственниками.
За малейшую провинность Элизабет жестоко истязала собственных служанок — била плетью, загоняла иголки под ногти. Вид крови жертв успокаивал графиню и облегчал головные боли, которыми она страдала всю жизнь.
Когда муж Элизабет умер, никто уже не мог сдерживать садистские фантазии 43-летней вдовы. Зверских пыток ей уже не хватало, и графиня начала убивать.
Служанки неожиданно умирали или пропадали без вести, а собаки и дикие кабаны начали выкапывать из земли человеческие останки. По окрестностям поползли зловещие слухи. Высокое положение родственников ограждало Батори от чудовищных обвинений, но нанять новую прислугу стало уже невозможно: крестьяне не отдавали своих дочерей ни за какие деньги. Приближенные графини рыскали по всей стране в поисках новых жертв.
Со временем красота графини стала увядать. Всю жизнь увлекавшаяся оккультизмом и мистикой, Элизабет нашла для себя средство, позволяющее остановить неумолимое время — кровь юных девушек. Она принимала в ней ванны и свято верила, что этим возвращает себе молодость.
В подвале замка стояла «железная дева» — металлическая клетка с обращенными внутрь острыми длинными шипами. Несчастную жертву помещали внутрь и закрывали, вонзая шипы в ее тело. Кровь капала вниз, орошая лицо и грудь графини.
Все это не могло продолжаться вечно. После того, как были убиты несколько девушек благородного происхождения, жалобы дошли до Вены. Делом занялся венгерский парламент в Пресбурге, и высокопоставленные родственники Элизабет уже не смогли спустить все на тормозах.
Возможно, если бы резиденция графини замок Чейте находилась в Трансильвании, князем которой был в то время ее двоюродный племянник Габор Батори, ситуация сложилась бы иначе. Но здесь, в Верхней Венгрии, в двух шагах от столицы, замять дело было затруднительно. Элизабет долгое время хотела уехать в Трансильванию, где было гораздо безопаснее, но так и не решилась покинуть свои любимые места.
Верховный судья и наместник короля, венгерский палатин Дьердь Турзо, который тоже был родственником Батори, так как его кузен Миклош Зриньи был женат на дочери Элизабет Анне, а брат его собственной любимой супруги — на двоюродной сестре Ференца Надашди, сам занялся расследованием. Он отыскал свидетелей, которые рассказали ужасные вещи. Да что там далеко ходить — даже зять графини Миклош, будучи у нее в гостях в Пиештянах, случайно наткнулся в саду на труп молодой женщины.
Наконец Турзо решился. С отрядом гайдуков он неожиданно нагрянул в замок графини, где нашел многочисленные вещественные доказательства преступлений — орудия пыток и тела замученных девушек.
Не желая придавать делу широкую огласку, Турзо посадил Элизабет под домашний арест, а ее подручных увез в свой родовой замок в Битче. Суд был скорым. Приближенных служанок и некоего уродца Фицко — единственного мужчину, участвовавшего в «забавах» графини — с пристрастием допросили и тут же казнили. В отношении самой Элизабет суд не вынес какого-либо приговора, но молчаливо одобрил решение палатина о пожизненном заключении. Наказание было, безусловно, слишком мягким, учитывая, что на кровавом счету графини оказалось более шестисот жертв. Но Дьердь Турзо употребил все свое влияние, чтобы выгородить семейство Батори.
И еще палатин спас Элизабет от самого страшного обвинения — в вампиризме, поскольку за это послали бы на костер любого, невзирая на высокое происхождение. Однако местные жители были твердо убеждены, что графиня Батори, пытаясь вернуть ускользающую молодость, пила кровь своей несчастной челяди.
Элизабет заточили в ее собственном замке Чейте, в помещении без окон и дверей, оставив лишь небольшое отверстие для передачи воды и пищи. Она умерла там спустя три с половиной года.

***