Купить

Лекарь. Евгений Щепетнов

Все книги автора


Оглавление

Глава 1. Пробуждение.


Щека Владимира ощущала шероховатую, колючую поверхность…он не мог определить, что это было…его глаза медленно стали открываться, муть в них медленно проходила…взгляд уткнулся в тёмный потолок над головой. Доски потолка, почему-то не покрытого извёсткой или какой-то краской были темны, как бы закопчёны. Владимир стал мучительно вспоминать – где он, что с ним.
Он шёл из спортзала к машине, которую припарковал у банка напротив, через дорогу. Как обычно поставить машину было негде – какие-то уроды заставили все парковочные места своими грязными, заляпанными смесью песка и снега машины и ему нашлось место только на вершине сугроба, образованного той же смесь песка, грязи и снега, что залепляла всё, к чему могла прилепиться. Он с мстительной радостью загнал туда свою ниву, с удовольствием в который раз констатируя, что в нашей жизни вездеход не роскошь… Занятия прошли как обычно – он начал с тренажёра, прокачивающего грудные мышцы, перешёл на отжимание штанги…потом на другой…третий…через два часа и после выпивания поллитровой бутылочки противной негазированной воды (в который раз он обматерил себя, что забыл купить в магазинчике литровую бутылку газировки – тут всё было в два раза дороже, в буфетике спортзала). Владимир стал ходить в спортзал после того, как почувствовал, что стал сильно тяжелеть – ему только что исполнилось 50 лет…грустная дата. Как пел один бард, в песне про тридцать лет: «А потом начинаешь спускаться, каждый шаг осторожненько взвеся, в пятьдесят – это словно как в двадцать, ну а в семьдесят – словно как в десять…» Так что – Владимиру, судя по этим словам было сейчас двадцать лет. Он был атлетического сложения – сказалась спортивная молодость – занятия рукопашным боем, дзюдо, штанга, отец , в юности, увлёк его занятияем гирями. Увы – самостоятельные занятия тяжёлой атлетикой плохо сказались на его фигуре – никто не подсказал ему, что когда тягаешь железо, необходимо стягивать живот ремнём, чтобы не растянуть мышцы живота… Живот с годами покрылся слоем благоприобретённого жира – пиво, вкусные копчёности…и это его сильно раздражало. Отвратительно – и силы хватало, реакция у него была молниеносная – как у двадцатилетнего, но зеркало, это мерзкое изобретение цивилизации, демонстрировало ему седого бородатого мужика, слегка смахивающего на Николая II, только у того седины не было…а может была? Может и была, но уж точно не такая – он не прошёл через «лихие девяностые», не был под следствием по навету, не выживал, вытаскивая свою семью из нищеты. Владимир не любил вспоминать об этом времени – было всё – от состоятельной жизни, до полной нищеты. При мысли об этом у него щемило сердце… Теперь дети были взрослые, более-менее устроенные, жена не работала – содержала хозяйство, их небольшой загородный домик…у него был небольшой стабильный доход от мелкого бизнеса…
Володя опять пошевелил головой, глаза окончательно сфокусировались , он повернул голову и осмотрел помещение, насколько позволила ему шея… Большая комната была темна, и лишь отблески огня метались по бревенчатым стенам, выскакивая лучами из щелей и дырочек в печи. Печи? Какой нахрен печи – дошла до него абсурдность происходящего – откуда печь в городе? Как я оказался в этом сарае? – Владимир попытался сесть, но руки и ноги не слушались, после небольшого усилия его накрыла волна тошноты и он провалился во тьму… Следующее пробуждение было уже полегче, глаза открылись сразу…а нос почувствовал запах какого-то варева. На его груди стояла глубокая, похоже деревянная чашка, а к губам его была приставлена деревянная же ложка, видимо наполненная чем-то вроде бульона и настойчиво пропихивающаяся через его сомкнутые челюсти.
Пей! Пей, а то сдохнешь! Он скосил глаза и увидел женское лицо вблизи себя – волосы, собранные в гладкий хвост и обтягивающие маслянистой блестящей волной голову небольшой пожилой женщины – Владимир подумал – как баушка – она всё мазала волосы маслом…что за дурацкая привычка – мазать волосы маслом. Вот откуда присказка – «масляна головушка» и- русских сказок. Эта дурацкая мысль не помешала ему раскрыть рот и в него пролилась тёплая пахучая струя варева, чтобы не захлебнуться, он жадно сглотнул…затем ещё ложка, ещё…он боялся захлебнуться, но ему вдруг очень захотелось есть и Владимир неожиданно для себя поднял руку – что далось ему уже легче – и потянул чашку с груди к губам, захлебнувшись бульоном и залив себе глаза и лицо варевом, закашлялся.
Ну что ты как ребёнок – сердито прикрикнула женщина – ну вот всё пролил, теперь мокрый будешь лежать! Она вытерла ему лицо тряпочкой…у него из глаз вдруг полились слёзы – чувство собственной беспомощности, слабости, было сродни чувству младенца…ему вдруг показалась такой родной и близкой эта незнакомая женщина, как будто он увидел свою давно умершую мать… руки женщины были тёплые, шершавые, и от них веяло силой, добротой и какой-то уверенностью…в животе его приживался крепкий бульон, распространяя по телу усталость и сон. Владимир снова уснул. Следующее пробуждение было активнее – кто то тряс его за плечо, не обращая внимания на то, что он пытался спрятаться в спасительной темноте – когда спишь, не так всё и страшно и странно…вроде как ничего и не случилось. Пробуждение опять поставило его перед фактом – он неизвестно где, бессильный, слабый, фактически умирающий. Он попытался что то сказать нависшей над ним женщине, из горла вырвался какой-то клёкот, хрип, женщина приказала ему молчать, поставила на грудь чашку с пахучим бульоном и стала, макая в чашку, совать ему в рот кусочки пропитанного соком хлеба. Хлеб был размокший, пах одуряющее вкусно, Владимир, давясь, стал его глотать, пока женщина не заявила – всё, хватит на сегодня, а то плохо будет. Он опять расслабился, только теперь не сразу уснул, а стал следить взглядом за перемещающейся по комнате женщиной, прислушиваясь к ощущениям тяжести в животе. Тошнота видимо отступила, тело настойчиво требовало пищи. Владимир стал думать – куда же он попал? Как оказался в деревне? – он вышел из спортзала, налетел порыв сильного ветра, поднявший снежную пыль и секанувший глаза ледышками. Ветер задувал через не до конца застёгнутой куртки, пробрав ознобом. Владимир уселся на водительское сиденье, воткнул ключ в замок зажигания, повернул, машина затарахтела стартером, завелась, заглохла – он поморщился и снова повернул ключ. Наконец машина завелась и неровно заработала своим усталым двигателем, прошедшим огни и воды. Владимир собрался сдать назад, включив заднюю скорость, потом передумал и достал из кармана сотовый телефон – он оставлял его в кармане, занимаясь в зале, могли быть звонки или смс, которые он не увидел. Владимир стал рассматривать экран аппарата, и вдруг по крыше машины раздался сильный хлёсткий удар, как будто кто то ударил по ней железной цепью, лобовое стекло треснуло, покрывшись сеткой трещин, двигатель сразу заглох, а в салоне что то заискрило и запахло озоном. Не понимая что произошло, Владимир выматерился, ошеломлённый, собрался открыть дверь и вывалиться из машины, но внезапно заметил перед лицом сияющий шарик, с мандарин размером, который парил перед ним и медленно колебался из стороны в сторону, подчиняясь какому-то неизвестному и причудливому ритму. Владимир осторожно убрал голову подальше от шарика – бля – неужели шаровая молния? Участь Рихмана что то мне никак не катит…пожить бы ещё – подумал он и стал осторожно отодвигаться от шара в сторону, с намерением пролезть на заднее сиденье. Шарик, как будто на невидимой ниточке потянулся за ним, приближаясь всё ближе и ближе Владимир зашевелился быстрее, шарик тоже ускорился…- ААААА! – блядь отстань! – шарик приблизился к лицу Владимира и с грохотом соприкоснулся с его головой. Вспышка, грохот, тело свело судорогой, закрутило, и сознание покинуло тело. Следующий раз Владимир очнулся уже на лежанке в бревенчатом доме…. Он стал размышлять – что же это было, что упало на машину? Вспомнил, что машина стояла под столбом электропередач – может провод упал, оборвался? Скорее всего – ещё когда он шёл в спортзал, обратил внимание, что провода облеплены льдом, после прошедшего дождя – отвратительно – на улице мороз 3 градуса, а идёт дождь – дорога сразу превращается в каток, провода провисают, облепленные льдом, деревья сгибаются под тяжестью замёрзшей воды, обламывая трещащие ветки, троллейбусы двигаются осторожно, испуская снопы искр из-под контактов, как будто работает гигантская электросварка. Такое за жизнь Владимира он наблюдал не менее трёх раз – природные аномалии такого рода были нечасты…но и не так уж феноменальны – природа есть природа, сюрпризов у неё предостаточно. Вот только такой сюрприз , как падение оборванного электропровода на его машину, был ему абсолютно не нужен. Он любил свою «проходимку», на которой он форсировал реки, после чего вода плескалась в фарах и удалить её оттуда было проблемой, пролазил по такой грязи, в которой пешеход бы увяз и оставил свои сапоги навечно…и вот теперь какой то мерзкий провод раздолбал её. И денег на ремонт нет… Он опомнился – каких денег? Тут ещё понять – где он вообще-то находится? ЧТО с ним? Ладно – успокоился он – надо немного укрепиться и там всё выяснится. У него опять защемило сердце – близкие будут переживать – куда он делся. Что бы с ним не случалось – он всегда возвращался домой. Пьяный ли сраный, больной или раненый – всегда приползал домой. Дом – это свято. И вот теперь… Глаза его закрылись, мозг не выдержал перегрузки, Владимир провалился во тьму. Так продолжалось, по его подсчётам не меньше недели – женщина кормила его руками, накладывая в его рот размоченные кусочки хлеба и заливая бульон, скоро сменившийся некой кашицей из растолчённого мяса пополам с бульоном. К концу недели его организм укрепился настолько, что он стал шевелиться, садиться на топчане, а потом взбунтовался и его потянуло на хммммм….в общем женщина повела его к заведению во дворе дома, так как воспользоваться кадкой (деревянная кадка – он потрясённо оглядел её – он такие кадки видел только в сказках Роу!). Воспользовавшись заведением, он огляделся, ища туалетную бумагу или хоть газетки – заодно посмотреть на газетках, где он находится, не обнаружил ничего, кроме большого сосуда вроде кумгана…усмехнулся – татары, что ли – там только подмываются из кумгана после этого…ну или восток… Сделал свои дела и по стеночке выполз из заведения, шатаясь и дрожа от слабости. Встав на обе ноги и укрепившись, он поднял голову и осмотрелся: вокруг стоял мачтовый сосновый лес, похожий на лес на картинах Шишкина, бревенчатый дом стоял на большой поляне, за ним было что то вроде огорода, на котором росло непонятно что – рассмотреть было невозможно. Зимой и не пахло…а вот запах хвои. Лесных трав и раздавленной клубники шибал в нос…перебиваемый только запахом сортира. Владимир сделал несколько шагов, по направлению к дому и женщине, стоявшей к нему спиной. При дневном свете он рассмотрел её, насколько мог – невысокая, крепкая, голова затянута простым коричневым платком, на теле что то вроде сарафана, на плечах шаль – было немного прохладно и сыро – видимо ночью был дождь. Она обернулась на шорох, и на её жёстком, покрытом морщинами лице возникла полуулыбка
- Ну что, оклемался? Я думала не жилец. Ну пошли в дом…обопрись на меня, а то шандарахнешься и испачкаешь мне мозгами крыльцо, а я его только что вымыла. Он побрели в дом, Владимир с трудом преодолел ступеньки крыльца, наконец забрался в комнату и хрипло дыша, кашляя и задыхаясь, свалился на топчан. Руки и ноги предательски дрожали, а в глаза плавали радужные круги. Да, Вова, - подумал он – задохлик ты стал ещё тот. Надо как то преодолевать – не вечно же мне тут валяться…а где тут-то? Где я? Надо с женщиной поговорить. Он собрался с силами, с скрипом и хрустом в суставах приподнялся и спустил ноги с топчана, привыкая и удерживая равновесие. Женщина возилась у печи, чем-то булькая и переливая, потом обернулась, поднося к нему чашку с парящим, видимо очень горячим варевом, пододвинула ногой к топчану табуретку и поставила деревянную чашку на неё, погрозив Владимиру пальцем:
– Не хватай, горячо! Пусть остынет. Сейчас ложку и хлеба принесу. Владимир в очередной раз подсознательно отметил, что что то в её речи неправильно – то ли акцент какой-то, то ли слова как то неправильно ставит, что то в ней было неправильное – ну как бы вот слышишь мордвина – говорит по русски, правильно, но вот ударения и произношения слов не те…ну слышно, особенно когда за свои 50 лет наслушаешься любых акцентов и слов, начинаешь сразу определять - откуда человек, а тут непонятно. Обстановка странная… Женщина подошла к нему, сделал лёгкое движение рукой, как будто кидала что то легко, у потолка загорелся шарик, вроде электрической лампочки. Владимир вздрогнул, и вытаращил глаза, ошеломлённый картиной. Женщина удивлённо воззрилась на него:
- Ты чего, светлячка не видал не разу? Чего так напугался?
- Не видал…у нас так не умеют. Он посмотрел на женщину и с волнением спросил – я вообще где? Это что за местность, как я сюда попал? Вы кто? Как мне попасть в город? Мне надо связаться с семьёй, они волнуются, потеряли меня наверное. Что это за глушь? Я в городе был, когда потерял сознание.
- Сколько вопросов сразу…ну начнём по порядку. Я Марьяна. И не надо меня на вы звать – я простая деревенская целительница, только дворян на вы зовут и по имени отчеству. Ты на моём хуторе, рядом деревня Карауловка, двести дворов. Самый близкий город Лазутин, пятьдесят вёрст вниз по реке. Как ты тут оказался – я не знаю. Я тебя нашла на огороде. Грядку мне всю помял. Да пол огорода помяла, пока тебя тащила в дом – вот ты наел телеса. Хотя это тебя и спасло – ты месяц лежал в обмороке, пока очнулся. Не было бы запасов в теле – умер бы от голода. И так чуть не умер. Вовремя оклемался. Думала тащить опять, яму копать надрываться – женщина хмыкнула ехидным смешком . Если бы я не была целительницей – не выжил бы. Я уж и так и сяк тебя силой поднимала, руки накладывала, и только через месяц начал оживать, шевелиться. Я, конечно, не сильная колдунья, но кое-что могу, дак вот на пределе моих способностей это было. Могу лечить силой, могу травами отпаивать, могу небольшие колдовства делать – вот как светлячок этот – но это все могут, кто силы касаться может, и ты тоже…я по ауре вижу – можешь, только необучен. Вот всё что могу сказать. Давай ешь, пока совсем не остыло, потом будем разговаривать. Жуй, жуй…набирайся сил Она придвинула к нему чашку с похлёбкой, Владимир стал хлебать из миски, заедая куском хлеба, отрезанным от каравая. Полученная информация его ошеломила – ну он любил фэнтези, про попаданцев всяких, что то ему нравилось, что то его раздражало, но в общем это было неплохое времяпровождение, но вот чтобы самому попасть…куда? Хрен знает куда. Говорит вроде по русски, с каким то акцентом, правда ,но цивилизацией и не пахнет. Всё застыло на уровне средневековья…а может и бронзового века? Да запросто. Стоп – на печи чугунная плита, нож стальной – это не бронзовый век точно. Значит примерно средневековье. На это указывает и упоминание о дворянах. Раз есть дворяне – есть двор, есть царь и так далее. Параллельный мир? Ну почему и нет – Владимир допускал, что в жизни есть много чего неизвестного, недоступного пониманию. А уж про шаровые молнии столько всяких таинственных историй было – до современности так никто и не знает, что это такое, куда деваются и откуда приходят. И самое главное – куда уходят. Кого-то они убивают, а кого-то не трогают… В общем- ему повезло, как утопленнику – забросило хрен знает куда и зачем, без средств к существованию, без информации, без надежды на возвращение. Его взяла такая тоска, что впору завыть в голос, как собаке…он бросил ложку – кусок в горло не лез. Марьяна внимательно посмотрела на него:
- Так – кончай нюниться – ты жив, скоро будешь здоров, люди и без ног и без рук живут, а ты здоровый сильный мужик, что-нибудь придумаешь, крыша над головой есть, еда – слава тебе Боже – у нас есть, а там как судьба будет. Прекращай, бери ложку и ешь. Окрепнешь – будешь мне по хозяйству помогать, а там разберёмся. Ко мне люди ходят лечиться, я им помогаю, мне платят, еды приносят, проживём. Не выгоняю же я тебя…грех немощным отказать в помощи. Вот окрепнешь – там сам решишь что и как.
Владимир дохлебал суп и отвалился на лежанку…на него опять накатила усталость и он провалился в тревожный сон.
Через неделю Владимир уже свободно перемещался по двору, выполняя мелкие работы, вроде колки дров или копания огорода. Тело уже укрепилось, кожа не висела на теле, как складчатая простыня, к мускулам возвращалась былая сила. Нет худа без добра – лишний вес ушёл, оставив лишь свитые в жгуты мышцы и крепкие кости, Владимир всё реже присаживался на чурбак, утихомиривая бьющееся, как птица в клетке, сердце и утихомиривая одышку. Ему нравилось колоть дрова – работа на свежем воздухе и физические упражнения быстро развивали его тело, у него проснулся ужасный голод, он был готов есть целыми днями, так, что Марьяна беззлобно поругивалась и кричала, что он проглот и она на него не напасётся харчей. Впрочем – она была явно довольна, что Владимир быстро восстанавливается – это была её заслуга, как целительницы, и как художник или скульптор, восхищённый своим талантом, она радовалась своим успехам в целительстве. Поставить на ноги практически безнадёжного больного было очень интересно. Как сказали бы врачи – «интересный случай» - видимо люди двух миров мало отличались друг от друга психологией. Только вот цивилизация в одном случае пошла технологическим путём, а в другом – развитием духовных способностей, говоря языком мира Владимира, местные это называли магией или Силой. Владимир, по мере возможности, выспрашивал у Марьяны о этом мире, и через месяц у него уже сложилось примерное представление о том, как всё выглядит. Конечно, деревенская целительница мало что могла пояснить о дальних странах, о каких-то нюансах жизни за океаном, но о жизни в этой стране она могла рассказать довольно подробно. Эта страна представляла собой конгломерат из различных народов и народностей, от русских до китайцев – как понял Владимир, китайцы мигрировали из своей страны из-за перенаселения…или каких-то ещё причин, но обосновались тут, в средней полосе, подчиняясь императору. Страна называлась Истрия (Владимир так и не понял откуда взялось название), во главе стоял Император, ему подчинялись герцоги, графы и разнообразные сложные структуры – помесь каких-то торговых гильдий и дворянских родов – тут не было такого чёткого разделения на дворян – которые ничего не делают и лишь являются получателями дохода от земель и купеческим сословием – дворяне торговали и состояли в гильдиях. Купцы могли купить себе титул – правда с каким-то ограничениями, впрочем это было и в Российской империи – где-то на этом уровне и застрял этот мир. Самым главным фактором, влияющим на жизнь, было наличие магии – ну к примеру, если вы зарядили пушку порохом, надеясь раскидать кишки противника по кустам, а в стане противника находится боевой маг – по кустам будут раскиданы ваши кишки. Он просто взорвёт порох на расстоянии. Не могут долететь до цели и снаряды, если отправить их издалека, или ракеты – их можно взорвать в воздухе. Из-за электрических разрядов, сопровождающих заклинания (впрочем – громко сказано – заклинания – волшба творилась как то по другому, без завываний, воплей или речитатива каких то непонятных слов – Владимир пока не разобрался, как это происходило) не могли работать электроприборы, которые неминуемо сгорели бы просто на корню…об электронике не могло быть и речи. То же самое касалось двигателей внутреннего сгорания и т.д., могли работать только паровые двигатели, но они как то не получили распространения – слишком низкий кпд и большое потребление материалов. Впрочем – Владимиру казалось, что это просто консервативность людей и непонимание выгод этих машин. Но ведь он смотрел на проблему с точки зрения современного человека технологичного мира….
Дни в «избушке» текли размеренно, спокойно…днём время от времени приходили люди, которых Марьяна принимала в пристройке к дому – что то вроде этакой клиники – как она говорила – ну не тащить же болезни в дом…Владимиру после приходилось вымывать стол и топчан в этой «клинике», иногда залитый гноем и кровью. Марьяна на это злорадно хихикала и приговаривала – «Вот тебе хлеб целителя! А ты думал розами тут пахнет?!» - Владимир ничего тут не думал, кроме череды виртуозных матерных словосочетаний в адрес больных и ехидной старушенции. Впрочем – старушенцией её можно было назвать только с натяжкой – язык не поворачивался – настолько она была энергичной, крепкой, возраст её можно было определить…хмммм….нельзя было определить – от шестидесяти до…хрен знает, сколько они тут живут – думал Владимир. После осторожных расспросов, узнал, что возраст живущих напрямую зависит от способностей обладать Силой, а очень сильные магики могут жить практически неограниченно – но таких было очень мало, Марьяна в своей жизни (а ей было 120 лет) – не встречала. Это было примерно так же, как встретить долгожителя с Кавказа – он где-то там есть, живёт уже 180 лет, но где-то в Воронеже его нет. (Ты не видишь сурка – а он есть!). Марьяна могла прикладываться к Силе, но её каналы могли пропустить только небольшое количество Силы, а потому большими способностями она не блистала. Зажечь магический светлячок, воздействовать на ауру больного с целью излечения, срастить небольшую ранку или остановить кровь, убить бактерий в ране – ну и ещё ряд небольших чудес были доступны ей. Даже чтобы срастить кость, ей бы потребовалось неделю сидеть беспрерывно над ней, возложив руки и истощив себя до изнеможения. Посему основным способом лечения были гомеопатические средства и способы обычных врачей всех миров – шины, лекарства…скальпель. Умение целительствовать обычно не передавалось по наследству, в одной семье. Как понял Владимир – у Марьяны семьи не было – муж давно умер – он не был магиком. Так и текла её жизнь тихо и спокойно – до тех пор, пока в грядку календулы не свалился здоровенный стокилограммовый мужик…
Утро началось с истошных воплей петуха, который влетел на плетень и надсаживаясь орал на всю округу, заявляя свои права на окружающие земли и гарем. Владимир потянулся, с хрустом распрямив руки и поводя плечами. Потом резко спустил ноги с лежанки, откинув шерстяное одеяло, и отходя от тревожного сна. Его всё мучили кошмары…в голове проплывали какие-то обрывки прежних воспоминаний…всё почему-то заливалось светом, как из неоновой лампы. Это повторялось день ото дня, и никакие тяжёлые физические работы, усталость, никакие отвары не могли заглушить смятение души. Он почесал левое плечо и в который раз посмотрел на тёмное пятно на плече, от которого отходили «ветви» - это был след вхождения в дело шаровой молнии. Что интересно – выходного пятна не было, хотя обычно в этом случае где-нибудь на ноге всегда бывает выходное пятно – энергия молнии (если это была молния), как бы потерялась в организме. Владимир встал, ещё раз потянулся, надел штаны, натянув их на свои единственные трусы. Надо сказать, что о трусах тут и не слыхивали. Люди спали или в одежде, или голые. Или в таких рубахах, которые Владимир видел в исторических фильмах… Марьяна смеялась, глядя, как он упорно держится за пережитки своего мира. Будучи вынужден стирать свои трусы через день. Ей это казалось ужасно смешным и глупым, о чём она обязательно сообщала при каждой удобной возможности. Сегодня у «клиники» уже ждали трое крестьян, один держал навесу перемотанную тряпкой руку, тряпка была пропитана кровью и лицо его было бледно. Рядом стояли ещё две телеги с бабой на сносях и молодой девушкой, накрытой чем-то вроде брезента.






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

149,00 руб 126,65 руб Купить