Ключик. Галина Чередий

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ЭПИЛОГ. Год спустя

АННОТАЦИЯ

Её зовут Эмма. Она не человек - иное существо. Никто не знает, откуда она появилась и кто её родители. Она может открывать любые двери. А еще, как выяснилось, и порталы в другие миры. И теперь Эмма служит в команде полукровок, не менее странных, чем она сама. Их называют демонским отродьем. Называют сексуально озабоченными, жестокими монстрами. На них проводят эксперименты, и как пушечное мясо отправляют на те задания, где обычные военные бессильны. И полукровки идут, рискуя жизнью ради чистокровных людей. Тех самых, что презирают и бояться их.

   Его зовут Сеймас. Он – полудемон, один из сильнейших и командир сплоченной команды. А еще тот, кто перевернул весь мир девочки Эммы и заставил поверить в то, что такие как они могут любить и быть любимыми.

   А ещё есть люди и нелюди, которые мечтают использовать в своих целях способности Эммы, манипулируя и принуждая, лишая любого выбора и права самой выбирать свою судьбу.

   Сможет ли Эмма, пройдя многие испытания, которые ей уготовила судьба, сохранить свою любовь к Сеймасу и помочь друзьям найти мир, в котором каждый из них найдёт своё счастье?

ПРОЛОГ.

- Ну, кто следующий? - похабно ощерил желтые кривые зубы здоровенный мужик, демонстративно застегивая ширинку. - Я её как раз усмирил, больше не дергается! Давно я таких холеных сучек не трахал.

   На его плече отчетливо была видна татуировка, указывающая на принадлежность к одной из многочисленных уличных банд.

   - Да ты такой, как она, в жизни не имел. Только потаскух и утюжил! – заржал другой, направляясь в ту комнату, из которой только вышел первый.

   Через минуту он вылетел обратно.

   - Твою мать, ублюдок, ты её прикончил! – заорал он.

   - Да ладно! Я только чуть придушил, чтобы не дергалась и не вопила! Посмотри лучше, - огрызнулся первый.

   - Чего мне смотреть, я что, мертвых баб не видел? Она мертвее не бывает! Ты, урод криворукий, мне весь кайф обломал! Я тебя, сука, покалечу! – бесился второй бандит.

   - Чего вы тут вопите? - вошел привлеченный шумом лидер банды.

   - Этот ушлепок криворукий придушил телку, а я её поиметь не успел!

   - Ну, придушил и придушил, кончайте тут орать, пока нас федералы не накрыли. Берите все барахло и давайте валить!

   В этот момент из комнаты, где лежало тело женщины, раздалось тихое хныканье и попискивание.

   - Ну вот, а ты говоришь, придушил! – усмехнулся желтозубый.

   Обиженный бандит сунулся обратно.

   - Твою ж! Тут ребенок! Как вы его не заметили вообще?

   - А он нам нужен? – огрызнулся амбал. - Сейчас младенца не вывезти из города на продажу, кругом заграждения!

   - Ну, мля, жалко же! – неуверенно ответил мужчина, так и не показываясь остальным.

   Главарь размашистым шагом вошел в комнату и безразлично переступил через распростертое на полу тело растерзанной молодой женщины.

   - Пошли, Лысый! Чего ты застрял?! – рявкнул он.

   Он застал члена своей банды уставившимся на лежащего в колыбели младенца. Большие лучистые глаза малышки переходили с одного жуткого мужчины на другого.

   - Черт, ну и взгляд, - лидер банды невольно передернулся. - Что это еще за херня такая?

   - Ты тоже заметил? - удивительно тихо спросил первый. – Такое чувство, что тебя наизнанку выворачивает. Аж мурашки по коже.

   - Давай, на хер, валим отсюда, - главарь тоже непроизвольно понизил голос.

   - Но если бросим, она наверняка помрет, пока спасатели придут, - неуверенно возразил первый.

   - И что? Что нам с этим делать предлагаешь? Пойти к полицейским и сказать, что мы оттрахали и прикончили её мамашу, поэтому хотим пристроить это отродье в добрые руки? – если мужчина и хотел звучать зло, то у него не слишком получалось под этим лучистым детским взглядом. - Но если хочешь возиться, то бери её сам и тащи! Только не вздумай нас всех запалить.

   Главарь, сделав над собой усилие, развернулся и буквально сбежал из комнаты.

   Пять лет спустя.

   - С чего вы взяли, что эта девчонка заслуживает нашего внимания, брат? Она выглядит совершено обыкновенной.

   «Разве только поразительно красивой» - подумал огромный мужчина, одетый в ярко синюю форму с необычными серебряными нашивками.

   Девочка примерно пяти лет повернулась в его сторону и посмотрела на него огромными глазищами цвета великолепного желтого топаза, искристыми, словно идеально ограненные кристаллы. Мужчина невольно вздрогнул. От этого взгляда словно открывалось что-то глубоко внутри. Какая-то дверь, в которую ни у кого не было доступа уже много-много лет. Золотисто-каштановые, чуть завитые на концах волосы растрепались из косички и обрамляли бледненькое личико с очень тонкими, буквально филигранными чертами. Яркое полуденное солнце играло этими непослушными завитками, придавая им тысячу сверкающих оттенков. Одета девочка была в бывшее когда-то, видимо, голубым, а теперь неопределенного цвета застиранное платьице, знавшее наверняка немало обладателей, которое было ей немного велико.

   Девчушку толкнули играющие рядом мальчишки ровесники, и она, не удержавшись на ногах, плюхнулась на попку, разрывая их зрительный контакт. Мужчина видел, как задрожали её губы, но слезы не пробились на поверхность. В приюте дети быстро понимают, что никому нет дела до их слёз и обид, и поэтому нет смысла лить эту теплую воду. Сжав кулачки, девочка вскочила и помчалась, явно намереваясь отомстить неуклюжим обидчикам. В своем смехотворном, но совершенно настоящем гневе она казалась еще красивее.

   - Так что же вы разглядели в этом милом создании, кроме того, что через какие-то лет десять-пятнадцать она начнет сводить с ума всех особей противоположного пола своей красотой? - но тут старая затаенная обида кольнула в сердце, и губы мужчины презрительно искривились. - Или пойдет по рукам и станет шлюхой, каких мало. Спрос ей, пока не истаскается, точно обеспечен. На ней есть какие-то отметины, странные родимые пятна, знаки?

   - Нет, господин майор. Отметин нет. Ни единой.

   - Она проявляет несвойственную своему возрасту силу или агрессию?

   - Нет. Ничего подобного. Эмма поразительно добрый и покладистый ребенок.

   - Тогда зачем вы меня вызвали? - на лице майора промелькнула гримаса усталого безразличия.

   - Дело в том, что мы заметили, что Эмма всегда знает, где находятся вещи, которые ей нужны. И для неё не существуют преград в виде запертых дверей и самых хитроумных замков, если ей чего-то хочется.

   - Уточните, - мужчина весь подобрался и впился в девчушку взглядом.

   - Сначала мы заметили, что её невозможно запереть - нигде и никогда. Она просто выходит в любую замкнутую дверь, словно там и нет замка. Похоже, ей и в голову даже не приходит, что это препятствие. Потом стало понятно, что от неё совершенно бесполезно прятать игрушки или сладости. Если ей что-то нужно, то, где бы это ни находилось, Эмма находит искомое. Наши няньки уже даже стали использовать её в качестве некоего поискового устройства для пропавших или забытых где-то вещей. Как только она понимает, о каком предмете идёт речь, то немедленно находит его без всяких заминок и раздумий.

   - Вот, значит, как. Очень интересно. Как давно вы заметили способности девчонки? - тон мужчины в форме стал строго деловым.

   - Они проявились где-то год назад. И становятся все отчетливей, - говоря это, монах запнулся.

   - Почему сообщили только сейчас? - жестко спросил майор.

   - Мы просто… - замямлил брат, нервно теребя одежду. - Она же еще совсем малышка. Мы просто хотели, чтобы она имела шанс подольше побыть просто ребенком.

   - Брат мой, - в голосе майора уже прорезалось явное раздражение. - Видимо, вы кое-чего так и не поняли. Она и ей подобные никакие не милые детки. Они порождения чудовищ, мерзкие отродья тех, кто приходит в наш мир без приглашения. Если их не взять в оборот как можно раньше, вся мерзость вылезет из них наружу, как только они ощутят свою силу по-настоящему. И тогда этих маленьких ублюдков уже нельзя переучить и хоть как-то использовать. Единственное, что их ждёт тогда – уничтожение.

   - Но ведь дети не виноваты в том, что были зачаты и рождены такими. Они невинны, - слабо упорствовал монах, вздрогнув от слов о судьбе детей.

   - Нет невинных! - рыкнул майор. - Вообще нет! А уж тем более среди тех, кто является отпрыском чудовища по факту своего рождения. Идет война, брат. Война за нашу собственную планету, наш мир. Между пришлыми демонами и нами. Может, её и не видно обычному обывателю, но она идет ежедневно, и конца ей нет. И перевес не на нашей стороне! И эти, как вы их называете, дети, возможно, единственное наше реальное оружие против наших врагов. Если эти демоны настолько тупы, что, трахая стелящихся под них шлюх, не заботятся о том, чтобы не оставлять после себя ублюдков, мы возьмем их потомство и обучим их же и убивать! Разве вам не кажется это весьма символичным, брат? - цинично ухмыльнулся майор.

   - Нет. Простите, как бы правильно вы ни говорили, но мне искренне жаль этих детей, которым вы не оставляете ни малейшего шанса на нормальную жизнь, - опустив глаза, сказал монах.

   - У чудовищ, хоть и нечистокровных, нет и не может быть никакой нормальной жизни среди настоящих людей. Они всегда останутся тварями, насмешкой над замыслом божиим. Единственное предназначение, которое им определено - быть инструментами в наших руках в борьбе с теми, кто их же и породил. Как девчонка попала к вам? У нее есть хоть какая-то родня?

   - Нет. Её принёс в пункт оказания помощи после урагана Катрина в Новом Орлеане один из членов уличной банды и назвал адрес, где нашёл её, прежде чем сбежать. Когда спасатели отправились туда, то обнаружили только тело изнасилованной и убитой молодой женщины. Было похоже, что ублюдки из банды забрались в дом, чтобы помародерствовать, но наткнулись на несчастную с ребенком. Надругавшись и убив её, они, видимо, все же вспомнили о совести и решили отнести младенца туда, где о ней позаботятся.

   - Совесть у членов банды мародеров? Не смешите меня, брат, - презрительно фыркнул военный. - Таких чудес не бывает.

   - Ну что же, значит, стоит это отнести на необыкновенное обаяние самой Эммы. У нас её обожают абсолютно все.

   - Ну вот, теперь становится понятнее, почему я узнаю о способностях этого ребенка только сейчас.

   Монах смущенно опустил голову.

   - Найденная женщина была матерью девчонки? – уточнил военный.

   - Нет. Экспертиза не установила их родства. И никаких документов, указывающих на личность самой покойной или девочки, не было найдено.

   - Соберите девчонку в течение часа. Я заберу её, - это прозвучало как четкий приказ.

   Монах ушёл отдать распоряжения, а майор ещё долго следил тяжелым, хищным взглядом за играющей девочкой с ясными большими глазами.

   - Пожалуйста, вы уж позаботьтесь там о нашей малышке, - со слезами на глазах вцепилась в руку военного полная кухарка.

   Все остальные работники приюта стояли поодаль и глядели на него, как на изверга, когда он усаживал малышку на заднее сидение автомобиля.

   - Всенепременно! - холодно ответил мужчина в синей форме и, стряхнув ладонь пожилой женщины, забрался в салон.

   - У тебя очень красивая форма! - кроха улыбнулась мужчине такой лучезарной и искренней улыбкой, от которой перевернулась душа. Так, словно солнце вышло из-за мрачных свинцовых туч и в единое мгновение осветило его душу до самых тайных закоулков, одновременно согревая и очищая. И на один короткий миг исчезла вся долго копимая злоба и застарелые обиды, и осталось волшебное ощущение свободы.

   - Я тоже хочу, когда вырасту, носить такую же! - продолжила девочка, возвращая его в реальный мир.

   - Ну, если хочешь, значит, получишь! - пробормотал военный, сглатывая ком в горле и потирая то место, где вдруг заболело в груди.

   Тринадцать лет спустя.

   - Подполковник Лейн!

   - Да, господин полковник?!

   - Насколько я понимаю, вашей так называемой «дочери», уже исполнилось восемнадцать?

   Крупный мужчина в синей форме заметно напрягся и побледнел.

   - Так точно, сэр, - тем не менее четко ответил он.

   - Ну так, думаю, пришло время заканчивать эти игры в милую семейку и начать использовать девицу по прямому назначению! Мне всегда казалась крайне глупой эта ваша затея с выращиванием подобного создания в домашних условиях. Но раз прежнее руководство базы было не против...

   - Господин полковник, данное решение имело под собой строго практическое обоснование. Вы ведь знаете, какова смертность среди этих ублюдков, особенно в пору полового созревания.

   - Да уж. Эти адские детки реально рвут друг другу глотки, пока не научатся справляться со своим гневом и не установят свою долбаную иерархию!

   - Вот именно. А те способности, что уже в раннем возрасте проявила Эмма, совершенно уникальны. Нам пока не попадался никто с подобным набором качеств. Вот и было принято решение растить девочку отдельно от всего этого стада бесноватых, чтобы просто сохранить её для дальнейшего использования. И нужно отметить еще один немаловажный момент. Этого ребенка никогда нельзя было удержать там, где ей быть не хотелось. Так что требовался особый подход.

   - Ладно-ладно, я понял, что все ваши действия были оправданы, Лейн.

   - Абсолютно. К тому же я весьма тщательно занимался её воспитанием и созданием у неё правильного мировоззрения и образа врага. Да и её физической и военной подготовкой я могу вполне гордиться.

   - Но как бы там ни было, подполковник, время игр прошло. Девчонка должна переселиться на базу и начать уже делать хоть что-то, чтобы оправдать затраченные на неё ресурсы. Так что прямо завтра она должна прибыть в распоряжение майора Дейо.

   - Слушаюсь! – отчеканил мужчина с каменным лицом, пряча глубоко внутри панику. Он всегда знал, что этот день наступит. Только почему он пришёл так скоро?

   Девушка последний раз оглядела безликую комнату, в которой провела столько лет своей жизни. Односпальная жесткая койка, серые невзрачные стены, одно узкое и высокое, как бойница, окно, деревянное распятье над постелью. Маленькая тумба, в которой еще недавно хранились все её небогатые пожитки, с легкостью уместившиеся теперь в рюкзаке, висевшем на плече. Ничего, что бы указывало на то, что эта комната принадлежала именно ей большую часть её осмысленной жизни. Но это был единственный дом, который у неё был, кроме приюта. Другого она не знала, и покидать, хоть и холодную, но привычную обстановку было немного страшно. Да, она понимала, что пришло время двигаться дальше, пора стать взрослой и начать, наконец, приносить реальную пользу, оправдывая ту заботу и усилия, что были в неё вложены.

   - Эмма, на выход! - резкий окрик заставил её вздрогнуть. - Девочка, пора!

   - Да, отец, я знаю, - покорно откликнулась она и вышла из комнаты.

   В коридоре её ждал крупный мужчина в форме насыщенного синего цвета с большими серебряными нашивками. Такая же скоро должна быть и у неё, только серебра намного меньше. Его еще заслужить нужно, а это не будет легко. Но она готова пытаться, ведь не зря же отец лично тренировал её каждый божий день в любую погоду все эти годы. Из всех детей, что он мог взять в свой дом, он выбрал именно её. Потому что верил, что она станет лучшей. И все эти годы она старалась ни в чем не разочаровывать родителя. И впредь тоже собиралась делать так, чтобы он мог ею гордиться. Просто теперь она выросла, и пришло время ей выйти во взрослую жизнь и добиваться всего самой.

   - Ты все собрала? - мужчина смотрел на неё тяжелым, изучающим взглядом. Он всегда так смотрел, и Эмма немного робела, хоть и привыкла со временем.

   - Да, все, - что ей, собственно, собирать? Предметы личной гигиены, несколько смен нижнего белья и пара маек и штанов. Все остальное имущество на ней.

   - Таблетки не забыла? – уточнил мужчина.

   - Нет.

   - Ну, тогда давай выезжать.

   Всю дорогу Эмма осторожно косилась на отца, но он с невозмутимым лицом следил за дорогой. Она украдкой в очередной раз залюбовалась его жестким профилем и прищуром цепких глаз. Он был не красавцем, но именно таким, каким в её понимании и следовало быть мужчине.

   Дорога ей была давно известна, они сотни раз уже ездили в учебку. Только в этот раз она ехала в один конец. Теперь ей предстоит жить в общаге с остальными бойцами, и её ждут реальные задания, а не имитации и тренировки. Все внутри сжималось от нетерпения сделать, наконец, что-то стоящее, что заставит отца гордиться ею. Но при этом и скручивалось тошнотворным узлом в страхе не справиться и разочаровать его.

   Они въехали через КПП на территорию базы. Эмма выбралась из машины и взяла пластиковую индивидуальную карту из рук отца.

   - Отправляйся с богом, дорогая, - сухо сказал мужчина. - Ровно через пятнадцать минут ты должна прибыть в распоряжение майора Дейо.

   - Слушаюсь, сэр, - кивнула Эмма, вытягиваясь перед ним. Здесь он больше не её отец, а суровый, внушающий всем трепет командир.

   - Не опозорь меня, - еще жестче напутствовал мужчина.

   - Буду стараться изо всех сил, сэр.

   - Я ведь не должен напоминать тебе правило об использовании имени? - густые брови сошлись на переносице.

   - Нет, сэр.

   Девушка уже почти развернулась, когда мужчина окликнул её.

   - Эмма, детка...

   - Да, отец? – на лице сурового военного отразилась внутренняя борьба, но затем оно снова стало нечитаемым.

   - Береги себя. Отправляйся.

   Эмма, взглянув последний раз в лицо единственному близкому человеку, которого она знала, резко развернулась на широких каблуках своих армейских ботинок и порысила в сторону основного корпуса.

ГЛАВА 1

Влетев внутрь, она промчалась по коридорам к кабинету своего командира и постучала в тонкую стандартную дверь.

   - Войдите! - гаркнул голос с той стороны.

   Эмма вошла внутрь и вытянулась перед сидящим за столом широкоплечим мужчиной в форме такого же цвета, как у её отца.

   - Боец Джимми прибыла в ваше распоряжение, сэр! – она шагнула к столу и протянула ему индивидуальную карту. Конечно, майор Дейо прекрасно знал, кто она, но формальности стоило соблюдать.

   Мужчина только коротко кивнул ей и приложил кусок пластика к сканеру на своем столе, одновременно и регистрируя факт её прибытия и скачивая всю инфу о ней в служебный файл.

   Вернув карту, он поднялся из-за стола, оказавшись выше Эммы почти на голову.

   - Добро пожаловать. Твоя комната номер 243. Отнеси быстро вещи. Построение твоего подразделения в главной тренажерке ровно через пятнадцать минут. Форму и все необходимое получишь после обеда. Не опаздывай.

   - Не опоздаю, сэр, - Эмма развернулась уйти.

   - Эй, Джимми! - окликнул он её. - Ты же отдаешь себе отчет, что легко тебе не будет? Многие бойцы постараются задирать тебя из-за отца.

   - Я это понимаю, сэр.

   - Ты уверена, что сможешь постоять за себя?

   - Абсолютно, - ведь не зря же она тренировалась сутками напролет в любую погоду столько лет.

   - Мне не нужны открытые конфликты в подразделении. Можешь ставить на место тех, кто будет зарываться, но сама уж постарайся не провоцировать их. И знай, что когда ты не на задании, можешь рассчитывать только на себя.

   Эмма удивленно моргнула. Она никогда ни с кем не вступала в конфликты. Хотя, может, было не с кем. Здесь, в учебке, она только тренировалась и проводила симуляционные бои, а дома просто не было никого, с кем можно было бы затеять ссору. Они жили с отцом одни. А больше она нигде и не бывала.

   - Я все поняла. Буду стараться не подводить вас.

   В главной тренажерке она оказалась раньше всех. Все здесь было ей знакомо. И в то же время сегодня все было другим. Ведь теперь её жизнь изменилась. Звук тяжелых шагов в окованных железом ботинках привлек её внимание ко входу. В зал вальяжной походкой ввалились два здоровенных бойца. Они были похожи, как две капли воды. Только метки, указывающие на их происхождение, разнились, но не сильно. Эмма знала о них. Близнецы Брант и Сидда. Конечно, это были не настоящие их имена. Настоящими пользоваться было не принято, даже более того - знание чужого имени давало власть над его владельцем. Просить назвать его было верхом неприличия, как, впрочем, и впрямую интересоваться, какой же из демонов даже предположительно был родителем каждого из бойцов.

   - Посмотрите, кто тут у нас! - ухмыльнулся Брант или Сидда. Эмма так пока и не научилась их различать.

   - Надо же, домашнюю пичужку, наконец, решили пнуть под зад в свободный полет? - поддержал его второй.

   Эмма опустила глаза, не желая провоцировать братцев прямым взглядом.

   - Что, папашка больше не хочет нянчиться с таким бесполезным созданием, как ты? И что теперь? Только не говори, что это нашему подразделению так свезло, и нам досталась «честь» возиться с тобой.

   - Именно так, - спокойно ответила Эмма.

   - Ну и зачем ты нам такая мелкая нужна? Хотя погоди! Я знаю, как можно приспособить тебя с пользой! Ну, это только при условии, что у тебя здоровья хватит наши аппетиты выдерживать, - близнецы похабно заржали. - Мы такие горячие и ненасытные парни, пичужка. Особенно после заданий! И очень любим делить одну шлюшку на двоих. Жаль только, что на повтор они никогда не соглашаются.

   Мужчины продолжали скалиться и отпускать пошлые шутки, но ближе не подходили, и Эмма их игнорировала, наблюдая за входом. Следующей в тренажерке появилась темнокожая девушка. Очень высокая, почти одного роста с близнецами, но при этом чрезвычайно грациозная и гибкая, словно змея, и даже на первый взгляд такая же смертельно опасная. Эмма никогда раньше не видела её вблизи, но знала её псевдоним – Пич ("алмазная" - одно их наречий Ганы, Африка). Теперь, рассматривая девушку ближе, Эмма поняла, почему её так окрестили. На фоне темной, как эбеновое дерево, кожи её лица двумя ослепительными звездами выделялись сверкающие, яркие глаза с совершенно прозрачной радужкой. Когда она уставилась прямо на Эмму, мурашки пробежали по спине.

   - О, Пич, глянь, что к нашему берегу прибило! - рявкнул один из братцев. - Урвет у тебя теперь лучших самцов. На большее то она и не пригодна. Но ты не переживай, даже если остальные к ней переметнутся, у тебя всегда есть мы.

   - Захлопни хлебало, Брант, - равнодушным тоном ответила девушка. - С теми усохшими стручками, что вы называете своими членами, я бы вообще не рисковала снимать штаны, а просто тихонько удавилась бы с горя.

   - Сучка похотливая! - беззлобно огрызнулся Брант.

   - Гребаные дрочеры! - вяло отмахнулась Пич, подошла ближе к Эмме и подмигнула. - Не обращай внимания на этих соплежуев языкатых. Они не достойны внимания девушки, желающей испытать в постели хоть слабенький оргазм!

   Эмма слегка улыбнулась Пич и кивнула, стараясь скрыть, что эта тема её сильно смущает. Но показывать это нельзя ни в коем случае, иначе за твою слабость ухватятся и будут бить уже целенаправленно. Так что, хоть о физиологической стороне отношений мужчин и женщин, то бишь сексе, она знала только теоретически, показывать этого не собиралась.

   - Так что, тебя, и правда, к нам определили? - поинтересовалась Пич.

   - Так точно, - сухо ответила Эмма.

   - Ну и прекрасно! Наконец рядом будет пахнуть не только хреновым тестостероном, потом и вонючими носками! - Пич бросила презрительный взгляд на близнецов.

   - Эй! - возмущенно завопили оба брата. - Кого это ты назвала вонючками, шлюшка ненасытная?!

   - Да вас, кого же еще, от вас и по-отдельности после задания несет, как из демоновой задницы, а уж в стерео эффекте вообще жесть.

   - Ну, лучше уж так, чем как от некоторых каждое утро спермой разит, дышать в душевой невозможно. Причем все время разной, - не остались в долгу мужчины.

   - Вот уж не знала, что вы такие эксперты в вопросе того, как пахнет чужая сперма. Большой опыт? Для меня все жеребцы пахнут одинаково, лишь бы были достаточно выносливы для долгой скачки, - презрительно фыркнула Пич. - Вы бы так не принюхивались, неудачники. Вашей-то от меня никогда не пахло и не будет. Я из жалости не трахаюсь.

   Эмма с самого детства бывала в учебке и знала, что подобное общение между бойцами - норма. Тому, кого можно задеть и обидеть простым грязным трепом, тут просто не место. Ему даже до реального боя дойти не случится – просто заклюют насмерть. А изощренные оскорбления с сексуальным подтекстом, которые она наблюдала сейчас, это даже скорее выражение некой любви и привязанности между теми, кто давно служит плечом к плечу. Нужно признать, что у всех, кто находился здесь, уровень естественной агрессивности гораздо выше, чем у большинства простых людей. Способов расходовать её было немного – реальная драка, секс, изматывающие тренировки или на самый крайний случай хотя бы вот такие перепалки, снижающие градус кипящего в каждом бойце природного гнева. Так, по крайней мере, Эмме объяснял отец. Так что ей стоило привыкнуть к похабным высказываниям и попыткам зацепить её по поводу и без. Она считала себя готовой ко всему. Ведь если у неё и не было хорошо подвешенного острого языка, как у Пич, то всегда можно просто игнорировать все скабрезности. И к тому же умение огрызаться просто дело практики.

   Появление в этот момент в тренажерке еще двоих мужчин прервало этот утренний обмен взаимными любезностями.

   - Ну вот и Сеймас с Киросом, так что все в сборе, - прервавшись, сообщила Пич.

   Эмма заметила, что с появлением новых персонажей Пич словно изменилась. Выпрямилась, принимая более соблазнительную позу. Так, словно то, как она выглядит при этих двоих, для нее было важно, в отличии от того, как предстать перед близнецами. Наверное, так ведут себя женщины, когда на горизонте замаячит кто-то, кто им не безразличен.

   Повернувшись к вновь прибывшим, Эмма внутренне сжалась.

   Сеймас был настоящим гигантом. На его фоне даже здоровенные близнецы казались практически Дюймовочками, а уж Эмма вообще была едва ли не вдвое его ниже. Она очень часто видела его раньше, когда отец привозил её для тренировок. Точнее будет сказать, этот мужчина возникал то там, то тут, стоило ей появиться на базе. Так было еще с тех времен, когда она была совсем девчонкой, а он – крупным подростком с порывистыми движениями. Пожалуй, не было ни единого раза, когда она показывалась здесь, чтобы Сеймас не возникал в зоне видимости. И со временем Эмма стала даже ждать этих мгновений и волноваться, предвкушая их. Сердце почему-то начинало как-то странно ускоряться, стоило мужчине мелькнуть неподалеку. На самом деле Эмма никогда даже не рассматривала его пристально. Не было возможности, да и устрашающий вид самого Сеймаса не способствовал праздному разглядыванию. Так что сейчас Эмма впервые оказалась к нему так близко и вынуждена была глядеть прямо на него. Черты его лица были резкими, немного грубоватыми и наполненными некой свирепостью и дикостью, которую не скроешь никаким милым выражением лица. Впрочем, когда он уставился на Эмму, она сильно засомневалась, а имеет ли вообще этот гигант представление, как быть милым или хотя бы улыбаться? Мужчина был обрит практически наголо, но едва заметные корни волос и густые черные брови и ресницы указывали на то, что он брюнет. Остановив на Эмме взгляд глубоко посаженных темно-карих глаз, он несколько раз прошелся по ней сверху до низу, словно пытаясь найти хоть что-то стоящее. А потом слегка скривился, будто поиск так и не увенчался успехом. Как ни странно, Эмме стало чуточку обидно от такой реакции.

   Второй мужчина, Кирос, был полной противоположностью и Сеймасу, и обоим близнецам. Это был блондин, на полголовы выше самой Эммы, сложенный скорее изящно, чем мощно. При взгляде на его лицо и гибкое, словно жидкость, тело приходило почему-то только одно определение. Ослепительный. Именно таким он и был. Потрясающе, просто-таки рафинированно красивым. Причем той красотой, что притягивает все возрасты и оба пола. Он-то обласкал Эмму совершенно плотоядным взглядом и, подняв глаза, искушающе улыбнулся. И она улыбнулась в ответ раньше, чем поняла, что делает.

   - Эй! – довольно ощутимо ткнула её в бок Пич. - Не ведись на улыбочки этого засранца! И не смотри ему пристально в глаза! Иначе и понять ничего не успеешь, как он поимеет тебя и, может, и с товарищами поделится!

   - Пич, разве обязательно быть постоянно такой редкостной сучкой и всем все обламывать? – голос Кироса был таким же обворожительно сладким, как и весь его облик.

   - Да ладно, засранец! Все знают, что ты больше любишь смотреть, как это делают другие, чем потеть самому! – презрительно фыркнула девушка.

   - Не слушай эту стерву, красавица! – промурлыкал Кирос, подходя ближе. - Таким сокровищем, как ты, я не стал бы делиться.

   И он снова греховно улыбнулся Эмме. Но в этот раз на неё больше не подействовало его обаяние. Предупреждение Пич правильно сработало, и теперь Эмма была начеку. Поэтому, когда Кирос подступил к ней вплотную, она вся внутренне напряглась, готовясь отразить нападение в какой бы форме оно ни было. Красавчик же наклонился к самому её лицу и втянул воздух.

   - Ты так сладенько пахнешь. Как шоколад и мята, - сексуально прошептал он. - Так и хочется откусить от тебя кусочек. Ты ведь мне позволишь?

   Эмма только собралась послать его, как громкий, грубый голос опередил её.

   - Отвали от неё, Кирос! – рявкнул Сеймас.

   Блондин тут же шагнул в сторону, открывая Эмме вид на громилу за своей спиной. И выражение лица у него было абсолютно не дружелюбное.

   - Какого черта ты тут делаешь вообще? – раздраженно спросил у неё Сеймас.

   - Она теперь в нашем подразделении, - ответила за Эмму Пич.

   - Да, Сейм, - подали голос близнецы. - Прикинь, какая засада! Теперь придется подкидываться с этой мелочью! Будем теперь не задания выполнять, а за её задницей присматривать.

   На лице Сеймаса отразилось сначала непонимание, потом растерянность, и даже на краткий момент паника блеснула в его глазах, которые он не сводил с Эммы. А потом он буквально оскалился в гневе.

   - Это правда? – прорычал он.

   - Так точно, - четко ответила Эмма. - И за мной не надо присматривать. Я прекрасно подготовлена и не нуждаюсь ни в чьей опеке.

   На её заявление близнецы ответили громким смехом, а Кирос и Пич – широкими улыбками. И только Сеймас продолжал смотреть на неё так, словно она враг номер один.

   В этот момент в тренажерку вошёл майор Дейо, и все мгновенно построились, вытягиваясь перед старшим по званию.

   - Вольно. День добрый, бойцы. Что, уже познакомились с пополнением? Позвольте представить официально. Боец Джимми. С этого дня она постоянный член команды, так что просьба особо не хамить и даже попытаться максимально сблизиться, так как вам работать вместе. Кирос, тебя вариант со сближением не касается! Даже скорее, наоборот.

   Блондин криво ухмыльнулся и снова прошелся по телу Эммы горячим взглядом.

   - Майор, разрешите обратиться? - прогромыхал Сеймас.

   - Валяй.

   - Я считаю, что пребывание в моей группе данного бойца совершенно неприемлемо. Нам ни хрена не нужен такой балласт, - жестко припечатал мужчина. Эмме было обидно услышать, что её считают обузой, но она сумела сохранить невозмутимое выражение лица.

   - Лейтенант Сеймас, ну, допустим, не вам это решать. Должен вам заметить, что, несмотря на то, что боец Джимми не обучалась вместе со всеми на базе, уровень её подготовки весьма и весьма высок.

   - Ну да, папина любимица, - прошипел один из братьев.

   - Решение о зачислении нового бойца в вашу группу уже принято, и отменять его никто не собирается. Поэтому учитесь работать вместе. А если вы, лейтенант, обнаружите в навыках Джимми недостатки, то у вас есть право их устранить. Отныне она ваша подчиненная, и вы определяете её нагрузки. Сегодня у вас нет заданий, так что просто тренируйтесь в привычном объеме, а вечером увольнительная в город. Лейтенант Сеймас, зайдите прямо сейчас в мой кабинет. Все остальные - приступайте.

   Майор Дейо развернулся и покинул тренажерку так же стремительно, как и появился. Сеймас же, прежде чем уйти, одарил Эмму таким взглядом, что холодные мурашки промчались по ее спине. Этот взгляд явно не обещал ей легкой жизни. Но ведь она на неё и не рассчитывала, верно?

   - Пипец тебе, пичужка! – ухмыльнулся один из близнецов.

   - Ага! – поддержал второй. - Сейм тебя теперь сожрет без соли!

   - Хорош пугать девчонку, м*дозвоны-переростки! – рыкнула Пич. - Не такой уж Сейм и зверюга!

   - Такой-такой, маленькая птичка, - с улыбкой пропел Кирос. - Но ты держись ко мне поближе, а еще лучше прямо за меня, я тебя прикрою!

   - Я его не боюсь! - упрямо сказала Эмма. - И мне не нужна ничья помощь!

   - А вот это ты зря, карамелька. Но для тебя мое предложение всегда в силе.

   - Отвали, Кирос! Майор тебе ясно сказал по поводу твоих фокусов! - недовольно уставилась на него Пич.

   - Он сказал, что я не могу приставать к Джимми. А вот о том, что она сама не может стать ко мне чуточку ближе, ничего не прозвучало! - легкомысленно заявил блондин.

   - Боже, ты такой придурок и никогда уже не изменишься!

   - А зачем менять совершенство?

   - Джимми, хватит слушать это трепло! Пойдем на тренажеры. Если Сейм вернется и увидит, что ты прохлаждаешься, он явно не похвалит тебя.

ГЛАВА 2.

- Дверь закрой, Сейм, и сядь, - отдал распоряжение майор Дейо, как только Сеймас буквально ворвался в его кабинет. - И прежде чем ты начнешь мне тут втирать, осознай, что решение по поводу Джимми никто менять не собирается, и прочти вот это.

   Майор сунул в руки мужчине тонкий гибкий лист электронного носителя. Сеймас, гневно выдохнув, все же подчинился и погрузился в чтение. Спустя некоторое время поднял глаза и, насупившись, посмотрел на командира.

   - Кто же она на самом деле, черт возьми? – спросил он.

   - Ну, возможно, доподлинно мы этого никогда и не узнаем. Но для нас с тобой вопрос её происхождения не столь важен. Пусть над этим научный отдел кумекает. Нам нужно понять, как с максимальной пользой можно применить её способности, и выяснить их предел, а так же есть ли перспектива их развития. Короче, приказ с самого верха однозначен. Девчонку нужно либо использовать, либо устранить. Просто сказать: «Птичка, лети!» и отпустить её в мир с такими возможностями мы не можем.

   Сеймас усмехнулся. Как будто отсюда вообще хоть когда-то кого-то выпускали, кроме как на тот свет или на внушающий ему ужас подземный научный уровень. Другие этого не знали. Все они в большинстве своем верили, что, когда придет срок, они однажды покинут службу и начнут другую жизнь. Как обычные люди, которых они постоянно видели во время увольнительных или сталкивались на заданиях, вытаскивая их из неприятностей. Но он еще ребенком случайно узнал правду. Никакого счастливого конца не будет. Но говорить об этом никому не собирался.

   - Так выходит, что вся эта байда с её удочерением просто придумана, чтобы сделать её послушной?

   Мужчина и сам не понимал, почему это показалось ему таким отвратительным.

   Все они, еще в раннем детстве отобранные для этого экспериментального подразделения, были сиротами, «государственными детками». И как все сироты, само собой, любой из них, будучи ребенком, мечтал, что однажды случится чудо, и откуда ни возьмись появятся родители и заберут их отсюда. И будут любить, заботиться и позволят полюбить себя в ответ и уже никогда никуда не исчезнут. С возрастом мечты выцветали и теряли краски, а потом и вовсе исчезали, выветриваясь из снов и фантазий суховеем каждодневной обыденности. Они привыкали к мысли, что у них никогда не будет семей и теряли за ненадобностью способность и желание кого-то любить. Те же, кто не сумел приспособиться, просто однажды исчезали. Погибали в жестоких разборках между собой или подставлялись на первых же заданиях, или, дойдя до нервных срывов, растворялись в недрах подземного этажа. И Сеймас давно к этому привык, воспринимая как само собой разумеющееся. Так почему же мысль о том, что с этой дерзкой малявкой играли в семью только для того, чтобы создать невидимый ошейник и самую крепкую в мире цепь и внушить нужный взгляд на мир, бесила его? Какое ему до этого дело?

   Просто он видел, как девчонка всегда смотрела на подпола Лейна, когда тот привозил её на базу для тренировок. Это была преданность, восхищение и настоящая дочерняя любовь. Абсолютно точно для неё это было по-настоящему. И одно время он завидовал ей и даже испытывал неприязнь, не понимая, чем эта недомерочная девчонка лучше любого из них. Подглядывая за Лейном и его «дочерью», он испытывал приступы зависти и злости, считая, что жизнь несправедлива. Со временем привычка наблюдать за этой девчонкой, хоть издали, в каждое её появление, стала какой-то необходимостью, сродни зависимости. Каждый раз, когда джип подполковника Лейна показывался на территории, Сеймас гадал, выскочит ли из него эта мелкая пичуга. И когда её не оказывалось, разочарование разливалась по всему и делало день паршивым. С того времени он повзрослел и поумнел и больше не искал в жизни справедливости и особого смысла. А появления на базе дочки подпола отмечал уже скорее по привычке.

   - Ну согласись, это была блестящая идея, - вырвал Сеймаса из размышлений Дейо. – Потому как ты еще удержишь на месте ребенка, для которого не существует закрытых дверей или замков, кроме как внушив, что его любят именно здесь? К тому же ты ведь помнишь, какими вы все были отморозками, пока росли тут? С момента как большинство из вас достигли подросткового возраста, база, а в особенности общага, превратилась в хренов филиал ада. А как ни крути, несмотря на её способности, Джимми не сравнится ни с кем из вас в физической силе, скорости и степени агрессии. Ты же читал файл. Физически она только немного превосходит обычного человека, да и то в основном потому, что Лейн муштровал её нещадно все эти годы. Вы бы смели и растоптали её тут. К тому же она гораздо младше большинства из вас. Так что растить её на базе было без вариантов.

   Да уж, что было, то было. В те годы они представляли из себя взрывную смесь из гнева, похоти и жажды самоутвердиться среди ровесников. Драки и дикие оргии были нормальным времяпрепровождением тогда. И командиры никогда не лезли в это, особенно по ночам. Им просто позволяли грызть друг другу глотки и трахаться, как безумным, спокойно наблюдая за тем, как выстраивается естественная иерархия и сбиваются крепкие стайки в общей массе. Исходя из этого, их потом и формировали в боевые группы. Они были чертовым военным экспериментом, и всем было глубоко наплевать, сколько доживет до конечного результата, главное, чтобы были максимально эффективны и управляемы, когда их станут использовать по назначению.

   - Пожалуй, что так, - нехотя согласился Сеймас. - Тут ей было бы выжить невозможно. Но все равно я не понимаю, почему её определили именно в мою группу?

   - Потому что вы признаны лучшими, Сейм. И решено, что пора вас переводить из разряда обычной штурмовой группы на более сложные задания. И для этого способности Джимми будут просто необходимы.

   - Вот значит как? Мы что, должны будем стать долбаной группой нянек для этой высокоценной мелочи? – ноздри мужчины гневно дернулись, а взгляд опять стал злым.

   - Можешь воспринимать и так. Пока Джимми не признают бесполезной для наших целей, она является самым ценным членом твоей группы. И каждый из вас обязан следить за сохранностью её, как объекта внимания командования. И это ты должен довести до сознания каждого своего подчиненного. Но так, чтобы сама девчонка была не в курсе. По крайней мере, пока. Также любые сведения о Джимми являются строго секретными и для всех остальных ваших сослуживцев. Задание понятно?

   - Да, сэр, - порывисто поднялся Сеймас. - Девка должна быть жива и здорова, даже если любому из нас придется для этого рисковать своей задницей. Могу я идти?

   Дейо пристально посмотрел в лицо Сеймаса, стараясь рассмотреть за каменным выражением истинные чувства.

   - Не так быстро, сынок, - Сеймас слегка вздрогнул от такого обращения.

   - Не понимаю, почему ты так злишься-то? Джимми изменит вашу жизнь и поставит вас над другими бойцами. Неужели тебя не радует подобное?

   Сеймас смотрел прямо перед собой, и лишь резкое движение его горла выдало эмоции.

   - Мне казалось, что ты будешь рад тому, что теперь ваша группа будет на особом положении, - вкрадчиво сказал майор.

   - Вы ошиблись, сэр. Я точно не рад, - отчеканил Сеймас, так и не глядя на командира.

   - Можешь сказать, почему?

   - Потому, что если кто-то из нас облажается и его прикончат, никто не станет убиваться, и его просто заменят новым бойцом. А если мы потеряем эту папину дочку, то что сделают с моими людьми и со мной?

   - Не готов к ответственности?

   - Я готов. Но беру ведь я её не только на себя, но и на всю мою группу. Нужно ли это им?

   - Ты их командир, и твоя обязанность донести до них все правильно. Я знаю, ты справишься, Сейм. И вообще мне раньше казалось, что эта девчонка тебе нравится. Я же видел, что ты на неё посматривал раньше.

   - Может и так, сэр. Но совсем не по той причине, о которой вы думаете. Я никогда не говорил, что она нравится мне, сэр.

   - Ну, тогда бы ты просто мог быть достаточно терпеливым с ней? Я не прошу тебя подтирать ей зад и читать сказки на ночь. Просто сделай так, чтобы она выживала на заданиях.

   Щека у Сеймаса дернулась, и он резко сглотнул.

   - Если таков приказ, я его выполню.

   - Да, лейтенант, приказ именно такой.

   Сеймас, наконец, повернулся к майору и посмотрел прямо в глаза с непроницаемым лицом.

   - Я могу идти, сэр?

   - Идите, лейтенант Сеймас, - хмыкнул Дейо.

   Сеймас, не мешкая ни секунды, покинул кабинет, а майор еще некоторое время сидел, уткнувшись взглядом в закрывшуюся дверь.

   Но стоило лейтенанту пройти буквально десяток метров по коридору, как в его конце замаячил силуэт в бледно-голубой форме научного отдела. Сеймас сразу узнал его руководителя – полковника Ранзони. Одного из немногих, от кого даже у него были мурашки по коже. Ему всегда казалось, что этот мелкий ублюдок смотрит на каждого из них, препарируя и расчленяя взглядом. Словно они и не люди вовсе, а просто хреновы лабораторные крысы.

   - Лейтенант, могу я попросить вас задержаться на пару минут для личной беседы? – Сеймас едва сдержал усмешку. Как будто он, и вправду, мог отказаться.

   Жестом полковник предложил ему войти в кабинет.

   - Я думаю, вы поняли, что разговор пойдет о новом члене вашей группы.

   Сейм просто молча смотрел на мужчину, ожидая продолжения.

   - Думаю, вы поняли, что Джимми является уникальной особью, - ну да не личностью, а особью, словно животное. - И мы весьма заинтересованы в том, чтобы в будущем… гм… иметь больше таких же, как она.

   Что это, черт возьми, должно значить? Они хотели разводить её, как племенную скотину? Клубок желчи подкатил к его горлу, и Сеймас сжал зубы, чтобы не послать этого урода куда подальше.

   - К сожалению, по сей день ее анализы крови показывает полную стерильность. У нас масса предположений, почему так может быть. Возможно, она взрослеет медленнее других. Или, допустим, её репродуктивная система просыпается только в присутствии партнера с определенным набором качеств. Или у неё вообще, как у некоторых, возможно воспроизведение только с одним единственным сам... мужчиной? Мы пока не знаем этого. Но есть большая вероятность того, что, как у многих изученных нами видов демонов, при первом же сексуальном контакте происходит некий процесс «запечатления» ДНК партнера, и потомство будет возможно получить только с ним. В любом случае у меня есть для вас отдельное поручение… ну, скажем так, проследить за контактами Джимми. А точнее, за тем, чтобы их пока не было без нашего контроля. Ну, мало ли, может, теперь, когда она будет находиться среди такого количества особей противоположного пола, её гормональная система активизируется. Короче, мы бы не хотели нарушать чистоту эксперимента. Нам не нужны бесконтрольные… связи в её случае. Но мы очень хотели бы знать, если она проявит к кому-то устойчивый интерес. Ведь это может значить, что найден подходящий партнер. Я вижу, что вас не слишком радует её появление в вашей группе, так как физически она слабое звено. Так что, думаю, и в ваших интересах наблюдать за этой девчонкой внимательней. Ведь тогда я смогу просто избавить вас от её присутствия, забрав в мой отдел.

   Сеймас буквально содрогнулся при мысли, что ждет Джимми, если её спустят на этот подземный этаж, с которого никто еще не возвращался назад. Её наверняка посадят в клетку до конца дней и будут использовать для бесчеловечных опытов по разведению редчайшего вида. И он считал, что их жизнь хренова? Но что он может сделать с этим? Да и его ли это дело по большому счету? Гнев и внутренний протест с каждым словом полковника заполнял разум Сейма.

   - Ну, и что вы от меня хотите, полковник? Чтобы я стал её долбаной дуэньей и стерег её честь днём и ночью? – прорычал он.

   - Мы обсудим этот вопрос позже, лейтенант. А сейчас просто будьте бдительны и считайте это дополнением к вашему основному заданию.

   - Слушаюсь, сэр!

***

- Вернулся-то наш Сейм, похоже, еще злее, чем уходил, - хмыкнул лежащий со штангой у груди Сидда около часа спустя.

   Эмма посмотрела на стремительно приближавшегося здоровенного мужчину и заметила направленный на неё тяжелый взгляд. Не прерываясь, она продолжила работать над мышцами рук и плечевого пояса.

   - Джимми, ко мне, - грубо скомандовал Сеймас, подойдя ближе.

   Эмма подчинилась и замерла прямо перед ним, глядя снизу-вверх.

   - Я хочу оценить степень твоей боевой подготовки. Для этого сейчас будешь спарринговаться с остальными.

   - Чур, я первый, - вскочил со скамьи для пресса Кирос.

   - Кир, отвали! С тобой она вообще взаимодействовать не будет. Джимми, ты держишься как можно дальше от Кироса. Кир, ты тоже не приближаешься к ней, не прикасаешься и не делаешь ничего из своей обычной хрени. И это, мать его, приказ! Все ясно?

   - Да, сэр, - четко ответила Эмма.

   - Слушаюсь, - недовольно протянул красавчик и сверкнул на Сеймаса упрекающим взглядом.

   - Пич! - окликнул Сеймас и мотнул головой в сторону стоящей Эммы.

   - Не бойся, детка, я тебя не сильно помну, - усмехнулась темнокожая девушка, направляясь к противнице и грациозно разминая руки.

   - Бьетесь в полную человеческую силу, исключая только смертельные приемы, - отдал приказ лейтенант, и Эмма приготовилась.

   Атака Пич была молниеносной, как бросок черной мамбы, и только предельная собранность Эммы позволила ей избежать мгновенного нокаутирования. Пич была гораздо выше и крупнее и обладала более длинными руками и ногами, что делало положение Эммы весьма невыгодным. Но однако же всю свою жизнь из-за собственного небольшого роста она была вынуждена тренироваться и выдерживать учебные бои с противниками больше и тяжелее себя и давно научилась использовать их якобы преимущество против них же. Поэтому, когда следующий выпад привел к тому, что Пич оказалась на полу, это вызвало удивленные возгласы у Кироса и близнецов. Сеймас же наблюдал за происходящим с каменным лицом, тщательно отслеживая каждое движение.

   - Ах ты, маленькая хитрая сучка! - Пич выглядела разозленной, моментально оказываясь на ногах.

   Она атаковала снова, но Эмма и в этот раз была готова, и теперь уже Пич очутилась не просто лежащей лицом вниз, но Эмма заломила её руку назад, усевшись на её спине. Впрочем, она тут же отскочила в сторону.

   - Я тебя убью… - зашипела Пич, плавно поднялась и оскалилась. Эмма содрогнулась, увидев, как из-под верхней губы противницы появились немаленькие изогнутые клыки, а лицо и все тело стали меняться, становясь больше похожим на змеиное. Смазанной черной молнией Пич буквально выстрелила в сторону Эммы, но в самый последний момент была остановлена возникшим как из ниоткуда Сеймасом.

   - Я сказал, что вы бьетесь в полную человеческую силу! – прорычал он в лицо разъяренной Пич.

   Она зашипела в ответ, но тут же отступила. Буквально через несколько вдохов она вернулась к самообладанию и нормальному внешнему виду.

   - Прости, Сейм, не сдержалась, - пробормотала она и, повернувшись к Эмме, абсолютно беззаботно улыбнулась. - Извини, подружка. Чет меня переклинило. Меня реально никто так офигенски уже года три не ронял, кроме Сейма. Ты крута, даром, что мелкая. Так что сорвалась. Я бы тебя все равно не убила бы. Наверное. Мир?

   И Пич с ухмылкой протянула узкую ладонь Эмме. Та кивнула и пожала её.

   - Брант, Сидда, давайте вы, проверьте оборону Джимми против двух противников, - скомандовал Сейм.

   Привычные похабные ухмылки стерлись с лиц близнецов, и они, двигаясь как пара хищников на охоте, закружились вокруг Эммы.

   - Ну что, пичужка, дашь нам тебя чуток пощупать? - спросил её один из братьев, но на лице у него не было и следа прежней веселости и расслабленности.

   - Да что там щупать-то? – прожег прищуренным цепким взглядом второй. - Сисек нет, да и задницу хрен найдешь!

   Эмма прекрасно понимала, что этот призванный обидеть и отвлечь треп был совсем не случаен, и поэтому не пропустила первый выпад одного их близнецов, хотя за мгновение до этого он казался совершенно расслабленным.

   - Да черт с ними, с сиськами, - при этом произнес он. - Ты на её рот посмотри! Я уже прямо представляю его скользящим по моему члену. Порадуешь дядю минетом, а, пичужка?

   Эмма заставила себя отключиться от слов противников, превратив это просто в некий «белый шум» у себя в голове, и сфокусировалась полностью на языке их тел. Почти пятнадцать минут ей удавалось держать их на расстоянии, ускользая от выпадов и захватов, но затем один из братьев все же достал Эмму. И хотя удар лишь вскользь задел её бок в районе печени, все равно она по достоинству оценила силу мужчин. Боль прошила насквозь, едва не вышибая обидные слёзы. Но это заставило Эмму больше сконцентрироваться, и через минуту мелькания и кружения ударивший её близнец поднимался с пола, сплевывая кровь с разбитых губ. Эмма выстояла еще около трех минут, но четко почувствовала, что долго ей не продержаться. Второй пропущенный удар в плечо практически «отсушил» её правую руку, и все, что она могла делать дальше - это просто уклоняться, не атакуя в ответ. Сеймас не останавливал бой, а сама она ни за что его не попросит, даже если в конце останется лежащей в луже собственной крови. Пот начал заливать глаза, и третий пропущенный выпад сбил с ног, почти заставив закричать. Перекатившись, Эмма ускользнула от захвата одного из братьев и, извернувшись, сделала подсечку другому. Взревев, он подорвался с пола, бросаясь на неё.

   - Достаточно – рявкнул Сеймас, и оба брата замерли, как роботы, которым отключили питание. - На сегодня ты свободна, Джимми.

   - А что, ты меня сам не будешь «отбивать»? - злость после боя еще не отпустила и говорила за неё.

   - У меня нет человеческой скорости, боец, так что поединок закончится не начавшись, - скривился Сеймас. - Свободна! Остальные остаются.

   Только покинув тренажерку и закрыв за собой дверь своего отсека, Эмма позволила себе застонать от боли. Не то чтобы за эти годы она не стала для неё обычным делом, просто близнецы, и вправду, были хороши в рукопашной и били, не делая для неё поблажек. В целом её первое столкновение с сослуживцами прошло довольно неплохо. Понятно, что первый день ни о чем не говорит, но она вполне могла ожидать и чего похуже. По крайней мере, взбесившаяся Пич хоть и желала её прикончить, в нормальном состоянии она, вроде, относилась к ней вполне благосклонно. А даже малейшая помощь от того, кто жил тут всегда, Эмме совсем не повредит. Тело после тренировки было мокрым от пота, и это напоминало еще об одной существенной проблеме. Душ. Он был в этой общаге общим для всех. Бойцы мылись так всегда и давно не придавали этому значения, но для неё это грозило стать очередным испытанием. Никогда ей не случалось раздеваться в присутствии посторонних, исключая, конечно, моменты медосмотра. И что еще хуже, ей не доводилось видеть полностью обнаженных мужчин. Сможет ли она вести себя совершенно невозмутимо, когда её будут окружать абсолютно голые здоровенные мужики и, возможно, станут пялиться и пытаться приставать и провоцировать её? Должна суметь. Ведь если они почувствуют её панику и заметят смущение, просто проходу потом не дадут. Насилия Эмма не опасалась, так как изнасилования были строгим табу среди бойцов. Несмотря на весьма свободные и даже распущенные взгляды касательно секса, принуждение абсолютно исключалось. Но вот провокации и дерзкие приставания были обычным делом. Но она же морально была готова, ведь правда?

   Собравшись с духом, она взяла чистую одежду и направилась в сторону душевых. В большом предбаннике по одной стене была масса крючков для одежды, по другой же находились длинные полки, забитые одинаковыми полотенцами синего цвета. Они немного отличались интенсивностью оттенков, что, видимо, говорило о том количестве стирок, через которое прошло каждое. В этот момент никого тут не было, но из самой душевой доносился шум льющейся воды, смех и обычные вялые перепалки бойцов. Руки у Эммы затряслись, когда она взялась за край своей футболки, и вдруг паника взяла на короткий миг верх. Она едва не решилась развернуться и сбежать, надеясь прийти ночью, когда все будут спать. Но в этот момент из душа вышел обнаженный мокрый мужчина и с любопытством уставился на неё. Эмма скользнула взглядом по его тренированному, мускулистому телу и резко вернулась к его глазам.

   - Надо же, кто у нас тут, - ухмыльнулся парень. - Ты помыться пришла, детка, или просто посмотреть?

   Эмма, решив игнорировать его, отвернулась и решительно стянула майку.

   - Эй, мелкая, а папаша-то в курсе, что ты тут заголяешься? Или просто хочешь развлечься по-быстрому, пока подпол занят?

   Голос теперь звучал прямо за спиной, но Эмма с каменным выражением лица продолжала раздеваться, надеясь, что не покраснеет и не выдаст, как её смущает стоящий прямо за спиной голый мужик.

   - Так и будешь молчать? – прошептал боец в самое ухо, обжигая дыханием.

   - Отвали от меня! Я такой же боец, как и ты, и имею право находиться здесь.

   - Такой же, как и я, детка, - рассмеялся парень. - Ты это скажи моему члену. Ему ты кажешься совсем не такой, как я!

   Эмма развернулась, практически уткнувшись в голую грудь парня. В её живот уперлось что-то твердое и горячее. Боец тут же обвил её талию своими нахальными ручищами и притиснул еще ближе.

   - Что, обойдемся без долгих прелюдий? – ухмыльнулся он.

   - Руки убери, иначе тебе больше никогда не понадобятся ни прелюдии, ни то, что за ними следует, - Эмма влила в свой голос максимум холода и ярости.

   - Сердитый маленький котеночек, - парень дунул ей в лицо и все же разжал руки. - Ладно, беги. Думаю, мы не последний раз видимся, раз ты теперь «такой же боец, как и я». И надеюсь, однажды ты окажешься посговорчивей и осчастливишь и меня, и мой член.

   - Даже не мечтай!

   Эмма обошла парня и устремилась в душевую, сопровождаемая заливистым смехом.

   - Меня Михей зовут. Комната 205, если захочешь расслабиться и получить реальное удовольствие, - крикнул он.

   - Придурок, тебе нечего предложить нормальной девушке для удовольствия, – раздался голос Пич от входа в предбанник. Эмма краем глаза заметила, что вслед за ней вошли и остальные.

   - Пичужка, классная задница! – свистнул один из близнецов.

   - Поддерживаю! - ухмыльнулся Кирос, поедая Эмму взглядом.

   Сеймас же сузил глаза, буквально сжигая её гневным сиянием глаз. На что он злится в этот раз?

   - Пич! – резко окликнул он, и девушка оглянулась. - Я забыл кое-что. Помоюсь позже. Ты смотри тут…

   И, стремительно развернувшись, мужчина вылетел вон. Когда Эмма вошла в душевую, то увидела там еще четырех бойцов. Её появление приветствовали свистом и всевозможными шуточками. Выбрав угол подальше от них, она включила воду. Парни хотели переместиться ближе, но тут в душевой появились Пич и близнецы, недвусмысленно занимая все ближайшие места в душе.

   - Пасти захлопнули, утырки! – рявкнул один из братьев. – Вам там ни хрена не обломится. Самим мало!

   Завязалась обычная перепалка, едва не перешедшая в шуточную потасовку. Эмма же в ускоренном темпе намыливала голову и тело, желая испариться из-под всех этих голодных взглядов.

   - Тебе стоило меня подождать. Хотя бы в первое время, - прошептала стоявшая ближе всего Пич.

   - Я не нуждаюсь в опеке, - раздраженно заметила Эмма.

   - Ну да. И, видимо, поэтому у тебя лицо красное, и глаза, как у олененка Бемби.

   - Я… Это не так!

   - Так, так, подружка. А эти долбоящеры такое в момент просекают. И кто говорит об опеке-то? Просто девочкам легче держаться вместе. Так огрызаться проще. А то этих козлов озабоченных тут в пять раз больше, чем нас.

   В этот момент в душевую буквально ввалился Кирос, страстно целуясь с какой-то девушкой. Совершенно не обращая внимания на окружающих, он прижал её к стене, вставая под душ, и заставил обхватить себя ногами. Внимание переключилось на них, и хотя Эмма и отвернулась сразу же, игнорировать стоны и ритмичные шлепки тел было невозможно. Как и смех, комментарии и «дельные» советы остальных мужчин.

   - О, опять начинается, - закатила глаза Пич. - Боже, Кир, ты такой, мать твою, озабоченный урод!

   - Пошла ты, Пич! – протяжно простонал Кирос.

   - Ты помылась? - спросила Пич Эмму, и та поспешно кивнула. - Тогда давай валить отсюда, потому что сейчас тут такая непотребная хрень начнется! Боюсь, для тебя это пока немного черезчур.

   Эмма была только рада вылететь из душевой, во влажном тяжелом воздухе которой все громче раздавались стоны и вскрики, гулко отражаясь от стен.

   - Боже, ты реально сейчас похожа на свеклу! – рассмеялась Пич. - Привыкай, такой вот Кирос ушлепок, хотя, конечно, в остальном он не так уж и плох. Но в том, что касается секса, он всегда такой. Ему нравится, когда смотрят на него, а еще больше он любит смотреть сам.

   - Черт, Пич, я не хочу этого знать, правда, - пробормотала Эмма, судорожно вытираясь.

   - Да, ладно, Джимми, тебе с этим придется сталкиваться постоянно, поэтому привыкай. Иначе они заметят и сожрут тебя.

   - Да, я постараюсь. Только… Вот скажи, мне понятно, что парни озабоченные и все такое, но почему та девушка… Ну, в смысле, все же смотрят. Как же она…

   - Мелкая, они наверняка уже не только смотрят. А девушке в этот момент на это совершенно плевать. Понимаешь ли, я ведь тебе не просто так говорила не пялиться на Кироса слишком долго. Говнюк просто средоточие сексуальности и соблазна. Он может «подманить» тебя взглядом и заставить дотронуться. И тогда ты заведешься так, что уже не сможешь остановиться. А во рту в его клыках у него специальные железы. Если он поцелует, лизнет, просто тупо плюнет тебе в чай, у тебя на несколько часов голова начисто оторвется. Все, чего ты будешь хотеть или о чем думать - это как бы трахнуть любой движущийся объект. Будешь умирать от истощения, но тормозов не будет.

   Эмма потрясенно посмотрела на Пич.

   - То есть эта девушка там... она не в себе? Но это же практически изнасилование!

   - Э-э-э, послушай, Джимми. Кирос и еще трое таких же, как он, что живут тут на базе, конечно, козлы и засранцы, но ничего не станут делать насильно. Это девка, Флеш, сама приходит к нему. Она реально подсела на этот его яд. Причем по собственной воле. Так что все, что там происходит сейчас – абсолютно добровольно. Просто ей нравится трахаться, как долбаной течной кошке так, чтобы наутро ноги вместе не сходились. Так что просто забей. И кстати, по жизни она та еще тварь редкостная. А тебе на будущее советую завести себе тут постоянного партнера, ну, или парочку - из числа парней посильнее. Так, чтобы все остальные соблюдали дистанцию, раз тебя так смущает лишнее внимание. От подколок и длинных языков это не избавит, но держаться подальше будут.

   Они оделись и вышли в коридор.

   - Пич, меня это вообще не интересует, - Эмма почувствовала, что опять краснеет.

   - Что так? Есть постоянный мужик снаружи? – не отставала Пич.

   - Нет. Мне просто не нужно это, ясно? - раздраженно ответила Эмма.

   - Погоди-ка! – остановилась Пич и схватила Эмму за руку. - Ты, мать его, девственница!

   Эмма залилась краской и судорожно выдохнула.

   Пич же посмотрела по сторонам, проверяя, нет ли кого поблизости.

   - Я угадала, верно? – очень тихо сказала она. - Вот ведь хрень! Если эти похотливые скоты узнают об этом, то они же на тебя устроят настоящую охоту!

   - Если ты станешь орать об этом в общем коридоре, то они об этом точно узнают еще до вечера! - огрызнулась Эмма и, вырвав руку, быстро зашагала к своей комнате.

   - Эй, Джимми, ну прости дуру! - помчалась ей вслед Пич.

ГЛАВА 3.

Эмма влетела в комнату, впрочем, оставив дверь нараспашку. Но Пич замерла на пороге, переминаясь с ноги на ногу.

   - Джимми, могу я войти? – просительно сказала она.

   Эмма удивленно посмотрела на застрявшую в дверях сослуживицу.

   - А что, ты вроде вампира из старых книжек и фильмов и, пока не пригласишь, войти не сможешь? - усмехнулась она.

   - Не-е-ет, вампиров не бывает, я это точно знаю! Просто тут личная берлога это, типа, святое! Если тебя не приглашают, нельзя входить. Ты, кстати, запомни на будущее, - пояснила темнокожая девушка.

   - Что, и командиры даже спрашивают?

   - Ну да, хотя, в принципе, не должны. В экстренных случаях, конечно, они не церемонятся, а так-то не принято вламываться. Мало ли чем народ занят? Не все же такие, как Кирос и сотоварищи.

   - Ясно. Входи, Пич, и дверь закрой. Ведь я вижу, что ты не намерена отстать от меня со своими нескромными вопросами, так что лучше задай их сразу и внутри, чем будешь приставать повсюду и там, где нас подслушать могут.

   Пич только этого и ждала и впорхнула внутрь, захлопывая дверь.

   - Нескромные вопросы, говоришь? Ну, знаешь, Джимми, если ты собираешься нормально существовать здесь, а не ходить, заливаясь румянцем на каждом шагу, тебе стоит забыть о глупой скромности.

   - Я так не думаю.

   - Да уж поверь мне. Я-то тут выросла! Пойми, когда живешь и служишь в месте, где парней в разы больше, чем девушек, приходится приспосабливаться. Это при выходе за периметр они, типа, меняются и пытаются изображать кого-то вроде джентльменов, снимая девчонок. А здесь мы для них, вроде как, такие же, как они, равные, с которыми не нужно стесняться в выражениях, ведь мы знаем друг друга, как облупленные, выросли вместе. Так что притворяться смысла нет. Но при этом они и никогда не позволяют забыть, что с удовольствием поимеют тебя, если только ты позволишь. Но мы-то им уже примелькались, да и чего уж греха таить, кто кого хотел, тот того попробовал. Особенно когда помоложе были, дико чудили, а некоторые и продолжают в том же духе. Ну, ты сама все видела сегодня в душевой. А ты здесь новенькая, человек извне, да еще и девчонка. Была бы парнем, они бы к тебе цеплялись постоянно, задирали, испытывая на прочность и выясняя, насколько крепкие у тебя яйца. А так будут донимать, приставать, соблазнять, выстебываться друг перед другом. Пока ты была снаружи, тебя, вроде как, авторитет отца защищал. Но теперь ты своя, внутри, так что для этих озабоченных больше нет запретов. А если еще и пронюхают, что ты у нас невинное дитя, то вообще под твоей дверью лагерь разобьют. Понимаешь, у большинства парней, типа, пунктик по поводу, что он будет первым там, где до него никого не было. Их на это прям подклинивает. Это даже не вопрос секса, а кто круче и удачливей других. Для всех нас эта хрень как бы весьма важна, но у мужиков тут это просто до клиники доходит. Поэтому я тебе и советую побыстрей выбрать кого-то одного и избавиться от всех проблем разом.

   - Пич, я не считаю, что быть девственницей это, и правда, проблема, - нахмурилась Эмма.

   - В любом другом месте возможно, мелкая. Но не здесь, где вокруг тебя будет клубиться стадо мужиков, у которых стоит почти всегда. Они же продыху тебе не дадут.

   - Ну, значит, нужно сделать так, чтобы они ни о чём не узнали!

   - И как ты себе представляешь, если будешь жить здесь, но ни с кем не будешь встречаться? Эта база, мать её, маленький улей, полный сплетен.

   - Пич, я, правда, не хочу об этом разговаривать! – возмутилась Эмма.

   - Ладно. Как скажешь, - пожала плечами девушка. - А как тогда насчет того, чтобы найти хорошего парня снаружи? Типа романтика, любовь и все такое. Лепестки роз и свечи в первый раз!

   - Пич! Я просто хочу служить и оправдывать надежды своего отца! Хочу, чтобы он мною гордился! Вся эта суета с сексом и романтикой сейчас не для меня!

   - Сейчас, Джимми? – вскочила Пич с кровати. - А когда? Тебе восемнадцать! Не все из нас дожили даже до этого возраста! Разве ты не понимаешь, что каждый выезд на задание, каждый день может стать для нас последним? Мы ведь не в игрушки тут играем! Я рассталась со своей невинностью в мой шестнадцатый день рождения и, поверь, что я тут была уже, типа, задержавшейся. С тех пор я ни одной ночи не провела в пустой постели, кроме тех, что была на задании. И не собираюсь пребывать в одиночестве и впредь. Ведь завтра меня могут привезти обратно на базу в мешке для трупов, и это в том случае, если мне охренеть как повезет, и от тела что-то останется. Какой смысл ждать, не знамо чего? В нашей жизни не бывает хороших чудес, только такие, которые способны убить быстрее, чем ты успеешь осознать, что тебе конец. Так что ты будешь полной дурой, если станешь сидеть и ждать лучших или более подходящих для этого времен. Жить надо прямо сейчас, Джимми!

   Непонятно почему, но Пич сейчас выглядела искренне взволнованной и смотрела на Эмму с настоящей жалостью.

   - Разве ты не понимаешь, что, придя сюда, рискуешь потерять свою единственную ценность – жизнь в любой момент? Так кому, на хрен, будет нужно твоё целомудрие, когда тебя закопают? Будет тогда иметь значение - умерла ты чистой и нетронутой, как сейчас, или такой вот шлюшкой, получающей кайф от жизни, как я?

   - Отстань от меня! Что насчет тебя самой? У тебя-то есть постоянный парень? – огрызнулась Эмма.

   - Нет. Но только потому, что я знаю подноготную и косяки каждого тут и реально не вижу никого, достойного занять постоянное место рядом со мной. Единственный, кого я хотела бы в этой роли – Сейм.

   - Лейтенант Сеймас? - поперхнулась воздухом Эмма.

   - Да-а-а, - мечтательно протянула Пич. - Вот это мужик, на которого у меня постоянно аж по коленкам течет. Хочешь сказать, что тебе он не понравился?

   - Что в нем может нравиться, Пич? Он грубый, злобный, такой огромный, что просто оторопь берет…

   Эмма порывисто отвернулась к небольшому окну, чтобы не выдать эмоции.

   - Точно, Джимми. Он именно такой, каким и нужно быть настоящему мужику, а все остальные на его фоне долбаные слюнтяи и детский сад, младшая группа. А как он оснащен, Джимми! - закатила глаза Пич. - Я видела его в душе пару раз с утренним стояком, чуть язык не проглотила…

   - Пич! Я плевать хотела на то, как… ммм... «оснащен» лейтенант Сеймас! Он мой командир и злобный здоровенный засранец! Этой информации о нём мне вполне достаточно!

   - Дурочка! Никому на этой базе, у кого есть вагина, не наплевать на то, что между ног у Сейма! Это же просто какая-то гребаная башня Изенгард! Только никто здесь не может похвастаться, что хоть разок побывал на её вершине. Стальной Сейм, мать его, недосягаем.

   - Почему? У него есть девушка?

   - Нет.

   - Пич, слишком много лишней информации! - застонала Эмма, закрывая уши почти в отчаянии.

   - Эй! Я просто пытаюсь сказать, что считаю, что это просто глупый треп. Никто не видел ничего своими глазами. Просто этот мужик натуральный кусок льда, и ни одна из нас, что облизываются на него все это время, не получила даже намека на шанс попробовать его на вкус. Понимаю, что он молодой здоровый самец и должен где-то трахаться. Но никто и никогда не слышал от него об этом. Парни любят почесать на эту тему языками, похвастаться своими реальными или вымышленными победами. Но только не Сейм. Его личная жизнь чертова загадка века, Джимми.

   - Мне-е-е плева-а-ать! – протянула Эмма, почти рыдая.

   Хотя это, конечно, было ложью. Отчасти. Эмму, и правда, не интересовали пристрастия и похождения Сеймаса. Но стоило признаться, что это совсем не значит, что её совсем уж не занимал он сам. В его присутствии она почему-то чувствовала себя взволнованной и рассеянной. Теряла концентрацию каждый раз, когда он маячил где-то поблизости все эти годы. И это злило и сбивало с толку. А теперь еще ей придется тесно взаимодействовать с ним каждый день. И это не могло оставить равнодушной. Но рассказывать об этом кому-то, а уж тем более болтливой Пич, она не собиралась.

   - Ладно, ладно, Джимми! Не хочешь говорить об этом - не надо! Я подожду, пока ты сама дозреешь! Только очень прошу, если уж положишь на кого-то тут глаз, просто скажи мне, и я поведаю, что любой из себя представляет!

   - Я так и сделаю! – рассмеялась Эмма. - Тем более если учитывать то, что ты знаешь о каждом, у меня все шансы после твоих рекомендаций остаться вечной девственницей.

   Пич подняла брови, словно раздумывая над словами Эммы.

   - А ведь и верно, - со смехом согласилась она. - Если ты будешь слушать меня, то окажешься, в этом смысле, в полной безопасности! Кстати, время обеда! Пошли в буфет, я жрать хочу зверски!

   При подходе к буфету Эмма услышала гул множества голосов и взрывы молодецкого хохота и опять немного оробела. Встречавшиеся по дороге бойцы нагло пялились на них с Пич и отпускали скабрезные шуточки. Но Пич не оставалась в долгу и отбривала всех так, словно этому всю жизнь только и училась, оставляя парней растерянно, а иногда гневно подыскивать слова для достойного ответа, пока сама, чувственно покачивая бедрами, шла вперед. Эмма практически восхищалась этой манерой девушки совершенно невозмутимо отвечать на любые пошлости, вводя иногда в смущение самих парней.

   Ей случалось и раньше бывать в столовой с отцом, но сегодня все было по-другому. Когда они выбрали еду, Пич махнула головой ей в сторону стола в дальнем относительно тихом углу. Там уже удовлетворяли богатырский аппетит оба брата. Они вполне дружелюбно отсалютовали им с Пич ложками и даже промолчали. Видимо, есть и одновременно придумывать, как зацепить окружающих, у них не получалось. Зато Пич болтать ничего не мешало.

   - Парни, какие планы на вечер? – кивнула она близнецам.

   - А что, бывают варианты? Напиться и потрахаться, - фыркнул Сидда.

   Эмма запомнила рисунок меток на их шеях и теперь не путала братьев.

   - Просто предлагаю, типа, отметить появление нового члена в команде.

   - Хм... Поддерживаю! - откликнулся Брант. - Как ты, пичужка, готова стать взрослой девочкой и выпить с большими дядями?

   - Что? - Эмма встрепенулась и отвлеклась от наблюдения за Киросом и Сеймасом, которые теперь с подносами направлялись в их сторону. - Нет! Я не хочу пить и не стану выходить с базы!

   - Да ладно тебе, Джимми. Не нужно быть такой занудой! Пойдем повеселимся! - стала уговаривать её Пич.

   - Эй, кто тут говорит о веселье! Я готов участвовать! – раздался знакомый голос со спины, и Эмма, обернувшись через плечо, чуть не подавилась, увидев того самого парня, что прижимался к ней голышом в предбаннике душевой. Сейчас он уперся в спинку её стула руками и склонился к самой шее Эммы.

   - Отвали, Михей! Тут, типа, частная вечеринка планируется, только для своих! - раздраженно ткнул в сторону парня ложкой Сидда.

   В этот момент Кирос и Сеймас дошли до стола, и блондин плюхнулся напротив Пич. Лейтенант поставил свой поднос напротив Эммы, но пока остался стоять, упершись убийственным взглядом в Эмму и парня, так близко стоящего к ней.

   - Что обсуждаем? – бодро спросил Кирос.

   - Сегодняшнюю вечеринку по поводу прибытия Джимми в наши ряды! - ответила Пич. - Но тут некоторые не понимают, что праздник будет только для своих.

   - А разве я не свой? - наигранно обиженно отозвался Михей. – малышка так сегодня терлась об мой член, что я теперь прям самый что ни на есть свой! Так что я тоже участвую! Куда идём?

   - Можете идти, куда хотите! – прорычал Сеймас, резко усаживаясь напротив. - Но только без самой Джимми! У неё сегодня вечерняя тренировка! После того как она сегодня облажалась на спаррингах, ей долго увольнительная не светит.

   Все удивленно уставились на лейтенанта, но возразить никто не посмел. Только Кирос пробормотал «Это жесть!» себе под нос. Эмма же едва не расплакалась, проглатывая обиду. Она облажалась? Значит, вот как он о ней думает? Но разве это справедливо, и она была так уж плоха? Горя гневом, она уставилась на огромного мужчину через стол, желая спалить его на месте. А Сеймас же с абсолютно равнодушным лицом набил рот и смотрел прямо на неё, словно желая насладиться эффектом от собственных слов, и, только прожевав, поднял глаза на все еще маячившего за спиной у Эммы Михея и ткнул в него пальцем.

   - Боец, если не ошибаюсь, твоя группа ест во-о-он там. Так какого черта ты делаешь здесь?

   - Что-то я не помню правил, запрещающих находиться в любой части столовой, Сейм, - огрызнулся Михей.

   - Может, правил и нет. Но я, как старший по званию, говорю тебе свалить на хрен и не мешать принимать пищу члену моей группы! У неё все равно на тебя времени не будет ни сегодня, ни вообще в ближайшее время, потому что она будет впахивать с утра до ночи, устраняя пробелы в своей подготовке! Так что вали отсюда, желаю хорошо повеселиться вечером в городе!

   - Сука! - еле слышно прошипел Михей и демонстративно опять склонился к Эмме. - Еще увидимся, красавица!

   Все доедали в полном молчании, и никто не смотрел на Сеймаса. Когда Эмма поднялась, чтобы уйти, лейтенант окликнул ее.

   - Боец Джимми!

   - Да, сэр?

   - У тебя на отдых полтора часа, а потом изволь явиться на полосу препятствий первичной сложности. Посмотрю, на что ты способна в поле.

   - Но, сэр, я давно уже с легкостью прохожу полосу препятствий четвертого уровня… - попыталась возразить Эмма.

   - Здесь я решаю, что вы делаете с легкостью, а что кое-как, боец Джимми! Через полтора часа на полосе для новичков! Приказ ясен?

   - Так точно, сэр! Могу я идти?

   - Свободна!

   Эмма, развернувшись, зашагала к выходу, стараясь не перейти на бег.

   - Сейм, ну, может, не стоит так… - начал Кирос.

   - Напомни мне, кто здесь командир группы?! - продолжая меланхолично жевать, спросил лейтенант.

   - Ты, - глухо ответил блондин.

   - Ну вот и чудно, что ты об этом помнишь. Еще у кого-то проблемы с памятью имеются?

   Ответом было молчание.

   - Прекрасно. Повеселитесь от души, но не забывайте, что завтра подъем как обычно в полшестого.

   Все постарались быстрее доесть и исчезнуть из-за стола, оставив Сеймаса одного не спеша поглощать пищу, уткнувшись безразличным взглядом в стену.

   Прямо перед дверями своей комнаты Эмма налетела на отца, выросшего буквально ниоткуда.

   - Эм… Джимми, я могу войти? - быстро спросил он.

   - Да, конечно, сэр.

   Войдя внутрь, подполковник огляделся, остановившись посреди комнаты и несколько нервно покачиваясь с пятки на носок. Эмма замерла перед ним, ожидая, что он скажет.

   - Присядь, дочка, - сделал дерганное движение в сторону кровати мужчина, и Эмма привычно подчинилась.

   - Ну, как твой первый день? – обыденно спросил он, обводя при этом внимательным взглядом комнату.

   - Все хорошо, сэр.

   - Как тебя приняла команда?

   - Вполне сносно. Надеюсь, дальше будет только лучше, - Эмма постаралась придать своему голосу максимум оптимизма.

   Подполковник сунул руку в нагрудный карман, и она расслышала тихий щелчок. Мужчина шагнул к Эмме вплотную и заговорил очень тихо и непривычно торопливо:

   - Эмма, послушай меня внимательно. Ты, конечно, должна очень стараться и показывать максимум своих физических возможностей. Но прошу тебя, когда дело дойдет до применения способностей ключа и остальных тому подобных, будь предельно осторожна! Не показывай всего и сразу. А лучше не раскрывайся полностью никогда. Давай крохи, им и этого хватит! И ради всего святого не забудь принимать своё лекарство!

   Эмма, опешив, стояла, шокированно уставившись на отца. Она уже открыла рот, чтобы задать закрутившиеся в голове вопросы, но Лейн отрицательно покачал головой и сделал шаг назад, снова сунув руку в карман.

   - Ну что же, я рад, что у тебя все хорошо. Надеюсь, ты и впредь будешь стараться, - прежним тоном сказал он.

   - Да, сэр, - растерянно ответила Эмма, оставаясь в плену взгляда мужчины, в котором проявились эмоции, каких она раньше никогда не видела в этом суровом и неласковом мужчине.

   - Желаю удачи в дальнейшей службе! – сухо сказал подполковник и стремительно покинул её комнату, оставляя Эмму в недоумении.

   О чём он говорил только что? Разве не сам он всегда наставлял её стремиться быть полезной и проявлять максимальное рвение в службе. Так что же теперь?

   Сбросив обувь, она растянулась на кровати, позволив, наконец, себе почувствовать боль в ушибленных местах и сильную растерянность от всего, что происходило сегодня.

   Сеймас с его придирками, все эти мужчины вокруг с голодными взглядами и грязными языками, Пич с её напрягающими предупреждениями и вот теперь отец, пожелавший её предостеречь… но, собственно, от чего? На короткий момент Эмма позволила себе стать просто девчонкой, которой восемнадцать, она сегодня навсегда покинула родной дом и немного напугана, и у неё болит все тело. Пара слезинок выкатилась из уголков глаз, но она быстро их стерла, как и мысли о своей краткой слабости.

ГЛАВА 4.

- Шевелись, Джимми! – рявкнул лейтенант, без напряга двигаясь прямо за её спиной и жутко этим нервируя.

   Если он хотел просто проверить её подготовку, то разве не мог наблюдать издалека, как это всегда делал отец во время занятий? Но вместо этого он буквально дышал ей в затылок, погоняя, словно тупую скотину, и беспрерывно придираясь к малейшим оплошностям. Эмма злилась и не могла сосредоточиться, а из-за ее нервозности даже мелкие недочеты превращались в ошибки. А Сеймас целенаправленно нависал над нею, третируя, насмехаясь и вынуждая косячить снова и снова. После полосы препятствий она отстрелялась так плохо, что едва не сгорела со стыда. А все потому, что он стоял над душой и критиковал каждое долбаное движение. По его словам, она в высшей мере криворукая и абсолютно все делает неправильно! Сеймас гонял её снова и снова, каждый раз цепляя, кажется, все больше! Хренов жестокий мудак! Нет, он не оскорблял её напрямую, замечания и упреки все были, вроде, по делу и профессиональны, но сказаны были таким равнодушно-ехидным тоном, что делало их в сто раз обидней любых воплей или ругани. Эмма сжимала зубы и выкладывалась по полной, но для него ничего из того, что она делала, не было достаточно. К тому времени как они закончили, Эмма была мокрой, как мышь, от пота, а в теле тряслась каждая мышца и даже не столько от нагрузки, сколько от нервов. И так и не дождалась от лейтенанта ни единого доброго слова. У неё едва хватило сил добраться до совершенно пустого в этот час душа. Хотя, вот появись здесь кто-нибудь или даже повторись прежнее секс-шоу, ей бы в данный момент было наплевать. Она была вымотана, зла, и единственное искреннее желание, заполнявшее сейчас её мысли, это как-то добраться до глотки чертова Сейма. Отец тоже не особо с ней церемонился, но Сеймас был просто чертовым садистом. Добравшись до постели, Эмма со стоном рухнула, даже не имея сил стянуть одежду. И, вроде, только закрыла глаза, как вдруг над ней раздался громогласный вопль:

   - Подъем, боец Джимми! Время 5:30, и все, кроме тебя, уже на ногах! – ненавистное лицо лейтенанта, не отпускавшее её даже во сне, было первым, что она увидела, открыв глаза.

   - Мне казалось, что входить без приглашения тут считается невежливым, - прохрипела она, поднимаясь.

   - Я твой командир, так что знаешь, где видал эту вежливость? – рыкнул мужчина уже в дверях. - На выход, мисс неженка!

   Обуваясь, Эмма скрипела зубами от злости и боли в теле и буквально вынудила себя двигаться вперед.

   Следующие шесть дней слились для Эммы в какой-то смазанный кошмар. Утром они совершали многокилометровые броски, чаще всего еще и таща на себе вооружение, потом был завтрак, короткая передышка, занятия в тренажерке, спарринги, затем обед, после которого остальные были предоставлены сами себе. Но для неё свободного времени у Стального Сейма не было запланировано. Поэтому единственным удовольствием в жизни Эммы остался сон и недолгая болтовня с Пич. Странно, но через пару дней даже близнецы перестали к ней цепляться, все чаще поглядывая с сочувствием. Кирос же прямо стал смотреть на Сеймаса с четко читаемым осуждением и не заводил в её присутствии свои вечные похабные разговорчики. Если бы Эмма не настолько уставала, то, возможно, заметила бы явно заключенный между бойцами её группы негласный договор и их, вроде, незаметные, но достаточно эффективные усилия, помогающие держать всех нахальных мужских особей подальше от нее, чтобы они не испытывали и без того истончившееся до полной прозрачности терпение девушки. Единственный, кто стабильно прорывался, нагло игнорируя секретную оборону, это тот самый дерзкий Михей. Он не хамел, но не давал Эмме забыть о своем существовании ни на один день, даже несмотря на постоянное рычание на него лейтенанта. Но сама Эмма не замечала пока ничего, так как практически спала все те короткие моменты передышек, что оставлял ей Сейм. Даже во время еды Пич и остальным приходилось постоянно её встряхивать, чтобы не вырубалась за столом. Но вслух никто не обсуждал действия лейтенанта, а сама Эмма не стала бы жаловаться ни за что на свете. Только Пич наедине могла сочувствовать ей.

   - Да уж, Сейм взялся за тебя конкретно! – почти печально сказала в один из дней Пич, забежав к ней перед сном.

   - Просто он наверняка пытается меня убить! - буркнула Эмма, не в силах даже открыть глаза. Она почти спала, иначе не позволила бы себе даже эти высказывания. Ведь сама стремилась сюда и хотела, чтобы к ней относились так же, как ко всем, без поблажек. Кто же знал, что с желаниями нужно быть поосторожнее.

   - Проклятый СС! Ему доставляет удовольствие измываться надо мной, - она со стоном перевернулась на живот и неожиданно почувствовала сильные руки Пич, разминающие её одеревеневшие мышцы. Это так шокировало, что сон слетел за одну секунду. С самого детства, тогда, давно, в приюте, к ней никто никогда не прикасался ласково. Те поглаживания по волосам и короткие объятья, что ей дарили нянечки, а особенно добрая полная кухарка, Эмма до сих пор хранила в памяти, как настоящие драгоценности. Она даже не могла вспомнить лица пожилой женщины, но помнила запах и звучание голоса. С тех пор единственное её взаимодействие в виде прикосновений заключалось в еженедельных медосмотрах, заборах крови и измерениях. А когда она подросла, к ним добавились контакты с отцом, когда он стал обучать её боевым искусствам. Но удары, тычки и рывки сложно назвать проявлением внимания.

   - По... Почему ты делаешь это? – шокированно спросила Эмма шепотом, не двигаясь с места.

   - В смысле? – удивилась Пич. - Делаю что? Разминаю твои мышцы?

   - Да.

   - Ну, может, потому, что прекрасно знаю, как они болят после таких нагрузок.

   Эмма сглотнула.

   - Я не об этом. В смысле, почему ты вообще делаешь это? – смущенно пробормотала она.

   - Говорю с тобой и пытаюсь помочь?

   Эмма молча кивнула.

   - Ты не допускаешь, что ты просто нравишься мне?

   Эмма испугано замерла, и Пич, почувствовав это, вдруг расхохоталась.

   - Вот ты дурочка, Джимми! Я же не в этом смысле! Я, знаешь ли, девочками не интересуюсь, даже такими хорошенькими и невинными, как ты! Я как-то настоящих похотливых жеребцов предпочитаю! Расслабься ты, а то вся тут отвердела, как кусок гранита! Ты мне нравишься без сексуального подтекста, мелкая! Понимаешь, когда я смотрю на тебя, в глаза твои… ну, не знаю, просто что-то внутри переворачивается, что ли. Словно ты умудряешься этими своими глазками лучистыми вытянуть что-то из глубины души… Бли-и-ин, Джимми, не знаю я, как это сказать! Я же боец, а не долбаная выпускница какой-нибудь школы изящной словесности!

   - Хочешь сказать, что я выгляжу слабой и вызываю желание защищать меня? – снова вспыхнула и напряглась Эмма.

   - Балда! – легонько треснула её по затылку Пич. - Это совершенно другое! Просто когда я рядом с тобой, я словно лучше становлюсь, понимаешь? Как будто все то паршивое, что случилось увидеть и испытать в этой жизни, ненадолго отступает, и я, вроде, чувствую себя чище, чем я есть на самом деле. И никакого, мать его, отношения к жалости это не имеет. Скорее уж я себя чувствую… хм… пожалетой. Так понятней?

   - На самом деле не очень, - вздохнула Эмма, но расслабилась.

   - Да и мне самой, если честно, аналогично. Только могу сказать, что это не только я чувствую. Ты, может, и не замечаешь, но я-то вижу, что и Брант с Сиддой меняются, когда ты рядом, и даже этот развратный засранец Кирос.

   - Ты преувеличиваешь!

   - Ну да! Я уже прямо соскучилась за всем тем дерьмом, что вечно сыпалось из их грязных ртов! В твоем присутствии они прямо как чертовы ученицы института благородных девиц. Я так навык огрызаться каждую минуту могу потерять! - рассмеялась Пич.

   Эмма не знала, что на это сказать, и просто протяжно вздохнула, чувствуя, как боль уходит из мышц под умелыми пальцами Пич.

   - Жаль только, на лейтенанта моё выдуманное тобой влияние не распространяется! – грустно протянула она.

   - Джимми, ты не злись на Сейма. Он, конечно, жесткий мужик, но реально справедливый и умный. Если он гоняет тебя, то знает, зачем.

   - Само собой знает! Чтобы поглумиться! – вяло огрызнулась Эмма.

   - Не нужно воспринимать это так, Джимми. Поверь, если он заставляет тебя повторять что-то снова и снова, значит, видит, что это тебе необходимо и однажды спасет жизнь. Каждый из нас оказался в своё время в его группе потому, что мы на самом деле верим, что он лучший. Здесь на базе хватает сильных и опытных бойцов. Многие реальные машины убийства. Но есть одно "но". Не каждый готов отвечать не только за себя, но и за целую группу. Стать настоящим лидером, который не только может повести за собой в бой, но и вытащить всех обратно живыми. Сейм это может, и на заданиях мы доверяем ему, как Господу Богу, и ни разу он не подвел нас. За те три года, что он стал нашим главным, мы не потеряли никого. А знаешь, насколько это значимо в нашей жизни? Так что ты смирись и попробуй принять все его приказы, как должное. Даже если сейчас они тебе кажутся натуральными издевательствами.

   - Я пытаюсь. Не особо выходит, - призналась Эмма.

   - Это все потому, что ты постоянно внутренне упираешься. Ты борешься с Сеймом подспудно, считая его изначально противником. А тебе нужно понять, что и ты, и мы, и он – одна команда! – терпеливо объясняла Пич.

   - Ну, знаешь ли, он не особо счастлив был моему появлению в вашей команде!

   - Может и так. Но мы военные, Джимми, и не можем решать, кому служить с нами, а кому нет. И даже если он и не рад твоему появлению, то уже полностью принял на себя ответственность. Это, знаешь, как в кино, когда мужик узнает, что от него кто-то залетел, и сначала не хочет этого ребенка. А потом привыкает и даже любит этого малыша больше всего на свете.

   - Стальной Сейм может полюбить меня, как собственное дитя? - Эмма затряслась в сдерживаемом смехе. - Пич, ну у тебя и воображение!

   - Ну ладно, тут я слегка загнула, признаюсь! - тоже не сдержала веселья Пич. - Но тебе тоже стоит поработать над тем, чтобы не видеть в каждом его слове или указании издевку над собой. Просто попробуй, тебе самой проще станет. Ладно, хорош тут демагогию разводить. Сон для тебя ценнее, чем вся болтовня в мире, вместе взятая.

   Темнокожая девушка встала и пошла к двери.

   - Пич, а мы, типа, теперь подруги? – сонно пробормотала Эмма, явно уже не совсем осознавая, что говорит.

   - Хм-м. Ну, вроде того. Спи, мелочь лучезарная.

   И Эмма действительно погрузилась в сон, едва за Пич закрылась дверь.

   Седьмое утро на базе совершенно отличалось от всех предыдущих для Эммы. После подъема Сеймас не повел их вооружаться для очередного броска и даже не отправил в тренажерку. Вся группа молча шла за ним в сторону административного корпуса, и Эмма ощутила, как внутри все начало вибрировать в предвкушении и почти настоящем страхе. Потому что изменение обычного маршрута могло означать только одно. У них задание. Её первое реальное задание! И эта мысль заставляла её сердце буквально выпрыгивать через горло.

   Войдя внутрь, они отдали честь и предъявили личные карты охране, а затем спустились на уровень ниже в огромном лифте со сплошными стальными стенками, для входа в который Сеймасу понадобилось просканировать собственную сетчатку. Эмма бывала с отцом в этом здании, но всегда только на верхних уровнях. А судя по количеству кнопок с незнакомыми символами вниз уходило как минимум еще пять.

   Сеймас привел их в большой кабинет с экраном во всю стену и сухо приказал сесть на жесткие металлические стулья. Как только все расположились, он взял с небольшой кафедры пульт и включил изображение. То, что они увидели, больше всего напоминало какой-то явно давно заброшенный стадион, снятый с высоты птичьего полета. Пластиковых сидений не было и, похоже, давно, а предназначенные для них расположения бетонные ступени успели порасти редкой травой, сумевшей зацепиться в столь негостеприимном месте. Сама же территория поля вообще превратилась в подобие питомника для молодых деревьев, густо оккупировавших всю поверхность, на которой когда-то гоняли мячи.

   - Итак, бойцы, думаю, не нужно говорить, что у нас очередное задание, - начал лейтенант. - То, что вы видите в данный момент, - один их стадионов, который должен был стать когда-то одним из олимпийских объектов в некоем небольшом государстве в Латинской Америке. Но вышло так, что за время подготовки к сему событию в стране случился переворот, и олимпиада оказалась вне списка приоритетов новой власти. Объект был заброшен, но не пропал, можно сказать, даром. В нем одной международной преступной группой организовано предприятие по производству нового вида наркоты. Под стадионом находится целый лабиринт, который строили, понятное дело, для технических целей, но теперь это превратилось в настоящую замороченную крепость.

   - Если это известно нам, то почему местные ничего не делают? – подал голос Кирос.

   - Ну, во-первых, ты и сам знаешь, каков уровень коррупции в этих мелких странах. Так что на помощь мы не только не рассчитываем, даже более того, о нас никто не будет ничего знать. Ведь вся хрень, что там производится, предназначена не для их детей, у которых на это просто нет денег. Вся она попадает на наши улицы. Поэтому тамошнему правительству нет особого дела, отчего загибаются наши подростки и молодежь. Но второй и главный вопрос заключаются в том, что к этому милому бизнесу наверняка причастен один из наших «клиентов», если вообще не является его основным владельцем и организатором. Сам вид наркотика признан чем-то совершенно новым, плюс он содержит некоторые соединения, которые абсолютно точно не созданы нигде в нашем мире. Туда уже посылали обычных вояк, и они не смогли даже войти. Тех, кто шёл впереди, просто порубило в капусту охранным заклинанием, а остальным ничего не оставалось, как убраться восвояси, когда их попытались тупо спалить фаерами из скрытого укрытия. Конечно, будь это где-то на территории более приличного государства, этих уродов просто бы взяли измором. Но провались эта политика пропадом, мы не можем просто так перекинуть группу войск в чужую страну и устроить там многодневную осаду. Вот поэтому мы летим туда и подкрадываемся тихо, как мыши. Кладем охрану, уничтожаем всю лабораторию и само производство. В идеале добываем сведения об организаторе или хотя бы о том существе, что снабдило ублюдков такой охранной системой. А если нам просто офигительно повезет, то мы получим в качестве трофея самого главного героя. Всем ясна установка?

   - Ясна-то ясна, - фыркнул Сидда. - Но если туда просто нельзя войти, то как мы внутрь попадем? Я, конечно, понимаю, что мы в сто раз круче, чем целая армия простых вояк, но все же, Сейм, как?

   - Ну, для того чтобы попасть туда, куда другим нет входа, у нас есть универсальная отмычка по имени Джимми. Она же станет и нашим проводником в этих катакомбах, - обыденным тоном объявил лейтенант.

   Все уставились на Эмму, и она нервно сглотнула под пристальными и удивленными взглядами сослуживцев.

   - Так вот в чем твой прикол, пичужка, - сказал, наконец, Брант. - Ты у нас, типа, ключ от всех дверей!

   - От дверей, ворот, запирающих и охранных заклинаний, а так же чертов компас ко всему желаемому.

   Эмма пораженно посмотрела на Сеймаса, когда ей почудилась в его голосе… гордость?

   - На самом деле мне еще ни разу в жизни не случалось работать с настоящими заклинаниями. Только с имитацией. Но что касается любых дверей и поиска предметов, то да, все верно, - в смущении промямлила она.

   - Вот это реально крутая хрень! – восхищенно выпалил Кирос. - А если я тебя попрошу найти мою единственную любовь, ты тоже сможешь колдануть и ткнуть в неё пальчиком?

   - Я не колдую, Кир. И никогда не искала людей, только предметы, артефакты. К тому же я не уверена, что такая женщина вообще существует в природе, - не удержалась под конец Эмма, чем вызвала громкий всеобщий ржач, включая самого Кироса. Даже Сейм не сумел сдержать улыбку.

   - Да уж, Кир, тут пичужка права. Не родилась еще, видно, такая женщина, что смогла бы вытерпеть тебя достаточно долго! – сказала Пич.

   - Как будто мне, и правда, захотелось бы ограничиваться одной! Я, млин, всеобщее достояние и услада! – гордо выпрямился блондин.

   - Так, поржали и хорош! - одернул всех лейтенант, и группа моментально стала серьезной. - Давайте сосредоточимся на изучении плана местности и набросаем общую схему действий. Наш начальный приоритет – обеспечить Джимми безопасный доступ ко входу и надежно прикрывать её, пока она будет выполнять свою часть работы. Внутри она также двигается первой, так как возможны еще магические ловушки, но мы должны отслеживать физические угрозы и вовремя предотвращать их. Поэтому я постоянно буду буквально прилипшим к нашей отмычке, остальные же действуют по обычным схемам в подобных ситуациях и согласно реальной обстановке.

   Они еще около полутора часов обсуждали все мелочи операции и изучали доступные сведения по внутреннему устройству катакомб, которых, впрочем, было не слишком много. Затем Сеймас объявил совещание закрытым.

   - Все отдыхают до вечера. Вылет десантного транспорта в 21:00. Пич, под твою ответственность проверка нужного оснащения для Джимми. На данный момент все. Встречаемся в 20:30 на взлетной полосе номер четыре. Все свободны.

   Они возвращались обратно тем же путем, и Эмма чувствовала на себе постоянный пристальный взгляд Стального Сейма. Но сегодня он не напрягал её, как обычно. Она едва сдерживалась от того, чтобы не начать подпрыгивать на месте от нетерпения, как маленькая девочка. У неё сегодня самое настоящее задание! Ради этого она готова смиренно выносить даже этого огромного и злобного засранца так близко к себе, как только может понадобиться, сколь угодно долго.

ГЛАВА 5.

- Джимми, уймись! - уже почти рычала Пич. - Сейм сказал отдыхать перед заданием, а не скакать, как обдолбанный заяц!

   - Пич, легко тебе говорить, а у меня это первое в жизни задание! - не унималась Эмма, пытаясь проверить все снова и снова. – Это для тебя все в порядке вещей, не для меня!

   - Джимми, если ты тупо будешь кунять во время задания, это будет настоящим гемором. Тебе понадобятся все силы и внимание, чтобы оставаться в форме. Это не симуляция и не видеоигра, Джимми, нельзя сначала стратить, а потом начать заново. Бог знает, сколько мы ещё в засаде пролежим, пока Сейм команду выдвигаться даст. И очень желательно, чтобы все это время ты бодрствовала, а не уснула, лежа среди всяких ползающих тварей в вонючих джунглях. Если не можешь уняться сама, давай в санчасть сгоняем, пусть тебе успокоитель кольнут!

   Эмма, вздохнув, все же взяла себя в руки. Вытянувшись на койке в своей комнате, она сто раз проиграла в голове все возможные варианты событий и вспомнила все, чему училась. От радости очень быстро Эмма скатилась к панике - а вдруг она не справится и подведет не только всю группу, но и отца, и всех тех, кто делал на неё ставки. Но почему-то страшнее всего в её фантазиях было упрекающе разочарованное лицо лейтенанта. Как она уснула - и сама не поняла. Только когда Пич стала трясти Эмму за плечо, она не сразу и поняла, где находится.

   - Вот так и знала, что ты напрыгаешься, а в последний момент тебя обрубит, - улыбаясь, сказала она. - У меня перед первым заданием та же байда была. Сейму пришлось меня по щекам отхлестать, чтобы в чувство привести. Я ведь еще и боялась до уссачки, видела ведь, как других назад в мешках привозят и не всегда целиком.

   - Ты боялась? – удивленно спросила Эмма, продолжая облачаться в ускоренном темпе.

   - Конечно. Я, по-твоему, кто? Бессмертный, мать его, горец? Все боятся, и это правильно, Джимми. Страх нужен, или очень легко потерять ощущение реальности происходящего и тогда все, долго не протянешь сам и остальных можешь подставить. Понятно?

   - Понятно, - закивала Эмма.

   - Эх, Джимми, ничего тебе пока не понятно, но, надеюсь, сегодня все изменится.

   До взлетной полосы пришлось уже бежать рысью, чтобы не опаздывать. Даже издали Эмме было видно, как хмурится лейтенант, глядя в их с Пич сторону. И она внутренне сжалась, ожидая очередной порции обидных высказываний.

   - Джимми, подойди, - рявкнул Сейм, и она вытянулась перед ним.

   Он, вместо того, чтобы отругать её, молча и с мрачным лицом, отцепил и снял её парашют, вертя её как куклу. После осмотрел и своими руками проверил каждую деталь и крепление на вооружении и защитном жилете.

   - С этой минуты ты не отдаляешься от меня дальше, чем на шаг, до самого конца задания. Всё понятно? – отчеканил он.

   - Так точно. Только… как я без парашюта? - неуверенно промямлила Эмма.

   - Ты прыгаешь в тандеме со мной. Я же ясно сказал, что во время задания мы приклеены друг к другу, и это именно то, что я имел в виду. Что-то еще непонятно? – странно, но сейчас тон Сеймаса был на удивление терпеливым и даже, можно сказать, мягким.

   - Нет, спасибо за пояснения, сэр. Мне все понятно.

   Полет в бесшумном десантном геликоптере занял несколько часов. Эмма сидела впритык к лейтенанту и чувствовала, как жар его огромного тела просачивается сквозь слои их одежды там, где он касался её бедром и плечом. И это волновало и сбивало с толку, отзываясь где-то в самой глубине её существа. Что-то словно копило этот ручеек чужого тепла, разогреваясь в ответ и пробуждая к жизни совершенно до этого незнакомые ощущения. Отодвинуться в тесноте геликоптера она не могла и просто старалась отвлечь себя, рассматривая сидящих напротив остальных бойцов, дремлющих с абсолютно безмятежными лицами. Никто даже близко не выглядел озабоченным или нервным, в том числе и сам Сейм, на лицо которого Эмма изредка бросала короткие осторожные взгляды.

   Но все это дремотное спокойствие слетело в один момент, когда замелькала красная лампочка. Все вокруг пришло в движение, каждый знал, что ему делать, и никто не суетился. Эмма затаила дыхание, когда оказалась тесно прижата и пристегнута к мощному телу лейтенанта. Самого прыжка она не боялась, так как делала это и раньше неоднократно, но никогда в паре. Это был тот самый момент, когда она будет полностью зависеть от этого мужчины, доверяя ему свою безопасность и жизнь. Была ли она готова? Ох, как будто у неё был выбор или время на подобные раздумья. Прыгали они с малой высоты, поэтому само падение даже не запомнилось, настолько быстро закончилось. Безмолвными тенями они опустились среди огромных деревьев и быстро свернули и спрятали парашюты. Место их десантирования находилось в паре километров от заброшенного стадиона. Двигаясь в неторопливом темпе, они выдвинулись по направлению к объекту. В предрассветные часы все окружающее пространство наполнилось щебетанием, стрекотом, воплями разнообразных живых существ, делая тяжелый влажный воздух джунглей еще плотнее. Остановились они, когда достигли прямой видимости самого стадиона. Незаметное движение руки Сейма, и оба близнеца буквально растворились в сереющем воздухе предрассветного леса. Остальные же улеглись на землю, сливаясь с подлеском, ожидая результатов разведки. Сейм опять оказался лежащим вплотную к Эмме. И, несмотря на всю бурю предвкушения и волнения, игнорировать факт его такой непосредственно близости у Эммы никак не получалось. Даже сквозь терпкий насыщенный запах лесной подстилки, на которой они лежали, она чувствовала собственный аромат лейтенанта, абсолютно однозначно говорящий, что рядом сильный самец, словно заполняющий и изменяющий все вокруг самим фактом своего присутствия. И это сбивало с толку и мешало сосредоточиться. Спустя какое-то время, показавшееся раздерганной Эмме целой вечностью, в общей какофонии животных звуков послышался негромкий, но отчетливый мелодичный свист. Сейм тут же пришёл в движение, вздергивая Эмму на ноги. Буквально через метров сто прежние джунгли сменились местом, которое явно было когда-то очищено от растительности. Сейчас же природа отбирала обратно украденную у неё территорию, и вокруг виднелась густая поросль деревьев немного выше человеческого роста. И как только они ступили туда, стало неожиданно очевидно, что здесь, в отличие от остальных джунглей, царит мертвая тишина. Ничто не двигалось, не шелестело и не издавало никаких свойственных данной местности звуков. Как будто кто-то или что-то изгнало отсюда все живое. Пройдя еще около двухсот метров, Эмма увидела впереди словно иллюминацию в бледном сыром утреннем воздухе, прерывисто и хищно мерцающую на одной из боковых стен того, что должно было стать трибунами. Оглядевшись, она поняла, что никто в группе больше этого не видит, и все продолжают быстро двигаться в этом направлении. Поэтому Эмма дернула лейтенанта и знаками объяснила ему, что остальным следует остановиться. Сейм издал короткий повелительный свист, и бойцы замерли, присаживаясь и ощетиниваясь во все стороны стволами.

   - Наружную охрану парни уже сняли, так что можешь приступать, - у самого уха прошептал Сейм, и Эмма почувствовала, что её сердце пустилось в такую дикую скачку, что его оглушительный перестук должен был быть слышен на мили вокруг, перекрывая вопли просыпающегося леса.

   Эмма приблизилась к светящемуся сплетению пульсирующих чужеродной энергией нитей. Это больше всего напоминало сеть из тончайшей проволоки под огромным напряжением или некую паутину, по линиям которой то и дело прокатывались волны злобной силы. Ощущение абсолютной смертоносности буквально било в грудь, исторгаясь из этого творения чуждого разума и сковывая в теле Эммы каждую клетку животным страхом. Всё в девушке противилось каждому шагу, приближающему её к этому сплетению агрессии. И это ни черта не было похоже на те простенькие и почти безобидные имитации, с которыми ей приходилось иметь дело при обучении. Те заклинания, которые она распутывала тогда, были статичными, искусственными и совершенно понятными. Эта же мерцающая паутина более походила на живой самостоятельный организм, который затаился в засаде, жаждая новой крови глупцов, решивших столь опрометчиво подойти ближе. Дыхание пресеклось, легкие отказались работать, а сердце вместо крови погнало по венам ощущение полного и неисправимого краха. Эмму затрясло так сильно, что скрыть это просто было уже нереально. Она облажалась! Провалилась, даже не начав! Захотелось спрятаться, исчезнуть, убежать туда, где никто не увидит её грандиозное фиаско.

   В этот момент сильная рука обвилась вокруг её талии, и трясущееся тело Эммы было плотно прижато к твердой, как гранитная скала, груди лейтенанта. Энергия всепоглощающей уверенности буквально влилась в Эмму вместе с этим объятием, останавливая её дрожь и практически вталкивая внутрь девушки спокойствие.

   - Успокойся, Джимми! - тихий приказ, произнесенный прямо у её уха, моментально прояснил её голову. - Ты справишься! Ты это умеешь! Только ты и больше никто! Соберись и кончай паниковать!

   С каждым словом, проникающим в мозг Эммы, страх откатывался, как отлив, освобождая все больше пространства её разума для нормальной работы.

   - Ты в порядке? - еле слышно спросил Сейм, когда дыхание Эммы выровнялось, и она кивнула. - Уверена?

   - Да.

   - Тогда давай, иди работай, чтобы мы могли войти и расхерачить там все к чертям собачьим.

   Рука исчезла с тела Эммы, и она вздрогнула, лишившись поддержки.

   Шагнув ближе к светящемуся заграждению, она оживила в памяти все, происходило на бесконечных тренировках. Создавая такое заклинание, его творец всегда должен с чего-то начать и чем-то закончить. И степень сложности плетения тут не важна. Основное - найти в этой хитрой путанице исток и завершающую точку. Только захватив их и замкнув друг на друге, можно было нейтрализовать опасность. Заграждение не исчезало совсем, но теряло силу и смертоносность. Проблема была лишь в том, что только тот, кто сотворил заклятье, знал, как выглядят оба этих самых важных узла, а главное - к чему можно было коснуться первому, не рискуя лишиться конечности или получить смертельный удар энергии. Можно стоять и гадать тут хоть целую вечность и ни на что не решиться.

   Эмма еще раз просканировала взглядом всю сеть и, наконец, обнаружила два узла, отличающиеся от остальных скоростью пульсации и интенсивностью свечения. Выдохнув весь свой страх, она протянула руку к ближайшему.

   - Джимми! – тихий хриплый шепот Сейма прямо за спиной заставил её ладонь замереть в воздухе. - Ради Бога, будь осторожнее!

   Эмма зажмурила глаза, делая еще несколько долгих вдохов и выдохов и погружаясь глубже в себя, позволяя исчезнуть всему налету эмоций и оставляя лишь её дар в чистоте. Распахнув их снова, она неожиданно увидела все настолько отчетливо, что даже пришло удивление, как она вообще могла сомневаться до этого. Все ведь было совершенно на поверхности! Уверенно шагнув, она осторожно просунула руку между смертоносными видными только ей одной нитями и схватилась за устье заклятья. Под ее ладонью оно мгновенно стало горячим, не желая признавать власть никого, кроме создателя. С силой потянув узел наружу, Эмма сжала зубы и зашипела от нарастающего жара, понимая уже, что без ожога не обойтись. Злобная энергия потекла рекой по её телу, и в этот момент сама Эмма была не менее смертоносна, чем творение магии, в которое она вцепилась, превозмогая боль.

   - Что случилось? - раздался обеспокоенный тихий голос лейтенанта, и она почувствовала его слишком близко.

   - Прочь!!! – голос Эммы в это момент был больше похож на угрожающее сиплое рычание, и мужчина совсем чуть-чуть отступил.

   Пока еще были силы не кричать от ожога, Эмма рванула узел устья заклятья к истоку и соединила их решительным движением. Паутина замерцала и дернулась, как в конвульсии, потухая, и в этой последней судороге рассекла одной из нитей одежду Эммы, глубоко разрезая кожу и мышцу на запястье. Болезненный импульс подкосил её ноги, и она повалилась на задницу, шипя и сжимая кровоточащее запястье на уже и так обожженной руке здоровой.

   - Ты как, Джимми? – Эмма, обернувшись, увидела всех бойцов, окруживших её со спины, одновременно следящих и за окружающим пространством и поглядывающих с тревогой на неё.

   - Заклятье снято, - просипела она, и Сейм опять поднял её, словно куклу, бегло глянув на её руку.

   - Тогда не могли бы мы уже зайти на хрен внутрь, потому что здесь я себя чувствую просто долбаной белкой в тире Луна-парка, которая выплясывает, умоляя прикончить её, - пробормотал Кирос.

   - Сейчас. Дайте я только проверю, нет ли еще каких-то запирающих сюрпризов, - ответила Эмма. – Отпустите меня, лейтенант. Нельзя ко мне прикасаться, когда я работаю.

   Огромные изъеденные коррозией металлические двери легко открылись, повинуясь первому же движению Эммы, правда, издав при этом пронзительный визг несмазанных петель.

   - Сука! - прошептала Пич. - Хуже хреновой сигнализации!

   - На первый взгляд, в этом коридоре все чисто, - сказала Эмма, заглядывая в темное пространство, в котором смутно угадывался всевозможный хлам, щедро покрывающий пол.

   Все быстро ввалились внутрь.

   - Кир, Пич, проверяете коридор до первого поворота. За угол не соваться, пока Джимми не посмотрит, - скомандовал Сеймас, открывая личный пакет оказания первой помощи.

   Быстрым, опытным движением он расстегнул рукав Эммы и задрал его, открывая доступ к порезу.

   - Я могу и сама, - слабо возразила девушка.

   Лейтенант просто проигнорировал её слова и, разорвав упаковку универсального перевязывающего материала, очень быстро обмотал её конечность, начиная от пореза и заканчивая покрытой волдырями ладонью. При этом лицо его было бесстрастным, и только когда он закончил, то поднял на Эмму глаза, в которых даже в полумраке был виден плещущий через край гнев.

   - Это всегда должно быть так? - жестко спросил он.

   - Я не знаю. Так сильно впервые, - растерялась под напором его злости Эмма.

   - Разве не нашли способ как-то защитить тебя? Кевлар, какие-то перчатки, все, что угодно? – раздраженно продолжил мужчина.

   - Нет. С защитой это не работает.

   Мужчина очень тихо выругался, опуская и застегивая её рукав. Перевязочный материал меньше чем за минуту размягчился, становясь еще одним слоем кожи, надежно закрывая все повреждения и к тому же полностью обезболивая. Эмма мысленно поблагодарила того, кто его изобрел.

   Закончив с перевязкой, они двинулись вслед за Киросом и Пич.

   - Никаких признаков охраны не видно. Видимо, здешние обитатели уверены в абсолютной непроницаемости той хрени на входе, - отчиталась Пич. - Только непонятно, куда нам путь дальше-то держать.

   Сеймас достал из нагрудного кармана небольшой контейнер.

   - Давай, Джимми, найди для нас, где они делают эту отраву.

   - Насыпьте, пожалуйста, сюда, - Эмма протянула здоровую ладонь.

   Лейтенант щедро сыпанул на неё красновато-бурые кристаллы из емкости, и в спертом воздухе очень быстро распространился специфический запах чего-то приторно сладкого.

   Сидда тихонько присвистнул, а Брант удивленно крякнул.

   - Пичужка, на твоей ладошке сейчас дурь стоимостью в пару хороших домов в неплохом райончике! – хмыкнул один из них.

   - Могу отдать тебе после использования, - усмехнулась Эмма.

   - О нет, мелочь, я всегда предпочту хорошую выпивку и трах до тех пор, пока встает исправно, такому дерьму!

   - Заткнулись! – цыкнул лейтенант. - Вы, на хрен, не в увольнительной, чтобы языки чесать!

   Эмма сжала смесь в руке и даже улыбнулась. Поиск чего бы то ни было был её любимой работой. Это было очень просто и не требовало даже особой концентрации. Она просто пошла вперед по отчетливому следу в воздухе.

   - Потише, Джимми! – одернул её Сеймас. - Дай нам возможность проверять безопасность.

   Они продвигались вперед, петляя по лабиринту коридоров. Свет остальным просто не был нужен даже без приборов ночного видения, а для Эммы достаточно было того, что её вела дорожка следа. Остальную группу она видеть не могла, только ощущала движение воздуха, когда они выдвигались проверять очередной отрезок, после её подтверждения, что магической опасности нет. И только Сейм постоянно находился в непосредственной близости. Эмма улавливала его запах, ощущала дыхание на своей коже и даже видела его руку, которая не касалась её, но была готова схватить в любой момент, случись что-то опасное, или просто споткнись она. Эта давящая опека вызывала одновременно и раздражение, и чувство уверенности, что ничего страшного с ней не случится, пока этот здоровенный мужчина буквально окутывает её со всех сторон своей звериной настороженностью.

   Спустя некоторое время в тишине катакомб стали различимы грубые голоса, переговаривающиеся на незнакомом языке. Когда до них остался всего один поворот коридора, Сейм остановил всех знаком, а Кирос быстро вынул из рюкзака небольшой гибкий экран и крошечного, размером не больше таракана, видеожучка. Активировав систему, он отпустил его за угол и уставился на экран, изучая изображение и показывая его остальным.

   - Джимми, посмотри и скажи, есть ли там еще ловушка, - снова прошептал в самое ухо Сеймас.

   Эмма замотала головой.

   - На экране не могу. Должна смотреть, - чтобы ответить, ей пришлось тоже уткнуться носом в его висок, и почему-то от этого контакта лейтенант отчетливо вздрогнул.

   Сеймас тихо шикнул, привлекая все взгляды на себя, и потом что-то очень быстро показал знаками. Бойцы кивнули.

   - Стой за мной. Двигайся шаг в шаг, как моя тень. Если увидишь ловушку - ори! – приказал он Эмме.

   Из-за угла донесся взрыв мужского смеха, причем не совсем адекватного, а сладковатый дурманящий запах стал отчетливей. Сейм посмотрел на крошечный газоанализатор на запястье.

   - Всем одеть маски! – последовал следующий тихий приказ.

   Как только все были готовы, последовала отмашка для атаки. Первыми за угол выскочили Кирос и Пич, и послышались тихие отрывистые хлопки выстрелов. Потом Сеймас метнулся, прикрывая Эмму широкой спиной, одновременно рявкнув «Смотри!». Коротко глянув из-за его спины, она крикнула «Чисто!», и в тот же момент под прикрытием огня Кироса и Пич вперед рванулись близнецы призрачными тенями. Все было закончено в считанные секунды, и семь охранников стали просто кучками остывающей плоти даже раньше, чем поняли, что происходит. Дальше они уже двигались без остановки. Перед глухой запертой изнутри металлической дверью первой опять оказалась Эмма. Не найдя никаких признаков магических ловушек или запоров, она просто толкнула её, распахивая для остальных. Тут же её прижало к стене мощное тело Сейма, а внутрь помещения молниеносно скользнули остальные бойцы.

   Дальше были громкие крики, приказы лечь на пол и прочая суета, присущая подобной операциям. Только со скоростью сослуживцев Эммы все происходило в разы быстрее.

   - Командир, можно, - раздался приглушенный маской крик Пич.

   Они вошли в довольно обширный зал, где должно было быть расположено либо что-то вроде котельной стадиона или другое, требующее большого пространства помещение. Даже сквозь маску было видно, что в воздухе витает красноватая взвесь. Хорошей вентиляцией устроители производства не были озадачены. И глянув на лежащих на полу работников этого цеха по производству сладкой смерти, Эмма поняла, почему. Рабочими были подростки, парни и девчонки лет тринадцати-пятнадцати. Все жутко истощенные, с ввалившимися абсолютно безжизненными глазами, они лежали на полу с отрешенными лицами и не осознавали ничего происходящего. Их зеленовато-бледная кожа казалась ещё болезненней на фоне растрепанных иссиня-черных волос, свойственных местным жителям. Смотреть на эти живые трупы было поистине страшно.

   - Их надо вывести отсюда! – в ужасе пробормотала Эмма.

   - Не знаю, есть ли в этом смысл, - мрачно ответил Кирос. - Все это время они же реально все равно что сидели на дозе. Вообще не уверен, что у них есть шанс выжить.

   - Заткнись, Кир! – рыкнула Пич. – Шанс есть всегда.

   - Брант, Сидда, поднимайте и ведите их наружу, - скомандовал Сеймас. - Пич, Кирос, давайте, ставьте заряды.

   Все занялись делом.

   - Могу я тоже что-то сделать? – спросила Эмма, чувствуя себя в этот момент бесполезной.

   - Можешь стоять рядом и не мешать! – неожиданно тон лейтенанта стал опять по-прежнему сухим и жестким, начисто уничтожая то недолгое ощущение близости, что заскреблось в душе Эммы за короткое время этой вылазки. Она сжала зубы, сказав себе, что сейчас совсем не время для её детских обид. Сеймас отвернулся, тоже вынимая из рюкзака взрывчатку и устанавливая её на больших пластиковых контейнерах, наполненных готовым наркотиком.

   - Хотелось бы мне посмотреть в мерзкие зеньки того, кто тут этих детей держал, - зло высказалась Пич, проходя мимо Эммы.

   «Мне тоже» - подумала Эмма и удивленно моргнула, увидев, как отчетливый след потянулся от неё в сторону одной из дальних стен. Шокированная, она сделала несколько шагов в том направлении, куда тянулся это странный магический жгут энергии, и уткнулась взглядом в огромные желтые глаза человекоподобного создания, притаившегося в нише, образованной стеной. От остального помещения существо отгораживала некая туманная завеса. А в следующую секунду произошло сразу несколько вещей. Эмма осознала, что кроме неё никто не видит демона. Существо же поняло, что для Эммы его укрытие не является тайной. Эмма развернулась, чтобы закричать о находке остальным. Демон рванул к выходу на сверхъестественной скорости, а прямо на его пути стояла Эмма, и её подвижности и реакции явно было недостаточно, чтобы спастись. Следующим, что Эмма осознала, был выбивающий воздух их легких удар об пол, огромная тяжесть, что-то жестко сжавшее её горло и хруст собственных позвонков. А затем был рёв, и все исчезло. Опомнившись, она вскочила, чтобы увидеть, как Сейм покатился по полу, вцепившись в напавшего на неё и нанося удары. Все происходило на таких скоростях, что зрение Эммы почти не улавливало отдельных движений. Кирос и Пич устремились в их сторону, перепрыгивая через предметы и меняясь прямо на глазах. Пич в змееподобном виде Эмма уже видела, а вот кожа Кироса залилась сиянием кислотного зеленоватого цвета, а черты заострились и изменились, обращаясь из идеально красивых в устрашающе хищные. Эмме и самой хотелось броситься на помощь лейтенанту, но тут она с пугающей четкостью осознала, что эта драка не в её лиге. Она даже видеть-то достаточно отчетливо все не могла, что же она могла бы сделать? Но все равно она выхватила импульсный пистолет и замерла, готовясь стрелять, если понадобится. Прежде чем Пич и Кирос даже на своих космических скоростях достигли места поединка, монстр сбросил Сеймаса и снова рванулся к свободе. Но это было лишь мгновение. В следующее же Сейм, как огромный ягуар, прыгнул ему на спину, сбивая с ног и прижимая опять к полу. В этот самый момент остальные бойцы достигли сцепившихся противников и повисли с двух сторон на руках, помогая Сейму. А потом случилось то, от чего глаза Эммы полезли на лоб. Сейм заорал «Давайте!» и отпрянул, а Кирос и Пич вонзили свои клыки в тело демона, куда придется, и тут же тоже отпрыгнули от него. Существо вскочило, но, сделав буквально пару шагов, упало и забилось в жутких конвульсиях, разнося все вокруг. Не прошло и полминуты, как оно вытянулось в струну и замерло, одеревенев.

   - Он умер? – задыхаясь, спросила Эмма.

   - Парализован, - ответила Пич.

   - Пакуем его и уходим, - отдал приказ лейтенант и повернулся в сторону Эммы. - Джимми, еще раз нарушишь приказ и отойдешь от меня больше, чем на метр, раньше, чем мы выгрузимся на базе, сам прикончу тебя, ясно?

   - Так точно, сэр, - опустила голову она.

ГЛАВА 6.

Эмма молча наблюдала, как демона обернули в нечто похожее на черную с металлическими отблесками сетку, которую потом активировали, и она сократилась, плотно спеленав существо. Кир и Пич, закончив в самом цеху с установкой зарядов, вышли наружу. Кирос схватил упакованного демона за какое-то крепление в районе ног и потащил за ними, не особо церемонясь и не обращая внимания на то, что тот по дороге считает углы своим телом и головой. Эмме было очень интересно, почему они просто не прикончили ублюдка, а тащат его за собой, но спросить она после своего косяка не решалась. Наоборот, старалась быть как можно более незаметной и не злить больше лейтенанта, лицо которого и так было мрачным до невозможности. Всюду по дороге бойцы продолжали устанавливать заряды, намереваясь стереть здесь все с лица земли. И снова Эмма вынуждена была признать, наблюдая за очень быстрыми и ювелирно-точными движениями остальных бойцов, что она здесь самая неприспособленная, и все её годы занятий в искусственных условиях ничего не стоят сейчас. Да и то, что ей никакими тренировками не достигнуть их скорости и силы, было совершенно очевидно. И осознание этой правды делало настрой еще паршивей.

   Когда они вышли наружу, яркое солнце ненадолго ослепило Эмму после сумерек катакомб. Из укрытий появились близнецы, и Эмма оглянулась в поисках подростков, которых они вывели отсюда.

   - Мы отвели их подальше в сторону города и оставили там маяк. Сделали инъекции детокса. Когда взлетим, то свяжемся с местными властями, чтобы их забрали, - снизошел до пояснений Сидда. - Это большее, что мы можем для них сделать.

   - Они выживут? – перед глазами Эммы опять встали смертельно-бледные лица парней и девчонок.

   - Если переживут ломку, то вполне может быть. Только, скорее всего, ничего не будут помнить.

   - Может, так даже и к лучшему. Зачем помнить такое?

   Когда Кир выволок бесчувственное тело демона, братья разом повеселели.

   - О, выходит, мы все же сегодня везучие засранцы! – хлопнул Кира по плечу Брант.

   - Можно и так сказать, - ответил тот, освобождаясь от груза.

   - И кто раздобыл этот сувенир на память?

   - Джимми, - раздраженно прорычал Сеймас. - С собой в роли главной наживки.

   Все замолкли, поняв, что командир явно не настроен шутить. Спустя минут пятнадцать прилетел геликоптер и завис над ними, обдавая тугими потоками воздуха из своих двигателей. Первыми подняли Кира с демоном, потом Пич и близнецов. Затем к Эмме шагнул лейтенант, молча и довольно грубо пристегнул её к себе, и их подняли наверх последними. Только в этот раз у Эммы было такое ощущение, что, несмотря на их непосредственную близость, от мужчины веет арктическим холодом вместо прежнего тепла. Глянув через плечо в окно, Эмма увидела, как странным образом вспухло заросшее травой и мелкими деревцами строение, словно на замедленной съемке, а потом через многочисленные трещины наружу вырвалось пламя убийственного оранжевого цвета. Геликоптер слегка качнуло в воздухе, а затем все осело, хороня под тоннами разбитого бетона и арматуры все секреты и становясь могилой для тех, кто там упокоился навсегда. Пройдет совсем мало времени, и природа захватит всё в единоличное владение, и никто и не догадается о том, какие трагедии скрыты здесь.

   Во время обратного полета Сеймас даже не взглянул в её сторону, и вел переговоры по крошечному устройству защищенной связи.

   - …потерь нет… рептилоидного типа… да, сэр… - долетало до неё.

   Едва они приземлились, люк геликоптера распахнулся, и появившиеся люди в светло-голубой форме из научного отдела быстро погрузили демона на уже приготовленную каталку и полностью прикрыли серебристым одеялом, скрывая от возможных посторонних глаз. Потом они исчезли так же быстро, как появились. Сеймас же повел всю группу опять в административный корпус. Там уже в другом кабинете каждый сдал свой крошечный видеорегистратор незнакомому Эмме офицеру, и только после этого Сеймас объявил, что они свободны. Все вышли наружу, но Эмма замялась, задерживаясь в ожидании лейтенанта. Когда же он вышел из кабинета, то даже вздрогнул, натолкнувшись на неё.

   - Джимми? Что тебе? – мрачно спросил он.

   - Могу я задать вопрос, сэр? - осторожно уточнила она.

   - Валяй, - устало вздохнул огромный мужчина, впрочем, не глядя на неё.

   - Меня накажут?

   - За что, Джимми? За то что чуть не сдохла? – настроение лейтенанта опять изменилось в одну секунду, и он подступил к ней, вжимая своей мощной энергетикой в стену. - Ты хоть соображаешь, что на самом деле была на волосок от смерти, глупая девчонка? Сейчас уже могла бы не стоять здесь и спрашивать о наказании, а остывать в мешке в подвальном морге! И что тогда было бы со всей группой? Ты это понимаешь?

   Если и до этого стыд грыз девушку, то теперь он стал просто непереносимым. Пич сказала, что с тех пор, как Сеймас был их командиром, у них не было потерь. А сегодня она вполне могла открыть этот мрачный счет. Естественно, он зол на неё. И во всем ей следует винить только себя, свою невнимательность и отсутствие настоящего опыта. Возомнила себя настоящим бойцом, ни разу не видев ничего реальнее тренировочных боев и симуляций. Идиотка!

   - Простите, сэр, - промямлила Эмма, скрывая готовые пролиться слёзы. - Я признаю свою вину и готова понести любое взыскание. Просто мне никогда не случалось отрабатывать действия в групповых операциях.

   - Вот именно, Джимми, - голос Сеймаса лишился прежней злости. - И это не твоё упущение, а моё как твоего командира. У меня была целая неделя, но я уделял внимание не тому. Я забыл, что ты обучалась индивидуально в отличие от всех нас и не умеешь по-настоящему взаимодействовать с командой, а особенно в экстренных ситуациях. И поэтому взыскание положено мне, а не тебе, боец. А теперь иди, обратись в санчасть и отдыхай!

   - Но, сэр! Это несправедливо! - Эмма порывисто схватила руку мужчины, и в этот момент показалось, что вокруг них замерло само пространство. От этого мизерного контакта их тел Эмма почувствовала, как волна тепла врывается в её мозг и тело, словно сила самого мощного прилива, и ей едва от этого удается удержаться на ногах в этом стихийном потоке.

   Пораженно подняв глаза от их соединенных ладоней к лицу Сеймаса, девушка успела увидеть в его темных глазах сначала шок сродни собственному, а потом гудящее и готовое все пожрать в своем немыслимом голоде пламя. Контакт их глаз длился меньше мгновения, но этот яростный огонь окатил душу Эммы, проникая в такие её уголки, о которых она и сама не подозревала. На краткий момент ей показалось, что этот свирепый мужчина оказался к ней настолько близко, что между ними нет ни единой молекулы воздуха для дыхания, которую они не разделили бы на двоих. А в следующий он отшатнулся, резко выдергивая свою руку, оказываясь снова по другую сторону галактики от неё, оставляя в изумлении и растерянности от собственных эмоций.

   - Боец Джимми, я приказал вам отправляться в санчасть и отдыхать, - слова лейтенанта снова стали идеально ровными кирпичами из обжигающе холодного льда, которые с головокружительной скоростью скрывали тот случайно подсмотренный огонь. - Какую часть приказа вы не поняли?

   И снова перед Эммой Стальной Сейм, с лицом, как у каменного изваяния, и бьющим наотмашь взглядом. Не почудилось ли ей все? И если нет, то чем было то, что она только что увидела в этих темно-карих глубинах?

   Как только растерянно моргающая девушка, прижимающая руку к груди, скрылась за поворотом коридора, Сеймас привалился спиной к стене и позволил выражению шока вернуться на своё лицо. Что это сейчас было? Мужчина удивленно уставился на свою ладонь, словно там остались ожоги от тонких девичьих пальцев. Ведь он касался её и раньше, почему же теперь, когда она его сама схватила, желая поспорить, в его кровь словно добавили ракетного топлива. И почему, когда он услышал, как Джимми сглатывает желающие сорваться слезы, ему показалось, что он пропустил удар ножа прямо в грудь? Это как-то связано со способностями девчонки, или просто сказывается его стресс от того, что несколько ужасных мгновений он считал её мертвой, когда огромное тело демона полностью накрыло её собой? Тогда у него не было и миллисекунды на раздумья и сомнения. Но сейчас, когда все миновало, он мог честно задать себе вопрос. Если бы монстр прикончил девчонку, о чем бы он больше переживал - о том, что её не стало, или что пришел конец его карьере и славе командира, не допускающего ошибок? Бог его знает. На самом деле он видел сотни смертей, но мысль о гибели Джимми казалось ему… неправильной, что ли. Да, это то, что рано или поздно произойдет с каждым из них, и, если честно, Сеймас никогда не заморачивался философскими раздумьями на эту тему. Просто есть жизнь, и есть её логическое завершение - смерть. К каждому она приходит в свое время и по своим причинам. Но думать в таком ключе об этой слабой девчонке ему не хотелось. Хотя можно ли её назвать по-настоящему слабой? Да, они наделены большей силой, чем она, скоростью и убийственными навыками. Но она сегодня смогла, превозмогая физическое страдание, убрать заграждающее заклятье, способное превратить их всех в кучу бесполезного фарша. Пропустила через себя смертоносную энергию такой силы, что даже в голове не укладывается. Разве после этого она слабая? Она могущественней их всех вместе взятых, пусть это не и обличено в способность убивать быстрее скорости света. И еще это странное ощущение глубоко внутри, когда она смотрит прямо в глаза. Словно в том месте, что зовут душой, все озаряется светом, и жизнь не кажется на краткий момент сплошной вереницей дерьмовых событий. Так, как будто счастье возможно даже для таких, как они. Джимми, пожалуй, смело можно было причислить к разряду чудес, посетивших этот мир. Сеймас дал себе внутренне затрещину. Что за бред лезет в голову вообще? Ему ли думать о чудесах? Похоже, пора оттянуться как следует, чтобы прочистить мозги.

   - Лейтенант? - раздался сзади голос полковника Ранзони, и Сеймас вздрогнул. - У вас есть что рассказать мне?

   Сейм обернулся, чтобы посмотреть в лицо чистокровному человеку, который уж точно не считал Джимми никаким чудом. Для него она была материалом для экспериментов, лабораторным животным, в которое он желал запустить свои хищные когти. И опять внутри целый рой вопросов и главный среди них: «Должен ли он что-то делать с этим?». Касается ли его это вообще?

   - Нет, сэр, мне нечего вам пока сказать, - сухо ответил лейтенант.

   - За неделю девчонка ни к кому не проявила интереса?

   - Нет, сэр.

   - А у меня есть сведения, что один из бойцов постоянно крутится возле неё.

   Сеймас напрягся. Ну да, было бы глупо полагать, что полковник будет пользоваться только им, как источником информации. Но кто тогда ещё наблюдает за Джимми? Неужели кто-то из членов его группы? Да, он уверен в каждом на все сто насчет себя, но девчонка для них совсем чужая, и вполне возможно, что они не видят ничего зазорного в том, чтобы сливать полковнику инфу о ней.

   - Да, такой боец имеется. Но в этом случае интерес строго односторонний. Джимми абсолютно не обращает на него внимания.

   - А может это потому, что вы слишком выматываете её на тренировках и не оставляете свободного времени? – с легкой угрозой спросил полковник.

   - Сэр, я не могу понять, чего вы от меня хотите? Я должен сводничать, пытаясь подложить девчонку под кого-то или наоборот должен блюсти её невинность? Уж определитесь! – Сейм из последних сил поддерживал безразличное выражение лица, будто эта тема была бесконечно скучной.

   - Не зарывайтесь, лейтенант! – раздраженно прошипел низкорослый мужчина. - Мне нужно, чтобы она взаимодействовала с мужчинами, но под вашим строгим присмотром! Ясно? Вы должны дать ей больше пространства, но при этом внимательно наблюдать. Если девушка заинтересуется кем-то, мы обследуем объект её внимания и выясним, чем он отличается от других и как на неё влияет. Что тут непонятного?

   - Могу я спросить, что потом?

   - А потом, если её организм не прореагирует на этого партнера нужным нам образом, мы уберем его с горизонта, чтобы не отвлекал объект.

   Вот оно что. Это типа такая извращенная селекция. Если парня сочтут непригодным для целей научного отдела, то избавятся, чтобы тупо освободить пространство для другого. Ага, не фиг весьма ценную самку спаривать с недостойным кандидатом! Чудно просто! Сеймас опять почувствовал, как злость и горечь подкатывают к горлу.

   - Прошу прощения, сэр. Но я тупой солдафон, а не ученый. Так что спасибо, что все тщательно разжевали для меня! Могу я идти?

   - Идите, лейтенант, идите. Пока.

   Сеймас зашагал по коридору не оглядываясь. Ну что же, раз теперь он влип в эту ситуацию, и добровольно из неё не выйти, то хорошо, что ему стали понятней планы научного отдела насчет Джимми. А также то, что кто-то снабжает полковника сведениями. И что ему с этим делать? Он не хочет принимать участия в том, как с этой раздражающей, но совершенно уникальной девчонкой сделают нечто непотребное. И что теперь? Интересно, а подпол Лейн в курсе планов научного отдела на его приемную дочь? И если да, то какое же нужно иметь сердце, чтобы при этом спать спокойно?

   На следующее утро Эмму будила Пич. Занимались они под её командованием, лейтенант так и не появился. Лица у всех были довольно мрачные, и Эмма не решилась спросить, куда подевался командир на все утро. Но когда он не явился и к обеду, то это уже было более чем странно. И даже то, что Михей самым наглым образом плюхнулся напротив Эммы на обычное место лейтенанта, игнорируя грозные взгляды остальных бойцов, не заставило волшебным образом Сеймаса объявиться, как обычно.

   - Привет, моя красавица! – расплылся он в уже привычной кошачьей ухмылке.

   На самом деле парень был очень привлекателен и прекрасно был об этом осведомлен. Смуглая кожа выгодно контрастировала с блондинистым ежиком коротко стриженных волос и ярко-бирюзовыми глазами. А практически не сходящая с губ улыбка, обнажающая белоснежные зубы, немного острые для обычного человека, придавала ему вид добродушного свойского парня. Но при взгляде на него никаких эмоций, кроме легкого раздражения от его настойчивости Эмма не ощущала.

   - Когда это я твоей успела стать? – нехотя отозвалась Эмма.

   - Да вот, как только увидел тебя голой, так и понял сразу – моя! – нисколько не смущаясь ответил Михей. - Может, уже хорош в недотрогу играть и давай перебирайся в мою комнату напостоянку?

   - А может, хорош курить всякую хрень, засранец? А то чет тебя прямо заносит не по-детски, - огрызнулась вместо Эммы Пич.

   - Пич, дорогая, я, конечно, в курсе, что ты влюблена в меня с малых лет, но, милая, сердцу ведь не прикажешь! – театрально прижал руку к груди парень.

   - А откуда у тебя сердце-то, придурок? У тебя же член и вместо сердца, и вместо мозга, а вечный стояк в качестве единственной извилины, - остальные хмыкнули, не вмешиваясь.

   - Ох, вот она - злость отвергнутой женщины! – продолжил свое представление Михей.

   - Так это ты меня, оказывается, отверг? А я чет припоминаю, что это я не смогла найти достаточно мощного бинокля, чтобы рассмотреть у тебя хоть что-то достойное внимания! – фыркнула Пич, и Михей нахмурился.

   - Ну да, с Сеймасом, по которому ты слюни пускаешь, мне не сравниться, конечно. Но ведь и ты для него никогда не будешь достаточно хороша. Он-то, похоже, предпочитает женщин без примеси демонской крови, так что тебе его не видать, как своих ушей, Пич, - раздраженно ответил парень, наклоняясь вперед.

   Эмма краем глаза заметила, что легкая болезненная гримаса скользнула по темному лицу подруги, и почувствовала злость.

   - Тебе лучше свалить отсюда, Михей. А то сейчас явится лейтенант и вышвырнет тебя отсюда! – вмешалась она.

   - Что-то я сильно сомневаюсь, что сегодня он вообще выползет из своей норы после вчерашнего. Но раз мне тут сегодня не рады, то я приду в другой раз. Но не забывай, моя красавица, двери моей берлоги для тебя всегда открыты.

   Эмма внутренне усмехнулась, подумав, что он даже представления не имеет о том, что для неё все двери открыты. А потом посмотрела на Пич и мужчин.

   - И что он имел в виду? Неужели СС позволил себе такой загул, что сегодня и подняться с постели не может? – неужели это желчь в её голосе?

   - Ну да, несколько десятков ударов электроплетью тот еще охренительный загул, - рыкнул всегда мягкий Кирос.

   - Кир! – одернула его Пич. - Она не виновата!

   - Ну, конечно!

   - О чём он, Пич? – шокированно спросила Эмма.

   - Ни о чём особенном. Командование, просмотрев хронику задания, определило, что Сеймас допустил ошибку, в результате которой новичок, то есть ты, едва не погиб. За это на него было наложено взыскание.

   Эмма обвела всех взглядом. Пич и близнецы не смотрели ей в глаза, и только Кирос глядел с осуждением и гневом.

   - Его били? – прошептала Эмма.

   - Наказали, маленькая птичка, - едко ответил он. - Что, ты разве не знала, что нас тут воспитывают, как гребаных хищников в цирке? Если хорошо и послушно прыгаем через кольца с огнем, то поощряют и позволяют любые шалости. А если упираемся или случайно косячим, то херачат плетью, чтобы в другой раз не вздумали ошибиться. Воспитание, мля! Неужто папашка тебе никогда не рассказывал. Он у тебя любитель взыскания за любую мелочь накладывать.

   - Кир, замолчи! Ты говоришь слишком громко! – шикнула на него Пич, озираясь.

   - Да достало меня все! – блондин вскочил и вылетел из столовой.

   - Это правда? – Эмма ни к кому впрямую не обращалась.

   - Правда, пичужка, - ответил Сидда. - Скорее всего, мы лейтенанта еще денек другой не увидим. Не в форме он будет. Электроплеть та ещё сука. Даже с нашей способностью восстанавливаться уходят дни на то, чтобы хотя бы можно было ходить. Но ты не вини себя. Это на самом деле здесь нормальная практика. Командир всегда за все в ответе.

   - А где сейчас Сеймас? За ним ведь кто-то ухаживает?

   - Нет, пичуга, - покачал головой Брант. – Он не тот чувак, что позволит кому-то смотреть на себя в момент слабости.

   - Но как же так? Это же просто ужасно, что он лежит там один, и никто ему не помогает!

   - Это же Стальной Сейм, расслабься, Джимми! – попыталась её успокоить Пич. - Через пару дней он будет лучше прежнего!

   - Это неправильно! Когда человеку больно и плохо, он не должен быть один!

   - А что мы можем, Джимми? Выломать дверь?

   - Где мне найти его?

   - Перестань, Джимми. Ты сейчас последняя, кого он хотел бы видеть!

   - А мне плевать! Просто скажите, где он живет!

   - У него квартира в офицерском корпусе за периметром, но уже неделю он живет в пустующей комнате прямо напротив твоей. Ты разве не знала?

   Эмма замотала головой. Решительно поднявшись, она набрала в буфете той еды, которую обычно ел лейтенант, и вышла из столовой.

ГЛАВА 7.

Эмма, сглотнув, остановилась перед дверью, за которой, по словам бойцов, скрывался лейтенант. На плече у неё болталась сумка с перевязочным материалом и прочими медикаментами, которые удалось выклянчить в санчасти, а в руках был поднос с едой. Не то чтобы лекарства дали охотно, но девушка приложила массу усилий и даже немного пококетничала с не очень юными докторами, чтобы добиться желаемого. Конечно, делать этого раньше ей не приходилось, но она же не слепая и видела фильмы, а судя по тому, что она получила не только необходимое, но и даже краткие инструкции, у неё получилось неплохо. По крайней мере там она не робела как теперь перед этой дверью. Не нужно быть ясновидящей, чтобы понять - СС не будет рад её увидеть после того, как из-за неё и пострадал. Насколько бы правильным подобное не считали остальные, Эмме физические наказания казались какой-то дикостью, средневековьем, и она на самом деле никогда не слышала об этом раньше. Отец не упоминал о таких способах взысканий. Глубоко вдохнув, наполняя себя необходимой храбростью, она постучала, перехватив поднос одной рукой. Ответа не последовало. Ну что же, матом никто не послал, так что Эмма толкнула запертую дверь, шагая внутрь. Хотя сейчас она настроила себя так, что и изощренная портовая ругань её не остановила бы.

   - Какого хрена! – раздалось сиплое рычание.

   Эмма сглотнула, чувствуя, как сердце заметалось в поисках укрытия, но все равно сделала следующий шаг. И ещё. Для того чтобы увидеть, кто посмел вторгнуться в его личное пространство, Сеймасу пришлось приподнять голову, и Эмма услышала, как при этом он скрипнул зубами, сдерживая рвущийся стон. Она натолкнулась на свирепый взгляд карих глаз лежащего на постели на животе огромного мужчины. Для опоры он сжал металлическую спинку армейской койки, и она отчаянно жалобно заскрежетала, изгибаясь в мощном захвате побелевших пальцев. Сказать, что Сейм был не рад появлению Эммы, было бы безбожным преуменьшением. Если бы взглядом можно было поджечь, то она бы уже должна была быть лужей полыхающей плазмы. На короткий миг Эмма испытала приступ паники. Откуда ей знать, что Сеймас, и правда, не может испепелять взглядом? Она ведь не в курсе всех его способностей, а находясь на этой базе, можно ожидать всего чего угодно. По крайней мере на спине у неё точно выступила испарина, да и ноги затряслись и размякли так, словно собирались растаять как прошлогодние сосульки. Но Эмма проигнорировала реакцию своего тела и пошла дальше. Да в конце концов, не станет же он её и в самом деле убивать! Почему же она тогда трясется, как перед эшафотом?

   - Хотелось бы сказать добрый день, лейтенант, но это будет сейчас не в тему, - как можно более бодро сказала она. Эмме хотелось надеяться, что она прозвучала достаточно уверенно. Но даже собственный слух отказывался дарить ей такую иллюзию. Ну и плевать!

   Сделав еще пару шагов, она поставила на стол поднос с пищей и обернулась. СС лежал совершенно обнаженный, а его спина и даже верхняя часть ягодиц представляли из себя сплошное кровавое месиво. Буквально ни единого клочка не изодранной в лохмотья и не обожженной кожи. Ведь если Эмма правильно понимала, то электроплеть не только секла кожу и рвала мышцы, она еще и оставляла ужасные ожоги. Все это засохло сплошной кровавой коркой и производило кошмарное впечатление. Эмму едва не вывернуло, и всё нутро свело болью от такого зрелища. Её собственная спина вдруг взорвалась фантомной болью, словно беря на себя хоть часть этих ужасных ран. Эмма сжала до хруста зубы, потому что потеря самообладания сейчас бы все испортила моментально, и единственное, что ей бы оставалось – позорное бегство, без права повторной попытки.

   - Убирайся отсюда! – рявкнул Сеймас и попытался приподняться, отчего струп в нескольких местах треснул, и выступила свежая кровь. - Кто тебе позволил сюда вообще войти?

   - Я стучала. Вы не ответили. Я вошла. И прекратите уже дергаться, вы делаете только хуже, лейтенант! - Эмма придала своему неожиданно осипшему голосу всю возможную повелительность, на которую только была способна.

   Но, судя по лицу мужчины, это нисколько не сработало. Ну что же, стоило ведь попытаться?

   - Я приказал тебе убираться! – заорал упертый вояка.

   - Ну, как сможете стоять самостоятельно, тогда и будете опять приказывать, лютовать и отыгрываться на мне. А пока вам нужно обработать раны и поесть, - Эмма старалась звучать невозмутимо, хотя внутри ощущала себя дрожащим трусливым зайчишкой.

   Глупо не понимать, что даже в таком состоянии Сейму ничего не стоит вышвырнуть её из этой комнаты. Причем так, что она, наверное, до ворот базы лететь будет, пересчитывая все неровности ландшафта.

   Мужчина замер, уставившись на неё настороженным взглядом, словно ожидая какого-то подвоха. Он буквально буравил шахты к её нутру этими своими карими бритвенно-острыми лезвиями, словно желая увидеть, из чего же она на самом деле сделана. Эмма ощущала себя микробом на предметном стекле электронного микроскопа, но не отводила глаз и ничего не прятала. В этот момент даже страх отступил, уступая место нежданной откровенности. Спустя минуту, показавшуюся Эмме целой эпохой, Сеймас раздраженно выдохнул и перевел взгляд на медицинскую сумку на её плече.

   - Ты вообще в курсе, сколько правил сейчас нарушаешь? – его голос по-прежнему был громким и хриплым, но звучал уже без первоначальной ярости. Но это не значило, что он стал хоть чуточку дружелюбней.

   - Нет, но вы, как мой командир, мне обязательно об этом расскажете, пока я буду вашу спину обрабатывать, - Эмма двинулась в его сторону, вынимая необходимое из сумки.

   - Ты не дотронешься до моей спины! – рыкнул он, вкладывая в голос столько угрозы, что девушка с трудом преодолела желание броситься прочь.

   От этого мужчины даже в таком состоянии исходила властная энергия такой силы, что приходилось прикладывать гигантские усилия, чтобы принудить собственное тело подчиняться своему разуму, а не его повелениям.

   - Почему? Я ведь доверила вам обрабатывать мои повреждения на задании. Так почему бы вам не сделать мне ответную любезность? Я в курсе, насколько раздражаю вас, так что обещаю, что не прикоснусь больше, чем необходимо, и исчезну, как только закончу.

   - Джимми, заткнись и вали отсюда! Запрещено оказывать медицинскую помощь тем, кто получил дисциплинарное взыскание! Это нарушение! - снова постарался надавить лейтенант.

   - Ну, допустим, я была не в курсе, - отмахнулась девушка.

   - Я тебе сказал только что!

   - Вы были без сознания, когда я пришла, так что я ничего не слышала!

   - За обман тоже положено наказание, глупая девчонка! – опять попытался перейти на устрашающий рык лейтенант. - Тебя запрут в долбаном карцере на одной воде…

   - Лейтенант, меня нельзя запереть. Забыли? – отмахнулась Эмма, но почувствовала укол страха внутри.

   - Не переживай, найдут способ воспитания. Или, думаешь, папашка прикроет? – едко уколол мужчина и все же поднялся. Эмма поспешно отвела глаза от обнаженного тела. Но, похоже, недостаточно быстро. Черт, то, как выглядит этот мужчина совершенно голым, было последней вещью, которую Эмма хотела бы помнить. Но, судя по всему, теперь этого уже не избежать. Сеймас же молниеносным движением схватил простынь в ногах койки и прикрыл бедра.

   - Нет, лейтенант, я надеюсь, что ко мне будут относиться так же, как ко всем, - затараторила девушка. - Просто я считаю, что вы пострадали из-за моей ошибки, и поэтому...

   - Не до хрена ли ты на себя берешь? – ухмыльнулся мужчина. - Если командование решило, что в том, что случилось, моя вина, кто ты такая, чтобы оспаривать это?

   - Я ничего не буду оспаривать! Я просто собираюсь сделать так, чтобы вам было не так больно, и на этом все.

   - Я приказал тебе выметаться отсюда! – тон мужчины снова стал угрожающим. Но было видно, что силы предают его, и поэтому он звучал уже не так устрашающе. Его плечи слегка сгорбились, а голова так и норовила упасть на рельефную, словно вылепленную рукой гения грудь. Рельефную? Да что с ней такое? Перед ней страдающий от боли мужчина, формы тела которого её не могут заинтересовать ни за что! Не в этой жизни уж точно!

   - Я не уйду! – уперлась девушка, переводя глаза ниже, на мускулистые бедра лейтенанта. Плохая идея.

   - Джимми, ты знаешь, чем грозит прямое не подчинение приказу?

   - Да, я знаю, командир. Как только сможете ходить, то пойдете и донесете на меня!

   - Размечталась! Сам до полусмерти загоняю!

   - Ваше право! Только я все равно не уйду раньше, чем сделаю то, зачем пришла.

   - А я тебя сейчас возьму и вышвырну!

   - Можете попробовать, - покорно кивнула девушка. - Только... вы точно знаете способ, который помешает мне возвращаться снова и снова?

   Несмотря на то, что Сеймас старался казаться злобным и сильным, Эмма заметила, что его стойкость на исходе. Болезненная дрожь то и дело пробегала по его мускулистому телу, выдавая, как трудно мужчине дается и сам спор, и даже просто нахождение в вертикальном положении. Его взгляд, хоть и упирался прямо в неё, но становился немного расфокусированным от усилий сдержать стоны.

   - Командир, пожалуйста! – четко попросила Эмма, стараясь, чтобы он не услышал в её голосе жалость, и его мужское эго опять не решило встать на дыбы.

   Долгие годы проживания с таким же суровым и немногословным отцом научили Эмму тому, как неохотно подобные мужчины принимают помощь. Малейший намек на жалось они воспринимали агрессивно, считая, что приять помощь или сочувствие – это все равно, что продемонстрировать слабость. Они будут терпеть и боль, и свои неприятности, и проблемы, но ни за что на свете не поделятся ими с окружающими. Не зря Сеймаса прозвали Стальным. Для всех окружающих он и был неким ребром вечной жесткости, опорой. Он всегда готов поддержать окружающих, но никогда не позволяет другим сделать то же самое. Отец Эммы тоже такой, но постепенно она приловчилась подкрадываться к нему на мягких лапах. Между ними никогда не было эмоциональных бесед и проникновенных диалогов. В детстве она даже по-настоящему боялась сурового мужчину в моменты его дурного настроения. Но со временем Эмма научилась безошибочно понимать, когда отец был зол, когда расстроен, а когда смертельно уставал или просто болел. И как вести себя в каждый такой момент тоже выучилась. Иногда нужно просто отвалить и исчезнуть с глаз, иногда говорить ни о чем, не ожидая ответов, а иногда просто молча подойти и размять окаменевшие плечи. Бывали моменты, когда они просто безмолвно ужинали, в сотый раз смотря одни и те же старые фильмы. Но случалось и такое, что, когда отец заболевал, Эмме приходилось волевым решением навязывать свою помощь, забивая на рычание и постоянные отказы от её попыток лечить его. Вот и сейчас она прямо смотрела в карие глаза лейтенанта, настойчиво демонстрируя, что не уйдет, испугавшись его угроз. Она не предлагала ему жалость или слезливые утешения. Она пришла помочь и не намерена была отступать. А после пусть как и её отец изображает опять сверхсущество, у которого нет эмоций, и никогда ничего не болит. Очередной поединок их взглядов закончился победой девушки. Сеймас, как ни странно, первым отвел глаза и устало протяжно вздохнул.

   - Джимми, ты разве не слышала, что нельзя вторгаться в чужую комнату без приглашения? - сделал он последнюю попытку.

   - Но вас-то, лейтенант, это не останавливало от ежеутренних визитов в мою комнату и воплей, сотрясающих стены, - парировала Эмма.

   - Так ты, типа, мне мстишь? – Сеймас усмехнулся и тут же скривился.

   - Ну, если такой мотив моего появления вас больше устроит, то да. А теперь мы не могли бы уже приступить? Вам же лучше, быстрее избавитесь от моего так бесящего вас присутствия.

    - И что ты, мелкая упорная пиявка, хочешь, чтобы я сделал? – смирился с неизбежным мужчина.

   - Выпейте обезболивающее, - тут же шагнула ближе девушка.

   - Я не глотаю наркоту, – недовольно огрызнулся мужчина.

   - Это сейчас просто необходимо! – уперлась Эмма.

   - Сказал, не буду! – упрямо повторил мужчина.

   - Послушайте, лейтенант. Я же не профи. Когда стану возиться с вашей спиной вдруг причиню слишком много боли, а вы психанете и поколотите меня? Вы вон какой здоровенный бугай. Так что будем считать это гарантией моей безопасности.

   Мужчина фыркнул, давая понять, насколько для него прозрачна её попытка схитрить.

   - Ладно, давай! Хотя, если честно, я бы иногда поколотил тебя и без всякой больной спины. Но это совсем не значит, что когда-то сделаю и в самом деле. Разве если опять решишь дать прикончить себя демону. Тогда уж не обессудь, лично привяжу и высеку – неделю стоя есть будешь, - мужчина покладисто проглотил прозрачные мягкие капсулы. - Что дальше?

   - Думаю, теперь вам нужно лечь на кровать на живот.

   - Отвернись! – буркнул мужчина.

   Что это было? Смущение в исполнении СС? То есть, мыться в общем душе ему было нормально, а оказаться голым перед ней - проблема? Почему от этого к щекам самой Эммы прилил совершенно неуместный сейчас жар. Просто до этого её мысли были заняты тем, как победить упрямство этого мужчины, да и вид его спины не способствовал ничему, кроме мыслей о том, что нужно избавить его как можно быстрее от боли. Но сейчас, когда Сеймас сидел к ней лицом, со скомканной в районе паха простыней, до Эммы вдруг дошло осознание, что она находится в комнате один на один с огромным обнаженным мужиком. К самому факту присутствия рядом голых представителей противоположного пола Эмма уже пообвыклась за эти дни, и даже такая вещь, как нагло демонстрируемая эрекция её уже почти не смущала. Но вот прямо сейчас наедине с лейтенантом почему-то она была шокирована степенью интимности момента. И то, что этот самоуверенный самец попросил её отвернуться, сказало ей о том, что, видимо, и для него все несколько необычно. Совсем некстати вспомнилось, что как раз с Сеймасом ей ни разу встречаться в душе и не случалось. Он будто бы нарочно старался не пересекаться с Эммой в такие моменты. Эмма, резко отвернувшись, стала суетливо копаться в сумке, непонятно что выискивая и ощущая, как жар от вспыхнувших щек предательски расползается во все стороны. Наверняка сейчас её уши пылают, да и по шее распространился непрошенный румянец. Но хуже всего было то, что, стоя спиной, Эмма не могла избавиться от воспоминания о том, как выглядел торс этого пугающего мужчины, широченные плечи, его мускулистые бедра и длинные сильные ноги. Даже видение сжатой в кулак руки, удерживающей простынь… в таком месте почему-то рождало в теле какие-то пугающе-порочные ощущения. И на короткий момент даже в мозг просочилась совершенно неуместная мысль, что она понимает Пич, которая, несмотря на обилие вокруг таких роскошных и явно не уродливых мужчин, все же сохнет по лейтенанту. Эмма тут же не на шутку испугалась такого развития собственных размышлений и почти остервенело стала гнать их прочь. Но не то чтобы они, и правда, ушли.

   - Я готов! – проскрипел Сеймас. - Можешь начинать играть в медсестру.

   Господи, почему ей в его словах слышится какой-то двойной смысл, вгоняющий её в еще большую краску? Как же хорошо, что лейтенант уткнулся лицом в подушку и не видит, как у неё трясутся руки, и лицо, скорее всего, напоминает цветом вызревший на солнце томат. Эмма посмотрела на израненную спину Сеймаса, и тут же смущение стало стыдом, выметая все дурацкие непонятные мысли. Лежащему перед ней человеку просто была нужно помощь, а она тут позволяет себе думать черте что!

   Эмма осторожно распечатала упаковку и покрыла всю поврежденную поверхность специальным обеззараживающим и размягчающим корки тканым материалом, как можно нежнее распределяя его.

   - Смелее, Джимми. Та хрень, что ты заставила меня глотнуть, кажется, реально работает, - судя по голосу, похоже было, что Сеймас уже слегка «поплыл». - Давай поскорее покончим с этим.

   - Я стараюсь делать все, как мне объясняли. И я не заметила, чтобы вы куда-то сегодня опаздывали, так что не собираюсь делать больно, излишне поторопившись, - возразила Эмма.

   - Да ладно, а то, ты думаешь, я не видел, как ты на меня глазами сверкала всю неделю. Наверняка фантазировала о том, как прикончишь меня, расчленишь труп, а куски разбросаешь с геликоптера.

   Да, похоже, в санчасти ей дали что-то реально вставляющее.

   - Лейтенант, у меня, благодаря вашему внимательному и тщательному подходу на фантазии, сил не оставалось, так что я хотела прикончить вас как-нибудь банально, а главное - с минимумом усилий, - неожиданно для себя фыркнула Эмма. - А в том месте, когда нужно было что-то делать с вашим здоровенным трупом, я обычно уже засыпала.

   - Называй меня Сейм, - пробормотал мужчина. - А то как-то тупо выходит. И я должен был так себя вести.

   - Почему?

   - Не скажу! Тебе знать не положено! – он приподнялся, чтобы еще и помотать головой, видимо, для полноты утверждения.

   - Лежите... Лежи спокойно, Сейм. Теперь я понимаю, почему ты обезболивающие не принимаешь.

   - Да меня от них конкретно прёт. И язык развязывается.

   Сеймас издал звук, какого она от него еще никогда не слышала.

   Руки Эммы зависли над спиной мужчины. Она что, не в своем уме, или, правда, только что СС издал нечто похожее на хриплое хихиканье? Она промолчала, решив, что уточнять, так ли это, с её стороны будет весьма опрометчиво. Выждав нужное время, стала снимать ткань вместе с приставшими к ней струпьями. Лейтенант же, похоже, не испытывал от этого ни малейшего дискомфорта, и девушка мысленно поблагодарила тех, кто составлял рецептуру такого сильного препарата.

   - Ты не должна на меня злиться, Джимми, - продолжил вещать Сеймас, расслабляясь и закрывая глаза.

   - Я сейчас и не злюсь. Просто знаю, что, как только ты опять придешь в себя, снова начнешь рычать на меня и издеваться. Хотя думаю, что от тебя, Сейм, совсем не убыло бы, если бы ты был хоть немного повежливей. Я ведь не стану хуже понимать твои приказы, если ты не будешь язвить и подчеркивать, какое я ничтожество по сравнению с вами - такими суперменами.

   - Хммм. Я вовсе не ставил своей целью издеваться над тобой. И ничтожеством я тебя не считаю, маленькая Джимми. Ты… необыкновенная.

   Эмма стала тщательно накладывать ту самую «вторую кожу», что использовал Сейм для её руки во время задания.

   - Очень жаль, что завтра ты все забудешь. Я была бы не против видеть тебя… ну, не знаю, более добрым, что ли.

   - Я не добрый! – язык у мужчины уже слегка заплетался, как у пьяного.

   - Ерунда. Тебе просто кажется, что если ты станешь вести себя чуточку дружелюбней, то потеряешь свой имидж жесткого парня. Но, поверь, если ты будешь хоть иногда улыбаться, небо не упадет на землю. И никто, у кого есть глаза и хоть капля мозгов, не усомниться ни за что в твоей крутизне.

   Эмме показалось, что Сеймас отключился, и она осмотрела в последний раз результат своей первой в жизни перевязки. Плотный слой искусственной кожи буквально на глазах прирастал ко всем повреждениям, закрывая их и создавая защиту. Эмма по себе знала, что даже когда действие наркотика закончится, боль не вернется в полном объеме. А значит, мужчина вполне сможет поесть самостоятельно, когда очнется. Эмма поднялась, укрыла его простыней и собралась уйти. Когда она уже была у двери, неожиданно лейтенант её окликнул.

   - Джимми?

   - Да? – вздрогнув, обернулась она.

   - А крутой парень - это хорошо или плохо, по-твоему? – сонно пробормотал он.

   - Ну, думаю, что когда он твой друг - это просто замечательно. А если враг… ну, это явно паршиво.

   Она не была уверена, что Сеймас слышал её ответ, и, подождав еще с минуту, просто подошла к двери.

   - Джимми? – снова окликнул её Сейм.

   - М-м-м?

   - Твои руки на мне… Это было… - он замолчал, Эмма еще какое-то время стояла в ожидании продолжения.

   Но его так и не последовало, и поэтому она пошла к себе. Растянувшись на своей койке, она никак не могла избавиться от видения обнаженного мужчины. Она видела их к этому моменту уже десятки, но по какой-то странной причине, если от других ей всегда хотелось отвернуться, то к лейтенанту глаза притягивались, словно металл к мощному магниту. Это ведь ненормально? Может, у него тоже есть какие-то способности сродни тем, что у Кироса, и ей не стоит смотреть на него слишком долго и пристально? Но будь так, Пич ведь предупредила бы её? Могла ли она спросить напрямую у подруги? Эмма усмехнулась. Ну да, просто гениальная идея. Что она скажет?

   «Извини, Пич, а ты не знаешь, почему, когда я пялюсь на собственного голого командира, меня бросает в жар, и руки с ногами трясутся? И не могла бы ты растолковать мне, что же это такое?»

   Да уж, Пич наверняка сочтет это чрезвычайно забавным, верно? Эмма со вздохом перевернулась на постели. Нужно попробовать вздремнуть перед вечерней тренировкой. Но у мозга, похоже, были другие планы.

   «Твои руки на мне… Это было...»

   Было что? Противно? Больно? Раздражающе? Просто неприятно? Или... Или все же он имел в виду совершенно противоположное?

   Боже, Эмма! Что противоположное? О чем ты думаешь вообще?

ГЛАВА 8.

- У тебя есть для меня хорошие новости, человек? – длинные тонкие пальцы с идеальными золочеными ногтями клацнули по полированной каменной поверхности стола, и это простое движение заставило внутренности мужчины скрутиться тошнотворным узлом страха.

   - Прошу прощения, Прекраснейшая, но все без изменений, - промямлил он. - Нужно еще немного подождать.

   - Подождать… - в протяжном звучании голоса женщины появились нотки смертельного холода, и пальцы, выстукивающие угрожающий ритм, заметно ускорились.

   Мужчина несколько раз нервно сглотнул, тщетно пытаясь увлажнить высохшее горло.

   - Как думаешь, человечек, как долго я еще буду щедро раздавать тебе авансы, ничего не получая в ответ? - не прозвучало ни единой хоть крошечной эмоции, но мужчина почувствовал, как самый настоящий животный ужас сжимает тиски на его горле.

   - Прекраснейшая, но я делаю все, что могу! Я нашел Ключ для вас, а это в условиях такой секретности было совсем не просто!

   - Пока ты искал, были потеряны годы! Теперь этим Ключом можно управлять только при помощи гребаного Якоря! А его, как я понимаю, у нас все еще нет? Как и чертовой возможности получить новый Ключ!

   - Я работаю, Прекраснейшая! Мы вытащили её из-под опеки приемного отца, мы поместили её в целое стадо озабоченных самцов. За ней постоянно смотрят. Но она на каждом еженедельном обследовании устойчиво показывает, что полностью стерильна…

   - Да мне плевать! Я хочу мой долбаный Ключ! Сколько еще я должна проторчать в вашем жалком мирке, прежде чем получить своё? - в одно мгновение тихий голос стал гремящим рыком, и кровь мужчины вскипела, лишаясь кислорода.

   Он схватился руками за горло, падая со стула на колени и умоляюще закатывая глаза.

   - Безмозглый, самолюбивый идиот! Ты упускаешь что-то. И если так будет и дальше, я найду кого-то другого, кто будет более сообразителен или удачлив! Ты меня понял?

   Способность дышать вернулась к мужчине, и он упал на четвереньки, жадно хватая воздух и громко сипя.

   - Как же я ненавижу эту необходимость использовать таких никчемных созданий, как ты! – ногти снова стали выстукивать ритм по холодному камню.

   - Я понимаю, Прекраснейшая.

   - Да что ты можешь понимать, червяк! Убирайся с моих глаз! И возвращайся только тогда, когда у тебя будет, чем меня обрадовать.

   - Прекраснейшая, прошу, - мужчина протянул дрожащую руку в самой нижайшей мольбе.

   - Ты не заслужил! – мужчина отчаянно всхлипнул, униженно подползая ближе. – Ну ладно, я дам тебе последний шанс. Но на этот раз действительно последний.

***

На следующее утро Эмму никто не разбудил в привычные 5:30. И поэтому, когда она чуть позже проснулась сама, её прямо подкинуло на кровати, и она стала в панике одеваться. В коридоре не оказалось ни Пич, с упреком на неё взирающей, ни других бойцов из её группы. Вообще никого. Покосившись на противоположную дверь, девушка испытала краткий порыв зайти и узнать, как там Сеймас, но, во-первых, боялась опять нарваться на рык, а ее отвага далеко не безгранична, а во-вторых, в любой момент мог появится кто-то из команды и застать её выходящей с утра из комнаты лейтенанта. Даже если на самом деле никто бы ничего «такого» и не подумал о них, то все равно Эмма бы стала настоящей мишенью для подколок близнецов и Кироса, наверное, на недели вперед.

   Когда никто не появился и еще пять минут спустя, Эмма помчалась к комнате Пич узнать, в чем дело.

   Само собой, на стук Эмма не услышала гостеприимного «войдите». Тут так не принято, приглашать любого не глядя. Пич распахнула двери, и Эмма впервые увидела подругу в легком платье и босиком вместо привычной темно-синей формы.

   - А-а-а… – зависла Эмма. - А как же тренировка, Пич?

   - Вообще-то у нас сегодня законный выходной, - сообщила темнокожая девушка. - Поэтому мы сейчас собираемся и сматываемся на весь день в город. Иди оденься по-людски.

   - Пич, ты забыла? Сеймас не разрешал мне никаких увольнительных, - вздохнув, ответила Эмма.

   - На данный момент лейтенант не в строю, мелкая. И по уставу я в его отсутствие командую группой. А я тебе очень даже разрешаю увольнительную. Я, блин, просто прямо приказываю тебе в неё со мной пойти. Ясно?

   - Ясно. Только все равно не могу. Желаю хорошо отдохнуть, - Эмма ни за что бы не призналась Пич, что есть одна проблема в том, что живешь только с отцом, который к тому же и военный.

   У неё не водилось никакой одежды, кроме форменной и домашней. И раньше она никогда не испытывала с этим никаких трудностей. Но сейчас, увидев Пич в совершенно ином образе, Эмма вдруг поняла, что даже не представляет, что сейчас носят девушки, и по какому принципу должна выбираться красивая одежда. Но посвящать в это подругу она не собиралась.

   - А ну, стоять! – властно рявкнула Пич и резко втянула Эмму обратно в комнату. - Я так понимаю, выйти в народ тебе тупо не в чем?

   - Я просто не хочу никуда выходить, Пич! – предприняла еще одну попытку сбежать Эмма.

   - А я просто тебе ни фига не поверила! Та-а-ак! Как же нам решить эту проблему? – задумалась Пич. - Постой-ка!

   Пич открыла свой шкаф, и у Эммы полезли глаза на лоб. Если её форма и пожитки занимали пару полок, то шкаф Пич буквально ломился от явно дорогой одежды.

   - Ого! – не удержалась Эмма.

   - Что ого? Ты хоть в курсе, сколько нам платят?

   - Ну, я как-то этим никогда не интересовалась.

   - Чудная ты, мелкая! - фыркнула Пич. - Поверь, отстегивают нам достаточно, чтобы я могла себе позволить все это и многое другое.

   - Ты что, все деньги тратишь на одежду? - удивленно спросила Эмма.

   - Ну почему же? Еще на косметику, украшения, развлечения, Джимми. А на что мне, по-твоему, их тратить? Каждый день меня могут прикончить, почему же не жить сейчас в своё удовольствие? Я не знаю никого, Джимми, кто бы, отслужив здесь, купил домик в пригороде и завел семью. Может, все мы и мечтаем об этом, но не стоит путать фантазии и реальность. Так что, живи сейчас, пока, и правда, жива!

   Эмма не знала, как относиться к словам Пич. Если, услышав от неё это впервые, она отказывалась признавать такой подход к жизни, то после первого задания её до этого твердое черно-белое мировоззрение стало проседать и приобретать оттенки сомнения. Ведь побывав на краткие мгновения так близко к смерти, она стала осознавать, что Пич права по-своему. Никто из них не может знать, что будет. К сожалению, ясновидящих среди них не было. Поэтому, как проживать каждый новый день, отгораживаясь от мира, или самозабвенно отдаваться всем его соблазнам, каждому решать самостоятельно.

   - Во! Я нашла! Ну-ка, снимай свое барахло! - Пич вытащила из глубин гардероба блестящее нечто. - Я сдуру купила его, мне так понравилось, просто жуть. Но, блин, я в него так и не влезла! А тебе будет самое то!

   Эмма с сомнением посмотрела на переливающуюся вещь в руках подруги.

   - М-м-м. Пич, это слишком для меня.

   - Ха! Откуда тебе это знать? Ты же еще и не меряла! Раздевайся, говорю!

   Эмма, сгорая от смущения, сняла форму и натянула платье под критичным взглядом Пич, рассматривавшей её бельё. Платье мягко заструилось по её телу, опускаясь почти до колен. Ткань была такой нежной и приятной для кожи, что Эмма невольно погладила её, чтобы почувствовать это снова.

   - Супер! Хотя длинновато, конечно.

   Пич встала за спиной Эммы, пока та смотрела на незнакомую себя в зеркало. А потом представила, как это же платье должно было смотреться на более высокой и крупной подруге. Нечто облегающее, как перчатка, и едва прикрывающее задницу. Щеки Эммы опять окрасились румянцем.

   - Черт, Джимми, ты все-таки горячая мелочь! – разглядывая ее, заявила Пич. – Мужики слюной весь пол зальют. А может и не только слюной!

   - Пич! – еще больше смутилась Эмма и попыталась избавиться от платья.

   - А ну тихо! Сегодня первым делом пойдем прошвырнемся по магазинам и найдем тебе обувь, собственную одежду и классное белье. Так что будем считать, что у нас с тобой сегодня, типа, тренировочный выход в город!

   Эмма хоть и пыталась возразить, но это не возымело никакого действия, и вскоре уже они выезжали с территории базы на открытом джипе. А когда Пич заволокла её в дорогой обувной магазин, Эмма не знала, куда себя деть под презрительными и шокированными взглядами привлекательных продавщиц, переводивших взгляды с роскошного платья на её армейские ботинки. Но повелительные нотки в голосе Пич очень быстро заставили девиц метаться в поисках нужного.

   Эмма была благодарна Пич, что та не попыталась её заставить сразу же встать на каблуки, вроде её собственных. Может, у нее и была хорошая координация, но для первого дня это было бы слишком. Эмма и так чувствовала себя какой-то туземкой, которую впервые в жизни вывезли из джунглей сразу в современный торговый центр.

   Поначалу она пялилась на все окружающее глазами лани, застывшей перед несущимся на нее наземным военным транспортом. Но Пич не дала ей много времени на праздное разглядывание и решительно повела туда, куда считала нужным. Остальной день прошёл для Эммы в хождениях от магазина к магазину и бесконечных примерках. Если раньше Эмма считала, что лейтенант обходился с ней на занятиях по жесткому, то ближе к вечеру должна была признать, что после «тренировочного» выхода в город с Пич будет ждать лютующего Сейма со слезами нетерпения на глазах. Марш броски с полным вооружением были детским садом по сравнению с этим марафоном. К тому моменту, когда Пич заволокла Эмму в салон, она была просто счастлива оказаться где-то, где не было мельтешения толпы и мелькания тряпок всех возможных цветов. Но оказалось, что она рановато собралась расслабляться. Её ждали новые испытания, в результате которых волосы остались лишь на ее голове, бровях и ресницах, едва смогла отвертеться от настойчивого стремления изукрасить её временными тату и была несколько раз чем-то измазана и натерта. Красить волосы Эмма отказалась, и тут её Пич полностью поддержала. Однако же их тоже чем-то обмазали, а когда вымыли и высушили, Эмма и сама была поражена тому сверкающему буйному каскаду, что теперь струился по её плечам и спине.

   Лишь несколько часов спустя Пич привела её в красивый гостиничный номер.

   - Что мы тут делаем? – удивилась Эмма.

   - Я всегда снимаю его, когда у меня суточная увольнительная. Не переться же обратно на базу, когда хочется поваляться перед вечером. Да и, напившись, я никогда на базу не возвращаюсь. Может, я и легкомысленная особа, Джимми, но затаскивать с пьяных глаз того, кто случайно попадется по пути на базе в постель – дурное занятие. Потом реально не всегда так просто отвязаться. Если я хочу просто потрахаться, то выбираю для этого тех, кто относится к этому делу так же, как я, и желательно на трезвую голову. Доставили друг другу удовольствие и разбежались. Никаких соплей и объяснений ни по утрам, ни позже.

   Пич вытащила из бара что-то алкогольное и протянула Эмме наполненный стакан, от которого довольно вкусно пахло.

   - Нет! Я не буду, - попробовала отказаться Эмма.

   - Да перестань ты уже! Просто попробуй! Я же вовсе не собираюсь упаивать тебя до потери сознания, - обиженно нахмурилась Пич. - Просто попробуй вздохнуть свободно! Поверь, у нас не так много для этого времени и возможностей.

   Смирившись, Эмма приняла бокал и чуть пригубила. Сладкая, ароматная жидкость потекла по горлу, немножко обжигая.

   - Судя по твоим отзывам, я думала, что все парни на базе только и мечтают заняться ни к чему не обязывающим сексом и на утро не вспоминать об этом. О чем же тебе волноваться? - осмелев, спросила Эмма, делая еще один глоток побольше.

   - Нет. Это не так. Может, я и считаю большинство парней козлами, но все они, знаешь ли, разных, мать их, пород. Одни действительно одноразовые и, переспав, больше тебя не побеспокоят. Но есть и такие, которые потом в тебя вцепятся и начнут пытаться контролировать твою жизнь. Просто, мы же не совсем-то люди, Джимми. И у некоторых всякие там собственнические инстинкты включаются с полпинка, понимаешь? Сегодня ты с ним неплохо проведешь ночь, а с утра он уже будет считать тебя чуть ли не своим имуществом, без права на собственные решения.

   - А разве других, ну, таких, которые способны на нормальные отношения, нет?

   - Давай скажем честно, я ни к каким отношениям никогда и не стремилась. Мне это не нужно.

   - Почему?

   Пич залпом прикончила свой стакан и налила еще.

   - Потому что, Джимми, я не хочу больше потерь. За эти годы исчезло столько тех, кого я знала и, может даже, любила с самого детства. И я ведь не чокнутая, чтобы добровольно обрекать себя на страдание, по сравнению с которым электроплеть – ласковое поглаживание, - боль, изливающаяся из слов Пич, была такой ощутимой, что Эмме казалось – протяни руку, и она сможет её потрогать. - Я не хочу даже тупо привыкать к одному партнеру. Откуда мне знать, что завтра он не умрет?

   Эмма сделала еще несколько глотков, чувствуя, как внутри разливается тепло вперемешку с непонятно откуда взявшейся смелостью.

   - Пич, но ведь тебе нравится лейтенант, - ляпнула она, прежде чем остановила своя язык. - Ой! Прости, это не моё дело!

   - Да ладно тебе, Джимми! Как будто я из этого делаю тайну или не сама тебе об этом говорила. Ну да, мне нравится Сейм. Я его хочу. Кто же такого не захочет? – если бы в крови Эммы не было сейчас алкоголя, то она бы наверняка зарделась. – Я даже привязана к нему. Но, понимаешь ли, Джимми, все это потому, что я прекрасно осознаю, что с ним мои чувства в полной безопасности. Стальной Сейм - самый живучий ублюдок, которого я знаю, и опасаться того, что его убьют раньше меня, нет оснований.

   - Этого никто не может знать.

   - Поверь, я могу. Если кто и выживет на всей этой долбаной базе в конце, так это он. И второй довод в пользу Сейма состоит в том, что он никогда в жизни не подпустит меня ближе. Я навечно увязла для него в числе друзей и боевых товарищей. Да, он будет сражаться рядом со мной как лев, отдаст за меня последнюю каплю крови, хоть зубами вытянет из любой задницы, прикроет любой косяк перед командованием. Он это сделает для каждого из нашей группы. Для Кира, для близнецов, не важно! Но он никогда не посмотрит на меня с желанием, Джимми. Он никогда не захочет большего со мной. У него, черт возьми, тупо ни за что не встанет на меня, даже если он будет пьян до беспамятства. И я знаю, что говорю. Потому что я пробовала, как это ни унизительно для меня звучит. Пробовала, но ничего не вышло. Мне ни за что не вылезти из этой его хреновой френд-зоны. Так что могу пускать слюни по нему совершенно спокойно, не опасаясь для своего черствого сердца никаких последствий!

   Разные эмоции отразились на лице Пич, когда она говорила это Эмме. Но под конец девушка опять нацепила на лицо беспечную улыбку и маску полного похеризма.

   - Допивай! – кивнула она на стакан Эммы. - Поваляемся чуть-чуть и махнем в один бар тут неподалеку. Я бы тебя потащила в клуб, но ты у меня еще дикая, будем тебя приучать потихоньку.

   - Я не уверена, что бар - это хорошая идея, - ответила Эмма, отмечая, как странная легкость наполняет её голову, отодвигая серьезные размышления подальше. - Но почему-то мне сейчас на это плевать!

   - Во-о-от! Правильно, мелочь моя! – поддержала её Пич и хлопнулась на широкую кровать.

   Но когда они оказались у дверей бара, и от стоящих снаружи мужчин послышались свист и непристойные комментарии, жидкая храбрость почему-то предательски покинула организм Эммы. Ей захотелось развернутся и побежать со всех ног прочь. Пич, почувствовав её пораженческое настроение, тут же схватила Эмму за руку и решительно втянула внутрь. Найдя свободный столик, она велела Эмме ждать и отправилась, покачивая бедрами, в сторону барной стойки. Эмма заметила, сколько голодных мужских взглядов последовало за подругой. А осмотревшись, поняла, что и в её сторону направлено не меньше. Ей тут же захотелось съежиться до размеров крошечной точки или просто волшебным образом исчезнуть отсюда. А потом она увидела, как крупный парень с длинными волосами и кожаном прикиде направляется в её строну, откровенно раздевая глазами. Он навис над столиком и уперся руками, склоняясь ближе к Эмме.

   - Детка, я тебя здесь ни разу не встречал! Как ты относишься к идее прокатится на моем ручном звере? – похабно ощерился он, обдавая Эмму запахом алкоголя.

   - Отрицательно! – рявкнули рядом, и в следующий момент Сидда «легонько» отпихнул парня своим плечом, так что тот отлетел к соседним столикам и повалился на пол, опрокидывая на себя чужое пиво.

   Эмма уставилась на появившихся перед столиком близнецов и ухмыляющегося из-за их широких спин Кироса.

   Длинноволосый любитель ручных животных вскочил и бросился на Сидду, пытаясь ударить его в лицо. Тот же небрежно отмахнулся от него, отправляя его обратно в полет. Но в это время на помощь одетому в кожу страдальцу с другого конца бара устремилась целая толпа похожих на него суровых парней.

   - О, вот и культурная программа! – со счастливой улыбкой заявил Брант. - Сегодня как-то рановато!

   Следующим отчетливым воспоминанием Эммы оказалось то, как Пич, ругаясь такими словами, значения большинства которых остались для девушки загадкой, выволакивает её из бара на улицу, раскидывая по дороге дерущихся. Буквально через минуту из дверей один за другим вывалились братья и Кир. Выглядели они слегка потрепанными, но чрезвычайно довольными.

   - Сраные придурки! – заорала на них Пич. - Вы нам все веселье испортили! Долбоящеры гребаные!

   - Ну почему же!? – искренне удивился Брант. - По- моему, было охренеть как весело.

   - Вы чего приперлись вообще? – не унималась Пич.

   - А нечего быть такими эгоистками! Мы, между прочим, так и не отметили появление у нас Джимми. Так что не фиг было сбегать с утра пораньше втихаря! – заявил Кирос.

   - Да мне ваши рожы еще на базе до смерти надоели. Могу я хоть в увольнительной от вас отдохнуть?

   Ответом темнокожей девушке были только три беззаботных улыбки.

   - Ну, раз этот бар на сегодня уже закрыт по техническим причинам, то, может, пойдем и выпьем чего-нибудь в другом? – с довольным видом предложил Сидда.

   - Ни. За. Что! – рявкнула Пич. – Мы возвращаемся на долбаную базу! Без. Вас!

   - Пич! – завопил Кирос. - Ну не будь такой сучкой! Мы просто хотели посидеть все вместе!

   - Пошли вы! Через пять минут на вас бы уже висели девки гроздями, а к нам бы с Джимми из-за вас, дебилов здоровенных, никто и близко бы не подошёл! – злилась все больше Пич.

   - Да мы вас спасли вообще-то! – встрял Брант.

   - Я что, похожа на ту, кого надо спасать? Хотите играть в хреновых спасателей - валите от нас подальше.

   - Ну, Пич! – смешно заканючил Сидда. - Мы, честное слово, больше так не будем! Посидите с нами!

   - Нет! Вы нам все планы поломали, так что и развлекайтесь теперь сами!

   Всю обратную дорогу Пич была мрачной и тихо ругалась себе под нос. А вот Эмма даже была рада такому завершению вечера, так как чувствовала себя совершенно не готовой к подобного рода развлечениям. Может позже, когда она будет комфортней ощущать себя и в этой новой одежде, и в присутствии такого количества людей, не похожих на её обычное окружение. Спустя час Эмма замерла перед дверью своей комнаты, но потом развернулась и постучалась в противоположную. Ответом была тишина.

   - Это я, Джимми! – громко сказала она, приоткрывая дверь. - Можно войти?

   - А если скажу, что нельзя, тебя это, типа, остановит? – раздался хриплый ответ.

   Лейтенант сидел немного сгорбившись за столом и что-то читал на электронном носителе. Когда Эмма проскользнула внутрь, он провел по гибкому экрану, гася его.

   - Я просто зашла спросить, как ва… твои дела?

   Повисло молчание, и Эмма уже отругала себя за то, что обратилась к лейтенанту на «ты». Мало ли что он там вчера под наркотой предложил. Сейчас-то он точно в трезвом уме. Подняв глаза, Эмма наткнулась на пронзающий её взгляд. В нём бурлило стихийное бешенство эмоций, определить которые ей не представлялось возможным. Просто вдруг опять стало невыносимо жарко и нечем дышать.

   - Что это на тебе надето, Джимми? – наконец, мрачно пророкотал Сеймас, в очередной раз проходясь глазами сверху вниз.

   - П-платье, - неужели это не очевидно?

   Но, судя по взгляду лейтенанта, ему ответ не понравился.

   - Ты что, так по базе ходишь? – недобро прищурившись уточнил мужчина.

   - Ну, вообще-то я шла в свою комнату спать и просто решила навестить вас перед сном.

   - Тебя.

   - Что?

   - Мы договорились говорить друг другу «ты». Память подводит? – голос лейтенанта звучал ехидно. - И откуда же ты шла?

   - Мы гуляли.

   - С кем? - брови лейтенанта гневно сошлись на переносице.

   Да что за допрос такой?

   - С Пич, - неуверенно ответила Эмма.

   - С Пич, - повторил Сейм. – И как погуляли?

   - Было любопытно, - Сеймас продолжал сверлить глазами Эмму. - Но потом пришли близнецы и Кирос... ну, и мы решили пойти домой.

   - Вот, значит, как, - уголок рта лейтенанта едва заметно дернулся в чем-то отдаленно напоминающем улыбку. - Пич, небось, в ярости?

   - Вроде того, - уже уверенней ответила Эмма.

   Сеймас опять прищурился, но теперь в нём больше не прослеживалось гнева. Наоборот, волны совершенно незнакомого, жутко смущающего тепла скользили от этого пристального изучения по телу Эммы. И оно, это самое глупое тело, почему-то откликалось дурацкой слабостью в ногах и тягучей болью глубоко внутри. Стоя в нескольких метрах от мужчины, Эмма вдруг испытала поразительное ощущение сжатия пространства между ними. Так, словно комната стремительно становилась все меньше, заставляя их нестись навстречу друг другу с космической скоростью. Жгуты мощного притяжения будто оплели все тело девушки, отнимая способность передвигаться. А темно-карие глубины напротив превратились в бездну, в которой с каждым мгновеньем становилось все больше яростного темного пламени. Эмма неожиданно оказалась беспомощной, ничего не весящей тростинкой на краю этой мрачной, но невыносимо притягательной пропасти, которую в спину неумолимо толкал ураганный ветер собственных совершенно незнакомых желаний и потребностей. Тех самых, о каких она и не подозревала в себе, но которые, видимо, всегда и скрывались где-то в глубине её души. Лейтенант вдруг громко прочистил горло, пугая Эмму этим неожиданным звуком, и хрипло пробормотал:

   - Иди спать, Джимми, - и Эмма вылетела прочь с максимальной скоростью.

   Уже задремывая в собственной койке, девушка позволила всем новым впечатлениям за этот день просто течь через себя, не анализируя их и не размышляя.

ГЛАВА 9.

Сеймас с трудом разжал собственные пальцы, намертво впившиеся в столешницу, когда за Джимми захлопнулась дверь. Он был в ярости. В ярости? Да ладно! Хватит малодушно отрицать очевидное! Гнев, который он испытывает в присутствии этой раздражающей девушки, - бледный отблеск маленького костерка по сравнению с тем гигантским пожаром вожделения, что грозится сжечь его тело и разум. И отрицать его наличие становится все труднее. Если первые его проблески он мог игнорировать, успокаивая себя тем, что давно не выходил за пределы базы, и ему просто нужна разрядка, то сейчас от понял, что просто трусливо прятался от неприглядной реальности. Неодолимое, тягучее, удушающее желание ощутить под собой Джимми и удерживать там, Бог знает сколько, ударило в него, опрокидывая и сминая, оставляя поверженным и практически невменяемым. Устрашая своей силой и его полной беспомощностью хоть как-то этим управлять. Сеймас никогда не был трусом, ничего не боялся и не стремился отгородится от проблемы, надеясь, что она исчезнет волшебным образом сама собой. Но, похоже, эта девчонка была проблемой, способов решения которой он не знал. Когда он услышал её голос, спрашивающий разрешения войти, его мышцы неконтролируемо напряглись, возвращая воспоминание о том, как больной спины касались её руки, которые он упорно гнал от себя весь день. А с того момента, как она проскользнула в его комнату, он сидел, впившись в несчастный стол, потому что реально нуждался в осязаемом якоре, чтобы не преодолеть эти несколько метров между ним и этой девчонкой и не сделать того, о чем будет потом жалеть всю свою недолгую оставшуюся жизнь. Хотя, когда она не отрываясь посмотрела на него, он на несколько секунд потерял твердую почву под ногами. На короткий миг последствия перестали иметь какое-то значение. Все исчезло. Осталась только невыносимая похоть, остервенело схватившая его за горло, и девушка, глядевшая так, словно знала о том, с чем он сейчас борется. Знала и при этом оставалась на месте.

   А с другой стороны, откуда такой, как она, иметь представление о тех обжигающе-острых картинах, что взорвали его мозги от ее вида в этом чертовом платье, льющемся по изгибам её тела и заставляющем жгуче ненавидеть эту ткань за то, что она касается той кожи, которую он захотел ощутить под своими пальцами? Джимми наверняка с воплями убежала бы, если бы заглянула в его разум и увидела, как он мысленно наматывает на руку эти роскошные пряди цвета спелого каштана и золота, что так ярко отсвечивают даже в скудном искусственном освещении его комнаты. Удерживает за них, врезаясь в её хрупкое тело, жестко и безжалостно утоляя то животное вожделение, что скрутило его, перемалывая все нутро в пламенеющую кашу.

   Она ушла, и температура в комнате как будто упала далеко ниже нуля, возвращая его в неприглядную реальность, где он сидит с гребаным флагштоком в штанах и пялится на дверь, желая ту, к кому у него нет никакого права прикасаться. Как с ним мог случиться такой чертов сдвиг по фазе? Ведь он всегда контролировал свои желания и потребности, никогда не позволял им управлять собой. И никогда сексуальное влечение ни к одной женщине не лишало его контроля над его демонической половиной. Сейм вообще всегда предпочитал удовлетворять себя только с профессионалками. Они давали ему то, что он хотел, подчиняясь его приказам, а он за это щедро расплачивался. Все четко знали, на что идут. Никаких случайных ожиданий, эмоций и страстей. Просто несколько часов грязного траха, опустошающего тело и очищающего разум для чего-то более важного. Ничего общего с тем, что вдруг спалило его изнутри, когда Джимми вошла в его комнату.

   Вдруг? Да ладно! Не было в этом никакого «вдруг». Разве за все эти годы был хоть раз с того дня, когда он впервые увидел девчонку, чтобы он абсолютно честно мог сказать, что игнорировал ее существование? Он злился, завидовал, тихо ненавидел, выискивал, что в ней такого, делающее её особенной… Но никогда не оставался безразличным. Всегда, даже на расстоянии, она цепляла его, вынуждая следить хоть краем глаза, притягивая необъяснимой гравитацией. Была чем-то таким, что нельзя не замечать, не видеть.

   Но, черт возьми, видеть и замечать - это совершенно не то, что начало с ним твориться, когда Джимми оказалась в непосредственной близости, на расстоянии прикосновения. И уж тем более и рядом не стояло с тем, что он почувствовал себя погруженным в озеро жидкой лавы, когда она вошла одетая в это платье, гори оно в аду вместе с той, на ком было одето! Пока Джимми ходила в мешковатой форме, грубых ботинках, с волосами, стянутыми в тугой пучок, Сейму еще удавалось внушать себе, что она такой же боец, как и другие, его сослуживица. Но увидев её такой женственной, хрупкой, поразительно чувственной, он почувствовал себя рехнувшимся. Это была та её неизвестная ему сторона, которую он не видел никогда раньше, но теперь уже никогда не сможет забыть. Она отчетливо взывала к нему и находила не просто бурный отклик – сумасшедшее желание нырнуть с головой, утопая навсегда. Даже увидев её мельком обнаженной в первый день среди других бойцов, он просто запретил себе размышлять и помнить. Но, похоже, что от образа Джимми в этом платье ему не удастся отмахнуться. То, как скручивало болью его пах при виде движения ее груди при дыхании под этой тканью, невозможно просто выкинуть из головы волевым решением. Вид её влажных губ, волос, рассыпанных по плечам, изгиба уже почти по-женски щедрых бедер впечатался в его подкорку. Сможет ли он смотреть на неё завтра в этой уродливой привычной форме и не видеть опять такой, как сегодня? Зачем она вообще явилась к нему? Подразнить? Проверить на прочность? Может ли она испытывать хоть намек на ответное желание? Что случилось бы, если бы он все же позволил себе прикоснуться к ней, поцеловать? Оттолкнула бы его? Или позволила бы вторгнуться в свой рот? Каким был бы этот поцелуй? Нежным, осторожно испуганным, или неистово страстным, на грани болезненных укусов. Таким, который заставил бы их срывать с друг друга одежду и позволил бы опомниться, только когда оба смогут отдышаться, охрипнув от криков чистого экстаза? Да о чем он вообще позволяет себе, на хрен, думать? Все, что он должен делать сейчас в своей голове – это навешивать огромные запрещающие сигналы на каждую часть тела девчонки, которая всплывала в его опьяненном воображении. Она одна сплошная запретная зона, гребаный фонтан из неприятностей и непредсказуемых проблем. И идеальным для него было бы оказаться от Джимми на другом конце планеты. К сожалению, это невозможно. Но он должен отгородиться от неё, от любых эмоций. Изничтожить на корню это свивающие его внутренности дикое желание.

   Тут же в памяти всплыла мерзкая рожа полковника Ранзони и все его указания насчет Джимми. Интересно, что он сделает, если Сеймас плюнет на последствия и заберет девственность девушки, ломая все его проклятые планы? Убьет его? Заберет Джимми вниз и больше никогда не выпустит?

   При мысли об этом бешенство накрыло его, вызывая такую жажду крови, которой он не знал даже будучи подростком, пока учился справляться со своей темной стороной. Чудовище в нём поднялось снова, давая однозначно понять, что причинить вред этой малявке оно не позволит. Как, впрочем, и коснуться её хоть кому-то. Отдавая себя под власть чистого света её глаз, монстр оставался собой. Он не был бескорыстным и в ответ хотел столь же полного признания его прав. Сейм схватился за голову, позволяя себе осознать, в какой ужасной ситуации оказался. Впервые его человеческая разумность и контроль были поставлены под угрозу эмоциями демонической сущности. И чем это грозило? Очевидно, серьезными неприятностями. Мысль о том, что девушку в таком виде как сегодня видели другие мужчины, выводила из себя. Что же говорить о том, чтобы наблюдать за тем, как вокруг Джимми будут виться бойцы, а он должен будет хладнокровно отмечать: проявляет ли она хоть к кому-то интерес? Сеймас привык подчинятся приказам, не размышляя, не обсуждая. Поэтому монстру придется заткнуться и убраться в те мрачные глубины, из которых его подняла эта невыносимая Джимми. Сейм создаст для него новые запоры, крепче и изощреннее прежних и не позволит больше этой девчонке к ним приблизиться. Ему плевать на то, что с ней будет! Просто плевать. А мнения чудовища никто не спрашивает. Пусть её забирают, пусть подкладывают под кого угодно, какое ему, на хрен, до этого дело? Ему-то она ни при каких обстоятельствах не нужна. Он к ней не прикоснется. Потому что не хрен себе врать! Если она окажется под ним - это станет настоящей катастрофой. Если демоническая часть так беснуется, не коснувшись Джимми ни разу, то, что же будет, когда они станут близки? Он ясно помнил того парня, у которого съехала крыша пару лет назад, когда его легкомысленная подружка решила пойти в свободное плавание. Он не был самым сильным или агрессивным среди них, но убил троих, прежде чем его прикончили. Просто потому, что его демонская половина сочла девушку своей, а демоны своим не делятся.

   Сеймасу подобное не нужно. Он четко знает, чего хочет от жизни, и это точно не перспектива подохнуть просто потому, что он не смог удержать свой член в штанах подальше от Джимми. Как только совсем полегчает, он пойдет в город и вытрахает эту девку из своих мозгов.

   На следующее утро в дверь Эммы громко постучала Пич. Лейтенант, бледный и осунувшийся, управлял ими на тренировке, хотя девушка и видела, что ему пока тяжело. На неё он даже не смотрел. Не орал и не обращался к ней лично. Отдавал четкие общие приказы, делая упор теперь на взаимодействие в группе. Они симулировали разнообразные варианты возникновения экстренных ситуаций, в первую очередь именно учитывая способности Джимми видеть то, чего не замечали другие, и отрабатывали схемы поведения, собственную новую систему знаков. Поначалу бойцы бурчали и раздражались из-за того, что они вынуждены были ломать привычную линию поведения, концентрируя внимание на девушке, но через пару дней все втянулись и работали идеально четко. Сейм стал лично участвовать только на третий день, и было похоже, что он уже полностью оправился. Но по отношению к Джимми он оставался отстраненно-холодным и все время вне тренировок смотрел словно сквозь неё. Хотя девушке и казалось, что она ощущает взгляд мужчины, сверлящий её спину, но стоило только обернутся, и она убеждалась, что это совсем не так. СС не смотрел на неё. Несколько робких попыток заговорить с ним, когда рядом никого не было, Сейм сухо оборвал, тут же удаляясь. Похоже, её надежды на то, что у них могли сложиться отношения хотя бы напоминающие нечто дружеское, были глупыми девчачьими фантазиями. Да и тот огонь в карих глубинах, пробравшийся в самую глубь её сущности, ей, видимо, просто почудился. Судя по всему, алкоголь способен заставить увидеть то, чего не было и в помине на самом деле. Да и, говоря откровенно, что в такой, как она, могло бы заинтересовать Стального Сейма? Или почему бы ему хотеть быть с ней дружелюбным? Он ясно выразился в первый же день: Джимми - обуза, навязанная ему командованием, и ничего с того времени не поменялось. С чего бы? Особенно после того, как он был наказан по её вине. Просто лейтенант - профи и опытный боец, вот он и решил, что нужно влить её в коллектив, чтобы не повторять ошибок. Но это не значит, что он вдруг стал рад такому камню на шее. А то краткое отступление, когда она его лечила, и её визит на следующий вечер… Ну, их, вроде, как и не было. Ну и пусть! Она ведь не надеялась на что-то другое в самом деле? Ведь чем меньше СС обращает на неё внимания, тем легче ей живется! Но почему-то она чувствовала от этого нечто похожее на разочарование и даже легкую обиду. Это было нелогично и совершенно необоснованно, но наедине с собой Эмма не могла отрицать наличие этих эмоций.

   - Похоже, у вашего СС появилась постоянная подружка! – за спиной отплевывающегося от воды Сидды появилась девушка с розовыми волосами и телом, почти сплошь покрытым тату, когда они мылись после очередной тренировки.

   Эмма не могла понять, почему в её спину вдруг вставили железный прут, делая её неподвижной.

   - Да с чего ты взяла? – ответил ей мужчина.

   - Да он каждый вечер одетый по гражданке сваливает в город. Уже четыре дня подряд. А вчера я застала его в душе рано утром. Поверь, я знаю, как пахнет от мужика, который трахался всю ночь. Эй, Пич, он по-прежнему предпочитает кого угодно, кроме тебя? Ты не в его вкусе? – фыркнула девица.

   - Ну, хоть у кого-то на этой гребаной базе вкус все же есть. Потому как у тех, кто сует свои члены в тебя, он явно отсутствует, - презрительно ответила Пич, даже не глядя на собеседницу.

   Присмотревшись, Эмма узнала ту самую девушку, увиденную в первый день с Киросом. Воспоминания о том, что они делали, едва опять не заставили её кожу зардеться, хоть она и стала намного менее чувствительной за это время.

   - Что ты в этом можешь понимать, сучка! Меня хотят все! – вскинулась девица.

   - Ага, точно. Парни, они вообще любят при возможности избежать лишних усилий. Так что, зачем самому дрочить – стараться, если есть такая безотказная ты, Флеш!

   - Пошла ты, Пич! – зашипела розововолосая и подступила ближе, а её поза явно была угрожающей.

   Эмма забеспокоилась за подругу, и это даже отодвинуло на задний план услышанное об СС.

   - Да с удовольствием, Флеш. Лишь бы не в одном с тобой направлении! – Пич плавно развернулась и посмотрела прямо в глаза девице. После полуминутного поединка взглядов Флеш явно сдалась и повернулась к наблюдающей за этой сценой Эмме.

   - Чего уставилась, шлюшка мелкая? – зарычала она.

   - Да ладно, Флеш, не стоит навешивать другим собственные честно заработанные звания! – ухмыльнулась Пич.

   Флеш решила отступить и, развернувшись, нахально провела руками по обнаженной спине Сидды. Но неожиданно мужчина отступил от неё дальше.

   - Отвали, Флеш. Я не в настроении, - буркнул он, отворачиваясь.

   - Да ладно, такое возможно? – рассмеялась Пич, а Флеш одарила их новым гневным взглядом. - А я думала, что вы с братцем всеядны и всегда готовы!

   - Может, мы взрослеем! – усмехнулся в ответ Сидда, выключая воду и покидая душевую.

   Флеш исчезла следом, и Эмма с Пич остались в одиночестве.

   - Не думаю, что у Сейма появилась постоянная женщина, - неожиданно сказала Пич, непонятно - то ли обращаясь к Эмме, то ли разговаривая сама с собой. - Это не в его стиле.

   - Но ведь все когда-то меняется, - Эмма закрыла глаза, подставляясь под струи воды, как будто они могли вымыть изнутри странную едкую боль.

   - Нет. Только не у СС. Он никогда ни к кому не привяжется. И не подпустит никого. Просто мужик выпускает пар, - беззаботно ответила Пич, даже не подозревая, что её слова подливают кислоты в самый центр груди Эммы.

   Девушка яростно прошлась по телу мочалкой, будто это могло выдрать из головы противные видения Сейма, занимающегося сексом с неизвестными женщинами. Разве ей надо знать, на что это может быть похоже? Как сокращаются и расслабляются все те совершенные мускулы, что она видела на теле лейтенанта. Издает ли он какие-то звуки, как делал это Кирос, или сохраняет свое привычное тяжелое молчание даже в такие моменты?

   Эмма рванула из душевой как можно быстрее, словно от мыслей, роившихся в голове, могло спасти движение. И, влетев в предбанник, буквально врезалась в широкую обнаженную грудь Михея.

   - Ох, детка! Офигеть, опять мы голые, и ты прижимаешься ко мне! Это судьба! – расплылся в улыбке парень, тут же обхватывая талию Эммы. - Стоит ли бороться со своим счастьем, маленький котеночек?

   Его голос стал интимным, и он наклонил голову к шее Эммы, проводя губами в миллиметре от кожи, обдавая дыханием. Эмма замерла, прислушиваясь к собственному телу, изучая его отклик на такую близость. Разве не должно в ней что-то откликнуться? Михей красивый парень и явно в ней заинтересован, может, ей просто нужно позволить себе что-то ощущать? Просто одна минута эксперимента. Михей, осмелев, чуть коснулся открытым ртом её кожи, и его широкие ладони скользнули ниже, накрывая ягодицы Эммы. Кожа покрылась мурашками, как и писали в книгах, но почему-то они не были из разряда приятных, и никакого тепла внутри не возникло. Даже совсем наоборот. Как только девушка ощутила, как наливается, поднимаясь, член парня между ними, то моментально захотела оттолкнуть Михея, не желая такого прикосновения.

   - Отпусти! – раздражение расцвело внутри.

   Видимо, она в этом смысле безнадежна.

   - Да ладно тебе, Джимми, - хрипло прошептал парень. - Дай мне один хренов шанс. Я так хочу тебя. Задолбался дрочить, представляя тебя скачущей на мне. Позволь мне показать, как могу доставить тебе реальное удовольствие. Обещаю не разочаровать тебя, детка.

   Михей стиснул её задницу, приподнимая Эмму и вжимая свою уже совершенно твердую плоть ей в живот. Он облизал кожу девушки на шее и протяжно застонал.

   - Отпусти, или я тебя ударю, - Эмма едва сдерживалась, чтобы не начать отчаянно вырываться из лапищ парня, которые вдруг показались жгущими кожу тисками.

   Неожиданно всё пространство сместилось, удерживающие её руки Михея разжались столь стремительно, что Эмма упала на холодный пол, больно ударяясь. А воздух задрожал от замораживающего внутренности рычания, и Эмма увидела, как СС швыряет Михея в сторону полок с полотенцами, будто здоровенный парень весит не больше крошечного котенка. Полки рухнули, когда тело Михея врезалось в них, полотенца рассыпались, создавая хаос разных оттенков синего.

   - Она сказала тебе отпустить! – голос лейтенанта был совсем не похож на его обычный. Даже когда он был раньше в ярости, то звучал как-то по-другому.

   Но подумать об этом у Эммы не было времени, потому что мужчина обернулся к ней, все еще глупо сидящей на полу. Его глаза полоснули по ней, как два темных клинка, словно желая изничтожить, расчленить, одновременно сжигая дотла, чтобы и следа не осталось.

   - Если хочешь отказать парню, мать твою, то говори «Нет» громко и четко! – зарычал он. - А не позволяй облизывать себя, как хренову конфету. А если не хочешь,- то просто в другой раз не выделывайся, а просто пошире раздвинь свои гребанные бедра!

   Эмма вскочила, чувствуя себя униженной, как никогда в жизни, и стала судорожно натягивать одежду прямо на еще влажное тело.

   - Убери весь этот долбаный бардак, - рявкнул Сейм, тыкая пальцем в пришедшего в себя от шока Михея. Эмма же рванула из предбанника бегом и полетела по коридорам с максимальной скоростью, чтобы опередить рвущиеся наружу слёзы. Кто дал право Сеймасу так говорить с ней? Сам таскается по городским девкам и является учить её, как себя вести! Что она такого сделала? Не оттолкнула Михея сразу? Но разве у неё нет права попытаться понять, что она ощущает, когда к ней прикасается мужчина? Это продолжалось всего какую-то минуту, и Эмма все контролировала. Разве она просила его о чертовой помощи? Как он вообще там оказался именно в этот момент? С какой стати вмешивается, когда не просят?

   Слёзы обиды и унижения катились по щекам, сколько их не вытирай. Почему именно слова СС так глубоко её ранили? Пусть он отваливает со своей помощью куда подальше! Спаситель, которого никто не звал!

ГЛАВА 10.

Эмма еще безуспешно вытирала все прибывающие слёзы, когда в дверь негромко постучали.

   - Джимми, могу я войти? - услышала Эмма встревоженный голос Пич.

   Девушка суетливо оглянулась вокруг, словно ища способ испариться. Последнее, чего ей сейчас хотелось, это демонстрировать подруге, насколько она расклеилась. Эмме нравилась Пич, и поэтому выглядеть слабой и раскисшей в её глазах было стремно.

   - Входи, конечно, - ответила Эмма, наскоро вытирая лицо форменной футболкой.

   Пич проскользнула внутрь, остановилась, подперев дверь спиной, будто поняла желание Эммы как-то избежать общения.

   - Ты как? – нахмурившись, спросила она.

   - Нормально, - вскочившая Эмма зачем-то стала приводить в идеальный порядок покрывало на койке. - У меня все нормально.

   Руки почему-то дрожали и то и дело создавали новые складки на месте только что выровненных.

   - Джимми, хочешь, открою тебе одну тайну? – Пич подошла к Эмме и, схватив за руку, дернула, разворачивая к себе. – Даже две, мелкая. Первая – из тебя самая херовая лгунья, которую я только встречала в жизни. И вторая. Друзья – это такие люди, которые нужны не только для того, чтобы шляться по магазинам и барам и трындеть по пустякам. Они еще весьма необходимы, когда тебе паршиво и нужно с кем-то об этом поговорить, спросить совета или просто пожаловаться. Это нормально. Мы с тобой знакомы всего-ничего, но мне так думалось, что я могу считать себя твоей подругой. Я ошиблась?

   Голос Пич был мягким, и это было совершенно несвойственно обычной её грубовато-острой манере общения. И, несмотря на то, что держала она Эмму жестко, в прикосновении ощущались тепло и искренняя забота. И Эмма вдруг ощутила, как на ресницах снова затрепетали капли влаги, которые никто не звал. Девушка постаралась проглотить рвущийся всхлип, но предательски хлюпнувший нос выдал ее.

   - Я… - она попыталась что-то сказать, наверное, даже в очередной раз заверить Пич, что все у нее прекрасно, и она вся из себя сильная, но подлый спазм сжал её горло, отнимая голос.

   - Э-э-эй! – Пич привлекла Эмму к себе. - Какая же ты все-таки еще мелкая и ранимая, Джимми.

   - Ничего подобного! – упрямо отстранилась Эмма. - Я такая же, как все!

   - Ну да, конечно! – вздохнула Пич. - Чтобы быть такой, как все мы, тебе пару километров брони нужно отрастить и пройти ускоренный курс инъекций цинизма. В лошадиных дозах причем.

   - Я справлюсь, - Эмма забралась на кровать с ногами и уселась, обхватив колени.

   - Очень на это надеюсь. Ты очень нравишься мне. Будет жаль, если ты пропадешь или сломаешься. И поэтому настоятельно рекомендую не отвергать мою помощь и советы, даже если тебе в них чудится обидная опека. Я, может, и не всезнающая, но в местной фигне ориентируюсь, будь здоров. Хотя должна признать честно, эта вспышка Сейма ставит меня в тупик. Он никогда раньше не опускался до того, чтобы грубить девушкам.

   Эмма почувствовала, что стыд опять поджигает её уши и щеки при воспоминании о том, как она сидела на полу голая, а Сейм орал на неё, говоря такие мерзкие слова.

   - Вообще-то он и парням особо не грубит. Ведь психов, чтобы переходить ему дорогу, не находится, так что и необходимости нет. С бабьей частью он предпочитает просто уклоняться от общения. Так что я сама немного в шоке.

   - Ну, значит, я одна такая везучая умудряюсь бесить его так, что он себя сдержать не может, - неохотно огрызнулась Эмма.

   - Да вряд ли все так фатально, Джимми. Мне так показалось, что в команду он тебя уже принял безоговорочно. Может, эта сучка Флеш не так уж и не права? Мало ли, вдруг нашлась такая баба, которая умудрилась нашего Стального Сейма так зацепить, что у него аж крыша ехать начинает?

   - Если и так, то я тут при чем? – как ни старалась, Эмма не смогла скрыть гнев в своем голосе.

   - Да не при чем! У них, может, не ладится чего, а мужики от таких вещей реальными психами становятся. Вот вы с Михеем ему и попались в неудачный момент на дороге. Типа, крайние. И кстати! Я пропустила начало шоу, так что ты мне поясни - ты что, правда, с этим придурком обжималась?

   - Пич! – возмутилась Эмма.

   - Ой, да перестань уже! Просто этот пронырливый засранец что, сумел-таки к тебе пробиться поближе? Я же не осуждаю, Джимми. Он-то так еще и не самый худший вариант. Ну, ты понимаешь, я о первом разе говорю, - Пич понизила голос, как будто кто-то их подслушивал.

   - Пич, перестань! – Эмма сначала отвернулась, но потом почему-то устыдилась собственного вранья и малодушия. - Просто... понимаешь… Я в том момент подумала…Короче, я читала, что, когда мужчина прикасается, то что-то должно, типа, происходить…Ну там, голова кружится, мурашки по коже, сердцебиение, слабость во всем теле, дыхание останавливается.

   Пич неожиданно расхохоталась, звонко и заливисто хлопая себя по коленям.

   - Ой, я не могу с тебя, Джимми! По твоим описаниям это скорее какие-то симптомы отравления выходят, чем возбуждения. Остается только тошноту со рвотой и поносом добавить, и самое оно! – темнокожая девушка продолжала смеяться, мотая головой и утирая слезы. - Где ты этих книжек с описаниями набралась? В сети?

   - Нет, - смущенно ответила Эмма. - На чердаке в отцовском доме. Он сказал, что они его матери. Там еще на каждой обложке мужчины и женщины целуются.

   - Голые, надеюсь? – Пич наконец, вроде, успокоилась.

   - Нет, конечно!

   - Все ясно с тобой! Короче, о сексе у тебя, как я посмотрю, нормальных познаний нет, - припечатала подруга.

   - Пич, я же не в каменном веке выросла. Все я знаю… о самом процессе. Теоретически.

   - Да неужто втихаря порнушку смотрела? - ехидно прищурилась темнокожая девушка.

   Эмма выкатила на Пич испуганные глаза.

   - Понятно. Тяжелый случай. Ну ладно, в сторону все это. Ты мне лучше скажи, симптомы-то с Михеем были?

   Эмма смутилась и стала опять нервно теребить покрывало.

   - И да, и нет.

   - Это как может быть?

   - Ну, мурашки были, но… Мне кажется, совсем не такие, как нужно. Уж скорее какие-то чертовы здоровенные противные тараканы. Наверное, я какая-то неправильная, – пробормотала Эмма.

   На самом деле в тех романах, которые она читала, стоило герою обнять и поцеловать героиню, и та тут же становилась «расплавленным воском, сгорающим в пламени страсти». Вот прямо минуту назад терпеть героя не могла, а стоило прижать покрепче, и куда все мозги сразу девались. Но Михей прижимал, еще как прижимал, но что-то Эмма не почувствовала не только того, чтобы что-то там расплавилось. Да, собственно, нигде даже не потеплело. Скорее уж наоборот.

   - Дурочка ты, Джимми. Ничего в тебе нет неправильного. Просто Михей не тот мужчина.

   - В смысле?

   - В прямом. Неправильный мужик, не та обстановка, неподходящее место. Джимми, возбуждение, это ведь не тот процесс, который просто так включается, если тебя любой смазливый придурок станет ласкать в нужных местах. У парней с этим гораздо проще. А у нас, понимаешь ли, с этим все замороченней. Особенно в первый раз, когда нет опыта, и чего и ожидать-то не знаешь. Но есть одна важная вещь. Если, когда ты просто смотришь на мужчину, у тебя не щелкает что-то здесь и здесь, - Пич настойчиво ткнула пальцем в лоб и в грудь Эмме, - то не стоит надеяться на то, что, если ты позволишь ему лапать себя достаточно долго, что-то может измениться. Он должен тебе хотя бы нравиться, быть приятным, не вызывать отторжения. Хотя есть среди нас и те, кому нравятся все без разбора. Ну, ты видела Флеш. Для неё любой, у кого на неё встанет, достаточно хорош. А ты ведь у нас, как ни крути, похоже, романтичная натура.

   - С чего это ты взяла? - тут же ощетинилась Эмма.

   - Да не напрягайся ты опять! Это неплохо… В принципе. Просто в таком месте, как это, может стать проблемой. Связь на одну-две ночи явно не для тебя, Джимми. А по поводу долгосрочных отношений в тех условиях, что мы существуем, я тебе уже говорила. Может, для тебя действительно самое лучшее решение - завести нормального парня снаружи?

   - А может быть моё первоначальное желание не заморачиваться ни на что вообще самое удачное?

   - Может и так, Джимми, - задумчиво сказала Пич. - Каждый из нас ищет свой способ уберечь свою душу от ран и боли.

   - Давай поговорим о чем-то другом, Пич? – попросила Эмма. - А то как-то все это отстойно и грустно!

   - Да ради Бога! – покладисто согласилась Пич. - О чем будем болтать?

   - Я уже давно хотела спросить. Просто не знаю, насколько это уместно. Короче, там, на задании, когда вы с Киром одновременно укусили этого демона… Зачем? Разве нет других методов?

   - Думаешь, мне приятно тащить в рот всякую гадость? – усмехнулась Пич. - Есть, конечно, у нас с собой и шокеры. Но они действуют не всегда и не на всех. Да ты и сама видела, тупо иногда на их применение не остается времени. А мой яд – нейротоксин, и он, к сожалению, разрушается на воздухе буквально за секунды. Его нельзя хранить или применять удаленно. В чистом виде он способен убить кого угодно за пару минут. Но в сочетании с ядом Кира при одновременном введении он действует как парализатор длительного действия на абсолютно все виды демонов, кроме разве что высших. Но с такими нам, слава Богу, сталкиваться еще ни разу не случалось. Скорее всего, при такой встрече никто бы из нас не выжил.

   - Так выходит, что мой первый день здесь вполне мог стать и последним, когда ты разозлилась на меня. Я, типа, Сейму жизнью обязана?

   - Ну, как бы тебя это ни злило, то уже вообще-то дважды, - пожала плечами Пич. - Не уверена, что я бы тогда зашла так далеко, чтобы убить тебя, но тот демон точно не собирался поиметь тебя для взаимного удовольствия. Так что, может, забьешь на его сегодняшний финт? Даже обычные мужики иногда странные. А что же говорить о здешних. Знаешь, быть наполовину монстром не так уж прикольно и романтично, как в кино показывают. Никогда не нужно забывать, что человек ты тоже только наполовину, и далеко не всегда эта половина главная.

   - Ну, на самом деле выхода-то особого у меня нет, - тяжко вздохнула Эмма. - Нам ведь служить дальше. Так что придется смириться с тем, что я его так выбешиваю.

   В этот момент в дверь снова постучали, но в этот раз громко и решительно.

   - Ждёшь кого-то? – удивилась Пич.

   - Да нет.

   Эмма подошла босиком к двери и распахнула её. Сеймас замер в проеме, почти полностью загораживая его своими широкими плечами.

   - Нужно поговорить, - сказал он, спокойно входя внутрь, словно и не орал на неё какой-то час назад. - Пич, можешь нас оставить?

   - Слушай, Сейм. Может не стоит… - начала темнокожая девушка.

   - Пич! – в одном слове было столько властного приказа, что девушка и не пыталась больше возражать. Просто встала, ободряюще кивнула Эмме и вышла.

   Сейм плотно закрыл за ней дверь и повернулся к Эмме, замершей посреди комнаты в ожидании очередной его гневной отповеди. Мужчина смотрел исподлобья и молчал, будто это ей самой нужно было начать разговор. Но она не собиралась этого делать и упрямо уставилась себе под ноги, не готовая встретить снова этот злой взгляд. Сам факт присутствия лейтенанта словно вытеснял из и так не слишком большой комнаты воздух и стремительно повышал температуру. Эмме даже стало казаться, что пол под её босыми ступнями стал нагреваться. На крошечный миг она испугалась, что на них двоих не хватит в этом замкнутом пространстве кислорода, если они так и продолжат стоять и молчать. Даже избегая взгляда Сейма, Эмма не могла избавиться от совершенно отчетливого его давления, реального прикосновения повсюду к её телу. И от этого по коже словно шла мелкая обжигающая рябь, которая рождалась на поверхности, но с каждой секундой все больше пробиралась вглубь. И самое поразительное, что это ощущение при всей непривычности не было ни пугающим, ни неприятным. Страшило другое. То, что Эмма испытывала, шло по нарастающей и, значит, по всем законам вселенной в какой-то момент может случиться перебор. И какая-то глубоко первобытная часть её сознания шептала, что это будет не просто перебор, а гигантский взрыв. Выдержки Эммы не хватило больше терпеть усиливающееся напряжение, и она вскинула голову, решаясь смело встретить гнев мужчины своим собственным. Но едва не отшатнулась, натолкнувшись снова на ту самую, темную, затягивающую бездну, что обратила её в легкую щепку, неминуемо утаскиваемую в огромный океанский водоворот. И никакая сила в мире не может остановить это вращение в её голове, что, все ускоряясь, волочит её к краю.

   У девушки вырвался прерывистый всхлип, и этот звук был словно выстрел в оглушающей тишине комнаты. Сейм резко повернул голову, разрывая жгуты этой гравитации, и Эмма почувствовала себя словно выныривающей с глубины. И тут же гнев вернулся. С какой стати этот мужчина так на неё действует? Желание обороняться было словно удар хлыста, приводящий в чувство с помощью обжигающей боли.

   - Если ты пришел… - начала Эмма, стиснув кулаки.

   - Я пришел извиниться, - низкий хриплый голос лейтенанта прервал девушку, мгновенно заставляя забыть то, что хотела сказать.

   - Что? – её собственное горло почему-то смогло произвести только какой-то жалкий писк.

   - Я пришёл извиниться за то, что был груб с тобой сегодня. Я, конечно, твой командир, но это не дает мне права вести себя так, как сегодня. Просто был… неудачный момент.

   Эмма уставилась на профиль этого огромного мужчины, который упорно смотрел в стену и хмурил густые брови. Что ему ответить, она просто не знала. Сеймас же резко выдохнул, и Эмма увидела, как несколько раз дернулся его кадык, когда он сглатывал. Это движение мощного горла будто приковало её глаза, и только когда лейтенант продолжил, девушка смогла перевести взгляд на его рот.

   - Просто мне показалось, что тебе не слишком нравится, что этот засранец жмется к тебе. Но если я ошибся… - нижняя челюсть мужчины на секунду напряглась, а желваки резко обозначились. - Если я прервал ваши, мать их, заигрывания, то прошу прощения. Все, что происходит по согласию, ни хрена не касается меня.

   Последние слова Сейм практически выплюнул и, повернув голову, полоснул по Эмме взглядом, будто хотел вскрыть и узнать, прав он или не прав в своих, только ему известных, предположениях на её счет. Эмма по-прежнему продолжала молчать, потому что волны исходящей от Сейма злости были совершенно ощутимы и метались в тесной комнате, многократно отражаясь от стен. Если лейтенант так взбешен, то зачем явился с этими странными извинениями? Перед ней еще никогда не извинялся мужчина, может, это в порядке вещей для них - так злиться в процессе? Так, словно, тронь Сейма пальцем, и он рванет, отхватывая ей руки. Так может, лучше уж помолчать, не давая новых поводов для взрыва? Не дождавшись от неё реакции, лейтенант опять глубоко вдохнул, отчего его мощная грудь расширилась и, немного задержав дыхание, шумно выдохнул, явно собираясь с мыслями.

   - Я знаю, что это ни черта не моё дело, но ты должна знать, на что идёшь, связываясь с таким, как этот… Михей. Так как я твой непосредственный командир, я читал твой личный файл и знаю, что ты... у тебя… нет опыта в этом вопросе, - Сеймас опустил голову и стал нервно мять переносицу.

   «Нет опыта в этом вопросе». Когда через секунду до Эммы дошло, о чём он говорит, удушливый стыд сковал её легкие, а кровь с такой силой ударила в голову, что, казалось, должна хлынуть потоком изо рта и носа. Она захотела, чтобы пол под ней разверзся, или случилось чудо телепортации, и она исчезла отсюда.

   - Просто ты должна осознавать, что, появившись здесь в уже устоявшемся коллективе, привлекаешь повышенное внимание парней самим фактом новизны, - продолжил мужчина, по-прежнему упорно глядя в сторону. - Так что любой из них сейчас будет преследовать тебя, в надежде оказаться первым, кто заполучит.

   Обида сжала грудь Эммы. На что это он намекает? Что ею могут заинтересоваться парни только потому, что она пока новенькая блестящая игрушка? Просто что-то, что они еще и не пробовали? И больше ни по какой причине? На его взгляд она больше ничем, кроме новизны, и не привлекательна? Кулаки опять сжались сами собой от отчаянного желания врезать этому здоровенному чурбану.

   - Что ты пытаешься мне сказать? – еле сдерживаясь, процедила сквозь зубы Эмма.

   - Я пытаюсь тебя предостеречь от необдуманных поступков. Ты… ты совершенно не знаешь мужчин. А они… то есть, мы можем быть еще теми подлыми и бесчувственными засранцами, - о, вот тут Эмма была с СС сейчас полностью согласна. - И то, что ты по неопытности можешь принять за серьезное увлечение со стороны парня, может оказаться просто желанием сиюминутной победы.

   Пальцы Сеймаса на его переносице сжались так сильно, что Эмме показалось, что он её сейчас себе сломает. Но из-за его слов у неё возникло устойчивое желание оставить за собой это удовольствие.

   - Как бы там ни было, - яростно прошипела она, - в одном ты совершенно прав. Неважно, хочу ли я просто однократно с кем-то переспать или желаю более серьезных отношений – это ни в коей мере тебя не касается. Ты мне не отец и не старший брат, чтобы лекции о морали читать и предостережениями озадачивать!

   Сеймас вскинул голову, и из его карих глаз на Эмму обрушилась настоящая взрывная волна, заставляющая совершенно невольно попятится прочь. И без того жесткие черты лица лейтенанта исказились, становясь маской безжалостного хищника. И этот самый хищник сейчас надвигался на Эмму, неумолимо демонстрируя каждым движением, что ей не спастись, и даже не стоит и пытаться. Спина девушки вжалась в стену, однозначно давая понять, что отступать больше некуда. А в следующую секунду Сейм навис над ней - огромный, дико пугающий и неизбежный, как сама смерть, что рано или поздно приходит к любому. Он окружил её своей мощью, буквально отрезая от всего остального мира, вынуждая вдыхать собственный головокружительный запах вместо кислорода. Между ними остались считанные сантиметры и слои их одежды, но жар тела Сейма был таким сокрушающим, что Эмме казалось, что они обнажены, и мужчина касается каждого нервного окончания в её теле. Его плечи сгорбились, и он опустил голову, наклоняясь к самому уху девушки. Отбирая последние крохи свободного от него пространства.

   - Ты права, дело-то не моё. Но, хочешь, скажу тебе, как все будет? – и снова в его голосе глубинные незнакомые вибрации, говорящие о степени гнева и еще чего-то. Чего?

   - Это смазливый говнюк будет увиваться вокруг тебя и петь сладкие песни. Будет целовать тебя, ласкать, уговаривать… - вместо слов почти сплошное низкое рычание, которое, касаясь разума Эммы, рождало невозможные картины. Большое мужское тело, трущееся об неё, моля каждым движением о близости… Руки, скользящие по её коже то медленно, то лихорадочно, стремясь захватить все и сразу… Губы, оставляющие ожоги в любом месте, где бы ни коснулись. Те самые губы, в которые она уперлась ошалевшим взглядом прямо сейчас…

    - Он будет делать это, пока ты не позволишь опрокинуть себя на спину и не раздвинешь для него свои сладкие ножки… - донеслось до неё как из другого измерения. - Не позволишь войти в свое тело… Погрузиться в тебя до упора… Трахать тебя как одержимому… - дыхание, обжигающее кожу, становится все резче, и её собственное начинает вторить, подстраиваясь, ловя ритм. Рычащие нотки изменяются, растягиваются, прокатываясь внутри потрясающей истомой обещания и такого нового для Эммы чувства предвкушения. – Он будет пить тебя… пробовать на вкус… жадно заглатывать… наслаждаться каждым малейшим скольжением… Врываться так глубоко и так часто, что ты перестанешь понимать, что вы два разных человека…

   Рычание окончательно становится прерывистым, лишающим ощущения реальности шепотом. Сжигающим, полным непереносимой потребности и первобытной неутолимой жажды. Сладкая боль, зародившаяся в груди Эммы, стекла тягучей мукой вниз, скручивая живот властным спазмом. Стон, не удержавшись, рванулся из девушки, и этот звук расколол окруживший их раскаленный кокон. Он резанул по сознанию мощной сиреной, сигнализирующей, что они ступили в запретную зону. Сейм отшатнулся от Эммы и попятился, тяжело дыша и мечась по комнате взглядом, как будто срочно нуждался в помощи. Но это секундное замешательство исчезло под волной злости, что смыла с его лица все напоминания о чем бы то ни было ином. Верхняя губа дернулась в яростном оскале, искажая его лицо.

   - Да, черт возьми, - зарычал мужчина, отступая к двери. - Этот ублюдок будет наслаждаться каждой минутой происходящего. А тебе будет больно! Пока он будет кайфовать, засовывая в тебя свой член, ты будешь лежать и терпеть! А потом, когда вы закончите, он расскажет каждую мельчайшую подробность любому, кто захочет послушать. Каждый желающий сможет обсмаковать детали того, что между вами случилось. А еще, обнаружив, что ты была девственницей, он будет размахивать доказательством этого, демонстрируя всем, какой он везучий сукин сын! Но ты права! Мне ни хрена до этого нет никакого дела!

   Дверь за СС захлопнулась с таким грохотом, что поразительно, как вообще тут же не вывалилась вместе с рамой. А Эмма стояла, по-прежнему прижавшись к стене, потому что боялась упасть, с дрожащими конечностями и пересохшим от бешеного дыхания горлом. Стояла и, глядя на дверь, спрашивала себя, что, черт возьми, сейчас было?

ГЛАВА 11.

- Итак, новые вводные, бойцы, - майор Дейо стоял перед их группой, широко расставив ноги и заложив руки за спину, демонстрируя богатырский разворот плеч. - Вам предстоит совместная операция с «морскими котиками». Для всех заявлена антитеррористическая акция, но у нас, как всегда, собственный интерес.

   - Как же я, млин, «люблю» эти совместные акции, - недовольно пробормотал Кирос. - Прям весь горю в нетерпении.

   Судя по кислым лицам членов группы, Эмма поняла, что все, кроме лейтенанта, не в восторге от перспективы. Только Сеймас сохранил обычное бесстрастное выражение, которое не покидало его все эти четыре дня, прошедшие с той странной вспышки в ее комнате. Они снова вернулись к формату отношений «СС игнорирует Эмму» и перекидывались максимум парой слов во время тренировок и то строго по необходимости. Эмма тоже сама не нарывалась на общение, не придя к мнению, как относиться к случившемуся. Михей даже не попадался на глаза, и девушка гадала, что тому причиной: его оскорбленное самолюбие, или он, и правда, в этот раз испугался Сейма. С Пич они так же не обсуждали ту ситуацию, и единственное, что подруга спросила у Эммы, это в порядке ли она после беседы с СС. Когда Эмма ответила, что все нормально, Пич внимательно посмотрела на нее, словно ожидая какого-то продолжения или признания, но, так и не дождавшись, только молча кивнула.

   - К сожалению, эти чувства абсолютно взаимны, - продолжил майор Дейо инструктаж. - Котики тоже просто безмерно «рады» нашему участию. Но я надеюсь, что и вы, и они сумеете сохранить отношения в чисто профессиональном формате в этот раз, и все останутся целы.

   Эмме было интересно, чем все заканчивалось в прежние «разы», но сейчас явно неподходящее время любопытствовать. Хотя, вспомнив ситуацию в баре, она могла себе представить.

   - Пусть не вякают, тогда и останутся, - пробурчал Сидда.

   - Боец Сидда, у меня на столе рапорт с вашего и их прошлого… ммм... взаимодействия, и там указано, что конфликт спровоцировали как раз вы с Брантом, - без особого осуждения отметил майор.

   - Прошу прощения, майор, но с каких пор говорить правду, как она, родимая, есть, в глаза, называется провоцировать конфликт? - Сидда поднял брови, изображая почти искреннее удивление.

   Пич, Кирос и Брант фыркнули, давя смех, Сеймас отвернулся в сторону, стараясь сохранить невозмутимость, а Эмма наблюдала за всеми с любопытством. Все-таки у этих людей была давняя совместная история, включающая в себя массу событий и приключений, к которым она не имела отношения и потому частенько просто ощущала себя кем-то, подглядывающим со стороны.

   - Как бы то ни было, в этот раз никаких эксцессов быть не должно. И это приказ! – уже совершенно без намека на юмор сказал майор Дейо. - В противном случае, если мне опять придется отписываться от их командования, последуют репрессивные меры. Я достаточно внятно выражаюсь, бойцы?

   - Абсолютно, сэр, - отчеканил Сейм. - Гарантирую порядок. Конечно при отсутствии провокаций.

   - Ладно, вернемся к обсуждению задания, - отмахнулся Дейо, и Эмма поняла, что строгости он наводил просто для проформы, и тема конфликтов между его бойцами и другими армейскими спецами весьма мало его волновала. Майор повернулся к большому экрану за его спиной и вывел на него изображение бородатого мужчины. У него было довольно худое лицо с немного впалыми щеками, резкими, угловатыми чертами, и блеск глаз, демонстрирующий некую степень нездоровой экзальтации.

   - Господа и дамы, знакомьтесь те, кто пока не узнал. Перед вами некто Рабах Насим, более известный как Рабах Неуловимый. ГЛАВА террористической организации, создающей на данный момент максимальное количество проблем как и нашему правительству, так и большинству наших стран союзников, - майор сменил несколько фото, показывающих бородатого в разных ракурсах.

   - Да кто же его не знает, если его морда лица чуть ли не чаще президента мелькает в новостях, - скривился Кирос.

   - Тут вы правы. Вот уже пять лет этот засранец является головной болью для наших вояк, пытающихся его поймать или просто уничтожить. Но, несмотря на десятки операций и постоянную слежку, ему пока удается ускользать. И благодаря этой своей легендарной неуловимости он привлекает массу сторонников, которые верят, что он некий посланник небес и творит истинно справедливые и великие дела, раз высшие силы спасают его раз за разом. Вряд ли стоит упоминать, что на самом деле он занимается тем же, чем и остальные подобные ему уроды. Торговля оружием и людьми, шантаж, похищения, вымогательство. К тому же с некоторых пор он возомнил себя политически значимой личностью. А буквально вчера он обнаглел настолько, что поставил прямой ультиматум нашему правительству. В чем он состоит - нас не посвятили, да и, собственно, оно нам и не нужно. Вопрос в другом. В течении двух суток мы должны изловить урода и представить его, наконец, общественности живого или мертвого, дабы снять панические настроения. Иначе же нам дали понять, что всем реально не поздоровится.

   - Очень интересно. Эти спецы криворукие ловили его пять лет, а нам на это выделили аж целых два дня? Да еще и они же у нас под ногами путаться будут? - возмущенно взмахнул руками Брант. - Как мы должны это сделать?

   - Я еще не закончил, боец Брант. Посмотрите сюда, - майор включил запись, как Эмма поняла, видео регистрацию непосредственно операции спецназа.

   Запись велась с удаленного места и запечатлела, как из остановившейся машины выбрался Рабах Насим и огляделся вокруг. Рядом с его джипом также стоял джип охраны, из которого вышли еще пятеро мужчин с оружием. Охрана осталась снаружи, а Рабах вошел внутрь. Дальше запись перешла в тепловой формат, и те, кто снимал, стали приближаться к месту. Тепловая съемка отчетливо демонстрировала, что Рабах единственный живой объект в пределах дома. Охрана оставалась в относительной неподвижности, но снаружи. Затем последовала атака. Буквально через пару минут обычной суеты и отрывистых команд, оперативники с камерой ворвались в дом. В помещении, служившем спальней, они застали только обнаженную женщину, с первых минут оглушившую всех истерическими воплями и причитаниями.

   - Погодите-ка, - пробормотал Кирос. - Если приборы показали, что Рабах был в доме один, откуда эта баба там взялась?

   - А вот в том-то и вопрос, бойцы. Это один из наглядных примеров. Но именно так и заканчивалась каждая операция по его задержанию. Ловили его пособников, освобождали пленников, но сам Рабах каждый раз проскальзывал. Спецы накрывали места, где он останавливался, причем абсолютно точно, но каждый раз находили кого угодно, кроме него.

   - Но, может, эти котики натуральные лохи и в упор его не замечали? – фыркнул Сидда.

   - Ага, или он на самом деле и есть баба! - поддержал его Брант.

   - Это исключено, и совершенно не повод для веселья, - нахмурился майор.

   - Демон, - пророкотал молчавший до сих пор Сейм. - Хамелеон. Или перевертыш.

   - Да, после изучения всех записей научный отдел тоже пришел к такому выводу и крайне заинтересовался. Мы сталкивались с деятельностью подобных демонов, но ни один не был пойман. Слишком уж легко им удается затеряться, и опознать их почти не представляется возможным.

   - Ладно, это все хорошо. Но что мы-то можем сделать? – нахмурился лейтенант.

   - А вот тут наши ученые предложили использовать Джимми. Собственно, ваше непосредственное задание будет состоять в том, чтобы изловить и привезти на нашу базу того, на кого укажет она, независимо от того, как этот человек или даже животное будут выглядеть. Это в идеале. Если не удастся взять живьем, то нужно уничтожить, а после предъявления СМИ опять же доставить для исследований. Котики пусть занимаются оружием, заложниками, его прихлебателями и всем прочим. Ваша задача только сам Рабах.

   - Но погодите! – возразила Эмма, наконец понявшая о чем речь. - Я же говорила, что никогда не пользовалась своими способностями для поиска живых объектов!

   - Ну вот, самое время начать их для этого использовать! – нахмурился майор.

   - Но, кто сказал, что у меня получится? – Эмма, оробев, посмотрела на свою группу в поисках поддержки. - Что, если у меня не выйдет, и я всех подведу? Я могу искать вещи только по описанию, но... черт. Это же не вещь. И я даже никогда не видела его вживую!

   Девушке с большим трудом удавалось скрыть, как задрожали у нее руки из-за страха провала операции подобного масштаба.

   - Джимми! – голос лейтенанта был низким и тяжелым и в то же время неожиданно создавал внутри ощущение какой-то нерушимой опоры. - Ты справишься. Ты увидела ведь демона тогда в лаборатории. Сможешь найти и этого. Тем более, как я понимаю, никаких других-то решений у этих вояк нет. Верно, сэр?

   - Ну, да, - не слишком охотно признался майор Дейо. -На самом деле они не слишком и в этот раз надеются на успех. Это просто наше командование решило выпендриться перед другими и предложило участие Джимми и всей вашей группы. Так что, если вы не справитесь, то, само собой, пострадает их имидж и самолюбие, что реально хуже. И, понятное дело, последуют меры. И потому... если есть хоть малейшая возможность выполнить это задание, то, прошу тебя, Джимми, сделай это.

   - Неужели вы думаете, что, если вы меня попросите, я смогу сделать, то чего просто не умею? – возмутилась девушка.

   - Я просто верю в тебя, девочка. Ты его найдешь и ткнешь пальцем, а остальные изыщут способ поймать или прикончить. Мы предъявим Рабаха всему миру в наручниках или мертвым. Или мы окажемся в реальной заднице. Установку я вам дал и оставляю обсуждать подробности. Вылет на базу «котиков» сегодня в 18:00.

   Майор нервно хлопнул себя по бокам, одаривая их нарочито уверенной улыбкой, и быстро покинул кабинет. Лейтенант же поднялся, чтобы занять его место.

   - Итак, сейчас просматриваем все материалы, а потом идем снаряжаться, - сказал он и повел плечами, разминая их.

   - Командир, сэр, я по-прежнему не уверена, что могу выполнить это задание, и настаиваю, чтобы это было доведено до командования, - подрагивающим голосом официально обратилась Эмма.

   - А я думаю, что ты легко с ним справишься, боец. Мы все тут в тебя верим. Просто найди его и покажи. Дальше уже наша забота.

   - Да, мелкая! - подтвердила Пич. - Я не знаю никого, кто умел бы то же, что и ты. Так что, думаю, найти этого бородатого мудака, даже если он, мать его, ослом прикинется, для тебя как два пальца об асфальт!

   - Точно, маленькая птичка! Не мандражируй! - подмигнул Эмме Кирос. - В конце концов, без тебя его поймать вообще без вариантов! Но даже если и не выйдет, то не беда. Ну, пропишут нам пилюлей электроплетью, ну и делов-то! Нам не привыкать!

   - Забей, пичуга! Все у тебя получится! Ты же у нас единственная в своем роде! Но даже если и нет, мы хоть душу отведем, когда будем над этими спецами глумиться, - довольно ухмыльнулся Сидда. - Нам с братом это дело прямо в кайф!

   Эмма переводила взгляд с одного на другого и с удивлением обнаруживала поддержку и уверенность в ее силах в каждом взгляде. Обернувшись к Сейму, встретила пристальный взгляд, в котором впервые за эти дни не было ни ярости, ни холода, ни полного игнора.

   - Как видишь, мы верим в тебя, Джимми. Ты - наша отмычка и секретный компас. Так что сделаешь, что можешь, а мы тебя прикроем, - спокойно сказал мужчина, глядя на Эмму с чем-то очень сильно похожим на настоящую теплоту.

   - Давайте глянем, что наши заучки дают нам по хамелеонам, - Сеймас переключал что-то, выводя информацию на экран. - Исследовать таких существ возможностей у них не было, так что все эти писульки делим надвое, бойцы. Могут быть сюрпризы. Понятно, что неприятные. Так, смотри, Джимми, они предполагают, что те не меняют форму в реале, а просто накидывают личину. Это подтверждает то, что тебе должно быть под силу рассмотреть за завесой истинный вид. Ты меня понимаешь, Джимми?

   Эмма кивнула, сосредоточиваясь. Если все так, как говорит лейтенант, то у нее есть шанс справиться. Если она ориентирует себя не на живой объект, а на сам факт существования скрывающей магии-завесы, то, вполне возможно, с легкостью ее рассмотрит.

   - Думаю, что после этого задания нам нужно всерьез заняться выяснением того, можешь ли ты действительно находить конкретные живые объекты или нет, - Сеймас говорил так, словно делал себе умственную заметку.

   А Эмма пометила для себя, что по этому поводу она должна поговорить с отцом. Его предупреждение не раскрывать все способности максимально все еще тревожило ее.

   После окончательного обсуждения всех подробностей операции они, не мешкая, отравились в оружейку, так как до вылета оставалось совсем немного времени. В этот раз снаряжением Эммы занимался лично лейтенант, перебирая и смазывая каждую мельчайшую деталь. Он, нахмурившись, проверял все - от защиты и до последнего прибора. Эмме было немного обидно из-за того, что он столь подчеркнуто не доверял ей в этом вопросе, и от того, что остальные откровенно ухмылялись, наблюдая за этим процессом, но возражать явно было не вариант.

   - Собирайтесь с учетом того, что мы проведем, возможно, несколько дней вне базы. Так что не забывайте то, что для вас важно, - напомнил Сейм.

   - Ага, не забудьте прихватить тампоны, девочки, - фыркнула Пич, глядя на Кироса и братьев. - А то вдруг критические дни.

   - Боже, а я прокладками пользуюсь! - писклявым голосом отозвался Кирос. - Это так неудобно в походных условиях! Как думаешь, если у меня они закончатся, я у этих морских котиков одолжить смогу, или они зажмут?

   Эмма почувствовала, что опять краснеет, в то время, как бойцы продолжали хохмить, развивая эту тему, пока Сейм на них не рыкнул. Этот аспект в жизни был весьма смущающим еще и из-за того, что тех самых критических дней у нее пока никогда не случалось, после единственного раза, когда ей было тринадцать. Тогда отец принес и велел ей ежедневно пить таблетки, и с тех пор это больше не повторялось. Из сведений, почерпнутых из литературы, она знала, что это не слишком-то нормально, но обсуждать это даже с докторами на медосмотрах стеснялась. А о самих таблетках отец запретил рассказывать кому бы то ни было. Просто Эмма тешила себя надеждой, что однажды все наладится, и она сможет себя чувствовать полноценной.

   Летели они несколько часов, и Эмма, устав смотреть на дремлющих бойцов напротив, незаметно заснула сама. Геликоптер встряхнуло, и она, очнувшись, обнаружила, что с комфортом расположила голову на мощном плече Сейма. Мало того, она явно ощущала дыхание лейтенанта в своих волосах, и мужчина вдыхал глубоко, словно желал наполнить ее запахом свои легкие без остатка. Эмма замерла, боясь даже шелохнуться. Всю сонливость моментально смыло волной жара, от которого внутренности девушки обратились в горячий густой мед. С каждым обжигающим выдохом Сейма, скользящим по коже Эммы, пространство вокруг них словно скачками сжималось, уничтожая и так отсутствующее между ними расстояние. Транспорт опять тряхнуло, и они оба вздрогнули, одновременно отстраняясь. Эмма смотрела в сторону, старательно делая вид, будто только что проснулась и не заметила, где только что располагалась ее голова. Скосив осторожно глаза на лейтенанта, девушка увидела только его застывший скульптурный профиль и ни единого признака хоть какой-то эмоции. Ее взгляд метнулся вокруг и вдруг натолкнулся на открытые глаза Кироса. Он хоть и сидел, не меняя позы и привалившись к переборке, как спал до этого, но смотрел в их сторону взглядом, в котором не было признаков сонливости. Эмма вспыхнула и отвернулась.

   Высаживались они уже в темноте на посадочной полосе огромного корабля. Прямо перед трапом их встретил высокий мужчина в камуфляже с погонами майора, чье лицо не являло признаков радости. Он был ростом не меньше близнецов, только выглядел немного суше, как настоящий стремительный гепард по сравнению с вальяжными леопардами. Эмма внутренне усмехнулась такому сравнению. Тогда Пич получалась черная, смертельно опасная и при этом изящная пантера, а Кир роскошный, притягивающий восхищенные взгляды барс. Покосившись на Сейма, она едва не хмыкнула, решив, что он-то вполне тянет на древнего саблезубого тигра. Стальная машина убийства в роскошной, гладкой шкуре. Ну, а она по сравнению с ними со всеми просто домашняя кошка, затерявшаяся в толпе настоящих устрашающих хищников. Сейм сухо представился сам и представил остальных.

   - Я майор Эйден Харрис, - представился «гепард», и Эмма не могла не заметить, как его взгляд чуть задержался на Пич. - Я покажу вам, где вас разместили. Сегодня вы отдыхаете, а уже завтра на рассвете я посвящу вас в основной план операции и озвучу отведенную вам роль.

   - Прошу прощения, майор, - бесцеремонно прервал его Сеймас. - Но у нас своя задача и собственный план действий. Я и мои люди не подчиняются ничьим приказам, кроме собственного командования.

   Харрис буквально впился взглядом в Сейма, и с минуту они мерялись их силой. Угроза и напряжение буквально заставила воздух дрожать между этими двумя доминирующими самцами. Ни один не уступил, и Эмма решила, что это означает ничью, и что оба мужчины достаточно сильны морально. Рядом хмыкнула Пич, и Эмма заметила, что подруга смотрит на «гепарда» с откровенным любопытством.

   - Я прекрасно осведомлен о ваших приоритетах, лейтенант, - без всяких эмоций отчеканил Харрис. - Но я должен быть уверен, что пока вы находитесь на МОЕЙ территории и участвуете в МОЕЙ операции, вы хотя бы не будете мешать моим спецам делать свою работу. Поэтому вы будете координировать со мной каждый свой шаг. Иначе я буду настаивать на отмене вашего участия.

   - Можете попробовать, - усмехнулся Сейм.

   - Благодарю, что великодушно оставляете за мной это право, - прищурился в ответ Харрис и кивнул. - А теперь следуйте за мной, бойцы.

   - А этот майор ничего так, - прошептала Пич у самого уха Эммы, когда они пошли за мужчинами. - Обычно все готовы обоссаться от такого взгляда Сейма, а этот ничего, даже не дернулся.

   Эмма посмотрела на Пич, уже сверлившая спину майора пристальным взглядом, в котором читался откровенный интерес и даже голод.

   Им отвели одну большую каюту на всех с двухярусными койками. Пока Эмма озиралась, нижние места были расхватаны остальными.

   - Иди ко мне на второй этаж, маленькая птичка! – позвал Кирос, поигрывая светлыми бровями. - Буду во сне наслаждаться твоим сладеньким запахом.

   Но Эмма, покачав головой, пошла к Пич. Едва они расположились, темнокожая девушка предложила пойти чего-нибудь перекусить.

   - Идея сталкиваться с этими гавнюками, котиками, меня не радует, но пожрать, и правда, нужно. Потому что потом бог его знает, когда придется, - согласился Брант.

   Оставив вооружение и защиту, они заперли каюту и пошли искать камбуз. Выйдя в одно из больших помещений, неожиданно столкнулись с десятком десантников, оживленно о чем-то беседующих. Увидев их, те сразу же переключили свое внимание на их группу. Пристальные оценивающие силу взгляды разобрали каждого.

   - О, надо же, к нам опять прислали этих фриков! – ехидно заметил один спецназовец. - В командовании считают, что здесь есть место для передвижного зверинца?

   Брант тихо зарычал, а Сейм, сохраняя полное спокойствие, сказал:

   - Вы помните указания Дейо? Малышей в этот раз не обижать, - и он меланхолично продолжил движение.

   - И кто это тут малыш? - выпятил вперед грудь начавший перепалку котик.

   - Не кто, а у кого, - фыркнула Пич, проходясь по оппонентам презрительным взглядом.

   - Ты уверена? Хочешь, могу продемонстрировать, что во мне нет ничего маленького, крошка-шоколадка! – высокомерно ответил другой десантник.

   - Ой, не стоит! Я свой карманный микроскоп в этот раз дома забыла!

   - Поверь, чтобы орать подо мной от оргазма тебе никакие другие предметы не понадобятся, - огрызнулся парень. - Дай мне шанс и будешь вспоминать эту ночь со слезами на глазах.

   Они уже почти миновали компанию, поэтому слова уже летели в спину Пич.

   - Даже не сомневаюсь. А слезы будут от бездарно потраченного времени, когда ты сдуешься раньше, чем я толком разогреюсь, малыш, - бросила через плечо Пич.

   Они ели в большой общей столовой, и на них отовсюду бросали недружелюбные взгляды и отпускали шуточки на грани откровенных провокаций. Пару раз Кирос и близнецы порывались ответить, но мрачный взгляд Сеймаса останавливал их.

   - Не стоит их калечить перед завтрашней операцией, - сказал он только один раз совершенно равнодушно.

   Когда они уже уходили, в дверях столкнулись с майором.

   - У вас есть все необходимое? - уточнил он и получил утвердительный ответ, обведя их взглядом.

   - В кают-компании на нашем уровне можно найти некоторые развлечения, - сказал Харрис, теперь уже прямо глядя только на Пич.

   - Ага, и приключения на задницу. Причем не на свою, - пробормотал Кирос.

   - Мы предпочитаем качественный отдых, - ответил Сейм.

   - А я, пожалуй, проветрюсь, - улыбнулась Пич. - Джимми, не хочешь со мной?

   Эмма растеряно оглянулась на остальных и натолкнулась на мгновенно потемневшие прищуренные глаза лейтенанта.

   - Нет, Пич. Я лучше высплюсь, - ответила она и заметила, как незаметно, но ощутимо расслабился мужчина.

   - Как хочешь. Майор Харрис, составите мне компанию? - развернулась всем телом к собеседнику Пич.

   Эмма заметила, как напряглась челюсть мужчины, и он резко сглотнул, а поза неуловимо изменилась, как у зверя, ощутившего, что желанная добыча вполне досягаема.

   - Буду рад, - ответил он, растягивая рот в ленивой хищной улыбке.

   - Пич? – окликнул Сеймас, и та обернулась. - Уверена?

   Пич пробежала совершенно откровенным взглядом по телу Харриса и усмехнулась.

   - Да! Живем один раз, - подмигнула она и ушла с майором.

   - Вот пронырливая сучка, - восхищенно фыркнул Сидда. - А этот-то дурак наверняка мнит, что это он ее зацепил. Обожаю Пич за это.

   - Да уж, она этого майора наивного заездит так, что он завтра еле ноги таскать будет. Бедняга! - поддержал его Брант.

   - Может, они просто поговорят, - вступилась Эмма, и ответом ей был самый настоящий мужской громогласный ржач. Даже Сеймас отвернулся, пряча улыбку.

   Когда они вернулись в свою каюту, лейтенант махнул ей в сторону душа.

   - Здесь одна кабина, так что давай первая.

   Уже закрывая за собой дверь, Эмма случайно столкнулась с задумчивым взглядом лейтенанта. Он словно зацепил ее, удерживая, протягивая между ними снова этот мощнейший канат притяжения. Эмма не могла понять, почему так легко попадалась под власть этих пронзительных карих глаз и не находила сил самостоятельно разорвать контакт. Сейм медленно прикрыл глаза, отпуская ее, и девушка захлопнула дверь душа, ощущая, как сердце почему-то сместилось туда, где ему быть не положено.

ГЛАВА 12.

Сейм с трудом оторвался взглядом от двери, за которой скрылась Джимми.

   - Даже не представляю, насколько это может быть тяжко - так охрененно кого-то желать, - едва слышный голос Кира резанул по слуху мужчины, заставив вздрогнуть.

   Сеймас покосился на близнецов, устроившихся в дальнем углу на койке и явно увлеченных рассматриванием чего-то на гибком экране. Он мог даже поспорить, что это очередная отвязная порнушка. Пожалуй, больше ничто в мире, кроме этого, не способно было так привлечь внимание этих двух озабоченных придурков. Более сконцентрированными они были только во время заданий.

   - Кир! – предупреждающе рыкнул Сеймас.

   - Да брось, они не слышат. А я тебя знаю слишком давно, дружище, так что даже не пытайся, - фыркнул Кирос. – К тому же я эту хрень чую, помнишь? - парень постукал себя по кончику носа.

   - Закрыли тему! – огрызнулся Сеймас.

   - Почему?

   - Потому что я твой командир, и я тебе приказываю, - ворчливо ответил Сейм.

    - Прямо сейчас ты просто упертый мудак, Сейм. Даже не представляю, как ты можешь сдерживаться. От тебя разит вожделением такой силы, что если бы я терпел такое хоть один день, то наверняка бы взорвался и сотворил нечто реально хреновое.

   Кир без разрешения плюхнулся на койку рядом. Никому другому Сейм не позволил бы подобной вольности, но Кир - это Кир. Они знают друг друга и дружат столько, сколько Сеймас себя помнит.

   - Вот я всеми силами и пытаюсь ничего такого не сделать, а ты как мой друг ни черта не помогаешь мне в этом! Я не хочу об этом говорить! Даже с тобой. Точка! - лейтенант нахмурился, но глаза все равно невольно полоснули по двери душевой.

   - Ну и дебил. Не понимаю, на черта себя так мучать, если девчонка тоже хочет тебя, - пожал плечами Кирос.

   - А вот тут ты ошибаешься!

   - Ты будешь спорить со мной об этом? Друг, серьезно? – Кир фыркнул, развернувшись к нему всем телом. - Мой нос, помнишь? Его не обмануть! Она хочет тебя. Может, не совсем понимает этого сама, но, поверь, ты ее заводишь так же, как она тебя.

   - Кир! – рявкнул Сейм, и даже близнецы подпрыгнули, отрываясь от своего занятия. - Мы. Закончили.

   - Сейчас, да, - упрямо заявил Кирос. - Но не думай, что на совсем.

   Кирос замолчал, но и не подумал уходить. Он уперся рассеянным взглядом в сетку верхней койки, откинув голову на металлическую стену.

   - Ты никогда не задумывался о другой жизни, Сейм? – неожиданно спросил Кирос.

   - В каком смысле другой? – он прекрасно понимал, о чем говорит друг, и да, конечно, он часто думал, как могло бы все быть абсолютно по-другому. Но он твердо знал, что предаваться фантазиям и тоске по тому, чего никогда не будет, просто тупость и слабость.

   - Я говорю, что было бы... ну, не знаю, сложись все по-другому. Родись мы при других обстоятельствах. Если бы у нас были семьи, близкие. Не было бы всей этой хрени с базой, муштрой, вечными заданиями, одно из которых станет последним, – еще тише сказал Кирос. - Если бы у нас была нормальная жизнь. Обычная.

   Голос Кира упал почти до шепота, выдавая вечную глубоко спрятанную боль друга. И Сейм отвернулся, не в силах сейчас смотреть на него. Он один знал, что прячет Кирос в тайниках своей закрытой для всех души. Все видели Кироса сексуально ненасытным засранцем, эгоистичным развратным придурком, которого не интересовало ничего, кроме жажды бесконечных удовольствий. Но только Сейм знал его настоящего. Мужчину, который тосковал по настоящей душевной близости, мечтал об истинных чувствах, желал всей душой искренней привязанности. Но отчетливо понимал, что это для него невозможно. Никогда. Если твой взгляд и прикосновение влияет на разум любого, кто с тобой взаимодействует, а первый же поцелуй превращает людей в обезумевших от похоти животных, о каких настоящих чувствах может идти речь? Видеть, как твой любимый человек от одного поцелуя каждый раз обращается в извивающийся от вожделения комок плоти, которому в этот момент безразлично с кем удовлетворять свои низменные страсти – это разве не настоящая насмешка судьбы и мучение?

   - Кир, мы уроды. Монстры. О какой обычной жизни ты говоришь? – жестко ответил Сеймас.

   - Не знаю, - пробормотал блондин. - Я все это понимаю. Но, черт возьми, где-то же во всей вселенной должно быть место, где могут быть счастливы даже такие монстры, как мы? Потому что если это не так.... это несправедливо.

   - А ты еще не выбросил из своего лексикона слово «справедливость» навсегда? – Сейм не желал показывать, как его самого глубоко цепляют слова друга. - Когда это вообще тебя стали посещать такие сопливые мысли?

   - Они всегда были, Сейм. У каждого у нас. Можешь притворяться, но я знаю. А если ты заставил себя не думать об этом больше, значит, утратил способность надеяться.

   Кирос ушел на свою койку, а Сейм вытянулся на постели, отвернувшись к стене. Он утратил надежду? Неужели Кирос прав? Тогда почему же все внутри переворачивается и бунтует при одной только мысли о Джимми и той судьбе, что ее ожидает? С каждым прошедшим днем против этого восстает не только его монстр, но и все его сознание без остатка. И дело вовсе не во влечении. Хотя, видит Бог, он не знал желания такой сокрушительной силы. Безумный коктейль из вожделения, тоски, ревности, собственнического огня грозился пожрать его разум каждый раз, стоило этой девушке оказаться слишком близко. А о том, что с ним сотворил вид чужих наглых лап на ее обнаженной коже, вообще вспоминать не хотелось. Монстр выдрал у него контроль за один вдох, увидев Джимми в объятьях другого. Он с ревом потребовал смерти посмевшего посягнуть на эту женщину, и только годы усмирения собственного гнева помогли Сейму задавить неудержимое желание разорвать на части мерзавца. А потом из гнева вспыхнуло пламя бешеного вожделения. Он уже видел Джимми распластанной под ним прямо на этих разбросанных полотенцах и себя, вбивающегося в нее, утверждающего свои права. Оставляющего следы повсюду на этой нежной коже, чтобы любой, хоть раз взглянувший, знал, чья эта женщина. А прийти с извинениями в ее комнату вообще было ошибкой. Потому что это изначально было самообманом. Не извиняться он хотел. Совсем не извиняться. Он хотел наброситься на нее, присвоить навечно. Внутри исступленно ревел примитивный бесноватый зверь, который хотел утащить эту женщину не просто в свою постель и брать, утоляя первобытный голод. Он хотел спрятать в таком месте, где ее не сможет коснуться чужой взгляд, где она будет только его добычей, собственностью, которую он станет защищать до последнего вздоха. Ярость клинила его мозги при мысли о том, что какой-то из ежедневно окружающих Джимми похотливых ублюдков может удовлетворять себя, представляя, как имеет эту женщину. Монстр желал убить даже за такое.

   Близость Джимми сокрушала его самоконтроль и творила нечто непонятное с его уже давно закостеневшим циничным взглядом на мир и на собственную судьбу. Она заставляла глупо и иррационально желать чего-то совершенно другого. Желать неистово, до невыносимой боли, до сумасшествия. Невозможной судьбы, с мечтами о которой он распрощался еще когда из ребенка превратился в юношу. И вот сейчас он лежал, уткнувшись лбом в холодный металл переборки, и позволял себе мечтать. Нет, наверное, назвать мечтами короткие, но дико яркие видения, которые все чаще обрушивались на него, сводя тело конвульсией невыносимой потребности в этой женщине и затуманивающие разум жаркой пеленой, назвать было сложно. Просто его мозг устал за эти дни гнать от себя картины, где Джимми в его руках, принадлежит ему, любит его, и ничто их не разделяет и не мешает их близости. Мужчина уже понимал, что сорвался в штопор и падает в эти лучистые волшебные глаза, и ему не за что зацепиться. И все последствия и препятствия вдруг стали неважными, мелкими. Он больше не мог не желать Джимми, не тонуть в тоске по ней. Сейм видел ее покорной, обнаженной, дрожащей под ним в своих снах. Видел затуманенный от вожделения взгляд, следящий из-под прикрытых век, как он облизывает и ласкает каждый изгиб ее тела, стоило лишь прикрыть глаза наяву. Его бросало в пот, когда он практически ощущал себя протискивающимся в жаркую узость ее тела, открытого для него одного, когда он смотрел на девушку, пока она не видела. Они могли бы заниматься сексом днями и ночами, тщетно силясь насытиться друг другом. У них бы мог быть свой собственный, пока совершенно незнакомый Сейму мир. И в этом мире он любил бы ее, и никто бы не пытался похитить или вырвать эту женщину из его жадных объятий.

   Любил? Он всерьез сейчас позволит себе думать об этом? Сердце трепыхнулось и дернулось в горло, ударяя в голову паникой. Но спустя секунду грохочущая волна отхлынула, возвращая этот кусок плоти на место. Нужно принимать сложившуюся реальность как данность, а не трусливо бегать от нее. Да, он испытывает к Джимми чувства, каких не испытывал ни к кому и никогда. Да, он просто не может допустить, чтобы с ней случилось хоть что-то плохое. И да, он желает видеть ее своей, обладать полностью и без остатка, и нет силы, способной уничтожить или хоть как-то умалить это желание. И последнее - он впервые чувствует в себе готовность изменить тот порядок вещей, с которым, казалось, давно смирился, потому что если все останется как есть, он может потерять эту девчонку в любую секунду, даже никогда и не ощутив ее окончательно своей.

   «Да-а-а!» - ликуя, взвился внутри монстр, и неожиданное облегчение от признания очевидного разлилось во всем существе Сейма. Так, словно все кусочки, что последнее время резали его изнутри острыми краями, сложились в идеальную форму, прилегая к друг другу каждой мельчайшей гранью. Они срослись, перестав причинять постоянную боль, превращаясь в великолепный, совершенный в своем ослепительном сиянии алмаз. Такой несокрушимо прочный, что не было в мире силы, способной теперь разрушить его. Джимми его. Его и больше ничья. И он намерен бороться. За нее. За них вместе. За право быть свободными и счастливыми. Готова ли к этому она? Монстр эгоистично зарычал, не желая принимать даже никакого намека на отрицательный ответ. И Сейм неожиданно согласился с ним. Он будет драться за свободу, будет грызть зубами и рвать голыми руками любого, кто встанет на пути. Будет врать, изворачиваться и втыкать нож в спину, если это понадобится для освобождения Джимми. Она будет свободной от всего, что угрожает ей, но от него - никогда. Они с монстром решились и отныне присваивали эту женщину себе.

   Джимми вышла из душа, распространяя по каюте запах свежести и мыла. И Сейм развернулся и посмотрел на нее прямо. Так, как раньше не позволял себе. Больше ничего не скрывая. Отныне она его, пусть даже еще и не знает об этом, и поэтому глаз он больше не отведет. У него никогда не было в жизни чего-то истинно ценного, а вот теперь появилось. И он готов стеречь и защищать свою единственную настоящую драгоценность. Готов чахнуть над ней и убивать ради нее. Прежняя жизнь кончилась. Вот так просто за один удар сердца он понял, что стал другим навсегда. Теперь вся его сила и ум, и опыт будут направленны только на то, чтобы достичь жизненно важной цели. А у Джимми остается лишь один единственный вариант – принять тот факт, что она будет принадлежать только ему, потому что других он ей давать отныне не собирался. Это не благородно, эгоистично и, может, даже жестоко? Наплевать! Кого это волнует при том прогнившем и смертельно опасном порядке вещей, в котором они живут? Он намерен перевернуть ради нее весь свой мир и поэтому не отпустит никогда. Не важно, что будет дальше, Джимми будет с ним до его последнего вздоха. Монстр торжествующе взревел внутри, одобряя и придавая еще больше сил и решимости. С этого пути его теперь не сбить никакой силой.

   Сеймас почувствовал на себе взгляд и посмотрел на Кироса. Тот ухмыльнулся, многозначительно глядя то на Джимми, то на него. И Сейм глубоко вздохнул, давая увидеть другу собственную решимость и то, что все поменялось. Усмешка Кира вдруг стала на короткий момент искренней и очень светлой улыбкой, и он кивнул, безмолвно подтверждая свою готовность идти за другом до конца. Не важно, куда и чем это может обернуться. Ну что же, один союзник у Сеймаса точно есть.

***

Странное чувство, что что-то буквально изменилось, даже в самом воздухе накрыло Эмму, как только она вышла из душа. Словно с того момента, как она ушла помыться, а затем вышла назад, само пространство сместилось в какую-то другую реальность. Лейтенант встретил ее прямым взглядом, в котором теперь совершенно открыто бесновалось мрачное пламя и будоражащая, даже пугающая решимость. Она посмотрела на остальных членов группы, силясь понять, что могло случиться за столь короткий срок. Но близнецы совершенно отрешенно уткнулись в свой экран, а Кирос как всегда прикрывался своей хитрой улыбкой. И только Сейм теперь не сводил с нее глаз, и от этого Эмме снова казалось, что с дистанцией между ними происходят некие вещи, противоречащие законам физики. Стоило лишь их взглядам пересечься, они тут же сцеплялись, и девушка ощущала себя пойманной, бессильной вырваться. Расстояние между ними моментально исчезало. Как и все окружающие люди и предметы. Опора уходила из-под ног, оставляя ее дезориентированной, подвешенной в невесомости, где не за что зацепиться и можно только бесконечно падать в эти карие бездны напротив. И в этот раз мужчина явно не собирался отворачиваться или прерывать этот сумасшедший контакт первым.

   Эмма заставила развернуть свое тело почти насильно и забралась на свою койку, отворачиваясь от всех. Но горячая тяжесть взгляда СС никуда не делась и мучила девушку, пока она не провалилась в тревожный сон.

   Пич появилась несколько часов спустя и сразу отправилась в душ. Выйдя, она потянулась, сладко зевнув посреди каюты.

   - Подъем, сони! – бесцеремонно рявкнула она. - Лейтенант, через полчаса совещание. Будут окончательный план операции утверждать.

   Сеймас поднялся под недовольное бормотание Кироса и братьев, которые бухтели на Пич, отпуская всякие едкие и пошлые комментарии о ее довольной с утра физиономии.

   - Завидуйте молча, упыри! - отмахнулась Пич, начиная снаряжаться.

   - А что, этот майор оказался так хорош, что есть чему позавидовать? – ухмыльнулся Сидда.

   - Ну, могу сказать, что испытание он прошел с честью. Но тебе он не подойдет, милый. Он мальчиками не интересуется. Так что ходить тебе голодным! – рассмеялась Пич.

   - Ах, какая жалость, а я так надеялся! – нарочито горестно закатил глаза Сидда. - Не видать мне его упругой задницы! И как я только это переживу!

   - Слушайте, заткнитесь, а? Тошнит от этой хрени с утра пораньше! - недовольно просипел сонный Брант.

   - Ой, бедняжка, - продолжала бессовестно глумиться сияющая Пич. - А ты уже тест на беременность сделал, малыш? Ты смотри с этим не затягивай. Тошнота по утрам - это не шутки!

   - Сучка языкатая! Я тебя точно как-нибудь побью, – огрызнулся Брант и демонстративно поправил утренний стояк. - Или трахну.

   - Ага! Кулак ты свой разве что трахнешь, мечтатель. Но великодушно разрешаю тебе разок представлять при этом великолепную Пич. Только молча, не вздумай стонать мое имя, когда кончать будешь, а то тошнить начнет уже меня - отмахнулась Пич.

   Эмма едва успела повернуться на постели, как снова столкнулась с карими глазами лейтенанта, который бесшумно подошел вплотную к ее койке, и теперь его лицо было буквально в десятке сантиметров от ее.

   - Джимми, ты не выходишь из каюты, пока я сам не приду за тобой, - приказал он, хотя прежнего лязгающего металла она в его тоне не услышала. - Тебе ясно?

   - Да, сэр, - привычно отчеканила она, и неожиданно мужчина поморщился, будто ему резануло слух официальное обращение.

   Спустя пару часов они опять летели в геликоптере, и тепло от большого мужского тела рядом уже почти привычно текло в Эмму, собираясь где-то в центре груди, и оттуда с каждым новым ударом сердца устремлялось по каждому, даже крошечному кровеносному сосуду девушки. На короткий момент вдруг отошли в сторону и мандраж перед заданием, и сомнения. Казалось, есть только этот их контакт, казалось бы, невинный и незначительный, но при этом такой волнующий и откровенный, что ни о чем другом Эмма просто не могла думать. Даже о том, как безумны и неправильны эти ее ощущения.

   Но едва трап опустился, эмоции и переживания растворились в четких и собранных движениях. Их высадили посреди пустыни, и впереди был изнурительный марш-бросок под палящим солнцем. Они должны были к сумеркам достичь поселения, где скрывался их объект. Сначала рассматривалась перспектива высадки непосредственно в самом поселении. Но почти все население там были преданные ему люди, готовые фанатично умереть, но не выдать своего овеянного легендарной славой предводителя. Поэтому и их команде, и подразделению котиков предстояло буквально просочиться туда и отсечь мирное население во избежание напрасных жертв.

   Их сразу предупредили, что оружие здесь может быть даже в руках детей, и те станут стрелять без малейших раздумий, так что нужно было действовать очень быстро, жестко и без всяких сантиментов, хотя и была команда избегать лишней крови. К тому же тут предположительно должны были содержаться иностранные граждане, похищенные с целью требования выкупа, так что потери среди них в результате стихийных перестрелок были недопустимы. Задача была войти, как можно быстрее найти Рабаха, лишая боевиков прямого руководства, и вынудить как можно скорее сложить оружие.

   Они продвигались вперед, поддерживая быстрый, но при этом безопасный ритм движения. Котики растянулись цепью под предводительством Харриса и в первый момент смотрели удивленно, когда группа Сейма выстроилась так, чтобы прикрывать Джимми со всех сторон. Девушка и сама чувствовала себя некомфортно, привлекая излишнее внимание. Но сейчас было не место и не время для расспросов, и поэтому обе группы двинулись вперед.

   Когда они достигли окрестностей поселка, то все залегли по безмолвному знаку командиров. Харрис подполз к Сейму, и они о чем-то долго совещались в основном на языке знаков. Эмма наблюдала за обоими мужчинами. Похоже, что разногласия и личные амбиции в такие моменты отодвигались ради общего успеха, и это вызывало уважение. Как только стало смеркаться, Сейм издал уже знакомый Эмме свист, и оба близнеца скользнули вперед. И опять Эмма поразилась тому, как они буквально растворились в воздухе, словно скрываясь за какой-то дрожащей дымкой, едва отойдя от общей группы. Некоторые котики явно недовольно заворочались, не одобряя, что разведку доверили группе СС. Но одного взгляда Харриса было достаточно, чтобы подавить эту вспышку. Сеймас же вернулся к Эмме и замер, прижавшись к ее боку, окутывая своей энергией и уже привычным запахом. Они не говорили, не делали ни единого лишнего движения, но ощущение, что рядом с лейтенантом она проваливается в некое иное, изолированное пространство, не покидало Эмму.

   Раскаленный за день песок, слава Богу, стал понемногу остывать, и вокруг началось движение ночных местных созданий. Кажущаяся днем мертвой, пустыня приходила в движение, наполняясь стрекотом насекомых и шуршанием ползающих тварей. Эмма прищурилась, стараясь разглядеть их в быстро сгущающейся темноте. Ночь наступала тут стремительно.

   Когда близнецы вернулись, Харрис и Сейм собрали всех в большой круг, и братья быстро указали на электронной карте все стратегические объекты на плане поселения. Разведка со спутника это одно, а реальность зачастую немного другое. Последовали четкие команды, распределяющие за каждым свой участок ответственности так, чтобы при этом всегда кто-то прикрывал спину

   - Все, выдвигаемся, - скомандовал Харрис, и бойцы выстроились согласно полученным указаниям.

   - Прилипла ко мне, Джимми, - прошептал у самого уха девушки лейтенант. - И только посмей пулю поймать. На том свете достану и покоя не дам.

   Больше остановок не предполагалось. Приближаясь к поселению, Эмма заметила кое-где тусклый свет и услышала гортанную отрывистую речь. Совсем рядом негромко звучала заунывная монотонная мелодия. Густая смесь запахов какой-то пищи, благовоний, животных, нечистот и дыма ударила ей в нос, заставляя поморщиться. Сеймас в этот раз двигался чуть впереди, чтобы и прикрывать ее своим мощным корпусом и при этом не мешать осматривать дорогу. Проскользнув в узенькие корявые улочки, они дальше двигались бесшумными тенями. Люди занимались обычными делами перед сном, даже не подозревая, что буквально в паре метров от них рассредоточиваются вооруженные до зубов спецназовцы. Но вечно это продолжаться не могло. Где-то раздался истошный визг, и раздались сухие лающие звуки выстрелов. В этот момент Эмма почувствовала, как Сейм с нечеловеческой силой и скоростью забросил ее себе на плечо и сорвался с места. Паника началась, и теперь у них оставались считанные секунды на то, чтобы достичь предполагаемого убежища Рабаха, пока котики будут усмирять его последователей. Лейтенант несся так, что Эмма совершенно потеряла ориентацию на пару мгновений. Близнецы, обогнав его, буквально снесли перед ними невысокие глухие двери, встроенные в глинобитный забор. Снова послышались выстрелы, и Эмма оказалась на ногах, но по-прежнему прикрытая широкой спиной Сеймаса. Четверых охранников Рабаха молниеносно нейтрализовали близнецы, еще двоих, выскочивших из каких-то закоулков, уложили Пич и Кирос, обойдясь даже без стрельбы. Еще один – совсем ребенок - с истошным истерическим криком бросился на Сейма, замахнувшись прикладом автомата, похоже, забыв от испуга, что держит в руках огнестрельное оружие. Укол жалости ударил в сердце Эммы, так как она тут же осознала, что он уже покойник. Сейм же неуловимым движением выбросил руку, с легкостью отталкивая оружие парнишки, и как будто просто коснулся его горла. Мальчишка повалился как подкошенный, но Эмма поняла, что Сейм сохранил ему жизнь. Еще пара охранников в это время вбежали в дом и попытались забаррикадировать дверь. Но куда им было успеть против скорости близнецов. Дверь снесли, сминая их вместе с ней.

   - Перекрывайте все входы! - рявкнул Сейм близнецам. – Пич, Кир со мной!

   Само собой, то, что Эмма следует за лейтенантом, было понятно и без приказа.

   Они вломились в дом, в котором вопили женщины и дети буквально отовсюду. К тому же там оказалась почти полная темнота. Сейму на это было плевать, как и Киросу с Пич. А Эмма была рада, что лейтенант не забыл снабдить ее прибором ночного видения.

   - Выгоняем всех наружу, живо! – приказал мужчина. - Будем там их сортировать.

   В этот момент луч мощного фонаря ударил прямо в лицо Эмме. Пройдя через прибор ночного видения, он резанул по глазам такой ослепляющей болью, что она закричала от неожиданности, едва не падая на колени.

   - Сука! - закричала Пич и рванулась вперед, приходя в ярость.

   Эмма сдернула прибор, отчаянно моргая, и в ту же секунду сквозь белые пятна увидела, как навстречу несущейся по узкому коридору подруге выкатывается, распрямляясь прямо на ходу, заграждающее заклятье. Такие не были сильными и действовали однократно, но это не уменьшало их убойной силы. Перед глазами Эммы вспыхнула ужасающая картинка, как в тело Пич врезаются режущие нити энергии, разрывая плоть. Лишая жизни.

   Все словно застыло вокруг, как будто воздух на мгновение обратился в густой гель, замедляющий движения и звуки, и Эмма, зайдясь в крике, метнулась наперерез Пич из-за спины Сейма, боясь, что уже не успевает. Она прыгнула, сшибая Пич в считанных сантиметрах от смертоносной сети, и они покатились по полу и замерли, ударившись о стену. Эмма оказалась внизу, дыхание пресеклось, когда Пич в полном вооружении жестко врезалась в нее.

   - Всем стоять! - сипло закричала она и закашлялась. - Пич, зараза тяжеленная, слезь с меня!

   - Ты что творишь! – заорал Сейм, тут же оказываясь над ними и оттаскивая Пич. - Цела?

   - Да!

   - Заклятье? - уже спокойней спросил он.

   - Да. Нужно снять.

   - Как? Если станешь в дверном проеме, по тебе огонь откроют моментально. Обойдем через окна или выкурим.

   Из глубины дома, путь, куда перекрывало заклятье, слышался детский плач и причитания женщин.

   - Могут пострадать гражданские, - возразила Пич.

   - Лучше они, чем Джимми, - жестко ответил лейтенант.

   - Постойте, не нужно ничего такого. Это простое заклятье. Одноразовое. Оно не различает живые и неживые объекты. Просто нужно пропустить через него что-то достаточно крупное, и оно сработает и схлопнется.

   - Кир, - повернулся Сейм к бойцу.

   Эмма смутно видела в темноте, как тот кивнул и нырнул в какой-то из боковых дверных проемов. Через полминуты он вернулся, волоча за собой нечто похожее на низкий столик.

   - Такое сойдет? - спросил он.

   - Не знаю. Просто давай попробуем, - ответила Эмма.

   Сейм схватил предмет мебели, словно тот ничего не весил, и швырнул вперед. Эмма увидела короткую вспышку, и столик превратился в мелкую труху, которая и осыпалась на пол с шуршанием, посылающим ледяные мурашки по телу. И тут же сеть пропала.

   - Твою же ж мать, - шокированно пробормотала Пич. - Джимми… спасибо.

   - Можем идти, - ответила Эмма.

   Больше магических сюрпризов их не ожидало и вскоре всех, кто был в доме, согнали во двор. Около десятка женщин разных возрастов, детей и подростков, сбившись в тесную кучку, стояли плача и скуля и осыпая их проклятьями.

   - Давай, Джимми, миленькая, ищи этого ублюдка, и нужно валить отсюда, - попросил Кир. - У меня от этого бабского воя нутро переворачивается.

   - Кир, заткнись и не торопи ее. Пусть спокойно работает, - рыкнул на него Сейм.

   В этот момент из-за дома показался Сидда, подгоняя стволом короткого автомата еще пару мальчишек-подростков.

   - Свалить через окна пытались, - сообщил он бодро.

   Эмма смотрела на всех этих испуганных, но глядящих на них со смертельной ненавистью людей, и пока не могла рассмотреть ни Рабаха, ни кого-то, в ком было бы что-то странное.

   - Постройте их в линию. В этой толпе ни черта не понятно, - наконец решилась она.

   Ее указание выполнили, и девушка стала упорно всматриваться, ища хоть какую-то подсказку. Но ничего не было. Если верить ее интуиции и дару, стоящие перед ней люди были именно теми, кем и выглядели.

   - Больше никого нет, - раздался голос Бранта из-за спины. – Ну что, можем уже валить?

   - Сейчас Джимми покажет пальцем на этого урода, и мы сразу выдвинемся, - ответил лейтенант.

   Эмма, закусив губу, смотрела на выстроенных людей снова и снова, и паника начинала стучать в ее висках. Неужели она подведет всех? Сухие звуки выстрелов и крики доносились издалека. Там котики продолжали зачистку поселения. Все выполняли свою работу без запинки, и только она оказалась бессильна тогда, когда на нее так рассчитывали. Глаза предательски увлажнились, а сердце колотилось так, что в ушах стоял оглушающий грохот. Ну что же, она бесполезна, и нужно в этом честно признаться. Глубоко вдохнув воздух собственного поражения, Эмма развернулась к Сейму и остальным, чтобы признаться в неудаче. И в этот момент ее взгляд упал на Бранта, который медленно, но неуклонно смещался за спинами остальных в сторону выхода. Его мощная фигура будто плыла и вызывала вибрацию окружающего воздуха. Так, словно была нечетким изображением, через которое проглядывали совсем другие черты.

   - Это он! - закричала она, указывая на Бранта. - Держите, он сваливает.

   - Ты охренела?! - взвился Сидда, а Кир с Пич уставились на Эмму, как на больную.

   И только Сеймас, не мешкая и не сомневаясь, метнулся вперед, как выпущенный из пращи камень, сбивая рванувшего к воротам демона, одевшего личину Бранта. Рабах издал ужасный нечеловеческий звук и стал яростно сопротивляться, стараясь сбросить с себя СС. И те несколько мгновений промедления, пока до остальных доходило, едва не позволили ему освободиться. Он ударил Сеймаса в грудь с такой силой, что Эмма видела, как тот лишился дыхания и едва не упустил противника.

   - Кир, Пич, очнитесь, - толкнула девушка в спины оцепеневших сослуживцев.

   Это моментально привело их в себя, и повторилась та картина, которую Эмма уже видела в подпольной лаборатории.

   Лишь когда демон перестал биться в судорогах и вытянулся, личина спала, и они увидели создание с потрясающе красивым лицом и широко раскрытыми остановившимися огромными глазами. Они занимали почти половину лица и придавали застывшему демону удивительную притягательность. Вся кожа демона излучала удивительно завораживающее мерцание, придавая очертаниям тела некую эфемерность. Так что рука так и тянулась потрогать, чтобы узнать, как это ощущается.

   - На вид чистый ангелочек, - сплюнула Пич, с отвращением вытирая рот.

   В этот момент, из-за угла дома, потерянно пошатываясь, вышел Брант. Половина его лица была залита кровью, и, похоже, он еще не окончательно пришел в себя.

   - Сука! Своими руками задушу! – взревел Сидда, бросаясь к брату и начиная его осматривать, вместо того, чтобы претворить угрозу в жизнь. - Я ведь тут уже подумал, что он тебя… Уууу… Убью! Как ты, лох безмозглый, позволил ему это?

   - Не знаю, - растерянно пробормотал Брант. - Я ребенка увидел. Мальчишку лет пяти. Он в углу сидел и трясся. Ну, я и наклонился, чтобы забрать его и сюда отнести. А дальше… Все.

   - Дебил! – бесился второй близнец. - Тебя же, мать твою, предупреждали! А если бы он не саданул тебе по башне, а просто пулю пустил? Радуйся, что стрелять ему было не с руки – внимание привлекать!

   - Так, закончили братские разборки, - скомандовал Сейм. - Ситуацию позже разберем. Пакуем объект и валим отсюда. Кир, вызывай транспорт.

   Их геликоптер прилетел буквально через десять минут. В этот раз демона упаковали с головой, чтобы лицо тоже было скрыто. Уже когда они все поднимались на борт, появился майор Харрис и о чем-то быстро переговорил с Сеймасом. Потом он посмотрел на Пич и двинулся в ее сторону. Но темнокожая девушка отрицательно покачала головой и, отвернувшись, решительно зашагала на борт. Эмма через плечо оглянулась на стоящего у трапа майора. Мужчина стоял все так же прямо и смотрел вслед Пич, как показалось Эмме, со странной смесью гнева и печали.

ГЛАВА 13.

- Рада тебя видеть, дорогая, - блондинка радушно улыбнулась темнокожей девушке напротив.

   При взгляде на эту женщину приходило на ум только одно – она великолепна. Из числа тех особей женского пола, при взгляде на которых у мужчин перехватывает дух, и все животные инстинкты просыпаются даже у самых рациональных и холоднокровных. А большинство женщин в их присутствии тоскливо начинают ощущать собственное несовершенство и позволяют комплексам грызть себя.

   - Я пришла сказать, что больше не буду следовать первоначальному плану, - ответила собеседница блондинки.

   - Что? - на секунду в мягком голосе сверкнула вспышка ярости, и совершенное лицо исказилось, теряя всю свою божественную привлекательность. Но блондинка справилась с собой моментально. - Почему, милая?

   - Потому что это нечестно, - последовал твердый ответ.

   - Нечестно? О какой честности можно говорить при нынешнем положении вещей? Или то, как вы, полукровки, вынуждены жить в этом мире людей – это честно? Вы же практически рабы, вещи, пушечное мясо. Разве это справедливо? У вас что, разве нет таких же чувств? Вам не бывает больно? У вас не идет кровь, когда вас ранят? - голос блондинки был ласковым, но при этом давил, обволакивая, захватывая, подавляя.

   - Нет. В этом мое мнение не изменилось. Но лгать и использовать Джимми в темную я просто больше не могу. Просто не могу и все.

   - Пич, дорогая, у нас был договор. И у нас есть общая цель. Мне казалось, что ради единственно важной цели можно поступиться и принципами, и представлениями о порядочности. В такой борьбе как наша не приходится быть слишком щепетильным в выборе средств. И ты была, вроде, со мной полностью согласна. А что теперь? Ты собираешься отказаться от всего? Хочешь просто сдохнуть на одном из этих своих заданий, так и не узнав, что такое быть свободной? - давление возросло, но собеседница блондинки была совсем не той, кого можно подмять.

   - Я не отказываюсь от цели.

   - Нет другого способа! – рявкнула блондинка, привлекая удивленные взгляды посетителей бара. Не то что бы на нее не пялились до этого. Но этот властный рык никак не соотносился с ангельским обликом женщины.

   Но эта вспышка погасла так же, как и предыдущая, не оставляя следов на прекрасном лице. Блондинка одарила всех, кто смотрел на нее, ослепительной улыбкой.

   - Пич, ты же не можешь не понимать, что эта девочка выросла совсем в других условиях, нежели ты и все остальные полукровки, - женщина наклонилась через стол и положила ухоженную ладонь с золотистыми ногтями на темнокожую руку, упрямо сжатую в кулак. - Она никогда не сможет полностью осознать, через что вы прошли. Знаешь, что она сделает, если ты честно расскажешь ей о наших планах? Побежит к своему, так называемому, отцу и все ему выложит! Пока ее растили, ей промыли мозги до основания. Она не видела той жестокости и тягот, что выпали на вашу долю, и ей никогда не проникнуться вашим положением по-настоящему. Если расскажешь ей все – считай, тут же подпишешь себе приговор. И мне, между прочим, тоже. Как и всем тем, кто сейчас трудится над тем, чтобы сделать вас свободными. Это, по-твоему, справедливо? У нас был прекрасный план, почему бы ему и дальше не следовать? Тебе жаль эту девчонку?

   - Дело не в жалости. Совсем нет. Вчера эта, как ты говоришь, девчонка спасла мою жизнь. Она по-настоящему добрая и искренняя. Она доверчивая и беззащитная. И я буду последней тварью, если и дальше позволю себе использовать ее вслепую и склонять к тому, чего она не хочет только для того, чтобы позже подло этим воспользоваться.

   - Спасла жизнь, потому что это ее работа, Пич. А вовсе не потому, что питает к тебе привязанность, или ты дорога ей, - раздраженно сказала блондинка.

   - Тебя там не было. Откуда тебе знать. Но даже если и так, я ценю это и не собираюсь отвечать на это низостью. Я отказываюсь использовать наивность Джимми против нее. Нужно найти другой путь, - Пич упрямо опустила голову и посмотрела на блондинку исподлобья.

   Та откинулась на спинку стула и нервно постукивала ногтями по поверхности стола. Она пристально смотрела на собеседницу.

   - Ладно. Вероятно, ты права, дорогая. Может, толкать девчонку в чьи-то объятья это, и правда, не слишком порядочно. Но есть ведь кто-то, кто, по-твоему, ей нравится? Тот, к кому она могла бы начать испытывать настоящие чувства? В ее возрасте девушки всегда в кого-то влюблены - тайно или явно. И, учитывая, что вся ее жизнь - это ваша база, это может быть кто-то из тех, кто как раз может проникнуться нашими планами. Тогда все выйдет само собой, и тебе не придется корить себя, что склоняешь девчонку к тому, чего она на самом деле не хочет.

   Пич опустила глаза и задумалась.

   - Допустим, если верить в то, что постоянные стычки - это на самом деле признак скрытого взаимного притяжения, то я бы сказала, что ее привлекает наш лейтенант Сеймас. Только, боюсь, Джимми ни за что на свете не признается в этом.

   - Тот самый Сеймас, по которому ты сохнешь столько лет? – сочувственно заглянула ей в глаза блондинка.

   - Тот самый.

   - И ты так спокойно об этом говоришь?

   - Я уже давно смирилась с тем, что его не интересую. Своим я его никогда не считала, так почему должна вообще хоть как-то к этому относиться?

   - А как, по-твоему, сам лейтенант относится к девчонке?

   - Если учитывать, что он буквально трясется над ней во время заданий и тщательно игнорирует все остальное время, можно предположить, что он тоже не равнодушен.

   - Но если так, то, может, тебе стоит довериться этому Сеймасу. Рассказать ему о нашем плане. Как думаешь, его прельстит идея получить свободу, да еще и желанную женщину в придачу?

   - Я не могу сказать. Сейм военный до мозга костей. Он всегда следует приказам.

   - Ну, знаешь, сильные чувства меняют нас до неузнаваемости.

   - Откуда мне знать, есть ли эти самые чувства.

   - Спроси.

   - Нет, что ты. Он не из тех, кто расскажет, даже будь они на самом деле.

   - Вы же, вроде как, близкие друзья и сослуживцы в течение стольких лет. Неужели это ничего не значит?

   - Значит. И скорее всего он даже не выдаст меня, если я ему откроюсь. Но он никогда не скажет о своих чувствах. Нет. Только не СС.

   - Ну, тогда, может, стоит начать с малого. Поведай ему о том, что для вас возможна другая жизнь, и, может, его и не придется просить и подталкивать? Если он сам захочет помогать нам, все может получиться даже лучше, чем мы планировали. И тебе не придется брать на себя грех и обманывать эту милую девочку, к которой ты так неожиданно привязалась.

   - Хорошо. Я подумаю. Мне нужно возвращаться.

   - До свидания, дорогая.

   Пич стремительно пошла к выходу и не видела, как разительно изменилось лицо блондинки. Нежная улыбка обратилась злобным оскалом.

   - Ненавижу вас - слабых и никчемных. Вечно пускаете слюни и слезы из-за каких-то эмоций и тупой порядочности. Ничего, скоро все изменится, - прошипела она вслед темнокожей девушке.

   Она достала из сумочки дорогой телефон и провела по экрану пальцами, выбирая нужный номер.

   - Нужно увидеться, - отрывисто бросила она собеседнику на том конце. - У меня для тебя кое-что есть. Да, и прихвати все, что у тебя есть на лейтенанта Сеймаса. Хочу знать, насколько он управляем.

***

Нынешнее утро для Эммы началось с привычного за эти годы еженедельного медосмотра. Она уже привыкла не обращать внимания на чужие руки, ощупывающие ее, на измерения, на многочисленные уколы. Единственное, что отличало сегодняшний день – это то, что в конце, после забора крови ей еще что-то ввели. Инъекция была довольно болезненной.

   - Могу я спросить, что это, док? – поинтересовалась девушка у невозмутимого медбрата.

   - Прошлый анализ показал падение уровня некоторых жизненно важных элементов у тебя в организме, - ответил он, не глядя в лицо.

   - Почему?

   - Может, ты недостаточно хорошо питаешься. А может, просто возросла нагрузка. Хотя и стресс тоже не нужно сбрасывать со счетов. В любом случае скоро все изменится, дорогая. Иди. На сегодня ты свободна. Но завтра у тебя опять инъекция в это же время.

   Эмма послушно кивнула и, одевшись, пошла в свою комнату. Едва она подошла к двери, как из своего жилого отсека напротив стремительно вышел лейтенант.

   - Привет, Джимми.

   Нет, все же ей не показалось. Что-то разительно поменялось между ними. Скорее даже не что-то, а все. Сеймас даже здесь, на базе, в их выходной не смотрел сквозь нее, как раньше. Совсем наоборот. Его взгляд был буквально прикован к Эмме, будто ничего более важного или даже хоть сколько-то интересного вокруг не было. И его голос, и манера говорить с ней разительно отличались от прежних. Тогда, за редким исключением, казалось, что он делает над собой усилие, чтобы выдавить из себя пару слов, кроме сухих приказов и указаний. А сейчас ей вдруг стало казаться, что мужчине…нравится, что ли, общаться с ней. От этих мыслей Эмме стало жарко, и реально выступил пот, который она быстро вытерла рукавом.

   - Добрый день, сэр, - как можно вежливей ответила она.

   - Ты немного бледная. У тебя все нормально?

   - Э-э-э. Да. Просто была у медиков и лишилась небольшого количества крови. Но я уже привыкла.

   Мужчина нахмурился, помрачнел и бросил быстрый гневный взгляд в ту сторону, откуда она пришла. Но потом его лицо расслабилось, и на нем отразилось напряжение совсем другого рода. Вот только она не могла понять, какого именно. С минуту они так и стояли друг перед другом в пустом коридоре, и Эмма понимала, что просто сказать "Извините" и уйти сейчас совсем не вариант. Сеймас что-то явно хотел ей сказать.

   - Сегодня у нас выходной, - наконец произнес мужчина. - У вас с Пич есть какие-то планы на сегодня?

   - Да нет, вроде. Она вообще уехала куда-то еще рано утром. И вообще... мне кажется, что она на меня за что-то обижена, - Эмма не смогла скрыть грусть и растерянность в своем голосе. Пич стала неожиданно важным и даже дорогим человеком для нее, и странная отчужденность, что девушка ощутила между ними после последнего задания, по-настоящему задевала и ранила. Она не могла понять, чем могла обидеть свою первую и единственную подругу.

   - Пич? На тебя? Да с чего бы? – удивился лейтенант.

   - Я не знаю. Просто чувствую. Может, я нарушила какие-то негласные правила, и мне нужно за что-то извиниться?

   - Не говори ерунды. Думаю, это какие-то заморочки, касающиеся только самой Пич и никого больше. Но я, собственно, хотел поговорить не об этом. Если у тебя нет четкого плана на увольнительную, то не могли бы мы… ну... не знаю, пойти куда-то посидеть и выпить.

   Эмма моргнула, не веря своим ушам, и, молча, уставилась на мужчину. Тот явно неверно истолковал ее молчание и немного нервно сложил на груди свои мощные руки.

   - Может, кино? Ну, не знаю… парк? – продолжил он и вдруг сжал зубы так, что они скрипнули. - Черт, Джимми, я в жизни не пытался пригласить куда-то девушку. Облегчи ты мне хоть чуть-чуть эту гребаную задачу. Куда обычно приглашают парни, если хотят пообщаться?

   - Я не знаю, – отмерла Эмма. - Меня ведь тоже никогда еще не приглашали.

   - Хм, - лейтенант опять схватился за свою переносицу, он, похоже, делал так всегда, когда волновался. - Та еще задачка.

   Он усмехнулся и покачал головой, выдавая степень своего смущения.

   - Чувствую себя ужасно глупо. Почему-то орать и приказывать мне намного легче и привычней, чем вежливо просить.

   - Ну, раз так, то попробуй приказать, - неожиданно даже для себя улыбнулась Эмма.

   - Мне приказать тебе пойти со мной на свидание? – фыркнул Сеймас и рассмеялся.

   Веселье сделало его лицо удивительно расслабленным и привлекательным, и Эмма поймала себя на том, что тупо пялится на него, открыв рот.

   - А ты этого хочешь? – пораженно промямлила она.

   - Чего?

   - Ну… свидания.

   - Если скажу да, ты не убежишь с криками? - мужчина опять стал серьезным и напрягся, словно, и вправду, ждал от нее такой реакции.

   - А ты попробуй.

   Сеймас еще с минуту пристально смотрел на нее, а потом кашлянул, словно готовился к важной речи и не доверял своему голосу.

   - Боец Джимми, как твой непосредственный командир я приказываю тебе пойти сегодня со мной на свидание, - громко и четко своим командным голосом сказал он и тут же добавил совершенно по-другому. - Но у тебя есть все права отказаться и послать меня, если ты этого на самом деле не хочешь и…

   - Я пойду, - перебила его Эмма, смущенно опустив глаза. - Только у меня есть одно условие.

   - Господи, да хоть сотня, - не нужно быть особо чувствительным, чтобы расслышать, какое облегчение прозвучало в голосе мужчины.

   - Я бы сначала хотела навестить отца. Просто перемолвиться парой слов дома, а не тут на базе. Это займет всего минутку, а потом ты бы мог повести меня в кино, в парк или куда там еще.

   - Хорошо. Скажи, когда будешь готова, и мы заедем, куда скажешь, а дальше… Ну, будем как на задании ориентироваться по обстановке, раз для нас обоих это незнакомая территория, и в разведку послать некого.

   Сеймас снова широко улыбался, и Эмма совершенно не могла сдержать ответной улыбки.

   - Ну, я пойду собираться? – отступила она к своей двери.

   - Иди, боец Джимми.

   Закрыв за собой дверь, Эмма сползла по ней, потому что ноги стали похожи на мягкую резину.

   Она сошла с ума, или у нее галлюцинации? Стальной Сейм только что пригласил ее на свидание, и она согласилась? Это не порождение разыгравшегося воображения, а было на самом деле? Дышать было трудно, будто легкие расширились и никак не хотели сжиматься. Или это сердце вдруг стало таким огромным? Она сидела на полу, прижав к пылающим щекам ладони, и часто моргала. Мысли проносились со сверхсветовой скоростью разные, сумбурные, но все они вращались вокруг одного центра. Почему он позвал, и почему она даже без раздумий согласилась? Ничего разумного и адекватного на ум не приходило, и Эмма просто решила не сходить с ума, изводя себя. Мало ли, может, это вообще ничего не значит.

   На дрожащих ногах она подошла к своему шкафу, и тут ее взгляд упал на те вещи, что они выбирали вместе с Пич. Пич…

   Волна стыда и вины моментально загасила весь этот сумбурный пожар в крови. Как Пич отнесется к тому, что Сейм пригласил ее? Настроение Эммы стремительно катилось вниз.

   Она вышла из комнаты и пошла по коридору в сторону берлоги подруги. Эмма не собиралась вилять и что-то скрывать. Она просто скажет Пич все, как есть, и если заметит, что ей это причиняет настоящую боль, то пойдет, просто извинится перед Сеймом и отменит все. Ведь так будет правильно? Но на долгий стук так никто и не откликнулся. Пич явно не было дома, или она и в самом деле не хотела общаться именно с ней. Эмма, озадаченная и уже совсем не радостная, пошла назад. Ну что же, она пойдет на свидание с лейтенантом. А после обязательно поговорит с подругой. Терять те теплые взаимоотношения, что между ними возникли, было больно. Но и просто пойти и сказать Сеймасу, что она передумала, когда она явственно видела, как нелегко этому суровому и замкнутому мужчине далось это самое приглашение…

   Да, черт, зачем кривить душой и искать себе оправдания. Она хотела пойти. Хотела знать, каково это - пойти с кем-то на самое настоящее свидание. Ну ладно, не с кем-то. А именно с этим загадочным и завораживающим ее мужчиной. Так и не пошли бы тогда все эти дурацкие сомнения и метания?

ГЛАВА 14.

Спустя полчаса Эмма стояла полностью одетая посреди своей комнаты, нервно одергивала на себе новое платье и смотрела на часы. Что, ей сейчас следует выйти из дверей и постучать в противоположные? Сказать, что она уже готова? Только… Может, она слишком быстро собралась? Наверное, ей стоило возиться дольше, одеваться медленно и тщательно, чтобы у Сейма не сложилось впечатление, что она настолько рада приглашению, что носилась по комнате как чокнутая, натягивая одежду? В прочитанных ею книгах женщины собирались на свидания обстоятельно, никуда не торопясь. Заставляли мужчин ждать себя и нервничать. Эмма посмотрела опять на себя в зеркало и приложила руку к быстро колотящемуся сердцу. Господи, ну чего же так трясет-то всю? Девушка подошла к кровати и присела на край. Но, посидев буквально пару минут, решительно поднялась и пошла на выход. Едва распахнув двери, она замерла, столкнувшись взглядом с лейтенантом, который стоял в коридоре, опершись плечом о стену. Одет он был в белую футболку, которая не скрывала скульптурно-четкие рельефы его мощного тела, и черные джинсы, превращающие его длинные ноги и мощные бедра в картину, непреодолимо притягивающую ее взгляд. Сейчас, когда на нем не было формы, перед ней стоял просто потрясающе привлекательный огромный мужчина, от которого захватывало дух. Воспринимать его как своего командира мозг просто отказывался. Увидев Джимми, Сейм выпрямился и, пройдясь по ее телу взглядом, нахмурился. Эмму накрыл приступ паники. Значит, что-то она сделала все же не так!

   - Я… Так нормально? – робко спросила она, теребя платье на боку.

   - Нормально… - мужчина повторил за ней и громко сглотнул. - Джимми, ты выглядишь… Хорошо. Очень.

   Неужели сегодня не только у нее проблемы со связной речью и заиканием?

   - Почему тогда ты злишься? – удивленно спросила Эмма.

   - Злюсь? Черт, Джимми, я не злюсь… то есть злюсь, но не на тебя. Просто боюсь не сдержаться, если все вокруг станут пялиться на тебя.

   - Но я ведь буду с тобой, так что какая разница, кто смотрит?

   - Эм-м-м. Думаю, ты сама поймешь. Позже. Или нет. Мы идем? Или тебе еще что-то нужно сделать?

   - Ты намекаешь на то, что я собралась слишком быстро? – прямо спросила девушка.

   - Быстро? Мне показалось, что я поседею тут, дожидаясь тебя, - ухмыльнулся Сеймас.

   - Ну, ты немного преувеличиваешь.

   - Не буду спорить. Ощущение времени у каждого субъективное и зависит от обстоятельств.

   В машине они хранили немного настороженное молчание, потому что никто не знал, о чем нужно говорить. О погоде? Глупость какая-то. О службе? Точно не та тема. О дальнейших планах на сегодня? Но ведь бог его знает, как все сложится. Сеймас то и дело осторожно косился на Эмму, стремясь угадать, о чем она может думать.

   - Наверное, я хреновый кавалер, если у меня нет даже четкого плана, куда тебя отвести и чем поразить, - наконец пробурчал мужчина, сдвинув брови.

   - Ну, мне-то сравнивать не с чем, так что я всем довольна, - ободряюще улыбнулась Эмма.

   - Это хорошо, - руки перестали сжимать руль до скрипа. - Потому что я чувствую себя реальным придурком. Как-то не привык в этой жизни делать что-то, не имея ясного представления, что и как будет в следующий момент. Так, как будто болтаюсь в воздухе и ни за что не могу ухватиться.

   - Ну, может, это тоже иногда нужно, и не все так плохо?

   - Пока ты здесь и мной довольна, все просто замечательно, Джимми, - позволил себе хоть немного расслабиться Сейм. - Ты ведь скажешь мне, если тебе станет скучно или что-то не понравится? Я ведь действительно хочу во всем тебе угодить.

   Эмма смутилась от беспокойства в голосе мужчины. Сейчас тот резкий и властный СС, к которому она уже привыкла за это время, будто исчез, уступая место совершенно незнакомому, но безумно притягательному для нее мужчине.

   - Можно я спрошу? – решилась она.

   - Да. Все, что захочешь, - твердо кивнул лейтенант.

   - Я понимаю, что не совсем вправе задавать такие вопросы, но… - замялась Эмма.

   - Джимми, ты можешь задать мне любой вопрос, какой придет тебе в голову. Я сейчас не твой командир, а просто мужчина, который хочет тебе понравиться.

   Ух, ты! От его слов у Эммы снова захватило дух. Это, и правда, прозвучало? Стальной Сейм сказал, что хочет понравиться ей?

   - Джимми? – позвал Сеймас, заставляя ее вынырнуть из радостного ступора.

   - Я хотела просто сказать, меня удивляет, что ты очень волнуешься, - начала она.

   - Хм. Что тут, по-твоему, удивительного?

   - Но ты ведь… то есть… раньше ты ходил на свидания и встречался с женщинами… Так что… в общем, я пытаюсь сказать… Почему? - да, о ее сегодняшнем косноязычие можно уже прямо легенды слагать.

   Лейтенант направил джип на обочину и остановился. Эмма сжалась и часто заморгала, понимая, что ляпнула что-то не то. Вот сейчас Сейм наорет, что она сует свой наглый нос не в свое дело, и отправит ее обратно пешком. А сам поедет и найдет себе нормальную девушку для свидания. Такую, которая не заикается через слово, знает, какие вопросы можно задавать мужчинам, а о чем лучше и рта не раскрывать. Боже, она глупая, глупая, глупая…

   - Джимми, посмотри на меня! – с нажимом сказал лейтенант.

   Эмма закусила губу и вцепилась в ручку двери, упорно глядя перед собой в лобовое стекло. Ну, вот и все. Первое свидание закончилось, и не начавшись. А чего она, собственно, вообще ожидала?

   - Джимми, малышка, пожалуйста, - в голосе Сейма просьба, почти мольба и… нежность?

   Эмма медленно повернулась, встречаясь с карими глазами, в которых читалась теплота и растерянность сродни ее собственной, а еще надежда и нечто, то самое глубинное, обжигающее темным яростным пламенем, лишающее ее власти над собственным телом, мыслями и желаниями.

   - Джимми, я взрослый мужчина, и да, раньше я встречался с женщинами с совершенно определенными целями. – Сеймас смотрел открыто, ничего от нее не пряча и предлагая осуждать его или нет только ей самой. - Не буду лгать, это были одноразовые свидания с одной только целью – получить сексуальное удовлетворение. И так было буквально до последнего времени. Надеюсь, это не слишком для тебя? Мне стоит извиниться за свои прежние похождения?

   - Что? Зачем? Просто я… Прости, это, и правда, совсем не мое дело, - Эмма старалась сделать вид, что услышанное не задевает, но голос предал, дрогнув, словно она собиралась заплакать.

   - Ничего подобного. Даже хорошо, что ты сама начала этот разговор. Я хочу, чтобы ты четко понимала, что то, что было у меня раньше, и то, чего я хочу с тобой, это абсолютно разные вещи. Я понимаю, что, возможно, для тебя немного рано услышать от меня подобное, когда мы еще не добрались даже до первого нормального свидания. Но, Джимми… Я принял некое решение для себя и менять его не намерен. Оно касается всей моей жизни. И твоей тоже. Я хочу, чтобы мы были вместе. Отныне и всегда. Так что да, это очень отличается от всего, что было раньше в моей жизни. И я не просто волнуюсь, я просто полумертв от страха, что ты сейчас просто возьмешь и пошлешь меня, отказавшись даже думать о перспективе совместного будущего. И прости, что все так на тебя вываливаю, но не вижу причины тянуть кота за хвост и притворяться.

   Слова мужчина, сказанные, вроде, негромким уверенным голосом, просто оглушили Эмму. Они словно метались по салону автомобиля, путая, смущая, сбивая с толку. У Эммы было странное ощущение, что ее мысли в одно и тоже время замерли в оцепенении и при этом неслись с дикой скоростью, путаясь и переплетаясь, но не давая уловить некой очень важной сути. У нее была к Сейму куча вопросов, но сформулировать хоть один она сейчас была не в состоянии.

   - Это несколько неожиданно, - севшим голосом пробормотала девушка.

   - Я не требую от тебя никаких решений и ответов прямо сейчас, - торопливо ответил Сейм, будто извиняясь за тот шок, в который ее поверг, но это мало помогло.

   Девушка неподвижно сидела, переваривая услышанное.

   - Твою мать, я, кажется, все испортил, да, Джимми? – раздосадовано выдохнул Сейм и, ударив кулаком по рулю, сжал зубы и уставился так же, как она до этого прямо перед собой. - Ну кто меня за язык-то тянул? Да уж, вояка с одной прямой извилиной!

   Они просидели еще несколько минут в какой-то тревожной и туго натянутой между ними тишине. Эмма, немного придя в себя, осторожно, словно крадучись, коснулась руки Сейма, которая, сжатая в кулак, лежала на его бедре. От первого же легчайшего касания мужчина вздрогнул и опустил глаза на их руки, будто не веря в происходящее. Пальцы Эммы неуверенно вздрогнули, как готовый убежать пугливый зверек, скользнули по грубой мужской коже, но потом уже смелее легли сверху. Лейтенант очень медленно разжал стиснутый кулак, переворачивая и открывая навстречу узкой девичьей ладошке. И едва они полностью соприкоснулись, судорожный вздох, как от мгновенного ожога, вырвался у обоих. И Эмме показалось, что их джип вдруг переместился в самое жерло вулкана, потому что стало невыносимо жарко и безумно мало воздуха. Она тоже смотрела на их руки, потому что встретить взгляд Сейма ей сейчас было очень страшно. Всезнающая первобытная часть ее шептала, что за этим последует взрыв, после которого ни она, ни весь мир вокруг не будут прежними.

   - Просто еще сутки назад я думала, что ты меня едва терпишь, – еле слышно пробормотала она и улыбнулась, пытаясь хоть немного снять то напряжение, что пронизывало воздух. - Мне казалось, что я тебя жутко раздражаю.

   - Ну, не без этого. Учитывая, как я с собой боролся, стараясь не приближаться к тебе, когда у меня кишки узлом сворачивало от желания прикоснуться, раздражение вполне простительная эмоция. Тебе так не кажется? – Сейм поддержал ее попытку, но, похоже, не особо у них получалось.

   - Но ты прикасался ко мне, - прошептала Эмма.

   - Не так, как хотел… И, черт, давай сейчас не будем об этом говорить, или я сделаю нечто, что может шокировать или напугать тебя. Я и так едва держусь, - мужчина дернулся. Но контакт их рук не разорвал.

    - Держишься?

   - Держусь, чтобы не поцеловать тебя, ясно? - немного сердито ответил Сейм.

   - Это должно напугать меня? – откуда вдруг взялась смелость поднять глаза и встретить эту стихию, что беснуется в глазах напротив.

   - Нет. Но то, что я не способен буду остановиться на одном поцелуе, должно. А я абсолютно точно на это не способен. Нам лучше ехать, - тяжело сглотнув, ответил Сейм, но при этом даже не шелохнулся, позволяя Эмме и дальше стремительно тонуть в жадном водовороте своих яростных желаний.

   - Хорошо, - одними губами беззвучно произнесла Эмма.

   От того, как ни за что на свете не хотелось прерывать этот момент, и от того, что растягивать его дальше уже не было никаких сил, она едва слышно всхлипнула и опять закусила губу.

   Карие глаза полыхнули, сначала потемнев почти до полной черноты, а потом карий стремительно стал жидким золотом, и Сейм хватнул воздух так, будто приступ жесткой боли ударил по нему.

   - Господи, да что же это… Джи-и-имми-и-и, - простонал он.

   Мужчина стремительно подался вперед, слово боялся, что не сможет ее настигнуть. Остановок не было и времени на осознание тоже. Просто их губы столкнулись, немного болезненно и неуклюже в первый момент. Два небесных тела врезались друг в друга, и окружающий мир взорвался, стираясь начисто, распыляясь на атомы, которые будут вечность блуждать в пространстве, чтобы однажды стать новым миром для кого-то другого. А двоим, запертым в тесной железной коробке на пустынной дороге, он был больше ни к чему. В том месте, где больше не было ни молекулы расстояния между их губами и душами, рождалась их собственная новая Вселенная.

   - Джимми, маленькая… моя малышка, - словно пушинку Сеймас пересадил Эмму на свои колени. Его губы на краткие мгновения отрывались, чтобы дать мизерные глотки воздуха им обоим и чтобы шептать сумбурные слова оглушающей нежности. А Эмма не могла разобрать ни одного из них. Но при этом отчетливо ощущала каждую крошечную каплю неистового восторга и восхищения мужчины, ласкавшего ее податливые губы своими жесткими и нетерпеливыми. Впитывала каждое трепетное и при этом жадное прикосновение рук по своему телу и сама подавалась, прося о большем. Не пугаясь того, что собственное тело стало мягкой раскаленной субстанцией в руках этого мужчины. Эмма задыхалась и целовала сама в ответ. Неумело, суматошно, захлебываясь. Так, словно сердце остановится, как только они разомкнут губы. Руки Сейма бесстыдно скользнули по ее бедрам, задирая платье, и даже тогда ни на секунду разум не вернулся к Эмме. Она приветствовала, выгибалась, требовала больше и больше его рук на себе.

   В этот момент со стороны базы появился еще один джип, в котором ехали четверо бойцов в увольнительную. Притормозив напротив, сидевшие там явно поняли, что происходит в машине Сейма и Эммы. Они оглушили их сигналом, заставляя очнуться и отпрянуть, и, отпустив несколько похабных шуток, помчались дальше.

   - Господи, Джимми, малышка, что же я творю?! – ужаснулся Сеймас, поняв, где находятся его руки, и быстро ссаживая оцепеневшую Эмму с себя. - Ты, черт возьми, должна была врезать мне за такое!

   Мужчина выскочил из машины и стоял согнувшись, успокаивая тело и разум. А Эмма, вернувшись из их общей невесомости, вдруг почувствовала себя такой глупой и одинокой, что слезы без спросу сорвались, делая окружающее мутным и размытым.

   Сейм тихо ругался себе под нос, осыпая свою тупую башку самыми последними словами. Как он вообще позволил этому выйти из-под контроля? Мудак, тупой мужлан! Усадил Джимми себе на колени и задрал юбку, будто она шлюха, для которой быстрый перепих в машине в порядке вещей! Если бы не случайность, он бы, наверное, опомнился, только когда было бы уже слишком поздно. Одурел, как мальчишка, первый раз допущенный до женского тела, в самом-то деле! Если теперь Джимми, отойдя от возбуждения, решит послать его, то он поймет девушку на все сто. Сеймас выпрямился, когда монстр внутри недовольно заворчал. Поймет. Но это не значит, что отступит. Для него ведь вопрос не стоит, сумеет ли он добиться Джимми или нет. Главное - когда и какими средствами. Но она будет с ним, несмотря ни на что. А эта несдержанность только что может отодвинуть желанный момент. Джимми неопытная, еще толком не осознающая своих желаний и может испугаться, если он будет напирать. Ему ведь от нее нужен не разовый секс, после которого она почувствует, что совершила ошибку, и не захочет больше даже смотреть в его сторону. Хотя, случись даже так, он ей не позволил бы отдалиться. Если придется, Сейм готов был удержать свою женщину любым возможным и невозможным методом. Но все же ему мечталось о том, что она будет хотеть принадлежать ему так же сильно, как он хотел этого. А значит нужно сдержать свою сжигающую похоть и добиваться в первую очередь чувств, а не покорности и отклика тела Джимми.

   Нужно. Но, гори оно все огнем, как же она отвечала ему, когда Сейм ее поцеловал. Робкая, неуверенная девочка обратилась в живое пламя в его руках, настолько мощное, что едва не спалило их обоих. Сейм сжал зубы и глухо застонал, когда тело, чуть только успокоившись, снова налилось жаром и отозвалось болезненной тяжестью в паху от того, как он, облизнув губы, ощутил вкус Джимми. Самый лучший из возможных. И теперь единственно желанный. Его руки задрожали, желая снова ощутить ее изгибы и восхитительную кожу гладких бедер.

   - Твою мать, вот же ж наказание, - пробормотал мужчина и отошел от машины подальше. За спиной послышался звук открываемой дверцы.

   - Сейм, я что-то сделала неправильно? – девушка, горевшая ярче солнца в его объятиях, исчезла, и вернулась робкая Джимми, и, кажется, в ее голосе он даже слышит слезы.

   Черт, эгоистичный придурок! Стоит тут, беспокоясь только о себе и тех целях, что планирует достичь, и совершенно не думает о том, что может сейчас переживает Джимми. Осел!

   - Джимми, маленькая моя, все в порядке. Прости меня, я… черт, я слегка увлекся, и мне нужна минутка.

   - Если что-то не так, то мы можем все отменить, - тихо сказала девушка.

   Сеймас сделал глубокий вдох и с усилием выдохнул, очищая и беря под контроль свой разум и эмоции.

   - Ни в коем случае. Мы запланировали свидание, и я ни за какие богатства мира не откажусь от него, – Сейм обернулся и тепло улыбнулся Джимми, стоящей около машины. Он должен быть спокоен и собран. Ага, конечно. Но при виде этой хрупкой, маленькой женщины его грудь сжимало как тисками, а нутро превращалось в средоточие желающего все пожрать огня. Хоть, на хрен, руки себе связывай, чтобы теперь, когда он уже знал, какая Джимми на ощупь, не касаться ее снова и снова. Она стояла там и смотрела на него, а в его размягченных вожделением мозгах застряла навязчивая картинка, как он подходит и опускается перед ней на колени. Как целует ее ноги и снова задирает подол этого проклятого платья. Как добирается ртом и трясущимися руками до ее лона и ласкает сквозь уже влажную тонкую ткань. Как жадно втягивает ее аромат и ловит языком вкус. А Джимми будет дрожать и стонать. Будет впиваться в его волосы и толкаться навстречу его лицу, требуя дать ей еще больше наслаждения. И он даст... О Господи Боже, он даст столько, сколько она захочет. Столько, сколько никогда не хотел дать никому.

   - Сейм? Все в порядке? – голос Джимми, совсем не стонущей от его ласк, возвращает его на землю.

   Да что же это такое? Он же успокоиться хотел. Успокоился, мать твою! Снова такой стояк, что и ходить-то непонятно как!

   - Джимми, садись в машину. Мы сейчас едем.

   Да, сейчас они поедут. Как только он обуздает свое гребаное богатое воображение и сможет видеть реальную дорогу, а не фантазию, где Джимми, голая и мокрая от пота и собственного возбуждения, раздвигает ноги, чтобы открыть ему дорогу в его нирвану. Мог бы - сам бы себе в морду двинул, чтобы встряхнуть мозги.

   Спустя пять минут Сейм все же сел в машину. Смотрел он строго перед собой, и в салоне повисла еще более напряженная тишина, чем даже в начале их пути. Подъехав к уединенному дому подполковника Лейна, Сеймас заглушил двигатель. Девушка снова нервно теребила ткань своего платья. Он повел себя, как озабоченный идиот, и вот она сидит теперь снова зажатая и далекая.

   - Я быстро, - Джимми взялась за ручку двери.

   - Постой! – Сейм поймал ее руку. Какая же все-таки она маленькая по сравнению с его лапищей. И так правильно при этом эта ладошка прячется в его ладони. Так, словно там и должна быть до конца времен.

   - Джимми, я, возможно, напугал тебя своим поведением.

   - Что? Нет. Нет, конечно.

   - Не нужно лгать, просто потому что ты такая добрая и не желаешь меня обидеть. Я понимаю, что этот поцелуй и… то, что было дальше, слишком быстро для тебя. Мне следует лучше контролировать себя и дать тебе гораздо больше времени. Единственное, что хоть немного оправдывает меня, это то, как безумно ты меня привлекаешь. Ты даже представить не можешь, как невыносимо я… как я хочу быть ближе. Но я не собираюсь торопить тебя. Ни в чем. Просто иногда мои желания берут верх, и я слегка теряю голову.

   Девушка расслабилась, и загадочная улыбка заиграла на ее губах, вызывая опять у Сейма сильнейшее желание поцеловать. Делать это снова и снова, пока они оба опять не опьянеют... Стоп!

   - Но ведь то, что ты теряешь голову, это совсем не плохо. Значит, я действительно нравлюсь тебе, - взгляд из-под длинных ресниц, от которого опять начинает сладко ныть в груди.

   - Нравишься? – Сейс закрыл глаза, чтобы не выдать, насколько дальше ничего не выражающего «нравишься» зашли его чувства к этой девушке. - Если бы ты знала… Я обязательно все расскажу тебе. Позже.

   Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал в центр ладони. Одно касание, в которое хотелось вложить такую бездну эмоций.

   Громкий стук по стеклу заставил их обоих подпрыгнуть, разрушая без остатка всю интимность момента. Подполковник Лейн стоял перед их джипом, и его лицо явно не сулило ничего хорошего. Челюсти мужчины были сжаты так, что желваки побелели и гневно суженые глаза пронзали их насквозь.

   Они вышли из машины одновременно, но Сейм быстро обошел машину и встал чуть впереди Эммы, готовый принять на себя отчетливо читаемую злость ее приемного отца.

   - Лейтенант Сеймас, боец Джимми, потрудитесь мне объяснить суть того, что я только что имел неудовольствие наблюдать в этой машине, - ледяным голосом отчеканил подполковник.

ГЛАВА 15.

Эмма едва открыла рот, чтобы ответить отцу, как Сейм шагнул вперед, практически прикрывая ее собой, как делал на задании.

   - Подполковник, сэр, я и боец Джимми в данный момент находимся в увольнительной. Я осмелился пригласить ее на свидание, и она оказала мне честь, согласившись, - ответ лейтенанта прозвучал несколько высокопарно-старомодно, прямо как в тех книгах, которые девушка читала. Но, несмотря на холодную вежливость, вся поза и тон мужчины говорили о скрытой упрямой агрессии и желании защитить ее от чего бы и кого бы то ни было. Даже от гнева собственного отца. Пару минут мужчины мерялись взглядами, словно Эммы тут и вовсе не было. При этом девушка почти могла видеть, как стремительно растет напряжение. Казалось, еще секунда, и между мужчинами выгнется, искря дугой тысячевольтного электричества, или начнут бить молнии прямо с ясных небес. Эмма, наверное, никогда не видела отца настолько взбешенным. Если бы взглядом испепеляли, то он сжег бы сейчас не только Сейма, но и все живое на милю вокруг. И Эмму это сбивало с толку. Что такого ужасного в том, что лейтенант пригласил ее на свидание? Почему это привело отца в такую ярость?

    Мощь убийственного взгляда подполковника была просто сокрушительной, но Сеймас был не из тех, кого можно напугать или хотя бы заставить попятиться, стараясь давить морально. Он спокойно выдержал этот мужской вариант игры в гляделки и без слов дал понять, что так просто не отступит. Тогда тяжелый взгляд отца обратился на Эмму, и она оробела от той степени злости, что в нем отражалась.

   - Боец Джимми, то, что мне сообщил лейтенант Сеймас, соответствует действительности? - подполковник явно обращался к ней с подчеркнутой ледяной официальностью.

   - Да, сэр. Все так и есть, - вытянулась по привычке в струнку Эмма.

   Лейн резко вдохнул и поднял глаза к небу, будто просил у высших сил терпения. Но потом опять вернул свое прибивающее к месту внимание девушке.

   - Боец Джимми, отправляйтесь в дом и ожидайте меня, - Эмма покорно кивнула и практически помчалась в указанном направлении. Возразить или не подчиниться отцу? Да такое ей и в голову не могла прийти. Подполковник же, проводив девичью фигурку с поникшими плечами, обернулся к Сейму, чтобы поймать его тревожный взгляд, направленный на Джимми.

   - А вы, лейтенант Сеймас, можете садиться в машину и отправляться туда, куда посчитаете нужным в свой выходной. Можете навестить один из тех домов терпимости, чьим постоянным клиентом вы были до сих пор.

   Презрения в голосе Лейна хватило бы, чтобы отравить мировой океан. А в глазах явно читалось «Отвали! Ты недостоин». Сеймас внутренне усмехнулся. Как будто он и сам не знал. Да только это ни хрена не значит. Джимми теперь его, и этого не изменить всем гневливым подполковникам и отцам в мире.

   - Прошу прощения, сэр. Но в данный момент я, как вы верно заметили, в увольнительной. А значит, имею право находиться там, где мне хочется. Так что при всем уважении, подполковник, но я не сдвинусь с места. Где Джимми, там и я. И стоит вам к этому привыкать. Теперь так и будет.

   - Дерзить изволите, лейтенант? - практически зашипел Лейн.

   Отвращение и злость, исходящие от Лейна, стремительно трансформировались в откровенную ненависть. Он выплеснул на Сейма всю свою властность, давя так, что кто-то послабее уже просто задохнулся бы под таким прессом. Монстр внутри Сейма дернулся, поднимая голову и прозрачно намекая, что стоит быстренько прикончить человека, что смеет становиться между ним и его женщиной. Но мужчина заткнул его. Это не вариант. Ни сейчас и, наверное, никогда. Лейн был жестоким, злобным засранцем, самому Сейму, и остальным частенько портили шкуру по его приказу. Список причин, по которым Сеймас мог захотеть убить его, весьма длинный, даже без учета ситуации с Джимми. И с тех пор, как он решил для себя, что именно быть вместе с девушкой является главным и единственным приоритетом в его жизни, все командиры, отдающие приказы, перестали быть для Сейма непререкаемыми авторитетами. Подчинение вышестоящим было теперь не более чем маскировкой, искусной игрой до поры до времени. Любого, кто решит встать на его пути, он сметет. Но именно этого человека Джимми считала отцом. И, насколько Сейм понимал, любила, уважала и преклонялась перед ним. А значит это автоматически превращало ублюдка в неприкосновенного. И поэтому лейтенант только сделал глубокий вдох и ответил.

   - Никак нет. Просто элементарная вежливость не позволяет привезти девушку и бросить. Будем считать это официальной версией, сэр, - лицо Сейма ничего не выражало, но глаз он не отводил.

   По лицу Лейна прошла нервная судорога, и он сжал кулаки до хруста.

   - Эта девушка больше не ваша забота. Нам с Джимми предстоит серьезный разговор, а затем я сам доставлю ее на базу, когда посчитаю нужным. А вы езжайте и развлеките себя в привычной компании. Шлюхи заждались, лейтенант. А моя дочь не входит в категорию женщин, что обычно вас интересует. Убирайтесь!

   - Нет, сэр, - жестко отчеканил Сейм, проглатывая все попытки задеть его.

   Сеймас вытянулся перед подполковником, вроде, демонстрируя необходимую субординацию, но вздернутый подбородок и прямой взгляд не оставляли сомнений. Он не намерен отступать.

   - Ты что себе позволяешь, щенок?! - взбесился Лейн. - Я велел тебе проваливать! Или нарываешься на дисциплинарное взыскание? Так я его тебе в момент организую! Ты у меня неделю встать не сможешь!

   Напоминание о неоднократно причиненной боли заставили снова взъяриться монстра, но на лице Сейм позволил отразиться только легкой усмешке.

   - Ваше право, подполковник. Но я приехал сюда со своей девушкой и не уеду без нее Ни в каком чертовом случае. Только если она сама велит мне проваливать, - сухо кивнул Сейм в ответ.

   Лейн шагнул вплотную к Сеймасу и заорал прямо в лицо.

   - Своей?!! Никогда! Слышишь, никогда я не позволю демонскому ублюдку заполучить мою дочь! Не смей даже думать, даже хоть на секунду представлять своими похотливыми мозгами, что можешь Джимми своей назвать! Я скорее удавлю собственными руками, чем позволю ноги раздвинуть перед таким, как ты! А тебя, твареныш, уничтожу, сгною к чертовой матери. Ясно?

   - Абсолютно, сэр. Вот только решать это не вам, - Сейм был просто непробиваем.

   - Еще как мне! Я сегодня же подам рапорт с требованием перевести ее в другую группу.

   - Да хоть на Луну! – рыкнул Сейм, сдерживая рвущегося к контролю монстра. - Я все равно не отступлюсь. А по поводу удавить… можете попытаться, конечно. Со мной. Но посмеете тронуть девушку хоть кончиком пальца, и, клянусь, я даже из мертвых восстану, но заставлю заплатить за каждую секунду ее боли.

   Мизерная толика энергии монстра все же смогла найти брешь, и как Сейм ни старался остановить этот всплеск, она врезалась в подполковника, и у того пресеклось дыхание, и вынудила, схватившись за сердце, сделать шаг назад. Никогда Сейм не позволял высвободиться этой разрушительной мощи, даже на заданиях. Ни разу не дав свободу силе, клубившейся в нем годами в ожидании жертв, Сейм интуитивно знал, что она способна убить все живое без разбору. Этой смертоносной энергии было все равно, кому причинять вред, а тренироваться в ее направленном применении Сейм опасался, не будучи уверенным, что справится. Но стоящий перед ним человек посмел угрожать Джимми, и это делало монстра неуправляемым.

   - Ты меня испугать пытаешься? МЕНЯ? – глаза Лейна расширились от неверия, когда он хватал воздух ртом.

   - Я только предупреждаю, - Сейм уже пожалел, что не смог удержать выброс энергии, но ничего уже не поделаешь.

   - Ты вообще в своем ли уме?

   - Совершенно. Никогда еще ни в чем так не был уверен.

   - Хочешь войны со мной, демонский выползок? - глаза Лейна превратились в щелки, а лицо пошло пятнами.

   - Нет, сэр. Ни в коем случае. Это бы причинило боль Джимми. А я этого не могу позволить. Ни за что.

   - И, тем не менее, считай, что твоя жизнь отныне превращается в ад.

   - В таком случае я даже не замечу изменений, сэр, - равнодушно пожал плечами Сеймас.

   Лейн, пронзив Сейма напоследок яростным взглядом, развернулся и зашагал к дому.

   Эмма стояла у окна в гостиной и наблюдала за разговором мужчин из окна. Сердце подскакивало, как после выматывающего многочасового марш-броска, совершая при этом тошнотворные кульбиты при каждом резком движении отца. Он был в ярости. Эмма за годы совместного проживания видела его разным. Усталым, раздраженным, молчаливо-безучастным, даже пару раз по настоящему злым. Но такого, бьющего наотмашь бешенства, она не замечала за ним никогда. И ни разу эти эмоции не были направлены на нее. Сегодня же она впервые кожей ощутила обжигающий холод отцовского гнева. И еще. Еще в его глазах было нечто. Презрение? Но почему?

   Эмма вздрогнула, когда поняла, что отец явно кричит что-то Сейму в лицо. Казалось, он желает буквально вцепиться в горло лейтенанту зубами. Боже, что же она, неразумная, натворила! Сеймас же стоял, как скала, и Эмма, даже будучи такой раздерганной, не могла не признать, что вся бушующая ярость отца буквально разбивалась об него, словно беснующие волны океана о прибрежные скалы. Это, наверное, просто ненормально в такой момент думать о том, как же невыносимо притягателен для нее этот мужчина, тогда как все вокруг напоминает настоящую катастрофу.

   Отец резко развернулся и пошел к дому. А Сейм, опершись на капот джипа, посмотрел прямо на нее, безошибочно находя, и слегка кивнул. Он демонстративно расслабился, словно говоря ей, что не сдвинется с места и будет прямо тут.

   Дверь открылась и закрылась с таким грохотом, что старые каменные стены дома завибрировали, проникаясь злостью хозяина, и даже сам воздух стал наполнен для Эммы тревогой. Она обернулась к отцу и, вытянувшись, стояла под его расчленяющим взглядом. Он молчал, но теперь презрение в его глазах читалось абсолютно отчетливо. Жаркий, удушливый стыд заполнил все тело и разум Эммы до самой последней клетки, и скрутил желудок тошнотой. Ее бросило в жар, и противный пот выступил на всем теле. Она и сама не понимала, за что чувствовала такую всеобъемлющую вину, но буквально задыхалась от нее.

   - Ты меня разочаровала, Эмма, - прозвучавшие, наконец, слова отца показались Эмме неподъемным грузом, что упал на плечи и согнул позвоночник.

   «Разочаровала, разочаровала, ты меня разочаровала!» Эти слова повисли огромными полыхающими буквами в воздухе комнаты, воплощая ее главный страх, лишая кровь кислорода.

   - Я… - голос отказал служить ей, став просто скрипучим карканьем.

   - Молчи! Столько лет, Эмма! Я потратил на тебя столько лет, надеясь воспитать достойного человека, несмотря на твое происхождение! Я тратил на тебя каждую свободную минуту своего времени. Стремился помочь тебе стать настоящим бойцом, профессионалом, достойным уважения товарищей. Кем-то, кто будет неуклонно стремиться добиться в своей жизни успеха, стать полезным для армии и всей страны в целом. Кем-то, кто заставит окружающих считаться с собой, невзирая на твой пол и то, кем ты являешься по факту рождения. И что же я вижу, стоило мне только выпустить тебя из-под своего контроля? - каждое слово было как брошенный прямо в центр груди камень, бьющий точно в цель, не промахиваясь. - Не понадобилось много времени, чтобы ты забыла о чувстве долга и собранности и решила стать развлечением для одного из этих демонских полукровок. Шлюхой для ублажения его развратных потребностей!

   Эмме показалось, что отец влепил ей пощечину, и она отшатнулась, сжимая в кулаки затрясшиеся руки.

   - Отец…

   - Заткнись, Эмма! Тебе нечего мне возразить после того, что я видел своими глазами! Ты смотрела на этого Сеймаса, как обезумевшая от похоти кошка! - девушка просто не могла поверить, что отец говорит ей такие слова, и качала головой, словно желая стряхнуть это наваждение. - И это после того, как я тебя сотни раз предупреждал, что собой представляют эти ублюдки. Разве я не говорил тебе, что смыслом их жизни является желание убивать и предаваться бесконечной похоти? Они просто кровожадные и развратные порождения греха, не способные на человеческие эмоции и привязанности, желающие лишь ублажения своих низменных потребностей. Разве ты не убедилась в этом?

   Эмме очень хотелось возразить. Да, может, в чем-то отец и прав, но уж точно не по поводу эмоций и привязанностей. Но найти в себе смелость перечить человеку, которому привыкла беспрекословно подчиняться почти всю сознательную жизнь, было не так-то просто.

   - Лейтенант Сеймас другой, отец, - только и смогла выдавить Эмма, чувствуя, как новый приступ тошноты сжал желудок.

   - Другой? Другой?! - взвился еще больше мужчина. - Чем он отличается от остальных?

   - Он… он хорошо ко мне относится. И он хочет серьезных отношений, а не сиюминутной интрижки, - девушка едва сдерживала дрожь, и новая волна жара проявилась на едва просохшей коже потом.

   - Очнись, Эмма! Он такой же, как все! Спит со шлюхами и не заводит никаких отношений. Никаких! А тебе он это говорит, только чтобы уложить разок под себя. И думаешь, ты его интересуешь на самом деле? Считаешь, такой, как он, вдруг, волшебным образом поменял свои предпочтения и решил с женщин, с легкостью, по первому требованию, раздвигающих ноги и выполняющих все его извращенные фантазии, переключиться на тебя? Я мужчина, и я тебе говорю, что так не бывает!

   О Господи, Эмма и не знала до сих пор, что слова могут так больно ранить. И особенно мучительно было это слышать от того, кому доверяешь всю жизнь, от кого даже в голову не приходит защищаться.

   - Они все, каждый из них ненавидят меня, потому что я ставлю их на место и держу в узде столько лет, - продолжал вбивать огромные гвозди прямиком в сердце девушки подполковник. - И, переспав с тобой, сделав из тебя подстилку для себя и остальных, он просто желает поквитаться со мной. Ударить по самому уязвимому, потому что по-другому не достать. Он просто дурит тебе голову, чтобы потом демонстративно унизить. Он знает, что сделает мне этим больно, а ты сама для него не больше, чем просто средство. У этих созданий нет сердца!

   - Это не так! – горло Эммы сжалось, и слезы обиды и унижения подступили к глазам. Никогда раньше она не плакала перед отцом. Но сейчас сдержаться просто не могла. Уж слишком уязвима была сейчас душа, наивно открывшаяся навстречу теплу неожиданного счастья. А сейчас её словно швырнули в жидкий азот.

   - Это так! У него нет никаких чувств к тебе! – голос Лейна неожиданно дрогнул и смягчился. - Я вижу, что это причиняет тебе боль, но лучше лишиться иллюзий сейчас, чем горько раскаиваться позже.

   Отец шагнул ближе к Эмме и скупым движением провел по мокрой щеке девушки, пожалуй, впервые желая подарить ей нечто вроде утешающей ласки. Когда-то Эмма, наверное, замерла бы от счастья, впитывая прикосновение без остатка, но прямо сейчас девушка не готова была принять эту жалость и отшатнулась.

   - Я не верю! – впервые она решилась повысить голос, упрямо глядя на отца. - Простите меня, отец, но вы не можете знать всего.

   - К сожалению, или к счастью, могу. Я не имею права тебя посвящать в такое, но раз уж моих слов для тебя недостаточно, то скажу. Твой лейтенант Сеймас пишет еженедельные отчеты о тебе в научный отдел. И знаешь, о чем они? О том, проявляешь ли ты сексуальный интерес к мужчинам вокруг себя или нет. Говоря простым языком, он наблюдает по заданию, собираешься ли ты лечь в чью-то постель. Как думаешь, мужчина, увлеченный тобой на самом деле, мог бы делать подобное?

   Эмма отшатнулась и оперлась о стену, потому что ноги неожиданно ослабли.

   - Нет! Этого не может быть, - шокированно прошептала она.

   - Может, девочка, может, - лицо мужчины стало печальным и жутко усталым, а голос зазвучал нотками обреченности. - Ты очень многого не знаешь, что творится вокруг тебя, и не видишь всей картины. Не зря я не хотел, чтобы ты переезжала на базу. Тянул до последнего. Знал, что как только окажешься там, эти гребаные ученые вцепятся в тебя как питбули.

   Вздохнув, подполковник опустился в кресло, и плечи его сгорбились.

   - Урод Ранзони просто помешан на идее получить еще существ с такими же способностями, как у тебя. Эмма, если бы не таблетки, которые делают тебя стерильной, он бы уже давно надавил на все нужные кнопки, и ты оказалась бы в его лапах. Думаешь, для чего я обучал тебя, не давая поблажек? До тех пор, пока ты будешь представлять ценность для боевого отдела, они не отдадут тебя в распоряжение Ранзони. Но если ты облажаешься и не будешь справляться, он получит тебя полностью! Это политика, Эмма. Ученые работают на армию, но у них свои приоритеты и цели. И они не особо- то с нами делятся. Только, кажется, что мы сосуществуем мирно и сотрудничаем. На самом деле это постоянное молчаливое противостояние. И только благодаря ему и моим маленьким хитростям ты еще относительно свободна, девочка. Неужели ты хочешь поставить все это под угрозу просто из-за женской слабости? – властность и злость исчезли из голоса Лейна, сменившись скорее уж тоскливой мольбой. - Я все могу понять. Ты молода и доверчива. Тебе кажется, что чувства - это прекрасно. Но поверь мне, на самом деле они не способны принести ничего, кроме разочарований и боли. Они раздерут твое сердечко в клочья и оставят вечно истекать кровью огромную дыру в твоей груди. И ни годы, ни расстояния не излечат, не уменьшат боль. А в твоем случае последствия могут быть вообще фатальными. Ты можешь не просто испытать боль предательства. Можешь лишиться самого права на нормальную жизнь. Откуда тебе знать, что Сеймас не действует по указке научного отдела, стараясь окрутить тебя? Может, это одна из их хитростей, чтобы, наконец, заполучить тебя.

   Эмма безмолвно слушала отца, и с каждым словом вокруг становилось только темнее и темнее. Как все, что он говорит, может быть правдой? Но разве стал бы он лгать ей о подобных вещах? Зачем? Выходит, это правда, и она совершенно ничего не знает о своей жизни? Она у нее вообще есть? Кто она такая на самом деле? Что в ней видят окружающие?

   - Научный отдел... они хотят… - тихо начала она и не смогла подобрать нужного слова.

   - Они хотят получить от тебя потомство… детей, которые унаследуют, как они надеются, твои способности, - голос отца звучал глухо, и в нем отчетливо читалась вина.

   - И как давно?

   - Если бы ты не принимала таблетки, они бы вынудили отдать тебя, как только сочли бы достигшей половозрелости. На самом деле, выяснив, что больше нет никого с такими способностями, они сразу же стали строить планы. На каждом совещании они заводят разговор о том, что нужно передать тебя им. И только мои доводы, что у них нет доказательств, что ты вообще способна к воспроизводству, и не факт, что даже если и родишь, то дети будут такими же, а в боевых операциях ты приносишь реальную пользу и незаменима, не дают им заграбастать тебя на подземные этажи, - мужчина встал и снова попытался прикоснуться, но Эмма, упрямо мотнув головой, шагнула назад.

   - Ты знал? Знал, что так будет, когда забирал меня из того приюта? - сглотнув, спросила она.

   - Не сразу. Но да. Я в курсе того, что они планируют, уже довольно давно. И старался всеми силами помочь тебе избежать такой судьбы.

   - И я должна этому верить? - слезы, теперь злые и обжигающие опять навернулись на глаза.

   - Эмма, девочка моя, я твой единственный друг и союзник. Только мне ты можешь доверять и только меня должна слушаться. И ты никогда не должна забывать об этом. – Лейн выставил пред собой руки, будто Эмма была паникующим животным, которое в любой момент сорвется в бегство, и говорил успокаивающим голосом, стараясь вернуть себе контроль над ситуацией. - Я растил тебя, заботился и продолжаю это делать до сих пор, хоть ты, может, и не замечаешь этого. Я скрывал от тебя всю серьезность положения. Щадил тебя. Но сейчас пришло время тебе смотреть на все без прикрас и недомолвок. Потому что иначе ты наделаешь ошибок, и это приведет к непоправимым последствиям. К сожалению, я не могу забрать опять тебя домой. Это больше не в моих силах. Но ты не должна ни с кем сближаться. Не должна доверяться никому. Потому что тебя предадут и причинят сильную боль. Я ищу выход для тебя, девочка. Да, я сам военный и предан своей стране. И да, когда я только забирал тебя, то никогда не думал, что так привяжусь, и твоя жизнь станет для меня важнее своей собственной. Но теперь я не хочу для тебя той судьбы, что рано или поздно достанет тебя. Не знаю, как помочь тебе выбраться. Пока не знаю. Каждого, кто сбегал, находили. Маяки всем вживляют еще в детстве, и никак извлечь или заглушить их нельзя. Нужен другой выход…

   Отец все еще говорил и говорил что-то, но Эмма ощущала себя медленно погружающейся на глубину. Звуки становились все глуше, пока не исчезли совсем. Мыслей тоже не было. Как и эмоций. Пустота. Онемение. Отсутствие жизни.

   Слезы не катились, слова не выходили, осознавать ничего не хотелось. У того, кто раздавлен лавиной, не может быть вопросов, кроме одного. Почему я? Мозг отказывался охватывать всю безысходность ситуации, что озвучил отец. Признавать себя бесправной вещью, предметом. Инструментом для одних и лабораторным животным для других. Мир, казавшийся полным ожидающих ее восхитительных открытий и сверкавший солнцем и красками, вдруг оказался черной мрачной пустыней. Или даже каменным лабиринтом, из которого нет ни одного выхода к свету.

   - Эмма! – отец тряс ее за плечо. - Эмма, очнись. Ты должна пойти и сама сказать лейтенанту, что никаких романтических отношений между вами не будет. Четко и ясно. Ты меня понимаешь, девочка?

   - Я… могу я сделать это позже? Пожалуйста.

   - Нет. Пусть он уезжает. Нечего ему тут торчать. Хочу, чтобы ты говорила с ним под моим наблюдением, чтобы он не смог переубедить тебя, пользуясь твоим разбитым состоянием прямо сейчас. Я сам отвезу тебя на базу. Когда ты успокоишься и придешь в себя. Я знаю, ты умная и сможешь все осознать и понять, как правильно себя вести. Тебе просто нужно сосредоточиться.

   - Хорошо, - Эмма пошла к двери, чувствуя, как внизу живота усиливается давящая тяжесть, и поясницу сводит болью.

   Она ощущала себя совершенно разбитой, уничтоженной не только морально, но и физически. И дальше, судя по всему, совсем не станет легче. Не теперь, когда она узнала о себе всю правду. Или это далеко не вся, и ее ждут еще «сюрпризы»?

ГЛАВА 16.

Как только Джимми вышла из дверей, Сеймас понял, что все плохо. Она выглядела раздавленной. Спина ее была ссутулена, и каждый шаг явно причинял боль, словно она ступала по битому стеклу. Монстр жалобно взвыл, увидев, что волшебный свет,