Купить

Богами не рождаются. Татьяна Устименко

Все книги автора


Оглавление










Любимому супругу Александру посвящаю

Будах тихо проговорил:
- Тогда, Господи, сотри нас с лица земли и
создай заново, более совершенными… или,
еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей
дорогой.
- Сердце мое полно жалости, - медленно ска-
зал Румата. – Я не могу этого сделать.
(А. и Б. Стругацкие, «Трудно быть богом»)

Пролог



Мой корабль падал. Легкий одноместный челнок «Шмель» вошел в смертельный штопор, стремительно приближаясь к белой линии облаков, плывущих невысоко над Землей. Я почти мгновенно опустилась до уровня атмосферы, оставив вверенную мне эскадрилью где-то выше, в холодной черноте открытого космоса. Нет, ну надо же было так опростоволоситься и прозевать залп бокового орудия противника! Датчики на панели управления испуганно мигали, сигнализируя о порыве одной из цепей питания и почти полном отказе правого двигателя. «Значит, все-таки зацепили! - я упрямо сжала зубы, поигрывая желваками на челюсти. - А ведь инструктировали же дуру, предупреждали – не увлекаться, близко к врагу не подходить, ведомые челноки не покидать!» Пронзительно запищал сигнал тревоги. «Катапультироваться не удастся, электроника повреждена, систему аварийного сброса заклинило! Что же со мной станется? Я разобьюсь, умру?» - ощутив надвигающуюся гибель, я содрогнулась всем телом.
Можно ли, будучи молодым и здоровым, понять – что такое смерть? Вряд ли... Умереть, а значит – не двигаться, не видеть, не слышать, не обонять, не осязать. Немыслимо, непредставимо! А ведь рано или поздно, такое случается с каждым из нас. Включив на полную катушку здравый смысл, сугубо теоретически - факт смерти обосновывали еще задолго до меня. Но пережить его на практике, хотя бы мысленно?.. Пережить смерть… Абсурд! Преуспеть в подобном ментальном изыскании нам не помогли даже спиритические сеансы, фанатично практикуемые экзальтированными первокурсниками. Случались, конечно, и более результативные попытки: русская рулетка, несчастная любовь, пьяные драки в баре «Звездный скиталец», передозировка экзотических наркотиков… Обидно одно - удачливые экспериментаторы, сумевшие на собственной шкуре испытать все прелести перехода в посмертное состояние, к сожалению, уже никому не смогли передать свой личный опыт, приобретенный по столь баснословной цене.
Перегрузка вдавливала меня в спинку кресла, ремни врезались в плечи, подшлемник прилип к вспотевшим вискам. Вспомнив излюбленный детский прием избавления от навязчивых кошмаров, я старательно зажмурила глаза, в глубине души надеясь, что сейчас случится чудо, появится добрый Боженька и великодушно спасет глупую выпускницу Высшей навигаторской школы. Но ничего подобного не происходило. Аварийный свет мониторов проникал даже сквозь плотно сжатые веки, невольно привлекая мое внимание. Я осторожно приоткрыла один глаз, заинтересовавшись показаниями электронной карты. Нет, это просто в голове не укладывается! Яркие вспышки ядерных взрывов расцвели на месте Нью-Йорка, Лондона, Парижа, Москвы… Они там что, все с ума посходили? Добрый Боженька, ну где же ты? Ты посмотри, что вокруг творится - это же война, новая Мировая война!
Земля приближалась. Такая родная, но уже отнюдь не ласковая и не гостеприимная. Я снова изо всех сил зажмурилась, молясь и ожидая неминуемого удара…

- Ника, ты что, совсем сдурела? – курсант Феникс резко сдернул шлем у меня с головы. – Шесть часов на виртуальном симуляторе полетов! Так и сдвиг по фазе заработать недолго!
Я медленно разлепила мокрые от слез и пота ресницы, начиная осознавать окружающую реальность и саму себя, занимавшую одну из учебных компьютерных кабинок в классе стратегии воздушного боя.
- Пойдем в столовую, валькирия! – друг потянул меня за руку, насмешливо улыбаясь. – Что, много вражеских кораблей сегодня сбила? Хотя знаешь, высший пилотаж еще не повод опаздывать на ужин. Как говорится: война – войной, а жратва – по расписанию!
Я позволила Фениксу вывести меня из класса, мучительно вспоминая, что же это такое непривычное я делала за минуту до смерти? Кажется, молилась? Да ну, маловероятно. Я ведь ни в Бога, ни в Черта - отродясь не верила…

Часть первая


Прибытие

Глава 1


Я плаваю… Плавает мое тело в криогенной камере , плавают вокруг лица рыжие пряди распущенных волос, плавают показания приборов звездолета «Ника», плавают мысли, плавают чувства. А что, простите, я еще могу сделать за эти сто с лишним лет? Даже «Ника» с ее давно заданным еще на Земле курсом, и то - не очень-то во мне нуждается. Вот и остается мне только одно - плавать, терпеть, изнывать от скуки и снова плавать до одурения, испытывая тихую зависть к мирно спящему, нет – скорее дрыхнущему экипажу.
Поворачиваю голову влево. Криогель гасит мои привычно порывистые движения, и поворот головы получается очень долгим, плавающим…
«Бр-р-р, до чего же я ненавижу это жутко надоевшее слово: «плавать»! - свербит в мозгах. - Все долгие двести сорок шесть лет пути ненавижу. Сто двадцать три года вперед и сто двадцать три года обратно».
В соседней слева ячейке спит Нея.
«Счастливая, спит, - в мою душу закрадывается чувство нежной приязни к подруге, а уголки губ сами собой безудержно ползут вверх. - Вот уж про кого точно не скажешь – дрыхнет, так это про Нею. Спит! Милая такая, как киска. Маленькая, хорошенькая, с аккуратной стрижечкой. Очень даже деликатно спит. Не то, что наш первый пилот Змей. Тот вообще, кажется, способен отключаться в любой позе и положении: стоя, сидя, лежа, и на ходу. В криокамере же развалился совершенно непринужденно, будто на любимом диване. А у Неи, между прочим, голова чуть-чуть обращена в сторону капсулы Дракона. Впрочем, ничего удивительного в том нет, у него тоже заметное отклонение в ее, симпатично-девичью сторону наблюдается, - я вздыхаю завистливо. - Эх, лямур, лямур, - снова вздыхаю. - Им то хорошо, они спят! Вот посмотришь на лица друзей, и сразу становится понятно - что кому из них снится. Дине, наверняка - пробирки в ее ненаглядном медотсеке, да спрятанный в ящике стола томик прозы великого японца Дзюнъитиро Танидзаки. Змею – штурманское кресло и мониторы в навигационной рубке «Ники», Айму – аналитические таблицы и зубодробительно правильные математические выкладки. Крисе (уменьшительное от Кристина) – стерильный вет-биосектор. А-а-а, как они с Диной на Нимфее-6 за мной по всему кораблю гонялись, отлавливая на предмет лечения, когда я в метановом море зуб мудрости застудила! Это, если придраться, можно подвести под статью покушения на неприкосновенную особу командира! – я смеюсь над собственными воспоминаниями, но в криогеле нормального смеха не получается. Только забавное: «буль, буль» и веер красивых пузырей. Да и пусть! Все равно никто меня не видит и не слышит – все спят. Конечно, кроме нас с «Никой». - Эх, жизнь моя жестянка, да ну ее в болото… Криогелевое…».
- «Ника»?
И она тут же отвечает приятным женским голосом, моим же голосом:
- Слушаю Вас, капитан!
- «Ника», подскажи - сколько нам еще тут плавать осталось?
- Согласно моим данным, до посадки на Землю-1 осталось сорок семь дней.
Я демонстративно зеваю:
- Поспать бы минут шестьсот, а?..
Но слышу в ответ свои же ехидные интонации:
- Никак нельзя, не положено!
Вот черт, так и с ума сойти недолго, или шизофрению заработать - двести сорок шесть лет соревноваться в остроумии с самой собой! Причем, если учесть, что логика у «Ники» железная во всех отношениях, то сразу ясно становится – кто кому в наших спорах чаще всего проигрывает.
- «Ника», ну давай хоть в шахматы, что ли?
- Есть, командир. Вроде бы счет у нас после прошлой партии – сто девяносто восемь на сто тридцать два не в Вашу пользу?
«Тьфу ты, черт! И тут она меня уела!»
- Зато вы – «Ника-1», а я всего лишь «Ника-2»! – на полном серьезе утешает меня мой кибернетический двойник. Тоже мне, нашлась утешительница!
- Ничего, - тайком бубню я себе под нос, - через сорок семь дней я-то пойду ножками по травке, а ты, дорогая моя язва, пойдешь в утиль…

Его высокопреосвященство Кардинал очень любил эти спокойные послеобеденные часы, потому что именно после окончания дневной трапезы все обязательные церемонии заканчивались, и монастырь ненадолго затихал. До самой вечерней службы. Длинные тени от священных платанов причудливо скрещивались на каменных плитах внутренней террасы, в мраморных галереях царили прохлада и нега, а старичок привратник, заснувший в нарушение всем монастырским уставам – смешно клевал носом в своем плетеном кресле, установленном возле калитки. На заднем дворе юные послушники привычно вытаскивали из колодца ведра с водой для вечернего омовения. Иногда один из них забывался и повышал голос, и тогда все остальные дружно шикали: «Тихо ты, олух. Разве забыл - Его высокопреосвященство отдыхает!» Кардинал улыбнулся и задумчиво поболтал в бокале капли драгоценного розового вина. Слава святой Нике, в такие часы отдыхал не только он - отдыхал весь монастырь. Право же, совсем не дураками были эти Древние, придумавшие волшебное слово – сиеста !
«Э-хе-хе, - труды наши праведные», - подумал Кардинал, неохотно поднялся с нагретого места и подошел к открытому окну.
Монастырь стоял на вершине холма, возвышающегося над городом, поэтому вид из окна открывался самый, что ни на есть, великолепный. При закрытых окнах, если смотреть через золотистые витражи оконных рам, белые здания гордой столицы - Никополиса, казались именно того, благородного медно-рыжего цвета, которым согласно старинной легенде отливали локоны святой Ники. «Мечта и мучение всех придворных дам», - Кардинал иронично хмыкнул. Накануне девятьсот шестнадцатой годовщины восшествия святой Ники на небо, рыжей краски - изготовляемой из редчайшей, привозимой из далеких южных провинций и поэтому, невообразимо дорогой хны, было не достать даже у контрабандистов. Благородные придворные дамы скупали все и за любую цену. «И чем скажите, должны красить послушники волосы статуи святой Ники в главном храме? А то ведь так может случиться, что на праздничной службе в монастыре – сама святая Рыжая Ника останется наименее рыжей, чем все присутствующие знатные дамы».
Эта мысль показалась Кардиналу до того забавной, что он не удержался, и ухмыльнулся с самым крамольным видом. Затем немного смутился, повернулся к маленькой бронзовой статуэтке Рыжей Ники, стоящей на столе в его кабинете, и выжидательно замер... А ну как святая обидится? Но на лице статуэтки играла не менее ехидная ухмылка.
«Мда, - прелат покаянно крякнул и допил вино. – Спаси и сохрани нас вся святая команда, но согласно летописям Навигаторской школы, до отлета звездолета «Ника» - сама Рыжая Ника считалась вовсе не такой уж и святой!» Хотя, конечно, Кардинал не в полной мере понимал смысл слова – «авантюристка», являющегося ключевым в школьных характеристиках хулиганистой астронавтки.
«Ничего, выпутаемся как-нибудь, не впервой! - мысленно успокоил себя Кардинал. - Надо бы попросить немного краски у Герцогини, которая непременно приедет на вечернюю службу и, по обыкновению, примется поливать благочестивыми слезами ноги статуи святой Ники, моля вразумить наследника Алехандро, день-деньской веселящегося с дружками в самых задрипанных кабаках нижнего Никополиса. Хотя, - тут пастырь рассеяно запустил унизанную перстнями пятерню в свою холеную бородку, - на вчерашнем богослужении, когда Герцогиня благолепно склонила свою непокрытую мантильей голову, его острый глаз ясно рассмотрел не прокрашенные, плебейски-черные корни волос, проглядывающие среди сочной меди ее пышных кудрей. Значит и в герцогском дворце, накануне праздника, краски в избытке не наблюдалось».
– Беда-а-а, - растерянно и достаточно громко, вслух, протянул Кардинал, - а до праздника-то всего ничего осталось, каких-то сорок семь дней!
А во всем виноваты дерзкие простолюдины, нагло нарушающие суровые герцогские эдикты! Еще лет этак сто назад, эдикты соблюдались неукоснительно, и только дамы дворянского происхождения имели законное право красить волосы в священный рыжий цвет. А теперь-то, ведь невиданное и богохульное дело - в прошлом месяце, на шествии и молебне во славу святой Ники с просьбой сниспослать дождь, Кардинал своими глазами видел множество дочек разбогатевших торговцев, волосы которых отливали на солнце благородным медным оттенком. Хотя и тут людей понять, конечно, можно - рыжую дочку гораздо проще выдать замуж. Да, но краски-то от этого в лавках больше не становится…
«Нет, так не годится! - Его преосвященство решительно нахмурил брови. - Нужно обязательно попросить Герцога издать указ, согласно которого краску продавали бы только по предъявлении дворянского жетона. Но это, безусловно, вопрос будущего, а сейчас - перед праздником, где бы краски-то добыть?» - Кардинал жалобно посмотрел на статуэтку Ники, и ему показалось, что бывшая выпускница Навигаторской школы улыбается совсем уж божественно высокомерно, не испытывая ни малейшего снисхождения к земным проблемам, обуревающим Его замученное высокопреосвященство.
– Беда-а-а! - снова и еще более оторопело, протянул духовный пастырь.
И в сей же момент, словно в ответ на скорбные мысли Кардинала, дверь его личного кабинета распахнулась с ужасающим грохотом. Впервые за пятнадцать лет, с тех пор как Его высокопреосвященство облачился в мантию священного золотистого цвета, и стал во главе монастыря Рыжей Ники, обязательный послеобеденный отдых оказался нарушен столь вульгарно. Много чего случилось за эти пятнадцать лет - ведь, увы, жизнь столицы вовсе не протекала мирно и безоблачно. Внезапная кончина старшего сына Герцога - виконта Николаса, регулярные природные катаклизмы, участившиеся в последние время бури на потухающем солнце, являющиеся причиной ужасающих болезней и постоянной убыли населения, нашествие дикарей с Востока и еще много чего… Но, еще ни разу Кардинала не вырывали из неторопливых раздумий о судьбах церкви и государства подобным, настолько бесцеремонным образом!
Пастырь опешил, наступил на длинный подол мантии и чуть не разбил любимый стеклянный бокал. Да и нашлось, пожалуй, от чего растеряться даже Его высокопреосвященству Кардиналу, славящемуся на оба герцогства своей невозмутимостью и выдержкой, ибо человеком - ворвавшимся в его кабинет с силой и неукротимостью урагана, оказался никто иной, как девяносто трех летний брат Франсиско, монастырский астролог. На памяти Его высокопреосвященства, так резво брат Франсиско последний раз бегал наверно лет пятьдесят назад, когда тогдашний Кардинал застал его в садовой беседке с одной молоденькой прихожанкой, причем - в некоей пикантной позе, отнюдь не предполагавшей выслушивание исповеди. А сейчас, глядя на запыхавшегося астролога, сжимавшего дрожащими руками какие-то свитки, Кардинал понял - сегодня случилось нечто совершенно неординарное. Нечто – способное вывести из обычной ленивой расслабленности даже этого дряхлого, постоянно сонного как сурок старика. Но так как Его преосвященство считал, что в любой ситуации самое страшное - вовсе не факты, а их неверная интерпретация или толкование, то он быстро вернул себе привычную собранность, в своей излюбленно-ироничной манере пытаясь шуткой разрядить создавшуюся, откровенно говоря, весьма необычную обстановку. Именно за непоколебимое самообладание и тонкое чувство юмора его так любили в стенах монастыря, да безмерно уважали при лживом и двуличном герцогском дворе.
- Брат Франсиско, неужели святая Ника вняла нашим усердным молитвам и наконец-то совершила чудо, вернув вам резвость и молодость? – добродушно пошутил Кардинал.
Но, однако, услышав от пастыря подобную фривольную фразу, старик астролог даже не улыбнулся, а наоборот - возмущенно затряс лысой, словно колено головой:
- Ваше высокопреосвященство, лишь вы с вашей непоколебимой силой духа, способны так беззаботно острить в подобную драматическую минуту. А мне, поверьте, нынче совсем не до смеха, - и астролог вытащил из складок своего сильно заношенного балахона маленькую телескопическую трубу, являющуюся одной из главных тайн и святынь монастыря, вещью - оставшейся еще со времен Древних. – Извольте посмотреть сюда, ваше высокопреосвященство, - учтиво пригласил астролог, аккуратно устанавливая трубу на подоконнике. – Правда сейчас не ночь, но в данном случае это уже не имеет никакого значения...
Кардинал заинтересованно приник к окуляру, но в следующую же секунду резко отшатнулся. Губы его перекосились, а взгляд, который он вперил в старика астролога, наверно стал еще безумнее, чем у самого брата Франсиско в тот злополучный момент, когда он неосмотрительно ворвался в кабинет своего монастырского начальника.
- Ваше преосвященство, конечно, помнит, - торжественно начал старый ученый, разворачивая принесенный с собой свиток, - что наблюдаемая нами звезда является ничем иным, как так называемой «Обителью», куда согласно преданию, святая Ника вознеслась девятьсот шестнадцать лет назад с семью своими ангелами, преследуя благую цель - спасти людей от надвигающейся беды. Все это записано в дошедших до нас Хрониках Высшей Навигаторской школы. После отбытия святой Ники начались Мертвые времена, продолжавшиеся четыреста пятьдесят лет. Об этом периоде нам почти ничего не известно, кроме того, что в те столетия на фоне ужасных природных катастроф, жалкая горстка людей ставила перед собой единственную задачу - выжить и не измениться, а церковь – не допустить смуты в ослабевших умах, и человеко-противных отклонений в телах. Все миновавшие годы Святая церковь и Орден Навигаторов не переставали верить в возвращение Ники, и ожидать сего чудесного события. Последние десять лет, наблюдая за «Обителью», или как еще ее именуют Навигаторы…, - поминая недобрым словом свой хронический склероз, брат Франсиско торопливо сверился со свитком, - планетой Нимфеей-6, я заметил, что со стороны звезды к нам движется большое светящееся тело…
- Она возвращается? – еле слышно прошептал Кардинал.
Астролог, с выражением выполненного долга на лице, сложил свиток:
- Да, ваше добродетельство, теперь это не подлежит ни малейшему сомнению!
Потрясенный Кардинал грузно рухнул в кресло:
- Брат Франсиско, вы сообщили Верховному Навигатору о свершении древнего пророчества?
- Нет, ваше преосвященство. Но я уверен - Орден знает об этом не меньше нашего. А при том принципиальном отчуждении, что существует между Орденом и церковью, не думаю, что они заинтересованы в обмене информацией…
- Что же теперь будет? – взволнованно шептал Кардинал, почти не слушая старика астролога.
- Не ведаю, - растерянно развел руками брат Франсиско. – Очевидно – смута... А возможно и иные - более страшные беды, если Ника попадет в руки Ордена…
- Не смотря на все церковные и орденские документы, я всегда предполагал, что легенда о Нике - всего лишь красивая сказка, призванная служить для утешения и надежды исстрадавшегося народа, всего лишь несбыточная вера в возможное спасение! - Кардинал даже не замечал, что он говорит вслух. - А в настоящий момент… Это подобно прозрению, озарению, чуду… - Кардинал рысцой подбежал к столу и жадно схватил в руки статуэтку Ники. - Так ты и правда - существуешь?
Во взгляде и вопросе Кардинала читалось столько недоверия, что старик астролог заинтересованно приставил ладонь к глуховатому уху, будто ожидая того, как статуя святой оживет и ответит своему верному слуге. Но губы бронзовой статуэтки по-прежнему оставались безмолвными. Лишь улыбка, запечатленная на них, выглядела еще более язвительной…

А я по-прежнему плаваю. Сжав зубы, набравшись терпения, подавив закипающий в душе ропот, ежечасно проверяя и контролируя показания приборов «Ники». Плаваю... А они - спят. Пускай спят, пока у них еще есть такая возможность. Я их капитан, а следовательно - я за них отвечаю перед людьми, судьбой и в первую очередь – перед собственной совестью… Они мои друзья, я с ними столько всего повидала. И ведь они всегда меня прикрывали, загораживали своими надежными спинами, оттесняли назад при малейшем намеке на опасность. Не выпускали меня первой ни на Нимфею-6, ни на Землю-2. Капитана своего не выпускали, это же просто верх нахальства! Всегда говорили, что их много, а я - одна. Что они всего лишь соблюдают положенную субординацию рангов и слепо следуют предписанным инструкциям, ибо все члены экипажа – заменяемы, и только я способна неадекватно реагировать на любую внештатную ситуацию. Делать из логичного – нелогичное, и наоборот. Они утверждают, что без каждого из них экспедиция состоится, и задание будет выполнено. А без меня - нет.
И ведь случались прецеденты… Я задумалась, и принялась мысленно откровенничать с бортовым компьютером:
«Помню, как на Нимфее-6, мы сразу же после высадки попали в храм, на свадебную церемонию к местным спрутообразным но при том чрезвычайно разумным не гуманоидам, оскорбив тем самым их мерзкое божество и членов королевской династии. Да нас всех чуть не убили на месте! А я так и не успела понять, чего они там все стояли с мрачно надутыми лицами, нет, не лицами – рылами или скорее мордами, ну и выдала пару анекдотов в качестве приветствия. Ведь юмор, как известно, лучшее средство укрепления дружбы между народами! Однако, мой биочип, как это выяснилось позднее, человеческую речь на их язык замечательно переводит. Со всеми нюансами и интонациями. И чувство юмора у нимфейцев ничем от нашего не отличается. Как они хлюпали там в храме… Мои ребята испугались поначалу, решили: все - хана нам, не получилось контакта. А это оказалось, спрутообразные так смеются. И с богом их, тоже забавная история получилась. Я-то ведь думала - они знают, что ласка, она и таракану приятна. А тут еще это божество жуткое, натурально гибрид кошки и таракана, лежит себе одиноко в сторонке – никому вроде бы не нужное и грустное... Честно говоря, гадость изрядная. Крися, хоть и спец по инопланетным формам жизни, потом призналась, что никогда раньше ничего подобного не видывала. Но не скажешь ведь хозяевам такое, если мы для них оказались гостями незваными и непрошенными. Ну, я и вижу – лежит себе на подушечке домашнее животное. Я же не знала что это бог. Я сказала: «Ой, какая кошечка хорошенькая!» Ну и погладила. Ласково так, ручкой... Исключительно для того, чтобы хозяевам приятно сделать, раз уж они такого урода любят. Меня ведь не информировали, что он у них вот уже две тысячи лет как не размножается, да и вообще, последний на планете остался. А они, бестолковые, не знали, что ему для размножения тепло нужно на определенные точки, и массаж этих же точек. Кто же мог предположить, что я поглажу прямо по этим заржавевшим за две тысячи лет половым органам? У бога этого тараканистого, на мой взгляд, совершенно не разберешь, где рот, а где потерянные злополучные половые органы. Как впрочем, и у самих хозяев – это я тебе по секрету говорю. И не хихикай «Ника», нет у тебя никаких половых органов. Короче, размножаться это самое божество начало прямо тут же, в храме, во время свадьбы… Негуманоиды как это увидели… Вобщем, я там сейчас тоже божество, ладно хоть меня размножаться не просят! Не хихикай «Ника»! У тебя же, по идее, чувство юмора в программу не заложено.






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

99,00 руб 79,20 руб Купить