Холодные звезды-2. Долгий путь домой. Вергилия Коулл

Оглавление

• АННОТАЦИЯ

АННОТАЦИЯ

Кай больше не контрабандист-одиночка. Дана - уже не та первокурсница, сбежавшая от отца. Он научился любить. Она теперь умеет убивать. Мужчина и женщина, затерянные на огромной негостеприимной земле. А с небес за их борьбой за жизнь равнодушно наблюдают... холодные звезды.

   Трудности скитаний по полным опасностей протурбийским лесам закончились. По широкой, утоптанной лошадиными копытами дороге мы въезжали в поселение Биру.

   Кроны деревьев расступились, на фоне ясного неба сверкнули стальными лопастями ветряные мельницы. Я увидела сады, потянувшиеся по обе стороны и уходившие вдаль покуда хватало глаз. Аккуратная деревянная ограда высотой по пояс отделяла их от наезженного пути. Среди ветвей желтели крупные плоды, очень похожие на патассы, которых я успела вдоволь наесться в логове охотниц с Олимпа. Черноволосые протурбийские женщины, одетые в пестрые платья, стоя на низеньких лестницах, собирали их в плетеные корзины. Увидев нас, они махали и улыбались.

   – Не ожидала такой теплый прием… – пробормотала я.

   Эти слова расслышал Биру, который сидел на лошади позади меня. Только благодаря ему я еще не свалилась со спины животного без седла. Всю дорогу он удерживал меня в кольце рук, прижимая к груди и умудряясь ловко управлять скакуном при помощи коленей.

   – Они приветствуют меня, моя госпожа, – усмехнулся протурбиец. – Но когда узнают тебя получше – станут приветствовать тоже.

   Я крепче вцепилась в густую лохматую лошадиную гриву. Запах конского пота щекотал ноздри. Сильное тело животного покачивалось при ходьбе. Слово «госпожа» из уст Биру смущало. Я не привыкла к такому обращению. Но и навязывать тем, кто нас спас, свои порядки – не хотела тоже. В который раз обернулась, чтобы убедиться: Кай никуда не делся, его везут рядом. Действие снотворной пыльцы еще продолжалось, но Биру заверил меня, что жизнь моего спутника вне опасности, и ему нужно просто хорошенько отдохнуть.

   – С ним будет все в порядке, – словно прочел мои мысли протурбиец.

   – Да, спасибо, – поблагодарила я.

   С момента, как нас спасли, не уставала это делать. Что стало бы, не приди помощь так вовремя? Я знала, что та стрела была пущена именно по приказу Биру.

   – Значит, ты здесь кто-то вроде губернатора? – поинтересовалась, чтобы поддержать разговор.

   – У нас не в ходу подобный титул, – пожал плечами он, – но ты права, все земли здесь принадлежат мне и моему народу. И, как я уже говорил, мой дом – теперь твой дом, госпожа.

   Впереди показались утопающие в зелени строения. На покатых крышах чернели пластины солнечных батарей, а возле каждого жилища располагался огород. Рыжеющая вскопанная земля говорила о том, что урожай не так давно собрали. Клумбы с цветами украшали улицы. Прохожие так же радостно приветствовали нашу процессию, как и женщины в садах. На меня взирали с плохо скрываемым любопытством. Некоторые даже останавливались и провожали взглядами, приоткрыв рты.

   – Каисса?! – подслеповато прищурилась сгорбленная старуха, которая опиралась на деревянную палку.

   – Кто такая Каисса? – спросила я у Биру, когда мы миновали ее.

   – Моя мать, – ровным голосом ответил тот.

   – Твоя мать – человек! – догадалась я. – Значит, отец – протурбиец? Как так получилось?

   – Это долгая история, госпожа, – поддразнил Биру, – но я обязательно расскажу ее. Позже. Если ты и твой спутник согласитесь поужинать со мной.

   Я закусила губу. Наверно, бестактно было задавать такие вопросы почти сразу после знакомства. Я просто не сумела сдержать удивления. До сих пор не свыклась с мыслью, что за спиной сидит тот самый принц-полукровка из рассказов полубезумного Тхассу. Да еще и приглашает на ужин, словно это он хочет нас отблагодарить, а не мы – его.

   – Конечно, как только Кай поправится… – начала нерешительно.

   – У него будет все самое лучшее, госпожа, – тихим голосом заверил протурбиец, – как и у тебя.

   И снова мне стало не по себе от его обращения. Подумать только, правитель местных земель называет меня госпожой! Он носил прядь моих волос на груди, как памятный знак! А я даже толком не рассмотрела его прежде…

   А вот на Кая прохожие реагировали совсем по-другому: с примесью страха и отвращения. Лошадь, на которой его везли, поселенцы предпочитали сторониться.

   – Что происходит? – я невольно заерзала и перехватила гриву, ставшую влажной от моих вспотевших ладоней. – Почему он им не нравится?

   – Мои люди не привыкли видеть здесь кого-то в такой одежде, – Биру указал на куртку Кая, прихваченную еще из логова Алии. – Они путают его со схурами, которых мы все опасаемся.

   – Схурами?! – я вздрогнула, услышав знакомое слово. – Но я думала, что схур – это зверь…

   – Они и есть звери, – посуровел Биру, – тех, кто безжалостно уничтожает все живое на пути, по-другому и не назовешь. Проклятые безумцы. Кровожадные убийцы…

   – Люди с Олимпа, – закончила я его мысль и кивнула. – Я поняла, кто они такие. Но Кай – не один из них. Мы просто взяли их одежду. Надо объяснить…

   – Я всем это объясню, – Биру чуть сильнее стиснул мою талию, и я догадалась, что таким образом он пытается меня успокоить, – не волнуйся, госпожа. Я же сказал, вас здесь никто не обидит.

   Тем временем мы миновали рынок, полный горластых торговцев, ни одного слова которых я не понимала, но догадалась, что они расхваливают товар на все лады. Выехали на широкий проспект, который привел нас на площадь перед величественным зданием. Сразу над входом протянулся балкон, словно созданный для того, чтобы обозревать с него тех, кто внизу. Множество окон говорило о том, что помещений внутри тоже немало. Я поняла, что оказалась перед резиденцией правителя.

   – Ну вот мы и дома, госпожа, – Биру ловко спрыгнул на землю и протянул мне руки. – Ты можешь отдохнуть и привести себя в порядок. Я дам кого-нибудь в помощь. Тебе принесут все, что нужно.

   Взгляд протурбийца красноречиво переместился на мои испачканные штаны, на которых за время пути добавилось кровавых пятен. Я почувствовала, как заливаюсь краской. Биру заглядывал мне в лицо, поэтому предпочла скорее соскользнуть в его руки и воспользоваться этим, чтобы отвернуться.

   – У протурбийских женщин тоже такое бывает?

   Он бережно поставил меня на выложенную гладко отесанными камнями площадь и добродушно рассмеялся.

   – Не надо краснеть, госпожа. Моя мать считала, что это – вполне естественный процесс. И да, наши женщины поймут твою проблему.

   – Какая у тебя мудрая мама, – произнесла я, не поднимая глаз. – И во многом она тебя так просветила?

   – Насколько может биохимик.

   Я не выдержала и улыбнулась. Каким-то образом протурбийцу удалось снять мою неловкость и обратить все в шутку. Заговорив на деликатную тему первым, он избавил меня от необходимости ломать голову, как и у кого просить помощи в этом вопросе.

   – Спасибо, Биру! – с чувством произнесла я, пожав его руку.

   – Не стоит благодарностей, госпожа, – сверкнул он глазами, затем поднял голову и крикнул кому-то на своем языке.

   Двери распахнулись, оттуда выбежала девушка в длинном бежевом платье. Ее черные волосы были уложены в косы, болотного цвета глаза с интересом скользнули по мне. Я поймала себя на мысли, что привыкнуть к протурбийской красоте будет непросто, ведь она притягивала и отталкивала одновременно.

   – Это Цина, – представил Биру. – Она служит в моем доме и проводит тебя в нужную комнату.

   Продолжая разглядывать меня, как диковинку, девушка поманила за собой. Я послушно сделала несколько шагов, но потом спохватилась и обернулась:

   – Я хочу знать, где и как устроится Кай. И… хочу увидеться с ним. Позже. Если можно, пусть нас разместят вместе или хотя бы поблизости друг от друга.

   Казалось, Биру совершенно не удивился моей просьбе. Он чуть склонил голову в знак согласия.

   – Жизнь сильно обидела тебя, раз ты никому не доверяешь, госпожа, – добавил он мягко. – Но я сделаю все, чтобы ты поняла: мне можно доверять.

   Я промолчала. Последний раз на моей памяти о кредите доверия просила Алия. А потом я ее убила. У Биру не было видимых причин желать мне зла. Он просто платил той же монетой – спас меня после того, как я помогла ему бежать. Но… нет. Я не доверяла даже ему.

   Следуя за служанкой длинными пустыми коридорами, я размышляла об этом. Можно ли расслабиться? Стоит ли считать себя в безопасности здесь? Ведь поселение состояло не только из улыбающихся садовниц и шумных рыночных торговцев. У Биру имелась вооруженная охрана. Свирепого вида протурбийцы попадались и внутри резиденции. Один из них остановил Цину, но та быстро объяснила ему что-то, и, судя по жестам и взглядам, речь шла обо мне. Я вздохнула. Если вдруг нам с Каем придется бежать, сделать это будет непросто.

   Нет, конечно, я не хотела думать о плохом и подозревать в чем-то нового гостеприимного друга. Но от мыслей отделаться не могла. Глаза сами собой подмечали, каким путем мы идем. Если придется бродить здесь одной, лучше все запомнить, чтобы не потеряться.

   Служанка привела меня на верхний этаж и остановилась перед дверью в дальнем конце коридора. Она улыбнулась, пропуская меня вперед, и я заставила себя улыбнуться тоже. Ничто не мешает нам подружиться, а подозрения, пожалуй, не стоит показывать без видимых причин. Предложенная комната мне понравилась. Окна выходили на сторону, противоположную площади. За крышами более приземистых домов виднелись кроны деревьев. Они походили на зеленое море, покрывающееся рябью на ветерке. Внизу, на улице, спешили по своим делам поселенцы. Шторы из какой-то неизвестной мне тончайшей ткани окутывали оконный проем невесомым облаком.

   Мебель тут была простая, но удобная. Кровать – широкая и манящая свежим постельным бельем. Приложив руку к животу, я поморщилась. Как же хотелось лечь и забыться, чтобы пережить приступы боли! Но сначала надо смыть грязь. А заглянув в соседнее помещение, я просто ахнула – вместо душевой со стандартной панелью сенсорного и голосового управления здесь обнаружился небольшой бассейн, выложенный мелкой мозаикой. Предупредительная Цина подошла и повернула металлические задвижки в стене. Тут же из отверстий в бортиках хлынула вода. Она начала заполнять емкость, и я расценила это как предложение искупаться.

   Вернувшись в комнату, поблагодарила служанку и жестом показала, что ей можно идти. Но Цина оказалась довольно непосредственной. Вместо того чтобы позволить спокойно раздеться и по-человечески принять ванну – давно забытое блаженство – девушка принялась крутиться возле меня, трогать волосы и ахать. Даже не понимая протурбийского, я сообразила, что на мою голову в прямом и переносном смысле сыплются комплименты.

   Сначала я улыбалась и терпела в ожидании, что поток восхищения иссякнет сам собой. Желтые пальцы Цины без устали пропускали между собой прядку за прядкой, яык прищелкивал и издавал невероятные звуки, каких я не слышала от Кая, хоть и считала, что он в совершенстве владеет протурбийской речью.

   Через несколько минут мне надоело. Решив откупиться давно проверенным способом, я вынула из-за пояса нож и выбрала прядь волос. Но Цина вдруг испуганно закричала и перехватила мои руки. С удивлением я поняла, что она считает мой поступок едва ли не кощунством. Зато ахать перестала и вообще присмирела.

   Пожав плечами, я убрала нож и начала расстегивать одежду, надеясь, что теперь служанка точно уйдет. Но, цыкнув на меня, девушка отвела мои руки и перехватила инициативу. К такому я, уж точно, не привыкла. Отстранившись, вежливо, но твердо произнесла:

   – Спасибо, раздеваться я умею сама.

   Протурбийка в недоумении тряхнула головой и что-то заговорила. Потом попыталась вырваться и взяться за свое. Я едва не застонала. Как же тяжело без переводчика! Как же тяжело без… Кая! Он всегда помогал преодолеть языковой барьер да и вообще не позволил бы никому срывать с меня одежду!

   В результате небольшой борьбы, сопровождавшейся возмущенными попискиваниями Цины, удалось отбиться. Правда, глаза девушки наполнились слезами, от чего зрачки помутнели и расширились. Всхлипывая, она отошла к двери и встала там, вытянув руки вдоль тела и ссутулив плечи.

   У меня едва не вырвался стон. Позволять кому-то чужому к себе прикасаться не хотелось, но и эти сдавленные рыдания бередили душу. Такое впечатление, что ей нанесли самое жестокое оскорбление тем, что не дали выполнить обязанности. Может, боялась, что Биру потом отругает?

   – Я никому не скажу, что справилась сама, хорошо? – попробовала торговаться я. – Скажу, что все сделала ты, ладно? Это будет наша тайна.

   На миг Цина перестала плакать, с грустным видом покачала головой и опять ударилась в слезы. Я все-таки не сдержала стона. Ну почему Кай научил меня единственному слову: «Пощадите»? Теперь, в новой обстановке, моих знаний катастрофически не хватало, чтобы справиться с ситуацией.

   – Хорошо, – сдалась я и махнула рукой, подзывая служанку, – твоя взяла. Но учти, только до белья! Иначе это будет уже слишком.

   Слезы Цины высохли в одну секунду. Она подскочила, сияющая, радостная, принялась ловко расстегивать на мне жилет и пояс. Благоговейно взялась за нож и отложила его на край журнального столика. Снова провела по волосам, затем по обнажившемуся плечу. Я не могла отделаться от ощущения, что являюсь для нее чем-то вроде священного волка для племени дикарей.

   Вспомнились рассказы Кая о том, что у протурбийцев не бывает светловолосых женщин. И прозрачно-белого цвета кожи не бывает соответственно. Я улыбнулась. Протурбийки не очень-то отличались от моих соплеменниц. Мы с девчонками вечно страдали от того, что волосы прямые, а хотелось кудрявые. А обладательницы кудряшек с жуткой завистью косились на нас. Вот и Цина наверняка в мечтах уже примеряла на себя мою внешность.

    Когда мои штаны сползли по лодыжкам вниз, я придумала, как избавиться от принудительного обнажения без скандала. Показав на испачканное белье, знаками попросила служанку принести мне что-то на смену. Девушка согласно закивала и мигом испарилась из комнаты, а я с облегчением скорее залезла в бассейн.

   От горячей воды заломило все мышцы. Я откинула голову на бортик, закрыла глаза, чувствуя, как кожа покрывается мурашками от забытых ощущений. Странно, когда в ледяной реке купалась – тело реагировало точно так же. Зато боль в животе немного унялась. Под рукой обнаружилась вазочка с мягкой и душистой субстанцией, похожей на мыло. В воздухе поплыл тонкий аромат. Я с наслаждением промыла волосы: наконец-то они стали шелковистыми. Интересно, что скажет Кай? Чистой и умытой ему редко доводилось меня видеть. Я уже предвкушала его реакцию. Вот что делает с человеком горячая ванна – стоило привести себя в порядок, и мрачные мысли понемногу отступили, а на их место вернулись романтические мечты.

   Когда, завернувшись в полотенце, я вошла в комнату, Цина уже была тут как тут. Она успела унести мою грязную одежду и разложить на кровати длинное темно-синее платье старомодного покроя. На журнальном столике стояло блюдо с теми желтыми плодами, которые я видела в садах по пути в поселение. А вот нож пропал.

   Стараясь не показывать настороженности, я забрала платье, новое белье, а также предложенные мне впитывающие салфетки и решительно захлопнула дверь в ванную перед носом девушки. Полностью одевшись, вышла. Глаза у Цины опять были на мокром месте, но на этот раз она держалась более мужественно. Видимо, свыкалась с моими «причудами».

   С обиженным видом девушка подошла и сунула мне кружку с мутной зеленоватой жидкостью.

   – Что это? – с подозрением принюхалась я.

   – М-м-м, – передразнила Цина, в точности повторив мой жест, когда я прикладывала руку к животу и морщилась от боли.

   – Лекарство от спазмов? – уточнила я.

   – М-м-м, – она повторила движения.

   Я поднесла кружку к губам, но замерла от внезапной мысли. Цина, затаив дыхание, ждала, что будет дальше. Я медленно опустила руку. Протянула напиток ей.

   – Пей.

   Она отчаянно затрясла головой, показывая знаками, что у нее живот не болит и ей это не нужно.

   – Пей, – повторила я.

   Протурбийка решительно отказалась. Тогда я поставила кружку на стол. Она схватила ее и сунула обратно мне в руки. Эта настойчивость уже не могла не казаться подозрительной. Одна, без Кая, я вдруг почувствовала, что теряюсь и не знаю, как поступить. Стало страшно.

   – Где мой нож? – потребовала я ответа у служанки.

   Та с непонимающим видом заговорила.

   – Зачем ты забрала мой нож? – продолжала я. – Одежду понятно зачем унесла, а нож чем тебе мешал? Почему не можешь сделать глоток лекарства? Тебе же приказали помогать мне? Тогда попробуй то, что принесла.

   Девушка пятилась к двери и тыкала пальцем в сторону кровати. Видимо, всячески убеждала, что мне стоит прилечь и передохнуть. Но я знала, что беспечный отдых может обойтись слишком дорого.

   – Где Кай? Отведи меня к нему!

   И снова непонятное бормотание, испуганные взгляды и нервные жесты.

   – Где Кай?! – я уже рычала. – Биру обещал, что я смогу увидеть его в любой момент! Я хочу его увидеть!

   Девушка пискнула и выскочила за дверь. Я бросилась следом, чтобы она не успела ее запереть. Наши крики разнеслись далеко по коридору. Из-за угла выбежали два вооруженных протурбийца. В руках у них показались острые пики. Я поняла, что пропала. Прижавшись к стене, безоружная, оскалилась. Цина металась между охранниками и без умолку кричала. Те загораживали мне проход с мрачными лицами. Металлические наконечники пик тускло блестели, когда на них из окна падал солнечный луч. Девушка юркнула между мужчинами и скрылась из виду. Моя душа окончательно ушла в пятки, когда те шагнули чуть ближе и остались стоять безмолвной стеной.

   Казалось, это длилось бесконечно… и в один миг прекратилось. Сначала раздался громоподобный рев. Затем из-за угла, сжимая кулаки, появился Биру. Он тоже успел переодеться в протурбийское одеяние, состоявшее из штанов и некоторого подобия рубашек без пуговиц, надетых одна на другую. Охрана тут же вытянулась по струнке. Растолкав их, принц подошел ко мне и… одним движением сгреб в охапку, прижав к груди. Я только пискнула в его объятиях. Два коротких слова – и протурбийцы вместе с Циной исчезли из виду.

   – Все хорошо, – Биру прошептал мне это, поглаживая по голове, и только тогда я осознала, что трясусь, – прости, это я виноват. Надо было учесть, что ты не знаешь языка. Надо было подумать… прости. Здесь никто тебя не обидит. Никто не хотел тебя обидеть. Прости.

   Он бормотал таким виноватым тоном, что моя паника тут же улеглась. К тому же, Биру умудрился утешить меня наилучшим образом, каким только мужчина может повлиять на женщину. Как ему это удалось? Я отстранилась, пряча глаза и поправляя влажные и взлохмаченные волосы.

   – Я хочу увидеть Кая.

   – Он еще спит. Тебе тоже не мешало бы поспать, госпожа. Я думал, ты отдохнешь и потом…

   Я стиснула кулаки.

   – Я хочу увидеть Кая!

   Биру посмотрел на меня долгим взглядом, потом кивнул.

   – Хорошо. Пойдем.

   Я приготовилась следовать за ним, но протурбиец всего-то шагнул к соседней двери и распахнул ее.

   – Что, ты удивлена? – спросил с легкой ухмылкой. – Я же говорил, что ты можешь мне доверять. Ты просила поселить вас рядом. Я выполнил твою просьбу.

   Все еще чувствуя напряжение в спине, я осторожно заглянула внутрь. Кай лежал на кровати, укрытый до пояса одеялом. Над ним склонился пожилой протурбиец. Я покосилась на Биру. Тот ждал с выражением полного смирения на лице, только глаза его выдавали. В них читалось тихое торжество от того, что мои подозрения не оправдались. Он удивлял меня, этот принц-полукровка. Я поняла, что он не так-то прост, еще там, в яме, когда Биру высмеял мою попытку купить помощь за прядь волос. Но все же он заключил сделку и бережно хранил подарок. Зачем? Это оставалось загадкой.

   – Я хочу обратно свой нож, – сказала я.

   – Хорошо, госпожа. В моем доме оружие носит только моя охрана, но для тебя сделают исключение. Моя вина, что я не предупредил своих людей о том, как нелегко тебе будет привыкнуть к нашим порядкам.

   – Я привыкну, – заверила я, – просто… с ножом спокойнее.

   – И куда ты его спрячешь? – поинтересовался Биру, жестом приглашая в комнату. Его взгляд пробежался по моей фигуре. – Платье моей матери идет тебе, но… в нем не предусмотрены карманы.

   Спохватившись, я огладила ткань на бедрах. Так это – одежда матери Биру? Теперь понятно, почему покрой показался мне старомодным. Да и следовало задаться вопросом, откуда у протурбийцев одежда землян, а ответ пришел сам собой. Интересно, где сама хозяйка платья? Решив повременить с расспросами, я поспешила к постели Кая.

   О нем позаботились, Биру не врал. Я заметила, что Кая раздели и умыли, его дыхание было ровным и чистым, он спокойно спал. Я опустилась на колени возле кровати, схватила его руку и стиснула в ладонях. Прижала его пальцы к губам и прошептала:

   – Я так волновалась…

   Пожилой протурбиец, царапнув меня взглядом, с поклоном отошел. Я слышала, как он переговаривается с Биру. Затем скрипнула дверь.

   – Лекарь сказал, что здоровью твоего спутника ничего не угрожает, – правитель остановился по другую сторону кровати, – но я должен задать вопрос, госпожа.

   – Какой? – вяло поинтересовалась я, не сводя глаз с Кая.

   – Что за отметины на его коже? Лекарь подозревает неладное. Он беспокоился, но я заверил, что ты наверняка предупредила бы, если бы твой спутник болел чем-то заразным. Это ведь так?

   Я закусила губу. Признаваться или не стоит? Но врать тоже не видела смысла.

   – Мы с Каем переболели пузырчатой болезнью и справились с ней. Это случилось много дней назад. Мы выздоровели.

   – Не может быть… – впервые в голосе Биру проступило удивление. Впервые мне удалось ошарашить невозмутимого протурбийца.

   – Может, – я подняла голову и встретилась с ним взглядом, – я лично выхаживала Кая. Отметины на его теле – рубцы от моих прижиганий. Но мы сумели побороть болезнь, потому что на Земле прошли вакцинацию. Это то, чего нет у местных жителей.

   – Но ты уверена, что вы по-прежнему не болеете? – нахмурился Биру. – Пойми, если вы принесли пузырчатую болезнь в мое поселение, в мой дом…

   Я похолодела. Об этом в пылу радости от спасения как-то не подумала.

   – Ты спрашиваешь, не переносчики ли мы? – я виновато понурилась. – Не знаю. Могу лишь сказать, что с момента выздоровления ни у меня, ни у Кая не появилось ни одного пузырька.

   – Девушка, которая победила пузырчатую болезнь… – Биру, не глядя, нащупал кресло и опустился в него. Подался вперед, уперся локтями в колени и положил подбородок на сплетенные пальцы.

   Мне снова стало неловко. Я отвернулась, сосредоточившись на Кае, крепче стиснула его руку. Пусть он спал, но мне хотелось, чтобы почувствовал мое присутствие рядом.

   – Ты любишь его, – Биру не спрашивал, а утверждал.

   Я кивнула.

   – Кай – все, что у меня осталось.

   Послышался тихий вздох протурбийца.

   – Я не хотел помогать тебе. В той яме. Ты грозила навлечь неприятности. Но решил помочь, когда увидел, как твое сердце рвется к тому, кого ты звала Каем.

   – А потом мы помогли тебе, – напомнила я.

   – Да. И потом я увидел его, – Биру хмыкнул, – он достоин твоей любви.

   – Почему ты убежал? – решилась я задать вопрос, который мучил меня еще со времен плена у дикарей. – Почему не поговорил, не познакомился ближе?

   Биру долго молчал перед тем, как ответить.

   – За моей спиной стоит народ, который полагается на меня. Я должен думать о своей безопасности ради них. В тот момент опасался, что волчье племя вернется, и бежал, пока была возможность. Поэтому меня беспокоит, не принесла ли ты пузырчатую болезнь моим людям. Я боюсь не только за себя.

   – Что-то твои люди не спешили тебя выручать, – покачала я головой, – ты сидел в сырой яме два дня и успел простудиться.

   Лицо у Биру стало жестким.

   – Они не дошли. Их поймали и убили схуры. Поэтому я ждал так долго.

   – Люди с Олимпа?! – я с сочувствием поморщилась. – Тогда понятно. Мы тоже им попались. И… выбрались.

   – Поэтому ты всех боишься и никому не доверяешь?

   – Да, – я опустила голову, – поэтому.

   – Как он позволил случиться такому? – Биру перевел взгляд на Кая.

   Я тоже посмотрела в безмятежное лицо любимого мужчины.

   – У него свои шрамы. У меня – свои. Наверно, они были нужны мне, чтобы научиться жить дальше на этой планете.

   Между нами повисло молчание, но, казалось, мы с Биру стали лучше понимать друг друга. Мне стало стыдно за недавний панический приступ.

   – Прости, что некрасиво повела себя в твоем доме, Биру, – попросила я, – ты очень помог нам с Каем. Я не знаю, как тебя отблагодарить за это.

   – Просто будь моей гостьей, – улыбнулся он и пожал плечами. – Будьте оба. Я искал тебя, госпожа. Много дней после того побега из ямы. Ты не могла уйти далеко. Мы с моими людьми прочесывали округу в надежде найти тебя. Я боялся, что с тобой случится беда.

   – Мы были в плену на базе Олимпа, – я поежилась от воспоминаний.

   – Значит, в том, что у тебя остались шрамы, виноват и я тоже.

   – Нет… – хотела я возразить, но Биру перебил:

   – Да. Поэтому я хочу загладить свою вину, – он поднялся, – пойдем. Я провожу тебя обратно в комнату. Нужно отдохнуть.

   Но я только упрямо мотнула головой.

   – Нет. Хочу побыть здесь. Хочу дождаться, когда Кай проснется. Пусть я буду первой, кого он увидит.

   – Хорошо, – Биру покорно опустился на прежнее место, – тогда я буду ждать с тобой. Не возражаешь?

   Я не возражала. Так мы и остались сидеть: я на полу у кровати Кая, сжимая его руку, а протурбиец – на кресле по другую сторону от него.

***

   Проснулась я внезапно и в полной темноте. Ладони сразу вспотели. Я не помнила, как уснула. Всего лишь положила голову на край постели Кая, чтобы дать отдых уставшей шее – и очнулась в совершенно другом месте. Тусклого света из окна хватало, чтобы понять: наступила ночь, а кто-то перенес меня обратно в мою комнату. Наверно, это был Биру. Может, поэтому и напросился остаться. Видел, что едва держусь, и решил позаботиться. Я ощупала себя и убедилась, что переодета в мягкое одеяние для сна. Неужели так устала, что не проснулась, даже когда ко мне прикасались другие люди? Видимо, пережитые волнения сказались.

   Неожиданно я поняла, что же разбудило меня. От двери отделилась черная тень и направилась в мою сторону. Меня будто подбросило. Рывком я села и откинула одеяло, готовясь вскочить и защищаться. Мужской силуэт замер на краю постели.

   – Ш-ш-ш! Напугал? Прости, не хотел будить.

   – Кай!

   Кажется, я воскликнула слишком громко, потому что он выдал еще одно сердитое «ш-ш-ш», пока мои руки уже обвивали его шею. Я буквально повисла на Кае, стискивая в объятиях. Он выдохнул мне в плечо: жарко, щекотно, долго... и, как показалось, с облегчением. Прижал к груди сначала одной рукой, затем – еще крепче – другой. Его дыхание и прикосновения сказали мне больше любых слов. Кай нуждался во мне так же сильно, как и я в нем.

   – Как ты нашел меня? – я отодвинулась, присела на пятки и отвела от лица прядь волос.

   – У меня есть язык, – Кай потянулся и поцеловал меня коротким поцелуем, – и я знаю протурбийский. – Еще один поцелуй заставил жмуриться от удовольствия. – Я спросил, и мне показали дорогу.

   Он мягко толкнул меня на спину. Стоя на коленях, стянул через голову рубашку. Его силуэт слабо выделялся на фоне погруженной во тьму комнаты. Я закусила губу.

   – Поэтому ты пришел ко мне? Хотел проверить, как себя чувствую?

   Кай избавился от штанов, склонился надо мной, коснулся губами локтя, плеча, ключицы, ловко устроился рядом и подтянул одеяло повыше, укрывая нас. Повернулся на бок, положив одну руку на подушку над моей головой, а другой – обнял меня. Я оказалась в теплом гнезде и поджала ноги, разглядывая в сумраке черты мужского лица. Нас окутала тишина, не нарушаемая ни единым звуком с улицы. Вот теперь мне хотелось поверить, что все беды остались позади. Там, за стенами этого дома. Потому что сейчас нас наполняло спокойствие и счастье.

   – Пришел сразу, как только выяснил, где ты и что с тобой, – произнес Кай. – Тем более, слышал, что ты пробивалась ко мне, как протурбийская львица.

   При упоминании дневных событий я помрачнела.

   – Я не могла связать и двух слов. Девушка ничего не понимала. Мы… немножко поспорили.

   Кай погладил меня по щеке.

   – Я говорил с Биру, и он мне все объяснил. И про то, как нашел тебя – тоже.

   Я почувствовала в его голосе напряженные нотки. Тут же насторожилась.

   – Тебя это беспокоит? Ты подозреваешь в чем-то Биру?!

   Он убрал руку и замолчал.

   – Кай, – позвала я. – Мы обещали все друг другу рассказывать. Помнишь?

   – Кажется, кто-то успел спасти мою девушку, пока я прохлаждался, – с неохотой проворчал он.

   У меня от сердца отлегло. Я уже представила себе вещи гораздо более худшие, какие-нибудь тайные замыслы, на которых Кай поймал Биру, а он всего-то переживал за то, что протурбиец пришел мне на помощь!

   – Неважно, кто успел спасти меня, Кай! – протянула я, лаская непослушные волосы на его затылке и придвигаясь ближе. – Важно, кто лежит сейчас в моей постели!

   – И кто же в ней лежит? – чуть приободрился он.

   – Единственный, кто мне нужен! Самый лучший мужчина во всей протурбийской галактике!

   – Только в протурбийской? Значит, на Земле у тебя все-таки есть женишок?

   Я открыла рот, чтобы возразить, но он вдруг прошелся пальцами по моим ребрам. Меня выгнуло от щекотки, и я едва сумела подавить визг, рвущийся из груди. Со смехом принялась отбиваться, пока Кай навалился сверху, подвергая невыносимым и жестоким пыткам.

   – Все, хватит! Хватит! – застонала я, и только тогда он меня отпустил.

   Опираясь локтем на подушку, заглянул в глаза. Смех так и замер у меня в горле.

   – Никто не сделал для меня столько, сколько ты, Кай, – прошептала я, ощущая, как внезапно стало жарко внизу живота. – Не смей даже думать, что кто-то может занять твое место.

   – Я мог тебя потерять, – глухо пробормотал он. – По собственной беспечности. Надо было все предусмотреть. Надо было вернуться в деревню и проверить…

   – Никто не может все предусмотреть, – перебила я, – и мы не могли вернуться в деревню. Мы должны были идти дальше. Я так хотела. Это я виновата. Ты тут ни при чем.

   – Когда я думаю, что ты была на волосок от гибели… – Кай покачал головой, – каждое утро, когда уходил и оставлял тебя беззащитной, не подозревая об этом…

   Он снова поцеловал меня, на этот раз сильно, почти грубо. Словно хотел доказать себе, что я – настоящая, живая. Что я – рядом с ним, и ничего не поправимого не случилось. Ослабил тесемки на моей одежде, спустил ткань с плеч. Я обхватила лицо Кая ладонями, возвращая ему каждый поцелуй с ответной страстью. Тихонько застонала, когда он сдвинулся чуть ниже и сомкнул губы вокруг одного из моих затвердевших сосков. Так щемяще-сладко, что во рту мгновенно пересохло и зашумело в висках. Но спазм внизу живота напомнил о кое-чем неприятном.

   – Мы не можем, Кай…

   – Еще как можем, – его губы переместились на другой сосок, заставляя меня прогнуться.

   – О, проклятье… нет, не можем… у меня месячные…

   Тяжело дыша, Кая поднял голову.

   – Для меня это не имеет значения.

   – Для меня имеет, – взмолилась я, – пожалуйста, не надо.

   Помедлив, Кай перекатился на спину. Его грудь вздымалась, как от быстрого бега. Я прижалась к нему сбоку, коснулась губами шеи чуть пониже уха:

   – Мне хорошо лежать с тобой рядом. Даже просто так.

   – Мне тоже, белоснежка, – он обнял меня за плечи. – Даже если эта ночь будет бессонной, потому что я просто заранее выспался.

   Мы засмеялись. Кай нашел мою руку, переплел наши пальцы, я закинула ногу между его ног. Просто лежать вместе нам было не впервой.

   – Мы могли бы поговорить, – предложила я.

   – О чем, белоснежка? – хмыкнул Кай.

   – Нужно подумать, как мы будем жить дальше. Как ты считаешь, мы можем доверять Биру? Он предложил нам остаться, но… ты же понимаешь меня? Я не могу расслабиться и чувствовать себя в безопасности.

   – Никто и не говорит, что мы должны так сразу ему доверять, – возразил Кай, – но то, что мы проснулись в своих постелях, а не в сыром подземелье, закованные в кандалы, уже говорит о чем-то. К тому же, у нас нет выбора. Как я и подозревал, скоро ожидаются холода. Я не хочу видеть, как ты мучаешься от воспаления легких и мерзнешь у костра. Нам повезло встретить Биру, и этим везением надо пользоваться. Здесь тепло, есть еда и нет ашров. Ради такого можно и рискнуть, задержавшись подольше.

   – Значит, мне нужно выучить протурбийский, – вздохнула я, – ты пытался меня учить, объяснял, как называются растения, деревья. Но сегодня я поняла, что усвоила совсем мало.

   – Потому что у тебя не было повода использовать свои знания. С этого дня ты начнешь говорить по-протурбийски даже со мной. В любой ситуации и целыми днями.

   – Но я же не умею!

   – Выкручивайся. Спрашивай, я буду подсказывать.

   – Хорошо… – сдалась я, – только не в постели, ладно? Здесь мы будем разговаривать только на своем языке.

   – Звучит многообещающе, белоснежка, – в голосе Кая послышалась усмешка, – я согласен.

   Некоторое время мы лежали молча. Каждый думал о своем.

   – Значит, это и будет наше «долго и счастливо», Кай? – прошептала, наконец, я. – Как ты и говорил? Подружимся с поселенцами, станем одними из них, будем жить здесь и надеяться, что в один прекрасный день нам повезет вернуться домой?

   – А чем это «долго и счастливо» хуже любого другого? – отозвался он. – Ты ведь будешь рядом.

   Я только пожала плечами. Возразить было нечего.

***

   Всю ночь мы провалялись, болтая обо всем на свете. Строили планы, обсуждали дальнейшее развитие событий, просто дурачились. Задремали только с восходом солнца. Немудрено, что к полудню, когда явилась Цина, она застала нас мирно спящими.

   Я проснулась от звука открывающейся двери. Распахнув глаза, увидела, как протурбийка в растерянности топчется на пороге и разглядывает нас. На ее щеках разливался охристый румянец. Кай пошевелился рядом со мной, приподнял голову.

   – О, привет! – произнес он хриплым спросонья голосом.

   Девушка открыла рот, постояла так. Затем юркнула обратно и захлопнула за собой дверь.

   – Кажется, теперь все узнают, что ты не ночевал в своей комнате, – покачала я головой.

   – Я ночевал там, где нужно, – Кай притянул меня к себе, сонно замычал в плечо. Он был горячий, я с удовольствием прижалась крепче. – Вместе со своей девушкой, охраняя ее покой и сон.

   – Угу, и я, между прочим, услышала Цину и проснулась первой, – поддела я.

   – Это потому что я нес долгую и тяжелую вахту всю ночь, – не остался в долгу он. – Ты опять рассказывала мне свои билеты по истории, а это не каждый выдержит.

   – Только потому, что мы решили успокоиться и заснуть! – напомнила я. – И на этот раз ты выслушал до десятого билета. Гораздо больше, чем в прошлый!

   Кай почесал висок и ухмыльнулся.

   – Про колонизацию очень интересно было послушать. Особенно про этого… как его…

   Я только фыркнула и рассмеялась.

   В этот момент вернулась Цина. На этот раз в руках у девушки была стопка одежды. Сложив ее на кресло, протурбийка принялась пояснять что-то, помогая себе жестами. Но когда Кай заговорил с ней на ее языке, испытала заметное облегчение.

   – Новые платья? – поинтересовалась я.

   – Это одежда для меня, – перевел Кай. – Биру приглашает нас присоединиться к нему в полдень на главном балконе.

   – О, я знаю, где это! – кивнула я. – Прямо над площадью. Будет какое-то собрание?

   Кай задал вопрос девушке, но она предпочла ответить совсем коротко и поскорее ретироваться.

   – Так и не призналась, – сообщил он, – но я уже сгораю от любопытства, что же там такое готовится?

   Кай откинул одеяло и поднялся с постели. Прошелся по комнате, разминая мышцы плеч и спины. Закинул руки за голову, потягиваясь. Я тихонько улыбалась, наблюдая за ним. Кай наклонился над стопкой одежды, приподнял край ткани и замер. Повернул голову.

   – Что?

   – Ничего, – ответила я невинным голоском.

   – Что это ты так на меня смотришь? – он хитро прищурился и выпрямился.

   – Как так? – я похлопала ресницами.

   – Как будто кое-кто испытывает судьбу на прочность и играет с огнем.

   – Я испытываю?! – я очень старалась выглядеть удивленной и даже слегка обиженной. – Вообще-то, это ты ее испытываешь, расхаживая голым по моей комнате. А если Цина вернется?

   Кай равнодушно пожал плечами.

   – Ну, ей будет что рассказать внукам в старости, когда те спросят, чем люди отличаются от протурбийцев.

   – А они отличаются? – подыграла я.

   Кай задумался.

   – Страшно признаться… – он округлил глаза, выдержал паузу, а потом проговорил зловещим голосом: – Я никогда не видел голого протурбийца.

   – А протурбийку? – не осталась в долгу я.

   Ухмылка сползла с лица Кая, и он покачал головой.

   – Ты же знаешь, что нет.

   – О-о-о, прости… – я уже пожалела, что завела беседу в неприятное русло, – я напомнила тебе о Цхале?

   – Ты такая заноза в заднице, белоснежка. – поморщился Кай, – умеешь портить самые лучшие моменты.

   – Прости, прости! – я вскочила с кровати и подбежала, чтобы обнять его. Меньше всего мне хотелось вспоминать в такое замечательное утро о прошлом. Только не сегодня. Мы достаточно страдали. Хотя бы один день мы должны провести в безмятежности!

   Но едва я обхватила Кая за плечи, как он резко сделал шаг навстречу, толкнул меня на кровать и навалился сверху. От неожиданности у меня перехватило дыхание, и я обнаружила себя абсолютно беспомощной с закинутыми за голову руками и слегка раздвинутыми ногами, между которых упирался его твердый член.

   – Мое смертоносное оружие нацелено прямо на твой центр управления, – произнес он угрожающим голосом, – любое сопротивление бесполезно. Сдавайся.

   Несколько секунд я в немом изумлении таращилась на него.

   – Кай… – застонала, наконец, сотрясаясь от хохота. – О, я не могу поверить, что ты опять меня надурил!

   – Это было несложно. Ты все еще моя наивная белоснежка, – улыбнулся он.

   – Уже нет, – я перестала смеяться, вздохнула, нахмурилась и шмыгнула носом. – Я хотела бы оставаться такой, но не могу.

   Кай приподнялся на локтях, вглядываясь в мое лицо. Я крепко зажмурилась, так, что на глазах выступили слезы, потом жалобно посмотрела на него снизу вверх.

   – Эта планета изменила меня, Кай. Наверно, я никогда не стану прежней.

   – Дана… – вся игривость моментально слетела с него, – ну что ты так серьезно все восприняла? Я же хотел пошутить…

   – И поэтому слезай с меня! – изо всех сил я ударила его в плечи ладонями и скинула с себя. Вскочила с кровати и встала в позу победителя. – Один-один. Вставай и зачехляй свое смертельное оружие, а то на встречу с Биру опоздаем.

   – Один-один?! – глаза у Кая сверкнули, когда он осознал мой коварный замысел.

   – Нельзя недооценивать противника, так, кажется, ты учил меня? – с невозмутимым видом я развернулась к нему спиной.

   В следующую секунду сильное мужское тело врезалось в меня, руки обхватили предплечья, парализовав и лишив возможности сопротивляться.

   – Нельзя недооценивать противника, вооруженного смертоносным оружием, – жарко выдохнул мне в ухо Кай. – Тем более, поворачиваться к нему беззащитным тылом.

   – Беззащитным тылом?! – прыснула я.

   – Очень соблазнительным, – прошептал он, – и очень беззащитным тылом.

   Я повернула голову, чтобы смерить его ироничным взглядом. Кай воспользовался этим и чмокнул меня в губы.

   – С добрым утром.

   – С добрым утром, мы опоздаем, – в тон ему ответила я и, наконец, оказалась на свободе.

   Мы принялись одеваться. На краю столика я заметила свой нож. Он лежал ровнехонько на том же месте, откуда бесследно испарился вчера. Биру сдержал слово и здесь, мое оружие вернули. Еще один плюс в его пользу. На спинке плетеного кресла меня ждало новое платье – на этот раз украшенное роскошной вышивкой по краю воротника, рукавам и подолу. Я с восхищением подняла ткань на весу, разглядывая ее. Видимо, наряд принесли вместе с оружием еще вчера, когда меня одолел сон.

   – Похоже, затевается что-то торжест… – я обернулась и увидела, что Кай в недоумении перебирает свою стопку одежды. – Что такое?

   – Это протурбийское одеяние, – произнес он, – здесь десять слоев. Это должно принадлежать очень знатному господину.

   – У меня не протурбийское платье, – заметила я. – Биру упоминал, что снабжает меня гардеробом своей матери, которая принадлежит к нашей расе.

   Кай оглядел мой наряд.

   – Я обратил внимание, что служанка тоже носит не национальную одежду. Может, здесь для женщин так принято? Но все-таки странно, почему мне не вернули мои вещи.

   – Биру не хочет, чтобы местные путали тебя с охотниками с Олимпа, – спохватилась я. – Помнишь, мы взяли многое с базы Алии?

   – Наверно, это все объясняет, – задумчиво кивнул Кай. – Ладно. Мне, в общем-то, без разницы.

   Он принялся натягивать штаны, а я удалилась с платьем в соседнее помещение, чтобы освежиться и переодеться. Когда справилась с банными процедурами и вышла, то едва узнала Кая. Он выглядел бы настоящим протурбийцем, если бы не глаза и цвет кожи. Верхнее одеяние, как влитое, село по его фигуре. Из-под него выглядывали края нижних слоев. В движениях не чувствовалось скованности – Кай вполне свободно ощущал себя в таком виде.

   Он осмотрел меня с не меньшим изумлением. Даже щекам стало жарко под его пристальным взглядом.

   – Ну как? – робко поинтересовалась я, разглаживая на себе несуществующие складки.

   – Неплохо, – тут же хмыкнул он.

   Я отвернулась, чтобы скрыть улыбку. На глаза попалось блюдо с желтыми плодами. В желудке тут же заурчало.

   – Как ты думаешь, эти штуки можно есть? – я взяла один фрукт и подкинула на ладони. Он оказался достаточно тяжелым, с пористой кожицей.

   – А ты думаешь, нас собирались отравить, но перед этим нарядить получше? – поинтересовался Кай. – Чтоб померли красивыми?

   – Пожалуй, нет.

   Я кинула плод Каю, а сама взяла другой и надкусила. По подбородку потек липкий сладкий сок. После утоления голода пришлось еще раз умыться и вымыть руки. Наконец, мы были готовы.

   – Думаю, Биру хочет нас поблагодарить при всех, – поделилась я с Каем мыслями, выходя в коридор.

   Он не успел ответить, потому что оказалось, что все это время за порогом нас ждала Цина. Склонив голову в знак приветствия, служанка пошла по коридору, как бы приглашая нас следовать за ней. Мы с Каем переглянулись.

   – Как ты думаешь, она точно не понимает наш язык? – шепнула я, пока мы шли, держась чуть на расстоянии от Цины. – Может, подслушивала под дверью?

   – Наши секретные утренние диалоги? – скривился Кай. – Не знаю, белоснежка, тебе виднее. Ты с ней больше общалась.

   – Если мать Биру – человек, она вполне могла научить прислугу своему языку. А притворяться непонимающим любой дурак может.

   Он внимательно посмотрел на меня.

   – Хорошо. Но давай пока держать в тайне наши догадки. Просто подождем, что будет дальше.

   Я не стала спорить. Главное, что Кай поверил мне. Он больше не ставил под сомнение мои слова, как и обещал. Этот урок доверия мы оба усвоили прочно.

   Биру встречал нас, стоя в распахнутых дверях, ведущих на балкон. Его одежда тоже была парадной, расшитой узорами и многослойной. Длинные волосы принц собрал в пучок на затылке, от этого его лицо казалось более открытым и… человеческим. Я уже сомневалась, как вообще в полутьме ямы смогла принять его за протурбийца. Наверно, роль сыграл акцент, с которым Биру произносил слова. Я сначала услышала его речь, а потом увидела силуэт, и мое ассоциативное мышление уже нарисовало портрет. Если бы все произошло наоборот – возможно, загадка принца-полукровки была бы разгадана раньше.

   Биру улыбнулся и произнес слова приветствия. Затем, по вполне человеческому обычаю, пожал Каю руку. Я вспомнила о своих намерениях учить язык, поэтому как могла, поздоровалась по-протурбийски. Легкая тень пробежала по лицу Биру, но он тут же совладал с собой. Я нахмурилась. Трепетное отношение гуманоидов к невыносимо трудному звучанию их согласных иногда переходило все разумные границы.

   С улицы долетал шум многоголосой толпы. В любопытстве я вытянула шею, и Биру, спохватившись, отступил в сторону с приглашающим жестом:

   – Проходите.

   Мы ступили на балкон. Продолговатый и широкий, он был рассчитан на то, чтобы вместить около десятка человек. По бокам от дверей несли молчаливую вахту два вооруженных протурбийца. Как я и предполагала, вся площадь перед резиденцией была заполнена поселенцами. Мужчины, женщины и дети, задрав головы, зашумели еще громче, когда мы показались. Их черные, как смоль, макушки блестели под лучами яркого солнца, пестрые одежды делали толпу похожей на цветочную поляну.

   Я поежилась: несмотря на полдень, в воздухе витала прохлада. Зима точно приближалась.

   Биру встал между мной и Каем и поднял руку. Бормотание публики смолкло. Принц начал говорить, и хотя я не могла разобрать слов, но прекрасно расслышала торжественный тон речи. Кай переменился в лице. Я насторожилась. Стоя по другую сторону от Биру, была вынуждена оставаться смирной и дожидаться конца монолога, но страх вперемешку с любопытством подступил к самому горлу. Впрочем, Кай не выглядел обеспокоенным. Скорее… недоверчиво-удивленным. Он медленно перевел взгляд на принца, потом – на меня. Я крепче вцепилась в каменные перила, удерживая себя в руках исключительно силой воли.

   Биру замолчал и перевел дыхание. Толпа радостно закричала, засвистела, замахала нам. Я видела улыбки на лицах, обращенные на меня сияющие взгляды. Поселенцы… приветствовали меня. И Кая – тоже. Никто больше не косился на него хмуро, как во время нашего вчерашнего прибытия. Значит, Биру сдержал слово и в этом? Он ведь обещал оправдать Кая в глазах своих людей.

   – Я рассказал им, что вы оба меня спасли, – обратился ко мне принц уже на моем языке. – А по нашим обычаям, тот, кто спасает жизнь правителя, становится его названным братом или сестрой и считается таковым до самой смерти. Поэтому ты, госпожа, теперь часть моей семьи. Как и Кай, – протурбиец повернулся к нему, – мой названный брат.

   – Что? – я посмотрела на Кая, безмолвно требуя подтверждения, и тот кивнул. – И… что нам теперь делать?

   Биру рассмеялся.

   – Пользоваться привилегиями. Радоваться вместе с народом. Мой дом – ваш дом. Мои люди – ваши люди. Отныне и навек.

   Я перевела взгляд на толпу. Неужели это не сон? Вот так – раз! – и я стала членом правящей семьи в поселении протурбийцев? Протурбийской принцессой?! Почему-то на душе было не радостно. Скорее, страшно. Кай тоже выглядел слегка озадаченным.

   – Вообще-то, мы собирались рано или поздно улететь домой, – заметила я. – При первой возможности, если уж начистоту.

   – Это ваше право, – согласился Биру. – Никто не смеет указывать вам, что делать. Мои люди могут только исполнять ваши приказы и обеспечивать безопасность, если потребуется. А сейчас, если позволите, мне нужно удалиться на совет старейшин.

   Пожав руку Каю еще раз, принц сделал шаг, но я успела остановить его в дверях.

   – Я бы хотела прогуляться по городу. Подышать воздухом. Осмотреться.

   Биру удивленно приподнял бровь.

   – Делай, что хочешь, госпожа. Здесь все к твоим услугам. Увидимся вечером на ужине.

   С этими словами он удалился в сопровождении двух охранников, оставив нас с Каем обдумывать услышанное. Народ внизу тоже начал понемногу расходиться. Я убедилась, что мы остались одни, и хотела заговорить, но Кай остановил меня жестом.

   – Не здесь. Ты собиралась на прогулку? Давай прогуляемся.

   Я кивнула. Никто не препятствовал, когда мы спустились на первый этаж и вышли на улицу. Те из поселенцев, кто не успел покинуть площадь, остановились, разглядывая нас.

   – Каисса! Каисса! – со всех сторон летело мне вслед. – Аххнур-иги!

   – Что такое аххнур-иги? – спросила я у Кая, пока мы быстрым шагом двигались вдоль по улице.

   – Очень уважаемая госпожа, – он нахмурился, – принцесса по крови.

   Мне тут же захотелось сбросить с себя роскошный наряд. Показалось, что длинная юбка мешает и путается в ногах, а узелки с обратной стороны вышивки неприятно колют тело.

   – Я думаю, это из-за платья. Мало того что я, видимо, внешне напоминаю местным жителям их повелительницу, так еще и нарядилась в ее одежду! – я подумала и добавила: – И… Кай… ты должен знать. Биру называл меня госпожой с первой минуты после спасения. Он словно заранее знал, что так будет!

   Казалось, еще немного – и мы побежим. Кай тоже это почувствовал, замедлил шаг сам и придержал меня.

   – Не будем показывать, что не рады своему новому положению, – пробормотал он.

   Но на прогулку это все равно не походило. Скорее, на напряженные поиски выхода. Наконец, впереди показалась окраина, а за ней – фруктовые сады. Я оглянулась.

   – За нами никто не идет. Биру не приставил к нам охрану.

   Кай молча придержал дверцу в ограждении, пропуская меня под тень раскидистых деревьев. Ветви были пусты: здесь плоды уже собрали. Протурбийки работали гораздо дальше, окрестности хорошо просматривались, нам не мог никто помешать. Я заметила приземистую лестницу, оставленную кем-то из рабочих, и присела на нижнюю ступеньку. Кай прислонился плечом к дереву и сложил руки на груди.

   – Что будем делать? – вздохнула я.

   – Просто так никогда не кормят, – Кай произнес это так тихо, что мне пришлось переспросить.

   – Что?

   – Просто так никогда не кормят, – он покачал головой, – это самая основная истина, которую я усвоил, еще когда ребенком попал к протурбийцам. Никто. Никогда. Не кормит. Просто так. Такого не бывает. Я платил за свой кусок здоровьем и свободой и больше никогда не собираюсь этого делать снова.

   На его скулах заиграли желваки.

   – Айшас взял тебя к себе просто так… – осторожно напомнила я.

   – Айшас на моем примере показывал Цхале, как лечить больных, – отрезал Кай. –Да, он был добр ко мне, как никто другой. Но изначально, подбирая меня на дороге, он уже понимал, что прежде всего это будет полезно для его дочери. Это был урок в первую очередь для нее, и только во вторую – для меня.

   – Но чего может хотеть от нас Биру?! – озадачилась я. – Поначалу, когда он стал называть меня госпожой и окружил заботой, я подумала… ну в общем…

   Кай зыркнул с очень красноречивым видом, мол, «не томи», и я сдалась:

   – Биру обнял меня. Один раз. Когда я поругалась с Циной и напоролась на охрану. У меня мелькнула мысль, что… может быть… я понравилась ему? Он носил с собой прядь моих волос все это время, – я увидела, что Кай мрачнеет, и торопливо продолжила: – Но если бы у Биру были виды на меня, он постарался бы разлучить нас с тобой. Ведь так? У него нашлось бы достаточно возможностей. Биру мог изгнать тебя из поселения под предлогом болезни, потому что его лекарь испугался твоих шрамов. Он мог натравить на тебя своих людей, потому что тебя в момент появления чуть не перепутали с одним из головорезов Олимпа.

   Кай развел руками, показывая, что не видит этому объяснений.

   – Но он поверил, когда я сказала, что мы не заразны, – продолжила я, – Вернул мне оружие по первой просьбе, позволил нам жить вместе. Он поднял нас в глазах своих людей в равной степени. Зачем, Кай?! Я прокручивала в голове и так, и эдак, но не нахожу причин, кроме банальной благодарности.

   С облегчением я заметила, что вспыхнувшая в Кае ревность улеглась. Он отлепился от дерева, подошел и присел передо мной на корточки. Мы посмотрели друг другу в глаза, словно ища там ответы.

   – Хорошо, мы спасли Биру жизнь, – заговорил он и тряхнул головой: – Точнее, все-таки ты спасла. Ты попросила меня вытащить его из той ямы.

   Я открыла рот, чтобы возразить, но Кай перебил:

   – Неважно. Мы спасли Биру, и он убежал за подмогой. Потом долгое время искал нас по лесам, чтобы отблагодарить. Я могу это понять. Своеобразный кодекс чести. Пусть так. Но он нашел нас. Спас тебя. Ведь так? Достаточный повод считать, что мы в расчете. Он пригласил нас в свое поселение, дал крышу над головой, одежду, еду. Более чем достаточный повод рассчитаться. Но зачем, белоснежка… – он поморщился, – зачем он буквально пичкает нас золотом?! Теперь мы снова его должники! А я не хочу быть протурбийским рабом. Больше никогда. Нужно уходить отсюда.

   – Но ты же сам радовался, что Биру так добр к нам, – растерялась я. – Хотел здесь остаться. Впереди зима…

   – Я радовался, когда думал, что мы подыщем себе тут подходящее жилье, найдем занятие и смешаемся с толпой. Пара дней в роскошных апартаментах – неплохо, но я предполагал, что так будет только первое время.

   – Хорошо, – я взяла его руку, обхватила ладонями, – давай уйдем. Биру ведь обещал, что нам никто слова поперек не скажет? Давай попросим немного охраны с собой, возьмем оружие, еду и двинем обратно к Тхассу? Перезимуем в его домике. Ты ведь изначально планировал там остаться. С сопровождением будет не так страшно пройти мимо базы Олимпа и по землям волчьего племени. Если что, охрана поможет и с волками справиться, если те вновь нападут. Мы поблагодарим Биру и уйдем ото всех. Я готова прислушаться к твоей интуиции.

   Кай опустил голову и задумался. Большим пальцем он поглаживал тыльную сторону моей кисти так долго, что кожа в этом месте начала гореть.

   – А ты-то сама что думаешь, белоснежка? – внезапно поднял он на меня взгляд.

   Зря он это спросил. В душе я уже смирилась, что надо бежать, приготовилась положиться на Кая и предоставить ему одному решать, как нам будет лучше. Но он спросил мое мнение, и другие, непрошенные, мысли полезли в голову.

   – Я… боюсь ошибиться в Биру, – выдавила я через силу.

   – Поясни, – голос у Кая был ровный, но вот в глазах уже затаилось нехорошее предчувствие, я видела это. И все равно не могла остановиться.

   – Я… боюсь посчитать хорошего человека плохим, – призналась я, – только потому, что мне внутри больно и страшно доверять людям. Вдруг Биру просто добрый, воспитанный и великодушный? В конце концов, наши привилегии ему ничего не стоят. Он не лично будет нам прислуживать, а, насколько я успела заметить, недостатка в еде тут нет, и лишним куском поделиться нетрудно.

   Кай отвел взгляд и молчал, а меня словно прорвало.

   – После ситуации с Алией я будто умерла внутри на какое-то время. А сегодня утром, когда увидела свой нож на прежнем месте… вдруг почувствовала, что немножко оттаяла. Если бы Биру дал хоть единственный, хоть малейший повод сомневаться, я бы стала бить тревогу. Ты меня знаешь. Но я не могу не думать о том, что… мы можем убежать отсюда в страхе, который придумали себе сами. Можем снова подвергнуться опасностям по собственной глупости! Оставить безопасный приют и друга, который просто хотел помочь!

   – Да, я знаю тебя, белоснежка, – медленно кивнул Кай. – В том-то и дело, что я тебя знаю.

   – И я знаю, что ты думаешь, – тоже кивнула я, – моя мораль снова проснулась в самый неподходящий момент. И знаешь, что? Тогда не спрашивай меня, Кай! Не спрашивай, если заранее понимаешь, каким будет ответ! Ради тебя я засуну свою мораль куда подальше и уйду отсюда. Только скажи. Я же предложила тебе уйти. Я не держусь за Биру и его богатый дом.

   – Но ты никогда не простишь себе, что стала такой недоверчивой ко всем подряд, – Кай поднял руку и погладил меня по щеке. Я почувствовала, что его пальцы в точности повторяют очертания уже заживших царапин. – Твой схур ест тебя изнутри. Прости, я все-таки допустил это.

   – Моя мораль ест меня изнутри, – с грустью усмехнулась я. – А схур позволил мне выжить, когда я осталась один на один с охотницами. Он славный парень, этот схур, очень полезный. И он говорит, что нам все-таки стоит уйти.

   Кай приподнялся и поцеловал меня в губы.

   – Один вечер ничего не изменит, ладно? – прошептал он. – Биру пригласил нас на ужин, будет невежливо уезжать в спешке. Переночуем, а завтра на свежую голову решим, как быть. И если нужно, поблагодарим его за высокую честь и уедем.

   Я прижалась лбом к его лбу и потерлась кончиком носа.

   – Спасибо.

   – Пожалуйста, белоснежка, – ответил он, – ты нужна мне счастливой, только и всего.

***

   Перед ужином в комнату постучалась Цина. Она принесла новое платье – на этот раз простое и строгое, длиной чуть ниже колена – и задержалась, жестами показывая, что хочет помочь с прической. К счастью, рядом оказался Кай, который облегчил нам понимание друг друга. Памятуя о прошлом разе, когда девушка не могла оторваться от моих волос, я хотела отказаться, но прочла в глазах Цины немую мольбу и с неохотой уступила. В конце концов, это было проще, чем заново объяснять, почему ее услуги не требуются.

   Получив согласие, служанка засияла. Она усадила меня перед зеркалом, принесла несколько расчесок, отличных по размеру и форме, ленточки из мягкой кожи, нитку с нанизанными на нее прозрачными камнями, и принялась за дело. Кай, развалившись на кровати, закинул руки за голову, сложил ногу на ногу и наблюдал за этим процессом. В зеркальном отражении я прекрасно видела его лицо и жадный взгляд, которым он следил за манипуляциями Цины.

   Прядку за прядкой, служанка тщательно расчесала мои волосы, разделила их на несколько равных частей и принялась хитро сплетать, перехватывая кожаными ленточками. Нитка из камней была зажата между губ Цины и легонько покачивалась при движениях. Когда девушка умудрилась, не вынимая ее изо рта, проговорить что-то, Кай с пониманием улыбнулся. Цина, как и я, заметила в зеркале его реакцию, уголки ее губ приподнялись, но она тут же опустила голову, углубившись в работу.

   – Что она сказала? – поинтересовалась я у Кая, не очень довольная их переглядываниями.

   – Твоя служанка считает, что у нас будут красивые дети, – протянул он.

   Я посмотрела на Цину в отражении, и та кивнула, слегка покраснев.

   – И почему она так считает?

   Кай перевел вопрос и получил ответ:

   – Потому что их господин Биру был рожден от светловолосой госпожи Каиссы и считается очень красивым, – он улыбнулся еще шире, – а ты такая же красотка, как она.

   – Так вот, что он имел в виду… – пробормотала я, вдруг вспомнив давний разговор в яме.

   – Что, белоснежка? – прислушался Кай.

   Я покосилась на Цину. Понимает или нет? Впрочем, каких-то особых секретов тут не было.

   – Когда я уговаривала Биру помочь мне выбраться из плена у дикарей, то дала ему свои волосы…

   – Да, это я уже слышал, – Кай нахмурился.

   – Но он не соглашался, – я замялась, – и мне пришлось врать напропалую. Выдумывать прямо на ходу что-то, чтобы заинтересовать его. Тогда я сказала… что это непростые волосы. Что они из серебра, и таких больше ни у кого нет. А он…

   – А он? – эхом подхватил Кай.

   – А он сказал, что уже знавал женщин с такими волосами и прекрасно разгадал мою уловку. Тогда я не могла и предположить, что Биру имеет в виду свою мать. Даже растерялась. Ты говорил, что протурбийцы без ума от блондинок, но он на мою внешность не купился потому, что привык видеть кого-то похожего рядом! И когда мы приехали сюда, когда нас встречали поселенцы… мне кажется, Биру понравилось, что во мне видят некое подобие Каиссы.

   Цина выхватила изо рта нитку камней и принялась ловко вплетать их в почти готовую прическу из множества перевитых между собой кос, расположенных на моей голове в подобии венца. Я пристально наблюдала за ней. Потом обратилась к Каю:

   – Спроси, насколько сильно ее народ любит Каиссу?

   Девушка удивленно приподняла брови, выслушивая вопрос. Заговорила торопливо, с жаром.

   – Каисса – всеобщая любимица, – отозвался Кай. – Она – мать всего народа, ее любят и почитают все. Когда она умерла, все без исключения горевали по ней. И Биру – больше всех, конечно же.

   – Значит, всеобщая любимица… – протянула я.

   Кое-что стало понятнее. Тепло и радушие, с которым народ принял известие о моем назначении принцессой – уж точно. Поселенцы обожали Каиссу, а после нее – ее сына, и когда тот привез кого-то, напомнившего о возлюбленной правительнице, с радостью возвели ее на пьедестал. Увы, но моя собственная личность их, похоже, интересовала мало. Стало более понятно и желание Биру облачать меня в платья покойной матери, его забота о том, чтобы все мои нужды удовлетворялись. И даже тому порывистому объятию я теперь находила объяснение. Из груди вырвался вздох облегчения.

   – И к какому выводу ты пришла? – поинтересовался Кай.

   – Похоже, Биру вовсе не претендует на меня, – поделилась я размышлениями, – он просто скучает по матери. Возможно, его чрезмерная благодарность – не что иное, как желание порадовать ту, кто так на нее похож. Ну а ты дорог мне, вот и тебя «зацепило». Нас с тобой он не собирался разлучать, как мы боялись.

   – Все-таки думаешь, наш правитель – хороший парень? – с сомнением возразил он.

   Служанка отступила на шаг, любуясь творением своих рук. Я вздохнула. Из отражения в зеркале на меня смотрела царственная особа с очень задумчивым выражением лица.

   На ужин нас вызвалась проводить все та же Цина. Когда она миновала несколько коридоров и распахнула двери, я невольно застонала. Взгляду открылся большой зал, набитый протурбийцами. Все места за длинным столом, расположенным буквой «П», уже были заняты. Из бокового служебного входа к нему сновали слуги с блюдами, полными еды. Я успела разглядеть и мясо, и фрукты, и что-то в глиняных горшочках. Мужчины и женщины в парадных многослойных одеждах ждали начала пиршества, смеялись и переговаривались между собой, но при нашем появлении все стихло.

   – Вот тебе и тихий семейный ужин… – пробормотала я, с трудом подавив желание убежать подальше от торжественного собрания.

   Биру, который сидел прямо по центру в дальнем конце стола, поднялся и поприветствовал нас. Все время, пока мы шли от дверей к нему, я слышала вокруг себя шепотки: «Аххнур-иги! Аххнур-иги! Каисса!» Тут не требовалось даже особых познаний в протурбийском, чтобы легко понять, о чем речь. Чаша терпения потихоньку переполнялась, так и хотелось топнуть и во всеуслышание напомнить, что мое имя Дана, и я не собираюсь становиться чьим-то подобием, пусть и любимым.

   Но тут мой взгляд натолкнулся на непривычно строгие лица, и все намерения позабылись. Я удивленно уставилась на трех протурбийцев в одинаковых черных одеждах, которые сидели на том же конце стола, что и Биру. Их черепа были гладко выбриты, пальцы на руках – увенчаны многочисленными перстнями. По несколько колец блестело в каждой ушной раковине. Один выглядел совсем молодым, второй относился, скорее, к средней возрастной категории, а вот у третьего брови подернулись сединой, а на лице пролегли глубокие морщины. Они так отличались от всех поселенцев, виденных мною ранее, что я застыла истуканом.

   – Это мои ближайшие советники, – представил нас Биру, почувствовавший заминку, – Игсу, Алхас и Шассу.

   Я выдавила из себя улыбку, но все трое остались невозмутимыми и лишь едва заметно кивнули. Места по обе стороны от принца пустовали. Почетные кресла, несомненно, приготовили для нас с Каем. Мы поспешили их занять, и торжество началось.

   Вначале Биру произнес длинную речь. Гости, все до одного, внимали ему, и, похоже, одна я оказалась не у дел без знания языка. Кай тоже не мог помочь с переводом, иначе нам пришлось бы перешептываться через правителя и мешать тому. Я ерзала в кресле, ковыряла вилкой густую белую смесь на тарелке и от нечего делать разглядывала собравшихся.

   Никогда еще мне не приходилось видеть столько протурбийцев сразу. Я поймала себя на мысли, что уже не боюсь их гипнотических взглядов и длинных черных ногтей, как до крушения, когда знала о гуманоидах по большей части из учебников и лекций. Если отвлечься от внешности, то наши расы не сильно и отличались. Пугаться тут было нечего. Загадочный Тхассу, например, оказался обыкновенным выжившим из ума стариком.

   Народ Биру еще сильнее отставал в уровне развития, чем казалось по лекциям в университете и рассказам Кая о жизни на других планетах. Они превосходили племя дикарей, поклонявшихся волкам, но эти арбалеты… и лошади… да это же не прошлый, а поза-позапрошлый век! И вместе с тем сам правитель оставил впечатление умного и достаточно образованного человека, дома в поселении были оснащены всем необходимым в плане быта. Словно цивилизация ворвалась сюда и захватила часть территории, а остальную – оставила нетронутой. И я уже догадывалась, кто принес эту цивилизацию сюда.

   Каисса.

   Меня так и подмывало расспросить о матери Биру, но удачный момент никак не подворачивался. Я не хотела показаться навязчивой или вызвать подозрение своим неуемным интересом. Но острое любопытство поедало изнутри не хуже голодного схура.

   Наконец, правитель опустился на место. Все приступили к еде. Я перевела озадаченный взгляд на тарелку, подцепила вилкой немного смеси и положила в рот, но вязкая субстанция без вкуса и запаха вызвала едва ли не отвращение. Биру с хитрой ухмылкой наблюдал за моими попытками, потом вздохнул и подвинул миску с зелеными ягодами, похожими на земной крыжовник.

   – Это нужно есть вместе, госпожа, – он положил себе порцию ягод прямо поверх кашеобразной смеси и принялся давить трехзубой вилкой, перемешивая выделяющийся сок и мякоть. – Попробуй, и ты полюбишь нашу кухню.

   Я вытянула шею и покосилась на Кая, который уже успел поступить со своей едой так же. В такие моменты жутко завидовала его знаниям и тому, как уверенно он чувствовал себя среди протурбийцев. Ему не требовались подсказки и пояснения, не приходилось ждать переводчика, чтобы понять чужую речь. Я тут же одернула себя. За свои знания Кай заплатил такую цену, перед которой все мои неудобства меркли, и мне стоило радоваться, что знания достаются путем доброжелательных пояснений со стороны.

   Я наложила себе в тарелку ягод, раздавила и перемешала их, а затем попробовала. Кисло-сладкая ароматная тающая во рту кашица заставила закатить глаза и промычать от удовольствия. Биру улыбался.

   – Это невыносимо вкусно! – воскликнула я, когда дожевала.

   – А я что говорил?! – напомнил он. – Ты полюбишь нашу кухню, госпожа. Мой названный брат, похоже, уже ее любит.

   Мы с Каем, который тоже слышал разговор, переглянулись.

   – Я бы предпочел, чтобы меня называли по имени, – заметил он.

   – Как скажешь, Кай, – миролюбиво склонил голову Биру.

   Я посмотрела на них обоих и прищурилась. Со стороны Кая сквозило легкое напряжение, правитель же вел себя спокойно и расслабленно. И если причины поведения одного я вполне понимала, то мотивы другого так и оставались головной болью и загадкой для моего ума.

   С дальнего конца стола раздался взрыв смеха. Гости веселились от души. Я снова перевела взгляд на невозмутимо жующего принца.

   – А почему ты собрал столько народа, Биру?

   – Это же праздник, госпожа, – пожал он плечами. – Сегодня мы приветствуем вас, принимаем в наше общество. Об этом я сейчас и говорил, только ты не поняла. Прости, тебя нельзя винить, ты пока не понимаешь нашу речь. Но я вкратце рассказал своим людям о том, кто вы такие и откуда к нам прибыли. Нужно как минимум немного познакомиться с теми, с кем собираешься жить бок о бок в ближайшее время, ты не находишь?

    Я закусила губу. Правитель вел себя добродушно, но на каждый мой выпад всегда находил весомый аргумент, после которого я ощущала себя поставленной на место. Он не лебезил перед нами, не пытался расспрашивать о прошлом, и вряд ли оценил бы, если мы стали делать нечто подобное. Просто спокойно и уверенно прокладывал нам с Каем путь в свое общество. К добру или к худу – трудно сказать, но волей-неволей в глубине души у меня рождалось уважение к Биру.

   От этого маятник сомнений раскачивался все сильнее. В одну минуту я с подозрением выискивала подвох в каждом слове правителя, в другую – корила себя за мелочное недоверие.

   Зато кое-кто другой даже не пытался притворяться радушным. Наблюдая, как резко каменные лица трех советников контрастируют с общим веселым фоном, я не могла отделаться от ощущения, что нам не рады. Легонько толкнула Биру в бок локтем и прошептала:

   – А эти, в черном, всегда такие суровые?

   Тут же устыдилась своего фривольного порыва, но правитель, на удивление, меня поддержал.

   – Всегда, – наклонился он к моему уху, – но ты должна их понять, госпожа. Вряд ли кто-то мог бы радоваться жизни и окружающим, если бы… кхм… все время оставался без секса.

   Я едва не выронила вилку от такой резкой смены темы, а Кай послал мне недовольный взгляд за перешептывания, но если Биру решил пооткровенничать, это был наш шанс узнать что-то новое.

   – Они что, дают какую-то клятву держаться подальше от женщин?! – уточнила я.

   Принц выпрямил спину и глянул на меня свысока.

   – Считается, что настоящий воин и настоящий мудрец всегда должны оставаться с холодным сердцем. Любовь плавит мужчинам мозги, заставляет думать по-другому и делает слабее. Мои советники несут тяжелое бремя управления народом. Им нельзя отвлекаться.

   Биру на время переключил внимание на слугу, подбежавшего с подносом новых угощений, а я вдруг вспомнила Бизона. Бритоголовый говорил нечто подобное о Кае. О том, что тот изменился с тех пор, как встретил меня, стал вести себя иначе, вопреки их мужской логике, и потакать мне во всем. Возможно, так оно и было, хотя Бизон мог просто бурчать что-то такое из зависти к более успешному кэпу.

   – А ты кто, Биру? – спросила я, когда полукровка отослал слугу. – Мудрец или воин?

   Он рассмеялся и, похоже, остался очень доволен вопросом.

   – Ни тот, ни другой, госпожа. Мне повезло. Я всего лишь скромный правитель, который вынужден служить народу и слушать совет. Мне не обязательно страдать без любви. Но даже для советников есть послабление. Один раз в жизни они имеют право выбрать женщину, которая родит им ребенка. Если рождается девочка, то мать забирает ее, и на это почетное место находят другую кандидатку. И так до тех пор, пока не родится мальчик.

   – А если родится мальчик? – заинтересовалась я.

   – Тогда его забирают у матери и воспитывают здесь, в покоях моих советников, чтобы он стал следующим советником, когда придет время. А его отец больше не ищет себе женщин.

   – Так они… – я приоткрыла рот и подалась вперед, разглядывая поверх стола сурово поджатые губы и нахмуренные брови всей троицы. Как сразу не заметила схожие черты!

   – Дед, отец и сын, – кивнул Биру. – Игсу, тот который самый молодой, уже выбирал кандидатку, но она родила девочку, и он снова в раздумьях, кому оказать великую честь стать следующей.

   – А что стало с той, которая родила девочку? – нахмурилась я. – Ведь она сделала это вне брака? Как у вас с этим вопросом? Кто-то помогает теперь бедной женщине растить ребенка?

   – Конечно, ей помогают, – пристально посмотрел на меня Биру, – я, как правитель, делаю это в первую очередь. Ей дают все необходимое. Может, наши правила и кажутся тебе странными, но мы не жестоки к своим. – Он помолчал и добавил: – Да и вообще, к кому бы то ни было.

   Снова поставленная на место, я опустила голову и пробормотала:

   – Я и не говорю, что ты или твои подданые к кому-то жестоки. Наоборот. Вы приняли нас, чужаков, безо всяких вопросов. Просто… ты казался мне более… похожим на человека, что ли. А тут… советники… выбор кандидатки для ребенка… для меня это звучит немного дико.

   – Моя мать всегда была против этих правил, – с сочувствием произнес Биру, – совсем как ты, госпожа. Ее тоже растили в другом мире, на другой планете, и она видела наш мир по-другому. Но совет существовал еще с тех пор, как мой отец был маленьким мальчиком. Он достался мне по наследству. Кое-что в нашей жизни мы не в силах изменить, даже если бы хотели.

   В голосе полукровки почудилась грусть. Это озадачивало. Ему самому не нравится собственный совет?! Он хотел бы что-то изменить? Я не знала, как трактовать его туманные намеки. Зато своими ушами услышала, с какой теплотой Биру отзывается о матери. Не оставалось сомнений, что даже сейчас, в разговоре со мной, он восхищался ею. А вот про папу упомянул ровным голосом. Что же особенного было в этой Каиссе?! Я поняла, что подходящий момент истины настал.

   – Расскажи мне о том, как твои родители познакомились, – попросила я у правителя. – Ты обещал, что сделаешь это за ужином.

   Он повертел в руках бокал с темно-вишневым напитком. Чтобы унять зуд любопытства, я схватила свой и сделала глоток. Это оказалось что-то вроде терпкой и пряной настойки.

   – А я все ждал, когда же ты снова решишься задать этот вопрос, – вполголоса отозвался Биру. – Кстати, думал, что продержишься дольше.

   В его тоне не было злобы, лишь дружеское подтрунивание. Заметив, что Кай тоже прислушивается к беседе, принц откинулся на спинку кресла, чтобы мы все видели друг друга и начал рассказ.

   – Это случилось во времена большой катастрофы, – Биру покосился на меня и пояснил: – Когда объявили карантин, и стало ясно, что планета отрезана от внешних связей. Моя мать работала в научном центре и оказалась среди выживших от вируса.

   – В научном центре? – повернул голову Кай. – Мы слышали, что тут построили две колонии: людей и протурбийцев. И никакой это был не научный центр, а шахта по добыче ториевой руды. Соответственно, работали тут не ученые, а шахтеры, инженеры и все в таком духе.

   – Ты хочешь со мной поспорить, мой друг? – мягко произнес Биру. – Я рассказываю тебе то, что знаю от матери. Я не видел этого своими глазами. А ты?

   Мы с Каем переглянулись.

   – Нет. Продолжай, – кивнул он.

   – А где находился этот научный центр? – спохватилась я.

   Биру пожал плечами.

   – Никто этого не знает. Мой народ слышал о колонистах, которые прилетели сюда, но никогда не заходил на их земли, а они не появлялись на наших. Поэтому о большой катастрофе мои люди узнали, только когда мимо наших поселений стали пробегать уцелевшие в поисках пристанища. Мой отец только-только стал правителем. Он охотился со своей свитой, когда наткнулся на мою будущую мать. Она, как и все, бежала из колонии.

   – И он ее спас, – подвела я итог.

   – Да, госпожа, – сверкнул глазами Биру, – мой отец спас Каиссу и людей, сопровождавших ее. Она была молода, напугана и очень красива. Их любовь вспыхнула едва ли не с первого взгляда. Он привез ее сюда, в главное поселение, и через какое-то время сделал своей женой.

   – А ее спутники? – уточнил Кай.

   – Это были трое мужчин. Они поселились здесь и привнесли в наш быт технологии, которые вы и сейчас можете видеть. Мой народ до сих пор благодарен тем, кто значительно упростил нашу жизнь.

   Я молчала. Пока что догадки подтверждались. Каисса, действительно, стала своеобразным катализатором для развития поселения. Немудрено, что жители вспоминали о ней с благодарностью. Ее поступок я тоже могла понять. Учитывая, что вокруг молодой женщины в прямом и переносном смысле рушился мир, шанс стать женой правителя оказался для нее спасительным. А может, ее любовь, и правда, вспыхнула в момент встречи с будущим мужем. Я помнила, насколько Кай был близок с Цхалой, и вполне допускала, что, если бы короткая жизнь протурбийки не закончилась трагической гибелью, их платоническая влюбленность вполне могла перерасти в нечто большее.

   – А как появился ты? – решилась я на довольно сложный вопрос. – Я думала, что между нашими расами не бывает детей со смешанной кровью.

   – Их и не бывает, – с пониманием усмехнулся Биру. – У моей матери было четыре выкидыша до меня. Каждая беременность заканчивалась для нее практически предсмертным состоянием и огромной кровопотерей, поэтому попытки зачать происходили с многолетними перерывами. Наши лекари вытаскивали маму из лап смерти всеми правдами и неправдами и только потому, что отец грозился отрубить им головы в случае провала. Ей удалось родить меня уже в почтенном возрасте. Один из спутников Каиссы, прибывших с ней, тоже завел семью с нашей соплеменницей, но женщина так ни разу и не забеременела от него. Они умерли бездетными.

   – Твой отец, наверно, сильно любил твою мать, раз грозил своим лекарям смертной казнью… – пробормотала я.

   – Любил, – согласился Биру, – хотя ты, госпожа, наверно в очередной раз обзовешь меня дикарем, если узнаешь, что смертная казнь у нас применяется и по сей день за особо тяжкие преступления.

   – Да? И за какие? – включился в разговор Кай. Похоже, мы с ним восприняли историю по-разному. Если меня интересовала судьба Каиссы, то его – быт и нравы местных жителей.

   – Например, если кто-то поднимет руку на правителя, – пояснил Биру, – или на любого из членов совета. Или на вас.

   – На нас? – я покачала головой. – Мы тут без году неделя.

   Полукровка мгновенно стал серьезным.

   – Но, тем не менее, вы теперь члены моей семьи, – отрезал он, – и я не шучу, когда говорю об этом. Вы пользуетесь всеми правами и считаетесь не менее неприкосновенными особами, чем я.

   – Хорошо, а как же твоя мама в итоге родила? – я поспешила увести тему подальше от восхваления и перечисления наших привилегий, которыми, к слову, мы с Каем вовсе и не планировали пользоваться.

   Биру опустил голову. На его лице пролегла печать горечи.

   – Мое рождение стало самой большой радостью для моих родителей и самой большой трещиной в их отношениях. Когда мама в очередной раз узнала, что беременна, она ушла из поселения.

   – Ушла?! – ахнула я.

   – Да, госпожа. Ушла в одиночку, взяв с собой немного еды и одежды. Говорят, отец горевал так, что не мог править, и совет вел за него дела почти год.

   – Он думал, что она его бросила?

   – Он не знал, что думать. Но с уходом Каиссы словно звезды отвернулись от нас. Весь народ приуныл. Дела шли из рук вон плохо. Отцу предлагали самых красивых девушек, чтобы отвлечься и забыться, но он отвергал всех до единой. К тому времени они с мамой прожили уже около тридцати лет вместе, и никто не мог заменить ее для него. Днями отец просиживал на главном балконе и смотрел вдаль. Все ждал, что она придет.

   – И она пришла, – догадалась я.

   – Пришла со мной на руках, – подтвердил Биру. – Все так же одна, но с рюкзаком за плечами. Каисса так никому и не сказала, где была все это время и как смогла без помощи лекарей выносить беременность. Это до сих пор остается чудом для нас. Но…

   – Но?! – я даже заерзала на месте от нетерпения.

   – Но однажды, в каком-то мимолетном ничего не значащем разговоре, мать обмолвилась, что меня в ее утробе спасли знания ее народа, хоть этот путь был и опасен. Она смеялась, говоря о наших лекарях, как о суеверных невеждах.

   – И ты думаешь… – начала я.

   – Я думаю, что она каким-то образом сумела вернуться в научный центр, где работала. И там нашла нечто, что помогло ей сохранить беременность и выжить. Она больше никогда не беременела повторно и не уходила от нас. Не подтверждала моих догадок. Но я уверен, что было так.

   – Значит, ей помогли какие-то синтетические лекарства, – принялась я размышлять вслух.

   – Она всегда была человеком науки. Человеком камня и железа, как говаривал мой отец, – ответил Биру. – Пыталась привнести это и в жизнь народа, которой уже считала своим. Ей, вообще, многое не нравилось в местных порядках, и она всегда активно уговаривала отца это изменить.

   – За это совет не любил ее, – добавил Кай.

   – Да, не любил, – не стал спорить Биру. – Но мой отец слушал совет только тогда, когда это не касалось Каиссы.

   – Но ты говорил, что между ними пролегла трещина, – напомнила я.

   Биру посмотрел на меня задумчивым взглядом.

   – Он так и не простил ей тот уход. Считал, что мама могла предупредить его, оставить хотя бы записку, чтобы не волновался. Но она пропала, а потом появилась с ребенком. Он рыдал от счастья и одновременно злился на нее. Совет предлагал признать меня незаконнорожденным, даже предполагали, что Каисса родила меня не от отца. Но посмотрите на меня… – правитель сделал характерный жест, – разве можно сказать, что во мне нет протурбийской крови?

   Я покачала головой. Нет. Даже если цвет кожи можно было как-то оправдать, а на характерные черты лица сделать скидку, то таких зрачков не было никогда ни у одного человека. Зато вспомнила еще одну фразу, брошенную мне принцем в яме. Когда я врала, что мои волосы сделаны из серебра, он неожиданно ледяным и злым голосом оборвал меня. Бросил что-то вроде: «В них просто нет цвета». Теперь, кажется, я догадалась, что Биру в тот момент машинально повторил слова своего отца.

   – Они больше не жили вместе? – посочувствовала я.

   По лицу полукровки уже читался ответ.

   – Отец, конечно, признал меня, – вздохнул он, – но они с мамой разъехались по разным спальням и даже этажам. Он больше не верил ей, считал бессердечной и холодной. Можно сказать, Каисса пожертвовала своим семейным счастьем ради моего рождения.

   – Вы были очень близки с ней? – я осторожно коснулась руки Биру в знак утешения.

   Он с благодарностью пожал мои пальцы.

   – Мне нравился острый ум матери. Нравилось, что вместо детских сказок она рассказывала о своей жизни на другой планете, о мире людей, о своей прошлой работе, о том, как прекрасна и многогранна наука. В детстве я мечтал стать человеком. Стать как Каисса. С ее возвращением к нам вернулось благополучие. Я любил науку и до сих пор жалею, что мне никогда не суждено увидеть своими глазами мир людей и постичь то, что вы постигаете в своих университетах.

   Теперь становилось понятно, в кого пошел Биру. В который раз я задумалась, что его глубину будет очень нелегко понять. Он был человеком – но и протурбийцем, а Кай говорил, что у них своеобразная психология. Пока что мне не удавалось найти золотую середину своего отношения к полукровке. Но понять его захотелось. Внутри шевельнулось что-то, когда Биру рассказывал историю матери. Он говорил искренне, я чувствовала это сердцем, а его слова о тяге к науке насквозь пропитались обреченностью.

   Я посмотрела на Кая. Он тоже думал о чем-то своем.

   – Как твои родители умерли? – тихо спросила я у правителя.

   – От пузырчатой болезни, – откликнулся Биру. – Четырнадцать лет назад здесь началась эпидемия. Мать спасла меня и на этот раз. При первых признаках заболевания среди жителей она приставила ко мне совет и приказала нам убраться далеко в лес и не возвращаться, пока не зажгут сигнальный костер.

   – Четырнадцать лет…

   Биру называл и эту цифру. Он говорил, что не слышал человеческой речи именно такой период времени. Похоже, на своем языке Каисса разговаривала только с ним. Поэтому он поначалу так переживал за произношение и с трудом вспоминал давно забытые слова. Так может это тянуло его к нам с Каем? Возможность воскресить в памяти былые навыки?

   – Сигнальный костер зажгли только через два месяца, – продолжил Биру. – К тому времени большая часть поселения была мертва. Моя мать умерла, ухаживая за больными наравне с лекарями. Они с отцом осознанно не оставили жителей. Он – потому что настоящий правитель никогда не бросит свой народ в трудный час. Она… потому что до последней секунды верила, что наука может спасти больше жизней, чем суеверные протурбийские лекари.

   Мое горло перехватило. Сама не ожидала, что так растрогаюсь, слушая историю. Но… мне нравилась Каисса. Нравилась ее преданность своему делу. Нравилось, что она не боялась опасностей, когда боролась за то, во что верила. Я понимала ее.

   – А потом пришли ашры, – заговорил Кай, – и начали собирать умерших. Да?

   – Нет, – удивленно посмотрел на него Биру. – Ашры никогда не заходят сюда. Они не приходили и в тот раз.

   – Не заходят?! – по моей спине пробежала холодная волна. – Это как? Почему?

   – Разве я не сказал, госпожа? – повернулся ко мне правитель. – Моя мать вернулась со мной и рюкзаком. В нем она принесла некоторые полезные вещи. Среди них были импульсаторы.

   – Импульсаторы?! – насторожился Кай.

   – Да, – подтвердил Биру, – если хотите, я потом покажу вам. Это приборы, которые распространяют вокруг себя звуковые импульсы на определенной частоте.

   – Что-то вроде отпугивателя для животных, – сообщил мне Кай, хоть я и сама начала догадываться о предназначении.

   – Каисса воткнула импульсаторы по периметру вокруг поселения и тщательно замаскировала их, – закончил правитель. – С тех пор ашры тут не появлялись ни разу.

   Остаток вечера я просидела сама не своя. После рассказа Биру тысяча появившихся в голове вопросов не давала покоя. Я украдкой поглядывала на правителя, который наслаждался едой и то и дело пытался завести с Каем непринужденный разговор на ничего не значащие темы.

   Понимал ли сам полукровка, какую важную информацию только что нам сообщил? Естественно, он догадывался, что нам интересно будет узнать о судьбе его матери. Но ведь мы почти не говорили об ашрах. И о горячем желании вернуться домой я упоминала без подробностей. Вряд ли Биру умел читать мысли. Но теперь меня не отпускало ощущение, что Каисса – наш ключ к утерянной связи со спутником. Я горела желанием скорее поделиться соображениями с Каем, но торжество продолжалось, и мои мучения – тоже. Мы не могли перекинуться ни словом без того, чтобы не вовлечь в беседу правителя.

   Неизвестно, сколько бы еще продлился званый ужин, где от угощения ломились столы, а слуги сбились с ног, подливая гостям напитки, но тут случилось неожиданное происшествие. При очередной смене блюд перед Биру поставили посудину, плотно накрытую крышкой. Мальчик-протурбиец, который ее принес, сообщил, что это угощение исключительно для нашей «очень уважаемой» части стола. Полукровка перевел мне его слова, по привычке нагнетая излишнюю торжественность даже в такой момент.

   Все замолкли, с любопытством ожидая сюрприза. Биру неспешно поднялся, расправил складки своего одеяния и снял крышку.

   В следующую секунду оттуда на стол выскочило нечто синевато-зеленое. Раздалось угрожающее шипение. Все, что мне удалось увидеть – как трепещут крохотные ороговевшие трещотки на груди существа, как злобно смотрят алые глаза и как оскаливаются острые, как иглы, мелкие зубы. Так же показалось, что у четырехлапого монстра размером с земного котенка сзади ощетинился шипами хвост.

   Раздался грохот падающих стульев, испуганный женский визг. Меня сдернули с места, и я оказалась в крепком захвате Биру, который успел отскочить одним из самых первых. Кай стоял рядом, советники окружили нас. Существо пригнуло чешуйчатую голову ниже к столу, брезгливо отряхнуло когтистую лапу от налипшей еды и уже не зашипело – застрекотало.

   Перед глазами мелькнуло что-то серебристое. Стрекотание прекратилось. С приоткрытым ртом я обнаружила, что чей-то меткий бросок пригвоздил голову монстра к столешнице. Небольшой нож с костяной ручкой торчал прямо посередине макушки. Алые глаза потухли, черная лужица растекалась вокруг тела. Игсу, молодой советник, замер в боевой стойке с другим занесенным для броска ножом. Откуда только успел достать их? Из рукава?!

   Я посмотрела на хмурую троицу уже совершенно другим взглядом. Кажется, это были не просто помощники правителя. Судя по уверенным и отточенным движениям, Игсу не понаслышке знал, как обращаться с оружием. Более того – носил его с собой. Даже на торжественный ужин. И в достаточном количестве. Совет выполнял и роль личных телохранителей, тут не оставалось сомнений. Умно, если учесть, что охрана не во всех случаях уместна, а вот суровые молчаливые советники смогут нести стражу при любых обстоятельствах: хоть на тайном собрании, хоть на празднике.

   После минутной паузы все в зале одновременно заговорили. От обилия свистящих и шипящих звуков протурбийской речи невыносимо хотелось зажать уши. Женщины взволнованно обмахивали лица, мужчины спорили. Кай, который тоже разглядывал монстра, повернулся и смерил нас с Биру недобрым взглядом. Только теперь я осознала, насколько плотно прижимаюсь к мощной груди протурбийца, а его руки крест-накрест обхватывают мою талию. Правитель понял намек и разжал хватку. Усмехнулся с едва заметным смущением.

   – Прости, друг. Спасал, как мог.

   Кай прищурился, но кивнул в знак того, что все понимает. Обратился ко мне:

   – Ты цела?

   – Д-да, – пробормотала я, то и дело поглядывая на убитое существо. – Что это за чудище?

   – Болотная тварь, – пояснил Биру и добавил: – Его название на нашем языке вряд ли что-то тебе скажет, а вот моя мать так и называла их – болотники.

   – Он здорово всех напугал, – заметила я.

   – Он смертельно ядовит. Малейший укус или прикосновение жала на хвосте – и любой из нас стал бы трупом в тот же миг, – отозвался правитель. – Видел таких раньше, Кай?

   Тот покачал головой.

   – Мне не доводилось жить в болотистой местности.

   Биру хмыкнул.

   – Тогда лучше не гуляй по нашим лесам в одиночку. К западу от поселения болотники встречаются.

   Я поежилась. Сколько еще тварей таила в себе протурбийская чаща?! Как будто мне одних волков было мало! Как же нам повезло, что в течение долгого путешествия не наткнулись и вот на таких монстров!

   Один из советников сказал что-то Биру, дождался ответа и склонил голову в знак согласия. Хмурая троица обступила существо, разглядывая его. Из служебного помещения уже вели под руки того самого мальчишку, принесшего угощение. По желтому детскому лицу ручьем катились слезы, глаза превратились в узкие щелочки.

   – Он подкинул болотника специально?! – забеспокоилась я.

   – Вряд ли, – успокоил Биру. – Это сын моего повара, он в моем доме едва ли не с рождения. У меня нет причин ему не доверять.

   – Но все-таки твои люди считают, что тебя только что пытались убить, – включился в разговор Кай, который, должно быть, понял, о чем говорил советник.

   – Для этого и нужны мои люди, – невозмутимо парировал Биру. – Они опросят сына повара, затем – тех, кто работает на кухне, и найдут виновного.

   Правитель, в отличие от других собравшихся, выглядел мало взволнованным, словно это не ему на стол подкинули ядовитое существо. Либо он храбрился при нас, не желая показаться трусом, либо… ему было не впервой. Я вцепилась в ладонь Кая, подумав, что не хотела бы жить в такой обстановке, где покушение на убийство становится обыденной вещью и отнюдь не поводом для расстройства.

   Биру поднял руки, призывая всех замолчать. Гости немедленно повиновались. Даже рыдающий мальчик затих и уставился на правителя, безмолвно слизывая с уголков рта слезы.

   – О чем он говорит? – шепнула я Каю, пока мы выслушивали очередную речь.

   – Извиняется и просит всех разойтись по домам. Праздник окончен, – перевел тот.

   – Простите и вы меня, – тут же повернулся к нам Биру, – что все так некрасиво вышло. Меньше всего мне хотелось испортить вечер в вашу честь.

   – Да ничего, – протянула я, – он вполне удался. Все равно уже поздно.

   – Я рад, что ты не огорчилась, госпожа, – с теплотой улыбнулся правитель. – Цина проводит вас в комнаты.

   По мановению руки рядом с нами словно из-под земли выросла протурбийка. Гости расступились, образуя живой коридор, чтобы мы могли пройти.

   – Как ты думаешь, что это было? – понизила я голос, пока мы следовали за протурбийкой. – У Биру есть враги?!

   Но Кай не торопился отвечать. Вместо этого он огляделся.

   – Что-то здесь не так. Мы идем не туда.

   Спохватившись, я поняла, что мы, действительно, свернули в противоположную сторону и ушли дальше от лестницы, ведущей на нужный этаж. В горле пересохло. Нехорошие подозрения захлестнули с головой. Что если… все подстроено? Мальчика подкупили, чтобы принес болотника, а Цину – чтобы завела нас в ловушку, когда выйдем?

   Служанка заметила, что отстаем, повернулась, принялась звать. Я переглянулась с Каем.

   – Она просит, чтобы мы не боялись и доверились Биру, – произнес он.

   – Биру? – я с сомнением оглядела девушку.

   Где-то в соседних коридорах слышался шум гостей, разбредающихся с торжества.

   – Может, он хочет нас от кого-то спрятать? – предположил Кай.

   Я вздохнула. Переступать через себя было непросто, но еще оставался шанс, что во мне слишком громко говорит голос паники и заглушает все доводы разума. Нас могли сколько угодно раз похитить ночью из постели или в ней же просто-напросто зарезать или задушить. Но так топорно умыкать после праздника…

   – Хорошо. Давай посмотрим, куда нас ведут, – расправила я плечи.

   Цина обрадовалась, что мы больше не сопротивляемся. Она отворила боковую дверь, за которой оказалась узкая лестница, спускающаяся вниз. Ступени изгибались штопором. Теряясь в догадках, мы спустились в более прохладное помещение. Похоже, это было что-то вроде подвала или склада, а большие металлические ворота явно вели на улицу. Я почувствовала, как по ногам гуляет сквозняк из щели над земляным полом.

   Пространство было заставлено различными предметами, накрытыми тканью. Об их предназначении я могла лишь догадываться по формам и размерам. Пока мы оглядывались, Цина вдруг исчезла. Только легкий шорох по ступеням где-то вверху лестницы подсказал, куда убежала служанка.

   Мы с Каем остались одни.

   – И что все это значит? – произнесла я, снова окунаясь в пучину подозрений.

   Вместо ответа он протянул руку и сдернул полог с ближайшего предмета. Это оказался продолговатый металлический бак высотой примерно по пояс. На истертом временем боку не удавалось прочесть каких-либо опознавательных знаков. Кай прикоснулся к круглой крышке на плоской верхней поверхности бака. Потом обхватил ее рукой, поднапрягся. С легким скрипом она поддалась. Откинув крышку, Кай наклонился над отверстием и принюхался.

   Его лицо преобразилось. Оставив в покое бак, он сделал несколько стремительных шагов по направлению к предмету побольше. Нетерпеливо сдернул покров.

   – Гребаная планетка! – выругалась я со смешанным чувством удивления и радости.

   Перед нами стоял автомобиль.

   Открытый, четырехместный, с легкой пластиковой крышей белого цвета и бежевыми кожаными сиденьями. Боковые двери в нем не предусматривались, зато позади размещался внушительный по объему багажник. Я приблизилась, во все глаза разглядывая это чудо. Кожа на углах сидений потрескалась от времени, приборная панель покрылась слоем пыли. Я села за руль, провела ладонями по прохладной поверхности, обратила внимание на глазок «ай-ди» сканера.

   – Какой же он старый…

   Я коснулась тонкого ободка на своем запястье. Мой «ай-ди» по-прежнему оставался со мной, их делали из высокопрочных влагонепроницаемых сплавов. Но чем он мог помочь? Если машина запрограммирована на ограниченный доступ к управлению, ничего не поделать. Все же я провела чипом над сканнером. Тот, как и следовало ожидать, не отреагировал.

   – На протурбийский транспорт не похоже, – сказал Кай, положив руки на крышу и нависнув надо мной.

   – Это же багги! – я улыбнулась в ответ на его недоуменное выражение лица. – Багги, только очень старый! Я видела такие в экспедициях отца, только теперь они гораздо проще в управлении и напичканы множеством всяких функций.

   – Транспорт колонистов?

   Я кивнула.

   – Для недолгих выездов «в поля». Агрономы обычно используют такие, чтобы объезжать посевы. Экологи – чтобы изучать местность и собирать пробы. Посмотри, какие у него колеса. Подходят для бездорожья.

   Кай послушно опустил взгляд.

   – Ты никогда не встречал таких машин? – сообразила я и выбралась наружу. – Кай! Неужели ты никогда не видел простой багги?!

   Я обхватила его лицо и поцеловала в губы, пока он ворчал что-то неразборчивое. Конечно, Кай больше времени провел среди протурбийцев и мог чего-то не знать о земном транспорте. Но его реакция меня рассмешила.

   Раздалось вежливое покашливание. Биру стоял у входа и наблюдал за нами. Почему-то его пристальный протурбийский взгляд вызвал у меня волну жара. Захотелось тут же отдернуть руки, словно мы с Каем делали что-то предосудительное. Я отступила на шаг назад, но постаралась скрыть смущение. Вздернула подбородок. Мне нечего стесняться. Кай вытер нижнюю губу согнутым указательным пальцем, внимательно посмотрел на меня, затем покосился на правителя.

   Убедившись, что мы заметили его появление, Биру заговорил:

   – На этой машине моя мать убегала, когда в первый раз повстречалась с отцом.

   – И зачем ты решил нам ее показать? – поинтересовался Кай.

   Правитель пожал плечами. Он подошел, любовно погладил ладонью крыло автомобиля.

   – Наверно, потому что она нужна вам, – Биру повернул голову и улыбнулся. – На наших скакунах без седла вы оба далеко не уедете. Этот транспорт будет вам привычнее. Мама нечасто пользовалась им. Экономила горючее. С тех пор, как она умерла, он пылится просто так, никому не нужный.

   – И много осталось горючего? – уточнил Кай.

   – Немного, – полукровка указал на открытый бак. – Вот тут примерно одна четверть и еще один такой же. И все.

   – Этого может не хватить… – задумчиво покачал головой Кай.

   Биру приподнял бровь.

   – Не хватить для чего, мой друг?

   В воздухе повисло напряжение. Правитель не ведал о нашем разговоре в саду, во время которого мы строили план отступления, а вот я прекрасно поняла, о чем подумал Кай. Он просчитывал обратный путь до домика Тхассу. Впрочем, заминка длилась не более пары секунд.

   – Для того чтобы долго колесить по округе, мой друг, – ответил Кай, и мне показалось, что последние два слова он особенно подчеркнул интонацией. – Я так понимаю, ты хотел нам что-то показать за пределами поселения?

   – Возможно, – ушел от прямого ответа Биру.

   Я вгляделась в его лицо: догадался о наших истинных намерениях или нет? Но правитель выглядел спокойным и невозмутимым. Впрочем, как всегда.

   – А откуда здесь баки с горючим? – спохватился Кай. – Вряд ли Каисса могла увезти их с собой даже на этом автомобиле.

   – Ты прав, она бежала впопыхах. Было не до того, – согласился Биру. – Но моя мать была страстным коллекционером. Она любила собирать все, что по ее мнению могло пригодиться рано или поздно. По ее просьбе отец снарядил отряд, они разыскали заброшенную колонию, где и нашли кое-какое оборудование и вот эти баки. Все забрали с собой.

   – Ты же говорил, что никто не знает, где располагался научный центр Каиссы! – возразила я.

   –А я и сейчас не сказал, что они нашли научный центр, – повернулся ко мне Биру. – Это была человеческая колония. Дома поселенцев, примерно такие, как вы видели здесь, у меня. Люди бежали, побросав множество вещей.

   – Наверно, возле шахт, – предположил Кай. – А далеко ли отсюда эта колония или что там от нее осталось?

   – Теперь она на земле схуров, – помрачнел правитель. – Мы давно не ходим туда. Моя мать собрала самое нужное, а ради остального не стоит и рисковать. Наверняка схуры уже все растащили.

   При упоминании о коллекции предметов у меня закололо в груди. Как бы увидеть, что еще хранится в сокровищнице бывшей правительницы? Что-то подсказывало: нам показали далеко не все вещи. Здесь, в складском помещении, хранились, скорее, хозяйственные предметы. Но я ни за что бы не поверила, что у Каиссы не осталось ни одной записи, ни одного накопителя информации. Да и сам Биру упоминал, что, вернувшись после его рождения, мать принесла много полезного. Вопрос заключался в том, как разговорить принца после того, как он и так осыпал нас из рога изобилия. Попросить еще больше? И где, наконец, проляжет грань между тем, что он благодарит нас, и тем, что благодарить придется нам?

   – Ее можно переделать, – Кай хлопнул по крыше багги, звук гулко разлетелся по помещению.

   – Ты уверен, мой друг? – спросил Биру, который, впрочем, не собирался протестовать против новой идеи.

   – Да, – кивнул Кай, – можно попробовать переделать его под протурбийский автомобиль. Поставить экосистему на солнечных батареях.

   – Ты уже делал это раньше? – полукровка сложил руки на груди, в глазах зажегся интерес.

   – Нет, – признался Кай, – но если среди твоих людей найдется кто-то, хоть немного разбирающийся в технике, с его помощью я могу попробовать. – Он спохватился и добавил: – Если ты не против, конечно.

   Биру рассмеялся.

   – Он твой, дружище. Я же вижу, что он уже твой, потому что это написано в твоих глазах. Знаток техники у меня найдется. Бери, делай с ним что хочешь. Если это порадует нашу госпожу и позволит ей передвигаться с комфортом, я тоже буду рад.

   От меня не укрылось, как дернулся Кай при словах «наша госпожа». Биру, похоже, даже не заметил подвоха. Или сделал вид, что не заметил?! Мужчины обменялись странными взглядами.

   – Спасибо за подарок, – постаралась я быстрее переключить внимание обоих на более безопасную тему разговора, – но все ремонтные работы придется отложить до завтра. Уже поздно. Еще это покушение… наверно тебе, Биру, не стоит надолго отлучаться без охраны. Не хочется, чтобы потом и нас обвинили в том, что подвергаем тебя опасности.

   – О, не беспокойся, госпожа, – отмахнулся тот и лукаво сверкнул глазами, – дело в том, что это покушение организовал… я сам.

   – Ты?!

   – Да, – он напустил на себя важный и довольный вид, – сын повара вместе со своим отцом по моей просьбе подготовили и подали это особенное блюдо.

   – Ты подверг наши жизни опасности, – скрипнул зубами Кай, – ради желания пошутить?!

   Все благодушие мигом слетело с Биру. Он стал собранным и серьезным.

   – Никогда, ни за что на свете я не поставлю жизнь никого из вас в опасность, – проговорил он, и его голос звучал искренне и возмущенно. – Запомни это раз и навсегда, мой друг. Понятия чести для меня – не пустой звук. Когда сын повара изловил болотника, то заблаговременно проколол ему ядовитые мешки в челюстях и выпустил яд, а кончик шипа на хвосте залил смолой, чтобы тот не мог жалить. Эти действия не заметны на первый взгляд. Даже если болотник успел бы напасть, его укус или укол не причинили бы вреда.

   Биру помолчал и добавил:

   – Но он не успел бы.

   Я вспомнила, как ловко он отскочил и оттащил меня. Как крепко и надежно прижимал к груди, словно не испытывал ни капли страха. Теперь стало понятно, почему не испытывал. Биру, один из немногих, знал, что бояться нечего. В то время как мы и его гости пережили достаточно волнений…

   – Ты уверен? – мрачно усмехнулся Кай, все еще не готовый пойти на мировую после услышанного.

   – Я всегда уверен в себе и в своих подданных, – отрезал правитель.

   – Но… зачем это было тебе нужно? – развела я руками. – К чему всех так пугать, пусть даже и не подвергая опасности?

   – Какая у тебя в детстве была любимая игра, госпожа? – задал он встречный вопрос.

   – Ну не знаю… – растерялась я, – прятки. А что?

   – Мы с мамой любили играть в «Тактику». Это когда на поле выставляются фишки. Задача игры – загнать фишки противника в углы, из которых те не смогут выбраться, – помогая себе жестами, Биру принялся увлеченно объяснять мне. – Но противник хитер. А моя мать была очень хитрым противником. Чтобы загнать чужие фишки, я использовал отвлекающий маневр. Делал вид, что атакую совсем другую сторону поля, и пока внимание противника переключалось туда, ненавязчивыми редкими ходами подталкивал оставленные фишки в нужном мне направлении. В итоге, противник сам не замечал, как оказывался загнанным в ловушку. Правда, с каждым разом приходилось действовать все изощреннее, так как моя мать, как я уже сказал, не собиралась так просто сдаваться.

   – И… кого ты отвлекал? – уточнила я. – Ну, сегодня за ужином.

   – Свой совет, конечно же, – откликнулся Биру таким тоном, словно я не понимала очевидного. – Теперь они всю ночь и еще пару дней будут заниматься поиском мнимых заговорщиков. Повар и его сын знают свои роли и станут водить их за нос так долго, как только смогут. Тем временем, – он потер руки, – у меня появится немного больше свободы.

   – А разве правителю нужны уловки, чтобы получить свободу от подчиненных? – спросил Кай.

   Биру тяжело вздохнул.

   – Совет – не мои подчиненные. Я думал, что сумел объяснить это вам. Совет правит народом наравне со мной, – он горько усмехнулся, – иногда мне кажется, что это я – подчиненный совета. Я могу оспорить их действия, так же как они могут оспорить мои. Честно говоря, порой мы спорим до хрипоты. И вы еще не слышали, какие стычки у прежних советников случались с Каиссой! Мой отец предпочитал отмалчиваться и гнуть свою линию, но она никогда не сдавалась без боя.

   – И ты не можешь их распустить? – удивилась я.

   – Если со мной что-то случится, госпожа, – покачал головой Биру, – то наследников не останется. Совет возьмет заботу о народе на себя. Это необходимо, чтобы жители моих земель чувствовали защиту и уверенность в завтрашнем дне. Мне приходится отказываться от собственных желаний ради них. Но… – он снова улыбнулся, – иногда я позволяю себе немного удовольствия и отвлекаю совет, чтобы никто не следил за каждым шагом хоть какое-то время.

   Я не знала, что и думать. Обижаться на Биру было бессмысленно. Груз власти явно его тяготил. Возможно, его игра с советом являлась именно детской шалостью, неподобающей взрослому мужчине, но это была его жизнь и его способ справляться с раздражающей троицей в черном. Кто знает, как долго выдержала бы их я?!

   – Я же знаю, что вы хотите уехать, – вдруг произнес он тихим голосом. – Сбежать от меня.

   Мы с Каем переглянулись: слишком уж неожиданным оказался переход.

   – Совет вам не рад, – продолжил Биру, на его лице отразилось уныние. – Конечно, я не просто так показал вам эту машину. Берите ее и уезжайте. Так, как и планировали. Но перед этим… пожалуйста, дайте мне почувствовать себя одним из вас. Дайте мне почувствовать себя… человеком.

***

   Обратно в комнаты нас снова провожала Цина. По пути мы не перемолвились ни словом, но я видела, что Кай остался не в духе после разговора с Биру. Он шел, стискивая кулаки и не глядя на меня, да и с полукровкой сквозь зубы попрощался. Я же вдруг почувствовала такую усталость, что едва держалась на ногах. События дня истощили мои силы.

   Распахнув дверь, служанка, помогая себе жестами, сообщила, что приготовит ванну. Я только кивнула. Спорить не хотелось, расслабиться в горячей воде перед сном не помешало бы, а присутствие Кая защищало меня от навязчивых услуг Цины по раздеванию. В его обществе она вела себя гораздо скромнее.

   Я подошла к зеркалу, чтобы разобрать сложную прическу, а девушка скрылась в соседнем помещении. Тут-то раздражение Кая и прорвалось. Он прошелся из одного угла комнаты в другой, а затем остановился так, чтобы встретиться со мной взглядом в отражении.

    – Только не говори, что ты ему веришь, белоснежка!

   Я покосилась на дверь в ванную и подала ему знак говорить тише.

   – Да мне плевать, понимает она или нет! – Кай в два шага пересек пространство, разделяющее нас, и встал рядом. Схватил за плечо и развернул меня к себе. – Ответь мне.

   Я отложила нитку с камнями, растрепала пряди, распустила их по плечам и ответила ему прямым взглядом.

   – Я верю, что Биру скучает по матери и нуждается в человеческом общении, к которому когда-то привык.

   Лицо у Кая мгновенно стало каменным.

   – Ты не понимаешь, белоснежка. Я не встречал ни одного протурбийца, который мечтал бы стать человеком. Им это не свойственно.

   – Но Биру не совсем протурбиец! – возразила я. – Он наполовину человек! Мы не можем судить его по одной мерке с остальными.

   – В том-то и дело, – прошипел он, – не можем. Кто знает, что у него в голове? Он же играет с нами! Точно так же, как и со своим советом! Он чуть ли не прямым текстом это сказал!

   – Да, играет, – согласилась я, – он манипулирует нами, задабривает, чтобы задержались подольше. Думаешь, я слепая?! Но для чего? Для чего мы ему нужны, кроме как для того, чтобы напоминать о матери и в некотором роде заменить общение с ней? Тот фокус, который он проделал за ужином, был просто детским. Глупым ребячеством. У нас такие трюки в младшей школе дети проворачивают. Он заварил кашу и тут же раскрыл нам все карты. Он – как большой ребенок.

   Кай прикрыл глаза. Мои слова, вместо того чтобы успокоить, только сильнее вывели его из себя.

   – Биру смотрит на тебя… совсем не как ребенок, – выдавил он, наконец.

   Я поморгала, а затем не выдержала и рассмеялась.

   – Ты ревнуешь, Кай? Ох, неужели это произошло! Не верю своим глазам! Ты ревнуешь!

   Мы так увлеклись, что перестали контролировать громкость спора. Цина, снова краснеющая, вернулась в комнату, сообщила, что все для купания готово, и ретировалась, низко опустив голову. Было заметно, что она испытывает неловкость от того, что стала свидетелем перепалки.

   – Здесь нет ничего смешного, – бросил мне Кай, как только девушка захлопнула за собой дверь, а затем развернулся и отошел.

   Я только в недоумении пожала плечами, наблюдая, как он резко срывает с себя одежду и отшвыривает в сторону. Что тут докажешь сердитому мужчине? Решив, что нам обоим нужно немного остыть, я отправилась принимать ванну.

   Цина постаралась на славу. Вода в мозаичном бассейне уже набралась до нужного уровня, а по периметру его окружали небольшие молочно-белые свечи. Огоньки затрепетали при моем появлении. В воздухе пахло чем-то нежным и сладким. Я заметила, что мыло в чашке влажно блестит, и догадалась, что служанка добавила туда немного горячей воды. Похоже, источник аромата нашелся сам собой.

   Скинув белье, я шагнула в воду и с наслаждением погрузилась по самые плечи. Закрыла глаза и откинула голову на бортик. Поймала себя на мысли, что только после крушения на этой планете научилась особенно остро ценить редкие минуты покоя. Это уже вошло в привычку. В любой момент я готова была бежать или драться, но если удавалось отдохнуть – тут же расслаблялась полностью, словно внутри щелкал выключатель.

   Я вспомнила, как поначалу завидовала Каю в моменты, когда он после сна на жесткой холодной земле вставал бодрым и отдохнувшим. Теперь-то и сама знала, откуда берется это умение.

   Тихий всплеск подсказал, что мое одиночество нарушили. Я открыла глаза в тот момент, когда Кай опускался в воду напротив меня. В памяти тут же всплыл другой вечер, другой дом и другое купание. Тогда все было по-другому, кроме мягкого сияния свечей и нашей непреодолимой взаимной тяги. Мы посмотрели друг на друга, по привычке без лишних слов читая все по выражению лиц.

   – Я не хочу ссориться, – тихо сказал он.

   – Я тоже, – ответила я.

   – Тогда иди сюда, – Кай нашел мою руку, потянул на себя, заставив податься вперед и обвить его бедра ногами.

   Наши тела соприкоснулись. Губы – тоже. Вода покачивалась вокруг, играя бликами света. Я погладила скулы Кая, наслаждаясь твердостью его черт. Он приподнял меня повыше, запрокинул голову, делая поцелуй глубже, вынуждая прижаться крепче. Я почти улетела в космос и с трудом собрала мысли, когда он отпустил меня.

   – К тому же, нам просто нельзя этого делать, – пробормотала, пытаясь отдышаться. – Если Биру, действительно, играет с нами, этот разлад будет ему только на руку.

   – Ну, – Кай пожал плечами и провел кончиками пальцев вдоль моего позвоночника, – пусть думает, что этот разлад был. Это пойдет на руку нам.

   Я прищурилась и отстранилась, разглядывая его сверкающие глаза и нежную улыбку.

   – Значит, эта сцена ревности была неспроста? А я-то, наивная, поверила, что ты в кои-то веки вышел из своего вечного кокона невозмутимости!

   Кай придержал меня, пока я начала в притворном возмущении вырываться.

   – Я просто успел немного остыть. Вот и все. Мне действительно не нравится то, как он на тебя смотрит.

   Ну вот мы и вернулись снова к неприятной теме. Я вздохнула, положила руки на плечи Кая и заглянула в глаза.

   – Биру нам нужен. Тебе и мне.

   – Как в старые добрые времена, – произнес он. На этот раз без тени улыбки.

   – Увы, но это так, – согласилась я. – Кажется, я знаю, где находится научный центр, откуда сбежала Каисса.

   Кай выгнул бровь.

   – Он находится в Олимпе, – призналась я. – Точнее, в тюрьме, которую эти чокнутые маньяки прозвали Олимпом. Алия упоминала об этом. Она болтала со мной, уверенная, что эта информация уже никуда не уйдет. Ведь мы должны были оказаться товаром.

   Он кивнул, показывая, что понимает. Я с благодарностью погладила его по щеке. Кай берег меня, не хотел лишний раз касаться неприятных воспоминаний. Но мне пришлось воскресить их, чтобы объяснить ему.

   – Алия говорила, что в бывшей тюрьме ставили опыты над заключенными. Пытались скрестить человека с протурбийцем. Понимаешь, Кай? Мать Биру не могла родить ребенка от мужа, потому что они были биологически несовместимы. Но она ушла куда-то, где ей помогли это исправить.

   – Она ушла туда, где знали, как скрестить наши виды, – подхватил он.

   – Да. И ашры. Каисса принесла импульсаторы. Она знала, как их отпугнуть! А Алия называла ашров бракованными и утверждала, что они – последствия тех генетических экспериментов. Это все очень подозрительно сходится! Я уверена, что много лет назад беременная Каисса возвращалась на Олимп за помощью. И получила все необходимое!

   – Мы не сможем попасть на Олимп, – покачал головой Кай. – Это слишком опасно.

   – Вдвоем – не можем. Кто мы вдвоем, Кай? Два жалких отщепенца, затерянных на чужой планете. Но с людьми Биру, с его защитой и поддержкой… у нас есть шанс.

   Когда до Кая дошел истинный смысл моих слов, он переменился в лице.

   – Ты предлагаешь использовать его?

   – Я хочу домой, – просто ответила я. – Ради этого я пойду на все, что угодно.

   Кай сделал глубокий вдох. Потом так же неторопливо выдохнул.

   – Ты серьезно это говоришь, белоснежка? Я не узнаю тебя.

   Я только усмехнулась.

   – А что, лучше, чтобы я рыдала, не переставая? Мы можем убежать отсюда и спрятаться.

   Кай молчал, и тогда я продолжила:

    – Кто знает, как мы доберемся туда? Как будем добывать еду? Как будем постоянно ждать, что у Тхассу снова наступит помутнение рассудка? А вдруг ты наткнешься на людей с Олимпа, когда в очередной раз выйдешь на охоту? Что они сделают с нами? Нас будет только двое, старика не стоит брать в расчет. Мне кажется, рано или поздно они в любом случае наткнулись бы на нас. Нам еще повезло, что мы попали в лапы Алии, когда та была одна и… – я сглотнула, – и смогли уйти невредимыми. Здесь у нас есть готовая еда, которую нам принесут на тарелочке. Надежные стены. Вооруженная охрана для защиты.

   – За все нужно платить, – вполголоса возразил Кай, глядя куда-то в сторону.

   – За все нужно платить в любом случае, – сказала я, – за независимость от Биру тоже придется платить. Своей безопасностью. Раньше у нас хотя бы имелась защита от ашров. Они не трогали нас. Теперь, после болезни, у нас кругом враги. Олимп. Ашры. Дикие и опасные звери в лесах. Ты еще помнишь, как нас чуть не растерзали волки?

   Он скрипнул зубами.

   – Я не уверен, что его цена нам тоже подойдет.

   – Какая цена, Кай? Если Биру решил, что может играть с нами, почему мы не можем поиграть с ним? Почему не можем выведать секреты Каиссы и использовать их? Почему не можем притвориться его друзьями и задобрить, как он пытается делать с нами? Если у меня есть выбор: рискнуть и сидеть в лесу всю зиму или рискнуть и, возможно, найти оборудование, которое поможет связаться с Землей – я выберу второе. Нам нужно убедить Биру организовать отряд. Его отец находил колонию по просьбе его матери. Почему мы не можем хотя бы попробовать сходить туда же?

   Кай провел ладонями по моей спине.

   – Я бы сделал это. Но не хочу рисковать тобой. Ты уверена, что сама выдержишь ту игру, которую собираешься затеять? Уверена, что мы обыграем Биру?

   Я задумалась.

   – Он не знает о наших истинных целях. Я не говорила ему о том, что узнала от Алии. Биру видит меня слабой и наивной девочкой. Так же, как и ты, Кай. Но я говорила тебе: я больше не такая.

   Он сглотнул.

   – Я думал, ты считаешь его хорошим. Боишься обидеть незаслуженно.

   – Я по-прежнему не уверена, что он плох, – не стала я спорить, – но мои сомнения мешали мне до того, как я поняла, как важны для нас знания Каиссы. Биру нужен нам, чтобы помочь раскрыть ее тайны. Однажды я уже перешагнула через свою мораль. Ради возвращения домой сделаю это еще раз. Это вопрос выживания, только и всего.

   Кай не возражал, но я видела, что мое предложение не пришлось ему по душе. Он колебался. Просчитывал наиболее безопасный вариант, как и всегда. Я провела мокрыми руками по его волосам, шее, плечам. Погладила грудь и спину – совсем как он делал со мной.

   – Это должно быть наше общее решение, – прошептала я в губы Кая. – Если ты не согласишься, значит, мы берем автомобиль и уезжаем, куда скажешь. Друг за друга, помнишь? Ничего не изменилось, Кай. Все по-прежнему.

   Он поморщился, словно от боли.

   – Ты используешь нечестные приемы убеждения, белоснежка.

   – Да? – я чувственно провела языком по его нижней губе, заглянула в глаза. – Тогда останови меня…

   Может быть – совсем немножко – и применила нечестный прием, но делала это только ради нашего общего блага. Кай сомневался, его требовалось лишь подтолкнуть. Не зря же говорят: цель оправдывает средства.

   Он оставался неподвижным еще пару секунд, а потом вдруг с жаром ответил на поцелуй. Подался вперед, резко и сильно прижав меня к бортику. Я ахнула, ощутив спиной ребристую мозаичную поверхность. Такой напор со стороны Кая был непривычен. Обычно он оставался нежным в постели, но теперь в нем словно боролись два противоречия: желание согласиться со мной и привычное ожидание худшего. Я чувствовала, как это рвет его на части.

   Но не остановила. Наоборот, вцепилась в плечи Кая, чтобы удержаться над водой, когда он начал ласкать языком мою шею. Все мышцы отяжелели, казалось, если не сделаю этого, то просто утону. С удивлением я поняла, что открываю Кая с новой стороны. Так он меня еще не касался. Дразня, заводя, возбуждая – торопливо и жадно, как готовят случайную партнершу для быстрого секса, при этом желая, чтобы удовольствие получила и она. Игра мне понравилась, и я ее подхватила, не останавливая его руки и не запрещая трогать меня так, как ему нравится.

   Уверенным движением Кай раздвинул мои бедра, пристраиваясь между них… и вдруг отпрянул, тяжело дыша. Уперся обеими руками в бортик за моей головой, глянул исподлобья.

   – У тебя, вроде бы, месячные еще не закончились?

   Я робко улыбнулась, осознав, что он дрожит от того, что приходится сдерживаться.

   – В воде, вроде бы, не так заметно?

   Еще несколько мгновений Кай сверлил меня долгим серьезным взглядом.

   – Если ты все решила, отговаривать не стану, – бросил коротко, словно пригрозил.

   – И не на… – я задохнулась на полуслове, ощутив его внутри себя.

   Резкими, отрывистыми толчками он начал двигаться. Я оказалась распластана перед Каем без малейшего шанса собраться с мыслями, его сильное тело ударялось о мое, вода вокруг плескалась и ходила ходуном. Он эгоистично подводил себя к оргазму, словно наказывая меня за то, что не смог устоять перед соблазном. И только когда Кай дрогнул и застонал сквозь стиснутые зубы, впечатывая мои бедра в стенку бассейна, я поняла, от чего он не собирался меня отговаривать.

   Он поможет обмануть Биру. Даже если считает это плохой идеей.

   Среди ночи меня разбудил неясный шум. Я села в постели, еще в полусне, услышала, как рядом зашевелился Кай. Голоса… казалось, что с улицы доносятся взволнованные крики. Кто-то с кем-то спорил. Или просто что-то доказывал?!

   – Что происходит? – спросила я шепотом, почему-то боясь заговорить в полный голос.

   – Оставайся здесь. Я посмотрю.

   Темный силуэт Кая поднялся с кровати, раздался шорох впопыхах натягиваемой одежды, но мне не сиделось на месте. Сердце заколотилось, в груди стало тяжело от нехороших предчувствий. Я вскочила следом за Каем, на ходу завернувшись в первую попавшуюся вещь. Он приоткрыл дверь, осторожно выглянул в коридор. Я просунулась под рукой Кая и тоже приникла к щели.

   В зоне видимости никого не оказалось. Все выглядело безмятежным. Только вдали, где-то на лестнице, раздавались торопливые шаги.

   – Мы должны узнать, что случилось, – пробормотала я.

   Кай распахнул дверь пошире. Тусклый свет ночных светильников упал на его суровое лицо.

   – Я узнаю. Побудь здесь.

   – Нет, – возразила я, – не хочу оставаться тут одна. Пожалуйста.

   – Ну хорошо, – смягчился он, – идем.

   Крадучись, мы добрались до поворота в соседний коридор. Оттуда – до лестницы. Перегнувшись через перила, я разглядела внизу лишь спины охранников Биру и мелькнувшую фигуру в черном одеянии. Кто из троих советников спускался – осталось загадкой. Мужские голоса наперебой что-то говорили. Среди них я различила и правителя. Схватила Кая за локоть.

   – Что они говорят?! Это Биру, да?!

   Он тоже смотрел вниз, но, судя по пустому взгляду, весь обратился в слух, пытаясь в общем гомоне разобрать слова. Я ощутила, как между лопаток выступила испарина. Даже не зная нюансов языка, понимала: среди ночи так торопливо не собираются и не кричат, если не грянула беда.

   – Схуры напали, – сказал Кай, все так же глядя в пустоту перед собой.

   – Люди с Олимпа?! – обомлела я. – Куда? На нас? На поселение?

   Он нерешительно качнул головой.

   – Нет. Где-то в другом месте. Они взяли… – он поморщился, вслушиваясь, – несколько пленников.

   – И что? – я вцепилась в перила так, словно от этого зависела моя жизнь. – Биру пустится в погоню?

   – Нет, – Кай вдруг выпрямился, взял меня под руку и развернулся. – Пойдем отсюда. Это не наше дело.

   – Не наше? – я по инерции двинулась обратно, куда он меня волок, но вопросы только множились. – Расскажи мне, Кай! Что ты услышал?

   – Они решают, сколько дани заплатить, чтобы не напали и на нас. Вооруженные люди ждут у въезда в поселение. Биру приказал отправить им столько еды, сколько запросят. Он пытается откупиться продуктами, чтобы не отдавать никого из своих. И пока они решают, лучше нам не высовываться.

   Вернувшись в комнату, Кай запер дверь. Я понимала его опасения. Если встанет выбор, протурбийцы могут вспомнить, что мы – не «свои», а людям с Олимпа, насколько я успела понять по опыту, нет разницы, человек перед ними или гуманоид. Конечно, Биру обещал, что не позволит случиться ничему плохому, но… стоит ли ему верить? Мы сели в темноте, одетые, напряженно вслушиваясь и ожидая, не придет ли кто за нами.

   Еще некоторое время извне доносился шум, а затем все стихло.

***

Остаток ночи до рассвета мне уже не удалось провести в спокойном сне. Я ворочалась на постели, прислушивалась к малейшему шороху и мучилась навязчивыми думами. Постоянно прокручивала в голове наш разговор с Биру, когда он привез меня в поселение. Тогда он упомянул охотников на людей, назвав их схурами, и в голосе звучало столько ненависти, что это мгновенно напомнило мне о собственном печальном опыте. Кто бы мог подумать, что у нас окажется один общий враг?

   Эта идея настолько захватила меня, что пальцы рук и ног сводило судорогой нетерпения. Так и подмывало пойти к Биру и использовать новый козырь, чтобы убедить его отправиться в земли Олимпа, но я одергивала себя. Если правитель предпочел отдать еду, торговаться вместо того, чтобы отбить атаку, значит, на то имелись причины. Неужели он трус? Или просто осторожный? Что-то подсказывало – уговорить правителя на вылазку будет не просто. Тем сильнее свербело в груди. Наш путь домой, возможно, зависел от единственного союзника, который нуждался в по-настоящему железном аргументе, чтобы рискнуть ради нас. А я пока не могла этот аргумент придумать так, чтобы не раскрывать все карты раньше времени.

   Завтракали мы с Каем в своей комнате едой, которую принесла на деревянном подносе Цина.

   – Ты должен немедленно начать ремонтировать машину, – сказала я, отпивая терпкий напиток, напоминавший чем-то травяной чай. Служанка мимоходом упоминала, что его заваривают из кореньев.

   – Я отремонтирую ее, – задумчиво ответил Кай, – но придется подумать, как взломать программу, чтобы управлять ею.

   – Об этом не беспокойся. Я кое-что придумала.

   Он посмотрел на меня и явно собирался что-то спросить, но почему-то передумал. Залпом допил остатки чая, поднялся, накидывая на себя верхнюю одежду. Я обратила внимание, что Кай, похоже, так же мучился бессонницей в предрассветные часы. И, конечно, не мог не слышать мою возню. Но об этом ни он, ни я так и не заговорили.

   Когда он ушел, вернулась Цина, чтобы убрать посуду. Я расчесывала волосы и наблюдала за ее ловкими руками, смахивающими крошки и протирающими стол, а на самом деле ломала голову, как вести себя с ней. Подружиться? Девушка пригодилась бы нам в качестве источника информации, но только в том случае, если оказалась бы достаточно доверчивой и простой. Что, если она предана Биру до мозга костей? Тогда о любой моей попытке задать неудобные вопросы будет доложено ему в ту же секунду. А мы вроде бы решили притворяться беззаботными гостями, пока не убедимся, что принц не держит камня за пазухой.

   Неожиданно мой взгляд упал на безобразное фиолетовое пятно на шее служанки. Оно резко контрастировало с желтой кожей и походило… на след от пальца. Я даже отложила расческу, подошла и коснулась его, пока ничего не подозревающая Цина аккуратно составляла тарелки в стопку. Так и есть. Похоже, девушку хватали за шею. И довольно грубо.

   Сообразив, что происходит, она вспыхнула и отшатнулась, закрывая пятно ладонями. В глазах застыл страх. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, и я боялась заговорить, чтобы не спугнуть ее еще больше. Но молчание затягивалось, а взгляд Цины то и дело перепрыгивал с меня на стол и обратно, словно она прикидывала, стоит ли схватить посуду и убежать или лучше все бросить и ретироваться с пустыми руками.

   – Кто это сделал? – выдавила я и мысленно чертыхнулась, вспомнив об языковом барьере. Помогая себе жестами, по слогам повторила: – Кто это сделал?

   Она отчаянно затрясла головой и отступила на шаг.

   – Это сделал мужчина? – я с сочувствием прищелкнула языком. – Тебя кто-то обидел?

   Я провела пальцами по щекам, показывая, как текут слезы. Потом указала на Цину. Уголки ее губ поехали вниз, только подтверждая мою теорию. Мне оставалось только гадать, кто и зачем мог причинять боль этой девушке.

   – Ты пожаловалась Биру?

   Глаза у служанки расширились, а зрачки превратились в две тонюсенькие полоски. Она пискнула в испуге, затем торопливо выкрикнула что-то, умоляюще складывая руки, и все-таки бросилась прочь, хлопнув дверью.

   Оставшись в одиночестве, я сползла в кресло и задумалась. Цина не хотела, чтобы Биру знал? Или умоляла меня не говорить ему? Или испугалась, что Биру станет известно, что я в курсе ее синяков? Почему мне нельзя об этом знать? Почему служанка не может пожаловаться правителю на то, что ее притесняют? Разве он не клялся мне, что всеми правдами и неправдами заботится о каждом из своих поселенцев?!

   Я поднялась и распахнула платяной шкаф, теперь уже доверху набитый чужой одеждой. Выбрала из гардероба Каиссы очередное платье, на этот раз из мягкой шерсти, с кожаным пояском вокруг талии. К нему очень удобно было крепить нож. Торопливыми движениями принялась заплетать косу, но наткнулась на свое отражение в зеркале и замерла. Расплела пряди. Расчесала их еще раз и распустила по плечам. Пусть Биру больше смотрит на них и меньше анализирует мои слова, когда мы станем разговаривать.

   Найти правителя оказалось непросто. Цина будто сквозь землю провалилась, а с попадавшимися в коридорах слугами или охраной так и не получилось построить диалог. Они меня категорически не понимали, хоть и кланялись вежливо, бормоча свое «аххнур-иги» с таким подобострастием, что мне хотелось их треснуть.

   Наконец, слоняясь по этажам, я заметила широко шагающего протурбийца в черном. Заложив руки за спину, он спешил так, что полы многослойного одеяния разлетались при ходьбе. Приглядевшись, я узнала его и позвала:

   – Игсу!

   Советник обернулся, и я могла поклясться, что прекрасно меня заметил. Но вместо того, чтобы поприветствовать и дождаться, пока подойду, он лишь ускорил шаги. Я стиснула кулаки. Притворяется, что не понимает. Но не вечно же таскать с собой Кая в качестве собаки-поводыря! Нет, я научусь общаться с обитателями этого дома, даже если они об этом потом пожалеют!

   – Игсу! – настойчиво позвала я и почти побежала за ним, насколько позволяли юбки. – Игсу, подождите, пожалуйста!

   Протурбиец скрылся за поворотом, делая вид, что ослеп и оглох. В любом другом случае подобная бесцеремонность оставила бы меня растерянно хватать ртом воздух, но я так устала от этой гребаной планетки и ее недружелюбных обитателей, что уже не могла спустить все на тормозах.

   – Игсу, мать твою! – зарычала я, бросаясь следом. – Ты от меня не уйдешь!

   Успела как раз вовремя, чтобы заметить: третья справа дверь захлопнулась. Я подскочила и дернула ее на себя. И тут же обомлела.

   Передо мной открылось длинное помещение. Все стены были испещрены прямоугольными и квадратными рамками. В дальнем конце стояло массивное кресло с высокой спинкой – единственный предмет мебели здесь. За ним, у окна, я разглядела широкоплечую фигуру Биру. Правитель был одет на удивление просто – в штаны и однослойное серое одеяние поверх них. Волосы, заплетенные в косички, свободно падали на плечи. Никаких цветастых и вычурных одежд, положенных «очень уважаемым особам», насколько мне удалось запомнить местные правила. Два протурбийца в черном застыли на коленях перед своеобразным троном. Третий – тот самый Игсу – как раз наклонялся, чтобы составить им компанию, когда я ворвалась и нарушила их уединение.

   Биру оторвался от созерцания улицы и уставился на меня.

   – За тобой гнались волки, госпожа? – произнес он спокойным голосом, будто я не стояла перед ним, запыхавшись от бега, а мы попивали чай где-нибудь за дружеской беседой.

   Я поймала на себе гневные взгляды троицы советников.

   – Я… искала тебя, господин.

   Биру прищурился. Я вспыхнула, осознав, что впервые приняла правила игры и обратилась к нему по титулу. Но понадеялась, что ему это польстило. Нам ведь нужно стать своими здесь, не так ли?

   – Довольно активно, как я погляжу, – произнес он. – Ты ворвалась прямо на заседание моего совета.

   Я потупилась, не зная, какие придумать оправдания. Проклятый Игсу мог бы и не прятаться. Тем более, ничего криминального, как оказалось, не происходило, и так или иначе он все равно привел меня к Биру.

   Правитель еще некоторое время молчал, растягивая паузу, а затем коротко приказал что-то советникам. Послышался возмущенный и дребезжащий от гнета лет голос самого старшего из них, но Биру оставался непреклонен. К моему изумлению, все трое поднялись с колен и один за другим покинули комнату. На меня они не смотрели, но я так и чувствовала их недовольство. Еще бы, какая-то чужачка ворвалась и нарушила им все планы. Они явно расценили это как неуважение.

   – Я помешала? – спросила я, почувствовав неловкость.

   Принц обошел трон и приблизился ко мне.

   – Ты не можешь помешать, госпожа, – он взял мою руку в свои теплые ладони и заглянул в глаза. – Я видел волнение на твоем лице. Теперь и сам волнуюсь. Остальное может подождать.

   На миг одолели сомнения: играет или действительно сопереживает? Биру ждал моего ответа, и в его взгляде я не нашла ни хитринки. Зато ощутила, как слегка подрагивают его руки, удерживая мою ладонь. Он что-то чувствует ко мне? Или изображает влюбленность? Кровь прилила к лицу, и я поспешила отвернуться. Тут же вздрогнула, рассмотрев, наконец, что же за рамки украшают стены.

   Фоторамки. Примерно такие, как мне доводилось видеть в домике Тхассу.

   Я освободилась от хватки принца и подошла ближе. Нерешительно коснулась пальцем ближайшей кнопки включения. Экран вспыхнул и засветился. На нем появилось детское лицо. Младенец. Маленький человек. Жизнерадостная улыбка. Я перелистнула снимок. И еще. И еще. Все тот же ребенок, в разной одежде. То лежащий, то пытающийся сидеть. И даже делающий первые шаги. Наконец, я увидела его на руках у матери. Женщина светилась счастьем.

   Биру не пытался вмешаться или остановить меня, и тогда я перешла к следующей фоторамке. Включила ее. Подруги. Несколько девушек за столом. Потом изображение парочки. Похоже, влюбленные. Он нежно держит ее за руку, совсем как Биру – меня недавно.

   Я двинулась вдоль стены, разглядывая такие разные, такие незнакомые и вместе с тем понятные и близкие эпизоды человеческой жизни. Кое-где попадались просто фотографии красивых цветов или заката. Кусочки дорогих воспоминаний кого-то. Я дошла почти до трона Биру и только тогда заставила себя остановиться. Повернулась к правителю.

   – Кто это?

   Он улыбнулся растерянной и слегка виноватой улыбкой. Пожал плечами.

   – Я не знаю.

   – Не знаешь?! – я обвела взглядом помещение и тряхнула головой. – Биру… у тебя весь тронный зал завешан изображениями людей, которых ты не знаешь?!

   – Это моя коллекция, – мне показалось, что на его скулах заиграл румянец, словно полукровка признавался в чем-то сокровенном и стеснялся этого. Он погладил край одной из фоторамок, мечтательно посмотрел на уже погасающий экран. – Иногда я придумываю им имена. Историю жизни. Представляю, кем они были или стали бы, когда выросли. Представляю… себя на их месте.

   – Где ты их взял? – я поежилась от жуткого ощущения.

   Похоже, Биру не врал, когда говорил, что мечтал стать человеком, жить, как человек. Теперь, когда он стоял перед этими фотографиями, я не могла отделаться от ощущения, что правитель страстно желал бы поменяться местами с любым из изображенных на снимках.

   – В заброшенной колонии, – ответил Биру на мой вопрос. – Там осталось много вещей, а я унаследовал от матери увлечение коллекционированием. У меня несколько коллекций. Это одна из них.

   – В той колонии, где все умерли от эпидемии пузырчатой болезни? – уточнила я. – Все эти люди… мертвы?!

   – Думаю, да, – он помолчал и вдруг спросил беззащитным голосом: – Тебе не нравится?

   Не нравились ли мне изображения покойников, смотрящих на меня со стен?! Я сглотнула, подбирая слова.

   – Это… непривычно.

   – Тебе не нравится, – угрюмо заключил Биру. – Ты права, это отвратительно.

   Резким движением он сдернул ближайшую рамку и стиснул ее в ладонях. Лицо так перекосилось от боли, словно я только что его ударила в самое слабое место. И тут все стало понятно. Я подошла и схватила принца за запястья, удерживая от того, чтобы он в сердцах не вздумал швырнуть прибор об пол.

   – Не смей снимать их, – приказала я, – это твой способ бороться со схуром внутри тебя. Значит, они должны висеть здесь.

   Биру поднял на меня недоверчивый взгляд.

   – Ты что-то понимаешь в наших верованиях, госпожа?

   – Кай рассказывал мне, – кивнула я, – поэтому немного разбираюсь. Ты очень любил мать, Биру. Твой схур стал есть тебя после ее смерти, не так ли? Тогда ты научился бороться с тоской. Никто не имеет права осуждать тебя в этом.

   Он, почти не глядя, вернул рамку на стену. Медленно, как сомнамбула. Снова уставился на меня. Я испытала прилив жара. Стояла и не могла двинуться с места под прицелом зеленых глаз полукровки. В глубине души он тоже был простым, ранимым, страдающим без любви. Как Кай. Как Бизон. Как я сама.

   – А как ты борешься со своим схуром? – вполголоса поинтересовался Биру.

   Хороший вопрос. Наверно, я успела задать его себе уже тысячу раз прежде.

   – Не знаю, – призналась я. – Никак. Мне не хочется бороться. По крайней мере, сейчас.

   – Кай знает об этом?

   Меня словно ледяной водой окатили. Что я делаю?! Стою тут и откровенничаю с правителем! Ладно бы, если бы выслушивала его откровения. Но в ответ невольно раскрылась сама! Впредь стоит вести себя осторожнее.

   – Кай знает обо мне все, – отрезала я, сделав шаг назад.

   Биру тоже нацепил на себя невозмутимый вид. Он обошел меня, уселся в свое кресло и принял величественную позу.

   – Но ты ведь искала меня не за этим, госпожа? Так что привело тебя сюда?

   Я осталась стоять перед ним, внезапно ощутив истинное положение вещей. Как бы Биру ни общался с нами на равных, как бы ни пытался казаться проще, но в этот миг он выглядел тем, кем и являлся: повелителем. Его широкие плечи развернулись, подбородок приподнялся, глаза с магнетическими зрачками смотрели свысока. Вряд ли полукровка специально старался произвести впечатление, скорее метаморфозы произошли в нем на уровне инстинктов. Я вдруг представила его сидящим здесь и решающим судьбу своего народа, и заготовленная речь, которую продумывала, ворочаясь накануне без сна, вылетела из головы.

    – Сколько жителей в твоем поселении, Биру? – выпалила я.

   Он повел бровью, но других признаков удивления не выказал.

   – Около пяти тысяч. Но мои земли не ограничиваются только этим поселением. Есть еще. Одно – южнее. Два – на западе в равной удаленности. Еще есть более мелкие, они разбросаны в лесах на севере.

   – А восточнее?

   – Восточнее лежат земли схуров. Это не моя территория.

   Биру отвечал без запинки, его голос звучал спокойно. Сколько я не прислушивалась и не приглядывалась, не нашла признака, что полукровка желает скрыть наше местонахождение.

   – Значит, твое поселение на границе земель? – уточнила я.

   – Да. Практически, – он кивнул. – Я планировал в ближайшие дни выбраться с тобой и Каем на прогулку. На юге есть роща. Там растут особенные деревья. В это время года, перед наступлением самых холодов, их листья становятся ярко-розовыми. Кроме того, они приобретают сладкий вкус. Птицы кормятся ими с удовольствием, но и нам можно полакомиться – они не ядовиты. В северные леса ходить не советую: слишком близко к логову волчьего племени.

   Я промолчала, но про себя отметила, что, похоже, эти леса раскинулись недалеко от ущелья, по которому мы с Каем и Бизоном спасались от дикарей и угодили в лапы охотниц.

   – А вот на западе тебе тоже будет интересно побывать, – продолжил Биру. – Жители тех поселений собирают на болотах особое растение, из которого потом извлекают волокна, свивают в нити и прядут самую нежную ткань из всех возможных. Платье, которое на тебе, сшили по заказу моей матери как раз из такого материала. Могу поклясться, ты решила, что это шерсть, и…

   – А сколько взрослых дееспособных мужчин среди твоего народа? – перебила я его рассказ.

   Мечтательное выражение на лице правителя тут же растаяло. Он чуть склонил голову, взглянул на меня уже по-другому: настороженно и даже сердито.

   – Около половины от общего числа, наверно, наберется.

   – Кай говорил, что надвигается зима. Долго она обычно длится? – с каждым новым вопросом мое сердце билось все быстрее.

   Биру прищелкнул языком, как делают люди, когда что-то идет не по их плану.

   – По-разному. Иногда к ее исходу мы успеваем израсходовать почти все запасы продовольствия.

   – Так почему… – я стиснула кулаки, не решаясь продолжить, но уже понимая, что все равно не сдержусь и не промолчу, – …почему ты вчера приказал откупиться едой от напавших охотников? Тем более, они воруют твоих людей! Я же видела твою охрану с арбалетами! Почему бы не собраться и не прогнать этих гадов?!

   – Извини, госпожа, но это не твое дело, – покачал он головой.

   – Конечно, не мое дело, – согласилась я, – но оно все равно касается меня отчасти, потому что ты вроде как пригласил меня быть тут принцессой. А это значит, что мы можем провести у тебя в гостях долгую зиму. И если к ее концу всем грозит голод – в моих интересах этого не допустить.

   – Моя мать была такой же, – с грустью усмехнулся Биру, – она вечно твердила про «не допустить» и «предотвратить». Вот только народ уже не такой, как был при Каиссе и моем отце. Нас было больше. После эпидемии численность значительно упала. Это раз. А второе: ты просто не знаешь схуров.

   – Поверь мне, я знаю, – в тон ему усмехнулась я.

   – Нет, не знаешь, госпожа, – парировал он, – прогонишь одного схура, придет десять. Убьешь одного – придут два десятка и убьют в отместку тебя. Мои люди, все до единого, их боятся.

   – И что, этих олимпийцев так много? – похолодела я.

   – Никто не знает, сколько их. И никто не станет проверять на своей шкуре. Мы знаем одно: более сильного врага лучше не злить. Вчера я отдал троих своих, но, возможно, спас три сотни невинных женщин и детей, которые пострадали бы при нападении. То же самое и с едой, лучше мы поголодаем, зато никто не станет разорять наши дома подчистую.

   – Но те трое, кого отдали… ты знаешь, что их ждет? Они ведь тоже часть твоего народа!

   – Мой народ примет эту жертву, – ледяным тоном отрезал правитель, еще больше вздернув подбородок.

   – А то, что их будут пытать? Издеваться? Заставят служить развлечением? – с каждым шагом я подходила все ближе, бросая в него словами, как снарядами. – Это нормально? Тебя совесть за это не замучает?

   – Я вынесу это, – Биру поднял на меня пронзительный взгляд, – ради всеобщего блага.

   На миг я задохнулась. Осторожность полукровки была понятна и в то же время вызывала глухое раздражение. Я не знала, как донести до него, что нападения никогда не закончатся, будет только хуже. И уж конечно, теперь как никогда четко поняла: Биру ни за что не согласится снарядить экспедицию в земли Олимпа, раз даже на собственной территории позволяет хозяйничать охотникам.

   – Ты – трус, – бросила я, не сдержав презрительной нотки.

   Он уперся ладонями в подлокотники кресла, медленно выпрямился, снова заставляя вспомнить, каким ростом и телосложением обладает.

   – Что ты сказала, девочка с бесцветными волосами? – под напором эмоций акцент у Биру стал сильнее, полукровка практически зашипел на меня.

   Я задрала голову и повторила:

   – Ты – трус.

   – Ты – женщина, – его глаза прищурились. – Ничего не понимаешь.

   – А ты – трус. Потому что понимаешь все, но ничего не делаешь, чтобы это изменить.

   Показалось, что лицо у правителя стало бледнее обычного. Он порывисто отвернулся, отошел к окну, заложив руки за спину. Меня потряхивало, то ли от страха, что разозлила этого странного полукровку, то ли от собственного гнева. Но я ни на секунду не пожалела о том, что сказала. Прятать голову в песок – не выход. И хотелось надеяться, что мои упреки подтолкнут Биру стать смелее, и он решится зайти на земли Олимпа.

   – Ты – женщина и ничего не понимаешь, потому что мыслишь по-женски, – наконец, глухим сдавленным голосом заговорил полукровка. Я поняла, что он уже совладал с эмоциями. – Думаешь, это так легко: раз-два, собрались и прогнали схуров? – Биру повернулся ко мне, сверкая глазами. – У них оружие. Автоматы. И им нечего терять.

   – У нас с Каем тоже есть автоматы, – возразила я. – Ты ведь забрал наши вещи, сам знаешь.

   – Я не забрал, – фыркнул он, – сложил в коллекцию. Вам все вернут по первой просьбе. Но даже с вашим оружием… два автомата… против какого количества?

   – Можно добавить арбалеты, – предложила я.

   – Дальность выстрела не сравнить, степень поражения – тоже. Это будет бессмысленная бойня.

   – Можно задавить количеством.

   – Количеством кого? – Биру развел руками. – Я еще могу приказать своей охране. Тем, кто клялся служить мне ценой своей жизни. Но этого не хватит. А остальной народ, как я уже сказал, слишком боится.

   Я облизнула губы, решившись на самое рискованное предложение.

   – Можно собрать отряд и вернуться на базу Олимпа, где мы с Каем успели побывать. У них там оружейная. Можно их ограбить.

   – Нет. Слишком опасно. Ты сама говоришь, что вы сбежали. Значит, теперь там охрану утроят, чтобы больше никто не сбегал.

   Я проглотила слова, так и рвущиеся с языка. Мы не просто сбежали. Я убила двух охотниц. Возможно, Биру прав. Не стоит туда соваться даже с отрядом.

   – Но они же придут снова… – протянула уже другим, жалобным тоном.

   – И мы снова дадим им то, что попросят, – отчеканил Биру, – и будем жить в мире и спокойствии. – Он помолчал и добавил. – Если вопрос решен, можешь идти, госпожа.

   Но так легко сдаваться я не собиралась. На этот случай у меня был заготовлен другой план.

   – Нет, не решен, – ответила я и покрутила тоненький ободок «ай-ди» на запястье. – Мне нужен ключ, чтобы завести автомобиль. Без него машина не поедет, а взламывать сложную электронику тяжело и не факт, что успешно. Он есть у тебя?

   Биру перехватил мою руку своей большой ладонью, поднял повыше, к глазам. Перевел взгляд на меня.

   – Разве не все ключи одинаковы?

   – Нет, – вздохнула я. – Давай договоримся, я расскажу тебе кое-что интересное о том, как все устроено на Земле, а ты поищешь ключ от автомобиля.

   Он тут же просветлел. Улыбнулся прежней дружелюбной улыбкой, словно не мы пару мгновений назад ожесточенно спорили друг с другом.

   – Идет, госпожа. Только… мне даже искать не надо. Все здесь, в моей коллекции полезных вещей. Я унаследовал ее от матери.

   Повинуясь приглашающему жесту его руки, я обернулась. Биру подошел к стене, увешанной фоторамками, нажал на нее. Панель отъехала, открылся проход в соседнее помещение. Я затаила дыхание, не веря, что вот-вот проникну в сокровищницу, оставшуюся после Каиссы.

   Хотела уже шагнуть в проем, но в последний момент остановилась. В нерешительности взглянула на Биру. Он мгновенно понял причину моих сомнений.

   – Неужели даже сейчас ты мне не доверяешь? – правитель скорчил обиженную гримасу и покачал головой. – Думаешь, что заманю и запру тебя там?

   Я пожала плечами.

   – Ну что ж… – Биру первым вошел в дверь.

   Чувствуя себя немного виноватой за чрезмерную подозрительность, я последовала за ним. Первым делом взгляд упал на наши с Каем рюкзаки. Они лежали недалеко от входа, на полу, возле ножки стола. Я опустилась на колени, расстегнула застежки, заглянула внутрь. Как ни странно, все вроде бы сохранилось в целости.

   – Можно, чтобы это вернули в мою комнату? – я задрала голову, чтобы найти взглядом Биру.

   Он возвышался надо мной, сложив руки на груди.

   – Конечно. Я же сказал, госпожа. По первой просьбе. Я – коллекционер, но не вор.

   Добившись, чего хотела, я начала застегивать рюкзак обратно, но Биру вдруг наклонился и перехватил мои руки.

   – Можно попросить об одном небольшом подарке?

   – Каком? – я потихоньку отодвинула ладонь, чтобы не касаться протурбийца.

   Уверенным жестом Биру запустил пальцы внутрь и вынул банку консервированной еды.

   – Человеческая пища. С Земли? Хочу попробовать.

   – Значит, ты все-таки успел посмотреть, что в рюкзаках, – вздохнула я. Слишком уж безошибочно и быстро полукровка нашел то, что искал. – Угощайся на здоровье.

   Я выпрямилась и огляделась. По размерам помещение в точности повторяло соседний зал для совещаний правителя. Только другого входа, кроме того, которым Биру привел меня сюда, я, как ни приглядывалась, не нашла. Здесь, действительно, накопилось много всякой утвари. Голографические картины, засохшие цветы в горшках, одежда, детские игрушки, различные приборы. Чем-то даже напомнило домик Тхассу, где старик хранил все, что сумел унести из колонии во время бегства с семьей и другом. Я испытала укол ностальгических воспоминаний, но тут же отмахнулась от них. Нельзя оглядываться назад. Нужно смотреть вперед.

   И по сторонам, как сейчас.

   Мой взгляд упал на телескоп, установленный на подставке у окна, завешенного пыльной занавеской. Не веря своим глазам, я подошла, погладила прохладный золотистый корпус, протерла увеличительную линзу. Склонилась, изучая кнопки на боковой поверхности. Встроенная карта звездного неба с автоматическим поиском нужных небесных тел. Я приложилась к смотровому глазку, пытаясь представить, какая картина развернулась бы ночью.

   – Надо пригласить тебя сюда еще раз, – подхватил Биру мои мысли, – в другое время суток. Я покажу тебе мать всех наших звезд, Сшат-Ацхалу. Особенно красиво она смотрится на рассвете. Ее нежный красный свет постепенно становится…

   – Интересно, отсюда можно разглядеть спутник? – пробормотала я, проверяя, поворачивается ли телескоп из стороны в сторону.

   – Что?!

   Я подняла голову. Биру выглядел так, словно мое невнимание к его словам оскорбило его.

   – Я уже тысячу раз видела Сшат-Ацхалу, – успокоила я его, – ночью, на рассвете, вечером, между набежавших облаков, на чистом небе среди других созвездий. Кай рассказал мне про нее уже все, что можно. Что меня сейчас по-настоящему волнует, так это спутник, который вращается на орбите этой планеты. Я хочу убедиться, что он по-прежнему там.

   – Понятия не имею, о чем ты толкуешь, госпожа, – Биру поджал губы и отвернулся. – Но если хочешь, можешь прийти ночью и поискать свой спутник. Я разрешаю.

   Стало неловко. Правитель пригласил меня в сокровищницу, позволил ходить и все трогать, а я, вместо того, чтобы проявить хоть какую-то вежливость, грубо его перебила.

   – Извини, Биру, – попросила я. – С удовольствием приду еще раз и послушаю твои рассказы про мать всех звезд. Как истинный протурбиец ты наверняка знаешь много красивых историй, связанных с ней.

   – Я не истинный протурбиец, – проворчал он, но заметно поостыл. Что мне нравилось в полукровке, так это его отходчивый характер. – А красивые истории рассказывают девушкам в период ухаживаний. Тебе я просто хотел показать звезды.

   – А у нас на Земле девушкам показывают звезды, когда ухаживают за ними, – я невольно улыбнулась.

   – Теперь понимаю, почему ты узнала о Сшат-Ацхале от Кая, – ровным голосом ответил Биру.

   Я задумалась.

   – Да. Наверно, он тогда уже пытался за мной ухаживать. Но покорил не этим.

   – А чем? – теперь правитель уже не скрывал любопытства.

   – Тем, что всегда был рядом. Тем, что моя жизнь для него важнее собственной, – я спохватилась, что мы опять перешли на личные темы, и резко закруглила беседу: – Впрочем, это трудно объяснить. Все в совокупности.

   – Понятно.

   Биру уловил мой намек и не стал настаивать на подробностях, а я впервые задумалась: любил ли он когда-нибудь? Ухаживал ли за девушками? На вид ему было чуть больше тридцати. Раз принц до сих пор не женат, что ему мешало? Обязанности правителя? Или никто не пришелся по вкусу? Или единственным идеалом для него была и оставалась только мать?

   – Так что, у тебя сохранился после Каиссы вот такой браслет? – спросила я, снова показав принцу свой «ай-ди».

   Тот спохватился, будто совсем позабыл, зачем мы сюда пришли.

   – Конечно… надо только найти, где лежит…

   Биру принялся перекладывать свою утварь с места на место, шарить на полках с посудой, открывать и закрывать коробки. Я ждала результата, но время шло, и просто так стоять мне стало скучно. Тогда я тоже принялась перебирать все, что попадалось под руку.

   – Это Каиссы? – я подняла золотые серьги, заботливо спрятанные в бархатной коробочке и поставленные на полке на видное место.

   – А? – Биру обернулся через плечо и тут же вернулся к своему занятию. – Да, здесь много вещей моей матери.

   Я отложила украшение и взяла электронную книгу. Лениво полистала страницы. Вкус Каиссы не отличался оригинальностью. Это были какие-то научные труды по биологии. Запутавшись в сложных терминах, я отложила чтение.

   Между цветочных горшков заметила ребро фоторамки. Странно, что она стояла здесь, а не висела в галерее в зале для совещаний.

   – Это можно посмотреть? – уточнила у Биру.

   Тот залез под стол и шуршал там чем-то. Высунулся на минуту, и я едва сдержала улыбку, заметив клочки пыли на его волосах.

   – Да. Это мои детские фотографии.

   – Ох, как интересно!

   Я принялась листать снимки маленького Биру. Кто бы мог подумать, что в нежном возрасте он так походил на забавного толстенького медвежонка? Пухлые щечки свисали чуть ли не до плеч, глаза уже тогда ярко зеленели на лице цвета слоновой кости. Не оставалось сомнений, что Каисса очень любила и баловала сына с самого детства. На каждом изображении он красовался в новой одежде: поначалу во вполне человеческих ползунках и комбинезончиках, явно сшитых матерью собственноручно. По мере взросления одеяния сменились на протурбийские. Сама Каисса нигде не попала в кадр, так же как и отец-правитель. Только Биру. Лежащий на животе. Сидящий. Ползающий.

   Нашлось и видеоизображение. Каисса снимала первые шаги сына. Действие происходило на улице. Малыш семенил впереди, мать шла следом, от чего изображение прыгало и покачивалось. Он что-то гулил, она со смехом отвечала. Смесь человеческого и протурбийского языка – абсолютно дикая, не понятная никому, кроме ребенка и его матери. Но между ними двоими все было просто и понятно.

   Внезапно в кадр попал другой человек. Это был мужчина, в возрасте, с окладистой бородой с проседью и в потрепанной куртке с нашивкой «НЦ ИМСИ» на груди.

   – Катя! – крикнул он, глядя прямо в камеру. – Хватит меня игнорировать! Так больше невозможно! Мы должны все рассказать!

   Похоже, он специально подкарауливал, чтобы выскочить на Каиссу. Несколько секунд я в полном шоке смотрела на потемневший экран. Запись закончилась, ее остановили сразу же после фразы этого незнакомца. Но то, что он сказал… у меня мурашки побежали по коже.

   Я бросила взгляд на Биру: казалось, он так и не заметил ничего, продолжая копаться в глубинах полезной-бесполезной коллекции. Убавив громкость, чуть отмотала запись и снова пересмотрела кадры. Голос мужчины слышался не так явно, как прежде, но все прекрасно читалось по губам. И этот встревоженный и сердитый взгляд. Он не спрашивал, он требовал! Требовал все рассказать!

   Уже не любуясь малышом, я прощелкала остальные снимки и записи, но ничего подозрительного больше не нашлось. Возможно, никто и не видел тут ничего подозрительного, кроме самой Каиссы и меня, догадывавшейся о предыстории ее жизни до знакомства с правителем протурбийского племени. Кому и что они хотели рассказать? И почему так срочно и тревожно?

   Стараясь не выдавать мысли, я заставила себя спокойно вернуть рамку на место. Биру выпрямился, сдувая с очередной коробки облако пыли.

   – Вот… – торжественно провозгласил он, – нашел.

   Я в нетерпении заглянула под пластиковую крышку. Буквально выхватила ободок, тщательно проверила, цел ли микрочип «ай-ди». Похоже, с ним все было в порядке.

   – Это то, что нужно? – поинтересовался Биру.

   – Да. Спасибо, – я хотела надеть его на запястье, но с опозданием сообразила, что браслет надрезан. – Ой…

   – А как, ты думаешь, я снял его с руки моей покойной матери? – посуровел принц.

   – Ладно, – я стиснула находку в кулаке, – что-нибудь придумаем. Спасибо большое, главное, что он нашелся!

   – Но я отдаю его тебе не просто так.

   Я напряглась, а Биру вдруг рассмеялся.

   – В обмен на рассказы о земной жизни, помнишь? Ты обещала.

   – Хорошо, – согласилась я, – с чего начать?

   Мы устроились прямо там, на полу, и я долго рассказывала принцу о старом и привычном, таком далеком и потерянном земном укладе. Рассказывала, а сама то и дело возвращалась мыслями к его матери и тайне, окружавшей ее. Биру забрасывал вопросами, его интересовало все до мелочей: от того, в каком возрасте земляне идут в школу, до описаний похоронных обрядов, а меня так и подмывало поинтересоваться в ответ, знает ли он, что Каисса, похоже, что-то скрывала ото всех очень долгое время? Поделилась ли мать этой тайной хотя бы с дорогим и любимым сыном?

   Конечно, ничего такого я не произнесла вслух. Зато когда опомнилась – за окном уже вечерело. Мы так увлеклись, что проболтали подряд несколько часов, не меньше.

   – Мне хорошо с тобой, госпожа, – с нежной усмешкой произнес Биру, когда мы вышли из потайной комнаты обратно в зал, и я собралась уходить. Он взял меня за руку и заглянул в глаза. – Я мог бы говорить и говорить с тобой дни и ночи напролет.

   – Боюсь, Каю это не понравится, – смутилась я от его настойчивого взгляда.

   – Да. Огорчать Кая мне хотелось бы меньше всего, – чуть склонил правитель голову в знак согласия.

   Я развернулась и хотела уйти, но вдруг вспомнила еще кое-что важное.

   – Биру…

   – Да, госпожа? – с готовностью откликнулся он.

   – Я, правда, здесь аххнур-иги? Очень уважаемая госпожа?

   – Чистая правда.

   – И Цина полностью в моем распоряжении? Она принадлежит мне?

   – Если ты этого хочешь, госпожа. Если она в чем-то тебя не устраивает…

   – Нет, – перебила я, – она во всем меня устраивает. Но если она служит только мне, значит, я должна заботиться о ней в ответ. А мне кажется, что кто-то мою служанку обижает.

   – С чего ты взяла? – нахмурился Биру.

   В волнении я потопталась на месте.

   – У нее синяки на шее. И вид затравленный. Мне кажется… ее подвергают насилию.

   Пару мгновений полукровка молчал с каменным лицом.

   – Не вмешивайся в это дело, госпожа, – бросил он, наконец, и распахнул дверь в коридор, намекая, что мне пора удалиться.

   – Но ты же сказал…

   – Я сказал: не смей вмешиваться! – вдруг прорычал Биру и грозно зыркнул на меня.

   Перемены в правителе произошли так быстро и так удивительно, что я шагнула в коридор.

   – Она же моя…

   – В этом вопросе она не твоя, – с этими словами он захлопнул дверь перед моим носом.

***

   Как и было обещано, Кай получил все необходимое для ремонта автомобиля. Два протурбийца, приставленные к нему в помощь, оказались неплохими мастерами. Поначалу они держались вежливо, но осторожно, словно боялись впасть в немилость или, наоборот, довериться чужаку.

   Кай украдкой наблюдал за ними, пока обсуждали план работ, готовили необходимые инструменты. Он не зря провел столько лет, скитаясь по протурбийским городкам и втираясь в доверие к любому, кто открывал двери. Мастера смотрели на Кая, как на человека, в то время как он по привычке, усвоенной у их народа, уже искал к ним свой подход. Когда начали работать, он окончательно убедился, что эти двое справятся с ремонтом. Значит, Биру не врал, когда говорил, что у него есть специалисты.

   Начав разговор издалека, обсудив перемены погоды и последний урожай, Кай мельком упомянул, как был учеником у лекаря. Глаза его собеседников загорелись интересом, а чистое произношение Кая только подкрепляло его слова. Он догадывался, о чем мастера думают: если уж его взялся учить протурбиец, если решил передать секреты ремесла человеку, значит, тот, действительно, достоин уважения. Никто не стал бы делать подобного просто так и с первым встречным.

   Завоевав доверие, Кай перешел ко второй ступени плана. Он поинтересовался, откуда эти двое знают так много о машинах и механизмах.

   – По приказу госпожи нашей Каиссы господин Севастьян обучал многих поселенцев, а те, в свою очередь, передали знания уже другим ученикам, – охотно отозвался один из мастеров, высокий и полноватый, разбирая топливный насос быстрыми и ловкими движениями. – Они улучшали и модернизировали поселение.

   – Это один из тех, кто пришел сюда вместе с Каиссой, когда та бежала от пузырчатой болезни? – уточнил Кай и получил утвердительный ответ.

   Итак, биохимик очень удачно оказалась в компании с механиком, когда спасалась от эпидемии, а Кай слишком редко видел такие удачные совпадения. Он продолжил расспрашивать про Каиссу, вспомнил про «схуров», которые приходили брать дань едой и пленниками. Лица мастеров тут же заметно погрустнели.

   – Никому не нравится то, что происходит, – пожал плечами другой мастер, с седыми висками, – но что мы можем поделать? При госпоже Каиссе тут царили другие порядки.

   – И какие же? – отозвался Кай беззаботным тоном.

   – Господин и госпожа не давали им спуску, – признался первый, и оба протурбийца переглянулись, – правда… это было давно.

   – И как именно не давали? – удивился Кай.

   – Тогда нашего народа было больше. Земли постоянно охраняли вооруженные отряды. Всех схуров, которые сунулись бы с оружием, немедленно уничтожали, а их тела вывешивали на деревьях вдоль границы в назидание остальным.

   – А почему сейчас так не делают? – присвистнул Кай.

   Протурбийцы вздохнули.

   – Наш господин Биру – гуманист. Он старается решить дело миром.

   – Но у него не очень-то получается? – Кай прищурился, но протурбийцы заметно побледнели и пробормотали:

   – Мы не вправе обсуждать дела правителя.

   На этом разговор угас.

   Кай решил, что на первый раз и так услышал достаточно, и не стал настаивать. Он продолжил работать наравне с мастерами, без перерыва на обед и отдых. Прибегала Цина, чтобы позвать «уважаемого господина» к трапезе, но Кай лишь отмахнулся. Раз уж ему попало в руки средство передвижения, не стоило откладывать ремонт в долгий ящик. Чем больше Кай узнавал о местных порядках, тем сильнее его глодали сомнения о том, нужно ли оставаться.

   Ближе к вечеру он отпустил измотанных, вспотевших и грязных мастеров, а сам задержался. Убедившись, что никого нет, тщательно обшарил каждый уголок обшивки, исследовал багажник и днище. Искал хоть какую-то зацепку, хоть что-то, немного проливающее свет на место, откуда прибыла Каисса, но не нашел ничего.

   Неожиданно раздался звон, будто что-то стеклянное рассыпали по твердым булыжникам мостовой. Кай прислушался. Ворота на улицу оставались распахнутыми, чтобы помещение проветривалось. Издали долетали редкие голоса прохожих, иногда раздавалось ржание лошадей. Поддувал по-зимнему холодный ветерок. Сумерки сгущались, только пятачок перед воротами освещался лампой. С неба срывался то ли ледяной дождь, то ли мокрый снег.

   Каю показалось, что на земле что-то блеснуло. Он оставил свое занятие и приблизился к воротам. Так и есть. Кто-то бросил поднос. Деревянная поверхность успела намокнуть, еда рассыпалась вокруг, блюдце треснуло, кружка перевернулась на бок, рядом дымилась лужица горячего напитка.

   Он огляделся. Никого. Но кто-то же принес сюда еду! И не просто бросил… уронил. Словно нечаянно. Словно…

   Из-за угла каменного здания Каю почудился невнятный сдавленный писк. Он нагнулся и подобрал с порога металлическую трубку, которую можно было использовать для защиты или нападения. Поеживаясь от холода на ветру, пошел на звук. Слышалась возня, шарканье ног и чье-то бормотание. Кай выглянул из-за стены. С той стороны оказался переулок, заканчивающийся тупиком. К нему примыкал торец хозяйственных построек. В полутьме с трудом можно было что-то разобрать, но Кай все-таки разглядел две фигуры.

   В одной из них он узнал самого молодого из советников, Игсу. Черные одеяния разлетались от порывов ветра, напоминая хлопающие крылья ворона. Девушкой оказалась… Цина. Прижатая спиной к стене, она находилась в ловушке сильных рук протурбийца. Ее длинная юбка была задрана до самых бедер, обнажая безжалостному морозу стройные ноги жертвы. Служанка пыталась отбиваться и отворачивалась от настойчивых поцелуев ухажера, но сил явно не хватало.

   Кай сразу все понял. Похоже, не дождавшись «уважаемого господина» к обеду, Цина сама или по приказанию кого-то понесла ему перекусить прямо в мастерскую. Игсу перехватил ее у ворот, достаточно резко, чтобы выбить посуду из рук, и уволок за угол. Она, конечно, могла бы пойти по внутренней лестнице, а не через улицу, но Кай подозревал, что таким путем девушка как раз и хотела скрыться от чьего-то преследования. Правда, обмануть советника не удалось.

   Увлеченная борьбой парочка не замечала невольного наблюдателя. Кай отвернулся и сделал шаг обратно. Все происходящее не имело к нему никакого отношения. Более того, он понимал, что ввязываться в это не стоит. Только не им с Даной, и так находящимся здесь в довольно спорном положении. Но как и много лет назад, ночью в грузовом отсеке звездолета, когда он увидел Эрика, который притеснял Бизона, Кай уже чувствовал, что не сможет не вмешаться. Что-то изнутри толкало его на глупый поступок. Возможно, выражение лица его белоснежки, когда та узнает, что он снова остался в стороне.

   Кай поморщился. Потом вышел из-за стены, чтобы оказаться в поле зрения советника и разжал пальцы. Металлическая трубка упала на землю и с грохотом покатилась по камням. Двое отпрянули друг от друга. Игсу уставился на Кая с удивлением. Воспользовавшись заминкой, Цина оттолкнула советника и бросилась бежать. Обогнув Кая, девушка скрылась в здании. В глазах протурбийца заплескалась ярость.

   – Упс, похоже, я помешал, – произнес Кай на его языке, спокойно выдержав взгляд. – Приношу извинения. Я не местный, не знаю ваших порядков.

   Он оставил Игсу хватать ртом воздух и вернулся в помещение. С улицы послышались торопливые шаги: рассерженный советник уходил. Прикинув, как удивится Дана, когда узнает о том, кто обижает ее служанку, Кай немного убрал в автомобиле после своего обыска, а затем запер ворота ключом, полученным от одного из мастеров.

   Выключив свет, он поднимался по внутренней лестнице, когда внезапно в дверном проеме словно из-под земли выросла фигура в черном. Игсу выхватил из широкого рукава острый нож. Кай развернулся плечом, закрывая грудь от удара. Кожу обожгло, и через пару секунд он перестал чувствовать руки и ноги.

   Сознание возвращалось постепенно. Сначала в нос ударил аромат пряных трав, затем его сменил влажно оседающий в горле запах сырости. Кай попробовал пошевелиться и обнаружил свои руки растянутыми в стороны и прикованными к стене. Сам он оказался сидящим на голом полу в каком-то каменном чулане, освещенном единственным факелом, который был закреплен чуть ли не над головой. Пламя едва слышно потрескивало. Никакой мебели вокруг и ни единой живой души. В углах, куда не доставал свет, притаились тени. Ледяная стена холодила спину Кая даже через одежду.

   – Вот же мать твою… – невольно вырвалось у него, как только стало более-менее понятно, в какую переделку попал.

   Видимо, кончик ножа Игсу был смазан парализующим ядом. Обычные протурбийские уловки, Кай даже не испытал удивления. Его не собирались убивать, по крайней мере сразу, но похищение явно хотели сохранить в тайне. Для чего? И выпустят ли живым после того, как продержат здесь какое-то время? Ведь он прекрасно видел похитителя и не станет молчать и оставлять нападение безнаказанным.

   Кай согнул ноги в коленях, оттолкнулся и попытался подняться. Напряг мышцы на руках, чтобы подтянуться в своих оковах. Кое-как это удалось, но силы иссякли. Тень в углу тут же зашевелилась и выступила вперед. Он поднял голову, чтобы встретиться лицом к лицу…

   …с тем, кого уж точно не ожидал никогда больше увидеть.

   Но он не мог перепутать. Этого важного и знатного протурбийца с холодным, как зимняя стужа, и надменным взглядом Кай не забывал ни на секунду своей жизни. В памяти, как наяву, воскресли мрак и безнадежность каменоломен чужой планеты, а желудок вдруг скрутило от голода. Как он не сообразил сразу? Это же то место! Один из гротов каменоломни! Где-то по соседству наверняка устраиваются на ночь и дерутся за место у костра новые партии рабов. Их шум не слышен, потому что такие драки всегда проходили почти бесшумно. После долгого трудового дня тратить силы на бесполезные крики – непозволительная роскошь.

   – Вижу, ты узнал меня, детеныш, – прошипел хозяин каменоломни, надвигаясь на Кая, застывшего у стены, – думал, сможешь сбежать от меня? От меня ты сможешь избавиться, только если сдохнешь.

   Кай тряхнул головой, стараясь избавиться от наваждения, но протурбиец лишь рассмеялся, наблюдая за его попытками.

   – Это… было давно… – пробормотал Кай, едва ворочая непослушным языком, – этого давно нет…

   Тут же его мотнуло в сторону от увесистой пощечины.

   – Не смей разговаривать, пока господин не разрешит тебе, раб! – загремел протурбиец. Его фигура, облаченная в богато расшитые одежды, становилась все выше и массивнее, будто он рос на глазах. – Не смей даже осквернять нашу речь своим поганым языком! Тебе запрещено разговаривать! Ты можешь только слушать приказы.

   Вытащив из рукава длинную иглу, протурбиец шагнул вплотную к Каю. Глядя ему прямо в лицо, гипнотизируя не только его сознание, но казалось, самую душу, он медленно вонзил иглу в предплечье пленника и делал это до тех пор, пока она почти целиком не скрылась под кожей.

   По венам Кая пронесся жидкий огонь. Он выгнулся, прекрасно узнавая вкус протурбийских отравленных пик. Пусть раньше ему доставалось от охранников нечасто, теперь, похоже, хозяин каменоломни решил исправить это упущение сполна.

   – На колени, детеныш! – приказал ему протурбиец.

   Кай опустил глаза и увидел собственные ноги, худые, грязные и босые. Детские. Он оглядел себя, с ужасом понимая, что все вернулось. Он снова одет в старую куртку, украденную у новичка, который потом, к счастью, быстро загнулся и уже не претендовал на свое добро. Он давно вырос из штанов, они открывают щиколотки и требуют починки на коленках. И он снова голоден.

   Ноги Кая подкосились, и он рухнул на колени перед протурбийцем, едва не вывернув руки из плечевых суставов от такого резкого движения.

   – Это неправда… – Кай убеждал самого себя, но что-то внутри подсказывало: не поможет.

   – Думаешь, ты кому-то нужен, кроме меня? – протурбиец вонзил ему в руку вторую иглу, вызывая новую волну боли. – Думаешь, тебя кто-то искал? Думаешь, я скрывал твое местонахождение и не давал выкупить тебя обратно? Хочешь правду? Тебя никто никогда не искал. Ты никому не нужен. Ты и мне-то нужен только потому, что еще можешь таскать камни. И ты будешь их таскать, пока не сдохнешь. В этом смысл твоей никчемной жизни, жалкий дешевый раб!

   – Нет… – Кай мотнул головой, от чего силуэт нависающего над ним знатного господина слегка размылся, – они не искали… потому что все погибли… я же узнавал…

   – Что ты узнавал? Что ты мог узнать из моих каменоломен? Ты сам себе это придумал. Ты все сам себе придумал – новую жизнь, счастливое бегство. Придумал, чтобы не сойти с ума. Ты слишком слабый, чтобы решиться на побег. Ты даже не стал атаковать, как другие, во время бунта! Ты предпочел стоять в стороне. Такие не сбегают.

   Протурбиец презрительно фыркнул. Кай стиснул зубы.

   – Ты сказал «сойти с ума»… – он помолчал, собираясь с мыслями и сопротивляясь боли, охватившей все тело, – но протурбийцы так не говорят… они не говорят «сойти с ума»… они говорят «выпустить схура»…

   – Думаешь, что в совершенстве изучил нас? – вдруг зазвучал другой голос.

   Кай вздрогнул, увидев, как Айшас вышел из тени и встал рядом с хозяином каменоломни.

   – Думаешь, что ты когда-нибудь хоть ненамного станешь похожим на настоящего протурбийца? – лекарь схватил за ворот одежды Кая, потянул на себя так, что ткань затрещала. – Эти тряпки не сделают его из тебя. Ты ведь понимал это? Поэтому отомстил нам с Цхалой. Сидел и торжествовал, пока мы умирали…

   – Нет! – возмутился Кай. – Я просто ни хрена не понимаю в ваших лекарских травках!

   – Не понимаешь, потому что твои мозги не способны запомнить даже простейших вещей! – набросился на него Айшас. – Мне было стыдно за тебя! Стыдно все это время!

   – Ха! Даже желтомордым не нужен! – почесывая живот, к ним вразвалочку подошел старик. – Мне вот нужен, пока работать можешь. А будешь вякать – пущу в расход. Тогда Бизон станет лучшим из моих парней.

   Старый контрабандист отхлебнул из бутылки, а затем размахнулся и со всей силы врезал ею в живот пленника. Воздух резко кончился в легких. Кай зажмурился, в ушах зазвенело. Сквозь этот звон до него долетел очередной требовательный голос:

   – Это схуры послали тебя? Отвечай! Зачем? Чтобы втереться в доверие к нашему господину?

   Кай поморгал. Неизвестно куда делись тени его прошлого, но теперь перед ним, во плоти, стояли трое советников. Игсу прокручивал в пальцах очередную иглу, готовясь нанести новый удар. Алхас крепко сжимал увесистую дубинку. Шассу буквально гипнотизировал пленника. Именно он и задавал вопросы. Кай устало прикрыл глаза. Советники бы очень удивились, узнав, что при их виде жертва испытала скорее облегчение, чем ужас. Сколько они пытались уже выбить из него правду, пока он захлебывался в собственных кошмарах прошлого?!

   – Ваш господин мне на хрен не сдался, – ответил Кай, хоть и понимал, что пытки на этом не закончатся.

   – Какова цель твоего пребывания здесь? – шипели советники.

   – Биру сам пригласил. Мы его не просили.

   – Чем ты затуманил разум господина, что он решил поставить по правую руку от себя схура?

   – Я не схур, – простонал Кай. – Если бы я был схуром, вы бы все уже тут дохлые валялись.

   – Ты угрожаешь совету?! – Алхас зашевелил седыми бровями и задохнулся от возмущения.

   – Может, если мы допросим человеческую девчонку, она расскажет больше?! – вдруг заулыбался Игсу.

   Кай сглотнул. Если они только попробуют прикоснуться к его белоснежке… он не посмотрит, совет перед ним или сам правитель – порвет всех.

   – Вы ничего не добьетесь, – произнес он, глядя исподлобья на троих протурбийцев в черных одеждах. – Рано или поздно вам придется меня отпустить. И тогда…

   Договорить Кай не успел. Младший советник выкрикнул яростное ругательство и вонзил иглу прямо в шею пленника. Свет перед глазами Кая померк. Сквозь густую пелену в ушах и собственные стоны боли, ему вдруг послышалось, как от мощного удара дверь едва не слетела с петель. С трудом Кай приподнял веки. Советники на миг позабыли про него, развернувшись спинами.

   Дверь грохнулась о стену и отскочила, а в проеме показался Биру. Он придержал створку одной рукой. Его вид не предвещал ничего хорошего. Каю показалось, что где-то за правителем мелькнула и скрылась фигурка Цины, но после череды мучительных видений он уже ни в чем не был уверен.

   – Как вы посмели? – звенящим от ярости голосом начал правитель, делая шаг в каморку.

   Советники в один миг как-то странно сгорбились и даже стали казаться ниже ростом.

   – Как вы посмели пытать члена правящей семьи?! – заорал Биру, обводя их взглядом. Он успел посмотреть и на Кая, но тот едва ли мог пошевелиться, чтобы подать какой-то знак. – Он что, без сознания?!

   – Мы защищаем вас, господин, – подобострастно склонился седой Алхас.

   – Вы плохо это делаете! – сверкнул глазами правитель. – Тот, кто подкинул на мой праздничный стол болотника, до сих пор не найден.

   – Скорее всего, это тоже сделал он… – советник жестом показал в сторону Кая.

   – Это сделал не он, – отрезал Биру.

   – Но как вы можете быть уверены, господин…

   – Потому что это сделал я! Проверял вашу бдительность. Вы служите мне отвратительно. Хуже, чем служили моему отцу!

   Троица на мгновение онемела от таких откровений правителя, но уже через пару секунд советники заговорили все одновременно.

   – Мы считаем, что его подослали! Чужаки опасны для вас, господин!

   – Это исключено, – отмахнулся Биру. – Развяжите господина Кая и приготовьтесь просить у него прощения. – Он помолчал и добавил: – И надейтесь, что он вас простит.

   – Совет никогда не станет просить прощения у чужака! – вздернул подбородок Игсу.

   Полукровка прищурился.

   – Тогда я распущу совет.

   – Вы не имеете на это права, господин! – охнул Шассу. – Такого не было испокон веков!

   – Моя мать умела нарушать ваши правила, – заметил Биру, – если с головы моих друзей упадет хоть волосок, я тоже научусь это делать.

   – Ваша мать… – Алхас хватал ртом воздух от возмущения, – почти лишилась права голоса в последние годы жизни. И все из-за своих смелых выпадов в сторону совета!

   Правитель смерил его презрительным взглядом.

   – Да ей просто надоело обращать на вас внимание, унылые рожи.

   Послышался оскорбленный выдох троицы.

   – Если вы пойдете против нас, господин, – ледяным тоном заговорил Игсу, – нам придется объявить вас больным и взять все управление на себя.

   – Вы давали клятву, что не посмеете причинить мне вреда и будете защищать ценой своей жизни, – возразил Биру.

   – Мы и не будем причинять вреда. Мы любим вас всем сердцем. Мы вас воспитали, – отозвался Шассу, – но вы не в себе, потому что подосланные шпионы схуров, которых вы называете друзьями, совершенно затуманили ваш разум.

   – И в чем же они его затуманили? – хмыкнул полукровка.

   – Нам стало известно, что вы подарили им одно из главных достояний нашего народа.

   – Машину что ли? – Биру покачал головой. – Это достояние скоро совсем проржавеет.

   Советники переглянулись.

   – Тогда… – нерешительно начал Алхас, – почему бы вам не открыть своим друзьям путь к тайнику, где остался корабль? Госпожа Каисса оставляла нам указания для вашего спасения на крайний случай. Мы помним, что на нем можно улететь. Пусть схуры улетают, если хотят. Ваше место навсегда здесь, со своим народом.

   – Нет! – мгновенно переменился в лице Биру. Он бросил взгляд на Кая, но тот успел прикрыть веки, продолжая изображать беспамятство. – Не сметь даже поднимать эту тему в присутствии кого-то из них!

   – Но если это не посланники схуров, и вы им доверяете… – попытался заговорить Шассу, но правитель снова перебил его решительным:

   – Нет! Я запрещаю вам разговаривать об этом под страхом смертной казни. Я все сказал! Быстро освободите моего названного брата и приведите его в чувство.

   Кай ощутил, как звякнули оковы, и рухнул ничком на пол. Он лежал так, пока из его предплечья вынимали иглы, аккуратно переворачивали и поднимали на ноги.

   Лежал и думал о том, что услышал.

***

   После странной вспышки ярости Биру, когда тот захлопнул перед носом дверь, меня так и разрывало от желания скорее поделиться мыслями с Каем. Вечерело, а он все не появлялся. Поначалу я не думала о плохом, тем более двое слуг принесли из сокровищницы правителя наши вещи, и мне было чем заняться. Я выкинула кое-что лишнее, упаковала «набор экстренного побега» и спрятала его под кроватью. Не лучший тайник, но хоть какое-то укрытие от любопытных глаз.

   По моей просьбе Цина, притихшая и подавленная, принесла в комнату ужин, сервированный на двоих. Я ходила по комнате из угла в угол. Свечи, зажженные на столе между чистых тарелок, постепенно таяли. Есть в одиночку не хотелось.

   Когда служанка явилась через какое-то время, чтобы убрать посуду, и с удивлением уставилась на нетронутую еду, я не выдержала. Набросилась на нее с вопросами, не видела ли Кая и где он может пропадать. Добиться понимания удалось не с первой попытки и только при помощи активной жестикуляции. Но когда до Цины дошло, она вдруг посмотрела на меня с ужасом и без лишних слов кинулась прочь, оставив дверь распахнутой.

   Я догадалась, что дело плохо. Но что могла сделать? Куда побежала служанка, и как мне ее отыскать в этом огромном доме? Идти к Биру? После того, как он наорал на меня? Начать поиски самостоятельно? И опять оказаться зажатой охранниками, как в прошлый раз?

   Пока я металась из крайности в крайность и строила самые ужасные версии, послышались шаги. В комнату вошел сам правитель, который поддерживал Кая, едва переставляющего ноги. Я подбежала, и вдвоем мы усадили его в ближайшее кресло.

   – Что произошло? – я ощупывала Кая, разглядывала его, но на первый взгляд не находила никаких физических повреждений, кроме, разве что, синяка на скуле.

   Мне не понравилось, каким мрачным он выглядел. На меня едва взглянул, отвернулся от Биру, поморщился, когда я от волнения стиснула его руку.

   – Мой совет перестарался, – виноватым голосом сообщил полукровка.

   – Перестарался? – я выпрямилась, переводя взгляд с одного на другого. – Что это значит?

   С молчаливого согласия Кая Биру пересказал историю, как к нему прибежала перепуганная Цина и сообщила, что видела уважаемого господина в компании с младшим советником, после чего оба пропали.

   – Я предполагал, что мои советники могут пойти на крайние меры, – заметил правитель, – поэтому сразу догадался, чем все закончилось.

   – Ох, Кай! – я снова опустилась перед ним на колени, погладила ладонями по лицу, ощущая, как сжимается сердце от негодования. – Что они сделали с тобой?

   – Все в порядке, белоснежка, – он с недовольным выражением чуть отстранился от моих рук, – немного протурбийского яда, немного остро заточенных инструментов… ничего нового я там не увидел.

   Я вскинула голову. Биру стоял над нами и выглядел, как побитая собака.

   – И что? Твоим советникам ничего за это не будет?!

   Похоже, вопрос оказался больным для правителя, потому что тот скрипнул зубами и сжал кулаки.

   – Они принесут извинения. Завтра. Я надеюсь. Я так же надеюсь, что мой друг Кай их примет.

   – Извинения?! – я вскочила на ноги и наигранно рассмеялась. – Да пусть засунут свои извинения в…

   – Он прав. Я их приму, – перебил меня Кай.

   – Примешь?! – я отшатнулась, ничего уже не понимая в этой ситуации. – То есть, тебе понравилось? Поэтому ты тут такой веселый сейчас сидишь?

   – Белоснежка… не пыли… – устало вздохнул он.

   – А ты? – набросилась я на Биру, который даже руки в защитном жесте вскинул. – Ты обещал, что мы в безопасности! Что нам не причинят вреда! А теперь выясняется, что ты «предполагал» крайние меры! Ты знал, что совет может так поступить? И все равно уговаривал нас расслабиться и ни о чем не думать?!

   – Да, предполагал, – набычился в ответ полукровка, – и всеми силами старался не допустить подобного. Мою мать тоже не любили поначалу, но потом она вполне освоилась. Совету просто надо было к вам немного привыкнуть. И тот фокус с болотником немного отвлек их внимание от вас… – он запнулся и исправился: – от нас. Конечно, я подозревал, что совет будет недоволен моими подарками вам. Но я не понимаю, почему они так резко обозлились, когда у меня было все под контролем…

   – Потому что я заступился за служанку, – ответил Кай.

   – За Цину?! – я ждала пояснений, но он молчал, и тогда пришлось снова обратиться к Биру: – Так вот почему ты орал на меня, когда я спросила про нее? Запрещал вмешиваться? Она… ох, ее терроризирует кто-то из твоих советников!

   Правитель приподнял подбородок и напустил на себя суровый вид.

   – Игсу выбрал ее в качестве матери своего ребенка. Это уже огласили в народе, и все решено. Ей просто нужно время, чтобы принять новое положение.

   Кай усмехнулся. Я только открыла рот, но слова нашлись не сразу.

   – То есть, желание самой девушки никого не волнует?! И ты, Биру, просто смотришь на это и потакаешь советникам?!

   Полукровка собирался ответить, но я остановила его жестом.

   – Нет.

   – Я поддерживаю мир, – прорычал Биру.

   – А я бы выбрала войну на твоем месте! – не выдержала я. Правитель прищурился, его зеленые глаза потемнели, а я подошла и ткнула его пальцем в грудь. – Каисса бы тоже выбрала войну. И она, уж конечно, не позволила бы отдавать совету девушек без их желания.

   – Я не могу ссориться с советом… сейчас, – он красноречиво выделил последнее слово, – народ ослаблен, народ разрознен. Если у правителя начнутся ссоры с советом, если народ заметит, что верхушку власти трясет, и там не все спокойно – тогда трясти начнет всех. И кто знает, не воспользуются ли этим схуры, чтобы отнять еще больше. Пока мне удается хотя бы создавать вид, что все хорошо.

   – Он прав, – неохотно признал Кай, – поэтому я и сказал, что приму извинения. Нам лучше не наживать врагов друг в друге.

   – А Цина? Что будет с ней? – я отступила на шаг, разглядывая обоих. – Мужики, да вы что, сговорились?

   – Это не наше дело, белоснежка, – Кай поднял голову и посмотрел на меня в упор.

   – Это не ваше дело, госпожа, – эхом откликнулся Биру.

   Я бессильно уронила руки.

   – В знак извинений вам пришлют угощения, красивые ткани и другие подарки, – он чуть склонил голову, – наслаждайтесь всем, что в вашем распоряжении. И пожалуйста, не заставляйте меня снова улаживать дела с советом.

   С этими словами правитель удалился. Когда дверь за ним закрылась, я перевела взгляд на Кая. Он сидел, упершись локтями в колени и склонив голову.

   – Кай… – позвала я, – мне странно слышать, что ты поддержал Биру…

   – Он нам врет.

   – Что? – я опустилась на колени, чтобы расслышать слова, сказанные тихим голосом.

   Кай смотрел прямо перед собой, в пол. Меня не отпускало ощущение, что в нем что-то изменилось, но я никак не могла понять что. Только липкие пальцы страха шевелились в груди при мысли, что эти изменения начались после нескольких часов пыток в лапах протурбийского совета.

   – Он нам врет, белоснежка. У Биру есть корабль. Судя по тому, что здесь замешана Каисса, думаю, что это спасательный шаттл. Такие держат в колониях на случай экстренной эвакуации, обычно для руководящего состава. Я слышал, как Биру запретил советникам рассказывать нам это.

   Я выдохнула, чувствуя, как заколотилось сердце.

   – Значит, ты поэтому его поддержал? Чтобы не вызывать подозрений?

   – Не только. Это действительно не наше дело. Наше дело – узнать, где находится корабль, собраться и бежать отсюда. Больше никаких «но».

   – Но… – я осеклась, но тут же исправилась: – Значит, Биру врал и в остальном? Он только притворяется нам другом. И наверняка наврал, что пытался защитить от совета. Это все его игры и уловки.

   – Вот в этом не похоже, что он врал, – покачал головой Кай. – Биру пригрозил, что распустит совет, если они не освободят меня. Он был не в курсе, что я все слышу. И знаешь, белоснежка… он выглядел в тот момент, как человек, который все поставил на карту и очень рискует.

   – Тогда, получается, он не сказал нам про корабль, потому что не хочет отпускать? – я нахмурилась. – Что тоже вполне вероятно. Биру сам признавался, что ему не хватает общения с людьми, он хочет почувствовать себя человеком. Значит, мы нужны ему под боком, как друзья.

   – Собака – тоже друг человека, – усмехнулся Кай каким-то своим мыслям.

   – Да, – согласилась я, – Биру не собирается угрожать нам. Если, как ты говоришь, он разволновался, что тебе могут причинить вред, то это говорит о многом. Но тогда мы все равно находимся в том же положении, что и Цина. Нас выбрали лучшими друзьями правителя. Вот только спросить наше мнение забыли.

   – Поэтому нам нужно однозначно валить отсюда. Машина будет готова через пару дней.

   – А я сегодня, кажется, продвинулась еще немного в разгадке тайны Каиссы, – я пересказала Каю о бородатом человеке на видео. – Мне кажется, я знаю, о чем он требовал рассказать.

   – И о чем же? – приподнял он бровь.

   – Каисса была одной из олимпийцев, – сообщила я. – Подумай сам. Она ушла одна, беременная, ее путь пролегал через земли Олимпа… и ее не тронули! Почему? Потому что она была своя! Она вернулась в тюремную лабораторию, где и работала изначально, и получила помощь.

   – Мастера, с которыми я работал, говорили, что Каисса вешала подряд всех схуров, которые только забредали на эту территорию, – принялся размышлять вслух Кай, – что-то непохоже, что она была одной из них.

   – Может, потому и вешала, что боялась разоблачения? – предположила я. – Подумай сам, ей было стыдно признаваться, что участвовала в экспериментах над живыми существами. Все-таки, это не очень хорошее и правильное занятие для молодой девушки. А потом, когда Олимп начал свои зверства, так и вовсе у нее язык не поворачивался сравнить себя с ними.

   – А в чем же тогда заставлял ее признаться тот бородач?

   – Каисса прожила тут много лет. Полжизни. Она родила Биру, когда уже была в возрасте. Мировоззрение у людей меняется с годами, – пожала я плечами. – Может, Каисса и не хотела признаваться, но ее приятеля заела совесть? Особенно, когда он понял, что у Каиссы есть доступ на Олимп. Значит, ее там уважали, раз не тронули. Может, был шанс как-то договориться и вообще избавиться от набегов. Может, для этого бородач и просил Каиссу признаться мужу?

   Мы оба замолчали, понимая, что предположения можно строить сколько угодно, но правильный ответ найти непросто.

   – Ладно, – сказал Кай, наконец, – с меня хватит на сегодня протурбийских тайн. Я в душ и спать.

   Он хотел подняться, но я потянулась и обвила его шею руками. Прижалась щекой к плечу. Меня не отпускало ощущение, что с ним что-то не так.

   – Я очень волновалась, пока ждала тебя… – прошептала я. – Мне страшно думать, что ты был в опасности… снова. И что нам снова надо куда-то бежать…

   Кай не обнял меня. Его спина оставалась прямой и напряженной, даже когда я легонько коснулась губами его рта и попыталась заглянуть в глаза. Меня бросило в холодный пот.

   – Что происходит? – я буквально взмолилась, по-прежнему стоя на коленях перед его креслом. – Что они сделали с тобой, Кай? Я же чувствую…

   – Я думаю, нам пора договориться, белоснежка, – поднял он голову, – если мы все же отыщем этот проклятый шаттл и уберемся с этой гребаной планетки, ты сможешь делать все, что хочешь.

   – Я знаю… – осторожно проговорила я, не понимая, к чему Кай клонит.

   – Когда ты окажешься в безопасности, не стоит делать вид, что я по-прежнему тебе нужен. Потому что у меня больше не останется причин тебя спасать. Ты не будешь от меня зависеть там.

   – Кай, я не завишу от тебя! – тряхнула я головой. – Я тебя люблю! Они что, промыли тебе мозги? Почему ты такой чужой теперь?

   Но он будто не слышал меня.

   – Что было бы, если бы я тебя не спас ни разу с момента, как мы рухнули сюда?

   Я растерялась.

   – Не знаю, что было бы. Наверно, я умерла бы, отравившись чем-нибудь. Или утонула в реке. Или Бизон изнасиловал и бросил бы меня где-нибудь под кустом.

   – Вот видишь, на Земле такого не будет.

   – На Земле мы будем просто счастливы! – возразила я.

   – Нет, – Кай со злостью ухмыльнулся. – На Земле ты со мной заскучаешь.

   – Нет! – возмутилась я.

   – Да! – он вскочил на ноги, оттолкнув меня. – Что общего может быть у дочки губернатора колонии с бездомным контрабандистом? Я не смогу обсуждать с тобой светские сплетни. Я не натяну отглаженный костюмчик, чтобы сходить в гости к твоим родителям. У меня вообще никогда в жизни не было отглаженных костюмчиков!

   Онемев от его внезапного порыва, я сидела на полу и слушала, пока Кай принялся нервно расхаживать вокруг меня.

   – Вру, был один, – с сарказмом продолжил он, – я продал его вместе с той квартиркой. Потому что это не мое, белоснежка! Твой мир – это не мой мир! Мой мир – это протурбийцы и шлюхи. Тебе… в нем не понравится.

   Перед моими глазами поплыло от выступивших слез. Я понимала, что нельзя воспринимать все его слова за чистую монету. Внутри Кая происходила борьба, и скорее всего я имела к ней лишь косвенное отношение. Но все равно ему удалось задеть меня.

   Я бросилась, обхватила его обеими руками и забормотала:

   – Я не слушаю, Кай. Говори, что хочешь, я не буду слушать. Ты устал, тебе нужно отдохнуть. Завтра ты сам поймешь, что ошибался.

   Жесткое, напряженное тело Кая, казалось, слегка расслабилось в моих объятиях. Одна его ладонь легла на мою спину, вроде желая притянуть ближе. Он уткнулся мне в волосы и прерывисто выдохнул, но затем отступил в сторону.

   – Ты права. Мне нужно отдохнуть. И… побыть одному. Спокойной ночи, белоснежка.

   Кай оставил меня в полной растерянности. А когда он вернулся из душа, молча лег в постель и отвернулся, я еще долго в полной темноте смотрела в потолок.

   На следующий день выдалась прохладная, но ясная погода. За завтраком я ломала голову, как растормошить Кая. Спал он беспокойно, не дал толком выспаться и мне, а теперь сидел и о чем-то думал, не торопясь вступать в разговоры. Из одежды на Кае были только штаны, и я прекрасно видела несколько подозрительных красных шрамиков на его правом предплечье, но язык не повернулся задать ни единого вопроса по этому поводу. Гнетущая тишина нарушалась только стуком чашки о стол, когда кто-то из нас отпивал свой чай и возвращал ее обратно.

   – Мы могли бы прогуляться сегодня, – предложила я, прислушиваясь к уличному шуму, – сколько можно сидеть в четырех стенах?

   Кай покосился на окно и качнул головой.

   – Машина сама себя не починит, белоснежка. А у нас впереди еще самая сложная часть работы.

   Конечно, так оно и было. Но меня убивало собственное бессилие. Я точно видела, что с Каем не все в порядке, но не знала, как ему помочь.

   – Ты правильно сделал, что заступился за Цину, – продолжила я.

   Он растянул краешки губ в улыбке, лишенной настоящего тепла.

   – Вот что ты делаешь со мной. Я становлюсь правильным.

   И снова мне вспомнился Бизон, который говорил, что я могу легко управлять Каем. Неужели он и служанку защитил только потому, что мне бы так хотелось? Переступил через себя и свой жизненный принцип невмешательства?

   – Я тобой горжусь, – призналась я.

   Кай хмыкнул и закинул в рот пару крошек.

   – Скажи честно, ты меня ненавидишь сейчас? – не выдержала я.

   Увидев, как он перестал жевать и медленно поднимает на меня изумленный взгляд, поняла, что попала в точку.

   – Ты ненавидишь меня за то, что поступил не так, как хотел, ради меня?

   Ожидала чего угодно: что Кай разозлится или, наоборот, признает, что мои догадки верны. Но он выдал:

   – Нет, белоснежка. Я тебя люблю.

   Я вдохнула – а как выдохнуть забыла. Потому что он не говорил мне этого раньше так прямо. Нет, я знала, что наши чувства взаимны, только слепой бы не заметил этого. Но вот так, с обезоруживающей откровенностью, признание у Кая получилось впервые.

   – Даже не думай покупать свой проклятый звездолет взамен старого, когда мы вернемся, – прошептала я, ощущая, как слезы наворачиваются на глаза.

   Он отвернул голову к плечу.

   – Любовь нельзя требовать обратно. Так меня учили. Нужно уметь отпустить, когда придет время.

   – То есть, ты сейчас намекаешь, что я все-таки должна тебя отпустить обратно к протурбийцам и шлюхам?! – я старалась перевести все в шутку, но голос предательски задрожал.

   В дверь постучали, и вошла Цина. По нашим лицам она, похоже, догадалась, что помешала, и хотела юркнуть обратно, но я успела ее остановить.

   – Сядь, – пока служанка не успела опомниться, я повернулась к Каю и уточнила: – Как сказать это по-протурбийски?

   Следуя подсказке, повторила приказ уже на языке девушки. Затем поднялась, подошла к ней, взяла за плечи, подтолкнула к креслу, в котором только что сидела, и заставила опуститься в него.

   Цина довольно бесцеремонно уставилась на полураздетого Кая. Приоткрыв рот, она оглядела его снизу вверх. Тот приподнял бровь, реакция служанки его явно позабавила. С опозданием сообразив, что делает, Цина вспыхнула и отвернулась. Я усмехнулась. Наверно, сама точно так же, представься случай, глазела бы на полуголого Биру: не с каким-то сексуальным подтекстом, а просто как на того, кто сильно отличается от привычных мне мужчин. А уж если увидела бы кого-то из коренных протурбийцев в неглиже, наверно, вообще не смогла бы потом «развидеть» это зрелище.

   Опустив глаза и стиснув руки на коленях, служанка заговорила.

   – Что она хочет сказать? – обратилась я к Каю.

   – Просит прощения за то, что могла оскорбить нас сейчас своим невежливым поведением, – отозвался он. – И еще благодарит меня за то, что вмешался вчера. Ей очень стыдно, что из-за нее все так получилось. Еще спрашивает, чем может загладить свою вину. Ее волнует мое самочувствие.

   – Переводи, – попросила я Кая, а сама наклонилась и уперлась руками в подлокотники кресла, вынуждая служанку откинуться назад, на спинку, оказавшись со мной лицом к лицу. – Это правда, что Игсу выбрал тебя?

   – Правда, – Цина заметно приуныла.

   – Он тебе нравится?

   – Нет! – ответ был высказан поспешно и сопровождался ярким румянцем на щеках.

   Я с сочувствием кивнула. Не только не нравится. Он ей противен.

   – Что, он так ужасен? – спросила тихонько.

   Служанка поморщилась.

   – Я знаю его прошлую избранницу. Она – дочка одного из охранников в свите правителя.

   – Та, которой повезло родить девочку? – вспомнила я.

   Моя собеседница явно поняла намек, на ее губах промелькнула улыбка после слова «повезло».

   – Да. Мы с ней дружили раньше. Она рассказывала, что… – Цина вдохнула поглубже, набираясь смелости, – что нежным любовником советника Игсу нельзя назвать.

   – Да уж я видела твою шею. Как часто он тебя так зажимает?

   Служанка втянула голову в плечи.

   – Постоянно. Я уже хочу скорее забеременеть, чтобы все это прекратилось. И родить девочку, конечно же.

   – У тебя есть шанс отказаться?

   – Нет, госпожа, – глаза у Цины округлились, – от такого не отказываются. Народ меня просто не поймет.

   – А твои родители? Куда они смотрят?

   Она вздохнула.

   – У меня нет родителей, госпожа. Моя мать была личной служанкой госпожи Каиссы, я с детства помогала ей в этом доме. Потом, во время эпидемии, они умерли… никого не осталось. Господин Биру был добр, он приютил меня, дал работу и все необходимое.

   – И никого из родных не осталось? – охнула я. – Ни троюродной бабушки, ни внучатого племянника?!

   – Нет…

   – А парень? Неужели у тебя нет мужчины, который мог бы быстренько жениться и спасти тебя?

    – Нет никого такого…

   – Не поверю, – возразила я, – всегда есть кто-то, кто нравится. Может, стоит с ним поговорить? Дать понять, что тебе нужна помощь?

   Цина умолкла, словно в рот воды набрала. Я переглянулась с Каем и нависла над ней еще больше.

   – Послушай, ты ошибаешься в том, что у тебя никого нет. У тебя есть я. Биру сказал, что отдал тебя в полное мое распоряжение. Это значит, что я не только буду приказывать тебе приносить и уносить посуду, стирать мои платья и расчесывать мои волосы. Это значит, что я должна отвечать за тебя и заботиться о тебе.

   Кай перевел это, а сам вопросительно посмотрел на меня.

   – Что? – отмахнулась я. – Мой отец всегда отвечает за каждого своего колониста. Мне кажется, так правильно.

   Глаза Цины заблестели, когда она услышала мои слова. Она открыла рот, будто порывалась что-то сказать, но тут же умолкла.

   – Я хочу тебе помочь, – снова попыталась втолковать я ей, – но не смогу помочь, если не буду знать всей правды. Поэтому ты должна ответить на все мои вопросы и ничего не скрывать.

   – Тот, кто мне нравится, никогда не выберет меня… – пробормотала она.

   – Почему? Он уже женат?

   – Нет. Он – господин Биру.

   Цина выпалила это и мучительно покраснела. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы обдумать новость.

   – Тебе нравится Биру?

   Она закивала.

   – Так может, стоит сказать ему об этом? Может, он перед советом бы охотнее за тебя заступился? Или ему по статусу не положено обращать внимание на служанок?

   – Ему не нравятся такие, как я. Ему нравятся такие… как вы, госпожа.

   Кай перевел это ровным тоном, но от меня не укрылось, что он слегка нахмурился.

   – А что, часто у него были такие, как я? – фыркнула я.

   – Не часто, – растерялась Цина, – но наш правитель давно перешагнул возраст, в котором выбирают себе пару. Многие девушки были бы счастливы стать его женами. Но он ко всем равнодушен. Хотя у него уже есть несколько детей от разных женщин, выбор на какой-то одной он так и не остановил.

   – Биру – местный сердцеед? – я выпрямилась и переглянулась с Каем.

   Он пожал плечами, мол, сердечные дела полукровки его не касаются. Служанка смотрела на меня доверчивыми, как у ребенка глазами. Я впервые задумалась, сколько ей лет. Молоденькая… мы могли бы стать подругами при других обстоятельствах. Все-таки отношения госпожа-слуги казались варварством. У меня сердце сжималось, стоило представить себя на месте этой девушки.

   – Мы должны взять Цину с собой, – сдалась я.

   Лицо Кая тут же вытянулось.

   – Ты сдурела, белоснежка? Посвятить ее в наши планы?

   – А что остается делать? – развела я руками. – Ты же видишь, Игсу выбрал самое слабое звено. У бедняжки нет никого из родных. Биру на нее плевать, пока она томится от неразделенной любви к нему.

   Цина, в свою очередь не понимающая беседы, переводила взгляд с Кая на меня и обратно.

   – И что? Ты хочешь вырвать ее из привычной среды и увезти на Землю? – возразил он. – Одну? Без знания языка? На чужбине ей вряд ли будет лучше.

   – Выучит язык! А устроиться я ей помогу. Цина может потом стать переводчиком. Или еще как-то применить свои умения. Ты же применяешь.

   – Протурбийцы не учат наш язык! Это противоречит их верованиям! – Кай мрачнел все больше и больше. – И только на первый взгляд кажется, что устроиться будет так легко. Ты просто не знаешь, на что ее обрекаешь. На нее будут показывать пальцем. Она всегда будет чувствовать себя не такой как все. Я понимаю, ты хочешь, как лучше, белоснежка. Но можешь сделать только хуже.

   – А давай саму Цину спросим, – я уперла руки в бока, – переведи ей мое предложение.

   – Я не настолько ей доверяю, – уперся Кай, – она может пойти и рассказать все Биру.

   – А я доверяю! Потому что вижу, что бедняжка доведена до отчаяния. Переведи!

   Я сверлила Кая требовательным взглядом, пока он не скрипнул зубами.

   – Как скажешь.

   Цина, выслушав его, всплеснула руками.

   – А можно? Я, правда, смогу служить вам на другой планете?

   – Ну… – замялась я, – у нас не так модно держать слуг. Все роботизировано. Но ты будешь рядом со мной, да. Не бойся.

   – А я и не боюсь, – вздернула подбородок девушка, а я послала Каю тихий торжествующий взгляд, – только не понимаю, как вы это сделаете?

   – Мы и сами не до конца понимаем, – вздохнула я. – Но запомни, с этой поры ты должна быть верной только мне. То, что я скажу – большой секрет. У Биру где-то есть тайник с космическим кораблем. Вряд ли он захочет отдавать его нам. Но если бы мы могли узнать, где он находится, то сумели бы улететь тайком. Сбежать, понимаешь? Как ты наверняка всегда мечтала сбежать от Игсу.

   – Понимаю, – кивнула служанка, – и даже могу помочь, госпожа. Кажется, я знаю, где находится то, о чем вы говорите.

   Это прозвучало так неожиданно, что в первые секунды ни я, ни Кай не нашлись, что сказать. Казалось, счастливый билет сам попал нам в руки. Хотя что тут удивительного? Девушка упомянула, что ее мать была близкой подругой Каиссы. Цина росла рядом с Биру. Неудивительно, что она тоже хранила кое-какие тайны. Вопрос в том, согласилась бы доверить их нам, если бы не роковое стечение обстоятельств?

   – Вот видишь, как полезно помогать другим, – пробормотала я Каю, а затем повернулась к служанке: – Знаешь?! Прямо сможешь показать дорогу?

   – Не смогу, я там никогда не бывала… – замялась она, – но когда случилась эпидемия, и все умирали, госпожа Каисса отправила господина Биру под охраной совета подальше от поселений.

   – Да, я помню эту историю, – кивнула я.

   – Моя мать тоже отослала меня, – продолжила Цина, – нас, детей, увела старая повариха, которая работала здесь прежде. Мы прятались на болотах. Но прощались с родными мы с господином Биру одновременно. Тогда-то я и видела, как госпожа Каисса отдала старшему советнику карту.

   – Карту? Вот такую? – жестами я показала примерные размеры голографической карты, наподобие той, что досталась нам еще от старика Тхассу.

   – Да. Такую, – подтвердила служанка, – госпожа Каисса сказала, что там указан точный путь к месту, откуда можно улететь. Но приказала делать это, только если все наши люди вымрут, и ее сын останется один. Потому что путь наверх не менее рискован, и еще неизвестно, где безопаснее: здесь, среди пузырчатой болезни, или там, среди звезд.

   – Еще бы, – хмыкнул Кай после того, как перевел эти слова, – Каисса наверняка понимала, что никто не подберет шаттл с зараженной планеты. В лучшем случае придется дрейфовать какое-то время, пока не повезет. Нас тоже такая участь ожидает.

   – Зато там должен быть источник связи, – парировала я, – и мы пошлем сигнал через спутник. Включим еще спасательные маяки. Даже если придется дрейфовать, мой отец получит информацию, что я жива!

   – Мы еще не уточнили, где взять эту карту, – Кай повернулся к девушке.

   – Карта по-прежнему хранится у совета, – она поджала губы и насупила бровки, будто вспомнила о чем-то неприятном. – Один раз я была в их покоях. Меня приглашали туда, чтобы объявить о выборе Игсу. Я видела эту реликвию на стене среди других вещей для служения правителю.

   – И? – подбодрил ее Кай.

   Цина зажмурилась и выдохнула.

   – Я могла бы выкрасть ее. Для вас. Но тогда надо бежать в тот же день, пока советники не хватились пропажи. А они обязательно заметят ее отсутствие на видном месте.

   Я все больше очаровывалась своей новой подругой. Если отбросить ее протурбийские замашки в виде слишком навязчивых попыток услужить, она оказалась не только умной, но и смелой девушкой, готовой рискнуть. Мне это было по душе.

   – Тогда воровать карту надо уже после того, как машина будет готова, – сообщила я.

   – Это еще два-три дня минимум, – отозвался Кай и обратился к Цине: – Советники все втроем живут в одних покоях. Как ты планируешь выбраться оттуда с картой?

   На ее щеках опять заиграл румянец.

   – Я планировала соблазнить младшего советника. Ничего, потерплю, привыкла. Его ужасно бесят мои отказы, но, думаю, если покажу, что согласна, то смогу уговорить, чтобы пригласил в свои комнаты. Он и сам мне намекал на такой вариант поначалу, когда все только завязывалось.

   – А что с остальными двумя? – заволновалась я.

   Цина заметно стушевалась, но вместо нее заговорил Кай:

   – Их надо усыпить. Я сделаю снотворный чай, если найдутся нужные травы. Я примерно помню рецепт.

   – Я найду травы, – захлопала ресницами девушка, – но откуда…

   – Господин Кай был учеником протурбийского лекаря. Лучшим и любимым, – пояснила я, и он с явным нежеланием перевел.

   В глазах девушки загорелось восхищение, а мне в который раз подумалось, как много для протурбийцев означает посвящение чужаков в свою культуру. Мы, люди, не раздували такой проблемы из обмена знаниями.

   – Моя приятельница работает на кухне, – с жаром выпалила Цина, – я смогу уговорить ее, чтобы подала этот чай советникам.

   – Тогда и соблазнять дурацкого Игсу не надо будет! – обрадовалась я. – Совет уснет, ты, Цина, прокрадешься в их комнаты, потому что уже знаешь дорогу, и выкрадешь карту. Кай подготовит машину. Вещи я уже собрала.

   Я уперлась руками в бока и сдула прядь волос с внезапно покрывшегося испариной лба. Наш небольшой заговор заставлял кровь бурлить в предвкушении опасного, но жизненно важного побега.

   – Мы забыли еще одну небольшую помеху, – усмехнулся Кай, поглядывая на меня, – нашего друга-правителя.

   – Биру? – весь запал во мне тут же угас. – Его тоже усыпим. Я напишу ему прощальную записку с извинениями и оставлю в нашей комнате. Будем надеяться, он не станет горевать долго.

   Обсудив детали плана, мы приступили к его выполнению.

***

   Если в планировании все получалось более-менее складно, то на деле ожидание удобного момента для побега растянулось на невыносимо долгое время. С утра до вечера Кай вместе с механиками колдовал над машиной, но у них не клеилось то одно, то другое. Трудно было ожидать чуда от человека, который больше разбирался в звездолетах, чем в автомобилях, и двух протурбийцев, обученных когда-то своему ремеслу через третьи руки. Плюнуть на переделку и надеяться на остатки горючего в баке мы не могли: никто не знал, сколько километров займет путь и хватит ли топлива, чтобы доехать. А застрять на полдороги в неизвестность никому не улыбалось.

   Ожидание выматывало мне нервы. Я уже представляла встречу с отцом. Стоило закрыть глаза – как наяву видела все детали нашего побега посекундно. Чувствовала себя так, словно стояла перед распахнутой дверью, и мне никак не давали сделать шаг за порог. Руки так и чесались предпринять уже хоть что-нибудь. Я перебрала и рассортировала все вещи из набора для побега. Написала Биру записку и украдкой перечитывала ее. Совесть немножко покалывала при мысли о полукровке. Он наверняка воспримет все как предательство. Но ведь сам виноват, что умолчал о корабле! Пусть и не со зла, но это его не оправдывало.

   С Каем мы почти не виделись. Он приходил уставший, вяло обменивался со мной новостями и ложился спать. Я догадывалась, что тоже переживает накануне побега, но по-своему. Наш недавний разговор отлично прояснял его причины для беспокойства. Кай не горел желанием возвращаться на Землю, и чем скорее приближался этот день, тем мрачнее становились его мысли. Пожалуй, самым счастливым и беззаботным я видела его тогда, в нашем маленьком лагере у озера, когда он точно знал, что маяк скоро сдохнет, а помощь не прилетит. Я простила Кая за то, что утаил правду, но теперь ему пришла пора встретить неизбежную реальность.

   Мы все равно вернемся. Рано или поздно. Я не сомневалась, что так и будет.

   Цине, похоже, не терпелось, как и мне. Девушка постоянно крутилась рядом, и, чтобы скоротать дни, я принялась с ее помощью учить язык. Служанка по-прежнему закатывала глаза от блаженства, усаживая меня перед зеркалом и принимаясь бесконечно долго расчесывать мои волосы, но теперь это не так раздражало, потому что я заставляла ее повторять слова по-протурбийски и пыталась запомнить их произношение. И пусть оно, даже по очень вежливым намекам Цины, оставалось ужасным, у меня уже получалось выдавать простейшие предложения.

   Наконец, важный день настал. Кай сделал пробный выезд на городские улицы, чем несказанно удивил и даже напугал прохожих, но солнечные батареи работали, и конструкция выглядела надежной. Автомобиль существенно потерял в скорости, которую мог бы развить на горючем, зато мог ехать бесконечно долго, не останавливаясь для дозаправки. Сверхчувствительное покрытие батарей позволяло подпитываться от источника излучения даже в пасмурные дни.

   Ранним утром мы собрались, обсудили еще раз пошагово свои действия и приступили. Поселенцы уже видели Кая за рулем, они не удивились бы, если бы мы выехали на прогулку. Тем более, с «уважаемой госпожой» рядом сидела бы ее служанка. Главное, не паниковать и делать вид, что отправились подышать воздухом, не более того. Простой народ приучили не лезть в дела правителя и его приближенных. Сам Биру, а также троица в черном должны были спать мирным сном, как сказала Цина, которая вернулась из кухни с горящими от возбуждения глазами и пылающими щеками.

   Все шло по плану. Ее приятельница понесла утренний чай будущим жертвам. Кай отправился к машине, готовясь в любой момент завести мотор. Я сложила у порога вещи, которые мы с Циной должны были захватить с собой, и нервно мерила шагами комнату. Сама служанка отправилась проследить, чтобы совет уснул. Я ждала ее появления с картой, чтобы броситься со всех ног к Каю.

   Раздался стук в дверь. Задыхаясь от волнения и молясь всем звездам, чтобы план сработал, я подлетела и распахнула створку.

   Тут же наткнулась взглядом на широкую улыбку Биру.

   – Доброе утро, госпожа, – торжественно произнес он.

   – Д-доброе утро… – проблеяла я, чувствуя, как задрожали колени.

   Неужели наш заговор раскрыт? Кто-то сдал нас? Советники догадались? Или Цина проболталась?! Что теперь с нами будет?!

   Заставив себя отбросить первую волну паники, я только теперь заметила, что Биру странно одет. Точнее, для моего глаза его одежда была привычна: штаны из грубой ткани и потертая куртка, похожая на ту, что носил бородач, снятый на видео Каиссы.

   – Ты чем-то взволнована? – внимательно оглядел меня полукровка.

   Я мысленно хлопнула себя по щекам, чтобы взбодриться. Как-то не походил правитель на того, кто явился разоблачать заговорщиков.

   – Твоя одежда… – пробормотала я, изображая растерянность.

   – Из моей коллекции, – подхватил Биру с довольным видом, – очень по-человечески, не так ли? Я подумал, почему бы нам не прогуляться сегодня? Погода стоит хорошая. Ты, госпожа, усиленно избегаешь меня с момента нападения на Кая. Я хочу загладить вину, если чем-то обидел. Думал, что мы прокатимся на машине. Слышал, ее починили. Но Кай сказал, что пока не готово.

   Я растянула губы в вежливой улыбке. Значит, успел уже и к Каю сходить. Тот, видимо, ляпнул первое, что пришло в голову. Тогда Биру отправился ко мне.

   – Я думала, ты еще завтракаешь… – протянула я.

   – Аппетита что-то нет, – отмахнулся полукровка, – твоя обида не дает мне покоя. Так и будешь держать меня на пороге?

   Тут он, словно опомнился, прошелся по мне взглядом. Я безмолвно выругалась. Готовая к побегу, облачилась в свою привычную одежду, извлеченную из рюкзаков: штаны и куртку. Биру не дурак. Догадается! И рюкзаки! Они лежали прямо у порога. Стоило полукровке войти – и он увидел бы их. Катастрофа.

   – Как мы с тобой сегодня совпали в выборе нарядов, – неловко пошутила я, тесня Биру грудью в коридор. – И я тоже как раз собиралась прогуляться. Кай в последнее время почти не уделяет мне внимания. Очень скучно сидеть одной. Даже штаны надела специально, чтобы… чтобы попросить тебя научить меня ездить верхом.

   – Верхом? – приподнял брови Биру.

   – Да. Ты привез меня сюда на лошади, и это очень мне понравилось, – закивала я. – Тебе вот на автомобиле, наверно, интересно прокатиться, а мне – на коне без седла…

   – Понимаю, – с сочувствием улыбнулся принц и протянул руку, – ну что ж. Отправимся на прогулку, раз ты на меня не сердишься?

   Я выпорхнула к нему в коридор и боковым зрением заметила спешившую к нам Цину. Увидев правителя, девушка заметно сбавила ход, ее глаза округлились. Она явно не ожидала такого поворота. Я послала ей самую ободряющую и уверенную улыбку, какую могла.

   – Ты выполнила мой приказ? – спросила на ломаном протурбийском.

   Биру, скрипнув зубами, отвернулся. Не хотел демонстрировать перекошенное выражение лица, а я только порадовалась, что желание заткнуть уши пересилит в нем интерес к содержанию беседы. Оставалось надеяться, что Цина поймет намек.

   – Выполнила, – ответила догадливая девушка, – но еще не готово.

   – Не готово? – нахмурилась я. – А когда будет готово?

   – Возможно, нужно еще подождать… я шла предупредить…

   Я поняла все без лишних слов. Чай пока что не подействовал на совет. Наверно Кай перепутал дозировку и сделал его слабым. Или эффект требовал более долгого времени.

   – Что за приказ? – заинтересовался Биру.

   – Просила отстирать кое-какие вещи, – изобразила я смущение, – личные…

   Затем повернулась к служанке.

   – Цина. Обязательно проследи, чтобы все было готово. Потом жди меня. Я скоро вернусь. Господин Биру не завтракал, – я слегка округлила глаза, намекая ей, – поэтому мы решили прокатиться натощак. Когда вернемся, подай хороший обед. И прибери в комнате. У двери лежит мусор. И скажи господину Каю, куда я уехала.

   Вздернув подбородок, я подхватила Биру под руку и увлекла за собой по коридору. Оставалось надеяться, что Цина поняла все так, как надо.

   – Я думал, что уже никогда не увижу тебя такой, – с иронией заметил полукровка, пока мы спускались вниз к выходу из здания.

   – Какой? – насторожилась я.

   – Живой. Деятельной. Такой, какой увидел тебя в первый раз, в плену у Волчьего племени. Тогда ты горы готова была свернуть, чтобы выбраться, и я сразу понял, за что Кай полюбил тебя. За эту энергию.

   – Знал бы ты, сколько головной боли ему эта энергия доставила… – отмахнулась я, стараясь говорить беззаботно.

   С чего это вдруг Биру начал такой разговор? Ведь сейчас я тоже пытаюсь выбраться. Каждый его взгляд, каждое слово вызывали у меня целый ворох подозрений. Я понимала, что это состояние имеет очень точное определение: «на воре и шапка горит». Нельзя дергаться, надо вести себя естественно, иначе правитель все поймет, даже если пока не догадался.

   – А что, обычно я не живая и не деятельная? – я надула губы и сделала вид, что обиделась.

   – Нет, – покачал головой Биру. – С момента, как ты появилась здесь, госпожа, ты походила на запуганного звереныша, едва готового высунуть мордочку из норки. Я уж думал, что та смелая девушка, которая так запомнилась мне, никогда не вернется.

   Возможно, от волнения мне почудилось, но в тот момент в голосе правителя я уловила нечто большее, чем простой комплимент. Я уставилась на него во все глаза, но Биру тут же отвернулся, сделал знак слуге, который подвел коня.

   – Куда поедем? – как ни в чем не бывало поинтересовался правитель, подсаживая меня на теплую спину животного.

   Я призадумалась. В поселении кипела жизнь. Погода, действительно, выдалась великолепная. Несмотря на мороз, от которого дыхание горячим паром вырывалось изо рта, ярко светило солнце. На небе не виднелось ни облачка. Отличный день, чтобы умчаться на автомобиле навстречу судьбе. Вообще, все складывалось отлично, кроме этой злополучной прогулки, на которую Биру меня вытащил.

   Уезжать с ним надолго – означало поставить весь план под угрозу. Совет может уснуть и проснуться до нашего возвращения, если это займет много времени. Нет, мне требовалось выбрать короткую, но интересную цель, достигнув которой, я могла бы с чистым сердцем попроситься обратно.

   Биру, тем временем, одним движением взлетел на скакуна и уселся позади меня, крепко обхватив руками. Так, как мы уже ехали с ним однажды. От его большого тела, прижатого к моей спине, стало теплее, но вместе с тем по коже пробежал морозец, словно прикосновения полукровки вызывали во мне неоднозначные ощущения.

   – Ты рассказывал, что ашры обходят это место стороной из-за импульсаторов, – заговорила я, ерзая и перебирая мохнатую гриву лошади. – Как далеко они установлены?

   – Недалеко, – добродушно отозвался он. – Хочешь посмотреть?

   – Да. Хочу, – робким голосом призналась я.

   Четверо вооруженных охранников выехали и окружили нас, готовые сопровождать по приказу. Их кони фыркали и придали густо поросшими шерстью ушами, чутко втягивая ноздрями свежий воздух.

   – Знаешь что… – вдруг протянул Биру. Я услышала, как он по-протурбийски скомандовал своим людям: – Дайте мне арбалет и оставайтесь здесь. Мы с госпожой не собираемся покидать черту поселения.

   Один из охранников послушно снял с плеча и передал правителю оружие. Биру закинул арбалет на спину и пришпорил скакуна так резко, что на мгновение у меня дух вышибло. Издав громкое заливистое ржание, животное понеслось по улицам, распугивая прохожих. Если бы не уверенная мужская хватка, я бы точно свалилась, но мой спутник надежно удерживал меня на месте. Ощущение движущейся горы мышц под собой я уже испытывала прежде, когда ехала с ним, но теперь мы не трусили рысцой, а скакали во весь опор, и мне оставалось лишь стиснуть зубы и крепче вцепиться в гриву.

   – Я думала, ч-что мы не будем покидать ч-черту… – задыхаясь, выкрикнула я навстречу ветру, бьющему в лицо, когда скакун вынес нас на дорогу между рядами плодовых деревьев, уже давно убранных.

   – Как правитель, я не должен ее покидать без охраны, – ответил Биру, явно наслаждаясь моим замешательством. – Будем считать, что сейчас за все отвечает моя человеческая половина.

   Он ударил коленями по бокам животного, скакун изменил направление. Теперь мы огибали поселение и зеленые сады. Это свойство протурбийских растений все еще казалось мне непривычным. На Земле в преддверии зимы все желтело, краснело и опадало. Здесь же только некоторые деревья изменили цвет листьев, но кроны большинства оставались по-прежнему густыми и раскидистыми. Трава под лошадиными копытами тоже весело зеленела в лучах солнца.

   – Как ты думаешь, у меня получилось бы жить на Земле?

   Моя спина закаменела, стоило услышать этот вопрос из уст Биру. Это опять намек? Или он вновь фантазирует, как при виде своей коллекции чужих фотографий?

   – Думаю, да, – я умудрилась на полном ходу пожать плечами и не свалиться, – но Кай говорит, что это тяжело из-за разницы наших культур.

   – Это не тяжело, госпожа. Это интересно.

   – На тебя все бы показывали пальцем. Ты постоянно чувствовал бы себя не таким, как все.

   – Я и здесь не такой, как все, – парировал он.

   – Тебе пришлось бы работать…

   – Отлично. Я бы мог преподавать что-нибудь. Моя мать рассказывала, как обучалась в университете и сидела на скучных занятиях с другими студентами. Я всегда удивлялся, почему занятия скучные? Надо просто сделать их интересными, и все.

   – Ты просто не сидел на Истории развития космоса, – мрачно хмыкнула я.

   – История развития космоса? – оживился Биру.

   – Не важно, – перебила я. – Забудь. Это очень долго рассказывать. Кай всегда засыпает максимум на третьем билете.

   Полукровка рассмеялся, а мне было не до смеха. Тема разговора казалась неслучайной. Я ждала новых каверзных вопросов, но правитель продолжал болтать о том, как устроил бы свою жизнь на Земле. Если он все знает, то ждет особого приглашения в группу побега, что ли? А если нет – и я все еще зря себя накручиваю?

   Наконец, сады закончились, мы выехали в долину. По правую руку виднелись очертания домов, возвышавшихся на окраине поселения. Легкая синеватая дымка окутывала их. Слева темнел лес. Я поежилась, вспоминая жутких волков – коренных обитателей этих мест. После второй встречи с ними как никогда сильно полюбила открытые пространства и начала побаиваться зарослей. Ведь из них в любой момент мог кто-то броситься мне на спину.

   Стиснув колени, Биру остановил скакуна. Спрыгнув на землю, протянул мне руки, готовясь поймать. Я перекинула ногу, скользнула вниз… и оказалась прямо в тесных объятиях протурбийца. Мои плечи оказались зажаты его ладонями, ноги запутались в траве. Отступать было некуда – крутой бок животного толкался сзади.

   – Биру, что… – я не успела договорить, когда губы полукровки накрыли мои.

   Поцелуй длился всего несколько секунд и был, в общем-то, не противным. Я бы даже сказала, что Биру знал толк в том, что делал. Но внутри поднялась волна протеста.

   – Не смей! – я уперлась ладонями в грудь правителя и оттолкнула его. – У меня есть Кай!

   По правде говоря, Биру сам отошел, иначе мне легче удалось бы сдвинуть гору. Но хотелось думать, что я хоть как-то попыталась отстоять себя. Выхватила из-за пояса нож и вскинула руку, целясь в полукровку. Тот перевел взгляд на лезвие, потом на меня, но страха во взгляде я не заметила.

   – Прости, – усмехнулся он. – Стало любопытно. Тебе нельзя угрожать мне оружием, госпожа. Убери, и я сделаю вид, что ничего не было.

   Я выдохнула и медленно опустила руку. Опять эти его игры в человека. Как же я от них устала!

   – Для Кая мы тоже сделаем вид, что ничего не было? – прошипела я. – Ты называл его другом! А меня – названной сестрой!

   – Я не скажу, если ты не скажешь, – сверкнул глазами Биру. – Но если бы я попросил тебя напрямую, ты бы не согласилась, ведь так?

   – То есть, тебе просто было любопытно, отличается поцелуй со мной от того, к чему ты привык? – я убрала нож и сложила руки на груди.

   – Ну да, – кивнул он, – пойдем, импульсатор вон там.

   Развернувшись, полукровка пошагал, высоко поднимая колени в густой траве, прямо в сторону леса. Я тряхнула головой. Стоит ли рассказывать об этом Каю? Он точно взбесится. Но умолчать – значит, связать нас с Биру общей тайной. Хочу ли я иметь с ним такие общие секреты? Это гадко.

   Так и не приняв решения, я последовала за полукровкой. Хоть какая-то польза от нашей странной прогулки будет в том, что увижу те самые загадочные приборы для отпугивания ашров. Наверно, так никогда и не доведется узнать, откуда они взялись у Каиссы, но хоть одним глазком поглядеть – очень любопытно!

   Не дойдя нескольких метров до деревьев, полукровка нагнулся и осторожно раздвинул траву.

   – Иди же. Скорее! – позвал меня, обернувшись через плечо.

   Я приблизилась. Круглый набалдашник на металлической ножке, вбитый в землю, напоминал, скорее, шляпку гриба. Заинтригованная, я присела на корточки и заглянула под черный матовый козырек. Крохотная красная лампочка мигала там, показывая, что прибор посылает импульсы.

   Все обиды на Биру мигом забылись.

   – Послушай… – озадачилась я, – это ведь еще Каисса его установила тут, да? Сколько же лет прошло? Более тридцати? Как он до сих пор работает?

   – Стержень очень прочный, – он провел пальцем по ножке гриба, – не ломается и не ржавеет. Сверхчувствительная солнечная батарея для заряда. – Биру показал на шляпку.

   – И сколько их? – я выпрямилась.

   – Четыре. С каждой стороны поселения, чтобы получился квадрат, – Биру аккуратно расправил траву и замаскировал прибор.

   – Их до сих пор никто тут не тронул?

   – А кому они нужны? Место тут не проходное, да и как я уже сказал, испортить импульсатор не так-то просто. Животные не смогут. А что касается остальных… это наш секрет, госпожа. Мы не открываем его чужакам. Только своим.

   Я сделала вид, что не поняла намека.

   – То есть, если я стою вот тут, ашры меня не тронут? А если вот тут… – я сделала несколько шагов в сторону леса и вышла за воображаемую границу, – то тронут?

   – Да, так и есть, – подтвердил Биру.

   – Занятно…

   Я не стала делиться с собеседником мыслями, но про себя посетовала, как же не хватало таких приборов вокруг домика Тхассу. Одной угрозой стало бы меньше, и старику жилось бы спокойнее. Но, конечно, это осталось в разряде фантазий. Даже если бы я сумела выкопать импульсаторы, то никогда не стала бы этого делать, чтобы обезопасить одного протурбийца, но поставить под угрозу тысячи других.

   Внезапно полукровка переменился в лице. От его взгляда, направленного мне за спину, дыхание застыло в груди.

   – Иди сюда, госпожа, – тихо произнес Биру таким тоном, словно по мне ползла ядовитая змея.

   Я невольно обернулась и увидела кое-что похуже. Из-за деревьев, поправляя пояс армейских штанов, к нам вышел человек. Я выхватила взглядом небольшую черную рацию, укрепленную на плече поверх защитного цвета куртки, короткий ежик рыжеватых волос и льдистые голубые глаза и тут же все поняла.

   Олимпиец. Схур. Его можно было назвать как угодно, суть от этого не менялась.

   Перед моими глазами пронеслось другое лицо. Я так и не узнала имени той охотницы, которая была напарницей Алии, но ее уверенность в собственном превосходстве и жестокое злорадное предвкушение от возможности поиграть с будущей жертвой как в зеркальном отражении читались сейчас в этом мужчине.

   – А-а-а, правитель! – с издевкой протянул он и остановился в шаге от меня. – Что это вы, ваше величество, без охраны? Обычно вас гораздо больше.

   Биру скрипнул зубами. Пока мужчины обменивались взглядами, я тихонько попятилась в сторону полукровки, но олимпиец сделал молниеносное движение и ухватил меня за локоть. От резкого рывка я едва устояла на ногах, руку пронзила боль: пальцы охотника казались стальными оковами, стиснувшими мою плоть.

   – А кто это у нас тут такой? – он развернул меня к себе и жадно разглядывал всю, от волос до ступней. – Что делает с желтомордым такой беленький цветочек?

   В глазах потемнело. Я не вынесу этого. Второй раз… не вынесу. Я боюсь этих людей больше всего на свете, даже больше ашров! И вот снова, лицом к лицу, стою с одним из них, а Кая опять нет рядом! История повторяется!

   – Я не видел тебя раньше, – продолжал охотник, – а мимо меня на этой территории никто так просто не прошмыгнет, уж поверь.

   – Мы заплатили дань не так давно, – заговорил Биру, и мне показалось, что его голос звенит от напряжения.

   Я обернулась, чтобы поймать его встревоженный взгляд. Он не должен дать меня в обиду. Он клялся, что не даст! Но сомнения не отпускали. Правитель отдавал своих собственных людей, доверившихся ему, в качестве откупа. Станет ли бороться за какую-то едва знакомую девушку? Ведь, по сути, все наши взаимные расшаркивания с ним – это игра. Биру было скучно, и он играл с нами в человека. Но теперь игры закончились.

   – Вы заплатили, – согласился охотник, – но это мало. Нам всегда, знаешь ли, не хватает еды. И развлечений. – Он притянул меня почти вплотную к себе, заставляя передергиваться от отвращения. – Зевсу понравится такой подарок. Ты же хочешь порадовать Зевса?

   –Я пошлю вашему правителю еще еды, – предложил полукровка.

   Притиснутая к телу незнакомого мужчины, я размышляла, пора ли дотянуться до ножа. Он висел у меня на поясе, но любая попытка выхватить его не осталась бы незамеченной, а в глубине души еще теплилась надежда, что все удастся решить мирными переговорами. Я поклялась себе, что не буду больше совершать убийств. Моим прошлым поступкам не было прощения, и то, что я задвинула их в дальний уголок памяти до лучших времен – ничего не меняло. Можно сколько угодно прятать голову в песок, но от призраков прошлого не избавиться, когда на пути встречается кто-то, так напоминающий их.

   – Ты обязательно пошлешь еще, правитель, – хохотнул охотник, – но эту девчонку я заберу с собой. Что она вообще у тебя тут забыла?

   – Она – моя гостья, – глаза у Биру потемнели, и я не могла понять: от ярости или от страха.

   – Была твоя, стала наша! Ты же не хочешь, чтобы мы все нагрянули к тебе в гости? Не хочешь, а?

   Охотник сделал шаг назад, уволакивая меня следом. Я поняла, что все пропало, и дернулась. Одновременно с этим Биру сдернул с плеча арбалет, уверенным движением зарядил болт и направил оружие на нас.

   – Эй, не дури! – прежде чем я успела опомниться, мужчина одной рукой обхватил меня поперек туловища, лишая возможности двигаться, а другой – приставил к моему виску что-то холодное.

   Я не сомневалась, что это пистолет. Теперь все зависело от Биру, точнее, от его решения. Руки полукровки не дрожали, но он почему-то медлил.

   – Мы уходим. Вдвоем, – вкрадчиво произнес охотник, – ты остаешься, правитель. Не вздумай делать глупостей. Чуть дальше, на дороге, осталась моя группа. Я просто отошел отлить. Если станешь шуметь, я позову подмогу. Усек?

   Биру молчал. На его лбу, несмотря на морозный день, выступили капельки пота. Я видела, как он перехватил пальцами рукоять арбалета.

   – Стреляй! – зашептала я одними губами, умоляя его о спасении. – Стреляй! Пожалуйста! Стреляй!

   Я знала, что если бы на месте Биру стоял Кай, он бы выстрелил не раздумывая. Он ни на секунду не позволил бы мне оказаться в опасности. Но Кай ждал меня вон за теми домами, видневшимися вдалеке, он готовил побег по моей просьбе. Я могла бы уже ехать к спасительному кораблю, если бы не полукровка, затеявший новые игры! А теперь моя жизнь целиком и полностью зависела от Биру, который, похоже, никак не мог решиться спустить тетиву!

   – Стреляй! – завопила я, упираясь ногами в землю, но мужчина оказался сильнее и с легкостью преодолевал любое мое сопротивление.

   Я поняла, как же мне повезло, что на базе олимпийцев пришлось столкнуться с женщинами. Этого охотника я бы не поборола даже в припадке адреналинового взрыва.

   – Стреляй! Биру! Ну!

   Мы уже достигли кромки леса. Охотник ловко шагнул за стволы, прикрываясь теперь и ими в качестве дополнительной защиты. Я успела увидеть, как Биру медленно опустил арбалет. Олимпиец тоже это заметил. Он сразу же расслабился, перестал мной прикрываться. Обхватил обеими руками, потащил, почти приподнимая над землей, так что я могла лишь дрыгать ногами.

   Вопить я больше не видела смысла. Если слова охотника правдивы, и его ждет группа, то лучше не привлекать их внимания. Пока еще не все потеряно, у меня есть шанс. Поэтому я только сосредоточенно сопела, извиваясь змеей и пытаясь вырваться из хватки.

   – Эй! – раздалось за спиной.

   Охотник развернулся вместе со мной… и мы оба рухнули на спину. Я почувствовала, что меня больше никто не держит, перекатилась на бок, вскочила на четвереньки, как раз чтобы разглядеть болт, торчавший прямо из глазницы моего похитителя. Я подняла голову и перевела ошарашенный взгляд на Биру. Не обращая на меня внимания, полукровка выронил арбалет на землю, подошел к убитому, тяжело рухнул на колени рядом с ним и присел на пятки в позе скорби.

   На всякий случай я отползла подальше, чтобы успокоиться и перевести дыхание. Рука правителя не дрогнула. Он стрелял в движущуюся цель, ведь охотник обернулся, да еще и меня за собой тянул. При этом я находилась в опасной близости от него, но болт угодил точно и аккуратно в мозг жертвы. Смерть получилась быстрой и бесшумной.

   Но если Биру так умеет стрелять, почему столько времени медлил? На какой-то миг мне подумалось, что он боится задеть и меня случайно. Как же я ошибалась! Там, на открытой местности, охотник вообще был перед полукровкой, как на ладони. Наоборот, полукровка дотянул ситуацию до трудного и неудобного момента и словно решился в последний момент, понимая, что это – последний шанс.

   Немного придя в себя, я пригляделась к Биру и увидела, что в его глазах стоят слезы. Он сидел над трупом поверженного врага, низко склонив голову, и, кажется, я понимала, что с ним происходит.

   – Ты сделал все правильно, – заговорила я, желая достучаться до него и вырвать из прострации. – Его нужно было убить.

   – Не надо, – он поднял руку, будто собирался заткнуть мне рот.

   – Я понимаю, что ты чувствуешь, – вздохнула я, – если это первый человек, которого ты убил…

   – Не первый.

   Он злится на меня? Я поморгала, не веря глазам. За что? За то, что пришлось убить ради моего спасения?

   – Биру… – позвала я, испытывая некоторую долю вины и сочувствия, – охотник наверняка наблюдал за нами перед тем, как появиться. Он мог видеть, как ты показывал импульсатор. Его в любом случае пришлось бы убить, иначе безопасность твоего поселения оказалась бы под угрозой. Ты все сделал правильно.

   – Убивать. Людей. Неправильно, – процедил Биру буквально по слогам, по-прежнему избегая встречаться со мной взглядом.

   Почему-то я не сомневалась, что речь сейчас идет именно о моей расе, а не об убийствах кого бы то ни было.

   – А отдавать протурбийцев им на растерзание – правильно? – недоверчиво поинтересовалась я.

   – Ты не понимаешь, – фыркнул он, – ты – человек, родилась такой и даже не ценишь этого. Протурбийцы все одинаковы. Люди – уникальны.

   Кажется, я начала понимать причину, по которой Биру терпел многочисленные нападки и унижения со стороны олимпийцев. До чего же Каисса повлияла на него, что он считал людей чуть ли не божествами, а свой народ – убогими! По обрывкам рассказов и случайных фраз я помнила, что в вопросах воспитания сына Каисса не стремилась принять культуру мужа, а скорее насаждала свою, и теперь в Биру боролись две стороны – отца и матери, и одна из них то и дело перевешивала другую.

   – Кай больше протурбиец, чем ты… – покачала я головой, не зная, то ли с отвращением отвернуться от правителя, то ли пожалеть его.

   Все-таки решила, что стоит пожалеть. Если Биру переступил через себя и застрелил одного из тех, на кого втайне мечтал походить, то этот поступок потребовал от него недюжинной силы воли. А если вспомнить, что он сделал это, спасая меня…

   – Биру, вставай, – попросила я миролюбивым тоном, поднимаясь на ноги. Все мышцы дрожали после перенесенного стресса, но в голове уже прояснилось. – Мы должны забрать его тело с собой и закопать где-нибудь в укромном месте.

   – Зачем? – вяло поинтересовался полукровка.

   – Потому что если другие схуры рядом, они могут в любой момент появиться. Нам надо срочно уносить ноги! Может, конечно, этот тип и соврал, чтобы тебя припугнуть. Но лучше подстраховаться. Если найдут тело, то станут искать убийцу. А так – непонятно, куда делся. Может, волки затрепали.

   Я подошла и потянула Биру за воротник куртки. Он пошевелился, немного оживая.

   – И еще. Ты же не хочешь привлечь внимание к месту, где установлен импульсатор. Надо скорее сделать так, чтобы нас тут не было.

   Мои доводы достигли цели. Принц поднялся, легко взвалил на себя убитого охотника. Я подняла его арбалет. Мы вернулись обратно, погрузили тело на лошадь и быстрым шагом, то и дело оглядываясь, убрались из долины. Биру не разговаривал со мной. Он выглядел подавленным. По мере приближения к жилищам поселенцев я вспомнила о заготовленном побеге. Два потрясения в один день… мне стало искренне стыдно перед полукровкой. Да, он был странным, но по-своему я его понимала.

   Когда вернусь на Землю, это будет еще один камень на моей совести, помимо прочих. Сколько же таких камней придется привезти из путешествия, которое выглядело необременительным отдыхом на каникулах?!

   Народ здорово напугался при виде мертвого тела. Сопровождаемые охами и ахами мы достигли резиденции, где навстречу выбежала охрана Биру. Он приказал им избавиться от тела и, не оборачиваясь, пошел в дом.

   – Что ты теперь будешь делать? – поспешила я за ним.

   – Ничего.

   – Я имела в виду… не признавайся схурам, что это ты его убил. Нас никто не видел. Я же вижу, как ты переживаешь.

   Биру обернулся так резко, что я едва не уткнулась носом в его грудь.

   – Встретимся за ужином, госпожа. Я хочу побыть один в своих комнатах, и чтобы меня никто не беспокоил. Извини.

   Он начал подниматься по лестнице, а я так и осталась стоять у подножия, уставившись в его широкую удаляющуюся спину.

   – И ты меня извини, Биру, – прошептала тихонько.

   Кто-то тронул меня за рукав. Цина. Я вопросительно приподняла бровь, когда служанка знаками показала, что нам лучше отойти в укромное место.

   – Мы уже заждались, – прошептала она, утащив меня в уголок, – совет давно спит, но может в любой момент проснуться. Наш господин…

   – Не беспокойся, – перебила ее я, – он вряд ли захочет увидеть кого-то из нас в ближайшее время. Так уж получилось, что я его расстроила.

   – Ох… – испугалась служанка.

   – Не время охать, – остановила я ее, – где Кай?

   – Он ждет вас. Все готово.

   – Вещи?

   – Все уже погружено. Мы ждем только вас.

   – Тогда вперед.

   Запретив себе думать о Биру и его душевных терзаниях, я устремилась вслед за Циной. Спустившись по внутренней лестнице, мы оказались в подсобном помещении. Сердце заколотилось быстро-быстро от волнения, когда я встретилась взглядом с Каем. Он только оглядел меня, желая удостовериться, что все в порядке, потом бросился распахивать ворота.

   Мы сели по местам. Кай – за рулем, я – рядом. Цина – сзади на пассажирском сиденьи. Кай приложил браслет Каиссы к глазку сканера «ай-ди», и мотор тут же загудел. На плазменном экране приборной доски появилось приветствие: «Добро пожаловать, Катерина Иванова». Я усмехнулась. Никак не могла привыкнуть, что Каисса изменила свое имя. Интересно, она сделала это в угоду мужу в первые годы их брака или по какой-то другой причине?

   – Ты готова, белоснежка? – спросил Кай, поглядывая на меня. – Что у вас случилось с нашим другом-правителем? Ты выглядишь грустной.

   Я покачала головой. Его ненавязчивая забота проявлялась даже в такой напряженный момент. Он успел с одного мимолетного взгляда понять, что мне грустно.

   – Биру поцеловал меня. Потом мы наткнулись на олимпийца. Биру его убил, чтобы спасти меня, – я положила руку поверх ладони Кая на руле. – Давай уже уберемся с этой гребаной планетки и никогда не будем сюда возвращаться!

   На скулах Кая после моих слов заиграли желваки. Ему не понравилось признание, но врать я не собиралась. Только не единственному человеку, которому могла доверять, как самой себе.

   Он шумно втянул воздух через нос.

   – Как скажешь, белоснежка.

   Мотор взревел, и мы рванули вперед, навстречу судьбе.

***

   Расчет не подвел: за пределы поселения мы выехали без проблем. Автомобиль ехал легко и достаточно быстро. Поездка обещала стать комфортной. Но никто из нас не улыбался. Цина отвернулась, положила руки на спинку сиденья и провожала взглядом удаляющиеся родные места. Кай смотрел на дорогу, его лицо сохраняло каменное спокойствие. Он почти никак не отреагировал на мое признание о поцелуе, и это заставляло меня нервничать.

   Конечно, в глубине души я понимала, что Кай не опустится до банальных сцен ревности – подобное не в его стиле. Он всегда умел держать свои чувства под контролем ради нашего общего блага, позволял Бизону греть меня ради выживания. Но оставалось некоторое ощущение, что после пыток совета Кай закрылся ото всех и в том числе от меня. Мы до сих пор так и не обсудили, что станем делать по возвращении на Землю, какое решение относительно совместной жизни примем. Все мои попытки завести разговор на эту тему тонули в молчаливом безразличии Кая.

   Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, я рассказала ему об импульсаторах. Пришлось подробнее упомянуть и о стычке с охотником, о поведении Биру и его сомнениях. Кай выругался. Это было первое проявление ярких эмоций с его стороны.

   – Я не понимаю, как наш протурбийский друг до сих пор умудряется управлять такой большой территорией, – покачал он головой.

   – Совет защищает его, – напомнила я и покосилась на Цину, – люди любят его. Биру по-своему старается поддерживать мир.

   Кай только невесело усмехнулся.

   – Но я боюсь, что втянула его в войну, – со вздохом подвела итог я. – Если люди с Олимпа узнают об убийстве… они захотят мстить. Думаю, если бы на моем месте оказался кто-то другой, Биру вообще не стал бы стрелять. Он предпочел бы уступить и проглотить все оскорбления. Он выстрелил только потому, что не смог потерять меня. Обещал, что защитит, и выполнил обещание. А теперь мы убежали, оставив расхлебывать ему всю кашу…

   – Мы выживаем, белоснежка, – возразил Кай. – Так, как можем. Любой ценой.

   – Да, – согласилась я, – любой ценой. Только ее опять платят другие.

   Он покосился на меня с недовольным видом.

   – Включи карту. Впереди развилка.

   Я послушно взяла с колен прямоугольную пластиковую рамку, которую держала под рукой, и нажала кнопку включения. Через пару мгновений перед глазами развернулось голографическое изображение местности. Как же непривычно было отсчитывать километры пути, пройденные не на своих двоих! И скольких приключений мы могли бы избежать прежде, если бы имели машину! По моим подсчетам за полчаса мы преодолели расстояние, которое пешком осилили бы за полдня!

   На карте раскинулись две обширные области: желтая и синяя. Пункт назначения подсвечивался красным пульсирующим огоньком. Он вплотную примыкал к горе. Путь к нему отмечала пунктирная линия. Эта линия тянулась от границы областей наискосок через синий участок и достигала его дальней кромки. Еще дальше, за синей областью, виднелся вулканический остров. Эта область не была никак отмечена, хоть на нашей собственной карте, полученной от Тхассу, она тоже имела свой цвет.

   – Похоже, мы вот-вот въедем на земли Олимпа, – сообщила я.

   – Пусть Цина передаст тебе автомат, – откликнулся Кай.

   Служанка, услышав свое имя, встрепенулась и выполнила просьбу. Она выглядела притихшей, и я ее понимала: всегда страшно отправляться в незнакомые места. То, что девушка не отступила и прошла с нами весь путь до конца, уже вызывало уважение.

   – Как ты думаешь, как выглядят базы Олимпа? – спросила я, нервно разглядывая безлюдную глушь, по которой мы проезжали. – Мы сможем их узнать?

   – Я думаю, мы сможем узнать любого, кто не является протурбийцем, – проворчал Кай, – это и будет верным признаком опасности.

   – Тогда нам лучше не останавливаться, – я поежилась. – Может, у Олимпа и много людей, но, насколько я поняла, у них нет транспорта. Надеюсь, даже если нас и заметят, то не догонят.

   Несмотря на все опасения, следующие полтора часа пути прошли спокойно. Только один раз мы наткнулись на вышагивающих по обочине дороги ашров. Цина сдавленно пискнула с заднего сиденья, когда монстры обернулись, уставившись на нас своими страшными глазами на безротых лицах. Но Кай лишь сильнее вдавил педаль газа в пол, и, поднимая за собой ворох опавших листьев, мы на полном ходу промчались мимо застывшей цепочки черных фигур, и вскоре оставили их далеко позади.

   Конечно же, это не шло ни в какое сравнение с прошлыми встречами, когда приходилось судорожно прятаться в кустах и молиться, чтобы нас не заметили.

   – Ух! – выдохнула я и впервые с начала путешествия почувствовала, что улыбаюсь. – Да мы – короли дорог! Биру наверняка даже не представляет, насколько щедрый подарок нам сделал!

   При мысли о полукровке улыбка тут же сползла с лица. Кай посмотрел на меня, покачал головой, но ничего не сказал.

   Наконец мы прибыли на место. Дорога становилась все менее проторенной, в отличие от хоженых троп на границе между протурбийцами и охотниками. Казалось, здесь давно не ступала нога человека. Колеса багги угрожающе подпрыгивали на кочках, но когда из-за очередного поворота показалась открытая местность у подножия горы, у меня вырвался вздох облегчения.

   Пластиковые временные дома колонистов напоминали полусферы, разбросанные в хаотичном порядке. Я насчитала восемь штук. Матовые белые стены покрылись грязными потеками от непогоды. Между домами валялся различный рабочий инвентарь.

   – Это маленький лагерь, – сказал Кай, заглушив мотор. – Не основная колония.

   – Это экологи и синоптики. Посмотри, – я нагнулась и подалась вперед, выглядывая из-под козырька крыши, и показала на склон горы. Там, как грибы-трутовики на стволе дерева, прилепились шарообразные приборы для определения погодных аномалий. – Их задача – предупреждать основной лагерь, если грядет циклон. Как та буря, в которую мы однажды попали, помнишь?

   – Каисса вроде не была синоптиком? – нахмурился он.

   – Каисса подозрительно много знала, – согласилась я, – вряд ли кто-то точно знает, кем она была.

   Мы подождали еще некоторое время, но вокруг было тихо. Тогда, приказав Цине оставаться в автомобиле, Кай подхватил из моих рук автомат и первым спрыгнул на землю. Я тут же последовала за ним.

   – Ты куда? – удивился он. – Останься.

   – Нет, – помотала я головой, – одного я тебя не отпущу. Я обещала пробовать все первой, помнишь? Если с тобой что-то случится, я тоже не выживу здесь.

   Кай хмыкнул и вручил мне браслет Каиссы.

   – Если что, сразу дуй к машине и заводи мотор.

   – Есть, мой капитан! – отсалютовала я с улыбкой.

   Теперь, имея шаттл почти в руках, я уже могла позволить себе немного порадоваться. Вытащила нож и последовала за Каем. Мы осторожно обошли дома. Двери стояли распахнутыми, через проемы виднелись разбросанные вещи. Будто кто-то убегал отсюда в спешке или… переворошил тут все в поисках того, что можно забрать. Может, это Биру со своей охраной побывал здесь, пополняя коллекцию?

   Убедившись, что дома безлюдны, мы приблизились к горе. На всякий случай я сверилась с картой. Красная точка пульсировала прямо в том месте, где мы стояли.

   – Пусковая шахта, наверно, там, – Кай указал на тяжелую створку шлюза в горной породе. – Только что-то здесь не так…

   Действительно, створка была слегка приоткрыта. Разве шлюз не должен оставаться запечатанным, чтобы сохранить корабль в целости?! Мы с Каем переглянулись, и он сделал мне знак держаться позади.

   Подкравшись, он привалился плечом и приоткрыл лаз пошире. Заглянул туда – и тут же бессильно уронил руки вдоль тела. Я подошла, уже понимая, что следует ожидать худшего.

   В ангаре, полутемном, если не считать света, проникшего вместе с нами через шлюз, на месте корабля лежала покореженная груда металла. Все вокруг почернело от копоти.

   – Его взорвали, – глухим голосом произнес Кай.

   Я схватилась за стенку, чтобы не упасть.

   – Кто? Олимпийцы? Или сами колонисты?

   – Какая теперь разница, белоснежка?! – воскликнул он, повернувшись ко мне. – Корабль взорвали! Его нет!

   Кай тряхнул меня за плечо, но в ушах так шумело, что я едва понимала, что происходит.

   – Нет, – пробормотала я, – надо понять, кто это сделал. Нельзя сдаваться. Возможно, у них есть еще… никто не будет взрывать свой шанс на спасение, если нет запасного плана… надо просто выяснить, куда ехать дальше…

   – Никуда! Его нет! – Кай притянул меня к себе и прижал. Только тогда я поняла, что дрожу, а он зашептал мне в макушку: – У нас есть машина. Это уже много. Мы просто уедем ото всех. Уедем, как и хотели…

   – Я не могу, я же почти добралась! Кай! Я все делала правильно! Это же просто нечестно!

   Я готова была разреветься от обиды. Мы подготовили и почти идеально выполнили план, сожгли все мосты, я шла на сделку с собственной совестью по меньше мере десяток раз – и все усилия превратились в пшик. Как будто я долго разжигала факел, а кто-то взял и бросил его в реку – и огонь в одну секунду угас.

   – Ненавижу! Ненавижу! Ненави…

   Я умолкла на полуслове и вытерла мокрые щеки, когда тишину заброшенного лагеря прорезал автомобильный сигнал. Руки Кая на моих плечах мгновенно потяжелели.

   – Это Цина, – он вскинул автомат. – Надо посмотреть, что с ней.

   – А как же? Только вас и ждем, – из-за полусферы ближайшего дома к нам выступил темноволосый человек в высоких армейских ботинках на шнуровке и камуфляже. На шее у него болтался бинокль. Покатый лоб «украшали» залысины, а верхнюю губу – небольшие черные усики. Охотник был уже в возрасте, но его тело оставалось стройным и поджарым, как у тех, кто привык много двигаться.

   – Без фокусов, парень, – крикнул он Каю, направив на нас дуло своего автомата. – Я успею пристрелить твою девку быстрее, чем ты пристрелишь меня. А вторую желтомордую пристрелят мои люди.

   Кай постоял немного, а затем с неохотой опустил оружие. Я едва держалась на ногах, шатаясь из стороны в сторону, как пьяная, и ничего не могла с собой поделать. Колени подгибались. Я даже перестала чувствовать ужас. Только безнадежность от того, в какую страшную ловушку мы угодили.

   – Брось-ка это мне, – мужчина указал на автомат Кая.

   Тому пришлось выполнить просьбу, швырнув оружие к ногам врага.

   – Вот и молодцы, ребятки, – похвалил охотник, – а теперь вперед, к подружке.

   Я честно попыталась сделать шаг, но ступня подвернулась. В последний момент Кай успел подхватить меня.

   – Все будет хорошо, – прошептал он мне, но, похоже, и сам себе не верил.

   Я только покачала головой. Ничего не будет хорошо. Мы сами пришли в логово монстра. Разве тут может быть хоть что-то хорошее?!

   Кое-как ковыляя, я с помощью Кая дотащилась обратно к машине. Еще трое охотников поджидали нас здесь. Один из них пригибал к земле Цину, которая плакала и пыталась вырываться. Двое других стояли, заложив большие пальцы за пояс штанов, и с радостными улыбками наблюдали за нашим появлением.

   – А теперь на колени!

   Получив тычок прикладом в спину, я рухнула на четвереньки. Через секунду Кай оказался рядом. Он скрипел зубами и сверлил противников полным ненависти взглядом.

   Черноволосый обошел нас и встал в середине круга, закинув автомат на плечо. Он мог позволить себе эту вольность, потому что два его товарища перестали улыбаться и нацелили на нас свое оружие, пресекая любую попытку к бегству.

   – Ну а теперь рассказывайте, – добродушно предложил черноволосый, – кто такие? Откуда и куда? И зачем пожаловали?

   Я опустила глаза и уставилась на траву, чуть посеребренную инеем. Меня знобило, но не от холода. Высокие ботинки на шнуровке примяли стебли, когда мужчина подошел ближе.

   – Молчите, значит…

   Я вздрогнула от неприятного прикосновения, когда он дулом автомата заставил меня приподнять подбородок. Встречаться взглядом не хотелось. Я упорно смотрела в сторону и слушала, как клацают собственные зубы.

   – Хм… – протянул охотник, – тогда я сам догадаюсь.

   Он наклонился, приподнял нижний край моей куртки и вытащил нож. Повертев в руках, спрятал себе за пояс. Намотал на указательный палец прядь моих волос и сильно дернул, заставив вскрикнуть.

   – Убери от нее руки! – тут же зарычал Кай и попытался вскочить на ноги.

   Мужчина двинулся мне за спину, раздался звук удара, Кай рухнул обратно рядом со мной. В ужасе повернув голову, я увидела, что из его разбитой губы по подбородку течет кровь. Глаза расширились, в них горела ярость.

   Цина взвизгнула и заверещала что-то по-протурбийски. Из-за быстрого темпа речи я не понимала ни слова, видела только, что девушка напугана не меньше моего. Возможно, она просилась домой и горько жалела о том, что связалась с нами.

   – Да заткните ее кто-нибудь! – гаркнул черноволосый, и тот, кто удерживал Цину, тут же зажал ей рот ладонью. Брови девушки взметнулись, теперь она могла только дергаться и мычать, зажмурившись от страха.

   Сбоку мне почудилось движение.

   – Не надо! – успела шепнуть я прежде, чем Кай сделал второй рывок, и он застыл на месте, так и опираясь на одно колено.

   – Вот именно, что не надо, – поддакнул мужчина за моей спиной. – Молодец, послушный мальчик.

   Он потянул меня за воротник, затем подошел к Каю и потрепал его за рукав.

   – Что-то мне одежонка ваша знакома… видал я такую прежде.

   Я затаила дыхание. Не имея другой удобной одежды, для побега мы оба надели то, что успели прихватить из запасов Алии. Форменные армейские куртки трудно было с чем-то перепутать. Только Цина оставалась в своем национальном одеянии, отличаясь от нас.

   – Никогда не бывали на базе двенадцать, у девчонок? – черноволосый обошел Кая и принялся расхаживать перед нами, размышлять вслух и жестикулировать. – С Алией и Сарой не знакомы? – Он улучил момент, когда я подняла голову, наклонился и встретился со мной взглядом. – Их еще убил кто-то потом. Кто-то нам неизвестный.

   – Я не знаю, о чем вы говорите, – пробормотала я слабым голосом, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

   – Значит, обознался, – улыбнулся мужчина и выпрямился. Он обернулся и скомандовал одному из тех двоих, что держали нас на прицеле: – Эй! Что у них там в багаже? Есть для нас подарки?

   Парень с широким румянцем на лице послушно сбегал к багги и приволок наши вещи. Вынув мой нож, черноволосый бесцеремонно распотрошил рюкзаки прямо на наших глазах, высыпал содержимое на землю и принялся перебирать одежду, консервы и оружие.

   – Ох, это же еда с того же звездолета, – прищелкнул он языком, баюкая на ладони железную банку с мясом, – наверно, случайно нашли, да?

   – Да, – процедил Кай.

   – О, а вот это шокеры, – обрадовался охотник, – как раз такие пропали из арсенала двенадцатой базы.

   Он отряхнул ладони и снова направился к нам.

   – Но я вам верю, ребятки. Да, не лупайте так глазенками. Верю. Ведь вы же не стали бы мне врать? Не стали же, да?

   Мы молчали, опустив головы, пока черноволосый наслаждался собой и разыгрывал фарс перед нами не хуже какого-нибудь актера.

    – Потому что если бы вы мне соврали, то я признался бы, что подменял Сару временами и бывал на базе двенадцать. И знал наперечет все, что там хранится. А еще сегодня утром база три доложила, что местный правитель, который обитает тут по соседству, разгуливает по округе с белобрысой девчонкой. А теперь, с обеда, база три не отвечает.

   Охотник подошел ко мне и опять принялся наматывать мои волосы на палец.

   – И вот я думаю. То ли мой приятель с базы три загулял с той белобрысой… то ли вас, белобрысых, много по округе развелось…

   В тот момент мне хотелось только одного: чтобы все это поскорее закончилось. Чтобы прекратился плач Цины, чтобы Кай не стоял на коленях рядом со мной и не ждал своей участи. Потому что от осознания того, что я натворила, крик рвался из горла, и сдержать его едва получалось.

   – Мы не имеем никакого отношения к вашим базам, – словно издалека услышала я голос Кая, – мы нашли эти вещи и забрали себе. Точно так же как вы забрали бы то, что нашли на дороге.

   Охотник помолчал, а потом весело рассмеялся. Его смех долетал до меня, как через слой ваты. Потом он куда-то ушел. Двое его подручных остались держать нас под прицелом. Цина затихла, Кай пытался шепотом позвать меня, и я хотела ответить, но не могла – язык присох к небу и не поворачивался.

   Затем черноволосый вернулся, и внезапно перед моим лицом оказалась рация. Я уставилась на нее, не понимая, что от меня хотят. Раздалось шипение, а потом мужской голос произнес:

   – Привет. Ты меня узнала?

   Я узнала его в тот же миг, как услышала. Это был голос из моих кошмаров. Тот самый, который вызывал базу двенадцать на утро после того, как я убила Алию и ее подругу. Даже если бы хотела, не смогла бы позабыть ни секунды из тех событий.

   – Нет, – ответила я, едва сдерживая слезы.

   – А я тебя узнал. Мне еще тогда понравился твой голос. Ты дрожишь. Ты плачешь. Как тогда. Ты не представляешь, как же мне не терпится познакомиться с наглой сукой, которая посмела убить кого-то из моих людей. Может, ты считаешь себя бессмертной?

   – Н-нет… – прошептала я.

   – Может, ты решила, что можешь не бояться меня?

   Я открыла рот, но не нашла слов и только покачала головой.

   – Знаешь, что я делаю с теми, кто меня не боится? – продолжил голос из рации. – Я делаю так, чтобы они начали бояться. Знаешь, что я делаю с теми, кто убивает моих людей? Я наказываю за это. Ах да, забыл представиться. Ты же меня не узнала… меня зовут Зевс. А как тебя зовут, сука?

   – Не отвечай ему, – шепнул Кай, – ты же видишь, они просто издеваются.

   – Не отвлекай девочку, – держа в одной руке рацию, другой рукой черноволосый приподнял дуло автомата в красноречивом намеке.

   – Так как тебя зовут? Отвечай или я прикажу стрелять. Не в тебя, конечно. С тобой нам предстоит еще долгая беседа. В кого-то из твоих друзей.

   Не знаю почему, но мне было страшно называть ему свое имя. Это походило на момент из детства, когда я с головой пряталась под одеяло от темноты. Мнимое укрытие дарило ощущение безопасности. Вот и теперь назвать Зевсу свое имя для меня было так же сложно, как в прошлом – сорвать одеяло. Пока он не знал обо мне никакой личной информации, у меня оставалась хотя бы видимость того, что я недосягаема.

   – Как все сложно, – вздохнул Зевс. – Ну что ж. Тогда придется выполнить обещание.

   Черноволосый вскинул автомат повыше.

   – Аххнур-иги! – жалобно крикнула Цина, сбросив ладонь охотника со своего рта.

    Меня словно пронзило молнией.

   – Каисса! – выпалила я, прикрываясь чужим именем, как щитом.

   Если олимпийцам знакомо это имя, возможно, оно нас спасет. Может, оно что-то значит для Зевса?

   – Каисса, – голос из рации повторил за мной, как если бы смаковал звук на языке, но – увы! – узнавания в его тоне я не услышала. – Так вот, Каисса. Ты убила двух моих людей. Гадкая, гадкая девочка. Это ведь тебя видела база номер три сегодня утром. Почему мой человек теперь не отвечает и там? А, дрянная сука, признавайся! Я запишу на твой счет уже троих. Три человека. Не много ли, а? Ш-ш-ш, нет, не отвечай. Приходи ко мне. Я хочу смотреть в твои глаза, когда ты мне ответишь.

   Раздался скрежет, и рация затихла.

   Странно, но после разговора с Зевсом ступор прошел. В голове прояснилось. Я точно понимала, что это конец.

   Мы с Каем переглянулись.

   – Беги!

   В следующую секунду он рванулся вперед. Я только успела заметить, как точным ударом Кай выбил ствол автомата вверх, а сам поднырнул под руку черноволосого, толкнув его всем телом в сторону двоих подручных. Воздух прорезала очередь, раздались крики. Я вскочила с места и побежала. Все тело превратилось в заведенную пружину. Я не смотрела по сторонам, не видела ничего, что происходит, только автомобиль прямо перед собой.

   Кай сказал, что в случае чего мне надо прямиком бежать к машине. Он дал мне шанс на спасение, переключив внимание на себя. Я прыгнула за руль, прижала запястье, на котором был надет браслет Каиссы, к глазку сканера. Мотор, к счастью, завелся с первой попытки.

   На меня уже надвигался один из парней с автоматом. Я увидела его бешеные глаза, перекошенный рот, а затем нажала на педаль газа и поехала прямо на него. Он застыл в изумлении. Брови взметнулись высоко вверх. Это было последнее, что я успела заметить, потому что раздался удар, багги подпрыгнул, как если бы колесо попало на кочку.

   Меня тряхнуло. Я дернула переключатель, сдавая назад. Тряхнуло еще раз. Кай боролся с черноволосым. Цина пыталась вырваться из лап своего противника. Град выстрелов заставил пригнуться. Стиснув зубы, я обнаружила, что еще один вооруженный парень выскочил позади автомобиля и поливает меня огнем. Вцепившись в руль, я снова переключила режим на движение вперед, и поехала прямо на того, кто держал Цину.

   Уловка сработала. Испугавшись надвигающегося автомобиля, мужчина оттолкнул девушку и отпрыгнул. Я протянула ей руку и буквально втащила на сиденье рядом с собой.

   – Кай!

   В ответ на мой крик он вскинул голову. Оценив расстояние между нами, Кай со всей силы ударил противника головой в лицо. Черноволосый обмяк. Вскочив, Кай добежал до багги и уцепился за заднюю стойку. Я рванула вперед. Стрелок продолжал поливать нас огнем. Проезжая мимо него, я пригнулась и сжалась в комок, едва удерживая руль, пока вокруг свистели пули.

   Миг – и мы вырвались на свободу, уезжая все дальше от стрелявшего. Но когда я выпрямилась и огляделась, Цины на сиденье рядом со мной не было…

   Я давила на газ, выжимая из древней машины предел возможного. Не сбросила скорость, даже когда Кай умудрился перебраться на переднее сиденье рядом со мной и попросил притормозить. Я почти не разбирала дороги, лишь интуитивно определяя на поворотах в какую сторону повернуть руль. Автомобиль угрожающе скрипел и дребезжал, налетая на кочки, нас подбрасывало и мотало, но эта встряска была мне нужна. Она напоминала о том, что мы двигаемся, а, значит, до сих пор живы. До меня долетали крики Кая, его попытки образумить, но я не слушала его. Разве я когда-нибудь вообще его слушала? Мне следовало сделать это гораздо раньше, когда он просил остаться в домике Тхассу.

   А теперь уже слишком поздно.

   Казалось, обратный путь мы преодолели в два раза быстрее положенного. Виртуальная граница между землями Олимпа и протурбийцев осталась позади. В этот момент багги словно окончательно выдохся. Влетев в яму перед самым подъемом в небольшую горку, автомобиль заскрежетал и пошел юзом. Меня повело резко в сторону, я не успела сориентироваться – и полетела на землю.

   Удар вышел не сильным… я практически ничего не почувствовала. Перекатившись на четвереньки, тут же вскочила на ноги. Машина уехала в заросли и застряла там. На дороге валялось оторванное колесо. Видимо, ходовая часть не выдержала удара о кочки. Кай уже поднимался с травы, отряхивая колени. Убедившись, что с ним все в порядке, я повернулась и пошла дальше по дороге. Авария – не повод задерживаться в пути. Любая задержка – слишком большая роскошь в нашей ситуации.

   – Белоснежка… – послышалось за спиной, – белоснежка… мать твою… Дана! Дана, да стой же!

   Едва почувствовав, как он схватил меня за локоть, я отпрыгнула и отбросила его руки.

   – Я не вернулась за ней!

   Кай открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал. Его плечи поникли.

   – Я хотела вернуться, – пожаловалась я, – но было слишком страшно…

   – Я бы не позволил тебе вернуться, – тихо ответил он.

   – Дело не в том, позволил бы ты мне или нет, Кай! Дело в том, что случилось у меня внутри, – я ударила себя кулаком в грудь, но и теперь ничего не почувствовала. Словно мое тело разучилось воспринимать боль как таковую. – Я сама не вернулась за ней!

   – Это нормально, – Кай хотел обнять, но я отшатнулась, и он только разочарованно вздохнул, – любой на твоем месте поступил бы так же. Кроме того, Цина наверняка уже мертва. Ее сбило выстрелом. Я видел. Ты уже ничем не можешь ей помочь.

   – Но я должна была вернуться, – процедила я сквозь зубы, – потому что это я потащила ее с нами. Я уговорила Цину бежать, расписывала ей прелести новой жизни, убеждала, что никто не будет притеснять ее так, как этот дурацкий Игсу! Я! И из-за меня она попала в руки Олимпа! Она помогла нам, служила мне так, как умела, а я ее подставила!

   – Дана…

   – Я и тебя уговорила отправиться на поиски шаттла. Ты ведь не хотел. Почему ты всегда делаешь то, что не хочешь, если я попрошу? Тебя могли убить. Сейчас. Там. На моих глазах. Если бы я сделала что-то не так. Если бы Зевсу не понравились мои ответы…

   – Дана, не кричи, – Кай выставил руки в успокаивающем жесте. Он подкрадывался ко мне, как ловец – к дикому зверю, и подобно зверю я шипела и отступала от него. – Мы посреди леса. Здесь могут быть ашры. И еще кто-нибудь… Просто давай успокоимся и решим, что делать дальше. У нас нет оружия. Все осталось там, у Олимпа. Поэтому не надо сейчас привлекать к себе лишнее внимание.

   Новая угроза отрезвила меня. Я огляделась по сторонам. Безмятежная тишина в лесу с некоторых пор постоянно казалась обманчивой.

   – Я и Биру подставила. Он убил того олимпийца ради меня. Теперь Зевс придет к нему мстить. Я хотела скрыть это и просила Биру не говорить. Но тогда Зевс не знал, кто я такая. А теперь знает. Он знает, что это я убила Алию! И ему доложили, что Биру прогуливался со мной. Именно к нему Зевс придет искать меня в первую очередь.

   – Пусть ищет, – Кай продолжал разговаривать со мной осторожно и вполголоса, как будто увещевал буйную больную, – мы спрячемся где-нибудь далеко отсюда. Я что-нибудь придумаю. Я никому не дам тебя в обиду, ты же знаешь.

   – Я знаю, – я хотела улыбнуться, но губы задрожали и защипало в носу. – И спрятаться подальше – это то, чего мне хочется больше всего сейчас. Но я не могу, Кай! Я могу забыть про Алию. Я могу постараться не думать о Цине. Но не представлять, что будет, когда люди Зевса станут рыскать по округе в поисках меня… я не могу. От себя не спрячешься. Я нигде не буду чувствовать себя в безопасности. К тому же, что ты можешь? Ты же не всесильный! Ты – обычный человек, как и я. У нас не осталось ни вещей, ни оружия, ни машины. Мы должны вернуться к Биру и предупредить его о том, что случилось, попросить укрытия.

   – После того, как мы усыпили совет и сбежали? – Кай невесело усмехнулся. – Нас там уже никто не ждет с распростертыми объятиями.

   – Если Биру выгонит нас, значит так и быть. Но он должен хотя бы знать, что Зевс придет за ним.

    Кай отвернулся. Он запрокинул голову, провел ладонями по лицу, затем отбросил руки и снова посмотрел на меня.

   – Ты считаешь, что Биру защитит тебя лучше, чем я?

   – Кай… – я поморщилась.

   – Нет, ответь мне. Ты так считаешь?

   Я стиснула зубы и заставила себя посмотреть ему в глаза. Ноздри Кая раздувались, горячее дыхание клубами пара вырывалось в морозном воздухе.

   – У Биру есть охрана. И стены. Если с ним поговорить…

   – Эта охрана никогда не будет твоей, белоснежка! Разве ты еще не поняла?! Протурбийцы никогда не станут проливать за нас свою кровь! Твоя единственная охрана здесь – это я! Я!

   Теперь он сам почти кричал, позабыв про свои же доводы вести себя тише. Но что-то внутри меня было сильнее даже любви к нему.

   – Биру не только протурбиец, – ответила я, понимая, что причиню Каю еще больше боли этими словами, – он еще и человек. Он считает себя одним из нас. Ты же сам говорил, что протурбийцы сознательно не учат наш язык, презирают его. Биру всегда общается с нами по-нашему.

   Кай прикрыл глаза, словно признавая собственное бессилие. Он опустил голову.

   – Ты ранена, – глухим голосом произнес он, – у тебя спина в крови. Мне надо посмотреть, насколько все серьезно.

   – Я ничего не чувствую, – призналась я, – мне не больно.

   – Больно будет потом, когда шок пройдет.

    Кай подошел, грубовато дернул замок моей куртки, расстегивая ее. Взял за плечи и развернул спиной к себе. Оттянул одежду с левого плеча, обнажая его до лопатки. Я стояла и улыбалась деревьям напротив, как городская сумасшедшая. Я не ощущала даже холода.

   – Пулей зацепило, по касательной, – проворчал Кай, – это надо зашивать. Борозда глубокая. Останется шрам.

   – Думаешь, меня волнуют шрамы? – хмыкнула я.

   – Меня волнуют, – все с той же грубоватой заботой, он повернул меня обратно лицом к себе и принялся застегивать куртку. – Я тебя уронил на эту планету, я и должен доставить домой в целости и сохранности.

   – Мы никогда не вернемся домой, – возразила я. – Хватит с меня ложных надежд и сказок. Эта планета теперь наш дом. Хотим мы этого или нет. Я поняла это сегодня.

   Кай не стал спорить. Просто наклонился, легонько ударил меня одной рукой под коленки. Мои ноги подогнулись, и не успела я опомниться, как он уже понес меня.

   – Я могу идти сама, – слабо запротестовала я.

   – Истекая кровью? Белоснежка, мы это уже проходили.

   Я посмотрела на упрямо выдвинутый подбородок Кая и сдалась.

   – Куда ты, вообще, несешь меня?

   – Вперед, к светлому будущему.

   История повторялась. Он злился и нес меня, а я гадала, есть ли у любви Кая хоть какие-то границы? За что он меня так любит? И будет ли любить дальше, по мере того, как эта планета окончательно сломает меня и уничтожит то, что еще оставалось от прежней Даны? Ведь когда-то его чувства вспыхнули к ней, а не к тому чудовищу, в которое я медленно превращалась теперь.

   Кай поставил меня на ноги только на подходе к поселению Биру, на дороге между плодовых садов. Я выпрямила спину, собираясь выдержать предстоящий нелегкий разговор с высоко поднятой головой. По левой лопатке медленно разливался жидкий огонь. Мы ползли обратно, как побитые собаки, но хотелось сохранить хоть какие-то крохи силы духа и достоинства. Я сделала несколько шагов, пересиливая дрожь во всем теле, когда услышала крики и причитания. В тревоге переглянулась с Каем.

   – Что-то случилось? Олимп?

   – Так быстро отреагировали? – он пожал плечами. – Вряд ли…

   Ускорив шаги, мы почти побежали на шум. На окраине поселения собралась толпа народа. Несколько женщин с плачем рвались к дому, а мужчины, в числе которых мне померещились и облаченные в черное советники, их не пускали. Я остановилась в недоумении, прислушиваясь к голосам.

   – Ты понимаешь, о чем они спорят, Кай?

   Он нахмурился. Если мне еще не доставало знаний, то, конечно, Кай уже разобрал взволнованную речь протурбийцев и все прекрасно понял.

   – Пузырчатая болезнь, – с неохотой ответил он. – Кто-то принес ее сюда.

   – Эпидемия? – я вздрогнула. – Здесь?!

   Мы остановились в нерешительности, но нас уже заметили. Поселенцы начали оборачиваться и бросать взгляды. Старший из советников, Алхас, оставил свой пост перед домом и протиснулся через толпу. Его лицо хранило печать недовольства.

   – Уважаемым господам стоит идти дальше. Здесь небезопасно, – почти выплюнул он, сложив руки на животе и надменно приподняв подбородок.

   Так как манера речи у него была размеренная и торжественная, я без труда разобрала смысл фразы.

   – Где Биру? – спросила я. – Нам нужно поговорить с ним.

   Алхас сморщился, словно отвратительная гусеница ползла по его рукаву, а он не мог ее согнать.

   – Правитель не может находиться здесь. Вам стоит присоединиться к нему в резиденции. Пузырчатая болезнь поражает всех подряд. Уважаемых господ в том числе.

   Я с трудом подавила ответное раздражение, которое вызывал этот упрямый старик. Он разговаривал с нами, как с умственно отсталыми!

   – Я прекрасно знаю, как поражает пузырчатая болезнь, – возразила я, – хотя непонятно, откуда она появилась сейчас. Вспышек, вроде бы, не случалось тут много лет.

   Новый виток воплей и криков буквально оглушил нас. Одна из женщин прорвалась сквозь живой заслон из крупных мужчин и советников и бросилась к дому, но ее успели перехватить на бегу и вернули обратно. Раздался звук хлесткой пощечины и последовавшие за ним рыдания. Я увидела, что беглянку держит за плечи коренастый и одутловатый протурбиец и пытается что-то ей втолковать, а та потирает щеку и мотает головой. Другие женщины, глядя на нее, заметно притихли.

   – Вспышек не было, – процедил Алхас, перехватив мой взгляд, – но дети умудрились принести пузырчатую болезнь с болот.

   – Дети?! – ахнула я.

   – Трое мальчишек, – Алхас снова сморщился так, что его лицо стало похожим на печеное яблоко, – бродили по болотам и наткнулись на заброшенный могильник.

   – Что они делали на болотах?! – растерялась я. – Это вроде бы далеко за пределами поселения…

   – Что обычно делают все мальчишки? – Алхас повернул голову и зачем-то посмотрел на Кая, который тихонько подсказывал мне перевод особо длинных фраз и помогал формулировать ответы. – Лезут, куда не просят. Вот и эти полезли. Сказано было сто раз: на болота не ходить. Сами виноваты. Все знают, что туда отвозили и топили тех, кто заболел пузырчатой болезнью.

   – Отвозили и топили? – тряхнула я головой. – Тела надо сжигать! Разве ваши мудрые лекари этого не знают? Единственный способ остановить распространение заразы – это огонь! Вы сами хоронили больных в болотной жиже, а теперь удивляетесь, почему болезнь вернулась?

   Советник поджал губы. Было заметно, что мой упрек оскорбил его до глубины души, и ему едва удается сдерживать истинные эмоции внутри за маской высокомерия.

   – Болота надежно глотали и хранили в своей глубине все, что мы им давали, – отрезал он. – Странный и недобрый знак, что их недра всколыхнулись и выпустили на поверхность то, что было скрыто. Странный и недобрый.

   Я перевела взгляд на дом, вокруг которого толпились поселенцы. Теперь причина волнений становилась все более понятной.

   – И что, эти мальчики теперь там? Внутри?!

   – Мы не можем позволить болезни войти в поселение, – отозвался Алхас. – Один из лекарей живет тут, он и заметил неладное, когда дети возвращались. Позвал их в свой дом, чтобы осмотреть, но разглядев получше, тут же убежал вон. Никому нельзя входить, если мы не хотим, чтобы все умерли. – Он окинул меня задумчивым взглядом и с неохотой признал: – Возможно, в этот раз мы опробуем новый метод и сожжем все, чего коснулась болезнь.

   – То есть, больные дети заперты внутри и остались одни? – похолодела я. – Рядом с ними нет никого, кто мог бы помочь? А эти плачущие женщины… их матери?! И вы не пускаете их к своим детям?!

   – Никому нельзя входить, – отрезал Алхас с суровым видом. – Идите своей дорогой.

   Советник развернулся к нам спиной, показывая, что не желает больше тратить время на пустые разговоры, и отправился назад, на переднюю линию обороны.

   Задумавшись, я не заметила, как сделала шаг, и опомнилась, только когда сильная рука Кая стиснула мой локоть.

   – Ты куда? – спросил он, когда я обернулась, и в его глазах плескалась настороженность.

   – Там дети, Кай! – взмолилась я. – Больные дети, совсем одни. Вспомни, как тяжело болели мы с тобой. Представь, если бы я не была рядом с тобой в те моменты, а ты – со мной.

   Лицо у Кая стало бледным. Он сглотнул.

   – Именно потому, что я помню, как мы болели, я и спрашиваю тебя: ты в своем уме? Куда ты идешь?

   – Посмотри на этих женщин, – я махнула рукой в сторону собравшихся, – они настолько запуганы советом, что готовы отказаться от своих детей. К тому же, Алхас прав. Каждый, кто войдет и будет ухаживать за больными, заразится. Как было с нами. Поэтому им нельзя заходить. Мне – можно. Я уже победила пузырчатую болезнь один раз.

   Теперь Кай вцепился в меня уже обеими руками.

   – Откуда ты знаешь, что не заболеешь второй раз? Откуда ты знаешь, что у нас теперь иммунитет? Этого не знает никто! Посмотри на себя, ты сама едва стоишь. Ты хотела поговорить с Биру – поговори с ним. Но лезть в этот дом я тебе не позволю.

   Я дернулась, но он держал крепко, а боль в раненом плече только подтачивала мои силы, которые могли еще понадобиться.

   – Мне нужно туда пойти, – сдалась я, и щекам стало холодно там, где пробежали мокрые дорожки слез, – как ты не понимаешь? Я бросила убийцам единственную подругу, которая только-только появилась у меня здесь. Я переехала человека машиной! Дважды! Быть может, я подставила всех, кто стоит вон там, потому что Зевс придет мстить сюда. Я сделала все это только за один сегодняшний день! Мне нужно сделать хоть что-то хорошее, чтобы доказать себе, что я еще на это хорошее способна!

   – Нет, – Кай стиснул челюсти.

   – Ты просто не понимаешь, что творится у меня внутри, – разозлилась я, – ты никогда и никого не убивал!

   Он встряхнул меня так сильно, что я невольно вскрикнула. Поселенцы поглядывали на нас, очевидно, заинтересовавшись перепалкой так, что она грозила вот-вот отвлечь их внимание от основного действия у дома.

   Приблизив свое лицо к моему, Кай пробормотал:

   – Может быть, я еще и не убивал никого голыми руками. Но я отнимал еду у слабых, и они умирали от голода. Я отбирал теплую одежду у новичков, зная, что они не доживут до утра и замерзнут на своих местах у входа. Я делал все это много-много раз. И сделал бы снова, если бы пришлось.

   – Ты был ребенком! – воскликнула я. – Тебя бросили на произвол судьбы! Никто не объяснял тебе, что хорошо, а что плохо. Ты понял это гораздо позже, когда вырос. Поэтому всегда был рядом и помогал мне. Теперь ты не такой, как тогда, Кай! А я понимала, что это плохо, и все равно сделала! Мой схур ест меня! Он почти меня уже сожрал, разве ты не видишь?!

   И снова, как и раньше, на дороге, плечи Кая поникли, а пальцы разжались.

   – Не ходи туда, – тихо попросил он, – пожалуйста. Останься со мной. Они тебе никто. Они все равно будут умирать. Так или иначе. У меня же есть только ты…

   Я закусила губу до боли и покачала головой.

   – Я не могу, Кай. Я не могу просто пройти мимо. Ты же меня знаешь.

   Сняв с себя его руки, я попятилась назад. Кай смотрел на меня, просто стоял и смотрел, не делая попыток остановить. Его брови сошлись на переносице. Я хотела улыбнуться ему извиняющейся улыбкой, но так и не сумела выдавить ее. Он беспокоился за меня, и причина была понятна, но пузырчатой болезни я боялась меньше всего. По крайней мере, меньше Олимпа точно. Бизон, уже весь покрытый пузырями, хватал меня, прикасался зараженной кожей, но ничего не случилось. Я осознавала риск, но не ощущала, что он велик.

   Уверенными движениями растолкав собравшихся, я протиснулась к совету. Игсу едва ли не зарычал, когда увидел меня, и бросился наперерез, но мне удалось поднырнуть под его руку. Сама не ожидая от себя такой прыти, я выскочила на свободный пятачок перед домом.

   – Совет прав! – закричала я, выставив руки и предупреждая попытки мужчин подойти. – Никому нельзя входить в эти двери! Но мне можно! Я точно знаю, что не заболею, если войду!

   Сердце бешено стучало в груди, горло перехватывало, и от волнения слова путались у меня на языке. Протурбийцы переглянулись. С опозданием я сообразила, что они разобрали едва ли половину из сказанного мной. Кольцо охранников готовилось уже сомкнуться.

   В этот момент Кай каким-то чудом оказался рядом со мной. Он закричал что-то собравшимся. Я прислушалась и поняла, что Кай переводит протурбийцам только что сказанные мной слова. Те отшатнулись в удивлении.

   – Я уже болела пузырчатой болезнью, – продолжила я уже на своем языке, почувствовав себя более уверенно с поддержкой Кая, – но не умерла. У меня есть внутренняя защита от нее!

   Советники вспыхнули от гнева, простой народ зажужжал, как растревоженный улей.

   – Откуда мы знаем, что уважаемая госпожа не врет? – крикнул в ответ Игсу.

   Я закатала рукав куртки, показывая всем предплечье.

   – Вот шрам, который остался от мелких пузырьков, которые были на моем теле. У господина Кая есть такие же, потому что мы болели вместе. К тому же, подумайте, кто в здравом уме захотел бы войти в этот дом, если бы знал, что может заболеть? Ваш лекарь выбежал в панике и точно не хочет возвращаться.

   Все посмотрели в сторону сутулого протурбийца, тот забормотал что-то невнятное.

   – Откуда мы знаем, что это уважаемая госпожа не принесла заразу в наши дома? – вдруг коварно осклабился Игсу.

   – Уважаемая госпожа прожила тут много дней, – в тон ему парировала я, – и тесно общалась с правителем, – я вздернула подбородок и услышала, как голос Кая дрогнул, озвучивая эти слова. – Если бы я была заразна, то Биру уже бы слег. Все знают, как быстро передается пузырчатая болезнь. В добром ли здравии ваш правитель?

   – С утра был в порядке, – откашлялся седой Алхас.

   – Это же ваши дети! – я перевела взгляд на запуганных женщин. – Я просто хочу помочь им! Может, вы не представляете, какие ужасные мучения их ждут, тогда я расскажу вам. У них поднимется высокая температура, и никого не будет рядом, чтобы дать им немного воды. В бреду они станут звать вас, своих матерей, но никто не откликнется и не погладит их по голове, чтобы утешить. Они умрут там, одинокие и несчастные, если сейчас ваши мужчины не разрешат мне войти. И это будет на вашей совести.

   – Если мы откроем двери, зараза выйдет! – перебил меня средний советник Шассу.

   Некоторые в толпе закивали в знак согласия. Другие оставались неподвижными. Но основная масса колебалась. Тут требовалось нечто большее, чем простое увещевание и давление на совесть.

   – Дайте мне ключ, – я протянула руку, – я приказываю.

   – Мы слушаемся только приказов правителя, – отрезал Игсу.

   – Тогда позовите Биру!

   – Правитель отдыхает. Ему слишком опасно находиться здесь.

   – Тогда не мешайте мне делать то, что он не может!

   – У вас кровь, госпожа, – вдруг раздался женский голос.

   Я уставилась на протурбийку и не сразу вспомнила о своем ранении.

   – Это схуры стреляли в меня. Но я и с ними справилась. Они доберутся и сюда, и вам всем бы лучше подумать, как бороться с ними, чем бить по рукам мне, когда я просто хочу помочь!

   – Схуры… сухры рядом… схуры стреляли… – пронеслись шепотки в толпе. Народ заметно заволновался. Даже больше, чем перед лицом пузырчатой болезни.

   – Разве вы не видите? – выступил в круг Игсу. Теперь он стоял рядом со мной и Каем, тоже привлекая на себя внимание толпы. – Уважаемая госпожа только приносит нам неприятности. Она разозлила схуров, которых нельзя злить. Теперь она хочет открыть двери, которые нельзя открывать.

   – Схуров нельзя злить… – эхом подхватили десятки голосов.

   Он повернул голову, окинул нас с Каем торжествующим взглядом и вполголоса скомандовал:

   – Взять их!

   Мужчины, в числе которых затесались и охранники из свиты Биру, подступили ближе. Перед моими глазами мелькнул заряженный арбалет, но прежде, чем я успела отшатнуться, Кай сделал молниеносное движение. Набросившись на не ожидавшего сопротивления охранника, он выхватил арбалет, ловко перевернул его в руках и нацелил на бывшего владельца, при этом закрывая меня собой.

   – Уважаемая госпожа будет делать то, что хочет! – зарычал он, попеременно удерживая на прицеле каждого, кто пробовал пошевелиться. – Если она хочет войти в этот дом, она туда войдет!

   Все протурбийцы, даже советники, заметно оторопели. Этого и следовало ожидать. Прежде Кай вел себя тихо и почтительно. Он не привлекал внимания, не так часто показывался на глаза рядом с Биру, как я. Никто не принимал его всерьез. До этой секунды.

   Внезапно толпа расступилась. Правитель, собственной персоной, вышел вперед. Советники тут же почтительно склонились перед ним. Мальчик лет пяти шмыгнул из-за массивной фигуры Биру и спрятался за одной из женщин, стоявших неподалеку. Уж не он ли сбегал и позвал принца? В любом случае, появление правителя случилось как нельзя вовремя.

   Биру, все в той же одежде, в которой мы совершали прогулку утром, помятый и хмурый, обвел нас взглядом. Алхас подобрался ближе и склонился к его уху. Послышался сбивчивый шепот. Глаза Биру прищурились. Он внимательно оглядел меня, затем Кая.

   – Госпожа не войдет.

   – Биру! – ахнула я.

   Полукровка, обычно такой добрый и готовый исполнить любое желание, оставался непреклонным.

   – Госпожа не войдет! – повторил он, а затем добавил тише: – Я не допущу, чтобы ты заболела и умерла. Этого не будет.

   Я скрипнула зубами. Расценив это, как готовность уступить, Биру повернулся к своим людям.

   – Все в порядке. Я разберусь сам.

   Охрана отступила, а полукровка, наоборот, сделал шаг вперед, оттеснив Игсу на периферию круга. Сделал… и уткнулся носом в заряженный арбалет, который нацелил на него Кай. Я не успела моргнуть, как Биру своей мощной лапищей смел оружие в сторону и прошипел на нашем языке:

   – Ты хочешь, чтобы тебя растерзали без права пощады, мой друг? Я сейчас спасаю твою… как это говорят? Задницу!

   – Биру! – я встала между ними, теперь закрывая собой задрожавшего от ярости Кая. – Мне так много нужно тебе объяснить…

   Он перевел на меня холодный взгляд.

   – Объяснишь это в моей резиденции, госпожа. Объяснишь, почему ты ранена, куда делся автомобиль и где твоя служанка.

   – Мы нарвались на Олимп… – я потупилась, – они знают, кто я… где я… и про сегодняшнее утро тоже теперь знают…

   – Что?!

   – Но сейчас мне нужно помочь больным детям! – я ткнула его пальцем в грудь. – Больным детям из твоего народа! Народа, который ты так ненавидишь за то, что тебе приходится ими управлять!

   – Говори тише, госпожа, – с угрозой рыкнул Биру. Поверх моего плеча он посмотрел на Кая. – И ты помогаешь ей? Зайти в зараженный дом? Ты?!

   – Госпожа будет делать то, что хочет, – ответил тот за моей спиной.

   Полукровка выдохнул и покачал головой.

   – Я не понимаю вас, людей. Хочу этого… но не понимаю.

   Он повернулся и протянул советникам руку, обращенную ладонью вверх.

   – Ключ.

   – Н-но… господин… – заблеял Алхас.

   – Ключ!

   Получив то, что требовал, Биру передал ключ мне.

   – Если ты войдешь, госпожа, мы не выпустим тебя обратно, пока не убедимся, что ты не больна, и не заболеешь. Это может занять несколько дней.

   – Я понимаю, – кивнула я, принимая прохладный прямоугольник, – это разумная мера предосторожности. Но я не заболею.

   По очереди я посмотрела на обоих мужчин, таких разных по характеру, но таких одинаковых в своей тревоге, и повторила:

   – Я не заболею.

   Отперев дверь, я приоткрыла ее. Внутри оказалось полутемно. Стало немного жутко. Всего на секунду я поколебалась в сомнениях, правильно ли поступаю. Но потом решительно отмела все ненужные мысли. Я поступаю правильно.

   Кай хотел войти следом, но я загородила ему дорогу.

   – Ты нужен мне снаружи, – прошептала я, – я боюсь, что они могут запереть нас тут вдвоем и уже не выпустить. Помоги Биру подготовиться к нападению Олимпа. Убеди его… если сможешь. И… дождись меня.

   Он ничего не ответил, так и остался стоять с каменным выражением лица, когда я захлопнула дверь.

   Шум с улицы сразу стал тише. Я постояла, привыкая к незнакомому помещению, его запахам и обстановке. В жилище лекаря, как и следовало ожидать, пахло травами. Не сказать, чтобы противно, но и не приятно. Скорее, аромат служил напоминанием о том, что здесь лечат болезни. Похоже, мужчина обитал тут один. Ни одной женской вещи не бросилось в глаза. Все строго, только минимум необходимого. Почему же здесь так сумрачно? Зачем на окнах опущены шторы?

   Откуда-то из недр дома послышалось хныканье. Я провела рукой по стене, нащупала зону включения света. Яркий источник вспыхнул под потолком, а жалобные звуки стали громче. Ориентируясь на них, я двинулась вперед.

   В дальней комнате, оборудованной под смотровую, с двумя обитыми кожей кушетками и рядом полок и шкафчиков, прятались дети. Двое мальчиков постарше сидели на полу, уткнув лица между коленей и закрыв головы руками. Третий, младший, лежал посреди комнаты, раскинувшись, и казался спящим. Я бросилась к нему, положила ладонь на влажный от пота лоб. Ребенок был еще жив, но его температура зашкаливала.

   – Кто здесь? – простонал один из старших мальчиков, не поднимая головы. – Выключите свет!

   – Это я, аххнур-иги, – поспешила успокоить я его и тут же догадалась: – У вас глаза болят от света? Это вы завесили окна?

   – Да… аххнур-иги, выключите его!

   Я поднялась с колен и выполнила просьбу. Комната снова погрузилась в мрак. Света, пробивавшегося из щелей в шторах, едва хватало, чтобы различать силуэты.

   – Лекарь сказал, что вернется, но не вернулся. Он обещал привести маму… где она?

   В его голосе звучало такое отчаяние, что я не сразу подобрала слова.

   – Они вернутся позже, когда вы выздоровеете. Им пока нельзя входить. Ваши мамы послали меня, чтобы я помогла вам, потому что меня болезнь не тронет. Давайте-ка попробуем прилечь. Не нужно сидеть на холодном полу.

   Но когда я потянула мальчика за плечо, чтобы тот поднялся на ноги и переместился на кушетку, моя голова вдруг закружилась. На миг потеряв ориентацию в пространстве, я больно ударилась об пол рукой и бедром, когда рухнула вниз. Хныкание детей сменилось испуганным молчанием.

   – Вы точно не заболеете, аххнур-иги? – послышался настороженный голос.

   – Нет, – процедила я сквозь зубы, заставляя себя не обращать внимания на боль в спине, и приняла сидячее положение, – это из-за того, что меня ранили схуры. Мне просто нужно немножко отдохнуть. Как и вам.

   Мальчиков пришлось оставить там, где они и сидели. Шатаясь и хватаясь за стены, я обыскала дом и принесла им теплые одеяла и мягкие подушки, помогла обустроить постели на полу. Младшего, лежавшего в беспамятстве, кое-как перекатила на подстилку. Расстегнула на нем одежду, облила водой дрожащее в ознобе тельце, капнула немного на пересохшие губы. Затем напоила и обтерла остальных. Течение болезни было мне знакомо, но и ее исход тоже был известен. Я не тешила себя напрасными надеждами, мне просто хотелось сделать все, чтобы уменьшить страдания больных.

   – Как давно вы болеете? – спросила я. – Это ведь случилось не сегодня?

   – Мама отпускает меня погостить у бабушки, которая живет в соседнем поселении, – ответил тот самый, старший, мальчик, который пока что чувствовал себя лучше всех. Он лежал на боку и смотрел на меня блестящими в полутьме глазенками, пока я меняла влажные повязки на их лбах. – Мы промочили ноги на болотах и остались у нее на ночь. А утром отправились обратно, но по пути Миссу уже стало плохо. Он едва мог идти, тогда мы его понесли. Как только показались дома, стали звать на помощь. Выбежал лекарь и позвал нас к себе. А потом вдруг убежал. А потом пришли вы, аххнур-иги…

   – Зачем вы только пошли на эти болота, – покачала я головой.

   – Это самый короткий путь и там не ходят схуры, – пожал мальчик плечами, – и мы увидели, что из земли торчат кости. Стало жуть как интересно…

   Я уронила руки на колени. Любопытные мальчишки полезли трогать кости и подцепили заразу с останков. Потом отправились к бабушке. Я похолодела. Похоже, под угрозой эпидемии находилось не одно, а целых два поселения. Наверняка, старушка тоже слегла после ухода детей.

   – Отдыхайте, я сейчас приду.

   Я поднялась на ноги и побрела к входной двери. Прислушалась. Криков с улицы больше не доносилось. Я приложила ухо к прохладной поверхности. Нет. Тишина. Я постояла так еще немного, а потом не выдержала и позвала:

   – Кай!

   На миг мне стало страшно, что там, по ту сторону, совсем никого нет. Кто знает, что сделали с Каем после того, как за мной захлопнулась дверь? Послушает ли его Биру? Почему, вообще, я решила, что он будет до сих пор стоять тут? Может, мне уже никто не откроет и за мной никто не придет?!

   – Кай! – позвала я громче, стараясь не паниковать.

   – Да. Я здесь, – послышался его приглушенный перегородкой голос.

   – Ох, спасибо звездам, ты здесь… – выдохнула я, сама не понимая, с чего меня вдруг так бросило в жар от облегчения.

   Я прижала ладонь к двери, словно через нее таким образом могла докоснуться до Кая. Мне бы хотелось, чтобы сейчас он оказался рядом и обнял меня. Он всегда давал мне моральные силы, когда мои собственные истощались.

   – Я отходил поговорить с лекарем, – заговорил Кай. – Ты должна меня послушать…

   – Подожди. Мне тоже нужно кое-что сказать, – перебила я, – дети гостили у бабушки. Наверняка она уже больна. Пусть пошлют кого-то в то поселение. Эпидемию нужно остановить любой ценой.

   – Хорошо, с этим я разберусь. Меня больше волнует твоя рана, белоснежка. Я не успел обработать ее. Как ты себя чувствуешь?

   – Отлично, – соврала я, глотая слезы, – я совсем забыла о ней, пока помогала детям. Ты знаешь, они все горят.

   – Тебе нужно проверить, идет ли кровь, – заговорил Кай деловым тоном, будто специально не хотел давать мне повод раскиснуть от сочувствия. – Если идет, ее нужно остановить. Промой рану. Лекарь сказал, что у него есть банка с зеленой крышкой. Найди ее. Там мазь, которую надо нанести. Одной рукой будет неудобно, но ты справишься. Большим и средним пальцем соедини края раны, указательным нанеси мазь. Подожди, пока немного подсохнет и сдигайся дальше. Это продезинфицирует ткани и остановит кровотечение, если оно еще есть.

   – Мне нужно что-то, чтобы сбивать температуру, – попросила я, – те ягоды, которые ты мне давал, когда я болела… помнишь?

   – Помню. Про них я тоже спросил. Они должны быть в кладовой. Посмотри сушеные связки. Порция должна быть в два раза меньше, чем я давал тебе.

   – Хорошо, – я кивала, хоть Кай и не мог меня видеть, – я все поняла. Я все сделаю.

   Он помолчал.

   – Если хоть что-то пойдет не так, белоснежка… только скажи, я вышибу эту дверь и вынесу тебя оттуда.

   Я улыбнулась.

   – Спасибо, Кай.

   Банку с зеленой крышкой я отыскала без труда, ягоды – тоже. Поставила завариваться отвар, а сама отправилась в ванную. Включила свет только здесь, чтобы видеть себя. Со стоном боли стянула испачканную куртку. Плечо покрылось засохшей коркой, но еще слегка кровоточило. Я огляделась вокруг, отыскала полотенце, запихнула его конец в рот и стиснула зубами. Еще не хватало, чтобы мои невольные стоны напугали детей. Поглядывая в зеркало, промыла рану на лопатке, избегая поднимать глаза выше и смотреть себе в лицо. Я выполнила все точь-в-точь, как сказал Кай, словно это был нерушимый ритуал.

   А когда вернулась к больным детям, обнаружила, что младший уже не дышит. Течение его болезни было острым и коротким. Он сгорел от жара, когда пузырьки едва появились на шее и груди. Я согнулась над его телом, засунув кулак в рот, чтобы сдержать спазмы, подкатившие к горлу.

   – Миссу умер, да? – приподнял голову старший мальчик.

   – Нет. Он спит, – коротко ответила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

   Ребенок поерзал на постели и, похоже, не поверил ни единому слову.

   – Может… вы унесете его спать в другое место?

   Я присела напротив него и привалилась спиной к стене. Слабость никуда не делась. Наоборот, голова кружилась без остановки. Притворяться больше не имело смысла.

   – У меня нет сил, – призналась я, – нам всем придется остаться здесь.

***

   К вечеру пошел снег. Он валил крупными хлопьями, а поднявшийся ветер закручивал их в белые вихри и горстями швырял в разные стороны.

   Кай стоял спиной к дверям дома, где закрылась Дана с детьми, и смотрел прямо перед собой. Он даже не морщился, когда ледяные крошки вместе с очередным порывом стихии секли его по лицу, густо покрывали голову и плечи. Казалось, он сам превратился в снежное изваяние и навсегда застыл в одной позе: со слегка расставленными ногами и арбалетом в опущенной вниз руке.

   В нескольких шагах перед ним, лицом к дому, стояли два протурбийца, оставленные советом для охраны всех входов и выходов из помещения. Тоже вооруженные арбалетами, с приказом стрелять, если кто-то попробует покинуть здание без особого на то разрешения, они то и дело переступали с ноги на ногу, морщились и отплевывались от снега и отряхивали свои меховые накидки.

   На Кая мужчины смотрели с примесью недоверия и суеверного страха.

   – Настоящий схур… стоит и не двигается… говорят, их ничто не берет… а может, так и замерз стоя?

   Он слышал их перешептывания, но никак не реагировал.

   Сквозь вой ветра почудились шаги, но из-за метели трудно было что-то разглядеть. Сначала Каю подумалось, что идут несколько человек, но из сумерек, освещая себе путь фонарем, выступил только молодой советник Игсу. Как и в прошлый раз, когда Кай застал его пристающим к девушке за углом дома, полы черной одежды протурбийца хлопали на ветру, придавая тому схожесть со зловещей птицей.

   Короткими фразами Игсу поинтересовался у охраны, все ли было спокойно. Затем взгляд его желтых глаз переместился на Кая.

   – Стоишь. Здесь… – заложив руки за спину, советник приблизился и по-кошачьи сощурился, разглядывая собеседника, – ночью станет еще холоднее. Ты замерзнешь и умрешь.

   Кай продолжал смотреть перед собой и молчать.

   – Знаешь, кого ты мне напоминаешь, уважаемый господин? – продолжил Игсу. Последние слова он выделил особой, полной ненависти, интонацией. – Серого кихута. Слышал о таком?

   Так как никакой реакции не последовало, советник заметно разозлился.

   – Маленькая невзрачная птичка, – начал он бросать слова в лицо Каю, в надежде добиться хоть каких-то эмоций в ответ. – Самец так самоотверженно сторожит гнездо, когда самка высиживает яйца. Он приносит ей еду и отгоняет хищников. Иногда ценой своей жизни. Но когда птенцы появляются на свет, самка убивает самца. Потому что он больше ей не нужен. Она улетает и никогда не возвращается на это место. – Игсу рассмеялся. – Подумай над этим, пока сторожишь гнездо.

   Он выждал еще немного, затем фыркнул и отвернулся.

   – Оставайтесь здесь. Чуть позже вас сменят, – приказал охране, поигрывая фонарем в руках.

   Кай едва заметно выдохнул, борясь с желанием размазать советника по стенке, но в это время на месте Игсу появился правитель. Биру, закутанный в теплые одежды, в сопровождении двух охранников, наверняка оставался в тени и слышал весь разговор, но предпочел не вмешиваться. Он подошел, оглядел Кая и демонстративно вздохнул.

   – Мой советник прав в одном. Сколько еще ты тут простоишь, мой друг?

   – Сколько потребуется, – отозвался тот.

   – Ну брось, – усмехнулся полукровка. – Ты серьезно собрался стоять здесь всю ночь? В такой холод?

   Настал черед Кая усмехнуться.

   – Это еще не холод.

   – Да? – Биру вскинул бровь. Он выглядел заинтригованным. – Ты прав. Я мало что знаю о холоде. И о голоде. И о том, как любить одну-единственную женщину настолько, чтобы ночь напролет стоять у ее дверей. Только вот что, мой друг. Я знаю, что людям нужно отдыхать точно так же, как и протурбийцам.

   – Я не уйду, пока они здесь, – кивком головы Кай указал в сторону протурбийцев, оставленных по приказу совета.

   Лицо Биру смягчилось пониманием.

   – Давай сделаем вот как, – жестом он подозвал свою охрану и приказал им занять место у дверей по обе стороны от Кая, – мои люди подежурят здесь вместо тебя. Совет беспокоится, чтобы никто не выпустил больных из дома. Я прикажу, чтобы мои люди не разрешали никому их тревожить. – Полукровка посмотрел на своих подданных. – Приказ понятен?

   – Да, правитель, – покорно отозвался один из мужчин.

   Кай переступил с ноги на ногу.

   – Она может позвать меня…

   – Тогда мне сразу же доложат, – Биру отступил в сторону и сделал приглашающий жест. – Пойдем. Нам надо обсудить то, что ты сказал мне днем. Больше нельзя откладывать.

   Кай с неохотой сделал шаг. От долгого нахождения в одной позе мышцы затекли и колени едва не подогнулись, но он сумел заставить себя идти ровно. Уступить правителю пришлось не потому, что Кай устал ждать у дверей. Он не шутил, когда собирался стоять, сколько потребуется. Но Дана просила его уладить дела с Биру, а сейчас, похоже, настал самый подходящий момент.

   Игсу ждал их с фонарем поодаль. Заметив, что правитель возвращается не один, он круто развернулся на пятках и пошагал, освещая себе и спутникам дорогу. Войдя в резиденцию, советник тут же растворился в коридорах. Биру повел Кая наверх, но не в зал заседаний, как тот ожидал, и не в их с Даной комнаты, а в свои покои.

   Помещение, в котором оказался Кай, напоминало кабинет. Здесь находился письменный стол и металлический наглухо закрытый шкаф. Предложив Каю присесть в плетеное кресло, Биру подошел к этому шкафу, отпер его ключом, который вынул из кармана, и достал бутылку с темно-коричневой жидкостью. Наполнив два стакана, один из них полукровка протянул Каю.

   – Я слышал, это неплохо согревает, – добавил он с дружелюбной улыбкой.

   Кай небрежно принял напиток еще озябшими и негнущимися пальцами. Попутно взглянул на этикетку бутылки.

   – Это из моих запасов.

   – Мои подданные недавно обыскали то, что осталось от звездолета, о котором рассказывала наша госпожа, – улыбка Биру стала извиняющейся, словно он испытывал неловкость от своего поступка, – моя небольшая слабость – это пополнение коллекции.

   – Я думал, мы забрали последнее, – качнул головой Кай.

   – Пришлось хорошенько поискать, – Биру присел в кресло напротив и заложил ногу на ногу, – но кто ищет, тот всегда найдет.

   Кай помолчал, отпивая спиртное и наблюдая за полукровкой.

   – Не думаю, что тебе стоит это пить, – заговорил он, едва правитель поднес свой стакан к губам, – я видел, что выпивка делает с такими, как ты.

   – С какими «такими», – иронично отозвался Биру, поглядывая на собеседника поверх стакана, – моя человеческая половина считает себя оскорбленной.

   Увидев, что Кай не поддержал его шутку, полукровка снова стал серьезным.

   – Я пил спиртное и раньше, мой друг, и со мной ничего не случалось. Ну же, немного больше веры в меня. Так же, как ты поверил, что наша госпожа войдет к больным и не заболеет. У каждого должны быть свои сильные стороны.

   Впервые за весь вечер Кай не смог сдержаться.

   – Не называй ее так, – процедил он.

   – Хорошо. Хорошо, – Биру поднял руки в примирительном жесте, – Дана. Так лучше?

   Он смерил Кая взглядом.

   – Я знаю, почему ты полюбил ее. Ее невозможно не любить, стоит лишь узнать поближе. Она сильная. Чтобы сбежать, а потом вернуться и признаться во всем, нужна сила, – Биру сделал глоток и кивнул в подтверждение собственных слов. – Она смелая. Чтобы бросить вызов моему совету и войти в очаг заражения, точно нужна смелость. И она искренняя. Все чувства Даны всегда написаны на ее лице. Я вижу, как иногда она презирает меня, а иногда сочувствует. Но особенным взглядом она смотрит только на тебя.

   – Мы пришли сюда поболтать о чувствах? – хмыкнул Кай, стараясь оставаться невозмутимым.

   – Конечно, нет, – Биру отставил стакан, – перейдем к делу. Все настолько серьезно? Мне, действительно, стоит опасаться нападения схуров?

   – Я бы на твоем месте опасался, – пожал плечами Кай.

   – А что еще ты бы сделал на моем месте? – полукровка вцепился в подлокотники кресла и подался вперед. – Что бы сделал настоящий человек?

   Кай задумался на несколько секунд.

   – Я бы прогнал нас. Дал бы немного еды, оружия, теплых вещей – и прогнал. А людям Зевса, если бы те пришли искать сюда Дану, ответил бы, что не знаю, куда она пошла. Потому что это было бы правдой. Я бы не знал, куда она делась, потому что не стал бы у нее этого спрашивать. Одна девушка не стоит того, чтобы ставить под угрозу все поселение. Твоего народа наши дела не касаются.

   Биру откинулся на спинку кресла и закусил костяшку указательного пальца. Его губы медленно растягивались в улыбке.

   – Ты хочешь, чтобы я прогнал Дану, – недоверчиво протянул он, – чтобы это я сказал, что ей тут не место. Чтобы она услышала отказ именно от меня и сдалась. Потому что тебя она не слышит, не так ли?

   – Проклятье! – вышел из себя Кай. – Просто скажи ей, чтобы убиралась отсюда! Все равно тебе придется выдать ее, когда схуры придут и станут убивать твоих людей одного за другим! Так я хотя бы спасу ее!

   – И ты готов взять весь риск на себя?! Один против армии схуров?! Это еще более безумная идея, чем простоять всю ночь на морозе, – развел руками Биру. – Что заставляет тебя так бороться за нее?

   Кай сердито отхлебнул из своего стакана.

   – Она этого не заслужила. Того, что происходит с ней здесь, на этой планете.

   – Никто из нас не заслужил того, что с нами происходит, – покачал головой Биру. – Разве ты заслужил? А я? Дана права. Я ненавижу каждого мужчину, женщину и ребенка, которые живут здесь, каждого из тысяч моих подданных, потому что мне не дали другого выбора, кроме как заботиться об их жалких жизнях. Я родился уже с этим грузом ответственности на плечах. Но все равно я выполняю свой долг и забочусь о них.

   Он помолчал и добавил с усмешкой:

   – Вы с Даной – другое дело. Вы – мои друзья. О вас я позабочусь с удовольствием. Так что, мой друг, я не стану прогонять Дану. Более того, я никому ее не отдам.

   Кай так крепко стиснул в ладонях стакан, что казалось – тот вот-вот лопнет.

   – Чего ты добиваешься? – процедил он. – Скажи уже, наконец, прямо, что тебе от нас нужно?!

   – Чего я добиваюсь? – с притворным удивлением переспросил Биру. – Что мне от вас нужно? – Он перестал улыбаться, взгляд стал колючим. – Мне нужно человеческое отношение, мой друг. Простая благодарность. Я принял вас в своем доме, поделился всем, что у меня есть. Открыл все двери. Вы были свободны уйти… что, впрочем, и сделали… только украдкой, как крысы. И когда вы поняли, что я все-таки не врал, и вам больше некуда деться, вы вернулись, и я принял вас обратно без малейшего упрека. И теперь ты сидишь здесь, в моем доме, в моем кресле, и спрашиваешь, что мне нужно?!

   Протурбиец умолк, переводя дыхание. Его грудь поднималась и опускалась, выдавая настоящие эмоции, которые бушевали внутри. Кто-то более мягкосердечный обязательно проникся бы увиденным, но Кай только покачал головой.

   – Ты скрыл от нас историю со спасательным кораблем. Именно поэтому нам пришлось убегать тайком. Если бы мы знали заранее, что туда не надо ехать, то не напоролись бы на базу охотников.

   – Именно поэтому и скрыл, – возразил Биру, все еще сердитый, – я говорил, что на земли схуров путешествовать опасно. Говорил, что сам бы я ни за что туда не сунулся и не стал бы рисковать жизнями моих людей. Но если бы Дана узнала про корабль, она бы все равно подговорила тебя отправиться туда. Или умоляла бы меня до тех пор, пока не пришлось бы уступить. Все-таки я не такой зверь, как ты думаешь…

   Он сделал многозначительную паузу.

   – Ты, может быть, и нет, – исподлобья глянул Кай, вынужденный признать правоту собеседника, – но твой совет не будет таким же добрым, когда поймет, что мы не только выкрали карту, но и увезли девушку, сосватанную Игсу, которая погибла.

   – Бедная Цина… – вздохнул Биру, но тут же вновь обрел деловой вид, – конечно, мне придется вас наказать. Наказание будет формальным.

   – Формальным?

   – Только чтобы успокоить надоедливых стариков. Мы выберем Игсу новую девушку, и со временем все забудется.

   – И все? Так просто?! – фыркнул Кай.

   – Да. Вот так просто. Преимущество дружбы с правителем, – Биру потянулся и похлопал его по плечу. – Похоже, тебе стоит пойти к себе и отдохнуть. Мои дела с советом оставь уж решать мне.

   Поднявшись, он проводил Кая до двери, но когда тот уже собирался выйти, остановил его.

   – Не целься в меня больше из арбалета, мой друг, – вкрадчиво произнес полукровка, глядя в глаза собеседнику, – особенно, при моих людях. Это может быть опасно. Ты меня понял?

   Кай медленно кивнул.

   – Не пытайся больше поцеловать мою девушку, – в тон собеседнику ответил он, – ни при людях, ни наедине. Это тоже может быть опасно. Ты меня понял?

   Глаза у Биру слегка расширились. Он пожал плечами.

   – Договорились. Я больше никогда не поцелую твою девушку.

   Кай смерил его взглядом и, наконец, вышел в коридор.

***

   – Тогда король сделал ее своей королевой. И жили они долго и счастливо…

   Я подняла глаза, слезящиеся от усталости после бессонной ночи. Из неплотно задернутых занавесей на окне пробивался рассвет. Горло слегка першило от необходимости долго говорить. Минувшая ночь была переломной, критической. У детей поднялся такой жар, что отвар из ягод почти не снижал температуру. Их тела покрылись сыпью. Пузыри росли. У меня опускались руки.

   Наконец, я просто села на пол между мальчиками. Они положили головы мне на колени. Я обтирала их лица, рассказывала сказки и пела колыбельные. Всю ночь. Так они меньше плакали, а под утро, казалось, заснули. Но я продолжала вполголоса нашептывать им что-то. Просто потому что боялась замолчать и услышать мертвенную во всех смыслах тишину, не нарушаемую ничьим сиплым дыханием.

   Так мы и встретили утро.

   – Это ведь сказка про вас, аххнур-иги? – старший из мальчиков пошевелился и посмотрел на меня сквозь щелочку между набухшими веками. – Вы – Каисса, белая королева. Я говорил маме, а она не верила…

   – Да, малыш, – выдавила