Звезда. Мери Каммингс

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ВТОРАЯ
• ГЛАВА ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ПЯТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТАЯ
• ГЛАВА СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
• ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
• ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
• ЧАСТЬ ВТОРАЯ
• ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
• ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
• ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
• ГЛАВА СОРОКОВАЯ
• ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
• ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
• ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
• ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Женщина без образования и профессиональных навыков, не слишком молодая и красивая - на какую приличную работу она может рассчитывать? Спасибо дяде, который устроил ее домоправительницей к известному актеру - лишь бы теперь удалось на этом месте удержаться!

   Страшновато, конечно - ведь все знают, что на вечеринках на его вилле творится черт те что, а сам он меняет женщин как перчатки. Но, может, стоит вспомнить, что репутация и сам человек - это не всегда одно и то же?

ПРОЛОГ

   - Встать, суд идет!

   Присяжные выходили не торопясь, один за другим, и рассаживались на свои места. Семь мужчин, пять женщин...

   - Садитесь, - подергал ее за рукав Уоррен. - Уже можно. - Сэйл послушно села. - И не волнуйтесь, все будет хорошо... (Почему он так упорно повторяет ей это слово? Что вообще может теперь значить "хорошо"?) Поверьте моему опыту - скоро все будет позади, и вы поедете домой!

   Домой... У нее больше нет дома - нет семьи и нет мужа. Для Ричарда она с самого начала была виновна, безоговорочно и безаппеляционно. Хотя, возможно, эта вина была для него лишь поводом, чтобы окончательно покончить с постылым браком, видимость которого они сохраняли ради ребенка.

   А теперь ребенка нет - нет и брака, он больше не нужен.

   Судья - пожилой, расплывшийся как жаба афроамериканец обратился к старшине присяжных:

   - Мистер Кармоди, присяжные вынесли вердикт?

   - Да, ваша честь

   - Единогласно?

   - Да, ваша честь.

   Секретарь суда подошел к загородке, где сидели присяжные, взял у старшины сложенный листок бумаги и отнес судье. Тот развернул его, пробежал глазами и вновь отослал старшине присяжных.

   Взглянул на нее:

   - Подсудимая, встаньте!

   Уоррен вскочил первым, подхватил ее под локоть. Помогая подняться, еле слышно шепнул:

   - Ну же - еще немного!

   - В деле штат Огайо против Сары Эллиот Бейли, - громно и отчетливо произнес судья, - которой предъявлено обвинение в преступной халатности, повлекшей за собой гибель шестилетней Дороти Бейли, какой вердикт вынесли присяжные?

   Старшина присяжных, словно забыв, что там написано, взглянул на листок с вердиктом.

   - Невиновна, ваша честь!

   Публика в зале позади нее негромко загудела.

   - Вот видите, я же говорил! - улыбнулся Уоррен.

   "Невиновна!"

   Дороти больше нет.

   А она - невиновна...

   - Садитесь, уже можно! - адвокат потянул ее за рукав, но Сэйл продолжала стоять, глядя на судью.

   Если бы он сейчас снова, как в начале процесса, спросил: "Сара Эллиот Бейли, признаете ли вы себя виновной?" - и она могла ответить то, что было у нее на душе, что было окончательной правдой, она бы сказала: "Да, ваша честь, я виновна!"

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

   - "Аон-центр"... на бульваре Уилтшир - знаете, где это?

   - Знаю, мисс, - без малейшего акцента ответил водитель такси - смуглый брюнет в длинном белом балахоне и кругленькой красной шапочке, непонятно как держащейся на макушке. В зеркальце заднего вида Сэйл уловила его мимолетный взгляд - жалостливый, словно он смотрел на полную дебилку.

   "Что, уж и спросить нельзя?!" - мысленно огрызнулась она. Ведь он, с его дурацкой шапочкой, выглядел куда в большей степени иностранцем, чем она - провинциалкой.

   Ну да, она действительно провинциалка. И наверное, как провинциалке, впервые попавшей в Лос-Анжелес, ей полагалось сейчас во все глаза смотреть в окно. Но смотреть не хотелось. Обеими руками прижимая к себе модную сумку-багет, подарок мамы "на удачу" ("И запомни, дорогая - в Лос-Анжелесе СУМКИ ВОРУЮТ!"), она думала о дяде Джозефе и о том, что он ей предложит.

   Все произошло очень быстро - фактически, ее судьбу решили без ее участия. Стоило Сэйл заикнуться, что мистер Родригес готов взять ее продавщицей в магазин "Шахерезада", как мама встала на дыбы: "Моя дочь будет продавать шоколадки? Ни за что! Только через мой труп!"

   Через труп мамы Сэйл продавать шоколадки не хотела, но попыталась объяснить, что для женщины не первой молодости, без опыта работы и фактически без специальности - предложение это не такое уж плохое. Жить-то ей на что-то надо! И так уже мама вытрясла немалую толику своих сбережений, оплачивая услуги адвоката - что же, теперь еще и карманные деньги у нее на старости лет брать?!

   Мама взглянула на нее, как на лепечущую чепуху первоклашку (что при ее должности директора школы несложно), и даже отвечать не стала. А когда Сэйл наутро вышла на кухню, то была поставлена в известность, что мама уже позвонила дяде Джозефу, обсудила с ним ее проблему (читай - попросила о помощи) - и он согласился, что в большом городе работу найти куда проще, чем у них в Мерсчент-Плейс. Так что незачем тянуть, пусть Сара Эллиот прилетает в понедельник и из аэропорта едет прямо к нему.

   Надо сказать, что дядя Джозеф маме приходился не братом, а троюродным кузеном по материнской линии, и видела она его в последний раз, когда ему было семь лет (а ей пять). Но тем не менее в них (особенно в маме) жарко пылали родственные чувства и созванивались они довольно часто - пять-шесть раз в год.

   Дядя Джозеф был женат, имел двоих сыновей-подростков, и всю жизнь прожил в Лос-Анжелесе, где работал в актерском агентстве - именно туда Сэйл сейчас и направлялась.

***

До "Аон-центра" таксист ее не довез - внезапно остановился у бровки.

   - Мисс, вам лучше выйти здесь. Впереди пробка, а до "Аон-центра" три квартала осталось - вон, видите, впереди высоченная башня торчит с белой обводкой? Это он и есть.

   В ответ на настороженный взгляд Сэйл таксист пожал плечами.

   - Дело, конечно, ваше... и деньги тоже ваши. Хотите - поедем дальше, может, через час-полтора и доберемся.

   - Нет-нет, вы правы, я здесь выйду! - торопливо согласилась Сэйл. Расплатилась, вылезла - и впервые окунулась в настоящую калифорнийскую жару.

   Жарко было со всех сторон, сверху, снизу - как в сауне. Но самым непривычным оказалось дышать горячим, припахивающим бензином воздухом, ощущая, как он при вдохе постепенно остывает у нее внутри.

   Что интересно - люди вокруг, казалось, этой жары не замечали. Загорелые, бодрые и на вид довольные жизнью, они двигались в разные стороны по бульвару, сидели под зонтиками уличных кафе, заходили в магазины, разговаривали, смеялись. Одеты они были кто во что горазд - от деловых костюмов до коротеньких пестрых шорт с открытыми топиками.

   Сэйл слегка прибодрилась: вроде бы она не слишком в этой толпе выделяется! - достав из сумки темные очки, надела их и бодро зашагала по бульвару в направлении отблескивающей темным стеклом башни.

***

Целью ее на самом деле был вовсе не "Аон-центр", а офисное здание из светлого камня наискосок от него; как объяснил дядя Джозеф: "Встанешь к центру спиной, направо посмотришь и сразу увидишь". Сэйл так и сделала - справа действительно обнаружилось подходящее под описание здание.

   Охранник в вестибюле спросил "Мэм, вы к кому?"; услышав, что в агентство "R&T", к Джозефу Левину, сверился с каким-то списком и указал направо: "Одиннадцатый этаж".

   "Ну вот, кажется, добралась!" - подумала Сэйл, входя в лифт. Ей было слегка не по себе - и из-за непривычной ситуации, и потому, что она до сих пор не решила важную для себя проблему - как поздороваться с дядей Джозефом: по-деловому, за руку, или по-родственному - обнять и поцеловать?

   Кабинет дяди она нашла быстро, но когда открыла дверь с табличкой черным по золоту "Дж.Левин", за ней обнаружился не он, а приемная с секретаршей - элегантной особой неопределенного возраста (лицо молодое, больше тридцати пяти не дашь, а волосы седые - аж в голубизну).

   - Что вам угодно? - спросила та суровым тоном, явно значившим "Чего приперлась?!"

   - Ми... мистера Левина, п...пожалуйста, - непонятно с чего зазаикалась Сэйл.

   Секретарша окинула ее взглядом - от тщательно уложенных в лучшей парикмахерской Мерсчент-Плейс волос до носков туфель и обратно к волосам - и спросила:

   - Портфолио при вас?

   - Что?!

   - Вам назначено?

   - Н...нет... но я его племянница! Он знает, что я сегодня приеду, он меня ждет! - Слава богу, наконец-то дурацкое заикание прекратилось!

   - А-аа, - протянула секретарша и, слегка помягчев, указала на вытянувшийся вдоль стены ряд стульев. - Посидите, подождите. Он занят, у него посетители. - Указала на растущий в керамической кадке за ее спиной пышный куст гибискуса: - Если хотите пить - тут есть кулер и стаканчики.

   - Спасибо, - от такого жеста дружелюбия Сэйл прибодрилась. - А... туалет?

   - Направо по коридору, - махнула на дверь секретарша, - рядом со служебным лифтом.

***

Вопрос, как поздороваться со знакомым лишь по телефону родственником, разрешил он сам. Когда, освежившаяся и с подновленной косметикой, Сэйл вернулась в приемную, то в дверях разминулась с тощим остролицым мужчиной.

   - А, вот и она! - сказала секретарша стоявшему у ее стола невысокому кругленькому брюнету лет пятидесяти, смахивавшему на давешнего таксиста - с той разницей, что вместо красной шапочки на голове у него была ермолка. Похоже, это и был дядя Джозеф (мама не раз рассказывала, как брат ее бабушки, преодолев сопротивление семьи, женился на еврейке - с тех пор эта ветвь семьи воспитывается в еврейской традиции).

   - Сара Эллиот?! - воскликнул он; подойдя, обнял Сэйл и похлопал по спине. Поскольку он был ниже ее на полголовы, ей покамест удалось рассмотреть, что ермолка у него на голове связана крючком, из толстых ниток - ничего особенного, она тоже так умеет.

   - Ну что ж, проходи, - отступив, дядя Джозеф легонько подтолкнул ее, направляя в сторону своего кабинета.

   На входе Сэйл чуть не запнулась: ей приходилось видеть много кабинетов, но такого - еще ни разу. Огромный стол вишневого дерева был завален бумагами, кресла - обтянуты ярко-алым велюром, а на полке вдоль стены выстроились в ряд кубки за какие-то спортивные достижения.

   Но главное - стены. Они были густо увешаны огромными, фута три высотой, красочными постерами к фильмам.

   - Садись, - дядя Джозеф повел рукой в сторону алого кресла, сам занял место за столом, в таком же велюровом кресле, но с подголовником. - Ну, как долетела? Ты налегке, без багажа?

   - Нормально долетела. А багаж в аэропорту, в камере хранения.

   - Ничего, если я тебя немного поспрашиваю - проведу, так сказать, предварительное интервью?

   Сэйл покивала. Даже если она против - сейчас ее дело сидеть и со всем соглашаться.

   - Из слов Рози я понял, что опыта работы у тебя особого нет?

   - Нет.

   - Хорошо... ну, а что ты умеешь делать?

   - Я... я два года училась в колледже... - (Потом бросила - роман со студенткой мог отрицательно повлиять на карьеру Ричарда.) - У меня есть диплом бакалавра искусств. - (Полученный заочно, в промежутках между плитой, стиральной машиной и пылесосом.)

   - А что-нибудь еще - стенография, языки?..

   - Нет. - (Ну да, да, и ты имеешь полное право смотреть на меня с жалостью - женщина в без малого тридцать лет, и ничего не умеет... короче, зря мама не пустила меня торговать шоколадками!)

   - Совсем-совсем ничего? Ну, а вот мужу ты, например, завтрак готовила?

   - Да, конечно, - Сэйл даже несколько растерялась. - И мужу, и... - "И дочке", - мысленно продолжила она. Остро и больно вспомнилась смеющаяся мордочка Дороти, вся в муке - они в то утро вместе пекли булочки...

   - Вот-вот, - словно не заметив ее внезапной запинки, закивал дядя Джозеф. - Значит, ты умеешь готовить - или больше полуфабрикатами пользовалась?

   - Да нет, зачем полуфабрикаты - я сама готовила!

   Никак он хочет ее устроить офис-менеджером - варить сотрудникам кофе и следить, чтобы в буфете не переводились салфетки? А что - неплохая работа!

   - И в доме порядок поддерживать... белье там менять, занавески, покупать все, что надо...

   - Да, конечно! - уже увереннее ответила Сэйл - разве не этим она занималась без малого семь лет!

   - Тогда как ты посмотришь на то, чтобы стать домоправительницей на вилле одного моего клиента?

   - Что?! - У нее невольно отвисла челюсть. - Но...

   - Речь идет именно о домоправительнице, - невозмутимо объяснил дядя Джозеф. - Все работы на вилле выполняют другие люди, ты должна будешь лишь координировать их деятельность, заказывать все, что необходимо... ну, и завтрак готовить. Хорошая зарплата, жить будешь прямо на вилле... - кажется, он уже считал согласие Сэйл само собой разумеющимся.

   - Нет-нет-нет, - справившись наконец с первым шоком, замотала она головой. - Я не... я не могу. Я...

   - Почему не можешь? - похоже, дядя Джозеф искренне удивился.

   - Потому что... - Сэйл запнулась. Ну как ему объяснить, что работать фактически прислугой - это вовсе не то, на что она рассчитывала, приехав сюда. И мама... что скажет она?

   - Интересно, а на что ты рассчитывала, - словно подслушал ее мысли дядя Джозеф. - Без опыта работы, без образования, без каких-либо профессиональных навыков?!

   - Но я думала... может быть, офис-менеджер... или секретарша? - робко вякнула Сэйл.

   - Пожалуйста, я хоть сейчас могу тебя устроить личным помощником к одной моей клиентке. Но ты же сама оттуда сбежишь через пару месяцев, если не раньше. А до того научишься уворачиваться от летящих тебе в голову предметов - сумок, косметики, туфель... есть у нее такая манера. Но я тебе предлагаю куда лучший вариант - нормальный человек, нормальные условия...

   Если она сейчас откажется, он может просто выставить ее за порог. И что тогда? Идти неизвестно куда, искать в незнакомом огромном городе жилье и работу (или сначала работу, потом жилье?) - и звонить маме, делая вид, что все хорошо...

   - Тебя что, слово "домоправительница" смущает? - продолжал тем временем дядя Джозеф. - Предположим, я бы вместо этого сказал "менеджер по бытовым вопросам" - тебя бы это больше устроило?

   Ее-то нет, а вот маму - несомненно (особенно если бы та не прознала истинную суть этой работы). И стало бы поводом для материнской гордости - уже через неделю весь Мерсчент-Плейс узнал бы, что дочь миз Палмер, едва приехав в Лос-Анжелес, устроилась там менеджером.

   Сэйл вздохнула, понимая, что выбирать и впрямь особо не приходится. Без помощи дяди Джозефа ей светит максимум должность официантки в какой-нибудь пиццерии.

   - Ну так что? - спросил тот.

   - Наверное, вы правы, - нерешительно сказала она. - Только мама... не говорите ей, пусть она действительно считает, что я менеджер.

   - Ох уж эта Рози с ее амбициями! - хохотнул дядя Джозеф. - Ладно, я ей скажу, что пристроил тебя личным помощником одного моего клиента. Годится?

   Она молча покивала.

   - Ну и отлично. - Он ухмыльнулся. - Что ж - невеста согласна, теперь осталось уговорить Ротшильда.

   После короткого приступа паники (кто невеста? она?!) Сэйл вспомнила, что это всего лишь цитата из старого еврейского анекдота. Дядя Джозеф между тем достал из кармана мобильник и набрал двузначный номер.

   - Привет... Я тебе домоправительницу нашел - просто шикарный вариант. Подъедешь?.. Да... Хорошо, жду.

   Щелкнул крышечкой и обернулся к Сэйл:

   - Ну вот, минут через сорок он подъедет, познакомитесь.

   - А... - Только тут она вспомнила, что забыла спросить самое главное: - А он женат? Ну... этот человек, в смысле?

   - Нет. И живет один. - Дядя Джозеф усмехнулся непонятно чему и резко сменил тему: - Кстати... как тебе нравится мой кабинет?

   От неожиданности она не сразу сообразила, о чем ее спрашивают, и лишь потом спохватилась:

   - Э... очень красиво!

   - Ты из этих фильмов, - он повел рукой, указывая на постеры, - что-нибудь смотрела?

   Сэйл огляделась и сразу выхватила глазами знакомое название:

   - Ну, "Восточный ветер", конечно... И еще комедию эту видела, с такой темненькой симпатичной девочкой... Алин Рожье, да? И "Шарлотту" с ней же, и "Двойной риск", - указала она на постер с красавцем-блондином в маске, сквозь прорези которой виделись яркие голубые глаза.

   - Ну и как они тебе?

   - "Восточный ветер" - действительно потрясающий фильм, недаром он столько "Оскаров" получил. Особенно финальная сцена, я несколько дней под впечатлением ходила... - Сэйл догадывалась, что дядя Джозеф нарочно завел с ней разговор на нейтральную тему, чтобы перед появлением будущего работодателя она немного расслабилась и успокоилась, и была благодарна ему за эту неожиданную чуткость. - Я даже не подозревала, что Стивен Корм - такой прекрасный актер, раньше я его только в мелодрамах и развлекательных фильмах видела, вроде "Двойного риска".

   Откинувшись в кресле, дядя улыбался и порой слегка кивал, словно школьный учитель, слушающий ученика-отличника.

   - То есть ты считаешь, что хорошие актеры не снимаются в развлекательных фильмах? - спросил он все с той же улыбкой.

   - Ну... снимаются, конечно! Но мне кажется, что там они не могут в полной мере раскрыть свой талант...

***

Разговор о кино затянулся надолго, тем более что тут Сэйл была, что называется, "на коне" - недаром она несколько лет под ником "Мудрый Каа" посещала форум кинолюбителей. Дядя Джозеф упорно утверждал, что наиболее полно и ярко актер может выразить свой талант в комедии... в крайнем случае, в трагикомедии - Сэйл же настаивала на приоритете драмы. Наконец дядя воскликнул:

   - Ну, ладно, мне ты не веришь, так хоть им поверь! - выдвинул ящик стола и принялся рыться в нем, приговаривая: - Сейчас... сейчас...

   Что именно он хотел ей показать, Сэйл так и не узнала. Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет стремительно ворвался молодой парень в темных очках, шоферской фуражке и синем блейзере. Бросив: - Привет! - он рухнул в свободное кресло и вытянул ноги.

   - О, привет! - дядя Джозеф выскочил из-за стола, как чертик из табакерки - заулыбался, протянул руку.

   Парень подался вперед, пожал ее и снова откинулся на спинку кресла; кивнул в сторону Сэйл:

   - Это она?

   - Она самая, - кивнул дядя Джозеф. - Так сказать - товар лицом!

   Только теперь Сэйл поняла, что это и есть ее потенциальный работодатель. Выходит, она должна будет готовить еду и прислуживать мальчишке?!

   - Ну, и что же в ней такого шикарного?

   Если честно, ей и самой это было интересно.

   - Во-первых, она умеет готовить. Во вторых, она умеет вести хозяйство, - начал объяснять дядя Джозеф. Парень тем временем стащил с себя фуражку, небрежным жестом швырнул в угол - как ни странно, приземлилась она прямиком на свободный крючок вешалки и повисла там, покачиваясь - и довольно ухмыльнулся.

   - И в третьих, - торжественно закончил дядя Джозеф, - она не местная и никого здесь не знает. Понимаешь - ни-ко-го!

   "Это теперь считается преимуществом?!" - удивилась Сэйл.

   Парень снял темные очки и смерил ее взглядом, таким пристальным и внимательным, что ей стало не по себе; спросил недоверчиво:

   - А не врет?

   - Да нет, ты что - это моя племянница!

   - Чтобы я впустил еврейку на свою кухню? Нет, нет, и нет! И не проси, лучше сдохнуть!

   Сэйл испуганно вжалась в кресло - к такой беспардонной и хамской неполиткорректности она не привыкла. Дядя Джозеф тоже не остался равнодушен к этому выпаду:

   - О Боже! - вскинув вверх руки, возопил он. - И этого махрового антисемита я вынужден терпеть в своем кабинете! Ну скажи, скажи мне, за что ты так не любишь евреев?!

   - Я всех люблю - и евреев, и китайцев, и даже инопланетян в крапинку! - не остался в долгу парень. - Но я еще люблю на завтрак есть бекон! - Дядя Джозеф брезгливо скривился - его противник, заметив это, садистски повторил: - Да, бекон! Прожаренный, чтобы хрустел на зубах. И вообще, мне не по душе эти ваши религиозные заморочки - "того не ешь, этого не пей"!

   - Но я умею жарить бекон! - неожиданно для себя встряла Сэйл.

   Мужчины обернулись к ней с таким удивлением, словно заговорило пустое кресло. Лишь теперь, разглядев довольные физиономии обоих, Сэйл наконец поняла, что их яростная перепалка вовсе не начало ссоры, а лишь шутливый треп по принципу "кто-кого переболтает".

   - Вот видишь! - первым среагировал дядя Джозеф, - она умеет жарить бекон! И вообще, при чем тут евреи? Она чистокровная и стопроцентная американка со Среднего Запада! Так что забирай ее со всеми потрохами и не капризничай. - Не дожидаясь согласия своего оппонента, вышел из-за стола и, стоя рядом с Сэйл, торжественно провозгласил: - Дорогая, позволь представить тебе твоего будущего работодателя и подопечного - Стивена Корма!

ГЛАВА ВТОРАЯ

   Лишь теперь Сэйл наконец осознала, почему этот парень показался ей смутно знакомым, и поняла, что перед ней действительно Стивен Корм - один из самых кассовых актеров Голливуда, золотоволосый красавец с голубыми глазами и харизматичной улыбкой.

   В данный момент, буркнув "Привет!", он уставился на нее этими голубыми глазами, такими же яркими, как на постере за его спиной, но куда более цепкими. Судя по скептическому изгибу губ, особого энтузиазма увиденное у него не вызывало.

   - Стив, это Сара Эллиот Бейли, - продолжал тем временем дядя Джозеф.

   - Палмер! - перебила Сэйл, хотела объяснить, что развод, правда, еще не оформлен, но она предпочитает зваться своей девичьей фамилией - дядя не дал ей шанса, невозмутимо продолжив:

   - ...но ее все называют просто Сэйл. Ну что - делаем контракт?

   - Ладно, - неохотно махнул рукой актер (ее согласия так никто и не спросил). - Испытательный срок - месяц.

   Дядя Джозеф вышел в приемную, и они со Стивеном Кормом (рассказать кому - не поверят!) остались наедине.

   - Если у вас есть ко мне какие-то вопросы - валяйте, - отрывисто бросил он.

   "О чем его спросить? - панически заметалось в голове у Сэйл. - Что он любит на завтрак?" Вспомнилась газетная заметка про вечеринку на его вилле (на той самой?!) - вроде бы там кого-то изнасиловали. Или это не на его вилле было? Спросить? Нет, неудобно...

   Прождав секунд пятнадцать, актер оторвал взгляд от своих сцепленных на животе рук и посмотрел на Сэйл с нетерпливым удивлением.

   - А... а в каком фильме вы сейчас снимаетесь? - поинтересовалась она светским тоном - надо же что-то спросить, чтобы совсем дурой не выглядеть.

   Показалось - или в глазах Корма промелькнула насмешка? Но ответил он без малейшей запинки:

   - В историческом. Авантюрная комедия, восемнадцатый век, место действия - Франция, Польша. На экран выйдет в будущем году.

   Дядя Джозеф вновь появился в кабинете, на сей раз - с пачкой отпечатанных листов в руках. Протянул их Сэйл:

   - Вот, прочти и подпиши. В двух экземплярах.

   Она перелистнула страницы на последнюю, нашла, где подписывать, и, придерживая это место пальцем, полезла в сумку за ручкой.

   Не тут-то было! При виде этого простого общедоступного предмета на нее набросились сразу двое.

   - А читать кто будет - Папа Римский?! - рявкнул дядя Джозеф.

   - Вы что, никогда не читаете то, что подписываете?! - в унисон с ним язвительно поинтересовался Корм.

   - И...извините. - Сэйл сжалась, безуспешно стараясь сделаться понезаметней. - Я просто не хотела вас задерживать... - Перелистнув страницы на начало контракта, она опустила глаза, делая вид, что вчитывается в текст. Видеть, какими взглядами (наверняка!) обмениваются над ее головой дядя с актером, не хотелось.

   Ну как им объяснить, что всеми деловыми вопросами в их доме занимался Ричард! Если ей полагалось что-то подписать, он просто показывал, где именно, и она расписывалась - естественно, не читая: как можно не доверять собственному мужу?!

   - Если по ходу будут вопросы - задавай, - велел дядя Джозеф и уселся за стол. - Стив, мороженого хочешь? Специально для тебя держу!

***

Контракт, от чтения которого Сэйл пыталась отбояриться, оказался весьма интересным. Прежде всего, пункт "Вознаграждение" - увидев обозначенную в контракте сумму, она хотела возмутиться: почему так мало?! Да, конечно, она и жить на вилле будет, и питаться - но все равно, тут явно не хватает еще одного нуля! И лишь потом (слава богу, что не успела ничего вслух сказать, а то бы окончательной идиоткой посчитали!) поняла, что имеется в виду вознаграждение не за год, а за неделю.

   Что-о?! Она быстро посчитала в уме - за год выходило процентов на двадцать больше, чем зарабатывал Ричард! Первое, что стукнуло в голову, было злорадное: "Узнает - лопнет от злости! И так ему и надо!" - и лишь потом: "Наверное, это ошибка - не может быть, чтобы экономка получала больше университетского профессора!"

   - Э-ээ... - нерешительно начала Сэйл. Встала, подошла к дяде и показала ему ногтем нужную строчку: - Вот тут, это... это правильно?

   - Да, все верно, - бросив взгляд на страницу, кивнул тот. Без объяснений понял причину ее сомнений и усмехнулся: - Это Голливуд, детка!

   Она мельком покосилась на Стивена Корма - развалившись в кресле, актер смаковал вафельный рожок с мороженым; кончик языка его был розовым, как у котенка. Сейчас он выглядел едва ли не подростком, хотя ему, припомнила Сэйл, был уже тридцать один год, на два года больше, чем ей. (Хорошо, что не стал интересоваться, о чем именно она спросила, а то бы счел окончательной дурой и провинциалкой.)

   Вернувшись на свое место, она принялась читать дальше, перевернула страницу...

   - Вы поняли, что прочитали? Вопросов нет? - поинтересовался Корм. - Я имею в виду пункт о неразглашении.

   - Д...да! - Сэйл сама не понимала, почему от его вопросов на нее сразу нападает это нелепое заикание. - А что тут особенного?

   - То, что ты никому не имеешь права ничего рассказывать ни о своем работодателе, ни о том, что происходит на вилле, - вмешался дядя Джозеф. - Даже самые невинные подробности - кто что съел на завтрак и какие цветочки растут на клумбе. Никому - ни маме, ни подругам. Только мне... ну, и мистеру Корму, естественно. Нарушишь этот пункт - вылетишь с работы, да еще заплатишь солидную неустойку.

   - Да нет, я не собираюсь нарушать... - растерянно сказала Сэйл. По диагонали пробежав глазами пункт о неразглашении, она поначалу думала, что это простая формальность, и не подозревала, что он так важен.

   - Это из-за папарацци, - мрачно объяснил актер. - Достали!

***

Самым длинным разделом оказался "Обязанности работника". Помимо "приготовления пищи", "координирования действий обслуживающего персонала" и "поддержания порядка в доме и на прилегающей территории", в нем значились такие невразумительные вещи, как "контроль за посетителями виллы" - а также, последним пунктом, "выполнение распоряжений работодателя, касающихся любых аспектов, не перечисленных в предыдущем списке".

   - Каких распоряжений? - дочитав до этого места, подняла голову Сэйл.

   - Любых. Иными словами, ты обязана делать все, что скажет мистер Корм, - объяснил дядя Джозеф, - в любое время дня и ночи.

   Ночи?! Что он имеет в виду?! Она испуганно покосилась на своего будущего работодателя.

   - Не беспокойтесь, о сексе тут речи не идет, - с неприятной, чуть ли не брезгливой усмешкой отозвался актер (как он догадался, о чем она подумала?); взгляд, скользнувший по ее телу, был едва ли не выразительнее слов. Сэйл и сама знала, что после рождения Дороти располнела - не до безобразия, конечно, но и не тростиночка, как в двадцать два. - Но если я поздно ночью вернусь со съемок и захочу поужинать...

   - Я поняла, поняла - да, разумеется, - торопливо закивала она, пытаясь прогнать стойкое ощущение, что Стивен Корм каким-то непонятным образом "считывает" каждую мелькнувшую у нее мысль. Снова уткнулась в контракт (ну когда он наконец кончится?!) - и подняла голову, услышав голос секретарши:

   - Извините, что мешаю, но звонили снизу, из охраны - на улице перед зданием болтаются женщина и двое мужчин, у одного - профессиональная камера.

   - Ути, пусики! - вытянув губы, словно для поцелуя, с отвращением просюсюкал Корм. - Уже нашли! Правильно, куда ж я без них!

   Дядя Джозеф подбежал к окну, взглянул вниз.

   - Не видно... Где твоя машина?

   - Внизу, на стоянке. Я в фуражке приехал, вроде как шофер, и оттуда на лифте прямо к тебе поднялся - так что выследить они меня не могли, это кто-то здешний постарался.

   - Я так понимаю, общаться с ними ты сегодня не жаждешь?

   Актер помотал головой.

   - На той неделе, после суда, устроим брифинг - там я им поулыбаюсь и поизображаю пай-мальчика. - Скорчил рожу, оскалился и раскланялся влево и вправо, словно приветствуя невидимую аудиторию. - А сейчас мне лучше побыстрее отсюда свалить, пока еще не вся свора собралась.

   - Ладно, как скажешь, - кивнул дядя. - Мисс Артоло, где ваша машина?

   - На стоянке, - отозвалась секретарша и почему-то хихикнула. - Я сегодня как чувствовала - дочкин "Остин" взяла!

   Дядя Джозеф обернулся к Сэйл и сердито бросил:

   - Ты еще долго? Давай, дочитывай и подписывай скорее!

   Господи, она-то чем виновата, что его "звездного" клиента папарацци выследили?! (Сама догадалась! Выходит, не совсем все-таки дура!) Ладно, раз просят...

   На сей раз, когда Сэйл перелистнула, не дочитав, предпоследнюю страницу и расписалась на последней, возражений это не вызвало. Дядя выхватил у нее оба экземпляра и сунул Корму:

   - Стив, теперь ты.

   Актер быстро проглядел договор и поставил на нем широкую размашистую подпись. Дядя Джозеф протянул Сэйл один экземпляр:

   - Возьми, поизучай на досуге. И давай сюда квитанцию.

   - Какую? - не поняла она.

   - От твоего багажа! Я сейчас отправлю курьера, он привезет все прямо на виллу. - Обернулся к секретарше: - Мисс Артоло, возьмите ее с собой.

   - Хорошо, - отозвалась та; дождалась, пока Сэйл отдаст квитанцию и кивнула: - Пойдемте, миссис Бейли.

***

"Интересно, что они собираются делать?!"

   В голове у Сэйл роились самые невероятные идеи. Вспомнилась старая комедия, где застигнутую репортерами кинозвезду вывезли из здания в коробке от холодильника - а заодно еще одна, где фанатки разорвали костюм своего кумира буквально на ленточки, оставив его в одних трусах. Но в данном случае, судя по хмурому лицу мисс Артоло, ничего забавного не предвиделось.

   Они вместе прошли по коридору, спустились на лифте на подземную стоянку и подошли к машине - серебристому седану незнакомой Сэйл марки.

   Мисс Артоло настороженно огляделась, нажала на кнопку брелка - машина тявкнула и мигнула подфарниками - и приказала:

   - Садитесь. На переднее сидение.

   Сэйл послушно залезла в машину. Секретарша скользнула на водительское место, достала сотовый телефон и, нажав две кнопки, сказала:

   - Здесь все спокойно. Мы выезжаем. - Подала машину назад и обернулась к Сэйл: - Пристегитесь как следует. Нас сейчас могут тормознуть.

   Последняя незамедлительно почувствовала себя героиней фильмов про Джеймса Бонда ("Это Голливуд, детка!").

   Вопреки этому мрачному прогнозу, на улицу они выехали беспрепятственно - после полутьмы стоянки яркий солнечный свет ударил по глазам - свернули направо и проехали ярдов сто. Сэйл уже подумала, что все позади, когда перед самой машиной на дорогу выскочил человек и застыл, глядя в ветровое стекло.

   Мисс Артоло затормозила так резко, что их обеих бросило вперед, и, потрясая кулаком, выскочила из машины:

   - Ты что, идиот? Куда прешь - жить надоело?

   Мужчина и не пытался отругнуться - широко улыбаясь, он уперся ладонями в капот, словно пытаясь оттолкнуть их машину назад. С тротуара тем временем подбежали еще несколько человек.

   - Мистер Корм, мистер Корм! - воскликнул пронзительный женский голос. - Всего несколько вопросов! - Перед самым носом Сэйл появилась телекамера - мужчина, державший ее, изогнулся всем телом, чтобы сквозь ветровое стекло заснять салон.

   - Какой я вам мистер Корм, вы что, ошизели?! - еще громче заверещала секретарша. - Дайте проехать! Я сейчас полицию вызову! Охрана, охрана!!!

   За открытой дверью машины, на уровне ее талии показалось чье-то лицо, глаза обшарили салон - Сэйл от испуга попыталась вежливо улыбнуться.

   - Убери морду от моей юбки, извращенец чертов! - заорала мисс Артоло. Лицо исчезло, и снаружи послышалось:

   - Его здесь нет! Нету, ребята!

   Скопление людей перед капотом мгновенно рассеялось. В зеркальце заднего вида Сэйл увидела, как они бегут в сторону здания.

   Мисс Артоло вернулась на сидение и захлопнула дверь. На глазах у нее выступили слезы, губы кривились. Сэйл испуганно подумала - сможет ли секретарша в таком состоянии вести машину?

   Но, проехав немного, та и сама остановилась у бровки. Уронила голову на скрещенные на руле руки, плечи затряслись от рыданий.

   - Ну что вы! - сказала Сэйл, коснулась ее локтя, пытаясь как-то утешить. - Ничего...

   - И... идиоты! - всхлипнула мисс Артоло, плечи затряслись еще сильнее. - Болваны, кретины! - Подняла голову - и только тут Сэйл поняла, что секретарша вовсе не плачет, а хохочет. - Пятый раз - представляете, пятый раз на один и тот же трюк купились! - Она вытерла слезы и, все еще смеясь, похлопала Сэйл по руке: - Вы молодец, хорошо держались!

   Достав сумочку, она поправила расплывшуюся от слез косметику и тронулась с места; сказала - уже по-свойски:

   - Следующий раз этот номер, боюсь, не пройдет - придется что-то новенькое придумывать.

***

Со Стивеном Кормом они встретились через четверть часа, на задворках какого-то здания без окон. Когда они подъехали, маленький белый "Остин" уже стоял у обочины.

   Мисс Артоло вылезла из машины, Корм тоже. Сэйл услышала что-то вроде: "Берти, вы прелесть!", и актер приземлился на водительское сидение. Сразу тронулся с места, на нее бросил лишь короткий взгляд - только тут Сэйл вспомнила, что пялиться в упор на человека, если ты с ним в данный момент не разговариваешь, неприлично, и отвела глаза.

   Но рассмотреть - и в кабинете, и сейчас - она успела достаточно, чтобы понять, почему девушки-фанатки шлют ему письма со всех концов страны (в прошлом году она читала в журнале статью о нем, в числе прочего там упоминалось и об этом). Золотистые, чуть вьющиеся волосы, яркие голубые глаза - в статье их сравнивали с глазами Пола Ньюмана (знаменитый киноактер ХХ века. Прим. авт.) - и безукоризненно правильные черты мужественного лица.

   Даже застывшая сейчас на этом лице недовольная мина (проезжая в туннеле, Сэйл подсмотрела отражение в ветровом стекле) его не портила. Правда, и заговаривать с ним, и спрашивать что-либо у человека с таким выражением лица не хотелось.

   Она отвернулась к окну. Похоже, они уже выехали из делового центра города - вдоль дороги росли высокие пальмы с растрепанными кронами, за ними начиналось что-то вроде парка с подстриженным газоном, клумбами и лавочками, а впереди, вдали виднелись горы - интересно, это те самые, на которых высится тридцатифутовая надпись "Голливуд"?

   - Сильно достали? - раздалось рядом.

   Сэйл вздрогнула и обернулась.

   - Я спрашиваю - папарацци в этот раз сильно приставали? - повторил Корм.

   - Да нет, когда увидели, что вас в машине нет, сразу пропустили.

   - Хорошо, - кивнул актер и тут же, без паузы, продолжил: - Миссис Бейли, мистер Левин не успел...

   - Палмер! - все-таки осмелилась перебить Сэйл.

   - Что?

   - Моя девичья фамилия - Палмер, и я после оформления развода хочу вернуть ее, - объяснила она.

   - Ладно. Если вы не против, я буду называть вас просто Сэйл. Так вот, Сэйл, Джоз не успел до конца ввести вас в курс дела. Поэтому, пока у нас есть время - послушайте...

   Вообще-то она не привыкла к такой фамильярности - по имени ее называли лишь родственники, подруги да некоторые знавшие ее с детства жители Мерсчент-Плейс - но возражать не решилась.

   - ...Хочу предупредить сразу - в своем доме я привык чувствовать себя свободно и говорить, не выбирая выражений, - продолжал актер. - Если вы мне ответите в том же духе, я не обижусь - это лучше, чем если вы будете ходить с надутым видом, тем более что выспрашивать, на что вы обижены, я все равно не буду - я вам не муж!..

   "Как будто Ричард когда-нибудь выспрашивал!" - подумала Сэйл. Это ей все время приходилось присматриваться к выражению его лица и пытаться понять, чем он недоволен на этот раз.

   - ...Вы будете, помимо прочего, выполнять определенные секретарские функции - и, как результат, в большей степени, чем кто-либо другой, будете в курсе моей жизни, в том числе и личной. Именно поэтому с вашей стороны так важно безукоризненное соблюдение пункта о неразглашении, - нудно талдычил Корм.

   "И с чего я взяла, что у него выразительные глаза?.."

   - ...И еще одно. Возможно, в какие-то моменты вам покажется, что я веду себя не совсем адекватно - не обращайте на это внимания. Дело в том, что во время съемок, когда я обдумываю какие-то эпизоды, я часто вхожу в образ и не сразу могу потом стряхнуть его с себя. Кроме того, мне иногда предлагают прочесть кое-какие сценарии - и опять же, я, бывает, мысленно "примеряю" на себя какие-то роли... Вы понимаете, о чем я говорю?

   - Да, разумеется. - (Что он ее - совсем за дебилку считает?) - Но можно я спрошу?..

   - Да? - коротко кивнул актер.

   - Надеюсь, в ваши ближайшие творческие планы не входит роль маньяка-убийцы? - вежливым голосом пай-девочки поинтересовалась Сэйл.

   Тут же пожалела о сказанном: дерзить своему будущему боссу явно не стоило - но уж очень он достал ее своими поучениями.

   Обернувшись, Корм удивленно воззрился на нее. Она уже хотела извиниться, но тут лицо актера неожиданно прорезала улыбка, в глазах вспыхнули веселые искорки.

   - Неплохо сказано!

   Улыбался он недолго - тут же вновь хмуро глянул сквозь стекло на пытающийся обогнать их джип и прибавил скорость, но у Сэйл этот короткий эпизод оставил странное впечатление - как будто на секунду приоткрылась какая-то дверца и оттуда выглянул совсем другой человек, куда более симпатичный, чем хамоватый "кумир всея Америки", с которым она два часа назад познакомилась в кабинете дяди Джозефа.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   Знаменитой надписи "Голливуд" Сэйл так и не увидела. Вдалеке слева ненадолго завиднелось море, потом машина свернула с трассы и поехала в гору, сбоку промелькнул указатель "Через 500 ярдов начинается частная территория. Проезд закрыт!". Впереди показалась высокая стена с красно-коричневыми и белыми разводами, похожая на разлегшегося на склоне горы осьминога, и через минуту они остановились перед закрытым шлагбаумом.

   Молодой человек в полувоенной форме заглянул в водительское окно:

   - Здравствуйте, мистер Корм! - Махнул рукой - шлагбаум пошел вверх.

   - Привет, - кивнул актер. - У меня новая экономка - скажите Толлеру, что ей нужны права и пропуск.

   - Хорошо, мистер Корм. И... - охранник, кривовато улыбаясь, замялся.

   - Что? - отрывисто спросил Корм.

   - У вас это... проникновение.

   - Что-о?! - актер выскочил из машины и рванулся в сторону караулки - одноэтажного домика с черепичной крышей и таким же узором, как на стене; теперь, вблизи стало видно, что узор этот выложен из цветной гальки размером с куриное яйцо. Охранник поспешил следом.

   Вернулись они минуты через три. На лице у Корма застыло выражение "Не подходи - убью!": рот плотно сжат, на щеках играют желваки, глаза мечут молнии. Плюхнувшись на водительское сидение, он с места рванул машину вперед; заговорил отрывисто и зло:

   - Мисс Палмер, только что выяснилось, что на мою виллу пробрались две девушки. Сейчас они нагишом плавают в бассейне. Поэтому, когда мы приедем, я пройду в дом, а вам придется их выставить. Сразу хочу предупредить, девушки, скорее всего, несовершеннолетние, поэтому силой их вытащить из воды не пытайтесь - вас могут обвинить в насилии над детьми. Если откажутся уйти - звоните в охрану, пусть вызывают полицию. - Достал из кармана мобильник. - Вот, возьмите. Номер охраны - звездочка четыре. Все ясно?

   - Д...да, - растерянно сказала Сэйл.

   Дорога, по которой они ехали, плавно поднималась вверх по склону горы, с обеих сторон ее обрамляли полоски газона и выложенные все теми же галечными разводами стены. Справа промелькнули врезанные в стену стальные ворота, дальше - еще одни, с узорными, выкованными из черного металла створками. Зато въезд в гараж настолько сливался со стеной, что Сэйл бы его и не заметила, если бы Корм вдруг не свернул с дороги и перед носом машины не поползла вверх раскрашенная под цвет стены металлическая панель. Актер въехал внутрь и затормозил; обернулся к Сэйл:

   - Все. Дальше - сами. Бассейн перед домом. Когда девушки окажутся за воротами, позвоните охране - пусть подвезут их до шлагбаума на электрокаре. Потом найдете меня в доме. Удачи!

   С этими словами он выскользнул из машины. Сэйл проследила глазами, как он идет к видневшейся справа, в десятке футов от нее, двери, и лишь когда он исчез окончательно, тоже полезла наружу.

   Прежде чем выйти, она огляделась. Стены гаража до высоты человеческого роста были покрыты голубой плиткой, выше тянулся ряд окон; с потолка свисали лампы дневного света. Кроме серебристого седана, в котором они приехали, в гараже стояли еще два автомобиля - белый кадиллак и "Тойота" цвета недозрелого лимона.

   Еще одна машина (точнее, машинка) обнаружилась за дверью: маленький желтый электрокар вроде тех, на которых ездят по полю для гольфа. Он стоял под продолжением крыши гаража - опиравшимся на красные кирпичные колонны полукруглым навесом.

   А дальше начиналось царство зелени. От навеса в разные стороны отходило несколько дорожек из желтых известняковых плит, обрамленных подстриженным газоном и купами покрытых лиловыми и белыми цветами кустов высотой в человеческий рост. Вдалеке, полускрытая кустами, виднелась черепичная крыша.

   Сэй вздохнула: делать нечего, работа есть работа! - и, забросив на плечо сумку, ступила на ведущую в сторону дома дорожку.

***

Девушки действительно плавали в бассейне. Действительно несовершеннолетние - на глаз лет пятнадцать-шестнадцать - и действительно голые, как Ева до грехопадения.

   Несомненно, "стриптиз-шоу" они устроили специально для своего кинокумира - о том, что обычно эти девочки не разгуливали и не купались нагишом, свидетельствовали хорошо заметные на их загорелых спинках полоски от бикини и беззащитно-светленькие попки.

   При виде Сэйл они отплыли на противоположный край бассейна и, схватившись за руки, принялись перешептываться.

   - Здравствуйте, девочки! - осторожно сказала она.

   - А вы кто? - спросила одна них, худенькая блондинка.

   - И где мистер Корм? - дерзким тоном добавила вторая, с волосами потемнее и сама на вид немного постарше. - Он нас пригласил, мы его гостьи!

   - А вот врать нехорошо! - парировала Сэйл. - Никуда он вас не приглашал. Так что давайте-ка вылезайте, одевайтесь и уходите отсюда побыстрее.

   - Но мы хотим видеть мистера Корма! - воскликнула блондиночка. - Пожалуйста! Мы специально на гору лезли!

   - Нет. И, девочки, - Сэйл понизила голос, - вы знаете, что территория здесь просматривается камерами наблюдения?

   - Что? - переспросила блондинка.

   - А то, что в караулке сейчас охранники собрались и на вас в мониторы пялятся. Человек десять, не меньше!

   По мере того, как Сэйл говорила, рот девушки открывался все шире и испуганнее. Она скользнула затравленным взглядом по сторонам, словно ища скрытую камеру, и попыталась выскочить на бортик бассейна; сорвалась, снова полезла вверх... Ее старшая товарка тем временем уже плыла к лесенке.

   Оказавшись на суше, девочки, пригибаясь и прикрываясь руками, бегом понеслись к кучке лежавших на траве вещей и начали быстро-быстро одеваться. Еще минута, и, уже в шортах и топиках, они присели, застегивая кроссовки.

   Сэйл подошла ближе:

   - Сейчас я вас на электрокаре отвезу к шлагбауму.

   - Спасибо, - пискнула блондинка. Вторая подтолкнула ее плечом. - А... а можно мы по цветочку сорвем... ну, типа на память?!

   - Можно, - на свой страх и риск разрешила Сэйл.

***

Вернулась она минут через двадцать, убедившись, что девочки, благополучно доставленные к шлагбауму, движутся вниз по шоссе - по их словам, где-то неподалеку, в кустах у них были спрятаны велосипеды.

   Всю обратную дорогу Сэйл мучала одна неуютная мысль: как ей теперь проникнуть обратно на виллу? Изнутри она открыла ворота (те самые, из черного металла) легко - нашла на стене кнопку; выехала на электрокаре наружу, прихлопнула створку, замок защелкнулся... и как теперь открыть его снаружи, она понятия не имела.

   Но проблем не возникло: едва она остановилась перед воротами, как замок щелкнул, и, качнув створку, Сэйл убедилась, что путь открыт. Поставив электрокар под навес, она снова, уже увереннее, направилась к дому; перед тем, как войти, остановилась, разглядывая его.

   Двухэтажный, с красной черпичной крышей, облицованный ослепительно-белым камнем, дом оставлял впечатление легкости и гармонии. Слева - стеклянные широкие двери, над ними, навесом - галерея с каменными перилами и вьющимися по ним розовыми цветами; большие арочные окна на первом этаже и обычные на втором; на правом торце - лестница, ведущая на второй этаж - никакой правильности, никакой симметрии, но как же красиво!

   Наконец, для храбрости глубоко вздохнув, Сэйл подошла к стеклянной двери и, потянув ее, вошла в просторный холл, облицованный белым камнем с узорными вкраплениями из бежевой и коричневой плитки. В дальнем конце холла начиналась ведущая наверх лестница.

   - Я в студии! По лестнице наверх и прямо! - послышался откуда-то сверху мощный рык.

   Сэйл поднялась по ступенькам и, пройдя вперед, попала в большую комнату со стеклянными стенами. На покрывавшем пол светло-бежевом ковре стояли несколько замшевых диванов и кресел; посреди комнаты - журнальный столик со столешницей из темного стекла. Рядом, закинув руки за голову, вытянув ноги и уставившись в экран стоявшего на столике ноутбука, развалился в кресле Стивен Корм.

   Но не это в первый момент привлекло внимание Сэйл, а пейзаж за окном - казалось, она попала в другой мир. Ни зеленых ухоженных газонов, ни дорожек, ни цветов - за окном простиралась каменистая пустошь, редко поросшая какими-то сизоватыми кустиками; видневшиеся кое-где невысокие корявые сосенки не слишком оживляли эту унылую картину.

   - Что вы этим мокрощелкам сказали, что они так из воды порскнули? - спросил актер.

   Сэйл отвела взгляд от окна и удивленно взглянула на него - он махнул рукой в сторону ближайшего дивана. Не подав виду, как покоробила ее его грубость, она присела туда и объяснила:

   - Что на них через камеры наблюдения пялятся по меньшей мере десять охранников.

   - Вот уж не подумал бы, что на них это подействует! - Усмешка Корма стала шире. - Что ж, можно сказать, вступительный экзамен вы выдержали. Только зачем вы их сами повезли? Я же сказал, надо было вызвать охрану.

   - Я подумала, что девочкам будет неприятно ехать с людьми, которые только что видели их голыми.

   Словно мановение волшебной палочки мгновенно стерло с губ актера усмешку, в глазах его мелькнула злость.

   - Эти сучонки ничего другого не заслуживают!

   - Но это же просто девочки!

   - Из-за одной такой мелкой пакостницы я в позапрошлом году целый день в камере для уголовников провел! - огрызнулся актер; поймав взгляд Сэйл, добавил: - Можете при случае расспросить у Джоза. И вообще, я вас на работу взял не для того, чтобы вы критиковали и оспаривали мои распоряжения!

   Семь лет брака научили ее, что с раздраженным мужчиной без особой нужды спорить не стоит. Поэтому она не стала напоминать, что никого не критиковала, а лишь скромно опустила глаза. Заодно незаметно пощупала диван - похоже, замша на нем была искусственной.

    - Ладно, - сменил Корм гнев на милость. - Пойдемте, я вам ваши комнаты покажу. Кстати, я заметил, что вы хорошо управляетесь с электрокаром. Приходилось пользоваться раньше?

   - Да, - кивнула, вставая, Сэйл. - Мой муж... мой бывший муж увлекается гольфом, одно время он любил, чтобы я сопровождала его на поле.

   (И она это делала, а Дороти, которой тогда еще и года не было, оставалась с бэби-ситтером, и сердце рвалось к ней, но приходилось разговаривать с его приятелями, и улыбаться, и делать вид, что вся эта возня с мячиками ей безумно нравится... Господи, если бы только можно было повернуть время вспять!)

***

В предназначенные Сэйл апартаменты вела та самая лестница на правом торце дома. Комнат было две - гостиная с видом на пустошь и небольшая уютная спальня с окном, выходящим на бассейн. Кресла в гостиной были обиты розовато-серой тканью с вытканными на ней серебристыми розами, на полу лежал ковер с восточным узором, и такой же, только поменьше, в спальне.

   - Если вам что-то еще из мебели понадобится - посмотрите на чердаке, там кое-что должно быть, - брюзгливым тоном сказал Корм. - Только сами не таскайте, позвоните Толлеру, он пришлет человека.

   - Нет-нет, все прекрасно! - воскликнула Сэйл. Комнаты и правда ей понравились - ничего не хотелось в них ни дополнять, ни менять.

   - Ну и хорошо. - Очевидно, заразившись ее энтузиазмом, актер скупо улыбнулся. - Тогда пойдемте, я вам кухню покажу. И, кстати, я бы не отказался чего-нибудь поесть.

***

Кухня восхитила Сэйл с первого взгляда. Просторная - чуть ли не вдвое больше ее гостиной, с рабочими поверхностями из желтого гранита и шкафчиками из стекла и металла, она выглядела как выставочный образец суперсовременной кухни. Это впечатление нарушала лишь одна деталь - стоявшая на заляпанной чем-то коричневым плите сковорода.

   - Это я яичницу с утра жарил, - кивнув на нее, пояснил Корм. - Так что яичницы я больше не хочу.

   - А что вы хотите?

   - Не знаю. Что-нибудь горячее, побольше и повкуснее.

   - Есть ли что-то, что вы не любите? - деловито спросила Сэйл.

   - Овсянку на воде, - скривился актер. - И кипяченое молоко с пенками. - Сунул руки в карманы. - Ладно, думаю, я вам здесь больше не нужен. Если что - я буду в студии.

   Когда его шаги затихли на лестнице, Сэйл облегченно вздохнула - сейчас он был ей действительно не нужен. Она понимала, что просьба приготовить еду - еще один "вступительный экзамен", и была намерена выдержать его с блеском.

   Она прошла вдоль шкафчиков, открывая все дверцы и ящики и разглядывая содержимое. Количество всевозможной техники зашкаливало - помимо обычных микроволновки, хлебопечки и мясорубки, имелись также две духовки, поменьше и побольше (в большой наверняка можно было приготовить целого барана), пароварка, аэрогриль и мороженица. Кроме того, еще несколько приборов, распознать назначение которых Сэйл навскидку не смогла и решила, что разберется с ними позже - в одном из ящиков обнаружилась целая кипа инструкций.

   Пока же надо было поторопиться с едой. Заглянув в холодильник - огромный, из такого же золотистого металла, как и ручки шкафов, она обнаружила на полках закупоренную флягу с молоком, еще одну - початую, полдюжины яиц и открытую банку с маринованными огурчиками. Не лучший "улов" дала и морозильная камера - в ней сиротливо лежали полторы упаковки индюшиных шницелей и кусок говядины.

   Но овощи - где же овощи? Хоть какие-нибудь должны быть!

   При вторичном, более внимательном обследовании холодильника в нижнем ящике нашлись четыре подвявшие картофелины и головка чеснока - но ни лука, ни помидоров.

   Что ж - хоть что-то...

***

За то время, что Сэйл обследовала кухню, Стивен Корм успел переодеться - теперь на нем были шорты и белая футболка.

   Услышав ее шаги, он обернулся.

   - Что?! А, это вы... что, уже все готово?

   - Нет, но скоро будет. Я могу поджарить шницель или запечь ростбиф - его, правда, придется немного подольше подождать. Еще могу сделать ростбиф по-австрийски...

   - А это что такое? - как она и предполагала, заинтересовался актер.

   - Это тоненькие ломтики говядины, зажаренные с чесноком, - отбарабанила Сэйл определение из кулинарной книги.

   - Во, вот их и давайте.

   - Вам еду сюда принести?

   - Нет, я поем на кухне.

   - Тогда подходите через... - Сэйл взглянула на часы, - через полчаса.

***

Когда Корм появился на кухне, все уже было готово - покрытое аппетитной румяной корочкой пюре стояло на столе; на большой сковороде томились в соусе ломтики ростбифа, а в мисочках на рабочем столе ждали своего часа составные части десерта "Плавучий остров" - единственного, что Сэйл пришло в голову при столь скудном наборе продуктов. Вначале она хотела сделать блинчики с изюмом, но муки в фаянсовой банке с соответствующей надписью оказалось совсем на донышке.

   - Пахнет вкусно! - повел он носом и улыбнулся.

   - Да-да... садитесь, пожалуйста! - ответила Сэйл после короткой, почти незаметной запинки. Поставила перед ним тарелку и отвернулась к плите, перекладывая ростбиф в керамическую миску.

   Она надеялась, что актер не заметил этой ее запинки, но сама знала, что запнулась, и знала, что причиной тому была его улыбка. Все то неотразимое обаяние, которым славился Стивен Корм и которое обычно так щедро проливалась с экрана на его зрителей, теперь было направлено на нее одну, и что-то глубоко внутри Сэйл - что-то, что делало ее женщиной - не могло ему противиться.

   "Ты что?! - мысленно рявкнула она сама на себя. - Да, он красивый мужчина... очень привлекательный, сексуальный и все такое - но он же твой босс! Вам предстоит общаться изо дня в день, и если ты на каждую его улыбку будешь так реагировать, то долго тут не проработаешь! Немедленно возьми себя в руки!"

   Подойдя к актеру, она поставила на стол миску с ростбифом, очень надеясь, что румянец, выступивший на ее щеках, будет приписан жару от плиты.

   - Вот, пожалуйста. Вам положить?

   - Я сам, сам! - Подхватив вилкой сразу несколько ломтей, Корм перенес их к себе в тарелку.

   - Будете что-нибудь пить?

   - Нет. То есть потом, после еды, выпью кофе.

   Сэйл снова отвернулась к плите, чтобы разложить "Пловучий остров" по креманкам; услышала сказанное в спину:

   - А вы что же, не будете есть? Садитесь, тут хватит на двоих!

   - Я не хочу, спасибо. - Есть, как назло, сразу захотелось - аж в животе закрутило, но она привычным усилием прогнала это чувство. - Вот кофе с вами выпью, если позволите.

   Краем глаза она увидела, как Корм за ее спиной достал из холодильника огурчики, поставил на стол и, подцепив один, смачно им захрустел. Прожевав, поинтересовался:

   - А что вы там делаете?

   - Десерт.

   - Сладкое? О, отлично! Вообще должен сделать вам комплимент - вы прекрасно готовите! Учились где-то?

   - Нет, я... я сама.

   ("Я что, по-твоему, не в состоянии семью обеспечить?" - злился Ричард, стоило ей заговорить о работе или о том, чтобы продолжить учебу. Порой Сэйл казалось, будто мозги ее постепенно ссыхаются, а стенки наваливаются и душат; кулинария стала для нее единственной отдушиной - кулинария и...)

   - Даже в конкурсах кулинарных участвовала! - тряхнув головой, весело похвасталась она, но неумолимая память все же докончила фразу: "...и компьютер".

***

Когда совсем рядом громко зачирикала птица, Сэйл испуганно вскинулась и не сразу поняла, что звук доносится из ее собственной сумки. Оказалось, что чирикает мобильник, который дал ей Корм.

   Она смущенно выложила его на стол:

   - Извините, это вам звонят... это ваш...

   - Нет, - весело прищурившись, перебил актер. - По нему только по хозяйственный делам звонят, так что теперь он ваш!

   Делать нечего - Сэйл поднесла аппарат к уху и нажала кнопку.

   - Алло?

   - Здравствуйте. Вы новая домоправительница мистера Корма? - послышался мужской голос.

   - Да... да, - уже тверже повторила она.

   - Я Толлер, управляющий. Привезли багаж из аэропорта - вы сами за ним подъедете или привезти его на виллу?

   Сэйл мельком взглянула на Корма - он смотрел на нее в упор, насмешливо и испытующе. Мысленно прикрикнув на саму себя: "Ну-ка, держись увереннее!", ответила:

   - Да, я подъеду минут через сорок.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   Первую неделю Сэйл постепенно привыкала в своим новым обязанностям и изучала виллу "Аркадия" - так именовалась резиденция Стивена Корма. Название это придумал не он - вилла была им куплена пять лет назад у наследников какой-то кинодивы тридцатых годов, имя которой Сэйл ничего не говорило.

   Кинодива, дама весьма эксцентричная, в последние годы своей жизни перестала пускать на территорию виллы садовников, заявив, что ей куда милее зрелище "естественной природы" - сиречь поросшей бурьяном и полынью пустоши. "Аркадия" располагалась на склоне холма, на двух террасах, разделенных пятифутовой стеной из гранитных глыб; главное здание виллы разрывало эту стену, врезаясь в верхнюю террасу. Когда Корм купил виллу, он привел в цивилизованный вид нижнюю террасу, верхнюю же оставил нетронутой; этим и объяснялся контраст между унылым пейзажем, наблюдаемым из окна студии, и радующим глаз царством цветов и зелени, куда выходили окна большой гостиной и гостевых спален. Сам актер из окна своей спальни предпочитал опять же любоваться пустошью.

***

"Аркадия" была одной из восьми вилл, скрывавшихся от посторонних глаз за разукрашенной цветной галькой каменной стеной. Весь этот комплекс, помимо вилл включавший в себя служебные постройки и общежитие для персонала, назывался "Ранчо Дирхилл". Управляющий комплекса Толлер, невысокий подтянутый мужчина лет пятидесяти с военной выправкой (как-то он обмолвился, что из армии ушел в чине полковника), идеально подходил для своей должности: он все замечал, все помнил и все знал.

   На второй день работы Сэйл съездила на желто-зеленой "Тойоте" (выяснилось, что эта машина целиком в ее распоряжении) в супермаркет и затарилась продуктами, начиная от овощей и муки и кончая пряностями. Толлер встретил ее у шлагбаума, спросил с улыбкой:

   - Много накупили?

   - Ох, даже не спрашивайте! - с улыбкой покачала она головой.

   Управляющий поманил одного из охранников:

   - Харпер, перегрузи покупки на кар и поезжай с мисс Палмер на виллу, поможешь. - Обернувшись к ней, объяснил: - У вас там на машине к дому не подъедешь, так что на электрокаре будет удобнее.

   Феминисткой Сэйл не была и от помощи отказываться не стала; лишь когда они с Харпером уже въехали в ворота виллы, подумала: а откуда Толлер вообще узнал, что она ездила за покупками?

   Харпер подвел электрокар к задней двери кухни, быстро перетаскал внутрь коробки с продуктами (Сэйл представила себе, сколько бы она мучалась с этим в одиночку). Еще добрый час ушел у нее на то, чтобы распределить купленное по шкафчикам, ящикам и отделениям холодильника.

   Наконец, усталая, но довольная, она присела на табуретку и окинула взглядом кухню - теперь в доме есть припасы на любой случай!

***

Той же ночью ее разбудил звонок мобильника. Нажимая кнопку, Сэйл взглянула на экран - четверть третьего; испуганно подумала: "Неужели что-то с мамой?" и лишь потом ответила:

   - Да?

   - Сэйл, сделайте мне чего-нибудь поесть, - раздался в трубке голос Корма.

   - Да, сейчас. - (Господи, что это с ним? Ночь же на дворе!)

   Когда через несколько минут, наскоро умывшись и облачившись в спортивный костюм, она пришла на кухню, ее работодатель уже сидел там. При виде нее ничего не сказал, лишь мазнул по ней взглядом и снова хмуро уставился в стенку.

   - Вас устроят тосты с творожным дипом - или вы хотите что-нибудь посущественнее? - спросила Сэйл.

   - Давайте тосты... только побыстрее, - буркнул актер.

   - Кофе?

   - Да.

   Побыстрее? Пожалуйста! Творожный дип она могла сделать даже с закрытыми глазами (удачно - днем сварила "про запас" полдюжины яиц!); когда через четыре минуты тостер выбросил первую пару румяных ломтиков, миска с бело-зеленой, вкусно пахнущей укропом намазкой уже стояла на столе.

   Ел Корм так жадно и быстро, будто голодал неделю (а ведь не далее чем часов в шесть нормально пообедал). Два ломтика... еще два... еще - Сэйл только успевала по-новой "заряжать" тостер.

   За все это время он не произнес ни слова, с лица не сходило угрюмое выражение. Даже когда, прикончив восьмой тост, он вдруг бросил:

   - Спасибо, хватит... нет, те два, - махнул рукой на тостер, - я тоже доем, - прозвучало это так, будто говорить ему было невмоготу.

   Сэйл положила ему на тарелку последние два ломтика, спросила осторожно:

   - У вас... что-нибудь случилось?

   Ожегший ее в ответ взгляд был полон злости.

   - Нет, - отрывисто гавкнул актер. - И больше никогда - слышите, никогда! - не приставайте ко мне с подобными дурацкими вопросами!

   - Да... сэр. - Непонятно, откуда выскочило это нелепое слово, но реакция последовала незамедлительно:

   - И не смейте называть меня "сэр"! - взревел Корм.

   - П...простите, - испуганно промямлила она, спиной вперед отступая к плите.

   Схватив тост, он ляпнул на него ложку дипа и откусил кусок с таким яростным хрустом, будто это его злейший враг, которому срочно нужно перегрызть горло.

   Сэйл стояла у рабочего стола, пытаясь уговорить себя, что ничего страшного не произошло - Ричард, бывало, хамил и похуже. А Корм тем более заранее предупредил, что не привык стесняться в выражениях. И дурой он ее не назвал, только вопрос - дурацким. Ну так, может, он и есть дурацкий?..

   Несмотря на самоуговоры, щеки горели; ей хотелось стать маленькой и незаметной - а еще лучше, провалиться в какую-нибудь щель. Она с удовольствием бы сейчас ушла к себе (и там немножко поревела) - но не разозлит ли это его еще больше?

   Корм, не глядя на нее, мрачно догрызал последний тост. Закончил, залпом допил кофе - встал и остановился, опираясь костяшками пальцев на стол. Потом внезапно развернулся и подошел к Сэйл.

   - Ладно. Все было очень вкусно. Спасибо, вы... - похлопал ее по руке, кивнул и скупо улыбнулся, - вы молодец. - И вышел, оставив ее недоумевать: это "молодец" что, можно считать извинением?

   Дышать ей, во всяком случае, после его слов стало намного легче и плакать уже не хотелось.

***

За несколько дней Сэйл успела изучить многие привычки своего работодателя - например, что кофе он пьет с молоком, и непременно из керамической кружки с надписью "Привет с Майорки!" (под надписью была нарисована смеющаяся девушка, обнимающая рыжего колли); кока-коле предпочитает домашний оранжад, а холодный чай со льдом не любит.

    Утром, едва проснувшись, он шел на пробежку, потом поднимался наверх, в свою ванную, принимал там душ и брился. Все это в сумме давало Сэйл минут сорок, так что, когда он, свежевыбритый и благоухающий огуречным парфюмом, спускался на кухню, завтрак обычно был уже готов.

   Ел Корм практически все; после нескольких попыток выяснить, что он хочет на завтрак или на обед (ответом неизменно было отрывистое и недовольное "Сами придумайте!"), Сэйл действительно стала решать это сама и просто ставила перед ним тарелку.

   Халатов он не носил, после душа сразу надевал шорты или джинсы с футболкой; дома предпочитал ходить босиком и частенько засиживался в студии до полуночи, а то и позже.

   Но, постепенно запоминая все эти бытовые мелочи, Сэйл отчетливо осознавала, что они ни на йоту не приближают ее к тому, чтобы понять, что за человек Стивен Корм; душа его оставалась для нее закрытой книгой.

   Почему он то вполне вежливо здоровается с ней - то едва ее замечает или зыркает на нее с раздражением? Поначалу Сэйл думала, что каким-то своим действием вызвала его недовольство, но быстро поняла, что с ней это никак не связано и что порой он уже с утра, на пробежку выходит с раздраженной миной.

   Хмурый рассеянный взгляд, брезгливо оттопыренная нижняя губа, развалившаяся с замшевом кресле фигура с вытянутыми ногами и закинутыми за голову руками - таким она видела Корма чаще всего.

   Но порой в нем словно щелкал какой-то рычажок - и он преображался. Стройный и подтянутый, со слегка растрепанными золотыми волосами, сияющими голубыми глазами и мальчишеской веселой улыбкой - словом, тот самый "кумир Америки", который заставлял чаще биться сердца миллионов зрительниц. Когда он, так улыбаясь, подходил к Сэйл, ей хотелось опустить глаза и затаить дыхание, настолько он был неправдоподобно хорош собой (честно говоря, с его мрачной "ипостасью" общаться было куда легче и привычнее - к скверному настроению Ричарда она за годы брака притерпелась).

   Что вызывало такие внезапные перемены в нем? Для нее это оставалось загадкой. Она не понимала даже такой простой вещи, как почему он оставил в первозданной нетронутости всю верхнюю террасу - неужели ему по душе камни, бурьян и перекати-поле? Попытка спросить об этом была встречена резким "Мне так хочется!"

   Лишь одно Сэйл поняла в Стивене Корме почти сразу и без сомнений: он был явным, законченным и закоренелым мизантропом.

***

"Контроль за посетителями виллы", так это именовалось в контракте. На практике же значило лишь одно - "не пущать!" Никого.

   У Сэйл имелся список - в нем были перечислены люди, которых полагалось впускать на виллу в любое время и с любым сопровождением - в том числе дядя Джозеф, Ник Райан (уж не тот ли нью-йоркский мультимиллионер, о котором порой писали в газетах?), и еще четверо мужчин и одна женщина - некая Нэнси Тревер (Райан).

   Всех остальных жаждущих лицезреть знаменитого актера полагалось заворачивать еще от шлагбаума, вежливо отвечая, что мистер Корм не принимает, и сообщая им телефон его агента (сиречь дяди Джозефа). То же касалось и телефонных звонков; "мистер Корм сейчас не может вам ответить, обратитесь, пожалуйста, к его агенту" - эту фразу Сэйл выучила назубок (те, с кем актер согласен был разговаривать, обычно звонили ему на мобильник). Если курьер доставлял на виллу какой-то пакет или коробку, ей полагалось подъехать на электрокаре к караулке, расписаться и забрать привезенное, ни в коем случае не пропуская посыльного за шлагбаум.

   Нежелание Корма видеть кого бы то ни было распространялось и на домашнюю прислугу. В первый же день, объясняя Сэйл ее обязанности, он заявил: "Всякую там уборку, чистку бассейна и прочее постарайтесь организовывать в мое отсутствие. Терпеть не могу, когда по дому болтаются посторонние!" Даже шофер Корма жил не на вилле, а в общежитии; Сэйл подозревала, что актер охотно обошелся бы и без ее общества, если бы ему не пришлось тогда самому готовить себе еду и отвечать на телефонные звонки.

***

"...в мое отсутствие!"

   Это было легче сказать, чем сделать. С полудня понедельника, когда они с Кормом приехали в "Аркадию", он больше за ворота ни разу не вышел.

   При этом вилла явно нуждалась в уборке. Не то чтобы она совсем уж заросла грязью, но тонкий налет пыли на лакированных поверхностях, следы от кроссовок на полу в ванной, полные корзинки для мусора - все это показывало, что в доме не убирали уже несколько дней.

   С мусорными корзинками Сэйл разобралась сразу же - вытряхнула их и поставила на место; поменяла в хозяйской спальне белье и повесила в ванной чистые полотенца. Но что было делать с остальным - с пылью, с окнами, с коврами? Она решила подождать еще день-два, и если Корм будет продолжать безвылазно сидеть на вилле, поговорить с ним - пусть разрешит в порядке исключения убрать при нем. Не хочет же он жить в грязи!

   В среду днем позвонил садовник, спросил, когда можно будет закончить клумбу-рабатку вокруг беседки для барбекю - земля там подготовлена еще на прошлой неделе, осталось только высадить цветы. Кстати, не будет ли она так любезна узнать у мистера Корма, какие именно цветы он хочет видеть на этой клумбе?

   Сэйл вздохнула, понимая, что визита в студию, где с раннего утра засел Корм, ей не избежать. Попросила садовника перезвонить через час и побрела на второй этаж, повторяя про себя придуманную еще при Ричарде мантру: "Наорет - так ведь не убьет..."

   Актер, лежа на диване и поставив себе на живот ноутбук, не слишком умело шлепал пальцами по клавишам. При появлении Сэйл повернул голову, сказал:

   - Да? - На недовольной физиономии так и читалось: "Говори быстро, чего надо, и проваливай!"

   - Мистер Корм, - осторожно начала она, - вы не будете против, если я здесь немного пройдусь пылесосом... и окна заодно протру?

   Красиво очерченный рот актера неприязненно поджался.

   - Буду. Уборка - не ваша обязанность.

   - Но на вилле грязно, везде пыль!

   - По мне - так вполне чисто, - отрезал Корм и снова вперился в ноутбук.

   Сэйл продолжала молча стоять рядом с диваном

   - Ну что вы от меня хотите? - наконец поднял он голову. - И сядьте, пожалуйста - не стойте над душой.

   - Вы просили, чтобы горничные убирали в ваше отсутствие, - начала она, присаживаясь в кресло, - но...

   - Ладно, вы же все равно не отвяжетесь, - не дослушав, вздохнул Корм. - Пусть завтра приходят, часов с девяти. Я после завтрака побуду в библиотеке - проследите, чтобы ко мне никто не лез. - Если бы поклонницы актера могли сейчас видеть его брюзгливую мину, их количество бы наверняка поубавилось.

   - Хорошо... можно, я приглашу еще и садовника?

   - Хоть полк солдат! - огрызнулся актер и снова уткнулся глазами в ноутбук.

   - И, мистер Корм, - Сэйл мужественно выдержала поднятый на нее испепеляющий взгляд, - какие цветы сажать на клумбе-рабатке возле беседки для барбекю?

   - Вы что, сами такой пустяк решить не можете?!

   - Но... - Хозяин-то все-таки он, а не она!

   - Только не эти... как их... не бархатцы - я от них чихаю! Вы лучше скажите, где тут кавычки!

   - Что? - ошарашенно переспросила Сэйл.

   - Кавычки... на этой хрени! - Он с отвращением ткнул пальцем в ноутбук.

   - Да вот же! - Она нажала одновременно две клавиши, и на экране появилась кавычка; заодно подсмотрела - Корм писал отзыв на какой-то сценарий.

   - Понятно. Спасибо. У вас все?

   - Да.

***

На следующее утро вилла наполнилась обслугой. Помимо четырех горничных и садовника с помощниками, Толлер прислал двух чистильщиков бассейна и бойкую девушку, лихо управлявшую садовым пылесосом.

   Формально Сэйл полагалось присматривать за их работой, фактически же они сами знали, что делать. Ее присутствие потребовалось лишь садовнику - решить, что сажать на пресловутой клумбе. Перебрав несколько предложенных вариантов, она выбрала светло-сиреневые махровые левкои с узким бордюром из синих анютиных глазок.

   Корм, верный своему обещанию, отсиживался в библиотеке. Незадолго до часу дня Сэйл осторожно постучала в дверь и, услышав: "Да!", вошла.

   - Чего вы стучите? Думаете, я тут онанизмом занимаюсь? - буркнул актер. Сидя за столом, он по-прежнему печатал на ноутбуке.

   Не обращая внимания на его выпад, она сообщила:

   - Все, уборка закончена. Посторонних на вилле больше нет.

   - Хорошо.

   Она уже хотела уйти, когда он вдруг позвал:

   - Сэйл, вы... это... - запнулся.

   - Да?

   - Вы компьютер хорошо знаете?

   - Нет! - К горлу мгновенно подкатил тошнотный ком, воздух, казалось, сгустился и перестал проходить в легкие. Замотав головой, Сэйл с усилием повторила: - Нет... я не знаю! - Вспомнила, что подсказала ему насчет кавычек (зачем, ну зачем?!), и принялась сбивчиво объяснять: - То есть... я в школе учила, конечно, но это давно было, я уже ничего не помню, совсем ничего!

   Она вдруг поняла, что почти кричит, и повторила тише:

   - Я не знаю... не помню, нет.

   - Ну хорошо, хорошо. - Корм смотрел чуть ли не испуганно. - Я просто спросил.

   (Дура, идиотка, немедленно возьми себя в руки! Видишь, он на тебя уже как на ненормальную уставился!)

   - Я могу идти?

   - Да, конечно...

   Она вышла и двинулась прочь по коридору, спиной продолжая чувствовать то, чего не было и быть не могло - направленный на нее удивленный взгляд голубых глаз.

ГЛАВА ПЯТАЯ

   Дядя Джозеф позвонил в субботу. С ходу заявил:

   - Привет, красавица! Как дела?

   - Э... дядя Джозеф? - неуверенно спросила Сэйл.

   - Начальство по голосу надо узнавать! - хохотнул дядя. - Хочу порадовать - Корм тобой доволен. Так что продолжай в том же духе. Как он там?

   - Вроде нормально...

   - А чего по мобильнику не отвечает?

   - В бассейне плавает, - выглянув из окна, доложила Сэйл.

   - А-аа... Ну, скажи ему, что я через пару часов подъеду. Он работает?

   - Я... я не знаю.

   Дядя понял ее ответ по-своему:

   - Неразглашение - это хорошо, но мне-то ты можешь сказать! Где он больше всего времени проводит?

   - В студии.

   - Отлично. Значит, передай, что я скоро приеду!

***

Приехал дядя даже раньше, чем обещал. Не прошло и часа, как Сэйл услышала, как в холле прозвенел гонг, подбежала туда и увидела, что монитор домофона светится и в нем видна стоящая перед воротами машина. Она нажала кнопку микрофона, сказала суровым голосом:

   - Назовите свое имя и цель визита!

   - Да я это! - наполовину высунул голову из окна машины дядя Джозеф.

   Она другой кнопкой открыла ворота, подождала, пока он въедет, и снова их заперла; переключилась на другую камеру, чтобы увидеть, как дядя паркует машину на асфальтированном пятачке возле ворот (могла бы и не делать, но ей ужасно нравились все эти "умные" приспособления).

   В доме дядя Джозеф появился минут через пять. Сэйл встретила его в холле, он по-родственному поцеловал ее в щечку.

   - Привет. Стиви там? - мотнул головой наверх, в направлении студии.

   - Да.

   - Я с Рози вчера разговаривал, сказал, что устроил тебя личным помощником самого Стивена Корма, но чтобы она тебя ни в коем случае не расспрашивала, - протараторил дядя, - потому что ты по контракту не имеешь права ничего говорить о своей работе.

   - Спасибо, - еле успела сказать она, прежде чем он мячиком покатился вверх по лестнице.

   Насчет мамы - это действительно была хорошая новость, сразу от сердца отлегло: Сэйл звонила ей на следующий день после приезда, сказала, что с работой пока все неопределенно, есть один вариант, но она боится сглазить... О том, чтобы сказать правду, даже думать было страшновато: слово "домоправительница" могло вызвать у мамы инфаркт, а уж скандала и крика "Моя дочь - прислуга?!! Немедленно возвращайся домой!" было бы точно не избежать.

***

Пробыл дядя Джозеф на вилле недолго. Не прошло и часа, как Сэйл увидела в окно, что они с Кормом стоят у бассейна и разговаривают; вот пожали друг другу руки - вроде бы прощаются. Она сполоснула запачканные мукой пальцы и пошла в холл: когда дядя подъедет к воротам, открыть их, чтобы ему не пришлось вылезать из машины и самому нажимать на кнопку.

   Но разговор все еще продолжался, через распахнутую стеклянную дверь до нее донеслись слова дяди Джозефа:

   - ...так, все путем!

   - Я и не мандражирую, - огрызнулся Корм, - противно просто.

   - Да ладно! Ты лучше представь себе, какая у нее рожа будет, когда она поймет, что облажалась!

   Актер вместо ответа скривился, будто под нос ему подсунули нечто вонючее.

   - Значит, во вторник после обеда мы с Дином у тебя, - продолжал дядя, - еще раз шаг за шагом все прогоним.

   - Да, - кивнул Корм. - Ну пока, - они еще раз пожали друг другу руки. - Я тебя выпущу.

   Сэйл поспешила на кухню - не хотелось, чтобы он подумал, что она подслушивала; в окно увидела, как дядя идет по дорожке в сторону ворот.

   Корм появился на кухне почти сразу же, мрачновато попросил:

   - Сделайте мне кофе, пожалуйста. А чем это у вас пахнет?

   По сравнению с утром, когда он еле цедил слова, это был явный прогресс.

   - Тартинками, - объяснила Сэйл; два противня песочных корзиночек остывали на гранитном столе перед тем, как, накрытые полиэтиленовой пленкой, отправиться в морозильник. - Я их впрок напекла. Хотите - со сливочным сыром?

   - Хочу, - буркнул Корм; нехотя усмехнулся: - Я этак с вами разжирею.

   О, мы даже шутим?

   - Ну, вам это не грозит! - рассмеялась Сэйл.

   Из головы у нее не шел услышанный разговор; любопытство острым носиком кололо затылок, сдерживаемое лишь вежливостью. Уж не о том ли суде идет речь, о котором он в кабинете дяди Джорджа упоминал?

   Может, потому он такой мрачный ходит?

   Спросить? Нет, неудобно...

***

Подробности предстоящего суда Сэйл узнала уже в понедельник, помог все тот же Толлер - не непосредственно, но все случилось именно благодаря ему. С утра она позвонила ему, чтобы спросить, где можно купить хороший свежий окорок.

   - В мясном бутике в Венисе прибрежный район Лос-Анжелеса. Прим.авт., - без запинки ответил управляющий. - У меня есть их визитная карточка, на ней показано, как туда проехать.

   - Да все в порядке. С самого начало было ясно, что Рэнди (сокращение от имени Миранда. Прим. авт.) в пролете, Стив зря переживал. Ладно, мне некогда, сейчас у нас брифинг начинается. Значит, к девяти! Голливудское меню, не забудь!

***

Фургон кейтеринговой фирмы приехал в восемь. Из холла открыв ворота, Сэйл побежала к стоянке - нужно им помочь разгрузиться и показать, куда идти. Но когда она добралась до асфальтированного пятачка, фургон уже стоял там с распахнутыми дверями и двое мужчин выгружали из него белые пластиковые коробки с логотипом на боку.

   Увидев ее, один из них, широко улыбаясь, шагнул навстречу:

   - Здравствуйте! Вы новая домоправительница мистера Корма? Рад знакомству, я - Саммерс, метрдотель. Сейчас мы подъедем к дому, Пенни уже пошла за электрокаром.

   Очевидно, заметив ее удивление, улыбнулся еще шире:

   - Не беспокойтесь, мы здесь часто бываем.

   Помочь ей не дали - "что вы, что вы - мы сами справимся!" - погрузили коробки на электрокар и Пенни, худая загорелая блондинка с высокой прической, повезла их к дому.

   Остальные члены бригады - молодой блондин с волосами до плеч и хорошенькая золотисто-смуглая афроамериканка - двинулись пешком; Сэйл с Саммерсом шли в арьегарде. Девушка на ходу сорвала цветок, сунула себе за ухо.

   - Дафна! - окликнул ее Саммерс и укоризненно покачал головой.

   - Да ладно, пусть! - запротестовала Сэйл.

   Смуглянка благодарно улыбнулась.

***

Гости приехали около половины десятого - к этому времени в доме все было готово к их приему. В углу гостиной высился бар (с первого взгляда и не скажешь, что сборный!); бармен, тот самый блондин с волосами до плеч, в последний раз протирал и без того сверкавшие бокалы. Девушки, одетые в форменные вишневые мини-юбки и белоснежные открытые блузки, сидели на диване - их работа начнется с приходом гостей.

   И - закуски, закуски, закуски!

   Сэйл и сама хорошо готовила, но тут ей оставалось только молча восхищаться. И дело было даже не в изысканности самих деликатесов, а в их оформлении. Нанизанные на шпажки кусочки фруктов были подобраны по цвету так, что блюдо с ними выглядело словно причудливый восточный коврик; роллы из лососины напоминали орхидеи, а икра была разложена в искусно вырезанные из яичного белка ракушки.

   Хотя на взгляд Сэйл, выглядело все просто великолепно, но Саммерс, оглядывая блюда с яствами, то и дело что-то поправлял и передвигал.

   - А... - робко спросила она, - а почему тут ничего мясного нет? - В самом деле, если бы ей самой довелось готовить такой фуршет, она бы наверняка включила в меню сложенные "розочками" тоненькие ломтики пастрамы и тартинки с курицей... или, скажем, паштет.

   Метродотель повернулся и уставился на нее круглыми от удивления глазами.

   - Но вы же сами сказали - "Голливудское меню"!

   Сэйл немедленно почувствовала себя (подзабытое за последнее время ощущение) полной и беспросветной дурой.

   Очевидно, Саммерс понял, в чем дело, спросил, уже мягче:

   - Вы недавно здесь работаете? - Она молча кивнула. - "Голливудское меню" - значит, ничего жирного и калорийного; овощные салаты, морепродукты, нежирная рыба; крекеры - сами видите, из цельной муки. На сегодня мы исключили из меню медальоны из баклажанов - ваш босс ярый сторонник здорового питания...

   "Что-о?!" - едва не вырвалось у Сэйл. Если Стивен Корм и был сторонником здорового питания, то исключительно по принципу "все полезно, что в рот полезло", а уж жареный бекон (к здоровой пище и близко не лежавший) буквально сегодня за завтраком наворачивал за обе щеки!

   - ...По статистике, в Голливуде сейчас каждый четвертый - вегетарианец, - продолжал Саммерс, - поэтому, чтобы не оскорбить их чувства...

   Его вдохновенный монолог прервала появившаяся на входе в кухню Пенни:

   - Кажется, гости приехали - на стоянке фары мелькают.

   "Корм! - поняла Сэйл. - Больше ни у кого нет пульта, чтобы открыть ворота снаружи!"

   Словно вызванный этой мыслью, актер внезапно появился за плечом Пенни. Быстро прошел через кухню, кивнул Саммерсу, то ли приветствуя, то ли показывая, что доволен его работой, и, дернув Сэйл за рукав, со словами: "Можно вас на минутку?!" повел за собой к задней двери.

   Уже на улице выпалил шепотом:

   - Сэйл, появляйтесь в гостиной каждые несколько минут и, если увидите, что у меня стакан уже пустой, то приносите мне чай со льдом, сверху, для запаха - пара чайных ложечек виски. И сейчас тоже принесите.

   - Да, конечно.

   - Я не пью, - счел нужным пояснить он. - Но не хочу выделяться на фоне гостей. Так что...

   - Я поняла, - кивнула Сэйл; Корм хмуро мимолетно улыбнулся и скрылся в доме.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Труднее всего оказалось раздобыть виски - на глазах у гостей заходить для этого в гостиную не хотелось. К счастью, Сэйл вовремя вспомнила, что в библиотеке за резным деревянным панно с охотничьей сценой скрывается мини-бар, в котором среди прочего нашлась бутылка "Гленливет".

   Аккуратно, ложечкой она налила виски поверх чая - оно растеклось по поверхности маслянистой пленкой, поставила стакан на поднос и понесла в гостиную. Оттуда доносились возбужденные голоса, какая-то женщина громко смеялась.

   Очередной взрыв визгливого смеха, и Сэйл вдруг стало не по себе настолько, что ноги приросли к полу; представилось, что сейчас она войдет - и все обернутся и уставятся на нее. И кто-нибудь непременно воскликнет: "Да это же та самая женщина, которую судили в Огайо!"

   "Возьми себя в руки! - жестко приказала она самой себе. - Никто тебя здесь не знает, никого ты не интересуешь! Делай свою работу!

   За это слово удалось зацепиться; ноги отмерли, и Сэйл, стиснув зубы, вошла в гостиную.

***

Гостей было куда больше пятнадцати - так, по крайней мере, показалось ей на первый взгляд. Нарядно и ярко одетые, они не сидели на месте - несколько человек толпились возле бармена, три девушки и мужчина в гавайке навыпуск с визгом и хохотом изображали что-то похожее на танец; голоса, аплодисменты, смех и крики "Смотрите, смотрите!" - все смешивалось в единую какофонию.

   Взгляд упал на женщину в расшитом пайетками фиолетовом балахоне, которая возилась возле музыкального центра. Внезапно она обернулась (Сэйл с удивлением поняла, что лет ей как минимум шестьдесят) и, вскинув руки, истошно заорала:

   - Вот это пойдет! - К общему шуму добавилась еще грохочущая музыка.

   Стоя на входе, Сэйл крутила головой, пытаясь обнаружить своего работодателя. Нашелся он, по закону подлости, в дальнем углу гостиной, у самого бокового входа (знала бы - зашла бы с той стороны!); сидел на диване, раскинув руки по спинке, на губах - ленивая снисходительная улыбка, выражение лица - нечто вроде "Имел я вас всех!". К нему льнула костлявая - плечи едва ли толще запястий - пучеглазая блондинка, но он, казалось, не замечал ни ее блуждающей по его груди руки, ни устремленного на него обожающего взгляда.

   Сэйл, обойдя танцующую четверку, подошла к нему:

   - Прошу вас, мистер Корм!

   - Спасибо, - сухо кивнул он, забирая стакан.

   Отходя к боковому выходу, она услышала, как блондинка спрашивает - громко, явно с расчетом, чтобы все вокруг услышали:

   - Кто эта толстеха?!

   И ответ Корма:

   - Моя домоправительница.

   Сэйл не запнулась, не вздрогнула - ничем не показала, что слышит. Вышла в коридор и лишь за углом, где никто не мог увидеть, стиснув зубы, прислонилась к стене. Хотелось плакать от злости, и даже не на эту наглую белесую анорексичку - на себя саму.

   Да, сорок лишних фунтов никого не красят, но кто в этом виноват? Только она, и никто другой! Ну неужели нельзя было, хотя бы те несколько месяцев, пока она жила у мамы, походить на фитнес?! И сесть на диету, и не пить перед сном какао, и не тянуться, чуть что, за печеньем!

   И сейчас - могла же она перед приходом гостей хотя бы надеть туфли на высоком каблуке! (Все знают, что женщина на шпильках выглядит стройнее). Но - даже в голову не пришло!

   Впрочем, это, по крайней мере, поправимо.

   Быстро пройдя к задней двери кухни, Сэйл выскочила на улицу, чуть ли не бегом обогнула бассейн - идти вдоль окон гостиной не хотелось - и уже почти добралась до боковой лестницы, когда сзади, совсем близко, послышалось:

   - Мисс Палмер, что-то случилось?!

   Она чуть не подскочила от неожиданности и обернулась - из стоявшего в тени у угла бассейна шезлонга встал шофер Корма, немолодой уже массивный афроамериканец.

   - Господи, мистер Уайзмен, - прижав руку к сердцу, выдохнула она, - как вы меня напугали! Что вы здесь делаете?!

   - Мистер Корм всегда на вечеринках просит меня здесь дежурить - на случай, если кому-то из гостей придет в голову освежиться в бассейне, - понизив голос, пробасил шофер.

   - А я вот... туфли решила переодеть, - неизвестно зачем попыталась объяснить Сэйл. - Вы... э-ээ... может, вам чего-нибудь поесть принести?

   - Да не отказался бы. И колы, если можно.

   - Хорошо, сейчас.

   Уже не скрываясь, она вихрем взлетела в свою комнату, достала из шкафа новые черные лодочки на шпильке (на покупке их перед отъездом в Лос-Анджелес настояла мама), натянула их на себя и... ой, как непривычно-то!

   Пришлось раз пять пройти взад-вперед по комнате, чтобы ноги и тело постепенно вспомнили прежние навыки; бежать бы в этих туфляах Сэйл все еще не решилась, но идти уже могла.

***

За время ее отсутствия в гостиной ничего не изменилось - разве что танцующих стало побольше. Корм сидел на прежнем месте, в стакане у него еще оставался его "коктейль". Блондинка-анорексичка, улыбаясь с выражением подлизывающейся собачонки, что-то возбужденно тараторила - он порой бросал в ответ ленивые реплики.

   Сэйл вернулась на кухню, отнесла Уайзмену тарелку закусок и колу, немного поболтала с Саммерсом и вновь пошла проверять.

   Корм по-прежнему сидел все там же - с той же блондинкой и с тем же недопитым стаканом.

   Она уже хотела уйти, как вдруг поймала глазами любопытную сценку - расплывшийся мужчина с бородкой и завязанными в неряшливый хвост седыми волосами, сидя на диване и обнимая годившуюся ему в дочери (а то и внучки) худенькую китаянку, вдруг подался вперед и провел рукой по ноге проходившей мимо с подносом Дафны - так что ладонь его аж скрылась у смуглянки под юбкой.

   "Ой, что сейчас будет!" - с ужасом подумала Сэйл.

   К ее удивлению, не произошло ничего: официантка не взвизгнула, не вскрикнула "Как вы смеете?!" - наоборот, обернулась с приветливой улыбкой и сказала что-то, что вызвало у мужчины с бородкой смех.

   Сэйл вернулась на кухню - через полминуты туда же почти вбежала Дафна, выпалила радостным полушепотом:

   - Со мной мистер Феррис заговорил - сам, первый, представляете?

   - А кто это - мистер Феррис? - спросила Сэйл.

   - Он сейчас второй режиссер на "Мраморной плахе"! И он мне сказал, что с такими красивыми ножками, как у меня, нужно на сцене танцевать, а не бокалы разносить! Бойни, - обернулась девушка к Саммерсу, - дай мне скорей еще что-нибудь - я хочу снова мимо него пройти!

   - Это что - тот самый... с бородкой? - уточнила Сэйл.

   - Да, да! Он режиссер! Бойни, ну давай скорее!

   - Сейчас. - Метродотель на секунду задумался. - Вон, возьми салат! - Указал на блюдо, уставленное крошечными фарфоровыми плошечками с зеленым салатом. - Обнеси гостей и поставь там.

   - Ага, - рванулась вперед смугляночка, подхватила блюдо и выбежала и кухни.

   - Видела я этого Ферриса, - ни к кому конкретно не обращаясь, сказала Сэйл. - Конечно, нехорошо так о гостях, но на вид он - типичный старый козел.

   Сидевшая в уголке Пенни желчно усмехнулась:

   - Зато режиссер.

   - Вы, наверное, нездешняя? - спросил Саммерс. Сэйл покачала головой:

   - Я из Огайо.

   - А я здесь уже двадцать лет - и из года в год вижу одно и то же: всех этих девочек... и мальчиков, которые приезжают сюда, в Голливуд с одной целью: сниматься в кино. Работают кем попало, вечерами учатся на актерских курсах - и мечтают лишь об одном: пробиться, получить свой шанс...

   - И ради этого под любого старого козла лечь готовы, - перебила Пенни. Встала: - Ладно, давай - что там еще нужно нести?

   - Возьми канапе из огурца с креветками.

   Блондинка кивнула, подхватила поднос и вышла.

   Саммерс обернулся к Сэйл:

   - Чтобы на такую вечеринку, как сегодняшняя, попасть, многие из этих мальчиков и девочек душу дьяволу заложить готовы. Неважно - барменом, официантом, кем угодно - главное, чтобы их заметил кто-то из кинобизнеса и дал этот самый шанс, оказал протекцию, устроил роль - пусть крошечную, но чтобы на экране хоть на полминуты показаться! - В голосе его прорезалась нотка боли, словно за этими словами скрывалось что-то глубоко личное.

   Сэйл сочла за благо сменить тему:

   - А бывает так, что кому-то действительно везет?

   - Бывает. - Метродотель невесело улыбнулся. - Все знают, что Мишель Пфайффер когда-то сидела за кассой в супермаркете, а Джулия Робертс продавала хот-доги...

***

Когда Сэйл снова появилась на входе в гостиную, оказалось, что Корм наконец-то покинул насиженное место и присоединился к танцующим. Танцевал он с двумя девушками сразу - с той самой тощей блондинкой и с коротко стриженной шатенкой.

   Сэйл вернулась на кухню, приготовила "виски" и, подойдя к боковому входу, с подносом наготове стала наблюдать за тем, что происходит в гостиной: понятно, что танцующему человеку выпивку подавать не стоит, зато когда он закончит танцевать, наверняка захочет глотнуть холодненького.

   На минуту загляделась на старуху в лиловом балахоне - вцепившись костлявыми руками в годившегося ей во внуки смуглого парнишку, та выплясывала не хуже молодой - и снова вернулась глазами к Корму. Танцевал актер великолепно, хотя на губах стыла все та же снисходительная усмешка; казалось, он не замечает, какими взглядами обмениваются на ходу его партнерши.

   Блондинка все еще принужденно улыбалась, делая вид, будто ничего особенного не происходит, но, судя по победному прищуру шатенки, перевес был на ее стороне.

   Вечеринка между тем приобретала все более разгульный характер. Бармен без передыху смешивал коктейли, наливал виски и коньяк; откуда-то потянуло марихуаной, и, едва не заглушая музыку, из дальнего угла то и дело взрывался визгом пронзительный женский смех.

   Когда танцоры на секунду случайно сдвинулись в сторону, Сэйл удалось разглядеть, что хохочет и подвизгивает расположившаяся на диване у окна женщина в красном платье - очевидно, в экстазе оттого, что мужчина рядом с ней взасос целует ее в шею и тискает за коленку.

   Сэйл не заметила, в какой момент Стивен Корм выбрался из скопища танцоров, увидела лишь, что он совсем рядом и движется прямо на нее, и отступила в коридор. Ведя за руку шатенку, он выскочил следом.

   - А, Сэйл! - подхватил с ее подноса стакан и в три глотка выпил содержимое. - Сейчас меня минут двадцать не будет, а потом принесите еще.

   - Двадцать мину-ут?! - тонко и обиженно протянула шатенка.

   Корм ловким движением руки развернул ее и подтолкнул к ведущей наверх узкой боковой лестнице.

   - Ладно, шевелись, а не болтай! - идя вслед за девушкой, шлепнул ее по обтянутому мини-платьицем заду; уже с середины лестницы донеслось: - Чтобы тебе пистон засадить, и двадцати минут много.

***

Пока его не было, Сэйл в основном отсиживалась на улице, на лавочке возле задней двери кухни. Сидеть на самой кухне и слушать очередные сентенции Саммерса насчет "мальчиков и девочек" не хотелось - настроение и без того было такое, будто ей только что пришлось убирать навозную кучу.

   И становилось еще хуже, когда она представляла себе, что сейчас происходит в спальне наверху. Конечно, она еще до приезда в Голливуд знала, что нравы здесь весьма вольные - в журналах об этом не раз писали - и ханжой себя никогда не считала, и все-таки... Конечно, это не ее дело - кто она такая, чтобы судить другого человека?! И все-таки... Ну как так можно, ложиться в постель с девушкой, к которой даже симпатии не испытываешь?!

   Из-за дома слышались невнятные возгласы, плеск - похоже, Уайзмен не зря сидел у бассейна; Сэйл подумала, что пора вернуться на кухню - вдруг от нее кому-то что-то надо!

   Так и оказалось:

   - Ох, а я вас ищу, - едва она вошла, налетела на нее Пенни. - У вас есть апельсиновый сок? Мистер Корм попросил обнести гостей "Мимозой" (коктейль из шампанского и апельсинового сока. Прим. авт.), а у нас сока столько нет.

   - А он что - уже вернулся? - от неожиданности ляпнула Сэйл.

   - Откуда вернулся? Он минут пять назад сюда заходил, вас искал.

   Господи, вот влипла так влипла! И что теперь - сделать ему "коктейль" из чая, или он тоже будет пить "Мимозу"? Нет, надо все-таки сделать, и побыстрей!

   Показав Саммерсу и Пенни полку, где рядком выстроились коробки с соком, Сэйл побежала в библиотеку - там наготове стоял кувшин с холодным чаем и лед.

***

За время ее отсутствия обстановка в гостиной изменилась: вместо грохочущей быстрой музыки из динамиков теперь звучала песня, напомнившая Сэйл танцы-"обжималки" на школьной дискотеке: сначала женский голос выпевал невнятным тягучим речитативом одну-две фразы, затем мелодию подхватывал хор, своей пронзительностью напоминавший завывание мартовских котов.

   Танцоры, разбившись на парочки, еле перебирали ногами; еще бы свет притушить - и сходство со школьной дискотекой стало бы окончательным. (Показалось - или народу действительно поубавилось?)

   На привычном месте на диване Корма не было, среди танцующих тоже. Повернув голову, она невольно зацепилась взглядом за молоденькую китаянку в синем платье - стоя на коленях на полу между расставленных ног Ферриса, девушка... что-то... что-то делала, склонившись над его ширинкой.

   Сэйл вздрогнула и отвела глаза, от неожиданности к горлу подкатил тошнотный комок. Нет, она не считала себя ханжой, и порнофильмы смотрела - но на экране - это одно дело, а вот так, вживую, совсем другое!

   Взгляд тут же упал на женщину в красном платье - оседлав своего сидевшего на диване спутника, та ритмично подскакивала; одна грудь выбилась из декольте, голова закинута, рот распахнут в экстазе...

   Бок вдруг кольнуло болью так, что Сэйл чуть не взвизгнула, голос над ухом прошипел:

   - Двигайся, чего стоишь, как деревенская овца!

   Она обернулась - дядя Джозеф! И вид у него крайне недовольный.

   Сказать Сэйл ничего не успела - дядя сам догадался, в чем дело, и чувствительно пихнул ее в поясницу, прошипев:

   - Ну и что? Здесь не твое Огайо - это Голливуд, детка! Давай, работай - несла коктейль, так и неси!

   Подействовали, если признаться, не столько слова, сколько этот пинок. Сэйл мигом нашла глазами Корма - оказывается, он стоял у окна, один, без всяких шатенок и блондинок; как мимо пустого места, прошла мимо совокупляющейся парочки и подала ему коктейль.

   - Спасибо, - кивнул актер. Побывав в спальне, он переоделся и теперь щеголял в расстегнутой до середины груди черной шелковой рубахе с пышными рукавами и широким воротом. Черный цвет ему, надо сказать, шел.

   - А вот и мы! - весело и громко заорал позади нее дядя Джозеф. - Стиви, посмотри, каких я девочек привел - одна другой краше!

   Сэйл обернулась. Дядя шел в их сторону, обхватив за талии двух девушек - загорелую блондинку и высокую брюнетку с явной примесью азиатской крови. Обе хорошенькие и свеженькие, обеим, похоже, еще нет и двадцати.

   - Вот, - добравшись, он подтолкнул к Корму брюнетку - та обхватила актера за плечо и прижалась к нему, словно позируя. - По такому случаю не грех и шампанского выпить! - повысил он голос.

   Сэйл решила, что она тут лишняя, и отвильнула в сторону, чтобы тихонько, вдоль стеночки пробраться к выходу - дядя перехватил ее за локоть:

   - Давай, распорядись, чтобы принесли шампанское!

   - Не нужно, - перебил Корм. - Вон "Мимоза" прибыла. - Кивнул на Пенни, которая, балансируя подносом высоких бокалов с ядовито-желтым содержимым, обносила им гостей.

   Дядя Джозеф отпустил Сэйл, и она наконец получила возможность уйти.

***

Разъезжаться гости начали лишь часа в два. До того они успели массово искупаться в бассейне, одетые кто во что горазд - от вечернего платья до полного отсутствия одежды, выпить бутылок двадцать шампанского, съесть огромный арбуз и разбросать вокруг бассейна корки, заблудиться и утопить в бассейне несколько туфель.

   Обувь в воду падала исключительно женская - и, как Сэйл подозревала, не случайно. Уж очень мужественно выглядел полуголый Стивен Корм, когда, нырнув на дно бассейна, вручал потом мокрую туфельку восторженно визжавшей владелице - в то время как еще две-три особы женского пола чуть ли не дрались за право подать ему полотенце.

   У самой Сэйл от обилия впечатлений наступило нечто вроде ступора - эмоции практически отключились, и ее уже не шокировало ни обилие голых тел, ни страстные стоны, доносившиеся сверху, из распахнутого окна гостевой спальни.

   Она еще пару раз подала своему работодателю "коктейль", в остальном же ничего полезного не сделала - разве что, откликнувшись на придушенное "Помогите!", разыскала заблудившуюся ярдах в ста от дома старуху в лиловом балахоне и доставила ее в гостиную. Вдребезги пьяная дама, вцепившись Сэйл в локоть, упорно принимала ее за какую-то Полли и всю дорогу рассказывала, как за ней когда-то ухаживал сам Эрролл Флинн (американский киноактер, звезда приключенческих фильмов 40-х годов. Прим. авт.).

   Хотя Корм пил почти исключительно чай - что такое для взрослого крепкого мужчины несколько чайных ложечек виски?! - к полуночи он выглядел не трезвее своих гостей. Пьяная улыбка его не красила, зато дала возможность, сидя в шезлонге, лениво отмахиваться от предложений поплавать вместе или нырнуть за очередной туфелькой.

   Когда Сэйл принесла ему очередной стакан, он выхлебал его в два глотка, поставил на поднос и тихо, совершенно трезвым голосом сказал:

   - Больше пока не надо.

   - А-аа... хорошо, - кивнула Сэйл.

   Он что же - притворяется? Тоже - чтобы среди гостей не выделяться?

   Так и оказалось. Когда, проводив последних визитеров (в их числе дядю Джозефа), Корм вернулся к дому, он выглядел совершенно трезвым - ни шатающейся походки, ни пьяной улыбки, ни осовелых глаз. Зашел на кухню, где Саммерс складывал в пластиковые коробки использованную посуду, и вежливо улыбнулся:

   - Спасибо, вы хорошо поработали. - Достал из карману пачку купюр, протянул метродотелю: - Вот... разделите там. - Обернулся к сидевшей за столом Сэйл: - Можно вас на минутку?

   Она покорно вышла и вслед за ним поплелась по лестнице на второй этаж.

   (Чего он молчит? Сердится? Но за что?! Может, дядя Джозеф ему что-то сказал?)

   Обернулся Корм к ней, лишь когда они добрались до верха:

   - Сэйл, я хотел... - На лице его промелькнуло странное - мягкое, чуть ли не виноватое выражение, но он тут же прервал сам себя: - Впрочем, ладно, завтра поговорим, я устал. А вы сейчас выпустите их за ворота и идите спать - вы тоже сегодня хорошо наработались.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   На следующее утро Сэйл самым жутчайшим образом проспала. Это было вполне объяснимо: мало того, что она легла чуть ли не в три часа ночи, так еще и заснула не сразу - мрачные предчувствия, казалось, витали вокруг нее в воздухе подобно комарам.

   Неужели Корм хочет сказать, что она ему не подходит? И все из-за того, что она так отреагировала на поведение его гостей?! Господи, ну в самом деле - должен же он понять, что она до сих пор не разу, кроме как в кино, не видела, как люди занимаются сексом - вот и стало не по себе!

***

Очнулась она от телефонного звонка - пятого или шестого. Первые органично вписались в ткань сна, где к ней, гудя и завывая сиреной, мчалась "Скорая помощь".

   Сердце бешено колотилось, в глазах все плыло от слез.

   Телефон продолжал звонить - Сэйл на ощупь схватила его.

   - Да?!

   - Сэйл, у вас все в порядке? - послышался в трубке голос Корма.

   - А...э-э... да!

   - Я вообще-то не возражаю позавтракать. Обычно, когда я возвращаюсь с пробежки, - Сэйл взглянула на часы - что, неужели четверть девятого?, - вы уже на кухне, а сегодня вас нет - вот я и решил позвонить на всякий случай.

   - Да, сейчас иду!

   Черт, и именно сегодня!

   Бросив телефон, она вихрем понеслась в ванную. Душ (высунув голову из-под воды, чтобы не намокла) - одна минута, вытереться - еще одна, почистить зубы - две. Трусы, лифчик... одежду выбирать было некогда, мельком глянув в окно на залитый солнцем бассейн, Сэйл сорвала с вешалки первое попавшееся летнее платье.

   Лоферы... правый куда-то запропастился... ну где же он? И что сделать на завтрак? Яичницу он ел вчера... может, творожную запеканку?

   Так и не найдя правый лофер, она втиснула ноги в валявшиеся возле кровати туфли на каблуках (черт, на пятке пузырь натерся - больно!) и побежала на кухню.

   К тому времени, когда Корм появился, запеканка уже стояла в микроволновке, а Сэйл наливала в его любимую кружку кофе.

   - Привет, - бросил он, плюхаясь за стол.

   - Доброе утро.

   Извиниться, что проспала? Хотя зачем - вполне возможно, он ее вообще сегодня уволит. То-то заранее выглядит таким недовольным...

   - Пожалуйста, вызовите на сегодня чистильщика бассейна, - попросил Корм. - И в доме нужно все в порядок привести.

   - Хорошо, - машинально кивнула Сэйл и тут же удивленно обернулась: а как же с указанием убирать только в его отсутствие?

   Он, как обычно, понял ее без слов:

   - Я в студии посижу - туда гости, кажется, не добрались.

   - Хорошо.

   Микроволновка брямкнула, Сэйл отвернулась к ней и услышала сказанное в спину:

   - Сэйл, вы помните - в первый день знакомства я вас предупреждал, что не люблю, когда на меня дуются!

   - Я не дуюсь. - Против ее воли, это прозвучало обиженно - она и в самом деле не дулась, просто было не по себе (и если по правде - то страшно). - Это вы со мной хотели поговорить о чем-то.

   - А, ну да. Налейте себе кофе и садитесь - я не люблю разговаривать, когда человек мельтешит перед глазами.

   Сэйл поставила перед ним тарелку с запеканкой, послушно налила себе кофе и села.

   - Вас шокировало вчера поведение моих гостей? - спросил Корм в упор.

   - Ну... - Она замялась и опустила глаза. - Я не представляла себе раньше, что люди могут вот так, - поморщилась, не в силах выговорить, - при всех...

   - Вам придется привыкнуть - такого рода вечеринки у меня на вилле бывают довольно часто. Относитесь к этому проще: люди все взрослые, и то, что они делают в гостевой спальне... или вне ее - их личное дело. Тем более что их самих это вполне устраивает.

   - Я не уверена, что эту девочку-китаянку устраивало то, что заставил ее делать мистер Феррис! При всех!

   - Сунь Ли? - удивленно распахнув глаза, Корм вдруг рассмеялся. - Ну вы даете! Сунь Ли - девочка! Да ей под тридцать! И она уже года два как жена Ферриса.

   - Жена?

   - Да, четвертая. А для нее самой это, если я не ошибаюсь, третий брак.

   - Но как же тогда он при ней... - начала Сэйл и замолкла, поняв, что в очередной раз выставила себя дурой, привыкшей мерить людские нравы и отношения по меркам университетского городка в Висконсине.

   - Лапал официантку, вы хотите сказать?

   - Да.

   - Есть у него такая привычка. Но если бы девушка дала понять, что ей это неприятно, он бы тут же перестал. А она вместо этого вокруг него крутилась, хихикала - чуть ли не нарочно ему подставлялась.

   - Ну он же режиссер! И девочка решила, что это ее шанс.

   - Что ж, если она готова ради этого шанса переспать со старым козлом вроде Ферриса - флаг ей в руки. Точнее - презерватив, - усмехнулся Корм.

   - И вовсе тут ничего смешного нет! - сердито буркнула Сэйл.

   - Нет. Скорее это грустно... и глупо.

   - Но она мечтает сниматься в кино, как вы не понимаете!

   - Я-то как раз все понимаю. - Корм невесело улыбнулся и накрыл ладонью ее руку. Ладонь была большая, теплая и такая уютная, что Сэйл немедленно захотелось свернуться под ней клубочком и замурлыкать. Лишь усилием воли она заставила себя отстраниться от этого непроизвольного ощущения и сосредоточиться на том, что говорил актер:

    - Когда я только приехал в Голливуд, было несколько моментов, когда весьма влиятельные люди... нетрадиционной ориентации предлагали мне свое покровительство. И очень удивлялись, что я отказывался. Ведь было понятно, что имея подобную поддержку, я быстрее добьюсь успеха. Последний это случилось пять лет назад. Один известный продюсер предложил мне главную роль в блокбастере, но... условием было то, что я проведу с ним уик-энд в его загородном доме. Я отказался. Как Джоз меня уговаривал! "Это Голливуд, детка! Подумай - вот он, твой шанс!" Потом орать начал - грозил, что я больше ни одной роли не получу, что он от меня вообще откажется, в черный список занесет... А я тогда только-только в гору пошел.

   - И вы... согласились? - дрогнувшим голосом спросила Сэйл.

   Корм покачал головой.

   - Нет. Хотя чувствовал себя очень паршиво - ощущение было такое, будто в пропасть падаю. Я ведь тоже с детства мечтал в кино сниматься. - Он улыбнулся. - Мне тогда просто очень повезло - почти сразу же подвернулась роль в "Восточном ветре".

   - Та, за которую вы "Оскар" получили?

   Он кивнул:

   - Та самая. - Сдвинул брови; только теперь заметил, что держит ее за руку, и отпустил. Руке стало холодно и неуютно. - Какой-то у нас путаный разговор получается. Я ведь о другом совсем хотел с вами поговорить. - Вспомнив о стоявшей перед ним запеканке, отломил вилкой кусок и сунул в рот.

   - О чем? - снова испуганно насторожилась Сэйл.

   - Об имидже, - прожевав, объяснил Корм. - Вы знаете, что такое имидж?

   - Да. - (Он что - совсем ее дурой считает?) - Это то, как выглядит человек в глазах окружающих - разве нет?

   - Да, примерно так. Если сказать точнее, это сложившееся в обществе представление о человеке. Сложившееся - или искусственно созданное, - последние два слова он подчеркнул голосом. - Актер должен быть интересен публике, и имидж - одна из составляющих его популярности. Существуют имиджмейкеры - специалисты, которые разрабатывают для него этот самый имидж, продумывают все: манеру одеваться, особенности характера, которые на людях нужно скрывать или наоборот демонстрировать, какие-то необычные увлечения вроде сайентологии... Кому будет интересен актер, если он, придя домой, мирно валяется на диване или смотрит телевизор? А вот если поругался с женой, завел себе новую подружку, напился, участвовал в скандальной вечеринке - тут публике есть о чем посудачить!

   Сэйл слушала с интересом, но про себя недоумевала: зачем он ей все это рассказывает? Словно подслушав (в который раз!) ее мысли, Корм объяснил:

   - К чему я это говорю - к тому, чтобы вы не принимали все, что обо мне пишут, что я высказываю или делаю при посторонних людях, за чистую монету. У меня ведь тоже есть свой имидж: "гадкий мальчишка", меняющий девушек, как носовые платки, циничный и хамоватый - но с доброй душой.

   - И при этом ярый сторонник здорового питания? - полувопросительно добавила она.

   - Вот именно. Так что иногда, чтобы "подкормить" этот имидж, мне приходится играть не только на съемочной площадке, но и в жизни. Правда, от некоторых предложений имиджмейкеров удалось отвертеться - например, мне хотели навязать подружку, начинающую модель. По их мнению, это сразу прибавило бы ей известности, а мне - внимания публики; папарацци бы могли писать о том, как мы ссоримся и миримся, как я ей изменяю... В общем, я отказался. Ваш дядя был недоволен, но к этому времени меня уже номинировали на "Оскар" и застращать меня черным списком стало трудно. Ну а вечеринки эти... они тоже часть имиджа, приходится соответствовать. - Губы актера скривила обаятельная усмешка. - А чтобы закончить разговор про официантку, могу сказать, что если бы, когда Феррис полез к ней, она огрела его подносом, то... возможно, это и был бы ее шанс. Во всяком случае, хохот бы стоял на всю гостиную, а девочку бы заметили и запомнили.

   Он внезапно встал.

   - Спасибо, все было очень вкусно. И, Сэйл...

   - Да?!

   - У вас красивые ноги. Вам идут туфли на каблуках.

   Хорошо, что он сразу пошел к выходу, потому что ответить что-либо, сидя с отвисшей челюстью, Сэйл едва бы смогла.

   Он сказал, что у нее красивые ноги! И туфли заметил! И...

   Дойдя до порога, Корм обернулся:

   - А все-таки - чего вы с утра на меня дулись?

   - Я... нет, я не... - кое-как промямлила она, - я думала, вы на меня сердитесь.

   - Да не-ет, - рассмеялся он. - Если я рассержусь, вы не перепутаете, - скорчил страшную рожу, - учтите, я ужасен в гневе!

***

Вскоре ей пришлось в этом убедиться.

   Через несколько дней, когда Корм ушел на свою ежеутреннюю пробежку, а Сэйл готовила ему завтрак, мобильник в ее кармане задребезжал. Звонил охранник, и голос у него был возбужденный:

   - Мисс Палмер, к мистеру Корму приехала Алисия Хэнсфорд!

   - Кто?!

   - Алисия Хэнсфорд! Та самая! Она мне уже автограф дала! Пропустить?

   - Да, да, конечно! - воскликнула Сэйл.

   Подумать только, сама Алисия Хэнсфорд - знаменитая актриса, звезда телесериалов! Всего год назад Сэйл смотрела старый сериал с ее участием и в который раз восхищалась красотой и мужеством девочки, наравне со взрослыми работающей на ферме - да еще успевающей помогать соседям и мирить поссорившихся родителей. А "Первая любовь"! Этот чудесный фильм вообще невозможно смотреть без слез!

   Неужели она сейчас увидит эту актрису наяву?! Интересно, а удобно будет тоже попросить автограф?

   Конечно, в списке людей, которых разрешено впускать на виллу, Алисии Хэнсфорд не было - но никто же не мог заранее предположить, что она сюда приедет!

   Сэйл выскочила из дома - нужно встретить, показать парковку! И тут увидела Корма - раскрасневшийся, со слипшимися от пота волосами, он вывернулся из боковой аллеи.

   Она бросилась к нему навстречу:

   - Мистер Корм, там... там Алисия Хэнсфорд приехала! Я пойду ее встречу?! Или вы сами хотите?!

   К ее удивлению, лицо актера не вспыхнуло радостью, да и вырвавшиеся у него слова восторгом отнюдь не дышали:

   - Какого хрена?! И вы что - ее впустили?

   - Но... - растерялась Сэйл, - это же Алисия Хэнсфорд! - Неужели он фильмов с ней не смотрел?!

   - Ладно, идите встречайте, - сухо сказал Корм и направился к дому.

***

Когда Сэйл подбежала к воротам, в них как раз заруливал белый кабриолет. "Сюда, сюда!" - замахала она рукой, указывая на стоянку.

   Автомобиль подъехал туда и остановился.

   Сэйл предполагала, что Алисии Хэнсфорд должны быть ровесницей ее матери, но вышедшая из машины женщина выглядела лет на тридцать пять. Золотоволосая, стройная, с обворожительной улыбкой, которую невозможно было не узнать, она мягким грудным контральто сказала:

   - Здравствуйте!

   - Здравствуйте, мисс Хэнсфорд! - Сэйл, от щенячьего восторга застывшей на месте, удалось наконец отмереть, она поймала себя на том, что чуть ли не кланяется, как японка. - Я домоправительница мистера Корма. Пойдемте, нам сюда! - показала на ведущую к дому аллею.

   - Как у вас тут красиво! - дружелюбно сказала актриса. - Вы... может, вы хотите мой автограф?

   - Да, да!

   - Сейчас. - Алисия Хэнсфорд достала из сумочки открытку с собственной фотографией. - Как вас зовут?

   - Сэйл. Сэйл Палмер.

   - Сейчас... - Держа сумочку на ладони, актриса положила сверху открытку и черкнула на ней несколько слов - чувствуется, что прием был отработан. - Вот, - протянула ее Сэйл.

   - Спасибо! - Она не удержалась, глянула - внизу фотографии было написано "Милой, милой Сэйл - с любовью от Алисии Хэнсфорд" и стоял изящный росчерк.

   Всю дорогу, пока они шли к дому, Сэйл краем глаза разглядывала гостью (глазеть напрямую было неудобно). Костюм - убиться можно! Светлая юбка с разрезом на бедре открывает стройные ноги, жакет приталенный... а какой шикарный пестрый шарфик у нее на шее! Интересно, это от "Гермес"?

   Ее восторженное настроение слегка подпортило выражение лица вышедшего из дома навстречу им Стивена Корма (за эти несколько минут он успел переодеться и теперь щеголял в брюках из рогожки и светлой рубашке-поло) - вежливая улыбка без малейших признаков радости или радушия.

   Зато Алисия Хэнсфорд, увидев его, просияла и устремилась вперед:

   - Стивен! Здравствуйте!

   Казалось, она собирается заключить Корма в объятия - но в тот момент, когда она приблизилась к нему, он отступил на шаг и вежливо склонил голову:

   - Здравствуйте, мисс Хэнсфорд. - Сделал приглашающий жест рукой. - Проходите, пожалуйста! - Взгляд, мельком брошеный им на Сэйл, едва ли можно было назвать доброжелательным.

   - Алисия, мой дорогой, просто Алисия, - актриса рассмеялась серебристым нежным смехом. - В конце концов, мы же с вами почти ровесники!

***

На второй этаж, в студию, Корм гостью не повел - судя по доносившимся из глубины дома голосам, они обосновались в малой гостиной. Сэйл порадовалась, что только вчера поставила там букет красно-белых лилий.

   Сама она вернулась на кухню и стала ждать, что он позовет ее, попросит принести кофе или еще что-нибудь. Пока что порассматривала фотографию - Алисия Хэнсфорд на ней была просто очаровательна! Будет чем маме похвастаться!

   Из малой гостиной по-прежнему доносились голоса - точнее, один голос, женский; если Корм что-то и отвечал, то очень тихо. Наконец он позвонил, велел:

   - Сэйл, принесите, пожалуйста, мисс Хэнсфорд минералку с лимоном, а мне ко... - секунду поколебался, - нет, лучше стакан чая.

   Странно - почему не кофе?! Он же всегда по утрам кофе пьет, она уже и кружку его любимую приготовила - "Привет с Майорки". Но - делать нечего, заварив чай, Сэйл понесла все заказанное в малую гостиную.

   Корм и Алисия Хэнсфорд сидели в креслах друг против друга и, похоже, о чем-то спорили. При появлении Сэйл актриса злобно зыркнула на нее, в глазах так и читалось: "Мешаешь!" - но уже в следующую секунду лицо ее приняло приветливое выражение, и она поблагодарила:

   - Спасибо, милая!

   Когда Сэйл поставила рядом с Кормом чай и сахарницу, он лишь кивнул - лицо спокойное и безупречно вежливое, но она слишком хорошо его уже знала, чтобы не видеть, что он жутко недоволен. Подумала: "Может, печенья ему к чаю принести?", но потом решила больше в гостиную не соваться - она там была сейчас явно не к месту.

   Но сунуться пришлось - не прошло и десяти минут, как Корм снова позвонил:

   - Сэйл, зайдите!

   Едва она зашла, нетерпеливо махнул рукой на свободное кресло:

   - Сядьте! - Обернулся к Алисии: - Я специально пригласил свою домоправительницу сюда, чтобы у нашего разговора был свидетель и его подробности не попали в искаженном виде в какую-нибудь... желтую газетенку. Поэтому повторяю еще раз, при ней, - кивнул на Сэйл, - вы приехали ко мне с определенными предложениями. Я от них отказался. Дальнейший разговор считаю бессмысленным.

   - Как, Стивен, - актриса серебристо рассмеялась, - неужели вы меня выгоняете?! Вот так, сразу? И не дадите мне ни малейшего шанса переубедить вас?

   - Мисс Хэнсфорд...

   - Алисия, мой дорогой, Алисия! - с улыбкой погрозила та пальчиком.

   - Мисс Хэнсфорд, - Корм слегка повысил голос, - вы сделали мне предложение, я отказался, и говорить тут больше не о чем. Что же касается... того, что, по вашему мнению, должно меня переубедить - то женщины, годящиеся мне в матери, меня не привлекают. Как бы хорошо ни потрудился над ними пластический хирург.

   - Что... - Руки актрисы испуганно взметнулись к щекам, фиалковые глаза широко распахнулись. - Стивен, ну как вы можете такое говорить? - дрожащими губами пролепетала она. - И при чем тут "в матери" - мне всего сорок четыре!

   Сэйл больше не могла смотреть на это. Как у него хватает совести вести себя так с женщиной?! Тем более с Алисией Хэнсфорд - такой очаровательной, милой и дружелюбной!

   Наверное, лучше будет уйти... Она привстала, но Корм, боковым взглядом уловив ее попытку, рявкнул "Сидеть!"; ноги сами подогнулись, и Сэйл плюхнулась обратно в кресло.

   - Миссис Тревер, - он встал, - не надо врать и разыгрывать передо мной спектакль. Я на год младше Нэнси!

   - Что?! - растерянно переспросила актриса. - Но... но Стивен, вы же разумный взрослый человек. Если моя глупышечка что-то вам про меня наговорила, не стоит принимать ее всерьез! Она...

   - Хватит, миссис Тревер! - перебил ее Корм. - Хватит! - Он говорил почти спокойно, но Сэйл казалось, что от него волнами исходит холодная ярость. - Повторяю еще раз: в этом фильме я сниматься не буду. И ваши... престарелые прелести тут не помогут, так что не надо ими передо мной трясти! Вам все ясно?

   - Да как вы смеете! - Алисия вскочила. - Я не желаю слушать подобные оскорбления! - Только теперь Сэйл вдруг заметила, что жакет актрисы лежит на подлокотнике дивана, а две верхние пуговицы ее блузки расстегнуты, и в вырезе виднеется краешек кружева.

   Неужели она действительно делала Корму авансы?!

   - А вас никто тут не держит! - тем временем заявил он. - Я уже давно сказал, что нам не о чем больше говорить. Выход - там!

   - Вы... да вы просто хам! - прерывающимся голосом воскликнула актриса и устремилась к двери. На пороге оглянулась - в фиалковых глазах читалась обида - и в следующий момент уже скрылась из виду, лишь эхом донеслось цоканье каблучков по каменным плиткам холла.

   Сэйл опомнилась и бросилась следом - нужно же ее проводить, выпустить! - но была остановлена грубым окриком:

   - Ку-уда?!

   - Ворота открыть... - слабо вякнула она; пылавшее в ней еще несколько минут назад жгучее желание высказать все, что она думает о людях, которые так обращаются с женщиной - тем более с ВЕЛИКОЙ АКТРИСОЙ! - таяло как лужа в песке.

   - Я сам ее выпущу! - низкий голос Корма был сейчас похож на рычание.

   Широкими шагами он проследовал в холл - Сэйл двинулась следом, пронаблюдала, как он нажимает кнопки на пульте, как на экране домофона раскрываются ворота и белый кабриолет выезжает на улицу.

   В голове было пусто, в ушах слегка звенело... сейчас он закончит с воротами и займется ею... Выгонит?! Наверное... во всяком случае, таким взбешенным она его еще ни разу не видела.

   Корм нажал последнюю кнопку и обернулся:

   - А теперь ответьте мне - какого черта вы ее впустили?! - Если с Алисией он еще как-то сдерживался, то теперь грохнул на весь холл. - Вам список для чего был дан?! Где он вообще?

   - На кухне...

   - Принесите! - С раздраженным видом направился к лестнице

   Сэйл послушной собачонкой понеслась на кухню, еле нашла список - как назло, он завалился между вырезками с рецептами - и побежала на второй этаж.

   Корм оказался в спальне - сидя на кровати, он разговаривал по телефону; при виде нее щелкнул пальцами и указал на тумбочку. Сэйл положила список туда и отступила, невольно прислушиваясь к разговору:

   - ...пусть перезвонит мне как можно быстрее. Передайте, что речь идет об Алисии... Да, об Алисии... Да, я жду!

   Бросил телефон на подушку, схватил список и преувеличенно-внимательно начал в него всматриваться:

   - Ну и где тут Алисия Хэнсфорд?! Я лично ее не вижу!

   - Но, - попыталась робко объяснить Сэйл, - она же знаменитая актриса!..

   - Да какая она знаменитая! - взорвался Корм. - Разве что в вашем провинциальном умишке!

   - Я подумала...

   - А вас никто не просил думать! Есть человек в списке - впускаете, нет - посылаете к Джозу, что тут непонятно?

   - Но я думала, что вы не можете предусмотреть все, и если такая знаменитая актриса... - начала было Сэйл.

   - Еще раз про "знаменитую актрису" скажете - я вас... я...

   Пока Корм придумывал, что он с ней сделает (само напрашивалось "придушу"), ей удалось вклиниться:

   - Ну а представьте себе, к вам бы английская королева приехала! Мне что, ее тоже... к дяде Джозефу? Существуют же какие-то форс-мажорные ситуации!

   - Английская королева?! - взревел он. - Вы сравниваете ЭТО с английской королевой?! Королеву? Хорошо, получайте, вот вам! - схватил список и быстро начал в нем писать; дописал, швырнул на кровать рядом с Сэйл.

   Она взяла, взглянула - в раздел лиц, которых можно впускать в любое время, была печатными буквами добавлена строчка: "Елизавета II, королева Великобритании".

   - А Первую леди тоже впишете? - дернул черт за язык спросить.

   - Обойдется. Она мне не нравится! - злобно заявил актер.

   Их бессмысленный и малоприятный разговор прервал телефонный звонок. Корм схватил мобильник, поднес к уху:

   - Алло?.. Привет, Ник!.. - Щелкнул пальцами, привлекая внимание Сэйл, и махнул на дверь.

   Уже спускаясь по лестнице, она услышала:

   - Эта стерва сегодня ко мне заявилась по поводу нового фильма, который она якобы собирается продюсировать... да, именно продюсировать!..

***

На кухне Корм нарисовался минут через десять. Не глядя на Сэйл, проследовал к кофеварке и сам стал делать себе кофе.

   - Мистер Корм, - робко спросила она, - вы завтракать будете?

   - Не буду, - злобно огрызнулся он. - Благодаря вам я уже сегодня досыта накушался. Дерьма! - и с тем, унося кружку с кофе, вышел.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Как оказалось, правило "не дуться, а высказать в лицо все претензии" на самого Корма не распространялось - дня два после визита Алисии Хэнсфорд он на Сэйл именно дулся. От еды, правда, больше не отказывался, но ни беседой, ни улыбкой не удостаивал и в общении ограничивался словами "доброутро" и "спасибо", да и те произносил чуть ли не сквозь зубы.

   Наконец, на третий день, он протянул ей "трубку мира", спросив за завтраком:

   - Вы желе из простокваши делать умеете?

   - Э-ээ... да! - выпалила Сэйл. (На самом деле не умела, соврала от неожиданности. Ладно, найти рецепт несложно).

   - Сделайте как-нибудь. Я его люблю.

   - А-аа... хорошо, обязательно.

   - Я завтра утром уеду - думаю, недели на две. На съемки в Мексику.

   И действительно уехал. Сэйл думала, что он попросит ее собрать чемодан, но он справился сам.

***

Без Корма на вилле стало непривычно пусто. Некому было готовить завтрак, не для кого придумывать меню на ужин, да и вообще... скучно.

   Одно хорошо - в первый же день его отсутствия Сэйл вызвала всех, кого могла: горничных, водопроводчика (в одной из гостевых ванных капал кран), чистильщика бассейна, девушку с садовым пылесосом и садовника - словом, привела виллу в порядок до последнего уголка. Заодно садовник предложил сделать у стены альпийскую горку с водопадиком и маленьким бассейном, куда можно запустить рыбок. Сэйл хотела было ответить, что надо дождаться хозяина, спросить разрешения, но потом представила себе брезгливую гримасу, с которой Корм скажет "Вы что, сами такой пустяк решить не в состоянии?" - и на свой страх и риск согласилась.

   Ну и конечно, образовавшееся свободное время пригодилось ей, чтобы кое-что обдумать. В особенности две вещи...

***

Первую на самом деле обдумывать не пришлось - она наверняка сообразила бы все и раньше, если бы Корм после визита Алисии Хэнсфилд не наорал на нее и не выбил из колеи. А тут искала рецепт крабовых котлет, под руку случайно попался список "кого пущать" - и бросилось в глаза одно имя: Нэнси Тревер (Райан). Мгновенно вспомнилось презрительное "Миссис Тревер" - именно так Корм назвал Алисию Хэнсфорд - и все само сразу сложилось.

   Упомянутая им в разговоре Нэнси - дочь Алисии. И она же - жена Ника Райана. И Корм их обоих хорошо знает, иначе они бы не вошли в список допущенных на виллу людей. Иными словами, на Алисию он набросился не просто так, в этом было нечто личное - возможно, актриса в плохих отношениях с дочерью и зятем.

   Наверняка, если покопаться в сети, можно было бы найти все подробности. Сэйл вздохнула: о том, чтобы подойти к компьютеру, по-прежнему не хотелось даже думать.

***

Вторая же вещь... хотя на самом деле по значимости ее стоило бы поставить на первое место - из головы не шло брошенное блондинкой-анорексичкой слово "толстеха".

   Толстеха! А ведь ей всего тридцать...

   Тридцать лет - и сорок лишних фунтов. Не-ет, так дальше жить нельзя!

   А тут Сэйл как раз получила зарплату за первые две недели (кучу денег!), поэтому результатом ее размышления стала покупка двух пар босоножек на каблуках, шикарного черно-белого купальника от "Виктория сикрет" (из пижонства - на размер меньше, чем надо), напольных весов и толстой книги под названием "100 способов быстро похудеть".

   Плохо только, что способы эти противоречили один другому. Если способ №14 утверждал, что можно похудеть, питаясь только жареным мясом без соли и гарнира, то способ №19 призывал отказаться от мяса вообще; если способ №9 гласил "Никакой еды после пяти вечера!", то способ №76 утверждал, что если есть перед самым сном, то это наоборот, помогает похудеть. Предлагались также различные системы упражнений, плаванье, джоггинг и занятия на гребном тренажере.

   Некоторые из способов она уже в свое время пробовала, ей они не помогли. Что ж - есть и другие! Сэйл выбрала самый, на первый взгляд, привлекательный: целую неделю питаться только ананасами (оказывается, они "сжигают" жир) - купила дюжину этих ароматных колючих фруктов и с энтузиазмом принялась за дело.

   Продержалась она всего два дня - к концу второго ощущение во рту было такое, будто там не осталось живого места, а от запаха ананаса к горлу подступал кислый комок. Вес, правда, сбавился на целых четыре фунта - но скорее всего из-за начавшегося у нее расстройства желудка.

   Так что оставшиеся ананасы пришлось пустить на песочный пирог - завернутый в прозрачную пленку, он теперь ждал в морозильнике возвращения Корма. Сама же Сэйл решила поберечь организм и выбрала из книги те способы, которые показались ей наиболее безвредными. А именно: плавание (зря она, что ли, купальник покупала?!), простенький комплекс физических упражнений (его нужно было делать дважды в день) и стакан кефира с корицей на ночь (зачем с корицей - непонятно, но так было написано в книге). И еще - есть не более двух кусков хлеба в день, а печенья и прочих сладостей не употреблять вообще.

   Клятвенно пообещала самой себе, что если через месяц не будет удовлетворена результатом, то запишется на прием к "консультанту по снижению веса", рекламные объявления которых имелись в каждой газете. И с понедельника начала новую жизнь: взвесилась, записала результат и задвинула весы поглубже под кровать - теперь она воспользуется ими ровно через тридцать дней!

***

Попытки несанкционированного проникновения на территорию "Аркадии" за время отсутствия Корма происходили дважды.

   В первый раз Сэйл с утра пораньше позвонил Толлер и сообщил, что вокруг дома бродит какая-то женщина и все фотографирует - очевидно, она проникла на виллу ночью и теперь попалась под прицел видеокамеры. Попросил пока не высовываться - сейчас он пришлет людей, и ее заберут.

   Сэйл, конечно, тут же незаметно высунулась в щелочку между занавесками (ведь это же не наемный киллер, правда?). Незнакомка стояла за бассейном и фотографировала дом (фотоаппаратом, не мобильником); худая брюнетка лет двадцати пяти, одетая в джинсы и открывающий живот топик - словом, явная папарацци.

   Сверху было видно, как к ней скрытно, за кустами подбираются охранники - и как внезапно обступают с нескольких сторон. Когда у нее отняли фотоаппарат, девица заорала: "Да как вы смеете! Это беззаконие!.." Ее подхватили под руки и повели к воротам, а она все продолжала возмущаться и ругаться.

   Вечером Сэйл из любопытства позвонила Толлеру - тот подтвердил, что это действительно была папарацци.

   Второй случай, строго говоря, даже нельзя было назвать проникновением, просто позвонили из охраны и сказали, что возле ворот болтается какая-то девочка - похоже, собирается залезть на виллу.

   Боковой дорожкой Сэйл подобралась к воротам и внезапно выступила из-за кустов. Девочка - пухленькое создание лет тринадцати - при виде чужой женщины метнулась было прочь, но хватило короткого "Стой!", чтобы она застыла на месте, глядя на Сэйл, как кролик на удава.

   Оказалось, что это племянница экономки с соседней виллы. Обычно она живет в Миннесоте, но тут приехала к тете погостить - хозяйка виллы, миссис Хольтц, разрешила - и когда узнала, что совсем близко живет Стивен Корм, то загорелась идеей его увидеть.

   "Только увидеть, больше ничего! - жалобным голосом объясняла девочка. - Мешать, заговаривать... нет, ну что вы, я бы со страху, наверное, умерла! Просто увидеть - он же такой... такой!..".

   И Сэйл, посмотрев на ее несчастную мордочку с тщательно замазанными тональным кремом прыщами, взяла грех на душу - нарушив все инструкции, впустила девочку на территорию и погуляла с ней по дорожкам, показала дом (снаружи) и позволила сорвать на память пару цветов.

   Когда-то, в четырнадцать лет она и сама была жутко влюблена в Джона Траволту...

***

Кошка была худая, неприметной бурой окраски - в первый момент, увидев карабкающегося по стене на верхнюю террасу зверька, Сэйл приняла его за опоссума, и лишь когда уже наверху тот на миг обернулся, поняла, кто это.

   Сразу привычной болью вспомнилась Дороти - она обожала кошек. Засыпала только с мягкой игрушкой, серым котом, хрипло мяукавшим, когда его покачивали взад-вперед, и, заметив на улице кошку, бросалась к ней - вдруг удастся погладить! (Нет, нет - не думать, не вспоминать, нет!..) Ясные глазенки, звонкий голосок: "Мама, купи мне котеночка!". Приходилось отвечать "Нет, ты еще маленькая - может быть, когда станешь постарше..." - не объяснять же малышке, что ее папа терпеть не может животных!

   Через пару дней Сэйл снова заметила кошку, и снова возле этой же стены. Сбегала на кухню, принесла ломтик ветчины и нацепила на лиану - подождала, но кошка так и не появилась. Правда, на следующее утро ветчины на лиане уже не было.

   И - сама не зная зачем, может, в память о дочери - Сэйл стала выставлять около задней двери кухни тарелку с мясными обрезками, остатками простокваши или сметаны. Поначалу кошка ела только ночью, потом стала появляться и днем, но близко к себе не подпускала; три ярда - вот та минимальная "дистанция безопасности", которую она выдерживала. Стоило подойти чуть ближе или сделать резкое движение - и кошка исчезала в кустах или взвивалась вверх по стене.

   Похоже, у бедняги были основания не доверять людям: Сэйл удалось разглядеть, что у нее не хватает половины хвоста, левое ухо словно скомкано, а на левой передней лапе виднеется большая проплешина.

   И еще у нее были котята - об этом свидетельствовали набухшие на тощем буром животе соски; логово ее, судя по всему, было где-то на верхней террасе.

***

Прошли две недели, пошла третья - Корм все не возвращался. Звонить ему, чтобы узнать, когда он приедет, Сэйл не решалась, утешала себя мыслью, что если бы с ним что-то случилось, об этом сообщили бы в теленовостях или в газете.

   Приехал он без предупреждения; среди ночи она проснулась от телефонного звонка и услышала в трубке знакомый голос:

   - Сэйл...

   - Ой... мистер Корм, это вы?! - отозвалась Сэйл. - Когда вы вернетесь?!

   - Я уже дома. На кухне сижу.

   После короткой паузы - спросонья она не сразу осознала, что он сказал - Сэйл радостно воскликнула:

   - Я... сейчас я приду!

   - Да, - коротко ответил Корм и отключился.

   Он действительно сидел на кухне, тяжело опершись локтями о стол. На приветствие Сэйл кивнул "Да" и прикрыл глаза. И вообще весь был какой-то... потухший, даже светло-золотистые волосы приобрели, казалось, сероватый оттенок.

   "Спросить - наорет?" - подумала она и все же спросила:

   - Мистер Корм, у вас все в порядке? Вы не заболели?

   Корм открыл глаза и пробормотал:

   - Помогите мне снять рубашку.

   - Что?!

   - Рубашку. - Он встал, морщась, словно от боли. - Только осторожно.

   Сэйл несмело расстегнула пуговицы на его рубашке сверху донизу, осторожно вытянула ее из штанов - Корм повел плечами, рубашка соскользнула, и стало понятно, в чем дело.

   Верхняя часть его спины и плечи были ярко-красного, чуть ли не малинового цвета, остальная спина чуть посветлее, но тоже красная.

   - Ой!.. Это вы так обгорели?! - в ужасе воскликнула Сэйл.

   - Это я так обгорел, - с мрачной кривой ухмылкой подтвердил Корм. - Что - сильно страшно смотреть?

   - Ужас! - Уже не думая, не рассердится ли он, она попробовала ладонью его лоб. - Ой, у вас температура!

   - Сэйл, хватит ойкать. - Он снова присел на стул. - Дайте мне чего-нибудь попить и аспирин.

   - Да, сейчас. И я вам сейчас сделаю холодный компресс, сразу легче станет! - захлопотала она. - Как же вас так угораздило?!

   - Да вот, решил денек отдохнуть после съемок, поплавать с маской и ластами. Уехал в одно тихое местечко, которое туристы еще не засрали - там на дне кораллы, рыбки всякие... И можете себе представить - под водой обгорел!..

   - Осторожно, потерпите, - перебила его Сэйл, опуская ему на плечи махровое полотенце, намоченное в растворе соды. Корм содрогнулся со стонущим "У-уу!", но через несколько секунд расслабился и взглянул на нее:

   - А действительно легче...

***

Странное дело - Ричард, заболев, становился совсем невыносимым, Корм же наоборот, вроде даже помягчел. Не огрызался, разговаривал вполне по-человечески; немного покапризничал, почему это лимонад комнатной температуры - он любит ледяной! - но притих, когда она объяснила, что при температуре нельзя пить чересчур холодное, чтобы не заболело горло.

   От еды он отказался, так, с полотенцем на плечах, и поплелся к себе наверх; Сэйл пообещала минут через пять тоже подняться и намазать ему спину кефиром.

   Когда она вошла в спальню, Корм в одних трусах лежал животом вниз на кровати, поверх одеяла. Теперь стало видно, что обгорела у него не только спина, но и ноги сзади - словом, зрелище было действительно жуткое.

   Самые ярко-малиновые участки на плечах она обложила намоченными кефиром ватными дисками, остальные обожженные места просто намазала. Корм лежал с закрытыми глазами и от прикосновений слегка вздрагивал, тело его было гладким и горячим.

   "Больше года, - мелькнуло вдруг у Сэйл в голове. - Уже больше года я не видела так близко раздетого мужчину! И... господи, какие у него мышцы... и какая ложбинка вдоль позвоночника..." Постаралась прогнать эту недостойную, неправильную мысль; быстро домазала Корму ноги и выпрямилась.

   - Может, я еще что-то могу для вас сделать?

   Он вяло улыбнулся:

   - Да нет, идите спать, вы и так со мной уже полночи возитесь. Только свет выключите.

   - Спокойной ночи. - Сэйл сама не знала, как получилось, что, сказав это, она, как маленького, погладила его по голове. Тут же (что я делаю?!) испуганно отдернула руку.

   Но Корм лишь слегка вздохнул.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   В первые недели своей работы у Корма Сэйл думала, что ее работодатель - редкостный домосед, удивлялась только - когда же он в фильмах-то снимается?

   Теперь она поняла - когда.

   Если он появлялся дома, то в основном поздно вечером; часто даже не ужинал, а сразу уходил к себе в спальню. А утром, чуть свет, снова уезжал.

   На пробежки он больше не ходил - едва проснувшись звонил Сэйл и вскоре, с еще влажными после душа волосами, спускался завтракать. Здоровался, разговаривал более-менее нормально - в эти минуты его еще можно было о чем-то спросить. Но по мере того, как он ел, лицо его постепенно менялось, становясь жестким, сосредоточенным и чуть надменным. Вставая из-за стола, он скользил по Сэйл отсутствующим взглядом и благодарил сухим кивком - он и в то же время не он; лишь теперь она до конца прочувствовала то, что он сказал ей в первый день: "Я вхожу в образ..."

***

Выходные у него теперь случались редко и бессистемно - не по уик-эндам, а когда придется. В такие дни Корм вставал поздно и редко когда уезжал с виллы - плавал в бассейне, тренировался в спортзале и часами сидел в студии, читая что-то на ноутбуке или просто пялясь в потолок.

   В один из выходных он подловил Сэйл на кормлении кошки - она как раз выставила наружу полную тарелку мясных обрезков, покискискала и, отступив к порогу задней двери, умиленно наблюдала, как кошка спускается со стены - наконец-то начала на зов откликаться! - когда услышала позади:

   - Это чего такое?

   Она обернулась - Корм, стоя совсем рядом (когда он успел подкрасться?!), через ее плечо разглядывал кошку.

   - Это... это кошка, - несмело объяснила Сэйл (он что - сам не видит?!). - Она бездомная. У нее котята! - Подумала испуганно: "А если он сейчас скажет, чтобы я от нее избавилась?!"

   - Ну и ну! - скривился Корм. - Интересно, какой же кот на такую ободранную польстился?!

   Сэйл про себя обиделась: пусть кошка и не красавица, но у нее чудесные глаза: янтарно-желтые, большие и выразительные! - поторопилась объяснить:

   - Я ее остатками кормлю, все равно выбрасывать...

   Корм смерил ее взглядом - хоть вслух не сказал, но в нем явственно читалось: "Дура!"

   - Можете покупать ей нормальную еду - честное слово, я не обеднею. И если там... ветеринар понадобится - вызывайте, я оплачу.

   - Спасибо... - растерянно поблагодарила Сэйл.

   Корм пожал плечами, выдал напоследок "ложку дегтя":

   - Но если она в бассейн полезет и утопнет - доставать будете сами!

***

Между делом Сэйл узнала, почему ее работодатель так нетерпимо относится к девочкам-поклонницам. Как-то, когда позвонил дядя Джозеф и попросил передать Корму, что завтра вечером заедет, в конце разговора она нерешительно спросила:

   - Дядя...

   - Да? - отозвался он нетерпеливо.

   - Мистер Корм тут упомянул эту историю... как он из-за какой-то девочки целый день в камере провел. Сказал, чтобы подробности я спросила у вас.

   - Ну уж и целый день - часа четыре от силы! - хохотнул дядя. - Ладно, у меня сохранились материалы, я привезу.

   И действительно привез - ксерокопии газетных статей; прочитав их, Сэйл составила представление о случившемся.

***

Началось все в тот день, когда шестнадцатилетняя М., перебравшись через ограду, проникла на виллу "Аркадия" и залезла в бассейн (в отличие от девушек, которых выставила Сэйл, в купальнике). Стивен Корм вышел к ней, дал автограф, сфотографировался вместе с ней на ее мобильнике, угостил кока-колой... Едва добравшись до дому, девушка с восторгом сообщила всем своим друзьям по "Фейсбуку", что занималась любовью со знаменитым актером; расписала, какой он "классный", какие слова он ей говорил и как влюбился в нее с первого взгляда.

   Мать девушки, как оказалось, втайне контролировала интернет-связи дочери. Прочитав известие о "пылкой любви" дочери и знаменитого актера, она ужаснулась и на следующее утро пошла в полицию. После обеда Стивена Корма арестовали.

   Вскоре возле полицейского участка заклубились папарацци. Некоторые из них примчались к дому М. - девушка охотно позировала им и говорила: "При чем тут полиция?! Мы же любим друг друга!"

   Освободили Корма через четыре часа - столько, сколько потребовалось, чтобы адвокат доставил в полицию записи с камер видеонаблюдения и полицейские просмотрели их. Из записей было видно, что актер прикоснулся к девушке всего дважды - подал руку, когда помогал вылезти из бассейна, и на несколько секунд положил ладонь ей на плечо, фотографируясь.

   Но к этому времени в одной вечерней газете появилась заметка "Стивен Корм - педофил?!", украшенная той самой злосчастной фотографией с мобильника. На следующий день заметку растиражировали несколько таблоидов, уже без вопросительного знака в заголовке.

   Еще через неделю начался второй этап этой истории: Стивен Корм подал в суд на издания, назвавшие его педофилом, и на... "несовершеннолетнюю М." - за клевету и попытку подрыва его репутации.

   Газеты, зная правила игры, не стали доводить дело до суда: актеру были принесены извинения и выплачена солидная сумма в качестве "материального возмещения морального вреда".

   Сложнее обстояло дело с девушкой. Требуемая Кормом компенсация легла бы на ее семью тяжелым бременем. Поэтому отец М., банковский клерк, дал интервью, в котором заявил, что нельзя наказывать ребенка за шалость, что девочка уже и так пострадала: от нее отвернулись все подруги, а третьего дня на школьном дворе в нее кинули тухлым яйцом (Сэйл ничуть не стало жалко маленькую врушку) - что она не хотела ничего плохого и готова извиниться. Даже привез дочь (и репортеров, которые должны были описать трогательную сцену примирения) к "Ранчо Дирхилл" - но уехал несолоно хлебавши: актер "гостей" не принял. Вместо этого он сообщил в СМИ, что деньги, полученные в качестве компенсации, он целиком передаст на благотворительность - но от своего права получить их не откажется.

   Какую сумму присудили Корму и заплатила ли ее семья М., в газетах не говорилось. Да для Сэйл это было и не важно - в любом случае и история, и ее "героиня" оставили у нее премерзкое впечатление (ну как можно в шестнадцать лет настолько ничего не соображать?!).

   Н-да, после такого действительно немудрено стать мизантропом!

***

В один из выходных Корма, когда сам актер еще отсыпался, а Сэйл, проснувшись, не торопилась вылезать из-под одеяла, мобильник на ее тумбочке задребезжал.

   Звонил охранник от шлагбаума:

   - Мисс Палмер, - доложил он, - тут приехал один человек, он хочет вас видеть. Зовут его... минуточку... Ричард... Армитедж... - Сердце Сэйл провалилось куда-то в пятки еще прежде, чем тяжело, как камень, упало последнее слово: - Бейли.

   - Дайте... - с трудом выговорила она, - дайте ему трубку. - И через секунду услышала знакомый, четкий и размеренный - "преподавательский" голос:

   - Сара? - Он всегда называл ее так, когда был чем-то недоволен. - Здравствуй. Нам надо поговорить. Скажи, чтобы меня впустили.

   - Я... - (Что теперь делать? Идти будить Корма, просить разрешения?), - я сейчас приеду. - Повесила трубку и начала одеваться.

   Сердце колотилось, все валилось из рук, и куда-то запропастилась левая босоножка. (Как он ее нашел? И вообще - что он здесь делает?!) Искать было некогда - Сэйл достала из шкафа другую пару, натянула на себя первую попавшуюся блузку и юбку и побежала вниз по лестнице.

***

Машина - серебристая "Тойота" стояла возле караулки. При виде подъехавшей на электрокаре Сэйл Ричард вылез наружу, но навстречу не сделал ни шагу.

   За прошедший год он почти не изменился - был все такой же худощавый, элегантный и подавляющий своим мрачноватым аристократическим обаянием. В последний раз она видела его в суде - после вынесения оправдательного приговора шла с Уорреном по коридору, и Ричард попался навстречу - ничего не сказал, только взглянул недобро.

   Таким же взглядом он встретил ее и сейчас:

   - Ты что, не могла просто сказать, чтобы меня впустили? К чему эти демонстративные приезды?

   - Я... не могу впускать на виллу посторонних людей.

   - По-моему, я тебе не посторонний. И не на улице же мы будем разговаривать?! - Его голос раздраженно повысился.

   Сейчас он запросто может наорать на нее... Ох, как не хочется, чтобы все вокруг это слышали!

   - Ладно, садись, - Сэйл кивнула на электрокар. - Только машину отгони от караулки.

   На сидение электрокара он водрузился с оскорбленным видом, но, слава богу, молча, и за всю дорогу не признес ни слова. Лишь когда они въехали на виллу, сказал презрительно:

   - Так это здесь ты домработницей служишь? Н-да, неплохо устроилась!

   - Не домработницей, а домоправительницей, - поправила Сэйл.

   - Чужую грязь убирать - как раз по тебе работа! - словно не слыша ее, продолжал Ричард. - Писа-ательница!

   Пусть хамит как угодно, лишь бы потише. Только бы Корм не вышел на улицу, пока она не проведет его тихонько к себе...

   (Зачем он приехал, что ему надо?!)

   Окинув глазами дом, Ричард присвистнул:

   - А неплохо!

   - Вон туда - пойдем, пожалуйста! - указывая на лестницу, попросила Сэйл.

   Слава богу, он не стал задерживаться - поднялся вслед за ней на второй этаж, зашел в комнату и остановился, озираясь.

   По спине у Сэйл от ужаса пробежали холодные мурашки: а вдруг сейчас он скажет "Собирайся, поехали домой", возьмет ее за руку и, не слушая возражений, увезет обратно в Висконсин. И в ее жизни больше не будет ни этой уютной комнаты, ни новой альпийской горки (а садовник в понедельник обещал привезти рыбок!), ни... ни кошки! Кто ее станет кормить, если Сэйл уедет?!

   И Стивена Корма тоже больше не будет...

   - Ну и бардак у тебя, - процедил наконец сквозь зубы Ричард. - Вещи раскиданы, шкаф открыт... а это что? - брезгливо ткнул пальцем в лежавшую на столе мандариновую шкурку.

   - Ты приехал, чтобы меня об этом спросить? - попыталась огрызнуться Сэйл.

   - Не хами мне. Тем более, что я говорю это для твоей же пользы - все надеюсь, что ты хоть что-то поймешь наконец своим куцым умишком! А приехал я потому, что мы с Тельмой собираемся пожениться...

   С Тельмой? Наверное, с той самой женщиной, с которой он изменял ей весь последний год их брака... Соседка Сэйл, которая видела их вместе в баре отеля и не преминула ей "по-дружески" сообщить - так вот, эта соседка утверждала, что спутницей Ричарда была стройная элегантная блондинка с обалденной кожаной сумкой от Gillian, но имени ее Сэйл до сих пор не знала.

   - ...и я привез документы о разводе, чтобы ты их подписала, - закончил Ричард.

   Она постаралась, чтобы на лице не выразилось облегчение. Развод, только и всего? Ради бога, она что угодно подпишет, лишь бы он побыстрее отсюда убрался!

   - Вот, - достав из кейса, протянул он пачку бумаг.

   - Да, сейчас, я подпишу, - кивнула Сэйл, поискала глазами ручку; не найдя ее, прошла в спальню. Ричард последовал за ней, по пути пнув ногой лежавшую на ковре босоножку.

   - И тут тоже все валяется где попало! Неужели тебе самой не противно быть такой неряхой?!

   Ручка была в ящике тумбочки; Сэйл открыла его, услышала:

   - А это еще что такое? - и обернулась. Ричард смотрел на фотографию Дороти...

   Он не впустил ее домой, когда она вернулась после допроса в полиции; чемоданы с вещами стояли на крыльце. Потом, уже после суда, она позвонила ему и попросила разрешения скопировать из компьютера фотографии. "Ты ее убила, дрянь, а теперь еще и фотографии хочешь?!" - рявкнул он и бросил трубку.

   Так Сэйл и осталась без фотографий дочери - кроме этой, единственной, которая теперь в электронной рамке стояла на комоде. И которая сейчас привлекла внимание Ричарда.

   - Я забираю ее.

   - Не тронь! - Сэйл бросилась вперед; он отстранил ее плечом и дотянулся до рамки.

   - После того, что ты сделала, ты не имеешь права... - держа в одной руке фотографию, раскрыл кейс, намереваясь спрятать ее туда, но Сэйл отчаянно вцепилась в нее, как если бы это была живая девочка, живая Дороти.

   - Не смей! Это мое!

   - Дура ненормальная, пусти! - рявкнул Ричард.

   - Отдай, отдай!

   Он высвободился и отступил, поднял руку так, что Сэйл могла лишь беспомощно подпрыгивать, пытаясь дотянуться до рамки.

   - Ты что - совсем свихнулась? - Он крутился и отпихивался локтями. - Дура поганая!

   - Отдай, ну пожалуйста, отдай!

   - Я могу узнать, что здесь происходит?! - громом небесным внезапно грохнул на всю комнату знакомый голос. Зажатая во вскинутой вверх руке Ричарда рамка словно растворилась в воздухе, он испуганно шарахнулся в сторону, и за его спиной обнаружился Стивен Корм - босиком, в одних обрезанных ниже колен джинсах, со взлохмаченными волосами и с белым разводом крема для бритья на подбородке.

   И с фотографией Дороти в руке.

   Ричард, надо сказать, сориентировался быстро и изобразил какое-то подобие улыбки:

   - Мистер Корм? Очень рад! Я - Ричард Бейли...

   Корм смерил его взглядом и обернулся к Сэйл; сказал суховато, с оттенком упрека:

   - Это непохоже на английскую королеву.

   - Это мой бывший муж, - виновато объяснила она, не сразу вспомнив, почему он вдруг заговорил о королеве. Ричард ничего не понял, но попытался перехватить инициативу:

   - У вас моя вещь, - кивнул на рамку с фотографией, - дайте ее, пожалуйста.

   Вместо ответа Корм шагнул вперед и протянул фотографию Сэйл - та схватила ее и прижала к себе.

   - Но это принадлежит мне! - возмутился Ричард.

   - Можете обратиться в полицию, - Корм наконец уделил внимание и ему, - или в суд. Но вам будет трудно доказать, что это ваша собственность - в случае чего я подтвержу, что эта фотография стоит здесь уже давно. Да и вообще, - он поморщился, - затевать сомнительное дело из-за каких-то тридцати долларов...

   - Вы не понимаете - это вопрос принципа! - воскликнул Ричард. - Вы знаете, что эта косорукая дура, - Сэйл захотелось сделаться маленькой-маленькой, а лучше вообще исчезнуть, - виновна в гибели ребенка?! Моей дочери! И теперь она смеет держать на комоде ее фотографию!

   - Сэйл, - Корм обернулся, и она сжалась: сейчас он спросит: "Это правда?" и взглянет на нее с презрением... - что этот человек вообще здесь делает?

   Несколько секунд она молча смотрела на него, пытаясь сообразить, что он сказал, потом, запинаясь, объяснила:

   - Документы о разводе... ну... чтобы я их подписала...

   - Эти, что ли? - он кивнул на лежавшие на тумбочке бумаги.

   - Да.

   - Я посмотрю? - Не дожидаясь ответа (Сэйл даже не поняла как, настолько мгновенно это произошло) переместился к тумбочке.

   - Эй, вы что делаете?! - возмутился Ричард. - Вас это все не касается!

   Корм смерил его ледяным взглядом.

   - На моей вилле только я решаю, что меня касается, а что нет. - Не торопясь, будто провоцируя Ричарда, взял с тумбочки бумаги - тот качнулся вперед, словно собираясь воспрепятствовать этому, но остался стоять на месте, сказал чуть ли не жалобно:

   - Но послушайте!.. Это наши семейные дела, вы тут не при чем!

   - Вы отдали своей жене документы? - веско, с расстановкой спросил Корм.

   - Да...

   - Ее адвокат с вами свяжется. А сейчас прошу вас покинуть мою виллу.

   - Но послушайте, в конце концов, Сара моя жена и я имею право с ней поговорить!

   "Нет, не надо, не хочу!" - мысленно взмолилась Сэйл.

   Как уже не раз бывало, Корм, казалось, догадался, о чем она думает.

   - Вы уйдете сейчас. А поговорите с ней потом. Разумеется, если она этого захочет, и не в ее рабочее время.

   - Я не понимаю, в чем проблема, - прорвало Ричарда. - Почему она не может подписать сейчас документы?!

   Она так и знала, что он все-таки не выдержит - разорется!

   - Потому что такие дела без адвоката не делаются, - Корм оставался невозмутимо-спокойным, - и вы это знаете не хуже меня. Так вы уйдете сами - или мне охрану вызвать? - властно повысил он голос; достал из кармана мобильник.

   - Не надо, я ухожу, - торопливо сказал Ричард (это он-то, с его самомнением и желанием всегда оставить за собой последнее слово!) - Только... моя машина осталась там, у шлагбаума.

   Корм кивнул.

   - Понятно. Пойдемте.

   Уже на пороге спальни Ричард обернулся:

   - Сара, до свидания. Я тебе позвоню.

   - До свидания, - пересохшими губами выдавила из себя Сэйл.

   Они оба вышли, спустились по лестнице; через окно, с улицы она услышала, как Корм говорит по мобильнику: "Толлер?.. Пришлите, пожалуйста, кого-нибудь с электрокаром забрать тут одного визитера" - и только тогда отлепилась от комода, на который все это время опиралась.

   Ноги были как ватные.

   Она прошла к кровати, села и согнулась вперед, обнимая и притискивая к себе фотографию Дороти. Безумно хотелось плакать, но слез не было.

   Еще хотелось, чтобы весь этот проклятый мир провалился в тартарары - можно вместе с ней.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   Сэйл не знала, сколько времени она так просидела, прежде чем услышала шаги босых ног по ковру. Плечо ее сжала и слегка встряхнула сильная рука.

   - Сэйл вы это... в порядке?

   Она не ответила. Кровать прогнулась от присевшего на нее тяжелого тела; левому боку стало тепло.

   - Сэйл! Он уехал, все. - И, после короткой паузы: - Он что - бил вас?

   На сей раз она качнула головой.

   - Нет. - Физически - нет, это не вписывается в образ университетского профессора, "элиты нации" - потомка переселенца с "Мейфлауэра". Но ведь можно бить и словами...

   Корм вытащил из ее рук фотографию Дороти, сказал с удивлением:

   - Она так похожа на вас.

   - Да, это моя... моя девочка... - горло перехватило.

   - Ваш муж говорил о ней так, что я подумал, будто она от его первого брака или...

   Сэйл, не разгибаясь, помотала головой.

   - Моя.

   Сколько раз она слышала от Ричарда: "Ты неправильно воспитываешь своего ребенка!", "Твоя дочь мешает мне отдыхать!". Но, погибнув, Дороти сразу стала "его дочерью" - а Сэйл лишилась даже права называться матерью...

   - Сколько ей было?

   - Шесть... - Ну что он все спрашивает?! Как будто это имееет значение... Значение имеет лишь одно: была девочка со смешными косичками, с ямочками на щеках, с широкой веселой улыбкой - девочка, которая любила кошек, сахарную вату и сказки про мумми-троллей. А теперь ее больше нету... и никогда не будет.

   Никогда... какое жуткое слово!

   - Она попала под грузовик... насмерть... побежала через дорогу. Я на минутку - всего на минутку в дом зашла. Вернулась - а перед калиткой... там...

   Слова рвались наружу - те самые, которые нельзя было произносить ни при каких обстоятельствах, никому, никогда! Сэйл стиснула зубы, чтобы они не вырвались - и вместо них потекли слезы.

   - Эй, вы что?! - забеспокоился Корм; обнял за плечи, развернул к себе, и она с облегчением уткнулась лицом в его горячую, словно солнцем нагретую грудь. - Сэйл, только не надо плакать, пожалуйста - я совершенно не умею никого утешать!

   А что там уметь? Он все делал правильно - погладил по голове, обнял, и его дыхание тепло пощекотало ей волосы. И если не открывать глаза и не смотреть на него, можно было ненадолго притвориться перед самой собой, что это не знаменитый актер и ее работодатель, а просто мужчина - мужчина, которому она нравится, которому нужна, которому есть до нее дело.

   - Нет, ну правда, Сэйл - слезами горю не поможешь! - выдал замшелую сентенцию Корм.

   Много он понимает! Она уж и не помнила, когда в последний раз плакала - не зажимала в себе слезы, а именно плакала, вот как сейчас. И когда ее кто-то утешал...

   Слезы постепенно иссякали, на смену им пришла дрожь - такая, что аж челюсти мелко застучали. И - конечно, это было грешно, неправильно, не к месту! - возникло острое желание еще сильнее вжаться в большое и горячее мужское тело рядом, согреться, напитаться его теплом.

   Только бы он не отпускал, еще хоть немножко подержал ее так...

   - Сэйл! - Ладонь Корма переместилась с затылка на спину - ее тело ответило на это движение горячей волной, начавшейся где-то в животе и пробежавшей до самых кончиков пальцев, заставив их сжаться. - Не надо плакать, пойдемте лучше завтракать.

   - Что?.. - охваченная сладкой истомой, она едва воспринимала его слова.

   - Пойдемте завтракать, - повторил он. - Я даже могу сегодня для разнообразия сам еду приготовить. Правда, я только яичницу умею и картошку...

   По мере того, как он говорил, к ней возвращался разум - а вместе с ним чувство вины из-за испытанных только что ощущений.

   - Я... не могу картошку, - помотала головой Сэйл, - мне нельзя, я худею. - Усилием воли оторвавшись от груди Корма, взглянула ему в глаза. Он смотрел сочувственно, от этого ей стало совсем стыдно. - Сейчас я умоюсь и пойду делать завтрак. - Она неловко улыбнулась. - Извините, я... давно не плакала.

   Не дожидаясь, пока он что-либо ответит, встала и пошла в ванную, взглянула на себя в зеркало - о боже, вся красная, растрепанная... смотреть страшно! Услышала из-за двери: - Сэйл, я жду вас на кухне! - и прижалась горящей щекой к холодному зеркалу.

***

Семь фунтов! Минус целых семь фунтов!

   В первую минуту, встав на весы, Сэйл не поверила своим глазам, на всякий случай слезла и встала снова - ее вес по-прежнему был на семь фунтов меньше, чем месяц назад.

   Соскочив с весов, она запрыгала по спальне в победной пляске: получается! Черт возьми, получается!

   Такой успех требовал вознаграждения - Сэйл пообещала себе, что завтра же с утра поедет и купит новую юбку, причем на размер меньше, чем надо, чтобы было, к чему стремиться. И обязательно - шарфик от "Гермес"!

   Пока же она решила пойти поплавать.

   Это тоже являлось частью "похудательной программы" - в те дни, когда Корм отсутствовал, Сэйл проводила в воде по часу, а то и больше. При нем, хотя он наверняка не стал бы возражать, делать это ей было неловко: сразу вспоминались плавающие в бассейне малолетние "соблазнительницы".

   Купальник - тот самый, от "Виктория сикрет" - теперь сидел на ней, как влитой, не давил и не жал, и вовсе не потому, что растянулся. Сэйл полюбовалась на себя в зеркало, подумала, что если так пойдет и дальше, то придется его ушивать (ура-ура!), и спустилась вниз, к бассейну.

   С нагретого воздуха в прохладную воду - ощущение неземное! По заведенной с самого начала привычке, Сэйл проплыла вдоль бассейна на спине, работая только ногами, потом сплавала туда-сюда брассом (в книге "100 способов..." утверждалось, что при этом нагрузка на мышцы больше всего) - и остановилась, держась за поручень и передыхая.

   И вдруг, совершенно случайно, ее взгляд упал на нечто, чего еще минуту назад здесь не было - а именно на две пары стоящих на краю бассейна мужских ботинок. Точнее, полторы пары: вместо одного ботинка на мраморной плитке высилась белая пластиковая конструкция в форме сапога.

   В ботинки были вдеты ноги в штанах - Сэйл проследила глазами вверх и обнаружила, что пластиковая конструкция надета на правую конечность ее работодателя; рядом с ним стоит Уайзмен.

   - Сэйл? - удивлено произнес Корм. - Я вас в первый момент не узнал!

   - И...извините, - промямлила она, вылезая наружу, - я не думала, что вы так рано вернетесь.

   Корм дождался, пока она выпрямится на бортике бассейна, заметил:

   - А вы вроде похудели...

   - Да, на семь фунтов! - не удержалась Сэйл, чтобы не похвастаться. - Что, заметно?

   - Заметно, - кивнул он. - Дик, пошли. - Поддерживаемый Уайзменом, повернулся и заковылял к дому; только теперь Сэйл сообразила, что пластиковая конструкция - это ортопедическая шина, какие используют при вывихах.

***

Как выяснилось, Корм подвернул ногу - к счастью, ничего не сломал, только растянул связки. В принципе, он мог на нее опираться, даже кое-как ходить, но врач сказал, что чем меньше он будет ее тревожить, тем быстрее она заживет.

   Все это Сэйл узнала, когда, наскоро сменив купальник на нормальную одежду, примчалась к нему в спальню. Опираясь на спинку и вытянув больную ногу на покрывале, Корм полулежал на кровати, сразу видно - в скверном настроении; едва она вошла, буркнул:

   - Только не вздумайте мне тут сейчас начать ойкать! - после чего поведал ей и про растянутую ногу, и про то, что теперь ему дней пять по крайней мере придется ходить с "этими дурацкими колодками" - ткнул пальцем в пластиковую шину - а потом еще пару недель беречь ногу.

   Под конец попросил Сэйл принести ему кофе и ноутбук. Когда она вернулась с кружкой, он уже разговаривал с кем-то по мобильнику, жаловался:

   - И что за невезуха! Теперь у меня весь график рушится - я как минимум на две недели из съемок выпадаю! Главное, глупо: мы как раз позавчера постельную сцену закончили, а ее как раз можно было и с больной ногой делать...

   Дальнейшего Сэйл не слышала - вышла.

***

Пока она была замужем за Ричардом, она считала, что больной мужчина - существо капризное и требовательное, но с Кормом в этом состоянии оказалось вполне возможно ужиться.

   За день он позвонил ей всего дважды, первый раз попросил принести принтер, второй - швабру.

   - Что? - переспросила Сэйл.

   - Ну швабру, швабру! У нас в доме есть швабра?

   Он что - что-то рассыпал? Привычно чувствуя себя дурой, она принесла ему швабру - разгадка оказалась простой: Корм решил попробовать при ходьбе использовать ее вместо трости.

   На кухню обедать он спустился, отпираясь на эту швабру-трость; категорически отказался от предложения Сэйл принести ему еду в постель, заявив:

   - Что я вам - калека, что ли!

   Похоже, он уже смирился с незапланированым "отпуском" и решил, раз так получилось, извлечь из него максимум удовольствия - во всяком случае, настроение у него было куда лучше, чем днем.

   Он рассказал, что покалечился во время съемок сцены поединка на шпагах - главный герой против главного злодея - неудачно поставил ногу на ступеньку и кубарем покатился вниз. Причем это был уже по меньшей мере двадцатый дубль, и лестницу эту (сцена снималась в декорациях дворца XVIII века) Корм за последние дни изучил лучше, чем собственную спальню, мог, завязав глаза, по ней вверх-вниз пробежать - и вот, поди ж ты, такая неудача!

   Не жаловался, наоборот, рассказывал с юмором; ел малиновое парфе (разновидность домашнего мороженого. Прим. авт.), которое Сэйл ему приготовила в качестве утешительного приза, и порой улыбался так, что ей хотелось растаять и растечься лужицей. А еще больше хотелось, чтобы этот вечер никогда не кончался...

***

Увы - все хорошее имеет конец.

   - Спасибо! - сказал Корм, вставая. - Все было очень вкусно, а мороженое - так и вообще великолепное. - Чуть помедлил, опираясь на стол. - Знаете что, Сэйл - закажите-ка на послезавтра кейтеринг для вечеринки: двадцать человек, меню это... здоровое - в общем, как в прошлый раз. На восемь часов.

   - Да, конечно, - кивнула Сэйл, про себя поморщившись - вспомнилось самое неприятное: Феррис и разбросанные вокруг бассейна арбузные корки.

***

Снова Корм позвонил часов в десять, когда она, сидя у себя в гостиной, смотрела телевизор и боролась с искушением сходить на кухню и признаться к остаткам парфе: надо же себя как-то вознаградить за сброшенные фунты!

   - Сэйл, ко мне скоро приедет девушка, - сообщил он, - впустите ее и проводите ко мне - она здесь раньше не бывала и не ориентируется. Зовут ее Линда.

   - Хорошо. - Сэйл вделась в туфли и обрадованно понеслась вниз: теперь не доесть парфе значило пойти против судьбы, тем более что его осталось не так уж и много.

***

Девушка приехала через полчаса, молодая брюнетка на вишневом кабриолете. Хорошенькая, элегантная - больше всего восхитил Сэйл ее шелковый блузон с воротником-хомутом - и с милой приветливой улыбкой.

   - Здравствуйте, я домоправительница мистера Корма, - сказала Сэйл, невольно улыбнувшись ей в ответ. - Он просил меня встретить вас - сам он повредил ногу и не очень может сейчас ходить.

   - Спасибо, - кивнула девушка, вылезая из машины; с сомнением взглянула на небо. - Как вы думаете, дождь будет?

   - В прогнозе сказали, что нет.

   - Ну хорошо, - брюнетка снова улыбнулась, - показывайте дорогу!

   Сэйл довела ее до дома, провела на второй этаж.

   Корм снова полулежал в спальне на кровати, на этот раз без пластиковой шины на ноге.

   - Здравствуйте, Линда! - поздоровался он с брюнеткой, перевел взгляд на Сэйл: - Спасибо. Вы можете идти спать, дальше мы сами справимся.

   Показалось - или девушка при этих словах тихонько хихикнула?

***

Заснула Сэйл в ту ночь не скоро. Нет, Корм больше не беспокоил ее звонками - ей просто не спалось, не помог даже проверенный метод: наблюдать за переливающимися на потолке разводами отраженного в бассейне света фонаря.

   Интересно, кто такая эта Линда? Новая подружка ее работодателя, какая-нибудь начинающая актриса? Что ж, по крайней мере, она хорошенькая - куда симпатичнее тех девушек, которые претендовали на его внимание на вечеринке.

   А блузон у нее просто обалденный! Уже в доме, пока они шли по лестнице, Сэйл удалось при ярком свете его рассмотреть: бледно-голубой шелк был расписан одуванчиками - явно вручную! Интересно, где она такую прелесть купила?..

***

Проснулась она от телефонного звонка, еще в полусне нажав на кнопку, услышала:

   - Сэйл, вы уже проснулись? - Голос у Корма был бодрый и веселый.

   - Да... что, Линда уезжает? - Сэйл взглянула на часы - почти восемь.

   - Нет, она уже уехала. Я сам ее выпустил, решил вас не будить. Но теперь я не отказался бы поесть.

   - Хорошо, сейчас, - ответила она, мысленно прикидывая меню: запеченная картошка с сыром и сметаной, салат... а на десерт можно сделать шоколадные блинчики.

   Корм появился на кухне минут через двадцать, как раз когда Сэйл собиралась позвонить и узнать, спустится он к завтраку или отнести ему еду в спальню. На сей раз он был без швабры, только с шиной на ноге; повел носом:

   - О, кажется, сейчас что-то вкусное будет! - Добавил, сев за стол: - В последнее время, когда я спускаюсь к завтраку, то с нетерпением жду, чем же вы меня удивите на этот раз!

   - Стараюсь, - улыбнулась она, выставляя на стол все, что полагалось сегодня к завтраку. - Как ваша нога?

   - Ходить еще больно, а когда сижу или лежу, то ничего.

   Сэйл поставила перед ним "завершающий аккорд" - тарелку с картошкой, сказала:

   - Если захотите добавку - есть еще. - Чуть поколебалась, но все же спросила: - А... Линда завтра будет на вечеринке? (если да, то можно попытаться узнать, где она купила блузон!)

   Корм на секунду перестал есть и смерил ее внимательным взглядом, лишь после этого мотнул головой:

   - Нет. - Ухмыльнулся: - А идея неплохая!

   Сэйл не поняла, к чему относится его ухмылка, но сочла нужным заметить:

   - Очень симпатичная девушка...

   - Угу, - с набитым ртом кивнул он и, проглотив, добавил: - Своих денег она определенно стоит.

   - Каких денег?

   - Сэйл, - его улыбку можно было бы назвать ангельской, если бы не поблескивающая в глазах ирония, - Линда - девушка по вызову. Элитная, дорогая - но, как я уже сказал, своих денег она стоит.

   - Что?! - от неожиданности Сэйл лишилась дара речи и застыла, беспомощно уставившись на него.

   Девушка по вызову? То есть... то есть проститутка? Эта хорошенькая элегантная брюнетка с приветливой улыбкой - проститутка?!

   - Но... - начала она и запнулась.

   Корм откинулся на спинку стула и весело прищурился - похоже, его позабавила ее реакция. Самой же Сэйл от обиды и отвращения захотелось с размаху залепить в него чем-нибудь, да покрепче.

   Обиды? Она вдруг опомнилась: какой обиды? Он что ей - муж, любовник?! Отвернулась к плите и стиснула зубы: не видеть его, не слышать, не разговаривать!

   Реакция последовала почти незамедлительно:

   - Ц-ц-ц! - зацокал языком Корм. - Сэйл, вы забыли наше основное правило: не дуться, а честно высказать все, что накипело. - ("Наше" основное правило? Нет, это его основное правило, она под ним вовсе не подписывалась!) - Вам ведь хочется сейчас мне что-то сказать - по глазам вижу, что хочется!

   Она обернулась - черт бы его побрал, он еще и улыбается!

   - С какой стати я должна вам что-то говорить? Вы взрослый человек! - И все же не выдержала: - Но, во имя Господа, зачем? Почему?!

   - Ну-у... - он ухмыльнулся, - как бы вам это объяснить... Вы ведь взрослая женщина и должны понимать, что мужчина, тем более в моем возрасте, иногда нуждается в сексуальной разрядке.

   - Но вокруг столько нормальных девушек... женщин!..

   - Кого вы называете "нормальными" - этих кинокуриц, которые вокруг меня на вечеринках крутятся и в любой момент со мной в койку готовы прыгнуть? Да я их уже в гробу видал!

   - Тем не менее вы их тоже не гнушаетесь!

   - Да, бывает, - Корм неприязненно дернул плечом, - тем более что и имидж "подкормить" порой надо. Но с девушками вроде Линды я по крайней знаю, что не будет ни вопросов типа "Дорогой, а ты мне устроишь роль?", - пропищал он противным тоненьким голоском, - ни опасности нарваться на истеричку, которая начнет преследовать меня и устраивать мне сцены на публике. Хорошенькая симпатичная девушка, с которой приятно провести время - и на этом все, никакого продолжения, никакой попытки дальнейших отношений.

   - Но... - начала Сэйл и в который раз поняла, что не знает, что сказать. Смущенно промямлила: - А как же любовь?

   - А никак. Вот вы мне скажите, раз уж у нас такой откровенный разговор пошел - вы замуж по любви выходили?

   - Да. - Она и в самом деле была тогда по уши влюблена в Ричарда и безумно счастлива, что он, такой аристократичный и умный, выбрал ее - обычную, ничем не примечательную студентку, одну из многих, посещавших его семинары. Другой вопрос - женился ли бы он на ней, если бы она не залетела?.. - Да, конечно, - повторила она увереннее.

   - Ну, и?

   - Я понимаю, что вы хотите сказать, - кивнула Сэйл.

   - Да, я хотел спросить, много ли это вам счастья принесло? Но вы хоть по любви... А я, - Корм улыбнулся, - если честно, я за свою жизнь был по-настоящему влюблен всего один раз - в семь лет. Ее звали Бернис, она была меня на голову выше и на год старше. Еще у нее были рыжие вьющиеся волосы и криво рос передний зуб - как она здорово умела плеваться через эту дырку, фута на четыре, не меньше! - Он тихо рассмеялся: - Я за ней буквально хвостиком бегал...

   Сэйл тоже невольно рассмеялась:

   - И чем же дело кончилось? Она предпочла вам другого?

   - Нет, - грустно скривился он. - Мы переехали в другой район.

   - И что - с тех пор вы больше не влюблялись?

   Корм покачал головой:

   - Нет, как-то не пришлось. Может, потому что некогда было - я ведь с двенадцати лет работать начал, а может, - он вздохнул и улыбнулся, - я просто не романтик в душе. Даже сейчас, когда мы о серьезных вроде вещах говорим - о любви, мой прагматичный ум - точнее, мое обоняние - заставляет меня на плиту коситься. Похоже, меня там ждет еще что-то вкусное!

   Вот как - сам начал этот разговор, а теперь явно хочет уйти от него, перевести все в шутку... Что ж, Сэйл подыграла, сделав вид, что спохватилась:

   - Ой, да, действительно! - Убрала пустую тарелку от картошки и поставила перед ним блинчики, рядом - взбитую с сахаром сметану.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   Шину с ноги Корма сняли через пять дней. Ходил он все еще хромая, бегать не решался, зато много плавал в бассейне; собирался в ближайшие дни возобновить съемки: режиссер придумал, как "вписать" его хромоту в эпизод - показать, что беднягу-героя на первой же минуте поединка ранят в ногу.

   В субботу Сэйл разбудил телефонный звонок. Она вскинулась - неужели опять проспала?! - но за окном еще едва светало.

   - Сэйл, вы ничего не слышите? - вместо приветствия раздался в трубке голос Корма.

   - Я... нет... - Спросонья она помотала головой и лишь потом сообразила, что он ее не видит.

   - А у вас окно в гостиной открыто?

   - Нет.

   - Ну так откройте и послушайте.

   Не отрывая от уха телефон, Сэйл босиком прошлепала в гостиную и распахнула окно.

   Тихо - только птаха какая-то посвистывает.

   - Ничего не слышу! - доложила она. - Или... вы про эту птицу?

   - Да нет. Подождите.

   "А-аа... а-аа... а-аа..." - раздался где-то вдали тоненький пронзительный голосок. К нему присоединился и второй: "А-ии... а-ии..."

   - Вот, слышите?! - воскликнул Корм.

   - Да... - Тонкие голоса, их было уже больше двух, верещали теперь хором. Птицы? Нет, непохоже. Похоже на каких-то щенят... или котят.

   - А я полночи уже эти вопли слушаю, не спал толком. - Он чуть помедлил. - Сэйл, это... то, о чем я думаю?

   - Я не знаю... может быть.

   - Когда вы в последний раз видели свою кошку?

   - Вчера утром. А вечером звала - она не откликнулась, так я ей еду поставила - может, ночью придет, поест.

   - Она часто раньше не откликалась?

   - Бывало... в последнее время редко.

   Пронзительный хор, сопровождавший их разговор, внезапно замолк - будто отрезало.

   - Сэйл! - позвал Корм.

   - Да?

   - Вы можете сейчас сходить и проверить, съела ли она еду?

   - Да, конечно! - Переложив телефон в левую руку, Сэйл потянулась за приготовленым с вечера платьем.

   - Потом зайдите ко мне, - сказал он и отключился.

***

Еды в миске не было - что и доложила Сэйл, поднявшись в хозяйскую спальню. Справедливости ради добавила:

   - Но ее могли съесть и опоссумы.

   - А у нас что, водятся опоссумы? - Корм, в одних шортах, стоял у открытого окна.

   - Я ни разу не видела, но мистер Толлер говорил, что они частенько лазают в помойные баки возле общежития.

   - Кричат... - мотнул он головой себе за спину - действительно, с пустоши вновь неслись жалобные тонкие вопли.

   - Да... кричат...

   - Через полчаса, когда солнце повыше поднимется, я схожу, проверю, что там.

   - Я с вами пойду! - воскликнула Сэйл.

   Корм окинул ее взглядом, кивнул:

   - Хорошо, только наденьте джинсы и что-нибудь вроде кроссовок - там колючек много.

***

До сих пор Сэйл ни разу на верхнюю террасу не поднималась, поэтому, когда они с Кормом по узкой, полускрытой за кустами и зарослями вьюнка лестнице поднялись наверх, остановилась, оглядываясь.

   Усыпанная щебенкой равнина; изредка - корявые сосенки, кое-где - камни, кочки пожухлой травы и купы низкого кустарника с сизовато-серой листвой. Словом, зрелище унылое и мрачноватое.

   - Идите за мной, не сходите с тропы, - велел Корм, - а то колючек наберетесь.

   С тропы? Неужели тут кто-то ходит? Но под ногами у него и впрямь вилась едва заметная тропка.

   Пронзительный жалобный голосок продолжал звучать - "А-ии... а-ии... а-ии..." Потом к нему присоединился второй, и вдруг оба замолкли.

   - Т-сс! - махнул рукой Корм и застыл на месте.

   - Что случилось?! - шепотом спросила Сэйл.

   - Мы их кроме как по звуку найти не сможем - нужно дождаться, пока снова завопят... Ага, вот! - Над пустошью опять зазвенело "А-ии... а-ии..."

   Он двинулся вперед, на ходу сказал негромко:

   - Сейчас мы свернем с тропы - смотрите под ноги, тут камни.

   Еще пара десятков шагов - снова стало тихо, и снова они застыли на месте.

   "А-ии... а-ии..." Корм свернул правее, прошел немного и вдруг затормозил так резко, что Сэйл чуть не врезалась ему в спину.

   - Что случилось?! Они же кричат, вон там, я слышу! - махнула рукой вперед.

   - Да, - ответил он, не оборачиваясь. - Но... Сэйл, подождите, не смотрите, не надо!

   - Что?! - Она подалась в сторону, выглядывая из-за его плеча, и увидела...

   Сначала это показалось валяющейся на земле тряпкой, лишь потом глаза различили бурые полоски. Вздыбленная шерсть, закинутая назад голова, оскаленные зубы... и змея - серая с черными разводами. Кошка вцепилась в нее всеми четырьмя лапами и даже мертвая не разжала когти.

   - Стойте здесь! - приказал Корм, сам осторожно шагнул вперед. Слегка подтолкнул змею носком ботинка - никакой реакции, потом придавил ей голову подошвой, нагнулся, посмотрел - выпрямился и отступил назад. Объяснил Сэйл:

   - Обе мертвые. Гремучка небольшая совсем, кошка ей позвоночник перекусила, но и сама того... от укуса не убереглась.

   - Теперь понятно, отчего котята так ночью кричали.

   - Они где-то поблизости. - Присел на корточки, потянул Сэйл за руку вниз. - Давайте присядем, подождем, пока снова отзовутся.

   Ждать пришлось недолго. Откуда-то справа вновь послышалось горестное тоненькое "А-ии...", и Корм рванулся в ту сторону. Пробежал футов сорок, остановился, позвал шепотом:

   - Сэйл!

   - Да? - Она стояла у него за спиной.

   - Кричали явно откуда-то отсюда, - он указал на заросли сизовато-серого кустарника.

   Сэйл присела на корточки, потом встала на четвереньки и подалась вперед, всматриваясь в ближайший куст; перевела глаза на следующий и застыла, боясь даже на секунду отвести взгляд от крохотного, полускрытого за листьями светлого пятнышка.

   Не глядя, нащупала штанину Корма, подергала, позвала шепотом:

   - Стивен!

   Он присел рядом, так же шепотом спросил:

   - Что?

   - Вон, видите, ветка с двумя желтыми цветочками... внизу, наискосок.

   - Вижу...

   - И за ней, у самой земли, белое пятнышко. Это мордочка!

   Он присмотрелся, кивнул и на четвереньках подобрался к кусту вплотную - из-под веток внезапно раздалось шипение и мощный рык, достойный леопарда. Корм тем не менее бесстрашно сунул туда руку и через секунду вытащил на свет отчаянно извивающегося котенка - темного, с белыми лапками.

   Прошипел с выражением:

   - Сссволочь! - перехватил детеныша другой рукой и сунул в рот пострадавший палец.

   - Укусил? - сочувственно спросила Сэйл.

   - Ага. Их там еще несколько. - Выпрямился, смерил ее взглядом: - Сэйл, вам придется пожертвовать своей водолазкой.

   - Зачем?! - испугалась она. - У меня под ней ничего нет! - (Только хлопчатобумажный лифчик - неновый и не нарядный)

   - Я вам взамен свою футболку дам. - Корм стащил с себя рубашку-поло. - Вот, берите. - Повернулся спиной: - Я не смотрю.

   Сэйл стянула водолазку, надела еще теплую рубашку. Скользнув по телу, она охватила ее с всех сторон, и внутри на миг вдруг стало жарко от нечаянной мысли: "Это его тепло..."

   Она коснулась плеча Корма и, когда он обернулся, протянула водолазку. Взамен получила котенка, тот уже не пытался кусаться или вывернуться - понял, наверное, что сопротивление бесполезно. Теплый, тощенький - под тоненькой шкуркой прощупывались ребрышки.

   Сэйл прижала его к себе - он вцепился лапками ей в рубашку, с доверчивым любопытством взглянул снизу вверх. На мордочке, вокруг розового носа, у него был забавный беленький треугольничек, на лбу - полоски, так что казалось, он хмурится, силясь понять, что же это перед ним за огромное существо.

   Корм тем временем свернутым жгутом носовым платком ловко связал горловину ее водолазки, завязал узлом рукава.

   - Давайте сюда! - отобрал у нее котенка, опустил в получившийся мешок.

   Отдал мешок Сэйл и, встав на четвереньки, снова полез в кусты.

***

Котят было семь. Сначала они нашли шестерых, собрались уже было уходить, отошли шагов на пятнадцать - и тут сзади послышался отчаянный вопль "А-яяяя!.."

   - Постойте тут! - Корм сунул ей в руки мешок и пошел обратно.

   Вернулся он минуты через три, с еще одним котенком. В мешок его совать не стал, так и понес в руках. Высунув из его ладоней белую мордочку, котенок удивленно оглядывался и странным образом напоминал крошечного человечка - Дюймовочку или Мальчика-с-пальчик.

   - Ну, и чего теперь делать будем? - спросил Корм. - Вы в кошках разбираетесь?

   - Нет, - вздохнула Сэйл. - Но наверное, им для начала нужно дать молока.

***

Честно говоря, она боялась, что котята еще слишком маленькие и не умеют есть из миски (что тогда делать?). Но когда она налила в тарелку теплого молока и, выхватив из картонной коробки первого попавшегося котенка, осторожно макнула его мордочкой в молоко, тот начал быстро-быстро лакать.

   - Ну, слава богу! - просиял до ушей Корм и, присев на корточки, принялся помогать ей расставлять котят вокруг тарелки - они от жадности лезли в молоко лапами, чихали и захлебывались.

   Набор их был весьма пестрый: двое буро-полосатых с белыми лапками, один рыжий с такими же белыми лапками, один - дымчато-серый и два бежевых, как крем-брюле, с более длинной, чем у остальных, шелковистой шерсткой. И последняя - крохотная, чуть ли не в полтора раза меньше своих братьев и сестер, трехцветная кошечка, та самая, которую Корм по дороге домой нес в руках.

   Пару минут поумилявшись, Сэйл принялась устраивать им гнездо: положила коробку набок и, распечатав упаковку половых тряпок, расстелила их внутри - подстилка получилась толстая и мягкая.

   - Думаете, не разбегутся? - с сомнением спросил Корм.

   - Не знаю... Я видела, как у знакомых на заднем дворе котята в такой коробке жили, но там с ними была и кошка...

   - А, да. - По его лицу пробежала тень. - Где у нас лопата стоит?

   - В чулане, под моей лестницей.

   - Схожу, похороню. - Пожал плечами, добавил, словно оправдываясь: - Не дело это - просто так ее там оставлять, она своих детей до последнего защищала. - Вздохнул, посмотрел на котят - они лакали уже не так рьяно; один отошел в сторону от миски, сел и, то и дело потешно заваливаясь набок, принялся умываться.

   Корм умиленно улыбнулся, но, уловив взгляд Сэйл, тут же прогнал с губ улыбку.

   - Ладно, присмотрите за ними. Я пошел. - Свернул за угол и скрылся за домом.

***

Вернулся он через полчаса. Сэйл покамест приготовила ему лепешки с зеленым луком - он же так и не позавтракал! Сложила их аппетитной стопочкой, накрыла салфеткой, вышла, чтобы еще раз проверить котят - разбежаться они не пытались, все мирно спали в коробке - и тут сверху послышалось:

   - Эй! - Сэйл вздрогнула, вскинула голову - Корм стоял на стене почти над ее головой. Махнул рукой: - В сторонку!

   Она отошла, и он, опершись ладонью на край стены, спрыгнул вниз.

   - Вы что, у вас же нога! - испугалась Сэйл.

   - Даже две, - ухмыльнулся он.

   И тут она разглядела, что именно висит у него на шее...

   Испуганный визг вырвался сам собой, она отскочила в кухонную дверь и, лишь добежав до середины кухни, опомнилась и остановилась.

   - Сэйл! - Корм ошарашенно заглянул следом. - Что случилось?!

   - Змея! - объяснила она (получилось тоненько и испуганно), потыкала пальцем в его сторону.

   - Вы что - змей боитесь?

   - Да!!! - с чувством подтвердила Сэйл. - Очень!

   - Но она же дохлая! Вот, сами смотрите! - Потянулся рукой к висевшей на шее змее, Сэйл вжала голову в плечи и приготовилась снова визжать - но тут он, похоже, что-то наконец сообразил и опустил руку. - Ладно-ладно, не буду, вы мне только пакетик дайте какой-нибудь.

   Она достала из ящика стола пластиковую сумочку, протянула - вытянутой рукой, чтобы не подходить близко. Корм взял ее, вышел и через минуту вернулся, уже без сумочки и без змеи.

   - Я ее снаружи повесил - не трогайте, скоро Толлер придет и заберет.

   - Я вам лепешки сделала, - все еще не до конца простив его за змею, буркнула Сэйл.

   - Спасибо. И, Сэйл...

   - Что?

   - Там, наверху вы меня по имени назвали.

   Ничего подобного она не помнила, но сочла нужным опустить глаза:

   - Простите, мистер Корм.

   - Да нет, я как раз хотел сказать - можете называть, только не при людях. А то, сами понимаете, о вас могут что-нибудь не то подумать.

   Сэйл с понимающим видом кивнула и повернулась за лепешками - сунуть их в микроволновку. На самом же деле, чтобы он не заметил, как ей хочется захихикать от промелькнувшей мысли: "Если подумают - наверняка жутко позавидуют!"

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

   Котятам было около пяти недель. Все здоровенькие, разве что трехцветная кошечка отставала в росте, но при хорошем питании и она должна была постепенно "выровняться", как выразился приехавший на виллу ветеринар - молодой долговязый парень в кроссовках, больше похожий на студента, чем на дипломированного специалиста.

   Впрочем, Сэйл уже скоро стало ясно, что Толлер не зря рекомендовал ей именно этого врача: котята в его руках вели себя как маленькие ангелы, не пытались ни вырваться, ни укусить даже во время такой неприятной процедуры, как закапывание в их розовые ротики средства от глистов.

   Еще ветеринар выдал ей брошюрку-буклет "Что и с какого возраста можно давать котятам" и сказал, что через две-три недели им нужно будет сделать прививки.

***

Хотя трехцветная кошечка (к которой сама собой "прилепилась" кличка Дюймовочка) ростом была меньше остальных котят, на ее уме это никак не сказалось. Крохотная, криволапенькая, с глазами чуть ли не в треть мордочки, она не отставала от других котят ни в игре, ни в еде, и грозно рычала, когда кто-то из братьев или сестер пытался отнять у нее лакомый кусочек.

   Стоило малышке увидеть Корма, как она стремглав неслась к нему, запрыгивала на штанину и карабкалась вверх, пока он не подхватывал ее на руки. И едва ли хоть одна поклонница актера удостаивалась такой нежной улыбки, какая возникала на его губах, когда Дюймовочка трогала его за лицо лапкой или терлась мордочкой об его щеку.

   Котят он обожал. Старался этого не показывать (очевидно, как и многие мужчины, считал, что представителю сильного пола не пристало быть сентиментальным) - но не заметить было трудно.

   Именно Стивен Корм на второй день после появления на вилле кошачьего выводка купил через интернет "кошачий домик" с пещерками, лежанками, лесенками и столбиками для точки когтей. Именно Корм велел поставить на входную дверь "замедлитель", чтобы она, не дай бог, не захлопнулась и не прищемила котенка. И именно Корм, беспокоясь, как бы кто-нибудь из котят не утонул, по совету Толлера велел обвесить бассейн по периметру узкими неошкуренными досками. Лежа на поверхности воды вдоль стенки, плавать они не мешали, но котенок, свалившийся с края бассейна, по идее должен был приземлиться либо на такую доску, либо рядом с ней и легко выбраться наружу.

   Впрочем, пока до этого дело не дошло, в основном котята крутились на "заднем дворике" - выложенной плиткой площадке рядом с задней дверью кухни; там же стоял их домик.

***

Незапланированный отпуск закончился, и Корм снова целые дни проводил на съемочной площадке. Сразу после Дня Колумба ему предстояло отправиться в двухнедельное турне по Восточным штатам, он хотел во что бы то ни стало до этого завершить съемки и работал на износ.

   Домой он возвращался усталый до такой степени, что с трудом мог разговаривать, мрачный и недовольный. Сэйл старалась в такие минуты ни о чем его не спрашивать - понадобится что-нибудь, сам скажет. За ужином он мало-помалу приходил в себя, спрашивал, что нового, и даже вяло улыбался, если она рассказывала ему что-то забавное о проделках котят.

***

Как-то днем, переделав все запланированные на утро дела и отплавав полагающийся в рамках "похудательной программы" час, Сэйл отдыхала в шезлонге у бассейна, когда позвонил охранник и доложил:

   - К мистеру Корму приехала миссис Райан.

   - Ой, да, да, впускайте, конечно! - Схватив лежавшее рядом платье, Сэйлона принялась натягивать его прямо поверх купальника - переодеваться времени не было.

   - Я уже впустил, - объяснил охранник. - Я вам звоню, просто чтобы предупредить...

   На телефоне засветился значок, показывающий, что звонят по другой линии, поэтому Сэйл, не дослушав, бросила: - Спасибо! - и переключилась на новый разговор:

   - Алло?

   - Здравствуйте! - послышался веселый женский голос. Она не знала, почему в голову пришло именно слово "веселый", но губы сами растянулись в улыбке. - Вас Сэйл зовут, да?

   - Да.

   - А меня - Нэнси Райан. Я возле ваших ворот стою, впустите меня, пожалуйста!

   - Да, сейчас! - Сэйл была уже в холле. Открыв ворота, дождалась, пока в них заедет большой черный "Мерседес", и поспешила к парковке: хотя эта гостья наверняка здесь не впервые, но встретить ее - долг вежливости.

   Она прошла уже половину дорожки, когда увидела идущую навстречу женщину в темных брюках и сиреневой блузке. Больше рассмотреть Сэйл ничего не успела - в следующую секунду ее отвлекло нечто промелькнувшее сбоку, за кустами.

   Что-то, похожее на собаку... на большую собаку.

   Сэйл притормозила, всматриваясь - и, словно ответом ей, со стороны дома зазвучал громкий заливистый лай.

   Как - но ведь там же котята! Котята!!! Колебалась она лишь долю секунды, потом повернулась и бегом бросилась к дому.

   Всего двести ярдов - совсем немного... или много, когда сердце колотится, а мысленному взору представляются разбросанные по заднему дворику крохотные тельца и пятна крови на известняковых плитах... Боже, ну пожалуйста, пусть они успеют убежать, пусть собака их не поймает!

   "Как ее отогнать?! Она же огромная!" - подумала Сэйл, подбегая - и, резко затормозив, застыла от удивления.

   Собака действительно была на заднем дворике - колли, рыжая с белыми лапами и воротничком (когда она мелькнула в кустах, то показалась Сэйл размером чуть ли не с дога). Она лежала, вытянув вперед морду и виляя хвостом - но ни крови, ни убитых котят вокруг не наблюдалось. Наоборот, два вполне живых котенка охотились за белой кисточкой на ее хвосте: набрасывались, вцеплялись в нее зубами и лапами; стоило собаке поэнергичнее шевельнуть хвостом, как они отлетали в сторону, но тут же снова бросались в атаку.

   А перед мордой собаки, носом к носу с ней, стояла Дюймовочка. Два зверя, большой и маленький, смотрели друг другу в глаза, наконец кошечка протянула вперед беленькую лапку и легонько пихнула собаку в нос - не ударила, а именно толкнула. Та в ответ еще пуще замахала хвостом.

   - Что случилось? - раздался позади женский голос. Сэйл обернулась - за спиной оказалась та самая женщина в сиреневой блузке; внезапно она расплылась в улыбке и добавила: - Ой, какие котики чудные!

   - Собака... я... - начала было объяснять Сэйл; сердце все еще колотилось и было никак не продышаться.

   - Вы что, подумали, что Дарра может их обидеть? - с полуслова поняла гостья.

   Сэйл закивала.

   - Ну что вы, - рассмеялась женщина, - она обожает котят! Вон, посмотрите!

   И правда - Дюймовочка лежала на спинке между передними лапами собаки и энергично махала лапками, пытаясь ухватить ту за язык. Колли же, увертываясь, медленно опускала голову, пока не лизнула котенка в мордочку. Подняла голову, взглянула на хозяйку - Сэйл могла бы поклясться, что собака хихикает - и продолжила эту веселую игру.

   - Вот видите - она котят в жизни не обидит! - хотя женщина улыбалась по-дружески, без малейшей насмешки, Сэйл незамедлительно почувствовала себя дурой. Чтобы скрыть смущение, неловко предложила:

   - Возможно, вы кофе хотите? Или чего-нибудь холодненького?

   "Где-то я ее видела!" - теперь, когда она могла рассмотреть миссис Райан вблизи, это ощущение не оставляло ее. И вовсе не из-за сходства гостьи с Алисией Хэнсфорд - как раз сходства-то никакого и не было. Высокая, худощавая, с темными в рыжинку волосами и карими глазами, Нэнси Райан, в отличие от матери (а действительно ли Алисия ее мать?), вовсе не была ослепительной красавицей. Симпатичная, миловидная, но не более того.

   Впрочем, улыбка у нее была приятная - живая и дружелюбная.

   - Холодненького я с удовольствием выпью. А кофе - это уже когда Стивен приедет.

   И в тот момент, когда гостья произнесла слово "кофе", Сэйл поняла, где она ее видела (а заодно и рыжую колли, которая сейчас играет с котятами) - на любимой кружке Корма с надписью "Привет с Майорки!"

   - А... Вам принести оранжад, или вы предпочитаете колу?

   - Оранжад. И у вас найдется зарядка для телефона? А то я свою в самолете оставила.

   - Давайте, я заряжу! - протянула руку Сэйл.

   - Сейчас, я только отпущу шофера, - кивнула женщина и достала из сумки маленькую плоскую штучку, напоминавшую пудреницу, но оказавшуюся мобильником. Нажала мизинцем пару кнопок:

   - Патрик? Вы можете ехать, я пока останусь здесь... Да... Да. - Захлопнула крышечку и протянула телефон Сэйл. - Вот, пожалуйста. И выпустите мою машину.

***

Телефон у гостьи был непростой - разбираясь, как подключать к нему зарядку, Сэйл обнаружила, что на крышке сбоку выложены крохотными зелеными камешками инициалы хозяйки "N.R." Раньше она никогда не слышала, чтобы мобильники делали именными, но если муж этой женщины и впрямь тот самый мультимиллионер из Нью-Йорка, то все возможно.

   Сама Нэнси Райан тем временем обосновалась в гостиной - сняла туфли и, поджав ноги, устроилась в кресле. Вела она себя не как миллионерская жена, то есть без всякого гонора: с улыбкой поблагодарила за оранжад и охотно согласилась попробовать домашних крекеров. И "милочкой" Сэйл не называла, в отличие от миссис Беннет, третьей жены Гарри Беннета, владельца фабрики "АБТ-текстиль" и самого богатого и влиятельного человека в Мерсчент-Плейс (а ведь когда-то эта самая миссис Беннет, которая в то время звалась Салли Филдер, училась с Сэйл в одной школе и была всего на два класса старше!).

   "Сказать или не сказать ей, что Корм вернется поздно?" - дилемма эта не давала Сэйл покоя. С одной стороны, миссис Райан ни о чем ее не спрашивала, с другой - если бы она знала, что он приедет только часов в девять, то, возможно, не отказалась бы от кофе или от чего-то более существенного?

   Наконец, зайдя в гостиную, чтобы забрать стакан от оранжада, Сэйл решилась:

   - Миссис Райан, хотите, я вам сделаю фруктовый салат? А то мистер Корм в последние дни возвращается поздно...

   - Не-ет, - со смехом покачала головой гостья. - Я думаю, он скоро приедет - я ему эсэмэску отправила. Звонок у мобильника он на съемках выключает, а вот эсэмэски всегда в перерывах проверяет. А можно мне еще оранжада - он у вас очень вкусный!

   - Да, конечно, - кивнула Сэйл.

***

От вопроса про Алисию Хэнсфорд ее не иначе как Господь уберег!

   Наливая оранжад и бросая туда кубики льда, Сэйл как раз думала, как бы поделикатнее вызнать у гостьи, правда ли, что знаменитая (что бы там ни говорил Корм!) актриса - ее мать, когда вышеупомянутый Корм позвонил собственной персоной. Первым его вопросом было:

   - Нэнси уже приехала?!

   - Да, полчаса назад, - отрапортовала Сэйл.

   - А почему у нее телефон не отвечает?

   - Она попросила его на зарядку поставить.

   - Она слышит наш разговор?

   - Нет. Она в гостиной сидит.

   - Не говорите ей о визите Алисии Хэнсфорд. И вообще это имя при ней - под запретом.

   - Э-ээ... да, я понимаю.

   - Что-то у вас голос не тот, - проницательно заметил Корм. - Вы что, уже успели ей что-то ляпнуть?

   - Нет-нет, все в порядке. - (Не говорить же ему, что его звонок поспел как раз вовремя!)

   - Ну хорошо. Передайте, что я буду минут через пятьдесят.

***

На самом деле он приехал раньше. Не прошло и сорока минут, как Сэйл услышала снаружи тявканье и выскочила на задний двор - Корм шел к дому, а вокруг радостно прыгала собака. Вот он нагнулся, похлопал ее по бокам:

   - Ну ладно, ладно! Привет, рыженькая! - Веселый, смеющийся, он выглядел сейчас совсем молодым и невыразимо... неотразимо привлекательным - настолько, что у Сэйл невольно защемило сердце. - Ну, показывай, где тут твоя хозяйка!

   Хозяйка не заставила себя долго ждать - выскочила из дома и влетела к нему в объятия. Впрочем, одну руку Корму пришлось освободить, чтобы отцепить от брюк Дюймовочку и пересадить на плечо.

   Так он и стоял, одной рукой придерживая кошечку, а другой обнимая гостью, и, уткнувшись лицом ей в макушку, что-то негромко говорил. Наконец они расцепились и пошли к дому - Корм продолжал обнимать миссис Райан за талию, а она льнула к его плечу, весело объясняя:

   - Мне Ник только вчера поздно ночью сказал, что ему в Эл-Эй нужно, и предложил полететь с ним за компанию. Мне лень было из-под одеяла вылезать, и я решила, что позвоню тебе из самолета...

   Только тут Сэйл опомнилась, сообразив, что стоит и пялится на них из-за угла дома - вроде как подглядывает. Поспешно отступила на шаг, стало неудобно настолько, что аж щеки загорелись. Интересно, Корм ее заметил? Ох, лучше бы нет!

***

По тому, как ее работодатель встретил миссис Райан, как обнимал ее и как ей обрадовался, Сэйл подумала, что они сейчас как минимум на пару часов уединятся в спальне. Но ничего подобного, вместо этого они обосновались в студии Корма с видом на пустошь; теперь из открытых окон ее порой доносились голоса и смех.

   Сам Корм минут через двадцать, шлепая босыми пятками, примчался на кухню - уже переодевшийся "по-домашнему", в обрезанные джинсы и майку. Наскоро заглотил стакан оранжада, попросил:

   - Сэйл, где-нибудь через часок организуйте, пожалуйста, в малой гостиной обед... ужин... черт, не знаю, как это назвать. Словом, все самое-самое вкусное - я в вас верю, вы умеете! - Мимолетным ласковым жестом взъерошил ей волосы и снова понесся наверх.

   Приводя прическу обратно в порядок, Сэйл чертыхалась про себя: ну что такого особенного в этой миссис Райан?! Она ведь даже не слишком красивая: нос длинноват, губы узковаты; некоторые из девушек, которые липли к нему на вечеринках, по сравнению с ней просто королевы красоты! А вот поди ж ты - "все самое вкусное"!

   Что будет "гвоздем" праздничного стола, она уже придумала: крабовые котлеты по-мэрилендски. А кроме того - тарталетки с разными начинками, парочка салатов, в том числе один из авокадо, а на десерт... пожалуй, фруктовый салат со взбитыми сливками. И пирожные с шоколадным кремом к кофе. В конце концов, никто же не говорил ей о "голливудском", "низкокалорийном" или еще каком-нибудь меню!

   Сэйл с изрядной толикой злорадства представила миссис Райан в одночасье прибавившей полсотни фунтов - двойной подбородок, расплывшаяся талия; рядом переваливается рыжий остроносый бочонок на четырех лапах... И удивилась самой себе: с чего вдруг такие недобрые чувства к симпатичной, в общем-то, женщине? Нужели только из-за того, что ее появление заставило Корма сорваться со съемок, что сейчас миссис Райан сидит в его "святая святых" - студии, а он рядом с ней - веселый, смеющийся...

   Неужели... неужели она ревнует?!

   Нет, конечно нет, уверила себя Сэйл. Просто неприятно, что из-за этой самой Нэнси Райан ее работодатель обидел такую замечательную актрису и милую женщину, как Алисия Хэнсфорд (ну приврала она насчет своего возраста, так это простительно - тем более что выглядит она куда моложе своих лет!). В самом деле, если миссис Райан рассорилась с матерью - так могла бы в свои семейные проблемы не вмешивать других людей!

   Ну и кроме того, еда, которую Сэйл сейчас готовит, будет хоть и калорийной, но вкусной, как и просил Корм. А если кто-то уж очень о своей фигуре заботится, то может есть поменьше. Или вообще не есть.

***

От еды гостья отказываться не стала. Равно как и Корм. Стоило Сэйл сказать, что обед готов, как вся компания - включая собаку и Дюймовочку - перебралась в малую гостиную.

   Правда, последняя, слопав тарталетку с печеночным муссом, насытилась и улеглась спать на подлокотнике дивана. Но Корм с Нэнси Райан сидели, ели и болтали, болтали и ели.

   Когда Сэйл принесла котлеты, Корм рассказывал о котятах:

   - Ну, вот эту красавицу, - дотянулся до спящей Дюймовочки и нежно пощекотал ей бочок, - я точно никому не отдам. А остальных собираюсь раздать в хорошие руки, но пока не очень представляю себе, как это сделать - у меня кошек никогда не было.

   - Стини, ну это же так просто! - усмехнулась гостья и добавила: - Тем более в твоем случае!

   - А что "в моем случае"? - попался на подначку Корм.

   Миссис Райан с улыбкой откинулась на спинку кресла. Сэйл, убиравшая тарелки от закуски, замешкалась: ей тоже стало интересно.

   - Закажи котятам ошейники с надписью "Стивен Корм", - начала гостья. - А потом сболтни кому-нибудь из газетчиков, что у тебя на вилле родились котята - от твоей кошки. Все, больше делать ничего не надо, - она хихикнула, - твои поклонницы их сами украдут. А потом будут хвастаться, писать о них в блогах, шить им бархатные подушки и кормить деликатесами - еще бы, котенок самого Стивена Корма!

   "Ну и глупо!" - хмыкнула про себя Сэйл, не желая признавать, что в этом что-то есть; поставила на стол котлеты и вышла, так и не узнав, что он ответил.

***

Наевшись, Корм с гостьей отправились в романтическую прогулку по сумеречному парку. Сэйл убрала со стола и ушла к себе - если ему что-то понадобится, позвонит.

   Устроилась в гостиной перед телевизором, начала смотреть фильм про жизнь львов в Серенгети и не сразу обратила внимание на донесшийся откуда-то гитарный перебор. Наконец заметила, приглушила звук у телевизора и прислушалась: странно, Корм ведь не из тех, кто включает музыку "для фона". Или они с миссис Райан потанцевать решили?!

    Но нет, звучавшая из распахнутого окна мелодия для танцев едва ли подходила; вот к ней прибавился голос, и Сэйл не сразу сообразила, что это поет Стивен Корм.

   Но этого не может быть! За все недели, что она провела в "Аркадии", она ни разу не слышала, чтобы он пел - даже чтобы напевал что-то себе под нос. И в фильмах - по крайней мере в тех, что Сэйл видела - он не пел ни разу!

   А теперь вот поет - да еще, похоже, на гитаре играет!

   Песня закончилась, и сразу началась другая - тоже незнакомая. На этот раз, встав у окна, Сэйл удалось разобрать припев: "После осени непременно будет весна - нужно только очень в это верить!"

   Наивно, просто - но звучало это так, что почему-то аж сердце сжалось...

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

   Проснулась она от привычного звонка Корма: "Сэйл, я уже вста-ал!"; прежде, чем успела спросить, будет ли завтракать миссис Райан, он уже повесил трубку. Перезванивать и уточнять Сэйл не стала - решила просто приготовить еды побольше.

   Но на завтрак он пришел один, ее вопросительный взгляд сразу понял и ответил:

   - Нэнси? Нет, она еще вчера уехала. Она всего на один день прилетала - с мужем, у него какие-то дела здесь были. Часов в одиннадцать ночи он освободился, позвонил, она сразу и уехала. Была, кстати, впечатлена вашими кулинарными изысками и просила передать, - Корм ухмыльнулся, - что если я вам когда-нибудь надоем, то вас с радостью примут в Нью-Йорке. Ее муж любит вкусно поесть. - Ухмылка стала шире: - Могу подтвердить - жрет он за троих, мне лично того, что он съедает на завтрак, хватило бы на весь день.

   Имя Ника Райана не раз Сэйл встречала в газетах еще в бытность женой Ричарда, но поскольку никогда деловой жизнью не интересовалась, то понятия не имела, как он выглядит. Теперь, после слов Корма ей сразу представился тучный старик с большим пузом и маленькими хитрыми глазками, как на карикатурах, изображающих толстосумов-миллионеров. Стало даже жалко миссис Райан. Впрочем, чего жалеть - знала, за кого замуж выходила!

   - А что вообще за человек ее муж? - спросила она. Конечно, не ее это дело - но раз уж они так по-дружески разговаривают...

   - Человек как человек... вроде неплохой. Я с ним не слишком много общался, в основном по рассказам Нэнси сужу, но из того, что я сам видел, сразу ясно, что он ее очень любит.

   - И так спокойно к вам отпускает?

   Уже в следующую секунду Сэйл пожалела, что не сдержала язык за зубами.

   Корм поднял голову, прищурился. Она никогда не думала, что у него могут быть такие глаза - будто два клинка голубоватой стали.

   И голос прозвучал так, как мог бы прозвенеть клинок.

   - Сэйл, вы, кажется, не поняли мои отношения с Нэнси. Она мой друг. Не постельная курочка из тех, что вокруг меня на вечеринках крутятся - а друг, понимаете?

   - И-извините... да, я понимаю. - Она опустила глаза и отошла к плите: сейчас лучше помолчать, не подливать масло в огонь. И вообще, не стоило затевать этот разговор...

   - Сэйл, не надо дуться! - примирительным тоном сказал Корм минуты через три. - У вас не осталось случайно этих вчерашних вкусных корзиночек?

   - Сейчас. - Она достала из холодильника оставшиеся тартинки.

   Да, это вам не Ричард, который из-за любого пустяка был способен злиться целый день, да еще на завтра толику оставлял! Но тему разговора лучше сменить на что-нибудь нейтральное.

   - Я и не знала, что вы так хорошо петь умеете! - сказала она с улыбкой.

   - А вы что - слышали?! - мгновенно подобрался Корм.

   - Да, - растерянно подтвердила Сэйл - упс, судя по его тону, опять попала "не в масть". Быстро, чтобы не подумал, что подслушивала, объяснила: - У меня в гостиной хорошо слышно было.

   - Сэйл, - очень серьезно глядя ей в глаза, попросил он. - Вы меня очень обяжете, если никому об этом не расскажете. В том числе и вашему дяде Джозефу.

   - Хорошо... но почему?!

   - Потому что мои песни предназначены только для самых близких мне людей. Это часть моей жизни, которую я не хочу выставлять напоказ, - объяснил Корм и тут же, без паузы спросил, быстро и резко: - Вы Джозу обо мне докладываете?

   - В каком смысле? - не поняла Сэйл.

   - Ну... кто бывает у меня на вилле, с кем я встречаюсь?

   - Нет, - замотала она головой, сообразив, на что он намекает. - То есть пару раз он меня спрашивал, где вы - когда вы на его звонки не отвечали. И про ногу спрашивал - я отвечала...

   - Нога меня волнует мало, - отрезал Корм. - А вот про Нэнси, пожалуйста, ему ничего не говорите.

   - Хорошо, конечно, - торопливо закивала она. - Я и про все другое ему не стала бы отвечать, просто думала, что раз он ваш агент и ваш друг...

   - Ох, Сэйл, - Корм вздохнул и мрачно улыбнулся. - В Голливуде не бывает друзей. Есть интересанты, подлипалы, завистники, конкуренты... а друзья - в этом змеюшнике их, наверное, и быть не может.

   - А дядя Джозеф? - Вспомнив рассказ Корма о том, как дядя угрожал ему "черным списком", Сэйл уже понимала, что с "другом" несколько поторопилась.

   - Ваш дядя - мой агент, - пожал плечами актер. - Хороший агент, ничего не могу сказать. Но я прекрасно понимаю, что относится он ко мне, как владелец к призовому жеребцу - пока тот побеждает на скачках, готов из-под него руками навоз выгребать, но если конь, не дай бог, ногу повредит - без всяких сентиментов продаст на мясо. - Взглянул на часы и встал. - Ладно, заболтался я с вами, а мне уже ехать пора! А со вчерашним ужином вы действительно превзошли саму себя - особенно мне котлеты понравились, делайте такие почаще!

   "Знал бы ты, о чем я думала, когда их вчера готовила!" - подумала Сэйл.

***

Неожиданно сама собой разрешилась проблема с "трудоустройством" двух котят. В один прекрасный день Сэйл позвонила незнакомая женщина и начальственным голосом с четким новоанглийским выговором спросила:

   - Я разговариваю с домоправительницей мистера Корма?

   - Да, - несмело ответила Сэйл.

   - Мне сказали, что у вас на вилле среди котят наличествуют кремовые экзоты... ну, или нечто близкое к ним.

   Слово "экзоты" вначале сассоциировалось у Сэйл с читанным некогда фантастическим рассказом; лишь через несколько секунд она сообразила, о чем - точнее, о ком - идет речь, и осторожно переспросила:

   - Это такие... бежевенькие?

   - Да, бежевые, курносые, - нетерпеливо подтвердила женщина.

   - Да, есть такие...

   - Я бы хотела переговорить с мистером Кормом об их дальнейшей судьбе. Когда он сможет меня принять?

   - Его сейчас нет дома... э-ээ... простите, а с кем имею честь? - поинтересовалась Сэйл.

   - Миссис Сэпир, - представилась женщина, - с виллы "Лилия долины".

   - Миссис Сэпир, я поговорю с мистером Кормом и вам перезвоню.

   - Буду ждать, - отозвалась миссис Сэпир и повесила трубку. А Сэйл поспешно набрала телефон Толлера: наверняка ему известно, кто это такая!

   Оказалось, что миссис Сэпир он действительно знает - вилла "Лилия долины", как и "Аркадия", являлась частью "Ранчо Дирхилл". И более того, именно он дал ей телефон Сэйл.

   Дело в том, что для миссис Элайны Сэпир, вдовы крупного финансиста, светом в окне был ее кот со странным именем Бобичек. Немолодой, но весьма активный и бойкий, кот этот ел исключительно отварную форель, спал в специальной корзинке с пологом, стоявшей у изголовья хозяйки, и обожал пугать горничных, с громкими воплями внезапно выскакивая из-за угла или пролетая над их головами со шкафа на кровать.

   Едва увидев котят на вилле Стивена Корма, Толлер сразу уловил у двоих из них "фамильное" сходство: такие же лобастые и курносые, как Бобичек, и окраска один-в-один - светло-бежевая; посмеялся про себя - и тут этот живчик постарался!

   В июне миссис Сэпир - естественно, с Бобичеком - спасаясь от летней жары, уехала к дочери в Бостон. Вернулась она вчера; сегодня утром Толлер заехал к ней, чтобы поздравить с приездом - и в шутку упомянул, что хотел бы засвидетельствовать почтение и коту.

   "Бобичек в прошлом месяце умер от инфаркта", - сообщила женщина сухим тоном, но глаза ее мгновенно наполнились слезами. И тогда Толлер рассказал ей о двух курносеньких сиротках...

***

Все это Сэйл в тот же вечер пересказала Корму, и он велел пригласить соседку на завтра, на восемь вечера.

   Миссис Сэпир прибыла, как и положено по этикету, с двадцатиминутным опозданием, в вишневых шелковых брюках и нежно-розовой блузке с рюшами, в ушах - бриллианты чуть ли не с ноготь; назвать ее пожилой женщиной не поворачивался язык - скорее, тут подходил термин "гранд-дама".

   Корм, само обаяние и любезность, подал ей руку, помогая слезть с электрокара, и пригласил присесть за стоявший у бассейна столик; сам сел напротив.

   Все это Сэйл видела из окна гостиной и разговора их слышать не могла, но уже минуты через три он позвонил:

   - Сэйл, принесите, пожалуйста, тех котят.

   Котята уже спали - теплые, разнежившиеся, с толстенькими сытыми брюшками; когда она взяла их на руки, они даже не проснулись, только сонно приоткрыли глаза.

   Увидев ее, миссис Сэпир с напряженным лицом подалась навстречу, вглядываясь. Сэйл подошла к столику, показала котят - у дамы что-то дрогнуло в лице, она взяла одного из них на руки, вгляделась в курносую бежевую мордочку.

   - Да, - голос ее дрогнул. - Это... Бобичек, его...

   - Это девочка, - объяснила Сэйл. - А вот мальчик. Видите, у него на правой лапке пятнышко белое, а у нее - на левой.

   Миссис Сэпир взяла и второго котенка, прижала обоих к груди - один из детенышей от души зевнул, аж зажмурился - и посмотрела на Корма:

   - Мистер Корм, сколько вы за них хотите?!

   - Я?! - Редкое зрелище: растерявшийся Стивен Корм! - Да ничего... они мне даром достались!

   - Нет, так нельзя, - заволновалась женщина, - я должна что-то вам заплатить, обязательно - чтобы здоровенькими росли. Примета такая есть! - Обернулась к Сэйл: - У вас найдется какая-нибудь корзинка?

   Еще через десять минут электрокар выехал за ворота; на сидении рядом с миссис Сэпир стоял обвязанный полотенцем решетчатый ящик для овощей - временная клетка для котят. Сэйл нажала кнопку закрывания ворот и вернулась к по-прежнему сидевшему у бассейна Корму; на столике перед ним лежала стодолларовая банкнота.

   - Ну вот, двоих уже пристроили, - усмехнулся он. - Насчет остальных... есть у меня одна задумка! - Кивнул на деньги. - И заберите это, купите что-нибудь им... или себе.

***

Окончание съемок было ознаменовано очередной вечеринкой - как всегда, с громкой музыкой, немеренным количеством алкоголя и весьма вольным поведением гостей. На сей раз "звездой" приема стала Сэйл, окатившая Ферриса коктейлем - точнее тем самым "псевдо-виски" Корма.

   Проходя мимо Ферриса, она почувствовала, как по колену скользнули чьи-то вороватые пальцы - не задумываясь, подхватила с подноса стакан и выплеснула содержимое на шевелюру обидчика.

   Корм хохотал до слез, не отставала от него и Сунь-Ли, повторяя: "Браво, браво!" Остальные гости тоже веселились, глядя, как Феррис выгребает из волос льдинки.

   Сам режиссер в первую секунду вскинулся, зло оскалившись - в таком виде, да еще со слипшимся волосами, он походил на крысу - но, едва раздался смех Корма, тоже принужденно рассмеялся, сказал:

   - Стиви, я и не знал, что она у тебя такая... строгая!

***

Когда Корм при Ричарде говорил про "ее адвоката", то не шутил - спустя неделю он и вправду дал ей карточку, где было написано "Марша Стронг, поверенный", сказал: "Позвоните, она займется вашим разводом".

   Сэйл позвонила, договорилась о встрече и, поговорив с миз Стронг, преисполнилась уверенности, что Ричарду теперь не поздоровится. Немного старше самой Сэйл, черноволосая и бледная, с идеально-правильными чертами лица, адвокатесса была похожа на молодую ведьму из какого-нибудь фэнтези и выглядела как образец уверенности в себе и компетентности.

   Привезенные Ричардом бумаги она проглядела прямо при Сэйл, выслушала ее рассказ об их браке. Когда Сэйл попыталась объяснить, что фактическая причина их развода - смерть Дороти - это ее вина, и потому она ни на какие алименты не рассчитывает, просто хочет побыстрее избавиться от уже распавшегося брака, адвокатеса, чуть поморщившись, отмахнулась:

   - С чувством вины - это, пожалуйста, к психотерапевту. Если надо, могу порекомендовать. А мы сейчас говорим о разводе и о компенсации, которая вам полагается. Вы молодая женщина, вам еще жить да жить, так неужели вам не нужен "стартовый капитал", чтобы после этого... неудачного опыта начать жизнь заново - пойти учиться, обзавестись своим жильем?!

   - Но я же дома сидела, пока Ричард работал! - попыталась напомнить Сэйл.

   - Вы вели хозяйство и воспитывали ребенка - это тоже работа, и не менее тяжелая! - возразила миз Стронг. - Теперь так - ваш дом в Висконсине был куплен в браке? Причем без вложения добрачного капитала? И ваш муж не поощрял ваше стремление продолжить учебу или пойти работать? И он еще при жизни дочери завел шашни с другой женщиной? И в тяжелый момент вашей жизни, когда произошло... это несчастье, полностью отказался от вас, не пожелал даже адвоката вам нанять?

   На все эти вопросы Сэйл почти машинально кивала. Перед глазами вставали яркие, словно моментальные фотографии, картины: их с Ричардом коттедж - светлые стены, серая шиферная крыша... лужайка с качелями перед крыльцом... Дороти, еще трехлетняя, раскладывает на ковре в детской пазл... крыльцо, на нем стоят два чемодана, за ними - запертая дверь...

   - Он мне в тюрьму письмо передал, - очнувшись от воспоминаний, добавила она. - Всего одну фразу: "Ты мне больше не жена!"

   - Отлично! - при виде ухмылки миз Стронг Сэйл почему-то вспомнилась мультяшная акула. - Муж, который препятствовал духовному развитию и карьере жены, нарушал святость супружеского ложа, а в трудную минуту бросил ее... присяжные будут рыдать и плакать!

   - Присяжные? - переспросила Сэйл.

   - Разумеется, лучше бы было обойтись без суда, но это уж как получится. Конечно, Висконсин не Калифорния - здесь бы мы могли требовать половину его состояния - но исходя из всего, что я сегодня улышала, думаю, вам достанется неплохая компенсация.

   Гонорар за свои услуги миз Стронг запросила вполне приемлемый: небольшой аванс плюс процент от гипотетической "неплохой компенсации", на прощание велела Сэйл, на случай, если Ричард с ней снова свяжется, накрепко заучить одну фразу: "Пожалуйста, обратись к моему адвокату" - и, произнеся ее, сразу вешать трубку.

***

Ричард позвонил дней через десять. Ни тебе "Привет!", ни "Как дела?" - начал с места в карьер:

   - Ты что делаешь, дрянь поганая?!

   Знакомый голос, да еще вопрошающий в приказном тоне, заставил Сэйл честно ответить:

   - Котлеты! - Лишь потом она спохватилась: а какое, собственно, его собачье дело?!

   - Ты что, еще и издеваешься?! - заорал тем временем Ричард так, что трубка чуть не лопнула. - Как ты смеешь требовать с меня деньги?! Да после того, что ты сделала...

   Сэйл прижала мобильник к плечу, чтобы не слушать его, и мысленно проговорила "мантру" миз Стронг, после чего снова поднесла телефон к уху.

   - ...ни цента! - продолжал орать Ричард. - Тельма на четвертом месяце! Посмей только сунуться в суд...

   - Пожалуйста, обратись к моему адвокату, - сказала она, стараясь, чтобы голос звучал четко и бесстрастно - нажала кнопку отключения и быстро, пока он не перезвонил, занесла его номер в "черный список".

***

Сказав, что насчет отстальных котят у него есть одна идея, Корм, как выяснилось, не шутил. В воскресенье перед Днем Колумба, часов в двенадцать, он заорал на весь дом:

   - Сэйл, вы где-е?!

   Она примчалась в гостиную - думала, что-то случилась, но он, как ни в чем не бывало, стоял возле большого, в полстены, телевизора.

   - Садитесь, сейчас будем передачу интересную смотреть! Только скажите мне, где пульт!

   Сэйл ткнула пальцем на правый ящик подставки для музыкального центра, недоумевая: чтобы Стивен Корм - и вдруг смотрел телепередачу?! Да еще ее интересной называл?! Да он же всегда от одного упоминания о телевизоре кривился и презрительно именовал его "зомбоящиком"!

   - А что за передача? - осторожно спросила она.

   - Сюрприз, сюрприз! - весело заявил Корм, включил телевизор и плюхнулся в кресло. Сэйл - делать нечего - устроилась на диване.

   И вовремя: после коротких новостей на экране появилась заставка с собачьей мордой и надписью "Наши четвероногие друзья". Затем показали студию - сцену и несколько рядов зрителей, ведущая - привлекательная загорелая блондинка, радостно улыбаясь, сообщила:

   - Сегодня у нас с вами необычный гость! Давайте его поприветствуем! - Она захлопала в ладоши. Заиграла музыка, и Корм, обаятельно улыбаясь, появился на экране. Публика восторженно засвистела и завизжала.

   - А я и не знала, что вы в телепередаче участвовали, - сказала Сэйл.

   - Чего не сделаешь из любви к животным! - ухмыльнулся живой, сидящий рядом в кресле Корм. - У вас попкорна случайно нет?

   - Нету. Крекеров хотите?

   - Давайте!

   Она сходила, принесла крекеров, а заодно - традиция есть традиция - кока-колу.

   Телевизионный Корм, названный блондинкой-ведущей "большим другом животных", тем временем был показан на фоне благотворительного приюта, где он подержал на руках щенка, вручил заведующей чек и сфотографировался с ней на фоне клеток. Затем действие вернулось в студию, и ведущая стала вопрошать:

   - Вы, наверное, с детства любили животных? У вас были свои питомцы?

   Теле-Корм, все так же обаятельно улыбаясь, ответил, что в детстве у него животных не было, но вот теперь... и он красочно поведал историю о кошке-героине, ценой своей жизни защитившей котят от змеи.

   - А теперь - внимание!.. - вклинилась ведущая. Настоящий Корм обернулся к Сэйл:

   - О! Это то, ради чего я старался!

   - ...У нас - конкурс! - продолжала, сияя до ушей, блондинка.

   Как выяснилось, в течении месяца участники конкурса должны были письменно ответить на пятьдесят вопросов, связанных с кошками - с их происхождением, привычками, кормлением и воспитанием, кроме того, написать рассказик про кошек. Через месяц пятеро победителей будут приглашены в студию, и Стивен Корм вручит им призы - котят той самой героической кошки, о которой он рассказывал, с полным "приданым": ошейником, клеткой-переноской и домиком с когтеточкой.

   - А наш спонсор - фирма "Той-пет" добавит к этому еще набор кошачих игрушек, сделанных из экологически чистых материалов! - заключила ведущая; камера продемонстрировала разложенные на столе игрушки: мячик, палочку с пучком перьев на конце и голубую плюшевую мышь.

   - Все, дальше можно не смотреть, - вставая, сообщил Корм (реальный) и выключил телевизор - Ну, как?!

   - А где мы пятого котенка возьмем? - спросила Сэйл.

   - В приюте! Надо будет только по возрасту подходящего подобрать.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

   Друзей в Голливуде ни у кого нет и быть не может? А вот и неправда!

   С Дори Ратледж Сэйл познакомилась совершенно случайно.

   Корм уехал в свое турне, и делать ей было почти нечего, поэтому звонку Марши Стронг с предложением приехать она обрадовалась: заодно можно будет по Лос-Анжелесу побродить, а может, и в настоящем конном экипаже по историческим местам города прокатиться. Сэйл давно хотела это сделать, но все время было не с руки.

   Адвокатесса порадовала: Ричард уже более-менее согласился на внесудебное соглашение о компенсации, правда, все еще спорил насчет суммы и требовал, чтобы ему предоставили возможность выплатить ее не сразу, а в несколько приемов. На платежи Сэйл охотно согласилась - она и такого успеха не ожидала, то, что Ричард вообще ей хоть что-то заплатит, до сих пор казалось чем-то из области фантастики.

   Выходя из офисного здания, где находилась контора миз Стронг, Сэйл зацепилась за дверь сумкой, обернулась, дернула - ремешок подался, она отшатнулась назад и, задев за что-то боком, услышала болезненное "Ах!"

   Она повернулась - прямо за ее спиной на асфальте сидела девушка, хрупкая и миниатюрная, с большими растерянными глазами и копной светлых кудряшек на голове.

   - Ой, это я вас сбила?! - воскликнула Сэйл. - Простите, пожалуйста! - Протянула девушке руку, помогая подняться. Та ухватилась за нее, легко вскочила и... рассмеялась, потирая туго обтянутый джинсами зад:

   - Здорово я приземлилась! - Повернулась к Сэйл спиной: - Глянь-ка, подруга - у меня там грязи нет?

   Так они и познакомились.

***

Веселая, с легким и незлобивым характером, Дори Ратледж, как оказалось, была не намного младше Сэйл - ей уже исполнилось двадцать восемь. Полное ее имя было Доррит (как она со смехом объяснила, ее мать обожает Диккенса).

   После школы она закончила колледж и мечтала стать учительницей, но пока что работала секретаршей-ассистенткой на актерских курсах. Так уж вышло: продолжить учебу ей помешал неудачный брак с начинающим актером, который вскоре после свадьбы подсел на кокаин и стал "под настроение" поколачивать жену. Дори терпела целых четыре года, но потом все же развелась - и ничуть об этом не жалела.

   Уже через несколько дней Сэйл казалось, что она знает свою новую подругу всю жизнь. Каждый день начинался с ее звонка: "Ну как, ты сегодня выберешься? Я до четырех свободна!" (занятия на курсах проходили обычно по вечерам).

   Уроженка Города Ангелов (имеется в виду Лос-Анжелес. Прим.авт.), Дори знала в нем каждый уголок и считала его лучшим местом на свете. Чайнатаун и бутики, блошиный рынок и пляж, парки и Аллея Звезд - все это она с удовольствием показывала Сэйл, дополняя зрелище своими забавными комментариями.

   Но больше всего она любила маленькие уютные кафе, знала их великое множество - каждый раз, когда они с Сэйл встречались, то рано или поздно оказывались за столиком одного из них, и Дори начинала упоенно рассказывать: "Здесь делают самый вкусный во всем городе крем из маскарпоне - сейчас сама увидишь!" - и Сэйл, видя ее веселое возбуждение, как-то неудобно было напоминать про свою диету, поэтому она заказывала крем - и наслаждалась каждой ложечкой, но еще больше - той атмосферой непринужденности и радости, которая окружала ее новую подругу.

   В одном из таких кафе они вдвоем отметили тридцатилетие Сэйл - выпили по этому случаю по рюмочке шоколадно-малинового ликера. Дори подарила ей красивые янтарные серьги-висюльки, сказала:

   - Пусть они тебе принесут удачу!

   Сэйл еле удержала слезы - так это было неожиданно и так тепло на душе стало.

***

И еще Дори оказалась ярой поклонницей Стивена Корма. Когда она узнала, у кого работает домоправительницей Сэйл, то ахнула и всплеснула руками, подалась вперед:

   - Ну и... как оно?!

   - Что?

   - Ну... со Стивеном Кормом? Он правда такой красивый, как в кино?!

   - Правда, - не выдержала и рассмеялась Сэйл - такое жгучее любопытство было написано у ее подруги на лице.

   - А... как он с тобой разговаривает, как общается? Ты рассказывай, рассказывай! Это правда, что он гей?

   - С чего ты это взяла?! - возмутилась Сэйл.

   - Так говорят!

   - Ну и зря говорят! Стивен - вполне нормальный мужчина!

   - Ты что, его просто по имени зовешь?! - восторженно воскликнула Дори.

   - А... - тут Сэйл наконец вспомнила про "принцип неразглашения", - ну да, иногда... про себя!

   - Слушай, подруга, не темни! Колись - ты с ним что... это самое?! Правда?!

   - Да нет, ты что! Кто я - и кто он! И вообще, давай не будет о нем больше. Понимаешь, у меня в контракте написано, что я не имею права ничего никому рассказывать о своей работе, иначе меня уволят.

   В тот день они первый и единственный раз поссорились. Дори никак не хотела понять, что никому - значит никому: ни подругам, ни даже собственной маме, говорила, обиженно кривя губы: "Ну я же, честное слово, никому не скажу!" Кончилось тем, что она ушла из кафе, оставив Сэйл сидеть одну за столиком.

***

Позвонила она через два дня, как ни в чем не бывала заявила: "Привет, как дела? Я сегодня до четырех свободна - встретимся?"

   Сказать, что Сэйл обрадовалась - это ничего не сказать, она уже собиралась звонить сама и пытаться как-то помириться. Разумеется, за предложение встретиться она ухватилась, только боялась: а вдруг Дори снова начнет расспрашивать о Корме - что тогда делать? Снова обижать ее не хотелось - может, что-то придумать, соврать? Нет, неудобно, все-таки подруга...

   Но Дори, к ее чести, расспрашивать больше ни о чем не стала - весело болтала о своих делах, рассказывала про управляющего у них в доме: просишь его починить кран, а он "Да-да, обязательно!" - и ничего не делает. Они прошлись по тихой улочке с несколькими бутиками - Дори перемеряла с десяток юбок, но ни одной не купила, зато Сэйл приобрела себе шелковый блузон - конечно, не такой эффектный, как был у Линды, но тоже ничего.

   Лишь когда они приземлились в очередном кафе ("Молочный коктейль здесь - просто объедение!"), Дори, взглянув сквозь витрину на столик на улице, где сидела шумная компания молодежи, спросила:

   - А это правда, что у вас на вилле на вечеринках все напиваются так, что себя не помнят, наркотики курят и все прочее? И Стивен Корм тоже?

   - Да нет, ты что, - запротестовала Сэйл, - я его вообще никогда пьяным не видела! - Чуть не сболтнула про "коктейль" из чая, но вовремя сдержалась.

   - Темнишь, темнишь, - весело наморщила носик Дори. - Ах да, ты же не можешь ничего рассказывать - я и забыла!

***

На этот раз Корм предупредил о своем приезде - позвонил и сообщил:

   - Я прилетаю завтра, утренним рейсом - передайте Уайзмену, чтобы встретил, а то у него чего-то телефон не отвечает.

   Так что, когда позвонила Дори, Сэйл сразу сказала ей:

   - Сегодня никак не смогу - Корм приезжает! За ним уже шофер поехал!

   Подруга отнеслась к этому с пониманием, ответила:

   - Ну, работа прежде всего. - Хихикнула: - Представляю, как ты сейчас от радости скачешь и кипятком писаешь!

   - А ну тебя! - отмахнулась Сэйл. - Пока! - сунула телефон в карман и продолжила делать римские пирожки для праздничного завтрака (или обеда?).

   То и дело она поглядывала в окно, но Корма все равно пропустила - заметила его лишь стоящим у входа в дом, с Дюймовочкой на руках. Выскочила на улицу, улыбаясь:

   - Стивен! Наконец-то!

   - Привет, - мрачновато скривился он.

   - Что-то случилось? - испугалась она.

   - Да нет... ну... за полмили до шлагбаума сука-репортерша буквально под колеса бросилась, Дик еле успел затормозить! У бедняги, наверное, до сих пор сердце колотится, а ей, стерве белобрысой, хоть бы что - бросилась к машине, глаза горят, диктофон наперевес: "Мистер Корм, мистер Корм, всего пару вопросов!", - заверещал он. - Главное, непонятно, как эта зараза узнала, что я сегодня возвращаюсь! - Поморщился: - Ладно, ну ее! - Поднял вверх на вытянутой руке Дюймовочку: - Вам не кажется, что наша красавица за эти две недели подросла? И хвост такой длинный стал!

   - Подросла, - радостно и торопливо подтвердила Сэйл.

   Корм улыбнулся:

   - Ладно, пойдемте в дом - вы мне кофе сделаете. Честно говоря, я соскучился по вашей стряпне... и вообще по вашему обществу.

   Первым пошел к дому; Сэйл на несколько секунд отстала, переваривая неожиданный комплимент.

   - Как вы съездили? - спросила она, догнав его уже на кухне.

   - Нормально. - Приземлившись на стуле, он огляделся и протянул: - До-ом, милый дом! В целом, неплохо, - Сэйл не сразу поняла, что это он продолжает отвечать на ее вопрос, - менее противно, чем я ожидал. У меня там даже свободный день выдался, так я на озеро съездил, позагорал. А, да! - Вскочил. - Делайте кофе, а я сейчас приду!

   Вернулся Корм довольно скоро, но к этому времени на столе уже стояла и кружка с кофе, и римские пирожки, и домашнее печенье с миндалем, и, разумеется, его любимое желе из простокваши, украшенное сверху ягодками от земляничного варенья.

   Сэйл никак не ожидала, что, войдя на кухню, он с улыбкой протянет ей блестящую бумажную сумочку с веревочными ручками:

   - Вот. Это вам. С днем рождения! - Видя, что она растерялась, поощряюще кивнул: - Можете открыть!

   В сумочке оказалась коробочка, перевязанная подарочной лентой с бантом, в коробочке - серебряный колокольчик с рукояткой в форме краба.

   Сэйл вытащила его из коробки - он тихонько зазвенел.

   - Мне в магазине сказали, что его звон приманивает удачу, - объяснил Корм.

   - Спасибо! - Скорее от растерянности, чем осознанно она потянулась к нему и поцеловала в щеку. Отступила ("Что я делаю?!"), почувствовала, что неудержимо краснеет. - Спасибо! Я... сейчас приду, ладно? - Не дожидаясь его ответа, вылетела с кухни и побежала к "своей" лестнице.

***

Возвращаясь минут через десять на кухню, Сэйл повторяла про себя: "Мистер Корм, простите меня, пожалуйста. Я... ("...случайно приняла вас за своего покойного дедушку", - ехидно подсказал внутренний голос) не думала (вот это точно!), что вы вспомните про мой день рождения, и очень растерялась, поэтому и позволила себе...". Лучше отрепетировать извинение заранее, чтобы если он что-нибудь скажет насчет ее дурацкого поцелуя, не начать в ответ мямлить какую-то невнятную чушь.

   Но Корм вместо упрека встретил ее довольной улыбкой:

   - Сэйл, вот эти штучки, - показал на украшенные цветочками из пастрамы римские пирожки, - нечто потрясающее! Не-ет, - он весело помотал головой, - пусть Ник Райан и не мечтает вас в Нью-Йорк заполучить! Обойдется! - Ухмыльнулся: - Ему обычно обед привозят из ресторана, от какого-то там знаменитого шеф-повара. Так вот, я вам честно скажу: у вас - вкуснее!

   - А что, Нэнси сама не готовит? - осторожно спросила Сэйл, и лишь потом сообразила, что ляпнула чушь: разве будет жена миллионера стоять у плиты?

   - Верх ее кулинарных достижений - разогретый консервированный суп и сэндвичи, - с ностальгической нежностью улыбнулся Корм. - Помню, я ей когда-то картошку варил, чтобы она хоть горячего нормально поела...

   - А вы давно знакомы?

   - Двенадцать лет. Еще с Нью-Йорка. - Быстро искоса взглянул на нее, как человек, который сболтнул лишнего, и сменил тему: - Так вот, про мою поездку. Хуже всего мне пришлось в Бостоне, на чаепитии в женском клубе. Сидят вокруг меня этакие аристократичные дамы лет за сорок... одной так вообще семьдесят было. Чаек прихлебывают, вопросы задают - все из себя воспитанные, чопорные, но в глазах у них... в общем, ощущение было такое, будто я в гости к людоедкам попал и они на меня сейчас все скопом набросятся, - рассмеялся он. - Еле удержался, чтобы не сбежать.

   Сэйл тоже рассмеялась. На душе было необыкновенно уютно - и из-за подаренного колокольчика, и (чего греха таить!) еще немного и потому, что она хоть в чем-то сумела переплюнуть идеальную и несравненную миссис Райан: приготовленную той еду Корм едва ли ел бы с таким удовольствием.

   А он ел, улыбался и рассказывал - и Сэйл, сидя напротив, слушала и тоже улыбалась, и делала вид, что не замечает, как лепестки пастрамы то и дело исчезают под столом, у него на коленях (а ведь сам когда-то говорил: "Старайтесь не пускать кошек в дом - им на кухне не место!")...

***

С Дори она встретилась на следующий день - конечно, теперь, когда Корм вернулся, долго гулять по городу она не могла, но, раз уж выбралась в мясной бутик, как было не повидаться заодно и с подругой?! И как было не похвастаться перед ней подаренным Стивеном Кормом колокольчиком!

   Дори бесцеремонно вытащила колокольчик из коробки, заявила с видом знатока:

   - Наверняка это он в Мэриленде купил! - Покрутила в руках, поскребла ногтем; Сэйл еле удержалась, чтобы не отобрать - а то еще поцарапает. - Ух ты-ы, смотри, тут и проба есть - выходит, это натуральное серебро! - Взглянула на Сэйл с уважением: - Какие он тебе дорогущие подарки дарит! Слушай, ну не темни, сознавайся - ты что, ему минет перед сном делаешь?

   Впервые в жизни заливистый смех подруги показался Сэйл неприятным: ну что ее на всякие пошлости тянет?! Тем не менее, она постаралась ответить весело:

   - Да брось ты, в самом деле! - Забрала колокольчик. - Ладно, мне пора - я еще должна успеть мясо купить и обед приготовить.

   - А что - мистер Корм ест мясо? - спросила Дори с таким видом, будто до сих пор предполагала, что он питается исключительно амброзией.

   - Ну... - Сэйл, слегка удивившись, пожала плечами, - как все мужчины, наверное. - Постаралась побыстрее распрощаться: что-то ее подруга сегодня не в себе!

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

   Бомба грохнула в субботу.

   Проснулась Сэйл от звонка Корма:

   - Зайдите, пожалуйста, ко мне. Я в библиотеке. - Спросить, что случилось, она не успела - он сразу повесил трубку.

   Сэйл бросила взгляд на часы - начало восьмого - и начала одеваться, стараясь отогнать подкатившее к горлу чувство тревоги.

***

Корм сидел за столом перед раскрытым ноутбуком. Когда она вошла, молча кивнул на кресло напротив; дождался, пока сядет, и спросил - с застывшим лицом, еле разжимая губы:

   - Сэйл, вы обо мне кому-нибудь что-нибудь рассказывали?

   - Нет, конечно! - возмущенно вскинулась она, замотала головой. - Я же помню - "принцип неразглашения" и все такое!

   - И у вас никаких новых знакомств за последние недели не появилось?

   - Только Дори, но она... А в чем дело?

   - В том, что в таблоидном приложении еженедельника "GFA" сегодня опубликована статья под названием "Тайная жизнь любимца женщин". - Он буквально выплюнул эти слова. - А на первой странице - подзаголовок: "Стивен Корм разрешает своей экономке звать его просто по имени и дарит ей дорогие подарки". Так кто такая Дори?

   - Моя подруга... неужели вы думаете... нет, нет, она же работает на актерских курсах! И потом, я ей о вас ничего не рассказывала!

   - Но вы показывали ей подаренный мной колокольчик?

   - Ну... да.

   - А рассказывали про этот... инцидент с Феррисом?

   - Нет! Богом клянусь, нет!

   - А то, что вы меня зовете по имени, говорили?

   - Нет! Наоборот, я как-то в разговоре с ней назвала вас Стивеном, она вцепилась, начала выспрашивать - и я сказала, что нет, ни в коем случае!

   Сэйл одновременно бросало в холод и в жар; казалось, она пребывает в кошмарном сне. Дори? Нет, ну нет же! Она вспомнила заливистый смех подруги, ее ясные глаза и задорные кудряшки...

   - Скоро приедет ваш дядя, - хмуро сказал Корм, - привезет газету. Я сам ее еще не читал, он мне только кое-что по телефону рассказать успел. Тогда и посмотрим, что означает ваше "ничего не говорила". Дори - как ее дальше?

   - Ратледж. Доррит Ратледж. Но это не она - это не может быть она!

   Он яростно защелкал клавишами ноутбука, спросил, не отрывая глаз от экрана:

   - Как она выглядит?

   - Блондинка... ниже меня ростом, худенькая...

   Закончить Сэйл не успела - резким движением он развернул к ней ноутбук:

   - Она?!

   - Да...

   На экране и впрямь была Дори - улыбающаяся, в лыжной шапочке; у ног - яркий рюкзачок, в руках - фотоаппарат.

   Корм снова повернул ноутбук к себе.

   - Итак... Тельма Бенсон, она же Мери Ли Паркер - это псевдоним, под которым обычно выходят ее статьи. Журналистка, работает по заказам... - Поднял глаза, взглянул на Сэйл поверх экрана: - Ну и сколько же она вам заплатила?

   - Я... что вы, нет! - это вырвалось из самой души. В голове мгновенно пролетели воспоминания: их с Дори "случайное" знакомство, ее смех и подначки, задаваемые как бы невзначай вопросы... - Неужели вы думаете, что я... нет, нет, даже если она меня про вас спрашивала, я никогда... - Слова сыпались градом. - Она была такой милой, дружелюбной... мы в кафе ходили...

   - И она сказала вам, что ее зовут Дори? - перебил Корм; на лице его проступило что-то похожее на угрюмую жалость.

   - Да.

   - Расскажите мне, как вы познакомились, куда ходили, о чем разговаривали - все, с самого начала.

   Сэйл начала рассказывать, старательно припоминая подробности. К горлу подступал комок, так хотелось заплакать: оказывается, все их прогулки и посиделки в кафе, болтовня и шопинг - вся их с Дори "дружба" была ложью и притворством, нужным лишь для того, чтобы ловкая репортерша смогла собрать побольше "жареного" материала.

   Мобильник в кармане Корма заверещал. Он жестом прервал ее, поднес аппарат к уху:

   - Да!.. Да. - Захлопнул телефон. - Ваш дядя приехал - пойду впущу.

   Пока его не было, Сэйл сидела, тупо уставившись на изображенное на крышке ноутбука надкушенное яблоко. Слез уже не осталось, только ощущение непоправимости случившегося - как если бы вот-вот должно разразиться землетрясение, и бежать от него уже поздно и некуда.

   Но землетрясения не произошло - вместо этого вернулся Корм. Прошел к столу, снова сел напротив:

   - Сэйл, пока Джоз сюда идет, быстренько ответьте мне - вы этой... Дори про инцидент с Алисией Хэнсфорд что-либо говорили?

   - Нет, - покачала головой Сэйл. - Определенно нет.

   - А про Нэнси ей рассказывали?

   - Нет. И... - Хотела сказать, что и про Ника Райана тоже ничего не говорила, но помешал раздавшийся в коридоре быстрый топоток.

   Дядя Джозеф ворвался в библиотеку со свернутой газетой в руке. Корм встретил его мрачным вздохом:

   - Да, это она. Вот, - он развернул к дяде ноутбук с фотографией, - стерва эта подловила ее на выходе от Марши. Туда-сюда, ля-ля, случайное знакомство... представилась Дори Ратледж. Ну а дальше, сам понимаешь, лучшие подруги - как тут ни сболтнуть лишнего!

   Дядя Джозеф подошел ближе, нагнулся, чтобы прочесть то, что было написано под фотографией - выпрямился и обернулся к Сэйл:

   - Ты хоть понимаешь, что ты нас подвела? Меня подвела, его, - махнул на Корма. - Тебе же ясно говорили: никому, ничего, никогда! - Голос его с каждым словом набирал обороты. - Неужели твоих курьих мозгов не хватило, чтобы это усвоить?! - Ей хотелось закрыть глаза, как она делала, когда на нее орал Ричард - даже почти теми же словами: - Дура безмозглая! Чего расселась - все, ты уволена. Так что вставай, собирай шмотки и убирайся к себе в Огайо, и чтоб я тебя здесь больше близко не видел!

   Сэйл встала с кресла и остановилась, держась за спинку. Чтобы выйти из комнаты, нужно было сделать несколько шагов, но от дядиного крика на нее накатило странное оцепенение. Казалось, со всех сторон ее окружают стеклянные стены, за которыми что-то жужжит... жужжит и никак не может замолкнуть; в голове тупо билась мысль: "Когда-нибудь это кончится. Нужно только подождать. Когда-нибудь..."

   - Что ты тут растопырилась, как корова?! Что - пинка надо дать, чтобы с места сдвинулась?!

   - Хватит! - сказал вдруг Корм.

   - Что?! - осекшись на полуслове, переспросил дядя.

   - Я сказал - хватит! Здесь я решаю, кого брать на работу, а кого увольнять! Сэйл! - Голос хлестнул, как кнутом, разбив охвативший ее стеклянный кокон.

   - Д-да? - Губы дрожали и еле слушались, но в душе проснулась отчаянная надежда.

   - Отправляйтесь-ка вниз, на кухню, и сделайте мне завтрак. Я освобожусь через полчаса. И успокойтесь - никто вас пока не увольняет.

   Торопливо часто кивая, Сэйл спиной вперед отступила к двери и могла видеть дядю Джозефа лишь сзади, но по его набычившейся позе понимала, как он разозлен.

   - Ты... - начал было он.

   - И ты тоже успокойся, - хладнокровно перебил Корм. - Один раз ошибиться может каждый. На второй раз я ее сам уволю - но, думаю, этого не произойдет. - Взглянул на Сэйл: - Вы еще здесь?

   - Да... да, иду. - Она выскочила в коридор и остановилась перевести дух. Ноги были как ватные, губы до сих пор дрожали.

   - Я не понимаю, какого черта ты это делаешь! - донеслось из библиотеки. Естественно, говорил дядя Джозеф.

   - А такого, что ее подставили, причем самым наглым и пакостным образом. Ты хоть понял, как эта стерва ей представилась? Дори - До-ри! Кстати, передай Берти, пусть Марша проверит, нет ли у нее утечки - в совпадения я не верю, а больше имя покойной дочери Сэйл ниоткуда всплыть не могло. Ну, а при ее наивности для нее это как "Сезам" прозвучало...

   Тут она наконец осознала, что стоит и подслушивает, и на цыпочках поспешила к лестнице.

***

На кухню Корм спустился минут через сорок. До того Сэйл в окно увидела, как уходит дядя Джозеф - раздраженный, это чувствовалось даже по походке.

   Войдя на кухню, Корм положил на стол газету:

   - Вот, можете почитать, если интересно. Хочу поздравить - вы действительно мало что ей выболтали, вся эта статья - обсасывание мелких и малозначимых фактов вроде того, что я, оказывается - ах-ах, какой ужас! - ем мясо. - Настроение у него, в отличие от дяди, было явно неплохое. - Кстати, что у нас на завтрак?

   - Омлет с сыром, бекон, саварен, - перечислила Сэйл.

   - Саварен?

   - Это такой... бисквит с ликерным сиропом.

   - А, тоже хорошо! - кивнул Корм. - Так вот, о чем я... Из этого злосчастного колокольчика, который я вам подарил, она тоже целую историю раздула с намеками на то, что просто так подобные вещи не дарят. Так что репутация ваша, - он с нарочито покаянным видом пожал плечами, - увы...

   - Да ладно, - поморщилась Сэйл, собственная репутация сейчас волновала ее меньше всего. Секунду помедлила перед тем, как спросить: - Мистер Корм, вы правда меня считаете наивной дурочкой? - На его вопросительно приподнятую бровь объяснила: - Я случайно, в коридоре услышала.

   - Дурочкой - ни в коем случае, - с мягкой улыбкой покачал он головой. - Ну а то, что вы не такая ушлая и циничная, как большинство людей в Голливуде - поверьте мне, это вовсе не недостаток. По крайней мере, для меня - я с вами отдыхаю душой...

   Сэйл ждала, что он продолжит, скажет что-то еще, но он занялся едой, предоставив ей самой решать, воспринять ли его слова как комплимент или все же обидеться - фактически, ее сейчас назвали простушкой. Но обижаться почему-то не хотелось, наоборот, губы сами растягивались в улыбку.

***

Телефон зазвонил, когда Корм уже доедал омлет, а Сэйл, вытряхнув на блюдо пропитавшийся за ночь ликером саварен, нарезала его красивыми ровными ломтиками. Достав аппарат из кармана, она нажала кнопку:

   - Алло?

   - Привет, подруга! - послышался из трубки знакомый голос. - Как дела?

   В первый миг она машинально улыбнулась в ответ, и лишь потом задохнулась от боли и обиды:

   - Ты... ты... - Ей хотелось высказать Дори - Тельме Бенсон! - все, что она думает о ней и об ее предательстве, но слова куда-то потерялись и удалось лишь жалобно всхлипнуть: - Как ты могла?!

   - Это ты о статье, что ли? - весело поинтересовалась Дори. - Так радоваться должна, я ж тебя на весь мир прославила! - Понизила голос: - А что, хозяин твой сильно злится, да?

   - Он... - начала Сэйл и тут поняла, что это еще одна попытка вытащить из нее клочок информации. - А пошла ты! - Сердито придавила кнопку, прерывая разговор, и выдохнула, словно "подруга" все еще могла ее услышать: - Дрянь! - Решила немедленно, прямо сейчас, занести номер Дори в "черный список" - сбилась, начала снова...

   - Это она была? - На плечо легла теплая рука.

   Сэйл закивала и снова сбилась. Корм забрал у нее телефон:

   - Давайте я сделаю. - Хотя он стоял позади нее, она по голосу поняла, что он улыбается (чему тут улыбаться?!). - И не надо солить слезами мой саварен - мне кажется, это в рецепт не входит!

   Она повернулась к нему и объяснила обиженно:

   - И вовсе я не плачу. Наоборот - я злюсь! Она заявила, что я, видите ли, должна радоваться, что она меня прославила!

   - Ну и плюньте на нее! - Корм дружески потрепал ее по локтю. - Давайте лучше кофе вместе попьем.

   Сэйл кивнула и, опустив глаза, буркнула:

   - Извините, что так получилось!

   - Да ладно! - отмахнулся он, возвращаясь за стол. - Вы что думаете - это у меня первый такой случай? Шесть лет назад моя домоправительница вообще оказалась репортершей под прикрытием. Проработала у меня два месяца, потом в один прекрасный день вдруг бесследно исчезла... и через неделю, извольте радоваться - статейка с фотографиями. А три года назад девушка, которая считалась моей... подругой, просто продала меня таблоиду.

   - Как продала?

   - Так и продала: ей достались деньги и фотография на первой странице, журналу - материал с броским названием "В постели со Стивеном Кормом", а мне - очередной скандал с любимым таблоидами сексуальным душком.

   - И что же вы сделали?

   - А что я должен был сделать? - Корм скорчил зловещую физиономию. - Киллера нанять, что ли?! На следующий день она мне позвонила, с места начала обвинять: "Ты сам виноват! Мы целых три месяца встречаемся, а ты до сих пор не предложил мне к тебе переехать! А мне карьеру надо делать, а для этого важно, чтобы меня заметили!.." Дальше я не слушал - повесил трубку, хотя о-очень хотелось сказать: "Облейся говном и встань на площади - сразу заметят!". - Он мрачно усмехнулся. - Теперь вы понимаете, почему я предпочитаю девушек по вызову? Они, по крайней мере, не норовят втесаться ко мне в дом! - Скользнул глазами по столу перед Сэйл: - Эй, а вы чего кофе себе не налили? - Она шевельнулась, собираясь встать, но Корм вскочил первым. - Ладно уж, сидите - я сам вас для разнообразия обслужу! - Проскользнул мимо нее и завозился с кофеваркой.

   Она обернулась, чтобы его видеть, снова вспомнила, что виновата, и вздохнула:

   - Вы с дядей Джозефом из-за меня поссорились...

   - Ничего, помиримся, - отмахнулся он.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

   Насчет дяди Джозефа Корм был прав - не прошло и недели, как тот позвонил ей и поприветствовал обычном веселым "Привет, красавица!" Разговаривал вполне дружелюбно, ее холодности, казалось, не заметил. Впрочем, вполне возможно, что действительно не заметил - для его прагматичного ума инцидент с Дори, в том числе его собственный крик "Дура безмозглая! Убирайся, ты уволена!", наверняка был уже вчерашним днем: пережили и забыли.

***

Награждение победителей конкурса знатоков кошек "живыми призами" прошло на ура. Сэйл наблюдала по телевизору, как Корм под аплодисменты публики вручает котят съехавшимся со всей Калифорнии призерам - четырем девочкам-подросткам и непонятно как затесавшемуся в эту компанию пареньку лет четырнадцати; пожимает им руки, улыбается, включив на полную мощность свое обаяние - если уж даже ее, привычную к его обществу, с экрана "проняло", то можно себе представить, как чувствовали себя призерши.

   Живой и настоящий Корм меж тем сидел в соседнем кресле и учил Дюймовочку смотреть телевизор - то есть поворачивал ее носом к экрану и повторял:

   - Туда, туда смотри - там же я!

   Кошечка на экран смотреть не хотела - она и без того знала, где находится ее хозяин: вот здесь, прямо под лапами, а значит, можно обнять его за шею и потереться об его подбородок щечками, громко-громко мурлыкая - чтобы он знал, как сильно она его любит.

   Когда в конце передачи "экранный" Корм фотографировался с обступившими его призерами и их котятами, живой Корм захихикал:

   - Они хотели, чтобы я девчонок трогательно целовал в щечку - я отказался. А то меня опять, чего доброго, в педофилы запишут. Я лучше ее поцелую! - и чмокнул Дюймовочку в пушистую мордочку.

***

Сказав "Я с вами отдыхаю душой", Корм, судя по всему, именно это и имел в виду, потому что чем дальше, тем чаще за обедом он говорил ей:

   - Да бросьте вы суетиться - посидите со мной!

   Сэйл присаживалась к столу, съедала порцию салата с кусочком мяса или рыбы (диета!) и слушала, как он рассказывает про съемки или про что-то, что вычитал в интернете. Иногда высказывала свое мнение, иногда тоже что-то рассказывала - иногда просто молча слушала.

   Если бы он не был таким красивым...

   Тонкие, правильные черты лица... в некоторых ракурсах Корм был похож на ангела со средневековой картины - только у ангела едва ли мог быть такой волевой подбородок и жесткий очерк рта. Волосы необычного оттенка светло-желтого золота - густые, чуть вьющиеся, прохладные и мягкие (Сэйл как-то имела возможность в этом убедиться). И глаза - яркие, выразительные, меняющие цвет в зависимости от настроения - от теплого оттенка летнего неба до холодного блеска голубой стали.

   Если бы он не был таким красивым, разговаривать с ним было бы куда проще. Они общались уже не первый месяц, но до сих пор от какого-то его случайного взгляда, поворота головы или улыбки Сэйл порой бросало в жар и мучительно хотелось прикоснуться к нему - просто прикоснуться, потому что с самого начала было ясно: такой мужчина - не про нее, на него даже заглядываться не стоит.

   В свои дела Корм ее особо не посвящал, но она знала, что после Дня Благодарения он должен сняться в мелодраме про вдову офицера, погибшего в Корейскую войну. Роль у него там была небольшая, но важная: он играл этого самого погибшего мужа, являвшегося героине то в воспоминаниях, то во снах.

   А уже в феврале должны были начаться съемки грандиозного фантастического блокбастера про человека, который в поисках частей артефакта-талисмана, способного спасти его возлюбленную от родового проклятия, совершает кругосветное путешествие - нечто вроде стимпанковского Индианы Джонса. Тут Корму предстояло сыграть главную роль.

   Поскольку его герой должен был в совершенстве владеть боевыми искусствами, на виллу теперь трижды в неделю приходил тренер по тай-чи-цуань - как ни странно, не китаец, а невысокий человечек вполне европейского вида с не менее европейской фамилией Дорси.

   Занимались они с Кормом не в спортзале, а на лужайке, чтобы во время упражнений "созерцать природу" - по мнению Дорси, это было необходимо. Подходить близко к месту тренировки Сэйл не решилась, но издали, из окна второго этажа ей удалось подсмотреть, как Корм и Дорси, стоя рядом, раскачиваются, наклоняются, переступают и плавно взмахивают руками.

   Когда Корм не тренировался, он готовился к съемкам. Теперь Сэйл уже знала, что если он часами, откинувшись на спинку кресла и глядя в потолок - или наоборот, уставившись на экран ноутбука - сидит в своей студии, то он вовсе не отдыхает, а работает над ролью: еще и еще раз читает сценарий, проговаривает шепотом реплики, а главное - мысленно "примеряет" на себя тот образ, который должен будет сыграть.

***

- Привет, красавица! - традиционно воскликнул дядя Джозеф, в один из ноябрьских дней позвонив ей по мобильнику. - Стиви у себя?

   - Да.

   - Ну открывай, открывай скорей - я уже подъезжаю!

   Сэйл послушно пошла в холл; несколько удивилась: обычно дядя предупреждал о своих визитах хотя бы за пару часов, если не ее, то Корма - в таких случаях тот перезванивал ей и говорил: "Скоро Джоз приедет, впустите!"

   Машина дяди Джозефа и впрямь уже стояла у ворот. Сэйл открыла их, дождалась, пока он въехал, закрыла и привычно переключилась на камеру на парковке. К ее удивлению, выйдя из машины, дядя не устремился сразу к дому, а подбежал к пассажирской двери и чуть ли не с поклоном распахнул ее. Оттуда появилась женская фигура.

   Лица гостьи было не разглядеть - камера "видела" ее сбоку и сзади - только светлые волосы и стройную фигуру. Дядя, стоя перед ней, что-то сказал - женщина рассмеялась, слегка откинув назад голову, и в этот момент Сэйл узнала ее.

   Алисия Хэнсфорд!

   Но что она здесь делает?! Сэйл была уверена, что после того неласкового приема, который оказал ей Корм, актриса здесь больше не появится - но вот смотри ж ты... Коротко поговорив, дядя и мисс Хэнсфорд бок о бок направились к дому.

   "В конце концов, дядя Джозеф - агент Корма, ему виднее, - подумала Сэйл. - Что я буду в их дела влезать?!" - но рука, метнувшись в карман передника, уже нажимала кнопку быстрого набора.

   Корм ответил лишь после третьего звонка:

   - Да?

   - Стивен, - сказала она быстро, неизвестно почему шепотом, - приехал дядя Джозеф и привез Алисию Хэнсфорд.

   Он промедлил лишь долю секунды:

   - Спасибо. Если спросят - я в библиотеке. Но... нет, лучше идите на кухню - не стоит вам Джозу сейчас попадаться на глаза, а то он сообразит, что вы меня предупредили.

   "Гости" появились через пару минут. Даже с кухни было слышно цоканье каблучков Алисии Хэнсфорд, вот она что-то негромко сказала - слов не разобрать - дядя Джозеф ответил своим быстрым говорком: "Да, конечно!". Шаги проследовали по лестнице наверх, и Сэйл перевела дух, сказала самой себе: "А чего я, собственно, беспокоюсь?! Ну, выгонит ее снова Корм... разберутся!"

***

Прошло минут десять, и она уже отвлеклась, занимаясь другим делом - в мясном бутике удалось списать интересный рецепт мороженого из сметаны - когда на лестнице вновь послышались шаги. Быстрее, быстрее... и вдруг затопотали так, будто сверху неслась целая толпа.

   Она выглянула в холл и увидела, как Корм, а вслед за ним дядя Джозеф влетают в малую гостиную. Оттуда сразу же донесся сдержанный рык:

   - Какого черта?! Я спрашиваю, какого черта ты ее сюда притащил?! Думаешь, мне прямо в лицо ей труднее будет отказать?!

   Сэйл осторожно прокралась несколько шагов, издали заглянула в комнату - схватив дядю Джозефа за плечи