Не хочу замуж! Нелли Игнатова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1. Невеста
• ГЛАВА 2. Сбежавшая невеста
• ГЛАВА 3. Отшельница
• ГЛАВА 4. Нежданный гость
• ГЛАВА 5. Гость из иного мира
• ГЛАВА 6. Тайна белого платья
• ГЛАВА 7. Таинство любви
• ГЛАВА 8. Реальность Даниэля
• ГЛАВА 9. Вспомнить всё
• ГЛАВА 10. Встреча с собой
• ГЛАВА 11. Расставание
• ГЛАВА 12. Лучшее средство от одиночества
• ГЛАВА 13. Место, которого нет
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Случайная встреча подарила мне красивого и богатого жениха, по уши в меня влюбленного, и который нравится мне самой. Куплено потрясающее воображение белое платье, назначена дата свадьбы. Родители и подруги безумно рады за меня. Только почему я не чувствую себя счастливой? Почему сомневаюсь, что поступаю правильно, выходя замуж за Максима?

   Чтобы понять это, я решила сбежать с собственной свадьбы. И попала в очень странное место...

   Внимание! Присутствуют сцены 18+

ГЛАВА 1. Невеста

– Просто прелесть! – сказала подруга Вера, поправляя на моей голове белую шляпку, украшенную цветами, перьями и шелковой вуалью.

   Я стояла перед большим зеркалом в своей комнате в белом свадебном платье. Длинные шелковые перчатки лежали на тумбочке, изящные белые туфли на высоких шпильках стояли рядом.

   Мой жених, Максим, не поскупился, подарил самое дорогое и красивое платье из всех, что были в салоне. Пышная юбка в пол была сплошь покрыта лебяжьим пухом, и казалась такой же невесомой. На самом же деле она была довольно тяжелой, потому что была пышной благодаря не кринолину, а множеству нижних юбок из органзы. Тугой корсет, густо расшитый жемчужным бисером, тоже добавлял платью веса, зато красиво обтягивал талию и грудь, оставляя плечи открытыми. Чтобы лебяжий пух не волочился по полу, мне пришлось приподняться на носочках.

   В зеркале отражалась стройная девушка среднего роста с темными волосами ниже плеч и большими серыми глазами. И если бы не полное отсутствие прически, макияжа, и радостной улыбки на лице, я была бы похожа на счастливую невесту.

   – Ник, ну улыбнись ты! – подбодрила меня подруга. – Ты выглядишь великолепно! Платье – просто чудо!

   Я кисло улыбнулась. Я уже примерила платье в свадебном салоне, и не собиралась надевать его до бракосочетания, но Вера уговорила, вдруг я что-то не заметила, а в день свадьбы будет поздно исправлять.

   Платье сидело идеально.

   – Вы с Максимом такая красивая пара! – добавила Вера.

   Моя улыбка испарилась. Мой жених на самом деле был хорош собой, умен и богат. И даже мне нравился. Всё же я недоумевала, как дала подругам и родителям уговорить себя выйти за него.

   Мы были знакомы почти три месяца, а встретились первого апреля на Театральной площади, где проходил праздник в честь всемирного дня смеха. Я пришла на площадь со своими университетскими подругами. Все дурачились, ко мне подошел незнакомый симпатичный парень и спросил:

   – Красна девица-красавица, пойдешь за меня замуж?

   Вопрос был задан в шуточном тоне, и я так же ответила:

   – Пойду, коли маменька с папенькой позволят.

   К парню подбежали его друзья и начали разыгрывать сценку сватовства «Ваш товар, наш купец», мои подруги подхватили «Для купца, лихого молодца, девица наша хоть куда» и так далее в том же духе. Всем было весело. Мы познакомились с парнями, и вместе пошли в кафе. Максим сел за стол рядом со мной. Но домой я вернулась одна, не позволив проводить, и думала, что с неожиданным знакомым, с которым меня в шутку сосватали, больше никогда не увижусь, так как не сказала ему ни своей фамилии, ни адреса.

   А Максим через несколько дней заявился ко мне домой с цветами и пригласил в кино. Я удивилась, как он нашел меня, и он признался, что узнал обо мне через гуманитарный университет, где я училась на филологическом факультете на третьем курсе. А о том, что мы все там учимся, проговорился кто-то из моих подруг, когда мы сидели в кафе. О себе он рассказал, что приехал в Киров развивать семейный бизнес, главный офис которого находится в Москве.

   Мы начали встречаться. Уже через две недели Максим признался, что влюбился в меня с первого взгляда, и его предложение выйти за него замуж вовсе не шутка.

   Он сразу предложил отнести заявление в ЗАГС, но я возразила, что должна подумать, потому что не планировала выходить замуж так рано, и мы еще так мало знакомы. Максим сказал, что я, конечно, могу подумать, только недолго. Мы продолжили встречаться, а подруги, и мама с папой часто говорили, что я буду круглой дурой, если упущу такого жениха. Мама даже рассказала, что они с папой были знакомы до свадьбы всего два месяца, и до сих пор живут счастливо.

   – Милая, если мне придется уехать отсюда без тебя, это разобьет мне сердце! – прочувствованно сказал Максим. – Прошу тебя, давай поскорее поженимся!

   – Макс, ты мне, конечно, очень нравишься, но я даже еще не поняла, люблю ли тебя, – ответила я.

   – Ника, я так тебя люблю, что моей любви хватит на нас обоих, – сказал он. – Ты полюбишь меня, я уверен. Я сделаю для этого всё возможное. Только, пожалуйста, давай поженимся!

   – Зачем так торопиться? – удивилась я. – Давай поженимся через два года, когда я окончу университет.

   – Просто я боюсь, что за два года тебя у меня уведут, – смущенно признался Максим.

   И я, в конце концов, согласилась. Мы отнесли заявление в ЗАГС и назначили день свадьбы на двадцатое июня, сразу после моей экзаменационной сессии. Гостей пригласили немного. С моей стороны были только мои родители и две подруги. Со стороны Максима – двое друзей. Я была удивлена, что даже его мама и папа не приедут. А он объяснил, что родители – очень занятые люди, и не могут терять три дня, чтобы ехать в Киров за тысячу километров от столицы на наше бракосочетание.

   – Когда мы приедем в Москву, мы устроим еще одну свадьбу, и тогда уже пригласим всех-всех-всех, – пообещал он.

   Максим заказал белый лимузин, в котором мы после ЗАГСа будем кататься по городу, богатый банкет на восемь персон в самом дорогом ресторане, и роскошный номер для новобрачных в лучшем отеле. На следующий день после свадьбы он собирался везти меня в свадебное путешествие, а в конце августа планировал вернуться в Москву вместе с молодой женой, то есть со мной.

   В Москву! Вот уж куда я не хотела переезжать из родного города. Мне нравилось иногда бывать в столице, смотреть достопримечательности, ходить по магазинам, но жить там постоянно я не собиралась.

   А Максим не собирался постоянно жить в Кирове.

   – Как же мы будем жить вместе, если даже не хотим жить в одном городе? – спросила я.

   – Нам не обязательно всё время оставаться в одном городе, – ответил Максим. – Мы будем жить то там, то здесь, то еще где-нибудь, где понравится. Мы побываем везде, где захотим. И останемся там, где понравится нам обоим.

   – Даже в Париже? – лукаво спросила я.

   – Конечно, – уверенно ответил Максим.

   Жить в Париже я тоже не хотела. Но побывать там было заманчиво. Может, поэтому я и дала себя уговорить.

   Сначала меня даже увлекла предсвадебная суета. Нравилось бегать по свадебным салонам, примерять платья и разные аксессуары. Тем более что Максим вручил мне кредитную карту с кругленькой суммой и попросил ни в чем себе не отказывать. Только свадебное платье выбрал сам.

   Но чем ближе становился день «Х», тем яснее я понимала, что не хочу этой свадьбы. Не свадьбы с Максимом, а свадьбы вообще.

   Слишком всё быстро произошло. Я не была к этому готова.

   – Ой, Ник, какая ты счастливая, – сказала Вера, поправляя вуаль на шляпке. – Такого парня отхватить!.. Тебе так повезло, а ты всё время недовольная какая-то.

   – Вер, я просто думаю, что мне еще рано замуж, – призналась я.

   – За такого парня – никогда не рано! – заявила Вера.

   – Я даже не знаю, люблю ли его...

   – Ника, не поздновато метаться, если свадьба уже завтра, а? – усмехнулась подруга и добавила: – Любая на твоем месте была бы на седьмом небе от счастья. Так, хватит ныть. Завтра ты должна встать в шесть утра, принять ванну и позавтракать. В семь к тебе придет стилист, сделает макияж и прическу, мы с Танькой придем в восемь, поможем одеться. Жених приедет в девять. В десять мы должны быть в ЗАГСе. Давай, снимай всю эту красоту и ложись спать. Не знаю, что на тебя нашло сегодня, но завтра, я уверена, всё будет казаться гораздо привлекательнее. Потому что утро вечера мудренее.

   Я с удовольствием сняла белое платье. Красивое, конечно, слов нет, но мне понравилось другое. А Максим сказал, что платье, которое выбрала я, слишком простое и дешевое, а его невеста должна быть только в самом лучшем, и это платье идет мне гораздо больше.

   Вера повесила платье в шкаф, пожелала спокойной ночи, попрощалась и ушла домой.

   Времени было пятнадцать минут одиннадцатого. Я никогда не ложилась спать так рано, но Вера убедила меня, что сегодня надо лечь спать пораньше, чтобы хорошенько отдохнуть. Ведь завтра самый важный в моей жизни день.

   Я надела ночную сорочку и пеньюар. Но спать совершенно не хотелось. Не хотелось вообще ничего. И я бесцельно сидела на диване, смотрела в окно и наблюдала, как в город потихоньку крадется ночь.

   В комнату вошла мама.

   – Ну, ты чего такая грустная, дочка? Волнуешься? Страшно немного? Перед свадьбой всегда так бывает.

   «А ты что, часто замуж выходила?» – подумала я с усмешкой, но промолчала, чтобы не обижать маму. И без вопросов знала, что она выходила замуж только один раз.

   – Ничего не бойся, моя дорогая. Завтра у тебя начнется новая жизнь, – добавила мама.

   – А может, я не хочу никакой новой жизни? – буркнула я. – Может, мне еще старая не надоела.

   – Ника, рано или поздно каждая девушка должна выйти замуж. Двадцать лет для этого – самое время, – назидательно проговорила мама.

   – Вам с папой так не терпится от меня избавиться? – усмехнулась я.

   – Ника, ну как ты можешь так думать? – возмутилась мама. – Ты что, не рада?

   – Не знаю... просто думаю, что я поторопилась.

   – Ника, ну перестань. Тебе замуж не рано. Мне, например, вообще девятнадцать было... Максим хороший парень, поверь моему опыту.

   В прихожей коротко звякнул звонок, и мама пошла открывать, недовольно ворча, кого это принесло на ночь глядя. Но ее тон сразу переменился, когда увидела гостя.

   Я слышала голоса из прихожей через открытую дверь.

   – А, это ты, Максим? Не можешь дождаться завтрашнего дня?

   – Да, Ирина Вадимовна. Вот, пришел пожелать невесте спокойной ночи.

   – Ну, проходи, проходи, она еще не спит.

   – А это вам.

   – О, какие красивые хризантемы... Спасибо.

   Через минуту в комнату вошел Максим с большим букетом розовых роз. Этих букетов у меня уже ставить некуда. Хотя получать приятно. Но сейчас даже цветы не радовали.

   Я всё так же безучастно сидела у окна.

   Максим подошел и положил цветы мне на колени.

   – Спасибо, – поблагодарила я.

   – Я так счастлив, что завтра мы будем вместе навсегда, – сказал он. – А ты?

   Я подумала, Максим наверняка уверен, что любая девушка, к которой он проявит интерес, просто обязана быть счастлива. Но соврать, что счастлива, я не могла, и сказать правду, тем самым обидев Максима, тоже не могла, поэтому сказала:

   – Я еще не поняла... Какое-то странное чувство...

   – Ты просто волнуешься перед завтрашним событием, – авторитетно заявил Максим.

   «Откуда ты знаешь, ты что, часто женишься?» – подумала я, но сказать это вслух не решилась.

   Какая же я, оказывается, трусиха! Не нашла в себе мужества устоять перед уговорами. И вот ведь в чем суть-то: подруги и родители – правы! Другого такого парня, положительного во всех отношениях, симпатичного и богатого мне никогда не найти. Такой шанс выпадает раз в жизни, да и то не всем. Какой же дурой надо быть, чтобы от всего этого отказаться.

   Я поймала себя на мысли, что сама себя уговариваю.

   Максим убрал розы с моих коленей, сел на пол и обнял меня за талию одной рукой, а вторая скользнула под полу короткого пеньюара, под кружевной подол сорочки и начала поглаживать внутреннюю сторону бедра. Прикосновения Максима были приятны.

   – Понимаю, ты боишься первой брачной ночи. А хочешь, всё случится прямо сегодня, сейчас? – тихо спросил парень. – Тогда завтра тебе будет не так страшно.

   – Нет, – ответила я.

   Я очень странно себя чувствовала. Мое тело ждало и жаждало ласк и любовных утех, и, будь его воля, оно ответило бы: «Да!» на предложение Максима. Но я решила, что хотя бы в этом проявлю твердость, и пойду под венец девственницей, как бабушка наказывала.

   – Я хочу волноваться, хочу, чтобы мне было страшно, понимаешь?

   Но на самом деле не волновалась и не боялась. Просто никаких чувств не было. Это-то и странно.

   – Понимаю. Я рад, что не ошибся в тебе. Я так тебя люблю... – Максим улыбнулся, сел на диван и усадил меня на колени. – Ты какая-то напряженная. Не волнуйся, всё будет хорошо. Давай помогу расслабиться, массаж сделаю.

   Он положил ладони мне на плечи, и некоторое время массировал их. Было приятно. Потом его руки соскользнули с плеч, Максим взял мои пальцы и начал целовать, поднимаясь всё выше, к плечам, шее, добрался до губ. Развязал ленточки пеньюара и спустил бретельки сорочки с плеч. Мои маленькие груди утонули в мягких ладонях Максима.

   Мне было приятно, очень. Но всегда казалось, что я должна испытывать не только это. А что, и сама не знала. Потому что Максим практически был моим первым парнем. Те мальчики, с которыми дружила в школе, не в счет. В университете, на факультете, где я училась, так мало парней, что даже такой девушке, как я, не обделенной ни внешностью, ни фигурой, найти парня проблематично. А в клубы и на дискотеки я не ходила, считая такие развлечения пустой тратой времени. Несмотря на это, повеселиться любила, и дружеские вечеринки никогда без меня не обходились. Но на тех вечеринках незнакомые парни бывали очень редко. Да практически никогда.

   – Куда ты хочешь поехать в свадебное путешествие? – спросил Максим, нежно сжимая мою грудь в ладонях и лаская напрягшиеся соски подушечками пальцев.

   Я едва сдерживала дрожь, так было приятно. Но я не хотела показывать Максиму, что его прикосновения возбуждают меня, и ответила спокойно:

   – Ты же говорил, это будет сюрприз.

   – Но я хочу знать, куда хотелось бы тебе.

   – В Индию.

   Вообще-то хотелось мне в Париж. Но я почти на сто процентов была уверена, что сюрприз – это и есть Париж, и назвала место, наиболее удаленное от него.

   – Ника, ты с ума сошла, хотеть в Индию! – усмехнулся он. – Впрочем, я тебя прекрасно понимаю, наверное, тебе нравятся индийские фильмы, там же всё так ярко, красиво и романтично. А что на самом деле представляет собой эта страна, ты просто не знаешь.

   «Ну вот, как всегда, он знает всё и про всех, – раздраженно подумала я. – И почему в Индию хочу, и что брачной ночи боюсь... И какое платье мне больше к лицу, знает... А я совсем другое хотела!»

   Максим между тем убрал одну ладонь с моей пылающей груди, приподнял сорочку и начал поглаживать мой живот. Его пальцы, как бы случайно, то и дело попадали под резинку трусиков и щекотали волосы внизу живота, заставляя сердце сладко замирать. Я чувствовала в ложбинке между ягодицами затвердевшее мужское естество Максима даже через несколько слоев ткани: мои трусы, сорочку и пеньюар, его брюки и плавки.

   – Значит, в Индию мы не поедем?

   – Ника, поверь, там нечего делать.

   Рука Максима переместилась на мои бедра, и попыталась проникнуть между ними. Тщетно, потому что они были плотно сжаты, хотя мне пришлось приложить усилие, чтобы не развести колени. Я не собиралась уступать своему предательскому телу, которое уже было готово согласиться на досрочную брачную ночь.

   – Зачем тогда спрашивал, куда я хочу? – спросила я, сделав вид, что обиделась. На самом деле мне почему-то было безразлично, куда мы поедем, в Индию, в Париж, или еще куда-нибудь. Может, у всех невест такое настроение перед свадьбой?

   Я убрала руки Максима, встала с его колен, надела бретельки сорочки на плечи, запахнула пеньюар и завязала ленточки. Тело, едва Максим перестал его касаться, успокоилось.

   – Милая, не обижайся, если хочешь, мы туда съездим, но потом. А сейчас поедем в Париж... Упс! Проговорился... Ну, ладно, всё равно завтра ты узнала бы.

   Я кивнула и сказала, взглянув на часы:

   – Поздно уже, а завтра рано вставать.

   – Всё, ухожу, ухожу, – Максим обнял и поцеловал меня еще раз, встал и пошел к двери. – Спокойной ночи, любимая.

   – Спокойной ночи, – ответила я.

   Почему-то было облегчением остаться одной. Я слышала сквозь приоткрытое окно, как мой жених вышел из подъезда, сел в машину и уехал. Я легла в постель, но спать не хотелось. Промучившись часа два, я окончательно решила, что не хочу замуж. Поэтому свадьбы не будет.

   Я встала, надела джинсы, футболку, накинула теплую кофточку – ночи в июне прохладные. Положила в сумку паспорт, кошелек, карту со стипендией за три месяца, смену белья, полотенце, зубную щетку, планшет, телефон, еще какие-то мелочи. Написала записку маме, чтобы не волновалась, положила на видное место вместе с кредитной картой Максима, которой почти не пользовалась. И, стараясь не хлопать дверями, вышла из квартиры.

ГЛАВА 2. Сбежавшая невеста

Короткая летняя ночь подходила к концу. Вечерняя заря еще не успела погаснуть на западе, а на востоке уже разгоралась заря утренняя. Чем дальше я отходила от дома, тем легче становилось. Хотя немного жалела Максима, он будет сильно разочарован, когда узнает, что его невеста сбежала.

   Я, конечно, вернусь месяца через два... И если Максим на самом деле меня любит, то простит и позволит отложить свадьбу на столько времени, сколько посчитаю нужным. Если я, да и он к тому моменту не передумаем жениться. В записке я просила Максима не обижаться, но не была уверена, что он внемлет просьбе.

   Я шла к автовокзалу. Куда уеду, уже решила. Написав в записке, чтобы меня не искали, я понимала, что искать всё равно будут. Поэтому не поехала к бабушке, маминой маме в Лебяжье, и к папиным родителям в Кумёны. Понимала, что там меня будут искать в первую очередь. Не поехала и к тете Ане в Орлов, и к двоюродной сестре Але в Зуевку. Не поехала ни к одной из университетских подруг, живших в разных, близких и дальних районах области и за ее пределами.

   Цель моего путешествия находилась недалеко от города, но я знала, что там искать меня точно никто не догадается.

   Я обнаружила это место случайно, когда еще училась в школе, и ходила с классом в поход с ночевкой. Мы отдыхали на турбазе в лесу, в нескольких километрах от села Мурыгино, которое находится примерно в тридцати километрах от Кирова. Турбаза была маленькая, всего два вагончика, в которых стояли кровати, между вагонами – навес с печкой и большим деревянным столом, поодаль – дощатая будка туалета. Я в то время дружила с одноклассником Валеркой, но перед походом мы немного повздорили, и уже по дороге к Мурыгино я заметила, что он всё время трется возле Наташки. Рассказывает что-то, а она кокетливо улыбается. Я обиделась, и, чтобы никто не увидел моих слез, отключила телефон и ушла подальше в лес. По мере того, как я углублялась в лесную чащу, плакать хотелось всё меньше. Вокруг пели птички, зеленели деревья, цвели цветы. А когда я вышла к небольшому, круглому, как тарелка, озеру, на берегу которого стояла маленькая избушка, настроение совсем поднялось. Там была такая красота!

   Картинка, будто сошедшая со страницы книги сказок.

   Я обогнула озеро, подошла к избушке. С первого взгляда было ясно, что в ней никто не живет, так как к двери не было никакой тропинки, а у порога росла высокая трава. Но старые, потемневшие от времени бревна сруба не казались ветхими. У стены была сложена поленница из таких же потемневших дров. Оконце было небольшое, запыленное, и сквозь него не было видно, что находится в доме.

   Я сгорала от любопытства, что же есть внутри, и открыла низенькую дверь, толкнув ее за деревянную ручку. Дверь была не заперта, скрипнула и отворилась.

   Нагнувшись, я вошла в избушку и оказалась в маленькой полутемной комнате, в которой стояли стол и деревянные лавки. В углу тускло поблескивал пыльными стеклами массивный буфет. В другом углу стоял обитый железом сундук. Большую часть помещения занимала русская печь. За печью стояла широкая деревянная кровать с резными спинками, на которой вместо матраса лежали толстые доски. Между стеной, кроватью и печкой оставались узенькие проходы, как раз такие, чтобы можно было подойти к постели с двух сторон.

   Сначала я решила, что побегу на базу и приведу сюда одноклассников. Но, поразмыслив немного, поняла, что не хочу никому рассказывать об этом месте, а тем более, показывать его.

   Я вышла из домика и направилась обратно к турбазе. Казалось, я пробыла у озера всего минут двадцать, а на дорогу до туда и обратно потратила не больше часа. Но вскоре услышала, что меня зовут. Меня уже искали. Оказалось, меня не было четыре часа. Я поняла, что просто не заметила, как прошло время.

   Валерка волновался больше всех. Он подбежал и сказал, что чуть с ума не сошел, когда понял, что я пропала. Теперь он всё время был возле меня, а на Наташку не обращал никакого внимания, несмотря на ее обиженно надутые губки. Я сразу его простила.

   – Где же ты была? – спросил Валерка вечером, когда все уселись под навесом вокруг топящейся железной печки вместо костра, и он сел рядом со мной. – Мы тебя искали по всей округе, звали, звали, а ты не отвечала...

   И я решила рассказать, только ему:

   – Знаешь, я нашла очень красивое круглое озеро, а около него избушку. Там так здорово! Пойдем завтра со мной, покажу. Это недалеко отсюда.

   – Ника, ты, наверное, просто села отдохнуть на какой-нибудь живописной полянке, задремала, и тебе приснилось это озеро с избушкой, – ответил Валерка.

   – Почему ты думаешь, что мне всё приснилось? – удивилась я.

   – У меня в Мурыгино бабушка живет, – пояснил парень. – Я у нее каждое лето отдыхаю, и все леса в округе знаю, как свои пять пальцев. Нет тут никакого озера и никакой избушки.

   Я обиделась, что Валерка мне не поверил, и мы снова поссорились.

   С тех пор прошло пять лет. Я и сама уже сомневалась в том, что видела озеро с избушкой.

   Теперь я решила попытаться найти тот домик у озера. Ну, а если не получится, поживу на турбазе, она-то наверняка никуда не делась. И хотя бродить по лесу в одиночку всё еще опасалась, просто не видела другого выхода. Это было единственное место, о котором никто, кроме меня, не знал.

   Я пришла на автовокзал как раз к отправлению первого рейса до Мурыгино в пять двадцать пять. Уже сидя в автобусе, сообразила, что не взяла с собой ни еды, ни спальных принадлежностей.

   «Не беда, – решила я. – Куплю всё на месте, в поселке тоже есть магазины».

   Через час вышла из автобуса на автостанции в Мурыгино. Пришлось подождать открытия торгового центра, который начинал работать в восемь утра. Дома, наверное, уже переполох. Если не с семи часов, когда должен был прийти стилист, так с восьми точно, когда явились подруги. Ночью я послала смс-ку стилисту, что отменяю заказ на макияж и прическу. Но приход подруг отменить не могла. Да и мама, наверное, встала рано...

   Мои закупки консервов, хлеба, сахара, овощей и других продуктов никого в магазине не удивили: может, человек в отпуск на дачу собрался. Садовых обществ вокруг села немало.

   Набив спортивную сумку съестными припасами, я зашла в промтоварный отдел, купила два байковых одеяла – на одном спать, вторым укрываться, комплект постельного белья, кастрюльку, маленькую сковородку, термос, дорожный комплект пластиковой посуды и ведро. Купила фонарик, батарейки, свечи, еще разные нужные мелочи, и рюкзак, чтобы всё это сложить. Нагрузившись довольно тяжело, направилась к турбазе.

   Дорога шла через сосновый лес, пронизанный солнцем. Турбаза, наверное, была не слишком популярна, так как колеи, оставленные колесами автомобилей, были усыпаны толстым не потревоженным слоем сосновых иголок. И в самом деле, когда часа через два я дошла до базы, увидела, что вагончики, в которых мы с одноклассниками ночевали пять лет назад, исчезли, и места, где они стояли, заросли травой. Остался только дощатый навес, под которым стояла железная печь с широкой плитой для приготовления пищи, и большой обеденный стол со скамейками вокруг. Навес покосился, и в крыше виднелись дыры. Трава около навеса была не вытоптана, но чуть примята. Значит, иногда здесь всё же бывают туристы. Но сейчас никого не было.

   Впрочем, я и не хотела ни с кем встречаться. Целью побега как раз было одиночество. Мне нужно время, чтобы подумать и понять, люблю ли я Максима. Поэтому не стала задерживаться на базе, а зашагала дальше в лес.

   Дороги к озеру я не помнила, помнила только направление. Но когда минут через двадцать вышла на поляну с высоким замшелым пнем, поняла, что иду правильно. Я помнила этот пень с прошлого раза. Еще несколько минут, и я вышла на берег круглого озера, на противоположном берегу которого стояла знакомая избушка. Я радостно улыбнулась. Было такое чувство, что вернулась домой после долгого путешествия.

   Я подошла к избушке. В ручке двери была вставлена суковатая ветка – та, которую сама вставила, когда была здесь в первый раз. Так делали в Кумёнах, селе, где жили родители моего отца. В те времена, когда они были молодыми, никто не запирал двери на замок, если уходил недалеко и ненадолго, а просто вставлял в ручку двери ограды метлу, чтобы показать, что дома никого нет. Это называлось «запереть на метлу». А замок вешали, только если уходили на целый день, или куда-то уезжали. Метлы я не нашла, вот и вставила ветку.

   И следов никаких у дверей по-прежнему не было. Я вдруг удивилась, неужели никто, кроме меня, за пять лет не обнаружил эту избушку? Но удивление быстро прошло: кому она нужна, эта изба, даже если ее кто-то нашел? От села далеко, удобств никаких, ценностей тоже, кто на нее позарится?

   Я открыла дверь и вошла в дом.

   В прошлый раз я была здесь недолго, поэтому не поняла, изменилось что в комнате или нет. Но мне показалось, всё на прежних местах, и пыль нигде не потревожена.

   Время уже перевалило за полдень, я устала и проголодалась. Но прежде чем позволить себе отдохнуть и поесть, решила прибраться. Просто не хотелось обедать в пыли. Я вымыла стол, скамейки, пол, окно, и только потом достала из пакета булку и открыла пакет кефира.

   Перекусив, с новыми силами принялась за уборку и обустройство своего нового жилища. Протирая от пыли старинный буфет, обнаружила в нем чайник, стаканы, тарелки, массивные стеклянные вазы времен молодости моих бабушек. Всё это вымыла на озере с чистым песочком и расставила обратно на полки. В нижнем отделении буфета обнаружился туесок из бересты, наполненный слежавшимся мелом. Разбив меловой камень и растворив его в воде, заново побелила печь. О занавесках на окно не подумала, пришлось сделать шторку из одной наволочки, которых в комплекте постельного белья было две.

   Чтобы подсушить побелку, я протопила печь, за одним вскипятила чайник. Воду взяла из озера. Очевидно, его питали родники, потому что вода была чистая и холодная. Вспомнив, что спать на досках на одном байковом одеяле будет твердовато, сходила в лес, наломала еловых веток и покрыла ими доски на кровати. На опушке леса нарвала травы, уложила поверх лапника, и уже потом постелила одеяло и простыню. О подушке тоже не озаботилась заранее, поэтому набила оставшуюся наволочку той же травой, решив высушить ее завтра на солнце, чтобы получилось сено.

   В заботах и хлопотах день прошел быстро. Когда солнце скрылось за вершинами сосен, я с чувством удовлетворения села ужинать за набело отскребенный стол, на такую же белую скамью. Ужинала купленным утром в магазине творогом со сметаной, и свежезаваренным чаем с булочкой, при свете свечей, вставленных в старинный кованый подсвечник.

   После всех стараний комната стала выглядеть даже уютно, хотя ничего лишнего в ней не было, а интерьер оживляла только сделанная из наволочки, розовой, с рисунком из цветов и ягод вишни, занавеска на окне.

   Поев, я обнаружила, что делать мне нечего. Планшет оказался почти разряжен, пришлось оставить идею посмотреть фильм, и выключить его. А телефон вообще включить не решилась.

   Оставалось только пойти спать, что я и сделала, так как устала за день, и не спала всю прошлую ночь. Задула свечи, сняла джинсы и легла на кровать.

   Но уснуть не удалось. Оказавшись в темной комнате, освещенной только слабыми отблесками вечерней зари, проникавшими сквозь маленькое оконце, я вдруг осознала, что нахожусь одна посреди леса, в незапертом доме.

   Я вскочила, зажгла одну свечу и подошла к двери. На двери обнаружилась толстая деревянная щеколда, которую я с облегченным вздохом задвинула. Подергала дверь, пробуя запор на прочность. Прислушалась к звукам снаружи, но ничего необычного не услышала, только свист какой-то ночной птицы.

   Заперев дверь, я немного успокоилась, но задувать свечу не стала. Было как-то меньше страшно с ее светом.

   Осторожно я выглянула в окно. Еще днем мысленно сетовала, что оно слишком маленькое. Теперь же была этому рада. Взрослому мужчине в такое окно не протиснуться, а сопливых мальчишек не боюсь. Я проверила, хорошо ли заперты створки. Снаружи еще не совсем стемнело, и всё выглядело спокойно. Сосны стояли неподвижно, как часовые, и были темные, но совсем не страшные. А вот вода в озере казалась ужасным бездонным черным провалом. С другой стороны дома, где не было окон, почти вплотную подступал лес, и что творится там, я не могла увидеть, не выходя на улицу. Но сейчас я туда не вышла бы даже под страхом смерти. Никогда не была суеверна, и не верила в нечистую силу или в призраков. Но сейчас была готова поверить, что они существуют. И им не нужны двери и окна, чтобы проникнуть внутрь... И хотя в доме было тихо, мне захотелось, как в детстве, спрятаться под одеялом с головой.

   Оставив горящую свечу на столе, я юркнула в кровать. Постель пахла свежей травой и еловыми ветками, и была достаточно мягкой, чтобы почувствовать себя уютно, несмотря на страх. Через некоторое время мне удалось убедить себя, что нечистой силы действительно не существует, и я уснула.

   Спала без снов, выспалась отлично, и проснулась рано. Свеча на столе догорела и расплылась по доскам белым парафиновым пятном. Комната была освещена мягким розовым полусветом. Я встала и отодвинула занавеску. В комнате стало чуть светлее. Но даже в полдень в избушке стоял полумрак, потому что в такое маленькое окно, хотя сейчас и чистое, проникало немного света.

   В комнате стоял приятный аромат подсыхающей травы. Так пахло в доме у бабушки, в клети, где спали летом, и где по стенам были развешаны для просушки пучки разных лекарственных трав, которыми бабушка лечилась зимой.

   Настроение было хорошее. От вчерашних страхов не осталось и следа. Я взяла полотенце, зубную щетку, пасту и мыло, и отправилась к озеру умываться. Потом вынесла на улицу свою постель и разложила траву сушиться на солнце.

   Позавтракав кефиром с кукурузными хлопьями, я достала планшет, надеясь, что заряда батареи хватит, чтобы ненадолго выйти в Интернет, и узнать новости. Танька почти сутками сидит в сети, можно связаться с ней... если, конечно, тут есть сеть.

   К удивлению, в Интернет выйти удалось. Я написала Тане:

   «Привет, как дела?», и тут же получила ответ.

   «Ника, ты куда пропала? Мы пришли, тебя нет, твоя мама в истерике, записку нам показала, и пожаловалась, что понятия не имеет, как объяснить твое исчезновение Максиму. Ты сама-то понимаешь, чего натворила?» – написала Татьяна.

   Я отстучала ответ:

   «Вы все сами виноваты. Не надо было на меня давить».

   «Ты просто еще не представляешь, что дальше было. Максим метал громы и молнии, узнав, что ты сбежала. Я его таким сердитым ни разу не видела. Как тебе такое в голову-то пришло? Ты что, думаешь, он будет терпеть подобные выходки? Неужели не понимаешь, что он в два счета найдет другую?!»

   «Ну и пусть найдет».

   «А ты потом локти будешь кусать!»

   «Я не за мешок денег хочу замуж выйти, а за любимого человека».

   «Мешок денег тоже не помешает. Ты же говорила, Максим тебе нравится».

   «Нравиться и любить, разные вещи, Танюша».

   «Зато он тебя любит! И я просто не понимаю, как ты могла поступить с ним так жестоко».

   «Танька, хватит читать мне нотации. Лучше расскажи, что дальше было».

   «Ну что, что... свадьбу отменили, вот что. Максим всё сокрушался, почему ты ему не сказала, что хочешь отложить бракосочетание».

   «Я говорила! И не раз!! – раздраженно настучала я. – Он меня просто не слышал!!! Ему приспичило к сентябрю вернуться в Москву женатым на мне, уж не знаю, по какой причине. Все мои доводы против такой скоропалительной свадьбы ему казались несущественными. И вам всем тоже! Вот и пришлось сбежать. Ты мне вот что скажи: меня ищут или нет?»

   «Ну конечно ищут! А ты что, сомневалась? Наивная! Максим сказал, что всё равно найдет тебя, где бы ты ни была. Так что лучше скажи сразу, где ты».

   «Не могу, я еще не готова с ним встретиться. И замуж идти не готова. Скажи моей маме, что со мной всё в порядке, и я вернусь к сентябрю. И Максиму это же скажи. Пусть не ищет меня, всё равно не найдет. И если он меня действительно любит, то пусть подождет».

   Едва я успела отправить это сообщение, как батарея разрядилась и планшет выключился.

   «Надо что-то придумать, чтобы зарядить батарею», – подумала я. Но никаких мыслей насчет этого у меня не появилось, и я убрала планшет в сумку. Можно, конечно, связаться по телефону, но если Максим не откажется от идеи найти меня, то вполне может вычислить, где я нахожусь, узнав, из какой соты был звонок. Конечно, такую информацию простому человеку получить сложно, но с его деньгами и не такое возможно...

   Тут я поняла, что уже сглупила, выйдя в сеть. Ведь Интернет в планшете тоже мобильный. Оставалось только надеяться, что Танька не расскажет Максиму о сегодняшней переписке с его сбежавшей невестой.

   В любом случае, изменить я уже ничего не могла. Но есть, по крайней мере, несколько дней до того, как меня найдут. Может, к тому времени уже успею разобраться в своих чувствах. И пойму, почему же всё-таки сбежала.

ГЛАВА 3. Отшельница

Прошло три дня. Я проводила время, загорая у озера и размышляя о своем, о девичьем. Пыталась разобраться в чувствах к Максиму. Покривила бы душой, если бы стала утверждать, что совсем не жалею о том, что сбежала. Но надо еще разобраться, о чем жалею: о тех благах, которые ждали меня после свадьбы с Максимом, или о самом Максиме.

   Но иногда не хотелось думать ни о женихе, ни о чувствах к нему, и я просто смотрела на озеро. Идеально круглое, и никаких ручьев не втекает и не вытекает. А вода не застойная, и холодная, как в колодце. Любопытно... Валерка говорил, что никакого круглого озера поблизости нет. Я видела карту этого района. Озера на ней нет. Интересно, почему? Может, оно слишком маленькое, чтобы быть отмеченным на карте? Озеро в диаметре всего метров двадцать. И похоже на знаменитые провальные, или карстовые озера. Только о таких маленьких, да еще в этом районе области, я никогда не слышала. Метра на полтора от берега глубина была небольшая, до одного метра, и вода такая чистая, что видно каждую песчинку, а дальше дно резко обрывалось вниз, в темноту, куда не проникали солнечные лучи. Какая там глубина, я не знала, и предполагать не бралась. Глубина манила, и тянула, но купаться я опасалась. Не из боязни утонуть, нет, плавать я хорошо умела, а потому, что вода слишком холодная.

   За эти три дня меня никто не потревожил. Раза два слышала, как совсем недалеко перекликались грибники, но к озеру так никто и не вышел.

   И почему-то появилась уверенность, что никто меня здесь и не потревожит. И что место это, по меньшей мере, странное, или, может, заговоренное. Такая мысль пришла после третьего дня пребывания у озера.

   Я хранила продукты в небольшом подвале, который обнаружила, когда прибиралась в доме. Люк в подвал находился в углу за печкой. Помещение было всего метра полтора в длину, метр в ширину и полтора в высоту. Продукты там сохранялись не хуже, чем в холодильнике. На третий день утром, делая ревизию съестных припасов, я увидела, что у меня еще четыре банки тушенки, но закончился хлеб и кефир.

   Я решила, если за три дня Максим не нашел мое убежище, значит, Танька ему не рассказала, что связывалась со мной в соцсети. Или просто его влияния не хватило, чтобы заставить оператора связи сообщить, откуда я выходила в Интернет. Поэтому закрыла дверь избушки, теперь уже на метлу, которую сама смастерила из ивовых веток и деревянного черенка от проржавевшей лопаты, найденной за печкой, и отправилась в поселок за продуктами. Планшет захватила с собой, в надежде подзарядить его в магазине.

   Теперь я знала дорогу, шла быстро, да еще немного срезала путь по лесу, не заходя на турбазу, и дошла до села за полтора часа вместо двух с половиной.

   В торговом центре электрических розеток в свободном доступе не было, а продавцы помочь отказались, мол, не положено. Я разочарованно вздохнула, купила всё необходимое и отправилась обратно к озеру. По дороге в голову пришла идея, и я свернула в сады. Вскоре на одном из участков увидела женщину средних лет, половшую грядки.

   – Здравствуйте, – я подошла к калитке.

   – Здравствуйте, – ответила женщина, выпрямившись.

   – Скажите, пожалуйста, у вас в домике есть электричество? – спросила я.

   – Есть, а что?

   – А у нас пока нету. У меня планшет разрядился. Не могли бы вы мне помочь? А я бы помогла вам полоть.

   – Ну, заходи, – кивнула женщина.

   – Спасибо.

   Я вошла в домик, подключила зарядное устройство планшета к розетке и вышла на участок.

   – Меня зовут Маша, – я решила, что незачем «светить» свое довольно редкое имя, пока нахожусь «в бегах». – А вас?

   – Светлана Сергеевна. А ты полоть-то умеешь?

   – Конечно.

   Я не очень любила это дело, но, когда летом гостила у бабушки, всегда помогала в огороде. Я присела в борозде и принялась вырывать траву между луковицами, осторожно отодвигая перья, чтобы не поломать.

   – Маша, ты нездешняя? – спросила Светлана Сергеевна. Я не отвечала, и женщина повторила вопрос громче: – Маша, ты что, нездешняя?

   – Да, я из Кирова. Мои родители недавно тут сад купили, – ответила я, вспомнив, что Маша – это я и есть. – И пока кроме сарая ничего не построили и еще ничего не посадили.

   – То я и вижу, лицо твое мне незнакомо.

   – А вы здесь всех знаете? – удивилась я.

   – Нет, конечно, всех не знаю, но твое лицо еще не примелькалось, – ответила Светлана Сергеевна.

   Мы поговорили о погоде, о ценах, немножко даже о политике, и за разговором незаметно пропололи всю грядку.

   – Вот спасибо тебе, Машенька, за помощь, – сказала Светлана Сергеевна. – Одна я полдня бы возилась. Пойдем теперь чайку попьем.

   За чаем мы продолжили беседу.

   – А вы давно в Мурыгино живете? – поинтересовалась я.

   – Да, всю жизнь, – ответила женщина. – Здесь родилась, здесь замуж вышла и детей вырастила.

   – Красивое место, – сказала я. – И воздух здесь такой... вкусный.

   – Потому что сосны кругом, – пояснила Светлана Сергеевна.

   – А мы сюда в поход как-то ходили, на турбазу, когда я еще в школе училась, – вспомнила я.

   – Сейчас турбаза заброшена, – вздохнула Светлана Сергеевна. – Закрыли ее после одного случая. Туристы теперь туда только иногда заглядывают, по старой памяти.

   – А после какого случая закрыли турбазу? – насторожилась я.

   – Странное это место, – сказала женщина. – Где-то лет пять-шесть назад, точно не помню, там девушка пропала. Шесть часов искали. Девушка, правда, благополучно нашлась, сама вернулась на турбазу, но утверждала, что ее не было всего-то час. И рассказала, что была у какого-то озера.

   Я едва удержалась, чтобы не уронить на пол челюсть. Неужели это обо мне, хотя и не в точности всё сходится. Но люди склонны преувеличивать. А Валерка – трепло, ведь про озеро я рассказывала только ему.

   – Но на самом деле, никакого озера в округе и в помине нету, – продолжала женщина. – Я сама часто в лес хожу, по грибы, по ягоды, и ничего подобного никогда не видела. И никто не видел. Но базу закрыли не из-за этого. Это года через два после случая с девушкой произошло. Там парень пропал, тоже турист, только не из Кирова, а из Котельнича. Вот тогда турбазу быстренько и свернули.

   – И что, этот парень так и не нашелся? – я даже немного испугалась.

   – Да нашелся, на шестой день, – махнула рукой Светлана Сергеевна. – На дорогу вышел, за сорок километров от Мурыгино. Заблудился просто. Тут леса-то на сотни километров тянутся.

   – Ну, а озеро он видел? – заинтересованно спросила я.

   – Нет, никакого озера он не видел. Но одна странность была. Он утверждал, что бродил по лесу трое суток, а не было его почти неделю.

   «А какое сегодня число?» – захотелось спросить мне, но я сдержалась. Только украдкой скосила глаза на телефон хозяйки, лежавший на столе. Жидкокристаллический экранчик на передней панели «раскладушки» показывал то время, и тот день, какой я и предполагала. Я сбежала из дома в ночь на пятницу, и прошли еще суббота и воскресенье. Всё точно. Сегодня понедельник. Тот парень, блуждая по лесу, наверное, просто потерял счет времени.

   – А кто-нибудь еще, кроме девушки, то озеро видел? – поинтересовалась я.

   – Давно, лет восемьдесят назад, когда моя бабушка была в твоем возрасте, – ответила Светлана Сергеевна. – Один парень у нас в поселке утверждал, что был у того озера, и даже дом там построил. Он и правда, пропадал где-то неделями, потом появлялся ненадолго, и снова пропадал. Он и его родители приезжие были, парню было пять лет, когда они сюда откуда-то переехали. Когда ему было лет семнадцать, родители его в пожаре погибли, вот на этой почве он умом и двинулся, начал озеро какое-то в лесу видеть. У нас его все дурачком считали, и никто ему не верил. Бабушка рассказывала, что парни однажды в лес за ним пошли, чтобы проследить, где он скрывается, да потеряли из виду, как сквозь землю провалился. Весь лес прочесали – не нашли. А он через два дня объявился, как ни в чем ни бывало.

   – А потом что было? – полюбопытствовала я.

   – А ничего особенного. Парень тот так и жил в поселке, то появляясь, то исчезая. Неженатым остался, не хотели девушки за придурковатого идти, хотя он был очень хорош собой. Да и он не горел желанием жениться. Так бобылем и помер, лет десять назад это случилось. А до этого лет десять, как перестал он в лес ходить... А тебя, я вижу, эта история заинтересовала.

   – Да, люблю всё странное и непонятное, – кивнула я. – А вы еще что-нибудь можете рассказать?

   – Да, был еще странный случай, пока я тут живу, – кивнула Светлана Сергеевна. – А живу я тут с самого рождения, уже без малого сорок лет. Я еще маленькая была, когда в наш поселок пришла незнакомая девушка. Совсем не помнила ничего, и документов при ней не было. Откуда шла, и куда, не знала. Она в нашей больнице несколько дней провела, а потом всё вспомнила. Сказала, что она из соседнего поселка, Медяны. В лесу заблудилась. Ну, и отпустили ее домой.

   Женщина замолчала, и я хотела уже спросить, что в этой истории странного и непонятного, как она добавила:

   – Вот только когда она домой пришла, узнала, что родители ее уже почти год, как похоронили – девушка утонула. Они не поверили сначала, что их дочь вернулась, думали, кто-то нашел похожую девушку и жестоко разыграл их. Но она помнила такие детали из детства, которые кроме родителей, никому не известны были. Да, она помнила тот день, когда чуть не утонула, но уверяла, что ее успели спасти. И что она весь этот год преспокойно жила дома, а несколько дней назад пошла с подружками в лес по ягоды и заблудилась. В общем, родители настояли на том, что год назад они ошиблись, и утонула вовсе не их дочь, а какая-то другая девушка. Выправили ей новые документы, а через пару лет вся семья куда-то переехала. Потому что многие в том селе считали эту девушку нечистой силой, русалкой, которая вернулась из подводного мира, чтобы всю семью, да и всё село заодно, извести.

   – Действительно, странная история, – согласилась я, подумав, что наверняка это просто местная сказка, чтобы приезжих удивлять.

   Я увидела, что планшет зарядился, и встала из-за стола.

   – Спасибо, Светлана Сергеевна, за всё. Пожалуй, мне пора идти.

   – Ну, заходи еще, если что нужно будет, – предложила женщина.

   – Да, наверное, еще зайду, когда планшет снова разрядится. Спасибо большое.

   Я вышла из домика, дошла до тех участков, которые были еще в стадии строительства, и только потом свернула к лесу. Возвращалась в избушку, размышляя о странности этого места.

   Но зато успокоилась. Если всё, что Светлана Сергеевна рассказала об озере, правда, никто не сможет меня здесь найти. И бояться тоже некого. Поэтому, едва войдя в избушку и разложив купленные вещи и продукты по местам, я взяла планшет, скинула всю одежду и отправилась загорать нагишом.

   Давно уже хотелось, но опасалась, что меня случайно может увидеть какой-нибудь грибник, проходящий мимо. Но если озеро никто не может увидеть, то и меня никто не увидит. Не хотелось строить предположения о том, почему так происходит. Может, здесь какая-то аномальная зона, куда могут войти только определенные люди, которых на Земле раз, два, и обчелся. Может, озеро заговоренное, но заговор по какой-то причине не действует на меня и того парня, которого уже нет. Неважно, каким образом это работает. Главное, работает, и очень кстати.

   Вчера и позавчера я загорала в нижнем белье. Купальник из города захватить забыла, поэтому пришлось использовать вместо него черный кружевной комплектик, который издали мог сойти за купальник. Его было жалко: ведь стрейч-кружево портится от прямых солнечных лучей, и чёрный цвет выгорает. Сегодня я хотела купить купальник, но в сельском торговом центре не нашлось подходящего. Да и деньги нужно экономить. Три стипендии – это не так уж много, а мне еще жить до сентября. Правда, картой, на которой лежала стипендия за три месяца, я еще не пользовалась, расплачивалась наличными, оставшимися в кошельке от последней зарплаты – параллельно с учебой в университете подрабатывала репетитором по русскому и литературе.

   Я постелила на траву полотенце, легла на живот и включила планшет. Танька, как всегда, была онлайн. Будто ждала. И от неё уже пришло несколько сообщений.

   «Ника, куда ты пропала?» – позавчера сразу после отключения планшета, когда села батарея.

   «Что у тебя случилось, почему не выходишь на связь?» – это вчера утром.

   «Ника, напиши хоть слово, я ведь волнуюсь!» – вечером.

   «Ника, ну не молчи! Иначе пойду и всё расскажу Максу!!!» – сегодня утром.

   Я послала сообщение:

   «Тань, привет. Какие новости?»

   «Ника, наконец-то! Ну это просто мистика какая-то! Тебя нигде, ни у кого нет! Твои родители обзвонили всех ваших родственников, даже самых дальних, с которыми ты вообще не знакома – Максим заставил. А он обзвонил всех наших однокурсниц, даже девчонок из других групп, которых ты хотя бы чуть-чуть знаешь. Он даже выспросил у твоей мамы о твоих школьных подругах, и теперь названивает им. Наверное, скоро и до детсадовских доберется... И до тех лоботрясов, которых ты по русскому натаскивала. Нет, в самом деле, Ник, где ты так хорошо спряталась?»

   «Не скажу, ты Максиму доложишь».

   «Не доложу. Но, Ника, ты что, не понимаешь, он в отчаянии оттого, что не может тебя найти? Меня бы так кто-нибудь любил, так я была бы на седьмом небе от счастья. Да любой на его месте давно плюнул на тебя и на другой женился бы!»

   «Ну, так и флаг ему в руки, плакать не буду. Он что, умрет, если до сентября на мне не женится? Кстати, ты ему говорила, что я в субботу выходила в сеть?»

   «Что я, дура, что ли? Ничего я ему не говорила, и говорить не собираюсь. Если скажу, он решит, что я знаю, где ты».

   «Боишься, что он тебя пытать будет?» – я поставила в конце предложения смеющийся смайлик.

   «Ага, ты ведь не в курсе, как он Верку доставал, думал, она знает, где ты. Часами ходил за ней по пятам, даже деньги предлагал, чтоб сказала, где тебя искать. Ей самой пришлось из города сбежать», – в конце предложения Таня поставила грустный смайлик.

   «Слушай, я чего-то не понимаю. Почему он не может подождать? Я же пообещала, что вернусь к сентябрю! Правда, не обещала, что когда вернусь, мы сразу сыграем свадьбу. Но его навязчивая идея найти меня как можно скорее наводит на мысль о его безумии, или о каком-то расчёте. Может, я чего-то не знаю?» – написала я.

   «Ник, ну какой расчёт-то? У него денег – куры не клюют, вон какое платье роскошное тебе купил, ресторан самый лучший заказал!»

   «Ну, а что тогда?»

   «А такой простой ответ тебе в голову не приходил, что он просто тебя любит?»

   «Не верю я в любовь с первого взгляда».

   «Может, тогда ты сама у него и поинтересуешься, чего он так торопится?»

   Я задумалась. А что, если действительно спросить у Максима?

   А как спросить? Звонить нельзя, тогда он сразу меня найдет. Связаться через Интернет?.. Я вдруг поняла, как на самом деле мало знаю о своем женихе! Даже не имею понятия, есть ли у него страничка в какой-нибудь из социальных сетей. Впрочем, всё равно он не скажет ничего, кроме: «Потому что я тебя люблю».

   Пока я размышляла, от Татьяны пришло еще одно сообщение.

   «Эй, Ник! Ты куда пропала?»

   «Никуда, просто у меня дела. Завтра напишу. Пока».

   И выключила планшет.

   Никаких дел у меня, конечно, не было. Просто я устала лежать на животе, а лежа на спине, писать на планшете неудобно.

   Послеполуденное солнце нагрело спину, а те участки кожи, что раньше были закрыты трусиками, и потому были белые, сейчас стали розовые. Самое время повернуть к солнцу живот. Я перекатилась на спину, сорвала два цветка лютика, прикрыла ими соски, вытянулась на полотенце и закрыла глаза.

   Солнечные лучи ласкали мое обнаженное тело не хуже рук Максима. Они прикасались теплом к тем местам, которые никогда не видели солнца. Они нежно щекотали кожу под тугими завитками волос внизу живота. Это было так необычно, так приятно! Захотелось даже застонать от наслаждения и выгнуться навстречу солнцу, чтобы быть к нему ближе. Я развела колени, подставив солнечным лучам самое сокровенное место.

   Я лежала, наслаждаясь ласковым теплом, и размышляла о том, почему Максиму так важно жениться поскорее и именно на мне. Может, его ждет большое дедушкино наследство, но дед очень коварен, и завещание составил так, что если внук не женится, то ничего не получит? Тогда причем тут я? Можно жениться на любой девушке. Неужели действительно любовь? Конечно, Максим мне сразу понравился, но я до сих пор не поняла, люблю ли его. Анализируя свои чувства к нему, не заметила, как заснула.

   Мне приснилось, что солнце спустилось ко мне с неба в виде обнаженного мужчины с фигурой Аполлона, умопомрачительно красивым лицом и прямыми волосами цвета спелой ржи. Он ослепительно улыбнулся, опустился передо мной на колени и начал ласкать ладонями мое тело. От него струилось тепло, не обжигающее, но такое возбуждающее... А потом он лег на меня и вошел мужским естеством в податливо раскрывшийся бутон между раздвинутых ног. Внутри стало горячо и приятно, и я подалась навстречу любовнику.

   Вообще-то я не собиралась изменять жениху. Но изменить с солнцем и во сне – это ведь не считается...

   Я проснулась оттого, что Аполлон вдруг исчез, и мне стало прохладно. Оказывается, солнце скрылось в облаках. Я порадовалась, что они не дали мне подгореть. От эротического сна осталось благостное утомление. Странно, я помнила весь сон очень ясно, каждый поцелуй, каждое прикосновение, но вот лицо любовника стерлось из памяти. Единственное, что запомнила – он был не похож на Максима.

   Я встала, сладострастно потянулась, завернулась в полотенце, подобрала планшет и вернулась в дом. И вовремя, потому что пошел дождь.

   Было так приятно одеться в купленный сегодня уютный домашний халат, сесть у окна и смотреть, как капли дождя падают в потемневшее озеро. Мысленно благодарить неизвестного парня, построившего этот замечательный домик, и пить горячий кофе. Чайник я вскипятила в печи еще утром, и целый день имела горячую воду, залив ее в термос.

   А когда сумерки скрыли озеро, легла спать. Под стук дождя по крыше и журчание воды под стрехой спалось очень хорошо.

   Бояться по ночам я тоже перестала, и даже оставляла на ночь открытое окно, если в доме было душно.

   Утром от вчерашнего дождя осталось лишь воспоминание в виде капель на траве и влажного песка на берегу. Загорать было сыро, и я, умывшись на озере и позавтракав, продолжила исследовать свое жилище. По узкой лесенке поднялась на чердак. Там было пыльно, а пол был засыпан толстым слоем опилок. Крыша была низко, в самом высоком месте я могла стоять, только нагнув голову. На чердаке нашлась маленькая, сплетенная из ивовых веток колыбелька, и деревянная кроватка побольше, для ребенка лет семи. Еще там был старый облупленный чемодан.

   В нем оказались деревянные игрушки. Погремушка – шарик на ручке, пирамидка, поднос с курочками и шариком, к которому прикреплены веревочки, идущие от головок курочек. Когда держишь поднос за специальную ручку, и раскручиваешь шарик, курочки клюют зернышки... Я видела такую игрушку, только пластмассовую, в музее. Была в чемодане еще куколка, тоже деревянная, вырезанная так искусно, будто над ней папа Карло потрудился. Игрушки мне очень понравились, и я решила украсить ими комнату, а кукле даже сшить платье.

   Вынимая деревянные поделки из чемодана, на дне я увидела ключ. И сразу вспомнила о сундуке, стоявшем в комнате. Подобный видела у бабушки, и та рассказывала, что это сундук ее матери, моей прабабки. В нем прабабушка хранила приданное. Когда я увидела в избушке сундук, он был невзрачный, серый и пыльный. А когда его отмыла, железная обивка заиграла красной, синей и зеленой эмалью. Что в сундуке, я не знала, так как он был закрыт на замок, а ключа не было. Теперь я подумала, а не от сундука ли этот ключик?

   С предвкушением близкого открытия тайны я взяла ключ и спустилась вниз. Погремушку, пирамидку и курочек положила в буфет, а куклу посадила на окно. И с бьющимся от волнения сердцем подошла к сундуку.

   Ключ подошел к замочной скважине, но не хотел поворачиваться, пока я не смазала его сливочным маслом – другого не имелось.

   Сняв замок, я еще с минуту не поднимала крышку. Воображение рисовало груды золота и самоцветов, жемчугов и брильянтов. Самое надежное место, чтобы спрятать клад – место, которого нет. И оно как раз здесь. Но я всё же не обольщалась тем, что найду в сундуке сокровища. Откуда они у бедного деревенского парня?..

   Наконец, решилась открыть крышку.

   Наверху лежала аккуратно сложенная одежда: блузки, юбки, пиджаки, платья, какие могли носить мои бабушки. Странно, почему одежда женская, если тут жил парень? Одежда была ветхая, но не от носки, а от времени, некоторые вещи рвались, даже когда я просто их перекладывала.

   Под одеждой обнаружилась большая картонная коробка. А то, что в ней было, я не могла объяснить ничем, кроме как волшебством.

   В коробке лежало свадебное платье. Такое белое, что казалось, будто в комнате стало светлее, когда я его достала из коробки. Материал был мягкий, немного скользкий и совсем не ветхий. Словно платье положили сюда только вчера. Оно мерцало в полумраке комнаты, будто усыпанное тысячами микроскопических бриллиантов. Я приложила платье к себе. Оно было длинное, в пол, без рукавов, с кокеткой из полупрозрачного шелка. Не отрезное, приталенное, подол расширялся «татьянкой». Простое, и в то же время достойное королевы. Фасон, модный во все времена, и всё-таки платье казалось очень современным по сравнению с остальной одеждой из сундука. Я пожалела, что в доме нет зеркала. А у меня было только маленькое зеркальце в косметичке, в которое не только всю себя, даже лицо полностью увидеть невозможно.

   Я с сожалением сложила платье обратно в коробку, удержавшись от искушения примерить его. Но даже без примерки видела, что это мой размер.

   «Вот так сокровище! А ведь я выбрала в салоне похожее, только без кокетки, на бретельках. Но Максим сказал, что это платье для меня недостаточно красивое, и выбрал другое, с лебяжьим пухом и бисером. Теперь понимаю, одной из причин, почему я сбежала от него, было его желание диктовать даже то, что мне носить».

   В сундуке лежали еще какие-то вещи, но я была не в состоянии просматривать их сейчас. Слишком была взбудоражена находкой.

   Солнце уже поднялось высоко и высушило траву и песок. Я вышла из дома позагорать, а за одним подумать, уместно ли забрать с собой это чудесное платье, когда буду возвращаться домой. Впрочем, о возвращении думать пока рано. Жизнь отшельницы мне еще не надоела.

   «Брать чужое, конечно, нехорошо, – размышляла я. – Но владелец домика давно умер, и ему всё это уже не нужно. И одежда-то явно не его! Если кто-то положил свадебное платье в сундук позднее, почему замок заржавел так, будто его не открывали лет двадцать? И кто же таинственная хозяйка платья?»

   От множества вопросов, на которые даже не могла предположить ответов, закружилась голова. К тому же стало слишком жарко. А вспомнив, как во сне солнце было моим любовником, я почувствовала возбуждение. Стало горячо не только снаружи, но и внутри.

   Чтобы охладиться, я, наконец, решилась искупаться в озере. Разбежалась и нырнула в воду. Вода только в первое мгновение показалась ледяной, но уже через секунду она просто приятно холодила кожу. Я перевернулась на спину и поплыла к противоположному берегу. Через несколько минут вышла из воды.

   К избушке возвращалась по берегу, чтобы обсохнуть. Я не торопилась. На склоне, спускающемся к озеру, созрела земляника, и я шла, наклоняясь, срывая сладкие красные ягодки и отправляя их в рот.

   До дома оставалось пройти метров пятьдесят, когда я услышала голоса и смех из леса. И решила посмотреть, кто там. Поднялась по склону до молодых еловых зарослей, прошла сквозь них немного дальше и увидела на поляне группу парней, а вдалеке сквозь стволы деревьев голубело поле цветущего льна. Как мне было известно, никакого льняного поля в этом месте нет, а простирается всё тот же лес. Не успела удивиться, откуда тут взялось поле. Потому что парни меня заметили.

   – Ребя, смотри! – закричал один, указывая на меня пальцем. – Девина голая!

   Я воспользовалась мгновенным замешательством парней и бросилась обратно к озеру, слыша, как в паре метров позади трещат сухие ветки под ногами погнавшейся за мной молодежи.

   Я так привыкла ходить обнаженной, что совершенно забыла об этом.

   Буквально пролетев сквозь поросль молодых ёлочек на опушке, и скатившись едва не кубарем по склону к озеру, я помчалась к избушке, вбежала внутрь, захлопнула и заперла дверь. Когда сердце перестало бешено колотиться, я осторожно приоткрыла дверь и выглянула наружу. У озера никого не было. Но явственно слышались громкие голоса, доносившиеся с опушки, и я даже разобрала, о чем шел разговор:

   – Эй, а куда она делась?

   – Как сквозь землю провалилась.

   – Ребя, смотри-ка, озеро... Может, она утонула?

   – А, может, это русалка была?

   – Ну, ты сказал... Их же не бывает.

   – Всё равно, чертовщина какая-то...

   Я была полностью согласна с незнакомцами. Действительно, чертовщина. Откуда там взялось льняное поле? Почему они озеро увидели, а избушку – нет? И как это меня один из парней назвал? Не девушка, не девчонка, не девка, не деваха, не девица, не дивчина.

   Девина.

   Я поискала в Интернете, что может означать это слово, но ничего не нашла. Нет в русском языке такого слова. Я еще поразмышляла над этой чертовщиной, но понять ничего не могла, и бросила это дело. Пообедала, попереписывалась с Танькой, села шить деревянной кукле платье, использовав для этого носовой платок из набора платков, который купила вчера. Поужинала и легла спать. В полной уверенности, что мой сон никто не потревожит. Потому что я нахожусь в месте, которого на самом деле нет.

ГЛАВА 4. Нежданный гость

Прошло еще несколько дней. Я загорала, купалась, гуляла по окрестностям озера, но никакого льняного поля, естественно, не нашла. Собирала землянику, грибы. Один раз ходила в поселок за продуктами, помогала Светлане Сергеевне полоть грядки, пока заряжался планшет.

   Я осмелела, и общалась в соцсети уже не только с Таней, но и с Верой, и с другими подругами, не опасаясь, что меня вычислят. Общалась и с мамой, успокаивала ее, что у меня всё хорошо. Пообщалась даже с Максимом, который сам нашел меня в сети. Сначала он уговаривал меня вернуться, потом упрекал, даже угрожал. Но зачем ему такая скоропалительная женитьба, и непременно на мне, так и не признался. Твердил одно: «Потому что я тебя люблю и жить без тебя не могу». Пообщавшись с ним пару раз, я перестала отвечать на его сообщения, и поняла, что поступила правильно, сбежав с собственной свадьбы. Теперь надо только дождаться, когда Максиму надоест меня разыскивать, и он уберется в свою Москву.

   Мне нравилось жить у круглого озера, которое я назвала Ноу. Нравилось загорать голышом, плавать в ледяной воде и спать на постели из собственноручно заготовленного свежего душистого сена.

   И все-таки подозревала, что скоро одиночество мне надоест.

   В дождь мне нравилось сидеть у окна, мастерить кукле очередное платье и смотреть на озеро. Однажды утром во время дождя взглянула в окно, и на той стороне озера мне почудилось какое-то движение.

   Я жила у озера уже полторы недели, но еще ни разу никого не видала ни на его берегах, ни вблизи, только иногда из леса слышала чьи-то голоса. И я подумала, что действительно почудилось. Но, приглядевшись, поняла, что там на самом деле что-то движется. Или, скорее, кто-то. При более внимательном рассмотрении я поняла, что это человек. Он, неуверенно, поскальзываясь на мокрой траве склона, шел к озеру. На песке запнулся и упал. Головой в воду. И не поднялся.

   Конечно, я испугалась, увидев человека там, где никак не ожидала никого увидеть. Но когда он упал, выбежала из дома и помчалась на ту сторону озера. Кто бы он ни был, я не могла позволить ему утонуть. Потому что лучше все-таки иметь дело с живым человеком, а не с трупом. Я вытащила его из воды, это был мужчина, перевернула на спину, приложила ухо к груди, услышала, что сердце бьется, и облегченно вздохнула: живой.

   Я потрясла его за плечи, похлопала по щекам, и уже подумала было, что придется делать искусственное дыхание, которое делать не умела, как он вздохнул и открыл глаза. С минуту мы смотрели друг на друга. Я, наконец, заметила, что мужчина молод – не дала бы ему больше двадцати пяти, и красив. Темные волосы, синие глаза с длинными ресницами, чуть полноватые чувственные губы...

   Он лежал на мокром песке и молчал, глядя на меня. Я, наконец, почувствовала, что от дождя мой халат насквозь промок. А парень, похоже, уже давно был весь мокрый.

   – Вставайте, – сказала я, потянув его за руку. – Вы простудитесь. Идемте в дом.

   Он неуверенно поднялся и пошел за мной.

   Я привела незнакомца в избушку, заставила и помогла снять всю мокрую одежду прямо у порога, и проводила до кровати. Парень лег и закрыл глаза. Я укрыла его одеялом. За всё это время он не сказал ни слова.

   Убедившись, что незваный гость дышит ровно, я пошла к озеру, выполоскала его одежду, испачканную в песке, вымыла обувь, похожую на кроссовки. Такой модели я никогда не видела. Вернувшись в дом, повесила одежду у печки. Пришлось ее затопить, чтобы вещи побыстрее высохли. Сняла мокрый халат, тоже повесила у печки, переоделась в джинсы и футболку, снова села у окна и продолжила шить кукле платье, время от времени поглядывая на спящего юношу. Я была и рада, и не рада его появлению. С одной стороны, хоть какое-то разнообразие в моей отшельнической жизни, а с другой, раз он смог пройти к озеру, которого нет, значит, сможет и кто-то еще.

   Когда одежда начала высыхать, я заметила, что она какая-то странная. Серые рубашка и штаны были похожи на джинсовые, сшиты были, как джинсы, но материал отливал металлическим блеском, хотя на ощупь был мягкий и напоминал хлопок. Да и трусы тоже были какие-то странные. Высыхая, они становились всё меньше и меняли цвет с серого на белый. Перед тем, как полоскать вещи в озере, я выложила из кармана рубашки незнакомца предмет, похожий на плоский мобильный телефон. Но при ближайшем рассмотрении не увидела на предмете ни экрана, ни чего-то похожего на кнопки и входа для зарядного устройства. Подумала, что это, возможно, какая-то новая навороченная модель, которой в Кирове еще не продают. Ну, а одежда и обувь кажется странной лишь потому, что никогда такой не видела.

   Взглянув на гостя в очередной раз, заметила, что он открыл глаза. Я отложила шитье, подошла к парню и сказала:

   – Привет.

   Он ответил не сразу, как будто вспоминал слово.

   – Привет.

   Голос у него был мягкий, словно бархатный, и с каким-то странным акцентом.

   – Меня зовут Ника. А тебя?

   Он не отвечал дольше, чем в первый раз, в глазах проскользнул мимолетный испуг, на лбу появились морщинки от усилия вспомнить. Наконец, он сказал:

   – Не знаю. Не помню. Это странно...

   Он откинул одеяло и сел. То, что он голый, нимало его не смутило. Зато смутило меня. Я раньше видела голых мужчин только на репродукциях картин эпохи Возрождения, на фотографиях античных статуй и во сне. Ну, еще сегодня, когда помогала парню раздеться, но это не в счёт. Я сдернула высохшую одежду с веревки и положила незнакомцу на колени.

   – Это твоё. Оденься.

   – Моё? – переспросил он удивленно и добавил: – Да, одежда.

   Он надел трусы, рубашку и джинсы. Мне пришлось показать, как застегнуть молнии, потому что он с недоумением смотрел на эти нехитрые приспособления, и, похоже, не знал, что с ними делать. Или не помнил.

   – У тебя в кармане я еще вот это нашла, – сказала я, протянув парню предмет, похожий на телефон.

   Он взял его, повертел в руках, пожал плечами и вернул мне.

   – Не знаю, что это.

   Я поняла, что спрашивать, откуда и куда он шел, бесполезно. И о чем еще говорить с человеком, который ничего не помнит, не знала.

   Парень заговорил первым.

   – Ты меня спасла, Ника. Спасибо.

   – Ты вспомнил? – обрадовалась я.

   – Да, я помню, как шел и упал в воду, а ты меня вытащила и привела сюда.

   – А еще что-нибудь ты помнишь?

   – Нет, больше ничего. В голове словно пустота какая-то... такое странное чувство...

   Я мало что знала об амнезии, но сказала:

   – Ладно, не волнуйся. Может, скоро всё вспомнишь. Но мне надо тебя как-то называть уже сейчас. Потому что, пока ничего не помнишь, ты не сможешь отсюда уйти.

   – Почему? – удивился он.

   – Потому что не знаешь, куда направлялся.

   Он подумал немного, кивнул, и пожал плечами.

   – Я не знаю ни одного имени, кроме твоего, Ника.

   – Алексей, Валерий, Евгений. Борис, Денис, Максим. Игорь, Олег, Артём, – перечислила я первые пришедшие в голову мужские имена.

   Парень подумал, и покачал головой.

   – Ни одного не помню... А когда ты их назвала, сразу вспомнил. Но меня зовут не так. Думаю, я узнал бы свое имя, если бы услышал. Называй меня так, как тебе больше нравится.

   Я посмотрела на незнакомца внимательнее. Открытое, симпатичное, чуть растерянное лицо. Встопорщенные немного волнистые волосы. Чем-то парень напомнил актера Майкла Шенкса из сериала «Звездные врата». Надень на него очки, и будет почти один к одному.

   – Можно, я буду называть тебя Даниэль?

   Парень улыбнулся и стал еще больше похож на доктора Джексона из «Звездных врат».

   – Да. Мне нравится. И даже кажется, что мое настоящее имя похоже на это. Спасибо, Ника.

   – Рада, что тебе нравится. Ты не голоден? Уже пора обедать.

   Когда я топила печку, чтобы высушить одежду Даниэля, попутно испекла картошку. Теперь взяла ухват, достала чугунок из печи и водрузила на стол. Там же, в печи, разогревалась банка тушенки. Я надела рукавички-прихватки и достала банку.

   Пока я всё это делала, парень заинтересованно наблюдал.

   – Садись за стол, Даниэль, – сказала я.

   Мы сели друг напротив друга. Никогда не думала, что придется принимать здесь гостей, поэтому чувствовала себя немного неловко. Но, взглянув на Даниэля, поняла, что напрасно стеснялась. Он смотрел на всё, что было на столе, будто видел впервые. И не знал, что со всем этим делать.

   – Вот так, – я взяла картофелину в руки, подула на нее и начала чистить.

   Даниэль взял картофелину со своей тарелки, тут же бросил и затряс рукой.

   – Это... это...

   – Горячо, – подсказала я с улыбкой.

   – Да, горячо, теперь вспомнил, – ответил он, снова взял картофелину, уже осторожнее, и начал неумело чистить, глядя, как это делаю я.

   Я посолила картошку, он сделал то же, сначала осторожно попробовав белые кристаллики языком.

   – Соль, – пояснила я. – С ней вкуснее.

   Даниэль попробовал посоленную картошку и сказал:

   – Мне кажется, я ничего вкуснее в жизни не ел.

   – Это же просто картошка! – рассмеялась я.

   К картошке я положила тушенки, но мясо понравилось гостю меньше. Когда предложила добавки, он вежливо отказался, и попросил:

   – А можно, я еще возьму картошки?

   – Конечно, – кивнула я.

   Потом мы пили кофе со сгущенным молоком. Сгущенка так понравилась Даниэлю, что он готов был съесть сразу всю банку. Но я не дала, сказала, живот заболит. Даниэль не понял, что будет с его животом, но всё же с сожалением отодвинул банку.

   После обеда я показывала Даниэлю разные предметы, говорила, как они называются. Услышав название одних, он кивал и говорил, для чего они служат, на названия других пожимал плечами. Например, он совершенно не знал слов «печь» и «сундук», и не знал, для чего они. Ухвата он, похоже, тоже никогда раньше не видел, равно как и чугунка. Но когда я показала погремушку, он улыбнулся.

   – Это вещица для маленьких. Они такими играют.

   Взглянув на телефон и планшет, он тоже пожал плечами.

   – Ты здесь живешь? – спросил Даниэль, когда в комнате не осталось неназванных предметов.

   – Сейчас – да, – кивнула я. – Приехала, чтобы отдохнуть. А вообще я живу в городе.

   – Город – это когда много домов? – уточнил Даниэль.

   – Да.

   – Таких, как этот?

   – Нет, там есть разные дома, – я взяла планшет, включила и показала несколько фотографий разных городов. Ни один из них не показался Даниэлю знакомым.

   Дождь давно кончился, и мы вышли из дома. Даниэль огляделся, указал на озеро.

   – Вода.

   – Озеро, – поправила я. – А еще бывают бассейны, пруды, ручьи, реки, моря и океаны.

   Даниэль кивнул, вспомнив эти слова, и что они означают. Когда я показала ему ягоды земляники, и он их попробовал, то сам вспомнил, что это, и сказал радостно, с ударением на букву «я»:

   – Знаю, это земляника.

   Я поправила его с ударением на букву «и»:

   – Земляника.

   – А у нас так говорят, – пожал он плечами.

   Но я не могла припомнить, чтобы в каком-нибудь русском диалекте слово «земляника» произносили с ударением на букву «я». А если и есть на Земле такое место, оно явно очень далеко отсюда. Странно всё это...

   Я рассказала о траве, о деревьях, обо всем, что находится вокруг. Было жарко, хотелось искупаться, но при Даниэле стеснялась раздеться. Белье я теперь надевала, только когда ходила в поселок. Больше голышом не позагораешь... Ну да ладно, уже и так черная, как папуаска.

   – Ты пришел оттуда, – я указала направление, градусов на тридцать к востоку от того, с которого к озеру подходила сама, возвращаясь из села.

   Мы пошли в ту сторону. Все следы на песке были смыты утренним дождем. Мы поднялись по склону к лесу, но Даниэль не смог вспомнить, откуда он шел, и куда.

   – Наверное, мне и правда придется здесь задержаться, пока не вспомню всё, – сказал он.

   – Я же тебя не прогоняю, – ответила я. – Живи здесь, сколько потребуется.

   – Спасибо.

   Странный парень нравился мне. И появился так вовремя, когда начало казаться, что вот-вот заскучаю. Хотя появление Даниэля прибавило и забот. Для двух человек надо и еды больше, значит, мои деньги кончатся в два раза быстрее. А при нем нет никаких денег или кредитных карт.

   «Ладно, – подумала я. – Будем решать проблемы по мере возникновения. В крайнем случае, попрошу маму положить на мою карту немного денег».

   Мы прогулялись вокруг озера, и подошли к избушке.

   – Ника, а когда хочется снять одежду, это как называется? – спросил вдруг Даниэль.

   – Ну... – я смутилась. – Это бывает по разным причинам. Например, когда одежда грязная... Или когда жарко.

   – Точно! Жарко, – сказал парень, расстегнул молнию, снял рубашку и взглянул на меня. – А тебе не жарко?

   – Жарко.

   – А почему ты не раздеваешься?

   – Потому что на мне нет купальника.

   Увидев непонимающий взгляд Даниэля, я пояснила:

   – Купальник – это такой минимум одежды, в котором загорают и купаются. У мужчин это плавки, а у женщин – плавки и лифчик. Но так как я была здесь совершенно одна, мне купальник был не нужен.

   – Почему?

   – Ну... потому что я была одна, меня никто не мог увидеть, и я загорала и купалась так... голой.

   Даниэль немного подумал, потом сказал:

   – Значит, нельзя смотреть на человека, когда он голый? Но ты же смотрела на меня, когда помогала снимать мокрую одежду.

   – Потому что тебе нельзя было оставаться в мокрой одежде, ты мог простудиться. В другое время я не стала бы этого делать.

   – Всё равно ничего не понимаю. Значит, иногда смотреть можно, но когда жарко – нельзя?

   – Даниэль, я не знаю, как это объяснить, – я беспомощно развела руками. – Это... сложно, и касается отношений между мужчинами и женщинами.

   – Я понял, – он улыбнулся. – Давно заметил, что мы разные. Не мог только понять, почему. Теперь ясно, я – мужчина, ты – женщина... Или наоборот?

   – Нет, всё правильно, – я тоже улыбнулась и добавила: – Женщины могут раздеваться перед мужчинами, только когда они очень хорошо знают друг друга. То есть, нет, не так. Только когда они очень сильно любят друг друга.

   – Любят? – переспросил Даниэль. – Как это?

   Я опять смутилась. Как объяснить, что такое любовь, если сама ни разу не любила? Несмотря на то, что собиралась замуж. Но ведь не вышла же. Всё, что я чувствовала раньше к тем парням, с которыми встречалась, не было настоящей любовью, а так, влюбленностью.

   А то и вообще самообманом.

   – Когда полюбишь, поймешь, – сказала я.

   – Значит, если мне нельзя на тебя смотреть, ты будешь терпеть, когда тебе жарко? И купаться не будешь?

   – Наверное.

   Мы постояли немного молча. Потом Даниэль сказал:

   – Ника, я не хочу, чтобы из-за меня ты отказывала себе в купании или терпела жару. Я тебя стесняю. Мне нужно уйти.

   – Куда ты пойдешь? – усмехнулась я.

   – Не знаю.

   – Тут на десять километров вокруг только лес. В двух часах ходьбы отсюда есть поселок, но ты там никого не знаешь. А даже если кто-то знает тебя, этого человека еще надо найти.

   Но я сомневалась, что Даниэль – житель села Мурыгино. Потому что никто здесь так не одевается и не разговаривает с таким странным акцентом.

   – А что же делать? – растерянно спросил Даниэль.

   – Ладно, давай так, – решила я. – Я сейчас пойду и надену нижнее белье... – заметив удивленный взгляд Даниэля, пояснила: – Ну, это тоже трусы и лифчик, специально для ношения под одеждой. Я надену их вместо купальника. И, пока ты не вспомнишь всё, будем считать, что мы одного пола.

   – Ладно, – кивнул Даниэль. – Значит, пойдем купаться?

   – Да, – ответила я. – Только учти, вода в озере очень холодная.

   Я вошла в избушку, надела трусы и лифчик, и вышла на берег. Даниэль уже снял джинсы и подошел к воде. Потрогав ее большим пальцем ноги, он воскликнул:

   – Правда, холодная!

   – Чтобы не было холодно, надо вот так! – крикнула я, пробежала мимо парня и нырнула в воду. Вынырнув метрах в четырех от берега, добавила: – Плавать умеешь? Здесь очень глубоко.

   – Не знаю, – ответил парень. – Вот сейчас и проверю.

   Он отошел на несколько шагов, разбежался и прыгнул в воду. Вынырнув около меня, он восторженно улыбнулся.

   – Как здорово! И не холодно совсем! И плавать я умею.

   Минут пятнадцать мы весело кувыркались в воде, брызгаясь и играя в салки. Потом я сказала:

   – Пора выходить, а то замерзнем.

   – Но вода совсем не холодная! – возразил Даниэль.

   – Это только кажется, можешь мне поверить.

   Мы вышли на берег и легли рядом на траву, чтобы обсушиться на солнце.

   – Мне уже не жарко, – сообщил Даниэль так, словно сделал открытие. Наверное, для него так оно и было.

   Мы лежали на траве и разговаривали.

   – Странно, отчего ты потерял память? – спросила я. – Ты чувствуешь себя нормально, на голове у тебя нет ни синяков, ни шишек.

   – А что это – синяки и шишки? – спросил Даниэль.

   – Они появляются, когда ты сильно ударишься чем-нибудь обо что-нибудь твердое, – пояснила я. – Тогда это место опухает, потом становится синим и болит.

   – Болит? Это как?

   – Боль – это такое чувство, когда... – я не знала, как объяснить, что это такое, и решила показать на примере. – Дай руку.

   Даниэль протянул мне ладонь, я нашла в траве сухую веточку, сломала ее, и острым концом легонько ткнула его в подушечку большого пальца.

   – Ай! – парень отдернул руку. – Зачем это?

   – То, что ты сейчас почувствовал, и есть боль, – пояснила я. – Но очень слабая. А если набьешь шишку, будет во много раз больнее.

   Парень ощупал руками свою голову и сказал:

   – Нигде не больно. Нет ни шишек, ни синяков... А отчего человек может всё забыть?

   – Не знаю, – пожала я плечами. – Я же не врач. И в первый раз встретила человека, потерявшего память.

   Обсохнув, мы вернулись в дом. Даниэль надел джинсы и рубашку, я облачилась в халат и принялась за приготовление ужина. Это не заняло много времени.

   – Извини, топить печь два раза в день летом – перебор, – сказала я, выставив на стол творог, сметану и хлеб. – Поэтому еда очень простая.

   – А бывает сложная еда? – спросил Даниэль.

   – Конечно, бывает. Иногда еда такая сложная, что ее могут приготовить только квалифицированные повара... Повар – это человек, который готовит еду, – предупреждая вопросы, пояснила я. – Для того чтобы стать поваром, нужно долго учиться. И то не факт, что станешь хорошим специалистом.

   Даниэль попробовал творог со сметаной и сказал:

   – Эта простая еда очень вкусная. Зачем же долго учиться, чтобы готовить сложную?

   – Ну, иногда хочется и сложной, – ответила я. – Вот завтра насобираем грибов, и я сварю грибовницу... Это такой суп, из грибов. Эта еда не очень сложная, но тоже требует некоторого умения, чтобы ее приготовить.

   – Ты учишься на повара?

   – Нет, я учусь на преподавателя русского языка и литературы. Но сейчас лето, каникулы. Все студенты отдыхают.

   – А язык, на котором мы разговариваем – русский?

   – Русский. И меня очень интересует, откуда у тебя такой странный акцент... ну, это когда человек иностранец, и русский не его родной язык, тогда он говорит с акцентом.

   – Я что, иностранец?

   – Не знаю, – смутилась я. – Вообще-то для иностранца ты говоришь по-русски очень хорошо. В русском языке существует несколько диалектов, мы их в университете изучали. А твой говор мне не знаком... Впрочем, наверняка я их все не знаю.

   За окном было еще светло, хотя солнце село. А в избушке уже стало темно. Я зажгла свечи.

   – Вообще-то в городах, да и в деревнях тоже, все пользуются электричеством, – пояснила я, увидев, как заворожено Даниэль смотрит на пламя свеч. – Но здесь электричества нет.

   – Почему нет? – спросил он.

   Очевидно, что такое электричество, он знал.

   – Ну, потому что дом стоит в лесу, далеко от линий электропередач... Это такие столбы с проводами, по которым электричество идет в разные места от электростанций, – пояснила я.

   – А зачем провода на столбах? – удивился Даниэль.

   – Потому что по земле их прокладывать нельзя...

   Путаясь в объяснениях, почему электричество передается таким неэффективным способом, я вспомнила, что не выходила сегодня в Интернет.

   «Завтра выйду», – подумала я, и продолжила объяснения.

   Мы проговорили до темноты. Я заметила, что Даниэль клюет носом и уже не задает столько вопросов. Да и я тоже едва сдерживалась, чтобы не зевать, и на каждый следующий вопрос отвечать почему-то стало сложнее. Пора было ложиться спать, но вот незадача: кровать только одна.

   – Почему у меня закрываются глаза? – спросил Даниэль.

   – Потому что ночью люди обычно спят, – сказала я, и предложила: – Так как ты мой гость, ложись на кровать.

   Даниэль огляделся, но не увидел в комнате ничего, на что еще можно было бы лечь, и спросил:

   – А где будешь спать ты?

   – Я? – я тоже огляделась. Подумала, что можно сдвинуть две скамейки, а вместо подушки использовать сумку... но всё равно будет твердо и неудобно.

   Даниэль проследил за моим взглядом, и будто прочитал мысли:

   – На скамейке твердо и неудобно. Я не хочу занимать твое место. Давай лучше я тут лягу.

   – Нет, это не слишком гостеприимно, позволять гостю спать на скамейке, – возразила я. – Давай, иди, ложись на кровать.

   Даниэль подошел к кровати и сказал:

   – Она достаточно большая. Мы прекрасно поместимся здесь вдвоем, и еще много места останется.

   – Но... но нам нельзя спать вместе! – воскликнула я.

   – Почему?

   – Потому что мы не муж и жена.

   Даниэль подумал немного и сказал:

   – Я, кажется, понял. Мужчина и женщина не могут спать на одной кровати, если они не муж и жена.

   – Совершенно верно! – согласилась я. Мне уже так хотелось спать, что я была рада улечься и на скамейке.

   – Но мы же еще днем договорились, пока я всё не вспомню, мы – одного пола, – сказал Даниэль. – Значит, можем спать на одной кровати.

   «А, в самом деле, – подумала я. – Он даже не совсем понимает, чем мужчины и женщины отличаются. Что он может мне сделать?..»

   И сказала:

   – Ладно. Будем считать, что мы – сестра и брат. Ты с этого краю, я – с того.

   Мы легли на кровать, каждый как можно ближе к своему краю. Между нами осталось столько места, что могли бы свободно улечься еще два человека. Подушку я положила гостю, а себе сделала сверток из кофточки и полотенца. Отдав Даниэлю одеяло, укрылась покрывалом, которое купила в свой последний поход в поселок.

   – Спокойной ночи, – сказала я, когда Даниэль тоже улегся, и задула свечу.

   – И тебе спокойной ночи, – ответил он и спросил: – А что ночью может быть не спокойно?

   – Ничего. Просто так принято говорить. Спи.

   Я закрыла глаза и заснула. Мне снова приснился мой любовник-солнце, но теперь у него были волнистые волосы и лицо Даниэля.

ГЛАВА 5. Гость из иного мира

Проснувшись утром, я увидела, что лежу на кровати одна. Сначала показалось, что всё, что произошло вчера, было просто сном. Но тогда почему рядом на подушке след от чьей-то головы, и одеяло лежит так, будто его откинули, вставая. А я кутаюсь в покрывало. Я вскочила с кровати, выбежала на улицу и огляделась.

   – Даниэль!

   Он стоял у озера и смотрел, как из-за сосновых вершин поднимается солнце. Услышав крик, он обернулся.

   – Привет, Ника. Ты выглядишь испуганной. Что-то случилось?

   – Нет, ничего. Просто я проснулась, а тебя нет. Я думала, ты ушел...

   – Куда? Я же ничего не помню, – усмехнулся он. – Да и не ушел бы я, не сказав тебе. Просто не хотел тебя будить, ты так хорошо спала.

   – Ну, пойду готовить завтрак, – сказала я, скрывая облегченный вздох.

   Позавтракав кукурузными хлопьями с кефиром, мы отправились за грибами, как я и обещала. Далеко от озера не отходили, грибов было много после вчерашнего дождя на самой опушке. Я показывала Даниэлю их виды, разные травы и цветы. В лесу мы никого не встретили.

   Часа через два мы вернулись в избушку, я растопила печь и сварила грибовницу. Гостю это блюдо понравилось. А после обеда мы снова купались в озере, загорали на берегу и разговаривали. Я так привыкла к Даниэлю, что казалось, будто давным-давно с ним знакома. Мне нравилось отвечать на его порой наивные и смешные вопросы, и искать объяснения на сложные. Нам было весело вместе. Я уже не представляла, как столько времени жила тут одна и не умерла со скуки. Теперь мне совсем не хотелось снова остаться одной.

   Я, правда, опасалась, что кто-нибудь еще может сюда заявиться, но прошло два дня, а нашу идиллию никто не нарушил. Я рассказала Даниэлю о странностях этого места. Думала, он не поверит, но парень слушал внимательно, без всякого намека на насмешку или недоверие. Я решила, это потому, что он ничего не помнит, и считает, что подобное в порядке вещей. Рассказала ему и о человеке, который построил эту избушку, и показала белое платье. Про переписку с подругами и даже с мамой и думать забыла. Планшет, выключенный телефон и странная штуковина из кармана Даниэля скучали в буфете.

   Спали мы по-прежнему на одной кровати, иногда просыпались рядом, прижавшись друг к другу, когда ночью становилось прохладно. Но я была уверена, что Даниэль меня не обидит.

   А потом у нас кончились припасы. Утром я выставила на стол последнюю коробку кефира с половинкой батона и сказала:

   – В доме почти не осталось еды. Пора идти в магазин за продуктами.

   – Мы пойдем вместе? – спросил Даниэль.

   – А почему бы нет, – согласилась я. – Пойдем. Вдвоем мы принесем в два раза больше.

   Мы позавтракали, я переоделась в джинсы и футболку, взяла сумку и рюкзак, и вместе с Даниэлем отправилась в село. Мы шли, я, как обычно, что-то рассказывала Даниэлю, в надежде, что какой-нибудь рассказ подтолкнет его память, и он всё вспомнит. Но, едва мы дошли до высокого замшелого пня, который я называла Стражем озера, как я почти нос к носу столкнулась с Максимом.

   – Ника! – воскликнул он, бросаясь ко мне. – Наконец я тебя нашел!

   Я быстро отпрянула, схватила Даниэля за руку и оттащила его подальше в заросли соснового молодняка.

   – Ника, ты куда делась? – услышала я удивленный вопрос Максима. Я не видела его, но слышала так, будто он совсем рядом.

   И он меня не видел.

   И не слышал, потому что я ему не ответила. Сердце колотилось так испуганно, словно вот-вот выскочит из груди.

   – Что случилось? Кто это? – шепотом спросил Даниэль.

   – Это Максим, мой бывший жених, – так же тихо ответила я. – Я от него сбежала, и теперь он меня ищет. Поход за продуктами откладывается. Не хочу с ним встречаться.

   – Ника! Лучше выходи сама! Я всё равно тебя найду! – услышали мы голос Максима, и он был совсем не похож на голос любящего жениха, в нем слышалась угроза. – Где ты прячешься? Выходи!

   – Ага, щас, уже бегу и падаю, – тихо проворчала я.

   – Почему мы не видим его, а он не видит нас? – спросил Даниэль.

   – Понятия не имею, – ответила я, увлекая его обратно к озеру. – Вот об этой странности я тебе и говорила. Мы сейчас находимся в месте, которого на самом деле нет. Никто почему-то не может сюда пройти, кроме меня, того парня, который построил дом, и давно умер от старости, и тебя. Вход в это место у замшелого пня, но все остальные, кроме меня, почему-то просто проходят дальше в лес, где нет никакого озера, а только болото. Да и я, если отклонюсь от пня хотя бы на метр, тоже пройду мимо.

   Максим еще что-то кричал, но я не слушала. Даниэль глубоко задумался. Наконец, он сказал:

   – Параллельные миры.

   – Что? – удивилась я.

   – Параллельные миры, – повторил Даниэль. – Их еще иногда называют другими измерениями или иными реальностями. В месте, где мы сейчас, находится пересечение параллельных миров, и даже не двух, а нескольких, может, даже десятков или сотен. Помнишь, ты рассказывала, что видела поле, которого на самом деле нет, и мальчишки назвали тебя девиной? Там был портал, и ты вышла в еще один параллельный мир, где девушек, очевидно, называют девинами.

   Сначала я решила, что он сошел с ума. Какие еще параллельные миры? Таких не бывает, это из области фантастики. Но уже через мгновение поняла, что Даниэль может быть прав. Все странности этого места как нельзя лучше объясняются параллельными мирами и порталами между ними. Но откуда парень, который не помнит, как его зовут, знает про параллельные миры, даже если это всего лишь фантастика?

   – Ты это предполагаешь? – спросила я.

   – Нет, я уверен. Я сам... из параллельного мира.

   – Ты вспомнил всё? – радостно спросила я. Ну конечно! Теперь понятно, почему его одежда немного странная, и акцент...

   – Нет, не всё. Пока только это, – ответил Даниэль.

   Мы медленно возвратились к озеру и сели на берегу.

   – А знаешь, мне рассказывали, что в поселке однажды девушка появилась, которая уже год, как утонула, – сказала я. – Я тогда не поверила... А теперь поняла, она просто пришла через портал из другой реальности, из той, где она не умерла... Она тоже сначала ничего не помнила. И еще парень... его не было неделю, а он утверждал, что всего три дня. Наверное, у него просто тоже была потеря памяти.

   И я подробно пересказала Даниэлю истории, услышанные от Светланы Сергеевны.

   – Такое могло случиться, – согласился он. – Но, скорее всего, девушка была из более близкого параллельного мира, чем я.

   – Почему? – спросила я.

   – Потому что быстро всё вспомнила, – ответил Даниэль. – А парень попал в более далекую реальность, и кто-то из той реальности помог ему вернуться.

   Я подумала немного и кивнула, соглашаясь. Мы немного помолчали.

   – Интересно, как Максим меня нашел? – задумчиво спросила я, прекрасно понимая, что Даниэль не сможет ответить на этот вопрос.

   – Расскажи, почему ты от него сбежала? – спросил он вместо ответа.

   – Да сама не знаю, – вздохнула я. – Пришлось. Просто он хотел, чтобы мы поженились как можно скорее, а я не была уверена, что хочу этого... А он никак не соглашался отложить свадьбу.

   – Почему?

   – Если бы я знала... Да мне, в общем-то, уже всё равно. Сейчас меня больше интересует, где взять еды, чтобы не умереть от голода? Максим будет прочесывать лес, пока не найдет меня, он ведь думает, что я где-то в кустах прячусь... Поэтому в поселок идти опасно.

   – Но здесь он тебя не найдет. Не будет же он