Избранная Луной. Лана Ежова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Книга ранее продавалась на Призрачных Мирах под названием "Дневник оборотня в бегах".

   Меня зовут Мария, и я оборотень. А всего несколько полнолуний назад я была магичкой, пока наглый вервольф не решил, что ему нужна новая подруга. Укус, похищение, изменение, неожиданный подарок-издевка Судьбы и мое твердое решение, что лучше умереть, чем негодяй получит желаемое. С тех пор я в бегах, живу одним днем, боюсь ночей и с ужасом жду полнолуний.

   И кто знает, до чего бы добегалась, пока однажды не решила сделать передышку. Для меня ею стал дом мага, специализирующегося на проклятиях. Вот тогда-то жизнь загнанного оборотня сделала новый кульбит.

   Роман издан в 2016 г. Авторская электронная версия с бонусом (эпилог с дополнительными эпизодами).

ПРОЛОГ

Андрей подвел меня к одинокому дереву и нарочито нежно погладил по щеке:

   — У тебя четверть часа на принятие решения. Потом заявятся другие претенденты, но и тогда я буду первым. — Он мерзко усмехнулся. — И у тебя еще останется шанс одуматься и согласиться стать моей женой. Но если же пойдешь до конца, — его лицо исказила жестокая гримаса, — ты мне будешь не нужна, я не собираюсь сражаться за порченную. И ты выйдешь за того, кто больше всего тебя пожелает, но в любом случае ты останешься в стае. Уяснила?

   В глазах молодого вервольфа плескалось безумие. Как же я раньше не замечала, что он болен?..

   Распущенные волосы зашевелились на моей голове потревоженными змеями.

   — Уяснила? — повторил Андрей злобно.

   Я быстро-быстро закивала.

   Он уходил неохотно, оглядываясь. Ожидал, что у меня сдадут нервы?

   — Забыл предупредить. — Оборотень остановился у края поляны. — Если попытаешься сбежать, начнется охота. И тогда кто первым догонит, тот и получит приз. Я не прочь посоревноваться, так что можешь побегать, куколка.

   Какой добрый совет, учитывая то, что волки — прирожденные преследователи и охота — их любимое занятие!

   — Думай, время пошло.

   Когда Андрей нырнул в орешник, принялась лихорадочно просчитывать свои действия. Убегать точно не буду — нельзя будить охотничьи инстинкты. Соглашаться сразу на замужество тоже не стоит, когда есть хотя бы крохотный шанс на спасение.

   Способность превращаться и руки мне сковали, но рот-то не заткнули! А значит, можно сразиться словом, точнее песней. Я спою колыбельную, вдруг ментальный дар усилит ее и «женихи» успокоятся?

   Вой… Протяжный, торжествующий… Я содрогнулась, когда он донесся из темноты леса. Почти без паузы раздался второй — надрывно, с вызовом. За ним — третий. Пару тягостных секунд спустя — еще один.

   Я напряженно вслушивалась в тишину, сердце гулко билось в груди. Больше никто не заявил о намерении вступить в бой за «невесту».

   Четыре претендента? А не много ли для одной? Древний закон не учитывает, что после «пробы» девушка просто не выживет?.. Или раз веры быстро регенерируют, то и снесут все?!

   Приступ панической атаки сопровождался удушьем. Сердце едва не выскочило наружу через рот, когда на поляну выбежал поджарый волчара. Нас разделяло с десяток метров — как раз на парочку прыжков для него.

   Зверь не стал приближаться. Контуры его тела подернулись дымкой изменения, и вскоре на траве стоял Андрей. Обнаженный. Обычно оборотни носят амулеты, создающие иллюзию одежды, но, видать, у этого они были не в почете.

   Когда из орешника выплыл еще один волк, черный, моего локтя осторожно коснулись.

   — Тихо, Миа… — услышала я знакомый голос. — Не кричи.

   Я испытала два чувства сразу: радость от того, что он пришел за мной, горечь — что может погибнуть из-за меня же.

   Тряхнув волосами, закрыла ими лицо:

   — Что ты здесь делаешь?

   — Тебя спасаю. Можешь не шептать — нас не слышно, но они могут прочитать по твоим губам.

   — «Полог безмолвия»? — спросила я, хотя это и так было понятно, раз ни я, ни другие оборотни его не учуяли.

   — Да, «Полог безмолвия», «невидимость» для меня и амулет перемещений для тебя, — быстро перечислил маг. — Амулет ты сейчас возьмешь и сожмешь в кулаке — он перенесет тебя прямиком в спальню, в мой дом…

   — А тебя? — перебила я нетерпеливо.

   — А я останусь и оторву извращенцам хвосты… и не только.

   Ох, как много он слышал? Судя по звенящей в голосе ярости, достаточно.

   Третий претендент в мужья появился на поляне и, разумеется, тоже голый. Решили дружно показаться потенциальной возлюбленной во всей красе? Или у этой стаи считается дурным тоном использовать иллюзию одежды? Мол, чего нам стесняться, даже если рядом чужаки?..

   — Но веров здесь много!

   — Успокойся, я справлюсь.

   Даже самый крутой маг может не выстоять против десятка разозленных оборотней. Вдобавок он не боевик, хоть и умеет создавать «Око Перуна».

   — Нет, я уйду только вместе с тобой! — заявила решительно.

   — Не дури, Миа! Амулет временно разряжен, может перенести только одного, — возразил он.

   — Тогда я останусь. И это ты дурак, потому что у тебя дочь!

   — Я не собираюсь умирать и вернусь к ней вместе с тобой.

   — Ты не понимаешь! — Я не сдержала стон отчаяния. — Здесь почти вся стая, свободные волки уж точно бегают неподалеку. Выйти против них сравнимо с подвигом!

   На что мужчина тихо произнес:

   — Ради любимой женщины стоит совершать подвиги.

   В такие минуты не лгут. В моей душе все перевернулось после этих слов. Признание… я его тайно ждала, надеялась, что мои чувства взаимны.

   — Миа, возьми. — Пользуясь моим замешательством, невидимый маг всунул в руку кругляш.

   Тот слегка нагрелся… и я отшвырнула его в траву.

   — Почему ты такая безрассудная?! — рассердился маг. — Ладно, что-нибудь еще придумаю.

   С тихим шорохом с моих рук рыжей пылью ржавчины осыпались наручники. Мой спаситель деактивировал маскировочные амулеты и встал рядом. Недобро сверкающие глаза, плотно сжатые губы, сам весь в черном — футболка, джинсы, кроссовки, — он выглядел, как демон мщения.

   Сложно разобраться, какое из испытываемых чувств сейчас было сильнее: восторг или страх. В какой-то миг захотелось остановить время, чтобы побыть с мужчиной, который своим поступком показал истинное отношение ко мне, как можно дольше.

   И память исполнила желание — вернула в прошлое, подкинув воспоминания о событиях, с которых начался перлом в моей судьбе.

ГЛАВА 1

Маг-отшельник

   Забавно наблюдать за официантками, увлеченно гадающими, что такое с посетительницей. Недоумение понятно — на их глазах я прикончила четвертую тарелку блинчиков с творогом, а порции в придорожном кафе, где часто останавливаются дальнобойщики, солидные. А если еще учесть, что я хрупкого телосложения, невзирая на зверский аппетит, то ситуация и вовсе странная.

   — Отвечаю тебе, она булимичка, сейчас доест и пойдет в туалет пальцы в рот совать, — тоном эксперта заявила короткостриженая шатенка.

   Ее напарница затрясла головой — десятки золотистых косичек весело забили по плечам:

   — У булимичек лица несчастные, а эта постоянно улыбается.

   Слушая спор стоящих у барной стойки девушек, трудно сдерживать улыбку. Им-то невдомек, что слух у меня волчий в буквальном смысле слова.

   — У тебя настроение скачет: то хмуришься, то улыбаешься. — Ладонь сидящего напротив мужчины ненавязчиво накрыла мою руку. — Ты в порядке?

   — Да, Ник Никович, все хорошо. Это девушки виноваты — продолжают обсуждать мой аппетит.

   Он кивнул и вернулся к просмотру сообщений в своем телефоне. Вечно занятый, контролирующий близких, родовитый маг с огромным резервом, куратор юных одаренных при обычном университете — все это о Николаеве Николае Николаевиче.

   — Мария, что-нибудь еще заказать?

   Я бы не отказалась от парочки пирожных, но под такие разговоры они застрянут в горле — официантки смешат своими рассуждениями.

   — Только кофе со сливками.

   — Двойной? — уточнил зачем-то Николаев, прекрасно зная, что я люблю большие чашки.

   Кивнув, прислушалась к спору девушек.

   — А я готова поклясться, что у нее внутри кто-то завелся… — Блондинка не договорила, заметив, что мой спутник поднял руку, подзывая ее.

   С приветливой улыбкой на милом лице она подошла к нашему столику, чтобы принять заказ Николаева.

   — Двойной эспрессо со сливками, мокко и плитку черного шоколада с орехами.

   — Что-нибудь еще? — улыбнулась официантка, пожирая его глазами.

   А посмотреть было на что: Николаев не игнорировал, в отличие от многих магов, походы в спортзал. И лавандовая рубашка-поло с белыми брюками ладно сидели на его хорошо развитом теле.

   Мой университетский куратор всегда нравился женщинам, и их подчеркнутое внимание, подозреваю, давно его не волновало. К тому же он предпочитал близкое общение с теми, кто «в теме», то есть в курсе, что бок о бок с людьми сосуществуют маги, оборотни, вампиры и другие полуночники.

   — Еще счет, пожалуйста.

   Блондинка, поскучнев, вернулась к барной стойке. До этого молчаливо слушавший спор официанток бариста принял у нее наш заказ и выдал:

   — А я думаю, что она оборотень.

   Я чуть воздухом не поперхнулась. Девушки же рассмеялись.

   — Артем, опять фэнтези перечитал? — издевательски поинтересовалась шатенка. — Взрослый, а все в сказки веришь!

   Поднятый на смех парень пожал плечами:

   — Некоторые сказки — реальные истории, обросшие волшебными подробностями.

   — …сказал студент-историк, работающий с точными датами и фактами, — с сарказмом произнесла официантка с косичками.

   — Милая моя, ты разве не знала? История — одна большая сказка, которую каждый сказочник, что пришел к власти, рассказывает по-своему.

   — А как же факты, которые упрямая вещь?

   — Каком сверху, — отрезал бариста. — Все можно перевернуть вверх тормашками и показать в выгодном для себя свете.

   Молодые люди углубились в почти философский диспут, забыв о странной посетительнице, и я спокойно принялась за эспрессо, когда его принесли.

   Глядя на заказанную мягкую шоколадку, маг хмыкнул:

   — М-да, сервис тут на уровне.

   И протянул руку над плиткой, по которой вскоре поползла изморозь. Когда шоколадка затвердела, разломал и, сняв обертку, предложил половину мне.

   — Спасибо, я сыта.

   Чтобы быстрее восстанавливались силы, маги едят сладкое, даже если его не любят. И раньше бы я согласилась, но не теперь, когда поменялись вкусовые пристрастия.

   Взглянув на дисплей телефона, Николаев тихо сообщил:

   — Пора.

   Покидать уютное кафе немного страшно — впереди неизвестность, а я так устала от неопределенности и нестабильности своего положения невольной скиталицы. Но что делать, если самая комфортная клетка хуже, чем жизнь в бегах.

   — Если боишься, можешь пожить у Петровой, она будет рада.

   Представив себя рядом с девушкой — ходячим несчастьем, я по-настоящему испугалась:

   — Нет, только не Анжелика!

   — Хорошо, тогда остается один вариант — Вольский. Мария, не переживай, он хоть и нелюдимый отшельник, но всегда готов помочь тем, кто попал в беду. А уж с его дочерью, уверен, ты найдешь общий язык.

   — Я постараюсь, — пообещала твердо и попросила: — Начинайте называть меня Миаминой или хотя бы Мией, а то забудетесь и в присутствии встречающего произнесете мое настоящее имя.

   Николаев недолюбливал прозвища, особенно то, которое прилипло к нему по моей милости. Видать, рука у меня легкая — его стали называть Ником Никовичем не только студенты, но и знакомые, и ему пришлось свыкнуться.

   — Я заберу тебя дней через десять, — повторил он едва ли не в сотый раз. — Подыщу тебе новое убежище, а Вольский как раз решит свои проблемы.

   Порывистый ветер трепал подол моего сарафана. Мы остановились возле «крайслера» Николаева, припаркованного неподалеку от автобусной остановки. На условленное место пока никто не явился, но мой спутник не нервничал — значит, мы пришли раньше.

   — Миа, пожалуйста, будь осторожна, — вдруг обеспокоенно попросил куратор и отвел от моего лица прядь волос.

   Он стоял непривычно близко, с тревогой глядя мне в глаза. Подруга еще в университете говорила, что для Николаева я больше, чем подопечная. Но сложно поверить ревнивице, которая сама без ума от преподавателя и выкрикивает обвинения в запале ссоры.

   — Я постараюсь, Ник Никович, специально лезть никуда не буду.

   Маг нахмурился. Исковерканное имя-отчество действовало на него, как ведро холодной воды.

   — Да у тебя все косяки получаются не специально, — вздохнул Николаев и сделал шаг назад.

   На «косяки» можно и обидеться: я поняла, на что маг намекает, — на мое обращение. А я бы не назвала его косяком, оно — горе всей моей жизни, событие, которое перечеркнуло все мечты молодой и перспективной магички.

   Развить тему и занудно в тысячный раз рассказать, какой преступно неосторожной я была, Николаев не успел. За мной приехали.

   Из черного джипа вышел стройный молодой человек. Сняв солнцезащитные очки, он искренне улыбнулся:

   — Доброе утро! Рад снова с вами встретиться, Ник.

   — Доброе утро. Миа, познакомься, это Василий. Василий, это Миамина.

   Вольский самолично за гостьей не явился, отправил одного шофера. Впрочем, я бы на его месте тоже не поехала после магического выгорания.

   — Будем знакомы, — широко улыбнулась парню, а он почему-то слегка побледнел:

   — Приятно познакомиться, Миамина. — И поинтересовался у мага: — Мы можем ехать?

   — Разумеется.

   Мужчины перенесли мои вещи из багажника машины Николаева в автомобиль Василия.

   — Удачи, Миа, — пожелал куратор. — Звони мне каждый вечер.

   — Хорошо, и вы держите меня в курсе.

   Попрощавшись, поспешила к внедорожнику, намереваясь сесть рядом с водителем.

   Но Вася быстро и чересчур угодливо открыл дверь, молча предлагая сесть на заднее сиденье. Что ж, хозяин, в данном случае возница, — барин. Куда указал, туда и присяду.

   Только устроившись с комфортом в кожаном салоне, я поняла, насколько сильно переживала о том, чтобы все прошло хорошо…

   Поздним утром черный джип вез меня подальше от одержимого преследователя, в защищенное, тихое место, где я смогу хоть немного расслабиться. Шум большого города, постоянные оглядывания, бессонница остались позади. За окном мелькали пасторальные пейзажи: села, утопающие в зеленых, несмотря на жару, садах, луга с лениво пасущимися козами и коровами, бесконечные поля подсолнуха и пшеницы. Благодать!

   Разве что дрожащий шофер портил добродушное настроение. Он вел авто, вцепившись в руль побелевшими пальцами. Лицо утратило живые краски, и небольшие веснушки на носу казались брызгами грязи. Запах его страха заполнял салон, ударяя по моему чувствительному обонянию увесистой кувалдой, и открытое окно ситуацию не спасало.

   Беспокоясь, что в конечном итоге мы угодим в аварию, я решила избавить молодого человека от нервозности. Убедившись, что ни впереди, ни позади машин нет, приступила к выполнению задуманного.

   Резко наклонившись вперед, клацнула зубами. Прямо возле его уха.

   Василий, по-девичьи взвизгнув, чуть нас не угробил. Вжал педаль в пол — и джип рвануло по пустой дороге. К счастью, водителем он оказался хорошим. Немного совладав с эмоциями, съехал на обочину и, выскочив из машины, закричал:

   — Идиотка! Дура!

   Сейчас он готов был меня убить, полностью освободившись от страха.

   — Обычно я не кусаюсь, Вась, — сообщила я ему доверительно и подмигнула: — Только если попросят.

   — Оборотниха чертова! — сплюнул он. — А если бы мы перевернулись?!

   — Ну, извини за шутку, я не знала, что у тебя слабые нервы, все же на колдуна работаешь. Не подумала…

   — Не подумала она! Шутница!

   Ворча, Вася вернулся к своим обязанностям, больше не косясь на меня. Поругавшись еще с полчасика, он полностью оттаял, став тем, кем был, — веселым парнем. Тактика «испугай, а потом возмути» сработала. Правда, она имела серьезные погрешности, которые в итоге могли привести к печальному результату: серебру в сердце неосторожного вервольфа. Но рискнуть порой стоит.

   Как-то незаметно завязался разговор. Нет, с Васей внезапно не подружилась, зато о Вольском узнала намного больше, чем от куратора, который иногда бессовестно скуп на информацию. Он даже не заикнулся, что маг специализируется на снятии проклятий с предметов и мест.

   Когда въехали в деревеньку, на противоположной стороне которой находился коттедж Вольского, в полной мере осознала происходящее. Я буду работать на мага! В жизни не подумала бы, что после случившегося кто-то пожелает иметь со мной дело, притом — представить только! — предложит должность няни.

   Вследствие определенных событий я поставила крест на педагогической карьере. Не потому, что мне не нравится работать с детьми. Нравится. К сожалению, я априори не нравлюсь их родителям. Ведь какой колдун захочет, чтобы его драгоценную кроху обучал оборотень? Правильно, никакой. Пускай Совет магов, Ложа вампиров и Круг вервольфов между собой договорились о терпимости и дружбе, не все полуночники доверяют учителям, перекидывающимся в зверей. Поэтому конец моего педагогического пути был бы печален — восемь серебряных пуль в сердце и откромсанная топором голова… Именно так пару лет назад расправился колдун с историком своей дочери просто потому, что решил, будто тот мечтает обратить понравившуюся выпускницу.

   Ладно, я сама недавно думала, что работа в школе — не для эмоциональных веров. Вдруг судьба и наказала за это? Потенциально сильная магичка-боевик, гордость Совета магов своего города, стала оборотнем. Грустно…

   Хотя нужно было не отбрасывать подобный вариант развития событий, а морально готовиться к нему. Ведь мой отец — вервольф, я вообще могла родиться такой, как он. Но, к тихой радости мамы, обошлось. Оказалось, расслабилась она рано. Меня обратили, а если точнее, на сленге веров, то «вернули».

   Не все полуночники знают, что оборотни бывают не только рожденными или обращенными посредством укуса, а и возвращенными. Случается, оборотень решает создать семью с обычным человеком или магом, которого не желает делать себе подобным. И если не находит понимания у вожака и старейшин, то покидает стаю, напрочь вычеркивая ее из своей жизни.

   Стая же о своих не забывает никогда.

   Она следит за одиночкой, и когда у него рождаются дети не вервольфы, насильно заражает их вирусом. Расчет прост: потомки оборотней стопроцентно выживают при обращении. А это важно, ведь вервольфов, особенно женщин, не так много, как хотелось бы вожакам.

   Я до конца жизни буду помнить отчаяние мамы, когда по телефону сообщила ей, что меня укусили. Отец договорился с Владленом Булатовым, своим бывшим вожаком, что меня не тронут, не приняв во внимание очевидный факт — есть еще и другие стаи, у которых тоже мало самок и совсем нет совести, поэтому они плюют на чужие договоры. Удивление, неверие и гнев — столько эмоций испытала тогда бедная женщина, давшая мне жизнь.

   Нарушить данное себе обещание и стать няней меня вынудили обстоятельства и куратор. Ник Никович заявил, что в «конспиративном» доме колдуна никто меня не найдет и я спокойно проведу дней десять в обществе очаровательной малышки — приблизительно столько понадобится ее отцу, чтобы решить свои проблемы.

   Но во всем, естественно, есть подвох. За комфорт я должна буду отплатить не только присмотром за ребенком, но и его охраной. Так что в случае опасности я перекинусь и защищу девочку. Но молю провидение, чтобы этого не случилось: обратили меня недавно и учусь быть вервольфом я без наставника, по обрывочным сведениям, известным всем полуночникам, и, стыдно признаться… по фильмам. Отец мог бы всему научить, и думаю, с превеликим удовольствием, но я не дала ему этой возможности.

   Поэтому лучше бы не возникали опасные ситуации — из меня та еще защитница.

   Что может угрожать ребенку мага? Да много чего, если его отец в данный момент бессилен. Пока не пройдет магическое истощение. Для всех, кто обладает даром, остаться на время без силы — ночной кошмар. Особенно страшно, если есть близкие, которых нужно защищать. Как бывшая магичка я прекрасно понимала желание Вольского обезопасить дочь любой ценой. Это обстоятельство и сыграло решающую роль — я согласилась стать временной няней и телохранительницей в одном лице.

   Джип медленно проехал через поселок по центральной заасфальтированной дороге. На пути порой попадались неожиданные препятствия — детишки с футбольным мячом, шумная стая гусей, свободно бегающие козлята. Я невольно отметила, что у водителя немалый опыт по обхождению этих преград.

   — А вот и дом Вольских, — с неким благоговением в голосе произнес Василий.

   Я чуть не присвистнула — на окраине поселка, почти у самого леса, стоял красивый двухэтажный коттедж. Стены цвета чая со сливками, темно-зеленая черепица, большие окна. Дом был окружен высоким сплошным забором из дикого камня. Колдун любит уединение? Замечательно. В последнее время я тоже.

   Внедорожник замедлился возле кованых ворот, которые являли собой настоящее произведение искусства: металлическое кружево из листьев и распускающихся бутонов. Водитель не сообщил о приезде — нас впустили почти без заминки, что говорило о наличии видеонаблюдения, а еще о том, что поправлять бретели бюстгальтера можно только в своей комнате.

   Пока джип подъезжал к дому, я немного рассмотрела, что находилось во дворе. Со стороны фасада претенциозно зеленели строгие лужайки, фигурно подстриженные туи, словно выровненные под линейку кипарисы и еще какой-то кустарник, призванный изображать живой лабиринт. Из-за дома виднелись кусочек пруда и старый, с гигантскими грецкими орехами сад.

   Солидно, немного пафосно, но в целом гармонично. Сразу видно, что домом и подворьем занимались не хозяева, а хороший дизайнер.

   Высокий блондин в рубашке стального цвета с коротким рукавом и в черных брюках стоял у подножия лестницы на шесть ступеней. Не дожидаясь, пока Василий остановится у гаража, он направился к нам нетвердой походкой больного человека. И водителю пришлось остановиться.

   Я поспешно вышла из джипа и несмело улыбнулась:

   — Здравствуйте.

   — Добрый день. Я Александр Вольский. — Может, маг и был сейчас не в форме, но голос этого не выдавал: в нем звучали уверенность и властность. — Добро пожаловать в мой дом, Миамина.

   — Спасибо! Можете называть меня сокращенным именем — Миа, — предложила я.

   Вольский кивнул, но разрешением не воспользовался:

   — Добрались без приключений, Миамина?

   Покосившись на напрягшегося шофера, снова улыбнулась:

   — Да, у вас замечательный водитель.

   Плечи Васи расслабились.

   — Пройдемте в дом, познакомлю с дочерью и обслуживающим персоналом.

   А как же сумки? Там есть вещи, без которых мне не обойтись дольше восьми-десяти часов. Не дай небо разобьется какая склянка, в моем случае это нежелательно: пополнить запасы дефицитного зелья не смогу дней десять точно.

   Колдун заметил взгляд, который я бросила на автомобиль.

   — Ваш багаж Василий принесет в комнату.

   Могла бы и сама, все-таки больше не хрупкая дама. Но разве это стоит того, чтобы спорить? В непринципиальных вопросах я обычно уступаю.

   Пока поднимались по лестнице к входной двери, к слову, солидной и мощной, потому что бронированной, удалось немного рассмотреть спутника, разглядеть незаметно, из-под ресниц. Статный сероглазый блондин выглядел не очень. Восковая бледность, запавшие щеки, воспаленные и припухшие от недосыпа веки. М-да, тот еще красавец-мужчина… Вампиры из гроба после вынужденной спячки и то краше встают.

   Вот только глаза у него пугающе ледяные — лишний раз не хочется в них смотреть. Либо он жесткий человек, либо работа с проклятиями наложила свой отпечаток.

   — Спасибо, что согласились на предложение Ника Никовича, я постараюсь оправдать оказанное доверие.

   — Не думал, что когда-нибудь вручу вервольфу жизнь единственной дочери. — Мужчина горько скривился. — Я верю Нику, а он верит вам, поэтому не разочаровывайте нас, Миамина.

   Я ему не понравилась однозначно. Почему? Потому что умею превращаться в волчицу? Тогда вообще бы не принимал взаимовыгодный план Ника! Или антипатия возникла при знакомстве?

   — Сделаю все, чтобы этого не случилось.

   Сохраняя серьезно-мрачный вид, Вольский произнес:

   — Будьте как дома, Миамина. Только знайте, я установил для вас три обязательных правила и прошу их придерживаться, если не хотите вылететь за ворота. В остальном поступайте, как вам угодно.

   Будьте как дома, но не забывайте, что в гостях. Правильно он сказал, вот только резкий тон и угроза возмутили меня до сжимающихся кулаков — дико захотелось плюнуть и сбежать подальше от грубияна, покинуть его дом, еще не входя в него. И гори синим пламенем просьба куратора!

   Однако гордость придется смирить — мне некуда уходить. Последнюю съемную квартиру уже отыскали, возвратиться туда — значит, добровольно отправиться в лапы преследователей. Но важнее всего то, что не могу оставить маленькую девочку беззащитной. Она не виновата, что папаша, как объяснил мне Ник, не поделив что-то с другим магом, обнаружил, что верных людей у него оказалось всего трое, и няня в их число не входит. Еще крепче заговоренных наручников меня удерживало данное куратору обещание не влезать в неприятности. Ссора с проклятчиком — это не те неприятности, о которых быстро забудешь.

   — Можно узнать, что за правила? — поинтересовалась я невозмутимо.

   — Во-первых, не выходить за ворота.

   Я кивнула — приемлемо, но нелогично. Общение с деревенскими ребятишками, прогулки в лесу и купание в реке не заменит даже самый большой сад с прудом. К тому же кто будет искать здесь девочку, если об этом доме, как утверждал куратор, известно всего нескольким друзьям Вольского? Ну ладно, отца-перестраховщика понять можно, и я для него никто, чтобы давать советы.

   — Во-вторых, не оборачиваться рядом с Дарьей.

   Я вскинула брови. Что за глупости? А как мне тогда ее защитить, если, не дай небо, что случится?

   Спросить об этом мага не успела — он выдал последнее правило, лишившее дара речи:

   — В-третьих, не точить когти о мебель.

   Что?.. Да как он смеет! Ох, как хочется зарычать!.. Стоп, это ведь глупая шутка? Волки — не коты, когти не точат. Так что сидеть, Миа!

   И я спокойно, с независимым видом заявила:

   — Хороший маникюр, сделанный в магическом салоне красоты и выдерживающий до десяти превращений, нынче стоит дорого, чтобы портить его о какую-то антикварную рухлядь.

   — Я рад, что вы понятливая девушка.

   Вольский даже не улыбнулся. Получается, третье правило вовсе не шутка?!

   Я задышала по специальной технике, подавляя ярость проснувшегося внутри зверя.

   Хозяин дома открыл дверь, и я нацепила на лицо радостную улыбку. Нечего пугать грозным оскалом маленькую подопечную.

   В просторном светлом холле нас ждали трое: чем-то недовольная брюнетка модельной внешности, азиат в белом наряде повара и светленькая девочка пяти-шести лет.

   — Здравствуйте, — улыбнулась я снова, с тоской в душе предвкушая блюда восточной кухни. Большинство веров ненавидят специи, и мне не повезло попасть в их число.

   — Знакомьтесь, это Миамина, новая няня Дарьи, вервольф.

   Моя улыбка словно приклеилась к лицу. А что еще делать, как не улыбаться, если все эти люди глядят на меня с подозрением? Такое ощущение, что ждут, когда я завою... или начну вычесывать блох.

   — Елизавета, экономка, — отрекомендовал колдун девушку, после чего перевел взгляд на мужчину: — Лучший повар города Ким У Хон.

   Брюнетка кисло улыбнулась. Лучший повар города кивнул, и я проявила ответную вежливость.

   — А это моя дочь Дарья.

   Чтобы не смотреть сверху вниз, я присела на корточки и дружелюбно поздоровалась с малышкой:

   — Привет. Можешь звать меня просто Мией.

   Почему-то ребенок, на вид общительный и открытый, беспомощно взглянул на отца.

   — Дарья не разговаривает в привычном понимании этого слова.

   — Простите, — стушевалась я.

   Как же так? А с виду хорошо развитая девочка. И как мне с ней общаться, если языка немых не знаю? Почему куратор не предупредил?

   В ярко-голубом платьице Даша напоминала куколку из моего детства, которую дядя привез из-за границы, — красивая, воздушная и, как вскоре выяснилось, хрупкая.

   — До обеда несколько часов, пройдемте в столовую пить чай. Миамина, вы ведь не откажетесь с дороги?

   Я замотала головой. Не дождетесь, чтобы я отказалась от еды! Такое ощущение, что после обращения в моем желудке открылась черная дыра, в которой за считанные часы пропадает содержимое холодильника.

   Дизайн светло-зеленой столовой, как и холла, выполнен в моем любимом стиле: без вычурности, минимум мебели, максимум свободного пространства, света и воздуха — окна открыты и, к счастью, с москитными сетками. Комаров здесь, возле леса, тьма.

   Чаевничали вчетвером — хозяин дома, его дочь, экономка и я. От сладостей, по обычаям магов, ломился стол: пирог с клубникой, конфеты, пирожные и земляничное варенье.

   — Миамина, обязательно попробуйте пирожные, их испек Ким сегодня утром, — дружелюбно предложила Елизавета.

   Рекомендованные сладости подали трех видов: с творогом, с ягодами и с орехами. После слов экономки о том, что выпечка домашняя, я повеселела: если азиат делает потрясающие десерты, может, и в специях знает меру?

   После чаепития мне показали владения Вольских. Гуляя с Дашей и ее отцом, я осмотрела коттедж и сад, активно применяя возникшие после обращения способности, то есть принюхиваясь и тщательно присматриваясь. Сама не знаю, что искала, но ничего странного не обнаружила.

   А неплохой тайный домик! Если он куплен магом на всякий случай, то каково его родовое гнездо?

   Повсеместно, даже в саду, натыканы видеокамеры — и кто за всем этим следит, если слуг трое? Себя я, кстати, причислила к гостям, ведь присмотр за малышкой оплачивается ответной услугой — предоставлением убежища.

   За домом рос замечательный сад, который я мысленно прозвала непафосным. Ухоженные деревья, фигурно подстриженные кусты, розовые клумбы остались перед фасадом здания. Здесь же царствовали грецкие орехи, старые скрипящие яблони, с десяток вишен, одна, но зато гигантская черешня, буйствовали заросли малины. И посреди всего этого одичавшего великолепия примостились давно не полотые грядки с целебными травами.

   — Ой, а здесь развернуться можно! И в густые кустики сходить! И по редкостной травке пробежаться... — подчеркнуто весело произнесла я, но, увидев шок на лице мага, добавила: — Я пошутила, если вы не поняли.

   Вольский не понял. Он промолчал, только поджал губы. У него вообще чувства юмора нет? Или оно отказывает рядом со мной? Точно, карма: я ведь раньше тоже задирала нос при виде вервольфов и радовалась, что мамины гены оказались сильнее папиных…

   Экскурсия завершилась в комнате Даши. Пока проклятчик показывал свои угодья, она вела себя чинно и серьезно не по годам. И лишь в своей спальне превратилась в озорного, энергичного ребенка, да и то после того, как мы остались вдвоем.

   — Мне нужно совершить важный звонок, — заявил Вольский и вышел в коридор.

   Вот тогда-то девочка и преобразилась окончательно, принявшись с азартом демонстрировать игрушки — мишек и кукол. И не было среди последних холодных безликих Барби, только красавицы ручной работы: фарфоровые, вязанные и матерчатые, в национальных костюмах и удивительных сказочных платьях.

   Искренне восхищаясь ее коллекцией, бегло огляделась. Приятная для глаз комната. Белые стены с бледно-голубыми вставками, расписанные полевыми цветами. Потолок — имитация неба с крошечными, сейчас малозаметными звездочками, которые, подозреваю, светятся в темноте. Панорамное окно с низким, широким подоконником, на котором можно читать книги или мечтать, любуясь лесом.

   Замечательная комната — просторная, с удобной эргономичной и безопасной для детей мебелью…

   «Ну, Миа! Посмотри же!»

   Оглядываясь по сторонам, не сразу среагировала на обращение.

   — Прости, Даш, задумалась… Даша?!

   Я осознала, что девочка заговорила со мной. Заговорила… мысленно!

   Бывшая магичка, я оказалась не готова к встрече с маленьким менталом. Слишком их мало! И невероятно ценны они для общества полуночников! О небо, не могу поверить… настоящий ментал!

   — Даша, — прошептала я немного обескураженно. — Ты…

   Договаривать не пришлось.

   «Да, я могу передавать свои мысли и читать чужие, но только те, что на поверхности», — ответила, не дожидаясь вопросов вслух, малышка.

   Волнение меня тотчас отпустило. Да, мир Полуночи ценит менталов, но и в то же время сторонится. Никому не нравится, когда в его голове копаются посторонние. И я не исключение. К счастью, девочка не умеет вытаскивать на поверхность то, что многие предпочитают прятать, просто нужно при ней контролировать мыслеречь.

   Ой, а что я там думала о Вольском?.. Пора мне краснеть или нет?..

   «Тебе понравился мой папа», — не по-детски ехидно сообщила Дарья.

   У меня едва глаза на лоб не выскочили — ничего себе заявочки!

   — И как ты это поняла? Из сравнения с вампиром, который краше твоего бледного отца?

   Маленькая ведьмочка только загадочно улыбнулась. Ладно, все дети считают, что их родители самые-самые, не буду разочаровывать.

   Что ж, придется привыкать к необычному стилю общения. То, что подопечная может подслушивать мысли, смущало, но стыдиться или опасаться мне нечего. При большом желании я смогла бы заблокировать от нее свои думы — в одной из сумок лежал амулет от ментального воздействия. Но зачем? Даша не говорила вслух, так имела ли я право лишить ее единственной возможности высказаться?

   «Спасибо, Миа», — серьезно поблагодарила девочка, уловившая мои размышления.

   И у меня сжалось сердце. Что ужасного произошло, что она не разговаривает? Или она не умела вовсе?

   «Умела. Мама ушла, и я потеряла голос».

   Сердце сжалось сильнее. Бедная кроха, остаться наполовину сиротой в столь юном возрасте…

   Девочка фыркнула и мысленно объяснила: «Она не умерла, она нас бросила».

   С трудом обуздав эмоции, я перевела разговор на другую тему. Удалось, благо и Вольский вернулся:

   — Как вы тут? Дочь, ты нашла общий язык с Миаминой?

   И так он сказал это, что я засомневалась: а был ли важный звонок? Или он оставил нас одних, чтобы понять, сможем мы ужиться с Дашкой или нет?

   — Почему сразу не сказали, что ваша дочь ментал?

   Проклятчик пожал плечами:

   — А вы бы сказали?

   Нет. От такого преимущества не отказываются.

   — Дарье вы понравились, Миамина. Добро пожаловать в наш дом. — Голос колдуна чуть потеплел.

   — Спасибо.

   Вольский вынул из кармана джинсов простенький браслет из медицинской стали:

   — Проверку вы прошли, теперь имеете право носить амулет, защищающий мысли.

   Я уже решила не надевать свой, а артефакт из чужих рук и подавно не возьму — мама приучила не доверять неизвестным вещам. Мало ли какие еще функции в него напихали. Маги такие маги в вопросах защиты любимых и близких.

   — Спасибо, он мне не нужен. Мне нечего скрывать от менталиста, мои мысли чисты.

   Вольский скептически изогнул бровь. Ну да, почти чисты, когда кое-кто не раздражает.

   — Что ж, тогда идемте, я покажу вашу комнату.

   Гостевая спальня находилась недалеко от детской, по соседству с хозяйской. Но меня это не смутило — в последнее время где только не доводилось ночевать.

   — Отдохните, займитесь вещами, а через… — Вольский взглянул на наручные часы, — тридцать семь минут спускайтесь в столовую на обед.

   И он оставил меня в одиночестве.

   Выделенная комната мне понравилась — просторная, светлая и безликая. Здесь явно никто не жил, спальня для гостей, которые еще не появлялись в доме после ремонта.

   Обнаружив свои сумки, открыла одну из них, самую ценную, с амулетами и снадобьями, которые собрала для меня мама. Лучший артефактор Полуночи после знаменитой Полины Макаровой, она неплохо разбиралась и в зельях. Кроме волчьего тоника, который не давал оборачиваться, здесь были травяные сборы, глушащие мою звериную половину. Конечно, я теряла часть бонусов — обоняние, слух и зрение становились не такими острыми, как у вервольфов, но мне и того, что оставалось, вполне хватало.

   Главное, что по ночам не тянуло пробежаться на четырех лапах и не хотелось прибиться к стае веров.

   Только вот с сегодняшнего дня от волчьего тоника придется отказаться — возможность перекинуться в зверя может понадобиться в самый непредвиденный момент. И я с легким сожалением переложила синий флакон с горько-кислым снадобьем в дальний карман сумки.

   Глядя в зеркало, тихо сказала сама себе:

   — Держись, Миа. Ты сильная и сможешь себя контролировать и без тоника.

   За обедом собрались полным составом: все, кто жил в доме. Вот только ни Вася, ни Ким не поддерживали разговор, словно их и не было.

   Невольно присматриваясь к Лизе, отметила плавность ее движений. Безукоризненная фигура, чистая кожа лица без капли косметики, грациозная походка — все указывало на то, что она вампир или сидхе-полукровка, которые порой встречались среди людей. Чтобы проверить догадку, передавая кувшин с соком, уронила его:

   — Извините.

   — Ничего страшного, — спокойно ответила экономка, успевшая схватить кувшин и при этом не расплескать напиток.

   Почему я сразу решила, что она вампир, а не оборотень? Потому что зверя в ней я не чуяла, хоть и стала двуипостасной не так давно. Чутье на своих «сородичей» появилось сразу после обращения — словно радар, оно указывало на таких же, как я сама, да еще разграничивало на тех, кто равен мне или слабее, и тех, кто выше статусом и сильнее, кому следует повиноваться. Гадская иерархия… в ней, будучи новообращенной, я пока находилась едва не у самого подножия лестницы. И это еще одна причина, по которой я пила декокты маминого производства, — они подавляли чувство подчинения.

   Когда экономка отправилась на кухню с грязной посудой, я не выдержала и спросила:

   — Простите, а можно поинтересоваться, кто Елизавета?

   — Можно, — кинул Вольский.

   Противный какой… Дал добро и молчит? Хотя сама виновата: каков вопрос, таков ответ.

   — Елизавета — полуночница?

   — Почти, — холодно отозвалась девушка за моей спиной. — Я недовампир.

   — Извините, что проявила любопытство, но я обязана знать, с кем доведется жить под одной крышей.

   — Я вас понимаю, но считаю, что должны спрашивать у меня, а не у моего работодателя.

   Она в своем праве, я поступила некорректно. Но как же я не люблю, когда меня отчитывают!

   — Договорились, — примирительно улыбнулась я, когда на самом деле хотелось зашипеть.

   Вольский смотрел на нас с любопытством энтомолога и молчал, не вмешиваясь в девичьи разборки. На него тоже захотелось зафырчать, хоть я и не оборотень-кошка.

   После обеда, не заходя в свою комнату, отправилась с Дашей в ее игровой зал. Для начала принялась учить ее, как быстро рисовать наряды для кукол. Но с дороги устала и, как ни бодрилась, вскоре начала дремать.

   «Ты засыпаешь, Миа?»

   — Извини, Даш, сейчас сделаю себе кофе и вернусь.

   «Не надо. Приляг, Миа, тут, на диванчике, — ласково предложила девочка. — Поспишь немножко, а я потом разбужу».

   Мне бы насторожиться, но нет, сказывались бессонные ночи. Да и волчий тоник, который все еще действовал, не только глушил хищную сущность, но и угнетал весь организм.

   — Хорошо, я немного полежу. А ты не балуйся, ладно?

   И я растянулась на бледно-фиолетовом диване. Сон вмиг вцепился в меня своими когтями.

   …Лес. Ночь. Задираю голову — и сквозь переплетение ветвей вижу Ее. Ночную хозяйку. Луну. Идеальной формы светило так далеко, что становится грустно.

   Тоска накатывает, непреодолимая и всепоглощающая. Плач вырывается сквозь стиснутые зубы. Вырывается звериным воем.

   Мне вторят из темноты. Оглядываюсь. С десяток пар желтых огоньков так близко. Волки!

   Страх. И азарт. Пытаюсь убежать. Сухая хвоя летит из-под лап. Из-под лап?!

   Ужас захлестывает. Вытесняет предвкушение игры. Я вижу тень зверя. СВОЮ тень…

   «Миа! Проснись, Миа!»

   Я скатилась с дивана, больно ударившись задом об пол.

   «Тебе снилось что-то плохое?» — Глаза у доверенного мне ребенка большие и круглые.

   Нет, амулет, защищающий мысли, носить все-таки придется, чтобы не пугать малышку кошмарами.

   Проснувшись, потерла лицо — что-то посыпалось с кожи. Что это?!

   Стоя перед зеркалом, сморгнула, не веря тому, что оно показывало. Синие веки, свекольный румянец, коричневые губы… Хорошенький «мейкап»!

   «Тебе правда нравится? — загорелись глазки у чудови… у чудо-ребенка. — Я старалась».

   — Чем это ты намазала меня?

   «Гуашью».

   Я не злюсь… Да, я не злюсь, я почти спокойна. Все мысли о том, почему ничего не почувствовала. Прикосновения кисточкой сквозь сон ощутит и человек, не только оборотень. Хотя… некоторых и пушками не разбудишь. Но ведь это людей! А я — вер!

   Выходит, внутренний зверь признал Дарью неопасной? А то, что она разводит каляки-маляки на лице, так это не страшно. Что волчице какая-то краска? Радует, что девочка не трогала ресницы… Ох, как там говорят? Ничто так не красит спящую женщину, как сидящий рядом маленький ребенок с фломастерами? Это точно! Проверено на себе!

   «Но ведь красиво же получилось? — недоумевала Даша, не понимая, почему я недовольна «макияжем». — Я думала, тебе понравится…»

   Вздохнула. Вот что я за тряпка? Не переношу, когда дети печалятся.

   — Я сейчас иду умываться. — И чтобы она не расстраивалась, добавила: — Но после ужина ты сможешь накрасить меня настоящей косметикой.

   Девочка просияла так, будто я подарила ей новую коллекционную куклу. А я всего-навсего пообещала отдать на разграбление косметичку и для издевательств — собственное лицо...

   Но мне повезло, экзекуцию пришлось перенести на следующий день — Вольский заявил, что сегодня сам будет читать сказку и укладывать Дашу спать. После ужина я получила время для личных нужд.

   Первым делом решила принять душ, а потом продолжить знакомство с домом.

   Войдя с банными принадлежностями в совмещенный санузел, уткнулась взглядом в лаконичную записку: «Извините, туалетом и ванной пользоваться нельзя». Застыв над сюрпризом, не сразу услышала стук в дверь.

   — Простите, что беспокою, Миамина. — В комнату вплыла подчеркнуто строгая Лиза. — Вы, наверное, уже видели, что в вашей комнате проблемы с сантехникой?

   Самое интересное, что, заглянув в ванную в первый раз, я не заметила записки. Вот что значит усталость — в первую очередь страдает внимательность.

   — Да, уже увидела. Когда починят?

   Экономка пожала плечами:

   — Вольский не пригласит сюда сантехника — боится, что тот окажется вражеским лазутчиком и наставит следящих артефактов или вообще попытается выкрасть Дашу. Вам ведь известно, что, приехав сюда, вы оказались в информационном вакууме?

   — В смысле?

   — Обслуживающему персоналу — за исключением Василия — запрещено общаться с внешним миром. Интернет и телефон работают только в кабинете Вольского. Чтобы позвонить, нужно идти на поклон к Александру.

   Да это же тюрьма! Почему куратор не предупредил меня?! А вдруг Вольский — маньяк?.. Ой, а чего я паникую? Я ведь могу с легкостью перескочить забор, обернувшись волчицей… Привычка бояться чудовищ под кроватью осталась, даже когда я сама научилась превращаться в монстра.

   — Так что все-таки с ванной? — напомнила о насущном. Искупаться хотелось неимоверно — после слов Лизы все тело начало нестерпимо зудеть. — Как мне быть?

   Экономка сделала виноватое лицо, хотя явно не переживала из-за моего дискомфорта.

   — Туалет есть возле столовой.

   — Спасибо, мне это уже известно.

   — А вот ванной, простите, вы не воспользуетесь. Купаются в доме только Вольские, для всех слуг — летний душ в саду.

   К слугам Лиза причислила меня с чувством злорадства, прекрасно зная, что я гость и за помощь с ребенком не получаю денежное вознаграждение.

   Спустившись в холл, натолкнулась на Лизу, о чем-то беседующую с поваром и Васей. Троица проводила меня странными взглядами, словно у меня рога выросли за то время, что мы не виделись.

   На улице я даже заозиралась, опасаясь, что ко мне что-то прицепилось, — от маленьких детей стоит ждать подарочка в виде картинок, приклеенных скотчем к спине.

   Часть сада освещали фонари. Дальше — темнота, которая не была для моих глаз таковой после обращения.

   Летний душ искала недолго. Обнаружился он за домом, ближе к гаражу. Стены из неокрашенных сосновых досок с широким просветом под крышей. Крыша, собственно, — всего-навсего лист шифера. На нем стоял большой коричневый бак. Хлипкая дверь закрывалась на символическую задвижку — раз дернешь, она и отлетит. Видимо, ее ставили от ветра.

   Внутри сильно пахло машинным маслом. Зайдя, «порадовалась» минимализму: с потолка свисала душевая насадка с вентилем, к стене прибита коротенькая полка для мыла и шампуня, крючков для вещей нет, на полу лежит деревянная решетка. Вода должна стекать под нее, прямо в землю. Теперь ясно, почему «душевая кабинка» снаружи густо поросла крапивой и дивными гигантскими лопухами.

   Бросив полотенце, халат и снятые вещи прямо на стену, встала под струи приятно теплой воды. Жаль, регулировать температуру нельзя — контрастного бодрящего душа мне будет не хватать.

   Закрыв вентиль и отжав волосы, потянулась за полотенцем — рука схватила воздух. Не поняла?.. Где мои вещи?! Все, что я повесила на стену, исчезло! Кто-то украл мои вещи! Как теперь вернуться в свою комнату?.. В холле я могу кого-то повстречать! Вот им будет потеха!

   Потеха?.. А ведь точно встречу…

   Паника отступила, я усмехнулась. Могу поклясться, что вся сантехника в доме исправна. Лиза, мстительная зараза, решила посмеяться над наивной гостьей.

   Вообще-то оборотни не стыдятся наготы. Красивые тела и невольный «стриптиз» при обороте быстро способствуют уничтожению малейшей стыдливости. Вот только я не истинный оборотень. Меня обратили насильно, я не знаю, каково это — быть вером, меня никто не учил. Отец не успел — я сбежала к куратору, рассказав родителям о случившемся по телефону. И после так редко звонила домой, что нам было не до ликбеза новообращенных.

   А все-таки как получилось, что я не услышала шаги вора, стащившего полотенце и одежду? Хотя о чем я? Виноваты волчий тоник, который все еще действует, и шум воды.

   Долго решалась, прежде чем выскочить из своего убежища. Вроде никого в саду нет — троица сидит в холле и ждет меня там, голую и униженную.

   Только стриптиза им не дождаться. Обойдутся…

   Говорят, у праматери человечества Евы вместо одежды были фиговые листочки. У меня же будут лопухи… фиговая замена банному халату, но лучше хоть что-то, чем вообще ничего.

   Перебежками, прикрываясь спереди и сзади здоровенными листками репейника, я прокралась к окнам своей комнаты. Второй этаж, высоковато, конечно. Но если взобраться на орех, то с ветки можно перепрыгнуть на подоконник открытого окна. Москитная сетка пострадает, но лучше я заплачу Вольскому за порчу имущества, чем повеселю голым задом его прислугу. Ох, главное, чтобы сетка выбилась, а не спружинила, откидывая меня назад, — вниз лететь далеко и больно.

   Лопухи держать и лезть на дерево — еще та морока. Поэтому импровизированный наряд пришлось оставить на земле.

   Чувствуя себя ловким гимнастом (ага, скорее стриптизершей на пилоне), я оседлала первую ветку.

   — Бог в помощь!

   И я рухнула вниз! Со страху «укуталась» в лопухи и только потом посмотрела на свидетеля моего позора.

   — Точение когтей о мебель — не самое страшное, чего можно от вас ждать? — Вольский, высунувшись по пояс из окна своей спальни, глядел на меня с неприкрытой насмешкой.

   — П-простите?.. — От стыда у меня не только щеки горели, но и уши.

   — На нудизм тоже необходимо ввести запрет?

   Извиняться за то, в чем нет моей вины, ужас как не хотелось!

   Но пришлось…

   — Прошу прощения, так получилось, я больше не буду!

   Тщательно прикрывая тыл и авангард лопухами, я посеменила в сторону входа. Что ж, минуты позора не избежать — придется предстать перед зрителями, заждавшимися зрелища.

   — Стоять! — рявкнул Вольский.

   Я подчинилась, хоть и отдавало от его грубого приказа собачьей командой.

   — Что еще, господин Вольский? Я ведь извинилась.

   Хозяин дома стиснул губы, веселье из серых глаз пропало, взгляд вмиг заледенел.

   — Я сейчас брошу вам что-нибудь из своей одежды.

   Он отошел от окна. Спустя несколько долгих секунд в меня полетел темно-серый в черную полоску халат, приятно гладкий на ощупь и только что из стирки — он пах порошком и кондиционером для белья.

   Под нескромным взглядом колдуна завернулась в вещь из его гардероба:

   — Спасибо, я потом постираю и верну.

   — Не ваша забота о стирке, отдадите — и все.

   Решив, что разговор завершен, пошлепала — спасибо шутникам, что хоть шлепанцы оставили, — в нужную сторону.

   — Подождите, я с вами.

   Я пискнуть не успела, как он оказался рядом.

   Ого! Бессильный, но на левитацию сил хватило?!

   — Итак, я слушаю.

   — Что именно? — невинно захлопала ресницами, отлично понимая, о чем он.

   — Почему вы купались в душевой водителя, которой он пользуется после работы в гараже? И кто забрал вашу одежду?

   Стучать на прислугу, а потом остаться с ней, когда он уедет? Как же, нашел дурочку господин маг.

   — Понимаете, я бегала перед сном — не могу уснуть без пробежки… Увидела летний душ, решила освежиться. И пока шумела вода, белка украла мой сарафан, там ведь орешки нарисованы были…

   Вольский слушал внимательно, но стоило дойти до личности похитителя вещей, замедлил шаг и вовсе остановился. Замерла на месте и я.

   — Вы издеваетесь, Миамина?

   — Нет, я немного пошутила. — И попросила: — Пожалуйста, не вмешивайтесь! Я сама разберусь.

   — Что ж, дерзайте!

   Он развернулся и ушел. А я еще постояла, поглядела ему вслед — подчеркнуто ровная спина явно говорила об обиде. Ну как же! Прискакал тут рыцарь на белом коне, чтобы защитить даму, а она его посылает: «Сама справлюсь, сэр, отвалите». Понять его недовольство можно.

   Остро не хватало туфель на шпильке, но в холл я все же вошла с независимым видом если не королевы, то принцессы точно. И длинный халат хозяина дома был вместо монаршей мантии.

   Троица сидела в засаде. Краем глаза отметив, как вытянулись лица зрителей, ожидавших шоу, со злорадной улыбочкой обронила:

   — Не пора ли некоторым собирать чемоданы?

   И поспешила к себе, пока Лиза не опомнилась. Я закрыла дверь, а спустя считанные минуты в нее постучали:

   — Миамина, откройте! Мне нужно с вами поговорить.

   Я молчала, и она долго стояла под дверью, ожидая. А затем ее шаги стали удаляться, притом удаляться в сторону комнаты мага. То-то он удивится, когда Лиза прибежит к нему каяться, что это из-за нее гостья бегала по саду голышом!

   Открыла дверь.

   — Про чемоданы я пошутила. Я ничего не рассказывала Вольскому — он просто одолжил мне халат.

   Экономка, действительно поверившая, что хозяин ее уволит, с облегчением выдохнула:

   — Спасибо!

   И убежала, так и не извинившись за далеко не безобидный розыгрыш.

   Интересно, на что Лиза рассчитывала? Что не буду жаловаться? Что Вольский не уволит ее? А ведь правда, не уволит в силу сложившейся ситуации. Смысл ему искать новую экономку, если он сейчас боится высовываться, везде видя шпионов?

   Так весело прошел мой первый день в доме проклятчика. Сумею ли я продержаться здесь полторы недели? Особенно учитывая то, что сразу нарвалась на вражду?

   Что ж, постараюсь помнить, что враги закаляют, а их мелкие пакости тренируют выдержку.

ГЛАВА 2

Осколки

   Как показали последующие события, я правильно поступила, что не выдала Лизу, но при этом показала зубы. Гадостей мне больше не делали, экономка была вежлива и предупредительна. Вольский отметил, что ее отношение ко мне потеплело, и я стала ловить на себе его задумчивые взгляды. Неужели считал, что эмоциональные вервольфы не умеют решать проблемы бесконфликтно?

   Мы много играли с Дашей: что маленький ребенок, что оборотень — у обоих море энергии, которую необходимо постоянно выплескивать. В противном случае произойдет то, о чем предупреждает песенка из мультфильма «Осторожно, обезьянки!»: «А иначе он взорвется, трах-бабах — и нет его!» Это точно про нас с Дашкой.

   Вольский порой к нам присоединялся, но чаще всего безвылазно сидел в кабинете, отвлекаясь от своих дел на приемы пищи, да и то не всегда.

   Волчий тоник и прочие подавляющие ипостась зверя снадобья я больше не пила, в результате слух, зрение и обоняние стали острее, особенно последнее. И нос говорил, что Вольский не так уж болен, как старается показать. Да, значительный урон резерву был нанесен, но далеко не до той опасной черты, за которой начинается магическое истощение или даже самое страшное — выгорание. Почему он преувеличивал, не знаю, да и неинтересно по большей части.

   Раз сдерживающее сущность зелье я пить перестала, то и ночи мои изменились: стали тревожными, переполненными плохими снами. Тот кошмар, что увидела, задремав в комнате девочки, на самом деле был вполне реальным: однажды я обратилась во сне и побежала в лес, на территорию волков стаи Горобинских. Один из них и обратил меня три месяца назад.

   Это миф, что вервольфы обращаются только в полнолуние. При полной луне тяга сильней, да. Но перекинуться в волчицу хочется всегда, когда негативные эмоции берут верх над разумом. Это же так просто: р-раз — и вцепился в глотку обидчика!..

   Неудивительно, что все преступления веры совершают в состоянии аффекта, тогда как вампиры и маги предпочитают планировать и только потом делать. Как говорится, месть — блюдо холодное.

   Прежде чем начать пить волчий тоник, я неоднократно оборачивалась во сне. К счастью, самым большим ущербом становились испорченные ночные рубашки и постельное белье. Каждый раз удача была на моей стороне, и я чудом не попадала в руки тех, кто преследовал меня, начиная с ночи заражения.

   Хочется верить, что и в дальнейшем везение не оставит, особенно здесь, где время текло тягучим потоком, а сама атмосфера в доме напоминала полуденную дрему в пик зноя.

   Сонную тишь будней нарушила черешня. Из поздних сортов, она поспела в первых числах августа, когда вкус ранней майской успел забыться. Крупные темно-карминные, почти черные ягоды манили глянцевыми боками, обещая сладкий и ароматный сок. Неудивительно, что лакомиться ими приходили все, и вскоре черешню можно было срывать только с верхних веток, да и то с помощью лестницы. И тогда повар заявил, что будет варить компот на зиму. Я всегда считала, что консервирование — чисто славянская забава. Ан нет, азиат ее тоже не чурался.

   Вольский дал добро, и Ким У Хон почти целый день цербером просидел под деревом, бдя, чтобы мы не обнесли последние ягоды. Их он собрался оборвать завтра, когда Вася привезет ему из города нужные крышки, которых не было в поселковом магазине.

   Приготовившись ко сну, я долго крутилась перед зеркалом, размышляя, подрезать отросшие космы или оставить. Пока была магом, тратила кучу денег на средства для волос. Ирония судьбы в том, что помогло лишь превращение в оборотня, — волосы стали удивительно густыми. И теперь проблемой стало частое посещение парикмахера.

   Волосы не только быстро отрастали, но начали виться. Можно подумать, что меня укусил не волк, а баран… А еще локоны слегка изменили цвет — в русой массе появились каштановые прядки. Наверное, потому, что мой зверь оказался сероватым с рыжим по бокам? Даже мои глаза тусклого зеленого цвета — отблески изумрудов в них сверкали, лишь когда колдовала, — после обращения приобрели желтоватый оттенок. Фигура — мечта вечно худеющей девушки: ешь что угодно, в любых количествах и остаешься стройной, как ивовый прутик. И при этом гладкая и мускулистая, как гончая, точнее, как волчица.

   Кажется, в моем новом состоянии одни плюсы? Это только кажется. Вервольфы — существа стайные, и в стае строгая иерархия: на вершине вожак, ему лижут лапы и покорно подставляют открытое брюхо, которое он волен вспороть когтями за малейшее ослушание... Нет, подчиняться вожаку не по мне, особенно если вспомнить, что самок в стаях мало, при этом каждый самец озабочен поиском своей единственной. Чтобы отстоять маломальские права, необходимо драться, а драться я не люблю, хоть и училась боевой магии. Если честно, училась так себе, чтобы мама отстала, меня больше привлекала работа обычного человека. Увы, мои планы перечеркнули вечер в ночном клубе и трусость родственничка, который решил выслужиться перед сынком босса…

   Волосы не жаль, но я все равно отложила стрижку — стало не до нее.

   По коридору кто-то крался.

   Спрятав ножницы в ящике трюмо, развернулась к двери. Тихонько скрипнув, она впустила Дашу. Светлые кудри, ясные глаза, застенчивая улыбка, ямочки на румяных щечках. Образ невинного ангела портило ведерко для песка в руках. Я не стала зацикливаться на вопросе, зачем оно ей, переведя взгляд на одежду. Миленькая ночнушка! Напоминала мою собственную — после нечаянных оборотов я оптом купила пару десятков белых сорочек с уродливыми бантиками по лифу. Почему выбрала такие страшные? А их не жаль, когда просыпаешься незнамо где, а твоя одежда в клочья.

   — Дарья, что случилось? Почему не спишь?

   «Миа, я уснуть не могу», — грустно сообщила девочка и запрыгнула на мою уже разостланную кровать.

   Колдун и сегодня сам укладывал дочь спать, но, похоже, так и не уложил — ушел в свой кабинет, не удостоверившись, что она уснула. Эх, мужчины…

   — Рассказать тебе сказку? — с готовностью предложила я, прикрыв ножки малышки легким покрывалом.

   «Нет, не хочу сказку».

   — А что же ты хочешь? Могу песню спеть.

   С маленькими детьми, особенно такими сложными, но при этом не капризничающими и спокойными, нужно быть внимательней и ласковей. Нежностью и чуткостью многие неврологические заболевания лечатся лучше, чем зельями. Я была бы счастлива, если бы сумела добиться малейшего прогресса в возвращении Даше навыков обычной речи.

   «Черешни хочу, — выдал некапризный ребенок. — Много-много!»

   Выходить на улицу в одиннадцать ночи, когда настроилась на чтение приключенческого романа о пиратах? Нет, не в кайф. И я сделала попытку достучаться до Дашкиной благоразумности:

   — А до утра потерпеть?

   «Не усну я без ягод… Миа, пожалуйста, что тебе стоит? Я бы сама пошла, но до верхушки не долезу…»

   Испугавшись, что ребенок может взобраться на дерево, притом ночью, быстро пообещала:

   — Сейчас принесу, а ты сиди здесь. Я мигом!

   Даша, счастливо заулыбавшись, вручила мне ведерко.

   — Зачем оно мне?

   «Для ягод, Миа!»

   И так она сказала, что мне даже неловко стало, что такая недогадливая.

   По пути не встретив никого из обслуги Вольских, я дошла до нужного дерева.

   В лунном свете черешня выглядела более высокой и, пожалуй, какой-то зловещей.

   Благодаря ночному зрению можно с легкостью взобраться вверх, но не тогда, когда ветки хрупкие, а ты далеко не пушинка. Я стройней, чем раньше, но при этом немного тяжелей — и потому лезла по шершавому стволу с опаской. Боялась не упасть, а выдать себя утром сломанными ветками: Ким весьма грозен на своей территории, то есть на кухне. Что ему стоит отомстить, регулярно подсыпая лишние специи в еду? Голову ему не откусишь, даже не припугнешь, тогда как он пакостить может безнаказанно, когда уедет Вольский. А прокормиться самостоятельно я не смогу, невзирая на близость леса, просто потому, что немного неправильная из меня вышла волчица.

   Удобно устроившись — левая нога на одной ветке, правая на второй, будто села на поперечный неполный шпагат, — я быстро наполнила ведерко.

   Можно спускаться, но… ночью черешня на вид даже вкусней, чем днем. Черные бока ягод соблазнительно блестели в серебристом свете луны. И я, не устояв перед искушением, принялась расхищать стратегически важное сырье азиата.

   Сок, сейчас прохладный и более ароматный, чем в жару, наполнил рот, и его было так много, словно пила глотками из чашки.

   Вообще есть ягоды, как я, вкусней всего: набила ими рот «под завязку», сжала зубы — и насладилась божественным нектаром…

   Я увлеклась дегустацией и не сразу услышала, что в саду больше не одна. Кто-то целенаправленно шагал в нашу с черешней сторону.

   Ким! Больше некому! Перестраховщик-повар решил проверить, не нарушил ли кто его запрет?!

   Я замерла, боясь пошевелиться, опасаясь даже жевать. Прогневить второго после колдуна человека в этом доме будет величайшей глупостью.

   Когда мужчина начал карабкаться на дерево, с ужасом поняла: это не Ким! Густота веток и позиция, в которой я застыла, не позволяли видеть, кто лезет, но это точно был не повар… Он бы не нарушил свой собственный запрет.

   Мамочки… Если неизвестный продолжит подъем, то упрется мне прямо в… ой!

   Попыталась крикнуть — и чуть не захлебнулась соком. Рот забили ягоды, которые я не могла быстро прожевать. А когда поняла, кто взбирается на дерево, черешни застряли в горле. Я наконец учуяла запах — так пахнет буран, внезапно налетевший на город, — морозной свежестью и снегом.

   Полный рот ягод, которые, нервничая, не могу проглотить, и хозяин дома вот-вот упрется затылком мне в зад — вот это засада!..

   — Миамина?! — воскликнул Вольский и остановился.

   Интересно, как он понял, что это я, если снизу видно только мою… мой поперечный шпагат, слегка прикрытый ночной рубашкой?

   Что-то промычав, сообразила выплюнуть ягоды.

   — Да, это я…

   — Что вы здесь делаете?

   — А вы? — нахально поинтересовалась в свою очередь.

   У него позиция для наблюдений удобнее, но наглость — не просто второе счастье. Наглость — порой лучшее средство спасения, когда попадаешь в нестандартную ситуацию.

   — Я первый спросил! — возмутился Вольский.

   — А я — девушка! Девушкам нужно уступать. Спускайтесь! Я из-за вас не могу слезть.

   Под подолом моей рубашки раздался глухой смешок:

   — Не хотите признаваться? Ладно, я подожду, пока вы созреете для разговора, тем более что никуда не спешу, да и вид на за… кхм, на сад прекрасен.

   Насмешка вперемешку с легкой игривостью. Мне почудилось или он и вправду пытается флиртовать? Ситуация взбесила бы любого, не только оборотня. И я, чудом не треснув Вольского ногой по голове, поменяла позу, а затем и вовсе стала спускаться, кипя возмущением.

   — У вас ведерко?.. — Я утратила запал, как сдувшийся шарик — воздух, когда увидела знакомую посудину в его руке. — Вы пришли нарвать черешни для Даши?

   Наши лица почти на одном уровне — и в кои-то веки я слегка выше него. А главное, настолько близко, что можно поцеловать кривовато усмехающиеся губы. Близко до неприличия! Смутившись, я немного отклонилась назад.

   — Да, для Даши. Вы тоже?

   Ветка подо мной громко треснула. Я рухнула вниз — и зависла в воздухе!

   Вольский успел схватить за рубашку, но удержал меня не он. Его магия.

   — Осторожней! Не дергайтесь, сейчас поставлю вас на землю.

   Бесконечные секунды — и он выполнил обещание. Сам спустился обыкновенно, разве что быстро, как белка.

   — Спасибо, господин Вольский.

   — Александр, — поправил он.

   — Спасибо, Александр.

   Мы едва не соприкасались носами. Маг фактически вторгся в мою зону комфорта.

   — Не за что. Впредь не реагируйте на подобные просьбы Дарьи. Это несложно, главное, твердо сказать «нет» — и она отстанет.

   — Вы тоже сказали твердое «нет»? — поддразнила я его, указав на ведерко с одинокой ягодкой.

   Глаза Вольского вспыхнули колдовским огнем — серебристо-синим, и тотчас погасли.

   — Я отец, — просто ответил он и пошел в сторону дома.

   Обиделся?! Почему? Что я такого сказала?..

   — Миамина? — Вольский обернулся. — Вам лучше пойти со мной — у Кима хороший слух, а падали вы громко. Если что, прикрою от гнева повара.

   И он подмигнул.

   Нет, не обиделся, раз шутит. Я поспешила за ним.

   Дашку, отправившую за черешней отца и новую няню, мы отыскали в детской. Она спала, подсунув под голову кулачок. Ямочка на левой щеке выдавала, что девочка уснула, довольно улыбаясь.

   Я находилась далеко от стула, стоящего у детской кровати, и потому протянула Вольскому ведерко с черешней — ему удобней поставить:

   — Пусть будет у нее, раз уж заказывала.

   Мужские пальцы на какой-то миг коснулись моей руки, обжигая. Я резко дернулась назад:

   — Ладно, я спать!

   И фактически сбежала в свою комнату. Там первым делом кинулась к сумке с мамиными снадобьями.

   Недолго я продержалась без волчьего тоника! Это ужасно — моя волчица решила пошалить! Если вспомнить, что оборотни без пары довольно-таки любвеобильны, то сложно мне придется. Поэтому глоточек на ночь и один-два утром не помешают.

   Очень надеюсь, что Вольский не заметил мою неадекватную реакцию на случайное прикосновение.

***

Через несколько часов поняла, что зря я выпила волчьего тоника всего глоток, — надо было чашку, тогда бы точно не стояла посреди леса. Голая и дезориентированная.

   Где я?.. В какой стороне дом Вольского?

   Повертевшись вокруг своей оси, опустилась на землю. Села голым задом, и сосновые иголки больно впились в кожу. Ничего, потерплю — заслужила.

   Черешня, колдун, внезапно вспыхнувшая к нему чувственная тяга даром не прошли для волчицы. Она взбудоражилась и решила скинуть напряжение в облике зверя. Бегать и выискивать добычу желтоглазая любила.

   До ближайших охотничьих угодий какой-либо стаи далеко. И я смело отправилась на прогулку.

   Да только просчиталась — внутренний зверь быстро отобрал контроль, оттесняя в тень человека. Я бежала словно во сне, понимая, что углубляюсь в лес, чувствуя в полной мере окружающую действительность, но не в силах остановиться и повернуть назад.

   И добегалась.

   Я не только не знаю, где нахожусь, я не представляю, в какую сторону бежать! Позор. Ну какой из меня оборотень? Где хотя бы север?..

   Я бы еще долго себя жалела, если бы не хруст ветки. Далекий, но я его услышала. Приближался слонопотам, то есть человек, ведь только двуногие идут громко, даже когда в их интересах не нарушать тишину.

   Обнаженная девушка в ночном лесу и неизвестный. Кому должно быть страшно? Конечно же неизвестному, если девушка злая и вдобавок оборотень!

   Скользнув за толстый ствол сосны, затаилась. Ожидала увидеть кого угодно, но… запах морозной свежести выдал идущего до того, как он вынырнул из-за молодых елочек.

   — Миамина, где вы? Я знаю, что где-то рядом.

   Вольский в лунном свете казался нереальным видением. Отливающие серебром волосы, хищно очерченные черты лица. В белой рубашке и светлых брюках он выглядел неуместно посреди темного леса. Как приманка для тех, кто рыщет во мраке.

   И я не сдержала порыв пошалить. Тенью скользнула ему за спину.

   — Здесь я, — выдохнула ему в шею, приподнявшись на цыпочки.

   — Я бы на вашем месте так не делал, — спокойно произнес маг и обернулся.

   На его ладони светился багровый шар с заключенной внутри молнией. «Око Перуна»! Убивает или тяжко калечит даже оборотня. Но не энергетически затратное заклинание поразило, а то, как быстро маг создал его и как легко удерживал. Проклятчик, да еще побывавший на грани выгорания? Не смешите меня! Вольский кто угодно, но только не слабый маг!

   — А вы не церемонитесь — сразу с убийственных заклинаний начинаете!

   — Привычка. Но я знал, кто ко мне подкрадывался, поэтому вам ничто не угрожало.

   Глядя в глаза, будто моей обнаженной груди не существовало, Вольский небрежно сбросил мне в руки висящую на его локте тряпку. Халат.

   Я накинула его на плечи, не разрывая зрительного контакта.

   — Кстати, откуда узнали, что я в лесу? Поставили на меня маячок? — И уже с возмущением: — Без спроса поставили?

   Вольский хмыкнул:

   — Вы же бывшая магичка, Миамина. Ответьте сами.

   Он повернулся спиной и зашагал в ту сторону, откуда явился.

   Я опешила. Неожиданно. Не то, что вот так просто уходил, а то, что проигнорировал претензию.

   — Идемте домой. Чего застыли? — обернулся маг. — Я хочу хоть немного сегодня поспать.

   На языке вертелся ответ, что я как бы и не мешала, не звала его и не просила, чтобы искал, но промолчала. Меня осенило. А ведь он принес мой собственный халат! Тот, что утащила из летнего душа Лиза, а я не забрала, позабыв. Зачем колдуну цеплять следящее заклинание, если он мог взять мою личную вещь? И отследить по ней?

   А еще моя ночная пробежка — третий выход за ворота этой ночью. В первый раз, разговаривая по телефону, я поссорилась с Ник Никовичем из-за родителей, которым он не хотел передавать от меня привет. Во второй, остыв, мирилась с ним, согласившись, что он прав и не надо давать преследователю малейший шанс отыскать меня через семью. В третий же перепрыгнула через ограду, чтобы выгулять взволнованную волчицу. Неудивительно, что хозяин дома, на которого замкнута защита поместья, не выспался — столько раз просыпаться из-за передвижений гостьи.

   Догнав Вольского, виновато спросила:

   — Сеть защиты намного выше забора? И я ее разрываю каждый раз, когда перепрыгиваю?

   — Вы не дотягиваете каких-то полметра, — кивнул он спокойно.

   Неудобно вышло. Представляю, как «здорово» ему дергаться из-за моих прыжков.

   — Хорошо, я буду прыгать выше.

   — Не стоит. Я поставлю вам допуск.

   — Спасибо, Александр.

   — Вы покидаете территорию каждую ночь, чтобы по телефону отчитаться Нику?

   Я сбилась с шага и подозрительно уставилась в светлый, посеребренный луной затылок.

   — Почему вы так решили?

   — Возвращаетесь быстро, минут через пять, — проявил проницательность Вольский. — Для разговора с родственниками или любимым человеком времени мало, а вот для отчета — в самый раз.

   Ник — единственная ниточка, связывающая с нормальным прошлым и близкими. Он иногда рассказывает новости, но чаще сообщает, как проходят поиски пропавшей игрушки наследника стаи Горобинского.

   Ради этой информации я готова выслушивать брюзжание занудного Ника Никовича каждую ночь. Я бы многое могла рассказать Вольскому, но ограничилась двумя словами:

   — Да, отчитаться.

   — Ясно.

   Что ему ясно, мне непонятно. Спрашивать не стала, молча шла на расстоянии двух шагов до самых ворот усадьбы.

   Вопреки ожиданию колдун не навернулся в кромешной темноте, он даже не споткнулся ни разу! Правда, ветки трещали под его туфлями из крокодильей кожи изрядно, тогда как мои босые ноги ступали бесшумно.

   — Дайте руку, — бесцеремонно потребовал у ворот Вольский.

   На автомате подчинилась, и этот… этот нахал провел ею по острым завитушкам!

   — Предупреждать надо!

   — Могу подлечить, — хмыкнул он, наблюдая, как каплю моей крови жадно впитывает металл, а затем его губы беззвучно зашептали слова допуска.

   — Спасибо, обойдусь своими силами.

   Небольшая царапина затянулась на глазах, но меня все равно душила обида, мешая свободно дышать. Слов нет, каков наглец! Если у меня регенерация оборотня, это не значит, что можно без предупреждения брать кровь. Я же девушка, в конце концов! Грубый, резкий, невоспитанный маг!..

   — Теперь вы можете выходить без препятствий.

   Ворота сами открылись перед хозяином, но тот посторонился, пропуская вперед меня:

   — Спокойной ночи, Миамина.

   — И вам, Александр.

   Я не поблагодарила за допуск. И только в спальне поняла, что неправа. Для параноика разрешить свободный выход-вход постороннему человеку — поистине нелегкий поступок. И тогда это я — бесчувственная и невоспитанная личность.

   Проснувшаяся совесть вынудила пойти к Вольскому. Уж лучше бы она меня зверски замучила!

   Приоткрытая дверь издали подсказывала, что двигаться в том направлении нежелательно, — могу услышать не предназначенное для чужих ушей. Но я же упрямая! И вдобавок глупая — не повернула назад, услышав страстный шепот:

   — Алекс… Я же на все готова ради тебя, Алекс…

   Фу, вот это повезло попасть на сцену жаркого признания Лизы! М-да, всю жизнь мечтала подслушивать такое…

   Я попятилась назад: становиться свидетельницей столь личных бесед не в моих правилах. Волчица воинственно рыкнула внутри меня, мол, надо задать домомучительнице трепку. «Нет уж, извини, подруга, не твой это самец, чтобы врываться к нему в спальню и вытаскивать подлую соперницу за косы…»

   Чуткие с недавних пор уши я не затыкала и оттого услышала ответ Вольского:

   — Ты подписывала договор, Лиза? И при этом знала, что я не имею близких отношений с теми, кто на меня работает? Иди спать.

   Опасаясь попасться на подслушивании, ускорила шаг.

   Волчица самодовольно щерилась, пришлось на нее цыкнуть: «Чего радуешься? Я ведь тоже на него работаю!» Может, глупо разговаривать с ней? И у меня проблемы с головой? Но не могу я воспринимать эту странную сущность как часть себя. Хотя наверняка это неправильно.

   Уснула я в растрепанных чувствах: и радуясь, и огорчаясь одновременно, а еще надеясь. Не люблю надежду: когда нужно, она прячется в туманной дали из «возможно» и «вдруг», в итоге оставляя наедине с реальностью.

***

Низкое «бум-бум» отзывалось эхом в голове, проникало в каждую клеточку тела, опьяняя и наполняя. Желание танцевать влекло на танцпол, становясь с каждой секундой лишь сильней. Поймав ритм, девушка влилась в толпу. Люди, казалось, двигались, как единый механизм, и ей остро захотелось стать если не колесиком, то хотя бы его винтиком. И она прыгала вместе со всеми, изгибалась змеей…

   — Привет! — Тяжелая рука бесцеремонно обхватила за талию. Рывок — и девушку развернули. Парень в ослепительно белой майке прижался затянутыми в черную джинсу бедрами: — Я — Андрей.

   — Мария, — отозвалась она, не спеша вырываться из дерзких рук.

   Поразительно сильных, накачанных рук. Новый знакомый, видимо, не вылезал из спортзала целыми днями, надеясь превратить мышцы в стальные канаты.

   До конца трека девушка танцевала с неожиданным партнером, с каждой секундой убеждаясь, что это их единственный танец, других не будет. Она любила инициативу и здоровую наглость, но боялась тех, кто не понимал слова «нет». А он не понимал: сколько не убирала его ладони со своей попы, они нахально возвращались обратно, да еще норовили забраться под тонкую кофточку.

   Песня закончилась, ее терпение тоже.

   — Куда же ты, Маша? — полетело вслед насмешливое.

   Почему-то Андрей выпустил ее из своих объятий, хотя с легкостью мог удержать. Уверен, что далеко она не уйдет, просто ломается? Или опасается привлечь внимание охраны клуба? Сложно сказать, но девушка была рада его нерешительности.

   — Я ухожу. Вы со мной? — прокричала над ухом подруги.

   Та, затянувшись дымом кальяна, покачала головой:

   — Мы еще посидим, да, любимый?

   Жених подружки, опрокинув в себя третью стопку из пяти, выставленных перед ним, кивнул.

   Забрав сумочку и весенний плащ, наведалась в дамскую комнату. Оттуда вызвала такси.

   А на выходе столкнулась с Андреем.

   — Куда-то спешишь, Золушка? А туфельку мне оставишь? — дурачась, поинтересовалась он.

   — Ты не мой принц, — отбрила неосторожно.

   — Что ж так? — Он схватил за руку, не позволяя прошмыгнуть мимо. — Рожей не вышел?

   Невольно присмотрелась внимательней. Если бы не настырность, не наглая усмешка, кривившая губы, и не колючий взгляд, девушка продолжила бы знакомство. А так интуиция поставила крест на красавце.

   — Вышел, — улыбнулась искренне. — Но не для меня.

   Андрей снова отступился, но пошел за ней. И это уже напоминало преследование. Ничего, скоро она скроется от него на такси и забудет приставалу как дурной сон.

   В области солнечного сплетения шевельнулась ледяным ежом тревога.

   Отчего она разволновалась? Причин бояться нет. Кто ее здесь тронет? Пусть только попробуют — она готова применить магию, невзирая на штраф и плату чистильщикам.

   Андрей догнал ее у барной стойки.

   — Подожди, позволь мне угостить тебя!

   — Не стоит.

   — Пожалуйста, дай загладить вину, обычно я не веду себя так напористо.

   Он не распускал руки в этот раз, что подкупило. Девушка не любила обижать людей и ненавидела конфликты, всегда стремясь договориться.

   Но сейчас интуиция молила отказаться.

   — Извини, я не пью алкогольные напитки.

   — А неалкогольные? — Встав перед ней стеной, парень заглянул в глаза. — Для меня готовят эксклюзивный напиток, ты такой одна тут не получишь.

   Коктейли порой опаснее чистой водки, когда их готовит незнакомый бармен.

   — Хорошо, удиви экзотикой. Но только без алкоголя!

   — Хочешь, поклянусь? Ни капли спиртного там не будет.

   Взобравшись на высокий стул, девушка улыбнулась настороженному брюнету за стойкой — весь диалог с Андреем он не сводил с нее напряженного взгляда. Похоже, готовился спасать от кавалера, если она своими силами не справится.

   — Как смена, Макс?

   — Полный штиль, Мари. Такое ощущение, что народ пришел только танцевать.

   — Вы знакомы? — ревниво поинтересовался Андрей.

   И бармен поспешил ответить, опередив настроенную пошутить девушку:

   — Да. Мария — моя кузина.

   — Что же ты не рассказывал, что у тебя такая замечательная сестренка? — едва не промурлыкал Андрей.

   К ее удивлению, Макс побледнел. Кадык нервно дернулся над черной бабочкой.

   — Прости… я… я не думал…

   Растерянность братца, с легкостью поднимающего автомобили одной рукой, открыла девушке глаза.

   — Андрей, ты оборотень, как и Макс? — прямо спросила она, внутренне холодея. Ох, Ночь, только не вервольф!

   Глаза нового знакомого загорелись интересом и скрытым торжеством:

   — Да. А ты имеешь что-то против веров, ведьмочка?

   — Нет. — На языке вертелось, что ее отец — тоже оборотень, но промолчала. Как бы хуже не сделать.

   — Вот и отлично! — широко улыбнулся парень. — Макс, сделай Машеньке «Фиолетовую звезду».

   Бармен уронил стакан. К счастью, толстый, для виски, и он не разбился.

   — Как скажешь, Андрей…

   На стойке возникли хайбол, весовое мороженое и бутылки с соком двух видов.

   Таким потерянным балагура Макса девушка никогда не видела, и это натолкнуло на еще одно озарение:

   — В стае Горобинских ты ведь не последний хвост?

   Парень поморщился:

   — Фу, как грубо о рангах.

   — Я забыла, как у вас называется разделение власти.

   — Власть не делится, стаей правят вожак и его сын, — снисходительно улыбнулся Андрей.

   — А как же их помощники? Силач и умник?

   — Ты правильно сказала — помощники, всего-навсего.

   Наполняя хайбол мороженым, а затем ежевичным соком, Макс внимательно слушал разговор. И то, что он открыто нервничал, Марии не нравилось.

   — Ты так говоришь, будто имеешь право отзываться о силаче и умнике свысока.

   — В точку, детка! — Наклонившись, Андрей интимно прошептал, почти касаясь губами девичьего ушка: — Потому что я с детства знаю, где чье место в стае. И мое — на самой вершине.

   Горобинский… Андрей Горобинский… Вздорный, хамоватый, эгоистичный тип. Вот так повезло встретить на нейтральной территории печально известного оборотня!

   — Угощайся, куколка.

   Он придвинул коктейль и громко выдохнул, когда девушка обхватила губами кислотно-фиолетовую трубочку. Озабоченный волчара…

   Чудом не подавившись, сделала пару глотков. Ничего особенного в «Фиолетовой звезде» нет. Основа — ванильное мороженое, ежевичный сок давал лиловый цвет, а грейпфрутовый — приятную горчинку.

   — Спасибо, вкусно. Мне пора.

   — Ладно, до встречи, Машенька.

   Разве что в другой жизни…

   Как ни странно, Горобинский ее не остановил.

   Легкий испуг прошел. И у выхода музыка вновь позвала за собой. Захотелось томно повести плечом, сбрасывая ремешок сумочки, снять и отшвырнуть в сторону плащ... И ворваться вихрем в толпу разгоряченных тел.

   С усилием заставила себя открыть дверь. Прочь! Прочь от искушений! Ей рано вставать, да и родители небось еще не ложились, ожидая гуляку-дочь.

   На улице девушка вдохнула холодный апрельский воздух полной грудью в надежде, что легкая дезориентация пройдет. Когда поплыли предметы вокруг? И почему, если не пила ничего крепче сока?..

   Качнуло в сторону. Предательские шпильки… Вместо кирпичной стены клуба ладонь наткнулась на горячее плечо.

   — Тихо-тихо, детка.

   — Андрей?..

   — Да, моя ведьмочка. Решил проводить тебя, красивая девушка не должна добираться домой в одиночестве.

   Он настойчиво подталкивал ее в сторону стоянки, противоположную той, куда должно приехать такси.

   — Я сама… доберусь… домой… — Слова, тяжелые, словно гири, приходилось выталкивать из себя.

   — Нет, я не могу оставить девушку посреди ночного города. А вдруг прицепится какой-нибудь урод?

   Хотелось сказать, что здесь только один урод, — он сам. Но язык больше не слушался свою хозяйку. Тяжелые веки норовили закрыться. Чувство расслабленности сменила тягучая, отупляющая сонливость.

   Звук остановившегося рядом авто заставил встряхнуться. Из последних сил Мария оттолкнула парня:

   — Отпусти, я вызвала такси…

   — Считай, что оно задержалось в пути, — гоготнул он и схватил за плечи.

   Когда ее втолкнули в нутро черного джипа, Мария вдруг вспомнила, что может кричать. Но Андрей быстро накрыл ей рот рукой, а потом поцеловал. Целовал алчно, будто мечтал поглотить ее всю.

   — Эй-эй! Притормози, мы так не договаривались! — раздался женский голос со стороны сиденья водителя. — Андрей, хватит! Потерпи до дома!

   — Алька, ревнуешь? — хмыкнул вервольф, слегка прикусывая кожу на шее похищенной девушки, беспомощно распластанной на сиденье.

   — Окстись! Задрал чудить!

   — Не бойся, Аль, я сегодня буду приличным мальчиком. Ну почти…

   Горобинский устроил магичку удобнее, тем не менее, не прекращая ее обнимать. Дрожа, та сама уже тянулась за поцелуями.

   А как не целовать того, кто ближе и родней всех на свете? Самого любимого и желанного? Самого дорогого и ненаглядного?..

   Не слушая ворчания девицы за рулем, Горобинский принялся осыпать поцелуями свою новую игрушку.

   А когда она застонала особенно соблазнительно, вгрызся в плечо. Короткий вскрик — его ладонь накрыла ее губы, глуша вопль боли. Кровь на бежевую кожу сиденья не попала — вер собрал ее языком до капли, пока зализывал нанесенную рану.

   Девушка-водитель зло ругалась, не выбирая слов, а парень, сидящий рядом с ней, тихо спросил:

   — Зачем ты обратил ее здесь? Не мог подождать?

   Андрей весело рассмеялся:

   — Не мог, потому что дома точно не удержался бы от соблазна, а магички, как и люди, хрупкие. Потерплю, пока пройдет через превращение, не хочу нежничать.

   Хрипы под его ладонью стихли. Девушка потеряла сознание…

   …А я проснулась.

   Сон… Сон! Это сон, демон его раздери!

   Но такой реалистичный… Красочный и подробный до жути. То, что превратило счастливую жизнь в ранящие осколки воспоминаний, произошло на самом деле.

   С одним маленьким уточнением. Девушка, похищенная Горобинским и укушенная прямо в авто, — это я.

   В который раз вижу во сне события будто со стороны. Неужели таким образом подсознание пытается защитить, отгородившись от случившегося? Это хорошо или плохо? Наверное, второе. Я бегу от действительности, отталкиваю прошлое. Я повторяю себе вновь и вновь: «ЭТО НЕ МОГЛО ПРОИЗОЙТИ СО МНОЙ».

   Увы, никто не застрахован от ужасного. Сколько ни обманывай себя, а прошлое не переписать. Оно случилось. И его надо принять и постараться, чтобы оно не омрачало настоящее.

   Меня опоили «Фиолетовой звездой», похитили и укусили…

   Нет, не так. Вначале меня предали. Родная кровь! Макс недрогнувшей рукой подлил в коктейль разработку шизанутого ученого Полуночи Иниго Веласкеса, называемого чаще Алхимиком. Подавляя волю, напиток вселил чувство доверия к ближайшему мужчине, а затем и всепоглощающее желание. Говорят, Алхимик пытался создать уникальное приворотное зелье, успешно дурманящее и людей, и полуночников. Думаю, ему это удалось.

   До этого я не слышала о «Фиолетовой звезде», потому что никогда не интересовалась противозаконными вещами. У меня была замечательная жизнь, зачем мне неприятности? Да я даже в клубы ночные ходили изредка, после долгих уговоров друзей!

   Ну почему, почему на пути Горобинского повстречалась я? За какие грехи? Что он увидел во мне такого, что не побоялся конфликта между стаей и Советом магов Кривогорска? Хотя такие конфликты на неподконтрольной какой-либо стае территории рассматриваются долго. Ничейные земли, кому за них держать ответ? Нарушителю? Ха-ха, смешно. Влиятельный папочка всегда прикроет безобразничающего наследника…

   Приняв душ, записала сон в дневник.

   Я никому не рассказывала, как попалась. Стыдно признаваться, что липла к Горобинскому, пускай и под действием туманящего разум зелья. И мне тогда очень повезло, что он решил подождать полной трансформации, а не набросился сразу в машине, при друзьях… Секс под дурманящим веществом — самый циничный вид изнасилования, ведь жертву лишают даже возможности сопротивляться.

   Я долго ворочалась с боку на бок, не в силах задремать.

   Говорят, бессонница — признак нечистой совести. Мне же сдается, что она следствие желания вновь и вновь мысленно проигрывать случившееся в поисках правильного решения.

   Уснула я только под утро, к счастью, без кошмаров.

ГЛАВА 3

Проклятчик

   После завтрака мы с Дашей подошли к повару.

   — Что случилось, девочки? Вам не понравился завтрак? — забеспокоился он.

   — Нет-нет, он вышел отличный — пальчики оближешь!

   Для усыпления бдительности я красочно поблагодарила за вкусную кашу и домашние колбаски, а когда повар растаял от комплиментов, поинтересовалась:

   — Ким, а вы быстро готовите?

   Азиат снисходительно хмыкнул:

   — Сварить суп успею и за полчаса.

   — Отлично, — улыбнулась я. — Пойдем, Даша!

   И под удивленными взглядами повара и домоправительницы мы покинули столовую. Отмерев, Ким У Хон бросился вдогонку и заскочил на кухню спустя пару секунд после нас:

   — Что вы здесь будете делать? Я не люблю посторонних на своем рабочем месте!

   — Так дочь хозяина дома вроде и не посторонняя? — невинно хлопнула ресницами я. — Разве вы откажете Даше в такой малости? Тем более что мы не будем мешать выполнять ваши обязанности — готовите обед вы быстро!

   Смуглолицый повар кисло улыбнулся:

   — Хорошо, оставайтесь. Только скажите, что задумали?

   — Будем варить тесто для лепки.

   — Ладно, только убирать после вас я не буду.

   — Не переживайте, мы аккуратно.

   Ким скривился и сел на стул в уголке. Судя по всему, наша затея вызывала у него отвращение, и помогать в поисках нужных продуктов он не собирался. Ну и ладно. Я оборотень с острым нюхом, должна справиться.

   Однако что-либо вынюхивать не довелось: в царстве повара царил порядок.

   Сама кухня также приятно радовала глаз чистотой и новой мебелью из дуба. Массивный стол на толстых ножках занимал значительную часть помещения, тем не менее, места для маневров оставалось предостаточно. Вольский не поскупился на современное оборудование для самого требовательного повара. Только немного удивило, что у Кима было две печи: обычная электрическая и со стеклокерамической поверхностью. Но кулинарному гению виднее, сколько ему надо и чего.

   Мука, соль, лимонная кислота и растительное масло нашлись без труда, воду я набрала из-под крана. Из него, кстати, бежала вода из артезианской скважины, что меня несказанно радовало: после обращения вкус стал взыскательным.

   «Откуда ты знаешь рецепт? — поинтересовалась сегодня на редкость молчаливая девочка. — У тебя есть дети?»

   — Нет, Даш, пока нет, — ответила вслух. — Как делать тесто для лепки, узнала от подруги, любительницы всего небанального. Финансы позволяют ей покупать что угодно, чтобы баловать ребенка, но она убеждена, что игрушка, сделанная мамиными руками, гораздо лучше магазинной.

   «И она права…»

   Девочка вмиг поскучнела. Я, не сдержав порыв, одной рукой мешая тесто в кастрюле, другой обняла ее за плечи. До слез жаль ребенка, оставленного родной матерью. Сложно поверить, что такое случается. Что существуют женщины, у которых не ноет сердце из-за содеянного…

   «Миа! Уже пригорает!» — всполошилась малая.

   Задумавшись, и впрямь не обратила внимание, что тесто поменяло цвет картофельного пюре на желтый.

   — Ой! Надеюсь, обойдется и лепить мы из него сможем.

   Ким, шумно потянув носом, вышел из кухни. Нервный какой…

   Разделив тесто на несколько шариков, принялась искать пищевые красители. У азиата они точно есть — тому подтверждение пирожные с разноцветными цветочками, которые он готовил почти каждый день.

   — Как думаешь, где красители?

   «Может, там, где сахар и специи?» — предположил умный ребенок.

   И угадал — какие-то крохотные бутылочки стояли на третьей полке навесного шкафа, рядом с большими баночками для молотого перца, корицы и лаврового листа.

   С моим средним ростом дотянуться туда не получилось, пришлось встать на стул.

   Флакончиков по десять миллилитров было множество.

   — Даш, какие цвета брать? Три основных? Или не будем возиться со смешиванием?

   «Миа, основные — это какие?»

   Захотелось выругаться. Девочка в таком возрасте не знает элементарного! Занималась с ней предыдущая няня или так, для галочки, создавала видимость работы?

   — Три основных — красный, желтый, синий. Смешивая их, мы можем нарисовать радугу.

   Рассказывая, я искала порошковые красители, потому как жидкие сильнее мазали руки. Увы, Ким пользовался только вторыми.

   — Миамина! Зачем вы выгнали Кима и подожгли кухню?! Да еще тут Дарья!

   Испугавшись резкого стука двери о стену, я покачнулась. И где хваленое равновесие оборотней?!

   От падения спас Вольский:

   — Осторожно!

   Почуяв мужские руки на филее, волчица внутри насторожилась. И расслабилась, когда поняла, кто посягнул на ее тылы.

   Ох, демон, у меня раздвоение личности… И слабость к хладнокровному колдуну с ледяными глазами. Ну слабо верится, что проскакивающая между нами искра — не плод моего воображения. Вот я попала!

   — Спасибо, что не дали упасть. — Чуть развернувшись в кольце рук, я смотрела сверху вниз на Александра и понимала, что он страшнее Горобинского. Ведь оборотень, пугая, заставил сердце замирать от ужаса, а маг одним только взглядом заставил его биться в сумасшедшем темпе. — А теперь отпустите меня, я уже твердо держусь на ногах.

   — Вы уверены в этом? — заломил светлую бровь Вольский.

   Но все же отступил на шаг назад, само собой, больше не придерживая, а еще протянул руку. Я спрыгнула со стула, держась за твердую мужскую ладонь.

   В голове молнией промелькнула картинка: я спотыкаюсь на ровном месте, налетаю на Вольского, и он меня страстно целует. Уфф… Какая яркая фантазия, точно не моя!

   Мысленно шикнула на волчицу… и споткнулась. В мага полетел пузырек с красителем. К счастью, не раскрылся.

   — Извините…

   — Ничего страшного.

   Встретившись с ним взглядом, застыла на месте. Серые глаза, такие выразительные, манили силой, обещая защиту и покой. Захотелось прижаться к широкой груди, всплакнуть… Чтобы обнял, погладил по голове… Чтобы спросил, в чем дело… И внимательно выслушал рассказ о проблемах… Ох, о проблемах? А ведь Вольский — тоже проблема! Ну не нужно мне новое увлечение! Не тогда, когда я в бегах. Вдобавок у него своих бед предостаточно, зачем ему еще мои?

   «А я уже могу лепить фигурки?»

   Нетерпеливый вопрос девочки стал моим спасением от наваждения. Вроде бы не слишком громко думала о ее отце? Так, на уровне смутных образов, а не мыслеречи? Судя по спокойному выражению личика, я не опозорилась.

   — Даш, потерпи чуточку, я добавлю красители.

   — О, так вы здесь тесто для лепки делали? — удивился маг. — И что, у вас получилось? Из него можно лепить?

   Мне стало смешно:

   — Хотите попробовать?

   — А давайте! Вспомню детство. Не представляете, каких можно сделать монстров из теста для бабушкиных пирогов.

   Через четверть часа у заглянувшего к нам Кима вытянулось лицо. Он прикипел взглядом к чудищу, которое лепил его работодатель. Шесть лап, прикрепленных к пузатенькому вытянутому тельцу, узкая морда и глаза навыкате. Последние весьма примечательны — три пары, здоровенные и разноцветные. М-да, мужчины любят жутких зверушек…

   Повар ушел, ничего не сказав. А я сделала вывод: не такой уж и ледяной господин Вольский, раз не постеснялся принять участие в детских забавах.

***

Август активно вытягивал из природы соки — жара стояла невыносимая.

   Разморенная Дарья без уговоров отправилась спать. Ее отец закрылся в своем кабинете, Лиза, Вася и Ким растворились в воздухе, словно призраки. Не то чтобы я хотела общения, просто…

   Ой, зачем врать! Мне недоставало разговоров с друзьями, наших субботних посиделок перед экраном телевизора. Обычно мы практически не смотрели фильмы, а под орешки и семечки делились впечатлениями о прошедшей неделе. Чаще приходили ко мне — отец с характерной для оборотней тягой к простору и монументальности построил большой дом.

   И сейчас мне так не хватало дружеского участия… Моих подруг, Нади и Вики. Даже Ника Никовича не хватало. Ох, если бы не он! Мне повезло, что и после завершения учебы не потеряла с ним связь, иначе Горобинский быстро отыскал бы меня в моем родном городе, где пошло обращение. А так, сбежав с турбазы стаи, я первым делом поспешила не к родителям, а к куратору. Именно он раскрыл глаза на ситуацию. Объяснил, что отец тут бессилен и тем более не поможет папин друг Владлен Булатов. Потому что у него, у вожака Северной стаи, тоже больше свободных волков, чем волчиц.

   Но главное, есть особенный сын Кирилл, обладающий зачатками магии. Или не зачатками, Ник Никович объяснял путано тогда. Я уловила главное: Владлен Булатов обязательно навязал бы своего наследника мне в мужья. Со слов куратора, Кирилл — тот еще мерзавец, страшнее Андрея Горобинского.

   Впрочем, я и сама уже знала, какие сыночки у вожаков. Нет, хватит с меня «золотых волчат», то есть мажоров-полуночников…

   Минут через десять, после того как закрыла дневник, проснулась Дарья. И дальше день пошел по расписанию: легкий полдник, прогулка в саду. Перед ужином девочка попросила поиграть в прятки, и я не видела причины ей отказывать.

   Первой пряталась я. Помня, что дети легко теряют к забавам интерес, если его не подогревать, специально спряталась так, чтобы малышка быстро нашла. Когда настал ее черед, решила, что буду искать, не подключая обоняние, которое, естественно, во много раз тоньше человеческого.

   Договорились, что прячемся на первом этаже, и вот я уже обошла его почти весь, а девочка как сквозь землю провалилась. Остались кухня и несколько подсобных помещений, где не смотрела. На территорию Кима решила заглянуть в последнюю очередь, поэтому пошла в сторону прачечной.

   Когда Вольский показывал дом, он обделил вниманием только одну комнату на первом этаже. И я бы прошла мимо, проигнорировав приоткрытую дверь, если бы не розовый заяц, который хорошо просматривался сквозь щель. Что делает здесь игрушка Даши?..

   Первым делом вспомнилась сказка «Синяя борода». Там тоже была закрытая комната, которую хозяин дома не показал героине. И что из этого вышло, знает каждый, кто читал творение Шарля Перро.

   Отогнав глупые мысли, толкнула дверь и оказалась в музее. Нет, правда! В самом настоящем музее!

   Окон не было, но с потолка лился неяркий электрический свет.

   Я постояла несколько секунд, привыкая к открывшемуся зрелищу: глаза разбежались при виде книг и ювелирных украшений в витринах, картин и оружия на стенах. Еще были две статуи и гроб. Точнее, если не ошибаюсь, египетский саркофаг.

   Отмерев и прихватив с собой игрушку, я медленно побрела вдоль правой стены, надолго застывая у накрытых стеклом экспонатов.

   Зная о роде деятельности Вольского, нетрудно догадаться, что это. Проклятые объекты. Легче всего проклясть именно вещь, которую щадит время, — предметы искусства, оружие и драгоценности.

   Особенно долго хотелось рассматривать ожерелье из желтых топазов. Красивое, загадочно мерцающее в мягком свете, оно просилось в руки. Протянув над ним ладонь, почувствовала колкое тепло, словно руку держишь над костром: и приятно, и вот-вот обожжет…

   — Нравится?

   Вздрогнув, обернулась.

   — Колье соблазнителя, не знающего поражений. — Голос Вольского избавил от наваждения. — Ни одна женщина не устояла, когда ей предлагали примерить его, а затем приглашали в спальню.

   Глядя на владельца жутковатой сокровищницы, покачала головой:

   — Нет, оно мне не нравится. Ни капельки.

   Вольский стоял, упершись плечом в косяк двери, будто уже давно наблюдал за мной. А что, если так и есть? В последнее время сама не своя, к тому же не воспринимаю его как врага, поэтому могла не почувствовать чужого присутствия. От этой мысли стало немного не по себе. А еще представила, как выглядит мое проникновение в музей без спроса. Что мама сделала бы с незваными гостями в своей мастерской, полной дорогих заготовок? Как минимум накричала бы.

   — Извините, что зашла сюда, я искала Дашу, а дверь была открыта…

   — Если колье не привлекает, выходит, от магического дара у вас остался иммунитет к некоторым враждебным чарам. — Александр пропустил мимо ушей мою попытку оправдаться. — Цените это.

   Я дорожила тем, что осталось от способностей магички, действительно дорожила. И Вольский даже представить себе не мог, насколько сильно.

   — В чем суть проклятия, наложенного на колье? В страсти, затмевающей разум женщины?

   — Нет, проклятие рассчитано на мужчину, хозяина ожерелья. Пока топазы у него, он не может остановиться — все ищет удовольствия, даже если искренне полюбит. Само собой, его жена недовольна любвеобильностью супруга и, доведенная до отчаяния, совершает непоправимое.

   Это он о самоубийстве? Бедные женщины… Как несправедливо, что именно им расплачиваться за чужой грех, чужое проклятие.

   — И много пострадавших на счету украшения?

   — Три поколения одного рода и два — другого. Сколько сломанных судеб случайных жертв — не счесть. И только последний владелец колье прислушался к совету друга и показал его специалисту по проклятиям, хоть в душе и считал меня шарлатаном и не верил в мистику.

   — О! Так топазами владели обычные люди?

   — Да, полуночники давно сообразили бы, что у камней не только полезные качества, помогающие соблазнять, но и побочный эффект в виде повышенной смертности жен.

   — А как украшение оказалось у вас?

   — Последний хозяин даже после снятия проклятия не захотел, чтобы оно оставалось в доме. Продать не позволила совесть, и я получил его в довесок к гонорару.

   — Мумию тоже? — Кивком головы указала на саркофаг.

   — Нет, — усмехнулся колдун. — Ее я украл.

   — О… — Что еще сказать на провокационное заявление, я не знала.

   Вольский же провел рукой по каменной крышке, смахивая легкий слой пыли. Ее стирали нечасто, видимо, но все же здесь убирались время от времени.

   — Вы не представляете, Миамина, сколько интересного недоступно глазам обычных посетителей музеев, сколько удивительных вещей хранится в запасниках.

   — И опасных?

   — Разумеется. И останки неизвестного царедворца времен фараона Псусеннеса Первого в их числе.

   — А как можно украсть из музея подобную махину?

   Вольский посмотрел на меня и щелкнул пальцами: саркофаг, весящий, наверное, тонну, взмыл в воздух.

   — Снимаю вопрос как глупый. Вместо него задаю другой: зачем выдаете себя за бессильного?

   Брови колдуна взлетели на лоб, и я вновь устыдилась собственной недогадливости. Наверняка для того, чтобы враги расслабились и угодили в западню.

   — Все, поняла, и на этот вопрос легко можно найти ответ… Поэтому задам третий.

   Вольский кивнул, поощряя.

   — Почему допустили, чтобы я догадалась об игре в выгорание? Вы не похожи на доверчивого человека.

   Он молчал несколько секунд, я успела отругать себя за любопытство и поверить, что не получу ответ.

   — Ник — друг детства, и он редко ошибается в людях. Вас он охарактеризовал как стоящую доверия, ответственную девушку. К тому же, зная магию не понаслышке, вы легко бы поймали меня на мелочах, не так ли?

   Пожала плечами. Увы, я не всегда наблюдательна: погрузившись в свои проблемы, редко вижу то, что происходит практически под носом.

   — Работая с предметами, часто заклятыми на смерть, я научился осторожности. Поэтому никогда не открываю посылки, не проверив их на вредоносную магию. Удивляет, что бывшая супруга не подумала об этом…

   — Мама Даши?! — перебила я в шоке. — Мама Даши хотела, чтобы вы выгорели?.. Почему?!

   — Чтобы вернуть дочь. Ксения, когда уходила, была вся в любви, эмоции захлестывали, и она даже не пыталась договориться, как нам воспитывать Дашу. Сложилось впечатление, что дочь, как и прошлое, она с легкостью вычеркивает из жизни и памяти. Спустя время она опомнилась, и подозреваю, что на это повлияли открывшиеся способности Даши.

   Чтобы услышать горечь в голосе хозяина дома, не нужно быть оборотнем. Вольского задевал фактор корысти в стремлениях бывшей. И я его понимала, на себе прочувствовав, каково это, когда интересна не ты как личность, а то, что можно получить благодаря тебе. Ксения была вдвойне бессовестной: она желала получить выгоду и с дочери, и с некогда любимого мужчины.

   — Хотите, я устрою вам экскурсию? — Маг обвел рукой комнату.

   — Могли не спрашивать! Хочу.

   Почти полчаса Вольский рассказывал о своих трофеях, о сути их проклятий и о том, как они к нему попали. Чего только у него не было! Книга, после прочтения последней страницы которой человек годами видел кошмары. «Живая» картина, запечатлевшая кусочек души своего сумасшедшего автора, любителя душить молоденьких натурщиц. Бриллиантовая брошь, которая подталкивала свою хозяйку к адюльтеру, а затем мстила, протыкая ей сердце иглой…

   Но, как мне показалось, самой страшной из коллекции была мумия. А все потому, что для активации проклятия требовалось выполнение нехитрого условия: находиться рядом с ней в течение часа. Лишь после пятого сотрудника, угодившего под машину, директор музея пригласил специалиста по паранормальным явлениям. И тот подтвердил, что смертельная неудача заразна, и ее источник лежит в саркофаге.

   — Кстати, сколько прошло времени, с тех пор как вы сюда зашли? — опомнился вдруг Вольский.

   Внутренне похолодев, недоверчиво на него посмотрела:

   — Хотите сказать, проклятие до сих пор активно?

   — Ну а зачем бы я забирал мумию из музея?.. Ее нельзя очистить.

   Я рванула к выходу, Вольский — за мной. И только в коридоре, сдерживая смех, он покаялся:

   — Простите… я пошутил, не удержался от соблазна, видя ваше серьезное лицо.

   Я открыла рот, чтобы сказать пару ласковых… как вдруг поняла, что едва ли не впервые в его глазах нет льда. Он улыбался! Искренне, открыто улыбался…

   Глядя в серые, искрящиеся весельем глаза мага, покачала головой:

   — Я не обижаюсь, шутка забавная. Спасибо за экскурсию, она получилась увлекательной.

   — И вам спасибо за отзывчивость, приятно, когда слушают с неподдельным интересом.

   Мы смотрели друг на друга и улыбались непонятно чему. Как завороженные. Во всяком случае, я точно: на несколько мгновений время остановилось. В мире существовал только один мужчина и его согревающая душу улыбка.

   И поэтому приближение Лизы услышала раньше мага, но недопустимо поздно для оборотня.

   — Александр, я могу накрывать на стол?

   Меня домоправительница намеренно игнорировала, а вот Вольского сверлила удивленно-раздраженным взглядом. И в нем явно читался вопрос: «А что вы тут делали?»

   — У вас есть график, Лиза, мое разрешение вам не требуется, — холодно ответил маг и, указав мне рукой вперед, произнес: — Пойдемте, Миамина.

   И я пошла. Сзади сопела недовольная домоправительница, чуть дальше шагал хозяин дома.

   Когда проходили мимо кухни, дверь распахнулась, выпуская Дашу, жующую рогалик. Я верила, что подопечная не жульничает и затаилась, как и договаривались, на первом этаже, но все-таки надеялась, что она выбрала не территорию моего «врага», — боюсь, повар им стал после варки теста, — а какую-нибудь кладовку. Коварная девчонка…

   «Зайка! Спасибо, что нашла его, Миа!»

   — Не за что, — улыбнулась я, отдавая Дарье ее пушистого любимца.

   Интересно, как он оказался на пороге домашнего музея? Это не то место, куда можно заходить маленьким девочкам. Да и не могла дверь быть открытой просто так. Похоже, я расслабилась и попалась в элементарную ловушку. Кто знает, во что вылилось бы для меня посещение музея без разрешения, будь на месте Вольского другой маг? Подозрительный и менее сдержанный? Скорее всего я бы уже собирала вещи.

***

Во время ужина, на котором присутствовали все, кто жил в доме Вольского, ситуация с незапертым музеем немного прояснилась.

   — Лиза, верните ключ Василию, — спокойно произнес маг, разрезая отбивную.

   Девушка молча достала ключ из кармана узких брючек и протянула шоферу. Тот, сначала побелев, затем покраснев, виновато посмотрел на работодателя:

   — Александр, я…

   — Ты не будешь оставлять ключ без присмотра, — закончил за него Вольский и поднялся из-за стола: — Лиза, принесите кофе в мой кабинет через полчаса.

   Тишину после его ухода нарушал только стук вилок о тарелки. Этот показательный уход сказался на настроении присутствующих сильнее, чем если бы Вольский накричал. Я не могла до конца разгадать его характер и стиль общения с подчиненными. Его не боялись, нет. Они не хотели его разочаровать, что ли? Похоже на то.

   И только Дарья безмятежно размазывала фруктовое пюре по стенкам креманки ложкой, будто не видя растерянности на лицах взрослых. Хотя как ментал наверняка чувствовала подавленность, невзирая на защитные амулеты, надетые на персонал.

   — Спасибо, Ким, ужин потрясающий.

   Азиат скупо мне улыбнулся.

   — Пойдем, Даш, причешем твоих кукол перед сном.

   — Миамина, подождите, — остановил меня тихий голос Лизы.

   — Что?

   — Отнесите кофе Вольскому. — Она смотрела на меня умоляюще. — Пожалуйста… А я побуду с Дашей.

   Очередная ловушка? Нет уж, хватит с меня подстав!

   — Он попросил это сделать вас.

   — Миа, я очень прошу, отнесите в знак заключения перемирия. — Теперь экономка смотрела с вызовом.

   Ну-ну, не на ту напала, я не поведусь на такой примитивный прием. Еще бы попыталась на «слабо» взять.

   — Я с вами не воевала, перемирие заключать незачем. Идем, Даша.

   Спустя пару часов я пожалела, что не отнесла кофе Вольскому. У меня был шанс побыть с ним рядом, поговорить, а я отказалась от подвернувшейся возможности. Почему? Смогла ответить на этот вопрос лишь в три часа ночи — все это время не спала, беспокойно ворочаясь.

   Пора признаться: я боюсь. Боюсь симпатизировать тому, кто нравится моей волчице. Приобретенная сущность — по сути, животное, которое благоговеет перед тем, кто сильнее. В данный момент сильнейший из мужчин в радиусе нескольких километров — это Вольский.

   А что будет, если появится кто-то более могущественный? К примеру, вервольф из стаи Горобинских? Что тогда? Моя волчица будет крутить хвостом перед ним, позабыв о маге?

   Знаю, что веры — однолюбы. Но ими они становятся, когда встречают половинку своего сердца, а до тех пор не сильно утруждают себя моралью и верностью в отношениях.

   А я не хочу так… Боюсь… И в первую очередь — себя. Что потеряю право выбора, что влюбленность превратится во влечение, вызванное физиологическими особенностями.

   Я не святая, но на парней никогда не бросалась, как того добивается новая сущность, подталкивая к магу. И пускай неоднократно принимала за любовь симпатию, но я искренне тогда думала, что любила.

   Теперь же есть риск нарваться даже не на влюбленность, а на примитивное влечение, которое неосознанно испытывает самка к сильному и здоровому самцу. А я — демон раздери Горобинских! — человек, чтобы идти на поводу у инстинктов.

   Уверена, мне стало бы легче, понимай я, как поведет себя волчица в обществе других оборотней. Но, увы, я сделала ноги от Андрея, полностью не восстановившись и не разобравшись в себе новой, сразу, едва появилась возможность бежать. И вот теперь возникла проблема: как выяснить, кем для меня является маг? Потенциальным спутником жизни? Или всего-навсего самым сильным самцом поблизости?

   Голова пухла от вопросов, не позволяя забыться сном. Я отлично понимала, что не время заниматься личной жизнью, — сейчас бы просто выжить и сохранить независимость от обратившего меня вервольфа. Но эмоции жестоки в своей нелогичности, им не докажешь, что они сейчас лишние, и не попросишь, чтобы напомнили о себе позже.

   Повздыхав, решила приманить сон на усталость, ведь дурь легче выбивать из головы работой или физическими упражнениями.

   Натянув неприлично короткие шорты и топ, — все равно меня никто не увидит — отправилась в спортзал. За пять дней в гостях у Вольского заходила туда однажды, когда он проводил экскурсию. Помню, там точно есть беговая дорожка, орбитрек и гребной тренажер…

   …а еще блочная рама-кроссовер. И ее уже занял маг.

   Он тренировал бицепсы сразу двух рук, стоя к входу спиной. Вид Вольского в темно-синих брифах подорвал мое хрупкое самообладание окончательно. Когда маг сводил руки к голове, тросы натягивались, а вместе с ними — и мои нервы.

   Не вспомню сейчас зрелища волнительнее, чем напрягающиеся мышцы тела, покрытого ровным золотистым загаром. Треугольная спина с широкими плечами манила, звала, обещая защиту от всего мира. Подойти, обнять, прижаться щекой… Затем поцелуями провести линию вдоль позвоночника, обвести языком каждый позвонок…

   Ох, демон! Да я же такой озабоченной сроду не была! Можно подумать, меня покусал не оборотень, а инкуб!

   Оторвать взгляд от потрясающей фигуры у тренажера сравнимо с подвигом. А я не героиня и потому попятилась, запоминая, пожирая взглядом мужчину, не подозревающего о том, что за ним подсматривают.

   Оказавшись за дверью, стряхнула с себя наваждение. Ну, почти стряхнула — стояла у стены с минуту точно, сражаясь с желанием вернуться в спортзал.

   Бедный маг… Он и не догадывается, что чудом избежал сексуальных домогательств.

   Что делать? Ночь, что делать? В душ? Нет, не поможет! Хотя холодненькое не помешает.

   Ускорив шаг, почти вбежала в кухню. Благодаря лунному свету, проникающему сквозь окно, отыскала, как включить лампу дневного света над печками.

   Обнаружив в холодильнике бутылку ледяной минералки без газа, сорвала, а не открутила крышку. Пила большими глотками, не обращая внимания на занывшие от холода зубы. Водичка остудила пыл, почти остудила.

   Чем бы еще отвлечься от застывшего перед глазами видения? О, лимоны!..

   Цапнув один солнечный цитрус из вазы, откусила добрую четверть с кожурой, не помыв, все равно микробов можно не бояться. Нёбо и язык словно обожгло — слезы брызнули из глаз. Кислющий сок за секунды привел в чувство. Меня тянуло к Вольскому? Ха! Сейчас тянет только запить неповторимый вкус лимона!

   Третьим глотком минералки поперхнулась — объект моих грез вошел в комнату.

   — Миа?! — Подскочив ко мне, он похлопал по спине, возвращая возможность дышать. — Что же вы так неосторожно?

   — Случайно, — промямлила, признаваясь в очевидном, чтобы заполнить пустоту. Ох, рядом с ним я определенно глупею…

   — Плохая случайность, — серьезно заметил Вольский. Перегнувшись через разделочный стол, потянулся за бумажными полотенцами, оставленными на краю мойки. Отдав парочку листов мне, добавил: — Будьте внимательнее.

   Промокнув облитый минералкой топ в области груди, почувствовала, как краснею от понимания, что он наблюдает за мной. Невольно отодвинулась на шаг, вызвав у мага чуть слышное хмыканье. Подняла голову — и пропала, утонув в серебре его глаз.

   На меня еще никто не смотрел настолько голодным взглядом…

   — Любите?..

   — А? — с трудом вернулась к реальности. — Простите, не услышала вопрос.

   — Любите кислое? — терпеливо повторил Вольский и внезапно провел пальцем возле уголка моего рта. — Кусочек цедры остался.

   В горле пересохло. Ночь. Слабо освещенная кухня. Полуголый мужчина и влюбляющаяся в него со скоростью света женщина. Опасная комбинация, не так ли?

   Мысленно отвесила себе оплеуху и, схватив со столешницы лимон, откусила новый кусок:

   — Обожаю цитрусовые! — Быстро прожевав, добавила: — Простите, что сразу не поблагодарила… Спасибо, что спасли мне жизнь!

   Маг скрестил руки на груди:

   — Не преувеличивайте, оборотня не убить капелькой воды.

   Все мои нежные чувства и благодарность как рукой сняло. Какая я наивная! Он ни на секунду не забывал, кто я такая.

   Ну почему, почему меня обратили?! Останься я магичкой, все было бы совсем по-другому. Красивые ухаживания, долгие разговоры, совместная отработка некоторых заклинаний… Я бы попросила научить «Оку Перуна»… А сейчас только влечение неясной природы, и я знаю, что маги побаиваются оборотней, а некоторые даже не уважают.

   Эх, грусть-печаль какая… Упущенные возможности, как старая мозоль, напоминают о себе внезапно, причиняя нестерпимую боль. Хоть отправляйся в лес да жалуйся луне на судьбу…

   — Еще раз спасибо, Александр. Скоро вставать, я пойду.

   — Спокойной ночи, — обронил вдогонку маг невесело.

   Действительно ли у него тоже испортилось настроение? Или мне просто этого так хотелось, что начало чудиться желаемое?

   Нужно ли говорить, что спокойные сны мне не снились?

ГЛАВА 4

Перемирие

   Утром Вольский неожиданно уехал, никому не назвав даже приблизительную дату своего возвращения.

   Для Даши это также стало неприятным сюрпризом. Она крепилась, провожая отца до машины, а вот когда ворота закрылись, упала на газон лицом в траву.

   «Папа, папа… — мысленно повторяла она, заливаясь слезами. — Папа, папочка!..»

   — Даша! Нельзя же так! Он скоро вернется!

   «А если нет? Пропадет, как мама?»

   — Даша, успокойся! Он скоро приедет!

   «Нет… он обещал отвезти в зоопарк на день рождения, а сам уехал…»

   — Глупости какие! У тебя разве сегодня день рождения?

   Я попыталась поднять девочку за руки, но она обмякла, растеклась по газону растаявшим на солнце пластилином. Впрочем, даже так я бы легко занесла ее в дом, но как бы не усугубить ситуацию проявлением силы.

   Всхлипы и мысленные крики лишали самообладания и Лизу, и меня. И если скривившаяся экономка почти сразу сбежала в дом, то я растерялась.

   Как успокаивать истеричек, я знала: пощечина или холодная вода на голову быстро приводят в чувство. А что делать с маленькой крикуньей? Да еще менталом, который не контролирует влияние своих эмоций на окружающих? Я не позволяла себе окунуться в чужое отчаяние, мысленно твердя, что оно не мое. Но чувствовала, что еще чуть-чуть — и буду плакать рядом с девочкой.

   Оглянулась на дом — Ким с Лизой не спешили мне на помощь. Предатели!

   — Значит, зоопарк любишь? Весь не обещаю, а одного зверя показать могу. Только не пугайся, ладно?

   Дарья услышала — перевернулась на бок и, убрав ручки от лица, удивленно воззрилась на меня:

   «Не пугаться? Кого, Миа?»

   — Жди, сейчас увидишь.

   Я бросилась к лабиринту из ароматной туи, на ходу развязывая пояс белого шифонового платья. Не забираясь далеко, благо зеленые стены были выше меня, быстро стянула одежду. Упав на колени, выровняла дыхание.

   Глубокий вдох. Выдох. И снова вдох… Звездное небо перед глазами. И полная луна в ореоле холодного серебристого сияния…

   Хруст костей. Боль прострелила позвоночник. Отозвалась в макушке. Ударила в кончики пальцев. И растеклась по всему телу. Кожа горела, плавясь на медленном огне моего личного ада.

   Я не кричала — только прокусила губу удлинившимися клыками.

   Истинные оборотни, рожденные с двумя ипостасями, не испытывают боль. Они превращаются в мгновение ока. Обращенные этому учатся со временем.

   Я же слишком долго подавляла новую суть. И боль была моей платой за отказ принять саму себя.

   Тело перестало раздирать на части, и мир окрасился в другие цвета, обрел новые запахи и вкусы. Я высунула язык, ощущая, как по морде стекает кровь. Облизалась. Сладко-солено. Вкусно.

   Отряхнувшись, поспешила к притихшей девочке. Надеюсь, она не уловила мои муки. Не должна бы.

   О том, что маг запретил оборачиваться возле его дочери, я помнила. Но чтобы остановить поток детских слез, готова была ухватиться за любую возможность, даже такую, которая в дальнейшем вылезет боком.

   Без ложной скромности заявлю: из меня получилась замечательная волчица. Сильная, высокая в холке, с густой, стального цвета шерстью, отливающей по бокам рыжим, и мощными лапами. С выразительными желтыми глазами и пушистым хвостом.

   «Миа! Какая ты красивая!» — восхитилась Дарья, когда я вышла из зеленого лабиринта.

   «Спасибо, рада, что нравлюсь тебе». — Я четко сформулировала мысль, проговаривая ее про себя.

   Вскоре выяснилось, что мое превращение не усложнило общение с маленьким менталом — Даша хорошо слышала поверхностные мысли, как и раньше.

   Чем может развлечь маленькую магичку оборотень в звериной форме? Да много чем. Сначала я ее катала, затем в шутку преследовала, дав большую фору. Даша убегала, заливаясь счастливым смехом, позабыв о своих огорчениях.

   Ну а затем мы играли в фрисби. Летающий пластиковый круг взмывал так высоко, что обычная собака и не достала бы. Оборотни же прыгают в разы выше, и Дарья осталась довольна зрелищем — я выделывала в воздухе поистине цирковые кульбиты.

   Лишь к обеду она, утомившись, угомонилась и с аппетитом поела, а потом без уговоров легла спать. Девочка настолько устала, что уснула сразу, едва опустив голову на подушку.

   Все это время Даша не вспоминала об отце, и за чашкой кофе слуги Вольского дружно выразили мне свое восхищение.

   — Всякий раз, как он уезжает, девочка превращается в капризного монстра, — заявила Лиза, щедро наливая себе в чашку сливки. — Будь я ее няней, давно бы прибила.

   Ого, ничего себе заявление! И ведь без улыбки произнесла. Такое впечатление, что не бойся она последствий, обязательно выполнила бы свою угрозу.

   — За что прибила бы? За то, что скучает по папе? — не сдержала я возмущения.

   Если выпады в свою сторону готова была простить, все же они не грозили мне большими неприятностями, то слова в адрес пятилетнего ребенка задели за живое.

   Экономка, нахмурившись, объяснила свою позицию:

   — Многие дети остаются с родственниками, когда родители работают, но не все превращают жизнь окружающих в ад.

   Отпив глоток кофе, она скривилась:

   — Фу, гадость! Вася, опять филонишь на работе!

   — Чего?! — возмутился шофер.

   Отвезя хозяина в город, он вернулся всего полчаса назад и выглядел уставшим, будто долго кружил, уходя от преследователей. Хотя, может, так и было?

   — Снова продукты просроченные купил, — расстроилась Лиза, демонстрируя белые хлопья свернувшихся сливок в кофе. — Сколько раз мне еще надо повторить, чтобы смотрел на дату изготовления?

   — Я смотрел, отстань! — Шофер, махом осушив свою чашку и захватив тарелку с бутербродами, вышел из-за стола.

   Лиза, проводив его раздраженным взглядом, потянулась к коробке сливок.

   — Странно… не просроченные. — Глядя на повара, она поджала губы. — Видать, кто-то забыл сразу поставить в холодильник, да, Ким?

   Повар молча пожал плечами.

   Экономка, фыркнув, ушла. Хочется верить, ушла, чтобы догнать Васю и извиниться.

   — Выдержка — великая сила, она помогает видеть ошибки противника, — благодушно улыбаясь, произнес азиат и, плеснув сливки в свой кофе, передал мне: — Вечером, когда Даша уснет, приходи на кухню — вам с Лизой пора выпить мировую и поговорить по душам.

   — Я с ней не ссорилась, — резко возразила я, беря коробку. — Это она меня достает со дня приезда.

   Азиат покачал головой:

   — Пускай так. Но ты можешь прекратить ее нападки, раз Лизе самой ума не хватает. Мы будем тебя ждать, Миа.

   — Не обещаю, что внесу посиделки с вами в свое расписание, — пошутила хмуро.

   — И не надо, — прищурился повар. — Все самое интересное случается спонтанно.

   — О, буду знать! Спасибо за науку, — протянула с иронией.

   Ким промолчал и принялся убирать со стола, а я, раз уж все разбежались, — ему помогать.

   То, что сливки свернулись только в чашке Лизы, он заметил сразу, но не выказал удивления и не засыпал вопросами, когда остались вдвоем. А ведь я бы с легкостью ответила: слабенькое заклинание-шалость, которое осталось мне доступным. Редко, но такое случается с обращенными магами: им удается сохранить что-то от былых возможностей. Вообще-то оборот — это тоже чары, пускай и специфические.

   Нет, все-таки Ким — занятный человек. Умеет держать лицо и не лезет в чужие секреты. А еще ему не понравилась резкость экономки, хотя они знакомы давно. Интересно, кто он? Вероятнее всего, слабый маг, ведьмак. Только ради того, чтобы прояснить данный момент, я готова явиться на их посиделки.

   Прошло два часа с момента, когда Даша уснула. Обычно она вскакивала через час, а сегодня что-то разоспалась. Мне стало тревожно, и я решила проверить, все ли с ней в порядке.

   Девочка, лежа на кровати, листала фотоальбом. Бело-розовый, в бабочках и цветах из бусин, он сверкал, как самая настоящая драгоценность. Да он ею и был, судя по тому, как бережно малышка переворачивала страницы.

   — Привет, — тихо произнесла я, боясь напугать неожиданным появлением. — Хорошо спала?

   Дарья грустно улыбнулась:

   «Да. Снилась мама».

   И так горько это было сказано, что на глаза навернулись слезы. Как же так? Как такое может быть, чтобы мама оставила своего ребенка? Почему не забрала ее с собой? Сердцу не прикажешь — это я понимала. Но как можно отказаться от собственного дитяти? Ксения променяла маленькую дочь на мужчину, а спустя время, когда та стала привыкать жить без мамы, решила напомнить о себе. Разве это честно?

   Пускай я не знала, каково быть матерью, зато на себе испытала, что такое предательство родственника.

   От осознания того, что маленькая девочка испытала то же, что и я, — разочарование в близком человеке, — стало физически больно, защемило сердце. А ведь я оборотень, выносливый и крепкий. Похоже, это не спасает от душевных страданий, а жаль…

   Еще осознала, что Даша мне не безразлична, — я привязываюсь к чужому ребенку, а это не есть хорошо. Мысль выкристаллизовывалась четкая и ясная, как мыслеречь. Оставалось надеяться, что маленькая магичка разума, погруженная в свои думы, меня не услышала.

   Пора переключаться на что-то нейтральное и невинное:

   — Даш, пойдем гулять?

   «Не хочу. Посмотришь со мной фотоальбом?»

   По моим убеждениям, фотографии, памятные кусочки жизни, не для глаз посторонних людей. А я, как ни крути, была Вольским чужая. Имела ли я право прикасаться к их прошлому?

   «Миа? — Даша смотрела на меня с укором. — Ты не хочешь смотреть мои фотографии?»

   — Ой, что ты! Конечно, хочу!

   Усевшись на кровати, притом девочка прижалась к моему боку, мы открыли альбом с первой страницы. Это была чисто детская подборка, начиная со снимка УЗИ плода и Ксении в положении. Даже последние недели беременности не сказывались на эффектной внешности бывшей жены Вольского — аккуратный животик только придавал дополнительного очарования синеглазой блондинке. Стыдно признаться, но я даже закомплексовала. И вздохнула свободнее, когда начались фото новорожденной. Первое пеленание, купание, первая улыбка и стиснутая в крохотном кулачке погремушка… Родители маниакально снимали свое чадо едва ли не по дням. Ох, Луна! Там даже первый подгузник был! Подгузник, который самостоятельно надел папаша с крайне серьезным и сосредоточенным выражением лица…

   Пухлый альбом мы листали долго, наверное, только через час добрались до фотографий без Ксении. Пошли снимки Вольского с дочерью, но чаще на них была одна только девочка. Я невольно отметила, что чем свежее были фото, тем светлее лицом становился маг. Старые чувства отпустили? Обида, боль утраты стирались временем? Скорее всего.

   Да и не верю я, что мужчина может долго оставаться один, даже с разбитым сердцем, — наблюдение за друзьями и родственниками показывает обратное. Упав, они быстро поднимаются. Это мы, женщины, можем держаться за старые чувства, пускай они и приносят боль. Нам страшно отпустить прошлое, поверить другому мужчине…

   Комментарий девочки вырвал из грустных размышлений:

   «А это мама со своим новым мужем».

   Прижавшись спиной к груди пепельного блондина, — похоже, светловолосые магнитом притягивают подобных себе, — Ксения широко улыбалась, так и хочется сказать, что скалилась во все тридцать два зуба…

   Ох ты ж!.. Желание иронизировать сменил шок, когда я обратила внимание на украшение женщины. Браслет с подвеской в виде овала из серебра, отполированного до зеркального блеска и окруженного вычурными завитками, был настолько коротким, что, казалось, впивался в кожу. Да это же «Зеркало Купидона»! Запрещенный законами Полуночи артефакт! Он же заставляет… Стоп. Подумаю об этом потом.

   — Даш, а может, все-таки пойдем погуляем? Я еще хотела показать тебе после полдника, как рисовать волка.

   «Пойдем!» — неожиданно легко согласилась девочка.

   Веселой козочкой выбежав из спальни, она и дом покинула раньше меня. Я шла за ней, тяжело ступая, будто на ногах висели пудовые гири.

   Вот демон! Было обидно и больно. Горечь разочарования ощущалась физически на языке. Жаль, судьба — не человек, а то с удовольствием надавала бы ей по шее.

   Все, Вольский под запретом, больше не думаю о нем. Я не имею права разрушать семью, когда ее еще можно склеить.

   Несколько часов я пыталась забыть о невольно сделанном открытии, а еще не показывать вида, что мне плохо. Рядом с менталом это сложная задача, но я почти справилась — гнала грустные мысли прочь, читала мысленно стихи и следила, следила за собой, чтобы не думать о «Зеркале Купидона». Ну почему моя мама — артефактор?! Почему я лазила в ее книгах, интересуясь необычными вещами? Правду говорит древняя книга, что, умножая знания, мы умножаем скорбь…

   Спать девочка легла тихая и чересчур спокойная. Неужели что-то извлекла из хаоса моих мыслей? Может, все-таки зря я не ношу защиту от чтения мыслей?

   «Миа, не переживай, все образуется», — слишком по-взрослому успокоила меня малявка, да еще и по руке погладила.

   Дожила ты, Миамина, что и дети тебя жалеют… Ладно, не это важно, главное, чтобы Даша не услышала мои мысли о «Зеркале Купидона», — давать надежду раньше времени нельзя.

   Когда она уснула, я сходила к себе принять душ и переодеться. Вряд ли спустилась бы на кухню, если бы не открытие, а так мне впервые в жизни захотелось напиться, чтобы забыть обо всем на свете. Глупо? Согласна.

   Как маг я не любила алкоголь. Полбокала вина — мой потолок. Для тех, кто знает боевые заклинания, контроль над собой — норма жизни.

   Став оборотнем, я могла забыть о правилах: веры долго не пьянеют, быстро трезвеют — в общем, нечего на нас переводить горячительные напитки. Но даже на считанные минуты не хотелось затуманивать разум — я очень боялась начудить, а то и сотворить что-то ужасное.

   Теперь же ситуация изменилась. Я желала забытья.

   В виде бонуса шла возможность найти общий язык с Лизой (если молва не врет, совместные пьянки сближают). И пускай я с ней не ссорилась и не устраивала ей подлянки, остановить дурацкое противостояние следовало сегодня. А еще я могла разгадать, кто такой азиат, наблюдая за ним расслабленным.

   Когда я спустилась на кухню, то застала там одного Кима, нарезающего салат. Он окинул меня внимательным взглядом:

   — Переоденься в более закрытое — посиделки перенесли в сад, там полно комаров. — Повар, говоря, что-то жевал, и некоторые слова прозвучали неразборчиво.

   Поблагодарив, я повернула назад.

   Сменив сарафан на джинсы и синюю блузку с высоким воротником, заскочила в детскую. Дарья мирно спала. Полюбовавшись на разрумянившуюся во сне девочку, проверила окно. Открыто. Отлично, значит, если она, проснувшись, будет звать, я точно услышу.

   Я немного трусила, поэтому зашла за Кимом в надежде помочь что-то отнести, лишь бы не идти в сад одной. И он оценил это в полной мере: нагрузил двумя подносами с салатами и закусками. Сам нес пакеты, звенящие бутылками. Ну ничего себе посиделки! Настоящая пирушка. Видно сразу, что слуги любят дни, когда Вольский уезжает.

   В саду горели бледно-голубые фонари, пахло влажной травой, радостно гудели крылатые кровопийцы при виде новых жертв и… ругались Лиза с Васей. Диалог на повышенных тонах раздавался на полсада.

   — Как можно было выбрызгать весь репеллент? Как?!

   — Да молча! — грубо отозвалась экономка. — У меня аллергия на комариные укусы, забыл?

   — Я помню, и все же целый флакон! Ты никому не оставила, Лиз, даже ребенку!..

   — Ребенок по ночам не гуляет. И вообще, хватит придираться, а? Через два дня поедешь за продуктами, купишь с запасом. Это же такие мелочи!

   — Мелочи? Да ты всегда думаешь только себе! — кипятился шофер.

   — А тебе кто мешает так делать? — насмешничала экономка. — Иногда полезно побыть эгоистом, Вась.

   — Вот именно, что иногда! Ты хотя бы раз подумала, во что выльются твои действия для других!

   — Ты снова, Вась? Я уже извинилась за ключ…

   — При чем тут ключ? Обед забыла?

   — А разве что-то случилось? Я всего лишь попросила быть внимательнее при выборе продуктов! — От повышенного тона Лизы, казалось, содрогались стены виноградной беседки. — А, знаю! Это все из-за этой девки!

   — Миа тут ни при чем…

   — О, она уже просто Миа? Быстро ты! Хотя о чем я, если она оборотень?

   Я слушала и не верила своим ушам. Что она несет? Почему вообще на меня взъелась? Какое тут может быть примирение, если я ей как кость в горле?

   Пока я строила из себя окаменелость, Ким, войдя в беседку, потребовал:

   — Хватит играть в семейную пару ворчливых пенсионеров! Лучше помогите расставить тарелки.

   Я молча вплыла вслед за поваром и передала один поднос шоферу. На парне ладно сидели джинсы и борцовка, подчеркивающая неплохо развитые мышцы плечевого пояса. Сухопарый, как человек, давно занимающийся боевыми искусствами, он выглядел очень даже ничего. Неудивительно, что Лиза переключилась на него после отворота-поворота, полученного от Вольского.

   Экономка принарядилась, надев короткое изумрудное платье без рукавов. Мужская черная ветровка, накинутая на ее плечи, дополнительно защищала от комаров, тогда как Вася, явно владелец спортивной курточки, постоянно чесался. Бедняга…

   Несколько минут расставляли посуду в тишине, а потом Ким с гордым видом водрузил первую бутылку из своих пакетов.

   — Что это? — прошептала я, не веря своим глазам.

   В бутылке сидела змея!

   — Нектар богов пэмджу не для тебя, — важно заявил азиат и пододвинул «божественную» гадость ближе к Васе.

   Тот покраснел, но вцепился в бутылку, как в родную. С чего бы это? С каких это пор столь экзотичные напитки нравятся среднестатистическому человеку? Или легко смущающийся Вася относится к тайным экстремалам? Все может быть, под крышей дома проклятчика, похоже, собрались необычные люди.

   О, не забыть бы, когда появится доступ в Сеть, посмотреть, в чем божественная суть пэмджу.

   — Ким, Вась, а накройте змейку салфеткой? — попросила я. — Она отбивает весь аппетит.

   — Скажи спасибо, что эти гурманы больше не пьют ттонсуль, — хмыкнула Лиза. — Если бы Вольский, вызванный Дашкой, не привез с собой целителя, кое-кто копыта отбросил бы.

   Шофер заерзал на садовом стуле, азиат загадочно заулыбался. И я, ничего не понимая, задала закономерный вопрос:

   — Что такое тосунь?

   — Ттонсуль — вино из дохлятины, — с отвращением на красивом лице объяснила домоправительница.

   И до меня дошло. Макс, обожающий свою работу бармена, как-то рассказывал про алкогольные извращения народов мира. Вино со змеями и скорпионами — самое невинное, что пьют некоторые люди. Вероятно, вино из дохлятины — это корейский ликер, который настаивается в яме с трупиком птицы или собачки… Бе-э-э!

   — Миа, ты куда? — удивился утративший невозмутимость повар.

   — Воздухом подышать! — ответила вместо меня Лиза и бросилась вдогонку.

   Остановилась я возле летнего душа, того самого места, с которого для меня начались пакости. Тошнота больше не подступала к горлу, но и возвращаться не хотелось — вряд ли у меня теперь появится аппетит.

   — Ты как? — поинтересовалась Лиза неожиданно участливо.

   Она стояла в шаге от меня, и горечь средства от комаров забивала мой чувствительный нос. Действительно весь флакон на себя вылила…

   — Нормально. Ненавижу змей.

   — Я тоже. Но уже попривыкла к выходкам Кима, а в первый месяц после знакомства не раз блевала от его блюд и напитков. Хотя стоит отметить, над первыми он редко издевается — отдает предпочтения европейской и славянской кухне. Кстати, спроси, где он раньше работал, услышишь море смешных историй.

   — Вольский в курсе, как вы проводите свободное время в его отсутствие?

   Экономка невесело улыбнулась:

   — От него сложно что-то утаить. Он не возражает. Главное, чтобы Дарья не видела, а она по ночам крепко спит, так что никаких проблем. — И вздохнула: — После случая с музеем Вольский предупредил, что как только разберется со своими врагами, мне придется искать другую работу.

   Ого… Вроде полагается в таких случаях сказать что-то утешающее? Вот только мне совсем не хочется. Я отлично помню, как бегала по саду, прикрывшись лопухами.

   А собеседница, видать, решила добить меня нетипичным поведением:

   — Миа, прости меня, я действительно перегнула палку. Очень надеюсь, что за оставшееся время мы сумеем хоть немного подружиться.

   Я с подозрением вгляделась в ее лицо. Что это с ней? Издевается? Врет? Или пытается вернуть расположение хозяина? Но ведь мое заступничество ей ничего не даст, с чего бы Вольскому прислушиваться к моим просьбам?

   — Понимаешь, Лиза, мне сложно проникнуться дружескими чувствами к тому, кто меня недолюбливает и обижает.

   — Прости, ревность ум затмила.

   — Ладно, давай закроем тему и вернемся в беседку.

   Слушать ее откровения о любви к Вольскому совсем не хотелось. Ощущения противнее, чем при виде бутылки с заспиртованным гадом. Что греха таить, так мерзко мне не было, даже когда очнулась в лесу с измазанным кровью ртом и с шерстью кролика, застрявшей в зубах.

   — Пожалуйста, выслушай, — настаивала Лиза. — Я начала встречаться с ним недавно, боюсь, что люблю его сильнее, чем он меня. И как выяснилось, ты — его идеал.

   Мое сердце заколотилось как сумасшедшее. Я — идеал Вольского!

   — Ему нравятся спокойные тихие девушки, которые, тем не менее, могут за себя постоять. Поэтому я и приревновала Васю…

   — Васю? — словно от сладкого сна очнулась я. — Как — Васю?

   Лиза хохотнула:

   — Ну не с Кимом же мне встречаться или Вольским!

   Я почувствовала себя крайне глупо. Это о чем она сейчас? Если я своими ушами слышала, как она подкатывает к Александру! Врет и не краснеет!

   Хотелось уличить во лжи, но это было бы неразумно.

   — Лиза, спи спокойно: Вася — приятный молодой человек, но не для меня.

   Девушка накрутила на палец смоляной локон и с наигранным облегчением обронила:

   — Спасибо, я рада, что мы не станем делить одного мужика. Значит, можем подружиться? Мир?

   От войны диверсионной переходим к холодной? Как будто все хорошо, а на самом деле в душе лютая неприязнь? Что ж, я тоже умею врать.

   Лиза улыбнулась, я — в ответ. И без колебаний пожала протянутую руку:

   — Хорошо, попробуем нормально общаться. Мир.

   К беседке возвращались без спешки.

   — Миамина — это твое настоящее имя? Так и написано в паспорте?

   После откровенной лжи, которую навешала мне на уши данная мадам, отвечать правдиво не хотелось.

   — В наше время, когда все покупается и продается… Как ты думаешь, что в моем паспорте?

   Лиза хмыкнула:

   — Забавное имечко!

   — А то! Не всем же быть бедными Лизами, — подмигнула я.

   Экономка фыркнула. Интересно, как часто ей напоминают о повести Карамзина?

   — Ой, девчонки вернулись, — встретил нас радостно Вася.

   Глаза молодого человека весело блестели, так что догадаться несложно: дегустацию странноватых напитков начали без нас.

   — Вижу, у нас появился первый тост? За дружбу? — вкрадчиво спросил азиат.

   — Да, давай за дружбу! — разрешила Лиза и потянулась к бутылке с желтоватым содержимым. — Из цветов азалии, не перепутала?

   Азиат кивнул и для меня перечислил, что входит в состав напитка, выставленного на столе. Змеиное вино здесь оказалось самым страшным, но мне его никто и не предлагал — мужчины пили сами. При случае надо будет посмотреть в Сети, в чем особенность и тотосуня. Или тотсуля? Как правильно называется? Ладно, просто «дохлое» вино…

   Легкий приступ тошноты прошел, и я с удовольствием вгрызалась в горячие отбивные и кисло-острые крылышки с петрушкой. Даже цветочное вино не вызывало опасения после того, как Ким поклялся, что оно действительно изготовлено из лепестков азалии. Сладкий, вязкий вкус мне даже понравился.

   — Миа, почему ты здесь?

   Вопрос застал врасплох, и я чуть не подавилась косточкой.

   — Все просто, Ким. Мне нужна была работа, дочери Вольского — няня, — откашлявшись, ответила полуправду.

   Азиат склонил голову к плечу:

   — Хм, не хочешь рассказывать о себе первой? Ладно, тогда начну я. — Он выдержал паузу и заговорил: — Я работал в нью-йоркском экзотическом ресторане для полуночников «Контузия», работал поваром-турне, то есть ассистировал в разных отделах кухни. У меня неплохо получалось все: от соуса до десерта. Я мечтал когда-нибудь дорасти до шефа, не подозревая, что это «когда-нибудь» близко, — один солидный маг предложил возглавить такой же ресторан, как «Контузия», в вашей стране. Я согласился. Вот только проработал всего полгода. Однажды сын хозяина, молодой и очень перспективный некромант, устроил пирушку для друзей. Ему было мало экзотики в меню, и он потребовал подать к их столу особое блюдо.

   Он замолчал. Лиза с Васей не ели и не поднимали взгляда, и я тоже отложила вилку. Как бы не услышать то, что вообще отобьет аппетит.

   — Мне принесли на кухню «сырье» — связанную девушку, которая посмела бросить мага.

   — Ужас какой! — вырвалось у меня.

   Каннибализм — наивысшая мерзость, поэтому я недолюбливала вампиров.

   Забавно… В этот момент я осознала, что обращение в оборотня — не самое худшее, что могло со мной случиться. Меня не обратили в вампира — уже счастье...

   Тем временем Ким продолжал рассказ:

   — Само собой, я устроил скандал. И не тихо, позвонив папаше урода, а прямо в зале ресторана. По счастливой случайности в «Контузии» ужинал Хемминг, представитель Контроля, со своей командой. Сдуревшего от безнаказанности некроманта мигом скрутили. После суда, где я был главным свидетелем, бывший работодатель пообещал мне скорое возвращение на родину. По частям…

   — Ого! — поразилась я. Папаша морального чудовища быстро нашел крайнего. — Теперь ты скрываешься здесь?

   — Поначалу так и было. Хемминг познакомил меня с Вольским, одним из немногих, кто не боялся моего врага. А год назад на нарушении закона Полуночи попался и мой бывший работодатель, но я все равно остался в вашей стране.

   Я не стала спрашивать причину.

   — Не скучаешь по родине?

   — Нет. Мне нравится здесь.

   — А по работе в большом ресторане? У проклятчика ведь не раскроешь полностью свои таланты?

   Ким удивился:

   — Почему это? Наоборот, я не готовлю дежурные блюда, каждый раз я творю, создавая и экспериментируя. Последнее в меру, конечно, — по-доброму улыбнулся он. — Ребенка все-таки кормлю.

   Мне хотелось спросить, кто он, но чудом сдержалась. Не время для любопытства.

   — Предлагаю тост за открытость, — поставила жирную точку в откровениях повара Лиза.

   Вино из азалии немного вскружило голову, а ведь показалось, что некрепкое. Неужели при его изготовлении использовали магию? Надеюсь, что нет, иначе и меня развезет, как обычного человека!

   — Ну а я скрываюсь до сих пор, — решительно призналась экономка. — От вампиров.

   — Почему здесь? Когда полным-полно центров помощи жертвам? Ближайший, к примеру, при ночном клубе «Ультрафиолет», его владелец — Николаев, мой знакомый. Он всегда готов помочь таким, как ты.

   — Нет, Миамина, таким, как я, он не поможет, — грустно возразила экономка. — По добровольно подписанному договору я принадлежу мастеру Феликсу.

   — Стальному? — машинально уточнила я.

   Впервые встречаю человека, который честно признался, что без принуждения согласился принадлежать вампиру. По рассказам Ника, все вопят, что их загипнотизировали, обманули, заставили подписать договор. А Лиза в этом плане оказалась честной. Удивительно.

   Экономка, налив себе бокал, вмиг осушила его безо всякого тоста. И, вздохнув, ответила:

   — А какому еще? Нет, не совсем ему, разумеется, а одному из телохранителей его провидицы. Такой мерзавец достался мне в хозяева… — Лиза поморщилась. — Любитель ножей и скальпелей.

   — Сочувствую, жаль, что ты ошиблась с выбором.

   — Да не было никакого выбора, — отмахнулась она. — Когда в двадцать у тебя проблемы с кровью, хватаешься за любую возможность выжить. Вот я и согласилась на донорство и служение за исцеление.

   Я возмутилась:

   — Исцеление? Это кощунство — называть эффект вампирской крови исцелением! Уж лучше бы ты к настоящему целителю обратилась!

   Девушка пьяно хихикнула:

   — А я на тот момент не знала, что такие существуют… Кровососы на меня вышли сами и предложили взаимовыгодный обмен: они мне дают долгую жизнь и здоровье, а я им — кровь и служение. И поверьте, я радовалась, что заключила договор, пока не подошло время моего обращения. Ты наверняка знаешь, что длительное употребление крови вампира не только делает человека зависимым, но и увеличивает шансы на выживание после укуса?

   Кивнула — что-то такое смутно слышала. Как и большинству, мне точно известно, что обращение проходит успешно, если человек молод и имеет среди своих предков полуночников, то есть на генетическом уровне может выдержать изменение вирусом.

   — Ты не захотела обзаводиться парочкой длинных клыков и потому находишься здесь, — подвела я линию под ее рассказом. А затем сама же ее и стерла вопросом: — А как же зависимость?

   Экономка похабно усмехнулась:

   — Зависимость от крови? Или от укусов и секса с моим хозяином? Лучше тебе не знать, как это преодолевается.

   Она отсалютовала новым бокалом и, не смакуя напиток, снова быстро его осушила. Затем, покачнувшись, поднялась из-за стола.

   — Я быстренько, попудрю носик и вернусь. Не откровенничайте и не пейте без меня.

   Думала, мужчины выполнят ее нагловатую просьбу, но нет. И выпили, и закусили, а когда Лиза затерялась где-то в темноте, принялись меня расспрашивать.

   — Миамина, у тебя странное имя, — заявил Ким У Хон. — Из какого оно языка? Или это простой набор букв?

   — Пятьдесят на пятьдесят, — озадачила его ответом. — Мама очень хотела назвать меня Мией.

   — Имя скандинавского происхождения, означает «непокорная упрямица», — удивил Василий лингвистическими познаниями и улыбнулся, заметив мое изумление: — Не смотри на меня так — я погуглил, когда ты приехала.

   Счастливчик! У него есть доступ к Интернету в кабинете Вольского.

   Суть он передал, поэтому я не стала поправлять.

   — Отец уговорил маму не ломать дочери жизнь «кличкой», и когда оформляли свидетельство о рождении, она остановила свой выбор на имени Мария. А спустя годы, регистрируясь на одном форуме, я вспомнила эту историю и сделала имя Миа своим ником, добавив к нему часть фамилии Минова. Не помню точно, как вышло, что друзья стали называть меня Миаминой и в реале.

   Не единожды благодарила небо, что, знакомясь, всегда называла настоящее имя. Это уже потом, перейдя в разряд хороших знакомых, человек узнавал о прилипчивом прозвище.

   И вот теперь оборотни ищут Марию Минову, а я живу под именем Миамины-Мии и сразу отзываюсь, когда меня окликают. А это немаловажно, когда скрываешься.

   Некоторое время обсуждали тему имен, их влияние на судьбу, а потом вернулась Лиза и, в свою очередь, начала расспросы:

   — Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты скрываешься от жениха, навязанного родителями. Угадала?

   Ну-ну… Андрюша Горобинский видел меня уж точно не в статусе жены.

   — Можно и так сказать. Только он сам мне навязался. Обратил — и навязался.

   Даже под действием алкоголя и после чужих откровений я сумела сдержать порыв и не выложить печальную историю о самоуверенной дурочке, которая привлекла внимание страшного Серого Волка. Вот только Красной Шапкой, охотницей на преступивших закон оборотней, она не была, и потому угодила в большие неприятности.

   — Сочувствую тебе. Фигово, когда выбираешь не ты, а за тебя. Ты ведь магичкой была?

   Нехотя кивнула и тотчас перевела стрелки на шофера:

   — Вась, а ты почему здесь?

   Молодой человек почему-то покраснел.

   — У меня все скучно, Вольский нанял меня пару лет назад. С тех пор я тут и работаю.

   Лиза, обгрызающая куриное крылышко, буркнула:

   — Не прибедняйся, Вась. Расскажи ей.

   Я же говорила, что под крышей этого дома собрались необычные люди? Выходит, и шофер не так прост, как кажется? Ну-ка, ну-ка! Любопытно же!

   — У меня второй дан по кикбоксингу, я ас экстремального вождения. А еще на меня не действуют вампирский гипноз и магия, — скромненько признался Василий.

   Ох, небо! Вот это ответ! Напротив меня сидит амаг? Амаг?! Не думала, что когда-нибудь увижу кого-то со способностями, встречающимися у одного из миллиона обычных людей!..

   Справившись с шоком, уточнила:

   — То есть ты разрушаешь заклинания? Или они тебя попросту «не видят»?

   — Второе. Ко мне не цепляются проклятия, я прохожу сквозь магическую защиту. То есть на меня не действуют чары напрямую.

   Круто! Вот только если магией швырнуть бетонную плиту, то Васю его уникальность не спасет? Наверняка, но уточнять не стану.

   — Здорово, — почти позавидовала я. — Хотела бы я иметь твои способности.

   — На самом деле я ими почти не пользуюсь. Ну разве что не боюсь вампиров — им меня не заморочить. А вот оборотни — страшные твари, жутко сильные и агрессивные. — Парень передернул плечами.

   За тварей я оскорбилась, но не показала виду — Вася искренне выражал свой страх, при этом позабыв, кому это говорит. И то, что меня воспринимали как простую девушку, а не как вервольфа, перевесило обиду.

   Но все же не удержалась и подколола:

   — Извини, но вампиры тоже безумно сильные, с острыми клыками и когтями. Они заставят тебя делать, что им нужно, не прибегая к внушению.

   Лицо амага вытянулось:

   — Черт, а я об этом и не думал как-то!

   Он нахохлился, как мокрый, продрогший воробей, и Лиза хохотнула:

   — Ну ты молодец, Миамина! Он теперь и вампиров будет бояться! Амаг-трусишка!

   Вася надулся. Чтобы немного сгладить ситуацию, поинтересовалась:

   — А как насчет полезных заклинаний? Тут упоминали, что Вольский вызывал целителя, когда ты отравился?

   Шофер кивнул:

   — Сила амага — и его слабость также. Травы на меня действуют, целительские заклинания — не всегда.

   Нет, все-таки сложно поверить, что напротив меня сидит амаг! Не верится, что он не работает на какие-нибудь спецслужбы Полуночи, хотя бы на тот же Контроль. Поразительно, что Вольский отхватил такого редкого уникума… Стоп! Неужели у колдуна настолько много лишних денег, чтобы амаг работал на него шофером? Да быть того не может!

   — Слушай, Вась, а ты все рассказал? Сложно поверить, что амаг прозябает в деревне.

   Он, одарив меня сканирующим взглядом, вздохнул:

   — Ладно, скажу… чего уж там… Самое важное и так уже знаешь. Я отбываю тут свое наказание за взлом магических защитных сетей.

   — Отбываешь тут и так? — Я неопределенно обвела рукой стол и беседку. — Сурово Контроль наказывает!

   — А за это спасибо Хеммингу и Вольскому…

   Шофер не договорил, и почему-то мне показалось, что признание вырвалось спьяну, о чем он буквально сразу сильно пожалел.

   Так, секундочку. Это что выходит? Кима к Вольскому отправил Хемминг, Васю на поруки тоже он сдал… Вольский — сильный проклятчик, и он накоротке с контролером. С чего бы это? А не потому ли, что…

   Я даже протрезвела. Вот она, правда! Легкое опьянение сошло на нет.

   Ну, Ник! Спасибо, дорогой куратор, удружил!

   Все-таки я поспешила обрадоваться, что хмель меня покинул, — не подумавши, спросила:

   — Слушайте, Вольский работает на Контроль, да?

ГЛАВА 5

Паутина надежды

   Глаза слуг колдуна синхронно округлились.

   — Ой, что-то мы засиделись, ребят! Я спать хочу. — Первой поднялась экономка, за ней — повар.

   С рекордной скоростью он собрал алкоголь и пустые бутылки:

   — Я тоже пойду, спокойной ночи, Миа.

   — Спокойной ночи, Ким.

   Я смотрела, как они драпают, — другим словом их внезапный уход не назовешь, — и мысленно ругала себя за длинный язык. Кто меня просил озвучивать свои догадки? Вызнавать чужие секреты, пускай и случайно, очень вредно для здоровья.

   Вдобавок беглецы оставили неубранный стол.

   — Маш, — тихо позвал Василий, — ты это… не говори Вольскому, что знаешь о его работе. Ладно?

   — Да я как бы и так заинтересована молчать, клятву о неразглашении давать не хочется.

   И мысленно добавила: «Как и нет желания попадать в поле зрения Контроля».

   Всемирная организация контроля (ВОК, или в народе попросту — Контроль) судила и карала нарушителей законов Полуночи, а еще вмешивалась во внутренние дела сообществ, когда хотела ее левая пятка. ВОК гребла под себя уникальных существ, считая, что только она имеет право распоряжаться их талантами. В нашем регионе заправлял всем Хемминг — по слухам, самый сильный вервольф мира. И якобы самый справедливый из контролеров, в чем лично я сильно сомневалась. Какая справедливость в том, что он дает провинившемуся оборотню последний шанс на жизнь, вызывая на священный поединок Ночи? К слову, ни один из них Хемминг не проиграл. Так что со стороны такой «шанс» выглядел сущим издевательством над приговоренным.

   Нет, может, я чего-то не знаю и контролер справедлив, только проверять на себе не хочу. Вожаки оборотней имеют вес в нашем мире, поэтому по просьбе старшего Горобинского меня могут отдать его стае, все же это его сын сделал меня вером. Или того хуже: отправят служить Контролю — это точно будет концом моей свободы. От организации с колоссальными ресурсами, сетью раскинувшейся по Земле, не скроешься в деревне, на краю леса…

   — Ну что? Убираем со стола?

   — Давай, — не стал спорить Василий.

   В четыре руки мы собрали нетронутую еду и грязные тарелки с вилками и рюмками-бокалами. Загружать посудомоечную машину ушел Вася, а я решила проветриться — немного погулять по саду.

   Давно перевалило за полночь, но спать не хотелось. Шла не по дорожкам, а по мокрой от ночной росы траве. Пел соловей, тоненько зудели комары, и, оглушая, трещали цикады. Пахло цветами и репеллентом. Репеллентом?..

   Я замерла. Осознанно втянула в себя воздух, старясь вычленить неприятный запах. Не поняла… Лиза вышла на улицу? Тоже отправилась прогуляться перед сном? Или поговорить со мной? Если так, то нужно сбегать, очередную порцию лживых заверений в дружбе и расспросов я не вынесу — обращусь волком и откушу ей голову. Шучу, само собой.

   Ого! Источник неприятного запаха за забором, возле которого я остановилась. Лиза не в саду, а за оградой? Она тоже получила от Вольского право беспрепятственного выхода?

   Я подошла к каменной стене впритык — зачем, не знаю, запах это не усилило.

   Снова втянула чувствительным носом воздух… Сюрприз! Это не экономка!

   Сильно пахло ментоловой жвачкой, копченой колбасой и резкой туалетной водой. Мужской. Снова принюхалась — точно, за стеной бродил мужчина, более грубый и насыщенный запах не спутаешь с нежным женским. И он тут не один — легкий ветерок подсказал, что невдалеке еще двое.

   Мне стало не по себе. Враги Вольского нашли его тайное убежище? Или это по мою душу?

   Рванула к дому, как безумная. Даша! Я должна быть рядом с ней!

   В холле столкнулась с Васей.

   — Маш, стой! За тобой кто-то гонится?

   — Нет! Там какие-то люди за забором!

   — И что? — удивился он. — Пускай себе ходят.

   Я застыла. Как это «пускай себе ходят»?

   — А если это недруги Вольского?

   Вася фыркнул:

   — Это деревенские, влюбленные пары ищут уединения в лесу.

   У меня вырвался смешок:

   — Там мужики! Хочешь сказать, у местных в порядке вещей однополая любовь?

   Шофер вскинул брови:

   — Ты и пол по запаху можешь определять? Может, ребята отправились в лес костер палить, грибы собирать… Ну или после дискотеки выясняют отношения, махая кулаками в темных дебрях подальше от полиции.

   — Очень надеюсь, что это местные, потому как без Вольского мы не выстоим.

   Парень беззаботно отмахнулся:

   — Вообще не переживай, тут такая серьезная защита, что без пароля не проникнуть через ограду. — И со смешком добавил: — Как говорится, но пасаран.

   — И даже амаг не пройдет? — поддела его, не удержавшись от соблазна.

   — Такие, как я, практически все переписаны и не смеют нарушать закон.

   Как он корректно выразился! А подтекст далеко не невинный: все амаги посажены на короткий поводок и пристроены туда, где их выгодно видеть Контролю.

   Странное дело, даже после таких объяснений-предположений Васи паника отступила. Однако я решила, что лучше перестраховаться, чем потом кусать локти. Этой ночью я буду стеречь доверенного мне ребенка.

   Прежде чем отправиться в детскую, заскочила в свою комнату за электронной книгой и несколькими мамиными амулетами. Накрыв спящую Дашу «Колпаком тишины», забаррикадировала дверь массивной тумбочкой, на которую поставила бело-розовую напольную вазу. Проем окна решила защищать собственным телом, то есть лечь на широкий подоконник. Не так давно еще думала, что там удобно читать, вот заодно и проверю. Все! В спальню Даши никто не проберется незаметно!

   С чувством выполненного долга устроилась с читалкой.

   Прошел час. Нападать на дом Вольского никто не спешил. И я немного расслабилась.

   Тело затекло от лежания на твердом — подушечка не помешала бы не только под голову, но и под бок. Книга раздражала — героиня страшно тупила, влезая во все возможные и невозможные неприятности. На месте героя я бы давно ее придушила, а он ничего, терпит и еще в любви ей признается. Ой, злюка любовь, злюка…

   Спать хотелось невероятно, и это несмотря на то, что героиню, решившую ночью проверить, что за шум раздается в подвале, вот-вот, кажись-таки, схарчит монстр… Монстр, в которого превращается ее возлюбленный каждое полнолуние. Эх, и тут про оборотней плохо говорят!

   Хотя я и сама о них не могу сказать ничего хорошего. Отец не в счет. Папа — это папа. Я видела его в звериной ипостаси нечасто. Он оборачивался назло теще с тестем, когда те изредка приезжали в гости. Бабушка бледнела при виде огромного серо-седого волчищи, а когда он уходил на улицу для обратной трансформации, успевала за несколько минут его отсутствия высказать своей дочери все, что думает о ее мезальянсе — замужестве талантливой красавицы с грубым чудовищем.

   Это я так думаю сейчас, а тогда, невольная слушательница, я получала массу впечатлений. Негативных. Вервольфы — волосатая мерзость. Только и умеют, что выть на луну, жрать сырое мясо и отпугивать угрюмым видом нормальных полуночников. И мама совершила главную ошибку в своей жизни, уничтожив карьеру: блестящий артефактчик Полина Макарова якобы отказалась от ученицы, ставшей женой животного.

   Много позже я узнала, что бабушка преувеличивала: родители счастливы и ни о чем не жалеют, пускай и пришлось им, чтобы быть вместе, поступиться некоторыми взглядами и отказаться от планов. Отец вышел из стаи: Владлен Булатов, брошенный на тот момент какой-то магичкой, отговаривал друга от женитьбы, пророча ему разбитое сердце. Маму доставали подруги и вся родня — проще было переехать в другой город, чем переубеждать их в неправоте. Вот родители все и бросили, начав семейную жизнь в новом месте. Счастливую жизнь.

   И все же бабушке в свои редкие приезды удалось зародить в моей душе крамольные мысли, которые перечеркнули то, чему учили родители, — уважению ко всем представителям Полуночи. Я все больше склонялась к мысли, что маги неподвластны низменным звериным инстинктам, а оттого выше и благороднее веров. Колдуны — элита, а оборотни созданы, чтобы им служить, но по чистой случайности получили самостоятельность.

   Да, это я сейчас понимаю, что родственники несли бред, а вот тогда… тогда мне это казалось привлекательным. Ты лучше, чем кто-то, уже только потому, что таким родился. Разве не здорово?

   Родители не заметили, как дед с бабкой заразили меня снобизмом. В десять лет я даже мечтала, чтобы в меня влюбился волк, а я бы им крутила как хотела. А в пятнадцать познакомилась с Максом, племянником отца. И тогда-то папка понял, что его маленькая принцесса считает оборотней вторым сортом. Он попытался изменить мои взгляды, но удалось лишь скорректировать. Я поняла, что и среди веров с вампами встречаются те, кто выделяется среди большинства благодаря родовитости или возрасту. У некоторых даже есть специфическая магия, поэтому с ними придется считаться.

   Неудивительно, что я получила от жизни щелчок по носу. Карма, бумеранг судьбы… Высшие силы наказали, воплощая глупые мечты девчонки наоборот: волчица заинтересовалась магом, который никогда не станет ее.

   Создатель, как же я проклинаю тот день, когда встретила Горобинского! Час, когда он обратил, укусив за плечо!

   Но больше всего я проклинаю другой момент — когда посчитала, что могу остаться нормальной. Могу вернуться к прошлой жизни. Я обрела надежду, чтобы вскоре жестоко обмануться…

***

Я открыла глаза в клетке. Толстые прутья окружали матрас, на котором лежала. Болела голова, крутило позвоночник, ныл живот, как будто по нему били. С потолка лился неяркий свет ламп дневного света, и глаза вмиг заслезились, а кожа начала нестерпимо зудеть. Удивление, вызванное тем, что меня накрыли грипп и аллергия одновременно, быстро сменилось паникой: проведя по волосам, увидела зацепившийся за пальцы выпавший локон.

   Что со мной? Где я?

   Оглядываясь по сторонам, нервно запустила руку в шевелюру и закричала — у меня выпадали волосы! Клочьями!.. Я лысела от малейшего прикосновения к коже головы!

   Вскочив на ноги, заметалась по клетке:

   — Помогите! Кто-нибудь, помогите мне!

   А в ответ — негромкий смешок.

   — Не ори, здесь звукоизоляция. — И издевательский вопрос: — Как себя чувствуешь, соня?

   Я замерла, затем медленно обернулась к говорившему. Наглые глаза на довольной физиономии жгли раскаленным прутом.

   Горобинский… Я сначала вспомнила фамилию оборотня, потом клуб… Танец с приставалой… Фиолетовый коктейль… Дурноту и боль от укуса… Кусочки воспоминаний вспыхивали в темноте яркими пятнами, чтобы почти сразу исчезнуть.

   — Что со мной? Где я? Что вообще происходит?!

   Подойдя ближе, молодой человек протянул бутылку воды. Вспомнив, как развезло от его безалкогольного коктейля, отшатнулась — не рассчитав сил, больно врезалась в прутья противоположной стены.

   — Тихо-тихо! Не отравлено, пей.

   Только сейчас осознала, как сильно мучает жажда, — во рту не кожа, а наждачная бумага. Но принять воду из рук подлого вервольфа? Ни за что!

   — Что ты со мной сделал, больной ублюдок?! — С силой ударила по прутьям.

   — Зачем ты так о моих родителях? — притворно огорчился Андрей. — Я родился в законном браке.

   — Поздравляю. Почему я в клетке? Выпусти немедленно!

   — Не могу, Машуль, да и не хочу. Не для того я тебя обратил, чтобы отпускать так быстро. К тому же куда ты пойдешь, если не до конца прошла превращение? Хочешь угодить в неприятности?

   Я слушала и не верила. Он обратил меня? Он?! Память любезно подкинула красочные картинки.

   Мне стало стыдно. За каждый стон в его руках, за каждую попытку прижаться посильнее, потереться о его мускулистую грудь… Фу!

   Да. Обратил… Горобинский намеренно применил смертельный укус в надежде, что выживу и стану такой, как он. Если бы мой организм отвергнул вирус, я была бы уже мертва…

   А так я мертва только как маг.

   Силы оставили меня, ноги подкосились. Опустившись на пол, прошептала:

   — Разве таким должно быть обращение? Мне плохо… Что со мной?

   Парень присел на корточки и просунул руку между прутьев, планируя… погладить?!

   Снова в ужасе отпрянула:

   — Не трогай меня!

   — Тшш, не буду. Я всего лишь хотел успокоить. — Его глаза маниакально блестели, а может, в тот момент мне хотелось видеть признаки сумасшествия. — Ты в порядке, Маш. Обращение идет своим чередом, вот только у кого-то оно отличается от нормы. Не переживай за волосы — выпадают слабые, новые и здоровые вскоре отрастут и будут лучше прежних.

   Я промолчала, а Андрей поднялся и объявил:

   — Не могу быть с тобой рядом, ухожу до утра. Есть хотеть не будешь, в первые дни перестройки мучает только жажда. Поэтому…

   Он вышел из комнаты, просторной, с минимумом добротной мебели и выкрашенными в жуткий сливовый цвет стенами. Фиолетово-синий обострял головную боль, и я закрыла глаза. Ненадолго.

   — Вот тебе вода, чтобы все выпила.

   Андрей подтолкнул к клетке упаковку минералки с бутылками емкостью два литра. Подтолкнул ногой. Боится, что цапну? Смешно и нелогично, раз перед этим пытался погладить. О нет, этот жест выдавал не страх, а скрытое пренебрежение: он хочет меня, но глубоко в душе считает грязью...

   Андрей что-то рассказывал — я не слушала, занятая разглядыванием своей темницы. Клетка большая, в длину шагов пятнадцать. Кроме матраса, на полу лежали подушки и несколько шерстяных пледов, стопка книг. А еще в углу стоял… унитаз. Значит, один вопрос о насущных потребностях отпадал.

   — Ты поняла меня? — Андрей ударил по прутьям ребром ладони.

   Из чувства противоречия хотелось сказать «нет», но зрачки его глаз приняли форму вытянутого вертикально овала. Глаза вера, готового вот-вот утратить контроль.

   Ужас острым ножом полосонул по горлу, отбирая дар речи, затрудняя дыхание. Понимание, полное осознание ситуации накатило оглушающей волной. Меня обратил вервольф… Похитил… Держит в клетке… Для чего, и дурочке понятно, если вспомнить, как облизывал взглядом в ночном клубе. Я один на один с беспринципным оборотнем, который может сделать со мной что угодно в любой момент!

   И я закивала, хоть плохо поняла, что он требовал подтвердить.

   — Отлично. Отец придет дня через три-четыре посмотреть на тебя. Только заикнись, что была против обращения, — вмиг без головы останешься!

   Андрей ушел, и я осталась паниковать в одиночестве.

   Что делать? Что мне делать? Как выбраться из этой ловушки?

   Горячечные мысли заставляли бегать по клетке в поисках выхода. А его-то нет!.. Выхода нет! Толстые прутья, растущие из потолка и уходящие в пол, можно выдрать только с кусками бетона, да и то где гарантия, что клетка не усилена магией? Окон в комнате нет, вероятно, нахожусь в специальном доме или подвале, где удерживают провинившихся оборотней перед разбирательством, я слышала о таких камерах от Макса. Жаль, не расспрашивала о порядках, царящих в стаях, эти знания мне бы сейчас пригодились. Недаром же Андрей угрожал, требуя подтвердить перед его отцом, что на обращение согласилась добровольно.

   Вскоре мысли стали путаться: поднялась температура, и меня то бросало в жар, то трясло в ознобе. Жажда усилилась, и я позабыла, что не собиралась пить воду врага.

   Освежающая, чуть солоноватая минералка стала моим спасением от боли. Каждый глоток ее унимал, сбивая температуру и прогоняя ломоту в суставах.

   Пересохшие, треснувшие губы, словно засыпанные песком глаза… И боль, боль, боль… О Ночь, как же мне было больно! И у боли была закономерность: она накатывала поочередно, выбирая мишенью какой-то один орган, часть тела. Словно дятел, она долбилась в виски и сердце, наматывала на невидимую катушку кишечник, гигантским молотом дробила кости…

   Я орала и каталась по полу, врезаясь в прутья, разбивала кулаки в кровь. Когда становилось невмоготу, теряла сознание.

   Иногда лежала неподвижно, потому что не могла дышать. Задыхалась рыбой, почищенной и выпотрошенной, но еще не разрубленной на куски и оттого еще живой.

   Мне пришлось пережить обращение в одиночестве. Без подсказок и утешающих слов. И каждый раз, когда приходила в себя, когда на пол падал очередной локон или лоскутами слезала кожа… каждый раз я от всей души желала Андрею побывать в аду, в который он отправил меня. Я молила Создателя, языческих богов древности, Луну и духов предков — всех, о ком вспомнила в бреду! — дать мне возможность сбежать, обмануть вера.

   И они услышали…

   Для начала мне стало легче. Не знаю, сколько прошло времени, часов или даже дней, его бег я отмечала по приходу моего мучителя с новой упаковкой воды, но в какой-то момент перестала собирать выпавшие волосы с пола и смывать их в унитаз. Кожа также больше не слезала, приняв идеальный цвет и фактуру, то есть став гладкой и мягкой. Линька закончилась, хотя тело продолжало ныть.

   — Дай зеркало, — нагло потребовала у Горобинского в один из его приходов.

   Босиком, в одних шортах из старых джинсов, он выглядел отменно, в отличие от меня, измученной превращением. И, судя по его обновленному загару, наверху ярко светило солнце, тогда как я сидела в мрачном подвале.

   — Зачем, тебе зеркало, Машенька?

   — Хочу посмотреть на себя новую, я ведь девушка, мне любопытно.

   Андрей хмыкнул и покачал головой:

   — Рано, испугаешься еще.

   — Ты же не пугаешься?

   Новый смешок и самодовольное:

   — Я предвкушаю результат, куколка. Вместо зеркала я принесу кое-что другое.

   Андрей вышел и через минуту вернулся с едой — с огромным эмалированным тазом мяса… сырого мяса.

   — Приятного аппетита, ведьмочка моя.

   С куска, который протягивал вер сквозь прутья, капала кровь.

   — С ума сошел?! Жри это сам!

   Парень широко улыбнулся, показывая идеальные зубы:

   — Сырое мясо способствует правильному превращению.

   — Ого! А бывает еще и неправильное? Хотя, глядя на тебя, это можно предположить.

   Горобинский бросил окровавленный кусок в таз и без спешки облизал пальцы. Меня едва не вывернуло наизнанку.

   — Чего ты добиваешься, Маш? Чтобы отступил? Так не будет этого. Ты добьешься лишь того, что я не буду с тобой добрым. Я ведь принес тебе не живых кроликов, как делают в некоторых стаях, а мясо только-только заколотой свиньи.

   — Меня тошнит! От твоей свинины и от тебя самого! — Мной овладела ярость, мозг выключился, и я совсем не думала о последствиях. — Ты урод, Андрей! Подлый мерзавец, мучающий слабых женщин! Ублюдок!

   Я даже во вкус не успела войти, выкрикивая оскорбления, как вер быстро остудил горячую голову.

   — А ведь я могу зайти в клетку, Машенька, — подчеркнуто ласково произнес он, поднимаясь на ноги и доставая из заднего кармана синих шортов ключ. — Только одним кормлением я не ограничусь. И мне будет по фиг, что ты еще меняешься, давно не принимала ванну и похожа на чучело.

   Страх вперемешку со стыдом вмиг отрезвил. Что я несла? Зачем его дразнила?

   И я поспешила капитулировать:

   — Давай сюда свое дурацкое мясо!

   Довольно осклабившись, Горобинский присел на корточки и придвинул миску к прутьям. Я потянулась за первым бросившимся в глаза кусочком, но Андрей отдернул мерзкую еду назад.

   — Что не так?

   — Я буду кормить тебя сам. — И он просунул руку с подношением сквозь прутья.

   Тонкий и длинный ярко-красный кусочек блестел в электрическом свете прослойкой жира и, казалось, еще выделял тепло недавно убитого животного. Держали его короткие, квадратные пальцы, поросшие темными волосками.

   — Ешь! — отрывисто бросил Андрей.

   Зажмурившись, я подчинилась.

   Боялась, что не смогу проглотить, что сразу стошнит, но вкуса почти не ощутила. Было страшно и противно, а после третьего кусочка… приятно? Неожиданное открытие.

   Желудок встретил сырую свинину довольным урчанием. И вскоре волна тепла прошла по телу, унимая боль и успокаивая измученные кости. К своему огромному огорчению, я уже сама тянулась к окровавленным пальцам, желая не только выхватить из них мясо, но и облизать стекающую кровь.

   Мучитель это тоже понял. Когда в миске осталось две трети содержимого, он отставил ее и поинтересовался на полном серьезе:

   — Оближешь мои пальцы?

   — Иди ты!.. — Я вовремя остановилась, не послав по общеизвестному адресу.

   — Куда? — заинтересовался Андрей и прошептал: — Машка, чую, выведешь ты меня раньше времени. Но знаешь, я жду этого момента с нетерпением. Так что дерзай, ведьмочка!

   Он ушел, приказав доесть свинину в течение двух-трех часов.

   Сомневалась, что у меня получится осилить гору еды, — живот едва не трещал, набитый под завязку. Но после метаний по клетке жор вернулся.

   Вместе с сытостью пришло отупляющее равнодушие. Что со мной будет, уже не волновало. Я все равно пока не могла выбраться, так почему не накопить сил? Выцепив из оставленных узникам книг детективный роман, я улеглась на матрас.

   Читала долго — добралась до двадцать третьей главы и пистолета у виска главного героя. Глаза немного устали, пришлось оставлять смелого следователя в критической для него ситуации.

   Поставив томик на пол, рассматривала обложку, благо там было на что поглядеть: стильно одетый брутал с широкими скулами и массивным подбородком напоминал супергероя. Вот бы такой заглянул в мою темницу и спас! Эх, мечты!..

   Интересно, сколько несчастных сидело здесь до меня и убивало время, читая этот слегка потрепанный роман? Учитывая, что Андрей, как, вероятно, и его отец, — не лучший образец справедливости, то много.

   До зуда в кончиках пальцев захотелось создать гигантский ком огня и пробить себе путь к свободе. Увы, о магии пора забыть. Ее нет, как будто и не бывало вовсе! А все из-за Горобинских! Гады! Какие же они гады!

   Отчаяние, помноженное на злость, вылилось в гневный крик:

   — Чтоб тебя, Андрей!.. — Я бросила полный ярости взгляд вперед.

   Книга резко хлопнулась о бетон.

   Замерев, смотрела на нее, как на все семь чудес света разом. Смотрела и не верила. Она упала… из-за меня? Упала, потому что я вышла из себя?

   У начинающих и находящихся в состоянии аффекта магов случаются неожиданные «полтергейсты», когда предметы летают, ломаются электроприборы. Неужели это тот случай?

   Отчаяние сменилось азартом. У меня появилась надежда, горько-сладкая, робкая, но настырная, как зеленый стебель, пробивающийся сквозь асфальт.

   И я буравила взглядом вновь поставленный вертикально детектив, запрещая себе радоваться. Неужели у меня осталась магия? Хоть немного? Пожалуйста, небо! Пускай это будет не глупой случайностью, а твоей щедрой компенсацией за пережитое!

   Ведь если я сохранила магию, пускай и капельку, то вскоре отсюда сбегу. Не буду дожидаться полной метаморфозы — сырого мяска смогу и дома поесть, — тотчас сбегу, как смогу открыть клетку!

   Мучила себя, пока не разболелась голова. Повторить падение книжки не удалось, но я не теряла надежду. Прояснить ситуацию должны тренировки, и я их себе обеспечу, даже если придется вообще не спать.

   Мне нужна магия. И если есть хоть крохотный шанс, я ее себе верну…

***

Из воспоминаний, плавно перетекших в крепкий сон, вырвал грохот. Упало что-то звонкое, а затем гулкое.

   Распахнув глаза, не сразу поняла, что нахожусь уже не в клетке. Я свободна и лежу в комнате маленькой девочки, которую обещала охранять… И к нам кто-то лезет!

   В испуге не поднялась, а скатилась с подоконника — и влетела головой в живую преграду. Чьи-то руки стальными обручами обхватили за плечи.

   — Тише, это я! — Голос Вольского уберег от поспешных действий.

   — Александр?.. — удивилась я и чуть расслабилась в его руках. — А что вы здесь делаете?

   — А вы? — вопросом на вопрос ответил маг.

   Этот диалог живо напомнил мне другой, на черешне. Невольно смутилась, вспомнив, в какой позе Вольский меня тогда застал. И тут же встряхнулась: не стоит забывать, почему я забаррикадировалась в спальне Даши. Неизвестные следят за домом! Как я могла о них забыть? Об опасности, грозящей ребенку?

   — Я охраняю Дарью. — Вывернувшись из рук мага, кивнула на прикрытую «Колпаком тишины» мирно спящую девочку. — Кто-то бродит вокруг дома, за оградой. Определила, что их трое, мужчины предположительно среднего возраста.

   Вольский удивленно вскинул брови. Если спросит, как можно на расстоянии узнать приблизительный возраст, рассержусь. Потому что уж слишком элементарный вопрос. По запаху можно многое узнать: от состояния здоровья до степени финансового благополучия.

   Но Вольский обманул мои ожидания:

   — Вам не стоит переживать, мой дом — одно из самых безопасных мест в мире.

   Самонадеянно, ох как самонадеянно, господин маг! Как бы вы потом не проклинали себя за беззаботность.

   — А те трое?

   — Забудьте и спокойно спите. — Вольский взял меня за руку и подвел к дивану. — Ни о чем не переживайте.

   Легко сказать, а сделать? Как он не понимает, что я почувствовала угрозу от тех неизвестных?

   Я не позволила себя усадить:

   — Александр! Все серьезней, чем вы…

   — Как же с вами сложно, Миа, — выдохнул маг и поцеловал.

   Прикосновение чужих губ парализовало, напугало, возмутило… восхитило. Безучастная вначале, всего секунды спустя расслабилась в его объятиях, растаяла от обжигающих ощущений.

   Ноги задрожали, теряя устойчивость. Я забыла обо всем на свете, чувствуя напористые, твердо-мягкие, властные прикосновения мужского рта. В полной мере ответить на горько-сладкий, как имбирный чай с медом, поцелуй не успела.

   — Прости, Миа, — грустно шепнул Вольский.

   — За что? — Я не договорила, окунаясь в темноту.

   Последнее, что запомнила, как что-то холодное зазмеилось по руке…

***

Утро началось с солнечного зайчика, пляшущего по лицу. Я не спряталась под одеяло — героически победив желание спать, зажмурилась и, вставая, сильно удивилась, какая короткая у меня кровать. Или я легла с краю?

   Стоп, какая кровать? Я же не в своей спальне, а в детской!

   Окончательно проснувшись, огляделась. Дарья спала под слабеньким «пологом», за ночь амулет разрядился. Деактивировав его, оглянулась — и задохнулась на вдохе.

   Тумбочка все еще придвинута к двери. Напольная ваза, в качестве сигналки водруженная сверху, также наличествовала. Никаких черепков, разбросанных вещей... Это что получается? Вольский мне приснился? И поцелуй, когда он сначала удерживал мои руки, а затем уже, охмелев от страсти, я сама обвивалась вьюнком, — тоже сон?

   Вот это да, всего лишь сон! Но какой реалистичный! Какие неприличные, волнующие вещи мне снятся. Жаль, что только снятся…

   Впрочем, я и этому рада: они затерли собой кошмар про Горобинского, который вновь и вновь приходил по ночам. Понимаю, что должна научиться вспоминать без страха и боли, чтобы оставить события в прошлом, и не могу. Не могу отпустить, слишком свежи в памяти дни в клетке, чересчур остро воспринимается пережитая тогда безнадега.

   Значит, кошмар еще не раз вернется, он будет повторяться, пока не прощу сама себя. Не прощу себя за беспомощность.

   «Миа, доброе утро! — мысленно пропела бодрая и улыбчивая девочка. — А что случилось? Мы играем в крепость?»

   — Доброе утро, Даш. Почти играем. Иди умывайся, я расскажу подробнее.

   Подопечная послушно выполнила просьбу, и я правдиво призналась, что ночью испугалась, почуяв неизвестных за оградой. Рассказывала как бы между прочим, надеясь, что не напугаю малышку. Не напугала — Дашу незнакомцы, наоборот, заинтриговали. Похоже, вся ситуация виделась ей веселыми приключениями, как в кино.

   А после завтрака меня ждал сюрприз в виде признания краснеющего Васи. Он остановил меня в холле, и Дарья выбежала на улицу одна.

   — Миа, я вчера глупость спорол.

   Вскинула брови и выжидающе вгляделась в мнущегося парня. Нет, до сих пор не верится, что он амаг.

   — Наговорил глупостей про тех, кого ты учуяла за забором, и даже соврал. Не обижайся, пожалуйста, я не подумал.

   Он опять замялся, а я насторожилась:

   — Что именно, Вась, соврал?

   — Что не знаю, кто они. Это наша охрана.

   — В смысле? Есть еще кто-то, кто работает на Вольского, но находится за пределами двора?

   — Да. Боевики Контроля, их присылают каждый раз, когда хозяин уезжает по делам.

   М-да, все просто, а тайн развел сколько…

   — Так это же здорово, что нас охраняют!

   Шофер повеселел:

   — Ты, главное, не сердись на меня, ладно?

   — Было бы на что. Почему сразу не сказал?

   — Потому что и так наговорил вчера много. Ты не должна была знать о работе Вольского. И я, не подумав, сглупил, когда не рассказал про охрану, а ты баррикадироваться вздумала.

   Теперь настал мой черед тушеваться:

   — Откуда знаешь?

   — Слышал, как ты мебель двигала утром.

   Мой просчет... Я ведь могла тумбочку беззвучно переставить, сил бы хватило, а по привычке передвинула. Но хоть не потешается, называя трусихой, уже хорошо.

   В холл влетела разрумяненная девочка:

   «Миа, в цветник бабочки прилетели! Красно-коричневые! И белые! Давай сфотографируем?»

   — Конечно, давай! Только за фотоаппаратом наверх поднимусь.

   Дарья, маленькое солнышко… Радостное и пока еще беззаботное. И чтобы так оставалось как можно дольше, я должна забыть о сне с участием ее отца. Разорвать паутину надежды, которая успела меня оплести.

ГЛАВА 6

День варенья с бочкой дегтя

   Прошло четыре дня

   Вольский возвращаться не спешил, и я занервничала. Оговоренное с куратором время, в течение которого соглашалась присмотреть за ребенком, закончилось. Для меня же было опасно оставаться на одном месте так долго. И пускай находился коттедж колдуна на нейтральной территории, сюда иногда заглядывали оборотни как из Северного, так и из Восточного Круга. Представителей последнего я боялась больше всего, ведь возглавлял эту стаю отец Андрея Горобинского.

   «Миа! Ты их уже слышишь? Едут?»

   Взбудораженная Дарья носилась по лугу перед домом в ожидании машины. Вася уехал за хозяином рано утром, когда дом еще спал, и поэтому малышка сделала вывод, что они вот-вот появятся. Это «вот-вот» растянулось на тягостные минуты, а затем и часы. Их малявка коротала, нещадно эксплуатируя мою сверхчувствительность оборотня, заставляя прислушиваться, не едет ли ее отец.

   — Извини, где-то далеко шумит трактор — и все.

   «Миа! А папа надолго домой?»

   — Откуда же мне знать, солнышко? — чуть устало отозвалась я.

   Почти каждая ночь после посиделок со слугами в саду не обходилась без реалистичных кошмаров, и я не высыпалась, держась днем исключительно на естественной энергии веров. Будь я до сих пор магичкой, уже не раз и не два ошиблась бы, колдуя.

   «Миа, как ты думаешь, что папа мне подарит?» — не отставал взволнованный ребенок.

   — А что ты заказывала? То и подарит.

   «Поход в зоопарк просила! — Даже мысленно я ощутила ее зашкаливающий восторг. — Папа сказал, что подумает, хоть и не время гулять по городу, когда плохие дядьки следят за ним».

   Интересная трактовка ситуации. Значит, плохие дядьки? Но с другой стороны, не рассказывать же, что мама захотела отобрать у папы талантливую дочь любой ценой? Возможно даже, это желание не Ксении, а ее любовника, увидевшего возможную выгоду в том, чтобы стать опекуном маленького ментала. По сути, одурманенная, подчиненная «Зеркалом Купидона» женщина могла и не принимать решения устроить бывшему супругу магическое выгорание и вывести из игры.

   Демон! Я старалась оправдать Ксению в своих глазах. Старалась изо всех сил. Не потому, что такая правильная, а из-за Дарьи, которая заслужила нормальную, полную семью. Если есть шанс, что мама вернется к отцу, так почему бы нет? Каждый ребенок должен быть окружен заботой и любовью.

   Моя школьная подруга Майка, землевичка со сносными способностями к гаданию на рунах, вышла замуж в девятнадцать лет, а в двадцать стала матерью. Когда сыну исполнилось три, ее муж осознал, что ему не хватает свободы. И когда не обремененная «спиногрызами» красотка поманила за собой, он ушел, не оглядываясь на тех, кто в нем тогда сильно нуждался.

   Я очень хорошо помню, как рыдала Майя у меня на плече, как кляла разлучницу. Подружка до сих пор считает, что если бы не та девица, ставшая своеобразным катализатором, супруг не бросил бы семью…

   Другой случай, пускай и закончившийся счастливо, оставил в моей душе еще больший след, ведь касался он моей собственной матери.

   Как поется в замечательной песне, маме за неделю до свадьбы «красивая и смелая дорогу перешла». В день, когда она собиралась обрадовать жениха известием о том, что ждет ребенка, он «осчастливил» ее заявлением, что уходит к другой. Тоже магичка, она понравилась его семье больше, чем моя мама, и его подлое решение никто не осудил.

   В состоянии аффекта брошенная девушка оказалась на мосту. В марте, когда с реки только начал сходить лед. Она прыгнула — выскочивший из машины мужчина не успел ее остановить и потому смело сиганул вслед за ней.

   Чудом мама не погибла, но прыжок сказался на ее женском здоровье.

   Почти полгода понадобилось спасителю, чтобы вывести ее из состояния черной депрессии. Убедившись, что обычные способы не действуют, он против маминой воли отвез ее в горы, где они длительное время жили в палатке. Близость к природе, отсутствие людей, особенно знакомых, которые не упускали случая посочувствовать бедняжке, вернули радостный блеск ее глазам и желание жить.

   Еще полгода спаситель, оказавшийся оборотнем, терпеливо ждал, пока она поверит ему и позволит себе зарождающееся чувство…

   Да, мои родители прошли через многое и долго добивались моего появления на свет, все же купание в ледяной воде не проходит даром даже для магички.

   Случается, что счастье прорастает из горя. Увы, немногим так везет. Чаще всего горечь предательства отравляет женщине всю жизнь, омрачая, а то и перечеркивая новые отношения. Но это если она, конечно, не избавится от груза прошлого осознанно и не простит себя за допущенные ошибки.

   Утешая подругу и помня случай мамы, себе я поклялась, что никогда не посмотрю на женатого мужчину, у которого есть дети. Ни за что не стану причиной детских слез. И вот, снова законы судьбы в действии. Не зарекаться, не клясться и ни в коем случае не осуждать! Особенно важен последний пункт — его невыполнение приводит к скоропалительным щелчкам по гордо задранному носу. Потому что нельзя считать себя лучше, не зная всей ситуации, в которой оказался человек.

   Это я поняла недавно, оказавшись на месте потенциальной разлучницы. Пускай Вольские уже развелись, и Ксения не всей душой любит Александра, раз «Зеркало Купидона» на нее подействовало, я все равно лезу между ними со своими чувствами. И потому выход один — затушить огонек симпатии к магу.

   Ох, кому я вру! То, что я испытываю к Вольскому, уже давно не симпатия и не огонек. А страсть… пожар, не дающий мне покоя…

   Пускай мы с ним общались не очень много, но когда живешь в чужом доме, невольно узнаешь его хозяина, даже в его отсутствие. Уклад жизни, то, как жилище защищено, сама атмосфера — все непостижимым образом рассказывает о его владельце, нужно только широко раскрывать глаза и внимательно вслушиваться в шепот стен.

   Еще о характере Александра говорили любовь дочери к нему и то, каким светлым человечком она росла. Что он справедливый и понимающий, подтверждали люди, работающие на него: Ким, прогневивший некроманта, добрый растяпа Вася, случайно втянутый в неприятности. Лиза — вообще отдельный разговор. Оказать помощь бывшей пассии, при этом не возобновляя отношений, даже когда навязываются, — это показатель не только порядочности, но и стойкости. Та же Майка с грустью заверяла меня, что ни один мужчина не переступит через обнаженную женщину, разлегшуюся у него на пороге. Разлегшуюся, конечно, в иносказательном смысле. А вот Вольский «переступил»: тогда, случайно подслушав, как Лиза набивается к нему в постель, я отлично уловила шорох сбрасываемой одежды…

   «Едут! Ура! Миа, папа едет!»

   За размышлениями не заметила, как открылись ворота, впуская черный джип. Вот тебе и слух оборотня! Если специально не концентрироваться, то, витая в облаках, можно все прослушать.

   Автомобиль остановился. Дарья со всех ног бросилась к отцу.

   Первым вышел Василий и, приветственно махнув нам рукой, открыл заднюю дверь. Сердце екнуло в груди — с магом что-то произошло, раз шофер собирается помочь ему выйти?

   Но из салона выпорхнули только воздушные шары. Розового и белого цвета, не меньше трех десятков, они устремились в чистое небо.

   Девочка захлопала в ладоши, и я всей кожей ощутила волну ее восторга. Несколько мгновений она наблюдала за эффектным полетом шариков в слепящих лучах полуденного солнца, а затем подошла ближе к салону.

   — Даша, смотри, что еще есть.

   Василий засуетился, быстро вытаскивая из нутра авто коробку за коробкой. Разноцветные обертки и пышные банты с цветочками красноречиво говорили о том, что подарки приготовлены для маленькой принцессы.

   «А папа где?» — В мысленном вопросе ребенка открыто звучало отчаяние.

   — Даш, с ним все хорошо…

   Девочка перебила шофера:

   «Знаю, что он в порядке! Я это чувствую! Где он сам?» — Уперев руки в бока, она грозно наступала на бедного Васю.

   — Даша, ты же помнишь, какая у него работа? — осторожно начал парень.

   Малышка топнула ногой:

   «Я-то не забыла! А он помнит, что у меня день рождения?»

   Вася растерянно оглянулся на гору подарков.

   «У меня же день рождения раз в году!» — Всхлипнув, именинница припустила в сторону дома.

   Я не бросилась за ней, решив уточнить важный момент. Глядя на расстроенного шофера, спросила:

   — Вольский точно в порядке?

   — Да что с ним сделается?

   — Вот только не ври мне больше, Вась! Иначе научусь распознавать ложь, как все вервольфы, и если солжешь, откушу голову.

   — Дурочка, — рассердился он. — Я всего раз солгал, а ты…

   М-да, наверное, перегнула палку. Это все нервы.

   — Извини. Значит, дело действительно в работе, да?

   — Ну не в любовнице же! — хохотнул шофер. — Работа для Алекса сейчас и жена, и подруга. Не смог он приехать, они с Хеммингом в паре тысяч километров отсюда, спасают жителей поселка, возле которого археологи разрыли проклятый курган.

   Я присвистнула. Прекрасно помню, что территория, за которой присматривал контролер, велика — два федеральных округа России и вся Украина, но все же дико слушать о командировках на такие огромные расстояния.

   — А подарки тогда откуда?

   — Вольский выбрал их заранее, мне оставалось только забрать.

   — Ясно... Ладно, я побежала успокаивать Дашку.

   — Куда подарки? — бросил вслед Василий.

   Я обернулась:

   — Давай пока в холл? И пускай никто нас не трогает, хорошо?

   — Иди, я предупрежу остальных.

   Само собой, моя просьба слугам только на руку: когда Даша страдает, с ней сложно находиться рядом. Ментальный маг, не умеющий или не желающий закрываться, проецирует свои эмоции на окружающих. И чем он сильнее, тем мощнее оказывается влияние. До сих пор всех передергивает при воспоминании об ее отчаянии, когда Вольский уехал в командировку.

   Даша горько плакала, уткнувшись лицом в бок большого белого медведя. Осторожно улегшись за ними, я опустила руку на вздрагивающее плечико:

   — Солнышко, у тебя очень хороший папа, и он делает хорошее дело — уберегает людей от страшных бед.

   Мои слова утонули в тихих всхлипываниях — Даша все так же плакала, не соизволив даже прислушаться ко мне.

   — Заботясь о любимой доченьке, он постарался в меру своих сил скрасить день без него. Честно тебе говорю, на твоем месте я бы тут не рыдала, а раскрывала десятую коробку с подарком.

   И снова увещевания не возымели нужного эффекта. Что ж, придется действовать по-другому.

   Отвернувшись, грустно прошептала:

   — Хорошо, чего уж там, скажу… Ты права, Даш, с таким паршивым папашей остается только плакать. Как можно не приехать в день рождения единственной дочери? Александр — отвратительный, безответственный, ужасный отец…

   Девочка, приподнявшись на локте, предсказуемо бросилась защищать родителя:

   «Миа, ты что! Папочка хороший! Он самый лучший!»

   Успокаивающе погладила ее по руке.

   — Да-да, самый лучший, я рада, что ты об этом вспомнила.

   Даша