Мистические рассказы. Ника Веймар

Сборник рассказов о мистическом, жутком и сверхъестественном, которое часто оказывается гораздо ближе, чем хотелось бы. И о расплате за игры с тёмными силами.

   Содержит эксклюзивный рассказ "Иди на мой голос", написанный специально для платной версии сборника.

   МИСТИЧЕСКИЕ РАССКАЗЫ. НИКА ВЕЙМАР

   Halloween

   Уже третью ночь подряд Глебу снился один и тот же сон: он на машине летит по ночной трассе, утопив педаль газа в пол, и вдруг перед машиной возникает хрупкая девичья фигурка. Автоматически он выворачивает руль влево, и машина, пробив ограждение, кувыркается вниз по насыпи, чтобы внизу наконец замереть, врезавшись в валун. Но почему-то он наблюдает за падением автомобиля откуда-то сверху. Проснувшись, недовольно дернул головой, взъерошил светло-русые волосы, отгоняя ночной кошмар. Поднялся, шлёпая босыми ногами по полу, поплёлся в ванную.

    — Глебушка, завтракать будешь? — окликнула из кухни мать.

    — Буду, — отозвался он.

   После завтрака мать спросила:

    — Ты после работы домой?

    — Нет, пойдём с ребятами Хэллоуин праздновать, — нехотя сказал он. — Буду поздно.

   Мать вздохнула, ничего не отвечая, и начала убирать со стола.

   Глеб вернулся в комнату, вытащил из шкафа чёрные джинсы и тёмную водолазку. Оделся, критически посмотрел на себя в зеркало и, в качестве завершающего штриха, надел на шею шнурок с волчьим клыком. Не из тех, которые по тридцать рублей продаются у дружественных китайцев, а настоящий, подаренный в прошлом году одним из увлекающихся охотой друзей. Вышел из дома, завёл «бэшку», привычно наслаждаясь урчанием мотора, лихо вывернул со двора.

   На работе первым делом заварил кофе. Только собрался вернуться за стол, как его окликнул Вадик.

    — Глебка, пошли перекурим, а?

   Глеб не курил, но за полтора года работы привык ходить с Вадиком «на перекуры». Вадик дымил, а Глеб либо пил кофе, либо просто глазел на проспект, слушая, как друг рассказывает о своих похождениях.

    — Слушай, Глеб, ты с Сандрой уже того? — с любопытством спросил Вадик, едва они вышли на балкон.

   Глеб скривился, словно вместо кофе у него в чашке был свежевыжатый лимонный сок.

    — Да какой там, — махнул он рукой. — «Динамит», мол не уверена она и вообще правильная вся такая, только после свадьбы. Ну, в крайнем случае, после помолвки. А мне это на кой надо? Да и мать у неё, поговаривают, ведьма. Хотя врут, конечно. Сам знаешь, ведьм не существует.

    — Все бабы немного ведьмы, — глубокомысленно отметил друг. Пожевал губами, о чём-то раздумывая: — Правильная, говоришь, твоя Сашка… Слушай, пригласи её к нам на вечеринку сегодня. Пару коктейлей, пару танцев, а потом домой отвезёшь её... ну, и задержишься. Ты на неё сколько угрохал — месяца три? Заслужил награду.

    — Вадька, ты чёрт, — Глеб усмехнулся.

    — У меня просто богатый опыт, — шутовски поклонился друг, щелчком посылая окурок в жестяную банку. — Как не помочь младшему товарищу?

   Сандра долго колебалась, сто раз переспросив у Глеба, кто будет на вечеринке, но в итоге согласилась, взяв с него обещание вернуть её домой не позже половины первого.

   Вадик, чья дача и была местом проведения вечеринки, встретил их у ворот, протянул бумажные маски и декоративные рожки со светодиодами. Сандра звонко рассмеялась, глядя на «рогатого» хозяина дачи.

    — Никто не смеет потешаться над честным чёртом, — широко улыбнулся Вадик, жестом фокусника извлекая из-за спины бокал с кроваво-алым напитком. — Штрафная доза «Кровавого заката» тебе, милая.

    — Это что? — Сандра не спешила брать напиток.

    — Гранатовый сок и ложка белого рома для аромата, — успокоил её Вадик. — Мы сегодня не напиваемся, мы сегодня отдыхаем. Градус тут символический и совсем не чувствуется.

   Глеб про себя усмехнулся. О да, Вадик умел смешать коктейль, способный свалить с ног заправского пьянчугу, так, что алкоголь в нём и впрямь не чувствовался. И, судя по хитрой морде друга, Сандре он подсунул как раз такое творение.

    — Вкусно, — девушка чуть пригубила напиток и попыталась вернуть бокал Вадику, но тот отступил, изобразив на лице жуткую обиду.

    — До дна, Александра! До дна!

   Сандра с видимым усилием допила коктейль, тряхнула копной каштановых волос.

    — Идём в дом, — Глеб нежно приобнял девушку за талию и повел к крыльцу. Оглянулся на Вадика. Тот подмигнул ему, мол, всё по плану.

   В доме уже вовсю шумела молодёжная гулянка. Глебу и Сандре тут же вручили ещё по одному коктейлю, как вновь прибывшим. Глеб отставил свой бокал, коротко пояснив:

    — Я за рулём, — и улыбнулся Сандре. — Пей, дорогая.

   Хохочущие друзья не дали девушке ни единого шанса отказаться. А потом были танцы, игры, был квест от Вадика с поиском «сокровищ старой ведьмы». Сандра быстро опьянела, это было заметно и по чуть расфокусированному взгляду, и по снисходительной реакции на всё более откровенные шуточки раздухарившейся молодёжи. Глеб посматривал на часы и в одиннадцать вечера повёл Сандру к машине.

    — Но я не хочу никуда уезжать, — пьяно протестовала девушка. — Глеб, нам тут так весело! Давай останемся! Ну хочешь, я тебя поцелую?

    — Сашулик, нам почти полчаса ехать, — Глеб мягко, но настойчиво усадил девушку в машину, пристегнул. — Сама просила не позже половины первого вернуться. Мать со смены приходит, да?

   Сандра кивнула, пытаясь застегнуть ремень безопасности.

    — Ты негодяй, — надув губки, сообщила она. — Ну вези уж, ладно.

   Доехали быстро. Ночные улицы были пусты. Глеб довёл Сандру до квартиры, дождался, пока она откроет дверь, мягко развернул к себе и начал целовать, аккуратно и настойчиво толкая в коридор. Не глядя, захлопнул дверь.

    — Глеб, — тихонько простонала Сандра, на секунду отрываясь от его губ, — это неправильно. Так не должно быть.

    — Всё правильно, моя хорошая, всё правильно, — он прижал её к себе, поглаживая по спине. — Не волнуйся.

   Девушка прерывисто вздохнула, вновь подставляя лицо его поцелуям.

   Глеб подхватил её на руки, отнёс в её маленькую комнатку, уложил на кровать. Не прекращая целовать, расстегнул блузку. Сандра пыталась воспротивиться, но он вновь успокоил её уверениями, что всё будет хорошо, и ласковыми прикосновениями...

   … Сандра тихонько всхлипнула во сне. Глеб, сидевший на краю кровати, поёжился. Почему-то он чувствовал себя последней сволочью, хоть и пытался убедить себя в том, что ничего дурного не совершил. Мрачный, он быстро оделся, поцеловал спящую девушку в висок и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

   Сев в машину, уронил голову на руль. «Чёрт, во что я только влип? Зачем послушал Вадика? Крутизну хотел показать? Кому? А Сашку теперь бросать нельзя... Как я ей в глаза смотреть буду-то? Она ж помнит, что я трезвый как стёклышко был». Он зло повернул ключ в замке зажигания, резко газанул, выскакивая на пустую улицу. Домой не хотелось. Решил вернуться на дачу к Вадику и надраться до поросячьего визга, забыть всё.

   Глеб гнал по ночной трассе, утопив педаль газа почти в пол. Послушная машина летела вперёд, выхватывая фарами кусок серого асфальта. На одном из поворотов он заложил слишком крутой вираж и понял, что теряет управление. Неожиданно так близко оказалось ограждение...

   Очнулся он от стука в окно. Пожилая женщина смотрела на него с беспокойством, что-то говоря. Глеб потянулся, открыл окно.

    — Что вы говорите? Я не услышал.

    — Куда так торопился, спрашиваю? — повторила она.

    — Да так, — Глеб открыл дверцу, вышел из машины. Недовольно цокнул языком. Капот был «всмятку». — До дач тут сколько ещё, не подскажете?

    — К дачам — вон, переход под дорогой, — указала она на чёрный тоннель.

    — А там тропинка. Может, ты в город вернёшься, парень? К девушке своей?

    — Не хочу, — поморщился Глеб, даже не задумываясь, откуда странная старуха знает о Сандре. — Сейчас я готов хоть к Безносой и всем чертям в гости, но не к ней! Так по тоннелю до дач ближе, говорите? Ну спасибо. Я пойду.

   Он спустился вниз и исчез в тоннеле. Женщина ещё немного постояла рядом с разбитой машиной.

    — Сам решил, — она нехорошо усмехнулась.

   Её фигура начала растворяться в воздухе, превращаясь в худощавый силуэт в чёрном плаще с капюшоном. Над плечом возникли очертания косы. Иллюзия держалась несколько секунд, а потом окончательно исчезла.

   … Сандра спала, обняв во сне подушку. На кухне догорала свеча. Закапанная воском фотография Александры и Глеба лежала перед Анной Владиславовной, матерью Сандры.

    — Если любишь — вернёшься к ней, — прошептала женщина, вонзая в фотографию между парой серебряный нож. — А нет — так катись к бесам.

   Шанс вернуться был у Глеба до рассвета. Дольше держать Грань миров открытой ведьма не могла. Да и не хотела.

   Кольцо чужой Судьбы

    — Зря мы сюда полезли, — я зябко поёжилась. — Вот дались тебе эти развалины.

    — Танчуха, не кипишуй, — азартно отозвалась Ася. — Прикинь, какие охренительные фотки получатся? Так, вон на тот выступ лезь. Распустишь волосы, прислонишься к стене и изобразишь грустный взгляд. А я тебе потом в фотошопе чёрные крылья добавлю. Будешь падшим ангелом.

   Я послушно полезла на указанный выступ. Встала, неловко балансируя на неровных кирпичах.

    — Заведи руки за спину и обопрись на стену, — скомандовала подруга. — Голову опусти. Да не так сильно! Смотри чуть в сторону. Не ржи! Помни: ты падший ангел и тебе грустно! Вот, хорошо стоишь, теперь грусти! Подумай о голодающих в Африке львов, о вымирающих саблезубых мамонтах, о твоём соседе Сашке...

    — Он ботан! — надулась я. — И ему ничего не светит!

    — Во-о-от, отличное выражение лица и глаз! — подруга сделала несколько кадров. — Так, а теперь сядь и обхвати колени руками.

    — Тут грязно, — недовольно сообщила я.

    — Будешь спорить — все эти фотки Сашке скину! — пригрозила Ася. — Пусть любуется.

    — Только посмей — и я с тобой больше не разговариваю, — буркнула я, аккуратно присаживаясь на пыльные кирпичи.

   Фотки и правда должны быть неплохие, Ася отличный фотограф. А я — её любимая модель и лучшая подруга.

   Устраиваясь поудобнее, я взялась за выступающий из стены кирпич, и тот внезапно хрустнул, отламываясь. Часть кирпича осталась у меня в руке. Блин, да тут всё разваливается! Понятно, почему сюда запрещено заходить. Но когда Асю останавливали таблички?

    — Эй, Халк, не надо ломать! — со смехом окликнула меня подруга. — Хотя нет, рассматривай этот кусок, только голову наклони не вправо, а влево.

   Я поставила кирпич на ладонь, и уставилась на него «гамлетовским» взглядом. Оппа! А это что такое? В нём что, дырка? Древние строители сэкономили на материале, бригадир унёс ведро глины, чтобы построить себе древний коттедж? Понятно, почему ходит легенда, что когда-то в лохматом веке тут рухнули перекрытия, завалив семью. А развалины-то до сих пор стоят, хоть бы хны.

    — Можешь выкидывать, — донеслось снизу. — Желательно, целиться не в меня.

    — Подожди немного, я его разбить хочу.

    — Танька, ну ты точно Халк, — Ася звонко рассмеялась. — Откуда только у такой хрупкой брюнетки такая страсть к разрушению? Разбивай, я сфоткаю.

   Я постучала кирпичом по стенке. Внутри что-то явно было. Интересно... Я стукнула сильнее, и от кирпича отлетел кусок, открыв внутреннюю полость. Я наклонила его, потрясла — и на мою ладонь выпало кольцо из серебристого металла. Массивный фиолетовый камень в ажурной оправе сверкал холодным блеском. А на внутренней сторонке была надпись «Z miłości do Ciebie. Na zawsze razem».

    — Что там? — заинтересованно поторопила меня Ася.

    — Кольцо с надписью, — откликнулась я. — Если не ошибаюсь, тут написано: «С любовью к тебе. Навсегда вместе». На польском. Примерить, что ли? Размерчик, похоже, мой.

    — Надевай и спускайся, я руку крупным планом сфоткаю, — Ася оглядывалась в поисках подходящего фона.

   Я попыталась надеть кольцо. На указательный палец оно не налезло, а на безымянный село как влитое. По спине пробежали мурашки. Мне на мгновение стало холодно.

   Я спустилась. Ася восхищённо цокнула языком.

    — Повезло же тебе! Красивое колечко! Ретро нынче в моде, можно даже не обновлять. Так, положи руку сюда, вот так. Будет отличный кадр!

   Примерно через полчаса мы закончили съёмку и пошли обратно к машине. Я попыталась снять кольцо, но оно словно приросло к пальцу. Не сдавливало, но и сниматься не желало.

    — Дома с мылом снимешь, — Ася заметила мои манипуляции. — Представь, Танчуха, вдруг древний князь замуровал это кольцо, а ты теперь с ним обручена, а?

    — Ага, ещё скажи, он придёт ко мне в гости, как Командор к Дону Жуану — развеселилась я. — Когда фотки будут?

    — К концу недели, — Ася наморщила, что-то прикидывая. — Завтра у меня по плану две love-story, послезавтра вроде детский день рождения, а в четверг я свободна, буду обрабатывать материал. И в субботу с тобой ещё съездим за город, если с погодой повезёт. Там соломенные скирды в поле, тоже красивые кадры получатся. Тебя домой отвезти или в городе высадить?

    — Домой, — решила я. — Заварю себе шоколад и возьмусь за курсач. А то опять дотяну до начала сессии и буду лихорадочно за ночь его сочинять.

    — Главное, не ограничься титульным листом, — поддела меня подруга, и мы обе расхохотались.

   Кольцо не снялось и дома. Зато я внимательно рассмотрела его. Камень был тёмно-фиолетовый, а в свете лампы даже слегка отливал багрянцем. Я заварила себе шоколад, открыла ноутбук и, как и предсказывала Ася, написав титульный лист, на нём и остановилась. Открыла браузер с честным намерением поискать информацию по теме, но перекрёстные ссылки увели меня в неизвестную даль.

   В начале первого я наконец оторвалась от ноутбука и собралась спать. Заснула быстро, но в какой-то момент проснулась от странного шороха. Открыла глаза и увидела строгого старика в чёрном плаще с алой подкладкой. Он взял меня за руку и потянул за собой. Оглянувшись, я увидела себя, спящую. Грудь мерно вздымалась.

    — Не бойся, — хриплым, каркающим голосом произнёс старик. — Утром ты вернёшься.

   Внезапно мы оказались возле незнакомого дома. В окнах горел свет, доносилась музыка. На скамье у куста сирени сидели двое. Девушку я не видела, а её молодого человека рассмотрела хорошо. Светловолосый, темноглазый, с правильными чертами лица и упрямым квадратным подбородком. Он что-то говорил ей, а затем достал из кармана сюртука кольцо. То самое, которое было сейчас на моём пальце. Протянул ей. Девушка вскочила, ударив его по руке, и я застыла. Это была я. Бальное платье, пышная причёска.

   Девушка уже давно исчезла в дверях, а молодой человек сидел, понурив голову. Затем поднял кольцо, запихнул его обратно в карман и побрёл прочь.

   Следующее место, куда мы со стариком перенеслись, представляло собой низкую избушку, наполненную сладковатым запахом трав и дыма. Седая старуха в проеденной молью шали и сидящий напротив неё юноша. На столе лежало кольцо. Старуха бросила его в кастрюльку с бурлящей водой и нараспев что-то забормотала.

   Третья картина. Ювелирная мастерская. Молодой мастер с чёрной бородой выбивает на кольце надпись и возвращает кольцо молодому человеку.

   Четвёртое место. Моя копия держит под руку пузатого мужчину средних лет, осматривая возводящийся дом. Да это же та самая усадьба, в которой мы сегодня фотографировались! Бригадир в измазанной рубахе раздаёт указания строителям. Фигура в сером неприметном плаще подходит к столбику красных кирпичей, заменяет один из них и, незамеченная, уходит.

   Пятая картинка. Ночь — и рушащийся дом. Толпа, разгребающая завал. И светловолосый юноша с горящими глазами, наблюдающий за этим.

   «Навсегда вместе. Na zawsze razem» — шепчет он.

    — Ты надела кольцо, — говорит мне старик. — Вы связаны с ним незримой нитью. Твоя жизнь в его руках. И ты не сможешь его отвергнуть.

   Я открываю глаза. Моя комната, моя кровать. И кольцо на пальце. Камень сияет холодным блеском в лунном свете. Снова пытаюсь снять его — и снова безрезультатно. Какая-то апатия, безразличие. Кольцо словно забирает мою жизненную энергию. Закрываю глаза.

   А в следующем сне он сам пришёл ко мне. Этот светловолосый юноша. Кароль. Его звали Кароль. Мы гуляли по осеннему парку. Так странно... Он любит живопись и музыку. И сонеты Шекспира. Пьёт кофе с молоком и не любит зелёный чай с жасмином. Прямо как я. Его тёмные глаза прожигают меня насквозь.

   Днём я ходила как потерянная, натыкаясь на мебель. Кароль... Господи, я схожу с ума! Неужели можно влюбиться во сне?

   Новая ночь и новая встреча. Наш первый поцелуй. Прикосновение его тонких прохладных пальцев к моей щеке. Его шёпот...

   Звон будильника вырывает меня из объятий сна. Да пропади они пропадом, эти пары! Неохотно встаю, собираюсь в институт. Ещё один пустой день и томительное ожидание вечера.

   Ночью он пришёл снова. Грустный. Взял меня за руку, поцеловал ладонь.

    — Таня, ты похожа на неё, но ты не она, — ласковый любимый голос. — Я не могу решать за тебя. И хочу мстить не тебе...

   Хочу сказать ему, что я сама решаю, что я люблю его, но он не слушает. Прикладывает палец к губам, заставляя замолчать, и снимает кольцо с моего пальца.

   Я просыпаюсь. Смотрю на руку. Кольца нет. Включаю свет, перетряхиваю одеяло, простыню, ползаю по ковру. Где же оно?

   Звоню Асе, плачу в трубку, объясняя, что мне срочно нужна её помощь. Аська прилетает на такси через полчаса. Выслушивает сбивчивые объяснения, параллельно открывая привезённое вино.

    — Впечатлительная ты, Танька, — она протянула мне бокал. — Я же в шутку ляпнула про древнего князя, а тебя эвон как плющит. Ладно, включай ноут, сейчас нарисуем твоего принца из сна, вдруг всезнающий гугл выдаст что-нибудь хорошее.

   Следующие полчаса я до мельчайших подробностей припоминаю внешность Кароля. Ася, нахмурившись и тихо проклиная мой задумчивый ноутбук, рисует.

    — Готово. Похож?

    — Очень, — я восторженно любуюсь готовым рисунком. Асе удалось даже взгляд передать.

    — Тогда запускаем поиск по картинкам, — Асины пальцы ловко порхают по клавиатуре. — Ты смотри! Гугль-шмугль нашёл похожего мужика в фейсбуке! Кароль Стефановски из Гданьска. Танчуха, ты в Гданьске была?

    — Нет, — я смотрю через Асино плечо на страничку Кароля. Господи, он существует!

    — Пароль вводи, — командует подруга.

    — Зачем?

    — Дружбу кинем ему сейчас, — пожимает она плечами. — И общайся на здоровье. Вот тебе причина польский подтянуть. А то заела своими жалобами, что не с кем по-польски поговорить. Всё, принял. Вы друзья. Ладно, я тебе больше не нужна, оставляю наедине с фейсбуком.

    — Асечка, спасибо! — я обнимаю подругу, провожаю её до двери и спешу к ноутбуку.

   «Karol, dzień dobry. Nazywam się Tanya», — набираю я, молясь лишь о том, чтобы он ответил...

   … — Доктор, как она? — Ася с тревогой заглядывала в глаза врачу, пытаясь прочесть в них правду.

    — Состояние стабильное, без изменений, — устало ответил врач.

    — Почему вы не выводите её из комы?

    — Потому что не знаем, по какой причине она в неё впала, — врач раздражённо повертел в руках карандаш. — Мы можем только ждать.

   Ася вздохнула и ещё раз посмотрела через стекло в палату. По монитору бежала тонкая ломанная линия сердцебиения. Таня счастливо улыбалась...

   Ловец снов

   И снова этот сон. Я иду по пыльной дороге, полуденное июльское солнце слепит глаза. Дохожу до огромного валуна у развилки дорог. Он уже там: странный старик в вылинявшей рубахе и тёмно-синих джинсах. Смотрит на меня и усмехается. На его плече, вцепившись острыми коготками, сидит худой чёрный котёнок и изучает меня с самым презрительным выражением усатой мордашки.

    — Парень, воды не найдётся? — окликает меня старик.

   Странно, в предыдущих снах он со мной не заговаривал. Я просто проходил мимо, ещё долго чувствуя его взгляд.

    — Пожалуйста, — копаюсь в рюкзаке за плечами и протягиваю ему бутылку с водой. — Оставьте себе, у меня есть ещё.

    — Спасибо.

   Он жадно пьёт, закинув голову. Затем наливает немного воды в пластиковую крышечку и предлагает котёнку. Тот принюхивается, фыркает и отворачивается.

   Я собираюсь идти дальше, но старик, похоже, настроен поболтать.

    — Полагаю, ты ищешь смысл жизни? Эх, молодёжь, вечно вы в облаках витаете. А знаешь, что главное?

    — Что? — я хмурюсь, утирая лоб. Вот ведь ему охота языком потрепать. Ну да ладно, я не спешу.

    — Главное — по совести жить. Не гонись за богатством, за властью. Они не приносят счастья, а лишь делают тебя своим рабом, — старик погладил замурлыкавшего котёнка и продолжил: — Радуйся простым вещам: ночному небу, искрам костра, пению птиц. Только освободившись от вещей, ты станешь свободным.

    — Учту, — я потихоньку попятился от старика. Блаженный, ну точно блаженный. С ненормальными лучше не спорить.

    — Парень, погоди! — старик, не сводя с меня пронзительного взгляда, порылся в кармане рубахи и протянул мне колоду потрёпанных карт. — Вытяни одну на счастье.

    — Спасибо, — я схватил верхнюю карту и не глядя, сунул её в карман рубахи. — Удачи.

    — Тебе она нужней, — усмехнулся мой собеседник.

   Я пошёл прочь, чувствуя на спине, между лопатками, знакомый взгляд. И какого чёрта я поддался на уговоры Агнии и прочёл ту книжку про сновидения? Теперь помню, какая ересь мне снится, и, мало того, ещё и знаю, что это сон.

   Я проснулся от настойчивого писка будильника. Так, очередная ночь с очередным бредом позади. Интересно, что ж это за дед мне снится постоянно? Я вылез из-под одеяла, зябко поёжился. Осень... Сегодня вечером включу обогреватель. Натягивая рубашку, я случайно провёл рукой по карману и замер. Осторожно, двумя пальцами вытащил из него старую, потрёпанную карту. Старший Аркан «Отшельник». У изображения было моё лицо.

   Неслучайный пассажир

   Дождь лупил уже третий час. Лесная дорога превратилась в кашу.

    — Ну Серёга, ну урод, — в сотый раз выругался Миха, споткнувшись о сосновый корень.

    — Не знаю, — тощий Сергей, зябко кутавшийся в безразмерный полиэтиленовый дождевик, шмыгнул носом. — Может, не там свернули?

    — Урод ты, — Миха погрозил другу увесистым кулаком. — Чтоб я ещё раз тебя послушал! Тихо! Слышишь?

    — Мотор, что ли? — прислушался Сергей. — Там впереди дорога к деревне, похоже, мы на неё наконец-то выскочили! Давай бегом, по ходу, автобус местный, ща тормознём!

   Парни, скользя в грязи, побежали к дороге. Урчание мотора стало отчётливее.

   — Смотри, он вообще стоит! — глазастый Миха первым обнаружил автобус у обочины. — Не иначе, водила отлить выскочил. Давай быстрее, чтоб не уехал!

   Друзья, задыхаясь от быстрого бега, подбежали к автобусу, заскочили в открытую дверь. Почти все места были заняты. Седая бабулька на переднем сидении неодобрительно покачала головой:

    — Шли бы вы, сынки, отсюда. Вам не по этому маршруту.

    — Тебя не спросили! — огрызнулся Сергей, плюхаясь на свободное место и озираясь вокруг. Такой же бабушатник, как и в городском транспорте.

    — Серый, глянь, — Миха ткнул его локтем. — Вон та девка, в конце автобуса, симпатичная. Может, подкатить к ней, а?

   Сергей послушно глянул и обомлел. Рая! Соседская девчонка с восьмого этажа. Наглоталась таблеток из-за какого-то придурка. Мать колола успокоительное тёте Вере, а та ревела белугой, коря себя за то, что не вернулась домой на час раньше.

    — Тебя же вчера похоронили! — непослушными губами произнёс он. Рая посмотрела на него и улыбнулась. — Миха, валим отсюда!

   В этот момент двери автобуса с шипением начали закрываться. Сергей рванул, успел проскочить. Миха дёрнулся было следом, но створки сомкнулись прямо у него перед носом.

    — Судьба твоя такая, значит, касатик, — прошамкала та же старушка. — Сядь, тебе уже некуда спешить. Случайных пассажиров тут нет.

   Серёга барабанил в двери с обратной стороны, пытался разжать створки. Внезапно его отбросило прочь, словно сломанную куклу.

   Очнулся парень в больничной палате.

    — Сынок! — сидящая у кровати мать тихо заплакала. — Живой!

    — А что случилось? — собственный голос казался чужим.

    — Вас с Мишкой машина сбила, — мать всхлипнула, осторожно потрогала его за руку. — Откуда только этот лихач взялся на выселках ночью? Андрей Иванович говорит, ты в рубашке родился, ни одной царапины нет.

    — А Мишка? — у Сергея пересохло горло. Он уже знал...

   Я тебя никогда не оставлю...

   *Наши дни*

   « — Ты думаешь, я никогда тебя не оставлю? — вопрос задан серьёзным тоном, но в глазах сверкает насмешка.

   Этот сон снится мне каждые две недели по субботам. Уже пять лет. Но я помню лишь отрывки. Например, мне никак не удаётся запомнить внешность незнакомца из моего сна. Я понятия не имею, какого цвета у него волосы, что на нём надето, сколько ему лет. Я помню только его глаза. Странные, разные. Левый — светло-зелёный, правый — тёмно-карий, почти чёрный. На радужке левого глаза — две карие точки. Я боюсь его, до дрожи. И каждый раз он задаёт мне один и тот же вопрос. Иногда насмешливо, с издёвкой. Иногда — бесстрастно и равнодушно, словно ответ его не интересует. Иногда — абсолютно серьёзным тоном, как сегодня, и лишь в глазах искрится смех. Я не знаю, кто он и что ему от меня нужно, но жду этих снов как чумная. К концу первой недели у меня начинает в висках ломить от желания снова увидеть моего неуловимого гостя. Я жду этот сон, мечтая вновь взглянуть в его глаза, услышать его голос. Он сводит меня с ума. Сегодня тётка Марья наконец-то сжалилась и нашептала нужный обряд. А завтра суббота. Надеюсь, всё получится… Да поможет мне Бог».

   Я перелистнула пожелтевшую страницу, торопясь прочитать продолжение, но дальше страницы были пусты. Вот так всегда! Интересно, почему младшая из прабабушкиных сестёр не вела записей дальше? Я вернулась к первой странице найдённого на чердаке дневника. В рамке из цветов и виньеток была чёрно-белая фотография. Молодая девушка слегка испуганно улыбалась в камеру. Эльвира Крайнова. Бабушка рассказывала, что она умерла за неделю до собственной свадьбы.

    — Эля-то всегда была немного не в себе, — вспомнила я чуть надтреснутый бабушкин голос. — Мама говорила, до двенадцати лет была ребёнок как ребёнок, а потом в лесу заблудилась. Отыскали её на пятые сутки на опушке, уже дома и оплакать-то успели. А она живая, только не помнила ничего. Баяла, что чёрный лис её вывел к жилью. Чёрный с глазами разноцветными. А потом по деревне слухи пошли, что Элька наша с лешаком обручилась. Как иначе дитё в лесу выжило-то почти с неделю, и зверьё её не задрало? Вот и не сватал никто. А Эля и рада была. Всё в лес бегала, да возвращалась заплаканная оттуда. Я не помню того, мама баяла. Она мной беременная тогда ходила, да Сашка с Верой уже бегали по дому. А потом брат отцов, Лексей, вернулся из солдат, и крепко ему Элька в душу запала. Сговорили её дед с бабой, рады были, Эля-то уже засиделась в девках, чай, семнадцатый год шёл. Она плакала, в ноги кидалась, молила не отдавать за нелюба, сбежать грозилась. Отец тогда хворостиной пригрозил да запер в горнице. А через день тётка мамина в гости приехала. Марья Матвеевна. Она травы ведала, да с животными говорить умела. Зашла она к Эльке в горницу. О чём разговор был у них, неведомо, да только Элька перестала от свадьбы отбиваться. Бледная вышла, но покорная. По обеду в лес пошла, к вечеру вернулась. А утром не добудились её. Неделя до свадьбы да две до её семнадцати годков. Уж как Лексей убивался по ней. Так и не оженился после…

    — Ася, ты где? — ворвался в мои мысли мамин голос.

    — На чердаке я, — неохотно отложив дневник обратно в коробку, я выглянула во двор. — Что, мам?

    — Тебя подружки за ягодами ждут, — мама прикрыла глаза ладонью, щурясь от яркого солнца. — Пойдёшь?

    — Пойду, — я решила по пути рассказать девчонкам вычитанную в дневнике историю. Интересно, как они отреагируют?

    — Сколько, говоришь, лет было твоей … — Ленка запнулась, подбирая определение, — сестре твоей прабабки, когда она потерялась?

    — Вроде двенадцать, а что? — я щедро побрызгала себя и подруг спреем от комаров.

    — И пять дней в лесу ребёнок бродил? — уточнила подружка. — Ну как что? Психика нарушена была. Я читала, звери не обижают детей. Может, и был лис, который её вывел, а может, и нет. Откуда здесь чёрному лису взяться? Не север же. Вот как придумывают себе бабаек и прочую нечисть, так девочка себе выдумала лиса. А разноцветные глаза… доктор, к примеру, был с такими глазами. И запомнились только они. И всё, вот тебе и сны.

    — А почему строго по субботам раз в две недели? — спросила Кира, с улыбкой слушавшая Ленкины предположения.

    — Не знаю, — погрустнела та и тут же встрепенулась: — Ась, а может, тебе дневник её не случайно попался? Тебе семнадцать скоро, ты в семье четвёртая, как и она. Не снились разноцветные глаза ещё, нет? Завтра суббота как раз.

    — Иди ты в пень! — пожелала я подруге, смеясь. — Ещё мне разноцветных глаз не хватало! Меня Алёшкины вполне устраивают.

    — Да, Лёшка у тебя замечательный, — с лёгкой завистью вздохнула Кира. — Не то, что мой Денис. Завидую я тебе, Аська, он тебя боготворит, такой заботливый и чуткий!

    — Ага, иногда аж не продохнуть от этой заботы, — хихикнула я. — Хороший он, согласна. Так что никакие разноцветные глаза не нужны мне.

   Дальше мы перешли на другие темы и о найденном мной дневнике с таинственной семейной историей благополучно забыли. А в лесу, увлекшись сбором ягод, и вовсе разбрелись так, что едва-едва видели друг друга среди деревьев. Я наклонилась к кусту земляники и замерла, почувствовав между лопаток чужой взгляд. Обернулась, но увидела лишь, как в кустах за спиной мелькнул чёрно-серебристый хвост. Но может, мне это просто показалось.

   А ночью он пришёл ко мне. Тот самый, с разноцветными глазами. Молодой мужчина с тёмными густыми волосами, шелковистыми даже на вид. Мы сидели за столом друг напротив друга и молчали. Он лениво скользил по мне почти ощутимым взглядом, я в ответ изучала его.

    — Теперь у меня спрашивать будешь, оставишь или нет? — не выдержала я наконец пытки тишиной.

    — А чего ты хочешь? — в разноцветных глазах плескался смех. — Чтобы спросил, чтобы оставил или чтобы не оставлял?

   Голос у него был приятный и очень чувственный.

    — Кто ты? — спросила, глядя на него.

    — А кем ты предпочтёшь меня видеть? — мужчина слегка склонил голову. Прядь тёмных волос упала на лицо, скрыв карий глаз. — Неправильный вопрос, Ася. У меня много имён, и все ненастоящие. Могу назвать любое из них.

    — Эльвира умерла из-за тебя, верно? — настойчиво пыталась докопаться до истины я.

    — Эльвира… — он словно пробовал имя на вкус. — Из-за меня и для меня умирали многие, Ася. В основном, добровольно. А Эльвира умирала многократно, в разных воплощениях. Мы связаны, Ася. Я, Лекс и Эля. Но бессмертен я один.

    — И мы с Лёшкой воплощения Эльвиры и Лекса, — мрачно подытожила я. — И как я умру, демон?

    — Я не демон, — он мягко улыбнулся. — Я полумрак. Или полусвет. Можешь называть меня Хранителем.

    — И что же ты хранишь, позволь узнать?

    — Твою жизнь, — просто ответил он. — Но если мне вручают её, как подарок, приму. Ты можешь разорвать этот круг, Ася. Просто выбери не меня. Хотя бы раз.

    — А вот с этого места поподробнее, — я уложила подбородок на сплетённые пальцы.

    — Всё просто, — в этот раз в его глазах не было насмешки. — Много веков назад в стране, которой давно нет, среди народа, который давно уничтожен, жили два брата. Лекс и Арес. Арес, старший брат, должен был стать проводником между духами и людьми, Лекс — главой народа. Младший выбрал невесту, прекрасную, как сама весна. Имя ей было — Эласия. Арес не должен был любить. Но любил. Эля не должна была сомневаться в своём выборе. Но сомневалась. И когда Арес шагнул за грань, она стала его якорем. Он должен был стать проводником для своего народа, а стал хранителем её жизни. А девушка сама подарила ему свою жизнь, отказавшись от Лекса. И каждые два поколения история повторяется. Эласия и Лекс рождаются под разными именами, встречаются, а потом она неизменно выбирает меня. И пока однажды круг не разорвётся, никто из нас не обретёт покой. Утром ты забудешь всё, что я говорю тебе, Ася. Но я надеюсь, что ты выберешь не меня. А я никогда тебя не оставлю, девочка.

    — Зачем ты вообще появился? — последнюю фразу я предпочла пропустить мимо ушей.

    — Так надо, — мягко и грустно улыбнулся он. — Все мы идём по заколдованному кругу. Ты возрождаешься, а необходимость сделать выбор остаётся. Я пробовал не приходить, но и в этом случае воплощение Эли погибает.

    — А чёрный лис — это кто? — вспомнила я увиденный в лесу хвост.

    — Моё материальное воплощение в этом мире, — ответил мужчина. — Пройди испытание, Ася. Ради нас всех.

   Проснувшись, я помнила лишь, что мне снился мужчина с разноцветными глазами. И с этого дня начался мой личный кошмар. Каждые две недели в ночь с пятницы на субботу он приходил ко мне. Всматривался в моё лицо, словно ища ответ. А наутро я помнила лишь его глаза. Разноцветные глаза с двумя карими точками на светло-зелёной радужке. Я стала дёрганной, раздражительной. Лёшка не мог понять, что со мной происходит. А я не могла, не хотела рассказывать ему, что всё это из-за таинственного незнакомца. Глупо, смешно! Я влюбляюсь в несуществующего мужика, плод своей фантазии. Но почему тогда его голос и фраза: «Я никогда тебя не оставлю» отдаются томлением внизу живота, горячей волной удовольствия прокатываются по телу? Почему я жду этих снов, как наркоманка? Почему к концу второй недели у меня начинается ломка и я готова убить каждого, кто посмеет во вторую и четвёртую субботы месяца разбудить меня утром?

   Подруги тоже ничего не знали. Меж тем приближался день моего рождения. Оставалось две недели. Хотелось чего-то особенного, а сердце сладко замирало от мысли, что как раз перед праздником я вновь увижу Его…

   Я бежала к Ленке, мы договорились встретиться у неё и обсудить идеи для вечеринки. А ночью ко мне придёт моё мучение, моё сокровище, моё личное проклятие, мой мужчина с разными глазами. Задумавшись, я выскочила на проезжую часть, и последним воспоминанием стали визг тормозов, удар и качнувшаяся навстречу мягкая темнота.

   Сквозь сон я чувствовала лёгкие, почти невесомые прикосновения к щеке. Открыла глаза и столкнулась с его ласковым и понимающим взглядом.

    — Я сплю? — протянула чуть охрипшим голосом, поднимая руку, чтобы коснуться его, и боясь, что мой незнакомец растворится, словно мираж.

    — Разве что немного, — улыбнулся он, ободряюще сжимая мои пальцы. — Я никогда не оставлю тебя, Ася. Но ты должна проснуться.

    — Не хочу, — замотала я головой, пытаясь хотя бы в этот раз запомнить черты его лица. — Хочу остаться с тобой.

    — Это сон, — мягко произнёс он. — Ты променяешь жизнь на сон?

    — Если в этом сне будешь ты, — уверенно, не колеблясь ни секунды, выбрала я. — Не оставляй меня, пожалуйста.

    — Я никогда не оставлю тебя, — повторил он, наклоняясь ко мне и прошептал: — Асечка, девочка моя…

   Он прижался губами к моему запястью, нежными, быстрыми поцелуями прочертил дорожку до сгиба локтя, затем оторвался, несколько томительно медленных секунд смотрел в мои глаза и наконец поцеловал по-настоящему. Я зарылась пальцами в его волосы, наслаждаясь близостью любимого мужчины. Жалела ли я? Ни капли.

   Ломаная зелёная линия на кардиомониторе внезапно выровнялась. Прибор возмущённо запищал, подавая сигнал на пульт дежурной медсестре. Но спасти поступившую днём семнадцатилетнюю девушку не удалось.

   * Пятьюдесятью годами позже*

    — Алиска, ты чего как в воду опущенная? — старшая сестра легонько щёлкнула младшую по носу. — С Сашкой поругались?

    — Нет, — покачала головой Алиса. — Сон странный снился сегодня. Мужчина ко мне во сне приходил. Ничего не помню почти, только глаза. Странные, разноцветные, и такие, что просто тонешь в них. Спрашивал, верю ли я, что он никогда меня не оставит, представляешь?

    — А ты? — хихикнула сестра.

    — А я проснулась, — неохотно призналась младшая и тут же мечтательно добавила: — Хотела бы я встретить его в реальности…

   До главного выбора в её короткой жизни оставалось три месяца.

   Я помню добро…

   Дождь хлестал в ветровое стекло. «Дворники» едва справлялись. Андрей сбавил скорость, свернул к обочине, включил «аварийку». Ну его, ехать в такую погоду. Ни зги не видно. «Пережду немного», — решил он, вставляя флешку в гнездо. Из динамиков поплыл хрипловатый голос Леонарда Коэна. Андрей откинулся на сидении, глядя на бушующую за окнами стихию. Вот небо затянуло-то! Синоптики передавали на сегодня штормовое предупреждение и даже красный уровень опасности обещали, но разве Инге объяснишь? Упёрлась как баран: приезжай и всё. Андрей усмехнулся. Неужели она до сих пор надеется его вернуть? Три месяца, данных на примирение, истекают на следующей неделе. С Алёной они подадут заявление сразу после развода. Пусть малыш родится в браке, зачем потом лишняя беготня с документами?

   В стекло постучали. Андрей вздрогнул и повернулся. У машины стояла молоденькая девушка в насквозь вымокшем лёгком платьице, умоляюще глядя на него. Мужчина нажал кнопку разблокирования дверей, потянулся, открыл дверцу машины.

    — Залезай, — он поёжился от проникшего в машину промозглого осеннего холода.

   Девушка неловко залезла в машину, примостилась на самом краю сидения и захлопнула дверь. Андрей потянулся, достал с заднего сидения плед, протянул ей:

    — На, закутайся. Не по погоде ты оделась сегодня. И садись удобно, машина не сахарная, не растает. А чехол высушу потом.

   Незнакомка благодарно кивнула, укрывая ноги пледом. Она была совсем юной. Бледное узкое личико, слипшиеся от дождя светло-пшеничные волосы, огромные глаза.

    — Ты откуда взялась-то тут, на трассе? — благодушно спросил Андрей.

    — К тётке в посёлок ехала... — тихо прозвучало в ответ.

   «Студентка, небось, — решил Андрей. — Почему без вещей тогда? Даже сумочки нет».

    — Меня ограбили, — прозвучало в ответ.

   «Тьфу ты, я что, вслух это сказал? — Андрей взглянул на неожиданную пассажирку. — Бедная девочка, видно, автостопом ехала. Выкинули на трассе, хорошо, хоть не убили».

    — Я тебя довезу до тётки, — пообещал он, чтобы хоть что-то сказать. «А девочка молодцом, держится». — Может, тебе валерьянки дать? Там в бардачке аптечка.

    — Не нужно, — тихо ответила она. — Мне ничего не нужно. Немного согреюсь и уйду. Очень холодно.

    — Не дури, — на всякий случай Андрей заблокировал двери. — Говори адрес тётки, сейчас дождь утихнет и поедем.

    — Меня никто не ждёт, — девушка смотрела на него светло-голубыми глазами, и под этим взглядом мужчина почувствовал себя неуютно.

    — Я же не могу тебя оставить одну здесь, правильно? — ласково начал Андрей, параллельно лихорадочно вспоминая, как общаться с человеком в состоянии шока. Кроме срочной доставки пострадавшего в больницу на ум ничего не приходило. — Я правда хочу тебе помочь...

    — Это я тебе помогу, — девушка повернулась к нему всем корпусом. — К Инге ты не поедешь сегодня. Живым мог не вернуться. Она не хочет делить имущество и договорилась с соседом, что тот тебе тормозной шланг перережет. На обратном пути ты не справился бы с управлением. Затормозить не сумел. Видишь дерево? В него ты и влетел бы. От удара крыша со стороны пассажирского сидения погнулась бы и острым краем перерезала сонную артерию. «Скорая» не успела бы доехать. Но этого не произойдёт. Я помню добро.

   Андрей застыл. А когда перевёл взгляд с дерева на другой стороне дороги на пассажирку, её уже не было. Аккуратно сложенный и абсолютно сухой плед лежал на заднем сидении.

    — Что за хрень? — спросил мужчина, скорее, сам у себя и перекрестился, хоть никогда не был особо верующим. Попробовал завести машину. Мотор чихал, явно не желая сотрудничать. — Этого ещё не хватало!

   Андрей вышел из машины, открыл капот. На первый взгляд, всё было нормально. И в чём дело? Вернулся за руль, попробовал завестись ещё раз. Результат оказался тем же. Мужчина вздохнул, достал телефон, набрал Ингу.

    — Да, — недовольно ответила почти бывшая жена.

    — Я не приеду, — сухо сообщил ей. — Машина сломалась. Встретимся в суде.

   Инга пыталась что-то возразить, но он уже нажал кнопку отбоя. Вызвал эвакуатор. Заявку приняли, пообещали приехать в течение часа. Андрей поёжился, он бы с удовольствием убрался отсюда как можно быстрее. Странное место. Может, он просто задремал, вот и приснилась какая-то муть? Мужчина набрал третий номер.

    — Алёнушка, не волнуйся. Я скоро буду. Да нет, не доехал. Машина поломалась, стою на трассе, жду техпомощь. Целую тебя.

   В ожидании эвакуатора Андрей решил полистать новости. Из любопытства вбил в поисковик «происшествия на n-ом километре Подмосковье». Поисковик любезно выдал добрую сотню страниц. Андрей лениво крутил вниз и вдруг увидел знакомое девичье личико на фотографии. Новость была опубликована почти два месяца назад, в июне. Сухим канцелярским языком в ней сообщалось, что пропавшая две недели назад Снежана Липарик была найдена убитой. Установлена причастность к убийству с целью ограбления двух ранее судимых лиц, к которым девушка имела неосторожность сесть в машину. Андрей похолодел. «Надо будет в церковь зайти завтра, поставить свечку, — решил он, боязливо поглядывая на пассажирское сидение. — И пусть батюшка машину освятит. На всякий случай».

   «Вот урод! — Инга гневно топнула ножкой. — А ведь почти получилось... Петрович за бутылку подрезал бы тормозной шланг, этот лихач, спеша к своей бабе, вмазался бы куда-нибудь. И всё, никакого развода. Ну ничего, я его завтра позову. Скажу, что все вещи собрала, пусть забирает».

   Инга набрала в ванну воды, вылила полбутылки пены с запахом маракуйи, раздевшись, улеглась в тёплую воду, прикрыла глаза. А открыв, увидела серьёзно смотрящую на неё молоденькую девчонку с мокрыми волосами пшеничного цвета.

    — Ты откуда тут взялась? — опешив от неожиданности, только и успела спросить женщина.

    — Холодно... — тихо ответила она и внезапно схватила Ингу за горло, заставляя уйти под воду с головой. Женщина сопротивлялась, пытаясь вынырнуть, но неизвестно как попавшая в квартиру девушка оказалась сильнее. Инга пыталась задержать дыхание, но мозг требовал кислорода. Она вдохнула — и лёгкие обожгло болью. В угасающем сознании, где-то наверху, над водой, прозвучало:

    — Я помню добро…

   Желания исполняются...

    — Доброе утро. Это Виктор? — приятный девичий голосок в трубке слегка охладил моё желание послать семиэтажным матом звонившего в 6 утра.

    — Ну Виктор, и что с того? — недружелюбно буркнул я.

    — У меня к вам деловое предложение, — заявила незнакомка.

    — Слушаю, — я почесал пузо и зевнул.

    — Это не телефонный разговор. Мы могли бы встретиться сегодня в час дня в старом парке?

    — Ну допустим, — я снова зевнул.

    — Отлично! — обрадовалась девушка. — Я сама к вам подойду.

   В трубке раздались короткие гудки.

   Я зевнул в третий раз и поплёлся на кухню варить кофе. Как обычно, тот сбежал, загадив всю плиту. Кот тёрся у ног, клянча кусок колбасы.

    — Пшёл вон! — цыкнул я. Кот обиженно мявкнул и ушёл в коридор.

   Перекусив, я принялся штудировать сайты с предложениями работы. Как обычно, ничего стоящего. Пойти прогуляться, что ли? А потом сразу в парк. Я достал из шкафа чистую рубашку, натянул джинсы. Кот наблюдал за мной с растущим беспокойством.

    — Ма-у-у-ув? — он вопросительно ткнулся в мою ногу. Я почесал его за ухом.

    — Скоро вернусь, не переживай.

   Зверь тёрся об ноги, не желая выпускать меня из квартиры. Что на него нашло? Обычно дрыхнет на диване как убитый.

    — Брысь! — я отодвинул кота ногой и выскочил за дверь. Кот истошно заголосил и, судя по звукам, начал царапать дверь с другой стороны. Заходя в лифт, пригрозил: — Вернусь, получишь тапкой!

   В парк я пришёл на час раньше. Прошёлся по усыпанной листьями аллее. Зачем-то направился к развалинам старинной усадьбы. Говорили, тут в лихие 90-е бандиты расстреляли семью какого-то бизнесмена, отказавшегося платить за «крышевание». А что? Хорошее место для «разборок»: никто не услышит, никто не поможет и не помешает... Я пнул ногой кучу листвы.

    — Здравствуйте, Виктор, — раздалось за спиной. Я чуть не подскочил от неожиданности. Обернулся. Худенькая девушка в длинном плаще и огромных солнечных очках застенчиво улыбнулась мне. — Это я вам звонила утром.

    — И что же вы хотели мне предложить? — я облокотился на полуразрушенную стену.

    — Богатство, власть, могущество, — деловым тоном перечислила она. — Всё, что пожелаете.

   Шутит, похоже. Ну ладно, подыграю.

    — А взамен что? Мою бессмертную душу?

    — Верно, — растерянно отозвалась она и облизнула губы. — Виктор, а вы верите в Бога?

    — Ни в Бога, ни в чёрта, ни в лешего с русалкой, — я начал злиться. — Всего доброго.

    — Подождите! — отчаянно крикнула она, загораживая мне дорогу. — Виктор, я серьёзно. Вот, посмотрите — наш типовой договор.

   Я машинально взял протянутый документ. Так, значит, я, Коробов Виктор Болеславович, заключаю договор с ООО «Валафар» и обязуюсь передать означенному обществу свою бессмертную душу, далее «Предмет договора». Взамен мне гарантируется исполнение любых моих желаний, а также безбедная и беспроблемная жизнь до 66-летнего возраста, если я не решу передать Предмет договора Обществу раньше. Какая красота! Не иначе, Валик снова разыграть решил!

    — А почему не до 666-летнего? — ехидно спросил я.

    — Сейчас исправим, — девушка услужливо протянула мне ручку. Я дорисовал третью шестёрку.

    — Так, дополнения: хочу счёт в банке на миллиард евро, дачу на Карибских островах, личную яхту и чёрный «Феррари», — я задумался и закончил: — И квартиру в центре Москвы. Туда перееду!

    — Это всё? — девушка явно почувствовала себя уверенней. — Подпишите вот здесь.

    — Кровью, разумеется? — снова съехидничал я. — Иголочку не одолжите?

    — Вообще-то можно и чернилами, — пожала плечами девушка. — Но если вы настаиваете...

   Она порылась в сумочке и достала небольшую колбу с иголкой.

    — Всё стерильно. Я обязана вам сказать, Виктор: вы ещё можете передумать.

    — Ну уж нет, я решил, — патетически произнёс я.

   Ох, как же мы с Валиком будем ржать вечером под пивко! Наверняка этот крендель и оператора нанял. А договор-то как настоящий! Я смело уколол палец, выдавил капельку крови и прижал руку к листу.

    — Благодарю, — девушка буквально выхватила у меня договор и запихнула его в прозрачный файлик.

   А в следующий миг документ растворился в воздухе. Я замер с открытым ртом.

    — Виктор, вы меня до центра не подбросите? — девушка сняла очки и взглянула на меня алыми глазами с вертикальными зрачками. — У меня ещё две встречи.

    — Чтоб я сдох! — потрясённо выдохнул я и тут же понял, что сказал что-то не то. Но было уже поздно.

    — Отличная работа, детка, — седой мужчина с благообразной бородкой отеческим жестом обнял девушку в длинном плаще. — Всего день как Рекрутер, а уже десять душ. Хозяин будет доволен.

   В пустой квартире надрывно мяукал осиротевший кот.

   Камень желаний

   Это лето обещало быть солнечным, полным земляничного аромата, спелых черешен и озёрных брызг. Осенью я должна была пойти в пятый класс, а Лёшка, брат, в первый. Но до сентября оставалось три долгих месяца — целая вечность. Родители, как и каждое лето, отвезли нас с братом к бабушке в деревню, пообещали звонить и уехали обратно в душный и пыльный город. Я читала книжку, сидя на старых качелях в саду, когда услышала звонкий Лёшкин голос.

    — Светка, а ты знаешь, что у нас за деревней есть камень, исполняющий желания? — Лёшкины глаза так и горели. — Мне ребята сказали, что тут раньше было древнее языческое как его … вроде храма, но не храм.

    — Капище, — подсказала я.

    — Да, капище! И камень, который в центре его стоял, которому молились люди, он остался! Любое желание исполняет, представляешь? Давай сходим, а?

    — Не хочу, — отмахнулась я от младшего брата. — Сам иди. Глупости всё это.

    — Ну Светка, — заканючил тот, — бабушка меня одного не пускает за деревню. Только с тобой, под присмотром.

    — Ах ты хитрый жук! — я отложила книжку. — Значит, если бы бабушка пустила тебя одного, ты бы ко мне не пришёл.

   Брат потупил глаза и начал ковырять носком шлёпанца землю.

    — Светка, ну пойдём. Это же интересно.

    — Ну хорошо, — вздохнула я, поняв, что Лёшка всё равно не отстанет. Будет ходить хвостиком и ныть, ныть, ныть...

   Моментально воспрянувший духом брат озорным жеребёнком умчался к калитке в конце сада и нетерпеливо пританцовывал там, ожидая меня.

    — Давай быстрей! — выдохнул он. — Давай наперегонки!

   И, не дожидаясь ответа, рванул по заросшей тропинке. Я рассмеялась и побежала за ним.

   Древнее капище мы отыскали быстро. Идеально круглая полянка, окруженная высоченными деревьями. И серый, чуть замшелый камень посередине. Плоская поверхность с небольшим углублением посередине. Наверняка по утрам тут собирается роса, испаряясь днём под солнечными лучами.

    — Я первый, можно? — Лёшка несмело остановился на краю полянки. Странная торжественность места щекотала нервы. Я внезапно поняла, что не слышу тут пения птиц.

    — Иди, — кивнула я. Странно, что никто раньше не рассказывал про это место. Хотя я сюда ещё раз не пойду, жутко как-то.

   Брат смело подошёл к камню, положил на него ладошки и зажмурился. Потом открыл глаза, улыбнулся и вернулся ко мне:

    — Твоя очередь! А камень тёплый такой, но когда к нему прикасаешься, он словно остывает, представляешь?

   Я подошла, прикоснулась к шершавой поверхности камня. Действительно, тёплый от солнца, там, где я касалась его рукой, он почти моментально стал холодным. Глупость какая, камень желаний. Ну да ладно. Раз так, пусть исполнится Лёшкино желание. Укрепим, так сказать, вероятность. Интересно, чего пожелал малой? Всё равно расскажет потом.

   Обратно мы пошли другой дорогой. Лёшка опять предложил наперегонки. Я согласилась и, решив немного схитрить, побежала не за ним, по тропинке, заворачивающей полукругом, а прямиком через лес. Выскочила на тропинку метров за триста до дачи, огляделась по сторонам. Лёшка был позади, и, увидев меня, припустил изо всех сил. Я тоже рванула вперёд, оглядываясь на него, и не заметила выступающий из земли корень. Упав, больно ударилась виском о камень. А потом больше ничего не было.

   … С тех пор прошло уже пять лет. Мама уже почти не плачет, глядя на мою фотографию. Тем более, через месяц у меня родится сестрёнка. Она окончательно заглушит боль утраты. Я знаю, что родители назовут её Марией. А Лёшка часто приходит ко мне, садится на скамейку, смотрит на фотографию на памятнике и молчит. А сегодня принёс букет васильков. Я так любила их. Положил на холодный камень и заплакал.

    — Светка, прости, я не знал, что так будет. Я просто загадал стать старше тебя...

   Я не сержусь на него. Ведь моё желание тоже исполнилось. А камень на древнем капище получил свою жертву.

   Инквизитор и жертва

    — Ирка, ну пойдём! Ну что тебе, пары тысяч жалко? — ныла Анька, заискивающе заглядывая подруге в глаза.

    — Отстань, — Ира недовольно повела узким плечиком. — Гадалки врут. Вон, бабка в деревне, где Светкина дача, сказала ей, что она продавщицей в магазине будет, а замуж выйдет в двадцать пять за синеглазого брюнета. Светка мне весь мозг взорвала расспросами, нет ли у меня брюнетов знакомых. А потом девчонки рассказали, что баба Таисия всем одинаково говорит. Но и денег не берёт зато.

    — А Антонину хвалят, — не унималась Анька. — Ленка ходила к ней, так она воды в блюдце плеснула, свечкой над ним поводила и всё-всё рассказала!

    — Ага, знаю я, как они рассказывают, — фыркнула подруга. — Небось, наплела что-то типа: «Ой, девонька, проблема у тебя. Вижу я женщину старше тебя, она тебе мешает. И любовь неразделённую вижу…» И бла-бла-бла. Да к ним же не идут от хорошей жизни. Аньк, не будь идиоткой, а?

    — Ну и не ходи! — Анька обиженно вскочила с дивана. — А я пойду! Узнаю, буду я с Костиком или нет.

    — А если твоя Алевтина скажет, что нет? — лениво поинтересовалась Ирка, листая свежий «Cosmo».

    — Антонина, — нервно поправила подруга. — Приворожу его тогда, вот!

    — Смешная ты, Анька, — хихикнула Ирка. — Ладно, топай к своей гадалке, а то вдруг у неё часы связи с космосом закончатся.

   Анька надулась и не прощаясь хлопнула дверью. Ира хмыкнула, закрыла дверь на два оборота и пошла на кухню. «Пельменей сварить на ужин, что ли?» Девушка набрала воды в кастрюльку, дождалась, пока та закипит, забросила пельмени и потянулась за солонкой. Та выскользнула из пальцев и упала. Крышка отлетела в сторону, соль белой горкой высыпалась на пол.