Прогрессирующая шизофрения. Книга 2. Александра Треффер

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29

АННОТАЦИЯ

Вы попали в будущее? Вы насмотрелись ужастиков и очутились там, где они стали явью? Вы побывали в толпе зомби и остались в живых? На вас глянуло страшное око зазеркалья? И вы уверены, что спасли не только свой, но и другие миры от вселенской катастрофы? Значит, шизофрения прогрессирует.

   Приключения Вероники Леоновой продолжаются, и её муж Дмитрий вместе с женой время от времени попадает в ситуации, выход из которых может найти только он. Книга повествует о жизни пары, в которой после очередного похождения появляется приёмный сын Кирилл.

   Все персонажи – плод фантазии автора.

   Любые совпадения случайны.

ГЛАВА 1

– Пошёл!

   В клетку, сплетённую из гибких металлических полос, втолкнули по пояс обнажённого мужчину, торс которого исполосовали алые рубцы. Упав, он замер, но тотчас вскочил и двинулся к оставшемуся снаружи палачу, сворачивающему бич. Взгляд его пылал ненавистью.

   Неприятель, одетый в кожаные штаны и колет, попятился, но, сообразив, что ему ничто не угрожает, расхохотался, издеваясь над бессильной яростью узника.

   Колет – мужская короткая приталенная куртка без рукавов (жилет), обычно из светлой кожи.

   – Пёс, – глумливо произнёс он, – плохая собака. Как смеешь ты кусать руку, кормящую тебя?

   – Я никогда не стану твоим псом! – сипло произнёс человек за решёткой.

   – Станешь. Иначе ежедневно на завтрак, обед и ужин будешь получать угощение от моего кнута, пока не сдохнешь.

   И неизвестный в коже, не оглядываясь, удалился. А заключённый, стоявший, сжав кулаки, пока тот не исчез из вида, опустился на пол.

   – Я умру, но не покорюсь, – прошептал он.

   И замер в неподвижности, изнемогая от боли, гнездящейся в свежих и старых ранах. Несчастный не пошевелился, когда мимо порхнула стайка закутанных в тюль и шифон щебечущих девушек, не отреагировал он и на остановившуюся у его тюрьмы женщину, хотя почувствовал её пристальный взгляд.

   Та же, откинув с лица тонкую ткань, свистнула сквозь зубы, заставив мужчину поднять глаза. Он дёрнулся, намереваясь встать, но гостья лёгким движением кисти предупредила эту попытку.

   – Ты жива! – прошептал он, и улыбка осветила измученное лицо.

   – Сегодня ночью я приду за тобой. Отдохни, чтобы набраться сил, – послышалось в ответ.

   И незнакомка скользнула в сторону. А заключённый, продолжая улыбаться, осторожно лёг на клок соломы в углу и погрузился в бредовый сон.

   Разбудила его темнота. Сегодня она казалась особенно плотной: небо заволокли тучи, ни свет луны, ни сияние звёзд не могли пронизать покрывало мрака. Тщетно узник вглядывался в непроницаемую пелену, та не собиралась делиться своими мрачными тайнами.

   Но вот рядом раздался тихий скрежет, и после долгого томительного ожидания маленькая ладонь коснулась плеча мужчины.

   – Идём, – шепнул женский голос.

   Закусив от боли губу, он поднялся и, держась за руку спасительницы, протиснулся в пропиленную в плетёной стене прореху. Люди шли, спотыкаясь, пока не выбрались к реке, излучающей неяркий фосфорический свет, выхвативший из тьмы силуэт бесшумно шагавшего рядом мальчика.

   – Кто это? – прозвучал вопрос

   – Кирос, мой приёмный сын, – последовал ответ.

   Слабое сияние, испускаемое водой, позволило разглядеть впереди большой шатёр, куда и нырнули путники. Женщина зажгла лампу и повернулась к освобождённому ею человеку.

   – Тот, кто посмел это сделать, – нежно целуя всё ещё кровоточащие раны, сказала она, – заслуживает самой жестокой кары. И он получит своё.

   Мужчина, вздрогнувший от болезненного касания, притянул её к себе.

   – Ты жива, – хрипло сказал он, – а остальное не имеет никакого значения.

   Они обнялись, и тотчас раздался изумлённый возглас Кироса, увидевшего, как два тела заколебались в воздухе, свиваясь в радужный смерч. Опомнившись, подросток бросился вперёд, протягивая руку, и его тоже втянул в себя стремительный цветоворот.

   Светильник, снесённый неведомой силой, упал, горящее масло разлилось, и через несколько мгновений опустевшая палатка запылала в ночи, как огромный костёр, отгоняя притихшую тьму.

   Николай Комаров, позёвывая, вошёл в кухню, где жена готовила завтрак.

   – Доброе утро!

   – Доброе, – отозвалась она. – Звонил Володя, просил срочно с ним связаться.

   – Спасибо, – поблагодарил Николай и уже развернулся, чтобы выйти, как вдруг, вспомнив о чём-то, остановился, и в глазах его мелькнуло беспокойство.

   – Лена, а Ника с Димой давно не давали о себе знать?

   Женщина, оторвавшись от дел, с тревогой взглянула на мужа.

   – Я видела их трое суток назад. И, кстати, все три ночи у них не горел свет.

   Комаров кинулся к телефону.

   Спустя полчаса несколько эвгастов вошли в квартиру, где жили друзья. Она была пуста. Всё стояло на своих местах, только на супружеской постели отсутствовало одеяло. Развернув ладони, Володя прощупал ауру и, повернувшись к спутникам, негромко сказал:

   – Никаких следов борьбы. Коля, ты в клинику звонил?

   – Да. Дима там не появлялся. И Ника на работе тоже, – отозвался тот.

   – Неужели её дар снова заработал? – поинтересовался стоящий у дверей Миша.

   – Возможно. Но что случилось с мужем?

   – Ты забыл, что эта сила способна перемещать и тех, кого Ника коснётся? – вопросом на вопрос ответил Володя. – Они спали вместе, обоих и захватило.

   – Смотрите, – раздался испуганный голос Лены.

   Все повернулись и обомлели, увидев, что на белоснежной простыне проступили капли крови.

   – Господи!

   Этот возглас вырвался из уст Михаила, наблюдающего, как на кровати возникают два тела, испускающие радужные лучи. Сначала они напоминали лёгкую дымку, потом уплотнились, и присутствующие облегчёно вздохнули, радуясь возвращению друзей.

   Но их ждал сюрприз. Из ниоткуда вдруг возникла рука, и в комнате материализовался ещё один человек – подросток лет двенадцати-тринадцати, во взгляде которого сквозила паника. Увидев эвгастов, он вскрикнул и упал вниз лицом на ковёр, вцепившись в него скрюченными пальцами. Полностью проявившаяся Ника кинулась к нему, а Дмитрий, с трудом поднявшись, приветствовал друзей словами:

   – Почему вы здесь?

   – Вы исчезли на несколько дней… – начал Николай.

   Но, увидев багровые, вздувшиеся рубцы, прервал сам себя, в ужасе воскликнув:

   – Дима, откуда это?!

   – Долгая история, – произнёс тот, без сил опускаясь на край постели, – расскажем позже.

   – Миша, – обратился к юноше Володя, – ты поможешь?

   Тот сел рядом с мужчиной и, развернув ладони, направил живительные голубые лучи на изувеченный торс.

   Некоторое время молчали все, кроме Ники, ласково успокаивающей лежащего на полу подростка. Раны Дмитрия быстро затягивались, и по мере того, как они превращались в едва заметные шрамы, в глазах его появлялся блеск, а покрытое зеленоватой бледностью лицо розовело.

   Когда процесс исцеления завершился, Дмитрий, пожав руку Мише, легко вскочил и, по очереди обняв эвгастов, решительно двинулся к выходу.

   – Ты куда? – остановил его Николай.

   – Приму ванну и мы с Никой отправимся к жатирам, – отозвался тот.

   – Зачем?

   – После двух лет полного спокойствия она снова перемещается. Это не к добру. И нужно быть готовыми ко всему.

   – Он прав, – подтвердила обнимающая мальчика женщина.

   Дмитрий задержался на пороге.

   – А они… они здесь? Или нам придётся разыскивать их по всему земному шару?

   – Здесь, здесь – успокоил его Миша, – Юля старается как можно больше времени проводить в родном городе.

   – Значит, так, – решительно сказал Володя, – Дима, приводи себя в порядок, и идём все.

   Юлия отсутствовала, и гостей встретил её муж. Гергени давно уже вёл себя иначе, чем на Лиолисе, семейная жизнь изменила его. Широко улыбаясь, он пожал руки прибывшим, заставив тех подскочить от чувствительного щелчка энергии, излучаемой ладонями мутанта, и пригласил в дом.

   Но улыбка сползла с лица жатира, когда тот узнал, что стало причиной визита советников. Он долго рассматривал шрамы на теле Дмитрия, а потом провёл по ним рукой, снимая слепок энергии чужого мира. Повторив движение, Гергени заставил рубцы исчезнуть совсем. Убрал он следы насилия и с лица мужчины.

   Все молчали. Проанализировав поступившую информацию, жатир заговорил:

   – Реальность, в которой вы побывали, страшна и жестока, но для нас, скорее всего, не опасна. Связующая нить между двумя параллелями – Ника, а она теперь здесь.

   Он повернулся к женщине.

   – Кто этот мальчик?

   – Мой приёмный сын оттуда, – ответила она. – Кирос был очень одинок, нуждался в ласке и заботе, и я усыновила его.

   – А как долго вы там находились? – прозвучал вопрос.

   – Около месяца, – ответил Дмитрий. – И ни один не сомневался в гибели другого….

   – Я никогда не верила, что ты умер, – перебила мужа Ника, – поэтому и не прекращала поиски.

   – А я видел, как тебя убили, – грустно сказал тот. – И не смог не поверить собственным глазам.

   – Кто там правит? – снова спросил Гергени.

   – Ты, – неожиданно произнёс Кирос.

   – Что?

   Жатир казался удивлённым.

   – Может, это Земля, где ты победил? – нерешительно спросил Миша.

   – Не думаю, – качнул головой Гергени. – Я планировал полностью уничтожить человечество.

   И обратился к мальчику:

   – А ты уверен, что именно я?

   Подросток замялся:

   – Нет. Вероятно, это похожий на тебя жатир. Очень жестокий. Он убил своего отца и держит в заточении собственную мать.

   – А как её имя? – поинтересовался Николай.

   – Юлия…

   Эвгасты и люди ахнули, а Гергени, побледнев, вскочил.

   – Бог мой! – воскликнул шокированный Дмитрий. – Но тогда, значит, это…

   – Наргон, – подавленно сказал жатир, – наш с Юлей сын и наследник.

   – Нет, – покачал головой Кирос, – его зовут… звали Гудрисом.

   Гергени рухнул в кресло. Закрыв глаза, он мысленно вызвал жену, и через полчаса, прошедших в мрачном молчании, дверь открылась и появилась Юлия. Она остановилась на пороге, вопросительно глядя на мужа.

   – Юленька, – чуть слышно произнёс тот, – нам надо поговорить.

   Выслушав новости, та задумалась.

   – Похоже, Ника и Дима побывали в будущем, – сказала она потом, – и мне очень не нравится то, что они там увидели.

   – Думаешь, нас закинуло туда, чтобы мы что-то изменили здесь?

   – Уверена.

   – Но почему Гудрис? – спросил Гергени. – Ведь наследует Землю Наргон.

   Юля повернулась к нему.

   – Он должен был остаться единственным, но… я просчиталась и снова забеременела….

   – Нет! – испуганно выкрикнул Гергени, вытирая внезапно выступивший пот.

   И, помолчав, добавил:

   – Никогда бы не подумал, что меня расстроит это известие.

   Юля кивнула:

   – Я сразу поняла, что появление на свет второго ребёнка создаст проблемы, но чтобы такие…

   Разведя руками, она села.

   – Вы должны рассказать о произошедшем, – обратилась она к гостям. – Зная подробности, нам будет проще принять меры и предотвратить бедствие.

   – Хорошо, – сказала Ника. – Начну с того, что когда я открыла глаза, то решила, что нахожусь…

   на развалинах цивилизации.

   Осмотревшись, я подумала, что вижу дурной сон. На многие километры вокруг тянулась бескрайняя пустыня, а прямо перед нами высилось покорёженное здание, ранее состоявшее из стекла и бетона. Огромные окна его зияли пустотой, а прочный костяк изъязвляли пробоины величиной с голову взрослого человека. Неподалёку валялись обломки автомобилей всех мастей – от легковушек до грузовиков. Трупов я не увидела, что несколько меня успокоило. Муж тоже проснулся и сидел, безразлично глядя на окружающий нас хаос. Кажется, он ещё не понял, что не спит. Я тронула его за плечо.

   – Дим, – прошептала я, – мы куда-то переместились.

   Он посмотрел на меня, и в глазах появилось понимание. Отбросив захваченное из нашей реальности одеяло, мы вскочили, но, сообразив, что почти обнажена, я подобрала его и накинула на плечи.

   Послышались голоса. Мы кинулись к разрушенному дому, чтобы укрыться, но добежать не успели. Нас окружили десятка полтора странно одетых всадников, командовал которыми высокий мужчина с неприятным лицом. Он что-то крикнул на казавшемся знакомым, но одновременно непонятном языке, и двое, спрыгнув с коней, ринулись к Диме. Тот выглядел спокойным, но я-то знала, что внутри него дрожит каждая жилка и напружинивается каждая мышца, готовя тело к броску.

   Всё произошло очень быстро, нападающие даже не успели сообразить, что к чему, как оба мёртвые или без сознания валялись на земле. По приказу начальника на мужа набросились ещё четверо, и их постигла та же участь. Тогда остальные подняли лошадей на дыбы с намерением затоптать строптивца. Но тот ловко увёртывался, успевая при этом бросать в наездников подобранные с земли камни. Сбив троих и расчистив путь к зданию, Дима крикнул:

   – Ника, беги!

   Я послушалась, понимая, что, оставшись на поле боя, буду только мешать, но скрыться мне не удалось. Развернув коня, командир поскакал вслед, на ходу извлекая из ножен шпагу. Остановившись, я повернулась, чтобы встретить опасность, и тут произошло непоправимое. Следя за мной, Дима отвлёкся и, получив удар копытом по голове, рухнул на землю. Он пытался подняться, когда мой преследователь, соскочив с лошади, сделал выпад. Мне повезло, я увернулась от стальной смерти и, зажав клинок подмышкой, рывком выдернула его из рук убийцы. Острый кончик царапнул тело, и одеяло, как тога завязанное на плече, окрасилось кровью.

   Притворно застонав, я упала и закрыла глаза. Я слышала отчаянный крик мужа, топот копыт, но не пошевелилась. И только когда торжествующий победитель склонился надо мной, чтобы забрать оружие, ожила, очень удивив врага, и пронзила его насквозь.

   Увы, пока я разбиралась с противником, и тот испускал дух, отряд ускакал, увозя Диму с собой. Схватив скакуна под уздцы, я вскарабкалась на него и пустилась в погоню. Но, не имея опыта верховой езды, не удержалась на спине благородного животного и свалилась, ударившись головой о камень. На меня опустилась темнота.

ГЛАВА 2

Очнулась я от ощущения прохлады: кто-то обтирал мне лицо влажной тканью. Вдосталь насладившись приятными ощущениями, я разлепила веки. На меня смотрели встревоженные глаза незнакомого мальчика. Заметив, что я пришла в себя, он вскочил и, отбежав в угол, насторожённо наблюдал оттуда за моими действиями.

   Я села. Всё кружилось, голова гудела, меня подташнивало, видимо, я заработала сотрясение. Но это не помешало мне подняться и осмотреться. Наверное, мы находились в том самом разрушенном доме, возле которого произошла трагедия, едва ли ребёнок сумел бы утащить меня дальше. В комнате отсутствовали окна, и было тепло, благодаря очагу в углу, где горел огонь и что-то жарилось. Помещение оказалось довольно большим и с обстановкой: два матраца, стол, четыре стула и высокий шкаф составляли его убранство.

   – Спасибо, что спас меня, – произнесла я, повернувшись к подростку. – Как тебя зовут?

   Тот внимательно выслушал, помолчал, а потом ответил:

   – Кирос.

   И похлопал ладонью по груди.

   – Ника, – протягивая руку и делая шаг к нему, сказала я.

   Мальчик испуганно шарахнулся прочь. Я удивилась:

   – Почему ты меня боишься? Я не причиню тебе зла.

   Снова возникла небольшая пауза.

   – Да, скорее всего, вы на это не способны, – наконец ответил подросток, – но если хочешь остаться в живых, надо быть осторожным всегда и со всеми.

   А мне стало ясно, почему он с трудом меня понимал. Говорили мы на одном языке, но сильно искажённый здешний звучал, как чужой. И всё-таки мы могли объясняться, что очень меня порадовало.

   – Что это за страна, Кирос? – задала я вопрос.

   – Не знаю, – ответил он, поколебавшись, – сейчас нет стран.

   – Но ведь ты откуда-то знаешь это слово? – настаивала я.

   – Из книг, – объяснил он, – их много в библиотеке.

   – У вас есть библиотеки?

   Изумлённая я, наверное, выглядела забавно, потому что подросток прыснул:

   – Они разрушены, но книги там остались.

   – Как же ты научился читать? Сам?

   – Мама научила, – погрустнев, ответил мальчик.

   – И где она сейчас?

   – Её убили.

   Мы замолчали. Я не решалась выспрашивать, а он, похоже, не горел желанием делиться наболевшим. Но детское любопытство, в конце концов, взяло верх.

   – А вы откуда? Говорите вроде бы по-нашему, но как-то иначе…

   – Я землянка.

   Он пожал плечами.

   – Да и я тоже. Но вы не здешняя, так?

   «Слава Богу, – подумала я, – что это моя планета, а не Марс».

   А вслух сказала:

   – Я из другой реальности. Из России.

   – Точно, – вдруг крикнул он так громко, что я вздрогнула, – Россия! Это Россия.

   Я воззрилась на него.

   – А почему она в таком упадке? Что здесь случилось?

   Кирос печально покачал головой.

   – Понятия не имею, – произнёс он, – я родился, когда всё уже было разрушено.

   – Сколько тебе лет?

   Неожиданно почувствовав доверие, он придвинулся ближе и обратился ко мне на «ты»:

   – Тринадцать. Я понимаю, почему ты спрашиваешь. Хочешь узнать, давно ли здесь так плохо? Давно. Даже мама не помнила ничего другого.

   – Охо-хо!

   Я расстроилась. Мальчик взял меня за руку.

   – Не печалься, мы выживем. Сегодня ты убила хозяина этой лошади…

   Он кивнул на камин со скворчащей сковородкой.

   – …значит, будет пища. И долго…

   – Стоп! – испуганно сказала я. – Там жарится лошадь или её владелец?

   Подросток расхохотался.

   – Конечно, мы кушаем не слишком сытно, но людей никто не ест.

   Я вздохнула с облегчением, а он продолжил:

   – Сейчас мы пообедаем и ты, наверное, уйдёшь, да?

   Голос ребёнка упал, на глаза навернулись слёзы.

   Я покачала головой.

   – Нет. Во-первых, у меня сотрясение мозга, нужно отлежаться. Во-вторых, я считаю, что дети не должны жить в одиночестве, поэтому на некоторое время останусь с тобой.

   Взгляд его загорелся.

   – Ты усыновишь меня?

   Я колебалась, не зная, как отнестись к неожиданному предложению. Но когда мальчик, не дождавшись ответа, горько заплакал, сетуя на своё сиротство, все сомнения исчезли.

   – Да, – твёрдо сказала я. – Но, Кирос, ты, наверное, видел, что всадники увезли моего мужа. Я должна его найти. А тебе придётся пойти со мной.

   Подросток закивал.

   – Я готов, – ответил он. – Мне надоело это место. И… твой мужчина – достойный воин, он заслуживает спасения.

   – Ты прав, – сказала я, обнимая ребёнка, уткнувшегося мне в плечо зарёванным, но сияющим личиком.

   Вскоре мы ели жареного скакуна, оказавшегося удивительно вкусным. Я жалела лошадь, но понимала, что в этой реальности человек должен думать, в первую очередь, о себе и себе подобных, чтобы сохранить едва теплящуюся в землянах искру жизни.

   Жуя, Кирос посматривал на меня, словно пытался разгадать причину моей задумчивости. Проглотив кусок, он спросил:

    – Жалко коня, да?

   Меня настолько удивила его проницательность, что я подавилась и раскашлялась. Мальчик постучал меня по спине, и постепенно дыхание пришло в норму.

   – Откуда ты знаешь? – поинтересовалась я.

   – Мой дед был ясновидцем, и его способности перешли ко мне.

   – Деда тоже убили?

   – Не знаю, – погрустнев, ответил подросток, – возможно. Он просто исчез, как и отец. Но от него я унаследовал умение читать мысли, лица, видеть души и влиять на людей, и это помогает мне выживать…

   Поразмыслив, я произнесла:

   – Кирос, я должна тебя предупредить. Если ты не хочешь, чтобы мы расстались, запомни: как только моё тело начнёт растворяться в воздухе, испуская разноцветные лучи, сразу же хватайся за меня. Если ты этого не сделаешь, я вернусь в свой мир одна.

   Перепугавшийся мальчик крепко вцепился в мою руку, а я засмеялась:

   – Не сейчас. Пока я никуда не собираюсь исчезать. Сначала я должна найти мужа.

   – А если он умер?

   Озноб пробрал меня до самых костей.

   – Нет, не верю! Он сильный и выдержит всё, если только…

   – Только что?

   – Если не решит, что меня, действительно, убили.

   Подросток помолчал, обдумывая мои слова.

   – А ведь «смерть» твоя выглядела очень правдоподобно, – наконец сказал он. – Вполне возможно, что ему тоже так показалось.

   Вскочив, я воскликнула:

   – Но тогда он может потерять волю к жизни. Мы должны отправляться немедленно!

   – Только через несколько дней.

   – Почему?

   – Во-первых, ты сказала, что тебе трудно?

   – Я справлюсь…

   – Во-вторых, – перебил он, – нужно провялить мясо и запастись водой. Без припасов мы умрём в пути.

   – Но зачем идти так далеко? Ведь те, кто схватил Диму, наверняка заперли его где-нибудь неподалёку.

   Мальчик отрицательно покачал головой.

   – От города остался только этот дом, да ещё несколько зданий вдалеке, остальные же давно превратились в руины. Появление здесь патруля – случайность, как и в тот день, когда они напали на маму. Но если отряд не убивает человека, а забирает с собой, то увозит, скорее всего, в столицу, а она далеко, и добираться туда не меньше недели.

   – Ничего себе! – охнула я. – А как называется сей стольный град?

   – Никогда не знал, а может, просто забыл. Мне лишь известно, что он существует, и то, в какую сторону нам идти.

   Пять дней, в течение которых мы готовили дорожный паёк, тянулись, словно резиновые, я сходила с ума от тревоги за Диму. Если те люди не прикончили его сразу, что они с ним сделали? Однажды я обратилась с этим вопросом к Киросу.

   – Взрослые говорили, что самых крепких и сильных мужчин продают в рабство правителю, и с каждым там поступают по-своему. Кого-то отправляют на тяжёлые работы, а хороших воинов делают гладиаторами для развлечения знати.

   – Кто здесь правит?

   Мальчик нахмурился.

   – Не знаю. Уверен я только в одном – это не человек.

   – Почему ты так думаешь?

   – Родители слышали это от тех, кто его видел.

   – А как он выглядит?

   – Не имею понятия.

   Мы замолчали. После длительной паузы подросток сказал:

   – Завтра уходим. Нам надо хорошо выспаться.

   Подкатившись мне под бок, Кирос мгновенно уснул, а я ещё долго лежала с открытыми глазами, глядя на тлеющие угли очага. Перед моим внутренним взором стояло лицо Дмитрия, которого мне так недоставало. Наконец, выругав себя за отсутствие силы воли, я смежила веки и вскоре погрузилась в сон.

   На заре мы покинули наше убежище, неся за плечами большие самодельные рюкзаки с едой и питьём. Было начало апреля, кое-где ещё лежал снег, и, хотя я надела балахон, сшитый из одеяла, и мужские ботинки, найденные в шкафу, холод пробирал меня до костей. Попрыгав на месте, чтобы разогнать кровь, я зашагала быстрее.

   Кирос оказался более приспособленным к путешествию, хотя из пальто уже вырос, и длина рукавов его старомодного редингота составляла ровно три четверти. Мальчик радовался приключению и, непрерывно болтая, бежал впереди меня. Я же крутила головой, оглядывая окрестности и постепенно мрачнея.

   Редингот – мужская или женская верхняя одежда прилегающего силуэта, с двумя небольшими воротничками.

   Вокруг царило безмолвие, даже птицы не пели в тягостной атмосфере распада. Я смотрела на полуразрушенные здания, поваленные столбы и деревья, искорёженные рельсы, огромные кратеры, и в душе нарастала паника. Наверное, мы зря снялись с места, оставив дом, дававший нам тепло и защиту? Возможно ли отыскать в этом царстве гибели затерявшегося в нём человека?

   Эти невесёлые мысли, похоже, отразились у меня на лице, потому что Кирос, взглянув на меня, замолчал. В полной тишине, нарушаемой только звуками наших шагов, мы прошли ещё несколько километров. Остановившись, чтобы перевести дыхание, я почувствовала, что не в состоянии двигаться дальше. Убежавший вперёд подросток вернулся и, заглянув мне в глаза, сбросил с плеч рюкзак. Достав оттуда кусок плотной ткани, мальчик расстелил его на земле.

   – Садись, – приказал он.

   Я рухнула, как подкошенная, с благодарностью глядя на приёмного сына. А он тем временем доставал припасы и разводил костёр с помощью первобытного приспособления из двух палочек, вращающихся одна в другой. Топлива вокруг валялось достаточно, и вскоре рядом весело затрещал огонь, согревая и оживляя моё измученное тело. Но Кирос не дал ему разгореться в полную силу, а когда я спросила, почему, ответил:

   – Мы на открытом пространстве. Большое пламя могут заметить те, кого не хотелось бы видеть нам. Маленькое не так бросается в глаза, да и потушить его проще.

   Я дивилась его предусмотрительности, а мальчик раскладывал на чистой тряпке куски мяса и вешал над костром котелок с водой.

   – Ты раньше делал такие переходы? – поинтересовалась я, без аппетита жуя вяленую конину. – Откуда ты знаешь, как вести себя в дороге?

   – Я родился не там, где мы встретились. После того как исчез отец, мы с мамой отправились искать новое место, где могли бы укрыться. Она и научила меня всем этим премудростям.

   Приняв сказанное к сведению, я подумала, что если бы не Кирос, я, скорее всего, не протянула бы здесь больше суток. И внезапно моя душа наполнилась нежностью к этому несчастному, одинокому, но такому сильному ребёнку. Подросток, чувствовавший все перемены моего настроения, замер и поднял большие серые глаза, в которых застыл вопрос. Встав, я подошла к нему, крепко обняла, прижавшись губами ко лбу и ласково гладя по голове, а мальчик уткнулся лицом мне в плечо.

   Он был маленьким, меньше меня ростом, и очень худым: недоедание и тяжёлые условия жизни сделали своё дело. Охваченная горячей жалостью, я заставила его бросить хлопоты, усадила и велела есть. Кирос набросился на мясо, как изголодавшийся волчонок, заглатывая огромные куски и запивая их водой.

   Когда мы насытились и лежали в сонном оцепенении, набираясь сил перед дорогой, подросток вдруг напрягся и, вскочив, перевернул котелок, загасив неторопливо горящий огонь.

   – Поднимайся, – напряжённым шёпотом произнёс он, – уходим!

   Кое-как покидав вещи в рюкзаки, мы засыпали пепелище мусором и, скатившись в ближайший кратер, затаились.

   Вскоре над нашими головами послышались топот копыт и грубые голоса. Патрульные что-то обсуждали, и мне показалось, что в разговоре прозвучало слово «жатир». Конечно же, я не поверила своим ушам. Язык этой реальности уже не являлся русским, и я запросто могла принять одно за другое. Наконец, звуки стихли, и мы покинули укрытие.

   – Как же нам выбраться? – поинтересовалась я, глядя на крутую стену ямы.

   Кирос улыбнулся, достал из мешка… сапёрную лопатку и принялся ковырять слежавшуюся почву. Поднявшись по получившимся ступеням наверх, земля выдержала его небольшой вес, он кинул мне конец тонкого каната, предварительно обмотав другой вокруг обломка столба.

   Я начала восхождение, но неожиданно почувствовала, как что-то схватило меня за щиколотку и потянуло обратно. Мне удалось высвободить ногу, но через секунду крепкие путы стянули голени, и тело моё, оторвавшись от стены, зависло в пространстве.

ГЛАВА 3

В этот момент Нику прервали; в зал вошёл Кренот с кричащим свёртком в руках. Он осторожно передал его Юле, объяснив, что услышал плач и не мог не заглянуть в детскую. Та поблагодарила и, извинившись перед гостями, вышла, чтобы покормить младенца.

   Кренот и Гергени тепло поздоровались. Человек, не знавший истории их отношений, не мог бы и предположить, что эти двое когда-то были злейшими врагами.

   – Наргон не торопится расти, – улыбнувшись жатиру, произнёс гость.

   – Ему незачем спешить, – ответил за Гергени Николай, – пусть побудет ребёнком. Войны, где понадобятся все его силы, не предвидится… кажется.

   – Почему в твоём голосе звучит сомнение? – встревожился Кренот.

   Комаров пересказал советнику новости, принесённые Никой и Дмитрием. Во взгляде того заплескался страх.

   – Неужели снова? Неужто мир и благополучие невозможны ни на Лиолисе, ни здесь? – удрученно спросил он.

   В ответ друзья только развели руками. Вернулась Юлия, и Ника продолжила повествование, о мире будущего, построенного…

   на развалинах цивилизации.

   Опустив глаза, я оцепенела от ужаса. Из норы в стене высунулось туловище то ли огромного червя, то ли ящерицы – чудовища, охватившего мои ноги длинным языком.

   Сверху раздался крик мальчика:

   – Мама! Мамочка!

   Его голос вывел меня из транса. Я не могла оставить ребёнка одного, да и умирать мне пока не хотелось. Между тем монстр начал подтягивать меня к себе. Изо всех сил цепляясь за верёвку, я заорала:

   – Кирос, лопату!

   Тот среагировал мгновенно, и это спасло мне жизнь. Свесившись в яму по пояс, он передал мне оружие. А я, рискуя повредить ногу, рубанула им по липкой, бледной ленте языка. Раздался визг, похожий на скрежет, и хватка немного ослабла.

   Но монстр не сдавался. Тогда, позволив ему подтащить себя ближе, я, изловчившись, вонзила заострённый конец лопатки в расположенный по центру лба жёлтый глаз. Брызнула слизь, обвившие меня мерзкие кольца бессильно соскользнули, и существо бездыханно распласталось на дне воронки. Прихватив зубами порвавшийся по шву балахон, я, совершенно обессилевшая и мокрая от пота, выбралась наверх и свалилась к ногам рыдающего сына.

   – Не реви, – стирая пальцем слезинки с его щёк, ласково сказала я. – Я жива, и не брошу тебя, как и обещала.

   И, приподнявшись, обняла мальчика. Тот послушно сдержал слёзы, немного пошмыгал и успокоился.

   – А ты воин, мама! – с уважением сказал он. – Хороший боец.

   «Где-то я уже слышала это, – подумалось мне. – Ах, да, то же самое говорил Каргейр…»

   – Нет, Кирос, я жива только благодаря тебе. Ты не единожды меня спасал.

   Он замотал головой.

   – Я делал лишь то, что каждый выживший обязан сделать для другого. А ты боролась и победила.

   – С твоей помощью…

   – Это не имеет значения. Не будь меня, ты бы всё равно справилась. Я горжусь тобой!

   Я проглотила подступивший к горлу ком.

   – Теперь ты понимаешь, кто помогал людям исчезать?

   Он кивнул.

   – Сынок,– продолжила я, смакуя непривычное слово, – скажи, здесь была ядерная война?

   – Когда солнце обрушилось людям на головы, горели и склады с атомным оружием, – ответил он, – часть его взорвалась. Думаешь, мутанты появились из-за этого?

   Я утвердительно помычала.

   – Значит, на нашем пути может встретиться что-нибудь более страшное, – сведя брови к переносице, задумчиво проговорил мальчик. – Придётся стать ещё осторожнее.

   – Да, но вот прятаться нам теперь негде, – возразила я. – Зная, кто живёт в кратерах….

   – Что-нибудь придумаем, – успокоил меня Кирос. – Вокруг много мусора, можно скрыться за любым крупным обломком.

   – Ну, что, пойдём? – спросила я.

   – Да куда?! – замахал руками мальчик. – Тебе отдохнуть надо.

   Он снова расстелил подобие ковра и, посидев с полчаса, мы отправились дальше. Нам удалось без приключений добраться до небольшого поселения, где мы решили заночевать. Выгнав из уцелевшего домика с разбитыми окнами стайку каких-то животных, оказавшихся огромными рыжими тараканами, Кирос затопил печь, а я, оставив сына хозяйничать, отправилась на «шопинг».

   Выход мой оказался удачным. Видимо, городок не попал в зону обстрела, поэтому многие здания сохранились в неприкосновенности, и мне удалось отыскать сменную одежду для себя и ребёнка. А ещё я обнаружила компас и старую карту России, которые тоже решила забрать.

   Возвращаясь, я наудачу заглянула в небольшой подвальчик, и, когда глаза адаптировались к темноте, слегка рассеиваемой светом, лившимся из открытой двери, ахнула: я находилась в оружейной лавке. Расстелив на полу широкое пальто, я кинула на него несколько пистолетов, ружей и кучу подходящих патронов. Чтобы определить их принадлежность, мне приходилось часто выбегать наверх, и я порядком запыхалась. Закончив, я, сгибаясь под тяжестью узла, направилась к дому, где ждал сын.

   Приблизившись, я увидела, что Кирос с горящими ветками в руках мечется у входа, отбиваясь от… тех самых тараканов, которых мы вынудили покинуть избушку. Несколько насекомых горели, но большинство продолжало напирать. Я кинулась на помощь.

   Бросив мешок с оружием наземь, я распутала узлы и достала пневматический пистолет, бьющий металлическими шариками. Странный этот выбор объяснялся тем, что только в него я вставила полностью заряженную обойму.

   Стреляла я хорошо и, паля по тараканам, почти не давала промахов. Гиганты падали с предсмертным скрипом, а сын поджигал поверженных. Через десять минут у входа догорали трупы погибших насекомых, а оставшиеся в живых улепётывали со звуками, напоминающими матерную ругань.

   Повествование Ники прервал дружный хохот людей и эвгастов. Смеялись и Юля, и освоившийся Кирос. Лишь Гергени и Кренот, не знающие особенностей русской «культуры», с недоумением наблюдали за происходящим.

   – Мама, – взвизгивая от смеха, произнёс мальчик, – тебе надо книжки писать.

   – А я пишу, – улыбнулась женщина.

   – В новой непременно упомяни мат, которым, удирая, поливали вас тараканы, – вытирая слёзы, выдавил Дмитрий.

   – А что, возможно, они мутировали и научились разговаривать? – предположил хихикающий Миша.

   – И сразу, как некоторые приезжающие в Россию иностранцы, освоили то, что попроще и повыразительнее – матерщину, – подхватила Ника.

   Веселье возобновилось. Наконец все успокоились, и она смогла продолжить рассказ о событиях, произошедших...

   на развалинах цивилизации.

   Устраиваясь на новом месте, мы на всякий случай забаррикадировали окна и дверь. В шкафу нашлись свечи, и наше обиталище приобрело праздничный, новогодний вид. Вскоре печка так нагрела воздух в домике, что мы изнемогали от жары и едва могли дышать. Я переоделась в «купленные» джинсы и футболку, а Кирос добыл из кучи принесённой одежды длинный балахон с короткими рукавами.

   – Может, свежего таракана пожарим? – неуверенно предложил он, покрутившись перед большим осколком зеркала.

   При мысли о таком деликатесе меня чуть не стошнило, и мальчик, увидев, что я едва сдерживаю рвотные позывы, смутился и замолчал. Мы поужинали вяленой кониной, выпили по стакану кипятка и расположились на пахнущих плесенью кроватях. Я настолько устала, что уснула, едва коснувшись головой подушки.

   Разбудил меня прыгнувший на постель Кирос. В пляшущем свете я разглядела испуганные глаза ребёнка, и сон сразу слетел с меня.

   – Что случилось? – шёпотом спросила я.

   – Там…

   Он протянул руку к двери. Действительно, за ней слышалось подозрительное шуршание.

   – Наверное, тараканы вернулись, – внутренне напрягшись, сказала я.

   Подросток покачал головой.

   – Нет, это что-то очень большое…

   Он не договорил. По стене ударили так, что сотрясся весь домишко. Скатившись с кровати, я кинулась к узлу с оружием. Дрожащими руками заряжая пистолеты и ружья, я мысленно благословляла дотошного школьного военрука, когда-то научившего меня этой премудрости.

   Военрук – преподаватель военного дела в учебном заведении.

   Кирос присоединился ко мне. С сосредоточенным лицом он загонял патроны в стволы, готовил обоймы. Удивлённая я собиралась поинтересоваться, откуда у него такие навыки, но не успела. Дверь слетела с петель, и внутрь проникло нечто, настолько ужасное, что я застыла, словно примороженная к месту.

   У твари были нормальные лицо и руки, но на этом сходство с человеком заканчивалось. Туловище переходило в извивающийся змеиный хвост, на конце которого виднелось скорпионье жало. Кирос дёргал меня за руку, а я, словно заворожённая, не двигаясь, смотрела на приближающуюся смерть.

   – Странно, – мелькнула мысль, – похоже, он меня гипнотизирует. Ну-ка, очнись, ты ведь сумела однажды воспротивиться зову вампира…

   Собрав все силы, я попыталась поднять оружие, и в этот момент отчаявшийся Кирос дуплетом пальнул в чудовище из охотничьей двустволки. Монстр взревел от боли, но двинулся дальше, занося хвост для удара.

   Когда мутант находился в паре шагов от нас, я, наконец, стряхнула с себя оцепенение и, отбросив ружьё, схватила пистолет. И вовремя: ещё секунда, и ядовитое жало пронзило бы обоих. Но я успела. Прозвучал выстрел, и череп нападавшего раскололся, брызнув мозгами и кровью. Огромное тело, круша всё вокруг, извивалось у нас под ногами. Схватив мальчика в охапку, я потащила его в угол за печью. Постепенно шум стих и, опускаясь на пол, я пробормотала:

   – А кто-то говорил, что здесь не едят людей. Ты ошибся, Кирос, желающих предостаточно.

   И потеряла сознание.

   Ника замолчала, когда появились новые люди. Улыбаясь присутствующим, в зал вошли Рош, Усла, Тонас и ещё несколько лиолисианцев.

   – В честь чего собрание? – весело поинтересовался один из инопланетян.

   – Ника и Дима вернулись из будущего и принесли нерадостные вести, – объяснил Гергени.

   Пока жатиры и эвгасты вводили новоприбывших в курс дела, Кирос, с любопытством их рассматривал. Вдруг он негромко вскрикнул и, схватив Нику за руку, потянул за собой. Остановившись напротив элтов, он шёпотом поинтересовался у матери:

   – Видишь этого человека? Как его зовут?

   – Рош. А в чём дело?

   В голосе женщины звучало удивление.

   – Так вот, мам, это мой дед.

   Ника ахнула.

   – Ты уверен? – помолчав, спросила она.

   – Конечно. Он исчез, когда мне было одиннадцать – вполне сознательный возраст.

   – Значит, – произнесла потрясённая Ника, – ты лиолисианец. Элт.

   – Кто?

   – Элт – провидец. Вот откуда у тебя этот дар. Странно, что тебе об этом не рассказали.

   И повысила голос:

   – Друзья, прошу минуту внимания!

   Советники, горячо обсуждавшие новости, замолчали, и Ника вышла вперёд.

   – Рош, Усла, – сказала она, – в то, что я скажу, вы сразу не поверите. И всё же вам придётся это принять. В грядущем я усыновила вот этого мальчика – Кироса. Вместе мы прошли огонь и воду, он отважен, умён, и я очень его люблю….

   Подросток посмотрел на женщину взглядом, полным обожания, а та продолжила:

   – В том страшном мире, он потерял всех близких. Родную мать его убили, а отец и дед пропали бесследно, предположительно пожранные тамошними хищниками, жаждущими человечины…

   – К чему такое долгое вступление, Ника? – удивлённо поинтересовалась Усла.

   – Я не хочу, чтобы для вас стало неожиданностью самое основное, – объяснила та. – Исчезнувший в будущем дед Кироса сейчас находится тут. Это ты, Рош. А Усла, соответственно, его бабушка.

   Элт и его жена побледнели.

   – Дедушка, – сказал мальчик, – я понимаю, что меня не должно здесь быть, что, возможно, даже мой отец ещё не родился, но так получилось. И я не знаю, как с этим жить.

   Он заплакал, зарывшись лицом в покрывало матери.

   Звенела тишина. Рош с Услой переглянулись, а потом элт шагнул к ребёнку и, мягко оторвав его от Ники, прижал к себе.

   – Не плачь, – беря лицо подростка в ладони, сказал он. – Неужели ты думал, что мы откажемся от собственного внука? Неважно, что ты появился в нашей жизни раньше времени, как не имеет значения и то, что ты намного старше своего родителя, увидевшего свет в прошлом году. Главное, в тебе течёт наша кровь, а лиолисианцы всегда славились крепостью кровных уз.

   Заулыбавшись сквозь непросохшие слёзы, мальчик крепко обнял деда, а свидетели громко зааплодировали. Довольные жатиры поздравили семью с воссоединением, произошедшим при столь необычных обстоятельствах, и Ника продолжила повествование о том, что случилось…

   на развалинах цивилизации.

   Кирос попрыскал мне в лицо водой, и я пришла в себя.

   – Сынок, нам надо вытащить это….

   Я скривилась, глядя на «это».

   – Надо вытащить его наружу и закрыть дверь. В ночи наверняка бродят ещё какие-нибудь твари, которые не откажутся нами поужинать. Вооружись, и пойдём.

   Мальчик кивнул и, подняв с пола пистолет, быстро его перезарядил.

   – Где ты этому научился? – спросила я.

   – У отца, – с гордостью ответил подросток.

   И, помолчав, спросил:

   – Неужели оно когда-то было человеком?

   Я пожала плечами.

   – Наверное. Точнее те, кто произвёл его на свет. Кстати, ты чувствовал, что он гипнотизирует нас?

   – Нет, – удивлённо сказал Кирос. – Так вот почему ты не двигалась.

   – Не могла, – подтвердила я, разводя руками. – Но, в конце концов, мне удалось вырваться.

   – Да, я заметил, что ты словно ожила, – кивнул сын. – А я… Возможно, мой дар блокировал внушение.

   Вдвоём мы выволокли отвратительную тушу на улицу и шмыгнули обратно, приперев дверь всем тяжёлым, что нашлось в доме. Через пару минут снаружи донеслось рычание, звуки потасовки и громкое чавканье. Нашего ночного гостя ели, и я возблагодарила небо за то, что нам удалось убраться вовремя.

   Выглянув утром наружу, мы увидели, что от змеечеловека не осталось ничего, кроме нескольких костей, черепа и большого бурого пятна крови. Не отводя взгляда от останков, сын сказал:

   – Если бы мы догадались отрезать от него кусок, то сейчас позавтракали бы свежим мясом.

   – Кирос, – взвилась я, – пусть он и мутант, в чём, кстати, совершенно не виноват, корни-то у него человеческие. Ты хочешь стать каннибалом?

   – Прости, мам, – виновато прошептал он, – но, видишь ли, тараканы стащили у нас один рюкзак, а оставшегося в другом хватит ненадолго. Вот я и пытаюсь найти способ пополнить наши запасы.

   – Ох!

   Я расстроилась, но тут мне в голову пришла удачная мысль.

   – А ружья на что? – весело спросила я. – Будем охотиться.

   – Ой, точно!

   У мальчика заблестели глаза, и он засуетился, складывая вещи. Соорудив новый рюкзак взамен украденного, я положила туда одежду и патроны, надела его на плечи, и мы бодро двинулись по направлению к цели.

ГЛАВА 4

Когда мы очутились в центре, я, резко затормозив, повернула к полуразрушенным торговым рядам.

   – Ты чего, мам? – удивился Кирос.

   – Не понимаю, почему я не подумала об этом раньше, но… Ты когда-нибудь катался на велосипеде?

   Поразмыслив, мальчик спросил:

   – Это такая большая штука с двумя колёсами, да?

   – Именно.

   – Нет, не случалось.

   Ответ меня разочаровал.

   Обтерев велосипеды тряпками, мы вывели их наружу, и… Я разинула рот от удивления, когда мальчик, после пары неудачных попыток, весело покатил по пожухлой траве и изрытому асфальту.

   – Вот это да! Как ты сумел? – восхищённо поинтересовалась я.

   Он пожал плечами.

   – Это несложно. Надо лишь удерживать равновесие и не робеть.

   А я подумала, что после всего, что он пережил, бояться железного друга было бы просто смешно.

   Когда мы, привязав часть скарба к багажникам, ехали по окраинной улице, моё внимание привлекло содержимое небольшого завалившегося вбок сарая. Спрыгнув с велосипеда и поставив его на подножку, я поспешила туда.

   Зрение не обмануло меня, в развалюшке стоял автомобиль. Обычная шестёрка, но в прекрасном состоянии.

   «Какие богатства здесь скопились», – восхитилась я.

   А вслух произнесла:

   – Эх, ещё бы бензинчику.

   – Что это такое? – спросил сын.

   – Жутко вонючая жидкость, – последовал ответ.

   Проверив бак, я очень удивилась, обнаружив, что в нём ещё осталось топливо. И возрадовалась, найдя в багажнике канистру тосола. Да, бывший владелец хорошо заботился о своём средстве передвижения.

   – Мам, – окликнул меня Кирос.

   Обернувшись, я увидела, что он волочет по полу десятилитровую ёмкость. Характерный запах подтвердил: это то, что нам надо.

   – Там ещё две таких же, – указывая в угол, произнёс подросток.

   Мы принесли обе и наполнили резервуар. Решив, что этого хватит, чтобы добраться до столицы, я велела сыну пригнать велосипеды. Разгрузив и переломив те пополам, мы засунули наших двухколёсных помощников в багажник, оружие сложили в сетку на крыше, а канистры и рюкзак с едой пристроили на заднем сидении.

   Я села за руль и, повернув ключ, попыталась дать задний ход. Машина заскрежетала, но с места не двинулась. Водителем я была аховым, и, кроме того, привыкла к автоматической коробке передач автомобиля мужа, поэтому растерялась. Я повторяла попытки, пока, наконец, не вывела упрямую колымагу из сарая.

   Но ехать вперёд она тоже не хотела, фыркая и застревая на каждом шагу. С грехом пополам мы протащились с полкилометра, и тут до меня дошло…

   – Идиотка! – возопила я.

   Кирос удивился.

   – Не замечал у тебя умственных отклонений, мам, – серьёзно сказал он.

   – Нет, ну, ты подумай, – возмущалась я, – надо же быть такой тупицей, чтобы не снять машину с ручного тормоза!

   И дёрнула рычаг. С облегчением вздохнувший автомобиль легко покатился вперёд, подпрыгивая на изрытой дороге, а сын зашёлся хохотом.

   Такого взрыва смеха Ника не слышала даже на концертах известных юмористов. Дмитрий едва не катался по полу, Николай сползал по стене, стуча по ней кулаком; заливались, как люди, так и лиолисианцы, многие из которых уже умели водить машины или хорошо представляли, как это делается.

   – Не будь я бессмертным, скончался бы на месте, – срывающимся голосом произнёс изнемогший Гергени. – Но время не ждёт, поэтому, Ника, продолжай…

   И та продолжила.

   Я поддержала мальчика и долго вторила ему, но, когда кто-то или что-то внезапно дёрнуло наш драндулет назад, нам стало не до веселья.

   Оглянувшись, я увидела… На некоторых светофорах есть человечки, составленные из небольших чёрточек, мигающих при смене света. И похожий вцепился сейчас в автомобиль, тормозя его ход и, кажется, пытаясь съесть содержимое открытого багажника. Чёрточки были чёрными и постоянно дёргались, меняясь местами.

   – Это ещё что? – побледнев, спросил Кирос.

   – Знать бы, – нервно ответила я.

   И под удивлённым взглядом ребёнка продекламировала:

   «В четверг четвёртого числа

   Чертили чёрными чернилами чертёж…».

   Добавив: «… чрезвычайно чисто», я вдавила педаль газа в пол до упора. Железный конь глухо заржал, потом взвыл и рванулся вперёд на немыслимой скорости.

   – Пристегнись, – крикнула я подростку, лихорадочно ища ремень.

   Он защёлкнул на себе свой, а потом разобрался с моим. Но, несмотря на быстроту передвижения, чудовище продолжало держать нас мёртвой хваткой.

   – Господи, помоги! – взмолилась я и, резко затормозив, дала задний ход.

   Под колёсами что-то противно заверещало, но я, не обратив на это внимания, прокатилась вперёд, вновь наехав на монстра. И остановилась. Стало так тихо, что я слышала, как в ушах звенит кровь. Оглянувшись, мы увидели потерявшее форму, слившееся с землёй нечто. Оно не шевелилось, и, облегчённо вздохнув, я тронулась с места.

   Проехав ещё километров десять, я вышла из машины и, ни слова не говоря, перенесла оружие в салон. Потом мы перекусили, и я вновь завела мотор.

   – Научи меня, мам, – попросил сын. – Надо же тебе отдыхать. Вести по такой дороге – нелёгкий труд.

   Я согласилась.

   – Но при условии, что ты не будешь гнать, а если что-то случится, сразу отдашь руль.

   – Разве я когда-нибудь не слушался тебя? – удивился мальчик.

   Поцеловав ребёнка, я начала урок. Очень быстро, возможно, благодаря своему дару, Кирос освоил искусство вождения, и мы двинулись дальше. Подросток, как и обещал, вёл автомобиль на скорости, не превышающей сорока километров в час, а я откинулась на спинку сидения и вскоре задремала.

   Когда я проснулась, уже темнело. Кирос покосился на меня и, увидев, что глаза мои открыты, расплылся в улыбке.

   – Выспалась, мам?

   – Я-то выспалась, – сердито отозвалась я, – а вот ты наверняка устал. Надо было меня разбудить.

   Машина остановилась, и мальчик, зевнув, потянулся.

   – Зато я получил массу удовольствия, – возразил он.

   – Где же мы будем ночевать? – глядя в окно, пробормотала я. – Голая равнина.

   Кирос услышал.

   – Во-он там, мама, – сказал он, показывая на одинокое большое дерево.

   Приглядевшись, я увидела, что в ветвях кроны расположился солидных размеров домик. Но, прикинув высоту и убедившись в отсутствии сучков внизу, я сокрушённо покачала головой:

   – Мне туда не забраться.

   Подросток засмеялся.

   – Я помогу, – уверил он. – Пошли.

   Заперев машину, я двинулась к цели, но Кирос остался на месте.

   – На всякий случай надо захватить оружие, – сказал он.

   Хлопнув себя по лбу, я вернулась и, кинув мальчику рюкзак с едой, взвалила на спину тяжеленный узел. Подойдя к дереву, подросток взял у меня пистолет и, как обезьянка, вскарабкался наверх. Осторожно приотворив дверь домика, Кирос заглянул в него.

   – Чисто, – крикнул он и исчез внутри.

   Через минуту по стволу зазмеилась верёвочная лестница, что очень меня обрадовало. Привязав поклажу к нижней ступеньке, я отправила её вперёд себя, а после поднялась сама. Оказавшись в нашем временном жилище, я осмотрелась. Меблировка маленькой комнатушки состояла из двух топчанов.

   – Что это и откуда взялось? – поинтересовалась я, сев на койку.

   – Понятия не имею. Но иногда такие избушки попадаются. Когда мы с матерью переходили с места на место, то, случалось, в них ночевали. Эту я искал специально.

   – А с курса мы не сбились? – доставая компас, спросила я.

   Нет, двигались мы в нужном направлении.

   – Если завтра поедем быстрее, чем сегодня, – сказал мальчик, – то к вечеру будем на месте.

   – Ты думаешь? – удивилась я.

   Вытащив из кармана карту, Кирос разложил её на коленях.

   – Мы здесь, – сообщил он, показывая на какую-то точку, – это мне подсказывает внутренний голос. А вот столица. Она называется....

   Он помолчал, вглядываясь в незнакомые слова:

   – Сан-Питро.

   – Санкт-Петербург – столица?! – изумилась я. – А что же произошло с Москвой?

   – Понятия не имею, – отозвался сын, – с информацией сейчас туго.

   Вздохнув, я поднялась. Мы зажгли свечи, предусмотрительно взятые Киросом с прежнего места ночёвки, и заперли дверь на деревянный засов. Плотно сколоченные стенки домика не пропускали холод, и вскоре внутри стало достаточно тепло, чтобы спать, не раздеваясь. Перекусив и зарядив оружие, мы растянулись на топчанах и нырнули в объятия морфея.

   Ночь прошла без приключений, а утром, прекрасно выспавшись, мы погрузились в машину и выехали со «стоянки».

   Чем ближе была столица, тем неспокойнее становилось у меня на душе, а в голове роились мысли одна тревожнее другой. Что ждёт нас в стольном граде? Как он выглядит? Какие там законы? А что если нас попытаются убить?

   Но больше всего пугало, что мы могли не найти там Диму. Кто знает, вдруг он погиб ещё по дороге. Видевший мою «смерть» муж мог заставить себя убить, спровоцировав своих похитителей.

   Усилием воли отогнав ужасные видения, я надавила на педаль, и мы понеслись вперёд.

   – Мама!

   Испуганный голос Кироса вернул меня к действительности, и я притормозила.

   – Совсем с ума сошла! – мысленно выругала я себя. – Угробишь мальчика, а ведь ты за него в ответе. Что бы ни случилось с Димой, у тебя есть сын.

   – Мама, – снова сказал подросток, – зачем ты себя мучаешь? Ведь пока мы ничего о нём не знаем.

   Ну, вот, я совершенно забыла, что Кирос умеет читать мысли. Скинув скорость до минимума я, держа руль одной рукой, обняла ребёнка.

   – Прости, я очень переживаю. Но это, конечно, не повод, чтобы отправить нас обоих на тот свет.

   – Тем более, – подхватил тот, – что желающих и так предостаточно.

   Он произнёс это с такой забавной серьёзностью, что я не могла не улыбнуться. И прибавила ход.

   Вскоре на горизонте замаячили здания, и я вздрогнула, осознав, что вижу чёрные пикообразные высотки, за образец которых, видимо, взяли лиолисианские дома.

   – Это уже не Санкт-Петербург, – пробормотала я.

   И, чувствуя, как внутри снова растёт паника, остановила машину.

   Гергени прервал Нику, удивлённо пробормотав:

   – Он-то откуда о них узнал? Вряд ли я стал бы рассказывать детям подробности жизни на Лиолисе.

   – Возможно, Гудрис извлёк информацию из твоего мозга, – предположила Юля.

   – А ещё меня поражает, – согласно кивнув, продолжил Гергени, – что жатир, родившийся на этой планете, мог так с ней поступить. Я не слишком заботился о жителях своей, но то, что творилось с моим миром, меня угнетало. Умирающий Лиолис снится мне до сих пор, и я всякий раз пробуждаюсь с чувством потери.

   – Похоже, ваш сын станет беспринципным и безжалостным властелином, – сказал Кренот.

   – И трудновоспитуемым, – подхватила Юля. – Как можно, имея перед глазами пример справедливого правления, желать войны и разрушений? Не понимаю.

   Беспомощно разведя руками, она поднялась и, сев рядом с Гергени, спрятала лицо на груди мужа, а тот обнял и прижал её к себе. Советники, впервые наблюдавшие такую интимность в поведении жатиров, переглянулись, но промолчали, а Николай, обратившись к Нике, сказал:

   – Меня распирает любопытство. Так что же вы увидели, въехав в город?

   – Мы попали туда не сразу, – улыбнулась она, – не так-то просто оказалось проникнуть в столицу мира, возникшего…

   на развалинах цивилизации.

   Дорога у Сан-Питро выровнялась, и автомобиль катил вперёд легко и быстро. Подъехав ближе, мы увидели высокую стену, огораживающую город, единственным входом в который остались огромные ворота. Мы с Киросом переглянулись.

   – Объезда, как мне кажется, нет, – негромко сказала я.

   – Значит, надо попытаться пройти здесь – решил он. – В худшем случае, нас просто прогонят, и мы поищем другой путь.

   Я задумалась и вскоре приняла решение:

   – Зарядим пистолеты, сынок. И постараемся прорваться.

   Через несколько минут мы, вооружённые до зубов, направились к казавшейся непреодолимой преграде. Взявшись за тяжёлое кольцо, я громко постучала. В воротах приоткрылось окошечко, и на нас глянули два глаза, в которых не отражалось никакой мысли.

   – Приготовься, – шепнула я мальчику.

   Тот нервно сглотнул, а у меня внезапно пересохло во рту. Одна створка со скрипом открылась, и напряжение тисками сжало нас обоих. Мы увидели двух рувов, в чьих взглядах не возникло ни страха, ни интереса.

   – Что привело вас сюда? – ровным тоном поинтересовался один из биороботов.

   – Желание попасть в город, – стараясь казаться спокойной, отозвалась я.

   – Зачем? – задал вопрос второй.

   Я растерялась, и за меня ответил Кирос:

   – Чтобы здесь жить.

   – Вы знаете, что столица перенаселена? – так же безразлично спросил первый. – Чтобы остаться, вы должны предъявить доказательства своего благосостояния.

   Мы переглянулись.

   – А что может стать таким доказательством? – осторожно поинтересовалась я.

   – Дорогостоящее и полезное имущество, – равнодушно пояснил второй рув.

   Кирос негромко произнёс:

   – Рискнём. Я сейчас.

   И, прежде чем я успела его остановить, кинулся к машине. Вскоре наша колымага стояла у ворот, и я заметила, что в глазах стражей, до этого безжизненных, мелькнуло любопытство, смешанное с восхищением.

   – Очень странно, но, похоже, здесь никогда такого не видели, – шепнул мальчик.

   Один из церберов тем временем добрался до багажника и застыл, глядя на велосипеды.

   Цербер (мифич.) – пёс, охраняющий вход в царство Аида.

   – Что это? – тыча в них пальцем, спросил он.

   В голосе его звучало изумление.

   – Это игрушка, – пояснила я, вытаскивая и раскладывая мини-транспорт, – но дорогая.

   Первый покачал головой.

   – Это индивидуальное средство передвижения, а такие тут редкость. Вы заработаете хорошие деньги, отдавая их внаём.

   И, дождавшись, когда велосипед снова окажется в машине, сказал:

   – Проезжайте.

   Не веря ушам, мы замерли, а опомнившись, кинулись открывать дверцы. Но второй рув остановил меня, доброжелательным тоном посоветовав:

   – Рекомендую сразу завести своё дело, чтобы было чем платить за жильё и еду. Ваша чудесная карета привлечёт к вам внимание людей. Удачи!

   Пугая лошадей и ловя на себе взгляды прохожих, мы в молчании ехали по улицам столицы. Наконец Кирос высказал мысль, вертевшуюся в мозгу и у меня:

   – А эти рувы не такие уж бесчеловечные. С чего ты взяла, что они роботы?

   – Друзья рассказывали. Но, бог с ними, давай лучше подведём итоги. Мы прорвались – это самое главное. Еды нам хватит ещё дней на пять. Спать можно в машине, не думаю, что здесь есть чудовища, подобные тем, что подстерегали нас на диких землях…

   – А своё дело?

   – Я не имею представления, с чего начать. Кроме того, Кирос, у нас ведь не было намерения здесь остаться. Наша задача – найти Диму, забрать его и…

   – И?

   – Когда мы воссоединимся, нас, скорее всего, перебросит в наш мир.

   – А что будет со мной?

   – Я говорила, что нужно делать, помнишь?

   – Да.

   Помолчав, он спросил:

   – Начнём искать?

   – Немедленно.

   Припарковав жигулёнок неподалёку от непривычного вида особняков, я распорядилась:

   – Садимся на велосипеды и отправляемся осматривать город. Провизию и оружие берём с собой.

   – А машина?

   – Я запру её и поставлю на сигнализацию. Будем надеяться, что, взвыв, она напугает непрошенных гостей, если те попробуют её открыть.

   Так мы и поступили. И, оседлав железных скакунов, отправились на поиски Дмитрия.

   Тот прервал жену:

   – Сколько же времени вы провели в столице?

   – Почти две недели. Нам пришлось продать пневматический пистолет с боеприпасами, потому что еда кончилась раньше, чем мы предполагали. Но он стоил хороших денег…

   – Да, – перебил подросток, – мы неплохо питались и могли позволить себе останавливаться в ночлежках…

   – В гостиницах, Кирос, – улыбаясь, поправила Ника.

   И пояснила:

   – По уровню обслуживания те очень походили на ночлежки, и в шутку я называла их именно так. Хотя даже это тогда казалось нам роскошью.

   В разговор вмешался Гергени, всё ещё обнимающий Юлю:

   – Похоже, Гудрис совершил просчёт при создании рувов. Прежние не знали, что такое эмоции.

   – А я уверена, что они блокируются мозговыми атаками жатиров, – подала голос Юлия. – Но не все. Вспомни, когда-то лиолисианцам удалось повернуть солдат против властителей сыграв на их чувстве страха. Ведь если бы погибла планета, умерли бы и они.

   – Да, – задумчиво произнёс Гергени. – былые хозяева планеты не учли, что у каждого живого существа доминирует инстинкт самосохранения. А я просчитался с эвгастами, хотя теперь это меня радует. Если бы не моя ошибка, у меня не было бы тебя, Юленька.

   Последние слова прозвучали так нежно, что женщина-жатир, подняв голову, посмотрела на мужа сияющим взглядом и свернулась калачиком у него на коленях. А Гергени, погладив её по волосам, предложил:

   – Продолжим завтра? Время позднее, надо отдохнуть.

   Никто не возразил, и, переговариваясь, советники стали расходиться. Рош подошёл к Киросу.

   – Ты останешься с матерью, – спросил он, – или пойдёшь с нами? Нике и Диме необходимо побыть вдвоём, они давно не видели друг друга.

   – С вами, дедушка, – ответил мальчик, – я очень по тебе соскучился!

   Элт увёл ребёнка, а Дмитрий с женой, попрощавшись с жатирами, отправились домой.

ГЛАВА 5

На следующий день Совет в том же составе собрался в резиденции. Беседуя, люди группами входили в большой дом, однажды в считанные дни выстроенный на пустыре. Нику всегда удивляло, что такое заметное здание не привлекает пристального внимания горожан, но властители знали секреты маскировки.

   Гергени выглядел задумчивым, а Юля расстроенной. По-видимому, ночью оба не спали, потому что периодически клевали носом, откровенно зевая. Но Нику они слушали со вниманием, а та продолжила рассказ о произошедшем…

   на развалинах цивилизации.

   Поиски оказались тщетными. Сначала мы держались вместе, потом разделились. Кирос, умеющий влиять на людей, пробрался во дворец, а я продолжила патрулировать улицы, посещая гладиаторские бои и заглядывая в рассредоточенные по городу клетки с рабами.

   Димы не было нигде. Сын, нашедший работу в резиденции в качестве мальчика на побегушках, сумел проникнуть во все потаённые уголки, но это тоже не привело к результату. И, наконец, мы, разочарованные и отчаявшиеся, сев в машину, направились к воротам.

   Охранял их рув, ставший свидетелем нашего триумфального въезда в столицу. В его глазах я прочла изумление и вопрос. Не знаю, что меня на это подвигло, но я рискнула поговорить со стражем.

   Он выслушал меня, сочувственно кивая, а когда я описала Диму, воскликнул:

   – Как же, как же, я хорошо помню этого человека! Его, связанного по рукам и ногам, доставили сюда в моё дежурство

   – Куда его везли? Почему связали?

   – Мне сказали, что раба не сумели усмирить. Уложив охрану на обе лопатки, строптивец набросился на самого владыку. А это преступление. Его повезли в Новгород, чтобы продать на площади, но я уверен, что он уже мёртв.

   – Почему? – похолодев, спросила я.

   – Он посмел оказать сопротивление, а бунтари долго не живут. Но, может, тебе повезёт, и ты успеешь похоронить мужа.

   Я разрыдалась, а рув опешил.

   – Что ты, что ты, – уговаривал он, – не стоит плакать. В таком мире, как наш, мёртвым быть лучше, чем живым.

   – Вот ты всё понимаешь, – всхлипывая, проговорила я, – а служишь этому режиму…

   Собеседник погрустнел.

   – У меня нет выбора, – ответил он подавленно, – моими действиями руководят, запрещая размышлять.

   – Ваш хозяин – жатир?

   – Н-не уверен, – растерялся он. – Но если да, то он иной, не такой, как другие.

   – Что это значит?

   Рув оглянулся на стоящего у ворот собрата, проверяя, не слышит ли тот, и прошептал:

   – У него нет силы, понимаешь? Он управляет и нами, и Империей с помощью передатчика…

   Я ахнула. А биоробот, покосившись на сослуживца, громко произнёс:

   – Жаль, что вам здесь не понравилось. Вы могли бы вести в столице достойную жизнь. Проезжайте.

   Сев за руль, я сказала стражу:

   – Спасибо, ты настоящий человек!

   – Я – человек?!

   Выражение изумления возникло на лице рува, и он долго ещё стоял у открытых ворот, глядя вслед удаляющемуся автомобилю.

   – Господи, – не в состоянии более сдерживаться, возопил Комаров,– бессильный жатир – что это? Как же ему удалось убить Гергени, взять в плен мать и подмять под себя мир?!

   Родители будущего тирана тоже выглядели потрясёнными.

   – Как это возможно? – вопросила Юля. – Представитель нашего вида, лишённый мощи, не имеет к нам никакого отношения. Как Гудрис смог? И что за передатчик он создал?

   – Я видел эту машину, – вмешался в разговор Кирос. – Она была огромна, на ней мигало множество лампочек, а вокруг стояли очень большие круглые штуки, похожие на тарелки. Кажется, они называются антеннами. И, прежде чем меня прогнали, я успел разглядеть капсулу с жидкостью, в которой плавал мозг. Живой мозг.

   – А-а, – застонал Гергени, – он сохранил мой энергетический потенциал в этом резервуаре, связав с ним свой разум. Но почему, почему я не воспротивился?

   – Возможно, – сказала Юля, – Гудрис отключил участки, контролирующие …

   – Нет, – прервал её Дмитрий, – скорее всего, он накачал тебя тестостероном, и уровень агрессии, снизившийся, когда ты вступил в брак, вновь достиг пика.

   Тестостерон – основной мужской половой гормон, андроген.

   Гергени закрыл лицо руками.

   – Значит, я помогал ему добровольно? Но почему он отнял у меня тело?

   – Ты бы сопротивлялся, милый, – тихо пояснила Юлия, – физически.

   – Как, как он до такого додумался? – продолжал недоумевать жатир.

   – Я видел в кабинете Гудриса древний диплом медицинского учебного заведения, – сообщил Кирос.

   Дмитрий хлопнул себя по лбу.

   – Видимо, он занимался исследованиями мозга, – воскликнул он, – вот откуда у него такие познания. И применил их во зло, потому что чувствовал себя ущербным и комплексовал. Что ж, мне тоже придётся поразмыслить над тем, как предотвратить ужасное будущее. Психически неустойчивые люди – моя специальность.

   Ника с уважением посмотрела на мужа.

   – Да, – сказала она, – воспитать жатира – это не программу-вирус написать….

   – А ты рассказывай, рассказывай, – потребовал Кренот.

   – Зачем? – удивилась женщина. – Ведь основное нам уже известно.

   – Мы любопытничаем, – натянуто улыбнувшись, произнесла несколько успокоившаяся Юля.

   Ника усмехнулась.

   – Ладно, – согласилась она. – Правда, говорить почти не о чем, близок финал. Но если вы хотите… итак….

   На развалинах цивилизации.

   Когда до цели осталось всего пятнадцать километров, кончился бензин, и мотор заглох. Быстро смеркалось, а темнота здесь сулила лишь неприятности.

   – Может, успеем, мам? – спросил Кирос. – На велосипедах ведь быстрее, чем пешком.

   – Не стоит рисковать, – возразила я. – К ночи мы, вероятно, и доберёмся до города, но вдруг придётся провести её за стенами. Спать в машине всё-таки безопаснее, чем в поле.

   – Всё верно. А я избаловался, – улыбнулся мальчик, – привык к нормальным кроватям. Если ты считаешь, что так лучше, то останемся. Только, пожалуйста, давай разведём костёр и поедим. Патруль в такое время вряд ли появится.

   Я согласилась, и вскоре на вертеле жарилась купленная в стольном граде жирная курица. Но только мы, разложив части птицы на ткани, собрались подкрепиться, как на нас что-то прыгнуло. И мы даже не успели испугаться, когда чешуйчатая тварь, опрокинув котелок с водой, слопала обе наши порции.

   Разинув рот, я смотрела на непрошеного гостя. Перед нами, покачиваясь на мощных ногах, стоял динозавр, и не какой-нибудь, а сам тираннозавр рекс. Но очень маленький, не больше кошки.

   – Фу ты ну ты, эволюция, – обалдело пробормотала я.

   И, дёрнув Кироса за руку, завопила:

   – Бежим!

   Мы рванули к автомобилю. Когда дверца захлопнулась, с обратной стороны о неё ударилось крепкое тельце.

   – Мам, зачем мы удирали? – недоумевал Кирос. – Его же ногой можно раздавить.

   – Привычка – нервно хихикнула я. – И ещё, рептилия кусается. А если слюна её ядовита? Нам пришёл бы конец.

   – Резонно, – согласился подросток – Жаль только, что покушать не успели.

   – У меня есть бутерброды и сок. Хочешь?

   – Ага.

   Пока мы трапезничали, тираннозаврик бесновался снаружи, стараясь добраться до добычи, а мы весело хохотали над его бесплодными попытками проникнуть внутрь.

   Но вскоре нам стало не до смеха, их полку прибыло. Приникнув к стёклам, мы наблюдали, как на пресмыкающееся набрасывается ещё какой-то плотоядный ящер, а сверху налетает птеродактиль. Битва разгорелась нешуточная, и я подумала, что если появятся новые бойцы, может не поздоровиться и нам.

   Решив, что нападение – лучшая защита, я зарядила два ружья, положила рядом пистолет и распахнула дверцу. Внимание хищников сразу переключилось на нового врага и, заревев, они дружно кинулись к нашему убежищу. Метким выстрелом из одного ствола я уложила летающую тварь и, промахнувшись из второго, схватила пистолет, целясь в нашего знакомца. Но тот, напуганный предсмертными воплями воздухоплавателя, развернувшись, дал дёру, и пуля досталась его недавнему противнику. Бедняга рухнул замертво, Кирос зааплодировал, а я спросила:

   – Как ты думаешь, они съедобные? Хотелось бы получить компенсацию за курицу.

   – Давай проверим, но лучше утром. Снаружи мне не по себе.

   Выпотрошив тушки, я спрятала запасы в рюкзак. Но птеродактиль ужасно вонял, и нам пришлось выкинуть ящера в ночь, где позже его подобрали голодные собратья, к счастью, не подозревающие о нашем существовании. А мы с сыном расположились на сидениях и крепко проспали до рассвета.

   Позавтракав необычной дичью, оказавшейся вкусной и сочной, мы достали велосипеды и поехали в Новгород. Проблем у ворот не возникло: наш транспорт и здесь произвёл благоприятное впечатление, а деньги, которые я демонстративно пересчитала, стали пропуском в новый мир.

   Не заходя в гостиницу, мы, спешившись, отправились осматривать город, но не успели сделать и нескольких шагов, как нас остановил патруль, потребовавший, чтобы я закрыла лицо. В ближайшей лавке я купила тонкое покрывало, и мы начали поиски.

   Они оказались недолгими. Очутившись на площади, мы увидели, что на помосте бьют кнутом привязанного к столбу человека. Пробравшись через толпу, я ахнула: этим несчастным был Дима. Он выдержал пытку без единого стона, а я не могла не расплакаться, глядя на его страдания. Проследив за ним и палачами, мы с сыном выяснили, где находится узилище.

   Пообещав мужу прийти за ним ночью, я продала одно из ружей с боеприпасами и купила напильник, целебные мази и шатёр, намереваясь спрятать Диму от любопытных глаз, чтобы без помех лечить его раны. Но ничего из этого не пригодилось. Едва мы прикоснулись друг к другу, как сила, вечно вмешивающаяся в нашу жизнь, перенесла нас сюда.

   – А я так удивился, что чуть не забыл схватить маму за руку, – дополнил Кирос.

   Все молчали. Потом заговорила Юля:

   – Столько мучений и мытарств ради пары слов, сказанных рувом…. Этот дар, Ника – твоё проклятье. Но и благословение жителям Земли. Не будь его, планета переживала бы сейчас не лучшие времена. И если бы не полученное нами, благодаря нему, предупреждение, наш сын в грядущем стал бы властелином искалеченного мира…

   – Ты уже знаешь, как это предотвратить? – прервала Ника.

   – Кто предупреждён, тот вооружён. Мы с мужем найдём способ.

   Гергени согласно кивнул, а Юля добавила:

   – Ну, а теперь, Дима, нам хотелось бы послушать тебя.

   Мужчина поскрёб затылок.

   – Да мне нечего рассказывать: бил я, били меня. Никакого разнообразия.

   – Мы просим…

   Он улыбнулся.

   – Хорошо. Но моё повествование будет гораздо короче. И начну я, пожалуй, с того момента, когда пробудился…

   на развалинах цивилизации.

ГЛАВА 6

– Сначала я решил, что ещё сплю, но Ника окликнула меня, и я, очнувшись, вскочил. Неожиданно из-за угла вывернулся отряд, и сразу стало ясно – драки не избежать.

   Мне приходилось нелегко, но, уверен, битва закончилась бы полным поражением патрульных, если бы не их начальник, погнавшийся за Никой. Я отвлёкся, и копыто опустилось мне на голову. После этого удара дать полноценный отпор я уже не мог. Но, наверное, ещё поборолся бы, если б не увидел, как негодяй пронзает Нику шпагой. В этот миг жизнь потеряла для меня всякий смысл, и я перестал сопротивляться.

   Дмитрий закрыл глаза ладонью, а женщина обняла мужа. Прижав её к себе, тот тряхнул головой и продолжил:

   – Один из победителей перекинул меня через спину лошади, и отряд снялся с места, не похоронив погибших и не дожидаясь предводителя. От толчков сознание оставило меня. Когда же я очнулся, то увидел, что едем мы по бескрайнему полю. Патрульные гнали лошадей, озабоченно поглядывая на небо, затянутое тучами. Тогда я не понял, что их встревожило, и решил, что они боятся попасть под дождь.

   Вскоре на горизонте показалось большое дерево, на котором находился самый настоящий дом. Один человек ловко вскарабкался по стволу и скинул вниз верёвочную лестницу. Первым по ней пополз я, за мной поднимался кто-то ещё, и вдруг раздался страшный многоголосый вопль. Кинув взгляд вниз, я увидел описанное Никой странное существо, состоявшее из палочек, постоянно меняющихся местами. Схватив человека, монстр втягивал его в себя, и части тела несчастного перемешивались внутри, постепенно перевариваясь.

   Сожрав сразу двоих, чудовище растворилось во мгле. Оставшиеся в живых враги втолкнули меня в избушку и заперли дверь. Они тихо переговаривались, а я внезапно осознал, что беседуют те на русском. Как и Нике, мне удалось быстро освоиться со странным произношением, и я понял, что недруги намерены отвезти меня в столицу, чтобы продать, как гладиатора.

   Услышав это, я почувствовал, что во мне нарастает ярость. Кто дал этим людям право распоряжаться моей судьбой?! Как они посмели посягнуть на жизни тех, кто не сделал им ничего дурного?! И мне расхотелось умирать, по крайней мере, на некоторое время.

   – Слава Богу! – выдохнула внимательно слушавшая Ника. – Я боялась, что ты спровоцируешь их на убийство.

   – Я собирался это сделать, но, когда узнал, что меня ждёт, пришёл в бешенство. В таком состоянии я пребывал все последующие дни, это и не позволило мне сдаться.

   Слушатели зааплодировали, а Дмитрий покраснел.

   – Настоящий воин! – с уважением произнёс Кирос.

   Мужчина посмотрел на подростка.

   – А ты знаешь, что на самом деле тебя зовут Кирилл? – поинтересовался он. – Языку будущего свойственны сокращения, вспомните Сан-Питро, но слова обозначают то же, что и теперь.

   Мальчик несколько раз повторил новое имя.

   – А мне нравится, – сказал он. – Кирилл… Это звучит красиво.

   – Дима, ты ещё и лингвист? – удивился Комаров.

   Лингвист – учёный, специалист по языкознанию.

   Дмитрий засмеялся:

   – Нет. Но в промежутках между драками и пытками у меня оставалось время на размышления.

   – Всё это очень интересно, – задумчиво сказал Гергени. – А вы сумеете составить словарь или разговорник?

   – Зачем? – опешила Ника.

   – Изменение языка может представлять интерес для учёных. Возможно, даже если трагедии не случится, когда-нибудь мы станем говорить именно так.

   – Вряд ли, – покачал головой психиатр, – речь того времени была крайне бедной. Это показатель деградации общества.

   – Но ведь Кирос… – начал Рош.

   – Кирилл прочёл много книг, – перебил Дмитрий, – и язык у него богатый. А большинство из тех, с кем мы встречались, не умели ни писать, ни читать, ни… говорить.

   – Ты считаешь, что Гудрис специально оглуплял жителей своего государства? – поинтересовалась Юля.

   – Которое даже государством нельзя назвать… Нет, не думаю. Случившееся с Землёй, вынудило людей заботиться о выживании, а не об образовании.

   – Хм…

   Юля ненадолго задумалась, а потом попросила:

   – Ты отвлёкся, Дима. Продолжай, пожалуйста.

   – Но я пятый день не появляюсь на работе…

   – Ничего, – прервал Гергени, – это мы уладим. Ты же знаешь, нам многое подвластно.

   – Хорошо.

   И Дмитрий вновь заговорил о том, что произошло…

   на развалинах цивилизации.

   Утром мы спустились с дерева и меня посадили на лошадь одного из погибших, связав руки за спиной. Вы даже не представляете, как мучительно скакать верхом, не имея возможности ни за что ухватиться. Все силы приходится тратить на то, чтобы не потерять равновесие и не сверзнуться на землю.

   На моё счастье ехали мы не слишком быстро, и я сумел незаметно избавиться от пут. Дёрнув поводья и пустив коня галопом, я оставил похитителей позади. Казалось, мне удалось оторваться, но вдруг прямо передо мной открылась огромная пасть. Не знаю, где находилось туловище, а я увидел только острые зубы, усеивающие рот неизвестной твари. Скакун встал на дыбы, и я вылетел из седла. Это меня спасло. Не обратив внимания на комок моего тела, катившийся по жухлой траве, ротище заглотал коня целиком.

   Преследователи, развернувшись, пустились наутёк. Отказываться от добычи они, похоже, не собирались, поэтому, остановившись неподалёку, ждали, чем всё закончится. И, как только чудище исчезло под землёй, во весь опор понеслись ко мне. Бежать я не пытался, понимая, что это бесполезно, но когда один из патрульных взмахнул плетью, чтобы нанести удар, сдёрнул его с лошади и вскочил в седло.

   Однако судьба, по-видимому, решила, что мой статус пленника для неё важнее. Проскакав с полкилометра, я почувствовал сильнейшую дурноту, головокружение и, с минуту поборовшись, потерял сознание.

   Очнулся я в клетке и, осмотрев узилище, понял, что отсюда мне не выбраться. Прочные металлические полосы переплетались, образуя сложный рисунок, и зазор между ними был настолько мал, что туда не прошла бы даже моя рука. Сев в угол на подстилку из соломы, я стал ждать.

   Через некоторое время открылась небольшая дверца, и мне грубо приказали выходить. Я не шевельнулся. Незнакомец, похоже, занервничал, потому что во второй раз голос его прозвучал менее уверенно. Решившись, он вошёл в узилище, держа в руках цепь, которая незамедлительно обрушилась на меня. Удар оказался настолько силён и болезнен, что я не удержался и вскрикнул, но тотчас перехватил вновь летящий ко мне железный бич и, дёрнув, впечатал обидчика головой в плетёную стенку. Тот отключился, а я выскочил наружу. Это оказалось ошибкой: цепи вмиг опутали меня с головы до ног, и разорвать их я, конечно, не сумел.

   Вскоре я стоял на огороженном прочной сеткой пятачке, вокруг которого бесновался народ. Прямо перед собой я увидел огромного, выше меня на две головы, голого по пояс, волосатого мужика, оценивающе рассматривающего меня единственным глазом. Отступив на шаг, я тоже окинул его взглядом. Что драка неминуема, я уже понял, но не сделал выпада, как тот, наверное, ожидал, а вытянулся по струнке, готовя организм к битве на тончайшем уровне. Мышцы, обычно почти не задействованные, напряглись в ожидании, когда хозяин начнёт их использовать.

   Заревев, циклоп кинулся ко мне, занося кулак. Дождавшись, когда тот окажется рядом, я юркнул под его руку и, уйдя за спину противника, нанёс удар ребром левой ладони по шее, ломая основание черепа. Изо рта несчастного выбежала струйка крови, он захрипел и рухнул на цементный пол. Бой закончился, даже не начавшись. Зал замер.

   Циклопы – мифический народ одноглазых великанов людоедов.

   – Он свалил Гориллу, – шептались в толпе.

   Позже я узнал, что победить этого гладиатора не мог никто. Физическая сила бойца была настолько велика, что не будь я знаком с премудростями восточных единоборств, с места сражения выносили бы не его, а мой труп.

   Дверь открыли, чтобы забрать мертвеца, и я, всё ещё находящийся на пике готовности, воспользовался этим и, протаранив неосторожных, выскочил наружу. Принадлежавшие, судя по одежде, к высшему кругу люди испуганно расступились передо мной, а я ринулся к возвышению, на котором, судорожно вцепившись в подлокотники кресла, сидел тот, кого я сначала принял за Гергени.

   Однако, увидев его вблизи, я понял, что существо это, скорее всего, не относится к вашему виду: рост его не дотягивал до двух метров, глаза походили на человеческие, и лишь сложением он несколько напоминал жатиров. Я не могу описать свои впечатления словами, но то, что естественно для вас, в этом мужчине выглядело уродством.

   Каждую секунду ожидая смертельного выброса энергии, я взлетел по ступеням, и, размахнувшись, нанёс удар, который оставил бы оцепеневшего властодержца без головы, если бы тот вовремя не уклонился. Поранив ему плечо, в следующий момент я забился на плитах от разряда электрошокера и провалился в темноту.

   Происходившее после можно описать в двух словах. С неделю меня пытались приручить, но, осознав, в конце концов, что это невозможно, по приказу жатира отправили в Новгород на торги. Когда мы приблизились к воротам, я увидел рува, о котором говорила Ника. Выспросив сопровождающих, биоробот тайком сунул мне флягу с напитком, поднимающим тонус и укрепляющим силы. Если бы не он, я, возможно, не дошёл бы живым до своей новой тюрьмы.

   На площади меня купил богатый горожанин, отличающийся зверской жестокостью. Он лично избивал строптивого раба, и после нескольких экзекуций я понял, что пора готовиться к смерти. Будучи уверенным в гибели жены, я не испытывал никаких сожалений, и единственным моим желанием осталось – уйти из жизни достойно.

   Ещё день-другой, и мучения мои закончились бы. Но произошло чудо: появилась Ника, живая и здоровая, освободившая меня из узилища и вернувшая домой.

   Дмитрий замолчал, молчали и слушатели. И только Ника тихо плакала, обнимая мужа. Нарушил молчание Миша:

   – Дима, – сказал юный эвгаст, и голос его дрогнул, – ты герой!

   Тот сделал отрицательный жест, но жена, перехватив его руку, прижала её к щеке.

   – Сколько же мук, – всхлипывая, сказала она, – физических и душевных ты испытал. Я привыкла, что меня кидает из мира в мир, но почему судьба так жестоко обошлась с тобой? Неужели она не могла перебросить в будущее только меня?

   – Нет, – возразила Юля, глаза которой блестели от слёз, – если бы ты очутилась там одна, у тебя не появилось бы стимула для путешествия по стране, и, возможно, вы с Кириллом до сих пор жили бы в его полуразрушенном доме, гадая, зачем тебя забросило в ту реальность.

   – Юленька права, – произнёс Гергени. – Мне больно за тебя, Дима, но произошедшее закономерно. Главное, чтобы твои страдания окупились, и Земля не пострадала.

   Он обратился к жене:

   – Юля, я думаю, что от ребёнка придётся избавиться.

   Та сделала испуганное движение.

   – Ты не поняла, – качнул головой жатир. – Мы станем воспитывать его вдали от себя, чтобы он не видел проявления наших сил. Кроме того, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Гудрис изучал медицину.

   Юлия кивнула:

   – И ещё, он не будет Гудрисом, – добавила она. – Считайте меня суеверной, но иногда имя определяет судьбу. Мы назовём его иначе.

   – Ты права.

   Гергени поднялся.

   – Спасибо вам, друзья, – растроганно сказал он, – за вашу самоотверженность. Не падайте духом, вы снова вместе, и жизнь продолжается.

   Дмитрий пожал руку жатира, обнял Юлю и, взяв Нику под локоть, покинул резиденцию. Вслед за ними отправился Кирилл, а через четверть часа разошлись и остальные.

   Вернувшиеся домой супруги, постоянно прикасаясь друг к другу, словно боясь потерять, приготовили комнату для мальчика и отправились на кухню.

   Кирилл был в восторге, ему нравилось абсолютно всё. Он восхищался ванной, горячей водой, газовой плитой, компьютером – тем, что каждый современный горожанин считает обычным и повседневным. Но главным, как он признался во время ужина, для него стала полнейшая безопасность.

   – Ты же помнишь, мама, как мы добирались до Сан-Пит… я хотел сказать, Санкт-Петербурга? Постоянно ожидая нападения. А тут можно спокойно ходить по улицам, не боясь ни патрулей, ни чудовищ. Я так благодарен за то, что ты меня не бросила.

   – О чём ты говоришь?! – возмутилась Ника. – Я люблю тебя и хочу, чтобы ты находился рядом. Как складываются ваши отношения с дедом?

   – Прекрасно, – ответил Кирилл. – Он очень ласков и внимателен ко мне. Именно таким я его и помню, хотя здесь он намного веселее и счастливее. Странным кажется только одно – держать на руках собственного отца. Но, надеюсь, со временем я привыкну.

   – Думаю, тебя представят ему двоюродным братом или другим дальним родственником, – усмехнулся Дмитрий.

   – Возможно. Хотя, зная дедушку, я не сомневаюсь, что рано или поздно он расскажет ему всё, как есть, папа.

   Мужчина заметно вздрогнул и рассмеялся. Посмотрев в удивлённые глаза Ники и Кирилла, он весело сказал:

   – Некоторое время мне придётся привыкать к званию родителя. Но поскольку оно почётно, и носить его можно с гордостью, думаю, процесс осознания станет недолгим.

   Кирилл сполз с табуретки и обнял Дмитрия. Тот не противился, ласково поглаживая мальчика по спине.

   – Ты научишь меня всему, что умеешь? – подняв голову, с волнением поинтересовался подросток. – Я тоже хочу стать воином.

   – Обязательно, – серьёзно ответил отец. – Думаю, и тебе, милая, стоит пройти эту школу. При некоторых обстоятельствах не помешает.

   – О-ох, – заскрипела Ника, – я старая, больная и тяжёлая на подъём. Куда уж мне?

   И они расхохотались.

ГЛАВА 7

Утром Кирилл влетел в спальню приёмных родителей с подносом, заставленным чашками с чаем, тарелочками с бутербродами и вазочками со сладостями. Когда они приступили к священнодействию, мальчик сказал:

   – Мам, пап, Гудрис всё-таки не человек.

   Женщина поперхнулась и закашлялась, а Дмитрий изумлённо спросил:

   – Почему ты так решил?

   – Ты помнишь, как он выглядел?

   – Конечно, я видел его, как тебя сейчас.

   – Во-от!

   Кирилл поднял палец.

   – Молодо, верно? А жил он уже больше ста лет.

   – Чёрт!

   Мужчина отставил чашку и посмотрел на сына.

   – Ты прав. Это что-то меняет?

   – Кое-что, – серьёзно отозвался подросток. – Силы у него были… будут.

   – Но Гудрис не просто так использовал мозг отца, – задумчиво произнёс Дмитрий, – видимо, его энергии хватало только на поддержание жизни. И, знаешь…

   Он вернулся к чаепитию.

   – Не хочу я об этом думать, – сказал он между глотками. – Наша миссия выполнена, а со своим потомком жатиры пусть разбираются сами. Или, в крайнем случае, мы сообщим им о нашем открытии позже. А мне всё-таки надо на работе побывать.

   – И мне, – присоединилась Ника.

   – Эй, а я что буду делать? – жалобно спросил Кирилл.

   – Учись пользоваться компьютером.

   Перспектива мальчику понравилась, и он энергично закивал. Вскоре муж и жена покинули дом и, прежде чем сесть в машину, помахали выглянувшему из окна подростку.

   – Я отвезу тебя, – сказал мужчина.

   – Да зачем? – удивилась Ника. – Отсюда мне десять минут пешком.

   – Чтобы подольше не расставаться, – улыбнулся Дмитрий. – Вдруг через час ты опять куда-нибудь исчезнешь.

   – Типун тебе на язык, – фыркнула женщина, захлопывая дверцу.

   Покружив по улицам и остановившись возле офиса, где работала жена, Дмитрий поинтересовался:

   – Ты напишешь о нашем путешествии?

   – Конечно. И уже предчувствую, какой получу разнос. За неправдоподобие и алогичность. Кстати, за день до перемещения я закончила ещё две повести о вояжах, совершённых до встречи с тобой.

   – И ты молчала?! – возмутился муж. – Сегодня же вечером начнёшь читать. Ты ведь знаешь, как я люблю твоё творчество и… тебя.

   – Я тебя тоже, – улыбнулась она. – Договорились.

   Они поцеловались, и Ника скрылась за дверью. Проводив её глазами, Дмитрий завёл мотор, развернул машину, и та исчезла за поворотом.

   В резиденции жатиров царило уныние, и Кренот, заглянувший, чтобы узнать новости, так и остался в большом зале.

   – Подумай, Юленька, – говорил Гергени, – ведь Гудрис не смог бы распоряжаться моим мозгом и прожить так долго, не будь у него хоть малой толики силы. А вдруг он станет направлять её то на поддержание собственной жизни, то на разрушение мира.

   – Но ведь в грядущем ничего подобного не происходило, – нерешительно возразила жена.

   – Откуда нам знать? – вмешался Кренот. – Рисковать нельзя.

   – Я не хочу убивать ребёнка, – заплакала Юля.

   Жатир подскочил в кресле.

   – Об этом не может быть и речи! Я тоже не смогу поднять руку на свою плоть и кровь.

   – А что если…

   Кренот замолчал. Но, отвечая на вопросительные взгляды собеседников, продолжил:

   – Однажды, ещё на Лиолисе, мне рассказали историю, как пара древних властителей отняла у сына способность пользоваться энергией светила. Почему бы не сделать этого и сейчас.

   Жатиры переглянулись, на их лицах расцвели улыбки.

   – Это выход, – довольно произнёс Гергени. – Но стоит поторопиться и провести операцию, пока дитя ещё в утробе. И для этого понадобится вся наша мощь…

   – Почему до рождения? – удивился Кренот.

   – Чтобы малыш появился на свет обычным человеком. Иначе в мире людей он превратится в изгоя, и всю жизнь будет страдать от комплексов.

   – Что ж, – решительно сказала Юля, – займёмся этим сегодня же. Кренот, пожалуйста, вызови эвгастов, нам может потребоваться их поддержка.

   – Есть!

   Советник вышел, а жатиры молча сидели, глядя друг на друга, пока в резиденции не начали собираться приглашённые.

   Вернувшаяся с работы Ника очень удивилась, застав мужа дома.

   – Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась она, скидывая куртку.

   – Я здесь живу, – засмеялся выглянувший из комнаты Дмитрий. – Забыла? Твоя контора плохо на тебя влияет…

   Женщина показала ему язык и направилась в кухню, откуда пахло жареной картошкой и ещё чем-то очень вкусным. Там на неё налетел Кирилл, и Ника еле устояла на ногах. Поцеловав мальчика и подоспевшего мужа, она посмотрела на стол и обомлела.

   – Мы что-то отмечаем, – полюбопытствовала она после паузы, – к чему такое изобилие?

   – А разве у нас мало поводов? – спросил Дмитрий. – Отпразднуем возвращение, появление у нас сына и обмоем одно из новых произведений, которое ты прочитаешь нам после ужина.

   – Чудесно!

   Вымыв руки, Ника села и потянулась к салату.

   – Сначала шампанское, – возразил муж.

   – Хорошо, – с улыбкой согласилась она, – но Кирюше не наливай, ему ещё рано.

   – Для него я купил детское….

   Подняв бокал, Дмитрий торжественно сказал:

   – За нас!

   И жена с сыном эхом откликнулись:

   – За нас!

   Некоторое время слышался только стук вилок о тарелки. Наконец, Кирилл откинулся на спинку диванчика.

   – Уфф, – проговорил он, – я никогда так сытно и вкусно не ел. И, похоже, перестарался.

   Заметив, что мальчик побледнел, Ника встревожилась.

   – Тошнит? Может, тебе прилечь?

   – Но как же я буду слушать твой рассказ?

   Женщина улыбнулась.

   – А мы пойдём к тебе. Так, Дима?

   Тот кивнул и поднялся. Взяв подростка на руки, он отнёс его в кровать и расположился в кресле. Ника же распечатала и принесла рукопись, под названием:

   «На неведомых дорожках».

   Мне всегда нравился лес. Его таинственная сень успокаивала нервы, рождая во взбудораженном мозгу городского жителя мысли, помогающие забыть о повседневной суете и проблемах. Вот и сейчас, идя по узкой тропке, я наслаждалась тишиной и величественной красой нетронутой природы.

   Я растворялась в этой благодати, пока не сообразила, что место, где я нахожусь, мне совершенно незнакомо. Берёзы словно испарились, высокие ели окружили меня давящим кольцом, дорожка исчезла, под ногами захлюпало. Стараясь не пускать в сердце панику, я остановилась и осмотрелась.

   Вне всякого сомнения, я вновь переместилась. Но куда? Удастся ли мне сориентироваться в этом забытом богом месте?

   Кусты справа от меня затрещали, и прозвучал грубый голос, заставивший меня подпрыгнуть от неожиданности:

   – Куда, баба, направляешься?

   Лихорадочно озираясь, я искала какое-нибудь оружие, но, кроме шишек, ничего не попадалось на глаза. Прижавшись спиной к толстому дереву, я пролепетала:

   – Кто это со мной разговаривает? Покажись!

   Ветви густого кустарника раздвинулись, и я увидела… волка.

   – С ума сойти, – прошептала я. – Это что?

   А зверь повторил:

   – Куда идёшь, спрашиваю?

   – Гу… Гуляю.

   – Вот здесь твоя прогулка и закончится, – осклабилось животное.

   И поинтересовалось:

   – Козу с козлятами не видела?

   С трудом вернув отпавшую челюсть на место, я помотала головой. Волк тяжело вздохнул:

   – Ладно, не к спеху, потом найду. А пока тебя съем.

   Я разозлилась:

   – Ага, сейчас, так я тебе и позволила!

   – Ну, и что ты можешь сделать? – удивился он. – Ружья у тебя нет, деревня далеко….

   И, зарычав, двинулся ко мне. Ждать я не стала и, прыгнув вперёд, сунула руку зверю в пасть, схватив того за язык.

   – Уй! – сказал волчище, и из глаз его заструились слёзы.

   А я охаживала его кулаком по всем частям тела, до которых могла дотянуться.

   – Фуфи! – рыдал он.

   В этот момент я вспомнила, что в кармане у меня лежит складной нож и, достав его, открыла зубами.

   – Сейчас я отрежу тебе язык, потом уши, а потом…

   Волк отчаянно завыл, пытаясь вырваться, а когда это не удалось, припал к моим ногам.

   – Офуфи мемя, пофафуфа. Я фефе офуфу.

   Держа оружие наготове, я вытащила руку из пасти.

   – Спасибо! – сев на задние лапы и утирая слёзы передней, пробормотал зверь.

   – Что ты перед этим сказал? – поинтересовалась я.

   – Я тебе отслужу верой и правдой, – всё ещё всхлипывая, перевёл он.

   – Ну, хорошо – пряча нож, согласилась я, – и для начала объясни, куда я попала.

   Он удивлённо посмотрел мне в лицо.

   – А ты не здешняя что ли? Тогда понятно, почему такая боевая. Ты находишься в тридесятом царстве….

   – Вот это да-а, – ошеломлённо протянула я, – попадать в русскую народную сказку мне ещё не приходилось…

   – Да какая это сказка, – возразил мой новый приятель, – сплошная проза жизни. С голоду умереть можно. Я, к примеру, могу съесть только семерых козлят, причём должен это сделать в один присест. Ну, слопаю я их, и что? Мало того, что пузо будет болеть, так потом всю оставшуюся жизнь голодать придётся. Где я найду ещё семерых?

   И пошёл вперёд. Я двинулась за ним.

   – Другие и не понадобятся. Тебе коза живот вспорет…

   – Да?!

   Волк остановился так резко, что я ударила его коленом под зад.

   – А поподробнее?

   Я поведала знакомую с детства историю. Зверь расстроился:

   – Да пусть у меня лучше подведёт брюхо, чем из него выпустят кишки! – возопил он.

   И, с подозрением посмотрев на меня, спросил:

   – Ты-то откуда это знаешь?

   Выслушав меня, Волк задумался.

   – Значит, ты бродишь по мирам, чтобы помогать их обитателям? – наконец промолвил он. – Так почему бы тебе и нам не подсобить?

   – А что у вас стряслось? – полюбопытствовала я.

   Зверь пригорюнился.

   – Раньше всё здесь шло, как распорядилась природа. Но недавно объявился в нашей стороне сказочник и давай строчить свои историйки, да всем жителям тридевятого царства роли раздавать. То ли воздух у нас такой восприимчивый, то ли он колдун сильный, а только всё, что ведун написал, стало в жизнь воплощаться.

   У меня, как видишь, ум человечий появился и цель – козу с козлятами съесть, да и у других всё наперекосяк пошло. Откуда-то взялись Змей-Горыныч и Кощей бессмертный с Бабой-Ягой, Иванов-царевичей тьма повылазила, премудрые, да прекрасные Василисы народились, причём сразу взрослыми. В общем, жуть!

   Волк замолчал, а я сидела с ошеломлённым видом, не зная, что сказать. Но всё же выдавила:

   – А поговорить с этим человеком вы пытались?

   – Да где там, – расстроено сказал собеседник. – Он за лесами дремучими поселился за тридевять земель, в тридевятом царстве-государстве. Никому не добраться.

   – Почему? – удивилась я. – Далеко?

   – Не в том дело, – почему-то шёпотом объяснил зверь. – Леса у нас непролазные. Ни обойти, ни насквозь пройти – страшны.... Ладно, хватит об этом. Что делать-то будем?

   – Для начала выведи меня отсюда, а там поглядим.

   – Хорошо, – вскочив, отозвался он и потрусил впереди, показывая дорогу.

   Вскоре мы вышли к маленькой деревушке с покосившимися избёнками, и Волк остановился.

   – Мне дальше нельзя, убьют. А ты ступай гостевать.

   – Зачем? – удивилась я. – Ночь нескоро, мы далеко уйти успеем.

   – Так ты всё-таки к сказочнику собираешься? – поинтересовался попутчик.

   – Конечно. Не сделаю дела, домой не попаду.

   Зверь, наклонив голову, окинул меня оценивающим взглядом.

   – А ну, как он тебя заколдует, – сказал он, – и что дальше?

   – На месте и решу, – ответила я, направляя шаги в обход деревни.

   Вскоре мы снова очутились в лесу. Прежний был жутковат, а этот ещё хуже, похоже, тьма царила в нём и днём, и ночью. Небо казалось чёрным, сверкали молнии, отовсюду слышались завывания, между деревьями что-то бегало, и вскоре мой спутник принялся опасливо заглядывать за каждый покорёженный ствол.

   – Геопатогенная зона что ли? – пробормотала я.

   – Это Кощеев лес, – прошептал Волк так тихо, что я едва расслышала. – Тут за последний год нечисти развелось видимо-невидимо.

   – А другой дороги нет? Может, его обойти?

   – Нет, – раздражённо ответил зверь, – я же говорил.

   Дальше мы шли в полном молчании. Но недолго. Внезапно в двух шагах от нас что-то дико заорало, Волк шарахнулся в сторону, и земля под ним провалилась. Спасла его только моя реакция: я успела ухватить его за шкуру на загривке и помогла выбраться. На дне ямы торчали колья и лежали полуразложившиеся тела.

   – Мамочка! – прошептало животное, глядя вниз и тяжело дыша.

   И повернулось ко мне.

   – Ты мне жизнь спасла. Теперь я тебе вдвойне обязан.

   Я махнула рукой.

   – Сам погибай, а товарища выручай. Ничего ты мне не должен. Кто это, кстати, так кричал?

   – Да кто угодно. Может, выпь, а может, и леший…

   Выпь – птица семейства цаплевых.

   – Леший, леший, – внезапно заскрипело соседнее дерево.

   Мы подпрыгнули и, едва не свалившись в яму, кинулись наутёк. А вслед нам неслось:

   – Леший, леший, леший…

   – Фу ты, – остановившись, произнёс Волк, – я-то чего дёру дал?

   И добавил со злой иронией:

   – Храбрец! Матёрый волчара!

   Я погладила его, успокаивая, а он неожиданно повалился на спину, подставив мне брюхо. Почёсывая животное, я услышала:

   – Ведь понимаю, что лежать вверх лапами унизительно, но… так приятно.

   Я засмеялась, а серый, с минуту понежившись, перевернулся и встал на ноги.

   – Пошли. К ночи мы должны выбраться из леса, а то нас съедят.

   – Кто?

   – Найдутся желающие, – неопределённо ответил зверь.

   Измученные мы выползли на опушку, когда почти смерклось. Перед нами раскинулось поле, а за ним виднелся ещё один лес. В траве что-то зашуршало, и Волк сделал стойку.

   – Зайцы, – прошептал он. – Подожди здесь, а я на охоту. Надо поесть.

   Он исчез в густой траве, а я легла на спину, глядя в небо и наслаждаясь отдыхом. И вдруг… ночь превратилась в день, вспыхнуло яркое зарево, и я вскочила, решив, что начался пожар.

   Но нет, прищурившись, я разглядела остановившегося неподалёку всадника с клеткой в руке. Из неё-то и изливалось сияние.

   – Ты, баба, из какой деревни? – послышался сочный баритон.

   – Не баба, – возмутилась я, – а женщина!

   – Какая разница? – удивился наездник.

   – Огромная, – уверила я его. – «Баба» звучит оскорбительно.

   Незнакомец хмыкнул и спешился.

   – Ты бы накинул на клетку что-нибудь, – посоветовала я, – а то ослепнем.

   Послушавшись, тот укутал её кафтаном, а я с любопытством посмотрела на собеседника. Это был рослый, русоволосый и, признаюсь, очень красивый человек лет тридцати или чуть старше, одетый по-старорусски.

   – Ты Иван-царевич что ли? – поинтересовалась я.

   И подумала:

   – Что-то староваты тут наследники трона…

   – Верно. А как ты догадалась? – оценивающе оглядывая меня, спросил мужчина.

   Я хихикнула.

   – Кто же ещё может жар-птицу везти. На коня будешь менять?

   – Нет, на девицу.

   – Жениться собрался?

   – Да, пора.

   Я снова открыла рот, чтобы задать вопрос, но не успела, из кустов выскочил Волк с зайцем в зубах. Резко затормозив, он замер, разглядывая Ивана, а тот схватился за лук. Я остановила его, заслонив животное собой:

   – Не тронь! Это мой товарищ.

   И, убедившись, что последнему ничего не угрожает, принялась собирать сухие сучья для костра, благо, что на опушке их валялось достаточно. Зверь сложил добычу к моим ногам, пробормотав:

   – Раз у нас гость, одного не хватит….

   И снова нырнул в траву. А Иван-царевич, сев на землю, наблюдал за моими действиями.

   – Ты помог бы что ли, – не оглядываясь, сказала я. – От еды-то, небось, не откажешься?

   И услышала в ответ:

   – Не царское это дело.

   – Значит, останешься без ужина, – подытожила я, чиркая спичкой.

   Пламя резво взметнулось вверх, едва не опалив мне лицо. Отшатнувшись, я выругалась и зашарила по земле, ища что-нибудь, похожее на рогульки.

   – Спасибо, – поблагодарила я Ивана, протянувшего мне две подходящие палки, и, достав нож, выпотрошила зайца.

   Когда я повесила его над огнём, Волк принёс ещё одного зверька, и разделкой его занялся гость. Вскоре мы оба сидели у весело потрескивающего костра, уплетая вкуснейшее мясо с дымком, а Волк лежал поодаль, отрывая куски от сырой тушки.

   – Иди к нам, – окликнула я, – здесь теплее.

   – Мне и тут не холодно, – ворчливо отозвался он, – у меня же шкура. И потом…

   Помолчав, зверь добавил:

   – Я огня боюсь.

   – Вот дурашка, – рассмеялась я, – у тебя мозги человека, а ты инстинктам подчиняешься.

   – Да куда от них денешься? – пробурчал тот.

   Но всё-таки подполз ближе и, сыто щурясь, положил голову мне на колени. А я удивлённо спросила:

   – Откуда тебе известно слово «инстинкт»?

   – Хотел бы я знать, – отозвался Волк. – Наверное, сказочник в какую-нибудь строчку вставил.

   Завязался разговор. Иван полюбопытствовал, откуда я здесь взялась и почему так смело себя веду, а я поведала царевичу свою историю, в которую тот, в отличие от Волка, поверил не сразу. В свою очередь, он рассказал о поисках жар-птицы и о Марье-царевне, ждущей его во дворце злого короля Далмата, а мой четвероногий приятель внимательно слушал, время от времени вставляя замечания и задавая вопросы. Но вскоре усталость взяла своё, и мы заснули у затухающего костра.

ГЛАВА 8

Когда я открыла глаза, ярко светило солнце, пели птицы и звенели кузнечики. Ни царевича, ни Волка рядом не оказалось, но последний вскоре явился, неся какую-то птаху и зайца, которого забрал себе. Разведя огонь, я ощипала и поджарила дичь, и, обгладывая крылышко, поинтересовалась:

   – А где Иван?

   – Да он дальше поехал, – ответил зверь, – ему через Кощеев лес весь день пробираться.

   – Он на лошади, это проще, – фыркнула я.

   – Как раз и нет. Где пройдёт человек, коню не развернуться, – возразил Волк.

   И жалобно добавил:

   – Пить хочется. Пойдём, воду поищем?

   Я поднялась.

   – Пошли. Всё равно уже пора, задержались мы тут.

   Животное потёрлось об меня ушами.

   – Я тебя будить не хотел, а то пораньше бы отправились.

   Погладив Волка, я решительно двинулась на приступ поля, продираясь сквозь высокие терпко пахнущие травы. Мы нашли чистейший ручеёк, напились, посидели недолго около и, сделав ещё несколько глотков, отправились в неизвестность.

   Немного погодя, я заметила, что справа по земле стелется туман. Это показалось мне странным, и я обратила на него внимание спутника. Вглядевшись, тот поднял на меня испуганные глаза.

   – Горыныч поблизости, – внезапно потеряв голос, просипел он. – Змей, когда спит, дым выдыхает.

   Я почувствовала, что меня сковывает страх и прошептала:

   – Как теперь быть?

   – Нужно скорее добраться до леса, – ответил Волк, – среди деревьев он не летает.

   – Надо ползти, – решила я.

   И, упав на землю, заскользила к спасительным кущам. Мой товарищ, постанывая, следовал за мной. Причина для нытья была: трава невыносимо кололась, и я едва сдерживалась, чтобы не закричать. Добравшись до опушки, я решила, что опасность миновала и, встав на четвереньки, столкнулась нос к носу с...

   Господи! Со Змеем-Горынычем. Его жёлтый глаз, глядевший прямо на меня, начал наливаться злостью, и, крикнув: «Волк, беги», я откатилась в сторону. Огромные челюсти сомкнулись в нескольких сантиметрах от моей ступни, а я, вскочив, ринулась к лесу. Перепуганный серый нёсся впереди, и вскоре мы оба влетели под прикрытие деревьев.

   Сзади шумело и трещало: русский дракон проламывал просеку, чтобы поймать удирающую добычу. Получалось это неважно, и вскоре нам удалось оторваться. Рухнув под берёзу, мы долго лежали, пытаясь отдышаться.

   – А почему он не стал нас палить? – умирающим голосом поинтересовалась я у Волка.

   – Не знаю, – так же негромко ответил тот. – Возможно, Змей не любит горелого мяса.

   Когда дыхание восстановилось, я позволила себе возмутиться:

   – Нет, ну, надо же какой! Сразу жрать…

   – А ты как думала? – удивился Серый. – Он для этого и создан.

   И, поразмыслив, добавил:

   – Жаль, что его нельзя схватить за язык.

   При напоминании о моём способе борьбы с хищниками я смутилась, но Волк, не обратив на это внимания, подставил мне брюхо.

   – Почеши меня, – попросил он.

   Я выполнила его желание, понимая, что каждому из нас сейчас необходима разрядка. Посидев ещё немного, мы продолжили путь.

   Лес вокруг был светлым и солнечным, очень похожим на тот, в котором я гуляла до перемещения. На мгновение я поверила, что вернулась домой, но, взглянув на бегущего рядом зверя, вспомнила о миссии, навязанной мне судьбой.

   Впереди зажурчал ручей, и я предложила сделать привал. Волк согласился:

   – Ты огонь разводи, а я еды добуду, – сказал он и исчез.

   Сделав свою часть работы, я села в сторонке под куст. Рядом раскинулся большой черничник, и я замечталась, машинально срывая и кладя в рот сладкие, сочные ягоды. Услышав тоскливые завывания и причитания, я не сразу, но пришла в себя и, поднявшись, пошла на голос.

   Моим глазам предстала такая картина: Волк, совершая странные телодвижения, то ложился на землю, что-то бормоча жалобным голосом, то садился и, подняв морду к небу, выл на него во всю силу лёгких

   Увидев моё удивлённое лицо, он замер, а потом вихрем налетел на меня. Скуля, зверь прыгал мне на грудь, облизывал лицо, тыкался мордой в ладони и, в конце концов, повалил и лёг рядом, положив голову на плечо. Когда ошалевшая я поинтересовалась, в чём же, собственно, дело, он ответил:

   – Я думал, что тебя кто-то утащил, что ты умерла.

   Животное зарылось носом мне подмышку, а я растрогалась до слёз. Даже в сказке собака, ладно, пусть волк, пусть с человечьим умом оставался представителем своего вида – любящим и преданным хозяину. Я гладила зверя, чесала за ушами, уговаривая ласковым голосом, пока тот не успокоился. Оторвавшись от меня, он принёс очередного зайца, и вскоре мы приступили к трапезе.

   Внезапно Волк насторожился, уши его встали торчком.

   – Сюда кто-то пробирается, – негромко сказал он.

   Я вскочила. Этот кто-то мог оказаться как другом, так и врагом, поэтому имело смысл замести за собой следы. Затоптав почти потухший костёр, я накрыла гарь большой веткой, и мы кинулись в кусты.

   Валежник затрещал под тяжёлыми шагами, напряжение росло, и в этот момент на тропинке появился… Иван-царевич. Вздохнув с облегчением, я и серый выбрались из убежища навстречу знакомцу.

   Когда мы внезапно возникли перед его светлыми очами, он отпрыгнул и, зацепившись за корень, шлёпнулся на пятую точку. Это выглядело забавно, но я изо всех сил старалась остаться серьёзной, а Волк пытался заглушить смех, уткнувшись носом в землю.

   – Какими судьбами, Иван-царевич? – поинтересовалась я, протягивая руку, чтобы помочь ему подняться.

   Тот фыркнул и, проигнорировав мою ладонь, легко вскочил на ноги.

   – Да интересно стало, – объяснил он, – на тридевятое царство посмотреть. И на сказочника тоже.

   – А мы думали, что ты уже под венец идёшь, – ухмыльнулась зверюга, выглядывая из-за травинки.

   – Успеется, – небрежно бросил мужчина, отряхивая кафтан. – Птицу отдал, девицу забрал, куда она теперь денется.

   – А как ты Горыныча миновал? – спросила я.

   – С уроном, – загрустил царевич, – он коня моего верного слопал и шапку спалил.

   – Жаль, – посочувствовала я. – Ну, да ничего, главное, сам жив остался.

   И, повернувшись к Волку, спросила:

   – Идём?

   Вместо ответа тот снялся с места и потрусил впереди. Мы двинулись за провожатым.

   Шли долго, лес протянулся на многие километры. Иван вёл себя по-джентльменски, помогая мне перепрыгивать канавки и предлагая руку, когда тропинка поднималась в горку. Солнце клонилось к закату, и вскоре Волк остановился.

   – Переночуем здесь, – сказал он. – Вон, ручеёк неподалёку. Вода есть, а на ужин я что-нибудь добуду.

   – Пошли вместе, – предложил царевич.

   – Нет, – возразил зверь, – одному мне сподручнее, да и Нику оставлять…

   Он прервал сам себя, вглядываясь в пространство между стволами.

   – Любопытно, – пробормотал он, – что это такое?

   Волк исчез за деревьями и вскоре вернулся довольный.

   – Там избушка пустая, – доложил он. – С печкой.

   Я потёрла руки.

   – Значит, ночёвка будет с удобствами.

   И мы дружно направились к домику, вовремя возникшему на нашем пути.

   Оказавшись внутри, мы принялись обустраиваться. Как топить печь, я не имела понятия, за это взялся Иван, и дело у него шло споро. Я носила дрова из аккуратно сложенной во дворе поленницы, а Волк ушёл на добычу.

   Закончив, мы с царевичем сели на лавки друг напротив друга и разговорились.

   – Сколько тебе лет, Ваня? – поинтересовалась я.

   – Три десятка с одним годом, – ответил тот, ощупывая меня взглядом.

   Стараясь этого не замечать, я продолжила допрос:

   – А почему ты всё ещё царевич, пора бы уж царём быть?

   Он удивился:

   – Ну, а батюшка как же? Не могу же я при живом государе на трон сесть.

   «Ого, – подумала я, – какие здесь все долгожители».

   И снова задала вопрос:

   – А что так поздно жениться собрался? Я думала, у вас под венец идут едва ли не в пятнадцать.

   – Да с чего бы? – вопросом на вопрос ответил Иван. – Каждому свой срок. Я вот невесту долго искал, чтобы люба была.

   – Нашёл?

   – Нашёл, – продолжая меня разглядывать, подтвердил царевич.

   Мне стало неловко.

   – Что это ты так смотришь? – вопросила я. – На свою Марью-царевну гляди.

   – Как на икону, – непонятно сказал Иван, поднимаясь.

   Сделав несколько шагов вокруг стола, мужчина остановился.

   – Ты постарше меня будешь, – констатировал он.

   – На пять лет, – согласилась я. – И что?

   – Умная, – последовал неожиданный ответ, – и смелая. А ты не ведьма?

   Меня несколько ошарашило его предположение, но едва я открыла рот, чтобы ответить, как заскрипела дверь, и в щель протиснулся Волк, неся в зубах какого-то зверька.

   – Нет здесь зайцев, – расстроено сказал он, – только бобры.

   С шерсти животного стекала вода.

   – Ты нырял? – изумилась я. – А если простудишься?

   – Но кормить-то я тебя должен, – ответил он, отряхиваясь.

   Взяв с печи полотенце, я вытерла серого и помогла ему запрыгнуть на лежанку. Свернувшись клубком, он начал похрапывать, а я принялась колдовать над чугунками. В тряпице на столе нашлась соль, что меня очень порадовало, и через час мы с Иваном-царевичем хлебали вкуснейшее варево с перловой крупой. Он уминал его за обе щёки, а я удивлялась, как мне, незнакомой с русской кухней, удалось приготовить что-то съедобное, тем более из водоплавающего грызуна.

   Вскоре проснулся Волк, съел свою долю, и мы уже собирались укладываться, как вдруг…

   За стенами послышался шум, дверь ударилась о стену, и в избушку ввалились люди, одетые в немыслимые лохмотья. Увидев нас, они застыли, открыв рты. Мы тоже стояли с ошеломлёнными лицами, а Волк скалил зубы, готовый напасть.

   – Вы кто? – после долгой паузы пробормотал человек, возглавляющий живописную группу.

   – Путники, – ответил Иван, вглядываясь в собеседника. – А вы?

   – Мы разбойники, – пролепетал тот, – живём здесь…

   И покосился на серого.

   – Зверя уберите, – жалобно попросил он, – мы вас не тронем.

   – Да кто же вам позволит? – приподняв бровь, поинтересовался царевич, вынимая меч.

   Тать напрягся и потянул из лохмотьев длинный нож, но я разрядила обстановку:

   – Гости вы или хозяева, а кушать наверняка хотите. Садитесь за стол.

   Тать (устар.) – вор, грабитель.

   Опасливо посматривая на Волка, четверо незнакомцев расселись по лавкам и набросились на еду. Вскоре взгляды их посоловели, и, когда они, казалось, готовы были уснуть, Иван сказал:

   – Сегодня в избе ночуем мы. Места на всех не хватит, поэтому забирайте, что вам нужно, и топайте в лес.

   И шепнул мне:

   – Ночью придётся караулить по очереди. Разбойные люди, как им доверять?

   Я кивнула. А сытые душегубы, пошатываясь, цепочкой потянулись к выходу.

   Первым на дежурство встал выспавшийся Волк. Он расположился посреди комнаты, и глаза его недобро сверкали в темноте. Я забралась на лежанку, а царевич устроился на лавке.

   – Эх, перину бы, – мечтательно пробормотал он и тут же засопел.

   «И бессонница его не мучает, – удивилась я, ворочаясь с боку на бок. – Вот что значит, крепкое здоровье. А как же иначе, ведь рос он на свежем воздухе и экологически чистых продуктах…»

   С этой мыслью я тоже провалилась в сон.

   Прервали мой отдых шум и рычание. В светце горела лучина, и при слабом огоньке я разглядела, что Иван стоит, держа деревянный молот, рядом скалится серый, а на полу у окна лежит оглушённый главарь разбойников. Заметивший движение царевич повернул голову ко мне.

   Светец – приспособление для укрепления горящей лучины.

   – Я же говорил, верить им нельзя. Вишь, этот через окно с ножом полез. Если бы мы спали, он всех бы и порешил.

   – А остальные где? – шёпотом поинтересовалась я.

   – Верно, вожака ожидают. Не воротится, пошлют кого-нибудь ещё. А то, глядишь, и скопом завалятся. Поищи верёвку.

   Когда я принесла требуемое, Иван, связав злоумышленника по рукам и ногам, отнёс того в угол и загородил окошко лавкой.

   – Так надёжней будет, – удовлетворённо сказал он.

   – Ну, а дверь?

   – На засове.

   Я перевела дыхание.

   – Если бы не ты, Ванечка, – произнесла я с чувством, – меня бы уже, верно, и в живых-то не было.

   – А я ни при чём, да? – с обидой спросил зверь.

   – Ты мой главный защитник, Волчок, – гладя его, отозвалась я.

   И тут разбойники пошли на приступ. Крепкая преграда разлеталась щепками под ударами топора, Иван спокойно и, казалось, расслабленно стоял и ждал, Волк напружинился, готовясь к прыжку, а я в испуге спряталась за печь, наблюдая оттуда за разворачивающимся действом и судорожно сжимая ухват.

   Ухват – род железных вил, которыми ставят в печь и достают горшки и чугуны.

   Как только разбитая дверь рухнула внутрь избы, в воздух взвилось гибкое тело, и один из нападающих, захрипев, забился на полу, слабеющими руками пытаясь оторвать от себя вцепившегося в шею хищника. Второй занёс над Волком нож, но я, выскочив из своего убежища, огрела его по голове. Он свалился, а третий, вырвав немудрёное оружие, схватил меня за горло и занёс топор.

   – Брось меч, – скомандовал он.

   Иван, поколебавшись, послушался.

   – Снимай кафтан и кидай мне, – распорядился разбойник.

   И вдруг, взвыв, выронил колун, едва не угодив мне по макушке. Это серый, расправившийся с предыдущей жертвой, вцепился в кисть врага. Хрустнула кость, злодей лишился сознания, а Волк, щёлкнув челюстями, распорол ему глотку.

   Оцепенев, я смотрела на кровавые лужи, впитываемые земляным полом. Мои похождения закалили меня, но сейчас, в этой мрачной обстановке, мне стало страшно и тошно. Уставившись на трупы, я едва ощущала касания успокаивающего меня Ивана. Безропотно позволив отвести себя к столу, я молча тряслась, уткнувшись лбом царевичу в плечо и не внимая утешениям.

   – Ничего не бойся, я не дам тебя в обиду, – оказалось первым, что я расслышала.

   Вторым стало поскуливание Волка, тыкающегося носом мне в колени. Легко подняв, царевич на руках отнёс меня на лавку, где я и заснула тяжёлым сном.

   Пробудилась я поздним утром. Лёгкий тёплый ветерок, залетая в открытую дверь, нёс с собой запахи листвы и хвои, а солнышко светило в окно, ласково гладя моё лицо ладошками лучей. Поднялась я с трудом, ночной шок не прошёл даром. Осмотревшись и не увидев тел, я задумалась, а не приснилось ли мне вчерашнее вторжение.

   У порога стукнуло, и появился Иван, несший в одной руке лук, а в другой двух фазанов. Пожелав мне доброго утра, мужчина положил оружие на лавку и вышел в лес, где рядом с семейкой пеньков уже весело потрескивал костёр.

   Насадив ощипанных и выпотрошенных птиц на вертел, царевич вернулся в избу.

   – Как здравие? – поинтересовался он.

   – Никак, – покачав головой, ответила я. – Всё болит, словно по мне табун проскакал.

   Иван погладил меня по щеке и хотел что-то сказать, но его прервал заскочивший в домик Волк.

   – Я стараюсь, охочусь, – пожаловалось животное, – а он, оказывается, уже дичи настрелял.

   – Не расстраивайся, – успокоила его я. – Твою добычу, возьмём с собой, чтобы в следующий раз не искать. А, кстати, где оставшиеся в живых злодеи? Сбежали?

   – Иван их на суку повесил, – ответил Волк и исчез за дверью.

   Я вопросительно посмотрела на царевича, не проявившего ни малейшего раскаяния.

   – Не позволять же им и дальше разбойничать, – сказал он. – Подумай, сколько народа порешили бы убивцы, останься они в живых.

   Я развела руками, понимая, что спутник прав, но, сидя у костра, старательно отводила взгляд от вытянувшихся тел с высунутыми языками.

   После завтрака мы, прихватив кое-что из домика, собрали нехитрые пожитки и, похоронив разбойников, отправились навстречу новым приключениям.

ГЛАВА 9

Заметив, что Кирилл уснул, Ника прервала повествование. Вглядевшись в ребёнка, она приложила ладонь к его лбу. Температуры не было, и лицо мальчика порозовело; похоже, желудку удалось переварить съеденное.

   – Надо его ограничивать, – произнесла женщина, укутывая подростка, – переедание для недавно голодавшего организма очень опасно.

   – Да, конечно, – озабоченно сказал Дмитрий, – мы ему объясним. Кирюша мальчик умный, он поймёт.

   Помолчав, мужчина снова заговорил:

   – Зацепила меня эта сказка. Но, зная, чем всегда заканчивались твои похождения, я жду печального финала. Наверняка Иван погибнет, а волк одичает и убежит в лес. Я прав?

   – Не совсем, но… неужели всё настолько предсказуемо? – расстроилась Ника.

   – Да. И поэтому ты постоянно получаешь лавину критики. Ведь читатели не знают, что всё происходило на самом деле. Эта повесть уже в сети?

   – Увы.

   – Жаль. Следующую советую закончить иначе, не боясь погрешить против истины.

   Женщина задумалась.

   – Наверное, ты прав, – сказала она, поразмыслив, – и я так и поступлю. А завтра-послезавтра прочту её вам.

   – Ну, уж нет, – засмеялся Дмитрий, – я хочу дослушать сказку.

   Ника улыбнулась:

   – Ладно.

   Мужчина встал.

   – Пойдём спать, милая, ранний подъём пока никто не отменял.

   Вместо ответа женщина потянулась к мужу, и, обнявшись, они покинули комнату сына.

   Но на работу Ника и Дмитрий не попали; рано утром позвонил Николай и попросил друзей приехать к жатирам. Всю дорогу пару не покидала тревога, а увидев лица советников, толпившихся в резиденции, оба сразу поняли: стряслась беда.

   – Что случилось? – вполголоса спросил Дмитрий у расстроенного Миши.

   – Вчера властители сделали попытку отобрать силу у ребёнка, надеясь, что это позволит ему родиться человеком с обычной внешностью, – ответил тот. – Мы помогали, и сначала нам показалось, что операция прошла успешно. Но вскоре у Юли начался выкидыш, и младенец умер.

   Мужчина ахнул, на глазах женщины выступили слёзы, а Кренот поманил гостей за собой. Они очутились в тёмной комнате, где на кровати угадывались очертания большого тела. Гергени сидел рядом, прижимая руку жены к губам.

   – Спасибо, что пришли нас поддержать, – подавленно сказал жатир. – Нам очень трудно смириться со случившимся. С одной стороны, наверное, всё к лучшему, и мир спасён, но с другой…

   Помолчав, он с надрывом произнёс:

   – Это наш ребёнок, наше дитя. Мы – мутанты, но чувствуем боль так же, как и люди… Мы…

   Не договорив, он сжал ладонь Юли, со стоном шевельнувшейся на ложе. Дмитрий молча положил руку на плечо Гергени, любые слова сейчас были бы лишними.

   Кренот проводил визитёров до дверей.

   – На Лиолисе я не знал жатира, как человека, – печально говорил он, – и понятия не имел, что он тоже может мучиться. Но сейчас душа моя полна сострадания, и недобрые чувства покинули её навсегда.

   – А мне не понаслышке известно, что такое терять детей, – сказала Ника. – Однажды и я стала жертвой выкидыша, причём в тот момент, когда во мне уже жила уверенность, что с малышом всё будет хорошо.

   Дмитрий изумлённо посмотрел на жену.

   – Почему ты мне не рассказала?

   – Ты узнаешь подробности из моей новой повести, – грустно улыбнулась Ника. – Ребёнка я зачала в чужом мире, а счастье, дарованное мне иными реальностями, всегда оказывалось недолговечным.

   Друзья обнялись, прощаясь, и супруги отправились домой, обрадовав сына своим неожиданным появлением. Они решили, что ничего не скажут мальчику, и, увидев его счастливое лицо, тоже расцвели улыбками.

   Пообедав, Ника села за компьютер, чтобы переписать финал нового произведения, а мужчина и подросток занялись починкой сорванного Кириллом водопроводного крана. Через полчаса, когда ремонт благополучно завершился, женщина принесла пачку листов и, устроившись за кухонным столом, сказала:

   – Сказку я дочитаю потом. А сейчас поведаю, как мне «посчастливилось» попасть в…

   «Ужастики».

   Старенькая «Газелька» тарахтела по неровной дороге, везя меня в гости к друзьям, и всю дорогу я ругала себя за скаредность, не позволившую мне поехать на такси. Неторопливый транспорт, дребезжа нутром, подолгу застревал на каждой остановке, а я, нервничая, поглядывала на часы.

   Скаредность – стремление избегать всяческих трат, расходов; скупость.

   Откинувшись на спинку сидения, я смежила веки, стараясь подавить раздражение, а когда открыла глаза, не сразу поняла, где нахожусь. Большой полупустой автобус мягко катил по широкой трассе, и сердце моё наполнилось паникой при мысли, что я снова очутилась в чужой реальности. Если бы я знала, какие меня здесь ждут испытания, то испугалась бы ещё больше.

   Открыв сумку, я принялась лихорадочно перерывать её содержимое в поисках нового и странного. На самом дне нашлись ключи, не похожие на мои, пара банковских карточек, водительские права и паспорт гражданки Атлантиды Тари Танте, со страницы которого на меня смотрела я сама.

   – Атлантида? – ошеломлённо прошептала я. – Та самая?

   Но, выглянув в окно и не увидев моря, успокоилась. Скорее всего, меня занесло в какое-нибудь известное мне государство, в этом мире именуемое иначе.

   Автобус остановился у автостанции.

   – Скамонд, – прочла я.

   Название походило на английское, хотя и было написано русскими буквами. Я собралась задуматься, но мне не позволили.

   – Госпожа Танте, разве вы не выходите?

   Взглянув вверх, я увидела пожилого полного мужчину, с улыбкой протягивающего мне руку.

   – Да-да, спасибо, конечно, выхожу, – отозвалась я, вскакивая. – Я замечталась.

   – Бывает, – продолжая улыбаться, кивнул незнакомец, помогая мне выбраться из неудобного кресла.

   Покинув автобус, я растерялась, не зная, что делать дальше. Но неизвестный, отобрав у меня тяжёлый, незнамо откуда взявшийся пакет, пошёл рядом, и я вздохнула с облегчением, подумав, что раз он решил меня проводить, то наверняка поможет отыскать «мой» дом.

   – Что с вами, Тари? – обратился ко мне попутчик. – Вы выглядите растерянной. Я понимаю, эти убийства выводят из равновесия…

   – Убийства? – машинально переспросила я и, поймав удивлённый взгляд собеседника, призналась:

   – Это не из-за них. Просто я ничего не помню о себе, даже имя своё узнала, заглянув в паспорт. И понятия не имею, где живу, чем занимаюсь, кто вы, словно в меня вложили мысли и воспоминания другого человека.

   Остановившись, провожатый сочувственно посмотрел на меня.

   – Уверен, что всему виной странности нашего городка, – сокрушённо произнёс он. – Но не тревожьтесь, я вам помогу. Меня зовут Габерт Дино, мы соседи и я непременно доведу вас до дома.

   – Расскажите обо мне – попросила я. – Кто я, где работаю, есть ли у меня семья?

   – Вы не замужем, служите в полиции, а по образованию психолог. Мы живём рядом и часто заходим друг к другу на чашечку кофе. Именно от вас я и знаю о том, что происходит в городе.

   Я была поражена. Полицейский? Я – полицейский?! Да ещё и психолог. Хм, похоже, мне придётся нелегко, ибо и та, и другая профессии мне совершенно незнакомы.

   – Мы пришли, – сказал Дино, указывая на маленькое, аккуратное здание салатового цвета с благоухающим розами палисадником.

   – Неплохо, – пробормотала я.

   И обратилась к спутнику:

   – А где ваш дом?

   – Вот он, – ответил тот, показывая. – Вы зайдёте, или мне заглянуть к вам?

   – Лучше вы ко мне, – прозвучал ответ, – я настолько выбита из колеи….

   – Понимаю, – произнёс Габерт. – Забегу минут через сорок.

   – Хорошо.

   Подобрав ключ, я отперла калитку и, позвенев связкой, сумела-таки войти внутрь. Моё новое жилище встретило меня незнакомыми запахами и уютной чистотой. Это оказалось настолько не похоже на беспорядок, царивший у меня в комнате, что я ненадолго задержалась на пороге, оценивая обстановку.

   «Придётся соответствовать», – мелькнула мысль.

   Отыскав кухню и разгрузив пакет, я обнаружила в нём батон колбасы, хлеб, пачку кофе и две бутылки дорогого конька. Хмыкнув, я открыла шкафчик и удивлённо ахнула, увидев, что он заставлен спиртным.

   – В этой реальности я – алкоголичка? – вырвалось у меня.

   Но сделанный мною вывод явно не соответствовал действительности. Из каждой бутылки было отпито совсем немного, вероятно, Тари просто коллекционировала напитки. Достав откупоренный «Марсель», я включила кофеварку и села, размышляя над произошедшим.

   На этот раз мне относительно повезло: здесь у меня есть дом, знакомый, который может мне всё объяснить, и работа, хотя и непривычная, но всё же являющаяся источником дохода. Поэтому лишений мне, наверное, испытывать не придётся. Но, несмотря на внешне привлекательные обстоятельства, звоночек на границе подсознания тревожно тренькал, предупреждая об опасности.

   Ох, неспроста у меня есть крыша над головой, не зря я полицейский и не просто так замешана в дела, творящиеся в округе. Скорее всего, мне придётся столкнуться с чем-то страшным и небезобидным…

   Услышав стук в дверь, я вздрогнула и отправилась открывать. На пороге стоял Габерт, держащий тарелку с пирогом.

   – Ну, вот и я.

   Он шагнул в прихожую.

   Мы пили кофе с коньяком, и Дино рассказывал о событиях в Скамонде и соседнем городе Раоне. По его словам количество преступлений за год, по сравнению с двумя последними десятилетиями, выросло на сто процентов, акты насилия казались загадочными и необъяснимыми, и полиция сбилась с ног, разыскивая убийц.

   Меня охватил ужас. Кинув взгляд на окно, за которым быстро смеркалось, я пробормотала:

   – А как вы думаете, сейчас мы в безопасности?

   – Конечно, нет, – заявил собеседник. – Я, к примеру, не знаю, доберусь ли от вас до дома.

   – Господи!

   Я вскочила.

   – Габерт, ради бога не подумайте, что я хочу от вас избавиться, но уходите! Пожалуйста! В темноте сложнее ориентироваться, кроме того, как я поняла, эти кошмарные события происходят именно по ночам.

   – Вы правы, – заторопился он. – Я уже не молод, но мне хотелось бы пожить ещё немного, особенно рядом с такой чудесной соседкой, как вы.

   Проводив Дино, я отправилась осматривать дом, состоящий из пяти комнат, по пути включая и оставляя горящим свет.

   – Странно, – говорила я себе, – почему у меня – полицейского нет оружия? Если кто-нибудь попытается ворваться сюда, как я буду защищаться? Пожалуй, стоит поскрести по сусекам.

    Но поиски средств самообороны оказались тщетными, кроме острых кухонных ножей, в моём новом жилище ничего не нашлось. Опустившись в кресло, я задумалась, и тут моё внимание привлёк висящий над кроватью небольшой коврик с вытканными на нём скрещенными мечами. Ведомая интуицией, я сняла его и увидела длинную, тонкую щель, не похожую на обычную трещину в штукатурке. Вогнав в неё острие ножа, я надавила, панель отъехала в сторону, и я застыла, потрясённая.

   – Похоже, настоящая Тари не только алкоголичка, но и параноик, – обалдело хихикнув, подумала я, выуживая из ниши тяжеленный «Магнум».

   В тайнике, битком набитом оружием, нашлись и патроны, и, по мере того, как огнестрелы с боеприпасами перекочёвывали из мини-склада на кровать, я становилась всё спокойнее и увереннее. Распихав заряженные пистолеты и ружья по укромным уголкам и положив под подушку «магнум», я вздохнула с облегчением и, прихватив кольт, отправилась в душ, решив, что настала пора отдыхать.

   Но ничего не вышло. Когда я откинула покрывало, зазвонил телефон. Я заколебалась, но вспомнив, что представитель закона обязан брать трубку в любое время дня и ночи, ответила.

   – Тари, – услышала я мужской голос, – это Туэль. У нас снова убийство, я жду тебя в супермаркете.

   Я растерялась.

   – Но как мне туда добраться?

   – Чёрт!

   Собеседник помолчал.

   – Я и забыл, что твоя машина в ремонте. Ладно, собирайся, сейчас приеду.

   Платье, в котором я прибыла в Скамонд, не годилось для такого приключения, поэтому, перебрав одежду в шкафу, я натянула джинсы и футболку, а сверху накинула кожаную короткую куртку. Магнум я решила не брать и, сунув в карман кольт, выскочила за дверь.

   Улица была пуста. Крыльцо освещал тусклый фонарь, почти не дававший света, тьма вокруг казалась непроницаемой, и я почувствовала внезапную дрожь в коленях.

   – Надо лампочку сменить, – стараясь успокоиться, пробормотала я.

   Прислонившись спиной к двери, я всматривалась во мрак, ожидая нападения, но вокруг стояла тишина. Наконец, послышался звук мотора, и перед домом остановилась полицейская машина. Разглядев её, я хмыкнула.

   – Похоже, я в Америке. То-то тут такие дела творятся.

   И, торопливо подойдя, открыла дверцу. Не успела я сесть и пристегнуться, как крепкая рука обвилась вокруг талии, и горячие губы прижались к моим. От неожиданности я ответила на поцелуй и только потом разглядела сидящего рядом человека – мужчину лет сорока с, о, ужас, рыжими волосами и крупными веснушками.

   Несмотря на необычную масть, он казался довольно привлекательным, пока не повернулся в анфас. Я тихонько охнула, увидев, что левую щёку его обезображивает шрам, проходящий по глазу и скрывающийся под волосами. Проглотив вполне резонный вопрос, почему незнакомец позволяет себе меня целовать, я потребовала:

   – Рассказывай.

   И Туэль рассказал. В супермаркете убили двоих охранников, проделав в груди каждого дыру величиной с голову младенца.

   – Откуда у людей такая безжалостность? – возмущённо говорил мужчина. – Чем они настолько кому-то не угодили, что с ними расправились с такой зверской жестокостью?

   – Обычные сторожа? – с сомнением покачав головой, сказала я, – Вряд ли они являлись мишенью. Магазин ограбили?

   – В том-то и дело, что нет, – буркнул Туэль. – Мотив неясен. Может, месть….

   – Между ними есть какая-нибудь связь? – прервала его я. – Общие родственники, друзья, дома рядом, наконец?

   Не отводя взгляда от дороги, собеседник покачал головой.

   – Нет, – коротко ответил он.

   И, поворачивая руль, добавил:

   – Как и в остальных случаях.

   Мы приехали. Рядом с магазином стояли скорая помощь и две полицейские машины – это, как объяснил мне Туэль, подоспела поддержка из Раона.

   – Власти обеспокоены, – сказал он, – вот и прислали подмогу.

   Увиденное в супермаркете, заставило мой желудок болезненно сжаться, и я несколько раз сглотнула, опасаясь, что меня вырвет. Люди, скорчившись, лежали в луже крови, лица их искажали гримасы боли и страха. На груди каждого из несчастных виднелась огромная рана.

   Наклонившись, я заметила на пластиковых плитах бороздки, в которых поблёскивала влага. Достав из кармана платок и скрутив из уголка жгутик, я прикоснулась им к подозрительной субстанции.

   Результат оказался неожиданным: кусочек ткани сразу обуглился. Тонкие чёрные линии поползли вверх, устремляясь к пальцам, и через несколько секунд спалённая материя рассыпалась хлопьями. Выжженные на синтетическом покрытии полосы тянулись до самой двери, исчезая за ней, и я шла по ним, как по нити Ариадны, пока не уперлась в тёмный угол, где угадывалось движение.

   Нить Ариадны (мифол.) – согласно древнегреческому мифу, Ариадна дала своему возлюбленному Тесею клубок ниток, чтобы тот отыскал выход из лабиринта.

   Послышалось злобное шипение и, выхватив оружие, я выпалила в ринувшееся ко мне нечто. Раздался визг, неведомое существо растворилось во мраке, а рядом возник Туэль.

   – Что случилось, Тари? – испуганно выспрашивал он.

   Тыча пальцем во тьму, я прошептала:

   – Оно… оно там. Убийца не человек, а какая-то тварь.

   – Что, что это такое? – расспрашивал мужчина.

   – Не знаю, мне не удалось его разглядеть, – хрипло сказала я, чувствуя, что в мозгу начинает брезжить догадка.

   Но истина казалась настолько невероятной, что я боялась поверить самой себе. Надо было всё уточнить.

   – Туэль, – обратилась я к нему, – раньше кого-нибудь убивали таким образом?

   Он отрицательно мотнул головой.

   – Способы всегда разные. Да ты и сама знаешь…

   – А мы можем съездить в офис и посмотреть дела?

   Мужчина улыбнулся.

   – Ну, уж нет! Я отправлюсь домой отсыпаться. Завтра разберёмся. Здесь мы больше не нужны, я тебя отвезу.

   Пожав плечами, я согласилась, но перед тем, как покинуть здание, подошла к коронеру, чтобы обратить его внимание на борозды.

   – Убийца ушёл этим путём, – сообщила я.

   И последовала за напарником, провожаемая удивлёнными взглядами полицейских.

ГЛАВА 10

В молчании мы ехали по улицам городка, и я краем глаза наблюдала за ушедшим в размышления Туэлем. Наконец, машина остановилась у моего дома.

   – Можно мне остаться у тебя? – спросил мужчина.

   – Не сегодня, – как можно мягче ответила я, не желающая всю ночь отбиваться от домогательств едва знакомого человека.

   И попыталась покинуть салон. Но Туэль удержал меня, схватив за руку.

   – Тари, что между нами происходит?

   В его голосе звучало такое отчаяние, что мне стало не по себе.

   – Ты отдаляешься. Почему? Что я сделал не так?

   Не зная, что сказать, я промолчала, а он продолжил:

   – Последнее время ты держишь меня на расстоянии. Я тебе больше не нужен?

   Я покачала головой.

   – Тари!

   – Знаешь что, – решила я, – давай зайдём, и я всё тебе объясню. При условии, что ты постараешься мне поверить. Хорошо?

   Он удивился:

   – С чего ты взяла, что я могу усомниться в твоих словах?

   – То, что ты услышишь, слишком невероятно, чтобы быть принятым безоговорочно. Идём.

   Обойдя машину, он открыл дверцу с моей стороны, и такая забота мне очень понравилась. Отперев калитку, я шла к дому, когда в розовых кустах что-то шевельнулось. Я замерла. Вглядевшись в темноту, мой спутник достал фонарь. Мощный луч рассеял мрак, и мы увидели оскаленную морду большого серого кота.

   – Алон?! – негромко воскликнул Туэль.

   Голос его дрогнул.

   – В Скамонде творится сверхъестественное, – промолвил он. – Я похоронил животное две недели назад, почему же оно здесь?

   – А что с ним стряслось? – спросила я и тут же прикусила язык, увидев изумлённый взгляд мужчины.

   – Его сбил грузовик, – медленно ответил он, глядя на меня так, словно видел впервые, – и тебе это известно.

   Я натянуто улыбнулась:

   – Ну, зачем ты включаешь полицейского в личной жизни, Туэль? Чувствую себя, как на допросе. Если честно, я ничего не помню, и именно об этом хочу с тобой поговорить.

   Мы направились ко входу. Шипевший на нас издали Алон резво рванул к двери, и, как только она открылась, проскользнул внутрь.

   – От него дурно пахнет, – скривившись, сказал мужчина.

   – Да, – морщась, подтвердила я. – Поэтому сейчас я накормлю его и выгоню на улицу.

   Зажав нос, я обслужила кота, а когда, отнеся Туэлю чашку чая, вернулась, Алона и след простыл, он выбрался через кошачий лаз. Вздохнув с облегчением, я сварила себе кофе и, порезав остатки пирога, принесённого Габертом, пошла в комнату, прокручивая в голове грядущий разговор.

   Сев рядом с коллегой, я рассказала тому всё, как есть. Он слушал, недоверчиво качая головой, а когда я закончила, фыркнул:

   – Ты хочешь, чтобы я в это поверил?

   Пожав плечами, я заявила:

   – Увы, это факт, как и то, что в вашем, прости, нашем городе и Раоне творится неладное.

   Туэль отставил недопитую чашку.

   – Но… Ника, где же тогда Тари?

   – Мне уже задавали этот вопрос, – невесело усмехнулась я, – но у меня нет ответа. Я лишь исполнитель.

   Воцарилось молчание. Внезапно мужчина поднялся.

   – Едем, – решительно сказал он.

   – Куда? – удивилась я.

   – В офис. Как я понял, тебя забросило сюда, чтобы ты разобралась в ситуации и попыталась её изменить. Чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.

   Мне почему-то стало обидно, и я выпалила:

   – Торопишься вернуть свою подружку?

   Напарник остановился и резко повернулся ко мне. Взгляд его полыхнул такой злостью, что я ждала пощёчины, но он лишь негромко попенял:

   – Зачем ты так? Я только хочу помочь.

   Меня накрыла горячая волна стыда, и я прошептала:

   – Прости…

   Туэль посмотрел мне в глаза и неожиданно улыбнулся:

   – Всё в порядке. Я понимаю, что тебе очень тяжело, что ты устала. И восхищаюсь тем, как ты держишься. Идём, Ника.

   Он открыл дверь, и потрясённая я последовала за ним. Меня изумило и то, как быстро этот человек поверил мне, и что он попытался меня поддержать, хотя сейчас ему самому, наверное, было нелегко. И я вдруг почувствовала себя хорошо и спокойно, как и всегда, когда рядом находился настоящий мужчина.

   Сев в машину и пристегнув ремень, я провела пальцами по щеке Туэля.

   – Откуда у тебя этот шрам?

   Он удивлённо взглянул на меня и рассмеялся:

   – Ах, да, ты ведь не знаешь. Парень, которого я пытался задержать, полоснул меня лезвием.

   – Ничего себе! И где этот тип сейчас?

   – Он словно испарился, его так и не нашли.

   – А повреждённым глазом ты что-нибудь видишь?

   – Смутно. По сути, я уже неполноценен, но, поскольку на должность провинциального полицейского при таких опасных обстоятельствах никто не рвётся, меня не отправили на пенсию.

   Туэль включил зажигание, и мы медленно отъехали от дома.

   – Тебе нравится эта работа? – полюбопытствовала я.

   – Да что в ней может нравиться? – удивился он. – Единственным плюсом за всё время службы стало моё знакомство с Тари, которую два года назад перевели сюда из столицы.

   – И почему её так понизили?

   – За излишнюю жестокость, – тихо произнёс Туэль.

   Я помолчала.

   – Прости, если мой вопрос покажется тебе бестактным, но почему между вами пошло охлаждение?

   – Не знаю, – глядя на дорогу, отозвался мужчина. – Мне кажется, она никогда не воспринимала наши отношения всерьёз. Больно это говорить, но, похоже, я стал для Тари лишь очередным приключением, хотя она и уверяла меня в обратном.

   Туэль замолчал, а я пробормотала:

   – Это растлевающее влияние мегаполисов. Жизнь в них – большая авантюра, и случайные связи, по сравнению с ней, просто мелочь.

   Спутник кивнул и надавил на тормоз. Мы приехали.

   Офис походил на большую, неуютную квартиру холостяка. Туэль включил компьютер и, открыв нужную папку, отправился варить кофе. А я с головой погрузилась в чтение. Просматривая дела, я не могла избавиться от ощущения, что видела эти документы раньше, но где, понять не могла.

   Напарник сидел напротив, и я всей кожей чувствовала его пристальный взгляд. Наконец, не выдержав, я подняла голову и улыбнулась:

   – Туэль, ты просверлишь во мне дыру.

   Он смутился.

   – Прости. До сих пор не могу поверить в твою историю. Ты так похожа на Тари….

   Я покачала головой.

   – Ника – не она, хотя партнёров тоже меняла довольно часто.

   – Почему? – прозвучал вопрос. – Что тебя не устраивало?

   – В основном, что-то не устраивало судьбу, – погрустнев, ответила я, – и стоило мне почувствовать себя счастливой, как меня вышвыривало в мою реальность.

   – А ты никого не пыталась забрать с собой? – поинтересовался он.

   – Нет, – ошеломлённо отозвалась я, – мне это и в голову не приходило.

   Хмыкнув, мужчина сменил тему:

   – Что-нибудь нашла?

   – Понимаешь… – начала я.

   Неожиданно, перебивая меня, зазвонил телефон. Туэль взял трубку, брови его сошлись на переносице, и, помрачнев, он негромко сказал:

   – Сейчас приедем.

   – Что случилось? – испуганно спросила