Избранница. Там за горами. Книга вторая. Валентина Михайлова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА - 1. Подземелье
• ГЛАВА - 2. Риг отправляется на поиски
• ГЛАВА - 3. Королева тёмных эльфов
• ГЛАВА - 4. Беглянка
• ГЛАВА - 5. Морское путешествие
• ГЛАВА - 6. Неведомые земли
• ГЛАВА - 7. Просто ужас
• ГЛАВА - 8. Оазис
• ГЛАВА - 9. Налёт
• ГЛАВА - 10. К новым землям
• ГЛАВА - 11. Предгорье
• ГЛАВА - 12. Планы меняются
• ГЛАВА - 13. Чет иль нечет
• ГЛАВА - 14. Я получаю корабль
• ГЛАВА - 15. Снова по морям
• ГЛАВА - 16. Остров

АННОТАЦИЯ

Вторая книга трилогии продолжает рассказ о приключениях девушки с Земли в том далёком мире, с которым отчасти она сроднилась. Но так ли это на самом деле? И опять же любовь толкает героиню на необдуманные поступки. Зачастую загоняя в тупик, откуда похоже нет выхода...

ГЛАВА - 1. Подземелье

В это утро меня разбудил громкий и навязчивый стук в двери. Мои собакоподобные кони, правда, не рычали, а значит это был кто-то из своих, деревенских, и плотно завернувшись в покрывало, ещё в бытность своей лесной жизни как-то уж попривыкла спать совершенно без одежды, я обнажила кинжал и открыла засов. Так и есть! У порога стояли два деревенских мужичка с зажатыми под локтями рогатинами, и нерешительно теребя в руках шапки, смотрели на меня грустными глазами.

   — Ну и чего случилось?! — впуская ранних гостей, спросила я.

   — Тут такое дело, госпожа травница, — оставив рогатины у входа и присев на лавку, начали объяснять они. — Пропали наши жёнки. Просто исчезли. Пошли мы с ними по ягоды да по грибы. Знали, что говорят, будто те места гиблые, да ягод и грибов там не счесть, вот и позарились. Тем более что сами, без жён, там часто хаживали, и ничего не случалось. А тут шли они за нами, мы глядь, а их то и нет. Хоть бы вскрик какой, иль треск, а так – ничего. Мы исходили там всё вдоль и поперёк, ни зверя, ни следов. Как в воду канули.

   — Идёмте, покажите мне те места, — выслушав их рассказ, сказала я. — Только подождите меня на крыльце, сейчас выйду.

   Сокрушаясь про себя, что уже не удастся выспаться, скинув покрывало, я облачилась в серебряную кольчугу, подпоясалась кинжалом, вооружилась мечом эльфийских воительниц, и вышла во двор. Оседлав вороного коня, влезла в седло и попросила ранних визитёров указывать дорогу.

   След в след за ними, шаг за шагом, я объездила то заколдованное место и огорчённо развела руками: ничего не нашла. И немудрено... Как заговорить при посторонних с деревьями? Однако я вернулась туда, как только деревенские ходоки ушли, и, гарцуя на жеребце, спросила у стройных берёз. Да те лишь покачивали кронами, шелестя, что верно, видели двух женщин, но не знают, куда они делись и как.

   А на следующий день я решила стать не охотницей, а дичью...

   Светало, для задуманного накануне похода подобрала удобное эльфийское бельё и чулки, плюс самое лучшее платье со шлейфом. Его широкое декольте открывало плечи и половину спины. Ну и пусть, а то вдруг злодей не заохотится до добровольной жертвы... Вместо сапог со вздохом, надела туфли. В виде исключения позволила себе немного косметики и духов. Почти до локтей натянула тонкие перчатки. Нацепила серьги-клипсы (уши как-то с детства не прокалывала). Застегнула серебряный пояс с кинжалом и фляжкой. Ничего другого не взяла. Приманка должна быть соблазнительной и почти беззащитной. Я не боялась, ведь вокруг расстилался хорошо знакомый мне лес, и деревья помогут, если вдруг чего случится...

   Выбравшись на злополучную петляющую тропинку, как и пропавшие женщины, я неторопливо шла, старательно обходя травяные островки с поблёскивающими капельками холодной росы и нервно перекручивая цепочку с кулоном на шее. Увы! Не происходило ровным счётом ничего... Разве что солнце поднялось выше, начинало парить и хмуриться на небе. Постепенно его всё больше заволакивало свинцовыми тучами, но пока не капало, да я и не особо боялась намокнуть — к полудню будет жарко и обсохну.

   Лес по-прежнему молчал, выходит, что вокруг безопасно. Лишь когда на лицо и плечи стали падать прохладные дождевые брызги я решила повернуть назад, сделала последний шаг и ойкнула — земля уходила прямо из-под ног, медленно, но неотвратимо затягивая меня с собой, как в трясину.

   Нет, я не падала, а съезжала вниз вместе с куском тропинки и окружающим дёрном, в замедленном сне словно. Растерялась... Мелькнувшая было мысль: уцепиться за торчащий корень, так и осталась не реализованной, и я, как фарфоровая кукла, всё глубже проваливалась, казалось, в бездонный колодец. Внизу сгущалась тьма. Пытаясь не паниковать, я глубже втянула носом воздух, зажмурилась.

   «Успокойся! — твердила себе. — Ты ещё и не в таких передрягах бывала!»

   Наконец-то почувствовала, как грунт стал оседать куда медленнее; а скоро поняла, что достигла дна. Слава богу, не разбилась... Отряхнула с волос насыпавшиеся сверху земляные комья, и не без удивления задрала голову. Где-то высоко-высоко блестел кусочек неба. Собралась силами, и крикнула: «Эй! Слышит меня хоть кто-нибудь! Деревья, миленькие, услышьте же меня!»

   Капли холодного пота покрыли лоб, когда я поняла: никто меня не слышит, не видит, да и не услышит! Я была на дне колодца, глубоко под землёй, куда не доходят даже корни столетних дубов. Кричи не кричи — бесполезно, к тому же местные, считая эти места гиблыми, издревле обходят их десятой дорогой.

   Я закричала что было сил, теперь от страха и отчаянья, слыша гул оседающего грунта и наблюдая с растущим ужасом, как сужается последний кусочек неба надо мной. Скоро он совсем исчез, погружая всё во тьму. По плечам крупными градинами барабанили комья земли, песок сыпался на лицо, набивался в глаза, заполнял нос и скрипел на зубах. Зажмурившись, я вытянула руки, и стала щупать стены колодца. Бесполезно... Мои пальцы натыкались лишь на плотную каменистую породу.

   Ненароком с грустью подумалось: «Хорошая будет могилка, глубокая!»

   Вдруг мои руки провалились в пустоту... Тут есть ход! Торопливо, на корточках, я вползла в проём, и буквально сразу у меня за спиной ухнуло и задрожало, отрезая путь назад.

   Я торопливо проползла пару метров и остановилась. Ни факела, ни огнива, ни зажигалки — с собой не прихватила, но каким-то десятым чувством ощущала, что здесь достаточно места, чтобы встать во весь рос. Опасаясь удариться головой обо что-то острое, поднялась, шаря над собой руками. Попыталась нащупать стены, и тут же брезгливо одёрнула ладонь, коснувшись острых и покрытых влагой или слизью камней. Через промокший бархат перчаток сложно было определить, что это за гадость — какой-то грибок, по-видимому.

   Постепенно глаза привыкали к темноте. Впереди просматривалось призрачное зеленоватое свечение. Выбора не было... Осторожно, изредка касаясь стен, я пошла на него. Становилось светлей. Теперь не требовалось ощупывать руками стены. Сами камни светились неярким призрачным сиянием.

   Я долго шла по подземному коридору, не замечая до предела обострившимися чувствами дриады присутствия живых существ, вернее, способных мыслить. Отчасти это успокаивало... К сожалению, в подземном мире не росли деревья, а значит, почти все мои приобретённые достоинства практически сводились к нулю. Здесь, под землёй, я снова стала обычной слабой женщиной, могущей полагаться только на саму себя.

   Придерживая шлейф платья, неуверенно шагала вперёд, стараясь не думать о будущем, пока не достигла развилки и не остановилась в замешательстве. Передо мной открывалось два пути. Оба выглядели совершенно одинаково. Собственно, мне было безразлично куда идти, и я повернула в левый тоннель и скоро вышла в высокую украшенную светящимися сталактитами галерею. У меня аж захватило дух от столь неземной красоты, что, позабыв о своём отчаянном положении, я стояла, запрокинув голову и разинув от удивления рот, разглядывая причудливую игру призрачных теней на гигантских сосульках. Из этой галереи отходило несколько явно рукотворных проходов. Выбрав один, ничем не отличающийся от остальных, я пошла в неизвестность. Брела долго, больше часа, пока не наткнулась на старую массивную металлическую дверь. К счастью, она не оказалась запертой и отворилась с застарелым протяжным скрипом.

   Я попала на улицы подземного города, вырубленного в твёрдой скальной породе; города — без всяких сомнений давно покинутого его неведомыми обитателями. Вековые камни здесь светились всё тем же не слишком ярким потусторонним светом. Я входила в дома, но находила лишь голые стены. Здесь не замечались следы войны или поспешного бегства, по-видимому, поселение вымирало постепенно и у последних его жителей было достаточно времени, чтобы собрать свои пожитки и куда-то уйти. Все улицы сходились на центральной площади, где стояло несколько каменных изваяний выполненных вполне реалистично, чтобы получить хоть какое-то представление о жителях этого подземного мира. Судя по всему, здесь когда-то жили и не люди и не эльфы, но и на гномов или мифических гоблинов они тоже не походили. Эти существа явно были разумны и обладали зачатками какой-то цивилизованности, носили странные одежды и пользовались оружием чем-то напоминающим наши мечи и топоры. Пристальнее вглядываясь в статуи, я в итоге пришла к выводу, что больше всего местное население похоже на эльфов, только с менее заострёнными ушами, более низкорослых и мускулистых.

   Давно хотелось и есть и пить. Древесного сока у меня осталось не больше пары капель. Я, глупая, наивно считала, что всегда успею пополнить свои запасы, только, к сожалению теперь не удастся. Успокаивало лишь то, что и жажды по нему пока не ощущалось.

   Я одиноко бродила по улицам заброшенного города, где ничего не было, кроме камня, пока не отыскала рукотворную ложбинку, по которой сбегала струйка кристально прозрачной воды, не пахнущей ни серой, ни другими ядовитыми примесями. Набравшись храбрости, набрала полные ладошки и сделала пару глотков.

    «Холодная водица, словно родниковая! — не удержавшись, вслух прокомментировала. — Что же, слава богу, от жажды не помру! Но где же ход на поверхность? Не может ведь его совсем не быть?»

   Увы! Я выбилась из сил, обнаружила с десяток проходов, уводящих в стороны и глубже под землю, но наверх не вёл ни один из них. От отчаянья забравшись в какой-то дом, я заперлась на уцелевший засов, свернулась калачиком на длинном камином столе и уснула.

   Не знаю, сколько проспала, казалось, здесь нет понятия и времени, как и нет ни солнца, ни луны, ни звёзд — лишь тусклое свечение камней, а вернее: какого-то мха или лишайника на них. Приблизив руку к глазам, я посмотрела на циферблат своих Земных часов: стрелки показывали без десяти минут два. Только ночи или дня?

   Вернулась к роднику, где моим завтраком лишь одна холодная вода и стала. Вместе с тем следовало на что-то решаться... Сидеть на одном месте бесполезно и коль уж нельзя вскарабкаться наверх, то нужно выбрать проход побольше и идти вперёд!

   Я отыскала наиболее широкое, и, по моему мнению, когда-то более хоженое местными существами боковое ответвление, и пошла по нему. Создавалось впечатления, что этому длинному сводчатому коридору и конца и края не будет, я уже заметно устала, да и голод всё сильнее давал о себе знать.

    Часа через два проход внезапно закончился тяжёлыми воротами, без замка и ключа, по всему: запертыми изнутри. Похоже, что они не отворялись десятки, а то и сотни лет. И какой у меня сейчас выбор? Разве что умереть на каменных плитах?!

   Подняв висящий на цепи ржавый молоток, я стала стучать по бронзовой тарелке.

   Ответа долго не было. Уже хотела отшвырнуть бесполезную железяку и возвращаться назад в мёртвый город, но тут заскрежетало изнутри, и ворота раскрылись под препротивный скрип старых петель. Укрывшись за круглыми щитами, грозно выставив мечи, на меня смотрело с десяток стражей. Телосложением они не отличалась от изваяний, что видела в заброшенном городе, но только сейчас я поняла, что в действительности они ещё и темнокожие. А вернее, цвет их кожи не был слишком уж тёмным, но и смуглыми я бы здешних жителей не назвала, скорее пепельными. Вместе с тем сразу замечалось: ничего общего с негритянской расой в них нет. И ещё, у этих существ были не такие глаза, они по-кошачьи светились, явно также хорошо видя во мраке.

   Сложив ладошки лодочкой, чуть поклонившись, я попыталась выказать мирность своих намерений и как можно добродушнее улыбнуться. Возможно, получилось не очень, да и мой миролюбивый жест был излишним, ведь им и без слов понятно было, что перед ними стоит беззащитное человекоподобное существо женского пола, никакой опасности не представляющее. Уверена, что со стороны я выглядела как улыбчивая и хлопающая длинными ресницами полная идиотка, но мне было страшно и голодно, а значит — простительно.

   Опустив мечи, они окружили та нагадано заявившуюся чужачку. Беззлобно усмехаясь, с любопытством рассматривали какое-то время. Затем один, возможно старший, подошёл ближе и, взяв меня за руку, заставил покрутиться на одном месте, словно демонстрируя остальным.

   — Смотрите! Женщина с поверхности! Хорошенькая! И совсем ещё молоденькая! Просто чудо какое-то! — сказал он, и я поняла его речь. Страж разговаривал на подобии языка эльфов, правда, присутствовали заметные отличия в произношении некоторых слов и в окончаниях, но, в общем, я разбирала, о чём он говорит. Без сомнения, и он бы понял меня, заговори я с ним по-эльфийски, однако пока не стала этого делать, желая выведать их намерения, ведь наверняка они считают, что незваная гостья не понимает их слов.

   — Отведём её в дом правителя, наверное, он наградит нас за это, — сказал другой.

   — Ну, давай же, заходи! — показал в сторону ворот старший стражник. — Не бойся, здесь тебе не сделают ничего плохого! Мы — хорошие. Мы долго ждали тебя... Ты не понимаешь, о чём я говорю?!

   Тяжело вздохнув и очень даже сомневаясь, что мне не сделают ничего плохого, я подобрала подол платья и проследовала через ворота. То, что словно голодные волки они не набросились на меня сразу, не растерзали и даже не отняли кинжал, открыто висящий на поясе — наполняло оптимизмом, ведь обычно с пленницей обращаются иначе, по крайней мере, люди и эльфы. Однако это ещё ни о чём не говорило. Это был их мир, и я всецело была в их власти, и они прекрасно понимали это.

   Под многочисленные любопытные взгляды почему-то только мужчин, местных женщин покуда не видела, по молчаливому указанию своих спутников, я проследовала к распахнутым дверям самого большого дома, если уместно так назвать это выбитое в скальном грунте многокомнатное помещение.

   — Наконец-то она постучала в главные ворота, — низко склонившись перед вышедшем навстречу нашей процессии пожилым существом, наверно вождём, старший из стражей указал на меня.

   Я же, вспомнив хорошие манеры, с широкой улыбкой присела в подобии реверанса.

   — Человеческая женщина, — приблизившись ко мне и словно принюхиваясь, обошёл вождь вокруг. Я смогла хорошо его разглядеть, хоть с первого взгляда он и мог показаться довольно старым, из-за глубоких морщин на пепельном лице, но сам выглядел всё же — достаточно крепким, возможно даже способным ещё иметь потомство.

   — Н-да, обычная человеческая женщина... — несколько разочарованно протянул старец. — Странно, я улавливаю от неё что-то не свойственное человеческим женщинам. Возможно, меня сбивает с толку её яркий наряд или духи. Помню, раньше люди обильно поливали себя всякой вонючей гадостью... Да, всё-таки к нам пришла обычная человеческая женщина. Наш язык она, конечно же, не может понимать. Думаю, она голодная. Отведите её на кухню и покормите. Потом приведёте обратно.

   Ни полукровки эльфийки и ни дриады он во мне не почувствовал. Жестами мне указал, куда надо идти, и намеренно низко кивнув головой в знак того, что поняла, ведь наверняка, как и у эльфов, здесь это означает «нет», но человек-то не может знать этого, я пошла вслед за своими поводырями. Кроме того я действительно умирала от голода и была благодарна за гостеприимство.

   Меня усадили на гладкий камень за большой каменный стол. Дали немалый кусок печёного мяса на тяжёлой глиняной тарелке. Ни ложек и ни вилок не подали и, вынув свой кинжал, я приступила к еде. Мясо было мягким и сочным, стараясь не задумываться, на кого они могут охотиться в этих каменных джунглях, я неторопливо проглатывала кусок за куском. Исподтишка мимолётно оглядывала окруживших меня существ. Не к людям и не к эльфам я их пока отнести не могла, лишь попутно отмечала, что одеты они как-то единообразно и блёкло, хотя ткань их одежды явно очень хорошего качества и наверняка прочная, что говорило о какой-то зачаточной цивилизованности и едином производстве. Женщин я опять-таки не увидела, что настораживало, ведь где, как не здесь, на кухне, им следовало бы быть. А ещё я ощущала на себе даже не пристальные взгляды этих существ, а взгляды обожания. На меня смотрели как на богиню, могло показаться, что подобно религиозным фанатикам — они готовы за меня умереть.

   Я закончила с трапезой и встала из-за стола. Мне снова указали, куда идти и, «понятливо кивнув», в окружении любопытных, я пошла к дому правителя. Там нас уже ждали. Только теперь тот старец был не один. Всё-таки моя догадка оказалась верной, судя по тому, как к нему обращались, он был правителем этого подземного города, а трое других, столь же старых, как и он, — скорей всего его советниками.

   — Это действительно человеческая женщина, — поочерёдно ощупывая чужачку глазами, один за другим соглашались с ним они. — Молодая и здоровая. Возможно, она даже девственна, нам очень повезло.

   Почему-то мне не совсем понравились эти слова, но я пока отмалчивалась, желая услышать большее.

   — Я уже приказал готовить покои королевы, — сообщил один из советников.

   — Понимаете ли вы меня, старцы? — спросила я на человеческом языке. — Меня зовут Диана. Понимаете ли вы человеческую речь?

   — По-моему она пытается говорить с нами на языке людей, — сказал кто-то из советников, откуда я сделала вывод, что людского языка они не знают.

   — Похоже, она не глупа, и хорошо, что пока не понимает, о чём мы говорим, — продолжил другой советник.

   — Даже если и догадается, то будучи умной женщиной всё поймёт и смирится, — произнёс правитель. — Ведь она станет нашей королевой. Отведите её в королевские покои. Пусть отдохнёт и пообвыкнет к новому месту.

   Пока я мало чего узнала из их слов, то решила не спешить с выводами и не раскрывать, что понимаю их речь. Один из советников показал знаками, что мне следует идти за ним и, маня меня за собой, уверенно направился к высоким резным дверям, отливающим желтизной драгоценного металла. За ними точно нечто значимое, если они рядом с покоями здешнего правителя.

   Шурша шлейфом платья, я засеменила следом за советником. Расслышала сзади шорох и обернулась: за моей спиной встали два вооружённых длинными бронзовыми мечами стража, настолько могучего телосложения, что я неосознанно зарделась: их коротенькие либо юбки, либо набедренные повязки — совершенно терялись в массиве торса и плеч. Стражи ни на шаг не отходили от меня. Наверняка я всё-таки была пленницей.

   Мы вошли в просторный сводчатый зал полукруглой формы. Посредине стоял трон, вырубленный из цельного куска, казалось, идеально прозрачного камня, скорей всего естественного хрусталя. Переливаясь всеми цветами палитры, он озарял всё вокруг немыслимым фейерверком красок, и в нём, наконец, я разглядела местных женщин — отблески этой фантасмагории будто оживляли стоящие на невысоких постаментах их неживые мраморные изваяния.

   Встав передо мной, стражи отворили ещё одну массивную дверь, теперь я уже не сомневалась, что из чистого золота, и мы прошли в спальню. Огромное хоть и каменное ложе вместо перины в несколько слоёв покрывали меховые шкуры неведомого мне животного. По дуновению ветра я почувствовала, как, оставляя меня саму, сзади бесшумно захлопнулась золотые створки. Опустила руку в мех, и пальцы так и утонули в его мягкости.

   Наверное, сказывалась усталость. Скинув платье и туфли, я с головой зарылась в меха и сразу уснула. Меня никто не беспокоил. Проснулась сама. Оставленную мною в беспорядке одежду кто-то аккуратно сложил на золотом табурете, пояс с моим кинжалом повесил на золотую стойку. Ещё сюда вкатили золотой столик, где на золотом блюде ждал меня то ли завтрак, то ли ужин. Есть мне ещё не хотелось, но я не знала точно, когда в следующий раз будут кормить, поэтому не стала отказываться от еды, как и сделала пару глотков терпковатого напитка из золотого кубка.

   Одевшись, я поправила волосы у золотого зеркала, распахнула створки золотого шкафчика, стукнула носком туфель по ножке золотого стула — золото и только золото окружало меня. Тяжело вздохнув, я подошла к выходу из спальни. Удивительно, но меня не заперли: массивные створки дверей легко отворились под самым слабым нажатием, и я увидела своих стражей, либо тюремщиков. Смело шагнула между ними, и они не посмели меня остановить, но всё же пристроились сзади, не отходя ни на шаг. Решив не обращать на них особого внимания, я принялась медленно обходить тронный зал. Нашла неприметную, на этот раз каменную дверцу, сдвинула её, и отпрянула от громкого звука журчащей воды. Низвергаясь водопадом, пенный поток сбегал в глубокое отверстие в каменном полу. Вода была тёплой, скорей всего гейзерной. Сюда, вслед за мной, моя стража деликатно входить не стала.

   «Ну и слава богу!» — проронила про себя я.

   Умывшись, вернулась в сводчатый зал и остановилась у трона из горного хрусталя. Разве можно устоять перед этим великолепием? Боязливо косясь в сторону стражей, я опасливо прикоснулась к его сверкающей поверхности. Не знаю, какая муха меня укусила, что позволила себе осторожно присесть на эту переливающуюся разноцветной гаммой красок тронную седушку. Моё мягкое место ещё не успело опуститься на неё, как стражи разом звонко ударили мечами о бронзовые щиты. Ойкнув, я испуганно сжалась на холодящем спину хрустале. Намеревалась вскочить, но сердце так и трепыхалось в груди. Лучше сперва отдышусь...

   Створки главных дверей вдруг распахнулись, пропуская в тронный зал правителя и чуть ли не всех его советников.

   Так и не поднявшись с королевского места, я с леденящим всё естество страхом вжалась в спинку трона. Насупившись, вошедшие старцы обступили меня, изучающе разглядывая буквально со всех сторон; и, обескуражено хлопая ресницами, я виновато улыбнулась... Ведь, по-видимому, совершила страшное святотатство! Уже не отваживаясь встать, так и продолжала растерянно сидеть и глупо лыбыться, нервно поигрывая завязками платья.

   — Что же, теперь у нас есть королева, — произнёс правитель. — Достаточно красивая, по человеческим меркам, сильная, здоровая и молодая.

   — Да, она выглядит великолепно на троне королевы, хоть и человек, и не может говорить на нашем языке, — сказал кто-то из советников.

   — Только жаль, что человеческий век короток. В лучшем случае она успеет родить нам около сорока детей, — продолжил говорить правитель. — Подберите для неё самых лучших мужчин. Она полностью зрела и готова для этого.

   И тут я всё поняла! Стало в пору громко закричать: «Караул!» Хотя, чего я трясусь? Не пришло ли время открыть карты? Пожалуй, лучшего момента и не сыскать.

   — И вас не интересует, что я совсем не желаю быть маткой производительницей! — отчётливо произнесла я по-эльфийски, и гром с ясного неба не смог бы сильнее поразить правителя и старейшин.

   — Значит, это были не духи, — озадачено покачал головой правитель, пристально глядя на меня. — А запах эльфийской крови! Что же, тем лучше! Тогда ты уже знаешь, кто нам нужна и для чего. Ты станешь нашей королевой. Мы будем заботиться о тебе, а ты будешь рожать нам детей. Как эльфийская женщина ты сможешь принести нам гораздо больше потомства. Надеюсь, у тебя будут и дочери тоже, и тогда у нас очень скоро всё наладится.

   — Увы, я родилась полукровкой и унаследовала только человеческие черты, — ехидно улыбнулась я. — А ещё…

   — Нас и это вполне устраивает, — не дал мне до конца высказаться правитель, оборвав на полуслове.

   — А ещё я стала дриадой, — договорила с застывшей улыбкой на устах. — И хоть дриады живут не меньше эльфов, но я вынуждена вас огорчить. Боюсь, мне не удастся выносить для вас даже одного ребёнка, даже как бы я того не желала. Как дриада я не выживу и полугода в вашем каменном мире. Как и растениям, чтобы жить, нам, дриадам, нужен солнечный свет и шелест деревьев, а ещё древесный сок. Без него я очень скоро начну чувствовать неутолимую жажду, быстро сойду с ума и зачахну.

   — Мы обдумаем твои слова, — несколько обескуражено сказал мне правитель.

   — А что стало с вашими женщинами и прежней королевой? — осмелилась спросить я.

   — Все они умерли от неизвестной болезни. Выжили только мужчины и младенцы мужского пола. Это было очень давно, по вашему летоисчислению более пятисот лет назад.

   — Я попала сюда провалившись в какой-то колодец-ловушку. Вам известно что-либо об этом?

   — Да. Мы создали эти ловушки более трёхсот лет назад. Нас тогда было гораздо больше, и мы населяли несколько городов, а не этот один. Ловушкам следовало открываться под существами женского пола и всего один раз. Но нас ждала неудача. Над нашими городами не оказалось поселений других рас и в ловушки попадали только крупные животные. Многие ловушки срабатывали неправильно, и тех, кто попадал в них, засыпало землёй. Мы вымирали, а выйти на поверхность и найти женщин не могли. Солнечный свет жжёт нашу кожу и ослепляет нас. И все, кто отважился показаться на поверхности, там быстро погибали.

   — Я провалилась в вашу ловушку в поисках двух пропавших человеческих женщин, думаю, они тоже попали в такие же ловушки. Разве они находятся не у вас? — прямо поинтересовалась я.

   — У нас их нет. Боюсь, что даже если они и успели выбраться из колодца, прежде чем его засыпало, то они заблудились в покинутых нами городах и стали добычей туннельных медведей. Но хорошо, что ты сказала нам про них, я всё-таки отправлю воинов-охотников на поиски, ходя надежды мало, что они найдут их живыми.

   — Значит, мне очень повезло, что я выжила и добралась до вашего города. А что это за туннельные медведи и много ли у вас тут бродит подобных хищников?

   — Ты уже ела их мясо. Мы охотимся на них, а они на нас и на тоннельных крыс. Когда-то эти медведи были и дикими, и домашними. Но они давно одичали и теперь наши охотники просто охотятся на них, но многие гибнут при этом.

   — Это единственная ваша пища?

   — Почему? В тоннелях и покинутых городах растут съедобные мхи. У нас есть и плантации в дальних пещерах. Поэтому голод нам не страшен. Ещё мы собираем по тоннелям особый мох, из которого потом ткём ткани и шьём одежду. Добываем металлическую руду. У нас есть кузница, где наши мастера делают инструменты и оружие. Теперь понимаешь, если ты станешь нашей королевой-маткой, то не будешь ни в чём нуждаться. А потом и твоя статуя украсит этот зал и останется в нём навсегда.

   — Это конечно хорошо, только я ведь уже объяснила, что представляю из себя дриаду, и не выживу без солнечного света и деревьев, как и вы не выживаете на поверхности, но это не значит, что я не помогу вам. Возможно, я знаю хороший способ решения всех ваших проблем, не становясь при этом маткой-производительницей. Погодите, — я предостерегающе повела рукой, видя, что старейший из них собирается прервать мой монолог, — позвольте мне немного осмотреться в покоях вашей королевы, собраться с мыслями, я пока немного теряюсь. Позже вы придёте сюда, и мы всё детально обсудим. Я готова на короткое время сделаться вашей королевой, и думаю, сумею вернуть вам женщин, но не смогу стать вашей маткой, я просто умру здесь раньше, чем сумею родить для вас хотя бы одного ребёнка. А сейчас позвольте мне побыть одной, а потом мы ещё поговорим.

   — Хорошо, мы пока оставим тебя, наша королева! — сказал правитель. — Мы обдумаем твои слова и дадим ответ!

   Они ушли, а я, в задумчивости, так и осталась сидеть на троне подземной королевы. За его спинкой, безмолвно, словно истуканы, стояли два стража. Мне надоело их молчаливое присутствие и, обернувшись, я поинтересовалась: — Кто вы такие? Вас приставили сторожить меня, чтобы не убежала?

   — Мы личные стражи королевы! — послышалось в ответ. — Мы охраняем королеву от любой опасности и посягательств! Мы личная стража королевы и служим только королеве!

   — Только я ещё не стала вашей королевой! — сказала я. — Тогда зачем вы меня охраняете?

   — Трон королевы позвал и принял тебя! Ты стала нашей королевой, когда села на него. Теперь ты – наша королева, а мы – твои стражи!

   — Вот как! — изумлённо воскликнула я, продолжила расспросы: — И много вас?

   — Четверо, — ответили они. — Двое всегда с королевой и двое на отдыхе.

   — Не слишком густо, — я в раздумье покачала головой. — Ну, зато хоть что-то хорошее.

   — Вы можете рассказать мне об обязанностях и правах королевы? — спросила после затянувшейся паузы.

   — Мы не совсем понимаем твой вопрос, — ответили мне. — Королева живёт здесь. Мы её защищаем. Королева садится на трон, и мы зовём старейшин. Королева говорит старейшинам, чего она хочет, и они выполняют. Старейшины приводят королеве мужчин, и она уединяется с ними. Приходит время и королева приносит младенца. Она садится с ним на трон, и мы зовём старейшин. Старейшины забирают младенца. Потом приводят мужчин. Королева уединяется с ними и появляется новый младенец.

   — Понятно, — тяжело вздохнула я, моя стража интеллектом, конечно же, особо не блистала, однако доходчиво объяснила, для чего нужна королева.

   — А если я не захочу уединяться с мужчинами, вы сможете защитить меня от насилия? — задала им каверзный вопрос.

   — Мы от всего защитим нашу королеву. Мы не позволим насилия. Только королева не может не уединиться с мужчинами. Такого ещё никогда не было на нашей памяти. И ты не сможешь отказаться от мужчин, придёт время, и ты позовёшь старейшин и потребуешь мужчин! — пояснили мне стражи.

   — Поглядим, — несказанно повеселев, я усмехнулась и встала с трона.

   Я узнала, почти всё, что было нужно, и несколько успокоилась. Здесь королева сама выбирает себе мужчин и период спаривания. Женщины этих подземных существ, по-видимому, были инстинктивно неудержимы в природном влечении к противоположному полу. Я же хорошо умею сдерживать свои страстные порывы, а насильно принуждать меня к этому, похоже, никто не собирается, и у меня есть стражи, готовые не позволить насилия.

   Постепенно в моей голове зарождался некий план. Только сразу выкладывать его старейшинам мне не следовало. Я решила немного выждать, а заодно помучить их неведеньем, и дать понять, что маткой-производительницей становиться не собираюсь.

   На следующие сутки, туда-сюда бродя по тронному залу, я маялась от скуки и странного возбуждения. Спать уже не могла. Садиться на трон и звать старейшин пока не хотела, а стоящие тут женские изваяния уже осмотрела до мельчайшей царапинки и помнила наизусть. Других развлечений в королевских покоях не было. Оно и понятно, королевам из местных ничего иного и не требовалось. Ещё, через строго определённые промежутки времени, мои стражи вкатывали сюда тяжёлый столик с едой и напитками, и тогда я хоть как-то отвлекалась.

   В который раз переходя от статуи к статуе, я ловила себя на мысли, что изнываю от безделья и страшно желаю чего-то непонятного. Изредка меня кидало в пот, а сердце чуть ли не выскакивало из груди. В итоге, проследовав в комнату для омовений, я скинула с платье и встала под тёплые водяные струи. Стало гораздо легче. Снова одевшись, вернулась в тронный зал. Пора бы приступить к выполнению своего плана, и я уверенно подошла к трону и села. И сразу непроизвольно поёжилась от звона мечей о щиты, непроизвольно прикрывая глаза. Прежнее непонятное возбуждение возвращалось, но я не видела в том ничего плохого, мне требовалась уверенность и твёрдость в беседе со старейшинами.

   — Мы долго думали над твоими словами, — войдя, сказал мне правитель подземных эльфов. — Ты всё же станешь нашей королевой, и, как и все королевы, кто были до тебя раньше, будешь приносить нам детей. Ты уже полностью готова для этого!

   — Погодите, — негромко произнесла я, с трудом справляясь с лёгкой дрожью во всём теле и смахивая выступившие капельки пота на лбу. — Позвольте, но я всё же выскажу свой план. Для начала только хочу выяснить один вопрос... Какое отношение ваш народ имеет к эльфам и кто вы такие?

   — Когда-то у нас были общие предки и язык, и мы также считаем себя эльфами, только подземными, — объяснил мне кто-то из старейшин, я пока их практически не различала, и они все казались мне на одно лицо.

   — Значит, вас можно назвать подземными эльфами, либо тёмными эльфами, — сделала вывод я, и тут всё ненадолго поплыло перед глазами. Я тряхнула головой, и снова смогла собраться для продолжения беседы.

   — Именно так, наша королева, — согласился со мной правитель.

   — И много вас в этом подземном мире?

   — Когда-то было семь городов. А сейчас остался этот один. Он самый большой. Мы вымираем, но сейчас, с твоим появлением, у нас появилась надежда возродиться.

   — Вот, как раз об этом и хотела поговорить, — улыбнулась я, и быстро достав платочек, смахнула лёгкую испарину со своего лба. Мне почему-то сделалось жарко и стало труднее дышать, а ещё волнительно трясло и кидало в мелкую дрожь. Сделав пару вдохов и выдохов, долгих и глубоких, я как-то сумела успокоиться, и открыла было рот для продолжения нашей беседы, да не слушая меня, подземный правитель вдруг воскликнул: — Ну, всё! Хватит разговоров, наша королева!

   Ближний к дверям старейшина в ладоши хлопнул, и, гуськом шествуя друг за другом, в зал вошли обнажённые эльфы. Я хотела сказать, что у меня готов план спасения ихнего мира, однако, при взгляде на вошедших мужчин, что-то странное с головой сделалось, закружилось… завертелось перед глазами всё, вновь прокатилась волна непонятной дрожи по телу. Тяжело задышав, да ощущая живо, как непроизвольно наполняются чем-то тяжёлым груди, как бухнут соски от сока, как внизу живота теплеет, я выгнулась в страстном нетерпении...

   Уже не помня, о чём только что сказать собиралась, я томно потянулась, дрожа от нарастающего возбуждения. Понимая ещё, что происходит нечто не совсем обычное, я сползла с дрожью с трона. Хотелось замурлыкать подобно кошке по весне. Ни о чём другом кроме ласк и объятий и не помышлялось больше. Где-то глубоко-глубоко пробивалось из подсознания — это какая-то магия или мне что-то подсыпали в еду, только желание плоти — неостановимо, накрывает густо и с головой.

   Покачиваясь на послабевших ногах, постанывая в предвкушении немыслимого наслаждения, я с трудом добрела до ближайшей колонны. Привалившись спиной, страстно потёрлась об её округлую поверхность, застонала и выгнулась от удовольствия. Как же хорошо! Я призывно посмотрела на своих мужчин. Они были так необходимы мне... Все и разом! Я манила их страстным взглядом, да они и не двинулись, видимо ожидая словесного приказа. Я сделала глубокий вдох, чтобы закричать, позвать всех и сразу, отдаться их ласкам до конца и предела. Левая моя ладошка скользнула по полированному камню гладкой колонны, как любовника я ласкала её. Вся вздрогнула, вдруг нащупав подушечками пальчиков глубокую трещинку. Моя правая рука плавно заструилась по изгибам моего же тела, во всём нём приятно-сладостную истому вызывая, пока пальцы не застыли на холодной рукояти кинжала. Выхватив его, я изо всех сил всадила острую сталь в свою же прижатую к камню ладонь; и, пройдя сквозь мягкое тело, острое лезвие глубоко в трещину вошло — меня намертво к колонне пригвоздило. Ярко-алая кровь брызнула, и лишь потом накатила боль, острая, беспощадная, отрезвляющая, возвращающая к реальности.

   В желании помочь выдернуть кинжал, мои стражи бросились ко мне, но отпустив окровавленную рукоять, взрываясь вскриком, я выставила свободную руку перед собой: «Нет! Не приближайтесь, запрещаю! Уходите все, кроме старейшин! Я стану говорить только с ними!» — Стиснув зубы, я завыла от боли: даже лёгкое движение вызвало её жгучую и нестерпимую.

   Удивлённо переглянувшись, мои стражи отошли в сторону. Невостребованные мною полюбовники также гуськом выбежали из зала, а старейшины и правитель, словно истуканы, растерянно застыли у трона королевы, и если бы могли, то сожгли б виновницу такого святотатства осуждающими взглядами. Я же демонстративно отвернулась, посмотрела на пробитую ладонь. Кровь уже не текла, превратившись в бурые сгустки, больше похожие на древесную смолу.

   — Вам нужны женщины, и я дам их вам! — хмурясь от боли, проговорила я. — Многие человеческие женщины на поверхности живут в самых ужасных условиях и с радостью согласятся стать жёнами ваших мужчин. Мы не будем заманивать их сюда насильно. Ваши мужчины достаточно привлекательны для человеческих женщин, и способны сами покорить их сердца.

   — Каким образом ты собираешься это сделать? — поинтересовался подземный правитель.

   — Я возьму с собой на поверхность нескольких ваших мужчин из добровольцев, и найду им там жён, — пояснила я.

   — Это невозможно, — скопом стали возражать старейшины. — Мы гибнем и слепнем от яркого света.

   — Латы! — произнесла я, и забывшись чуть двинула левой рукой и сразу застонала от резкой боли. — Я научу ваших кузнецов изготавливать серебряные латы. Они будут отражать лишний свет. Шлемы с забралом скроют лица ваших воинов. В прорези забрал вставим прозрачные закопчённые пластины. Сквозь них людям не больно смотреть прямо на Солнце. Их называют стёклами, и льют из особого песка. Такого у вас тут полно. Я объясню, как это сделать. Ночью же и в зашторенных помещениях ваши мужчины смогут обходиться и без лат и без стёкол! Только одно моё условие! Вы возьмёте сюда только тех человеческих женщин, кто согласятся и пойдут сами!

   — Люди убьют наших воинов, как только встретятся с ними! — возразил правитель.

   — Люди не способны чувствовать других существ! Они больше полагаются на слух и зрение! — продолжила говорить я. — А отряд закованных в броню воинов никто не посмеет остановить! Поверьте мне, и попробуйте сделать, как советую!

   — Хорошо, — соглашаясь со мной, поморщился правитель. — Разреши стражам королевы вытащить кинжал. Я чувствую твою боль. Мы больше не станем присылать к тебе мужчин. Мы сделаем так, как говорит наша королева!

   Боясь шелохнуться и снова вызвать боль, я указала стражам глазами на окровавленную рукоять, и они правильно истолковали мой взгляд. Один из них выдернул кинжал. И с криком, почти без сил, я упала на руки другого. По моему лицу текли слезы, жёг солёный вкус крови из прикушенных губ, но в душу всё больше возвращалась надежда и радость.

   Боль уходила, и, высвободившись из объятий стража, я кое-как добрела до комнаты с журчащей водой. Меня всё больше охватывала неудержимая жажда. Безудержно глотая воду, я с испугом понимала, — это чувство притупляется лишь на миг! Вода не помогает, мне нужен именно древесный сок!

ГЛАВА - 2. Риг отправляется на поиски

Говорят, будто время лечит, но только не в моём случае. Молоденькая дриада-воительница, которую я как-то шутливо прозвал Эльфочкой, уловив флюиды эльфийской крови ещё при первой нашей встрече, упрямо не покидала моей головы. Что же, времени действительно прошло предостаточно, чтобы и ей и мне разобраться в своих чувствах. Тогда она упрямо уверяла, что безответно влюблена в своего рыцаря, видя в нём именно меня. Действительно ли это так, или лишь сплетение: девичьей зрелости, желания быть любимой и моей любовной магии — вскружили тогда ей голову и не позволяли трезво думать? Теперь всё выяснится.

   Мы расстались не слишком хорошо, от отчаянья и надуманных душевых мук она была готова на всё, даже стать бесправной рабыней, лишь бы только её не прогоняли. Несомненно, когда-то из неё бы и получилась восхитительная наложница, призванная одаривать лаской и наслаждениями, избери она этот путь. И эту, другую её, я не задумываясь сделал бы своей покорной любовницей, чтобы потом отпустить, как только развеется моя магия, или продать, если б ей некуда было уйти. Но я не мог поступить так с нашей Эльфой, прекрасной воительницей в серебряных латах, и заполучить её на миг, чтоб потом расстаться навсегда, что стало бы намного тяжелей, чем оборвать всё сразу, ведь обмана она точно не простит.

   Время моей магии вышло. Она больше не властна над обоими нами. Что же, теперь я увижу её настоящие чувства. Конечно, мою Эльфу гложет обида. Возможно, она насупится при нашей встрече, сделает вид, будто я ненавистен ей, но, увы — ей не скрыть от меня истинных чувств, и она хорошо знает об этом. И тогда, я либо навсегда уеду, и постараюсь всё позабыть, либо заберу её с собой, пусть даже силой, и уже не отпущу, особенно если пойму, что только обида не даёт ей шагнуть мне навстречу.

   Размышляя, я оседлал своего рыжего коня по кличке Огненный бес, и, не громко позванивая тяжёлыми латами и оружием, взгромоздился в удобном седле.

   Где искать Эльфу? Кто бы смог мне это поведать? Жаль, что не могу учуять оставленных ею следов. Моё магическое чутьё слабо и простирается не далее десятка шагов. И что же остаётся? Лишь начать оттуда, где мы и расстались, с ничейных земель в окрестностях Дэнтана, того самого — бывшего города эльфов.

   Не присоединяясь к медлительным караванам, я опережал их один за другим, уверенно восседая на закованном в броню Бесе. Сориться со мной лихому люду было бы себе дороже, поэтому уже через двое суток мы въезжали в гостеприимно распахнутые ворота древнего Дэнтона. Оглядев полупустые улочки, я направил Беса к базару. Где как не там можно услышать все сплетни и новости?

   Город так и не отстроился от последнего буйства подземного чудища, и добрая треть домов по-прежнему лежала в руинах. Да ещё слухи о дивном событии расползались повсюду быстрее тараканов, не способствуя притоку торгового люда, потому большинство купцов старались объезжать его рынки стороной, боясь в один миг потерять весь товар и всё накопленное богатство, вдруг монстру взбредёт в голову снова выбраться из подземелья, да ещё раньше срока.

   Во всём Дэнтоне оказались открытыми лишь с десяток лавок. Их ассортимент не блистал разнообразием, собственно, как и ценами. Не удивительно, что мрачные взгляды редких покупателей разбавляли и без того хмурое утро. Сняв шлем, я повесил его на луку седла, и задержался у скрючившегося в три погибели попрошайки. Кому как не ему известны все здешние слухи?

   — Чего, так больше подают? — усмехнулся я.

   — А так хоть медяк кто из жалости кинет, — огрызнулся он. — Бегут все. Скоро и сам куда глаза глядят подамся, а то реально с голодухи помру.

   — Не слышал ли ты что-либо об молодой воительнице в серебряных латах? — швырнув в его миску мелкую серебряную монету, спросил я.

   — О щедрый господин рыцарь, добавь ещё хоть медяк,— хватая серебро, жадно скривился он. — И я поведаю тебе все городские сплетни! Даже где и с кем провела последнюю ночь дочь градоначальника!

   — Лучше расскажи мне о молоденькой воительнице в серебряной кольчуге, похожей на эльфийку! — сказал я, подкинув на ладони ещё один серебряк. — Получишь его, когда всё расскажешь!

   — Слышал, что от такой пострадали охотные люди небольшого городка, где-то в той стороне от ничейных земель, — показал в ту сторону попрошайка, — и двум знатным вельможам даже пришлось уродовать лица, чтобы скрыть знаки раба, за что они расплатились всем, что имели, и стали нищими, теперь вот попрошайничают, как и я.

   «Что же, он ведь не врёт... — усмехаясь, сказал сам себе я. — Подобное в характере Эльфы. Хотя и не факт, что это была именно она».

   — А ещё, говорят, где-то в чаще, если идти от Дэнтона в сторону эльфийских земель, уж больше чем сто лет стоит дом ведьмы, — продолжал рассказывать попрошайка. — Так вот, ту ведьму сгубила какая-то молодая воительница, что назвалась Феей, и живёт она теперь там да заместь той ведьмы творит её чёрные колдовство, травами да наговорами разными. Никто не знает туда дороги, окромя местных мужиков разве, они сторожат её да хлопочут по хозяйству. Только не ходи ты туда, каждый, кто отваживается ту Фею искать, пропадает навсегда!

   — Не много же тебе известно, чтобы получить ещё одну серебряную монету! — громко воскликнул я, и кинул ему медяк. — Может, что ещё знаешь?

   Мой нищий собеседник обескуражено скривился, и словно подавившись чем-то, забавно головой затряс. А я хотел уже тронуть Беса, и убраться из этого разрушенного города куда подальше, как манящие жесты торговца всякой всячиной заметил, подаваемые им из-за стоящего на колёсах лотка. Спрыгнув с коня, я неторопливо к его прилавку приблизился, с напускным безразличием принявшись разглядывать залежалый товар.

   — Как слышал, господин рыцарь интересуется молоденькой воительницей, любительницей красоваться в эльфийских латах? — алчно скривившись, произнёс лавочник. — Думаю, я знаю, о ком ты спрашиваешь, и даже смогу показать на какую дорожку она свернула перед Дэнтаном.

   — Откуда ты можешь знать что-либо о ней? — Я решил сходу не выказывать заинтересованности, перевидав на своём веку немало шпионов и доносчиков, да и просто мошенников разных мастей, хотя и чувствовал, что он мне правду говорит.

   — Она присоединялась к моему каравану в мой прошлый приезд в Дэнтан, — заметив мою настороженность и обижено плечами пожав, начал рассказывать торговец. — С нею были два вороных коня нагруженных всяким скарбом, как раз пригодным для житья в лесной глуши. Она съехала с дороги чуть не доезжая до города, и думаю, что за плату, скажем, в три золотых монеты, я закрою лоток и то место тебе покажу.

   — А такой белой кобылы, с тёмной стрелкой посреди лба, с ней разве не было? — поинтересовался я.

   — Не было, точно не было, — вспоминая, озадачился торговец. — Чего, не та?

   — Не знаю, — в раздумье, я головой покачал. — Да в любом случае, другой ниточки у меня и нет…

   — Так чего? — снова хитро прищурившись, поинтересовался он. — Проводить? Только половину платы вперёд!

   — Идёт! — ударил я по его рукам.

   Вслед за торговцем, я изрядно поплутал вдоль дороги из Дэнтона. Всё больше сокрушаясь, мой поводырь разочарованно почёсывал макушку, всё чаще беспомощно руками разводя. Уже было решив, что стал жертвой хитрого обманщика, я собрался дать ему изрядный пинок под зад, как вдруг, перед самыми сумерками, он с довольным видом наконец-то ткнул пальцем в чуть приметную тропку, густо позаросшую и явно давно не хоженую.

   — Сюда она свернула, точно! — громко заверещал лоточник. — Я же говорил, что найду это место!

   Стало смеркаться, и мой поводырь озабоченно закрутил лохматой головой. Что поделать, я уловил его неподдельный страх, и пришлось предложить не возвращался в город по тёмному, а до утра остаться здесь, на ближайшей поляне, под полной моей охраной и защитой.

   — Благодарю тебя, господин рыцарь! — довольно закивал он. — Пусть боги пошлют тебе удачу! Ночная дорога опасна даже для нищего, и я безмерно благодарен господину рыцарю!

   Уже в темноте мы принялись торопливо натягивать полог шатра между склонёнными деревьями, и еле-еле поспели к самой тьме. Чтобы не привлекать светом костра разбойный люд, сошлись на том, чтобы огонь не разводить и обойтись водой из фляги и кусками разломанной рисовой лепёшкой. Малейшей угрозы от моего поводыря не ощущалось, а по поводу осмелившихся бы подкрасться к нам чужаков я привык полагаться на слух своего Рыжего беса — он в любом случае куда раньше меня опасность почует, хотя и сам я, в свою лихую бытность, от малейшего шороха вскакивать с обнажённым мечом научен, и если потребуется — то и моё чутьё не подведёт. Дожевав наш холодный ужин, с головой накрывшись шкурами, я спокойно отошёл ко сну, слыша ещё какое-то время, как покашливает и ворочается рядышком мой спутник.

   Ночь прошла спокойно. Проснулся я засветло, и с первыми лучами растолкал торговца, огорошив его словами вместо завтрака: — Теперь можешь без опаски возвращаться, в это время дороги обычно пустынны, лихие людишки ещё отсыпаются и нескоро на промысел выйдут, как раз к тому времени, как ты доберёшься до городских ворот.

   На этом я и расстался с ним, и внимательно вглядываясь в просветы зарослей, неторопливо поехал по тяжко находимой петляющей тропинке.

   К полудню с отчаяньем понял, что эта малоприметная и позаброшенная дорожка, никуда особо меня и не приведёт, а просто обходит стороной опасный город. Возможно, раньше по ней частенько хаживали путники, из тех, кому было нежелательно городским стражникам на глаза попасться, а потом по каким-то причинам, о которых мы достоверно не узнаем никогда, они позабыли эту стёжку дорожку, вот здесь вовсю и забушевала поросль. Может быть тому виной и стала поселившаяся где-то неподалёку ведьма, та самая, что была здесь до моей Эльфы, конечно, если та неизвестная воительница и действительно она.

   «Хорошо, пусть до меня здесь проехала именно Эльфа, — вслух рассуждал я. — То она могла: как свернуть с тропки прямиком в лес, и, разумеется, следы её коней давно смыты дождями и покрыты толстым слоем опавших листьев, так и просто объехать вызывающий у неё не слишком приятные воспоминания Дэнтан, подобно тем, кто когда-то и протоптал этот объездной путь».

   Так размышляя, я почти уверился, что двигаюсь в верном направлении. Скорей всего Эльфа пыталась объехать Дэнтан и случайно столкнулась с ведьмой. Попрошайка рассказывал, что старуху ведьму сгубила молодая колдунья, тёмная и ещё более опасная, но людская молва обычно богата на преувеличения и до конца доверять его словам нельзя.

    «Скорей всего, что-то заставило её свернуть с тропы, и там она наткнулась на жилище той самой ведьмы!» — сделав такой вывод, я куда пристальнее в просветы между деревьями принялся всматриваться.

   Я должен что-то необычное заметить, и найти то самок место, где свернула она с тропы, а там и её дом найти. А что, если там окажется не Эльфа, а другой кто-то... маг иль колдунья настоящая, что ещё той самой чёрной ведьмы похлеще? Что же, тогда остаётся надеяться, что сил магии моего внушения хватит противостоять любым чарам, а мой меч развяжет им языки!

   Внезапно сквозь листву гладь небольшого озерца сверкнула, вот и я съехал туда с тропинки. Обильно заросшие осокой и ивняком берега казались безжизненными, но острое чувство, что рядом всё же есть жильё — отчего-то всё больше меня охватывало. И действительно, за пышно разросшейся зелёной рощицей я нашёл цветущую лужайку, с двумя мирно пасущимися вороными жеребцами, а рядом и ухоженный домик на сваях. Помнится: у моей Эльфы была белая кобылка, и выходит — не её это пристанище, но за спрос меня ведь не убьют...

   Я не успел ничего сообразить, как вдруг из кустов на меня три мужика с рогатинами наперевес набросились. Точно, что деревенские дурни! Я их мог одним взмахом меча положить, но даже не стал вытягивать его из ножен. Может, тут так принято встречать гостей? Хотя, скорей всего, они меня просто приняли за кого-то другого. Не желая их калечить и портить отношения с местными, я натянул поводья и предостерегающе поднял левую руку.

   — Эй! Погодьте, я не воевать сюда приехал! — громогласно выкрикнул, но попытки образумить их пока не увенчались успехом. — Может, для начала поговорим?!

   — Ну, давай поговорим, — всё же опустили рогатины мужики. — Чего тебе здесь надобно-то?!

   — Ищу кое-кого. Может, подскажете? — я добродушно поднял забрало на шлеме.

   — А могём и подсказать, коль надо доброму человеку! — уже без явной угрозы в голосе ответили мне. — Кого ищешь-то?!

   — Красивую женщину, ещё совсем молоденькую, но умеющую и раны травами залечить и на зверя поохотиться. Одевается странно. В лёгкие серебряные доспехи иль платья иноземные.

   — И зачем она тебе понадобилась-то?! — это тот из мужиков у меня спросил, который заметно постарше выглядел.

   — Да вот замуж за себя взять хочу, если сама пойдёт, конечно. Силой принуждать не стану. Мы знаем друг друга уже очень давно, уверен, она сохнет обо мне, — откровенно разъяснил им. Деревенские мужички явно что-то знают про мою Эльфу и не стоит с ними финтить.

   — Замуж это хорошо, — все разом беззлобно заулыбались они. — Девке без мужика никак нельзя. А тем более хорошей такой... Да вот только пропала она. Уже почитай две луны нету. И кони её на месте и латы, и оружие всё, а самой нема. Пропала, сгинула без вести!

   — Куда же пропала?! — с болью забившемся сердцем озадачился я.

   — Да есть тут место гиблое. Мужики там ходят, и вроде бы ничего, а стоит корове, козе аль кобыле забрести, так как в воду канут. А совсем недавно наши жёнки там пропали. Вот она и пошла их искать, да и следом сгинула. Мы уж обходили там всё вдоль и поперёк, да так ничего и не сыскали.

   — А мне можно самому поискать? — спросил я.

   — Да чего уж, пошли, покажем. Заодно и дом её оглядишь. Может, и найдёшь, чего мы не углядели!

   Переступил порог, и сразу и понял, что это и есть дом моей Эльфы. Её серебряная кольчуга и шлем мирно на стойке висят. Рядом лежит меч и лук. Нет только кинжала и пояса. Как невидно и следов нападения. Она явно спокойно собралась и куда-то сама ушла, ненадолго, если по тому судить, что дорожное платье и сумка здесь остались, как и лошади под домом пастись, но это «ненадолго» слишком затянулось уж.

   И моей Эльфы тут не было столь давно, что в доме всё нежилым духом пропитаться успело. Она не любила вести записи, и всё же, для самоуспокоения я обыскал чуть ли не каждый закуток, вдруг бы чего и нашёл. Увы, мои поиски никаким успехом не увенчались, и вслед за деревенскими мужичками, я с понуренной головой и отправился к тому самому месту пропажи Эльфочки.

   Исходил там всё вдоль и поперёк. Отпечатков звериных лап, как и ног деревенских мужичков, здесь было очень уж предостаточно, но только и ни следа Эльфы, как и тех, кто её похитить мог. И немудрено оно, прошло уже столько дождей и ливней. Единственное, что улавливалось — присутствие чего-то очень и очень древнего, похоже, эльфийского, но я не мог бы констатировать это с полной уверенностью.

   — Случайно чужаков в округе не видели? — спросил я у деревенских мужиков, вариант, что Эльфу просто пленили и увезли, показался мне наиболее подходящим.

   — Нет, не было здесь чужаков! — насупившись, ответил мне один из них, и легко перекинув длинную тяжёлую рогатину из одной руки в другую. — Уж поверь нам, мы бы их заметили! Свою любимую травницу мы оберегали и чтили чуть ли не как богиню!

   Так, не солоно хлебавши, я снова и вернулся в Эльфин дом. Достал принадлежности для письма и присел на лавку.

   — Оставлю кое-что для неё, если вдруг возвернётся, — показав на кусок пергамента, стал объяснять мужичкам я. — Положу тут на видном месте, она сразу и найдёт. Вы уж какое-то время охраняйте здесь всё…

   — Так стережём покуда, — грустно загутарили мужички. — Только без толку это всё, кто там пропадал, никогда не вертался, но всё же стережём…

ГЛАВА - 3. Королева тёмных эльфов

Я чувствовала себя настоящей королевой, когда в сопровождении отборной стражи уверенно и без опаски бродила по подземному городу. Тёмные эльфы настолько уважительно относились к своей королеве, что она могла бы ходить и сама, без охраны, но всё равно та ни на миг не оставляла меня одну. Ещё бы, они несколько столетий были без работы и наверно очень соскучились по ней! Расстроило меня только известие, что двух пропавших женщин охотники тёмных эльфов так и не нашли. А значит, мои подозрения, что они погибли, полностью оправдывались.

   А ещё, здесь, в подземном мире, не существовало рабства. Его просто не знали и никогда не думали о таком. Не было здесь и денег, и всё, что изготавливалось, добывалось, выращивалось — делилось поровну, так гласил их неизменный закон.

   Старейшины больше не пытались навязывать мне местных мужчин. Однако сама я частенько не без внутренней дрожи мысленно возвращалась к той минуте, к тому внезапно захлестнувшему безудержному желанию плоти, что успела испытать. Чаще всего оно наполняло меня на широком королевском ложе, когда долго не могла уснуть в одиночестве, будоража и волнуя. Не то чтобы я совсем уж не сожалела об упущенной возможности получить ещё доселе неведомое наслаждение, скорее понимала, что тогда лишь прикоснулась к этому. Меня кидало в жар при мысли о пережитом. Я безудержно желала ощутить нечто подобное и даже гораздо большее в объятиях любимого человека, и знала, что теперь непременно разыщу его и получу всё и сполна.

   Часами я рисовала и объясняла кузнецам конструкцию рыцарских доспехов, у меня было время налюбоваться ими на Риге. Хоть подземные мастера и хорошо умели выплавлять металлы, дело шло медленно. Однако труднее всего стало со стеклом. Я не была знакома с его производством, лишь знала, что делают его путём плавки кварцевого песка. Вначале требовалось найти сам песок. Как-то видела, как он выглядит, но не была уверенна точно. Подземные эльфы приносили мне образцы песка, кузнец нагревал его и пытался плавить. Часто попадался не тот песок, он либо совсем не желал плавиться, либо чернел и портился. В итоге, путём многочисленных проб и ошибок, мне удалось найти нужный и получить стеклоподобную массу. Труднее было сделать её прозрачной. В этом мне помогли уже сами кузнецы. Они расплавляли песок, долго выдерживали его в печи и после того как более тяжёлая часть мути осаживалась, а более лёгкая всплывала, отбирали чистую середину. Нам нужно было получить не простое стекло, а затемнённое, поэтому по моему совету к расплавленной массе дополнительно подмешивали сажу. Потом готовые стёкла ещё полировали, делая более прозрачными.

   Но больше всего меня донимала жажда... Хоть тёмные эльфы и приносили мне сок какого-то мха — он почти не помогал, я чувствовала, как усыхаю, словно дерево без дождя.

   Наконец, всё было готово. Старейшины отобрали двенадцать тёмных эльфов для выхода наверх. Я проверила доспехи, оружие и экипировку, — и осталась довольна. В сверкающих латах они не отличались от человеческих рыцарей. Слегка прикусывая пересохшие губы, в предвкушении, как безудержно напьюсь древесного сока, я утвердительно покачала правителю головой, что всё в порядке и можно выходить. И он, наконец, вынул из-под одежды тяжёлый золотой ключ от тех ворот, за которыми была длинная лестница наверх и моя будущая свобода...

   Я расслышала у себя за спиной звон серебряных лат, и удивлённо обернулась, ведь избранные эльфы стояли передо мной, и увидела всех четырёх своих стражей.

   — А вы, что тут делаете?! — ошеломлённо уставилась на них. — Где взяли доспехи?

   — Наше место всегда рядом с нашей королевой! — раздалось в ответ. — А доспехи нам выковал кузнец.

   — Я уже перестаю быть вашей королевой, — с улыбкой сообщила им. — Скоро у вас будет много женщин, и вы легко сможете выбрать себе новую королеву.

   — Ты останешься нашей королевой до последнего своего вздоха, где бы ты ни была, в подземном или наземном мире, — сказал мне правитель. — А обязанность стражей всюду сопровождать нашу королеву.

   — Что же, — игриво усмехнулась я. — Придётся и им подобрать жён…

   — Это невозможно, — возразил правитель. — Когда они стали стражами королевы, то их оскопили.

   — Это жестоко! — возмутившись, почти выкрикнула я. — Как можно было так поступить!

   — Это был их выбор, — спокойно пояснил мне правитель. — Стражи королевы должны быть беспристрастны и не подвержены влечению к самой королеве.

   — Понятно, — тяжело вздохнула я. — Тогда пусть идут со мной, будут охранять и меня и казначея.

   На поверхность, запыхавшаяся, дрожащая и усталая — я выбралась совсем не в том месте, где провалилась. Стояла середина дня. Вокруг шумел лес. Подземные эльфы сгрудились в густой тени, постепенно привыкая к этому миру. Плотно подогнанные доспехи и затемнённые пластины из стекла спасали их от губительных солнечных лучей. Но как я не уговаривала, они так и не решились отправиться в путь при свете дня и упорно ждали захода солнца.

   «Что же, значит, у меня будет предостаточно времени, чтобы и раздобыть древесного сока и детально продумать наш маршрут».

   Я не собиралась вести их к ближайшему городу. Достаточно было выйти к одному из проторенных трактов и остановить любой караван рабынь. Ну, а где проходит тот самый тракт, теперь мне мог поведать лес.

   Уже перед сумерками, мои тёмные эльфы набрались храбрости, и всё же вышли из укрытия. У меня не было карты, и, под разъясняющий шелест деревьев, я нарисовала схему, куда надо идти.

   Ориентируясь сначала по заходящему солнцу, а потом и по луне, мы пробирались сквозь редколесье. В темноте мои эльфы видели лучше любой кошки и к началу ночи мы выбрались на хорошо утрамбованную копытами дорогу.

   Здесь я приказала срубить сухое дерево и повалить его так, чтобы частично перекрыть проезд. Прятаться мы не собиралась. Наоборот, как поступает местная стража, распалили два костра и выставили посты.

   Первым подошёл караван гончаров. И я чуть не прыснула от смеха: их длинноухие ослики, что везли посуду на рынок ближайшего города — в отсвете пламени — очень уж походили на крадущихся тёмных эльфов.

   Принимая нас за сборщиков подати из замка местного землевладельца, старший караванщик протянул несколько серебряков. Всё же не сдержав улыбки, я покачала головой и махнула рукой, чтобы проезжал. Удивлённо воззрившись на невостребованные монеты, караванщик почесал макушку и повёл своих длинноухих ослов мимо.

   Следом пошло стадо коров, и я перестала лыбиться, — и оно, и сам раб-пастушок, наверняка принадлежат здешнему господину, контролирующему это участок дороги. Сколько отсюда до поместья? Вряд ли слишком далеко… Пастух точно расскажет хозяину о незнакомых солдатах, и тогда к утру жди гостей... но собственно, к восходу нас здесь уже не будет.

   А ещё я впервые ощутила страх, что исходил от моих эльфов.

   — Испугались огромных четырёхлапых рогатых животных? — вслух озадачилась я. — Не бойтесь их, коров, они добрые и дают молоко. Куда опаснее наездники на похожих на них, только зубастых, конях, но при виде их забудьте свой страх, поднимите мечи, вы ведь все — победители пещерных медведей!

   Вспомнив, что подземные эльфы прекрасно видят в темноте, шагах в тридцати от костров, по обеим сторонам дороги я выставила дозорных, и приказала сообщить, если кого заметят.

   Далёкий стук копыт и скрип колёс гружёных повозок задолго дал знать о приближении большого каравана. А следом и мои дозорные, выразительно жестикулируя, стали описывать приближающихся всадников и крытые фургоны.

   — Тяните дерево на всю дорогу! — выкрикнула я. — Стражи королевы, станьте у меня за спиной!

   Караван приближался. Серые бока повозок, озарённые факелами в руках нескольких слуг — точь в точь походили на как-то виденные мною, но ввиду обилия стражи, тут ошибки быть уже не могло. Его охрана, при виде блистающих в свете костров лат моих тёмных эльфов, остановила коней и озадачено сбилась в кучу. На разбойников мы точно не походили, и коротко посовещавшись, они выслали переговорщика.

   — В последний раз тут не было поста! — нервно икнув, тот потёр переносицу, я промолчала и он продолжил: — Все надлежащие дорожные пошлины нами уплачены, есть и соответствующие бумаги.

   — Мы не сборщики пошлин! Мы — слуги Тёмного повелителя! — заговорила я. — Нам нужно знать, что везёт караван, и только.

   — Сейчас я позову старшего, — почтительно поклонившись, переговорщик поехал к своим. Не прошло и пяти минут, как он возвратился с полноватым закутанным в подбитый свалявшимся мехом плащ человеком.

   — Что ты хочешь узнать? — не слишком вежливо поинтересовался он.

   — А тебе разве невдомёк?! — как можно ехиднее прищурилась я.

   — Понятно, — в ответ недовольно сморщил свой массивный нос мой собеседник, и я его невольно окрестила носатым. — У меня три десятка девушек, все клеймёные рабыни…

   — Правила несколько изменились, — постаралась улыбнуться я, но так, чтобы носатого пробрала дрожь. — Теперь моему господину годятся и такие…

   — Могу позволить выбрать только одну, — разведя руками, неуверенно протянул носатый.

   — Ты разве не расслышал, что правила изменились, — продолжила я. — Теперь мы выкупаем всех девушек, причём по хорошей цене.

   — Как и чем будешь платить?

   — Золотом, изумрудами, самоцветами или серебром, выбирай сам!

   — У меня прекрасный и разнообразный товар… — глаза носатого алчно блеснули. — Возьму золото и изумруды... О цене сговоримся! Рабынь по одной будем смотреть?

   — Этого хватит, за всех? — поманив нашего казначея, я показала ларец с драгоценностями. — Раскрывай повозки и выводи девушек!

   Их было ровно тридцать, в чём мать родила, одна за другой они выбирались из клеток и, сжавшись от ночной прохлады, затравлено озираясь, становились у обочины дороги.

   — Теперь можешь отправляться дальше, — грубо сказала я носатому и показала жестами своему казначею, чтобы отдал ларец, и заодно эльфам, чтобы отодвинули преграждающее путь дерево.

   Опустевший невольничий караван уже растаял в лунной дымке, а рабыни всё стояли, неуверенно жмясь друг к дружке и переминаясь с ноги на ногу.

   — Перед вами — королева подземных эльфов! — подойдя к испуганным девушкам, начала свою речь я. — Слушайте меня очень внимательно, не стану повторяться, а поймёте ли вы или нет, от этого будет зависеть ваше будущее! Сейчас вы — рабыни и останетесь ими навсегда! А я даю вам выбор: так и остаться рабынями или стать жёнами вот этих вот молодцов, — указала на закованных в серебро лат своих спутников. — Хороши, не правда ли? Вы можете сейчас пойти с ними, и спуститься под землю, и стать там равными и свободными, либо уйти на все четыре стороны! Время вам на раздумье до звука шагов следующего каравана, где вы, скорей всего, снова станете рабынями!

   — Я пойду с эльфами! — неожиданно даже для меня, с гортанным всхлипом вырвалась вперёд высокая черноволосая рабыня, упала на колени и обхватила мои ноги. — Я была знатной дамой, — всхлипнула она, — возврата к прежнему уже не будет, и мне лучше смерть, чем помост. Я стану твоей благодарной подданной, королева подземных эльфов!

   И тут женщин словно прорвало, одна за одной они опускались передо мной на колени и клялись в верности.

   — Тогда идите за ними, — продолжила я, и снова показала на эльфов. — Мне же пока надо остаться. Запомните только одно, у них всё наоборот, кивок головы означает «нет», а покачивание — «да»!

   — Забирайте женщин, — уже по-эльфийски сказала я. — Они согласны. Возвращайтесь назад уже без меня и выберите себе новую королеву!

   Не прощаясь, я быстро пошла по дороге, как мне казалось в сторону своего домика на сваях у тихого озерца. Металлический звон позади, заставил обернуться: все четверо моих стражей, сжимая мечи, семенили следом.

   — Я же приказала вам возвращаться! — приостановившись, как можно строже рявкнула на них.

   — Они вернулись в наш город, а мы — стражи королевы! И наше место — рядом с королевой!

   — Хорошо, — уступила я их упрямству. — Могу вам позволить довести меня до моего жилья. Но потом вы всё равно уйдёте и вернётесь в подземный город, чтобы служить новой королеве. Только сможете ли разыскать дорогу назад, и будут ли открыты там ворота?

   — Конечно, наша королева, когда ты будешь в безопасности, мы по запаху следов найдём обратный путь, а ещё у нас есть ключ от ворот, и аромат нашей королевы.

   Тяжело вздохнув, я пошла дальше. Охрана мне, конечно, лишней не будет... Но как привязчивы эти эльфы!

   К моему дому, без особых приключений, мы добрались лишь под вечер следующего дня. Я благодарно и вместе с тем разочаровано кивнула и виновато улыбнулась двум деревенским мужичкам, что ожидали на крыльце. Обрадовать мне их было нечем, их жёны погибли. Уже было открыла рот, чтобы сообщить эту печальную новость, и вдруг учуяла Рига. Со всех ног бросилась к дому, распахнула дверь и поняла, — мой рыцарь ушёл!

   — Здесь был кто-нибудь? — пробежав промеж своих стражей, я выскочила во двор и взволновано спросила у деревенских.

   — Сюда приезжал такой высокий черноволосый рыцарь, искал тебя.

   — А герб? У него такой был герб на щите? — схватив прутик, с громко застучавшим сердцем, я нацарапала на песке знак в виде буквы «Х» с волнистой линией сверху.

   — Кажись, да, — закивали мужички, почти одновременно подскочив с завалинки, и их ничего не выражающие лица растянули глупые улыбки.

   — Он ничего не передавал? Не оставлял письма? — продолжала спрашивать я.

   — Кажись, нет, — всё с теми же глупейшими улыбочками, мужички изволили плечами пожать.

   — Погодь, — добавил один. — Справлялся он о тебе, ну мы и сказали, что, мол, пропала, сгинула, как жинки наши. Он и уехал…

   — Куда, уехал?! — выкрикнула я, чувствуя, как темнеет в глазах.

   — Так не сказывал…

   У меня внутри что-то обмякло, перед глазами всё закружилось, ноги ослабели как-то сами собой, а следом пришли тьма и забытьё…

ГЛАВА - 4. Беглянка

Я очнулась от прикосновения чего-то мокрого и холодного ко лбу и сразу увидела участливые глаза своих стражей. Стояла уже глубокая ночь и тёмные были без защитных пластин. Моя голова по-прежнему кружилась, и с трудом привстав, я горько и обиженно разревелась. Слезы облегчали страдания, но не спасали от них.

    — Ну, где же мне теперь его искать?! — стоя на коленях, стенала я. — Неужели он действительно поверил, что я пропала, и даже не оставил письма?! Уйдите все от меня! Возвращайтесь в свои города! У вас теперь достаточно женщин и я вам больше не нужна! Всё кончилось! Уходите! Неужели вы не можете понять, что со мной происходит?! Я хочу остаться одна!

   — Погодь, — вдруг замялся мужичок у двери. — Запамятовал... Вот, возьми, — протянул он мне скрученный свиток, — это он оставил для тебя, ежели вдруг появишься.

   — А вы прикарманили?! — зло прохрипела я, нервно хватая письмо.

   — Да испужались мы, что уедешь от нас, вот и схоронили. Не серчай, неправильно это было, не думали, что так оно повернётся…

   Сгорбившись, мужичок скрипнул дверью и вышел из дома.

   — Он возвращается на свой остров! — прочитав послание, воскликнула я. — Оно написано не так давно! Чернила ещё не утратили запах! На Родок корабли плавают редко, возможно я ещё сумею его нагнать!

   — Ты хочешь отправиться вдогонку за ним прямо сейчас? — спросили меня тёмные эльфы.

   — Да! А вы возвращайтесь!

   — Мы не можем покинуть нашу королеву! — не соглашаясь, закивали мои стражи.

   — Вы забыли, кто здесь королева?! — закричала я, и, наверное, дрожа от нетерпения поскорей отправиться вдогонку за Ригом, была сама убедительность. — Я приказываю вам вернуться вместе со всеми! Передайте старейшинам, что я осталась на поверхности, а им предстоит выбрать новую королеву из тех женщин. Уходите! Солнце зашло, и вы без задержек доберётесь до спуска в ваш подземный мир. Идите! Я так хочу! Я приказываю! Я, пока ещё ваша королева!

   — Хорошо, мы не можем ослушаться такого приказа, — наконец согласились со мной мои стражи. — Прощай, наша королева! И знай, что твоё изваяние навечно останется в королевских покоях!

   Хлопнула дверь, и я осталась одна. Не прошло и пары минут, как отдавшись силе чувств, я выскочила из дома, отвязала коня и поспешно забралась в седло. Несмотря на ночь, поскакала напрямки, через лес. Куда? Поначалу не знала сама... Моё волнение проходило, и всё больше испытывая неудобства от мужского седла и из-за узкого эльфийского платья, я наконец-то пришла в себя.

   Риг собирался уплыть навсегда... Помешать ему, догнать, отправиться следом — это главное, что стучало в сердце. Отплыть он может лишь оттуда, где однажды уже разбил моё сердце на мелкие осколочки, с того портового городка, в устье двух рек, где стекаются все торговые пути...

    Я безжалостно гнала коня, не давая отдыха ни ему, ни себе, и лишь чудом его не загнала. Зато уже утром, восседая на тяжело дышащем взмыленном скакуне под неодобрительным взглядом привратника, ведь на моём лице отсутствовало покрывало, я въезжала в городские ворота.

   У длинных дощатых причалов выстроились в ряд корабли, как большие, высокобортные остроносые, для морских путешествий, так и речные, меньшие, как бы приплюснутые, плоскодонные. Высматривая Рига, пытаясь почувствовать его, я скакала вдоль них, понимая всю безнадёжность таких поисков.

   А не расспросить ли суетливо снующих моряков?

   Я выбрала самый большой из кораблей, и громко окликнула кого-то из команды: — Эй! Которое тут отправляется к островам? Особенно на Родок?

   Второпях совсем позабыла: я свободная женщина и обязана прикрывать лицо, носить строгие закрытые платья, смиренно опускать глаза, особенно в присутствии мужчин. Я же была с оголёнными плечами, полуоткрытой спиной и без рукавов. Страшнейшее святотатство!

   Не торопясь отвечать на мой смелый вопрос, меня долго и бесцеремонно разглядывали сгрудившиеся на палубе матросы. От моей наглости, похоже, даже насмешки застряли в их горлах. Наконец, кто-то соизволил ответить: — Даже такой хорошенькой и избалованной рабыне, как ты, не следует забывать, как нужно обращаться к свободным людям! Я сейчас распоряжусь стащить тебя с коня и крепко отхлестать за непочтительность!

   — Это будет трудно сделать! — выкрикнула я, расправила складки юбки, и положила ладонь на рукоять кинжала. Чуть потянув за узду, заставила коня погарцевать по кругу, чтобы показать, что на моих плечах нет клейма. — И тебе не мешает набраться почтительности, когда разговариваешь со свободным человеком!

   — Ну, положим, всего лишь с женщиной! И откуда мне было знать, дамочка, что ты свободна, если на тебе нет покрывала и обнажены плечи, словно у рабыни! — позволив себе посмеяться, он всё-таки сказал: — Поезжай в самый конец причалов. Там стоит старое корыто под названием «Летящий дельфин». Оно и плывёт на Родок. Только боюсь, ты опоздала. Отлив заканчивается, и они должно быть уже отчалили.

   Подхлестнув вдруг заупрямившегося вороного, я погнала его вдоль линии прибоя. Так спешила, что попросту не заметила, как мне вслед полетела петля-удавка. Прочная верёвка, обжигая кожу, с болью захлестнула и стянулась под грудью. Мой конь убежал вперёд, а я, выдернутая из седла, грохнулась в дорожную пыль. Ударившись мягким местом, застонала о боли...

   Ещё не успела очухаться, высвободить руки, как сверху набросили мешок, затянули, как уже когда-то пропустили верёвку промеж зубов, и снова: не закричать, не позвать на помощь. С рук стянули перчатки, грубо завели за спину, и туго связали. Я стала брыкаться, и мои ноги тоже крепко стянули. Теперь совершенно беспомощную приподняли и куда-то поволокли.

   Плотная ткань мешка обволакивала, липла к лицу, давила уши, я мало что слышала, но брошенная на плавно закачавшиеся доски, сразу догадалась, — это лодка. Раздался скрип уключин, нас больше закачало, и я ощутила дрожь киля по мелкой ряби, видимо, мы плыли под парусом.

   Я второй раз стала пленницей и, как и тогда, могла только беспомощно плакать, пропитывая грубую мешковину солёными слезами. Мне было вдвойне горестно. Теперь я точно не поспеваю за Ригом! А ведь была так близка от него! И снова судьба грозила мне неволей и рабской долей.

   Плыли мы недолго. Я не видела и почти не слышала, но по удару носа лодки обо что-то твёрдое стало ясно: причалили то ли к берегу, то ли к борту корабля. Меня подняли и куда-то понесли, но не особо далеко. Положили на что-то тёплое, сыпучее. От реки несло прохладой. Вдруг потянули за верёвку на моих ногах, ослабили, и вот с меня стащили туфли. Хлопком под зад заставили встать, и ступни по самые лодыжки утонули в мягком горячем песке. Чьи-то наглые руки ловко и проворные заплясали по всему телу — я лишалась содержимого кармашков. Вот на мне расстегнули серебряный пояс, забрали кинжал, стянули колечко с безымянного пальчика, сорвали серьги и кулон... Противиться я не могла, лишь обречённо вздрагивала под прикосновениями липких чужих пальцев. Чувствами дриады ощущала присутствие деревьев рядом, но толстая верёвка во рту не позволяла говорить. Я застонала от резкой боли... Они сжали кисть моей левой руки, стаскивая золотой браслет с именем и положением. Злорадно чуть напряглась, и мне лишь зазря обдирали кожу запястья, я же ликовала своей маленькой победе, инструментов чтобы раскусить плотный крепкий обод, по-видимому, у них не нашлось, и браслет покуда остался на мне. Неразборчивая ругань одного из похитителей по этому поводу долетела до моих ушей. Я гордо выпрямилась и тут мою голову резко пригнули, похоже, о чём-то спрашивая.

   Я не сразу уловила смысл вопроса, и моему похитителю пришлось повториться.

   — Если ты ещё девица, то кивни?! — наконец разобрала я и поняла, чего они хотят узнать. — Только не вздумай обмануть! У перекупщика это всё равно выяснится, и ты будешь очень больно отстёгана плетьми!

   Частыми кивками охотно подтвердила, что девственна. Я хорошо изучила законы этого мира, и теперь могла облегчённо вздохнуть, уже не боясь насилия над собой, ведь реши они поразвлечься с беспомощной пленницей и в глазах перекупщика это снизит её стоимость, как рабыни, в сотню раз. В этом мире, где хватало притонов с дешёвыми и доступными девицами, за цену девственности можно было неоднократно обойти их все и не по одному разу.

   Выяснив столь важную деталь, мои похитители заметно подобрели и уже не так грубо обращались со своей пленницей. Я почему-то ощущала себя как-бы со стороны, словно это всё и не со мной.

   — Ты поняла, за что так с тобой? — толкнув в бок, снова спросили меня.

   Я покачала головой.

   — За непочтительность к традициям, теперь ты станешь той, кем нарядилась...

   После этого мне окончательно развязали ноги, но мешка с головы по-прежнему не убрали, как и верёвочного кляпа изо рта не вытянули, однако уже мягкими толчком в спину показали, в каком направлении нужно идти. Я послушно шагнула вперёд. Упираться смысла нет... Направляемая своими похитителями, вслепую шла по высокой траве, пока не ощутила под ногами мелкие камушки и колкое полотно дороги. Здесь мне приказали остановиться, и вдруг подхватили под талию, и стали заталкивать в повозку.

   Уже трясясь на твёрдых досках фургона, всё также связанная, с верёвочным кляпом во рту, я забилась в самый дальний угол, приткнулась головой к прутьям, свернулась калачиком и горько зарыдала.

   Везли меня долго. Один раз останавливались и выводили по нужде, рук при этом не развязывали, мешка с лица не снимали, и я так и не смогла хоть немного их умолить. Всю дорогу, безрезультатно кусая верёвку, завывала от отчаянья, но ничего поделать не могла.

   То, что мы приехали, я поняла по запаху. В нос ударила нестерпимая вонь невольничьего рынка. Повозка резко встала, и меня спустили на землю. В который раз подтолкнули под спину, указывая куда нужно идти. Я услышала лязганье металлической дверцы клети, ощутила, как освобождают от верёвки рот, и зажмурилась: сейчас сорвут с головы мешок и яркий свет ворвётся в глаза. Так и есть! Меня избавили от мешка и втолкнули в клетку. Запор лязгнул за спиной и, щурясь, я решила осмотреться.

   И сразу узнала это место. Я сидела в клетке для рабов на задворках невольничьего рынка в поселении Кроспаха. Вечерело. Рядом не было никого, только два мальчугана лет восьми барахтались в пыли, изредка поглядывая на новенькую пленницу.

   Меня мучила жажда. Хоть о голоде позабыла, да и не полез бы сейчас в рот кусок... Вот бы воды... Внутри клетки с перекрестия решётки свисал глиняный горшок. Рук мне пока не развязали, и безнадёжно пошевелив ими за спиной, я поймала его горлышко зубами, и глотнула тёплой воды.

   Быстро темнело. Я пальцами правой ноги бездумно поворошила солому... Что же, она достаточно свежа... Можно и присесть. Делать собственно было нечего. Сбежать невозможно... И деревьев рядом нет... Вот и осталось, что дожидаться утра и неприятностей, что оно с собой принесёт.

   Ночью я почти не спала, беспрестанно ворочалась и пыталась хоть как-то ослабить верёвку и размять затёкшие руки. О том, чтобы развязаться, не могло быть даже речи: они умели вязать крепкие узлы, и в попытках освободиться я лишь напрасно обдиралась об колючие волокна верёвки. На рассвете кое-как встала на ноги, не имея уже сил, как сидеть, так и лежать. Я бесцельно слонялась по клетке, и тут услышала шаги. Приближался старик, раб, с мятым мешком в руке. Ого! Мне принесли завтрак, презрительно бросив его между прутьями на солому.

   Разговаривать со стариком было не о чем, да и не стал бы он говорить с пленницей. Есть я ещё не хотела, а унижать себя ползаньем по-собачьи уж тем более, и просто отвернулась. И тут увидела Кроспаха. Он стоял прислонившись к бревну, и тоскливо смотрел на меня сквозь решётку.

   — То моё предложение ещё в силе. Ты по-прежнему можешь стать моей первой женой! — отчётливо произнёс он. — Тогда сможешь избежать цветка рабынь.

   — Увы! — как можно презрительнее усмехнулась я в ответ. — Вынуждена отказаться от столь щедрого предложения!

   — Жаль, — опустил голову Кроспах. — Поверь, я не причастен к твоему похищению. Мне лишь передали, что на рынок привезли необычную пленницу. Утром, перед клеймением, решил взглянуть на неё, и с удивлением узнал свою милую гостью...

   — Да не виню я тебя, — беззлобно покачала головой. — Сама поступила глупо и безрассудно. Влюблённая дурочка, как бабочка полетела на свет, и опьянённая им, себя захватить позволила. Так уж вышло... Но твоей женой я не стану, ни первой, ни второй, никакой...

   — Что же, я уже купил тебя, — пристально глядя в мои глаза, двояко заулыбался Кроспах. — Не могу позволить себе снова потерять такое чудо, как и отпустить, конечно же. Но теперь ты сможешь выйти из этой клетки либо моей женой, либо, увы, рабыней...

   — Я уже приняла решение! — попыталась ответить как можно увереннее, и всё же от внезапного головокружения голос предательски дрогнул. — Значит, сделаюсь рабыней и забуду, что когда-то была воительницей. Выполни только одну мою просьбу, последнюю... Попроси их поставить мне красивый цветок рабыни и именно здесь... — как можно грациознее в своём положении повела плечами. — Тогда по-прежнему смогу носить эльфийские наряды.

   — Не понимаю твоего упрямства! — воскликнул Кроспах. — Ты согласна стать рабыней, когда тебе предлагают остаться свободной?!

   — Всё очень просто, — попыталась объяснить ему. — Так я не предам любимого... даже рабыней, всегда буду ждать его и надеяться, что он разыщет меня, увидит цветок рабынь, и поймёт, что произошло это не по моей воле, это сделали со мной насильно, я не забыла его и по-прежнему люблю... да, была вынуждена принадлежать своему хозяину, но против воли, как рабыня...

   — Что же, пусть будет по-твоему! — отчётливо проскрипел зубами Кроспах. — И всё же я дам тебе ещё день и ночь на раздумье! Завтра ты окончательно скажешь, кем будешь в моём доме, первой женой, или рабыней с цветком на плече, который тогда выберешь сама...

   Удалялся Кроспах не спеша, всем своим видом как бы показывая, что мне позволено передумать, окликнуть его, унижено пасть на колени... Провожая его взглядом, я упорно молчала, и, выйдя за ограду рынка, здешний правитель скрылся за углом рабского барака.

   Весь день находясь в каком-то оцепенении, я старалась не смотреть за пределы клетки, лишь к ночи забывшись в тяжкой полудрёме. Будущая участь холодила душу, но я приняла решение и знала, что ни за какие коврижки Кроспаха не переменю его.

   Ночью на соломе да ещё со связанными за спиной руками — почти не спалось, я скорее лежала с закрытыми глазами, стараясь не думать о том, насколько наутро переменится моя жизнь, и вдруг услышала тихое щёлканье ключа в замке. Чуть скрипнув, отварилась дверца. Я открыла глаза, встала на колени, и в свете неполной луны увидела Латану.

   — Только тихо! — прошептала она. — Я подсыпала в чай стражей сонной травы и когда они заснули, тихонько выкрала ключ. Ещё взяла для тебя старый нож. Про него уже давно забыли и не обратят внимания на его пропажу. Ключ же потом тихонечко положу назад, пока все спят.

   — Идём со мной! — я также шёпотом предложила Латане, когда она разрезала мои путы. — Тебя ведь могут строго наказать, если догадаются, что это ты помогла мне бежать!

   — Нет, — уверенно покачала головой моя подруга. — Никто ничего не узнает. А я люблю своего хозяина и хочу с ним остаться. Беги сама!

   — Думаю, что, как никто другой, могу это понять, — растирая затёкшие руки, грустно прошептала я. — Спасибо тебе. Узнаю, сколько Кроспах заплатил за меня, верну ему эти деньги и тогда без опаски тебя навещу. Возвращайся, пока никто не хватился твоего отсутствия. Дальше я всё сделаю сама!

   Обнявшись на прощание, мы поцеловались, и бесшумно ступая босыми ногами, Латана затопала к дому городского главы, а я, провожая подругу глазами, засунула обрезки верёвки в рот и изрядно размочалила зубами края, чтоб наутро все решили, будто перегрызла их сама. Поворошила растрёпанные волосы, и нащупала две шпильки, их дешёвый металл явно не заинтересовал похитителей. А зря... Я согнула одну и сунула в замочную скважину, да так и оставила торчать. Пусть не думают на кого-то другого... Чтобы легче было бежать, оторвала подол платья, с ним и с зажатым в кулаке ножом — выскользнула на свободу.

   В ярком отсвете почти полной луны босиком я бежала практически неслышно, старалась прятаться в тенях домов. Добралась до городской стены, впереди озарялись факелами ворота. На ночь они запирались и там дежурили сторожа. И туда мне путь закрыт! Я прижалась к стене, подпрыгнула... Нет, не перелезть... К сожалению альпинизмом не увлекалась как-то ранее... Но к счастью через поселение протекала речушка... Плаваю я неплохо, может получится поднырнуть под решётку, что перекрывает поток?

   Желая хотя бы ненадолго сбить погоню столку, я закинула оторванный подол на высокую верхушку стены и поспешила к реке. Вздрогнув от прохлады воды, без всплеска вошла в поток, и оттолкнулась ногами. Остатки платья облепили меня всю, мешая плыть. Я с трудом стянула его через голову, и ушла ко дну, нащупала камень и подсунула платье под него.

   К моему сожалению, решётка доходила до самого дна, и просто поднырнуть под неё не выход. То и дело возвращаясь на поверхность, хватая ртом воздух, я долго ныряла в темноте, ощупывая острые края. Выронила нож. Жаль, теперь не найти его в тине... Решётка была старая, наверняка часть прутьев проржавели от долгого пребывания в воде и, наконец-то нащупав небольшой проём, до крови царапая спину, наполовину зарывшись в ил, благодаря своей не особо крупной стати, я всё же протиснулась на другую сторону. Уже задыхаясь, вынырнула на поверхность, и бессильно отдалась течению.

   Только бы унестись подальше от них! Жаль, что осталась ни с чем. Ни одежды, ни оружия — совершенно ничего, если не считать массивного несъёмного золотого браслета Марка Торна и дешёвой железной шпильки в волосах.

   Светало. Пора бы и на берег выбраться. К тому же уже дрожала так, что того и гляди схватит судорога. Опасаясь оставить заметные следы на глинистом берегу, долго плыла, выбирая подходящее место, и увидела плакучую иву. Её ветви доставали до воды, шепча извинения, уцепившись, я вылезла прямо на ствол, и спрыгнула уже в траву, поблагодарила иву и побежала в неизвестность.

   Выбравшись из ивняка, я попала в берёзовую рощу. У меня кружилась голова, подкашивались ноги, мутнело в глазах — оно не удивительно, ведь с той поры как вышла из подземелья, и макового зёрнышка не было во рту, к тому же барахтанье в отнюдь не тёплой реке особо не способствует приливу сил. Белоствольные деревья напоили меня соком, взбодрили, придали уверенности, наполнили свежестью, правда, чувство голода не отпустило, лишь забралось куда-то внутрь, да и затаилась там на время.

   В просветах листвы то и дело косясь глазами на солнце, я старалась держать его с левой стороны, брела через чащу неизвестно куда. Пока подальше, а там разберусь... Давно рассвело, и погоня не за горами, может, у той самой ивы уже отыскали мои следы? Надо быть сильной и ловкой, а для этого всё же питаться. Я затравленно оглядела лес. Для ягод и орехов ещё не сезон, грибов что-то нет… Ага! Увидев знакомые листья, выкопала пару корешков, эти съедобны... Придётся пока ими и ограничиться...

   «Итак, сбежать-то сбежала, — переступая через колючки, за неимением собеседника высказывала свои мысли вслух. — А как теперь-то быть? Нужно поскорей добраться до своей избушки, к своему озеру и оставленным там вещам... Там, где мой дом, где мой конь, где всё моё — я могу ничего не бояться».

   Вся трудность заключалась в том, что я не знала, где нахожусь и в какую сторону идти. Ведь до этого всегда пользовалась местным аналогом компаса и картой. А Земные способы ориентирования в этом мире не работают. Мох рос, как самому ему заблагорассудится. Полярной звезды нет на небе. Местная луна уже зашла, а солнце то и дело прячется за тучами. Но не это главное. Даже если бы мне удалось выйти на дорогу, то идти по ней, в чём мать родила, я не могла, как и просто подойти к людям и что-то спросить. Хоть рабского клейма поставить на мне и не успели, а запястье крепко охватывает браслет свободной женщины, первый встречный догадался бы сразу же — это беглянка, сбежавшая от опекуна, и оную требуется либо вернуть владельцу, либо, что вероятней, стать её хозяином самому.

   А голод рос, ширясь, как в той сказке, не по дням, а по часам. Сделать силок? Но нет даже коротенького шнурка. Да если бы и удалось исхитриться, сплести из прутьев и раздобыть утку или кроля, то сырыми я бы есть их не стала, ведь огня развести тоже не могла. Старалась не поддаваться отчаянью, но всё больше понимала, что близка к истерике. Деревья... Они помогали мне, жалели, поили соком, но указать направление на мой дом не могли. Была слабая надежда, наткнуться на что-то случайно, но рассчитывать на такую удачу не приходилось. Из этой передряги мне следовало выбираться самой.

   Я шла по лесу неизвестно куда, выколупывая редкие съедобные корешки и тем притупляя чувство голода. Осторожничала, тщательно вымеряя каждый шаг, внимательно осматривая место, куда ступаю, ведь так легко пропороть ногу сучком или сбить пальцы об камень в опалой листве. Пару раз, до слёз оцарапавшись бёдрами об острые и мелкие шипы на вид совсем не колючего кустарника, впредь стала либо обходить его стороной, либо отводить руками.

   Так и брела, пока не узнала от деревьев, что правее проходит дорога, по ней ездят всадники и гружёные возы. Может, стоит подкрасться, подслушать разговоры караванщиков, хоть приблизительно понять, где нахожусь, куда идти?

   Я почувствовала себя не такой голой, когда полностью вымазалась глиной, накопав её в овраге по пути. У столь экзотического костюма нашлась и другая польза: подсохшая корка хорошо спасала от москитов и комаров, клещей и прочей живности.

   К дороге я вышла под вечер. Выкопала ямку, и залегла в глубине. Если забыть о сводящем живот голоде, то ночь прошла спокойно и под утро я увидела первый караван. Увы, караванщики обсуждали что угодно, только не куда держат путь. Повезло с пятым. Он остановился прямо напротив. И по самые глаза зарывшись в листве, я вся обратилась в слух.

   — Говорил же тебе, не пей столько брива! — донеслись до меня чьи-то слова. — Мы что, через каждый ард будем останавливаться?!

   — Да я быстро сбегаю в кустики, и до Тимбры больше не потребуется.

   — Ладно, давай скорей! Ночевать мы должны под защитой его стен!

   В трёх шагах от меня хрустнула ветка, зажурчало. Я стиснула зубы и прикрыла глаза. Вот и узнала, что дорога ведёт в Тимбру и она на расстоянии больше половины дня пути. Как-то на карте видела это место. Осталось поднатужиться и вспомнить. Повозки отъехали, и я выбралась из своего лежбища и углубилась в лес. Отошла подальше от дороги и, присев на корточки, аккуратно разровняла квадратик земли, вооружилась прутиком и стала рисовать карту. Из памяти постепенно всплывали детали, и скоро я приблизительно представляла, где нахожусь и в каком направлении мой дом.

   Я решила идти и днём и ночью. Всё же следовало спешить. Не сомневалась, что обозлённый и униженный бегством пленницы гордый Кроспах уже снарядил погоню. Как посмела какая-то девка так унизить самого его! Нет, он не станет терять лицо... Я прочувствовала характер Кроспаха ещё будучи его гостьей. Он не держит не лучших... Не говоря уж про рабынь? Разве нет у такого следопытов? Пусть поначалу следы беглянки даже лучшие из них будут искать на той стене... Как не заметить яркий подол эльфийского платья? Пусть потеряют какое-то время, но в итоге поймут, как действительно я ушла. Проверят берега речушки... Пустят по следу ищеек? А мой подол платья позволит им легче взять след... Нет, и сама солома в клетке, где меня держали, порядочно пропахла моим запахом. Вот и получается, что изначально я опережаю погоню максимум на день, и полдня уже потеряла в яме у дороги. И надо идти ночами, вряд ли погоня станет терять на ночёвку время. А ещё они верхом, но по лесу не полететь на всём скаку, особенно ночью, даже с факелами, не зря же я просила деревья сплетаться ветвями за моей спиной.

   Что же, за день проберусь через лес, а к вечеру постараюсь выйти на уже знакомую мне дорогу к Дэнтану. По ней, до тропинки к дому, безбоязненно пойду во второй половине ночи, когда путников и караванов на ней ещё нет, а те, кто промышляют разбоем, уже не первый — второй сон видят. Чего им там делать, раз никого нет?

   Шла я босая, в плюсе, что ступала бесшумно, в минусе — можно сбить ноги, хотя здесь, в лесу, на мягкой лиственной подстилке мне покуда это не грозит, а вот дальше на дорожных колдобинах и выбоинах придётся стеречься и особенно в темноте.

   На когда-то шумный проезжий тракт к Дэнтану, как и планировала, я вышла к вечеру. Закопалась в листву, и решила чуток вздремнуть. Уже в сумерках прошли два последних каравана. Я выждала около часа, теперь время приходилось определять по «внутренним часам», выбралась из укрытия и отправилась в путь уже по дороге, беспрестанно морщась, — она изобиловала кочками и мелкими камнями. В темноте не видела, куда становлюсь, а скудный месяц почти не светил. Пришлось шагать не по самой дороге, а с краю, по примятой траве, и стало гораздо легче, но камушки попадались и тут. К утру, я уже не шла, а брела, почти не глядя куда ступаю.

   Светало. Краешек солнца показался из-за деревьев, и вмиг озолотил окрестности. Я узнала это место, до моей тропинки осталось совсем чуть-чуть. Наверно надо уже дойти? Я даже прибавила шаг. Ведь от того, что за ночь с меня ссыпалась почти вся глина, идти стало легче, бодрей.

   — Да ты поглянь! Это ж надо такое! — Вдруг раздалось из-за кустов грубым мужским голосом.

   — Ого-го! — удивлённо вскрикнули в ответ.

   — Так лови красулю!

   Даже не знаю откуда взялись силы, но я дала стрекоча, сначала по дороге, а потом свернула в поредевший лес. Не оглядывалась, но слышала, как трещат сзади ветки под тяжёлыми шагами. Я бежала сломя голову, перепрыгивая через коряги и низкорослые кусты. Всё же не выдержала, обернулась. Гнались за мной двое мужчин самой разбойничьей внешности, и, похоже, нагоняли. Я же, судорожно ловя ртом воздух, не могла даже закричать. Да кому тут кричать? Людям?! Упаси бог! Деревьям... Скрюченная низкорослая поросль мне ничем не поможет. Уже не выбирала куда бегу и тут кубарем полетела вниз, слава богу, по мягкому глинистому склону. Перекувыркнувшись ещё тройку раз, уцепилась за толстый корень и залезла под него.

   — Миленькое дерево, — зашептала я. — Скрой меня, спрячь под корнями.

   — Куда она делась? — скоро послышалось над головой. — Эх, мы, дурни, упустили такой барыш!

   — Ищи! — отозвался второй. — Тут ведь негде спрятаться!

   Я видела сквозь густое переплетение корней, как ругаясь и перебраниваясь, мои преследователи обшаривают всё вокруг. Теперь могла хорошо их рассмотреть. Они были почти одного возраста, лет около сорока, один чуть повыше, жилистый, второй поплотнее и с более жёстким выражением лица. Оба босые, в одинаково изодранных холщовых штанах и коротких рваных жилетках вместо курток. Правда у каждого на верёвочном поясе висел нож, и всё же более нищих разбойников я ещё не встречала. Мне на миг даже стало жаль их, особенно, когда от неудачных поисков горестно осунулись и как-то сразу постарели их лица. Наконец им надоело это бесполезное занятие и, осыпая бранью куда-то запропастившуюся девицу, они печально побрели назад.

   Голодная, усталая, со сбитыми ногами, грязная и измученная — к вечеру я увидела берега своего озера и без сил упала на песок. Медленно заползла в воду, постепенно ощущая, как свежею и прихожу в себя. Вода мне казалась парным молоком, и я нещадно отмывалась от всех перипетий своего приключения, пока размеренно плыла к домику на сваях-ножках.

   Слава богу, здесь ничего не изменилось. Даже мой стреноженный конь мирно пасся на лужку. Спасибо деревенским, присмотрели, оставя всё таким же, словно я никогда никуда и не уходила.

   Покачиваясь от усталости, я зашла в горницу, и упала на кровать. Хоть немного вздремну... Уже вечером привычно растопив печь, стала готовить жиденькую похлёбку из смеси круп. Мне нельзя сразу много есть — это хорошо знала. А ещё знала, — по моим следам люди Кроспаха скоро придут сюда, к этому дому. Стерегущие эти края несколько деревенских мужиков с рогатинами — не особое препятствие для опытных воинов, а значит, мне придётся защищаться.

   Немного поев, предусмотрительно задвинув засовы на дверях и ставнях, я принялась драить заметно потускневшее оружие и кольчугу. Приготовила лук, но покрывать ядом наконечники стрел не стала, я не хотела никого убивать.

   А ещё до рассвета меня разбудил громкий и навязчивый стук. Торопливо натягивая кольчугу и прихватывая меч, осторожничая, я приблизилась к двери.

   — Кто это! — крикнула через неё.

   — Госпожа травница, тут такое дело, серьёзное, — донеслось снаружи. Это был кто-то из деревенских.

   Я отодвинула засов, и впустила взъерошенного мужичка, того, кому как-то прописала ходить с мечом. Бороду он сбрил, и теперь его было почти не узнать.

   — Там воины, — стал объяснять он, нервно поглаживая рукоять старенького меча. — Не здешние, какие-то пришлые. Много и на конях. Они в латах с ног и до головы, даже их кони закованы в броню. Ещё у них копья и длинные мечи. Мы конечно поводим их, сколько сможем, но таких нам не одолеть. Я в деревню братова мальца послал, предупредить, только из деревни мужики сюда не придут. Там борониться станут. Нельзя нам разделяться. Вдруг и на деревню нападут. И ты беги со мной в деревню! Там и спрячешься вместе со всеми женщинами в схроне.

   — Хорошо, что предупредил, — поблагодарила я. — Сколько у меня времени на сборы?

   — Немного, мы покуда их дурим, уводим в сторону, но скоро они разнюхают обман и вернутся на тропинку, что ведёт прямо к твоему озеру, а там и домишко твой сразу заприметят.

   — Понятно-о, — задумчиво протянула я, на скорую руку собирая волосы в хвост и торопливо договорила: — Возвращайся в деревню сам. У меня быстрый конь, я уведу их за собой. Меня им не догнать!

   Против закованных в броню воинов мой лук и стрелы бесполезны, как и колючие ветви деревьев. Это я более чем понимала. Меня спасёт только поспешное бегство. Я намного легче своих преследователей, а значит, и скакать смогу гораздо быстрей. То, что у беглянки теперь есть конь, погоня, конечно же, не знает, и выходит, что и догнать меня им не судилось.

   Торопливо обувшись в ботфорты, я экипировалась на ходу, заодно набивая дорожную сумку. Вскрыла тайник, выгребая оставленные на чёрный день монеты. Нахлобучила серебряный шлем. Закинула за спину лук и колчан со стрелами. Подтянула перевязь с эльфийским мечом, и, прижав подмышками седло и уздечку, выбежала наружу. Пояса и кинжала у меня теперь нет, их отобрали похитители, и надо бы собраться и у первого же встречного лавочника прикупить новые…

   Затянув подпругу, я расстреножила коня. Взобраться в седло особой трудностью для меня давно уже не составляет. Мой вороной явно застоялся и радостно заржал, предвкушая прогулку. Теперь я была на равных с погоней, и поскакала через лес, намереваясь добраться до порта, чтобы сесть там на судно, плывущее к нужному мне острову, родине Рига.

ГЛАВА - 5. Морское путешествие

Дорога до порта мне была уже знакома, и в этот раз я доехала туда гораздо быстрей, несомненно, намного обогнав погоню. Я решила не селиться на постоялом дворе, ведь люди Краспаха принялись бы искать меня там в первую очередь. Он всё-таки выкупил меня у работорговцев, а значит, фактически я сделалась его собственностью, и теперь Кроспах имеет право заявить на меня права в любом человеческом городе, пусть и не как на рабыню, но уж как на содержанку точно... По закону можно вернуть ему эти средства и снова самой распоряжаться своей судьбой, только обустраиваясь в новом доме я изрядно растратилась, и резонно опасалась, что имеемых денег не хватит, чтобы заплатить выкуп, а значит: наилучшим выходом будет пока прятаться от его людей.

   Ведя коня в поводу, я решила свернуть к местному рынку. Как обычно перед входом толпились пирожники, расхваливая свои изделия. Перекусив на ходу чем-то очень сладким, я долго толкалась между лотками, пока не купила новый пояс, правда уже не серебряный, а сделанный из толстой кожи и украшенный позолоченной вышивкой, и два надёжных кинжала к нему. Не удержавшись, приобрела ещё колье с изумрудами, перстенёк из неизвестного металла, зато с большим сапфиром, а также множество серебряных наручных и ножных браслетов, что очень гармонировали с моей кольчугой. Желая несколько изменить внешний вид, подсела к рабу-цирюльнику, и за относительно умеренную плату тот укоротил и подровнял мои волосы, расчесал их и сплёл в косу, переплетя пряди с тоненькими позолоченными цепочками по самой последней моде. Потом я вскочила в седло, и громко позванивая браслетами и оружием об серебряные пластины кольчуги, поскакала в гавань.

   Один за другим объезжая корабли, я выспрашивала у капитанов, кто из них за хорошую плату возьмёт пассажирку до острова Родок. Разглядывая меня будто зажравшиеся коты свежие сливки, все они слащаво лыбились, чтобы развести руками и заявить, что к их огромнейшему огорчению в ближайшее время плыть туда никто не собирается. Лишь один очень старенький шкипер, указывая пальцем на уже знакомый мне большой корабль, прошепелявил: — Ты мне нравишься красавица и за твою лишнюю улыбку я по секрету скажу, что он скоро собирается отправиться в далёкое плавание и будет проплывать мимо того самого острова. Если сговоришься с капитаном, то он высадит тебя там. Только тяжело тебе будет его уговорить. Он очень суеверен и женщин на борт никогда не берёт, даже за весьма солидную плату.

   — Спасибо за информацию, дедушка! — даря ему самую лучезарную улыбку, поблагодарила я.

   — Мне нет до этого дела, — продолжал говорить старик. — Но ты явно родом не с того острова. Поверь мне, девонька, тебе совсем не следует туда плыть. Найди себе жениха здесь, а того забудь. Он не совсем тот, за кого себя выдаёт.

   — Я знаю это, дедушка, — по-прежнему улыбаясь, сказала я в ответ. — Его магия давно не действует на меня, да и никогда не действовала. Я иду за ним осознано, так как действительно влюблена и знаю, что не безразлична и ему!

   — Тогда удачи тебе, девонька! — пожелал мне старый моряк.

   Благодарственно кивнув ему на прощание, я снова поскакала на рынок. Первым делом купила себе два дорожных костюма, в которых согласно всем здешним канонам местные знатные женщины обычно отправляются в путешествие, а именно: с верхним и нижним платьем, с покрывалами на голову и на лицо, с поясками, и с крепкими дорожными туфлями. Одного раза обжечься мне было достаточно, и по прибытию на Родок не хотелось привлекать к себе особое внимание, не шокирующими эльфийскими платьями, не даже серебряными доспехами. Я желала хотя бы поначалу показаться обычной женщиной, такой же, как все вокруг.

   Ещё выторговала длиннополый, до самой земли, поношенный мужской плащ с капюшоном и купила устрашающую кожаную маску на лицо, какую обычно носят маги или их помощники. Прихватила в соседней лавке маленький мешочек с мелкими грецкими орехами. Плащ я накинула поверх доспехов. Вставила по два ореха себе за щёки, чтобы изменить голос и его тембр, и надела маску. Теперь я стала бродячим магом. Хоть и считала всех их шарлатанами, однако люди боялись магии и уважали её носителей. Замаскировалась я достаточно хорошо, даже мой конь испугано попятился и признал лишь после того как дала себя понюхать.

   Подъехав к большому трёхмачтовому паруснику уже в роли мужчины-мага, я с интересом осмотрела корабельные обводы. Это было явно новое и достаточно мореходное судно. Называлось оно «Надменная красотка». Нос украшала очень реалистично выполненная резная деревянная фигура полуобнажённой девицы. Моряки, хоть и довольно суеверный народ в отношении пребывания дам на борту, но почему-то своим кораблям предпочитали давать именно женские имена. На палубе я увидела уже знакомого мне человека, ещё не так давно грозившегося кое-кого выпороть, принимая за зарвавшуюся рабыню. Он отдавал распоряжения матросам, и я поняла, что это и есть капитан и, по-видимому, и сам хозяин корабля.

   — Э-ге-й! — крикнула я искажённым орехами голосом, привлекая всеобщее внимание. — Эй, на корабле!

   — Слушаю! — чуть заметно заикаясь от моего устрашающего вида, подбежал к поручням капитан.

   — Я слышал, что твой корабль скоро отплывает, — заговорила я, с трудом сдерживаясь, чтобы по привычке не сбиться на женский род. — Мне нужно попасть на Родок. Я знаю, что ты будешь проплывать мимо. Высади меня там. Я хорошо тебе заплачу!

   — Но у меня особое задание и мне запрещено брать пассажиров, — неуверенно промямлил он в ответ, однако по его заискивающему виду я не сомневалась, что сумею заставить взять меня в плавание.

   — Чего?! — недобро прохрипела я. — Тогда будь готов вывесить чёрный карантинный флаг!

   — О! Господин маг меня неверно понял! — теперь уже отчётливо заикаясь, нервно затряс головой капитан. — Одного пассажира я могу взять!

   — Можешь сам назначить плату! — завлекающе звякнула я золотыми монетами.

   — Если господин маг будет один, то трёх золотых монет будет достаточно, — с лёгким поклоном сказал капитан. — Обычно две я беру за человека и по одной за коня или раба.

   — Вот тебе три монеты, — развязав кошель, я достала деньги и демонстративно протянула их. — Когда мы будем на Родоке, заплачу тебе ещё столько же. Это будет доплата за твоё молчание.

   — Сговорились, — повеселев, часто закивал головой хозяин судна. — Мы отплывём через три дня с утренним отливом. Я буду ждать господина мага накануне вечером, либо рано утром.

   — Прекрасно! — отъезжая, сказала я. — Буду вовремя!

   На эти три дня разместилась в комнатах припортового постоялого двора. Я отдыхала и душой и телом, набираясь сил перед дальней дорогой. Куда эта дорога может завести старалась не думать. Мне нужно найти Рига, и этого было достаточно.

   Даже совсем недолго пребывая в мужской шкуре, я поняла насколько легче сильной стати, в отличие от здешних бесправных женщин, существовать в этом грозном мире. Сейчас никто не цеплялся ко мне и не донимал навязчивыми вопросами, никто не бросал в мою сторону вожделенных взглядов. Даже ряженой мне незачем было жёстко контролировать каждое движение или слово. Могла расслабиться и ничего не бояться, да и ищейки Кроспаха, по-видимому, теперь окончательно потеряли мой след.

   Не желая опоздать, я подъехала к кораблю задолго до рассвета. Стала медленно подниматься по сходням и дежурный матрос, видимо, предупреждённый о приходе мага, услужливо подхватил мою сумку, и довёл меня до каюты. На её пороге, услышав знакомое рычание, я обернулась: в трюм сводили моего коня, слегка артачащегося и упирающегося.

   Я осмотрелась сквозь прорези кожаной маски и осталась довольна своим временным плавучим домом. Потом плотно задвинула шторки на окнах и заперлась на крючок. К моему прискорбию, полностью уединиться не получилось... В подголоке зиял световой лючок. Не закрывался он даже с палубы, и над ним ходили, видя меня, как и я их, и о том, чтобы снять маску, не следовало и помышлять. С горестным вздохом я присела на койку прямо в душном костюме мага и попыталась хотя бы задремать.

   Не успела прикрыть глаза, как ко мне постучали. Выругавшись сквозь орехи, пришлось подняться и отпереть дверь. На пороге стоял матрос. Мне принесли то ли поздний ужин, то ли ранний завтрак.

   Всё же каюта казалась тесноватой. В ней с трудом соседствовали узкая кровать и прибитый к переборке маленький столик. Тяжёлый сундук для вещей уже мешал открываться двери, а табурет ходить. Вместо умывальника были кувшин и медный таз с водой, а для отправления естественных потребностей — большая ночная ваза. Однако на местных кораблях и такая обстановка считалась роскошью, ведь, кроме капитана, все остальные члены команды теснились в общем кубрике и в туалет ходили на корму, прямо за борт, где болталась обычная верёвка и была прибита досточка.

   О том, что мы отплываем, я поняла по суете, топоту ног матросов и громким командам офицеров. Потом стало покачивать, и я заснула, убаюканная словно в колыбели. Проснулась уже от громкого стука в дверь. Был разгар дня и меня звали отобедать за капитанским столом.

   Конечно, мне бы не следовало туда идти, и впредь я собиралась отнекиваться от подобных застолий по той иль иной причине, но пренебрегать первым приглашением не стоило. Орехи за щёками страшно мешали хоть как-то, пусть бы весьма односложно, отвечать на редкие вопросы. А ещё труднее попытаться хоть что-то прожевать и проглотить... Однако с горем пополам мне пока удавалось справляться и с тем и с другим.

   — А в какой магии ты наиболее силён? — заискивающе спросил меня капитан.

   — В управлении силами, скрытыми в деревьях, и в ядах, — почти не соврав относительно своих возможностей, пробубнила я. — А также в лечении ран и болезней.

   — Разве применение ядов требует вмешательства магии? — поднеся кружку ко рту, но, так и не решившись отпить, произнёс капитан.

   — Конечно! — не моргнув глазом заявила я. — Это делает яды более действенными и эффективными.

   К счастью, после этого больше меня никто ни о чём не расспрашивал, а обед как-то сам собой закончился и, начиная с капитана, все офицеры постепенно поразбежались. Меня это более чем устраивало, и нахально прихватив десерт с собой, я уединилась в своей каюте.

   Прошло четыре дня. В эти дни меня не беспокоили, и на присутствии за общим столом не настаивали, принося еду прямо в каюту. Сегодня наше судно вышло из реки в безбрежное море или океан, доподлинно я не знала, как величать эту бескрайнюю водную гладь. Качка изрядно усилилась, но к своему удивлению морской болезни у меня не обнаружилось, и облегчённо вздохнув, что не придётся большую часть пути использовать ведро или свешиваться за борт, я подставила лицо ветру.

   Наслаждаясь свежим морским воздухом, я одиноко прогуливалась по верхней палубе. Погода стояла прекрасная. Лёгкий ветерок надувал разноцветные паруса. Над мачтами кружили белоснежные чайки. И вдруг дриада, а может и эльфийка внутри меня заволновалась. Я почувствовала нечто знакомое. Иногда подобное источалось от Рига. Осмотрелась, и увидела низкую дверцу. Это исходило оттуда!

   Я надавила на неё плечом, и легко распахнула. Здесь оказалась кладовка с овощами и фруктами, а на них дремал мальчик. Вспомнила: как-то мельком издали уже видела его. У нас бы он назывался юнгой, а здесь – это просто мальчишка, помогающий судовому повару. Мальчишка проснулся, и тут наши взгляды встретились. Даже под маской он видел меня насквозь. Юнга был с Родока и, несомненно, уже понял, кто я на самом деле. Желая подкупить его золотой монеткой, уговорить не выдавать, я потянулась к кошельку и миролюбиво протянула руку. Но как оказалось, из кладовки есть и другой выход, прямо на камбуз. Юркнув туда, мальчишка оставил меня с носом. Я побежала к тем дверям и нос к носу столкнулась с толстым поваром, что окинул меня недовольным взглядом, остановилась, а пятки юнги уже стучали по доскам капитанского мостика.

   Растерянно застыв, я быстро пришла в себя и бросилась в свою каюту, заперлась на засов, слава богу, он здесь был.

   Сбросив теперь уже бесполезный костюм мага, поправила чуть съехавшую от бега кольчугу, и напялила шлем. Подпоясываясь мечом, вспомнила о световом лючке, и посмотрела вверх. Каким-то образом его требовалось закрыть. Волнение неведомо как добавляет сил. Сдвинув тяжёлый сундук, я придвинула его к двери. Схватив подушку, влезла на стол и плотно запихала её в проём светового лючка, хоть его малый размер не дал бы пролезть человеку, но зачем позволять наблюдать за собой?

   Моя взволнованность немного улеглась, и получилось детальнее обдумать создавшееся положение.

   Я соврала и путём запугивания и обмана вынудила взять себя на борт. К тому же носила мужской костюм.

   «О господи! О моя богиня и все боги этого мира! — чуть ли не воззвала к ним я. — Кто же придумал здешние законы?!»

   Я вздрогнула и сжалась... Мужчине за обман полагалось лишение языка, а женщине — клеймо на лоб и рабство; за ношение же мужской одежды женщине — смерть! Капитан не может этого не знать. И разумеется, просто так не оставит мои проделки, если не хочет показаться полным посмешищем в глазах своего экипажа. А в море — он и царь и бог. Я слышала, как наказывают в этом мире, здесь большая вина не поглощает меньшую. А значит, мне сперва поставят клеймо на лоб, а потом убьют. И выхода нет... Кроме... Глазами я искала свою сумку с ядами... Не поможет, для дриады они безвредны...

   Я собралась, и мои мысли потекли куда плавнее...

   Нападать на меня сразу никто не станет. На стороне капитана полное превосходство. Он это знает, и знает, что знаю я. Скорей всего мне предложат сдаться, в надежде на милость и прощение. И эта милость будет... Оно и понятно: красивая рабыня стоит дорого, а огонёк алчности в капитанских глазах не заметить было нельзя ещё при первой нашей встрече. Будут переговоры, и мне предложат жизнь в обмен на добровольную сдачу и цветок рабынь в известном месте. Но раз капитан жаден до золота, то может, стоит предложить ему очень много золото в обмен за свою свободу. Не тот мизер, что остался у меня в кошельке, а много мифического золота на острове Родок, за которым я якобы и отправилась. А там повожу его по острову, попытаюсь засветиться, где только возможно, и вдруг Риг учует меня, либо помогут деревья, ведь капитан не знает возможности дриады, как и тот мальчонка. Только бы он не уловил мою ложь...

   Выставив табурет на середину, я отодвинула сундук и засов, и присела лицом к двери. Обнажила кинжалы и положила на колени. В случае если беседа пойдёт не туда, так хоть подороже продам свою жизнь... Лук и меч брать не стала, а лишь бросила на койку, в тесноте каюты они бы только обременили меня. Ожидание казалось бесконечным и, набираясь уверенности, терпения и сил, дотянувшись до фляги с древесным соком, я сделала пару жадных глотков.

   Я этого ожидала, но дверь распахнулась внезапно. Предо мной стояли два матроса с мечами в руках, а из-за их спин боязливо выглядывал и сам капитан. Поняв, что я спокойна, как тот удав, и жду разговора, он выбрался вперёд.

   — Ага! Я тебя узнал! — опёршись на сундук, воскликнул он. — Ты и есть та самоуверенная наглячка, которую я хотел проучить! Опоздала на «Летящий дельфин», так хитростью решила пробраться на мой корабль!

   — Просто мне очень нужно попасть на Родок, — как можно спокойнее и увереннее я ответила, и исхитрилась даже улыбнуться. — Не задумывала ничего плохого.

   — Мальчонка мне всё рассказал! — мой мягкий тон наверняка сделал своё дело, и уже менее эмоционально капитан продолжил: — Признайся, кто ты на самом деле: эльф или дриада?! Мальчишка как-то путанно об этом говорит... Но всё же не зря я вожу его с собой!

   — Человек! — снимая шлем, с улыбкой ответила я.

   — И чего? Ты хочешь сказать, что — самая обычная женщина! — замахал руками мой разгневанный собеседник. — Но мальчишка не мог ошибиться! Ведь он родом с Родока!

   — Всё верно, он не ошибся, — подтвердила я. — Просто он не понял, что, прежде всего я — воительница!

   — Так кто ты? Мальчишка сказал, что не магичка, а женщина, то ли дриада, то ли эльф, ещё добавил, что всё-таки чувствует в тебе некую магию, но не слишком сильную, обычную для этих существ! — это капитан произнёс уже громче, и как-то агрессивнее.

   — Откровенность мне зачтётся? — снова натянуто улыбнулась я.

   — Возможно, — чуть заметно кивнул капитан. — Будет зависеть от того, в каких грехах ты мне исповедаешься...

   — В этом точно не уверенна, но по слухам, моим отцом и матерью были эльф и дриада, — начала я. — Выходит, что перед тобой сидит полукровка, что унаследовала только человеческие признаки, а значит — человек.

   — Пусть так, — соглашаясь, снова кивнул капитан. — Что ты умеешь кроме владения луком и мечом?! — продолжил он, покосившись на брошенное мною на кровать вооружение.

   — Я не лгала, когда говорила, что могу управлять скрытой в деревьях силой и владею ядами, а также, что знаю траволечение и заговоры.

   — Хорошо! Остановимся на том, что ты человеческая женщина, хоть и полукровка, и обладаешь лишь слабыми магическими силами, а мальчишка и уловил их в тебе, как и почувствовал эльфа и дриаду. Надеюсь, ты знаешь, что грозит за обман и ношение мужской одежды? — уже спокойнее задал он вопрос.

   — Да, — уверенно кивнула я. — Но у меня есть, что предложить взамен...

   — Предлагать здесь буду я! — снова воскликнул капитан, прерывая меня. — Слушай в оба уха, и жаль, что они у тебя не такие длинные! Я не просто так отплыл от берегов! А возглавляю особую экспедицию. Мы плывём на другую сторону моря. Тёмный повелитель повелел нарисовать карту побережья, а также отловить детёнышей диковинных животных обоего пола, для расплода и разведения. Его интересуют особи способные стать боевыми. Теперь, надеюсь, тебе, хоть ты и женщина, понятно, куда и зачем мы плывём?!

   — Понятно, — ответила я, ещё не догадываясь, к чему он клонит.

   — Так вот! — продолжал он. — Я сперва хотел приказать вышвырнуть тебя за борт! Потом решил сделать корабельной рабыней! Но что толку от рабыни, кроме услужения, а воительница-маг да травница-лекарь в этой опасной экспедиции мне не помешает! Ты пойдёшь с нами и поможешь выполнить поручение Тёмного повелителя, а я забуду твои проступки и на обратном пути высажу на Родоке! А иначе ты станешь корабельной рабыней!

   — Ты не оставляешь мне выбора, — наигранная улыбка сползла с моего лица. — Пожалуй, я соглашусь, но при одном условии. Я останусь в этой каюте, а не переселюсь в общий кубрик.

   Про себя же подумала, что скорее черт с котлом, рогами и вилами будет Тёмному повелителю, а не боевые животные.

   — Я и не собирался требовать от тебя перебраться в общий кубрик, — уже весело подморгнул мне капитан. — Значит по рукам!

   — По рукам! — согласилась я. — Только предупреди своих людей, что если кто-то из них попробует распустить свои ручонки в мою сторону, я тут же укорочу их своим мечом, так, чтобы они до меня уже не доставали!

   — Не бойся... У меня жёсткая дисциплина, — показал мне кулак капитан. — Кстати, и тебя это тоже касается. Впредь станешь ходить либо в доспехах эльфийской воительницы, либо в строгой одежде свободной женщины и со всеми положенными покрывалами на лице. Надеюсь, что такая одежда у тебя найдётся?! Несоблюдение установленных правил в твоём одеянии буду приравнивать к нарушению нашей договорённости!

   — Хорошо, — кивнула я, в свою очередь поинтересовавшись: — Мы будем подписывать какой-либо контракт или обойдёмся тем, что поверим друг другу на слово?

   — Думаю, наших слов будет достаточно. Я не нарушу этот договор! — говоря это, для пущей убедительности капитан даже склонил голову набок.

   — Я тоже, — клятвенно подняла правую руку.

   — Значит, договорились?! — пристально посмотрел на меня мой собеседник.

   — Договорились! — как бы в подтверждение я протянула ему руку для пожатия.

   — Для женщины будет достаточно и слова мужчины! — отстранился он. — А я его дал!

   С этим он и покинул мою каюту.

   Увы, моя встреча с Ригом непредвиденно откладывалась на неизвестный срок, но ради того, чтобы сделать Тёмному повелителю очередную каверзу, я была готова ещё немного подождать. При воспоминании о том, что рассказывал старый эльф о мире на другой стороне Великого моря, мои волосы становились дыбом. Это было страшное место, но я решила храбриться и не выказывать страха и во избежание насмешек никому ничего не говорить о том.

   Поначалу опасаясь, что капитан не сдержит своё слово и прикажет предательски меня захватить, я осторожничала и выбиралась на палубу облачившись в доспехи эльфийских воительниц, с мечом и кинжалами на поясе. Однако он чётко выполнял нашу договорённость, та же кольчуга изо дня в день изрядно натирала мне бока и наконец, я не выдержала этой пытки, собралась духом и достала один из дорожных костюмов местных женщин, и с непривычки щуря глаза под требуемыми двумя покрывалами, вышла на палубу. Обычно мы с капитаном лишь приветственно кивали друг другу, перед тем как разойтись в разные стороны, теперь же, заприметив меня в другом облачении, он подошёл куда ближе и заговорил с пространной улыбкой на хитром лице:

   — Ну вот, приятно увидеть настоящую женщину, а не непонятное существо в иноземных доспехах!

   — А я думала, что на палубе твоего корабля ты не выносишь вида женщины в любом виде? — таким вопросом сыронизировала я в ответ.

   — Женщинам не место в море, — стал разъяснять капитан свою точку зрения. — Для них определена женская половина дома, и обычно им нет надобности её покидать.

   — Понятно! — усмехнулась я. — Не буду спорить, ввиду бесполезности этого. Мы друг друга всё равно не поймём. Лучше скажи, сколько нам ещё плыть?

   — Мы проделали не больше трети пути, — сообщил мне капитан. — Кстати, где-то за горизонтом, в той стороне, — указал он, — тот остров, на который ты так желаешь попасть. Ты ведь не с него родом? Тогда зачем тебе туда нужно? Хотя, конечно, это твоё дело, и мне не нужно этого знать. Возможно, твоя слабая собственная магия и поможет тебе защититься от влияния местных мужчин, но всё же я не советовал бы женщине высаживаться на том острове. Однако это твоё дело и твоё желание и по окончанию своей миссии я доставлю тебя на него, как и обещал, если ты, конечно, не передумаешь, или не погибнешь.

   — Я не передумаю, — уверенно заявила я. — И не погибну...

   — Кто знает?! Будущее туманно! — заключил капитан. — Кстати, я хотел бы узнать твоё настоящее имя и положение?

   — Теперь мне нечего скрывать, — произнесла я, высвобождая из-под покрывала руку с браслетом свободной женщины.

   — Госпожа Диана, — склонив голову, вслух прочитал он. — Очень необычное имя, и твоего воспитателя я тоже не знаю. Впрочем, это неважно. Меня зови капитаном Рифсом, либо господином Рифсом. Да, с этого дня ты, как и все офицеры экспедиции, будешь обедать за моим столом. Это приказ и он не обсуждается!

   — Хорошо, капитан Рифс, — чуть поклонилась я.

   На этом наша беседа закончилась. Надышавшись свежим воздухом, я отправилась в свою каюту. Приближалось время обеда. Мне требовалось подготовиться и вспомнить то, чему меня когда-то учила Латана, а именно, как свободная женщина этого мира должна вести себя за одним столом с мужчинами, и как при этом ей управляться с покрывалами на лице.

    «Урод патриархальный!» — вслух произнесла я на Земном языке, удивившись, как же необычно даже для меня самой теперь звучат эти слова.

   За капитанским столом ни на толику не отошла от привитых мне у Марка Торна привычек. Я была просто идеальной воспитанницей и сейчас с лёгкостью придерживалась всех требуемых предписаний. Мне казалось, что просто играю определённую роль. Скоро даже стало нравиться делать это и исподволь наблюдать за реакцией окружающих меня мужчин.

   Обед закончился, и вслед за всеми я вышла на палубу.

   — Заметил, что твоему воспитателю очень хорошо удалось тебя вышколить, — наверно Рифс посчитал сказанное комплиментом, потому что улыбался мне. — Теперь я убедился, что ты действительно человеческая женщина, которую готовили для замужества и светской жизни. Не знаю, что заставило тебя надеть доспехи эльфийских воительниц, да и не хочу этого знать... Пока на тебе ещё браслет незамужней женщины и ты находишься на моём корабле, то я являюсь твоим официальным опекуном. Не забывай этого!