Оглавление
Интернет-магазин "Призрачные Миры" спешит поздравить вас, наши читатели, со своим днем рождения. Нам год. Уже год мы вместе с вами. В честь этого знаменательного события, наши авторы приготовили подарок: небольшие истории, пронизанные гаммой чувств, которыми мы поделимся с вами. Ведь мы всегда готовы сопровождать вас в дивные сказки, наполненные волшебством, мечтой, любовь.
С любовью,
Всегда ваши «Призрачные миры».
Список авторов, часть вторая:
•Коулл Вергилия. Смотритель маяка
•Кошевая Дарья. Детка
•Кривсун Оксана. Когда вампиры становятся взрослыми
•Кулик Елена. Загляни в мое окно…
•Ладыжец Евгения. Редкий подарок
•Мигель Ольга. Палач
•Ник Нэл. Достань привидение.
•Одувалова Анна. Дыша духами и туманами...
•Окишева Вера. Темная сторона замка.
•Оско Наташа. КЕРН* или СТАВКА НА ЛЮБОВЬ.
•Ольга Погожева. Деловое предложение
•Пульс Юлия. Черное солнце
•Романовская Ольга. Платье из голубой органзы
Вергилия Коулл
Смотритель маяка
Моторная лодка приближалась, рассекая беспокойные холодные воды. Я заметил ее издалека, но только потому, что по своему обыкновению встречал рассвет на смотровой площадке маяка. Обычно погода не баловала, но это утро выдалось прекрасным. Туман окутывал прибрежную линию и стелился над водой, а вдалеке, у горизонта, показались первые лучи солнца. Я вдыхал ни с чем не сравнимый аромат моря и мечтательно улыбался каким-то вялым и, в общем-то, праздным мыслям. Рождение нового дня всегда пробуждает в душе надежду на лучшее. На то, что именно этот день станет особенным и неповторимым.
Да и просто хорошо вот так постоять, любуясь морским пейзажем. Поэтому я невольно вздрогнул, скользнув взглядом по волнам и наткнувшись на суденышко. От этого движения чашка с кофе, поставленная на перила у локтя, покачнулась и устремилась вниз. Несколько раз перевернувшись в полете, она ударилась об острый выступ и взорвалась белыми фарфоровыми искрами среди камней и морской пены. Добрый знак.
Охваченный любопытством, я спустился с площадки по металлической винтовой лестнице на первый этаж маяка, схватил с крючка у двери куртку и вышел наружу. Тропинка, извиваясь вдоль обрыва, привела к самому пологому месту берега. Ниже находился пляж, где лодка могла причалить. Я остановился на возвышении и наблюдал. За рулем моторки сидел Харальд – старый рыбак из деревни на противоположной стороне залива. Я знал его еще по тем временам, когда бывал там. Сколько мы не виделись? Год, два? Когда живешь в изоляции, время течет по своему собственному кругу. Часы сливаются в дни, а те - в месяцы. Иногда кажется, что прошла неделя, а оказывается - истек уже год. Впрочем, Харальд совсем не изменился за это время, разве что в бороде добавилось седых волос. Но и я, несмотря на свои «чуть за тридцать», уже стал обладателем легкой седины на висках.
За спиной Харальда я увидел девушку. Морской ветер безжалостно путал длинные каштановые волосы, которые она периодически откидывала, тут же плотнее запахивая полы тонкого бежевого плаща. Заинтересованный, я вгляделся в ее черты. Губы посинели от холода, черные ресницы - опущены, худенькое бледное лицо выражало печаль. У ног я разглядел потрепанный коричневый чемодан. Новая постоялица.
У берега лодка замедлила ход, затем уткнулась носом в камни. Девушка подняла голову, словно очнувшись, и посмотрела прямо на меня. Я не ожидал, что она меня заметит, поэтому слегка растерялся. Старый Харальд, пыхтя, ухватился за ручку чемодана и, поднатужившись, перенес его на берег. Затем он подал руку пассажирке и помог выбраться на сушу. Я находился довольно далеко и не слышал, что они сказали друг другу на прощание. Девушка с серьезным видом кивнула и помахала рыбаку, когда лодка отчалила. Проследив, чтобы Харальд оказался на достаточном расстоянии, я двинулся к ней. Раз уж девушка меня заметила, скрываться не было смысла. Столь желанное одиночество в любом случае оказалось нарушено.
Незнакомка стояла у подножия холма. Девушке с тяжелым чемоданом нелегко одолеть такой крутой подъем. Ее серые глаза наблюдали за мной. В них сквозили настороженность и любопытство. Я улыбнулся, стараясь казаться дружелюбным.
– Доброе утро!
– Доброе утро, – спокойно ответила она, – мистер Эриксон, я полагаю?
– Зовите меня просто Свен.
– Свен, я – Габриэль. Простите, что приехала немного раньше обещанного. Надеюсь, вы получили мой чек?
Я кивнул, даже не задумываясь. Сейчас это было неважно.
– Позвольте мне помочь.
Я взял чемодан, жестом приглашая ее идти вперед. Пока она поднималась, успел рассмотреть ноги. Длинные и стройные. Мысленно присвистнул. Оказавшись наверху, Габриэль остановилась, залюбовавшись серой башней маяка, выкрашенной от середины и выше в белую и красную полосу.
– Вы живете там? – спросила она, обернувшись.
Ее взгляд прожег меня насквозь. Словно молния. Я почувствовал, как лицо заливается краской.
– Я провожу там много времени, но для проживания имеется дом. Я покажу дорогу.
– Но вы как-нибудь устроите мне экскурсию на маяк? – вновь спросила Габриэль, теперь уже семеня следом на каблучках.
– Там нет ничего интересного. Рабочее помещение, не более того.
– И все же мне бы хотелось там побывать.
Я промолчал. Она тоже затихла и открыла рот, только когда мы переступили порог моего дома.
– Фу, как здесь пыльно, – сморщила Габриэль носик, переходя из одной комнаты в другую, - похоже, вы совсем не ждали моего приезда.
– Я много времени провожу, работая на маяке. Если подождете немного, я наведу порядок.
– Нет, – устало махнула рукой Габриэль, – лучше я сама. На мужчин в вопросах чистоты нельзя положиться.
Я невозмутимо стерпел маленький укол.
– Отнесу ваш чемодан в спальню.
– Спасибо, – она вдруг приложила сложенную лодочкой ладонь к лицу и сдавленно чихнула, – простите.
– Раздевайтесь.
– Что?
– Вы сильно замерзли. Морской ветер – коварная штука. Если сейчас же не согреетесь, то заболеете. Лекарств у меня немного, поэтому лучше такого не допускать. Я сейчас включу нагреватель и наполню вам горячую ванну.
Она поколебалась, но потом кивнула.
– Хорошо. Только ванну я наполню сама.
Я поколдовал на кухне с выключателями, и вскоре за стеной зашумела вода. Подойдя к бару, укрытому в стенной нише за деревянной панелью, вооружился бутылкой «Jameson» и двумя стаканами. Затем устроился у искусственного камина в одном из массивных кожаных кресел, предварительно смахнув пыль с соседнего.
Дно моего стакана опустело во второй раз, когда, сидя спиной к входу, я почувствовал тонкий аромат роз и обернулся. Габриэль появилась на пороге.. Она была закутана в теплый халат, один из тех, что висели в ванной на крючках, а запах источали распущенные по плечам влажные волосы. Габриэль робко улыбнулась мне, опускаясь в кресло напротив. Я наполнил второй стакан и протянул ей.
– Что это?
– Виски. Пейте.
– Не уверена, что пить в столь ранний час – хорошая идея.
– Вы согрелись снаружи, теперь нужно согреться изнутри. Проверенный способ, чтобы не заболеть.
Габриэль обреченно вздохнула и протянула руку. Наши пальцы случайно соприкоснулись. В тот же миг ее передернуло, словно от отвращения. Стакан упал на доски пола, расплескивая спиртное. Я удивленно посмотрел на свою ладонь, пытаясь понять, что с ней не в порядке. Рука на вид была чистой, за ногтями я тоже следил. Что ее оттолкнуло?
– Простите, – Габриэль от смущения стала пунцовой, – мне очень неловко.
– Я что-то сделал не так?
– Нет-нет. Дело во мне.
– Расскажете? – я прошел к бару, достал новый стакан и вернулся.
На этот раз я поставил стакан на подлокотник кресла Габриэль. Она благодарно кивнула и, не поднимая глаз, взяла его.
– Предпочту обойтись без признаний. Я ведь заплатила вам за возможность побыть здесь вдали от людей.
Я взглянул на нее по-новому. Итак, у этой девушки есть какие-то тайны.
– Вы настолько не любите людей, что содрогаетесь от отвращения, касаясь их?
– Нет, не всех… только мужчин.
Я изогнул бровь, но она проигнорировала этот молчаливый вызов и отвернулась, уткнувшись в стакан. Мне оставалось только наблюдать за причудливой игрой фальшивых язычков пламени за решеткой камина. Посмотрев через какое-то время на девушку, я обнаружил, что она уснула. Рука с пустым стаканом лежала на коленях.
Я принес плед и заботливо укрыл ее. Постоял немного, разглядывая. Лицо Габриэль разгладилось во сне и выглядело невинным и беззащитным. Только между бровей пролегла чуть заметная складка. Волосы еще оставались влажными. Они причудливыми змейками вились вокруг лица, сползали по нежной коже шеи, а некоторые пряди исчезали где-то под воротом халата, очевидно спускаясь до самой груди. Я сглотнул, отводя взгляд.
Джентльмен внутри меня подсказывал, что уснувшую женщину лучше отнести в постель, где ей будет удобнее, но, помня о реакции Габриэль на мои прикосновения, я не стал этого делать.
Когда я на закате вернулся в дом, комнаты изменились до неузнаваемости. Всего за несколько часов Габриэль каким-то чудом удалось прогнать застоявшуюся в воздухе пыль и придать помещению немного уюта. Я повесил куртку на крючок у двери и повел носом. Из кухни доносился аппетитный аромат домашней выпечки. Словно собака, взявшая след, я направился туда.
Габриэль, приоткрыв духовку, доставала противень. Я готов был поклясться, что эта печь работала в первый раз за последние два года. Поставив дымящийся пирог на стол, она подняла на меня глаза и улыбнулась.
– Вам нужно было разбудить меня. Я проспала полдня.
– Пустяки. Вы ведь на отдыхе. Кроме того, сон – тоже хорошее лекарство от простуды. Как вы себя чувствуете?
– Хорошо, спасибо. Ваши меры помогли мне не заболеть.
– Что у вас на ужин? – я не мог отвести взгляда от румяной корочки.
– У нас, – мягко поправила она. – Я испекла шарлотку. Нашла в шкафчике немного муки и пару сморщенных яблок. Чем вы тут питались?
– Перебивался как-то, – пожал плечами я.
– Понятно. Мойте руки и садитесь.
– Вы не обязаны делить со мной стол.
– Считайте, что я вас приглашаю на ужин, и отказаться будет невежливо.
Заставлять ее уговаривать себя я не стал. Еда оказалась восхитительной, и мое сожаление по поводу нарушенного одиночества потихоньку таяло. Когда наши тарелки опустели, я сходил к бару и снова принес полупустую бутылку виски.
– Вы не слишком много пьете? – настороженно спросила Габриэль, наблюдая, как я разливаю напиток.
– Одиночество требует жертв. В моем случае, это спиртное, – я отсалютовал ей стаканом, но Габриэль к своему даже не прикоснулась.
– Зачем же вы живете здесь один, если одиночество вас тяготит? – спросила она, разглядывая мое лицо, пока я делал глоток.
– У некоторых людей нет выбора, – я был сыт, собирался слегка опьянеть, и мое хорошее настроение располагало к разговору.
– Выбор есть всегда, – покачала головой Габриэль.
– Тогда расскажите, что заставило вас выбрать мой остров одиночества.
– Нет.
– Попробую догадаться сам, если вы не против.
Она бросила быстрый взгляд, потом пожала плечами.
– Состоятельная молодая женщина, обладающая красивой внешностью, – от чего такая, как вы, может бежать сюда? – я поиграл янтарной жидкостью в стакане, делая вид, что размышляю.
– С чего вы взяли, что я состоятельная? – фыркнула Габриэль.
– Пожить на частном острове, пусть и не с самым тропическим климатом и не в вип-апартаментах, но зато с уверенностью, что на ближайшую сотню километров не встретишь никого, кроме смотрителя маяка, – это стоит недешево.
– Да, это влетело мне в копеечку, – слегка улыбнулась она.
– Вот видите. Женщина может пойти на такие меры, только если бежит от любви. И судя по вашему выражению лица, эта любовь была несчастной.
Габриэль взяла стакан, сделала глоток и резко поставила обратно.
– А от чего прячетесь здесь вы, Свен? – ее взгляд снова прожег меня.
– От того же, что и вы. От несчастной любви, – нарочито невозмутимо ответил я.
– На мужчин это не похоже, – покачала головой она.
– Не все мужчины – бесчувственные чурбаны, – возразил я.
– Все, – безапелляционно заявила Габриэль. – Простите, я устала и пойду спать. Вы не обидитесь, если я задвину засов на ночь?
– Валяйте, – я пожал плечами и придвинул ближе бутылку.
Мы снова встретились только следующим вечером. Я сидел на берегу с удочкой, когда Габриэль возникла рядом и устроилась возле на камнях. Стоял штиль, и от этого воздух казался теплее. Можно было не опасаться, что она в джинсах и свитере замерзнет. Каштановые волосы были собраны в хвост на затылке, открывая лицо и высокие скулы. Мы немного помолчали.
– Вы не пришли на обед, – произнесла Габриэль, глядя на волны. В ее голосе я услышал легкий упрек.
– Не хотел навязывать вам свое общество.
– Обиделись на мои слова?
– Нет. Вспомнил, что на острове одиночества ужинать в компании является нарушением правил.
– Мне кажется, вы сами устали от него.
– От чего?
– От одиночества. Постоянно твердите о нем.
Я сделал ловкое движение, поймал рукой леску, на конце которой трепыхалась рыба.
– Сойдет на ужин?
Габриэль окинула рыбину взглядом, затем слегка улыбнулась.
– Что-нибудь придумаю. Нарушим правила еще раз?
– Пожалуй. В мои обязанности, как хозяина острова, входит вас развлекать. Если вы сами того пожелаете, конечно.
– А если я пожелаю узнать вашу тайну?
– Только в обмен на вашу, – я снова закинул удочку.
– Хорошо, что вы хотите знать?
– Что привело вас сюда?
– Вы же угадали: несчастная любовь.
– Он изменил вам?
Габриэль покачала головой. Потом подтянула колени к подбородку, обхватив их руками.
– Нет, он думал, что я ему изменяю.
Я повернул голову, разглядывая ее профиль.
– Это имело под собой основания?
– Нет. Он был моим первым и единственным мужчиной.
– Но вы решили сбежать после разрыва?
Она промолчала. Я выдернул из воды еще одну рыбину и отправил ее в корзинку, где уже лежало несколько.
– Ответьте теперь вы, Свен. Что заставило вас стать смотрителем маяка? Вы ведь владеете этим клочком суши, а значит, обладаете состоянием. Можно же позволить себе нанять кого-нибудь, сдавать остров желающим, вроде меня, а самому жить на материке.
– Кто вам сказал, что я владелец? Остров принадлежит моей семье.
– В договоре, который я подписывала, стояло имя мистера Эриксона.
– Нас двое: я и мой брат.
Габриэль повернулась. В ее глазах плясали сотни незаданных вопросов, но прежде, чем она успела открыть рот, я протянул ей корзинку.
– Надеюсь, здесь достаточно рыбы.
Она аккуратно взялась за плетеную ручку как можно дальше от моих пальцев.
– Не опаздывайте. Холодная рыба не такая вкусная.
Шагая по тропинке, ведущей по зеленым холмам к дому, я ощутил что-то, похожее на волнение. Чувство вины за грубо оборванный разговор не давало покоя весь остаток дня. Слишком давно я ни с кем не разговаривал, вот и забыл о хороших манерах. Но сегодня вечером меня переполняла решимость исправить свою ошибку.
Габриэль снова улыбнулась, приглашая к красиво накрытому столу. Я мысленно отметил, что она старалась, сервируя его: салфетки были ловко скручены в подобие цветочных бутонов, скатерть, очевидно, найденная где-то в глубине моих шкафов, сияла белизной и свежестью. Мы сели и принялись за еду. Некоторое время повисшая между нами тишина нарушалась только позвякиванием столовых приборов. Я поймал себя на мысли, что это весьма комфортно – просто ужинать вдвоем, отбросив условности в виде вежливой беседы.
– Рыба отлично получилась, – заметил, наконец, я.
– Спасибо, – Габриэль, слегка смутившись, вдруг вскочила, и начала торопливо убирать со стола посуду.
– Никто не готовил для меня так вкусно, с тех пор, как умерла Лиззи.
– Лиззи? – она замерла с тарелкой в руках, удивленно разглядывая меня.
– Моя жена, – пояснил я, сам не понимая, какой черт дернул меня откровенничать.
– Мне очень жаль, – Габриэль опустилась на стул, ее лицо выражало сочувствие. – Вы ее очень любили?
– Достаточно для того, чтобы не желать повторно жениться, – я уставился на скатерть перед собой.
– Поэтому стали затворником?
– Поэтому стал смотрителем маяка на безлюдном острове.
– Давно?
– Около двух лет назад.
– Но от своей любви так и не убежали…
– Любовь почти прошла, – я посмотрел ей в глаза, – а чувство вины осталось.
Габриэль молчала, терпеливо ожидая продолжения. Я встал, резко отодвинув стул, прошел к бару и вернулся с бутылкой. На этот раз мой выбор пал на «Black Jack».
– Будете? – я достал два стакана, но она покачала головой, и мне пришлось вернуть один на место. – Я так и думал.
После нескольких глотков мне удалось взять себя в руки и продолжить.
– Так о чем я говорил?
– О чувстве вины, – тихо напомнила она. – В чем же вы оказались виноваты?
– В ее смерти. Знаете, как она умерла? Автомобиль, в котором мы возвращались с вечеринки, слетел на повороте в кювет и врезался в дерево. Все произошло мгновенно.
– А вы?
– А я был за рулем в тот момент.
Габриэль посмотрела на мои слегка подрагивающие пальцы, сжимающие стекло стакана, потом снова взглянула в глаза.
– Нельзя винить себя в трагической случайности. Уверена, у вас были причины…
– Я был пьян. Сел за руль, хотя знал, что хорошенько набрался.
Габриэль осеклась и замолчала. Я допил остатки спиртного и налил себе еще раз. Неожиданно она протянула руку и накрыла ладонью стакан.
– Не пейте больше, – почти шепотом попросила она. – Эдвард тоже пил…
Я почувствовал, что пальцы Габриэль касаются моей руки и послал ей удивленный взгляд. Она едва заметно дрожала, но не спешила убирать руку.
– Когда Эдвард напивался, то избивал меня, – продолжила она. – Ему начинало казаться, что я поощряю ухаживания от его друзей и знакомых, а иногда он делал это просто так… говорил, что все женщины – шлюхи, и их надо воспитывать…
Я покачал головой, с трудом удержавшись от крепкого словечка.
– И тогда вы убежали от этого мерзавца сюда?
– Нет. Я терпела. Мне казалось, что я люблю его, а значит, должна принимать таким, какой он есть.
– Что же послужило толчком?
Габриэль опустила голову. Ошеломленный, я наблюдал, как на скатерть перед ней падают прозрачные капли. Мне никогда не доводилось видеть женщин, плачущих беззвучно, без сотрясающихся плеч и громких рыданий. Поэтому я не сразу сообразил, что происходит.
– Простите, – я положил ладонь второй руки поверх ее пальцев, – мне не следовало копать так глубоко.
– В тот вечер я вернулась с хорошими новостями, – заговорила она, не поднимая головы, словно стесняясь, что я увижу ее заплаканное лицо. – Я была у врача, и он подтвердил мои предположения. Но Эдвард не стал меня слушать. Он уже был очень пьян, буквально с порога начал избивать меня.
Я сжал ее руку, уже догадываясь, о чем она расскажет дальше.
– Когда я стала умолять его прекратить и упомянула о ребенке, Эдвард рассердился еще больше. Он предположил, что я беременна не от него, и сказал, что выбьет из меня имя настоящего отца. Я впервые оказала ему сопротивление… Но вы же понимаете, мне было кого защищать!
Я молча кивнул.
– Мои действия разозлили Эдварда еще больше. Он потащил меня в спальню, повалил лицом вниз на кровать и…
Габриэль выдернула руки из моих пальцев и закрыла ладонями лицо. Теперь я услышал, как она сдавленно всхлипывает.
– Он убил ребенка, ведь так? – тихо спросил я. – Вы поэтому сбежали?
Не отрывая рук, Габриэль кивнула. Я нервно повертел стакан, пытаясь понять те чувства, что кипели внутри. Хотел сделать глоток, но передумал, вспомнив о ее просьбе. Теперь стало понятно, почему она так реагировала на спиртное и мои прикосновения. Ее боль казалась настолько осязаемой, настолько похожей на мою собственную горечь потери, что меня потянуло к ней.
Оказавшись рядом, я отвел руки Габриэль, обхватил ладонями ее лицо и наклонился. Ее щеки были мокрыми от слез, и на поцелуй она не ответила. Тонкие пальцы вцепились в мои запястья.
– Плохие воспоминания можно стереть только хорошими, – прошептал я, почти не отрываясь от ее губ.
– Мне кажется, их никто не сотрет, – так же шепотом ответила она.
– Я сотру, – я нежно провел рукой по ее мягким волосам, – твои и свои.
Габриэль вдруг вся подалась вперед, оказавшись в моих объятиях. Через секунду я подхватил ее на руки и понес в спальню.
– Мне страшно, – пожаловалась она, прильнув к моему плечу.
Я толкнул ногой дверь и вошел. Бережно опустил Габриэль на простыни, поймал ее ладонь и поцеловал нежную кожу.
– Избавляться от страхов всегда страшно.
На рассвете я поднялся и отправился к маяку. Работы там всегда хватало, и у меня не было возможности долго нежиться в постели, пусть и с женщиной, которая мне нравилась. Утро выдалось промозглым и сырым, туман стоял гуще обычного. Но плохая погода не могла испортить настроения. Перед глазами вновь и вновь появлялся образ спящей Габриэль: одна рука закинута за голову, другая лежит на груди, плавный изгиб бедер угадывается под тонкой простыней. Но, самое главное, складка между бровей разгладилась, словно мне и впрямь удалось стереть все плохое, что ей пришлось пережить.
Ближе к полудню я услышал стук в дверь. Габриэль робко заглянула внутрь, с интересом осмотрелась, запрокинула голову вверх, проследив, куда уходит винтовая лестница. Сегодня она надела мою ветровку, которая, видимо, оказалась ей немного широка в плечах, и рукава пришлось закатать.
– Ты не против? – указала Габриэль на куртку. – Так теплее.
– Конечно, нет, – я с удовольствием привлек ее к себе, поцеловал кончик носа, а потом подставленные губы.
– Я пришла сообщить, что хочу съездить в деревню, – сказала она, со вздохом отстраняясь. – Харальд обещал сегодня приехать. Составишь мне компанию?
Я почувствовал, как все внутри перевернулось.
– Нет. У меня много работы. Может, ты никуда не поедешь? Я постараюсь закончить пораньше и мы проведем вместе весь вечер.
– Нужно купить продуктов. Все в порядке? Ты выглядишь напряженным.
– Да, в порядке, – я отвернулся, – будь добра, не рассказывай ничего Харальду про меня.
– Почему? – удивилась Габриэль.
– Он начнет задавать вопросы… на которые мне не хочется отвечать.
– Я думала, ты перестал лелеять свое одиночество, – грустно заметила она.
– Не обижайся, – я снова обнял ее, – не хочу впускать в свою жизнь никого, кроме тебя.
– Ты мне чем-то напоминаешь ганши, – поддразнила Габриэль.
– Я вижу, ты уже изучила местный фольклор? – с любопытством спросил я.
– Пока я добиралась до деревни на автобусе, моя попутчица – милая старая леди – рассказала мне массу занимательных историй.
– И что же ты узнала о ганши?
– Что ганши – это мужской дух, в противопоставление банши – духу женскому.
– Но банши являются вестниками смерти. Услышать их крик – очень плохой знак.
– Да, это я знала и раньше. А вот ганши не кричат.
– Тогда я не понимаю, в чем я на них похож, – стоило многозначительно подмигнуть, и, к моему удовольствию, Габриэль покраснела.
– Ну, я не знаю, кричат ли они, когда занимаются любовью с женщинами, – смущенно пробормотала она, - но ганши обычно привязаны к какому-нибудь уединенному месту, которое оберегают и лелеют от случайных визитеров. Они – наподобие неупокоенных после смерти душ. И горе тому, кто нарушит их покой.
– И горе тому… – повторил я нараспев, запуская руки под ее ветровку. – Ты когда-нибудь занималась любовью в гнезде ганши?
– А где его гнездо? – сверкнула глазами Габриэль.
Вместо ответа я просто кивнул наверх, на смотровую площадку маяка, куда вела металлическая винтовая лестница.
Был ли я за последние два года более счастлив, чем в эти дни, проведенные с Габриэль? Думаю, нет. Укрывшись от всего мира в попытке самоистязания, я и предположить не мог, что женщина, так же, как и я, искавшая одиночества, заставит меня забыть все прежние убеждения. К своему стыду, я все меньше времени уделял работе на маяке, все больше часов проводя в объятиях Габриэль или в прогулках с ней по острову. Я твердил себе, что эта страсть первых дней скоро пройдет, и жизнь потечет в былом русле. Предполагал, что в моем желании виновато долгое воздержание. Но каждый раз, содрогаясь от острого счастья в глубине ее тела или просто смеясь и беседуя, я понимал, что мое влечение к Габриэль не становится меньше. Мы поссорились только единожды.
– А что находится там? – спросила Габриэль, когда мы на закате пили глинтвейн на смотровой площадке маяка и любовались моими «владениями», как в шутку называла она остров.
Это был один из тех редких дней, когда солнце не жалело тепла, и туман совсем рассеялся.