Пестрая орхидея. Степанида Воск

Оглавление

• АННОТАЦИЯ

АННОТАЦИЯ

«Закрытому клубу «Пестрая орхидея» требуются молодые девушки без вредных привычек и заразных болезней. Возраст от 18 до 25 лет. Представительниц древнейшей профессии просьба не беспокоить».

   - Вот маска, - Галина Михайловна показала кружевную тряпочку с прорезями для глаз. - Обязательное условие — она не должна быть снята ни при каких обстоятельствах. Это наше главное правило. Все гости приходят неузнаваемыми и уходят такими же.

   - А как же голос, запах? - скептически поинтересовалась я, рассматривая маскарадный костюм, предложенный мне клубом.

   На кожаном диване лежали: чулки с подвязками; платье в средневековом стиле насыщенного синего цвета с глубоким декольте, призванным больше показывать, чем скрывать; черный плащ с большим капюшоном, завязывающийся на шее; туфли с серебристыми пряжками на невысоком каблуке; черные ажурные перчатки. Да что тут говорить? Клуб предоставлял все, вплоть до нижнего белья. Из своего на теле оставались только родинки и волосы, остальное должно было быть снято. Приметные вещицы типа сережек, браслетов, часов не допускались. У меня даже спросили про пирсинг в пупке, сосках и интимных местах. Благо никогда таким не увлекалась, а посему снимать было нечего.

   - У нас предпочитают молчать, а все больше охать и ахать. Сама понимаешь, что время - деньги. А условно халявный алкоголь забивает обоняние похлеще одиннадцатиметрового в ворота нашей сборной по футболу, - женщина рассмеялась, довольная собственной шуткой.

   - Понятно.

   - Так. Сейчас в душевую, вымыться с головы до ног и так чтобы мне за тебя не было стыдно. Подмышки, ноги брить. Ясно? Область бикини можешь не трогать, если не хочешь. Это не обязательное условие. Я проверю чистоту работы. Потом помогу одеться.

   - А вы за всеми так следите или только за мной? - от волнения не знала как оттянуть «час икс».

   - Только за теми, кто в первый раз. Остальные уже в курсе наших правил. Они присмотра не требуют, - добродушно заметила Галина Михайловна,- если только беглого.

   - И много таких желающих? - нервно теребила поясок халата.

   - Достаточно, - оборвала мой интерес женщина. - Но тебя это не должно интересовать.

   - Извините, - поняла, что не о том завела разговор.

   - И приколешь к волосам вот эту орхидею, чтобы соискателям сразу было понятно с кем они имеют дело, - пестрый цветок перекочевал ко мне в руки.

   - Неужели там будет кто-то помимо желающих острых ощущений? - я рассматривала поразительной красоты творение природы.

   - Конечно. Это же костюмированный бал.

   - Ну да, где вместо того чтобы просто веселиться одни будут предлагать себя, а другие выбирать.

   - Так тебя никто не держит, в любой миг можешь уйти до того как войдешь в дверь бальной залы, - женщина совершенно не удивилась моему брюзжанию.

   Мне показалось, что в данную секунду она думала о чем-то другом. Возможно, даже вспоминала положила или нет банное полотенце возле душевой кабины.

   - И много таких отказавшихся было? - полюбопытствовала я.

   - Нет. Ни одной, - женщина посмотрела на часы. - У тебя еще есть десять минут на размышление, а потом можешь быть свободна.

   - Почему?

   - Потому как ты не успеешь привести себя в порядок, и тебя просто исключат из списков без права на вторую попытку.

   - Мне вторая попытка не понадобится, - запротестовала я, кладя цветок на стол и засовывая руки в карманы халата.

   - Все так говорят, но потом возвращаются снова. И так всего десять раз.

   - А почему десять? - полюбопытствовала, - А не больше?

   - Потому как проституток мы не держим. Да и контингент надо постоянно пополнять.

   Галина Михайловна еще раз выразительно посмотрела на часы, подгоняя принять решение. Я мялась на месте, понимая, что могу отказаться и уйти. В этом случае моя совесть возликует и обрадуется, но обрадуюсь ли я? Вот в чем вопрос. Если бы у меня был другой выход, то я бы непременно им воспользовалась, но его не было.

   А с другой стороны, что я теряю?

   Много чего. Прежде всего уважение к самой себе, но кто кроме меня об этом узнает? А никто. Если я сама не расскажу. В принципе можно считать все просто обыкновенной вечеринкой со вполне предсказуемым концом. Почему бы и нет? Что там говорила Галина Михайловна по поводу халявной выпивки? Вот ею я и воспользуюсь. Чем не вариант.

   - А если меня никто не выберет? То мне все равно заплатят? - поинтересовалась я.

   - Даже не сомневайся. Если до двенадцати ночи ты останешься без приглашения, то деньги будут в обязательном порядке переведены на твой счет.

   - А такое бывало? - любопытство наше все.

   - Да, - уверенно ответила женщина. - И не один раз.

   - Тогда я согласна, - чаша весов склонилась. Путь назад был отрезан.

***

Принимая окончательное решение, главное потом не передумать. Но так ли это легко? Конечно же, нет. Вот мне оставалось сделать один шаг, а боязно. Сердце так и колотилось, так и билось, словно свободная птица, пойманная и посаженная в клетку. Мои ладони от нервного переживания повлажнели и заледенели. Теперь понятно, почему в комплект одежды входили перчатки. Это сделано для того чтобы скрыть излишнее волнение.

   Музыка лилась полноводной рекой из под закрытой массивной двери. Я же, как бедная родственница, стояла и боялась дотронуться до ручки. Только я не просить пришла, а предложить … себя, как товар. Причем все делала по доброй воле, в здравом уме и твердой памяти.

   Надо же. Когда бы я еще попала в замок? И пусть он ненастоящий, вернее не старинный, а новый, недавно отгроханный. Такие обычно зовут новоделами, но это роли не играло. Замок — он и в Северной Каролине замок. Как ни крути. Все одинаково. Высокие потолки терялись во мраке. Коридоры, лестничные клетки замка едва подсвечивались и не абы чем, а настоящими свечами. А от них света как от козла молока. И как только раньше жили? Ни черта же видно не было. Все ноги можно было переломать пока переместишься из точки А в точку Б. Эта часть замка, в которой я находилась, разительно отличалась от той, где я проходила приготовления к вечеру. Сразу и не скажешь, что все размещалось под одной крышей и было связано друг с другом. Складывалось впечатление, что я попала совершенно в другой мир, другое время. Я еще не зашла в зал, а уже по пути прониклась каким-то таинством.

   Надо отдать должное устроителям этого закрытого клуба — подготовка у них была проведена на высшем уровне. Действительно, складывалось ощущение, что я попала в некое средневековье. О том кричала и архитектура здания, и мебель, и убранство помещений. Чего только одни свечи стоили? Это ж сколько хозяева на все потратили? Хотя, скорее всего клуб жил за деньги, получаемые от соискателей. Так назвала Галина Михайловна определенных посетителей клуба, кто приходил сюда не потанцевать и посмотреть на красоту замка, а совершенно с определенной целью — получить удовольствие от чего-то нового и необычного.

   Откуда-то сбоку вынырнул карлик в полумаске и шляпе с пером. Из-за разницы в росте это было первое, что бросилось в глаза. Я вздрогнула, не ожидая обнаружить никого рядом.

   - Милая девушка не может открыть дверь или передумала? - раскатистый бас совершенно не соответствовал образу коротышки.

   - Я-а-а. Э-э-э, - я замялась, не зная что и сказать.

   - Вы или туда, или сюда. Определяйтесь скорее. А то время-то идет, часики тикают, - напомнили мне о необходимости сделать выбор. Окончательный.- Тик-так, тик-так.

   - Я вхожу. Помогите открыть дверь, - немного резковато произнесла в ответ.

   Сердце сжала ледяная рука, заставив замереть на пару ударов.

   - Да не волнуйтесь вы так. В первый раз всем страшно, а потом бегут сюда как козочки. Сами. И никто их не подгоняет, - доверительно сообщил мне о других девушках совсем не старый карлик.

   Если бы не короткие конечности, сразу же обращающие на себя внимание, то передо мною стоял вполне пропорциональный мужчина, лица которого я не могла рассмотреть за тканевой полумаской. Чем-то он мне напомнил Зорро, ему еще бы шпагу для полноты картины.

    Дверь предо мною отворилась, и ничего не оставалось делать как войти внутрь. Туда, где чинно прохаживались придворные дамы в сопровождении кавалеров, где негромко играла музыка, где специально обученные молодые люди танцевали старинные танцы, погружая в атмосферу средневековья. В любое другое время я бы с огромным удовольствием рассмотрела бы все вокруг, а в первую очередь людей, но сейчас мне хотелось остаться никем незамеченной и не привлекающей к себе внимание.

   Я была рада, что мое появление не остановило музыку, люди не замерли, оборачиваясь к дверям, свет не мигнул, на миг зависнув в пространстве. Все шло своим чередом. Я обернулась назад, ища поддержки у случайного знакомого и, опустив глаза до его уровня, смогла обнаружить то, что искала. Сквозь прорези в маске увидела как блеснули пониманием теплого оттенка карие глаза. Они словно подбадривали «не бойся». И я сделала следующий шаг, затем еще один и еще.

   Все присутствующие мужчины и женщины были одеты по старинной моде, кто в платья, подметающие пол, а кто (и это, естественно, были представители сильного пола, по крайней мере, я на это надеялась) в бриджи с лосинами, но встречались у некоторых особей и брюки. По-видимому, кое-кто постеснялся надевать на свои кривые ножки обтягивающую одежду.

   Я хохотнула про себя, представив колченогого соискателя, подходящего ко мне. Смех вышел горьким и неестественным. Ничего, говорила я про себя, это только один раз. Как-нибудь перетерплю. Бабья доля она во все времена была — молчи и терпи. И то, что на дворе двадцать первый век ничего не изменило. Тот, кто в состоянии оплатить музыку — танцует даму.

   Украдкой оглядывая зал и всех присутствующих, я старалась пробраться куда-нибудь к колонне, чтобы иметь возможность затеряться в ее тени. Как там говорила Галина Михайловна? Будто бывали случаи, когда девушек не выбирали. Или это я сказала?

   Меж гостей то и дело сновали официанты с подносами, уставленными бокалами с напитками и легкими закусками. Кажется, я собиралась выпить для поднятия духа. Или все же не стоит гневить судьбу и заявлять о своем присутствии?

   Выбор за меня сделал гарсон, замерев, словно вкопанный рядом:

   - Чего желает мадемуазель? Шампанского? Или может быть чего-нибудь покрепче? Есть виски, бурбон, могу принести водки, - последнее было сказано доверительным шепотом. Похоже, что ему не впервой выполнять подобные заказы.

   - Нет. Спасибо. Шампанское будет в самый раз, - я приняла протянутый бокал.

   - Не бойтесь. В первый раз всегда так бывает, - подбодрил меня мужчина голосом добродушного дядечки.

   Они тут все что ли сговорились? Все такие доброжелательные, милые, а на самом деле это...

   Додумать мне не дали. Со спины появился слегка полноватый субъект в сюртуке, бриджах, упомянутых кривоватых лосинах и туфлях с пряжками. Голову сего образчика мужественности венчал белый парик. Устроители бала не буквально следовали требованиям средневековой моды, а потому произведение парикмахерского искусства не было в пудре или же муке. Не знаю как у незнакомца под маской, а у меня голова под париком чесалась нещадно, но правила есть правила и никуда от них не деться.

   - Сударыня желает развлечься? - гнусавым, заплетающимся от избытка выпитого, голосом произнес мужчина, дохнув на меня смрадом изо рта.

   Вот тебе, Катенька, и повезло. Повезло так повезло, подумалось мне. Откуда ни возьмись подняла голову совесть и злорадно зашептала: желала — получи, вот оно твое «счастье». От неизбежности того, что в скором времени должно произойти у меня затряслись руки, которые я сжала, что есть сил.

   - Я-а-а, э-э-э, - во второй раз за вечер меня словно закоротило. Я не могла вымолвить ни слова. А что, собственно, должна была сказать? Все и так понятно для людей в теме.

   - Она со мной, - чуть хрипловатый голос избавил меня от необходимости отвечать.

   Я скосила глаза, чтобы рассмотреть кто же мой спаситель. Из-за надетой маски это было крайне неудобно делать. В результате все равно пришлось повернуть слегка голову. Не стоять же мне соляным столпом пока два фазана выясняют отношения?

   - Я, как бы первый ее застолбил, - принялся возмущаться обладатель кривых лосин.

   - Голубчик, вали-ка ты отсюда подобру-поздорову, а лучше иди и еще выпей, - предложил хозяин приятного баритона.

   Мне стало интересно, что из себя представляет только что подошедший соискатель. Если бы я его просто оценивала, без оглядки на условия клуба, то дала бы ему девять из десяти и это при всем при том, что мне совершенно не было видно, что спрятано у него под маской, одеждой и париком. Атлетическое сложение, высокий рост было невозможно скрыть костюмом, а лишь только подчеркнуть. Одежда сидела на мужчине словно влитая. Неужели шил на заказ? Вот такая вкралась у меня мыслишка в голову. От этого человека веяло мужественностью за версту, в последнее время это принято связывать с наличием тестостерона в организме. Так вот в нем, судя по всему, этого гормона было в избытке, и даже зашкаливало.

   Мужчина был в брюках, а не в, обтягивающих волосатые ножки, колготочках. Не то что у его оппонента в данный момент брызжущего слюной и доказывающего свое первенство по занятию моего тела.

   Чувствовать себя куском мяса на базаре неприятно и крайне противно, но видеть, что за право обладания мной бодаются два представителя сильного пола, поднимало собственную самооценку из подвала до уровня ниже плинтуса.

   - Кто ты такой чтобы мне указывать? Это я первый занял эту сучку, - брызгал слюной собственник кривых лосин.

   - Во-первых, не сучку, во-вторых, не занял, а, в-третьих, по-хорошему прошу убрать свой жирный зад с горизонта,- холодно и крайне вежливо попросил мужчина.

    Обычно таким голосом отдавали распоряжение «пли!» во время расстрела. У меня от тембра незнакомца по спине поползли мурашки. И стало как-то страшно. Может пьяный обладатель кривых лосин и не самый худший вариант, пронеслось в голове. Наверняка он сделает все быстро и отправится сразу же спать, а может алкоголь, вообще, помешает работе его инструмента? Ведь все возможно. Или нет?

   Соискатель, который в лосинах, бросился на того, кто в брюках с кулаками, по-видимому желая добавить освещения залу, подвесив фонарь на глаз соперника. Однако данный финт у него не удался. Поскольку соискатель в брюках совершил едва уловимое движение, уход из под удара, захват руки и вот уже обладатель лосин смотрел в пол, выискивая там вчерашний день. Ну, это я так подумала, отскакивая к стеночке, дабы не быть задетой.

   Внезапно рядом оказались карлик и пара официантов, но без подносов. Карлик отвел в сторону соискателя-победителя в короткой схватке, а его товарищи сопроводили проигравшего куда-то за пределы залы. Мужчина пытался что-то выкрикивать и сопротивляться, но был остановлен парой тычков по болевым точкам, после чего обвис совсем не обезжиренным кулем в руках провожатых.

   Карлик и соискатель-победитель о чем-то продолжали шептаться, а я решила ретироваться отсюда от греха подальше, понимая, что вечер не задался. Впрочем, как и вся моя идея по посещению этого клуба.

   - Вы уже уходите, прелестная незнакомка? - донеслось до моих ушей.

   Я замерла, не в силах пошевелиться. Снующие со всех сторон люди обтекали меня словно остров в океане.

   - Я? Нет, - нерешительно произнесла в ответ.

   Кому принадлежал приятный баритон, мне стало сразу же ясно. Фазан-победитель явился за своей добычей.

   -Тогда куда же вы так спешите? - в холодном голосе сама учтивость.

   - Ищу где воздух посвежее, - тон в тон ответила я.

   - Может быть, желаете прогуляться? - легкий интерес прозвучал из уст незнакомца.

   - К-куда?

   - На воздух. Вы же этого хотели. Или нет? - и как он только умудряется вести светскую беседу, совершенно не выбиваясь из образа мужчины того времени?

   - А здесь разве можно куда-то выйти? - я не знала другой дороги, кроме как откуда пришла.

   - Пойдемте, я вам покажу,- мужчина в маске предложил мне свою руку.

   Соглашаться или нет? Этот вопрос набатом бился у меня в голове. Могу я отказаться или нет? Или уже не могу? Наверное, могу, но тогда зачем я сюда пришла вообще?

   Я окинула с ног до головы взглядом человека в маске и парике. Чем-то его облик напомнил мне образ Петра Великого таким, каким его изображали на полотнах его современники. Победитель, ведущий за собой. И мне почему-то захотелось потянуться за ним.

   Странное чувство. Ведь я его не увижу после сегодняшнего вечера никогда.

   - Хорошо, - сама не заметила как дала согласие.

   Я положила руку на рукав мужчины, и мы пошли мимо танцующих пар, мимо беседующих парочек. У некоторых из женщин в волосах были заколоты такие же пестрые орхидеи, как и у меня. Все ясно. Такие же волонтеры, что и я сама, подумала, горестно усмехнувшись.

   Мы прошли через большой зал и оказались на балконе, от которого вели ступеньки прямо в сад. Надо же, а я бы даже не подумала, что возле замка могло быть подобное, хотя чему удивляться, вокруг мне не приходилось обходить.

   Идя рядом с незнакомым мужчиной, меня посетило чувство некой защищенности, чему я была крайне удивлена, так же как и молчанию, повисшему между нами. Были слышны лишь шаги по гравийной дорожке, змеящейся по небольшому саду, разбитому возле замка. Ночная свежесть холодила оголенные участки тела, заставляя все тело сжиматься. Все же на улице был не май месяц, а начало осени. И если днем пригревало солнце, то ночью было несколько не комфортно. Светила луна, добавляя загадочности окружающей природе, впрочем, как и моему попутчику, вышагивающему в ногу со мной. Так мы обогнули почти весь сад. Лишь в самом конце нашего пути он задал вопрос:

   - Вам холодно?

   - Есть немного, - стуча зубами, ответила я. Только тут я догадалась, что мужчина был увлечен собственными мыслями, которые и не позволили обратить на меня внимание.

   Сюртук перекочевал на мои плечи, и я сразу же окунулась в чужое тепло. Тонкий хвойный аромат с ноткой лайма проник в мой нос. Приятный запах.

   - Можно задать вопрос? - услышала я следом.

   - Д-да, - кажется, я поняла, о чем он будет.

   - Вы же сюда не просто так пришли? И не просто так прикололи цветок к прическе?

   - Угу, - на большее меня не хватило.

   - И что скажете? - мужчина наклонился надо мной.

   - А что я должна? - удивилась, не понимая, что он от меня хочет.

   - Согласны или нет? Я не принуждаю. Ответите «нет» - я уйду, - вот так просто и буднично.

   А что я ожидала? Фанфар? Красной дорожки? Или предложения руки и сердца? Мужчина пришел с конкретной целью. Спасибо, что хоть силой не тащил, а интересовался моим мнением.

   - Да, - еле слышно ответила я.

   - Не понял, - кажется, он меня не услышал, для чего склонился еще ниже.

   - Да, - вновь повторила, а мое сердце ухнуло с обрыва вниз и покатилось, покатилось, покатилось куда-то к подножью.

   - Тогда не стоит медлить, - вот это деловой подход, вот это хватка.

   И мы поднялись на балкон, прошли по танцевальной зале, где народу стало значительно меньше.

   - Вы знаете куда идти? - спросил мужчина у меня по дороге.

   - Н-нет, - заикаясь, ответила я.

   - Хм, - услышала со стороны мужчины и не преминула пояснить.

   - Я тут первый раз, - в результате чего была удостоена второго хмыканья. Кажется, он мне не поверил. Ну, это его дело. Пусть что хочет, то и думает.

   Непонятно откуда появился уже знакомый карлик, беззвучно шедший впереди нас, препровождающий по коридорам и переходам замка. Эдакая нить Ариадны ведущая меня, но не из лабиринта Минотавра, а, наоборот, в пасть монстра. Я передернула плечами, прогоняя собственные ассоциации.

    Спустя несколько минут, пару поворотов и несколько коридоров мы оказались перед дверью, предупредительно распахнутую для того, чтобы мы имели возможность свободно туда войти.

   - Если вам что-нибудь понадобится, то вы всегда можете позвонить в колокольчик,- предупредил карлик, прежде чем откланяться.

   Вот я и попала в «номера», грустно усмехнулась собственным мыслям. Богато обставленная комната все равно являла собой аналог дешевой гостиницы, где так же имелась огромная кровать, пара тумбочек, шкаф и несколько дополнительных предметов мебели, делающих убранство помещения более уютным и располагающим к себе.

   Незнакомец прошел дальше меня, бегло осмотрев комнату, заглянул в другую дверь, ведущую, скорее всего, в ванную. Я же осталась стоять, не отходя далеко от порога. Дальше ноги меня не несли. Я словно приросла к месту, понимая, что вот он и настал «час икс».

   - Предлагаю выпить немного вина, - предложил незнакомец, вернувшись после ревизии помещения. Все же я угадала с предназначением той комнаты. Звук бегущей воды не возможно было спутать ни с чем. Да и на губах мужчины поблескивали капельки, по-видимому, он полоскал рот. Ну надо же какой чистоплотный соискатель.

   - Не возражаю, - ответила, усаживаясь на одно из кресел возле небольшого столика со стоящими на нем парой бокалов, бутылкой вина и тарелкой свежих фруктов.

   - Может быть, заказать что-нибудь еще. Что-либо посущественнее? - поинтересовался у меня мужчина.

   - Н-нет. Не надо, - постаралась придать своему голосу твердость.

   Соискатель разлил вино по бокалам, протянув мне один из них, мы вместе отпили в полной тишине, потом еще раз, совершенно при этом не сговариваясь. Когда одновременно потянулись в третий раз к бокалам и мои губы, и губы мужчины исказила легкая улыбка. Разговор не клеился, да собственно никто и не собирался его заводить.

   - Вы не будете возражать, если это произойдет стоя? - вопрос мужчин расколол тишину комнаты пополам. Я вздрогнула, будто меня ударили кнутом.

   Прие — прие — прие — приехали. Это первое что пришло на ум.

   - Вас это смущает? Подобное не допустимо? - пристально вглядывался в меня мужчина. Я молчала, устремив глаза в пол.

   А что я еще могла сказать? Что меня, вообще, все смущает, все недопустимо. И я совсем не знаю как надо и как будет правильно. А то, что все происходящее со мной неправильно, так это даже к гадалке ходить не надо. Но я промолчала.

   - Хорошо. Извините. Я не так понял, - и мужчина поднялся с кресла.

   - Вы куда? - теперь настала моя очередь задавать вопросы.

   - А вы разве не уходите? - чуть хрипловатый баритон приятно ласкал слух.

   - Куда?

   - В общую залу? Там еще много желающих осталось. Успеете выбрать, - холодный совершенно безучастный тон задел меня, словно в душу плюнули и растерли.

   -Я уже остановила свой выбор. И вы меня устраиваете, - звенящим от обиды голосом ответила я.

   - А разве...?

   Я гордо вскинула голову, выпрямив спину и развернув плечи, стараясь казаться невозмутимой и ничем не выдать себя, свой страх, свою тревогу.

   - Я не сказала «нет», - как и незнакомец, я поднялась из кресла и выпрямилась во весь рост, и даже при этом он был более чем на пол головы выше меня. - Стоя, так стоя. Только ведете вы.

   Мужчина промолчал, секунду помедлил, а потом возвратился ко мне, подойдя вплотную. Так близко мы еще не находились. Прогулка по ночному саду была не в счет. Мы же не обращаем внимание на нарушение личного пространства, когда идем строем или снуем в толпе, но стоит оказаться с кем-то наедине, как сразу начинает ощущаться подобное.

   От незнакомца исходили флюиды мощи и … какой-то основательности. К нему хотелось прижаться. Неосознанно.

   - Я ненавижу кровати, - раздалось пояснение.

   Может быть, у него поясница затекает в горизонтальном положении? Или того хуже — радикулит беспокоит? Наверное, человек болеет, решила я для себя. В принципе, меня это интересовало односторонне - как быстро все закончится? Я надеялась, что скоро.

   - А я с детства боюсь пылесоса, - доверительно сообщила в ответ, в результате чего была удостоена странного взгляда сквозь прорези в маске.

   И что я такого сказала? Мужчина поведал свою тайну, а я свою. Или дело совсем не в том?

   - Я не шутки сюда пришел шутить, - одернул меня незнакомец.

   Ба. Да мы с характером и совсем без чувства юмора.

   - Да я, вроде, как и не шутила. Я на самом деле …, - продолжить мне не дали.

   - Меня это не интересует, - естественно, у меня отпало всякое желание что-либо говорить.

   Мы замолчали. Оба.

   Истекла минута, а мы по-прежнему стояли рядом, без слов, без движений, лишь мерное дыхание выдавало, что мы все еще живы. Я, конечно, утрирую, но бездействие было полным. Уже подумывала — вечер окончится вполне даже хорошо. Я, уходя из клуба, не получу ни гроша, но останусь при своих интересах, что в сложившейся ситуации очень даже неплохо.

   Рано радовалась. Рано.

   Мужчина в маске первым нарушил демаркационную линию, то есть сделал движение на мою территорию, подняв руку. Да не просто так поднял, а дотронулся до меня. А вот это было уже хуже, поскольку на достигнутом он явно не собирался останавливаться.

   Слегка касаясь кожи пальцами, незнакомец провел подушечками по скуле, вплоть до подбородка, а затем приподнял мою голову, чтобы заглянуть в глаза. Ощущения от прикосновения были двоякими: с одной стороны щекотно, как будто муха пробежала, перебирая лапками, а с другой стороны волнующе и приятно. Он словно пытался что-то для себя определить, решить задачу, запрятанную глубоко внутри себя, будто собирался, но все оттягивал момент начала.

   Противиться я не стала, посмотрела на мужчину и … попала в ледяные чертоги. В серых холодных глазах светился ум, настойчивость, решимость, но в них отсутствовала даже искорка тепла. Сказать, что, заглянув в зеркало души человека, я посчитала его не добрым, было бы неправильно, скорее опустошенным, насильно лишенным этого чувства. А еще я рассмотрела боль, глубоко запрятанную и тщательно скрываемую, как мне показалось, даже от самого себя.

   - Я не буду с тобой груб, - м-да, лучше бы сказал, что будет нежен, но на безрыбье и рак рыба.

   Сглотнув слюну, принялась ожидать продолжения действий со стороны мужчины.

   Его рука, минуя мой подбородок, медленно спустилась по шее, я невольно сглотнула еще раз, будто мне в горло что-то попало. Внутри стоял ком.

   Да что же он так тянет? Мне же никаких моральных сил не хватит вытерпеть подобную пытку. Пальцы мужчины были не горячие и не холодные, а прикосновения, даримые ими, приятными. Мне так может и понравиться, подумала, с тревогой глядя на человека в маске.

   И тут я задумалась, а кто он в жизни? Чем занимается? Что делает? Если судить по ухоженным рукам, пальцам без заусенец, отсутствию грязи под ногтями, то, скорее всего, он какой-нибудь клерк, которому не хватало острых ощущений в обычной жизни, решивший скрасить себе досуг.

   - Разденься, - ну вот, угадала. Ему еще и стриптиз подавай. И как я это должна делать?

   - Х-хорошо. Постараюсь, - я потянулась к молнии на платье.

   Радовало, что устроители мероприятия предоставили наряды только внешне напоминающие средневековые, а по своей «начинке» вполне современные. Никаких лишних крючков на одежде предусмотрено не было. Помимо шнуровки на спине у платья была молния сбоку, позволяющая быстро снять наряд. Змейкой я и собиралась воспользоваться.

   - Не здесь.

   - А где?

   - В ванной. И не пугайся, когда выйдешь, я выключу свет.

   Вот это номер! Если я ему так не понравилась, то ведь не обязательно было со мной идти. Или глаза бы прикрыл для приличия. Есть еще один проверенный способ — много водки. Или же я показалась ему настолько страшной, что мужчине столько не выпить? Мое чувство собственного достоинства с отметки «ниже плинтуса» скатилось до «минус первый этаж».

   И ведь не грубит, не делает больно, не издевается. К незнакомцу и придраться нельзя. Но почему мне его хочется сравнить с маркизом де Садом?

   Я замешкалась, не решаясь выйти из комнаты.

   - Какие-то проблемы?

   Нет, черт возьми. У меня нет никаких проблем, кроме тебя! Мне так хотелось высказать все это в лицо, скрытое маской. Гнев не лучший советчик и пора бы мне научиться его сдерживать. Почему бы не начать именно сегодня?

   - Абсолютно никаких, - я нашла в себе силы сдвинуться с места, хотя волосы на загривке от странностей мужчины стояли навытяжку на протяжении всего вечера.

   И я постаралась с достоинством императрицы удалиться из комнаты. Впрочем, высоко поднятой головой я была обязана человеку в маске. Он принудил.

   Вспомнила, что когда-то читала об обычаях различных народов и там говорилось будто где-то принято мужчинам и женщинам не видеть друг друга раздетыми ни при каких обстоятельствах. Может вот с таким приверженцем традиций я и столкнулась? Возможно, он же мне отчет о своей жизни не давал.

   Прошла в ванную. Осмотрелась. Большая. И даже не средневековая. Горячая вода в кранах, джакузи, биде, душевая кабинка. Кому что нравится. На любой взыскательный вкус. Даже есть высокая этажерка со свисающим тремпелем. Есть на что повесить наряд. Ох и продуманные хозяева клуба, до мозга костей.

   А если я тут останусь на некоторое время, то незнакомец заснет или нет? Все же уже время позднее. Скорее всего, нет, ответила сама себе. Не надо надеяться на подобное счастье. Я раскрыла змейку на платье, из которого пришлось аккуратно выскользнуть. Все же молния в боковом шве — это неудобно по определению, но все же лучше, чем крючки сзади. Когда платье было водружено на вешалку, мне пришлось задуматься о своих дальнейший действиях. Ясное дело, что парик и маску трогать нельзя, а вот все остальное, что с этим делать? Остаться в чулках и нижнем белье или снять все? Воспринять просьбу буквально или наполовину? Решила прикинуться блондинкой. Платья будет достаточно.

   Я подошла к раковине, смочила пересохшие от волнения губы, вгляделась в свое отражение в зеркале. Предо мной предстала очень даже привлекательная картина. Хоть сейчас позируй для мужского журнала. Собственный вид несколько поднял планку самомнения. Все же глаза не лгут. А в нижнем белье, где больше открыто, чем спрятано от глаз, в чулках и туфлях на каблуках большинство из женщин выглядят обворожительно. И я не была исключением.

   Может быть, он там заснул? Я подумала про незнакомца. Пойду, проверю.

   Еще раз ополоснула руки, вытерла бумажным полотенцем и пошла сдаваться на милость победителя.

   Страшно ли мне было? Страшно.

   Дверь, ведущая в ванную комнату, противно скрипнула, когда закрывалась за мной. После ослепительного света темнота меня ошеломила. Я сразу же почувствовала себя слепым котенком только что родившимся и совершенно не знающим этого мира, потерявшего маму кошку.

   - Я же просил раздеться, - недовольным голосом произнес мужчина откуда-то сбоку.

   Меня это возмутило до глубины души.

   - Вы не уточнили насколько надо.

   - Если говорят раздеться, то это значит полностью, - бархатный баритон был уже не таким приятным.

   - Ну, извините, - саркастически ответила я. - Сейчас все исправлю. С чего начать? Хотя, сейчас приду, в темноте боюсь упасть и разбить себе голову. За это вы точно не заплатите, - и я вознамерилась вернуться в ванную.

   - Не надо, - резко одернул меня мужчина. - Я сам.

   Я замерла. А мужчина то с характером. Если бы не необходимость, то гори оно все синем пламенем. Бросила бы эту затею и ушла, громко хлопнув дверью, но иногда обстоятельства сильнее нас, вот и приходится прогибаться.

   - Сам, так сам, - грубо ответила я. - Приступайте уже, - не выдержала и в сердцах добавила. Эх, зря я это сделала.

   Я не думала, что он все воспримет в буквальном смысле.

   И как только нашел на ощупь и это при условии, что в комнате света не было, хоть глаз выколи. Первой звякнула защелка бюстгальтера, он был буквально сорван с меня. Нет, мне не сделали больно, но как бы при прелюдии предполагалась некая нежность. В моей ситуации я выступала манекеном, которого разоблачали не тратя лишних движений. Ладно бюстгальтер, но ведь и все остальное было сорвано точно так же грубо, если можно применить это слово. Я почувствовала на себе мужские руки, которые искали застежку пояса для крепления чулок, на отыскание оного незнакомцу потребовалось всего пара секунд. Как только застежка была найдена, единым движением с меня были сдернуты вниз: пояс, трусики и чулки. Лучше бы я сама разделась. Чтобы не упасть мне пришлось ухватиться за мужчину, находящегося передо мной. Я чуть не сбила рукой с него парик, в результате чего услышала недовольное шипение. В это время он разувал меня и стягивал с ног все то, что еще не было снято.

   Мои руки лежали на плечах незнакомца и под кожей явственно ощущались мускулы. Дотрагиваться до постороннего человека было приятно, что я отметила на подсознательном уровне. А сам мужчина замер в коленопреклоненной позе у моих ног.

   Интересно, что все это значило? То он был подобен тайфуну, все сметающему на своем пути, а то становился мраморной статуей.

   - Погладь, - хриплый голос вывел меня из состояния транса.

   Я и погладила. По голове, вернее по парику. И, кажется, опять что-то сделала не так. Незнакомец в маске подорвался, вставая на ноги, произнеся что-то не понятное. Вполне допускаю, что это была ругань в мой адрес.

   - Да скажите по-человечески что от меня требуется, - не выдержала я. - Я мысли читать не умею.

   - А зря. Было бы гораздо проще.

   Меня обдало волной воздуха. Это незнакомец сорвался с места. И куда он отправился? Хотела бы я знать. И как он только видит в этой темноте. Лично я боялась даже пошевелиться, чтобы ненароком не упасть.

   И тут я услышала нарастающий сигнал звонка телефона. Странная мелодия — противная. По крайней мере, мне не понравилась.

   - Да, - ответил мужчина.

   Надо же, а у меня телефон отобрали, а вот этому оставили. Сплошная дискриминация по половому признаку.

   Я стояла обнаженной и начинала понемногу замерзать. Вроде и в комнате не было холодно, но, тем не менее, мне было не комфортно.

   - Скоро буду, - услышала я. И без перехода приказание мне. - Одевайся.

   Обнимая себя руками, подумала, а который час? Наверное, время позднее. И как я попаду в общежитие? Неизвестно.

   - Ты плохо слышишь? - гневный оклик раздался у меня над ухом. - Я сказал, одевайся.

   От звука голоса мужчины я вздрогнула и отшатнулась.

   - Чего орете? Не можете нормально разговаривать с людьми - нечего и начинать.

   Я уже поняла, что ничего не будет. Совершенно. Вечер приключений на сегодня заканчивался.

   Незнакомец шумно вздохнул, по-видимому переводил дух, а, может, желал еще на меня поорать, да передумал.

   - Я прошу тебя одеться и уйти, - на пол тона тише сказал мужчина.

   - С удовольствием, - я буквально на ощупь отправилась искать ванную, где оставила основную деталь туалета — платье. Пока я зажигала свет, пока раздумывала, стоит ли надевать на голое тело платье, в дверь просунулась рука, швырнувшая на столик возле раковины чулки с трусиками. И на том спасибо. Без бюстгальтера я как-нибудь обойдусь.

   В итоге, когда я вышла в комнату, то в ней уже никого не было. Незнакомца и след простыл. Вот и славно — обрадовалась я.

   И тут в дверь постучали. Оказалось, что это карлик, с которым я уже встречалась. Он вызвался меня проводить к Галине Михайловне.

***

- Почему так мало? - я пересчитала деньги, совершенно не стесняясь присутствующей женщины. - Вы же ранее озвучили совершенно другую сумму.

   - Как это мало? Даже больше чем должны были. Соискатель оказался очень даже щедр, - возмутилась Галина Михайловна на мой вопрос.

   - Но мы же договаривались совсем о другой, а тут в три раза меньше.

   - Милочка, так всю сумму ты бы получила, если бы услуга с твоей стороны была оказана в полном объеме, а так только оплата за потраченное время.

   - Но мне этого недостаточно. Я рассчитывала на большее, - я чуть не плакала.

   Столько душевных сил было потрачено на поход в клуб, а все впустую. И нет, чтобы обрадоваться, что ничего со мной не случилось, мне, наоборот, было плохо оттого, что я не знала, где взять деньги, чтобы заплатить за учебу. А если я не найду неподъемную для меня сумму, то вылечу из университета.

   - Через неделю у нас будет проводиться следующий бал-маскарад. Если есть желание, то приходи, - будничным тоном сообщила женщина. - Так что думай. У тебя еще есть девять попыток.

***

- Катька, ты чего так поздно? - Аля, а по паспорту Алевтина Генриховна Штраус, высунулась из под одеяла, забавно щуря глаза.

   На меня смотрела черноволосая, зеленоглазая, немного полноватая соседка по комнате, с которой я дружила не потому что была такая необходимость из-за совместного проживания, а потому что мне она нравилась как человек.

   - Аль, спи. Прости, что разбудила, - я постаралась как можно быстрее прошмыгнуть в свой угол и побыстрее закончить приготовления ко сну. Как назло я с утра наводила порядок и разложила все вещи по местам. Вот только было бы лучше, если б я все оставила как было. Теперь трудно что-либо найти без света. Пришлось зажечь лампу. Ведь порядок предполагал красоту, а не удобство пользования. И красота требовала, чтобы все мыльно-рыльные принадлежности были убраны с глаз долой. А теперь за ними потребовалось лезть вглубь тумбочки. Потому как другого места для них не нашлось.

   - Так все же, где ты была? - Генриховна была въедливой девочкой и пока не получала ответ на свой вопрос, который бы ее устраивал, не отставала.

   - Гуляла, - первое, что пришло на ум.

   - Так поздно и без меня? - Аля даже допустить не могла, что я буду ходить где-то без нее.

   - Ну, ты же пошла в читальный зал, - укорила я девушку.

   - Могла бы и меня подождать. Пошли бы вместе, - ага, представила я этот поход. Тут дрожала как осиновый лист. До сих пор поджилки трясутся. А она предлагала себя с собою взять. Да она бы меня линчевала на месте, если бы узнала, куда я отправилась. А тем более для чего. - А почему так поздно вернулась?

   - Да решила пешком погулять, да не заметила, что далеко зашла.

   - А чего на автобусе не доехала? - девушка знала — на такси у меня точно денег нет.

   - Аль, ты же понимаешь, что это лишние расходы.

   - Да знаю. А что от отца так вестей и нет? - подруга была в курсе моих финансовых затруднений.

   - Пока нет, - я отвернулась, чтобы не выдать себя с потрохами.

   Пять дней назад у меня состоялся с отцом очень неприятный разговор. Он как всегда был пьян, но при этом нотации читал великолепно. Очередной раз бранил меня за невнимание к его драгоценной персоне, за отсутствие дочерней любви, за то, что он чуть не сгорел, когда забыл выключить чайник. Можно подумать, что я за триста километров в состоянии была прибежать и выключить его. Надо было меньше пить и не ложиться спать с включенной газовой конфоркой. Выговорил за то, что за ним некому ухаживать, готовить кушать, стирать, гладить и так далее. Одним словом, делать все так, как обязана вести себя порядочная дочь. Все увещевания о вынужденности моего пребывания на учебе ничего не дали. А когда я заикнулась, что мне в скором времени надо вносить деньги за следующий семестр обучения, то была обругана и в хвост, и в гриву, обозвана всеми ругательствами которые только можно придумать, из которых самым ласковым было «нахлебница». А заключительным аккордом стало заявление папаши о его нежелании оплачивать мои прихоти. Мол, нечего было ехать за тридевять земель щи хлебать, надо было поступать в местный вуз и учиться - денег он не даст. Если я самостоятельна в принятии решений, то и обеспечивать себя должна так же сама. Постепенное закручивание гаек в моем воспитании подошло к своему апогею.

   - Ну, он же пришлет? - с надеждой спросила девушка.

   - Конечно, - я украдкой смахнула набежавшую слезу.

   Катя, не плачь, сказала сама себе. Ты сильная. Ты справишься. Ты найдешь возможность вылезти из всего этого дерьма, в которое тебя загнали обстоятельства.

   Только вот такие разговоры с самой собой не позволяли раскиснуть и сделать так, как желал мой отец. Пока у меня был выбор, я пыталась перетянуть чашу весов в свою сторону.

   - Ладно. Я спать, - Аля отвернулась к стенке. - До завтра. Выключи свет, когда закончишь.

   - Хорошо. Я быстро. Одна нога здесь, а другая там.

   Я схватила все что требовалась и отправилась в душевую. Что бы не случилось за день, но нарушать вечерний ритуал не стоило. Никогда не могла уснуть с косметикой на лице. Мне всегда казалось, что она начинает разъедать кожу, внедряясь в нее и вызывая жжение и зуд. И дело было не в качестве косметических средств, а в укоренившейся привычке. Там же в душевой решила переодеться в ночную рубашку. Я так спешила, что надела ее задом наперед. Только из-за неудобства при движении поняла свою ошибку. Пришлось снимать и облачаться заново.

   На цыпочках пробралась в комнату. Аля уже вовсю спала и видела десятый сон. Вот же счастливая, чуть только до подушки, так сразу же засыпала сном праведника, а тут ворочаешься, ворочаешься и ни в одном глазу.

   Сквозь неплотно закрытую штору проникал свет от фонаря, бросая причудливые образы на стену комнаты. Рядом с общежитием росло дерево. Оно было еще полностью в листве, но очень скоро листья начнут опадать, и к небу будут распростерты растопыренные руки-ветки. А пока листва то и дело заслоняла свет, попадающий через стекло окна.

   Сон все не шел, сколько я не пыталась уснуть. Я считала баранов, потом овечек, перепрыгивающих через забор, следом и баранов, и овечек вместе. Все было без толку. Как только переставала считать рогато-копытных, то мысли сразу же возвращались к сегодняшнему вечеру и его предыстории.

   Архип Авдотьевич, который мой отец, еще в самом начале (перед поступлением в вуз) предупредил — он не желает моего отъезда из дому. Вначале это было сказано в мягкой форме, насколько это было возможно для него, то есть без рукоприкладства и громких криков. Я умудрилась убедить папашу, что, если попробую, и у меня ничего не получится, то тем самым подниму его авторитет, как великолепного ясновидца и стратега. Мол, как он говорил, так все и получилось. Под эту марку мне даже были выделены деньги, а потому я свободной птицей отправилась на поиски счастья. И это самое счастье видела вдали от дома. К вящей радости поступить мне удалось, но только на коммерческое место, поскольку бюджетных было только три, которые занимали, как правило, инвалиды и сироты. Ни к одной, ни к другой группе я не относилась, хотя сиротой иногда очень хотелось быть. Папиных денег хватило лишь на проживание в течение полугода, а все остальное я оплачивала из собственной заначки, благо непонятно в кого была прижимиста сызмальства. Так что мне удалось продержаться на плаву целый год. И то дело. Еще на первом семестре я начала подрабатывать то там, то сям. Клеила объявления, раздавала рекламу, служила официанткой, курьером. Одним словом, занималась всем, чем можно и куда берут, если являешься студенткой очной формы обучения. А вот на втором курсе я все же понадеялась, что отец отойдет, пожалеет меня и поможет материально, посчитав наказание самостоятельностью достаточным. Я ошиблась. Денег он мне не дал. И теперь я была обязана где-то раздобыть энную сумму денег для оплаты за следующий год обучения.

   Определенная сумма у меня была, но ее все равно было недостаточно. Я и так попросила в деканате разбить мне платеж посеместрово. Там с неохотой пошли на уступки, предложив только отсрочку на пару месяцев. И это максимум, который они могли мне предоставить. Времени оставалось все меньше, а проблема никуда не уходила и не растворялась.

   На прошлой неделе я совершенно случайно подслушала разговор двух девиц в туалете. У меня случилось кишечное расстройство, надолго задержавшее в кабинке. Это и позволило услышать кое-что, влияющее на решение моей проблемы.

   Под большим секретом, потребовав предварительно у собеседницы клятву на крови, одна говорившая рассказала о закрытом клубе для очень богатых людей, избалованных и пресыщенных этой жизнью, у которых уже не осталось никаких удовольствий, поскольку все уже давно перепробовано и не по одному разу. Так вот этот клуб ввел новое развлечение - костюмированные балы. Все как в средневековье: музыка, антураж, декорации, одежда. Это было сделано для того чтобы прочувствовать себя частью той эпохи. Ну, а какие развлечения без секса? Естественно, букет удовольствий был бы не полон без этого. Но и тут владельцы клуба не плоско подошли к набору забав, которые они могли предложить посетителям. Вместо того, чтобы приглашать или иметь в штате профессиональных проституток они набирали обыкновенных молодых женщин, поскольку клуб был традиционным, без всяких отклонений в сторону однополой любви, и предлагали им возможность заработать. За услуги интимного характера девушкам платили хорошо. В итоге все были довольны. Контингент желающих предоставить свое тело во временное пользование постоянно обновлялся. Тайна, по возможности, сохранялась, для чего в клубе были определенные условия. Одним словом, все были удовлетворены.

   Услышав об этом, я сразу поняла - это мой шанс. Хилый, глупый, чудовищный, аморальный, опасный, но шанс. Пару дней думала, а потом решилась. Уж больно хотелось иметь хоть и мнимую, но свободу.

   Ясно было сразу, что я очень рисковала. Однако другого выхода я не видела. В банке мне отказали без поручителей выдать требуемую сумму кредита, а больше взять было негде. О завтрашнем дне я старалась не думать, предпочитая решать дела в порядке их очередности.

   Перед походом в клуб выпила успокоительного и там себя чувствовала почти нормально, если не задумывалась о том, к чему все должно было прийти. Думала, что единичного посещения будет достаточно. Оказалось, что думать то я думала, но получилось все иначе. И мой вопрос о дальнейшем обучении по-прежнему стоял ребром.

   Внезапно зазвонил мой телефон. Я дернулась как от удара током. Тишина. Два часа ночи. Кому я понадобилась? Сердце сорвалось в галоп, намереваясь выскочить из грудной клетки. Липкий страх окутал сознание. Неужели с бабушкой что-то случилось? Она же у меня старенькая. Я трясущимися руками дотянулась до тумбочки, на которой лежал громыхающий в ночной тиши аппарат. Не глядя на дисплей телефона, стараясь как можно быстрее прекратить раздирающий душу звук, приняла вызов.

   Еще не успела сказать «да», как до меня дошло, что бабушки уже давно нет в живых, а я все еще никак не могу к этому привыкнуть. А на другом конце провода услышали пьяное:

   - Катюшенька, мое солнышко, - потом было что-то нечленораздельное, проглоченное говорившим.

   Меня словно подбросило на кровати от гнева. Позвонить в столь поздний час и произнести «Катюшенька, мое солнышко» мог только один человек. И имя ему Месть.

   Вернее это был Мстислав Калерьевич Ростропович. Не путать с известным Ростроповичем. Этот был совершенно другой. Хотя за этим тянулась своя слава.

   Такого дебошира, задиры и пьяницы, наверное, белый свет не видывал. И при этом парню удавалось выходить сухим из воды. Всегда. Еще бы у него не получалось. При его то связях.

   Мстислав учился со мной в одной группе. Мне до сих пор было интересно, что среди нас делал этот великовозрастный детина на несколько лет старше всех остальных одногруппников. Я не интересовалась его биографией, но поговаривали, что он уже отслужил в рядах нашей доблестной армии и даже побывал в горячих точках. Хотя, может быть, это все и не правда. С него стоит соврать с три короба.

   И вот с недавнего времени этот господин стал обращать на меня внимание. Будто других девочек нет кругом. Впрочем, от девочек у него отбоя не было. Еще бы, при его росте и комплекции, вкупе с внешностью Алена Делона, невозможно ожидать ничего другого. Темноволосый, синеглазый, с квадратной челюстью, да с бицепсами в четыре мои ладони мужчина привлекал внимание в любой толпе. Вот девицы штабелями и падали то налево, то направо. Но мне от этого было ни холодно, ни жарко. Я пьяниц на дух не переносила. Хватит. Насмотрелась дома.

   - Я тебе не солнышко. И не твое. Ты совсем ополоумел звонить так поздно? - рассерженной змеей шипела я в трубку. - Больше времени не нашлось?

   - Катенька, да я...

   - Сколько можно тебе говорить. Отстань от меня. Отвали.

   - Да тут такое дело...

   - Мстислав, ты слова человеческие понимаешь? Судя по всему нет. Ты мне не интересен. Меня от тебя тошнит. Как тебе еще объяснить?

   - Катя, Катенька, Катрин мне..., - и вновь пьяный лепет. Как же все надоело.

   - Я тебе не Катя, а тем более не Катрин. Забудь мой номер. Ты не туда попал, - и я отключила телефон, задыхаясь от гнева.

   Вот и как теперь уснуть? И до того сна не было, а теперь тем более. И откуда он взялся на мою голову?

   Последнее время стало модно называть друг друга не простыми именами, принятыми в обществе, а на заграничный лад. Александры превратились в один миг в Алексов, Евгении в Джонов, а меня частенько называли не Катей, а Катрин. Я ничего не имела против, когда так делали близкие люди.

   Обычно Мстислав никогда не переиначивал мое имя, а тут взял и надумал. По-видимому, и он поддался новому веянию моды.

   Я вглядывалась в потолок, пытаясь уснуть, и размышляла о превратностях судьбы. В частности об интересе к своей персоне одного конкретного парня.

   Все началось после того, как я оцарапала его машину. Это вышло не специально. Я даже не предполагала, что это был автомобиль Мстислава. Просто сильно спешила на пары, а возле университета имелась стоянка, прямо напротив корпуса, куда я собиралась зайти. На парковке для автомобилей как у собаки блох, было натыкано машин. Но одна втиснулась так плотно, что из дверей вряд ли можно было выйти, разве что через люк. И угораздило же меня пройти рядом с нею. Навстречу шел Мстислав. Поскольку в моем роду бараны были всегда, то сворачивать с пути я не собиралась. Так мы и двигались на сближение, никто из нас не желал уступать другому. Разминуться с горем пополам нам удалось, но моя сумка имела огромную железную бляху, которой я и прочертила смачную полосу на блестящем боку автомобиля.

   Потом была ругань с матами со стороны Мстислава и с около матами с моей стороны. На наше выступление собралось, наверное, пол универа, всем же было интересно узнать, кто же выйдет победителем. Естественно, все ставили не на меня. Может быть, наше противостояние дошло бы и до членовредительства, но меня спас декан нашего факультета Еремей Гордеевич Елецкий, положивший конец безобразной сцене, разыгравшейся с моим участием. Он и разогнал по аудиториям студентов, а нас вызвал к себе на ковер, пригрозив карательными санкциями.

   С тех пор я стала пользоваться повышенной любовью Мстислава. Причем она была полярной. От ненависти до любви. Конечно же, это было образное выражение.

   За окном просигналила машина, затем раздались громкие голоса. Кажется, возле общежития опять назревала драка. У нас это нормальное положение вещей. Мы уже и привыкли. Столько раз происходило подобное, что уже никто и не высовывался из окон, чтобы получше рассмотреть происходящее на улице. Надоело. Одно и тоже. Кто-то что-то не поделил или просто не так сказал, а мы не должны спать. Я отвернулась к стенке, кляня свою бессонницу, а завтра рано на пары и пропускать нельзя. У меня нет возможности платить за отработки. Тут бы на основное обучение деньги собрать.

   Меня снедало какое-то беспокойство, червь сомнения точил изнутри. Что подвергло Мстислава позвонить мне среди ночи? Ведь подобного раньше не наблюдалось. Он и звонил то мне всего один раз, когда пытался назначить свидание, но я сразу же его отшила, заявив, что у нас ничего не может быть общего.

    Я перевернулась на другой бок.

   Нет. Я так не могу. Я себе не прощу, если с ним что-то случилось. И пусть я не питаю к этому человеку никаких дружеских чувств, но равнодушной я никогда не была.

   Решительно отвернулась от стены. Не выдержала и взяла в руки телефон. Включила. Пять пропущенных вызовов, об этом сообщили пять замигавших эсэмэсок, пришедших одна за другой. Черт. Может что-то важное? Я, плюнув на все, сделала обратный звонок, с тревогой вслушиваясь в сообщение «телефон выключен или находится вне зоны действия сети». В плохом предчувствии кольнуло сердце. Неужели все же что-то случилось?

   Алевтина мирно посапывала на своей кровати. Я же поднялась и с тревогой вгляделась в ночное окно. Под общежитием уже никого не было. По-видимому, сегодня до драки не дошло. И то дело.

***

- Катя, - услышала сквозь сон голос Али. - Катя! - еще раз позвала она.

   - Штраус, что тебе надо?- буркнула, не открывая глаз. - Спи еще. Ночь на дворе.

   - Какая ночь? Глаза открой. Через полчаса пары начнутся. Где моя тетрадка?

   - Чего ты ко мне пристала? Нет у меня никакой твоей тетрадки, - я прикрылась одеялом для надежности, дабы сон не убежал, но он почему-то потайными тропами уползал все дальше и дальше, даже не спрашивая меня.

   - Ты у меня на прошлой неделе просила. Тебя тогда еще в учебную часть Елецкий отправлял за чем-то. Прямо с пары. А там у меня задача. Я только сейчас вспомнила, что она так и осталась нерешенной. Он обязательно спросит. Ты же знаешь.

   Знаю. Знаю. Такого зануду как наш декан еще поискать надо. Все у него должно быть разложено по полочкам, на все вопросы даны ответы. Он ничего и никогда не забывал. Вообще. Даже малой мелочи. Если сказал, что через месяц будет то-то и то-то, следовало быть готовым к данному времени как штык, поскольку в назначенный час мужчина приходил и спрашивал со студентов заданное ранее.

   Вообще, наш декан удивительный тип. Я с таким еще не встречалась. Спокойный как стадо мамонтов, пришедших на водопой. По-моему его ничего не могло вывести из себя, ну или почти ничего. А уж желающих это сделать было предостаточно. Особенно девушек. Еще бы они не пытались. Молодой, холостой, без вредных привычек, обеспеченный мужчина — мечта любой девушки. Вот только он совершенно ни на кого не обращал внимание. Словно смотрел и не видел. Вернее, он то всегда видел с кем разговаривает, но не видел всех тех ухищрений, которыми девицы пытались привлечь к себе внимание. И тут шла речь не только о студентках. Даже секретарша Любовь Иосифовна — вечно молодящаяся дама неустановленного возраста и та всячески старалась обратить на себя взгляд серых глаз. Поскольку было в этом мужчине что-то притягательное, заставляющее посмотреть еще раз. Остальные незамужние дамы да и замужние в том числе из лиц преподавательского состава так же питали тайные желания в отношении Еремея Гордеевича. Но вот только никому ничего пока не обломилось. Он был неприступен как скала. Гордая и одинокая.

   - Да знаю я. Знаю. Но не помню я никакой тетради. Дай поспать. Половину ночи так и не смогла сомкнуть глаз. То Мстя трезвонил, то какие-то идиоты надумали сигналить под окнами. Только под утро и удалось глаза сомкнуть.

   - Нечего на ночь кофе пить. Сколько раз тебе говорила, - назидательно произнесла подруга. - А чего твой поклонник хотел?

   - Ты про Мстислава? А черт его знает. Буровил что-то пьяным голосом. Я так и не поняла, - чувствовала, что сна уже не будет, но вставать все равно не хотелось. - А с чего ты решила, что он мой поклонник? Скорее ненавидник или как там еще.

   - Опять что-то случилось, чего я не знаю? - поинтересовалась Аля, принявшись расчесывать волосы.

   - Он меня в деканат сдал.

   - В смысле? Да я же договорилась со старостой, что буду с последних пар уходить, а об этом сразу же стало известно Елецкому.

   - А с чего ты решила, что это Мстислав постарался?- удивилась девушка.

   - Потому как кроме меня, старосты и Мсти не было больше в аудитории никого.

   - Может быть это староста?- вполне разумно предположила соседка.

   - Да больно ему надо. У него своих забот полон рот. Ты же знаешь, что для Анатолия главное его Леночка, ну и общественная работа. Да и с какой стати он бы стал это делать, а вот с Ростроповичем у меня особая «любовь».

   - Эх, Катька, не видишь ты, что вижу я.

   - Ой, подруга, не начинай. Иди уже на занятия, - отправила Алю, чтобы меньше мозги проедала своими наблюдениями.

   - А ты?

   - А я еще поваляюсь,- смежила веки.

   - Что-то я тебя не узнаю.

   - В гриме что ли? - хохотнула. – Ну, на первый час я точно не успею. А вот потом появлюсь. Честное слово. Не надо меня только воспитывать. Я прилежная студентка.

   - Хорошо. Место я тебе буду держать, - пообещала Штраус.- И найди мою тетрадь.

   Где я ей ее достану, если ее у меня нет? Или есть? Попыталась вспомнить события того дня. Не удалось. Память отказывалась выдавать информацию.

   - Только сядь подальше, чтобы глаза не мозолила.

   - Эх, и зря ты нарываешься у Елецкого, - посочувствовала Аля.

   - Может, пронесет. Беги уже, а то опоздаешь, - ох, придется вылезать из теплой постельки. Как же не хочется. За Алей хлопнула дверь.

   Пока поднялась, пока раскачалась, потом был поход в душевую, приведение себя в порядок, сбор нужного на занятия. В итоге по моим часам успевала тютелька в тютельку на второй час к Елецкому.

   В коридорах университета было как-то подозрительно пусто. Неужели все решили, что надо бы досмотреть последние утренние сны? Скорее всего. А вот и дверь аудитории. Закрыта. Странно. Неужели опоздала? Глянула на часы. Вроде нет. Наверное, кто-то закрыл. Но на всякий случай, чтобы не шуметь я начала ее тихонько приоткрывать.

   - А вот задачу к доске пойдет рассказывать... Семенихина. Заходите, не стесняйтесь, - холодный голос Елецкого резанул по натянутым нервам.

   Первым желанием было закрыть дверь и бежать куда подальше. Но я взяла себя в руки и заставила войти внутрь аудитории, успев заметить вздох облегчения своих одногруппников. Как я вовремя зашла. Уж лучше бы совсем не приходила.

   Зато однокашников выручила, Катюша, подумала про себя.

   - Скорее. Скорее, Семенихина. А то к тому времени как вы дойдете, звонок прозвенит.

   - Не успеет, - буркнула под нос. - Вы не позволите.

   Я не думала, что Елецкий меня услышит, но у него оказался отменный слух.

   - Я не буду вас спрашивать, почему не были на первом часе занятий, даже не отругаю, почему не успели на второй, но вот ответ на свой вопрос я хотел бы услышать. И бормотание под нос, не принимается. Так что жду, уважаемая, - последняя фраза, как мне показалось, была сказана с явной издевкой. Он наверняка знал, что я не готова и собирался насладиться моим позором.

   Тут я поняла, что надо было все же искать Алину тетрадку. Она как раз встретилась со мной глазами, выражая сочувствие по поводу вызова на ковер. Подойдя почти вплотную к доске, я повернулась к группе, гордо вздернув голову.

   - Мне полагается адвокат, - на полном серьезе произнесла я, повернувшись к Елецкому.

   - Что? - не понял он, внимательно посмотрев на меня сквозь очки в тонкой оправе.

   Я подозревала, что у него со зрением все в порядке, а аксессуар он носит лишь для того, чтобы не было видно тоски, поселившейся глубоко во взгляде. Я как-то озвучила свою теорию Штраус, однако подруга меня высмеяла, заявив, будто я все придумала.

   - Вот сейчас вы меня будете линчевать, причем прилюдно, но поскольку мы живем в правовом государстве, по крайней мере, так нам делегируют учебники, по которым происходит обучение в нашем многоуважаемом вузе, а в связи с этим я требую адвоката, дабы словесная порка была как-то узаконена и хотя бы внешне отвечала условиям легитимности вашего поступка.

   После моей тирады рука Елецкого непроизвольно потянулась к дужке очков.

   Я с неким триумфом взирала на своих сокурсников, при этом мои поджилки тряслись, а внутренности танцевали ламбаду. Елецкий молчал, опираясь на стол. Он имел такую привычку присаживаться на краешек.

   Подумала на радостях, что выкрутилась из сложившейся ситуации и что меня отпустят на все четыре стороны. Но Еремей Гордеевич не был бы самим собой, если бы не сделал того, чего от него не ожидали. Он встал со стола и, ничего не говоря притихшим и затаившим дыхание студентам, пошел на выход из аудитории. За мужчиной захлопнулась дверь. В моих глазах застыл образ декана со спины. Костюм на нем сидел идеально, пропорциям тела позавидовал бы любой атлет, а длине и форме ног любая барышня. Еще бы у него была плохая фигура, если в свободное от основной деятельности время мужчина занимался прыжками в воду. Я видеть не видела, но говорили, что его любимицей была десятиметровая вышка. Ясно, что неподготовленному человеку вряд ли взбредет в голову рисковать своей головой и здоровьем. Еще по универу ходили слухи, что у него было триумфальное прошлое и ему даже прочили карьеру олимпийского чемпиона, но что-то не заладилось, и с большим спортом мужчина завязал, но любовь всей своей жизни не бросил.

   Стоило декану выйти из аудитории, как студенты наперебой загалдели, предполагая, что же могло подвергнуть Еремея Гордеевича покинуть помещение.

   - Ну, Семенихина, ты даешь, - неслось с одной стороны.

   - Да она просто выпендриться перед преподом решила, - женский голос принадлежал Сонечке Памферовой. Все знали, что она вздыхала по Елецкому и каждый раз из трусов выпрыгивала стоило пройти рядом с ним. Я уже не говорю о том, что она специально декольтировала все платья, чтобы как можно эффектнее подойти к декану и, склонившись, показать товар лицом, вернее сиси сосками наружу. У другого мужчины все внимание, естественно, было бы обращено к ложбинке между грудями, но декан умудрялся смотреть в глаза соискательнице на место миссис Елецкая, ничем не выражая отношения к заигрываниям со стороны студентки. Кремень, а не мужчина.

   - Ну не всем сиськи вываливать, как тебе, Сонечка, - язвительно ответила я. - Иногда надо шевелить и мозговой извилиной.

   - Шевели-шевели, что тебе еще остается, страшилка, - Памферова считала себя писаной красавицей, у ног которой нынешняя Мисс Мира просто обязана валяться в ногах, ибо на большее не годна.

   - Памферова, твоя красота неликвидный товар, дешевеющий с каждой прожитой секундой, а мои мозги будут приносить с каждым днем все больше и больше прибыли, в отличие от твоих, - тут я заметила, что дверь в аудиторию открывается, и в нее входили Елецкий и незнакомый мужчина.

   - Да кто же на тебя позарится, - бросила обиженная девушка.

   - А вот и неправда, Семенихина очень даже ничего, - мужской голос с галерки поднял мою самооценку на три пункта вверх.

   - Ничего — пустое место, - блеснула эрудицией Сонечка.

   - Тишина в аудитории, - сухим, лишенным эмоций голосом отдал приказание Елецкий.

   Все разом замолчали, словно воды в рот набрали. В аудитории стало тихо, что вздумай кто-нибудь выпустить паука из банки, а одно время у студентов было подобное развлечение, то было бы слышно, как он перебирает лапками по столу.

   Хорошо, что я не надумала сесть, как мне показывала знаками Алевтина. Что-то меня остановило от подобного шага.

   - Вы просили адвоката. Вот, пожалуйста, Илья Васильевич Перегуда, практикующий адвокат, читает лекции на пятом курсе, - мужчина кивнул на рядом стоящего человека.

   - А удостоверение у него есть? - упавшим голосом выдавила из себя.

   - Конечно, - мужчина полез во внутренний карман пиджака и достал красную книжечку, которую и протянул мне. Я дрожащими руками взяла. Очень внимательно рассматривала на протяжении нескольких минут, что там написано, совершенно ничего не видя.

   - Решили провести на коленях экспертизу подлинности удостоверения? На зуб пробовать будете? Или ДНК распознавать? - обманчиво мягко поинтересовался Елецкий. Он просто надо мной издевался, так же как еще недавно пыталась я, вот только мне крыть было нечем. Мое условие было выполнено.

   - Нет. Время тяну, - честно ответила, чем заслужила внимательные взгляды со стороны обоих мужчин.- Звонок то не за горами.

   - Еремей Гордеевич, чистосердечное признание смягчает наказание, - подал голос Илья Васильевич, стараясь скрыть усмешку.

   При этом декан оставался совершенно спокойным, впрочем, как и всегда. Чем меня несказанно бесил. Будто не человек, а андроид с вложенной памятью и матрицей. Непробиваемый тип.

   - Госпожа Семенихина переживала, что словесная порка будет долгой и чувствительной, в связи с чем затребовала адвоката. Я его предоставил, - затем декан посмотрел на меня. - Вы удовлетворены? Готовы отвечать? Или нет?

   - Я? - у меня глаза стали круглыми как блюдца. И тут в меня какой-то бес вселился. - Нет. Порите уже. Чего медлите?

   И я легла животом на парту, выставив ягодицы, обтянутые трикотажной юбкой. Я то совершенно не подумала, что при наклоне юбка подскочит и оголит ноги выше чем от середины бедра. Хорошо хоть попа осталась прикрытой.

   Сзади раздалось сдавленное покашливание, словно человек пытался спрятать смех, рвущийся наружу. Вначале, кроме этого звука больше не было никаких других, но потом грохнула вся аудитория.

   - Госпожа Семенихина, будьте добры подняться со стола, - я услышала негромкий голос Елецкого, в котором явно проскакивали нотки ярости.

   Понимая, что натворила дел, сразу же выпрямилась и повернулась к преподавателям, отличавшихся друг от друга колером.

   Илья Васильевич Перегуда был красный как рак от душившего смеха, который он старался скрыть от студентов, но ему это плохо удавалось, а вот Еремей Гордеевич, наоборот, сиял белизной, то ли от злости, то ли потому что кровь отлила куда-то в другое место. Если бы можно было пригвоздить к полу взглядом, то наверняка он бы это сделал. Кажется, я нажила себе огромную проблему в лице декана. С запозданием пришла в голову мысль, что я могу, вообще, не доучиться, даже если найду деньги, чтобы заплатить за этот год.

   - Итак, цирк окончен, госпожа Семенихина злоупотребила предоставленными ей правами. Судя по всему, в услугах защитника она не нуждается, а прекрасно обойдется собственными силами. У нее очень богатый арсенал средств. Илья Васильевич, спасибо, что уделили минутку вашего времени. Думаю, что ваша помощь нам больше не понадобятся. Тут налицо нуждаемость в другом узко профильном специалисте.

   Это на что он намекает? Что мне нужен психиатр?

   - Да. Да. Еремей Гордеевич, пойду-ка я к своим архаровцам. Господа студенты, всего доброго. Буду с нетерпением ждать вас на своих занятиях, - и мужчина стрельнул в мою сторону глазами.

   Ну вот. Кажется, кое-кто оценил мою эскападу. И во что мне все это выльется?

   Илья Васильевич, проходя мимо меня, подмигнул одним глазом, из-за чего сразу же стал неприятен как человек. Ну ладно я выставила себя на посмешище от дурости и безысходности, но он то преподаватель, а ему положено соблюдать субординацию со студентами. Вон как Еремей Гордеевич держится, даже ухом не ведет, а студентки к нему липнут как мухи на мед.

   - И что мне с вами делать, госпожа Семенихина? - поинтересовался декан, когда Перегуда ушел, а студенты затихли, опасаясь монаршего гнева.

   На языке крутилось - «поцеловать», но я осознавала, что еще одна такая выходка с моей стороны и я буду отчислена без объяснений. Эпатировать специально я не собиралась.

   - Могу полы помыть. В качестве отработки за недозволенное поведение на занятии, - теперь вся аудитория смотрела на меня с интересом.

   - И даже стыдно не будет? - декан поправил свои очки, блеснув стеклами.

   - А чего стыдиться? Я же не воровать собираюсь.

   - Отлично. Я как раз планировал провести генеральную ревизию бумаг в деканате. Вот вы ее и сделаете. Полы мыть не надо, для этого уборщица есть, а помощница мне не помешает. Ступайте, госпожа Семенихина, на свое место, вы сегодня очень много солировали. Думаю, достаточно, - декан позволил мне удалиться. - Итак, кто все же готов решить поставленную на прошлом занятии задачу?

   Я, проходя между рядами, слышала шепотки.

   - Ну, Катрин, ты даешь...,- мужской голос с дальнего ряда.

   - А попа у тебя что надо...

   - Дура, устроила тут черти что, - Сонечка была в своем репертуаре.- Еще бы юбку задрала и штаны спустила.

   Усевшись рядом с Алевтиной, посмотрела на подругу. Она явно не одобряла моего поведения перед всей группой. Штраус была девушкой серьезной, ответственной, а я тут такое устроила.

   - Неужели нельзя было вести себя поприличнее? - зашипела она мне на ухо.

   - Алька, вот никогда ты меня не поддержишь, - буркнула в ответ, зная, что она права на все сто процентов.

   - Да я бы тебя поддержала, но не в подобном.

   - Ну, прости меня, бес попутал, - попыталась перевести все в шутку. Хоть бери да посыпай голову пеплом, чтобы показать свое раскаяние.

   Однако Алевтина была серьезна, как никогда.

   - Ты не знаешь, чем тебе все это обернется.

   - Поздно, подруга. Дело сделано. Слово не воробей, вылетит — не поймаешь, - пришлось признать очевидное.

   - Будем надеяться, что ты замолишь свои грехи самоотверженным трудом.

   - А то. Буду стараться в поте лица и не щадя живота своего, - успокоила я Алевтину и тут взглянула вперед, перехватив устремленный на себя взгляд декана. Тут же угнула голову в плечи, прячась за впереди сидящего студента. Было стыдно смотреть ему в глаза.

   К моей радости в скором времени прозвенел звонок. Все повскакивали со своих мест.

   - А я вас не отпускал,- раздался спокойный голос Елецкого. - Запишите задание на следующее занятие.

   И мужчина начал диктовать. Студентам ничего не оставалось, как сесть на свои места и выполнить требуемое. В этот раз я не позволила спустя рукава отнестись к требованию декана, понимая, что мое имя теперь на контроле у Еремея Гордеевича.

   - Госпожа Семенихина, - услышала я.

   - Да, - поднялась из-за стола.

   - Жду вас во вторник у себя,- коротко поставил меня в известность Елецкий.

   - Хорошо, - промямлила я.

   - Занятие окончено. До скорой встречи, - декан попрощался со студентами. Но мне показалось, что последняя фраза относилась ко мне лично.

   Студенты потянулись прочь из аудитории, надо было переходить в другую.

   - Что-то Ростроповича сегодня не видно, - заметила Аля, когда мы шли по коридору.

   - Да? А я даже и не заметила его отсутствия,- неужели все же что-то случилось?

   - Когда тебе было замечать. Ты у нас сегодня блистала, аки звезда на небосводе.

   - Аль, да ладно тебе. Хватит уже. Самой стыдно, а еще ты как курица-наседка позоришь меня, - отмахнулась я от подруги, думая как буду выкручиваться с подработкой в качестве официантки и заданием декана.

   Решила, что следует решать дела в порядке их очередности.

***

- Эй, Семенихина, притормози, - Сонечка Памферова поймала меня на выходе из столовой.

   - Чего тебе? - я поправила сумочку на плече, ожидая, когда девушка со мной поравняется.

   - Ты сегодня хорошо выглядишь, - начала разливаться она соловьем. Может быть, я бы ей и поверила, да только знала, что она меня терпеть не может.

   - Спасибо, твоими молитвами, - я гадала, что же ей от меня надо.

   - Какая ты колючая сегодня. Устала, дорогая? - приторно-участливым тоном поинтересовалась девушка.

   - Не сильнее обычного. С чего бы такая забота о моем здоровье?- когда же она уже скажет главное ради чего все затеяно?

   - Слышала, что ты и учишься, и подрабатываешь.

   - А тебе то какое с этого дело? - поинтересовалась у Сонечки, специально поглядывая на часы, как бы говоря, что мне некогда и она меня задерживает.

   - Помочь хотела, - и глазками с килограммом туши на накладных ресничках хлоп-хлоп. Ну, вылитая Русалочка из одноименного мультика. Даром, что хвоста не хватает.

   - Чем? Неужто решила заняться благотворительностью?

   - А вот и собралась! - с важным видом ответила девушка.

   - Да ты что? - в притворном ужасе я всплеснула руками.

   - Вот ты смеешься, а я на самом деле хочу тебя разгрузить от дополнительной работы.

   - Это еще от какой? - я была в полнейшем недоумении. - Неужели лекции за меня будешь писать? - слабо верилось в подобную доброту.

   - Нет. Что ты. Лекции мне самой тяжело даются.

   - А что же? - аж самой стало интересно. - Контрольные делать? - в надежде спросила у девушки, зная, что услышу отказ.

   Где это вы видели бескорыстную самаритянку? Вот и я не видела.

   - Я за тебя пойду Елецкому порядок наводить, - выпалила Сонечка с гордым видом.

   Облагодетельствовала, называется. Да я то, может быть, и с радостью переложила бы на чьи-то плечи внезапно свалившееся на меня «счастье», но только умом понимала, что, отправь я кого-нибудь вместо себя, и … можно будет попрощаться с университетом. Еремей Гордеевич был не тот человек, чьи распоряжения стоило выполнять с точностью до наоборот. А тут я такое учудила, что на голову не натянешь, потому как не налезет.

   - Я бы была не против..., - начала я.

   - Спасибо. Спасибо. Спасибо, - Сонечка схватила меня за руку и начала трясти. Да она бы еще на шею кинулась целоваться. С нее станет.

   - Но я не могу, - закончила предложение.

   - Почему? - с девушки сползла маска несказанной радости.

   - Потому как Елецкий приказал мне, а не кому-то еще. Понятно?

   - Но ты ведь можешь сказать, что занята, что не можешь, что работаешь, да мало ли чего. А в качестве замены приведешь меня,- с важным видом сообщила девушка.

   - Соня, пойми ты...

   - Нет. Я не понимаю. Неужели тебе работать хочется?- она даже ножкой топнула.

   - А тебе?

   - Мне? Да. Я прямо пылаю. Я горю. Я рвусь, - знаю, отчего она горит и пылает. Течка у нее. Не иначе. К кобелю тянет, аж мочи нет удержаться.

   Кажется, Соне проще дать, что она хочет, чем объяснить, почему я не могу выполнить ее просьбу.

   - Хорошо, - дала я согласие и тут сразу же добавила. - Мы пойдем вместе, но если Елецкий не разрешит, то ты уйдешь.

   - Он будет только рад, что я буду ему помогать, - девушка уже разрабатывала план покорения неприступной вершины по имени Еремей Гордеевич.

   Ну-ну. Посмотрим. Я была в предвкушении представления в исполнении Сони Памферовой.

   Девушка покинула меня, окрыленная ожиданием рандеву с деканом.

   Я покачала головой, глядя Сонечке вслед. Еще и не такие на мужчину зарились, да только зря все было. Врагу не сдается наш гордый Варяг. Это я про нашего декана.

   С Алей мы договорились встретиться у доски с расписанием. Я летела на всех парах, зная, как подруга не любила опаздывать и подобное требовала ото всех остальных, меня в том числе.

   Мне было радостно оттого, что судьба меня свела со Штраус, поскольку у нее можно было многое перенять. А прежде всего основательность, с которой девушка подходила к тому или иному вопросу, чего мне всегда не хватало.

   Алю заметила издали и ускорилась, она же мерила шагами коридор, что говорило о ее недовольстве вынужденным ожиданием. Сейчас мне влетит по первое число, подумала, подходя ближе. И точно. Оказалась права. Подруга отчитала меня за безалаберность, за наплевательское отношение к ее персоне. Ну, точно старуха Шапокляк из детского мультфильма. На прозвище она обиделась, но все же спросила почему я задержалась. Я ей в красках рассказала о встрече с Сонечкой. Штраус нелицеприятно отозвалась об умственных способностях нашей знаменитой блондинки, посетовав, что аммиак вытравливает не только цвет волос, но и последние мозги. Я созналась, что решила взять Соню с собою к декану, ожидая, что Аля меня отругает. Однако она рассмеялась и похвалила за находчивость, попросив ей место в первом ряду, когда мы пойдем вместе сдаваться к Елецкому. Поскольку представление обещало быть занимательным.

   - Слышали? - к нам подбежала Лада, девушка из параллельного потока.

   - О чем? - мы с Алей обернулись к подошедшей, прервав свой разговор.

   - Как? Разве вы не в курсе, что ваш Ростропович в больнице? - у нас с Алей отнялся дар речи.

   - Почему? - в два голоса отмерли через мгновение.

   - А я почем знаю? Говорят, в аварию попал. Я хотела у вас подробности уточнить, а вы ничего не знаете. А еще однокурсницы называетесь.

   - Да мы как-то за Мстиславом не следим и за углами не караулим, - намекнула я на поведение самой Лады, застуканной не единожды за подобным занятием.

   - А зря, - девушка прикусила язык, поняв, что сболтнула лишнего, но тут же решила реабилитироваться. - Нельзя только собственными персонами интересоваться, вы же среди людей живете.

   - Ладно учить нас. Скажи лучше, что знаешь? - перебила Ладу Аля.

   - Да ничего кроме того, что Месть участвовал в гонках. Вы же знаете, что он состоит в клубе стритрейсеров, вот там и подломался.

   - Машина что ли? - спросила я.

   - Да нет. Вернее, и машина, и он сам. Говорят на дорогу, где проходили гонки, внезапно собака большая выскочила, а он, чтобы уйти от столкновения …

   - Что? - поторопила Ладу.

   - В столб. На всей скорости. Или в стену. Не знаю,- Лада в подтверждение покачала головой.

   - Так хоть живой? - не выдержала Аля.

   - Да живой, живой. В больнице, - перевела Лада дух, а потом добавила. - А если я к нему схожу, то как это будет выглядеть? Нормально? А?- по-видимому, ее всерьез мучил этот вопрос, причем давно.

   - Сходи-сходи, - ответила я за двоих. - Думаю, что ему будет приятно.

   - Да? - с радостью переспросила Лада. - Ну ладно. Пойду я. Надо еще заскочить за фруктами. Как вы считаете, а какие фрукты в больницу можно? А может ему супчик сварить? А? Или просто бульон отнести? - девушка всеми мыслями была в походе к Мстиславу.

   Не дождавшись от нас ответа, да она не особенно хотела его услышать, девушка упорхнула на крыльях счастья в предвкушении встречи со своим любимцем. Вот хоть повод появился. Плохой, но тем не менее повод.

   Меня же точила совесть. Теперь стало вдвойне не ясно, для чего звонил Мстислав и что хотел. А я ведь так ему больше и не перезвонила.

   - Думаешь, с ним что-то серьезное? - поинтересовалась у Али, отчего-то повесившей нос.

   - А ты как думаешь? Если человек в аварию попал, то это как? - с какой-то непонятной злобой ответила мне девушка. – Наверное, же серьезно.

   - Да я ничего против и не имела, - с удивлением посмотрела на Алевтину.

   - Вот и не имей,- и чего она на меня взъелась?

   - Пошли уже, - бросила Аля, рванув вперед по коридору, я еле увязалась за ней.

   Мы собирались пойти за заказанным учебником в книжный магазин. Всю дорогу подруга молчала или односложно отвечала мне на поставленные вопросы. Я уже была не рада, что вызвалась ее сопровождать. Хотела сделать как лучше, а получилось как всегда. Думала, что Аля будет рада моему присутствию, но все вышло с точностью до наоборот.

   Вернувшись в комнату, я спросила, чем она намеревается заняться дальше. Алевтина огрызнулась, что она не спрашивает мои планы, нечего интересоваться ее. И так я еще несколько раз к ней обращалась, получая в ответ подобные грубости.

   Я обиделась.

   И решила, что в будущем буду с ней более осторожна.

   Потом Аля куда-то уходила, однако мне не сообщила, где была, когда вернулась. Вот и я решила не ставить ее больше в известность о своих перемещениях.

   Вот кто бы мне объяснил, почему мы с ней поцапались? Из-за чего? Непонятно.

   На следующий день в состоянии холодной войны отправились на пары, как будто и не было больше года дружбы. Я пыхтела себе под нос, а она себе. Весь день прошел в эдаком противостоянии. У нас за спиной стали шептаться, что случилось и почему мы в конфронтации, но вслух о том никто не спросил, чему я была несказанно рада, поскольку сама не знала причину.

   Сказать, что мы не разговаривали, так нет же, разговаривали, но как-то не так как обычно. Наличие черной кошки, пробежавшей между нами, ощущалось очень сильно.

   В таком отвратительном настроении я отправилась к Елецкому. Сонечка, естественно, увязалась со мной. А как же без нее? Она и так ни на шаг не отходила, боясь пропустить момент, когда я пойду к декану.

   Ее внешний вид наводил меня на мысли посещения девушкой крайне подозрительного магазина для взрослых. Чем-то отдаленно наряд Сони напоминал униформу горничных в отеле, разве что без беленького чепчика и фартучка. Да и длина юбочки была несколько коротковата. Настолько, что виднелись резинки от чулков.

   М-да. Соня подготовилась по полной программе. И это я уже не обращала внимание на декольте, в котором любой мужчина просто обязан был утонуть.

   - Сонь, а ты где была?- спросила я по пути в деканат.

   - Когда? - девушка еще не чувствовала подвоха.

   - Ну, на первом часе последней лекции?

   - Да я бегала пе..., - чуть не выболтала она всю правду, - полис получала.

   - Понятно, - протянула я. - Видимо дорога за полисом проходила через твой шифоньер.

   - Чего ты ко мне пристала? Еще скажи спасибо, что я тебя выручаю, - недовольно буркнула девушка.

   Сказать «спасибо» я не успела, ибо мы как раз находились перед дверью в деканат. В этот самый миг эта самая дверь отворилась, и на пороге нарисовался собственной персоной господин Елецкий, как всегда выглядевший безукоризненно. Прическа — волосок к волоску, костюм отутюжен, а сам мужчина гладко выбрит. Складывалось впечатление, что он бреется по два, а то и три раза за день. Поскольку я никогда не видела его со щетиной.

   - А, вот и вы, госпожа Семенихина. Проходите. Я как раз собирался на время отлучиться, - на Сонечку, призывно выпячивающую бюст и отставляющую ножку в сторону, декан даже не взглянул.

   Я, не долго думая, прошмыгнула мимо Еремея Гордеевича, оставив Соню в коридоре.

   - А-а я-а? - Памферова даже за мной руку протянула, желая, по-видимому, ухватить за юбку.

   - А вас я не наказывал, - Елецкий сразу же смекнул, куда и для чего рвется девушка. - Ступайте, Соня.

   - Да мы. Да я..., - у девушки слов не было от моей вероломности. Потом она все же нашла в себе силы протараторить. - Мы с Семенихиной договорились, что я ее подменю. У меня даже есть корочка делопроизводителя.

   И как она только умное и длинное слово вымолвила не разу не запнувшись. Просто высший пилотаж.

   - Вы, может быть, и договорились, но вот я эту договоренность не ратифицирую. Так что вашей подруге придется самостоятельно отрабатывать наказание за собственные деяния, - спокойным холодным тоном произнес Елецкий. Я даже поежилась. Он всегда такой замороженный или только в моем восприятии?

   - Я все же ей помогу..., - начала настаивать Соня, видя, что проигрывает по всем статьям.

   - Соня, у меня в кабинете хранятся важные документы, пропажа которых может быть чревата непоправимыми последствиями. Поэтому я не могу допустить большого количества посвященных, - как по мне так сразу стало понятно, что декан боялся доверять Памферовой бумаги. А вдруг утянет? Но, кажется, до блондинки столь высокий слог был не доступен.

   - Я ничего важного брать не буду.

   - Не надо, вообще, ничего брать. Ступайте, Соня, по своим делам, - уже открытым текстом заявил Елецкий.

   Я сжалась, услышав посыл декана. Если он таким образом отшивает всех женщин, жаждущих его тела, то я им бедненьким не завидую. Несчастные создания.

   - Но я же готовилась. Я даже отменила поход к маникюрше, - возмутилась девушка.

   О, Боже! Я застонала чуть ли не в голос. Она точно блондинка. И пусть у меня волосы слегка светловаты, но они натуральные, а у Сонечки крашеные на все сто процентов. Все же не цвет волос, данный от рождения, определяет сознание, а приобретенный в процессе жизни колер.

   - Зря, Соня. Поход к маникюрше для девушки это первостепенной важности задача. Его нельзя отменять. Это можно отнести к ряду грехов, - а вот сейчас он в открытую издевался над студенткой. С ним надо держать ухо востро, а то и мне перепадет на орехи.

   - Вы, правда, так думаете?- с надеждой спросила девушка.

   - Я не думаю, я знаю, - на полном серьезе ответил Елецкий.

   - Так я пойду? - осторожно спросила Соня.

   - Идите, Соня. Идите, - мягко послал девушку декан.

   Памферова как сомнамбула развернулась и пошла в указанном направлении.

   Что он с ней сделал? Загипнотизировал? Я в священном ужасе взирала на Елецкого.

   - Что вы так на меня смотрите? - это был уже ко мне вопрос.

   - Вы шаман? - я сморгнула, чтобы лучше видеть.

   - С чего вы взяли, госпожа Семенихина?- Елецкий с удивлением посмотрел на меня. Жаль, что я не могла рассмотреть до конца его глаза, скрытые за стеклами очков. Было сложно понять, насколько человек искренен, если не видеть отражение его души.

   - Сонечку невозможно переубедить. Ей проще дать, чем...- я дальше не стала повторять расхожую фразу.

   - Вас тоже? - я засмущалась. Вроде несуразицу сказал декан, а стыдно стало мне.

   - Мне? - потупила взгляд.

   - Вас тоже невозможно переубедить? - и только тут до меня дошло, что сказал мужчина. - А вы что подумали? - Елецкий увидел мое замешательство.

   - Я? - выставила руки перед собой в защитном жесте. - Ничего.

   - А чего это вы застеснялись? - вот может Елецкий спросить.

   - Не может такого быть, - принялась отнекиваться.

   - Чего? - с интересом спросил у меня мужчина.

   - Я этого не умею делать.

   - А! - протянул Елецкий. - Это значит, что с вами еще ничего такого не случалось за что было бы настолько стыдно.

   - А у вас? - решила перевести стрелки на декана.

   - Было, - честно признался он. - А когда стыдно за любимого человека, то вдвойне.

   Это он сейчас о чем? Странный он какой-то и непонятный.

   - У меня так не было, - я решила тоже поведать немного о себе.

   - Чтобы было стыдно за любимого? - вот это у нас и разговор! Не ожидала, что подобный может состояться между мной и преподавателем.

   - Ага. Просто у меня любимого не было. Любить, вообще, огромное расточительство. Все равно никто не оценит.

   - Наверное, вы в чем-то правы, - задумчиво сказал Еремей Гордеевич. - Ну, ладно. Делу время, а потехе час. Я вам сейчас расскажу, что мне потребуется и как это сделать. Договорились?

   Переход от задушевного разговора к рабочему был стремителен и внезапен, как будто секунду назад мы не делились чем-то интимным. Неужели у Елецкого было за кого стыдиться? Похоже, что да. Просто так такими фразочками не бросаются. Хотя кто его знает — ледяного и неприступного.

   Мы включились в работу. Еремей Гордеевич отчего-то передумал идти куда собирался. Скорее всего, встреча была несущественная, раз он не пошел. Я как-то не думала о том, что он мог просто забыть о том, куда следовало направиться. Думаю, что провалами в памяти мужчина не страдал.

   Декан доставал из шкафа стопы документов, в которых были намешаны бумаги с отчетностью за разные периоды, а потом мы их раскладывали в определенной последовательности. По-видимому, с течением времени отчеты выдергивали из стоп для тех или иных нужд, а потом просто клали сверху. Вот и получалась мешанина.

   Я поинтересовалась, а разве нужны бумаги десятилетней давности, на что получила ответ о необходимости хранения всего, что может служить источником информации, поскольку неизвестно когда что понадобится вновь. Я со скептицизмом посмотрела на декана, но ничего не сказала, решив, что он руководитель — ему виднее.

   - День добрый, - в деканат вошел Илья Васильевич Перегуда собственной персоной.

   - Здравствуйте, - пискнула я, опустив глаза к бумагам, которые сортировала. Елецкий промолчал, занимаясь своим делом.

   Все же как-то неприятно встречать свидетеля своего позора во внеурочное время. Хотя видеть однокурсников было делом привычным, как и выслушивать с их стороны подколки. У меня, пожалуй, внутри был собственный измеритель совести и стыда, работающий в разных условиях по-разному.

   - О! Вам опять требуется адвокат? Готов оказать посильную помощь, - я еще больше сконфузилась, решив промолчать, не зная что ответить на вопрос.

   Преподаватель смотрел на меня каким-то заинтересованным взглядом. Я бы даже сказала, что раздевающе-разглядывающим.

   - Илья Васильевич, вы чего-то хотели? - поинтересовался Елецкий.

   - Да вот пришел узнать, что отменило нашу встречу, а оказалось причина крайне существенна и важна.

   Это он на что сейчас намекает? Что из-за меня Елецкий отказался от общения с Перегудой.

   - Если мне не изменяет память, то вы, - он выделил это слово, - позвонили и отменили встречу из-за необходимости принять у студентки зачет с прошлого семестра.

   - Да? Я так сказал? - мужчина перевел взгляд на меня. - Совсем запамятовал. Все может быть. Наверное, так и было на самом деле.

   В комнате воцарилась некая относительная тишина, прерываемая шелестением переворачиваемых страниц.

   - А как зовут нашу очаровательную и сведущую о своих правах студентку? - это он у меня спросил? Я с удивлением взглянула на Елецкого. Это что? Меня при нем клеят? Это как называется? Или у них, у преподавателей, так принято? Или у него просто юмор такой? Я вконец запуталась в собственных размышлениях.

   За меня ответил Елецкий:

   - Илья Васильевич, кажется, у вас после обеда должна была быть консультация? Я не ошибаюсь? - это что? Тонкий намек Перегуде свалить? Я даже не ожидала помощи от декана.

   - Подождут, - отмахнулся мужчина.- У вас более теплая компания. Так как имя твоей обворожительной студентки? - уже напрямую у Еремея Гордеевича спросил адвокат.

   - Вот когда время чтения лекций на ее курсе подойдет, тогда и познакомишься, а пока пусть ее имя останется тайной, - с нажимом ответил Елецкий. Мне показалось, что сталь зазвенела в голосе мужчины.

   - Но я...

   - Но вы уже уходите. Не так ли, Илья Васильевич? - чуть ли не грубо произнес Еремей Гордеевич. Я вжала голову в плечи, ибо холодный голос мужчины продрал до костей.

   - М-да. Пожалуй, мне пора, - Перегуда, поджав губы, словно нашкодивший пес хвост, решил не перечить хозяину кабинета. Я порадовалась перспективе ухода адвоката.

   Мужчина для приличия выждал несколько секунд, а потом покинул помещение, на прощание ничего не сказав. Я с облегчением вздохнула.

   Мы еще некоторое время разбирали в тишине бумаги, а потом Елецкий сказал, что на сегодня достаточно и, поблагодарив за помощь, сообщил, что завтра будет меня ждать в тоже самое время, что и сегодня.

***

На следующий день я не выдержала состояние холодного нейтралитета со стороны Алевтины и первой пошла на мировую, хотя до конца не понимала из-за чего случился весь сыр-бор между нами:

   - Аль, может, хватит?- спросила девушку.

   - Хватит что? - ощетинилась она, словно ежик в тумане.

   - Молчать. Или давай по-человечески поругаемся, а на крайний случай друг другу волосы повыдергиваем, покричим, но придем к какому-нибудь знаменателю. Я так больше не могу. Захожу в комнату - будто на минное поле попадаю, боюсь ступить в сторону, а вдруг произойдет взрыв?

   Я на самом деле не понимала, как в один миг могло все измениться. Прекрасные отношения, которые имелись между нами вдруг зашатались и рухнули, как не устоявший на ногах глиняный колосс.

   - Вроде между нами не было объявлено войны, - девушка задумчиво смотрела в окно, сидя на своей кровати.

   - Вот и я думаю, что войны не было, а режим чрезвычайного положения кто-то ввел. Ты не знаешь в чем дело? - ну, думаю, или помиримся, или разругаемся еще больше. Штраус у нас принципиальная, если рогом упрется, то все. С места не сдвинешь.

   - Это все ПМС виноват, - спустя время ответила она, посмотрев на меня. Видимо, решила проверить удовлетворена ли я ответом.

   - Точно, - решила я поддержать Алевтину, хотя, сама подумала, что раньше ни она, ни тем более я, никогда ни на что подобное не жаловались. Я-то и слова такого в своем лексиконе не имела.

   У Алевтины сразу же изменилось настроение. Чувствовалось, что ее что-то распирало изнутри и девушке хотелось этим поделиться. Я решила, что мне следует подтолкнуть ее к разговору, бросив пробный камень.

   -Ты последнее время какая-то занятая, неужели на новые курсы записалась? - осторожно начала я.

   - Ой. Нет. Общественную работу выполняла, - с охотой поделилась со мною Штраус.

   - И что же на тебя взвалили в этот раз? - известно, что инициатива у нас наказуема, а Аля в этом была крайне «счастливой».

   - Взяла шефство над Ростоповичем, - как бы между прочим сообщила она. - Он же в больнице.

   - Слушай, точно. Лада же говорила. А что с ним? - я взяла в руки яблоко и надкусила, начав жевать.

   - Ты даже не представляешь, он такой молодец, так держится. А ведь у Мстислава сотрясение головного мозга, ушиб челюсти, повреждение ключицы и много чего еще. Но он не жалуется. Я просто восхищена им, - когда Аля это все перечисляла, то у нее просто лучились глаза. Я грешным делом подумала, что она из тех, кто любит смотреть на страдания других.

    Я даже на секунду жевать перестала, разглядывая свою соседку.

   -Так ты его проведывать ходила? - уточнила на всякий случай.

   - Да. А еще супчик носила. Ему же ничего твердого нельзя. Творожок протирала. За бананами в супермаркет бегала и так по мелочи, - ну прямо курица-наседка со своим яйцом.

   - А разве к нему родственники не ходят? Он же местный, кажется, - вспомнила я.

   - Ой, что они знают? Принесли все такое твердое, а ему же противопоказано, ему беречься надо. А они мяса наперли в разных вариантах,- принялась обсуждать Аля родных Мстислава.

   - Ага. А он, значит, творожок с бананчиками предпочел? - тут девушка погрустнела.

   - Это не пациент. Это какой-то кошмар. Представляешь, отказался, но я его все равно заставила. Сказала, что для костей полезно.

   Я вообразила, каким образом девушка заставляла Мстислава есть творог, по всей видимости, привязывала к кровати бинтами и кормила с ложечки.

   - Ты это можешь, - попыталась скрыть усмешку. Алевтина не заметила, и то дело.

   - Ага. Я же все для быстрейшего выздоровления. А иначе нельзя. Много пропустит. Как же он дальше учиться будет? - переживала Штраус.

   - Аль, думаю, что у Мстислава все на мази. Он прорвется.

   - Вот злая ты. Не любишь парня. А он хороший, - кинулась на защиту девушка.

   - Я и не возражаю, что он хороший, только алкаш.

   - Какой он алкаш? Ты что такое говоришь? Нет. Нет. И еще раз нет. Не пьет он, если только чуть-чуть, - энергично принялась оправдывать Алевтина Мстислава.

   - Это он тебе такое сказал? - решила уточнить. Ругаться мне с соседкой по комнате не хотелось. Надоело жить в тишине. У нас же не одиночная камера, в конце концов.

   - Он просто отказаться не может в компании. Наверное, - продолжила девушка. - И нет. Мне он ничего такого не говорил. Слава, вообще, замкнутый товарищ. Все больше молчал.

   Ясно. Теперь он для нее Слава. Алевтина сама придумала оправдание для Ростроповича и, кажется, в него поверила. Бедная девушка. Ну что ж. Это ее право. Пусть живет в своих думах о том, что всему есть оправдание и причины.

    Вон мой папочка, когда меня «воспитывал», всегда объяснял это необходимостью для моей дальнейшей жизни. И даже, когда я совершенно ни в чем не была виновата, то следовало для «профилактики» и «закрепления навыков» проникнуться его любимой методикой. А то, что иной раз выпивка застилала глаза, так это не существенно, поскольку папа всегда прав. Это являлось нашим первым правилом. Если папа был не прав, то надо было смотреть правило номер один.

***

Беседа с Алевтиной хоть и прошла в дружеской обстановке, но все же оставила неприятный осадок, и имя ему было Мстислав.

   Я все же решила, что как бы я не относилась к нему, но учеба в одном коллективе требует с моей стороны уделить внимание пострадавшему от собственной глупости. Ведь никто не виноват, только сам. А потому навестить парня я решила после очередного посещения деканата.

   Работая бок о бок с Елецким, я увидела, что с его стороны была не просто прихоть наказать нерадивую студентку, заставив заниматься непонятной работой, убивающей время, а необходимость. Предыдущий руководитель факультета спустя рукава относился к своей работе. Такое у меня сложилось впечатление. А тут еще секретарь Еремея Гордеевича приболела, оставив его наедине со своими проблемами.

   Я одернула хлопчатобумажный свитер, покрутилась перед зеркалом, отметив, что джинсы очень плотно обтягивают ноги. Последняя мода заставляет буквально втискиваться в штанишки, того гляди лопнут по швам. Волосы заколола высоко, чтобы не мешали, а то они то и дело норовили залезть в рот, когда я наклонялась за той или иной стопкой бумаг.

   Елецкий встретил меня холодным кивком. Даже стало как-то неприятно на душе. Я не просила его улыбаться, но хотя бы убрал это суровое выражение во взгляде. И ладно бы я чем-то его разозлила, а то на пустом месте.

   - Катерина, я вас на время оставлю. Без меня справитесь? - а куда я денусь? Итак, все планы отменила. Мне бы быстрее закончить и уйти по своим делам. А ведь работы осталось еще много. Сама видела.

   Еремей Гордеевич обвел меня тяжелым взглядом с ног до головы, словно просканировал на наличие взрывчатых веществ. Как он еще личный досмотр не провел? Хотя, вряд ли. Он не будет марать свои ручки о какую-то там студентку. Это непозволительная роскошь.

   - Да. Конечно, - отпустила я декана. Вернее мне хотелось так считать, что я его отпустила. Так для себя было приятнее осознавать. Но его — «Катерина» резануло слух. А уж взгляд, которым он меня наградил, так и вообще был верхом недоброжелательности.

   Что я ему сделала? Дорогу перешла? Или последнюю булочку перед носом в столовой увела?

   Если не считать давешнего поведения в аудитории, то я была вполне приличной студенткой второго курса не самой хорошей, но и не самой плохой. Обыкновенной, на мой взгляд. Без заскоков по поводу собственной внешности, успеваемости и играемой социальной роли.

    Мне хотелось лишь учиться вдали от дома, чтобы потом найти свое место где-нибудь в фирме поприличнее, чтобы иметь возможность себя содержать и ни от кого не зависеть.

   Я до шести часов вечера занималась разбором документов, но декан так и не появился. Мне приходилось выполнять помимо назначенной работы еще и функции секретаря, отвечая на звонки.

   Один из звонков меня насторожил. Звонил мужчина, представившись следователем следственного комитета Быстровым. Мужчина спросил у меня где Елецкий. Я же ответила, что данная информация мне недоступна. За что я была отругана за плохое выполнение своих обязанностей. Можно подумать у меня тут есть вообще какие-то обязанности.

   Все же, напоследок, я поинтересовалась у неприятного собеседника что передать декану. На что мне было сказано о необходимости проведения предупредительной беседы в особенности с лицами женского пола. На мой вопрос по поводу чего он ответил, что Елецкий в курсе.

   Ну, в курсе, так в курсе. Я настаивать не стала. Обещала передать слово в слово как увижу. И в точности выполнила обещание, нацарапав на листе бумаге суть звонка, решив, что когда декан появится, то обо всем узнает. Не бегать же мне по университету и разыскивать его? Он взрослый мужчина — пусть сам себя ищет.

   Позвонила в кафе, в котором подрабатывала. Мне сообщили, что сегодня большого наплыва посетителей нет, и я могу не выходить, а вот вчера я была нужна, но меня не было. Я расстроилась, поскольку между слов слышала — мы в ваших услугах не нуждаемся. Скорее всего, мне придется искать другое место. Надо же на что-то жить. И почему в нашей стране так трудно найти работу при огромном количестве вакансий? Все же в какой-то мере мы до сих пор остаемся дикими варварами, хоть и с тысячелетней историей.

   Я навела относительный порядок на письменном столе, где раскладывала стопки с бумагами, предварительно убрав отсортированные и отложив в сторону те, что еще не нашли своих мест. Тут еще работать и работать. Но, может быть, общественный труд повлияет на Елецкого, когда я попрошу отсрочить мне оплату за обучение? Была у меня такая тайная надежда. А оттого я трудилась в поте лица и на совесть, чтобы к моей работе нельзя было придраться.

   Хорошо, что на столе декана обнаружились ключи, один из которых подходил к входной двери. Интересно, это он для меня оставил или свою связку забыл и теперь не сможет попасть внутрь. Но не оставлять же кабинет открытым?

   Я решила, что Елецкий знает, где я живу и если что, то придет и заберет свое.

   В больницу спешила на всех парах, предварительно заскочив в маленький магазинчик по дороге, где ничего толкового не обнаружила в продаже, но другую торговую точку искать не стала. Уже было достаточно поздно для посещений, и я переживала, что меня не пустят к Ростроповичу. Так что придется Мстиславу обойтись ряженкой, чуть переспелыми бананами и каким-то мягким печеньем (все же у парня был ушиб челюсти и ему ничего твердого не положено).

   Почему-то, когда я входила в здание больницы, то мне почудилось, что на меня кто-то пристально смотрит. Я повертела головой, но никого из знакомых не обнаружила. В конце концов, решила, что мне показалось.

   Вестибюль в больнице поразил своей неухоженностью. Рядом с мусорным баком пестрели синие пакеты в разной степени жамканности. Пол был затоптан, в углу свисали провода. Ремонт у них тут ведется или просто на техничках экономят? Однако через турникет меня без бахил не пустили. Я была вынуждена приобрести что-то наподобие содержимого киндер-сюрприза, но только с полиэтиленовым вложением, оказавшимся пакетами на резинке. Резинки сразу же порвались, стоило натянуть бахилы сверху туфель.

   - Девушка, вы к кому? - бабулька неопределенного возраста с неизменным вязанием в руках и разноцветным платком на голове решила все же поинтересоваться у меня, когда я отошла метра на три.

   - В хирургию. Родственник там у меня, - решила, что Мстислав не обидится на меня за внезапно возникшие узы. Просто проще ответить что-нибудь среднее и непонятное, чем на протяжении десяти минут подробно объяснять «секьюрити» на входе, куда и зачем я иду.

   Обшарпанные зеленые стены коридора наводили на грустные мысли. Они бы сюда еще табличку прибили «оставь надежду всяк сюда входящий» для полного комплекта впечатлений. Просто вся обстановка большинства наших больниц оставляет желать лучшего. Можно просто диву даваться, почему люди здесь выздоравливают. Я все понимаю, что здание старое, а финансирование урезают с каждым днем, но мы же все люди, а не скоты, чтобы находиться в сараях вместо нормальных помещений.

    Поднявшись на нужный этаж, я обратилась к медсестре, желая узнать в какой палате лежит Ростропович. И была удивлена, когда мне пояснили, что такого у них не числится по спискам. Попросила уточнить. В ответ получила отповедь, что не следует мешать работать нормальным людям, а следует идти по своим делам. Тут и я вспылила, указав, что лучше бы она выстирала свой халат, а не ходила с сальными пятнами, прежде чем учить жизни других. Одним словом, я с медсестрой чуть не сцепилась. На наш междусобойчик стали выглядывать пациенты из палат.

   Почувствовав, что дело пахнет керосином и от греха подальше я решила побыстрее ретироваться из неприятного здания больницы.

   Настроение было ужасным, а я сама себе напоминала огнедышащего дракона, стоило только поднести спичку, и я бы вспыхнула. Настолько я была зла. Причем на всех. На следователя Быстрова, что обвинил в непрофессионализме, на декана, умотавшего по своим делам и не поставившего меня в известность, на бабулю с вязанием, на медсестру в сером халате, а больше всего на Мстислава непонятно где болящего.

   А вечером Алевтина не пришла ночевать. Я ждала-ждала ее, собираясь расспросить про Мстислава и рассказать про свой неудачный день, но она не появилась ни в девять вечера, ни в десять, ни в одиннадцать. Ее трубка не отвечала или сведения, поступавшие в качестве сообщений, противоречили друг другу. То телефон был вне зоны действия, то не доступен, то абонент занят.

   Может быть, она отправилась к своим дальним родственникам, живущим в городе, да там и осталась? А телефон забыла зарядить? Мне же о поездке решила не говорить. О плохом мне не хотелось думать. Совершенно.

   Я обошла знакомых девочек по общежитию, поспрашивала по поводу Алевтины. Одна из них сказала, что видела ее на кухне уже вечером, а во сколько это было, точно сказать не могла. Кое-кто выдвинул мнение о том, что у Али появился кавалер, и она с ним задержалась. В принципе, идея имела место быть, но вот моя соседка и тайный поклонник как-то не вязались совершенно.

   Уже в двенадцать ночи я спустилась к коменданту общежития, дежурившей на вахте и рассказала об отсутствии соседки. На душе было не спокойно. После произошедшего с Мстиславом я решила прислушиваться к своему внутреннему голосу. Комендант тетя Наташа, как ее все звали, выслушала меня, покивала головой и посоветовала не думать о плохом, мол, Аля задержалась на гульках, или заночевала у кавалера. С кем не бывает. Молодежь нынче не обязательная и никогда никого не предупреждает о своих похождениях.

   Я не выдержала и нагрубила уже тете Наташе, сказав, что если бы речь шла о ее ребенке, то она бы била в колокола сразу же как только девушка вовремя не пришла бы домой. Женщина же мне ответила, что ее бог миловал от наличия спиногрызов, а потом прогнала меня в комнату.

   Видя, что меня никто не слышит, я позвонила в дежурную часть полиции и сообщила о пропаже Алевтины. Но и там нарвалась на совершенное непонимание. Мне объяснили, что раз девушка уже совершеннолетняя, то заявление о ее пропаже можно принять только через трое суток. Когда же я стала настаивать, то мне пригрозили привлечением к уголовной ответственности за телефонный терроризм.

***

А на следующий день мне позвонили из клуба «Пестрая орхидея» и поинтересовались, не желаю ли я посетить их закрытую вечеринку. А ведь я им свой номер не давала. Хотя я догадалась, откуда он у них появился.

   Я сразу не ответила, обещая подумать до вечера.

   Хотя в душе уже знала, что обязательно соглашусь, поскольку мои финансовые проблемы до сих пор оставались нерешенными и это меня знатно напрягало.

   Алевтина так и не появилась, что добавляло беспокойство в мои мысли. Мало мне своих забот, а тут еще чужие. Чтобы быть до конца в ладу с собою я поставила в известность Татьяну Филипповну — нашего куратора о том, что моей соседки не было дома всю ночь, и я не знаю где она, переложив свою боль на чужую голову.

   Весь последующий день выдался дерганым и каким-то суматошным. Я схлопотала несколько замечаний на семинарах за свою невнимательность, поругалась с Сонечкой, узнавшей, что я до сих пор помогаю Елецкому в разборе завала бумаг.

   В деканат я шла будучи вздернутой по полной программе.

   А там как раз был Еремей Гордеевич, набросившийся на меня диким беркутом за то, что я забрала его ключи. Он, видите ли, вчера не смог попасть к себе в кабинет, а сегодня был вынужден вызывать слесаря, чтобы поменять личинку у замка.

   А потом мы поругались, вернее я поведала свою трактовку событий и вроде как была корректна в высказываниях, но они почему-то Елецкому совершенно не понравились и он отчихвостил меня в своей холодно-вежливой манере, да так сильно, что мне показалось будто на окнах появилась изморозь, а в помещении деканата наступил ледниковый период.

   В конце концов, он отобрал у меня ключи и отправил домой, сообщив, что сегодня работы не будет, не уточнив приходить мне или нет еще.

   И если я по пути в деканат собиралась сообщить про отсутствие соседки по комнате, то, естественно, об этом забыла. Свои проблемы оказались гораздо важнее, нежели чужие.

   Я пылала праведным гневом на весь мир, а в частности на одного субъекта, поражавшего своим отношением к окружающим и мне в частности. Чтоб господину декану пусто было. Он разозлил меня несправедливым отношением к моей персоне. Разве так можно себя вести?

   Уже в общежитии я приготовила себе бутерброд с маслом, налила сладкого кофе с молоком и собралась покушать, как раздался телефонный звонок. И вновь из клуба «Пестрая орхидея».

   - Да,- ответила я, ожидая услышать мужской голос, что и в прошлый раз, но я ошиблась. Это была Галина Михайловна.

   - Катенька, солнышко, это тебя беспокоят из клуба,- начала разливаться соловьем женщина.

   - Узнала, - буркнула в ответ, все еще пылая праведным гневом.

   - Прости, что отрываю тебя от дел, - ну и не звонила бы, огрызнулась я про себя, - но тут такое дело, - она замялась.

   - Говорите, - мне не хотелось ходить вокруг да около. Настроения разводить различного рода полемику не было.

   - Обычно у нас так не принято. И, вообще... Я понимаю, что ты вольна отказаться. Мы же обещали все только по согласию, чтобы никакого принуждения.

   - Не поняла? - я повысила голос. - У вас теперь садо-мазо практикуют?

   Я сразу же представила кнут, наручники. От ужаса по позвоночнику побежала холодная дрожь. Только не это.

   - Нет. Нет. Ты совсем не о том подумала. Я не про это хотела сказать.

   - А про что? - в нетерпении я прервала женщину.

   - Просто... с тобой попросили о встрече.

   - Как со мной? Вы что? Дали мой номер? Сведения? Откуда? Да знаете кто вы после этого? Я повелась на вашу чистоплотность, а вы..., - у меня выступили на глазах слезы.

   Это что же получается? Меня теперь ославят на всю ивановскую? А если сведения дойдут до университета? Я не переживу. У меня одна надежда изменить свою жизнь, а тут такое.

   - Нет. Нет. Ты опять все не так поняла, - забормотала женщина. В ее голосе проскакивали извиняющиеся нотки. - Я не о том.

   - А о чем? - мой голос звенел от напряжения.

   - Мужчина... ну тот, с которым ты в прошлый раз ушла из бального зала, очень просил, просто настаивал на встрече с тобой. Но все с соблюдением инкогнито, ты не переживай, - успокоила меня Галина Михайловна. - Он на этом сделал упор.

   - Отжался что ли в вашем присутствии? - поинтересовалась у женщины.

   - В смысле отжался? - не поняла она.

   - Я пошутила, - теперь настала моя очередь успокаивать собеседницу. - Не обращайте внимание. Это у меня такой черный юмор.

   - А-а-а, - протянула Галина Михайловна. – Ну, так что скажешь? Я все понимаю. Мы слишком навязчивы. И не в наших привычках так поступать. Но он очень просил.

   И тут проснулась во мне коммерческая жилка.

   - А мне что от этого будет? Если я соглашусь. Ведь я могу и отказаться, - взяла быка за рога.

   - Катенька, все воздастся. И потеря времени. И не только это. Ты в обиде не останешься. Поверь мне на слово. За соискателя сам директор поручался.

   - Он его знает? - проявила любопытство.

   - Ну, наверное, я с мужчинами в клубе не контактирую,- и, переведя дух, продолжила.- Ну, так что мне передать? Ты придешь? - с надеждой спросила женщина.

   - Дайте мне подумать.

   - Сколько? - сразу же среагировала Галина Михайловна.- Только не долго.

   - Полчаса, - установила временные рамки. - Хотя я не собиралась отвечать на приглашение.

   Все же я решила набить себе цену.

   - Да, Катенька. Да. Я все понимаю. Но тут такое дело. Я жду твоего звонка. Подумай. Хорошо подумай. Ты не пожалеешь, - да уж. Не пожалею.

   Знала бы она...

***

Стоило мне только переступить порог комнаты, как была сметана бурей, в лице незнакомца. Я даже не успела махнуть головой, желая отблагодарить карлика, сопровождающего меня, как оказалась в объятьях мужчины.

   - Почему так долго? - услышала я вопрос, застрявший у меня в парике, заданный хрипловатым баритоном.

   В нос мне ударил уже знакомый запах хвойного аромата с ноткой лайма.

   - Да я...

   - Неважно. Все остальное не важно, - услышала полувздох все там же, в искусственных волосах.

   Мужчина обнимал меня крепко, словно переживал, что я могу убежать. Я даже испугаться не успела, настолько быстро его присутствие привело меня в себя. Он окутал меня каким-то спокойствием, заставив сердечко стучать немного тише.

   Переживала по поводу сегодняшней встречи, думала, гадала, как же поведет себя мой визави, а когда время пришло и мы оказались рядом, то я обрадовалась. Будто знакомого человека встретила. Такое бывает, когда, находясь где-нибудь далеко от дома, не ожидая никого увидеть, вдруг встречаешь знакомое лицо, пусть практически неизвестного человека, но родом из прошлой жизни. Вот так и я обрадовалась, что судьба меня вновь свела с тем же угрюмым, молчаливым, странным знакомым незнакомцем.

   - Мне опять идти в ванную раздеваться? - решила я ускорить события. Все же мне нужно было вернуться в общежитие вовремя, и хоть я предупредила вахтера о своем позднем приходе, но все же не хотелось бы привлекать чересчур излишнее внимание к своей персоне.

   И пусть я была рада, что со мной один и тот же мужчина, но я стремилась сделать то, для чего пришла и как можно быстрее уйти, понимая, такого же как и в прошлый раз не будет. Морально я себя подготовила к тому, что должно было произойти.

   - Нет. Не надо, - произнес незнакомец в маске. - У меня есть твое согласие?

   - На секс стоя? - я вспомнила особое пристрастие мужчины. - Есть.

   - Я немного не об этом, но пусть будет так, - можно подумать он о чем-то другом спрашивал.

   Видимая часть лица, та, что не прикрыта маской, недовольно скривилась от моих слов. Однако другой реплики не последовало. Зато руки мужчины принялись шарить по моему телу. Очень даже настойчиво.

   Бежать мне было не куда. Я находилась между стеною и незнакомцем. Он так и не дал мне пройти дальше в комнату, перекрыв собою весь обзор.

   Щелкнул выключатель. И комната погрузилась в полумрак. Лишь из ванной лился неяркий свет. В принципе его было достаточно, чтобы различать все, что происходит внутри. Получилась эдакая интимная обстановка, которую нарочно не придумаешь.

   - Подними голову, - услышала просьбу, сказанную мягким баритоном.

   Я до этого времени так и не сподобилась заглянуть в глаза мужчине. Все же разница в росте этому не способствует. Пришлось выполнить. Что он хотел увидеть в моих глазах, да еще почти что в темноте? Я не знаю. Кажется, что хотел найти, не нашел. Ибо вздохнул тяжело. Думала, может, передумает и уйдет. Билась у меня на осколках сознания такая вот мыслишка. Но нет. Не ушел. А поцеловал меня. Без предупреждения.

   Хотя о каком предупреждении могла идти речь?

   Думала, что поцелуй мне не понравится. А вот опять не угадала. У мужчины оказались требовательные, но мягкие при прикосновениях губы. Он, несомненно, был лидером, ведущим в отношениях. Я неоднократно целовалась, и потому сравнить с чем и кем у меня было. Незнакомец одним только поцелуем давал знать, что бразды правления в его руках. Он очень легко заставил меня подчиниться его ритму, подстроиться под его властные движения.

   Руки мужчины продолжали исследовать мое тело, оглаживая бока, скользя по рукам снизу вверх и наоборот, прижимая к себе, вдавливая меня в себя. Я почти сразу же ощутила его возбуждение, рвущееся наружу. И на удивление сама потихоньку начала заводиться. А когда язык незнакомца проник в мой рот и, вообще, испытала начальную стадию возбуждения. А уж когда он включил и меня в эту игру, то процесс стал увлекателен вдвойне.

   С моего плеча было спущено платье, а рука незнакомца медленно, но верно тянула его дальше вниз, опустив до такой степени, что мужчина легко высвободил одну мою грудь на свободу. Большим и указательным пальцами сжал сосок, отчего меня пронзила игла наслаждения, заставляя разгораться огонь пожара глубоко внутри тела.

   Я ощущала мягкие толчки пахом в мой живот, отчетливо чувствуя желание незнакомца. Отчего-то захотелось дотронуться до явно выпирающей части тела мужчины, что я и сделала через одежду, услышав в ответ сдавленный стон.

   - Умница, - словно маленькую похвалили, отрываясь от губ.

   Мне были приятны ласки, даримые незнакомцем. Они уводили на дорогу чувственных наслаждений, заставляя забыться от реалий жизни. Перестать думать о всех невзгодах, посетивших меня в последнее время. Прикосновения приносили радость, делали немного счастливее хоть на секунду, хоть на миг окунали в волшебство.

   Все же мужчины либо бывают умелыми любовниками, либо нет. Судя по всему, мне достался из первой категории. Потому как смог распалить меня настолько, что я сама уже желала продолжения и того, что в скором времени должно было последовать. Тело пылало, горело под касаниями незнакомца, я буквально тянулась за его руками, стоило их немного отнять от меня. Никогда не думала, что настолько чувствительна к ласкам и не знала радоваться этому или нет.

   Почувствовала, как руки мужчины спустились на бедра, сжали их, притянув к себе, заставив в очередной раз сжаться внутри от предвкушения и ощутить всю силу страсти и возбуждения. А потом незнакомец принялся задирать на мне юбку, очень легко и споро. Мастерски можно сказать. Результатом чего стало ощущение пальцев мужчины на моих ногах там, где заканчивались чулки.

   Проворная рука незнакомца, нащупав шелк трусиков, поползла по нему. Погладила. Спустилась чуть ниже.

   Мужчина хмыкнул, чувствуя влагу, просочившуюся сквозь ткань. Я и сама не заметила, как дошла до такой степени возбуждения. Кажется, мой любовник понял, что смысла тянуть время больше нет. Да и страсть туманила разум, требуя продолжения. Я потерлась о руку мужчины, скользнувшую под шелк и пытающуюся проникнуть в святая святых каждой женщины. Его пальцы были проворны, но в тоже время не доставляли дискомфорта. Им хотелось всячески оказать помощь, для чего я переступила с ноги на ногу, отведя одну в сторону. В этот момент ощутила вторжение чужих пальцев внутрь тела. Не очень глубоко. Мужчина словно изучал территорию, проверял, готова ли она, чтобы принять в себя.

   Мое дыхание срывалось, сознание уплывало вдаль, я цеплялась за одежду мужчины, чтобы только устоять на ногах. Все же страсть пленительна и обжигающе прекрасна. Пусть этот миг краток и быстротечен.

   Кажется, незнакомец что-то делал со своей одеждой. Это прошло мимо меня. Я в это время взяла в плен его нижнюю губу и с удовольствием посасывала, получая не меньшее наслаждение от действа, нежели мой любовник. К черту условности. Мне хорошо. Мне приятно, пусть будет так и дальше. А завтра хоть потоп. Все равно мы не в состоянии повлиять на будущее. Зато сейчас я могу насладиться остро-сладкой запретной и в чем-то порочной страстью.

   А потом с меня были сорваны трусики, и я оказалась на руках у мужчины с широко разведенными в разные стороны ногами. Пришлось даже немного постараться, чтобы усесться поудобнее. Благо сзади была стена, о которую, то ли я опиралась, то ли меня опирали. Любовник поддерживал меня за ягодицы одной рукой, а второй... второй он размазывал по моим гениталиям, выступившую в результате желания, влагу. И, черт побери, мне нравились его прикосновения к промежности, а не только в одном определенном месте.

   Чтобы удобнее было сидеть на мужчине, я обняла его за шею. И теперь наши лица были на одном уровне, позволяя целовать его так, как мне хотелось.

   Все же я не смогла сдержаться и шепнула мужчине на ухо:

   -Только аккуратнее, - не знаю, услышал ли он меня, понял ли. Наши разгоряченные дыхания, шелест одежды заглушали мой шепот.

   Я ощутила, как горячий и жаждущий соития член незнакомца начал медленно проникать в меня. Все же он понял, о чем попросила. А дальше я помогла себе сама. Было немного больно и непривычно от ощущения внезапной заполненности.

   Мужчина замер, прекратив двигаться не только внутри меня, но и вообще.

   - Что это значит? - услышала я каркающий голос, принадлежащий моему любовнику.

   - Ничего, - я шевельнулась сама, приподнявшись чуть на руках, а потом, опустившись еще ниже чем была, позволяя скользнуть органу мужчины гораздо глубже внутрь меня. Немного поморщилась от неприятного саднящего чувства, но дело уже было сделано. - Продолжайте, - поторопила я мужчину.

   Он медлил. Несколько мгновений ожидания растянулись на часы. Я думала, что все, на этом мое путешествие в страну чувственных наслаждений и закончится. Мужчинам только дай возможность выставить себя в чем-то несведущими, введенными в заблуждение, не приведи святые, обманутыми. Они сразу же начинают бастовать и отстаивать свои права, доказывая эфемерную истину.

   Однако нет. Мой любовник оказался не из таких индивидов. Он спокойно пережил открытие моей маленькой тайны. По-видимому, просто не ожидал ничего подобного встретить в этом заведении.

   Меня обрадовало, что незнакомец не стал добиваться ответов на вопрос, который, несомненно, возник у него в мозгу. Скорее всего, посчитал, что это мое личное дело. За что я ему была благодарна в конкретный момент.

   Чуть помедлив, мужчина начал двигаться внутри меня. Медленно и нежно. Так, что спустя несколько тягучих своей сладостью толчков я перестала ощущать дискомфорт, возникший из-за первого в жизни соития. Движения мужского естества в моей глубине были неторопливы и размеренны, особенно в первые секунды после раскрытия тайны. Мое тело трепетало, будучи натянутой струной в руках опытного мастера, извлекающего неосознанные стоны из моего горла.

   А спустя некоторое время я оказалась на тропе, идущей к вершине наслаждений, куда уверенно и верно вел меня вместе с собою незнакомец. Под конец, перед самым пиком, я уже сама рвалась познать апогей страсти, стеная и мечась в его объятьях. На меня словно налетел шквалистый ветер, закрутил, завертел, поднял над землею, а потом резко отпустил, швырнув вниз, где я раскололась на миллионы микроскопических осколков, подарив несколько мгновений счастья в чистом виде.

   Вот так я могла бы описать свой первый пережитый оргазм, который вряд ли когда забуду. И с которым будет что сравнивать в будущем, поскольку я познала эталон чувственного наслаждения.

   Я еще была прижата спиной к стене и меня до сих пор держали на руках, но сил самостоятельно висеть, держась за шею незнакомца, почти не осталось. Я в изнеможении уткнулась ему в ключицу, тяжело дыша, все еще под властью страсти, бурлившей глубоко внутри меня.

   Мой любовник следовал моему примеру, его дыхание было частым и прерывистым. У меня до сих пор стоял в ушах его полустон-полурык, прозвучавший в тот миг, когда семя мужчины выплеснулось в мое лоно. Я чувствовала содрогания его естества, его разрядку, после колоссального напряжения моральных и физических сил.

   Забеременеть я не боялась, заранее подумав о контрацепции. Все же не ромашки с маками шла собирать.

   А потом мой любовник зашевелился. Думала, он опустит меня на ноги. Уже предполагала как с трудом сведу их вместе и, пошатываясь, пойду в ванную комнату смывать свидетельства начала своей половой жизни. Не так я, конечно, планировала это сделать в первый раз. Но по моим внутренним ощущениям все получилось гораздо лучше, чем я могла рассчитывать.

   Мы, являя собою скульптуру опоссум с висящей на матери детенышем, плавно перекочевали на небольшой диванчик, словно специально предназначенный для таких случаев. Мне пришлось лишь чуть разомкнуть ноги, чтобы на них кое-кто не сел.

   Я с удовольствием наслаждалась мгновениями последней неги, бурлящей в теле, лежа на груди у незнакомца, когда услышала:

   - Почему?

   - Что почему? - не поняла вопроса, заданного тихим голосом.

   - Почему таким образом? С первым встречным. В притоне...

   Я возмутилась, услышав подобное. Вот зачем надо было все портить? Такие мгновения удовольствия они же редки как кости динозавров юрского периода в частных коллекциях. А он взял и растоптал их своей любознательностью. Да кому она нужна? Тем более, сейчас.

   - Очень даже приличный клуб. Какой притон?- почти миролюбиво ответила на вопрос.

   - Название роли не играет. Так все же... Тебя заставили? Принудили? - мужчина попытался отстранить меня от себя, чтобы заглянуть в глаза.

   Я обнаженными бедрами ощущала его слегка волосатые ноги, и от этого мне было несколько не комфортно сидеть, хотелось слегка поерзать.

   - Никто меня ни к чему не принуждал,- твердо произнесла я. - Все в рамках закона. Я уже взрослая. Мой паспорт проверяли. Претензий не возникло. Я сама отвечаю за свои поступки. Я так решила.

   Эмоции, еще недавно в которых превалировала страсть, стремились выйти из под контроля и обрушиться стрелами ярости на незнакомца.

   - Я не об этом..., - я понимала, к чему он вел и что хотел услышать, но мне-то это было совершенно не нужно.

   Следовало немедленно перебить мужчину, ставшего моим первым любовником.

   - Я же не спрашиваю вас, почему вы сюда пришли. По какой причине? Жена не дала? Или что другое, - нагрубила я.- Может сосед на ногу наступил в подворотне. Меня это не касается. Совершенно.

   Вот зачем было портить такой момент? Мне было хорошо и приятно, а он взял и все испачкал, оставил грязные следы на светлом чувстве, поселившимся внутри, своим лазаньем в душу, докапыванием до сути. Я его просила? У каждого свои проблемы, которые он желал решить нетрадиционным способом, так чего ко мне пристал?

   - У меня нет жены, - еле слышно, но твердо произнес мужчина.

   - Это ваши проблемы, - я уперлась руками в плечи незнакомца, чтобы встать и направиться в ванную. Следовало смыть с себя пот и семя. Мне чужого не надо. Пусть остается здесь, в этом месте, а домой я пойду чистая аки агнец во плоти. Так я настраивала себя, надеясь как можно быстрее забыть случившееся, оставив в памяти лишь кротчайший момент абсолютного счастья.

   Сеанс психоанализа я не заказывала.

   - Как тебя зовут? - меня задержали, не давая слезть.

   - Это еще зачем?

   - Хотелось бы узнать имя женщины, у которой я первый, - а потом добавил на пол тона ниже.- Первый раз первый.

   Я вначале хотела не отвечать, нагрубить, а потом решила, что пусть знает. Слишком много боли было в его последней фразе. И вроде как внешне мужчина был невозмутим, но я ощущала каким-то внутренним чутьем, что он не был так спокоен под оболочкой, которой прикрылся от внешнего мира. Да еще эта маска, эти костюмы, антураж... Все вносило свою лепту, накладывало отпечаток.

   - Рина. Достаточно? - я начала потихоньку вырываться. - Или еще есть вопросы? Вот только не надо мне рассказывать никаких историй о несчастной первой любви,- все же не смогла я сдержать свой язык.

   - Почему ты так решила? - вскинулся он.

   - А к чему все эти пояснения, вопросы, сентиментальные отступления? Вы зачем сюда пришли? За сексом. Вы его получили. Какие еще претензии? - я специально раззадоривала себя, чтобы не заплакать. А почему хотела плакать и сама не знала. Просто захотелось. Вот и все.

   - Никаких, - кажется, он обиделся. Ну вот и хорошо. Баба с возу — кобыла едет.

   Я поднялась на ноги, одернула юбки и, не глядя на мужчину, поплелась в ванную, где тщательно закрыла за собою дверь на задвижку, прежде чем начала разоблачаться. С незнакомца станется выяснить мою личность. Почему-то такая шальная мысль пришла мне в голову.

   Сняла с себя все, вплоть до маски и парика и с удовольствием стала под душ, намочив не только тело, но и волосы, хотя понимала, что в этом нет никакой необходимости. Просто в какой-то миг мне захотелось сделать себе что-то приятное. А моя бабушка всегда говорила, что вместе с водой уходит вся отрицательная энергия, накопившаяся за целый день. А день у меня на самом деле выдался тяжелым, но не в физическом, а в моральном смысле.

   И как еще недавно мне было хорошо, так сейчас стало плохо и муторно на душе.

   Нет. Претензий к незнакомцу у меня не было никаких. Он был со мною нежен, ласков и предупредителен. Никаких отрицательных эмоций первый полноценный сексуальный опыт у меня не вызвал и в физическом плане я не пострадала. Но глубоко в душе заворочалась неудовлетворенность от отсутствия душевной близости с партнером. Все же это ненормально, когда происходит секс без привязанности какой бы то ни было.

   Сколько пробыла в душе я не знаю прежде чем смогла прийти к шаткому равновесию внутри себя. Как бы я не храбрилась и не уговаривала себя, но до конца мне не удалось восстановить боевой дух, с которым я шла в клуб.

   Я хотела не надевать маску, предполагая, что незнакомец давно ушел, но потом все же решила, что необходимо соблюдать правила клуба в точности. Вот только волосы сушить совершенно не хотелось. И я напялила парик на влажные пряди, не заметив, что одна выбилась из общей массы и рыжеватой змейкой спускалась по шее.

   С усилием толкнула дверь в комнату, выходя из ванной, не заботясь о соблюдении тишины, и не рассчитала силу. Створка громко ударила в ограничитель хода, вернувшись назад и чуть не разбив мне нос. Благо я вовремя успела выставить руку.

   - Аккуратнее, - услышала я мягкий баритон из полутемных недр комнаты.

   От звука голоса я вздрогнула, поскольку вышла со света и на несколько мгновений ослепла, попав в темноту спальни.

   - Вы еще здесь, - грубовато ответила, совершенно не ожидая встретить вновь незнакомца.

   - А вы бы хотели, чтобы я ушел? - слегка игриво, как мне показалось, произнес мужчина.

   - Да, - честно ответила я, не собираясь скрывать своего желания.

   - Я вас обидел? - в интонациях голоса появилась настороженность и... взволнованность.

   - Нет. Все было прекрасно, - и я не покривила душой, отвечая на вопрос.

   - Тогда почему вы плакали в душе? - с тревогой спросил мужчина.

   - Я? Нет. Вы что-то путаете, - ну да был момент, когда я пару раз всплакнула, но вряд ли он мог услышать, находясь в другой комнате.

   - А теперь вы лжете, - мягко пожурил меня незнакомец.

   - Даже если так, - у меня не было желания долго препираться с ним, - то это ни на что не влияет.

   - Зря вы так думаете...

   - Оставьте. К чему этот разговор? Что вы от меня хотите? Продолжения? Но прошу меня простить, однако я не готова к повторному подвигу, хоть и не скажу, что мне не понравился первый раз, - честно призналась в произошедшем.

   - Правда? - с беспокойством спросил мужчина.

   - Что правда? - переспросила я.

   - Что понравилось, - неужели ему не хватает уверенности в себе? Тут я, наоборот, должна переживать по поводу произошедшего, но не мужчина. А все иначе.

   - Да, - не стала лукавить. А зачем? Ведь это была правда. Кроме того, маска позволяла быть собой. Не стесняться своих желаний и стремлений. Быть честной до конца, до самой глубины души, до донышка.

   - Я рад, - коротко произнес мой первый любовник.

   - А уж как я рада, - с небольшой горечью ответила, переминаясь с ноги на ногу.

   Мужчина это заметил и сделал правильные выводы.

   - Вы спешите?

   - Да. Уже поздно.

   - Вас кто-то ждет? - ревностно спросили у меня.

   Вот чего-чего, а подобного я точно не ожидала. Мне устраивали разбор полетов, словно мы с мужчиной в маске не случайные незнакомцы, встретившиеся на пару часов, а муж с женою. Причем муж чрезмерно ревнив и собственник до мозга костей.

   Даже немного смешно стало от собственных мыслей. Я слегка улыбнулась.

   - Да, - меня ждала вахтерша, ведь я обещала быть пораньше. Правда, я не знала который сейчас час и насколько я задерживаюсь к отбою в общежитии.

   Нижняя часть лица моего собеседника закаменела, а в глазах появился лед. Разительная перемена от теплого олова до холодной стали.

   - Тогда, конечно, - с металлом в голосе отреагировал мужчина, - вам пора.

   - Да, - подтвердила. - Ну, я пойду? - на всякий случай произнесла вслух свое намерение. С незнакомыми мужчинами надо обращаться как с дикими животными - не делать резких движений.

   Я направилась к двери, выходящий из комнаты в коридор, уже зная наперед, что меня там будет ждать карлик, чтобы проводить к Галине Михайловне.

   - Нет, - я замерла, не ожидая ничего подобного, застыв в неловкой позе.

   - Почему? - ощетинилась в ответ. Неужели я не выполнила того, чего от меня ожидали? Неужели меня собираются принудить к чему-то еще?

   Я повела плечами, боясь предположить, что меня ждет через секунду.

   Мужчина опять угадал мое состояние. И как ему удавалось распознать эмоции, которые я испытывала внутри?

   - Не бойтесь. Я ничего плохого вам не сделаю, - успокоил он меня.

   Будешь тут не бояться. Шаг влево, шаг вправо равноценен побегу. Вот и думай, как поступить.

   - Тогда в чем дело? - я собиралась отстаивать свою волю до конца. Меня можно уговорить, но принудить нельзя.

   - Рина, - незнакомец впервые назвал меня по имени.

   - Да?!

   - Пообещайте мне одну вещь, - попросил меня мужчина в маске.

   - Какую? - мне стало интересно. Я даже не могла предположить, что от меня желают добиться.

   - Если вы... если вдруг... придете еще раз в клуб, то не пойдете в бальный зал, а …

   Тут он замолчал, по-видимому, подбирая слова. То ли не хотел меня обидеть, то ли не знал, как выразить свои мысли, а может просто собирался с силами. Я почему-то остановилась на том, что мне все же боятся сделать больно, задеть чем-нибудь.

   - Что?- поторопила.

   - Выберете меня, - с нажимом произнес незнакомец.

   - Вас? - я удивилась.

   Вот так номер! Сюда приходят за разнообразием, чем-то новым, остреньким, запретным, а тут вдруг постоянство. Удивительно.

   - Да. Меня.

   Я на секунду задумалась. Скорее всего, я никогда более не приду в этот вертеп. Все же мужчина был прав. Я осуждала это заведение, но была вынуждена починиться обстоятельствам и прогнуться под них. А если я не приду сюда, то, что мне мешает дать согласие моему первому любовнику? Ничего.

   - Хорошо, - слово слетело с моих губ.

   В тот же миг незнакомец преодолел расстояние, разделяющее нас, и стремительно развернул к себе, обнял. Я даже не успела испугаться от подобной порывистости мужчины. А мне на плечи легли руки, разминая, успокаивая, ставшими каменными, мышцы.

   Его губы накрыли мои. Властно и требовательно. Подчиняя. Заставляя впустить его язык в мой рот. В принципе, я не сопротивлялась, а потому поддалась. Мне были приятны его прикосновения. Они дарили мне удовольствие, раздувая угасшее было пламя внизу живота. Кроме того, позволяли вкусить еще небольшой кусочек радости. Страсть же присутствовала в каждом движении губ, в каждом прикосновении рук неистовая, сдержанная, рвущаяся вовне.

   Поцелуй прервался так же стремительно, как и начался.

   - Спасибо, - мужчина уткнулся лбом в мой лоб. - Я буду ждать.

   Хотела сказать, что зря надеетесь. Больше ноги моей не будет здесь. Но решила, что молчание — золото. Так было во все времена. А потому сдержалась. Лишь коротко кивнула.

   - Прощайте, - выдавила из себя.

   - До встречи, - мужчина провел рукой по моей шее, захватив выбившийся локон волос, и на моих глазах поцеловал, сразу же отпустив после того, что сделал.

    Я напоследок посмотрела в глаза мужчине, увидев в них расплавленную сталь, которая пылала, пенилась, стремясь вылиться наружу через край.

   Таким я его и запомнила - выдержанным внешне с бушующим внутри пламенем.

***

Было несколько удивительным то, что не опоздала в общежитие. Все же время это удивительная субстанция не подвластная разуму. Думаешь, что прошло совсем немного минут, а оказывается — пролетели часы. Или же происходит наоборот. Кажется, будто истекли сутки, а на самом деле из-за большого количества событий, сосредоточенных в один короткий момент времени, и складывается ощущение, будто время растянулось как резиновая лента.

   По моим ощущениям я ушла в клуб еще вчера, а оказалось, что все случилось сегодня.

   Я устало улеглась на кровать и, закрыв глаза, принялась перебирать в памяти события последних часов: мое посещение клуба, рандеву с незнакомцем, мои ощущения от первого в жизни любовного контакта, в народе именуемого сексом. Хотя самой так грубо назвать то, что случилось, у меня язык не поворачивался. Между мною и мужчиной в маске было что-то большее, нечто скрытое, интимное. Я это чувствовала где-то глубоко внутри себя. Конечно, может быть, я обманывалась, но это заблуждение являлось очень заманчивым и сладким. И мне было радостно, что мой первый раз случился хоть и необычно, но так волшебно, оставив добрые воспоминания в памяти.

   Свернувшись в комочек, отвернулась к стене, намереваясь уснуть. Все же человек странное существо - где бы не находился всегда старается найти норку, чтобы спрятаться. В данном случае норкой выступала стена комнаты в общежитии.

   Однако уснуть мне не удалось. Потревожил меня шум открывающейся двери. Кажется, я ее забыла запереть. Точно. Вот растяпа.

   Кого же принесло в столь поздний час? Неужели это ребята из соседнего блока решили попытать счастье и наладить свою личную жизнь? Не поздновато ли?

   Я уже собралась отчитывать случайных гостей, когда увидела, кто зашел, едва держась на ногах.

   - Мамочка дорогая, Аленька, что с тобой? - я сразу не выключила свет, когда легла на кровать, а потому различила в подробностях, в каком состоянии вернулась девушка.

   Штраус вздрогнула, услышав громкую речь.

   - Не шуми, лучше дай воды. Почти двое суток во рту не было ни капельки, - каркающим голосом проскрежетала Алевтина.

   Подорвавшись с кровати, я заметалась по комнате, не зная с чего начать, что взять в руки первое: кружку или воду?

   Глупо? Да. Но в стрессовой ситуации и не то приходит в голову.

   Аля в изнеможении прислонилась к притолоке двери. Я трясущимися руками налила воды из бутылки и, подскочив к девушке, подала. Ее руки так же ходили ходуном, но если у меня это было от испуга, то у Али от обезвоживания.

   - Еще, - девушка жадно выпила кружку воды залпом.

   Я уже более спокойно нацедила вторую и подала ей. Эту Аля пила уже гораздо медленнее, по-видимому, жажда была несколько утолена первой порцией.

   - Алечка, миленькая, что произошло? Что случилось?- я повторила свое воззвание, обведя взглядом ее порванную одежду, которую она надела еще вчера.

   - На меня напали...

   - Как? Где? Когда?- сотни вопросов попыталась задать своей соседке.

   - Все потом, - она отлепилась от стены. - Помоги лечь. Я так устала, - девушка еле передвигала ноги, пока я вела ее под руку к кровати.

   - Может, давай отведу в душ? - я видела, что вся одежда Али в грязи, кое-где торчали мелкие еловые иголки, в одном месте заметила прореху на кофточке, сквозь которую просвечивалось тело.

   - Душ — да! Надо. Но не сейчас. Полежать хочу. Не могу стоять. Устала, - еле связно произнесла она, засыпая буквально сразу же, стоило коснуться головой подушки.

   Я находилась рядом с девушкой и не знала, что мне делать. Как поступить? Вроде бы надо вызвать полицию, заявив о случившемся, но не наврежу ли я тем самым девушке? А может быть она не захочет туда обращаться? Ведь всякое бывает. Вон как отнеслись к моему заявлению. Никому ничего не надо.

   Поразмышляв еще несколько минут, я решила, что утро вечера мудренее. Когда Аля проснется, то тогда мы с ней этот вопрос и обсудим. Главное, что она жива, она рядом. Все остальное возможно исправить. По крайней мере, я на это надеялась.

   Вроде бы как девушка не выглядела избитой и измученной, скорее уставшей, голодной и, конечно, напуганной.

   Погасила свет, предварительно укрыв теплым пледом свою соседку по комнате. Что же с ней случилось? Меня мучил этот вопрос. Свои переживания теперь отступила на дальний план. Все же события управляют нашей жизнью, а не мы событиями. Эх. А как хотелось бы с точностью до наоборот.

***

- Привет, соня, - со мной поздоровалась Алевтина, возвышаясь над кроватью с чалмой на голове. Я спросонья даже немного испугалась, но потом узнала девушку и от сердца отлегло.

   - Аль, который час? - я потянулась.

   - Еще рано. Всего шесть тридцать, - Штраус прошлась по комнате и остановилась у окна.

   - И чего ты меня в такую рань подняла? - я потянулась, думая, а смогу ли я опять заснуть или уже нет?- прикрыла один глаз, потом другой. Ах, как не хотелось просыпаться.

   - Поговорить надо, - сухо ответила она.

   - О чем? - я с утра плохо соображаю до тех пор, пока не выпью кофе и не проснусь окончательно.

   - О моем отсутствии.

   Вот нашла время разговаривать. У меня тут такой сон был. Не помню кто, но он меня целовал и как... закачаешься, аж до сих пор соски грудей были твердыми словно зеленые вишенки, когда только-только опадут белые лепестки цветов. А во всем теле бродило сладостное томление, ожидание чего-то, что было прервано на самом интересном месте. И тут Аля со своим «надо поговорить». Мне не надо. Я спать хочу. К незнакомцу. У меня на губах еще чувствуется его вкус... а тело требует ласки.

   Я пошевелилась в кровати, не выпуская тепло из под одеяла.

   - А что в нем не так? - не поняла я.

   - Ты издеваешься? - Аля обернулась и, гневно сверкая глазами, уставилась на меня.

   И тут до меня стала медленно, крошечными шажками стала доходить правда последних дней. Исчезновение Али и ее вчерашнее внезапное появление.

   - Нет. Я сплю. Прости. Мысли разбежались, - стала оправдываться.

   И как она умудрялась всегда заставить меня быть крайней? Поистине выдающаяся девушка.

   - Так собери, - твердо произнесла она.

   - Хорошо. Хорошо, - примирительно ответила я, поднимаясь на кровати, ежась оттого, что совершенно не хотелось вылезать из под одеяла. - Собрала. О чем ты хотела со мной поговорить? - мне хотелось побыстрее узнать, о чем речь и опять юркнуть в тепло.

   - Расскажи, что было в течение суток, когда я отсутствовала, - потребовала она.

   - Нет. Ну это разве нормально? Она отсутствует, а я должна рассказывать. Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Это я должна у тебя требовать, а не ты, - начала и я заводиться.

   Мало того что разбудила, так еще и ответа требует в ультимативной форме. Совсем охамела соседка.

   - Стоп. Не возмущайся. Я же не просто так это прошу. Для меня это важно, - уже спокойнее стала объяснять Алевтина. - Правда.

   Ну вот. Чует кошка, чью сметану слизала. Знает, что я спокойная до поры до времени, а если перегнуть палку, то начну бунтовать, не взирая на личности.

   Я посмотрела на девушку. В ее глазах стояла просьба, смешанная вместе с тревогой.

   - Ну ладно, - я же не облезу, если поведаю события последних часов.

    И я ей рассказала, как начала волноваться, когда она не пришла ночевать, как бегала по общежитию и узнавала не видели ли ее, как обратилась к комендантше, как звонила в полицию и как со мной «вежливо» поговорили, а так же поведала о том, что сообщила куратору об Алином отсутствии. А чего скрывать? Мне нечего скрывать. Она же не спрашивала, где я провела прошлый вечер. И это главное. Все остальное рассказать было можно. Ясно, что про свои приключения я бы точно не стала делиться с девушкой. Они мои и только мои.

   Стоило вспомнить о своем недавнем прошлом как перед глазами сразу же встала сцена прощания с незнакомцем, которую захотелось продлить хоть не на много, хоть на чуть.

   Но я смогла вынырнуть из воспоминаний и закончить повествование касаемо подруги.

   А напоследок я рассказала Алевтине, что решила не звонить в полицию до поры до времени и узнать ее мнение по этому поводу. Вот в этом она меня похвалила и даже обняла, подойдя к моей кровати и сев рядом.

   Так что мы некоторое время являли идиллию в виде двух юных особ, прильнувших друг к другу.

   - Аль, так надо заявить, - начала я, высказывая свое отношение к произошедшему.- В полицию.

   - Никуда, ничего не надо. Молчи. И скажешь, что забыла о том, что я говорила о поездке к своим родным, будто у них останусь с ночевкой.

   - Я ничего не понимаю, - закрутила головой.

   - Тебе и не надо, - немного резковато сообщила Аля.

   - Вот спасибо, подруга, удружила. Я, значит, из-за нее переживаю, волнуюсь, ночей не сплю, а она мне такое выдает. И знаешь кто ты после всего этого? Да я даже не знаю кто. Это все неправильно, - начала я экспрессивно доказывать Штраус свою позицию. Я считала, что нельзя оставлять безнаказанным любое посягательство на свободу человека.

   - Да как ты не понимаешь, что мне подозрительная слава не нужна. Совершенно. Про меня же слухи пойдут. Они и так пошли, но то ли еще будет, если в дело вмешаются следственные органы. Да я же шагу по универу не смогу сделать. В меня каждый человек пальцем будет тыкать. И как после этого учиться? Там же домыслят то, чего не было на самом деле, - Аля чуть не плакала.

   - А что было на самом деле? - ухватилась я за слова.

   - Ничего.

   - Как ничего? А где ты сутки была да еще в таком виде вернулась, что краше в гроб кладут. Я не понимаю. Ты хоть мне не хочешь рассказать? Или как? - я вылезла из под одеяла и, встав с кровати, начала мерить комнату шагами.- Или ты считаешь, что мне не положено знать?

   - Хорошо. Я расскажу, но ты пообещай, что никому ничего не выдашь, - требовательно посмотрела на меня Аля, пряча руки в карманы халата, словно они ей мешали.

   - Договорились.

   Меня беспокоило случившееся. Ведь не просто так девушки не было больше суток. Где-то же она находилась.

   - Я шла на остановку, вдруг откуда-то сбоку услышала мужской голос, показавшийся мне знакомым. Голос меня окликнул. Однако он был какой-то сдавленный и шел из-за угла. Я, не думая что творю, решила посмотреть в чем дело. Подумала, что может человеку помощь нужна или нечто подобное. Ну и пошла на звук. Человек стоял согнувшись, опираясь на стену. Я подошла вплотную, чтобы лучше рассмотреть кто это. Как раз на улице начало темнеть и зажглись первые фонари, а видимость была отвратительная, какая обычно бывает в первые сумерки. А потом я как-то оказалась на земле с мешком на голове, - Аля перевела дух. - Ты понимаешь, я даже не поняла, как все это произошло. Просто, бац. И я на земле, лицом вниз, а кто-то засовывает мне кляп в рот, а потом связывает руки, а глаза застилает ткань или что-то типа того. И через секунду меня засовывают в багажник машины и везут куда-то, везут...

   - Ты узнала, кто это был? Надо срочно на него заявить, пусть привлекут к ответственности, - заторопила свою соседку.

   -Нет. Не узнала. Не смогла. Не на кого заявлять.

   У девушки на глазах навернулись слезы, и через секунду блестящие дорожки побежали по щекам.

   Я подскочила к полочке, где обычно у меня хранились бумажные носовые платки и выхватила один из пачки, чтобы через мгновение протянуть Алевтине. Та с благодарностью приняла, промокнув слезы.

   - Спасибо, - всхлипнула девушка, потянув громко носом.

   - Да не за что. Что с тобой дальше случилось? - мне не терпелось узнать продолжение рассказа Али.

   - А дальше я сбежала.

   - Как сбежала? - удивилась. - Ты же была связана и в багажнике.

   - В том то и дело, что в багажнике был бардак, и пока меня везли, я нащупала то ли топорик, то ли тесак. Я так и не поняла. Вот об него веревку и перетерла. Не знаю, как мне удалось. Открыла багажник. Тоже не знаю как. Водитель остановился на заправке. И видимо расплачиваться пошел, а я в это время сбежала.

   - Да ты что? - всплеснула руками от потрясения. - А потом?

   - А потом в лесок направилась. Он как раз начинался неподалеку, чтобы меня не нашли. Всю ночь там провела. И как только со страху не умерла. А на утро пошла искать дорогу домой, стараясь избегать дорог и всего остального. Лишь когда стемнело, решила войти в город. Благо что я в школе в туристический клуб ходила и там было ориентирование на местности. Так и сумела определить куда идти, да спасибо указатели вдоль дороги стали ставить часто, а иначе заблудилась бы.

   - Аля, тогда тем более надо заявить в полицию. Для чего-то же тебя похитили. Что-то же хотели сделать. Надо установить личность похитителя.

   - Никуда ничего не надо, - твердо сообщила Алевтина. - Ты слово дала.

   - Но ведь похититель может еще раз попытаться, - начала я, в удивлении глядя на свою соседку.

   - Я сказала, что ты должна молчать. Это только мое дело. А у меня все хорошо. Поняла?

   Не понимая, почему девушка себя так ведет, тем не менее, я кивнула, соглашаясь с нею. Хозяин — барин. Вот только мне было как-то не по себе.

   - Аль, но ведь этот человек может еще на кого-нибудь напасть. Мы должны рассказать...

   - Мы никому ничего не должны. Я все равно не подтвержу твои слова. Даже если ты о чем-то начнешь рассказывать.

   Вот такого поворота событий я не ожидала совершенно. Мне даже обидно стало, что Аля наплевательски отнеслась к происшествию. Ведь с подобным не шутят. А тот человек- кто он? У меня прошелся мороз по коже, когда я представила себя на месте Алевтины. Девушка же, тем не менее, как-то держалась и если судить по внешнему виду, то не сильно испугалась. Вот это выдержка. Вот это характер. У меня точно нет такого.

   - Как знаешь, - отмахнулась я. Разговаривать с Алей мне сразу же перехотелось. Это ее жизнь — пусть что хочет то и делает. Это меня совершенно не касается.

***

На занятия я шла одна. Мне следовало подумать обо всем произошедшем не только в моей жизни, но и в жизни близких знакомых. Действия и поступки Алевтины настораживали меня в некотором роде. Я чувствовала, что должна что-то сделать, но будучи связанной обещанием данным девушке не могла ничего предпринять.

   Я настолько ушла в свои мысли, что совершенно не заметила человека, внезапно вышедшего из-за угла, в которого я буквально впечаталась лицом.

   - О! Какая встреча! - мягкий голос Ильи Васильевича Перегуды обволакивал словно сладкая вата бумажную палочку в устройстве при производстве сахарного лакомства.

   - Здравствуйте, - я помнила, что мне, возможно, придется сдавать экзамен или зачет этому человеку, а потому следовало быть вежливой до конца обучения, как минимум.

   - Катенька, если я не ошибаюсь? - уточнил мужчина, мягко держа меня за руки и не отпуская даже спустя несколько секунд после столкновения.

   - Да, - подтвердила я.

   - Катюша, неужели вы меня боитесь? Дрожите вся, - я не заметила, что на самом деле мои руки слегка подрагивали. - Разве я такой страшный?

   - Я? Нет. С чего вы взяли? - постаралась аккуратно забрать свои конечности из захвата преподавателя.

   - Может быть вы испугались того статуса, что мне присущ в стенах университета? Так это только здесь. За стенами вуза я обыкновенный мужчина, - ласково улыбнулся мне Перегуда.

   - Да я как-то не сомневалась в наличии жизни за пределами нашей альма матер..., - немного не к месту произнесла я.

   Однако Илья Васильевич лишь шире улыбнулся. А не так и много ему лет. Мягкая улыбка добавила немного морщинок вокруг глаз, но при этом преобразило слегка асимметричное лицо, сделав его приветливым и располагающим к себе.

   - Вот видите. Я не кусаюсь, - меня все же отпустили.

   - Да у вас и клыков нет, - рассеяно заметила я, наблюдая за метаморфозами преподавателя.

   - А почему они должны быть? - уже немного игриво спросил он у меня, слегка приподняв одну бровь.

   - Ну. Может вы вампир или оборотень. Сейчас это модно.

   - Да вы что? - в притворном изумлении отреагировал на мою глупость Илья Васильевич. – Думаете, я пью кровь невинно убиенных младенцев?

   Сейчас он выглядел как добрый дядюшка, приехавший к племяннице в гости. Хотя в восемнадцать лет все, кто старше, чем на пять лет, еще пока кажутся дядями. Это потом время стирает возрастные рамки, заставляя забывать о разделяющих годах, а в юности любая разница воспринимается крайне остро.

   -Ой, что-то не то я сказала, - поправила себя.

   - А вы в наш университет пошли потому, как родители захотели или по велению сердца?- задал вопрос Илья Васильевич.

   - Всегда мечтала защищать невиновных, вот и выбрала эту стезю,- я, конечно, немного лукавила, отвечая преподавателю, но не рассказывать же ему всей правды.

   - Понятно. Или, наоборот, карать виноватых? Ведь так? Витаете в облаках, - ухмыльнулся мужчина, аккуратно приглаживая рукою непокорную прядь, выбившуюся из зачесанных назад волос.

   - Почему это в облаках? Я верю в торжество справедливости, - потом, увидев скептический взгляд мужчины, добавила чуть тише. - По крайней мере, я в это верю.

   - Все с вами ясно. Еще одна идеалистка, - я дернула головой, не соглашаясь с преподавателем и намереваясь перебить, отстаивая свою правоту. - А хотите побывать на настоящем судебном процессе? - внезапно предложил мне преподаватель. - Или для вас нет ничего в этом такого удивительного?

   - Конечно, хочу. Мне все интересно. Вот только практика у нас будет в конце года, - с сожалением заметила я.

   - Зачем ждать столько времени? Ведь можно сейчас.

   - Да кто же меня пустит в суд?- я поджала губы. - Как-то зашла, так меня дальше проходной и не пустили, сказав, что без повестки нечего делать в суде. У них там еще ремонт шел. Может, по этой причине отказали, - попробовала оправдать охранников суда.

   -Так вы не с тем человеком ходили, - заметил мужчина, ласково улыбаясь мне в ответ.

   - А с кем надо было?- поинтересовалась.

   - С тем, кто имеет непосредственную возможность каждодневно посещать любое заседание.

   - Кто же это?- хотя уже догадалась.

   - Ваш покорный слуга, например, - гордо сообщил мне Илья Васильевич.

   - Ну, так вам по статусу положено..., - разочарованно произнесла я, ковыряя носком туфли паркет в коридоре университета.

   - Вот именно. Так что со мной вас точно пустят. Через несколько дней у меня как раз будет интересный процесс — приглашаю вас отправиться вместе со мной, - мягко предложил мужчина.

    Не успела я ничего ответить на столь заманчивое предложение, как услышала немного резкий мужской голос, на который тут же повернула голову.

   - Куда это, Илья Васильевич, вы заманиваете мою студентку?- рядом оказался одетый как всегда с иголочки, поблескивающий стеклами очков в тонкой оправе мой декан собственной персоной. Складывалось впечатление, что он только-только закончил фотосессию для разворота глянцевого журнала «Бизнесмен года» и соизволил снизойти до простого разговора с обывателями, желающими узнать, как же он докатился до жизни такой.

   - Повышать свой профессиональный уровень, - ответил Перегуда. Как-то на фоне Елецкого Илья Васильевич немного потерялся.

   - Какой может быть профессиональный уровень у студентки второго курса? Вы смеетесь? - с легким пренебрежением в голосе спросил Еремей Гордеевич. - У девушек ее возраста одни мальчики и развлечения на уме.

   Меня словно ведром холодной воды окатило. Так меня еще не унижали. Изнутри огненной волной рвался гнев, стремясь заполонить собою все, смести любое препятствие на своем пути. Это было просто ужасно. Да как он смеет говорить обо мне подобное? Кто он такой?

   Твой декан — шепнул внутренний голос.

   Чтоб у него прыщ на языке вскочил, пожелала я многоуважаемому декану, сдерживая внутри себя нарастающий гнев. Сказать все, что я думаю по поводу реплики Елецкого, мне не позволяла мысль, что мне еще учиться и учиться в университете.

   - Позвольте мне самостоятельно определять круг своих интересов без подсказки со стороны, - сквозь зубы прошипела я. Смерив тяжелым взглядом господина декана, постаралась вложить в него все те эмоции, что бурлили внутри и не имели возможности вылиться наружу, я повернулась к Перегуде. - Я принимаю ваше предложение и с удовольствием им воспользуюсь. Для меня это большая честь.

   С честью я, конечно, перегнула, как и с речью, но так получилось.

   - Какие у вас, Еремей Гордеевич умные студентки. Завидую. Жду не дождусь, когда начну вести занятия в Катенькиной группе, - влез Илья Васильевич, нарочито обращаясь к декану, одновременно поглядывая на меня.

   Подобный выпад в сторону Елецкого, на мой взгляд, был несколько нагляден. Чувствовалось, что между мужчинами существует некое противостояние, которое всякий раз проявлялось при встрече. Хотя, может быть, я надумывала.

   - Вам, Илья Васильевич, следовало сегодня отчитаться перед деканатом о проведенной беседе со студентами, но до сих пор, как я знаю, ничего подобного не было сделано.

   Сейчас оба мужчины были в большей степени похожи на двух бойцовых петухов, старающихся как можно сильнее клюнуть друг друга. Кажется, они уже забыли о присутствии постороннего человека, то есть меня и вели известную лишь им перепалку.

   Если тон Елецкого сочился язвительностью и сарказмом, то в голосе Перегуды слышалась мягкость и некая насмешливость.

   - Только собирался отдать приказание старостам групп собрать всех вместе в актовом зале университета. Вчера, к сожалению, там проводился отборочный тур клуба веселых и находчивых, а потому объявление серьезной информации вряд ли бы было воспринято надлежащим образом. А потому беседа была перенесена на сегодня.

   - Указание по предупреждению студенческой массы следует выполнять незамедлительно, - холодным тоном произнес Елецкий.

   - Так то это так, но воспринята она должна быть таким образом, чтобы ее усвоили, а не испугались, тем более о той, о которой пойдет речь.

   Мужчины препирались, а я только и успевала смотреть то на одного, то на другого, не решаясь уйти. Спросить разрешения удалиться, вроде бы, было не у кого, но и просто это сделать как-то ноги не вели.

   -Ну, я, пожалуй, пойду, - на грани слышимости произнесла, пятясь, стараясь слиться со стеною коридора.

   После моей фразы Елецкий бросил сверлить взглядом своего коллегу и переключился на меня, словно ждал именно этого момента.

   - Непременно зайдите в учебную часть. Следует выяснить кое-какие моменты по поводу обучения. Я хотел вас лично вызвать, но на ловца и зверь бежит, - холодно одними краешками губ улыбнулся мужчина. В моих глазах улыбка получилась зловещей, а не милой, какую, по всей видимости, декан хотел изобразить. Откуда она только взялась? Выглядела она еще хуже, нежели ее отсутствие на лице.

   Мне стало как-то не по себе от услышанного. Зачем меня туда вызывают, да еще через декана? По позвоночнику прошелся холодный ветерок, непонятно откуда взявшийся под одеждой.

   - Хорошо, - я продолжила удаляться, идя спиною вперед.

   - Катенька, я непременно сообщу вам о времени нашей встречи, - как-то чересчур интимно проговорил Перегуда, словно со мною о свидании договаривался.

   Я мимолетно посмотрела на Елецкого, тот недовольно поджал губы. Интересно, чем вызвана его подобная реакция?

   Развернувшись на каблуках, когда посчитала, что уже достаточно отошла от мужчин, я споро удалилась прочь. И если в присутствии Перегуды мне было относительно спокойно, то декан, откровенно говоря, нервировал лишь только одним присутствием. И как ему подобное удавалось, ведь по определению не делал ничего сверхъестественного.

   У меня был выбор идти на занятия и, дождавшись их окончания, узнать, что от меня хотят в учебной части или прогулять и сразу же быть в курсе событий. Решила, что ожидание смерти хуже самой смерти, а потому сразу же направилась в хозяйственный корпус. Где-то внутри у меня поселилось нехорошее предчувствие.

   Я была настолько поглощена предстоящим визитом, что совершенно не обращала внимание на окружающих. Зачем они мне, если у меня забот полон рот. Резкий рывок в сторону за руку вывел меня из внутреннего созерцания себя.

   - Что, Семенихина, совсем загордилась? Теперь даже здороваться перестала?- передо мною стоял нагло оскалившийся Ростропович собственной персоной.

   - Ты же в больнице, что ты тут делаешь? - вместо приветствия брякнула я.

   Цветущий вид мужчины меня поразил. А ведь Алевтина мне рассказывала совершенно иное. Мол, он там бедненький чуть ли не на смертном одре загибается. Практически собирается ноги откинуть и встретиться с апостолом Петром вместе с его друже Павлом. На мой же взгляд о лоб Мстислава можно убить поросенка, да не одного, а с десяток точно.

   - Вот, значит, как ты меня встречаешь?- с укором было мне сказано.

   - А зачем мне тебя встречать? - ощетинилась я.

   С какой такой радости мне предъявляются какие-то там претензии? Кто он мне чтобы выговаривать да еще непонятно за что.

   - Ну да, ты даже трубку не в состоянии взять, когда нужна. Спасибо чужие люди помогли, - обвинительным тоном буквально выплюнул мне в лицо Мстислав.

   Одна заявка краше другой. Что за день такой? Складывается впечатление, что половина мужчин университета воспылало ко мне жуткой нелюбовью. Что я им такого сделала? Вроде в тапочки не сса... тьфу. Всякая дрянь в голову лезет. Одним словом дорогу не переходила и последнюю булочку в кафетерии не забирала. Хотя я сомневаюсь, что они вряд ли в кафетерий ходят. Им ближе по кабакам да ресторанам, что по сути те же кабаки.

   - Да я...

   - Что ты? - угрожающе стал на меня наступать Ростропович.

   - Да что ты, вообще, обо мне знаешь?- принялась я оправдываться. Мне было больно слышать колкие слова Мстислава, причем не соответствующие действительности ни на грош. - И я всех замечаю, я даже к тебе ходила...

   - Куда ты ходила? Что ты врешь? Да еще нагло мне в глаза.

   - Это ты врешь, что лежал в больнице. Не было тебя там. Я точно знаю, - гнула я свою позицию.

   - Был. Даже твоя подруга приходила, а тебя не было, - он меня обвинял в том, что я должна была сделать, как будто это была моя обязанность, а не добрая воля.

   - Была, - настаивала на своем. - Вот только где был ты? Это еще надо выяснить, - и я в подробностях поведала о своем неудачном посещении лечебного учреждения, а в конце добавила, что, по-видимому, ему совершенно не требовалось ничье вмешательство, а тем более помощь.

   -Что за шум, а драки нет? - резанул по ушам ледяной тон Елецкого.

   Неужели он за мной следит? Бред, конечно. Но чего только в голову не придет?

   - Здравствуйте, Еремей Гордеевич, - не без вызова в голосе заявил о себе Мстислав.

   - Ростропович, вы уже выздоровели? - над тонкой оправой очков показалась соломенная бровь. При этом поздороваться со студентом декан посчитал ненужным.

   - Нет. То есть да, - нехотя сообщил однокурсник, презрительно скривившись.

   Кажется, кто-то попался. И я даже догадываюсь кто.

   - Так нет или да? - от декана повеяло арктическим холодом, захотелось поежиться и обнять себя руками. Еле сдержалась. Вроде как не по сезону.

   Интересно, он только на меня так действует или и на всех остальных? Надо бы поинтересоваться.

   - Я еще на больничном, - сухо ответил Ростропович, показывая всем своим видом, что это только его личное дело.

   Среди мужчин, подавляющих меня своим ростом и размерами, чувствовала крайне неуютно. Сразу возникло желание вытянуться или стать на ступень выше, дабы хоть немного сравняться в росте. Ясно, что по объемам мне их никогда не догнать, а тем более не развить такой мускулатуры, что не скрывала даже одежда.

   Я попеременно поглядывала то на одного, то на другого и в мысли вкрадывалась странная ассоциация, что я находилась меж двух волков, один из которых был чуть матерей другого. Я даже встряхнула головой, чтобы отогнать от себя подобные мысли.

   - Так будьте в больнице, если еще болеете, а нечего бродить и отвлекать студенток от учебного процесса, - с нажимом произнес Елецкий.

   - А никто и не отвлекает.

   - Тогда что же вы делаете? - с легкой усмешкой в голосе поинтересовался декан.

   - За долгом пришел, - лениво сообщил Ростропович.

   - За каким еще долгом? - любопытны не только девушки, но и опытные мужи. Еремей Гордеевич не был исключением.

   - Карточным, - нагло, смотря мне в глаза, выдал Мстислав.

   - Каким? - обе брови Елецкого выглянули над оправой очков, подразумевая высшую степень удивления преподавателя.

   - В покер. Катерина у нас заядлая картежница...

   - Что-о? - до меня стал доходить смысл сказанного. Пока еще медленно, но тем не менее. Это что получается? Месть меня только что обвинил в любви к картам? Я была шокирована до глубины души. У меня все слова вылетели от неожиданности. Внутри у меня все застыло от порочащего обвинения.

   - Да ладно тебе, Катрин, чего скрывать-то от господина декана? Что есть, то есть. Скажи — грешна. Чего из себя святую невинность строить? - продолжал нагло заливать Ростропович. У него даже ни один мускул не дрогнул на лице, произнося откровенную ложь. Лишь глаза задорно блестели. Вот именно в них я хотела вцепиться руками, чтобы прогнать это превосходство во взгляде, что присутствовало в наглых зеньках Мсти.

   - Тогда все понятно, - разочарованно произнес Елецкий и сделал такое пренебрежительное выражение лица, даже можно сказать брезгливое, словно случайно наступил на собачьи экскременты и теперь не знал, как отчистить подошву своего блестящего ботинка.

   Это меня взбесило больше, чем откровенная ложь Ростроповича.

   - Что вам понятно? - набросилась я на декана, совершенно забыв, как следует себя вести с начальством.

   - Все, - коротко, но емко произнес Еремей Гордеевич. - Ну, тогда не смею вам мешать. Карточные долги это святое.

   И перед уходом декана я была одарена взглядом полным презрения.

   Лишь когда Елецкий скрылся из поля видимости, я отмерла, отойдя немного от шока после случившегося.

   - Догони его, - приказала Мстиславу. Нетерпение к исправлению ситуации распирало меня изнутри. Мне вдруг сразу захотелось что-то делать, куда-то бежать.

   - Кого? - тот даже выше ростом стал и лучился, словно звезда на Спасской башне. Такого самодовольства я давно не видела на лице у Мстислава, разве что когда он приехал первым и сорвал главный приз в своих чертовых гонках. Тогда еще весь универ гудел о его победе, а девицы готовы были сами под колеса машины падать, лишь бы он соизволил обратить хоть крупицу своего царственного внимания на них.

   Дуры, а не бабы. И было бы ради кого?

   - Декана. Скажи что все неправда, что ты солгал,- требовала я, схватив парня за рукав ветровки и начав трясти.

   У меня в голове не укладывалось, как он мог такое придумать? Как, вообще, ему такая мысль в голову пришла? Это же уму непостижимо.

   - А что мне за это будет? - довольным голосом поинтересовался у меня Ростропович. Он был не просто доволен собой, его распирало от счастья. Мстислав, сложив руки на груди, являл собою эдакого сибарита случайно забредшего в нашу альма матер.

   - Да ты совсем очумел! - у меня других слов не находилось, кроме как из списка ругательных и ругательных в квадрате.

   - Даже не думал, - спокойно, даже слегка лениво сообщил мне парень, еще шире улыбаясь.

   - Зачем ты наврал?- я должна была разобраться, что двигало этим человеком.

   - Разве?- удивился этот наглец, сделав при этом невинное выражение лица. С таким просвирки крадут из кармана священника.

   - Ты меня выставил в неприглядном свете, - неужели он этого не понимает? Как ребенок, нашкодивший и поставленный в угол, до конца не осознающий за что его ругают.

   - Подумаешь...,- отмахнулся от меня Мстислав.

   - Тебе все равно? - выдвинула я свою версию событий.

   Как такое возможно? У этого человека нет ничего святого. Самовлюбленный бонвиван, наделенный великолепными внешними данными, в чем его заслуги абсолютный ноль.

   - Абсолютно,- он словно услышал мои мысли.

   - Да знаешь, кто ты после всего этого? - от гнева меня просто колотило. Я готова была убить Мстислава. Разорвать на мелкие кусочки. Гад. Урод. Монстр.

   - Знаю. Очень хороший человек,- все с увеличившейся наглостью в голосе заявил этот тип.

   - Ты не человек, ты чудовище,- я не могла не высказаться по поводу того, что думала о Ростроповиче.

   - Вот еще,- скривил губы в пренебрежительном жесте парень.

   Надо мной насмехались. Не просто, а с умыслом, желая сделать как можно больнее.

   - Да не даром тебя Местью зовут. Хотя месть тебе не к лицу. Ты — сволочь. Подлая скотина, - выпалила я, не собираясь больше сдерживать свои эмоции.

   - А ну забери свои слова обратно, - шипящим голосом выдал мне мой собеседник.

   - Не заберу,- мне было уже все равно.

   - Я тебя заставлю,- последовала угроза со стороны этого гада.

   - Только попробуй.

   - Да нефиг стоит.

   И меня нагло, прижав к стене коридора, этот мужлан по имени Мстислав поцеловал, жадно завладев моими губами. Я не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Лишь в немом изумлении хлопала ресницами, пытаясь понять как «докатилась» до жизни такой.

   Одно дело, когда меня целуют исходя из моих желаний, а другое, когда против воли. Вот это он зря сделал. Я, конечно, любила целоваться, и с хорошим партнером из этого действа можно было извлечь множество положительных эмоций, но не в данной ситуации. Мало того, что Мстислав меня оболгал, так у него еще губы позарились на меня, что было не допустимо ни одно, ни другое. А посему я решила, что достаточно быть празднику на улице парня, пора и моему счастью высунуть голову. Кстати, позиция была самая что ни на есть подходящая. Для ответного … удара. Который я незамедлительно нанесла, разумно взвесив все «за» и «против».

   - С-сука, больно, - взвыл Мстислав, отскочив от меня в сторону, после серии ударов, тех, что я долго отрабатывала на соседском мальчике Леве. Это он для меня был Лева, а для всех Лев Геннадьевич Ихтин — тренер курсов самообороны для таких же девочек что и я, боявшихся за свою девичью честь. Лева был старшим братом моей одноклассницы Любы. Это она попросила брата показать мне самые азы. Ходить на секцию я не могла, а навыки мне ой как требовались. Вот Лева и показал, пояснив, что самыми уязвимыми у человека, в частности мужчины, являются глаза, кадык, пах и еще несколько мест, удары куда на время выводят нападающего из строя.

   Глаза Мстислава я пожалела, для кадыка не хватило замаха, а вот по тестикулам я приложилась от всей души и для полноты картины добавила мыском туфли под коленку, по словам Левы туда тоже следовало бить со всей силы. Ударила я знатно, мне показалось, что где-то что-то хрустнуло. Скорее всего, это было не в паху у Мстислава, там все же мягкое место, а вот по поводу ноги парня я так не была уверена.

    Неужели сломала что-то? Может все же обошлось?

   - Сам, сукач!- прошипела я, вжимаясь в стену.

   - Что я тебе сделал? - согнувшись пополам и зажав свое самое драгоценное руками, крутился на одном месте юлою Мстислав.

   Разбила или нет? (Это я про то место, что у мужчин в народе именуют айки).

   - Нет, он еще и спрашивает? Да ты меня поцеловал против воли.

   Мстислав в это время корчился, являя собой высшую степень страданий.

   - Дура, другие рады-радешеньки, а она?

   - А она терпеть не может, когда к ней пристают, - назидательно вещала я парню.

   И нет, чтобы мне сразу же уйти, а точнее убежать, я же продолжала наблюдать за страданиями Мстислава. И даже не радовалась, что тому, мягко говоря, не совсем комфортно.

   - Больно, да? - решила поинтересоваться, видя, что Ростропович все никак не может выпрямиться.

   - Она еще и спрашивает, - шипел змеею Мстислав.

   Что-то мне подсказывало, что я приложила чересчур сильно по мягким тканям.

   Мне как-то рассказывали случай, что один мальчик так и умер после удара в пах. Он не смог вздохнуть от боли или еще чего-то там. Но факт то остается фактом. Может быть, и я Мстю того... почти убила?

   - Давай я в столовую за льдом сбегаю? - предложила для успокоения совести.

   - Зачем? - протяжно произнес Мстислав, упав на колени, продолжая переживать сильные боли, причиной которых стала я.

   - Приложишь, - как само собой разумеющееся произнесла в ответ.

   - Куда? - наконец, Ростропович нашел в себе силы взглянуть на меня снизу вверх.

   - Туда.

   - Куда туда? - кажется, его слегка отпускало.

   - В штаны.

   - Зачем?- странный вопрос.

   - Холод снимет боль.

   -Чтобы вместо опухоли был ледяной ожог? - почти нормальным тоном поинтересовался Мстислав.

   - Почему ожог, откуда ему там взяться?

   - Ото льда твоего. Ты со всеми так? - начал подниматься на ноги Ростропович.

   - С кем?

   - С парнями.

   - Нет. Только с тобой, - честно призналась я. Как то до этого не приходилось применять вбитые тренировками навыки. Правда, обманываю — Леве тоже однажды досталось, когда он не успел закрыться. Но это была случайность, внештатная ситуация, а тут, считай, боевые действия на пересеченной местности. - Другие не доводили до такой степени.

   - Я польщен, - скривился Мстислав, когда, наконец, выпрямился в полный рост.

   - От души старалась, - я бочком-бочком уходила в сторону.

   - Ты куда? - пошел на меня парень.

   Я сообразила, что надо было мне бежать, пока враг был деморализован, а сейчас, кажется, время уже упущено.

   - Тикать от тебя, - четно призналась, смотря прямо в глаза Мстиславу.

   - Почему?

   - Страшно, - язык выдавал все, что было на уме.

   - Да это не тебе бояться надо, а мне, - криво усмехнулся парень. - А чего страшно то?

   - Так мстить будешь.

   - Кому?

   - Мне.

   - Буду. Сильно. Долго.

   Писец. Приплыли. Занавес.

   - Ну, точно, Месть, - вырвалось у меня.

   - Кто-о? - взревел парень.

   - М-месть, - я застыла испуганным кроликом.

   - Как ты меня назвала?

   - К-как и все, - данное прозвище я случайно услышала, когда переговаривались наши двое однокурсников, сплетничая о Ростроповиче.

   - Кто это все? - ко мне подлетел злой как черт Мстислав. Он не был таким грозным и страшным даже после того, как я ему сплющила одно место.

   - А я откуда знаю?

   - Как это ты не знаешь, а ну, говори, кто меня так зовет?

   - Все, - уж лучше бы я молчала. Ведь всегда знала, что молчание золото. Сколько раз меня это правило выручало? Так нет. Решила говорить все что думаю, при этом не думая совсем.

   - Пошли, - меня схватили за руку. - Покажешь на каждого.

   Я принялась упираться ногами в пол.

   - Ты сдурел? Куда ты меня тянешь? Что я должна делать? Сексотничать? Никто тебя не зовет. Ты сам приходишь. Отстань от меня. Слышишь? Отстань. Я кричать буду. Мамочки, он меня похищает. Пожар, - лишь только после того как я начала голосить Мстислав остановился, предварительно протянув меня несколько метров.

   - Ты чего орешь? Будто я тебя насилую,- в удивлении воззрился на меня однокурсник. Парень явно не ожидал от меня такого поведения, хотя мог бы и догадаться, что насильно только бараны на заклание идут, а остальные подобного не позволяют с собою делать.

   - Слава Богу, что нет. Но собираешься,- пролепетала в ответ, глядя исподлобья на Мстислава.

   - Я? Тебя? Нужна больно. Да ты же припадочная и как я только раньше не догадывался. Тебя же пальцем лучше не трогать. Себе дороже будет.

   - Вот и я о том. Отпусти! А? Слав, отпусти, - принялась я разжимать пальцы мертвой хваткой вцепившиеся мне в плечо.

   - Как ты меня назвала?

   - Господи, что опять? - я взмолилась, ожидая очередного припадка. Чудной он этот Ростропович. И я совершенно не знала, что он надумает в следующий момент.

   - Повтори.

   - Что? - у меня от удивления округлились глаза.

   - Мое имя, - попросил Мстислав.

   - Какое? - я уже ничего не понимала, а, тем более, что от меня хотят.

   - Мое.

   - О, Боже!

   - Не это! Другое.

   Кажется, у кого-то мания величия. Или может быть все, что было у него внизу, подскочило вверх, вытеснив все нормальные мысли в заоблачное пространство. Скорее всего. А иначе он бы не стал спрашивать у меня откровенную чушь.

   - Какое?

   - Имя. Мое.

   - Имя, сестра, - переврала я требование Мстислава крылатой фразой из известного фильма. Мне хотелось как-то разрядить обстановку.

   - Какая сестра? - теперь настала очередь парня задавать вопросы.

   - А какое имя? - я увидела, что лицо Мстислава стало подозрительно багроветь. Кажется, я кого-то довела до белого каления. Причем, физическое насилие с моей стороны осталось без последствий, тогда как обычный разговор мог привести к плачевным последствиям. - Все. Все. Я поняла. Слава. Это?

   - Нет. Не так, - разочарованно произнес парень.

   И что он хотел услышать? А бес его знает? Точно головой ударенный. Ему в больничку надо. Сам сказал, что еще не выздоровел.

   - Раз не так, то я пойду. Хорошо? - просительно промямлила, стараясь не навлечь на себя гнев Ростроповича.

   - Иди, - как-то обреченно произнес парень, впав в глубокую задумчивость. Однако узнавать, что послужило тому причиной, у меня желания не было.

   Получив свободу и пока кое-кто не передумал и отпустил мой рукав, я рванула в сторону административного корпуса, надеясь, что не попаду на перерыв. Как раз только что прозвенел звонок, извещая, что время к обеду.

   Всех встречающихся мне, будь то студенты или преподаватели, я обходила по большой дуге, боясь опять с кем-нибудь столкнуться и остановиться. Чувствовала, что в противном случае о душевном спокойствии можно забыть.

***

- Как это на следующей неделе? - я стояла словно громом пораженная, боясь даже пошевелиться, чтобы не спугнуть остатки душевного равновесия, теплившиеся где-то внутри меня.

   - Да. Вот так. У нас в конце следующей недели будет финансовая проверка, - вещала седовласая женщина главный бухгалтер, сподобившаяся до разговора с обыкновенной студенткой второго курса.- И нам важно, чтобы подчистить все хвосты, а иначе …, - она не договорила, по-видимому, надеялась, что я все пойму сама. А я вот никак не могла. У меня вся жизнь летела в тартарары. Я уже слышала, как начало раскалываться мое распланированное будущее. А ведь далеко я не заглядывала, всего ничего. Но оказалось, что даже если все предусмотрела, то это не значит ничего. Абсолютно.

   - Но вы же мне обещали. Вы же давали согласие подождать. Вы же не возражали. Сказали, что ничего страшного, - я чуть не плакала. Слезы стояли где-то на подходе, собираясь пролиться из глаз.

   - Да. Знаю. Но ничего поделать не могу. Не свои же мне деньги вкладывать, - устало отерев лоб, произнесла женщина.

   - Я и не прошу ваши. Я прошу всего лишь небольшой отсрочки. Я же почти внесла за первый семестр. Мне осталось немного. Неужели нельзя поверить? Я все заплачу. Обязательно.

   - Катенька, поймите, по правилам нашего вуза оплата за обучение происходит авансом. Мы и так пошли на уступки, рассрочив на время.

   - Я понимаю. Спасибо вам большое, но сумма очень велика.

   - Но ты же с родителями наверняка планировала как-то свое будущее. Как будете платить. Считали. Думали. Может вам взять кредит на обучение. Сейчас банки предоставляют под небольшой процент.

   - Нет, - ответила я.

   - Что нет? Не хотите брать кредит? - поджала губы бухгалтер. - Так это ваше дело, но деньги должны быть внесены в кассу до указанного срока. Дольше ждать нельзя.

   - Я не по воле родителей здесь учусь, - тихо прошептала я, понимая, что все бесполезно. Мои любые увещевания разобьются о бюрократическую машину.

   - Ну, я не знаю, - развела руками женщина.

   Было видно, что ее саму нервировала вся эта ситуация, но сделать она ничего не могла. Мне то и винить было некого, кроме как свою судьбу.

   - А может мне к Елецкому сходить? Его попросить. Он же может замолвить слово. А? - с надеждой спросила я.

   - Попробуй, - сомнение было явно слышно в голосе женщины. - В любом случае хуже не будет, - добавила она. Однако ее взгляд свидетельствовал о неверии в мой успех. Кажется, она знала то, чего не знала я. Вот только я усиленно не хотела ничего видеть и ни о чем слышать. Я верила в «царя-батюшку». Все же в русском человеке велика эта вера и непоколебима, она уходит корнями в незапамятные времена, заставляя из раза в раз разочаровываться в высшей силе, но, тем не менее, верить и надеяться на лучшее.

   Выйдя из административного корпуса, мне хотелось сойти с тротуара, спуститься на землю и усесться на поребрик, превратившись в маленькую песчинку, гонимую ветром, но от которой не требуют выплаты неподъемной суммы денег. Как же ей хорошо. И как плохо мне.

   Но я, к сожалению, не песчинка и даже не листик, гонимый ветром. А жаль. Было бы гораздо проще существовать.

   Чертов папочка, неужели собственные желания важнее? Эх. Важнее. Пусть там ему икается дома. Лишь бы не приперся в университет. Этого я боялась больше всего на свете.

   Стой не стой под осенним ветром, а надо идти на поклон к Елецкому. Почему-то именно сейчас мне меньше всего хотелось это делать. Чувствовала, что ни к чему хорошему это не приведет. Да еще этот Мстислав, откуда только взялся на мою голову?

   Я с ненавистью посмотрела на желтеющие шапки кленов, завидуя резным листьям. Поскольку для них уже век кончен, а у меня еще все впереди.

   Поплелась медленно ставя ноги, с каждым шагом на каждой из них возрастала тяжесть непонятно откуда взявшаяся. Мне так не хотелось унижаться, молить, упрашивать. Но это был мой призрачный шанс, который следовало попытаться вытянуть из шапки судьбы, протянутой самой жизнью.

   Хоть и шла еле-еле, но все равно достигла кабинета декана. Замерла, не решаясь войти внутрь. Мимо шли студенты: кто-то смеялся, разговаривал или просто молчал. Я бы с каждым поменялась местами, но не суждено.

   - Можно? - заглянула в дверь.

   В обозримом пространстве никого не увидела. Но дверь то открыта. Значит Еремей Гордеевич где-то внутри. Не в первой комнате, так во второй. Я уверенно зашла в первую, где никого не обнаружила, а затем сразу же прошла в смежную. И обмерла.

   Я, конечно, видела обнаженные торсы мужчин и не только на картинках. Все же не раз отдыхала на пляже, да и по городу частенько в летний период можно было встретить ребят, поигрывающих бицепсами. Но в деканате такого точно не предполагалось увидеть. Совершенно.

   То, что передо мной наш уважаемый декан собственной персоной я даже не сообразила, поскольку все мое внимание было сосредоточено на голой спине, под кожей отчетливо проступала развитая мускулатура, играющая при каждом даже малейшем движении.

   Можно мне не верить, но от уведенного у меня чуть ли не начала капать слюна, настолько картинка была впечатляющей. Те мгновения, которые запечатлел мой глаз, позволили разглядеть все в деталях, прежде чем обладатель удивительного телосложения не повернулся ко мне лицом, являя теперь уже мышцы груди и пресса. Мамочка дорогая, и это он прятал ото всех окружающих? Теперь я понимала студенток, рвущихся в бассейн, чтобы только одним глазочком посмотреть на все это великолепие. А уж узреть сам прыжок с вышки, наверное, равносильно выигрышу в лотерею. Посколькуэто равнозначно одинаковые счастливые события. Под золотистой кожей, поросшей на груди золотисто-рыжеватыми волосками, играли мышцы, привлекая к себе не просто внимание, а обязывая смотреть не отрываясь.

   А уж более темная тонкая кудрявая дорожка, убегающая за пряжку ремня, заставила принудительно сглотнуть внезапно накопившуюся слюну.

   Если бы я смотрела в глаза, а не на божественное тело, то заметила бы неприязнь во взгляде, которой была одарена от души.

   - Что вы тут делаете? - грубо ледяным тоном бросил мне хозяин кабинета, хватая со стула сорочку и в спешном порядке надевая на себя. - Выйдите вон.

    Я подняла глаза, все еще не отойдя от увиденного, и под впечатлением произнесла (всегда знала, что мой язык меня когда-нибудь подведет):

   - И вы такую красоту скрываете? - с глупым обожанием произнесла я, сама того не ожидая. Вот просто сказала и все. Меня на самом деле вид полуобнаженного мужчины высокого, статного, красивого и без присутствия очков на лице потряс до глубины души. А уж его тренированное тело ввергло в пучину сумасшествия. Если можно влюбиться с первого взгляда, то это сейчас произошло. Причем влюбилась я в торс. Наверное, я сошла с ума, но это так.

   - Чтобы всякие картежницы типа вас не пялились, раздевая до нитки, - грубо, больно, жестоко ответил мне мужчина, опуская с небес на грешную землю.

   Только что меня макнули по уши в дерьмо и оно стекало в зловонную лужу подле ног. Так больно не было даже когда «любимый» папочка старался указать на мое место.

   Писец. Хуже некуда, когда еще и он вспоминается. Плохи мои дела.

   - Еремей Гордеевич, зачем вы так? - с болью в голосе воскликнула я. Мои ноги приросли к месту от потрясения, а потому не могла сразу же сбежать, оставив кабинет вместе с его хозяином.

   - А как я должен разговаривать со студенткой, которая вместо того, - Елецкий дернул воротник на рубашке, застегивая очередную пуговицу,- чтобы оплатить свое обучение, я так подозреваю, спускает деньги на азартные игры.

   - Я не играю, - начала оправдываться, - в азартные игры.

   - Так я вам и поверил. Раньше надо было бросать. Не сегодня, вчера или завтра, а, вообще, не начинать эту пагубную страсть. Вы же докатились до этого. А что будет через день? На панель пойдете? Торговать собою будете, когда деньги кончатся. Так? Как вам не стыдно, вроде бы не худшая студентка, рветесь к знаниям, но такое увлечение. Разве так можно? - меня второй раз за день отчитывали как маленькую девочку, обвиняя непонятно в чем.

   Хоть в одном Елецкий был прав — я пошла торговать собой, но только не ради того, о чем он говорил, а как раз таки ради обучения в этом гребаном вузе, который выбрала на свою голову ради достойного диплома.

   - Еремей Гордеевич, выслушайте меня, - я постаралась отключиться от всех оскорблений, что были вылиты на мою голову. О них я подумаю вечером или завтра, а сейчас у меня была другая цель, ради которой я пришла. Хотя разве можно унизиться еще больше, чем меня унизили?

   Конечно, нет. Но до конца я была обязана дойти, используя все возможности.

   - Что вы можете мне сказать? - рывками заправлял рубашку Елецкий.

   И очень хорошо, что сделал подобное, ибо мое наваждение проходило вместе с прячущимся от посторонних глаз телом и уже не смущало меня так, как раньше.

   - Мне нужна отсрочка в оплате за обучение. Я знаю, что у вас проверка, но я не поверю, что вы ничего не можете сделать. Наверняка все в вашей власти. Я прошу вас. Очень. Дайте мне время, чтобы найти деньги. У меня сейчас некоторые трудности, но все исправится, дайте только шанс.

   Елецкий смерил меня взглядом с ног до головы, в котором был вопрос о моем психическом состоянии. Неужели я посмела просить его о деньгах. Какой кошмар.

   - Все игроманы так говорят.

   - Я не играю. Это ложь, - я попыталась оправдаться.

   - Вот так всегда. Одно и тоже, - устало проговорил мужчина, надевая пиджак.

   - Но это правда. Я не знаю, почему Ростропович сказал такую глупость.

   - Потому как это правда.

   - Нет. Нет. Нет. Я никогда даже карты в руки не брала. Я даже в лото никогда не играла. Почему вы мне не верите? - всхлипнула я.

   По моему лицу катились слезы, которые я не замечала, а уж тем более, когда они начали капать. Это произошло помимо моей воли.

   - Вот только не надо разводить тут мокроту. Меня крокодиловыми слезами не прошибить. Ступайте, - выгонял меня из кабинета Елецкий. - До завтрашнего дня включительно должна быть уплачена вся сумма, а иначе вы у нас не учитесь.

   Я понимала, что это все.

   Пред моими глазами маячило возвращение домой, откуда я больше не смогу вырваться. Только этот благовидный предлог в виде учебы в университете удерживал «любимого» папочку на расстоянии. Ведь приличия должны были быть соблюдены. Если меня выгонят, то должна буду вернуться домой. Если я не вернусь, то меня разыщут и вернут.

   - Пожалуйста, дайте мне хотя бы неделю, хотя бы до дня проверки. Я найду деньги. Честное слово. Заплачу, - я в молитвенном жесте сложила руки.

   - Хотите отыграться? - скривил красивые губы Елецкий. - Нет.

   - Я вас прошу. Очень, - не знаю, что на меня нашло, а, может быть, ноги сами подкосились, но я оказалась на коленях. - Дайте мне шанс. Немного времени.

   У мужчины от увиденного глаза стали больше чайных блюдец. Он в ту же секунду подскочил ко мне, хватая за руки, поднимая на ноги.

   Впрочем, ему удалось это очень легко. Веса во мне как в баране вместе с шерстью.

   - Что вы делаете? - хрипло воскликнул мужчина, одновременно прижимая к себе. Ибо меня душили рыдания, которые я никак не могла сдержать.

   - Пожалуйста, - молила я в каком-то исступлении. - Пожалуйста.

   - Хорошо, - услышала хриплый голос, ощущая, как чужая рука гладит меня по голове, успокаивая. - До проверки.

   Я не знаю, как выскочила из деканата, стоило мне услышать то, что я хотела. В глаза Елецкому я не смотрела. Мне было стыдно. За себя, что дошла до такого унижения, за него, что довел меня, за судьбу, которая постоянно подставляла мне подножки.

   Внутри меня бушевала буря, а из глаз лились горькие слезы. Мне хотелось забиться куда-нибудь в угол, чтобы пережить свой позор, свое унижение. Меня совершенно не затронул в плане унижения поход в «Пеструю орхидею» нежели мольба на коленях в кабинете у декана. Сердце рвалось на части. Хотелось свернуться в клубочек, стать маленькой-маленькой, а еще лучше … умереть. И тогда не было бы никаких проблем.

   А чем не выход!

   Как я раньше не догадалась? Ведь надо всего лишь засунуть голову в петлю или полоснуть бритвой по венам, и все мои проблемы решатся просто так, одним махом. А еще можно залезть на крышу универа и спрыгнуть оттуда. И пусть я боюсь высоты. Не важно. Ради окончания всего можно и перетерпеть. Я знаю, что смогу. Я сильная. Я сделаю этот один шаг.

   Сказано — сделано.

   Я моментально изменила свою траекторию, вернувшись с улицы в помещение. В дверях опять столкнулась с Ростроповичем. Он в немом изумлении воззрился на меня, пропуская назад в чрево университета.

   Проскочив мимо парня, я тут же забыла о его существовании. Мне было не до него. Совершенно. Меня разрывало изнутри. Собственное бессилие, бремя унижения и безысходности просто растоптало меня. В этот миг для меня жизнь не стоила и гроша.

   Мухой преодолела пять этажей, принялась подниматься на техэтаж. На мое счастье или несчастье он оказался открытым.

   Значит сама судьба меня вела. Значит так надо. Так тому и быть.

   Я в полусне пронеслась сквозь сумрачное пространство чердака. Впереди маячила дверь на крышу. Кроме нее я не видела ничего. Еще немного, еще пару шагов и я буду свободна. За дверью меня ждет небытие. Какое счастье.

   Однако дверь была закрыта на навесной замок. Неужели нет? Я дергала в каком-то исступлении, лишаясь призрачной надежды на освобождение от тех страданий, что теснили душу, рвались наружу, раздирая меня изнутри.

   Наконец, замок вывалился вместе с пробоем, упав к моим ногам. Я дернула дверь. Вот она свобода.

   Прохладный ветер дохнул мне в лицо.

   Теперь только не останавливаться, только вперед. Я рванула туда, куда рвалось мое сердце. К краю крыши. Вот оно ограждение, за которым я обрету покой. Надо всего немного — преодолеть несколько метров и сделать последний шаг. Теперь даже он не казался таким уж сложным и трудным, ведь за ним я … полечу.

   А я очень часто летала в детстве во сне. Это так прекрасно. Чувство свободы, парения. Счастья, наконец. Оно будет скоро. Оно рядом.

   Прутяное ограждение слегка тряслось, когда я перебрасывала через него ногу, по всей видимости, на другом конце оно было не закреплено. Вот сейчас я поставлю одну ногу, а затем перекину другую и... сделаю шаг, а за ним свобода. От всего. Обязательств. Прошлого. Будущего.

   - Ку-уда-а-а, ду-у-ура-а-а! Не пу-у-ущу!- как в замедленном кино услышала я, летя...

   Крыша родного университета поднялась и ударила меня прямо в лицо. Приложила знатно. Наверное, нос поврежден и как только до крови не разбила?

   Я лежала на грязной поверхности и размышляла, откуда на крыше расплавленный битум и как его поднимают выше пятого этажа. Неужели в ведрах носят?

   - Живая? Все цело? - раздался мужской голос.

   А мне было лениво даже голову повернуть, чтобы посмотреть, кто же это выдернул меня из лап смерти за полшага «до».

   Все мысли куда-то пропали. Кажется, у меня начался откат. На ум пришло объяснение процесса, это когда моральное напряжение дошло до своего апогея, а потом резко отпустило. Вот так случилось и со мной в данное время. Мыслей почти не было. Похоже, что они ухнули прямо вниз и теперь лежали одни одинешеньки на бетонной плитке около университета.

   - Чего молчишь? Голос потеряла? Живая, спрашиваю?- мое расслабленное, практически вялое тело перевернули лицом вверх. Так что я теперь могла видеть небо с кучевыми облаками, стремительно бегущими по своим делам.

   Хорошо им. У них дела есть, а у меня?

   Наверное, у меня тоже есть. Или нет?

   Думы были вязкие, как бабушкин кисель, хоть ножом режь.

   В поле зрения возникло чье-то лицо. А чье непонятно.

   Меня начали трясти за плечи:

   - Катя, Катенька, очнись. Катя, да не смотри ты на меня так... словно с того света. Катя, Катюша, ты меня слышишь? - у меня стали стучать зубы от тряски. Еще чуть-чуть и язык прикусила бы. Было бы больно. Сто процентов.

   - Слышу. Хорошо, - еле разлепив губы, прошептала я.

   - Ну, слава богу, ты очухалась,- меня обнял и прижал к себе Мстислав Ростропович.

   - Ты чего надумала? Зачем? Почему? Жизнь же так прекрасна, - бормотал парень, гладя меня по голове.

   Да что это у мужиков за привычка такая гладить меня по голове? Я что похожа на кошку?

   Последний вопрос озвучила вслух.

   - Нет. Хотя да. На самую настоящую. Своевольную кошку, - шептал парень, по всей видимости, боясь меня напугать громким голосом.

   Решила не обращать внимание на это сравнение.

   А что? Мне даже нравится.

   - Давай уйдем отсюда от греха подальше! - и, не спрашивая меня, хочу или нет, Мстислав подхватил меня на руки, поднялся, выпрямившись во весь свой огромный рост, и понес прочь со злосчастной крыши.

   Кажется, из университета мы выходили черным ходом. Я это запомнила плохо, поскольку смежила веки, впав в какую-то прострацию, заглядывая вглубь себя, где была полнейшая пустота.

   Я пришла в себя на время, когда меня сгрузили, поставив на ноги, а затем посадили на переднее сиденье автомобиля. По-видимому, Мстислав решил меня отвезти в общежитие. Решила подремать по дороге. Когда вновь открыла глаза, то оказалась в каком-то незнакомом дворе при частном доме. А в это время Мстислав закрывал ворота, поскольку машину он загнал уже вовнутрь двора.

    Я опять была поднята на руки и транспортирована теперь уже в дом прямехонько в спальню, выполненную в серо-зеленых тонах, очень похожую на мужскую. Меня положили на кровать. И уже там сняли туфли. И оставили.

   Как оказалось на время. Я даже не успела пересчитать большее количество лампочек в замысловатой люстре, висящей под потолком и напоминающей несколько спрутов, переплетенных телами и щупальцами, когда Мстислав принес мне чай с ромашкой и заставил выпить. Думала, что чай горячий и приготовилась обжечься, но все оказалось не так. Напиток был приятно теплый с какой-то еще добавкой похожей на коньяк.

   - Спасибо, - тихо вымолвила, когда выпила до конца всю кружку.

   - Не за что. Поспи, - приказал Мстислав и погладил меня по голове, собираясь уходить.

   - Еще, - попросила я, заглядывая в глаза и желая разглядеть, что же парень ко мне чувствует после случившегося, боясь увидеть жалость.

   - Что? - не понял он.

   - Погладь, - я жутко нуждалась в тактильном контакте. Он был мне просто жизненно необходим.

   - Хорошо, - Мстислав присел на край кровати, я даже отодвинулась, чтобы ему было удобнее, и принялся гладить меня по голове.

   После нескольких движений я повернулась лицом, уткнувшись ему в руку. От нее пахло мылом и чистотою. Я потерлась щекой о ладонь парня, желая увеличить площадь прикосновений.

   - Ты ничего не хочешь мне рассказать? - тихо спросил меня парень.

   - Нет, - я продолжала ластиться, словно кошка.

   - Не думал, что ты вот так запросто окажешься в моей кровати, - немного нервно выдал парень.

   - Поцелуй меня.

   - Что? - не понял он.

   - Поцелуй меня. Ведь в этом направлении у тебя мысли движутся? - с какой-то слепой настойчивостью произнесла я.

   В комнате царил полумрак, смазывая все очертания, размывая границы.

   - Нет. Ты не правильно поняла, - начал отнекиваться Мстислав.

   - Да все я правильно поняла, - я опять уткнулась лицом в ладонь парня. - Хочешь целовать — целуй. Не хочешь — не целуй.

   Неужели не понятно? Вроде бы тугодумом он никогда не был.

   - Ты плохо себя чувствуешь, - опасливо произнес Мстислав. Сейчас он меньше всего был похож на самоуверенного типа, каким я его привыкла считать. А может быть то, что я еще недавно была на волосок от смерти, реальной смерти, и я это осознавала, заставило меня чувствовать острее. Мне показалось, что я проникла в сознание рядом сидящего человека, ощутила его желания. И я видела, что он боролся с собою.

   - Хорошо, - услышала еле слышный вздох разочарования. - Я тебя поцелую сама.

   И я поднялась на одной руке, упершись в кровать. Из-за разницы в росте я все равно не могла достать до губ парня, а потому пришлось другой рукою обхватить его за шею и пригнуть к себе. Перед поцелуем я заметила в глазах молодого мужчины смесь удивления, надежды и … радости.

   Впрочем, меня совсем не интересовало, что там у него во взгляде еще притаилось. Мне хотелось... да я и сама не знала чего.

   Внутри меня была пустота, и я не знала чем ее заполнить. А сделать это требовалось немедленно.

   Губы Мстислава, когда их целовала я, были не такими, какими запомнила при его поцелуе. В этом случае они были мягкими и податливыми. Видимо он до конца не верил, что именно я хочу сделать. В первый момент он даже не ответил мне. Но спустя несколько мгновений все же я ощутила встречную реакцию. Однако кроме этого не было ничего. Я по-прежнему обнимала его одной рукой, тогда как Мстислав даже не притронулся пальцем.

   Желание ощущать кого-то рядом было настолько велико, что я потерлась грудью о бицепс парня. Все же он сидел ко мне в пол оборота, и рука была ближе всего ко мне.

   - Что ты делаешь? - возмутился парень, когда моя ладошка поползла к нему под рубашку, попутно расстегивая пуговицы.

   - Раздеваю тебя, - неужели не понятно очевидное? - Ты против?

   - Вопрос: для чего все это? - Мстислав явно не понимал.

   - Хочу и делаю. Что не ясно? - пошла я в штыки.

   - Нет. Я не о том,- с сомнением покачал он головой.

   - А о чем?

   - Еще пару часов назад ты меня терпеть не могла, а теперь...

   - Теперь что? - я посмотрела на Мстислава, отрывающего от своей груди мою руку.

   - Пытаешься соблазнить, - парень смотрел на меня настороженно.- Или я не правильно понял.

   - Ты меня не хочешь? - обиженно хныкнула я, чувствуя, что внутренняя пустота расползается еще больше.

   - Хочу, - глядя прямо в глаза, произнес парень.

   - Я тебе не верю. Когда хотят, то так себя не ведут, - тут моя рука была поймана большой ладонью Мстислава и препровождена на его ширинку. Под слоем ткани ощущалось явное доказательство желания. Большое доказательство. Пульсирующее в такт биению сердца.

   - А так веришь? - голос парня был глух, когда я слегка сжала и провела рукой по мужскому достоинству Мстислава. Тут же моя конечность была убрана с провокационного места.

   - Верю. Но не могу понять почему?- ответила я.

   - Вот именно почему? - моя рука опять была поймана на груди Мстислава. Я как раз добралась до соска парня и собралась исследовать его очертания.

   - Да что ты такой болтливый? Другие девочки не жаловались на подобное, говорили, что управляешься быстро и качественно, жаловаться не доводилось ни одной, - я с сожалением смотрела как парень, словно в тиски, зажал мою кисть, явно не собираясь ее отпускать. А другой рукой мне будет неудобно его трогать, если только надо было начать со спины, а может быть с уха? Оно тоже ничего. Соблазнительное.

   - Что еще говорили? - надтреснутым тоном поинтересовался Мстислав. Если бы я была менее зациклена на себе, то увидела бы тень боли, проскочившей по лицу парня.

   - Что ты очень хорошо тра**ешься и у тебя большой..., - дальше я была прервана.

   - А от меня ты что хочешь? Здесь и сейчас? - чеканя слова, проговорил Ростропович, опасно сверкая глазами.

   - Неужели не понято?

   - Почему же? Понятно. Только не все. Ладно, пусть про меня трещотки что-то и судачат, но к тебе же я вроде не приставал...

   Сказать или не сказать? А какая теперь разница.

   - Плохо мне, - призналась я.

   - И?- подтолкнул к дальнейшему разговору.

   - Говорят, что секс расслабляет, - где-то на эту тему я слышала разговор, кажется, кто-то из парней говорил, что снять стресс можно легко тремя способами: водкой, лекарствами и сексом. Первое я бы ни за что не стала использовать в качестве антидепрессанта, второе равносильно первому, а вот третье стоило попробовать. Все равно уже терять нечего.

   - То есть ты только по этой причине собралась...?

   - Заняться с тобой сексом, ну и отблагодарить, что не дал сделать шаг, - лучше бы я этого не говорила.

   Мстислав раненым львом сорвался с кровати и заметался по спальне, меряя ее шагами, затем остановился и нервно провел руками по волосам, словно старался согнать с себя накопившееся напряжение.

   - Значит, отблагодарить, расслабиться? Да? - он остановился. - И больше ничего? Просто так.

   - Да что не так? Я не пойму? Что тебя не устраивает? - я обняла колени руками. Меня ощутимо начало потряхивать.

   - Все. Меня не устраивает все. Не нужна мне такая твоя благодарность. Надо было дать тебе сделать тот шаг, - глаза парня горели, да и он сам выглядел не вполне здоровым. Будто бес вселился в него.

   - Спасибо, - после таких слов мне стало особенно гадко на душе. - Ты меня туда отправил, надо было еще и подтолкнуть.

    На мгновение вернулась в прошлое, вспомнив ощущения, охватившие меня на краю крыши. По спине пробежала толпа ледяных мурашек, а руки покрылись гусиной кожей.

   - Я? Тебя? Туда? Ты ничего не путаешь, девочка?- остановился он посредине комнаты.

   - Ты, а кто еще?- от напряжения я вонзила ногти себе в ноги, но совсем того не замечала.

   - Рассказывай больше. Еще бы сказала, что Французская революция по моей причине произошла.

   - Да если бы не ты со своим покером, то ничего бы не было.

   - Что ничего? - внимательно на меня посмотрел.

   В сумрачном свете Мстислав выглядел очаровательно, одна прядь волос чуть прикрыла глаз, добавляя пикантности образу.

   - Всего. Всего. Всего. Я бы не оказалась там. На крыше. Это все ты. Ты виноват. Мне и так хреново, а еще твои слова подлили масла в огонь. Какой же ты...мстительный, - меня душили рыдания. Кажется, период спокойствия сменился необузданной истерикой.

   Я уткнулась в колени лицом и начала рыдать, взахлеб выплакивая все горести последних прожитых часов.

   - Подожди. Так ты из-за этого?- донеслось до меня. - Я же пошутил. Это была обыкновенная шутка. Да кто бы в нее поверил?- удивленным тоном произнес Мстислав.

   Судя по всему, он тогда ляпнул действительно не со зла, потому как раскаяние в его глазах было совершенно ненаигранным, а очень даже настоящим. Парень реально не верил, что его слова могли послужить толчком к моему глупому и необдуманному поступку.

   Ну я же не виновата, что при всей моей продуманности иной раз эмоции просто зашкаливают. Да я с этим борюсь. Да зачастую могу ими управлять. Но. Они выходят из под контроля. И я не могу ничего с этим поделать. В «секунду пик» я сама себе не принадлежу. Мною руководит что-то другое. Необузданное. Страшное. Мною неконтролируемое. Это ужасно, но я не в силах уйти от этого. А в минуты стресса подобное случается достаточно часто.

   - Кому надо тот и поверил, - еле выговаривая слова, произнесла я.

   Мстислав сел рядом и попробовала меня обнять.

   - Отвали. Шуруй отсюда, - дернула я плечами, стараясь стряхнуть с себя его руки.

   Когда я хотела его ласки, он мне в ней отказал, а теперь мне его жалость не нужна. Пусть ею подавится. Хороша ложка к обеду, так всегда говорила моя бабушка.

   - Я не думал. Честно. Я не знал. Глупость. Это же смешно..., - Ростропович все же сграбастал меня своими руками, заключив в стальные объятья. Парень не мог поверить в мои слова.

   Ну и пусть. Это его проблемы. Ему с ними и жить.

   - Очень. Видишь, как смеюсь!- рыдала взахлеб. - Не знаю, как остановиться.

   Меня сотрясали конвульсии. Это так тяжело, когда внутри холод и пустота, а согреться совершенно не где и не у кого.