Леди из сна. Вера Кримпэлл

Оглавление

• Глава 1
• Глава 2
• Глава 3
• Глава 4
• Глава 5
• Глава 6
• Глава 7
• Глава 8
• Глава 8
• Глава 9
• Глава 10
• Глава 11
• Глава 12
• Глава 13
• Глава 14
• Глава 15
• Эпилог

Глава 1

Люстиан ари-Зойл, правитель королевства Обриании.
- Что вы здесь делаете в столь поздний час? – я уставился на тоненькую фигурку девушки, скорее еще девочки, которая пряталась в темном углу моей гостиной.
Через минуту незваная ночная гостья выплыла в круг света, и я ощутил, как все мое тело наполняется знакомым томлением. Нет, это была не девочка, а хорошенькая девушка. Мой взгляд оценивающе пробежался по хрупкой фигурке, отмечая ее странную одежду, высокую грудь под ней, тоненькую талию, очертание стройных бедер, угадывающееся под излишне пышным и длинным ворохом юбок. Взглянул в окаймленное темными волосами лицо – белая кожа, легкий румянец на щечках, красивый разрез глаз, жаль только не угадать их цвета – в комнате все еще было довольно темно. Мой взгляд остановился на ее ротике – красиво очерченных аккуратных губках, соблазнительного нежно-розового цвета. Я уже начал представлять, что мне хотелось бы сделать с ними и, что она могла бы сделать своим ротиком со мной.
Но все мои сладострастные мысли были прерваны ее мелодичным, чуть хрипловатым голосом.
- Тебя ждала, - откинула сразу все формальности маленькая кошечка.
Светлый Гокан, фраза настолько пришлась мне по душе, что это заставило невольно испугаться. В то же время мое тело напряглось, как напрягается тело хищника, готовящегося к финальному прыжку.
- И долго ты меня ждала? – я не узнал своего голоса, который своим хриплым звучанием с головой выдавал все мои желания, что рождались в голове при взгляде на ночную гостью.
Девушка прикусила полненькую нижнюю губу, а ее щечки окрасил румянец смущения.
Великолепна…
- Увидев тебя, поняла, что, наверное, всю жизнь, - немного грустно ответила кошечка.
Сначала ее слова заставили меня вздрогнуть, но потом под кожей разлилось какое-то странное ликующее тепло. Мой зверь поднял голову, заинтересованно принюхиваясь, одобрительно рыча и потягивая гибкое могучее тело в стремлении как можно скорее настигнуть желанную добычу, что так наивно пришла в его логово.
Словно зверь на охоте я начал осторожно подходить к своей жертве на эту ночь, с внутренним удовлетворением отмечая, как девушка отступает на шаг назад всякий раз стоит мне приблизиться слишком близко. Как опытный охотник загоняет свою добычу, так я загнал свою кошечку в самый угол. Стоило ее спине упереться в стену, как на меня уставились немного испуганные светло-карие глаза, в глубине которых читалось предвкушение. И сейчас, даже стоя под лезвием алькорского клинка, упирающегося мне в сердце, я бы не вспомнил ничего более сводящего с ума, чем чувство ее страха, смешанного с пока еще тонким ароматом желания.
- И как же зовут наивную кошечку, посмевшую придти ночью в логово волка? – чуть хрипловатым голосом поинтересовался я, мучительно медленно сокращая и без того не слишком значительное расстояние между нами. Давая ей в полной мере ощутить, кто здесь охотник, а кто – лишь незадачливая добыча.
- Меня зовут Фелисити Дустрон, - дрогнувшим голосом представилась девушка, снова опуская взгляд, - и я не наивная… и не кошечка…
Я смаковал ее смешанные эмоции, как самый замечательный в мире деликатес. Придвинулся еще ближе, позволяя своей груди прикоснуться к ее соблазнительным округлостям, с еще большим удовлетворением отмечая, как она отчаянно пытается вжаться в стену, слиться с ней. Поддеваю пальцем подбородок, заставляя ее смотреть мне в глаза.
- О нет, милая, ты именно наивная, - шепчу я, склоняя к ней голову, почти касаясь ее губ своими. – И определенно моя кошечка. Моя добыча.
Мне с трудом удалось сдержать рык, когда языка коснулся ее изысканный вкус. Первые секунды малышка была слишком напряжена, но потом расслабилась и приоткрыла ротик, отдавая себя в мои руки. Я смаковал ее вкус, пил дыхание, уже осознавая, что нескоро смогу насытиться ею. Все мои инстинкты вопили о том, что эта малышка будет не просто развлечением на несколько ночей.
Никогда не относился к существам, склонным к самообману и прекрасно умел осознавать и признавать свои слабости, чтобы потом постараться избавиться от них.
Мое воображение уже услужливо подкидывало картины того, что я сам хотел бы сделать со своей гостьей. Сначала тут на ковре, около тускло тлеющих углей в камине, на диване, по дороге в спальню у стены, на своей широкой кровати…
Тихий, полный желания стон, разлился раскаленной лавой по моим венам, заставляя еще нетерпеливей накинуться на мягкие губы, порвать ко всем юктарам, это странное платье, что стесняло ее грудь и не давало моим рукам добраться до обнаженного горячего тела.
Освободив, наконец, свою кошечку от целой груды ненужного тряпья, я оторвался от покрасневших припухших губ и немного отстранился, закинув ее ручки вверх и удерживая их одной рукой. Представшая перед глазами картина, заставила меня одновременно удовлетворенно заурчать и в то же время, зарычать от накрывшего с головой чувственного голода. Разгоряченная, с горящими страстью глазами и напрягшимися розовыми вершинками груди, которые так и просили о ласке. Она заставляла ощущать довольно странное чувство торжества от того, что это я смог зажечь ее глаза этим зовущим огнем, заставил каждую клеточку этого соблазнительного тела томиться по моей ласке. Расх, что эта ведьма сделала со мной? Потом, я разберусь с этим потом, а сейчас…
Я прижал стройное тело к себе, приподнимая над полом.
- Закинь свои ножки мне на талию, - приказал я, срывающимся от нетерпения голосом, в ответ на ее растерянный взгляд.
Стоило ей обвить меня своими длинными ногами, как я в два шага преодолел гостиную и упал на колени на толстый пушистый белоснежный ковер, бережно укладывая свою ношу и тут же накрывая ее тело своим.
Это было похоже на сумасшествие. Никогда я еще не был заложником столь всепоглощающего, сносящего крышу, желания, которое заставляло забыть о любом контроле и полностью утонуть в этом безумии. Даже не раздевшись толком, я врывался в нее нетерпеливыми толчками, не щадя ни себя, ни ее, утопая в сладких стонах, что еще больше подогревали мой голод. Ее финальный крик был для меня изысканней любой музыки. Когда же на меня накатило собственное освобождение, почувствовал, как мир темнеет перед глазами, словно издалека, сквозь пульсирующую в висках кровь услышал, громогласный рык удовлетворенного зверя и звук рвущегося ковра…
Пришел в себя в гордом одиночестве, на собственной кровати, куда повалился полностью одетый сразу после встречи со своими советниками. Мое тело все еще горело от самого мощного за всю жизнь оргазма. Провел дрожащей рукой по лицу, когда меня накрыло реальностью произошедшего – я, мать его, кончил во сне!
Поднялся, срывая с себя рубашку и штаны с мокрым пятном на причинном месте, и отправился в ванную. С этим нужно что-то делать – пора завязывать с бесконечными делами и добровольным воздержанием, подобрать себе какую-то малышку и закрыться с ней в спальне на недельку-другую.
Однако моим планами не суждено было осуществиться ни на этой неделе, ни на следующей – освобождаясь от своих прямых обязанностей, у меня едва хватало сил принять ванну и дойти до кровати. А там, во сне, меня всегда ждала она – моя дикая страстная кошечка. И вскоре я понял, что не хочу никого, кроме нее ни во сне, ни наяву. И это пугало.

Глава 2

Люстиан ари-Зойл
- Ты уверен в этом? – тихо спросил я начальника королевской стражи и командующего войсками – Ювестоса кри-Донста.
- Абсолютно, - он уверено кивнул головой. – Эта информация получена от нашего человека при императорском дворе. Ты же знаешь, что для Шикстона мы все равно, что кость в горле. И если ты и дальше будешь противиться нашему присоединению к его Империи, то он найдет способ заменить тебя на более сговорчивого правителя. Обриания сейчас – своего рода щит, который стоит на пути Шикстона к завоеванию царств Светлых.
- Что же он не хочет решить это небольшое недоразумение при помощи оружия? – усмехнулся я.
- Люстиан, может Шикстон и одержим жаждой власти, но он пока еще в своем уме - понимает, что война с Обрианией обойдется ему слишком дорого, - скривил губы в презрительной усмешке Ювестос.
- Да, безумцем его не назовешь, а жаль, - задумчиво протянул я. – Значит, он хочет подобраться ко мне, подложив под меня какую-то парлайку? Ну что ж, удачи ему в этом.
Ювестос осуждающе покачал головой и грустно улыбнулся.
- Дружище, ты, как всегда, недооцениваешь женских чар и их хитрости, - заключил он. – А я уверен, он выберет для тебя самый лакомый кусочек во всей Темной Империи.
- Боюсь, мне это уже не страшно, - тоже грустно хмыкнул я. – Кстати, как насчет второго вопроса, который я просил тебя прояснить. Узнал?
- Узнал. Но, боюсь, мой ответ тебе не понравится – навеивать сны не может ни одно существо, какими бы способностями оно не обладало, - последовал уверенный ответ.
- Точно? В конце концов, сон – это как раз то время, когда мы менее всего защищены, - недовольно сощурил глаза.
- Прости, - развел руками друг. – Может, расскажешь с чего ты, как маньяк ищешь по всему королевству какую-то барышню и отдаешь такие странные поручения?
- Потом, Ювестос, потом… когда-нибудь, - пообещал я, не скрывая разочарования от его известия.
Я поднялся с кресла и, попрощавшись с другом, направился в свои покои – на дворе ночь, а значит, стоит мне закрыть глаза и она придет. Странное чувство предвкушения и раздражения накрыли меня, как всегда в последнее время. Я не хотел ее во сне, я, мать его, хотел ее живую и теплую в своей власти. Настоящую!
- Люстиан, - окликнула меня уже около самих покоев Орсилья.
Она была дочерью лучшего друга отца, который погиб вместе с женой при нападении диких даршан. Я обещал ему, что обязательно присмотрю за его несовершеннолетней дочерью и найду ей заботливого и любящего хранителя, когда та войдет в подходящий для брака возраст. Возраст этот пришел два года тому назад, но маленькая упрямица никак не хотела связывать себя узами брака, отвергая всех потенциальных хранителей.
- Люстиан, ты обещал, что сегодня мы сможем сходить в город, - капризно надула губки Орсилья, - покататься на жайронах по озеру и посидеть в ресторане на воде. А в итоге ты опять был занят весь день и даже половину ночи. Люстиан, так нельзя, ты совсем не бережешь себя!
- Орсилья, я благодарен тебе за заботу, но сейчас действительно не самые простые времена и государственные дела требует моего постоянного присутствия во дворце, - тяжело вздохнув, пояснил я. – Тебе стоит всего лишь согласиться на ухаживания одного из поклонников. Тогда сможешь без опаски выезжать в город, кататься на жайронах и сидеть в ресторанах.
- Не хочу! Мне не нравится ни один из них. Они смотрят на меня так… так… как будто я десерт, рычат по причине и без, ведут себя просто… порой мне страшно становится, - призналась девушка, опустив глаза себе под ноги.
- Орсилья, - я подошел и, подняв ее лицо за подбородок, заставил посмотреть в глаза, - это обычное поведение оборотня по отношению к женщине, с которой он хотел бы не просто минутного развлечения, а чего-то большего. Так смотрят на женщину, которую хотят сделать своей и тебе нечего боятся.
Я успокаивающе погладил девушку по щечке и отступил на шаг.
- Но ты никогда не смотрел, как дикий голодный зверь ни на одну из своих женщин, даже когда ваши отношения длились намного дольше, чем несколько месяцев, - возмутилась она.
- Значит, ни одну из них я не хотел для себя навсегда, - улыбнулся я и подумал, что надо было бы обратиться к воспитавшей меня женщине – Брайне, чтобы та провела обстоятельную беседу с девочкой.
Я-то думал, что она просто капризничает, а на самом деле, оказывается, просто боится столкнуться со зверем, живущим в каждом мужчине-оборотне. Я слишком сильно оберегал ее в детстве, нужно было давать ей больше свободы, хоть частично снять чрезмерную опеку. В итоге девушка оказалась не готовой к реалиям мира, в котором живет и касалось это, к сожалению, не только мужчин.
- Спокойной ночи, Орсилья. Обещаю, как только выдастся свободное время, мы обязательно куда-то сходим, - ободряюще улыбнулся я и скрылся за дверью собственных покоев.
Вот только ночей спокойных у меня уже давно нет. Сегодня, как и в последние три месяца мне приснилась моя девочка. На этот раз она пришла ко мне в игривом полупрозрачном пеньюаре, как она называет эту странную одежду, бордового цвета. Фелисити запомнила, о чем я говорил неделю тому назад.
Искусительница.
Сладкая малышка.
Моя.
Этой ночью она игралась, раздразнивая меня и зверя, обещая и не подпуская слишком близко. А я позволял ей это, уже предвкушая ее наказание за дерзость. Ведь я знал, что в итоге она сама придет ко мне в руки, горячая и жаждущая, полностью готовая для меня.
- Милая, ты нарываешься на наказание, - сладко промурлыкал я, когда она в очередной раз проигнорировала приказ подойти и ускользнула от меня на другой конец комнаты.
- Милый, а ты опять игнорируешь меня, - с притворным возмущением воскликнула Фелисити.
- Я? Тебя? Кошечка моя дикая, кто ввел тебя в это страшное заблуждение? – удивился я. – Иди ко мне и я покажу тебе, насколько сильно я тебя могу «игнорировать».
- Люс, я не про это, - забавно сморщила аккуратненький носик малышка и отвернулась к камину, уставившись на огонь. – Почему мы никогда не можем просто поговорить?
- Попалась, - схватил я сзади зазевавшуюся девушку. – Я бы радостью поговорил с тобой, кошечка, но нам отведено слишком мало времени, чтобы тратить его на пустые разговоры.
Я развернул девушку к себе лицом и, зажав в кулаке ее каштановые волосы, переливающиеся золотом в свете огня, потянул назад, заставляя поднять ко мне лицо, впиваясь жестким поцелуем в сладкие губы. Даже для меня он был чересчур собственническим, чересчур голодным, но мне не хватало ее целый день, мне вообще всегда мало ее.
- Ты готова быть наказной? – прохрипел я в припухшие губы, прожигая всю ее горячим взглядом.
- За что? – округлила она глаза.
- За то, что заставила меня так долго ждать, для того чтобы заключить тебя в объятия. За то, что заставляешь терять голову и занимаешь мои мысли целый день. За то, что не слушаешься моих приказов. Это непростительно, чтобы женщина не слушалась своего хранителя. За это ее следует наказывать – долго и обстоятельно, чтобы она полностью осознала всю серьезность своей ошибки, - мурлыкал я ей на ушко, одновременно срывая с нее провокационное одеяние и покрывая поцелуями нежную кожу за ушком.
- А ты оказывается, тот еще тиран, - возмутилась Фелисити, безуспешно пытаясь вырваться из моих объятий.
- Мгм, - согласился я, опрокидывая ее на диван, заставляя снова и снова молить меня, прежде чем ворваться в горячую влажность, опять теряя себя в ней.
Очередной нереально сильный оргазм, от которого темнеет в глазах и очередное мокрое пятно на простыне, которое явственно свидетельствовало о том, что вместо своей горячей кошечки на самом деле я трахал простынь.
Зарычал и со всей злости ударил по подушке – пора заканчивать с этим безумием! Мне нужна нормальная женщина!
На следующую ночь я действительно нашел себе настоящую женщину и, от отчаяния, даже не одну. Но, проведя с ними всю ночь, я не чувствовал ничего, кроме неудовлетворенности и липкого омерзения к самому себе.
А еще через сутки я чувствовал себя настоящим безумцем, который буквально считает секунды до свидания со своей воображаемой возлюбленной, прекрасно понимая, что ни к чему хорошему это наваждение его не приведет.
Снова увидев ее, я готов был завыть от облегчения, так как боялся, что по какой-то причине она просто не придет ко мне. Я пожирал глазами ее задрапированную в плотную ткань тоненькую фигурку, уже предвкушая, как возьму ее на ковре у камина, а быть может прямо у стены. Однако стоило взглянуть в любимое личико, как все мое тело моментально окаменело от напряжения – в ее глазах больше не было того безграничного обожания и сжигающего меня огня. Теперь она смотрела на меня с легкой грустью и тонной презрения. Долго размышлять, в чем причина такой резкой смены отношения ко мне не пришлось.
- Ты не пришел ко мне, - чуть дрожащим голосом и с грустной улыбкой на соблазнительных губах, упрекнула моя кошечка, - променял на других.
И черт, я готов был даже извиниться за это, столько боли было в ее голосе. Но останавливало одно – откуда она могла узнать это? Ведь она не реальна – плод моей, скорее всего, больной фантазии, навеянный излишне долгим воздержанием. Так какого юктара она смеет сейчас упрекать меня в чем-то?
- Молчишь? – шепотом спросила она, и я увидел, как на ее розовой щечке появилась влажная дорожка.
Расх, только не это! Все, что угодно, но ее слез я просто не вынесу – кинусь оправдываться, наплевав на гордость. Еще одна слезинка скатилась из-под ресниц, заставляя меня чувствовать себя хуже грязи на дороге. Я уже открыл рот и шагнул на встречу, лихорадочно пытаясь подобрать те единственно верные в такой ситуации слова и заверения. Но таких слов просто не существовало! Остановился, когда Фелисити отшатнулась от меня и выставила вперед ручку в защитном жесте.
- Я ухожу, - сдавленным голосом заявила она, поднимая на меня мокрые и покрасневшие от слез глаза. – И больше не приду. Более можешь не звать меня. Прощай.
Мое сердце сжалось в безотчетной тревоге. Я метнулся к девушке, но мои руки вместо Фелисити обняли воздух. Я стоял и в растерянности смотрел на ладони, пытаясь осознать произошедшее, а когда осознал, готов был рвать и метать, драться и убивать. Меня накрыла ярость – как посмела она уйти от меня этой ночью? И тут же пообещал придумать для нее наказание поизощренней, когда она придет ко мне следующей ночью. В конце концов, она не имеет никакого управа упрекать меня в чем-то!
Я рассмеялся – это ж надо до такого докатиться?!! Она же ничто и никто – возможно, просто придуманный мной идеал женщины, которую я хотел бы когда-то увидеть рядом с собой. Стоит мне захотеть, и она снова будет приходить ко мне во сне!
Но она не пришла ко мне не на следующую ночь, ни через неделю, ни через месяц, ни через полгода. Она просто исчезла. И мне бы радоваться – ведь я хотел излечиться от этого наваждения. Но вместо этого чувствовал себя последним идиотом, потерявшим самое ценное. Кроме того, где-то на задворках сознания прочно поселилась мысль, что она не сон, что где-то Фелисити действительно существует. Нужно только найти. Ну не могут обычные сны быть настолько реальны, настолько… навязчивы. Нельзя в обычном сне чувствовать все настолько по-настоящему. Обычные сны не похищают покой а реальности… во всяком случае так надолго.
Или, все же, я схожу с ума?
Я ходил сам не свой – меня раздирали сомнения, меня раздирали чувства, наконец, мне до боли не хватало моей дикой кошечки. Почему мы всегда понимаем, что нам дорого только после того, как безвозвратно теряем?
Я лежал на своей огромной кровати и ругал себя последними словами. Как мне могло придти в голову, что те бледные тени моей Фелисити смогут заменить ее? И пусть она только сон, фантазия, но я стал зависим от нее, как может быть зависим оборотень только от той единственной, что дарована ему на всю оставшуюся вечность. И пусть мне предстояло мучиться, обнимая ее лишь во сне, и лишь те несчастные несколько часов, но лучше так, чем вовсе без нее.
Проснувшись злой той ночью, я лишь посмеялся над ее словами о том, чтобы я не звал ее больше. Ведь это она сама пришла ко мне! Разве нет? Но не прошло и нескольких недель, как моего пыла заметно поубавилось, и я действительно звал ее во сне и наяву. Сначала приказывал, потом просил, потом скатился к мольбам. Скажи мне кто-то еще полгода тому назад, что я буду кого-то о чем-то умолять, а тем более какую-то воображаемую женщину, я как минимум переломал бы ему ребра. Теперь же я был готов на все, абсолютно на все, если это позволит вернуть мою кошечку. И все равно, что она будет приходить лишь во сне. Пусть лучше так, чем совсем никак. Пусть лучше я буду считать себя безумцем, но я безумцем прекрасной леди из сна.
Но в эту ночь она не пришла.
Снова.

Глава 3

Фелисти Дустрон
Я стояла в кабинете своего отчима и старалась не дрожать от страха как всегда в его присутствии. Сегодня он был в благоприятном расположении духа, но порой его настроение сменялось так стремительно, что в случае его злости даже мое предстоящее замужество не спасет от наказания. Потому вот уже полчаса я тщательно взвешивала каждое свое слово, каждый свой ответ, стараясь не провоцировать лишний раз живущего в нем чудовища.
- К свадьбе все готово? – заставил меня содрогнуться холодный голос отчима.
- Да, лорд Крейнстон, - потупив глаза в пол, покорно ответила я.
- Замечательно, - довольно потянуло это чудовище. – А от тебя будет побольше пользы, чем от старшей сестрицы. Подумать только – захомутала герцога. Я уже предвкушаю, как пополнится мое состояние, когда ты вдруг овдовеешь. А потом уже нам ничто не помешает наслаждаться обществом друг друга. Не так ли, дорогая?
Я внутренне содрогнулась от прозвучавшего недвусмысленного намека, но возразить не посмела, так же как и не посмела поднять глаза. Вбитые розгами и кнутами за пять лет жизни правила поведения, навсегда отложились в моей памяти и безвозвратно изменили ту девочку, что в тринадцатилетнем возрасте вошла в этот дом.
Несмотря на безвременную кончину отца, мы жили вполне безбедно и мать – графиня Дустрон – вовсе не планировала повторно выходить замуж, пока на ее пути не встретился дерзкий красавец маркиз Крейнстон. Он был моложе ее и буквально вскружил голову одинокой вдове с двумя дочерьми. Женившись на моей матери и, прибрав к рукам ее состояние, этот молодой красавец показал свое истинного лицо – лицо морального урода и садиста, которому доставляло удовольствие унижать людей и приносить им боль.
Поэтому, не трудно догадаться, что за эти годы с меня выбили любой намек на непокорность и я не могла ослушаться своего отчима даже зная, чем это может закончиться для меня. Как ни как перед глазами стояло два ярких примера исхода моей судьбы – умершая, якобы от лихорадки мать и погибшая в результате несчастного случая сестра, которая едва успела выйти замуж и очень неожиданно овдоветь, пополнив состояние отчима весьма солидной вдовьей долей. Но, несмотря на это, я была до омерзения послушной его воле, чувствовала себя безвольной тряпкой, но никогда не возражала – для меня не было ничего страшнее боли от его кнута. Разве что, только его недвусмысленные намеки и сладострастно-садистский огонек, что последние несколько лет зажигался в его глазах при виде на меня.
Единственное на что я решилась – так это рассказать о судьбе моей матери и сестры герцогу, когда тот только надумал делать предложение руки и сердца. Пусть я и не любила его, но это было бы слишком жестоко из-за собственной малодушности и страха быть наказной в случае вскрытия правды, поставить под удар жизнь человека. Да и внутри меня все еще теплился слабый огонек надежды на спокойную жизнь без отчима-тирана.
Потому я тихо готовилась к свадьбе, стараясь не обращаться внимания на ликующего отчима и лелея внутри давно забытую надежду на светлое будущее. Чем ближе был день свадьбы, тем чаще я повторяла про себя, что герцог не простодушный мальчишка, доставшийся в мужья моей сестре, он поверил, он обещал, что все будет в порядке. И я верила… старалась верить изо всех сил, потому что у меня не было другого выбора.
Весь следующий день для меня прошел, как во сне – финальная примерка роскошного свадебного платья, визит к вдовствующей герцогине, новая порция угроз и указаний от отчима. Благо, он хоть не трогал меня последний месяц перед свадьбой – боялся оставить на теле синяки. Я была измотана настолько, что моментально провалилась в сон, стоило голове коснуться мягкой перины.

****

Люстиан ари-Зойл, правитель королевства Обриании
Я болен.
Абсолютно одержим и безумен.
Она снова не пришла ко мне, а ведь я разве что не молился на нее.

Глава 4

Фелисти Дустрон
Он смеялся! Этот нахал просто сидел и смеялся надо мной! И это после того, как… как принудил спать с собой в одной постели. Обнаженной! Моя репутация погублена! Если герцог узнает о подобном происшествии накануне свадьбы, он откажется брать меня в жены, а отчим… он просто убьет меня на месте!
Захотелось ударить этого мужчину чем-то тяжелым по голове, а потом еще раз и еще. Он погубил меня, умудрившись каким-то невообразимым образом выкрасть из моей собственной спальни. А теперь он смеется так счастливо и беззаботно, словно не жизнь девушке испортил, а выиграл спор на тысячу фунтов!
Я была настолько возмущена и зла, что даже мое выдрессированное чувство самосохранение потонуло во всепоглощающей ярости. Но стоило руке мужчины потянуться ко мне, как сознанием сразу завладели знакомые страхи, а тело выдало выработанный за годы рефлекс – я вся сжалась и втянула голову в плечи, прикрыв ее руками, в ожидании удара.
Но секунды тянулись, а я все еще, внутренне сжавшись, ожидала боли от удара. Над головой раздалось озабоченное бормотание на каком-то странном языке, а в следующее мгновение мое тело было притянуто к горячей голой груди мужчины. Сковавший тело страх не позволял пошевелиться, чтобы хоть попытаться отодвинуться. Мужчина начал говорить и его голос приобрел успокаивающе-заверяющие нотки, а я почувствовала, как мою спину нежно поглаживает большая ладонь. Я не понимала, что говорит этот иностранец, но чувствовала, как страх начал отступать, а сердце возвращает свой нормальный ритм. Странно, но этот незнакомый мужчина смог внушить мне чувство абсолютной защищенности.
Даже мой жених не мог подарить того спокойствия, которое я ощущала сейчас. Может быть это связано с тем, что он никогда вот так не обнимал меня, пытаясь убаюкать в сильных руках? Я не понимала в чем причина этого волшебного чувства, что разливалось по всему моему существу, но замерла и даже не смела дышать, впитывая забытое с самого детства ощущения нужности, заботы, защищенности… как же не хватало маленькой забитой девочке, а теперь и взрослой девушке, обычных объятий…
Из мыслей меня вырвал тихий стук в дверь и громкий окрик над головой. Встрепенулась, вспомнив, что негоже леди млеть в руках незнакомого мужчины, да еще и своего похитителя. Попыталась отодвинуться.
В это время в комнату вошла стройная светловолосая девушка в очень странной одежде с огромным подносом в руках и каким-то пакетом, висящим на сгибе локтя одной руки.
Что-то сказав мужчине, девушка поставила на стол около огромного окна поднос и, подойдя к кровати, оставила пакет. Поклонилась и ушла. Служанка – поняла я.
Подцепив пальцем мой подбородок и заставив меня запрокинуть голову, мужчина начал что-то говорить, а я получила возможность впервые действительно внимательно изучить внешность незнакомца. На меня строго смотрели пронзительно серые глаза в обрамлении неприлично длинных для мужчины ресниц, широкие брови были озабочено сдвинуты, лоб прикрывала растрепавшаяся челка русых волос. Опустив свой взгляд ниже, я подумала, что мужчине нехорошо иметь такие соблазнительные губы. Почему-то мне сразу вспомнилось мое пробуждение среди ночи – охвативший тело странный жар, какое-то неведомое, но такое приятное томление внизу живота, когда эти самые губы прикасались к моей обнаженной коже, непонятная, но дикая потребность в чем-то. Вспомнила, ощущение его рук на своем теле, когда он трогал меня. Щеки вспыхнули красным, а внизу живота от воспоминаний снова заворочалось нечто непонятное. Заметила, как хищно раздулись крылья прямого носа мужчины, почувствовала, как его грудь начинает тихо вибрировать от… рыка?
Над головой раздался хриплый голос, что заставил меня снова посмотреть в серые глаза. Чего он хочет? Стоп! Какое мне дело до его желаний? Меня похитили!!!
Страх вернулся, волна холода разлилась по позвоночнику, когда в голову начали лезть непрошеные мысли и предположения зачем иностранцу нужно похищать девушку? Родилась робкая надежда на то, что это, все же, страшный сон, родившийся в моем переутомленном вечными переживаниями мозгу. Наконец, отодвинувшись от мужчины я, в желании подтвердить поселившуюся в голове догадку, легонькой ущипнула себя за руку. Ничего не произошло. Ущипнула чуть сильнее. Снова ничего. Наконец, ущипнула себя изо всех сил…
Мою руку перехватила огромная ручища, а строгий голос начал явно отчитывать меня. Я же сидела, ни жива, ни мертва. Словно во сне я встала с кровати и, кутаясь в шелковое покрывало, поплелась к окну. Открывшаяся передо мной панорама ну никак не походила на улицы Лондона. И вообще то, что я видела перед собой, не могло быть реальностью! Чувствуя, как перед глазами начинает темнеть и, понимая, что сейчас свалюсь в обморок, я успела подумать, что теперь мне не светит ничего, кроме Бедлама.

*** ***

Меня накрыла депрессия. Основательно и надежно. Я сидела на кровати и пыталась осмыслить абсолютно невозможные вещи. Меня выкрали? Где я? Что за странные животные попались мне на глаза тогда, в тот самый первый день, что за странные летающие коробки? Я ничего не понимала, а мой мозг сначала, грозившийся взорваться от переполнявших его мыслей, теперь пребывал в ступоре. Каждый день ко мне приходил необычно одетый мужчина и всякий раз водил руками по воздуху вокруг моей головы. Странный. Хотя нет, это же я абсолютно безумна. Может, на самом деле ко мне никто и не приходит?
Пять раз в день приходила служанка, принося еду, а чаще просто кормя меня. Также она помогала мне мыться, одеваться в странную одежду и причесываться. По сто раз в день приходил тот самый шикарный мужчина. Он постоянно что-то ободряюще бормотал, практически всегда обнимал и, демонстрируя крайнюю степень недовольства, покидал комнату ночью, когда ко мне приходила другая женщина. Явно не служанка, судя по строгому тону, которым она разговаривала с мужчиной – хозяином дома, насколько я успела понять. Она помогала мне подготовиться ко сну и практически всегда о чем-то разговаривала со мной, времена даже пела песни на непонятном языке. Мне нравились эти песни, а точнее ее голос – чистый и нежный. Он успокаивал меня, дарил ощущение уюта, заставлял расслабиться и отринуть все переживания.
На четвертый день я проснулась и поняла, что окончательно пришла в себя. Не могу сказать, что чувствовала себя просто отлично, однако по сравнению с состоянием бревна, в котором я пребывала последние дни – очень даже неплохо. Каким-то непостижимым образом осознала, что нахожусь в другом мире, еще более непостижимым оказалось то, что меня это понимание ни капельки не пугало. На смену растерянности и потерянности пришло обычное, спокойное… принятие этого неизбежного и неопровержимого факта. Наконец, прошел страх в одно прекрасное утро проснуться и понять, что меня определили в Бедлам, как психически ненормальную.
Этот день прошел точно так же и все предыдущие – меня посещала служанка, много раз приходил довольный чем-то незнакомец и милая женщина. Такая забота была приятной, пусть я и не знала, что они мне говорят, но прекрасно могла оценить их отношение ко мне. Вечером снова пришла милая женщина и, удовлетворено осмотрев меня, наконец, назвала свое имя, ткнув в себя ладонью и произнеся «Брайна». Мне представляться не было необходимости, поскольку каким-то образом мое имя и так всем было известно. Чуть позже в комнату ввалился Люстиан – он представился мне еще днем, видимо еще тогда оценив мое состояние как вполне вменяемое.
По-хозяйски пройдя в комнату он, практически не обращая внимания на меня или Брайну, начал… раздеваться. В шоке от такого поведения я сначала смотрела глазами-блюдцами на стоящего к нам спиной мужчину, а потом перевела абсолютно беспомощный взгляд на женщину. Кивнув мне, она что-то сказала уже практически снявшему рубашку Люстиану. Не знаю, что было сказано, но судя по яростному блеску в серых глазах и не менее яростному тону последнего, ему это не понравилось. Однако спустя пять минут разговора на повышенных тонах, Люстиан все-таки вышел из комнаты, кинув напоследок какой-то непонятный взгляд на меня. Облегченно выдохнула, подняв на Брайну полный искренней благодарности взгляд, на что она пробормотала мне что-то успокаивающее и тоже вышла из комнаты.
После этого вечера тревога из-за весьма странного и бесцеремонного поведения мужчины вернулась с новой силой – а я ведь только успокоилась и позволила себе забыть тот ужасный инцидент в самую первую ночь моего пребывания здесь.
На следующее утро я поняла, что сойду с ума, если пробуду в этой комнате еще хоть один день. Потому, когда пришла служанка я, активно жестикулируя, пыталась объяснить ей, что хочу прогуляться. Девушка кивнула и ушла, а спустя двадцать минут в комнату вошел Люстиан.
Остаток дня прошел просто волшебно. Я чувствовала себя, как первооткрыватель на неосвоенных территориях – все было мне не знакомо, все ново. Удручало лишь одно – мне не с кем было элементарно поговорить. Из-за этого создавалось такое чувство, словно я одинока, даже находясь среди людей. Более того, когда я оказывалась среди этих самых людей, я начинала чувствовать себя крайне неловко из-за своего незнания языка.
Однако Люстиан, видимо, мои переживания не заметил, так как к ужину меня отвели вниз, в зал, где за огромным столом уже собралось несколько десятков человек. Меня посадили по левую руку от Люстиана, за что я заслужила недовольным взгляд со стороны черноволосой красотки, сидящей справа от нас. Очень быстро я поняла, что люди в этом мире не особо заморачиваются над правилами поведения за столом. Однако, несмотря на непринужденную и веселую обстановку вокруг, я снова чувствовала себя не в своей тарелке – я чужая здесь, я никого не понимаю, ничего не знаю. Только строгое воспитание заставило меня досидеть до конца ужина и сразу сбежать в свою комнату, едва первый человек поднялся из-за стола.
Уже лежа в кровати, размышляла о своей странной реакции на этого мужчину – я не знакома с ним, единственное, что мне известно о нем – это имя. И, тем не менее, я не ощущаю к нему привычной настороженности – нет желания сбежать, вырвать руку, когда он ее касается, внутренне сжаться в комок от любого признака недовольства. Это было достаточно странно для меня, ведь чтобы довериться своему жениху, мне понадобилось чуть больше года.
К следующему вечеру меня наряжали с особой тщательностью и полным игнорированием моих возмущений по поводу выбранного наряда. А наряд этот был… даже слишком откровенный, не совсем то, что описывало его. Темно-бродового цвета оно словно вторая кожа обтягивало меня от груди до середины бедра, а потом пышным водопадом ниспадало до пола. Плотный лиф платья едва ли прилично прикрывал грудь, а сзади часть спины до самых лопаток была открыта. Я уже поняла, что тут не существует корсетов и нижних юбок, но чтобы вот так… вообще без какого-либо белья. Даже дамы полусвета никогда не позволили бы нарядить себя в нечто подобное. Да еще и волосы вверх собрали, полностью открывая вид на практически голую спину! Благо хоть шрамы были прикрыты тканью. Но это не изменяло того, что мне было ужасно некомфортно в этом одеянии.
Позволив себя так одеть, я рассчитывала только на одно – служанка выйдет, и я скину с себя это форменное безобразие. Но не тут-то было – ушла девушка только после того, как в комнату вошел Люстиан. Активно жестикулируя, я из-за покрывала, которое сдернула с кровати в надежде прикрыться, пыталась объяснить ему, что не собираюсь выходить в этом платье. Бога ради, в нем я чувствую себя элементарно голой!
Но мужчина только как-то странно улыбнулся и пошел к шкафу, а я в который раз за последние несколько дней залюбовалась хищной грацией движений, его широкой спиной в шелковой ткани темно-бордовой, почти черной, рубашки. Достав что-то из верхних полок шкафа, Люстиан подошел ко мне и, выдрав из рук покрывало с удовлетворением пробежался по мне взглядом, заставив щеки вспыхнуть жаром от смущения. Прикрыв глаза на несколько минут и прокашлявшись, он что-то сказал мне, и кивнул на две небольшие шкатулки, поставленные на небольшую тумбочку у кровати. Не понимая, что от меня хотят я пожала плечами и сорвала с кровати простынь, настойчиво прикрывая себя в этом крайне неприличном наряде. В ответ мне раздался тяжелый вздох и очередное мое прикрытие было вырвано из рук и откинуто за широкую спину.
Взяв одну из коробочек, мужчина открыл ее и, достав какой-то браслет из черного и золотого металла, попытался застегнуть на правом запястье. С любопытством понаблюдав за мучениями Люстиана несколько минут, я подошла к нему и предложила помочь. Но, попытавшись застегнуть браслет, каким-то невообразимым образом умудрилась порезаться об застежку.
С горем пополам закрыв замысловатый замок, я отошла от мужчины, заметив, как тот быстро одернул руку с браслетом за спину и с каким-то внутренним удовлетворением посматривал на меня. Потом взял вторую коробочку и протянул мне. Открыв ее, уставилась на милый золотой браслет с рубинами. Он был прекрасен, но принять дорогой подарок от незнакомого мужчины, который не являлся, ни моим женихом, ни мужем, я не могла – это неприлично. Потому покачала головой и, закрыв красивую шкатулку, положила ту обратно на тумбочку.
Тогда Люстиан сам вынул браслет и выжидающе протянул руку, всем своим видом намекая на то, что мне все-таки следует принять подарок. Очень настойчиво намекая.
Спустя какое-то время молчаливого давления я все-таки сдалась. Бог их знает, может у них сегодня какой-то праздник и эти браслеты – обязательный его атрибут? Поди их разбери, когда практически ничего не понимаешь.
Тяжело вздохнув, подставила свое правое запястье, но тот, заложив свои руки за спину, покачал головой и кивнул на левое.

*** ***

Люстиан ари-Зойл
- Люстиан, ты не боишься, что сначала получишь по голове от Брайны, а потом и от своей малышки, когда она узнает, что ты только что учудил? – оторвал меня от разглядывания аппетитной ложбинки между грудей Фелисити Ювестос.
- А что я такого сделал? – в наигранном удивлении округлил глаза. – Между прочим, Брайна сама виновата – она возомнила себе невесть что и не пускала ночью в спальню к моей малышке. В мою спальню, прошу тебя заметить.
- Ну, она же предлагала тебе пересилить гостью в другую комнату, - едва сдерживая смех, напомнил друг.
- Зачем? – вполне искренне удивился я. – Она-то была на своем месте – в моей комнате и в моей постели. Непорядок был в том, что меня рядом с ней не было.
- Ненормальный, - покачал головой Ювестос, - ты хоть представляешь, что тебя ждет, когда в город вернется маг и твоя малышка поймет то, о чем будет говорить весь дворец и вся прислуга? Судя по ее темпераменту, тебя как минимум отлучат от тела и очень надолго.
- Меня и так отлучили от тела и надолго, - поглаживая талию своей кошечки, проворчал я. – А она еще и боится меня. Да ты посмотри на нее – она загнанной ланью смотрит на любого мужчину. Расх, Ювестос, она отшатывается от меня стоит сделать резкое движение в ее сторону и мне кажется, что.… В общем, нет, я делаю все правильно – так она быстрее привыкнет ко мне. У меня не хватит терпения долго ходить вокруг нее на цыпочках.
И меня действительно очень сильно волновала такое разительное отличие Фелисити из моего сна и реальной Фелисити. Почему она боится меня? Неужели не помнит наших совместных ночей? Или все еще не простила той злосчастной измены? Но нет, она ведет себя так, словно впервые видит меня. И мне это, мать его, не нравилось. Почему она не помнит ничего, тогда как я схожу с ума от воспоминаний и желания наяву проделать с ней все то, что делал с ней во сне?!!
- Ну, я не сказал бы, что сейчас она смотрит на тебя загнанной ланью, - задумчиво заметил друг, - скорее кровожадным драконом, которого неделю держали на голодном пайке.
- Заметил? – хмыкнул я. – С яростью я хоть знаю, что делать и как ее перенаправить в более полезное русло, а вот страх… ее страх не радует меня. Пусть лучше дуется и ругается на своем непонятном языке.
- Кстати, что ты скажешь насчет заключения Трастиана?
- А что тут скажешь? – пожал я плечами. – Другой мир, так другой мир. Пусть странно, пусть необычно, но… мне кажется вполне возможным. В любом случае, мне все равно, откуда она, главное, что теперь моя кошечка со мной. Я все тщательно проверил – она это она, никаких иллюзий и колупаний в моей памяти. Кстати, в свете последних событий я хотел бы, что весь руководящий состав войск и советники последовали моему примеру.
Я демонстративно покрутил запястьем, показывая темный камень лораи, блокирующий любые попытки чужеродного вмешательства в память и мысли.
- Думаешь, имеет смысл? Их так мало, даже не знаю, хватит ли на всех, - засомневался Ювестус. – Обладающих даром видеть чужие мысли не так уж много, а действительно толковых Чтецов – вообще единицы.
- И все же вы это сделаете, - отрезал я и под одобрительный гомон своих людей поднялся с хрупкой ношей на руках.
Попытку вывернуться, я уже привычно проигнорировал и широким шагом направился в свои покои. Теперь никто и ничто не сможет лишить меня права засыпать и просыпаться с Фелисити в руках. Поставил я девушку на ноги только когда закрыл на ключ двери в покои. Спокойно вслушиваясь в ее возмущенный голос, я подошел к шкафу и достал одну из сорочек, что лично выбирал для своей дикой кошечки. Усмехнулся, вспомнив физиономии барышень в магазине женской одежды.
Положив перед Фелисити вещичку, я, удивляясь собственному поступку, развернулся и вышел в ванную комнату. Завтра придут ремонтники устанавливать нагреватель для воды, так как, судя по снующим каждый вечер вверх-вниз служанкам с парующими ведрами, моя кошечка не жалует купания в холодной воде. Когда спустя десять минут я вышел из ванной комнаты, то увидел, что Фелисити даже не думала переодеваться, а все еще была одета в платье и дополнительно укутана в покрывало.
Упрямая малышка!
Заметив меня, девушка насторожено замерла, а в ее глазах отразился страх вперемешку с любопытством. Медленно осмотрев мой голый торс, она мило вспыхнула и, отвернувшись, что-то смущенно пробормотала, кивнув на кровать, где все еще лежала ее сорочка. Хмыкнув, медленно приблизился к ней и, сдернув с плеч уже порядком надоевшее покрывало, быстро потянул вниз замок платья на ее спине. Развернул девушку к себе лицом и, наткнувшись на полный ярости взгляд, выжидающе приподнял бровь, давая всем своим видом понять, что если она не переоденется сама, этим займусь я.
Но вместо того, чтобы благоразумно внять моей предупреждающей позе, кошечка снова взвилась, возмущенно тыкая пальцем, то в очень милую, между прочим, сорочку, то в меня. А потом и вовсе обнаглела, указав пальчиком на дверь и нетерпеливо топнув при этом ножкой. Я не понял – это только что была попытка выгнать меня из моих собственных покоев в моем собственном доме? Нет, так, определенно, не пойдет!
Вздохнув, я потянулся к удерживающей лиф платья ручке и без особых усилий отвел ее в сторону, демонстрируя твердое намерение вытрусить ее из этого наряда. Фелисити всполошилась и что-то быстро затараторив, схватила сорочку и запрыгнула за ширму. И зачем она здесь стоит? Нужно будет приказать убрать ко всем юктарам.
Спустя пять минут, Фелисити, наконец, выплыла из-за ширмы, с красными щечками, потупившимся взглядом и… обмотанная очередным пледом. Расх, где только она их берет?!! Похлопал ладонью по кровати рядом с собой, за что удостоился затравленного взгляда. Девушка вообще вся вдруг сжалась и старалась не подымать взгляда от пола. Я едва сдержал рык раздражения – найти бы мне того, кто внушил ей такой страх перед мужчинами.
Поднялся и, тихо подойдя к пятящейся малышке, выдрал из рук плед, быстро пробежался взглядом по соблазнительным изгибам и, подняв ее на руки, отнес на кровать. На все попытки вырваться я просто оплел ее тельце руками и ногами и, притянув спиной к своей груди начал ждать, когда она успокоиться. И… расх, это мне давалось очень не просто. Наконец, не выдержав этой сладкой пытки, я, застонав, прижался своим пахом к аппетитной попке, что как и когда-то заставило ее тут же утихнуть.
Сейчас, мучаясь от пульсирующей боли, я думал, что, может, ошибся и не стоило покупать ей таких соблазнительных сорочек? Перед глазами все еще стояла мимолетом увиденная картина – моя кошечка в до неприличия коротеньком темно-бордовом и полупрозрачном клочке ткани. Но самым сокрушительным было понимание того, что под ним на ней ничего нет. Стоит сделать несколько движений – протянуть руку к ширинке и все, даже задирать сорочку не придется, так как она сама задралась до самой талии из-за постоянных ерзаний.
Заснуть мне удалось только ближе к утру под мерное дыхание Фелисити. За время, что меня мучила бессонница, успел решить для себя, что не буду больше давить на нее так, как давил сегодня вечером – уж больно не понравился мне ее затравленный вид. Нужно действовать как-то более деликатно, что довольно сложно, учитывая, что мы не понимаем друг друга.
Следующие несколько дней проходили в постоянной борьбе с Фелисити – прогулки, совместный ужин в моих покоях, сон. По каждому пункту я должен был давить на нее, иначе она просто демонстративно делала вид, будто я – пустое место или и вовсе пыталась сбежать, куда подальше от меня. К концу недели она более менее успокоилась – уже не ругалась по поводу и без, с удовольствием прогуливалась со мной. Пыталась с моей помощью, с помощью своей служанки и Брайны выучить наш язык. Кстати, последняя действительно устроила мне сладкую жизнь, за эту небольшую выходку с браслетами. Ничего серьезного, но в то же время, неприятно, когда женщина, практически заменившая мать, отказывается разговаривать с тобой.
Даже совместный сон уже не вызывал у Фелисити такого панического ужаса. А это означало, что этой ночью можно немного изменить правила игры, что я и сделал.
Стоило кошечке устроиться в моих объятиях, как начал медленно поглаживать ее ножку, потихоньку поднимаясь от колена к бедру и задирая по дороге сорочку. Одновременно начал целовать и легонько покусывать шейку, осторожно, изо всех сил стараясь сдерживаться рвущуюся наружу страсть. Фелисити сначала замерла, а когда моя рука подобралась слишком близко к опасной зоне, попыталась вырваться, обеспокоено что-то лепеча. Но я-то чувствовал, как под моими губами забилась жилка, при этом страха в ее эмоциях практически не наблюдалось. Потому осмелев, я распластал свою ладонь на ее плоском животике, поглаживая пальцами шелковистую кожу, но, еще не решаясь опустить ее немного ниже, раздвинуть пальцами нежные лепестки ее плоти и заставить сладко стонать для себя. Потом, все это будет немного позже, а сейчас главное не сорваться, не испугать.

*** ***

Фелисти Дустрон
Что на сей раз задумал этот странный мужчина? Сколько еще он будет играть со мной? За что мучает? Каждая ночь была похожа на пытку – его запах и оплетающие мое тело сильные руки, его дыхание на затылке, все это будило во мне какие-то странные чувства, абсолютно непонятные желания. Пугающие своей первобытностью.
Во имя всего святого, что он хочет от меня на этот раз?!!
Сейчас его рука накрывала мой живот, нежно поглаживая его, а губы на шее… мне хотелось взвыть. Мое сердце уже вылетало из груди, внизу живота разгорался пожар, а разум вопил о неправильности происходящего. Леди не должна испытывать ничего подобного – она всегда должна быть сдержана, холодна, вежлива. Почему же мне снова хочется издать тот низменный звук, который то и дело вырывался из груди в тот вечер, когда он так часто целовал мои губы? Почему этот мужчина только и делает, что выбивает почву из-под ног, пробуждая внутри меня что-то странное – дикое и неподобающее?
Каким-то образом он сумел без слов убедить меня довериться ему и мой страх, с которым я давно срослась в единое целое, отступил, сначала под яростью и возмущением, что он будил во мне. Потом пришло это странное чувство уверенности, что он никогда не опуститься до уровня моего отчима – не ударит женщину. Да и Брайна, как я заметила, души в нем не чаяла, только после недолгой отлучки была как-то подозрительно холодна с ним.
Задохнувшись от ощущения его зубов на своей шее, я снова попыталась отстраниться от сильного мужского тела, от нежных губ и горячей ладони, что уже практически пробралась к моей груди. Но мне не позволили отодвинуться, перевернув на спину. В считанные секунды мои ноги оказались раздвинутыми, а между ними устроилось мужское тело. И… это было странно-приятно ощущать его тяжесть на себе. Подняв растерянный взгляд к лицу Люстиана, я увидела безграничную нежность в его глазах и какой-то дикий огонь, что тлел в их глубине. Все во мне отозвалось на тот огонь, и сейчас я только молилась, чтобы он не вздумал поцеловать меня. Ведь тогда я снова не выдержу, опять поведу себя абсолютно недостойно, а для моей гордости и так было уничтожающей необходимость каждую ночь ложиться в постель с Люстианом. Правда, что-то во мне настойчиво упрашивало откинуть эту гордость и забыть все, чему учили меня, прижаться к мужскому телу и позволить себе это волшебное чувство умиротворения и защищенности.
И я действительно забыла обо всем на свете, когда мои губы опалил жаркий поцелуй, а горячая рука добралась до груди, лаская от чего-то ноющую вершинку. Я полностью потерялась в этих странных, но таких приятных ощущениях. Жадно принимала и робко отдавала сладкие поцелуи, почти сдалась тому тягуче-болезненному томлению, что разлилось внизу живота. Не выдержав этой жестокой, но такой приятной пытки, я застонала в губы мужчине и услышала ответный тихий рык, который заставил завибрировать прижимающуюся ко мне широкую грудь. Его поцелуй из нежного превратился в страстный, а пальцы начали перекатывать и оттягивать затвердевшую вершинку груди, от которой к животу устремлялся тот самый жар, что теперь отзывался неведомым томлением во всем теле. Когда же к моей изнывающей плоти дотронулось что-то горячее и подрагивающее, мое тело выгнулось на встречу, а с губ уже безудержно лились стоны.
Сейчас я напрочь забыла обо всех наставлениях, отдавшись водовороту ярких чувств. Но внезапно все закончилось – Люстиан, тяжело дыша, отстранился и, устроив мою голову на своем плече, положил горячую ладонь на мое обнаженное бедро. Немного сжал и погладил.
Я же, когда мой разум вернулся, чувствовала себя одной из тех самых падших женщин, которыми меня пугали в юности. Стало страшно – проявив свою несдержанность, недостойную леди, я, несомненно, разочаровала Люстиана. И то, как он поспешно отстранился от меня, лучше любых слов демонстрировало как низко я пала в его глазах. Теперь, его мнение обо мне испорчено бесповоротно! Поздравляю, Филисити – ехидно пропело в голове, - в свои неполные восемнадцать ты стала падшей женщиной.
Захотелось плакать – я не хотела разочаровывать этого странного, но такого заботливого мужчину. Сколько себя помню никто и никогда не относился ко мне с такой заботой и нежностью. И пусть он требует от меня такие странные вещи, как спасть с ним в одной постели и время от времени позволять кормить себя, как малое дитя, но разве это плата за то теплое чувство, что разливается в груди при каждом взгляде на него? Или он специально делает со мной все это – хочет поиграть и выбросить? Но как же тогда быть с этими нежными взглядами, теплыми улыбками, с той заботой, которой он настойчиво окружил меня? Что на самом деле ему нужно от меня?
Боже, я запуталась, я так запуталась…

Глава 5

Утром я проснулась одна и чуть не расплакалась, так тошно мне стало. Раньше он никогда не оставлял меня по утрам. Я всегда просыпалась в его объятиях, чувствуя себя так уютно, что впору было бы начать мурлыкать, а потом мы завтракали вместе. Но теперь, показав свою недостойную леди похоть…
Из мыслей меня вырвал стук в дверь и проскользнувшая в них служанка, которая оставив поднос с завтраком и, пробормотав что-то на ходу, вылетела из комнаты. Потом пришла Брайна, явно чем-то обрадованная и сидела в покоях пока служанка одевала меня в очередной странный комплект одежды из не очень скромного белья, черных широких штанишек и свободной бежевой кофточки с длинным рукавом. Ходить в этой одежде было странно… свободно и удобно. А еще несколько неуютно.
Едва я закончила с туалетом, как Брайна подхватила меня за руку и целенаправленно потащила куда-то.
Спустя примерно час мы прибыли в большой город. Довез нас сюда какой-то странный транспорт, который умудрялся двигаться без лошади и при этом практически не шумел. В городе мы зашли в большой дом, где нас встретил худощавый мужчина лет тридцати. Вообще-то за все время пребывания здесь мне ни разу не встретился человек, который выглядел бы старше тридцати-тридцатипяти лет и это очень настораживало. Молодых людей примерно одного со мной возраста видела, а вот в преклонном – пока не попадался никто.
После не очень длительного разговора с Брайной, мужчина обратил свое внимание на меня. Спросив о чем-то, он выжидающе уставился на меня.
- Я не понимаю о чем вы, - наконец, не выдержав этого взгляда, пролепетала я.
Стоило словам сорваться с губ, как разговор мужчины и Брайны возобновился.
- Фелисити? – услышала я свое имя.
Кивнула.
- Зоркстан, - представился мужчина и показал рукой на кресло.
Прошла и села, чувствуя необъяснимое волнение. Мужчина же начал кружить вокруг меня что-то бормоча под нос, а потом просто прижал свои пальцы к моим вискам и, закрыв глаза, снова начал что-то быстро-быстро бормотать.
- Ну, как ты себя чувствуешь? Понимаешь меня? – через какое-то время, открыв глаза, спросил Зоркстан.
- Да, наверное, – неуверенно и немного растерянно пробормотала я.
- Так да или наверное? – насмешливо спросил мужчина.
- Да, - улыбнулась я.
- Вот и замечательно, - сразу же схватила меня за руку Брайна. – Наконец, ты с нами, а то, если честно, было довольно странно пытаться общаться с человеком, не зная о чем он говорит и не понимая, как самой что-то сказать ему. Спасибо, Зоркстан, ты как всегда неподражаем. Правда, было бы лучше, если бы ты вернулся домой неделькой раньше.
Попрощавшись и поблагодарив мага, насколько я поняла по разговору, мы вернулись во дворец. На обратной дороге Брайна сказала, что Люстиан просил передать мне, что должен срочно уехать и вернется только через два дня. На эти заверения только грустно улыбнулась – я-то знаю, почему он на самом деле сбежал от меня. Хотя кто я такая, чтобы сбегать от меня?
Дома Брайна потащила меня назад в покои, где вручила небольшую баночку с каким-то перламутровым кремом.
- Это крем из цветка шайони. Идем, я помогу тебе им воспользоваться, - предложила женщина.
- А зачем мне этот крем? – подозрительно спросила я.
- Хм… увидишь, - последовал загадочный ответ.
Спустя полчаса я в шоке уставилась на свое тело, которое после крема стало как у младенца – такое же розовое и без единого волоска.
- Зачем это? – перевела я недоуменный взгляд на Брайну.
- Как это зачем? – удивилась женщина. – Во-первых, так красиво и эстетично, а во-вторых, мужчины любят, когда им ничто не мешает самозабвенно ласкать женскую киску.
С этими словами Брайна лукаво подмигнула, а я прямо на месте сгорела со стыда, так как не понять смысла сказанного было невозможно. Как можно вот так спокойно говорить… об этом.
- Но… мужчине не пристало трогать леди в таких местах, - смущенно пролепетала я. – Джентльмен должен беречь свою леди, уважать ее, а свои низменный потребности удовлетворять с женщинами определенного сорта. Мужчины не любят, когда их жены ведут себя непристойно, как в постели, так и вне нее. Наше же дело смиренно терпеть необходимый для зачатия ребенка акт.
Выпалив заученные наизусть фразы, я подняла смущенный взгляд на Брайну, которая смотрела так, словно у меня на голове выросли ветвистые оленьи рога, как минимум.
- Низменные потребности… смиренно терпеть… - потеряно пробормотала женщина, плюхнувшись на стоящий рядом стул.
– Ну, а если тебе понравиться, когда твой мужчина удовлетворяет свои… эмм… потребности с тобой? – явно переварив выданную мной информацию, спросила Брайна.
- Настоящей леди не пристало наслаждаться близостью с мужчиной, - еще более смущенно пролепетала я, потупив глаза, - иначе она считается падшей женщиной.
- Не пристало… - еще более потеряно протянула Брайна. – Аааа какой-какой?
- Ну… у нас их называют… шлюхами, - вспыхнув от стыда, выпалила я.
- Шлю… - женщина подскочила со своего стула и начала нервно расхаживать по комнате. – Ко всем юктарам, кто тебе внушил этот бред?
- К кому? – переспросила я.
- Не важно! – отмахнулась женщина и нависла надо мной. – Кто тебе наговорил всю это ерунду – что леди должна или не должна?
- Ну, сначала моим обучением занималась гувернантка. Она была очень почтенной женщиной, воспитанной в монастыре, а потом моя учительница, занимавшаяся со мной в доме отчима, - пояснила я.
- Значит так, ты сейчас же забываешь весь этот бред про… женщин определенного сорта, - строго пригрозила Брайна. – Поверь мне, в близости с мужчиной нет ничего плохого или грязного. Это прекрасный момент единения не только тел, но и душ. И когда ты наслаждаешься близостью, это вовсе не означает, что ты шлю… падшая женщина, это означает, что ты чувственная и поверь мне, Люстиан будет только рад, если ты не станешь скрывать свою отзывчивость.
Женщина говорила несколько сбивчиво, но настолько горячо, что к концу даже запыхалась немного.
- Но я не собираюсь… то есть не хотела бы… в смысле это неприлично ложиться в постель с мужчиной, который не является твоим мужем, - уже совсем красная, как свекла, пролепетала я. – Он и так… а я….
- На счет этого не переживай, - странно глянула на меня Брайна. – За этим вопрос уже не встанет.
- Н-но…
- Фелисити, выкинь все эти глупые переживания из головы. Поверь мне – я растила Люстиана с пеленок – тебе нечего боятся. Он никогда не обидит тебя и никогда не сделает больно. Я подозреваю, откуда у тебя все эти сомнения, но милая, нельзя вечно жить, руководствуясь старыми страхами. Ты теперь принадлежишь ему, а он своего не отдает никому и никогда… это я тебе говорю на тот случай, если в твоей головке зародились ненужные мысли.

*** ***

Люстиан ари-Зойл, правитель королевства Обриании
- Я не верю в это, - раздраженно отрезал я. – И вы забываете о том, что сказал Трастиан.
- Подумаешь, ошибся, такое бывает! И она единственная женщина, появившаяся тут за последние полгода, - упрекнул советник Роклайн.
- А нам известно, что лакомый кусочек от Императора Шикстона уже тут какое-то время и уже успела несколько раз связать со своим хозяином, - не сводя с меня сочувствующего взгляда, поддержал советника Ювестус. – Люстиан, ненужно к этому относиться так беспечно – с нашими возможностями в магии и моргнуть не успеешь, как окажешься под каблуком у Шикстона.
- Она не знает нашего языка, - выдал я очередной аргумент, уже пятый по счету.
- Притворяется, - пожал плечами советник.
- Она моя невеста, - прорычал я, теряя терпение.
- Это уже более проблематично, - согласился советник, - но если ее участие в заговоре подтвердится, то после смерти, браслет сам по себе спадет. Даже в храм идти не придется.
- Роклайн, - уже схватив за шиворот советника, прошипел я, - еще одно подобное предложение и я сам обеспечу смерть тебе. Она моя!!! И это не обсуждается, так же как и ее неприкосновенность. Ну, а если вдруг каким-то непостижимым образом окажется, что вы правы, то я сам приму необходимые меры. Понятно?
Дождавшись кивка, я отпустил главу своего совета и упал назад в кресло. Меня два дня не было дома и сейчас больше всего на свете я хотел отправиться к своей кошечке, а не выслушивать эти бредни.
- А теперь, давайте, наконец, вернемся к более насущным проблемам. Например, к тем, что могут создать войска Темной Империи в лесах Дилии, - облокотившись локтями о стол и, сложив ладошки домиком, вернулся к основному волнующему меня вопросу. – Для начала, хотелось бы узнать каким образом они оказались там и почему мы ничего не знали о них до сегодняшнего дня. Они, как я понимаю, означают отказ Шикстона от своего изначального плана – захватить Обрианию через мою постель?
- Отчасти, но не забывай, что она все еще здесь и, в крайнем случае, может… да даже отравить тебя или убить ударом в сердце, если другие уловки не подействуют, - на этот раз своей шкурой решил рискнуть Ювестос. – Его подгоняет нетерпение дастров – он слишком много ставит на них, чтобы рисковать тем, что им надоест ждать обещанной кровавой пирушки и вернутся за туман. А насчет того, что мы все это только сейчас узнали – ты же знаешь, что с призрачного замка так просто отослать послание не получится. Там магия засекается на раз-два. Вот ему и пришлось выждать несколько недель, прежде чем выдался удачный момент.
- Тогда откуда у вас такие сведения о Фелисити? – подняв бровь, спросил я.
- Эта информацию была передана через гонца, так как Чтец увидел что-то тревожное в мыслях Шикстона относительно тебя и какой-то женщины. Он прибыл вчера практически сразу после твоего отбытия на драконью пустошь, - пояснил советник. – Ты знаешь, что информацию о перемещениях войск было рискованно отправлять таким образом – гонцы имеют плохую привычку погибать и подменяться вместе с посланиями.
- Хорошо, - протянул я. – Значит, их цель – гильдия боевых магов?
- Да, мы думаем, что Император рассчитывает быстро осуществить захват гильдии и заодно взять в плен драконов, что все еще живут на пустоши, - объяснил советник. – В принципе, если ему это удастся он неплохо обезопасить себя – в драконах и сильных магах заключается существенная доля военной мощи Обриании.
- Кстати, - обратил на себя мое внимание Ювестос, – нападение планируется осуществить в начале следующей недели. Как видишь, не зря они там по кустам сидели – дождались-таки того самого удобного для нападения момента.
Произнесенные с намеком слова, заставили меня нахмуриться – значит, в моем поместье все-таки присутствует шпион… или шпионка. Решение практически снять приграничную охрану около лесов Дилии на три дня я принял только пять дней назад. Оно это было вызвано отчаянной просьбой эльфийского принца обеспечить его хорошим охранным отрядом, пока тот будет на землях демонов. Пришлось согласиться пожертвовать своими людьми – ведь любому известно, что эльф демону не соперник, а вот на оборотня они тысячу раз подумают, прежде чем напасть. Решение снять охрану именно у лесов Дилии, тоже было принято неспроста – далеко не каждый храбрец осмелится ступить туда и рискнуть встретиться с гаронами. Зато я не учел того, что вблизи от этих лесов находится одно из самых больших богатств моих владений – гильдия боевых магов, на самом высоком куполе которой сверкал огромный золотистый камень. Если Императору удастся захватить эту башню и уничтожить камень, все мои маги утратят львиную долю своих сил, так как лишаться существенной подпитки.
Благо хоть с драконами предугадал – во время своего визита на драконью пустошь я уговорил этих летающих отступников переселиться на некоторое время в столицу и, собственно, лично проследил за исполнение этого поручения. Их земли находились на отшибе и не охранялись моими людьми, что, по сути, делало их легкой добычей для армии Шикстона. А лишить королевство, которое собираешься захватить, драконов – это большой, просто гигантский шаг к победе.
- Я понял, - глухо ответил. – Значит, все-таки кто-то из своих информацию сливает.
- К сожалению, - кивнул Ювестос. – Вчера утром вернулся Зоркстан и я уже переговорил с ним по поводу установки защиты, блокирующей возможность отправлять магические послания в городских стенах. Завтра будет установлена. Также взял на себя смелость и отдал распоряжение своим ребятам следить за передвижениями каждого обитателя этого замка – от слуг до членов совета. Привязки уже почти установлены.
- Одобряю, - кивнул я. – А чтобы не сильно тянуть предлагаю завтра-послезавтра принять важное решение по перемещению войск. Процедура обычная, принимать решение будем как всегда в зале совещаний, без камушка защиты, который так любезно предоставил придворный маг. Контроль за выполнением, Ювестос, поручишь одному из своих проверенных парней, в последний момент он должен дать отбой. Не горю желанием попасть в свою собственную ловушку. На этом пока все. Завтра жду варианты. Доброй ночи, Ювестос, Роклайн.
Вышел из кабинета и направился в свои покои, но дойти до вожделенной цели не успел – по дороге меня перехватила Брайна и отвела в сторонку для «серьезного разговора». Разговор этот мне абсолютно не понравился и окончательно испортил настроение. Это ж кто Фелисити так мозги хорошо промыл?
Чтобы собраться с мыслями и продумать план действий по выметанию никому ненужного хлама с милой головки моей дикой кошечки, пошел в библиотеку и налил себе стаканчик райски. Тут меня настигла очередная проблема – Орсилья.
- Люстиан, скажи, что это не правда, - с порога заявила девушка.
- Что не правда? – рассеянно переспросил я, вовсе не настроенный на общение с капризной девчонкой.
- То, что ты взял эту себе в невесты.
- Эту? – недовольно переспросил я. – У этой, кстати, есть имя – Фелисити. И да, она моя невеста, потому будь любезна отзываться о ней уважительно.
- Значит, пока Брайна отвозила меня, ты… - сорвалась на крик Орсилья, но потом резко замолчала и совсем убитым голосом спросила, - но почему? Люстиан, чем она хороша? Я ведь красивее и намного лучше.
- Ты? – я почувствовал, как мои брови ползут на лоб. – Но причем тут ты?
- Я… я... просто надеялась, что ты когда-то сможешь увидеть во мне не только ребенка, которого вверили твоим заботам, но и девушку, - убитым голосом шептала Орсилья. – А сегодня приехала и узнала, что ты… выбрал в невесты другую. Но ты же совсем не знаешь ее, Люстиан. И… я же видела ее… Люстиан, я же лучше, красивее и сильнее. Ведь это я должна быть твоей невестой!
Я пораженно уставилась на девушку – это еще что за детские заскоки?!! Пока я пытался переварить услышанное, плечи Орсильи начали подозрительно подрагивать. О, расх, только женских слез мне не хватало! Независимо, какой расы мужчина – оборотень, эльф, фей, демон – он на вид не переносит женских слез, так как они вызывают отвратительное чувство беспомощности.
- Орсилья, успокойся, - подошел я к девушке. – Я уверен, что ты ошибаешься. Ну, посуди сама – ты просто привыкла, что я всегда рядом с тобой. Ты… Стоит только перестать прятаться от жизни и поверь, ты очень быстро забудешь об этой… детской увлеченности.
После моих слов Орсилья начала плакать еще сильнее. Ну, вот чего она спрашивается? Что не так я сказал?
Неловко обняв девушку, я аккуратно поглаживал ее по спине в попытке успокоить, а на самом деле просто хотел сбежать и как можно дальше. А потом произошло вообще странное и не понятное – как только Орсилья успокоилась, я приподнял ее голову к себе и только хотел озвучить умную мысль, как дверь библиотеки открылась и вошла моя кошечка. При виде нас она остановилась, ее глазки расширились, а потом быстро опустились в пол. Но даже мгновения для меня было достаточно, чтобы увидеть в них боль.
- Извиняюсь, что помешала, - пробормотала Фелисити. – Я просто хотела взять книгу… извиняюсь.
И выбежала за дверь.
Ррррр… никогда мне не понять женскую логику – вот на что она сейчас обиделась?!! А потом я понял на что – я все еще одной рукой обнимал Орсилью за талию, а ладонь другой обхватила щеку девчонки. И вот, вместо того, чтобы быстро отступить от нее, я как последний идиот пожирал глазами свою кошечку, за которой успел сильно соскучиться. Я элементарно забыл, что в этот самый момент обнимал другую! Как это выглядело со стороны, долго представлять не пришлось.
Я быстро извинился перед Орсильей и побежал в свои покои в надежде отыскать там Фелисити. И мои надежды оправдались, вот только попал я из огня да в полымя – моя девочка сидела на кровати и тихо всхлипывала.
Светлый Гокан, за какие прегрешенья ты так жестоко наказываешь меня?
И если слезы Орсильи, как и любой другой женщины, просто выбивали почву из-под ног, то слезы Фелисити капали кислотой на мои внутренности. А от осознания того, что в этих слезах виноват я сам становилось еще хуже. Но с другой стороны я понимал, что сейчас она практически призналась в том, что неравнодушна ко мне и это странно грело сердце, даже несмотря на то, что каждый ее всхлип буквально выкручивал мои кишки и заставлял изо всех сил сжимать челюсти, чтобы не показать свою слабость.
- Фелисти, кошечка моя, ты все не так поняла, - присев рядом с девушкой на кровати и притянув ее спину к своей груди, попытался успокоить ее. – Это была Орсилья, она моя воспитанница. Я знаю ее с малых лет и люблю исключительно как старший брат… ну или как отец. Она расстроилась на ровном месте, а я просто попытался успокоить ее.
- А чего ты вообще решил, что это из-за тебя? – попыталась ощетиниться девушка. – Может, я по дому скучаю. Может, мне не нравится тут. В конце концов, может дома меня ждет жених, и ваш вид просто заставил меня острее ощутить свою потерю.
Я чувствовал, что ее слова – ложь, но вот упоминание жениха все равно разом вышибло воздух из груди, заставив меня и волка зарычать.
- Не ври мне, - угрожающе прошипел я.
- С чего ты взял, что я вру? – вскинулась девушка, но тут же стушевалась, наткнувшись на мой взгляд. – Ладно, ты прав я вовсе не скучаю по дому, но вот жених у меня действительно был и, между прочим, когда я появилась тут… на следующий день, я должна была стать его женой…
Девушка испугано пискнула, когда я, не выдержав, с силой притянул к себе и заткнул милый ротик поцелуем. Еще одно слово про то, что она могла принадлежать другому и ничто не заставит моего волка и меня остановиться и не предъявить права на Фелисити тот же час, в желании доказать, что она принадлежит только нам.
- Ты моя, поняла?!! Только моя! – оторвавшись от сладких губ, прорычал я. – И в твоих интересах побыстрее уяснить это. Не провоцируй меня, поверь мне, результат может тебе не понравиться.
- Ненужно, - вдруг сдавленно попросила моя кошечка и отвернулась. – Только ненужно лгать. Я прекрасно понимаю, что после моего ужасного поведения две ночи тому назад, я не достойна.… Да я и не слепая, она такая красавица.
- Малышка, - я резко развернул Фелисити к себе лицом и заставил взглянуть в глаза, - для меня нет женщины красивее тебя. А вот насчет твоего поведения, тут нам с тобой придется поговорить – сегодня вечером Брайна кое-что рассказала мне и не могу сказать, что был в восторге от услышанного. И не нужно делать такое лицо, она правильно поступила и действовала исключительно для нашего общего блага. Я не знаю и не понимаю, по какой причине вам внушают всю эту чушь, но, надеюсь, у тебя хватит ума прислушаться к моим словам.
Я повалил Фелисити на кровать и, развязав небольшой узелок, откинул полы ее халата в разные стороны. Глаза девушки в ответ на мои действия расширились, тело – сжалось, а маленькие ладошки уперлись в мою грудь, безрезультатно пытаясь оттолкнуть.
- Неужели ты действительно совсем не помнишь тех страстных ночей, что мы проводили в объятиях друг друга? – сдаваясь накатывающим волнам страсти от ощущения ее тела подо мной, прошептал я. – Неужели не помнишь, как я любил заставлять тебя стонать и молить меня взять тебя, подарить нам обоим наслаждение?
Я настойчиво вглядывался в лицо девушки и не находил в нем ни одного признака того, что она вместе со мной сгорала от страсти в тех снах. Это злило – я знал и любил ее, сходил с ума по ней, но для нее самой был абсолютно посторонним человеком. А между тем, мне давно надоели ее затравленные, робкие и неуверенные взгляды. Я, мать его, хочу назад свою дикую кошечку и таки выколупаю ее из этого панциря, не будь я Люстианом ари-Зойлом.
- Тогда позволь рассказать… и показать тебе, - прошептал я в ее губы и легонько коснулся их поцелуем.
- Люстиан, пожалуйста, - отвернувшись от моих губ, прошептала Фелисити, - ведь это неприлично… Я ведь почти не знаю тебя и потом…
Не дав договорить девушке, запечатал ее рот яростным поцелуем – я не понимал, что неприличного в моем желании постоянно ласкать и целовать ее тело, но если она в этом видит что-то предосудительное, значит, мне следует убедить ее в обратном.
Я изо всех сил пытался задвинуть подальше ревущего во мне зверя, который рвал и метал внутри, требуя, наконец, заявить права на выбранную нами женщину. Никогда еще он не вел себя так дико, даже в тех снах. И, к сожалению, это не самым благотворным образом влияло на мой контроль, а он мне понадобится, если я решил расколоть скорлупу из глупых убеждений, которая плотно укутывала мою кошечку.
Но как я не старался, все во мне взревело от первобытной потребности, стоило Фелисити прекратить отчаянно отбиваться и ответить на мой поцелуй. Малышка совсем не умела целоваться, что заставило меня почувствовать некоторое чувство удовлетворенности – Брайна права и моя девочка еще никогда не была с мужчиной.
Не давая ей опомниться ни на минуту, я стянул с нее халатик, сорочку просто порвал, так как ни на секунду не хотел… не мог оторваться от сладких губ. Почувствовал, как девушка напряглась и попыталась отстраниться. Ну, уж нет! Еще больше усилив напор, с удовлетворением почувствовал, как стройное тело подо мной расслабилось, выгнулось навстречу. Еще секунда и тоненькие пальчики робко дотронулись до моих волос на затылке. Светлый Гокан, да! Я зарычал от удовольствия – как же я скучал за этими пальчиками на своем теле!
Оторвавшись от губ, скользнул губами к ее шейке. Я помнил, как Фелисити в моих снах отвечала на поцелуи за ушком и реальная Фелисити меня также не разочаровала. Стоило губам коснуться чувствительной впадинки за ушком, стоило языку скользнуть немного вниз, дразня шелковистую нежную кожу, как сердце моей кошечки замерло и понеслось вскачь, а моего слуха коснулся первый тихий стон.
- Вот так, кошечка моя, стони для меня, - прошептал я ей на ушко, не прекращая ни на секунду ласкать пульсирующую жилку на тоненькой шейке. – Каждый твой стон – это сладчайшая музыка для моих ушей.
- Мне нравится ощущать, как твое стройное тело выгибается в моих руках, - я провел руками по ее талии к груди, - нравится, как отчаянно ты начинаешь цепляться за мои плечи, когда я ласкаю языком твои розовые соски.
Зацепив выпущенным когтем тонкую материю белья и одним движением разорвав ее, я накрыл ртом уже твердую и молящую о ласке вершинку, прежде чем Фелисити успела хоть немного придти в себя. Мне ненужно, чтобы она приходила в себя и начинала анализировать свое поведение, контролировать свои реакции, мне нужна была моя дикая кошечка – потерявшая контроль и сгорающая от страсти. И стоило мне приласкать ее сосок языком, немного пососать и прикусить, как она действительно отчаянно вцепилась в мои плечи, выгибаясь и подставляя свою грудь для моего рта, как самое изысканное подношение. Еще через несколько минут моя чувственная девочка уже хныкала и пыталась еще сильнее прижать мою голову к своей груди. Оторвавшись от потемневшего от посасываний и покусываний соска, я переместился к другому, перекатывая оставленную моим ртом вершинку между пальцами.
- Тебе ведь нравится, когда я так ласкаю тебя? – заставив себя оторваться от ее груди и, подув на прощание на сморщившуюся вершинку, жарко прошептал я в ухо малышки.
Ответом мне был затуманенный страстью взгляд, в котором плескалось желание, которого сама Фелисити явно не могла понять. Но я-то мог! И сейчас, держа ее в сексуальном напряжении, мне нужно было, чтобы она призналась самой себе, что ей нравится все то, что я ей приготовил. Чтобы раз и навсегда забыла то, чему, как сказала Брайна, учили ее в другом мире.
- Скажи мне, кошечка моя, - снова прошептал я и коснулся кончиком языка уголка припухших от поцелуев губ. – Признайся, что тебе нравится, когда я ласкаю ртом твои соски, - я немного оттянул пальцами одну вершинку и чуть сильнее сжал, наслаждаясь ее стоном. – Скажи, тебе хотелось бы, чтобы я вернул свой рот сюда, облизывал их, нежно посасывая?
- Д-да, - отчаянный стон.
- Я тоже этого хочу, - прошептал я, обдавая дыханием приоткрытые губы. – Мне нравится ласкать их и чувствовать, как они твердеют от моего языка, я теряю голову от вкуса твоей кожи и запаха твоего желания. Твои сладкие стоны и вскрики –награда для меня, мое наслаждение от понимания того, что ты полностью в моей власти.
Мне нравилась эта игра – с каждым моим словом румянец на ее щечках становился все ярче, а дыхание все сбивчивей. Удовлетворенно рыкнул – настоящей Фелисити тоже нравилось играть в нее.
Снова впившись в ее губы страстным поцелуем, я был награжден очередным стоном и усилившейся хваткой на моей шее. Не прекращая поцелуя, я начала нежно ласкать кончиками пальцев ее ножку, постепенно подбираясь от щиколотки к коленям, аккуратно разводя их в стороны. Мне на силу удавалось сдерживать подступающую дрожь еле сдерживаемого желания.
Я не должен напугать.
Я. Не. Должен. Напугать.
Но, расх, понимание этого не помогало успокоить бушующий в крови огонь, внушить своему волку, себе и своему члену, что сегодня нам ничего не перепадет.
Осторожно подобравшись пальцами к тоненьким трусикам, я провел ими по прикрывающей горячее лоно кромке ткани. Ощущение влаги под пальцами было сокрушительным.
- Но есть еще кое-что, заставляющее меня окончательно терять голову, - оторвавшись от губ и улыбнувшись разочарованному стону, хрипло прошептал я. – Это твоя горячая, истекающая соками желания киска. Ты чувствуешь, какая ты мокрая и горячая для меня?
И не успели глаза моей кошечки шокировано расшириться от жарких слов и наглых действий, как я одним движением сорвал с нее трусики, одновременно накрывая ее губы очередным требовательным поцелуем.
Прикосновение к гладеньким горячим влажным складочкам окончательно вымело всякие разумные мысли из моей головы. Захотелось довести ее до безумия своими пальцами, потом заменить их ртом, а потом самому погрузиться в горячий шелк и потерять себя в удовольствии, вбиваясь в нее под стоны и мольбы о большем.
Ррррр… Нельзя…. Нельзя. Об. Этом. Думать.
Задыхаясь от желания и уже не контролируя прокатывающуюся по телу дрожь, я раздвинул шелковистые лепестки и легко потер небольшой бугорок. Малышка вскрикнула и выгнулась, уже беспорядочно шаря руками по моему телу, проводя по спине коготками. Ну, уж нет, так не пойдет. Так мне долго не продержаться.
Схватив ее руки, я завел их ей за голову и прижал к подушке одной рукой, не прекращая откровенных ласк другой.
- Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе там? – ели вспомнив, для чего я затеял эту пытку, прохрипел я.
- Пожалуйста, - хрипло выдохнула кошечка, стараясь выгнуться и сильнее прижаться к моим пальцам.
- Ну, же, ответь мне, - искушающей мурлыкал я, - скажи, чего тебе хочется?
- Я… я… не знаю, - прохныкала Фелисити.
- Может, тебе хочется, чтобы я сделал так? – прошептал ей на ушко и усилил давление пальцев, то потирая пульсирующий бугорок, то выписывая вокруг него круги.
- Дааа…
- Я думаю это не то, что тебе хочется на самом деле, - сделав над собой усилие, задумчиво протянул я. – Может, тебе хочется так? – я немного просунул внутрь ее лона средний палец, продолжая ласкать клитор большим.
Она уже не контролировала свое тело, которое выгибалось навстречу моей руке, а с ее губ срывались только бессвязные бормотания. Раскрасневшаяся, горячая, с испариной на груди – она была самым большим в мире искушением. Искушением, которым я не мог себе позволить овладеть.
- Пожалуйста, да…
– Или, может, тебе больше понравится, когда я буду немного двигать им… вот так?
Я блаженствовал, наблюдая за агонией желания, что сковала все ее тело. Слушая ее всхлипы и понимая, что она уже просто не в силах отвечать.
- Или… нет… я делаю что-то не так, ведь ты не хочешь наслаждаться близостью со мной, - притворно вздохнул я. – Наверное мне не стоит делать этого.
- Неет, - Фелисити выгнулась и вскинула бедра вслед за моей рукой.
- Почему нет? Скажи мне, чего ты хочешь на самом деле, Фелисити?
- Люстиан, пожалуйста, - полный отчаяния стон, отображающий бешеный огонь желания взгляд.
- Я дам тебе все, что ты пожелаешь. Любым способом – руками, ртом, членом, - прошептал я ей в ухо. – Но сначала ты должна усвоить для себя, что мне ненужно бесчувственное бревно в постели. Мне нужна моя дикая кошечка Стонущая и выгибающаяся подо мной, горячая и влажная для моей плоти, позволяющая делать с собой все, что позволит нам получить удовольствие. Я не хочу, чтобы на утро ты чувствовала себя грязной от всего того, что я желаю сделать с тобой сейчас. Хочу видеть твою улыбку и желание в глазах, когда ты проснешься и поймешь, что я снова хочу тебя всеми возможными способами. И сейчас я тоже хочу тебя, дико, до боли, - я прижался своей напряженной до боли плотью к ее бедру. – Чувствуешь, как сильно мое желание? Но я сделаю тебя своей не раньше, чем ты сама признаешь свою чувственность и желание ко мне. Мне не нужны твои сожаления.
Закончив говорить, снова страстно поцеловал ее, а потом отстранился, пока выдержка не подвела меня, и я не накинулся на нее, послав ко всем юктарам любые последствия. Я мог бы сейчас довести дело до конца, мог бы день за днем брать ее тело, давя и подчиняя, грубо завоевывая. Но это не то, что мне на самом деле нужно. Я и так давил на нее и очень сильно, но не мог по-другому – долго мне этой пытки не вынести.
Сейчас, направляясь в ванную в надежде спастись от горящего в крови огня при помощи холодного душа, я понимал, что оставляю ее на грани оргазма – горячей и неудовлетворенной. Это было подло и в некотором роде низко, но мне нужно было подтолкнуть ее к более быстрому принятию решения. В противном случае, я просто сойду с ума.
И на этот раз по-настоящему.

Глава 6

Фелисити Дустрон
Он оставил меня… просто оставил меня гореть в сжигающем внутренности огне. Там, внизу все болело, горело и пульсировало, грудь ныла, а внизу живота все скручивалось от… от чего? Желания? О, Боже, как же мне нужно было… что? Чтобы он не останавливался? Да, да, я не хотела, чтобы он прекращал те восхитительные и, в то же, время неправильные в своей порочности движения пальцами.
Было ли мне стыдно от своих желаний? Нет, стыд придет потом, а сейчас… сейчас я готова была кричать, требовать, умолять.
Свернувшись калачиком на постели, я пыталась утихомирить свое тело, но оно не хотело слушаться меня. Усугубляла все моя память, которая то и дело услужливо напоминала какого это, когда Люстиан ласкает грудь, целует шею, дотрагивается… там.
Все строгие слова моих наставниц о том, как подобает себя вести истинной леди, забылись под его напором. Все мысли рассеялись… тогда. Зато сейчас отчетливо вспомнилось каждое слово, сказанное мужчиной.