Сапфирные грани. Ледяное сердце. Книга первая. Ольга Романовская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28

АННОТАЦИЯ

Не всем суждено родиться в достатке. Не всем суждено появиться на свет в семье. Не у всех есть даже фамилия. Каково это - стать незапланированным последствием ночи, проведённой знаменитым магом, одним из могущественных людей королевства, с простой горничной? Каково это - знать, кем ты должна была стать и не стала? Зара знает, но не собирается с этим мириться.

   Книга идёт в обновлённой редакции 2014 года.

   Первая часть: Сапфирные грани. Ледяное сердце. Книга первая. Ольга Романовская

   Вторая часть: Сапфирные грани. Лестница желаний. Книга вторая. Ольга Романовская

   Третья часть: Бессмертник на зеленом сюртуке. Ольга Романовская

ПРОЛОГ

Убийство – часть его жизни. Едва заметное дуновение – движение.

   Эйдан, как и все ночные охотники, передвигался стремительно.

   Быстро осмотреться, втянуть носом воздух, почувствовать тонкий, едва уловимый запах жертвы… Он у каждого свой. От кого-то пахнет молоком, от кого-то – дешевым спиртным. Девушки часто благоухают цветами: они любят душиться розовой водой.

   Эйдан не терпел духов. Они портили обоняние, мешали ощутить тепло струящейся под покровом кожи крови – такой приятной, солоноватой на вкус.

   Вот она, беспечная жертва – неосторожная парочка, предавшаяся любви на лоне природы. Он слышит их шумное дыхание, неровное биение сердец.

   Тень мелькает от дерева к дереву.

   Им бы насторожиться, оторваться на время от жарких тел друг друга и прислушаться. Хотя, что вы можете услышать – вампиры ступают неслышно. Пожалуй, только чуткий слух косули различит их поступь.

   Ночь – любимое шелковое покрывало, в которое Эйдан обертывался каждый раз, когда голод брал за горло. Охотиться днем запрещал закон, но ночью лес становился территорией вампира.

   Жаркий блеск сосредоточенных красно-коричневых глаз.

   Мышцы напрягаются, волна дрожи проходит от шейных позвонков до кончиков пальцев.

   Еще мгновение – и прыжок.

   Убивать нужно быстро, нанося один единственный удар.

   Жертвы Эйдана умирали без предсмертного крика, едва соприкоснувшись с поцелуем вампира.

   Эйдан любил, когда ему попадались парочки: тогда он мог поделиться с Ульрикой. Он привык, что их тени переплетались в охотничьем танце под покровом ночи, как потом их тела после сытного пиршества. Прямо там, рядом с выпитыми до дна глупыми людишками.

   Ульрика… Она была гибкой, как кошка, и во взгляде тоже сквозило что-то кошачье, недаром Ульрика так ловко загоняла в ловушку купеческие караваны. С такой напарницей не стоило волноваться за завтрашний день.

   Когда заканчивались запасы еды, Ульрика надевала белое платье и, поцеловав Эйдана, отправлялась на охоту в деревню. Помнится, он всё время спрашивал, почему она выбрала маркий цвет, а Ульрика каждый раз с усмешкой отвечала: «Потому что люди считают его цветом невинности».

   Возвращаясь, Ульрика неизменно приносила возлюбленному кровь в стеклянном сосуде – она всегда заботилась о нём.

   Как же она умела обольщать, какой желанной казалась мужчинам! Видели бы они её, возвращающуюся домой по пустынным проселкам, с ботинками в одной руке и склянкой крови в другой. Платье забрызгано живительной алой влагой, спутавшиеся волосы цвета воронова крыла рассыпались по плечам…

   Ульрика периодически наведывалась в ближайший городок в часы мирной послеобеденной сытости, когда глаза утрачивали красноватый отлив, незаметный при свете свечей. Она питала слабость к мускусу и регулярно покупала его у одного и того же торговца. Интересно, как бы он поступил, узнай, кто его постоянная клиентка? Наверняка вызвал бы жреца или подкараулил с осиновым колом.

   Но всё это осталось в прошлом: и Ульрика, и спокойствие, и охота вдвоём. Парочкам ничего не грозило, их никто не подстерегал, не жаждал крови.

   Эйдан больше не охотился. Он сидел на земле и сжимал голову так, будто силился расколоть на части.

   Животный крик боли вырвался из горла.

   Вампир ничком рухнул на траву рядом с Ульрикой. Она лежала в знакомом белом платье, в тех же серых кожаных ботинках. От неё так же пахло мускусом, те же ржавые пятна расплылись по истёршейся от частых стирок ткани, но только это была не кровь человека, а кровь охотника, безжалостно убитого другим охотником.

   Ульрика не успела дойти до деревни – её остановили три стрелы. Сразу три, будто одной мало!

   Две в спину и одна в сердце, которое навсегда замолкло.

   Ложь, будто оно не может биться! Сердце истинного вампира, а не ожившего мертвеца, которому не спится в могиле, трепещет. Всего десяток ударов в минуту, но с какой надеждой иногда ждешь этих ударов! Как ждал их Эйдан, склонившись над безжизненным телом.

   Когда он нашел её, кожа Ульрики уже покрылась трупными пятнами – яд быстро расползался по телу.

   Возлюбленная лежала на боку, скрючившись, вытянув одну руку вперед. По-прежнему прекрасная, по-прежнему восхищавшая блеском волос – и отпугивавшая оскалом смерти, поцеловавшей побелевшие губы.

   Кровь Ульрики блестела на примятой траве. Эйдан измазал ею лицо, растер по ладоням… Холодная кровь, остекленевшие глаза, остановившееся сердце.

   В порыве надежды на чудо, вампир прильнул к губам Ульрики, попытавшись влить в неё частичку собственных жизненных сил – но у заговоренных серебряных наконечников нет противоядия.

   Труп стремительно разлагался, от него пахло прелой листвой.

   Ульрика – всего лишь прах, отныне Эйдан остался один.

   Вампир слышал, как она звала на помощь, прибежал так быстро, как смог, но не успел.

   Он искал убийц, метался по лесу, как раненый дикий зверь, в бессильной ярости оставляя зарубки от клыков на деревьях, но охотники взяли с собой жреца. Вампир не мог подойти к ним и кружил, кружил, кружил, запоминая их запах.

   Потом Эйдан вернулся к Ульрике, лёг рядом и долго-долго плакал, пугая причитаниями лесных обитателей. Вампиру казалось, он мог бы провыть так всю оставшуюся бесконечную жизнь.

   Как, как они выследили её?!

   Ульрика не была новичком, она могла бы многому научить окрестных вампиров. Только благодаря её стараниям Эйдан пережил трудные времена, когда люди нанимали охотников для ночных облав.

   Крестьяне такие наивные! Они мнили, будто вампиры не охотятся днем. Этим пользовалась Ульрика, да и сам Эйдан пару раз убивал при свете солнца. Разумеется, оба избегали горячих весенних и летних солнечных лучей, от осеннего и зимнего света же защищали волосы и одежда.

   Такие, как Ульрика, и вовсе мазали лицо специальным кремом, чтобы охотиться в погожие дни. У каждой уважающей себя вампирши был свой состав. И вот теперь баночка с кремом осталась, а Ульрики уже покинула этот мир.

   Говорил же ей Эйдан: не стоит так часто наведываться в деревню!

   Вампир собственными руками вырыл в могилу в мягкой осенней земле, трудился с особым упорством, пытаясь заглушить огонь, сжигавший внутренности.

   Похоронив возлюбленную, Эйдан не ушел, остался в лесу, чтобы нести бессменную вахту у места вечного упокоения путницы. Ему даже не хотелось есть: горе притупило жажду крови, оставив только тупую саднящую боль, будто сердце кромсали ржавым зазубренным ножом.

   Эйдану казалось, во всем виноват он: не уследил, не уберёг…

   Почему вампир не почуял охотников, почему их не почувствовала Ульрика – им ли, с их идеальным нюхом, не уловить смердящий запах людишек, пропахших табаком и дешёвой выпивкой? Чем, чем она была так увлечена, что не услышала шагов? Шла ли Ульрика на охоту или возвращалась с неё? Наверное, возвращалась, и горячая кровь, наполнив тело теплом, притупила органы чувств. Самое удачное время для охотника – когда вампир сыт и в полудреме бредет домой.

   Эйдан не представлял жизни без Ульрики. Вампир полагал, без неё он должен умереть. Но он не умер, как никуда не делась боль.

   «Отныне буду вечно носить её с собой», — подумал Эйдан и, взяв с могилы пригоршню земли, завернул в обрывок одежды.

   Впервые за долгие дни вампир вернулся к реальности, осмысленно оглянулся вокруг, втянул в лёгкие воздух. Вот так, дышать, вбирать в себя запахи леса, чтобы унять биение сердца, рвавшегося из клетки на волю.

   Эйдан рывком поднялся на ноги, скользнул глазами по деревьям.

   Звериный рык спугнул стайку птичек.

   Вампир кричал снова и снова, пока не кончились силы. Он думал, от этого станет легче, но спазмы не отпускали грудь, сжимали сердце в крошечный кровоточащий комок. Эйдан и не знал, что она может так болеть, что ему когда-то захочется разорвать себя на мелкие кусочки.

   Слезы хлынули наружу. С ними уходило беспросветное отчаянье.

   Потерянный, игнорируя острое чувство голода, – что оно по сравнению с морем пустоты, плескавшимся в теле? – Эйдан бродил по лесу, словно ища тень почившей Ульрики.

   Ночь застала его на опушке леса. Вампир сидел и смотрел на огни деревни.

   И тут что-то в нем щёлкнуло, на время загнав в закоулки души боль потери. Убийцы Ульрики спокойно спят в постелях, нежатся в объятиях жен и любовниц, пока Эйдан, словно подстреленная птица, не находит себе места. Они должны почувствовать, каково это – потерять того, кого любишь. Пусть тоже узнают горечь потери, вкус слез на губах, а потом умрут.

   Нет, Эйдан не станет убивать ради еды. Он не возьмет в рот мерзкой живительной влаги убийц Ульрики, но выпьет до дна всех, кто им дорог. А после… После горячая кровь брызнет на землю и будет течь всю ночь.

   Эйдан улыбнулся, оглянулся на лес и расправил плечи.

   Вернувшие чувства уловили человека неподалёку. Вампир облизнулся и скользнул в темноту.

   Он оплакал возлюбленную и приготовился мстить.

ГЛАВА 1

Эйдан и не думал, что первая охота без Ульрики окажется такой удачной. Жертва – возница разбитого тарантаса – даже не успел вскрикнуть, только лошади, умные твари, понесли, пытаясь избавиться от запрыгнувшего на козлы вампира.

   Утолив голод, Эйдан почувствовал, как пелена в голове постепенно рассеивается. Он снова мог мыслить здраво.

   Правы предки: когда ты голоден, живешь лишь охотой, когда ты сыт, тебе открыты любые чувства.

   Горящий взгляд обратился к деревне – месту, откуда, скорее всего, и пришли охотники. Может, они ещё там? Он должен туда пойти и проверить. Но появиться там в нынешнем виде – верный шаг к погибели, а для того, чтобы отомстить, Эйдан должен остаться жив.

   — Да, моя одежда никуда не годится!

   На минуту вампир пожалел, что не женщина: тогда можно было бы взять что-нибудь из сундука Ульрики. Интересно, остались ли у неё родственники? Она никогда ничего не рассказывала. Несколько раз Эйдан пытался спросить, но вампирша отвечала молчанием. Ничего, он скоро узнает: если у неё кто-то остался, они придут. Если узнают, конечно. Сообщить о смерти Ульрики некому, разве что самому Эйдану или какой-нибудь перелетной птице.

   — Так, что тут у нас? – Остановив лошадей, Эйдан загипнотизировал их болотными глазами и склонился над обмякшим телом возницы. – Размерчик не мой, но кое-что забрать можно. Куртку, например.

   Обчистив карманы убитого и позаимствовав часть его вещей, Эйдан соскользнул на землю.

   Вампиру предстояло вернуться домой и подготовиться к долгой вылазке «в люди». Теперь он жил не в землянке, – Ульрика сразу заявила, что не желает иметь ничего общего с вампиром, обитающим под землей – а в небольшом домике в чаще леса.

   Роясь в сундуке, Эйдан старался не смотреть на оставленный на столе гребень и прочие милые прежде мелочи, напоминавшие о той, кого уже нет. Он долго колебался, но все же заглянул в ящик, где Ульрика хранила мелкие личные вещи, и забрал крем.

   Вампир не знал, сколько он просидел на полу, бессмысленно глядя на пёстрый ворох вещей. Наконец, встрепенувшись, Эйдан поцеловал оставшиеся на гребне черные волосы и нашел в себе силы заняться насущными делами.

   — Вроде бы, похож на человека, – задумчиво протянул вампир, закончив маскарад.

   В такие моменты начинаешь жалеть, что не отражаешься в зеркале. Как же без него обходятся вампирши – но ведь обходятся же! «Главное – сноровка», — кажется, смеясь, говаривала Ульрика.

   Эйдан еще раз проверил, не осталась ли кровь на губах и одежде, и налегке выпорхнул из разом опустевшего дома. Это люди обременяют себя вещами, вампиру они не нужны.

   Он специально шёл кружным путем, чтобы ноги невзначай не вынесли к могиле Ульрики, шёл и смаковал детали плана мести.

   Итак, охотников было трое, и ещё жрец. С кого же начать?

   Жрец – это сложно. Он намного умнее, просто так не убьешь, а охотники ничего не стоят без своих серебряных стрел.

   Чуткий слух издали уловил посторонние звуки.

   Эйдан в недоумении остановился, прислушался: музыка, громкие голоса, застольные песни. Подойдя ближе, он понял, в деревне праздник.

   Значит, они веселятся!

   Он заскрежетал зубами, подавив желание убить каждого, кто сейчас пил, ел и танцевал.

   — С чего ты решил, что они радуются убийству Ульрики? – попытался успокоить себя Эйдан. – Люди любят веселиться.

   Звуки расстроенных инструментов деревенских музыкантов бередили саднящее чувство потери. Была минута, когда Эйдану даже захотелось, не таясь, выйти к людям и, обнажив клыки, громогласно объявить, что вампир. И пусть бы они растерзали его, пусть бы вырвали сердце, пробили тело десятками осиновых голов, сожгли бы на костре – не этого ли хотел Эйдан? Чего стоит их огонь по сравнению с его огнем, что стоит их боль по сравнению с его болью? Разве что-то может причинить больше страданий, чем воспоминания об утрате?

   У них праздник – а Эйдан оплакивает возлюбленную. Ничего, скоро придет их черёд.

   Стараясь держаться в тени, вампир направился в деревню. Он наведывался туда всего в третий раз, но это не мешало вампиру ориентироваться, да и музыка помогала, вела туда, где концентрация запахов была максимальной. Эйдан старательно расчленял их на составляющие, стараясь отыскать нужные.

   Навстречу вампиру выбежали несколько собак. Они ощетинились, зарычали. Стоило только посмотреть – и собаки пугливо поджали хвосты. Глупые твари, такие же, как их хозяева!

   Мимо прошел человек.

   Вампир на долю секунды замер, искоса метнул на него пристальный взгляд, но мужчина не обратил на него внимания. Маскировка сработала. Теперь Эйдан не боялся и смело шёл, не таясь, лавируя между припозднившимися гуляками. Многие из них были изрядно навеселе. Часть брела в обнимку с женщинами, от которых несло дешёвой цветочной водой, а то и вовсе потом. Вампир морщился и боролся с желанием зажать нос.

   Вот и площадь, где доигрывали последние такты музыканты.

   Несколько пар ещё отплясывали весёлую джигу. Эйдан мельком скользнул по ним глазами. Танцоры показались ему такими неуклюжими, неповоротливыми.

   И тут Эйдан уловил слабый запах, заставивший встрепенуться и юркнуть в темноту. Запах одного из охотников. Он доносился с постоялого двора.

   Неслышно пройдя мимо убиравшей с террасы пустые пивные кружки служанки, Эйдан проскользнул внутрь и, следуя за запахом, подошёл к лестнице. Посторонившись, он пропустил постояльца и поднялся на второй этаж.

   Вампир радовался, что на постоялом дворе темно. Да, Эйдан сыт и одет, как человек, но глаза выдавали его возбужденным алым блеском.

   Вот оно.

   Эйдан толкнул дверь и оказался в тесной каморке. На кровати, спиной, к нему сидела обнажённая рыжеволосая женщина и, что-то мурлыча себе под нос, расчёсывала волосы. Запах исходил от неё.

   Эйдан замер на пороге, старательно сравнивая аромат с запахом охотников. Так и есть, он принадлежал толстяку. Значит, эта женщина как-то связана с ним.

   Вампир скользнул глазами по комнате и уловил ещё три источника запаха – простыню, подушку и мешочек на столе.

   Смешавшись с другими, ароматы сложились в четкую цепочку логических умозаключений, сводившуюся к одному: рыжеволосая женщина и толстый охотник только что предавались любви.

   Эйдан улыбнулся – вот она, первая жертва мести, его первый удар.

   Что-то почувствовав, женщина умолкла и обернулась. Кто знает, успела ли она увидеть вампира до того, как он оставил отметины от зубов на горле?

   Убедившись, что женщина мертва, Эйдан облизнул губы и накрыл жертву простыней. Ему не нужна была кровь, он всего лишь хотел, чтобы женщина последовала во Мрак за Ульрикой.

   Но что ему делать дальше?

   Эйдан принюхался: запах медленно угасал.

   Да, охотники побывали в деревне, но давно, а раз так, вампиру больше нечего здесь делать.

   Эйдан презрительно покосился на окровавленную рыжеволосую женщину: она одна из тех, кто продает тело за деньги. Даже будучи вампиром, он исповедовал общепринятые моральные принципы. Таких, рыжая, Эйдан убивал в первую очередь, благо проститутки – лёгкая добыча.

   Распахнув окно, вампир забрался на подоконник.

   Музыка стихла, звуки праздника умолкли, уступив место предрассветной дымке. Любимый час ночи, час тишины и спокойствия, когда люди безмятежно отдыхают и можно подобраться к ним близко-близко.

   Эйдан по молодости любил проникать в комнаты и смотреть на спящих. Разумеется, в такие минуты он был сыт – любопытство и голод плохо уживаются друг с другом.

   По лестнице кто-то поднимался.

   Вампир задумался, а потом соскользнул на доски деревянной террасы.

   Он всё еще стоял на площади, когда постоялый двор огласился криками:

   — Вампир! Вампир!

   Спящая деревня мигом заполнилась огнями. Захлопали ставни, заметались туда-сюда тени.

   Легко проскользнув мимо охваченных сонным недоумением поселян, Эйдан оказался на перекрёстке двух дорог.

   Времени мало, до рассвета оставалось не так уж много, неизвестно, каким выдастся новый день, солнечным или пасмурным, неизвестно, поэтому нужно успеть сделать выбор.

   Вампир привык доверять интуиции, а она советовала свернуть направо, на неизведанные земли. Ульрика рассказывала, там много рек. Вода – это плохо, она путает следы, но Эйдан надеялся, охотники не переходили реки вброд, а переезжали по мостам.

   День выдался пасмурным, прятаться не пришлось. Умывшись под каплями дождя, вампир брёл вдоль обочины, старательно анализируя окружающие запахи: грязь, мокрая земля, конский навоз, вода, смазанные дёгтем колёса, потные сапоги, лошади. Попадались и те, ради которых вампир покинул родной лес. Охотники действительно выбрали эту дорогу.

   Запах предательски оборвался у реки. Эйдан остановился и заскрежетал зубами. Хитрые людишки обманули его!

   Кружась у воды, вампир отчаянно пытался найти оставленные природой подсказки, но ничего. Однако Эйдан не собирался сдаваться, решив последовательно обойти все окрестные городки и деревни. Где-нибудь да отыщется эта троица.

   Эйдан старался держаться дальше от проезжих путей, и в деревню попал уже после полудня. Он сразу понял: нужных людей здесь нет. Зато есть небольшой храм.

   — Интересно, они специально курят такие сильные благовония? – Укрывшись в тени одного из домов, вампир отчаянно пытался восстановить испорченное миррой обаяние. Он несколько раз чихнул и помотал головой. Его немного подташнивало.

   — Мерзкий, мерзкий запах! – Эйдан поморщился, обнажив острые клыки.

   Запах резал глаза, нечего было и думать, чтобы охотиться в таких условиях.

   Вампир свернул на соседнюю улочку, где запах ослаб, и задумался: не из этой ли деревни пришел жрец? Вряд ли где-то поблизости найдётся ещё один храм.

   Мелькнула шальная мысль: а не убить ли жреца? Если застать врасплох, в дневное время, когда вампирам, как детям ночи, положено спать в тёмной утробе жилищ, жрец окажется немногим сильнее обычных жертв. Сидит, наверное, сейчас в храме, курит благовония и бормочет ничего не значащие слова.

   Эйдан решил рискнуть и, мало заботясь об осторожности, запрыгнул на крышу. Отсюда деревня была видна как на ладони, вампир сразу отыскал среди тёсовых и соломенных кровель яркий конек храма.

   Передвигаться поверху оказалось сподручнее, и, перелетая с одной крыши на другую, вампир вскоре приземлился во дворике храма. Попавшая под ноги кошка с шипением бросилась прочь.

   Зажав нос рукой, Эйдан бочком подошел к двери и осторожно заглянул внутрь.

   Море свечей, море зловонной мирры, пара прихожан и жрец, что-то шепчущий над жертвенником.

   Вампир подобрался ближе, пытаясь рассмотреть лицо служителя. Лишь легкое колыхание воздуха выдавало движения Эйдана.

   Бормотание жреца оборвалось. Вампир внезапно оказался под колпаком тишины. Увлекшись предвкушением скорой мести, он не заметил, как оказался в полосе света напротив потемневшего круглого зеркала, и все увидели, что Эйдан не отражается в потрепанной временем амальгаме и не отбрасывает тени.

   Первой среагировал маленький мальчик. Спрятав лицо в складках юбки матери, он в ужасе прошептал:

   — Мама, я боюсь! Упырь!

   Прихожане попятились, сгрудились за спиной жреца, дрожащими руками повытаскивали обереги.

   Эйдан усмехнулся и смело шагнул к алтарю.

   Да, жрец тот самый, игра стоила свеч. Что ж, теперь посмотрим, чего ты на самом деле стоишь.

   — Что тебе нужно? Убирайся, отродье тьмы, не гневи богов!

   Жрец потянулся за бутылочкой на алтаре, но вампир опередил его, в стойке зверя замерев перед окном в мир богов.

   — Убирайся! – служитель поднял руки для наложения заклятия.

   Ощерившись, Эйдан бросился на него и повалил на пол.

   Поднявшие крик прихожане ринулись вон, оставив жреца умирать. Тот оказался упорным и прожил дольше, нежели ему полагалось. Окровавленный жрец, проявив необычайную силу, сумел скинуть вампира, подняться на ноги и дотянуться до алтаря. Он нашарил бутылочку и плеснул в лицо Эйдана бесцветной жидкостью. Соприкоснувшись с кожей вампира, та вызвала нестерпимый внутренний жар. Но сила ненависти Эйдана оказалась столь велика, что он сумел преодолеть боль, увернуться от брошенного жрецом ритуального серебряного ножа и, сгруппировавшись, нанес свой коронный удар.

   Мёртвый жрец распластался на полу. Он вымотал вампира, высосал часть жизненной силы.

   Опустившись на колени перед поверженным противником, Эйдан нарушил принятое решение не пить крови убийц Ульрики. Его мучила слабость и резь в глазах. Кожа покрылась волдырями, а внутренний жар лишь немного утих, напоминая, какой опасной станет встреча с настоящим жрецом. Тот не столь наивен, не поверит, будто вампира испугает простое упоминание о гневе богов, а сразу начнёт действовать.

   Эйдан погасил свечи, вылил содержимое курительниц на пол, вышел во двор и замер, увидев толпу враждебно настроенных жителей. Они сжимали остро заточенные осиновые колья, поигрывали связками чеснока, с ног до головы обвесились амулетами и косичками из полыни, по древнему народному поверью, отпугивающей силы зла.

   Обведя взглядом разношёрстную толпу, от которой, несмотря на боевой настрой, исходили волны страха, Эйдан улыбнулся. Если они боялись его, то он нет. Да, их много, да, они загородили проход, но кто сказал, что он должен передвигаться только по земле?

   Вампиру захотелось поиграть с людьми, и он решительно двинулся на колья.

   Люди попятились, некоторые позорно бежали. Остальные сомкнули ряды и приготовились отразить атаку. Но Эйдан и не думал нападать, он просто скользил мимо напряженных фигур, с усмешкой взирая на то, как дрожат руки людей. Оскаль зубы – и они выронят оружие, разбегутся, кто куда.

   У одного из сельчан не выдержали нервы, и он попытался вонзить кол в сердце подошедшего слишком близко вампира. Тот легко увернулся и, схватив бедолагу за руку, отшвырнул к дверям храма. Люди поспешили на помощь товарищу, тесня Эйдана к святилищу. Он по-прежнему не нападал, предпочитая уклоняться от ударов, и откровенно веселился. Разве могут причинить вред эти медлительные одиночные тычки?

   Когда ряды разгневанных людей прижало его к порогу, Эйдан наугад выхватил из толпы первого попавшегося человека и вместе с ним взмыл на крышу. Перекинув на спину упиравшегося мужчину, легко, будто малолетнего ребёнка, вампир перепрыгнул на соседнюю кровлю и, сопровождаемый криками ужаса и ненависти, поспешил покинуть деревню.

   Заложник поначалу сопротивлялся, но потом смирился и притих, безвольно повиснув на спине Эйдана.

   Оказавшись далеко от деревни, посреди поросшего редким кустарником лога, вампир остановился и брезгливо сбросил ношу на землю.

   Мужчина, сжавшись, лежал на земле и круглыми от страха глазами смотрел на Эйдана. Воспользовавшись тем, что вампир на время ослабил бдительность, человек пополз, надеясь укрыться за чахлыми кустами.

   — Куда собрался? – Эйдан одним прыжком оказался впереди незадачливого беглеца.

   — Никуда, — пискнул мужчина и пробормотал: — Боги, спасите меня! Смилуйся, Эйфея!

   —    Так, мешок с костями, у меня к тебе вопрос, – вампир взял его за плечи и хорошенько встряхнул. – Где охотники?

   — Какие охотники? – вытаращился на него мужчина.

   — Обыкновенные. Которые недавно убили вампиршу. Ты ведь что-то слышал об этом, не так ли? – прищурился Эйдан. – Ваш жрец ходил вместе с ними.

   — Я не знаю, я ничего не знаю! Отпустите!

   Он напоминал червяка, и вампир с трудом подавил желание покончить с мужчиной прямо сейчас. Но Эйдан проявил выдержку, не пошёл на поводу у эмоций.

   — А если подумать? – вампир больно приложил мужчину о землю. – Как посмотрю, оказавшись один на один с упырём, ты растерял свою смелость.

   — Если я скажу, вы отпустите меня? – с надеждой спросил человек.

   — Может быть, — уклончиво ответил Эйдан; он ещё не решил.

   — Они были у нас, но теперь их в деревне нет.

   — Я знаю. Куда они ушли?

   — На…ннна север. В город пошли.

   — Какой город?

   — Не знаю.

   — Как звали охотников?

   — Одного Агиш, имена других я не знаю. Эйфеей клянусь!

   — Что-то не верится, – Эйдан провел клыками по шее вспотевшего от страха мужчины и поморщился: ему не нравился вкус человеческого пота.

   — Да они же с нами не разговаривали, сеньор, просто спросили жреца – и всё.

   — Но потом-то они вернулись.

   — Вернулись, сеньор, на одну ночь вернулись. Выпили, похвастались, что убили… — он замялся, искоса взглянув на вампира. – В общем, сказали, что убили одного, и уехали. Отпустите меня!

   — Чтобы ты их навел на меня, гадёныш? – осклабился Эйдан. – Я не так глуп.

   Решение принято: никчемный человечишко должен умереть. Сказано – сделано.

   Перетащив обмякшее тело в заросли можжевельника, Эйдан направился на север. Вампир надеялся, охотники не успели уйти далеко, раз так, он обязательно их настигнет. Как бы они ни старались, собственный запах невозможно перебить и уничтожить, как охотники поступили с одеждой и сапогами.

   Эйдан проходил деревню за деревней, прочесал все встречные кабачки, харчевни, постоялые дворы и таверны – ничего, ни единого намека на то, что здесь побывали убийцы Ульрики.

   В солнечные дни вампир передвигался исключительно по ночам, в пасмурные же перемещался и в светлое время суток, разумеется, если голод не награждал глаза красным сиянием. Тогда Эйдан ждал наступления темноты, подкрадывался к любому питейному заведению и наугад выбирал жертву среди вышедших освежиться посетителей. Иногда приходилось выпивать сразу двух – впрок.

   Кровь вперемежку со спиртным имела неприятный привкус, но Эйдан по опыту знал, смерть пьяницы вызовет меньше шума, нежели гибель добропорядочного жителя.

   В тот день голод начал мучить вампира с вечера, но, прорыскав по опустевшим полям, он не нашел ни одного человека.

   — Вымерли они, что ли! – с досадой повторял Эйдан, посматривая на ворон. Но птицы – это не пища, нужно найти что-то более питательное.

   И Эйдан искал, пока к утру не почуял запах человеческого жилья. Сглатывая слюну, вампир подобрался ближе.

   Пастух и стадо коров. Их аромат приятно защекотал ноздри, суля пиршество для желудка.

   Низко скользя над землей, вампир подкрался к задремавшему под деревом пастуху. Голод притупил бдительность, и Эйдан, не раздумываясь, впился в горло «еды». Он даже не проверил, не наблюдает ли кто за ним.

   Коровы разбежались, огласив окрестности испуганным мычанием. Эйдан же заканчивал сытный завтрак. Он выпил пастуха досуха: так и так поймут, что тот погиб от клыков вампира, зачем же оставлять драгоценную влагу?

   Оторвавшись от обескровленного тела, Эйдан хотел уйти, опасаясь, что сбежавшее стадо привлечёт внимание местных жителей, когда вдруг почувствовал чей-то взгляд. Вампир обернулся и увидел девочку лет двенадцати. Она стояла на противоположной стороне поляны и смотрела на него удивительно спокойными синими глазами. В них не было ни страха, ни удивления, просто любопытство.

   — Ты вампир? – карминовые губы девочки изогнулись в плавную линию. Казалось, она вот-вот улыбнётся.

   Незнакомка поправила искрившиеся полутонами тёмно-русые волосы, падавшие мягкими, едва заметными волнами на высокий лоб, и сделала робкий шаг вперёд.

   Вампир замер, не зная, что делать с этим непонятным существом. Обычно люди пугались Эйдана — она не боялась. А ведь девочка наверняка видела, как он пил кровь пастуха.

   — Ты не беспокойся, я никому не скажу, – обладательница синих глаз подошла ближе и одарила внимательным, совсем не детским взглядом.

   — Я не лопоухий эльф, – поведение и слова девочки обескуражили Эйдана, – и питаюсь людской кровью. Я бы вёл себя осмотрительнее.

   -Знаю, — пожала плечами девочка и покосилась на пастуха, – ты убил человека. Значит, сыт и неопасен.

   — Иногда я убиваю просто так, — обнажил клыки Эйдан — чтобы припугнуть и поставить незнакомку на место. – Могу и тебя убить, даже не заметишь.

   — Нет, – девочка покачала головой и смело повернулась к вампиру спиной, – ты не убьешь меня.

   — Почему? – обескуражено пробормотал вампир.

   — Потому что я не из тех, кто натравливает на вампиров охотников. Может, — она хитро улыбнулась через плечо, — я даже симпатизирую вампирам.

   И он действительно не напал, позволил малышке свернуть к реке и набрать воды.

   Девочка заинтересовала Эйдана. Странный ребенок! Жертва никогда не поворачивается спиной к охотнику, лань никогда не говорит волку: «Не бойся, я не выдам тебя другим ланям, не наведу собак». Но и волк редко не оставляет в живых лань, а уж вампир – никогда. Если он умен, то не допустит, чтобы его благополучие зависело от какой-то безвестной девчонки.

   Но что-то в ней было, Эйдан не мог понять что, но это сродни силе вампирского обольщения, которым в совершенстве владела Ульрика. Промелькнула даже безумная мысль: вдруг девочка тоже из детей ночи? Эйдан принюхался: нет, она пахла человеком.

   В жилах девочки текла тёплая кровь, сердце билось громко и часто. Незнакомка дышала и передвигалась медленнее, нежели собратья Эйдана, хотя пластики у неё не отнимешь – но тоже человеческой, не вампирьей, звериной.

   Эйдан одним прыжком оказался возле девочки. Присев на корточки, та наполняла водой большой сосуд с откидной крышкой. Девочка лишь слегка вздрогнула, ощутив дуновение воздуха возле щеки.

   Вампир улыбнулся: отражение незнакомки дрожало в подёрнутой лёгкой рябью воде, а его отражения не было.

   — Я думала, вампиры боятся дневного света, – девочка вылила очередную кружку в сосуд.

   — Предрассудки, — пожал плечами Эйдан.

   Но как она почувствовала, что он рядом? Вампир ведь не касался девочки, а его движение легко принять за дуновение ветра.

   — А солнца вы тоже не боитесь? – незнакомка подняла на Эйдана свои удивительные синие глаза. Какой там страх – само спокойствие!

   — Ты любопытна.

   Он предпочел не заострять внимание на слабых местах вампиров: такие сведения обязательно используют во вред.

   — Почему ты не ушел? — девочка наполнила сосуд и тщательно закрыла крышку. – Сюда ведь могут прийти. Если тебя увидят, сразу побегут за жрецом, прихватив по дороге чеснок, полынь и прочие глупости.

   — Глупости? – удивлённо поднял брови Эйдан.

   Он в первый раз слышал, чтобы люди не верили в чудодейственность древних средств защиты от тёмных сил.

   — Ну да, мы же знаем, что вампиры этого не боятся, — со снисходительной усмешкой ответила обладательница синих глаз.

   Мы? Что-то не похожа она на обычную девочку. Не вампирша, не человек – так кто же? Достаточно знает о вампирах, невысокого мнения о своих односельчанах.

   — А я ведь тебя убью. Ты даже почувствуешь не успеешь, — склонившись над девочкой, доверительным шепотом пообещал вампир.

   — Зачем? – игнорируя его присутствие, девочка закрепила сосуд за спиной. – Ты сыт, я на тебя не нападала – смысл?

   — Просто так.

   Эйдан схватил её за шею и притянул к себе.

   Самое время, чтобы испугаться, а она:

   — Осторожнее, не разбей! У матери другого кувшина нет.

   — Ты что, дура? – вместо того, чтобы укусить, вампир опять погрузился в бездну недоумения.

   Хватка ослабла, и жертва без труда вырвалась на свободу. Если бы она бросилась бежать, в Эйдане бы сработал инстинкт охотника, но девочка не побежала, отошла на пару шагов и с осуждением посмотрела на него.

   — Сам дурак! Ведешь себя, как животное, а не как разумный вампир.

   — А как, по-твоему, должен вести себя разумный вампир?

   — Не гоняться за мной, а заняться собственной безопасностью.

   — Я и занимаюсь, — хмыкнул он.

   Девочка скривила губы:

   — Вот я и говорю: дурак! Сто раз ведь повторила: я на вампиров не доношу.

   — Да кто ты вообще такая? – взвился Эйдан.

   — Зара, — представилась незнакомка. – А с кем, собственно, имею честь? Ну, чего молчишь? Имя-то есть?

   — Зачем тебе? – насторожился он.

   — Я же назвалась, теперь твоя очередь. Но не хочешь, так не хочешь. Я пошла. Интересно было увидеть живого вампира.

   Зара в очередной раз поправила непослушную прядку и зашагала по тропинке в деревню.

   — Так, стоять! – Эйдан преградил девочке дорогу. – Ты ведь не человек, верно?

   — Неверно. Послушай, я бы рада поболтать, но…

   — Тогда почему ты так себя ведешь???

   — Потому что я полукровка, — раздражённо ответила Зара.

   В её глазах промелькнуло что-то жёсткое, колючее, заставившее Эйдана невольно отпрянуть. Нет, он точно не убьет её, не рискнет.

   — И кто твоя мать? – вампир сел, по-новому взглянув на странную синеглазую девочку.

   — Отец. Отец у меня маг, а мать – обыкновенная женщина. Ну, что, — Зара одарила его ведьмовской улыбкой, — передумал меня убивать?

   — Передумал, — пробурчал Эйдан. – Неохота возиться.

   Забыв о том, что за минуту до этого торопилась уйти, Зара вслед за вампиром опустилась на землю. Очаровательное юное существо, с ясно проступающей кровью отца – отсюда и отмеченная Эйданом грация, чарующее, обезоруживающее обаяние. Если такая девочка долго будет смотреть вам в глаза, вы наверняка окажитесь в её власти.

   «У нее талант, — подумал Эйдан. – Его бы огранить, отдать в руки опытному мастеру… Ведь я не новичок, меня просто так не проведешь – а она смогла, легко, играючи. Интересно, чья она дочь?».

   — Ты в первый раз видишь вампира? – спросил он, заметив, как пристально Зара рассматривает его.

   — В первый. – Синие глаза остановились на его лице. – Оказывается, вы красивые. Ты красивый, — поправилась она. – Высокий и сильный, наверное.

   — А ресницы как у коровы! – рассмеялась Зара.

   А Эйдан уже решил, будто девочка поддалась его обаянию! Нет, она, словно сторонний наблюдатель, спокойно и трезво оценивала все достоинства и недостатки вампира. Таковые тоже нашлись – Заре не понравился его подбородок.

   — Если бы ты отрастил небольшую бородку, стало бы лучше. И что на тебе за одежда? – брезгливо скривила губки девочка. – Я, конечно, понимаю, работа кровавая, но нельзя же ходить в таком тряпье!

   — Я вампир.

   — И что? Ты не нищий и не бродяга. Мой совет: купи себе что-нибудь, так и охотиться станет легче.

   — Послушай, Зара, тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? – нахмурился Эйдан.

   Не слишком ли она самоуверенна для пищи!

   — В чём же? – Зара кокетливо взмахнула ресницами. – Знаю, знаю, ты вампир, я человек. Ты охотник, я жертва, но, знаешь, в чем вся проблема? Я не ощущаю себя жертвой.

   — Сколько тебе лет, Зара? – остыв, вздохнул Эйдан.

   Он силился, но не мог рассердиться.

   — Тринадцать.

   Значит, с возрастом вампир промахнулся, но это неудивительно: до этого ему не приходилось общаться с девочками. Детей Эйдан обычно не трогал, обходил стороной.

   Не попрощавшись, Зара встала и быстро зашагала прочь. Вампир не последовал за ней, оставив в покое. Внутренний голос подсказывал: такая действительно не наведёт охотников.

ГЛАВА 2

Зара жила с матерью, державшей в деревне небольшую гостиницу. Именно гостиницу, а не постоялый двор, то есть заведение с чистым бельём и мебелью в комнатах и удобствами в коридоре. Постоялый двор же предложил бы постояльцам просто место для ночлега и «домик» во дворе.

   В этих краях Эгюль – так звали мать Зары – поселилась вскоре после рождения дочери, когда спешно переехала из города в сельскую местность. Почему, она никому не рассказывала, только дочери и то, когда той исполнилось десять лет, — решила, что Зара уже достаточно взрослая, чтобы знать.

   Сельчане полагали, будто Эгюль просто наскучила городская суета.

   По местным меркам хозяйка гостиницы слыла богачкой. Её уважали, частенько обращались за советом в житейских делах. Эгюль никому не отказывала в помощи, жила скромно, и за ней быстро закрепилась слава порядочной женщины, которую ставили другим в пример.

   Свою тайну Эгюль тщательно берегла от посторонних ушей. Женщина одновременно стеснялась её и наслаждалась как единственно ценным воспоминанием. Ничего не оставило такого глубокого следа в душе, ничего не заставляло так сладко сжиматься сердце.

   Порой Эгюль даже считала себя счастливой. Столько женщин – а он выбрал её. Только счастье, как учит народная мудрость, ходит под руку с бедой.

   «За всё нужно платить, доченька, — вздыхая, говаривала Эгюль. – Боги не любят тех, кто возгордился».

   Зара в ответ лишь скептически улыбалась. Она полагала, что мать сама упустила своё счастье, а теперь сваливала вину на богов.

   Тот вечер Эгюль запомнила во всех подробностях. Стоило закрыть глаза – как перед мысленным взором вставали картины далекого прошлого, изменившего всю её жизнь.

   Эгюль родилась в бедном квартале города Юр и, наверное, провела бы там всю оставшуюся жизнь, вышла замуж за молочника или печника, нарожала кучу сопливых ребятишек – но не судьба! Она выросла миловидной девушкой, на неё многие заглядывались, и кто-то из знакомых отца предложил Эгюль устроиться служанкой в гостиницу. Отец идею одобрил: и деньги, и почетно вроде бы, лучше, чем полы мыть или белье стирать, и Эгюль заступила на первое место службы. Это был второсортный постоялый двор, но именно с него началось восхождение девушки по карьерной лестнице.

   Эгюль ценили за аккуратность, сметливость, скромность и вежливость, столь редкую для девушки её происхождения, поэтому хозяева гостеприимных заведений охотно брали ту на работу. Через семь лет она уже работала в «Белой ладье» — лучшей гостинице города, носила белый передник и тщательно следила за своим выговором. С улицы туда никого не нанимали, а платили столько, сколько не снилось никому из родных Эгюль.

   Горничная перестилала ковер на лестнице. Его меняли каждую неделю, чтобы высушить и почистить: гости не должны ступать по мокрому и грязному. Оставалось только затушить канделябры в холле – и можно идти спать.

   Эгюль даже не заметила, как он появился. Ещё минуту назад холл был пуст, а через мгновение перед ней уже стоял высокий человек в меховой накидке.

   — Здравствуйте, сеньор! – с поспешностью вышколенной горничной Эгюль подбежала к гостю, готовая принять накидку. – Одну минуточку, я разбужу регистратора.

   — Не нужно, – он остановил её движением руки. – Хозяин всегда держит для меня комнату.

   — Простите, но я всё равно не знаю, куда вас провести. Ваши вещи, они…

   — Я всегда путешествую налегке, — улыбнулся незнакомец и, отстранив горничную, начал подниматься по лестнице.

   Эгюль семенила за ним, гадая, стоит ли будить задремавшего на диванчике регистратора, но, похоже, гость знал, куда идти. Уверенно миновав ряд одинаковых дверей, он остановился возле давно пустующего номера с камином.

   У Эгюль бешено застучало сердце. Перед ней важный гость, очень важный гость, если он решил остановиться в лучших комнатах гостиницы.

   — Вот что, дорогая, — гость снял перчатки и обернулся к горничной, — принеси мне чаю. Мятного чаю, — уточнил он и, прикоснувшись рукой к замку, без труда открыл дверь.

   — Я Рандрин, — улыбкой ответил гость на изумленное «ой» Эгюль. Можно подумать, это что-то объясняло.

   Эгюль стояла и вежливо улыбалась.

   Сообразив, что его имя ничего той не говорит, гость поинтересовался:

   — Ты тут новенькая, верно?

   — Второй год, сеньор.

   — Тогда понятно. Ступай, принеси чаю, а по дороге, пожалуй, разбуди хозяина. Я придумал для него маленькое поручение.

   Пока Эгюль готовила чай, «Белая ладья» озарилась огнями.

   Заспанный хозяин носился по коридорам, шпынял попадавшийся под горячую руку персонал и на ходу пытался завязать атласный бант на белоснежной рубашке. Её он надевал только по особым случаям.

   — А ты чего? – налетел хозяин на Эгюль.

   — Постоялец просил принести чаю, — она кивнула на лакированный поднос.

   — Какой постоялец?

   — Тот, новый, который попросил вас разбудить.

   — Сам Рандрин? – обмяк хозяин и с уважением взглянул на служанку.

   — А что в этом такого?

   Эгюль не понимала, почему все так суетятся. Да, гость важный, богатый, но не первый и не последний. А тут поднялась такая суета, будто на землю спустился один из богов.

   — А то, что он редко с кем разговаривает, и чай ему обычно ношу я. Ты, наверное, и не догадываешься, кто он?

   Горничная отрицательно покачала головой.

   — Сам Рэнальд Хеброн Рандрин, герцог С’Этэ, — на одном дыхании выпалил хозяин.

   Будь Эгюль той неопытной девицей, которой в пятнадцать лет заступила на службу на постоялом дворе, непременно бы уронила поднос.

   Шутка ли, сам Советник! Они столько слышали о нём – и вот он здесь, в их гостинице! Тогда понятно, как постоялец открыл дверь: магам ключи не нужны. А Рэнальд Рандрин не просто маг, а верховный маг Антории.

   — Ты это, смотри, за руками и словами следи! – наставлял хозяин, справившись-таки с непокорным бантом. – Скажет что – отвечай, попросит – немедленно исполняй.

   Когда, постучавшись, Эгюль вошла, в камине ярко пылало пламя.

   Рэнальд Рандрин стоял лицом к огню, грея над пламенем озябшие руки.

   Меховая накидка небрежно брошена на постель. Перчатки лежат на столике.

   — Поставь на стол, — не оборачиваясь, приказал гость.

   Эгюль так и сделала, и собиралась тихо уйти, когда почувствовала на себе его взгляд.

   У Рандрина оказались необыкновенные синие, практически ультрамариновые глаза, какие, наверное, бывают только у магов.

   Эгюль смутилась и потупила взор.

   — Как тебя зовут? – голос Рандрина обволакивал, располагал к себе.

   Интересно, сколько гостю лет, и есть ли у магов возраст?

   — Эгюль, — смутившись, пробормотала горничная.

   — Эгюль… — повторил Рандрин и снова обернулся к огню.

   Осознав, что разговор окончен, горничная поспешила уйти.

   Весь следующий день Эгюль не видела Рандрина, но не переставала думать о нём. Горничной не давали покоя его глаза – такие чистые, такие притягательные.

   — Что-то ты стала задумчивая, Эгюль, — пошутила над ней напарница. – Уж не влюбилась ли?

   Горничная же стояла с тряпкой в руках и не могла понять, что с ней происходит.

   — Расскажи, какой он? – наперебой расспрашивали вечером подруги, а Эгюль не знала, что им ответить. Ну, не заметила она, какого цвета у Рандрина волосы, какие черты лица, запомнились только глаза и голос. И то, что гость высокий.

   Поняв, что ничего путного от неё не добьёшься, горничные махнули на Эгюль рукой и, сменяя друг друга, начали караулить Рандрина, взяв с привратника клятвенное обещание непременно сообщить, когда гость вернётся. Но, уйдя сразу после завтрака, тот не объявился к полуночи.

   Ночью Эгюль стало непривычно тоскливо. Ей не спалось, и горничная, устав ворочаться в постели, накинула на ночную рубашку платок и отправилась бродить по спящей гостинице, попутно по привычке поправляя сбитые ковры и переставляя цветы в вазах.

   Сон всё не приходил, а Эгюль не переставала думать о таинственном постояльце, внушавшем одновременно страх, восхищение и уважение.

   Горничная заварила ромашкового чаю и, подёргивая плечами от сквозняка, с ногами устроилась на высоком табурете.

   Эгюль пила обжигавший горло напиток медленными глотками и думала о себе.

   Казалось бы, жизнь у неё сложилась. Вряд ли простая девчонка из бедняцкого квартала могла рассчитывать надеть форму горничной «Белой ладьи» – а Эгюль надела.

   Хозяин ей доволен, постояльцы тоже, иногда даже дарят мелкие подарки – так, всякие мелочи, вроде костяных гребешков.

   Родители, доживи они до этого дня, гордились бы дочерью, но Эгюль чего-то не хватало. У нее не было ничего, кроме работы, никакой другой жизни – а так хотелось!

   Не то, чтобы Эгюль страдала от недостатка мужского внимания, вокруг неё всегда вились конюхи, рассыльные, мелкие приказчики, разносчики. Даже некоторые работодатели не отказались бы приятно провести с ней время. Некоторым Эгюль позволяла за собой ухаживать, некоторых отвергала, но ни один из них не стал для неё единственным, для которого она себя берегла.

   Горничная верила в любовь, надеясь, что рано или поздно объявится прекрасный принц и увезет её в сказочный замок – собственный домик с уютными занавесками.

   Эгюль мечтала открыть свою гостиницу в каком-то тихом местечке и содержать её вместе с мужем.

   Ромашковый чай не помог, и Эгюль вышла на крыльцо, надеясь, что холодная ночь окажется лучшим снотворным.

   Она сидела на ступеньках гостиницы и смотрела на звездное небо, темно-лазурным куполом накрывшее город. В такие минуты Эгюль могла представить себя кем угодно, даже принцессой далекой страны.

   Погрузившись в море фантазий, горничная не замечала холода, забыла о бессоннице, обо всем на свете – ведь в эту минуту Эгюль была вовсе не Эгюль, а прекрасной волшебницей, парившей над полями и лесами верхом на огнедышащем драконе.

   — Так, кто это здесь?

   Эгюль мгновенно опустилась с небес на землю, из чаровницы опять превратившись в горничную из «Белой ладьи». Вскочив, она поспешила скрыться за дверью, но не успела – Рэнальд Рандрин опередил Эгюль.

   — Постой, я тебя помню, – его почти чёрные в ночном сумраке глаза пригвоздили горничную к месту. Она почувствовала, как участилось биение сердца, как невольно задрожали ноги. – Ты Эгюль, верно?

   Он действительно её помнил! Сиятельный маг, могущественный герцог С’Этэ задержал в памяти имя какой-то горничной!

   — Да, сеньор, – Эгюль вцепилась в дверной косяк, чувствуя, что не устоит без опоры. С ней такое случалось впервые – но ведь до этого Эгюль никогда не встречала таких мужчин. И уж тем более они не стояли рядом с ней у чёрного хода.

   — Мы вас уже и не ждали сегодня, — наконец смогла выдавить из себя девушка, очнувшись от дурмана синих глаз. – Но я сейчас разожгу огонь, нагрею воды…

   — Не нужно, – Рандрин коснулся её руки. Эгюль задрожала и поспешила отдернуть ладонь. – У тебя холодные пальцы, ты замёрзла?

   — Немного, — смущенно ответила горничная. – Но это не страшно, — зачем-то невпопад добавила она, — у меня крепкое здоровье.

   Рандрин улыбнулся и расстегнул накидку:

   — Держи! А то заболеешь.

   — Спасибо, сеньор, но я не могу…

   — Боишься, что кто-нибудь увидит? Не бойся, тебя никто не накажет, ты под моим покровительством.

   Горничная с благодарностью приняла накидку и, не отдавая себе отчета, на мгновенье прижала её к щеке. Прижала и ужаснулась: заметил ли он?

   Они вошли через парадный ход.

   Рандрин расспрашивал Эгюль о семье, работе – словом, о всяких мелочах, и будто бы интересовался ответами. Сердце горничной переполняла радость и чувство собственной значимости – даже хозяин не мог так запросто разговаривать с самим Рэнальдом Рандрином.

   — Зайди ко мне, погрейся, – как и в прошлую ночь, он без помощи ключа отпер дверь, почтительно посторонившись, пропуская спутницу.

   Эгюль поколебалась и вошла Она действительно успела продрогнуть, замечтавшись, забыв, что на ней всего лишь платок и ночная рубашка.

   Рандрин зажёг в камине огонь.

   Как по мановению волшебной палочки, на столе возникли два кубка.

   — У меня есть хороший херес, тебе не повредит выпить.

   — Не положено, — робко возразила Эгюль, не сводя взгляда с его пленительных синих глаз. Они действовали на неё лучше любого вина.

   Эгюль хотела бы вечно стоять и смотреть на Рандрина, следить за тонкой игрой света и тени на радужке, едва различимыми переливами цвета.

   Вспомнив, что на ней накидка гостя, Эгюль поспешно сняла её и аккуратно повесила на спинку кресла.

   — Я, наверное, пойду, — прошептала горничная. – Если хотите, я могу, как вчера, принести вам чашку мятного чая.

   — Останься. Ты меня боишься, Эгюль?

   Горничная промолчала. Нет, она не боялась Рандрина и опасалась совсем другого: что позволит своим фантазиям стать реальностью.

   Эгюль казалось, она тонет в этом бескрайнем синем море, будто оно засасывает её, вытягивает душу, с каждой минутой оставляя всё меньше сил, чтобы сопротивляться.

   Единственный шанс избежать участи заговоренного удавом кролика – уйти прямо сейчас, но Эгюль всего лишь горничная, а Рандрин – самый могущественный из их постояльцев. Одно его слово – и хозяин вышвырнет её на улицу, позаботившись о том, чтобы Эгюль не нашла хорошей работы.

   Но нет, не в этом дело – горничная страшилась не потерять место, а того, что ей хотелось и не хотелось уйти одновременно.

   Рандрин такой необыкновенный, совсем не похожий на тех людей, которых Эгюль встречала прежде; посмотришь на него – сразу видно, перед тобой благородный человек. Такие тонкие черты лица, атласная кожа, необыкновенный голос – низкий, вибрирующий. Слова, будто бабочки, порхают, бьются о стенки тонкого сосуда души Эгюль, озарённого мягким тёплым светом. Взмахи невидимых крыльев не дают ему угаснуть, манят в неведомую даль, шепчут, что там, за горизонтом, в таинственной неведомой стране найдется место и для неё, простой горничной.

   — Ты боишься меня?

   На этот раз она покачала головой.

   Пустые надежды! Выкинуть, выкинуть навсегда из памяти чарующие синие глаза! Каждый должен знать своё место, у каждого свой потолок, выше которого не прыгнешь.

   — Тогда выпей со мной. Всего один бокал.

   Эгюль долго колебалась, но, наконец, согласилась. В конце концов, ничего плохого она не делает, просто выпьет хереса, пожелает постояльцу спокойной ночи и уйдёт, лелея в сердце очередную мечту.

   Херес оказался крепким, на миг у Эгюль даже закружилась голова.

   — Всё, тебе хватит! – Рандрин с улыбкой забрал у неё недопитый фужер. – Наверняка до этого ты не пила ничего крепкого.

   — Только пиво и сидр, — честно призналась Эгюль. Она немного захмелела, страх и скованность отступили.

   — Тогда я тебе точно больше не налью. Ну, — Рэнальд сел, откинувшись на спинку кресла, и предложил горничной устроиться напротив, — расскажи ещё что-нибудь о себе.

   — Да что рассказывать, сеньор? — залилась краской Эгюль и, поколебавшись, присела на краешек свободного кресла. — Я девушка простая, у меня даже фамильного имени нет.

   — Ты говоришь так, будто это позорно.

   — Но ведь я по сравнению с вами…

   — А ты не сравнивай, — он подмигнул ей. – Сколько тебе лет, Эгюль?

   — Двадцать два, сеньор. – Почувствовав на себе его оценивающий взгляд, горничная плотнее запахнула шаль.

   — Повезло твоему жениху, – Рандрин налил себе ещё хереса.

   — У меня нет жениха.

   В комнате было так тепло и уютно, что не хотелось уходить.

   Эгюль разомлела. Спина расслабилась, и горничная утонула в мягком кресле.

   — Странно. У такой красивой девушки – и вдруг нет жениха?

   — Да кто ж меня возьмет? – со вздохом пробормотала Эгюль, в который раз прокрутив перед глазами картинку своего безрадостного существования. – Таких, как я, со смазливыми мордашками, много.

   Рэнальд покачал головой:

   — Ты не права. Будь я содержателем этой гостиницы, непременно бы на тебе женился.

   — Вы шутите?

   — Отнюдь. Ты очень красивая милая девушка, и у тебя холодные пальцы. Ну-ка, протяни руку.

   Выпрастывав ладонь из-под шерстяного платка, Эгюль положила её на стол. Маг осторожно коснулся руки горничной, зажал между ладонями. По сравнению с его, пальцы Эгюль казались ледышками.

   — Я же говорил: замёрзнешь, — с укором проговорил Рэнальд. – Шутка ли, выйти на улицу в холодную ночь в одной рубашке!

   Горничная вновь потупила взор и улыбнулась.

   Ей нравились прикосновения Рандрина; от тепла его рук веяло такой уверенностью и надежностью, что хотелось вцепиться в них и никогда не отпускать.

   — Ты дрожишь?

   Да, Эгюль дрожала, но вовсе не от холода.

   Не отпуская её ладони, он встал, подошел к горничной и обнял за плечи. Эгюль испуганно вскочила. От неловкого движения соскользнул платок. Рандрин наклонился и поднял его.

   — Ты мне нравишься, Эгюль, – постоялец смотрел ей прямо в глаза, и этому взгляду нельзя было не верить. – Можешь возразить, но это правда. Я обратил на тебя внимание сразу, как только увидел.

   — Да на что тут обращать внимания? – отнекивалась горничная.

   — Если бы люди могли всё объяснить словами!

   — Нехорошо говорить такие слова неопытной девушке! – вздохнула Эгюль.

   — Хорошо, а этому ты поверишь?

   Горничная изумленно вскрикнула, закрыв рот рукой, когда Рандрин опустился перед ней на одно колено, будто перед благородной дамой.

   Крепость сердца дрогнула и капитулировала без боя.

   Первый поцелуй обжег губы, второй наполнил огнем, закружил в водовороте страсти.

   Эгюль не сопротивлялась, когда Рэнальд взял её на руки и отнес на кровать.

   Горничная не чувствовала ни боли, ни стыда, ни страха, всё казалось таким естественным и прекрасным.

   Наутро, когда Эгюль проснулась и потянулась в сладкой истоме, вспоминая прикосновения его рук, шепот его губ, взгляд необыкновенных синих глаз, Рандрин уже уехал. Она не сразу поняла это, ведь все вещи оставались на своих местах, а постоялец и вчера целый день провёл в городе.

   Эгюль поспешно оделась, сняла и завязала узлом испачканное постельное белье, осторожно выскользнула за дверь и пробралась к себе.

   Рабочий день уже начался, и служанки собрались на еженедельный инструктаж на кухне.

   Эгюль и сама не помнила, как переоделась, как побросала в корзину грязное белье, как слетела вниз по лестнице, как что-то пролепетала в ответ на недовольство хозяина и смешки товарок.

   Весь день пролетел как в тумане.

   Горничная с нетерпением ждала вечера, надеялась, Рандрин опять позовет её, но он не позвал. Тогда под выдуманным предлогом Эгюль решилась взять запасной ключ от комнаты.

   — Как, разве ты не знаешь? – удивился в ответ на её просьбу регистратор. – Сеньор Рандрин уехал сегодня утром, поэтому мятный чай ему больше не понадобится.

   Если бы её тогда облили ледяной водой, Эгюль бы не почувствовала. Она застыла с открытым ртом, не в силах ни пошевелиться, ни произнести хоть слово.

   Через девять месяцев у Эгюль родилась дочь с такими же необычными, как у отца, глазами. К тому времени горничная уже уволилась и помогала брату в овощной лавке.

   Ко дню рождения малышки молодая мать получила щедрый подарок – крупную сумму денег, оставленную неким незнакомцем.

   Устав от пересудов и не желая, чтобы на Зару косились на улице, обзывая шлюхиной дочкой, Эгюль покинула родные места, переехала в деревню и открыла небольшую уютную гостиницу – хоть в чем-то её мечты сбылись.

ГЛАВА 3

Деревня погружалась в сон.

   Медленно гасли огни, затихали звуки, только шёпот временами разлетался по углам вместе со светлячками тонкого, хрупкого пламени свечей.

   Эйдан терпеливо ждал, пока тишина окончательно вступит в свои права, а потом задворками пробрался к гостинице. Он хотел поговорить с обладательницей синих глаз; подсознательно вампир чувствовал: ей можно доверять.

   Целый день Эйдан ждал облавы, вопреки обыкновению, не дал себе вздремнуть, маясь от режущего глаза солнечного света, но ничего.

   Вампир видел, как нашли пастуха, но никто и не подумал списать его смерть на проделки детей тьмы. На мгновение даже стало обидно: решить, будто человека убил волк! Воистину, невежественный народ!

   И вот под покровом темноты Эйдан тенью скользил мимо домов, заглядывая в окна, пока, наконец, не оказался у гостиницы. Тут он уловил знакомый запах – очень интересный аромат, манивший к себе, но не вызывавший чувства голода. Наверное, потому, что в жилах той девочки текла магическая кровь. Вот чего-чего, а её вампиру ни в коем случае не стоит пить, такая кровь смертельно опасна. Сначала и не заметишь, даже облизнешься, а потом почернеешь и упадешь замертво. Если уж убил мага, сразу прополощи рот.

   Оттолкнувшись от земли, вампир взлетел на крышу и осторожно спустился к нужному окну.

   Щеколда легко поддалась под умелыми пальцами, и Эйдан оказался внутри.

   Небольшая комнатка полнилась жаром от проходившей через неё печной трубы. Справа от окна стояла кровать, на которой темнели контуры детского тела.

   — Кто здесь?

   Зара, как оказалось, не спала. Она вжалась в стену и уставилась на отливавшие красным в лунном свете глаза – единственное, что позволяло отделить Эйдана от темноты ночи. Рука девочки сама собой потянулась за ножом, который та всегда носила с собой, а вечером клала под подушку.

   — Что, теперь боишься? – осклабился вампир и вальяжно устроился в изножье кровати.

   — Зачем я тебе потребовалась? – Зара ответила вопросом на вопрос и убрала нож. Какой от него прок, разве он способен защитить от смертельного укуса?

   — Да вот, понадобилась. Не для того, чтобы поесть, — уточнил вампир.

   — Приятно слышать, — скривилась Зара и натянула одеяло до подбородка.

   — Знаешь, — она усмехнулась, — ко мне в первый раз залезают вампиры.

   — Я бы порадовался.

   — Чему?

   — Тому, что тебя не жалуют вампиры.

   — И правильно делают. Такие, как я, не еда, а закуска.

   — Может, мне тоже перекусить? А что, прекрасная идея! – Эйдан протянул руку и коснулся шеи Зары.

   Ногти чиркнули по сжавшейся грудино-подъязычной мышце.

   — А, по-моему, дурная, – Зара забилась в угол.

   Теперь она боялась куда больше, чем днем. Вампир не казался таким сытым и безопасным.

   — Самая, что ни на есть, чудесная, — промурлыкал Эйдан и, рывком ухватив Зару за волосы, притянул к себе и сделал вид, будто собирается укусить ее.

   Вопреки ожиданиям, девочка не закричала, а процедила сквозь зубы:

   — Дурак!

   Эйдан осклабился, обдал Зару тлетворным дыханием и отпустил. Та сморщила нос, скривилась и потёрла затылок.

   — Ладно, не трону, – вампир перестал дурачиться и переместился к окну. Теперь, когда Эйдан заслонил свет, и девочка не видела, а только слышала вампира. – Странно, конечно, разговаривать с людьми, но больше, собственно, не с кем. Ты тут обронила, будто тебе нравятся вампиры…

   — Я такого не говорила! – возмутилась Зара и попросила: — Отвернись, я что-нибудь накину.

   — Да сиди уж! Я маленькими девочками не интересуюсь, да и не к маленьким любви не питаю.

   — Разговаривать с мужчиной в одной рубашке неприлично, — возразила Зара.

   — Ну да, некоторые полагают, что без неё гораздо удобнее, — рассмеялся Эйдан.

   — Всё, убирайся! – девочка запустила в него подушкой. – Не желаю выслушивать скабрезности!

   — Прости-прости, с языка сорвалось, – вампир легко увернулся, подцепил ногтем подушку и вернул хозяйке. – Итак, я пришел поговорить.

   — Со мной? – удивилась Зара. – Вампир пришел поговорить с человеком?

   — Да я бы не стал, но ты единственная, от кого можно узнать что-то полезное. Другие просто пугаются.

   — Ещё бы! Ведь ты вампир.

   — Да я в курсе. Ты об охотниках ничего не слышала?

   — Ты ведь не об обычных спрашиваешь, верно? – девочка осторожно, стараясь не поворачиваться к вампиру спиной, зажгла свечу.

   — Зачем? – зашипел Эйдан, покосившись на огонь.

   — Мне так спокойнее.

   — Думаешь, если что, поможет? – Вампир обнажил в улыбке клыки.

   Она покачала головой.

   — Если хочешь поговорить, перестань пугать.

   — Ты же говорила, что не боишься.

   — Просто ночь –твоя территория.

   — Так что с охотниками? – напомнил Эйдан.

   — Сразу говорю: у нас в деревне их нет.

   — А были?

   Зара пожала плечами.

   — Откуда? У нас ведь и вампиров до этого не водилось. Но, — она выдержала эффектную паузу, — недавно я видела троих мужчин. Они хвастались, будто убили вампиршу.

   Эйдан клацнул зубами.

   Мерзкие твари, он всё равно их найдёт и прикончит!

   Нет, не зря Эйдан зашел к этой девочке, она поможет поймать ускользающую нить.

   — Это личное? – Зара почувствовала, что затронула болезненную тему, уловив нервозность вампира.

   — Да, – Эйдан предпочел ограничиться односложным ответом.

   — Как тебя зовут?

   Девочка соскользнула с кровати, но подойти не решилась. Кто знает, что придет в голову разбережённому трагическими воспоминаниями вампиру?

   — Эйдан, – он в первый раз называл человеку истинное имя.

   — У тебя горе, да? Расскажи, станет легче, — вкрадчиво добавила Зара.

   Помедлив, девочка сделала шаг вперёд и протянула руку. Эйдан не пошевелился, и, преодолев разделявшее их расстояние, Зара положила ладонь на плечо вампиру. Тот недоумённо взглянул на неё, но не скинул и не укусил.

   Кажется, Зара искренне желала помочь, и плотину внутри Эйдана прорвало. Тщательно сдерживаемые несколько недель чувства вырвались наружу.

   Эйдан рассказал всё: об истории своего появления в родном лесу, встрече с Ульрикой, их любви, трагической гибели возлюбленной и данной клятве.

   Зара внимательно слушала, иногда задавала вопросы и вроде бы сочувствовала.

   Светало. Они и не заметили, как проговорили всю ночь. И за всё это время Эйдана ни разу не посетило желание убить девочку, хотя, к чему скрывать, её запах, тепло кожи казались такими привлекательными.

   Почувствовав приближение зари, вампир занервничал.

   — Подожди минутку, — сонно пробормотала Зара. Она устроилась на полу у ног Эйдана и клевала носом. – Я знаю этих охотников, они из города.

   — Да, мне говорили, что они поехали в город.

   — Хочешь, скажу, где живёт один из них? Думаю, через него ты легко найдёшь остальных.

   — Но зачем тебе?.. – недоумённо глянул на неё сверху вниз Эйдан.

   — Зачем помогать вампиру убить человека? Да хотя бы из соображений собственной безопасности. Охотника зовут Манюэль, он живет у рынка в городе Терр. Не спрашивай, — улыбнулась Зара, — откуда я знаю, просто знаю.

   — С чего ты решила, будто Ульрику убил Манюэль?— насторожился вампир.

   Уж и не в ловушку ли заманила его синеглазая девочка? Люди могли обратиться к магам, а те умны, от них всего можно ожидать. В Заре течёт колдовская кровь, она тоже из того треклятого племени. Наверняка отец науськал дочку-полукровку и теперь дожидается удобного момента, чтобы убить Эйдана.

   — Я его видела, — пожала плечами Зара. – Он один из лучших охотников на вампиров. Проверь, если не доверяешь.

   Вампир окинул её пристальным взглядом.

   Нет, такая не солжёт, такая не наведёт на след. Эйдан подсознательно чувствовал это и расслабился.

   — Спасибо, — сухо поблагодарил вампир. – Так и быть, сегодня проснёшься живой.

   — Отправишься в Терр прямо сейчас? – Зара задула свечу.

   Пронзительные синие глаза неотрывно следили за лицом Эйдана – ключом к его действиям. Даже вампир сначала думает, а потом делает.

   — Что-то имеешь против?

   — Да, — смело ответила Зара. – Тебя сразу поймают. Да любой, кто на тебя взглянет, признает вампира. Раз уж решил убить Манюэля Птицелова, должен выглядеть и вести себя как человек.

   — Вот еще! – фыркнул Эйдан. – Как-нибудь обойдусь без твоих советов!

   — Солнце встало, — Зара указала на окно и забралась под одеяло.

   Она только моргнула – а Эйдан уже исчез.

   Девочка вздохнула с облегчением и закрыла глаза. Даже если вампир дружелюбен, лучше держаться подальше от него. Дети тьмы непредсказуемы и подвержены инстинктам. Этот, конечно, вроде милый, Зара даже пожалела его. Смерть возлюбленной, безусловно, стала для Эйдана сильным ударом, всколыхнула тихий омут привычной жизни, погнала прочь от насиженных мест.

   «Что ж, свой вампир – это неплохо, главное, его приручить, — засыпая, подумала Зара. – Посмотрим, папочка, что вы оставили мне в наследство».

   С утра мать заметила, что дочь выглядит усталой. Действительно, Зара спала на ходу и даже пересолила еду.

   Девочка отделалась коротким объяснением: читала, и вновь углубилась в раздумья. В голове зрел план, но для его осуществления случайно занесённый судьбой в деревню вампир должен вернуться. Сытым и таким же миролюбивым.

   День Зары обычно делился на две половины: первую она посвящала гостинице, вторую – самой себе. Девочка не играла с подружками, не ходила по грибы и ягоды, а грызла гранит науки.

   В своё время Зара выучилась читать по книге, забытой одним из постояльцев. В учителя выбрала местного старосту, заставив того заниматься с собой.

   Дальнейшим премудростям Зару научили постояльцы матери. Подсаживаясь к ним долгими вечерами, девочка слушала рассказы о разных вещах, задавала вопросы, порой обескураживающие и ставившие в тупик.

   «В ней проступает порода отца», — думала в такие минуты Эгюль. Она и сама не знала, хорошо это или плохо.

   Повзрослев, Зара заказывала книги из города, всё чаще и чаще бывала в храме, о чём-то шепчась со жрецом. Мать терялась в догадках, о чем они разговаривали, но давала деньги на две книги в год – потрёпанные, из лавки старьёвщика. Разумеется, Зара проглатывала их быстрее, нежели удавалось купить или выменять книги на новые.

   Любимой книгой девочки стал травник, поэтому Эгюль сделала ошибочный вывод, что дочь готовит себя в травницы.

   Если бы мать высказала догадку вслух, Зара бы снисходительно улыбнулась. Ей, дочери, пусть и незаконной, Рэнальда Хеброна Рандрина – и в травницы, лечить покусанных собаками мальчишек, готовить порошки от головной боли и мази от подагры? Увольте! Если матери так хочется жить в этой дыре – пусть живет, но она, Зара, намерена перебраться в столичный Айши, завести прислугу и, разумеется, получить фамилию. Какую? Рандрин, никакую другую.

   Зара Рандрин – это звучит гордо. А уж как засияет с одним маленьким дополнением! Каким – пока секрет, чтобы не сглазить.

   Каждый раз думая об этом, Зара улыбалась и представляла одну и ту же картину: себя в атласной чёрной мантии выпускника высшего магического заведения.

   Эйдан не дал девочке выспаться, а ведь именно сегодня она уезжала по важному делу.

   В свои тринадцать Зара чувствовала себя настолько самостоятельна, что не считала нужным посвящать в свои планы мать. Девочка вообще росла независимой, «себе на уме» и мало заботилась о таких мелочах, как наличие или отсутствие подруг. Ровесницы наводили на неё тоску узостью мировоззрения и тривиальными мечтами, сводившимися к собственному хозяйству, детям и непьющему мужу. Зару это не интересовало, особенно местные женихи.

   — Доброе утро, Зара! – приветствовал девочку один из постояльцев гостиницы.

   — Доброе утро, – она одарила его улыбкой и взмахом длинных пушистых ресниц – будто бабочка расправила крылья. – Как спалось?

   — Спасибо, хорошо. Я это местечко сто лет знаю, если в этих краях бываю, только у вас останавливаюсь.

   — Рада слышать, – Зара поставила на стол корзинку со свежеиспеченным хлебом. – Надеюсь, вы не передумали?

   — Я-то нет, а как мать-то?

   — А что мать? – удивленно подняла брови девочка. – Со мной ничего не случится. У меня и деньги карманные есть, не пропаду.

   — Надо всё же сказать матери, — настаивал постоялец, щедро намазывая хлеб маслом.

   — Сама скажу, — твёрдо ответила Зара и сверкнула глазами. – Вы не смейте.

   Постоялец пожал плечами.

   Казалось бы, ребенок – а ведет себя как взрослая. И глазища такие синие – будто в них вылилось июльское небо.

   Разумеется, решение дочери Эгюль не обрадовало. Ещё бы, тринадцатилетняя девочка собралась неизвестно с кем ехать в Терр!

   — Никуда я тебя не пущу, даже не думай! Нечего тебе там делать!

   — Я еду – и точка, – категорично возразила Зара. – Вернусь через три дня.

   — Зара, я как мать…

   Не дослушав, дочь повернулась к Эгюль спиной.

   По мнению Зары, не окажись мать такой непрактичной, не пришлось бы теперь ехать в Терр. В Юре перед Эгюль были бы открыты все двери, может, и отца когда-нибудь встретила бы в «Белой ладье». А уж как Заре хотелось его встретить и высказать все, что думает!

   Преодолев сопротивление матери, девочка обещала вести себя тихо и скромно и остановиться на ночлег в Доме милосердия.

   Промокнув глаза платком, Эгюль собрала дочери еды в дорогу и благословила именем всех известных богов.

   Зара удобно устроилась в повозке торговца – он оказался так добр, что согласился бесплатно довезти девочку до Терра. Из вещей она взяла только зелёную холщовую сумку с несколькими листами бумаги и огрызком карандаша и корзинка матери с провизией. Кошелек девочка спрятала там же, куда бы его положила любая благоразумная женщина.

   Дорога до Терра – сомнительное развлечение. Мало того, что зубы ведут счёт колдобинам, так ещё и пейзаж навевает тоску. Смотреть абсолютно не на что, поэтому Зара с чистой совестью задремала – тоже благо.

   — Тебя в Терре где высадить? – спросил торговец.

   — Да где угодно – на месте разберусь, — сонно пробормотала Зара, не размыкая век.

   Девочка проспала до самого города, где её разбудил торговец.

   Зара кивнула, зевнула и выбралась из повозки.

   Она стояла посреди площади. Справа – торговые ряды, слева – постоялый двор. Зара ненадолго задумалась, и свернула налево, уверенно лавируя между прохожими. Ей нужна гостиница, а не то заведение, возле которого её высадили. Отыскать такую в Терре непросто – это не Юр, если и найдётся, то одна на весь город. Но девочке повезло: глаз вычленил в череде кособоких домишек опрятное здание с новой вывеской.

   Поправив сумку, Зара, не обращая внимания на удивленные взгляды посетителей, направилась прямо к хозяину.

   — Мне нужен кто-нибудь из магов.

   — Чего? – не понял хозяин.

   — Маг, я говорю, нужен, — раздражённо повторила Зара. – Дело у меня к нему.

   — Да какое у тебя, соплячки, может быть к дело к магу? – рассмеялся мужчина.

   — Свое собственное. Ну, так как? – синие глаза впились в лицо хозяина, готовые вывернуть наизнанку душу.

   Тот занервничал под этим взглядом, торопливо пробормотал нужный адрес и вытер покрывшийся испариной лоб.

   Зара улыбнулась, но это была не улыбка благодарности, а усмешка змеи. Девочка ещё раз убедилась, что не зря тренировалась – гипноз действовал.

   Вопреки ожиданиям, маг сам вышел на трель дверного колокольчика. За ухом – гусиное перо, в руках – книга.

   «Фолиант – это хорошо, — подумала Зара. – Значит, хоть что-то смыслит, зато лицом не вышел – рябой, с носом-картошкой».

   — Что вам угодна, сеньорита? – вежливо осведомился маг.

   Сеньорита… Зару так никто ещё не называл. А ведь приятно!

   — Я хотела бы поступить в Школу. В Школу магии и ведовства, — на всякий случай уточнила Зара и смущенно опустила глаза. Вдруг маг её прогонит, даже не выслушает? – Что для этого нужно?

   — Желания и способности. Способности у вас есть, сеньорита?

   — Не знаю, — честно призналась она.

   — С чего вы вообще решили, будто вам нужно в Школу.

   — Я чувствую, что это моё призвание.

   Видя, что маг колеблется, Зара толкнула дверь и протиснулась в тесную прихожую.

   — А вы нахальная, сеньорита! – возмутился хозяин. – Я вас в дом не приглашал.

   — Я подумала, вы не станете обсуждать такое важное дело на пороге. – Искрящаяся, ставшая вдруг нестерпимо яркой синева глаз Зары разлилась по комнате, преобразив лицо недовольного мага.

   — Простите, — нерешительно спросил он, внезапно ощутив себя прыщавым подростком перед лицом учителя, — как ваша фамилия?

   — У меня нет фамилии.

   Зара осмотрела прихожую и разочарованно вздохнула. Ничего интересного, ничего, что отличало бы её от обыкновенной человеческой передней.

   — Тогда как вас зовут?

   — Зара.

   Осмелев, девочка оставила корзинку в прихожей и прошла дальше, в небольшую гостиную. Маг последовал за таинственной девочкой, гадая, почему так покорно выполняет её волю.

   — Мне показалось, вы похожи на одного человека…

   В памяти всплыли точно такие же властные синие глаза. Их владелец умел убеждать, не произнося ни слова.

   — Все мы на кого-то похожи, — пожала плечами Зара и присела на стул перед книжным шкафом.

   Глаза с интересом пробежались по корешкам. Пару книг девочке хотелось бы прочитать, но просить она не стала.

   Дрогнув, синева глаз сменила оттенок на ультрамариновый, который в свою очередь за сотые доли мгновения превратился в раскалённую солнцем голубизну.

   — Нет, это другое… — пробормотал маг и рассеянно положил книгу на полку. – В вас есть что-то общее с конкретным человеком.

   — С Рандрином? – улыбнувшись, спросила Зара. – очень может быть. Так как попасть в Школу?

   — Вы хоть знаете, где она находится?

   Мотнув головой, маг избавился от странного дурмана.

   — Разумеется, знаю. В Айши. Это далеко, поэтому я не хочу тратить времени зря.

   — Хорошо, если вы настаиваете… — вздохнул маг и устроился в кресле. – Читать умеете? – Кивок. – Писать? – Зара снова кивнула. – Что-нибудь еще?

   — Всякие травы, могу простенькие настои делать. А что нужно-то?

   — Да, собственно, ещё самую малость – ум, — усмехнулся хозяин.

   — Это тоже есть. Напишите рекомендательное письмо.

   — А больше вы ничего не хотите? – нахмурился волшебник. – Немедленно встаньте и покиньте мой дом.

   Зара встала, но уйти – не ушла. Она остановилась напротив хмурившегося мага и прищурилась. Иссиня-чёрные глаза иглами впились в его лицо, как совсем недавно в неразговорчивого хозяина гостиницы. Губы сначала сомкнулись в тонкую ниточку, а потом сложились в усмешку.

   — Вы-то эту Школу кончили? Прозябаете в дыре, сами открываете дверь… Думаете, вы так уж мне нужны? Я и без вас поступлю, куда захочу.

   С гордой прямой спиной Зара направилась к выходу, но на пороге обернулась.

   — Адрес-то вы мне скажете? Или это тоже выше вашего достоинства?

   — Школа находится в стенах Старого города, в квартале от Дворца заседаний, — пробормотал маг и последовал за незваной гостьей в прихожую.

   Выпад Зары обескуражил его. Девочка её возраста и происхождения – она явно из низов, должна вести себя иначе. Откуда такая вообще взялась? На местных не похожа, да ещё эти пронзительные глаза… Может, из неё что-то и выйдет, задатки есть.

   — Прекрасно! Заодно навещу папочку, – Змеиная улыбка вновь тронула губы Зары.

   Маг даже засомневался, не вампирша ли она, притворяющаяся подростком? Но зубы нормальные, и солнечного света девочка не боялась. Дочь ведьмы?

   — И кто же ваш отец, сеньорита? – полюбопытствовал маг. Если раньше ему хотелось выгнать нахалку, то теперь желал задержать. – Он живет в Айши?

   — Думаю, да, но он много путешествует и может жить, где угодно. Папочка не любит привязываться к местам.

   — Он торговец?

   Зара расхохоталась.

   — Вы, маг, – и не знаете его?

   — Не могу же я помнить всех торговцев на свете! – фыркнул волшебник. – Вы врываетесь в мой дом, отрываете от дел…

   — Я уже ухожу, — заверила Зара. – Простите за беспокойство. Удовлетворяя ваше любопытство, у меня глаза отца, и он вовсе не торговец. Может, он даже присутствовал на выпускных экзаменах: должен же папочка следить за подготовкой будущих подчиненных? И вы правы, мы с ним очень похожи. По словам матери, разумеется. Только я здесь, а он председательствует в Совете, — горько добавила девочка и толкнула дверь.

   И тут маг всё понял, сорвался с места, на ходу оправляя мантию, нагнал Зару и залепетал, испуганно оглядываясь по сторонам:

   — Конечно, конечно, я напишу рекомендательное письмо! Неужели я смогу отказать дочери…

   Тут хозяин сделал паузу, ещё раз взглянув в неестественно синие глаза девочки, скользнул взглядом по лицу и воскресил в памяти образ Советника. Не удержался и спроецировал его на стену, сравнивая оригинал и копию.

   Похоже, девочка не лгала, её внешность – главное доказательство родства с Рандрином. Так не догадаешься, а начнёшь вглядываться…

   Но неужели она именно его дочь, а не ребенок кого-то из родственников Сантера? Если дочь, то почему живет в провинциальной глуши, а не с отцом, зачем ей рекомендательное письмо какого-то неудачника?

   — Именно его. – Зара торжествовала. Первая часть плана удалась. – Если вас не затруднит, не упоминайте в письме фамилию отца, я хочу сделать ему сюрприз.

   — Нет, но вы действительно?.. – маг всё ещё не верил.

   — Действительно.

   Через час, сытая, с рекомендательным письмом в кармане, девочка быстро шагала к рыночной площади, надеясь вместе с очередным торговцем вернуться в родную деревню. Если не выйдет, она переночует в Доме милосердия.

ГЛАВА 4

Оказаться в городе без присмотра матери и не воспользоваться случаем познакомиться поближе с незнакомой бурной жизнью? Вот и Зара поддалась соблазну повертеться среди лавок, купить кулек жареных орешков на рынке и рассмотреть единственное приличное здание в Терре – местную префектуру.

   Напротив, по единственному бульвару, прогуливался местный цвет общества. Зара с интересом рассматривала их, гадая, кто есть кто.

   Пресытившись наблюдениями за людьми, девочка вернулась на площадь, где её высадил постоялец матери.

   Уверенно лавируя в толпе, Зара издали заприметила группку торговцев, собиравших товары. Вечерело, и они сворачивали палатки. Кто-то останется в Терре на ночь, кто-то уедет.

   Зара не боялась путешествовать ночью и надеялась не ворочаться на матрасе в Доме милосердия при храме, а считать звёзды на небосклоне, лёжа на тюках в телеге. Кто-то да согласится довести её до деревни.

   Увлёкшись собственными мыслями, Зара столкнулась с высоким человеком, одетым во всё черное. Она хотела извиниться, но слова замерли на языке: Зара узнала эти болотные глаза.

   Девочка и думать забыла о вампире, увлеклась мыслями о Школе, чёрной атласной мантии – и столкнулась с ним неподалеку от дома Манюэля Птицелова.

   Но здесь же полно народу, как Эйдан осмелился показаться в таком людном месте до захода солнца? И почему оно на него не действует – вампир ведь не прятал лица…

   Зара попятилась, хотела юркнуть за ближайший прилавок – но разве убежишь от вампира?

   Эйдан узнал её. Улыбка скользнула по его губам, и вампир с грацией, достойной кошки, ухватил знакомую за рукав.

   — Добрый вечер!

   Зара промолчала и дёрнула руку – Эйдан держал крепко, вцепился, будто в добычу. А ведь она и есть добыча – промелькнуло в голове у Зары.

   Глаза не отливают красным, значит, не голоден. Тогда зачем она ему? Все, что знала, Зара и так рассказала. Разве что…Свидетельница! Эйдан убил Птицелова, а потом выследил её, чтобы довершить начатую работу. Вампиры подозрительны, они не привыкли доверять людям – у Зары нет шансов остаться в живых.

   Игры с детьми тьмы не кончаются добром. Заре следовало помнить об этом, когда она лелеяла честолюбивые планы по приручению вампира. Это не собака, даже не волк, у них голова устроена по-другому. Вампиры не дружат с людьми, а просто используют. Очаровывают, втираются в доверие – и убивают. А тут пища возомнила, будто она с ним на равных!

   Всерьёз опасаясь за свою жизнь, Зара упиралась, царапалась, но Эйдан будто не чувствовал её «комариных укусов». Пробираясь через толпу, он толкал девочку прочь от шума толпы.

   — Поосторожнее ты, кровопийца! – пискнула Зара, ударившись о ящик.

   Синие глаза одновременно излучали холод страха и жар закипающего гнева.

   — Тебе помочь, девочка? – участливо поинтересовался прохожий.

   Легко предугадав реакцию вампира, Зара поспешила ответить:

   — Нет, всё в порядке.

   — Я её брат, – Эйдан обернулся и смерил прохожего взглядом. Тот мигом испарился. Видимо, почувствовал опасность.

   — Ты так уморительно боишься! – Они стояли в темном переулке: Зара у стены, Эйдан – напротив, контролируя каждое движение. Болотные глаза вампира чуть отливали багрянцем. – По крайней мере, теперь ты ведешь себя, как положено нормальной девочке. Узнала что-то новое о вампирах?

   — Только то, что они жутко неучтивы.

   Внутренне сжавшись в комок, Зара с опаской посматривала на ухмыляющегося вампира. А он приоделся, теперь не отличить от обыкновенного прохожего. И эта лёгкая небритость ему идет. Симпатичный. Хотя вампиры все симпатичные, иначе им было бы гораздо сложнее охотиться.

   Стоит, довольный собой, упивается чужим страхом… Будь Зара взрослой ведьмой, хотя бы студенткой магической Школы, он бы не улыбался, кровосос проклятый!

   — Думаешь, я тебя убивать собрался?

   «Что же ещё? Не чаю же ты меня привел попить!», — подумала Зара, а вслух ответила:

   — Понятия не имею.

   Девочка взяла себя в руки и сделала маленький шажок в сторону.

   Интересно, а закричать она успеет? Да что толку – вампир передвигается быстрее тени. Совершенный убийца. «Такой, какого бы наняла для отца», — промелькнула в голове Зары.

   — В общем, это тебе, – Эйдан протянул руку.

   — Что это? – Зара недоверчиво покосилась на безделушку на его ладони, вроде амулет какой-то.

   — Подарок.

   Вампир – и подарок? Это что-то новенькое!

   — Чей он?

   Если раньше вещица принадлежала кому-нибудь из жертв Эйдана, Зара ни за какие коврижки её не возьмет, пусть лучше сразу убьёт.

   — Да ничей, я из лавки стащил, решил, тебе понравится.

   — Мне? Понравится? Ты, вообще, в своём уме?! – не выдержав, взорвалась Зара.

   — Ты про то, что людям как бы ничего не дарят? Да в курсе я, просто поблагодарить хотел. Я ведь тех мерзавцев нашёл, всех, до единого. Сидели у Птицелова, в картишки дулись – очень удобно! – облизнулся вампир.

   Девочка судорожно сглотнула и оценила свои шансы. Если Эйдан решил её убить, они нулевые. А если нет, то трепыхаться не стоит, ещё разозлит. Только как узнать, что у него на уме – вампиры ведь хитрые.

   — Поздравляю, — сухо ответила Зара. – Теперь Ульрика отомщена.

   — Полностью. Подарок возьмешь?

   Девочка не сдвинулась с места, только глаза в который раз поменяли оттенок.

   — Да не трогаю я тех, кто мне помог! – правильно истолковав выражение её лица, вспылил вампир. – И, признаться, — таинственным шёпотом добавил он, — полукровками не питаюсь. Спи спокойно.

   — Рада это слышать, – осмелев, Зара забрала амулет. Простенький, от сглаза. В силу талисманов девочка не верила, но отказать вампиру не могла. Ничего, подарит матери – Эгюль любит подобные штучки. – Ну что, услуга за услугу?

   — Передо мной прежняя девчонка! – От его улыбки стало не по себе. Клыки большие, острые. – Чего тебе?

   — Да у меня тут маленькая проблемка… Словом, домой нужно бесплатно попасть и, желательно, поскорее, а то у меня денег на приличный ночлег не хватит. В храмовую ночлежку же не хочу.

   — Это мы мигом организуем, — просиял Эйдан. – Тебе как: лошадь или повозку?

   — Только убивать никого не надо, — попросила Зара.

   — Я и не буду, просто попрошу.

   Ага, улыбнётся пару раз – и возницы след простынет.

   К Заре вернулась прежняя самоуверенность. Она расслабилась, отошла от стены и вернулась к прежней манере общения с вампиром. Теперь девочка даже стыдилась былой слабости. Тоже мне, дочь Рандрина!

   — Пойдём, что ли? Теперь с тобой на людях появиться не стыдно.

   В ответ – привычная ухмылка.

   — Ты мне вот что скажи: зачем было пугать меня до смерти, затаскивать в этот переулок?

   — По старой памяти, — пожал плечами Эйдан. – Очень сложно менять привычки.

   Зара кивнула, ещё раз скользнула взглядом по глазам вампира – сытый. Интересно, кого же он лишит средства передвижения?

   Держась на некотором расстоянии друг от друга, они вернулись на рыночную площадь и направились к ближайшему постоялому двору. Д

   Зара внимательно следила за вампиром, за тем, как он двигался, как смотрел на людей, и чувствовала, в нём что-то изменилось, слишком быстро он «очеловечился».

   Знали бы девушки, строившие глазки Эйдану, кто перед ними! А то стоят, хлопают ресницами, волосы теребят.

   Вампиры, конечно, народ обаятельный, но не настолько же, чтобы голову терять. Она ведь, Зара, не потеряла, хоть и ребенок. Мало ли симпатичных брюнетов на свете!

   Однако Зара слишком сильно ему доверяла. Надо бы отправить вампира за чем-нибудь, а самой сбежать. Но ведь он, зараза, по запаху найдет!

   С другой стороны, Эйдан – прекрасный шанс сэкономить карманные деньги. Раз уж Зара твёрдо решила поступать в колдовскую Школу, нужно заглянуть в лавку букиниста, купить полезную книгу.

   — Сеньорита Зара, сеньорита Зара!

   Девочка скривилась. Объявился красавчик на её голову! Провинциальный маг-неудачник собственной персоной. Спасибо, хоть по фамилии не назвал.

   Зара обернулась к запыхавшемуся конопатому волшебнику. Фалды мантии развивались, хлопая по сваленным в кучу мешкам с картошкой.

   Девочка сразу почувствовала, как напрягся Эйдан. Тот плотно сжал зубы и немигающим взглядом уставился на мага.

   Зара готова была поклясться, облик Эйдана исказился: вампир готовился к превращению.

   Девочке стало любопытно, в кого же оборачиваются упыри, обороняясь от сильных противников, но Эйдан превращаться раздумал, просто встал в боевую стойку и на всякий случай отошёл от Зары.

   У волшебника при виде вампира тоже пропала улыбка.

   — Э, нам поговорить нужно, сеньорита, – маг мялся, не решаясь подойти. Еще бы: тут он, такой нелепый, несуразный, — и готовый к решительной обороне вампир в полном расцвете лет. – Можно вас на минуточку?

   — Разумеется.

   С опаской оглянувшись на Эйдана, – не выкинет ли чего? – девочка подошла к волшебнику.

   Первый вопрос рассмешил её.

   — Вы хоть знаете, с кем гуляете?

   Зара с важным видом кивнула и безразлично ответила:

   — Знаю. Мы случайно встретились.

   — Случайно встретились с вампиром? – глаза мага округлились.

   — Обычно с ними именно так и встречаются.

   — Он собирался…

   — Да ничего он не собирался! – Зару вывела из себя его тупость. Если бы Эйдан хотел что-то сделать, сделал бы. Зара бы уж точно беззаботно не болтала с прохожими, повернувшись к вампиру спиной. Маг рядом или не маг, у Эйдана всё равно реакция быстрее. По идее. Ну, скажем, быстрее, чем провинциального волшебника. – Разговаривали мы, просто разговаривали. Или мне нельзя говорить с вампирами?

   — Так он ваш друг? – удивление мага только усилилось.

   — Он мой знакомый. Так что вы хотели?

   — Я тут подумал, нехорошо, если дочь Рандрина провалит экзамены, — пробормотал маг, на всякий случай, сотворив защитное заклинание, плотным коконом обвившее его и девочку. – Я решил помочь вам, позаниматься…

   — У меня нет денег, — кисло улыбнулась Зара.

   — Я бесплатно, из уважения к вашему отцу.

   — Вы ведь чего-то попросите взамен, верно? – прищурилась девочка.

   Она не верила в альтруизм, тем более во внезапную симпатию волшебника к деревенской девочке. Тут либо корысть, либо низменные страсти.

   Зара еще раз осмотрела мага, пытаясь понять, похож ли он на любителя малолеток. Видимо, взгляд был слишком красноречив, потому что собеседник смутился.

   — Вы не подумайте ничего дурного, — пролепетал он, — просто я хотел попросить через вас об одной услуге, даже не услуге, а так, необременительной мелочи. Ваш отец, Рэнальд Рандрин, мог бы…

   Стоявший до этого в сторонке Эйдан клацнул зубами. Оба: и чародей, и Зара – вздрогнули и настороженно покосились на него. Но вампир вроде бы не собирался нападать, хотя и вёл себя подозрительно.

   — Так твой отец – Рандрин? – вмешался в разговор Эйдан. Мрачный, он кругами ходил вокруг очерченной волшебником полусферы. – Почему ты не сказала?

   — А должна была?

   — Разумеется, тогда бы я к тебе близко не подошел. А ты, — обратился вампир к магу, — не трать времени даром на заклинания, я с волшебниками не связываюсь.

   Маг самодовольно фыркнул:

   — Боитесь?

   — Кого? Тебя, что ли? – Эйдан одарил его улыбкой во все тридцать два зуба.

   Повернувшись на каблуках, вампир обошел вокруг волшебника и остановился за его спиной, нервируя пристальным взглядом. Маг съёжился, раздумывая, не сотворить ли ещё одно защитное заклинание или вызвать луч света.

   — Чародеи, они обычно худощавые, а этот отъелся. Не будь ты ядовитым, избавил бы от тучности, – вампир выразительно посмотрел на шею мага.

   — Не успел бы! – храбро парировал чародей, роясь в складках мантии. – Не бойся, девочка, он нас не тронет.

   — Её – точно нет, а тебя…Ладно, обойдемся без амулетов, серебряной воды и прочей фигни, которой обильно потчуют нашего брата. Пальцем не трону, расслабься! С магами слишком много хлопот, как и со жрецами. Каждый считает своим долгом убить меня, даже не разобравшись, что происходит.

   — Сами виноваты! Начнёшь с вами разговаривать – а вы сразу за горло хватаете. Одно слово – тёмные низшие существа.

   — А вы, значит, высшие? Еще один моралист! – хмыкнул Эйдан. – В общем, я пойду, чтобы не смущать такое важное существо, как вы, своим присутствием. А тебе, Зара, спасибо и всё такое. Надеюсь, из тебя получится хорошая ведьма, не то, что из этого ряженого!

   Вампир пересёк полплощади, когда до него долетела недовольная реплика Зары:

   — А как же обещание?

   Эйдан не остановился, даже виду не подал, будто девочка обращалась к нему. Затерялся в сумерках уходящего дня. Может, и к лучшему. Вампиры – народ тёмный, во всех смыслах этого слова.

   — Хорошо, что он убрался, – маг снял защитное заклинание. – Вампир не лучшая компания для девушки. Как вы вообще познакомились?

   — Долгая история, – Зара предпочла умолчать о связи между собой и смертью Манюэля Птицелова.

   — Давайте отойдем куда-нибудь. Вы… А можно всё-таки на «ты»?

   — Разумеется, я ведь никто, да и вы меня старше. Вы говорили о занятиях…

   — Да, конечно! – Какой-то несуразный маг, точно второгодник. Чему такой может научить? – В Высшую магическую школу просто так не поступить, но я помогу. Расскажу, как сушить растения, какие бывают волшебные животные – словом, обучу минимуму, который необходим для успешного поступления. Совершенно бесплатно.

   С чего бы вдруг? Зара недоверчиво покосилась на собеседника. Она не развила дар гипноза настолько, чтобы приказывать людям. Значит, маг благоговел перед её отцом и надеялся на щедрую благодарность. А ведь Зара возьмёт и согласится.

   — Вы упомянули об услуге… Не понимаю, правда, как смогу о чём-то попросить сеньора Рандрина.

   — Но ты же его дочь! Или не дочь? – вновь засомневался волшебник.

   — Дочь. Внебрачная, но дочь. Так что за услуга?

   — Напомнить обо мне одному человеку, я потом напишу его имя.

   Во второй раз Зара переступила порог дома мага уже не как наглая выскочка, а как абитуриентка Высшей школы магического искусства.

   Чародей прочитал по дороге лекцию об опасностях знакомства маленьких девочек с вампирами. Дома он провёл Зару прямиком в столовую и приказал служанке поставить лишний прибор.

   Ужин прошел в настойчивых расспросах мага, с одной стороны, и односложных ответах девочки, с другой. Она не желала, чтобы кто-то, а, тем более, копался в прошлом матери, достаточно того, что он знал, кто перед ним.

   — Как вас зовут? – Зара прервала поток ненужных вопросов. Нужно же как-нибудь к нему обращаться, не «сеньором магом» же называть!

   — Фредерик Огюст.

   — Вы давно переехали в Терр?

   — Да как только Школу закончил. По распределению.

   — По распределению? – Так, а с этого места поподробнее. Неужели Зару тоже могут засунуть в глухую провинцию?

   — Ну да, — смутился сеньор Огюст, усиленно помешивая ложечкой чай. – Оно не для всех.

   Зара почувствовала, что затронула щекотливую тему, но отступать не собиралась.

   — К примеру, если мне посчастливится окончить Школу, меня тоже пошлют куда-нибудь?

   — Не знаю, это Совет школы решает. Кто-то остается в Айши, кто-то на вольных хлебах, а кто-то… Я, вообще-то, здесь деньги отрабатываю, — покраснев, шепотом пояснил сеньор Огюст. – За обучение.

   — Оно платное? – сникла девочка.

   Всё, прощай, мечта! Им с матерью точно на Школу не накопить.

   — Будешь поступать, объясню. Просто там соискателей на две группы делят, по разным признакам и наклонностям, так сказать.

   Понятно. Те, у кого с головой и умениями плохо, за обучение платят. Всё-таки какая надежная штука – первое впечатление!

   — А заниматься где будем? У вас? – Зара пустила беседу по новому руслу.

   — Ты, видимо, далеко живешь… — Сеньор Огюст задумался и потёр подбородок. – Наверное, лучше приезжать к тебе. Раз в неделю тебя устроит?

   Разумеется, устроит. Главное, чтобы толк вышел.

   Ох, не внушал маг Заре доверия, но другого поблизости нет.

   Переночевав в гостевой комнате, заваленной пожелтевшими свитками, на следующее утро девочка прикупила писчей бумаги, получила в подарок странную книгу на непонятном языке – маг сказал, потом пригодится – и в тесной двуколке сеньора Огюста вернулась в деревню.

   Всю дорогу маг пел дифирамбы Рэнальду Рандрину. Зара слушала вполуха, улыбаясь, представляла сладостный момент, когда перед ней распахнутся ворота Айши.

   Эгюль встретила дочь причитаниями:

   — Я так волновалась! Одна, в большом городе…

   — Мам, ну что ты, как маленькая!

   — А если бы на тебя разбойники напали? – не унималась мать. – Волки или нечисть какая-нибудь? Ты же единственная моя кровиночка, маленькая, беспомощная…

   — Я же не одна ехала, — пожала плечами Зара.

   Она не понимала беспокойства матери. Впору голосить до, а не после поездки.

   Только сейчас Эгюль заметила мявшегося в сторонке мага и с дежурной радушной улыбкой обратилась к нему:

   — Вы проезжий, комнату ищите?

   — Мама, это не постоялец, а мой учитель.

   Простота матери порой выводила Зару из себя. Как только Рандрин мог обратить внимание на такую девушку? Хотя, наверное, поэтому и обратил, понял, что сумеет быстро её соблазнить. Ему ведь нужна была просто подстилка на ночь. Подлец!

   Ничего, Рэнальд Хеброн Рандрин, Зара ещё напомнит о бессовестно обманутой горничной из «Белой ладьи». Если Эгюль оказалась такой мягкосердечной и простила, то память дочери не так коротка. Зара никогда не простит того, чего её лишил Рандрин.

   Родиться незаконнорожденной – ещё полбеды. Гораздо хуже, когда отец бросил тебя задолго до появления на свет, сделал вид, что тебя не существует, не удосужился дать хоть какую-то фамилию, поставил крест на развитии твоих способностей и образовании.

   Ни разу, ни разу за эти годы Рандрин не вспомнил о Заре, даже деньги матери в своё время передали чужие люди. А ведь когда в детстве, когда девочка ещё ничего не знала о Рэнальде Рандрине, ей так хотелось увидеть отца, так хотелось хотя бы крохотного внимания с его стороны!

   — Разрешите представиться: Фредерик Огюст, маг, — незамысловато отрекомендовался волшебник и почтительно снял шляпу перед оторопевшей хозяйкой гостиницы.

   — Маг? – Эгюль удивленно хлопала ресницами. – А вы… Вы чаю хотите?

   — Не откажусь, — улыбнулся сеньор Огюст и под аккомпанемент блеющей козы прошел в дом.

   Не обращая внимания на вопросительные взгляды матери, Зара привычно взяла лошадь под уздцы, отвела к коновязи и задала корму. Всё это девочка проделывала много раз, когда помощник Эгюль не справлялся с обширными обязанностями.

   Отчаявшись получить от Зары какое-либо внятное объяснение, хозяйка поспешила на кухню, чтобы приготовить важному гостю чай. Магов она видела в третий раз в жизни и, как большинство простого народа, благоговела перед представителем таинственной профессии. Они казались Эгюль «белой костью», как сборщики налогов и служащие префектуры.

   — Вы ведь мать Зары? – сеньор Огюст маленькими глотками отхлёбывал чай из фаянсовой чашки.

   Эгюль стояла напротив, будто школьница перед экзаменатором.

   — Совершенно верно, сеньор. Так это она к вам в Терр ездила?

   — Получается, ко мне, — улыбнулся сеньор Огюст. – Она у вас такая необыкновенная. На вас совершенно не похожа. В отца пошла?

   Эгюль покраснела и, опустила глаза, пробормотав:

   — Да, Зара в него.

   — Вы откуда родом, из этих мест?

   — Нет, я приезжая. Мы с Зарой из Юра.

   — Из Юра… Что ж, тогда очень может быть, — потёр жиденькую бородку маг.

   — Что может быть? – не поняла Эгюль.

   — Да Зара мне рассказала, чья она дочь…

   Реакция хозяйки красноречивее всяких слов свидетельствовала: девочка не солгала. Эгюль засуетилась, предложила сеньору Огюсту ещё чаю, а потом и вовсе сбежала из комнаты под надуманным предлогом.

   Фредерик Огюст приезжал каждый вторник, привозя то одну, то другую книгу из собственной библиотеки. Иногда он оставлял её Заре на прочтение, и девочка усердно конспектировала главы на пожелтевшие листы бумаги.

   Комната Зары была завалена сделанными впопыхах заметками, сушёными змеиными шкурками и прочими базовыми ингредиентами зелий – сеньор Огюст советовал запасаться ими впрок, потому как в Айши всё баснословно дорого.

   Зара заучивала классификацию демонов и драконов, представителей высшего и низшего животного мира, различия между оборотнями и верфольфами, отличительные признаки эльфов, вампиров, орков, троллей, дроу и прочие теоретические сведения, которые могли пригодиться дипломированной колдунье. Сложнее всего давалось особое колдовское письмо и риторика, но сеньор Огюст надеялся, эти мелочи не помешают девочке успешно выдержать вступительные экзамены.

   — От абитуриентов требуется знание необходимого магического минимума, всего того, чему обычно учат в семье. Ну да, у нас не всё гладко, зато на вступительном экзамене по травоведению гарантировано твердое «отлично». С демонологией тоже, думаю, проблем не возникнет, а письмо и риторика… В конце концов, не шепелявишь, имя писать умеешь – и довольно!

   Зара не разделяла оптимизма сеньора Огюста и боялась провалиться. Ей, выскочке, приехавшей из глубинки, все нужно выполнить безупречно. Это другие могут надеяться на протекцию могущественных родственников, а Зара – сама по себе. Она не собиралась поступать под фамилией отца, а записаться под прозвищем деда по материнской линии. Зубоскал – конечно, не так хорошо звучит, как Рандрин, над Зарой, пожалуй, даже будут смеяться, зато точно не сделают гадость за спиной.

   Два года интенсивных занятий с сеньором Огюстом пролетели незаметно. Наступил день, когда заплаканная Эгюль, утирая слёзы, вышла провожать безрассудную дочь в дальний путь.

   При удачном стечении обстоятельств Зара вернётся домой только через пять лет, окончив курс обучения. Эгюль, разумеется, втайне желала, чтобы дочь провалила вступительные экзамены.

   Упаковав скромное имущество: книги, собственные записи, сменное бельё, пару платьев, башмаки и магические ингредиенты, — Зара забралась в старый тарантас соседа. Тот обязался довезти девушку до Терра.

   Сеньор Огюст поджидал ученицу на одном из постоялых дворов и клятвенно обещал Эгюль ни на шаг не отлучаться от подопечной.

   Дорога вышла долгой и утомительной.

   Зара не помнила, сколько повозок они сменили, пока не очутились в тряском почтовом дилижансе, отходившем в столицу из Бри. В нём было тесно, зато какая почва для наблюдений!

   Девушка жадно всматривалась в лица пассажиров, отмечая новые типажи и гадая, какой народности принадлежат те или иные пассажиры, вслушивалась в разговоры, изучала наряды дам и стыдилась собственного дорожного платья. Оно казалось нищенскими обносками на фоне одежды женщины справа. Простой, украшенный тесьмой по горловине, наряд незнакомки мнился Заре пределом совершенства, как и шляпка с вуалью. Девушке безумно хотелось иметь такую же.

   Когда уже казалось, что Заре суждено умереть в дороге, кучер объявил, что к вечеру они прибудут в Айши. Девушка сразу разволновалась и поправила причёску – уложенную на затылке косу.

   Прильнув к окну, Зара пыталась разглядеть на горизонте силуэты башен – и проглядела, задремала. Спасибо, учитель разбудил.

   Стобашенный Айши вырос на холмах. Протекавший через столицу Антории Шин поделил её на две части – Старый и Новый город.

   Дилижанс остановился в одном из кварталов нижнего, Нового города, высадив пассажиров у шумного постоялого двора.

   Люди торопливо разбирать багаж; Зара и сеньор Огюст терпеливо ждали.

   Девушка с интересом оглядывалась по сторонам, впитывая новые звуки большого города.

   Какие огромные дома, какие яркие цветы на балконах! Столько людей, и пеших, и конных, как по-разному они одеты!

   — А теперь куда? – Зара в растерянности стояла возле своего сундука. Да, Айши – это не Терр!

   — Поищем приличную гостиницу. Думаю, в Новом городе они дешевле.

   — Может, остановимся прямо здесь? – девушка указала на постоялый двор.

   — Первое правило, сеньорита: никогда не ночуйте возле станции дилижансов, — с важным видом заметил сеньор Огюст. – Вот что, мы сейчас наймем носильщика и отправимся на Зелёную улицу. В пору моей юности там был отличный семейный пансион.

   Зара согласилась, и вскоре они оказались у дверей небольшой двухэтажной гостиницы с симпатичными бегониями на окнах.

   Вымощенная битым кирпичом улица, изгибаясь, спускалась вниз, к реке.

   Расплатившись с носильщиком, сеньор Огюст толкнул дверь и пропустил Зару в маленький квадратный холл. К гостям тут же подплыла полная улыбчивая дама, и через пару минут они уже поднимались по скрипучей лестнице.

   Скудность средств – почти все ушли на проезд и ночлег в других городах – вынудила снять одну комнату на двоих.

   Сеньор Огюст сразу заявил, что отдаёт постель Зарей, а сам устроится на полу, вот только попросит у хозяйки второе одеяло.

   Девушка, разумеется, не желала ночевать с мужчиной, но выбора не было. Зара надеялась, это на пару ночей, и уже в конце недели она перевезёт вещи в пансион при Школе.

   На следующее утро сеньор Огюст повел подопечную в Старый город.

   Спустившись к реке, они шагали по обсаженной деревьями набережной.

   Зара, одетая в лучшее платье, смущённо глядела под ноги, чувствуя себя ущербной посреди наряженных горожанок, чинно прогуливающихся под руку с кавалерами.

   Таких рек, как Шин, девушка тоже никогда не видела. Широкий, неторопливый, он струился в оковах деревянных набережных.

   Берега соединяли несколько мостов, достаточно прочных, чтобы выдержать тяжёлые военные орудия.

   Старый город возвышался над Новым, облюбовав самые высокие из холмов. Опоясанный серой каменной стеной, он производил неизгладимое впечатление. Десятки острых шпилей с геральдическими флюгерами пронзали небо, десятки храмов зазывали прихожан со всех сторон света.

   — Нам вон туда, — сеньор Огюст указал на один из холмов, на вершине которого блестела на солнце покатая крыша Дворца заседаний.

   За мостом деревянную сменила булыжная мостовая. Идти по ней оказалось нелегко, даже с непривычки больно, но Зара не обращала внимания на мелкие неудобства, поглощённая созерцанием безмолвных свидетелей прошлого.

   Попасть в Старый город можно было только через дни из трёх ворот. В арке каждых дежурили солдаты, апатично посматривая на прохожих. Заре почему-то казалось, они её не пропустят, остановят. Проходя мимо, девушка съёжилась, но часовые даже не взглянули на Зару.

   Начался бесконечный подъём.

   Мимо мелькали простые частные дома, украшенные резьбой особняки знати, величественные общественные учреждения, пёстрые вывески гостиниц, разнообразные харчевни и кабачки, полные смешливых юнцов – наверное, школяров. Заре не верилось, будто вскоре она станет частью этого непривычного мира и так же, как вон те девчонки, будет лакомиться халвой в лавке со сладостями.

   Наконец, сеньор Огюст остановился перед башнями Высшей школы магического искусства. Её корпуса занимали площадь целой зажиточной деревни. Старые, увитые плющом, они тонули в зелени за высокой чугунной оградой.

   У Зары замерло сердце при виде таблички у ворот и важного привратника, дежурившего возле калитки. Сеньор Огюст подтолкнул подопечную, и та смело шагнула в мир своих желаний.

   Двор перед административным корпусом полнился такими же юношами и девушками, как Зара; многие приехали с родителями. Все они шептались, мялись с ноги на ногу и старались не пропустить, когда выкрикнут их номер.

   — Неужели всех примут? – шёпотом спросила девушка.

   Сеньор Огюст покачал головой:

   — На первый курс берут тридцать лучших. Ещё двадцать учатся отдельно, на платной основе.

   Что ж, выбора нет, Зара должна стать одной из тридцати счастливчиков.

ГЛАВА 5

— Вот твоя комната, – кастелянша отворила дверь и отдала Заре ключ. – Жить будешь с ещё одной девушкой. Она на курс старше, поможет свыкнуться со школьными правилами. У нас принято, чтобы в одной комнате жили девочки разных возрастов, — пояснила женщина, предугадав незаданный вопрос.

   Зара с интересом осмотрела помещение, которому на ближайшие пять лет предстояло стать её домом. Небольшая комната с двумя кроватями, пузатым гардеробом (тогда деревенской девушке он показался просто поставленным на попа сундуком), рукомойником, полками для книг, столом и парой стульев.

   — Располагайся, я сейчас бельё принесу.

   Зара кивнула и бочком протиснулась мимо кастелянши.

   Пыхтя, привратник внёс нехитрый скарб и, не получив ожидаемой платы, ругаясь, ушёл.

   — Значит, ты действительно Зара Зубоскал? – сдерживая улыбку, переспросила кастелянша, сверившись со списком. Уходить она не собиралась. – Ну и фамилия!

   — Прозвище деда, – Зара стояла к ней спиной, решая сложную дилемму: какую кровать занять?

   — Я бы фамилию сменила, — посоветовала кастелянша.

   — Сменю когда-нибудь. А что, это важно?

   — Ну, если ты хочешь носить розетку с таким… Словом, давай, мы её хоть как-то сократим?

   — Да как ни сокращай – плохо.

   Зара задумалась. Действительно, с такой фамилией жить нельзя.

   — Запишите меня как Эзита. – «Эзита» в переводе с магического языка означала неизвестная.

   — Хорошо, ты у меня теперь Эзита-Зубоскал. Скажу коменданту, он документы исправит. Отдыхай, располагайся!

   Кастелянша, наконец, ушла.

   Зара подошла к окну, раздвинула занавески и бросила взгляд на сад. Геометрически выверенные дорожки, аккуратно подстриженные деревья – совсем не похоже на дикую природу, к которой привыкла девушка.

   Интересно, какая она, соседка, та, которой еще в прошлом году удалось попасть в счастливую тридцатку?

   Заре понимала, что ей жутко повезло. Какой бы самоуверенностью девушка ни обладала, она трезво оценивала свои успехи. Никаких выдающихся знаний Зара на экзамене не показала. Может, взяла настойчивостью, или помог взгляд синих глаз? В список её имя внесли одним из последних, но лучше немного понервничать, чем ни с чем отправиться домой.

   Девушка распаковала вещи, осторожно развесила по вешалкам два платья, разложила по полкам чулки и нижнее белье и достала любимый травник. Почитать не удалось: в комнату вплыла кастелянша и водрузила на кровать стопку постельных принадлежностей.

   — Спустись вниз за формой, — скомандовала она. – Комната под лестницей.

   Зара покорно поплелась вниз и пристроилась в конце шумной очереди первокурсников.

   Мимо с гордым видом проходили те, кто учились в Школе не первый год – им-то не надо получать форму. Накрахмаленная и отглаженная, она сияла не меньше, чем их лица; к лацканам пристегнуты булавкой розетки с именем и фамилией.

   Выдачей формы распоряжалась щуплая низенькая женщина. Она шустро бегала между полками и вешалками, подбирая одежду нужного размера по персональным карточкам.

   Не прошло и часа, как их всех, взволнованных и немного испуганных первокурсников, снабдили формой: белой рубашкой, укороченным серо-голубым сюртуком и брюками в тон мальчиков и серо-голубым же платьем до середины голени и длинным жакетом девочек.

   Удивительным образом форма пришлась всем по фигуре – наверное, сшита с применением магии.

   — Завтра ровно в девять общий сбор в Главном зале, — торжественно объявил комендант, наблюдавший за раздачей одежды с лестничной площадки. – Завтрак в восемь, прошу не опаздывать. Обед с часу до двух, ужин – в семь часов вечера. Всем понятно?

   Толпа первокурсников единодушно кивнула, прижимая к себе заветные свертки.

   — А теперь переоденьтесь к вечернему чаю. Отныне в стенах Школы вы обязаны носить только форменное платье. Исключения оговорены в правилах. С ними вас ознакомят завтра на общем собрании. Желаю удачной, плодотворной учебы!

   Вернувшись в комнату, Зара застала там худенькую рыжую девушку. Она деловито обустраивала свой мирок: разбирала сваленные в груду книги, пришпиливала к тканевым обоям картинки с видами.

   — Здравствуй! – соседка обернулась и протянула Заре руку. – Я Ри, будем вместе жить. Правда, чудесно?

   Зара пожала плечами. Пока она не знала, чудесно это или нет, время покажет.

   На вид Ри не дашь больше четырнадцати, но она оказалась на два года старше Зары и училась на втором курсе.

   — Там к чаю уже позвали, да? – Ри порылась в саквояже и достала пудру. Несколько раз чихнув, девушка провела кисточкой по носу и веснушчатым щекам, потом извлекла из груды вещей баночку с помадой и слегка подкрасила губы. – Как я, ничего?

   Ри улыбнулась, встала и повертелась перед соседкой.

   — А, что, чай попить просто так нельзя?

   Зара открыла дверцу гардероба и начала переодеваться, моля всех богов, чтобы заплаты на дешёвых чулках не были видны из-под платья. Глаза невольно косились то на соседку, то на диковинный предмет мебели. Зара гадала, сколько бы плотник взял за такую аристократическую вещь.

   В их деревне одежду хранили в сундуках. Зара с матерью слыли утончёнными дамами, потому что пользовались вешалками.

   — Можно, конечно, — хихикнула Ри. — Просто у меня веснушки, я их стесняюсь. Чем только не изводила – всё равно появляются! А заклятие накладывать боюсь – вдруг что-то не то скажу?

   Убрав саквояж под кровать, соседка расстегнула глухое дорожное платье и, оставшись в тонкой батистовой рубашке и нижней юбке, углубилась в содержимое своего сундука.

   На пол полетели чулки, панталоны, подвязки, сорочки, парадная и повседневная одежда, атласные ленты, различные коробочки, туфли... Разумеется, нужный сверток нашёлся на самом дне.

   Кое-как побросав всё обратно, Ри поспешно облачилась в школьную форму, прицепила чуть ниже плеча розетку с именем и, прыгая на одной ноге, переобулась в кожаные туфельки на низком каблучке.

   Зара с завистью наблюдала за ней. Ну зачем этой девчонке столько красивых дорогих вещей, если она их не ценит? Валяются, смятые, в сундуке…

   — Тебе завтра выдадут такую же, – Ри указала на розетку. – Представляешь, на неё имя и фамилию наносят заклинанием! Кстати, ты так и не сказала, как тебя зовут.

   — Зара, — нехотя ответила девушка.

   Она сразу поняла, подругами они с Ри не станут. Не прошло и получаса, как знакомы, а у Зары от трескотни Ри уже болела голова.

   — Ну, если готова, пошли пить чай! Они подают такие пирожные – закачаешься! По дороге я тебе всё объясню. Сама когда-то первокурсницей была, знаю, каково это, когда никого и ничего не знаешь.

   Зара скривилась, оправила юбку и, стараясь не смотреть на потёртые ботинки, не вязавшиеся с новенькой дорогой формой, последовала за Ри.

   Школа казалась девушке волшебным местом и напоминала дворец. У Зары дух захватывало от высоты потолков даже в пансионе, от количества бытовых и учебных корпусов, мебели, декора – словом, всего. После деревни девушке казалось, будто она попала в сказку. И Зара дала себе слово: жить отныне только в таких местах.

   Все воспитанники Школы, независимо от курса, минимум три раза в день собирались в обеденном зале. Двусветное сводчатое помещение – дань архитектуре прошлых веков — занимало отдельное здание, крытыми переходами сообщавшееся с пансионом и учебными корпусами.

   Когда Зара в сопровождении Ри вошла в освещенную мягким желтоватым светом залу, половина мест оказалась уже занята.

   Стайка щебечущих школьников толпилась возле раздаточного стола, ожидая своей очереди, чтобы налить чаю и набрать разных вкусных мелочей.

   Чай предлагали трёх видов, на любой вкус.

   — Бери, что хочешь, а я пока займу нам место.

   Ри упорхнула к подругам, оставив Зару в одиночестве стоять у дверей. До той долетели обрывки разговоров: «Ой, привет, дорогая, как давно мы не виделись!» и «Милая, ты так похорошела!».

   «Ну и пусть, без неё гораздо лучше», – подумала Зара, поправила волосы и, стараясь не думать о чулках и стоптанных башмаках, направилась к раздаточному столу.

   Она ничем не хуже других, раз смогла поступить в это престижное заведение. А то, что Зара бедная, из деревенской глуши и без фамилии – так это ещё ничего не значит.

   Девушка налила себе чашку белого чая – хотелось попробовать что-то новое, – взяла пару пирожных и имбирного печенья, положила все на поднос и обвела залу глазами в поисках свободного места.

   Ри пристроилась во втором ряду и уже помешивала принесённый каким-то юношей чай. Соседка, наверное, не отказалась, если бы Зара села рядом, но та не желала слушать её болтовню.

   — Какие у вас глаза! – восхищенно произнёс чей-то голос.

   Зара обернулась и увидела хрупкую девушку с длинными распущенными вьющимися волосами, перевитыми голубыми лентами. Точёные черты лица, фарфоровая кожа, простые, но дорогие замшевые туфли, золотое кольцо с изумрудом – несомненно, аристократка.

   — Вам кто-нибудь говорил, что у вас необыкновенные глаза?

   — Нет.

   Зара отошла от раздаточного стола и пристроилась в уголке. Она понимала, с годами фамильное сходство лишь будет проступать всё отчетливее, а глаза и сейчас – копия глаз Рэнальда Рандрина. Не стоит привлекать внимания – до поры, до времени. Чтобы предъявить права на иную жизнь, нужно что-то уметь.

   — У вас такие же глаза, как у Советника, только у него, пожалуй, они ещё ярче. И оттенок немного другой.

   Незнакомка остановилась напротив Зары, с доброжелательной улыбкой рассматривая Зару. На подносе лежали шоколадные кексы.

   — Лестно, если я хоть чем-то похожа на столь важного человека! – улыбнулась в ответ девушка, стараясь не выдать волнения.

   — Я серьёзно – такой редкий цвет!

   — У нас в роду у всех синие глаза, по материнской линии передаются. Да и что редкого-то, синий – не фиолетовый.

   — Просто мне показалось, вы похожи… Нет, глупо, конечно, извините. Вы ведь тоже новенькая? – незнакомка подсела к ней и перевернула кольцо камнем вниз. – Папин подарок на шестнадцатилетние, — пояснила она и смущённо улыбнулась.

   Зара впервые видела, чтобы люди стыдились знатности и богатства. Незнакомка ей понравилась, захотелось завязать разговор – грустно пить чай в одиночестве.

   — Да, только сегодня занесли в списки.

   — Меня тоже. Я так волнуюсь, вдруг я полная бездарь? – вздохнула незнакомка и поделилась с Зарой кексами.

   — Не думаю, что мы хуже всех них, — девушка обвела рукой залу, подбадривая собеседницу.

   — Вы откуда?

   — Из провинции. Вы такой местности и не знаете, — улыбнулась Зара.

   — А я отсюда, из Айши. Бланш Одели.

   — Зара Эзита.

   — Раз уж нам предстоит учиться вместе, перейдем на «ты»?

   Так завязалось знакомство, которое затем переросло в дружбу.

   Девушки вместе сидели на занятиях, вместе обсуждали последние сплетни, часами корпели над книгами в библиотеке, пытаясь выполнить очередное домашнее задание.

   Заре не нравились теоретические дисциплины. Она предпочитала занятиям «мертвыми» языками и каллиграфией практические уроки, вроде травологии.

   Предметы первого курса казались ей скучными и бесполезными. Судя по рассказам Ри, программа второго курса куда интереснее. Зара с нетерпением ждала, когда от гербариев, грамматики и нудных вводных общих дисциплин, они, наконец, перейдут к магии.

   Поговаривали, будто третьекурсники держали в комнатах волков, а шестикурсники и вовсе ездили на драконах.

   Кроме учебных баталий в первые две недели Заре пришлось вести сражения за сохранение инкогнито: сразу несколько преподавателей заподозрили её родство с Рандринами. Девушка, разумеется, отнекивалась, сочиняла сказки о совершенно не связанных с магией родителях и, кажется, сумела убедить всех, что между девочкой из глухой провинции и всемогущим герцогом нет ничего общего. Но чутьё подсказывало: старшие преподаватели не поверили, просто забыли о маленькой тайне Зары.

   Стремясь превзойти отца, девушка старалась во всём превзойти сокурсников. Она втайне надеялась, хотя бы тогда Рандрин обратит на дочь внимание. Однако стать лучшей на курсе Заре не удавалось – сказывался недостаток домашней подготовки, хотя среди отстающих они с Бланш тоже не числились.

   Был у Зары и свой конек – травология. Да и как же иначе, если много лет настольной книгой девушки служил засаленный травник! Никто лучше Зары Эзиты не мог отличить ядовитые ягоды от съедобных или без запинки назвать помогающие от простуды травы. Тут уж она являлась примером для подражания. Хоть что-то!

   — Порой ненавижу эти книги! – пробормотала Бланш, законспектировав очередной абзац увесистого тома. – Зара, у меня уже голова пухнет!

   — Потерпи немного, осталась всего одна глава, — не отрываясь от записей, пробормотала Зара.

   Они с обеда сидели в библиотеке, готовились к завтрашнему опросу, завалив стол фолиантами и манускриптами.

   Тема, на редкость скучная, не вызывала энтузиазма, но Зара усиленно пыталась вникнуть в перипетии анторийской истории.

   — Как же мне это надоело! – Бланш потянулась и откинулась на спинку стула. Сегодня ей, определенно, не хотелось ничего учить.

   — Бланш, мы должны завтра не ударить в грязь лицом, от этого зависит место практики, — устало наставляла Зара. – Ты не хуже меня знаешь, нам позарез нужны хорошие оценки по истории. В каллиграфии мы обе не сильны, придётся добирать баллы по другим предметам.

   — Тебе-то хорошо, наверняка получишь «двенадцать» по травологии! – вздохнула Бланш и перевернула страницу. – Сеньора Джун тебя на руках носить готова!

   — Одной травологии мало, — возразила Зара, мысленно повторяя причины военной кампании Нуруса Сеговея. — Бланш, лучше ответить завтра, чем потом пересдавать по второму разу. Сеньор Лейтер – это не сеньора Джун, он лентяев не любит.

   — Да уж! – поёжилась Бланш. – Глянь на Ри. – Сеньор Лейтер по совместительству преподавал историю магии на втором курсе. Ри умудрилась проболтать половину лекций, за что в наказание писала нудныйо, никому не нужный реферат. – Я не хочу писать о куриноногих демонах.

   Бедняга Ри мучилась который час, но не могла написать больше страницы. Временами она бросала тоскливые взгляды на других студентов, но те не горели желанием помочь.

   Зара считала, что соседка давно бы управилась, если бы поговорила с архивариусом, а не сама копалась в каталоге. Сама она с первого дня завела знакомство с библиотекарем и не тратила время на бесполезные поиски.

   К половине пятого подруги закончили готовиться к занятиям, вернули манускрипты на полки и, с облегчением вздохнув, вышли на свежий воздух.

   Накинув на плечи шерстяные жакеты, девушки сидели в саду, строя планы на лето. К тому времени Зара уже обжилась в Школе, обзавелась новыми чулками, бельём и обувью. Даже шубкой – её подарила на день рождения Бланш. Остальное девушка купила на стипендию, полагавшуюся тем, кто заканчивал полугодие с суммой баллов больше сорока восьми.

   Весна, яркая, благоухающая, расслабляла умы, настраивала на несерьёзный лад. Юноши всё чаще прогуливали занятия, целыми днями пропадая в городе, а девушки, перечитав до дыр немногочисленные любовные романа из школьной библиотеки, вздыхая, мечтали каждая о своём принце.

   Зара же грезила не о большой и чистой любви, а о том, чтобы остаться на недельную практику в столице и попасть не к захудалому аптекарю, а к настоящему магу. Для этого требовалось не завалить оставшиеся предметы и набрать достаточное количество баллов в итоговой аттестации.

   В крайнем случае Зара планировала обратиться к Бланш. Уж её-то любящие родители не отправят в глушь, а та, в свою очередь, не забудет о подруге.

   Второй удачей в своей жизни Зара считала именно дружбу с Бланш Одели. Юная графиня пригласила девушку провести лето в загородном имении, и девушка после практики планировала воспользоваться очередным подарком судьбы.

   Другие разъедутся, будут трястись в переполненных дилижансах, тарантасах, двуколках, глотать дорожную пыль, кормить клопов на постоялых дворах, где люди зачастую вповалку спят на полу по пять — десять человек, а Зара нет.

   Мать, конечно, расстроится, да и повидать её хочется, но уж больно далеко от столицы родной дом! Две недели туда, две недели обратно – целый месяц в дороге. Не стоит оно того.

   Бланш проводила улыбкой проходившего мимо молодого человека. Юноша, первый парень курса, утонченный блондин с безупречными манерами, нравился юной графине, и подруга иногда передавала ему короткие записочки. Предмет обожания принимал их с вежливым безразличием, делал очередной комплимент Заре, который та пропускала мимо ушей. Несерьёзно всё это и никак не поможет стать первой на курсе.

   — Прогуляемся?

   Зара кивнула и попросила немного обождать:

   — Схожу за кошельком.

   — Не нужно, зачем тебе тратиться?

   И то верно, наследница графа Одели априори состоятельнее сельской девушки-бастарда без фамилии.

   В вопросах денег Зара никогда не проявляла излишней скромности, хотя и не злоупотребляла чужой добротой. Разве чашка чая с пирожными, дешёвые бусы или новые пряжки для туфель – это преступление?

   Достав из ящика перчатки и даже не взглянув в зеркало – Зара знала, что привлекательна, этого достаточно, девушка вернулась в сад.

   Подруги бесцельно бродили по Старому городу, заглядывали в разные магазинчики, с восхищением разглядывали выставленные на продажу украшения, мысленно примеривая их на себя. Устав ходить, девушки устроились за столиком в кондитерской.

   Там же Бланш впервые предложила подруге прийти к ним на вечер. Под «вечером» она понимала очередной приём в доме графов Одели.

   — Что ты, Бланш, меня засмеют! – ужаснулась Зара.

   — Да кто засмеет, почему? – девушка заказала обеим по пирожному и чашке чая с молоком и специями.

   — Кто я – и кто они, ваши гости? Бланш, неужели ты сама не понимаешь, что это смешно?!

   — Ничуть. Ты у нас такая красавица, — уговаривала подруга.

   — Бланш, у меня ни одного приличного платья нет. Не пойду же я на приём в школьной форме? — Зара критически перебрала в голове нехитрый гардероб. Пройтись по городу – это одно, а предстать перед глазами высшего общества Айши – совсем другое.

   — Не волнуйся, что-нибудь придумаем! Завтра дам тебе платье, а потом у тебя будет свое собственное. Сейчас пойдём к моей портнихе и снимем мерки.

   «К моей портнихе»! Интересно, Зара когда-нибудь тоже обзаведётся такой?

   И всё-таки как легко живётся Бланш! Никаких забот, никто не называл выродком в утробе матери. Бланш не приходилось самой штопать чулки – да мало ли что ещё! Странно, что девушка выросла такой простой и сердечной, окажись подруга на её месте, непременно бы смотрела на всех свысока.

   Опрос по истории вызывался в Заре меньше волнений, нежели приём в доме графов Одели.

   Игнорируя удивленные расспросы Ри, девушка вертелась перед зеркалом. Внимательно осматривая себя в небесно-голубом платье Бланш и новых, ни разу не надетых туфельках (Зара купила их зимой и планировала надеть на ежегодный школьный бал), она искала в себе недостатки и вроде бы не находила.

   — Ри, дай, пожалуйста, пудру и помаду.

   Никогда раньше Зара у соседки ничего не просила. Ну, за исключением помолчать и перестать донимать разговорами о мальчиках.

   — Зачем тебе? На свидание? – Тем не менее, Ри с готовностью полезла за саквояжем с косметикой.

   — Нет. Я не настолько глупа, чтобы краситься ради мальчишек, — рассмеялась Зара.

   Ри, кажется, обиделась – ну и пусть! Будь её воля, Зара давно бы сменила соседку. Ну почему нельзя жить вместе с Бланш?

   Хотя, в проживании под одной крышей с Ри есть один плюс. Нет, даже два. Первый и самый важный – у нее можно беспрепятственно брать учебники, всё равно они Ри не нужны. Первый и второй курс по ряду предметов учатся по одним книгам – травнику, например, или словарю магического языка,— зачем же напрасно тратить стипендию?

   Второй плюс – вещички Ри и её волшебный саквояж. Она не догадывалась, но Зара временами заимствовала что-нибудь из бездонного сундука соседки. Ещё бы не догадывалась – в ворохе этого барахла легко можно утонуть! Впору пожалеть лошадь, которая всё это тащила.

   — Напрасно ты такая злюка, — вдохнула Ри. – Мальчики – это прекрасно! Пудру обязательно с собой возьми: от свечей жар идёт. Ах, ты такая счастливая! Танцы, кавалеры…

   Зара рассеянно кивнула, но думала совсем о другом – не о развлечениях, а полезных знакомствах.

   Первый шаг в высший свет – это так ответственно!

   — Прекрасно – получить диплом и хорошее распределение, — пробормотала Зара и пожелала Ри спокойной ночи.

   Девушка никогда раньше не ходила на таких высоких каблуках, поэтому немного потренировалась в коридоре перед тем, как спуститься в холл. Там её уже поджидала Бланш.

   — Ну, как? – в первый раз в жизни Зара так волновалась.

   Несмотря на то, что она оделась как настоящая светская дама, таковой Зара себя не ощущала.

   — Ты очаровательна! – ободряюще улыбнулась Бланш и поманила подругу к двери. – Пошли!

   Сунув в руку привратнику монетку, девушки беспрепятственно покинули территорию Школы в час, когда ученикам положено спать, и сели в ожидавший их экипаж.

   Особняк графов Одели занимал участок практически на вершине одного из холмов Старого города, в непосредственной близости от Дворца заседаний, что красноречиво свидетельствовало о статусе владельцев дома

   Окна ярко светились, оттуда доносились звуки музыки и смех.

   Сердце Зары забилось чаще. Она украдкой ущипнула себя и пробормотала: «Всё хорошо, ты справишься. Подумаешь, шикарный дом и какие-то дворяне! На улицах такие толпами ходят». Внешне Зара оставалась спокойной.

   Экипаж остановился, и важный швейцар помог девушкам сойти на мостовую, широко распахнул перед ними резные двери.

   Зара чуть не утонула в море света – а ведь это только вестибюль. Она в нерешительности замерла посредине холла, не зная, кому отдать накидку. Заметив стеснение подруги, Бланш поспешила прийти ей на помощь и попросила лакея забрать верхнюю одежду.

   — Все уже приехали?

   — Еще нет, сеньора, ожидаем сеньора Самуэ с супругой.

   — Замечательно, значит, мы не последние, — шепнула подруге Бланш и увлекла вглубь дома.

   Подозрительно косясь на напыщенных слуг – наверняка думают: «Не место тебе здесь, выскочка!», Зара жадно впитывала в себя новые знания, стараясь запомнить, что и как нужно делать, с кем и о чём говорить.

   Выпив для храбрости немного пунша, девушка расправила плечи и, улыбнувшись, первой вошла в бальную залу. В конце концов, она Рандрин.

   — Добрый вечер, граф, добрый вечер, графиня, — по очереди приветствовала хозяев Зара, присев в безупречном реверансе. – Благодарю за то, что оказали честь и позволили разделить ваше общество.

   Инутри её колотило, но внешне девушка ничем не выдавала волнения. Чтобы всё прошло гладко, нужно держать себя в руках. «Ты ничем не хуже них», — как заклинание, мысленно повторяла она.

   — Мы тоже рады видеть вас у себя, сеньорита… — граф Одели замолчал, силясь вспомнить имя гостьи.

   — Зара Эзита, — мягко улыбнулась девушка, потупив взгляд.

   — Зара моя школьная подруга, помните, я рассказывала вам? – вступила в разговор Бланш.

   — Да, конечно, дорогая. И предупредила, чтобы мы не беспокоили прекрасную сеньориту сравнением её глаз и глаз одной известной особы, — тепло улыбнулась графиня Одели. — Не спорю, сходство присутствует. Не скажи ты, что они не родственники, я бы подумала… Ну, да цвет глаз, он ведь не уникален, верно, дорогая?

   Зара кивнула.

   Хозяйка тут же взяла девушку под своё крыло и повела к гостям.

   — Пойдемте, я вас со всеми познакомлю. Как вы относитесь к танцам?

   — Положительно, сеньора. – В Школе, помимо прочих, преподавали и эту дисциплину.

   — Замечательно! А то я так волновалась, что виконту Оже не достанется пары. Но, в прочем, вы вольны выбрать любого партнера, — поспешила исправить нечаянную оплошность графиня.

   Конечно, кто же согласится танцевать с Оже, особенно такая хорошенькая девушка!

   Зара быстро освоилась. Она предпочитала больше слушать, нежели говорить, полагая, что разговоры консулов принесут в будущем гораздо больше пользы, нежели обсуждения последних веяний моды. В случае чего, всегда можно расспросить Ри.

   Не забыла девушка и о танцах. Заре не пришлось сидеть в сторонке, дожидаясь кавалера – синие глаза сделали своё дело. С каждым партнёром девушка станцевала по одному разу: никто не показался ей достаточно интересным, чтобы согласиться на второй.

   В пансион подруги вернулись под утро, опьяневшие от веселья, вина и пунша, зато счастливые.

   Волшебная монетка Бланш, утонув в широкой ладони привратника, помогла девушкам проникнуть за ограду. Ещё одна, выданная сторожу, отперла засов двери пансиона.

   Так закончился первый великосветский прием Зары Эзита, первый, но не последний.

ГЛАВА 6

Эйдан заворочался в медвежьей берлоге, где устроился отдыхать на рассвете, и прислушался: голоса. Двое. Наверное, грибники или травники – охотники без собак в лес не заглядывали.

   Шаги приближались.

   Эйдан напрягся, нервно облизнул клыки. Нет, его пугали вовсе не люди, а солнце, пусть и разреженное облаками, но всё равно опасное. Защитный крем Эйдан берёг и не тратил по всяким пустякам, вроде этого.

   Люди прошли мимо, даже не подозревая, насколько оказались близки к смерти.

   Дождавшись, пока шаги стихнут, Эйдан снова задремал.

   Во сне ему привиделась Ульрика и та странная синеглазая девочка. Одна вызывала боль, заставляла в отчаянье кусать руки, другая непостижимым образом манила к себе. Обыкновенный человеческий ребенок, на своем веку Эйдан встречал сотню таких, но только Зара не шла из головы. Может, дело в отношении к нему? Будто Эйдан и не тварь, а, скажем, сосед. Опасаться, да, Зара опасалась, но бояться – нет.

   В лиловых сумерках вампир выбрался из укрытия и погонялся за лесными зверушками, разминая мышцы.

   Эйдан ощущал себя одиноким, ему стало тоскливо. Он отомстил за Ульрику, есть не хочется, наедине с самим собой ночи кажутся такими долгими… Иногда так нестерпимо хочется с кем-то поговорить, просто почувствовать чьё-то присутствие – не врага, а друга. Когда столько лет привык жить в паре, сложно снова стать одиночкой.

   Эйдан вышел на опушку и почувствовал, не увидел деревню за логом.

   У людей есть семьи, они сейчас сидят за столом, беседуют; им хорошо, тепло и уютно. А Эйдан мается посреди темноты, как неприкаянная душа. И дома больше нет, и того, что принято называть семьей. Порой выть от тоски хочется. Так легко с ума сойти, из разумного существа превратиться в зверя.

   Нужно куда-то идти: вампиру нельзя надолго задерживаться на одном месте. Но куда? Эйдана нигде не ждут, ему нигде не рады…

   Наверное, одиночество сыграло с вампиром злую шутку – ноги сами вынесли к деревне, где он повстречал незаконнорожденную дочь сильнейшего мага империи. Вроде бы, просто брёл куда глаза глядят, по дороге питаясь неосторожными припозднившимися путниками, — а вышел на берег реки, где не убил ту девчонку. Хотел – и не смог, поддавшись колдовскому обаянию и силе васильковых глаз.

   Эйдан побродил по поляне, принюхиваясь к запахам, подобрался ближе к деревне и вдруг явственно ощутил отголоски знакомого запаха. Память подсказала, что та девочка, Зара, живет в местной гостинице.

   Зайти, что ли, проведать? Всё равно тоска зеленая, а тут забавное существо…

   Окна гостиницы лучились светом; оттуда доносился шум голосов, стук деревянных кружек.

   Смешение запаха потных тел, еды, очага и спиртовых паров вызывало раздражение. У вампиров слишком чуткое обоняние, оно иногда играет с ними злую шутку.

   Осторожно обойдя здание, Эйдан подобрался к знакомому окну. Оно оказалось распахнуто, но девочки в комнате не было. Здесь всё ещё витал её запах, но исходил он не от застланной шерстяным одеялом кровати (бельё новое, на нём ни разу не спали), а от выставленных на просушку вещей.

   Так и есть, Зара здесь давно не появлялась, уже несколько месяцев, а вещи хранились в запертом сундуке, поэтому не выдохлись.

   Но куда она могла подеваться? Об этом наверняка знала та женщина внизу, кажется, мать Зары, но Эйдан не мог спуститься и расспросить её. Он знал, как сейчас выглядит, разве что…

   Эйдан выскользнул в окно, аккуратно приземлился во дворе и огляделся в поисках развешенного на верёвках белья. Если переодеться и не позволять свету падать на глаза, вампир вполне сойдёт для человека.

   Или всё же рискнуть, намазаться мазью и зайти с утра, когда глаза Эйдана не будут светиться, как у кошки?

   Выбрав первый вариант — пусть лучше заметят блеск, чем клыки, да и ночь – это его территория, — Эйдан обошел деревню в поисках одежды. Пришлось залезть в ещё один дом и позаимствовать нужное у мирно спящего лавочника. Они оказались схожей комплекции, только человек немного тучнее, ну, да эту проблему легко решить с помощью пояса.

   Остановившись у порога гостиницы, Эйдан некоторое время раздумывал, стоит ли рисковать ради простого любопытства, потом прислушался, принюхался и, убедившись, что внутри нет жреца, толкнул неказистую дверь.

   Стараясь двигаться медленно и неуклюже, вампир подошел к стойке, за которой разливала спиртное хозяйка – мать Зары.

   — Добрый вечер! – Ему было страшно. В отличие от Ульрики, Эйдан никогда так глубоко не вторгался в мир людей.

   — Добрый вечер! – устало откликнулась Эгюль. – Чего-нибудь желаете?

   Вампир задумался.

   Эйдану однажды доводилось пробовать то, что пили люди, и оно ему не понравилось. С другой стороны, отказ вызвал бы ненужные подозрения.

   Контролируя пространство периферийным зрением, положившись на слух, который предупредил бы о нападении сзади, Эйдан пошарил в карманах и обнаружил завалявшуюся монетку. Оставалось надеяться, этого хватит.

   — Вина! — По цвету оно походило на кровь.

   Эгюль на несколько минут отлучилась, оставив вместо себя помощника. Тот как-то странно косился на молчаливого посетителя. Эйдан, наконец, понял, почему: не стоило так пристально смотреть на юношу. Не мигая. Поспешно моргнув, вампир перевёл взгляд на первого попавшегося человека, стараясь подавить брезгливость, вызванную смешением мерзких запахов. Как только люди могут пить эту дрянь?

   Утешением служил дразнящий аромат крови. Не облизнуться бы и не улыбнуться!

   — Прошу вас! – вернувшись, Эгюль поставила на стойку стакан и кувшин с дешёвым вином.

   — А раньше тут девочка подавала… — Эйдан не решался попробовать напиток. – Ваша дочь, верно?

   Эгюль заметно погрустнела и пробормотала:

   — Уехала она. Учиться.

   — Куда?

   — В столицу. Да вы пейте, вино хорошее.

   Эйдан переборол себя, сделал глоток. Его едва не вырвало, но вампир справился со спазмом и мужественно влил в себя остатки вина, стараясь не чувствовать вкуса.

   Молча положил на стойку монету, вампир вышел на улицу и очистил желудок от выпитой дряни.

   Значит, уехала… Наверное, тот маг из Терра помог.

   Напрасно только потратил время!

   Остановившись под окнами комнатки Зары, Эйдан снова втянул носом воздух, стараясь запомнить запах мимолётной знакомой. Вампир принял решение: он непременно должен её найти.

   Пока Эйдан блуждал в темноте, безуспешно стараясь найти следы Зары, она весело проводила время на очередном балу. Всё казалось таким волшебным и замечательным, пока девушка неожиданно не наткнулась взглядом на одного человека.

   Зара думала, что не переживет, у неё остановится сердце, и она упадет в обморок. Девушке не хватало воздуха, а ноги окаменели.

   Судорожно вцепившись пальцами в колонну – и чтобы не упасть, найти точку опоры, и чтобы ничего не сделать, Зара не сводила глаз с высокой фигуры в конце зала.

   Да, она никогда не видела отца, да, мать скупо, общими штрихами обрисовала его внешность, но это именно он. Почему? Да потому, что достаточно одного взгляда, чтобы понять: с консулом разговаривает тот, кого Зара жаждала найти всю жизнь.

   Рэнальд Хеброн Рандрин, герцог С’Этэ. У них одинаковые глаза, таких у других не бывает; даже стоя здесь, на другом конце зала, Зара различала эту безграничную переливающуюся, преломлявшую сотни кристаллов света, синеву.

   Всё вдруг потеряло значение: и новые впечатления, и танцы, и попытки завязать знакомство с членами магической магистратуры – осталась только эта фигура, такая спокойная, невозмутимая, будто Рандрин не совершал ничего дурного и ни в чём не раскаивается.

   Что Зара чувствовала? Сначала её будто ударили в грудь, словно намеревались уничтожить одним ударом.

   Когда вошел Рандрин, Зара искала Бланш, хотела расспросить её об одном человеке. Если бы девушка не подняла глаза, могла бы и не заметить, ведь она никогда не слышала голоса отца. Но Зара огляделась – и наткнулась на эти глаза. Свои глаза.

   Всё, о чём Зара могла думать, — это он, тот, кто вычеркнул её из своей жизни ещё до рождения.

   Можно ли те деньги, которые через десятые руки передал всемогущий Рандрин, сюзерен Айши, считать заботой? Эту подачку! Так он пытался откупиться от них, этим возместил горе брошенной женщины и одиночество дочери? Нет, слёзы матери стоили гораздо дороже.

   Вдохнув побольше воздуха, Зара разжала пальцы и сделала шаг от колонны.

   Столько лет! Сколько же лет она мечтала увидеть отца, подойти к нему…

   Негодяй, мерзавец, подонок! У Зары не хватало слов, она задыхалась от мысленной ярости, от пожара, который та зажгла в её сердце.

   Что, дружеское воссоединение семьи? Что, радостные объятия? Возвращение блудного папочки? Да какое, ко всей подземной нечисти, возвращение, Рандрин и не думал возвращаться, они для него не существуют! Ее мать стала девушкой на одну ночь – и после этого броситься целовать отца в обе щеки? Не бывать этому! Никогда!

   Вот мы и встретились, Рэнальд Рандрин!

   Зара усмехнулась и, откинув волосы, направилась к нему.

   Сейчас, Рандрин, всего пара минут – и ты узнаешь, что о тебе думает дочь, что чувствует девушка без фамилии. Без фамилии по вине отца!

   Крестьянские выражения грубы, но так хорошо передают эмоции. Благородным дамам придётся заткнуть уши, потому что Зара выскажет этой скотине все, что так долго мечтала. Она унизит его, здесь, перед всеми: знатью, консулами, магами, почетными гражданами столицы.

   Приём завершится эффектным финалом. Да, Зара всего лишь первокурсница, но по кое-каким предметам набрала высшую годовую оценку и многому научилась сама по книгам Ри. Ничего, у девушки всё получится. Ярость придаёт силы, а уж её-то в крови Зары предостаточно.

   Так, сначала маленький фокус с огнём, а потом разоблачение безупречной репутации Рандрина. Разумеется, Зара сгустит краски, но она в своём праве. У девушки отняли принадлежавшую ей по праву жизнь, заставили пятнадцать лет гнить в глухом захолустье, самой добиваться того, что Заре полагалось изначально.

   Сконцентрировав потемневшие до оттенка ночной сини глаза на лице улыбающегося отца, плотно сжав побелевшие губы, девушка решительным шагом пробиралась к Рандрину сквозь группки гостей.

   Зрачки всё расширялись и расширялись, пока не превратились в кошачьи.

   — О, сеньорита Зара, я давно… — Какой-то молодой человек попытался привлечь её внимание, но тут же отпрянул, непроизвольно выставив для защиты руку.

   — Ведьма! – испуганно прошептал он.

   Зара повернулась к нему и усмехнулась. Будто он не знает, на кого учат в Высшей школе магического искусства, не на домоправительниц же!

   Зара вдруг ощутила в себе небывалую силу. На миг показалось, стоит только захотеть – и это непременно исполнится.

   Мнилось, ещё несколько минут – и у Зары вырастут крылья – могучие чёрные крылья Темных демонов. Они уже резались под лопатками, отчаянно рвались наружу вместе с потоками ненависти.

   Обман или реальность? Но лопатки действительно чесались, а перед глазами стоял крылатый образ.

   Отец, где отец?!

   Зара в бессильной ярости огляделась по сторонам – ушел! Будь проклят этот вертопрах! Он отвлек девушку, и она упустила из виду Рандрина.

   — Где Рэнальд Хеброн Рандрин? – спросила Зара первого попавшегося гостя и сама не узнала своего голоса с шипящими змеиными интонациями.

   — Только что уехал, — растерянно пробормотал тот и почему-то попятился.

   Мужчина, старше и сильнее Зары минимум вдвое, смотрел на неё со смесью страха и почтения. Что же он видел?

   Зара в отчаянии сжала кулаки, остановила проходившего мимо слугу, взяла с подноса и залпом выпила бокал вина. Обычно спиртное действовало на нее умиротворяющее, но в этот раз девушка никак не могла успокоиться. Зара кругами бродила по дому, пыталась отыскать отца. Но Рандрин действительно уехал, отбыл на другой званый вечер, а то и вовсе по своим делам, может, даже сердечным.

   При мысли о том, что отец поехал к женщине, Заре ещё больше хотелось убить его, разорвать на кусочки, уничтожить, растоптать.

   В таком взвинченном состоянии, почти обезумевшую от несбывшейся мести, подругу нашла Бланш.

   — Что с тобой? – она заботливо обняла Зару за плечи. – Боги, да ты дрожишь!

   Девушка очнулась от наваждения, убрала в ножны невидимые клинки, вернула глазам прежний цвет и обернулась к подруге. Та действительно беспокоилась, просила объяснить, что случилось, но разве Зара могла удовлетворить её любопытство? Бланш – примерная дочь, она всё расскажет родителям, а если и не расскажет, всё испортит.

   Месть – это блюдо для одного, им не делятся с другими – в чужих руках оно стынет.

   — Я просто устала, – Зара с трудом вымучила улыбку на бескровном лице. Надо же, руки до сих пор дрожали! – Ты не очень огорчишься, если я уйду?

   — Нет, что ты! Если тебе нездоровиться, лучше немедленно лечь. Я прикажу отвезти тебя и проводить до дверей пансиона.

   — Но ведь нам категорически запрещено появляться в ночное время с посторонними на территории Школы.

   — А он не посторонний, он мой слуга.

   Вернувшись в пансион, Зара не сразу поднялась к себе. Замерев посреди холла, она несколько минут напряженно вглядывалась в темноту, а потом, усмехнувшись, пробормотала: «Ничего, не в последний раз! Чем дольше ты бежишь, тем сильнее я становлюсь».

   Месть как вино — чем старше, тем больше ценится. Тут главное не переборщить с выдержкой, а то получится уксус.

   Экзамены закончились, места практики распределили (ожидания Зары сбылись, и она оставалась в Айши), и мысли учеников занимал предстоящий ежегодный бал, традиционно дававшийся по окончании курса.

   Творившиеся в Школе напоминало эпидемию повального сумасшествия. Девушки готовы были убить друг друга из-за мотка кружев или атласной ленты.

   За праздничными хлопотами незаметно пролетел день рождения Зары – ей исполнилось шестнадцать. Разумеется, о нём вспомнила только Бланш, которая подарила подруге жемчужные серьги, остальные отделались устными поздравлениями постфактум. Если вообще сподобились это сделать. Но Зара не расстраивалась: шаблонные пожелания здоровья и удачи – это совсем не то, чего она ждала от жизни.

   Боль и жар, пеплом осевшие в душе после мимолетной встречи с отцом, в который раз всколыхнувшие далёкое прошлое, улеглись, и Зара с упоением попеременно с Ри вертелась у зеркала, пытаясь понять, что эффектнее подчеркнёт цвет глаз, прибавит шарму и сделает неотразимой.

   Потратив несколько ночей на переделку одного из платьев, девушка уверилась, что выглядит не хуже других первокурсниц. Никто и не догадается, что бальный наряд сшит собственными руками. К нему идеально подходили новые туфельки и подарки Бланш.

   И вот долгожданный день настал.

   Зара со снисходительной улыбкой наблюдала за тем, как прихорашивается соседка, пряча естественный цвет лица под толстым слоем пудры и румян. Как маленькая! От жара свечей макияж поплывет, станет ещё хуже, чем с веснушками. Но раз уж Ри хочется ходить полосатой, пусть будет, ей видней.

   Платье соседка сшила восхитительное – бирюзовое, с тончайшим узором кружев на лифе. Зара даже засмотрелась на них. Как можно вручную создавать такие переплетения? Или не вручную?

   — Ну, а ты, что сидишь? Опоздаем же!

   — Не опоздаем, – Зара флегматично натягивала новые чулки, поправляла подвязки, не забывая время от времени бросать критические взгляды на Ри.

   У, расфуфырилась! Опять станет парням глазки строить! А, пусть строит, главное, чтобы к Заре не приставала.

   Девушка сама не понимала, чем её так раздражала соседка. Видимо, чувство угнездилось на подсознательном уровне, не подчиняясь рациональным законам.

   А вот Ри к ней хорошо относилась, приветливо, доброжелательно, впрочем, как и ко всем остальным ученикам.

   — Ты иди, я тебя догоню.

   — Никогда не думала, что ты такая копуша, Зара!

   Оставив в комнате душное облако духов, соседка упорхнула. Аромат идеально подходил ей – сладкий, приторный, как и сама Ри.

   Стоило закрыться двери, как медлительность Зары как рукой сняло. Она соскочила с кровати, вытащила сундук и извлекла из него бальное платье. Девушке не хотелось, чтобы Ри видела его, трогала, обсуждала, и Зара хранила наряд отдельно, подальше от любопытных глаз.

   Через десять минут Зара влилась в последние ряды учеников, спешивших на бал.

   Как и полагалось, Ри напропалую кокетничала с нарядными юношами, уделяя особое внимание четверокурснику Меллону – привлекательному тёмному блондину, которому вздыхало немало девиц. Потомственный маг, он подавал большие надежды и обещал стать одним из лучших учеников Школы. В коридорах шептались, будто для Меллона уже подготовлен пост в одном из департаментов, а то и в приемной Консулата.

   Ри попросила кавалера принести чего-нибудь прохладительного, не переставая щебетать о всяких милых пустяках, когда почувствовала, что рыбка ускользнула. Меллон её не слушал; карие глаза смотрят куда-то позади Ри. Недовольная девушка обернулась и увидела то, чего не ожидала увидеть.

   Земля уползла из-под ног, трон зашатался и рухнул.

   Кончики губ Ри невольно поползли вниз, глаза округлись. Она не думала о том, как сейчас выглядит, просто смотрела, пытаясь понять, как могла произойти такая разительная метаморфоза.

   Стало обидно, до слез обидно. Ри потратила на макияж столько времени, так тщательно продумывала наряд, столько лет тренировала походку – и что в итоге? Меллон, с которым она мечтала познакомиться несколько месяцев, не замечал стараний. Как же так, Ри ведь неотразима, привыкла быть неотразимой, самой красивой и желанной девушкой в Школе.

   — Извини, в другой раз, — пробормотал Меллон и поспешил уйти.

   Ри так и замерла с открытым ртом. Мозг никак не желал переварить то, что видели глаза.

   Там, за спиной Ри, стояла Зара. Вроде бы, ничего особенного, они ведь каждый день видятся, но особенным-то как раз оказалось всё. Какая там замухрышка Эзита, хвостом ходящая за Бланш Одели, — это совсем другая девушка!

   Заре надела простое белое платье. Открытые плечи прикрывал ажурный жакет с короткими рукавами, перехваченный на талии бледно-розовой атласной лентой. Из украшений – только жемчужные серьги. Казалось бы, Зара проигрывает собравшимся в Главном зале девушкам – но нет, ярче всех бриллиантов, топазов и сапфиров сияли, переливались в живом свете свечей её глаза.

   Легко скользя мимо учеников и учителей, Зара улыбалась, притягательно, магически, будто она с рождения привыкла находиться в центре внимания.

   Девушка упивалась произведенным эффектом. Равнодушный к женским уловкам «синий чулок» сбросил кокон, и из него выпорхнула бабочка.

   Взмах ресниц, очередная порция фиалковой синевы, казалось, разлившейся по всему помещению – и вслед Заре начали оборачиваться. Пришел её черёд отомстить за все те насмешки, за все равнодушие и снобизм, которыми сокурсники щедро одаривали девушку весь год.

   — Зара, ты сегодня обворожительна! – нашла в себе силы пробормотать Ри.

   — Только сегодня? – с усмешкой поинтересовалась Зара. Фиалковый цвет глаз сменила почти черная синь.

   Для бедняжки Ри этого оказалось достаточно, чтобы уяснить, кто есть кто. Она смущенно пробормотала: «Я отойду, что-то жарко стало!» и поспешно ретировалась к группке подруг, с интересом наблюдавших за разыгравшейся сценкой.

   — Разрешите пригласить вас на танец.

   Зара обернулась.

   Перед ней стоял кареглазый молодой человек, несомненно, старше нее. Имени Зара не знала, но именно с ним ворковала Ри. Он смотрел на девушку с интересом, но не с таким, как мявшиеся неподалеку сокурсники. В его взоре не читалось удивленное: «Неужели это она?», просто подчёркнутое внимание, спокойное и ровное.

   — Благодарю, но у вас, кажется, уже есть дама.

   Зара сжалилась над Ри: та не виновата в отсутствии магии обаяния? Соседка стояла, спокойно флиртовала с таким красавчиком – а тут появилась какая-то Зара Эзита-Зубоскал и всё испортила. Может, Ри нравился этот молодой человек, да и как он может не нравиться – такой утонченный, вежливый…

   — Нет, уверяю вас, мы просто разговаривали.

   Зара нашла Меллона симпатичным. Особенно челку, наискось падавшую на лоб.

   Может, согласится, если станет настаивать?

   — Если просто не хотите, так и скажите. Танцы – дело добровольное, — улыбнулся Меллон.

   — Да нет, что вы! Так лестно, что меня, простую первокурсницу, пригласил на танец… вы на каком курсе учитесь?

   — Закончил четвертый.

   — Вот видите, это шестикратная честь, — переливами колокольчиков рассмеялась Зара.

   — Меллон, – он с живостью ухватился за проявление симпатии.

   Когда Зара вошла, и Меллон случайно встретился с её синими глазами, то сразу понял, что должен пригласить девушку на танец.

   Зара совсем не походила на Ри: никакой манерности, никакого кокетства, – всё казалось таким естественным и тянуло к себе, как магнитом.

   — Случайно не баронет Аидара? – нахмурилась Зара, силясь вспомнить, где могла слышать это имя.

   — Простите, я не назвал фамилии, — смутился Меллон, коря себя за то, что увлёкся созерцанием глаз собеседницы. Это неприлично и недостойно воспитанного благородного молодого человека. – Баронет Меллон Аидара, — он тут же поспешил исправить оплошность. – А вы?

   — Зара Эзита, безо всяких титулов, поэтому со мной можно на «ты».

   — Мне кажется это невежливым. Поэтому можно всё же на «вы»? Тем более, мы учимся на разных курсах, а подобная фамильярность… — Меллон запнулся, не зная, как окончить фразу. В итоге решил не заканчивать вовсе. – Вы нахмурились, произнося моё имя. Я чем-то провинился перед вами?

   — Что вы! Просто… Нет, этого не может быть, сам баронет Аидара пригласил меня на танец!

   — А что тут такого? – не понял Меллон.

   Эзита… Навряд ли это её настоящая фамилия, такие обычно дают сиротам. Или Зара неблагородного происхождения. Но, глядя на эту девушку, на то, как расковано та держалась, на пластику, лёгкую улыбку, скользившую по уголкам губ, сложно поверить, что она не принадлежала к аристократическому роду. Незаконнорожденная?

   Поток размышлений Меллона прервал ответ собеседницы:

   — Вы ведь лучший ученик, будущий консул – и спрашиваете, что тут лестного? Да любая из этих девушек, — Зара обвела рукой зал, — душу продаст за танец с вами!

   — А вы? – в шутку спросил Меллон.

   Интересно, что она ответит? Покраснеет?

   Ничуть ни бывало!

   — А я оставлю свою душу при себе, — улыбнулась Зара. – Просто соглашусь.

   Она протянула руку, ощущая себя некоронованной королевой бала.

   Так приятно – кружиться, плыть по волнам музыки, порхать, не заботясь о том, что о ней думают другие, просто наслаждаться моментом и слушать рассказы Меллона о родном крае.

   — А вы откуда родом?

   Сердце невольно ускоряло ритм, когда Меллон ощущал на себе её взгляд, и радовался тому, не находя в нём скуки.

   — Из провинции, — нехотя ответила Зара. – Есть на юго-западе одно местечко… Да вы не знаете!

   — А вдруг? – настаивал он. Меллона интересовало всё, что связано с этой девушкой. – Хотя бы к какому муниципалитету оно относится?

   — К самому мелкому и незначительному. Меллон, поверьте, я самое серое и заурядное существо.

   — Вы – и серое? Откуда такая заниженная самооценка? Хотя, — Меллон сделал паузу, — мне кажется, вы говорите это специально, для отвода глаз.

   — Вот вы меня и раскусили! – рассмеялась она.

   Меллон задумался, согласится ли Зара прогуляться с ним по Старому городу. Там столько красивых уголков, ей бы понравилось.

   Нет, речь вовсе не о свидании, а об обыкновенной прогулке. Просто говорить с Зарой смотреть в глаза, пытаться угадать оригинальные ответы на стандартные вопросы.

   Еще бы Меллон мог одолжить девушке несколько полезных книг: короткого разговора хватило, чтобы понять, Зара умна и любит учиться. Если бы она попросила, он даже занимался с ней магией после занятий. Меллону ведь не трудно, а он по себе знал, как тяжело даётся даже простейшее волшебство на младших курсах.

   Не удержавшись, Меллон спросил, как обстоят дела с учебой.

   — Спасибо, терпимо, в конце класса не плетусь, — рассмеялась Зара. – А почему вас это интересует?

   — Да так, думал предложить свои услуги в преодолении трудностей заклинаний, но вы, похоже, в них не нуждаетесь.

   — Увы! Обещаю, если вдруг окажусь в безвыходном положении, обязательно обращусь к вам. А не могли бы вы рассказать, чем же закончилась легенда о драконе? – смущенно добавила она.

   Заре впервые хотелось слушать, впервые захотелось подарить кому-то второй танец, и она это сделала, а потом упорхнула к Бланш, с восхищением следившей за подругой у столика с шампанским.

   — Он такой красивый! – ухватив подругу за руку, прошептала юная графиня.

   — Ну тебя, Бланш, неужели это первое, что пришло тебе в голову? – рассмеялась Зара, успокаивая дыхание после танца.

   — А тебе?

   — То, что он баронет Аидара, – Зара сделала несколько глотков и поставила бокал на стол. – Для поднятия репутации – самое то.

   — Зара, неужели он тебе не понравился? – удивилась Бланш.

   — Почему не понравился? Милый, обходительный молодой человек. И, заметь, ни разу не сделал избитого комплимента по поводу моих глаз.

   — А другие делал?

   — Нет. И правильно – зачем напрасно сотрясать воздух?

   — Но это же так приятно…

   — Я не люблю ушами, — подмигнула Зара. – Меня такими штучками не проймешь. Ну, а как твои дела с тем красавчиком?

   Та сделала неопределенный жест рукой – значит, всё также.

   — Он смотрит на тебя, — потянувшись за своим бокалом, прошептала Бланш.

   Речь шла о Меллоне Аидара.

   — Ну и что? – пожала плечами Зара и поздоровалась с проходившим мимо учителем. – Чужие взгляды, Бланш, — это такая мелочь! Кстати, тебе как этот без пяти минут консул?

   — Он симпатичный, — зарделась Бланш.

   — Как, неужели лучше твоего блондинчика?

   — Ну… Э.. Не знаю.

   — Сеньор Аидара, можно вас на минуточку, – прежде, чем Бланш успела остановить, Зара оказалась возле Меллона. Широко улыбаясь, она уже повела его к столику с шампанским. – Моя подруга, сеньорита Бланш Одели, жутко хочет познакомиться с вами. Это ведь единственный шанс, всего один год – и мы вас больше никогда не увидим, во всяком случае, так близко. А это так обидно: вы хорошо танцуете!

   — Вы такая забавная, Зара.

   — Забавная? – удивленно вскинула брови девушка. – Забавной меня ещё никто не называл.

   — А как вас обычно называют?

   — По имени или фамилии – как же иначе? – пожала плечами Зара и развернула собеседника к Бланш. – Разрешите представить: графиня Бланш Одели. Она обожает танцевать.

   Словом, Меллон Аидара, вы – это то, что нужно, отличное противоядие от успевшей поднадоесть платонической привязанности Бланш к высокомерному пустоголовому Лассану, который не в состоянии отличить эльфа от гнома. Но как же, у него богатые родители, они делают щедрые пожертвования Школе, выучили здесь своего старшего сына, а теперь пристроили младшего оболтуса.

   И этот Лассан ещё смел делать Заре комплименты, будто её могут заинтересовать пустые слова? Да даже если и не пустые, то какие дивиденды это может принести? Вот Меллон – совсем другое дело, при случае можно воспользоваться знакомством.

   — А что любите вы?

   — Много чего. Всякие мелочи, неинтересно перечислять.

   Оставив подругу в надежных руках шестикурника, Зара направилась к группе попечителей Школы, надеясь отыскать среди них знакомые глаза. Рандрин мог прийти, должен прийти, чтобы потом, ровно в полночь, наравне с директором Школы вручить дипломы и атласные мантии выпускникам.

   Было без четверти двенадцать. Музыка постепенно стихала, последние пары дописывали фигуры танца.

   Все с нетерпением посматривая на помост в дальнем конце зала, под гербом Школы. Там уже стоял стол президиума, высились на стульях стопочка мантий.

   Вот и директор.

   Расступившиеся ученики проводили взглядом сухопарую фигуру, прошествовавшую к помосту. Чтобы подняться, магу не нужна лестница, что с блеском продемонстрировал сеньор Грапп, в мгновение ока переместившись из одной точки в другую. Через минуту к нему присоединились двое учителей, преподававших на старших курсах.

   Выпускники выстроились справа от помоста. Остальные почтительно замерли чуть в отдалении, по традиции оставив нетронутым пространство перед импровизированной сценой – иногда там материализовывались маги и высшие магические существа из других государств или даже миров. Случалось это крайне редко, только когда Школу заканчивал ученик с феноменальными способностями или когда отмечалась какая-нибудь памятная дата. Сегодня ничего подобного не намечалось, но важные гости никогда не предупреждали о своём появлении.

   Оказавшись в первых рядах, Зара впилась глазами в людей на помосте. Нет, Рандрина среди них нет. Два консула, почётный попечитель, какая-то светлая шатенка с хорьком на плече… Стоп, она слишком молода, чтобы сидеть за одним столом с Граппом, и на ней школьная форма.

   Зара пристально вгляделась в лицо незнакомки, пытаясь понять, кого же та ей напоминает.

   Высокая, необыкновенно стройная, почти невесомая, с печатью меланхоличной грусти на челе. Волосы наскоро собраны голубой лентой и перекинуты через плечо — несмотря на бал, она не потрудилась сделать прическу. Впрочем, ей это и не нужно — с едва различимыми неискушенному взгляду эльфийскими чертами, незнакомка была прекрасна.

   Зара удивилась ещё больше, когда неизвестная встала и вручила диплом первому выпускнику.

   Стоя рядом с одним из консулов, шатенка с хорьком не испытывала ни смущения, ни страха. С едва заметной улыбкой, наравне со всеми отрешенно слушая торжественные напутственные слова, она по указанию директора касалась лба новоиспеченного мага или магини и что-то шептала.

   — Кто это? – тихо спросила у подруги Зара.

   — Апполина Рандрин.

   Рандрин?! Так вот почему она показалась такой знакомой! Но у нее не глаза Рандрина, значит, не дочь. Но кто же тогда? Сестра?

   — А она Советнику кто?

   — Племянница. Апполина Хеброн Рандрин. Несчастная девушка!

   — Почему это? С таким-то дядей! – невольно вырвалось у Зары.

    — Да потому, что она сирота. Её родители так страшно погибли! Зато у неё дар.

   — Поэтому она и стоит рядом с директором?

   — Сеньорита Рандрин помогает распределять выпускников. Через год она сама получит диплом. Красивая, верно?

   С этим не поспоришь, хоть и Рандрин, но красавица. Знать бы еще, какой у неё за дар, вдруг мысли читать умеет или человеческую душу видит? Говорят, такое иногда случается, вдруг открываются уникальные способности после сильного душевного потрясения.

   Кто же убил родителей Апполины? Она полукровка, раз ушки остренькие, то папа эльф. Или дроу. Рандрины люди, у них в роду иных рас нет. И глаза у Апполины не Рандринов – хоть и большие, но зеленые. Зеленоглазая томная блондинка с хорьком…

   — Слушай, Бланш, а ты с ней знакома?

   У Зары родилась шальная мысль: с помощью Апполины попасть в дом отца.

   А что, неплохая идея! Раз отец не желал появляться в Школе, придётся самой нанести визит.

   — Нет. Я к ней даже подходить боюсь.

   — Она такая гордая, что с первокурсниками не общается?

   — Что ты! Она добрая, говорят, даже отстающим помогает, просто мне самой страшно. Кто я по сравнению с ней?

   — Бланш, ты чего?! Ну, допустим, она герцогиня, но ведь ты графиня! Взяла бы и как-нибудь попросила родителей представить тебя.

   — Она на приёмы не ходит, она вообще нигде не бывает.

   — А в Школе? Чего проще – самой подойти и познакомиться.

   Бланш промолчала. Апполина Рандрин внушала ей благоговейный страх, стала чем-то вроде божества. А вот Зара твёрдо решила войти в круг знакомых печальной богини. Прямо сегодня.

   Увы, знакомство пришлось отложить – Апполина исчезла прежде, чем Зара сумела к ней подойти. Но та не теряла надежды. Раз они учатся в одной школе, рано или поздно их пути пересекутся.

ГЛАВА 7

Зара поставила последнюю банку на полку, протерла колбу и сверилась с оставленной куратором практики запиской – вроде бы всё.

   Скучно, конечно. Ничего серьёзного Заре не поручали, к примеру, перетереть травы для простудного сбора, зато она осталась в Айши, попала под крыло хорошего, грамотного мага. Его подыскали родители Бланш, разумеется, по просьбе дочери. Сама Бланш ежедневно ходила во Дворец заседаний: аристократы проходили практику в одном из департаментов. Работа скучная, бумажная, зато вокруг правящая верхушка Антории.

   Во Дворце заседаний творились судьбы страны. В огромном комплексе зданий разместились многочисленные департаменты, устраивались дипломатические приёмы и, разумеется, принимал новые законы тот самый Совет, в честь которого дворец получил своё название.

   Некогда там же находился кабинет короля, а после свержения монархии обосновались консулы – трое выбранных некогда восставшими аристократов-соправителей Антории и Рэнальд Рандрин, бессменный Советник и почётный председатель Совета, второе лицо государства. Без подписи любого из этой четвёрки ни одно решение не могло вступить в силу.

   Зара верила, когда-нибудь и она вступит под своды Дворца заседаний, а пока терпеливо исполняла мелкие поручения магистра Маргута.

   Алаш Маргут, наставник девушки на время практики, считался одним из лучших волшебников, которые снисходили до нужд обычных людей. Он принадлежал к так называемым чистым магам, вроде сеньора Огюста из Терра. Они не занимались политикой, хотя иногда консультировали властьимущих. «Чистые маги» посвящали жизнь самосовершенствованию, обучению последователей и помощи людям в борьбе с различными напастями.

   Изучив послужной список магистра Маргута, Зара пришла к выводу, что готова терпеть мелкие придирки ради возможности заниматься у признанного мэтра. Думать об этом пока рано: изучение магии начиналось на втором курсе, но почву необходимо прощупать теперь. Если Зара произведет на наставника благоприятное впечатление, то потом без труда сможет попросить о дополнительных занятиях.

   Ходили слухи, будто именно магистр Маргут будет преподавать основы «чёрной магии». Разумеется, только то, что не запрещено законом, поэтому наставник представлял для Зары двойной интерес.

   «Белая магия» — это прекрасно, но, чтобы хорошо устроиться в колдовском мире, нужно уметь и лечить, и творить, и защищаться, и нападать. Словом, девушку интересовали все аспекты науки.

   «Всё!» – Зара удовлетворенно оглядела место «боевых действий» и, выгнав в меру любопытную кошку, заперла дверь.

   Четвёртый день практики закончился, оставалось ещё три.

   Магистр Маргут разрешил Заре взять из домашней библиотеки книгу с простейшими заклинаниями – девушка планировала с пользой провести долгое время летнего отдыха. Забрав талмуд, Зара вышла на улицу.

   Стоял пряный июньский вечер, наполненный запахом цветов, радугой красок расцвечивавших древний Айши.

   Зара медленно поднималась вверх по улице, скользя глазами по фасадам домов; в плетёной сумке через плечо покачивался в такт шагам одолженный фолиант.

   В лёгком голубом платье, в нарядной соломенной шляпке Зара будто плыла над мостовой, вбирая в синеву глаз лазурь неба.

   Возвращаться в особняк Одели не хотелось: несмотря на раскрытые настежь окна, в комнатах стояла неимоверная духота, поэтому Зара свернула в проулок, ведущий к украшенной вазонами с петуниями лестнице. Там, наверху, был разбит сад при Дворце заседаний. Многочисленные тенистые дорожки манили прохладой и затейливыми рисунками клумб.

   Заре нравилось рассматривать живые узоры: каждую неделю садовники выкладывали новые, или слушала пение птиц. Там же она облюбовала скамейку в уединённом уголке, где читала книги.

   Кто бы мог подумать, что всего через год этот огромный город станет для Зары родным! Не весь, только старая его часть: девушка почти никогда не бывала на другом берегу Шина.

   Детская мечта сбылась, мир Зары расширился далеко за пределы гостиницы матери. Девушка даже смогла послать Эгюль маленький подарок в последнем письме, том самом, в котором сообщала, что не приедет на лето домой.

   Зара ещё издали заметила эту прямую спину – так и есть, знакомая полуэльфийка!

   Опустив голову, Апполина Рандрин медленно шла вдоль ограды, выгуливая хорька. Блестящий шустрый зверек быстро скользил между сочной травы, гонялся за бабочками и юркими пташками, не забывая чёрными глазками-бусинками следить за хозяйкой.

   С Апполиной поздоровался какой-то мужчина, и она вежливо склонила в ответ голову. Завязался разговор, во время которого Зара смогла подобраться к Апполине.

   Голос у племянницы Рандрина оказался мягким, глубоким и напоминал шёпот деревьев в дубовой роще.

   Опустив длинные ресницы, Апполина говорила о незнакомых Заре людях. Кажется, служащих Департамента внутренних дел, во всяком случае, пару раз прозвучало именно это словосочетание.

   — Здравствуйте, сеньорита Рандрин, – набравшись храбрости, вмешалась в разговор Зара; на лице её сияла приветливая улыбка.

   Апполина обернулась, в недоумении скользнув глазами по лицу девушки.

   — Я вас знаю?

   Хорек закружился вокруг хозяйки. Апполина наклонилась и взяла его на руки. Поглаживая коричневатый мех зверька, она погрузилась в состоянии мечтательной прострации.

   — Не думаю, но я видела вас на выпуске последнего курса Высшей школы магического искусства.

   — Возможно. Как вас зовут, и чего вы хотели?

   Зара не знала, что ответить. Не скажешь же: я хочу, чтобы вы провели меня в дом Рандрина, потому что он мой отец! И Зара ответила первое, что пришло в голову:

   — Я бы очень хотела попасть во Дворец заседаний, но школьников туда не пускают…

   — Боюсь, ничем не смогу помочь. – Зелёные глаза раскрылись, будто бабочка расправила крылья, явив миру свой яркий узор. – Мне очень жаль.

   — Ничего страшного, — попятилась Зара.

   Девушке вдруг показалось, будто эти глаза видят её насквозь.

   Апполина кивнула, обернулась к собеседнику, но потом нахмурилась, крепко прижала к груди хорька, и окликнула Зару:

   — Постойте! Вы ведь хотели что-то ещё…

   — Вы заняты, не стану вам мешать, — смущённо пробормотала девушка, медленно отступая.

   Зару не покидало чувство тревоги, мнилось, будто Апполина разгадала её тайну.

   — Вы… Что-то знакомое… Хоть вы и говорите, что мы не представлены друг другу, я должна знать вас. Сейчас, одну минуту, я назову имя…

   Ситуация выходила из-под контроля, и Зара поспешила распрощаться.

   Неужели Апполина действительно видит чужую сущность? Но если она обладает таким уникальным даром, почему сразу не признала Зару? Хотя, как Апполина могла узнать, у Рандрина наверняка не один внебрачный ребенок.

   Зара успокоилась, лишь когда добежала до шпалеры роз. Выровняв дыхание, она отругала себя за детские страхи. Ей показалось, Апполина Рандрин ничего не поняла. Ну сказала бы, что Зара похожа на Рандрина – девушка отшутилась бы, вместе посмеялись, глядишь, так быстрее попала бы в нужный дом. Нет же, Зара всё испортила, позорно сбежала, даже не начав боя. Пора бы ничего не домысливать, ничего не бояться.

   Девушка присела на скамью, достала книгу и погрузилась в мир магии, время от времени бросая взгляды на глухую стену, окружавшую третий, внешний, двор Дворца заседаний. Но постепенно чтение увлекло Зару, и глаза больше не отрывались от пожелтевших листов.

   Былая языковая проблема больше не преследовала Зару, а тексты не походили на беспросветные смысловые дебри.

   Когда край солнца коснулся крон деревьев, а на землю легли лиловые тени, девушка убрала книгу в сумку и побрела к выходу. Зара с удовольствием задержалась бы в саду, побродила у Дворца заседаний, помечтала, может, даже встретила парочку духов, послушала их стенания, но, увы, обе калитки на ночь запирали.

   Двери кабачков были открыты; сидевшие у выхода посетители бросали плотоядные взгляды на проходящих мимо девушек. В том числе, и на Зару, в одиночестве скитавшуюся по улицам Старого города, но девушка не обращала на них внимания. Такие взгляды, равно как и произнесённые в пьяном угаре слова – всего лишь сотрясение воздуха.

   Особняк Одели гостеприимно раскрыл перед Зарой объятия в угасающих красках дня.

   Перекинувшись парой слов с Бланш, вышивавшей в гостиной, – как только у нее хватает терпения на столь кропотливую работу? – Зара поднялась к себе. Бросив сумку на кровать, она умылась и выпила чаю.

   Через два часа Зара отбыла на музыкальный вечер. Подобные выходы в свет стали для неё привычным делом. Столько приятных людей, столько новых впечатлений!

   Сочетая приятное с полезным, Зара совершенствовалась сразу в двух областях: расширяла кругозор и познания в этикете. Прибавьте к этому возможность переброситься парой слов с теми, на кого в обычной жизни она не посмела бы поднять глаз, и потанцевать с самыми видными мужчинами столицы – и вы поймёте, почему Зара получала от приёмов истинное удовольствие.

   Девушка вернулась далеко за полночь, уставшая, но довольная.

   Сегодня она опять видела Меллона Аидара. Он выглядел таким импозантным, что Зара грешным делом хотела даже заговорить с ним, но передумала: мало ли, что он подумает, ещё решит, будто она строит глазки. Поэтому Зара холодно поздоровалась и прошла мимо.

   Облачившись в ночную рубашку и расчесав на ночь волосы, девушка потянулась к прикроватному столику, чтобы потушить свечу, но раздумала, почувствовав на себе чей-то взгляд. Она огляделась – никого, но Зара явственно ощущала постороннее присутствие.

   Встав с постели, Зара посветила в окно.

   Улица пустынна, только несколько огоньков прорезают черничную густоту летней ночи.

   Девушка поставила свечу на стол и облокотилась о подоконник, перекинув косу через плечо.

   Кто же там, по ту сторону света? Кто пристально наблюдает за Зарой, слившись с темнотой?

   Уловив намёк на движение, девушка отпрянула от окна, на всякий случай воскресив в памяти самое действенное из немногих известных заклинаний. Но оно не понадобилось: незнакомец оказался старым знакомым.

   — Уф, еле тебя нашел! Это не город, а пчелиный улей! – Эйдан занял собой весь оконный проем.

   — Что ты здесь делаешь? – удивленно пробормотала Зара, не зная, что делать: защищаться или просто поздороваться.

   — Тебя искал. Можно войти?

   Не дожидаясь разрешения, вампир легко приземлился на полу в паре шагов от Зары.

   — Так, что тебе нужно? Для добычи я не подхожу, с Рандринами ты не общаешься, поэтому потрудись объясниться, — девушка присела на кровать, набросив на плечи платок: нечего вампиру пялиться на её грудь! Заявился к девушке посреди ночи, ведёт себя, будто у себя дома…

   — Да я и сам не знаю. Дурость, правда? – Эйдан оглянулся, окинув взором дом напротив, будто опасался, что какой-то сумасшедший мог разглядеть его с крыши.

   У вампира внезапно возникло непреодолимое желание уйти, сбежать от этих синих глаз, серебряными стрелами пронзивших душу. Они зацепили его ещё три года назад, яркой искрой озаряя тьму воспоминаний.

   Парадоксы судьбы: сначала эти глаза спасли Заре жизнь, пробудили в Эйдане интерес к необычному человеческому существу, а теперь это вампира следовало спасать.

   Ну, какой нормальный кровосос, в здравом уме и трезвой памяти, может проникнуться симпатией к тринадцатилетней незаконной дочери могущественного мага и станет тешить себя надеждой, будто та станет с ним общаться?

   Положа руку на сердце, эта Зара «почти Рандрин» – единственное разумное высшее существо, которое пожалело Эйдана, не обозвала трупоедом, не натравила на охотников.

   Чувства – такая сложная вещь. Казалось бы, только что Зара была жертвой – а теперь она нравилась вампиру. Такая красивая… Взрослая совсем.

   Эйдан вновь взглянул на Зару: да, уже не ребенок. Повезёт же кому-то!

   Девушка сидела и смотрела на вампира, на этот раз без страха, уверенная в собственном превосходстве, своей силе, безопасности. Рот плотно сжат, выражение лица выказывает крайнюю степень недовольства.

   Зара сердилась, а Эйдан радовалась. Очень сложно жить, не имея возможности поговорить по душам, очень трудно жить одному. И вампир не смог, решил найти ту, которой когда-то не побоялся излить душу.

   Когда Эйдан взял след, запах Зары уже стёрся, только покинутая комната деревенской гостиницы еще хранила память о хозяйке. Но он не сдался, переступив через себя, скитался по миру людей, пряча свою вампирью натуру, расспрашивал о Заре. Преодолев отвращение, Эйдан даже постучался к сеньору Огюсту. Тот, разумеется, ничем не помог, спасибо, что не наложил заклятие!

   — Да уж! – усмехнулась Зара. – Вампир нанёс визит вежливости!

   — Вообще-то, это не просто визит. Мне захотелось на тебя посмотреть.

   — И как, насмотрелся? Может, мне встать, повертеться? – ёрничала Зара.

   — Сиди уж, – Эйдан скользнул глазами по её лицу, впитывая новые краски и запахи – с годами они тоже меняются, опытный вампир может по аромату определить возраст. – Как успехи в Школе?

   — Зубы не заговаривай! Эйдан, скажи прямо, что тебе нужно?

   — Я же сказал: пришел посмотреть.

   — Это что-то новенькое! – рассмеялась Зара. –Ты в курсе, что в Айши не любят вампиров? Поймают – мало не покажется.

   — Я не собираюсь никого убивать, я пришел в город не ради охоты.

   — Эйдан, я спать хочу, давай быстрее! Мне что, из тебя клещами ответы вытягивать?

   — Зара, ты как к вампирам относишься?

   Эйдан отошёл от подоконника и пристроился в изножье постели.

   — В каком смысле? – не поняла девушка.

   — В смысле, чтобы дружить.

   — Чтобы что? – Зара удивленно округлила глаза и на миг потеряла дар речи. – А я-то, грешным делом, думала, вампиры только кровь пьют. Нет, сеньор вампир, поверишь вам, а потом раз – и все.

   — Зара, да в глаза мне посмотри! – Эйдан метнулся к столу и осветил своё алебастровое лицо.

   — Ну, какого цвета глаза? – нетерпеливо спросил он.

   — Болотного, — констатировала девушка.

   Она пристально разглядывала Эйдана. Тот напоминал бродягу: за время скитаний отросли волосы, одежда истрепалась и порвалась.

   Уголок рта нервно подёргивался, пальцы с грязными длинными ногтями осторожно сжимали подсвечник. И не просто, а так, чтобы воск не капал на кожу.

   Вампир нервничал – странно для охотника.

   Эйдан облегчённо вздохнул и продолжил развивать мысль:

   — А, когда я голоден, появляется…

   — …красноватый отлив. Знаю, я много про вампиров читала, даже двенадцать баллов за реферат получила.

   — Вот видишь! Так что у тебя нет никакого повода… Да ты издеваешься! – вдруг осенило Эйдана.

   — Самую малость, — призналась Зара. – Больше не буду. Но, согласись, даже знакомый вампир – это не безобидное домашнее животное.

   Вампир одобрительно хмыкнул и поставил свечу на место. Неслышно передвигаясь, он присел на пол перед кроватью. Демонстративно сложив руки на колени, Эйдан не сводил взгляда с глаз Зары и молчал.

   — Что ты так на меня смотришь? – не выдержав, девушка рассмеялась.

   Вампир вампиром, но забавный! И контролируемо безопасный. Учителя, конечно, придерживаются другого мнения, но они-то говорят о вампирах в целом, а она – об одном конкретно.

   — Поговорить хочешь?

   Эйдан утвердительно кивнул, придав телу удобную позу.

   Мышцы расслабились, напряжение исчезло.

   — Ладно, поговорим. Я сейчас! — Зара подошла к двери и выглянула в коридор — никого. Обернулась через плечо – вампир сидел на том же месте. В полумраке глаза чуть заметно отливали красным.

   — Папашу-то нашла?

   Зара не ожидала подобного вопроса и опешила.

   Эйдан со свойственной вампирам чуткостью к подобным вещам сразу уловил изменения состояния собеседницы, её нервозность, и пожалел, что затронул больную тему.

   — Нет, значит. А я полагал, ты сразу к нему бросишься.

   Ответом стал жёсткий взгляд ставших на миг антрацитовыми глаз. Обладая особой, врожденной силой, они пригвоздили Эйдана к полу. Вампиру стало не по себе.

   — Никогда не говори со мной о нем, слышишь! – прошипела Зара и позабыв, кто перед ней, подалась вперёд, чуть ли не касаясь вампира. – Никогда, если я сама не попрошу.

   Эйдан на пару мгновений оказался беспомощным младенцем. Вроде бы и сила осталась при нём, и возраст, и опыт – а вампир цепенел под взглядом синеглазой ведьмы.

   Дурак, он, конечно, но, видимо, это не лечится.

   Успокоившись, Зара устроилась в изголовье и принялась расспрашивать Эйдана о разных мелочах, родной деревне, Терре. Постепенно лёд между ними таял, и надежда вампира обрести в Айши родственную душу расправила крылья. Складывалось впечатление, будто они не принадлежат к двум полярным кланам – словом, Эйдан понял, что не ошибся, и не зря проделал этот долгий путь.

   — Увы, мне пора! – уловив первые признаки рассвета, Эйдан заторопился уйти. – Нужно успеть выбраться из города. Если захочешь, могу прийти ещё раз. Можно?

   Зара пожала плечами:

   — Если тебе нравится болтать с «пищей», приходи.

   — Да какая из тебя пища, ты абсолютно несъедобна! – рассмеялся Эйдан и смазанным движением переместился к окну.

   — В таком случае, приходи. Мне, как будущему магу, полезно общаться с кем-то, кроме людей.

   — Ты здесь живешь?

   Вампир принюхался, запоминая запахи. Ему не хотелось потревожить покой кого-то из обитателей дома. Только потому, что они приютили Зару.

   — Только до конца каникул. Эйдан, у меня к тебе просьба – не пугай и не убивай никого в Айши, ладно? И на глаза людям не попадайся.

   — Постараюсь. Ладно, спокойной ночи! Надеюсь, кошмары тебе сниться не будут.

   Зара задула свечу. Вместе с этим легким дуновением исчез и вампир, будто призрачное видение ночи.

   Пролетел остаток практики, а за ним – и лето. Возвратились из дома ученики, начались занятия, новые дисциплины, новые задания.

   Второй курс нравился Заре больше первого: на нем, наконец, начали преподавать магию, настоящую, а не пять простеньких фокусов, которым они изучили в прошлом полугодии. Девушка с готовностью терпела насмешки суровой преподавательницы, утверждавшей, что они «машут руками, как мельницы крыльями».

   — Ну, и кто так держит кисть! – вздыхала сеньора Оттонг. – Опять набрали бездарей! Так, показываю в последний раз. Встали, нашли точку опоры, сконцентрировались и плавно подняли правую руку. Да не порывисто, Ядвига, а плавно! Что же вы дёргаетесь, как припадочная? Мне что, ещё учить вас грации? Ну вот, уже лучше. Теперь выведите в воздухе спираль и произнесите: «Менада шиан оре ко-э-нах!».

   — Менада шиан оре ко-э-нах! – покорно меланхолично повторяли ученики, вяло двигая руками в воздухе.

   — Да не умирайте вы, дохлые рыбы! И кистью, кистью работайте! Так, Зара Эзита, что вы там бормочите? Надо говорить: «ко-э-нах», а не «ко-э-ньях». Повторите!

   Покрасневшая Зара покорно повторила заклинание вслед за сеньорой Оттонг. Девушка и сама знала, что её произношение далеко от идеального, но, по крайней мере, руки двигались правильно.

   — Эта Оттонг – просто зверь! – вздыхала после занятий Бланш. Подруги, как всегда, сидели в библиотеке и усердно зубрили очередную порцию заклинаний. А кроме них была ещё история магии, основы защиты от тёмных сил, медитативные практики, краткий курс литературы, парапсихология — словом, свободного времени для былой активной светской жизни почти не оставалось. – Ей вечно всё не нравится, придирается по любым пустякам.

   — Её тоже можно понять. Колдовство – это серьёзно. Так, положи, пожалуйста, на стол яблоко. Убери на всякий случай руки – вдруг я что-то не так сделаю? Так, посмотрим, что нам нужно сделать…

   Склонившись над яблоком, Зара скрестила ладони и, нахмурившись, по памяти прочла заклинание. С первого раза не вышло, со второго тоже, зато на четвёртый, когда девушка подобрала нужную интонацию, плод приподнялся и уткнулся в ладони.

   — Получилось! – довольно улыбнулась Зара. – Теперь ты.

   — Ой, я такая тугодумка!

   Бланш пододвинула яблоко к себе и повторила те же действия, что и подруга.

   — Апрелатус!

   — Да нет же, Бланш, — покачала головой Зара, — нужно это представить. Давай ещё раз. Руки сюда…

   Девушка осеклась, вперив взгляд в вошедшую в библиотеку Апполину. Та присела в уголке и углубилась в чтение, беззвучно шевеля губами.

   Страницы переворачивались сами, Апполина не касалась их длинными тонкими пальцами.

   Полуэльфийка вызывала в Заре смешанные чувства: интерес, сочувствие и глухую подсознательную ненависть, не такую сильную, как к отцу, даже не совсем ненависть, а чёрную зависть – сложное чувство предубеждения априори.

   Не в силах сконцентрироваться на занятиях, девушка не сводила взгляда с Апполины. Всегда задумчивая, печальная, практически никогда не улыбающаяся, та всё свободное время проводила за книгами. С её положением и умом Апполина могла стать королевой светских раутов, но полуэльфийка игнорировала приемы.

   Набравшись смелости, Зара встала и подошла к Апполине.

   — Простите, – полуэльфийка вздрогнула и подняла на неё большие глаза, — не могли бы вы помочь мне? У меня никак не получается левитация предметов.

   — По-моему, вы с этим отлично справляетесь, — покачала головой Апполина. – вам ведь нужно что-то другое?

   — Честно говоря, да. – Значит, так полуэльфийка отрешилась от окружающего мира, так погрузилась в себя? Притворщица! Но правды она всё равно не узнает, хватит с неё полуправды. – Вы ведь племянница Рандрина?

   — Верно. Я дочь его сестры. Это имеет значение?

   — Дело в том, что моя подруга, Бланш Одели, много рассказывала о вашем дяде, мы с ней большие его поклонники… Словом, не могли бы вы принесли его автограф?

   — Вы не первая, кто просит об этом, – улыбнулась Апполина. – Восторженные девочки! Обычно они напрашиваются ко мне на чашку чая, просят показать нашу библиотеку, приезжают поздравить с днём рождения – словом, используют любую возможность подобраться к дяде. Вы, по крайней мере, не лжёте, будто хотите стать моей подругой.

   — Хорошо, я не настаиваю. Извините за беспокойство.

   Что ж, попытка не удалась, придётся подбираться к Рандрину через графов Одели.

   — Постойте, ведь это вы подходили ко мне в саду у Дворца заседаний? – Апполина заложила книгу и чуть склонила голову набок.

   — Да, кажется, мы встречались.

   — И, наверное, хотели попросить о том же? Мой вам совет: найдите себе более молодой предмет для обожания.

   — Вы неправильно поняли, я вовсе не влюблена в Рэнальда Хеброна Рандрина, он интересен мне только как маг, — сухо ответила Зара и повернулась спиной к Апполине.

   Никакая полуэльфийка не провидица, грош цена её дару!

   В поте лица прозанимавшись весь год и набрав в ходе итоговой аттестации сто три балла из ста двадцати возможных, Зара провела лето в библиотеке, совершенствуя познания в демонологии, а в конце осени, в начале третьего курса, начала брать дополнительные уроки у магистра Маргута.

   Волшебные пасы руками уже не представляли труда. Зара с лёгкостью поднимала и опускала предметы, открывала и закрывала двери, разжигала и тушила огонь в камине, даже выстраивала перед собой невидимый защитный экран.

   Теперь пришло время для серьёзных заклинаний, приводимых в действие не жестами и словами, а одной лишь силой мысли.

   Начинали опять же с воздействия на предметы, изменения их цвета, положения и формы, трансформации мысленных образов в реальные, управления животными и стихиями.

   Светская жизнь отступила на второй план, Зара всё чаще предпочитала лишний час магической практики приглашениям на приёмы. Отныне волшебство стало неотъемлемой частью её мира, главной страстью и удовольствием.

   Регулярно получая написанные под диктовку письма из дома, Зара всё больше укреплялась во мнении, что приняла единственно верное решение.

   Безусловно, жалко мать. Она так скучает по дочери — но ведь дома не жизнь, а трясина! Взять, к примеру, последнее письмо. Мать писала, что все живы-здоровы, виды на урожай хорошие, значит, постояльцев станет больше. Прибыль хозяйки гостиницы напрямую зависела от благосостояния односельчан и количества проезжих торговцев, поэтому Эгюль и радовалась густым хлебам.

   Мать мельком упоминала о женитьбе соседа, вновь сетовала, что ей так тоскливо без единственной доченьки, спрашивала, когда та вернётся домой, переживала, не обижают ли Зару. Что на это ответишь? Не правду же.

   Крохотный мир матери, пусть даже со всей её лаской и заботой, проигрывал миру больших возможностей Айши.

ГЛАВА 8

— Доброе утро!

   Эйдан любил приходить рано утром, когда Зара спала, и наблюдал за ней с подоконника.

   Во сне она очень красивая, даже улыбается такой доброй, детской улыбкой. Лежит на боку, голова повернута к стене, рука подложена под голову. Волосы искрятся в пробивающемся с улицы через занавески робком свете. Дышит так ровно. Грудь мерно вздымается и опускается под лёгким покровом ночной рубашки.

   Эйдан наслаждался запахом Зары – сладким, притягательным, почти физически ощущал тепло кожи.

   Шея манила струящейся по артериям алой кровью, но вампиру не хотелось вонзиться в кожу клыками. Вовсе не из-за яда – Зара всё-таки не чистая колдунья, неизвестно, смертельна ли её жизненная сила, а потому, что Эйдану нравилось просто смотреть.

   Вампир никогда не выпускал знакомую из виду, всегда стараясь быть рядом.

   По окончании ночного дежурства (чтобы на законных основаниях находиться в Айши, пришлось устроиться на службу в городской муниципалитет, предварительно пройдя строгую проверку на благонадежность), Эйдан тайком пробирался на территорию Школы и, сидя на карнизе, ждал, когда у синеглазой подруги дрогнут веки. После он уходил, но сегодня решил задержаться.

   Эйдан рисковал: застань на территории пансиона кто-то из магов, никакая справка о лояльности не помогла бы.

   Зара заворочалась, перевернулась на другой бок и открыла глаза.

   Эйдан сидел, где сидел, не думая уходить.

   Взгляд Зары стал осмысленным. Она дёрнулась, вскочила и испуганно уставилась на вампира. На лице читался немой вопрос: «Что ты здесь делаешь?». Рука инстинктивно потянулась к подушке, под которой девушка прятала серебряный кинжал.

   — Тихо, спокойно, я с дружеским визитом, — Эйдан прислонился спиной к раме и сладко потянулся, предвкушая скорый заслуженный отдых. – Ножик тоже убери – ещё поранишься ненароком. Я ничью кровь пить не собираюсь, честно! Ты, главное, не кричи, а то соседку разбудишь.

   — Не разбужу, её и пушкой с постели не поднимешь – успокоившись, Зара спрятала кинжал. – Но как ты… утром?..

   — Есть один секрет.

   Эйдан с улыбкой проскользнул внутрь и устроился на полу перед кроватью Зары.

   — Молодой человек, вам никто не говорил, что невежливо вот так, без спросу, приходить в комнату незамужней девушки? – Зара села, натянула одеяло до подбородка и зевнула. Она не сердилась на Эйдана, знала, тот дурного не сделает.

   — Некому было, ты первая.

   — А как же Ульрика? – лукаво спросила девушка, раздумывая, встать или полежать ещё.

   — Ульрика не возражала, если я оставался на ночь, — Эйдан придвинулся ближе и положил руку на колени знакомой.

   — Не дождешься! – нахмурилась Зара и скинула ладонь вампира. – Вот возьму и поджарю твою ухмыляющуюся рожу!

   — Не успеешь. – Эйдан в мгновение ока переместился к двери.

   — Эйдан, я тебе серьезно говорю: кончай ночные бдения, – Зара встала, накинула халат и, велев, никуда не уходить, побрела в туалет.

   Вернувшись, девушка беспокойно глянула на Ри – спит, и шёпотом продолжила прерванный разговор:

   — И будить меня не надо, не беспокойся, не просплю. Страшно подумать, какой переполох подымется, если тебя увидят!

   — Да ничего не случится, пошумят и забудут, — беспечно отозвался вампир, наблюдая за тем, как Зара умывается.

   Он стоял у неё за спиной, и девушка в который раз убедилась, что дети тьмы не отражаются в зеркале. Помнится, в первый раз её это напугало, но за год близкого знакомства привыкнешь и не к такому. Бесшумные движения Эйдана, к примеру, доставляли куда больше неудобств.

   Но собственный вампир – это хорошо, можно без боязни гулять в самых опасных городских районах, в поисках трав забираться в лесные чащобы: ни люди, ни звери не причинят вреда.

   Порой Зара даже ругала Эйдана. Тот не давал практиковаться в магии, убивая всё, что представляло потенциальную опасность. Стоял, улыбался, даже кровь не удосужился с лица стереть.

   — Ты опять намазался каким-то кремом? Где только берёшь? – укоризненно покачала головой Зара и, фыркая, ополоснула лицо холодной водой. – Тебе как добропорядочному вампиру положено появляться не раньше вечерних сумерек.

   — Уже ухожу, просто хотел тебя повидать.

   Эйдан наклонился и слегка коснулся клыками шеи Зары. Так, ласкаясь, кошка трётся зубами о руку хозяина. Девушка поморщилась и, развернувшись, одарила вампира ледяным взглядом.

   — Повторяю для непонятливых, — прошипела она, гипнотизируя теперь практически бесцветной синевой глаз, подёрнутой рябью кристальных искорок, — я этого не люблю. Ещё раз так сделаешь – узнаешь, чему я научилась в Школе. Не веришь, думаешь, блефую? Так вот, Эйдан, при всём моем нейтральном отношении к вампирам, я кое-что знаю об их слабостях.

   — Зара, ну тебе самой не смешно? Семнадцатилетняя волшебница-недоучка против опытного вампира? – рассмеялся Эйдан и смело повёл ногтем по щеке собеседницы. Не удержался, слегка прихватил кожу под подбородком и отошёл на пару шагов, самодовольно ухмыляясь.

   Зара скривила губы:

   — Недоучки бывают разными.

   Слегка прищурившись, она материализовала на ладони серебряный браслет.

   — Эйдан, – Зара сладким голосом поманила вампира, покачивая массивным браслетом. – Это мой подарок, думаю, ты оценишь его по достоинству.

   Вампир зашипел и отшатнулся от браслета, как среднестатистический обыватель от прокажённого.

   — Как, неужели тебе не нравится? – деланно возмутилась Зара. – Это же настоящее серебро. Надо же, как вы все боитесь «лунного металла»! Такие смелые, такие сильные – и трепещите перед всякими безделушками.

   Не выдержав, девушка рассмеялась. Она не могла остановиться, продолжая хохотать, кружилась со злосчастным браслетом вокруг обескураженного Эйдана.

   Разумеется, неуёмное веселье Зары разбудило Ри. Ничего не понимая, она сонно уставилась на странную парочку. Сообразив, кто есть кто, и неверно истолковав мизансцену, Ри открыла рот, чтобы закричать, позвать на помощь, но не успела. Вампир клацнул зубами, стрелой пролетел мимо неё и выпрыгнул в окно.

   — Он пытался тебя убить, да? – Ри с опаской покосилась на колышущиеся занавески. – Нужно непременно обо всём рассказать коменданту!

   — Ничего никому говорить не нужно, и никто никого не убивал, – Зара открыла дверцу гардероба и принялась одеваться.

   — Но это же вампир! Я сама видела клыки, как он скалился, глядя на тебя.

   — Не только у тебя есть глаза, – Зара швырнула на кровать ночную рубашку.

   Ри почти на два года старше неё, но, по мнению девушки, превосходство в возрасте никак не отразилось на умственных способностях соседки. Все, что не касалось тряпок, сплетен и мальчиков, доходило до Ри, как до орка. Вот и сейчас она сидела и недоумённо пялилась на Зару.

   — Ты что, не испугалась?

   — А был повод? – Как её из Школы не отчислили за непроходимую тупость?! – Ну, зашёл знакомый вампир – что особенного?

   — Ничего, собственно, — сглотнула Ри, наконец, решившись покинуть кокон из одеяла. – Просто в моих краях принято считать, что дети ночи…

   — Зло, нежить? Белиберда! Полнейшая чушь! – фыркнула Зара. – Пора бы знать, что вампиры делятся на своих и чужих. Этот свой, мы знакомы скоро пять лет. Эйдан абсолютно безобиден. Ну, в разумных пределах. А клыки, да, они у него острые, и он виртуозно ими владеет. Сама видела.

   — Ты – видела? – Ри побледнела так, что веснушки на фоне лица стали коричневыми.

   — Да. Очень занятно! – Зара хотела напугать соседку и смаковала произведенный случайными вырвавшейся фразой эффект. – Он подкрадывается, прыгает, а потом…

   Девушка замолчала и, растопырив пальцы, бросилась на Ри. Та завизжала и заслонилась от неё подушкой.

   Хохоча, Зара ухватила её за плечи и шепнула:

   — Да ладно, ты невкусная, а я не вампирша. Успокойся и приведи себя в порядок. Или опять хочешь прогулять занятия?

   — У тебя с ним любовь? – глаза Ри лукаво сверкнули. Испуг прошёл, его сменило неуёмное любопытство.

   Зара закатила глаза и приколола к платью розетку с именем и фамилией.

   — Вампир и ведьма – это так романтично! – гнула свою линию соседка, расчёсывая длинные волосы. – Он пришёл на свидание, вы поссорились, а я помешала помириться. Верно?

   — Неверно, – Зара собрала учебные принадлежности и кинула в сумку. До первой лекции ещё полчаса, можно неторопливо позавтракать. – Во-первых, я не ведьма, а магиня, во-вторых, никакого свидания не было, и, в-третьих, мы не ссорились.

   Вечно у Ри одно на уме! Ну, с какой стати Заре терять голову от Эйдана? Вампир-друг – это одно, а вампир-возлюбленный – совсем другое. И ничего романтичного в таком обожании нет, наоборот, очень опасно. Как бы вампир себя ни сдерживал, во время любовных утех, даже обычного поцелуя, он, скорее всего, поддался бы древнему инстинкту жажды крови.

   Не смешно ли: Эйдан и Зара – влюбленная пара! Даже в рифму получилось. В голове не укладывается. Положим, вампир её привечает, провожает, иногда дарит всякие безделушки, не трогает, в конце концов, но это не более чем симпатия. В сердце Эйдана всего одна женщина и даже если бы появилась новая, то тоже вампирша.

   Ну вот, из-за этой Ри в голову лезут нелепые мысли! Рассказать Эйдану – обхохочется!

   На лестнице Зара столкнулась с Себастьяном, одним из однокурсников, так же, как и Бланш, наследником одного из аристократических родов. Несмотря на безалаберность, тот умудрялся получать высшие баллы по курсу заклятий.

   Зара завидовала тому, с какой лёгкостью Себастьяну давалась магия. Шептались, будто среди его предков затесались некие «тёмных эльфы», от которых Себастьяну и передался дар. Мол, никаких личных заслуг, одна наследственность.

   — Привет! – широко улыбнулся Себастьян, крутанув на пальце перстень с синем камнем. Заметив, что девушку заинтересовало кольцо, он сделал банальный комплимент: — Твои глаза красивее.

   — Не поняла? – подняла брови «домиком» Зара.

   — Твои глаза такие синие…

   — Давай не будем о моих глазах? – отмахнулась девушка. – Вроде бы умный, а говоришь такую чушь! Если уж хочешь сделать приятное, помоги сдать зачёт по заклятиям.

   — А что мне за это будет? – ухватился за её предложение Себастьян.

   — Корысть губит людские души, — покачала головой Зара. Не стоило и пытаться, молодые люди почему-то неизменно сводили благодарность к поцелуям. Вот и этот шатен стоит и уже предвкушает, как похвастается взятием непреступной крепости Зары Эзиты. – Забудь, сама справлюсь. Не такая уж я дура, Себастьян д’Азан!

   — Я и не говорил, что ты дура, – он преградил ей дорогу, не давая пройти. – Наоборот, умная. И я с радостью помогу, потому что ты мне нравишься.

   — Что ни день, то новый сюрприз! – вздохнула Зара. – И давно?

   — Со второго курса.

   — Спасибо, приму за комплимент. А теперь, пожалуйста, пропусти, я позавтракать хочу.

   Себастьян посторонился, Зара одарила его улыбкой, спустилась на одну ступеньку – и оказалась в руках сокурсника.

   — Ух ты, у тебя и грудь есть! – осмелевший Себастьян дал волю рукам, за что мгновенно поплатился, получив удар под дых.

   — И не только грудь, идиот!

   Всего один меткий удар – и Себастьян согнулся в три погибели.

   — Мало? Так я могу еще добавить. С радостью! – склонившись над поскуливающим сокурсником, прошипела Зара. – Захочешь повторить – пожалеешь!

   Настроение было испорчено. Зара попотчевала бы Себастьяна магией, но применение чар, за исключением бытовых, в стенах пансиона строжайше запрещалось под страхом отчисления.

   Себастьян, охая, поднялся и бочком обошёл Зару, чуть прихрамывая.

   На пороге обеденного зала девушка встретилась с Бланш. Задумчивая и томная, она сжимала в руках ветку бересклета. Бледно-карминовые цветы на редкость гармонировали со школьным форменным платьем.

   — От кого? – шёпотом спросила Зара, отведя подругу в сторону. Не стоит говорить о таких вещах в самом оживленном месте пансиона.

   — От тайного воздыхателя, — улыбнулась Бланш.

   — Покажешь его на занятиях? – Зара полагала, что поклонник – один из сокурсников.

   — Не смогу, я, правда, не знаю, кто это. Но так приятно! – Бланш уткнулась в розовые лепестки и зажмурилась.

   Зара промолчала. По её мнению, подруга слишком часто влюблялась. И всегда неудачно. Нравилось же Бланш вздыхать, писать записочки, перехватывать мимолетные взгляды!

   Они вместе вошли в обеденный зал и устроились за облюбованным ещё два года назад столом.

   Шесть служанок в белых фартуках проворно развозили кофе, сливки, хлебцы, джем, вареные яйца, булочки с разнообразными начинками, нарезку сыра и ветчины – словом, набор разнообразных ингредиентов, который должен удовлетворить самый взыскательный вкус. Тележка останавливалась у каждого стола, и школьники проворно набирали всё, что хотели, пока служанки разливали кофе.

   — Девушки, вы не против? – у столика возник Себастьян.

   Быстро же он оправился от душевного и физического потрясения!

   — Против, – Зара демонстративно отвернулась. – У вас есть друзья, вот с ними и сидите.

   — Зара, ты чего? – удивилась Бланш, пододвигая подруге чашку с ароматным кофе.

   — Это ты у него спроси, — процедила девушка, взяв себе пару булочек, ломтик ветчины и хлебец.

   — Прости, я не хотел.

   Глядя на Себастьяна, и не скажешь, лжёт он или говорит правду. Смотрит так жалобно… Бланш уже растаяла, готова ему на шею броситься, но Зару такими штучками не проймёшь.

   — Я, кажется, ясно сказала: иди отсюда. – Глаза Зары угрожающе начали менять цвет.

   —    Какие ж вы, девчонки, капризые! – скривился Себастьян и, отодвинув стул, нагло устроился рядом с Зарой.

   — А, вот в чём дело, – Зара встала и в упор уставилась на самодовольного однокурсника, прихлёбывавшего кофе. – Лорд меня оценил! Окажись на моём месте Бланш, ты бы побоялся? Понятно, как я тебе нравлюсь. Юбку задрать и потискать в коридоре, да?

   — Ну, просто я подумал, что не с лордом ты… — стушевался Себастьян и тут же спохватился: — И ничего такого не предлагал, даже не думал! В общем, прости, не то сказал.

   — Понял-таки, наконец, и года не прошло! Извини, Себастьян, но у меня завтрак стынет.

   Однокурсник понял намёк, забрал чашку кофе и ушёл, попросив не держать на него зла.

   Первым уроком стояла демонология – скучный заумный теоретический предмет. Да и как ему ни быть теоретическим, если наглядных пособий побаивались даже некоторые учителя?

   Лениво подперев голову рукой, Зара рисовала на полях тетради магические символы: ей не терпелось скорее попасть на лекцию магистра Маргута. Сдвоенное занятие по магии – это прекрасно! Интересно, чем они займутся на этот раз?

   Бланш протянула Заре записку: «Родители приглашают тебя на ежегодный прием, пойдешь?».

   Девушка задумалась. Что-то она совсем запустила светскую жизнь, может, стоит выбраться? И написала: «Да, потом поговорим».

   Бланш кивнула и поспешно спрятала бумажку под учебник, чтобы не заметил преподаватель.

   В коридоре Зару подкараулил Себастьян. Она сделала вид, что не заметила его, и прошла мимо. Вернее, почти прошла, когда Себастьян вынул из-за спины букет алых роз и протянул девушке.

   — Д’Азан, ты точно больной! – эмоционально отреагировала на подарок Зара. – Я же тебя не по голове ударила!

   — Тебе не нравятся? – сник Себастьян.

   — Нет, почему, милые, – Зара приняла букет. До этого никто не дарил ей цветов.

   — Значит, простила?

   Девушка пожала плечами и дала понять, что инцидент исчерпан.

   Остаток дня пришел буднично, в отчаянных попытках усвоить гранит науки, зато вечер обещал новые впечатления.

   Зара с улыбкой вспоминала свои первые выходы в свет, волнение, стеснение, постоянные заимствования из гардероба Ри. Теперь-то проблем с одеждой не возникало. Стипендия, конечно, небольшая, но при умелой экономии хватит на пару приличных платье, запасную пару туфель и даже нитку жемчуга. Бланш не придется краснеть за подругу.

   — Ты на прием к Одели идешь, да? – Ри с завистью смотрела на новую подвеску соседки.

   «Интересно, — подумала Зара, — стала бы она так восхищаться камушком, если бы узнала, кто его подарил?».

   А подарил Эйдан. Тот однажды встретил девушку после званого вечера (помнится, Бланш весь день упрашивала её пойти) и протянул тёмный мешочек:

   — Кажется, ты день рождения недавно справляла... Вот.

   Вампир категорически не умел делать подарки и говорить комплименты, поэтому даже простая фраза далась с трудом.

   Они минут двадцать проспорили, выясняя происхождение подвески. Убедившись, что Эйдан её купил (откуда у вампира деньги?), Зара согласилась принять подарок.

   — Там ведь все «сливки общества» будут? – не унималась Ри. Она сегодня сидела дома.

   — Пара консулов, дюжина герцогов и пригоршня лордов, — отшутилась Зара, поправляя незатейливый макияж.

   Кажется, Ри обиделась – сидит, дуется. Только вот на что? На то, что её не пригласили? Так ведь не Зара приглашения выписывала, все вопросы к родителям Бланш.

   Выйдя на улицу, девушка незримо ощутила присутствие вампира. Она улыбнулась: опять пришел! А ещё слово давал…

   — Держись ближе ко мне, – Зара взяла подругу за руку: та не из колдовской семьи, её кровь не опасна для вампиров.

   — Ты что-то чувствуешь? – испугалась Бланш. Её призвание – «белая магия», в борьбе с силами зла она, в сущности, бесполезна. Зато какая из Бланш целительница! – Какое-то злобное существо?

   — Никакое он не существо, просто вампир. Мой знакомый вампир, — уточнила Зара. – Просто я не знаю, в каком он сейчас состоянии. Вдруг рыщет в поисках новой жертвы?

   — Не надо на меня наговаривать! – Эйдан материализовался из серого вечернего сумрака. Выглядел он вполне мирно, даже нарядился.

   — Добрый вечер! – вампир церемонно поздоровался с окаменевшей Бланш. – Это твоя подруга?

   — Бланш, — представила её Зара. До этого они не встречались. Вернее, вампир Бланш видел, а вот она его – нет. – Смотри, не пугай клыкастой улыбкой, а то мы привратника позовем!

   Вампир пожал плечами и скрылся из виду.

   — Ушёл? – тихо спросила Бланш, опасливо посматривая туда, где только что стоял Эйдан. – Я читала, они хитрые.

   — А еще безмозглые и ненасытные, — продолжила цитировать избитые истины Зара и кинула реплику в сумерки: – Эйдан, согласен, что ты тупое, зацикленное на крови существо?

   — Разумеется, нет, — фыркнул вампир и опять куда-то исчез.

   Прием удался на славу. Всего было в меру: и танцев, и напитков, и разговоров, и яств, а музыканты не жалели умения и сил для увеселения гостей.

   Сдабривая вечер шампанским, Зара флиртовала сразу с несколькими симпатичными молодыми людьми. Просто так, потому что это приятно, потому что ей подспудно хотелось превзойти всех родовитых красавиц. Пусть стоят и смотрят, как их кавалеры кружатся вокруг василькового маяка Зары.

   Легко скользя по зеркально отполированному полу, девушка улыбалась – но не им, а самой себе. Синева глаз разливалась по залу, проникая в сердца. Именно этого Зара и добивалась – чтобы её заметили и запомнили.

   Будучи уже достаточно взрослой, девушка без опаски подходила к именитым гостям и перебрасывалась с ними парой слов. Разумеется, пока её не принимали всерьез, зато теперь отвечали на приветствия.

   Зара не удивилась, встретив на приеме Себастьяна д’Азана – он из уважаемой семьи.

   Выставляя напоказ родовой перстень, юный лорд фамильярно разговаривал с людьми вдвое старше него и изображал неотразимого властелина сердец.

   Зара хихикнула. Если у кого-то начала пробиваться щетина, это вовсе не значит, что он стал мужчиной.

   Заметив сокурсницу, Себастьян отделился от стайки девиц, повисших на нём, словно грозди винограда, и вальяжной походкой направился к Заре.

   — Рад снова тебя видеть, — улыбнулся он, с нескрываемым интересом рассматривая декольте девушки.

   — Меня или мою грудь? – от Зары не укрылись его взгляды.

   — А ты за словом в карман не полезешь! – усмехнулся Себастьян. – Следующий танец кому-то отдала?

   — Нет ещё. А ты ещё и танцевать умеешь?

   — Я много чего умею, — улыбнулся он. – Разрешите вас пригласить, – Себастьян галантно поклонился и протянул Заре руку.

   Девушка согласилась.

   Изображает из себя плохого парня, пытается казаться опытным покорителем женских сердец – нужно же проявить к мальчику снисхождение? У него такой возраст, когда юноши ведут себя неадекватно: огня в крови много, а управлять им не научились. Да и розы Заре понравились. Когда она уходила, стояли в банке и не думали увядать.

   Себастьян не обманул ожиданий, ног не отдавил, рукам воли не давал, рассказывал уморительно смешные истории – словом, удачно вписался в канву приятного вечера. Но второго танца не заслужил – своих правил Зара не меняла.

   Спасаясь от духоты, незадолго до намеченного часа отъезда девушка вышла на балкон.

   Ночь была темной и вязкой. В такой приятно утонуть, отдать себя без остатка.

   Облокотившись о перила, Зара вбирала в себя запахи и редкие звуки.

   Уже клонило в сон.

   Зара с сожалением думала, что завтра – обычный учебный день. И что же она наколдует на первом уроке по трансформации? Лучше не представлять, может, и обойдется.

   — Тебе не холодно?

   На балконе возник Себастьян с двумя бокалами шампанского.

   — Нет, я не мерзлячка. В моих краях холодные зимы.

   Себастьян протянул Заре бокал и пристроился рядом, почти касаясь рукавом платья девушки.

   — Ты не похожа на других девчонок…

   Себастьян незаметно пододвинулся ещё ближе. Ткань сюртука холодила обнажённые плечи Зары.

   — Брось, я такая же! – девушка сделала несколько глотков и поставила фужер на перила.

   — Зара, ты мне нравишься. Я серьёзно. Как глаза твои увидел – сразу голову потерял! – страстно пробормотал Себастьян и одним глотком осушил своё бокал.

   — Поздно что-то заметил: целых два года присматривался! – рассмеялась Зара.

   — Зато заметил. Только скажи – и зачет по заклинаниям у тебя в кармане. Считай, двенадцать баллов уже получила.

   Себастьян осторожно погладил руку Зары. Прикосновение вышло настолько мимолетным, что та даже сразу не поняла, что случилось, а когда поняла, напрямик спросила:

   — Хочешь со мной встречаться?

   Себастьян кивнул и пододвинулся ещё ближе, нарушая правила приличия.

   — А, что, мы прекрасная пара! И я всё-таки лорд, не стыдно будет перед подругами.

   Зара отодвинулась и рассмеялась:

   — Себастьян, какой же ты мальчишка!

   Юный лорд нахмурился и сделал вид, будто уходит. Разумеется, Зара и не подумала его удерживать. Зато в его голову пришло кое-что другое.

   — Ты что, перепил? – зашипела Зара, когда он сгреб её в охапку и прижал к себе – не вздохнуть, не пошевелиться.

   — Перестань кобениться, не леди ведь! – растеряв останки романтичного образа, Себастьян настойчиво пытался поцеловать Зару в губы.

   От лорда пахло сладким парфюмом, девушку от него тошнило.

   — Себастьян, отстань, я не хочу! – Зара отчаянно пинала его, впивалась ногтями в руки.

   Однако лорд оказался упорным и добрался-то до цели.

   Губы настойчиво впились в губы Зары, силясь разомкнуть их. Но поцелуй не получился: лишенная других средств сопротивления, жертва укусила насильника.

   — До крови же, упырица! – выругался Себастьян и прижал Зару к перилам так, что та вскрикнула. – Как бы хвост ни распускала, ты безродная выскочка! А я лорд, значит твой хозяин.

   — Не дождёшься! – прошипела Зара и с неизвестно откуда взявшейся силой оттолкнула Себастьяна.

   Глаза, одни сплошные зрачки в обрамлении тонкой черничной радужки, пронзали обидчика, причиняя почти ощутимую физическую боль.

   Не обращая внимания на ярость несговорчивой возлюбленной, Себастьян предпринял третью попытку добиться желаемого. Он приспустил платье Зары и, самодовольно улыбаясь, поцеловал в откровенное декольте.

   — А теперь в губы, Зара, — промурлыкал Себастьян. – Приоткрой ротик, покажу, как надо целоваться. Тебе понравится.

   Он потянулся к её лицу, но замер на полпути с округлившимися от страха глазами. Попятившись, Себастьян уронил бокалы и зажмурился. Когда открыл глаза, видение никуда не исчезло. Перед ним всё так же стояла Зара с перепончатыми демоническими крыльями и неизвестно откуда взявшийся вампир, оскалившийся и приготовившийся к прыжку.

   — Ну что, пропало желание целоваться?

   Девушка пыталась рассмотреть собственные крылья, так и не прорезавшиеся во время встречи с отцом. Попробовала взлететь – не получилось, зато угрожающе ощетинились когти на рёбрах перепонок.

   Эффектное зрелище – лёгкое блестящее чёрное оперение, гладкая темная кожа и острые ножи-когти, словно в норках, прячущиеся до поры до времени среди пуха и перьев. Жаль, пользоваться всем этим Зара не умела, а то искромсала бы Себастьяна на мелкие кусочки.

   — Девушка ясно дала понять: исчезни. – Эйдан зашел с тылу, выразительно посматривая на шею потенциальной жертвы.

   — Я тебя не боюсь, ты меня не тронешь! У меня ядовитая кровь! – пискнул Себастьян, отчаянно пытаясь вырваться из ловушки.

   — Для тебя я сделаю исключение, — осклабился вампир и еще больше выдвинул клыки.

   — Ты же умрёшь! – не унимался неудачливый любовник. – Ты не станешь!

   — Если она попросит, — Эйдан указал на Зару, — тебя завтра найдут с перегрызенным горлом.

   — Я буду кричать!

   — Не смеши меня, ты и рта открыть не успеешь. Вампиры делают работу быстро и четко, свою смерть даже не заметишь.

   В доказательство своих слов Эйдан в мгновение ока оказался возле бледного Себастьяна и ухватил того за шею. Бедняга забрыкался, но очень быстро затих, одурманенный обаянием вампира.

   Эйдан склонился над горлом Себастьяна, коснулся клыками сонной артерии. Лорд в ужасе закрыл глаза.

   — Не надо, Эйдан, — вмешалась Зара. Крылья за спиной исчезли вместе с её гневом. – Пусть просто извинится.

   — Ну, червяк?— Вампир ослабил воздействие на жертву, позволив той двигаться. Клыки по-прежнему находились в опасной близости от горла Себастьяна.

   — Зара, прости, я не хотел! Такого больше не повторится, даю слово чести! – с трудом пробормотал перепуганный лорд.

   — Отпусти его! – приказала девушка. Отныне Себастьян д’Азан перестал существовать для неё и как мужчина, и как маг.

   Эйдан нехотя выпустил несостоявшуюся жертву.

   — Скажи ей спасибо, потому иначе сдох бы. Запомни: ещё раз увижу, что ты к ней пристаешь, всю кровь высосу, и никакие колдовские штучки не помогут!

   Себастьян кивнул и опрометью бросился прочь.

   Зара не сомневалась, о своём позоре он никому не расскажет, поэтому безопасности вампира ничего не угрожает.

ГЛАВА 9

В конце весеннего полугодия ученики Высшей школы магического искусства получили щедрый подарок – незапланированные короткие каникулы. Сеньор Грапп и еще несколько учителей уезжали в другой город, а так как провести аттестацию старших курсов без них не представлялось возможным, школьников распустили – не по домам, а просто по комнатам.

   Время для отдыха, по мнению осчастливленных учеников, выбрали подходящее: тепло, солнышко припекает, а в Айши начинается очередной праздник души и плоти. Поэтому увещевания преподавателей на тему усердных занятий перед зачетами, опросами и экзаменами пропали всуе. Пансион опустел, будто сейчас стоял не конец апреля, а начало июня.

   Третьекурсники шумной толпой выбрались в Новый город. Два младших курса провожали их завистливыми взглядами: «молодняку» не разрешалось покидать Старый город в течение учебной недели без специального разрешения. Если, к примеру, соберёшься купить недостающий компонент для зелья, полазить по окрестным лесам или навестить родственников на постоялом дворе в будний день, скажем, в октябре месяце – сходи к наставнику. Или жди выходных.

   — Смотрите, пожиратели огня! – как маленькая, радовалась самая младшая в компании третьекурсников, миниатюрная брюнетка Джойс, которую вечно использовали в качестве подопытного кролика. Она была на год младше остальных и поступила в Школу не в пятнадцать или шестнадцать, а в четырнадцать лет.

   — Я тоже так могу, эка невидаль! – Геральд, рослый, плечистый молодой человек, гордившийся начавшей пробиваться короткой щетиной, остановился посреди моста через Шин, нахмурился и поднес руку ко рту. Заклинание сработало – вместо дыхания изо рта вырвался хвост пламени.

   Ни на кого, кроме неумехи Джойс, впечатления не произвел. Любой из компании юных магов мог бы повторить его.

   -Учиться надо, Джойс, а не романчики читать, — назидательным тоном посоветовал Геральд.

   — Ничего я не читаю, просто у меня не получается, — хныкнула девушка, шмыгнув носом. У нее вообще от улыбки до слёз – один шаг.

   — Тебя по блату взяли, что ли? – Себастьян д’Азан достал из кармана трубку и заправил понюшкой табака. Простейшее заклинание – и он выпустил несколько колечек дыма. – Раз тяжело, нечего и пытаться. Ну какая из тебя ведьма, Джойс?

   — Я же не виновата, что у меня плохая память! – Вот и слёзы, не прошло и пяти минут.

   — Ты тут хнычь, судьбу оплакивай, вон, артистам пожалуйся, — Себастьян указал на проплывавшую под мостом украшенную лентами и зелеными ветвями лодку с музыкантами. – А мы пойдем. Вы, как хотите, — обратился он к остальным, — а я собираюсь пропустить кружечку-другую в «Красотке Ивон». Кто со мной?

   Парни нерешительно покосились на девочек и стайкой собрались вокруг юного лорда.

   «Красотка Ивон» — это не какой-то кабак, а респектабельное заведение, где подают неразбавленный Эль и танцуют лучшие девочки. И не только танцуют, а оказывают определённые услуги. Словом, элитный бордель с трактиром.

   — Чудесно! А вы по тряпкам и серёжкам, девочки, — подмигнул Себастьян, выпустив ещё одно колечко дыма. – Кому что!

   — Смотри, не подхвати чего-нибудь от своей Ивон! – с вызовом бросила ему в лицо бойкая востроносая Изабелла. Она состояла в дальнем родстве с одним из консулов, недавно отметила совершеннолетие и могла спокойно высказывать своё мнение. В частности, не скрывала, что терпеть не могла «доморощенного ловеласа Себастика». – Как тогда запоёшь?

   — К тебе приду, Бель, — хмыкнул Себастьян и послал оппонентке воздушный поцелуй. – Ты ведь меня вылечишь, да?

   — А как же, в червяка превращу, — с ядовитой улыбкой пропела Изабелла. – Да сдался ты нам, Себастик, всё равно только бахвалишься! Иди, куда хочешь, пей свое пиво, только, когда вернёшься, брата не разбуди. Он устал укладывать тебя спать.

   Не дав времени задетому самолюбию Себастьяна воплотиться в словесной форме, Изабелла увела сокурсниц в самую гущу праздника – на украшенную зелёными декорациями площадь.

   Будущие дипломированные магини с восторгом взирали на разыгрываемое на подмостках представление, с удовольствием пробовали миндальное печенье, участвовали в задорных народных танцах.

   — Это так весело! – задыхаясь, шептала Бланш. – Будто сердце выпрыгивает из груди!

   Зара улыбнулась. Она-то не понаслышке знала, какими бывают гуляния, сама, несмотря на юный возраст, в своё время танцевала на них до утра.

   Опыт участия в народных праздниках пошёл Заре на пользу: почувствовав, что главное место в сердцах гуляк постепенно занимает выпивка, девушка поспешила увести спутниц в другой квартал. Там они разделились: Изабелла увлекла подруг вглубь Нового города, а Зара и Бланш зашли в небольшую лавку на набережной.

   Зара чувствовала, что подруга нервничает.

   Взгляд Бланш мельком скользил по прилавку, только для видимости, всё чаще перескакивая на дверь.

   — Ты кого-то ждешь? – поинтересовалась Зара, примеряя заколку.

   — Нет, с чего ты взяла? – Бланш торопливо вперила глаза в прилавок.

   Покраснела. Значит, девушка угадала.

   — Тебе пойдут эти ленты, – Зара протянула подруге фисташковую и лазоревую.

   — Да, хорошенькие, – Бланш даже не взглянула на них.

   — Так, давай начистоту, — Зара расплатилась и взяла подругу под руку. — Если я мешаю, скажи сразу. Не маленькая, найду, чем заняться. Ты и так слишком со мной носишься.

   — Просто он назначил свидание, — краснея, шёпотом ответила Бланш. – Мы условились встретиться на набережной в три часа дня. Я так волнуюсь!

   — Он – это тот, кто подарил ветку бересклета? – уточнила Зара, силясь вспомнить имя последнего кавалера подруги. Сколько их было!

   Бланш кивнула и вышла на улицу. Зара последовала за ней.

   От реки веяло сыростью, пришлось поднять воротник жакета.

   — Я постою, пока он придет, а после сразу уйду. Зайду к мэтру Онере, куплю немного бессмертника, может, за город прогуляюсь.

   — Нет! – Бланш испуганно ухватило Зару за руку. – Я так волнуюсь! Это наше первое свидание.

   — Только не говори, что вы до этого даже не разговаривали, — усмехнулась Зара.

   Как это в духе Бланш – влюбиться в таинственного незнакомца! А потом этот томный красавец увлечётся другой, оставив подругу тихо вздыхать в саду по вечерам. Бланш сожжёт его письма, выбросит цветы и с головой засядет за учебники. Может, даже заслужит похвалу от преподавателей. А потом снова начнёт витать в облаках, пока не найдётся ещё один «единственный и неповторимый».

   Чтобы скоротать время и избавиться от ненужного волнения, девушки неторопливо прогуливались по набережной, любуясь нарядными лодками.

   — Здесь, – Бланш остановилась и указала на площадку перед одним из мостов через Шин. Судя по тому, как дрожали её руки, речь шла о месте встречи с таинственным поклонником.

   Зара огляделась: с одной стороны пронзает небо шпилем храм волоокой Эйфеи, с другой купает своё отражение в воде святилище Согга. Аромат благовоний удушливым облаком окутывает прохожих.

   Бланш вытащила зеркальце и поправила прическу.

   — Скажи, я не слишком бледная?

   — Бланш, ты всегда само очарование, никуда твой не денется принц! – рассмеялась Зара. – А если денется, то я на аркане притащу.

   — Не надо! – ужаснулась Бланш, представив, что сотворит с поклонником подруга.

   — Сеньорита Одели? – Девушки вздрогнули и обернулись на голос.

   Перед ними стоял обаятельный молодой человек. По тому взгляду, которым он одарил смущённую Бланш, Зара поняла, что это и есть новый поклонник подруги. Что ж, она одобряла её выбор, во всяком случае, внешне. Не смазливый красавчик и не маг – волшебники, как правило, мечей не носят. Может, хотя бы с ним у Бланш что-нибудь получится.

   — Удачно провести время, — улыбнулась Зара и, не оглядываясь, пошла вниз по течению реки.

   Бланш смотрела на удаляющуюся фигурку со страхом. Девушка боялась оставаться наедине с поклонником, но, в то же время, ей мучительно хотелось остаться.

   Интересно, понравился ли он Заре? По лицу и не скажешь… Впрочем, как ей мог не понравиться такой милый воспитанный молодой человек? Бланш он очаровал с первого взгляда, решительно и бесповоротно.

   Стараясь подавить внутреннюю дрожь, девушка обернулась к кавалеру, улыбнулась и предложила пройтись по набережной.

   Вечером, усталая, но довольная, Бланш поделилась с Зарой подробностями свидания.

   Поклонника звали Авест Мавери. Он служил капитаном городской гвардии, что свидетельствовало о дворянском происхождении. Бланш подтвердила эту догадку и заверила, Авест хоть не из знатной, но очень порядочной семьи. Жил он в Айши, более того, в Старом городе.

   Зара подумала, что для родителей Бланш хорошего имени окажется мало, но промолчала. Вряд ли подруга соберётся замуж, а для простого любовного приключения кандидатура идеальная.

   Непредвиденные каникулы закончились, преподаватели с удвоенной силой взялись за ослабленные отдыхом и развлечениями умы учеников. Словом. Всё вернулось на круги своя, только вопреки привычному ходу вещей отношения Авеста и Бланш развивались по самому благоприятному сценарию. Он, когда позволяли дежурства, заходил к возлюбленной после занятий и чинно прогуливался с ней по тесным улочкам Старого города. Как добропорядочный молодой человек Авест не позволял себе брать Бланш на людях за руку, зато с интересом расспрашивал о её интересах и планах на жизнь. Та охотно отвечала и задавала встречные вопросы.

   После ежегодных аттестационных экзаменов Бланш представила кавалера родителям. Разумеется, как простого знакомого. Он произвел на супругов Одели благоприятное впечатление и с тех пор на законных обстоятельствах появляться в доме возлюбленной.

   Каникулы, как и прежде, Зара проводила у Одели. Днём она занималась магией, самостоятельно или под руководством магистра Маргут, вечерами выслушивала очередную партию любовных вздохов Бланш и, советуя той проявить благоразумие, окуналась в бурную светскую жизнь Айши.

   В то лето они впервые выехали в загородное имение Одели. То ли отец Бланш о чём-то догадался и поспешил на время пресечь слишком плотное общение наследницы фамильного титула и состояния с Авестом, то ли просто утомила городская суета.

   Бланш, разумеется, уезжать не хотела, а вот Зара была всеми руками «за»: она чувствовала, что переусердствовала с учёбой и ночными бдениями и жаждала отдохнуть.

   Имение Одели находилось в дюжине миль от столицы, чрезвычайно удобно для главы семьи, которому время от времени приходилось уезжать по делам в Айши.

   Построенный в «деревенском стиле», господский дом пробудил в Заре детские воспоминания. Впервые за три года она затосковала по матери и под влиянием сиюминутных чувств написала ей длинное письмо. В нём Зара всё же солгала, сообщив, что не может приехать даже на пару недель.

   Возможность, деньги – всё было, только девушка уже не считала гостиницу Эгюль своим домом. Большой шумный город, полный развлечений и возможностей, прочно занял место родной деревни.

   Зара мечтала выписать мать в Айши. Нечего той чахнут в забытом всеми богами месте! Если хочет, пусть заводит постоялый двор в Новом городе. Деньги достать не проблема, можно продать старую гостиницу, а недостающие занять у Бланш. Тогда они смогут видеться, а Зара создаст заведению матери нужную репутацию. Легче лёгкого заставить соучеников пить пиво в новом месте, а это стабильная клиентура.

   К письму Зара приложила подарки – яркий шелковый шарф и пару перчаток.

   Видимо, получив от Авеста записку с уверениями в вечной преданности и обещанием приехать (или что обычно пишут в таких случаях?), Бланш немного повеселела, настолько, чтобы съездить в гости к соседям – лорду и леди Таст. Вернее, только к леди Таст: её супруг почти весь год безвыездно проводил во Дворце заседаний. Удивительно, как у них вообще рождались дети! Целых трое: два мальчика и девочка.

   В тот год в имении Тастов гостила их дальняя родственница – Сабина.

   Зара впервые увидела её в гостиной, куда провёл их слуга в старомодной ливрее. Тихое незаметное существо, с волосами мышиного цвета, не сказать, чтобы красавица, но симпатичная – однако, сколько на свете милых девушек! Зато глаза у неё эльфийские – большие и немного грустные. Такие запоминаются и привлекают молодых людей.

   — Здравствуйте! – Сабина оторвалась от вышивания и приветливо улыбнулась. – Могу я чем-нибудь помочь?

   — Леди Таст дома? – Бланш с интересом рассматривала незнакомку. Она никогда не видела Сабину, хотя мельком слышала, есть такая.

   Зара тоже скользнула глазами по улыбчивому лицу, но уже через мгновение перевела взгляд на мебель. Сабина показалась ей скучной. А раз она не из верхушки общества – об этом свидетельствовали платье и манеры, то не стоит пристального внимания.

   — Да, разумеется. – Сабина позвонила в колокольчик и приказала вышедшему на зов слуге: — Доложите тете о приезде…

   Тут она замялась и вопросительно глянула на гостей.

   — Графини Одели с подругой. Мы с вами соседи, – Бланш присела в одно из кресел, приглашая Зару последовать её примеру. – А вы, наверное…

   — Сабина, — снова улыбнулась девушка. – Двоюродная племянница леди Таст, леди Сабина Менах.

   Заручившись согласием графа Одели, хозяйка дома уговорила гостей задержаться на пару дней: «молодые лица – как глоток свежего воздуха».

   Девушки с радостью вбирая в себя образы и запахи старого, много раз перестраиваемого дома. В отличие от графов Одели, род Тастов брал начало именно из этих суровых стен. Наполовину замок – наполовину помещичий дом, их приют производил тягостное впечатление, подавлял объёмами, узкими окнами, будто даже теперь, спустя сотни лет после постройки, был готов в любую минуту отразить нападение.

   — Хочу вас обрадовать, милые девушки: к вечернему чаю мы ждем одного интересного человека, — будто по секрету сообщила за обедом леди Таст. Её слова глухо отзывались под сводами «каменного мешка» столовой, отразившись от отполированных лат на стенах. – Он, как и вы, за исключением Сабины, она у нас, как я, девочка обыкновенная, маг. Нет и тридцати – а уже сделал карьеру! Такой завидный жених, девочки!

   Бланш и Зара вопросительно переглянулись. Кого хозяйка так настойчиво прочила им в мужья?

   К вечеру обе успели забыть об обещанном госте. Зара – потому что не интересовалась любовными приключениями, Бланш – потому что сердце её прочно занял Авест. Прогуливаясь вдоль реки, они увлечённо сочиняли ему письмо, когда услышали топот копыт.

   — Жених леди Таст приехал, — смеясь, прокомментировала Зара и увлекла подругу на боковую дорожку. – Давай посмотрим. Наверняка образина. Если что, я его быстро отважу.

   — Не надо, Зара! – взмолилась Бланш. – Пожалей беднягу.

   — Надо-надо! – настаивала девушка, ускоряя шаг. – Их учить надо, а не жалеть. Но сначала взглянем. Вдруг леди Таст откопала-таки не очередного Себастика.

   Подходя к дому, они услышали голос Сабины. Кажется, она с кем-то здоровалась

   А вот и сама Сабина. Она стояла на нижних ступеньках, прижимала книгу к груди и улыбалась какому-то всаднику. Он только что спешился и пока стоял к девушкам спиной. Но, когда обернулся, чтобы отдать поводья слуге, подруги признали в нём Меллона.

   В последний раз Зара видела его полтора года назад и нашла, что он изменился. Теперь настоящий маг, даже в атласной мантии приехал. И во взгляде что-то такое – сразу поймёшь, перед тобой колдун, а не фокусник. Понятно, почему Сабина так увивалась вокруг Меллона – рядом с таким невольно начинаешь кокетничать.

   Зара задумалась: вспомнит ли он её? Нет, наверное. Немудрено: сколько людей на свете!

   Подруги в нерешительности замерли за кустами бересклета, раздумывая, стоит ли подойти и поздороваться с Меллоном, или вернуться к реке, закончить разговор и встретиться с гостем за вечерним чаем.

   Бланш предложила второй вариант; на том и порешили. Достаточно одной Сабины, чтобы Меллон Аидара не чувствовал себя брошенным.

   Сочинение письма плавно перетекло в собирание трав.

   Обвешенные разноцветными пучками, девушки, смеясь, в шутку соперничали в искусстве заклинаний, песнями подманивали птичек, меняли цвет лепестков цветов – тут уж они дали волю воображению.

   Меллон встретил подруг возле беседки, где те пытались силой мысли заставит чашки из буфетной переместиться к ним в руки.

   Заклинание оказалось сложным, девушки постоянно путались, множа кучу ненужного хлама у ног. Но не сдавались, решив из принципа совладать со злосчастными чашками.

   — По-моему, легче сотворить дракона, чем перетащить сюда посуду! – сокрушалась Зара, покусывая губы. – Бланш, кажется, у тебя лучше получается. Ты хотя бы справилась с одним блюдцем.

   Бланш нахмурила лоб и беззвучно зашевелила губами.

   — Нет, не могу! – сокрушенно выдохнула она через минуту. – Это так тяжело!

   — Нам нужно больше тренироваться, а то завалим выпускные экзамены.

   — Я бы предпочла вопрос по зельям или простейшей природной магии.

   — Главное, чтобы левитировать не заставили! – рассмеялся Меллон, неожиданно появившись из-за кустов.

   Он успел переодеться, снял мантию и для непосвященных ничем не отличался от обычных людей. Зара же сразу заметила брошь в виде цветка бессмертника, которую носили абсолютно все маги.

   Меллон поздоровался и приветливо улыбнулся. Леди Таст предупреждала, что у нее гостят соседка с подругой, очевидно, это они. Обе симпатичные, и обе покраснели, поняв, что за ними подсматривали.

   Сам того, не желая, Меллон напугал девушек. Нужно было хоть как-то обнаружить своё присутствие. Меллон хотел извиниться, когда внимательнее рассмотрел стоявшую ближе к нему девушку.

   Эти глаза, искрящаяся бездонная синева, будто у Советника… Что-то знакомое. Да, абсолютно такая же, как у Рэнальда Рандрина, но ассоциировавшаяся не с ним, а с коротким эпизодом из прошлого.

   Где Меллон мог видеть ту девушку? Ну, конечно, на школьном балу! Сейчас она изменилась, но глаза остались прежними. Уже не подросток, наверняка окружена роем поклонников.

   Меллону хотелось сделать Заре какой-то комплимент, только на ум, как назло, не шло ничего, кроме банальностей.

   Как же её звали? Увы, имя напрочь вылетело из головы, а глаза остались. И то непонятное, но приятное томительное ощущение, которое они рождали в глубине души.

   Девушки стушевались и поспешили убрать последствия неудачных магических опытов.

   — Вы учитесь в магической школе, не так ли? – Меллон подошел к беседке и облокотился о перила.

   — На четвёртый курс перешли, — с гордостью ответила Зара, смерив его оценивающим взглядом.

   — Вы предметы перемещаете? Неправильно делаете, нужно…

   Он хотел показать, объяснить тонкости заклинания, но Зара не позволила.

   — Спасибо, обойдёмся без чужой помощи, — сухо сообщила она, не поддавшим обаянию улыбки и не обращая внимания на знаки Бланш. – В Вашем возрасте мы будем колдовать не хуже.

   — Вы за словом в карман не полезете! – покачал головой Меллон, гадая, чем же не угодил синеглазой девушке. Или это не злость, а стеснение? – Только вы напрасно отказываетесь от советов, иногда они полезны.

   — Простите, — Зара поняла, что ответила слишком грубо, — я не хотела вас обидеть.

   — А я и не обиделся. Наверное, вы в чём-то правы. Следовало сначала спросить, нужна ли моя помощь. Уверен, всё бы получилось, не напугай я вас.

   — Вы не напугали, мы и так собирались заканчивать, верно, Бланш?

   Зара оттаяла и присела на скамейку возле Меллона.

   Значит, он сделал карьеру? Интересно, какую? Так и хотелось спросить, но мешали правила приличия. Зато они позволяли беззастенчиво рассматривать Меллона. Да тот и не возражал, наоборот, радовался, что Зара убрала колючки.

   — Да, раз у нас ничего не выходит, другого выхода нет, — пожала плечами Бланш.

   Она тоже с интересом посматривала на Меллона. В отличие от Зары, Бланш мельком встречалась с ним у знакомых.

   — В таком случае пойдёмте в дом, — Меллон подал девушкам руки. – Графиня просила найти вас.

   За чаепитием хозяйка дома представила гостей друг другу, несколькими яркими штрихами обозначив их достоинства. Особенно расхваливала девушек, будто действительно пыталась сосватать.

   — Графиня Одели? – нахмурился Меллон и, вспомнив, кивнул. – Как же, я знаком с вашим отцом, даже имел честь бывать у вас. Вы, наверное, меня не помните…

   — Как я могу забыть одного из лучшего выпускников Школы? – улыбнулась Бланш и без помощи рук пододвинула сахарницу.

   Она бы еще добавила: одного из красивейших выпускников, но благоразумно промолчала.

   — А я даже танцевала с вами на ежегодном выпускном балу, — не удержавшись, добавила Зара.

   — Всё верно. Я вас вспомнил. Вернее, не вас, а ваши глаза.

   — И чем же так примечательны мои глаза? – рассмеялась девушка. Ей льстило, что её образ не потонул в пучине сознания Меллона.

   —    Своим сиянием.

   Зара промолчала и задумчиво посмотрела на собеседника. Обычно все упоминали цвет, а он заметил другое…

   — Сеньор Аидара, судя по мантии, вы не состоите на государственной службе? – Нужно было увести разговор от скользкой темы.

   Леди Таст одарила Зару неодобрительным взглядом. Та и сама знала, что вопрос бестактный, но другого, увы, придумать не могла.

   — Просто по старой дружбе подменял коллегу, — улыбнулся Меллон и заверил, он ничуть не обиделся. — Это долгая история! Увы, обычно моя мантия пылится на дне сундука, а я ношу бордовый сюртук.

   — Защищаете рубежи нашей родины? – включилась в разговор леди Таст.

   — Скорее множу пыль в кабинете, — рассмеялся Меллон. – Случается иногда выезжать в поле, но полгода точно трачу на бумажки.

   Завязался светский разговор.

   Зара ловила себя на том, что время от времени искоса посматривает на Меллона. И не она одна – Сабина тоже кидала на него смущённые мимолетные взгляды.

   Зара стало обидно оттого, что кто-то ещё покушается на внимание Меллона, и девушка позволила обаянию вырваться наружу.

   Пусть поухаживает за ней, несколько часов в обществе импозантного мага – приятный бонус к летнему отдыху. Можно почувствовать себя самой очаровательной и привлекательной, наконец, вытащить из дорожного несессера флакончик духов и баночку с помадой, прокатиться вниз по реке на лодке…

   Волшебство взгляда возымело действие – теперь Меллон не сводил глаз с Зары. Она же безмолвствовала и слегка улыбалась, пряча искрящуюся кристаллами неба радужку под полуопущенными ресницами.

   Вот бы с кем ей хотелось кружиться во время последнего танца в Школе, ловя завистливые взгляды бывших сокурсниц!

   — Он тебе нравится? – уловив момент, спросила Бланш.

   Зара пожала плечами.

   — Не знаю, просто он не делает дешёвых комплиментов и состоялся как маг.

   Подруга продолжала пристально смотреть на неё, и Зара сдалась, смущённо пробормотала:

    Ну да, он симпатичный, но ведь это не главное.

   — А что главное?

   — Каждому своё, — уклончиво ответила Зара и вышла в укутанный вечерним сумраком сад.

   Такие часы – отличное время для заклинаний. Никто не отвлекает, никто не видит, можно позволить себе ошибиться, не опасаясь быть осмеянной более опытным коллегой по ремеслу.

   Но в тот вечер у нее решительно ничего не получалось, пришлось вернуться в дом.

   Из гостиной долетали голоса: Сабина и Меллон.

   Девушка расспрашивала его об Айши. Как, неужели за свои восемнадцать лет (или сколько там ей?) она так и не удосужилась побывать в столице? Чем Сабина занимается в своём захолустье, не варенье же варит!

   Зара тряхнула головой.

   Не стоит мешать Сабине: надо же этой «серой мышке» получить свою порцию внимания? Может, ей повезет, и она выйдет замуж за Меллона. Хотя, замуж – это слишком. Будь Зара на месте Меллона, выбрала бы девушку поэффектнее. Вроде себя.

   Зара замерла, пораженная собственной мыслью, прислонилась к стене и прислушалась к обрывкам разговора.

   В голове крутилось: чем она хуже Сабины, почему она не может привлечь внимание именитого молодого человека? Зара ведь не прокаженная, её тоже можно полюбить.

   Девушка решила: если она решит завести поклонника, выберет похожего на Меллона. Такого же статного, высокого, умного, с выразительным профилем… Стоп, это уже перебор, а то получается неземной красавец!

   Зара помнила Меллона с первого курса, но тогда это было немного другое – просто восхищение симпатичным талантливым шестикурсником, а теперь… Теперь, она с удовольствием приняла бы от него букет цветов, может, даже выпила кофе в одном из заведений Старого города… Мечты, мечты!

   «Что, лавры Ри не дают покоя? – вернула себя с небес на землю Зара. – Сначала научись материализации, а потом вздыхай по всяким магам».

   И всё же смех Сабины неприятно резал слух. Не нравилась она Заре, вызывала подспудное желание подколоть её, показать свое превосходство, заставить Меллона взглянуть на другую.

   — Поздравляю, ты подхватила болезнь Бланш! – тихо усмехнулась девушка и прошла в буфетную. – Но ничего, это лечится. Пара дней интенсивных занятий – и как рукой снимет.

   «А всё же, интересно, у кого он бывает? – мечтательно подумала она, обернувшись. – Мне бы тоже не помешало узнать, как обстоят дела во Дворце заседаний».

ГЛАВА 10

Зара схватилась рукой за сердце и отшатнулась к стене, такой же холодной, как её кожа сейчас. Разумеется, по человеческим меркам, для вампира же – в самый раз. Но девушка надеялась, Эйдану не придёт в голову проверять.

   Казалось бы, давно пора привыкнуть, но на этот раз это оказался не утренний визит, не голос за спиной, а охота. И Зара могла случайно стать следующей жертвой.

   Стоял конец августа.

   Одели вернулись в Айши.

   Велись последние приготовления к новому учебному году – уже четвёртому году Зары в Высшей школе магического искусства. Девушка возобновила занятия с магистром Маргутом, Бланш – свидания с Авестом, теперь уже вне стен родного дома, на нейтральной территории – словом, жизнь входила в прежнюю, обыденную колею.

   В тот день Зара припозднилась, засиделась у магистра Маргута и возвращалась к Одели в густых сумерках. Ночь никогда не казалась ей территорией страха, хотя в тёмное время суток даже на улицах Старого города можно было спокойно повстречаться с ворами и убийцами. Но первых девушка не боялась: для них у неё припасено неприятное заклинание, а для вторых Зара не представляет интереса. Кто станет убивать обыкновенную ученицу школы магии, рискуя попасться на глаза страже? Овчинка выделки не стоит.

   Поравнявшись с ночным дозором, Зара перебросилась парой слов с разговорчивыми солдатами. Те пригрозили в следующий раз не пропустить её без пароля. Зара обещала не гулять затемно и свернула в проулок, где и замерла в вышеупомянутой позе, по счастью в тени. Впрочем, какое это имеет значение, у вампиров великолепное зрение и чуткий слух.

   В памяти Зары всплыло давнее воспоминание: Эйдан, склонившийся над трупом пастуха. Да, тогда она сказала, будто не испугалась, но покривила душой. Тринадцатилетней Заре и до Эйдана доводилось видеть жертву вампира, пусть и издали, поэтому весь испуг испытала тогда. А, во-вторых, девушка видела, что упырь насытился, утолил голос жажды – соответственно, инстинкты уступили место разуму. Сытых вампиров Зара не боялась, голодные же представляли не шуточную опасность.

   Как она вообще успела заметить Эйдана, как, повинуясь бессознательной реакции на опасность, отшатнулась к стене?

   Зара не сводила взгляда с яркого пятна мостовой, выхваченного факелом из мрака ночи. Там стоял мужчина и пытался раскурить трубку. Повернувшись боком к огню, он наклонил голову.

   Через два дома горели в темноте два красных пятна. Вот они исчезли – раз, и возникли уже за спиной ни о чём не догадывающегося человека.

   Зара хотела закрыть глаза, зажмуриться, но не успела – Эйдан метнулся к жертве и повалил на мостовую, в самый центр светового круга.

   Руки мужчины кольвульсивно дёрнулись, скрючились, словно паучьи лапки, а по рукавам рубашки быстро расплывался багрянец.

   Зара видела смертоносный удар, как острые длинные клыки вонзились в кожу и разорвали тёплую плоть. На мостовую брызнул фонтан кровавых брызг.

   Эйдан в упоении вгрызался в горло жертвы, словно собака, терзавшая кость.

   Резкий солоноватый запах крови ударил Заре в нос, став последним аккордом в симфонии смерти.

   Понимая, никакие дружеские отношения не возьмут вверх над инстинктами, девушка быстро сотворила заклинание.

   Рука сжала серебряный кинжал.

   Зара сожалела, что они ещё не проходили защитных заклинаний, не научились обороняться от тёмных сил!

   Эйдан замер – услышал. Он оторвал перепачканное кровью лицо от наполовину выпитой жертвы и глянул туда, где стояла Зара. Та обмерла, ни жива ни мертва. Противный внутренний голос шептал: «Допрыгалась, всезнайка! Водилась с вампирами, привечала кровососов – теперь пожинай плоды. Молись, чтобы он вспомнил, что твой отец Рандрин! Вспомнил и не стал убивать, побоявшись отравиться».

   Мгновение – и вампир успокоился, вновь склонился над разорванным горлом.

   Последние капли крови перетекли из посиневшего человека в желудок Эйдана. Он выпрямился и вытер рот.

   Зара этого уже не видела. Воспользовавшись ситуацией, девушка сбежала и спешила прочь, дав слово никогда больше не сворачивать в тёмные переулки.

   С другой стороны, это опыт. В следующий раз (не приведи боги, конечно!) она не испугается.

   — Ты так поздно – и одна?

   Зара вздрогнула и едва не выронила серебряный кинжал.

   — Видела, как я его убил?

   Глаза Эйдана были странного оттенка: половина радужки болотная, половина – ржаво-коричневая. Окровавленный, клыкастый, он стоял рядом, в паре шагов от Зары.

   — Видела, — коротко ответила девушка, прикидывая, какие заклинания использовать. Хотя то, что вампир не напал сразу – добрый знак.

   — Тот человек – убийца. Наёмный убийца. Может, я жизнь кому-то спас.

   Заметив, что Зара не сводит взгляда с лица, вампир провёл рукой по губам и подбородку, стирая остатки крови, и усмехнулся:

   — А я думал, тебя таким не напугать.

   — Ты глубоко ошибаешься, если полагаешь, будто сцена убийства вызывает положительные эмоции.

   Эйдан фыркнул и втянул в себя воздух. Сейчас он походил на хищника, на совершенную машину для убийства. Человеческое в его лице медленно уступало место звериному – значит, охота не закончена.

   — Я лучше пойду, — пробормотала Зара и сделала шаг назад, поближе к свету и перекрёстку. Если могла бы, побежала, но знала – нельзя.

   — Боишься стать следующей? – вампир улыбнулся, во всей красе продемонстрировав смертоносное оружие. – Но ведь ты ведьма, какой прок от твоей крови? Меня не прельщает смерть в страшных муках.

   — Что ж, я рада, – опасаясь поворачиваться к Эйдану спиной, девушка отступала, выставив перед собой для защиты кинжал.

   — Хорошая штучка, острая! – кивнул на миниатюрное оружие вампир. – Только не поможет без хорошей реакции. Как у тебя с реакцией, Зара?

   Как же неслышно он передвигался и с какой скоростью! Только что стоял в десяти шагах от неё, а теперь уже ухватил за шею, легко выбив из пальцев кинжал. Зара не успела даже дёрнуться.

   И ведь даже закричать не успеешь, когда…

   — Ты приятно пахнешь, тёплая. Мне нравится. И как бьётся сердце, и как ты дышишь, — чуть слышно шептал Эйдан, наслаждаясь страхом жертвы.

   Холод рук вампира растекался по телу, чужая кровь пачкала кожу. Девушка с трудом сдерживала тошноту от омерзительного запаха. Зара боялась двигаться, чтобы не спровоцировать Эйдана.

   Вампир царапнул клыками нижнюю границу роста волос и резко запрокинул голову девушки, чтобы отточенным движением оборвать нить жизни, но лишь напугав, не коснувшись горла зубами, отпустил жертву.

   — Как-нибудь в другой раз, – он снова одарил Зару клыкастой улыбкой. – Не сомневаюсь, из тебя получился бы великолепный десерт, настоящий деликатес, но, увы, с ядовитым привкусом. А я пока умирать не намерен. Расслабься, не убью, а, если вдруг надумаю, обязательно предупрежу. Но вампиры редко сходят с ума, так что, боюсь, не дождёшься торжественного момента. Спокойной ночи!

   Да уж, спокойной после такого кошмара!

   Оправившаяся от страха, осмелевшая Зара хотела высказать в лицо Эйдану всё, что думает, но не успела: вампир исчез, отправился на поиски новой жертвы. Будто ему того мужчины мало!

   Зара сомневалась, что сумеет заснуть после увиденного, поэтому решила извлечь пользу из вынужденной бессонницы.

   Вернувшись к себе и переодевшись ко сну, девушка поставила свечу на стол, притворила окно, понадеявшись, что знакомая нечисть не нанесет визит посреди ночи – для Эйдана ни ставни, ни щеколды не преграда, и достала из секретера лист бумаги.

   Зара давненько не писала матери, а та наверняка ждёт письма и надеется на скорейшее возвращение дочери. И не объяснишь: у дочери теперь другой мир, она ни за что на свете не вернётся в родную глухомань. А мать упорно зовёт Зару к себе каждое лето, верит, она после окончания учебы переедет обратно. Святая простота! Зачем ехать в Айши, если потом планируешь лечить соседский скот, заговаривать урожай, предсказывать удачный день для свадьбы? С таким же успехом Зара могла учиться в Терре у сеньора Огюста. Но нет, ей хочет совсем другого. Это Эгюль достаточно скромной гостиницы, а у Зары совсем другие планы!

   Лето в деревне… Непроходимая скука! Да там, кроме трав, и нет ничего, а тут и друзья, и поездки за город, и светские рауты, и обширнейшая библиотека, и возможность стажироваться у лучших магов страны. А мать не понимает.

   Хорошая она женщина, добрая, отзывчивая, но ограниченная.

   «Спасибо, получила твоё письмо, — выводило перо. – Со мной всё в порядке, перешла на четвертый курс, получаю стипендию, да и Бланш мне помогает. Её родители, граф и графиня Одели, — милейшие люди и необычайно добры ко мне. Вот и этим летом они не только разрешили вновь жить у них, но и взяли с собой в загородное имение. Если бы ты только видела, как там хорошо! Дом простой, но уютный, с балконами и широкой террасой вдоль первого этажа. Вокруг разбит сад. Он приведёт в восторг любого, кто хоть чуть-чуть смыслит в красоте и ботанике.

   Мы катались на лодке, собирали травы, ездили на конные прогулки, практиковались в магии (колдовать в городе небезопасно и не везде дозволено), навещали соседей. Одни владеют настоящим замок. Но, думаю, тебя не заинтересует описание картин, ковров и доспехов, поэтому промолчу. Скажу лишь, что он очень старый. В Терре таких нет.

   Мне ничего не нужно, жива и здорова. В деньгах тоже не нуждаюсь, могу тебе немного послать. Думай, что хочешь на день рождения, пришлю с кем-нибудь. Только не проси приехать! Мама, от Айши до нашего захолустья – целая вечность! Я бы с радостью тебя повидала, если б не мерзкая дорога.

   Скажи, почему ты так отчаянно цепляешься за серенькую жизнь в деревне? В столице у тебя было бы столько возможностей! У меня есть влиятельные знакомые, они бы помогли, ссудили деньгами на первое время. Потом ты бы завела какое-нибудь дело, открыла тот же пансион и спокойно жила в своё удовольствие.

   Разумеется, я бы не позволила тебе работать. Для этого есть другие, а ты уже натрудилась в этой жизни. Вела бы только счета, раздавала по утрам указания горничным, поварихе, посылала бы их за покупками… Может, даже бы вышла замуж. А что, тут женихов пруд пруди, мы бы обязательно кого-нибудь нашли, желательно, с именем. Он бы о тебе заботился».

   Письмо вышло сумбурным, как и мысли Зары – повлияла встреча с Эйданом. Разумеется, о нём девушка никогда не писала – нечего попросту пугать мать. Зара и так доставила ей массу хлопот, выросла не такой, как она хотела.

   В конце письма Зара ещё раз извинялась за то, что не смогла приехать, объясняла, почему жить в Айши намного полезнее, хотя смутно понимала, мать не поймёт. Печально, конечно, но что поделаешь, раз они такие разные! Ну не получится из Зары второй Эгюль.

   Может, мать согласится и переедет в столицу? Если нет, придётся оставить всё, как есть.

   Зара заедет к матери после окончания учебы, прогостит несколько месяцев, а потом вернётся в Айши, устраивать свою собственную жизнь. В конце концов, Эгюль у каждой свои мечты. Ей нужно одно, дочери – другое.

   На следующий день Зара отравилась на очередное занятие к магистру Маргуту. На этот раз тот через слугу попросил её прийти во Дворец заседаний: одному из консулов понадобился совет умудренного сединами магистра.

   Потратив полтора часа на выбор прически, одежды и аксессуаров (не каждый же день приглашают во Дворец заседаний!), девушка, наконец, вышла из дома и, преисполненная радостного волнения и предвкушения прикосновения к миру сильных мира сего, зашагала по улочкам Старого города.

   Предъявив охране перед воротами выписанный магистром Маргутом пропуск (да, с выбором наставника она не ошиблась), Зара с трепетом миновала чинных солдат с алебардами наперевес и вошла во внешний двор. Тут было многолюдно. Повсюду сновали гонцы, пробегали молоденькие секретари с гусиными перьями за ухом, слуги прогуливали по брусчатке коней.

   Зара с интересом осматривалась, скользя глазами по мелко застеклённым окнам зданий, гадала, что скрывается за их стенами, но не показывала виду, будто здесь впервые. Она твёрдым шагом направлялась к воротам во второй двор. Их так же охраняли гвардейцы. Магистр Маргут выписал пропуск с красной печатью – значит, её беспрепятственно пустят и туда, и в первый, внутренний двор. Именно там билось сердце Антории.

   Во втором дворе оказалось тише. Исчезли простолюдины и мелкие служащие, появились государственные мужи. Облокотившись о бортики фонтанов, они обсуждали важные дела.

   Полукруглый двор опоясывали разноцветные постройки, судя по архитектуре – старинные, с затейливыми росписями между окнами, увитые паутиной дикого винограда. Среди них затерялся скромный храм Эвнои. Её почитали члены бывшего королевского дома, считая своей небесной покровительницей.

   Ловя на себе удивленные взгляды мужчин с золотыми цепями на шеях, Зара прошмыгнула к третьим воротам, решив, что любопытство сможет удовлетворить потом.

   Пройдя по длинному коридору в толще стены, девушка вступила на запретную территорию, где творились судьбы тысяч людей.

   Шаги гулко отзывались в недрах закрытого двора, мощённого необтёсанным серым камнем. В центре, за решёткой, — колодец.

   Над двором нависали мощные, помнившие не одно поколение правителей, стены – самая старая часть Дворца заседаний, угрюмая, неприветливая, даже не дворец, а замок.

   Задрав голову, Зара скользила взглядом по камням, по трепещущему полотнищу флага, узким окнам, построенным не для света, а для защиты, и признавала: даже у неё подрагивают колени.

   Крепко сжав в руке пропуск, девушка шагнула к крыльцу последнего поперечного корпуса. Туда, в арочный проём в стене, выходили массивные двери.

   Пятна света от факелов выхватывали из мрака неподвижные лица часовых, казалось, охранявших каждый пятачок и без того неприступного Дворца заседаний.

   Наконец, тьма уступила место свету, и «каменный мешок» выпустил на волю жертву.

   Зара оказалась напротив высокого широкого подъезда с аркадой.

   Чуть в стороне, сбоку, был разбит уютный сад, облюбованный членами Совета для ведения приватных бесед. Среди зелени чинно разгуливали павлины и цесарки, привнося в серые будни буйство красок природы.

   — Вы к кому? – окликнул Зару человек в форменном камзоле. Цепкий взгляд сразу вычленил в толпе избранных ту, которой не полагалось здесь находиться.

   — К магистру Маргуту, — отчего-то смутившись, ответила Зара.

   — Да, он ещё здесь. Проходите! – человек посторонился, пропуская девушку.

   Зара кивнула и быстро пересекла разделявшее её и массивные дубовые двери расстояние. Истинный Дворец заседаний находился за ними.

   Гвардейцы без лишних вопросов настежь растворили тяжелые створки: во внутренний двор не попадали случайные люди, и Зара замерла, едва удержав возглас восхищения.

   Огромный холл полнился светом. Лестница цвета жженой карамели плавной спиралью взбиралась под потолок двумя маршами. Отполированный до блеска каменный пол отражал восторженное выражение лица Зары, не знавшей, на что смотреть: на роспись потолка, затейливые светильники или людей. Весь свет общества, сплошь аристократы. И она, наравне с ними.

   Решившись, Зара направилась к лестнице. Никто её не остановил.

   Справившись с волнением и убедив себя, что Дворец заседаний – всего лишь большой особняк, Зара поднялась на один этаж.

   Куда же теперь? Доверившись интуиции, она свернула налево.

   Что ж, поищем Красный зал, возле которого назначил свидание наставник.

   Сколько же здесь коридоров и дверей! И везде полным-полно солдат, издали походящих на статуи. Они будто бы и не дышат вовсе и абсолютно ни на что не реагируют – вышколены до безобразия.

   Убедившись, что разобраться самой в сонме помещений невозможно, Зара остановила первого попавшегося человека и попросила помочь. Тот буркнул что-то неразборчивое, махнул рукой и скрылся из виду, углубившись в кипу бумаг.

   — По крайней мере, этаж верный, — вздохнула девушка и побрела дальше, надеясь наткнуться на магистра Маргута.

   И тут Зара услышала голос, напряглась, прижалась к стене, не зная, что делать: бежать или остаться. Но время было упущено, девушке предстояло встретиться лицом к лицу с тем, кого она так желала и одновременно не хотела видеть. Рано или поздно, это случилось бы.

   Из-за угла показался высокий человек в камзоле из изумительной переливчатой ткани, но её цвет казался блеклой подделкой по сравнению с глазами. Словно два топаза, они сверкали на благородном, породистом лице, обрамленном мягкими, не тронутыми сединой светло-каштановыми волосами.

   На груди, рядом с церемониальной герцогской цепью, блестел цветок бессмертника.

   Зара, не отрываясь, смотрела на Рандрина. Теперь, оказавшись так близко от него, она понимала, чем тот прельстил мать. Не знай Зара, кто перед ней, тоже бы поддалась искушению.

   Отправившись от первоначального страха и волнения, девушка вернула контроль над эмоциями. «Что ж, теперь мы немного поворошим прошлое!» – скривила губы Зара, сконцентрировав внутри всю жизненную энергию. Жаль, она не умеет правильно пользоваться подобными вещами и тратит столько усилий на простейшие заклинания.

   Расширив синие глаза, наполнив их отблесками солнечного света и преломив его в черноте, наступавшей изнутри и постепенно вытеснявшей из радужки лазурь, Зара выровняла дыхание и сделала шаг вперед.

   Одна рука непроизвольно сжата в кулак, другая по-прежнему сжимает пропуск.

   Этот элегантный господин, беседующий с двумя посеребренными временем государственными мужами, такой спокойный, такой безучастный, лишил Зару имени, тепла, заботы, любви, подло украл мечту о полноценной семье, выбросил, словно мусор, Эгюль и её дочь.

   У Рандрина всё – у них ничего. Да если бы не настойчивость и решимость, Зара бы до сих пор прозябала в деревне. Но ему-то до этого нет никакого дела! Что ж, папочка, пришло время платить по счетам.

   Былая обида поднялась со дна сердца, подступила к горлу. Снова вспомнились томительные вечера ожидания отца и день, когда Зара узнала, что он никогда не приедет. Не потому, что умер, а потому что дочь ему не нужна. Маленькая дурочка, которая мечтала об одном единственном взгляде!

   Зара гордо вскинула голову и вплотную подошла к Рандрину. Тот даже не заметил, увлечённый беседой.

   — Рэнальд Хеброн Рандрин, помните ли вы вечер, проведенный в лучшей гостинице Юра?

   Крылья заскреблись под лопатками, рвались наружу.

   Девушка смаковала ненависть, специально собирала в сердце злость, превращая её в концентрированную кислоту, способную проесть любую броню.

   И вот крылья взметнулись над головой, несколько раз угрожающе хлопнули, породив поток прохладного воздуха.

   Рандрин нахмурился и поднял глаза.

   Это ещё что такое? Кто посмел так грубо прервать его разговор с членами Совета? Кажется, какая-то девчонка…

   Рандрин бросил на Зару недовольный взгляд и обмер, будто увидел приведение.

   Действительно, девушка, совсем юная, но у неё его глаза! И если бы только глаза – эти крылья, которые бывают только… Невероятно, невозможно, немыслимо!

   Девушка, как две капли воды, похожа на него. Даже так же кривит губы от злости.

   Иллюзия? Чей-то розыгрыш? Демон? Или всё, что он видит, подлинное?

   Целая гамма эмоций сменилась на лице Рандрина: от недоумения и удивления до страха и нерешительности.

   Зара улыбнулась, но не счастливой улыбкой дочери, а коварной ухмылкой ведьмы.

   Оттолкнувшись от пола, девушка на миг оказалась во власти воздушной стихии. Увы, Зара не умела летать, поэтому, после пары неуклюжих взмахов крыльев, вновь опустилась на ноги.

   — Кто вы? – глухо спросил Рандрин.

   Девушка на уровне подсознания почувствовала, как отец сотворил защитное заклинание. Значит, о волшебстве стоит забыть.

   То ли злости в ней стало меньше, то ли пришло осознание своей беспомощности – недоучка против взрослого опытного мага, но крылья дрогнули в последний раз и пропали.

   — Кто я? – Зара обошла отцаа и остановилась в простенке. – Вам официально или по рождению?

   — Потрудитесь объясниться, сеньорита, — сдвинул брови Рандрин.

   Часовые напряглись, взялись за оружие, готовые по первому взгляду прийти на помощь сиятельному члену правящей элиты.

   — Нет, это вы расскажите этим господам, — Зара указала на членов Совета, — что вы в своё время делали в гостинице «Белая ладья». Там служила одна милая доверчивая девушка… Ей исковеркали жизнь по вашей вине.

   Плотину прорвало, и копившиеся много лет обида вырвалась наружу бурным потоком.

   Раскрасневшись, Зара говорила быстро, опасаясь, что её схватят, не дадут договорить, заставят замолчать. Но все должны знать, должны понять, какой позор пережила Эгюль, каково пришлось её дочери, какой подонок Рандрин.

   — Негодяй, вы даже не поинтересовались, что стало с ней, как она жила все эти годы! Ни разу! Ни сами, ни через кого-то другого! Или мерзкой подачки, по-вашему, достаточно? Так вот, она ничего никогда не исправит. Слушайте, слушайте все! – Зара перешла на крик. – Ваш любимый Советник, герцог С’Этэ – преступник! Он…

   — Мы договорим в другом месте, — оборвал её Рандрин и быстро сделал пас рукой перед лицами невольных слушателей пламенной речи. Они тут же разбрелись по делам, даже члены Совета.

   Зара гадала, что сотворил с ними Рандрин. Стёр память?

   Не дав девушке опомниться, Рандрин схватил её за руку, затолкал в ближайшую комнату и зачаровал дверь.

   Зара, кривясь, потёрла плечо и прошипела: «Я не боюсь, убивай!».

   Рандрин стоял спиной к двери, буравя взглядом собеседницу.

   — А теперь всё то же самое, но без эмоций, – он скрестил руки на груди, пытаясь ледяными синими глазами проникнуть в недра души Зары.

   Итак, судя по всему, оболочка истинная, значит, девушка его дочь.

   Рандрин понятия не имел, сколько у него детей; одним больше, одним меньше… Но эта уродилась особенная: в ней текла чистая кровь Рандринов, будто и не полукровка. Более того, девушка с даром. Хорошо, что она о нём не догадывается, а то бы убила, а не сотрясала воздух в коридоре Дворца заседаний. Кстати, как девица сюда попала, кто выписал пропуск?

   — Без эмоций? – Зара громко рассмеялась. – Ни разу, ни разу за восемнадцать лет вы не изъявили желания взглянуть на меня, я для вас не существовала! Бастард без роду, без племени…

   Девушка обошла вокруг круглого стола и упёрлась об него ладонями, чуть наклонив корпус вперёд, к отцу. Тот безмолвствовал, ожидая продолжения спектакля.

   — Вам легко говорить! Вы жили в своё удовольствие, а у меня ничего не было. Я до рождения стала для всех хуже бродячей собаки. Отрепье, тварь нагуленная! Поэтому мать и уехала: затравили её, заклеймили шлюхой. Но мы-то с вами знаем, что вина за её позор лежит на другом человеке.

   — Это дело прошлое, — возразил Рандрин. – Никогда не думал, что когда-то тебя увижу.

   — Конечно, как можно увидеть ту, которой нет? – губы Зары скривились, воздух за спиной задрожал.

   Рандрин глянул на неё с невольным уважением. Сильная, напористая, гордая, знающая себе цену, девушка вела себя совсем не как дочь простолюдинки. Она поступала так же, как поступил бы он, с поправкой на женскую эмоциональность.

   И крылья… Рандрин полагал, что остался единственным носителем редкого дара в Антории – а тут эта девушка. За такой нужно следить.

   — Ничего, теперь, дорогой папочка, всё будет по-другому, — заверила Зара и выпрямилась. Дымка за спиной исчезла. – Вы меня официально признаете и дадите свою фамилию. Я хочу получить то, что положено мне по закону.

   — По закону тебе ничего не положено, по закону тебя не существует, – Рандрин смерил её снисходительным взглядом. – Кто ты – и кто я?

   — Вот, значит, как? – покачала головой Зара. – Что ж, я хотела по-хорошему. Осторожнее по ночам, о защите не забудьте: мало ли незваный гость нагрянет?

   Девушка улыбнулась, развернулась на каблуках и направилась к двери.

   Расчёт оправдался: Рандрин остановил её.

   — Что ещё за незваный гость? Кого ты притащила с собой?

   Она ему угрожает?! Возможно ли такое? И так уверенно, будто не блефует. Взяла себя в руки, никакой истерики, никаких попыток воззвать к отцовским чувствам. Да и до этого она скорее обвиняла и требовала, чем просила.

   — Вампира, — беззаботно ответила Зара. – Своего личного вампира. Не спорю, кровь у вас ядовитая, и как у мага, и как у бесчестного человека, но вдруг она придется ему по вкусу? Если думаете, что я лгу, этим же вечером могу познакомить. Ему и адрес не нужно знать, просто назову ваше имя – и всё. А потом предъявлю кое-какие документы на оглашении наследства.

   Глаза Рандрина налились чернотой, пальцы сжались, а потом тот внезапно рассмеялся и покачал головой.

   — Похоже, ты действительно моя дочь, – Рандрин опустился в кресло.

   Глаза потухли и обрели привычный васильковый оттенок.

   Рандрин внимательно рассматривал Зару. Есть ли в ней хоть что-то от матери? Пока он видел только себя: и внешность, и характер, и поведение, и методы. Рандрин бы тоже замаскировал убийство под несчастный случай и не забыл предупредить жертву, что дни её сочтены. Тем же тоном, что и Зара. Как такая девица могла родиться от безродной простолюдинки?

   — А вы сомневались? – Зара села рядом, изо всех сил стараясь не обнаружить перед Рандрином внутреннюю дрожь. Девушка играла ва-банк. – У меня есть записка, которую вы неосмотрительно написали матери восемнадцать лет назад. На гербовой бумаге, с подписью… Мать её не выбросила, забыла, а я нашла и бережно сохранила. Свидетельские показания ненадежны, но от этого не отречёшься. Совсем коротенькая, но из нее следует, что вы знали Эгюль из «Белой ладьи», знали, что у неё родилась дочь, и зачем-то послали родившей во грехе женщине крупную сумму денег. Я обставлю дело так, что вы её изнасиловали и не просто изнасиловали, а под угрозой смерти. Найдутся люди, которые вспомнят, как…

   — Ладно, успокойся! — сдался Рандрин. — Признаю, я твой отец. Любому опытному взгляду видно, что мы близкие родственники. Не удивлюсь, если многие уже в курсе, только сказать боятся. Я их понимаю: не повезло бы тому, кто сообщил прискорбное известие. Твои глаза и эти крылья… Но шантажировать не советую – проиграешь.

   — Судя по тому, что вы испугались, все бы поверили, — самодовольно улыбнулась девушка и немного расслабилась. – Убить меня нельзя – у людей такая богатая фантазия! Вспомнят о нашем разговоре, вашей реакции и быстро придумают страшную историю, которая лишит вас поста. Мёртвая я ещё опаснее, чем живая.

   — Да-а, порядочная ты дрянь! – протянул Рандрин. – Получишь фамилию, только язык прикуси! Никогда бы не подумал, что та ночь настигнет столько лет спустя.

   — И я теперь Рандрин? – с живостью ухватилась за его слова Зара. – Знаете, как неприятно жить без фамилии? Без неё ты никто, выскочка, дешёвка, а у меня большие планы на жизнь.

   — Вот и расскажешь о них за ужином.

   — Так вы приглашаете меня вступить под родительский кров? – не веря, переспросила девушка.

   — Можно подумать, у меня есть выбор! – скривился Рандрин, постукивая пальцами по столу. – Сегодня в восемь устроит?

   — Вполне.

   — Где ты живешь? Я пришлю за тобой слугу.

   — У графов Одели. До вечера, папочка! – пропела она.

   Рандрин покачал головой и напомнил, что родство лишь на бумаге, и для неё он сеньор Рэнальд Хеброн Рандрин, герцог С’Этэ или на крайний случай Советник, но никак не отец и тем более папочка. Зара в ответ усмехнулась и заверила: для неё он тоже чужой человек, но она не откажет себе в удовольствии немного потрепать нервы тому, кто вытер об неё ноги.

   — Смотри, не заиграйся! – предупредил Рандрин и снял с дверей чары. – Я терплю подобный тон только из уважения к твоей наглости и смелости, но терпение может лопнуть. Тогда ты не только не добьёшься своего, но и существовать перестанешь. И, поверь, никто не хватится.

   — Но мы же договорились? – подмигнула Зара. – Вы мне фамилию, а я говорю о могущественном Советнике только хорошее.

   — Иди, пока я не передумал и не позвал стражу.

   Зара сделала реверанс, пожелала Рандрину доброго дня и вышла, гордая одержанной победой, надеясь вечером заключить выгодную сделку между местью и собственными желаниями.

ГЛАВА 11

Вот он – тот самый миг, о котором Зара втайне мечтала. Сколько бы девушка ни твердила о мести, она надеялась когда-нибудь переступить порог этого дома, не как вор, не как случайный гость, безликое существо, а как дочь. Пускай и не признанная.

   Лёгкий экипаж с мягким шелестом подкатил к подъезду большого особняка с пугающими головами горгулий на водостоках.

   Дворец Рандрина, здание примечательное как с архитектурной, так и с исторической точки зрения, находился в непосредственной близости от Дворца заседаний; из окон западного фасада открывался вид на неприступные стены цитадели власти. Во внутреннем дворе был разбит сад. Зара полюбовалась на него после, когда подробнее познакомилась с планировкой дворца.

   Помимо дома в Айши семейство Рандрин владело загородной виллой – любимым местом уединения покойной сестры Советника и целым герцогством со старым фамильным замком. Оно приносило постоянный многотысячный доход.

   Герцогство С’Этэ, формально входя в состав королевства, на деле оставалось независимым государством в государстве. Даже после провозглашения Антории республикой ничего не изменилось.

   В своё время пара графов пыталась внести на рассмотрение Совета вопрос об унификации всех земель. Мотивировали они своё желание тем, что все дворяне равны и обязаны платить в казну налоги за пользование наделами, но потерпели фиаско. Рандрины оказались равнее других. Ну, а после того, как один из них стал консулом, вопрос сам собой навеки исчез из повестки дня.

   Нынешний глава герцогского дома поднялся ещё выше предков. Он не был консулом, зато обладал не меньшей властью.

   Советник – это последняя инстанция; от его мнения зависит, примут или нет закон, кто займет вакантное место в Совете, почетным председателем которого он числился. С учётом магических способностей, в полной мере испытанных во время борьбы с нашествием драконов на заре туманной юности, должность делала Рэнальда Хеброна Рандрина кем-то вроде регента при несуществующем короле. Словом, такой человек мог позволить себе, что угодно, не то, что дворец с видом на окна зала Совета.

   Кучер проворно соскочил с облучка и помог Заре спуститься на мостовую.

   Девушка в нерешительности поднялась по ступенькам, раздумывая, как представиться важному привратнику, но тот уже получил необходимые указания и без лишних слов распахнул перед ней двери.

   — Добро пожаловать, сеньорита! – К Заре подошел усатый дворецкий в чёрном камзоле. Он казался таким важным и совсем не походил на слугу. – Господин и госпожа ждут вас в Ореховой столовой.

   В Ореховой столовой? Так у Рандрина их несколько? «Да, мама, спасибо, что родила меня не от торговца табаком!» — подумалось Заре.

   Девушка кивнула и поинтересовалась, где искать пресловутую Ореховую столовую.

   — Я провожу вас, сеньорита.

   Дворецкий медленно двинулся в сторону массивной дубовой лестницы. Зара старалась не отставать, бросая любопытные взгляды на отделку холла и бронзовые фонари с матовыми стеклами, на длинных цепях свисавшие с рёбер потолка.

   Девушка гадала, что ей предстоит выслушать от Рандрина, и на всякий случай приготовилась к самому худшему. Упомянутое в разговоре письмо действительно существовало. Коротенькая записка с указанием, сколько денег выдать Эгюль. Зара блефовала, превратив её в компрометирующее отца послание, уповая на то, что тот за давностью лет уже и не вспомнит, писал ли его.

   Миновав длинную анфиладу парадных помещений второго этажа, слившихся в голове в одно яркое пышное пятно, дворецкий свернул в небольшой коридор, заканчивающийся лестничной площадкой.

   Поднявшись ещё на один этаж, на этот раз по гораздо более скромной лестнице, они оказались в личных покоях хозяев и, наконец, когда девушка уже отчаялась, что это когда-то случится, достигли цели.

   — Ваша гостья, сеньор, – отворив перед Зарой дверь, доложил дворецкий. – Последуют ещё указания?

   — Нет, ступай, — раздался из комнаты голос Рандрина.

   Дворецкий поклонился и ушёл.

   Зара стояла на пороге обитой деревянными панелями комнаты с накрытым на троих восьмиугольным столом и боялась войти. Ей мнилось, дневной разговор выльется большими неприятностями. Подумав на досуге, Зара пришла к выводу, что испортила всю игру. Нужно было придерживаться первоначального плана, а не идти на поводу у эмоций.

   Выложила все карты на стол, лишала себя козырей…

   — Ну, что же ты, проходи! – Рэнальд Рандрин сидел во главе стола. По правую руку от него пристроилась задумчивая Апполина. Глядя на полуэльфийку, сложно понять, в каком мире сейчас витают её мысли. – Днём ты выказала невиданную смелость, грозила громким разоблачением… Скажи, ты серьёзно думала, будто какая-то бумажка и плохо сотканная ложь могут испортить мою репутацию?

   — Могут. – Тон отца вернул Заре былое присутствие духа. Она сделала шаг и вошла, поприветствовав хозяев. – Некоторые члены Совета консервативны и не одобряют внебрачных связей, председатель должен быть чист. Да и публичный скандал, разве он шёл кому-нибудь на пользу?

   — Ну, и к кому же ты обратишься? – насмешливо свысока поинтересовался Рандрин. – Во Дворец заседаний тебя не пустят, никто пропуск не выпишет.

   — А я выясню, где живут члены Совета, и по очереди нанесу им визит.

   Зара смерила отца пристальным взглядом и добавила:

   — Не пустят, письмо напишу. Не от своего имени. Или вы распорядитесь всю почту изымать? Тогда точно выйдет бооольшой скандал.

   — Угрожаешь? – Рандрин привстал с места и опёрся ладонями о стол.

   Зара заметила, как потемнели глаза, но не подала виду, будто испугалась. Если сейчас отступить, всё пропало.

   — Всего лишь отвечаю на вопрос.

   — Молодец, не спасовала! – усмехнулся Рандрин и сел. Глаза его обрели былую синеву. – Прошла проверку.

   — Проверку на что? – Зара замерла у массивного буфета, рассматривая безделушки на камине.

   Рандрин промолчал, встал и направился к дочери. Она подозрительно взглянула на него, гадая, что тот задумал, и на всякий случай приготовилась обороняться.

   — Прошу! – Рандрин махнул рукой на стол. – Располагайся.

   Зара не сдвинулась с места.

   — Раз живёшь у Одели, должна знать правила придворного этикета. Кавалерам не принято сидеть, пока дамы стоят. Или ты желаешь, чтобы я ел стоя?

   Взгляд отца буравил её лицо, но девушка держалась, не опускала глаза.

   — Я знакома с правилами хорошего тона, — с лёгким раздражением ответила Зара, уловив в словах отца оскорбление, — просто не думала, что в этом доме меня считают благородной дамой.

   Зара подошла к столу, маскируя неуверенность и стеснение интересом к обстановке комнаты. Богато, помпезно и жутко дорого.

   — Сюда, — Рандрин отодвинул стул слева от себя. – Садись. Скоро принесут первую перемену. Хочешь вина?

   Зара покачала головой и поспешила занять предложенное место.

   Очнувшись от спячки, Апполина повернула голову и с удивлением скользнула взглядом по лицу девушки.

   — Так это и есть твоя важная гостья? – Она перевела подёрнутые дымкой глаза на дядю – тот кивнул. – Кажется, мы встречались. Вы ведь учитесь в магической школе? – обратилась Апполина к Заре.

   — Всё, верно, сеньорита Рандрин. Мы действительно пару раз виделись, даже разговаривали. Я та самая девушка, которую вы приняли за юную воздыхательницу Советника.

   Рандрин рассмеялся:

   — Боюсь, ты просчиталась, Апполина. Даже странно. Так ошибиться! Безусловно, интерес присутствует, но иного характера. Она моя дочь. И явно не питает ко мне нежных чувств.

   Огромные эльфийские глаза Апполины широко распахнулись, с губ сорвалось изумленное:

   — Дочь?

   — Да я и сам до сегодняшнего дня не подозревал об её существовании. Вернее, подозревал, что кто-то родился, но никогда не видел. А эта юная особа мне красноречиво напомнила. Напомни, как тебя зовут?

   Рандрин пристально разглядывал девушку, пытаясь понять, что она собой представляет и как с ней поступить. Уже завтра он узнает всю подноготную этой девчонке, а не только то, что рассказал сеньор Грапп. Она наверняка гордится поступлением в Школу, но может её не закончить. Найти повод для отчисления легко. Или не находить вовсе, а просто приказать.

   Не мешало бы забрать у девушки письмо. Пусть это комариный укус, но лишний шум ни к чему. И проверить, не солгала ли новоиспечённая дочь о вампире. Это куда опаснее её словесных угроз – могут пострадать люди.

   — Зара. – Синева глаз дрогнула в усмешке.

   Подозревал, но никогда не видел! Точнее – не желал знать.

   — Хорошее имя. Тебе подходит. Ну, расскажи о себе.

   — Зачем? – пожала плечами девушка. – Нужные сведения вам принесут по щелчку пальцев. Когда ждать отчисления?

   Рандрин даже опешил от такой прямоты.

   Девчонка не питала иллюзий, и ему это нравилось, располагало к себе.

   Принесли первую перемену; по бокалам заструилось рубиновое вино.

   Разговор на время прервался. Хозяева и гостья молча наслаждались кулинарными изысками повара.

   Зара старалась есть мало, хотя глазами проглотила бы всё до последней крошки. Но это дом врага, здесь нельзя расслабляться.

   — Как учёба? Нравится? – наконец поинтересовался Рандрин.

   Тон его изменился, но остался таким же официальным.

   Зара кивнула, стараясь не замечать взглядов Апполины. Полуэльфийка смотрела на неё так, будто старалась проникнуть в глубины души. Какой же всё-таки у неё дар? Лучше знать заранее, чтобы потом избежать неприятных сюрпризов.

   — Что-то ты неразговорчива! – Рандрин отставил бокал и обернулся к дочери.

   — Я пришла сюда не для болтовни, – Зара тоже отложила приборы.

   — Итак, я внимательно слушаю. – Рандрин откинулся на спинку стула; синие глаза, стремительно сменившие цвет на пронзительную лазурь, сфокусировались на лице дочери. – Что тебе нужно?

   — Ваша фамилия. И ежемесячная выплата определенной суммы. За моральные терзания, так сказать.

   — Значит, всё-таки деньги? – улыбка тронула краешки его губ. – Конечно, кто бы сомневался! Именно поэтому ты обо мне не забыла. Банально пытаешься нажиться. Кем, говоришь, была твоя мать? Я не помню, но не удивился, если бы торговкой. Надеюсь, мои слова тебя не обидели. Не могу я помнить всех, с кем спал.

   — Нет, — покачала головой Зара, — меня обидела бы ложь. Если бы вы сказали, будто до сих пор не можете забыть горничную, которую подло бросили девятнадцать лет назад…

   — Зара, оставим прошлое прошлому. Нечего приплетать к своим желаниям мать! Ещё скажи, будто за её счастье ратуешь.

   — Рэнальд Хеброн Рандрин, письмо по-прежнему у меня, — нахмурилась девушка.

   Всколыхнувшаяся в душе неприязнь к отцу подняла Зару со стула, наполнила чернотой глаза.

   — Успокойся, а то ни до чего не договорился, – попробовал охладить её пыл Рандрин и тоже встал. – Не стоит распускать крылья. У меня они тоже есть, и, поверь, гораздо страшнее. Хватит мелодрам!

   — Взаимно. Вы вдоволь поупражнялись в красноречии девятнадцать лет назад, а меня от красивых речей увольте. Я не юная простушка, я словам не верю, поэтому мы заключим письменный договор.

   — Мне кажется, или ты пригласил гостью на ужин? – почувствовав, что в воздухе витают искры огня, Апполина предпочла вмешаться.

   — Отстань! – нервно ответил Рандрин. – Если эта нахалка возомнила, будто смеет диктовать условия, я мигом поставлю её на место.

   Апполина поспешила встать между дядей и кузиной, положила им руки на плечи и зашептала заклинание на мелодичном эльфийском языке.

   Глаза спорщиков посветлели и снова стали васильковыми.

   — Ты знал, что она э-эрри? – обратилась Апполина к дяде.

   — Да, знал, — сухо ответил тот. – Я видел крылья.

   — И сказали, что эти крылья – лучшее доказательство родства с вами, – Зара успокоилась, села и отрезала себе кусочек рыбы.

   Рандрин тоже занял прежнее место, налил вина и залпом осушил бокал.

   — Просто у нас в роду… Если захочешь, потом узнаешь. Надеюсь, претензии ко мне закончились?

   — Пока да, потом будет видно.

   — Тогда отдай письмо.

   — Нет, — покачала головой Зара, — только после того, как сходим в муниципалитет.

   — Боишься? – губы Рандрина дрогнули в усмешке.

   — Что обманите? Разумеется, вам не привыкать.

   — Аше! – неожиданно громко выкрикнула Апполина. Она недовольно хмурилась, нервно сгибая и разгибая пальцы. – Ашуан амирра!

   Ответ Рандрина повис в воздухе. Он открыл рот, но так ничего и не сказал.

   Сначала Зара подумала, будто отец банально не снизошёл до ответа какой-то бастардше, но потом поняла – виной всему колдовство Апполины. Как девушка ни пыталась, она сама не могла произнести ни слова. Горло будто сковал спазм.

   В полной тишине все трое медленно поглощали содержимое тарелок, Апполина к тому же кормила забравшегося на колени хорька.

   — Успокоились? – наконец спросила она.

   Дядя смерил её красноречивым взглядом: «Немедленно верни всё, как было!», и Апполина, чуть заметно улыбнувшись, прошептала: «Ллори!».

   — Ну, и зачем ты это сделала? – Цвет глаз Рандрина свидетельствовал о том, что выходка племянницы ему не понравилась.

   — Нехорошо, когда близкие люди сцепляются, словно дикие орки. Знаю, — снова слабая улыбка, — ты этого не любишь, знаю, при желании ты легко расправился с моим слабеньким заклинанием…

   — Эльфийская и человеческая магия – вещи разного порядка, — возразил Рандрин. – На то, чтобы разобраться в твоём плетении, уйдёт время.

   Зара навострила уши. Не в этом ли таился секрет таланта Апполины? Хотя нет, эльфийское волшебство – это банально, если только кузина не изучила какую-то запретную область. Странно, что Рандрин не справился с её заклинанием. Или просто не захотел? Но ведь проделка полуэльфийки его рассердила…

   Апполина опустила длинные ресницы и погрузилась в привычное состояние задумчивости.

   Удобно устроившись на плече хозяйки, хорек посматривал на Зару тёмными глазками-пуговками.

   — Н-да, хороший вышел ужин! – протянул Рэнальд. – Давай хоть выпьем за твоё здоровье?

   Зара пожала плечами и равнодушно протянула бокал.

   Хрусталь снова окрасился цветом спелой вишни, заиграл тысячью гранями света.

   — За здоровье Зары Рэнальд Рандрин! – провозгласил тост хозяин дома.

   Сердце Зары дрогнуло от радостного возбуждения. Он назвал её не просто Зарой Рандрин, отец произнес её имя так, будто девушка – его законная наследница.

   Для человека необразованного между сеньоритой Зарой Рандрин и сеньоритой Зарой Рэнальд Рандрин нет разницы, на деле это совсем не так. Первое обращение просто указывает на то, к какому роду принадлежит обладательница фамилии, никоим образом не указывая на её происхождение и родителей. Второе же сразу проясняет, с кем вы имеете дело, наделяет определёнными правами и положением в обществе.

   — Апполина права, мне не стоит так вести себя, — задумчиво протянул Рандрин, не допив свой бокал. Он покачивал его, и вино перетекало с одной стенки на другую. – Я не женат, официальных детей нет, между тем, время идёт… Ты сильная девочка, раз добилась всего, чего хотела. Не стушевалась перед превосходящим по опыту соперником, пыталась спорить на равных… Узнаю фамильный характер! Решено: отныне ты Рандрин, окончательно и бесповоротно. Можешь собирать вещи и переезжать сюда.

   — Что? – Зара чуть не подавилась кусочком халвы. Хлопая глазами, она непонимающе смотрела на Рандрина.

   — У тебя есть отец. Правила приличия требуют жить у него, то есть у меня. Я позабочусь о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

   — Мне ничего от вас не надо, кроме фамилии и скромного содержания, — гордо ответила Зара.

   Не нужны ей подарки со щедрого плеча совестливого аристократа! Бумага с сургучной печатью, новые документы, ежемесячное пособие – и хватит. Благотворитель нашёлся! Так она и поверила, будто он расчувствовался! Рандрина ничем не проймёшь, не такого сорта человек.

   — Не щерься и подумай головой. Предлагаю один раз, не кусай потом локти. Мне нужен наследник или наследница. Ты вполне годишься. Дар передался, внешнее сходство разительное. За смелые поступки иногда полагается награда.

   — Вы так бдительность усыпить хотите и под кустом потом прикопать?

   В душе Зары поселились сомнения. Рандрин шутил, задумал коварный план или говорил искренне?

   — Я желаю сделать тебя, неблагодарную, одной из Рандринов. Но если не желаешь…

   — Желаю! – тут же выпалила девушка.

   Глаза её загорелись, сердце учащённо забилось.

   Неужели авантюра удалась? Неужели действительно Зара Рэнальд Рандрин?

   Эйфейя, будь благословенна среди богов! Твой волоокий взгляд вторит чудеса. Вот недаром Зара её так почитала.

   — Предупреждаю, настоящим отцом тебе не стану, – впервые за вечер Рандрин расслабленно улыбнулся. – Оправданий и нежностей не жди. Но ты и так это понимаешь, верно? Просто наследница.

   — Всё верно, ложь мне не нужна.

   — Замечательно! – хлопнул в ладоши Рандрин. – Тогда сделаю запрос в твой муниципалитет, и, если не натворила ничего дурного, постараемся начать всё с чистого листа. Мы очень похожи, Зара, и не только внешне: у тебя мой характер. Согласна на перемирие, или во имя поруганной чести матери дала клятву всю жизнь меня ненавидеть?

   — Я вас не ненавидела, а презирала, — покачала головой Зара.

   — Вот как? – брови Рандрина взметнулись вверх. В глазах сквозил нескрываемый интерес.

   — Именно так. За трусость. Я жутко злилась, затаила в душе обиду, жаждала мести, вашего публичного позора, но не более. Никакой ненависти.

   — Но ведь и это не мало. Скажи, — Рандрин заговорчески подмигнул ей, — а письмо ведь ты выкрала? Сама бы мать тебе ни за что не дала.

   — Не украла, а взяла, — поправила Зара. – Ещё ребенком.

   — И уже замышляла страшную-страшную месть, — губы Рандрина тронула ухмылка. – Но получилась сделка.

   — В данной ситуации разумнее поступить именно так. Чувства – это прекрасно, но надо и о будущем подумать.

   — Она точно твоя дочь, — подала голос Апполина. – Нормальная девушка думала бы не о выгоде.

   — Значит, я ненормален? – рассмеялся Рандрин. – Эльфийская этика неприемлема в человеческом мире, девочка всё сделала правильно.

   — Видимо, у нас разные жизненные ценности, — вздохнула Апполина, встала из-за стола и вышла из столовой.

   — Она такая странная! – непроизвольно вырвалось у Зары.

   Всё-таки Апполина – загадочное существо, будто не от мира сего.

   — Ничего странного, просто в ней течет эльфийская кровь.

   Видя, что дочь не понимает, Рандрин пояснил:

   — Отец Апполины – один из кузенов эльфийского князя. От него по наследству перешёл дар. Он накладывает отпечаток на личность.

   — А что за дар? – Любопытство перебороло неприязнь к отцу. – Я видела, как она стояла рядом с директором во время вручения дипломов и что-то шептала над выпускниками.

   Стена отчуждения между отцом и дочерью подтаяла. Зара позволила себе успокоиться и стащила ещё одно пирожное с подноса. Какие же они вкусные!

   — Апполина разговаривала с душами.

   Если бы это сказал не Рэнальд Рандрин, Зара решила бы, что он сошел с ума. Как можно напрямую разговаривать с душами? Пока человек жив, это невозможно!

   — Я не совсем точно выразился, — поправился Рандрин и, поймав взгляд дочери, легко прочитал в мыслях всё, что его интересовало. Ставить защиту Зара не умела и даже не подозревала, что теперь отец знал о её блефе, чувствах, надеждах и намерениях. Она почувствовала лишь лёгкое покалывание в висках. – Апполина видит сущность людей, способна определить склонности, беседовать с чужими внутренними голосами. Признаюсь, даже я не знаю всей полноты её дара. Апполина не любит говорить об этом. На выпускном вечере она помогала с распределением. Согласись, глупо заставлять человека заниматься рутинной бумажной работой, если по природе своей он экспериментатор и практик?

   Зара кивнула.

   Трудно, наверное, жить с таким даром, немудрено, что кузина такая замкнутая. Зара бы, наверное, не смогла. Кстати, надо бы выяснить, кто такие э-эрри. Раз отец не хочет рассказывать, придётся прибегнуть к услугам школьной библиотеки.

   — Ну, что ещё интересного спросишь? – Рандрин в расслабленной позе смаковал вино. Глаза лениво полуприкрыты. – Или признаешься, что лгала, желая выторговать побольше.

   Зара вздрогнула и перестала жевать.

   — Ладно, успокойся. Я прощаю. Но впредь запомни: голова студента для любого мага – открытая книга. Ты мне понравилась, поэтому никаких репрессий не последует. Я действительно намерен сделать тебя наследницей.

   — Но почему? Если вы знаете, что я… была не совсем честна с вами… — недоумевала Зара.

   — Потому что в тебе ярко проявилась моя кровь. Мне выгодно оставить тебя при себе. Шанс, что кто-то родит такого же одарённого ребёнка, крайне мал, рисковать я не намерен. Такой ответ устроит?

   Девушка кивнула и взглянула на часы.

   — Уже так поздно? – ужаснулась она.

   За спорами и выяснением отношений время пролетело незаметно.

   — Если хочешь, могу послать записку Одели, останешься ночевать. Или тянет поделиться последними новостями с подругой? – Рандрин взял в руки колокольчик для вызова слуг.

   — Вы знаете о Бланш? – изумилась Зара.

   — Конечно. Надо же знать, с кем имею дело. О тебе хорошего мнения в Школе, есть шанс, что оставят в Айши. Судя по тому, как заблестели глаза, — это и есть твои планы на будущее, — усмехнулся Рандрин, лениво поигрывая лентой колокольчика. – Что ж, посмотрим. Итак, останёшься?

   Зара ответила отрицательно.

   — Тогда спокойной ночи! Завтра у тебя свободный день, или опять занимаешься с Маргутом? Если переедешь сюда, тоже смогу кое-чему научить. Защитная и боевая магии полезны для лиц любого пола.

   — Спасибо, я подумаю, — холодно ответила девушка, не веря, будто отец станет с ней возиться.

   — Завтра к трём приходи сюда. Если задержусь, поболтаешь с Апполиной. Пообедаем и сходим в муниципалитет. В качестве места рождения написать Юр, или что-то изменим?

   — Ничего менять не надо. И мать мою вычёркивать из метрики тоже.

   — Я и не собирался. Не забудь старые документы.

   Тот же экипаж, что привез её к Рандринам, доставил Зару к особняку Одели. Теперь девушка посмотрела на дом другими глазами, и тот разом стал меньше и уже. Разумеется, какой из частных домов сможет соперничать с хоромами Рандринов? По сравнению с ними любой особняк – лачуга.

   В холле Зару встретила Бланш.

   — Ну, как? – Подруга рассказала ей, что едет на встречу с отцом, и теперь Бланш желала знать подробности.

   — Нормально, — пожала плечами Зара. – Как видишь, мы друг друга не убили! – рассмеялась она. – Не воспылали любовью, но и не подрались.

   — А твой отец, он кто? Я его знаю? – О самой важной детали – имени родителя – Зара предпочла умолчать.

   — Знаешь, разумеется. – Да, какими глазами будет завтра смотреть на неё Бланш, узнав новую фамилию Зары. Не ровен час, в обморок упадет! – Извини, но я пока ничего не скажу, скоро сама узнаешь.

   — А как Авест? – поспешила сменить тему Зара.

   — Они услали его на запад, — сникла Бланш. – В какой-то заштатный гарнизон. Говорит, что всего на пару месяцев, но я не верю! Мы даже не смогли проститься, — вздохнула она. – Хорошо, он сумел передать с сослуживцем письмо, иначе бы я места себе не находила!

   Зара промолчала. С одной стороны, она жалела подругу, но, с другой, граф и графиня Одели поступили правильно, разлучив дочь с воздыхателем. Гвардейский капитан – не лучшая партия для девушки её положения. А Бланш, она ещё совсем ребенок! Почитай стихи, подари букет цветов – и всё, принц на белом коне готов. А о том, что этот принц грезит об её приданом, Бланш даже не задумывается.

   Нет, Зара не утверждала, будто Авесту Мавери нужны только деньги Одели, но ведь Бланш ничего о нём не знала. Ни кто родители, ни ежегодного дохода, ни карьерных перспектив.

   Разлука пойдет на пользу отношениям. Если между Бланш и Авестом что-то есть, чувства только окрепнут, а если только лёгкий флирт, всё само собой легко сойдёт на нет.

ГЛАВА 12

На следующий день, последний перед началом учебного года, ровно в три часа Зара, одетая в лучшее повседневное платье, подошла к дому Рандрина.

   Дверь отворил лакей.

   — Мне назначено, — обронила девушка и решительно шагнула через порог.

   Лакей попросил обождать и позвал дворецкого, как всегда поступал в подобных случаях.

   Зара кивнула и пристроилась в теньке, нетерпеливо постукивая каблучком по полу.

   На этот раз напыщенный дворецкий не смутил её, а, наоборот, вызвал улыбку. Кто знает, может, придет день, и Зара сможет давать ему указания?

   — Дома ли сеньорита Апполина Хеброн Рандрин?

   Интересно, почему полуэльфийка Хеброн? Она ведь племянница Рандрина, а не его сестра. Может, у эльфов не принято наделять детей именем отца, или, о, ужас, покойная тетка родила Апполина вне брака? Девушка хихикнула при мысли о том, что кузина может, как и она, оказаться незаконнорожденной.

   — Дома. Как прикажите доложить?

   — Скажите, что пришла Зара Рэнальд Рандрин, — смакуя каждое слово, представилась Зара, наблюдая за реакцией дворецкого.

   Да, на него это произвело неизгладимое впечатление! Бедняга растерял невозмутимость и важность, переминался с ноги на ногу, удивленно глядя на Зару. Наверное, посчитал её сумасшедшей.

   — Как прикажите вас понимать? – наконец выдавил из себя дворецкий.

   — Разве я непонятно представилась? – девушка нарочито небрежно бросила перчатки на специальную полочку и, подойдя к зеркалу, поправила прическу. – С дикцией у меня всё в порядке, я не говорю по-эльфийски – следовательно, вы всё поняли. Проводите меня к кузине или попросите её спуститься.

   — Это невозможно, — продолжал настаивать на своём дворецкий. Он уже оправился от удивления и нахальства гостьи. – У господина нет детей. Настоятельно прошу вас…

   — Все в порядке, Симуус, пропустите. – На шум голосов вышла Апполина. – Полагаю, сеньорита Зара отныне будет часто бывать у нас, запомните её.

   Дворецкий посторонился, проводив посетительницу недоуменным взглядом.

   — Дядя задерживается, отобедать без него, – поглаживая хорька, Апполина провела посетительницу в Ореховую столовую. – Но он обязательно придёт к чаю.

   Зара пожала плечами. Её мало волновало, пообедает с ними Рэнальд Рандрин или нет, главное, чтобы тот сдержал обещание. Впрочем, без отца даже лучше – не возникнет желания поддеть его, вспомнить о детских обидах.

   Девушка надеялась с помощью кузины узнать немного больше о новых родственниках, но Апполина оказалась на редкость неразговорчивой. Весь обед она просидела в состоянии, схожем с трансом, отвлекаясь только на хорька. Апполина не спускала его с рук, даже кормила из своей тарелки.

   — Забавный зверёк! – тягостное молчание давило, и Зара попыталась завести хоть светский разговор.

   — Да, — кивнула Апполина, по-прежнему погруженная в себя.

   — Подарок дяди, или сами купили?

   Хорек поймал взгляд васильковых глаз и, соскользнув с рук хозяйки, забрался Заре на колени. Аккуратный носик, шмыгая из стороны в сторону, впитывал новые запахи. Посидев так с минуту, он вернулся к Апполине.

   — Вы ему понравились, — улыбнулась полуэльфийка, уткнувшись подбородком в густой короткий мех. – Это мамин подарок.

   Заре тут же захотелось расспросить кузину о родителях, но той наверняка тяжело вспоминать об этом.

   — Сколько ему? – осторожно поинтересовалась девушка.

   — Тринадцать лет, — вздохнула Апполина. – Я пытаюсь продлить его жизнь, но не уверена, что природа позволит мне вмешиваться в подобные вещи. Хорьки живут не больше пятнадцати лет, а мне не хочется терять Теха. Это так тяжело!

   Большие зелёные глаза заблестели от слёз, и полуэльфийка отвернулась.

   Зара ощутила эмоциональные отблески воспоминаний, которые на миг отразились в радужке кузины. Разумеется, говоря о горечи утраты, Апполина имела в виду вовсе не домашнее животное.

   — Извините, я не хотела, – Зара отодвинула тарелку, неотрывно глядя на полуопущенные веки кузины. – Мне ведь говорили, что ваши родители…

   — Ничего страшного! – заставила себя улыбнуться Апполина и обернулась. На лице – ни слезинки, только ещё крепче прижимает к себе хорька. – Просто мама подарила Теха незадолго до смерти. Мы тогда жили не в Айши, а на северо-западе, рядом с эльфами.

   — Вижу, вам интересно, как погибли мои родители, – длинные ресницы вновь прикрыли зелень глаз. – Ничего зазорного в этом нет, раз мы кузины, вы имеете право знать. Да и кто в Айши этого не знает? – усмехнулась она. – Шила в мешке не утаишь! Мама вышла замуж за эльфа. Дед не одобрил её поступка, и они с мужем вынужденно поселились отдельно, на границе государства. А я вообще родилась в эльфийском лесу – единственном безопасном месте на всю округу.

   — Что бы ни рассказывал дядя, — после минутной паузы продолжила Апполина, — мама, Эффара Хеброн Рандрин, всё-таки была магиней. Пусть и не такой сильной, как все Рандрины, но могла защитить семью от всякой нечисти. Никакой Школы она не кончала, всему, что знала, научилась сама, по книгам, — единственному, что взяла из родительского дома. Отец, правда, колдовать не умел, владей только простейшей эльфийской магией, которую с молоком матери впитывают все, кто родился в Заповедном лесу. Зато из него получился отличный дипломат.

   Полуэльфийка пригубила вино и приступила к горестному окончанию рассказу:

   — Отец занимал почётную и ответственную должность при князе эльфов – личного посланника. Наверное, не существовало языка или наречия, которым бы он ни владел. Князь часто посылал его в качестве переговорщика к тем или иным существам, вот и в тот год отца послали к фрегойям. Мама слышала, что на их землях растет редкое магическое растение, и поехала вместе с ним. Поездка не предвещала беды. Фрегойи радушно приняли родителей, согласились заключить с эльфами дипломатические отношения, а потом убили. Во время прощального ужина. Говорят, мать была ещё жива, когда её бросили на съедение волкам. Мне тогда минуло десять лет.

   Скупо нарисованная полуэльфийкой картина гибели родителей потрясала жестокостью и вероломством;