Оглавление
Пролог
Верховный жрец Таэрии шёл быстрым шагом. Стук его посоха эхом разносился под высокими каменными сводами. Белые одежды не сковывали движений. Длинные седые волосы развевались за плечами.
Из бокового арочного прохода выскочил толстый коротышка в жреческой тоге и, всплеснув руками, запричитал:
- О, Святейший! Вы уже прибыли?! Я не знал, простите…
- Как это произошло, Зарен? – бросил Верховный, не замедляя шаг.
Коротышка, едва поспевая, устремился за ним.
- Это была плановая уборка, – заговорил он. – Один из низших случайно задел Жезл. Он упал и... От него откололось навершие. – Зарен начал задыхаться. Он старался не отставать от начальства, но отсутствие опыта уже начало сказываться. Его размеренная сытая жизнь не предполагала таких забегов. К счастью, после его слов Верховный резко остановился.
- Ну, конечно, – прошептал старец и процитировал: – «Завещание моё в моих руках найдёте». В той суете на посох просто не обратили внимания.
Он продолжил путь, бормоча себе что-то под нос. А вспотевший и тяжело дышавший Зарен поспешил за ним. Но это продлилось недолго, ибо они уже пришли. Верховный жрец отворил высокие резные двери. Не обращая внимания на окружающих, он подошёл к лежащему на мраморном полу посоху. Рядом с ним валялось отколовшееся навершие украшенное драгоценными камнями. Выпавший из него свиток бумаги был перетянут красной нитью, что указывало на то, что это завещание.
Верховный оглядел испуганно сжавшихся в углу молодых людей в серых робах. Его льдистые глаза сверкнули.
- Вон!
Началось паническое бегство с давкой у дверей. Затем всё стихло. Двое в белых одеждах остались одни.
Руки, покрытые старой пергаментной кожей, сдёрнули нить и развернули свиток. Взгляд забегал по листу бумаги. Губы зашептали чужие слова.
- Эйдол Светлый! – потрясённо выдохнул Верховный, закончив читать. Он стоял неподвижно, устремив вдаль взгляд прозрачно-голубых глаз. Коротышка рядом даже затаил дыхание, боясь помешать.
Приняв ему одному ведомое решение, жрец развернулся, чтобы уйти, когда Зарен спросил:
- Святейший, что мне делать с Жезлом? Вызвать ювелиров?
- Ты идиот, Зарен, - прошипел Верховный. – Какие ювелиры?! Его можно починить только магией, – глаза коротышки округлились при этих словах. – И да… Не забудь наказать виновного.
- Наказать? – переспросил Зарен.
- Один из этих криворуков сломал посох Радетеля, ты собираешься его наградить за это?!
- Нет, - прошептал испуганно Зарен, – нет…
Глава 1. Чужая на празднике жизни
- Ой, чуть не забыла тебе сказать. Сегодня полгода как мы встречаемся с Лифаром. Будем отмечать в «Королевском соколе».
Тоска, поселившаяся где-то глубоко внутри, привычно всколыхнулась мутной взвесью. Только в этот раз к ней добавилось глухое раздражение: «Отсутствие фантазии у её подруги и бывшего парня уже начинает смахивать на извращение. Совпадают и даты и место… и даже повод».
Аика, отрешённо кивнув, продолжила подсчёты, придав лицу сосредоточенности. Прозвенел звонок, ломая дремотное оцепенение, и заставляя вспомнить, что здесь полно молодых тел, наполненных горячей кровью. Едва нарушаемая сонная тишь вдруг потонула в шелесте торопливо складываемых бумаг, в оживлённом гомоне весёлых голосов, обсуждающих предстоящие выходные.
Быстро собрав сумку и закинув её на плечо, Аика подхватила тяжёлый том и двинулась к дальней стене, вдоль которой вытянулись стеллажи с ячейками. Подойдя к своей, она аккуратно положила книгу на стопку и незаметно огляделась. На неё никто не обращал внимания, даже Синан. Плавно переместившись, девушка проскользнула в закуток, который образовался после нескольких перепланировок. Затаив дыхание, Аика замерла, прильнув к маленькой щёлочке, стараясь не обращать внимания на пыль и паутину.
Оживление в аудитории сходило на нет. Люди расходились, и как будто забирали с собой часть звуков, оставляя после себя пятна тишины. Помещение опустело. Но затаившаяся девушка не спешила прерывать игру в прятки. Она слышала, как Синан несколько раз звала её. И расспрашивала – не видел ли кто её соседку по комнате. А когда все ушли, ещё несколько раз прошлась между рядами.
«Упрямая» - с горькой усмешкой подумала Аика, глядя вслед уходящей подруге. Она дождалась, когда гул людских голосов утихнет, словно унесённый отливной волной. Выйдя из своего укрытия, девушка огляделась.
Эта аудитория отличалась от других. К каждому столу примыкал высокий узкий шкафчик. И столы, и шкафчики, поставленные под различными углами, создавали своеобразный лабиринт, в котором при желании можно укрыться от всевидящего взора преподавателя. Например, чтобы скрыть красные от недосыпа глаза или опухшее от чрезмерных возлияний лицо. Правда, профессор Радаб на присутствие, отсутствие и другие нюансы бытия студентов мало обращал внимания. Грамотное ведение гроссбухов, правильные отчёты и документация – точные числа, которые никогда не врут, вот что было важным для него. Так что, тёмные углы здесь часто использовались студентами для того, чтобы просто отоспаться.
Аика прислушалась к пустой тишине. Положив сумку на ближайший стол, она вытащила зачарованный платок, и начала с таким тщанием очищать себя от пыли и паутины, словно от этого зависела её жизнь. А закончив, устало опустилась на стул, как будто эти нехитрые действия забрали все её силы. Сложив руки перед собой, она уткнулась в них головой.
Этот год давался нелегко. Гораздо труднее, чем прошедший, когда она возомнила, что сумела изменить свою судьбу. Когда решила, что ухитрилась порвать с прошлым. Оно догнало её, представ в неприглядном свете, с обнажёнными уродливыми изъянами.
Аика Линаэрт родилась далеко от столицы, в маленьком провинциальном городке Койши, в котором все друг друга знали в лицо, и в котором невозможно укрыться от всевидящих глаз. Её мать умерла в родах, а на младенца, рождённого вне брака, была наложена Печать Бастарда. Безрадостное начало жизни маленькой девочки. Хотя… Если бы ей не посчастливилось родиться пятьюдесятью годами ранее, эта жизнь оборвалась бы так и не успев начаться. Тогда жрецы казнили незаконнорожденных детей вместе с их матерями на центральной площади, в назидание другим. Теперь многое изменилось. Когда-то храмы обладали абсолютной властью во всех сферах жизни королевства. После реформ в их ведении остались лишь некоторые, в число которых входил и моральный облик народа. «Избранники Эйдола» с дикой фанатичностью следили за выполнением всех норм нравственного поведения. Одним из самых непростительных грехов считалось «зачатие дитя вне осенённого храмом брака». Мать Аики, Алайша, своею смертью в муках частично искупила вину. Но ребёнок от этого чище не стал.
Первые восемь лет жизни маленькой бастарды были довольно безоблачными. Бабушка с дедушкой, заменив ей родителей, трепетно оберегали единственную внучку. И активно поддерживали её увлечение рисованием.
Но удержать время невозможно, оно беспечно и быстротечно приблизило тот миг, когда Аике пришлось идти в храмовую школу, где получали обязательное начальное трехлетнее образование. Там она и узнала, почему у неё никогда не было друзей, почему с нею не играли другие дети. Преподавательницы-жрицы не выбирали выражения, объясняя восьмилетнему ребенку, почему она является «грязным отродьем». Ученики быстро сообразили, что на бастарду можно свалить любые проказы. Даже свои невыученные уроки. Несмотря на нелепость этих обвинений, девочку наказывали без какого-либо расследования. И порку приходилось выдерживать, стиснув зубы. Не по годам смышлёная малышка понимала, ей нужно выдержать эти три года, иначе она не сможет продолжить учебу. Дедушка объяснил, чем грозит необразованность.
И хотя казалось, что время растянулось бесконечно, этот период жизни всё же закончился. Новая школа – светская – казалась новым миром. Здесь не было злобствующих мегер, не разучивались ежедневно нараспев псалмы, не было наказаний розгами за малейшую провинность. Аика решила запрятать воспоминания о храмовой школе в глубоких тайниках своей памяти, забыть как дурной сон. Только ей напомнили, что эта роскошь ей недоступна. Это случилось через неделю. Во время перемены, играя рядом с витражным окном, один из учеников замахнувшись палкой, случайно разбил его. Галдящий до этого класс мгновенно затих.
- Кто это сделал? – строгий голос неизвестно откуда появившейся учительницы не сулил ничего хорошего.
Мальчик спрятал свой испуг за нагловатой ухмылкой:
- Это она, – слегка дрогнувший палец, указал на стоявшую неподалёку Аику. В храмовой школе этот номер проходил.
Хрупкая фигурка обречённо замерла. В зеленовато-карих глазах застыла боль. В этот раз отделаться розгами не удастся. Её дедушке придётся возместить стоимость. Стиснув маленькие кулачки, Аика впервые в жизни решилась отстоять свою невиновность. И пока она пыталась совладать своим голосом, в тишине звонко прозвучало:
- Это неправда. Я всё видела.
Синан Льянс, дочка мэра, рассказала, что произошло на самом деле. Справедливость восторжествовала. Мальчик был наказан за оговор, его родители оплатили ремонт окна, а у Аики появилась первая и единственная подруга.
Это была странная дружба. Синан была окружена друзьями, знакомыми. Но маленькая бастарда не вошла в этот круг. Отношения двух девочек были обособленными. Словно две параллели: «Синан – Аика» и «Синан - её окружение», а между ними невидимая, но от этого не менее прочная, грань. Только девочка-сирота лишённая какого-либо общения со сверстниками была рада и этому. Правда, разобравшись в уставе новой школы, она поняла, что в этот раз ей ничего не грозило. Здесь не практиковались наказания, особенно без твёрдых доказательств. Так что ничего героического в поступке мэрской дочки не было. Но семена были посеяны. Факт того, что за неё – изгоя - заступились, имел для Аики огромное значение. Она терпеливо сносила покровительственное отношение к себе. Не возмущалась тем, что её не приглашают на посиделки. Несколько презрительных высказываний Синан, и она отказалась участвовать в каких-либо школьных проектах и тем самым заработать себе дополнительные баллы.
Войдя в пору цветения, Аика неожиданно для себя, сумела привлечь внимание противоположного пола. Но когда, вначале один, затем второй, через короткий период ухаживаний, переключились на её подругу, она просто перестала общаться с мальчиками. «К чему всё это? – думала она – Я не могу сравниться с Синан. Она такая красивая. Рядом с ней я похожа на облезлую дворняжку». Аика не сомневалась, что дело обстоит именно так, ведь ей очень часто высказывали сожаления по поводу неопределённого цвета её глаз, странного оттенка волос, недостаточно белой кожи…
Зато у неё были карандаши и мелки, и белая бумага под ними расцветала сказочными зверями, волшебными цветами…
Глава 2. Подруга
- Вот ты где!
Аика вздрогнула. Уйдя в дебри воспоминаний, она забрела так далеко, как уже давно не позволяла себе. «Сколько времени я здесь сижу?»
- Что ты творишь? Я повсюду тебя ищу. Мы уже давно должны быть в «Соколе». Из-за тебя пришлось перенести заказ столика на вечер. – Недовольные нотки в голосе Синан привели к тому, что она не вырвалась из воспоминаний, а наоборот – как будто ещё больше заблудилась в них.
Усилием воли выбравшись из липкой паутины прошлого, Аика сказала:
- Я не пойду.
Пухлые, тщательно накрашенные губы поджались.
- О чём ты? Я же говорила, что сегодня мы идём отмечать…
- Я помню, – оборвала её Аика. Это было настолько неожиданно, что обе удивлённо замерли.
- Что?!
- Я помню, – тихо, но упрямо повторила Аика. – Но это же ваш юбилей, мне там делать нечего.
Голубые глаза Синан сверкнули:
- Я так и знала! Ты, конечно, постоянно твердила, что для тебя это ничего не значит, но я знала – ты ревнуешь!
- Повторяю уже в который раз, – устало сказала Аика, - я не ревную, но постоянно ходить с вами двоими… Тебе не кажется, что это нелепо? Вы полгода вместе, вы любите друг друга, вы хотите это отметить. Причем здесь я?
- Ну, если ты действительно относишься к этому спокойно, ты должна пойти с нами, чтобы доказать это.
Аике очень хотелось закричать, затопать ногами, или сделать что-то ещё, что неприсуще ей, но вместо этого она лишь крепче сжала ремень сумки. Такого рода разговоры велись не в первый раз. И каждый раз её убеждали сопровождать эту пару на свидания, где вначале активно втягивали в разговор, а потом на лице подруги появлялось выражение воспитанной леди, уставшей от незваного гостя, но не знающего как его выпроводить не обидев. Но стоило в следующий раз отказаться наотрез от этого «удовольствия», как Синан закатывала истерики, утверждая, что подруга не может простить того, что её парень от неё ушел. Что она не виновата, что нравится окружающим больше. Что не ожидала такой неблагодарности.
Чтобы не слышать эти вопли, Аика, скрепя сердце, соглашалась, но… Она уже устала. Успев вкусить немного счастья, она не хотела отказывать себе в этом. Ей нужно было освободиться от этих двоих… И ей до ломоты в теле, до зуда в руках, не хватало её красок и кистей. Если не считать дедушки, бабушки и приемных родителей никто не знал о её способностях к живописи. Она всегда скрывала эту свою страсть. И теперь, живя в одной комнате с Синан, у неё не было возможности выплеснуть на бумагу свои переживания, эмоции, надежды.
- Ты должна пойти! – непререкаемость в голосе подруги предвещала бурю, из-за которой ей, наверное, снова придется уступить.
- Конечно, должна. Ты разве не в курсе, что вампиров надо вовремя кормить?
Прозвучавший мужской голос не был громким, но на девушек произвел впечатление грома в ясный солнечный день.
Сумрак в самом дальнем и тёмном углу зашевелился и выполз на свет, обретая контур человеческой фигуры.
Разглядев представшего перед ними молодого человека, Аика мысленно застонала: «О, нет. Только не он!»
Карас Яри – ехидный насмешник и саркастический остряк. Чуть ли не все в Столичной Академии Управления шарахались от него, опасаясь его метких высказываний. Парой фраз он мог обнажить всю сущность человека, выставив напоказ его недостатки и пороки. Даже преподаватели старательно обходили его стороной, боясь попасть под град его безжалостных, но очень верных замечаний. Если не считать нескольких действительно благородных людей, не было никого, начиная от студентов и кончая руководством Академии, кто бы не боялся попасть на его острый язычок. Попытки поставить его на место ни к чему не привели, ибо ему покровительствовали из самых верхов. А завалить его по учебной части не удавалось из-за того, что его знания иной раз превосходили знания учителей. Многие задавались вопросом: «Зачем он вообще поступал?».
Аике казалось, что его тёмные, почти чёрные, глаза заглядывают в самую суть её души, и ей было страшно, что когда-нибудь он озвучит все её секреты. И надо же было обстоятельствам сложится так, что именно он решил сегодня отоспаться в «спальнике» - так студенты прозвали это укромное место.
Аика лихорадочно перебирала в уме всё, что он мог услышать. «Лучше поскорее уйти» - думала она, решив для себя не реагировать на его насмешки, которые обязательно последуют.
- Линаэрт, ты вроде умная, не можешь догадаться, что без подпитки они приходят в бешенство?
Почти не прислушиваясь, мелко дрожа от страха, что Карас возьмется перечислять её недостатки, она закинула сумку на плечо и двинулась к выходу.
- Что, Льянс, невмоготу оставаться подолгу без её переживаний? Увела у неё парня, отвела друзей. – Поняв, что речь не о ней, Аика замедлила шаг. – Но, видимо, там любви большой не было, так что тебе не хватило того, что она выдала. Ты решила её выцедить, не отпуская от себя ни на шаг?
- Опохмелись, Яри, а то несёшь какую-то чушь, – в презрительном голосе Синан мелькали тревожное нотки. – Идем отсюда Аика, нам пора. – Подойдя к подруге, она подхватила её под руку.
- Ну, конечно, Линаэрт, иди. Если у тебя ума не хватает, чтобы понять, что из тебя тянут энергию, если ты не хочешь понять, почему с тобой перестали общаться твои друзья, если не хочешь узнать, почему ты не смогла переселиться в другую комнату, то…
Синан уже успела дотащить её до двери, когда Аика ухватилась за косяк.
- Аика! – голос обжигал гневными огоньками. – Мы должны идти!
- Я не должна, – вырвав руку, тихо проговорила Аика, делая ударение на последнем слове. – Я хочу, и узнать, и понять, – это она сказала, подходя к Карасу.
Произнесла она это с уверенностью, которую совсем не чувствовала. Слишком она боялась его способности обнажать нутро человека.
Карас сверкнул белозубой улыбкой. Он был весьма симпатичным парнем и, несмотря на свою своеобразную репутацию, пользовался успехом у противоположного пола. Его светло-русые волосы, стянутые в небрежный хвост, резко контрастировали с чёрными глазами, что всегда привлекало к нему внимание. Он всегда знал, что нужно сказать девушке. Вот и в этот раз, он понял, что маленькая провинциалка побаивается его.
- Ты хочешь узнать… – начал он, опускаясь на стул, и пристраивая ноги на соседнем.
- Я хочу узнать, почему со мной перестали общаться. – Аика прислонилась к столу напротив, не обращая внимания на Синан, стоявшую у дверей и не спускающую с них горящего взгляда.
- Ну, конечно, отношения, эмоции… - пробормотал Карас, разглядывая девушку. – Льянс по прибытии в Академию начала распускать слухи о том, что ты очень неразборчива в отношениях, часто разлучаешь пары, и из своих родных мест ты уехала потому, что перессорилась со всеми.
Как будто росчерк молнии.
С каждым произнесённым словом из неё, казалось, уходили краски жизни. Она побледнела так, словно собиралась соперничать с саваном.
- Ты собираешься слушать этот пьяный бред? – голос Синан звучал неприятно скрипуче.
Не оглядываясь на неё, Карас продолжил:
- Первое время она заводила разговоры о том, что ты незаконнорожденная. Но в столице, да и в любом крупном городе, к этому относятся более спокойно. Тогда пошли рассказы о том, что ты охоча до чужих парней. Этому поверили. А то, что рассказчица сама тем же грешит, никого не смутило. Люди - странные существа, – он слегка прищурился. – Бессмысленно пытаться разобраться в логике их мышления. Так о чём я? Ах, да. Большинство твоих так называемых подруг решило, что от тебя нужно держаться подальше. После того как мужчина твоей мечты изменил тебе, переметнувшись к лучшей подруге, ты начала подыскивать себе комнату для переселения. Думаю, не ошибусь, предположив, что ты не хотела своим присутствием мешать новоявленной парочке. Только вот у некоторых были на тебя другие планы. Даже одинокие студентки, с которыми ты смогла договориться, вдруг меняли планы и под разными предлогами отказывали тебе. Это подействовала шепотом поведанная информация о том, что ты болеешь редким заболеванием, сопровождаемым приступами. Знаешь, я всё думал, когда же ты очнёшься, – Яри наклонил голову, словно прислушиваясь к тому, как в душе девушки что-то рвётся. – Когда же ты, наконец, поймёшь, что тебя используют. Я не знаю, что было у вас в прошлом, но уверен, что она не раз и не два причиняла тебе боль. Рискну предположить, что женоподобный Лифар не первый кого у тебя увели. Вроде бы не глупая, и должна была почувствовать. Когда ты здесь появилась, ты должна была ощущать освобождение. Правда, свободой ты недолго наслаждалась, Льянс сумела тебя отыскать. Видимо ты очень вкусная, раз она так быстро тебя догнала.
- Надеюсь, ты не настолько поглупела, чтобы верить в эти бредни?
Аика, простоявшая неподвижно в течение изредка перебиваемого монолога, шевельнулась. Словно ожившая кукла с пустыми глазами. Она сделала пару шагов вперёд, повернулась, дошла до двери, обошла препятствие в виде фигуры, смотрящей на неё злыми глазами, и вышла.
- И чего ты хотел этим добиться? – от перекосившей лицо ненависти белокурая Синан перестала быть похожей на себя.
- Понаблюдаю, каково тебе будет, лишённой возможности высасывать из неё эмоции. Чувствовать сама ты не способна. Что же ты будешь делать теперь, когда тебе некого имитировать?
Глава 3. Убежище
Ночь.
Окна погасли, пряча за тёмными стеклами спящих жителей. Лишь уличные фонари продолжали светить, поджидая припозднившихся гуляк.
Зима очень неохотно уступала свои позиции. Если днём весна ещё могла намекнуть о своём приходе тёплыми солнечными лучами, терпким запахом оживающей земли, то ночью ослабевший морозец ещё скалил зубы. Лужи сковывало наледью, капель застывала на весу…
Карас Яри шёл ленивым шагом довольного жизнью в целом, и сегодняшним днём в частности, человека. Лишь холод и желание поспать заставляли его ускоряться и не слишком увлекаться хрустом ломающегося под сапогами льда. Подойдя к воротам Академии, он нащупал в кармане монету, и зажал её между пальцами, приготовившись привычно сунуть в карман привратнику. Но постучать он не успел. Неожиданно перед ним появилась женская фигура, закутанная в тёмный плащ.
- Линаэрт, тебе удалось то, чем немногие могут похвастаться. Ты меня напугала.
- Ин Яри, я поджидала вас здесь, чтобы попросить о помощи. Не могли бы вы приютить меня на некоторое время?
Мечтающий о теплой постели Карас, облокотился о столбик ворот и зацокал языком:
- Ну, во-первых, тебя не пустят в мужское общежитие, а во-вторых, ты не права, это Льянс должна убираться из твоей комнаты, а не ты искать другую.
- Это невозможно. Я забрала документы.
Опешивший вначале Карас застыл, затем обхватил плечи девушки и развернул её к фонарю.
- О чем ты, Линаэрт, повтори?
- Я забрала документы, – послушно произнесла Аика.
Молодой человек шумно и длинно вдохнул, а затем медленно выдохнул:
- Я тебе говорил, что ты умная? Забудь. Ты оказалась непроходимо тупа. - Встряхнув, он оттолкнул девушку, засунул руки в карманы, задумался, затем сказал: – Ладно, вот что мы сделаем. Пойдем в администрацию, я покаюсь, скажу, что подшутил над тобой, ты поверила и потому совершила эту глупость.
- Я туда не вернусь, – голос был тихим, но не страдал отсутствием твердости.
- Аика, пойми, ты делаешь неправильный шаг. Я открыл тебе глаза не для того чтобы ты разрушила свою жизнь, а чтобы отсекла от неё всё ненужное.
- С этим покончено, – упрямо ответила девушка. – Мне просто нужна ваша помощь.
Глядя на хрупкую фигурку, от которой веяло холодом, словно уличный мороз добрался и до неё, Карас прислонился спиной к калитке и устало спросил:
- В чём?
- Мне негде жить. Я никого не знаю в столице. Позвольте пожить у вас некоторое время.
- Я же уже говорил, я не смогу поселить тебя в мужском корпусе. Здесь с этим строго
- А дом в городе?
- Какой дом?..
- Ну, вы же где-то ночуете?
- Да-а, – потянул насмешливо Карас, – только в бордель со «своим» не пускают.
- То есть, у вас нет…
- У меня нет здесь недвижимости, моя родня живёт далеко на юге, и единственное моё жильё – это комната в общежитии.
Аике казалось, что если Карас откажет ей она впадет в уныние от безысходности. Но в ней ничего не шелохнулось, словно уходящая зима сумела заморозить её изнутри.
То, что она услышала и узнала о себе и своем окружении сегодня днём, подействовало на неё настолько сильно, что она на время потеряла возможность мыслить. Как оживший мертвец, без чувств, без мыслей, ничего не видя и не слыша, она шла по лабиринтам коридоров. Аика так и не поняла, как добралась до комнаты, которую они занимали на пару с Синан. Но приторный аромат духов, от которого она всегда задыхалась, вывел её из ступора. Оглядевшись, отметила насколько здесь всё устроено по вкусу её, так называемой, подруги.
В голове забилась единственная мысль: – «Я здесь не останусь», которая пульсируя, заставляла двигаться быстрее. Ей не понадобилось много времени, чтобы собрать свои вещи, и, добравшись до административного крыла объявить о своём уходе. То как ей легко подписали все бумаги, было настолько удивительным, что сумело даже пробиться через её отрешенность. Попросив привратника присмотреть за сумками, она закрыла калитку Академии, где-то в глубине души понимая, что с этим действием завершается определённый этап её жизни. Гуляя среди шумной толпы, она пыталась собрать разбежавшиеся мысли, чтобы решить, что же ей делать дальше. Зная, что она будет учиться в столице, её приёмные родители решили завести ребенка. Они имели право на счастье. Но даже если бы не это – она всё равно не вернулась в родные места. Слишком много усилий ей пришлось приложить, чтобы убежать оттуда. Несмотря на то, что жизнь в столице дорога, уезжать отсюда она не собиралась. У неё нет образования, негде жить, но с её происхождением ей всё же будет проще здесь, чем в провинции. Аика не забыла, во что жрецы могут превратить жизнь неугодных им людей. Вместо этого она решила рискнуть и попросить помощи у Караса. Она ещё раньше заметила, что, несмотря на всю свою несносность, он ни о ком ничего не говорил за глаза. Никогда не подличал, а к честным и порядочным людям относился со всей уважительностью. Поскольку он ни на чём не экономил, часто не ночевал в стенах Академии и возвращался всегда одетым с иголочки, у многих появилось предположение, что у него есть дом в столице. Это и ввело в заблуждение Аику, которая уже полночи поджидала его под воротами.
Поняв, что робкой надежде не суждено сбыться, она, тем не менее, изящно склонилась:
- Примите мои извинения, ин Яри. Простите, что побеспокоила. Светлой ночи – пожелала она.
- Постой, куда это ты?
- Не извольте беспокоиться, ин. Я сама способна со всем разобрать...
- Избавь меня от этого тона правильной воспитанной девочки, – раздражённо перебил её Карас. – Где твои вещи?
- У привратника.
- Уже и пожитки успела собрать – пробормотал себе под нос Карас.
На оговоренный стук, чётко прозвучавший в ночи, отворилась калитка. Монета перекочевала из рук в руки, а сумки возвратились к своей хозяйке.
Вложив два пальца в рот, мужчина издал пронзительный свист, на который отозвался шум бей-верда. Выехав из-за угла, он затормозил рядом с людьми. Погрузив багаж и усадив девушку, Карас назвал адрес и забрался следом. Недовольно пробурчав что-то под нос, он накинул капюшон, закутался в подбитую мехом куртку и замолчал, всем своим видом показывая, что общаться не намерен. По бледным губам девушки мелькнула слабая улыбка. Она тоже закуталась в плащ и уставилась в окно, наблюдая, как мимо пролетает город, который оставляет позади, как и своё прошлое. Она не знала, куда они направляются. Лишь надеялась, что там найдётся убежище для неё, где она смогла бы попытаться отыскать саму себя, в том хаосе, который воцарился в её душе.
Миновав окраину столицы, они ехали ещё минут десять. Затем свернули с основной дороги налево и примерно метров через сто очутились перед кованой калиткой.
Бей-верд послушно застыл после приказа ожидать, а Карас подошёл к считывателю. Приложив руку, он дождался, когда его распознают. Ту же процедуру проделала Аика, чем пополнила список «имеющих доступ». Пройдя по мощеной дорожке, и поднявшись на пять ступенек, они повторили все эти манипуляции с входной дверью.
Войдя в дом, Карас активировал освещение.
- Это дом моего дяди, – ответил он на вопрошающий взгляд девушки.
- Я не уверена… - начала было Аика.
- Он тут не бывает, – перебил её Карас. – Он не любит город, и собирался жить здесь и ездить каждый день на работу. Только он настолько загружен, что ему это не удаётся. Поэтому можешь пожить здесь некоторое время. Зализать раны.
От этой откровенности девушка побледнела ещё больше, хотя это казалось невозможным.
- Здесь немного денег на первое время, – Карас отмахнулся от собиравшейся возразить Аики. – Вернёшь потом, когда найдёшь работу. И повторяю – ты дура. Не ты должна была уходить, а она. Но… Я тебя предупредил, остальное - твой выбор, – он взялся за ручку двери. - Я чувствую за собой вину и только поэтому привёз тебя сюда. Знаешь, мне всегда очень интересно наблюдать за окружающими. Люди так нелепо решают самые простые проблемы, даже в цирк не нужно ходить. Не думал, что ты тоже порадуешь меня этим, – он покачал головой. – Ладно, как я уже говорил, это ваш выбор ини Линаэрт. Умных мыслей, леди, – он склонился в шутливом поклоне.
- Теплых дней, ин, – Аика присела в реверансе.
Глава 4. Лабиринты прошлого
Природа словно впала в забытье. Зима, уже потерявшая былую силу, пряталась в нерастаявших сугробах, скалясь ночами мерзлой ухмылкой. Весна как усталая девица, сонно щурилась мутным солнцем сквозь мглистые тучи, будто раздумывая, стоит ли вообще просыпаться. Сырой промозглый ветер метался в разные стороны, не зная, какое направление выбрать.
Аика стояла в маленьком саду, кутаясь в пуховую шаль. Погода, как будто подглядев, вторила её настроению. Холодно, муторно, тоскливо…
Она уже две недели пряталась от мира, пытаясь собрать разрознённые куски своего «Я». Но не продвинулась в этом далеко. Даже её лекарство от всех бед и невзгод – рисование – дало сбой. На белоснежную бумагу выливалось месиво из серых, бурых, грязно-коричневых красок, отражая то, что творилось на душе. Это приводило в ещё большее уныние. Она увязла в своих воспоминаниях, воскрешая их перед собой. Проживая их вновь. День за днем. Час за часом…
Из-за отсутствия опыта общения, поведение подруги не казалось ей чем-то ненормальным. Только сейчас размышляя над тем, что было, она понимала – жизнь могла сложиться иначе. Все те фразы и действия окружавших её людей, которые она не пыталась осмыслить… Теперь она понимала, некоторые не прочь были с ней подружиться. Она нравилась парням. Её почтительность и вежливость была по душе старшему поколению. Синан поставила заслон между нею и окружающими. Но это не служило оправданием. Она сама считала себя недостойной и когда ей начали внушать определённые мысли, охотно поддалась им. Никто не виноват в том, что она была изолирована. Она сама приложила к этому немало усилий.
Аика не учитывала того, что её недоверчивость имела свои корни. Слишком беспощадны были уроки жрецов. Настолько, что это убило в ней уверенность в себе и своих силах.
Им было по пятнадцать, когда Синан начала планировать их дальнейшую жизнь. Место маленькой сироты в этих планах неизменно оказывалось рядом, а точнее, за спиной у подруги. Дочь мэра была нацелена на медицинское образование, и каково же было её удивление, когда «незаконнорожденная отщепенка» возразила, что она будет учиться на управленца, объяснив это желанием дедушки. Словесная буря, возникшая после этих слов могла попросту смести посмевшую возразить девчонку. Но всё закончилось тем, что её отправили домой, с презрительно-высокомерным требованием объяснить предку, что он не прав. Аика тогда впервые решила отстоять свое мнение в споре с подругой и ничего не сказала дома. К тому же поступать в Академию Управления, расположенную в соседнем городе, было её решение, а о дедушке она упомянула только чтобы придать весомости своему заявлению. В любом случае Аика не собиралась отступать. Но этого и не понадобилось. Через несколько дней Синан вызвала её к себе и сообщила, что оказывается, многие из их школы собираются поступать в соседний Сахан на управленца. Она снисходительно объявила, что это имеет неплохие перспективы. «Что ж, – сказала она, – это даже к лучшему. Нас около десяти человек. Поступим все вместе и в нашей жизни почти ничего не изменится».
«Ничего не изменится!»
Эти слова похоронным звоном гремели в ушах у Аики. Она не могла уснуть той ночью, когда поняла, что её будущее мало будет отличаться от прошлого.
Глубинами подсознания, инстинктивно, она чувствовала, что хочет вырваться, убежать. Не понимала от чего именно, но страстно этого желала. У неё родился план, который она потихоньку принялась воплощать в жизнь. В её комнатке на чердаке, низкой, но хорошо освещённой, начали появляться на свет рисунки и картины.
Аика тайно продавала свои творения торговцу живописью. Эти небольшие суммы прилежно складывались и накапливались. Целых два года.
Но потом судьба, кажется, решила напомнить, что планы людей легко подкорректировать, а то и сломать…
Возвращаясь поздней осенней ночью из соседней деревни, бабушка и дедушка Аики попали под проливной дождь. Они простудились и, несмотря на вызванных на следующий день лекарей и на все приложенные усилия, так и не поправились. Сперва умер дедушка, и пока его обмывали и готовили к погребению, за ним последовала бабушка. Хоронили их в один день.
От тоски? навалившейся тогда на неё Аике казалось, что она сходит с ума. Первую неделю она держалась только на том, что приходившим выразить соболезнование, нужно было оказать прием – вознести совместную молитву, выслушать слова участия, накормить, распрощаться. Но череда соболезнующих иссякла и в доме воцарилась мертвая (иначе не скажешь) тишина. Аика забросила учебу. Перестала выходить из дома. Её иногда навещала Синан. После этих визитов начинали мелькать мысли о самоубийстве. Всё это грозило превратить семнадцатилетнюю девушку в местную юродивую. Не случилось это по той простой причине, что в их городе появилась молодая пара, которая? навестив сироту, выразила свое желание удочерить её. Молодых супругов - Русмана и Каити - посетило немало «сердобольных» соседей, которые не преминули рассказать историю бастарды, со всеми подробностями. Их внимательно выслушали, проводили со всем почтением… и подписали бумаги, объявляющие их родителями. Супруги стали для приемыша крепостью, что укрывала её от враждебного мира. Они бережно оберегали её секреты, и помогали во всех начинаниях.
Русман, ставший Аике не отцом, а старшим товарищем, положил её накопления в банк под проценты, что сохраняло и увеличивало её скромный капитал. Именно он отправился в столицу подавать документы на поступление. Он же сопровождал её на вступительный экзамен. Всё это было проделано так, что даже всезнающие кумушки остались в неведении. Никто из окружающих не знал, что Аика уже стала студенткой Столичной Академии, когда она вместе со всеми, для отвода глаз, ехала в соседний Сахан. Ни у кого не возникло никаких сомнений. В провинциальной академии, в отличие от столичной, в число учащихся попадали автоматически, а отсеивались после первой сессии. Вот только в начале учебного года, Саханская Академия не досчиталась одной абитуриентки. План сработал.
В это время у Аики начиналась новая жизнь. Решив покончить с одиночеством, сопровождавшим её всю жизнь, она активно знакомилась и общалась со своими одногодками. Это оказалось не так уж и сложно. Она скрыла свой статус незаконнорожденной, но вскоре выяснила, что в крупных городах к этому факту люди относятся более терпимо. Завесив свое прошлое пледом туманных ответов на вопросы о нём, она убедила себя, что свободна. И на заинтересованные взгляды противоположного пола уже не отвечала бесстрастной холодностью. А на робкое предложение Лифара «встречаться» согласилась с легкостью. Весь первый учебный год она жила полноценной жизнью молодой девушки, разительно отличавшейся от той, какой была прежде. На каникулы она осталась в общежитии, согласившись помочь в архиве: «Что угодно, лишь бы не возвращаться в Койши!»
Всё оборвалось, словно не выдержавшая груза нить…
Незадолго до начала учебного года в Столичной Академии появилась Синан, с воодушевлением рассказывающая как она убедила отца перевести её сюда. «Как много усилий для этого пришлось приложить. Через скольких людей пришлось действовать. Но всё это в прошлом. Теперь две подруги снова вместе».
Аика, лишь вымученно улыбнувшись, подтвердила:
- Да, вместе.
Хрупкое здание новой жизни рассыпалось прямо на глазах.
Синан убедила её соседку по комнате поменяться местами.
Через месяц, держась за руки, её подруга и её парень, объявили, что безмерно полюбили и не мыслят жизни друг без друга. Любовь выражалась в том, что те же даты отмечались там же, где это происходило у Аики. С внезапно вспыхнувшей страстью к желанию любить и быть любимой, она впала тогда в излишнюю романтичность, из-за чего напридумала множество юбилеев. Месяц как впервые заговорили. Сто дней с первого свидания… Трогательные воспоминая об этих празднованиях вытоптали пошлым их копированием. Принуждая её, вдобавок, быть свидетелем этого.
Аику начали сторониться те, с кем она неплохо общалась до этого.
Учеба, которая давалась ей так легко, превратилась в бессмысленное занятие, своей монотонностью убивавшее в ней личность.
Всё вернулось на круги своя.
Мерзкий оскал её прошлого словно говорил: «От меня не уйти!»
Глава 5. Рисуя видения
Девушка огляделась. Никакого просвета. В точности, как у неё в душе.
Сгорбившись, она закуталась в шаль и отворила застекленную дверь, которая вела в кабинет.
В этой комнате Аика проводила большего всего времени. Здесь было тепло, светло, много книг и удобное кресло.
Дом был обставлен минимумом мебели. Тут не было тех разбросанных повсюду мелочей, которые рисуют карту передвижений и предпочтений хозяина. Было видно, что комнаты заставили самым необходимым, чтобы потом обживать. Но не получилось.
Сам дом был не большим. Одноэтажный, белый, с красной черепичной крышей. В небольшую прихожую выходило три двери. Та, что слева, вела в гостиную с примыкавшей к ней гостевой спальней. Та, что справа – в столовую. К ней в свою очередь примыкала кухня. А дверь напротив вела в кабинет, из которого можно было пройти в хозяйскую спальню, а также выйти в сад. Все комнаты были отделаны в старом стиле, без новомодных вычурных завитушек на мебели, без золотых или серебряных блесток на обоях и тканях. Теплые приглушенные тона, строгие линии со сглаженными углами говорили о том, что в этом доме никто не собирался пускать пыль в глаза. Всё здесь было устроено для личного удобства.
В хозяйскую спальню Аика заглянула лишь мельком, когда знакомилась с новым жилищем. Сама она заняла комнату для гостей. Это было место для сна. На кухне она слегка перекусывала чем-нибудь. Так и получалось, что в кабинете она проводила больше всего времени. Рисовала, или пыталась рисовать. Читала, или пыталась читать. Бездумно ходила взад-вперед, или тоскливо смотрела сквозь стеклянную дверь. Иногда она выходила в сад, и, продрогнув, как и сегодня, возвращалась обратно.
Посмотрев на стол, на котором белели листы бумаги, Аика покачала головой: «Нет, не сегодня».
В этот момент привычную тишину дома нарушил странный звук. Оглянувшись, девушка с удивлением обнаружила, что дверь хозяйской спальни отворена. Хотя Аика точно знала, что не открывала её.
Оттуда снова послышался шум. Какое-то шебуршение, сопровождаемое тихим причмокиванием.
Воображение тут же нарисовало животное, забравшееся в дом. Бесшумно подкравшись, Аика взялась за ручку двери, приготовившись захлопнуть её при малейшей опасности. Осторожно заглянула. Задернутые шторы создавали в комнате полумрак, поэтому она не сразу разглядела… Посреди комнаты два тела сплетясь в объятиях, страстно целовались. От неожиданности девушка ойкнула…
Карас Яри вернулся в дом, проводив свою даму до бей-верда. Его губы подергивались в попытках сдержать усмешку. Он ещё не скоро забудет, ту череду эмоций, стремительно сменявшихся на лице ини Тайри, когда она услышала женский вскрик за спиной.
Он стянул куртку, которая слегка намокла от накрапывавшего дождя, и повесил её на ветвистую вешалку.
- Простите меня, ин, мне так стыдно… - Аика стояла в дверях кабинета, глядя на него несчастными глазами.
- Брось, Линаэрт, ты уже в третий раз это повторяешь. Если на то пошло, это моя вина – совсем из головы вылетело, что я тебя сюда привозил.
- Это было так невоспитанно с моей стороны, – продолжала извиняться Аика.
Карас взглянул на девушку, которая так нервно теребила в руках кисти шали, что те грозили развязаться.
- Не будь занудой. Я хотел напугать ини Тайри, и пригласил её сюда. Но эта леди оказалась рисковой. Решительно настроенной, я бы сказал. Если бы не твоё появление… Боюсь, меня уже утром потащили бы в храм, – он даже скривился от этой перспективы. – Так что я должен Эйдола благодарить, что ты все ещё здесь. – Он подошел к девушке и оперся плечом о косяк.
- Может она решит, что я служанка, – с надеждой произнесла Аика.
- Вот уж нет, – покачал головой Карас.
- Но почему?
Темные глаза выразительно оглядели её с головы до ног, от чего Аика смутившись, отвернулась.
- Нет, Аика, она точно не подумает, что ты служанка, – сказал Карас, задумчиво разглядывая девушку.
Он догадывался, что она не знает о своей красоте. Да, она не похожа на местных жителей. В Таэрии все сплошь русоволосые, со светлыми глазами. Аика выделялась. Глаза у неё зеленовато-карие, опушённые густыми чёрными ресницами. В каштановых волосах искрились медью рыжеватые локоны, словно в них заплутали лучи солнца. Лицо, чуть загорелое, на котором редкая россыпь бледных веснушек будто пыталась сгладить печаль в абрисе губ. Невысокая, изящная фигурка, с плавными изгибами точно статуэтка – такая же тонкая и хрупкая. Красивая. Но не в его вкусе. Слишком эмоциональна. Ранима. Он вырос в окружении таких женщин. Ему хватило на всю оставшуюся жизнь. Теперь его идеалом были красивые девушки, у которых объем в груди компенсировал его отсутствие в мозгах.
- Кстати, а почему ты все ещё здесь? - спросил Карас, проходя мимо девушки в кабинет. – Я думал, ты уже умотала куда-нибудь.
- Я… я… - Аика пыталась подобрать слова.
- Эй, Линаэрт, успокойся. Я тебя не гоню. Просто… Я понимаю, что это было неприятно, но жизнь на этом не закончилась.
«Неприятно?!».
Аика могла бы подобрать другие эпитеты. Отвратительно. Мерзко. Гадко.
- Почему я? – не удержавшись, она озвучила вопрос, который мучил её все эти дни.
Карас сразу понял о чём она.
- Ты легкая добыча, - ответил он, и, видя непонимание в её глазах, продолжил, - жертва. Ведешь себя так, что глядя на тебя, хочется или защитить тебя, или помучить. Для Льянс ты стала подарком небес. Ты, наверное, по малейшему поводу переживала так, словно это конец всему и вся. Да и она, я уверен, не пускала всё на самотек, как только ты успокаивалась, подбрасывала новую проблемку.
Аика поёжилась от стыда, ведь всё так и было. Синан никогда не успокаивала её. Наоборот, в любой ситуации начинала выдавать жуткие сценарии развития событий, от чёго Аика беспокоилась и тревожилась ещё сильнее.
Карас опустился в кресло, откинулся на спинку и продолжил:
- Одного не пойму, неужели ты ничего не замечала? Льянс – это вампир. Эмоциональный. Вы у себя в глубинке ничем не интересуетесь, а между тем такие вещи нужно знать. Эти люди питаются чувствами других. Радость, горе, волнение, переживания – всё это еда. И чем они сильнее выражены, тем вкуснее. Но твоя подруга вообще отдельная тема, - Аика застыла, вслушиваясь в каждое слово. – Я наблюдал за ней и понял, что ей нравятся исключительно негативные эмоции. Она смакует, когда кто-то плачет, убивается. Ты для неё была как деликатес. Это ведь твой конёк – беспокоиться, страдать. А сама она, кстати, не умеет чувствовать. Вообще. Синан - калека в этом плане. И когда она изображает великую любовь с Лифаром, она попросту подражает тебе. Так что вот тебе мой совет…
Карас выпрямился в кресле. Вытянув из стопки чистый лист бумаги, он начал убирать со стола рисунки. Над одним из них его рука зависла. Оглянувшаяся на шелест Аика, изумлённо замерла. Лицо её собеседника менялось на глазах, как будто развеивался морок. Снисходительность на лице, усмешка в глазах, вальяжность в позе - всё словно смыло, проявляя хищный облик. Как будто это другой человек. Каким-то смазанным пятном метнувшись к ней, он больно стиснул её предплечье.
- Моя дорогая ини, расскажите-ка мне кто вы такая, и что вам понадобилось в этом доме? – тёмный взгляд пронзал, словно пытался добраться до самых глубин её мыслей.
Напуганная странной переменой девушка глядела тревожно и боязливо. И молчала, не понимая смысла вопроса.
- Отвечай! – прорычал Карас и встряхнул её.
- Я А-Аика, – заикаясь, ответила она.
- Что тебе понадобилось от дяди? Кто тебя сюда послал?
- В-вы сами меня привезли, – выдохнула девушка, стараясь не застонать от боли в руке.
- Откуда ты знаешь моего дядю? – продолжал допрашивать Карас, не ослабляя хватки.
- Я его не знаю! – выкрикнула Аика и попыталась высвободиться. Но на её потуги не обратили внимания.
- Ах, вот оно что, не знаешь! – слова безобидные, но сталь в голосе словно резала. – А чем ты объяснишь вот это?!
Он сунул ей под нос один из её набросков.
- Это я рисовала, – прошептала Аика, не понимая, что происходит.
- Прекрасно, что ты это признаешь, – «ласково» процедил Карас. – А теперь втолкуй-ка мне, идиоту, как ты, не зная этого человека, сумела так блестяще его изобразить?
- Так само получается, – чуть не плача выговорила Аика, мотнула головой, указывая на стол. – Там в ящике связник лежал, когда его в руки взяла, в голове сразу это лицо появилось. Я и набросала. Со мной такое случается. – Глаза блестели от слез, а голос дрожал от испуга и обиды.
- Случается, говоришь? – с мягкой задумчивостью произнес Карас. – Ну, поглядим, как это у тебя… случается.
Подтащив Аику к креслу, он усадил её. Затем опустив руку в карман, достал женскую сережку и положил перед ней.
- А теперь представь хозяйку или хозяина этой вещицы и изобрази, – потребовал Карас. – И пусть Эйдол тебя помилует, если ты ошибёшься или скажешь, что твоё «само» изменяет тебе сегодня.
Карас был светлокожим блондином, отчего его чёрные глаза всегда заметно выделялись на лице. Но сейчас они, словно наполнившись тьмой, угрожающе впивались в побледневшую девушку. Он навис над ней, своим видом напоминая волка, приготовившегося к прыжку.
Потрясенная Аика не говоря ни слова, дрожащей правой рукой взяла карандаш, левой – аккуратно подхватила серьгу, выполненную в виде изумрудной грозди винограда. Слегка сжав её, она закрыла глаза и замерла. Карандаш скользнул по глади бумаги, нарушая его белизну. Он запорхал, как мотылёк, где-то зависая надолго, где-то лишь небрежно мелькнув.
Глядя на это, лицо Караса начало меняться. Хищный оскал исчезал, уступая место недоверчивому изумлению.
Аика рисовала с закрытыми глазами!
А когда закончила, её руки безвольно разжались, оставляя предметы на столе. Она устало откинулась на спинку, не открывая глаз, страшась нарушить сгустившуюся тишину.
Карас присел на край стола и с удивлением начал разглядывать портрет молодой ини.
- Я и подзабыл эту её капризную гримасу, – с нежностью в голосе сказал он.
Шокированная непонятными поворотами в его поведении, Аика широко распахнула глаза.
- Это моя сестра, – пояснил Карас, словно это всё объясняло.
Она не ответила, лишь подтянула сползшую шаль и закуталась в неё, мечтая оказаться подальше от этого места. Аика вдруг осознала, что они одни в уединенном доме. Что она во власти этого, в сущности незнакомого ей, человека.
- Ох, нет. Притормози своё воображение, – посоветовал Карас, правильно разгадав направление её мыслей. – Признаю, перегнул палку. Но моя подозрительность не беспочвенна. Я решил, что ты подбираешься к моему дяде. Но глядя на этот рисунок, понимаю: даже если ты и знаешь в лицо всех четырёх моих сестёр, ты не могла знать, какая именно из них потеряла серёжку, когда приезжала ко мне несколько лет назад. Как ты это делаешь? – с нескрываемым любопытством спросил он.
- Не знаю, – покачав головой, ответила Аика. – Так…получается. Иногда, прикоснувшись к чему-нибудь, я ясно вижу того, кто последним держал эту вещь. И делаю набросок.
- С закрытыми глазами?
- Не-ет, – неуверенно потянула она. – Просто… до сих пор я рисовала то, что хотелось… самой.
Карас подобрал злополучный мужской портрет, выроненный ранее на стол:
- То, что хотелось самой, – задумчиво повторил он, разглядывая резкие черты своего дяди. - Ясно.
Аика вспыхнула румянцем.
- И давно у тебя эти видения? – спросил Карас, вставая и протягивая ей руку. – Поужинаем, я проголодался, – пояснил он свои действия на вопрошающий взгляд.
Аика обрадовавшись смене темы, ответила:
- У меня это с детства, только я никому не говорила. – Опёршись на его руку она встала, и они вместе отправились на кухню.
- Ты маг?
Аика горько усмехнулась.
- Если бы у меня был магический дар, я бы не стала поступать на управленца.
- Зачем ты вообще туда поступала, ведь ясно, что это не для тебя?
- Ну-у… я считала, что цифры – это нечто неизменное, точное. Они как-то упорядочивают жизнь.
- Короче, ты вообразила, что связавшись с числами, тебе не придется много общаться с людьми? – насмешливо спросил Карас.
Аика зябко передёрнула плечами: «Всё-то он знает!»
А на кухне ей снова пришлось краснеть.
Из съедобного здесь были только кусок сыра, пара ломтей хлеба, жасминовый чай и мандариновое желе. Скривившись от этого натюрморта, Карас спросил:
- Я так понимаю, ты не прикасалась к деньгам, которые я тебе оставил?
- Мне не очень хотелось есть, – призналась Аика.
- Ага, ты сочла, что круги под глазами, впалые щёки и выпирающие ключицы добавят тебе шарма перед выходом в люди, – съязвил Карас.
Он решительно подошёл к домашнему связнику и вызвал бей-верд.
- Поужинаем в таверне здесь неподалёку, – сообщил он.
Вот только отправляться туда ему пришлось одному, потому что Аика наотрез отказалась выходить из дому.
- Вся такая слабая, беззащитная, – пробурчал Карас, захлопывая парадную дверь, – а упрямства на целый полк хватит.
Глава 6. Мечты и надежды
Два дня спустя Аика стояла перед зеркалом.
Бархатное тёмно-зелёное платье с чёрной окантовкой было простым и неброским. Красиво облегая грудь, от бедра оно расходилось легкой трапецией. На ногах – чёрные полусапожки с простыми застёжками (с магическими обошлись бы дороже). Болотного цвета плащ на меховой подкладке дожидался её на кровати. Рядом с ним лежала сумочка со всем необходимым. Аика была готова к выходу, но…
Пока она разглядывала своё отражение, внутри шла борьба. Наконец, окончательно решившись, она подняла руки и распустила аккуратный узел, в который были стянуты её волосы. Стараясь быть неприметной, она всегда собирала их в строгий пучок, не позволяя выбиться ни одному волоску. Но теперь в её душе всколыхнулось что-то бунтарское. Аика подобрала локоны у висков заколками, оставив основную массу распущенной.
Она рассматривала непривычный для неё образ, когда в дверь позвонили.
Догадываясь, кто это может быть, Аика подбежала к двери и открыла.
Карас был одет по-зимнему тепло. Высокие сапоги из мягкой коричневой кожи, закрывавшие ноги до колен, штаны из тёмно-синей шерсти, меховая куртка с капюшоном – всё это спасало от пронизывающего ветра.
- Ух ты! – воскликнул Карас, разглядывая девушку. – Какая красавица! Какие роскошные волосы ты оказывается, прятала. На свидание собралась?
Смущенная комплиментом Аика пробормотала:
- Нет, нет. Я собиралась работу поискать.
- О, тогда я очень вовремя, – заявил Карас, проходя и закрывая дверь. – Одевайся и поехали.
- Куда?
- Позавчера я как раз собирался предложить тебе заскочить в одно место… Когда вызверился из-за рисунка. Помнишь?
«Забудешь тут!» - Аика машинально потёрла руку выше локтя.
- Мазь помогла? – спросил Карас, заметив этот жест.
- Боль прошла, – кивнула Аика, не распространяясь о том, что средство которое он ей дал, с синяками пока не справилось.
- Так вот, – продолжил Карас. – Я уже тогда хотел предложить тебе работу помощницы в одной конторе. Съездим, встретимся с одним человеком. Там и решим, что делать дальше. Согласна?
- Ин Яри, не нужно. Мне и так неловко, что я втравила вас в свои проблемы.
- Аика тебе не говорили, что ты жуткая зануда? Расслабься. Перестань выкать и разговаривать, словно мы на важном приёме. Просто живи. Радуйся… ну, не знаю… дождю, ветерку. И, кстати, с чего ты взяла, что я для тебя стараюсь? Отнюдь, моя милая, отнюдь. Так что собирайся и выходи.
После этой отповеди, Аика поняла, что от неё не отстанут, и поплелась за плащом и сумочкой.
- Ваис открыл сыскную контору чуть меньше года назад, – рассказывал Карас пока их бей-верд пробирался по загруженным улицам. – В первое время заказов было немного, и он один со всем справлялся. Но теперь дел стало больше, ему нужен человек в приёмную. Я хотел тебя порекомендовать на это место. Но, твои рисунки подсказали мне другую идею. – Он нетерпеливо выглянул в окно. – Кажется, попали в затор, – констатировал он их остановку и продолжил, - Так вот. Полтора месяца назад Ваис взялся за простое, на первый взгляд, дело. Некий ин заподозрил свою жену в измене. Наняв пару ребят, Ваис установил за ней круглосуточное наблюдение. Месяц слежки – и никаких результатов. Ребята предположили, что заказчик ошибся. Но клиент платит, а значит он всегда и во всём прав. Наконец-то, – прокомментировал Карас когда они снова тронулись. – Две недели назад, Ваис попросил меня помочь. Кстати, это случилось на следующий день после того как я отвёз тебя в загородный дом, потому, наверное, и позабыл об этом. Не поверишь, эта дама вывела меня из себя. По её поведению я понял – она точно изменяет мужу. Но вот поймать её у нас не получалось. Для меня это стало навязчивой идеей.
- Почему? – удивлённо спросила Аика.
- Ну, видишь ли, всё что мы сумели выяснить за это время – это то, что ей помогает горничная. Попытались её подкупить, запугать увольнением, но безрезультатно. А вот на лице её госпожи всё чаще начала появляться самодовольная ухмылка. Она поняла, что за ней следят. И осознание того, что она неуловима её развлекало. Я счёл это вызовом брошенным лично мне… Мы уже близко, – прервал себя Карас в очередной раз выглянув в окно.
Бей-верд подъехал к дверям, над которыми висела вывеска: «Сыскное агентство “БЕЗ ПРОБЛЕМ”» и остановился.
- Что скажешь о названии? – спросил Карас Аику, которая с удивлением разглядывала столь безапелляционную надпись.
- Ну-у, это немного…
- Самоуверенно? – предположил Карас.
- Решительно, – предложила Аика.
Дверца бей-верда открылась и через неё внутрь ворвались молодой мужчина и промозглый холод. Он, холод, зябко коснувшись тёплых щёк, развеялся. А невысокий худощавый блондин, откидывая капюшон, уселся на сиденье напротив и простуженным голосом произнёс:
- Теплой весны, прелестная ини. Карас – моё почтение. Извините, что так ввалился, но там такая холодина, – голубовато-серые глаза указали на окно, за стеклом которого резкий, совсем не весенний ветер, дёргал за плащи редких прохожих, заставляя их ускорять свой шаг.
Молодой человек был одет в высокие чёрные сапоги, а под распахнувшимся плащом на меху виднелись утеплённые коричневые штаны и туника. Платиновые волосы были заплетены в замысловатую косу.
- Аика, позволь представить тебе моего друга и… ну, допустим, начальника Ваиса Намхара. Ваис – это Аика Линаэрт, наша, как я полагаю, последняя надежда.
- Солнечных дней, ин, – Аика склонила голову.
- Очень рад, ини, очень рад, – аккуратно взяв в холодные руки женскую ладонь, он легко коснулся её губами, и, посмотрев на Караса, объявил: – Я и есть твой начальник, поскольку плачу тебе.
Тот хмыкнул, не сочтя нужным спорить. Нажав на кнопку на подлокотнике, он назвал адрес: - «Улица Орхидей, сто шесть». Бей-верд плавно тронулся.
- Советую сразу перейти на ты, иначе Аика забьёт тебя своей вежливостью и допинает учтивостью, – съехидничал Карас.
- По-моему это прекрасно, что в наше время ещё можно встретить столь воспитанную леди, - восхитился Ваис. – Но может, мы действительно немного отступим от этикета?
- Если вы того желаете, ин, – смущённо пробормотала Аика.
- Я тебя предупреждал, – хихикнул Карас.
Чтобы сменить тему Аика спросила у него:
- Ты работаешь в конторе?
- Ну, да. Недели две как приступил.
- А как же учёба?
- А что учёба? Я в стольких академиях переучился, что это уже не работает как отмазка. – Поскольку Аика продолжала недоумевающе на него смотреть, пояснил: - Меня последние несколько лет пытаются женить. Но вот незадача – я серьёзно занялся своим образованием.
Ваис фыркнул:
- Да. Закончив один факультет, он поступал на следующий, объясняя это тем, что ещё не определился. У Караса уже три образования.
Теперь Аике стало понятно, почему он так много знал и запросто вступал в спор с преподавателями.
- Но, – добавил Карас, – когда я в прошлом году поступил на управленца, отец объявил, что сыт по горло и лишил меня карманных денег. Пока я худо-бедно перебивался, вот только…
- Вот только, недавно, его сестры тоже перешли на тёмную сторону и лишили его тайной финансовой поддержки, - улыбаясь, дополнил рассказ Ваис.
- А потом Ваис начал умолять меня помочь ему. Пришлось согласиться. Друг как-никак.
- Вообще-то я только попросил присмотреться к одной даме, учтя твои способности. А после ты начал проситься ко мне на работу, давя на жалость, – не остался в долгу Ваис.
- И сколько же тебе лет? – изумлённо спросила Аика у Караса.
- А ты как думаешь?
- Считала, что столько же, сколько мне. Двадцать, – растерянно сказала девушка.
- Я неплохо сохранился, – подмигнул Карас приосаниваясь. – Мне двадцать восемь. А сколько ты дашь Ваису?
- Уже не знаю, – покачала головой Аика.
- Мне тридцать, – проинформировал Ваис.
- Ваис, несмотря на возраст, мы, кажется, не растеряли свои навыки, раз сумели заставить девушку раскрыть свой истинный возраст, - посмеиваясь, выдал Карас.
- Ты у нас известный ловелас, – двусмысленно похвалил его друг.
Аика переводила взгляд с одного на другого, пытаясь понять, чего ей ждать от этих парней, которые, вдруг, оказались гораздо старше неё. Невысокий и худощавый Ваис выглядел ненамного старше неё. Карас – высокий, с тренированной фигурой, казался её одногодком. Да и вели они себя не по-взрослому беспечно и игриво. Она слушала, как они перекидываются шутками, абсолютно не обижаясь на острые подколки, что говорило об их действительно хороших отношениях. У Аики мелькнула мысль, что она могла бы с ними подружиться. Но лишь мелькнула. Её пугливая натура не позволила ей задержаться надолго.
Между тем они уже въехали в богатый район, в котором и находился нужный им дом. Словно получив какой-то сигнал, эти двое перестали ёрничать и подобрались как гончие на охоте.
Выпрыгнув из кареты, Ваис быстро подошёл к массивным воротам, перед которым затормозил их бей-верд и приложил руку к считывателю, после чего широкая калитка мягко отворилась.
Фасад дома, перед которым очутилась Аика, изумлял своими размера настолько, что она, забыв про холод, застыла перед ним, пытаясь представить размер всего здания. К парадной двери вела мощёная дорожка, по обе стороны от которой раскинулся сад. Правда, в данный момент он не мог похвастаться ни зеленью, ни цветами…
- В доме никого нет, – рассказывал Ваис, пока они, пройдя огромный мраморный холл, поднимались по лестнице. – Хозяин развязал нам руки. Ему главное убедиться, что его подозрения не беспочвенны. Инис отправилась в поход по магазинам. У горничной сегодня выходной.
Отперев дверь, Ваис приглашающе взмахнул рукой:
- После вас, ини.
Аика неуверенно переступила порог спальни.
Сама комната и обстановка в ней поражали своими габаритами.
Прямо напротив входа располагалась кровать, на которой с комфортом смогли бы улечься шесть человек. С изголовья на входящих смотрела искусно вырезанная морда сказочного зверя похожего на льва. Вместо ножек – резные деревянные лапы. С возвышавшегося над всем этим балдахина свисал полог бордового цвета с серебристым узором. Покрывало было выполнено в той же цветовой гамме.
По обе стороны от кровати стояли тумбочки, а над ними высились стрельчатые окна в обрамлении серебристых штор с бордовой окантовкой. Вдоль левой стены стоял… Назвать это «туалетным столиком» язык не поворачивался. Он был длиной около двух метров. А зеркало над ним отражало всю комнату, расширяя пространство ещё больше. Рядом со столиком находилась дверь, которая вела, по всей видимости, в ванную. По левую стену был установлен шкаф. Это был даже не шкаф в привычном понимании того слова. Просто пространство от пола до потолка и от стены до стены занимали высокие двери, за которыми прятались полочки, ящички, антресоли. На полу лежал дорогой ковёр серого цвета. От хрустальной люстры на потолке расходились серебристые лучи. Всё по последнему слову моды.
- Я проследил за тем, чтобы ничего не трогали. – Ваис и Карас зашли следом, стараясь ни к чему не прикасаться. – Думаем, что вот это подарено нашим неуловимым любовником.
Девушке указали на изящный флакон, одиноко стоящий на тумбочке, в котором искрилось что-то голубоватое.
«Лелерские духи. Дорогое подношение» - подумала Аика, не торопясь прикасаться к нему.
- Служанку сегодня хозяин отпустил, по нашей просьбе. Так что уборку тут не делали. Конечно, - продолжил Ваис, нетерпеливо поглядывая на Аику, – нет никакой уверенности…
- Аика, - перебил его Карас, – мы понимаем, что последней этот флакон держала в руках наша «многоуважаемая» инис. Но в комнате есть много предметов, может что-то из них даст тебе нужную картинку. Если эти двое и встречались, то только здесь. В этом я абсолютно уве… - он замолчал, потому что девушка решительно взяла в руки сосуд из хрупкого стекла.
Все замерли.
- Молодая женщина, – начала Аика после недолгого молчания, – лет тридцати. Светлые волосы, зеленоватые глаза, – Ваис согласно закивал, – Родинка над губой. Стройная фигура.
- Аика, Аика, – нетерпеливо заговорил Карас, - мы знаем, как выглядит она, опиши мужчину.
Девушка ничего не ответила. Поставив флакон на место, она подошла к громадному шкафу. Открыв дверцы в отделении, в котором висели зимние вещи, Аика начала ощупывать заднюю стенку. Пока мужчины удивлённо наблюдали за ней, она нашла искомое. Потянув за потайную ручку, Аика открыла… дверь.
Когда Карас осознал произошедшее, он быстро вытащил девушку из дома, посадил в бей-верд и отправил домой, пообещав приехать и всё рассказать.
Аика как раз закончила готовить, когда раздался звонок.
- М-м-м… как вкусно пахнет, – выдал он, переступив порог кухни и окидывая взглядом накрытый стол.
Памятуя о прошлом конфузе, Аика сегодня расстаралась. По пути домой прикупив продуктов, она приготовила жаркое из курицы, густой грибной соус, салат из овощей. Пузатый графин с фруктовым соком радовал жёлтыми полукружиями лимонных долек.
- А вина нет! – вдруг укорил её Карас.
- Э-э, нет… Я-я не пью и… - запинаясь, начала оправдываться Аика.
- Успокойся, Линаэрт. Нет и нет. У меня сегодня такое хорошее настроение, что можно обойтись и без него, – с довольным видом объявил Карас, усаживаясь за стол.
И пока его обихаживали, наполняя тарелку вкусными кусочками, Карас описал продолжение сегодняшних приключений.
Ваис, исследовав тайный проход, выяснил, что он ведёт в мужскую спальню. Заметя следы своего пребывания, они отправились в мэрию. Полазив в архивах, Ваис узнал, что когда-то огромный особняк в престижном районе был продан с молотка. Новый хозяин перепланировал его так, что под одной крышей оказались два дома, с отдельными выходами и дворами. Сдавались они состоятельным жителям Эфара, и те чаще всего даже не догадывались, что за стеной живут другие квартиросъёмщики. Магическая звукоизоляция работала на «отлично». Всё шло прекрасно до тех пор, пока одна небезызвестная им инис случайно не открыла потайную дверь.
- Знаешь, чего я не могу понять? – спросил Карас, покончив с ужином и потягивая чай с бергамотом. – Зачем ей это было нужно? Как бы тебе описать этого старого…
- Не надо, – сказала Аика, протягивая свой набросок, – я его уже видела.
- Кстати, - разглядывая рисунок, спросил Карас, – ты ведь говорила, что видишь только лица?
- Только лица, – подтвердила Аика, – но, сегодня это было что-то вроде показа – женщина подходит к шкафу, он открывается и оттуда выходит мужчина с флаконом в руках. Наверное, – задумчиво добавила девушка, – я так сильно хотела помочь вам, что увидела целое действо.
- Это просто замечательно, – похвалил её Карас хохотнув, – продолжай и дальше в том же духе.
Отложив портрет мужчины, Карас продолжил:
- Ну и что думаешь? Зачем она изменяла своему достаточно молодому мужу, со стариком под пятьдесят?
- Может, ей не хватало острых ощущений? – предположила Аика.
- Ого, сарказм?! – удивился Карас. – Поздравляю Аика, растёшь. Но тебе не идёт. Оставь это дело такому цинику как я. Тебе лучше продолжать рисовать – сказал он, - и желательно по нашим заявкам. Что скажешь, коллега? – и протянул руку.
Аика пожала её:
- Согласна, – и добавила, – коллега.
Карас улыбнулся своей чуть насмешливой улыбкой, к которой она уже привыкла. А затем его глаза блеснули и он расхохотался:
- Жаль, ты не видела эту картину, посмеялась бы вместе со мной, – он качнул головой. – Когда вспоминаю выражение лица этой дамочки, чувствую себя отомщённым. Да, да, – ответил он на вопросительно вздёрнутую бровь Аики. – Мы ввалились туда с её мужем, когда она усиленно… восполняла нехватку острых ощущений, – он снова расхохотался от двусмысленности своей шутки.
Они засиделись допоздна, болтая обо всём и ни о чём. Тепло кухни наполненное ароматами вкусного ужина окутывало их, заставляя забыть о припозднившейся зиме за окном. В ярком свете магического светильника под потолком для неуверенности и страхов не оставалось места.
Засыпая, Аика тихо улыбнулась надежде, робкой затеплившейся где-то глубоко внутри: «Быть может, это начало чего-то нового?»
Глава 7. Тайна
Тёплая вода с тихим всплеском обволокла тело, нежно касаясь кожи, гладя усталые мышцы.
Аика со стоном удовольствия опустила голову на подголовник. Расслабляющая ванна с душистой пеной – самое то после напряжённой недели. Уже больше месяца она работала у Ваиса помощницей. За это время она дважды повстречала сокурсниц, которых крайне интересовал вопрос – связаны ли между собой исключения из Академии её и Караса? Аика отделалась общими фразами. Один раз она чуть не столкнулась с Синан, но успела вовремя свернуть. Аика не заметила, как взгляд полный ненависти провожал её, пока она не скрылась за поворотом…
Ваис время от времени использовал способности Аики к «считыванию образов» (так назвал её дар Карас). За это она получала отдельную плату. Девушка уже могла себе позволить снять комнату где-нибудь в Эфаре, но она продолжала каждый вечер уезжать в уединенный домик в пригороде, поскольку её не гнали оттуда.
Перезвон невидимых колокольчиков застал её, когда она устраивалась поудобнее.
Аика снова застонала, но теперь уже от разочарования.
- Карас, ну почему так рано? – прохныкала она.
Посетовать на свою судьбу ей не дал повторившийся звонок. Недовольно пыхтя, Аика вылезла из ванны, наскоро вытеревшись, накинула халат и побежала открывать. Она собиралась напомнить, что сегодня у неё выходной и что незачем врываться к ней так рано… Все слова вылетели из головы когда она очутилась под взглядом пронзительных глаз цвета хризолита. Множество мыслей столпилось в голове, мешая думать. Оглушённая неожиданной встречей Аика молча смотрела на мужчину, отмечая знакомые черты.
- Очень интересно, – проговорил гость, внимательно разглядывая девушку, особо задержавшись на босых ногах. – Мне дозволено будет войти?
Вздрогнув, Аика словно очнулась, что позволило ей присесть в учтивом реверансе, не догадываясь, что грудь при этом соблазнительно обнажилась:
- Добрых дней, ин.
Она отступила в сторону, делая приглашающий жест. Хризолитовые глаза вновь пробежались по тоненькой фигурке, а четко очерченные губы поджались.
- Как мило, – произнёс мужчина, проходя в прихожую. – Рад, что меня пускают в мой же дом. Вы знаете, кто я? – властный голос подавлял. Гость откинул капюшон, что позволило увидеть, по-военному коротко стриженные, тёмно-русые волосы.
- Знаю, – пробормотала Аика. – Вы дядя Караса.
- Прекрасно, что вы в курсе, – едко произнёс Делар Дасил. - А теперь может, объясните мне, кто вы и что здесь делаете?
- Меня зову Аика Линаэрт. Карас привёз меня сюда… - Аика замолчала, не зная, как объяснить ситуацию.
- Зачем привёз?
- Он… он был очень добр ко мне, – невпопад ответила Аика.
Делар вздёрнул бровь:
- Сейчас это так называют?! – язвительно бросил он.
Развернувшись, мужчина отправился в кабинет.
- Я вижу, вы тут неплохо устроились, – насмешливо констатировал он беспорядок на столе. – Я сяду, если позволите?
Он опустился в кресло. А Аика от унижения прикусила губу. Вчера она допоздна рисовала «образы», легла далеко за полночь и не успела прибраться. Бросившись к столу, она торопливо начала собирать разбросанные листки. Делар молча наблюдал за этим, стараясь не замечать как от резких движений обнажается нежная кожа, источающая тонкий аромат цветов. Закончив с уборкой, Аика со стопкой бумаг в руках отошла и встала напротив хозяина дома. Чувствуя себя при этом как провинившаяся школьница перед учителем.
Делар облокотился о стол и переплёл пальцы рук.
- Милая ини, - сказал он, – не буду ходить вокруг да около, а сразу перейду к торгу. Сколько?
- Что сколько? – непонимающе спросила Аика.
- Сколько за то, чтобы вы забыли, что знакомы с моим племянником?
- Но Карас… он… он очень помог мне и… - начала было Аика, когда вдруг до неё дошло что имеет в виду её утренний гость. В ужасе от того что о ней думают как о содержанке она собралась было объясниться… Но неожиданно вспомнила как Карас всего пару дней назад раздражённо потребовал от неё прекратить оправдываться. «Пойми, – говорил он, – ты ни перед кем не обязана отчитываться!»
Вспыхнув до корней волос Аика, тем не менее, сумела выговорить чуть подрагивающим голосом:
- Ваш племянник хороший парень, вряд ли я его забуду, - и упрямо вскинув голову, добавила, – за все блага королевства…
Дядя Караса давно уехал, но девушка не скоро пришла в себя. Жар с горящих щёк не уняла даже холодная вода. Подняв мокрое пунцовое лицо к зеркалу, Аика продолжала себя пилить: «Как же стыдно-то. Какой позор!»
Заехавший за рисунками Карас застал коллегу мечущейся по дому. Аика собирала вещи. Рассказ о произошедшем произвёл на него совсем не то впечатление, которое она ожидала. Он долго и от души смеялся. А потом «обрадовал» её просьбой оставить всё как есть, и подыграть ему. Карас решил выжать из создавшейся ситуации максимум возможного.
Выходные оказались безнадёжно испорчены. Так что когда пришло время выходить на работу, это только порадовало. Аика погрузилась в работу, что позволило отвлечься, и не прокручивать через каждые десять минут тот эпизод.
***
- В приёмной ваш племянник, рентой, - доложил помощник.
- Пусть войдёт.
Делар откинулся на спинку кресла, с интересом разглядывая входящего. Карас выглядел жизнерадостным и беспечным.
- Моё почтение, дядюшка, – приветствовал он радостно, - работы лёгкой да прибылей.
- И тебе хороших заказов и щедрой оплаты, – не остался в долгу Делар. – С чем пожаловал, племянничек?
- С просьбой, – сообщил Карас, усаживаясь в кресло для посетителей. – Знаю, что ты в пригороде был недавно. Напугал мою подружку. Я еле успокоил её после твоего визита, – он укоряюще покачал головой. – Так вот, ей очень нравится тот домишко, позволь нам пожить там. Некоторое время, – уточнил он.
- Гляжу на тебя и пытаюсь понять, в кого ты такой наглый уродился, – Делар постучал пальцами по подлокотнику. – Моя сестра умоляет повлиять на тебя, просит помочь женить, все ждут, что ты остепенишься, а ты тем временем обзавёлся девицей, чуть ли не под носом у родни. Но и этого тебе мало показалось. Ты решил мой дом превратить в бордель. Ты не молодеешь, знаешь ли, тебе почти двадцать девять. И как единственный сын должен задуматься о продолжении рода. – Голос дяди суровел с каждым словом.
Карас притворно зевнул:
- Скукотища какая! – заявил он. – Тебе не кажется, дядюшка, что тебя неверно выбрали в качестве строгого учителя. Ты и сам, насколько я помню, не женат. И бордели тебя пугать не должны, ты ведь частый гость у них.
Делар хлопнул по столу ладонями:
- Не смей так со мной разговаривать! Не забывай, что я старше тебя.
- Да, да, – покладисто согласился Карас, – аж на целых четыре года, я помню. Прости. Насчёт того чтобы жениться… Вот когда у нас разрешат разводы, тогда и пожалуйста. Меня не прельщает перспектива присматриваться к детям в раздумьях - «мой или нет?» Или что ещё хуже – знать, что это не мой ребёнок, но жить с этим и с тем, что щеголяешь ветвистыми рогами, – едкие слова отдавали желчью. – К тому же мои родные уже не могут мне указывать, что делать. Они сами развязали мне руки. Теперь я вольная птичка. И работа у меня есть и девушка, что согревает холодными ночами. – Караса даже нельзя было упрекнуть в преувеличении, Аика действительно сумела пробраться в его зачерствевшую от цинизма душу.
- Я наслышан о том, что вы двое спелись, – насмешливо сказал Делар, который успел успокоиться. – И в конторе вместе, и дома. Не разлей вода просто. А как твоя… девушка относится к тому, что ты ещё и кварталы «чёрных лебедей» посещаешь?
Карас знал, что у дяди полное досье и на него и на Аику, и был готов к таким вопросам.
- Она совсем не против, – сказал Карас, вернувший свою беспечность. – Не хочу хвастаться, дядюшка, но Аика не справляется с… моими аппетитами. И мы решили, что походы к «лебёдушкам» не испортят… наши отношения, а лишь укрепят их.
Делар молча разглядывал своего нагловато ухмыляющегося племянника, представляя как он будет объясняться с его матерью.
По правде сказать, он целиком разделял мнение Караса в отношении женщин, потому и не торопился «сковать» себя браком. Но слёзы и мольбы сестры принудили его согласиться на этот безнадёжный разговор.
- Так как, дядюшка, - прервал затянувшееся молчание Карас, – можно Аике пожить в твоём доме?
- Хорошо, - сказал Делар после короткой паузы, – живите. Поглядим на сколько тебя хватит. Может, ты потом и обручишься с ней, – сказал он, пытаясь угадать, что предпочли бы родители: чтобы он женился на девушке, которую никак не назовёшь порядочной, или чтобы он и дальше оставался холостым, лишь не связываться с такой.
- И, Карас, – сказал он вслед уходящему племяннику, – будь поосторожнее. Жрецы ненавидят, мягко говоря, упоминания о разводах.
- Ну, конечно, дядюшка, конечно, буду очень осторожен. Хотя я и считаю, что эту братию разжиревших туш с наклонностями садистов давно пора разогнать. Думаю, что все, кто проучился в начальной школе, со мной согласятся.
Он ушёл, а Делар похвалил себя за то, что в очередной раз сдержался и не стал требовать не называть его «дядюшкой». Он подозревал, что Карас знает, что ему это не нравится и специально так делает.
***
Аика шла по улице. Рабочий день закончился и она решила пройтись пешком. Погода к этому располагала. Весна, словно опомнившись, объявилась во всей красе. Всё расцветало вокруг столь стремительно, как будто навёрстывало упущенное. Солнце, извиняясь за долгое отсутствие, щедро заливало всё вокруг золотыми лучами. Небо чистое, как дыхание младенца, изумляло своей пронзительной голубизной.
Даже люди оживились. Улицы запрудили толпы прогуливающихся. Уже никто не торопился убежать домой, подгоняемый хлёстким ветром. Никто не спешил к перевозчику. Да и бей-верды всё чаще оставались без пассажиров.
Аика остановилась перед витриной модного магазина. На манекене было платье цвета фуксии, которое по последней моде было длиной лишь до середины икр. Идеальные ноги были обуты в ботиночки золотистого цвета. Аика смотрела на это неживое совершенство с двойственным чувством. С одной стороны она уже могла себе позволить купить подобный наряд, но с другой - понимала, что никогда не осмелится надеть его. Хотя вокруг неё было немало девушек, которые воспользовавшись погодой, скидывали плащи, и смело дефилировали в таких платьях. В народе гуляла история, которая произошла в прошлом году, когда эта нескромная длина только-только вошла в моду. В разгар ярмарочного дня, при большом скоплении людей один из жрецов набросился на ини в новомодном платье. Он схватил её за волосы, обозвал шлюхой и потребовал у стражи арестовать её за нарушение общественного порядка. Ини оказалась девушкой бойкой, не растерявшись, она объявила, что вины за ней нет, она лишь последовала примеру королевы, которая недавно появилась в таком же наряде. Под всеобщий хохот у «блюстителя морали» спросили: «Не считает ли он, что и королеву стоит арестовать?» Жрец ретировался сопровождаемый улюлюканьем и свистом. Аика восхищалась той девушкой. Если бы с ней такое произошло, она бы, наверняка, сама побежала к страже с просьбой забрать её. Лишь бы подальше от жреца.
Аика посмотрела на своё отражение. Стекло витрины не передавало всей картины, но она прекрасно знала, как выглядит. Тёмно-бирюзовое, с высоким воротом, платье, лёгкий плащ цвета «морской волны» перекинутый через руку, практичные чёрные ботиночки – скромно и неброско. Только распушенные волосы золотились старой бронзой, притягивая взгляды.
Девушка вздохнула: «Да, длинное платье она снимет только тогда, когда оно начнёт привлекать внимание».
Аика отвернулась… И вся встрепенулась когда на неё уставились ярко-голубые глаза.
- Даис?!
- Аика?! Это ты?
Двое некоторое время недоверчиво разглядывали друг друга, прежде чем броситься в объятия.
- Это действительно ты, – сказал Даис, отпуская девушку, но удерживая её за руки.
- Эйдол, ты так вырос! – воскликнула Аика. – Что ты здесь делаешь?
Она изумлённо разглядывала семнадцатилетнего парня в военной форме, вспоминая, каким он был, когда они впервые встретились с ним. Теперь его чуть вьющиеся золотистые волосы были коротко пострижены
- Учусь, – с горделивыми нотками в голосе ответил Даис. – А у тебя, наверное, занятия закончились?
- Я работаю.
- Как работаешь? Уже? Так скоро? – удивлённо спросил Даис.
- Да-а, – замялась Аика. – Там долгая история. Расскажу потом. Давай лучше о тебе поговорим. Почему я не в курсе того, что ты здесь учишься? Я точно помню, что ты записан в Орскую военную школу.
- Это называется образовательный взаимообмен, – начал объяснять Даис. – Десять учеников нашей школы отправили сюда, в столицу, а десять к нам. На время, – подчеркнул он.
- Я так давно тебя не видела, – сказала Аика, качая головой. – Вымахал выше меня! Как твои родители, как Сафи?
Даис начал рассказывать об отце, о матери, о сестрёнке. О здоровье, о житейских проблемах, о забавных случаях.
Аика слушала, пристально всматриваясь в лицо парня. Когда схлынула радость от встречи, она начала замечать вещи, которые ей совсем не понравились.
Даис выглядел похудевшим. Он был бледен. Щёки впали, под глазами появились тёмные круги. Меж бровей залегла морщинка, делающая его старше.
- Даис, – прервала Аика историю про щенка, которого притащила Сафи, – ты заболел?
- С чего ты взяла? – удивился тот.
- Ты плохо выглядишь.
- Да ладно, что ты… - Даис попытался насмешливо улыбнулся. Только получилось плохо.
- Скажи мне, что случилось, – заволновалась Аика. – У тебя проблемы в школе? Нет? Повздорил с кем? Скажи, я постараюсь помочь.
- С чего ты взяла? Всё у меня нормально, – лучась фальшивой беззаботностью, заверил её Даис. – Ты права. Я тут приболел немного. Уже всё прошло, – он замялся, пряча глаза. – Знаешь, у нас режим строгий, мне нельзя опаздывать, поэтому побегу. Мы ещё встретимся, поболтаем, – пообещал он, прежде чем попрощаться и уйти, оставляя позади хрупкую фигурку, которая растерянно и встревоженно глядела ему вслед.
Возвратившись домой Аика кинулась в гостевую комнату. Из дальнего угла шкафа вытащила свою дорожную сумку. Немного поковырявшись, достала из потайного кармашка связник. Опустившись на кровать, Аика долгое время просто смотрела на него, не решаясь включить. Наконец, сделав глубокий вдох, нажала на «включение». Связник потеплел, оживая, по нему пробежали искры, он сверкнул голубоватым светом, который затем потускнел. Словно замер в ожидании.
Аика поднесла его к губам и тихо позвала:
- Сафи?
Связник молчал. Это означало, что нужно подождать. Аика положила его на кровать и принялась убирать раскиданные ею вещи. Она старалась не шуметь, поэтому, когда в тишине прозвучало звонкое «Аика», испуганно вздрогнула.
Подскочив к связнику, она включила «видимость». В воздухе вспыхнула сфера, в которой отразилась уменьшенная копия говорившей.
- Ой, это действительно ты! – девочка-подросток с ярко-голубыми, как у брата, глазами расцвела радостной улыбкой. – Я так давно тебя не видела! Как у тебя дела? Как тебе столица?
- Всё хорошо, Сафи. Мне очень нравится в Эфаре, – глядя на жизнерадостное личико с ямочками на щеках невозможно было не улыбнуться в ответ. – Ты подросла. И так похорошела!
Сафи задорно рассмеялась на это заявление, встряхнув роскошными золотыми кудрями:
- Да, - подтвердила она, – я скоро тебя догоню!
- Ох, ты намного красивее, уверяю тебя. – Аика ничуть не кривила душой, говоря это. – Послушай, я тут встретила Даиса сегодня…
- А-а! Ну конечно, ты ведь не знала, что его туда перевели, – Сафи капризно сморщила нос. – А как же я? Сколько мы с тобой не виделись? А…
- Сафи, ты не знаешь, у Даиса всё в порядке? – перебила Аика девочку.
Лучистые глаза вдруг погрустнели.
- А почему ты спрашиваешь?
- Он ужасно выглядит, – сказала Аика, в душе которой заворочалось беспокойство. – Я спрашивала его, но он, пробормотав что-то, попросту сбежал.
- Аика, он заставил меня поклясться, что я не скажу родителям… - Сафи прикусила губу раздумывая о чём-то, - но, про тебя он ни слова не говорил, поэтому слушай. Ты ведь знаешь, что он помолвлен? А то, что залогом стали их семейные «оковы», знаешь? – Аика в ответ кивала головой. Она была в курсе всего этого.
Какой-то шутник обозвал брачные браслеты «оковами», намекая на то, что надеваемые на жениха и невесту во время церемонии, два обруча соединенные цепью сильно смахивают на кандалы для узников. Несмотря на пренебрежительное прозвище, эти браслеты, тем не менее, являлись ювелирными украшениями, переходящими по наследству. При заключении предварительной помолвки, их оставляли в залог серьёзности намерений.
- Элия, – продолжила свой рассказ Сафи, – попросила Даиса вернуть ей «оковы», сказала, что полюбила другого, и они собираются пожениться. Этот дурак отдал ей их без свидетелей. А она до сих пор живёт в своём доме, никакого официального отказа не объявила, а месяц назад её родители сообщили, что их сын женится и им для обряда нужны браслеты. Когда Даис отправился к Элии, чтобы разобраться с «недоразумением», – в голосе подростка звучала обида за брата, – она сказала, что понятия не имеет о чём он. Она его нареченная, свадьба состоится, а браслеты ему придётся выкупить из ломбарда. Оказывается, она забеременела, и чтобы избавиться от ребёнка заложила их.
Аика в ужасе смотрела на девочку.
В ужасе от того, что слышит от неё такие вещи.
- Ин Мерти в курсе? – спросила она.
- Папа? Нет. У папы какие-то проблемы. Даис только мне рассказал. Аика у нас нет столько денег. Придётся продать дом и… Нет, он не рискнул ему сказать.– Сафи неожиданно всхлипнула. – Его посадят, а он даже не говорит никому, что виновата эта стерва…
- Ох, нет, нет, милая, только не плачь. Мы всё исправим, хорошо? Я что-нибудь придумаю, – у Аики закололо в сердце при виде её слёз. – Я уже знаю, что можно сделать. Ты только не раскисай, ладно? Обещаешь?
Сафи улыбнулась, продолжая всхлипывать:
- Обещаю.
- И ничего не говори родителям, хорошо?
- Хорошо.
- Ладно. Тогда давай прощаться. Крепко тебя обнимаю, красавица моя. И… Сафи, сходи в ломбард и узнай, за сколько можно выкупить, – девочка кивнула.
- Аика?
- Что, милая?
- Спасибо!
Кружка с горячим чаем грела ладони. Дома было тепло, но она чувствовала холод той давней осенней ночи, когда тишину дома нарушил тихий стук. Около получаса назад ушла Синан, после чего тени в углах начали угрожающе расти, подползая к ней. Ужас разрастался в груди. И нож, блестевший лезвием на свету, казалось, мог решить эту проблему. Всего-то и нужно – провести им по запястью. Эту мысль спугнул раздавшийся шум. Аика, даже не задумываясь об опасности, отправилась открывать заднюю дверь. За ней стоял высокий мужчина с пшеничными волосами и ярко-голубыми глазами, который сказал:
- Прежде чем представиться, милая, позволь принести тебе соболезнования, мне очень жаль твоих бабушку и дедушку. Это были прекрасные люди. Я твой отец Аика. Танас Мерти. У тебя ещё есть брат Даис и сестра Сафи, с которыми я очень хочу тебя познакомить…
Глава 8. Волшебница
- Рентой Дасил, – произнёс помощник с долей нерешительности в голосе, – у проходной девушка… Она просит передать, что хочет переговорить с вами о вашем племяннике, – помолчав в ожидании ответа, он спросил: – Что сказать охране?
- Пропустить. – Губы Делара Дасила дёрнулись в хищной усмешке.
Аика выглядела спокойной. Хотя сердце билось часто-часто. Но воспоминание о затравленном выражении глаз Даиса придавало ей сил.
- Цветущей весны, ин, - девушка присела в реверансе, а рентой вдруг почувствовал укол разочарования. Платье было очень скромным.
- Нежных ночей, ини, - с намёком пожелал Делар. – Какими ветрами вас занесло сюда? Вас что-то не устраивает? Того что вы живёте в моём доме вам недостаточно? Я ведь даже племянника вам предоставил в полное ваше распоряжение.
- О нём я и пришла поговорить, ин, - Аика уже решила для себя, что проглотит любые оскорбления. – Вы спрашивали, за сколько я забуду Караса…
- Боюсь, прелестная ини, – прервал её Денар, откидываясь на спинку кресла, – что не располагаю всеми благами королевства…
- Все не понадобятся, – спокойно сообщила Аика. – Только две тысячи четыреста королей.
Денар изумлённо вскинул брови:
- Однако! Какая интересная цифра! А скажите-ка мне, почему именно эта сумма?
- Это для вас, – подчеркнула Аика, – не имеет значения. Вы спрашивали за сколько – я ответила.
- Хм. Ну как же так, ини? Карас совсем недавно умолял меня не разлучать двух влюблённых, – голос сочился ехидством, а хризолитовые глаза заскользили по тонкой фигурке.
Аика на мгновение почувствовала себя обнажённой. И очень пожалела, что оставила плащ в приёмной. Сцепив руки перед собой, чтобы хоть как-то оградиться от пристального взгляда, она продолжила:
- Между нами нет никаких чувств. Карас наверное пошутил. Как только я получу деньги, он меня больше не увидит.
- Вот как? – произнёс Делар. – Но вы же работаете вместе?
- Я уволюсь.
- Ну, конечно, – насмешливо согласился рентой. – Зачем работать с таким-то капиталом?! Значит, вы мне предлагаете сделку: вы исчезаете из жизни моего племянника, а я вам за это… - он сделал паузу.
- Две тысячи четыреста, – напомнила Аика.
- Да, да, – кивнул Денар, – я помню. Правда, цифра какая-то не круглая…
«Если бы я сказала что нужно две тысячи триста семьдесят пять, эта цифра круглее не стала бы» - подумала Аика.
- Что ж, – сказал Делар после некоторых раздумий, – договорились.
Аика прикрыла глаза, чтобы скрыть то облегчение, которое её захлестнуло после этих слов. Она до конца и не верила, что сможет это провернуть. Аика достала из кармашка металлическую пластину, украшенную красным и синим кристаллами, которая называлась здесь платой, и положила на стол. Денар вставил её в специальный аппарат и чётко произнёс:
- Две тысячи четыреста королевских тумов.
Если в обиходе и можно было назвать банкноты королями, то при денежном переводе такие вольности не допускались.
Послышался тихий стрёкот, затем красный кристалл засветился, подтверждая перевод. Вытащив плату, Делар обошёл стол и очутился перед девушкой. Схватив её за руку, он навис над ней, от чего ей пришлось закинуть голову, заглядывая в золотисто-зелёные глаза.
- Отныне вы останетесь в одиночестве, – констатировал Делар. – Не страшно?
Аика смогла только головой помотать. В горле отчего-то пересохло.
- Но столица полна опасностей для красивой одинокой девушки, – продолжил Денар, понижая голос. – Могу предложить себя на место Караса. Уверяю, я умею наслаждаться и дарить наслаждения…
Ответом снова было молчаливое мотание головой. Аика замерла, словно скованная заклятием, а мужчина между тем оказался в опасной близости. Он неторопливо провёл тыльной стороной ладони по её щеке.
- Не передумаешь? – шёпотом спросил он.
Подушечкой большого пальца он очертил мягкие девичьи губы:
- Если надумаешь – приходи, – насмешливо улыбаясь, он отступил от Аики. – Ваша плата, ини.
Наверное, какая-то частички Индола проникла в неё, потому что Аика ответила на это:
- Как только надумаю – вы будете первым, о ком я вспомню.
Воспитание, привитое ей с детства, сделало своё дело – она сумела присесть в реверансе и пожелать «теплых дней». И с достоинством покинула кабинет. А вот когда ей протянули её плащ, то схватив его, вылетела из приёмной как ошпаренная.
- Эйдол упаси! Только этого не хватало! – бормотала Аика, почти на бегу накидывая плащ.
Денар Дасил с первой встречи пугал её. Крючковатый нос, глубоко посаженные глаза, резкие черты лица – всем своим видом он напоминал хищную птицу, выслеживающую добычу. Если бы Аика знала, что рентою в определённых кругах дали прозвище «Ястреб», она бы поняла, что её наблюдения недалеки от истины.
А «Ястреб» тем временем с такой силой сжал подлокотники кресла, что они жалобно затрещали. Он собирался наказать девчонку за продажность, но её последняя фраза, произнесённая тихим хрипловатым голосом, странно подействовала на него. Он вдруг вспомнил, что заработался, позабыв об удовольствиях…
«Уж лучше одиночество, чем перспектива быть съеденной» - резюмировала Аика, пытаясь успокоиться. Она стояла в вагончике, который вёз её в небольшой городок, расположенный в четырёх часах езды. Вообще-то до него можно было доехать и за час, но на бей-верде. Аике очень хотелось прокатиться с удобствами. Но она скоро лишится работы, нужно экономить. Поэтому и ехала она на перевозчике, в котором не было сидений. Удержаться на ногах позволяли ремни, свисающие сверху. Транспорт этот был крайне медлительным и неудобным. Небольшие вагончики, сцепленные между собой, перемещались по особой колее. В этой колее были установлены магниты, которые и были движущей силой этой конструкции. Перевозчик часто останавливался, чтобы пассажиры могли выйти на остановках и посидеть на длинных лавочках. Никто не выдерживал многочасовые поездки стоя.
Аика размечталась о путевых порталах, вспоминая рассказы купцов побывавших в соседней Гайче. В отличие от Таэрии магия там не попала под жёсткий контроль жрецов. Их магические технологии поражали своими возможностями. Бей-верды, связники и многое другое было завезено оттуда. Несмотря на всевозможные запреты.
Перевозчик дернулся, напоминая, что впереди остановка. Аика вздохнула с облегчением – она прибыла. Выйдя из вагона, она посидела на скамейке, набираясь сил перед пешей прогулкой. Солнце было в зените. Нагретый им камень мостовой щедро делился теплом. Аика сняла плащ и перекинула его через руку. Перехватив поудобнее дорожную сумку, отправилась плутать по узким улочкам городка. Найдя нужный дом, она постучалась. Старая, кое-где изъеденная дверь ответила тишиной. Но Аика продолжала терпеливо ждать, не повторяя стука. Это было обязательным условием. Минут через пять послышался шум отодвигаемого засова. Чья-то рука молча втащила девушку в дом и захлопнула дверь.
- Чего тебе? – в полутёмной комнате старый скрипучий голос звучал мистически.
- Светлых дней, дедушка Тору. Как поживаете?
- Куда? – дедушка обошёлся без приличествующих расспросов.
- В Ор.
- Ты помнишь, что надо делать?
- Сжать медальон, когда надумаю возвращаться.
- Сейчас открою.
- Дедушка Тору, я вам буженину привезла.
- Оставь на кухне, – буркнул дедушка.
Аика, пряча улыбку, отправилась в указанную комнатку. Вредный старик отличался немногословностью и нелюдимостью, но это не мешало ему наслаждаться мясом, запечённым с редкими специями. Достав из сумки ещё тёплый горшочек, Аика поставила его на чисто выскобленный столик. Рядом она положила коробочку с засахаренными дольками апельсина. «Немного подсластить его характер не помешает», - подумала Аика.
Когда она вернулась обратно в прихожую, её ждал активированный переход.
Отец Каити был одним из немногих, кто сумел избежать запечатывания. И был настолько сильным магом, что мог открыть портал.
Войдя в переход, Аика очутилась в крошечном закоулке, окружённом глухими стенами. В двух кварталах отсюда её ждала Сафи…
***
Аика устало брела домой.
Она чуть больше недели работала в магазине подсобницей. Вроде бы простая работа, оказалась тяжёлой в физическом плане. Хозяйка, женщина пожилая, берегла своё здоровье. Поэтому и приходилось Аике время от времени ворочать мешки с крупами, перекатывать бочонки с маслом, перетаскивать ящики. Вот как сегодня, когда они не досчитались нескольких литров разливного вина.
Возвращаясь в комнату, которую она сняла в скромном районе, Аика уже не бралась за карандаши. Она первым делом принимала душ в общей ванной на этаже, а потом, неторопливо поев, ложилась спать, слишком усталая, чтобы заняться ещё чем-то.
Даис узнал от сестры, что сделала Аика. Через связник он позвал её на встречу. Семнадцатилетний парень не смог подобрать слов от переполнявших его эмоций. Он лишь стиснул девушку в объятиях на виду у всех. Их школьная группа уже отправлялась домой, поэтому эти объятия были и прощанием. Всё, что он смог выговорить – это попросить, чтобы она держала связник включённым.
Аика глядя ему вслед, лишь облегчённо вздохнула: «Пронесло».
Если бы их заметил какой-нибудь жрец и спросил – кем они друг другу доводятся, чтобы так обниматься, у них бы начались проблемы. Раскрывать тайну было очень опасно. Опасно для их отца.
А вот у Караса нашлось для неё много слов, когда она объявила о том, что уходит. Он словно тончайшим лекарским ножом резал её сарказмом, выпытывая причину. Думая предстать этакой стервой в его глазах, Аика рассказала о сделке с его дядей. И добавила, что предпочла получить большой куш сразу, чем прозябать в жалкой конторке за гроши. Может, кто-нибудь другой и поверил бы в это, но только не Карас. Не отводя взгляда своих чёрных колючих глаз,
