Титулованная кухарка. Инна Комарова

   17 век.

   Ирландия, Дания…

   Совершенно удивительная история, одарённой от рождения девушки из знатной титулованной семьи по имени Лаура.

   По стечению невероятных обстоятельств она оказывается выброшенной на улицу. Нонсенс для семьи такого ранга. И кем? Собственным отцом.

   Дикие нечеловеческие лишения выпали на её долю, но как достойно и как мастерски она сохраняет свою бессмертную душу.

   В романе подробно описываются все перипетии судьбы главной героини.

   Независимо оттого, где ей приходилось жить, с кем делить кров, она поразительным образом несла в себе тот свет, который некогда заронила в ней её мать.

   И вот, что характерно для этой девушки: будучи дочерью вельможных особ представленных при дворе, она была очень любознательной с раннего детства. И именно это качество спасло её от неминуемой гибели, более того, помогло найти свою Любовь и истинное счастье.

   Ещё в детстве ей удалось расположить к себе придворного повара и так, что он стал её Учителем, передал ей секреты величайшего искусства – кулинарии. Он дотошно обучал её всем премудростям. Но один старинный рецепт и тонкости приготовления этого изысканного и неповторимо вкусного блюда, сыграли решающую роль в судьбе Лауры.

   Судьба имеет замкнутое пространство. Как гласит пословица: «Всё возвращается на круги своя». Именно так.

   Виновница всех несчастий главной героини погибает при страшных обстоятельствах - такова была её плата за то зло, которое она причинила ни в чём неповинной сестре.

   Отец, узнав правду, ищет прощения у любимой дочери. И какое счастье открылось ему, когда он встретил в её лице ангельское всепрощение.

   В романе очень много интересных поворотов, приключений с участием фентезийных персонажей.

   Сюжет разворачивается быстро, по нарастающей, тем самым, захватывая читателя в свой плен.

   Ну, а такие персонажи, как кулинария и сказочная, дарованная свыше любовь, безусловно, не оставляют равнодушными ни одного читателя, независимо от его возраста, места нахождения, вероисповедания.

   ТИТУЛОВАННАЯ КУХАРКА. ИННА КОМАРОВА

   От автора!

   Дорогой мой читатель – терпеливый собеседник! Мы снова вместе. Я рада нашей новой встрече. Она меня вдохновляет, придаёт смысл всему тому, что я делаю. Поверьте, - без вас не было бы всех моих книг. Всё что я пишу – для вас, с мыслями о вас, ибо всей своей душой я жажду сделать вашу жизнь наполненной,

   интересной, а, каждый ваш шаг, окрылённый надеждой и любовью.

    «Титулованная кухарка» - это приключенческий фентезийный роман, немного сентиментальный, незатейливая трогательная романтическая история.

   Она будет интересна, как подросткам - молодёжи, так и взрослым. Каждый взрослый в душе ребёнок, любит мечтать, только не признаётся в этом. Читайте в семейном кругу, общайтесь с героями на равных, наполняйтесь приятными эмоциями, обсуждайте прочитанное вместе. Это лишь укрепит ваши семейные узы.

   Я, неистребимый романтик, поэтому убеждена, что описанное мною в этом произведении, вполне может произойти в реальной жизни, только вместо литературных персонажей будут люди.

   Замечу, что в основу произведения, положены события, когда-то в детстве услышанные мной в чудных рассказах моей любимой бабуленьки – вечная ей память. Она меня часто баловала прекрасными историями, облачёнными в сказочную форму.

   Нет невозможного! Надо лишь очень захотеть, всем сердцем поверить в чудо. И желание, непременно, сбудется.

   Будем жить надеждами, и будем помогать друг другу в осуществлении заветных желаний. Мечтайте, и жизнь превратится в сказку.

   С любовью и благодарностью за вашу преданность,

   искренне всегда Ваша, Инна Комарова.

   От судьбы не уйти…

   Небольшой экскурс в историю

   Я не открою тайны, если скажу, что Ирландия на протяжении всего своего существования вела освободительную борьбу за свою независимость, но тщетно. Господство Англии висело над ней, как Дамоклов меч. Однако, Ирландия, не покладая рук, приближала день своего освобождения.

   В 1641 году, воспользовавшись благоприятной ситуацией, сложившейся в стране противника, ирландцы подняли мятеж.

   Скажу больше - у них затеплилась надежда, что, вот она желанная свобода, независимость,…но, в 1649 году в Ирландию вторглось парламентское войско, под предводительством Оливера Кромвеля и подавило восстание. Отчаявшийся народ лишь попытался приподнять голову, выступив против поработителя, но…всё тщетно. Да, у каждого свой путь.

   Мы не будем углубляться в политику. Сразу оговорюсь, этот роман не политический, поэтому не будем заострять внимания на политических коллизиях. Итак, мы начинаем…

   Дания

   В те далёкие – далёкие времена, когда все именитые дворяне жили обособленно, а каждая семья имела свой уклад, свой статус, определённое место в обществе, - в одно, поистине, прекрасное утро, в родовитой семье, появились на свет две девочки – двойняшечки, два белокурых ангелочка.

   Отец - Леопольд, глава семейства, нуждался в сыне - наследнике титула, престола, однако эта новость ничуть не огорчила его. Он принял её всем сердцем. С внутренним трепетом находился за дверьми апартаментов супруги, на «иголках», дожидаясь, когда же ему покажут новорожденных. Всё прошло благополучно, без осложнений, как для молодой матери - Элизабет, так и для девчушек: Лауры и Лауренсии.

   Новость мгновенно облетела всю округу и, уже спустя несколько дней стали съезжаться родственники, старинные знакомые, соседи, чтобы поздравить счастливых родителей с таким большим, незабываемым событием в их жизни.

   С тех самых пор радость полноправно поселилась в этом доме. Супруги жили дружно, любя и уважая друг друга.

   Сам глава семьи был уважаемым человеком в обществе, прослыл простодушным, улыбчивым, гостеприимным малым. Прекрасно ладил с соседями, друзьями, которые частенько выезжали с ним на охоту, нередко навещали его вечерком - в партию шахмат сразиться. И всё было мирно и ладно между ними. Но, у себя в доме, он был, не в меру, строк, вспыльчив, незаслуженно груб. Нелегко приходилось его слугам. Им доставалось и на «горячее», и на «холодное». Далеко не всегда у него получалось сдержаться и в присутствии родственников. Грешок такой за ним водился. Исключение он делал только своей супруге. Справедливости ради скажу, что злобность, ещё хуже, ненависть, не свойственны были его натуре. Но, вот выдержка нередко отказывала и немало подводила его.

   Его молодая жена, в противоположность ему была робкой, мягкой, хрупкой, приветливой женщиной - по складу натуры. По воспитанию тактична, терпелива. Её тонкий голосок, как ручеёк струился, когда она беседовала с кем–либо. А тон голоса отличался спокойствием и нежностью. Она никогда, ни при каких обстоятельствах, не повышала голоса. Всё это нашло отражение и в её внешности. Она была очень мила, очаровательна. А поступь её отличалась легкостью, воздушностью. Создавалось впечатление, что она не ходит, а летает, не касаясь земли. В отношениях с людьми всегда почтительна, радушна, добра, внимательна. Независимо от её высокого положения в обществе, она никому не отказывала в посильной помощи. Подчас, не дожидаясь, пока её о чём-либо попросят, сама предлагала свою помощь.

   Супруг снисходительно относился к этим свойствам её характера, считая эти проявления своего рода баловством, шалостями, слабостями. Но, порой наблюдая за её взаимоотношениями с бедным сословием, упивался глубиной её неповторимой души. Иногда ему это даже льстило. При дворе все любили молодую госпожу. Между собой называли её: «Ангел милосердия». Девчушки, в основном, унаследовали материнскую внешность, но как-то уж очень странно для двойняшек. Лаура - в большей степени. Она, как две капли воды, была похожа на мать.

   Лауренсия – в меньшей степени, даже во внешнем облике, в ней преобладали отцовские гены. С раннего возраста девочки сильно отличались по складу характера: Лаура – унаследовала материнский, Лауренсия – отцовский, но нередко в ней проявлялись черты, никому из родных не пренадлежавшие. Будто какой-то предок начинал буйствовать в ней и заявлял о себе, в полном смысле слова, во весь голос. И чем старше становились девочки, тем ярче и заметнее это различие заявляло о себе.

   Практически всё время сёстры проводили вместе. Лауренсия частенько обижала сестру: то, забирая у Лауры любимые игрушки, книжки, навязывая ей правила игры, то, щипая сестру, причиняя физическую боль, без видимых на то причин и оснований. Внезапно начинала капризничать, устраивая представления, тем самым, привлекая внимание окружающих к своей персоне. Ни кормилица, ни прислуга не могли справиться с ней. А Лаура, «закрывая глаза» на унижения сестры, всё ей прощала. Удивительным терпением и великодушием отличалась эта крошка.

   Лишь в присутствии матери Лауренсия вела себя скромнее, скорее сдержаннее. Резко бросались в глаза перемены в поведении маленького тирана. Что-то останавливало её. Она вся съёживалась, уходила в себя, затаившись, старалась не общаться с матерью, некомфортно чувствуя себя в её присутствии. По всей вероятности, в поведении матери, её милосердного отношения к окружающим, она испытывала дискомфорт, ибо нравственные начала материнской сути проявлялись отчётливо, выпукло во всех поступках. У девочки наступало внутреннее оцепенение, коллапс и это останавливало Лауренсию. Будто внутренний голос заявлял ей: «Опомнись, сейчас нельзя!» Плохое, недостойное поведение Лауренсии было недопустимо в присутствии матери. Так, уже в детстве, она избегала продолжительного и частого общения с матерью, старалась проводить в её присутствии совсем немного времени. Зато потом, Лауренсия позволяла своему недетскому характеру разгуляться в присутствии отца, сестры, свиты, прислуги.

   Прислуга, между собой шепталась и сплетничала, отмечая, что девочки похожи только внешне, но души у них абсолютно разные, как у совершенно чужих людей.

   Родители же, в свою очередь, одинаково любили обеих дочек, не придавая никакого значения выпадам, эксцессам со стороны Лауренсии, и считали имеющиеся факты явлением возрастным, стало быть, временным.

   А время шло. Прошло пятнадцать лет. Срок немалый. Родители, к этому времени стали более зрелыми, а маленькие белокурые девчушки превратились в настоящих принцесс, взрослели и хорошели на глазах. У Лауры, как сквозь лакмусовую бумагу проявился целый ряд редчайших, всесторонних способностей, наклонностей, она с удовольствием проводила время в делах, трудах, занятиях, наполненных особым смыслом. Лауренсия не разделяла с сестрой её привязанностей. Ко всем дисциплинам, без исключения, относилась с холодком. Как правило, получала удовольствие, выезжая с отцом на охоту или проводила время на скотном дворе, где своим надменным отношением, приводила в ужас работников. Она командовала, требовала невесть что, грубила. Беспощадно относилась к животным.

   В ту пору созидали без войн. Коротали суетность жизни в повседневных житейских заботах, а глава семейства, в дополнение ко всему, занимался государственными делами.

   В один из зимних вечеров, в канун рождества, во дворце устраивался большой бал. Загодя, к этому событию готовились все: придворные музыканты проводили время в репетициях, главный повар со своими помощниками подбирал меню для торжества, придворные швеи примеряли и дошивали наряды для всего семейства, прислуга готовила покои для гостей, конюх приводил в порядок лошадей, кареты. Без дела не остался никто. В доме кипела работа. Настроение было приподнятое. Все только и говорили, что о предстоящем торжестве, находясь в предвкушении.

   Лаура под руководством капельмейстера и придворных музыкантов, готовила сюрприз – отдельную программу, желая порадовать родителей и гостей. К этому времени, у неё сформировался певческий голос - красивый, бархатный по тембру, задушевный по восприятию. Он привлекал своим звучанием, ласкал и радовал душу. Бывало, в часы репетиций, голос Лауры эхом разносился по дворцу и прислуга, заслушавшись, отмечала, что всё лучшее, чем была одарена девчушка от рождения, сосредоточилось в её голосе.

   Лауренсию раздражали эти занятия. Она затыкала уши, первым, что попадалось под руку, ужасно злилась на сестру. Сама же она не отличалась наличием ни музыкального слуха, ни тем более, певческого голоса, то есть, была музыкально бездарна. Не ради красного словца и желания посудачить, замечу, природа обделила её талантами. Думаю, это правильно.

   Истинный талант – это дар Божий. Он взращивается, затем процветает в объятиях добродетели. Вредный, злой нрав сродни скверне, но никак не Божьему дару.

   В силу выше перечисленных обстоятельств, чем старше становилась Лауренсия, тем больше она недолюбливала сестру. Сатанинские наклонности проявлялись в ней всё настойчивее, тем или иным образом, выдавая себя. Зависть поселилась сначала в её сердце, впрыскивала в него яд и разъедала. Именно она стала её путеводной звездой. Но девушка этого не понимала.

   - Всё досталось Лауре, – сетовала и кипятилась Лауренсия, уединившись в своей комнате. При этом она злобствовала и расшвыривала вещи по разным углам.

   Так распорядилась природа, и с этим ничего нельзя было поделать. Лаура и во внешности обошла сестру. Она была необыкновенно женственна, потрясающе красива, не по возрасту привлекательна. Лаура несла в себе дивное обаяние. И это не могло остаться незамеченным. Во внешности Лауренсии было нечто отталкивающее. Холодность, жёсткость, надменность, излишняя резкость были её неизменными попутчицами. Лауренсия унаследовала грузную отцовскую фигуру, была резка в своём поведении и даже передвигалась по-мужски. К удивлению, даже занятия танцами не нашли своего отражения в видимых изменениях в лучшую сторону, стало быть, не сыграли своей роли и не нивелировали эту генетическую особенность. А всё потому, что она пригрела на сердце большой грех - зависть (бесов порок) закралась незаметно и в её душу, нашла там пристанище, ядовитой змеёй притаилась, и девушка прикладывала большие усилия, чтобы встречаться с сестрой, как можно реже. Её раздражало всё, даже мелочи. Взять, к примеру, как грациозно Лаура вела себя за обеденным столом. Казалось бы, незаметная на первый взгляд деталь, а она говорила о многом. Лаура, всем своим существом осознавала, что она дочь его и её Высочеств. Её сознание диктовало ей, насколько это ответственно. Поэтому, она во всём должна была соответствовать, была скромна, сдержанна, в том числе, в своих желаниях.

   Как-то, незадолго до бала отец принимал в доме высоких гостей. Среди них совершенно случайно оказался молодой знатный вельможа – герцог Зальвир де Люк. Отец пригласил гостей в зал, попросил позвать жену, дочерей и представил их гостям. В глубине души он гордился своим семейством. Лауренсия заинтересовалась молодым герцогом, не сводила с него глаз. Беседуя с ним, изо всех сил старалась заигрывать, что у неё получалось довольно неуклюже, однобоко и смешно. Впервые молодой мужчина привлёк её внимание! Она желала закрепить их знакомство и продолжить общение. Ведь она привыкла, что любое её желание тут же исполнялось. Пристально наблюдая за ним, вскоре она сделала для себя открытие, - молодой герцог (предмет её внимания) отдал своё предпочтение Лауре. Разве такое возможно?! А, Лаура, ни сном, ни духом не ведая о внезапном увлечении сестры, мыслях герцога в отношении её самой, восприняла его визит точно так же, как присутствие других гостей и сопровождающих их лиц, не делая исключения ни для кого. Индифферентно, как сейчас принято говорить. Она, действительно, не предала значения этой встрече.

   Ещё не пришло её время, она была далека от подобных мыслей.

   Для всего нужно созреть. И дело здесь не в возрасте. Её нетронутая жизнью душа, пребывала в розовом сне. Но, Лауренсия решила про себя, что не допустит, чтобы Зальвир де Люк достался Лауре, даже в качестве друга дома.

   - Если не мне, стало быть, никому другому! - подумала она. И, когда отец, в присутствии членов семьи и свиты, прощаясь с гостями, пригласил молодого герцога на бал, она тут же приняла решение, – под любым предлогом устранить Лауру, не допустить её присутствия на балу. У неё начал созревать план. К началу осуществления плана ей недоставало только одной детали – повода. И она его нашла.

   Накануне бала у родителей был запланирован визит. Они собирались в гости. Лауренсия, в несвойственной ей манере крутилась, буквально, извивалась вокруг матери, наблюдая за каждым её движением.

   - Доченька, что это с тобой сегодня? – спросила её Высочество мать. - Ты так весела, как никогда. Лауренсия, дорогая моя, я очень рада таким переменам в твоём настроении. Поверь мне, тебе самой всё представится в другом свете, если ты будешь доброжелательна, приветлива к людям. Ты ведь уже девушка и тебе пора следить за своим поведением, – советовала мать, обняв Лауренсию.

   - Хорошо, сударыня – матушка, я постараюсь, – ответила ей Лауренсия, сделав понимающий и кроткий вид.

   - Вот и ладно. Вот и замечательно, а то я вся извелась в думах о тебе, – поделилась, её Высочество, мать.

   Беседуя с дочкой, мать достала громоздкую старинную шкатулку с драгоценностями (которую она получила по наследству от своей матери, а та – в свою очередь от своей) и стала примерять: браслеты, серьги, ожерелья. Внимание Лауренсии приковало рубиновое колье - изумительно красивое, яркое, тончайшей работы старинного мастера. В нём прослеживалось мастерство гения.

   Восхитительное по форме, нежнейшее по цветовой гамме, по рисунку, выполненному загадочным образом, в котором со знанием дела были выложены драгоценные камни. Колье прилегало к самой шее, с еле заметной застёжкой на затылке. Спереди оно опускалось на грудь поочерёдно рубиновыми подвесочками, напоминая водопад. Словно рубиново – алый дождь, переливаясь маленькими бриллиантами, окутывал центр груди, приковывая к себе внимание, завершаясь тонкой одинокой золотой нитью, на конце с маленьким продолговатым рубином.

   Мать примерила и отложила в сторону. Укладывая колье в шкатулку, она сказала:

   - Нет, нет, сейчас подберу что-нибудь попроще. Оно слишком шикарное для рядового визита. Я его надену завтра на бал. Оборки на моём новом платье, как раз в тон рубину, что придаст общему виду более праздничный, нарядный и очень торжественный вид. Будет смотреться изящно и в то же время величественно, соответственно празднику. Нельзя забывать, какие титулованные гости будут присутствовать на балу! Завершаем год минувший, это как этап в жизни, - поправляя оборки на платье, сказала её Высочество.

   - Вы правы, матушка, – тут же подхватила Лауренсия. - Оно Вам так идёт, пожалуй, больше всех других Ваших украшений. Необыкновенно освежает и выделяет Вашу бархатистую кожу.

   Завтра Вы будете неотразимы, центром внимания, Королевой бала. Лауренсия осыпала комплиментами мать, что никак не соответствовало её обычному поведению, но делала это навязчиво.

   - Девочка моя, тебя не узнать сегодня! – удивилась мать.

   Её Высочество посмотрела на дочь глубоким, пристальным взглядом, в котором впервые появились искорки непонимания и недоверия. Она не могла объяснить сама себе такие резкие и довольно – таки странные, на её взгляд, перемены в дочери, которые больше волновали, нежели радовали.

   А, тем временем, дерзкий план уже созрел в голове Лауренсии.

   Как вы знаете, мой дорогой читатель, в подобных случаях, язык произносит одно, а мысли в голове совсем иные.Если хочешь что-то утаить, сделай приветливое выражение лица, и никто тебя не заподозрит в неискренности.

   Лауренсия в полной мере не отдавала себе отчёта, чем всё это может закончиться, но зависть породила ненависть, побудила её мозг к действию, направленному против родной сестры. Она совершенно сознательно брала страшный грех на душу! Поначалу родилось мерзкое, уродливое чувство, затем мысль, ну а в последнюю очередь, – действие.

   А Лаура, ни о чём, не подозревая, проводила время на кухне.

   Она с детства любила крутиться под ногами главного повара – Полистена и выпрашивала какую-то работу. Как-то раз, ещё в раннем возрасте, попав на кухню, она влюбилась в атмосферу, которая царила там во время приготовления блюд. «Заразилась» этим и потихонечку, втайне от родителей стала навещать заветный уголок, а затем, при первой возможности проводить время среди великолепия ароматов, улыбок, смеха. Больше всего её прельщало то, что на её глазах происходил творческий процесс, а в результате, рождалось чудо! А она ведь по своей природе была творческой натурой. Как-то совершенно спонтанно она придумала прозвище главному повару – волшебник. Да и атмосфера отличалась естественностью чувств, лёгкостью поведения, чего нельзя было сказать об её окружении. Полистен, в свою очередь, внушал ей:

   - Голубушка, не барское это дело, крутится на кухне. Ненароком и платье можно запачкать. А, как узнает Ваш батюшка, разгневается на меня! Не сносить мне тогда головы! Он с ужасом хватался за голову, таращил большие глаза, строил рожицы, делая страшное выражение лица, чем смешил всю кухонную братию. Не снимая ладони, покачивал головой и умолял:

   - Ой, ой, ёй, ёй, ёй!!! Что теперь будет со мной? Пожалели бы Вы меня, милая моя, – упрашивал главный повар.

   Все, глядя на него, хохотали безумолку, так потешно он изображал бедного, несчастного, испугавшегося до смерти бедолагу. Но со временем, он привык к тому, что Лаура частенько бывала на кухне, развлекая их своим детским лепетом, весёлым нравом, ну а с годами и пением. А заодно, вникая то в один, то в другой процесс приготовления блюд. Больше всего ей пришлись по вкусу фирменные пампушки Полистена, которые, как правило, подавались к первым блюдам. Уточню, они также прекрасно сочетались и с мясными, рыбными блюдами и с салатами. Подавались к разным трапезам. Лаура загорелась желанием научиться их делать. Она вынашивала в себе это желание и вот однажды не удержалась и рассказала об этом главному повару:

   - Полистенчик, волшебник, мой миленький, дорогой! Будь добр, не откажи мне в просьбе - научи меня, пожалуйста, готовить пампушечки. Обещаю тебе, я буду хорошей ученицей. Придёт время, и я прославлю твоё имя. Вот увидишь, о твоих пампушках узнают далеко за пределами нашего королевства. Ну, пожалуйста…, - уговаривала, донимала Лаура несговорчивого повара, приподымаясь на кончиках пальцев и прыгая перед ним, периодически чмокая в щёку. При этом оборки на панталончиках и нижних юбках её платья приплясывали, создавая разноцветные волны, в зависимости от того, в какой цветовой гамме она была одета на тот момент. Естественно он таял от такого отношения прелестной маленькой госпожи. Полистен, посмотрел на неё (в глубине души он очень любил белокурую красавицу) и жалобно произнёс, стараясь скрыть улыбку:

   - Ну, что с Вами будешь делать?! Придётся пойти у Вас на поводу.… Дайте ей фартук, – распорядился Полистен, резко меняя тон голоса, глядя на своих помощников.

   - Сударыня, - обратился он к Лауре. Позвольте заметить, с этой минуты Вы окунаетесь в удивительный, неподражаемый мир. И вот почему.

   Полистен мгновенно преобразился, обрёл знакомый всем образ, ибо он окунался с головой в свойственную ему атмосферу.

   - Нет такого человека, который не любил бы вкусно поесть, - начал он. Ибо еда – это великий соблазн! Должен Вам заметить, разумный человек в своём арсенале имеет не так много удовольствий, – подметил он жалостливо. Пожалуй, по пальцам можно пересчитать, но, ни одно из них, на мой взгляд, не может сравниться с едой. И чем выше человек поднимается в своём развитии, чем выше его интеллектуальный уровень, тем глубже его познания в еде и, тем более изящную, лёгкую, для желудка пищу, он употребляет. Еда – это истинное удовольствие, а если она приготовлена руками мастера!!! – это невообразимое, неописуемое наслаждение. Можете мне поверить. Я в этом знаю толк, – констатировал он, а в глазах подпрыгивали чёртики от удовольствия. Он был невероятно обаятельным.

   - Опять же, очень важно,- продолжал он, - чтобы еда не была тяжёлой, (я повторюсь) и не наносила вреда организму. Это одно из главных правил, так меня учил мой учитель, так я научу и Вас. Я с радостью поделюсь с Вами своим искусством, его секретами. Буду рад, если Вы полюбите наш скромный труд. Хотя, по-прежнему считаю, - не барское это дело! Однако кто знает, когда, что и где в жизни человеку может пригодиться?! – произнёс он многозначительно. - Знания - это сила. А в нашей области – это огромная сила, – добавил Полистен, полностью войдя в роль. - А лишних знаний, должен Вам заметить, не бывает, – так говаривал мой отец.

   Полистен, умудрённый жизненным опытом, предвидел многое... Частенько его самого это пугало. Он замолк, не желая высказывать продолжение своих мыслей вслух.

   -Теперь, - продолжил Полистен после этого вступления, - следите, за тем, что и как я буду делать, а также запоминайте всё, что я скажу. Вы избрали не самый лёгкий рецепт для знакомства, должен признать, сударыня. Что – то я сегодня часто повторяюсь. К чему бы это?

   - К дождю, - засмеялись поварята.

   Полистен посмотрел на них, улыбнулся и с грустью заметил:

   - Неужели старею?! Не может быть! Да… как, не, кстати… Признаюсь Вам, это не входило в мои планы…

   Он почесал затылок и опять скорчил такую забавную, ужасно смешную рожицу, которая в момент развесила всех присутствующих. Полистен, по складу характера был жизнерадостной личностью, и это проявлялось во всём. Порой создавалось впечатление, что оформления, которые он придумывал для тех или иных блюд, в виде всевозможных украшений, сами по себе улыбались, смеялись или разговаривали на столе, передавая его настроение, черты его характера.

   - Ну что ж, моя дорогая, тем интереснее Вам будет творить. Дерзайте! И да сопроводит Вас успех, во всех Ваших делах, – продолжил Полистен, собравшись с мыслями. - В приготовлении этих чудесных пампушек очень важны мелочи. Что-нибудь выпустите из вида, и уже не достигните желаемого результата.

   В кулинарии результат – это вкус. А эти пампушки, как Вы знаете, должны таять во рту, разливаясь целой гаммой вкусовых ощущений. Вот тогда… - приостановился он, - так не будем забегать вперёд, – спохватился повар. - Вам, моя драгоценная, предстоит освоить несколько этапов в процессе приготовления. Все они между собой связаны и в то же время, являются самостоятельными. Полистен методично объяснял Лауре важность тех или иных деталей процесса. Продемонстрировал продукты, из которых готовятся пампушки, разъяснил значение трав, их сбор, заготовку и применение, как в общих чертах, так и, непосредственно, в данном рецепте. Так шаг за шагом она вникала во всё. И, чем глубже она погружалась, чем усерднее занималась этим делом, тем увлекательнее становилась для неё эта наука. Тем лучше у неё получалось и, тем большее удовольствие доставляло ей это занятие.

   Отец, узнав о том, что его дочь проводит время на кухне, в обществе поварят и подсобных работников, жутко разозлился.

   Он даже попытался закатить скандал Полистену, но, Лаура сумела охладить его порыв. Ей удалось отвлечь отца лаской, расположить к себе, успокоить, затем убедить его:

   - Батюшка, не надо так волноваться. Это увлечение, оно ненадолго и обязательно пройдёт. Мне здесь весело, ну что в этом дурного?

   Леопольд посмотрел на неё с обожанием, подумав про себя, что его любимица так развлекается, и он оставил её в покое.

   В тот вечер перед балом, когда родители уезжали по делам, готовились заготовки для многих блюд, в том числе и для пампушек. Лаура полностью окунулась в работу и, практически, самостоятельно, без надзора и помощи главного повара, мастерила заготовки. Полистен, стоя у другого стола, со стороны краем глаза наблюдал, как она уверенно и с душой выполняла одну за другой операции. Он испытывал удовлетворение, будто чувствовал, что именно она будет лучшей его ученицей. Кухонные работники были у неё на подхвате, другие помогали Полистену, работа спорилась. На кухне царила оживлённая и непринуждённая атмосфера. Все очень старались, и ощущалась слаженность во всех действиях небольшого, но сплочённого, коллектива. Настроение у всех было прекрасное. Лаура напевала, поварята ей вторили, аккомпанируя то крышками, то мисками, то ложками, то бокалами, которые перемывали посудомойки, к предстоящему торжеству. Царила предпраздничная обстановка. Лаура полностью растворилась в этой атмосфере и чувствовала себя совершенно счастливой. Хорошо творить, когда душа поёт. Не правда ли? А её душа пела и как!!!

   Закончились сборы, родители покинули дворец, предупредив, что постараются не задерживаться, ибо перед завтрашним событием не мешало бы хорошенько отдохнуть. Лауренсия дождалась, когда карета с родителями отъехала от дворца. Проникла незамеченной в материнские покои, нашла ключик, достала шкатулку, оттуда рубиновое колье. Опустила его в свой корсет, в углубление бюста. Также незаметно покинула материнскую половину и быстро побежала в покои Лауры. Она знала, что Лаура на кухне, слышала утром её разговор со служанкой о том, что она собирается готовить пампушки к торжеству. Лауренсия открыла ключиком шкатулку Лауры. Наспех впихнула колье, где Лаура хранила всякие безделушки: букетики из искусственных цветов; разноцветные шёлковые, атласные ленты, которыми она украшала свои кудри и, в том числе, драгоценные украшения, подаренные ей, в разное время.

   Выходя из комнаты, она заметила служанку в конце длинного коридора, но не предала этому значения. Она не принимала во внимание обслуживающий персонал, ибо ни во что их не ставила.

   Лауренсия стремглав унеслась в большой зал, затем, поднялась по лестнице на балкон, где придворные музыканты музицировали.

   Ей нужно было раствориться среди людей, а легче всего это сделать там, где многолюдно. Оказавшись на балконе, она с разгона шлёпнулась на одинокий стул, да так, что толкнула одного из музыкантов, который держал в одной руке треугольник, в другой металлическую палочку, которой он, соприкасаясь с треугольником, извлекал тонкий, лёгкий, звонкий звук, создающий характерный штрих музыкальному произведению. От толчка музыкант выронил инструмент и тот упал на голову впереди сидящего музыканта. Бедный музыкант, в свою очередь, от неожиданности, от испуга и боли, в том числе, вскрикнул и допустил фальшивый звук, что нарушило обычное звучание исполняемого произведения и общую слаженность оркестра. Капельмейстер оторвал глаза от партитуры, посмотрел внимательно, исподлобья, то на одного музыканта, то на другого, не понимая, что происходит и вдруг заметил Лауренсию. Он очень удивился её появлению, но всё же старался не показывать ей этого, поэтому изменил выражение лица на приветливое. Капельмейстер знал, что Лауренсия избегает подобных занятий, в отличие от Лауры она никогда не посещала их концерты. Но, будучи культурным воспитанным человеком, он мило улыбнулся ей, затем перевёл взгляд на музыкантов, дал им кое-какие указания, и они продолжили музицирование.

   А тем временем, дворец походил на пчелиный улей.

   К утру следующего дня подготовка к балу была благополучно завершена. В роскошном убранстве утопали сервированные столы.

   Новые богатейшие наряды терпеливо дожидались своих хозяев, комнаты для гостей, центральный зал сверкали чистотой и блеском. Полностью обновили оранжерею. Дело было зимой. Гости в перерыве между трапезой и танцами, как правило, переводили сытый дух и охлаждались среди живых растений, фонтанчиков и прекраснейших, редких цветов. На главной лестнице заменили ковровую дорожку. Были вычищены все канделябры и люстры.

   Подводя итог, можно сказать, - все потрудились на славу и с чистой совестью подготовились принять гостей. Члены семьи, свита пребывали в предпраздничном настроении. Вот только прислуга носилась по дворцу, как стадо загнанных лошадей. На кухне работа не останавливалась ни на минуту. Готовые блюда: в основном, закуски и десерты выстраивались в ряд на отдельном, специально отведённом для этой цели, столе. Блюда на горячее в определённой последовательности находились в стадии подготовки. То, что требовало подогрева или доработки (оформления, заправки: соусами, сиропами, помадками) в порядке очерёдности подсобными работниками доносились на кухню из прохладного помещения на рабочий стол главного повара. Всё шло по намеченному плану. Работа кипела.

   Лаура приготовилась к торжеству раньше всех. Она направилась в комнату Лауренсии, чтобы поторопить сестру. На удивление она застала её в разобранном виде и плохом настроении. Зная нрав Лауренсии, она не стала расспрашивать ни о чём, дабы не заострять внимания, и только улыбнувшись, сказала сестре:

   - Сестрица милая, красота моя, ты ещё не готова? Вот батюшка разгневается. Поторопись, друг мой, скоро гости начнут съезжаться. Ты забыла, мы вместе с батюшкой должны встречать дорогих гостей.

   - Мне что больше делать нечего? – взвилась пантерой Лауренсия. -Вот ты и встречай, если тебе так хочется. И вообще, у меня сегодня нет настроения. Обойдутся без меня, – выдавила из себя Лауренсия, скривив на лице гримасу, одновременно с этим, натягивая чулки.

   - Ну, как же так? Что, значит, нет настроения? Это ведь и твои гости. Такое поведение не к лицу воспитанной девушке. Ну, хоть сегодня оставь свои капризы. Матушка узнает, так расстроиться.

   Пожалей ты хоть её, – упрашивала сестру Лаура.

   - Вот ты и жалей. А мне это ни к чему, – дерзила Лауренсия.

   - Ты, по-видимому, решила извести всех нас, испортить праздничное настроение. Не понимаю, что тебя заставляет так себя вести? Похоже, тебе просто доставляет удовольствие, когда на тебя обращают внимание и возятся, как с маленькой или больной. Ну, ладно, покапризничала и будет. Собирайся, пожалуйста. Сестрица, голубушка, если не хочешь сделать это для меня, пожалуйста, сделай для матушки, будь так добра, – умоляла сестру Лаура.

   - И не проси, - отрезала Лауренсия. Сказала, - не хочу и всё тут, – отпарировала она.

   - Ну что с тобой будешь делать? Одно расстройство, – произнесла раздосадованная Лаура, и вышла из комнаты сестры.

   Она направилась в центральный зал, где в полной готовности на балконе восседал придворный оркестр. Музыканты в праздничных одеждах, в напудренных париках, надушенные получали от капельмейстера последние наставления и дожидались своего часа, когда же, наконец, капельмейстер взмахнёт своей палочкой, и они заиграют торжественное вступление, символизирующее начало бала.

   Этим временем, её Высочество мать, завершала свой туалет - приготовления к балу. Она достала шкатулку с драгоценностями, открыла её и стала хаотично одно за другим вытаскивать из неё украшения. Не найдя нужного ей украшения, она открыла другую шкатулку, пересмотрела в ней всё содержимое, но и там не нашла.

   Послышался стук в дверь.

   - Войдите, – между делом пригласила её Высочество. Дверь открылась и на пороге выросла крупная фигура его Высочества. Он застал супругу в полной растерянности.

   - Вы ещё не готовы, моя прелесть? – спросил он, пребывая в игривом настроении.

   - Дорогой мой, буквально, два штриха и я буду в Вашем распоряжении, – ответила озадаченно её Высочество.

   - Друг мой, Вы не здоровы? - спросил он, целуя жене руку, заметив, что супруга чем-то озадачена.

   - Спасибо, я хорошо себя чувствую. Сегодня у нас такое торжество. Мы все так готовились к нему, так ждали его. Но, вот незадача, -начала она, - куда-то подевалось моё рубиновое колье, а я как раз, собиралась надеть его, чтобы придать туалету особый смысл и подчеркнуть торжественность нашего праздника, – делилась супруга с мужем.

   - Не может быть!!! Кроме Вас, моя дорогая, ни у кого нет доступа к Вашим украшениям. Теперь я понимаю Вашу озабоченность. Надо спросить у прислуги. Они убирали, может, переложили по незнанию в другое место. Вспомните, Вы нигде не оставляли его? – спросил настороженно его Высочество.

   - Нет, что Вы? Нет. Я хорошо помню. Перед тем, как мы с Вами вчера уезжали в гости, я просматривала, примеряла украшения и остановилась на рубиновом колье, оно больше всего подходит к моему новому платью. Я ещё об этом сказала Лауренсии, она присутствовала при этом и одобрила мой выбор. Просто загадка, куда оно могло подеваться? И именно сегодня, когда я должна выглядеть безупречно, – рассказывала мужу расстроенная супруга.

   А на душе «скребли кошки» - предвестники беды. Интуиция ёё никогда не подводила и не обманывала. Она старалась не показывать своего состояния мужу, но он понял и старался её утешить.

   - Не отчаивайтесь, моё сокровище, я сейчас же пошлю за Лауренсией, не исключено, что девочки примеряли перед балом играючись, и забыли положить на место, – предположил Леопольд.

   - Но, девочки никогда не берут без разрешения мои украшения, – ответила ему её Высочество.

   - Мало ли, такое событие! Вы были заняты своими приготовлениями, они не стали беспокоить Вас. Не волнуйтесь, сейчас мы всё выясним. Уверен, через несколько минут украшение будет сидеть на Вас, подчёркивая Вашу необыкновенную красоту и белизну Вашей кожи, – успокаивал его Высочество, целуя супруге руку.

   Сегодня он пребывал в прекрасном расположении духа. Леопольд

   послал за Лауренсией.

   Совершив необоснованно плохой поступок, Лауренсия предвидела плохой конец истории, которую она затеяла, поэтому отказалась идти, ссылаясь на плохое самочувствие. Когда доложили об этом отцу, он забеспокоился, не понимая, что могло случится? Только в обед он видел Лауренсию в полном здравии, правда, не в настроении, но это не новость. Она редко бывает в хорошем расположении духа. Леопольд направился к ней. Её Высочество отправилась вслед за ним. Войдя в комнату Лауренсии, они нашли её в постели.

   - Бог мой! Лауренсия, как это понимать?! С минуты на минуту начнут съезжаться гости, а ты в постели не причёсанная и не прибранная? Что всё это значит?! – возмутился его Высочество.

   - Мне нездоровится, – ответила Лауренсия, неумело притворяясь, отворачивая от отца голову, пряча глаза.

   - Позвольте узнать, с чего бы это? – разволновался отец. - Совсем недавно Вы сидели за обеденным столом, и ничего не предвещало Вашего нездоровья. Я ещё раз Вас спрашиваю, как это понимать?!

   Вы решили отравить нам торжество, спрашиваю я Вас? – он сильно нервничал и в своей речи перешёл на «вы», обращаясь к дочери, подчёркивая дистанцию между ними.

   - Я не обязана давать отчёт. Не здорова и всё…, что в этом непонятного? И намерена провести весь вечер в постели, в одиночестве, – резко ответила Лауренсия.

   - Сударь, – вмешалась в разговор её Высочество. Пусть она отдохнёт немного, а позднее оденется и выйдет к нам. Не надо волноваться. Не надо настаивать. Мы сейчас найдём выход, и всё образуется. У женщин свои секреты. Не тревожьтесь, мой друг, – убеждала мужа её Высочество, как всегда, стараясь разрядить обстановку.

   - Вы думаете? Вы уверены, что Вам удастся справиться с ней? – спросил с недоверием его Высочество. Он уже был на взводе.

   - Мы очень постараемся, правда? – спросила она у дочери, подойдя к её постели, глядя ласково ей в глаза и поглаживая по голове.

   - Не знаю…, – промычала Лауренсия.

   В присутствии матери ей было невероятно сложно лицемерить и вести придуманную двойную игру.

   И тут его Высочество вспомнил, зачем они пришли к дочери.

   - Лауренсия, скажи мне, ты брала матушкино рубиновое колье? – в лоб, без подготовки спросил он.

   Она от неожиданности вся затряслась, как в лихорадке. Её лицо стало пунцовым, она натянула на себя одеяло. Её бил озноб.

   - Ну, так я тебя спрашиваю, брала?! – настаивал отец.

   - Дорогой мой, говорите тише, пожалуйста, разве Вы не видите, её лихорадит. И где ты успела простудиться? – забеспокоилась сударыня мать, спрашивая дочь дрожащим голосом, то и дело, прикасаясь ладонью к её лбу.

   - Лауренсия, ответь мне, – ещё настойчивее повторил отец.

   - Ничего я не брала. Зачем мне брать, что у меня своих украшений нет? – ответила она сквозь слёзы.

   - Тогда, как ты объяснишь тот факт, что оно пропало из материнской шкатулки. Ты вчера находилась в комнате матери, когда она примеряла украшения и ты видела колье. После этого мы уехали. Слуги к этому не имеют доступа. Мать закрывает шкатулку на ключик. Где лежит ключик не знает никто, кроме нас. Как ты это объяснишь? – продолжал его Высочество, невзирая на просьбы её Высочества.

   - Я ничего не знаю, – ответила резко Лауренсия, утыкаясь лицом в одело.

   - Ну что же, тогда мы сейчас пригласим слуг, и с их помощью будем искать, – постановил его Высочество, выходя в коридор за слугами.

   - Лауренсия, доченька, вспомни, может быть, ты взяла примерить к своим нарядам? - мягко спросила мать.

   - Я уже сказала, у меня его нет. Хотите, ищите, не церемонясь, матушка, - ответила она, окатив мать брезгливым взглядом.

   Слуги просмотрели все закоулки спальни Лауренсии, но так ничего и не нашли.

   - Тааааак, раз такое дело, пойдём к Лауре, – сказал отец, выходя из комнаты Лауренсии. Стоя на пороге он крикнул:

   - И ты встань с постели и иди с нами, – приказным тоном заявил его Высочество, пожирая взглядом Лауренсию.

   - Позвольте сударь, причём тут Лаура? – забеспокоилась её Высочество. - Она понятия не имеет, где у меня лежат украшения.

   Они её мало интересуют, она свои толком не носит, разве что детский медальончик на бархотке. Вчера, к Вашему сведению, она тоже не присутствовала, когда я примеряла рубиновое колье и другие украшения, – предостерегала мужа от ошибочных неприглядных поступков её Высочество.

   - Это ничего не значит и ни о чём не говорит, – ответил он категорично. При этом он поднял руку, выставив указательный палец, показывая жестом своё несогласие. - Мне эта история очень не нравится, и я хочу разобраться во всём до конца, – заявил его Высочество, идя по коридору.

   От его хорошего настроения не осталось и следа.

   - В моём доме произошла кража, да, да, сударыня, кража, – повторил он, яростно поглядывая на жену, – и я должен разобраться, кто виновник?! - Вы, душа моя, по всей видимости, не понимаете, что произошло, на самом деле? – убеждал он жену в правоте своих действий.

   - Помилуйте, сударь, о чём Вы говорите? Какая кража? Колье где-то лежит, надо поискать хорошенько. Леопольд, уверяю Вас, никакой кражи не было, что Вы, что Вы? – умоляла его её Высочество, семеня за ним вслед.

   Но, его Высочество, уже ничего не слышал, был неумолим. Он не шёл, он почти что бежал, широко раздвигая ноги, заставляя своё грузное тело подчиняться ему, его настроению. Он так торопился, что скрип его сапог разносился за версту.

   В комнате у Лауры было очень уютно. Как и положено, во своём порядок. С первого взгляда ощущалось, что хозяйка этой комнаты цельная, духовно богатая личность, у которой много интересов, и она всё успевает.

   У Лауренсии, в отличие от сестры, была безликая комната, к тому же, как слуги ни старались, им не удавалось навести там полный порядок.

   Её Высочество достала ключик, открыла шкатулочку и отошла от столика.

   - Маргарита, пожалуйста, посмотрите сами, я что-то очень волнуюсь, – обратилась она к служанке.

   - Слушаюсь сударыня, – ответила служанка, подошла к столику и стала перебирать содержимое шкатулки, вынимая его и складывая в стопку на столе. Таким образом, довольно скоро на столе образовалась горка из лент, искусственных цветов, декоративных и, конечно же, драгоценных украшений. Не дойдя до дна, горничная вынула рубиновое колье.

   - О, Боже!!! – вскрикнула её Высочество и застыла в отчаянии, не умея скрывать свои чувства.

   - Это оно?! – поинтересовался его Высочество.

   - Оно, – вся в слезах, тихо ответила её Высочество.

   - Маргарита, найдите Лауру и немедленно приведите её сюда, –распорядился он.

   - Слушаюсь, Ваше Высочество, – ответила ему служанка и в ту же минуту покинула комнату.

   - Что Вы намериваетесь предпринять? – спросила её Высочество, обращаясь к мужу.

   - Вы зря так разволновались, моя душа. Если она виновна, а факты, как видите, против неё, то будет наказана. Это так оставлять нельзя! – заявил он.

   - Леопольд, не судите строго, прошу Вас. Я нутром чую, интуиция мне подсказывает, эта какая-то чудовищная случайность, нелепость, не более того, - умоляла её Высочество.

   Но он был глух. Всё кипело и бурлило в его душе. «Его дочь, его любимая дочь – воровка!» - твердили его мысли.

   - Не торопитесь с выводами, дорогая, сейчас всё узнаем, – отпарировал он жене.

   Вошла Лаура. Она была прелестна в новом праздничном наряде. По её спокойному внешнему виду, её личику, невинному выражению лица было видно, она пребывала в прекрасном настроении и с нетерпением дожидалась, когда же, наконец, съедутся гости и начнётся бал. Её глаза сияли, а весь облик светился счастьем. Она улыбалась своей чудной, очаровательной лучезарной улыбкой. Лаура пребывала в своём мире, отстранённом от мирской суеты, скандалов, предательства, фальши, лжи.

   - Матушка, я так счастлива! Какой сегодня чудесный денёк выдался, – сказала Лаура, подбежала к матери и поцеловала её. Затем оглянулась и обратилась к отцу:

   - Батюшка, вы меня звали? – спросила она ласково без доли подозрения, глядя на родителей открытым, чистым взглядом. Лаура направилась к отцу, но он жестом резко остановил её на полпути, и она отпрянула, не понимая, что это значит? «Что с отцом?» – подумала она.

   - Ну, раз, Вы здесь, голубушка, стало быть, звали, – злобно ответил ей отец.

   Лаура не поняла, откуда этот тон.

   - Ну, хорошо, вот я и пришла. Я к вашим услугам, – ответила она, в той же доверительной манере, со свойственной ей интонацией, интуитивно снижая тон голоса.

   - Посмотрите внимательно сюда, мой ангел, - сказал ей отец, указывая рукой на колье.

   Она медленно перевела взгляд с отца на украшение и сказала:

   - Матушкино украшение, очень красивое. И она улыбнулась, как ни в чём не бывало. - А почему Вы спрашиваете? – немного погодя, удивлённо спросила Лаура, не понимая, что происходит.

   - Вот именно. Украшение её Высочества. Вам это о чём-то говорит? Что оно тут делает??! – продолжал допрос отец.

   - Я даже и не знаю, что сказать. Одного не могу понять, а как оно тут очутилось? И почему моя шкатулка открыта, а все вещи выложены на столе? Что всё это значит? – спросила Лаура растерянно, недоумевая.

   - Именно это мы и хотим узнать. Как это украшение оказалось у Вас, позвольте полюбопытствовать? – ёрничал его Высочество.

   - Я не знаю. Ещё вчера я пересматривала шкатулку, подбирая ленты под новое платье и, клянусь Вам, его тут не было. Я точно помню, – ответила Лаура.

   - Не подскажете, сударыня, в котором часу это было? - продолжал отец допрашивать Лауру.

   - Точно и не припомню. Ближе к вечеру. После этого я спустилась на кухню, там приготовила всем приятный сюрприз, – ответила она и, как ребёнок, расцвела в улыбке, от приятных ассоциаций.

   - Погодите с Вашими сюрпризами, это никого сейчас не интересует, – отрезал отец, как по живому. - Кто же, по – Вашему, взял в шкатулке её Высочества колье и вложил его в Вашу шкатулку? Вы заявляете, что не делали этого. Барабашка, домовой, кто виновник, назовите его? – его Высочество настаивал на своём, не желая вслушаться в слова дочери.

   - Поверьте, батюшка, я понятия не имею, как оно оказалось в моей комнате, в моей шкатулке. Я же Вам говорю, я была на кухне.

   Вы можете спросить у Полистена, у его работников, помощников. Я там провела весь вечер. Вы не верите мне?! – спросила отца Лаура, ужасаясь от одной этой мысли.

   - Нет, позвольте не поверить ни одному Вашему слову. Вчера до нашего отъезда её Высочество примеряла свои украшения, и рубиновое колье в том числе, да, да, оно было в шкатулке, на своём месте. К Вашему сведению, Лауренсия присутствовала при этом.

   Её Высочество остановила свой выбор на этом колье. Затем, мы уехали. Как Вы знаете, прислуга не имеет доступа к шкатулке её Высочества. Лауренсия наотрез отвергает своё участие в происшедшем, тем более что колье в её комнате не было найдено, стало быть, остаётесь Вы. Факт на лицо – колье в Вашей шкатулке, а факты, как Вы знаете, упрямая вещь. Против них …, - после этих слов он развёл руки в разные стороны.

   В этот момент бедная Лаура, не имея сил сопротивляться напраслине возведенной отцом, расплакалась, ибо поняла, что кто-то сыграл с ней злую шутку. Интуиция подсказала, откуда «ветер веет». Она повернула голову в сторону Лауренсии и сказала:

   - Сестрица, милая, это неудачная, злая шутка. Признайтесь, пожалуйста. Снимите груз с сердца. Облегчите свою душу, тем самым, свою участь. Не берите греха на душу!

   Лауренсия до сих пор стояла молча, и со стороны наблюдала за тем, что происходит в комнате сестры. Она подняла глаза исподлобья, и как ни в чём не бывало, ответила:

   - О чём это ты? И вообще, что ты себе позволяешь? Сама украла, а на меня сваливаешь?!

   Лаура от этих слов потеряла дар речи. Её Высочество догадалась, о чём Лаура просила сестру.

   - Лаура, дитя моё, успокойся, – сказала, её Высочество, мать. Мы все тебе верим, просто отец хочет понять, что на самом деле произошло? Не расстраивайся, пожалуйста. Всё утрясётся, уверяю тебя, – успокаивала она дочь.

   - Что, значит, утрясётся, почему Вы её успокаиваете? Если она – воровка, ничего не утрясётся. Она будет наказана. В моём доме, воры не водились никогда. Даю тебе последнюю возможность, искренне во всём признаться, – громко заявил отец, ненавистно посмотрев на Лауру. В одно мгновение он забыл, что перед ним стоит его любимица, его гордость, он перестал признавать в ней дочь и был готов на крайние меры. Он, как будто бы, ослеп.

   - В чём я должна признаться, если я ничего не совершала? Что за пытка? Батюшка Вы меня уже совсем не любите?! – спросила она отца. В ответ, – гробовое молчание.

   - Вы меня знаете пятнадцать лет, – продолжила она угасшим голосом, - у Вас не было повода заподозрить меня в чём-либо подобном, убедиться в том, что я «не чиста на руку». Вы унижаете меня этим, как Вы не понимаете? Я этого не заслужила, – взмолилась Лаура.

   - Ты ещё мне и угрожать вздумала?! – закричал вне себя отец.

   - Сударь погодите с выводами, прошу Вас, – обратилась её Высочество к мужу.

   Она посмотрела на Лауренсию продолжительным взглядом. Материнское сердце, кто может описать этот феномен? Что может сравниться с ним? Её Высочество всё поняла. Собравшись с силами, она спокойно сказала Лауренсии:

   - Доченька, не бери грех на душу, прошу тебя, признайся! Видит Бог, сестра не сделала тебе ничего дурного, и ты это знаешь. Я очень взволнована, мне трудно понять мотив твоего поступка, но ты совершаешь ошибку, за которую придётся платить! А расплата – это всегда страшно! Подумай, хорошенько подумай, сейчас ещё всё можно поправить. Не бери греха на душу, умоляю тебя!

   Её Высочеству не привыкать было к неурядицам, возникшим по вине Лауренсии. Ей всегда удавалось «потушить пожар», вот и сейчас она попыталась повернуть ситуацию вспять, вывести в нейтральное русло. Она подошла ближе к Лауренсии, взяла её за руку, посмотрела ей прямо в глаза и обратилась:

   - По всей вероятности, ты хотела разыграть всех нас, но не признавшись во время, допустила оплошность и ситуация зашла так далеко. Тебе нечего опасаться, мы все поймём твою шутку, и все успокоимся, – мать из последних сил желала спасти ситуацию. Она взывала к совести, которой не было у Лауренсии, несмотря на то, что она была её дочерью. Её Высочество дала своей дочери уникальную возможность – не потерять достоинство, человеческое лицо и не запятнать душу. Она спасала её бессмертную душу, не подозревая, что там давно завелась червоточина и от души человеческой, как таковой, там и намёка не осталось. Но, Лауренсия, действительно, зайдя слишком далеко в своих планах, не сумела взвесить и оценить подарок, тот уникальный шанс, подаренный матерью. Она не захотела воспользоваться и зацепиться за «соломинку», поэтому повела себя самым, что ни на есть, отвратительным образом.

   - Матушка, Вы не имеете права любить её больше меня! И здесь она тыкнула пальцем на Лауру. - В детстве Вы её чрезмерно баловали, зацеловывали… Вот плоды Вашего воспитания. Вы не имеете права сделать меня «козлом отпущения». Разбирайтесь сами, меня же оставьте в покое, сделайте одолжение. Мне это всё надоело, – отпарировала Лауренсия, переполненная злом, ненавистью, раздражением по отношению к своим близким. Злой гений заговорил в ней во весь голос, душил её, не давая взвесить и оценить ситуацию. Лауренсия почувствовала, что разоблачена и это взбесило её больше всего. Она не отдавала отчёта в том, что творит: мерзкий, страшный, чудовищный, низкий поступок, направленный против родной сестры. Нет, она не отдавала отчёт своему поведению. Она шла по строго намеченному плану, а оказалось, по лезвию бритвы. При всём желании, она не могла знать до конца, во что всё это выльется.

   - Лауренсия, как ты можешь? – взмолилась плача, беспомощная её Высочество, мать. Перенести услышанное и увиденное было свыше её сил. - Я всегда любила и люблю вас одинаково. Вы обе мне дороги. Дитя моё, в чём ты хочешь упрекнуть меня? Разве я была к тебе невнимательна? Бедная мать, она желала всем сердцем понять причину поступка своей дочери. Элизабет не выдержала и разрыдалась в голос.

   Леопольд был взбешён, услышав дерзкие речи Лауренсии.

   - Лауренсия, кто позволил тебе так вести себя, так разговаривать с её Высочеством? Что происходит в моём доме, кто-нибудь мне объяснит? Я ничего не понимаю, – закричал отец. - С тобой я отдельно разберусь. Ты забываешься, – пригрозил он Лауренсии. - Нет, вы посмотрите, называется, я вырастил дочерей! А Вам моё последнее слово, – обратился он к Лауре. - Покиньте мой дом и немедленно!!! И, чтобы никто и ничто не напомнил мне о Вас, никогда!!! – завопил он, что было силы.

   - Батюшка, право Вы зря гневаетесь. Поверьте, нет моей вины, клянусь Вам, – умоляла бедная, ни в чём неповинная девушка.

   - Не пререкаться!!! Вы - воровка и больше мне не дочь. Вы позор нашего дома! Вон, и чтобы духу Вашего здесь не было. Чтобы я Вас здесь больше не видел. Сию минуту вон!!! – вопил он не своим голосом и топал ногами.

   Его Высочество был разъярён. Он вытянул руку и указательным пальцем показал дочери на дверь. Несчастная девушка поняла, что все объяснения напрасны, - батюшка вне себя, он не внемлет её мольбам. Лаура подошла к матери, поцеловала ей руку и медленно, понурив голову, вышла из комнаты.

   - Вы не понимаете, Вы не ведаете, что творите!!! – сказала мужу, убитая горем её Высочество.

   - Она наказана. Пусть знает и впредь, что воровать недопустимо! Это будет для неё уроком, – ответил супруге его Высочество. Характер Леопольда, на сей раз, окончательно подвёл его и позволил совершить самосуд. Когда фигура мужа растворилась в дверях, крича вслед поникшей от горя, Лауре. Её Высочество шепнула на ухо служанке:

   - Маргарита, умоляю, бегите скорее за шубкой Лауры. Набросьте на неё. На дворе зима, она же простудиться в одном платьице. Он не ведает, что творит. Боже мой, что теперь будет с моей девочкой?! – рыдала её Высочество. - И скажите ей, пусть переждёт где-нибудь, пока отец успокоиться.

   - Хорошо, Ваше Высочество, я всё сделаю, всё передам. Не волнуйтесь так, пожалуйста, на Вас лица нет.

   И служанка быстрым шагом покинула комнату Лауры, поспешив выполнить просьбу своей госпожи. Её Высочество, обливаясь горючими слезами, бессильно передвигаясь, направилась к выходу. Перед тем, как закрыть за собой дверь, она посмотрела на Лауренсию взглядом чужого человека. Больше она не проронила ни слова. А, Лаура под отцовским натиском прошла по длинному просторному коридору до центральной широкой лестницы. Она шла, еле касаясь, пола. Спустилась вниз, дошла до высоких входных дверей и вышла за порог. Там, как всегда, бежал ей навстречу её любимый пёс – Маркиз. Он весело приветствовал Лауру, виляя хвостом, поднимаясь на задние лапы, укладывал на неё передние лапы и улыбался, показывая свои нижние клыки, при этом свешивая язык на бок. Они были очень дружны. Лаура заботилась о нём со дня его появления на свет. Она привязалась к своему четвероногому другу. А он, просто обожал её. С самого детства они подолгу проводили вместе время. Территория вокруг дворца была большой. Много зелени, было, где разгуляться. Пёс сопровождал Лауру на прогулках. Они играли, веселились. Лаура научила его многому, хотя сама дрессировке животных обучена не была. Чисто интуитивно.

   - Ах! Ты мой дорогой! Уже встречаешь. Мы с тобой сегодня виделись. Что, успел соскучиться? Ты мой хороший мальчик, - приговаривала ласково Лаура.

    Она гладила его, чесала за ушами. Присела, прильнула к нему лицом.

   - Как же я без тебя? – тихо сказала она ему на ухо, вдогонку своим мыслям. Он будто понял по её тону и заскулил, так жалобно. Служанка, этим временем, пробежала по винтовой лестнице, спустилась к дополнительному запасному выходу и выбежала на улицу. Подбежав к Лауре, она набросила на неё шубку, шапочку, передала варежки.

   - Побудьте здесь немного, пока его Высочество отвлечётся с гостями, забудется и немного успокоится. Так велела Ваша матушка, – сказала на ходу служанка, помогая Лауре одеться.

   Лаура привстала.

   - Спасибо Маргарита, спасибо моя милая. Ты всегда была добра ко мне. Я этого никогда не забуду. Но возвращаться бесполезно. Батюшка прогнал меня прочь и навсегда. Разве ты не знаешь нашего батюшку? Он не изменит своего решения. Да и я сама не вернусь. Ты ведь знаешь, что я не виновна. За что он так со мной?!

   Потупив взор, задумавшись о чём - то, она продолжила:

   - По-видимому, такова моя судьба. Беда всегда является внезапно, без предупреждения, – грустно подытожила Лаура.

   - Что Вы? Что Вы? Даже не смейте так думать. Всё наладится. Надо переждать, – служанка убеждала и успокаивала отчаявшуюся Лауру. - И куда Вы пойдёте в туфельках?! Кормилица Ваша, как назло, уехала сегодня по своим делам, вернётся только завтра. Я искала и не нашла Ваших ботиночек. Простудитесь, заболеете, – предупреждала она.

   - Они там в шкафу. Бог с ними. Чему быть, того не миновать. Ничего не поделаешь, попробую добраться до тётушки Амалии, маминой родственницы. Она меня любит, там что-нибудь и решим, – пояснила Лаура.

   - Пожалуйста, Лаура, прошу Вас, переждите только до ночи, а там я проведу Вас по запасному входу, побудете во флигеле прислуги. Я постелю Вам свежую постель у меня в комнате. Ваш батюшка туда не кажет ока. А там глядишь, Бог даст, всё и наладится. Ваша матушка сильно убивается, больно глядеть на неё, – уговаривала Лауру преданная служанка.

   - Спасибо тебе, моя дорогая. Я тебе так благодарна за всё. И матушку успокой, пожалуйста. Ей нельзя волноваться. Пусть не тревожится. Я, как доберусь до тётушки Амалии, ей сразу напишу оттуда. Не могу я сейчас вернуться, мне нужно побыть одной. Душа болит. Иди в дом. Видишь, уже гости съезжаются. Не нужно из-за меня портить праздник. И матушка, наверняка, сейчас нуждается в твоей поддержке и помощи. Передай ей мой поклон и поцелуй горячий. Лаура подошла к служанке, обняла её и поцеловала. А та обхватила девушку, как маленькую и запричитала:

   - Ну, как же я Вас отпущу в такой холод в туфельках. Снегу намело. Простудитесь. Нельзя Вам идти.

   - Так и отпустишь. Ничего, я потихоньку, – тихо ответила ей Лаура, подняла на неё свои огромные глаза, полные горечи и пошла вдоль дороги прочь от родного дома. А пёс, не раздумывая, устремился за ней.

   - Маркиз, на место, – приказала Лаура. Но, то ли голос прозвучал неуверенно, то ли он понял, что им предстоит разлука, шёл рядом, боковым зрением поглядывая на неё своими большими преданными глазами, не собираясь поворачивать назад. Впервые, он не выполнил приказ своей хозяйки, нет, скорее своей любимой подружки.

   - Маргарита, возьмите его, пожалуйста. Всё же дорога дальняя, пусть останется дома. Мы с ним так далеко никогда не прогуливались.

   Служанка подошла к псу, хотела его погладить, но он стал на неё лаять, затем рычать, будто не признал, скорее огрызаясь, давая понять, чтобы та не вмешивалась.

   - Пусть идёт с Вами, всё же, защита. Кто знает, как там, в дороге будет? – произнесла Маргарита умоляюще.

   - Ой, что же мне с тобой делать? Непоседа ты мой. Ладно, пошли. Уж вечер на землю спускается, а нам предстоит осилить не близкий путь. Я пешком никогда к ней не ходила, только в карете добиралась. Ну, делать нечего, – констатировала Лаура.

   - Счастливо Вам, моя дорогая, будьте внимательны и осторожны в пути, – предупредила служанка. – Будем ждать от вас весточки.

   Лаура кивнула головой и устремилась вперёд. Больше она никогда сюда не вернётся.

   Начало пути – время испытаний

   Лаура поспешила покинуть пределы территории дворца, не желая столкнуться с кем-либо из гостей. Она вышла на просёлочную часть дороги и направилась в сторону леса. Ей предстояло пересечь поле, ну а там, она выходила прямо к лесу. За лесом у небольшого озерца раскинулось поместье, в котором и жила тётушка Амалия. Но, чтобы добраться до него, предстояло преодолеть немало. Когда Лаура приблизилась к полю, она не узнала его. В тёплое время года поле засевали, и оно золотилось всевозможными колосками: пшеницы, ржи, гречихи, овса. Над ним, как шатёр простиралось ясное голубовато-лазурное небо с чередой разных по форме и величине облаков. И лёгкий, тёплый, мягкий ветерок, ласкающий лицо и развивающий кудри. Красота, да и только, глаз не отвести!

   Какие сильные ощущения, не иначе, как парение души! А переплетение разных, непохожих запахов, поднимаясь над полем, сливалось в единое дивное благоухание, в целом создавали ароматный букет. Он разносился по всей округе и буквально заколдовывал. Сейчас всё поле покрылось серой пеленой, выглядело неприветливым, каким-то не родным. Погода портилась, начало мести. Местами снег ложился дорожками, а там, где чудом сохранились остатки размякшей от дождей растительности, снег укладывался в бугры - маленькие сугробы, которые на глазах, довольно быстро росли и напоминали спящие холмы. Поле приобрело вид гористой местности, оно изменилось до неузнаваемости. Мороз усиливался, крепчал, ураганный ветер разносил на себе горошинки льда. Сумрак утрировал эту картину. Эмоции сгущались. К тому же, Лаура почувствовала, что начинает замерзать. Пальцы ног не слушались, окаменели. Щёки жгло. Но, Лаура уговаривала себя:

   - Сейчас прибавим шаг и дойдём. Побежали, Маркиз, – скомандовала она. Сделав движение вперёд, она поняла, что при всём желании, бежать не сможет. Ноги утопали в сугробах. Туфли внутри наполнились мокрым снегом. Она боялась, чтобы туфельки не размокли и окончательно не свалились с ног. Тогда ей придётся идти в чулочках. Пришлось, не торопясь, вытаскивать ноги из сугробов снега, чтобы не остаться без обуви.

   Так медленно с большим трудом, с остановками, они почти ползком добрались до леса.

   - Ну вот, уже меньше осталось, – сказала Лаура, посмотрев на Маркиза, переведя дыхание.

   Подмораживало. Её тело всё больше замерзало. Она растирала щёки, ладошки, затем, пыталась растирать руками тело под шубкой, но это не помогало. Лауру сильно знобило, стучали зубы. Она старалась не останавливаться, пробиралась в тёмном лесу, в полном смысле слова вслепую, ничего не видя. Тусклая луна не освещала дорогу, только изредка пробивалось сквозь чащу леса, её слабое мерцание. Мороз изматывал, он усиливался со скоростью ветра, началась настоящая пурга. Ветер сносил с ног, Лаура, делая над собой невероятные усилия, продвигалась, правда очень медленно. Становилось тяжело дышать. Времени она не знала, но ей казалось, что она целую вечность находится в этом неприветливом глухом, мрачном лесу. Лаура не видела впереди себя ничего, ни зги. Она на ощупь передвигалась. Рядом с ней шёл её верный страж. И вдруг, почти неслышно прозвучал хруст. Что-то тяжёлое, похожее на ветку, оборвалось и свалилось сверху, толкнув Лауру в спину, опрокинув её лицом в снег.

   - Маркиз, – успела позвать она.

   Он подбежал к ней, просунул свою мордочку к её лицу, и стал лизать. Она попыталась упереться рукой о его торс, напряглась, изо всех сил, но подняться не получилось. Тело увязло в сугробе.

   - Маркиз, вперёд, – тихо, вяло выговорила Лаура.

   Маркиз ухватился зубами за её шубку и потащил Лауру.

   Её тело быстро коченело. К тому же, её завалило снегом, свалившимся с веток деревьев. Попадали шишки и сломанные сухие ветки от сильного ветра. Бедняжка, Лаура, какое испытание выпало на её долю!…

   Маркиз изо всех сил пытался передвинуть её, но ему плохо удавалось это предприятие. Он пробовал ещё и ещё раз. В результате, у него в зубах оставались клочья от шубки Лауры,

   а значительно продвинуться вперед, даже он не смог. Cнег валил и валил. Вскоре место, где лежала Лаура, превратилось в горку, местами вырисовывая очертания фрагментов её тела. Над лесом разнёсся мучительный душераздирающий стон Маркиза. Отчаявшись, он выл не своим голосом, яростно призывая на помощь. Верный, истинный друг, он старался изо всех сил. Маркиз знал, - ему? во что бы то ни стало, надо спасти свою любимицу.

   Тем временем, Лаура впала в забытье и уже не реагировала на окружающую действительность и на вой Маркиза, в том числе.

   Жизнь, как таковая, отошла в прошлое и перестала для неё существовать. Сколько прошло времени неизвестно.

   Забрезжил рассвет. Над лесом встало зимнее холодное тусклое солнце. Понемногу утихал ветер, но мороз держался. Наступил новый день. А он несёт спасение – вступает в силу Божий промысел и тьма ночная с её обитателями: страхами и потрясениями, отступает. С наступлением нового дня, возвращается надежда, а это значит – жизнь продолжается.

   Второе рождение.

   -Ах ты славный пёс, хороший пёс, хороший, – приговаривал лесничий, теребя за ушами Маркиза.

   - Анна, взгляни, как она там? – обратился лесничий к жене.

   - После горячих растираний задышала, но плоха, не знаю, спасём ли? – ответила она мужу.

   - Ну что ты? Если бы ты в ночи не вышла на вой пса и не обнаружила её, тогда бы можно было думать о самом плохом исходе. А так… Ничего, выходим. Видишь, после того, что мы её усадили в горячую воду, с отваром трав, она задышала. Продолжай растирание. Выходим, обязательно выходим, – внушительно произнёс лесничий, продолжая гладить Маркиза.

   - Попробуем, – ответила ему жена. - Совсем девочка, как она попала ночью в лес? Не понимаю. По виду из господских. Ума не приложу, кто мог отпустить её? – высказал лесничий свои мысли вслух.

   - Да, она из господских. Тельце такое нежное, беленькое, как у младенца. И сама такая красавица. Жаль будет, если не спасём, – продолжала Анна.

   - Что, значит, не спасём? Должны спасти. Ты главное делай своё дело, не оставляй её. Очнётся, понемногу давай ей травяные отвары, - посоветовал жене лесничий. - Они, кого хочешь, на ноги поставят, – добавил он с удовлетворением.

   - Ой, скорее бы очнулась, сразу начну поить её. Там уж легче будет. Раз дышит, стало быть, жива. Думаю, пока не отогреется, как следует, не очнётся. Надо набраться терпения, – заверила его жена.

   - Я выйду ненадолго, пройдусь, гляну, что у нас происходит? – предупредил он жену. - Ночь, сама знаешь, какая была. Непогода.

   Он задумался, какие-то мысли, поочерёдно возвращаясь, не давали ему покоя. - Ты знаешь, о чём я думаю, – обратился к жене Гарольд. - За годы моей работы, я встречался с самим его Высочеством, также имел удовольствие засвидетельствовать своё почтение его супруге – её Высочеству, а их детей так и не довелось увидеть. Да…, остаётся только догадываться, – размышлял Гарольд. - А ты продолжай, продолжай. Ни на минуту не оставляй её без внимания, – наказал он жене, затем поднялся, оделся, взял всё необходимое и вышел.

   Маркиз, лежа на животе, грустно посмотрел ему вслед. Затем встал, подошёл к кушетке, на которой лежала укутанная и, обложенная вещами со всех сторон, Лаура. Он поднял передние лапы на кушетку и стал усердно нюхать вещи, утыкаясь носом, пытаясь добраться до Лауры.

   Анна растирала ей ладошки, ступни ног, щёки специальным травным настоем, а потом, жиром. Рядом, у пяточек Лауры стояла посудина, напоминающая небольшое корытце. Анна периодически подливала в него горячую воду, погружала туда ступни ног Лауры, растирала их в воде и вынимала. Так она проделывала несколько раз. Затем насухо вытирала ноги, натягивала на них носки, ею связанные и укутывала в полотняную ткань, сверху в заячью шкуру. А поверх этого укрывала медвежьей шкурой. Анна почувствовала дыхание Маркиза рядом, повернула голову, посмотрела на него, ласково и тихо сказала:

   - Умница пёсик, спас свою хозяйку. Молодец! Хороший, хороший пёс. Заслужил похлёбку супа. Ты только погоди немного, я сейчас не могу её оставить. А потом и тебя попотчую, – объясняла жена лесничего Маркизу.

   Он понимающе смотрел на неё и вилял пушистым хвостом. В доме, где выросла Анна, всегда были животные, и она с детства прекрасно находила с ними общий язык. Поэтому и сейчас она, понимая состояние Маркиза, разговаривала с ним, как с человеком.

   А он, внимательно вслушиваясь в её голос, покачивал своей головой то в одну, то в другую сторону, поднимая свои кокетливые уши, вглядывался в её глаза, и жадно искал в них поддержки и утешения. Животные - те же люди. У них разные характеры, наклонности, привычки. Только разговаривать не могут, голосовые складки у них недоразвиты. А в остальном они очень похожи на людей.

   Прошёл день, но изменений в состоянии Лауры не наблюдалось. Она лежала с закрытыми глазами. Кожа на лице приобрела тусклый оттенок, бледные перемёрзшие губы покрылись корками. Она тихо незаметно дышала. Анна не отходила от неё. Ближе к вечеру следующего дня, лесничий сказал жене:

   - Если этой ночью она не очнётся, утром повезу её в город к батюшке - лекарю. Её состояние вызывает опасения, – забеспокоился лесничий. - Ты уложи детей спасть, я посижу с ней, – сказал он.

   У лесничего Гарольда и его жены Анны было двое детей: девочка и мальчик – погодки, два превосходных ангелочка. Анна отошла уложить детей спать. Но прежде налила в миску суп, позвала Маркиза, поставила перед ним, погладила его и сказала:

   - Ешь, суп вкусный, тебе понравится.

   Она напоила детей молоком с домашним хлебом и уложила их спать. У Гарольда и Анны на хозяйстве было две козочки, они и давали молоко. Утречком Анна доила коз и подавала молоко к завтраку. Иногда с вечера замачивала в воде овёс. А утром на молоке в печи томила кашу. У них было своё небольшое хозяйство.

   Гарольд сам был горожанином, но с детства очень любил природу. Повзрослев, он решил стать лесничим. Жену подобрал себе под стать. К избе, в которой они жили, пристроил просторный сарай, там и держали живность. У них были курочки, утки, две козы и лошадь. Отдельно он приспособил стеллажи для кроликов. А за избой, они отвели территорию, которую засевали семенами овощей, зеленью. В стороне полосой высадили фруктовые саженцы, которые с каждым годом набирали силу и плодоносили.

   Ночью Анна услышала стон. Она поняла, что это Лаура очнулась. Анна разбудила мужа, накинула на себя шаль и быстро подошла к деревянной самодельной ширме, за которой на кушетке лежала Лаура.

   - Смотри, Гарольд, у неё на лбу выступили капельки пота. Согрелась, моя голубка. Значит, я всё правильно сделала. Как хорошо. Слава Всевышнему, – радостно произнесла Анна.

   Тут же рядом оказался Маркиз. Он просовывал мордочку между Гарольдом и Анной. Почувствовав, что его любимица оживает, он завилял хвостом и стал издавать радостные высокие звуки, хитро поглядывая то на Гарольда, то на Анну, то на Лауру. Он торопился, приподнимая одну переднюю лапу, опираясь на три другие. Гарольд погладил его и случайно нащупал пальцами под густой и пышной шерстью тонкую цепь, которая была одета на шее Маркиза. Он нагнулся, затем присел и увидел, что под подбородком пса, в центре этой цепи висел небольшой металлический медальон. А на нём мелкими буквами выгравировано: «Маркиз – лучший друг Лауры».

   Когда, Маркиз родился, Лаура стала о нём заботиться, забрала его к себе. Она сходила к придворному кузнецу и заказала для Маркиза тонкую цепочку и медальон с выгравированной надписью. С    тех самых пор он носил это постоянно. Поскольку у Маркиза была очень густая шерсть, лесничие не заметили ни цепочки, ни тем более, медальончика.

   - Анна, глянь-ка сюда. Как же мы сразу не обратили внимания?

   Теперь мы знаем её имя, – сказал лесничий с воодушевлением.

   - Лаура, Лаура, открой глаза. Лаура, ты слышишь меня? – взывал к ней лесничий.

   Дыхание Лауры участилось, задёргались ресницы, и медленно с большим трудом стали приоткрываться пудовые веки. Затем опять опустились.

   - Вот умничка, ну ещё чуть-чуть, ну постарайся, – уговаривал Гарольд Лауру.

   - Лаура, ты меня слышишь? – спросил он. Дай знак, пожалуйста.

   Лаура немного приподняла пальцы правой руки, но они тут же упали на постель.

   - Замечательно! А теперь, давай ещё разок попробуем открыть глазки, – продолжал Гарольд.

   Было заметно, как Лаура отрывает верхние веки и пытается приоткрыть глаза. И вдруг они услышали сквозь тяжёлый шёпот, еле внятное:

   - Пить……

   - Сейчас, сейчас, моя милая, уже несу, – отреагировала Анна. Она отошла, налила тёплый настой трав в глиняную плошку, поднесла ко рту Лауры. Сначала она смазала ей губы, а потом сказала:

   - Лаура, приоткрой немного рот, я волью тебе отвар, и ты сразу почувствуешь облегчение.

   Лаура приложила усилие, немного приоткрыла пересохший рот. Анна очень осторожно, не торопясь, приподняла голову Лауры и, буквально, по несколько капель вливала отвар ей в рот. Так, шаг за шагом, очень медленно, но верно, они возвращали девушку к жизни. Лесничий и его жена совершили невозможное. Анна умыла Лауре личико, промывала глаза. Только через два дня Лаура полностью открыла глаза и начала реагировать. Затем Анна начала добавлять в рацион Лауры, вдобавок к травяным отварам, свежий тёплый супчик. Для оправления естественных потребностей Анна приносила ей корытце. Ещё через неделю Лауру посадили. Ну, а когда Лаура стала спускать с кушетки ноги, а потом сделала два первых шага, к близстоящему стулу с помощью Анны, Гарольд и Анна радовались, как дети. Они вели себя с ней великодушно и деликатно. По всем признакам её поведения, они поняли, – Лаура утратила память. Лишь крошечные отрывочные, и не всегда понятные фрагменты всплывали в каких-то её словах. Она была грустна, зажата, не понимала, что вокруг неё происходит. И только Маркиз вызывал у неё естественные эмоции. Из своего прошлого она запомнила его и повара Полистена, о котором она расскажет своим спасителям спустя время, не связывая его с родительским домом и прежней жизнью.

   Как-то желая вызвать у девушки какие-либо ассоциации с её прошлым, Анна рассказала Лауре очень грустную историю, которую она слышала от людей, ещё живя в родительском доме.

   Стоял обычный день. Они беседовали в процессе приготовления обеда и Анна начала.

   - Вот послушай, я расскажу тебе одну историю. Это очень старая история. Мне её рассказала няня, ещё в детстве, но я запомнила её. Дело было так. Жила была семья, – начала Анна. - Хорошая, дружная семья. Отец, мать и две дочери. Вот, как-то раз, отец пришёл к своим дочкам и говорит им:

   - Ну, вот доченьки мои, вы уже выросли, и сейчас я проверю, как вы меня любите.

   - Батюшка, вы, что же сомневаетесь, в нашей любви к Вам? - наперебой спросили дочки.

   - Нет, я не сомневаюсь. Считайте, что это игра. Вот, ты, дочь старшая, ответь мне, как ты меня любишь? – спросил отец.

   Старшая дочь посмотрела на отца и произнесла с выражением:

   - Отец, я люблю Вас так, как я люблю сахар. Таков был её ответ отцу.

   - Прекрасно, это замечательный ответ, образное сравнение. О таком только мечтать можно, – отреагировал довольный отец. - Ты, действительно, сильно меня любишь. Ну, а ты, дочка младшая, теперь ты ответь, как ты меня любишь? – поинтересовался отец, обращаясь к младшей дочке.

   - А, я батюшка, Вас люблю не меньше, - так, как люди любят соль, – ответила младшая дочка.

   Отец разъярённый вскочил со стула и закричал:

   -Что?! Это такая твоя благодарность за то, что я тебя вырастил? Негодная девчонка! Прочь, и чтобы ноги твоей не было в родительском доме. Он кричал и топал ногами о пол. Несчастной девушке ничего не оставалось, как навсегда покинуть родной дом.

   Забегая впёрёд, скажу, на её долю выпало много лишений. Но, она оставалась такой же честной, такой же доброй, какой была в юности. Она тяжело и много работала, но не теряла чувства собственного достоинства. Спустя время. Она встретила добропорядочного человека, вышла за него замуж, у них родились дети и жили они в полном согласии и добро наживали.

   Прошли годы. Время уносит вместе с собой многое. Но порой остатки памяти всплывают, и человек судорожно начинает копаться в ней, буквально доставая из тёмных закоулков, то один, то другой фрагмент из своего прошлого. Так он хватается за них, как за спасительную соломинку, - продолжала Анна свой рассказ. - И вот, как-то холодным зимним вечером перед рождеством, постучался в их дверь нищий. Он был стар и слеп, беспомощен и вызывал жалость. Когда хозяйка открыла дверь, то ахнула, – она тотчас узнала в нём своего отца, только сильно изменившегося. Она впустила его в дом, но не призналась ему. Он умылся, женщина постелила ему чистую постель, как дорогому гостю, он прилёг с дороги и уснул. А она, этим временем, пошла на кухню и наказала кухарке: отдельно испечь калач, приготовить рыбу, сварить бульон, но всё без соли. И обязательно испечь сладкий пирог. Кухарка всё выполнила. Когда гость проснулся, хозяйка пригласила его к столу:

   - Пожалуйста, дедушка, садитесь, откушайте. Вы с дороги, проголодались, небось?

   - Ой, детонька, как всё пахнет! Я так давно не ел домашней пищи, один только запах, уже сам по себе блаженство. К сожалению, никто не подавал чего-нибудь из домашней пищи, всё больше какие-то огрызки, - делился гость.

   Он отломил краюшек калача и, жадно принялся его есть, но вскоре лицо его искривилось в гримасе. Он с трудом проглотил кусочек, остальное оставил в тарелке и отодвинул в сторону, не сказав ни слова. Повременив, он на ощупь нашёл мисочку с бульоном, пододвинул к себе и зачерпнул его ложкой. Поднёс ко рту, сказав:

   - Ах! Какой аромат! Пригубил, но есть не стал.

   Немного посидев, он пододвинул к себе блюдо с рыбой, взял кусок, дрожащими руками, переложил в свою тарелку, отломил с края, поднёс ко рту, попробовал и тоже перестал есть. Надо заметить, он испытывал большую неловкость, но смолчал. Тогда, она не выдержав, спросила его:

   - Почему Вы ничего не едите, дедушка? Вы ведь голодны. Разве Вам не нравится наше угощение?

   - Что Вы, что Вы, деточка? Очень нравится. И я очень голоден.

   Только, пожалуйста, поймите меня, есть это невозможно!!! К чему бы я ни притронулся: калач бесподобно выпечен, рыба прекрасно приготовлена, чудесный бульон, но всё, как трава. Вся пища без соли, разве такое можно есть?! – ответил нищий.

   - Ну, возьмите тогда пирог, он очень сладкий, сдобный, – предложила она.

   - Спасибо, но разве можно на голодный желудок есть сладкое, меня стошнит…- сказал он и отвернулся от пирога. - К тому же, я отвык от сладкого и живу без него много лет, – объяснил нищий.

   После этих слов, женщина собралась с силами и открылась ему.

   - Как же так? А помните, батюшка, как много лет тому назад, когда я сказала, что люблю Вас, как соль, Вы, холодным зимним вечером выгнали меня прочь из родного дома. Помните?!

   Старец застыл в оцепенении. Затем встал со стула, на котором сидел, подошёл к ней, провёл по её лицу рукой, и по его щеке скатилась скупая мужская слеза. Он весь сжался и, обхватив лицо сморщенными ладонями, взмолился:

   - Прости меня, дитя моё, – плакал отец, опускаясь перед ней на колени. - Я был не прав. За это я так тяжко наказан и расплачиваюсь всю жизнь.

   Он приподнялся, присел на ближайший стул и тихо плакал.

   - Успокойтесь, батюшка, всё быльём поросло. Я нисколько не сержусь. Оставайтесь жить с нами и забудьте обо всём, как о страшном сне. Представим себе, что ничего не было.

   Анна тяжело вздохнула и в завершении добавила:

   - Вот такая невесёлая история.

   - История грустная, – вторила ей Лаура. - Мне кажется, что-то похожее я уже когда-то слышала. Но не могу вспомнить, от кого.

   Анна, а эта история правдива или вымысел? – вдруг, спросила она.

   - Чистая, правда. И произошла она в наших краях, – ответила ей Анна и внимательно посмотрела на Лауру. - А почему ты спрашиваешь? - спросила она.

   - Не знаю даже. Мне это что-то напоминает. Вот мне и показалось, я что-то похожее уже где-то слышала, а где и когда не помню, – ответила ей Лаура и задумалась. - У меня после болезни какой-то туман в голове, ничего не помню.

   Больше они об этом не говорили.

   Так прошло три года. Лаура прижилась в семье лесничего. Её все очень любили. Она как-то естественным образом влилась в их семью, но никогда не спрашивала, как она к ним попала, и они не задавали ей лишних вопросов, дабы не травмировать. Это были редкие люди и неудивительно, что у них с Лаурой сложились такие тёплые, душевные, можно сказать, родственные отношения. Лаура помогала Анне по дому. Заботилась о детях, занималась с ними. Она ведь была образованна, много знала, а в дополнение ко всему, прекрасно воспитана. У Гарольда иногда возникало такое чувство, будто бы Лаура всегда жила вместе с ними. Он брал её с собой, когда совершал объезд леса. Лаура обожала эти прогулки. Она разговаривала с белочками, поила из соски маленьких медвежат, у которых погибла мать. Собирала шишки, затем украшала ими избу.

   Отец Гарольда - Ганс жил в городе и служил придворным лекарем. Помимо этого он практиковал, выезжал к своим больным. У него была солидная клиентура. Он пользовался в городе заслуженным уважением. Старший сын Ганса – брат Гарольда пошёл по стопам отца, выучился и тоже успешно практиковал. А у Гарольда, как выяснилось со временем, было совсем иное предназначение. Здесь, в лесу, раскрылось его дарование. Он был на своём месте.

   Как-то, вернувшись домой, Гарольд сказал Анне:

   - Я ездил в город по делам, виделся с отцом, рассказал ему о Лауре. Отец сказал, чтобы я привёз её к нему на осмотр. Может, посоветует, что нам дальше с ней делать? Если он найдёт, что Лаура здорова, устроим её работать на кухню во дворец. Она знатная кухарка, одни её пампушки чего стоят! Молодая красивая девушка, ей надо устраивать свою жизнь: выйти замуж, рожать детей. А, с нами, что она увидит? Жаль, если она всю жизнь вот так проведёт в лесу.

   - Мне её будет не хватать, – с сожалением, сказала Анна мужу. Я так привязалась к ней за эти годы. И дети её очень любят. Она чудная! Но, ты прав. Нужно подумать о её судьбе, – согласилась с мужем Анна. И Гарольд, убедив Лауру в том, что необходимо провериться, повёз её к отцу. Но, накануне вечером, Лаура, не понимая истинной причины их поездки, попыталась уговорить Гарольда не ездить к доктору:

   - Вы зря беспокоитесь. Болела я давно. Уже забыть успела. Я и вправду хорошо себя чувствую. Только лишние хлопоты Вам со мной, – убеждала лесничего Лаура.

   - Лаура, мой отец хороший лекарь. Пусть посмотрит тебя, нельзя забывать, ты тяжело болела. А там подумаем, - объяснил Гарольд. Посмотрел на неё и решил ей открыться:

   - Ты знатная кухарка, смогла бы господ и их гостей радовать своими блюдами, чего тебе, молодой девушке в лесу делать? – рассуждал вслух лесничий.

   - Я с детства люблю природу. Здесь так чудесно! И мне, действительно, очень хорошо с вами, – ответила ему Лаура.

   - Ладно, ладно. Сейчас послушаем, что отец скажет, а там и решим, – сказал в завершении разговора Гарольд.

   После осмотра отец вышел, отозвал Гарольда в сторону и сказал:

   - Жаль девочку. У неё полная потеря памяти. Думаю, это произошло в результате сильного потрясения, которое она пережила ещё до того, как к вам попала. Да и погодные условия сыграли свою роль. Ты говоришь, что в зимнюю пору на ней были туфельки. Так знай, у неё мог наступить шок от сильного переохлаждения. Всё вместе привело к такому результату. Вы, с Анной большие молодцы, выходили её. Редкий случай. К тому же, у неё молодой здоровый организм. Она чудом осталась жива. Хорошо, что так всё закончилось. Последствия могли быть самые удручающие и непредсказуемые. Он замолчал, задумался, потом сказал:

   - Сейчас она здорова. Ручаюсь. А, что касается памяти…

   Только сильное потрясение может вернуть ей память, но и оно несёт последствия. Я бы не стал рисковать. Пусть живёт спокойно.

   А, насчёт того, чтобы пристроить её работать кухаркой, так я это непременно сделаю и дам знать, – заверил отец Гарольда. На этом они распрощались, и лесничий с Лаурой пустились в обратный путь. К вечеру они благополучно доехали, без приключений.

   Анна накормила их ужином. Лаура поиграла с детьми. Затем они выкупали детей, уложили их спать. Немного почитав, Лаура и сама улеглась. Анна потушила лампаду. За окном доносилось завывание ветра. Какое-то беспокойство охватило Лауру. Она хорошенько укрылась, согрелась и уснула.

   Вещий сон

   Как наваждение, внезапно Лауре пригрезился их дом. Но, как- то издали, нечётко. Всё мелькало перед глазами. Сумбур какой-то. Во сне она словила себя на мысли, будто это не с ней происходит. Создалось впечатление, что прокручивают незнакомый сюжет, со знакомыми лицами, которые на мгновения появляются и исчезают.

   Затем «камера» приблизилась, и она оказалась на территории их дворца. Но поначалу она никого не видела, лишь очертания дома, фрагментами вспыхивали и затухали перед глазами. На мгновение всё замерло в кадре. Как вдруг, она увидела страшное зрелище, которое поразило её воображение. Весь дом полыхал в огне, - охвачен пожаром, и трудно было что-либо разобрать на фоне пламени. Но больше всего полыхала та часть дворца, где находились апартаменты: её, сестры, матушки, отца, придворной свиты, гостей. И вдруг перед её глазами предстала, полыхающая в пламени, сестра - Лауренсия. Она кричала не своим голосом:

   - Сестрица, Лаура, прости меня! Это я тебя оклеветала. Прости меня, если можешь…

   Это зрелище было настолько чудовищным, страшным, что Лаура схватилась со сна. Вся не своя, в диком возбуждении. Анна, услышав её плач, подбежала к ней, обняла, стала утешать:

   - Ну, ну успокойся, что-то приснилось, да? Ну не надо, сейчас всё пройдёт, такое случается, когда пригрезится что-то жуткое.

   - Анна, мне так страшно! – плакала навзрыд, испуганная Лаура.

   Мне приснилось, как-будто я горю в огне, и языки пламени едят моё тело. Потом, я поняла, что это не я, а очень похожая на меня девушка, которая кричала мне:

   - Лаура, сестрица, прости меня… о, ужас! – голосила она. - Но у меня ведь нет сестры, нет родственников. Откуда это всё взялось? Приснится же такое! – не унималась бедная девушка.

   Лаура разговаривала не столько с Анной, сколько сама с собой, пытаясь разобраться, что же это было?

   Анна задумалась, а потом решила не продолжать эту тему.

   - Не обращай внимания, мало ли что приснится, всему верить?

   На то он и сон, чтобы его тут же забыть и не вспоминать больше.

   Был и не был. Подумай о чём-то хорошем, радостном. Давай ложись, перевернись на другой бочок и постарайся уснуть, – внушала Анна. Она наклонилась к Лауре, желая её укрыть. Лампада высветила лицо и руки Лауры и Анна в ужасе увидела на верхних поверхностях рук Лауры, от самых кончиков пальцев, и на лице, чёткие малиново-алые очертания язычков пламени. Анна, отпрянула в испуге и прижала плотно сжатый кулачок к губам, чтобы не закричать, другой рукой удерживая лампаду. Жена лесничего подняла рукава рубашки, что была надета на Лауре, и замерла. У девушки от кончиков пальцев и до шеи вся кожа, в буквальном смысле слова, пылала такими же язычками. Дальше оголять она её не стала. И так всё было ясно.

   - Лаура, ты не заболела, часом? Что это у тебя? Похоже на детские болезни.

   Анна не могла представить себе, что на самом деле случилось? И это понятно. Такое она видела в первый раз в своей жизни. Анна сильно испугалась, разбудила Гарольда. Когда Гарольд увидел эту картину, он тут же пощупал лоб Лауры. Лоб был горячий, как кипяток. Лесничие подумали, что Лаура чем-то заболела.

   - Лаура, дорогая, скажи мне, пожалуйста, что тебя беспокоит? – спросил он осторожно.

   - Всё горит, всё печёт внутри, как огнём обожжено и руки тоже, и лицо. Всё тело пылает, – жаловалась она, как маленькая, продолжая плакать от беззащитности.

   - Ты не расстраивайся, пожалуйста. Сейчас попей родниковой водицы и ложись. А завтра я привезу тебе лекарство. И ни о чём не тревожься. Всё прошло и не вернётся. Обещаю тебе, больше это не повторится, – он говорил тихо, размеренно и очень спокойно. Один его голос действовал благотворно, внушал и успокаивал. Лаура жадно отпила водицы, которую ей принесла Анна, смочила лицо и улеглась. Гарольд укрыл её и отошёл с Анной на другую половину избы. Они присели, и он шёпотом сказал Анне:

   - Теперь остаётся молиться, чтобы этот сон не стал пророческим!

   - О чём это ты?! – заволновалась жена.

   - Ещё не знаю. Но меня посетили не самые лучшие мысли, – признался жене Гарольд. - И в душе как-то уж очень неспокойно, – поделился он.

   - Ну, вот теперь и ты о том же. Забудем об этом. Ушло, как и не было, забыли, – настаивала Анна.

   Они легли. Анна потушила лампаду. Но сна не было. Они крутились, ворочались всю ночь, прислушиваясь к Лауре. Не находя ответа ни на один вопрос. От этого тревога только усиливалась. С предвестниками рассвета Гарольд поднялся и, первым делом, тихонечко подошёл к Лауре. Она спала крепко, спокойным сном младенца. Он приподнял рукава и убедился. Ни на руках, ни на лице не осталось даже намёка, малейшего следа от ночного кошмара. Он прикоснулся к её лбу. Лоб был прохладным. Гарольд вздохнул с облегчением. Вышел в сени. Умылся, переоделся. Вернулся в избу. Анна уже встала и одевалась. Он подошёл к ней и радостно, но тихо сказал:

    - Всё миновало. От ночных бдений и следа не осталось.

   - Так что же это было?! – удивлённо и настороженно спросила Анна, укладывая волосы.

   - Поверишь, не знаю. Всё, как-то уж очень странно. Думаю, время всё расставит на свои места, – мудро и метко подытожил Гарольд очень непонятные, необъяснимые ночные явления, вдруг появившиеся и так же вдруг исчезнувшие. Это и пугало, и настораживало и наводило на не самые хорошие мысли.

   Новая жизнь – новые события

   Уже прошло два месяца с тех пор, как Лаура начала работать на кухне, при дворце.

   Маленькое отступление.

   Красавец дворец герцогства де Гольц, во всём своём величии возвышался над равнинной местностью. Шикарный, горделивый парк, прилегающий к территории дворца, придавал ему ещё больше помпезности. Парк ничем особенно не был ограждён, таким образом, не составляло особого труда проникнуть на его территорию. Изящный шпиль дворца за версту выглядывал, привлекая к себе внимание и любопытные взгляды. Сам герцог де Гольц по рождению не был датчанином, а супруга его, в отличие от него, была урождённой датчанкой. Их семьи связывали родственные узы, правда, довольно-таки отдалённые. Справедливости ради надо заметить, в аристократических кругах чтили родовые связи. И вот, когда герцог де Гольц достиг совершеннолетия, его отправили учиться именно в Данию.

   Уже спустя годы, размышляя над этим, он пришёл к умозаключению, что это было неслучайно. Герцог отдавал себе отчёт, какую цель преследовали его родители. И впоследствии был им благодарен, ибо их молитвами и усилиями он нашёл в лице своей супруги: верного друга, любящую жену и прекрасную преданную мать своему сыну. Чего ещё можно желать? В первый свой приезд в Данию, его отец с матушкой, желая навестить сына, посмотреть, как он устроился на новом месте, нанесли визит своим родственникам-родителям его будущей жены. Молодой герцог де Гольц присутствовал при этом. Там молодые - будущие супруги и познакомились. Они с первой встречи понравились друг другу.

   Часто виделись. Все праздники герцог проводил в семье своей будущей жены. У них сложились добрые отношения. Закончив учёбу, герцог де Гольц сделал предложение своей возлюбленной, и они поженились. Для дворян это был знак хорошего тона, и считалось нормой. Домой к родителям герцог не вернулся, выполняя просьбу молодой жены, – остаться жить в Дании. Но периодически он навещал родные места. Так они и остались в Дании, хотя связи со своей семьёй он никогда не прерывал. Чтил и уважал своих родных, поддерживая тёплые, дружеские внутрисемейные отношения.

   Новое окружение

   Отец Гарольда выполнил своё обещание, данное сыну - подробнейшим образом рассказал управляющему о таланте Лауры, и её сразу поставили на готовку вторых блюд. Она была счастлива и работала с большой отдачей. Повар, поглядывая за ней, приходил в восторг, как у неё в руках всё спорится и работа ладится сама по себе, без каких-либо усилий. Даже несведущему становилось понятно, что Лаура прирождённая кухарка, но они и представить себе не могли, что она титулованная кухарка.

   - Уверен, у этой девочки знатное происхождение, это выдаёт её внешность, её воспитание. Ты заметила, дорогая, с каким достоинством она держится. Не пойму, как она угодила в разряд кухарок? Надо бы разобраться с её прошлым. Я бы желал, чтобы наш единственный сын взял в жёны такую прелестную девушку.

   Она не только очень мила, красива, она ещё и скромна! В ней нет жеманства, она так естественна в своём поведении. Где, Вы сударыня, в нашем ближайшем окружении, видели, таких барышень?! Управляющий доложил, что он взял её к нам по рекомендации Ганса Питерсона, нашего лекаря.

   - О чём, это Вы, сударь? Где это Вы собираетесь выяснять родословную кухарки? И с какой стати? – возразила герцогиня мужу.

   А герцог клонил свою линию поведения, не прислушиваясь к возражениям супруги:

   - Надо будет поподробнее расспросить Ганса о ней. Интуиция мне подсказывает, что я прав.

   Сказано – сделано. После разговора с лекарем, герцог де Гольц пригласил к себе придворного лекаря и обратился к Гансу:

   - Я подозревал, дружище, что у этой девочки своя необычная история. Никак не могу согласиться, что она родилась кухаркой. Достаточно взглянуть на её стан, на цвет её кожи. Я не буду перечислять всех её достоинств, Вы и сами всё видели. Ганс, друг мой! Мы с Вами знакомы тысячу лет. Хотел бы попросить Вас об одном одолжении, я бы добавил, услуге старому приятелю. Если хотите, это моё поручение Вам, – изменив тон, дополнил герцог де Гольц. - Пошлите кого-нибудь к Вашему Гарольду, мне бы хотелось с ним побеседовать, выяснить некоторые подробности. Пусть навестит меня, не откладывая в долгий ящик.

   - Хорошо, сударь, я сейчас же пошлю кого-нибудь с записочкой к сыну. Правда, не знаю, сможет ли он оставить надолго своё хозяйство? Я попрошу его, чтобы он совместил несколько дел в городе. Он изредка приезжает по делам. Надеюсь, Вы его не станете задерживать? – поинтересовался лекарь.

   - Нет, нет, конечно. Я же понимаю, он на государственной службе, – заверил герцог, проявляя заинтересованность. - Мне необходимо уточнить у него кое-какие детали, – подытожил герцог.

   - Я так и думал. Благодарю Вас, сударь, за понимание ситуации, – раскланялся Ганс и удалился. Он тут же отправил конюха с письмом к Гарольду. Получив отцовское послание, Гарольд распределил дела, довольно быстро собрался и отправился в город.

   Добравшись до города, он, первым делом, навестил отца, желая выяснить все обстоятельства дела. После разговора они вместе прибыли во дворец. По дороге Гарольд вспомнил сон Лауры, который так растревожил её душу и оставил странные последствия на её теле. Гарольд поделился с отцом этим происшествием.

   Отец посмотрел на него, задумался, затем сказал:

   - У этой девушки тонкая конфигурация психики. Не исключено, что какие-то события эхом отдаются в её мозге, даже на расстоянии и во времени. Ты не знаешь, она случайно не из близнецов?! У них на пике сильных эмоций случаются всевозможные проявления. То, что переживает один, ощущает второй, - пояснил Ганс.

   - Такое бывает на самом деле? – спросил Гарольд.

   - Ещё как бывает!!! Они ведь две половинки одного целого, – ответил Ганс сыну. Да, очень интересный случай… - задумался лекарь, - хотелось бы исследовать этот феномен. Признаюсь, я не часто встречался с этим в своей практике. Ганс опять задумался, потом продолжил:

   - Ну да, я забыл, у тебя нет никаких сведений о её ближайших родственниках. Всё это неспроста, Гарольд. На всё есть свои причины. Жизнь сама всё расставит по своим местам. А нам остаётся только терпеливо ждать. Мы не вправе и не в силах повлиять на пробуждение её памяти, как и на изменение тех или иных исторических событий.

   Герцог де Гольц внимательно выслушал рассказ Гарольда о том, как более трёх лет тому назад, его жена – Анна проснулась ночью от громкого пронзительного воя пса. Она встала, оделась (всё же, дело было зимой!) и вышла. Вскоре она обнаружила холмик, рядом с которым выл отчаявшийся пёс. Анна разбросала руками снег и увидела заледеневшую Лауру. Гарольд подробно поведал герцогу, как он и его жена выхаживали девушку, не будучи уверенными в конечном результате, но ведомые огромным желанием, во что бы то ни стало, вернуть девушку к жизни!

   Вот так герцог соприкоснулся с трагедией, которая произошла в жизни девушки, но после этого у него возникло ещё больше вопросов. Ему не терпелось полностью восстановить происхождение Лауры, тем самым, дать ей возможность занять в обществе достойное место, которое по праву рождения ей принадлежало.

   - Таким образом, - считал он, - восстановится и справедливость.

   Прошёл ещё один год. Лауре минуло девятнадцать лет. Она продолжала радовать всех своими кулинарными шедеврами. Как-то, совершенно случайно оказавшись на кухне, управляющий застал Лауру в процессе работы, но поющей и как! Он остолбенел, постоял, послушал. А когда Лаура на мгновение прервала пение, он развёл в сторону руки от удивления, и она услышала:

   - Боги, так мы ещё и поём! – воскликнул управляющий. - Разве можно скрывать такое чудо? – произнёс он, сильно грассируя. Девушка повернулась к нему, мягко взглянула на него, озарив голубизной большущих глаз и также тихо, не придавая значения его словам, ответила:

   - Я не скрываю, господин управляющий, просто некогда мне заниматься пением, музыкой. Первым делом, я стараюсь выполнить всё намеченное по работе. А на это уходит практически весь день.

   Управляющий при удобном случае поспешил поведать об этом герцогу.

   -