Оглавление
Глава 1
Дорогой памяти
Бабье лето – особая пора. Желтое солнце, удобно устроившись среди нежно-голубых небесных просторов, любовно гладит мир теплыми лучами. Тополя-исполины, покачивая нарядными кронами, перешептываются с игривым ветерком, уже прохладным, но еще не приобретшим жгучей колючести зимних вихрей. Зелень газонов узорчато присыпана облетевшей листвой, и средь этой увядающей прелести тянутся к небу пушистые головки астр, хризантем и георгин. Красота, скажут многие и будут правы, но Эмиля Каримовна осени не любила. Ведь даже самая красивая и теплая осень когда-нибудь заканчивается, а идущая ей на смену зима во многом губительна для жителей сельских обветшалых домов. Далеко не каждый способен выжить в не отапливаемой покосившейся мазанке.
Скользнув на заднее сидение автомобиля, женщина аккуратно закрыла дверцу и, расстегнув пиджак, устало бросила:
- Домой. Быстро.
Щелчок замка зажигания, и чуть слышно затарахтел мотор. Направляемый умелой рукой серебристый седан плавно тронулся с места. Призывные огни витрин поплыли перед глазами, постепенно сливаясь в одно световое пятно. Реальность уступила место воспоминаниям.
Двадцатилетней девчонкой они впервые увидели ее – невесту сына. Ноги тряслись, сердце замирало, но голова оставалась ясной. Понравиться любой ценой! – единственная верная мысль в голове. Остальное бред: давно не стриглась, обгрызены ногти, пили вчера, но секса не было, Игорь перебрал.
Алевтина Ивановна встретила гостей с настороженностью, но дружелюбно. Отец окинул безразличным взглядом – состарившаяся копия напряженного парня по правую руку от нее.
- Мам, пап, это Эля и Костик. – Голос Игоря сипл, с заискивающими интонациями. Беззвучно просит принять их, и от этого мерзко на душе, но быть принятой хочется очень, до соленой рези в глазах. Ведь если не примут, придется возвращаться к матери, а скоро зима, холода, и Костьке вряд ли дожить до весны на хлебе и воде.
- Есть садитесь, - орудуя возле электрической плитки, Алевтина Ивановна указала на стол позади себя. А там миска с салатом, обильно заправленным майонезом, отварной картофель, сосиски, ломтики тонко нарезанной колбаски, вкус которой уже и не вспомнить.
- Нет, спасибо. Мы только что поели, - хочется вырвать и выбросить язык за столь наглую ложь, но отказаться требуют приличия. Хотя, кому они нужны эти приличия, когда в животе злобно воет голод?!
- Глупости не говори. Я что слепая, не вижу, как вы живете, - Алевтина Ивановна строго посмотрела на сына. – Корми, давай. Нечего голодом ребенка морить.
Эля так никогда и не узнала, кого имела в виду мать Игоря: ее саму, невероятно худую в тот момент или жмущегося к ноге Костика.
За столом сидели вчетвером, Алексей Игоревич с наполненной женой тарелкой устроился на досках под орехом – самым высоким деревом на садовом участке. Костик с жадностью запихивал в рот все, что предлагали. Она наблюдала за ним, боясь одернуть и одновременно страшась реакции будущей свекрови. Игорь ел внешне безразличный ко всему.
Когда с пищей разобрались, Эля убрала со стола и принялась мыть посуду над грядкой, отчаянно желая услышать хоть что-нибудь из разговора матери с сыном. И услышала.
- Конечно, мы не изверги, пустим. Но и ты должен понимать – до первой пьянки. Чуть загуляешь и все. Отец не потерпит.
- Мам…
- Ему этого безобразия не надо. Либо живи по-человечески, либо гуляй. Ясно?
- Ясно, ясно. – В голосе Игоря очевидное облегчение, и она сама выдохнула. Отлегло.
Подозвав таращащего глаза Костьку, сказала:
- Сегодня в город поедем, в новый дом.
- А баба? – в голосе ребенка и радость, и испуг в равной мере.
- Баба не поедет, баба останется в деревне, - успокоила она, ощущая, как отчаянно прыгает от счастья собственное сердце, стучится в ребра, словно долгожданный гость с дверь. – «На наше счастье», - подумала, но вслух не произнесла. Вдруг удачу спугнет!
- Приехали, Эмиля Каримовна, - приятный слуху баритон водителя безжалостным ластиком прошелся по холсту воспоминаний. Восторженный взгляд детских глаз остался в прошлом, а вместе с ним и страх оказаться отвергнутой. Не то время и положение, чтобы бояться. Одинокая, испуганная девочка выросла и превратилась в самодостаточную женщину, способную отвечать не только за себя, но и тех, кто рядом.
- Хорошо. До девяти свободны. Отвезете меня в аэропорт, - поймав взгляд молодого человека в зеркале заднего вида, сообщила Эля.
Согласного кивка водителя женщина уже не видела. За последние пару лет привыкла ожидать безукоризненного исполнения поставленных ею задач – прерогатива высшего руководства. Вот и Владимир, коль согласился работать на нее, изволь соответствовать требованиям, а нет – ступай своей дорогой.
Сто девяносто два квадратных метра элитного жилья встретили ее непривычным оживлением: «Рондо» Моцарта и Виктор с двумя наполненными бокалами и бутылкой вина в руках у дверей гостиной.
- Что празднуешь? – опередила она мужчину, отметив его небрежно взъерошенный вид, такой, как ей нравится. Готовился к встрече.
- Как что?! – с обидой. – Сегодня годовщина. Пять лет!
- О-о-о, целых пять? – всунув ноги в мягкие тапочки, Эмиля подошла к сожителю и взяла один из фужеров. – Отметим. Салют! - залпом осушив бокал, вернула его недоумевающему мужчине. – Повтори, будь добр, - сквозь ком в горле, и оттого сухо.
- Эль, ты чего? Восьмое это наш день, забыла? – Виктор поспешил за ней в спальную, спотыкаясь и расплескивая багровую жидкость.
- Как же, помню, - она стрельнула в него взглядом, скинула пиджак, блузку, расстегнула ремешок брюк.
- И? В чем дело? – все еще с обидой, но уже злясь.
- Сегодня девятое, Вить. Восьмое было вчера. Наш день прошел.
Не желая смотреть на него ошеломленного, слушать возгласы вроде «как?» и «не может быть!», женщина скинула брюки и, захватив с собой легкий халатик, прошла в ванную.
Прохладный душ неизменно бодрил, но сегодня хотелось тепла. Заткнув слив, Эля увеличила напор горячей воды. Когда-то она не упускала ни единой возможности понежиться в теплой ванной, даже бредила ею, пока привычка не взяла свое, и удобства под крышей не стали восприниматься как обыденность. Правильно говорят, к хорошему быстро привыкаешь.
Игнорируя настойчивый стук в дверь, просьбы впустить и выслушать, Эмиля прикрыла глаза.
Звонок младшего сына расстроил. Его печальное «Мама, Алевтина Ивановна скончалась» молнией разорвало реальность, приблизив прошлое к настоящему, вынуждая мысли виться вокруг судеб ставших родными людей. Как будет Алексей Игоревич без жены? Сможет ли? Он и двадцать лет назад казался ей не приспособленным к одинокой жизни, а сейчас, в свои восемьдесят три, подавно. Зная неуступчивый характер бывшего свекра, Эля наперед могла утверждать, что переезжать из старой квартиры он откажется, и неважно, какими благами его станут заманивать. Алексей Игоревич на блага не падок. Аскет в жизни и в мыслях, он чрезвычайно требователен ко всему, кроме собственного удобства. Человек-привычка, согласный терпеть назойливый скрип старого дивана, лишь бы ничего не менять, а в остальном ершистый и несговорчивый. С места не сдвинешь, если сам не решит иначе.
Тогда, в двадцать, не имея опыта семейной жизни, Эмиля поражалась терпению Алевтины Ивановны, потратившей столько лет на непокладистого мужчину, сейчас, в свои сорок три, завидовала их семейному счастью. В том смысле, что оба держались друг друга несмотря ни на что. Она же так и не встретила мужчины, за которого стоило держаться, или, на худой конец, захотелось удержать.
В ванной Эмиля провела без малого полтора часа. Виктор за это время угомонился, оставил в покое дверь и выключил стереосистему, позволив ей и соседям наслаждаться тишиной. Маловероятно, что кто-то из них настолько любит Моцарта, что готов случать его дни напролет, в отличие от Виктора.
- Пора идти дальше, - сказала Эля своему отражению и улыбнулась, довольная неожиданно принятым решением. Пять лет она содержит этого альфонса, пять лет закрывает глаза на многочисленные интрижки, получая взамен лишь секс. Бесспорно, секс хороший, дикий, необузданный, такой, как любит, но всему есть предел. И ее желанию страстной близости тоже.
Накинув халат на голое тело, Эля затянула поясок. Влажные волосы рассыпались по плечам, заключив овал лица в объятья черных кудрей. Все еще красива - вопреки всему, назло судьбе. Конечно, уже не девочка, и даже не девушка, но обладает особенным шармом - очарованием свойственным женщинам за сорок.
По капельке духов на запястья, за уши, в ложбинку между грудей и она готова. Эротическое прощание – едва ли существует лучший завершающий аккорд отношениям. О чувствах сожителя женщина не думала. Да и стоит ли? Знал, на что шел, беря плату дорогими авто, дизайнерскими шмотками и крупными суммами на карманные расходы. Пусть отрабатывает.
***
Два с половиной часа в самолете и она на месте. Город встретил визитершу по-летнему теплой ночью: осень сюда не добралась, разве что календарная. Сняв кардиган, Эля перекинула кофту через сумку, радуясь, что догадалась надеть двойку.
Романа увидела издалека: двухметрового гиганта сложно не заметить в полупустом зале. А вот сын матери в толпе спешащих к выходу пассажиров не разглядел. Вертел головой и приподнимался на цыпочки, стараясь заглянуть за особо широкие спины, и оттого выглядел немного комично – с его-то ростом и на цыпочки! Эля улыбнулась.
Спрятавшись за идущими впереди мужчинами, женщина прошмыгнула мимо Романа незамеченной и, приблизившись к молодому человеку со спины, произнесла:
- Сынок, не поможешь бабушке с поклажей?
Ромка подпрыгнул от неожиданности, повернулся, уже лучась счастливой улыбкой, и схватил мать в объятья.
- Как же я соскучился! – пробасил ей на ухо, и Эля довольно расхохоталась.
- Поставь меня немедленно, проказник! Что люди подумают? Связался со старухой! – сквозь смех велела она, цепляясь за родные плечи. Но ее высокорослый ребенок плевал на пересуды и закружил на месте, прижимая к себе словно возлюбленную.
- Никакая ты не старуха, а самая красивая женщина на свете! – вынес свой вердикт Роман, поставив мать на ноги и расцеловав в обе щеки.
- Подлиза, - пожурила Эля, погладив сына по крепкой руке. – Давно дожидаешься?
- На самом деле, нет. Даже думал, опоздаю. Проспал, - говорил он, продвигаясь к выходу. – Суматошный день. Пока доделал кое-что, пока договорился неделю за свой счет, пока с кладбищем решили… Сама понимаешь, с ног валюсь.
- Понимаю, - согласилась Эля. – Дед как?
- Плохо, наверно. Он же не говорит ничего. По всем вопросам с нами мотался: и в морг, и в похоронное, и на счет места. Боится что ли, что напортачим?
- Это сложно – терять близких, - вздохнула Эля.
- Будто я не понимаю! Но ведь знали давно. Готовились…
- К смерти любимых нельзя подготовиться, - оборвала она сына, и тот громко засопел. Все же мальчик еще, и двадцати трех нет.
- Кстати, а Костян где? Не приедет? – перевел он тему.
- В командировке. Завтра прилетит.
- Вот так всегда. Ждешь брата, ждешь, а он по командировкам мотается. Нет, чтобы в гости…
- Не выделывайся. Я предлагала тебе квартиру в Москве. Был бы рядом с нами, - с долей осуждения сказала она, и Ромка смолк. Обиделся.
Остановившись возле приземистой иномарки, молодой человек открыл пассажирскую дверь и пошел укладывать сумку в багажник.
- Новая? – поинтересовалась у сына Эля, когда насупленный ребенок устроился на водительском сидении.
- Мам, ты чего? Сама в прошлом году денег добавляла, не помнишь? –Роман газанул, явно довольный своим приобретением.
- Нет, не помню, - призналась Эля. – Может, следовало побольше купить? – спросила она, видя, что сын едва ли ни касается макушкой обивки.
- Мам, это же Audi A5… - восторженно протянул Ромка, но видя, что его энтузиазм пропал втуне, пояснил со смешком. - К тому же кабриолет, а лето у нас длинное, если помнишь.
- Красивая, - кивнула женщина.
- А еще быстрая, маневренная, с вариаторной коробкой, с баком на шестьдесят пять литров, с…
- Сдаюсь, сдаюсь, - расхохоталась Эля, подняв руки. – Ты же знаешь, ничего в этом не понимаю. Для меня главное, чтобы до места довезла. Все на этом.
- Хочешь, прокачу с ветерком? Только кофту надень, прохладно уже, - потянулся к панели он. - Домчимся за полчаса! – Женщина кивнула, соглашаясь.
Белый кабриолет стрелой летел по ночному городу. Роман целиком и полностью отдался процессу вождения, будто став продолжением авто, а Эмиля прикрыла глаза, кожей впитывая ночную свежесть. Думать ни о чем не хотелось.
Глава 2
После похорон
- Мам, ты где? Дед зовет!
Услышав голос сына, Эля спешно выбросила сигарету. Нет, она не курила! Вернее бросила давно, но сегодняшний день вымотал, выжал вчистую, и по старой памяти захотелось затянуться – иллюзорное бегство от проблем.
Подъездная дверь открылась, и светловолосая голова Константина показалась в проеме.
- Вот ты где! А я ищу, ищу… - он укоризненно замолчал, заметив выдохнутое ею облако. Осуждающе поцокал, и Эля в протесте вскинула подбородок.
Конечно, оправдываться перед собственным сыном глупо, но Костик не по годам ответственен и мудр. Перед ним стыдно, и желание обелиться появилось само собой.
- Устала, - втоптав в асфальт тлеющий окурок, Эмиля подошла к сыну. За весь день женщина ни разу не присела, обслуживая похороны, поминки. Алексей Игоревич отказался от кафе и наемной прислуги, заявив: «Алевтина всегда сама». Вот и они сами.
Костик распахнул дверь шире и отступил, пропуская мать.
- Тебе не идет, - бросил в спину, уже без осуждения, но с уверенностью в своей правоте. – Женщинам не идет.
- А мужчинам, значит, идет? – поинтересовалась она, поднимаясь по лестнице.
- Кому-то идет, кому-то нет, а женщинам всем не идет.
- Ты случайно не закурил? – остановившись, посмотрела на сына.
- Вот еще… Скажешь… - хмыкнул в ответ, и Эля успокоилась. Костька не станет врать. Зачем?
- Что отец? - она все еще называла их так за глаза – отец и мать, в лицо же только Алексей Игоревич и Алевтина Ивановна.
- Не знаю, - Костик обогнал мать и распахнул дверь в квартиру. – Просил Элю позвать, ну я и пошел…
Эмиля скинула тапочки – так и ушла в домашних на улицу, закрутилась совсем – и прошла в зал. Алексей Игоревич сидел на диване перед телевизором, но смотрел на пустующее кресло по левую руку – излюбленное место его жены. Эля проглотила комок, вновь задавшись вопросом, как же он теперь один?
- Садись, говорить будем, - посмотрев на нее, сказал свекор. Как всегда коротко и ясно.
Эля послушно присела с другого края углового дивана. Занять кресло Алевтины Ивановны казалось кощунством.
- О чем?
- Хочу, чтобы ты здесь пожила, со мной.
- Здесь? – Эля опешила. Что на это скажешь?
- Дед, у мамы ведь работа, - поспешил на помощь Ромка. – Ей в Москву надо. Ее там…
- Не лезь! Не с тобой говорят, с матерью, - отрезал Алексей Игоревич.
- Зачем? – обрела дар речи Эля. – Зачем я вам здесь?
Свекор кивнул, признавая резонность вопроса, и стал перечислять:
- Здесь нужно порядок навести, разобрать вещи Алевтины, раздать что можно, остальное… Это сама решишь куда деть.
- Дед, так это мы сами справимся, - вновь встрял Ромка. – Аленка мне поможет, все разберем…
- Роман! Помоги Костику, – теперь уже Эля поставила сына на место.
Тот насупился, послал матери обиженный взгляд и вышел, пробурчав напоследок:
- Потом не просите…
Эля вздохнула и покачала головой. Вот чему Ромка так и не научился -это сдержанности, что странно при таком-то воспитании. Жизненную науку в голову ее младшего сына вколачивал свекор, а для того умение вести себя в обществе не пустое слово.
- Алексей Игоревич, - тщательно подбирая слова, начала Эмиля. – Я понимаю, насколько вам сейчас тяжело, и искренне соболезную, но… к сожалению, жить здесь с вами значит оставить бизнес без надзора, а это чревато…
- У тебя есть Константин – прирожденный лидер. Позволь ему начальствовать, тем более что дело это мужское.
- Так уж и мужское? – Эля почувствовала себя задетой. Никто еще не называл ее плохим руководителем.
- Не дуйся. У тебя может и хорошо выходит, но специфика России такова, что мужчине руководителем быть проще.
- Предрассудки, - отмахнулась задетая за живое Эмиля. – Возможно, раньше так и было, но не сейчас. Женщина наравне с мужчиной способна занимать руководящие должности, и даже превосходит некоторых своими лидерскими качествами, компетентностью, умением вести… Не важно - оборвала саму себя Эля, заметив, что Алексей Игоревич вновь смотрит на пустующее кресло. – Роман прав, - вернулась она к изначальной теме беседы. – Они с Аленкой помогут вам разобраться со всеми делами, а я со своей стороны могу пообещать прилететь при первой необходимости. Если вдруг Роман с чем-то не справится, не разберется, или просто захотите перекинуться парой слов, звоните. Сделаю все, что смогу.
Свекор выслушал ее тираду молча. Кивнул и отвернулся, словно утратил интерес к ее присутствию. Эля мысленно отругала себя. Расстраивать пожилого человека не хотелось, но она не представляла как иначе. Не жить же ей здесь, в самом деле!
- Чаю хотите? – спросила женщина, ощущая необходимость чем-то занять руки. – Или может постель разобрать? Ляжете отдохнуть?
Свекор молчал, и Эмиля поднялась, намереваясь скрыться в кухне. В его молчании ей слышалась укоризна, хотя винить себя в чем-либо женщина не собиралась. В этом мире каждый сам за себя, ведь так?
Домыв и расставив оставшуюся посуду, Эля застелила кровати: следуя негласной договоренности, сегодня все ночуют у деда. Улыбнулась, представив гигантского Романа и, в общем-то, немаленького Костика спящими на детской двухярусной кровати: родители Игоря не стали переоборудовать комнату, видимо, ждали правнуков. Невольно вспомнились времена, когда они втроем, а бывало и вчетвером, ютились на двенадцати квадратным метрах. И как только умудрялись? Непонятно! Сейчас Эмиле было тесно одной.
Управившись, женщина все же налила чаю Алексею Игоревичу. Принесла на подносе и поставила на журнальный столик. Свекор даже глаз не поднял.
- Пейте пока горячий, - посоветовала она. – И спать. Устали сегодня.
- Знаешь, а ведь я тебя никогда ни о чем не просил, - вдруг заговорил Алексей Игоревич, причем головы к ней не повернул, будто к столу обращался.
Эля застыла на полшаге и задохнулась от обиды. Это был шантаж чистой воды! Напоминание, скольким в жизни она обязана им.
- Не просили, - с усилием выдавила, в горле пересохло.
- А сейчас прошу, - свекор взял с блюдца рафинад, макнул в чай и откусил кусочек. – Возьми отпуск. Поживи со мной немного. И я больше тебя не потревожу. Ромку с собой в Москву заберешь. Я велю.
Эля сглотнула. Женщина догадывалась, что к отказу сына переезжать приложил руку дед, но, сколько ни спрашивала, Роман всегда отнекивался. Говорил, что у нее слишком бурное воображение.
- Ромку?
- Ромку, Ромку, слышала же, - подтвердил Алексей Игоревич. – Будете всей семьей столицу осваивать. Как ты всегда мечтала.
Эля присела на краешек кресла.
- Сколько? – задала она главный вопрос, уже прекрасно зная, что ради благополучия сына согласится на все.
Что может дать Роману маленький провинциальный городишко? Его отцу он принес раннюю смерть.
***
Месяц! Он затребовал с нее месяц!
Эля внутренне бесилась, кипела от злости и собственного бессилия. Ведь она согласилась! Не могла не согласиться: ради Романа, ради себя, ради их семьи.
Целый месяц прозябания в этой дыре. Целый месяц подчинения выжившему из ума старику. Что может быть хуже?!
Но так в женщине говорила злость. Эля отдавала себе отчет, насколько непредсказуема жизнь и как скоро все может обернуться очень плохо, хочешь ты того или нет. И с этой точки зрения тридцатидневный отпуск в маленьком городе вовсе не катастрофа вселенского масштаба. Так, мелочи, и только.
Уже перевалило за полночь, но уснуть не получалось. Мешали эмоции. И улечься удобно не выходило: старый, местами просевший диван это вам не двуспальная кровать с ортопедическим матрацем.
Устав бороться с бессонницей и собственными чувствами Эля поднялась. Вскипятила чайник и заварила ромашковый чай, благо догадливый Костька запасся, зная, что мать без него никуда. Пригубила.
После проведенного у раковины с плитой дня сидеть на кухне невмоготу, и Эмиля вернулась в зал. Осторожно прикрыла дверь в смежную комнату, где спал Алексей Игоревич, и зажгла бра. Тусклый свет энергосберегающей лампочки разлился по комнате.
Сев на диван, Эля призадумалась. Сколько раз она предлагала Алевтине Ивановне приобрести новый? Не раз и не два, точно. Даже Ромку засылала для разговора с дедом, но все безрезультатно. Гордые старики в чужих деньгах не нуждались. Почему так? Чем старше ты становишься, тем сложнее принимается чужая помощь? Эля не понимала. И ведь еще Роману на расходы давали. Как? Откуда?
Все в этой комнате говорило о бедности. Достойной и ухоженной, но все же бедности. Стенка – гордость Алевтины Ивановны местами облупилась, ручки на дверцах отсутствовали со времен маленького и любознательного Ромашки: Эля помнила, с каким усердием сын разбирался в их устройстве. Тюль хоть и бел, но штопан-перештопан, а ковролин в заметных проплешинах на пути из коридора к дивану. На журнальном столике белесый треугольник вздувшегося лака – это Костька, стащив утюг, решил прогладить смятый Ромашкой тетрадный лист. Не квартира, а бесконечное воспоминание!
И еще череда фотографий в рамках. Вся стенка ими утыкана! Вот Ромашка – года еще не исполнилось – сидит на кровати и смотрит в объектив круглыми глазами. Костька-первоклассник с букетом цветов. А вот они втроем – это Роман идет в школу, и дед с внуком, но уже на линейке в выпускном. Старики бережно сохранили каждую из них! И только одно лицо отсутствовало на мемориальной доске семейства Власовых – лицо единственного сына Игоря.
Сложно сказать, почему все так глупо, неправильно. У интеллигентных и образованных родителей, коими являлись Алексей Игоревич и Алевтина Ивановна, сын наркоман и пьяница, трижды сидевший и умерший от передозировки в сорок с небольшим. Что только они не делали, как только не пытались спасти, все напрасно. Таким, как Игорь, помощь не нужна. Они ждут попустительства и оправдания собственным поступкам. Винят во всех бедах других, и чаще всего самых близких.
Эля помнила слезы Алевтины Ивановны, ссоры с мужем, и все из-за сына. Игорь – единственный камень преткновения между ними. Строгий, требовательный Алексей Игоревич так и не смирился с самым крупным разочарованием в своей жизни – непутевым ребенком. Он предпочел забыть о нем, вычеркнуть, словно Игоря никогда не существовало, и даже факт совместного проживания ничего не менял. У свекра были внуки, но не было сына.
- Ты чего не спишь? – лохматый со сна Роман заглянул на огонек. – Чаевничаешь?
Эля кивнула.
- Что вскочил?
- Ноги затекли, - усмехнулся молодой человек, плюхнувшись на диван рядом с матерью. – Не против, если я здесь поваляюсь? – спросил он, уже пристраивая голову на подушку. – Сил нет, колени болят.
- Лежи, лежи, сейчас свет погашу, - Эмиля поднялась, щелкнула выключателем.
«Нужно было сразу положить Ромку в зале», - упрекнула себя. Ведь думала же, что большеват для двухъярусной. – Спи здесь, а я в детскую пойду. И тебе и мне удобнее, - сказала сыну, улыбаясь невнятным словам благодарности. Ее младшенький уже проваливался в сон.
Но и в детской Эмиле уснуть не удалось. Вспомнилась первая ночь на новом месте. Тогда здесь стояли две полуторки и тумбочка между ними. Они с Костькой спали на кровати под книжными полками. Сын сладко сопел, также как и сейчас, а она мучилась всевозможными страхами. Что если родители Игоря передумают? Что если их выгонят? Куда ей идти тогда? Назад к матери нельзя, та ни за что не простит бегства. Сгнобит, и сыну достанется по пьяному делу.
Целый месяц она жила, как на иголках, а потом стало известно о ее беременности, и Игорь с уверенностью сказал: «Теперь ни за что не выгонят, внука пожалеют». И оказался прав. Не раз спекулируя на любви деда к Ромашке оставался безнаказанным.
Ночь пролетела незаметно. Эмиля встретила утро, глядя в окно воспаленными глазами. Хотелось смежить веки, а открыв, очутиться в собственной спальной. И чтобы рука бессовестного Виктора прижимала ее к кровати. Хотелось забыть о прошлом и не вспоминать никогда, но она не могла. Поднявшись, женщина пошла готовить завтрак.
Глава 3
Сильнее ненависти только любовь
Жить и помнить – разные вещи. Эта простая истина вскрылась в три дня. То ли Эля настолько изменилась, то ли свекор с возрастом стал еще более непримиримым, но их совместное существование превратилось в сущий ад. Эмиля из кожи вон лезла, сдерживая непонятно откуда взявшуюся агрессивность. За семь с лишним лет проведенных в столице она успела забыть, каково это - подчиняться. Привыкла быть хозяйкой себе и своей жизни, а сейчас приходилось не то что подстраиваться, а полностью перекраивать себя в угоду желаниям другого человека. Любого с ума сведет!
Алексей Игоревич поднимался в шесть утра и к этому моменту на столе должен стоять горячий завтрак, а Эля «сова» и на работе появлялась чуть позже одиннадцати. К восьми вечера свекор отправлялся в кровать и глуховатый в течение дня вдруг обретал чуткий слух, мешающий спать при работающем телевизоре. И с выполнением его поручений все оказалось не так просто. Стоило Эмиле приблизиться к шкафу с вещами Алевтины Ивановны, симулянт хватался за сердце и имитировал приступ, лишь бы все оставалось по-старому, никуда не девалось и не двигалось с места.
У Эли голова шла кругом. Женщина разрываясь между желаниями накричать на капризного старика и послать все к черту. Даже оправдание себе придумала – Роман поймет и не будет противиться. Вот только сопротивление выказывало ее любящее материнское я, усмиряющее, в общем-то, расчетливо-эгоистичную натуру. И Эмиля терпела. Терпела, по утрам еле-еле продирая глаза, вечерами - без движения сидя в темной комнате, терпела уже неделю, ведя обратный отсчет каторжным дням и собиралась выдержать до конца во что бы то ни стало. Твердя словно заклинание: «Сильнее ненависти только любовь».
В один из дней, когда Алексей Игоревич проснулся в особо придирчивом настроении, Эля решила взять тайм-аут и, призвав в качестве временного заместителя Ромку, отправилась по магазинам. На самом деле поход этот был вынужденным. Собираясь на похороны, Эмиля рассчитывала обернуться максимум за неделю, и потому взяла с собой лишь самое необходимое. В итоге женщина столкнулась с нехваткой белья, средств гигиены, повседневной одежды, ибо захваченные ею вещи не предназначались для стояния у плиты и походов к мусорным бакам.
На позаимствованной у сына «ласточке» Эмиля приехала в самый крупный торгово-развлекательный центр. Вырваться из крошечной трешки было счастьем, и, оттягивая момент возвращения, женщина неспешно переходила от магазина к магазину, не столько выбирая сколько отдыхая.
Как известно, время за этим занятием летит быстро и незаметно. Не успела Эля оглянуться, трех часов как небывало, и Ромка звонит, интересуется, она к ужину вернется, или ему самому за хлебом сбегать?
Эмиля заторопилась. Купила белье, сменный халат, пару леггинсев для дома, футболки, ветровку, забежала в «Л'Этуаль», и напоследок решила заглянуть в «Адидас», ведомая идеей о вечерних пробежках: какое-никакое, а развлечение.
На то, чтобы определиться с костюмом и кроссовками много времени не потребовалось, а вот у стойки кассы пришлось задержаться. Скандальная клиентка пыталась вернуть бракованный товар, собрав вокруг себя всех трех работниц магазина.
Прождав пять минут Эмиля начала нервничать, но на ее попытки обратить на себя внимания никто не реагировал. Следующие пять минут женщина решала, а не пойти ли ей в другой магазин? И, в конце концов, по истечении пятнадцати минут ожидания, взорвалась:
- Меня сегодня обслужат?! Или вам выручка не нужна?!
Реакции добилась не от персонала, а от назойливой клиентки. Женщина обернулась, окинула Элю уничижительным взглядом и с вызовом заявила:
- Вали, куда хочешь! Не видишь, люди заняты?!
От подобной наглости Эмиля опешила. Отвыкла общаться в таких выражениях. Слишком долго воспитывала в себе тактичность, чтобы позволить опуститься до уровня собеседницы. Да и магазин вроде приличный, где не ожидаешь столкнуться с хамством в свой адрес.
- Это уже слишком… - возмущенно протянула она, бросив на стойку так и неоплаченный товар. – С таким обслуживанием ничего не надо!
Высказалась и, развернувшись, зашагала к выходу, ругая себя за несдержанность. Следовало молча уйти, а не ввязываться в склоку. Пусть бы локти кусали, что упустили хорошего клиента. Это все ее взвинченное состояние! Алексей Игоревич постарался!
Эмиля уже проходила счетчики, когда ее остановило удивленно-вопросительное:
- Элька, ты что ли? Вернулась?
Эля словно на стену напоролась, обернулась. На лице хамоватой покупательницы сияла широченная улыбка, и было в ней что-то смутно знакомое.
- Простите, вы это мне?
- А кому ж еще, - хохотнула женщина, широко разведя руки. Будто в объятья приглашала. – Элька… Ну ты даешь!.. Смотри, какая стала! Сразу видно, столичная дама! – восхищалась она, лавируя к выходу. – Сроду не признала бы, если не шрам. Честное слово! – остановившись напротив Эли, поклялась клиентка магазина.
Эмиля растянула губы в дежурной улыбке:
- Простите, но вы ошиблись, - сказала, в то время как мозг лихорадочно работал, перебирая старых знакомых, пытаясь понять, кто из них скрывается за фасадом располневшей дамы лет пятидесяти с ярко рыжими волосами и боевой раскраской на лице.
- Эль, ну ты чего? Не признала что ли? Это же я, Даша, - обиженно оттопырив нижнюю губу, протянула женщина. – На Рябиновой вместе работали…
Эля повела плечами:
- Вы ошиблись, - еще раз повторила она прежде, чем отвернуться и уйти, унося в памяти разочарованный взгляд Дарьи Широкой – сортировщицы пятьдесят второго почтового отделения, когда-то числившейся в списке подруг.
И без того плохое настроение испортилось окончательно. Возвращение в квартиру свекра виделось насилием над личностью, и женщина схватилась за телефон.
- Ром, слушай, побудешь еще с дедом? Я тут в кино решила сходить, - покривила душой Эля. – На «Жизнь Пи», - прочла название с первой попавшейся на глаза афиши.
- Конечно, мам. Фильм отличный. Посмотри, - отозвался Ромка. – Аленка нас уже накормила. Мы с дедом в шахматы режемся, - успокоил он.
- Отлично, не скучайте там, - пожелала, поморщившись. Сыновья искренность добавила тяжести на сердце.
Протоптавшись у касс минут десять, Эля все-таки приобрела билет. В первую очередь из-за нежелания врать сыну, но фильм не впечатлил. Честно промучившись сорок минут, женщина покинула кинозал, а вслед за ним кинотеатр и торговый центр. Вышла на стоянку. Слегка моросило, и Эля поспешила укрыться в машине. Включив зажигание, уперлась лбом в рулевое колесо. Почему все так – плохо?! До противного?! За что ей все это?! Но ни один из вопросов ответа не имел.
Полным позитива гласом запело радио. «Завтра будет лучше, чем вчера», - так убедительно радостно, что Эмиля зажала ладонями рот, из последних сил сдерживая подступающую истерику. Ком в горле обещал пролиться горькими слезами, но ведь она больше не плачет! Или нет? Плачет?
Соленые капли покатились по щекам, в ушах зашумело, и сердце тяжелыми ударами забухало в груди…
Нельзя было возвращаться даже на время! Этот город черной дырой высасывал из нее все хорошее. Затягивал в прошлое, словно адская машина безумного профессора. Пробуждал практически забытые страхи, напоминая кто она, откуда пришла и чем платила за столь яркое и живое настоящее, за то, что имеет. Господи!..
***
- Чё пялишься?! Память отшибло?! – злобно рычала мать, потрясая над головой пустой бутылкой. – А ну пошла, пока за волосы не выволокла, тварь! И тебя и поганца твоего! Живо!
Эля отпрыгнула в сторону и увернулась от снаряда, запущенного нетвердой рукой. Позади нее со звоном посыпался на пол стеклянный дождь.
- Будет тебе выпить, не ори. Костьку пугаешь, - шикнула на мать, взглянув на сына. Малыш сидел в углу поверх сваленного в кучу тряпья, и, жадно причмокивая, сосал палец.
Сморгнув слезы отчаяния, Эля накинула на плечи платок и выскочила из дома в сгущающуюся темноту. Пока бежала, разбирала пальцами спутанные волосы. Башир не прибранных не любил, отослать мог.
До станции добралась без приключений, но прошмыгнуть незамеченной мимо Волчика с друзьями не удалось.
- Смотрите-ка, кто к нам пожаловал. Шлюха, дочь шлюхи… – с усмешкой протянул парень, преградив Эле путь.
Девушка сглотнула. Если не договорится, Костьке достанется.
- Пропусти, - попросила она.
- Э, не, милочка. Забыла про наш уговор? Коли попалась, плати, - плотоядно облизнулся парень.
- Не забыла, помню, - замотала головой Эля. – Я позже приду. Вот мать уснет, и приду, - пообещала она.
- Врешь! – рыкнул Волчик, изучая ее сощуренными глазами.
- Не вру, - ответила Эля.
И она не врала. Спрятаться от Волчика все равно не получится. Проще и безопаснее заплатить.
Парень кивнул и отступил в сторону. Поверил! Эмиля торопливо прошмыгнула мимо, пока не передумал. Перешла через пути, и стремглав понеслась к берегу. Возле дома самогонщика сбавила темп. Отдышалась. Нельзя показывать, насколько спешит. Промучает дольше обычного, старый козел!
Приоткрыв ставню, Эля постучалась.
- Башир… - позвала тихонько, молясь, чтобы вышел быстрее. – Мне бутыль нужна, - сказала, едва хромой казах показался в окне.
Тот кивнул и исчез, чтобы через пару минут появиться на крыльце.
- Чем будешь платить? – задал привычный вопрос.
Не отвечая, Эля стянула платок с плеч. Мужчина кивнул.
По дороге к сараю Башир покряхтывал в предвкушении, а Эля кусала губы, чтобы не разреветься и не застонать от отвращения. С ним всегда плохо и больно. Он груб и жесток. Заставляет вставать на колени и крепко держит за волосы, чтобы не отворачивалась. И щиплет до кровавых синяков, но, получив свое, всегда щедро расплачивается, именно поэтому Эмиля предпочитает ходить к нему. Башир никогда не обманывает. Если взял, значит и отдал.
На этот раз самогонщик превзошел сам себя. Уходя, Эля едва переставляла ноги, ощущая себя избитой и вывалянной в грязи. Но заветная бутыль оттягивала руку, а значит все хорошо. Мать напьется и выключится, а они с Костькой смогут напечь картошки, припрятанной Эмилей за сундуком в летней кухне и наесться. И возможно выспаться, если Волчик ее слишком не задержит.
Глава 4
Когда глаза врут
Эмиля не сразу поняла, что стучат в окно. Женщине казалось, что это трехлитровые банки бьются друг о друга на шкафу в комнате Волчика, отстукивая темп его резких движений. Что местный бандюган и его шайка остались в прошлом, Эля сообразила, лишь когда дверь автомобиля открылась и взволнованный голос произнес:
- У вас все хорошо? Помощь не нужна?
Эмиля оторвалась от руля, отерла слезы и убавила звук магнитолы.
- Да, спасибо. Все хорошо, - соврала с вымученной улыбкой на губах. – Сейчас отъеду, - заторопилась, смекнув, чем именно вызван интерес к ее персоне: белый кабриолет запер в кармане стоянки черный джип.
- Вы уверены? Вести сможете? – участливо поинтересовался мужчина, продолжая удерживать дверь открытой.
Эля почувствовала раздражение.
- Если позволите, я освобожу проезд, - ответила резче, чем хотела.
Мужчина кивнул и убрал руку. Эмиля спешно хлопнула дверцей, желая отгородиться от внимательного взора. Схватилась за ключ зажигания, оборот, и мотор басовито заурчал. Но тронуться с места не успела, другой автомобиль загородил проезд.
Отстукивая пальцами нервный ритм по рулевому колесу, Эля смотрела на габаритные огни иномарки, мысленно поторапливая водителя. «Добрый самаритянин» все еще топтался возле ее авто, и жуть как хотелось прикрикнуть, чтобы оставил в покое, но Эля смолчала. Смолчала и уехала, но мысли остались с мужчиной на стоянке, вернее с его поступком.
Вот почему так? Когда помощь не требуется, кто-нибудь обязательно протянет руку, а будешь молить о спасении, никто не откликнется? Закон жизни или насмешка провидения?
Влившись в стройный рядок движущихся по шоссе машин, Эмиля позвонила сыну.
- Я возвращаюсь. Что-нибудь нужно? – поинтересовалась наиграно бодрым голосом.
- Ага, раков и пива, - недолго думая отозвался Роман.
- Шутишь?
- С чего бы? С утра мечтаю о пиве. А уж о раках… целую вечность, - рассмеялся ее неугомонный ребенок.
- И где, по-твоему, я должна их взять? – опешила Эля.
- А ты сейчас где? – судя по голосу, Ромка оживился, обрадованный вопросом.
- Эм… На Литовском, рядом с цирком.
- То, что надо!
«Не иначе подпрыгнул от радости», - подумалось Эле.
- За цирком свернешь на Рижскую, там примерно через квартал торговый павильон «К пиву: на любой вкус», - принялся объяснять он. – Если есть, возьми килограмма три, а за пенным я сам сгоняю, как приедешь. Все, пошел воду ставить! И мам, укроп не забудь, - велел напоследок. А перед тем, как соединение оборвалось, Эля услышала: - Дед, что думаешь? Присоединишься?
Женщина невольно поморщилась. Провести вечер с сыном – одно, втроем – другое, но возможно натюрморт из пива с раками скрасит ситуацию. Правда, верилось с трудом.
Как назло дождь разошелся. Мельтешащие на первой скорости дворники уже едва справлялись с обилием влаги, а зонт остался висеть на вешалке. Приметив упомянутый Романом магазин, женщина озадачилась поиском места для стоянки. Знак после перекрестка недвусмысленно заявлял, что ждет нарушителей в случае поимки, но, как часто бывает, автомобилистов это не останавливало, машины стояли одна за другой.
Крутиться в поисках парковки желания не было, к тому же Эля не представляла, где ее искать. Юркнув на освободившееся у обочины место, женщина выскочила из автомобиля. Перебежала через дорогу и скрылась в магазине. Ее встретила приветливая продавец в униформе.
- Что желаете? – с подкупающей улыбкой на пухлых губах.
Эля стряхнула капли с ресниц.
- Раки есть?
- Живые, вареные?
- Живые, - отозвалась Эля.
- По триста пятьдесят и по четыреста, - указала на нужный прилавок продавец.
Эмиля оценила увиденное:
- По четыреста… три килограмма, пожалуйста.
Женщина просияла, завозилась, гремя подносами, а Эля смотрела на копошащихся членистоногих и думала, что когда-то наловить раков такого размера было для нее настоящей удачей. Продашь ведро дачникам и в магазин за хлебом, крупой, сахаром. Если повезет, конфетку для Костьки возьмешь или булку сдобную. Эля улыбнулась. Вот в чем заключалась ее радость, смотреть, как, уплетая сладости, сын жмурится от удовольствия!
Когда Эмиля вышла из магазина, дождь стоял стеной. Втянув голову в плечи, женщина кинулась через дорогу. В полуметре от нее пронеслось маршрутное такси, обдав водой из-под колес. Эля зажмурилась: брызги попали в глаза. Дезориентированная сделала несколько шагов назад и налетела спиной на припаркованный у дороги автомобиль. Взвыла сигнализация, добавив ритма ее и без того бешено колотящемуся сердцу, Эля вздрогнула и пакет с раками выскользнул из ослабевших пальцев.
- Какого дьявола ты творишь?! На тот свет захотела?! – Чужая рука, сомкнувшаяся на запястье, привела Элю в большее замешательство, нежели разозленный рык. Ее куда-то поволокли, и женщина послушно засеменила следом, пытаясь сообразить, что происходит. Лишь оказавшись под крышей недавно покинутого магазина, Эмиля обрела дар речи.
- Что вы себе позволяете? – взвилась, отдернув руку. – Кто вас просил вмешиваться?! Наглец!
Мужчина и бровью не повел. Оглядел ее с ног до головы, чуть задержавшись на лице. Достал из кармана брюк носовой платок и силой вложил Эмиле в руку.
- Не стоит благодарностей, – обронил сухо и пошел прочь.
Эля растерялась, вдруг сообразив, что смотрит в спину самаритянина со стоянки.
- Постойте! Вы что, следили за мной? – окликнув, спросила она, но мужчина не отозвался. Сохранная молчание вышел в дождь.
Несколько долгих минут Эля смотрела на белый носовой платок. Затем опомнившись, полезла в сумочку. Отражение в зеркальце не порадовало. Поплывший макияж, грязные разводы на щеках – неописуемая красота. Приведя себя в божеский вид – насколько это возможно в сложившейся ситуации – Эмиля поправила сумочку, взяла пакет с раками, любезно оставленный спасителем у ног и собралась последовать за ним на улицу, но тут вмешалась продавец.
- Зря вы так, - женщина осуждающе причмокнула. – Если бы не он…
- Что? – зло бросила Эля. Весь ее вид кричал «тебя забыли спросить», но продавца это не остановило.
- Следом за Газелью джип летел. Один шаг вперед и соскребали бы вас с асфальта, - поделилась соображениями женщина и принялась наводить порядок на прилавке, награждая посетительницу осуждающими взглядами исподлобья.
Эля не выдержала:
- И пусть бы соскребали! Пусть! – прокричала она, яростно тряхнув головой. – Вам-то откуда знать?!
- Я покурить выходила. Видела, - ответила та и отвернулась.
Эмиле стало стыдно.
***
- Мам, ау! Ты здесь?
Эля оторвала взгляд от внушительных размеров клешни, что держала в руках.
- Зову, зову… - Ромка нахмурился. – Что-то случилось, да?
- Нет... Хорошо все, правда. Устала просто, - лжи в ее словах не было. Эмиля действительно чувствовала себя разбитой. Сумасшедший выдался день.
- Ясно. – Роман отправил в рот очищенную шейку, прожевал, опустошил кружку. Отер руки салфеткой. – Мам, хочешь, я поговорю с ним?
- С кем? – растерялась Эля. Мыслями она была далеко.
- С дедом? – В глазах сына Эмиля разглядела искреннее беспокойство.
- Зачем?
- Мам, ты чего? Попрошу его отпустить тебя, - развел руками Ромка. – Он мне не откажет.
- Не нужно ничего, Ром. Я справлюсь, - успокоила сына женщина.
- Но, мам, я же вижу, ты извелась вся, - подавшись вперед, молодой человек взял Элю за руку. - Дед – он хороший, только старый уже, - сын подбадривающее улыбнулся. – И не хочет тебя обидеть, правда. Дед у нас умирать собрался, - фыркнул он.
- Алексей Игоревич? – опешила Эля. От женщины не ускользнули нотки скрытого беспокойства в голосе сына.
- Представляешь, вбил себе в голову, что ему меньше месяца осталось, - пожаловался матери Роман. – Сегодня просил, чтобы я Костьку к нам заманил. Боится, что тот ему откажет.
- Ром, ты шутишь, да? – откровения сына в голове не укладывались. – Не мог отец такого сказать. Что за бред?!
- По-твоему, я вру? – насупился Ромка.
- Нет, конечно, но… Может, понял неправильно, - предположила Эля.
- Мам, ну что тут непонятного-то?
- Не знаю, - Эмиля пожала плечами.
- Ладно, думай, что хочешь, - Ромка встал, залез в холодильник и извлек оттуда бутылку с пивом. – Налить? – Эля кивнула, пододвинув полупустую кружку. - Если вдруг передумаешь, я уговорю деда тебя отпустить. Он мне не откажет. И еще… - Роман сел за стол. – Я с тобой не поеду. Хочу, чтобы ты знала, когда будешь принимать решение. – Взяв с тарелки рака, молодой человек оторвал клешню и принялся очищать панцирь. Эмиля последовала его примеру.
***
Постелив сыну постель, Эля вернулась на кухню. Закрыв за собой дверь, чуть прибавила звук маленького телевизора: младшенький принес, чтобы облегчить матери жизнь. Встала у окна. Роман курил на лавочке у подъезда, и Эмиле захотелось присоединиться, но мысли о старшем сыне не позволили. Женщинам не идет!
Они такие разные – ее дети. Ответственный, серьезный Костик и баламут Роман. Почему так? С разницей всего в четыре года они как день и ночь. Константин смотрит в будущее, думает о бизнесе, строит планы, а Ромка.. Ромка живет здесь и сейчас, довольствуясь тем, что имеет. Женщина покачала головой. Не оттого ли, что Костьке многое пришлось пережить?
Еще совсем недавно Эмиля считала, что Костик не помнит их жизни до Игоря, слишком мал был, но ошиблась. Как то в разговоре сын упомянул, что терпеть не может тыквенную кашу, открыв матери глаза. Женщина взялась было выяснять, что еще сохранилось в памяти ребенка, но Костька ответил коротко и безапелляционно: «Забудь о прошлом. Мы никогда туда не вернемся». И она бы рада, но не получается. От себя не убежишь.
В Москве? В Москве проще. Там все иначе. Другие люди, иные заботы, там не боишься столкнуться с осуждающим взглядом соседки Нины, чей муж обивает порог твоего дома. И ведь гонишь его, гонишь, а он все равно приходит, вопрошая: «Почему кривому Пашке можно, а мне нельзя». Что тут скажешь? Слова излишни, когда еле сводишь концы с концами, и сын третий день подряд ложится спать голодный.
Заметив, что Роман поднялся с лавочки, Эля отошла от окна. Достав из кастрюли последнюю порцию раков, налила пива.
- Скучала? – подмигнул Ромка, появившись в дверях.
- Безумно, - улыбнулась в ответ Эля.
Некоторое время смотрели телевизор и обсуждали участников очередного танцевального шоу, затем женщина поинтересовалась:
- Скажи, какой ты видишь свою жизнь? В дальнейшем?
- Обычной, как у всех. Женюсь, напложу ребятишек, выращу внуков, - усмехнулся Ромка. – Ну и это… Дом построю, дерево посажу…
- А я серьезно, - Эля подперла кулаком щеку.
- Я тоже серьезно, - ответил матери Роман.
- Тебе скоро двадцать три. Ты окончил институт, но ни дня не работал по специальности, - продолжила гнуть свое женщина. – За два года ты трижды менял место работы. Ты меняешь девушек, как перчатки, к слову о внуках. Какие во всем этом перспективы?
- Господи, мам… - оторвавшись от кружки, Ромка испугано округлил глаза и покачал головой. – Как хорошо, что мы не живем вместе!
Эля невольно улыбнулась.
- Шут!
- Уж лучше быть шутом, чем бояться жизни, - сказал на полном серьезе.
- А кто боится?
Некоторое время Роман хмуро смотрел на мать. Эмиля даже разнервничалась. Непривычно было видеть подобное выражение на лице младшего сына.
- Ты и Костька, - наконец ответил он.
- Мы?! С чего ты взял?
На этот раз Роман тянуть не стал. Грохнув кружкой о стол, набросился на мать с обвинениями.
- Мам, я хоть и младший, но не слепой и не глухой. Думаешь, не вижу ничего или не понимаю! Ты зачем за отца пошла? Кому он нужен такой? Наркоман, пьяница, опустившийся – предел мечтаний!
- Ром…
- Вот только не надо мне говорить о великой любви! Не поверю! – с ожесточением перебил он.
- Сын…
- Я не осуждаю, мам. Ты не подумай. Правда! – взъерошив волосы, продолжил молодой человек. - Ты поступала так, как считала нужным. Благодаря твоим решениям, есть я и Костька. А остальное… Черт с ним, с остальным! Я люблю тебя, брата, бабушку с дедушкой и даже отца… Он умел быть хорошим! – Эмиля сглотнула слезы. - Но, мам, остановись. У тебя уже так много всего. На наши жизни хватит. Поживи ты для себя. Побудь счастливой, - с мольбой выжал из себя Ромка и, залпом прикончив кружку с пивом, вылетел из кухни.
Эля расплакалась: горько, отчаянно, навзрыд.
Глава 5
О первой любви
«Счастье… Разве его не было в моей жизни?» – спрашивала себя Эля и с уверенностью отвечала: - «Было»!
Она была совершенно, абсолютно счастлива вплоть до тринадцати лет: пока не погиб отец. И потом тоже была! Разве женщина может быть несчастна, имея таких замечательных сыновей? А еще в ее жизни была любовь – настоящая, волшебная, искренняя, и плод этой любви теперь идет по жизни рядом с ней.
Эмиля всхлипнула. Женские плечи дрогнули, а губы зашептали:
- Ты не прав, сын. Ты не прав...
***
Эля остановилась посредине центрального пролета, рядом с самой толстой балкой. От быстрого бега легкие перегоняли воздух словно меха, а сердца заходилось в безумном ритме.
Перегнувшись через перила, девушка посмотрела на воду. Высоко, гораздо выше, чем кажется с берега, но отчаянную прыгунью это не остановило. Она принялась карабкаться через ограждение.
Несколько глубоких вдохов, и Эля стоит, прижавшись спиной к холодному металлу. Те, кто сподвиг ее на это, замерли на берегу с разинутыми ртами. Не верят! И только Розка с криками «стой, дура!» взбирается по насыпи.
Эмиля закрыла глаза и задержала дыхание. Вытянутые по швам руки взметнулись вверх, сердце бухнуло последний раз и затихло. Девушка сделала шаг в пустоту.
Вопреки сложившемуся впечатлению о расстоянии полет был короток. Она успела единожды вздохнуть, и воды сомкнулась над головой. Столкновение вышибло воздух из легких и внесло сумятицу в мысли. Руки, ноги отнялись на мгновенье, и его оказалось достаточно, чтобы темные воды Рычи взялись за дело. Элю потянуло ко дну.
Понимая, что тонет, Эмиля отчаянно заработала конечностями, выталкивая тело на поверхность, но река, почувствовав добычу, отпускать не собиралась. И вот уже силы на пределе, в груди горит и жжется огонь, а сознание подернулось мутной дымкой забвения и прощается с жизнью, когда что-то цепкое безжалостно и грубо вытолкнуло девушку на поверхность.
Легкие взорвались болью, и Эля надсадно закашлялась, вновь наглотавшись воды. Руки замолотили по воде в поисках надежной опоры, то и дело натыкаясь на что-то твердое и ускользающее, но девушка не могла остановиться, вновь и вновь повторяя попытки. Мозг не работал, и тело жило собственной жизнью, бездумно ища пути спасения: царапаясь, пиная, утягивая под воду.
На твердую почву ее буквально выволокли. Лежа на земле, Эля, задыхаясь, откашливалась, принимая заботу причитающей Розки. О сгрудившихся вокруг нее думать не хотелось, да и возможности не было. В голове единственная связная мысль – жива!
Когда вера в спасение оттеснила страх смерти на задворки сознания, Эмиля нашла в себе силы сесть и оглядеться. Бледная Розка смотрела на нее испуганными глазами. На лицах ребят сонм эмоций, от восхищения до недоверия и зависти. И только его черты искажены злостью – черты ее спасителя.
- Спасибо… – Эля поняла, что краснеет от стыда за свой поступок. Задним умом все сильны! Такую глупость совершила! – Что спас меня…
- Когда в следующий раз решишь утопиться, делай это без свидетелей, - зло посоветовал молодой человек. – А то ведь из-за твоей глупости кто другой пострадать может.
Сказав, отвернулся и зашагал прочь, на ходу снимая и отживая футболку, и Эля вдруг поняла, что его лицо изрядно расцарапано. Не иначе ее усилиями.
- Прости! – поддавшись порыву, крикнула девушка, но парень даже не оглянулся.
С того дня в жизнь Эмили прочно вошел Он. Спасителя звали Влад. Городской, он выгодно отличался от местной молодежи, и быстро завоевал сердца Тулугановских девушек. Эля была в их числе.
Но, несмотря на все усилия местных красавиц, молодой человек ни на кого внимания не обращал. Единственным исключением стала Эля. По какой-то непонятной девушке причине Влад продолжал оберегать ее. Заставил утихнуть насмешников, достававших Элю спивающейся матерью. Отвадил назойливых ухажеров, не дававших девушке прохода. Вынудил смолкнуть сплетников, распускающих слухи о ее доступности.
Естественно, Эля парня боготворила и старалась незаметно находиться поблизости, видя в этом единственную свою радость. Завоевать любовь Влада девушка не рассчитывала. Ведь ясно же, погостит у родственников и обратно в город уедет, позабыв о сельских красотках. Зачем они ему, если городских невест хоть отбавляй?
Так незаметно пролетело лето. Август подходил к концу, когда Эля узнала о скором отъезде Владика. Ей безумно захотелось поблагодарить за все, попрощаться, и девушка принялась следить за молодым человеком в ожидании подходящего момента, но тот, как назло, все не наступал.
Все самое значительное произошло за сутки до отъезда Влада. Друзья устроили ему проводы с рыбалкой, ухой и горячительным местного разлива. Эмиля наблюдала за вечеринкой, спрятавшись в зарослях ивняка, и терпение ее было вознаграждено. Отделившись от веселящейся у костра компании, молодой человек побрел куда-то вдоль берега. Воодушевленная девушка последовала за ним.
Эля нашла Владика растянувшимся на куче сухой травы под нависшей над землей ивой. Едва мимо не проскочила: безлунная ночь умеет хранить секреты. Парень лежал с закрытыми глазами, закинув руки за голову, и глубоко дышал. «Спит», - решила девушка.
Подобравшись поближе, Эля устроилась на траве, прижав колени к груди. Это было так приятно сидеть рядом, слушая мерное дыхание! И пусть лица практически не видать, знания, что он рядом, достаточно для счастья!
Но вскоре этого стало мало. Набравшись храбрости, Эмиля коснулась белеющей в темноте кожи и вздрогнула, когда теплые пальцы сомкнулись на запястье.
- Ты пришла, - прошептал парень и потянул добычу на себя. Не ожидавшая этого девушка, оказалась прижала к голой груди - после купания в реке Влад одолжил свою футболку родственнице – и нос Эмили уткнулся куда-то в шею.
А дальше был первый поцелуй. И руки, забравшиеся под платье. И шепотом произнесенное «Элька». И сладко щемило в груди! Так сладко, что легкая боль осталась практически незамеченной...
Это было вечером, а утром Владик уехал, и Эля, смаргивая слезы, смотрела вслед уходящему поезду, ругая себя за то, что так и не решилась подойти.
***
Подняв голову, Эмиля огляделась. До боли знакомая обстановка: не съеденные раки на столе, допитая кружка сына, и она – опустошенная среди объедков. Болело все: глаза, голова, шея, а в груди зияла устрашающих размеров дыра, по которой, скорбно завывая, гулял ветер женского одиночества.
Всхлипнув, Эмиля поднялась. Убрать со стола, помыть посуду, расставить, разложить – все на автомате, и мысли вьются вокруг слов сына.
- Прав ты, Ромка. Как никогда прав, - беззвучно шепчут губы. – Нет у меня ничего, кроме тебя и Костика. И не было. Пустое все. Телом моим купленное или даром подаренное, и все ради вас, любимых. А для себя ничего не нужно. Лишь бы вам хорошо.
Сейчас, когда сын приоткрыл дверь к самым сокровенным воспоминаниям, тому, чего Эля боялась касаться, чтобы не запачкать, все вдруг предстало в ином свете. Наивной дурочкой увидела она себя. Дурочкой, запавшей на городского парня. И любовь ее – чистая и беззаветная не любовь вовсе, а нечто сродни благодарности, за которую приходится расплачиваться до сих пор.
Женщина вновь всхлипнула. Хорошо, что слезы выплаканы, и сил на жалость к себе больше нет. Эмиля вдруг поняла, что уже много лет топчется на одном месте. И бизнес с переездом вовсе не показатель движения вперед, как ей думалось, а бегство. Вот только от себя спрятаться невозможно.
Переделав все, Эля зашла взглянуть на возомнившего себя «совестью» ребенка. Тот разметался на диване, раскинув в стороны длинные руки. Женщина невольно улыбнулась, представив, каково приходится его девушкам. Ромка с детства занимал в два раза больше места, чем требовалось. Уж она-то знает! Столько лет спали на одной кровати!
Поцеловав сына в лоб, Эля подоткнула одеяло. Стремясь сберечь его сон, закрыла дверь в комнату Алексея Игоревича: оттуда доносился неблагозвучный стариковский храп. Вернулась на кухню. Несмотря на усталость и общую разбитость, спать не хотелось. Сон сбежал, испугавшись тревожных мыслей.
Налив себе стакан чаю, Эмиля выключила свет и устроилась возле окна: ее излюбленное место. Отсюда она наблюдала за резвящимися у подъезда детьми и выглядывала загулявшего Игоря, здесь готовилась к экзаменам и, вздрагивая от отвращения, слушала пересуды дворовых сплетниц.
В этом доме Эмиля прожила без малого пятнадцать лет, но он, отчего-то, так и не стал для нее родным. Да знакомым, изученным вдоль и поперек, но не родным. А вот их халупа в Тулугановке…
Эля так и не продала участок с домом. Собиралась, но не смогла. Несколько раз подавала объявление в газету, но когда поступали предложения о покупке, отказывала, ссылаясь на другую, несуществующую договоренность.
Поддавшись порыву, Эля бросилась на поиски телефона. Найдя, набрала номер Костика. Сын взял после третьего гудка.
- Привет, мам.
- Привет, разбудила? – спросила она, вдруг сообразив, что время позднее.
- Хм… не совсем, - запнувшись, отозвался Костька.
- Вот и хорошо. У меня к тебе просьба, - заторопилась женщина. – Выставь на продажу участок в Тулугановке. Цена значения не имеет. Главное продай. Пришла пора избавиться от этого хлама.
- Ну, я бы не стал так говорить… Земля, всегда в… - попытался заспорить Костик.
- Я сказала, продай! – оборвала возражения Эля.
- Ладно, как скажешь. Ты когда обратно?
- Это второй вопрос, который я хотела с тобой обсудить, - неожиданно для себя самой сказала сыну Эмиля. – Я планирую задержаться здесь. Насколько, пока не знаю.
- Но, мам. Ты нужна мне…
- Справишься. Я в тебя верю, - подбодрила женщина.
- Но зачем, мам? Ты же никогда…
- Никогда не говори никогда, - ответила расхожей фразой Эля, и Костик счел за лучшее оставить расспросы.
- Что ж… отпуск, так отпуск, - протянул сын.
- Вот именно, - усмехнулась Эля. – Да, Кость, тут у нас отец хандрит. Выбери время погостить. Хотя бы дня на три. Порадуй старика, - попросила она.
Костик молчал некоторое время, видимо, взвешивал все «за» и «против», затем обреченно выдавил:
- Хорошо, но не раньше чем через две недели. Контракт подпишем, тогда…
- Я же сказала, когда сможешь, - согласилась Эля.
Они еще немного поговорили. Костик советовался на счет сроков ввода новой коллекции, ценовой политики и другим насущным вопросам. А перед прощанием Эля вспомнила об еще одном запланированном деле, вернее о необходимости его отмены.
- Кость, еще, - позвала она сына. – Отмени консультацию в пластике. Я передумала убирать шрам. Пусть будет. - Дождавшись подтверждающей реплики, Эмиля нажала «отключиться».
***
Узнав о беременности, мать взбесилась. Никогда ранее Эля не видела ее такой.
- Завтра же пойдешь к Рябухе! Поняла?! – требовала Марзия, потрясая перед лицом дочери кулаком. Несколько жалящих пощечин девушка уже схлопотала.
Было страшно, но Эля уступать не собиралась. Она не позволит причинить вред ее ребенку, не станет пить приготовленный Рябухой отвар.
Сглотнув, девушка отрицательно покачала головой.
- Не пойду, - упрямо и тихо. – Не заставишь.
- Еще как заставлю! Побежишь! Как миленькая побежишь! – взвилась Марзия.
В ответ говорящее молчание и крепко сцепленные зубы.
- Ты хоть представляешь, что о нас люди говорить будут? Придумала мне, ублюдков плодить! Честное имя отца позорить!
- Это ты… Ты отца позоришь! Только и слышу постоянно, что Колькина под любого за бутылку лечь готова! – бросила в лицо матери Эля, и слезы хлынули из глаз. Слезы ярости, стыда и страха.
Сквозь застилающую глаза влагу Эмиля видела, как побледнела мать, как поднялась и опала в возмущенном вздохе прикрытая халатом грудь, как сжались в тонкую линию губы, и поднялась занесенная для пощечины рука.
От удара девушка успела увернуться, но отскочила неудачно, налетела на угол стола. Грязные тарелки, чашки, пустые бутылки – посыпались на пол, а вслед за ними полетела Эля, упав лицом на битое стекло.
В тот день Марзия последний раз гладила дочь по голове. Последний раз успокаивала и извинялась. А Эля до сих пор помнила соленый вкус смешанных с кровью слез.
Глава 6
Неслучайные совпадения
Спустя два дня Ромка появился на пороге дедовской квартиры. Время было раннее, гораздо раньше, нежели сын обычно возвращался с работы, и Эмиля заволновалась. Отставив утюг, заспешила в прихожую.
- Что-то случилось? – спросила, поцеловав ребенка в щеку.
- Нет. Все в порядке, - спешно отозвался он. – Просто… Мам, ты прости меня за тот вечер, ладно?
Роман совсем по-детски переминался с ноги на ногу, и голос его звучал тоненько и просительно. Эля невольно улыбнулась.
- Было бы за что – простила, а так и прощать нечего, - ответила она. – Проходи, что на пороге топтаться.
- Мам, я, правда, не со зла. И обидеть не хотел. Я просто… это… перебрал немного, вот и… - не унимался Ромка, по пятам следуя за матерью.
- Ром, я же сказала, все нормально. Не забивай себе голову, - развернувшись к сыну, оборвала покаянную речь Эля. – Скажи лучше, что так рано. На работе точно все хорошо?
Подтолкнув сына к табуретке, женщина принялась накрывать на стол.
- Точно, точно. Мам, я это… билет тебе купил. Ты же любишь классическую музыку, - закончил Ромка неуверенно.
- Люблю, - Эмиля подбадривающе улыбнулась.
Услышав, с каким облегчением выдохнул сын, она чуть было не рассмеялась, но вовремя сдержала себя, не желая расстраивать ребенка. Ромка - натура чувствительная.
- Так что за билет ты купил? – Эля поставила перед сыном тарелку с тушеной картошкой, блюдце с хлебом и пиалу с аджикой из запасов покойной Алевтины Ивановны.
- В консерваторию. На концерт органной музыки.
- Здорово! На когда?
- Начало через два часа, - взглянул на циферблат Ромка. – Я поэтому рано, - смущенно признался он.
- Ясно, - Эмиля вновь улыбнулась. – Ты тогда ешь, а я собираться.
***
Без двадцати пяти семь белый кабриолет крутился возле консерватории в поисках места для парковки. Концерт органной музыки – событие знаковое для провинциального города. Всякий любитель классической музыки считает своим долгом посетить его.
- Какая удача! – воскликнул Ромка, заметив освободившееся место. – И прям рядом с Михалычем!
- Михалыч? Кто это? – Завертела головой Эля, но определить субъекта, обладающего подобным отчеством, не смогла.
- Шеф мой. Сейчас познакомлю.
Роман ловко втиснул кабриолет между двух здоровенных джипов, выскочил из машины и помог выйти матери.
- Он тебе понравится, - с убежденностью сказал сын. – Его все женщины любят.
- Так уж и все? – рассмеялась Эля.
- Абсолютно все! – подтвердил Ромка восторженно. – Сам не понимаю, как ему это удается.
Рука об руку с сыном Эмиля вошла в холл консерватории. Здесь негромко переговаривались меломаны, ожидая возможности попасть в зал. Женщина наблюдала, как с высоты своего роста Роман оглядел собравшихся, махнул кому-то и устремился сквозь толпу, ведя ее за собой.
- А может ну его, знакомство? Еще влюблюсь ненароком, - пошутила она, видя сыновнее нетерпение.
Ромка с шага сбился от неожиданности.
- Мам… - протянул обиженно и вновь заторопился, ловко маневрируя среди людей.
Он остановился возле одного из огромных витражных окон. По правую руку от них авантажная старушка опиралась на руку широкоплечего мужчины, ведя беседу со сгорбленной дамой неопределенного возраста в широкополой шляпе с бантом. По левую молодая пара обсуждала предстоящий концерт с невысоким господином в круглых очках. Последний на грозу всех женщин явно не тянул.
Окинув кавалера пожилой дамы беглым взглядом, Эля пришла к выводу, что он высок, не чета ее младшему, но все же. Судя по профилю довольно красив, как сейчас принято говорить брутальной красотой.
Не успела женщина задуматься о других его достоинствах, как мужчина обернулся и хрипловато поздоровавшись, протянул руку ее сыну.
- И я рад встрече, - ответил на рукопожатие Роман. - Михалыч, Лидия Васильевна, позвольте представить вам мою маму – Эмилю Каримовну, - молодой человек чуть отступил в сторону, открывая обзор.
- Димочка, что еще за вульгарное Михалыч?
- Не обращайте внимания, тетя. Это профессиональное, - успокоил старушку мужчина, делая шаг навстречу к Эле.
Ощущая неловкость от того, что чуть было не оказалась пойманной за таким недостойным занятием как глазение, Эмиля протянула руку, но смущенно потупленный взор не подняла. И лишь услышав глубокое «для вас просто Дмитрий», позволила себе взглянуть на начальника сына. Тот смотрел пристально, вопрощающе, с нажимом, и Эмиля, узнав эти серо-голубые глаза, невольно отшатнулась:
- Вы! Снова…
Ромка озадачено нахмурился:
- Вы что… знакомы?
- Не то, чтобы очень, - ответил за обоих Михалыч. – Столкнулись в магазине, и я помог твоей маме донести сумки. – На Элю он больше не смотрел, обращался к Роману, и благодарная за это женщина смогла задышать вновь.
Что за ирония судьбы – добрый «самаритянин» по совместительству оказался работодателем сына? Крайне неожиданное совпадение!
Между Ромкой, Михалычем и Лидией Васильевной завязалась непринужденная беседа, но Эля в разговоре участия не принимала из-за чувства неловкости, которое ни в какую не желало отпускать. Она то и дело ловила на себе чуть насмешливые взгляды недавнего спасителя, и, защищаясь непонятно от чего, встречала их с вызовом.
- Думаю, нам следует пройти в зал, - наконец предложил Дима, и Эля с облегчением закивала головой.
- Давно пора. Теперь людей беспокоить придется. У нас места в самом центре, - высказалась Лидия Васильевна. – Элечка, а вы где сидите? – полюбопытствовала пожилая дама.
- Еще не знаю, - ответила Эля, внутренне возмутившись. Не любила она все этих «чка» и никогда не позволяла называть себя так, но ведь не станешь отчитывать малознакомую старушку.
- Эх, точно! – стукнул себя по лбу Ромка. Достав из заднего кармана свернутый вдвое билет, прочитал: - Шестой ряд, пятнадцатое место.
- О, дорогая, какое замечательный сюрприз! Вы сидите рядом с нами: шестнадцатые-семнадцатые места, - обрадовано пропела Лидия Васильевна, а Эля с подозрением взглянула на сына, но Роман уже о чем-то говорил с руководителем.
О чем именно выяснилось спустя мгновение.
- Мам, ничего если Михалыч тебя после концерта до дома подкинет? У меня тут дела организовались, боюсь, не успею вернуться, - попросил Ромка, скорчив умильную рожицу.
Спрятав истинные чувства за натужной улыбкой, Эля заговорила:
- Не зачем утруждаться, э-э-эм… И все же по имени-отчеству обращаться привычнее, Дмитрий Михайлович, - закончила она, адресовав «просто Диме» выразительный взгляд.
Мужчина усмехнулся:
- Как вам будет удобно, Эмиля Каримовна, - отрывисто кивнул он и, сделав шаг назад, предложил: - Милости прошу.
***
Очутившись дома, Эмиля схватилась за телефон.
- Рассказывай! – бросила в трубку, едва Роман соизволил ответить на вызов.
- Что… рассказывать? – озадаченность в голосе сына женщину не убедила.
- Если не хочешь, чтобы я вызвала такси и нагрянула в гости нежданно-негаданно, рассказывай!
- Мам…
- Роман! – требовательно и категорично, словно перед провинившимся сотрудником.
- Ладно, испугала, - сдался молодой человек. – Только рассказывать нечего. И кричать не надо. Не поможет, - предупредил заранее. – Михалыч увидел мою машину на парковке, подошел, а там ты…
- И…
- И… захотел познакомиться, - передразнил ребенок.
- Роман!
- Господи, мам! Я же сказал, ничего особенного. Что мужику женщина понравиться не может?! – завелся он.
- Ладно, пусть так, - устало выдохнула Эля. По сути, она не злилась на сына, была лишь немного обижена. Зачем из нее дурочку делать? – Идея с концертом чья? Твоя или его? – До истины докопаться хотелось.
- Купить тебе билет - моя, а о самом концерте мне рассказал Михалыч, - вздохнул Ромка. – У него тетка меломан со стажем – заслуженный преподаватель консерватории.
- Понятно.
Эля замолчала, и Роман некоторое время тихонько сопел в трубку. Затем поинтересовался:
- Мам, а что… совсем не понравился?
Эмиля невольно улыбнулась. Сына распирало от любопытства.
- Ром, ты, что ли свахой заделался? – не смогла смолчать она.
- Мам! – возмущенное до глубины души.
- И нечего вопить, как недорезанный, - рассмеялась женщина. – Сам кашу заварил, сам и расхлебывай, - добавила назидательно и отключилась. Пусть немного помучается, а то нашелся сводник!
- Ты чего тут раскричалась? – в тренировочных штанах и вытянувшейся майке Алексей Игоревич появился в дверях дальней комнаты.
Эмиля досадливо поморщилась.
- Простите, что разбудила.
Свекор прошлепал на кухню, зажег свет и поставил греться чайник.
- Не спится сегодня, - прокомментировал он свои действия.
- Что-то болит? Может, давление смерить? – предложила Эля.
- Нет, спасибо. Чаю выпью.
Приготовив чашку, Алексей Игоревич сел на табурет, смахнул со стола несуществующие крошки.
- Так что раскричалась? Ромку отчитываешь?
- Немного, - согласилась Эля, устроившись на стуле возле холодильника. – Решил в сватов поиграть, - призналась она.
- Бывает, - посмеялся Алексей Игоревич. – Дети любят о счастье родителей заботиться.
- Да уж… Только родителей спросить забывают.
- Верно, забывают. Но и мы разрешения не спрашиваем, вмешиваясь в их дела.
- Нам по статусу положено, - фыркнула в ответ Эля.
- Не скажи, - свекор покачал головой. – Вот надумает Ромка жениться на какой-нибудь… скажем, недостойной, на твой взгляд. Что делать будешь? Смиришься или волю свою навязывать станешь?
- Смирюсь, - отозвалась без промедления.
- А я вот сомневаюсь, что смиришься, - не согласился Алексей Игоревич. – Слишком ты их опекаешь, - пожурил он.
- Может, и не смирюсь, но вмешиваться точно не стану.
- Ой ли…
- А с чего вдруг такой вопрос?
- Да так… На ум пришло, - отозвался свекор.
Поднявшись, мужчина выключил засвистевший чайник, налил в чашку кипятка, выложил на блюдце два кусочка рафинада.
- Знаешь, а ведь мы с Алевтиной сегодня алмазную отмечать должны были, - сказал, устроившись за столом. Хлебнул из чашки. - Она обед хотела собрать, вас всех пригласить… Мы даже продуктов заранее купили: печени свежей на пироги, окорок свиной для духовки, - вздохнув, старик смолк и принялся пить чай.
Эмиля промолчала, не представляя, что можно сказать на это. Заново сыпать соболезнованиями не имело смысла. Все уже сказано-пересказано тысячу раз. Да и легче от ее слов не станет.
Некоторое время сидели молча. Алексей Игоревич пил чай, Эмиля наблюдала.
- Знаю, обещал… И если откажешь, осуждать не буду, - заговорил свекор, глядя в темноту осенней ночи за окном. – Задержись до сорока дней. Поминки отведем, и поедете в свою Москву, - попросил старик, и голос его чуть дрогнул, задев Элю за живое. Ведь известно, что старший Власов скуп на эмоции.
Женщина поднялась и подошла к свекру. Неожиданно для себя самой чуть приобняла того за плечи.
- Идемте спать, Алексей Игоревич, - помогла старику подняться ит. - И не волнуйтесь, я никуда не тороплюсь. Взяла бессрочный отпуск, - пояснила Эля и улыбнулась. Свекор облегченно выдохнул.
Глава 7
Шаг в пропасть
Эля встретила сына в прихожей по локоть в мучном налете: решила свекра пирожками побаловать.
- Только не говори мне... - женщина деловито хлопнула скалкой по руке. Облако белой пыли взметнулось и осело на пол.
- Мам, я тут не при чем… - начал было молодой человек, но Эля вновь выразительно ударила скалкой по ладони. - Точно, точно! – оборвал себя Ромка, словно за ширму спрятавшись за букет бордовых роз, и женщина невольно задумалась, сколько же их там? Около тридцати? Больше?
Этот букет был двенадцатым по счету. Одиннадцать предыдущих Эля велела сыну выбросить. Ухаживания Михалыча она принимать не собиралась.
- Убери это отсюда, - Эмиля окинула букет суровым взглядом. – Немедленно!
- Мам…
- Не мамкай, не поможет, - сказала, как отрезала, и пошла в кухню.
- Ну, сколько можно? – поплелся следом Ромка.
- Сколько нужно, - ничуть не смягчившись, ответила Эля.
- Что вы как маленькие, в самом деле?
- Большой выискался, - фыркнула женщина, едва сдержав смешок. Сын тащил букет наподобие веника.
- Однозначно взрослее, чем некоторые, - проворчал Ромка себе под нос, и уже внятно: - Мам, ну что тебе стоит сходить на свидание? Не в постель же зовет, в конце концов!
- Разговорчики! – Эля смахнула челку со лба, оставив на коже мучной след. – Про постели со своими сверстниками говорить будешь!
- Ой, хорошо. Давай с другой стороны подойдем…
- Роман, отстань от матери, - встрял в разговор Алексей Игоревич.
- Дед!..
- У матери своя голова на плечах, пусть решает, - сверкнув грозным взглядом, старик скрылся в ванной.
- Слышал, что старшие говорят, - повернувшись к сыну, поддела Эмиля. – Знать нужно место свое.
- Да ну вас, старперы, самые настоящие, - оставив букет возле батареи, Ромка покинул кухню. Эля слышала, как хлопнула входная дверь. Курить пошел.
А букет был воистину шикарным. Едва распустившиеся бутоны на метровых ножках смотрелись обворожительно без всякого оформления - алая лента не в счет - и аромат источали тонкий, будоражащий, что все внутри требовало поднять с пола и вдохнуть поглубже.
Но она сдержалась. Отвернувшись, принялась раскатывать тесто.
- И что неймется тебе? Взялась тоже… - заглянув через плечо невестки, сказал Алексей Игоревич. – Дел других нет что ли?
- О чем это вы? – буркнула в ответ Эля. – Какие дела в отпуске?
- Да мало ли какие. Дело-то молодое, - усмехнулся свекор.
- И вы туда же?! Как не стыдно?! - Эмиля даже скалкой о стол пристукнула от обиды. – Вздумали учить…
- Так ведь никогда не поздно, - назидательно изрек мужчина и захлопал дверцами шкафчиков. Эля возмущенно засопела.
Краем глаза Эмиля наблюдала за тем, как свекор нарезал хлеба, открыл банку с солеными огурцами, достал стопочку.
- Что это вы удумали? – поинтересовалась женщина, когда старик принялся отвинчивать крышку с бутылки водки оставшейся с поминок.
Свекор ответа ее не удостоил. Налил стопочку, остальное убрал обратно в холодильник.
- Алексей Игоревич, я вас спрашиваю? – отряхнув руки, Эмиля встала рядом с мужчиной.
- Не лезь, - велел он, составляя все припасенное на поднос.
- Не дождетесь, - Эмиля схватила стопку и вылила содержимое в раковину. – Видела я, как люди с горя спиваются. Вам не позволю. Даже не надейтесь, - говорила отрывисто, сухо, попутно расправляясь с оставшимся спиртным. А когда пожилой человек собрался возразить, прибегла к главному аргументу: - Алевтина Ивановна этого не одобрила бы.
Казалось, чья-то невидимая рука сдернула маску ожесточения с лица свекра. Оно мгновенно осунулось, из глаз исчез блеск, задрожали губы, и Эля неожиданно для себя поняла, что мужчина сильно сдал за последние недели. Вспомнились слова Ромки о предполагаемой скорой кончине.
- Алексей Игоревич, вы же взрослый, образованный человек и должны понимать, что на дне бутылки ничего кроме скорой смерти не валяется, - сказала Эмиля, ища подтверждения своим мыслям. С затаенной тоской свекор глянул на нее из-под седых бровей и, развернувшись, поплелся прочь.
Женщина покачала головой, не представляя, как быть. Одномоментно вылитая в раковину водка – не есть решение проблемы, а где его искать Эле было неизвестно. Что бы она не делала ранее, ничего не помогало. Мать спасти не удалось.
***
Год минул со дня похорон. Близилось первое сентября, Марзия вышла на работу, и спрятанная в шкафу бутылка некоторое время лежала нетронутой.
Мать достала ее через три недели, на годовщину их с отцом свадьбы. Поставила на стол, и долго смотрела, будто пыталась разглядеть что-то в мутноватой жидкости.
- Мам, ну ты чего? – Эмиля присела рядом и, обняв женщину, уткнулась носом в предплечье.
- Ничего, милая. Идем лучше, к папе сходим, - попыталась отстраниться та. Печально вздохнув, девочка выпрямилась.
Они ходили на кладбище каждый день, иногда по два раза. Сидели подолгу, глядя на могилу, плакали и молчали. Мать наливала две стопки. Выпивала за упокой, а Эля смотрела и думала, зачем отцу самогонка? Разве мертвые пьют?
Но так было в самом начале. А теперь… Все слезы выплаканы, и стопка более не стоит на могиле, и Марзия выпивает не одну, а гораздо больше, и смотреть на это совсем не хочется, а потому и идти тоже.
- Ты же обещала… - сцепив руки в замок, Эля глянула на мать.
- И я держу слово, - с раздражением. – Но сегодня наш день, - уже оправдываясь.
- Мам, но ведь пить совсем не обязательно, - тоненько и просительно. – Болеть потом будешь, а завтра в школу…
- Я одну только, - ответила женщина, но Эля не поверила.
- Не пойду никуда, - сказала и схватилась за книжку. – Мне читать нужно.
***
От грустных мыслей Элю отвлек вернувшийся сын.
- Что за батарея? – поинтересовался Ромка, стащив с подноса огурец.
- Порядок навожу, - буркнула в ответ женщина, убирая пустую тару под раковину.
- А содержимое куда делось? – спросил, хрустя огурчиком.
- Тебе заняться нечем?
- Почему нечем, есть, - отозвался недоуменно. – Мам, а что случилось-то?
- Кажется, отец злоупотреблять начал, - Эля потерла переносицу.
- Не может быть! Дед никогда…
- Да вот же, никогда…
- Может, поговорить с ним? – озадаченный Ромка топтался на месте, вопросительно глядя на мать.
- Попробуй, - пожала плечами она. – Только не сейчас. Сейчас я мораль прочитала. Боюсь, задела сильно, - присела на табурет. – Только этого нам не хватало.
- Да, нет, мам. Не станет дед алкоголиком.
- Ты не знаешь, что горе с людьми делает, Ром.
- Мам…
- А я знаю, - закончила Эля, не глядя на сына, скрывая застарелую боль.
***
- Ведь ты обещала! Обещала! – кричала Эля матери, смаргивая горькие слезы обиды.
- И что? – глядя на дочь стеклянными глазами. – Я чуток, правда. – Икнула и потянулась за добавкой.
- Нет! – метнувшись вперед, Эмиля схватилась за стакан, и материнские пальцы сомкнулись поверх ее пальцев.
- Отдай немедленно! – в голосе женщины зазвенела злоба.
- Не отдам!
- Кому сказала!
- Нет! Мама! – Эля взвизгнула, ощутив боль в выкручиваемой руке. Самогон потек по столу.
- Смотри, что ты наделала! – Марзия отпихнула дочь, встала, заметалась по комнате. – Где же еще? – лихорадочно шептали губы.
- Нет в шкафу! Не ищи! Вылила я!
И дикий взгляд в ответ. И злобой искаженные черты.
- Пожалуйста! Прекрати! Мамочка! – рухнув на пол, схватилась за халат. – Мне страшно!
И ей действительно было страшно за нее, за себя, за их будущее.
Эмиля уже знала, что до завтра мать отрезвеет, станет плакать, просить прощения и клясться, что никогда больше. И недолго будет держать слово. А затем придет этот день, когда Марзия сходит на кладбище и вернется домой с бутылем в руках. И все повторится: слезы, мольбы, злость и обещания.
***
- Эй, мам, ты чего? Все нормально? – Роман потряс ее за плечо, и Эля заморгала сухими глазами.
Вспоминать о том, как все начиналось, безумно больно. Что она могла сделать тогда? Как помочь, если протянутую руку упорно отвергали? Эмиля не знала.
- Нормально, - ответила, поднимаясь со стула. – Сходи глянь, как он там, а у меня тесто…
- Мам, ты бледная такая. Оставь. Ничего с твоим тестом не случится. Постоит, - Ромка, тревожась, смотрел взволнованно.
- Иди, сын, иди. Нормально все, - повторила, кивнув, и Роман ушел, но вскоре вернулся с фотографией в руках. Протянул матери.
- У отца сегодня помин, - объяснил недоумевающей женщине и, бросив взгляд на пустую стопку в раковине, добавил. – Пойду в магазин схожу.
А Эля осталась в кухне разглядывать черно-белый снимок, с которого на нее смотрел еще совсем мальчишка с блестящими азартом глазами и широкой улыбкой на губах. Таким она Игоря не знала.
Глава 8
Взгляд в прошлое
До прибытия электрички еще минут сорок, но дачники уже стоят на перроне, дожидаются. Увидев людские спины, Эля облегченно вздохнула. Возможно, не придется околачиваться здесь слишком долго.
Она сегодня вымоталась. Ходить по грибы с малолетним сыном на руках – занятие неблагодарное. Костька быстро устал, начал канючить, проситься на руки, и девушка таскала его на себе едва ли ни с самого утра, а сейчас время к пяти, и сын все еще висит на шее, и тяжелый короб клонит в бок.
Взобравшись по косогору, Эмиля поставила короб на перрон. Спустила на землю Костика.
- Стой и держись, - велела, положив крошечные ручонки на плетенку.
А сама заторопилась вдоль рельс, крича:
- Грибы! Свежие грибы! Кому свежие грибы?! – Но желающих купить не нашлось.
С тяжелым сердцем Эмиля вернулась к сыну. Костька смотрел на нее печальными глазами, насасывая грязный палец, и девушка чуть не разревелась. У самой живот сводило от голода, как же он тогда? Мелькнула скорбная мысль, что стоило зайти в дачи. Хоть яблок набрать.
- Скоро, мой хороший, скоро тетя купит грибы, и мы пойдем за хлебушком, - зашептала она в детское плечико, крепко прижимая к груди хрупенькое тельце.
- Мам, а мы сегодня у бабы спать будем?
Эмиля вскинула голову. В круглых глазах сына нет страха, одна безысходность. Хотя откуда ему знать о безысходности в три с небольшим? Девушка зажмурилась.
- Нет, малыш. Не пойдем к бабе, - ответила, лихорадочно соображая, где им сегодня заночевать. К Ливневым больше нельзя. Баб Вера хоть и добрая женщина третью ночь подряд их терпеть не станет.
- А картошку печь будем? – с надеждой поинтересовался Костька.
Пока Эля думала, что сказать, за ее спиной раздалось вопросительное:
- А жареную картошку ты любишь?
Костик вздрогнул, вжался в нее, а Эля обернулась посмотреть. Позади на корточках сидел худой загорелый парень, с добрыми серыми глазами и ямочками на щетинистых щеках. Его темно-русые волосы трепал ветер, а меж зубов была зажата обломанная спичка. «Не местный», - отметила для себя девушка.
- Если твоя сестра угостит меня грибами, обещаю поделиться вкусной картошкой, - предложил молодой человек и подмигнул: Эмиля не совсем поняла кому, ей или сыну.
Неожиданно для девушки пугливый Костька ответил незнакомцу, тем самым вогнав ее в краску.
- У нас масла нет, - с глубоким разочарованием признался мальчик.
- У меня есть, целая банка, - сказал ребенку молодой человек и, выплюнув спичку, улыбнулся.
Познакомились по дороге. Парня звали Игорь. Он жил в вагончике, обложенном кирпичом и приспособленным под дачный домик. Две крошечные комнатки, в одной кровати и шкаф, в другой раскладной диван, стол, два стула и комод. На столе электроплитка и кухонные принадлежности, под столом садовый инвентарь и ведро с картофелем.
- Почистишь? – указав на овощи, спросил Игорь. Эля спешно кивнула и, посадив сына на диван, схватилась за нож.
Пока девушка занималась картошкой, хозяин помыл и нарезал грибы, включил плитку и водрузил на нее сковороду. А также принес Костьке краснобокое наливное яблоко, которым мальчуган спешно захрустел. За одно только это Эля была готова расцеловать нового знакомого.
- Вот, - поставив на стол миску с очищенным картофелем, девушка вопросительно посмотрела на Игоря. – Дальше что?
- Сейчас помою...
- Я сама, только скажи, где, - торопливо проговорила Эля. Ей было неловко, и хотелось на что-то отвлечься.
- Хорошо, - он вроде бы даже не удивился. Передал ей миску со словами: - Шланг во второй грядке.
Взглянув на сына, Эля поднесла палец к губам, молчи мол, и выскочила из домика, а вернувшись, обнаружила Игоря стоящего на коленях перед Костькой.
- Мой еще, - пояснил молодой человек, отдав мальчику деревянный кораблик. – Пусть играет.
Застывшая в испуге Эмиля облегченно выдохнула:
- Спасибо.
***
Эмиля заглянула в духовку. Пирожки достаточно подрумянились, и женщина вытащила противень. На кухне приятно пахло выпечкой и тушеной капустой, но ей упорно чудится дух жареной картошки: на вонючем масле, с грибами и укропом.
Эля сглотнула. В те времена этот аромат казался божественным.
Достав из холодильника брикет сливочного, женщина смазала пирожки и, укрыв вафельным полотенцем, оставила размякать. Новая порция, теперь уже с картошкой, отправилась в духовку. Вдруг вспомнилась Алевтина Ивановна, укладывающая выпечку в эмалированный таз выстеленный газетами, и дети, ныряющие в шуршащие недра в поисках плюшек.
Как давно это было! Целую жизнь назад! Жизнь, когда Игорь принялся за старое.
***
Он вновь пришел сильно подшофе, но самое страшное не это, а принятая доза. Она уже научилась различать, скоро станет специалистом, как Алевтина Ивановна. Будто выцветшая радужка, точка зрачка, полуприсед и повышенная нервозность – верные признаки проходящего наркотического кайфа, а также страстное желание доказать обратное.
- Выпил я, выпил. Что, не видишь? - с обидой вопрошал Игорь. – Вечно ты ко всему придираешься! Всегда тебе мало! – от оправданий до обвинений один шаг.
- Это тебе мало, а не мне! Одного кайфа уже не достаточно! Сразу два подавай! – она на взводе и тоже кричит. – О детях подумай! Смотрят на тебя, нарика! Чему учатся?!
- Ну, конечно! Ты у нас пример для подражания! Любому подмахнуть готова лишь бы деньги были!
- Да как ты смеешь! – сорвалась с места, готовая вонзить ногти в лицо, но остановилась на полпути.
- Мамочка, почему ты кричишь на папу? – испуганные детские глаза и дрожащая нижняя губа рвут сердце.
- Ромашка… - опустившись на колени, Эля раскрыла объятья, и сын кинулся ей на шею. – Я не кричу, милый. Тебе показалось, - понимая, что сын не поверит, не глухой ведь, но что-то сказать надо. – А где Костька?
- С Лешкой в подъезде, - ответил Ромка и, чуть отстранившись, взглянул на отца. – Пап, а мы сегодня в парк пойдем? Кататься? – как всегда с надеждой.
- Конечно пойдете, милый, - торопливо, не давая Игорю возможности встрять. – Сейчас папа поспит, и пойдете. А пока Костю позови, кушать будете, - закончила Эля, подтолкнув сына к выходу.
Тот упорхнул, словно на крыльях, а Эля подняла глаза на мужа.
- У тебя два часа, - процедила сквозь зубы. – И только попробуй куда-нибудь слинять. Убью!
***
С ноутбуком на коленях Эля сидела в любимом кресле Алевтины Ивановны и переписывалась по скайпу со старшим сыном. Младший с дедом по обыкновению разыгрывали партию в шахматы. Ромка находился в шаге от мата, что, собственно, неожиданностью не являлось. Обыграть Алексея Игоревича - та еще задача.
- Дед, давно хотел спросить, - заговорил Роман, оторвав взгляд от проигрышного расклада. - Почему с отцом так вышло? Бабушка на лагеря детские грешила, а ты что думаешь?
Эля от неожиданности отослала Костику недописанное сообщение. Это было табу – обсуждать со свекром проблемы сына. Алексей Игоревич никогда, ни при каких обстоятельствах не затрагивал тему грехопадения младшего Власова. А если его вынуждали, отвечал резко и уходил.
- Сложно сказать, - после недолгого молчания удивил женщину свекор. – Игорь был хорошим мальчиком. Умным. Любил учиться. В семь лет мне детский мат ставил, - с гордой улыбкой. – А потом… Я не досмотрел наверно.
- Ты? – удивился Ромка.
- А кто еще, кроме меня… - Алексей Игоревич не спрашивал, отвечал сам себе. – Я тогда профессора получал. Занят был, о сыне не думал. А жизнь полна соблазнов, вот Игорь и не устоял.
- Но дед…
- Я так надеялся все исправить, - продолжил Алексей Игоревич, и Эля поняла, что он весь в себе, внука не слышит. - С физтеха ушел. Сидел с ним, сторожил. Все без толку! Наркоман хитер. Везде лазейку найдет, - пояснил старик, разглядывая собственные изъеденные артритом руки. - А ведь столько всего умел, столько делал, жаль, что пропал, - тихо и горестно, и как будто извиняясь.
Поднявшись с дивана, Алексей Игоревич прошел в свою комнату, двигал там что-то, шуршал бумагой, а затем появился, неся впереди себя пузатый тубус. Устроившись на прежнем месте, открыл. Внутри оказался скрученный в трубочку холст. Развернул.
- Вот, - свекор разложил картину на спинку дивана. – Узнаешь? - обратился к внуку. Ромка кивнул: железнодорожный мост через Рычу и окружающий его пейзаж видел не единожды. – Игорек писал. Экзаменационная работа, на втором курсе, кажется, - припомнил старик. – Мне подарил. На память.
- Красиво, - сказал Ромка и посмотрел на мать.
В его глазах Эмиля увидела замешательство сходное с ее собственным. Алексей Игоревич никогда не вспоминал о сыне как сейчас, с ностальгией.
- А почему ты раньше ее не показывал? – поинтересовался у деда молодой человек. Вышло с обидой.
Эля невольно нахмурилась, подумав: «Спугнет настроение», - и оказалась права.
- Не до того было, - торопливо отмахнулся свекор и принялся упаковывать рисунок.
Женщина выразительно постучала по виску, выказывая свое отношение к умственным способностям сына.
- Алексей Игоревич, а давайте в мастерскую отдадим, в багет оденем? – обратилась к пожилому человеку. – Вон, над диваном, какое место хорошее пустует. Самое оно для пейзажа.
Старик замер с незакрытым тубусом в руках. Взглянул на стену. Покачал головой.
- Правда, дед. Отличная идея! Зачем такую красоту прятать? – заговорил Ромка. – Давай мне. Я завтра в течение дня заскочу в центр, там у башни багетная, и закажу. Дня через три готово будет, думаю, - предположил он.
Довольно долго Роману пришлось сидеть с протянутой рукой. Алексей Игоревич дважды закрывал и заново открывал тубус, единожды предпринял попытку унести его обратно в комнату, но, в конце концов, решился.
- Смотри, чтобы не испортили. Головой отвечаешь! – наказал внуку, глянув из-под сурово сведенных бровей. – Спать я, - попрощался и зашаркал в спальную
- Спокойной ночи, - в один голос проводили старика мать с сыном. – Приятных снов, - добавила Эля.
Когда звуки приготовления ко сну перестали доноситься из-за закрытой двери в смежную комнату, Роман сказал матери:
- Впервые вижу это, - повертев в руках черный цилиндр.
- Не ты один, - вполголоса отозвалась Эля. – Я и фотографии этой никогда не видела. Кстати, где она?
- Дед унес, - ответил Роман, кивнув. – Отец там совсем другой. Даже показалось, что мы похожи.
- Не показалась, - разуверила сына женщина. – Хотя, конечно, ты больше дедовский внук.
- Обрадовала. Это чем же?
- Такой же твердолобый! – посмеялась Эля и закрыла ноутбук. – Долго планируешь своим Михалычем терроризировать? – ответила на вопросительно изогнутую бровь сына и взглянула на вазу с букетом, водруженную сыном на пианино. – Я что сказала с этим сделать?
- Выбрасывать такую красоту – кощунство! – напыжился Ромка. – Ой, ладно! Я что, зря с ним на рынок мотался? – отреагировал на материнский скептицизм и, привалившись к спинке дивана, скрестил руки на груди.
- Так вот в чем дело! – прыснула Эля. – Ты не только посыльный, но и советчик?! Разрешаю подарить Аленке, - предложила она и добавила, когда сын изменился в лице: - Без обид.
Ромка проворчал что-то, поднялся и бросил на ходу:
- Не ей предназначалось. Пусть стоит.
Поставив ноутбук на журнальный столик, Эмиля заторопилась следом.
- Что случилось? Вы поругались? Ты поэтому весь вечер здесь торчишь?
Уже обувшись, Роман соизволил взглянуть на мать.
- Это наше дело, - сказал, достав из пачки сигарету.
Эля расстроено закачала головой. Алена ей нравилась. Хорошая, ласковая девочка. В Ромке души не чает.
- Помиритесь?
Сын пожал плечами, чиркнул зажигалкой, покрутил сигарету между пальцев, задумчиво посмотрел на мать.
- Пойдешь с Михалычем на свидание?
- Роман!
- Что?
- Все границы переходишь! – отбрила сына.
- А зря…
Глава 9
Неосторожные слова
Бирюзовое платье-футляр выгодно подчеркивает фигуру; укороченный бирюзо-лиловый пиджак с меховыми салатовыми вставками, подпоясанный кожаным ремешком, акцентирует внимание на тонкой талии; распущенные волосы укрывают спину блестящим покрывалом, а отросшая челка игриво щекочет брови – Эмиля внешним видом довольна.
- Тронулись, - сказала сыну, всунув ножки в элегантные туфли на высоком каблуке. Миниатюрный клатч занял положенное ему место подмышкой.
- Да неужели… - Ромка отлип от стены, которую демонстративно подпирал, пока Эля напоследок крутилась перед зеркалом. – Я уже стал сомневаться, - подмигнул матери и, задрав большой палец вверх, резюмировал: - Супер!
Женщина чинно кивнула в знак благодарности, а затем озорно подмигнула в ответ:
- Сражу твоего Михалыча насмерть, и останешься без работодателя, - пригрозила, посмеиваясь.
- Куда уж еще больше… Признавайся, это был коварный план по соблазнению? – Ромка подозрительно сощурился, так и застыв в согнутом виде с одной обутой ногой.
Эмиля заразительно расхохоталась и, щелкнув любопытного по носу, выскочила за дверь.
«Ах, сладкая месть…» - вторило женскому смеху подъездное эхо, пока молодой человек впопыхах натягивал второй кроссовок, спеша настичь мать, чтобы допросить с пристрастием.
***
- И все же, почему ты передумала? – предпринял последнюю попытку Ромка, перестраиваясь в правый ряд, чтобы высадить мать возле входа в ресторан.
На этот раз Эмиля отшучиваться не стала. Посмотрела серьезно и предупредила:
- Сомневаюсь, что мой ответ тебя обрадует.
- Мам?.. – протянул насторожено и сбавил скорость до минимума, оттягивая момент расставания. – Что ты хочешь этим сказать?
- Видишь ли, Роман, ты еще молод и, наверное, не понимаешь, что далеко не все в этой жизни можно получить вот так, с наскока. Твой шеф, каким бы хорошим человеком он не казался, использует тебя в своих целях. А это против правил! – тщательно сдерживаемое раздражение все же прорвалось, и Эмиля повысила голос. Вздохнула. Коснувшись указательным пальцем переносицы, изгнала на лоб морщинку негодования. - Возьми себе на заметку, если надумаешь заполучить женщину измором, будь готов к тому, что тебя пошлют куда подальше, - предостерегла она елейным голоском. – А сейчас мне пора, - открыв дверь, Эмиля вышла из машины, и уже сквозь лобовое стекло наблюдала реакцию опомнившегося Романа. Сын в сердцах ударил ладонями по рулю. «Ничего, переживет», - решила она.
У входа в зал ресторана женщину встретил официант и проводил к столику у окна. Михалыч поднялся, завидев ее. Поздоровавшись, галантно поцеловал руку. Она сдержано кивнула в ответ и села.
Несмотря на сказанные Ромке слова, устраивать скандал Эля не собиралась. Только поговорить и вернуть утренний вопиюще наглый подарок: золотое кольцо с драгоценным камнем.
Эмиля окинула мужчину изучающим взглядом. Сегодня он выглядел несколько иначе, казался менее далеким и более понятным. «Двухнедельный цветочный терроризм сказывается», - решила Эля.
Тянуть не стала. Алая коробочка обвинением легла на белую скатерть.
- За кого вы меня принимаете, преподнося такой подарок? – спросила с вызовом и чуть не взорвалась, выведенная из себя его искренней улыбкой.
Откинувшись на спинку стула, Михалыч скрестил руки на груди:
- За невероятно обворожительную, сильную, умную и гордую женщину, которая возмутится до глубины души и возжелает швырнуть мне эту коробочку в лицо, - растягивая слова, признался мужчина, и с каждым произнесенным словом его улыбка становилась все шире и шире, лишая Элю дара речи. – Рад, что не ошибся, - уже без самодовольства и подавшись вперед.
- Вы серьезно?
- Я разве похож на шута? – Дмитрий взялся за бутылку шампанского. - Вина?
Эмиля рассеянно кивнула.
- Вообще не понимаю, к чему весь этот цирк?
- Добиваться внимания красивой женщины - по-вашему, цирк?
- Цирк – ежедневное заваливание цветами!
- Вы не любите цветы? – картинно нахмурился он, отставив бутылку.
- Люблю, но… Все хорошо в меру! – с алеющими от негодования щеками и осуждением во взгляде.
- И какая должна быть мера в желании делать женщине приятное? – удивился Дмитрий, и Эмиля вспыхнула, теперь уже от стыда.
- Вы такой же балагур, как мой сын!
- Сочту за комплимент. Роман замечательный молодой человек, - улыбнулся Михалыч и поднял бокал с шампанским.
В этот момент к столу подошел официант с подносом. С вежливым «разрешите» он принялся расставлять принесенные блюда.
- Взял на себя смелость сделать заказ, - пояснил Эмиле Дмитрий. – Надеюсь, вам понравится.
- С чего вы взяли, что я планирую остаться на ужин? – с ехидством в голосе поинтересовалась она, стоило работнику заведения отойти.
- В противном случае, зачем соглашаться на свидание в ресторане?
- Свидание?! Я не соглашалась…
- Эмиля, прошу… - Дмитрий вскинул руку, призывая ее к молчанию. – Эта встреча вас ни к чему не обязывает. Давайте поужинаем, пообщаемся, чуть больше узнаем друг о друге, а затем я отвезу вас домой. Никаких обязательств, обещаний. Просто один приятный вечер в компании друг друга, - предложил мужчина и салютнул ей бокалом. – За знакомство?
Несколько долгих мгновений Эля оценивающе разглядывала его, затем кивнула и потянулась за фужером.
- За знакомство, - поддержала тост и, отпив глоточек пузырящейся жидкости, усмехнулась. – А вы, Дмитрий, крайне самоуверенный тип, как я погляжу.
- Каждый не без греха, - пожал плечами он. - Самоуверенность ничуть не хуже других.
Эмиля расхохоталась.
***
Он ей нравился! И очень даже. Осознание этого пришло к Эле еще в ресторане. Веселый, галантный, начитанный, приятный собеседник и, вообще, красивый мужчина – Дмитрий располагал к себе, и женщина уже не сомневалась в словах сына, что слабый пол от Михалыча без ума.
С того момента, как Эмиля разрешила себе расслабиться и перестать сопротивляться, их встреча обрела черты приятного времяпрепровождения, которое неосознанно стремишься продлить насколько это возможно.
Именно поэтому они уже двадцать минут сидели в машине перед подъездом и вели занимательную беседу об особенностях национальной свадьбы.
- И все же, быть украденной весьма романтично, - обронила Эля, вспомнив собственные девичьи мечты.
- Вы считаете? – Дмитрий был удивлен. – И в чем тут романтика? - мужчина прислонился щекой к скрещенным на руле рукам.
- В предварительной договоренности, - Эмиля спрятала смущение в душистых розовых бутонах: этот несносный человек заказал доставку цветов в ресторан. – Ну, все. Мне пора, - засобиралась домой, чтобы избежать дальнейших расспросов. – Спасибо, за чудесный вечер. Возможно, увидимся как-нибудь.
- Обязательно, - успел пообещать он прежде, чем женщина закрыла дверь.
***
- Господи-боже, ты что, в засаде сидишь?! - спросила у сына Эля, свободной рукой пристраивая трехлитровую банку под кухонный кран. Тревожить Алексея Игоревича, гремя посудой в зале, не хотелось, и женщина решила обойтись сподручными средствами. Красоту утром наведет.
- Ага, под кроватью, - ответил Роман, и Эмиля поняла – обижен.
- Долго дуться планируешь?
- Это, как получится.
- Ясно, - Эмиля закрыла кран и отошла к окну. – Для чего звоним? – оглядела пустующую площадку у подъезда.
- Как прошло? – после недолгого молчания поинтересовался он.
- Любопытствуешь, значит.
- Мам…
- Замечательно прошло, - сжалилась Эля.
- Впечатлил? – потеплел Ромка.
- Еще как, - женщина усмехнулась. – Как там у вас сейчас говорят… растаяла и растеклась лужицей у ног, - припомнила где-то прочитанное сообщение.
Сын прыснул в трубку:
- Ну ты даешь, мам! – восхитился сквозь хохот.
Эля улыбнулась:
- Мир?
- Мир.
- Вот и славно. Пошла цветы в воду ставить.
- Еще цветы?
- Куда ж без них, - усмехнулась женщина.
- Мам, один вопрос… - прозвучало несколько неуверенно.
- Да?.. - заинтересовалась она.
- Как думаешь, у вас что-нибудь получится? – выпалил Ромка.
Эмиля ответила не сразу. Думала.
- Теоретически – могло бы, практически – никогда, - озвучила собственные мысли. – Чересчур властные мужчины – не мой тип.
- Почему? Ведь он гораздо лучше, чем этот твой… Виктор, - разочарованный Ромка вновь ляпнул лишнего.
- Сын! – прикрикнула Эля в негодовании. – Не лезь, куда не просят! Слышишь?!
- Да… прости… - с паузами. – Но…
- Никаких «но», - отрезала Эля. – Яйца курицу не учат, - решила поставить на место любимой поговоркой сверка.
- А я петух, - привычно парировал Ромка.
- Тоже мне… петух нашелся, - проворчала Эля. – Хвост бы тебе пообщипать… петух! Или выпороть на худой конец.
- Э нет, не надо. Меня мой хвост вполне устраивает, - попытался отшутиться молодой человек, но, поняв бесполезность этого занятия, перешел к делу. - Мам, я что звонил-то… Тебя Костька искал.
- Костик? Искал? – Эля не сразу сообразила, о чем речь.
- Ты трубку не брала, - пояснил Ромка.
- Что-то случилось? Серьезное? – заволновалась.
- На счет участка, кажется. Я не совсем понял. Спроси у него.
- Хорошо, спасибо, - с облегчением выдохнула Эля.
- Ну все, пока… – то ли спросил, то ли попрощался – не поймешь: излюбленная манера Романа завершать разговор.
- Спокойной ночи, сын, - пожелала ребенку Эмиля под аккомпанемент коротких гудков разорванного соединения. – Приятных снов.
Со звонком старшему сыну женщина решила повременить. Ополоснулась, приготовилась ко сну, включила ноутбук. Автоматически загрузившийся скайп загорелся входящим. Эля открыла диалоговое окно.
Костик: «Нашел клиента на 600 т.р. Хочет встретиться, посмотреть. Предварительная договоренность на 02.10. Если не смогу прилететь, кто покажет?» - прочитала сообщение и задумалась. Ехать в Тулугановку ради продажи участка не хотелось. Вернее, даже ради продажи участка, ибо ехать не хотелось как таковое.
Постучав пальцами по клавиатуре, Эмиля набрала ответ и отправила сыну в офлайн. Прочтет, когда сможет. Отодвинув ноутбук в сторону, женщина разложила перед собой бумагу и карандаши. Во время разговора с Дмитрием ее посетила интересная идея - включить в линейку молодежки элементы национального казахского костюма: вышивку цветочно-растительным орнаментом, кожаную и меховую мозаику – и Эля принялась с увлечением рисовать. Сменяя друг друга, карандаши порхали по бумаге, рождая образ девушки в свободном, чуть приталенном платье с яркими орнаментальными пятнами, разбросанными по ткани.
Когда вдохновение иссякло, по столу было разбросано около дюжины эскизов. Эля собрала их в стопку и положила на край стола, придавив трудом Сенкевича. Все завтра: и критический взгляд, и доработка, и «Камо грядеши», а сейчас спать.
Женщина с удовольствием потянулась, ощущая, как щелкает и хрустит позвоночник. «Пора к мануальщику», - напомнила самой себе. Взглянув на экран ноутбука, отключила питание. Сын-полуночник в сети так и не появился. Эля посмотрена на телефон и покачала головой, отрицая собственные мысли. Если Костик не сидит в интернете, то скорее сего находится вне дома, и, вероятно, не один, так зачем мешать? Пусть веселиться, тем более что позволяет себе это нечасто.
Поднявшись, Эмиля прошла на кухню, чтобы перед сном выпить чашку ромашкового чая: сложившимся привычкам редко изменяют. Пока закипал чайник, размышляла о новой линейке и неожиданно для себя вспомнила о судьбоносном вмешательстве Алевтины Ивановны. Ведь все могло быть по-другому, если бы ни она…
***
Игорь не хотел, чтобы она училась. Стоял насмерть. Не пойдешь и все! Эля ругалась, уговаривала, молила, плакала, но муж стоял на своем. «Зачем тебе образование? Время терять? Детьми лучше занимайся» - его стандартный ответ на все ее доводы.
Однажды в разгар очередной ссоры их застала свекровь.
- Что происходит?! Балаган развели! – прикрикнула на спорщиков женщина.
Эля расценила вмешательство, как знак свыше.
- Вечерку хочу закончить, а он не дает. С детьми сидеть отказывается, - пожаловалась она.
Алевтина Ивановна вопросительно посмотрела на сына.
- Почему, Игорек? Это похвальное стремление. И тебе диплом не помешал бы.
- Какое образование, мам. Ты о чем? За одну парту нас еще посади, - огрызнулся Игорь.
- Незачем так с матерью разговаривать, - строго и совсем по-учительски. – Себе жизнь ломаешь, девочке не смей. Подавай документы, с детьми я помогу, - сказала и ушла.
Эмиля взглянула на мужа, вовсе не уверенная, что внушение свекрови подействует, на насупленный Игорь ее удивил.
- Ай, делай, что хочешь, - раздраженно бросил он. – Все равно никому кроме меня не нужна, - услышала Эля за своей спиной.
***
Два года в вечерней школе за отсутствующий десятый класс, а потом еще пять в институте, и она осуществила мечту своего отца – стала специалистом. Но благодарить за это должна не собственную мать, а свекровь, которая все эти годы занималась внуками, позволяя невестке устраиваться в жизни.
Эмиля вздохнула, вспомнив, как когда-то выскочила из школьных дверей вслед за уволенной матерью, чтобы вернуться только через несколько лет за справкой о незаконченном среднем образовании. Как они тогда смотрели на нее – сердобольные мамины подруги, ни разу не зашедшие проведать ее после увольнения. Женщина передернула плечами. До сих пор противно!
Глава 10
Важные решения
- Ты не поедешь!
- Поеду!
- Не поедешь, я сказала!
- Поеду! – Костька впервые встал на дыбы.
Эля всплеснула руками:
- Ну что ты, как маленький?! Не на что мне тебя отправлять! Не на что!
- У отца возьми! – насупленный Костик забился в кресло и смотрел на мать из-под обиженно изогнутых бровей.
- Господи, Кость! Отец сейчас без работы, у меня на сигареты стреляет, а ты говоришь на катер возьми.
- Не у этого… У моего настоящего отца, - буркнул мальчик и скрестил руки на груди.
- Костя! Что ты такое говоришь? Игорь твой отец, - Эля в растерянности смотрела на сына, не зная, как быть. Как объяснить десятилетнему мальчику, что люди, с которыми они живут, самые родные на свете? И другого отца у него никогда не будет?
- Он Ромке родной, а мне – нет, - сказал Костька и вжался носом в коленки, превратившись в маленький, тугой комочек разочарования.
Эмиля опустилась на колени перед креслом. Хотела взять сына за руки, но тот заерзал, ища возможность уклониться, и она передумала.
- С чего ты взял, что папа тебе не родной? – спросила ласково, а у самой противный ком в горле. Это ее вина!
- Ромка Власов, как отец и дед, а я Куспанов, как ты раньше, - прошептал мальчик. – Я тебе родной, а им нет, - сказал и всхлипнул.
Эмиля зажмурилась и задышала глубокого.
- Кто тебе это сказал? – спросила, когда смогла говорить без злобы в голосе.
Костик отчаянно замотал головой. «Секрет, нельзя рассказывать», - поняла Эля и с ненавистью сжала кулаки. Почему некоторые лезут в чужую жизнь?! Для чего ломают чужие судьбы?! Из зависти?! Ненависти?! От скуки?! Последнее казалось самым страшным.
Эмиля вновь глубоко вздохнула, лихорадочно подыскивая нужные слова.
- Сынок, ты у меня уже большой... – начала, но договорить не успела.
- Уйди, я сама с внуком поговорю, - Алевтина Ивановна остановилась за спиной невестки, положила руку на ее плечо, успокаивая. – Тебя муж зовет, - похлопала, поторапливая. – Иди.
Эля поднялась. Хотела Костьку по голове погладить, но тот смотрел колко, с обидой, и она не решилась. Поплелась искать Игоря. В груди беззвучно лило слезы отчаяние.
***
Проглотив комок застарелых слез, Эмиля сфокусировалась на экране. Размытый текст вновь собрался в стройные ряды букв, и женщина прочитала: «Власов Константин Игоревич». Размашистая роспись сына наряду с еще двумя такими же масштабными завитушками украшала подписанный контракт: решил похвалиться и выслал ей отсканированную копию.
Женщина печально улыбнулась. Костька долго бунтовал, и благодарить за это стоило учительницу начальных классов, что объяснила мальчику причину разнящихся фамилий. В любой конфликтной ситуации вспоминал о родственных связях. Бабушке с дедушкой заявлял: «Вы мне не родные», а Игорю и вовсе кричал: «Ты никто», и Эля с опаской ждала момента, когда настанет время отдавать в школу младшего сына. Боялась, что одноклассники не простят ее сыновьям разных отцов, и детская жестокость приведет к разладу в братских отношениях. Благо, узнать об этом не довелось.
***
Она собирала детей на улицу, вернее, заставляла Ромашку надеть «колючий» свитер, когда Игорь, зайдя в детскую, обронил:
- Нужно поговорить.
- Не сейчас, - не оглядываясь, отмахнулась она.
Все разговоры мужа Эля знала наперед. В последнее время они сводились к элементарному вымогательству: на сигареты, на бутылку, на опохмелку.
- Смотри, я ведь и передумать могу, - сказал за ее спиной Игорь, и удивленная Эля обернулась.
- Передумать? О чем это ты? Ромашка, иди куртку надевай, - велела сыну с напутствием: - Замерзнешь, не ной! Так о чем речь? – встала напротив мужа.
- Хочу Костьку усыновить, - ошарашил ее Игорь.
Несколько секунд Эля в замешательстве хлопала глазами, затем принюхалась:
- Ты что ли пьян?
- А должен? – отвернувшись, он сел на край кровати.
- Игорь, я серьезно! Такими вещами не шутят, - накинулась на мужа Эля, а у самой сердце скачет как сумасшедшее: «Неужели правда не шутит?»
И он усыновил. «Не пил несколько месяцев и усыновил», – вспоминала женщина, глядя на именной росчерк, оставленный на бумаге рукой старшего сына. Усыновил и сел за кражу, чтобы выйти условно-досрочно за примерное поведение, когда младший сын пойдет в третий класс, а старший, достигнув периода полового созревания, начнет интересоваться девочками и забудет о проблеме «разных» отцов. Вот такая забавная штука жизнь!
Смахнув с глаз морок воспоминаний, Эля взялась за телефон. Костька поднял после четвертого гудка.
- С успешным завершением сделки, - поздравила она и похвалила. – Ты у меня умница!
- А еще белый и пушистый, - посмеялся в ответ Костик и уже серьезно: - Спасибо, мам. Ты как? Отдыхать не устала? Когда домой планируешь?
Настала ее очередь отшучиваться.
- Сил моих нет. Все бока отлежала. Жду, когда ты присоединишься, - невзначай напомнила о его обещании погостить у деда.
- Второго встреча с покупателем, вот и прилечу, - ответил Костик, и Эля расслышала в голосе сына скрытое недовольство, но заострять внимание не стала. Вместо этого заговорила о работе.
- Смотрел мои эскизы? Что скажешь?
- Смотрел и Ларисе показал. Она ухватилась. Три, что с мехом, обещала в ближайший показ включить. Только не уверен, что успеет.
- Если Лара сказала - включит, - успокоила сына Эля. Главе пошивочного она верила, как себе самой. За семь лет совместной работы, Васильева ее ни разу не подводила.
- Ладно, поживем – увидим, - не стал дальше философствовать Костька. – Кстати, ты на показе быть планируешь? Право первой подписи не делает из меня тебя, - для чего-то заметил он.
- Конечно, планирую, - уверенно ответила Эля, а, подумав, добавила: - Вот прилетишь, а потом вместе к показу и вернемся.
- Мам, так это почти три недели! - не сдержал возмущения Костик.
- И что? – непреклонно.
- А кто за подготовкой следить будет?
- С Тиной договоренность есть?
- Есть.
- Воронцов на музыкальном оформлении?
- Да.
- Тогда за чем ты смотреть собрался? – Эля была категорична. – А на крайний случай есть телефон, интернет. Самолет, в конце концов.
- Мам…
- Я тебя прошу! – перебила сына требовательней, чем хотела. – Пожалуйста, - добавила, чтобы смягчить.
- Хорошо. Вернемся вместе, - явно нехотя, но сдался.
- К тому же, у меня для тебя здесь задание имеется, - решила подсластить Эля. – Поможешь с помещением определиться.
- С помещением? – удивленно протянул Костька.
- Ага. Решила магазинчик открыть, - обрадовала сына неожиданным решением.
- Кому он там нужен? – опешил Костик. – Наши вещи - дорогое удовольствие, - с сомнением напомнил матери.
- Кость, не стоит думать о родном городе хуже, чем он есть, - посоветовала сыну Эля.
***
- Слушай, мам, давно хочу спросить… - бросив на пассажирское сидение короткий взгляд, Роман повернулся к дороге.
- О чем? – Эмиля также посмотрела на сына.
- Только обещай, что ответишь и не будешь ругаться, - попросил молодой человек.
- Обещаю, - ответила женщина с усмешкой. – За нос укушу и все, - пригрозила она.
Ромка хихикнул:
- Да ну тебя, - посигналив замешкавшемуся пешеходу, продолжил: – Почему ты с отцом не развелась, когда в Москву уезжала?
- А должна была? – Эмиля растерялась. В последнее время сын только и делал, что задавал неуместные вопросы, но она все еще не понимала, как на них реагировать.
- Думаю, да, - не замечая ее оторопи, отозвался Роман. – Ты ведь не собиралась возвращаться, а отца к себе забирать и подавно, - сказал и, что есть сил, надавил на клаксон: не видя в пробке опасности, пешеходы то и дело бросались под колеса. – Разве я не прав?
- Возвращаться и забирать не собиралась, - повторила Эля. – И разводиться тоже.
- Но почему? – Ромка искренне не понимал. – Зачем тебе этот хвост нужен был? Он ведь пил безбожно, пенсию свою в бутылку сливал, с тебя деньги тряс… Я помню!
- Ты был прав!.. Как хорошо, что мы не живем вместе, – простонала, спрятав лицо в ладонях. – И откуда ты такой взялся?!
- Рос, рос и вырос, - сообщил матери Ромка с кривой усмешкой на губах. Отвернулся, и они продвинулись вперед метра на три-четыре.
- Здесь пробки, почти как в Москве, - в сердцах бросила Эля, желающая поскорее добраться до места. Причина понятна – избавиться от расспросов сына.
- А чем мы хуже? Народа меньше, дороги уже, а машин на душу населения столько же, - просветил мать, посмеиваясь. – Уходишь от ответа, да?
Эмиля посмотрела на сына.
- Что ты хочешь от меня услышать? Почему не развелась? – с нажимом. – Как ты себе это представляешь? Я уезжала практически вникуда, с человеком, которому доверяла лишь отчасти. Вы с Костькой оставались на попечении бабушки с дедушкой. О каком разводе ты говоришь? – требовательно, на взводе, с обвиняющими нотками в голосе, но Ромка молча смотрел на дорогу. – И Игорь на тот момент уже совсем плохой был. Считаешь мать неблагодарной..?
Эля не договорила, оборвала себя на полуслове, но додумать не составляло труда, и удивленный Ромка повернулся к матери. Очень давно он не слышал от нее ничего подобного. Настолько давно, что практически забыл, что крепкое словцо когда-то слетало с материнских уст.
- Нет, - ответил, собравшись с мыслями. – Просто я реалист, и считаю…
- Ром, закрыли тему! – оборвала сына Эля. – Она мне неприятна. Долго еще?
- Нет. На следующем светофоре направо и приехали. Зато самый центр, - добавил, оправдываясь. – Место проходное.
- Скорее уж наоборот, - не согласилась Эля. – Здесь всегда так? – кивком головы указала на забитую дорожную полосу. Эмиля не помнила таких масштабных заторов.
- Обычно чуть лучше. Авария наверно, - предположил Роман.
Оставив кабриолет на стоянке возле УФМС [1], пошли пешком.
- Позвольте представить, улица Кирова, в простонародье Золотая, - голосом заправского гида напомнил матери Ромка. – Все самое дорогое и исключительное в нашем городе находится именно здесь.
В правдивости сыновних слов Эмиля убедилась в самое ближайшее время. Названия некоторых бутиков ее не только приятно удивили, но и шокировали: женщина не ожидала встретить их здесь. Возможное соседство с подобными гигантами воодушевляло. Женщина даже хмыкнула про себя, представив реакцию старшего из своих детей. Вот уж точно выпадет в осадок!
Остановились на перекрестке с Эспланадной, и Ромка посмотрел на часы.
- Опаздывает. Наверно тоже в пробке застрял, - пробурчал себе под нос.
- Который из двух? – спросила у сына Эля, разглядывая неосвещенные витрины.
- Понятия не имею. Может и не эти вовсе, - признался молодой человек.
- Не поняла? Ты же говорил, что знаешь хозяина?
- Эм-м-м, не совсем я… - замялся Ромка, бросая на мать виноватые взгляды.
- Рассказывай! – велела она, но тут взгляд ее выхватил в толпе знакомую широкоплечую фигуру. - Ах ты… Подстроил? – указующим перстом Эмиля ткнула сыну в грудь. – Да?
Ромка отнекиваться не стал, расплылся в лучезарной улыбке и заявил:
- Каюсь, - но раскаяние здесь рядом не стояло.
Оглядев мужчин – Михалыч успел подойти и встать по правую руку от Романа - Эля усмехнулась:
- Как же. Скажи еще, что сожалеешь, - упрекнула сына. – Вам стыдно должно быть. Обоим! – добавила и погрозила пальцем. Сущие дети, что с них возьмешь!
- И вам доброго дня, - Дмитрий чуть склонил голову. - Я упустил что-то? – поинтересовался, обращаясь исключительно к Эле.
- Все только начинается, - пообещала Михалычу женщина и впилась в сына требовательным взглядом. – Помещение вообще существует?
- Существует, - вместо Ромки ответил Дмитрий.
- Вы хозяин?
- Нет, одна моя хорошая знакомая, - ответил мужчина.
- Неужели… - протянула с сарказмом, вот только сама не поняла, к чему он относился - к первому или второму.
- А вот, кстати, и она, - улыбка Дмитрия стала еще шире, и Эля, отследив направление его взгляда, обернулась. К ним приближалась молодая женщина лет тридцати с небольшим, миловидная и броско одетая. Тигровой расцветки плащ, надетый поверх ярко зеленой блузы, рваные джинсы и желтая сумка - бросающееся в глаза сочетание. На ее фоне Эмиля показалась себе офисной мышью. Коричневое платье до колен с круглым вырезом и пиджак в тон – комплект далеко не кричащий. Единственным украшением ее наряда можно считать корсетный ремень ручной работы, собранный умелицами из ее мастерской.
- Эмиля, Роман, позвольте представить – Надежда, совладелица требуемого помещения, - Михалыч указал на двухэтажный дом с угловым входом, - и жена моего доброго друга, которого, к сожалению, на данный момент нет в городе.
Эмиля внутренне прыснула, отметив для себя, что «жена доброго друга» прозрачности намека не оценила. И даже позволила себе двусмысленное поглаживание по плечу, от которого Дмитрий поспешил отстраниться.
- Рада знакомству, - вежливо кивнула Эля, едва коснувшись женских пальцев в рукопожатии. – Если позволите, я хотела бы осмотреть помещение изнутри, - заговорила о деле, избегая насмешливо-молящих взглядов Михалыча. Кажется, тот просил спасти его от навязчивого внимания «хорошей знакомой».
Изучать планировку и оценивать состояние ей пришлось в одиночестве - Надежда удержала мужчин подле себя – но Эля дискомфорта не ощущала, скорее благодарность. Наедине с собой лучше думалось.
Зафиксировав в блокноте все плюсы и минусы, Эмиля сделала несколько фотографий и вернулась к сопровождающим.
- Вы же понимаете, мне нужно подумать, - сказала Надежде. – Но в целом помещение меня устраивает.
Знакомая Михалыча благосклонно кивнула, как поняла Эля, без особого интереса к ее словам. Ее больше интересовал мужнин друг, нежели намечающаяся сделка, и Эмилю это обстоятельство нервировало.
- Как будем держать связь? - с излишней резкостью спросила она, но даже этим не смогла привлечь внимания Надежды. Женщина настойчиво зазывала Михалыча в гости, оценить новое приобретение мужа – стол для русского бильярда.
- Прошу прощения, но нам пора! – порядком уставшая от разворачивающейся мизансцены Эмиля обратилась к Михалычу на «ты». – Дмитрий, ты подбросишь меня до дома? А то Роман торопится. Куда ты… - изобразив забывчивость, посмотрела на сына.
Тот нашелся сразу:
- В сервис, колесо пробил, - и только глаза его выразительно округлились в немом вопросе, что это было?
Глава 11
За завесой дождя
О том, что их автомобиль движется в неизвестном ей направлении, Эмиля начала догадываться, когда за окном замелькали коттеджи элитного пригорода.
- Куда мы едем? – спросила она у Дмитрия, с излишней сосредоточенностью управляющего машиной.
Они не разговаривали с момента расставания с Романом: он последний их покинул возле автомобиля руководителя. Тогда Михалыч предпринял попытку объясниться, но она, устыдившись собственного импульсивного поступка, позволившего Надежде видеть в них пару, ответила сдержано, с прохладцей, напомнив, что не разрешала обращаться к себе на «ты». И Дмитрий сразу посерьезнел, остыл и стал соблюдать дистанцию. В машину пригласил, открыв дверь, чинно попросил пристегнуться, поблагодарил за переданные из бардачка бумаги, и Эля решила – к лучшему. Нечего сантименты разводить, если ничего серьезного не планируется. А отношения с мужчиной, пусть даже привычного ей чисто плотского характера, Эмиля воспринимала как нечто серьезное.
Эмиля довольно долго сверлила Михалыча вопросительным взглядом прежде, чем он соизволил ответить на заданный вопрос:
- За город, - не сказал, обронил, словно что-то несущественное, и даже взгляда не удостоил.
- Что?! – она своим ушам не поверила. – Ты шутишь?! – вскричала, уже осознав, что Дмитрий чрезвычайно серьезен.
- Мы снова на «ты»? – деланно удивился он.
Эмиля нахмурилась.
- Дим, я серьезно, - взяв себя в руки, попробовала еще раз. – Куда мы едем?
Он вновь посмотрел на нее, смягчился. Черты утратили суровость, губ коснулась едва заметная улыбка.
- Я же сказал, за город, - ответил, как ни в чем не бывало.
- Но…
Женщина задержала дыхание, ища спокойствия. Она не боялась, просто не понимала, что происходит. Ничего более абсурдного с ней не происходило.
- Для чего мы едем за город? – спросила, выделив последнее слово. Горячку решила не пороть.
- А для чего ездят за город? Отдыхать, – внятно и доходчиво, словно с ребенком разговаривает. Только не помогло.
- Отдыхать? – Эмиля закашлялась от неожиданности. – Но…
- Я тебя краду, - добавил Михалыч, и женщина услышала, как щелкнул центральный замок, отрезав ей путь на свободу.
***
К тому моменту, когда внедорожник Михалыча припарковался на стоянке базы отдыха – если так можно назвать усыпанную гравием площадку - Эмиля полностью успокоилась. Как показала практика: ругаться, угрожать, запугивать – занятия неблагодарные. С Дмитрия, что с гуся вода. В одно ухо влетело, из другого вылетело. Да и желание иссякло еще в процессе, едва стало понятно, насколько тщательно мужчина готовился к этой авантюре. Чтобы там не говорили злые языки, а подобные изыски льстят любой женщине.
Открыв пассажирскую дверь, Михалыч предложил Эмиле руку:
- Прибыли, - подтвердил очевидное.
Но Эля помощь отвергла и выбралась самостоятельно.
- И чем же мы будем здесь заниматься? – поинтересовалась с сарказмом, обежав взглядом срубы-близнецы, двухэтажный корпус с гордым названием «Ресторан», крытые камышом беседки.
- Всем, чем захотим, - рассмеялся Дмитрий, и она насмешливо вскинула бровь. Захотелось услышать, что именно имеется в виду. И потому спросила:
- Так уж и всем?
- Охота, рыбалка, квадро и гидроциклы, если не боишься замерзнуть, русская баня, сауна, бассейн, бильярд, настольный теннис, ресторан, - принялся перечислять Михалыч, для визуализации загибая пальцы. – Или же коттедж, кровать, телевизор, заказ еды в номер и... Как говориться, на любой вкус, - подмигнул он, и Эмиля невольно залилась краской.
- Ты несносный человек, - обвинила мужчину и, спасаясь от его иронического взгляда, завертелась на месте. – Миленько. Где живем?
Дмитрий развернул ее в нужном направлении, указывая путь, но Эмиля осталась наблюдать, как достаются из багажника объемные спортивные сумки. Вспоминать о том, что одна из них собрана специально для нее – и смешно, и страшно. Смешно от того, что он приложил к этому руку, страшно из-за серьезно оброненного «За десять лет брака многому можно научиться». Странная фраза для такого мужчины!
С виду небольшой коттедж оказался рассчитан на три семьи. Эмиля выбрала меньшую из спален, из окна которой открывался живописный вид на уводящую за горизонт степь. Она и не помнила, когда последний раз выезжала на природу. Навскидку, года четыре назад, когда Костька вытащил ее жарить шашлыки на берег финского залива, мотивировав необходимостью отпраздновать запуск магазинчика в Северной столице. Чудесный вышел вечер! А главное, неожиданный, как сегодня!
Изучать содержимое предоставленного Михалычем гардероба Эмиля не стала, не было ни сил, ни желания. Еще в пути, размышляя над обещанным «все необходимое», женщина прошла все стадии смущения, и сейчас совершенно не хотела искать подтверждение своим догадкам о кружевном белье, чулках и средствах интимной гигиены. Это было выше ее сил, учитывая, что Дмитрий за дверью представляет ее за этим занятием.
Заглянув в сумку, Эля достала тренировочные брюки, футболку и худи. Попавшиеся на глаза коробочки с нижним бельем сознательно проигнорировала. Спортивные полуботинки нашлись в одном из пакетов. Женщина быстро переоделась. Оглядев себя в зеркале, отдала должное наметанному мужскому взгляду – одежда сидела идеально. Только обувь подкачала, но на это и рассчитывать не стоило. Подобрать что-либо на ее тридцать семь с половиной – вечная проблема.
Своего «похитителя» Эмиля нашла в общей комнате. Развалившись в кресле напротив камина, тот разговаривал по телефону.
- В общем, ты меня понял, головой отвечаешь, - услышала Эля грозное напутствие. – Созвонимся в конце недели.
- Не с моим ли младшеньким разговаривали, Дмитрий Михайлович? - поинтересовалась, когда мужчина положил сотовый на столик.
- Нет, а что? Должен? – спросил, окинув ее внимательным взглядом.
- А как же отчитаться за проделанную работу? – ответила вопросом на вопрос, попутно устраиваясь в кресле напротив. – Волнуется, небось, доставили матушку до места, али сбежала, - подколола Эля. Не сдержалась, уязвленная его довольной ухмылкой. – Вот скажи мне, не дети вроде, ради чего все это? Секс? Не слишком ли… муторно? – подобрав подходящее слово, женщина откинулась на спинку, дублируя расслабленную позу своего собеседника.
- Секс? – ей удалось его удивить. Дмитрий подался вперед. – Считаешь, проблемы имеются?
- Так вот же… Сомневаюсь. Поэтому и спрашиваю, - она смотрела на него горящим нетерпением взором, едва сдерживая подступающий к горлу хохот. Сильный пол так трепетно относится к сексуальному Эго, слов нет.
Додумать Эля не успела. Напрягшийся было мужчина, запрокинул голову назад и расхохотался – громко, заразительно, открыв для нее еще одну грань своего характера: Михалыч умел смеяться над собой.
- А ты оказывается не просто язва. Еще и кусаться умеешь, - оценил он, отсмеявшись. – Всегда мечтал о такой женщине, - с заговорщическим блеском в глазах. – Могу рассчитывать на…
- Нет, конечно, - перебила Эля, вновь откинувшись на мягкую спинку. – Придерживаюсь двух правил, - на этот раз заговорила без тени кокетства. – Никаких отношений с женатыми мужчинами. И холостяками, позволяющими себе отношения с замужними женщинами, - прозвучало несколько витиевато, но ее это не заботило.
- Понятно, - он с серьезным видом кивнул, оценив и одобрив ее принципы. И улыбнулся явно довольный. - Хорошо, что первое не обо мне, правда? – подмигнул. - А Надя… Прости, но, как я уже говорил, разыграть тебя целиком и полностью ее инициатива. Я даже не в курсе был, - развел руками Дмитрий.
Эмиля не поверила.
***
Менее чем за сутки Эля оценила прелесть навязанного ей отдыха. От женщины требовалась самая малость – расслабиться и наслаждаться, что она и сделала, узнав от младшего сына о его непричастности к предприятию Михалыча, о приобретении Костиком билета на самолет и гарантированном надзоре за Алексеем Игоревичем: Ромка обязался на время сменить место дислокации и переехать из холостяцкой студии в дедовскую трешку. Единственным раздражителем оставался сам Дмитрий, непостижимым образом выбивающий женщину из колеи равновесия. И это в некоторой степени даже возбуждало.
- Так мы идем? – спросил Михалыч у застывшей в нерешительности Эли. Она с недоверием оглядывала длинноногое, плешивое существо, гордо именуемое верблюдом.
- Ты уверен, что к нему можно приближаться? - спросила с сомнением и даже отступила на шаг. На всякий случай.
- Что тебя так пугает?
- Внешний вид. Он такой облезлый, - призналась женщина. - Разве они должны быть такими? – уточнила с чувством брезгливости.
На картинках верблюды выглядели гораздо симпатичнее. Да и сохранившийся с детства образ не был настолько отталкивающим.
- И вся беда? – хмыкнул Дмитрий и, схватив женщину за руку, потянул за собой. – Мы выберем тебе ухоженного, недавно обритого, с красивым и удобным седлом – не переживай, - вроде бы подбодрил он, но что-то отдаленно напоминающее усмешку в речи присутствовало, и Эля упрямо затормозила.
- Знаешь, я передумала кататься, - заявила она, освободив пальцы из плена мужской руки. – Настроения нет, да и погода сегодня не очень, - принялась объяснять, перехватив его смеющийся взгляд.
Но Дмитрий не поверил.
- Бесстрашная Эмиля испугалась милого двугорбого существа? – принялся подтрунивать он. – А я-то думал… Эх… ошибся… опять…
- Прекрати немедленно! – не выдержав, расхохоталась она. – Серьезно, не хочется мне на это чудище лезть. Может в другой раз? – предложила, отсмеявшись.
- Уверена? Другой возможности может не быть.
Михалыч взглянул на небо, и Эмиля последовала его примеру. Тяжелые, серые тучи бороздили просторы над их головами.
- Быть дождю, - предположил он. – Степь раскиснет, придется грязь месить, - констатировал. – Так что?
- Ничего, переживу, - все же отказалась Эля. – Давай вернемся, - она оглянулась на аккуратные домики, разбросанные по территории базы. – И правда, скоро ливанет.
Михалыч кивнул, и они зашагали в сторону базы. О приближающемся дожде говорило не только потемневшее небо, но и налетающий порывами, пронизывающий ветер.
- Холодает, - накинув на голову капюшон, Эля спрятала руки в карманы куртки.
- Да, погода портится. Жаль, я планировал задержаться до выходных, - сокрушенно признался Дмитрий.
- До выходных еще три дня! А ты оптимист! Выкрасть женщину на неделю… - похвалила она.
- Неделя – слишком короткий срок, - не поддержал ее веселья мужчина. – Если б мог…
Дмитрий неожиданно остановился. Взглянул на спутницу.
- Слышишь? – вскинул вверх руку.
Эмиля отрицательно замотала головой, не понимая, и вдруг взгляд ее метнулся к неподвижным деревьям, а от них к притихшей степи.
- Бежим, - крикнула женщина и сорвалась с места, спеша найти убежище под крышей коттеджа. Дмитрий понесся следом, но они не успели. Хмурые небеса разверзлись, и потоки воды устремились к земле, омывая все на своем пути.
Хохоча, словно безумные, Эмиля с Михалычем ворвалась в первую на пути беседку. Эля приникла к столбу, сквозь водную завесу наблюдая за разгулом стихии. Дмитрий встал позади, и она слышала его дыхание.
- Любишь дождь? – спросила с дрожью восторга.
- Люблю, - раздалось над самым ухом, но он не прикасался. Эля не ощущала прикосновения.
- Меня пьянит непогода, - призналась Дмитрию. - Этот воздух – душистый и хмельной… Он… - наполнив грудь до отказа, она обернулась, чтобы встретиться с ним взглядом, и громко выдохнула, поняв, что дождь смыл все границы. Друг напротив друга за дождевой завесой - одни во всем мире.
Привстав на цыпочки, Эмиля подалась вперед, к жаждущим поцелуя мужским губам.
Глава 12
Соломенное счастье
К моменту, когда они добрались до коттеджа, Эмиля успела изрядно вымокнуть и основательно продрогнуть. Оказавшись в своей комнате, женщина первым делом скинула одежду и заспешила в душ: благо удобствами оборудовали каждую из спален. Встав под горячие струи, запрокинула голову. Вода обжигала и остужала одновременно. Согревала кожу, но изгоняла внутренний жар, рожденный их поцелуем. Расслабляла и отрезвляла.
Все проведенное на базе время женщина видела, что желанна. Его страстный ответ не являлся неожиданностью, и все же Эмиля оказалась к нему не готова. В первую очередь потому, что так и не расставила приоритеты. Физически она желала Дмитрия, но страшилась в моральном плане. Михалыч лидер, он подавляет, и Эля боялась подпасть под его влияние. Боялась потерять себя - независимую и рассудительную, и именно эта рассудительная часть ее и не давала женщине покоя.
«Они свободные люди, не связанные обязательствами, так почему нет?» - задавалась вопросом Эля, отогреваясь под горячим душем.
- И нет ли? – озвучила собственные мысли, словно это могло помочь с принятием решения.
- Так, что скажете, Эмиля Каримовна? – обратилась к своему отражению, уже стоя перед зеркалом с чалмой из полотенца на голове. – Страх или желание? Желание или страх? – на данный момент страх перетягивал чащу весов, но и желание не угасало. – Как быть?
Все еще сомневаясь, Эмиля прошла в комнату. Так и не разобранная до конца сумка лежала возле кровати. «Время пришло», - решила женщина и вывалила содержимое на покрывало. Разноцветие одежд, коробочки с косметикой, пакеты с обувью и упаковки с бельем бесформенной кучкой предстали перед ней.
Эля вздохнула. Наметанный глаз тут же зацепился за изображение на одной их упаковок.
- А вы, однако, шалун, Дмитрий Михайлович, - прошептала, освободив из картонного плена чулочный пояс.
Отсортировав имеющееся в наличие белье, Эмиля составила комплект. Бардовый лиф обтянутый черным кружевом, в том ему слипы, черный кружевной пояс и тончайшие черные чулки с кружевной резинкой - пикантно.
- Так вот какой ты видишь меня? – адресовала вопрос находящемуся за стеной мужчине. – Сексуальной, в меру вызывающей... Приятно, - отдала должное чужому вкусу. – Мои аплодисменты.
Вскинув руки, женщина собрала волосы в хаотичный пучок, придав силуэту законченность. Маленькое черное платье, алая помада и туфли на высоком каблуке завершили преображение, как внешнее, так и внутреннее. Эмиля приняла решение, ведь, почему нет?
В общей комнате интимный полумрак. Первым делом в глаза бросился сервированный для ужина стол. Ранее они не заказывали еду в номер, и Элю приятно удивил уровень обслуживания. Хотя, по всему видно – база не из дешевых. В растопленном камине трещали и рассыпались искрами поленья, а спиной к нему стоял Дмитрий.
Опершись рукой на стену, Михалыч смотрел в окно. Он также переоделся. Светлая рубашка обняла широкие плечи, темные брюки пришли на смену спортивным штанам цвета хаки, начищенные туфли – кроссовкам, значительно преобразив мужчину. Таким он подавлял еще сильнее, и Эля вновь засомневалась, а стоит ли?
- Дождь не прекращается, - сказала, приблизившись.
Он позволил ей встать рядом и лишь тогда посмотрел. «И все же барьеры пали», - поняла Эля, встретив его жаркий взгляд. Михалыч отпустил свои желания. Перестал прятать их. А она?
Моргнув, Эмиля отвернулась к окну.
- Как мы будет выбираться отсюда в такую погоду?
- Не волнуйся. Проблем не возникнет, - ответил он, прочистив горло.
На языке вертелось скорбное «прости», но женщина заговорила о другом.
- Когда я была маленькой, мы с отцом садились на летней кухне и слушали дождь. Он барабанил по крыше, по сточному желобу, стучался в окна, и я верила, что это льют слезы древние боги.
- Боги?
- Да, - Эмиля повернусь спиной к окну. – Мой отец - большой выдумщик. Любил рассказывать сказки, - со вздохом сожаления призналась она.
- Отчего так печально?
- Оттого, что сказке никогда не стать былью, - Эля направилась к столу. – Чем сегодня кормят?
***
Вечер не задался. Делать вид, что все осталось по-прежнему, не получилось у обоих. Отрывистые вопросы и нервные ответы с ее стороны, внимательные взгляды и едва заметное напряжение с его. И мысли об одном.
- Каково это, быть владельцем охранного агентства? – спросила Эля, когда Дмитрий упомянул о конторе.
- Ничего особенного. Уверяю. Работа, как работа.
- И никакой беготни, стрельбы, спасенных жизней? – поинтересовалась, гоняя по тарелке горошинку черного перца.
- Нет, конечно.
- Так, значит сериалы лгут…
- Прекрати немедленно! – не выдержал Дмитрий. – Ничего не было! Слышишь?!
- О чем ты? - от неожиданности рука Эли дрогнула, и сморщенная бисеринка соскочила на скатерть.
- Я что, по-твоему, озабоченный юнец? Не в состоянии снести отказа? – бросив на стол скомканную салфетку, Михалыч порывисто встал. В три стремительных шага преодолел расстояние до окна. Стукнул костяшками о подоконник.
- С чего ты взял? – только и нашлась Эля, с недоумением глядя на напряженную спину.
Он резко обернулся, вперил в нее обвиняющий взгляд, но сказал с иронией:
- В твоих глазах страх, на лице сомнение. О чем ты думаешь, Эмиля? Что я заставлю? – вздохнул, отер рукою лицо. - Хорош ухажер! Произвел впечатление, ничего не скажешь, - с усмешкой отвернулся.
- Дим, - Эля наконец-то пришла в себя. Поднялась. – Ты все неправильно понял, - от волнения одернув платье, направилась к нему.
- Конечно, ведь я не только слеп, но и умом слаб.
- Я серьезно. Просто все так быстро, неожиданно. Этого не было в моих планах, и я… Я растерялась, понимаешь? – помедлив, Эмиля прикоснулась к мужскому плечу. – А ты… Ты слишком настойчив. Я не привыкла к такому, но… хотела бы попробовать, - выдохнула чуть слышно.
Осознание сказанного еще гремело между ними, а Эля уже оказалась в крепких мужских объятьях. Не нежных, требовательных, также как их поцелуй.
Это была атака с его стороны. Мужчине дали добро, и он с упоением брал то, к чему стремился. И времени на нежность не оставалось. Но ее и не ждали.
Не менее страстно и жестко Эля отвечала на его натиск. Пальцы до боли впились в мужские плечи, удерживая его и себя рядом с ним.
На хриплое «держись» Эмиля едва успела отреагировать. Руки обвились вокруг шеи, колени сжали крепкие бедра, и Дмитрий, удерживая ее на весу, простонал в ухо: «Мать твою, Эля… Ты меня убиваешь…» Под его ладонями резинки чулок впились в кожу, и она сдавленно расхохоталась в ткань рубашки, еще сильнее прижимаясь к мужской груди.
- Сам выбирал. Нравится? - уже на его кровати, после того, как снятое платье упало к мужским ногам.
Отвечая на этот вопрос, Дмитрий не проронил ни слова. За него говорили глаза, руки, губы. И жадность, с которой он касался ее тела. И восторг, с которым принимал ответные ласки. И упоение обоюдного оргазма.
***
- Чем займемся сегодня? – Эмиля вынырнула из-под одеяла и нависла над лежащим с закрытыми глазами мужчиной.
- Продолжение не ожидается? – простонал Дмитрий и попытался притянуть женщину к себе, но Эля выскользнула ужом и отползла на край кровати
- Сегодня наш последний и, заметь, солнечный день здесь, - сказала назидательно. – Так чем займемся?
Мужчина картинно застонал:
- Чем тебе не нравится предыдущее занятие? – глянул, приоткрыв один глаз.
- Душа требует разнообразия, - столь же наиграно проныла Эля и рухнула поверх одеяла, не забыв ухватить краешек, чтобы прикрыться. Дмитрий и без намеков с ее стороны был ненасытен. – Дим…
Довольно улыбаясь, она наблюдала за ним, подперев голову согнутой в локте рукой. Михалыч потянулся, соизволил открыть оба глаза, потер заросший подбородок, улыбнулся.
- Ты сегодня обворожительна, - изрек с умным видом.
- Только сегодня? - покатилась со смеху и щелкнула мужчину по сморщившемуся в ответ носу.
- Как никогда, - закончил свою мысль Дмитрий и, потянулся к ней, чтобы поприветствовать поцелуем.
Эля позволила, ответила, но затянуть не разрешила:
- Ясный день! Ясный день! – напевала, натягивая халатик. – Я в душ. Встретимся за завтраком, - предупредила и выскользнула из комнаты: по негласной договоренности они проводили ночи в пустовавшей ранее спальной.
- Уж день прошел, а я все жду ответа, - поддела Дмитрия, появившись в дверях общей комнаты через сорок минут.
- И ночь пришла, а принц все ждет и ждет, - не остался в долгу Михалыч,
