На службе их величеств. Ольга Романовская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29

АННОТАЦИЯ

Если на кону жизнь любимой, то не оставляют выбора. Но это полбеды: необходимо услужить сразу двум господам, интересы которых не сходятся. А ещё обмануть их, чтобы не допустить войны, и помочь учителю оборвать кровавую месть за преступление, которое он не совершал. Словом, Тревеусу Шардашу придется приложить массу усилий, чтобы не стать пешкой в чужой игре. Ведь ни королева, ни министр магии, ни Темнейший не станут считаться с каим-то оборотнем, зато без зазрения совест уничтожат и его, и Мериам.

   Книга первая: Забвение роз. Ольга Романовская

   Книга вторая: На службе их величеств. Ольга Романовская

   Книга третья: Страна надежды. Ольга Романовская

   Фанфик к серии: Ролейна. Ольга Романовская

ГЛАВА 1

Тревеус Шардаш в сердцах швырнул папку на стол и раздраженно пробормотал: «Мало у него слуг?!» Его вывела из себя записка, переданная непонятным существом пять минут назад. Профессор едва успел зайти к себе, чтобы забрать листы с вопросами итоговой контрольной работы и проверить, всего ли хватает для грядущего экзамена, как воздух полыхнул золотой стружкой, явив рогатую свинью. Низшее неразумное темное существо, созданное, несомненно, искусственно, не только непостижимым образом прорвало защиту, но и нагло протопало по ковру к столу, бросило на него лист пергамента и удалилось без объяснений.

   Что примечательно, выпущенный из волшебной палочки заряд отрикошетил.

   Одного подобного визита хватило бы, чтобы испортить настроение, но автор записки постарался сделать это основательно. Он написал всего две строчки. А, с другой стороны, – это было целых две строчки: «Долг. Кулон Хорта».

   Постаравшись успокоиться, Шардаш смял и сжег записку. Не хватало еще, чтобы кто-то нашел и доложил директору! В Школе и так настороженно относились к профессору: темный оборотень. Переписка с императором Джаравелом ФасхХавелом, пусть и односторонняя, не добавит доверия.

   Шардаш надеялся, что Темнейший потребует плату за услугу чуть позже, но у императора были иные планы. Из спасения Мериам он надеялся извлечь пользу для укрепления своего могущества. Чужими руками получить желанный артефакт и не испортить отношения с его владельцами. Демон – что с него возьмешь! Даже кровь матери, высшей вампирши самого древнего, уважаемого и опасного рода, ничего не изменила.

   Старый проверенный способ – досчитать до десяти – помог. Профессор спокойно забрал листы, запер дверь пластиной и направился к ученикам пятого курса.

   У расписания текущих итоговых работ и грядущей сессии, Шардаш столкнулся с Мериам Ики. Она старательно переписывала сведения в тетрадь. Судя по выражению лица, некоторые предметы адептка предпочла бы не сдавать.

   — Первая – ядология. Второго января в десять часов, — прочитал профессор и покосился на Мериам. – Представляю, в каком виде приползут ученики!

   — Предупреждаю, – прошептал Шардаш, корректируя расписания магов-целителей третьего курса, – там не только растительные яды. Я, конечно, закрою глаза на то, что ты пару раз подсмотришь в тетрадь, но ради меня постарайся этого не делать. Неприятно натягивать оценки любимчикам.

   — Не надо мне ничего натягивать, — так же тихо возмутилась Мериам. – Вопреки вашему мнению я знаю не только цвет учебника. Только второе число… Нельзя перенести на часик пораньше, а то у мастера Гримма ничего не успею. Там работы на целый день: за год амбарные книги проверять.

   — Зайдешь ко мне после занятий.

   Профессор сделал последнюю приписку и отошел.

   При адептах он держался с Мериам холодно, ничем не выдавая особого отношения. Разве что перестал обращать внимания на руны в ее тетради и задумчивый взгляд, которым адептка сопровождала движения Шардаша, когда, как полагала, никто этого не видит.

   Записать с таким подходом к занятиям Мериам успевала мало, поэтому в один из вечеров профессор принес Мериам толстую энциклопедию по ядам с напутствием заполнить пробелы в знаниях.

   Фолиант пролежал у адептки целую неделю, потом пришлось вернуть в библиотеку, чтобы другие ученики могли готовиться к итоговым контрольным и экзаменам. Открывала ли Мериам энциклопедию, профессор не спросил.

   Адептка тайком проводила взглядом удаляющуюся спину Шардаша, потом пересчитала список контрольных и экзаменов и пригорюнилась. Она надеялась на короткие зимние каникулы перед сессией съездить к родителям, представить профессора – пока как спасителя, но учеба вносила свои коррективы. Как-то неудобно получить «удовлетворительно» у любимого человека. Да и с лечебной магией дела не клеились, не говоря уже о курсе литературы сопредельных народов. Мериам не успела прочитать ни одной книги и теперь в спешном порядке надеялась исправить ситуацию с помощью хрестоматии. Зато за работу по демонологии адептка получила от Томаса Гаута «отлично», на экзамене оставалось ответить только на пару легких вопросов по классификации и получить заранее известную оценку. Еще бы, если ее доклад по сравнительной характеристике демонов и темных оборотней признали лучшим на курсе.

   Мысленно составив список необходимых книг, Мериам поспешила на рунологию.

   На лестнице уже поджидала Инесса. Они успели помириться, хотя подруга до сих пор не могла поверить в серьезность чувств Шардаша. Инесса неустанно твердила о скоротечности любви учителя и ученицы: слишком велика разница в возрасте, интересах, мировоззрении, жизненном опыте. Мериам отмахивалась, но боялась, что слова подруги сбудутся.

   — Ики, Ики, от заикания вылечилась? – через перила свесилась голова Альберта, одноклассника Мериам. – А то оборотень в шею дышал, примеривался, как лучше укусить.

   — Вот тебя и сожрет, — окрысилась адептка. Как же ей надоели издевки по поводу фамилии! Можно подумать, она ее выбирала! За три года не успокоились, нет-нет, да отпустят шуточку. – Или я бабушку попрошу: она у меня тоже оборотница.

   — Лучше жениха попроси. Или он поматросил и бросил? – продолжал издеваться адепт, смакуя самую популярную тему в Школе. – То-то даже не смотрит, будто пустое место. Тяжело с разбитым сердцем, а, Ики?

   — У себя спроси. Или не о тебя на той неделе вытерла ноги эльфийка?

   Ожидавший совсем другой реакции от тихой прежде девушки Альберт опешил и нашел другой объект для издевательств. Шарик-лизун метко спикировал за шиворот Мирсона, успевшего достать всех своим зазнайством и постоянным упоминанием богатых родителей, «которые могли купить всю Школу». Лизун склизкой массой стек за воротник, предвещая знатное веселье. Не прошло и минуты, как Мирсон заголосил, в панике срывая с себя жилет и рубашку с криками: «Вампирья пиявка!»

   Альберт скрючился от смеха. Хохотали и другие ученики, называя Мирсона маленьким мальчиком, который только перед лизуном и разденется. Осознав, кто выставил его на всеобщее посмешище, адепт побагровел и с кулаками бросился на Альберта, грозя наградить того всеми мыслимыми и немыслимыми карами.

   — А ты магией ему, — посоветовал кто-то из старшеклассников. – Зачем даром бегать. Палочку дать?

   Осознав, что ему сейчас будет не до смеха, Альберт поспешил затеряться в толпе на лестнице. Все помнили, чем обернулось баловство третьекурсника соседнего потока с волшебной палочкой: он прорубил в стене Школы новое окно. Чудом никто не пострадал, даже нарушитель правил безопасности. От старшеклассников всего можно ожидать. Вдруг тоже заклинание какое зарядят, а Альберту голову оторвет?

   — Так, что здесь происходит? – расталкивая толпу, к Мирсону протиснулась Энке Идти, куратор младших курсов. – Здесь не спальня, мигом оделся! Отметка в табеле и предупреждение. Правила приличия, адепт Мирсон, едины для всех.

   Адепт начал пререкаться, но слов его Мериам уже не слышала: торопилась на урок.

   Адептка Ики в задумчивости стояла перед библиотечными полками и, сверяясь со списком, выбирала книги, когда кто-то обнял ее и, запрокинув голову, поцеловал. Мериам зарделась, напомнив о библиотекаре.

   — Он занят, — сообщил на ухо Шардаш, ловко выудив без помощи рук том с верхней полки и слевитировав его на пол. – У меня свободные полчаса, пришел узнать, почему ты не собираешься к родным, как хотела?

   — Не хочу провалить сессию, и деньги нужны, — честно призналась Мериам, гладя обнимавшие ее руки.

   — Конечно, зарабатываю я не золотые горы, но избавить от общения со сварливым гномом могу.

   — Вовсе мастер Гримм не сварливый! – адептка развернулась к Шардашу и уперлась в грудь ладонями. – Мне у него интересно.

   — Оно и понятно: не ты беспокоишься, не случилось ли чего.

   Профессор отпустил Мериам, забрал список литературы и быстро сложил горкой все нужные книги. Адептка восхищенно глянула на него. Неужели она тоже когда-то так сможет?

   — А вы не беспокойтесь, я защитный медальон ношу.

   Мериам расстегнула ворот платья и, потянув за цепочку, вытащила каплю янтаря с тончайшей вязью рун по серебряной оправе. Его подарил Шардаш сразу по возвращению в Бонбридж. Часть рисунка нанес сам, вплетя чары ордена Змеи.

   — Спокойным я могу быть только тогда, когда ты рядом, – отрезал профессор и, не удержавшись, коснулся хранившего тепло девичьего тела камня. Такого же сияющего, как волосы и кожа Мериам, видневшаяся в скромном вырезе.

   — Тогда почему вы только директору и паре учителей обо мне рассказали?

   Мериам вспомнились обидные слова Альберта и намеки Инессы. Ведь и правда, при адептах Шардаш ни разу ее даже по имени не назвал, не говоря о том, чтобы обнять или поцеловать. Со стороны действительно казалось – обычная история. Очередная адептка безответно влюблена в профессора, а тот ее игнорирует.

   Шардаш взмахнул рукой, подняв книги в воздух. Убедившись, что заклинание пластично и не заставит Мериам ловить рассыпавшуюся литературу на лестнице, сотворил кусок бечевки, перевязал ими тома и вручил свободный конец адептке:

   — Держи. Как собачку за собой поведешь. Затем простой отменой разблокируешь.

   — Аруном? – переспросила Мериам.

   Профессор кивнул и с сожалением констатировал, что ему пора.

   — А ответ на мой вопрос? – напомнила адептка.

   — Какой ответ, если я для тебя «вы»? – усмехнулся Шардаш. – Всего дважды, и то в минуту опасности без холодной вежливости обошлась. А насчет официальных отношений… Право, не знаю, нужны ли они тебе. Сама понимаешь, при учениках целовать можно только невесту – так это трактуют люди. А так посплетничают и успокоятся. Заодно и ты подумаешь, кто я тебе: ты или вы.

   Мериам стало стыдно. Вернувшись в Бонбридж, она почти все время уделяла учебе и работе, с профессором виделась урывками, даже поужинать из-за отчетов мастера Гримма отказалась. Шардаш не забыл, обиделся. И сейчас смотрел с укором.

   — Прости, — покаянно склонив голову, прошептала адептка, — я никак привыкнуть не могу. На занятиях «вы», так – «ты». А целовать вовсе при всех не надо, просто не сторонись, не делай вид, что я просто адептка Мериам Ики.

   — «Оборотнева невеста» — не самое обидное прозвище, — заметил Шардаш, погладив ее по волосам. – Зная отношение других ко мне, можно заработать куда более гадкое. И презрение всего класса. Готова терпеть? Потому что придется. Разберись со своими чувствами, заодно и адепты перестанут судачить о моем происхождении, воспримут все спокойнее – как очередную интрижку. Впрочем, ты и не говорила, что любишь, а девушки в твоем возрасте склонны к опрометчивым поступкам…

   — Люблю! – выпалила Мериам.

   — Вот если твое «люблю» доживет, скажем, до марта, тогда официально будешь считаться моей, — рассмеялся Шардаш.

   — Невестой? – взволнованно закончила фразу адептка.

   — Пока просто моей. Ладно, занимайся, а то у меня дела.

   Профессор поцеловал Мериам и направился к выходу. Задумавшаяся над его последней репликой адептка едва успела окликнуть, чтобы задать рожденный подозрениями вопрос:

   — У тебя разве не серьезно, раз просто, а не невеста?

   — У нас немного иначе ухаживают, — пояснил профессор. – Если делают предложение, то свадьба не позже конца нового лунного цикла. И все, пока смерть не разлучит, либо один из супругов позорно не сбежит, став изгоем. Вот и дается время подумать. Обычно месяца четыре. Это и означает «просто моя». Невеста без предложения, но уже представленная клану как чья-то возлюбленная. Так что серьезно. Для несерьезно есть другие женщины. Вернее, были.

   Не успел Шардаш выйти из библиотеки, как к нему подлетел фамильяр и с радостным возгласом: «Наконец-то я нашел вас, господин!» вручил конверт. Рассмотреть магическую печать на духе профессор не успел: фамильяр поспешил улететь, сопровождаемый восхищенными возгласами выстроившихся в очередь к библиотекарю учеников. Они по-новому взглянули на Шардаша: духи носят почту только важным особам.

   Предчувствуя очередной неприятный сюрприз, профессор взломал сургуч без печати, пробежал глазами письмо и понял, что читать его надлежало подальше от любопытных глаз. Хотя, признаться, Шардаш предпочел бы и вовсе не получать этого конверта.

   Быстро спрятав хрустящую бумагу в карман, профессор зашагал к западному крылу второго учебного корпуса, по пути позвав Серого Тома. Призрак возник после третьего окрика и сразу получил задание: проследить за фамильяром и доложить, если он встретится с кем-то в Бонбридже.

   — И разговор подслушать? – лукаво подмигнул дух.

   — Будь любезен. После через своих узнай, полетит ли фамильяр прямиком в столицу. Отблагодарю, не сомневайся, — улыбнувшись, заверил профессор.

   Духи только на первый взгляд не имели потребностей.

   Серый Том кивнул и, пройдя сквозь стены, поспешил слиться с декабрьским студеным воздухом.

ГЛАВА 2

Королева Раймунда с такой силой сжала ладонь, что едва не поранилась. Камень перстня оставил глубокий красный след на нежной коже.

   Глаза Раймунды пылали гневом. Поднявшись, она склонилась над светящимся шаром и прошипела, не скрывая чувств: «Хоть на что-то ты годен?! Если не можешь, найду другого. Пошел прочь!»

   Ударив по хрусталю, грубым образом оборвав связь, королева отошла к окну. За ним раскинулась Наисия. Снег укрыл столицу пуховым одеялом, наградил искрящейся россыпью серебра на крышах и кронах деревьев.

   Из покоев Раймунды была видна река, и королева сейчас следила за крохотными темными точками на льду – катавшимися на коньках горожанами. Если бы захотела, она услышала бы их смех: зимний воздух облегчал работу мага, помогая усиливать звуки, но зачем тратить силы на безделицу?

   Над королевским парком пронесся всадник на крылатом коне. Кто-то из высшей знати, потому как любому другому подобное лихачество стоило бы нешуточного наказания. Всадник натолкнул Раймунду на мысль. Хлопнув в ладоши, она вызвала фамильяра. Дух появился сразу, почтительно спросив, что угодно госпоже.

   — Найти оборотня. Того самого, чью девицу ты сопровождал на ужин. И передать письмо. Жди!

   Королева подошла к секретеру, задумалась и не потянула руку к гербовым листам, а достала из потайного ящика пергамент тончайшей выделки. Раймунда с любовью коснулась пальцами желтоватой кожи и вывела на ней две руны – Огня и Молчания. Касание волшебной палочки заставило их вспыхнуть и, почернев, исчезнуть. Не удовлетворившись этим, королева провела ладонью над пергаментом. Пальцы окутал голубоватый дымок и туманом опал на секретер.

   «Artegero», — на выдохе произнесла Раймунда и с удовлетворением рассмотрела творение своих рук. Теперь письмо окажется тайной для всех, кроме адресата, да и тот на следующий день найдет лишь горстку пепла.

   Обмакнув перо в чернила, королева ровным, аккуратным почерком, которому позавидовал бы любой писарь, вывела на пергаменте:

   «Уважаемый профессор Тревеус Шардаш!

   Полагаю, вы не откажитесь послужить на благо королевства? Учитывая ваше прошлое и настоящее, рассчитываю получить положительный ответ. Император ФасхХавел помог вам, не так ли? Значит, вы либо его друг, либо должник. Мне это не важно, важно другое – вы сможете избавить Лаксену от большой беды. Не секрет, что Империя мечтает поглотить нашу страну, а теперь, когда Темнейший вернул перстень, судьба государства висит на волоске. Вы хорошо знаете темных, понимаете их лучше любых других магов. Кому, как не вам, разгадать хитрые намерения врага? Нет, я не прошу ехать в Империю, всего лишь докладывайте о действиях императора.

   Магистр ордена Змеи – доверенное лицо Темнейшего. Проявите фантазию, разговорите Асваруса. И ни слова о том, что движет вами! Пусть все считают это простым любопытством.

   И, самое главное, сделайте так, чтобы перстень с розами покинул пальцы императора. Если вы сможете, моя благодарность будет столь велика, сколь может предложить королева».

   Запечатав письмо воском, Раймунда обошлась без личной печати, воспользовавшись заготовленной на подобный случай палочкой.

   — Отнеси Тревеусу Шардашу, — приказала королева фамильяру. – Обо мне – ни слова. Вероятно, он сейчас в Бонбридже, в Ведической высшей школе. Как сделаешь, найдешь человека с моим кольцом и получишь новые указания.

   Дух забрал конверт и исчез.

   Раймунда опустилась в кресло и, заметив следы от кольца на ладони, быстро уничтожила их.

   Атласные перчатки скрыли тонкие пальцы, украшения вновь поблескивали поверх ткани.

   Подумав, королева решила переодеться: после волнений полезны прогулки на свежем воздухе. Ставить в известность супруга о том, куда она едет, Раймунда не собиралась. Между ними никогда не было близости и доверия, хотя Страдену казалось иначе. Он обожал жену, а она всего лишь позволяла себя любить.

   Замуж за короля Раймунда вышла исключительно ради власти: аристократка из древнего рода могла выбрать любого жениха. Королева предпочла быть во всем первой и вот уже восемь лет пленяла улыбкой подданных. С детьми медлила, видя, что власть Страдена под угрозой.

   Беременная магиня – беспомощное существо, а дети – потенциальный рычаг давления на королевскую семью. Нет, пока Лаксене угрожает Империя, Страден не дождется наследника. Зачем только этот идиот брал деньги у Темнейшего? Раймунда пыталась объяснить, к чему это приведет, но женщина, даже если она королева и магиня, все равно считается женщиной. Конечно, мужчина все лучше знает! Теперь Раймунда видела, как «хорошо» все просчитал супруг – император наводил в чужом королевстве свои порядки, а Страден терпел, не имея возможности сказать хоть слово.

   Когда Темнейший объявился в Наисии, Раймунда решила воспользоваться шансом и очаровать его, а затем убить утомившегося после страстной ночи врага. Близость с демоном королеву не смущала. В конце концов, спала же она с полукровками – сыновьями вампиров низших кланов и изгнанных демонов, иногда попадавшихся в Лаксене. Они ее устраивали – куда темпераментнее большинства людей, разве что грубы. Тут же и вовсе не требовалось желать любовника.

   Король Страден давно был рогат, хотя не подозревал об этом. Как, впрочем, и любовники Раймунды не знали, с кем провели ночь: морок показывал им образ совсем иной женщины. Они хвастались перед друзьями силой обаяния, с помощью которого завоевали мелкопоместную дворянку, напрочь лишенную магии.

   Только один человек, кроме мужа, мог похвастаться, что видел королеву в постели без морока. Отношения их, странные, лишенные привычных признаков любви, длились давно и походили на дружбу, скрепленную редкой близостью.

   Если же что-то пойдет не так, рассуждала Раймунда, и она забеременеет от Темнейшего, то все равно останется у власти и затем уничтожит императора. Как бы королева ни относилась к супругу, Лаксену она любила всем сердцем.

   Увы, император остался равнодушен к чарам Раймунды. Более того, сразу заподозрил ловушку и показал себя во всей красе. Королева как магиня оценила и больше не предпринимала попыток сблизиться.

   На тот ужин с Мериам Темнейший пригласил Раймунду сам и лично отобрал замаскированную и тщательно спрятанную волшебную палочку, промурлыкав, что ему не хочется сломать шею такой прекрасной женщине, пусть даже чистокровному человеку.

   — Магов я уважаю, Раймунда. Разумеется, тех, кто имеет за душой что-то, кроме диплома. Ваши силы мне известны. И планы тоже, — заняв свое место, улыбнулся Темнейший. – Не надо повторять дурость тех паладинов, которых вы, да, именно вы, а не ваш муж, регулярно посылаете ко мне. Трупы, увы, не слишком привлекательны. И мужа вашего жалко: его тогда тоже придется убить. Чтобы не мучился.

   Именно поэтому в тот вечер лицо королевы не покидал испуг. Она силилась понять, как, не читая мысли, Темнейший узнал обо всем. Раймунда убедилась, что ее шпионы нагло врали, а имперцы водили их за нос. Ждать, пока Темнейший наиграется, она не собиралась, надлежало действовать: император в скором времени нанесет удар.

   Служить ФасхХавелу? Никогда! Род Астурциев не склонит голову перед демонами, и, если король медлит, королева будет бороться сама. Отныне никаких наемных убийц – собирать сведения, выжидать и лишить могущества. Когда перстень окажется в Лаксене, с императором будет покончено. Кольцо однажды признало Шардаша, признает и второй раз.

   Раймунда проверила – профессор верен короне. О семье, увы, ничего узнать не удалось, но вряд ли она помешает тому, кто и прежде убивал темных, проклясть Джаравела ФасхХавела. И даже столь сильному противнику придет конец.

   Улыбнувшись, предвкушая скорое торжество над попортившей столько крови Империей, королева направилась в гардеробную и сама, без помощи служанок, разоблачилась до белья. Выбрав мужской наряд для верховой езды, Раймунда переоделась и, оставив вместо себя фантом в спальне, перенеслась в конюшню. Взмах палочки – и все двуногие обитатели погрузились в сон.

   Для всех королева почивала у себя, пока Раймунда Серано-Астурция занималась своими делами. А дел предстояло много: не только развеяться, но и найти одного человека, и переговорить с ним.

   Крылатый жеребец узнал ее издали и призывно заржал. Королева одарила его теплым словом и оседлала. Вспомнились предупреждения конюха и настойчивые просьбы Страдена кастрировать коня, чтобы тот не покалечил хозяйку. Раймунда наотрез отказывалась, отговариваясь женскими прихотями.

   Жеребца подарил ей, предварительно зачаровав от агрессии, тот самый мужчина, с которым она намеревалась встретиться. Королеве казалось, если нож коснется коня, то причинит вред и дарителю.

   Магия полностью контролировала разум животного, а наложенный на него и владелицу «антиглаз» сделал невидимым для слуг и стражи.

   Расправив белоснежные крылья, жеребец взмыл в небо, радуясь возможности размяться.

   Оказавшись в городе, Раймунда сняла чары и, уже видимая, понеслась над крышами, наблюдая картины повседневной жизни подданных. Вот дети играют в снежки, вот выписывают «восьмерки» девушки и юноши на льду, вот устроили скачку маги. Один обогнал ее, едва не сорвав порывом ветра капюшон с лица. Королева узнала его, но не окликнула: сейчас она не правительница Лаксены.

   Когда дома начали стремиться к земле, копыта жеребца коснулись мостовой.

   Заехав в темный переулок, куда побоялись бы заглянуть поодиночке стражники, Раймунда расстегнула ворот куртки, провела пальцами по брошке-саламандре на жилете и прошептала: «Ты где?». После долгого молчания она услышала: «Белый клык».

   Жеребец тут же сорвался с места, походя обдав дождем камушков какую-то «темную личность», ожидавшую легкой добычи, и понесся в противоположный конец города. Раймунда решила, что по земле выйдет быстрее: меньше шансов быть узнанной. Крылья коня скрыты иллюзией, для всех он – обычная лошадь, а королева – худощавый юноша.

   Название «Белый клык» носил трактир на берегу реки у самого выезда из города. Попасть туда можно было, миновав запутанный лабиринт узких улочек, населенных беднотой. Столовались в трактире личности, документы у которых предпочитали не спрашивать. Ближе к ночи забредали и некроманты – иссохшие, желчные, пропахшие кладбищем. Сколько раз власти сносили этот притон, столько же он возрождался.

   Содержал «Белый клык» косоглазый гном, не скупившийся на услуги вышибал. Двое плечистых высоченных троллей справились бы практически с любым мужчиной, а пластины на их груди отразили бы магический удар.

   В трактир не принято было входить без приглашения, а если уж пригласить некому, надлежало смиренно доказать, что пришел по делу.

   Раймунда спешилась, привязала жеребца к коновязи, предварительно расставив «сюрпризы» для любителей чужой собственности, и смело направилась к троллям. Те, сперва не разглядев, преградили дорогу, а потом заулыбались, скаля щербатые рты: «О как, Саламандра пожаловала!».

   В «Белом клыке» королеву знали как Саламандру – все из-за броши, которую в свое время приколол на ее платье тот самый человек, к которому она шла.

   Раймунда толкнула дверь и шагнула в низенькое, пропитанное табачным дымом, помещение. Закашлявшись, королева скользнула глазами по столам и нахмурилась: неужели напрасно приехала?

   — Я здесь, — поманил мужчина у стойки.

   Несмотря на свет масляных ламп – освещение в «Белом клыке» было самым дешевым, — рассмотреть незнакомца не получалось, глаз будто бы скользил мимо. Раймунда узнала маскировочные чары. Ему, еще больше, чем ей, надлежало скрывать свое лицо. Днем – один, ночью – другой.

   Королева подошла и протянула руку. Мужчина пожал ее – любой другой бы поцеловал. Пожалуй, Раймунде хотелось бы получить именно поцелуй, но решала не она.

   Блеснули массивные перстни на пальцах, выдавая мага. Еще один скрадывал морок. Его видели только законопослушные подданные, зато их взгляду было недоступно другое кольцо – подарок Раймунды. Некогда оно украшало ее руку.

   — Что-то случилось? – заботливо поинтересовался мужчина, предложив переместиться в свободный уголок. Таковых не оказалось, но маг просто вытащил палочку, и компания за дальним столом поспешила пойти подышать свежим воздухом.

   — Да не без этого, — вздохнула Раймунда. – Я бы не побеспокоила просто так. Да и не виделись мы давно, рассказал бы, где тебя носило. Вчера Страден не позволил поговорить.

   — Не ругай мужа, — улыбнулся мужчина, — он не виноват, что родился королем. А я его подданный, между прочим, и у меня есть обязанности перед страной. Ездил я на острова, высматривал, выспрашивал. Потом очередные защиты в Академии… Жаль, ты не получила ученую степень. Самообразование – это хорошо, но систематические занятия лучше.

   — Я замуж вышла, как и положено девушке моего круга, — кисло улыбнулась Раймунда, сделав привычный заказ на двоих. – И так до последнего тянула. Да и родные воспротивились бы, потому как дочь, всерьез занимающаяся магией, — позор для столь высокого рода. Ты мужчина, Элалий, а я женщина. Ты – гордость, я стала бы позором. Вот и весь ответ. Но благодаря тебе могла бы превзойти всех кандидатов магических наук. И превзошла бы, если бы родилась мещанкой.

   — И не только кандидатов – ты давно доктор магических наук. Увы, ученую степень выписать не могу, хотя давно ее заслужила. По закону права не имею даже экзамен назначить. И учить мне тебя больше нечему.

   Королева покачала головой и кокетливо улыбнулась, хотя знала, граф Саамат не лукавил, из нее вырос сильный маг. Хотя и не такой, как Элалий Саамат – тот самый мужчина, к которому она всегда возвращалась и с которым делилась всеми секретами.

   Подавальщик – женщин в заведении не держали – сгрузил на стол содержимое подноса и удалился.

   Граф Саамат разлил по кружкам вино и отрезал Раймунде кусок бараньей ноги, занявшей полстола.

   — Как вы галантны, милорд, — проворковала королева, подставляя тарелку.

   — Положение в обществе обязывает, — улыбнулся граф Саамат и изменил плетение чар, чтобы Раймунда могла видеть его.

   Довольно высокий, крепко сложенный, со стороны он походил на наемника, которых немало бывало в «Белом клыке», но аристократические, точеные черты лица выдавали человека иного рода – боевого мага.

   — Кто это тебя так? – отреагировала королева на царапину на щеке собеседника и, потянувшись через стол, положила на нее ладонь. – Едва глаза не лишился! Элалий, опять не договариваешь!

   Лечебная магия за считанные минуты затянула кожу. Довольно улыбнувшись, Раймунда принялась за еду.

   — Да, ерунда! — отмахнулся граф Саамат. — Пугать не хотел. Нежить напала, неудачно подставился. Глупо, правда? Такому-то магу как я! Узнали бы в Академии, на смех бы подняли.

   — И лишились бы денег, — усмехнулась королева. – Род Саамат немало вложил в Академию чародейства. Помнится, твои родители тоже пожертвовали крупную сумму. Да и ты, сколько денег, сил и времени ты тратишь на этих бездарей!

   — По всей Лаксене, заметь, — рассмеялся граф Саамат и предложил выпить за встречу.

   Разговор крутился вокруг последних новостей, визита императора и поездки графа Саамата на далекие острова, по которым некогда прокатилась страшная война. Он искал разного рода артефакты и обещал подарить один Раймунде. Затем королева решилась перевести беседу на перстень с розами и поведала о своем плане.

   — Хочешь дружеский совет? Не рискуй. Он прочитает мысли, узнает, что это опять ты, и убьет. Его ведь до сих пор сдерживали две вещи: твой пол и нежелание войны. Да, смешно, но Темнейший не трогает женщин. Наверное, воспитание матери, потому что демоны не столь разборчивы. И уважает – сама сказала, он признает твою силу. Это важно, Раймунда, император считает тебя равным существом.

   — Да, знаю, люди для демонов – что животные. Один такой без малого сорок человек убил за то, что алхимик ему дорогу перешел. Это он так мстил, представляешь? – позабыв об этикете и изысканности манер, королева с жадностью поедала ужин, обильно запивая его дешевым вином. – Будто кур резал. А император не убьет, если я далеко буду. Эльфы сразу границы Империи перейдут, дроу тоже возмутятся, человеческие королевства подтянутся. И затеет Темнейший заварушку, в которой может не выжить – при всей своей силе он не бессмертный, мы с тобой завалили бы в честном бою.

   — Угу, и сами полегли до того, как он испустил бы дух.

   — Хорошо, Элалий, подстрахуй меня. Я фамильяра к одному оборотню послала… Он будет за императором приглядывать и попытается забрать перстень. Не силой, разумеется, а хитростью. Кто на какого-то профессора магии подумает? К тому же, они знакомы. В общем, фамильяр потом тебя найдет, расскажет все о том Шардаше, опишет. Ты, пожалуйста, навести профессора, чуть-чуть покопайся в голове.

   — Убрать воспоминания о тебе? – догадался граф Саамат.

   Раймунда кивнула и с мольбой уставилась в карие глаза. Даже плаксиво скривила губы.

   Под напором королевы граф Саамат согласился, «но только по дружбе». Раймунда успокоилась: теперь все точно будет хорошо.

   Когда ужин подходил к концу, королева, замявшись, спросила, занят ли у графа Саамата оставшийся вечер, не выкроет ли он для нее часок.

   — А что? – маг промокнул губы платком. – Что-то предлагаешь?

   — Себя, — смело ответила королева.

   — Что, любовники кончились, обо мне вспомнила? – рассмеялся граф Саамат. – Ладно, по старой дружбе. И не там, куда ты меня в прошлый раз затащила. Клопы мне не нравятся.

   Раймунда улыбнулась и предложила его спальню. С Элалием Сааматом она не была полгода, но до сих пор помнила вкус целовавших ее губ – плодовое вино.

ГЛАВА 3

Мериам постучалась, но ей не ответили. Странно, не похоже на Шардаша, который открывал до того, как адептка доходила до двери. Мериам повторила попытку – с тем же результатом. Вздохнула и поплелась обратно. Преподавательский коридор был пуст, но какая разница, если и увидят, раз директор лично пил за их счастье? Застанут, хмыкнут и пройдут мимо.

   Заметив на лестнице Голубую даму, Мериам со всех ног бросилась к призраку, умоляя помочь.

   — Вы не видели профессора Шардаша? – адептка с надеждой смотрела на духа. Голубая дама Шардаша недолюбливала, но ведь спросить больше некого.

   Призрак состроил кислую мину, заявив, что она шпионить за всякими оборотнями не нанималась, а потом соизволила намекнуть: профессор в учебном корпусе. В высшей мере странно: Шардаш пересдачи на такое время не назначал, а занятия давно закончились, все по городу разбрелись. Мериам тоже рассчитывала погулять, благо с оборотнем никакие хулиганы не страшны, но не судьба.

   Вернувшись к себе за пальто: в одном платке по улице не побегаешь, адептка поспешила в классы Запретного отделения: что-то подсказывало, Шардаш там.

   Корпус встретил Мериам гулкой тишиной и темнотой. Подвесив над головой световой шар, адептка осторожно брела вдоль обитых металлом стен – меры предосторожности. Заклинания тут преподавали серьезные, а адепты вполне могли баловаться опасными чарами. Металл благодаря особому напылению гасил заклинания вплоть до девятого уровня. Учителя не страдали: в случае беспорядков воспользовались бы чарами высшего порядка. Зато в классах металлических панелей не было.

   — Тревеус, ты здесь? – пугаясь звука собственного голоса, позвала Мериам.

   Ей вдруг показалось, что тени сгущаются, образуют фигуры. Молчаливые, они следовали за ней. Школьные призраки или порождения Мрака? На свете много низших разумных темных, которые прячутся в сумерках и скользят по отбрасываемым предметами теням. Например, якулы или сумеречные змеи. Последние вполне могли приползти в Школу в поисках легкой добычи.

   Мериам наколдовала второй световой шар, который выхватил из мрака пугавший девушку угол. Там действительно кто-то был! Некто успел исчезнуть до того, как шар достиг цели. И явно не змея: слишком большая тень метнулась прочь.

   Адептка завизжала и заметалась по коридору. Здесь она беззащитна. Световой шар, заклинание нулевого уровня – максимум, что позволяли стены. Только и он погаснет, когда запас подпитывающего сгустка энергии истончится. В обычных условиях контур замкнут, точки выхода нет, а здесь плетение подвергается воздействию испарений напыления стен, которое медленно, но верно подтачивает контур. Когда он разомкнется, мощность шаров начнет падать, пока они совсем не погаснут. Надо было взять свечу, но теперь поздно возвращаться.

   Соединив оба шара в один, чтобы усилить мощность, Мериам побежала вперед. Лестница всегда освещена, там тени ночи не страшны. Перестук каблучков эхом отбивался от стен.

   Адептке казалось, что за ней следят, но сколько ни оборачивалась, увидеть таинственного наблюдателя не удавалось. Однако ей не привиделось, кто-то действительно буравил взглядом спину.

   — Тревеус! – вновь позвала Мериам. Не наверху же он! Что можно делать в обсерватории?

   Чувство опасности нарастало по мере того, как, потрескивая, тускнел световой шар. Слишком быстро, будто этому кто-то помогал.

   Вновь очутившись у знакомого подоконника, адептка поняла, что бегает по кругу. Но ведь она не в башне, а коридоры Школы прямые. Значит, в учебный корпус проник чужак. Мериам случайно заметила его, и теперь он не позволит ей уйти.

   Прислонившись к холодной стене, адептка отдышалась и попыталась унять панику. Оказалось, зря: очнувшийся разум тут же сделал пару логичных выводов, кончавшихся фразой: «Считай, тебя прокляли».

   Мериам колдовать не могла, а некто мог – иначе как бы воздействовал на шар, как сбивал ее с пути, создавал мороки? Если так, то адептка попала на свидание к сильному магу, чьи чары превышали запрещенный уровень. Только она все равно лица его не видела, фигуры тоже, какой прок ее убивать? Или он хотел использовать Мериам для корыстных целей?

   «Я не боюсь, я не боюсь!» — скороговоркой прошептала адептка, колеблясь, портить ли ради самообороны пудреницу. Увы, ни ножа, ни ножниц у Мериам не нашлось, в крохотной сумочке на поясе поместились только предметы первой женской необходимости.

   В итоге трогать пудреницу адептка не стала, найдя другой выход. Добрым словом помянув нормативы госпожи Идти, Мериам подтянулась, забралась на высокий подоконник, распахнула окно и завопила: «Тревеус!» Если Шардаш теперь не услышит, то его нет на территории Школы.

   Порыв ветра едва не скинул Мериам в темноту парка. Значит, страхи не беспочвенны. Однако неизвестный опомнился, вовремя подхватил и сдунул с подоконника в нужную сторону.

   Молчание укорачивало жизнь и облегчало задачу преступнику, поэтому адептка завизжала. Глаза снова и снова рыскали по темному коридору, но ничего не видели.

   Ей показалось, или где-то рядом послышалось: «Ш-ш-ш!»? Вот бы еще слово, тогда можно понять, говорил человек или кто-то другой.

   Решив, что медлить дальше некуда, не переставая кричать, Мериам потянулась к сумочке. Испортить пудреницу не успела: все вокруг залил свет от гигантского светового шара, а по коридору прокатилось: «Мериам, ты где?!»

   И тут адептка увидела его. Вовсе не профессора, а чью-то спину, скрывшуюся в сполохах пространственного коридора. Без единого звука, будто незнакомец – судя по росту, мужчина – открыл дверь в другую комнату, а не потревожил ткань пространства.

   — С тобой все в порядке?

   Мериам и не заметила, как Шардаш оказался рядом. Он торопливо ощупал адептку, осмотрел насчет повреждений, и, обняв, прижал к себе. Сердце стучало часто: то ли от волнения, то ли от бега.

   Подняв голову, адептка взглянула на него: беспокоился. И сейчас беспокоился, потому что лихорадочно гладил. Судя по одежде, Мериам вытащила его из какого-то теплого помещения. Не простудился бы!

   — Все хорошо, — выдохнула адептка и улыбнулась. – Я тебя искала, звала…

   — Я не слышал, — извиняющимся тоном пробормотал Шардаш. – В библиотеку залез, потом языком с Лоопосом зацепился. Прости, забыл предупредить. Но тебя кто-то напугал, верно? Просто так ты бы таким голосом не кричала.

   Мериам кивнула и уткнулась лицом в его грудь. Привстала на цыпочки, обхватила за плечи и замерла, наслаждаясь чувством спокойствия. Профессор не торопил, понимая, что адептка должна прийти в себя, успокоиться.

   — Тут был маг, — наконец прошептала Мериам. – Чужой маг. Он крался по коридору, я заметила тень, и он решил меня напугать. Когда появился ты, он исчез. Думаю, теперь далеко от Бонбриджа.

   Шардаш нахмурился и переспросил, не разыгралась ли у адептки фантазия. Она рассказала о воздушных потоках и спине незнакомца.

   — За каким-нибудь фолиантом охотятся, — предположил профессор. – Тут кое-что хранится в потайных комнатах. Зла он тебе причинить не хотел, значит, намерения были мирные. Предполагаю, кто-то из столичной Академии. Я разберусь. А пока идем. Ты вся дрожишь от страха, надо что-то с этим делать.

   Улыбнувшись, Шардаш наклонился и поцеловал Мериам. Подумал и предложил прогуляться к молу, посмотреть на лунную дорожку на льду. Адептка отказалась: после пережитого она хотела бы немного посидеть вдвоем с профессором. Тот согласился и, обнимая за плечи, повел к себе.

   Шардаш ушел за глинтвейном, а Мериам осталась в гостиной. Потрескивал камин, плясали тени на потолке, а в кресле под пледом было так уютно.

   Взгляд адептки упал на стол, на котором лежали две бумажки. Не удержавшись, Мериам подняла их и прочитала. Первая чрезвычайно ее перепугала и отсылала к истории с «Забвением роз». Речь шла о неком долге и кулоне. Если Мериам правильно помнила, Шардаш заключил сделку с Темнейшим. Видимо, теперь тот требовал исполнения оставшейся части договора.

   Вторая записка вызвала удивление. На тончайшем пергаменте вроде и были какие-то слова, но прочитать их никак не удавалось. Угадывались они только под определенным углом. Повертев лист и так и этак, Мериам слезла с кресла и попробовала посмотреть на просвет.

   Вспомнились уроки тайнописи, которая читалась только с помощью одной из стихий. Сейчас в распоряжении адептки был огонь.

   Странно, но, когда языки пламени лизнули пергамент, и тот задымился, Мериам различила буквы. За мгновения, пока они не исчезли, адептка успела прочитать всего пару строчек. Увы, во второй раз ничего не вышло, пришлось срочно тушить пергамент.

   Шардаш застал Мериам за попыткой положить письма, как они лежали, нахмурился и прямо спросил, читала она их или нет. Адептка не стала отпираться и тут же засыпала Шардаша вопросами. Он отмалчивался.

   Забрав из рук профессора кувшин, Мериам сбегала за стаканами и разлила напиток. В нос ударил пряный аромат трав. Адептка улыбнулась: ради нее положили больше корицы. Но забывать о письмах она не желала, тревожась, просила подтвердить или опровергнуть догадки.

   — Да, вот то, от Темнейшего.

   Шардаш досадовал на себя – воспользовался простым заклинанием воспламенения! После него записка благополучно самовосстановилась из пепла. Император на обычной бумаге не пишет, следовало догадаться. Не откладывая дело в долгий ящик, профессор исправил ошибку и уничтожил невидимый оттиск.

   С письмом королевы дела обстояли хуже: Шардаш не успел его вдумчиво прочитать. Пришлось сделать это сейчас под пытливым взглядом Мериам.

   И не соврешь теперь, что пустяк, послание Асваруса. Кто бы мог подумать, что адептка знает тайнопись! Хотя сам виноват, видел же все ее отметки. И по означенному предмету значилось даже не «удовлетворительно», а «очень хорошо». Урок на будущее – оставлять комнату в идеальном порядке.

   Дочитав, Шардаш вышел с письмом в другую комнату и от души выругался, помянув, где видел большинство людей с их амбициями. Помолчав, он добавил конкретные пожелания для королевы Раймунды, в частности, предложение соединить судьбу с императором и рука об руку потопать во Мрак через желудок гнилого умертвия. Поток скрещивания подвидов умолк на самом пикантном месте: в спальню заглянула встревоженная Мериам.

   Шардаш натянуто улыбнулся, заверил – так, бессмыслица для тренировки голоса.

   — Тревеус, мне пять лет? – адептка подошла и отобрала пергамент. – То, что ты зол, я прекрасно знаю. И про позы тоже догадываюсь.

   — Откуда, если не секрет? – усмехнулся Шардаш, заметив, как залились румянцем щеки Мериам. – Судя по нашему общению, ты ни одной не знаешь.

   Адептка пресекла попытки уйти от темы и потребовала сказать, что нужно королеве Раймунде, и какой кулон требует Темнейший.

   — Использовать они меня хотят, только и всего. Одному фамильный артефакт дроу потребовался, другой – злосчастный перстень. Пошли они оба, Мериам, давай глинтвейн пить, а то остыл совсем. И в голову не бери. Впутывать тебя не собираюсь, сам разберусь. Предновогодних каникул хватит.

   Воспользовавшись кратковременным замешательством Мериам, Шардаш вернул письмо королевы. Не дав адептке произнести ни слова, профессор поцеловал и успокоил девушку, сведя все к безобидному поручению. О том, что проведет каникулы вне Бонбриджа, Шардаш умолчал. Долг Темнейшему придется возвращать, хочет этого профессор или нет. Хорошо, все же, что Мериам решила посвятить дни отдыха учебе. Для профессора хорошо, потому что расстраивать адептку и отказываться от поездки к ее родным, он не хотел. А так будто бы к своей семье уехал. Заодно и с магистром переговорит. Кулон хранился у дроу, а Асварус имеет к ним непосредственное отношение, как бы ни старался казаться светлым. Безусловно, кожа у него слишком светлая для дроу, но магистр альбинос, а у альбиносов все особенное. Да и не вышла бы что темная эльфийка замуж за обычного эльфа, даже головы в его сторону не повернула бы.

   Стоило посоветоваться с Асварусом и насчет королевы. Одно профессор знал точно: никакой перстень он красть не станет, потому что хочет жить.

   Слушая Шардаша, Мериам постепенно успокоилась, поверила, что тому ничего не грозит. Профессор солгал, будто кулон надо всего лишь активировать.

   Допив вторую кружку горячего напитка, адептка пододвинула кресло ближе к Шардашу, а потом с легкой руки профессора оказалась у него на коленях. Не испытывая никакого стеснения, она потерлась подбородком о его подбородок и с ногами устроилась частично на подлокотнике, частично на животе профессора. Тот не возражал, поглаживал ее ноги в теплых чулках: ботинки Мериам сняла, и целовал пальцы.

   — Не останешься? – с надеждой спросил он, когда адептка, взглянув на карманные часы Шардаша, заторопилась к себе. Ей не хотелось будить Инессу.

   — Ты же не сможешь просто полежать рядом, — вздохнула Мериам, неторопливо зашнуровывая ботинки. – А если сможешь, весь изведешься.

   Шардаш опустил глаза и сказал, что скучает по тем дням, когда она лежала рядом и обнимала. Адептка заколебалась. С одной стороны, спать, уткнувшись в шею профессора, так приятно, а, с другой стороны, он мужчина, которому хотелось большего.

   — Нет, — наконец твердо заявила она. – Мне тебя жалко. Потом, Тревеус. У тебя это обязательно будет. Уже в следующем году, — поспешила добавить Мериам.

   — Надеюсь, доживу, — кисло улыбнулся Шардаш и отправился ее провожать.

   Не удержавшись, расцеловал на лестничной площадке и, с трудом заставив себя оторваться от губ адептки, пожелал добрых ночей.

   Мериам не давал покоя кулон Хорта. Она понимала, в такие дела лучше не лезть, но убеждала себя, что просто удовлетворит любопытство. К сожалению, школьная библиотека ничем помочь не смогла: те немногие справочники, что были по артефакторике, кто-то забрал. Судя по молчанию архивариуса, кто-то из преподавателей, потому как на руки адептам контрольные экземпляры бы не выдали, да еще без залога.

   Артефакторику вел сам директор, теоретически он мог забрать фолианты, но Мериам сразу подумала о Шардаше. Отловив его в коридоре во время обеденного перерыва, она задала прямой вопрос и получила удивленный ответ:

   — С какой стати мне брать подобные вещи, Ики? Ничего нового они мне не скажут. Вам же интересоваться артефактами рано. К слову, не ожидал, справились с заданием. Вот, держите, списки с оценками повесьте и раздайте работы.

   Профессор вручил оторопевшей адептке свиток с результатами итоговой контрольной работы и пачку исписанных разными почерками листов, после чего невозмутимо удалился. Не удержавшись, Мериам развернула его и обомлела: «отлично». Но ведь она точно не решила пару заданий!

   Адептка присела, лихорадочно перебирая листы, и наконец вытащила работу со своей фамилией. Десять теоретических вопросов и практическая часть из трех задачек. На оборотной стороне второй страницы действительно стояло «отлично», заверенное подписью Шардаша. Только почерк на листах был не Мериам Ики. Вернее, как бы ее, но Мериам отродясь так чисто не писала, и перо у нее кляксы оставляло. Вот фамилия, курс и класс ее рукой написаны, косенько так, а дальше постарался профессор. И не лень ему было! Оставалось только гадать, какие из ответов Мериам дала верно. Увы, они стерты и восстановлению не подлежат. Разве что Шардаш запомнил.

   Мериам решила обсудить фокусы с почерком позже. Адептка не понимала, зачем профессор натягивал ей отметки. Допустим, родные порадуются, но яды Мериам от этого лучше знать не станет. Теперь придется из принципа сдать экзамен на «хорошо». Самой, без подглядываний в тетрадь.

   После занятий Мериам отправилась на поиски директора. Долго искать не пришлось: Крегс только что закончил урок у пятого курса, и адептка столкнулась с ним в коридоре. Поздоровавшись, Мериам попросила дать справочник по артефакторике.

   — Зачем? – полюбопытствовал директор.

   — Хочу почитать о кулоне Хорта, а вы книги забрали, — не стала скрывать истинных целей адептка.

   — Ничего я не забирал, они у Тревеуса. И, что поразительно, он спрашивал о том же кулоне. Реликвии дроу, между прочим.

   Значит, так Шардаш ничего не брал!

   Раскрасневшись от возмущения, Мериам едва не бросилась выяснять отношения, благо поводов было уже два, но, взвесив плюсы и минусы, решила послушать Крегса.

   — Господин директор, а что дает этот кулон?

   — Решили получить его в подарок на свадьбу? – рассмеялся Крегс и ткнул палочкой в пачку листов с контрольной работой, торчавших из сумки Мериам: — Вижу, скоро отличницей станете.

   Адептка покраснела и заверила, что серьезно поговорит с Шардашем.

   — И только обидите. Кто-то дарит цветы, кто-то конфеты, а кто-то успеваемость любимой подправляет. А, без шуток, кулон вам зачем?

   — Встретила упоминание в книге, когда к демонологии готовилась.

   Директор покачал головой. Он не верил в совпадения, по его мнению, Мериам опять ввязалась в историю.

   — В прошлый раз вы интересовались волшебными кольцами, теперь кулонами. Опять что-то нашли?

   Адептка заверила, что ничего не находила и находить не собирается, а движет ей исключительно теоретическое любопытство.

   Крегс не поверил, но согласился помочь. Закончив собирать бумаги, директор взмахнул волшебной палочкой, и на столе возникла потрепанная книга.

   — Мой личный экземпляр, — пояснил директор. – С моими личными пометками. Даю на один вечер. Но прежде чистосердечно расскажите, почему заинтересовались данным артефактом.

   Адептка замялась, покраснела, а потом в который раз солгала, сказав, будто всего лишь хотела узнать, что за кулон упомянут в длинном списке Шардаша.

   — И что за список?

   — Вопросы для шестого курса. Там в расшифровке разные артефакты, чаще всего кольца, кристаллы, обручи, а тут кулон, названный в честь кого-то конкретного. Я попробовала у мэтра спросить, он отмахнулся. Вот я и решила сама… Не говорите ему, пожалуйста!

   — Молодость, молодость! – качая головой, улыбнулся директор. – Тревеус правильно не забивает неокрепший ум разными диковинками. И в следующий раз, Мериам, сразу говорите правду. В учебнике по демонологии об артефактах не говорится.

   Мериам пообещала и с облегчением перевела дух. Попала пальцем в небо, угадала, что на шестом курсе изучают, а Шардашу сдают. Впредь нужно тщательнее продумывать ложь. Но, как бы там ни было, ей дали книгу, с которой адептка планировала провести весь вечер. Оставалось только придумать, как убедить профессора, будто она ушла в город. Можно, конечно, перебраться в чужую комнату, но Шардаш по запаху найдет. Своя спальня лучше: там ею постоянно пахнет. И запах всегда свежий, независимо от того есть там Мериам или нет.

   Инесса надела зимнее пальто Мериам, оставив подруге свою шубку, и убежала на работу. Адептка же, набрав печенья на кухне у доброй матушки Уйойке, устроилась с ними, стаканом молока и директорским фолиантом на кровати.

   Окна задернуты, дверь, по просьбе, заперта снаружи, свет – шар под одеялом. Оставалось надеяться, Шардаша не привлечет запах печенья, или он не учует дыхания.

   Гримуар оказался занятным, такого в библиотеке не было. В футляре из кожи тура с вкраплениями драконьей чешуи он выглядел настоящим сокровищем. Обложка черной кожи эльфийской выделки, за которую любой торговец стариной отвалит бешеные деньги. Еще бы, книге ведь не один век! И от воды она пострадала. Мериам предположила, что фолиант привезли с островов, или выловили во время кораблекрушения.

   Страницы пропитались магией. Световой шар не потребовался: книга светилась, следуя за движениями глаз. Почти тысяча страниц, посвященных артефактам, выведенная рукой неизвестного мага. Справа, на полях, пометки директора. По ним видно, как изменился алфавит за последние века. Если бы Мериам не изучала древние наречия, ничего бы не поняла. Их в книге было три: человеческое, эльфийское и демоническое. Вот руны не расшифровать – слишком сложные для третьего курса.

   А еще в фолианте оказались картинки. И не просто рисунки тушью и сепией, а иллюзии, всплывавшие при наведении пальцем. Их можно было поворачивать и разглядывать со всех сторон. Когда надоедало, надлежало просто перевернуть страницу.

   Сначала Мериам просто рассматривала фолиант: такие ей никогда не встречались. Затем открыла оглавление, отыскала главу о нательных украшениях и погрузилась в чтение. Оно оказалось утомительным: неугомонные люди и нелюди сотворили столько драгоценностей-артефактов! Казалось, будто обычных брошек и сережек не осталось. Увы, в книге отсутствовал указатель, так что приходилось терпеливо скользить глазами по строчкам.

   — Мериам? – в дверь постучались.

   Адептка вздрогнула и едва не подавилась печеньем. На всякий случай задержала дыхание и подоткнула одеяло: вдруг выдаст свет от книги? Кровать, конечно, далеко от двери, но от оборотня всего можно ожидать.

   — Мериам, ты здесь? – настойчиво повторил вопрос Шардаш и недовольно добавил: — Ускакала без предупреждения! Как идиот выбирал приличное место для ужина, а ее демоны танцевать увели.

   Адептка прикрыла рот, чтобы даже улыбкой не выдать своего присутствия.

   Больше профессор не звал и не стучал, поэтому, выждав пару минут, Мериам вернулась к чтению. Вскоре удача улыбнулась ей: глаза наткнулись на нужный заголовок. К сожалению, волшебное изображение отсутствовало, зато в наличии были статья и рисунок.

   Позабыв о мерах предосторожности, адептка выползла из-под одеяла и, устроившись поверх него, с жадностью погрузилась в строки об артефакте дроу. Им оказался молочно-белый камень в форме капли. С виду – обычное украшение, не дорогое вовсе, но только на первый взгляд. На второй бросалась в глаза идеальная точеная форма и прожилки. Рассмотрев картинку с помощью обычной лупы, Мериам убедилась – рунический рисунок, причем не снаружи, а внутри камня. Белая вязь в толще молочного камня. Статья подтверждала догадки. В ней же упоминался цвет – рисунок, увы, был черно-белым.

   Название кулон получил в честь создателя. Гениальный артефактор подарил одно из своих созданий правительнице дроу.

   Когда-то кулонов было четыре, по количеству стихий, теперь осталось два. Правда, если верить перекрестной статье о кулоне огня, тот теперь годился только для мелких фокусов со стихией: всему виной трещина, через которую утекла сила, породив гигантский взрыв. В результате под воду ушла треть соседнего континента со всеми, кто там воевал. В том числе, и владельцем кулона. Сам камень не затонул, но в конце стояла надпись: «Вероятнее всего, утерян, так как найден людьми». А вот кулон Хорта сохранился в первозданном виде. Его стихией был воздух. Но истинная ценность заключалась в другом – кулон досуха выпивал любое существо любой расы, отдавая его силу владельцу, делая того фактически бессмертным и непобедимым, потому как дарил и магию, и здоровье, и обновлял ауру за счет жертвы. Так не могли даже вампиры клана Вечности, для которых аура и жизненные силы были всего лишь пищей.

   Сумевшему разгадать головоломку рун и настроить артефакт человеку или нечеловеку дарились вечная молодость, вечное здоровье, невообразимая регенерация и запас волшебства. Убить его становилось проблематично: кулон впитывал смертельные заклинания. Чем сильнее противник, тем сильнее становился владелец кулона.

   Мериам стало не по себе. Если император получит артефакт, с ним никто не совладает. Оставалось надеяться, что Темнейшего заинтересует не Солнечный, а Лунный мир.

   Адептка перелистнула страницу, силясь найти что-то об использовании кулона, и с облегчением вздохнула: загадку рун за прошедшие века не разгадал никто. Хитрый артефактор подарил дроу лишь часть могущества кулона – здоровье. Остальное он унес с собой в могилу, оставив запутанные подсказки.

   Вот уже восемь веков кулон Хорта не покидал земель темных эльфов. Где конкретно он хранился, фолиант не сообщал. По контексту выходило, в каком-то святилище, куда приносили для исцеления больных и раненых.

   — Получит и убьет Тревеуса, чтобы не проболтался, — осознав масштабы надвигающейся опасности, прошептала Мериам. – Тревеус говорил, император дружит с магистром … Бескорыстно ли? Наверняка от него о кулоне узнал, все тайны выведал. Может, магистр знает разгадку – из ордена Змеи ведь! А змеи всегда мудрыми существами считались. Темнейшего я видела. Притворяется порядочным, но прозвище у него говорящее – «Смерть». И везде о демонах пишут, что они двуличные, коварные и жестокие. Вампиры не лучше. Бедный Тревеус!

   Адептка размышляла, как избавить любимого от опасного поручения, и не сразу поняла, откуда потянуло сквозняком. Да так, что она снова забралась под одеяло.

   — И не стыдно?

   Мериам подпрыгнула, едва не испачкав фолиант остатками молока, и изумленно уставилась на стоявшего у кровати Шардаша. Скрестив руки на груди, профессор в упор, не мигая, смотрел на адептку. Колыхавшиеся занавески подсказали, каким образом он попал в комнату. Вот они, прелести первого этажа!

   — И что это мы от меня бегаем? – Шардаш откинул с Мериам одеяло и присвистнул при виде книги. – На домашнее чтение не похоже. Дай посмотреть.

   Адептка прижала к себе книгу, заявив, что она – собственность директора.

   — Подведем итоги, — профессор сел на кровать, повертел в руках футляр фолианта и заклинанием отправил его на стол. После взмахнул палочкой и закрыл окно. – Ты нагло отказываешься ужинать со мной без объяснения причин, прячешься, делая все, чтобы я решил, что ты ушла. Даже пальто подруге отдала, чтобы привратник подтвердил – убежала девочка. Сама же выпрашиваешь у Крегса литературу не для старшего школьного возраста, которой лет пятьсот, не меньше. И как ты объяснишь свое поведение?

   — А как ты объяснишь мою оценку за контрольную, ложь насчет книг? – Мериам вместо защиты ответила нападением.

   — О тебе заботился. Или мне нужно было ставить то, что заслужила, и любоваться твоими слезами? Прости, но твои каракули я буду исправлять. Всегда. Если, конечно, там меньше отметки «хорошо». И не спорь! Теперь книги. Боялся, сунешь голову в петлю. Правильно боялся – книга открыта на кулоне Хорта. И не лги, что не читала.

   Мериам и не собиралась. Отложив фолиант, она обхватила колени руками и, надувшись, отвернулась. Адептку интересовало, как Шардаш понял, что она осталась в Школе, но спрашивать не стала. Профессор тоже молчал, будто играл в игру, кто кого перемолчит.

   — Ладно, — не выдержал первым Шардаш, — переодевайся. Поужинать еще успеем. А о кулоне забудь. И за моей спиной больше никогда ничего не делай.

   — Буду, — упрямо возразила Мериам. – Мне клятву на выпуске давать, а в ней что сказано? Маг обязан помогать другим. Обязан, слышишь?!

   — Я же обещал во всем разобраться – значит, разберусь, — наклонившись, профессор провел пальцами по ее щеке, дивясь, какой решительной может быть иногда Мериам Ики. – А ты пока еще не маг, а ученица третьего курса. Ну, давай, переодевайся. Я отвернусь. Обещаю не подсматривать.

   Поколебавшись, адептка слезла с кровати и протопала к шкафу. Шардаш действительно тут же повернулся к ней спиной, рассматривая книгу. Через минуту он погрузился в чтение и никак не реагировал на вопросы Мериам о том, какое из двух платьев надеть. Она не сомневалась – профессор изучал статью о кулоне Хорта.

ГЛАВА 4

Шардаш и думать забыл о Сером Томе, но тот напомнил о себе сам. Объявился в преподавательской столовой и шепнул, что выполнил поручение.

   — И как, успешно?

   Профессор вновь задумался о бедах, которые свалились ему на голову. Узнать хотя бы, как поступить с кулоном! Вариантов – море, а император не удосужился уточнить. Может, ему всего лишь сведения нужны?

   Дух пристроился рядом, облизнулся на булочку и в мольбе закатил глаза.

   — Приведения физической пищей не питаются, — отрезал Шардаш, на всякий случай накрыв сдобу рукой. Ее принесла Мериам, и Шардаш не собирался делиться этой булочкой с каким-то духом.

   — А если ее преобразовать? – настаивал Серый Том и погладил себя по животу.

   Вздохнув, профессор позвал Тоби и попросил чем-то накормить наглое привидение. Серый Том ничуть не обиделся и с жадностью накинулся на свою порцию чая и плюшек. Они забавно скользили через пищевод в желудок, утрамбовываясь в однородную массу. Вот за это духи любили Школу: тут кормили.

   — Итак? – Шардаш откусил от булочки, с удовольствием отметив, что внутри настоящие ягоды, а не варенье. Мериам постаралась, в такое время года отыскав подобную роскошь.

   — Фамильяр полетел на постоялый двор. Там его ждал мужчина. Фамильяр описал ему вас и спросил, может ли быть свободен. Господин кивнул и открыл для него коридор перехода.

   Профессор едва не поперхнулся и переспросил, правильно ли Серый Том все разглядел. Тот обиженно заметил, что смерть – еще не повод для маразма, и уплыл прочь.

   Шардаш задумался. Дух говорил о мужчине, фамильяр принадлежал женщине – королеве. Кого же ее величество послала проследить за выполнением поручения? Беспокоил его и таинственный ночной посетитель. Прошло два дня, ничего странного в Школе не происходило, но кто знает? В любом случае, название постоялого двора узнать у Серого Тома не помешает.

   Сегодня был выходной, и профессор решил отложить головоломку до начала учебной недели. Из-за него позавчера Мериам толком не поела, хотя в том была и ее вина. Вместе прочитали бы книгу, дольше посидели бы в ресторации. Что ж, зато сегодня им никто не помешает побыть вдвоем. Заодно, пока Мериам бегает по магазинам, Шардаш успеет расспросить пару нелюдей о подозрительных незнакомцах. Например, владельца винной лавки, который день-деньской просиживал у двери, наблюдая за прохожими.

   Шардаш жалел, что не может перекинуться и обнюхать все закутки Бонбриджа. Обоняние оборотня – лучшее средство для поиска чужаков. Незнакомый запах сразу обратит на себя внимание. А дальше – дело практики. Каждый человек пахнет своим ремеслом. Но с момента возвращения в Школу профессор регулярно принимал противооборотное зелье, немного видоизменяя его, чтобы зверь задремал и не мешал преподаванию и отношениям с Мериам. Он помнил, как напугал ее своими инстинктами, поэтому не желал рисковать. Вряд ли ей понравилось бы насильственное близкое знакомство с оборотнем в каком-нибудь коридоре – а ведь зверь не утерпел бы, опьяненный запахом любимой девушки. Да и Шардаш давно принял решение – казаться человеком и жить человеческой жизнью, что профессор успешно делал с рождения и по сей день. Его близкие тоже переняли поведение иной расы, хотя и не убивали в себе зверя.

   Доев, Шардаш прошел на кухню, где, как и предполагал, застал Серого Тома. Дух жаловался доброй гномке-поварихе на злых преподавателей. При виде профессора он умолк и, надувшись, отвернулся.

   — Да ладно, мир! – усмехнулся Шардаш. – Надулся как девчонка. А я ведь плату принес.

   Серый Том оживился, подплыл к профессору и замер в ожидании. Шардаш улыбался и молчал. Сел возле очага, перебросился парой фраз с матушкой Уйойке насчет погоды и состояния дымохода, будто не замечая производимых духом колебаний воздуха у своего лица.

   — Скажешь, как выглядел маг, отпущу на два месяца, — наконец протянул профессор.

   Глаза Серого Тома заискрились. Он в бешеном танце закружился вокруг Шардаша, вымаливая награду. «Плохой профессор» тут же стал самым умным и заботливым другом призраков.

   Освобождение даже на время – лучшая награда для духа. Люди напрасно полагают, будто призраки вольны передвигаться в пространстве по собственному желанию. Увы, за исключением перерожденных духов, они заперты в пределах определенной территории. Их удерживают печати – такие же, как у фамильяров, но без связи с хозяином. Печать накладывается не на призрака, а на территорию и рассчитана на множество духов. Раз оказавшись внутри опечатанного места, привидение уже не может его покинуть.

   — Итак, как выглядел мужчина?

   Серый Том вздохнул, закатил глаза и произнес:

   — Взрослый маг. Умеет подчинять. Ростом… Да с вас, наверное. Лица не видел, только перстни. Он лицо за дымкой прятал. Руки в перчатках. Дорогих – Том в этом понимает. Голос… Если бы Том услышал, Том бы узнал.

   — Да ну? – не веря, вскинул брови Шардаш. – Такой сильный маг – и не изменил голос?

   Дух приуныл. Кажется, не видать ему свободы. Он старался вспомнить еще хоть что-нибудь и все-таки вспомнил. На радостях Старый Том завертелся волчком, вылетел в трубу и напугал воем прислугу. Матушка Уйойке тоже пробормотала недоброе слово в адрес призрака и на всякий случай придвинулась ближе к профессору. «Дома-то спокойнее, — подумалось ей. – Нет, занесла Преисподняя в школу волшебников!»

   — Вензель, вензель королевы! – Старый Том, весь в саже, вынырнул из дымохода и замер перед профессором. Того танцы призрака не впечатлили: пляски зомби куда занятнее. – Том – дух, он видит то, что не замечают люди. Тот человек показал перстень с вензелем фамильяру, после этого он его признал, начал лебезить.

   — Что за вензель? – заинтересовался Шардаш.

   — А вы действительно меня отпустите? – Серый Том не желал делиться ценными сведениями просто так.

   Профессор подтвердил, что переговорит с директором, и тот на две недели отменит действие печати для призрака. Когда же истечет отмеренный срок, Серого Тома притянет обратно, засосет, будто воду в воронку.

   Призрак немного поломался и рассказал о вензеле, который плавал над перстнем. Значит, кольцо магическое и создано по заказу. Имеющий особое зрение, либо применивший специальное заклинание, видел символ, инициалы или иной знак владельца предмета, сотканный из воздуха.

   Шардаш нахмурился. Что-то не нравился ему этот маг. И перстень королевы на его пальце не давал покоя. Такой невозможно украсть, только подарить, иначе вся сила испарится, кольцо превратится в обычную безделушку. А тут еще морок, странные происшествия в Школе. Определенно, есть повод поговорить с Крегсом и не только о награде для Серого Тома. Профессор не собирался упоминать о записке, но полагал, что неизвестный маг имел к ней отношение. Письмо королевы испарилось, исчезло без следа на следующий же день после получения – Раймунда не оставляла следов.

   Директор не стал возражать против послаблений для духа, благо толку от привидений было мало. Когда-то они помогали поддерживать дисциплину, но сейчас куда больше заботились о собственном удобстве, нежели делах Школы. Только парочка продолжала ревностно следить за учениками. Но привидения – это престиж заведения. Какая магическая школа или академия без духов?

   Заверив, что с первой звездой изменит настройки печати, Крегс по секрету сообщил важную новость: в Бонбридж приезжает сам Магистр магии. Он намерен присутствовать на экзаменах, чтобы лично проверить уровень подготовки учеников.

   — Мы третьи в списке, — с гордостью подчеркнул директор. – Наша Школа на хорошем счету.

   Шардаш кивнул, приготовившись к повышенному вниманию к своей особе. Вряд ли Магистр магии, ректор Академии чародейства оставит без внимания личность темного оборотня. И не вспомнит, что когда-то этот оборотень учился в его заведении, защищал перед ним как главой комиссии кандидатскую, а затем профессорскую степень.

   Власти Бонбриджа, безусловно, устроят прославленному графу пышную встречу: как-никак, он подарил городу великолепные копии артефакта, защищавшего от проникновения нечисти.

   Магистров магических наук в Лаксене четыре, считая самого ректора Академии чародейства, а вот Магистр магии один. И пока не умрет, нового не изберут. Шардаш улыбнулся, вспомнив, как они на первом курсе путались в незамысловатых регалиях волшебников. Для людей без специального образования магистр и Магистр магии – тоже одно и то же, поэтому они частенько именовали графа министром магии. Тот не возражал, благо министерство имелось, и именно он его возглавлял.

   В приемной, нервируя госпожу Нору, кружился Серый Том. Секретарь отмахивалась от него, как от назойливой мухи.

   Профессор заверил духа, что ночью его отпустят на означенный срок, и, глянув на часы, поспешил в парк: Мериам ждала уже целых полчаса. Хорошо, хоть ветра нет, а то продрогла бы, бедняжка.

   Адептка мерила шагами завьюженные дорожки, постукивая друг о друга ладонями в пуховых варежках. Они с Шардашем условились встретиться в одиннадцать, а сейчас, судя по солнцу, дело шло к полудню. Профессор никогда не опаздывал, и Мериам волновалась. Пойти и спросить открыто у кого-то, где Шардаш, она стеснялась, поэтому терпеливо ждала. Мимо пробегали и проходили адепты, звали с собой, а Мериам отказывалась. Ей тоже хотелось в город: на ярмарку, по магазинам и на кулачные бои.

   — Замерзла? – неслышно подошедший Шардаш обнял сзади за плечи, взял руки в свои, согревая. Сам он даже зимой носил обычные перчатки: оборотни менее восприимчивы к холоду.

   Мериам кивнула и улыбнулась. Развернувшись, с укором посмотрела в глаза, но промолчала. Заметив группку адептов, она отпрянула, изобразив случайную встречу учителя и ученицы.

   — Вот не понимаю тебя, — дождавшись, пока ученики пройдут, протянул Шардаш. – То хочешь, чтобы все знали, то прячешься. Сама говорила, что любишь, я за язык не тянул…

   — Люблю, — подтвердила Мериам, — но сам ведь велел мне сторониться тебя на людях. Я не твоя, видите ли, должна подумать. Вот я и думаю.

   Профессор рассмеялся, привлек ее к себе и поцеловал. Протяжное женское: «Ой!» подсказало, что поцелуй не остался незамеченными.

   — Что-то забыли? – профессор оглянулся на впечатленных адепток. – Чужая жизнь интереснее своей?

   — А вы правда?.. – одна из учениц зарделась и не окончила вопрос.

   — Без понятия. Доброго дня!

   Мериам шептала, что не нужно, но Шардаш все равно обнял ее и повел к воротам мимо потерявших дар речи учениц. Потом, поразмыслив, адептка решилась и вторично ошеломила девушек, привстав на цыпочки и чмокнув профессора в щеку.

   — Бедная твоя честь! – смеясь, прошептал профессор, отпустив ее талию и подхватив под руку. – Теперь ты замуж не выйдешь: помешает клеймо падшей женщины. Готовься, Мериам, сегодня вечером тебя завалят вопросами о том, чего у тебя еще не было. Не опозорь меня, зачитай им хотя бы отрывок из книги.

   Мериам покраснела и вырвала руку. Шардаш тут же водворил ее на прежнее место, заметив, что адептке не на что дуться:

   — Просто не поверят девушки, что у нас ничего не было. Чем сильнее станешь отпираться, тем страшнее пойдут по Школе сплетни. А так и волки сыты, и овцы целы. Поохают и отстанут.

   — Так я теперь твоя? – Мериам попыталась выровнять дыхание и не реагировать на колкости Шардаша. Раньше донимал на уроках, теперь наедине.

   — Ну… — профессор ушел от ответа.

   Адептка остановилась, подбоченилась и потребовала объяснений. Шардаш шумно втянул в себя воздух:

   — Не усложняй!

   — То есть как «не усложняй»! – щеки Мериам пылали. – Ты меня любишь или нет? Или ты только ради постели обхаживаешь? Так вот, заруби себе на носу: если обманывал, одним проклятием не отделаешься. Я тебе и кашель, и рвоту, и несварение желудка устрою, потребую от директора…

   Возмущение потонуло в поцелуе. Ласково проведя пальцами по лицу рассерженной Мериам, Шардаш прошептал:

   — Люблю. Я люблю тебя, мнительное мое создание. Каждую твою веснушку, если хочешь знать. Просто боюсь, не уверен, что любишь. Девушки часто путают любовь с влюбленностью, поэтому я и хотел подождать до весны, когда бы ошибка исключалась.

   — Тревеус, либо ты немедленно…

   — Моя. И люблю. Пойдем!

   Мериам неохотно дала ему руку, недоумевая, зачем профессор публично целовал ее, если не желал делать своей девушкой, почему ей почти силой пришлось добиваться перемены статуса. Зато так приятно было услышать: «Люблю». Даже трижды.

   Разгребавший снег привратник окликнул Шардаша и с таинственным видом сообщил, что его искал какой-то человек. На вопрос какой, пожал плечами:

   — Мужчина как мужчина. Не бедный: у него трость была, а такое простонародье не жалует. Под плащом ничего не разглядеть. Я его в парк не пустил, предложил обождать, пока позову. Так ушел. Я подумал, сказать надо.

   Профессор кивнул и поблагодарил. Он ума не мог приложить, какой аристократ пожаловал по его душу. И была ли трость тростью, а не, скажем, посохом? Оглядевшись, Шардаш принюхался, но не почувствовал ничего подозрительного. Видя волнение Мериам, он поспешил занять ее пустым разговором и быстрым шагом направился к ярмарочной площади: интуиция подсказывала, сейчас лучше затеряться в толпе.

   Зимний воздух за милю от увешанной бумажными фонариками площади полнился смехом и звуками музыки. Мериам, пританцовывая, сама тянула туда профессора. Глаза горели предвкушением веселья. Глядя на нее, Шардаш в который раз ловил себя на мысли о разнице в возрасте между ними. Мериам недавно вступила в юность, а он перешагнул порог зрелости. И все туда же, влюбился в молоденькую! Не врет поговорка: чем больше лет мужу, тем меньше жене. Хотя, по меркам оборотней, у Шардаша самый возраст, когда задумываются о потомстве. Старость, она нескоро, заодно и Мериам не переживет – все какое-то оправдание.

   Встряхнувшись, профессор опять подумал о разного рода незнакомцах, наводнивших Бонбридж. Целых три за неделю, и все скрывали лица. Стоило чаще оглядываться, чтобы не пропустить судьбоносную встречу.

   Неладное Шардаш почувствовал у книжной лавки: кто-то буравил взглядом спину. И не просто смотрел, а то ли запоминал, то ли накладывал какие-то чары. Отправив адептку искать интересные книги, профессор якобы зашел вслед за ней и тут же вышел обратно, надеясь поймать неизвестного наблюдателя. Своим маневром он едва не сбил проходившего мимо гнома. Тот выругался, велев смотреть по сторонам, и зашагал дальше.

   Оглядывая толпу и не заметив никого подозрительного, Шардаш вернулся в лавку, где поймал Мериам на горячем.

   — Так, это мы брать не будем, а дома пройдем, — профессор вырвал книгу в мягком переплете из рук продавщицы и водворил на место. – Лучше дайте девушке что-нибудь о камнях.

   — Магических или обыкновенных, господин? – захлопала ресницами девушка в желтом переднике и будто невзначай намотала локон на палец. Непроизвольно проследив за ним взглядом, Шардаш наткнулся на острое ушко. Эльфийка.

   — Тех, что носят на шее красивые девушки, вроде вас, — улыбнулся профессор и тут же пожалел о сделанном продавщице комплименте. Из лучших побуждений, между прочим: представительниц ее народа надлежало хвалить, чтобы не обидеть.

   Мериам наградила Шардаша тычком в спину, а эльфийка – томным взглядом. Очаровывать эти бестии умели, странно, что одна из них работала продавщицей, а не красовалась обручальным колечком с бриллиантом. Люди только из зависти рисовали их гордыми и холодными. Хотя они действительно гордые, но нет на свете больших кокеток, чем эльфийки!

   Чаровница вновь взмахнула длинными ресницами и пропела:

   — Для вас, господин, я достану самую лучшую книгу.

   — Тревеус, я здесь никогда больше ничего покупать не буду, — Мериам потащила Шардаша к выходу. – Всего хорошего, уважаемая!

   Профессор, смеясь, легко освободился от хватки адептки, вернулся к прилавку и оплатил покупки.

   — Увы, моя невеста предпочитает натуральные камни нарисованным, — извинился он перед наморщившей носик эльфийкой. Та, казалось, сама мечтала выставить вон Мериам. – Благодарю за потраченное на нас время и удачного дня.

   — Приходите еще! – живо отозвалась продавщица и сложила за спиной пальцы в оскорбительном жесте. Предназначался он Мериам, нетерпеливо переминавшейся с ноги на ногу на пороге.

   — Ревнуешь? – шепнул на ухо адептке Шардаш. Та фыркнула и отвернулась.

   Уже почти дойдя до ярмарочной площади, профессор стряхнул с плеча нападавший с карнизов снег и удивленно наткнулся на крохотную пластинку, воткнутую в плащ. Осторожно вытащив ее, Шардаш ощутил легкую пульсацию в пальцах. Нахмурившись, он потянулся за волшебной палочкой и убедился, что пластина на самом деле – сгусток следящей магии. Не нужно раскидывать сеть, задавать данные объекта, необходимо всего лишь «позвать» такую штучку, и она покажет, где сейчас человек.

   «Преисподняя!» – помрачнел Шардаш и, не выпуская палочки из рук, постарался различить в прохожих и всадниках следившего или его пособника. Мысли лихорадочно пытались вычислить того, кто осчастливил следящей пластиной. Могли прикрепить и в толпе, благо сегодня многолюдно.

   Бросив пластину, профессор раздавил ее каблуком.

   — Мериам, давай ты сейчас себе перчатки выберешь, ты хотела, а я ненадолго отлучусь? Встретимся в магазине Ворека. И, — он сделал паузу, — очень прошу, никуда оттуда не уходи.

   — Что-то случилось? – сразу поняла Мериам. – Не молчи, скажи!

   — Ничего, просто мне нужно, — солгал профессор. – А насчет магазина… Как я тебя посреди этой кутерьмы найду-то? Нет, найду, конечно, но зачем создавать сложности, верно?

   Заставив себя улыбнуться, Шардаш проводил адептку до магазина, перепоручил приказчику и начал прочесывать улицы. Первым делом решил вернуться в книжную лавку.

   Сквозь витрину профессор пару минут наблюдал за эльфийкой: она обслуживала каких-то девушек, судя по мимике, весело щебетала, хихикала. На вид – обычное создание, но кто знает?

   Накинув на себя легкий морок, Шардаш вошел внутрь и углубился к дальним книжным рядам. Минутой позже в лавку ввалился гном, протопал прямо к прилавку. Комплексуя из-за роста, он громко потребовал внимания к своей персоне, на самом деле, всего лишь выманивая продавщицу из-за конторки.

   Шардаш невольно прислушался. Что-то ему не нравилось, казалось странным. Гном требовал вернуть деньги за бракованную книгу по рудному делу. Эльфийка извинялась и предлагала скидку «для любимого клиента на все на свете». Гном сердился, в сердцах швырнул книгу на пол. Продавщица попросила осторожнее обращаться с вещью, которую предстоит продать новому покупателю. Слегка покачиваясь на высоких каблуках, она нависала над пунцовеющим гномом как гора над человеком. От этого несчастный сердился еще больше.

   И тут Шардаш понял, что не так. Гном никогда бы не стал покупать книгу по рудному делу, потому что такому не учат по учебникам. Профессор выбрался из своего укрытия и взмахнул волшебной палочкой, пытаясь снять морок. Воздух перед ним заискрился, затылок гнома на мгновение потерял выпуклость, а потом на месте низкорослого бородача под визги бросившихся врассыпную особ женского пола возник тот самый человек с тростью, которого описал привратник. И, как верно предположил Шардаш, в руках у него оказалась вовсе не простая палка.

   Развернувшись, не позволяя разглядеть своего лица, надежно укрытого туманной дымкой, человек (или нечеловек, тут уж профессор не мог поручиться, потому как пахло от незнакомца чем угодно, кроме него самого) выбросил вперед руку с посохом.

   Воздушный поток буквально впечатал Шардаша в стену, повалив книжные стеллажи и разметав книги по лавке. Тем не менее, профессор не потерял сознания и наколдовал ответный «привет». Попал ли он в цель, Шардаш не понял: в нос ударил дурманящий сладкий запах, лишивший зрения. Ориентируясь лишь на слух и запах, профессор кое-как выбрался из-под завала и постарался занять место, удобное для обороны. Тело болело и не желало разгибаться.

   Шардаш подумывал о том, чтобы попытаться перекинуться, когда услышал в голове голос: «Просто ничего не делай, успокойся – и все будет хорошо. Я не причиню вреда, просто кое-что сделаю и уйду».

   Заскрипел пол под чьими-то шагами.

   Не послушав совета, профессор взмахнул волшебной палочкой, сотворив самое мощное из доступных ему защитных заклинаний.

   Преодолев предубеждения и былые обиды, Шардаш закричал: «В городе сумасшедший маг, зовите Белую стражу!». Это не казалось ему трусостью: воевать, не видя и не чувствуя противника, бесполезно. А в том, что волшебник силен, профессор уже убедился. Оставалось только гадать, кому он перешел дорогу. Тот маг был, по крайней мере, доктором магических наук.

   Крик Шардаша подхватила эльфийка, судя по всему, забаррикадировавшаяся в подсобном помещении, и какие-то люди на улице.

   Прошла пара минут, и зрение вернулось. О временной слепоте напоминала только резь в глазах и болезненная реакция на свет.

   Выглянувшая из подсобки эльфийка окликнула профессора, спросила, все ли в порядке. Шардаш кивнул и, боясь споткнуться о поваленные стеллажи, сделал пару шагов. Мир плыл перед глазами, а сами глаза хотелось прикрыть.

   Распахнулась дверь, и в лавку ввалился отряд стражи. Решив не давать показания, Шардаш поспешил незаметно скрыться, благо с порога его не было видно.

   Пространственный коридор вынес профессора на задворки какого-то трактира: точку перемещения он выбирал наугад.

   Полежав немного на снегу и дождавшись, пока пройдет резь в глазах, Шардаш привел себя в порядок и, стараясь не прихрамывать, направился к магазину Ворека. Внутренних повреждений не было, поэтому, как он и предполагал, на ногах держался уже уверенно.

   Мериам ничего не заподозрила, только капризно заметила, что устала ждать.

ГЛАВА 5

С самого утра адепты выстроились в холле главного корпуса, по бокам лестницы и на хорах, чтобы приветствовать Магистра магии. В парадной форме, чистые, приглаженные, они два дня репетировали школьный гимн, мысленно проклиная высокого гостя.

   Ученики и учителя переживали одинаково, понимая, от оценки Школы таинственным ректором Академии чародейства, министром и Магистром магии будет зависеть их будущее. Даже отъявленные хулиганы присмирели, устрашенные преподавателями.

   Мериам и Шардаш стояли в разных местах. Она – в рядах третьекурсников, он – впереди учеников выпускного класса Запретного отделения, как и положено куратору. Вопреки всему, директор не лишил профессора этой должности.

   — Едет, едет! – закружившись под потолком, заголосили призраки.

   Гомон голосов умолк, наступила гробовая тишина. Слыша каждый свой шаг, Селениум Крегс направился к дверям и распахнул их. В холл проникло холодное зимнее солнце и легкий бодрящий морозец.

   Магистр магии возник будто из ниоткуда, материализовался в воздухе верхом на крылатом жеребце. Сделав круг над крышами Школы, он опустился на площадку перед парадным подъездом. Рыжий как огонь конь, чья грива соперничала с самим солнцем, преклонил колени, и всадник ступил на землю Бонбриджа. Увы, Школу он навестил раньше пиршественных столов местной власти.

   Маги оценили мастерство Магистра магии: тот открыл пространственный коридор в сотне футов над твердой поверхностью, открыл бесшумно, безо всяких эффектов. Такое доступно немногим, только посвященным в высшие сферы волшебства.

   Директор от лица всех учащихся и преподавателей приветствовал гостя. Тот ответил улыбкой, пожеланием долголетия и процветания.

   — Надеюсь, о моем коне позаботятся? Осторожно, он кусается: не любит чужих.

   Магистр магии окинул взглядом главный корпус и вошел, мановением руки захлопнув тяжелые двери позади директора. Еще одно движение – и на одежде гостя не осталось ни снежинки.

   — Добро пожаловать! – грянул дружный гул голосов, а хор затянул гимн.

   Магистр магии захлопал в ладоши и, поклонившись на все четыре стороны света, улыбнулся:

   — Спасибо, хватит. Я чрезвычайно польщен, но давайте обойдемся без славословия. От него при дворе сводит уши, надеялся хоть здесь не услышать. Позвольте представиться: Магистр магии, министр магии, ректор Академии чародейства, магистр магических искусств, пятнадцатый граф Саамат, лорд Элалий. Можно коротко и просто – лорд Элалий. Только не ваша светлость, хорошо?

   Граф Саамат рассмеялся и направился к преподавателям, желая поздороваться с каждым за руку. Когда очередь дошла до Шардаша, Магистр магии замер и удивленно вскинул брови:

   — Темный оборотень? Редкое явление. Пожалуй, загляну к вам на экзамен.

   — Не подумайте, — поспешил добавить он, — я без предубеждения отношусь ко всем, кто не нарушает закон. И ученое звание вы наверняка при мне получали. А я бы точно почувствовал злой умысел.

   — Да, милорд, я имел честь закончить Академию чародейства, — глядя прямо в глаза Магистру магии, ответил Шардаш.

   Элалий Саамат был ниже его, хотя по людским меркам считался высоким, но ничуть не уступал профессору в плечах. Тело выдавало, что граф Саамат не только мастер волшебной палочки, но и воин.

   Магистр магии действительно ежедневно тренировался с мечом, оттачивая удары, быстроту и ловкость до уровня демонов и дроу. В долгих поездках подобные умения нередко спасали жизнь. Профессор с одного взгляда оценил его подготовку: такой может убить даже оборотня.

   — Сожалею, но не помню, — развел руками граф Саамат. – Но вы мне напомните, верно? Селениум, вы не станете возражать, если Тревеус Шардаш отобедает с нами сегодня? До меня дошли слухи об истории перстня демонов, хотелось бы узнать о ней из первых уст. Увы, в столице меня тогда не было, да и в Лаксене тоже, а то могли бы обратиться.

   Шардаш подумал, что, несмотря на все уважение, ни за что не пошел бы к графу Саамату на поклон. Нет, не потому, что испытывал какую-то неприязнь, а сознавая, что никто не допустит его к столь высокородному аристократу. Адептам Академии чародейства – это так просто, а простому оборотню – так тяжело.

   Воспользовавшись случаем, профессор рассмотрел перстни на руках Магистра магии. Только два – обычные украшения: именная печатка и фамильный перстень рода Саамат, остальные – различные артефакты. Был среди них и накопитель силы, объяснявший столь легкое перемещение в пространстве.

   Граф Саамат уже отошел от Шардаша, когда тот заметил легкое облачко над его мизинцем. Морок. Только зрение оборотня и правильно падавший свет помогли рассмотреть его. Что же прятал даже от собратьев по ремеслу Элалий Саамат?

   Женская часть преподавательского состава оценила другие качества Магистра магии – внешность. Неидеальную, но выдававшую человека, за спиной которого стояла сотня высокородных предков, а также человека умного и начитанного. Особенно понравился им профиль графа Саамата, который Матисса Стоккуэл сравнила с профилем эльфа. Она старательно улыбалась и стреляла глазами, пытаясь привлечь внимание Магистра магии, и добилась успеха. Тот поинтересовался, все ли с ней в порядке. Преподавательница зелий смутилась, сослалась на головную боль и затерялась в толпе.

   Наконец официальная часть закончилась. Ученики разошлись по классам, а граф Саамат вместе с директором отправился осматривать школьные помещения.

   Обед с Магистром магии прошел буднично. Граф Саамат держался просто, отказавшись от изысканных блюд, живо интересовался жизнью Школы, ее успехами и проблемами.

   — Вижу, решение сменить директора пошло на благо этим стенам, — в заключение заметил Магистр магии. – Я остался доволен организацией учебы и хозяйством. Надеюсь, адепты тоже порадуют знаниями.

   — А вы, Тревеус, — он перевел взгляд на Шардаша, — напрасно прибегли к помощи демонов. Бьюсь об заклад, они запросят неприемлемую цену. Вам надлежало обратиться к ее величеству, раз уж не было меня.

   — Кто бы меня пустил? – хмыкнул профессор, промокнув губы салфеткой.

   Обедали в доме директора. Ради такого случая кухарка превзошла саму себя. Не во всех ресторациях подавали такое мясо и такие пироги.

   — Записка, Тревеус, всего лишь записка, с указанием вашего ученого звания, — и двери открылись бы, — укоризненно протянул граф Саамат. – Я читаю всю почту. И, как уже говорил, если вы учились у меня, то прошли мою проверку.

   — Признаться, я обманул тот… м-м-м… предмет, — усмехнулся Шардаш.

   — Как же? – оживился граф Саамат, оторвался от спинки стула и чуть подался вперед

   — Пусть это останется моей тайной, — поставил точку в разговоре профессор. – Навредить Академии она не сможет. Вряд ли другой темный оборотень пойдет моим путем.

   Вопреки ожиданиям, Магистр магии не потребовал ответа. Кивнув, он дал понять, что уважает чужие секреты. Никакой морок, никакие артефакты не могли бы обмануть многовековую защиту, а, значит, Шардаш не нарушал законов.

   Директор же заинтересовался, начал выпытывать, что за проверку устраивает Академия чародейства желающим поступить в нее.

   — Да все ту же, — Магистр магии отвел глаза и улыбнулся своим мыслям. Он тоже не собирался выдавать тайн своего заведения. – Не меняли и менять не будем. Хотел похвалить мастерство повара: обед удался. Даже в столице не всегда удается так вкусно поесть.

   Крегс тут же позабыл об Академии, приосанился и с гордостью сообщил, что готовила его кухарка.

   Шардаш заметил взгляды, которые искоса бросал на него граф Саамат. Не укрылось от него и странное напряжение в мышцах правой руки, будто Магистр магии хотел что-то взять или сделать какой-то жест.

   — Привык держать в руках одну вещицу.

   Профессор вздрогнул и заглянул в глаза Магистру магии. Тот оказался наблюдательнее, чем он полагал, ответил на невысказанный вопрос.

   Граф Саамат поднялся, еще раз поблагодарил директора за обед, напомнил Шардашу, что зайдет на его экзамен, и удалился.

   — А я еще старого министра и Магистра магии помню, — налив себе немного вишневой настойки, сказал директор и с наслаждением сделал глоток из рюмки. – Славный был старичок, но из простых. Сам в люди выбился. Элалий Саамат, он аристократ до кончиков пальцев. В лучшем смысле этого слова, но замашки проскальзывают. С ним запросто наливки не выпьешь, о новом зелье не поговоришь. Да, были времена!..

   Шардаш хмыкнул. Времена эти давно подернулись паутиной. Когда он поступал в Академию чародейства, ее уже курировал Элалий Саамат. А ректор Академии – всегда Магистр магии, так уж повелось.

   — И что тот, прежний? Почему его сместили?

   — Умер он. Простудился. Глупо, правда, Тревеус?

   Крегс сделал еще глоток и предложил наливки профессору. Тот не отказался. При Магистре магии пили вино, но и директор, и преподаватели предпочитали напитки попроще.

   Поддавшись нахлынувшим воспоминаниям, Крегс рассказал о событиях без малого полувековой давности. Тогда он работал в министерстве, поэтому часто встречался с Магистром магии. Крегс с любовью описал чудаковатого старичка, в лютый мороз отправившегося проверять гнездовья химер. Прогулка, увы, закончилось плачевно: воспаление легких дало осложнение на сердце.

   Многие полагают, будто маги – это боги. Увы, они стареют, болеют и умирают.

   Покойный Магистр магии жил один, из прислуги держал только кухарку. Она ничем не могла помочь. У самого же волшебника не было ни сил, ни возможности дать хоть какие-то указания. Вот и побежала кухарка за врачом, а когда помощь поспела, сердце мага уже остановилось. Что ж, он пожил достаточно, уступив дорогу молодым.

   Посидев немного с директором, Шардаш попрощался и ушел. Его ждала Мериам. Опаздывать не хотелось: завтра начинались короткие зимние каникулы, и профессор уезжал. Он надеялся с помощью Ролейна Асваруса решить навалившиеся проблемы.

   Адептка не желала отпускать профессора, жалела, что изменила планы, осталась в Бонбридже работать и готовиться к сессии. Ничего не оставалось, как скрашивать тоскливые дни книгами и вызубрить ядологию на «отлично».

   Шардаш клятвенно обещал вернуться первого числа, чтобы поздравить адептку с Новолетьем в цикле Прародителей сущего.

   Подходя к спальным корпусам, профессор задумался о странном жесте Магистра магии. Какого же предмета ему не хватало? Волшебной палочки? Конечно, опытные маги не мыслят себя без нее, в походах не выпускают из рук, но даже у них не вошло в привычку сжимать ее в повседневной жизни. Посох или трость? Но Элалию Саамату нет в них нужды. Он не хромает, владеет достаточным запасом собственной энергии, на пальцах – накопители… Пальцы… Очередная загадка – кольцо под мороком. Магистр магии прятал его даже от своих. Поневоле в голову закрадывалась мысль о чем-то запретном. Но если король Страден ему доверял, значит, ничего такого не было. Право слово, баловался бы Элалий Саамат некромантией, призывал бы бестелесных перерожденных духов или планировал захват власти, он бы давно это сделал.

   «Мало тебе бед – ты новые притянуть хочешь!» — раздраженно подумал Шардаш, ругая себя. Любопытство – главная причина смертности любых существ. Какое ему дело до секретов Магистра магии? А вот тому очень не понравится, если какой-то профессор, еще и темный оборотень, сунет нос в его дела. Лучше подумать, как поступить с поручением королевы. Выполнять его Шардаш не собирался, поэтому искал и не находил пока лазейки.

   Мериам высмотрела профессора в окно. Она стояла, прижавшись носом к стеклу, и ждала, пока появится знакомый силуэт.

   Световой шар трепыхался над тропинкой: адептка не хотела упустить Шардаша.

   Инесса собиралась на работу и посмеивалась над Мериам. Ее отношения с поклонником, сержантом городской стражи, давно переросли конфетно-букетный период, и адептка щедро потчевала подругу советами. В частности, предупреждала, нужно постараться, чтобы удержать профессора, общего у них мало.

   — Он меня любит, сам сказал, — отмахивалась Мериам. – А еще при директоре обмолвился о верности.

   — Мое дело – предупредить, — заметила Инесса. – Ладно, пошла я. Если вдруг, к нам его не води, а то выспаться хочу. И, вообще, ты моя лучшая подруга, а ничего не рассказываешь.

   — Так ничего и не было, — пожала плечами адептка.

   — Лучше бы было, — вздохнула Инесса. – Вот если и после этого продолжит в любви признаваться, тогда поздравлю. А так…

   Хлопнула дверь, и через пару минут она прошла мимо окна. Помахала подруге и скрылась из виду.

   А еще через четыре вздоха томительного ожидания показался Шардаш…

   Накинув пальто, Мериам поспешила ему навстречу, повисла на шее и зашептала, что не желает никуда отпускать. Он улыбнулся, без помощи рук закрыл дверь:

   — Простудишься, если будешь стоять на сквозняке.

   — Возьми меня с собой? – Мериам с мольбой заглянула в глаза Шардаша.

   Щеки его были холодны от мороза, поэтому каждое прикосновение ее пальцев отзывалось волной тепла.

   — А как же учеба? – подмигнул Шардаш. – Неужели решила принять помощь нечестного профессора?

   — Нет. Получу свое «удовлетворительно»…

   — «Хорошо». И ты не едешь.

   Заметив, как капризно сложились губы Мериам, предвидя ее попытки уговорить его, профессор жестко повторил:

   — Не едешь. И это не обсуждается.

   Мериам отстранилась и отошла к столу. Она не ожидала от Шардаша такого тона и не понимала, чем заслужила его. Промелькнула мысль: профессор собрался вовсе не к магистру. Неужели на поиски кулона Хорта? Или за перстнем императора? Сердце кольнуло, и, позабыв об обиде, Мериам обернулась, в мольбе сложила руки и попросила обещать, что он вернется живым и здоровым. Шардаш пообещал. Он понял, она догадалась о причинах поездки.

   Адептка молчаливо прижалась к профессору и вздохнула. Пару минут они стояли, не двигаясь. Шардаш обнимал Мериам, а она, закрыв глаза, замерла у него на плече. В воцарившейся тишине было слышно, как бьется сердце каждого.

   Немую сцену прервало чье-то покашливание.

   Оба вздрогнули и синхронно обернулись – как стояли, одним целым.

   На расстоянии вытянутой руки ухмылялся Темнейший. Стряхнув с рубашки пару снежинок, он, не спрашивая разрешения, прошел мимо влюбленных, отодвинул стул и сел, закинув ногу на ногу. Глаза с любопытством удава следили за менявшимися выражениями лиц присутствующих.

   — Понимаю, вы сейчас заняты девочкой… — император задержал взгляд на Мериам, заставив ту спрятаться за спину профессора. – Как погляжу, аура чистая. Хорошая работа! Ролейн?

   Шардаш кивнул и поинтересовался, по какому праву Темнейший нарушил границы Школы.

   — Нарушил! – фыркнул император. – Громко сказано! Не защищена ваша Школа от перемещений в пространстве – заходи, кто хочет. Предупреждая вопросы: такое расстояние сложности для меня не представляет. С координатами ошибся совсем чуть-чуть. Ну и погода в человеческих городах!

   — А в Империи разве другая? – подала голос Мериам. Любопытство взяло вверх над страхом.

   — В Империи, милая девочка, погодой управляют маги. Если у меня на сей счет нет особых распоряжений, — обнажил в улыбке вампирьи клыки и острые как клинок резцы демона Темнейший. – Климат тоже мягче. Мериам Ики, значит? По имени и нашел, где обитаешь.

   — У привратника спросили? – наивно предположила адептка.

   Император рассмеялся и покосился на Шардаша. Тот был мрачнее тучи.

   — Магия, — коротко объяснил профессор и попросил Мериам уйти к соседкам.

   — Правильно понял, — кивнул Темнейший. – Я пришел напомнить о долге, раз уж вы не торопитесь. Или не торопишься. Ладно, мага и оборотня на «вы» — заслужил. Но вы расстраиваете меня, Тревеус Шардаш, очень расстраиваете своей нерасторопностью. В ваших же интересах избежать моего недовольства. Опять-таки девочка… Могу ведь забрать. Без уплаты долга она моя. И телом, и душой.

   Мериам вздрогнула и тесно прижалась к Шардашу, будто боялась, что император попытается силой забрать ее с собой. Профессор нахмурился и ледяным тоном потребовал Темнейшего «покинуть спальню девушки».

   Джаравел встал, но не сдвинулся с места. Покачав головой, он поинтересовался, понимает ли Шардаш, что делает:

   — Право, в своем уме и твердой памяти мне на дверь не указывают. Смените тон, Тревеус, хотя бы ради вашей девочки. Правила вы знаете. Договор – есть сделка между двумя лицами, где каждая сторона возлагает на себя какие-то обязательства. Предмет договора – Мериам Ики. Она казнена? Нет. Я свою часть договора выполнил. Вы задолжали мне желание. Я его озвучил – достать и привезти мне кулон Хорта. И где он?

   Профессор молчал. Больше всего на свете ему хотелось взмахнуть палочкой и впечатать наглого полудемона в стену, но он не мог: знал, что погубит и себя, и Мериам.

   Император подошел вплотную и смерил взглядом с высоты своего роста. Как бы ни был высок Шардаш, Темнейший превосходил его почти на голову. Впрочем, как и все демоны. Приподняв краешек рта в характерном оскале, император на миг обратил к профессору правый глаз. Бездонная Тьма ока без радужки и зрачка обожгла, напомнив о незавидной участи приговоренных Смертью.

   — Я предупреждаю, — проворковал Темнейший и распахнул крылья. Они едва не выкололи Шардашу глаза, но тот успел вовремя отскочить. – Еще одна подобная выходка, Тревеус Шардаш, и я напомню, кто из нас кто.

   Обойдя склонившего голову Шардаша, внутри которого клокотала бессильная ярость, император остановился напротив дрожащей Мериам. Пальцы крыла коснулись ее лица, заставив зажмуриться.

   — Обычно дают в заклад самого себя, а тут нет. Что ж, если возлюбленный окажется нерасторопен или сбежит, станешь моей рабыней. А там уж посмотрим. Даже интересно, горчит ли твоя кровь.

   Мериам побледнела и отшатнулась к Шардашу.

   Темнейший расхохотался, пообещал не убивать и исчез, оставив после себя маленький вихрь из золотистых частичек.

   Мериам испуганно перевела взгляд на Шардаша: тот стоял, сжимая кулаки. Она без слов понимала, какое бешенство обуревало профессора. Не выдержав, тот издал низкий гортанный звук – нечто среднее между шипением и рычанием. Зрачок сузился, выдавая зверя. Ноздри трепетали, а губы превратились в тонкую ниточку. Мотнув головой, Шардаш вторично зарычал и не шагнул – метнулся к двери. Она едва выдержала силу, с которой ее открыли и захлопнули.

   Опомнившись, Мериам поспешила следом, опасаясь оставлять профессора в невменяемом состоянии. Она понимала, любая выходка, любой намек на агрессию будет стоить Шардашу работы.

   — Тревеус, Тревеус! – не замечая холода и липнувшего на ресницы снега, Мериам бегала по парку, пытаясь его найти.

   В голове вертелось: «Только бы не перекинулся!» Магистр магии в городе, если ему доложат – это конец.

   Снег хрустел под ногами, облепил волосы. Мороз проникал сквозь распахнутое пальто.

   Наконец Мериам увидела знакомый силуэт. Запыхавшись, остановилась чуть поодаль и снова позвала. Сердце бешено стучало, глаза невольно искали возможных свидетелей поведения профессора. Рано опустившиеся на Бонбридж сумерки мешали. Кажется, адептка слышала чьи-то голоса, но решила, Шардашу она сейчас важнее.

   С тревогой затеплив световой шар, Мериам, как была белая от снега, осторожно направилась к профессору. Тот не шевелился, только ходуном ходили бока. Значит, всего пару минут назад Шардаш занимался тяжелым физическим трудом. Бег не сбил бы дыхание. И точно – сапоги профессора покрывала каменная крошка. Приглядевшись, Мериам поняла: тот вымещал ярость на стенах Школы. Деревья пожалел, а вот учебному корпусу досталось. Весь мох содран, облицовка кирпича частично оторвана и изломана на куски.

   — Тревеус, все хорошо? Ты не поранился? Руки покажи.

   Мериам подошла вплотную и вытянула ладони. Она ни словом не обмолвилась об искрошенных плитах. Чуть помедлив, Шардаш вложил в ее руки свои. Они ожидаемо были ободраны, под ногтями – кровь.

   — Ты… ты это в человеческом обличии делал?

   Мериам достала платок, послюнявила и бережно обтерла его ладони.

   Шардаш покачал головой и вздохнул:

   — Не думаешь же ты, что я сумасшедший? Просто от бессилия хочется выместить злость хоть на чем-то. Увы, бросить вызов императору я не могу.

   — И не надо! – поспешила добавить Мериам. Только сейчас она поняла, что продрогла, и застегнула пальто.

   — Издали зверочеловеческий облик не отличим от человеческого, а перекинуться полностью я не могу, зелье пил только вчера. Успокойся, мне ничего не грозит. Сейчас все верну на место. Это в первый и последний раз, надеюсь.

   Адептка кивнула и погладила его по щеке. Почему решил, будто она ничего не понимает и боится его? С ним все хорошо – значит, и на душе у нее хорошо.

   Шардашу же казалось, что она должна презирать его. Не смог защитить, проглотил оскорбление. Поэтому, когда Мериам попыталась обнять, отстранился и начал молчаливо водворять испорченные плиты на место. Они неохотно срастались в единое целое, но после получаса усилий стены учебного корпуса лишились «отметин» оборотня. Только мох остался валяться на снегу. Шардаш не стал водворять его на место: все равно уже мертв.

   Все это время Мериам стояла рядом, чуть в стороне, и наблюдала за лицом профессора. Напряжение никуда не ушло, губы не разомкнулись. Ей даже начало казаться, будто он сердится на нее. Наверное, за то, что видела его в таком состоянии. Мужчина такого не любят.

   — Тревеус, давай я сделаю вид, что сидела в комнате? – наконец предложила Мериам. – Прямо сейчас уйду и никогда о плитах не вспомню. Обещаю! Только не игнорируй меня.

   Шардаш вздрогнул и изумленно уставился на нее. Потом рассмеялся и обнял, уткнувшись лицом в затылок.

   — Ты тут ни при чем, и ничего забывать не нужно, — прошептал он в ее волосы. – Только я один. Пошли греться.

   Мериам просияла и, запрокинув голову, коснулась губами его подбородка.

   Они простояли несколько минут, не двигаясь, стоя напротив друг друга, держа друг друга за руки и соприкасаясь носами, пока их не спугнул смех возвращавшихся из города адепток.

   Шардаш пошел провожать Мериам, по дороге в десятый раз заверил, что вернется первого января, напрасно рисковать не будет и не отдаст ее Джаравелу ФасхХавелу. На пороге он нежно поцеловал адептку в губы, затем в ямочку каждой ладони и предложил сразу лечь спать. Мериам отказалась, и они просидели некоторое время, обнявшись, на кровати. Шардаш рассказывал о клане серебристых горных оборотней, а она слушала.

   Наконец профессор ушел, попросив не сидеть дни и ночи напролет за книгами и конспектами. Мериам проводила его тоскливым взглядом и прошептала: «Удачи!»

   6.

   Граф Саамат задумчиво подставил ладонь снежинкам. Он стоял у ворот Ведической высшей школы и созерцал, иным словом его медитативное состояние не назовешь, окрестности. Взгляд скользил сквозь оголившиеся деревья, не останавливаясь на смутных силуэтах башен Школы, и уходил куда-то вдаль.

   Неподалеку переминался с ноги на ногу привратник, держа под уздцы кусачего рыжего крылатого жеребца. Бедный тролль – таких обычно и нанимали сторожами и вышибалами – гадал, когда Магистр магии соблаговолит определиться, желает ли он попасть внутрь или остаться по ту сторону ограды. Не выдержав, привратник кашлянул, привлекая к себе внимание.

   Граф Саамат медленно опустил глаза и обернулся.

   — Господин маг, вы уж либо туда, либо сюда, — извиняющимся голосом произнес привратник. Он знал, кто перед ним, поэтому не потребовал предъявить пропуск.

   — Ступай, — улыбнулся Магистр магии. – Забор для меня не преграда.

   «Так-то оно так, — подумал тролль, покосившись на невзлюбившего его коня: палец прокусил до крови, демон проклятый, – но непорядок». Вслух он ничего не сказал, ушел в сторожку греться припасенной бутылкой крепленого.

   Граф Саамат еще раз обратил задумчивый взгляд в парк, постоял немного и закрыл ворота. Он думал прогуляться перед сном, но услышал нечто занятное. Что ж, ночной Бонбридж никуда не денется, а Тревеус Шардаш, пожалуй, может. Не стоило огорчать Раймунду: она редко о чем-то просила. Как и не стоило подвергать ее опасности. В конце концов, чары могут быть обратимыми.

   Тихо позвав коня, Магистр магии шагнул вглубь парка. Крылатый жеребец покорно следовал за ним, нарушая тишину хрустом снега под копытами. Граф Саамат знал, рыжий найдет дорогу в конюшню, поэтому без зазрения совести окутал себя невидимостью и прибавил шагу.

   Иллюзия, наброшенная поверх заклинания, создавала видимость, будто снежинки проходили сквозь Магистра магии – как через пустое место. Только следы на земле, быстро стираемые снегопадом, выдавали его передвижения.

   Шагая по пустынным дорожкам, вглядываясь в редкие желтые пятна окон – час поздний, почти все спали, — граф Саамат думал о королеве. Вспомнил, как она надела ему на палец кольцо в знак безграничного доверия и преданности. Это случилось вскоре после того, как он помог распутать заговор среди аристократов. К тому времени Раймунда уже три года была замужем за Страденом. Лаксена ждала наследника, а тот никак не рождался. Пошли слухи о бесплодии королевы, вызванном занятиями магией. Недовольные браком короля дворяне решили заменить Раймунду на свою ставленницу. Королеву же ждала смерть.

   Граф Саамат до сих пор помнил ее лицо, бледное от страха, дрожащие губы и мечущийся взгляд. Никогда ни до, ни после он не видел королеву такой. Род Астурциев, безусловно, встал бы на ее защиту, но помощь могла прийти слишком поздно: в королеву уже стреляли. Раймунда чудом избежала гибели и посреди ночи, путая следы, прибежала к Магистру магии. Повезло, что застала дома. Граф Саамат напоил ее травяным чаем, положил под язык две пастилки успокоительного и ушел, заперев Раймунду в собственной спальне. Убийц нашел скоро – они караулили жертву во дворце, в королевских покоях. Сомнений, что их провела туда не прислуга, не возникло. Магистр магии позаботился о том, чтобы они не появились и у Страдена.

   Заговорщиков казнили, а на пальце графа Саамата появилось кольцо. С одной стороны – просто милость королевы, ничего предосудительного, с другой – залог ее чувств. Он ведь учил Раймунду, занимался с ней еще тогда, когда она носила фамилию Астурция.

   Родители заметили у Раймунды способности к магии и позволили закончить Академию чародейства, хотя это и считалось неподходящим учебным заведением для аристократки. Там, наверное, она впервые и услышала об Элалии Саамате как о маге, а не представителе одного с ней круга, познакомилась с его трудами и упросила отца поговорить с ним о персональных занятиях после окончания Академии. Лорд Астурций потратил два месяца на то, чтобы уломать Магистра магии взглянуть на Раймунду. Оба полагали, что колдовство – временное увлечение, так, ничего серьезного. В конце концов, граф Саамат сдался, зашел на чай… и посвятил четырнадцать лет развитию дара подопечной. Она отплатила ему безграничным доверием. Даже с матерью Раймунда не была так откровенна.

   Перед глазами Магистра магии прошло немало женихов и любовников королевы. Граф Саамат не обращал на них внимания, с готовностью обсуждал очередное любовное приключение Раймунды, давал советы. Королева так же спокойно воспринимала женщин в его жизни, подшучивала, называя закоренелым холостяком, на котором оборвется род Саамат. Даже предлагала ему невест, которых он, разумеется, отвергал.

   И, в то же время, он был ее первым мужчиной. Так пожелала будущая королева. Сказала об этом после очередного занятия, спокойно, буднично:

   — Неизвестно, какой у меня будет муж, а это дело серьезное. Я хочу, чтобы все прошло правильно, а не кое-как, наспех. Уверена, лучше вас мне никого не найти. Отличный маг все делает отлично.

   А ведь до этого они не только не целовались, но и не проявляли никакой влюбленности. Были задушевные беседы, совместные благопристойные прогулки, не более. Все в рамках морали и строгого этикета. Даже занятия магией оба называли разговорами о разных науках: лорда Астурция насторожило бы нездоровое для аристократки брачного возраста пристрастие к колдовству, и он бы его пресек. Одно дело – учеба магии в отрочестве, другое – занятие ею в более зрелом возрасте. Такое допустимо только для низших сословий.

   Раймунда уговаривала графа Саамата месяц, пока, наконец, не нанесла ему визит, разделась и забралась к нему в постель. Так начались их совместные ночи, выкрадываемые по инициативе то одной, то другой стороны раз в два-три месяца. Они немного изменили характер Раймунды: привыкшая командовать, она научилась подчиняться и спокойно реагировать на отказы. Граф Саамат далеко не всегда соглашался предпочесть ложе королевы своим делам. Она старалась не обижаться, накидывала морок и находила любовника на ночь.

   Проникнуть внутрь спального корпуса преподавательского состава для Магистра магии не составило труда. Запустив поисковое заклинание, граф Саамат быстро нашел комнаты Шардаша.

   Магистр магии не стал красться как вор: он предпочел вообще не идти, а переместиться в пространстве, чтобы не позволить профессору обнаружить себя раньше времени. Между пальцев уже искрилось облачко сонного заклинания, оставалось только выпустить его на свободу.

   Шардаш перекладывал пузырьки и баночки из шкафчика в ванной комнате в заплечный мешок, когда ощутил чье-то присутствие за спиной. Запах шафрана ударил в нос, напомнив о книжной лавке и незнакомце с посохом. Профессор медленно извлек волшебную палочку и, резко развернувшись, взмахнул рукой. Два заклинания сорвались с серебряного наконечника, одновременно блокируя магию незваного гостя и нанося превентивный удар.

   Граф Саамат подготовился к встрече и озаботился воздушным щитом, плавно исказившим потоки волшебных частиц. Он знал, оборотень почувствует чужака, едва тот окажется в одном с ним помещении.

   Сонное облачко поплыло к Шардашу, но, к разочарованию Магистра магии, развеялось о защитные чары профессора. Тот занял оборонительную позицию, даже призвал меч, но, разглядев, кто перед ним, замер в ожидании.

   — Доброй ночи! – поздоровался граф Саамат, растянув губы в улыбке. – Простите за столь поздний визит, но у меня к вам разговор. Перейдем в гостиную.

   Шардаш не сдвинулся с места. Взгляд его приковал морок на мизинце Магистра магии. То ли профессору показалось, то ли сквозь него проступили очертания кольца.

   — Запах, — наконец, тряхнув головой, произнес Шардаш. Он убрал меч, но волшебной палочки из пальцев не выпустил. – На обеде и в Школе вы пахли иначе, поэтому я и не догадался. А в пальцах привыкли сжимать посох, верно, милорд?

   — Первое правило мага – не иметь запаха. Своего запаха, — подчеркнул граф Саамат. – Когда имеешь дело с существом, способным почувствовать даже эмоции. Вы уловили шафран, верно? Не люблю этот парфюм, но когда играешь кого-то другого – самое то. Граф Элалий Саамат терпеть не может шафрана, это всем известно, — усмехнулся Магистр магии и провел рукой по стене, легко нащупав все охранные нити. – Однако, если вы столь внимательны, господин Шардаш, перейдем к сути вопроса.

   Шардаш ожидал продолжения реплики, но его не последовало. Магистр магии огляделся, с удивлением обнаружил следы иллюзий на стенах и нарочито спокойно прошел в гостиную. Пусть первоначальный план пришлось изменить, но граф Саамат все еще контролировал ситуацию.

   — Не знаю, что вам нужно от меня, милорд, и знать не желаю. Соблаговолите покинуть пределы комнаты, — профессор остановился на пороге гостиной и указал Магистру магии на дверь.

   — Увы! – развел руками граф Саамат. – Обещание есть обещание.

   Магистр магии вытянул руку, и в ней оказался знакомый Шардашу посох. Волшебную палочку граф Саамат по воздуху переправил в левую руку. Понимая, что за этим последует заклинание, которое отразить или нейтрализовать профессору не под силу, тот задал напрашивавшийся сам собой вопрос:

   — Какое обещание, милорд? Насколько я помню, кровных врагов у меня нет и…

   — Это не месть. Обещание же дано женщине. Давайте облегчим друг другу жизнь? Вы не станете препятствовать мне, а я поклянусь, что наутро вы проснетесь живым и здоровым. Магическая сила тоже никуда не денется.

   — Да что же вам от меня нужно?! – не выдержав, вспылил Шардаш.

   — Фрагмент вашей памяти, — коротко пояснил граф Саамат. – Я вас усыплю, боли не почувствуете. Забудете всего лишь пару минут.

   Посох Магистра магии засветился. Из него вырвалась пульсирующая огненная сфера и, шипя, поплыла к профессору.

   — Это на случай сопротивления, — пояснил граф Саамат.

   — «Огненный глаз», — прошептал Шардаш и отступил на шаг.

   Он хорошо знал это заклинание, и как маг, и как оборотень. Прикосновение «Огненного глаза» парализовало, вызывало спазмы дыхания, блокировало нервные окончания высших темных существ. Если добавить в него дополнительный компонент, то оборотня или, скажем, вампира ждала долгая мучительная смерть от огня, выжигавшего тело изнутри. Но Магистр магии не вкладывал в заклинание все, что могло покалечить.

   Словно для сравнения, граф Саамат выпустил на волю сонное облако. Оно затрепетало рядом с огненным шаром, колышась от каждого дуновения воздуха. Тончайшая пелерина снов.

   — Выбирайте, — Магистр магии разжал пальцы, и посох исчез.

   Шардаш невольно перевел дух.

   Волшебная палочка в руках опытного волшебника смертельно опасна, но посох опаснее вдвойне. Не каждый может совладать со сконцентрированной в нем силой. Поэтому только магистры и доктора магических наук отваживались обзаводиться таким помощником. Риск действительно велик: посох мог запросто выпить из мага дар.

   — Давайте договоримся, милорд, — профессору не нравился ни один из предложенных вариантов. – Вы скажите, что надлежит забыть, и я дам слово жизни, что никогда и никому…

   — Я вам верю, но достаточно прикосновения руки, чтобы правда выплыла наружу, — вздохнул граф Саамат.

   — Королева! – сдавленно простонал Шардаш.

   Ну, конечно, кто еще мог опасаться, что император прочитает его мысли? Ведь именно Темнейший мог погрузиться в сознание посредством прикосновений. Письмо самоуничтожилось, иных улик, кроме воспоминаний Шардаша, нет. Значит, либо королева отменила приказ, либо пожелала обезопасить себя.

   Магистр магии подошел ближе.

   Облачко сонных чар колыхнулось и нависло над головой профессора. Тот почувствовал, как наливаются свинцом веки, но нашел в себе силы сделать шаг, чтобы вырваться из-под влияния чар.

   — Тревеус Шардаш, если вы опасаетесь за свое сознание, то с ним ничего не случится. Слово дворянина и мага, — были последние слова, которые услышал Шардаш до того, как погрузиться в сон.

   Граф Саамат подстраховался и наколдовал второе сонное облако за спиной профессора. Воздух настолько пропитался магией, что Шардаш его не почувствовал. Волшебник уровня Магистра магии не нуждался в пасах, чтобы сотворить заклинание. Он всего лишь убрал палочку, на мгновение скрыл пальцы от профессора – и все, искорки зажглись и погасли, материализовавшись в нужном месте.

   Тело Шардаша с гулким стуком рухнуло на пол. Граф Саамат склонился над ним и убрал шишку – следствие падения. Убедившись, что заклинание подействовало, Магистр магии аккуратно разжал пальцы профессора и вынул из них волшебную палочку.

   — Не пострадала, — удовлетворенно констатировал после детального осмотра граф Саамат и положил палочку в спальне. Туда же он перенес обмякшее тело Шардаша и уложил на кровать.

   Одна рука Магистра магии легла на запястье спящего, контролируя пульс и ток крови, другая растопыренной пятерней коснулась лба. Нащупав нужные энергетические точки, граф Саамат надавил на них и перешел на беззвучную речь, используемую во внеуровневых заклинаниях – тех, которые никто никому не преподавал. Губы Магистра магии чуть заметно шевелились, а древнеэльфийский язык – именно этот народ изобрел когда-то чары забвения – звучал в голове Шардаша, подчиняя себе сознание. Это было высшей формой гипноза, требовавшей от исполнителя максимальной точности и концентрации. Один неверно произнесенный звук – и смысл, а вслед за ним и действие искажались.

   Граф Саамат не видел воспоминаний профессора, но это и не требовалось. Установив контроль над чужим сознанием, он просто велел забыть имя заказчика перстня Темнейшего. Подумав, приказал не вспоминать и о встрече с собой. Книжная лавка была, а вот ночью Магистр магии к Шардашу не приходил.

   Легкое свечение вокруг головы профессора подсказало – заклинание забвения подействовало. Оставалось только проверить, не стерло ли оно память целиком.

   Присев на кровать, граф Саамат установил зрительный контакт с закрытыми глазами Шардаша и ослабил сонные чары. Профессор заворочался. Веки дрогнули и приоткрылись в полудреме. Не позволив Шардашу окончательно проснуться, Магистр магии загипнотизировал его и начал задавать вопросы. Сначала простые, вроде имени, потом сложные, требовавшие магических знаний. Профессор ответил на все, даже описал обед у директора. Помнил он и об анонимной записке, в которой некто просил выкрасть кольцо с «Забвением роз». Граф Саамат немного подкорректировал ее содержание, внушив Шардашу, что таинственный неизвестный угрожал убить возлюбленную в случае невыполнения условия. Раймунда бы точно так не поступила, поэтому император на нее не подумает.

   Чтобы не ломать дальнейшую картинку событий, граф Саамат оставил в памяти Шардаша королевского фамильяра и другое, относительно безобидное поручение Раймунды. Темнейший и так знал о лаксенской шпионской сети в Империи.

   — А теперь спать! – Магистр магии хлопнул в ладоши, и веки профессора снова сомкнулись. – Ты проснешься через час и не вспомнишь ни одного моего вопроса.

   Граф Саамат вышел из спальни и принюхался. Аромата шафрана он не различал, но то он, человек, а Шардаш – оборотень. Подумав, Магистр магии не стал прибегать к волшебству, а просто распахнул окно, чтобы проветрить помещение.

   Подставив лицо студеному воздуху, граф Саамат задумался. Перед ним простирался парк, белели его дорожки. Справа, слева, наверху и снизу спали люди. Но думал Магистр магии вовсе не об этом, а о том, не следует ли изменить заклинание. В конце концов, профессор не виноват в глупости Раймунды и показался ему разумным существом. Пусть вспомнит все через год, когда опасность минует.

   Граф Саамат вернулся в спальню и вновь положил пальцы на лоб Шардаша. На этот раз все прошло быстро.

   Поднявшись, Магистр магии испытал облегчение: теперь совесть успокоилась. Он закрыл окно и переместился в свои покои. Там, не раздеваясь, связался с Раймундой и сообщил – дело сделано.

   Проснувшись, Шардаш долго не мог понять, как он оказался в спальне. Или его настолько опустошил собственный приступ ярости, что профессор прилег и задремал? Да нет, он не помнил, как ложился.

   Шардаш встал и прошел в ванную комнату, там обрывались воспоминания. Действительно, на полу лежал заплечный мешок, на полке в беспорядке валялись лекарства и зелья. И почему прохладно? Наверное, открыл окно и забыл. Профессор прошел в гостиную и убедился – створки закрыты. Видимо, показалось со сна. И, действительно, вроде бы потеплело.

   Закончив собираться, Шардаш, чтобы не забыть, набросал на обрывке бумаги список вопросов, которые предстояло задать магистру. Их оказалось три: как поступить с кулоном Хорта и перстнем Темнейшего для неизвестного и как обмануть королеву.

   Вздрогнув, профессор замер, не дописав последнее слово. Какого неизвестного? Ну да, вроде, кто-то шантажировал его жизнью Мериам, но почему у Шардаша ощущение, что он в первый раз об этом слышит? И почему до сих пор ничего не предпринял – записка пришла не сегодня. Странно.

   Профессор потер виски, пытаясь понять, не сошел ли он с ума. Ощущение новизны сведений о записке не проходило. Он точно не обдумывал ее. Единственное возможное объяснение – прочитал и отложил. Быть такого не может! Но, если чувства не лгали, было именно так.

   «Кто-то отвлек», — решил Шардаш и внезапно вспомнил: фамильяр! Он посылал Серого Тома узнать, куда полетит дух. Тот встретился с мужчиной, который носил кольцо королевы. Только зачем было следить за фамильяром, если это он и передал на словах указания Раймунды? Видимо, что-то профессору показалось странным.

   Зевнув, Шардаш отложил решение головоломки до завтра. Ролейн Асварус поможет расставить все по местам.

   7.

   Мериам остановилась у запертой двери в комнаты Шардаша и вздохнула. Она знала, что он уехал, но все равно пришла сюда.

   Школа на время опустела, ученики разъехались. Осталась только горстка таких, как Мериам – опасавшихся не сдать сессию и засевших в библиотеке. Либо адепты, чьи родственники жили слишком далеко и не имели возможности оплатить открытие пространственного коридора сильным магом.

   Постояв немного у двери, Мериам вздохнула, развернулась и побрела прочь.

   С утра адептка взяла самый толстый справочник по «Ядологии», но не смогла заставить себя прочитать ни строчки. Все мысли занимал Шардаш. Мериам снедала тревога. Она боялась, что Шардаш угодит в ловушку, подстроенную императором, и погибнет. В итоге Мериам приняла решение – она едет в Ферам. Осталось собрать вещи и найти того, кто согласится открыть для нее пространственный коридор: иным способом в город за столь короткое время не добраться.

   Шардаш воспримет ее затею в штыки, но Мериам предпочитала выслушать ругань любимого, чем томиться в неведении. Заниматься она все равно не сможет, а в Фераме профессору может пригодиться любая помощь и дружеская поддержка.

   Адептка быстрым шагом направилась к учительской, надеясь застать там кого-то из преподавателей. Сейчас первый день каникул, полдень, кто-то мог задержаться, не успеть уехать.

   Из-за двери доносились голоса. Мериам обрадовалась и постучалась. Не дождавшись ответа, она заглянула внутрь и просияла при виде Энке Идти. Куратор младших курсов беседовала с Матиссой Стоккуэл. Родных у нее не осталось: пару лет назад умер отец, поэтому преподавательница зелий традиционно проводила каникулы в Бонбридже.

   — Доброе утро, — поздоровалась Мериам и растерялась, к кому обратиться. Выбрала куратора: она добрее.

   — Можно вас на минуточку, метресса?

   Идти кивнула и вышла за адепткой в коридор.

   Мериам не стала тянуть, а сразу выпалила просьбу открыть пространственный коридор в Ферам.

   — Зачем? – прищурилась куратор, взъерошив короткие волосы.

   Перемещения в пространстве не были «коньком» Идти. Она освоила лишь простейшие коридоры, длиной не более мили, и открывала их при помощи волшебной палочки. Тут же требовалось сжать время и расстояние.

   — Хочу к Тревеусу, — честно призналась Мериам и вдохнула.

   Идти улыбнулась и покачала головой:

   — Ох уж эти влюбленные! А он не рассердится? Не взял же с собой.

   — Я думала позаниматься, вот он и… Ну, пожалуйста, метресса! – адептка умильно взглянула на куратора и в мольбе сложила руки на груди.

   Энке Идти растерялась и предпочла скрыться за дверью, чтобы посоветоваться с Матиссой. Она с радостью отправила бы Мериам в Ферам, но не знала, как это сделать. Идти сочувствовала странной паре, неизменно принимала их сторону в спорах и закрывала глаза на то, что адептка гуляла по парку и коридорам Школы в темное время суток. Когда же еще Мериам с Шардашем наедине остаться, если не вечером, а то и ночью?

   Матисса Стоккуэл скептически отнеслась к идее Идти. Если адептка хочет куда-то поехать – пусть едет, но сама. А так получается, что одни ученики добираются до дома самостоятельно, а других переносят преподаватели. Непорядок.

   — Матисса, перестань дурить! – ударила кулаком по столу Идти. – До Ферама сколько? По-твоему, она вернуться вовремя успеет? Я заметила: как выяснилось про Тревеуса, так сразу грымза грымзой стала. Виды на него имела? Так ты дура, Матисса, и не спрашивай почему.

   Стоккуэл открыла и закрыла рот, покраснела и пробормотала:

   — Ты ошибаешься, ничего такого не было…

   — А то, что ты в каждом холостом мужике потенциального жениха видишь, тоже не было? — «завелась» Идти.

   Сама она придерживалась свободных взглядов на отношения и, несмотря на непривлекательный внешний вид, вот уже десять лет жила без благословения священника с орком. Замуж выходить не собиралась: «Я – и платье невесты? Помилуйте, Прародители! Стирка, готовка, и «Твое место у люльки» никуда не убегут, а я пока любимым делом занимаюсь». Правда, знавшие Энке Идти, сомневались, что кто-то в здравом уме и трезвой памяти осмелиться предложить ей подобные жизненные ценности. Тот же орк, у народа которого женщинам отведено место у очага, предпочитал молчать. Хотя втайне надеялся, что когда-то представит Энке как супругу родным.

   Матисса же, по словам Голубой дамы, одного из призраков Ведической высшей школы, бережно хранила пропахшее нафталином платье цвета инея. Такое никуда, кроме как на свадьбу, не наденешь, но желающих взять Стоккуэл замуж не находилось. Тут Шардаш не ошибся: Матисса носила негласное звание главной старой девы Бонбриджа.

   Замяв неприятную тему, Матисса Стоккуэл отправилась к директору. Она опасалась самостоятельно принимать решение. Крегс оказался занят – беседовал с Магистром магии. Тем не менее, Матисса изложила суть проблемы и получила раздраженный ответ: «Не донимайте меня пустяками».

   — Вот уж мелочь, право слово! – рассмеялся граф Саамат, оторвавшись от просмотра Школьных амбарных книг. Если бы Магистр магии знал, к кому спешит адептка, промолчал бы или воспрепятствовал, но он даже не догадывался. – Дела – на мгновение, а вы две минуты препираетесь.

   — Боюсь, я медленнее открываю пространственные коридоры, — ресницы Матиссы кокетливо опустились, а сама она будто невзначай поправила волосы.

   — Кандидат магических наук и… — собрался пожурить преподавательницу граф Саамат, но передумал. – Впрочем, да, навык нужен. Ведите девочку, отправлю к родным, и продолжим. Ближним нужно помогать, не так ли?

   Он улыбнулся, и окрыленная Стоккуэл вылетела из кабинета так, будто ей сделали предложение. Госпожа Нора, секретарь директора, изумленно покосилась на нее и пробормотала: «Вторую Мелису Школа не переживет». Она имела в виду Мелису Кайсу – местную провидицу, которую и в глаза, и за глаза называли сумасшедшей.

   Сияющая Матисса влетела в учительскую и велела болтавшей с куратором Мериам собираться. Та просияла и заверила, что мигом управится.

   Мериам действительно уложилась в полчаса – рекорд для девушки. Книги в библиотеку она решила не сдавать, но и с собой не взяла. Из всей учебной литературы в адептка взяла только конспекты. Остальное место в сумке заняла одежда, чулочки, тюбики, баночки, флакончики и прочие женские мелочи. Ноша вышла тяжелой, но в Фераме сумку заберет Шардаш.

   — Вы будто на край света! – усмехнулась Стоккуэл при виде согнувшейся в три погибели Мериам. – Переезжаете?

   — Да нет, метресса, я самую малость взяла.

   Матисса понимающе кивнула: сама она не упаковала бы вещи для отпуска даже в сундук. Подумав, Стоккуэл магически облегчила вес сумки и потащила адептку в директорский кабинет.

   Мериам думала, что пространственный коридор откроет Крегс, поэтому, не успев войти, выпалила слова благодарности – и осеклась, увидев Магистра магии. Он махнул рукой – подходи. Адептка обернулась и вопросительно глянула на Матиссу. Та кивнула.

   — Добрый день, милорд, — Мериам неуклюже поклонилась, не решившись присесть в реверансе: не умеешь – не берись.

   — Добрый, — отозвался граф Саамат. – Почему же вы об экипаже заранее не позаботились?

   — Так до Ферама далеко… Я не желаю злоупотреблять вашим…

   — Леди, перестаньте! – отмахнулся Магистр магии. – Для меня это сущий пустяк, а вы родных увидите. Кто там у вас? Родители?

   Адептка предпочла промолчать. Интуиция подсказала: болтать не следует.

   Находившиеся в кабинете директор и Стоккуэл тоже не поправили Элалия.

   Магистр магии легко, играючи, закружил вихрь пространственного коридора и поинтересовался более точными координатами, нежели город. Мериам назвала главную улицу: тоже посоветовал внутренний голос. Резиденция ордена Змеи обязательно вызовет расспросы.

   — Начало или конец?

   Граф Саамат пытался вспомнить, где уже видел эту девушку. Будто промелькнула перед глазами недавно. Видимо, среди прочих адептов. Рыжие, они всегда запоминаются: солнечные.

   — Начало, пожалуйста.

   Сообщив, что все готово, Магистр магии отошел, и Мериам смело шагнула в бесновавшийся вихрь. За последние месяцы она перестала бояться пространственных коридоров.

   — Ее там жених ждет, — подала голос Матисса, выискивая причину побыть еще немного в директорском кабинете.

   — Жених? Тогда понятно, почему она так спешила в Ферам, — рассмеялся граф Саамат и вернулся к амбарным книгам. – Счастья им.

   Ферам ничуть не изменился с тех пор, как Мериам видела его в последний раз. Разве что сугробы стали выше.

   Морозец потрескивал, кусая щеки, снег искрился и скрипел под ногами.

   Адептку вынесло на проезжую часть, пришлось отступить к обочине, чтобы не попасть под копыта или колеса.

   Сумка давила на плечо: коридор перемещения разрушил заклинание Матиссы Стоккуэл.

   Откуда-то тянуло выпечкой. Мериам невольно облизнулась и задумалась: а не перекусить ли? Сдобные булочки, смазанные желтком и посыпанные сахарной пудрой, безусловно, вредны для фигуры, но полезны для здоровья. Радость продлевает жизнь. А чем такая булочка не радость?

   Бодро топча снег ботинками, Мериам пошла на запах, который вывел ее к булочной. Купив за мелкую монетку две сдобные булочки, адептка тут же съела их. Вроде, и сумка стала легче. Однако путь до ворот ордена убедил, что вес не уменьшился ни на крыло бабочки. Когда адептка добрела до часовых, шея болела, а сумка практически волочилась по снегу.

   Скособоченная, с гримасой муки на лице, Мериам поинтересовалась, в резиденции ли магистр. Часовые ответили утвердительно и поинтересовались, зачем ей Ролейн Асварус. Адептка буркнула, что по личному делу, с облегчением сбросила сумку с плеча и попросила позвать Тревеуса Шардаша:

   — Он один из паладинов, наверняка сейчас с магистром. Скажите, его девушка у ворот мерзнет.

   Взгляд, которым одарили Мериам, заставил усомниться в том, что она может быть чьей-то девушкой. Тем не менее, один из стражников скрылся за воротами, второй же не спускал с адептки глаз, сочтя ее подозрительной особой.

   Мороз пощипывал все ощутимее, а яркое, но холодное солнце над головой предупреждало: теплее не станет. Светило только в новом году приласкает, а в старом одарит презрением. Да и солнцеворот сегодня, самый короткий день и самая длинная ночь в году.

   Постукивая ладонями в варежках и нарезая круги вокруг сумки, Мериам сердилась. Сколько можно идти! А потом задумалась: вдруг она отвлекает Шардаша от чего-то важного? Или мешает отдыхать. Вдруг он сидит в чисто мужской компании, травит байки не для девичьих ушей, в кои-то веки отделавшись от адептки. Они ведь почти все вечера проводили вместе, а профессору наверняка хотелось поговорить не только о Школе и любви. И эмоции выражать не молчанием вместо пропущенных слов.

   Вспомнились кулон Хорта, император, и Мериам совсем приуныла, убедилась, что не стоило приезжать. Какие байки, какие попойки – Шардаш сейчас по уши в манускриптах, гадая, как спасти ее от Темнейшего.

   Вздохнув, адептка потянулась к сумке, закинула на плечо и побрела обратно. Ничего, найдет приличный постоялый двор, снимет комнату, полюбуется зимним Ферамом, а потом попробует уговорить кого-нибудь вернуть ее в Бонбридж. Профессор же ничего не узнает, подумает, часовой пошутил.

   Сгорбившись, Мериам медленно удалялась от ворот. Былая радость, предвкушение скорой встречи угасли, уступив место грусти и недовольству собой.

   Ничего, откроет конспекты, позанимается. В Бонбридже ядология дожидается…

   Не получится найти и уговорить мага перенести в нужную точку, поедет в дорожной карете. До наступления Новолетья не успеет, конечно, но ничего, в пути его встретит. Или к бабке по отцовской линии заглянет: до нее, наверное, дня четыре по такому снегу. Власелена – ведьма, что-нибудь придумает. В крайнем случае, первого числа Шардаш спохватится, найдет.

   — Мериам!

   Кто-то выхватил у нее сумку и развернул лицом к воротам. Тревеус! В расстегнутой куртке, без шапки и перчаток. Видимо, торопился.

   Мериам виновато улыбнулась, ткнулась губами в его щеку и замерла в ожидании наказания.

   — Во-первых, куда ты собралась? Я живу в другой стороне. Во-вторых, что ты тут делаешь? Кажется, мы условились, ты останешься в Школе.

   Он сердился. Губы сжаты, взгляд колючий, руки скрещены на груди. Сумка болтается на локте, будто невесомый небесный фонарик.

   Адептка опустила глаза и пробормотала:

   — Я соскучилась, заниматься не могла… Но уже поняла, что дура, поэтому и уехать собиралась. Чтобы не мешать.

   Мериам сделала робкий шажок в сторону города и тут же оказалась в кольце рук профессора. Уткнувшись носом в мочку ее уха, он прошептал: «Неужели скучала?» Мериам издала нечто среднее между вздохом и всхлипом и напряглась, когда язык Шардаша коснулся кожи. Он прошелся от уха до шарфа, холодя и щекоча.

   — Ладно, раз ты здесь, пойдем, — в тоне профессора не осталось отголоска недавней нежности, будто он продолжал сердиться. – Но чтобы остальные указания не смела нарушать!

   Шардаш перекинул сумку через плечо, подхватил Мериам под руку и повел по скрипучему снегу к воротам. Часовые с удивлением уставились на адептку. Та не удержалась и фыркнула: а вы не верили! Профессор удивленно глянул на нее, затем на собратьев по ордену, а потом догадался:

   — Не пускали?

   Мериам кивнула, но тему развивать не стала.

   Шардаш привел ее в магистрат. Не спрашивая разрешения, вошел в кабинет Ролейна Асваруса, обещав после отнести сумку Мериам к себе. Адептка возразила, что прекрасно устроится на постоялом дворе.

   — Ты же сказала, будто соскучилась, — напомнил профессор. – Я именно так все понял.

   Адептка покраснела и отвернулась, опустив голову.

   — Прости, — прошептала она, — я не хочу… Не потому, что не люблю, а потому… Если только просто, тогда…

   — Давай попробуем «просто», — вздохнул вмиг помрачневший Шардаш. – А то забуду, как пахнешь.

   Мериам промолчала и переступила порог. Она понимала, чего от нее хотят, много раз представляла, как все произойдет, но пока не могла решиться. Может, с ней что-то не так? Инесса тоже намекала – пора перестать дразнить мужчину, но в голове неизменно всплывали наставления родителей. Мать воспитала ее в строгости и выдрала бы не только за потерянную девичью честь, но и за книги с сердечками на обложке. Дома Мериам любовных романов не читала, с мальчиками не целовалась – все это началось после переезда в Бонбридж, когда родительский контроль ослаб. Дома же адептке надлежало зубрить фолианты по магии и всеми правдами и неправдами пробиваться в лучшие ученицы класса, чтобы прославить фамилию Ики.

   — Какая неожиданная встреча! – голос магистра вывел Мериам из задумчивости.

   Асварус поднялся с обитого красной кожей кресла и подошел к кусавшей губы Мериам. Наверняка он все слышал.

   — Рад видеть, Мериам. Можно ведь обращаться к вам по имени? Невеста моего ученика как-никак, — магистр покосился на Шардаша. Тот и бровью не повел. – Только почему вам с книжками не сиделось? Хотя понимаю — сам был молод и влюблен. И Тревеус рад, а радость ему сейчас, Мериам, крайне необходима.

   Адептка присела на указанное Асварусом место и решила молчать: разговор все равно пойдет не об ее особе.

   Шардаш обсуждал с магистром события недавних дней. На кивок в сторону Мериам, он ответил:

   — Она знает. Темнейший при ней ультиматум поставил. И, что уж там, именно Мериам достала ценнейшие сведения о кулоне Хорта.

   Лицо магистра дернулось. Сцепив пальцы, он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. На щеках гуляли желваки. Пальцы сжимались все сильнее, пока не побелели.

   Наконец Асварус открыл алые, как у всех альбиносов глаза, и прошептал: «Так вот зачем ему моя дружба! Понадобился кто-то из дроу… Нам придется серьезно поговорить, Джаравел, и если мои сомнения подтвердятся…»

   Магистр резко встал. Потревоженное кресло едва не отлетело к стене. Асварус вплотную подошел к Шардашу, наклонился к нему и неожиданно спокойно спросил:

   — Вы не солгали, Тревеус? Джаравел ФасхХавел требует принести именно кулон Хорта?

   Мериам сжалась, почувствовав нависшую над профессором опасность. Она видела, как стали плавными, смазанными движения магистра – будто у воина на поле боя. Не хватало еще, чтобы Темнейший стал причиной поединка!

   Шардаш кивнул:

   — Именно так, учитель. Мне незачем лгать.

   Асварус вздохнул и вернулся на место, по дороге пнув стол. Однако, когда он заговорил, в голосе не было и тени ярости:

   — Мы что-нибудь придумаем. Кулон Хорта – реликвия моего народа. Полагаю, вам нужно переговорить с сестрой. Аскания юна, но умна. К сожалению, сам не смогу поехать на землю предков, но напишу сестре. Она покажет кулон и по возможности поможет изготовить качественную обманку.

   — Темнейший сразу ее раскусит, — покачал головой Шардаш. – И заберет Мериам.

   — Вы отдадите ему настоящий кулон, только он исчезнет в тот же день. Иного выхода нет. Теперь что там со второй угрозой?

   Профессор рассказал о требованиях королевы и записке неизвестного, который собирался обменять жизнь Мериам на перстень императора. Магистр слушал и хмурился.

   — Не узнаю своего ученика, — покачал головой он. – Разве так надлежит поступать по кодексу ордена?

   — Сам удивляюсь, — развел руками Шардаш. – Вроде, записку давно получил, но почему-то ничего не сделал, только сегодня начал обдумывать.

   — Это не неизвестный, это королева! – неожиданно вмешалась в разговор Мериам. – Как ты мог забыть?

   Оба: и учитель, и ученик, — удивленно взглянули на нее и предложили пойти погулять. Но адептка упорствовала. Подойдя к профессору, она сбивчиво рассказала, как случайно взяла со стола записку императора и конверт с письмом. Она смогла прочитать всего пару строк: бумагу зачаровали и использовали тайнопись. Ее Мериам расшифровала, но, увы, сработало защитное заклинание. Напомнила, как заставила Шардаша пересказать содержание, и поклялась: письмо написала королева Раймунда.

   — Оно начиналось: «Уважаемый профессор Тревеус Шардаш, полагаю, вы не откажитесь послужить во благо королевства? Учитывая ваше прошлое и настоящее, рассчитываю получить положительный ответ». А наутро бумага сгорела.

   — Ну, — она с мольбой заглянула в глаза профессора, — вспомни, Тревеус! Зачем ты выдумал каких-то неизвестных?

   Асварус протянул: «Ну и дела!», почесал подбородок и в упор уставился на Шардаша. Тот, оскорбленный двойным обвинением во лжи, заверил – на память не жалуется, а у Мериам богатая фантазия. Адептка вспыхнула и выпалила, что готова в присутствии Видящего повторить то же самое. Магистр перевел взгляд на нее, мазнув глазами воздух поверх головы Шардаша, и замер. Потом потянулся за волшебной палочкой и попросил профессора не двигаться.

   — Припомните, кто и за что мог одарить вас эльфийским заклинанием, — цокнув языком, изрек Асварус. – Если бы не был дроу, не заметил бы. У вас подарочек, Тревеус, — следы эльфийской магии на ауре. Почти рассосались, но факт остается фактом. Что за штучка, пока не знаю, но вряд ли она вам нужна.

   Шардаш нахмурился и выругался, лихорадочно вспоминая, с кем общался за последние трое суток: дольше даже самое сильное заклинание не фонит. Вспомнилась книжная лавка, и гном, оказавшийся магом. Но тогда он не успел ничего сделать, хотя и собирался. Или успел? Нет, профессор бы почувствовал воздействие магии.

   И тут его как обухом по голове ударило: ночь накануне отъезда! Он не помнил, как оказался в кровати, да и в комнатах стоял такой холод, будто открывали окно. Шардаш жалел, что не осмотрел подоконник, не глянул, не нанесло ли на него снега.

   — Мериам, подожди за дверью, — сухо попросил он. – Этот разговор не для твоих ушей. Сумку, если хочешь, забери. Нет – так я через час занесу. В кабачке хороший сбитень, по запаху узнал, пойди, погрейся.

   Адептка кивнула, решила, хватит одного неповиновения за день. Любопытство толкало остаться, но здравый смысл твердил другое.

   Едва за Мериам захлопнулась дверь, магистр оплел кабинет чарами и предупредил: процедура осмотра ауры болезненна. Шардаш заметил, что поединок с демоном и укус умертвия причиняют куда больше беспокойства, однако он их перенес. Асварус улыбнулся и с помощью длинного словесного заклинания изменил воздух в помещении: он обрел цвет. Профессор понял – магистр перенастроил пространство. Теперь оно отражало ауры и тепло тел. Подобным заклинанием пользовались, когда хотели отделить живое от неживого, а нечисть от обычных людей – самый простой способ найти темного в толпе. Шардаш терпеливо ждал дальнейших действий магистра.

   Асварус, усилив зрение очками, – нет, глаза его не подводили, просто стекла в оправе были особенные – вплотную, касаясь одеждой лица, приблизился к профессору и замер. Ровно на минуту, чтобы затем радостно всплеснуть руками: «Ага!»

   — Тревеус, — вернувшись к столу, предупредил Асварус, — чтобы снять заклинание забвения, придется погрузить вас в сон. Оно неполное, то есть распадается через заказанный период времени, поэтому работать проще. Одно скажу – маг, который его сплел, — ювелир своего дела.

   Шардаш кивнул и мысленно сделал пометку: найти этого волшебника.

ГЛАВА 8

Мериам, как и хотел Шардаш, отправилась в кабачок и вкусно поела, не притронувшись к хваленому сбитню. Когда появился профессор, она уже допила травяной чай – единственный безалкогольный напиток, который подавали в заведении.

   — Все в порядке? – бросилась навстречу Шардашу Мериам. – Ничего не болит?

   Тревожный взгляд заметался по лицу профессора, вызвав у того улыбку. Ее забота была так трогательна. Видимо, адептка вспомнила лечение собственной ауры и полагала, профессор испытал схожие ощущения. Шардаш даже на миг задумался: а не притвориться ли? Но не стал. Беспричинная ложь не поощрялась кодексом ордена, да и самим профессором.

   — Успокойся, а то пища не переварится, — Шардаш пошел к стойке и заказал кружку сбитня. – И, прости, но ты оказалась права. Никогда бы не подумал, что женское любопытство способно принести пользу!

   Мериам с облегчением перевела дух и вернулась на место. Подавальщик успел забрать посуду, и на крепком дубовом столе уже красовался выведенный карандашом счет на салфетке. Адептка потянулась за кошельком, чтобы расплатиться, но профессор воспрепятствовал. Он перекинулся парой слов с трактирщиком и заверил – с Мериам денег не возьмут. Адептка догадалась, что Шардаш попросил записать ее обед на свой счет, но возражать не стала. Деньги по-прежнему оставались ее слабым местом. Профессор знал об этом, поэтому всегда оплачивал покупки Мериам. Никакой договоренности между ними не существовало, но сложившийся порядок вещей устраивал обоих.

   Шардаш с удовольствием потягивал сбитень, приводя мысли в порядок. В голове стоял туман, но, по словам магистра, это скоро пройдет. Допив кружку, профессор заказал еще целый кувшин сбитня и на закуску – бараньих ребрышек с печеным картофелем. Не утруждаясь переносом тарелок, Шардаш отправил их магией на стол Мериам, взял кувшин и вторую кружку и присел рядом с адепткой.

   — Значит, я оказалась права, и записку написала…

   — Ш-ш-ш! – профессор коснулся пальцем ее губ и, наклонившись, поцеловал.

   Посетители кабачка тут же начали считать вслух, подбадривая Шардаша свистом:

   — Давай хотя бы до десяти!

   Мериам не хватало воздуха, а поцелуй все длился. Шардаш умело заставил забыть о свидетелях, просто отдаться во власть его губ. Наконец он отстранился, обвел взглядом воодушевленную публику и поинтересовался, что они делают в кабачке в урочное время. Часть смутилась и потянулась к выходу. Для остальных профессор припас фразу:

   — Раньше свободного времени у членов ордена было меньше, а с личной жизнью – лучше.

   Намек поняли все и вернулись к своим делам.

   — А паладин – это высокое звание? – простодушно поинтересовалась Мериам. Ей стало неловко за публичный поцелуй, и она буравила взглядом стол.

   — Дам кому-то пощечину, проглотят, — коротко пояснил Шардаш и добавил: – Паладин – это свободный член ордена, обладающий определенными знаниями. Над нами только магистр, и то он не может навязать свою волю, только попросить.

   — Я и не знала, что ты такой важный! – рассмеялась адептка.

   Стеснение мигом исчезло.

   — Я привык, что ты ничего не знаешь, даже буквы за тебя вывожу, — усмехнулся в ответ профессор. – Почерк хороший, копировать несложно.

   — Ничего, — пообещала адептка, — подумаю и усложню задачу. Ты сделал и забыл, а с меня потом на работе спросят.

   Шардаш чуть не поперхнулся бараньим ребром и лукаво посмотрел на Мериам:

   — Прости, а ты кем работать собралась? Вернее, ты уверена, что получишь аттестат?

   — А разве нет? – удивилась адептка.

   — Да так… Подумалось, — ушел от ответа профессор, занявшись едой.

   На попытки прояснить ситуацию он отмахивался, Мериам оставалось только гадать, какие обстоятельства помешает ей окончить Ведическую высшую школу.

   Весь обед сумка адептки пролежала у ног Шардаша. Расплатившись, тот подхватил ее и повел Мериам к знакомому зданию, где жили паладины.

   Дежуривший у входной двери послушник на этот раз не проронил ни слова, только поздоровался с профессором. Тот кивнул в ответ и увлек Мериам к лестнице. Они поднялись на третий этаж и прошли к комнате «тридцать два».

   Шардаш извлек пластину и отпер дверь:

   — Проходи, располагайся. Весь платяной шкаф твой, мне всего одну полку оставь.

   Адептка замялась на пороге.

   Профессор поставил сумку на пол возле кровати, снял куртку и, судя по фырканью, ополоснул лицо.

   — Ты чего? – раздался его удивленный голос.

   Мериам решила, что дверь все-таки лучше закрыть, и присела за стол:

   — Тревеус, ты серьезно?

   — Начинается! – недовольно буркнул Шардаш и промокнул влажные пряди полотенцем. – С посторонним человеком ты можешь жить в одной комнате, с не посторонним – нет. Прости, но даже из соображения безопасности не могу никуда отпустить. Темнейший – это не шутки!

   Адептка кивнула и расстегнула пальто. Да, они все обговорили, но Мериам продолжала сомневаться. Она слишком хорошо помнила события, разыгравшиеся в этой же комнате, поэтому надеялась, что переночует в другом месте.

   — Тревеус, у тебя же «просто» не выйдет, — покачала головой Мериам, развязав платок.

   — У меня хорошая сила воли. Хотя, если честно, — Шардаш подошел и помог адептке снять пальто, — не вижу препятствий для нашей близости. Что изменится? Чего ты боишься? Что брошу, что забеременеешь? Так с первого раза у нас не выйдет. Не у всех людей-то получается, далеко не у всех. Или тебя тот парень на всю жизнь напугал? Помню рассказ о … хмм… увиденном.

   Он обнял Мериам и уткнулся губами в шею. Профессор стоял неподвижно, слушая биение ее сердца, вдыхая запах кожи, а потом прошептал:

   — Стесняешься?

   — И это тоже, — раскрасневшаяся, Мериам не знала, куда деться от скользкой темы. – Тревеус, я же обещала, в следующем году. Мне нужно подготовиться, свыкнуться с мыслью, убедить себя, что не будет больно…

   И тут выяснилось – Шардаш не подозревал о болезненности первой близости. Кусая губы, радуясь, что он не видит ее лица, Мериам в трех словах рассказала то, что читала о физиологии человеческих девушек, вырвалась и отгородилась от профессора дверью ванной комнаты. Мериам еще никогда не испытывала такого стыда.

   — Э-э, просто у оборотниц все иначе, никакой крови, а с человеческими девушками я не спал, только с женщинами, — объяснял растерянный Шардаш. – Кажется, в Университете что-то рассказывали, но уже смутно помню. Успокойся. Если случится, то случится, нет – потерплю полгода, не умру. А теперь давай вещи разберем.

   Мериам отказывалась выходить, только молча сопела.

   Профессор прижался ухом к двери, прислушиваясь. Ему показалось, или она плакала? От мысли, что из-за него, стало тошно. Столько лет держал себя в руках, а тут опять верх взяли инстинкты. Мериам наверняка думает, будто ему только постель нужна. Это само собой, конечно, но не только.

   Шардаш злился на себя: если бы сдерживался, давно бы отдалась, потому что не испытывала бы страха. Тогда, в домике посреди леса, ведь прижималась тесно-тесно, даже гладила робко – а он спугнул. Что поделаешь, до этого профессору попадались женщины, а Мериам оказалась девушкой, да еще с определенной расовой особенностью и строгим воспитанием.

   — Мериам, — Шардаш уткнулся носом в щель между косяком и дверью, — прости, пожалуйста. Я не хотел.

   Несколько минут тишины, а потом – плеск воды. Почти сразу же повернулась ручка, и адептка вышла. Она остановилась напротив профессора, робко подняла глаза и внезапно улыбнулась. На немой вопрос, почему, Мериам ответила:

   — Ты такой смешной. Как нашкодивший пес. Такое выражение лица… Никак с тобой не вяжется.

   Шардаш с облегчением выдохнул. Он опасался, что Мериам заберет вещи и уйдет. Профессор нерешительно шагнул к ней, хотел обнять, но вместо этого почему-то спросил, можно ли. Это вызвало еще одну улыбку на лице Мериам. Восприняв ее как положительный ответ, Шардаш привлек адептку к себе, вылизывая волосы и уши. А Мериам стояла и не двигалась. Потом повела плечами и потянулась к сумке.

   — Я книгу принесу, — неожиданно пообещал Шардаш. – Не хочу, чтобы ты боялась. А так заранее все на картинках посмотришь, чтобы вживую в обморок не упасть.

   — Только, — он усмехнулся, — подругам не показывай, а то Селениум Крегс обвинит в массовом растлении адепток.

   Мериам продолжала молчать, только покраснела до кончиков ушей.

   Ролейн Асварус гаденько улыбнулся, положив ладонь на шар. Он привычно засветился, будто интересуясь, с кем желает поговорить хозяин. Магистр мысленно назвал собеседника и поправил собранные в «хвост» волосы, в которые на этот раз вплел пару обоюдоострых ножей – излюбленное оружие дроу. Об одежде и иной экипировке Асварус тоже позаботился: меч, наручи, усиленный магией кожаный доспех и амулеты заняли свои места. Однако до поры до времени их скрывал морок.

   — Доброго дня и добрых ночей, — интонация голоса Асваруса ничем не выдала намерений. Самое спокойствие, само дружелюбие.

   — Добрых, — отозвался император. Он сидел в кресле и рассматривал на просвет зеленый драгоценный камень. – Давненько тебя не слышал и не видел.

   — Дела. Толк из послушников с трудом выбивается, — краешками губ улыбнулся магистр. – Не отвлекаю?

   — Нет. Вот, безделушку для Ларилеи откопал, думаю: такого ли оттенка ее глаза или светлее?

   — Такого. У светлых эльфиек они как изумруды. Странно, что ты одариваешь Ларилею. Мне ли не знать, как холодны ваши отношения.

   — Не преувеличивай! Она давно смирилась, что отец ее продал. Вернее, всучил мне. Брать не хотелось, но зато предотвратил войну.

   Темнейший отложил камень и поинтересовался, не надумал ли Асварус встретить первый день нового года в Империи.

   — Намечается шикарный бал. Самые красивые одинокие вампирши и демоницы к твоим услугам, — подмигнул он.

   — Благодарю, — сухо ответил магистр, — но с меня хватит демонов.

   Император пребывал в отличном настроении, это раздражало Асваруса еще больше. Мысленно досчитав до десяти, чтобы унять ярость, он произнес сакраментальное: «Можно с тобой переговорить?». Вместо ответа в кабинете вспыхнули золотистые искры, и завыл двусторонний пространственный коридор. Погасив сияние шара, магистр смело шагнул в императорский дворец.

   — Вина? Девочек? Или на Ролейна взглянешь? У него как раз урок верховой езды, — Темнейший приветствовал Асваруса широкой улыбкой и протянул руку. Магистр ее не пожал.

   — И, что случилось? Опять с каким-то учеником проблемы?

   — Проблемы, Джаравел, — кивнул Асварус, — но не с учеником. У тебя.

   Морок спал уже в движении, когда магистр смазанной тенью метнулся к не разгадавшему намек императору, повалил его на пол и приставил острие меча к горлу. Вторая рука приготовилась вонзить нож в сердце Темнейшего.

   Клинок меча полыхал огнем.

   В комнате запахло паленым.

   — Ты спятил, Ролейн?!

   Император, отправившись от изумления, попытался отвести опасное оружие, но едва успел отдернуть руку, чтобы не остаться без кисти. Ножи в «хвосте» магистра рассекли воздух над шеей Темнейшего.

   — Всегда знал, что демоны – мрази, — и поверил одному из них, — сквозь зубы процедил магистр.

   Напряженный, он контролировал каждое движение императора. Огненный меч в любой момент готов был вспороть его плоть. Подобным оружием убивали и казнили темных. Меч, который держал в руке Асварус, обладал магической силой, позволявшей разрубить защитные заклинания вплоть до одиннадцатого уровня.

   — Убери его, право слово! Знаешь, не очень приятно, когда друг пытается вспороть тебе горло, — рассмеялся император. Однако глаза оставались серьезными.

   Магистр заметил, как между пальцами Темнейшего разлилось зеленое сияние, и инстинктивно нанес удар первым. Кажется, нож достиг цели: по руке потекло что-то горячее. Точнее Асварус сказать не мог: его отбросило к стене, лишив зрения.

   — Ты действительно убивать собрался?! – гремел голос императора. – Предупреждаю, рыпнешься еще раз, одним заклинанием временной слепоты не отделаешься. Ты мне нож под ребро загнал, объяснить, что за такое бывает? Совсем спятил в своем ордене?! Только потому, что друг, еще живой и целый. Я требую объяснений, Ролейн.

   Асварус молчал. Не теряя времени даром, начал плести защиту.

   Темнейший выжидал, буравя взглядом фигуру на полу. Подбородок подергивался, Тьма в правом глазу выплескивалась наружу.

   Император зажимал ладонью рану в левой части груди, будто убаюкивая, нашептывал лечебное заклинание. Кровь залила рубашку, испачкала даже ковер, на котором еще пару минут назад лежал Темнейший.

   Еще одна царапина алела на горле. Затягивалась она медленно: огненный меч блокировал регенерацию.

   Темнейший медленно подошел к креслу и тяжело опустился в него. Рана оказалась серьезной, императору требовалось пара минут покоя, чтобы затянуть ее. Кровотечение он уже остановил.

   Магистр осторожно сел, на ощупь достал волшебную палочку и так же на ощупь коснулся ею ножа, готовый оплести его заклинанием.

   — Оба клинка – мне! – император рыкнул так, что задрожали стекла. – И, Ролейн, либо в комнате не останется ни следа твоей магии, либо ни следа не останется от тебя!

   Асварус вздрогнул и выронил палочку. Такого бешенства в голосе Темнейшего он никогда не слышал. К магистру вернулось зрение, и он увидел распустившего крылья мрачного императора. Голова характерно повернута вправо. После минутного колебания, Асварус погасил пламя меча, расплел боевой «хвост» и аккуратно, не делая лишних движений, перенес оружие к ногам императора. Тот даже не шелохнулся.

   Взвесив за и против, Асварус разрушил сплетенные заклинания, вмиг ощутив себя беспомощным и беззащитным.

   Император ругнулся, видимо, от боли и поднял оружие. Внимательно осмотрел меч и аккуратно положил на свободное кресло. Ножи постигла иная участь: Темнейший сломал клинки и сжег особым демоническим огнем – тем самым, которым император пару месяцев назад пугал Асваруса.

   Темнейший встал, медленно подошел к магистру и ожидаемо обнажил вампирьи клыки.

   Раз – и коготь крыла резанул по щеке Асваруса, оставив глубокий порез. Магистр поднял руку, чтобы остановить кровь, и ощутил, как сдавило ребра. Их сжимала и сжимала невидимая петля. Казалось, еще немного – и кости, хрустнув, сломаются.

   Крыло императора наотмашь ударило по лицу. Из носа магистра потекла кровь, а сам он скривился от боли.

   — Знаешь, я очень добр к тебе, — заметил Темнейший, наградив Асваруса ударом второго крыла, закончившимся ушибом плеча. – Все еще жив, все еще не истекаешь кровью. Не кривись, Ролейн, я могу сделать больно. Действительно больно. Так, чтобы прислуге пришлось оттирать твои мозги с мебели. Череп вовсе не так крепок, каким кажется на первый взгляд.

   — Но даже после этого, — он указал на набухшую от крови рубашку, — я считаю тебя другом и даю шанс объясниться. Значит, морок, боевое облачение дроу – а я в честь него сына назвал, в дом к себе перенес, верил… Ради удара в грудь? Забыл, Ролейн, что у полукровок, сердце чуть смещено?

   Магистра подняло под потолок и швырнуло под ноги императору. Тот убрал невидимую воздушную петлю, и задыхавшийся Асварус жадно глотнул воздух. Кажется, при падении он заработал пару новых ушибов. Если бы не кожаный нагрудник, смягчивший удар, пострадали бы внутренние органы. Железный же, наоборот, обеспечил бы более серьезные травмы.

   — Будеш-шшш-шь молчать? – прошипел Темнейший, пнув магистра под ребра. Тот задохнулся от боли: император не сдерживал силы. – Что ж, узнаешь, ш-што ощ-щущщают жертвы клана Вечности. В память о прещщней друшшшбе.

   — Дружбе? – магистр с трудом сел, глянул на нагрудник и понял, отчего так больно: удар императора смял его. – Ты никогда не считал меня другом, Джаравел, а всего лишь использовал. Сожалею, что когда-то поверил в твою искренность. С сердцем ты прав – забыл, всю жизнь считал тебя демоном. Знал бы, тогда, двести лет назад, плюнул бы в лицо и давно сгнил в земле с переломанной шеей. Все лучше, чем бесчестие.

   Император уставился на него как на умалишенного. Крылья сложились, клыки скрыла верхняя губа.

   — В глаза мне посмотри, — наконец приказал Темнейший. – И руку давай. Сейчас узнаем, кто из нас лжет.

   — Ты, Джаравел, — покачал головой Асварус. Сердце щемило: он доверял этому существу и тяжело переживал предательство. – Признай, наконец, что тебя интересовали реликвии дроу, а не задушевные беседы. И либо убей, либо отпусти. Не вернусь, никого не подошлю, но увижу в Лаксене, убью. Ты для меня отныне обычный демон.

   — Спятил, Ролейн? – император опустился на корточки и осмотрел воздух чуть выше головы магистра.

   Наморщив нос, Темнейший медленно, опершись о кресло, выпрямился и пробормотал:

   — Проклятия не вижу, чар подчинения тоже. Никакой магии и гипноза. Значит, сам в голову втемяшил. Какие же реликвии меня интересовали, Ролейн?

   — Кулон Хорта.

   — А, — расплылся в улыбке император, от былой ярости не осталось и следа, — оборотень проболтался. Не знал, что ты параноик, Ролейн. С холодным оружием осторожнее, а то кого-нибудь убьешь в припадке мнительности. Использовал! Придумал, право! Нет, отдам лекарю – пусть разум проверит, а то, сдается мне, он помутился. Вставай. Меч пока не отдам.

   — Тебе смешно, а я стану изгоем, — процедил сквозь зубы Асварус.

   — Да понял я намеки на бесчестие! – отмахнулся император. – Мол, решат, будто продал и предал, вычеркнут имя из списка дроу, семью выгонят и всякое такое. Поэтому с мечом и полез, только убивать не собирался. Не надо так на меня смотреть, Ролейн! Шанс вспороть горло представился шикарный. Потом бы спокойно отыскал сердце и для верности пырнул бывшего друга раз десять, чтобы точно сдох. Если не секрет, что взял бы в качестве доказательства моей смерти? Глаза или клыки? Есть у вас обычай: бросить к ногам правительницы дроу части тела кровного обидчика. А еще говорят, будто демоны кровожадны!

   Магистр промолчал, попытался встать, но не смог. Его шатало, голова кружилась, и Асварус завалился набок, держась за живот. Руки тут же окрасились кровью.

   — Н-да, квиты, только ты без регенерации и лечебной магии, — прокомментировал Темнейший. – Так как, помочь, или будешь гордо мучиться в Фераме, куда по милости душевной верну? В любом случае, Ролейн, твои обвинения я отмел – простил же. И о кулоне Хорта узнал позже Змеиного болота, которое нас познакомило.

   Рана императора практически затянулась, к нему вернулась былая подвижность.

   — Но вывод напрашивался сам собой! – не скрывая обиды, выпалил Асварус. – Ты кого угодно используешь ради выгоды, а тут такая власть… Что тебе какой-то друг? Так, всего лишь дроу! А ты у нас – Джаравел ФасхХавел, внучатый племянник Наитемнейшего, без пяти минут властитель всего Солнечного мира. От безграничного могущества отделяет какой-то Ролейн Асварус. Даже не принц, а так, высокородный темный эльф, живущий далеко от семьи. Доверие – такая же мелочь для демона, как и мораль. Не так ли, Джаравел? Ну, скажи мне?! Что для тебя все, кроме демонов? Безликая масса – сам говорил.

   — Все, покажу лекарю, не обсуждается, — Темнейший резко встал, забрал с кресла меч магистра и направился к двери.

   — Я прав, Джаравел? – Асварус приподнялся на локте, сверля глазами спину императора. – На проклятие ведь сил хватит.

   — Хороший у меня друг! – остановившись, усмехнулся Темнейший, но не обернулся – Сначала убить пытается, потом проклясть. Может, и мне тебе не верить, а? Может, тебя кто-то науськал, денежек и эликсира бессмертия посулил? Потому что я, Ролейн Асварус, конечно, демон, но с понятиями о чести. Использовал бы – давно бы выбросил. Выводы сделаешь сам и извинишься. Проклинать не советую – уничтожу. Легкая смерть – тоже смерть, Ролейн.

   Император с силой захлопнул дверь, и магистр на пару минут остался один. Это время он потратил с пользой: перевязал раны и по мере сил начал лечение. Теперь, когда дурнота от ударов прошла, это давалось легче, хотя и отнимало много сил. Однако Асварус не сомневался: справится.

   Магистр стягивал очередную рану на животе, когда дверь распахнулась, и в кабинет императора вошел молодой стройный дроу в сопровождении мага-вампира.

   — Господин сказал, вы по неосторожности пострадали, могу я взглянуть? – почтительно обратился к Асварусу темный эльф.

   Причин не доверять собрату не было, и магистр кивнул.

   Маг-вампир остался у двери, а дроу подошел и склонился над Асварусом. Только сейчас он заметил, что лекарь полукровка: в волосах притаились крохотные рожки. Доверившись умелым рукам дроу – тот знал и владел большим магическим арсеналом в этой области, нежели магистр, — Асварус гадал, не внебрачный ли сын кого-то из императорской четы перед ним. Вряд ли Темнейший допустил бы в кабинет посторонних. Маг не в счет: вампиры свято хранили тайны главы сильнейшего из кланов.

   — Вы правы, — неожиданно улыбнулся дроу, обнаружив своеобразный прикус. – Отец в раздражении велел глянуть на вас и заодно прочитать мысли. Он обрадуется – вы совершили все в порыве обиды и запальчивости.

   — Демон! – магистр произнес это слово как ругательство.

   Он и не предполагал, что дроу умеет читать мысли – точно так же, как отец, при помощи прикосновений. Лечебная магия обманула, замаскировала специфические ощущения от данного процесса. Оставалось гадать, не успел ли дроу прочитать тайны, которые Джаравел ФасхХавел может использовать в своих интересах.

   — Я не вижу далекого прошлого, только события последнего часа и текущие мысли, — успокоил лекарь и посоветовал: — Извинитесь перед императором. Не знаю, что вас поссорило, но, если он послал меня, это много значит. Дружба же всегда приносит взаимную выгоду.

   Не прошло и получаса, как ни от ран, ни от ушибов, ни от ссадин не осталось и следа.

   Закончив, дроу попрощался и ушел. Как ни странно, маг тоже. Асварус остался один, попытался открыть пространственный коридор, но ему помешали. Золотистые искры заплясали в камине, завыло потревоженное пространство.

   — Убирайся! — под ноги магистру полетел меч.

   Асварус поднял его и обернулся – за спиной стоял император. Видимо, сочтя магистра излишне неторопливым, Темнейший потоком воздуха сдул его в пространственный коридор. Вопреки опасениям, он открылся там, где нужно – в кабинете главы ордена Змеи в Фераме.

ГЛАВА 9

Шардаш осторожно повернулся, стараясь не потревожить Мериам. Она спала, безмятежно закинув руку ему на шею. Профессор тяжело вздохнул и, не выдержав, вдохнул запах волос Мериам. Ее тело, мягкое, теплое, прикрытое только сорочкой и нижним бельем, манило, пьянило – и было так недоступно. Шардаш прикусил губу, чтобы немного успокоиться. Он не смел даже обнять Мериам, держал руки поверх одеяла, старался не прижимать и все равно желал.

   Губы профессора коснулись шеи девушки, сначала робко, потом страстно. Мериам заворочалась и что-то пробормотала во сне. Лучше бы проснулась!

   Опьянев от исходившего от Мериам запаха, Шардаш позволил языку скользнуть ниже, к каемке выреза рубашки, а потом под него… Осознав, что делает, профессор вскочил и отправился в ванную комнату. Ведь сдержался же вечером, даже спал ночью, а с утра подмял под себя и едва не раздел. Плохо, полгода он не выдержит.

   Холодная вода помогла, а растворенный в воде белый крошечный кристалл завершил дело. После него наступило успокоение, зверь забился в нору, а запах Мериам не сводил с ума. Профессору уже приходилось глотать лекарство в Бонбридже, когда адептка задерживалась у него вечерами. Разумеется, она не подозревала об ухищрениях, к которым он прибегал.

   Поцеловав Мериам в щеку, Шардаш отправился завтракать. Магистр вставал рано и наверняка захочет обсудить с ним дальнейший план действий. Вчера они толком не успели поговорить.

   Погода испортилась, солнце скрыли тучи. Собирался снег.

   Шардаш бодро дошагал до орденской столовой, где любому со знаком Змеи полагался бесплатный завтрак и ужин. Простой, непритязательный, но для здоровья важнее польза и сила, а не изысканный вкус. Шардаш проглотил кашу, кусок ветчины, запил чаем с булочкой, попросил покормить Мериам, когда та придет, и поспешил к Асварусу.

   Вопреки ожиданиям, магистра не оказалось в кабинете. По словам прислужников, он даже не завтракал. Забеспокоившись, Шардаш постучался в спальню Асваруса. Не сразу, но магистр открыл.

   Профессор вошел и услышал, как щелкнул за спиной замок.

   Шардаша поразила странная тишина и темнота, царившая в спальне. Несмотря на урочный час, магистр не расшторил окна. Настораживал и запах трав, будто в медицинском крыле.

   — Сейчас.

   Дневной свет проник в спальню, окно распахнулось, проветрив помещение.

   Магистр лежал на постели, поверх одеяла, одетый, но какой-то помятый. Взгляд обращен в потолок, цвет лица серый, у губ залегла складка.

   Асварус кивнул на стул, на спинке которого висел халат. Шардаш сел.

   — Будьте осторожны: он знает, — предупредил магистр. – Простите, я выдал вас, когда… Какой же я дурак, Тревеус! И если Джаравел не убил меня, то действительно не так подл. Хотите полюбоваться на отметины, которые он оставил? Ран нет, но шрамы на месте.

   Магистр сел, расстегнул рубашку, продемонстрировал ряд алых рубцов и пожелтевший синяк во весь живот. Профессор нахмурился, но не задал ни единого вопроса. Это личное дело Асваруса, он не вправе вмешиваться.

   Шардаш отметил высокий уровень лечебной магии неизвестного чародея, исцелившего магистра. Она не только избавила Асваруса от увечий, но и восстановила силы. Пусть магистр вял, выглядел усталым, но, потеряв столько крови, он должен был бы лежать без движения. Значит, ему кто-то помог, затянул раны и перенес сюда, в спальню. И этот некто жил в Империи.

   Асварус ждал, что Шардаш рассердится, но тот молчал. Он понимал: осознанно магистр ни за что не пошел бы на предательство. Видимо, в сердцах обмолвился о кулоне Хорта.

   — Что он знает? – наконец спросил профессор.

   — Что вы рассказали о сделке. Он не расспрашивал, я… Меня иное волновало. Сначала – как обуздать ярость, потом – как выжить. Нечего сказать, отличный магистр! – горько усмехнулся Асварус. – Чему я могу научить, если пошел на поводу у чувств, забыл все на свете!

   — Значит, вы по-настоящему дружны с ним, учитель, — констатировал Шардаш. – Вам не за что себя корить. Я вас не виню: император непременно догадался бы о наших откровениях. Вы не завтракали?

   — Какая еда, — отмахнулся магистр, оправив рубашку, — когда кусок в горло не лезет? Внутри-то еще не затянулось до конца – ребра, желудок… Терзаюсь теперь в сомнениях. Я ведь покушался на жизнь Темнейшего, нож по рукоять в грудь всадил – и живой.

   — Значит, догадка не подтвердилась, — констатировал Шардаш.

   — Что демоны используют друзей? Пес его знает! – вздохнул Асварус. – Насмотрелся вчера на его рожу, но так и не понял, лжет ли. Убедился лишь, что нужен живым и здоровым. Но Джаравел обиделся, вне сомнений. Ладно, пора о вас подумать, Тревеус. Поезжайте-ка в Туманные земли, поговорите с Асканией и леди Настрейдой Асварус. Это моя матушка. Она добьется аудиенции у правительницы. Поторопитесь, пока Джаравел не нанес удар. Он на многое способен.

   Магистр снова лег: ему все еще требовался покой, — и пообещал помочь с королевой. Он намеревался сочинить пару правдоподобных писем о состоянии дел в Империи, добавив в вымысел пару достоверных фактов, и отправить от имени профессора. Несмотря на соблазн получить награду от правящей четы, Асварус намеревался хранить секреты Джаравела ФасхХавела. Магистр не питал иллюзий: император вырежет весь орден, если узнает о разговорчивости магистра.

   Шардаш поблагодарил за помощь и вздохнул: не успеет вернуться до второго января, увязнет в переговорах. Хорошо, если профессор сумеет переговорить с правительницей, изобразит перед императором бурные поиски, а закончит дело уже во время больших зимних каникул.

   Присутствие Мериам тоже вносило коррективы. Шардаш не желал подвергать ее опасности, но и оставлять одну боялся. Пусть будет рядом: в случае опасности он сумеет защитить или хотя бы попытается.

   — Не жалейте меня и не смотрите как на больного, — скривившись, Асварус заставил себя сесть. – Лучше погуляйте с девочкой по Фераму, пока я все подготовлю и всех предупрежу. Подругу здесь оставите?

   Шардаш покачал головой. Магистр все понял и кивнул. Опустил ноги на пол, нашарил сапоги и встал.

   Асваруса слегка пошатывало – сущие пустяки по сравнению со вчерашним. Внебрачный сын императора знал свое дело, практически вылечил, а это – всего лишь слабость. Магистр полагал, все пройдет, стоит поесть и размяться в фехтовальном зале.

   Шардаш тревожно наблюдал за действиями Асваруса, готовый в любой момент поддержать. Магистр, разумеется, не признается в собственной слабости на людях, предпочтет изображать здорового. Однако от этого сил у Асваруса не прибавится, а долг любого члена ордена – помогать своему учителю в любых обстоятельствах.

   Асварус заметил тревожные признаки первым, призвал меч и велел Шардашу без лишних разговоров переместиться в свою комнату и забрать Мериам.

   Профессор не успел и наткнулся на искусную иллюзию Темнейшего. Слегка подрагивая, она клубилась в футе над полом. Шардаш читал, что сильные маги способны использовать подобные виды связи, но никогда не встречался с таким на практике.

   — Длинный язык укорачивает жизнь, — голос императора слегка исказило пространство, но даже сейчас его холод обжигал. – Чтобы думал быстрее, заберу заклад. Вы ходите по краю, Шардаш, одна нога уже угодила во Мрак. Игры со мной плохо заканчиваются.

   Шардаш сузил глаза и напрягся, нагнувшись, будто для прыжка:

   — Только попробуйте ее тронуть! Вместо кулона получите всего лишь мой труп. Устроит ли это ваше императорское величество?

   — А вы уже труп, — промурлыкал Темнейший. – Я предупреждал, вы не приняли всерьез. Что ж, наслаждайтесь последними минутами жизни.

   Профессор не ожидал такого исхода событий. Он искренне полагал, кулон Хорта для императора важнее обид и тот ничего ему не сделает, пока не получит артефакт. Видимо, недоумение отразилось на лице Шардаша, потому что Темнейший расхохотался.

   Иллюзия дрогнула и развеялась.

   — Плохо, очень плохо! – пробормотал магистр.

   Его меч полыхнул огнем, а рука рванула толстый черный шнур над кроватью.

   — Я поднял тревогу и объявил общий сбор, — пояснил Асварус. – Зная Джаравела, обе угрозы он исполнит, но, возможно, раздумает, встретив отпор. Все-таки иначе война, и не только с людьми…

   Шардаш кивнул и перенесся в свою комнату. Мериам еще спала, и он, вытащив ее из постели, поднял на руки, укутал в одеяло и понес вниз.

   Самое безопасное место – как ни странно, орденская тюрьма. Профессор хотел оставить адептку на ступенях лестницы в «мешок», приставив охрану. Колдовать на нижнем уровне тюрьмы император не сможет: любая магия блокируется, даже демон окажется бессилен. А без чар его можно одолеть, если напасть всем вместе.

   Шардаш не успел осуществить задуманное: Мериам разбудили крики. Она открыла глаза, огляделась и удивленно уставилась на профессора.

   — Все хорошо, — повторил Шардаш самую известную ложь на свете, бережно прижимая Мериам к груди. – Ты просто посидишь в одном месте, пока не минует опасность.

   — А ты? – забеспокоилась адептка. – Только не говори, что тебя не будет рядом!

   — От смерти не прячутся, — возразил Шардаш.

   — Хороший каламбур.

   От звука этого голоса оба вздрогнули и подняли глаза.

   Император парил над землей над головой профессора. Воздушные потоки поддерживали Темнейшего, крылья лишь изредка делали пару взмахов. Каждое в длину с рост Шардаша, они отбрасывали косые тени на брусчатку двора.

   Императора сжимал в руках меч. Это удивило профессора: легче проклясть, воспользоваться магией, а тут ему оказали честь, намереваясь обезглавить. Однако подумав, Шардаш догадался – заживление серьезных ран выкачивало силы. Видимо, Темнейший сомневался, что без меча быстро покончит с дерзким оборотнем и его защитниками. Использовать перстень мешал кодекс поведения – Шардаш удостоился обращения на «вы», посему и смерть заслужил от рук императора, а не от проклятия.

   — Девчонку отпусти, – приказал император. – Убивать ее не собираюсь. А вас, Тревеус Шардаш, я недвусмысленно предупредил в Бонбридже. Словами не разбрасываюсь.

   Мериам в ужасе уставилась на Темнейшего и еще крепче вцепилась в шею Шардаша. Тот безуспешно пытался разжать пальцы девушки. Она понимала, от крепости ее объятий зависит продолжительность жизни профессора. Мериам дала слово не отходить ни на шаг, если потребуется, попытается заслонить собой. Да, умрет, но она не сможет жить без Шардаша. Родителей жалко, сестру, обеих бабушек, но они не заменят любимого, который пострадал из-за нее. Вот Мериам и расплачиваться.

   Хлюпнув носом, смахнув навернувшиеся на глаза слезы, адептка срывающимся голосом заявила:

   — Убейте меня вместо него. Я виновна, мне и отвечать.

   Оба: и Шардаш и Темнейший, – оделили ее пристальным вниманием. Профессор – с осуждением и укором, император – с любопытством и легким удивлением.

   — Я правильно понял, — уточнил Джаравел, разминая кисть; меч молнией блистал в воздухе, — ты хочешь обменять свою жизнь на его? Любовь и всякое такое? Глупый и наивный человек, сделаю вид, будто не слышал.

   — Да, хочу! – крикнула адептка, не дав Шардашу остановить себя. – Он провинился перед вами, желая защитить меня. И это не глупость, это… Вам не понять, вы не способны что-то или кого-то любить! Убьете его – убейте меня.

   Император промолчал и одарил презрительным взглядом послушников и рыцарей, спешивших на помощь Шардашу.

   Скривив губы и обнажив зубы, Темнейший метнулся к земле. Шардаш пригнулся, закрывая Мериам, но целью императора пока были не они, а юноша со взведенным арбалетом.

   Адептка ничего не поняла, только услышала крик. Профессор закрыл от нее происходящее, справедливо полагая — не стоит смотреть на труп с разодранным горлом. Ему и самому стало не по себе: голова несчастного болталась на ниточке. Обычные высшие вампиры так не умели.

   И ведь императора не отвлечет кровь, он не убивает ради нее как обычные Неспящие. Впрочем, клан Вечности Дома ночи, к которому принадлежала мать Темнейшего, недаром главенствовал над всеми вампирами. Немудрено, что одну из них взял в единственные жены племянник Наитемнейшего. Аристократы среди вампиров, Неспящие из клана Вечности пили кровь из бокалов, а жертв закалывали другие. Зато после них не оставалось никого и ничего. Вампир из клана Вечности мог забрать даже душу демона.

   — Прости и прощай, — приняв решение, прошептал Шардаш, поцеловал Мериам и бережно опустил на брусчатку. – Беги к тюрьме и, ради меня, живи. Только не оборачивайся!

   — Я… я... Я не отпущу тебя, не отпущу, слышишь!?

   Адептка вскочила на ноги и, не обращая внимания на холод, вцепилась в куртку профессора. Одеяло сползло и сиротливо валялось на камнях. Шардаш сердито оттолкнул Мериам, назвал дурой – не помогло. Адептка перестала плакать, упрямо вздернула подбородок и заявила, что останется с ним до конца.

   Подхватив одеяло, Мериам уселась на корточки и принялась чертить веткой на снегу руны. Времени катастрофически не хватало: император вернулся за главной жертвой и занес меч для удара. Оставалось надеяться, что профессор сумеет его отбить. Тому придется вспомнить все уроки, преподанные Ролейном Асварусом, использовать всю быстроту и ловкость оборотня.

   — Джаравел, остановись! Он не оскорблял тебя, хватит крови! Я – единственная причина твоей ярости. Так зачем убивать невинных?

   Меч императора не достиг цели, остановленный рукой владельца. Клинок Шардаша тоже не задел Темнейшего: профессор не мог подпрыгнуть так высоко.

   Шипя, император развернулся и рявкнул:

   — Вон!!!

   — Я не твой пес, — покачал головой магистр. Он стоял у трупа арбалетчика; за его спиной лежали еще два. – Либо друг, либо враг, но не пес. И Тревеус – случайная жертва, как и те ребята, которых ты разодрал. Дикая ярость – беда демонов. За это вас и не любят.

   — А вас, дроу, ценят за предательство и отрезанные уши, да?!

   Крылья императора взметнулись, и он в мгновение ока оказался рядом с Асварусом. Тот все так же стоял, опершись об огненный меч: зачем менять позу, если противник заведомо сильнее?

   — Я виноват, признаю, но этот твой поступок… — магистр обвел руками двор и вздохнул. – Устроить бойню из-за одного дроу, которого сам же отпустил, — глупо. А уничтожить того, кто принесет желаемое, — вдвойне глупо. Ты пережил столько покушений, столько лет правишь Империей, обладаешь таким влиянием и авторитетом только потому, что всегда славился умом и рассудительностью. Сейчас же я вижу перед собой близнеца Ионафана. Не стыдно Темнейшему вести себя как молоденькому демону без капли мудрости?

   Воспользовавшись моментом, Шардаш подхватил Мериам под руку и потащил прочь. Он надеялся, что Асварус задержит императора. Во всяком случае, тот пока его не перебил. Мир праху магистра, но профессору есть, кого защищать. Там, во дворе, все члены ордена, а у Мериам есть только он, Шардаш.

   Император убрал меч и процедил:

   — Вчера ты для меня умер.

   — И, тем не менее, ты говоришь со мной, — усмехнулся Асварус.

   Он затеял опасную игру, но видел проблески разума во взгляде императора. Ярость спадала, но это не гарантировало жизни. Отныне просто не будет случайных жертв.

   — Тебе кажется, — расплылся в страшной улыбке император, погладив кольцо с розами.

   Магистр проследил за его движением и подумал – не стоило тянуть с завещанием. Пока живешь, не думаешь о смерти, а следовало бы.

   — Ролейн Асварус, отныне тебе под страхом казни заказан въезд в Империю. Ты мертв для меня, как мертво все, что оказывается гнилью. Если хотел повиниться, не вышло. А проклинать… — Темнейший покачал головой. – Нет, умрешь иначе: чтобы больше и дольше мучился.

   Громкий хлопок – и император исчез.

   Магистр перевел дух, тяжело вздохнул и склонился над убитым. Знакомые раны, четкая работа.

   Научить противостоять нападению с воздуха тяжело, можно только вооружить парой приемов, развить ловкость, координацию, а дальше каждый сам за себя.

   Асварусу приходилось сражаться с вампирами. Он хорошо помнил нанесенные ими раны – да, не в горло, но без крови не обошлось. А тут наполовину демон, разъяренный, сильный, к которому Асварус не подпустил бы даже Магистра магии, потому что слишком хорошо знал императора. И именно поэтому терялся в догадках. Вчера император простил, обиделся, но простил, сегодня же объявил кровным врагом. Иного бы он проклял, снес голову мечом, убил магией, наконец, но Темнейший желал не смерти, а мук. Вряд ли за ночь он изменил мнение насчет поступка Асваруса, тем более, сын ему все рассказал. Нет, произошло нечто, что вбило между ними клин.

   — Однако не лгал, гад крылатый! – горько усмехнулся магистр, напугав учеников странной реакцией на гибель товарищей.

   Откуда им было знать, о чем думал Асварус? Вовсе не об убитых: жаль, но уже не вернуть, а о Джаравеле ФасхХавеле и его дружбе. И окончательно убедился: она существовала.

   Асварусу даже стало стыдно за свои сомнения: демон оказался благороднее его. Даже теперь сказал все лично, в глаза, как равному.

   — Надо похоронить братьев и сообщить о случившемся графу Саамату, — заметил помощник магистра, бережно накрыв один из трупов плащом.

   — Похоронить – да, а министру не говорите, иначе начнется война с Империей. Надо было меня звать, а не за оружие хвататься, — с укором глянул на дежурного по резиденции Асварус. – Немедленно переместиться и сообщить. Тогда бы никто не погиб. Я бы его успокоил. Император умеет слушать и слышать. Или вы забыли, что даже намек на агрессию способен спровоцировать демона на бойню? В таком случае – вперед, обратно учиться, в ордене вам делать нечего.

   — Откуда ж мы знали? – оправдывался провинившийся. – Господин учитель, он же угрожал паладину, собирался напасть…

   — Целых пять минут? – зло рассмеялся магистр. – Раз медлил, значит, сомневался. Надлежало отвлечь его, не используя оружия. Или о сетях тоже забыли? Что ж, не все проходят испытания ордена Змеи. Вы их не прошли. Соберите вещи и покиньте резиденцию. Знак Змеи стравите – отныне вы не имеете права его носить. Остальные понесут наказание в зависимости от степени вины. Помолитесь о мертвых!

   В раздражении пнув камушек, Асварус быстро зашагал к двери, за которой укрылись Шардаш и Мериам. Признаться, сейчас магистр сам себя ненавидел. Мог предотвратить убийство – и получил три трупа. Нехватка сил на пространственный коридор не отговорка.

   — Я все слышал, — с порога заявил Шардаш.

   Убедившись, что опасность миновала, он вышел на свежий воздух.

   К профессору льнула Мериам. Босые ноги замерзли, но она не жаловалась, терпела. Руки Шардаша должны оставаться свободными для защиты от врага.

   Начертанные Мериам руны все еще темнели на снегу. Она не закончила цепочку – оставалось еще два символа.

   Магистр кивнул и попросил обоих пройти к себе в кабинет. Там Асварус напоил Мериам горячим чаем с капелькой настойки, чтобы не заболела, велел принести завтрак и без лишних предисловий сообщил о немедленном отъезде. Магистр попросил быстро изложить на бумаге все угрозы и действия императора и оставить на хранение в ордене.

   — Образ Джаравела сумею вычленить и приложить. В случае смерти кого-то из нас письмо попадет в руки Элалия Саамата. На вашем месте я бы по прибытии в Туманные земли с ним связался.

   — Нет, — решительно заявил Шардаш, растирая покрасневшие ноги Мериам. – Это только мое дело.

   — В Империи неладно, раз у Джаравела так скачет настроение. Знать бы, что так его расстроило, — задумчиво пробормотал Асварус.

   Молчаливо пившая до этого чай с булочками адептка подала голос:

   — Вряд ли может расстроиться существо, не имеющее сердца.

   — Вы не правы, милейшая, — обернулся к ней магистр, — демонам знакомы чувства. Не спорю, нежность к женщине в сердце Темнейшего не забредала. Хотя, вроде, его с Марикеш некогда связывали теплые отношения. Но ничто другое ему не чуждо. Например, он любит детей и внуков. Меня когда-то. Просто выражается это иначе. Так к чему это я? Императора что-то очень сильно расстроило. Что-то личное. Якобы я предал его. Значит, произошло нечто серьезное, и некто подставил меня. Тревеус, если представится возможность, расспросите о состоянии дел в Империи. Туманные земли рядом, многие в родстве с имперцами…

   — Почему вы сами не спросите?

   — Потому что четыре уха лучше двух. Ладно, не забивайте голову, у вас свои проблемы. Еще неизвестно, чьи хуже, — разряжая обстановку, рассмеялся Асварус. – С королевой разберусь, начитается всласть! Пусть думает, будто я теперь на стороне Лаксенского трона, а не грозившего муками Преисподней императора. С перстнем сложнее, но, может, разыграем комедию? Аскания закажет еще одну копию, вы ее привезете и якобы потеряете при трагических обстоятельствах. И все, пусть Раймунда кусает губы.

   Профессор промолчал, хотя и не разделял оптимизма магистра. Покосился на Мериам, поинтересовался, не холодно ли ей. Адептка мотнула головой и поправила сползшее одеяло. Там, во дворе, она не задумывалась о своем внешнем виде, а сейчас стало стыдно. Ладно, Шардаш, ему можно, но магистр Асварус – чужой человек, да и остальные мужчины тоже. Уловив ее неловкость и скованность движений, профессор попросил разрешения перенести адептку к себе. Магистр разрешил, и Шардаш на пару минут исчез, устраивая Мериам и заботясь о том, чтобы та не осталась голодной. В конечном итоге он оставил ей целых два завтрака: поданный в кабинет Асваруса и отложенный для адептки в столовой.

   Шардаш застал магистра в той же позе, в которой оставил, только на коленях возник огненный меч.

   — Вот, — пояснил он, — все гадаю, не отдать ли вам. Не нравится мне, что Джаравел назвал вас трупом: слова у него пророческие…

   — Пророки часто ошибаются, — покачал головой профессор. – Оставьте себе и поешьте, учитель.

   Асварус нехотя поковырялся вилкой в тарелке, потом, не выдержав, встал и достал подаренную учениками бутылку вина. Без всяких тостов, в тишине они выпили по бокалу за погибших. После у магистра появился аппетит, и он, напутствуя Шардаша, проглотил-таки завтрак.

   Допить бутылку мужчины не успели, помешал низкий вибрирующий звук, доносившийся из кабинета. Шардаш вздрогнул, но Асварус поспешил успокоить – это всего лишь переговорный шар:

   — Я настроил его специальным образом, чтобы отсюда услышать. Пусть лучше разбудит, чем просплю все на свете.

   Магистр поднялся и прошел в кабинет.

   Шар раскалился от света: неизвестный собеседник горел желанием немедленно услышать Ролейна Асваруса и явно не одну минуту мысленно повторял его имя. Магистр коснулся светящейся поверхности волшебной палочкой: рукой побоялся. В поле зрения возникло встревоженное лицо молодой дроу, испуганно озиравшейся по сторонам. В руке она сжимала кинжал.

   Не дав Асварусу поздороваться, темная эльфийка зашептала:

   — Ролейн, я боюсь! Возле дома клубится тьма. Я не вижу, но чувствую их. Олорна не вернулась. Ее нет, совсем нет, понимаешь?! А она всего лишь переступила порог. Я…

   Изображение внезапно пошло рябью, связь оборвалась. Как и сердце магистра. Несколько минут он стоял, держась рукой за грудь, будто получил смертельный удар, а потом сдавленно прошептал: «Аскания!»

ГЛАВА 10

Руки магистра дрожали. Впервые за долгие годы. Он пытался оправдаться последствием упадка сил, но знал – от волнения. Остатки вина Асварус заглотал прямо из бутылки, только тогда дрожь унялась.

   Первым порывом было броситься к сестре, но разум холодно напомнил – вампиры успели сделать свое дело, если только пришли убивать. Аскания намекала на один из высших кланов, скорее всего, клан Вечности, иначе не сказала бы: служанки «совсем нет». Она имела в виду, что не могла найти даже ауру, а ведь та некоторое время парит над трупом. Работу выполнили ювелирно точно.

   Но помимо вампиров существовали аромиты. Они походили на духов, но в отличие от них никогда не имели тела. Серыми тенями, сливаясь с воздухом, аромиты ночами выплывали на охоту, вселялись в жертву и убивали ее душу. Асварусу приходилось видеть трупы без зрачка и радужки, сохранившие ауру, но мертвые даже для Мрака и его прихожей – Преисподней.

   Убить аромитов невозможно, только прогнать. По желанию они приносили хозяевам нужные души, будучи одновременно и поставщиками страшного сырья, и лучшими наемными убийцами.

   Где в Солнечном мире водились аромиты, знали выпускники всех магических учебных заведений – в Империи. Джаравел ФасхХавел завез парочку из государства демонов, они прижились, расплодились и теперь служили его интересам. Радовало, что размножались аромиты медленно и нетрадиционным способом: раз в шестьдесят девять лет один из них делился надвое.

   В любом случае, магистр знал, кто за этим стоит, как знал и то, что там, в Туманных землях, сжималась пружина обещанной кары – «Нет, умрешь не от него – чтобы больше и дольше мучился». И нельзя было попросить помиловать, забыв о гордости, броситься в ноги.

   — Я уезжаю, — сообщил Асварус, пристегнул ножны с мечом, призвал кинжалы и заложил в сапог нож. – Коридор оставлю открытым, собирайтесь спокойно, не закроется в течение часа. А сам, увы, вынужден немедленно вас покинуть. Если выживу, встретимся в саду Правительницы у седьмого кристалла.

   — И домой ко мне лучше не заходите, — посоветовал магистр. — Во всяком случае, с девочкой. Удачи!

   Усилив магию волшебной палочкой, Асварус сотворил два пространственных коридора, выводивших в разные точки Туманных земель, и, подхватив со стула плащ, шагнул в один из них.

   Шардаш проводил магистра задумчивым взглядом и вернулся к Мериам. Убедившись, что она сыта и одета, велел собрать вещи обоих. Профессор же разжился парой заряженных кристаллов перемещения дальнего действия и запасом провианта: опыт подсказывал, еда может оказаться не лишней.

   Когда оба очутились в столовой магистра, второй коридор еще не закрылся, завывая не хуже февральской бури. От него веяло холодом.

   — Ты можешь передумать, – напомнил Шардаш.

   Мериам мотнула головой и, подхватив корзину со снедью, вплотную подошла к заветной черте. Ощутив на плече руку профессора, она смело сделала шаг и закрыла глаза, чтобы не навредить зрению: голову сдавило как при сильной мигрени.

   Перемещение длилось долго, не меньше пяти минут, и вот, наконец, кровь отлила от лица, а уши перестали болеть.

   Оглядевшись, Мериам впервые увидела Туманные земли – странный и непривычный край дроу, так мало напоминавший Лаксену. Все тонуло в сизой пелене, клубившейся на уровне пояса. И будто нет зимы, а вечная поздняя осень. Деревьев мало, и все они голые, сиротливые, низкорослые. Зато то здесь, то там мерцали камни – целые россыпи кристаллов всевозможных цветов и оттенков. Некоторые даже светились. А вот солнца нет, вместо него над головой все та же хмарь. Жилья не видно, вокруг тихо, будто в лабиринтах Мрака.

   Мериам на всякий случай прижалась спиной к Шардашу, пытаясь отыскать что-то живое среди тумана и камней. Хотя бы птицу. Но глазу не за что было зацепиться.

   — Магистр не ошибся, он точно нас туда перенес?

   Профессор покачал головой:

   — Туда, судя по описаниям. Мы с тобой сейчас не снаружи, а внутри Туманных земель. Благодаря тому, что магистр – местный, не пришлось искать вход. Снаружи, Мериам, просто горы. Обычные горы, только черные. А вот внутри… Никогда здесь не был, только читал. Занятно, однако!

   Профессор смело зачерпнул рукой туман и, к ужасу адептки, нагнулся. Он отсутствовал пару минут, а потом вынырнул, довольный, и сообщил:

   — Вся жизнь внизу. Даже цветы есть. Странные, но безобидные, вроде. Опасности не чувствую. Так что пойдем знакомиться с дроу.

   Стараясь ступать туда же, куда Шардаш, Мериам, вздрагивая от биения собственного сердца, шла вперед. Она не разделяла оптимизма профессора: окружающий мир казался опасным и враждебным. Адептка надеялась, что идет по земле, а не, скажем, по ядовитым змеям, но проверить не решалась.

   Шардаш остановился у одного из камней, самого высокого из всех, и коснулся его волшебной палочкой. Кристалл потемнел, на нем проступили буквы. Выглянувшая из-за спины профессора Мериам тоже прочитала надпись.

   Камень оказался указателем. Если верить ему, впереди какой-то город, только идти до него предстояло пять миль. Поймав разочарованное выражение лица адептки, Шардаш улыбнулся и заверил, они без труда попадут туда прямо сейчас.

   Пространственный коридор вынес их к самому удивительному, что когда-либо видела Мериам, — городу, вырубленному в скале. Посредине него пролегла расщелина, разделив селение на две неравные части. Над ней, как ни странно, серело обычное небо с привычными для взгляда тучками.

   Адептка удивленно глянула на Шардаша – тот пожал плечами. Его знания о Туманных землях ограничивались книгами, а там не объяснялось, почему над городами светило солнце, когда как на прочей территории царил полумрак.

   — Дроу – нейтральный народ, — успокаивая не то себя, не то Мериам, тихо сказал профессор. – Они со всеми ладят.

   Но на всякий случай Шардаш сжал в руке волшебную палочку: в свете последних событий ни за что нельзя было поручиться.

   Профессор первым шагнул в расщелину и, поправив сползшую сумку Мериам на плече, огляделся. Заплечный мешок тоже пришлось нести ему: нельзя же заставлять таскать тяжести девушку! С нее хватит и корзины с провизией.

   Из скалы выступали только фасады домов. Они практически смыкались над головой, оставляя лишь узкие световые щели. Между домов вились улицы – прямые и, естественно, тоже каменные. Достаточно широкие, чтобы проехала повозка. Позаботились дроу и о тротуарах – пятифутовых бордюрах вдоль фасадов, чуть возвышавшихся над проезжей частью.

   На окнах стояли горшки с кристаллами, белыми и синими цветами. Их головки напоминали мухоловку – знаменитое хищное растение.

   Везде чисто, ни единой соринки. На дверях домов – защитные руны. Шардаш отнесся к ним с особым пристрастием, парочку даже перерисовал. Заодно прочитал короткую лекцию о полезности эльфийской магии: она двухкомпонентная, а посему действеннее. Мериам ничего не поняла и промолчала.

   — Тебе бы это запоминать нужно, — с укором заметил профессор. – Я-то заклинаниями любого уровня владею, а вот ты… Защитные руны могут стать спасением. Те, что ты вывела на снегу в Фераме, — слабенькие, пятикурсник развеет. А тут – вещь интересная и мощная. Поверь обладателю ученой степени. Я таких не знаю.

   Обещав на досуге выучить, Мериам поплелась вслед за Шардашем, вертя головой по сторонам.

   Архитектура города удивляла прямыми линиями и рунными орнаментами. С одной стороны, так легче высекать дома из скалы, с другой – безопаснее, с третьей – величественнее. Только без зелени и фигурных вывесок лавок неуютно. Сами магазинчики были, но, увы, на человеческий язык дощечки с названиями над дверьми не переводили. Шардаш изредка пояснял, что и где продают. Он знал обе разновидности эльфийского языка: и темную, и светлую.

   Чем дальше они углублялись вглубь горы, тем чаще попадались дроу. Передвигались они неспешно, обычно группками. Мужчины все при оружии, девушки и женщины обычно не одни, а с телохранителями. Мериам заметила, что при встрече первыми кланялись, прижимая руку к груди, мужчины, а вот слабая половина местного населения частенько игнорировала приветствия.

   — Они из разных сословий, — пояснил Шардаш. – Да и главная в семье дроу – женщина. Именно по матери ребенку дают фамилию и заносят в сословные книги. При дворе это особенно заметно: там правят женщины. Так что, — он усмехнулся, — чувствуй себя королевой!

   — Я и так королева, когда ты рядом, — лукаво улыбнулась Мериам и тут же умолкла, заметив приближавшуюся к ним группку верховых дроу. Они передвигались на существах, подозрительно напоминавших василисков, только морда и хвост иные, змеиные.

   Шардаш тоже насторожился и попросил адептку встать между ним и стеной, но достаточно далеко, чтобы не задеть рукой при размахе. Пальцы профессора характерно сложились, будто сжимали рукоять меча. Мериам догадалась, что оружие Шардаш уже призвал, но пока скрывает под мороком. Она уперлась спиной в стену, чтобы обезопасить себя сзади, и заготовила доступное атакующее заклинание. На этот раз третьего уровня, не тактильное, под названием «Мельница». Необходимо было сконцентрировать энергию на кончиках пальцев, соответствующим образом настроиться, представляя, будто по венам вместо крови течет магия, и на выдохе, крутануть кистью по часовой стрелке, направив удар на врага. Заклинание требовало словесного закрепления, произнести его надлежало одновременно с движением.

   Дроу остановились напротив Шардаша. Судя по тому, что тот не двигался и не отводил взгляда, Мериам ошиблась, ездовые животные не василиски. Зато боевая стойка профессора, с чуть расставленными, уверенно стоящими на камнях ногами, наводила на тревожные мысли.

   Дроу переглянулись. Один что-то спросил, а Шардаш ответил.

   Темноэльфийский язык оказался «акающим»: почти каждое слово содержало эту гласную, иногда и не одну, а сдвоенную или строенную. Невозможно понять, как настроен собеседник: артикуляция четкая, интонация плавная, чуть повышается в конце предложений. По лицам дроу тоже ничего не скажешь.

   — Они нас проводят, — наконец обернулся к Мериам Шардаш. – Это местная стража. Все в порядке, устную проверку мы прошли.

   Адептка удивленно глянула на него. Какую проверку? Или дроу задавали каверзные вопросы?

   — Леди устала, не желает ли она сесть на кверфа?

   Дроу говорил практически без акцента, будто с детства привык к языку людей. Он спешился и, поклонившись в пояс, протянул Мериам поводья странного двуногого змееящера. Адептка вцепилась в корзинку и замотала головой, не желая знакомиться с животным ближе. Но Шардаш решил иначе: поблагодарил и потащил Мериам к животному.

   — Но я не хочу, я боюсь! – вырывалась адептка. – Он меня укусит, сбросит. Дроу увезут меня, украдут.

   — Хватит меня позорить, — остановившись, шепнул на ухо Мериам профессор, покосившись на нахмурившихся темных эльфов. – Ты устала, а эти ребята ничего дурного не сделают. Мы гости рода Асварус, значит, взобрались практически на вершину иерархической лестницы. А ты всеми силами стараешься показать, что гневаешься на меня и требуешь уйти. И меня ведь выставят, Мериам, тут иные порядки. Если женщина дала по руке мужчине, то он не только обязан извиниться, но и не смеет заговорить с ней, пока не получит прощения. А тут выходит, будто я учиняю насилие.

   Мериам испуганно ойкнула и поспешила улыбнуться Шардашу. Потом обернулась к дроу и пролепетала:

   — Он ничего плохого не делает, совсем-совсем ничего!

   Профессор невольно рассмеялся: настолько потешным было выражение лица адептки. Оно на миг заставило забыть, где и по какому поводу они оказались в Туманных землях.

   Шардаш хотел помочь Мериам сесть на кверфа, но та заупрямилась, отказавшись ехать одна. Пришлось выяснять, выдержит ли животное двоих. Оказалось, да, но второму придется сесть на шею кверфа, а они этого не любили, иногда кусались.

   Маленький отряд трусил по улицам скального города, все дальше и дальше от расщелины, пока не остановился у длинного фасада с барельефами птиц. Шардаш аккуратно, стараясь увернуться от зубов раздраженного кверфа и одновременно не задеть Мериам, соскочил на узкий тротуар, снял адептку и поблагодарил дроу за помощь. Те в ответ приложили руку к сердцу и удалились.

   Профессор объяснил Мериам, что их доставили к странноприимному дому, где можно немного отдохнуть и связаться с кем-то из рода Асварус. До столицы Туманных земель пять дней пути, но они, разумеется, перенесутся туда посредством пространственного коридора, нужно только узнать точные координаты и внести свои изображения в списки временных жителей, чтобы не возникло проблем со стражей.

   — И у нас останется всего четыре дня, — подытожил Шардаш, толкая тяжелую дверь. – Увы, праздновать Новолетье придется здесь. А второго числа, невыспавшимися и уставшими, изображать, будто весело провели время с друзьями. Хоть внешний вид на похмелье спишут!

   Профессор рассмеялся.

   Внутри гостеприимного дома, вопреки опасениям, оказалось светло. Даже несмотря на отсутствие окон, которые, казалось, прорублены в фасаде лишь для красоты. Десятки подвесных шаров парили под сводами потолка, освещая узкий длинный холл.

   В углу виднелась лестница, буквально ввинчивавшаяся в скалу. Форма у нее была соответствующая – спиралевидная.

   Стены холла не позаботились даже отшлифовать, и Мериам с интересом разглядывала прожилки вкраплений различных пород. Они образовывали неповторимый узор.

   На видном месте стояли три переговорных шара. Центр помещения украшала композиция из кристаллов.

   Шардаш пересек холл и в задумчивости остановился у высеченной из камня перегородки в половину среднего человеческого роста. Из-под нее тут же вынырнул темный эльф в синей рубашке и то ли пропел, то ли проговорил приветствие.

   — Нам нужна комната, — коротко пояснил профессор. – Девушка – человек, я… Считайте, тоже. Так что что-нибудь привычное глазу.

   Дроу рассмеялся:

   — И почему все думают, будто мы спим на камнях?

   Шардаш пожал плечами, не став отвечать: «Наверное, потому, что вы живете в скалах».

   Темный эльф положил ладонь на начертанный на плите круг. Он дрогнул и приподнялся, открыв взору полое пространство с ключницей. Дроу выбрал один из ключей – тонкую медную пластину со скошенным углом – и протянул профессору:

   — Одна ночь – пять серебряных монет. Еда включена в стоимость. Обеденный зал – на уровень ниже. Надеюсь, вам понравится в Скааведе.

   Шардаш кивнул, расплатился за день и повел Мериам к лестнице. Им предстояло подняться на один этаж. Оба двигались медленно, настороженно. От адептки не укрылась напряженность профессора, то, как он то и дело принюхивался, скользил взглядом по сторонам, не обделив вниманием даже потолок. Мериам самой мерещилось, будто дроу крадется за ними. Пару раз она даже оглянулась, но нет, никого.

   Подниматься было страшно: лестница оказалась из отполированного до зеркального блеска гранита. Боясь поскользнуться, Мериам вцепилась свободной рукой в локоть Шардаша.

   Навстречу им попались двое постояльцев – дроу. Переговариваясь между собой, они прошли мимо, не обратив внимания на представителей иных рас.

   Вместо традиционного коридора оказался квадратный холл с неизменными кристаллами в центре. Мериам предположила, что они заменяли темным эльфам цветы. В него выходили тридцать шесть дверей – адептка специально пересчитала. Все – черные, блестящие, с крохотной медной накладкой на уровне груди.

   Глянув на выданную пластину, Шардаш подвел Мериам к одной из дверей и приложил ключ к накладке. Та будто втянула его. Пластина провернулась, исчезнув в недрах двери, и проход в комнату открылся. Ключ торчал по ту сторону двери, оставалось только выдернуть его.

   — Включи свет, — попросил Шардаш, — а я пока положу вещи. Тут все, как в Школе, не бойся.

   Мериам испуганно сделала шаг вперед и рефлекторно активировала подвешенные над потолком световые шары. Те вспыхнули, осветив квадратную комнату без окон. Большую ее часть занимала кровать. Даже не так – Кровать. Нечто огромное под синим пологом. Возле нее лежал ковер – единственная теплая вещь посреди моря камня. Даже кровать, и та оказалась с гранитными вставками. Зато остальная мебель – туалетный столик и два стула были выполнены из дерева.

   За кроватью обнаружился встроенный шкаф, а в углу – дверь в ванную комнату и туалет.

   На стене, так, чтобы невозможно не заметить, висел портрет какой-то дамы. «Правительница дроу», — пояснил Шардаш, мельком глянув на надменное лицо. Он закинул свой мешок и сумку Мериам в шкаф, предложил освежиться и переодеться:

   — Разговаривать в таком виде с леди Асварус я бы не стал.

   Адептка согласилась, вытащила из сумки чистую одежду и скрылась за дверью.

   В ванной оказалось все необходимое, и Мериам, позабыв о страхе, немного понежилась в душистой пене. Привычный душ она опробовала и сразу выключила. Лившаяся прямо с потолка вода не вдохновила.

   — Ты там не заснула? – поторопил из-за двери Шардаш. – Мериам, не время наводить красоту в гигантских масштабах. Считаю до ста и…

   — Тут женщины главные, сам говорил, — рассмеялась адептка, вылезая из ванной. – Так что дверь открывать не советую.

   — Подлое ты существо, Мериам Ики, — фыркнул профессор. – Сначала: «Люблю», а затем: «Вяжите его, надоел». А если серьезно, у нас мало времени и…

   Не дав ему договорить, Мериам распахнула дверь и тут же поняла, что переодеться надо было в ванной комнате. Полотенце прикрывало ноги до середины бедра, но своеобразно действовало на Шардаша. Тот уже никуда не торопился, не думал ругать Мериам, зато скользил взглядом с головы до ног. Вырвав из состояния оцепенения, адептка подтолкнула его в ванную комнату и захлопнула за профессором дверь. Он стал таким родным, вот Мериам и думать забыла, что Шардаш мужчина.

   Профессор управился быстро, уже в комнате подсушил себе и Мериам волосы, и, велев тихо посидеть в уголке, пристроился на корточках на полу. На вопрос зачем, ответил, что попробует связаться с леди Асварус. За неимением стекла и воды – не в ванной же комнате разговаривать! – подойдет гладкий камень.

   Однако Шардашу помешал стук в дверь. Недоумевая, кто бы это мог быть, он прокрался к входу и прислушался, втянув в себя воздух. «Очень интересно! – пробормотал профессор. – Двое местных. И не из бедных: амбра – вещь дорогая».

   Стук повторился, и Шардаш отпер, предусмотрительно заняв выгодную для обороны позицию.

   Нюх не подвел профессора: в комнату действительно вошла пара дроу, судя по всему, супруги, потому что мужчина держал женщину под руку. Он тут же отпустил ладонь спутницы и встал на шаг позади нее. Темная эльфийка же направилась к Мериам, намереваясь ее поприветствовать. Шардаша она пока не видела.

   Дроу была уже не молода, о чем свидетельствовали едва заметная проседь в сиреневых волосах и пара морщинок у глаз. В остальном темная эльфийка выглядела безупречной. Идеально прямая спина, горделивая осанка, лебединая длинная шея, подтянутая, упругая, будто специально выставленная напоказ высокой замысловатой прической. Подведенные черным глаза сверкали сапфирами. Платье тесно облегало фигуру, чуть расширяясь ниже колен. Не всякая девушка могла позволить себе такое декольте, как эта дроу.

   Ее спутник при ближайшем рассмотрении оказался чуть измененной и состаренной копией Ролейна Асваруса. В связи с этим отпали последние сомнения, во всяком случае, у Шардаша. Он вышел из укрытия и почтительно поздоровался с темной эльфийкой и ее супругом:

   — Доброго дня и добрых ночей, леди Асварус. Доброго дня и добрых ночей, лорд Асварус. Ваш визит – большая честь. Я думал связаться с вами, но вы опередили меня.

   Леди Асварус живо обернулась к профессору и улыбнулась, протянув руку. Шардаш, опустившись на одно колено, поцеловал ее. Леди Настрейда Асварус занимала слишком высокое положение при дворе Туманных земель, чтобы просто поклониться. Кроме нее так полагалось целовать руку только Правительнице.

   — Приятно видеть столь воспитанного молодого человечка, — леди Асварус вновь одарила профессора улыбкой. – В наши времена представители иных рас редко соблюдают этикет соседей. Мне передали, что к сыну приехали гости, решила сама взглянуть. Полагаю, вы и есть тот ученик, которому нужна помощь. А это, — она обернулась к Мериам, — ваша жена?

   — Нет, миледи, я не имел чести сделать ей предложение, — покачал головой Шардаш. – У нас принято давать девушке подумать.

   — Ах да, вы оборотень. Простите, что я с вами как с человеком, — смутилась эльфийка. – Но представьте нас, а затем поговорим.

   Мериам неуклюже сделала реверанс, назвала себя и покосилась на профессора: состав крови и родителей называть? Тот не подал никакого знака, и она не стала.

   — Это на нее положил глаз Темнейший?

   Леди Асварус подошла вплотную к адептке, коснулась пальцем волос, провела рукой по щеке. От темной эльфийки пахло духами – той самой амброй. От тяжелого аромата слегка мутило.

   Шурша платьем, двигаясь с пластикой пантеры, леди Асварус обошла вокруг Мериам и сделала замечание, что девушке не подобает прятать фигуру под мешковатой одеждой. Та благоразумно промолчала, представив, как мучился бы Шардаш, если бы она носила такие же наряды, как леди Асварус. И чего бы это им обоим стоило.

   Шардашу не понравились намеки леди Асварус. Он не посчитал нужным скрыть это и сухо заметил, что император не собирался делать адептку любовницей, а преследовал куда более низменные цели:

   — Кровь, душа и клятва верности, миледи. Если не выполню условий Темнейшего, Мериам превратится в его собственность. И до, и после смерти.

   Молчавший все это время лорд Асварус подал голос:

   — Настрейда, девушка для Темнейшего – всего лишь ингредиент к очередному зелью, как наша дочь – всего лишь очередная жертва. Разве не по его приказу в доме подруги Аскании не осталось ничего живого? Даже кверфов не пощадили.

   Лицо темной эльфийки дернулось, и она отвернулась, скрывая слезы. Еще минуту назад невозможно было представить, будто эта самоуверенная аристократка способна плакать, но плечи характерно подрагивали, а руки прижимали к глазам платок. Лорд Асварус обнял супругу, и она со вздохом замерла у него на груди, чтобы тут же отстраниться, прошествовать к стулу и сесть. Муж проследовал за ней и встал за спиной, поглаживая обмякшую ладонь.

   — Прошу прощение за бестактность, но ваша дочь точно мертва? – осторожно поинтересовался Шардаш.

   Леди Асварус пожала плечами и пробормотала:

   — Ее не могут найти. Сын сказал, Темнейший обещал отомстить… Инасталь прав, я слишком романтична, а речь о демоне. Если вы поможете мне, Тревеус, я помогу вам, приложу все силы. Но, поймите, сейчас невозможно думать о чем-либо, кроме детей. Это так страшно – ждать нового сообщения о смерти!

   Казалось, перед ними сидела совсем другая женщина. Блеск в глазах потух, уголки губ опустились, и лишь спина оставалось такой же прямой.

   От лорда Асваруса удалось узнать, что в Туманных землях творилось неладное. Началось все вчера вечером, когда мирно соседствовавшие до этого с дроу имперцы будто взбесились. Они убили всех темных эльфов, которые пробовали пересечь границу и отрезали им уши. Войну при этом не объявляли, но, по слухам, жившим в Империи дроу пришлось несладко. Их не трогали, но всячески оскорбляли, намекая, что пора вернуться в Туманные земли. Исключение делали только для тех, кто прожил под властью Джаравела ФасхХавела больше трех поколений. В результате к границе потянулись первые беженцы.

   Правительница дроу попыталась связаться с императором, выяснить, что происходит, но тот не пожелал ответить. Она задавала вопросы, а он молчал, будто не слышал.

   На род Асварус и вовсе объявили охоту. Не далее, как час назад, пришло известие об убийстве аромитами двух внучатых племянников леди Настрейды Асварус. А ночью бесследно исчезла Аскания. Прибывшие на место происшествия стражи нашли лишь трупы: над ними потрудились вампиры клана Вечности.

   Остальные члены семьи Асварус получили записки: «Смерть придет и за вами, наказание неизбежно». Только магистр обнаружил у себя в спальне иную: «Ты останешься жив».

   Шардаш слушал и хмурился. У него не сомневался, чьих рук это дело. Оставалось только понять, за что император так жестоко мстил соседям.

   — Ролейн в Туманных землях? – наконец спросил профессор.

   — Да, — отозвалась леди Асварус, — ищет Асканию. Он… он надеется, что она жива – в доме сохранилась ее аура. Вы ведь понимаете, вампиры убивали бы не только ради крови…

   Шардаш кивнул и попросил помочь встретиться с магистром. Взглянув на Мериам, добавил, что был бы признателен, если бы чета Асварус временно взяла ее под свою опеку.

   — Я ведь тоже смертник, миледи, — грустно усмехнулся он. – Темнейший назвал меня трупом, а император всегда держит слово. Но мертвецу нечего терять, не так ли?

   Темная эльфийка кивнула и предложила сегодня же перебраться в их дом – его тщательно охраняли.

   Практически согласившись, Шардаш внезапно передумал: вспомнил содержание посланной магистру записки. Напрасно Асварус называл свое жилище небезопасным – пожалуй, это была единственная дверь во всех Туманных землях, куда не постучатся вампиры и аромиты. Потому что его владелец по замыслу творца страшного спектакля обязан выжить.

   Леди Асварус приняла решение профессора с пониманием, но настояла на том, чтобы с Мериам жили хотя бы три служанки. Затем поинтересовалась мнением Шардаша о происходящем.

   — Все просто, миледи, — пожал плечами тот, — кто-то пытается стравить Империю и Туманные земли, и этому кому-то пока все прекрасно удается. А вашего сына подставили. Он друг Темнейшего, а что бьет больнее всего? Предательство близкого человека. А если он еще в родстве с Правительницей… Разумеется, Ролейн ничего такого не совершал, но некто очернил его. Дроу ведь отрезают уши у врагов?

   — Не только уши, — равнодушно ответила леди Асварус. – Вы говорите об убийствах чести, верно? Чтобы доказать, что позор смыт, необходимо принести Правительнице или главе рода какую-то часть врага. Но как это связано со всем этим ужасом?

   По телу Мериам поползли мурашки. Казавшаяся до этого прекрасной темная эльфийка вдруг показалась уродливой. С каким безразличием она говорила о чудовищном обычае! А ведь дроу, по словам Шардаша, миролюбивы…

   — Все просто. Это всего лишь предположение, но похоже на правду. Ваш сын, узнав о желании Темнейшего завладеть кулоном Хорта, решил, будто император его использовал. В расстроенных чувствах он отправился поговорить с ним и едва не убил. Темнейший простил магистра, понял, что тот не со зла, и отпустил. Но, очевидно, в ту же ночь императору донесли о другой смерти. У той жертвы наверняка были отрезаны уши, а удар нанесли огненным мечом – иначе с чего бы думать на Ролейна Асваруса? Умереть этот некто должен был чуть раньше злополучной беседы вашего сына с императором. Жертва наверняка состояла в близком родстве с Темнейшим. Демоны трепетно относятся к родным и жестоко мстят всякому, кто на них покусится. Поэтому магистр еще жив, поэтому убили ваших внучатых племянников, поэтому дроу отрезают уши.

   — Значит, остается выяснить три вещи, — после минутного молчания констатировал лорд Асварус. – Выяснить, кто из членов семьи ФасхХавел мертв, доказать невиновность Ролейна и вычислить того, кому выгодна война.

ГЛАВА 11

Магистр долго стоял на пороге дома подруги Аскании, где она ночевала в тот роковой день. Со стороны казалось, Асварусу просто погружен в глубокую задумчивость, на самом деле же он тщательно изучал место преступления. Ему стало легче, если в такой ситуации вообще могло быть легко, когда магистр убедился, что аромиты сюда не залетали. От них остается серый грязный шлейф. Он держится в воздухе около суток, иногда даже дольше, не заметить невозможно.

   Осмотр помещений со специальным стеклышком подтвердил – проклятия нет. Значит, вампиры.

   Тело служанки Асварус нашел чуть в стороне от дома. Его втиснули в расщелину – последствие неправильной обработки камня строителями. Судя по почерку – клан Вечности.

   Домочадцев постигла одинаковая участь: пустой взгляд, широко распахнутые глаза, следы укусов на запястьях. В телах не осталось ни капли крови, аура, впрочем, тоже отсутствовала. Только у кухарки сохранились лохмотья, которые напоминали обгрызенный кусок сыра.

   Магистр вздохнул и вернулся в комнату Аскании.

   Переговорный шар валялся на полу. Разбит и восстановлению не подлежит. Его вывели из строя магией. Больше всего на свете Асварус боялся, что это сделали с помощью демонического огня – но нет, обычный силовой удар. Таким пользуются как человеческие маги, так и высшие разумные темные.

   Комната хранила следы борьбы. Мебель перевернута, кристаллы скинуты с полок. На одном сохранилась кровь. Приглядевшись, магистр улыбнулся: сестра ранила вампира. Почему именно его? Засохшая жидкость была не кирпичного, а черно-фиолетового цвета. Но минутная радость тут же уступила место отчаянью. Даже если Аскания жива, над ней измываются подданные Темнейшего. А император, возможно, именно в этот миг пьет свежую кровь – кровь темной эльфийки. Асварус живо представил выражение его лица: хищную полуулыбку. Да, зная Темнейшего, он поступит именно так: сначала сделает донором, а когда жертва надоест, прикажет убить.

   Магистр с трудом поборол желание перенестись в императорский дворец.

   Во-первых, Темнейший наверняка подкорректировал магический доступ в Империю, запретив одному конкретному дроу открывать туда пространственные коридоры. Он и раньше не любил самоуправства, обычно поручал собственным магам заботы о перемещении друга. Император оправдывал это нежеланием, чтобы Асварус тратил силы.

   Во-вторых, смертный приговор тут же приведут в исполнении, не дадут сказать императору даже слова. А поговорить хотелось: слишком многое стояло между ними.

   Тогда, при первой встрече на Змеином болоте, надлежало утонуть, но не выбираться на этот островок. Или хотя бы молчать, ничего не объяснять, не показывать и не принимать ответной помощи. Тогда бы Джаравел ФасхХавел не возник в жизни Ролейна Асваруса.

   Но предаваться унынию не имело смысла, необходимо было действовать.

   Магистр первым делом решил опросить всех стражей: не видел ли кто вампиров, стремительно уносящихся в Империю? Надлежало также обезопасить родных. Асварус намеревался собрать их в одном месте и оплести его охранным заклинанием, разорвать которое не под силу всему клану Вечности. Чары, безусловно, заберут все силы, магистр на некоторое время лишится магии, зато смерти прекратятся. Асварус втайне надеялся, что разозленный император явится сам, и дело завершится честным поединком. Словесным или кровавым – уже неважно.

   Заперев опустевший дом, магистр вскочил на кверфа и направился к выезду из города.

   До линии тумана оставалось всего два перекрестка, когда из проулка вынырнул страж и сообщил, что у Асваруса гости.

   Магистр нахмурился: не самое подходящее время для светских визитов! Однако страж упомянул даму – не поприветствовать нельзя. Несмотря на то, что Асварус большую часть жизни провел среди людей, он чтил обычаи предков.

   Кверф бодро бежал по мостовой, ловко лавировал между другими животными, шипящим клекотом отгоняя зазевавшихся прохожих. Пару раз магистру пришлось остановить его, чтобы поздороваться с сиятельными горожанами – знакомыми и придворными. Но вот, наконец, и дом.

   Ролейн Асварус привык к роскоши. Это чувствовалось даже по его кабинету в Фераме. Да и как иначе, если твоя мать – первая дама Туманных земель, а отец выбран среди родственников Правительницы?

   Брак по расчету Инасталя и Настрейды Асварус вышел на редкость удачным и опровергал недолговечность подобных отношений. Впрочем, никакой брачный договор не заставил бы леди Асварус произвести на свет семерых детей, а лорда Асваруса – прожить бок о бок с супругой триста лет – именно столько длился их союз.

   В обществе дроу господствовал культ женщины, даже руководила страной Правительница, но, вопреки слухам, мужчины обладали всей полнотой прав. К примеру, лорд Асварус мог развестись с женой или изначально отказаться на ней жениться. На него бы косо посмотрели, и только. Однако двести сорок лет назад Инасталь согласился принять фамилию жены, лишив себя возможности расторгнуть союз. Его прежний род, Салимар, не возражал, а Правительница наградила постом Верховного казначея.

   Ролейн Асварус родился вслед за старшими братом и сестрой. Наследовать имущество и титулы семьи полагалось именно им – как старшему мальчику и девочке, в семье, поэтому магистр смог спокойно посвятить себя военному делу и покинуть Туманные земли. Он странствовал по свету, участвовал в войнах и, наконец, занял после наставника место главы ордена Змеи.

   Аскания же была самой младшей в роду. И единственной незамужней.

   Принявший кверфа слуга шепнул, что у него в гостях леди Асварус.

   Магистр решил, что вторая женщина – знакомая матери, и вторично проклял светские условности. Он планировал посвятить гостям не более получаса, а потом под любым предлогом уйти. Магистра душило раздражение: как мать могла в такую минуту думать о суетной болтовне?

   Однако он ошибся: леди Асварус привела не очередную знакомую, а Мериам Ики.

   Адептка скромно устроилась