Продавец желаний: в прятки с любовью. Макс Наглый

Оглавление

• ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ЧАСТЬ ВТОРАЯ
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• Главарь, устрашающий бородатый тип, весь в обносках, заросший, в царапинах, оскалил зубы:
• Главарь скомандовал:
• Главарь, к его чести, улыбку с морды не стер, но все-таки побледнел.
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ЭПИЛОГ…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

...ЧЕТЫРЕ, ПЯТЬ — Я ИДУ ИСКАТЬ…

ГЛАВА 1

Беглецы

В ущелье пахло кровью, раскаленной от солнца землей и железом. Но больше всего пахло неприятностями. Ими здесь буквально разило!
— Обойдем? — с надеждой спросил Кисариус.
Я приложил палец к губам и прислушался.
Мы застыли перед самым входом в ветвистое и, если верить карте, довольно продолжительное ущелье.
«Самое удобное место для засад разбойников»
А если учесть, что ни я, ни Кисариус тупоголовыми рыцарями не были, которые только и делают, что нарываются на приключения, то ответ, идти или не идти, попросту не стоял.
А потому я сказал:
— Знаешь, туда соваться у меня тоже нет ни малейшего желания.
— И то верно, — разом приободрился Кисариус и распушил хвост. — Что нам, своих неприятностей мало?
Что правда, то — правда. Своих неприятностей у нас было предостаточно. По горло, что называется. Можно другим раздавать, как раздают сладости на день святого Петрарки.
Кисариус развернулся и неторопливо потрусил обратно. Я проводил взглядом очень крупного белого лиса, и еще раз посочувствовал другу — туго ему при такой жаре и с такой густой шерстью… Как он выдерживает?
Затем поправил ремни заплечного мешка, развернулся, и…
Порыв ветра вдруг донес женский крик.
— Киса!
Лис повернул голову. В его голубых глазах читалось раздражение:
— Сколько раз тебя надо просить? Я — Кисариус! Древнее и достойное уважение имя! Какая к демонам «киса»?! Я тебе кошка что ли?..
— Тихо!
Теперь ветер завывал где-то высоко в ущелье, но мой обострившийся слух все-таки смог уловить новый крик. И вновь — женский.
Кисариус почуял мое настроение, навострил уши.
— Что там?
— Там, — проговорил я торопливо, — женщина в беде! Она кричит.
— О, святой Карман, покровитель воров, и что с того? Спасать ее бу… Эй! Курт, ты куда собрался?!
Но я уже мчался через ущелье, не слушая друга.
Меня вообще трудно назвать сострадательным человеком. Точнее — вообще невозможно при моем-то роде занятий. Но было в том крике нечто особенное. Отчего сердце екнуло и тоскливо сжалось. Будто у кого-то рушилась последняя надежда. И просто нельзя в такие моменты оставаться пофигистом, иначе потом всю жизнь будешь в холодном поту просыпаться!
Впрочем, с совестью я давно привык договариваться. Уверен, я и с демонами в Подземном мире договорюсь, но вот удачу спугнуть не хотел. В моей профессии удача — это все!
Я старался бежать тихо, глядел по сторонам. По спине больно бил заплечный мешок, полный всякой бесполезной в горах ерунды. По левую руку неслышно мчался Кисариус: нос опущен к земле, уши торчком, хвост заметает следы.
Первого человека мы встретили за поворотом.
Кисариус проскочил впереди меня, но я тут же увидел, как лис резко затормозил всеми четырьмя лапами. Его глаза выпучились, нос побледнел.
— Он… — залепетал Кисариус, — мертв?!
Человек лежал без движения и в луже крови. Кожаный доспех в нескольких местах пробит, меч, который все еще сжимали побелевшие от напряжения пальцы, переломлен у основания. Длинные волосы слиплись от пота и крови. А потухшие глаза недвижимо изучали небо.
Подходить к бойцу я не стал. Уверен, жить с такими дырами в груди никто не может.
— Курт! — пискнул лис с мольбой. — Давай вернемся. На кой нам все это?
Судя по его виду, Кисариус намеревался грохнуться в обморок.
Я уже собирался с ним согласиться, вид мертвеца резко уменьшил мое любопытство, но тут ветер вновь донес женский голос.
На этот раз я отчетливо различил еще и лязг железа.
— Там идет бой! — воскликнул Кисариус. — Курт, вот на кой черт нам туда соваться?! Мы и так чудом тюрьмы избежали, а я так вообще…
В словах белого лиса был определенный резон. Однако я уже не мог с собой ничего поделать. В голосе женщины слышалось такое отчаяние, что сердце поневоле забивалось, а на душе словно кошки скребли! Никогда в жизни я не слышал такой боли, такого бессилия и такой безысходности!
— Мы, — торопливо сказал я, — только посмотрим. Одним глазком, и — назад.
— Да что с тобой?!
И вновь я оставил горестный вопль лиса (благоразумно тихий) без внимания. Еще осторожней помчался к новому повороту.
Звуки битвы становились громче.
По пути встретили еще троих мертвецов. Все выглядели так, будто долгое время служили мальчиками для битья в солдатских казармах.
На миг сомнения вновь стали терзать меня. А надо ли, в самом деле, лезть туда, куда не звали? За нашими плечами погоня, идут, как гончие псы, охотники за головами, а я тут неоправданно рискую.
Но потом все мысли улетучились…
Я увидел ее!

* * *
Девушка изо всех сил пыталась скрыть происхождение за невзрачным походным костюмом мужского покроя. Даже спрятала волосы под воротник. Только все равно это помогало мало.
Я попросту не мог отделаться от ощущения, что вижу, как минимум, герцогиню. Пусть и перепачканную с ног до головы дорожной пылью.
В каждом ее движении, в каждой черточке лица были манеры, дворянское воспитание и высокородная гордыня.
Впрочем, все это было лишь на уровне ощущений — что успел ухватить наметанным глазом. Больше, кроме изумительно черного цвета волос, разглядеть не получилось. Расстояние не позволяло, да и девушка выглядела так, словно ей пришлось болото форсировать — чумазая, просто страсть!
Вторым персонажем этой драмы был израненный рыцарь. Судя по всему тот самый, меч которого и оставил в ущелье мертвецов.
Здоровенный, как бабкин сарай, рыцарь выглядел не лучшим образом. Доспех иссечен, плащ заляпан грязью, смятый шлем валяется в стороне, плюмаж растрепан и превратился в нечто несуразное. Лицо воина покрыто пылью и запачкано кровью. Только синие глаза сверкают негодованием. Квадратный подбородок сильно выдается вперед, рыцарь из последних сил демонстрирует благородное презрение к бесчестным врагам, хотя его руки, удерживающие двуручный меч, уже предательски подрагивают.
Стоя с рыцарем спиной к спине, черноволосая фурия готовилась дорого отдать свою жизнь. В ее полном ярости взгляде я видел непоколебимую уверенность, а обнаженная и явно уже успевшая хлебнуть вражеской крови шпага подтверждала серьезность намерений.
Это видели и враги.
Парочку брали в полукольцо трое головорезов в кожаных панцирях. Каждый с обнаженным мечом. Вдобавок, неподалеку исходили пеной два разъяренных волкодава. Псы беспрерывно рычали, припадали на передние лапы, но без команды не атаковали.
— Ну что же вы?! — взвился голос черноволосой воительницы. И вновь я отметил в нем не столько уверенность, сколько обреченность. — Нападайте, трусы!
«Валькирия! — с восхищением подумал я. — Львица!»
Но головорезы под мечи зажатых в угол жертв лезть не собирались. Держась на расстоянии, стали неторопливо разматывать арканы.
Кажется, кого-то из этой парочки им явно нужно захватить живьем. И я сильно сомневаюсь, чтобы этим «кем-то» был рыцарь — кому нужен израненный болван в мятом железе?
Под локоть подполз Кисариус, выглянул с опаской.
— Вот видишь, — быстро прошептал он, — у них силы примерно равны. Пошли отсюда, ведь знаешь, что лезть в чужую драку — и сам без головы останешься!
Профессиональным взглядом я быстро оценил обстановку. Конечно, оценивал не тактику или стратегию, не вооружение или мастерство, а то, кому из соперников выгоднее помочь.
Чутье подсказывало, что Кисариус прав и силы действительно равные. А значит, — нужно помогать женщине. Она красивее и вообще во всех отношениях приятней.
Я чуть отполз и сунулся за большой валун. Сбросил под ноги заплечный мешок и сразу зарылся в него чуть ли не по пояс.
— Ты чего, Курт? — обеспокоенно тявкнул Кисариус. — Рехнулся?!
На секунду я прервал поиски и поймал взгляд белого лиса. В его больших голубых глазах читался ужас. Я сказал:
— Мы должны им помочь.
— Но почему?! Тут и ежу понятно, что это грызня высокородных. А, когда они друг друга режут, таких как мы, вообще за людей не считают!
И вновь друг говорил чистую правду. Но я упрямо покачал головой.
— Должны. Поверь мне, я чувствую…
Лис взвыл:
— Опять?! Ты так же говорил, когда мы к тому магу, будь он проклят, в башню полезли! И теперь посмотри, в кого я превратился? Коврик для блох! Экзотическая зверушка! А ведь я был так молод и прекрасен собой…
— Ты мне тот случай всю жизнь вспоминать будешь? — огрызнулся я.
— Буду, — нагло тявкнул Кисариус. — Буду! До тех пор, пока не вернусь к своему нормальному облику! Знаешь, как меня раньше девушки называли? Симпотяшкой!
— Они и сейчас тебя так называют…
— Ага, только вместо поцелуев — угощают косточкой! — взвился лис.
Я чувствовал, что закипаю. Не от повторенного уже тысячу раз спора, а из-за того, что время неуклонно таяло. Драма в ущелье вот-вот должна была достигнуть апогея.
И я вернулся к поискам. Уронил спокойно:
— Хорошо, жди здесь. Я пойду один.
Кисариус засопел так яростно, что на секунду показалось, будто лис меня загрызет. Благо, лисом он был необычным, ростом в холке почти не уступал волкодавам. Но — пронесло: пару минут Киса ругался вполголоса, потом гавкнул:
— Что ты там забыл?
— «Стражебоя» ищу, — бросил я. — У нас еще есть к нему заряды?
— Парочка должна была остаться, — задумчиво ответил лис.
И по его тону я понял — друг мою задумку понял и теперь оценивал шансы на успех.

* * *
Складной арбалет нашелся на дне мешка. Я вытащил его и стал расправлять.
Оружие необычное и стреляет необычными болтами — толстыми, с увесистой гирей на конце. Для смертоубийства не подойдет, но остановить может кого угодно. Не только преследующего тебя стражника. Отсюда, кстати, и его название.
— Что ты собираешься делать?
Я как раз заканчивал крутить колесики и натягивать тетиву. С осторожностью уложил болт с овальным мешком вместо наконечника, наполненным песком.
— Паника в рядах врага — залог победы, — сообщил я. — От нас особо ничего не потребуется. Два раза выстрелим, а дело закончат те ребята с мечами.
— А после того, как мы им поможем, нас они не закончат?
Я вспомнил лицо девушки, жаркие эмоции в ее голосе. Ответил с уверенностью:
— Не закончат.
— Ну хорошо, а с псами что ты намерен делать? Не забыл? У них два волкодава.
Я вздохнул.
— Собаками займешься ты.
— Я?! — ахнул Кисариус и от неожиданности плюхнулся на пушистый зад. — Да ты что? Они же кусаются!
Я покосился зло:
— Знаешь, мне тоже не улыбается драться с мечниками! Я честный торговец, а не рыцарь!
— Ты не торговец, а мошенник, — уличил Кисариус. — А я вор, а не бойцовский пес.
— Будешь вредничать, я тебя в цирк продам, как единственную в мире говорящую лисицу!
— Лисицу?! — взвизгнул Кисариус и пробормотал сокрушенно: — И этого человека я когда-то считал другом…
Из-за угла донесся какой-то шум. Волнение царапнуло по нервам, сердце забилось.
— Все! — крикнул я, вскакивая. — Начинаем!
— Учти, — взвыл Кисариус вслед, — я тебя оплакивать не буду…

* * *
Честно говоря, толкового плана у меня не было.
Да и вообще вся эта затея напрочь выбивалась из моего привычного образа. Продать кому-нибудь на городском рынке лже-реликвию («эта щепка была в священном дубе Мироздания и приносит счастье!») или эликсир («подходи, налетай, чудодейственное снадобье!») — запросто! А вот спасать красавиц, да еще таких бойких, не уступающим мужчинам, не приходилось.
Но вот сомнений почему-то не возникло. Я вообще, когда надо совершить дурость, первый, ага. Так что Кисариусу можно только посочувствовать…
Первый брошенный головорезом в коже аркан цель не нашел.
Черноволосая фурия ловко метнулась в сторону, как бойкий хорек, взмахнула шпагой, и петля бессильно упала в желтую пыль.
«Как она двигается, — пронеслась масляная мыслишка. — А пластика, а грация…»
Но затем настал черед второго головореза швырять аркан.
Здоровяк в железе был не столь проворен, как черная кошечка. Петля мгновенно затянулась на его шее. Головорез рванул изо всех сил, но рыцарь упал только на одно колено. Из-под шлема донесся задушенный хрип.
И тут на сцене появился я.
Трагедия превратилась в комедию.
Стрелять навскидку я давно приловчился. Иначе и быть не могло: когда улепетываешь по узким улочкам от стражника, нужно уметь метко стрелять, если не хочешь очутиться в застенках.
Болт с гирькой на конце тяжело загудел, срываясь с тетивы, и смачно влупил головорезу меж лопаток. Тому самому, который кряхтел от натуги, пытаясь свалить рыцаря.
Это надо было видеть!
Если девушка уворачивалась от аркана с грацией рыси, бьющейся с коброй, то головорез полетел кувырком с изяществом курицы, которую пнули под зад. Разве что перья не посыпались.
Клянусь святым Карманом, — пролетел бедняга шагов десять! После чего брякнулся в пыль и затих, весь искривленный и подавленный жизнью.
В мгновение ока ситуация переменилась.
На мне скрестились удивленные взгляды, включая ошарашенных волкодавов. А я, перезаряжая «стражебоя», заорал дико:
— Межевой контроль, проверка документов! Нелегалы есть?
— Ты еще кто? — обалдело спросил разбойник в коже.
Зарядный механизм щелкнул, новый (и последний) болт занял свое место в ложе. Я вскинул арбалет и, набрав в легкие побольше воздуха, заорал:
— Всем-стоять-руки-за-голову-мордой-в-пол!
В-у-у-у-ж-ж-ж!! — пропел «травматический» снаряд.
Разбойник дернулся было в сторону, но ему в плечо садануло так, что бедняга завертелся на месте. От такого «заряда бодрости» никакие доспехи не спасут!
— Взять его! — завизжал оставшийся головорез.
И по его команде волкодавы сорвались с места.
У меня сердце ушло в пятки.
«Вот так и умру во цвете лет… Обидно же, — от клыков каких-то псин немытых!»
Краем глаза я видел, что черноволосая девушка и рыцарь бросились в атаку, добивая поваленных разбойников. Только это меня совершенно не утешило. Мне и отбиться-то нечем было!
И тут мимо пронеслось нечто пушистое, белой молнией пронзило ущелье, только хвост мелькнул. Волкодавы, учуяв лису, мгновенно переключились на более привычного врага и бросились в погоню.
Я стоял ни жив ни мертв, вся спина взмокла. Мысленно уже прикидывал, что мне будут откусывать первым…
Но, видимо, рано радовался.
Удача окончательно отвернулась от разбойников, и единственный из них, кто остался на ногах, развернулся ко мне. Небритую физиономию перекосила ненависть, в глазах сверкнуло.
— Готовься к встрече с демонами! — прорычал он.
И с поразительной скоростью запрыгал по камням, размахивая обнаженным мечом. Буквально в три прыжка пересек ущелье, вскарабкался ко мне на склон. Солнце отразилось в его клинке…
Инстинкты сработали сами по себе. Более не заботясь о верном оружии, вскинул арбалет. В него тут же вгрызся меч головореза, тренькнула тетива, хрустнула лука, брызнула щепа.
— Ты все равно сдохнешь, подлец!
Я отступил, парируя новый выпад.
На этот раз арбалет исчерпал свой запас прочности. От нового удара ложе переломилось надвое, а лезвие меча едва не срезало мне кончик носа.
Разбойник зарычал, на небритой морде расплылась зверская улыбка, обнажая желтые и кривые зубы.
Не придумав ничего лучшего, я швырнул в него обломки: головорез с легкостью увернулся.
Его оскал стал шире…
Кажется, он даже понять ничего не успел, настолько все быстро случилось.
За его спиной мелькнула размытая тень, сверкнули солнечные зайчики, отразившись от лезвия шпаги. А затем, как богиня смерти, черноволосая воительница точным уколом пронзила сердце головореза. Еще миг его расширившиеся от удивления глаза пялились в меня, быстро стекленея. Затем уже мертвое тело обрушилось вниз со склона.
Вот такой я и запомнил нашу с ней первую встречу: чумазая девушка, с ног до головы в пыли, растрепанная и уставшая. Но с божественно сверкающими глазами и очень привлекательным румянцем на щеках.
Красивее и чувственнее женщины я не встречал. В ней чувствовалась искренняя страсть и воля. И на моих губах вдруг несвоевременно расплылась глупая улыбка.
Девушка шагнула ближе, я улыбнулся шире, готовый поймать красавицу, если она вдруг решит броситься на грудь неожиданному спасителю…
Острие ее шпаги коснулось моего подбородка.
Я услышал глубокий, с хрипотцой, голос:
— Если ты веруешь в богов — молись. Сейчас ты умрешь!

ГЛАВА 2

Начало похода

Секунду я пытался осознать происходящее.
Что вообще здесь происходит?!
Девушка и не думала убирать оружие, мою кожу все еще холодила сталь. Краем глаза я видел, как бродит по ущелью рыцарь, тяжело волоча ноги, проверяет мертвецов уколами мизерикордии.
— Э-м-м… — выдавил я. — Позвольте узнать, вспыльчивая вы наша, а за что…
— Молчи! — прошипела дева. В ее глазах полыхнула ярость. — Ты от Лиги теней или наемник лорда Фархрофта?!
Острие шпаги прорезало кожу, я ощутил, как по горлу скользнула горячая капелька.
«Верно все-таки говорил Кисариус — не нужно было к ним соваться…»
А вслух сказал осторожно:
— Так мне говорить или молчать?
Губы девушки сжались в тонкую полоску.
— Ты играешь со смертью!
С другого конца ущелья показался Кисариус. Белоснежный лис бежал трусцой, сильно переваливаясь с боку на бок. Язык лопатой, едва ли не на плече лежит, дышит тяжело. Но видимых ран или следов драки я не заметил. Значит, удалось хитрецу обмануть псов и уйти от боя.
Кисариус плюхнулся в пыль метрах в двадцати от нас, повозился попой, устраиваясь поудобней, и стал отдыхать, попутно с удовольствием и любопытством следя за нашей с девушкой беседой.
— Миледи, — заговорил я, тщательно подбирая слова. И почему мне всегда везет на психичек? — Я простой странник, путешествую с верным другом-питомцем. Кто вы и куда идете — понятия не имею.
Говорил я убедительно (еще бы! Попробуй мне не поверить!), и быстро ощутил, что ярость в деве стала таять. Жаль, лед остался.
— Как тебя зовут, бродяга? — с холодной надменностью спросила она, не торопясь прятать шпагу.
«Я ослышался?! — подумал я с возмущением. — "Бродяга"?! А где же "благородный воин", "счастливый спаситель"?! Где, в конце концов, слезы радости от моего внезапного появления?»
— Курт из Ватэрдэйла к вашим услугам, миледи.
— Почему ты помог нам?
Теперь уже я высушил и охладил голос:
— Разве это не долг каждого мужчины — вступиться за даму? Особенно, когда ее с верным спутником предательски атакуют разбойники, трижды превосходящие числом!
— Четырежды, — машинально поправила дева, отводя от моего горла шпагу.
Я сразу вздохнул свободней!
Ох, как сладко дышится в мире живых!
Девушка с тихим шелестом вогнала шпагу в ножны, отступила на шаг. И теперь я мог нормально разглядеть воинствующую фурию.
Очень стройная, причем эта стройность сразу вызывала в памяти слово «тренированная». Судя по грациозным и четким движениям, словно пантера неслышно подкрадывалась к жертве, незнакомка много и тщательно упражнялась с оружием. Такая техника не возникает от пары уроков фехтования.
Походный костюм мужского покроя не скрывает женственных форм. Я с удовольствием полюбовался стройными ножками, огладил взглядом округлые бедра, плоский животик. Жаль, почти все пуговицы курки застегнуты, в декольте не заглянешь игривым взором, но в этом тоже был плюс — куртка на груди натянута, более чем красноречиво сообщая, что два холмика под ней очень даже хороши, весьма хороши.
Я встретился с взглядом девушки.
Даже под слоем пыли видно, что незнакомка — дико симпатична. Черные волосы, большие карие глаза, любопытный носик и аристократически точеное личико. А эти пухленькие губки точно не принадлежат особе сухой и нервной. Такие губы создаются для чувственных продолжительных поцелуев, во время которых забываешь о дыхании!
Я сделал мысленную зарубку. Внешность девы из разряда «милая красота», такой можно любоваться, но обращаться стоит крайне осторожно, ибо в сердце этой дамы спит настоящий вулкан страстей!
Наметанным взглядом я заметил и еще кое-что.
Во-первых, мужской костюм на ней тщательно подогнан и сидит, как влитой. Это говорит, что к путешествию она готовилась задолго.
Во-вторых, дамочка давно и прочно привыкла командовать и быть лидером.
«Это не будет преградой! — подумал я с восхищением, чувствуя, как сердце бьется легко и радостно. — Первым делом нужно обаять уверенностью, затем подавить интеллектом, а потом взять свое напористостью. Каждая женщина хочет быть лучшей и первой, но при этом мечтает о сильном плече!»
И галантная улыбка расползлась по моим губам. Я спросил с куртуазными гримасами:
— Простите за наглость, миледи, но позвольте узнать, с кем имею честь общаться?
Дева покосилась на меня, отрезала:
— Не нужно демонстрировать манеры, Курт. Я не принадлежу к Домам Пяти королевств.
«Сделаю вид, что поверил»
На склон, скрежеща мятым железом, стал взбираться рыцарь. Квадратное, все какое-то угловатое лицо казалось высеченным из камня. И голос был под стать — словно грохотал камнепад в горах:
— Вы имеете честь общаться с леди Ядвигой из Свиреллхолла. Это королевство лежит далеко на западе, за Железной грядой.
Я покивал, внутренне усмехаясь, как неумело брешет рыцарь.
— А вы…
— Сэр Ланзерот, — надменно уронил рыцарь, убирая со лба прядь светло-русых, почти желтых волос. — Я имею честь быть верным спутником леди Ядвиги.
— Для меня это честь, сэр Ланзерот. Курт из Ватэрдэйла к вашим услугам.
— Курт? Просто Курт?
— Увы, — я развел руками, — хоть мои предки и благородных кровей, но фамильные земли были утрачены.
Кажется, рыцарь не особо-то и поверил. И ладно, я не стремился к полному расположению. Пока и этого хватит.
— Что это за оружие такое? — с презрением осведомился рыцарь, заметив обломки моего арбалета. — И что за болты с гирями? Почему было этих бастардов сразу не убить?
Я придал морде лица горделивое выражение.
— Вот такой я гуманист: не убиваю по пятницам.
— Сегодня среда, — подсказала леди Ядвига.
Я пожал плечами, стремясь уйти от скользкой темы. Но слишком наблюдательный для такого дуболома рыцарь пробормотал:
— Хм… Кажется, где-то мне уже приходилось слышать про такой странный арбалет с гирьками на болтах…
«Моя слава бежит впереди меня, — подумал я с тоской. — Не удивительно, что теперь земля горит у нас под ногами…»
— А вы не думаете, что эти парни были не единственными? — быстро спросил я. — Кем бы ни были эти разбойники, у них могут быть соратники.
Дева и рыцарь переглянулись. Последний, подумав, кивнул.
— Курт прав, миледи. Нужно выйти из этого каменного мешка и разбить лагерь где-нибудь в лесной чаще. Пока нас тут окончательно не зажали, как хорька в курятнике.
Я мысленно вытер пот со лба — получилось. Арбалет на время забыли!
Нужно помалкивать, помня золотое правило мошенника: у человека один рот и два уха для того, чтобы меньше говорить и больше слушать.

ГЛАВА 3

Тайны и загадки

Через полчаса мы вышли из ущелья.
От моего внимания не укрылось, как сразу с облегчением вздохнул сэр Ланзерот, а вот Ядвига только губки поджала. Хотя было видно, что и девушке прилично досталось в последней стычке. Спина по-прежнему прямая, взор цепок, но вот страсти уже почти не чувствуется. Устала воительница.
— Не нравится мне этот рыцарь, — пробурчал Кисариус.
Лохматый лис трусил рядом, но все равно старался говорить шепотом. Наши новые знакомые явно не сбросили нас со счетов, и я периодически ловил на себе косые взгляды. Ждали, значит, подлянки.
— Обычный рыцарь, — ответил я только из-за того, что не хотел соглашаться.
По части проницательности я был гуру в нашей парочке. У Кисы другие таланты: раньше мог вытащить кошель даже не из кармана, а прямо из цепких пальцев скупого монаха на городской ярмарке. Да так, что тот бы ничего и не заметил. Сейчас, правда, лис мог стащить незаметно разве что баранью ногу с трактирной кухни.
— А вот дамочка с секретом, — со вкусом цокнул языком пушистый бабник. — Крепкий орешек! Такой разгрызть — сплошное удовольствие!
Непонятно отчего задетый, я ругнулся раздраженно:
— Кости на привале будешь разгрызать, кобелина.
— Ты опять?! — оскорбился Кисариус. — Я-то тут причем?! Это по твоей вине я без штанов уже второй месяц бегаю!
Он задержался у кустика, задрал лапу. Я не удержался:
— Вижу, по этой части ты никаких неудобств не испытываешь.
— Что естественно, то небезобразно, — гордо отрезал лис. И добавил жалобно: — До сих пор не понимаю, что меня удерживает от того, чтобы ночью твое горло перегрызть? Ведь мне только легче — никто меня оскорблять не будет.
— Ну, если тебе со мной так тяжело, давай я в первом попавшемся городе найду тебе хорошую хозяйку. Она тебе нарядный ошейник купит, кормить за бесплатно станет. Может, какую-нибудь милую и породистую невесту подыщет. Не думал еще о том, чтобы хвостатое потомство оставить? Годы ведь летят…
Кисариус даже остановился.
— Да ты уже все границы перешел! Неужели тебе доставляют радость мучения друга?!
— Ты еще слезу выдави, — отмахнулся я, но все-таки добавил: — Ладно, брат, прости.
— Никогда! — фыркнул Кисариус. — Ты ранил меня прямо в мое истерзанное сердце. В нем нет больше таких слов, как «настоящая дружба»!
И, бесстыдно задрав хвост, побежал вперед.
М-да, кажется, я все же немного перегнул палку. С другой стороны, мне почему-то было неприятно, как друг отозвался о Ядвиге.
Поглощенный в размышления, не заметил, как со мной поравнялся сэр Ланзерот. Рыцарь то и дело стирал пот со лба, шумно сопел, но мужественно выпячивал нижнюю челюсть, выказывая презрение к тяготам пути.
«Тяжело ему самому носить свое железо, — пронеслось у меня в голове. — Это не в седле бронированной башней восседать…»
— Не расслышал, Курт, — издалека начал рыцарь, — а куда вы путь с собакой держите?
— С лисом, — машинально поправил я. Потом прикинул, вспоминая самый далекий отсюда город. Ответил: — В Дискдэйл.
По крайней мере, против истины не слишком погрешил. Дискдэйл находится всего на пару десятков лиг ближе, чем наша с Кисариусом цель.
— Далеко собрались, — настороженно сказал сэр Ланзерот.
— Если коней удастся раздобыть — не так уж и далеко. А вы, сэр рыцарь, куда направляетесь?
— К Железной гряде, — так ненатурально соврал рыцарь, что даже сам покраснел.
— Вот как нам повезло — это же почти по пути, — стараясь не рассмеяться, ответил я. — Все ж славно, когда в дороге есть хорошая компания.
Впрочем, указанные скалы находились чуть в стороне от Дискдэйла. Примерно на те же два десятка лиг. Но обдумывать это я не стал. Видно же, что рыцарь брешет.
— Позвольте спросить…
— Кем были эти разбойники в ущелье? — прозорливо закончил сэр Ланзерот.
— Ага.
Рыцарь вздохнул.
— Мы недавно начали путешествовать с леди Ядвигой вместе. Мы познакомились в городке под названием…
Выходило следующее.
Значит, ехал себе странствующий рыцарь Ланзерот, праведным взором выискивая несправедливости и ища подвиги на свой бронированный зад. Останавливается в одном баронстве, где его знать, как героя, отчего приглашает на пир в замке. И именно там он впервые видит совершенно незнакомую ему деву, прекрасную душой и телом.
А еще благородный рыцарь видит, как к непорочной деве совсем некуртуазно подкатывает старый и ужасный собой барон.
— Истинный сатир! — в сердцах сказал сэр Ланзерот.
Весь вечер рыцарь не находил себе покоя, чувствуя зуд в одном месте, то ли от мозолей от седла, то ли жаждая доброй драки. А приставания барона, между тем, становились все нахальнее. И никто даже не подумал, чтобы осадить старого мерзавца. Наоборот, его свита гоготала над сальными шуточками, улюлюкала и всячески потакала сюзерену.
В общем, не выдержала душа благородного рыцаря. Возопил он во всю луженую глотку, вытянул из ножен железку заточенную и полез ровнять носы и вышибать зубы, попутно переворачивая столы и разбивая посуду.
Дальше все стало как-то туманно.
Барон был справедливо наказан. Как? История умалчивает. Гогочущая свита — тоже. И вновь без особых подробностей. А наши герои, украв…
— Позаимствовав, — деликатно соврал сэр Ланзерот. — Позаимствовав двух лучших скакунов из конюшни падшего во блуд барона, мы отправились на запад.
Туда, где находится королевство леди Ядвиги. Мол, дома она будет в безопасности. Но пока же по следу беглецов идут целые полки наемников и убийц, звеня в карманах неправедным золотом мстительного барона.
— Да вы что! — восхитился я.
Хороший рассказ. Прям аж заслушаться можно!
Но главным было другое. Например, то, что я сделал очередное открытие из оговорок меднолобого любителя драк.
Во-первых, у леди Ядвиги и самой есть интересная история, которую мне просто необходимо выслушать. Наверняка история с бароном станет гораздо ярче и понятнее.
Во-вторых, не просто так, ох, не просто слонялся благородный рыцарь Ланзерот по трактам Пяти королевств. Чую, есть у него грешок за душой!
Ну, а, конечно, самое неприятное — выражение, которое возникло на каменной морде рыцаря, когда он смотрел на леди Ядвигу.
Меня это задело особенно!
Глядел, подлец железный, с робкой любовью и обожанием!
«Только пылкого любовника мне еще не хватало в команде! — подумал я зло. — Какого дьявола?!»
И вдруг, совершенно неожиданно, совершил еще одно открытие.
Я… ревную что ли?!

* * *
Спускались с гор так быстро, как только могли.
Легче всех приходилось Ядвиге и Кисариусу. У пушистого гада вовсе не было поклажи, а девушка шла налегке. Я обливался потом, таща по крутым склонам заплечный мешок. А что чувствовал сэр Ланзерот я даже знать не хотел. У меня в ушах звенело не переставая от лязга его помятых доспехов.
Наконец, почти одновременно с закатом, ступили в блаженную тень леса.
— Нужно взять немного в сторону от тракта, — тяжело выдохнул сэр Ланзерот. Его закованный в броню палец ткнул в дебри леса. — Там хорошее место. Мы будем прямо за спинами тех, кто выйдет из ущелья. И нас не видно, и они как на ладони.
Возражений не нашлось ни у кого.
И после лишней, но необходимой сотни шагов сэр Ланзерот взмахнул рукой.
— Привал.
Кисариус тут же сел, остервенело почесал за ухом и спросил шепотом:
— У нас еще что-нибудь пожрать осталось?
— Сухари.
— Фу!
Я пожал плечами и принялся помогать готовить лагерь. А Кисариус, позабыв про все обиды (вот ведь лицемерный гад!), стал приставать к Ядвиге. То глядит влюбленными глазами, то, словно кошка, о ногу потрется.
— Чего это он? — улыбнулась девушка, почесывая наглеца за ухом.
— Жрать просит.
— Такой сильный и не охотится? — недоуменно спросил сэр Ланзерот. Глянул на Кису с презрением: — На кой черт тогда он нужен? Лишний рот.
— Зато красивый, — вступилась Ядвига.
Киса мгновенно расплылся в наглой улыбке, упал на спину и позволил почесать себе еще и пузо.
Я отвернулся, а то уж слишком сильно захотелось кинуть в белого лиса камнем. Наглющий стал, кошмар просто!
Вдвоем с сэром Ланзеротом мы насобирали здоровенную кучу хвороста, разожгли костер. Я достал из сумы мешок сухарей, кусок черствого сыра и почти полную флягу кисловатого вина.
— Все-таки ты его должен научить охотиться, — с тоской обозрел мои припасы рыцарь. — У нас то же самое…
Печально, уже тошнит от сухарей. А ведь до ближайшего города пара дней пути, да и то — соваться в него нам с Кисой категорически нельзя.
— Я могу вам его в аренду на пару дней отдать, сами научите, — сказал я мстительно, краем глаза следя за тем, как Кисариус, словно белоснежный теленок, счастливо скачет вокруг девушки.
Затем я помог рыцарю снять панцирь, едва не упал в обморок — запах его пота так шибанул в ноздри, аж слезы выступили! И мы уже хотели приняться за ужин, когда услышали мелодичный голос.
— Благородный сэр Ланзерот…
Суровый рыцарь вскочил и вытянулся, как суслик. На квадратной роже расцвело счастье.
— Чего изволите, миледи?
Ядвига в сопровождении Кисариуса приблизилась к костру. Шагала куда беззвучнее лиса. Стрельнула глазками в уже заметно потемневшую чащу.
— Кажется, у нас тут неподалеку река. А вам, после столь тяжелой битвы, наверняка хочется смыть усталость с души и кровь врагов с тела.
Сэр Ланзерот махнул рукой, засмеялся легко:
— Да что вы, миледи. Я могу еще неделю в воду не заходить! Настоящему мужчине положено быть немного чумазым.
Готов поспорить, Ядвига от такой тирады побледнела.
— Что вы, любезный рыцарь! Нельзя же так! Кроме того, нам нужно воды в котелок набрать.
— Но… — пробормотал рыцарь с затруднением. Глянул на меня с подозрением: — Разве я могу вас одну оставить с этим…
— Идите, — чуть настойчивее сказала Ядвига. В ее глазах проявилась сталь.
И рыцарь покорно кивнул.
«Что, брат, не можешь с бабами ладить? — насмешливо подумал я. — Теперь носи воду, аха-ха!»
Но, как оказалось, это было только начало.
Едва скрежещущий великан, подхватив котелок, исчез в направлении реки, Ядвига вернулась к своему заплечному мешку, бросая в мою сторону загадочные взгляды.
Ко мне подбежал Кисариус, шепнул весело:
— Дай сухарик.
Я буркнул:
— А что, твоя новая хозяйка тебя не покормила?
— Курт!
— Что? Может, пойдешь еще поиграешь? Вдруг она еще и палочку тебе покидает — вот счастье-то.
Я внутренне приготовился к новой перепалке, даже желая ее, но Кисариус вдруг простонал:
— Вах-вах! Какая женщина…
Глаза его заблестели, лис хамски облизнулся и задышал чаще.
— Что творится, о боги, я этого не перенесу…
Я обернулся, и…
Меня словно кипятком окатило. Жар хлынул снизу доверху, сердце застучало чаще, дыханье перехватило. На секунду увиденное показалось сладким миражом.
Стоя на другом краю поляны, Ядвига медленно и со вкусом разоблачалась.
На землю полетел ремень с ножнами и шпагой, следом отправились перчатки, чарующе распахнулись верхние пуговицы курки, открыв чудную впадинку между аппетитными холмиками.
При этом девушка красноречиво глядела на меня, а у самой на щеках алел румянец.
«Она меня соблазняет что ли?! — пронеслась трезвая мысль. — Что это еще за игры?»
Но мысли мыслями, а я просто не мог оторвать взгляда! Уже и не помню, когда в последний раз показывал девушки созвездия на сеновале. А тут — целое представление устроили. Разве я железный?!
И с тяжело бьющимся сердцем я, как завороженный, наблюдал за Ядвигой.
Вот ее тонкие пальчики нежно и игриво расстегивают курку донизу, и легонько тянут полы в стороны. У меня сердце екнуло, когда в сумерках увидел белую рубашку: тонкую, кружевную, какую могут носить только женщины и на обнаженное тело.
Ядвига томно улыбнулась. И от этой улыбки у меня потеплело в низу живота.
«Сейчас… — как в тумане, подумал я, — что-то будет…»
Девушка двинулась мне навстречу. Медленно, словно в танце, стягивая куртку. Как бы невзначай огладила бедра, провела ладонями по плоскому животику, поднимая их к весьма соблазнительным холмикам под белой блузой.
«Ой, божечки…»
Глаза Ядвиги сверкнули, тут же затуманились томной жаждой. Меж губ мелькнул бойкий язычок, увлажнил их, создавая непередаваемую картину непорочности и разврата.
Девушка приближалась грациозно, так, что даже у Кисариуса натурально отвисла челюсть. Красивые коленки при ходьбе встречались друг с дружкой, а бедра заиграли в спелом танце плоти, покачиваясь так, что, боюсь, все мои намерения стали видны даже сквозь плотные походные штаны…
«Святой Карман и вся его воровская свита! Да что ж она со мной делает?!»
Какая-то часть меня, наверное, интуиция мошенника, понимала, что в происходящем явно что-то не так. Я, конечно, сам собой красавец и вообще видный мужчина, прямо-таки лапочка самой приятной внешности, иначе как народ дурить, но не до такой же степени, чтобы прекрасные девы сами в объятия бросались, теряя детали туалета!
«Может, — наивно понадеялся я, — это в ней совесть проснулась и теперь хочет своего спасителя возблагодарить?»
Сомнительное предположение…
«Ну ладно, крошка, — подумал я не очень-то уверенно, — ладно, проказница, давай поиграем!»
Развратная женщина приближалась. Легкий ветерок донес чарующий запах ее тела, причудливо мешающийся с ароматом какого-то заморского парфюма. И этот запах заставил мое сердце заныть от безумного желания. Руки зачесались немедленно схватить эту черноволосую бестию, содрать с нее остатки одежды и развернуть к лесу передом, а ко мне…
— Странный он у тебя какой-то, — вдруг пробормотала Ядвига.
— А?
— Твой лис… что это с ним?
Я перевел недоуменный взгляд на Кису. На белой морде у того гуляла самая широкая и масляная улыбка, которую я только видел. Глаза счастливо блестели, нос покраснел.
— Он… гм… его телегой в детстве пришибло…
Девушка с сомнением покосилась на лиса, стеснительный румянец на ее щеках стал гуще. Но в следующий миг она перевела взгляд на меня. И на пухленьких губах вновь расцвела многообещающая улыбка.
Ядвига приблизилась. Я ощутил нежнейшее прикосновение, чертовка провела мне пальчиком вдоль ключицы. Ресницы затрепетали, полуприкрыв глаза. Мою кожу ожег судорожный вздох.
— Я так давно в пути, — чуть слышно прошептала она. — Я так устала…
— Э-м-м…
«Да что со мной?! — взъярился я. — Мне десять лет что ли?! Впервые девушки коснулся?!
Ядвига прижалась, заглянула мне в глаза. И я…
Я поплыл. Жар вскружил голову, дышать стало тяжело. Больше в этом мире я не видел и не чувствовал ничего. Все, что имело значения — горячая и приятно пахнущая самочка на моей груди.
Девушка засунула руки мне под рубаху, уже напористей, всей ладонью, огладила мышцы на груди. Нежно и застенчиво очертила ореолы сосков, чуть нажала коготками. Ее участившееся возбужденное дыхание заставляло меня прижимать девушку крепче, прижимаясь пахом. А чувственные касания нежных пальчиков вызывали мурашки.
— Как мне надоела эта дорога, — хрипло шепнула Ядвига мне прямо в ухо. — А этот тупой болван в доспехах… ненавижу!
Пальчики Ядвиги опускались все ниже. Прошлись по животу, очертили каждый кубик пресса по отдельности, пощекотали область вокруг пупка.
— Я бы хотела вернуться, — призналась Ядвига. — Скажи, лорд Фархрофт еще ждет меня?
— Я не…
— Не томи, о Курт! Скажи — есть ли у меня еще надежда, что смогу занять место в его спальне?
В низу живота у меня пылала готовая к бою плоть, твердая и набухшая. Но Ядвиге этого было мало.
Ее изящные пальцы, наконец, пересекли экватор страсти и опустились ниже пупка, тронув ремень моих штанов. Второй рукой Ядвига обвила мою шею и теперь ее глаза были в сантиметре от моих — большие карие озера со сверкающими звездочками на дне.
— Скажи мне, Курт, ты вернешь меня домой?
— Я…
— Прошу тебя! Давай убежим! Ланзерот не сможет нас догнать, а твой хозяин хорошо заплатит. И я… — Ядвига запрокинула голову, открывая лицо для поцелуя. Улыбнулась с коварной порочностью: — И я тебя тоже отблагодарю, воин, только иначе. Обещаю, ты этого никогда не забудешь!
Где-то рядом предупреждающе гавкнул Кисариус, но я был слишком поглощен кареглазой нимфой в моих объятиях, чтобы обращать на него внимание.
— Миледи, — затрудненно от возбуждения, прохрипел я, — понятие не имею, о чем вы толкуете, но, если вам нужна моя помощь…
Казалось, Ядвига чему-то удивилась.
— Разве он мало тебе пообещал за мое возвращение?
— Кто?
Девушка напряглась.
— Да ладно, Курт, хватит хитрить, я же хочу вернуться!
Перед глазами у меня чуть-чуть прояснилось.
«А игра-то, оказывается, продолжается! — подумал я с раздражением. — Только играю не я, а эта красавица с одним доверчивым болваном!»
И нагло (а что мне уже терять?!) обхватил девушку, одна ладонь стиснула ее грудь, помяла между пальцев сосок. Я прижался крепче и вызывающе хмыкнул:
— Не знаю, как насчет какого-то там лорда, миледи соблазнительница, я никаких лордов лично не знаю, но вот место в своей постели я могу вам обеспечить!
Ядвига переменилась в лице. В глазах сверкнул хищнический огонек. Я вдруг ощутил на шее (вот зачем она обняла меня за шею!) холодный укол.
— Только попробуй меня тронуть! — прошипела Ядвига, держа кинжал под моим подбородком. — Я тебя мигом оскоплю, сластолюбец несчастный!
Я сглотнул громко, а Кисариус, прижав уши к голове, стал поспешно пятиться в кусты.
— Дамочка… э-э… вы поаккуратней все-таки…
— Говори: кто тебя послал!
— Да что за…
— Признавайся!
— Никто меня не посылал, демоны вас забери! У меня даже меча нет! Какой из меня охотник за головами? И о тебе я слышу в первый раз.
— Так ты действительно не за мной идешь?
— Слава богам, меня услышали!
Секунду на поле слышалось только наше дыхание.
— Если заикнешься о том, что здесь только что произошло, — разъяренная Ядвига напоминала взбешенную рысь, — то это станет последними твоими словами в этом мире!
И, крутанувшись на каблуках, порывисто вернулась на другую половину поляны.
Я остался, как последний болван, растерянно стоять с расстегнутой рубахой, пустыми объятиями и топорщащимся неудобством в штанах…
«Не девушка, — подумал с восхищением, — а огонь! Только… как бы пожара не вышло…»
И только потом мне, наконец, пришла в голову мысль. Согласись я на ее условия, пообещай, что проведу в замок какого-то-там лорда, девушка перерезала бы мне глотку! Это была самая натуральная провокация!

ГЛАВА 4

Охотники за головами

Через пять минут из кустов послышался хруст, затем пахнуло рыбой и болотом, а потом из темноты вышел сэр Ланзерот. В руках он нес полный котелок воды.
— Как водные процедуры? — кокетливо осведомилась Ядвига.
Рыцарь стеснительно крякнул, охнул и с пожал плечами. Было очень похоже, что мылся он прямо в одежде — с него не капало, а текло! Разве что лягушки и дохлая рыба из штанов не вываливались. Хорошо хоть панцирь с него сняли, водоплавающий, черт его дери!
— Хороша, водица, — гаркнул сэр Ланзерот. — Вот, я и вам принес.
Ядвига состроила ему глазки (у меня кровь прилила к голове от ярости!), чирикнула:
— Благодарю, мой благородный воин. Поставьте на огонь. А теперь и я отправлюсь поплавать.
Рыцарь вдруг засмущался, как монахиня при виде мужского достоинства, нарисованного на стене ее кельи. Пробубнил под нос:
— Ну… уф… миледи… эта… вы что же, одна пойдете… простите покорно…
Ядвига стрельнула в меня острым взглядом, покосилась в уже потемневшую чащу. Пожала плечами.
— Пожалуй, одной туда идти и впрямь небезопасно. Но если со мной будет защитник…
—Я?
Такого счастья на лице великана, наверное, не было никогда в жизни. Он покраснел до кончиков ушей. Но Ядвига, кокетливо взмахнув ресницами, указала пальчиком на другой конец поляны.
— Уверена, с таким крупным лисом мне ни волки, ни разбойники не страшны…
Девушка еще не успела закончить, а Кисариус уже вырос буквально из-под земли! На морде блаженство, глаза светятся, улыбка во всю клыкастую пасть, хвост торчком.
— Нет!!! — рявкнул я.
Рыцарь и дева подпрыгнули от неожиданности.
Кисариус обернулся с выражением глубочайшего испуга.
Но я уже подскочил к лису, невзирая на его сопротивление, оттащил к нашему месту у костра. Сказал быстро:
— Простите, миледи, но лис у меня не совсем обычный!
— Как это?
Киса попытался тяпнуть меня за палец, я наступил ему на хвост и тут же зажал ладонями пасть.
— Помните, я говорил, что его в детстве телегой придавили? Так вот с тех пор он плавать не умеет. Чуть зайдет в воду выше колена, сразу тонуть начинает, болезный. А ведь в чем беда — купаться любит, страсть! При виде реки удержаться не может, самоубийца пушистый.
В голубых глазах белоснежного лиса появилась смертельная обида. А Ядвига сказала с удивлением:
— Как грустно… Что ж, тогда я сама. Нет-нет, сэр Ланзерот, и не уговаривайте, я сама. Вернусь, вы еще оглянуться не успеете!
И юркнула в лес.
— Предатель! — промычал Кисариус сквозь сжатые зубы. — Это, может быть, любовь всей моей жизни!
Достойный ответ у меня был, но решил придержать его до поры до времени. Просто, убедившись, что рыцарь не глядит в нашу сторону, отпустил челюсти лиса.
Тот пролаял тихо:
— Что б тебе пусто было!
— Киса, не устраивай балаган…
— Ты всерьез считаешь, что такая девушка, как она, и такой парень, как я не можем быть вместе?!
Я заглянул в его глаза, спросил тихо:
— И как ты себе это представляешь? Она тебе станет блох вычесывать, выгуливать по утрам, а ты ей будешь тапочки приносить?
Минуту лис глядел задумчиво, потом уронил:
— Когда-нибудь я тебе точно перегрызу горло во сне.
— И навечно останешься в шкуре полярного лиса.
Мрачнее тучи, Кисариус отвернулся…

* * *
Ночь подкралась слишком быстро. Едва Ядвига вернулась от реки, как я вдруг обнаружил, что единственный источник света на поляне — костер.
Мы быстро поужинали сухарями и сыром, запили всю эту гадость кислым вином. Я торопливо попрощался и отправился спать. Сидеть вместе с новыми товарищами мне категорически не понравилось.
Во-первых, Кисариуса словно подменили. Мрачный и злой лис даже от еды отказался, сгрыз лениво один сухарик и притворился спящим.
Во-вторых, словно желая мне насолить, Ядвига весь вечер сюсюкалась с рыцарем, строила ему глазки, кокетничала и хихикала в ответ на его плоские шуточки. Я пробовал блеснуть остроумием, но в мою сторону черноволосая дева косилась разве что с холодной покровительственностью, как на умственно отсталого ребенка. Мол, мальчик, не мешайся под ногами, когда взрослые разговаривают.
Ума не приложу, в чем я провинился! Может, это типичная женская логика?! Сама на меня напрыгнула и сама же надулась?!
В любом случае, потакать капризам красавицы я не стал. Гордо поднялся, холодно пожелал всем спокойной ночи и завалился рядом с лисом. Тот, зараза, бессовестно дрых и громко храпел. А я-то, наивный, думал у него глубокие душевные переживания после моих слов…
Короче, в этом мире я окончательно разочаровался и отправился в гости к Морфею.
На другом конце поляны сэр Ланзерот попытался в очередной раз сверкнуть остроумием, как Ядвига вдруг его осекла. Да так резко и холодно, что рыцарь язык прикусил.
— Пора спать, милорд, — ледяным тоном уронила воительница и оставила несчастного рыцаря нести караул в одиночестве.
Тот только несчастно развел руками.
«Уж не было ли это спектаклем для одного меня? — сонно подумал.

ГЛАВА 5

Загадки и тайны

Спать легли только под утро, да и то — изрядно вымотанные болтовней. Но до того меня ждало много интересного…
— Рассказывай, — поторопила Ядвига. — Мы имеем право знать, какие еще неприятности встретят нас на этом пути. Если, конечно, ты и дальше собираешься с нами идти.
Я пожал плечами:
— Ну, у каждого могут быть свои секреты.
— Давайте начистоту, — предложила Ядвига.
Мы с Кисариусом переглянулись: когда такое говорят, это значит, — сейчас требуют от тебя сказать правду, но сами врать станут, только успевай отбрехиваться!
— В общем, — вздохнул я, — все началось, когда я выкупил белого лиса из бродячего цирка…
— Выкупил? — подозрительно сощурился сэр Ланзерот.
— Ну, не совсем, — подыграл я ему.
Иногда лучше сделать вид, что собеседнику удалось раскрыть твои карты. Он сразу начинает считать себя прозорливым и умным, и тут же расслабляется.
— Попросту говоря, я его спас, — признался я сокрушенно. — Вот такой я защитник животных, аж сам собой гордиться начинаю и слеза набегает. Хотел спасти из заточения еще одного маленького шустрого дракончика, то ли Кастру, то ли Пиастру, но она сама сбежала…
Эта история с ручным драконом должна быть всем известной, так что мой рассказ про лиса не стал бы подвергаться излишним подозрениям. Но сейчас против меня сейчас играли сразу двое. И, похоже, черноволосая красавица умела хитрить не хуже меня. А потому она быстро спросила:
— А ты уже знал, что лис говорящий?
Я застыл, как громом пораженный!
Как?! Откуда они-то узнали?!
Покосился на Кисариуса, тот смущенно отвернулся, делая вид, что его просто невероятно беспокоят блохи.
— Он сам себя выдал, — усмехнулась Ядвига понятливо. — Когда начался крик, а мы все обнажили оружие, Кисариус спросонья заорал дурным голосом.
— И что же ты орал? — спросил я ледяным тоном.
Лис смущенно выдавил:
— Просил оставить тебя в покое, что ты мне нужен живым…
— Итак? — нетерпеливо подался вперед сэр Ланзерот. — Зачем ты ему нужен? И куда вы направляетесь?
— Но для начала, — безапелляционно вклинилась Ядвига, — расскажи, чем ты занимаешься? Каким ремеслом на жизнь зарабатываешь?
Я пожал плечами и ответил с самым честным видом:
— Да так: батюшка грамоте меня с малолетства обучил, так я то лордам помогаю родословные переписывать, то монахам святые тексты.
Рыцарь фыркнул пренебрежительно. Зато дева кивнула:
— Достойное занятие. А теперь начни говорить правду, Курт. Поверь, это в твоих же интересах…
Ну ладно, сами напросились!

* * *
…Мы познакомились с Кисариусом почти три года назад. Как часто бывает — «при исполнении».
Я почти честно торговал на городской площади артефактами. В моем мешке тогда был целый набор указательных пальцев святой Ламбертии, всего за два золотых штука («хранит семью и поддерживает мужскую силу»). Как все продавал, тут же восполнял запасы у любого могильщика. Они все любители выпить. Так что мне доставался средней пошарпанности перст по цене в два медяка, который я вручал наивным любителям чудес за два золотых. Хороший заработок.
Еще имелись драгоценные камни с острова Драконов, которые я нагреб на улице стекольщиков в ящике для отбракованного материала («приносят удачу в амурных делах и позволяют распознать ложь собеседника»). Шерсть из гривы пегаса (остриженный овечий хвост), чешуйка василиска (причудливо обожженный кремень) и множество эликсиров (в основном крашенная вода, но встречались и продукты органического происхождения).
Короче, торговал я этим добром, выбирая из толпы самого напыщенного и щегольски одетого горожанина (такие всегда думают, что золото делает их умнее, но, как показывает практика, все наоборот). Пристраивался ему в кильватер и доверительным тоном сообщал по ходу, что «у меня есть уникальный артефакт».
Как правило — велись. Тем паче, что расположить собеседника у меня всегда получалось.
На рынке пасся и Кисариус — симпатичный в то время блондинчик с фигурой танцора, а лицом кудрявого ангелочка. В общем, эта зараза шлялась между лотков, тырила с них по мелочи, присматривая крупную рыбу и флиртуя с посланными к зеленщику служанками. Как он позже признавался, успел заручиться тремя обещаниями на встречу поздним вечером.
Не срослось…
И вот, значит, заприметил Киса меня. И дернул его святой Карман прощупать мой кошель. Наверное, я бы так ничего и не заметил бы, талант у Кисы и впрямь неординарный, но тут раздался чей-то дикий вопль:
— Стра-а-ажа!
И мы обернулись синхронно.
Я — запахивая полы плаща, в подкладке которого находился мой «подпольный прилавок». Киса — испуганно выдергивая из моего кармана руку с кошелем.
В кошеле, кстати, ничего кроме ржавой мелочи не было. И держу я его (старый мешочек) на виду, специально для вот таких Кис. Но в смазливую мордаху Кисариуса я все-таки двинул, чтобы запомнил лучше, что воровать нехорошо. Теперь, как вспоминаю, так совесть гложет, ведь досталось потом пареньку весьма и весьма…
И тут же бросился наутек.
А Киса попался. Сбитый с ног моим ударом, он потерял драгоценные секунды.
Издалека мне было хорошо видно, как устроившие внезапную облаву стражники зажали в кольцо перепуганного карманника. Я видел, как голубоглазому блондинчику двинули по загривку, чтоб не слишком дергался. А затем…
Затем на рыночную площадь явился старый белобородый маг. Настолько старый, что прямо уж дряхлый и вообще — было форменным безобразием, что такая мумия могла еще передвигаться.
— Ты никто, — прошепелявил старый волшебник, смерив испуганного Кисариуса неожиданно ясным взглядом. — Никто, и звать тебя никак. Ты — пена общества. А что делают с пеной на мясном бульоне?
— Что? — пискнул Киса, зажатый с двух сторон верзилами-стражниками.
— Ее снимают и стряхивают с ложки в помойное ведро, — по-отечески улыбнулся маг доброй-доброй улыбкой.
Киса попытался хлопнуться в обморок.
— Мы с тобой церемониться не станем, — заверил маг. — Как и с твоим напарником. Который здесь только что хлам продавал под видом ценных реликвий.
Тут Киса ожил и заверещал дико:
— Да его в первый раз вижу, мамой клянусь!
— Да ну?
— Ну да!
— И поэтому ты вокруг него ошивался и заранее предупредил о нашем появлении, чтобы он успел скрыться?
— Кто?! Я?! Чушь! Неправда все!
Оказалось, облаву стражники проводили не просто так.
Обычно я не торгую на одном месте дольше двух дней. Да и то — это срок уже критический. Но этот город был большой, густонаселенный, так что я задержался на целых три дня. И, вполне ожидаемо, продал ослиную мочу под видом «золотоносной» жидкости какому-то вельможе. Тот нажаловался сеньору. Подключили к поискам мошенника не только стражу, но и старого мага-звездочета. В общем, понеслось по накатанной. Но взяли не меня, а Кису.
— Выбирай, подлец, — ласково спросил маг. — Либо мы тебе ручонки твои шаловливые отрубим, либо до конца жизни останешься тем, кем ты являешься — псом шелудивым.
Киса явно ничего не понял. Но на всякий случай выбрал второе.
Так и появился в городе говорящий белый лис.
— А почему лис? — спросил туповатый рыцарь. — Маг же про собаку говорил!
Я пожал плечами.
— Видно, волшебник совсем старый был. Заклинания перепутал.
Ядвига с сочувствием покосилась на Кисариуса. Тот сразу ощутил слабину, подполз, подставляя лохматую башку для ласки. Но хитрая девушка ему тут же скрутила ухо.
— За что-о?! — взвыл Киса.
— За то, дорогой, — любовно прошептала Ядвига, — что, когда я на реку купаться собиралась, ты, сволочь, первым меня провожать вызвался, вуайерист хренов!
— А как так вышло, что за вами устроили погоню? — не унимался сэр Ланзерот.
— В тот же вечер я нашел Кисариуса, — продолжил я. — Это было просто. Лис налакался в трактире халявного вина и выл на луну, аки голодный волк. В общем, когда он протрезвел, мы познакомились, пообщались. И решили работать вместе. Это было, скажу я вам, — золотое время! Представьте, я подхожу на улице к прохожему и предлагаю купить ему эликсир за три монеты, который позволит ему понимать язык животных. Тот предсказуемо сопротивляется и вообще не верит. Но я даю ему бесплатно отпить чуть-чуть водички из бутылочки, кстати — чистой водички, только что из колодца. И сразу, о чудо, бедняга слышит, как большой белый лис говорит про него какую-нибудь гадость.
Ядвига уважительно захихикала.
— Ага, — кивнул я. — Наши карманы быстро наполнились золотом. А насчет погони…
Недолго Кисариус выдержал в лисьем теле. Как-то ночью разбудил меня, держа в зубах веревку. Просил петлю ему связать, ибо «в таком облике он даже повеситься не может». Пришлось мне помогать. Не вешать его, конечно, а разыскивать мага. Благо, много времени это не заняло. Только…
— Только? — спросили в один голос Ядвига и сэр Ланзерот.
— Только не рассчитали мы, — приуныл я. — Маг, как я уже говорил, совсем старый был. И, когда мы тайком проникли к нему в башню и вломились в его спальню, сердечко старика не выдержало. Может, зря я дубину взял, а морду Кисариуса для страху фосфором вымазал?
Киса вздохнул и улегся калачиком. В его голубых глазах была печаль.
— Короче, господа и дамы. Получили мы не избавление от заклятья, а дохлую тушку мага. А сеньор, старый граф, которому маг приходился другом, отправил по нашему следу наемников, чтобы притащили наши головы на могилу волшебника. Вот и все.
— Печальная и поучительная история, — вздохнул сэр Ланзерот.
А Ядвига спросила:
— Что ж, теперь мы про вас все знаем. Спасибо. Скажите же, наконец, куда вы путь держите, отпетые мошенники?
— А вот гадости говорить совсем не обязательно, — обиделся Киса. — Я честный вор.
— Прости, — ненатурально извинилась воительница. — Так куда, говоришь, и зачем вы идете?
Я бросил взгляд на Кисариуса, тот махнул хвостом и гавкнул:
— Да что скрывать-то, уж если вместе. Идем мы в обитель Продавца желаний.
Ядвига и рыцарь молниеносно переглянулись…

* * *
Рыцарь как раз доставал точильный камень, чтобы по железяке своей двуручной пройтись. Но услышав ответ лиса выронил его и расширил глаза.
— Не может быть!
А Ядвига…
Нет! Вот не могу я перестать восхищаться этой женщиной! Ну вы только посмотрите на нее! Красивая, умная, умеет за себя постоять и, что самое необычное, схватывает все налету! Будто не во дворце всю жизнь прожила, в неге и богатстве, а, словно Кисариус, с босоногого детства науку жизни познавала! Ориентируется в ситуации вмиг!
Только что ее глаза сверкнули, а в следующую секунду лицо приняло такое скучающее выражение, что даже мне захотелось зевнуть.
— Продавец желаний? Хм, что-то знакомое. Кажется, я уже слышала об этом. Какая-то сказка про проклятого богами странника?
Сэр Ланзерот перевел на нее недоуменный взгляд. На лбу появились складки, а работа мысли в глазах стала такой напряженной, что мне показалось, будто из его ушей сейчас повалит дым.
— Ага, — кивнул я. — Эта легенда всем известна. Один парень притворялся, что может исполнить любое желание за золото. И так успешно обманывал людей, что боги разгневались и наложили на него вечное проклятие. Теперь он вынужден скитаться среди людей и исполнять их прихоти.
— А, чтобы избавиться от проклятья, — радостно вставил сэр Ланзерот, — он должен три года подряд исполнять только добрые желания, помогать влюбленным и при этом вовсе не использовать магии!
— В точку, — сухо ответил Кисариус. — Именно этот старый паразит нам и нужен.
— Почему «паразит»? Печальная история, вообще-то, — не согласился я.
— А по-моему, — очаровательно улыбнулась Ядвига, — старый хрыч получил по заслугам.
Сэр Ланзерот взглянул на нее с обожанием. В его синих глазах так ярко полыхала мальчишеская любовь, что меня аж передернуло.
— Злые вы… — отмахнулся я. Но тут же перешел в наступление, начав с самого слабого звена: — Сэр Ланзерот, а зачем благородному рыцарю понадобился Продавец желаний?
— Какому рыцарю? Ах, мне? Ну… я…
Ядвига ухмыльнулась. Умненькая девочка тоже поняла, что я успел подсечь меднолобого.
— Да говорите уже, благородный воин.
Рыцарь смутился, но объяснять начал.

* * *
В общем, выходило следующее.
Нам Продавец нужен для того, чтобы вернуть Кисариусу прежний облик. Рыцарю, — чтобы вновь обрести фамильный замок, потерянный из-за жадности прошлого короля. А Ядвиге для того, чтобы стереть в памяти лорда-развратника ее облик и погасить его разрушительную страсть, которая, как со вздохом пояснила воительница, неизбежно приведет к войне между двумя королевствами.
Я сделал вид, что поверил. И если история рыцаря хоть как-то казалась мне правдивой, то в рассказ Ядвиги я не поверил даже на чуть-чуть! Ну не выглядит эта дева тонкочувствующей особой, готовой переносить лишения, ради спасения народа. Ну чего-то не хватает в ее облике, нет жертвенности, что ли.
Такие, как Ядвига, предпочитают решать проблемы сами. И я сильно подозреваю, что, будь у девушки реальные неприятности со старым лордом, она бы прикончила его своими руками.
Но держать ум в постоянной боевой готовности было невероятно тяжело.
Стоило хотя бы на чуть-чуть окунуться во взгляд черноволосой красавицы, и… пропадал!
Уже ничего не слышал из ее слов, голос звучал в ушах только чарующими звуками, будто мелодия волшебного оркестра. Взгляд искренне наслаждался пластичными, очень грациозными движениями девушки. Даже если она просто отгоняла назойливого комара или чесала за ухом, мне казалось это настоящим произведением искусства!
И, когда все темы более-менее закрыли, решено было оставить на посту сэра Ланзерота, а всем разойтись спать. Я не стал мстительно напоминать, что именно этот болван на посту уснул, прозевав мое похищение.
— Спокойной ночи, благородные мужи! — ослепительно улыбнулась Ядвига и помахала рукой.
Мы с рыцарем синхронно помахали в ответ. Я ощутил, как губы сами собой расплываются в ответной улыбке, но, вдруг увидев ее отражение на губах сэра Ланзерота в виде туповато-радостной, тут же стер.
«Нужно всегда помнить, — подумал я, — что эта страстная красотка пытается играть с нами»
— Курт, — вдруг шепнул рыцарь.
— А?
— Есть… эм-м… разговор.
Я с удивлением обернулся к рыцарю, всмотрелся в его лицо. И вдруг мне показалось, что бесхитростная туповатость — всего лишь маска.
— Я вас слушаю, сэр Ланзерот.
Рыцарь покачал головой.
— Не здесь. И не сейчас.
— Тогда где же?
Оглянувшись воровато, и убедившись, что нас никто не слушает, рыцарь прогудел мне в ухо:
— Завтра к вечеру мы должны быть в городке под названием Морокан. Остановимся на постоялом дворе. Там я сам вас найду.
— А, — тем же шепотом спросил я, — в чем суть будущего разговора?
Тут рыцарь придал лицу серьезность, даже брови сдвинул.
— Мне кажется, что леди Ядвига кое-что скрывает.
«Ах вот оно что?! — с восторгом подумал я. — Двойная игра! Прелестно! Прелестно!»
Стараясь придать морде лица самое таинственное выражение, я кивнул.
— Добро, сэр Ланзерот. Договорились!
Не успел пройти к своему мешку, как из темноты вдруг выскользнула шелковая тень. Пахнуло цветами и еще чем-то непонятным, но сладко-тревожным, от чего мое сердце трепетно забилось.
— Курт, мой благородный воин, — услышал я томный голос, от которого захотелось завилять хвостом. Везет Кисариусу — у него он есть. — Мне нужно поговорить с вами, вы не против?
О боги! Святой Карман и вся его шайка! Как я обожаю женские фокусы! Они такие забавные, эти обольстительницы: стреляют глазками из-под опущенных ресниц, отставляют бедрышко. Ну прямо гурия в гареме султана!
И все же, несмотря на сарказм, дышать стало тяжелей. О каких фокусах можно думать, когда она — вот, передо тобой! Соблазнительная вся такая, с округлостями и пахнущая чувственной весной!
— С вами, миледи, — ответил почти честно, — я готов беседовать хоть до утра! Отойдем подальше?
— Зачем? — напряглась Ядвига.
— Ну, чтобы нас никто не услышал. Беседы под луной не терпят чужих ушей…
— Курт! — воскликнула Ядвига. — Да ты что? Мне нужно серьезно с тобой поговорить!
— Так я тоже серьезно!
Ядвига ловко вывернулась из моих цепких объятий, скользнула за древесный ствол. Прижалась к нему щекой. В карих глазах заплясали блики от костра.
Я взял ее ладонь в свою. По спине вдруг пошли мурашки. Держать эти тонкие, идеально ровные пальчики в своих — было настоящим удовольствием.
— О чем же вы хотите поговорить, миледи?
Секунду девушка делала вид, что боролась с подозрениями. Наконец, произнесла:
— Мне кажется, Курт, что сэру Ланзероту… нельзя доверять!
«У, как неожиданно…»
А вслух сказал с пораженным придыханием:
— Да вы что?!
— Тише…
— Но миледи…
— Завтра… — таинственно шепнула Ядвига, многообещающе улыбаясь. — Завтра к вечеру мы должны быть уже в городке под названием Морокан. Остановимся на постоялом дворе. И там…
— И там?
Ядвига приблизила лицо к моему вплотную. Шепнула, обжигая дыханием:
— Я тебя там сама найду. И тогда мы поговорим серьезно.
Шепнула, и беззвучно растворилась в темноте.

* * *
Подложив под голову суму, я вытянулся на земле. Рядом с кряхтением устраивался Кисариус. Я спросил:
— Как ухо?
— Болит.
— Пройдет, но вообще-то — сам виноват!
— Тебе лишь бы позубоскалить, — несчастным голосом проныл Кисариус. — А у меня сплошные неприятности: то в животное превратят, то купаться с собой не позовут, а потом ни за что и ухо накрутят, а ведь я такой восприимчивый, такой впечатлительный…
— И мама тебя в детстве не любила, — поддакнул я.
— Я вообще с детства сиротой рос, объятий родительских не знавши…
— Кошмар.
Помолчав немного, любопытный лис шепнул, когда все улеглись:
— Ну, рассказывай! Чего они оба от тебя хотели? И почему по-отдельности шушукались?
— Пока не уверен в их намерениях, — тем же шепотом ответил я, — но нас с тобой ждет просто уморительный спектакль.
Киса взглянул с сомнением. В темноте его глаза казались голубыми сапфирами.
— Ты знаешь, обычно я предпочитаю наблюдать за происходящим на сцене из зрительного зала.
— Ничего, так даже веселей.
Но Кисариус вздохнул:
— Смотри, Курт, не переиграй сам себя. Если рыцарь нам попался простой, как портянка, то девушка… ой, не промах она. А ты сам знаешь, что мужчины сильны в логике, но вся логика рушится к чертовой матери, когда женщины включают искусство обаяния…
— К демонам логику! — не очень уверено отмахнулся я.

ГЛАВА 6

Странностей становится больше

…Сквозь полудрему я ощутил ее запах.
Сердце сдавило, истома сладкими поползновениями двинулась по телу. Родилась где-то в низу живота теплой слабостью, жаром, от которого распускаются все мышцы, напитываясь энергетикой любви. Затем легким касанием двинулась вверх, к груди, подкралась к горлу.
Сквозь сон я резко и глубоко вздохнул. И тут же сердце забилось чаще. Истома сменилась резким всплеском, расслабленные мышцы наполнились горячей кровью.
Я видел, как из темноты вышла тень, опустилась на колени где-то у моих ног. Неслышно двинулась выше.
Запах Ядвиги стал насыщенней, и от него закружилась голова.
Гибкой хищницей она плыла надо мною, почти касаясь тела. И чем ближе продвигалась девушка, тем больше отступал окружающий мир на второй план, словно небо после долгой засухи заслоняла грозовая туча.
А через секунду я увидел искорки в карих глазах Ядвиги. Под этим страстным, отнюдь не застенчивым взглядом, я ощутил, как восстает мужская плоть. Вместе с этим нечто звериное, брутальное просыпается под сердцем. В крови появляется горечь, а завлекающую хищницу хочется немедленно схватить. Сжать в крепких объятиях! Сжать до вскрика, который сразу обратится в смешок: довольный и развратный. Так могут смеяться только ведьмы. Но ведь ведьма — от слова «ведать», «знать», суть та женщина, которая познала истинное могущество своей женской красоты, небывалой силы, что кроется в собственной хрупкости.
Во взгляде Ядвиги сливаются воедино несколько выражений. От немедленного и порочного желания вонзить в меня коготки, подчинить женской силе, до томного полуобморока нежности, которая всего через несколько мгновений истечет соками любви.
И от этого сплава, от взрывной и будоражащей смеси дьявольского и ангельского, мне хочется взвыть — красивее ничего в жизни не видел.
Рвануть черноволосую девушку, сорвать с груди и уложить на траву. Увидеть в свете луны ее белозубую улыбку. Ту самую, в которой в равных долях присутствует удовольствие от происходящего, и азарт, тайное оружие женщины. Именно такими улыбками, говорящими, «ну, а что дальше, слабо продолжать?», они завоевывают наши сердца.
Волосы Ядвиги пахучим черным шелком рассыпаются по траве. Мое сердце колотится, в низу живота пышет нестерпимый жар. Я с восторгом гляжу в ее карие глаза — текучие зеркала, способные навеки поработить мою душу.
На щеках Ядвиги аристократическая бледность сменяется румянцем, девушка тяжело задышала. Ресницы опахалами погасили игривые искорки, но зажгли огни страсти. И губы Ядвиги призывно распахиваются.
Я чувствую, что молодая хищница подо мной млеет. Не видя преград, взлетает. Ее грудь часто вздымается, и каждый раз мой взгляд замирает на двух соблазнительных холмиках, когда одежда особенно сильно натягивается и откровенно их очерчивает. Коленки Ядвиги вначале потерлись одна о другую, а затем неуловимо, но очень красноречиво разошлись.
Ядвига вытягивает руки вверх, сцепив пальцы, и одновременно выгибает спинку. Очередной женский прием, чтобы мужчина смог оценить не только ее гибкость, но и великолепнейшие формы, гладкие и призывные, от которых никто и никогда не сможет отказаться…
Не отказываюсь и я. Чувствуя, как из глотки рвется рык голодного хищника, склоняюсь над черноволосой красавицей…
— Ты чего?!
Все подергивает мираж, словно в черную воду бросили камень.
— Курт!
С сильно колотящимся сердцем, я распахнул глаза.
Надо мной звездное небо. Слышно мое частое дыхание, на лбу выступила испарина, а в низу живота еще пылает пожар. Впрочем, с кончиков пальцев уже испаряется ощущение прикосновений к Ядвиге.
Звездное небо заслонила лохматая башка Кисариуса. В голубых глазах волнение.
— Курт, — хриплым шепотом пролаял лис, — что с тобой?
— А что… со мной?
— Ну, ты во сне рычал, словно бес в тебя вселился. Я аж перепугался. Думаю, а вдруг и ты сейчас в лиса обернешься!
На корне языка возникла горечь. Тонкий призрак окончательно исчез, и я с болью понял, чтоб видел всего лишь сладкий сон.
— Чего молчишь?
— Да ну тебя! — рявкнул я раздраженно и перевернулся набок. — Дай человеку поспать!
За спиной лис пробормотал обиженно:
— Да и хрен с тобой… Вот так: волнуешься за него, переживаешь, а в ответ… эх, нет на свете идеала…
Но обида не помешала болтуну захрапеть уже через пару минут. А я так и провалялся без сна до самого рассвета.
Если раньше я просто догадывался, — теперь я отчетливо понимал: во мне что-то изменилось…

* * *
Еще никто не проснулся (да-да, «благородный рыцарь» вновь очень неблагородно дрых на посту), когда я растолкал Кисариуса и заставил потрудиться.
— Из всех нас, только у тебя есть столь чуткое обоняние, — сказал я. — Так что давай, парень, поработай на благо общества.
Лис сонно отослал меня к демонам в Подземный мир, зевнул во всю пасть, сворачивая длинный язык, потянулся сладко. Затем испытал мое терпение длительными почуханами за обоими ушами, и, наконец, встряхнувшись, потрусил в кусты, что-то бормоча под нос.
Зато, едва затрещал погасший костер, белый жалобщик уже вернулся, удерживая в пасти птичье гнездо.
— Ну что же, — обрадовался я, — три яйца и тушка тетерева — очень даже хорошее дополнение к сухарям и сыру.
При упоминании сухарей и сыра Кисариус крякнул и громко фыркнул. Так, что даже рыцарь захрюкал, просыпаясь. А, когда распахнула карие очи Ядвига, жаркое и яйца уже вовсю источали аромат. Я снял с огня вертел с тушкой тетерева, на золотистой поджаристой корочке потрескивали капельки сока, валил ароматный пар.
— Первое доброе пробуждение за долгий путь, — улыбнулась Ядвига.
И у меня от этой улыбки сладко защемило сердце.
Ночью я успел многое обдумать, и теперь встречал Судьбу лицом к лицу.
— Пожалуйте к столу, миледи, — отвесил я шутовской поклон. — Завтрак готов.
— Вот так сразу? — удивилась Ядвига. И кокетливо захлопала ресницами: — А как же умыться? Привести себя в порядок?
Я некуртуазно поскреб затылок.
— Опять купаться?!
— Не плохо бы. Но можно начать с умывания.
— Я уже, — гордо похвастался лис. — Росой умылся.
— Я почувствовал, — мрачно буркнул сэр Ланзерот. — Мокрой шерстью за лигу несет, дышать невозможно.
Лис обидчиво вскинулся:
— Лучше чистой шерстью, чем потным теленком.
— Чего? — рявкнул рыцарь.
— Но так вкусно пахнет, — вмешалась Ядвига, — что на озеро уходить совсем не хочется…
— Может, я воды принесу? — спросили мы с рыцарем в один голос.
Ядвига засмеялась, стрельнула глазками в мою сторону, затем в сторону сэра Ланзерота. Кисариус захихикал, а я сказал гордо:
— Впрочем, миледи, решайте и выбирайте сами.
— Для меня честь служить вам! — быстро встрял рыцарь.
— Еще бы, — процедил я. — Служить — твое призвание.
Рыцарь обернулся, его лицо налилось тяжелой кровью.
— Это ты мне?
— А кому же? — я встретил его взгляд прямо. — В нашей компании даже Кисариус за палочкой не бегает.
Киса и Ядвига с интересом переводили взгляд с меня на рыцаря.
Тот окаменел. Глаза потемнели, на скулах заиграли желваки.
— Ты… смерд! — выплюнул он.
— Тупоголовый болван!
— Ты спятил, что ли? Ты соображаешь, бастард, кому хамишь?!
Поздно. Игра была забыта. Теперь с лязгом и искрами сшиблись два мужских самолюбия, обнажившихся пред взором красавицы. А она, нужно сказать, глядела на происходящее с интересом. Как и Киса. Тот, правда, под зрелище стал хрустеть сухарями и отщипывать от тетерева.
От вида самовлюбленного болвана, хоть и здоровенного, как бабкин сарай, меня понесло. Сердце тяжело забухало, кровь бросилась в голову. Я бросил с презрением:
— Хамлю надутому индюку в ржавых железяках!
Ладонь сэра Ланзерота тяжело упала на рукоять меча. Воинственно выдвинув нижнюю челюсть, словно бойцовский пес, рыцарь прорычал:
— Да я тебя прямо тут на куски порублю!
Я расправил плечи, выставил перед собой сжатые кулаки.
— А на кулачках, как мужчина, слабо? Или ты только спать на посту и с мечом на безоружного горазд?
С последним я, конечно, переборщил. В ущелье сэр Ланзерот бился не только отважно, но и отчаянно. Однако, что поделать, меча у меня не было, а противника нужно было разозлить. Злой шкаф — громко падающий шкаф.
— ДАЯТЕБЯКЛОПОДНОЙЛЕВОЙ!!! — провыл тяжело рыцарь, отбрасывая ножны.
Я приготовился встретить бронированного слона, но над поляной вдруг взвился ледяной голос:
— Мне кто-нибудь воды принесет или нет?
Я с недоумением обернулся, уже забыв про красавицу. Сердце бухало, как кузнечный молот, нагнетало жар, а мышцы полны энергии для боя.
— Воды? — тупо переспросил рыцарь.
— Воды! — притопнула Ядвига зло. — Сейчас!
— Но…
— Ничего не хочу слышать!
— Я… — пробормотал рыцарь покорно. — Сейчас принесу.
— После завтрака, — отрезала Ядвига. — Я кушать хочу.
У рыцаря отвисла челюсть.
— Так нести воды или нет? И когда?!
— Мне сейчас хочется! — капризно надула губки дева. — Но можно и после завтрака.
У сэра Ланзерота задергалось веко.
— Так сейчас или после еды!? — вскипел я.
— Да как хотите! — фыркнула дева. И добавила обидчиво: — И нечего так психовать. Вас уже ни о чем попросить нельзя!
— Это же вы нам тут голову морочите! — праведно возмутился я. — То сейчас, то потом…
Ядвига сделала честные глаза.
— А я что? Я просто сказала, что хочу умыться. Что тут такого, в конце концов? Женщина я или где?
— Так нести или… — заикнулся побелевший рыцарь.
— Да прекратите же, право слово. Я кушать хочу!
И, развернувшись, отправилась к костру. А я вдруг ощутил жгучее желание ее немножко придушить.
Судя по глазам рыцаря, похожее желание возникло и у него.
Наглый Кисариус, хохоча, подавился косточкой.

* * *
Завтрак прошел в мрачном молчании.
Тишину периодически нарушал только Кисариус, все еще боровшийся с застрявшей в глотке косточкой. Вот он жрет, жрет (и как только в него столько влезает?!), и тут вдруг — БАЦ! Его нос краснеет, а сам лис падает на попу, вытягивает шею, делает большие глаза и начинает повторять:
— Ик… ик… ик… ГРА-а-а-а-а-а!!! Ик… ик… ик… ГРА-а-а-а-а-а…
Очень похоже, кстати, на дурного кота, пытающегося срыгнуть комок шерсти.
— Может, — побледнела Ядвига, — ему помочь?
— В смысле — добить? — лениво спросил я. — Не надо, он же зверь, сам справится.
Киса косился укоризненно, но продолжал икать…
Наконец, пришла пора собираться. И самый важный вопрос вновь задал я:
— Итак, дамы и господа, куда конкретно держим путь? Сравним знания?
Сэр Ланзерот надменно отвернулся.
Ядвига пожала плечами и ответила легко:
— Думаю, из этого секрета делать не стоит, раз уж у нас сложилась столь теплая компания. По моим сведениям, Курт, искать Продавца желаний стоит где-то в бывших драконьих пещерах с южной стороны Скалистых гор.
Хм… надо же! Почти верно.
— Откуда такая информация?
— Может, еще факелом в лицо посветишь? — ехидно парировала Ядвига. — Узнала, и все. Есть, что добавить?
— Есть.
— Так говори.
— Знаю, что там тысячи пещер.
Ядвига хитро улыбнулась.
— Пещера Продавца — особенная. И путь к ней особенный.
— И приметы этой пещеры ты нам, конечно, не опишешь.
— Конечно, — скорчила обворожительную гримаску девушка.
Я перевел взгляд на рыцаря.
Тот все еще дулся, глядел волком и вообще взирал на нас с Кисой, словно эльф на орков.
— Мне говорили, что до южной стороны Скалистых гор так просто не добраться, — наконец, уронил он. — Слишком велик шанс погибнуть. Там много всякой нечисти водится. Нужно найти тоннель — старые гномьи прииски.
Удивительно, как много им известно!
Чертовски много!
А ведь такая информация просто на вес золота!
— Откуда вы все это узнали? — воскликнул я.
Рыцарь фыркнул.
— А ты думал, что самый умный? Где узнали, там уже никто и ничего не узнает. Так что — не бери в голову!
Я перехватил взволнованный взгляд Кисариуса. Но решил играть в открытую. По крайней мере, в этом вопросе. Эта парочка действительно зашла в своих поисках очень далеко.
— Итак, миледи, вам известны приметы пещеры, а вам, благородный сэр, секретный тоннель гномов и путь к нему.
Оба кивнули.
— Ну а нам с Кисой… прости, — с Кисариусом, известен перечень ловушек и ложные ходы в том тоннеле. Вы что-нибудь об этом слышали?
Оба покачали головами. Спрашивать, откуда у меня такие сведения, естественно, не стали. И так все понятно, что не отвечу.
— Значит, — я подвел итоги, — сама Судьба нас свела вместе. Только вместе мы сможем добраться до цели. Что ж, не будем противиться Судьбе и примем ее решение как должное. Иногда эта капризная дама откалывает такие фокусы, что любо-дорого посмотреть!
— Посмотреть всегда приятно, — пробурчал Киса, — но вот участвовать в таком хочется далеко не всегда.
— Зануда, — улыбнулась Ядвига.
Киса хотел обидеться, но вдруг упал на пушистый зад и вновь заикал.
Рыцарь отмахнулся брезгливо:
— Уйди, блохастый!
Кисариус задержал дыхание. Пару секунд бубнил нечто вроде «икота-икота перейди на бармаглота», затем переждал миг. Икота исчезла. И тогда взглянул на рыцаря с царственной надменностью и тоном старого профессора сказал со вздохом:
— Некоторые люди хуже животных. Однако приходиться мириться и с такими. Они всего лишь, как умеют, выражают чувства доступной им скудной палитрой эмоций.
— Чего? — угрожающе взрыкнул громила.
Лис не удостоил его ответом и отвернулся.
— Он говорит: добрее надо быть, — миролюбиво перевел я.
— Да я все понял, — покраснел сэр Ланзерот.
— Я не это имел в виду, — возмутился Киса, но я показал ему кулак.
Пряча улыбку, Ядвига поднялась.
— Ну что, авантюристы, в путь?

ГЛАВА 7

Игра в прятки

Шли по тракту осторожно и не высовываясь. Часто оглядывались, а, когда замечали путников, тут же прятались в лесочке.
Я присматривался изо всех сил, но ни ночных посетителей, ни друзей побитых в ущелье разбойников на горизонте не намечалось. Кажется, пришло то благословенное время, когда можно было просто шагать. Шагать и не думать о том, что, может быть, очередные твои труды могут быть напрасными.
Глядя на трусцой бегущего лиса, я вновь подумал о том, какая сила свела меня со всеми этими людьми? Ведь неспроста все, ой как неспроста!
И если с Кисариусом все более-менее понятно, что наши новые знакомцы напоминают волков в овечьей шкуре. Причем, волков, что еще тщательно скрывают свои истинные намерения.
Конечно, в городе все может перемениться, особенно, после «разговоров» с рыцарем и Ядвигой (ребята явно затеяли двойную игру), но…
Странно. Все странно.
То чувство, что испытал ночью, то осознание произошедших со мной перемен. Это можно было назвать прозрением. Вновь обретенным зрением после многих лет слепоты… И это чувство меня беспокоило, наверное, даже сильнее, чем тайны и секреты рыцаря и воительницы. А ведь наша маленькая кампания с такой компанией — предприятие не шуточное. Почему-то мне кажется, что не только сэр Ланзерот, но и милая Ядвига с легкостью, возникни такая нужда, перережет мне глотку.
«Эх,